ВЫХОДИТ НА РУССКОМ
И БУРЯТСКОМ ЯЗЫКАХ
РАЗ В ДВА МЕСЯЦА
ИЗДАЕТСЯ

С 1947 г.

в номере

поэзия

Л. ТАПХАЕВ. Совесть. Стихи
56
НГУЕН ЗЮЙ. Винтовка в наших руках. Стихи 119

ПРОЗА

Т. ЧЕРНОВ. В те дни на Востоке. Роман. Про­
должение
3
A. ЩИТОВ. Туда, где Люси... Повесть
. . .
58
B. ДАВЫДОВ. Степкина охота. Рассказ.
.
. 106
М. ШИХАНОВ. На земле Цыремпнла Ранжурова
112

ОЧЕРК,
ПУБЛИЦИСТИКА
КРИТИКА
И
БИБЛИОГРАФИЯ

Н. ОЧИРОВ. О художественном стиле Хоца
Намсараева
Л. ХУНДАНОВ. Войной израненное детство
.
Г. МОЛОНОВ. О профессии на все времена
.
Н. ТЕНДИТНИК. Дорогами первопроходцев
.

121
126
127
128

ИСКУССТВО

А. СЕМЕНОВ. Охлопков принимает декаду

СТРАНИЦА
КРАЕВЕДА

А. ТИВАНЕНКО. Тайна Ушканьих островов.

136

НАШИ

ЮБИЛЯРЫ

В- НАЙДАКОВ. Неутомимый искатель .
С. АНГАБАЕВ. С ним всегда было весело

143
147

ЮМОР

И. ХАМАГАНОВ. Автоамазонка. Рассказы

150

Л. БРАНИЦКАЯ. Краб. Стихи .

159

САТИРА,
«БАЙКАЛ»

— ДЕТЯМ

.

.

. 131

.

БУРЯТСКОЕ

СЕНТЯБРЬ

КНИЖНОЕ

ОКТЯБРЬ

ИЗДАТЕЛЬСТВО

I

К СВЕДЕНИЮ

ЧИТАТЕЛЕЙ

По всем вопросам подписки на журнал «Байкал», его достав­
ки следует обращаться в отделения «Союзпечати» по месту
жительства или в республиканское агентство по адресу: 870000,
Улан-Удэ, ул. Некрасова, 20.
В случае некачественного
исполнения
журнала
необходимо
обращаться в республиканскую типографию по адресу: 670000,
Улан-Удэ, ул. Ьорсоева, 13.

Главный редактор С. С. Ц ы р е н д о р ж и е в .
РЕДКОЛЛЕГИЯ:

В.

Ф.

Гуменюк, Г. Ц. Д а ш а б ы л о в ,

В. В. Корнаков (заместитель главного р е д а к т о р а ) , В. Г. М и тыпов, В. Ц. Н а й д а к о в , Ч . - Р . Н. Н а м ж и л о в , М. Н- Степанов,
Д . О. Э р д ы н е е в .

Ответственный секретарь А. В. Щитов.
Техн. редактор

Я- Баранникова.

Корректор

Г. Гуменюк.

Сдано в набор 1.07.81. Подписано к печати 14.09.81. Н-00124. Формат
бумаги 7 0 Х 108'/i6- Печать высокая. Условн. печ. л. 14,0. Уч.-изд. л. 14,79.
Тираж 26670 экз. Цена 60 коп. Заказ 354.
Адрес редакции: 670000, г. Улан-Удэ, ул. Ленина, 27; тел. № № 2-28-82,
2-70-66, 2-26-91, 2-23-36.
Рукописи объемом менее печатного листа не возвращаются.
Типография Государственного комитета Бурятской АССР по делам изда­
тельств, полиграфин и книжной торговли. 670000, г. Улан-Удэ,
ул. Борсоева, 13.

Бурятская

АССР

Тимофей

ЧЕРНОВ

В ТЕ дни нд БОСТОНЕ
Р О М А Н

ГЛАВА

ТРЕТЬЯ

Какагаши — дачное местечко на берегу Желтого моря близ Дай­
рена . Этот живописный уголок, утопавший в зарослях белых акаций
и вечнозеленых кипарисов, Семенов избрал местом постоянного жи­
тельства. В 1932 году недалеко от песчаного пляжа на склоне горы
он выстроил кирпичный трехэтажный особняк и жил в нем со своей
семьей.
...Ранним майским утром, когда солнце только что выплыло из-за
моря и купало свои лучи в дымящейся глади, Семенов вышел из
спальни на большой полукруглый балкон. Тучный, в белой сорочке,
в светло-серых шортах, он постоял с минуту, полюбовался морем и
з а ш а г а л вниз по лестнице.
З а горой, в долине, простирался фруктовый сад, который обслу­
живали наемные китайцы. Тут же была конюшня, где содержались
атаманские лошади. Бывший казак не расставался с конями, радел о
них, часто выезжал на прогулку верхом. Вот и сейчас он нежно гла­
дил лоснящуюся шею своей любимицы, рыжей кобылицы Машки. Р а з ­
дувая розовые ноздри, Машка топталась на месте и тихо прерывисто
р ж а л а , как бы на что-то ж а л о в а л а с ь хозяину.
— Успокойся, успокойся, дурашка. Что тебя Д а н и л а плохо холит?
Вот ужо мы ему наломаем репицу до сукровицы.
Семенов почесал густую гриву кобылицы, пошлепал по жирному
крупу и пошел на берег моря. Хорошо до завтрака прогуляться на све­
жем воздухе! Это придает бодрость, сгоняет жирок. Правда, здоровьем
бог не обидел атамана, однако при подъеме он стал чувствовать одыш­
ку. К тому же усилилась боль в ноге, раненной в годы гражданской
войны взрывом гранаты-лимонки, брошенной членом подпольной боль­
шевистской организации в Читинском театре. Поэтому Семенов ходил
с тросточкой, слегка припадая на одну ногу.
По утрам его мучила бессокица: не давали покоя думы о России,
особенно в последние годы, когда началась война. Первые месяцы
Семенов восторженно приветствовал успехи немцев, шагавших по
Украине и Белоруссии. В этом марше хотелось принять участие и ему.
Он публикует в газетах письмо генералу Власову, предлагает послать
1

1

Дальний.

Продолжение. См. «Байкал» №№ 3, 4 1981 г.
3

в «добровольческую армию» конный корпус и внести свою лепту в
борьбу с большевиками. Но услуги не были приняты. Возможно, Вла­
сову не хотелось делиться своей будущей властью с казачьим атама­
ном, а может, обстановка на фронте не благоприятствовала. К а к бы
то ни было, письмо осталось без последствий. Это задевало самолюбие
атамана. Однако в дальнейшем, когда немцы стали терпеть пораже­
ние, атаман благодарил судьбу за то, что не удалось связаться с Вла­
совым.
Впрочем, радоваться пока было нечему. Поскольку Германия шла
к краху, а Советская Россия усиливалась, это не сулило ему ничего
хорошего. Лучше было бы начать войну сейчас, навязать С С С Р второй
фронт на Востоке. Но разве убедишь японских генералов! Говорят,,
надо подождать. Что ж, к этому ему не привыкать. Уже много лет он
ждет, когда они займут Сибирь, а его поставят правителем. Эту идею
японцы предложили ему еще в 1920 году, когда он был главнокоман­
дующим вооруженными силами «Российской восточной окраины». Но
Красная Армия разгромила белогвардейские банды вместе с иност­
ранными интервентами. Семенов ушел в Маньчжурию, жил в Японии,
затем перебрался в Дайрен. Японцы стали охладевать к нему и забы­
ли свои обещания. Но в 1926 году о нем вспомнил военный министр
барон Тапака. Он пригласил атамана в Токио и поведал о том, что
ему, барону, предоставляется возможность сформировать новое пра­
вительство и стать премьер-министром. Но оппозиционная партия об­
виняет его в незаконном израсходовании 20 миллионов иен, предназна­
ченных парламентом на вооружение белогвардейцев в Маньчжурии.
— Если бы господин атаман заявил под присягой генеральному
прокурору, что деньги пошли на поддержку русских белогвардейцев,
мой престиж был бы восстановлен...
Семенов, разумеется, так и сделал.
Став премьером, Танака обещал атаману направить свою дея­
тельность на осуществление давно намеченных планов — отторжение
от С С С Р Сибири по Урал и создание «Буферного государства», во
главе которого станет он, Семенов.
Атаман был окрылен. Н а ч а л деятельно готовить белую эмиграцию
к войне с Советами. По его указанию генерал Бакшеев сформировал
в Трехречье боевые отряды — «Союз казаков».
В 1938 году японцы решили проверить силы Красной Армии. В
Дайрен приехал генерал Андо, начальник Харбинской военной миссии.
Он сообщил Семенову, что предполагается диверсия, которая может
вылиться в оккупацию Приморья. В этой операции отводилась роль
и белогвардейцам: сражаться вместе с японцами, выполнять обязан­
ности переводчиков, поддерживать «новый порядок» среди покоренного
народа.
Но диверсия провалилась. Однако японцы не успокаивались. В
следующем году решили повторить провокацию в районе реки ХалхинГол, захватить Монголию и прорваться к Байкалу, который они назы­
вали «горлом, питающим Дальний Восток». В район боев было стя­
нуто несколько японских дивизий и белогвардейских отрядов. Атаман
разработал план, предусматривающий участие монгольской конницы
в борьбе с Красной Армией в случае успешного захвата Монголии.
И снова провал.
Конечно, Советы тогда ни с кем не воевали и могли бросить боль­
шие силы на Восток. Теперь все внимание они обратили на З а п а д , ис ними легче справиться. Но японцы неразумно ввязались в войну с
Америкой и открывать второй фронт не думают.
Эти мысли занимали Семенова и при возвращении с моря. По
ступенькам, вырубленным в каменистом грунте, он поднялся на вто4

рой этаж. В доме уже все проснулись. Из гостиной неслись звуки роя­
ля — играла одна из дочерей. На кухне хлопотала экономка. На бал­
коне, в шезлонге, сидела молодая женщина в цветном халате, послед­
няя жена Семенова. Лицо ее было бледное, исхудалое. Она удушливо
кашляла — точила чахотка. А ведь четыре года назад Зиночка была
красавицей. Тогда она работала кельнершей в вагоне-ресторане экс­
пресса Дайрен — Харбин. И пятидесятилетний атаман не устоял перед
ней. Он развелся со своей старой супругой и женился на Зиночке, пя­
той жене по счету.
— Что, Зинок, нездоровится?— Семенов опустился в кресло, скло­
нив голову.
— Плохо, Гриша, надо доктора вызывать...
«И так тошно, а тут еще эти неприятности»,— подосадовал атаман.
...К завтраку пришли гости: дядя — семидесятилетний генерал Се­
менов, потерявший ногу в русско-японской войне, и генерал Токмакоз,
бывший комендант Читы, на совести которого лежало много жертв.
Старики любили порассуждать за рюмкой о Советской России, сколь­
ко она еще продержится. Атгман великодушно привечал и угощал их,
так как нужды ни в чем не испытывал: японцы ежемесячно выплачи­
вали ему тысячу иен.
Сев за стол, старики завели стереотипный разговор.
— Неважнецкие, батенька, дела-то у германцев,— говорил глухо­
ватый дядя.— Этак, чего доброго, через полгода и совсем распишутся.
Вот тебе и советская власть! Все говорим, что вот-вот рухнет, а ее и
черт не берет.
— Не торопитесь, Дмитрий Фролович, всему свой черед,— сказал
Токмаков.— Не с Запада, так с Востока придет на нее погибель. Еще
в священном писании говорилось, что полетит с Востока саранча.
Семенову стало скучно слушать стариковские бредни. Он ушел в
свой кабинет, который для него был армейским штабом. В нем храни­
лись папки с личными делами его многочисленных агентов, переписка
с деловыми людьми и контрреволюционная литература, изданная в
разных странах. Открыв стол, Семенов вынул рукопись. Второй год
он работал над мемуарами «Мы и Они». Это продолжение книги «О
себе», изданной в 1938 году, в которой он изложил свою борьбу с
большевиками в годы гражданской войны и прикинул, какой должна
быть новая Россия.
...«Нужно признать,— писал он,— что до сих пор существующие
и народившиеся вновь политические доктрины — фашизм в Италии и
национал-социализм в Германии — не подлежат копировке, ибо в
целом ни то, ни другое в отношении России неприемлемо. Мы можем
и должны взять от них лишь то, что полезно, но ни в коем случае не
подражать иностранным образцам, дабы не допустить ошибок: Герма­
ния — страна промышленная — представляет собой большую массу
организованной рабочей армии, Италия — сельскохозяйственная стра­
на. В России — то и другое. В России должна быть выборная власть,
единая вера, которая может сплотить все народы, безграничное гос­
подство капитала с различными партиями, кроме коммунистической»...
Таковой представлял себе атаман будущую Россию.
Взяв ручку, атаман склонился над неоконченным листом. Но мыс­
ли не рождались. Их перебивали думы о том, что Россия ускользает,
а Япония бездействует. Что же делать ему?
Недавно у него возникла отчаянная мысль — написать Сталину,
покаяться во грехах своих и предложить выступить с конным корпу­
сом против Германии. Конечно, рассчитывать на то, что Сталин при­
мет его предложение, было трудно, потому что дела у советских на
фронте шли с нарастающим успехом. Но это даже к лучшему: в слу­
чае чего ему будет зачтен такой благородный шаг. Только сделать надо
5

очень осторожно. Не дай бог пронюхают японцы, ему не сносить го­
ловы. Сколько они отправили на тот свет заподозренных в сочувствии
к СССР! Их руками были умерщвлены генералы Кислицын, Рычков.
Через некоторое время на листке появились наброски первых при­
шедших в голову мыслей будущего письма Сталину. «Двадцать семь
лет я вел против Советской власти вооруженную, политическую и эко­
номическую борьбу. И как ни горько сознавать, глубоко заблуждался.
Понимая ошибочность этой борьбы, сейчас я заявляю, что российская
эмиграция прекратит всякую борьбу...»
Вошел элегантно одетый молодой человек, служивший у атамана
личным секретарем и гувернером.
— Извините, Григорий Михайлович, вам письмо из харбинской
военной миссии.
Семенов вскрыл конверт. Писал сам генерал Дои. Он приглашал
атамана в Харбин на празднование тринадцатилетия империи Маньчжоу-Го. Семенов облегченно вздохнул. Видно, Дои хочет сообщить ему
нечто приятное. Этот человек не раз оказывал ему услугу, был не­
сколько откровеннее других японских генералов. «Может, поделится
какими-нибудь секретами из штаба Квантунской армии.»
Семенов встал и, несмотря на больную ногу, быстро заходил по
кабинету. Потом взял листок с наброском письма и запрятал в свой
архив.
Винозаводчик Пенязев бежал из Читы во время отступления Се­
менова в Маньчжурию и свил себе безопасное гнездо в Харбине. Пеня­
зев всячески поддерживал Родзаевского и Семенова, лелея мечту о
возвращении в Россию, очищенную от большевиков. Он часто устраи­
вал пышные банкеты, приглашая белоэмигрантских заправил и япон­
ских покровителей.
И на этот раз по случаю тринадцатилетия Маньчжоу-Го, о кото­
ром японцы громко трубили в печати и по радио, Пенязев собрал боль­
шой банкет. Среди приглашенных были: генерал Дои, начальник рус­
ского отдела Кио-Ва-Кай Ренкичи Като, глава «Бюро российских эми­
грантов» генерал Власьевский, атаман Семенов, Родзаевский, пред­
ставители газет, журналов, знакомые и близкие люди хозяина.
По просьбе Родзаевского, был приглашен и перебежчик Помсранцев. В сером костюме, с отращенными бачками и усиками, Иван выгля­
дел респектабельно. Несколько очерков, опубликованных в газете под
интригующим заголовком «Ужасы, которые я испытал», сделали его
героем среди харбинских властелинов. Чтобы очернить родину, он не
пожалел грязи, но когда «воспоминания» вышли в свет, он не узнал
их — так много было присочинено.
Когда гости расселись за богато сервированным столом, поднял­
ся генерал Дои — надменный, в пенсне, с коротко постриженными во­
лосами и овальным подбородком. Сверкая многочисленными награда­
ми, он негромко заговорил по-русски:
— Господа, сегодня мы отмечаем знаменательное событие — три­
надцатилетне империи Маньчжоу-Ди-Го, которая несет счастье и про­
цветание народам Азии...
Он назвал несколько городов, где за тринадцать лет были созданы
крупные промышленные предприятия, превратившие Маньчжурскую
империю в могущественную державу.
— Этот гигантский скачок в строительстве нового порядка в Во­
сточной Азии изумляет сейчас весь мир.
Дои закончил речь здравицей императору:
1

1

6

Кио-Ва-Кай — Общество

дружбы

и

мира

(японвк.)

— Тенноо хейка банзай!
— Банза-а-ай!— подхватили сидевшие за столом.
Померанцев тоже кричал, балдея от радости. За таким столом,
перед такими важными персонами он никогда еще не сидел. Особенно
привлекал его Семенов. Грузный, с нафабренными усами атаман до­
вольно быстро поворачивался к своему соседу генералу Дои, учтиво
улыбался. На нем был основательно потертый генеральский мундир,
на котором уже поблекли две серебряные звездочки — дар адмирала
Колчака. Крупную облысевшую голову прикрывали жиденькие волосы,
зачесанные с висков. Резко выделялись мшистые крутые брови, под
которыми прятались жестокие волчьи глаза. Когда Родзаевский подвел
к атаману Померанцева и Семенов подал тяжелую руку, набухшую
синими жилами, Ивана а ж прохватила дрожь. Голосом угрюмым и
надсадным атаман спросил:
— Ну, как она там, Русь-матушка, живет-может?..
Между тем шум смолк, Дои произнес:
— Сайкирей!— и тут же склонился перед столом.
Все быстро встали и сделали то же самое. Это был поклон япон­
скому и маньчжурскому флагам.
Но вот Дои выпрямился, полуобернулся в сторону востока и отве­
сил поклон в честь дворца японского императора.
Снова все поклонились.
Оборот направо — поклон в сторону дворца Маньчжурского импе­
ратора.
Поклонились в третий раз.
— Мекуто,— проговорил Дои и застыл, плотно сомкнув губы.
Наступила «минута молчания» в память о героях, погибших за
великую Восточную Азию.
Померанцев старательно исполнял эту церемонию, боясь пошеве­
литься. Он понимал, что хозяева здесь японцы и надо делать так, как
им угодно.
Наконец, Дон взял со стола хрустальную рюмку, чокнулся с Се­
меновым и другими лицами.
Все последовали его примеру. Пили медленно, только Померанцев
одним махом опустошил долгожданную рюмку.
Следующий тост провозгласил Родзаевский. Привычно пригладив
прилизанные волосы и вздернув правое плечо, он начал торжественно
и высокопарно:
— Маньчжу-Ди-Го родилось в час предрассветной эпохи, когда
злопыхающие правители соседних государств старались помешать ее
возникновению. Но иноземные политики просчитались. Мощные удары
ниппонских войск разбили все вражьи станы, и на континенте Азия
народилось могучее образование, в основе которого лежали принципы
создания нового порядка в Восточной Азии. С тех пор молодая импе­
рия, освобожденная от пут, мешавших ее развитию, пошла по пути
блестящего прогресса...
Дои сиял, посматривая по сторонам. Ему льстила эта выспренная
речь, прославлявшая новый порядок. Только Семенов, насупившись,
смотрел вниз. Он не терпел Родзаевского. «Выскочка, болтун! Мнит
себя вождем российским, под царя рядится: бороду отрастил, ремень
с портупеей напялил, как на корову седло. А еще не научился стоять
по стойке «смирно». Считает себя великим теоретиком, труды выпу­
скает, а не знает того, что фашизм для России, как штаны для щуки...»
— Под шатром пышно расцветающей империи,— все больше входил
в раж Родзаевский,— нашла себе приют и спокойную жизнь горсточка
мужественных изгнанников. В этот славный праздник российские эми­
гранты присоединяют свой голос к голосу божественного «сына неба»

и его доблестных генералов, желая им скорейшего достижения тех
великих идеалов, за которые они борются...
Послышались бурные рукоплескания. Затем последовал ззон рю­
мок, ножей, вилок. Усилился говор.
— Дорогие соотечественники!—• густо пробасил Семенов.— Уважа­
емые японские друзья! Поздравляю вас со славным тринадцатилетнем
Маньчжурской империи. С победой Ниппон и европейских держав оси
возродится истина, попранная зверством большевиков, и над нашей
порабощенной родиной вновь взойдут лучи свободы и справедливости.
Грядет час, когда мы вступим на родную землю, и снова по святой
Руси будет разливаться колокольный звон. Д а воскреснет наша роди­
н а — н о в а я Россия!
«Грядет час, когда мы вступим па родную землю,— повторил про
себя Померанцев слова атамана.— Интересно, когда это произойдет?
Видно, скоро, раз говорит...»
В соседнем зале заиграл оркестр. Гости покидали столы. Померан­
цев тоже встал, чтобы посмотреть, как развлекаются господа.
Грустно пела скрипка о томлениях любви, басисто вторила ей
виолончель, надрывными аккордами звучал рояль. Чопорные дамы
в длинных платьях, важные господа в штиблетах и сапогах скользили
по гладкому паркету.
Померанцев пригласил стройную чернокудрую девушку в гипю­
ровом платье. Из разговора с ней он узнал, что она дочь господина
Пенязева, Маша. Иван поинтересовался, кем доводится ей Евгения.
— Это моя двоюродная сестра. А вы се знаете?
— Я был ее мужем.
— Что вы говорите! А где она сейчас? Что с ней?
— Погибла она...
Маша опустила ресницы, как-то сразу сникла. Рука ее соскольз­
нула с плеча Померанцева. Не дождавшись конца танца, она покину­
ла своего партнера, села в сторонке на диване.
Померанцев обеспокоился: может, не следовало бы говорить об
этом? Но ему хотелось быть ближе к Пенязевым, показать свое род­
ство.
Подойдя к дивану, он начал утешать ее.
— Расскажите, пожалуйста, как все это произошло,— немного ус­
покоившись, попросила Маша.
Иван сел рядом и трагическим голосом заговорил:
— Произошло это па моих глазах. Во время перехода границы нас
обстреляли. Мы упали,' чтобы укрыться от пуль. Ж е н я вскрикнула. Я
подполз к ней, она уже не дышала — пуля пробила ей голову...
— Ах, Ж е н я , Ж е н я ! Как я не советовала ей связываться с развед­
кой! Ведь все, кого посылали в Россию, не возвращались. Вот только
вы принесли нам весточку с той стороны. Расскажите, только истин­
ную правду, как живут в СССР. А в то, о чем вы написали в газете,
я не верю. Если там голод и нищета, почему же немцы не могут сло­
мить Москву?..
В другой комнате между Дои и Семеновым шел деловой разговор.
Генерал полулежал в шезлонге, атаман сидел напротив в мягком
кресле, подперев тяжелую голову. Он говорил о том, что немцы идут
к неминуемому разгрому и что дальше нельзя тянуть вопрос с Россией.
— Или вы хотите, Дои-сан, чтобы коммунисты сами предъявили
нам ультиматум?
Дои всматривался в скуластое лицо Семенова, будто видел его
впервые.
— Мы верим, господин атаман, своему божественному императору
и не можем осуждать его волю. В данном положении нам ничего не
остается, как только продолжать войну на Тихом океане. Но мы не
8

теряем надежду и на ослабление России, после чего нам придется
только ввести свои войска в Сибирь.
— Вы забываете, Дои-сан, что Россия — это такая гигантская ма­
шина, которая может перемолоть всех германских солдат. И если мы
не окажем поддержку фюреру сейчас, могут быть печальные послед­
ствия. К а к передает недавно перешедший к нам советский офицер,
Сталин снял с границ Маньчжоу-Ди-Го почти все кадровые дивизии
и отправил на Западный фронт. Видно, уверен, что мы его не тронем.
Ох, чует мое сердце, упустим мы Россию!
Дон и сам понимал, что расчет на поражение России не оправ­
дался, что божественный микадо совершил роковую ошибку, послав
своих доблестных воинов на юг. Но верховные власти на что-то рас­
считывают, если ведут войну на Тихом океане и д е р ж а т большие силы
в Маньчжурии. Ему вспомнилась бактериологическая бомба.
— Будем надеяться, господин атаман, что план генерала Танака
осуществится независимо от того, одержит Германия победу или нет.—
Он поднес руку к груди и слегка поклонился.— Клянусь своей праро­
дительницей Аматерасу, что кончится именно так!
«Дан бог, только что-то не верится»,— подумал атаман.
— Боюсь, Дои-сан, не хватит у нас сил для захвата Сибири, если
Германия бмдет разгромлена.
Глаза Дои сузились, рот ощерился.
— Вы плохо знаете наши силы, атаман! К вашему сведению, мы
располагаем некоторым оружием, какого нет ни у одной страны. Вас
я, как преданного русского самурая, посвящу в эту тайну...
Семенов уже знал от своих агентов, что близ Харбина на станции
Пинфань стоит секретная воинская часть, которая занимается разве­
дением бактерий чумы, холеры и других заразных болезней для при­
менения их в войне. Об этом рассказал ему и Дои.
— Д а - а , это сильное оружие,— заключил Семенов.— Непонятно
только, каким способом оно будет применено для массового уничто­
жения.
— А вот послушайте,— продолжал Дои.— Н а д этим много лет
думал генерал Исии Сиро. Наконец, по его идее была изготовлена
бомба «И». Предварительные испытания дали неплохие результаты.
Скоро будут проводиться новые испытания на живых людях. Там вы
можете воочию убедиться в силе этого оружия...
ГЛАВА

ЧЕТВЕРТАЯ

Родзаевский определил Померанцева в свою разведшколу инструк­
тором. К а к пехотный офицер, Иван должен был проводить занятия по
боевой подготовке.
Школа имела два отделения: диверсионное и пропагандистское.
Пропагандисты изучали общественные науки, работу партийных, проф­
союзных и советских органов.
Д л я такого важного заведения японцы предоставили богатый трех­
этажный особняк, обнесенный кирпичной стеной. Что делалось за этой
стеной, мало кто знал из жителей Харбина.
Когда Померанцева провели через железную калитку во двор, там
шли занятия. Люди, одетые Е советскую армейскую форму, тренирова­
лись на турнике, брусьях, отрабатывали строевой шаг. Слышались
знакомые военные команды.
Удивили Померанцева учебные классы, в которых проводились
теоретические занятия. На стенах висели портреты Сталина, Вороши­
лова, Буденного. Известные лозунги: «Смерть немецким оккупантам!»,
«Все для фронта, все для победы!»
9

— Что вы скажете о нашем заведении?—• спросил сопровождавший
Ивана Л е в Охотин — мордастый, смуглый, с т я ж е л ы м , исподлобья
взглядом. З а время службы Б фашистском союзе он совершил немало
уголовных преступлений против невинных людей.
«У Левки твердое сердче,— говорили товарищи,— Его
никакая
мольба не тронет. Скорее камень заплачет, чем он».
З а глаза его называли не Львом Павловичем, а Тигром Павлови­
чем.
Когда была создана разведшкола, Родзаевский поставил Охотина
своим заместителем, как одного из верных клевретов.
— Здорово обставлено!— ответил Померанцев.
— 'Это нам Винокуров помог. Мой заместитель по учебной части.
Пойдемте, познакомлю.
В кабинете, заставленном шкафами и сейфами, за столом сидел
человек с впалыми щеками в черном костюме и белой рубашке с гал­
стуком. Черные горящие глаза его казались грустными, истомленными.
— Пополнение, Юрий Михайлович! Новый красный офицер к нам
пожаловал,— сообщил Охотин.
Винокуров засуетился, словно к нему привели родного брата.
— Пожалуйста, присаживайтесь. Рассказывайте, как жизнь в Рос­
сии.
Померанцеву уже надоел этот вопрос. И он спросил сам:
— А вы давно оттуда?
Винокуров б е ж а л в Маньчжурию из-за трудностей, сложившихся
по службе на заставе. И развил такую кипучую деятельность, на какую
только был способен. В разведшколе им была спланирована тематика
занятий, как в советском военном училище, установлен такой же рас­
порядок, те же методы обучения. Он много работал: контролировал
занятия, проводил сам, используя свой опыт. Японцы высоко ценили
радение Винокурова, и он еще больше старался.
Но успехи России в войне с Германией заставили Винокурова
задуматься над тем, что его ожидает. Он стал охладевать к службе,
д а ж е не прочь был бежать куда-нибудь из Харбина. Но такая воз­
можность пока не представлялась.
Приход Померанцева несколько ободрил Винокурова. Теперь он
не один здесь. Есть еще человек, который на что-то рассчитывал, ког­
да б е ж а л сюда. Об этом ему хотелось поговорить с Иваном наедине.
Вечером он пригласил его к себе на квартиру.
З а ужином они распили бутылку чуринской. Грустные глаза Ви­
нокурова повеселели.
— Вот так, Иван Иванович, мы и живем. Все на что-то надеемся,
все чего-то ждем. А жизнь ничего хорошего нам не приносит, все отда­
ляет наши ж е л а н и я .
Померанцев сперва побаивался Винокурова: может, он проверяет
его преданность японцам. Но из разговоров убедился, что Винокуров
в душе не у в а ж а е т японцев, служит им только потому, что некуда
деваться.
— Не представляете, как мы соскучились по родине!— закрыв
глаза, покачал Винокуров головой.— Седьмой год проклинаю ту ночь,
в которую покинул родную землю. У нас растет сын, и мы не знаем,
что его ожидает. Часто думаю, лучше бы отбывать в колонии, чем то­
миться здесь. Там хоть и горько, но родина-мать, а здесь чужбина-ма­
чеха. Никому ты не нужен, никто за тебя не заступится.
— Вот верите, Иван Иванович, все годы живем здесь и трясемся,
как бы не арестовали,— вмешалась в разговор жена Винокурова, сов­
сем еще молодая, с румянцем на круглых щеках.— Сколько погибло
тут русской молодежи! Допустим, вы не признаете фашистскую орга-

низацию. Но для того, чтобы устроиться на работу, должны стать чле­
ном РФС. И люди вынуждены вступать.
— Так стало в последние годы,— пояснил Винокуров.— До этого
в фашистский союз шли добровольно, но успехи советских в войне с
Германией пошатнули авторитет союза. Люди стали сочувствовать
России. Тогда власти Маньчжоу-Го решили прибегнуть к насильствен­
ной мере, чтобы спасти от развала ряды Родзаевского.
— А сам-то он хоть верит в успех своего дела?— спросил Иван.
— Фанатик до мозга костей! Придумал лозунг: «Жить и умереть
с ниппон!» Из кожи лезет, чтобы выслужиться перед ними. Проводит
съезды, намечает трехлетние планы: добиться такой-то численности
членов союза, подготовиться во всеоружии к войне с коммунистами,
подражать герою борьбы с Коминтерном Михаилу Натарову и т. д.
— А кто ои такой, этот Натаров?
— Мнимый герой. Был солдатом армии Маньчжоу-Го, участвовал
в Номонгинских, то есть Халхин-Гольских событиях и погиб от шаль­
ной пули. Но японцы решили сделать его героем, с которого бы рус­
ские эмигранты брали пример. Они доставили тело Натарова в Хар­
бинский собор. Там его отпели при большом стечении народа и с по­
честями похоронили. Потом воздвигли памятник, как борцу с комин­
терном. Проходя мимо, русский человек должен остановиться и сделать
поклон герою.
— Как вы думаете, Иван Иванович, Красная Армия победит Гер­
манию?— спросила Винокурова.— Нам ведь не разрешают слушать
Россию, но слухи ходят, что советские уже вступили в Румынию.
— Да-а, кажется, все идет к разгрому Германии,— попыхивая си­
гаретой, откровенно сказал Иван.
— Конечно, русские победят,— подхватил Винокуров.— В этом я
нисколько не сомневаюсь. Меня волнует другое: как дальше развер­
нутся события? Вдруг советские решат помочь Восьмой китайской
армии?
— Может и такое случиться,— разговорился Иван.
— Если это произойдет, нам с вами — гроб с музыкой,— помрач­
нел Винокуров.— С эмигрантами еще как-то будут считаться, а с нами
разговор короткий.
Померанцев решил утешить своего приятеля.
— Ничего, Юрий Михайлович, раньше времени умирать не будем.
Поживем — увидим. Может, японцы вперед выступят и спутают все
карты.
Из всех тех, с кем познакомился Померанцев в разведшколе, ему
больше нравился инструктор по рукопашной борьбе Аркадий Кутищев,
человек без семьи и определенной профессии. Из его рассказов Иван
знал, что Кутищев когда-то участвовал в ограблениях магазинов. За­
тем вступил в фашистский союз и выполнял задания Родзаевского. Его
идеалом, как он говорил, было: «Для себя, в себя и на себя».
У Померанцева с Кутишевым интересы совпадали, когда дело ка­
салось прекрасного пола. Как-то Иван сказал:
— Аркаша, ты бы познакомил меня с красотками страны восходя­
щего солнца. Я так много слышал о них.
— Всегда пожалуйста.
Вечером они забрели в кабаре. На подмостках играл джаз. За
столами сидели русские и японцы. Кутищев заказал коньяку, закуски.
Тенор в черном фраке пел грустную эмигрантскую песенку.
Занесло тебя снегом, Россия,
Запушило седою пургой.

И печальные ветры степные
Панихиду поют над тобой.
Ни следа, ни пути, ни дороги
Н а м не видно теперь впереди,
И устали бродить наши ноги
По дорогам нам чуждой земли.
Не дойти до тебя, Русь родная,
Только можем теперь в кабаке
П л а к а т ь мы, о тебе вспоминая,
И топить свое горе в вине.
— Ты еще не знаешь, что за болезнь — ностальгия? — спросил
Кутищев.
— Впервые слышу.
— Тоска, братуха, по родине. Вот вроде неплохо живу, а душа
рвется в родные к р а я . Детство у меня прошло в Иркутске. Посмотреть
бы на Ангару, на священное море Б а й к а л , половить омульков. А здесь
все чужое. И мы как гости нежеланные.
Померанцев не узнавал Кутищева: глаза его погрустнели, размяк­
ло черствое сердце.
— Кой черт заставил тебя бежать сюда? У тебя что здесь, отецфабрикант?— заплывшее лиио Кутищева перекосилось от усмешки.
— Хватит, Аркаша, надоело.
Из-за стола, где сидели японцы, поднялся пьяный офицер. Р а з м а ­
хивая руками, он заговорил, о б р а щ а я с ь к русским:
— Мы есть сыны солнца, а вы — наши слуги. Вы будете делать,
что мы захотим. Сегодня у пас Харбин, завтра — вся Азия...
— Самурай,— сказал Кутищев, когда японец под одобрительные
возгласы своих собратьев опустился на стул.— Привыкай, Ваня, к
эмигрантской жизни. Д о прихода японцев мы говорили: «С нами бог
и три китайца». Теперь говорим: «С нами бог и три японца». Р а з по­
пал в собачью стаю — лай, не лай, а хвостом виляй. Сейчас японцы
здесь господа. А до их прихода мы здесь пировали. Родзаевский был
царь и бог. Купцы перед ним шапки ломали. Скажет нам: у такого-то
богатея сынка похитить. Мы это дело провертываем, а потом предъяв­
ляем отцу счет на столько-то тысяч гоби... Как-то вызвал меня Родза­
евский. В кабинете у него японский ж а н д а р м сидел. Задание, говорит,
тебе важное. Какое? Убить японского часовщика Тояму. Спрашиваю:
«За что ж е бедного старика?» «Потом, говорит, узнаешь». Ночью сту­
чусь к часовщику. Срочно, мол, надо исправить часы. Уплачу любые
деньги. Открыл старик. Я ему нож в спину. Утром на улицах появи­
лись объявления: «Китайцы убили гражданина Японии. Если не будут
найдены убийцы, будут проведены массовые аресты». Много тогда
пострадало богатеньких китайцев, а их имущество и деньги были рек­
визированы японцами. Вот так-то, Ваня, мы жили. А теперь не то...
Кутищев опрокинул рюмку, смачно крякнул.
— Есть у меня одна идейка. Только, чур, не забывать друга, если
что выгорит. Хочешь? С к а ж у .
— Ну говори.
— Ты хвастал, что танцевал на банкете с дочкой господина Пенязева.
— И что из этого?
— Глянется?
— Мне-то нравится, а вот как я ей.
— Поглянешься и ты ей. С твоим ликом не то, что с моим рылом,
графиня не откажет. Так вот, сумей к ней подкатиться, и жизнь твоя
12

забурлит, как вода в горной реке. Глядишь, еще Пенязев наследником
тебя сделает и выдернет из этой ямы. У него ж е связи с Родзаевским
и самим атаманом. Понимать надо...
Идея жениться на Маше Померанцеву показалась заманчивой. Но
к а к это осуществить? Д о сих пор он встречал равных себе, а здесь —
дочь купца.
— Попробую, А р к а ш а . Только ты мне не мешай.
— Я тебе мешаю? Эх ты, хрен нетертый! Л а д н о , за мою идейку.—
К.утищев плеснул в рот порцию коньяка и взглянул на свои часы.—
Пора развлекаться.— Он подозвал официанта-японца, показал два
пальца.— Мадам...
К столу подошли две молодые японки в длинных кимоно, туго пе­
ретянутые широкими, к а к ш а р ф , поясами, в мягких без каблуков гета.
Поклонившись, они сели на предложенные места. Кутищсв произнес
несколько японских фраз, мол, давайте знакомиться.
— Мннэко,— представилась севшая рядом с Померанцевым.
Иван еще не встречался с японками. Какой-то далекой, сказочной
к а з а л а с ь она ему в этом шелковом, в ярких цветах кимоно. Только на
бледно-желтых щеках ее не проступал живительный румянец. З а т о
искусно уложенные волосы чернели, как вороново крыло.
«Эх, Минэкс, Мннэко,— умилялся Иван, все еще не решаясь при­
тронуться к этой сказочной красавице. А она у л ы б а л а с ь агатовыми,
полными таинства глазами. Из-за приоткрытых ярко накрашенных губ
белели ровные ряды зубов. Иван несмело обвил рукой се талию, кос­
нулся груди, ощутив два маленьких комочка. «Не то, что у русских»,—
подумал он.
Кутищев тоже трепал пс щекам свою «мадам», которая, смеясь,
уклонялась от его «нежных» прикосновений...
Охотин нервничал, беспокойно р а с х а ж и в а л по кабинету, курил
одну сигарету за другой. Еще бы не нервничать! Этот хлыст, Померан­
цев, слишком много стал позволять себе. Думает, что здесь можно да­
ром хлеб есть. Прошлый раз не провел одно занятие и сегодня явился
на два часа позже.
— Почему опоздал? Где был?— окинул он Померанцева свирепым
взглядом, когда тот вошел в кабинет.
— Где был, там, Л е в Павлович, меня уже нет,— хотел обратить
все в смех И в а н .
Но Охотин еще больше взбеленился.
— Ты мне брось шутки шутить. Понял? Это тебе не в Советском
Союзе, где по головке гладят да уговаривают.
— Не сердись, Л е в Павлович. Подумаешь, два раза опоздал.
— Ах ты, паскуда!—Толстые губы Охотина плотно сомкнулись,
налились кровью белки глаз.— У нас вот как воспитывают! — И уда­
рил Померанцева в лицо.
Иван стукнулся головой о стену, но у д е р ж а л с я на ногах. З а к р ы в
лицо ладонями, взмолился:
— Прости, Л е в Павлович. Больше этого не будет. Клянусь богом,
такое не повторится.
— Ты кто здесь? З а б ы л , паскуда! Будешь у Судзуки прощенья
просить.
Н а шум в кабинет вошел тихими ш а ж к а м и японский советник
капитан Судзуки, осуществлявший контроль за работой разведшколы.
Этот низкорослый толстяк по прозвищу «Обрубок» д е р ж а л всех в
страхе. Малейшее неповиновение, неосторожно брошенос слово дорого
обходились людям. Как-то один из слушателей школы назвал японские
спички «минутой молчания». Д е л о в том, что из-за недостатка фосфора
13

спички военного производства долго не воспламенялись. Чиркнешь и
целую минуту ждешь, когда вспыхнет огонь. Об этой шутке прослышал
«Обрубок». Он посчитал ее за насмешку над японскими обычаями.
Парня вызвали в жандармерию и больше не выпустили.
Судзуки искоса посмотрел на Ивана, растиравшего припухшую
щеку, брезгливо отвернулся.
— Господин Померанцев пришел к нам помогать или вредить?
Если вредить, то мы будем отправлять обратно Россия.
Иван поймал на себе пристальный взгляд узких затаенных глаз,
ждущих от него ответа.
— Я вас понял, господин капитан. Клянусь богом, больше такого
не повторится.
— Хоросо. Посадить трое суток карцер.
Идейка Кутищева — жениться на дочке купца Пенязева — не вы­
ходила из головы Померанцева. Как только отношения его с Охотиным
уладились, Иван отправился к Пенязевым.
Парадную дверь трехэтажного дома открыл слуга-китаец и провел
Ивана на второй этаж.
Маша сидела за столом, готовилась к экзаменам, когда Померан­
цев постучал в комнату.
Увидев его, она вскочила со стула.
— Проходите, проходите, Иван Иванович. Где-то вас долго не
было видно?
— Дела, Машенька,— усаживаясь в мягкое кресло, сказал Иван.
В ярком японском кимано с широкими рукавами, тонко перетяну­
тая поясом, Маша походила на порхающую бабочку. От нее веяло
юностью, счастьем.
— Вам так идет этот халат!— не удержался от комплимента По­
меранцев.
— А мне не нравится,—• Маша склонила чернокудрую головку, се­
ла напротив в кресло.— Но папе хочется, чтобы я надевала нацио­
нальную одежду наших покровителей. Это кимоно — подарок японско­
го генерала Дои. Помните, на банкете у нас был.
Иван вынул из кармана металлический портсигар с изображением
трех богатырей (единственная память о родине), попросив разрешения,
закурил. Пуская колечками дым, он с вожделением осматривал богато
обставленную комнату, думал: «Не дурно бы было жить здесь с этой
премилой канарейкой. Но как к ней подъехать?»
— Машенька, вы знаете, что в «Модерне» сегодня большой кон­
церт?
— Слышала.
— Идемте. Я очень люблю театр.
— Я тоже обожаю. Мне нравится там певец Игорь Погодин.
— Постойте, постойте. У нас в России тоже есть певец Погодин.
Это он исполняет:
Осень. Прозрачное утро,
Небо как будто в тумане...
— У вас неплохой голос,— улыбнулась Маша.
Померанцев ждал похвалы и еще больше начал набивать себе
цену.
— Когда-то думал стать певцом, но попал в армию и все оставил.
Правда, один раз с Женей мы выступали в самодеятельном концерте,
исполняли дуэт Эдвина и Сильвы.
— И как у вас получалось?
14

— Представьте, неплохо. З а л аплодировал... Ну так как с кон­
цертом?
— Простите, Иван Иванович, не могу. Готовлюсь к экзаменам в
институт.
Померанцев отвернулся.
— Вам скучно? Вы куда-нибудь спешите?
Иван никуда не спешил. Ему приятно было побыть наедине с де­
вушкой, рассказать что-нибудь трогательное, увлечь ее.
— А я не отнимаю у вас время?— в свою очередь спросил он.
— Ничего. С часок можем поболтать. Я давно хотела увидеть вас,
послушать о России. Тогда, на банкете, вы толком ничего не рассказа­
ли. А в очерках явно погрешили перед своей совестью.
Померанцев обиделся: чего она допрашивает его, взывает к со­
вести.
— Почему вас интересует Россия? Вы же здесь родились и вы­
росли.
— Покойная мама мне много рассказывала. Потом я читала не­
которые советские книги. Во сне не раз видела белокаменную Москву.
А вам приходилось в ней бывать?
— Я ездил в Москву перед войной, когда собирался поступить в
консерваторию,— придумывал Иван.— Видел зубчатые стены Кремля,
собор Василия Блаженного, мавзолей Ленина.
— Как бы я хотела, чтобы русские одержали победу!— вырвалось
у Маши.
Иван удивился :откуда у дочери купца такое тяготение к советской
России?
— А что это вам даст?
— Как же, я все-таки русская. И вообще...— она спохватилась, что
сказала лишнее, и теперь не знала, говорить дальше или нет.
— Что вообще?—переспросил Померанцев.
— И вообще мне кажется, что когда-нибудь я буду жить в России.
«Видно, на захват Сибири японцами рассчитывает»,— подумал
Иван.
— Вы не верите?—продолжала Маша.
— Верю! Как только будет возможность выехать в Россию, я с
удовольствием поеду с вами.
«Почему он поедет со мной? Что за глупости!» И она решила его
охладить, сбить с него наигранный тон.
— Но вас там могут не принять... даже арестовать. Говорят, со­
ветские очень злопамятны.
Иван вспыхнул. Усики его нервно задергались. Оказывается, ни
на какой захват Сибири она не рассчитывала.
— Давайте об этом не будем говорить.— Его злило, что разговор
уклоняется от основной цели и принимает нежелательный оборот.
— Разве секрет!
— Нет, конечно, не секрет... Но вот как бы вы поступили на моем
месте? Перед вами два пути: или быть расстрелянной, или уйти за
границу. Я, как известно, предпочел второе.
Д а , это был не тот, за кого она его принимала. Он походил на блуд­
ливого кота, который напакостил у своего хозяина и скрылся, боясь
наказания.
— Но вы и здесь не избежали своей участи,— Маша заметила,
как Померанцев окинул ее недобрым взглядом.— Думаете, японцы
вас оставят в покое?
— Ну что мне делать?!— вскрикнул Иван, потрясая руками.—
Посоветуйте, Машенька, дорогая! У вас такой влиятельный папаша.
Он все может...
— Посоветуйтесь с Родзаевским. Он скажет, что делать.— Она
15

встала с кресла и подошла к столу, на котором л е ж а л и раскрытые
книги. Н у ж н о было заниматься, а она болтает о каких-то грязных
делах. Теперь ей неприятно было смотреть на этого ж а л к о г о человека,
просящего у нее помощи.
П о с л ы ш а л с я стук в дверь. В комнату вошла пожилая женщина
в пенсне, в белых перчатках, с сумочкой в руке. Это была пианистка
Красильникова, репетитор по классу фортепьяно.
— Познакомьтесь, Таисья Алексеевна,— представила Маша.— Гос­
подин Померанцев, который недавно писал о России.
— Вы что ж е , действительно советский?
Иван заметил под пенсне колючие огоньки прищуренных глаз.
«И эта пристает с расспросами. Пошли вы все к черту!» •
— Д а , я советский. И что из этого?
— К а к ж е вы можете чернить свою родину?— в тоне ее голоса
были гнев и боль задетого за душу человека.— Это же подло!
Померанцев ехидно хихикнул:
— Извините, но я с вами не хочу говорить па эту тему.
— Как вам угодно.
— Прощайте,— буркнул Иван и вышел из комнаты.
— Мерзавец!— негодовала Таисья Алексеевна.— Тут своих под­
лецов из эмигрантов хватает. И этот еще льет грязь. А ты тоже хоро­
ша — привечаешь его.
— Мне хотелось послушать о России.
— Так он тебе и расскажет! Будет лгать, изворачиваться. Ты ему
ничего о японцах не говорила? А обо мне? Смотри, Мария, это очень
опасный человек. Может сообщить в ж а н д а р м е р и ю . Я не советую тебе
больше с ним встречаться.
— Хорошо, Таисья Алексеевна, больше не буду.
— Что тебе надо было знать, я все р а с с к а з а л а . А дрязги разные
тебе не нужны.
Красильникова о к а з а л а с ь в Маньчжурии не по своему желанию.
Д о 1925 года она жила в Москве, работала пианисткой после оконча­
ния музыкального училища. Тогда она была по уши влюблена в одного
скрипача. Концерты, в которых он выступал, пользовались большим
успехом. И хотя К а р л Абрамович был старше ее, Тася этому не при­
давала большого значения. О д н а ж д ы он сообщил ей, что труппа музы­
кантов едет в турне по Китаю. Если она согласна принять участие, он
включит ее в состав труппы, как свою жену. Тася была очень рада,
что представляется возможность выступить в концертах да еще за
рубежом... И вот они в Китае. Выступают в Харбине, Мукдене, Шан­
хае. Тася становится женой К а р л а Абрамовича. У них скапливаются
деньги. Д о р о ж н ы е чемоданы заполнены красивыми заграничными ве­
щами. Но Тасе уже надоела двухмесячная жизнь на колесах. Она с
нетерпением ждет возвращения в Москву. Однако муж договаривается
остаться в Маньчжурии еще на год, чтобы з а р а б о т а т ь побольше денег
и «запастись одеждой лет на пять». Остальные музыканты вернулись
в Союз.
Тася была ошеломлена безумным поступком мужа, но переубедить
его не смогла. Тогда она еще надеялась, что через год они вернутся на
родину. Но по истечении года остались еще на несколько лет. Р а б о т а ­
ли в харбинском театре, жили в достатке. Однако с приходом японцев
в Маньчжурию начались неприятности. Были репрессированы многие
эмигранты, неугодные оккупантам. Жертвой их о к а з а л с я и К а р л Аб­
рамович. Несколько месяцев его томили в застенках, как советского
подданного. А когда выпустили, то прожил он недолго.
Таисья Алексеевна лишилась работы. За ней следили японцы. Ее
не раз вызывали в Бюро российских эмигрантов и в конце концов
вынудили отказаться от советского подданства. Только тогда она смог16

л а устроиться гувернанткой к Пенязевым. Ж и т ь было трудно. Она ви­
дела старых офицеров, которые сторожили магазины Чурина и К .
Таисья Алексеевна ненавидела эту жизнь. Какой дорогой для нее
была Москва, где прошли детство и юность! Вспоминались вечера, на
которых выступали Маяковский, Есенин. Большой театр, где пели
Шаляпин, Собинов. Д о событий на К В Ж Д она получала письма от
матери, а после все было отрезано. Но душа рвалась в Россию. Она
ж и л а надеждой на встречу с советским консулом в Харбине. Только
это было опасно, потому что японцы и молодчики Родзаевского следи­
ли за теми, кто обращался в консульство. Арестованных потом жестоко
истязали.
0

ГЛАВА

ПЯТАЯ

На окраине старого Харбина, на невысоком взгорье,
приютился
госпитальный городок. Еще в русско-японскую войну в его белых ка­
менных корпусах лечились раненые русские солдаты.
Лечился в то время и ротмистр Никифоров. Как-то из окна палаты
он увидел такую картину. Н а пустырь недалеко от госпиталя русские
привели двух японцев со связанными руками. Офицер выстроил сол­
д а т в линию, вынул из ножен саблю и вскинул над головой. Солдаты
подняли винтовки. В это время японцы повернулись в сторону Востока,
сделали глубокий поклон и снова выпрямились, чтобы принять смерть.
Офицер опустил саблю. Р а з д а л с я залп. Расстрелянных тут ж е закопали.
Среди больных тогда говорили, что это были японские диверсанты,
пойманные в районе Хайлара. Р а с с к а з ы в а л и д а ж е , как это произошло.
О д н а ж д ы зимней ночью русские, охранявшие К В Ж Д , заметили в сте­
пи огонек костра. Они решили узнать, кто там. Когда подошли к кост­
ру, то увидели двух «китайцев», одетых в меховые халаты, мохнатые
шапки, из-под которых свешивались на спины длинные косы. Русские
начали расспрашивать, что они здесь делают. Н о «китайцы» что-то
непонятное бормотали. Тогда солдаты решили отвести их к офицеру.
Те начали сопротивляться. Один из солдат схватил китайца за косу...
и она легко оторвалась. То же самое случилось и со вторым. При обы­
ске у них нашли взрывчатку. Диверсанты имели задание взорвать же­
лезнодорожный мост, чтобы помешать переброске русских войск под
Мукден.
О расстрелянных скоро забыли, и, возможно, никто бы о них не
вспомнил, если бы в Маньчжурию не пришли японцы. Спустя много
лет они начали искать место погребения расстрелянных, их звали Оку
и Искагава. Расспрашивали русских, китайцев, писали в газетах, обе­
щая большое вознаграждение тому, кто укажет могилу самураев.
Слух об этом дошел до бывшего ротмистра Никифорова, жившего
в Харбине. Он показал место расстрела и захоронения
диверсантов.
Японцы произвели раскопки и обнаружили два скелета. Никифорова
вознаградили и пригласили работать в военную миссию. На могиле
ж е соорудили высокий обелиск (чурэйто) из серого гранита.
Война с Китаем стоила японцам многих жертв. В Харбин достав­
ляли урны с прахом погибших, и при большом стечении народа совер­
шался обряд чурэйто. В этот день в магазинах не продавали спиртные
напитки, не работали рестораны, кабарэ, прерывались занятия в рус­
ских и японских учебных заведениях.
В разведшколе на утренней поверке выступил капитан Судзуки.
— Сегодня у нас священный чурэйто... Недавно ниппонская армия
понесла большую утрату — погиб славный самурай генерал Кимомото.
Но мы не должны падать духом. У нас вырастает новый поколений...
В полдень над городом завыл протяжный гудок. Л ю д и с траурны2. «Байкал» Л° 5

17

ми флагами в колоннах потекли к соборной площади. Они выстраива­
лись у памятника борцов с Коминтерном. Были тут чернорубашечники
Родзаевского, киовакаевцы в желтых кителях и брюках навыпуск,
служащие бюро российских эмигрантов, учащиеся учебных заведений.
После минутного молчания под тягучие звуки оркестра колонны
двинулись за город. Впереди шествовали японские бонзы в белых
траурных халатах. З а ними шли русские и японцы, понурив головы,
как на похоронах. Н а взгорье, у обелиска, колонны построились в фор­
ме четырехугольника.
В первом ряду Померанцев увидел Родзаевского. «Вождь» стоял,
•как манекен, немного вывернув в локтях руки, опущенные по швам.
На площадку обелиска поднялись бонзы. Снова полилась пискля­
вая мелодия. Один из бонз д е р ж а л в руке шкатулку (урну с прахом),
а двое других махали в сторону востока, словно помелом, белыми бу­
мажными ленточками, как бы благословляя в рай души усопших. По­
том бонза поставил урну на площадку, и ему подали другую. Церемо­
ния длилась долго. Б ы л а заставлена вся площадка. Наконец
бонзы
склонились в глубоком поклоне. Тотчас, как по команде, склонились
и все стоящие у обелиска.
За соблюдением ритуала следили сотрудники военной ж а н д а р м е ­
рии компейтай. Горе тому, кто замешкается и не отвесит поклон. Его
вызовут в жандармерию, откуда он не вернется.
Но вот бонзы выпрямились и застыли на месте. Наступила мину­
та молчания, которую русские называли «минутой скрытого стыда и
гнева».
Когда дань погибшим была отдана, бонзы сошли с площадки. Н а
их место поднялся глава русского отдела Кие-Ва-Кай, пожилой сухолицый японец.
— Солнце светит с Востока,— громко изрек он, показывая в сто­
рону Японии.— Оно обходит мир, озаряя его светом и согревая теп­
лом. Вот так и «сыны солнца» пройдут по земле, чтобы создать в ми­
ре новый порядок... Сегодня у нас Харбин, завтра — Чита, послезавт­
р а — Москва. Мы водрузим свое знамя в пустынях Африки, где под
сенью пальм рычат львы. Мы вытащим крокодила из Ганга у подножья
Гиммалайских гор. Мы создадим себе монумент в Чикаго. И когда
наша жизнь канет в вечность, будем бороться своими тенями. Хакко
ити у!
Все повторили за ним:
— Хакко ити у!
— Хейка тенно, банзай!
Так скандировали милитаристские заповеди, как клятву погиб­
шим.
Когда возвращались в город, Кутищсв спросил Померанцева:
— Теперь узнал, что такое чурэйто?
— Ужас,— сплюнул Иван.— Блевать тянет!
— Поживешь, Ваня, не то еще узнаешь.
— А что, эти чурэйты у них во всех городах построены?
— Д а , в каждом крупном. А в Токио, говорят, есть храм богини
Аматерасу. Если прах погибшего поместят в храме, значит,
вечная
память...
1

Родзаевский встал рано. Ж е н а еще нежилась в постели, а он вы­
пивал наскоро согретый кофе и отправлялся на службу. Р а д и великого
будущего «вождь» работал. Писал статьи для журнала «Нация», го­
товил секретные инструкции на русском языке на случай вступления
1

18

Хакко ити у — Весь мир под одной крышей (японск.)

японцев в СССР, читал лекции в спецшколе по общественным наукам,
вещал по радио.
В это утро жена проснулась раньше обычного, когда Родзаевский
стоял у зеркала и расчесывал рыжую бородку.
— Костик, все говорят, что ты смахиваешь на Николая второго.
— В самом деле?
— Конечно! Твоя бородка — копия царской. Если у нас родится
сын, мы назовем его Алексеем.
— А дочку — Марией,— подхватил Родзаевский.
Признаться, он давно уже подражал царю, под портретом которо­
го сидел в кабинете фашистского клуба, хотя и был против наследст­
венной власти.
— Ты веришь, что когда-нибудь будем жить в России?— продол­
ж а л а жена.
— Непременно, Никса! Я д а ж е мечтаю въехать в родной Благо­
вещенск на белом коне.
Никса потянулась, зевнула.
— Милый мой! Сколько у ж лет ты мечтаешь, а Россия, как ми­
раж, все отдаляется и отдаляется от нас. Когда ж е мы будем жить?
Мне нужны деньги сегодня.
— Сколько?
— Ну-у, хотя бы тысячу гоби.
— Таких денег у меня пока нет.
— Смешно. Вождь российского фашистского союза — нищий. Хаха-ха!
— Не могу же я расхищать партийную казну ради своих корыст­
ных интересов!
1
— Другие могут, а ты не можешь. Ж и в е м на одном жаловании.
Три месяца за квартиру не платим. В ателье не выкуплено платье, в
магазине Чурина...
— Оставь эти разговоры! Сегодня у меня голова другим занята!
— Она у тебя всегда занята не тем, что д л я жизни нужно!
— Никса! — прикрикнул вождь.— Стыдись так говорить! Не забы­
вай, что ради грядущего мы должны переносить все.
— Только ползать перед японцами я не буду!
«Нет, она становится невыносимой! Как я в ней ошибся!»— рас­
суждал он, шагая на службу.
Когда о его намерениях жениться на ней узнали друзья, то все в
один голос твердили, что эта избалованная женщина для него, идей­
ного борца, неподходящая пара. Но он не послушал их, тайно обвен­
чался с Неонилой или, как он звал ее, Никсой. Обвенчался, а вскоре
покаялся. Е е интересовала только роскошная жизнь, а не его борьба
во имя будущего. Денег, которые он получал, ей постоянно не хватало.
Она делала бесконечные долги. Как дальше с ней поступать, он не знал.
Будущее покажет. А пока надо было терпеть.
Родзаевский свернул с Китайской улицы на Биржевую, где было
его основное место службы в Бюро российских эмигрантов. Там он
занимал пост начальника культурно-просветительного отдела. Мыс­
ленно Родзаевский вернулся к своим служебным делам. Вспомнил, что
на утро вызывал к себе Померанцева.
Действительно, у двери его кабинета сидел Иван.
Родзаевский пожал ему руку и пригласил в кабинет. Усаживаясь
в кресло, с подчеркнутой теплотой заговорил:
— Приятная новость, Иван Иваныч, Генералу Дои
понравился
ваш очерк. Он предлагает издать книжку. Разумеется, переработанную
и дополненную. Надеюсь, вы не будете против?
Померанцева распирало от счастья. Он никогда не думал
стать
2*

19

литератором. З н а л , что это кропотливый труд. Д а и тяги к сочинитель­
ству не испытывал. А тут его силой тянут к славе.
— Смотрите, Константин Владимирович, вам видней. Только я
один не справлюсь.
— Значит, не в о з р а ж а е т е ? Тогда сегодня ж е приступим к работе.
Н у ж н о подобрать несколько новых фактов, расширить и углубить ста­
рые, связать единой канвой. Может, получится интересная вещь.
В течение месяца по сюжету, разработанному Родзаевскпм, Иван
упорно писал. Н а ч а л с той кошмарной ночи, в которую был «взят отец
органами Н К В Д » (в действительности этого не б ы л о ) . Потом будто
бы ему, как сыну «врага народа», не д а в а л и хода в высшие учебные
заведения. Но когда н а ч а л а с ь война с Германией, тут, видите ли, он
понадобился. Его призывают в армию и «насильно» отправляют в во­
енное училище. В течение года из него «вытрясали г р а ж д а н с к у ю душу
и делали солдафона». Наконец, он офицер. Его направляют в забай­
кальский пограничный полк, дают взвод стариков и подростков. В ка­
ких же условиях живут солдаты?
«Грязные, холодные землянки с трехъярусными* нарами, скудный
паек — вот блага, которые были предоставлены нам. Мыслям
моим
было тесно, а в ж е л у д к е просторно...»
А как живут в тылу? Он приводит такой пример. Солдат его взво­
да ездил домой в сибирский город. Там он застал умирающую от го­
лода мать и братишек.
И вот вывод: «Такова голодная и з д ы х а ю щ а я Россия, которую до­
вели до такого состояния большевики. Такой он не ж е л а е т ее видеть,
чтобы бороться за новую Россию, он уходит в эмиграцию. К а к видите,
он не изменник, а борец».
Н е м а л о поусердствовал и Родзаевский. Он так быстро схватывал
авторскую мысль, развивал ее и р а с к р а ш и в а л
в нужные тона, что
Иван только изумлялся чудовищным небылицам.
— Из вас, Константин Владимирович, вышел бы отличный писа­
тель,— с к а з а л тогда ему И в а н .
— Достаточно с меня быть теоретиком и оратором.
Померанцеву вспомнился банкет у Пенязевых, на котором Род­
заевский выступал с речью. В память врезалась одна ф р а з а : «Под
шатром пышно расцветающей империи нашла приют горсточка муже­
ственных изгнанников».
— А вы Троцкого не встречали? Говорят, он был мировым орато­
ром.
— Нет, не встречал. Мне лично больше импонирует Адольф Гит­
лер. Его ж е л е з н а я логика, з а ж и г а ю щ и й душу темперамент покоряют
любую аудиторию.
Через два месяца вышла небольшая книжка. Известный харбин­
ский художник Р у ф украсил ее заставками, рисунками, яркой облож­
кой.
Иван чувствовал себя героем. Ему выплатили повышенный гоно­
р а р . Он приоделся, снял комнату в указанной японцами квартире.
— О к а з ы в а е т с я , на писанине можно деньги з а р а б а т ы в а т ь ! — у д и ­
вился Кутищев.— А что, если тебе еще что-нибудь состряпать! Толь­
ко покрупнее, чтобы больше валюты получить.
— Покрупнее, Аркаша, надо много пахать. А у меня з а д острый, а
голова тупая.
— Ничего, Ваня, помогут. Теперь у тебя слава. И японцы стали
иначе относиться. Д а ж е «Обрубок» вчера р а с к л а н я л с я . «Господин По­
меранцев, вы есть хороший журналист». А когда-то говорил: «Нам не
нужны т а л а н т ы , нам нужны послушные».
«Да-а, неплохо бы что-нибудь еще сотворить»,— подумал Иван.
Родзаевский как-то говорил ему, что военная миссия получает со20

ветские книги, ж у р н а л ы и газеты. И у него возникла мысль — переде­
л а т ь что-нибудь на свой л а д и издать. Никто здесь об этом не узнает.
Он поделился своим соображением с Родзаевскнм, попросил до­
стать несколько советских книг.
В о ж д ь был доволен такой изобретательностью П о м е р а н ц е в а , обе­
щал с кем-то из японцев поговорить.
Вскоре И в а н а вызвали в военную миссию к самому
начальнику.
Дои неплохо говорил по-русски, но, по существовавшему этикету, ред­
ко р а з г о в а р и в а л с русскими без переводчика. В беседе с Померанце­
вым он изменил этому правилу.
— В России вы что-нибудь публиковали?— Голос у Д о и тихий,
хрипловатый. А глаза сверлящие, пронизывающие. Померанцеву каза­
лось, что этот человек читает его мысли.
— Д а , кое-что печатал в военных газетах,— солгал Иван.
— А что думаете показать в новой книге?
П о м е р а н ц е в и сам еще толком не знал, что будет
показывать,
но был уверен, что японцы одобрят любой замысел, л и ш ь бы против
коммунистов.
— П о к а ж у , Дои-сан, обреченность советского государства.
Что
народ недоволен большевиками и ждет избавления от них с Востока.
З а м ы с е л И в а н а совпадал с ж е л а н и е м «сынов солнца». Дои взял
его на службу в военную миссию. Померанцеву был назначен высокий
оклад. Его прикрепили к военному кооперативу, где по
карточкам
отпускались лучшие продукты. Военная миссия р а с п о л а г а л а богатой
библиотекой. Д л я И в а н а создали все условия, только знай работай.
В комнате, где он сидел, было три стола. Один из них з а н и м а л
капитан Асакура, всегда улыбчивый и учтивый, но весьма
жестокий.
Осуществляя контроль за русским радиовещанием, он, как и все япон­
ские чины, относился к своим обязанностям с исключительной педан­
тичностью. И если кто допускал отклонения от текста, того он сурово
к а р а л . Померанцеву р а с с к а з ы в а л и , как во время радиопередачи рус­
ский диктор оговорился. Н у ж н о было прочитать: «Входящие в Сайгон
ниппонские войска население встречало весьма радушно», а диктор
с к а з а л : «равнодушно». Асакура сообщил об этом в ж а н д а р м е р и ю .
После передачи диктора арестовали, и больше его никто не видел.
И в а н побаивался Асакуру, лишний раз не заводил с ним разго­
вор. Он больше тяготел к высокому светловолосому поручику Я м а д з и .
Этот человек не был японцем и о к а з а л с я среди них волею нелепых
обстоятельств. Во время оккупации П р и м о р ь я офицер Ямадзи женил­
ся на русской женщине м а д а м Шестериной, муж которой где-то сра­
ж а л с я за Советскую Республику. Когда японцев изгнали из Владиво­
стока, Ямадзи увез Шестерину с трехлетним сыном в свою страну. Там
Вася окончил гимназию, затем отчим определил его в разведшколу в
Токио. Василий был хорошо подготовлен, в л а д е л русским и японским
языками. Его направили с л у ж и т ь в М а н ь ч ж у р и ю , в Харбинскую воен­
ную миссию.
Таким назначением он был очень доволен. С детства мечтал уви­
деть Россию, о которой ему р а с с к а з ы в а л а мать. И хотя Харбин не был
Россией, в нем ж и л о много русских. Р а б о т а я в военной миссии газет­
ным цензором, он близко соприкасался с ними, обогатил язык, познал
их нравы и обычаи. В скрытной душе его зрела неприязнь к японцам.
В детстве ему немало пришлось перенести насмешек от сверстников за
свой высокий рост, русые волосы, белый цвет лица. Д р у з е й у Васи не
было. Он рос замкнутым, одиноким. Теперь у него теплилась н а д е ж д а
на поражение Японии в будущей войне с Россией. Тогда он может об­
рести родину. Н о д л я этого нужно было сделать для нее что-то доб­
рое, за что его могли бы оценить. А что именно, он не знал.
О д н а ж д ы , просматривая советские газеты, он нашел среди наг21

ражденных командиров фамилию Леонида Ивановича Шестерина. Воз­
можно, то был однофамилец, но Василий внушил себе, что это родной
отец, оставшийся до сих пор в живых. Теперь у него неприязнь пере­
шла в ненависть ко всему японскому: к языку, к обычаям, к людям.
Возникло острое ж е л а н и е сблизиться с русскими. Д о сих пор отноше­
ния с ними были чисто официальные. И русские при нем не высказы­
вали сокровенных дум. Василию хотелось открыть свое истинное ли­
цо. Но кому? Среди русских было много таких, которые лакейски слу­
жили японцам. Только о заместителе начальника одного из отделов
Б Р Э М Перовском он не мог сказать этого. Виктор Иванович не выс­
л у ж и в а л с я перед японцами, д е р ж а л с я с достоинством, знал себе пену.
Василий иногда бывал с ним более откровенным, чем с другими.
•Как-то в конце рабочего дня Перовский зашел к Ямадзи по де­
лам службы. В кабинете, кроме них, никого не было. З а в я з а л а с ь не­
принужденная беседа. Василий коснулся будущей войны с Россией,
которая была предметом его бесконечных раздумий.
— Мне кажется, Японии не одолеть Россию. С Китаем не разде­
лались, а тут еще ввязались с Америкой. Где же взять столько сил?
А вы как считаете, Виктор Иванович?
Перовский не знал, что ответить. Может, его испытывают?
Ведь
японские офицеры коварны: на словах у них одно, а на деле — другое.
— Ямадзи-сан, я не военный, чтобы судить о таких вещах. Види­
мо, генеральный штаб рассчитывает на свои силы.
«Не доверяет, боится меня»,— подумал Василий.
— Виктор Иванович, давайте будем близкими товарищами. Зови­
те меня Василием Леонидовичем и не считайте своим потенциальным
врагом. Не скрою, до сих пор я был таким. Когда вы спросили, поче­
му я, русский, о к а з а л с я в Японии, я с к а з а л вам неправду. Теперь хочу
иметь друга, говорить с ним откровенно.
И поведал о том, как попал в Японию.
Перовский сначала слушал с недоверием, но когда Василий рас­
сказал об отце, показал советскую газету, сомнения в искренности
Василия исчезли. Вот, оказывается, каков он, этот молчаливый недо­
ступный «русский самурай!» К а к долго скрывал свою душу от сооте­
чественников!
— Теперь мне часто грезится Россия и встреча с родным отцом.
Н о ведь я ему враг.
К а к радовался Перовский, что перед ним сидел тот человек, ко­
торый нужен был его товарищам по подпольной борьбе! А может,
он признается ему не первому?
— Б л а г о д а р ю вас, Василий Леонидович, за
такое
откровение.
Только чем я з а с л у ж и л его у вас? Или я не первый?
— Нет, дорогой Виктор Иванович, вы первый. К вам я давно
присматривался. И, надеюсь, не ошибся, вверив свою судьбу. Впрочем,
большого риска с моей стороны тут нет. Если бы вы вздумали сообщить
о нашем разговоре, вам бы не поверили, посчитали за клевету.
— П р е д а в а т ь друзей, разумеется, не в моем характере,— с к а з а л
Перовский.— Ваши мечты о родине и о встрече с отцом мне очень
близки п понятны. Н о ведь мечты, Василий Леонидович,
сбываются
только тогда, когда идут им навстречу.
— Если бы знать, что они сбудутся, Виктор Иванович, я пошел
бы хоть на край света...
Спустя некоторое время Василию было предложено
небольшое
задание. Он охотно выполнил его. Так Ямадзи-Шестерин стал переда­
вать сведения, касающиеся подготовки японского командования к вой­
не с Россией.
Когда Померанцев пришел в военную миссию, ему хотелось сбли­
зиться с белым японцем. Иван старался вызвать его на откровенный
22

разговор, заинтересовать какой-нибудь присказкой, анекдотом из жиз­
ни в России. Но Василий холодно отнесся к нему, презирая изменника.
— Вы же русский. Почему вас не интересует Россия?— домогался
Иван.
— Я вырос в Японии, и Россия меня интересует лишь как военный
объект.
«Бесчувственный самурай! Ничем его не проймешь».
После" работы Померанцев предложил Ямадзи заглянуть в ресто­
ран, поговорить за рюмкой коньяка. Василий сказал, что дома у него
какие-то неотложные дела.
«В общем, не желаешь со мной знаться. Ну и хрен с тобой!»
Ивану не хотелось идти в свою холостяцкую квартиру. Днем он
много работал: читал советские газеты, просматривал книги. Неплохо
бы посидеть за кружкой пива.
Не спеша шагал он по широкой, людной улице, наблюдая за про­
хожими. В белом чесучовом костюме и соломенной шляпе Иван чувст­
вовал себя господином. Его уважают японцы, ему завидуют русские.
На минуту он вспомнил падь Белантуй. Сейчас там изнывают от жа­
ры: л е ж а т на огневых рубежах на стрельбище или совершают томи­
тельные переходы, штурмуют сопки. Б-р-р. Не хотел бы он продол­
ж а т ь такую жизнь.
Иван сел в трамвай и доехал до набережной Сунгари. В знойный
вечер здесь было приятно погулять. Н а б е р е ж н а я с одной стороны об­
сажена тополями, от реки веяло прохладой. На пристани было много
яхт, катеров, шаланд и моторных лодок. Хорошо бы прокатиться по
реке! Но Иван предпочел другое удовольствие — пошел в пивной бар.
У него остались талоны на пару кружек.
В баре было шумно. У столиков стояли люди, пили пиво. К стой­
ке вытянулась очередь. Иван тоже пристроился за молодыми парня­
ми. Из разговоров узнал, что это русские шоферы.
Молодая японка отпускала быстро. Но вот очередь застопорилась:
подошли трое в штатском. Один полез без очереди.
— Фашисты из германского консульства,— услышал Иван.
— Куда лезете! Станьте в очередь!
— Марико, не отпускай им!
Рослый детина с чубом светлых волос, в белоснежной сорочке яз­
вительно бросил:
— Русские свиньи могут обойтись без пива!
— Сволочи!
— Мало вас под Сталинградом били!
Немцы, смеясь, что-то лопотали. Рослый детина пригрозил:
— Скоро мы вас будем вешать на каждом телеграфном столбу.
— Руки коротки!
— Скоро вас самих перевешают!
— Дейчляд юбер аллео!— горланили немцы.
Детина снова полез, но его оттолкнули. Озлобившись, он ударил
одного из шоферов. И тут, как по команде, на фашистов налетели рус­
ские. Началась потасовка. На лицах холеных молодчиков вспухли
синяки, из губ сочилась кровь.
П р о д а ж а пива приостановилась. Люди стали покидать бар. По­
меранцев тоже вышел, боясь быть замешанным в этой катавасии.
«Здорово немцев разукрасили,— размышлял Иван, шагая по ули­
це.— И тут их ненавидят русские».
З а рекой опускалось солнце. Вечер пропадал без толку. Д а ж е
пивом не удалось побаловаться... Где ж е Кутищев? Д а в н о уже Иван
не видел его, занятый работой в военной миссии. А что если ему заг­
лянуть к Винокурову? Этот человек готов сутками слушать его. У них
одна судьба.
23

Иван отправился на т р а м в а й н у ю остановку, тихо напевая: «Вечер
тихий, далекий вспоминается мне. Я брожу одинокий на чужой сторо­
не».
Винокуров встретил П о м е р а н ц е в а тепло.
— Очень кстати, Иван Иванович! У меня сегодня день рождения.
Проходи, дорогой.
В гостиной за круглым столом сидело много людей. Среди них
Л е в к а Охотин, А р к а ш к а Кутищев и несколько незнакомых женщин.
Померанцева посадили рядом с Кутищевым.
— Р а с с к а з ы в а й , В а н я , как на новом месте живется? Пишешь чтонибудь?
Винокуров поставил перед Померанцевым полный ф у ж е р с чуринской, попросил выпить, не д о ж и д а я с ь очередного тоста.
Иван пожелал имениннику всяческих благ и опрокинул ф у ж е р .
Пока закусывал, кто-то з а т я н у л : «Хазбулат удалой...» Пропустив
куплет, Иван т о ж е подхватил, чтобы показать себя компанейским пар­
нем.
Напротив сидела брюнетка с золотым кулоном на полуобнажен­
ной груди и томно посматривала на него. Когда окончили петь, брю­
нетка п р е д л о ж и л а :
— Господа, попросим Ивана Ивановича спеть какую-нибудь рус­
скую песню.
Померанцев з а д у м а л с я : что ж е спеть? «Три танкиста»? Не пойдет.
«Золотая моя Москва»? Опять не то. Н а д о такую, чтобы не к а с а л а с ь
борьбы. «Огонек»? Т о ж е о борьбе с немцами. «Катюша». Вот эта уст­
роит.
— Исполню советскую песню, которую д а ж е немцы обожают. Про­
шу гитару.
Иван взял несколько аккордов и запел о девушке, которая выхо­
дила на берег и заводила песню про степного сизого орла.
Д а м ы слушали с умилением, не сводя глаз с певца. Только Охо­
тин тупо посматривал куда-то в сторону. Мысли его были далеки от
лирического настроя.
Песня всем понравилась. И в а н а просили исполнить
что-нибудь
еще. Но Винокуров, боясь, как бы не переборщить с советскими песня­
ми, предложил:
— А теперь, господа, попросим пашу поэтессу Ольгу Аркадьевну
прочесть что-нибудь из своих стихов.
Брюнетка поднялась. Л о м а я пальцы, несколько секунд настраи­
валась, затем н а ч а л а тихим трагическим голосом:
П р и ж а т ь с я бы раненым телом к земле,
Попросить у ней каплю отравы.
Которой поит она свежесть полей
И дурманит дремотные травы.
З а б ы т ь мир убогий, мир полный тревог,
Захлебнуться в прозрачности зыбкой:
Ведь там, за покровами чистыми, бог
С ясным взором и светлой улыбкой...
Ж е н щ и н ы хлопали, но не от души, а скорее из вежливости.
Брюнетка поклонилась и села.
« К а к а я м у т ь ! — д у м а л Померанцев.— Улететь с грешной земли на
небо. Такие стихи у нас писали до революции».
Винокуров подошел к приемнику, стоявшему на тумбочке, повер­
нул выключатель, ж е л а я развлечь гостей музыкой.
Полилась торжественная ария варяжского гостя из оперы «Сад24

ко» в исполнении Ш а л я п и н а : «О скалы грозные дробясь»... Но она
скоро оборвалась, и заговорил незнакомый мужской голос:
— Внимание! Внимание! Говорит радиостанция «Отчизна». Рус­
ские люди, сегодня мы ознакомим вас с подлинными событиями на
советско-германском фронте.
В Харбине у ж е все знали об этой таинственной радиостанции, ко­
торая сообщала людям правду о ходе войны, зверствах японской воен­
щины и деяниях эмигрантских главарей. К а ж д ы й с нетерпением ж д а л
ее передач, просиживая ночи в полной темноте, вслушиваясь в шепот
радиоприемников, чтобы не узнали соседи и не донесли в ж а н д а р м е ­
рию. И теперь слушали с повышенным интересом. Тупое осовелое лицо
Охотина вытянулось. Он, как сыч, вперил глаза в приемник.
— В своем недавнем выступлении по радио генерал Дои говорил,
что К р а с н а я Армия несет огромные потери и не способна больше на­
ступать, что германские войска теснят ее на всех фронтах. Это наглый
обман. З а последнее время К р а с н а я Армия освободила Витебск, Грод­
но, форсировала Вислу и ведет бои на подступах к Варшаве... Сейчас
мы прерываем передачу. Слушайте нас через несколько минут.
— Это красные устроили такую передачу!— вскочил Охотин.
— Но наши приемники берут только Харбин,— сказал Винокуров.
— Значит, в Харбин пробрались.
— Что ж японцы смотрят?
— Неужели не могут засечь?— голосили д а м ы .
— Трудно. Они же, гады , меняют местонахождение,— объяснял
Охотин.
— Внимание! Радиостанция «Отчизна» п р о д о л ж а е т передачу. Как
мы уже сообщали, Красная Армия гонит немцев на всех фронтах туда,
откуда они пришли. Близится разгром гитлеровской
Германии... Н е
пора ли задуматься Семенову, Власьевскому, Родзаевскому и другим
прислужникам японцев о том, что их ж д е т р а с п л а т а за свои злодея­
ния...
— Заткнись, собака!— Охотин подскочил к приемнику и выдер­
нул штепсель из розетки. Потом снял телефонную трубку и начал зво­
нить на городскую радиостанцию.
Гости всполошились.
•— Господа, не поднимайте панику,— успокаивал Винокуров.—
Это советская пропаганда. Японские власти сделают все, чтобы таких
передач больше не было.
Подавленные и смятенные гости молча одевались и расходились
по домам.
Померанцев в о з в р а щ а л с я с испорченным настроением. Он тоже
чувствовал себя «прислужником японцев». Разгром мог приблизить и
его конец.
«Ничего, немцы еще сильны. Н е так-то скоро их доконают,— ус­
покаивал он себя, в о з в р а щ а я с ь на квартиру.— Н а д о быстрее
писать
книгу».
На другой день о радиостанции «Отчизна» гомонил весь Харбин.
Кто злобствовал на Советскую Россию, тот возмущался такой неслы­
ханной дерзостью. Но большинство радовалось, что нашлись смель­
чаки и во всеуслышание говорят людям правду.
Померанцев тоже завел разговор о радиостанции. Но Ямадзи ус­
покоил его:
— Мне кажется, придавать этому серьезного значения не следует.
Власти Маньчжу-Ди-Го примут необходимые меры, и мы не услышим
больше таких передач.
Однако это не утешило Померанцева, не освободило от тех дум,
25

которые его терзали. В этот день он м а л о р а з г о в а р и в а л , что-то тороп­
ливо читал и переписывал.
Ямадзи смеялся в душе над тем, как И в а н лихорадочно работал,
подготавливая очередную антисоветскую стряпню.
События, наделавшие переполох в Харбине, встревожили
и на­
чальника военной миссии генерала Д о и . Е щ е не было такого случая,
чтобы красные пробрались в Харбин и вместе с русскими эмигранта­
ми организовали радиопередачу, занялись пропагандой
под носом у
японских властей.
Ранним утром генерал поехал в департамент полиции поднимать
на ноги всю харбинскую охрану. Были подключены все японские шпи­
ки, китайские и русские доносчики. Они вслушивались в разговоры на
улицах, в магазинах, в ресторанах, кафе, з а г л я д ы в а л и
в китайские
фанзы па окраине города. Арестовывали всех, на кого п а д а л о подоз­
рение.
Н а второй день Перовский сообщил Ямадзи, что охранники схва­
тили китайца Ван Шин-юна. Через этого человека «Отчизна» осущест­
вляла связь с Восьмой освободительной армией. Перовский и его со­
ратники беспокоились за китайца — как он будет себя вести на допро­
сах...
Ван Шин-юн л е ж а л на спине. Д л и н н ы е худые ноги и крепкие жи­
листые руки были прикручены веревками к топчану. Он не мог дви­
нуть д а ж е головой, так как она была з а ж а т а в вырезе топчана. Свер­
ху из чайника ему лили воду в ноздри. Вода, настоянная на т а б а к е и
перце, жгла, р а з ъ е д а л а глотку. Ван к а ш л я л , з а х л е б ы в а л с я , но не кри­
чал, не просил пощады.
Это бесило японцев. Они еще больше старались, чтобы заставить
китайца заговорить. Но он молчал. Грудь его р а з р ы в а л а боль, а в гла­
зах плыли фиолетовые круги. Будто морские волны захлестывали его,
и он куда-то п р о в а л и в а л с я . А палачи все лили и лили воду. Она у ж е
не шла внутрь — Ван л е ж а л без сознания.
П а л а ч и р а з в я з а л и свою жертву, повернули на живот. Вода поли­
лась изо рта и носа. Через несколько минут Ван начал
судорожно
вздрагивать, ж а д н о глотать воздух. Потом повернулся на бок, п о д ж а л
к животу колени, пришел в сознание.
К а ж е т с я , еще отсрочена смерть, но надолго ли? Он знал, что
живым его не выпустят. Кто ж е предал его?
В тот день Ван прибыл в Харбин, чтобы встретиться с русским
товарищем. Вечером он отправился в Фудзядян. Н е д а л е к о от фанзы
Ли-Фу, в которой они обычно встречались, его з а д е р ж а л и двое япон­
цев. Компрометирующего у него ничего не нашли, но на допросе поче­
му-то заявили, что он — Б а л л у д з ю н ь , шел на встречу с советским
агентом, который будто бы у ж е арестован.
«Неужели выдал д я д я Л и - Ф у ? » — д у м а л Ван. Такого не могло
быть. Д я д я ненавидел японцев. Их палка не раз ходила по его спине.
Скорее, то была уловка следователей — говорить при допросах, что им
все известно об арестованном.
Но не таков был Ван Шин-юн, чтобы в ы д а в а т ь товарищей. Пусть
погибнет один, зато остальные будут бороться с японцами и освободят
от них родину...
В другой комнате д о п р а ш и в а л и пианистку
Красильникову.
За
столом рядом с японским офицером сидел Охотин, которого пригласи­
ли вести допрос русской «большевички». Перед ними стояла хрупкая
1

1

26

8-я

революционная

армия.

светловолосая женщина в пенсне, со взглядом таким прямым и гордым,
словно не ее, а она обвиняла.
— Р а с с к а з ы в а й , зачем ходила к советскому
консулу?— спросил
Охотин.
— Чтобы получить разрешение на право вернуться в Россию.
— А зачем? Кто там тебя ждет?
*
— Там моя родина, там мои родители.
— Там живут красные бандиты, которым скоро придет конец.
— Неправда!
— Большевичка!— стукнул по столу Охотин.— Сколько
платят
тебе красные?
— Глупости. Я пи с кем не связана.
— А зачем сообщала советскому консулу?— Он взял со стола
письмо и начал читать.—«Я не хочу больше жить в этой варварской
стране, где царит беззаконие, где могут арестовать невинного и унич­
тожить без суда и следствия. Если бы вы знали, сколько погубили доб­
рых людей японцы и их прислужники, русские фашисты».
Д а л ь ш е Охотин не мог читать: широкий рот его перекосила злоба,
и он проскрежетал зубами:
— Красная сволочь! Вместо того, чтобы благодарить правитель­
ство Маньчжу-Ди-Го, которое нам предоставило безопасное убежище,
ты чернишь его! Н е б л а г о д а р н а я тварь! Когда ты стала красным аген­
том? Какое выполняла задание? Говори!
Таисья Алексеевна смотрела в сторону, будто не с л ы ш а л а никого,
ока ни в чем не р а с к а и в а л а с ь и ни о чем не просила.
— Сейчас ты у меня заговоришь,— свирепел «тигр». Он подошел
и ударил ее по лицу.
У Таисьи Алексеевны подкосились ноги, но ее поддержал стояв­
ший позади японец. Пенсне упало на цементный пол и вдребезги раз­
билось. С тонких губ по подбородку потекли струйки крови.
— Последний раз спрашиваю, будешь говорить?
Сплевывая с губ кровь, она п р о д о л ж а л а молчать.
— Ну хорошо. Коли ты не ж е л а е ш ь жить в этой варварской стра­
не, мы отправим тебя в «приют».
ГЛАВА

ШЕСТАЯ

Темно-серая легковая машина, похожая на черепаху, б е ж а л а по
гладко укутанной гравийной дороге. З а
машиной тянулся
желтый
шлейф поднятой пыли, прокаленной августовским солнцем. По сторо­
нам дороги расстилались поля кукурузы, гаоляна, чумизы, на которых
трудились китайцы в черных кофтах из дабы и в широких, как зонт,
соломенных шляпах. Все здесь д ы ш а л о свежестью, а р о м а т а м и созре­
вающих культур.
Семенов глядел на маньчжурские поля, но мысли его витали за
пределами этой чужой страны. Он д у м а л о том золотом времени, ког­
да с помощью японцев будет создана новая империя Сибир-Го, пра­
вителем которой поставят его. Атаман торжествовал в душе, что япон­
цы считаются с ним, посвящают его в свои военные секреты. Вот и сей­
час Д о и везет его на полигон, чтобы показать, как воздействует бак­
териологическая бомба на живых людей.
Около станции Аньда дорога проходила по равнине. Вдали видне­
лись земляные сооружения, обнесенные колючей проволокой.
У ворот полигона машину встретил японский офицер. Он просмот­
рел документы и у к а з а л , куда следовать. Шофер подрулил к легковым
машинам и пристроился в один ряд.
Семенов оставил свою тросточку и довольно бодро шагал
рядом
-

27

с Дои. Он был в генеральском мундире, который одевал только при
встрече с высокими японскими чинами.
Около бетонированных укрытий стояла группа генералов
штаба
Квантунской армии во главе с командующим Отодзо Ямада, невысо­
ким, сухопарым. Обменявшись приветствиями с генералами, Дои с
Семеновым стали слушать человека в белом халате, который что-то
объяснял, показывая в центр полигона. Там Семенов увидел привязан­
ных к железным столбам людей. «Сколько их? Один, два, три, четы­
ре»,— считал атаман.
К одному из столбов был привязан Ван Шин-юн. С изможденным
лицом и вытекшим глазом, он гневно взглядывал на маячивших вда­
ли японцев.
Метрах в пятнадцати от него у другого столба сидела пианистка
Красильникова. В изодранном платье, с синяками и кровоподтеками,
как не походила она на ту элегантную женщину, которая когда-то хо­
дила к Пенязевым, занималась с Машей.
Человек в белом халате был начальником «Отряда 731» генераллейтенантом медицинской службы Исии Сиро. В начале тридцатых годов
он преподавал в Токийской военно-медицинской академии. В военном
министерстве тогда поговаривали о захвате Центрального Китая, ко­
торый потребует много оружия. А где его взять? Ведь Япония, по чьёму-то меткому выражению, это «красивый пирог, в который бог поза­
был положить начинку». Исии понимал, что без «начинки», то есть без
сырья, оружия не изготовишь. И у него родилась блестящая идея —
создать бактериологическое оружие. Немцы же применили газы в пер­
вую мировую войну. А это еще пострашнее. Больших средств затрачи­
вать не надо, а эффект может быть поразительный. Исни поделился с
генералом Н а г а т а из военного министерства. Тому понравилась идея.
Он сообщил о ней императору.
Хирохито высоко оценил замысел Исии Сиро, имел с ним несколь­
ко встреч. Польщенный похвалой микадо, Исии говорил: «Ваше вели­
чество, когда мы станем обладать таким оружием, нам не страшен
будет никакой враг. Я положу к вашим ногам всю Азию!»
В 1936 году Хирохито дает указание создать отряд для производ­
ства болезнетворных бактерий в двадцати километрах от Харбина, на
станции Панфань. Возглавлять отряд было поручено Исии.
Официально отряд назывался «Управление водоснабжения и про­
филактики». В 1940 году он насчитывал три тысячи специалистов-бак­
териологов. На его содержание было ассигновано десять
миллионов
иен. Отряд состоял из восьми отделов. Четвертый отдел
занимался
разведением бактерий. В огромных котлах изготовлялась питательная
среда, в которой за месяц выращивалось до трехсот килограммов чум­
ных бактерий, до девятисот тифозных, до семисот — сибирской язвы,
до тысячи бактерий холеры. Второй отдел проводил эксперименты на
живых людях. Он имел свой полигон на станции Аньда, своп самолеты.
У отряда 731 были филиалы в Чанчуне, Дайрене, Хайларе. Исии
старался, чтобы «положить Азию к ногам императора». А тот тоже
не оставлял без внимания своего верноподданного, наградил орденом
«Благословенного сокровища».
Семенов, хорошо говоривший и понимавший по-японски, слушал
рассказ Исии.
— Сейчас мы готовы к массовому уничтожению любого
врага.
Насекомых и бактерий, выращенных в наших лабораториях, для этого
достаточно. С помощью каких же средств мы сможем применить это
оружие?— В холодных, прикрытых очками глазах человека в белом
халате было столько презрения, что, казалось, он, не дрогнув, уничто­
жит весь мир.— Мы можем пускать в сторону врага зараженный скот,
грызунов, отравлять питьевые источники. Но наиболее эффективным

методом является рассеивание зараженных блох с самолета и бомбо­
метание. Перед вами макет бомбы «И»,— показал Исии поданный ас­
систентом фарфоровый шар величиной с китайскую дыню.— Внутрен­
ность заполняется насекомыми, зараженными чумой или холерой. На
высоте ста метров бомба раскалывается с помощью специального при­
способления, и насекомые рассеиваются в радиусе пятнадцати-двадцати метров. Сейчас мы увидим эффективность воздействия этого ору­
жия.
С полигона поднимаются один за другим два самолета. Они уст­
ремляются в небо. Н а б р а в нужную высоту, разворачиваются и летят
обратно.
Исии приглашает всех в железобетонное укрытие. Через застеклен­
ные амбразуры Семенов видит полигон и привязанных к столбам лю­
дей.
Тапсья Алексеевна не знала, какую еще пытку придумали япон­
цы, но догадывалась, что затевают что-то страшное. От зноя у нее кру­
жилась голова, мучила ж а ж д а .
К полигону приближались самолеты, опускаясь все ниже и ниже.
Передний направился прямо к центру, к столбам. Сердце Таисьи Алек­
сеевны сжалось. Боже, что это? Неужели их хотят раздавить, как ка­
ких-нибудь букашек?
Но нет. Самолет взмыл кверху и летит над полигоном. Что-то
щелкнуло вверху, посыпались осколки посуды и какой-то сор.
Таисья Алексеевна переводит взгляд на землю. По утрамбован­
ному песку прыгают какие-то насекомые. Сколько их — не счесть! Они
приближаются к ней. Ползут по оголенным ногам.
«Блохи... зараженные!»—догадывается она.
Вспомнился «азиатский тиф», разразившийся в Харбине в конце
1943 и в начале 1944 годов. Как потом стало известно, японцы специ­
ально проводили эксперименты на европейцах. Через
газированную
воду и хлеб з а р а ж а л и людей. Много умерло тогда русских. Таисье
Алексеевне тогда удалось спастись, а теперь...
Она пытается стряхнуть насекомых с ног, со спины. Но веревки
больно режут тело. Она стонет, мечется в изнеможении и теряет соз-'
нание.
Семенов возвращался с полигона, довольный виденным.
«Нет, что ни говори, а японцы — дошлый народ. Умно придумали
эту заразную бомбу. Какой поразительный эффект! Если
советские
окажут сильное сопротивление, можно в ход пустить бомбу «И».
Ему представилось, как эпидемия чумы или холеры косит вражес­
кие войска. З а р а ж е н полк, дивизия, армия. А если сбросить на город,
эпидемия, как пожар, охватит всех жителей и будет косить сотнями,
тысячами. С таким оружием можно завоевать весь мир. Напрасно он
сетовал: японцы — дальновидные политики, у Америки оттяпают и у
СССР.
ГЛАВА

СЕДЬМАЯ

Стояла холодная дождливая осень. Дул сырой напористый ветер.
По небу, задевая вершины сопок, нескончаемой вереницей ползли мут­
ные облака.
Д а л е к о по степи растянулся полк. Медленно двигались взводные
колонны. Ветер хлестал в лица солдат мокрыми липучими хлопьями.
С шапок за воротник шинелей сбегала вода и растекалась по спине.
Раскисшая земля липла к ботинкам и сапогам. Шинели, впитавшие
обильную влагу, давили плечи.
Арышев шел впереди своей роты, то и дело смахивал рукавом с
2Э

лица снег. З а ним шагали бойцы, несли противотанковые ружья, бое­
припасы. Роту з а м ы к а л и две пароконные повозки. Все больше и боль­
ше становились интервалы между рядами, все нетерпеливее
ждали
солдаты привала.
Приотстали рязанские. Вавилов прихрамывал. Ботинки так разбу­
хли от влаги, что ноги х л я б а л и в них, как в галошах. Под левую пят­
ку сбилась портянка и д а в и л а рубцом, набила мозоль. Но переобуться
не было возможности: остановишься на минуту, потом не догонишь
взвод.
Веселов тоже притомился. П о д вечер сильно клонило ко сну. И
как он ни крепился, веки невольно смыкались. Костя шагал «по инер­
ции»,' с закрытыми г л а з а м и .
...Смеркалось, когда полк прибыл на исходный рубеж, располо­
жился па пологих склонах. Утром роты должны пойти в наступление
па обороняющегося «противника».
Ветер леденел, становился колючим, пронизывал до костей. В л а ж ­
ные шинели застывали, коробились.
— Эх, разжечь бы костерок да погреться!— мечтали бойцы.
— Эх-ма, да не дома.
Пуста и неприютна степь — ни кустика, ни деревца. Л и ш ь по ло­
щинкам и р а с п а д к а м собиралась колючая трава перекати-поле. Но
ею не согреешься — минутное пламя. Единственным спасением было
укрыться в земле.
Бронебойщики рыли парные окопы, чтобы согреться в них и ус­
нуть. Шумилов, Степной и Веселов готовили групповой окоп, вернее,
котлованчик. С е р ж а н т пригласил на ночевку Арышева. Поэтому ребя­
та старались. Только грунт попал твердый, каменистый. Шумилов вор­
чал:
— Эту землю только ломом долбить, а не лопаткой ковырять.
— А у вас мягче?— спросил Степной.
— Д а , у нас, на Орловщине, не земля, а масло: хоть ножом р е ж ь
да на хлеб н а м а з ы в а й .
— У вас там лес?
— Ясное дело, не пустыня.
— А я степь люблю. Поднимаешься на гору, километров на трид­
цать кругом все видно. А в лесу-то что увидишь?..
Когда котлованчик был вырыт в метровую глубину, Степной вы­
долбил нишу в стене.
— Печку устроим. В тепле будем спать.
Сводом этой печки служил верхний слой, в котором было проко­
пано отверстие — дымоход.
Шумилов с Веселовым накрыли котлованчик одеялом, привалили
по углам камнями и получилась крыша.
Степной р а з ж е г печку. Он подкладывал маленькие чурочки, при­
несенные с собой к а ж д ы м солдатом, чтобы в трудную минуту развести
огонь и погреться. Чурочки ярко горели, отдавая тепло и освещая кот­
лованчик. Солдаты разделись, постелили шинели, укрылись одеялами.
Веселов привел лейтенанта. Опустившись в котлованчик, накрытый
одеялом, Арышев почувствовал, как в лицо пахнул теплый сухой воз­
дух.
— У вас тут, как в землянке: и потолок, и печка.
— Солдат на выдумку горазд!— подхватил Веселов.— Н е зря, го­
ворят, шилом бреется, а дымом греется.
— Раздевайтесь, товарищ лейтенант,— предложил
Шумилов.—
Не замерзнете, еще ж а р к о будет.
Арышев стянул с себя подмерзшую шинель, снял сапоги.
— В середине или с края л я ж е т е ? — спросил Степной.
— Мне все равно, к солдатской жизни давно привык. Помню, при30

везли нас, новобранцев, в Монголию, в гарнизоне ни одной к а з а р м ы .
Полк осенью вернулся с Халхин-Гола, и к а ж д а я рота строила себе
землянку. Н а м , салагам, тоже пришлось помогать. Стоял ноябрь, хо­
лода. Ж и л и мы в палатках по четыре человека. С вечера
натопим
печку — ж а р а , а утром хоть волков морозь. Благо, валенки да полу­
шубки спасали. Через месяц построили землянки, и полк приступил
к занятиям. Так что от мягкой постели я отвык.
— Сейчас люди от многого отвыкли,— заговорил Веселов.— Гит­
лер негодяй всю жизнь разрушил. Д в а брата вот где-то плавают без
вести с первых дней войны. Мать с отцом умерли в блокированном
Ленинграде. Остался один как перст...
Чурочки догорели, и все потонуло во мраке. Степной, лежавший
рядом с Веселовым, глубоко и протяжно д ы ш а л . Монотонно посапывал
Шумилов. Арышев еще не спал. По телу разливалась приятная теп­
лота. Отступили куда-то дневные заботы. В сознание, как паук, впол­
зал сон и опутывал своими тенетами.
— Не спите, товарищ лейтенант?— спросил Веселов.
— Д а нет еще.
Косте хотелось прочитать сочиненное в походе
стихотворение.
Днем такая возможность не представилась. И вот он пригласил лей­
тенанта на ночлег, чтобы заполучить несколько минут.
— Послушайте очередной опус. Сегодня родился.
— Давай.
Ж и з н ь солдатская полна скитаний,
Перебежек и переползаний,
Переездов, переходов,
Р а з н ы х выходов, походов,
Тренировок, тренажей, тревог...
Веселов смолк, ожидая замечаний, но лейтенант молчал. Слыша­
только тихое сонное дыхание.
«Не дослушал, намотался за день». Костя еще раз взвесил каж­
дое слово в стихах и, довольный тем, что день прожит не зря, заснул.

лось

З а ночь степь преобразилась: выпал снег, и сопки стали походить
на белые, кем-то расставленные палатки. Ветер стих, воздух похоло­
дал.
Когда бойцы вылезли из своих ночных убежищ, на востоке откры­
валась светлая полоса лазурного неба. Оттуда выкатывалось
яркокрасное солнце. Его лучи до боли слепили глаза, искрились в кристал­
ликах снега.
Ожила степь: то тут, то там мельтешили люди, слышался говор,
смех. Солдаты снимали гимнастерки и растирали тело леденящим снеж­
ком.
Подъехала походная кухня с горячим супом. З а в т р а к влил новые
силы, вселил бодрое настроение.
Много ли надо солдату: поел сытно, выкурил с приятелем папи­
роску, и опять веди его хоть на край света!
Пока офицеры совещались у комбата, бойцы готовились к «нас­
туплению». Степной, сняв со своего ружья чехол, протирал
затвор,
Шумилов чистил снегом лопатку, на которой засохла вчерашняя земля.
— Затупилась, родная. Ее бы рашпилем поточить,— сказал Шу­
милов.— Чертов грунт. И люди тут живут ненормальные.
Привыкли
чай густой пить да т а б а к курить. Взять хотя бы твою землячку Кап­
ку. Говорит: «Без чая жить не могу — голова турсук-турсуком».
31

— А что ты з а д а е ш ь с я своей Орловщиной!..— обиделся Степной.—
У нас, в З а б а й к а л ь е , и лес есть, и птицы...
— И тарбаганы,— съязвил Шумилов.
Подошел Веселов.
-— Все спорим, чья п р и р о д а л у ч ш е ? П о с л у ш а й т е - к а новый анек­
дот.
Костя сел на бугорок вынутой из к о т л о в а н ч и к а з е м л и . К нему по­
т я н у л и с ь л ю б и т е л и острого слова и шуток.
— Все?— о г л я д е л он ребят.— Т а к вот, чтобы обсудить, какое вы­
нести н а к а з а н и е А д о л ь ф у Гитлеру, с о б р а л и с ь г л а в ы трех великих дер­
жав.
. Костя с д е л а л паузу, т а к к а к подходили новые с л у ш а т е л и .
— Кто-то п р е д л о ж и л с н а ч а л а у з н а т ь мнение солдат, которые ре­
ш а ю т судьбы войны и мира. В ы з ы в а е т своего с о л д а т а Ч е р ч и л л ь . Поду­
м а л , п о д у м а л а н г л и ч а н и н и говорит: « П о в е с и т ь Г и т л е р а » . В ы з ы в а е т
с о л д а т а Р у з в е л ь т . « К а з н и т ь на э л е к т р и ч е с к о м стуле»,— с к а з а л амери­
канец. Выходит русский с о л д а т . «Ну, И в а н , — говорит т о в а р и щ Ста­
лин,— а к а к о е ты п р е д л о ж и ш ь н а к а з а н и е Гитлеру?» П о д у м а л Иван,
хитро у л ы б н у л с я и говорит: « Н а д о в з я т ь л о м , р а с к а л и т ь острый коней
д о к р а с н а и т у п ы м воткнуть Гитлеру в з а д » . Ч е р ч и л л ь с Р у з в е л ь т о м
г л а з а в ы т а р а щ и л и . « З а ч е м ж е тупым?» «А з а т е м , — спокойно ответил
И в а н , — чтобы союзники не в ы т а щ и л и » .
— Верно!—• с м е я л и с ь с о л д а т ы . — Ворон ворону г л а з не выклюет'
В н е з а п н о утреннюю тишину н а р у ш и л а д а л ь н о б о й н а я а р т и л л е р и я
П о небу с шумом неслись с н а р я д ы и где-то впереди за сопками взла­
м ы в а л и оборону « п р о т и в н и к а » .
— Ничего себе, д а ю т огонька!—• п о с м а т р и в а я в небо, говорил Ве­
селов.— Н а з а п а д е под т а к у ю «музыку» в настоящий бой идут, а мы
все в войну и г р а е м .
— А в бою т о ж е т а к с т р е л я ю т ? — спросил В а в и л о в , впервые ус­
л ы ш а в ш и й вой с н а р я д о в .
— Так,— ответил Веселов,— т о л ь к о р а з в сто побольше и не толь­
ко через тебя, но и в тебя.
От к о м б а т а в о з в р а т и л и с ь к о м а н д и р ы взводов. Они
собрали пс
в з в о д а м с о л д а т и о з н а к о м и л и с обстановкой.
В небе п о к а з а л и с ь с а м о л е т ы , которые н а п р а в и л и с ь в сторону дву­
горбых сопок, где о б о р о н я л с я «противник». С з а д и п о с л ы ш а л с я рокот —
подходили т а н к и .
П о с т у п и л а к о м а н д а : « З а н я т ь исходный р у б е ж д л я наступления.У.
П о д р а з д е л е н и я полка в ы д в и н у л и с ь ш и р о к и м фронтом и з а л е г л и
П о д о ш л и т а н к и . Автоматчики пропустили их вперед и п о б е ж а л !
за ними. Н е м н о г о отстав, д в и г а л и с ь минометчики, пулеметчики, бро
небойщикн. К а т и л и пушки-сорокопятки б а т а р е й ц ы .
Б а т а р е й ц а м было т я ж е л о .
— Что, боги войны, о т с т а е т е ? — кричал Веселов.
— К у д а спешить? И отсюда д о с т а н е м . Это вам надо вперед —
в а т а к у скоро!
— Тогда мы и без вас о б о й д е м с я !
— А кто вам т а н к и , пулеметы у н и ч т о ж и т ?
— Вот П р а с к о в ь я Б р о н е б о й н о в п а , — п о к а з а л Костя на р у ж ь е , ко
торое несли бойцы.
С высоты о т к р ы л с я м а с с и р о в а н н ы й огонь.
— Ложись!— закричали командиры.
Бойцы п а д а л и в снег, но у к р ы т и е рыл себе не к а ж д ы й .
— Б р о н е б о й щ и к и , окопаться!— к о м а н д о в а л А р ы ш е в .
— В бою об этом не напоминают,— с к а з а л Б ы к о в , л е ж а в ш и й пс
соседству.— П о м н ю , б р а л и мы село Б а л б а с о в к у . Н е м ц ы б л и з к о под
пустили нас. Потом как н а ч а л и п о л и в а т ь из пулеметов. Мы зарылис"
32

в снег. А село приказано взять. Тогда двинулись по-пластунски вперед.
Ползем, руками и головой снег разгребаем. Метров пятьдесят пропа­
хали и атаковали село.
Вновь загромыхала артиллерия, чтобы подавить «ожившие» огне­
вые точки.
— Берегут пас, зря не бросают под огонь,— смеялся Быков.
В небо взвилась красная ракета. Командиры вскочили.
— В атаку, вперед!
Солдаты недружно вставали и бежали на «вражеские» позиции.
Линия наступающих получилась слишком изломанной. Только передо­
вые подразделения приблизились к проволочному заграждению, под­
катила легковая машина. Вышел командир дивизии и приказал вер­
нуть полк для повторной атаки.
Неохотно возвращались на исходные позиции солдаты. Всем ка­
залось, что командование слишком придирается, что действовали они
неплохо.
— Конечно, что не фронт,— рассуждал Быков.— Там любая опе­
рация будет оценена, если завершится победой. А здесь условности:
одному кажется так, другому — этак. Всегда ошибки найдут.
Арышеву вспомнилась присказка.
— Говорят, один генерал, обсуждая тактические занятия с офи­
церами, дал плохую оценку действиям их солдат. Офицеры обиделись.
Тогда генерал им сказал: «На эту высоту я наступал двадцать пять
раз и только раз получил хорошую оценку». А мы хотим, чтобы нас
с первого раза оценили. Не зря Суворов говорил: «Больше пота на
ученьях, меньше крови в бою».
— Это тоже верно. Д а й только нам поблажку...
ГЛАВА

ВОСЬМАЯ

Померанцеву приснился сон. Будто в воскресный вечер он вер­
нулся из командировки в свой полк. В наглаженных брюках пришел
в клуб. Там, как всегда, людно. Веселов играет на баяне, все танцуют.
Иван останавливается в сторонке и незаметно наблюдает за танцую­
щими. Капитан Пильник медленно кружит свою супругу, словно топ­
чется на одном месте. Сидоров напротив, как вихрь, носится по кругу
со своей врачихой-женой. А это кто так плавно выписывает круги,
слегка придерживая партнершу за талию? Арышев. С кем это он? С
Евгенией. Только почему-то ее лицо необычно грустное, заплаканное.
А черные волосы стали седыми, и зачесаны как-то небрежно. Оказы­
вается, что не Женя, а его мать. Она приехала в полк, конечно же, к
нему. Арышев что-то неприятное рассказывает ей, потому что часто
закрывает глаза и качает головой. Иван догадывается: речь идет о
нем.
Кончается танец. Около матери собираются офицеры: Быков, Во­
ронков, Арышев и Смирнов с командиром полка. Воронков держит в
руке какую-то книжку и говорит, обращаясь к матери:
— Вот полюбуйтесь, каким литературным шедевром порадовал нас
ваш сын.— Он открыл книгу и зачитал несколько фраз.
— Раньше вы не замечали за ним таких талантов?— спрашивает
Миронов.
Мать, прикрыв глаза платочком, захлебывается слезами. Потом
в исступлении кричит:
— Я отрекаюсь от своего сына! Будь он проклят..
...В испуге Иван проснулся, вскочил с постели, включил свет. На
столе лежит злосчастная книжка в тонком переплете с изображением
восходящего солнца, недавно вышедшая из печати.
3. «Байкал» Ms 5

33

Д р о ж а щ е й рукой Иван берет из пачки сигарету, закуривает, снова
в испуге смотрит на книжку. К а к он рассчитывал на нее! Деньги, сла­
ва. И вдруг этот неожиданный страх?! В Харбине книжка не по душе
пришлась некоторым русским эмигрантам. А в редакции газеты «Хар­
бинское время», куда он часто заходил, его д а ж е высмеял один старый
журналист.
— Книжечка-то, милостивый государь, не ваша. Нехорошо присваи­
вать чужой труд, если д а ж е вы его перекроили по-своему.
Иван изрядно трухнул, услышав такое. Он боялся, что в газете
появится разгромная рецензия. Но Родзаевский успокоил его: никтс
этого не посмеет сделать, потому что японская цензура не допустит.
, «Но как они узнали, что это переделанная к н и г а ? » — д у м а л Иван
Будучи уверенным, что никто ничего не узнает, он несколько месяцев
корпел над переделкой повести Бориса Лавренева «Гравюра на дере
ве». В повести Лавренева рассказывалось о том, как участник рево
люции комиссар Кудрин после окончания гражданской войны собирал­
ся работать преподавателем рисования на факультете живописи (ь
этому у него было призвание), но председатель губкома назначил егс
директором треста «Росстеклофарфор». Кудрин на время смирился сс
своим положением и несколько лет работал директором. Но затем \
него созревает твердое решение уйти с высокого поста и отдаться ис­
кусству.
Есть в повести и другие сюжетные линии, но Померанцев отбро­
сил их и продолжил дальнейший путь Кудрина. Он написал
новую
сценку в губкоме. Кудрин решительно з а я в л я е т о своем уходе. Но егс
не только не освобождают от занимаемой должности, но накладывают
взыскание «за демагогию».
Теперь он работает без энтузиазма, начинает пить. От него уходит
жена. Из волевого, морально чистого коммуниста Кудрин превращает­
ся в безвольного брюзгу. Он уже не спорит и не осуждает своего ком­
мерческого директора Половцева, старого спеца, бывшего деятеля ка­
детской партии. Больше того, соглашается с ним, когда тот посмеива­
ется над порядками новой власти. Карьера Кудрина оканчивается тем,
что за моральное разложение и антисоветчину его снимают с работы
судят и отправляют в колонию. Разочарованный властью, Кудрин меч­
тает в душе о восстановлении прежнего строя в России с помощью мо­
гущественной д е р ж а в ы . Отсюда и название книжки «Солнце светит
с Востока».
Казалось, все было продумано, политически заострено (разумеет
ся, с помощью Родзаевского). И вот вместо похвал и восхищений рас
тущим талантом ходят какие-то нелепые толки. Ему посылают аноним
ные письма, в которых называют шарлатаном, плагиатором, спекули
рующпм на литературных переделках. А вчера, придя домой, он по
лучил новое письмо. Его приглашали харбинские журналисты па су;
чести. Померанцев хотел отделаться молчанием, но Родзаевский разу
бедил.
— Надо дать бой, Иван Иванович. Иначе тебе проходу не будет
Думаю, что мы выйдем победителями.
Конференц-зал редакции газеты «Харбинское время»
был пере
полнен. Здесь собрались сотрудники газет, журналов, радио, чпновпи
кн военной миссии и «Бюро российских эмигрантов»— все, кого ин
тересовало «дело Померанцева», автора книжки-переделки.
Собрание открыл старейший публицист Арсений Несчастливцев
Высокий, седой старик с впалыми щеками был главным обвинителе"
по «делу Померанцева».
— Господа,— говорил он,— вы, вероятно, у ж е знакомы с недавнт
34

вышедшей из печати книгой И в а н а Померанцева «Солнце светит с
Востока». Автор ее, видимо, рассчитывал на то, что в Харбине собра­
лась кучка дилетантов, профанирующих в литературе. Но, милостивый
государь, вы глубоко ошиблись.— Он п р о б е ж а л близоруким взглядом
поверх пенсне по первому ряду, где сидели Померанцев, Родзаевский
и Ямадзи. И в а н с усмешкой посматривал на разъяренного
старика,
д у м а л : « Д а в а й , д а в а й , точи лясы. Посмотрим, что впоследствии заго­
воришь»....
— Д а было бы вам известно,— п р о д о л ж а л оратор,— что некото­
рые из здешних литераторов в свое время общались с такими знаме­
нитостями, как Куприн, Станюкович, Горький. Мне лично
довелось
сотрудничать у известного русского книгоиздателя Ивана Дмитриеви­
ча Сытина. И д л я меня книга — это чудо из чудес, созданных челове­
ком. Вот почему я страшно возмущен такой, извините за выражение,
стряпней, которую издали вы, господин Померанцев. К вашему сведе­
нию, талантливую повесть 'Бориса Андреевича Л а в р е н е в а «Гравюра
на дереве» я читал до того, как власти Маньчжоу-Го наложили запрет
на советские книги. Вероятно, зная об этом запрете, вы и совершили
гнусную аферу.
Послышались смешки и приглушенный разговор.
Померанцев хотя и знал, что ему ничего не угрожает, все же вол­
новался. Уши его горели. Он не поднимал глаз. Стиснув зубы, ворчал
в душе: «Кончай скорей, старый хрен!»
— Я предлагаю русской общественности Харбина заклеймить по­
зором господина Померанцева и просить у в а ж а е м ы х цензоров, чтобы
разрешили нам р а с с к а з а т ь в газете об этом беспрецедентном случае.
В з а л е захлопали, в ы р а ж а я одобрение оратору. Но не успел
смолкнуть шум, как с места поднялся Родзаевский. Поскрипывая хро­
мовыми сапогами, вождь засеменил к трибуне. Горделиво
вскинув
кверху р ы ж у ю бородку, он обвел прищуренными г л а з а м и притихший
зал.
— М н о г о у в а ж а е м ы е господа,— торжественно начал он,
выписы­
вая в воздухе красивые жесты.— Я не собираюсь д о к а з ы в а т ь , что кни­
га И в а н а Померанцева — оригинальнейшее и неповторимое
в своем
роде художественное произведение. Действительно, в ней есть элемен­
ты, заимствованные из другого произведения. Н о можем ли мы обви­
нять его за это?
Все насторожились, ж е л а я услышать, какие аргументы приведет
оратор. Родзаевский вытащил из к а р м а н а записную книжку, к кото­
рой обычно редко прибегал, взглянув в нее, п р о д о л ж а л :
— Я позволю себе сделать некоторый экскурс в далекое прошлое.
История плагиата, как известно, начинается с истории возникновения
литературы. В древние времена в плагиате обвинялся сам «отец исто­
рии» Геродот.
Греческий писатель Порфирий у т в е р ж д а л , что описание
Египта
Геродотом заимствовано из такого ж е описания Гекетея Милетского.
Плагиатом широко пользовались римские писатели. Когда упре­
кали в литературном воровстве Вергилия, он говорил, что лишь «вы­
копал несколько ж е м ч у ж и н в навозе Энея».
Современники обвиняли Шекспира в заимствовании из произведе­
ний М а р л о , Л о д ж а , Н и л я . Английский критик М а л о й д а ж е подсчитал,
сколько из всех написанных Шекспиром стихов принадлежит ему, а
сколько чужих.
Мольер говорил, что «я беру свое добро там, где нахожу». От
заимствования не были свободны ни Стендаль, ни Б а л ь з а к и особен­
но Александр Дюма-отеп. Он беззастенчиво брал материалы у Валь­
тера Скотта, Ш а т о б р и а н а и других. У него было свое кредо. « К а ж ­
дый,— писал он,— является в свой час, з а в л а д е в а е т тем, что было из-

вестно его п р е д к а м , создает из этого новое путем новых сочинении и
умирает, прибавив несколько новых пылинок к сумме
человеческих
познаний, з а в е щ а в их своим детям»...
— Какое ж е следует резюме из этих примеров?— Р о д з а е в с к и й на
секунду з а д у м а л с я , о к и д ы в а я проницательным взглядом з а л . З а т е м ,
п о ж а в плечами, улыбнулся.— Если у ж л и т е р а т у р н ы е столпы заимст­
вовали м а т е р и а л ы пз чужих произведений, то нам, смертным, и сам
бог велел...
Кое-кто похлопал оратору, но большинство молчало: «классиче­
ские» примеры не о п р а в д ы в а л и вину П о м е р а н ц е в а . Р о д з а е в с к и й
это
почувствовал и перешел к конкретным ф а к т а м .
• — Теперь посмотрим, в каких условиях была
создана
повесть
« Г р а в ю р а на дереве». При всем своем желании и незаурядном т а л а н ­
те Борис Л а в р е н е в не смог показать подлинную ж и з н ь
художника
Кудрина в условиях советской действительности. А вот господин По­
меранцев в нашем государстве сумел р а с к р ы т ь трагическую
судьбу
советского х у д о ж н и к а . И мы д о л ж н ы с благодарностью отнестись к
нему, а не у с т р а и в а т ь позорное судилище.
— А почему он молчит?
— Пусть сам ответит!— п о с л ы ш а л о с ь с мест.
Этого и ж д а л П о м е р а н ц е в . Он основательно проштудировал речь,
составленную Р о д з а е в с к и й , и готов был ответить па р а з н ы е каверз­
ные вопросы.
Выйдя на трибуну, И в а н взглянул в з а л , и грудь его сдавило от
волнения: перед ним сидели умудренные
опытом
борзописцы,
вся
ж и з н ь которых б ы л а с в я з а н а с г а з е т а м и , ж у р н а л а м и и книгами. А он,
никогда не б р а в ш и й с я за перо, д о л ж е н преподнести им такой урок,
который бы р а з в е я л их сомнения в его л и т е р а т у р н ы х способностях.
П о п р а в и в волосы, И в а н з а г о в о р и л :
— Что з а с т а в и л о меня взяться за перо?— И не у з н а л своего го­
лоса: до того он з в у ч а л тихо и неуверенно, что по спине И в а н а пробе­
ж а л холодок, а из памяти выпали заученные ф р а з ы . Он хотел было
в ы т а щ и т ь из к а р м а н а запись, но вспомнил, что Р о д з а е в с к и й категори-i
чески запретил ему пользоваться б у м а ж к о й . Тогда д о с т а л
платочек,
вытер в л а ж н ы й лоб, немного пришел в себя. В голосе восстановилась
канва подготовленного выступления, и он п р о д о л ж а л у ж е увереннее и
громче.— Мной руководило только одно ж е л а н и е — р а с с к а з а т ь правду
о советском х у д о ж н и к е . Почему я в з я л с я именно за эту книгу? Д е л о в
том, что Б о р и с Андреевич Л а в р е н е в — мой д я д я
по матери.
Перед
войной я был в Москве, заходил к нему в гости. Р е ч ь з а ш л а о его кни­
гах. Я с к а з а л , что мне не п о н р а в и л а с ь его повесть « Г р а в ю р а на дере­
ве», потому что она о с т а в л я е т впечатление незавершенности.
Борис
Андреевич признался мне, к а к он хотел п о к а з а т ь д а л ь н е й ш у ю судьбу
своих героев. Н о тогда бы книга не увидела свет. И он вынужден был
остановиться на этом незавершенном варианте. Вот почему,
оказав­
шись здесь, я взялся за исправление и продолжение этой книги. Сде­
лал ее такой, какой п р е д с т а в л я л себе Л а в р е н е в .
— С в е ж о предание!
— Л о ж ь в красивой упаковке!— сыпались реплики.
И тогда П о м е р а н ц е в в ы л о ж и л свой последний козырь.
— Если вы сомневаетесь в достоверности сказанного мной, приг­
л а ш а й т е в Харбин самого Л а в р е н е в а . Я готов в ы д е р ж а т ь очную став­
ку. Иначе мы ничего друг другу не д о к а ж е м .
И сошел с трибуны.
Д о в о д был веский: в р я д ли кто в з д у м а е т п р и г л а ш а т ь
в Харбин
советского писателя, да и р а з р е ш а т ли японцы. Значит, и нечего в
СТУПС
воду толочь.
36

О д н а к о Несчастливцев не у с п о к а и в а л с я . Он н а с т а и в а л
на том,
чтобы этот случай был опубликован в газете.
Н у ж н о было осадить у п р я м ц а .
Эта роль отводилась поручику военной миссии Я м а д з и . В другой
обстановке Василий д а л бы резкую отповедь клеветнику и плагиатору.
Но сейчас он был уполномочен отстаивать интересы империи, з а щ и ­
щать тех, кто ей служит.
— Господа,— с к а з а л он, выйдя на трибуну,— случай, который мы
сегодня о б с у ж д а е м , не стоит, к а к говорится, выеденного яйца. В са­
мом деле, если господин П о м е р а н ц е в п о к а з а л в книге то, что не уда­
лось сделать господину Л а в р е н е в у , у ж е этим самым он снимает с се­
бя всякое обвинение. А следовательно, о т п а д а е т необходимость в пуб­
ликации этого ф а к т а в газетах. Кому еще не ясно?
Вопросов не последовало. С представителем
японской
военной
миссии спорить никто не посмел, чтобы не навлечь на себя гонение.
Ж у р н а л и с т ы расходились, не добившись своей цели.
П о м е р а н ц е в воспрянул духом.
— З д о р о в о вы их образумили,— говорил он Я м а д з и . — Ни вопро­
сов, ни реплик. Полный порядок!
«Не радуйся,— подумал Василий.— Скоро я тебя
разделаю
по
радио так, что будешь крутиться, к а к змеи на огне».
ГЛАВА

ДЕВЯТАЯ

В один из морозных январских дней бронебойщики ходили на за­
нятия в поле. П е р е д обедом р а з р а з и л а с ь буря. Ветер стеноп нес снеж­
ную пыль, з а х л е с т ы в а л , в а л и л с ног.
Чтобы не р а с т е р я т ь солдат, Арышев п р и к а з а л взводам выстроить­
ся в цепочку. Д е р ж а с ь друг за друга, бойцы д в и г а л и с ь к гарнизону.
Л е й т е н а н т шел впереди, з а щ и щ а я рукавицей лицо. Ветер пронизывал.
Мокрые щеки л о м и л о от холода. Д о г а р н и з о н а оставалось с километр,
но идти становилось все труднее и труднее.
Обычно пехота находила свое спасение, когда о к а п ы в а л а с ь . Н о
ветер т а к чисто вымел степь, что не оставалось снега. А мерзлую зем­
лю солдатской лопатой не возьмешь. Н а д о было двигаться, идти впе­
ред, чтобы не поморозить людей. Ветер з а в ы в а л , словно тысячи вол­
ков, и относил цепочку все д а л ь ш е и д а л ь ш е от гарнизона.
Когда-то в годы солдатской с л у ж б ы во время тактических заня­
тий Арышев с отделением попал в т а к у ю ж е стихию. Они долго броди­
ли по степи, продрогли, устали и у ж е потеряли н а д е ж д у на спасение,
когда под вечер вышли на ж е л е з н о д о р о ж н у ю станцию. Отогревшись,
утром прибыли в гарнизон.
З д е с ь до станции было километров пять. «Не в ы д е р ж и м , з а м е р з ­
нем»,—• д у м а л Арышев. Н а д о было пробиваться
в гарнизон. Н о где
он?
Л е й т е н а н т достал из полевой сумки компас, встав в к р у ж о к сол­
дат, сориентировался. Получалось, гарнизон остался слева, километрах
в двух.
— З а мной!— с к о м а н д о в а л Арышев.
— А может, отыщем распадок,— п р е д л о ж и л Старков.— Он ж е
здесь где-то.
Р а с п а д о к тянулся метров на четыреста. Л е т о м они у к р ы в а л и с ь в
нем от ж а р ы .
— Р а з в е его найдешь в этой круговерти! З а мной!— Арышев взял
левее. Теперь ветер дул сбоку. Идти было легче, но солдаты у ж е вы­
мотались, промерзли. Д а н и л о в сгорбился, В а в и л о в посинел. Некоторые
ж а л о в а л и с ь , что мороз пощипывает пальцы ног. У Арышева деревене37

ли пятки. Он передал по цепочке, чтобы к а ж д ы й следил друг за дру­
гом, оттирал лицо, руки. В снежной мгле по-прежнему д а л ь ш е десяти
метров ничего не было видно. Т о л ь к о под ногами неслись змеистые
клинья поземки. П о д с т а в л я я то грудь, то бок, л е й т е н а н т ш а г а л навст­
речу ветру, д у м а л : может, он п е р е с т а р а л с я
с закаливанием?
Ведь
м о ж н о ж е было з а н и м а т ь с я в гарнизоне, а ему в з д у м а л о с ь п о д а л ь ш е
увести солдат, п о б о л ь ш е д а т ь им нагрузку. И вот к а к это обернулось.
«Нет, иначе я не мог поступить».
В поредевшей снежной мгле А р ы ш е в увидел край о б р ы в а .
— Р а с п а д о к ! Ура, т о в а р и щ и !
П о д о ш л и с о л д а т ы , сосредоточились у к р а я .
В р а с п а д к е л е ж а л о много снега. А р ы ш е в спрыгнул с о б р ы в а . Уто­
п а я ' по пояс в снегу, пошел по оврагу. Его примеру последовали сер­
ж а н т ы и с о л д а т ы . Все с о б р а л и с ь в укромном месте под скалой. З д е с ь
было тише и теплее. П р и т а н ц о в ы в а я , с о л д а т ы о ж и в л е н н о говорили:
— Теперь, б р а т ц ы , перезимуем.
— Щ е ц бы горячих, а то у ж к и ш к а кишке р а п о р т пишет.
— Д а в а й т е хоть покурим, потянем, родителей помянем,— у л ы б ­
нулся С т а р к о в .
— Это м о ж н о , — п о д д е р ж а л Ш у м и л о в . — А то у ж я
подумывал,
что, наоборот, р о д и т е л я м нас поминать придется — буран-то взбесил­
ся.
М а л о - п о м а л у с о л д а т ы приходили в себя: р а с т и р а л и
лица, руки,
ноги.
П о д вечер б у р я стихла. В морозной д ы м к е низко н а д степью прок­
л е в ы в а л с я медно-красный диск солнца, когда бронебойщики возвра­
щ а л и с ь в гарнизон. А р ы ш е в д у м а л , что все обошлось без последствий,
о д н а к о буря с д е л а л а свое: трое солдат о б м о р о з и л и п а л ь ц ы ног, а двое
попали в с а н ч а с т ь с воспалением легких.
Когда А р ы ш е в д о л о ж и л об этом к о м б а т у , тот с д о с а д о й с к а з а л :
— У ж от вашей-то роты я не о ж и д а л такой слабой з а к а л к и .
Среди спецподразделений б а т а л ь о н а п е р в а я п р о т и в о т а н к о в а я хо­
дила в передовых. И вот с в а л и л а с ь беда.
В эти дни в роту явился незнакомый лейтенант. П р о т я н у в руку
А р ы ш е п г , он о т р е к о м е н д о в а л с я :
— П е т л и н . И з дивизионной газеты « З а Р о д и н у » .
Внешне он в ы г л я д е л невзрачно: шинель сидела м е ш к о в а т о , сол­
датский ремень был с л а б о з а т я н у т . З а т о речь и у л ы б к а на лице рас­
п о л а г а л и к себе, н а с т р а и в а л и на приятную беседу.
А р ы ш е в с в я з а л появление корреспондента с неприятным происше­
ствием в роте. Н о Петлин о б ъ я с н и л , что хочет н а п и с а т ь о нем очерк.
— А кто вам р е к о м е н д о в а л меня?
— В а ш комбат.
— Не мог он этого сделать, потому что в роте Ч П .
— З н а ю . О б этом он мне говорил. Н о , согласитесь, что большого
преступления здесь нет.
— И все-таки я бы хотел, чтобы вы поискали более подходящий
объект,— у п и р а л с я А н а т о л и й .
Н о П е т л и н стоял на своем.
— У вас, как с к а з а л капитан, очень поучительные п р и м е р ы вос­
питания подчиненных. Поэтому искать другой о б ъ е к т не целесообраз­
но — Он вынул блокнот, авторучку и сел к столу.— И т а к , я вас слу­
шаю.
А н а т о л и ю не хотелось р а с с к а з ы в а т ь , да и не з н а л он, что нуж­
но д л я газеты.
— З а д а в а й т е вопросы. Что в а с интересует, я отвечу.
3S

Петлин, покручивая авторучку, говорил:
— М е н я все и н т е р е с у е т . П о э т о м у р а с с к а з ы в а й т е к а к м о ж н о под­
робнее, а я б у д у з а п и с ы в а т ь , что м н е н у ж н о . Н а ч и н а й т е
с того, к а к
п р и б ы л и в полк, с т а л и р а б о т а т ь .
Скрепя сердце, Анатолий начал рассказывать, вернее, перечислять
ф а к т ы , сухо и с б и в ч и в о . О н ч а с т о з а м о л к а л , о ж и д а я , к о г д а к о р р е с п о н ­
дент з а п и ш е т в б л о к н о т т о т или иной ф а к т .
Не нравилась Арышеву такая протокольная з а п и с ь — к о м у
она
будет и н т е р е с н а ?
— М о ж е т , м н е с а м о м у н а п и с а т ь ? — п р е д л о ж и л он.
— А сколько вам потребуется время?
— Д н я четыре, пять.
— Д о л г о . Н а м н а д о в з а в т р а ш н и й н о м е р . Д а в ы не б е с п о к о й т е с ь ,
все б у д е т н о р м а л ь н о .
— Б о ю с ь , что п о л у ч и т с я с к у ч н о — в ы ж е не д а е т е м н е р а с с к а з ы ­
вать.
Петлин улыбнулся.
— П о ж а л у й , вы п р а в ы . . .
Е м у в с п о м н и л с я совет о д н о г о с т а р о г о ж у р н а л и с т а , что н а д о бесе­
д о в а т ь с ч е л о в е к о м , не в ы н и м а я б л о к н о т а . Т о г д а он б у д е т о х о т н о р а с ­
сказывать. Петлин угостил А р ы ш е в а легким табачком. Р а с с к а з а л анек­
дот. О н и п о с м е я л и с ь . К о р р е с п о н д е н т у б р а л б л о к н о т и н а ч а л с л у ш а т ь .
А р ы ш е в с м о т р е л на него, к а к он х м у р и л с я , н а с т о р а ж и в а л с я , с м е ­
я л с я , и р а с с к а з ы в а л с о х о т о й . О н т а к у в л е к с я , что не о с т а в и л в сто­
роне и Н е з а м а я с П о м е р а н ц е в ы м . Н о п о д р о б н е е о с т а н о в и л с я на П р и мочкине и о с о б е н н о Ш у м и л о в е , на его д р у ж б е со С т а р к о в ы м .
Петлин остался доволен, обещал написать поучительно и интерес­
но.
Прошла
неделя.
З а это в р е м я А р ы ш е в б ы л на т р е х д н е в н ы х ш т а б н ы х у ч е н и я х , д е ­
ж у р и л по ч а с т и и у ж е з а б ы л о в с т р е ч е с к о р р е с п о н д е н т о м .
И вот р о т н ы й п и с а р ь п р и н е с из ш т а б а б а т а л ь о н а д н е в н у ю
почту.
Среди газет была и м н о г о т и р а ж к а « З а Родину». Н а второй странице
Анатолий увидел очерк Петлина.
Он занимал половину
страницы.
Н а ч а л о б ы л о не н о в о е : «У э т о г о ч е л о в е к а о б ы ч н а я , ничем не п р и м е ч а ­
т е л ь н а я б и о г р а ф и я . Д о в о й н ы б ы л с о л д а т о м , потом о к о н ч и л у ч и л и щ е ,
принял в з в о д » . . . Д а л ь ш е р а с с к а з ы в а л о с ь , к а к в з в о д п р о в а л и л с я на
смотре и в ы я в и л и с ь н е р а д и в ы е б о й ц ы . Л е й т е н а н т о з а д а ч е н : что с ними
делать? Н а помощь приходят опытные товарищи. Описывались этапы
перевоспитания солдат: стенгазета, комсомольское собрание, стрель­
бы, с о р е в н о в а н и я . В итоге в з в о д з а н и м а е т п е р в о е м е с т о в б а т а л ь о н е .
Л е й т е н а н т а в ы д в и г а ю т на д о л ж н о с т ь к о м а н д и р а р о т ы . И вот р е з ю м е :
« А р ы ш е в — о ф и ц е р и щ у щ и й , о д а р е н н ы й . У него б о л ь ш о е б у д у щ е е » .
« Н у , э т о у ж е ни к ч е м у » , — А н а т о л и й в ы т е р п о в л а ж н е в ш и й л о б ,
отложил газету.
В ^ т о л о в о й в этот д е н ь его п о з д р а в и л и В о р о н к о в , Д о р о х о в , С и д о ­
ров. Л е й т е н а н т у б ы л о п р и я т н о . Х о т ь и м а л е н ь к а я г а з е т а , но ч у д о д е й с т ­
венно ее п е ч а т н о е с л о в о .
ГЛАВА

Д Е С Я Т А Я

К а р ь е р а П о м е р а н ц е в а на п о п р и щ е с о ч и н и т е л я о к о н ч и л а с ь позор­
ным п р о в а л о м . Хотя я п о н ц ы и не р а з р е ш и л и ж у р н а л и с т а м о п у б л и к о ­
вать рецензию, зато радиостанция «Отчизна» основательно выстегала
его, к а к п л а г и а т о р а и к л е в е т н и к а .
И в а н с т ы д и л с я в с т р е ч а т ь с я с р а б о т н и к а м и г а з е т и ж у р н а л о в . Хо-

3<

лоднее стали смотреть на него и японцы. П р а в д а , он еще оставался
на с л у ж б е в военной миссии, но чувствовал, что долго ему не продер­
жаться.
Теперь И в а н рассчитывал на удачную женитьбу, которая бы по­
могла ему укрепить пошатнувшуюся репутацию. С дочкой купца Пе<
нязева М а ш е й у него в ы ш л а осечка. Гимназистка! С такой каши не
сраришь. Ему бы постарше да попроще.
В новогодний п р а з д н и к И в а н гулял у П е н я з е в ы х и познакомился
с одной особой. Гелене было за тридцать, по она в ы г л я д е л а еще мо­
лодо. В белом платье с соблазнительным декольте и обворожительны­
ми г л а з а м и , Гелена с р а з у ж е пленила И в а н а . Они много танцевали,
по.том уединились. О б м а х и в а я с ь веером, Гелена спросила:
— К а к вам нравится Харбин?
П о м е р а н ц е в перехватил на себе ее томный взгляд. Выпустив изс
рта д ы м о к сигареты, с ж а р о м з а г о в о р и л :
— Чудесный город! А, главное, люди. Будто я попал в дореволю­
ционную Россию!
— А что, в Советской России сейчас плохо?
Иван удивился.
— Р а з в е вы не читали мою книгу?
— Я с л ы ш а л а , по читать не довелось.
«Значит, ничего; не знает обо мне».
— Ну что сейчас в России,— И в а н метнул в з г л я д к потолку, по­
морщился.— Война, р а з р у х а , голод.
— Но ведь Япония т о ж е воюет, и у нас т о ж е к а р т о ч н а я система.
— И все-таки здесь вольнее — капиталистическое
государство.
Кто-то живет богато, кто-то бедно. А там
все ж и в у т одинаково —
бедно.
Гелена з а д у м ч и в о к и в а л а головой с волнистыми светлыми локо­
нами, отчего серьги в у ш а х переливались красными, зелеными и си­
ними ц в е т а м и .
«Неужели замужем?»— терзался Иван.
— А вы д а в н о ж и в е т е здесь?— спросил он.
— У ж е п я т н а д ц а т ы й год.
— И все одиноки?
— Ну почему ж е ? У меня был муж, поляк. Я ведь т о ж е полька
Он з а н и м а л высокий пост в управлении К В Ж Д . Мы ж и л и прекрасно
Н о муж у ж е был пожилой, к тому ж е сердечник. П я т ь лет н а з а д ?
его похоронила. Теперь ж и в у .
— Где-нибудь работаете?
— А зачем? Я на свою ж и з н ь обеспечена.
«Прекрасно. М о ж е т , и мне удастся попользоваться твоим богат
ством»,— подумал И в а н и начал р а с с к а з ы в а т ь о себе.
— Я ведь т о ж е одинок. Тоскливо, знаете. Очень.
— Отчего ж е не женитесь?
И в а н , б л а ж е н н о р а с к у р и в а я , объяснял, что у пего как-то все н<
было времени па женитьбу, что он отдает много труда
сочинении
книг.
— Вы что ж е , в военной миссии... только книги пишете?
— Да-а.
— Счастливый. Я вам от души з а в и д у ю .
У Гелены создалось мнение, что перед ней состоятельный человек
у которого в банке л е ж а т большие деньги, полученные от издания ли
тературных произведений.
Через несколько дней она пригласила П о м е р а н ц е в а к себе. Гелен;
з а н и м а л а половину особняка во дворе с садом. К в а р т и р а
была об
ставлена красивой мебелью. Она п о к а з а л а альбом с ф о т о г р а ф и я м и i
40

открытками, похвасталась гардеробом, где висели костюмы,
остав­
шиеся после смерти м у ж а .
«Долго ж е она их хранит,— подумал И в а н . — Видно, нет нужды
продавать».
Потом Гелена з а в е л а патефон и окончательно пленила И в а н а .
— Вам правится Л е щ е н к о ?
— Очень. Особенно такие песни, к а к
«Стаканчики
граненые».
«Чубчик кучерявый», «Татьяна».
— А мне танго « М а м а » . Вот послушайте.
И в а н еще не с л ы ш а л эту песню. Певец пел негромко, но прони­
кал в душу.
Кошмарной темной ночью
З а б и л о с ь сердце д р о ж ь ю :
Я потеряла любовь свою,
И он оставил меня одну.
Бедное сердце м а м ы
Еле стучит в груди.
Бедное сердце м а м ы
И щ е т покой в тиши.
Д о к т о р а не зовите,
Сына мне возвратите...
П о м е р а н ц е в р а з в о л н о в а л с я . Будто эта песня специально создана
д л я него. Может, сейчас мать его т о ж е плачет в тиши и не находит
себе покоя.
— Ну, к а к ? — в з г л я н у л а па него Гелена.
— Хорошая песня,— он едва проглотил слюну.—• Р а с т р о г а л а меня.
— Это ж е Л е щ е н к о . Когда он поет, д у ш а плачет... Теперь прошу
за стол.
Горничная подносила па серебряном подносе вкусные блюда, до­
рогое вино. И в а н р а д о в а л с я , что ему крупно повезло. Он з а ж и в е т па
широкую ногу. Е щ е будут з а в и д о в а т ь ему, как в полку, когда он ж и л
с Евгенией. Чтобы не з а т я г и в а т ь надолго, он в тот ж е вечер сделал ей
предложение.
Гелена, конечно, не о т к а з а л а , но при одном условии — он обвен­
чается с ней по католическому обряду в костёле.
«Мне все равно,— р а с с у ж д а л Иван.— Ни в черта, ни в бога не
верю!»
— Я готов с вами хоть на эшафот, п р е к р а с н а я Е л е н а !
П р и ш л о с ь влезть в долги. Он купил черный свадебный
костюм,
кольца ловкой китайской подделки под золото. Его не страшили боль­
шие расходы, лишь бы стать о б л а д а т е л е м этой обеспеченной женщи­
ны. Тогда он компенсирует все, что р а с т р а т и л .
В один из праздничных дней И в а н взял фаэтон и они поехали вен­
чаться. В центре города на перекрестке двух многолюдных улиц стоя­
ла русская церковь, напротив — польский костёл, поодаль — немецкая
кирха.
П о д н и м а я с ь по каменным ступенькам в храм, Гелена д а в а л а пос­
ледние наставления:
— Исполняй, В а н ю ш а , все так, как я тебе повелела. Н е опозорь
меня.
Она была в длинном подвенечном платье, И в а н т о ж е выглядел
по-свадебному. Войдя в костёл, они обмакнули пальцы в «святую во­
ду» в чаше перед распятием Христа, перекрестились ими. З а т е м он
повел ее под руку к а л т а р ю . Навстречу им плыли торжественные зву­
ки органа, скрипки и женского хора.
И в а н не чувствовал под собой ног. К а з а л о с ь , он не шел по ковру,
41

а летел на крыльях в «светлый рай». Р а з в е он мог в России изведать
такие возвышенные чувства! Нет, не зря б е ж а л сюда. Р а д и этих мгно­
вений можно было пойти на любой риск! Если бы в эти минуты виде­
ла его мать, она бы простила ему все его прегрешения!
Они остановились около невысокого барьера.
Из
открывшейся
дверцы вышел высокий худой старец в черной сутане с бумагой в ру­
ке.
Смолк орган и хор. Ксёндз, посматривая в бумагу, назвал их
имена, з а д а л несколько привычных вопросов: любят ли они друг дру­
га, ж е л а ю т ли соединить свои судьбы в священные семейные узы?
Получив утвердительный ответ, он удалился в алтарь. Там,
около
большого распятия Христа, стоял столик, накрытый черной
парчой.
Н а нем л е ж а л а толстая книга в бордовом переплете с серебряными
уголками, стояла позолоченная чаша и блюдечко с кольцами. Ксёндз
вынес чашу, взял из нее облатку (кусочки с телом и кровью Христа),
положил в рот невесте и жениху.
Померанцев жевнул пресную подслащенную массу, и ему вдруг
стало противно. Хотелось выплюнуть «тело Христа», но, боясь позо­
ра, с трудом проглотил, как глотал в детстве рыбий ж и р .
Под звуки органа они обменялись кольцами, поцеловались. Ксендз
благословил их и поднес к губам Ивана крест. Снова ему стало про­
тивно. К горлу подступала тошнота. З а к р ы в глаза, он приложился к
холодному металлу. Когда они вышли из костела, он вытирал плат­
ком губы и долго отплевывался, словно прикоснулся к чему-то сквер­
ному и поганому.
Первые дни медового месяца они жили по-пански. Гелена пока не
требовала от Ивана денег, обильно накрывала стол. Казалось, ничто
не могло омрачить их супружеского счастья. Но так продолжалось
недолго.
Как-то к ним зашел управляющий домами и потребовал
внести
квартплату за три просроченных месяца.
— Р а з в е это не твоя к в а р т и р а ? — у д и в и л с я Померанцев.
— Как видишь, друг мой, не моя. И прислуживала нам не гор­
ничная, а моя сестра. А костюмы и мебель были ее мужа. Но какое
это имеет значение? Ты мой супруг, у тебя есть деньги, и мы погасим
все долги.
Померанцев расхохотался:
— В том-то и дело, что у меня их нет.
Гелену будто у ж а л и л и .
— Как, нет? А я считала тебя богатым человеком, прославленным
писателем!
— Я тоже считал тебя богатой, а оказалось...
— О, матка боска! З а что ты меня так н а к а з а л а ? — голосила Ге­
лена.
— Не отчаивайтесь, ясновельможная пани, оба мы оказались об­
манутыми.'
— Что ж е мне теперь делать?
— Но вы как-то жили до меня?
— У меня были небольшие сбережения, а теперь их пет. Неужели
ты не в состоянии содержать меня?
— К сожалению, у меня нет таких средств. Видно, не суждено
нам жить вместе.
Обворожительные глаза Гелены сверкнули ненавистью.
— Вы негодяй! Быдло! Убирайтесь отсюда, чтобы я вас больше
не видела!
Так Померанцеву снова не повезло. Какие лукавые эти харбинские
женщины! На родине он всегда выходил победителем, а здесь ему не
везет.
42

З а неудачами в личной жизни последовали неприятности по служ­
бе. Новые дела, которые предложили ему в военной миссии, он испол­
нял неаккуратно, с ленцой. Японцы были им недовольны.
Генерал
Дои решил, что дальнейшее использование Померанцева на с л у ж б е
в миссии не представляет ничего ценного. Ивана вернули на прежнее
место в разведшколу.
Скрепя сердце, он опять стал работать инструктором по боевой
подготовке. Теперь он не д у м а л ни о какой карьере, лишь бы удер­
ж а т ь с я здесь. Иван замкнулся, мало р а з г о в а р и в а л . Единственным че­
ловеком, с кем он мог делиться своими мыслями, был Винокуров. К
нему Иван часто з а х а ж и в а л после работы. З а бутылкой они вспомина­
ли о России, говорили о своей незавидной судьбе.
Как-то они засиделись допоздна.
— Что ж е нам делать, Иван
Иваныч?— говорил
Винокуров.—
Война России с Германией идет к концу. Русские вступили в Штетцин.
— Как? Советские у ж е в Германии?— занятый своими личными
делишками, И в а н не интересовался событиями на сиветско-германском
фронте.— Это точно? Японцы ж е ничего не сообщают.
— Точно, И в а н Иваныч. Об этом радиостанция «Отчизна» и
другие источники передают.
— Интересно... Что ж е будет д а л ь ш е ? — з а д у м а л с я Померанцев.
— Не исключена возможность, что Сталин двинет на восток. Н е
случайно, видно, Россия денонсировала апрельский пакт о нейтрали­
тете с Японией.
У И в а н а з а д е р г а л и с ь усики.
— Ну... дела. Н е у ж е л и японцы не смогут дать отпор?
— Сомневаюсь. Если у ж Германия не в ы д е р ж а л а , то Япония тем
более. Сейчас у советских т а к а я мощная техника, богатый опыт. Р а з ­
давят, как козявку.
— Что ж е д е л а т ь ? — помрачнел И в а н .
— Бежать.
— А куда?
— Хорошо бы в Ш а н х а й . Это большой международный
город.
Там и русские, и англичане, и французы. П р а в д а , в Ш а н х а е тоже гос­
подствуют японцы, но там легче затеряться.
— Тогда доставайте документы. Может, сумеем пробраться. Ина­
че тут нам конец.
— Будем готовиться, только вы смотрите, не проговоритесь гденибудь.
В этот вечер Померанцев в о з в р а щ а л с я от Винокурова в хорошем
настроении. Н а д е ж д а на побег в Ш а н х а й вселила в него веру в новую
жизнь. Из Ш а н х а я можно еще куда-нибудь перебраться.
Однако этой мечтой Иван тешил себя недолго. Неделю спустя он
зашел к своему другу и увидел удручающую картину. Ж е н а Виноку­
рова ходила по комнате с растрепанными волосами и безутешно пла­
кала.
— Что случилось, Н а д е ж д а Петровна?
— Юрия Михайловича арестовали.
— За ч т о ? — А сам со страхом подумал: «Уж
не проговорился
ли кому, что решил б е ж а т ь в Шанхай?»
— С л у ш а л советские передачи.
— Где?
— У С а х а р о в а . Того еще раньше з а б р а л и .
Д о м о в л а д е л ь ц а Сахарова арестовали за то, что он сконструиро­
вал двенадцатиламповый приемник и, несмотря на запрещения япон­
цев, слушал Хабаровск, Москву. П и т а я у в а ж е н и е к Винокурову,
он
приглашал его послушать советские передачи. Об этом кто-то донес
43

японскому ж а н д а р м у , п р о ж и в а в ш е м у в доме С а х а р о в а . Д о м о в л а д е л ь ­
ца обвинили в том, что он — советский агент. Н а ч а л и пытать, кто еще
бывал у него. П е р е д смертью С а х а р о в не в ы д е р ж а л , н а з в а л ф а м и л и ю
Винокурова.
— Я ругала Юрия, з а п р е щ а л а ходить к Сахарову, но он не слу­
шал меня. Теперь кто его спасет?
— А с
Р о д з а е в с к и м не говорили?
— Нет, только с Охотпным.
— Родзаевский может что-нибудь сделать, а мы все пешки.
Н а д е ж д а Петровна усмехнулась.
— Я понимаю. Теперь к а ж д ы й трясется за себя. Эх, Юрпй, Юрий!
Чего боялся, то и случилось.— И снова з а р ы д а л а .
П о м е р а н ц е в понял, что ему здесь больше д е л а т ь нечего. Попро­
щавшись, вышел..
К а к изменчива и жестока ж и з н ь ! Е щ е утром он парил в о б л а к а х ,
ж и л радужной н а д е ж д о й , а теперь все к черту!
Вернувшись в свою комнату, он долго ходил из угла в угол, ме­
т а л с я , как на заставе, когда узнал о провале Евгении. К а з а л о с ь , вотвот придут за ним и уведут в ж а н д а р м е р и ю .
Ночью он трясся, как в лихорадке. Д о л г о не мог заснуть, прис­
л у ш и в а л с я к к а ж д о м у шороху и звуку, молил бога, чтобы
пронесло
беду. А когда заснул, то увидел кошмарный сон. Б у д т о его поместили
в обиталище змей. Они ползали по полу, по стенам. Всюду с л ы ш а л о с ь
их шипение. И он з а б о л е л какой-то странной болезнью. У него суста­
вы и з д а в а л и шипящие звуки. Чуть шевельнет рукой или ногой, и они
шипят. Просыпаясь, он в с к а к и в а л с постели, курил и р а с х а ж и в а л по
комнате. На коже вокруг пояса выступили какие-то прыщики.
Поя­
вился нестерпимый зуд. Иван р а с ц а р а п а л кожу до крови. II снова
(уже в который раз!) проклинал себя за то, что не д о л о ж и л в контр­
разведку о Евгении, когда она открылась ему.
Д н е м , на с л у ж б е , он ни с кем не заводил разговор о Винокурове,
усердно з а н и м а л с я . Охотин т о ж е при встрече с ним молчал. Видно,
никому не хотелось н а в л е к а т ь на себя подозрение. А капитан Судзукп
еще больше свирепел. Он присматривался к к а ж д о м у русскому, прис­
л у ш и в а л с я к р а з г о в о р а м . Видно, всех считал своими потенциальными
врагами. Уж каким преданным был Винокуров! Семь лет безупречно
служил, строго п о д д е р ж и в а л заведенные порядки и то о к а з а л с я аген­
том России.
Проходили дни, по никто не трогал П о м е р а н ц е в а . Значит, Юрпй
Михайлович на допросе не с к а з а л , кто ходил к нему.
Действительно, Винокуров молчал. Однако японцы не отступались
от пего.
Бессильным о к а з а л с я Родзаевский. Возможно, генерала Дои ему
удалось бы убедить, что произошла нелепость, что напрасно гибнет
верный работник, но новый начальник военной миссии генерал Акикуса только хитро у л ы б а л с я : <-Не торопитесь, господин
Родзаевский.
Скоро все выяснится».
Тем временем ж а н д а р м ы делали свое дело. Они довели Виноку­
рова до такого состояния, что он лишился рассудка. Когда поступило
р а с п о р я ж е н и е об освобождении его из-под с т р а ж и , он у ж е был в без­
надежном состоянии и через несколько дней умер.
Хоронили Винокурова без почестей. Так оцепили его те, кому он
усердно с л у ж и л много лет.
Пронеслась еще одна буря, не причинив Померанцеву вреда. Те­
перь у пего не было верного т о в а р и щ а , и он у ж е не мечтал о побеге
в Ш а н х а й . Иван, плыл по течению, куда несла его беспутая
жизнь.
44

Снова завел д р у ж б у с Кутищевым, з а в с е г д а т а е м харбинских пивных
и к а б а р е . А р к а ш к а угощал его на свой счет, т а к к а к П о м е р а н ц е в все
истратил па неудачную женитьбу. О политике с Кутищевым И в а н не
говорил. З н а л , что тот верил в силу японцев.
Посещения к а б а р е требовали много денег. Кутищев скоро выдох­
ся. Померанцеву пришлось продать свадебный костюм, кольцо и часы.
Будет хорошее время, снова заведет. А пока погуляет, возьмет от ж и з ­
ни, что можно.
Н о и этих денег, вырученных от п р о д а ж и вещей, хватило ненадол­
го. Н у ж н о было искать другие источники.
Как-то в ресторане они сели за один стол с русским коммерсан­
том. Когда коммерсант основательно подпил, Кутищев завел разговор
о том, как японцы вымогают деньги. Р а с с к а з а л какой-то случай, как
ж а н д а р м ни за что о ш т р а ф о в а л его.
— Это вы верно сказали, что они л ю б я т деньги,— заговорил ком­
мерсант. Он расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук.— Вчера при­
шли ко мне двое из д е п а р т а м е н т а полиции. У меня были гости, игра­
ли в лото. З а с т у к а л и , конечно, с поличным. З а нарушение
закона,
з а п р е щ а ю щ е г о а з а р т н ы е игры, к а ж д о г о о ш т р а ф о в а л и на сто гоби. Я
немного з а а р т а ч и л с я . Мне вручили повестку явиться з а в т р а в депар­
тамент к капитану Ясиро.
Кутищев толкнул в бок Померанцева, и тот заговорил.
•— Ясиро я знаю. Д о б р а от пего не будет. Е щ е и посадить может.
— Вот чего я и боюсь,— подхватил коммерсант.
П о м е р а н ц е в огляделся и тихо п р е д л о ж и л :
— Я могу вам помочь. Когда-то р а б о т а л в военной миссии, не р а з
встречался с капитаном. Если ж е л а е т е , з а в т р а ж е поговорю с ним.
—• Сделайте т а к у ю милость,— взмолился коммерсант.— Я не за­
буду ваших услуг. Вот вам пятьдесят гоби.
— Ну что вы! З а ч е м деньги. Мне это ничего не стоит. В общем,
вы з а в т р а не ходите в департамент. Я все у л а ж у . А вечером встретим­
ся здесь.
Н а следующий день П о м е р а н ц е в у ж е по-иному вел разговор.
— Ясиро мне не у д а л о с ь увидеть. Я говорил с его шефом. Вроде,
все з а м я л . П р и ш л о с ь сунуть сотню гоби.
Коммерсант в ы т а щ и л б у м а ж н и к и отсчитал двести гоби.
Что д а л ь ш е было с коммерсантом, П о м е р а н ц е в с Кутищевым не
знали. Б о л ь ш е в этот ресторан они не заходили.
ГЛАВА

ОДИННАДЦАТАЯ

В это ясное майское утро Арышев встал поздно, так как до пол­
ночи читал. Теперь он ж и л один, редко ходил в клуб на танцы. Пере­
читал всю библиотечку Д о р о х о в а . Д1ного писал. Н е р а с с т а в а л с я с блок­
нотом и на совещаниях. Н а б л ю д а я за т о в а р и щ а м и , он записывал ха­
рактерные черты в лицах, манеру д е р ж а т ь с я , говорить. Б ы л и «сфотог­
рафированы» многие офицеры полка.
Через окошко в з е м л я н к у з а г л я н у л о солнце. П о д о ш л о время идти
на з а в т р а к . Д о слуха Анатолия донесся выстрел. З а т е м второй, тре­
тий.
Что это? Такого еще не было, чтобы в К о п а й г р а д е стреляли. Л е й ­
тенант схватил с в е ш а л к и ф у р а ж к у и выскочил из землянки. Навстре­
чу ему б е ж а л Ш у м и л о в . З а х л е б ы в а я с ь от радости, выпалил:
— Т о в а р и щ лейтенант, войне конец!
•— Откуда у з н а л ?
— По радио передали: Германия к а п и т у л и р о в а л а !
45

Р а д о с т н а я весть о б л е т е л а все к а з а р м ы , весь г а р н и з о н . С л ы ш а л и с ь
с т р е л ь б ы , крики « у р а » .
А р ы ш е в д о г н а л группу о ф и ц е р о в , с п е ш и в ш и х в к а з а р м ы . Среди
них был Б ы к о в .
— А н а т о л и й Н и к о л а е в и ч , с победой!— к р и к н у л
он
и стиснул
А р ы ш е в а в крепких о б ъ я т и я х . П о т о м вынул из кобуры пистолет и вы­
п а л и л т р и ж д ы вверх.
У к а з а р м л и к о в а л и с о л д а т ы . Они о б н и м а л и с ь , п о з д р а в л я л и своих
к о м а н д и р о в . Увидев Б ы к о в а с А р ы ш е в ы м , С т а р к о в с н е с к о л ь к и м и бой­
цами кинулся им навстречу.
— К а ч н е м в честь победы!
А р ы ш е в п ы т а л с я освободиться от них, но сильные
солдатские
руки подхватили его и н а ч а л и п о д к и д ы в а т ь .
В к а з а р м е А р ы ш е в а встретил Ц е л о б е н о к .
— Т о в а р и щ лейтенант, из ш т а б а п о л к а поступила т е л е ф о н о г р а м ­
ма — всех на митинг.
— Стройте роту.
В о з б у ж д е н н ы е и р а д о с т н ы е с о л д а т ы д о л г о не могли успокоиться.
А р ы ш е в п о з д р а в и л их с победой, и рота з а м а р ш и р о в а л а к плацу,
куда шли п о д р а з д е л е н и я от всех к а з а р м .
П о л к в ы с т р а и в а л с я ч е т ы р е х у г о л ь н и к о м вокруг трибуны. В о р о н к о в
в с т р е ч а л п р и б ы в ш и х и у к а з ы в а л им место, куда с т а н о в и т ь с я .
Вскоре прибыл к о м а н д и р п о л к а с з а м е с т и т е л е м
по политчасти
м а й о р о м Д у б р о в и н ы м и н а ч а л ь н и к о м п о л и т о т д е л а дивизии полковни­
ком Б о д р о в ы м . Они п о д н я л и с ь на трибуну. В наступившей
тишине
г р о м к о п р о з в у ч а л голос Б о д р о в а :
— Дорогие товарищи, солдаты, сержанты и офицеры! Н а ш а доб­
л е с т н а я С о в е т с к а я А р м и я в о д р у з и л а з н а м я победы над п о в е р ж е н н ы м
рейхстагом! Ф а ш и с т с к а я Г е р м а н и я к а п и т у л и р о в а л а ! У р а , т о в а р и щ и !
— У р а - а - а ! — г р о м о в а я волна п о к а т и л а с ь по пади и у н е с л а с ь д а ­
л е к о в степь.
— Отныне п е р е с т а л а л и т ь с я кровь н а ш и х б р а т ь е в , сестер и отцов.
М ы , з а б а й к а л ь с к и е воины, к а к и весь советский народ, б е с п р е д е л ь н о
р а д ы этой д о л г о ж д а н н о й победе. Н о с д а в а т ь свое о р у ж и е на х р а н е н и е
в с к л а д нам р а н о . — П о л к о в н и к п о в о р а ч и в а л с я то в одну, то в д р у г у ю
сторону, чтобы его все с л ы ш а л и . — Н а востоке е щ е о с т а л с я агрессор,
который готовится н а ч а т ь с нами б о л ь ш у ю войну. П о э т о м у мы поп р е ж н е м у д о л ж н ы о х р а н я т ь свои с в я щ е н н ы е р у б е ж и . А если потребу­
ется л и к в и д и р о в а т ь угрозу со стороны Японии, то не п о ж а л е е м своей
ж и з н и , чтобы в ы п о л н и т ь долг. С л а в а героической а р м и и - о с в о б о д и т е л ь пице! Ура, т о в а р и щ и !
С о л д а т ы ответили т р е х к р а т н ы м «ура». А в с л е д з а этим воздух пот­
рясли а р т и л л е р и й с к и е з а л п ы . Р а с к а т и с т ы м эхом они уносились д а л е к о
за п р е д е л ы г а р н и з о н а .
В этот день с о л д а т н а к о р м и л и п р а з д н и ч н ы м обедом. А о ф и ц е р а м
поднесли по стопке водки, оставленной от п р и с л а н н ы х
к Первомаю
подарков.
А р ы ш е в с Б ы к о в ы м сидели за одним столом. И л ь я
Васильевич
сиял от радости, а в д у ш е его все т р е п е т а л о :
— П о б е д а ! С к о л ь к о люден ж д а л и ее! Т о л ь к о не все д о ж и л и , не
все вернутся домой. П о с м о т р е т ь бы сейчас, что происходит в городах,
к а к н а р о д торжествует!.. Одним бы г л а з к о м в з г л я н у т ь , что моя М а р и ­
на д е л а е т . Д о л ж н о , меня вспоминает...
— Н о нам, И л ь я В а с и л ь е в и ч , е щ е р а н о о д о м е говорить,— с к а з а л
А р ы ш е в , — т е п е р ь н а ш черед п о д о ш е л .
— Теперь-то нам
не с т р а ш н о , — п р о д о л ж а л
Быков.— Глядишь,
46

еще с з а п а д а силенок подкинут. Все-таки у японцев миллионная армия,
говорят. Ш а п к а м и ее не з а б р о с а е ш ь .
— Все учтут. Опыт у нас большой...
Н а з а п а д е остывали п о ж а р и щ а , з а ж ж е н н ы е войной, очищались
от руин села и города, а воины-победители грузились в эшелоны и
спешили на восток, к границам Маньчжурии. Укрытые брезентом тан­
ки, орудия, самолеты двигались к новым позициям. Эшелоны шли днем
и ночью. И з открытых вагонов и с платформ неслись песни, веселые
звуки баяна. П р и б ы в к месту назначения, части в ы г р у ж а л и с ь на стан­
циях, глухих р а з ъ е з д а х и счоим ходом двигались к границе, вливаясь
в з а б а й к а л ь с к и е и дальневосточные армии.
В падь Белантуй прибыла танковая бригада, которая прошла с
боями от С т а л и н г р а д а до Берлина. З н а к о м я с ь с воинами-забайкаль­
цами, танкисты пошучивали:
— Засиделись вы тут в сопках, одичали. Вот приехали вам по­
мочь, чтобы поскорее с с а м у р а я м и р а з д е л а т ь с я . А то союзники еще
лет пять войну протянут.
Веселее стало в гарнизоне. К а ж д ы й вечер прямо под открытым
небом демонстрировались фильмы, д а в а л и концерты приезжие арти­
сты и участники самодеятельности.
Фронтовики внесли свежую струю и в боевую подготовку солдатстарожилов. Теперь солдаты старательнее изучали оружие, усерднее
выполняли упражнения по стрельбе. К а ж д ы й сознавал, что это в бою
пригодится, иначе он станет мишенью д л я врага.
В половине июня Миронова с Воронковым вызвали в штаб армии.
В з а л е собрались командиры и начальники штабов частей и дивизии.
Александр Иванович впервые присутствовал на таком представитель­
ном совещании, ж д а л от него чего-то важного и необычного.
Совещание открыл командующий армией генерал-лейтенант Лучинский — высокий, остролицый, со Звездой Героя на груди. Лучинский весной прибыл с з а п а д а и принял армию. Воронков знал его
только по документам, поступившим из ш т а б а .
— Товарищи офицеры
и генералы!— бойко
заговорил
коман­
дарм.— После разгрома фашистской Германии внимание всего мира
обращено на восток, где еще дымится очаг второй мировой
войны.
Японцы продолжают воевать с Китаем, Америкой и не отказываются
от своих захватнических планов в отношении С С С Р . По сведениям
нашей разведки, Квантунская армия сейчас насчитывает более мил­
лиона солдат и офицеров, около пяти тысяч артиллерийских орудий,
тысячу танков и столько же самолетов. В случае необходимости Япо­
ния может перебросить большие резервы со своих островов и из Цен­
трального Китая. Как видите, силы немалые. И если учесть, что япон­
цы в бою очень стойки, то станет ясно, к а к а я сила потребуется, чтобы
заставить их сложить оружие... Теперь посмотрим
на предстоящий
театр военных действий.— Лучинский предоставил слово начальнику
штаба армии генерал-майору Рогачевскому.
Взяв со стола указку, генерал подошел к большой карте, висев­
шей на' стене, описал круг.
— Это Ц е н т р а л ь н а я М а н ь ч ж у р с к а я равнина. Она
ограждена с
трех сторон цепью гор. Н а севере вдоль границы проходит
Малый
Хинган, на востоке — Восточно-Маньчжурские горы и непроходимая
уссурийская тайга с топями и горными реками. Н а з а п а д е равнина от­
горожена хребтом Большого Хингана, который тянется с севера на юг
полторы тысячи километров. Ширина его — двести-триста километров,
а вершины местами поднимаются до полутора километров над уров­
нем моря. Н а юге простираются плоскогорья
с сыпучими
песками.
47

Природные условия Маньчжурии д л я нас весьма
неблагоприятны.
Наступление будет сопряжено с невероятными трудностями. Особенно
большие преграды стоят на пути войск З а б а й к а л ь с к о г о фронта. Пред­
стоит преодолеть безводную пустыню Гоби, форсировать
реки, под­
няться на крутые каменистые перевалы Большого Хингаиа. Подступы
к нему з а щ и щ е н ы тремя линиями укреплений:
Маньчжуро-Чжалайнорским, Хайларским и Халун-Аршанским.
Общая
протяженность
Маньчжурского театра военных действий около пяти тысяч километ­
ров.
В зале стояла тишина. Воронков внимательно следил за указкой
генерала, кое-что записывал.
— Ставка Верховного командования, учтя географические особен­
ности Маньчжурии, решила создать три фронта: Забайкальский, Пер­
вый и Второй Дальневосточные. Три фронта д о л ж н ы нанести сокруши­
тельные удары с территории Монголии на восток и со стороны При­
морья — на з а п а д . Овладеть политическими и экономическими центра­
ми Маньчжурии — Мукденом, Чанчунем, Харбином, рассечь главную
группировку войск противника, окружить и пленить Квантунскую ар­
мию.Рогачевский отошел от карты, положил указку на стол и сел.
Офицеры переглядывались, качали головами, как бы говоря: «Вот это
задача так задача!»
Поднялся Лучинский. Бросив быстрый взгляд на присутствующих,
генерал повернулся к карте.
— Какое ж е время отводится д л я подготовки к этой грандиозной
операции? Н а Ялтинской конференции в феврале эгого года было под­
писано «Соглашение трех великих д е р ж а в по вопросам Д а л ь н е г о Во­
стока», в котором говорилось, что Советское правительство вступает
в войну с Японией через два-три месяца после капитуляции Германии.
Вероятно, этот срок будет сокращен. Поэтому мы должны
быть в
полной боевой готовности к половине июля. Сейчас забайкальские и
дальневосточные армии переформировываются, меняют свою дислока­
цию. С з а п а д а ежедневно приходят десятки эшелонов. В пути еще сот­
ни тысяч войск. Ставка Главнокомандующего войсками на Д а л ь н е м
Востоке предупреждает нас: соблюдать строжайшую секретность в
подготовке к операции. Передвижение войск осуществлять только в
ночное время. В б л и ж а й ш и е дни планируются командно-штабные и
войсковые тактические учения, приближенные к боевой обстановке.
Это будет наша последняя генеральная репетиция...
Уезжая в полк, Миронов с Воронковым много говорили и
раздумывали над грандиозной операцией. Миронов хорошо пред­
ставлял, что война будет тяжелой, потому что обе стороны готовились
к пен не один год. Фактор внезапности здесь исключен. К а ж д а я сто­
рона па взводе. Только скомандуй, и откроется сокрушительный огонь.
Конечно, техника у пас мощнее, больше боевого опыта у наших вои­
нов. Но это еще не все. Н а д о разумно подходить к решению тактиче­
ских задач, быстро применяться к новой обстановке. Страшили не
столько укрепления врага, сколько бездорожье, пески, горы. К а к под­
возить воду, горючее, боеприпасы? Все это надо предвидеть, обо всем
подумать.
И все-таки теперь легче воевать с Японией, д у м а л Миронов, не­
жели в сорок первом или втором, когда страна стояла насмерть, что­
бы остановить фашистские полчища. Почему же японцы пс выступили
в те дни? Они боялись нашей силы. Поэтому предпочли воздерл<аться, пока немцы не возьмут Москву. Н о Москва выстояла, и японцы
отложили свое выступление до других времен. Отложили, по не отказа­
лись от него, хотя обстановка в мире изменилась. Теперь, считал Ми­
ронов, разгром Японии неизбежен.
48

ГЛАВА

Д В Е Н А Д Ц А Т А Я

Н а первом году войны с Америкой, когда Япония о д е р ж а л а нес­
колько блестящих побед, премьер-министр Хидекп Тодзио
считался
мудрым политическим д е я т е л е м . Это он склонил и м п е р а т о р а
начать
войну на Тихом океане в д е к а б р е 1941 года. И м п е р а т о р наделил его
всей полнотой власти. Кроме премьер-министра он был военным ми­
нистром, начальником генерального ш т а б а , министром
вооружения.
Е м у в о з д а в а л и почести, п р о с л а в л я л и в печати.
Н о в д а л ь н е й ш е м Япония стала терпеть одно п о р а ж е н и е за дру­
гим. В высших флотских кругах н а ч а л о зреть недовольство политикой
недальновидного премьера. Тодзио авторитетно з а в е р я л , что Гитлер
поможет Японии з а в о е в а т ь Восток России. Н о р а з г р о м ы немцев под
Москвой, под С т а л и н г р а д о м и на Курской дуге в ы з в а л и в Японии уд­
ручающий резонанс. В военных кругах стали роптать, что Г е р м а н и я
не о п р а в д а л а н а д е ж д божественной империи, что война будет проиг­
рана.
Л е т о м 1944 года среди а д м и р а л о в возник заговор против Тодзио.
З а г о в о р щ и к и т р е б о в а л и д а т ь отставку премьеру,
заключить
мир с
Америкой и начать войну с Советским Союзом.
И м п е р а т о р д а л согласие с ф о р м и р о в а т ь новое правительство. Тод­
зио ушел в отставку. Н о у него остались соратники, которые следовали
его курсом. Это были: генерал Анами, ставший военным министром,
и начальник генерального ш т а б а Умедзу. Они убедили и м п е р а т о р а не
изменять военных планов.
К а п и т у л я ц и я Г е р м а н и и в ы з в а л а новые р а з н о г л а с и я в п р а в и т е л ь ­
стве. Н е с к о л ь к о старейшин высшего совета п р е д л а г а л и н о р м а л и з о в а т ь
отношения с Советской Россией и п р о д о л ж а т ь войну с Америкой. Д о ­
биться мира па п р и е м л е м ы х д л я империи условиях.
Прем-,ер-министр барон Судзуки и а д м и р а л ы н а с т а и в а л и на пе­
ремирии с Америкой и Англией, чтобы двинуть з а т е м все силы на
Россию. Н о военная когорта во главе с А н а м и и Умедзу стояла за
продолжение войны до победного конца. Они п р е д л о ж и л и свою прог­
р а м м у ведения войны. В случае оккупации а м е р и к а н ц а м и
островов
Японии перевести августейшую резиденцию и правительство в Маньч­
ж у р и ю под охрану Квантунской армии. В метрополии провести то­
т а л ь н у ю мобилизацию. Поскольку в империи не х в а т а е т продовольст­
вия — уничтожить всех стариков, детей, больных и ослабленных. Воо­
р у ж и т ь весь народ и с р а ж а т ь с я до последнего японца.
В июне состоялось совещание высшего совета по руководству вой­
ной. Н а нем присутствовал император, члены правительства, военные
и морские чины. После долгих словопрений Хирохито внял
советам
старейшин. Б ы л о принято решение — н а п р а в и т ь в Москву искусного
политика, чтобы улучшить отношения с Россией. П р о с и т ь Советы быть
посредником м е ж д у Америкой и Японией. Эту миссию император воз­
л о ж и л на своего двоюродного б р а т а принца Копоэ, бывшего премьерминистра. О т п р а в к а Коноэ в Москву н а м е ч а л а с ь до отъезда советских
представителей на П о т с д а м с к у ю конференцию. Н о когда премьер Суд­
зуки уведомил об этом советского посла в Токио, тот ответил, что япон­
ский представитель будет принят в Москве только после Потсдамской
конференции.
Это был щелчок по носу чванливых японских правителей. Слиш­
ком поздно к ним пришло б л а г о р а з у м и е .
Коноэ все-таки ездил в Москву, но б е з р е з у л ь т а т н о . К этому време­
ни у ж е была о б н а р о д о в а н а П о т с д а м с к а я д е к л а р а ц и я , в которой Аме­
рика, Англия и Китай т р е б о в а л и от Японии п р е к р а т и т ь войну и безо­
говорочно к а п и т у л и р о в а т ь .
Снова с о б р а л с я высший совет по ведению войны. П е р в ы м выс4. «Байкал» Л» 5

49

тупил премьер Судзуки, семидесятидевятилетний адмирал в отставке.
— Ваше величество,— отвесил он поклон
императору.— Тревога
за судьбу божественной империи вынудила меня провести обследова­
ние армии и флота на предмет способности к сопротивлению. Факты
свидетельствуют о том, что продолжение войны приведет
страну к
неминуемой катастрофе. З а период военных действий на Тихом океане
мы потеряли половину флота, четыре тысячи самолетов, одну
треть
личного состава. Армия устала воевать. В империи недостает продо­
вольствия По нашим сведениям, Россия перебрасывает свои войска
с з а п а д а к границам Маньчжу-Ди-Го. Нет сомнений, что в б л и ж а й ш е е
время она выступает. Империя не в состоянии будет вести войну на
два фронта. А капитуляция даст возможность сохранить нацию от ги­
бели...
З а принятие условий Потсдамской декларации высказались мор­
ской министр и министр иностранных дел.
Д и а м е т р а л ь н о противоположную позицию заняли военный министр
Анамп и начальник генерального штаба Умедзу.
— Капитуляция — это предательство!—• резко говорил Умедзу.—
Армия не допустит бесчестия нации. Сейчас в империи дислоцируется
двухмиллионная армия и столько ж е войск стоит в Маньчжурии, Ки­
тае и Корее. Около миллиона находится на островах Тихого океана.
Авиация насчитывает десять тысяч семьсот самолетов, морской флот —
пятьсот боевых кораблей. Наконец, у нас на вооружении бомба «И».
Такого средства массового уничтожения нет ни у одного государства.
Все это позволит нам вести войну еще не менее двух-трех лет. Русские
войска, измотанные войной с Германией, не смогут сокрушить мощь
отборной Квантунской армии. Н а д о учитывать т а к ж е , что наши пози­
ции прикрыты тремя надежными линиями укреплений. Трудные усло­
вия театра военных действий подорзут моральный двух русских. Вой­
на примет затяжной х а р а к т е р . Через два-три месяца наступление их
будет остановлено. Квантунская армия перейдет в контрнаступление
и поставит Россию на колени. Мы исполним божественное предназ­
начение империи — хакко ити у.
Наступила пауза. Все замерли, посматривая на императора, ко­
торый сидел за столом, склонив голову. Хирохито пребывал в глубо­
ком раздумье. Холеное бледно-желтое лицо его казалось окаменевшим.
Только чуть-чуть вздрагивали черные усики. Никто не знал,
какие
мысли витали в его божественной голове. Может, в эти мгновения он
советовался с богиней Аматерасу. А уж она-то знает, что ждет бо­
жественную империю эры сева .
Наконец, Хирохито поднял голову и торжественно повелел:
— Империя будет продолжать войну, как бы ни было т я ж к о моим
верноподданным.
Судзуки судорожно затрясся всем телом. По его
морщинистым
щекам покатились слезы.
Анами и Умедзу торжествовали: то, что не удалось осуществить
генералу Тодзио, сделают они.
На другой день премьер Судзуки заявил
корреспондентам, что
Япония отклоняет Потсдамскую д е к л а р а ц и ю и будет продолжать вой­
ну.
В штаб Квантунской армии был передан приказ военного минист­
ра: оперативный план «Как-Току-Эн» остается в силе. Все войска пе­
ревести на предбоевые рубежи. Пересмотреть т а к ж е позиции артилле­
рии, полевые аэродромы, места сосредоточения танков. Привести в
боевую готовность бактериологическое оружие «Отряда 731» и его
филиалов.
1

1

50

Эра

сева •— Эра

света

и

мира

(японск.)

Отклонение Потсдамской декларации японским правительством
Семенов считал исключительно разумным решением. Иначе зачем было
готовиться столько лет к предстоящей войне с Россией. Только вы­
жившие из ума старцы могли предложить императору пойти на такую
унизительную капитуляцию. Но нашлись мудрые мужи, которые предо:терегли государя от неверного шага. Умедзу — вот кто оказался даль­
новидным и до конца последовательным борцом за сохранение могу­
щества Японии.
Атаман знал этого волевого, решительного генерала, фанатичес­
ки преданного военным идеалам империи. Не раз встречался с ним,
когда он был командующим Квантунской армией. Если бы Умедзу, а
не Судзуки поставить премьер-министром и наделить такой властью,
какую в свое время имел генерал Тодзио!... Впрочем, будущее пока­
жет. А сейчас надо готовиться к решительной схватке. Теперь уж нет
сомнений — не Россия, так Япония начнет войну. Так сказал ему на­
чальник Харбинской военной миссии Акикуса, который вызывал его к
себе. Он поручил атаману проверить боеготовность русских
войск
армии Маньчжоу-Го. И вот он, Семенов, едет на станцию Сунгари-П,
где стоит кавалерийский полк. Около
станции — железнодорожный
мост через Сунгари, а по соседству, в Лошагоу, военный городок с
красными казармами.
Городок когда-то был построен русскими для охраны моста от
набегов хунхузов. С приходом японцев в Маньчжурию здесь дислоци­
ровался японский гарнизон. Затем был сформирован отряд из русской
эмигрантской молодежи, которым командовал полковник Асано. Япон­
цы называли отряд Асано-бутай. Позже, когда в Маньчжоу-Го была
введена воинская повинность для русской молодежи, Асано-бутай вы­
рос до полка. В это время им командовал полковник Смирнов, быв­
ший офицер генерального штаба царской армии.
Семенов недолюбливал этого эрудированного в военных делах
штабиста за его «либерализм» в отношениях к подчиненным и д а ж е к
Советской России. Конечно, Смирнов не восторгался
большевиками,
но и не злопыхал, как он, Семенов. Полковник обладал здравым рас­
судком. Атаману думалось, не окажись Смирнов здесь, он непременно
стал бы служить Советам.
В военный городок Семенов прибыл под вечер, когда занятия в
полку закончились. Около казарм сидели русские парни, пели с прис­
вистом и лихо отплясывали под звуки балалаек. Атаману хотелось по­
дойти к ним, побалагурить, как раньше с казаками. Но Смирнов по­
вел его к себе на квартиру. Невысокий, с поседевшими висками и здо­
ровым румянцем на щеках полковник выглядел моложе своих пяти­
десяти лет и прельщал душевной теплотой. Атаман несколько смягчил
свое холодное отношение к нему. З а ужином, выпив по рюмке чуринской, Семенов спросил:
— Как вы смотрите, Яков Яковлевич, на решение Японии по по­
воду Потсдамской декларации?
Смирнов не сразу ответил. К атаману он, как и многие эмигран­
ты, питал неприязнь, считал его солдафоном, недостойным носить ге­
неральский мундир. Вызывало отвращение и его
пресмыкательство
перед высокопоставленными японцами. Поэтому высказывать
свои
думы Смирнову не хотелось. Он ответил общими фразами:
— Шаг, безусловно, смелый. Сдаваться на милость победителя —
не в характере японцев.
— Вот именно!— тряхнул заплывшим подбородком
Семенов.—
Сдаваться, когда силами не померялись, негоже. Это хорошо понял
генерал Умедзу и убедил императора бороться до конца.
«Убедить-то он смог,— подумал Смирнов,— а вот сумеет ли побе­
дить».
4»

51

-— К а к у ваших кавалеристов настроение?— Семенов откинулся на
спинку стула, глубоко з а п р я т а в под мшистыми бровями насторожен­
ные глаза.
— Готовы, Григории Михайлович, хоть сейчас
скрестить
свои
сабли с врагом. Ж д е м приказа.
— Вот и отлично. Теперь недолго ж д а т ь осталось. Бог даст, скоро
ступим на родную землю. А то у ж вся душа изныла по России.— Он
покашлял, помотал головой, усмехаясь.— Кто бы мог подумать, что
голодранцы столько лет продержатся у власти!
. — М а л о того, что у д е р ж а л и с ь , еще и немцев разбили,— заметил
Смирнов!
Лицо Семенова перекосилось от саркастической усмешки.
— Это уж, Яков Яковлевич, не заслуга Советской власти. Россия
испокон веков била немцев. А вот с Японией ей не совладать. Куропаткин вон какую армию положил в Маньчжурии и без толку...
Утром а т а м а н встал рано. Выйдя па улицу, он у с л ы ш а л сигнал
побудки. К а в а л е р и с т ы выбегали из к а з а р м . Слышались команды ун­
тер-офицеров. Семенов по старой привычке сделал несколько приседа­
ний и задохнулся: п о к а л ы в а л о сердце, ныла раненая нога. Ушло преж­
нее здоровье. Бодрую выправку сменила сутулость, сковала полнота.
В этом году он много пережил. Весной похоронил молодую жену. Оди­
ночество угнетало его, по от очередной женитьбы в о з д е р ж а л с я . Вот
у ж когда с Россией решится вопрос, тогда видно будет. А пока он
вольный к а з а к .
После з а в т р а к а , побрившись и надев генеральский мундир, Семе­
нов со Смирновым отправились в штаб полка. Утро было солнечное.
К а в а л е р и с т ы с к а к а л и на л о ш а д я х через барьеры. Увидев начальство,
солдаты первого эскадрона выстроились около своих лошадей. В япон­
ских ф у р а ж е ч к а х с маленькими козырьками, с саблями на боку, они
д р у ж н о гаркнули в ответ на приветствие а т а м а н а . Все были рослые,
статные. Родились здесь. О России имели представление только по
р а с с к а з а м отцов.
Семенов приблизился к вихрастому парню, эскадронному запе­
вале Феде Репину.
— Откуда родом, молодец?
— И з поселка Оненорского, ваше превосходительство!
— Кто у вас поселковый а т а м а н ?
— Попов, ваше превосходительство!
— К а к с л у ж б а ? Есть ж а л о б ы ?
— Н и к а к нет!
— Воевать не боитесь? Красные собираются напасть на нас.
— Пусть п о п р о б у ю т — к а к капусту порубаем!
— Молодец!— похлопал его по плечу Семенов и подошел к дру­
гому.
Высокий, жилистый, с казацкими усами кавалерист
из поселка
Чёльского немного р а с т е р я л с я : вместо
«ваше
превосходительство»
отрапортовал: «ваше благородие». Смирнов поправил его.
— Что окончил, братец?— спросил атаман.
— Н а ч а л ь н у ю школу, в а ш е высочество!
Семенов неловко улыбнулся.
— Ну, братец, я еще пока не высочество...
Большинство парней было из станиц и поселков, родители которых
пришли из З а б а й к а л ь я в г р а ж д а н с к у ю войну. Имели начальное обра­
зование, но жили зажиточно. К Советской власти питали ненависть.
Когда Семенов закончил смотр эскадрона, кавалеристы продол­
жили занятия. Н а сытых конях, с обнаженными саблями, они прео­
долевали препятствия и рубили чучела красноармейцев с раскрашен­
ными звездами на касках. Искусным рубакой о к а з а л с я Федя Репин,
52

который снес несколько голов. З а усердную службу агаман объявил
ему благодарность.
Если бы не отсутствовал на занятиях командир эскадрона капи­
тан Камацу, то Федя вряд ли получил бы такое поощрение. Камацу
не любил кавалериста за его вольный язык. Докладывая
капитану,
Федя иногда вставлял какие-нибудь каламбуры на русском языке, а
потом уже заканчивал по-японски, что происшествий никаких нет.
Товарищи разражались смехом. Не раз за этот смех капитан охажи­
вал Федю кожаным хлыстом. Зато вечерами, когда в казарме не бы­
ло начальства, Репин распевал под балалайку такие частушки, за ко­
торые не отделался бы одним хлыстом.
Спустя несколько дней Семенов поехал в предгорье Хингана, где
жили русские. Нужно было проверить боеготовность поселковых ата­
манов. Грунтовая дорога проходила по всхолмленной местности. На
взгорьях зеленели густые заросли орешника. В широких долинах лю­
ди подвозили на лошадях копны, метали высокие стога. В густом
знойном воздухе ощущались а р о м т ш высохших полевых трав.
В полдень, когда июльское солнце стояло в зените, машина под­
катила к поселку Оненорскому, что раскинулся в излучине речки Точин. Лет двадцать назад здесь было несколько утлых китайских фанз.
Теперь насчитывалось дворов сто пятьдесят. Дома большие, крестовые,
с резными наличниками. За домами — просторные дворы, заставлен­
ные телегами, плугами, боронами. На улицах, поросших ромашками,
бродили куры, гуси, лежали у заборов откормленные свиньи.
Семенову вспомнилась родная забайкальская станица Дурульгуевская, большой родительский дом. Кто-то чужой теперь живет в нем.
Своих родственников он забрал с собой в Маньчжурию. И хотя нико­
го из близких не осталось в станице, все-таки атаману хотелось пос­
мотреть, что с ней стало при Советах...
Богато обжились на чужбине русские. У некоторых по пять коров,
до десятка лошадей. Такие не управлялись с хозяйством своими сила­
ми, держали наемных работников. Власти Маньчжоу-Го поощряли за­
житочных крестьян, видели в них экономическую опору империи.
Жили в поселке и японцы. Это сотрудники военной миссии и ох­
ранники бензинового и продовольственного складов.
Машина остановилась около дома поселкового атамана Попова.
У тесовых ворот на лавочке сидела худенькая старушка, что-то вяза­
ла. Семенов подошел к ней.
— Батюшки! Никак Григорий
Михалыч?— всплеснула
руками
старушка и проворно вскочила с лавки.— Вы что же, в гости к нам
припожаловали?
;
— Нет, по делам приехал. А что, Петра Павловича дома нет?
— Нету, батюшка, на сеноуборке все. Нешто в такой день кого
захватишь дома... Д а вы проходите в избу. Я вас холодным молочком
угощу. Отдохните с дороги, а вечерком и атаман приедет.
«Отдохнуть не мешает»,— подумал Семенов и пошел в дом за
старушкой. Сняв мундир, он умылся из старого медного рукомойника,
перекрестился перед иконами в углу и стал рассматривать фотогра­
фии в деревянных резных рамках. На снимках красовались молодые
бравые казаки, когда-то служившие в царской армии, а теперь выбро­
шенные революционной волной на чужбину. Семенов насупился и от­
вернулся.
— Ну вот, батюшка, и молочко. Только что из погреба. Угощай­
тесь.
Семенов сел за стол. Старушка налила из желтой кринки в бо­
кал густого ароматного молока, нарезала ломти пшеничного калача.
53

Д а в н о а т а м а н не довольствовался такой здоровой деревенской пищей
и не мог насытиться, пока не опорожнил кринку. Потом прилег в гор­
нице на пуховую перину и проспал до возвращения Попова.
Поселковый а т а м а н о б р а д о в а л с я приезду высокого гостя. Когдато в г р а ж д а н с к у ю войну урядник Попов был на хорошем счету у Се­
менова. Потом по его у к а з а н и ю стал поселковым а т а м а н о м . Года три
н а з а д генерал п р и е з ж а л сюда, з н а к о м и л с я с подготовкой резервистов.
Видно, и теперь с этим приехал.
В честь высокого гостя был обильно накрыт стол. Хозяйка н а ж а ­
рила свежей поросятины, поставила четверть самогона.
Семенов мало пил. Б ы л хмур, молчалив. С неудовольствием слу­
шал Попова, который р а с с к а з ы в а л о д е л а х сельчан, что они сейчас
днюют и ночуют в поле. Н е нравилось Семенову, что к а з а к и слишком
много пекутся о своем хозяйстве и з а б ы в а ю т о з а щ и т е империи.
Чувствуя мрачное настроение а т а м а н а , Попов сменил разговор.
— А у вас что нового, Григорий Михалыч? С л ы ш а л и мы, что Рос­
сия покончила с Германией, а что д а л ь ш е собирается д е л а т ь , не ве­
даем. У нас тут глухомань, поздно новости приходят.
Семенов отложил вилку, зловеще пробасил:
— Вижу, что отгородились ото всего и з а б ы л и о войне. Япония
вон истекает кровью, а вам до этого и д е л а нет. Может, скоро все
в а ш е село вверх дном полетит! Красные готовятся начать войну, пе­
ребрасывают с з а п а д а войска.
— Н е у ж е л и нападут? После такой-то войны у них, поди, и войск
м а л о осталось.
— Это мы так думаем, а у них и д л я нас хватит сил. И если бу­
дете д р е м а т ь , то и сюда, чего доброго, придут.
— А что ж е японцы думают? Н а д о упредить красных!
— Японцы-то готовы, а вот к а к вы, не знаю. Сколько можете вы­
ставить сабель?
Попов быстро з а м о р г а л . Щ е к а с т о е загорелое лицо его застыло в
немой задумчивости.
— Ну-у, этак не меньше тысячи сабель.
Губы Семенова сомкнулись, сощурились глубоко
посаженные
глаза.
— А как люди обучены? Д а в н о проходили переподготовку?
— Весной две недели обучались, а летом не было занятий, врать
не буду.
— Д а в а й на утро собирай гвардию своего села. Посмотрим, как
люди готовы воевать.
Попов в ы з в а л радиста и п р и к а з а л передать по местному радиоуз­
лу, чтобы к восьми утра все резервисты собрались на площади у церкви.
Семенов не напрасно т р е в о ж и л с я за подготовку запасников. Пер­
вым изъяном был недружный сбор. Шел десятый час, а сельчане все
п о д ъ е з ж а л и и п о д ъ е з ж а л и на своих копях. Наконец, Попов выстроил
всех, начал перекличку.
— Лошманов!
— В поле ночует.
— Колмогоров!
— В город уехал.
— Татаринов!
— У ево баба рожает.
Семенова душила злоба. Он беспокойно р а с х а ж и в а л перед строем,
з а л о ж и в руки за спину. Такой расхлябанности он еще не видел. «Не
войско, а сброд какой-то!» И з двухсот — шестьдесят не явилось.
Атаман совсем расстроился.
54

— Где ж е ваша былая слава, казаки забайкальские? Неужто
иссяк ваш боевой дух и ослабли руки? Или вы решили ж д а т ь , когда
красные подойдут сюда и перебьют вас, как слепых котят?!
— Неправда, ваше превосходительство! Мы
будем
драться!—
закричали бывалые казаки.
Уезжая, Семенов приказал Попову посвятить занятиям целую не­
делю. Совершить глубокий рейд за Хинган в район Трехречья.
Проверкой боеготовности резервистов занимался и генерал Власьевский, начальник Бюро российских эмигрантов. Он побывал в нес­
кольких станицах Трехречья, где жили забайкальские казаки, и остал­
ся доволен их рвением скрестить свои сабли с красными.
Власьезского сопровождал генерал Бакшеев, начальник
Захинганского Бюро российских эмигрантов. Оба они когда-то были спод­
вижниками Семенова. Первый возглавлял личную канцелярию атама­
на при штабе «Особого маньчжурского отряда», второй являлся за­
местителем Семенова. Власьевский — коренастый, краснощекий — ка­
зался богатырем в сравнении с Бакшеевым, плюгавым старикашкой с
высохшим монгольским лицом и хромой ногой. Несмотря на свои семь­
десят два года, он еще бодро д е р ж а л с я , не терял надежду на возвра­
щение в З а б а й к а л ь е . В 1936 году Б а к ш е е в сколотил небольшой отряд
«Союз казаков». Теперь отряд вырос до кавдивизии.
Резиденция Бакшеева находилась в Хайларе, где проживало не­
сколько тысяч эмигрантов. Японцы д е р ж а л и в этом городе большой
гарнизон. Через Хайлар пролегали дороги из З а б а й к а л ь я и Монголии
к перевалам Большого Хингана. Поэтому японцы создали здесь мощ­
ный укрепрайон. В сопках перед городом были возведены железобе­
тонные сооружения с замаскированными амбразурами, из которых они
могли вести артиллерийский обстрел в радиусе десяти-пятнадцати ки­
лометров. В подземные сооружения была подведена узкоколейка для
подвоза боеприпасов и продовольствия. Хайларский укрепрайон стро­
ился много лет. Японцы согнали сюда десятки тысяч невольников-ки­
тайцев. Д е р ж а л и их в лагерях, а по окончании «жертвенных» работ
расстреляли.
В Хайларе находился филиал «Отряда 731», который занимался
разведением бактерий чумы, холеры, сибирской язвы. В 1941 году
японцы проводили эксперименты. Они з а р а ж а л и сибирской язвой ре­
ку Дербул (приток Аргуни), а т а к ж е овец,, лошадей. Все это в случае
войны собирались использовать. А вот сотню тарбаганов, зараженных
чумными блохами, они запустили на советскую территорию.
Среди
местных жителей, охотников за тарбаганами, возникли вспышки чумы.
Командование пограничных частей вынуждено было принять решитель­
ные меры по вылавливанию и уничтожению всех тарбаганов в этом
районе.
— Хайлар — это крепость, неприступная
для
врага,— говорил
Бакшеев Власьевскому.— Мне только не понятно, Л е в
Филиппович,
почему японцы отводят свои войска с границы на запасные позиции.
— Это — тактический маневр. В случае нападения советские выб­
росят тысячи снарядов на пустые места, а японцы перейдут в контр­
наступление.
— Неужели до осени советские передислоцируют всю свою армию
и начнут войну?
Власьевский отрицательно мотнул головой.
— Я не верю в это. На переброску большой армии с запада на
восток потребуется по меньшей мере полгода. К этому времени насту­
пит зима и советские не решатся выступить.
(Окончание следует).

Лопсон

ТА П Х А Е В

СОВЕСТЬ
Выгодно купить меня готовясь,
Золотом поманят торгаши...
Ни на что не променяю совесть —
Золотой запас моей души.

И в битве двух воюющих сторон,
Чьи силы сохраняли равновесье,
Я, слабый, тем, чужим, нанес урон —
И крик победы взмылся в поднебесье.

Этот золотой запас
Годами
Я не собирал и не копил,
Не искал за дальними горами —
Он со мною будет, есть и был!

...С улыбкой вспоминаю пыл атак,
Когда,
Заняв горячий блеск медали,
У сына на лице горит синяк,
Что вынесен из уличных баталий.

Совесть не получишь, как награду,
У людей на время не возьмешь.
Выше правды ставлю я лишь правду.
Ниже лжи я ставлю только ложь.

Мне б забияку наказать.
А я
Угадываю то, что он не выдал:
Свалилась мука давняя моя
И на него.
Он сделал трудный выбор.

Молодой степняк всегда в дорогу
Получал наказ,
Что был в чести:
« Л о ж ь к чужому принести порогу
Хуже, чем заразу принести».
Возвышаясь над хулой и сплетней,
Будь ты, совесть, чистой наперед,
Как небес высокий полог летний
Над стоячей теменью болот.
Подлости обламывая жало,
Отражая стрелы клеветы,
Как литое дерево сандала,
Совесть, оставайся твердой

Особо, если боль нанесена
Тому, кто смело правду защищает.
Особо, если Родина сама
Стать на ее защиту призывает.

ты.

Может быть, лишь маленькую малость
Я б твоей добавил чистоте:
Света от седин старушки мамы —
Саяты для меня седины те...

ВЫБОР
Какой денек из детства ни возьми,
Увидишь ты, как быстро забияки
Переходили от лихой возни
К отчаянной и беспричинной драке.
И вот он, бой.
Но, хил и невысок.
Стоял я и не мог набраться д у х у :
Как поступить?
Пуститься наутек?
Иль ринуться бесстрашно в заваруху?
А можно и в сторонке, не дыша,
Стоять, чужие синяки считая.
Нет! — отвергала детская душа,
Нейтральную черту переступая.
56

Конечно, я неважный педагог.
Но так хочу я в этот час раздумья,
Чтоб сын остаться никогда не смог
В плену трусливого благоразумья.

ДОРОГА

УЧАСТЬЯ

Люблю я, окончив дела,
Под вечер направить коня
К далеким строеньям села,
Где друг ожидает меня.
Коснется ладони ладонь,
Мы сядем вдвоем у костра,
И душу охватит огонь
Участья, любви и добра.
Я рад, что на этой земле
Мне легче осилить беду:
В любое ненастье,
Во мгле
Я верного друга найду.
Друзьями я в жизни богат.
Один малолетку меня
На круп молодого коня
Садил за собою, как брат.
С другим я за партой сидел.
В голодные годы степи
Куска без меня он не ел,
Стакана тарака не пил.

Я думаю: сколько людей
Согрели мне душу теплом.
Попробуй, д у ш а , охладей
На вечном припёке таком!
Недаром ж е есть у бурят
Старинный обычай святой:
Пусть юрта пуста, говорят,
Была бы душа не пустой.
Зашел незнакомец —
Встречай,
Как лучшего гостя, его.
Приветливо поданный чай
Сочтет он вкуснее всего.
Участье,
Тепло очага —
Всё в сердце его западет.
В беседе, что будет долга,
Он другом тебя назовет.
Я тоже, обычай храня,
В родной привечал стороне
Л;одей, что не знали меня,
Но очень нуждались во мне.
Хочу, чтоб в последний мой час
Один из друзей мне сказал:
«Ты прожил счастливо.
Ты нас
Д о р о ! ой участья связал.
И эта дорога, ветвясь,
Пойдет меж домов и крылец,
И вечно останется связь
Отзывчивых, верных сердец».
Перевел
Андрей

с бурятского
РУМЯНЦЕВ.

Анатолий

ЩИТОВ

Тчна, гяЕ Люси
П О В Е С Т Ь
ГЛАВА

ПЕРВАЯ

Лекция Славестппова
Когда Люси приоткрыла дверь актового зала, ее встретило непри­
вычное оживление аудитории — шум, возгласы, д а ж е крики. Такого
на других лекциях не бывало!
Пригнувшись, она скользнула к свободному месту и, с любопыт­
ством вытянув шею, увидела у подножья сбегающих уступами скамей
невысокого лысоватого человека, размахивающего руками. «Волос-то
у него осталось на одну драку»,— весело хмыкнула она и завертела
головой, ища с кем бы поделиться своим открытием, но ее тут же, как
и остальных, приковал к себе напористый, разом заставивший стих­
нуть шум голос с кафедры:
— ...Ну вот, вот вы меня сразу и казнить! Д а это не я придумал,
водороинами называл овраги, буераки еще Андрей Тимофеевич. А
мне понравилось. Вода их вырыла... Вот вам и водороины. Так их и
видишь! А в принципе вы совершенно правы — все это по-научному —
следы водной эрозии.
Кстати, вы напомнили мне этакий небольшенький случай. Как-то
в командировке я обедаю в ресторане «Москва» за одним столиком с
двумя милыми старичками в тюбетейках. И тут к нам подсаживается
некий гражданин в полосатом галстуке и заказывает бифштекс поанглийски. Я такую штуку, по секрету говоря, отродясь не пробовал,
но с умным видом заказал тоже, а когда официант, вежливый такой
дядечка, подал его и я разрезал этот бифштекс...— Славестннов пере­
гнулся через кафедру и, приглушив голос, закончил:—у моих старич­
ков чуть тюбетейки с головы не слетели: «Ай-яй! К нам приедут, мясо
такое дашь, дикари, говорят, а здесь ученым словом назовут, и кушай
себе культурно...» Словом, бифштекс по-английски — элементарный ку­
сок мяса с кровью. Так что водороины или эрозия — суть одна. Глав­
ное, чтобы этих водороин не было, а как это сделать — посоветуйтесь
с тем же Андреем Тимофеевичем...
Славестннов, прищурясь, обвел глазами зал и заговорил сухо,
резко:
— Взгляните еще раз вокруг себя. Рядом с городом, на землях
совхоза «Маяк» строится гигантский химкомбинат. Дело, бесспорно,
нужное. Южнее, в самой плодородной долине открыли залежи камен­
ного угля, туда уже подводится железная дорога. В силу необходимо­
сти мы затапливаем лучшие угодья... А земля-то одна! И нас кормит
ее оболочка в каких-то двадцать сантиметров толщиной. Но — об
этом думают умы посильнее наших, а мы будем спасать землю хотя
бы от водороин. Только в нашей области гибнет от водной эрозии двад­
цать пять тысяч гектаров и двести двадцать — от ветровой. Вот чем за­
ниматься вам после окончания института, так что готовьте себя к
этому...
58

Славестинов сошел с кафедры вместе с оглушительным звонком,
на ходу засовывая в нагрудный кармашек часы с цепочкой.
Люси сидела, ошеломленная искренней болью за землю этого че­
ловека. Его слова и вся непривычность обстановки на лекции измени­
ли ее первое впечатление о нем.
Она застала только этот хвостик его лекции и теперь досадовала
на свою беззаботность. Подруги по комнате затащили ее в актовый
зал не столько из желания послушать, сколько посмотреть на молодо­
го кандидата наук с кафедры мелиорации, жившего, по их словам,
«отшельником, с кучей идей в голове».
Когда довольно значительная масса слушателей, среди которых
она заметила студентов с разных факультетов, громко хлопая доска­
ми для записей лекций, понемногу вытекла из актового зала, Славестинова окружило несколько студентов во главе с баскетболистом
Жорой Примеровым, старостой 41-ой группы, деликатно
ухаживаю­
щим за Люси. Возвышаясь над Славестиновым, Ж о р а что-то бойко
говорил ему, а тот, как бы сдаваясь, шутливо поднимал руки вверх.
«Слишком любознательный этот Жора»,— неприязненно подумала
Люси и по ступенькам на цыпочках сошла к окружению Славестинова. Она опять застала лишь кончик его фразы и прислушалась.
— ...Конечно мало! Отвратительно мало. Но — я не министр высше­
го образования. Я только министр своих внутренних дел и часы по ме­
лиорации могу вам прибавить лишь за счет своих собственных,— Сла­
вестинов обезоруживающе улыбнулся. Улыбка у него была правдивой,
а ростом он оказался несколько выше Люси, и она, к своему удоволь­
ствию, пе видела его лысинки. Люси была доброй, и ей доставляло
радость вдруг увидеть приятное в том, что вначале казалось ей не­
приятным.
Неожиданно она заметила, что Славестинов смотрит на нее, и
щеки ее порозовели, если только они могли порозоветь у такой цве­
тущей девчушки. Однако Люси тут ж е взяла себя в руки — как-никак
она была из бесстрашного племени студентов, стоящих у ж е на четвер­
той ступеньке вузовской лестницы. А Славестинов (он терпеть не мог
опаздывающих на его лекции), как бы связывая ее появление с общим
разговором, перевел взгляд на Ж о р у Примерова и развел руками:
— Пока же никакой мелиорации за отведенные мне часы вас не
научишь. Так, ладошечкой по водичке похлопаем, и все. Впрочем, кто
хочет понять ее основы, поймет и без меня, а я показываю дорогу к
пониманию. Дорогу... Ну, а кто не хочет, зачем неволить? Вы же аг­
рономы! Ваше дело пахать, сеять. Так что можете смело не ходить
на мои незапланированные лекции. Как эта девушка, например...
Все оглянулись на Люси. У нее противно дрогнуло сердце, но она
тут ж е независимо тряхнула затейливыми кудряшками, как бы под­
тверждая его слова: да, я не обязана ходить на незапланированные
лекции!
— Это наша Люси,— поторопился на помощь Ж о р а .
— Ну, если Люси, да еще ваша, тогда конечно,— смягчился Сла­
вестинов и с уловимой только Люси усмешкой добавил:— Люси —
хорошее имя. Ж а л ь , что в колхозе ее будут называть несколько про­
ще,— и сразу, забыв про нее, быстро проговорил:— Ну, кинемся
•грызть науку или сначала сухари? Проголодались, не правда ли?
Лекция Славестппова пришлась на обеденное время.
— Нет, вы нам все-таки доскажите об автоматике на поливах,—
снова придвинулся к нему Ж о р а .
— Ну что ж, кто любит истину — за мной! Сегодня не день, а
подарок агрономам. Зачем нам торчать в этой духоте? Возьмем в сви­
детели солнце — и вперед!
Все веселой гурьбой спустились со второго э т а ж а нового корпуса
39

и вышли на б р ы з ж у щ у ю свежей, только что пробившейся
зеленью
площадку.
Корпус обступали яблони профессора К а з а к о в а . З а этот сибир­
ский сорт яблонь профессору год н а з а д д а л и государственную премию,
и студенты до сих пор ликовали по этому поводу. С а м а
плантация
К а з а к о в а р а с п о л о ж и л а с ь чуть в стороне от студенческой рощи, за вы­
соким забором, и была им недоступна, но эти яблони, в ы с а ж е н н ы е д л я
показа гостям института, нравились студентам больше. В их укром­
ную тень привел о д н а ж д ы Ж о р а и Люси. Вот и сейчас он со значени­
ем • посмотрел на неё.
Люси д е р ж а л а с ь чуть в стороне. Она чувствовала себя не нужной
окружению Славестинова, а уходить па г л а з а х у всех было неудобно.
— Вы что-то с к а з а л и насчет Андрея Тимофеевича,— опять прид­
винулся к Славестинову Ж о р а , — когда говорили о водоропнах... Кто
это такой, если не секрет?
Славестннов удивленно посмотрел на него, потом расхохотался,
а через паузу серьезно ответил:
— Вопрос резонный. Н о д л я начала просветите меня. Я ж е зако­
ренелый мелиоратор,— он удобно р а с п о л о ж и л с я на скамейке в кру­
жевной тени яблонь.— Кого вы считаете своим дедушкой?
— В агрономии?— Ж о р а всегда был до назойливости первым.—
Не знаю, кто кого, а я — Прянишникова.
Кстати, П р я н и ш н и к о в —•
з е м л я к нашей Люси.
«Эрудит П р и м е р о в ерундит»,— про себя з а м е т и л а Люси. Она за­
была, что сама р а с с к а з ы в а л а ему о великих людях своего края. Сла­
вестннов с любопытством посмотрел на нее.
— Это у ж е хорошо, идете по стопам своего з е м л я к а . Вашему вы­
бору есть оправдание,— с к а з а л он и с видимой неохотой повернулся
к Ж о р е . — А я по наивности считал дедушкой агрономии Болотова...
— Мы Болотова проходили,— смутился па мгновение Ж о р а ,
по
сдаваться не стал.— Н о он ж и л давно, а о какой агрономии тогда мог­
ла идти речь? П р я н и ш н и к о в — это серьезно...
«Чего он мелет... Болотов... Н е у ж е л и мы его проходили?..»— про­
неслось в голове Люси, и она с невольным у в а ж е н и е м посмотрела на
Славестинова.
— Если уж говорить о том, что было «тогда», смею напомнить,
что садовник Екатерины Второй Андрей Эклебен получал от к а ж д о г о
посеянного им зерна куст отборной пшеницы в две-две с половиной
тысячи зерен. О ш е л о м л я е т , не правда ли?
О к р у ж е н и е загалдело»
— Сколько ж е это будет с г е к т а р а ? — обратился Славестннов к
Ж о р е . П р и м е р о в беззвучно з а ш е в е л и л губами.
— Д а в а й т е приблизительно. Допустим, в колосе пятьдесят зерен
и у р о ж а й при этом д в а д ц а т ь центнеров с гектара,— подсказал Сла­
вестннов.
— Тысяча центнеров?— вырвалось у Примерова.
— Допустим. Ведь результаты Эклебена до сих пор п о р а ж а ю т
своей фантастичностью, хотя учитель из-под Новгорода
в порядке
опыта получил шестьсот д в а д ц а т ь центнеров зерна в переводе на гек­
тар. Съездите туда, полюбопытствуйте. Любознательность никому еще
не мешала. Впрочем, все, что я вам говорю, напечатано в ж у р н а л а х
и книгах, а часть из них у меня по случайности сохранилась. М о ж е т е
познакомиться. Но лучше обратитесь в Волгоградский сельхозинсти­
тут. Там наши коллеги р а з р а б о т а л и метод получения стоцентнеровых
у р о ж а е в . Это д л я больших площадей, и это реальность, но — на по­
ливных землях. Так что без мелиорации вам не обойтись.
Славестннов пригнул ветку яблони.
— Так вот. Болотов, который Андрей Тимофеевич, идею гибрпди60

зационно-селекционного метода в ы с к а з а л первым именно «тогда». Он
описал шестьсот шестьдесят сортов яблонь и груш. З а двести лет до
сегодняшнего дня он д о к а з а л , что главное д л я жизни растений —
удобрения и, опять-таки первым ввел вместо «трехполки» семиполь­
ную систему севооборота...
Славестинов ненадолго примолк, и Л ю с и успела подумать: к чему
он подведет все это.
Славестинов не заставил себя ж д а т ь .
— Болотов был юным офицером. Во время семилетней войны по­
пал в Германию. Здесь он заинтересовался «чертовым яблоком». После
войны на родине его ж д а л и балы, д а м ы — свет, так сказать... Но он
уехал в деревню и начал выращивать «чертово яблоко»! Он первым
показал, убедил, а потом заставил с а ж а т ь в русских деревнях карто­
фель, причем вывел крупный его сорт по сравнению с мелким, герман­
ским. П р а в д а , д л я этого ему понадобилось написать триста работ,
затратить годы... А вот французскому военному аптекарю Антуапу
П а р м а н т ь е за то, что он дал своей родине этот второй хлеб и тоже за­
вез его из Германии, вскоре поставили памятник с надписью: «Благо­
детелю человечества». А Болотову нет д а ж е памятника. Я, во всяком
случае, его не видел...
Славестинов с ж а л губы и резко встал:
— Но будет. По крайней мере, я верю. И книги его переизда­
дут. Потому что того, кто посвятил свою жизнь народу, вычеркнуть
из памяти, забыть — нельзя. Невозможно. Он верил в свою нужность,
в свое дело... А как иначе стать агрономом?!— Славестинов взмахнул
рукой, чуть не задев Ж о р и н нос, и виновато улыбнулся.— Прянишни­
ков т о ж е великий ученый. Изучайте его хорошенько, это лучше, чем
все помаленьку, тем более, что с вами учится его землячка...
Люси отошла в сторону. Ее лихорадила мысль: неужели он ду­
мает, что я действительно пошла по стопам Прянишникова? Так это
ж неправда! Просто конкурс на агрофак был меньше...
Славестинов понял ее по-своему.
— А вы, девушка, не мучайтесь. Идите в столовую, в кино, на
танцы,— и оглядел остальных.— Идите и вы. Н а сегодня хватит.
Люси почти бегом кинулась к общежитию. У входа ее догнал
Примеров.
— Д а ты что, Люси! Он ж е не хотел тебя обидеть. Б ы л а бы ты
на всей лекции, поняла его по-другому. Он ж е фанатик. Он...
Люси сухо посмотрела на него.
•— З н а е ш ь что, иди-ка ты со своим
Славестиновым рыбу ло­
вить,— и захлопнула дверь подъезда перед его носом.
Она ж и л а на втором э т а ж е в четырехкоечной комнате
рядом с
кухней. Когда она торопливо, не помня себя от обиды, з а ш л а и ски­
нула куртку, в комнату с дымящейся сковородкой вплыла ее подруж­
ка — полненькая, голубоглазенькая хохотушка Зина. Она не была на
лекции.
— Ой, Люсистенька, а я в кино ходила! Прелесть этот Тихонов,—
она поставила сковородку на стол и сладко потянулась.— Ну и как
тебе эт-тот Славести-нов... О нем девочки столько говорят, столько го­
ворят... Ты не узнала, почему он не женится?..
Люси молчала. В голове у нее было пусто.
— Как он выглядит вблизи?— Зина к р у ж и л а с ь вокруг, и от этого
ее кружения легкое ситцевое платье задиралось д а л е к о выше коленок.
«Красивые у нее ноги,— машинально отметила
Люси.— П р а в д а ,
чуть полноватые, но, может, это и нравится ребятам... Опять
прита­
щится штангист с зоофака...»
— Так все ж е как этот Славестинов?— не отступалась Зина.
— Бифштекс по-английски,— отозвалась Люси.
61

Зина испуганно взглянула на сковородку с яичницей и не успела
ответить, как Люси у п а л а на кровать и з а р ы л а с ь лицом в подушку.
Зина решила, что она смеется, а у них в комнате смеялись часто.
ГЛАВА

ВТОРАЯ

Люси
. Она родилась на Б а й к а л е , в поселке Инколук. К сожалению, се­
годня старого славного Инколука практически не существует. Когда
проектировали Иркутскую ГЭС и считали, что уровень воды в Б а й к а л е
поднимается, жителей многих поселков из зоны затопления пересели­
ли повыше. Н о вода в Б а й к а л е слишком-то у ж подниматься не захо­
тела, и в Инколуке б л а г о д а р я этому и вопреки поздним
ожиданиям
переселенцев остался и п р о д о л ж а л виться дымок в двух напротив стоя­
щих домиках: ее, Люси, и одинокого дяди Васи, родом из Днепродзер­
жинска, о котором он всегда р а с с к а з ы в а л в состоянии легкого подпи­
тия одну и ту ж е историю, отчего Люси так запомнила этот город.
П р а в д а , она часто говорила о парке имени Ч к а л о в а над самым
Днепром и примешивала его к Днепродзержинску, но тут у ж была ви­
на дяди Васи — он нередко бывал в Днепропетровске, а годы сделали
с его памятью свое дело.
Это отклонение мы ведем по поводу фантазии Люси в связи с
тем, что говорила она о Прянишникове, в доме которого — на
краю
Кяхты — была в школьные годы на элементарной экскурсии. Т а к у ж
нарисовался в ее воображении этот великий человек.
Может быть, своей фантазией она и смутила Ж о р у . М а л о того —
влюбила в себя, сама не подозревая об этом. Ж о р а по-своему вооб­
разил Кяхту, о которой до этого читал в книге Энгельса, опять ж е
благодаря фантазии Люси, как самый необычный город на
земле.
Впрочем, не будем винить его — к а ж д ы й город необычен, а Кяхта, по
словам Л ю с и , тем более.
Люси представила ему такую картину: на высоком холме в т я ж е ­
лом шлеме стоит великий Савва Рагузинский (в ее понятии все и всё,
что вошло в книги,— великое). Он козырьком прикладывает
ладонь
ко лбу и изрекает: «Здесь будет город заложен...» «Почему здесь?»—
спрашивают его. «Потому,— отвечает Савва,— что здесь протекает
великая речушка Грязнуха, которая единая изо всех на сем погранич­
ном месте не втекает в нашу страну, а вытекает из нее и потому вся­
кие вороги отравить нас не смогут...»
— Вот поэтому-то Кяхта и н а з в а л а с ь сначала Троицкосавском,—
с тихим вздохом з а к а н ч и в а л а Люси и п р о д о л ж а л а у ж е чуть ли не
торжественно говорить о том, что к а ж д о е место в этом маленьком ве­
ликом городе — пахнет историей. Тут, де, дом великого монгольского
революционера и полководца Сухэ-Батора, тут памятник на могиле
русской путешественницы Александры Потаниной. Х р а б р а я была жен­
щина, вместе с мужем проникла в глубь Азии через пустыни, на вер­
блюдах (при этом глаза Люси загадочно т у м а н и л и с ь ) ; тут
родился
основатель абстракционизма Кандинский, ну, тот, который
шума-то
наделал на весь мир (веселела о н а ) ; а вот здесь, в доме мецената
Лушникова, того, который первым в З а б а й к а л ь е получал «Полярную
звезду» Герцена, еще братья Бестужевы у него чаи распивали, словом,
хорошего дяденьки, родился будущий академик Прянишников. Он бе­
гал тогда в полосатых штанишках и матросской шапочке (радостно
сочиняла Л ю с и ) . . .
А у ж если говорить о временах близких, то в Кяхте
родилась
62

Варвара Осиповна Массалитинова. Народная артистка, все роли ста­
рух в пьесах Островского сыграла! А за ней в Москву подалась из
Кяхты Екатерина Ивановна Корнакова. Надо же — сыграла на кяхтинских подмосках и решила покорить Москву! И покорила. Д а еще
как! Д а ж е за Дикого замуж вышла, который Сталина играл!
Подруги Люси, как и Жора, живо представляли себе все, о чем
она рассказывала. Д а ж е легкомысленная Зина, обтирая влажные гу­
бы, заставляла работать свое воображение, особенно когда в полу­
мраке комнаты Люси, привстав на локтях, вспоминала разные бай­
кальские истории.
Вдобавок ко всему Люси приятно пела. Особенно хорошо у нее
выходили украинские песни. И когда еще дома она затягивала «Дывлюсь я на либо», отец с неудовольствием поглядывал на дядю Васю.
Ни у отца, ни у матери голоса отроду не бывало.
Отец Люси с малолетства ходил на море и намертво застудил
горло, мать таскала ящики на рыбоприемном пункте, в давние годы —
с омулем, теперь — с сорогой, петь и не мечтала, зато была щедра
на ласку и доброту. Люси с молоком взяла у нее эту доброту, но ее
нездешняя мечтательность пугала мирных родителей и была не понят­
ной даже учителям.
Школа находилась в девяти километрах от Инколука, в шумном
рыбацком центре, и возвышалась двумя новыми этажами над неболь­
шими домиками старожилов, соревнуясь высотой с заброшенной ста­
рой церквушкой. Туда она добиралась чаще всего бегом по петляющей
среди деревьев мшистой тропе. Тогда ей становилось по-особому ра­
достно от вида туманной утренней тайги и встающего над горами
солнца.
Может, поэтому она рано вытянулась, а к окончанию школы ее
худоба переросла в редкую для здешних мест женственность.
Она, как в школе было принято говорить, дружила с одноклас­
сником Витей Вторушиным. Они оба заняли первые места на район­
ных соревнованиях по бегу, и это было единственным, что их связы­
вало, хотя Вите, как теперь и Жоре, казалось, что их связывает нечто
большее.
Однажды, когда их класс пошел в тайгу за шиповником для мест­
ной аптеки и они оказались вдвоем, вдалеке от ребят, Витя рискнул
поцеловать ее. Он слишком крепко обнял Люси, прижав к шершавому
стволу пихты, и тут же слишком легко отлетел в сторону. Люси от­
ряхнула ладони и удивленно спросила: «А это зачем?»... Вот и вес,
что было у нее в личной жизни до института.
Кем она собиралась стать? Вряд ли она смогла бы на это отве­
тить. Ей виделось все: то она летела на далекий Север принимать
роды эскимоски, то в кожаной куртке прораба шагала по какой-то
немыслимой стройке... Но агрономом... Об агрономах ей даже читать
не доводилось.
Подруги же и учителя пророчили ей аплодисменты в консервато­
рии или, на худой конец, в Институте физкультуры имени Лесгафта.
Тут следует заметить, что декан агрофака, сам бывший спортсмен,
жаждал открывать новые таланты, а поскольку в первые же дни пос­
ле перехода абитуриентов в студенты традиционно устраивались об­
щеинститутские легкоатлетические соревнования, он с утра уже тор­
чал на стадионе.
Люси неожиданно пришло в голову не бежать, а прыгать. Она
вспомнила, как в школе на спор доставала ветку тополя, до которой
не мог допрыгнуть даже Вторушин. Метр шестьдесят!— вот что она
сделала в минуту редкого вдохновения на стадионе студенческого го­
родка. Эта высота ошеломила декана. И не только его. Но Люси,
прыгнувшая каким-то странным способом, с тех пор, к всеобщему огор63

чению, больше метра тридцати взять не могла, хотя тренеры и подоз­
ревали ее во всяких сокрытиях своего таланта. Просто никто не мог
понять, что такое для нее вдохновение и новизна пробы себя в любом
деле.
Точно так ж е и она не могла понять, как решилась стать буду­
щим агрономом. Однако лекция Славестинова д а л а новый толчок ее
фантазии, и она пришла к выводу, что выбор ее был не случаен, что
она должна быть именно агрономом и то, что академик Прянишников
ее земляк,— тоже не случайно.
Через несколько дней после упомянутой лекции Люси з а ш л а в
приемную декана гидромелиоративного факультета передать записку
от директора своего Н И И — она училась заочно и работала в Н И И
лаборанткой. Что ее заставило бросить очный факультет, причем на
третьем курсе, она, как всегда, и сама бы не ответила. Может, то, что,
будучи в Н И И на практике, она полюбилась сто работникам и те уго­
ворили ее на этот шаг. Может, хотела увеличить свои расходы и быть
более самостоятельной. А может, то и другое вместе. Во всяком слу­
чае, ей нравилось возиться с колбами, ретортами, чертить таблицы,
графики, слушать озабоченные слова о бесчисленных опытах и самой
этим опытам помогать. Иначе бы она пошла ну хоть с ребятами раз­
гружать вагоны на товарном дворе, разумеется, если бы ей так у ж
понадобились деньги.
Секретарши в приемной не оказалось, и Люси, присев на краешек
стула в ожидании, у с л ы ш а л а вдруг резкий голос Славестинова — она
узнала его сразу. Славестннов говорил, а точнее рычал, если это сло­
во можно хотя бы приблизительно отнести к человеку:
— Какого черта мы будем д е р ж а т ь их как щенят у этой дряной
канавки! Им р-работать надо! Р-работать!! Головой, руками... Н а
большой стройке!!! Н а бумаге да на экскурсиях они все изучили.
Речь шла о студенческой практике.
Люси сунула записку под стекло на столе секретарши и на цы­
почках вышла в коридор. Вскоре дверь с треском распахнулась, и из
нее вылетел Славестннов. Он чуть не сшиб Люси, извинился, потом
всмотрелся и пробормотал:
— А вот имя ваше з а б ы л .
— Люси...
— Д а , да, конечно. Люси. Дочь Прянишникова.
—

я . . .

— Н е в а ж н о . Хотите погулять?
На первый взгляд, по аллее двигалась несовместимая пара: нерв­
но жестикулирующий, явно немолодой человек в помятом костюме и
юная, легкая в своем ситцевом платьице девушка, мечтательно гля­
д я щ а я на яблони' профессора К а з а к о в а .
Славестннов обжигал воздух идеями. Он был пропитан ими. Ему
необходимо было высказаться хоть телеграфному столбу. Люси же не
вникала в его слова. Она н а с л а ж д а л а с ь его великой душой. Согласим­
ся па минуту, что у каждого из нас, если содрать оболочку обыден­
щины, великая душа. Д е т с к а я . Незамутненная житейскими печалями.
А если учесть х а р а к т е р Люси!..
Неожиданно Славестннов храбро предложил:
— Зайдемте ко мне... если хотите,— и торопливо добавил:— День
у меня такой!
— Хочу и зайдемте,— не думая отозвалась Люси.
Славестннов жил на втором э т а ж е мрачноватого
трехэтажного
дома, напротив студенческой столовой. Люси вдохнула сыроватый за­
пах лестничной клетки и вошла в раскрытую Славестиновым дверь.
В квартире явно пахло холостяком. Казалось, все стояло на сво­
их местах: застекленный ш к а ф с книгами, заправленная кровать во
64

второй, смежной комнате и д а ж е чисто прибранный стол на кухоньке
справа, но серая пыль одиночества надежно пропитала все поры
жилья и заслоняла его совсем не бедное убранство.
Пока Славестинов возился на кухне, позванивая стаканами, Лю­
си платочком прошлась по стеклу шкафа, перевернула скатерть на
столе у окна (цвет той стороны показался ей ярче), вытащила з а ж а ­
тый книгами кувшинчик с бумажными цветами, поставила его на стол,
раздвинула на окне занавески, и комната преобразилась.
Славестинов вышел из кухни, чтобы позвать туда Люси, и в не­
доумении замер. Краска смущения пятнами выступила на его лице.
— Может, сюда?— пробормотал он и кивнул на стол с цветами.—
Конечно, сюда...
Люси легко поднялась, перенесла все приготовленное в комнату —
расставила на столе графин с вином «Айгешат»,-— баночку крабов, бу­
терброды с колбасой, по поводу которых Славестинов неловко сострил:
«Я хоть и кандидат, но колбасу предпочитаю докторскую».
•— Ну, за вашего бога Прянишникова,— Славестинов поднял ста­
кан.— Кстати, меня зовут Андреем, официально — Григорьевичем.
Люси видела другого Славестинова. Смущенного ее присутствием.
Скорее всего, редко бывавшего с женщинами наедине. Это ей было
приятно. За это она безоговорочно простила ему недавнюю бестакт­
ность по отношению к ней.
Разговор же вначале бестолково вертелся вокруг предметов на
| столе.
— Краб пятится назад,— сказал Славестинов.
— Р а к пятится,— поправила Люси.
— Пусть рак. Кто бы не пятился, все равно его съедят,— заклю­
чил Славестинов. После третьего тоста о вине глаза Славестинова заб­
лестели.
— Непременно люди согрешат, если выпьют «Айгешат»,— сморо| зил он, смутился и протянул ей сигареты.— Вы не курите?
— Не курю,— Люси взяла сигарету. Славестинов чиркнул спич­
кой, и она затянулась сладковатым дымом. И это ей было приятно.
Может оттого, что у сигарет была красивая упаковка. Может, оттого,
' что она курила впервые.
Славестинов принес из кухни десертное «Ркацители». Р а з л и в а я ,
вспомнил, как в Нежинском районе на сдаче головного сооружения
они пили такое же вино. Мысли его устремились к каналам. Он захо­
дил по комнате и, как перед большой аудиторией, начал говорить о
мучавших его проблемах мелиорации. Люси не понимала его, но она
видела прежнего Славестинова — целеустремленного,
пробивающего
дорогу в будущее. И свои мысли он щедро раскрывал перед ней одной,
от такого можно было потерять голову!
Славестинов неожиданно замолк, виновато улыбнулся: «Я вас заскучил...» А через пару глотков понес такую ахинею, что Люси про­
сто встала, улыбнулась и пошла к двери. Славестинов тоже встал,
вышел следом на лестничную площадку, сказал: «До завтра...»
Люси весело кивнула ему и вихрем слетела с лестницы. Ей не
хотелось видеть его таким.
В комнате общежития она, не отвечая на вопросы любопытных под­
руг, легла прямо в платье на койку, з а л о ж и л а руки за голову и уста­
вилась в потолок бездумными синими глазами.
— Сумасшедшая,— сказала, шевельнув пухлыми плечами, Зина.
— Непременно люди согрешат, если выпьют «Айгешат»,— отве­
тила ей Люси.

5. «Байкал» № 5

63

ГЛАВА

ТРЕТЬЯ

Славестннов
Люси ушла. Славестннов на ключ закрыл дверь, достал из при­
вычного запаса (за томами любимого Д ю м а ) пачку «Беломора», ж а д ­
но затянулся и, внезапно вспомнив, поставил на подоконник
кувшин
с искусственными цветами. Потом сел на стул и з а д у м а л с я . Но думал
недолго. Встал, ошарашенно помотал головой и огляделся. Комната
была та же, все в ней было то же. Не было главного, что на миг осве­
тило его жилье,— не было Люси.
Он снова воспроизвел картину: накрытый стол и рядом с ним в
ситцевом платьице, спокойно и привычно натянутом на колени,— Л ю ­
си.
Он улыбнулся. «Черт возьми, а мы живем все-таки сегодняшним
днем. М а л о ли что было вчера и будет завтра. Если Сегодня хорошо,
то это от добросовестно поработавшего Вчера, надо достойно закон­
чить свое Сегодня, тогда и З а в т р а тоже будет неплохим»,— так при­
мерно выстроились мысли в его голове.
В дверь постучали. Славестннов ж д а л этого стука. Вошли его
привычные и единственные друзья: физик Лиханов, такой же холос­
тяк, как и он, и «коллега Ветров», сын ректора их института, инженер
мясокомбината, расположенного вблизи железной дороги,— крупный,
крепкий, красивый — всё на «к». Где-то втайне Славестннов
считал
его просто наглым, но не мог вслух сказать об этом. Он иногда встре­
чал его, самоуверенного, с черными навыкате глазами, с на редкость
привлекательными женщинами — и ничего, кроме собственного неуме­
ния разговаривать с ними, противопоставить ему не мог. Он негодо­
вал после хвастливых подробностей Ветрова и в то ж е время завидо­
вал, что не позволяло ему откровенно выговориться. Впрочем, он бы
и не выговорился. Кроме Ветрова и Л и х а н о в а друзей у него не было.
Они были единственными, с кем он мог говорить обо всем, кроме сво­
ей работы, не вникая и в их работу. Н а кафедре ж е его о к р у ж а л и
одомашненные сослуживцы без малейших намеков на былые страсти
и женщины, надежно залепившие пудрой свой возраст. Они сначала
веселили его упрямым обещанием женить, а потом стали р а з д р а ж а т ь .
«Я холостой, но не учебный»,— однажды отрезал он, но они не поня­
ли.
Когда друзья выбирались
в город, низкорослый
Славестннов
обычно шел в середине, и к нему попеременно склонялись со своей
почти двухметровой высоты тощий Лиханов и борцовской фактуры
Ветров, привлекая внимание прохожих, что веселило всю троицу.
— Слушай, барахло, ты почему так поздно выставил эти дурац­
кие цветочки?— с порога начал Ветров.
Славестннов задумчиво улыбнулся. Цветы на окне означали, что
он не занят и к нему можно войти. А вообще, когда он работал или
задумывался над очередной темой, он з а п р е щ а л входить д а ж е им.
— В самом деле — почему?.. Нет, тут что-то не то,— потянул но­
сом Лиханов,— тут другое, да, коллега? Тут замешана...
— Не суетись,— остановил его Ветров,— женщина
тут не заме­
шана...
Славестннов с удовольствием расхохотался. Д р у з ь я пристальней
взглянули на неубранный стол, и Л и х а н о в понимающе хмыкнул.
— Надолго?— спросил Ветров, опускаясь на стул, где только что
сидела Люси.
— Не знаю,— серьезно ответил Славестннов.
— Тогда на сегодня есть план. Н а ш поезд прибывает в шесть.
Будет М а ш а .
66

— Не пойдет,— улыбнулся Славестинов.
— Это ведь Маша!— похотливо подмигнул сверху Лиханов.
— Не пойдет и все,— Славестинов рассмеялся. Ветров знал рас­
писание всех проходящих поездов, у него были знакомые проводницы,
закапчивающие здесь очередной рейс. Славестинов, как и Лиханов,
правда, реже, не отказывал себе в удовольствии посидеть с ними в
загнанном на запасные пути купированном вагоне, или, как в ы р а ж а л ­
ся Ветров, инициатор таких походов, «почувствовать движение».
Но сегодня он твердо закончил их короткий разговор:
— Это бездарно, друзья мои...
— Ты о чем?— встал' Ветров.
— Д а хотя бы о том, что нельзя преследовать негров только за
то, что они так сильно загорели. Там же солнца до черта, не то, что у
нас...
— Понятно. Газеты мы тоже читаем. Идем,— кивнул Ветров Лиханову, пропустил его перед собой и хлопнул дверью. Славестинов
продолжал улыбаться. Он думал о Люси, не думая, думает ли о нем
она. Д л я него важным было другое. Люси хорошо на него смотрела,
и этого было достаточно.
Прерывая его мысли, дверь тихо приоткрылась, и в нее просколь­
знула старуха из тринадцатой квартиры — она всегда в нее вскользала, остреньким носом чувствуя, когда дверь незаперта изнутри — тихо,
как приведение, останавливалась у порога и говорила «здрасьте» лишь
после того, как Славестинов, спиной ощутив чужое
присутствие,
вздрагивал и оборачивался к ней. «Раскольников убил не ту стару­
ху»,— на сей раз наконец догадался Славестинов и, глядя на ее зло
сгорбленную фигуру, сказал:
— Старики говорили, что в январе обязательно выпадет снег.
— Это вы к тому, чтобы я ушла?
— Какое мое дело. Вы уйдете, зима придет.
Старушка, бросив острый взгляд на стол с недопитым «Ркаците­
ли», покачала головой и исчезла так ж е незаметно, как вошла.
Маленькое пятнышко на фоне большого дня.
Славестинов замкнул дверь и снова остался сам с собой. Ощу­
щение радости не покидало его. Он думал о Люси. Представлял ее в
платьице, натянутом на загорелые колени.
Нет, Славестинов не был женоненавистником. Он считался долго
выбирающим и, как ни странно, гордецом, что настраивало их против
него — женщины не прощают отсутствия внимания к ним, хотя часто
именно за это и любят. Славестинов вначале посмеивался над этим
мнением и небрежно поддерживал его, но позднее стал сожалеть об
этом. Сам ж е он никогда бы не решился подойти к той, которая прив­
лекла его внимание, так у ж часто он загораживал себе дорогу своими
воображаемыми недостатками, незаметно ставшим
подозрительным
для холостяка возрастом и, самое досадное, лысинкой...
Славестинов снова закурил. Д л я пего впервые за последние годы
приоткрывалась дверь в будущее, то, о котором он сумрачными вече­
рами, втайне от друзей тосковал. В личное будущее. А друзья счита­
ли его счастливым и, завидуя ему, его «погружению» в работу, порой
неистово предавались именно тем житейским радостям, что были не­
доступны Славестинову по уже приведенным причинам.
В чем же заключалась идея его жизни?
В своей детской душе он был идеалистом. Он твердо уверовал
в то, что в самом недалеком времени могущество любой д е р ж а в ы бу­
дет определяться не ракетами, а хлебом. Пусть ракетами занимаются
другие, он, Славестинов, призван заботиться о хлебе.
Еще подростком он видел иссушенные степи, пыльные бури, ви­
дел, как прилегала пыль и зеленела степь после дождей, и мечта на5*

67

поить водой всю землю, обсадить деревьями песчаные заносы
уже
вызрела в его душе к тому дню, когда он прочитал объявление о при­
еме на гидромелиоративной факультет.
В институт он пришел внутренне подготовленным и в отличие от
своих однокурсников с р а з у з а п и с а л с я в научно-студенческое общест­
во, хотя специальные дисциплины начинались через два года. Отлич­
ником он не был. Н о все преподаватели отмечали в нем стремление
притянуть основное из их лекций к некоему, пока еще
непонятному,
может быть, н ему самому, стержню.
К пятому курсу его работа в научно-студенческом обществе «По­
гашение энергии воды на консольном сбросе» стала темой дискуссии
ученых.
Никто не сомневался, что он останется в аспирантуре. Он и сам
хотел этого. Аспирантура д о л ж н а была стать первым шагом к осущест­
влению цели. Но он у ж е успел присмотреться к миру вечных кандида­
тов, п их будущее его н а с т о р а ж и в а л о . Это были в основе своей люди
одной маленькой темы. Б е з перспективы. Им явно не х в а т а л о
прак­
тики, считал Славестннов. Н о он подспудно понимал и вечных прак­
тиков, с мозгов которых Время спокойненько с м ы в а л о формулы, у р а в ­
нения и буковки на английском языке.
Поколебавшись, он запасся чемоданом необходимой
д л я канди­
датского минимума литературой и поехал после окончания института
з а п а с а т ь с я практикой. К сожалению, ему пришлось строить
системы
водоснабжения скотоводческих ферм в Хакасе,ш — пока он колебался,
лучшие места о к а з а л и с ь распределенными. Но к а н а л ы были
и там,
была и з н а м е н и т а я Х а к а с с к а я опытная станция, в свое время наделав­
ш а я много шума внедрением полива по временным полосам и бороз­
дам.
Следует заметить, что на его решении с к а з а л о с ь еще одно обстоя­
тельство, пожалуй, не менее в а ж н о е : на пятом курсе
Славестннов
всерьез влюбился.
С Людой его познакомил однокурсник Б а р а н о в . Б а р а н о в неплохо
пел на факультетских вечерах, з а н и м а л с я т я ж е л о й атлетикой, был в
этом виде спорта чемпионом области, но у него не было того стержня,
который был у Славестинова. На всех э к з а м е н а х Б а р а н о в неизменно
п о д с а ж и в а л с я к нему, и он на бумаге отвечал на вопросы его билета.
В научно-студенческое общество Б а р а н о в з а п и с а л с я лишь потому, что
туда, на два года раньше, начал ходить Славестннов.
Перед Октябрьскими п р а з д н и к а м и они доканчивали
измерения
уровня воды в верхнем бьефе при наклонном положении щита — по­
том эти данные вошли в кандидатскую диссертацию
Славестинова,
когда девушка случайно з а г л я н у л а в л а б о р а т о р и ю : она искала каби­
нет профессора Яна.
Ян был грузным, сутулым, с длинными волосатыми, как у горилы, руками, читал лекции по сопротивлению материалов, был глухо­
ват и в минуты р а з д р а ж е н и я , не с л у ш а я собеседника, говорил:
— Не понимаю людей, которые нарочно создают себе трудности.
Нет этих трудностей!— почти о р а л он, з а б ы в а я , как всякие
плохо
слышащие, что их-то слышат отлично.— А с какой целью они создают
проблемы, которых нет?!
Он говорил в эти минуты сам с собой и через некоторое время
умолкал, недоуменно в з г л я д ы в а я с ь в лица пришедших к нему студен­
тов.
— Вам что, зачет нужен? Ну и получайте ваш зачет. Вы главное
не поняли. Вы не поняли, д л я чего я вам читаю лекции. Сопромат ТУТ
не причем, хотя порядочный специалист не сделает без него и шага.
Я хочу, чтобы вы были непохожими, ведь вы ж е будущие люди. А вы
похожие. Это не просто плохо, это убийственно плохо. Вы стоите с
68

вашей зачеткой, как за билетом на поезд, хотя не знаете, куда и зачем
едете... А в общем-то... д а в а й т е вашу зачетку.
Славестинову Ян нравился. Он чувствовал в нем пока еще непо­
нятную ему Идею. О д н а ж д ы он з а ш е л в его кабинет, не постучав­
шись,— дверь была полуоткрытой,— и долго заколдованно
смотрел,
к а к грузный Ян, сопя и е р з а я на стуле, терзал бумагу, отодвигая лок­
тями слева-справа нагроможденные ворохи книг и папок.
Когда ж е Ян поднял голову и одновременно указательный палец
левой руки, его т я ж е л ы е , с набухшими веками глаза уставились на
Славестинова. Славестинов попятился к двери.
— Вы ч т о ? — з а р ы ч а л Ян, приходя в себя.— Сбили чужую мысль
и взамен не принесли ничего нового?!
Он откинулся на спинку стула, потом склонился над столом и чтото быстро черкнул в тетради.
— Хотя нет, вы кое-что принесли. Н а п р и м е р , напомнили мою обя­
занность з а м ы к а т ь дверь от всяких злоумышленников... А вообще,
лично вы какое имеете право воровать чужое время, не зная, сколько
оно стоит? Если ваше стоит копейки, я его и д а р о м не возьму!
Славестинов с ж а л губы.
— Ну-ка, покажите, зачем вы пожаловали,— ядовито усмехнулся
Ян и протянул через стол широкую ладонь.
Славестинов молча подошел и, как в сейф, вложил в его руку тет­
радный листок.
— Д л я чего это вам понадобилось?— взглянув на колонки цифр,
поднял т я ж е л ы й подбородок Ян.— А? Ну, понятно. Это одна из мыс­
лишек, которая не уместилась в вашей голове. Вы что, в самом деле
собираетесь стать ученым?!
Ян заходил по кабинету, засунув руки в замасленные к а р м а н ы и
широко раздвинув ими изрядно потрепанный п и д ж а к .
— Видно, собираетесь. Л а д н о . Тогда воткните в свои мозги три
вещи: идею, к которой вы стремитесь, путь к ней и — самое главное —
умение к а р а б к а т ь с я . Н а д о уметь в этом лучшем из миров к а р а б к а т ь ­
ся. Иначе всему хана... Идите.
Славестинов вышел. Он был о ш а р а ш е н не словами Яна, а увиден­
ным. Чему посвящал свою ж и з н ь этот в общем-то малоприметный в
институте человек, во имя чего он экономит д а ж е минуты? Р а д и поп­
равок к существующим формулам?
Славестинов взволновался. Он впервые увидел человека с Целью.
Д о этого перед ним проходили лица. Цель-то была и у них, по она
сводилась к личным б л а г а м и добросовестной работе. Удивительного
мало. Р а б о т а всегда д о л ж н а быть добросовестной. За нее деньги пла­
тят. А вот высшая цель твоего существования — это другое...
— Так, вас зовут...?— Строго спросил Б а р а н о в заглянувшую в ла­
бораторию девушку.
— Люда...
— Если можно, полностью.
— - Александровна.
— Л ю д а Александровна,— записал Б а р а н о в . — А прежде чем ска­
зать, где обитает этот паршивый Ян, познакомьтесь с создателем со­
вершенно новой, я бы с к а з а л , единственной в мире, сектой «Челбелюбие».
Ставестинов смущенно протянул руку:
— Андрей...
Л ю д а , первокурсница с агрофака (агрофак, как мы видим, в ми­
лых девушках нужды не знал и т о г д а ) , понравилась ему сразу. Ей шло
все: и белая спортивная куртка, и туфли на толстой подошве. Вдоба­
вок в ней было удивительное сочетание юности и ранней женственно­
сти. Это и погубило Славестинова. Отняло у него лет десять нормаль69

ной жизни. Впрочем, виноват во всем был он сам, а может, его идея.
Б а р а н о в пригласил Люду в кино, и они втроем покатили па трол­
лейбусе в центр города. После фильма, в который Славестинов почти
не вникал, так уже отвлекал его шепот Б а р а н о в а , тот предложил про­
водить Люду. Л ю д а не отказалась. Славестинов чувствовал, что Ба­
ранов ей правится, и не мог вставить в их разговор ни слова. Люда
ж и л а па другом конце города, так что им предстояло снова доехать
до студгородка, а потом еще километра три тесниться в задней части
переполненного троллейбуса. Когда они вышли на конечной останов­
ке, Б а р а н о в дружески пожал руку Славестинова: «До свиданья, спаси­
бо, что проводил...»
Славестинов молча кивнул им и стал дожидаться обратного трол­
лейбуса, презирая и себя, и Б а р а н о в а , и Люду. «Такой дурацкий
фильм, т а к а я д у р а ц к а я дорога...»— шумело у него в голове. Все это
было неприятно вдвойне: Л ю д а ему понравилась больше всех, в кого
он мысленно влюблялся.
Н а з а в т р а Б а р а н о в с ухмылкой з а т а щ и л сердито
упиравшегося
Славестинова в аллею, где, как бы случайно, сидела на скамейке с
книжкой в руках Л ю д а . Б а р а н о в бодро поздоровался с ней, тут же
взглянул на часы, хлопнул себя по лбу и побежал к остановке, про­
вожаемый недоуменным взглядом Л ю д ы . П о з ж е она созналась, что
долго не могла понять, кто из них за пей ухаживает. Это было в духе
Баранова. Хотя у него была невеста и он понимал Славестинова, но
не мог не продемонстрировать свои способности «вешать девочкам
лапшу на уши», как в ы р а ж а л и с ь местные серцееды. А может, Люда
нравилась и ему.
О д н а ж д ы Л ю д а с к а з а л а (это было в подъезде пятиэтажного до­
ма) :
— А я ведь знаю, что такое «Чслбелюбие». Человек без любви!
Вот ты кто такой. Мне Б а р а н о в все о тебе рассказал...
Славестинов в душе благодарно посмеялся над мелкими
хитро­
стями Баранова и потому сладко проглотил невинный вопрос Л ю д ы :
«Тебя пророчат в ученые. Ты, конечно, останешься в аспирантуре?
П о з д р а в л я ю . У тебя будет своя квартира...»
С этого все и началось. Они поднялись на пятый этаж.
— Сестра в ночной смене, она инженер,— шепотом пояснила Л ю ­
да, когда они на цыпочках, чтобы не разбудить коммунальных сосе­
дей вошли в ее комнату. В комнате стояли две тахты, радиола «Регонда» и торшер. Стены уютно прикрылись коврами. Комната была
бы еще удобней, если б в ней ж и л а одна Л ю д а .
Они оставались вдвоем до утра, и за эти быстро пролетевшие ча­
сы Славестинов успел познать причину ее ранней женственности, но
не огорчился, глядя на губастого паренька в ее альбоме. «Теперь она
его и — ни слова о прошлом».
Славестинов не подозревал, что происходило в этой уютной ком­
нате, когда старшая сестра Л ю д ы была свободной от дежурств и к пей
приходил молодой инженер с их завода, на которого она так рассчи­
тывала, и пытался у х а ж и в а т ь за Людой. Л ю д а мешала своей сестре,
а в общежитии ей места не давали. Славестинов этого не знал и пото­
му не обратил внимания на ее слова: «У тебя будет своя квартира...»
Однако уже перед выпуском он ощутил настойчивое желание Лю­
ды выйти замуж. «Она еще первокурсница, у нее, стало быть, у нас,
все впереди»,— думал он, не понимая, что это ее стремление идет от
безысходности, хотя и ощущал, что она принимает его в редкие для
них вечера как нечто обязательное с явными проблесками
равноду­
шия.
Он любил ее. Он хотел сделать для нее что-то большое, чтобы и
она полюбила его. Вернуться к ней на белом коне. Победителем. Прав70

да откуда, он пока не з н а л . А д л я этого нужно было осуществить
свою идею. Вот тогда он твердо решил с н а ч а л а уехать в какую-ни­
будь глушь, а потом приобрести себе белого коня.
И он у е х а л . Они переписывались. Н о слово «люблю» в ее письмах
не встречалось. О н а их д а ж е подписывала одной буквой «Л», что все­
го л и ш ь о з н а ч а л о « Л ю д а » .
В конце концов она н а п и с а л а , что выходит з а м у ж .
Эти годы были самыми мучительными д л я С л а в е с т и н о в а .
Время
шло. Он п е р е ш а г и в а л возрастные границы, при к а ж д о м , д а ж е незна­
чительном з н а к о м с т в е , п р е д у п р е ж д а я : «у меня есть Л ю д а » .
Л ю д а ж е при в с п ы ш к а х р а з о ч а р о в а н и я семейной ж и з н ь ю неожи­
д а н н о в з р ы в а л а его сердце настолько о б н а ж е н н ы м и письмами, что он
упорно п р о д о л ж а л верить в их неразлучимость. Не зря ж е она т а к
и с п о в е д о в а л а с ь перед ним! (Славестннов з а б ы в а л о своем свойстве
в ы з ы в а т ь откровенность. П е р е д ним постоянно исповедовался Б а р а ­
нов, а потом будут исповедоваться Ветров, Л и х а н о в и другие в своих
р а д о с т я х и печалях, совсем не интересуясь п е ч а л я м и самого С л а в е ­
стинова) .
Отсюда и ш л о : «У меня есть Л ю д а » . В конце концов он стал
неинтересен своей привязанностью к неизвестной Л ю д е . А когда вновь
вернулся в институт, предстал перед к о л л е г а м и у б е ж д е н н ы м холостя­
ком и п о д д е р ж и в а л это убеждение, т а й к о м с к р а ш и в а я вечера в ком­
пании Ветрова и Л и х а н о в а , редкими в ы л а з к а м и в п р и в о к з а л ь н ы е ме­
ста, где не надо было ничего говорить о себе, а просто быть «Андрю­
шкой».
З а м е т и м , кстати, что он вернулся в институт не на белом коне, а
на зеленом поезде. Ж и з н ь к этому времени обучила его многому. Он
у з н а л , за что надо д р а т ь с я и как. Н о д е л а л это слишком
неспешно.
Н е о б х о д и м ы й источник вдохновения д л я всего д а л ь н е й ш е г о он обна­
р у ж и л л и ш ь сегодня. Л ю д а о с т а л а с ь его болью, Л ю с и с т а л а мечтой.
ГЛАВА

ЧЕТВЕРТАЯ

Вторая встреча
Свои лекции будущим а г р о н о м а м и прочим будущим специалис­
т а м Славестннов н а в я з а л сам. З а свой счет и свое время. Д е к а н агроф а к а , удивленный столь странным п р е д л о ж е н и е м , страстно, как з а я д ­
лый полемист, л о м а л брови, а потом у с т а л о о т м а х н у л с я .
— Сами ж е были студентами. Кто з а т я н е т их на лекции добро­
вольно, да еще на н е з а п л а н и р о в а н н ы е . Н е пойдут, у в а ж а е м ы й Андрей
Григорьевич. А вам будет, мягко говоря, вава...
Н о Славестннов исходил из другого. К а ж д ы й агроном, зоотехник,
м е х а н и з а т о р о б я з а н вбить себе в б а ш к у прописную истину:
урожай
определяется тем ф а к т о р о м , который находится в минимуме. А фак­
торов д л я жизни растений три — пища, воздух, вода. К а к д л я челове­
ка. Удобрений у нас х в а т а е т — эвон сколько з а в о д и щ
понастроили,
растет химия! Техники т о ж е хватает. А вот пить пшеничке приходит­
ся у р ы в к а м и . И не потому, что воды с т а л о м а л о в а т о . Н е умеем мы ее
использовать. « Б ы л бы д о ж д и к , был бы гром, нам не нужен агроном».
Вот как пели когда-то. Чистых м е л и о р а т о р о в тогда, видать, не было,
у р о ж а и с в я з ы в а л и да и сейчас с в я з ы в а ю т с агрономом, а ученый аг­
роном пропустит в институте сквозь уши несколько часов по мелиора­
ции, скорее д л я з а ч е т а , и намертво з а б у д е т их, еще не з а к о н ч и в ин­
ститута. А на селе ему не до м е л и о р а ц и и .
Славестннов не р а з н а б л ю д а л этот р а з р ы в
между
бесправным
71

сельским мелиоратором и всевластным, зато задерганным непрерыв­
ным конвейером планов вспашки, сева, уборки агрономом и только в
понимании необходимости взаимных знаний, а значит, всех нужд зем­
ли видел будущие гарантированные урожаи. И на его лекции, к еще
большему удивлению декана, пошли. И агрономы и, хоть немногие,
зоотехники, механизаторы. Пошли такие, как долговязый Ж о р а При­
меров. Потому пошли, что обеспокоились за свою полноценность бу­
дущего специалиста.
Но Люси, как ни странно, больше на его лекции не ходила. Ей
очень хотелось увидеть Славестинова, но не издалека. Она помнила,
как он сказал ей: «До завтра...» Но до какого? Славестннов же, по
словам толстушки Зины, стал читать скучно и торопливо.
Люси Зине не верила — Славестннов не мог читать плохо.
Наконец они встретились. Случайно. Неизбежное всегда случай­
но. Люси шла с Зиной в столовую. Славестннов выходил из подъезда
своего дома. Он первым кивнул ей. Люси подошла. Зина, тихо ойкнув,
в з б е ж а л а по ступенькам в раскрытую дверь столовой и через окон­
ное стекло около кассы уставилась на них, облизывая пересохшие от
волнения губы. Она не была любопытной, иначе бы осталась рядом с
Люси.
— Ну и как вы живете?— попробовал как можно небрежней спро-'
сить Славестннов (он все-таки был преподавателем!). Ветерок играл
платьицем Люси, выделяя стройные девичьи линии. Это смущало Сла­
вестинова, невольно следящего за этой игрой.
Люси п о ж а л а плечами. Хорошо это у нее получилось. Вроде бы
ее плечи сказали: «А вы разве не знаете? Здорово!»
— Скоро каникулы, а у вас, очевидно, отпуск?.. Отпуск. Полезете
в омулевую бочку или поедете прибирать в доме Прянишникова?—
Славестннов спрашивал и сердился на себя за свою неловкость перед
этой девчонкой. Таким он тоже нравился Люси.
•— Отпуск маленький, а земля большая. Катану, наверно, в Са­
марканд,— наобум брякнула Люсн и рассмеялась. Когда она д а ж е
просто улыбалась, ее верхняя губа чуть загибалась, и нежные склад­
ки лучиками расходились от уголков рта.
Славестннов отчего-то представил, как она может целоваться, сме­
шался и торопливо сказал: «До завтра...»
Люси, снова пожав плечами, весело посмотрела ему вслед и вдруг
подумала, что серьезно нравится ему, и это ее приятно встревожило.
Она задумчиво поднялась по ступенькам столовой.
— Ну?— встретили ее кругленькие, вытаращенные
от любопыт­
ства глаза Зины. «Теперь пойдет сплетничать».
— Ты Тимура знаешь?— Люси уже верила в поездку в С а м а р ­
канд.
— Это у которого команда? В школе проходили...
—- Д а нет, хромого...
— Это когда он с забора упал? Что-то не помню. А жалко. Та­
кой маленький и уже хромой...
Люси засмеялась и направилась к двери.
— Постой, а как же обед!— вскрикнула Зина.
— Не стоит усложнять свою жизнь котлетой,— ответила Люси
и кивнула ей:— Д о завтра...
— Как до завтра, когда мы вечером идем на именины, когда Ко­
ля, Ж о р а , Петя набрали полчемодана, когда...— горячо выговорила все
это Зина, но уже стеклянной двери. Кассирша быстро прикрыла рот
рукой и пухло затряслась всем телом.
— Д в е котлеты и три хлеба, и три чая,— сердито
потребовала
Зина и обиженно мотнула головой в сторону двери:—Аппетит испор­
тила!
72

Когда она сердилась, у нее всегда портился аппетит. А Л ю с и гу­
л я л а . Она о т л о м и л а тоненькую веточку с яблони К а з а к о в а и помахи­
в а л а ею, хотя о б л а м ы в а т ь яблони было строго з а п р е щ е н о . П о д вечер
она в е р н у л а с ь в о б щ е ж и т и е . Д в е р ь в ее комнату о к а з а л а с ь запертой
изнутри. Она постучала и с т а л а ж д а т ь . «Спит, что ли,
толстушка?»
Н о д в е р ь вскоре о т к р ы л а с ь , и перед ней в о з н и к л а З и н а . Невинные гла­
за смотрели на Л ю с и , а язычок в е р е щ а л : «Ой, а я д у м а л а , ты скоро
не придешь, не приде-ешь!..»
У окна, спиной к ним, стоял штангист с з о о ф а к а . Л ю с и никак не
могла з а п о м н и т ь его имени и н а з ы в а л а по ф а м и л и и : Овчинников. Т а к
было легче — и грудь, и руки короткошеего Овчинникова п о к р ы в а л а
м я г к а я шерсть, но это не б е з о б р а з и л о его. «А они подходят друг дру­
гу»,— м а ш и н а л ь н о в з г л я н у л а Л ю с и на чистые с легким з а г а р о м ноги
З и н ы и перевела в з г л я д на ее кровать. К р о в а т ь была только что то­
ропливо з а д е р н у т а п о к р ы в а л о м . У Л ю с и шумно к и н у л а с ь
к голове
кровь, и щеки мгновенно стали похожими на половинки
разрезанной
свеклы, по она, мужественно с к р ы в а я смущение, н а т я н у т ы м голосом
сказала:
— З д р а в с т в у й , Овчинников!
Овчинников т о ж е был смущен и, проглотив слюну, хрипло отве­
тил:
— Привет, Люси...
Он недалеко ушел от Зины, но в житейских д е л а х
соображал
чуть больше ее. З и н а ничего не з а м е т и л а , она у ж е д у м а л а о другом и
с обидой з а с к о р о г о в о р и л а :
— Где ты п р о п а д а е ш ь ? Мы ж е идем на именины! У ж е К о л я , Ж о ­
ра, П е т я н а б р а л и полчемодана. И переодеваться не надо. Ж а р к о . А
тут совсем недалеко... Пойдем.
— Пойдем!— беззаботно согласилась Люси и в з я л а Овчинникова
под руку. Р у к а его в з д р о г н у л а и н а п р я г л а с ь : он п о б а и в а л с я влияния
Люси на Зину. А сейчас ее внимание к нему льстило и н а с т о р а ж и в а ­
ло — что она з а д у м а л а ?
Люси, искоса взглянув на него, вдруг впервые отметила, что он
у ж е зрелый, здоровый м у ж ч и н а и от него так просто ле вырвешься,
если он захочет тебя обнять.
Весна предательски п о д к р а л а с ь и к ней. Н о ей преградил дорогу
Славестинов и своим порывистым умом з а г л у ш и л возникшее было ж е ­
лание побродить о д н а ж д ы до утра с тем ж е П р и м е р о в ы м
в лунных
п р о в а л а х институтской рощи.
Идти действительно было недалеко. Н о Л ю с и расстояние не вол­
новало. Она д а ж е не поинтересовалась, кто именинник, хотя З и н а на­
поминала о нем до подозрительности часто. Они прошли вдоль высо­
кого з а б о р а с колючей проволокой, о г р а ж д а в ш е й от покушений сту­
дентов с а д профессора К а з а к о в а , и о к а з а л и с ь в м а л е н ь к о м д е р е в я н н о м
поселке, где летом ж и л и семьи ученых института. У к а ж д о г о из них
был домик, г а р а ж и в глубине двора — садик.
Они миновали у ж е часть поселка, вблизи довольно однообразно­
го — чувствовалась временность п р о ж и в а н и я здесь его обитателей,—•
.и вдруг Л ю с и з а м е д л и л а шаг: на нее дохнуло з н а к о м ы м , д а в н и м . П о
бокам а к к у р а т н о г о д о м и к а росли два кедра! Они вошли в ограду и
по высокому д е р е в я н н о м у настилу (совсем как в И н к о л у к е ! ) ,
зате­
ненному тополями, подошли к крыльцу. Их встретил именинник.
— Виктор, — шепнула З и н а .
Виктор, одернув синюю, распахнутую р у б а ш к у , поправил русые
волосы и с б е ж а л с к р ы л ь ц а . Б е л о з у б о у л ы б а я с ь , он подал руку Л ю с и ,
заодно кивнул З и н е с Овчинниковым.
— Моя ф а м и л и я Ж у р а в л е в . Я здесь на птичьих п р а в а х , — безза­
ботно с к а з а л он и вытянул руку з сторону сада, откуда шел приземи73

стый, в выцветшей гимнастерке мужчина с крепким лицом.— Мой хо­
зяин. Я у него в гадюшнике и живу. Кстати, он личный консультант
профессора К а з а к о в а . М о ж е т е скромно называть его доктором Пепелясвым. А если хотите громко: Георгием Финогепычем...
— От врет, потому как нету забот,— рассмеялся
Пепеляев и
нагнулся, смахивая с кирзового сапога ж е л т ы й листочек к л е н а : — У г о ­
раздило по весне падать. А весной с а м а я жисть и есть...
Видно было, что хозяин и к в а р т и р а н т давно припеклись друг к
другу.
— Вы наш,— захолодела от счастья Люси,— з а б а й к а л ь с к и й ?
— А то как, девка. Читинский я. Д а ты что... землячка, никак?—
сообразил Пепеляев.
— К а к а я я тебе землячка! Я в омулевой бочке родилась,— вздерну­
ла носик Люси, так у ж ей стало невтерпеж поболтать.
Пепеляев ухватил ее за ухо:
— Видали? Мой х а р а к т е р . Ну-ка, пошли,— и повел Люси в глуби­
ну своего сада. Про Виктора Люси тут ж е з а б ы л а .
Чего только не было в пепеляевском саду! Помимо всего, за яб­
лонями профессора К а з а к о в а жирно чернели грядки с проклюнувши­
мися стебельками.— Тут у меня арбузы... Ни у кого нет, а у Пепеляева — пожалуйста,— поймав ее взгляд, пояснил он, причем
без бах­
вальства, а с уверенностью, вроде иначе и быть не может. Он д е р ж а л
е е за руку, точно боялся, что она удерет к тем сорванцам, что время
убивать собрались.
— А вот редечка будет. Приходи чуток позднее, я тебе т а к у ю
тюрю с- квасом устрою, ведро в ы к у ш а е ш ь !
— Ты мне картошку в мундире не забудь, тогда я тебя научу
редьке с квасом,— с м е я л а с ь Л ю с и .
Вместо привычного, как в соседних дворах, г а р а ж а , у Пепеляева
стояла беседка с расписными столбами — м а л е н ь к а я , уютная, с ши­
рокими л а в к а м и по бокам и столиком посередине. Везде
чувствова­
лась рука хозяина, а не временщика.
— Тут в ж а р у и поспать не грех,— расселся Пепеляев на л а в к е .
— Д а здесь и ж а р ы - т о вовсе не слышно,— лицо Люси постоянно
заслоняла тень деревьев.
— И то верно,— отозвался Пепеляев.— Я тут первым построился,
как кедринки завидел. Потому и деревьюшки мои побогаче соседовых...
А до того отвоевал в М а н ь ч ж у р и и ; думаю, куда податься, пока семья
на шее не висит, друг и с советом: ты коль д ю ж до яблонь и груш,
поезжай-ка по такому адресу, авось сгодишься...
«А может, не зря болтают, что с яблонями К а з а к о в у помог его
сторож»,— вспомнила Люси институтские
разговоры
и
осторожно
спросила:
— А какое у тебя образование, Финогеныч?
Пепеляев довольно запрокинул голову.
— Э-хе-хе! Д а у меня образование-то среднее
недоразумение.
Иначе бы я не то, что арбузов, редьки бы не в ы р а щ и в а л . А как же!
В кабинетах р а с с и ж и в а т ь принуждают с образованием-то. Вот сторо­
жем служить — выше некуда. Руки всегда в земле. А ученых у в а ж а ю .
Оторопь берет, как они по-ученому заговорят. Селекция!— он вздох­
нул.
— За Б а й к а л тянет!— неожиданно вырвалось у Люси.
Пепеляев вздрогнул, а потом нехотя ответил:
— Иногда тянет...
Люси немножно д о г а д ы в а л а с ь , что творилось в голове Пепеляе­
ва. А творилось вот что. Ему поднадоело копаться в собственном ого­
роде да иногда помогать сотрудникам профессора К а з а к о в а , а долги­
ми ночами считать звезды. Простора ему хотелось,
забайкальского,
74

диковатого, с голыми деревенскими улицами, с отступившей от них
под топором первожнтелей тайгой. С а д а ему хотелось своего, пепеляевского, зазеленить все улицы чтоб. Н о хотенье хотеньем, да
вот
ж д а т ь его в З а б а й к а л ь е никто не ж д а л . Ни родин, ни семьи, ни дру­
зей там у него не осталось. А тут как-никак дом, у в а ж е н и е , ученые
разговоры вокруг, а он в них и во все, что д е л а л о с ь сотрудниками Ка­
з а к о в а , вникал с большим вниманием и порой д а в а л им такие советы,
что те удивленно переглядывались...
Он улыбнулся и ласково спросил:
— Что обо мне-то говорить. Мне тут хорошо. О себе лучше с к а ж и .
Учишься ты, небось?
— Заочно. А р а б о т а ю в Н И И лаборанткой...
— У Гарнавы, стало быть. И то верно, что загорать-то
попусту.
В полшага с молодости начнешь, к моим годам ползти придется. А
ты порезвей, порезвей, пятки чтоб всегда чесались... Интересно, поди,
у Г а р н а в ы ? — с живым любопытством спросил он.
П р и ш л а очередь смутиться Люси, но П е п е л я е в совершенно не до­
г а д ы в а л с я , что скрывается за ее смущением.
Р а б о т а в л а б о р а т о р и и , с н а ч а л а интересная, с т а л а обычной, дев­
чата о к р у ж а л и ее милые, но ей почему-то с тихой тоской сейчас вспом­
нились долгие зимние дни рядом с тетей Клавой и хохотуньей Шурой,
когда ее переводили им в помощь д л я определения массы тысячи зе­
рен пшеницы к а ж д о г о сорта, а этих сортов у Г а р н а в ы набиралось до
сорока. Им надо было по четыре раза отсчитывать эту тысячу зерен,
чтобы разница была не больше пяти процентов. У Люси рябило в гла­
зах, когда Ш у р а вдруг неожиданно р а з р а ж а л а с ь коротким, как пулемет­
ная очередь, смешком, вспомнив что-то веселое. Люси с б и в а л а с ь со
счета и начинала все сначала. Ш у р а безбожно в р а л а и нагло подняла
результаты всех четырех взвешиваний к примерно средней цифре. Ес­
ли вначале у нее получалось 67 граммов, а потом 69, она смело пи­
сала 67,2.
Люси т а к не могла. В минуты отдыха она подходила к широкой
полке в углу л а б о р а т о р и и , где стояли вакуумный счетчик и электриче­
ский. Первый р а б о т а л как пылесос, второй — как таксометр. О д н а ж д ы
она, как ни отговаривала ее тетя К л а в а , включила «пылесос».
За
этим занятием ее и з а с т а л Г а р н а в а . Он нахмурился, жестом п р и к а з а л
выключить счетчик, потом, пройдясь по л а б о р а т о р и и , успокоился (он
был очень тактичным человеком) и стал пояснять:
— Эти счетчики себя не о п р а в д а л и . Они, как бы вам с к а з а т ь , да­
ют большую разницу.
« К а к Ш у р а » , — подумала Люси. Но Ш у р а и з о б р а з и л а такое вни­
мание к словам Гарнавы, при этом так прилежно прихлопывала на сво­
ем столе зерна пшеницы, что Г а р н а в а не мог этого не заметить. Он
одобрительно кивнул ей и закончил:
— Пока самый надежный метод подсчета — ручной. Понимаю, что
он трудоемкий, медленный, но наука не п р и д у м а л а ничего другого...
А ваша любознательность мне нравится. Может, как раз вы и при­
думаете новый способ,— похлопал Г а р н а в а Люси по плечу.
После его ухода Ш у р а вцепилась в свою кудрявую, как у б а р а ш ­
ка, прическу и з а ш л а с ь смехом...
— Очень интересная работа,— ответила Люси Пепеляеву и жи­
во р а с с к а з а л а , как они подсчитывают тысячу зерен и каких сортов.
Пепеляев почесал голову:
— А зачем подсчитывать-то их?
— К а к зачем? Вес тысячи зерен ведь бывает и 16, и 80 граммов.
Чем больше в зерне белка, к р а х м а л а и ж и р а , тем оно т я ж е л е е . Д а
без этого ни одна бригада в колхозе не обходится, ни одна опытная
станция, я у ж не говорю о международной торговле...
75

— Так вот сидят девчушки по всей стране нашей и подсчитыва­
ют?— недоверчиво спросил Пепеляев.
— По всему миру!— вконец обескуражила его Люсп.
— И ничего придумать не могут во всем-то мире?
— Я' бы придумала, да засмеют...
—• Ну-ка, ну-ка?— оживился Пепеляев.
— Я ночь не спала после слов Гарнавы,— стала серьезной
Лю­
си,— и вдруг подумала: а зачем зерна нам считать, пусть они сами
себя подсчитывают... Представила какую-то дощечку с дырочками...
Сыпанула в неё горсть зерна, ну и все. Те, что в дырочки
попались,
там и остались, а остальные я — р а з ! — и ладошечкой в сторону. Вот они
себя и сосчитали...
— Просто у тебя больно,— нахмурил лоб Пепеляев.
— Э, да ерунда все это!— весело закончила разговор Люси, хотя
ей страх как хотелось сделать ну хоть что-то, чтобы чуть-чуть приб­
лизиться к Славестинову.
— Может, и ерунда, а думать надо, дочка. У жизни смысл дру­
гой, когда з а д у м а е ш ь сделать что-нибудь эдакое,— он помотал в воз­
духе рукой и погладил стволик молодой яблони. Люси проследила за
его рукой п увидела приткнувшийся к беседке улей. Пепеляев хохот­
нул:
— Все ты понима-ешь, дочка! У меня тут летом вроде экскурсий.
Сначала к Витьку идут, потом ко мне. Яблочками, говорят, полюбо­
ваться. А я только в сторону, чтоб не мешать, они парочками и нырк в
беседку. Тут пчелки и того... Чужого пота они не терпят...
Люси было хорошо. Но Пепеляев, сказав про Виктора, вспомнил
о именинах и с неохотой поднялся:
— Пошли-ка в избу, з а ж д а л и с ь , однако, тебя...
«Гадюшник» Виктора о к а з а л с я просторной светлой
комнатой с
деревянными выскобленными стенами (совсем как в Инколуке!) Л ю ­
си не сразу узнала собравшихся в ней ребят, хотя, очевидно, и встре­
чала их на к а ж д о м шагу. При встрече они все казались одинаковыми,
как кирпичи в институтских стенах: Коля, Ж о р а , Петя и тот ж е Ов­
чинников. Ж о р а , к ее удовольствию, о к а з а л с я не их Ж о р о й , а студен­
том земфака. Он пришел с подругой, судя по возгласам собравшихся,
только что. Присмотревшись, Люси заметила, что ко всем
друзьям
Виктора ж а л и с ь подружки, чем-то похожие на Зину. Сама Люси пред­
н а з н а ч а л а с ь имениннику. «Ничего себе подарок!» — фыркнула она.
Однако Виктор не торопил события. Он представил Люси остальным,
взглянул на часы и хлопнул в ладоши:
— Я рожусь ровно через д в а д ц а т ь минут. Кидайтесь за стол. А
сейчас...
З а оградой р а з д а л с я автомобильный гудок. Виктор вышел на его
зов.
— Сюда, сюда... я помогу...
Д в е р ь широко распахнулась, и полная официантка в белом перед­
ничке вкатила в комнату тележку, прикрытую белой скатеркой. Она
сверкнула золотым зубом и, приговаривая: Виктора Ж у р а в л е в а
от
имени его родителей приветствует ресторан «Сибирь»,— быстро и кра­
сиво уставила стол бутылками вина, окружив ими шампанское, при­
строила рядом торт, коробки конфет и, пожелав провести праздник на
«высшем уровне», удалилась.
Люси, проследив за этой процедурой, прочла на одной из этике­
ток «Айгешат» и хмыкнула, виновато в ж а в голову в плечи. Но Виктор
отнес это к своему сюрпризу и остался доволен.
На кухне приоткрылась дверь, и знакомый здоровый запах кар­
тошки с мясом вырвался из нее, заслонив д л я Люси конфетки и торт.
Она не была сладкоежкой.
76

— Финогеныч!— позвал Виктор,— проходи-ка к столу...
П е п е л я е в , одергивая гимнастерку, вышел из кухни. Петя, Ж о р а ,
К о л я у ж е р а з л и л и ш а м п а н с к о е — им привычно
выстрелил
Виктор.
П е п е л я е в покосился на протянутый ему с т а к а н .
— Д а я бы лучше ее, родненькую.
— Н а м е к понят,— Виктор нагнулся и в ы т а щ и л из-под стола бу­
тылку «Особой». После тоста П е п е л я е з поманил Люси на кухню.
— Сейчас у г о щ а т ь будем,— з а ц е п и л он соленый огурчик и вкусно
хрустнул им,— сам солил, вишь, крепость как держится...
Тут ж е стояла т а р е л к а с зеленым луком, о б л о ж и в ш и м явно незде­
шние мясистые помидоры, а па п л и т к е — к о с т р ю л я тушеного мяса.
— Помидоры-то о т к у д а ? — р а з р е з а л а самый краснощекий Л ю с и .
Она у ж е ничему не у д и в л я л а с ь в этом доме.
— Хс. Б ы л и бы денежки... А их у него мно-ого!
П е п е л я е з ловко р е з а л хлеб крупными л о м т я м и , искоса п о г л я д ы в а я
па Л ю с и .
— Б а л у ю т его родители-то. Н а ч а л ь н и к и они большие на С а х а л и ­
не. Ч т о ни п р а з д н и к — т е л е ж к а из ресторану. Сюрприз, стало. А па­
рень он ничего. Ничего. Только р а н о широко ж и т ь н а ч а л . В молодо­
сти с у ж а т ь с я полезней. Глубже, д е л о и пойдет. Нет, т а к он ничего.
С а м а увидишь. А вот на любови с л а б о с т ь имеет. Это вот не по мне,—
вроде бы р а в н о д у ш н о п р и г о в а р и в а л П е п е л я е в .
Люси не в ы д е р ж а л а , с к а з а л а , з а с у ш и в з е м л я ч е с к у ю теплоту:
— Спасибо за и н ф о р м а ц и ю . Только к чему вы это говорите?
П е п е л я е в не обиделся.
— Д а т а к . Кто знает, к а к д а л ь ш е у в а с д е л о повернется... Вот сей­
час самый р а з . П о м о г а й - к а , — он взял т а р е л к и с хлебом и огурцами,
Люси — с помидорами, и они о ж и в и л и и без того о ж и в л е н н у ю компа­
нию. П е п е л я е в молча з а б р а л початую б у т ы л к у «родненькой» и напра­
вился в беседку. К этому, очевидно, привыкли и Виктор, и его гости.
Люси с помощью З и н ы незаметно переместили
к Виктору. Она
т о ж е немного выпила «Айгешата» и с удовольствием н а б л ю д а л а за
с о б р а в ш и м и с я . Н е п р и м е т н ы е в студенческой толпе
ребята о к а з ы в а ­
лись довольно своеобразными. М о ж е т , поэтому их и выделил Виктор?
Петя, весь серый от ботинок до волос, сносно играл на гитаре; Ж о р а ,
тонкошеий до того, что ворот р у б а ш к и не надо было расстегивать —
он сам оставлял пространство д л я воздуха,— монотонно, без улыбки,
как и положено хорошему анекдотчику, з а п о л н я л паузы, а Овчинни­
ков, настороженно о г л я д ы в а я с ь , все воспринимал по-спортивному.
— Кстати, в пятницу к нам п р и е з ж а е т Р а й к и н , — сообщил Виктор.
— А в каком он весе?— обеспокоился Овчинников.
— В ленинградском.
— К а к это понимать? Такого веса нет!...
Виктор, как выяснилось, неплохо играл в футбольной команде
института, и это с б л и ж а л о его с Овчинниковым, знатоком всего, что
касалось спорта. Д е в ч а т а ж е Люси м а л о интересовали. Она судила
о них по Зине, и этого было достаточно.
Д а , был еще К о л я ! Стеснительный до робости, он в душе считал
себя ученым. Он изучал, но не ценил бывших светил науки.
Когда
Люси встала из-за стола, он, неловко у л ы б а я с ь , подошел к ней и, т о ж е
неловко, взлл ее за локоть:
— Я видел вас на лекции Андрея Григорьевича
Славестинова.
Вы понимаете основную идею его ж и з н и ?
Т а к вот, сейчас Славестинов з а н и м а е т с я объединением всех — и
агрономов, и мелиораторов, во всяком случае, проповедует это. Вот
он — то, кем мы сегодня о б я з а н ы быть, чтобы о п р а в д ы в а т ь звание
Человека. Вы не согласны?
Л ю с и была согласна, но возникший среди радостного
легкомыс77

лия строгий о б р а з Славестинова (она его представила на к а ф е д р е )
стал мешать ей, и она освободилась от недоумевающего Коли. «Таким
и ты будешь, б е д н я ж е ч к а , и вовсе не за тем пришла с тобой эта накр а ш е н а я девица с овощебазы, грудастая, с эдакими пламенными гла­
зищами».
Вскоре все попросили Виктора спеть, причем д р у ж н о и без при­
т в о р с т в а — знали, что петь он может. И Виктор запел. Люси сразу за­
былась. П е р е д ней з а к а ч а л и с ь апельсиновые от солнца волны неведо­
мого моря, возникли башни старинных городов, фигуры удивительных
•женщин —'Виктор целиком повторил репертуар своего любимого Алек­
сандровича. Голос у него был почти схож, но пел он свежо, чисто.
Люси з а в о р о ж е н н о вывела за руку из-за стола Зину.
— Он кто?
— Понравился?
— Артист, что ли ?
— А! Ты об этом... Он поступал в Свердловскую консерваторию.
П р о ш е л . Устроил обмыв. Его и вышибли. Остановился здесь... А на
з е м ф а к конкурса не было вообще. Он и поступил. Временно, конечно...
Люси стало грустно. «Временно». Может, и она здесь временно?
Она по-другому оглядела компанию. Никто из ребят ни разу не об­
молвился ни об институте, ни о будущей своей работе. « Д а , есть ведь
К о л я ! Д а ж е если один из этих четырех парней достигнет цели, это бу­
дет слишком здорово...» Себя и остальных девчат она в счет не бра­
ла.
М е ж д у тем молодость д е л а л а с их настроением свое дело. Ком­
пания высыпала на полянку за калиткой, появился мяч, и тишина по­
селка р а з р у ш и л а с ь .
В игре, как и за столом, первым был Виктор. Он умело распреде­
л я л подачи, и Люси незаметно втянулась в игру. Виктор, а за ним ос­
тальные все ч а щ е пасовали ей.
В дом вернулись, когда з а х о д я щ е е солнце с м е ш а л о тени
яблонь
с угасающей зеленью т р а в ы . Настроение не с п а д а л о . В руках у Пети
возникла гитара. Овчинников лихо отплясал с Зиной
«Подгорную»,
Коля, не теряя достоинства будущего ученого, поулыбался, отстраняя
свою грудастую, слегка вспотевшую девицу с овощебазы, и Виктор,
доставив возможность с а м о в ы р а ж е н и я всем гостям, включил магнито­
фон. Е д в а р а з д а л и с ь первые звуки вальса, он пригласил Л ю с и . Ж о р а
до пояса расстегнул р у б а ш к у ( ж а р к о ! ) , и на его груди тускло засве­
тилась массивная, под золото, цепочка с крестиком на ней. Очевидно,
все к этому привыкли, но Люси была здесь впервые и вполголоса про­
бормотала: « З л а т а я цепь на дубе том...»
Виктор рассмеялся, повторил ее слова Ж о р е и подмигнул:
— Скушал?
— З а мной долг — плитка ш о к о л а д а «Сказки Пушкина»,— отоз­
вался тот, и все д л я разминки п р о д о л ж а л и кружиться в вальсе, ожи­
д а я очереди модного твиста. Люси по словам и д в и ж е н и я м Виктора
понимала, что он думает о ней и что хочет от нее. Она следила только
за ним. Остальные ее не интересовали — они к а з а л и с ь частицами од­
ного Виктора.
— Д у ш н о , — вдруг отстранилась Люси.
— М о ж е т , погуляем?
— М о ж е т , и погуляем...
Ночь дохнула на них мягкой прохладой. З а п а х сонных
яблонь
усыплял и ее. Люси сладко потянулась:
— А з н а е ш ь , мне захотелось спать.
— Н е м н о ж к о походим, и все пройдет,— Виктор под руку повел
ее по тропинке за калитку. Там, невдалеке, под развесистым кленом,
78

уютно п р и ж а л а с ь скамейка: Пепеляев не любил, чтобы топтались, где
не надо, if Виктор знал это.
Они сели. Как Люси и о ж и д а л а , Виктор обнял ее за плечи. Он
был очень милым, этот Виктор. Но перед нею встало лицо Славести­
нова, отчужденное, далекое от веселья. Люси р а з ж а л а его руки и ска­
зала:
— Спасибо, ты очень хороший. Только мне, знаешь ли, пора...
Виктор понял ее по-своему и ответил:
— Я провожу...
Но Люси качнула головой:
— Я собак не боюсь...
Через некоторое время она была у подъезда дома Славестинова.
Она подошла в тот момент, когда из него бомбочкой вылетела пухлая
накрашеная женщина с обиженными глазами. Р я д о м , на столбах, го­
рели лампочки, и Люси все видела отчетливо. Она видела и свет в ок­
не Славестинова и не сомневалась, что эта пухлянка вылетела имен­
но оттуда. Но это ее не смутило.
— Вы от Андрея Григорьевича?— спросила она.
— Дурак!— крикнула девица и, погрозив кулаком окну, ушла.
Люси слегка встревожил ее ответ. Но это настроения ей не испор­
тило. Она взглянула на знакомое окно. Занавески на нем раздерну­
лись, п проем распахнутого окна заполнила фигура Славестинова. Он,
з а д р а в голову, смотрел на небо. Когда человек смотрит на небо, он
думает о большом.
— Р-работать!—донеслось до Люси злое рычание. Она торопли­
во отступила в темноту. Неожиданно с оглушительной силой прокатил­
ся гром. По небу, сминая звезды, заскользили черные тучи. Тут ж е
хлынул ливень. Люси пулей кинулась к общежитию.
ГЛАВА

ПЯТАЯ

Перед Нежинском
В тот день у Славестинова с утра было гнусное настроение. Це­
неделю город пеленала ж а р а .
Его р а з д р а ж а л и торчащие из-под кустов оголенные ноги — сту­
денты готовились к экзаменам и попутно загорали. Они благословля­
ли ж а р у , от которой Славестинову хотелось выть. Он кожей чувство­
вал, как в огромную, разряженную солнцем котловину области вотвот хлынут с Севера холодные потоки дождей с пылью и ветром, и
рвался в Нежинский район, на свой к а н а л .
Его не пускали.
Д е к а н гидрофака, с умными хитрыми глазами, в шестьдесят лет
сохранивший спортивную стройность и любовь к жизни во всем ее
многочленстве, сухо пощелкивал по столу:
— Что делать, дорогой Андрей Григорьевич, экзамены!
— Я свои принял, у в а ж а е м ы й Григорий Андреевич!
— А вдруг?.. Мы ж е все-таки в учебном заведении, а не в науч­
но-исследовательском институте!
Славестинова угнетало это подчеркивание. Пустышев,
конечно
же, был прав. Но в соседнем Н И И уклон был в сторону селекции. А
у сельхозинститута было своё учебное хозяйство в Нежинском районе
с двумя тысячами гектаров орошаемых земель, на которых Славести­
нов хотел осуществить свою идею — построить автоматическую оро­
сительную систему, где каждое сооружение было бы спроектировано
им.
лую

79

Б ы л а и другая причина скрытой в р а ж д ы с Пустышевым. Пустышев в свое время ассистировал профессору Абросимову, был, как го­
ворили и сейчас, его рабом. Л и ш ь в сорок пять лет тот подарил ему
кандидатскую, сам переехал в Москву, и Пустышев, по его рекоменда­
ции ставший деканом, больше ничего умного за эти годы выдать не
смог, хотя пятнадцать лет мимоходом, но со значением, упоминал о
своей невидимой пока докторской диссертации.
Сравнительно молодой Славестинов с готовой рукописью доктор­
ской, как об этом поговаривали на факультете, стал предметом его
ненависти. Его р а з д р а ж а л о д а ж е нежелание Славестинова з а щ и щ а т ь ­
ся.
— Так когда ж е мы назначим срок?
— Диссертация-то вот она,— похлопывал Славестинов по карма­
ну, не подозревая, что шутит с судьбой,— только я хочу предъявить
ее на поле...
Глаза! Пустышева недобро темнели.
Три дня назад он вызвал Славестинова в свой кабинет. У окна,
вся в солнечных блестках, сидела, закинув ногу на ногу,
женщина
«устойчивого» возраста. «Сколько ей — д в а д ц а т ь пять, сорок?» На нее
нельзя было не обратить внимания. Волосы ее вороньим крылом ска­
шивали лоб, оттеняя и без того голубые искристые глаза, полные не­
крашеные губы цвели на белом лице. Короткая юбка,
прозрачная
кофточка как бы оголяли плотное чистое тело.
— Знакомьтесь, Андрей Григорьевич,— прервал
замешательство
Славестинова Пустышев,— Софья Андреевна. Будет ассистентом на
вашей кафедре, ведь пока у нас есть место лишь л а б о р а н т а . Но,— он
загадочно посмотрел на него,— пока. Вот когда вы, наконец, защити­
тесь, и вас, блестящего ученого, отзовут в столицу, как в свое время
моего друга Абросимова, тогда, может быть, вы оттуда, сверху, р а з ­
глядите и наши скромные способности. Проследите, чтобы Софья Анд­
реевна не слишком долго з а д е р ж и в а л а с ь в ассистентах,— он откинул­
ся от стола и рассмеялся.— Я шучу, Андрей Григорьевич. Пока и мы
в силах что-то делать, а ? — наклонился в сторону Софьи Андреевны.—
Я ведь тоже начинал с ассистента!
Славестинов почувствовал близость между Пустышевым
и этой
спокойной, улыбающейся женщиной. Он ревниво взглянул на торже­
ствующе-ироническую улыбку Пустышева, мысленно представил себя,
взопревшего в своем неизменном черном костюме, рядом с Софьей Ан­
дреевной и поник:
— Я больше не нужен?
Пустышев пожал плечами.
В гулкой пустоте прохладного коридора Славестинов успокоился,
и только сейчас до него дошло главное в словах Пустышева. «Черта
с два ты меня вытуришь отсюда! Уступать место этой...»
Он зашел на кафедру. Заведующий испуганно поправил очки, с
готовностью перегнулся через стол навстречу:
— Ну как он, что?— спросил шепотом и со значением кивнул на
дверь.
— Принимает нового ассистента. Причем без вашего согласия.
— Фу ты... Д а бог с ним... Я у ж подумал невесть что,— облегчен­
но опустился на стул Недугин и вытер с лица пот.
Он боялся Пустышева, чувствуя себя не на месте, постоянно ж д а л ,
что его снимут. Но куда в таком разе ему идти? Мест на
кафедре
больше не было, а наукой он не занимался. Б ы л , как заведено, веч­
ным соавтором. Славестинов в своих статьях подписывал его фамилию
под своей больше из жалости, а втайне — досадить Пустышеву: тот
не решался влезать в его работу.
80

Вначале Пустышев кафедру предлагал Славестинову. Славестннов
улыбкой отказался:
— Сидеть в креслах положено старикам, а я еще могу работать.
Пустышев проглотил эту пилюлю...
...Утро этого дня разбудило Славестинова резким звонком.
— Примите телеграмму...
Славестннов выхватил у девушки хрустящий листок: «Нежинске
паводок канал рушится срочно приезжайте Аларова.»
— Д а распишитесь сначала,— недовольно заметила девушка,—
время вот тут проставьте.
— Шесть часов... Д а л ь ш е ?
— Пятнадцать минут...
Славестннов наскоро подставил под край голову и, как был, в
майке, быстро з а ш а г а л к даче Недугина. Тополя вслед ему помахива­
ли золотыми ладонями. Тело ощущало свежесть ветерка и ласковых
пока лучей солнца.
В поселке ученых его встретили тишина и тонкий аромат яблонь
К а з а к о в а . Л и ш ь на полянке у непохожего на другие домика стройный
загорелый юноша отжимался от земли. Закончив упражнение, он ве­
село крикнул:
— Финогеныч!
— Иду! Сейчас и иду,— из ограды вышел пожилой мужчина в
полинялой гимнастерке с ведром воды и большущим махровым поло­
тенцем, перекинутым через плечо.
— Д а в а й , вьюноша, согревайся,— остановился
он перед ним и,
сплюнув, окатил «выоношу» с головы до ног. Тот, блаженствуя от об­
жигающей воды и молодости, попрыгал па одной ноге, вытряхивая
воду из уха, и, приняв полотенце из рук своего ординарца, энергично
начал растираться. Тут Феногеныч и увидел Славестинова.
— А вы? Д а в а й т е под наш дождичек!
— Могу!— Славестннов подбежал и подставил голову под вед­
ро.— Д а в а й , отец, лей!
— Это я привык, не первый денек,— и Финогеныч хитро подпу­
стил струю вдоль спины Славестинова, так что тонкие штаны того
вместе с майкой прилипли к телу.
— Д а сбросьте вы свою шкуру,— рассмеялся «вьюноша» и про­
тянул ему полотенце.
Когда Славестннов растерся, мир показался ему совсем молодым
и здоровым.
— Пока,— помахал он рукой и, забросив на плечо мокрые штаны
и майку, в одних трусах направился к дому Недугина.
— Эгей, парень, как звать-то тебя?— крикнул вслед Финогеныч.
— Славестннов,— привычно ответил Славестннов и машинальпс
отметил, как внимательно посмотрели на него глаза «вьюноши». Он,
очевидно, о нем слышал. Но Славестинова этот эпизод уже не интере­
совал. Под собачий лай он постучался в калитку с запором, и вскоре,
отгоняя двух дворняжек, ее открыл сам Недугин — в пижаме, с лей­
кой в руках. Он широко раскрыл глаза, глядя на гостя, но, ничего не
сказав, пропустил его в калитку, добродушно откидывая пяткой та­
ких же незлобивых дворняжек.
«Миленький садик, огородик, жена-наседка, детушки-приветушки...
Чем не жизнь»,— благосклонно р а з м ы ш л я л Славестннов, шагая
по
кирпичной дорожке к веранде. На веранде его, а точнее мужа поджи­
д а л а Д а р ь я Тихоновна, рано располневшая, в домашнем, попросту,
платье.
— Тетя Д а ш а , я — вот он!— поприветствовал Славестннов не мор­
гнувшую и глазом Д а р ь ю Тихоновну.— А я вас помню, когда вы бы­
ли на двадцать килограммов моложе...

с

6. «Байкал» № 5

81

— А я вас помню, когда вы были на пять лет умнее,— взглянула
на его трусы Д а р ь я Тихоновна и понесла к баку с мусором полное
ведро остатков вчерашнего ужина. «Это же суточный паек узников
Бухенвальда»,— подумал Славестннов.
В это утро он всеохватно увидел солнечную зелень, покой, уют,
безмятежность, сытость, но где-то внутри него сидела бомбочка, гото­
вая все это взорвать. И он понял где, едва заговорил с Недугиным.
— Я собственно вот за чем, Илья Петрович,— показал он телег­
рамму,— надо срочно туда лететь, ехать, идти, ползти... Ах ты, черт!—
он взглянул на часы, вспомнил, что в Нежинск идет лишь один семича­
совой автобус и, стало быть, он успеет на него только завтра, и скор­
чился, как от боли: лететь, идти, ползти туда было невозможно, толь­
ко ехать.
— Пройдемте-ка,— Недугин и повода не давал жене думать о
своей беспомощности на работе. Д л я нее он всегда оставался всесиль­
ным человеком Науки. Начальником.
В стороне от веранды Недугин зашипел:
— Ты же знаешь, что Пустышев в Москве! И будет через три
дня...
— Но вы-то заведующий кафедрой! А мне надо быть там мини­
мум завтра...
— Я-то что,— слабо колыхнул рукавом пижамы Недугин.
— Тогда вот что, Илья Петрович,— Славестннов уцепился за этот
рукав.— Скажите, если понадобится, что я уехал сам, по телеграмме,
а я что-нибудь придумаю, опять же, если понадобится...
Бомбочка взорвалась: Славестннов представил за этим крохот­
ным, но устойчиво цветущим миром истерзанную ливнями землю, раз­
вороченный бешеной водой канал, измученных людей в Нежинском
районе — и ему стало стыдно за уютный домик Недугина и за себя
в нем. Он торопливо натянул на себя мокрые штаны, майку и по кир­
пичной дорожке зашлепал к выходу.
— А чай? Как ж е чай, Андрей Григорьевич?— заторопился вслед
Недугин.
— Я по утрам пью вермут,— ответил Славестннов.
Дома он посмотрел на себя в зеркало шифоньера в спальной ком­
нате и слабо ойкнул: до чего же неказисто он выглядел! Лишь горя­
щие глаза, с которыми он в зеркале встретился, говорили ему о том,
что не все потеряно. Он быстро приготовил завтрак из двух яиц (рас­
смеялся по этому поводу, вспомнив старый анекдот) и сел за рабочий
стол.
Идея его первого сооружения была проста. Чтобы избавиться от
излишков воды в конце канала, сооружался, типа трамплина, кон­
сольный сброс. Вода падала в какой-нибудь овраг, а чтобы в свою
очередь овраг не разрушался, под падающей струей делалась набро­
ска из камня. Но это мало помогало оврагу. Славестннов предложил
разделить дно бетонного сброса на две части, изогнуть их, как ладо­
ни, и тогда две струи, ударяясь друг о друга, погасят свою энергию,
и вода успокоенно, веером будет падать вниз.
Сейчас он думал о конструкции головного сооружения — сердца
каждой оросительной системы. Д л я этого он и собирался ехать в Не­
жинский р а й о н — о н хотел на месте посмотреть, как работает голов­
ное, выстроенное не по его, а по «росгипроводхозовскому» проекту, но
самое главное — посмотреть, как работает его, Славестиновский, кон­
сольный сброс, впервые, через много лет шагнувший с бумаги в жизнь.
Он взглянул на часы и удовлетворенно откинулся на спинку стула:
«Уже час. Рабочую норму я, кажется, перевыполнил... Д а , ведь это
время называется обедом. Пора и в столовую — закроют...»
Как прекрасно, когда не мешают тебе работать!— подумал он
82

радостно, как вдруг раздался звонок. В дверях стоял коллега Ветров,
хотя цветов, разрешающих визит, на подоконнике не было. Если Вет­
ров нарушил условие, значит, что-то случилось. Славестинов
пропу­
стил коллегу в комнату, спросил:
— Ну и что ты сегодня прибавил республике?
Ветров ухмыльнулся.
— Видишь ли, дорогой, республика нуждается в равновесии. Если
кто-то что-то ей прибавил, кому-то что-то у нее надо отнять...
Он выдвинул из кармана пачку денег.
— Получил премиальные. Кстати, наш поезд прибывает в четыр­
надцать ноль-ноль. Как ты считаешь, начнем сейчас или немного по­
годя?
Ветров одевался внешне небрежно, но — красиво.
Славестинов
одеваться не умел. Н о келлегу Ветрова он привлекал, как в свое вре­
мя Баранова, не внешностью, а тем внутренним стержнем, которого у
самого Ветрова не было. В квартире его отца бывало немало боль­
ших ученых, и все же его неосознанно тянуло именно к Славестинову,
хотя тот большим ученым не был.
— Слушай, коллега,— Славестинов хрустко потянулся и запойно
зевнул.— Так вот, слушай. Ты что, по-прежнему считаешь, что эскимо­
сы не едят соленых огурцов?
Ветров з а р ж а л .
— Сегодня ты в форме. Прихватим Лиханова?
Славестинов опять влез в свой помятый черный костюм. Ветров
к этому привык. Он только пожалел на ходу, что Маше Славестинов
не поправится, однако он больше думал о себе, точнее о тон, с кем
будет он, а проводница Настя обещала свести его с их «старшой», не­
приступной и строгой. Это обстоятельство вдохновило Ветрова, он
знал по опыту, что «неприступные и строгие» после встречи с ним пи­
сали ему отчаянные письма.
/
Вскоре все трое были на железнодорожном вокзале. Как и дого­
варивались, их встретила Настя, разбитная, с заливистым голосом, в
радостном красном платье.
— Старшая сейчас будет. Ты только не опростоволосся,— приг­
розила она Ветрову
Возникли еще двое. Усталая, с хорошим добрым лицом Маша и
«старшая», серьезная в силу своих обязанностей, крупнотелая
жен­
щина.
— Лпзавета Ивановна,— склонила она голову, знакомясь сразу
со всеми. Она по уговору с Настей должна была познакомиться с
Ветровым и потому подчеркнуто не обратила на него внимания.
Славестинову надо было добить остаток вечера — он ж д а л утра
и потому был беззаботен и равнодушен к тому, что происходило. А в
таком состоянии он и был наиболее интересен, хотя сам не знал об
этом. Но об этом знал Ветров и остался им доволен.
Они уселись за крахмальный столик в зале ресторана, почти це­
ликом высосанном очередным поездом. Продолговатый, как бы при­
плюснутый со всех сторон Лиханов уже нашептывал что-то Насте. Та
всплесками, как перекрываемый фонтанчик, смеялась.
Лиханова Славестинов ценил за его руки. «Никчемный препода­
ватель, но...»— твердил он себе, видя, как прищуривались глаза Ли­
ханова, едва тот устремлял их на какую-нибудь неисправность в лю
бом электроприборе.
Его терпели за то лишь, что благодаря ему все профессорские те
левизоры, магнитофоны, радиоприемники работали исправно. Славе­
стинов весело наблюдал, как склоняется на сторону подпрыгивающей
от смеха Насти цыплячья шея Лиханова.
— А ты не оправдываешь своей фамилии,— дернул он его за
6*

33

рукав.— М а м а при твоем рождении выплюнула одну буковку. Н а са­
мом деле ты Плеханов.
— Так он меня обманывает!— всерьез поняла Н а с т я .
— Это у него с детства. Вместе с насморком,— успокоил ее Славе­
стннов. Н а с т я испуганно в ы т а р а щ и л а глаза. Ветров з а с м е я л с я . Подо­
ш л а официантка.
— Не обессупьте нас,— склонился над меню Славестннов.— Мы
еще ни разу не з а в т р а к а л и . Сами понимаете, М о с к в а — П а р и ж . . .
Две
бутылки коньяку и шесть порций тертой редьки, хотя,— п р о д о л ж а л
он, глядя на непривычного к оскорблению коллегу Ветрова,— в Лон­
доне нас бы посадили в помойную яму за такое неуважение к столь
прекрасному блюду, как коньяк, н о — к о л л е г а Ветров кроме редьки
ничего не признает. Вы у ж извините, Л и з а в е т а Ивановна,— поклонил­
ся он «старшой»,— но я привык говорить правду и только правду...
Рядом с их столиком сел нервный высохший человек весь в чер­
ном.
— У вас можно поесть?— з а б а р а б а н и л он по столу тонкими паль­
цами, едва официантка принесла компании конфеты, коньяк, крюшон,
словом, все на «к» — она понимала юмор по-своему, тем более, что
редька в их ресторане отроду не росла.
— Вам д а ж е необходимо,— улыбнулась она тощему человеку и,
р а с к а ч и в а я бедрами, поплыла за следующими блюдами.
— Возьмем на заметку,— Ветров был доволен как никогда.— Те­
перь я начинаю верить в передающиеся токи. Ведь если бы,— он кив­
нул на Славестинова — не сморозил — она бы целый вечер о с т а в а л а с ь
серьезной. А что может быть скучнее серьезной официантки?
Когда пришел «час расплаты» и коллега Ветров небрежно бросил
на стол свою пачку (он привык к тому, что официантки сами отсчи­
т ы в а л и нужную им сумму), Славестннов равнодушно отодвинул ее и,
взглянув на счет, протянул деньги. В г л а з а х официантки он прочитал
у в а ж е н и е и только сейчас оценил ее.
— Как вас зовут?
— Тамарой, как и всех.
Ветров расхохотался.
—• Так вот, Т а м а р а , дайте-ка нам три бутылки «Айгсшата». На
вынос,— попросил Славестннов и с грустью отметил, что она, т а к а я
с л а в н а я , усталая от липких комплиментов, понимает его лучше осталь­
ных.
Продолжение встречи проходило по ветровской традиции в купи­
рованном вагоне па запасных путях. По дороге Ветров негромко ска­
зал Славестипову:
— А ты не забывай о Маше. С Лихановым порядок.
— Не стоит мелочиться,— ответил Славестннов, представив себе
л и ц о Люси.
— Ну хотя бы поухаживай за Машей!— попросил Ветров.
Славестннов пусто рассмеялся.
Они расположились в среднем купе. Огромный город полыхал за
окном огнями. Он не спал. Гулкие взвизги т р а м в а е в , шипенье завод­
ских труб, непонятные гудки постоянно предупреждали; я жив, жив,
жив... Может, это Славестипову только казалось, как и то, что жизнь
проплывает мимо их неподвижного вагона.
Ему стало неинтересно. Он с нетерпением ж д а л утра, пропыленно­
го автобуса и неизменной грязи Нежинского района, а главное, встре­
чи со своим консольным сбросом.
Вино тем временем д е л а л о свое привычное дело. После
второго
чоканья Л и х а н о в у ж е увел Настю в соседнее купе, и оттуда фонтан­
чиками всплескивал ее довольный смех, а коллега Ветров
деловито
р а с с у ж д а л со «старшой» о жизни на луне. Оба знали себе цену и не
84

торопились. Одна М а ш а , сцепив руки на коленях, откровенно скучала
и почти спала.
Славестинову надоело это притворство. Он встал и пошел на вы­
ход.
— М а ш е н ь к а ! — т о ж е притворно вскрикнул
Ветров.— Неужели
он тебя не проводит!
Маша, сонно тряхнув головой, пошла вслед за Славестиновым.
— Спокойной ночки, детки,— улыбнулся им Ветров.
Славестинов удачно поймал такси, и вскоре они оказались в его
квартире.
Включив свет, он с удивлением посмотрел на Машу. Та привычно
разделась.
— Ты с каждым так?
— Хоть с обезьяной, лишь бы свет выключала. Д а , я спать хочу! —
вскрикнула она, заметив неподвижные глаза
Славестинова.— А там
не мое дело. Д е л а й что хочешь, если умеешь...
Славестинов молча подошел к ней и холодными руками повернул
ее к двери.
— Одевайтесь и — извините,— полез в карман, не глядя, выта­
щил кучку смятых рублей и пробормотал:— На такси...
— Идиот. Несчастный идиот!— она со злостью ударила
его по
руке, и рубли разлетелись по полу. Он молча отошел к окну.
— Я поступил не по-дл<ентльменски,— заключил запоздало, услы­
шав, как бухнула дверь и злой стук каблуков прокатился по лестни­
це. Но тут же влезла тоска по настоящей любви, и он всем сердцем
захотел быть достойным ее. Снова желание явиться перед Люсп не
иначе, как на белом коне, наполнило его. А для этого надо было ра­
ботать.
— Р-работать!— крикнул он, распахивая окно.
— Т-р-рах!— почти тут же загрохотало небо, и здоровый аромат
озона наполнил комнату.
Гроза шла со стороны Нежинска, где успела натворить дел.
ГЛАВА

ШЕСТАЯ

Деревня — город
Т я ж е л ы е капли дождя барабанили по п л а т у Славестинова. Он
торопливо шагал по дамбе к а н а л а , спотыкался, попадал в набитые во­
дой ямы и оглядывался на идущую за ним Лидию Михайловну.
Лидия Михайловна, тоже в черном плаще, но в белой резиновой
шапочке, из-за липкого клочковатого тумана к а з а л а с ь как бы без
головы.
Славестинов, как никого другого, ценил ее за неуступчивую чест­
ность в работе. Лидия Михайловна, прораб передвижной механизиро­
ванной колонны «Нежводстроя», могла подняться хоть в полночь, если
было дело. Ее любили и побаивались степенные бульдозеристы и экс­
каваторщики, удалые шоферы. Она могла, в случае чего, так прикрик­
нуть, что от Сидора Степановича, годного объезчика, ш а р а х а л а с ь его
лошаденка.
— Ничего, мы еще свое возьмем.— бормотал в таком разе Сидор
Степанович, но без злобы: понимал, где маху дал. и, лишь отъехав
шагов на полета, оборачивался и спило кричал:— Мужика тебе заи­
меть надобно, вот мнение мое какое!
На сей раз. торопясь к головному сооружению, Славестинов злил­
ся на Лидию Михайловну за безответственность, хотя и понимал, что
85

это не ее вина. Н о м е л и о р а т о р всегда д о л ж е н оставаться мелиорато­
ром. А вода, переполняя к а н а л , повсеместно п р о р ы в а л а его борта.
Л и ш ь т а м , где его о х р а н я л и деревья сохранившихся лесополос, он про­
тивостоял ее напору.
К а р т и н а р а з р у ш е н и я у ж а с а л а Славестинова. Н а пути все чаще
встречались подмытые сооружения, они з а в и с а л и над черными я м а м и ,
как скелеты, вода била из-под них. Н а к о н е ц слух прорезал неровный
гул Н е ж и н к и . П о к а з а л о с ь головное. Н а нем маячил Сидор Степанович.
Из-под открытого щита с ревом летела вода.
Славестннов молча влез к нему на мостик. Все было ясно. Сидор
Степанович вовремя не перекрыл воду в к а н а л . Он только теперь до­
г а д а л с я это сделать. Удлинив рукоятку ключа трубой, с натугой нале­
гал на нее — р ж а в ы й винт со скрипом, по миллиметру, опускал щит.
Славестннов так ж е молча помог ему перекрыть воду, а потом тол­
кнул в спину и вслед за ним спустился на з е м л ю .
— К а к ж е ты так,— с р а з у з а г р е м е л он на бедного Сидора Степа­
новича,— д л я чего здесь люди пять лет р а б о т а л и , д л я того, чтобы
из-за одного д у р а к а потерять и к а н а л , и свое имя?!
Л и д и я Михайловна п о б л е д н е л а .
— Я что... Н а ч а л ь с т в о в город подалось, субботничать,— отмах­
нулся Сидор Степанович.
— Д л я мелиораторов нет суббот. З е м л я работает без выходных,—•
з л о прервал его Славестннов.
— Д а ить мне д а л и п р и к а з пустить воду, я и пустил,— голос Си­
дора Степановича стал испуганным.
— К а н а л надо з а м а ч и в а т ь постепенно. Тебе надо было поднять
щит сантиметров на д в а д ц а т ь ! — устал от бесполезного спора С л а в е ­
стннов.
У Л и д и и Михайловны слезы с м а з а л д о ж д ь . Славестннов з а м е т и л
это.
— Вы тут не причем. Вы построили по проекту. И проектировщи­
ки не причем...
— А кто из нас в этом деле понимает-то? Н а ч а л ь с т в у что — ему
деньги о с в а и в а т ь надо, а землю культурно осваивать оно неспособно.
Вот мнение мое к а к о е ! — в с к р и к н у л Сидор Степанович.
— Н о ты-то не начальник, ты мужик, на земле этой рос, т а к что
з н а т ь ее д о л ж е н , — о б о р в а л его Славестннов и п о д у м а л : «Тут бы хоть
немного механизации...» Потом о б о д р я ю щ е взглянул на Л и д и ю Ми­
хайловну.
— Я понимаю вас,— торопливо с к а з а л а она,— только д л я кого
мы строим? Ведь это все равно, что за руль новой машины б а р а н а
садить. Извините...— кивнула она Сидору Степановичу. Тот недовольно
хмыкнул и пошел вдоль к а н а л а .
«Обучить-то Сидоров нетрудно,— подумал Славестннов,— прорепе­
тировать с ними все в а р и а н т ы сдачи к а н а л о в и только. В а р и а н т ы » .
Лично д л я Славестинова сегодня был катастрофический вариант.
Самый нужный д л я испытания его сооружения. Ведь он сам н а в я з а л
свой консольный сброс п р о е к т и р о в щ и к а м . Убедил их. А если его сброс
т о ж е не выстоял? Сердце Славестинова з а б и л о с ь от нетерпения: они
п р и б л и ж а л и с ь к концу к а н а л а . Славестннов, р а с п о л з а я с ь на раскисшей
земле, обогнал Л и д и ю Михайловну и наконец увидел свое детище: его
консольный сброс стоял крепко! Он обернулся и махнул своей спут­
нице, но тут ж е с п р я т а л неуместное торжество за виноватой улыбкой.
Л и д и я Михаиловна поняла его. Л и д и я Михайловна была настоящим
инженером. Она н а ш л а его мокрую руку и п о ж а л а ее. Она ведь т о ж е
в о е в а л а за предложение Славестинова. Он молча глядел на п а д а ю щ у ю ,
у ж е о с л а б е в ш у ю струю воды с его консольного сброса и д у м а л о том,
сколько лет прошло от обоснования его проекта до этого дня. И т а к у ю
86

пустяковину ему приходилось доказывать! Бегать по инстанциям, те­
рять драгоценные месяцы и годы, а за это время он мог бы сделать
столько...
— Ну, кажется, все,— наконец кивнул он Лидии Михайловне.
Они з а ш а г а л и к ее «газику». Сидор Степанович угрюмо сидел на
телеге, о ж и д а я , когда «газик» скроется с глаз и можно будет ехать
чаевничать и ему.
Славестинов уселся на заднем сиденье. Лидия Михайловна — ря­
дом с шофером. Машина рванулась, разметывая грязь и воду, словно
катер, через стремительный поток.
— Ах ты, мать-матушка!— весело вскричал шофер, и Славестинов
лишь сейчас разглядел его. Веснушчатый, белозубый, с радостным от­
крытым лицом, он гнал машину навстречу дождю и туману. Лидия
Михайловна завороженно смотрела на него, Славестинов — на
них
обоих.
— К а к живешь, сынок?— вдруг прокричал сквозь шум мотора и
д о ж д я шофер. Славестинов нахмурился. Шофер белозубо засмеялся.
— Хо-хо! Ты хоть и ненамного отстал от меня годиками, но я
повоевать успел, понятно?
— З а землю воевать не менее трудно,— улыбнулся Славестинов.
— Что?!—притормозил шофер, так что Славестинов чуть не рас­
шиб лоб.— Д а если бы вы так на фронте воевали, от вас бы одни
перья остались! Там или ты его, или он тебя, понятно? А здесь вы
что-то уютненько воюете...
— Брось, П е т я , — т и х о попросила Лидия Михайловна.
— Вояки,— буркнул Петр.
Они подъехали к прорабскому домику, почти утонувшему в чер­
ной грязи, и Славестинов, скрипнув дверцей, вылез и з а ш а г а л вслед
з а хозяевами в дощатую контору мимо прикорнувшего к ней буль­
дозера.
Лидия Михайловна сняла свой черный плащ и, оказавшись в
красном свитере, преобразилась. Будто вместе с плащом сняла все
неприятности.
— Ну что, товарищ Андрей, труса праздновать будем или сбрыз­
нем наш сброс?— воскликнула она с бесшабашной радостью, подмиги­
вая шоферу.— Петя, что там у нас?
Шофер усмехнулся и вышел за дверь.
— Вы, Андрей, конечно, смотрите на меня с высоты вашей науки.
А как поставлена эта наука? Тысячи институтов, лабораторий — море,
строительных — ног у сороконожки не хватит сосчитать, а урожаи,
самое главненькое, из-за чего мы деньги государственные в карман
кладем, урожаи-то, если по области взять, на один центнер за десять
лет прибавили... Вы, как ученый, конечно, знакомы с мыслями Доку­
чаева, Костычева, я у ж не говорю о Тимирязеве, Стебуте, Густавсоне,
разумеется, Прянишникове... Д а нашей пшеницей можно весь шарик
покрыть, если науку поставить как надо. Впрочем, диссертации писать
легче,— Лидия Михайловна сухо рассмеялась^
Этот неожиданный выпад, вдобавок к словам шофера, больно
задел Славестинова.
— Может, и легче. Вы, кстати, немедленно поднимайте бульдо­
зеристов, земля просит воды именно сейчас! Ее не интересует, размыт
канал или не размыт.
Славестинов накинул свой черный плащ, выскочил за двери под
е щ е не утихнувший дождь, кинулся к бульдозеру. Пока возился с за­
пуском двигателя, Лидия Михайловна с удивленной улыбкой наблю­
д а л а за ним, Петр тоже с любопытством высунулся из своего «газика».
Наконец, бульдозер медленно пополз к каналу, который именно сей­
час необходимо было укрепить.
87

Л и д и я Михайловна, будто только что поняв намерение Славе­
стинова, выразительно махнула рукой шоферу. Петр понимающе кив­
нул, и «газик» рванул с места...
Ч а с а через два к к а н а л у подошли еще три бульдозера. Из кабины
одного из них выскочил парень в светлом п и д ж а к е — его явно выта­
щили из-за какого-то праздничного стола. Когда Славестннов остано­
вил бульдозер, парень весело вскочил в кабину, оттеснил его от ры­
чагов.
Славестннов помахал рукой вслед бульдозеру и побрел к прораб­
скому домику.
— Ну, как ваша агрономия?— будто ничего не произошло, спро­
сил он Л и д и ю Михайловну, заставив ее смутиться.— Отчего вы знаете
ее так хорошо?
Л и д и я Михайловна скороговоркой ответила:
— Мой дед с Василием Васильевичем Д о к у ч а е в ы м р а б о т а л , — и
грустно покачала головой.— Н е знаю, о чем вы сейчас думаете, но я
лично д у м а ю о том, что в нашей любимой мелиорации происходит
нечто з а б а в н о е . Вот вы у себя в л а б о р а т о р и я х по сложнейшим форму­
лам до самого литра рассчитываете, сколько воды и когда надо д а т ь
земле, чтобы у р о ж а й , с к а ж е м , пшеницы был не больше, не меньше, а
непременно д в а д ц а т ь шесть центнеров с гектара. Подгоняете проекты
под эту цифру, чтобы о п р а в д а т ь свои проекты... А на деле другое —
вода прет мимо полей, а сколько ее поступает на гектар — черт не
разберет...
Л и д и я Михайловна, увидев насмешливые глаза Петра, в с т а л а :
— И все ж е спасибо вам, Андрей, за консольный сброс... и за этот
аврал...
Славестннов медленно поднялся, отодвинув деревянный стул.
—- Вот что,— ответил он, жестко г л я д я ей в глаза.— Вы д у м а й т е
не о д в а д ц а т и шести центнерах, а о тысяче... Н о д л я этого надо сда­
вать новые системы самим, а не доверять их сдачу Сидорам Степано­
вичам. Д а в а й т е , как в П р и б а л т и к е , сдадим оросительную систему, сами
польем, сами получим хотя бы эти д в а д ц а т ь шесть центнеров, тогда
и колхозники с к а ж у т : «Ого! Выходит, мелиорация что-то значит!» А
так они и на прекрасной системе получают по восемнадцать центне­
ров, разумеется, в дождливый год... Ну, мне пора ехать.
— С автобусами у нас трудно,— Л и д и я Михайловна встала из-за
стола и задумчиво, вся в своих мыслях, посмотрела на Славестинова.—
Вы правы, Андрей Григорьевич, мы т о ж е д о л ж н ы получать по тысяче
центнеров с гектара, как Эклебен, не правда ли?
— П о р а ж а ю с ь вашим знаниям, но знать мало — надо р а б о т а т ь ,
а вы работать умеете...
— Может быть, вас добросит Петр? Ему все равно надо в город,—
Л и д и я Михайловна чувствовала привкус яда в словах Славестинова.
Тот молча п о ж а л плечами. Притихший во время их разговора Петр
уважительно пропустил его вперед. Это Славестинову понравилось —
значит, и Петр думает о земле.
Стемнело, когда они доехали до пригородной деревни. Петр оста­
новил машину:
— Здесь я живу... З а й д е м , или как?
— Зайдем,— Славестннов вылез из кабины.
В кухне, вытирая о передник белые от муки руки, их встретила
сухонькая с т а р у ш к а — мать Петра.
— Чего у ж там «извиняйте», проходите да и только. А обутки и
в прихожей снять можно, коли желаете,— быстро проговорила она,
д а ж е не поздоровавшись, а сын не д о г а д а л с я представить его. II поз­
же, за столом, они не о б р а щ а л и внимания на гостя. Говорили о своем,
будто его и не было здесь.
88

— Ребята-то как? — спросил Петр, попивая чай из блюдца.
— А что им сдеится. Вон дрыхнут,— отозвалась мать.
Славестинов услышал посапывание примерно четырех носов, и ему
стало завидно этому торжеству деревенской жизни.
— Где ваш хозяин-то?— чтобы хоть что-то сказать, спросил он
старушку. Почти тотчас из комнаты рядом с кухней р а з д а л с я надрыв­
ный кашель. Старушка отрешенно махнула рукой:
— Там он. Помирает сёдни...
Славестинов вздрогнул, торопливо вышел из-за стола и зашел в
комнату хозяина. Изможденный старик, не в силах подняться, протя­
нул ему руку.
— Я все слышал. Токо сёдни я умирать не буду. Сёдни председа­
тель сельпо умер. Нехорошо, если хоронить будут вместе с начальни­
ком. Я лучше завтра умру...
Славестинов прикрыл дверь.
— Как так — завтра?!
Старик спокойными глазами посмотрел на него.
— А так, когда надо умереть, тогда и умру.
Славестинов подсел к будущему покойнику.
— А вы в загробную-то жизнь верите?
— З а в т р а увидим,— устало отозвался старик, поворачиваясь на
бок.
Простота философии старика потрясла Славестинова. Он встал,
не зная куда деваться. Тут появился Петр, насмешливо оглядел его
с ног до головы.
— Вот в эту комнатуху и айда,—-кивнул он направо,— дрыхни...
Вдруг из комнаты, куда собрался ввести Петр Славестинова, выш­
ла Лченщпна с удивительно ярким лицом, и он остолбенел. Таких
красавиц ему не приходилось видеть.
— Ты что? Это ж моя баба,— подтолкнул его Петр.— Иди, иди.
А ты проходи.
Но Славестинов неол<иданно для себя круто повернулся и пошел
вслед за женщиной на кухню.
— Мне с матерью твоей потолковать надо,— невнятно пробормо­
тал он. Ему захотелось полюбоваться этой поистине русской краса­
вицей.
— З а ночлег, бабушка,— сказал он, неловко подавая старушке
десятку.
— За ночлег мы не берем. Вот ежели яичек надобно, мы тебе
за эти деньги их насыплем по чести. Городские, слышим, яички ува­
жают...
— Я и хотел сказать — яичек,— поправился Славестинов, а сам
неотступно глядел на русоволосую, статную жену Петра.
«Каким ветром занесло сюда эту красавицу?» — старался понять
он, входя в предназначенную ему комнату. Вдруг понял: «Она и сама
не подозревает, какая она красавица! Ведь никто наверняка ей об этом
не говорил. Р а з в е Петр перед свадьбой...»
Тут Славестинов услышал отчаянный зевок и вслед за ним равно- душный голос Петра.
— Я ить знаю, о чем ты думаешь. Ну да ладно. Тут ложись,—
указал он на детскую кровать, приткнутую к печке.Ребятишки спали
в соседней комнате, и посапывание их носов стало еще слышней.
— Ты думаешь, я с Лидией Михайловной балуюсь? — снова раз­
дался голос Петра.— Нет. А хотеть, конечно, можно. Только она
ведь посильней меня умом. Может, и не против меня, но как что в ней
пробудится, так сразу к жене и выпроводит...
Он скрипнул кроватью, переворачиваясь со спины на бок, лицом
к Славестинову.
89

— Вот ты с к а ж и , понравилась тебе моя баба? П о н р а в и л а с ь . И
мне тоже, правда, еще в девках. Я после войны долго вроде нашего
петуха на соседских курочек прыгал. Л е т пятнадцать, без малу. А тут
Д у с ь к а моя з а я в и л а с ь откуль-то. С жизнью семейной у нее не получи­
лось. Г л я ж у — все в ней есть. А меня на д в е н а д ц а т ь лет моложе, токо
и всего. Ну вот, четверо обормотов у нас теперь... Снова г л я ж у на нее —
все в ней есть, и с лица воду хоть пей, и хозяйка, и душой ко мне,
вроде как с расстегнутой кофточкой... Н о чего-то нет в ней такого,—
п о м а х а л он в темноте рукой,— а потом понял чего: не меня она ж д а л а
в этой жизни. От одиночества за меня ухватилась. А ты-то как? — сно­
ва скрипнул он кроватью.
Н а Славестинова прыгнул котенок—-видимо, привык спать в
Этой кровати. Он легонько спихнул его, потому как и без котенка
было тесно.
— Понимаю,— п р о д о л ж а л Петр,— до баб ты охоч. По г л а з а м
твоим видно. Н о только стеснительность тебе мешает. А может...— и,
не д о с к а з а в , перевалился на другой бок.
Славестинову хотелось кое-что с к а з а т ь Петру, но тут вошла его
ж е н а . Она молча разделась, и сквозь прищуренные веки Славестннов
р а з г л я д е л в полоске света ее белое плечо. Так ж е бесшумно она при­
легла с краю кровати.
Славестннов до утра промучился и от разных мыслей, и от неза­
планированных п р ы ж к о в котенка, а когда, наконец, и он, и котенок
у м а я л и с ь и з а д р е м а л и , его разбудил неясный разговор на кухне.
Р а з г о в а р и в а л и Петр и его ж е н а . Петр в чем-то обвинял ее, она
в о з р а ж а л а тихо, однако твердым голосом. Славестннов, не ж е л а я быть
свидетелем семейной ссоры, громко п о к а ш л я л , стал обуваться, стуча
сапогами. Когда он появился на кухне, жены Петра уже не было.
К а з а л о с ь , или она сама спряталась, или у п р я т а л ее м у ж .
После з а в т р а к а на скорую руку Славестннов с сеткой яиц вышел
из избы и, пока Петр заводил машину, осторожно поставил ее у ворот.
К сетке тут ж е п о д б е ж а л а свинья, хрюкнула, а д а л ь ш е что она с
ними д е л а л а , Славестннов не увидел. Он видел г л а з а Л ю с и . Н о теперь
она к а з а л а с ь недосягаемой — и сейчас, и вообще. Она была из при­
думанного им мира. Их р а з д е л я л а разница пережитого и приобретен­
ного, причем приобретенного им, Славестиновым, ненужного и мало­
го, в котором свободное окно его души всегда оставалось открытым
д л я встречного чувства. Остальные были забиты воспоминаниями.
К а к бы он хотел, чтобы часть его жизни о к а з а л а с ь сном! Хотя он ее
и так проспал, э т у часть. И вообще, как в ы р а ж а л с я его давний, полу­
забытый преподаватель, он был человеком с продленным детством.
Всю дорогу Славестинова мучили мысли о Л ю с и . Петр угрюмо
молчал. Так и въехали в город. Остановились у закрытого ш л а г б а у м а
в районе мясокомбината — владения коллеги Ветрова.
— Слазь,— неожиданно д л я Славестинова проговорил Петр.—
С л а з ь , я тебе г о в о р ю ! — О н уткнулся носом в баранку и усмехнулся:—
А ты бабам-то, оказывается, нравишься... Вот и моя Дуська... И как
все паскудно устроено. Ж и в е ш ь , ж и в е ш ь , и вдруг появляется этакий
охломон, и ж и з н ь твоя личная как под обух... Ну да ладно. Слазь.
Чего торчишь?
Едва Славестннов неуклюже спрыгнул на землю, Петр развернул
машину, притормозил, открыл дверцу кабины и крикнул:
— Вообще-то ты ничего, парень! Л и д и я Михайловна дураков не
терпит.
— Привет Дусеньке! — крикнул в ответ Славестннов. Он подошел
к остановке, чувствуя себя удручающе одиноко. Где-то там, з а мок­
рыми о б л а к а м и , летели космонавты в своих «Союзах». Им было тепло
90

и уютно в непроницаемых кабинах, а ему было не совсем уютно на
своей любимой земле.
ГЛАВА

СЕДЬМАЯ

У Ветрова
Вечером Славестинов позвонил Ветрову.
— Так, так, путешественник... Заходь, заходь,— зарокотал в труб­
ке голос коллеги.
Славестинов узкой аллеей подошел к ярко освещенному, недавно
построенному профессорскому дому с лоджиями и стеклянному высту­
пу на торце: там усталые мужья наук могли поиграть в шахматы или
просто посидеть с газетой в креслах под доморощенной пальмой.
Ветров широко раскрыл дверь. Большой, шумный, радостный, с
блестящими глазами, он обнял Славестинова, раздел, как дорогого
гостя, и увлек к столу.
— Моя хата всегда тебя любит!
Славестинов заново оглядел его жилье. Ветров жил на одной пло­
щадке с отцом, ректором их института, в трехкомнатной квартире с ог­
ромной ванной, в которой можно было купать лошадь, с огромным хо­
лодильником, в который ту ж е лошадь можно было спокойно засунуть,
с цветным телевизором у рабочего стола, спальной комнатой, которую
Ветров называл «раздевалкой», и третьей спортивно-музыкальной ком­
натой — в ней, в дальнем углу, под висящими на стене боксерскими
перчатками л е ж а л и гири, гантели, а на с т е л л а ж а х вдоль левой стены
теснились «маги», радиоприемники и груды пластинок. П р а в а я стена
была оклеена вырезками из журналов — для фона, но в середине кра­
совалась карта П а р и ж а . Неплохо жил Ветров. Впрочем, скучно.
— Так вот,— Ветров уселся во вращающееся кресло у своего ра­
бочего стола,— я в своей конуре безвыходно уже трое... или сколько?...
неважно... суток... с тех пор, как вы изволили откочевать в ту степь...
А почему не выхожу? Ж р а т в ы — полный холодильник. Б а н я — ЕОТ
она. Д р о в не надо. Связь с городом — телефон. С миром — телевизор.
Иногда надо натягивать и эту скорлупу.:.
На нем был мягкий восточный халат, высокие домашние туфли.
Он и впрямь н а с л а ж д а л с я одиночеством, хотя вроде бы и иронизиро­
вал над ним. Славестинов молчал. Ветров внимательно посмотрел на
него, хлопнул по плечу тяжелой ладонью и расхохотался:
— А я знаю, о чем ты думаешь! Там, откуда ты вернулся, грязь,
хилость и работа. Примитивная, т я ж е л а я работа, словом, темнота.
А здесь,— он потянулся к кнопке рядом с настольной лампой, и по­
лумрак его квартиры выжег внезапный СЕет хрустальной люстры.—
здесь свет. Уют. И какой-то дурак валяется на диване, а ему тем вре­
менем в бухгалтерии, чок-чок, отстукивают триста рэ.
Ветров бил в точку.
— Так ведь им-то, там, на твоих канавках,— выбросил он руку
вдаль, упирая другую в бок,— за эти триста рэ надо вкалывать сут­
ками, и не всегда наколешь эти триста рэ. Т а к ? — и снова оглушитель­
но расхохотался.— Брось подобные мыслишки. Выкинь из башки и
растопчи. Иначе ты ничего не поймешь в оставшейся жизни.
Впервые видел его таким Славестинов и заинтересовался. А Вет­
ров, п р о д о л л о я игру, распахнул холодильник, в котором Славестинов
краем глаза углядел в нижнем ряду бутылки со всевозможными эти­
кетками, и склонился перед ним:
— Чего изволите? Коньяк, виски? Вот только нет гранатов. Есть
91

лишь небритый ананас... Вот мы его за уши! — и он вытащил ананас*
но, зная, что с обидчивым Славестиновым легко переборщить, сменил
тон.— Поскольку гостей не спрашивают, я налью по своему плебейско­
му вкусу водочки...
Он'достал початую бутылку, снял с холодильника сифон с газиро­
ванной водой и душевно, как только мог, произнес:
— З а встречу, дружище. Я по тебе действительно соскучился. Д а ,
через пятнадцать минут подойдет Лиханов...
Славестннов неожиданно припомнил, что наедине с Ветровым они
говорят впервые. Не хотелось упускать такой возможности.
— А в твоей квартирке все-таки есть не все,— он отодвинул
рюмку.
— Ты имеешь в виду женщину?
— Хотя бы н женщину...
— Я их держу не больше, чем полгода. Они ведь быстро надое­
дают,— улыбнулся Ветров.— Хотя ты слишком редко бываешь у ме­
ня... Впрочем, когда я временно женат, друзьям сюда путь закрыт...
— Как это — временно?—вроде бы не понял Славестннов.
— А так,— крутнулся в кресле Ветров,— поскольку я честный че­
ловек, то сразу ставлю условие: никаких загсов, все как по рабочему
г р а ф и к у : — к а к только кривая взаимных интересов начнет падать —
адью. Самое пошлое — привычка. А я хочу видеть в жизни новизну...
— И все же, насколько я понимаю, ты берешь не слишком вы­
соко...
— А разве какая-нибудь Л я л я Б р ю ж ж и т пойдет ко мне на пол­
года?
— Вряд ли. Выгонит через три дня.
— П о ж а л у й , ты прав,— серьезно ответил Ветров.— Слишком ум­
ных я сюда не приглашал, хотя мог...
Славестинова неожиданно осенило.
— А что, если я тебя познакомлю... Нет, это не то слово... пред­
ставлю одной особе...
— Хочешь проверить мои способности?— Ветров усмехнулся.—
Согласен. Но спорить не будем. Пошло. К тому же ты все равно про­
играешь.
Зазвонил телефон, одновременно раздался звонок в квартиру.
— Гостей не заставляют ждать,— сделал выбор Ветров и напра­
вился к двери. Тут ж е он впустил в нее Лиханова. Лиханов попривет­
ствовал Славестинова поднятием тощей руки, и телефонный звонок
раздался снова. Ветров взял трубку. Топкий, пульсирующий голос
задребезжал в ней. Славестннов усмехнулся. Хозяйка голоса предста­
вилась ему бледной узколицей блондинкой. Ветров продолжал улы­
баться трубке. Лиханов, как гончая, настороженно вытянул шею.
— Стоп!— властно заполнил Ветров паузу в трубке,— ты слишком
слабо знаешь мужчин, а я немножко психолог. Надо же! Ее опять
обманули, причем какой-то пастух... Ну ладно, ладно... ветеринар... А,
ветеринарный начальник? Все равно он самец, а самцов надо замани­
вать в загон, а уж потом, когда захлопнутся ворота... Перестань, иначе
я положу трубку. Ты откуда звонишь?..
Славестннов, чтобы не слышать Ветрова, отошел к книжному
шкафу.
— Так. Тридцать минут тебе хватит добраться до меня... Конечно,
один... Д а нет, для друзей я неопасен, так что с тобой ничего не слу­
чится. Серьезно... Мы хорошо поговорим, и, если ты поймешь меня
правильно, у тебя через месяц будет аховый муж. Жду...
Ветров, улыбаясь, оставил телефон и не спеша потер руки. Затем
жестом заставил Лиханова сесть и подошел к Славестинову.
— Ты не обратил внимания на нижнюю полку? Здесь у меня ав92

торы с фамилиями, так сказать, животного происхождения. Вот смот­
ри — Лев, Львов... А как же, парь зверей. Идет первым. Д а л е е Вол­
ковы. Здесь вот Зайцевых книжки, а у одного из них автор без всяких
склонений — З а я ц . Тут вот Котов, Кошкин, Кошечкин, Котеночкин...
Повезло друзьям. А здесь вот фамилии птичьи. Птичкин, Орлов, Кор­
шунов, Ястребов... Это вот книжка моего друга Гены Снегирева, далее
Воробьев, Куропаткин... Словом, полюбопытствуй. Из насекомых фами­
лий немного: Мошкин, Мухин, Блохин... и так далее.
Несмотря на цинизм Ветрова, Славестинов развеселился. Ветров
невозмутимо отодвинул стекло второй полки.
— Тут, пожалуй, я выгляжу победнее. Тут книги авторов с фами­
лиями из двух букв: Эдгар По, Эжен Сю, Ивлен Во, примыкающий к
ним Иван Л е и другие. Фамилии, как видишь, короткие, а краткость...
Идем к столу.
Лиханов, в нетерпении вскочив со стула, сладко, как бы облизы­
вая каждое слово, завопрошал:
— Ну так как она, в телефончике?
— Ты-то что взволновался? — Ветров уселся в кресле, кивнул
Славестинову.— Не везет человеку. Красотка, умница, а з а м у ж выйти
не может. Слишком доверчивая. Но я ее обучу. Слово коллеги Вет­
рова!
Лиханов заерзал на стуле.
— А ты попробуй ее на мне,— неуверенно предложил он и впер­
вые за их знакомство неожиданно покраснел.
Ветров задумался.
— Знаешь что...— он взглянул на часы.— Она через десять минут
будет здесь. Ты зайдешь в туалет, оттуда оглядишь ее всю и попри­
сутствуешь при нашей встрече. Славестинов, как более стеснительный
и щепетильный, из туалета подглядывать не будет... Ну-ка, прорепети­
руем..
Лиханов вскочил со стула.
— Иди,— подтолкнул его Ветров и усмехнулся.— Посмотрим,
сладкоежка, как ты запоешь после данной встречи...
В туалете, который по стандартной планировке расположен был
рядом с комнатой, где заседали друзья, имелся невидимый посторон­
ним глазок, опять же сделанный руками Лиханова.
— Это одна из шестимесячных?— спросил Славестинов, поражаясь
прогрессирующему цинизму коллеги.
— Я их не бросаю на ветер. Они всегда со мной. И мне без моего
согласия не изменяют. Ни Зоя, ни Р а я , ни Света, ни эта...
Славестинов все-таки Ветрова понять по-настоящему не мог и
потому неожиданно для себя спросил:
— Мне кажется, ты притворяешься эдаким оригинальным челове­
ком, или я ошибаюсь?
— Д а ж е оригинальным человеком быть мало, надо воплощать
систему. Это сказал еще Б а л ь з а к . А у меня на книжной полке он стоит
в отделе жизненных дураков. Как и Сервантес. Так бездарно постра­
дать из-за бабы может только дурак... Но я понял, что ты хочешь
сказать,— он навис над Славестиновым и прокричал ему в самое ухо,—
я это заметил в тебе сразу, как ты зашел. С поля, со своих канавок.
Окунулся в мой уютик и подумал: вот там, дескать, работают, а вот
тут живут за их счет. Ты не понял того, что твоя мысль служит им,
на их благо. Они эксплуатируют ее и получают не меньше нас. А
мысль должна окупаться. Лично я в своей конуре четвертые емтки
безвылазно. Отдыхаю. А почему?
Потому что я думаю, как моим дуракам будет легче жить! Вот,—
он выдернул из стопки бумаг у настольной лампы тонкий листочек,—
посмотри и подумай. Я ведь неплохой инженер. Я мог бы держаться
93

лет двести в соавторстве с папашей. Д а в н о стать доктором. Он ж е
ректор! Но я как Дюма-сын... Посмотри на верхнюю полку в отдел
умниц. На соединение не иду. А почему?.. Потому что Я есть Я. Понял?
Славестннов молчал. Ветров нервно прошелся по комнате. И з туа­
лета выглянул Лиханов, но не посмел приблизиться, остался у двери.
А Ветров п р о д о л ж а л .
— На моем мясокомбинате валяется
двенадцать
кандидатских
диссертаций и две докторские. Я, как вы заметили, иногда сутками
лежу на такте и, в отличии от твоих канавокопателей, получаю за
лежание зарплату. Опять ж е почему? Потому что я мозговой центр
этой гнилой мясокоптильни. Я мог бы поднять эти диссертации и на
их основе перестроить весь комбинат, но я кидаю идеи помаленьку,
чтобы их хватило на всю жизнь. А идеи можно кидать д а ж е с тахты.
Между прочим, к а ж д а я моя идея облегчает труд сотен человек! Поэ­
тому я, а не они, эти сотни, имею право разнеживаться на тахте и —
думать! А во имя чего думать? Во имя того, чтобы разнеживаться на
тахте!
Ветров расхохотался как-то неестественно, принужденно, взглянул
на часы, повернулся к Лпханову.
— Марш в туалет. Наденька сейчас подойдет... А тебе, по-моему,
пора баиньки. Тебя вымотали эти канавки.
Славестннов небрежного отношения к себе не переносил. Он мол­
ча встал и вышел, однако прежде прихватив пару гантелей из арсе­
нала Ветрова. «И все-таки я представлю коллегу Ветрова Софье Анд­
реевне»,— почти весело решил он по дороге к своему дому. Все-таки
допек он коллегу!
ГЛАВА

ВОСЬМАЯ

Подробности дня
У Славестинова была своя система, в отличие от Ветрова. И свои
идеи раздаривать он не собирался. Он думал о ее этапах, р а з м а х и в а я
прихваченными у Ветрова гантелями.
В широко открытое окно лил свежий воздух, какой бывает только
ранним утром. Солнце вставало, и Славестннов, решивший вставать
вместе с ним, чувствовал себя превосходно.
Его идеей стало создание автоматизированной оросительной сис­
темы, точнее, на первых порах близкой к автоматизированной, прос­
той и удобной для работы двух-трех поливальщиков.
Он понимал, что будущее — за дождевальными установками. Но
пока совершенных «дождевалок» нет. Не зря в Америке — а уж тамто тоже деньги считать умеют!— фермеры отдают предпочтение поверх­
ностному орошению, семьдесят пять процентов поливных земель оро­
шаются поверхностным способом. Пусть это будут полосы, борозды, а
для автоматики лучше трубопроводы, пока это выгоднее всяких «дож­
девалок». Недаром в древние времена процветал за счет поверхност­
ного орошения Хорезм, тогда ведь тракторов не было, а «дождева­
лок» — тем более.
Но — надо думать о деталях. Он представил магистральный к а н а л
в Нежинском районе.
Магистральный к а н а л рисовался ему толстой змеей, хвост кото­
рой он обезопасил своим консольным сбросом. Теперь, по его плану,
надо было сделать послушной в управлении голову. Что пока годилось
для регулирования подъема щита на головном сооружении — электро­
мотор?...
94

Славестинов, не любивший холодной воды, встал под душ. Вода
остудила его голову, вернула к сегодняшнему дню. Сегодня предстояла
встреча в Пустышевым. Там, в Нежинском районе, затем в квартире
коллеги Ветрова Славестинов понял, что л ю б а я идея может до скон­
чания века остаться идеей, если пытаться реализовать ее в одиночку.
Эта мысль и заставила его нанести визит Пустышеву.
Пробило девять. По прохладным пустым коридорам Славестинов
прошел до д е к а н а т а . П и д ж а к он снял и засучил рукава темной рубаш­
ки. В приемной бодро поздоровался с секретаршей.
— Здравствуйте, Танечка, вам очень идет это утро. И вообще вы
рождены жить весной,— он сделал вид, что не заметил ее запоздалого
предостерегающего жеста, и открыл дверь кабинета.
Разговор в кабинете сразу же оборвался. Недугин
боязливо
вздрогнул, Пустышев встал. Славестинов п о ж а л неохотно протянутую
ему руку Пустышева, весело кивнул Недугину, в ж а в ш е м у с я в кресло,
по другую сторону стола напротив Пустышева, тем самым придав
встрече видимость совещания.
— Ж а л ь , что вы были в отъезде, Григорий Андреевич,— начал он,
опережая события, воспользовавшись тем, что Пустышев и без того
был удивлен его впервые «бескостюмным» видом.— Вы бы, очевидно,
тоже не отказались от визита в Нежинский район.
Пустышев наморщил лоб, пытаясь понять, куда тот клонит.
— Этот ужасный циклон,— п р о д о л ж а л Славестинов,— мог оста­
вить уйму неизученных ошибок, опоздай мы хотя бы на сутки. Н о :
Илья Петрович правильно понял обстановку.. Ведь это наша ороси­
тельная система. Там, к сожалению, лишь остатки ваших лесополос,
я же знаю, как вы добивались их посадок вместе с профессором Абро­
симовым.
— И ваш консольный сброс. Я тоже знаю, как вы добивались
включения его в проект «Росгипроводхоза»,— холодно заметил Пусты­
шев и повернулся к Недугину.— А то, что на кафедре кроме вас, И л ь я
Петрович, и доцента Славестинова
никого не осталось, очевидно,
пустяк.
Недугин затравленно молчал.
— Консольный сброс выстоял,— начал второй раунд Славести­
нов.— Речь идет о ваших лесополосах. Это ж комплексная ороситель­
ная с и с т е м а . А именно там, где вдоль к а н а л а сохранились лесопосадки,
он в ы д е р ж а л д а ж е это катастрофическое переполнение водой...
Пустышев усмехнулся, потом, пододвинув поближе бумаги, рав­
нодушно произнес:
— Можете идти, Илья Петрович. Вам следует учесть на будущее:
мое отсутствие не дает вам право принимать решения, решаю я.
Недугин побито потащился к двери. Славестинов тол<е поднялся.
— Задержитесь, Андрей Григорьевич,— остановил его Пустышев.
О б о ж д а в , когда за Недугиным закроется дверь, продолжил: — З а в т р а
поедем в Нежинский район, если, разумеется, вы не устали. Машину
я подам к вашему подъезду...
— Хорошо, я буду ж д а г ь , — ответил Славестинов. В голове быст.ро пролетело: Пустышеву необходим повод д л я выступления в печати
после долгих лет молчания. Это было понятно. Но, р а с с у ж д а я объек­
тивно, несмотря на неприязнь к декану, необходимость лесопосадок
вдоль каналов очевидна, а идея их создания в данной зоне принадле­
ж а л а Абросимову (этой зоной он занимался в свое в р е м я ) , а значит
теперь — Пустышеву.
— Только вот что. Отныне все свои отъезды согласовывать со
мной и только со мной,— заключил Пустышев.— Идите и выспитесь
как следует...
Пустышев из недоброжелателя п р е в р а щ а л с я в союзника. Это было
1

95

кое-что! Славестннов впервые почувствовал себя легко и свободно.
С б е ж а л в вестибюль и от вахтера набрал номер Ветрова:
— Коллега? Я жду тебя в новом корпусе. К а к договаривались
вчера...
В ожидании коллеги и еще чего-то приятного Славестннов вышел
на крыльцо учебного корпуса и з а ж м у р и л с я от невозможной яркости
солнца. Как все-таки хорошо жить на этой земле, когда чувствуешь
в себе уверенность!..
Ветров .большими шагами вышел из аллеи. Славестннов критиче­
ски оглядел его. Рослый, пропорционально сложенный, с накачанными
бицепсами, к тому ж е умеющий одеваться по погоде, коллега вызвал
в нем добрую зависть.
— Ну, готовься, герой,— поприветствовал он его,— не боишься?
— Ц ы п л я т к а м и нас не запугаешь,— усмехнулся Ветров.
...Лаборатория гидравлики и мелиорации находилась в забетони­
рованном полуподвальном помещении. Софья Андреевна в белом хала­
те уютно устроилась с книжкой в руках перед окном, за деревянным
макетом ГЭС. Она словно ж д а л а Славестинова, поднялась ему на­
встречу, поправила черную прядь волос, улыбнулась, не обратив вни­
мания на Ветрова.
— К а к видите, Андрей Григорьевич, приступила к службе,—• и
протянула ему узкую, с кольцом на пальце руку.— А это Снменон,—
рассмеялась она, показав книгу.— Н а ш а л а б о р а т о р и я , между прочим,
очень удобное место для преступления по-сименоновски.
— Коллега Ветров,— улыбнувшись, представил ей своего друга
Славестннов и д о б а в и л : — А р к а д и й Николаевич.
Софья Андреевна внимательно взглянула на Ветрова, едва замет­
но кивнув, снова обратилась к Славестинову.
— А у меня ведь родная профессия — строитель. Будьте ж е лю­
безны ввести в обстановку, пока студенты меня не раскусили,— она
снова молодо рассмеялась.
— Когда вам удобней?— неуверенно спросил Славестннов.
— Что вы! Когда вам удобней... А вообще-то ж е л а т е л ь н о сегодня.
Вас устраивает?
— Хорошо. Я буду к часу. Вы пока побеседуйте,— заметил он,
уловив пожирающий Софью Андреевну взгляд Ветрова, и в некотором
замешательстве вышел. С ним впервые говорили, как с руководителем,
без лживого подобострастия, с четким сознанием своего места на ка­
федре. Кто ж е она т а к а я , Софья Андреевна?
Д е н ь для него начинался подозрительно хорошо.
Он спохватился: «Надо успокоить старика» и заспешил к Недугнну,
зная, что тот при первой возможности всегда сбегал в свой уютный
домик к Д а р ь е Степановне. Д о р о г а шла мимо дома Ветрова. Около
него, нисколько не удивившись, Славестннов увидел Лиханова. Глаза
того лихорадочно блестели, голова судорожно подергивалась. Он на­
поминал ящерицу, вставшую на лапки.
— Г-где коллега?— К И Н У Л С Я Т О Т навстречу.
— Торопишься поделиться в ч е р а ш н и м ? — с п р о с и л Славестннов.—
И как оно?
— А ты без хамства! И вообще, если ты с о о б р а ж а е ш ь серьезно...
— Этого мне только не хватало,— отрезал Славестннов.— Чувст­
вую, что у тебя л а д ы . И достаточно.
Л и х а н о в попробовал с к а з а т ь что-то еще, но он остановил его:
— Ветров в институте. Подожди меня с полчаса у входа. Я сбегаю
к Недугину.
Они словно оттолкнулись друг от друга и на одинаковых скоро­
стях кинулись к своим целям.
Спеша по дачному поселку ученых, Славестннов у знакомого уже
96

дома увидел пожилого мужчину в выцветшей гимнастерке, того само­
го, что окатил его недавно водой. Тот словно поджидал его.
— Эгей, парень, а я теперича все про тебя знаю. Может, ко мне
заглянешь?
— Я сейчас,— махнул рукой Славестинов.— Мне тут на минутку.
— Не к спеху,— согласился Пепеляев...
Поскольку Недугин жил рядом, Славестинов, не совсем успокоив
его, минут через пять вернулся. Пепеляев сидел теперь у калитки на
зеленой скамейке.
— Ты садись, парень,— пригласил он. Славестинов молча сел.
Поднявшееся солнце приятно обогревало его обнаженные до локтей
руки.
— Не обиделся, что я так, по-простому? Вот и хорошо, что не
обиделся. Величать меня Георгием Финогенычем, а тебя Андреем Гри­
горьевичем кличут. Так? Так...
Он помолчал и строго спросил:
— Ты землю-то любишь?
— К а к — любишь?— насторожился Славестинов.
— Л ю б и ш ь — понимать ее должен, значит. Без понимания что за
любовь,— Пепеляев опять замолчал. Славестинову казалось, что он-то
землю понимал, но ему сделалось неуютно: вспомнил сотни кубомет­
ров воды, бесполезно стекающей по его консольному сбросу.
— Всех вроде учат понимать землю,— вздохнул «консультант»
Казакова.— Вон сколько институтов да научных станций открыто! А
урожаев добрых нет. Засуха иному председателю д а ж е спасением ка­
жется, а чем же свою немогогу оправдать?.. Упреждать надо засуху, а
не ж д а т ь ее. Так-то...— он вытащил из кармана гимнастерки пачку
«Беломора», не глядя, протянул Славестинову. Тот прикурил от его
спички.
— Мы-то ведь раньше как... Но-но,— приподнял он палец,— я-то
знаю, как вы на ранешнее смотрите. Время, дескать, сейчас больших
масштабов. А учиться и у ранешнего не поздно. Скажем, раньше хозя­
ин свою землицу знал лучше, чем жену. Как и где вспахать и когда
засеять. А теперь его сынок только пыль от трактора видит, а зерныш­
ко-то и в руки не берет, потому-то руки у него не хлебом, а бензином
пропахли... Не осталось любви к земле, ни жалости к ней, ни уваже­
ния... Мы вот услышим, с продуктами нехватка ожидается, и на ба­
з а р — запас готовить. А земля в твоей Нежинке не побежит... Это я к
тому, что не сегодня-завтра суховей к нам нагрянет,— он кивнул на
солнце,— ветерок-то тянется словно прямо от него...
Славестинов кожей ощутил этот ветерок, мысли опять перекину­
лись в Нежинский район (откуда Пепеляев-то о нем знает?). На его
оросительной системе должны стоять приборы, не только показываю­
щие недостаток воды в почве, должны быть и приборы, «упреждаю­
щие» погоду. Все это, в сущности, есть в ряде Н И И . Ему же надо все
новинки соединить в комплекс для начала хотя бы на одной системе.
Не это ли хотел подсказать ему сидящий рядом с ним приземистый
человек с крепким от ж а р ы и морозов лицом, тяжелыми руками, слов­
но рожденный самой землей?
Славестинов все полезные мысли сводил к своей идее. Ему захо­
телось выговориться перед Пепеляевым, но его прервали беззаботные
голоса за оградой, а вскоре из калитки вышла Люси и с ней знакомый
уже «вьюноша», на сей раз в джинсах и легкой пестрой рубашке.
— Все ясно,— пробормотал Славестинов. Он понял, откуда Финогеныч знает о нем.
— Виктор,— подал ему руку «вьюноша».— Я о вас слышал...
«И этот туда же!» — неприязненно взглянул на него Славестинов.
7. «Байкал» № 5

97

— Мне пора,— поднялся он и принужденно улыбнулся Пепеляеву,— всех ж д у т свои дела!
Солнце начинало припекать. «Молодой... красавец...»— металось в
голове Славестинова, и он ускорял шаги, точно решив у б е ж а т ь от са­
мого себя. Д а , Люси отрезана от него навсегда, что, впрочем, и д о л ж ­
но случиться, и нечего д у м а т ь о ней. Н а д о д у м а т ь о своих к а н а л а х . А
идея эта теперь к а з а л а с ь ему тусклой, к а к вся его ж и з н ь .
В б л и з и нового корпуса он у с л ы ш а л за своей спиной торопливый
стук к а б л у к о в . Оглянулся. З а ним почти б е ж а л а Л ю с и .
— Андрей Григорьевич! Я у ж е почти все с д а л а , а вот сейчас спро­
сят о научно-технической революции,— в ы п а л и л а она, переводя дух.
Люси искала повода д л я разговора, и тем не менее Славестннов
резко ответил:
— Откуда в вашей голове эта глупость? Нет никакой научно-тех­
нической революции. Есть, если хотите, стремительный научно-техни­
ческий прогресс. Невероятно стремительный, но — не революция.
Люси не отставала. П о п ы т а л а с ь сослаться на статьи из газет. Сла­
вестннов прервал е е :
— Это д л я удобства формулировки. Был век пара, век электри­
чества. Собственно, он п р о д о л ж а е т с я и сейчас. Н о когда мы повсемест­
но внедрим совершенно новый вид энергии, тогда и начнется эта с а м а я
научно-техническая революция...
Они явно говорили не о том и понимали это. Но — ж е н щ и н а есть
ж е н щ и н а . Люси неожиданно для себя с к а з а л а :
— А вы обиделись зря. Виктор мне просто друг...
Славестинов, т о ж е неожиданно д л я себя, протянул ей ключ от
своей к в а р т и р ы .
— З а в т р а я у е з ж а ю . Хотелось бы поговорить. Вы подождите меня.
У меня...— он сбился,— я через час приду. Там и к экзамену подгото­
витесь. Книги по Н Т Р на полке...
— Хорошо,— улыбнулась Люси и н а п р а в и л а с ь к его дому.
— Только не повторите на экзамене мои слова. Они годятся разве
что д л я дискуссии...
— А я л ю б л ю дискуссировать,— весело отозвалась Люси и заспе­
шила к дому. П о правде с к а з а т ь , ей очень хотелось п о л е ж а т ь в прох­
ладной ванне, а в общежитии ванны не было.
...Ветров и Л и х а н о в о ж и д а л и его. Н а сей раз они к а к бы поменя­
лись настроением. Ветров был мрачен, р а з д р а ж е н , Л и х а н о в — светло
возбужденный, с явным ж е л а н и е м чем-то поделиться именно со Сла­
вестиновым.
— Погуляем,— Ветров з а ш а г а л по аллее.
— Только недолго,— предупредил Славестинов.
—• А! Птичка прилетела? Видели, видели,— Ветров мигнул Л и х а нову, и они под мышки д р у ж н о подняли Славестинова. Теперь он был
с ними вровень, только ш а г а л по воздуху. Л и х а н о в ухитрился закурить
и д а ж е р а з а два сунул папиросу правой рукой в рот Славестинова, а
Ветров заговорил о погоде.
Славестинов не сопротивлялся и д а ж е пытался улыбаться, по­
скольку на них уставилась невесть откуда в з я в ш а я с я стайка студенток.
Когда они миновали их, он перебил Ветрова:
— М е ж д у прочим, если Екатерине Второй надоедал любовник,
она д а р и л а ему опал на золотой цепочке, что означало — «попасть в
опал\'». У вас случайно нет такого к а м у ш к а ?
Славестинов тут ж е спустился на землю.
— Ты передай этой дамочке, что Ветров не привык шутить,— кол­
лега был серьезен.
98

— С о ф ь я Андреевна н е проводница, с ней следовало бы по-дру­
гому,— Славестинов не хотел оставаться в долгу.
— Я у нее буду з а в т р а . Н е выйдет — послезавтра. Н е выйдет —
буду приходить к а ж д ы й день,— Ветров рассмеялся,— л ю б л ю экспери­
менты. А теперь молчок...
Он увидел спешащего к троллейбусной остановке возбужденного
преподавателя с к а ф е д р ы почвоведения. Славестинову он был знаком
по научно-технической конференции. Б ы л а за ним некая странность:
когда его окликали, он испуганно в з д р а г и в а л , словно что-то у к р а л .
Теперь почвоведа на безлюдной остановке п о д ж и д а л а д е в у ш к а в д ж и н ­
сах, со спортивной сумкой, переброшенной через плечо.
— Д о в о л ь н о мила,— машинально отметил Славестинов.
Ветров хищно двинулся наперерез почвоведу:
— Привет, Ширинкин!
— Привет,— кивнул тот,— только я не Ширинкин, а Ширинин...
Д е в у ш к а настороженно сузила г л а з а .
Почвовед попробовал обойти Ветрова, но Ветров у ж е горячо тряс
его руку:
— Извини, коллега, ошибся. К а к твоя ж е н а ? Алименты платишь,
или опять сошлись? Если нет — ж а л к о . Д е т и все-таки. А это что —сестра?— кивнул он в сторону девушки.— П о з н а к о м ь , что ли. Неу­
добно...
— Д а хватит разыгрывать!— вырвал руку почвовед.
Ветров, изобразив знакомую лишь д р у з ь я м серьезность, протянул
руку д е в у ш к е :
— Аркадий Ветров, инженер, а это...
— В а л я , да не о б р а щ а й т е на него внимания!—-отчаянно вскрик­
нул Ширинин.
— Одна вы с ним не пойдете, видите, он какой,— грубо отстранил
его Ветров и склонился над Валей,— месяц в психиатричке л е ж а л . . .
В а л я , р а с т е р я н н а я происходящим, не вникая в его смысл, почти
бегом кинулась вдоль троллейбусной линии.
— Постойте!— крикнул Ветров, бросаясь следом. З а ним поспе­
шил Л и х а н о в . Все трое остановились метрах в тридцати от остановки.
Ветров что-то принялся объяснять девушке, и та весело рассмеялась.
Почвовед, ссутулясь, пошел вверх по аллее. Славестинов молча
последовал за ним. Его никто не окликнул. Н а п л о щ а д к е перед новым
корпусом Ширинин пристально посмотрел на Славестинова. Б ы л о в его
взгляде что-то от человека, давно смирившегося с судьбой, словно он
всегда о ж и д а л с ее стороны подвоха и з а р а н е е был готов покориться.
Славестинов не в ы д е р ж а л этого взгляда, отвел г л а з а .
— К а к ж е вы можете т а к зло! Ведь вы-то не они,— с детской без­
защитностью п о ж а л о в а л с я Ширинин и повернул н а п р а в о — он ж и л в
одном доме с Ветровым.
Славестинову стало неловко. Р а н ь ш е такие розыгрыши коллеги он
охотно п о д д е р ж и в а л и сам. З д е с ь был не тот случай.
Славестинов стремительно Е б е ж а л в холл, спустился в полуподвал.
Софья Андреевна с о б и р а л а с ь уходить. Она только что повесила
в ш к а ф х а л а т и встретила его в том н а р я д е , какой был на ней в каби­
нете Пустышева. В нем она не совсем вписывалась в нагромождение
бетона и стекла приземистой, тесной л а б о р а т о р и и , а скорее — тут ж е
передумал Славестинов — серые бетонные канальчики и сооружения
на них не соответствовали ее внешности.
Такие женщины были из другого мира, отделенного от Славести­
нова непробиваемой стеной. Ими можно было лишь любоваться. Но
Софья Андреевна была рядом, и он смутился, поймав себя на том, что
неотрывно смотрит на нее.
Софья Андреевна р а с с м е я л а с ь .
7

99

— Милый вы человек, Андрей Григорьевич, извините, что я с вами
так, панибратски. Хотя я всего л и ш ь л а б о р а н т к а , но мы все-таки кол­
леги...
Она села на стульчик у ш к а ф а , привычно закинув ногу за ногу,
потом таинственно в з г л я н у л а на него и р а с к р ы л а сумочку.
— Я иногда курю. Только это между нами,— интимным шепотом
выдохнула она. Д о с т а в сигареты «Опал», чиркнула маленькой позо­
лоченной з а ж и г а л к о й и снова р а с с м е я л а с ь :
— Ну чего вы себя мучаете какими-то идеями! Д а ж е спите с ними.
Н а й д и т е себе добрую милую ж е н щ и н у и нянчите свои идеи вместе с
ребятишками... Ничего, что я т а к ? — остановила она себя.
Славестинов счел н у ж н ы м улыбнуться.
Софья Андреевна з а т я н у л а с ь , уголком рта выпустила
тонкую
струйку д ы м а .
— А с такой, как я — если вы ждете такую,— пропадете. Повеси­
тесь от ревности, или, чего доброго, станете носить модные галстуки...
Славестинов ж д а л п р о д о л ж е н и я . Софья Андреевна п р и щ у р и л а с ь
и, помедлив ровно столько, сколько нужно д л я перемены темы разго­
вора, серьезно спросила:
— Ну зачем вы привели ко мне этого быка? Хотели
испытать
меня на прочность или поспорили?
У Славестинова загорелись уши.
— Бросьте вы таких друзей. Они нахальны, обеспечены... они про­
сто из другой среды. И вы с ними выглядите немножко смешным. Не
обижайтесь, п о ж а л у й с т а . Л у ч ш е е , что вы сможете,— притянуть их к
своей работе. Они ведь умные люди, а вы не девица на выданье, чтобы
о к р у ж а т ь себя дурнушками...
К а з а л о с ь , молодой опыт говорит с неопытной зрелостью.
Софья Андреевна встала. Славестинов протянул ей руку, скорее
с а м а рука протянулась к ней. Она поняла его, и о т о з в а л а с ь коротким,
к а к точка, п о ж а т и е м .
— З а х о д и т е иногда поболтать. Р а б о т ы сейчас нет, одной скучно,—
попросила она, заметив, к а к наморщился лоб Славестинова.— Мне с
вами интересно.
Славестинов р а с с м е я л с я .
Она взглянула на него и всплеснула р у к а м и :
— Б о ж е мой! Я не д а л а вам и слова с к а з а т ь . В следующий р а з
молчу, как памятник, и буду с л у ш а т ь , к а к вы вводите меня в обста­
новку...
Славестинов кивнул, вспомнив, что его ждет Л ю с и .
Д о м о й он шел быстро, в голове т а к ж е быстро неслись мысли. Со­
бытия сегодняшнего дня, внезапно вспомнившиеся слова Яна — быть
человеком ц е л и ! — с д е л а л и его на эти минуты решительным и твердым.
Хотя д о к т о р с к а я и в к а р м а н е , у него нет практического ее осуществле­
ния. Он р а з р а б о т а е т последовательность своей работы на пути к глав­
ной цели — созданию его, славестпновской, оросительной системы. Д л я
этого ему нужна Люси — «добрая милая ж е н щ и н а » .
Он в б е ж а л на свой четвертый э т а ж , торопливо позвонил. Никто не
ответил. Он позвонил еще. Молчок. Он постучал к старухе из тринад­
цатой квартиры. Второй ключ, на всякий случай, он оставлял у нее.
Та сходила в комнату и, не с к а з а в ни слова, протянула ключ.
В квартире опять все было то ж е и не то. Вымытый пол, протер­
тое окно, стол, накрытый свежей скатертью, на столе — чайник, стака­
ны, банка варенья (она была в холодильнике) и а к к у р а т н а я горка
хлеба на тарелке.
— Спасибо и за это,— тоскливо усмехнулся Славестинов.
Он прошел в спальную комнату и остолбенел. Н а его кровати спа­
ла Л ю с и . Она л е ж а л а по-детски, к а л а ч и к о м , подтянув колени к подбо100

родку, и тихонько посвистывала носом, книжки по Н Т Р валялись на
полу.
Славестинов пододвинул стул и, не думая ни о чем, уставился на
нее. Люси беспокойно повернулась, раскрыла глаза и, не переходя из
сна в действительность, протянула руки. Улыбка осветила се лицо.
— Люси,— прошептал Славестинов.
— Я не могла дождаться,— она села на край кровати.
ГЛАВА

ДЕВЯТАЯ

Идея
Люси ушла, не побыв и часа. Прощаясь, взглянула на его помрач­
невшее лицо и успокоила:
— З а в т р а вы уедете. В субботу я сдам, а потом как скажет Гар­
нава. Во всяком случае, дня три свободы у нас будет... А там отпуск.
Она говорила так, словно расписывала их совместную жизнь. А
может, просто фантазировала? От нес можно всего ожидать. Но в од­
ном она высказалась определенно: на «ты» она с ним не будет. «При
людях «вы», наедине — «ты». Неправда какая-то получается».
После ухода Люси Славестинов долго размышлял над ее словами.
Он поставил себя перед выбором: загс или тайные встречи до оконча­
ния института.
Наконец, вспомнив о завтрашней поездке с Пустышевым, заставил
себя сесть за чертежи оросительной системы.
В одиннадцать вечера он лег в кровать. С этого дня он решил
жить, подчиняя себя режиму,— без режима ни черта в этой жизни не
получится!.. Но уснуть не мог. Вскочил и начал торопливо очищать
нижнюю полку книжного шкафа. Там было слишком много бумаг —
давнишние наброски идей. В первую очередь он отобрал все, что сле­
довало претворить немедленно, в ближайшие два-три года. Затем на­
писал названия тем, приклеил таблички к папкам, а все ненужное вы­
нес в коридор, бесшумно, как ему казалось, и засунул в ведро с мусо­
ром. Он считал, что один бодрствует во всем доме, но не тут-то было.
Дверь тринадцатой квартиры тихо приоткрылась, и из нее, как приви­
дение, выплыла старуха.
— Сынок,— позвала она шепотом.
Славестинов вздрогнул.
— Заходи-ка сюда.
Славестинов, пожав плечами, зашел и, впервые оказавшись ь
квартире соседки, не без интереса огляделся. Квартира была, как у
него,— двухкомнатной, но сплошь перегороженная затхлыми коврами,
так что образовалось нечто вроде клетушек — их, как выяснилось,
хозяйка иногда сдавала студентам.
— Меня Агния Павловна зовут,— кивнула она оторопевшему Сла­
вестинову и провела его на чистенькую кухню. В ней шипел самовар,
на столе стояли тарелка с оладьями, вазочка с вареньем.
— Ты уж извини, время пошло другое: самовар — электрический,
оладьи пеку тоже на электричестве... Вот только чай... Он при любом
кипятке, хоть электрическом, наш...
Славестинов не знал, как вести себя.
Агния Павловна маленькими глазками посмотрела на него и вздох­
нула:
— Маешься ты один. А почему? Из-за гордости все это. Гордость
теперь такая пошла, что и мать родную забыть можно. Ишь, дескать,
я какой, сам вырос... А ты не сам вырос. Люди вокруг тебя всегда бы­
ли... Только на мать держать сердце ни к чему... Хворает она больно.
101

Славестинов похолодел.
— Попей чайку-то,— Агния Павловна подала ему фарфоровую, с
тонкой вязью кружку.— З н а ю я все. Д а в н о доглядываю за тобой.
М а т ь просила. А я ей д о к л а д ы в а ю все, как есть. И про девку эту отпи­
сала... Хорошая, пишу, только молода больно. Д а и это ничего. Ничего.
Раньше-то помоложе в жены брали...
Славестинов взмок. Прошлое, угнетавшее его долгое время и, как
казалось ему, теперь-то забытое окончательно, ожило, зашевелилось
в памяти, а- память, оказывается, выветрить никак нельзя. Ох у ж эти
бесконечные отступления! Если до этого момента Славестинов отсту­
пал во вчерашний день, то теперь ему пришлось отступать в десяти­
летия...
В их доме всегда было празднично и многолюдно. «Дом радости,—
так называл его отец, похлопывая жену по крутому плечу.— Пусть у
нас всегда будет дом радости».
Кто только не собирался у них по вечерам! Военные, штатские с
неизменными свертками в руках — отец был врачом, и они не слишком
полагались на его зарплату. Но — началась война. Отец первым из
друзей поспешил в военкомат, и больше о нем Андрейка не с л ы ш а л .
«Пропал без вести»,— так было сказано в извещении, принесенном
о д н а ж д ы утром почтальоном.
Мать не слишком долго печалилась. «Война войной, а жить на­
до»,— часто слышал он ее слова. Ч у ж и е люди зачастили в их дом.
Пили, ели, ночевали... А когда к дому подкатил «студебеккер» и его
хозяин, нахальный, рыжий, дал ему щелчка по носу, Андрейка тихонь­
ко з а б р а л с я на сиденье машины, н а ж а л на какую-то педаль, и «сту­
дебеккер» покатился вниз по улице. Андрейка выпрыгнул, машина
врезалась в забор, и сразу состоялась его последняя встреча с матерью.
Она отправила его к бездетной вдове, к тетке в деревню. Видимо, весе­
л а я жизнь пришлась матери по душе, и она вслед за сыном устроила
старшенькую дочку в фабрично-заводское училище...
Он вспомнил тетку — жилистую, молчаливую, всегда во всем чер­
ном, редких своих товарищей... Нет, это была пора не жизни, а накоп­
ления скудных знаний в серенькой до тошноты школе. При нынешних
требованиях он вряд ли бы попал в институт. Тогда это было проще.
А впрочем, так ли уж проще?..
На собеседовании в центре комиссии сидел Пустышев. Он спросил:
— Почему вы, молодой человек, решили, что наш факультет д л я
вас единственный?
Андрей ответил, не подозревая, как он поднял Пустышева в г л а з а х
проверяющих товарищей из Москвы.
— Очевидно, потому, что на гидрофак самый большой конкурс...
Ну и гидрофак во всем первый в институте...
Пустышев оценил его слова, он с к а з а л :
— Это хорошо, что вы ищете конкуренции. Постарайтесь и среди
первых оказаться первым. Из вас выйдет толк...
Пустышеву вдобавок понравилось сочетание их имен-отчеств, над
которыми подшучивали студенты: Андрей Григорьевич, Григорий Анд­
реевич...
Славестинов грустно улыбнулся воспоминаниям. Агния Павловна
поняла его по-своему:
— Иди-ка спать, поздно уже. Д а вот,— она подала конверт.—
Напиши матери хоть что-нибудь. Успокой...
Он заставил себя улечься в постель, чтобы ни о чем сегодня боль­
ше не думать.
Славестинов проснулся рано. Свежий ветер тек в раскрытое окно.
Лучи солнца серебрили верхушки тополей. Славестинов быстро собрал
свой дорожный наряд и настроился на поездку.
102

П о п и в а я крепкой з а в а р к и чай, заново п р о с м а т р и в а л отобранные
с вечера бумаги, курил и поглядывал на часы.
В восемь позвонили. «Аккуратист Пустышев»,— Славестинов по­
дошел к двери. Одновременно загремело радио» «Говорит...» Что-то
новое было в мире, всегда новое, и он, Славестинов, д о л ж е н был под­
чиниться этому новому. «Ага, запустили «Зонд»! Это было не совсем
ново. Он на всю ж и з н ь запомнил первый искусственный спутник Земли,
когда они, полуодетые, выскочили ночью за двери о б щ е ж и т и я и во все
г л а з а уставились в небо, на скользящую по нему красную точку, вслу­
ш и в а я с ь по радио в ее позывные. Теперь все стало вроде обыденным.
Ц и ф р ы «Зондов» и «спутников» перевалили за тысячу и у ж е не запо­
минались. Там шла просто работа. Р а б о т а в космосе. Он не смог бы
сейчас н а з в а т ь имена всех космонавтов. В памяти остались только те,
что связаны с особо яркими событиями. Они все были молоды, а вот
кто-то из американских космонавтов, к а ж е т с я , Д ж о н Глен, на вопрос,
какой возраст самый лучший для полетов, ответил: сорок лет... Аме­
риканцу было сорок. Ему почти столько же...
Славестинов открыл дверь. Молодой, с постоянно прищуренным
левым глазом шофер Пустышева подал записку. Славестинов не выно­
сил его в з г л я д а . Ему к а з а л о с ь , что шофер знает о нем что-то нехоро­
шее и заговорщицки подмигивает по этому поводу.
Пустышев сообщал, что поездка о т к л а д ы в а е т с я на три дня, а завт­
ра, о чем ему, вероятно, известно, в три часа общеинститутскос партий­
ное собрание.
Славестинов растерялся но, помедлив, как можно равнодушнее
с к а з а л шоферу:
— Я буду р а б о т а т ь дома. Так и передайте...
Что ж, нет худа без добра, он снова увидит Люси!..
Славестинов в ы т а щ и л папку с наклейкой «Головное». Д а , Сидор
Степанович может поднимать щит головного сооружения с помощью
моторчика. Это несложно. Н е что делать, если река вдруг резко взды­
бится от паводка, как это недавно было? Тогда в оставленное под щи­
том отверстие под давлением хлынет столько воды, что к а н а л может
не устоять. Из-под щита независимо от уровня воды в реке всегда
д о л ж н о поступать в к а н а л нужное ее количество. Д л я этого шит дол­
жен быть автоматически подвижным. Что д л я его системы ближе из
уже изобретенного?
Славестинов принялся заново перелистывать ж у р н а л ы и брошюры
со своими пометками. З а б а в н о , прежде, в начале научной работы, его
заинтересовал конец оросительной системы — консольный сброс. Те­
перь начало системы — головное сооружение.
Он взглянул на часы. Д в е н а д ц а т ь ! Сразу в ы к л а д ы в а т ь с я нельзя.
В мозгах необходимо оставлять незаконченную мысль, словом, как
говорят врачи, выходить из-за стола с чувством легкого недоедания.
Славестинов надел белую рубашку, з а к а т а л рукава, и у двери
оглядел свою квартиру, усмехнулся: быстро ж е квартира привыкла к
Люси. Стоило ей исчезнуть, и квартира потускнела, снова стала похо­
дить на него — беспорядок от книг и бумаг, неуклюже заправленной
кровати.
— Пообедаю в столовой,— решил он, с к р ы в а я от себя самого же­
лание увидеть там Л ю с и . Стоило ему хоть секунду подумать о чем-то,
не связанном с целью, и он сбивался с рабочего ритма. Он знал эту
свою слабость, но под сорок лет трудно себя исправить.
После затхлой лестницы зеленый
мир студенческого
городка
взбодрил его. Сегодня он уточнил б л и ж а й ш у ю свою рабочую програм­
му. Сегодня ж е он, возможно, увидит Л ю с и .
Он перешел залитую солнцем п л о щ а д к у между домом и столовой.
В глубине «пищевого», к а к н а з ы в а л и его студенты, зала сидело лишь
103

несколько человек. Люси среди них не было, и он вышел. Бесцельно
побродил по а л л е я м , о г л я д ы в а я с ь на занятые парочками скамейки,
и вопреки своему ж е л а н и ю (все-таки привычке изменять трудно) на­
правился к Ветрову.
Лестница в профессорском корпусе, в отличие от других, была чи­
стой и просторной. Н а п л о щ а д к а х стояли привинченные стулья и ма­
ленькие столики. Н а одном из стульев Славестинов увидел ректора
института — Ветрова-старшего, вежливо поклонился
и
постарался
пройти д а л ь ш е . Отец коллеги остановил его:
— Извините, молодой человек, я з а б ы л ваше имя...
— Славестинов,— привычно ответил Славестинов и добавил, из­
винившись:— Андрей Григорьевич...
— Так вот, Андрей Григорьевич, у меня в институте пятьсот пре­
подавателей и только д в а научных внедрения за этот год... К а к у васто с этим... э... консольным сбросом?
— Вроде бы он о п р а в д а л себя... Я был в Нежинске совсем недавно.
— Вроде бы! Если о п р а в д а л , напишите об этом официально...
Ректор т я ж е л о привстал, кивнул Славестинову, а когда Славести­
нов взялся за ручку двери, мягко остановил его:
— Послушайте, Андрей Григорьевич,— голос его внезапно сел.—
Вы вот что-то можете и делаете. А он,— профессор кивнул на двери,—
ведь делает, но как-то д л я себя... Помогите ему. А если вам будет
трудно, заходите прямо ко мне...
Коллега Ветров днем квартиру изнутри не з а п и р а л , и Славести­
нов торопливо вошел. Слова ректора насторожили его: «Что это значит:
будет трудно?»
В глубине комнат мелодично звякнул звонок, соединенный с
дверью,— работа Л и х а н о в а .
— Прошу прямо в раздевалку!— донесся голос Ветрова из спаль­
ной.
В этой комнате Славестинову бывать не приходилось. Он с любо­
пытством огляделся, как бы примеряя ее к своей будущей с Люси
жизни.
Большие, броской расцветки ковры на стенах и на полу, в середи­
не две односпальные, незаправленные еще кровати темного дерева,
слева низкий, под цвет им столик с телефоном, с выдвижным ящиком
для папирос. Н а нем — ваза с яблоками и пепельница. Н а д кроватями
узкое, длинное, во всю стену, зеркало, а выше — галерея женских
портретов. «Шестггмесячньге жены»,— д о г а д а л с я Славестинов. По кра­
ям з е р к а л а располагались розовые и голубые светильники. В левом
углу стоял маленький телевизор, в правом — холодильничек, у стены
примостился ш к а ф с баром и секретером, а возле два кресла, обитые
бархатом. Н а д всем этим висела хрустальная люстра с цветными, под
цвет ковров, л а м п о ч к а м и . Н а полу у кровати находился пульт управ­
ления всеми предметамгг комнаты — тоже работа Л и х а н о в а .
«Граф Монте-Кристо в соцварианте,— подумал Славестинов,— это
мешает... А вообще спальная комната — все-таки дело жены».
Ветров поднялся с кресла, в халате и домашних туфлях.
— К а к ты д о г а д а л с я , что я д о м а ? — о н радостно потряс руку Сла­
вестинова.— Ты пока пошекспирь, а я приму душ...
Славестинов взял л е ж а щ и й на кровати пятый том Шекспира с
закладкой на «Юлии Ц е з а р е » : «Но Брут бесспорно честный человек».
Этот повтор коварного Антонио, подчеркнутый Ветровым, заставил его
усмехнуться: «Причем здесь Брут?»
Его вывел из состояния задумчивости Ветров. Он вошел в комна­
ту свежий, здоровый, растирая тело махровым полотенцем.
— Вот, ознакомься,— протянул он ему распечатанный конверт.—
Теперь я могу находиться дома еще неделю!
J04

Славестинов с любопытством вынул из конверта б у м а ж к у : «Воз­
в р а щ а е м материалы Вашего предложения... руководствуясь п. 47 «По­
ложения об открытиях, изобретениях и рац. предложениях», Вам необ­
ходимо уточнить формулу изобретения. Обратитесь за советом в ВОИР...»
Ветров тем временем сходил в переднюю комнату и швырнул на
столик листки с описанием его изобретения.
Славестинов не стал вдаваться в подробности, но его внимание
остановил список авторов: директор мясокомбината, главный инженер,
еще две непонятные фамилии и в конце Ветров.
— Д у р а к и ! Не могут д а ж е правильно оформить готовый матери­
ал, а лезут в соавторы!— глаза Ветрова смеялись, но в голосе слыша­
лось р а з д р а ж е н и е .
Славестинов его понял.
— Ты что, не мог послать материалы один?
— А кто бы тогда в а л я л с я на тахте?
Славестинов вспомнил слова Ветрова-отца. « Д а , консольный сброс
надо оформить. Только изобретение будет за моей фамилией. Мне же
нет нужды валяться на тахте».
Он еще раз бегло прочитал суть изобретения Ветрова и восхитил­
ся им — к а к а я голова! Все сводилось к той простоте, какую мы обыч­
но не замечаем. Это и нужно было Славестинову. Идея подъемного
щита в головном сооружении у ж е овладела им. Любой разговор он
переключал в свою пользу. Ж е л а н и е обрести Ветрова в качестве по­
мощника в своей работе, как советовала Софья Андреевна, улетучи­
лось.
Славестинов, одержимый своей идеей — а свои идеи, как известно,
возникают часто от чужих или оформляются с их помощью,— встал,
п о ж а л руку Ветрова, но тут р а з д а л с я телефонный звонок.
Ветров усмехнулся:
— Начинается час приема... Алло... Д а , Наденька... привыкай с де­
ловыми людьми
говорить короче. Что?! Непохоже. Ну что ж,
тогда притворись кошечкой, этакой рыженькой, поласкайся, в общем
научись играть, этого тебе так не хватает... З а в т р а в это же время...
Ветров задумчиво положил трубку.
— Странно... Лиханов рассказывает ей сказки о своем детстве, а
ручки, представь себе, прячет за спину, чтобы не обидеть ее...
Телефон снова з а я в и л о себе.
— В а л я ? — взял трубку Ветров.— Алло! Слушаю, Валенька... Аха,
аха, аха... Нет, так мы ни до чего не договоримся. П р и е з ж а й ко мне,
в семь по телевизору опять будет петь волосатый чех. Все.
— Могла ведь проскучать всю жизнь с каким-то Ширинкиным.
Но я научу ее ценить жизнь...
Славестинов встал и с неохотой п о ж а л протянутую ему руку до­
вольного собой Ветрова.
Выйдя из подъезда ветровского дома, он з а ж м у р и л с я от ослепи­
тельного солнца. Студенческий городок, обложенный садами профес­
сора К а з а к о в а веселил глаза. Он прошел мимо общежития а г р о ф а к а ,
вроде бы нечаянно з а д е р ж а л с я возле него, и увидел подругу Л ю с и —
. толстушку Зину.
— Вы не знаете, где Л ю с и ? — спросил он, забыв о субординации
между преподавателем и студентом.
— Ой, она в ...кино!
— С к а ж и т е ей, что я дома,— Славестинов произнес это твердо,
как подобает преподавателю, i: з а ш а г а л д а л ь ш е . По дороге к себе
вдруг подумал: «Какое кино, когда экзамены?»
Вечером Люси пришла. Он был счастлив.
(Продолжение следует).

Валерий Д А В Ы Д О В

1ТЕПКМНД ШТА
Д н я открытия осенней охоты на водоплавающую дичь Степан
М а к а р о в всегда ж д а л , к а к праздника. Исподволь, с тихой радостью
настраивался на этот день. Припасы готовил втихую, подальше от
злого глаза жены Антониды. В сарае, служившем и столярной мастер­
ской, и дровяником, в укромном месте загодя припрятано было нехит­
рое его охотничье снаряжение. Антонида, как всегда, не догадывалась...
П р а в д ы ради надо сказать, что супругу свою, женщину решитель­
ную и властолюбивую, Степан откровенно побаивался. То, что мужик
попал «под женову пяту»,— с этим и он сразу ж е смирился, и в дерев­
не всяк воспринял как должное — знали его безвольный характер.
Особо, правда, на свою судьбу Степан не ж а л о в а л с я : нужна была ему
именно т а к а я жена, как Антонида, умеющая и мужа в руках д е р ж а т ь ,
и хозяйством крестьянским управлять.
Но раз в году наступал все ж е для Степана день, когда он на­
прочь обрубал супружьи путы, решительно уходил из-под контроля
Антониды. К а к именин, ж д а л он этого дня, пришельца личной свобо­
ды, раскованности и самоутверждения,— дня открытия утиной охоты.
Не лишне будет пояснить, что страсть к охоте зародилась у Сте­
пана в детстве. Первые свои охотничьи зори встречал он на обширных
разливах Селенги еще школьником. Отец его, Григорий Митрофанович,
колхозный механизатор, з а я д л ы м был утятником. Бывало, бросал все
дела в самый разгар страдной поры ради трех-четырех утиных зорек.
Потом наверстывал. И сына приохотил к этому делу.
Когда Степке исполнилось двенадцать, отец торжественно вручил
ему свою старую «тулку». Зоревали с тех пор отец с сыном на утиных
перелетах вместе. Н а первых порах палил Степка в белый свет к а к в
копеечку. Н о отец не сердился. Наоборот — радовался пробуждающе­
муся в парне охотничьему азарту. Терпеливо наставлял.
— Ты, Степша, не мельтеши шибко-то: поспешай медленно и с
умом. Которая крякуша в лоб тебе идет, ту спокойно выцеливай муш­
кой. А как на выстрел подпустишь — чуть вскинь ствол кверху и на­
жимай курок. Эта и будет твоей.
И тут ж е Григорий Митрофанович демонстрировал сыну собствен­
ную практику брать крякву на мушку. Хладнокровно наблюдал он за
стайкой летящих к ним уток, опустив ствол ружья книзу. Затем быст­
рым движением Е с к и д ы в а л двухстволку, одновременно приложившись
щекой к ложу, вздрагивал плечом, и вслед за двумя короткими выст­
релами от стаи отделялась пара кряковых, с лета врезаясь в воду.
— Чирка, к примеру, того надо вмиг хватать на мушку. Ведь он,
чирок-то, что тебе пуля: фыо-ю-к — и нет его. Упреждать его на дватри корпуса надо.
После таких уроков стал приносить Степка домой первые свои
охотничьи трофеи: где серую утку подстрелит, а то и к р я к а ш а свалит.
С годами вошло в привычку проводить в дельте Селенги несколько
осенних зорек, подстерегая в камышах северную перелетную птицу.
106

Антонида к увлечению мужа относилась до времени не то что
одобрительно, но и не без заинтересованности. С одной стороны, ей
не нравилось, что Степан сутки напролет проводит на реке, а ей в это
время приходится гнуть спину в огороде, картошку выбирать, грядки
перекапывать. Опять ж е скотный двор надо подготовить к зиме, дров
заготовить — мало ли забот на крестьянском дворе осенью. А он, ви­
дите ли, прохлаждается! С другой стороны, десяток-другой диких
уток — тоже какой-никакой достаток хозяйству. Р у г а л а с ь — не без
этого. Но как-то не злобно, больше д л я порядка, чтобы чувствовал,
чья тут власть.
Н а этот раз ссора вышла знатная. То ли Степан дал маху, гото­
вясь к охоте, или Антонида проявила бдительность, во всяком случае,
конспирация провалилась.
Степан чинил на кухне карбюратор старенького своего мотоцикла,
усердно продувая крохотные отверстия ж и к л е р а , когда в дверях ле­
дяной глыбой выросла Антонида. В руках ее Степан увидел огромный
рюкзак, загодя приготовленный им и уложенный в передок мотоциклет­
ной коляски. В нем — вся его охотничья снасть, две булки хлеба, кусок
сала, соль, спички, курево... Из к л а п а н а рюкзака торчали обернутые
тряпкой ружейные стволы. Р ю к з а к Степан замаскировал надувной лод­
кой и сверху прикрыл попоной еще со вчерашнего вечера. И вот надо
ж е ! От неожиданности Степан так и остался сидеть с надутыми щека­
ми и выпученными глазами, пока не услышал вкрадчивый вопрос
хозяйки:
— Хотела бы я знать, куда это ты навострился?
Степан часто заморгал, изобразил на лице виноватость и невнятно
изрек:
— Д а к ведь... открытие ж охоты...
— Ясненько,— широко шагнув вперед, она с размаху забросила
увесистый рюкзак на печку. Внутри рюкзака что-то звукнуло. Степан
сорвался с места и кинулся к печке. Н а полпути его перехватила Ан­
тонида и, отвесив мощный подзатыльник, уложила на лавку. Р а з м е т а в
руки в стороны, она взвыла:
— Не пу-щу-у!!!
Степан попытался было встать, но, получив еще один ощутимый
удар в грудь, смирно растянулся на лавке.. Н а д ним неистовствовала
Антонида, потрясая к у л а к а м и :
— Д а я ж выбью из тебя эту дурь! Она ж пуще неволи станет
тебе, эта охота!
— Антонида, не буйствуй,— назидательно изрек Степан, но под­
няться с лавки пока не решился.— Все одно ить сбегу.
— Что?! Что ты сказал, изверг? А сено с полей опять мне на сво­
ем горбу прикажешь таскать? А пристройку к стайке я должна ла­
дить?!— Н а д ним вновь замаячили увесистые кулаки Антониды.
— Д а ведь открытие ж охоты! К а к ж е ты понять-то этого не мо­
жешь?!— ж а л о б н о заскулил Степан.
—• Не пу-щу-щу!!!—Одним рывком, словно мешок с мякиной, от­
бросила она Степана в сторону, вскочила на лавку, сгребла злополуч­
ный рюкзак и пронеслась с ним по кухне, как коршун с заветной добы­
чей. Степан услышал, как в комнате с треском хлопнула крышка сун­
дука, жалобно проскрипел механизм давно не мазанного замка, и в
кухню влетела Антонида, демонстративно впихивая ключ на длинной
шнуровке под лифчик.
— Ясненько?— злорадно спросила она.— Вот так-то будет лучше,
миленький мой! Ты что ж это — за ломовую лошадь меня принимаешь,
а? Я тут паши, а ты там...
«Ну, теперь завелась, шалава,— затосковал Степан.— Теперь, счи107

тай, пропала моя охота. Вот досада-то, а! И как это ее угораздило
сунуться в коляску?»
Антонида п р о д о л ж а л а еще сыпать мелкой дробью проклятия на
голову непутевого своего м у ж а , но он, подавленный и ж а л к и й , уже не
слушал ее. С минуту стоял он, не зная, что предпринять, зло взглянул
на жену, сплюнул и вышел во двор. Присев на крыльце, з а к у р и л .
«Угораздило ж е меня связаться с этой зловредной бабой,— кручинился
Степан.— Не баба — стерва!»
...За ужином не р а з г о в а р и в а л и . Сидели друг против друга нахох­
лившись. Молча тянули горячий чай. С ожесточением хрустели м а л о ­
солеными огурцами... Первой не в ы д е р ж а л а Антонида:
— Ну, чего надулся-то? Чего напыжился-то? Все одно ить не
пущу. Утром пойдешь к председателю за конем — сено вывозить будем.
Степан молчал. Д о п и л чай, осторожно поставил чашку на блюдце,
встал, вышел из дома.
— Ишь, набычился, порос необлегченный,— вслух заговорила Ан­
тонида, убирая со стола.— И что это за печаль-кручина, охота эта
ихняя? Чем это присушила-приголубила она их, кобелей бездомных?
Всему попустятся, все бросят ради нес, проклятой!
Всплыв на поверхность, вопрос этот никак не выходил из головы
Антониды, колол, к а к прочно посаженная заноза. Когда улеглись спать,
спросила Степана:
— Слышь, Степка? С к а ж и мне на милость, ну что это д а л а с ь она
вам, охота эта? Н и к а к понять не могу.
— Где у ж тебе понять,— угрюмо отозвался Степан.— Ить это ж...
природа!— многозначительно изрек он.— Сидишь, бывало, в камы­
ш а х — тишина, только птички разные курлычат да жучки-паучки ше­
баршат... Б л а г о д а т ь , а ж дух захватывает!
Помолчав, пробурчал вдруг:
— Тебя бы, дуру, туда — послушать эту благозвучность. Враз бы
отмякла душой, как хлебный мякиш в парном молоке.
— От д у р а к а слышу!— обозлилась Антонида.— Ишь, умник нашел­
ся! Хозяйство свалил на бабу, а сам в к а м ы ш а х жучками-паучками
интересуется. Я, может быть, более твоего природу люблю, да некогда
мне заниматься ею. Возьму вот брошу все к чертям и с тобой — на
охоту! К а к тогда, а?
Степан навострил уши. Идея эта не то что понравилась ему, но
в создавшейся ситуации п о к а з а л а с ь именно той соломинкой, которую
как раз и ищет утопающий.
— И то верно, Антонида,— повеселел он и д а ж е присел на кой­
ке.— Чего нам вдвоем-то не рвануть? Тебе, с твоей больной печенью,
как раз на природу и надо. Отдохнешь малость от хозяйства, природой
полюбуешься. А то живешь, понимаешь, как сыч,— у печи да возле
скотины.
— Эко его понесло! Эко обрадовался-то! А сено когда же выво­
зить будем? Скотину-то без корма оставить хочешь?
— Д а завтра ж е и управимся — день-то длинный! А вечером рва­
нем. Считай, в аккурат к утренней зорьке и поспеем.
— Ну-ну...— многозначительно протянула Антонида, поворачи­
ваясь на бок. Она еще не решила, поедет ли со Степаном на охоту, но
одного его не отпустит, уж это точно. Отпусти она его одного — больше
недели не увидишь дома.
«Ну, теперь я тебя, голуба, уломаю,— д у м а л Степан,— теперь ты
со мной поедешь как миленькая. Ч а и будешь на бережку варганить,
природой любоваться. А я душу отведу по к р я к у ш а м . Вот будет и лад­
ненько. С сеном вот только вовремя бы управиться».
Ни свет ни з а р я Степан подогнал к дому трактор с тележкой.
108

— Антонида, чертова баба, где ты т а м копаешься? — попытался
напустить строгость на довольную свою физиономию Степан.
— Батюшки-святы!— искренне изумилась жена.— К а к это тебе
удалось трактор-то раздобыть?
— Стало быть, у в а ж а ю т еще в правлении. «Что коня!—говорит
председатель наш Ефим Калистратович.— Д л я такого нужного колхо­
зу человека, каким являешься ты, Степан Григорьевич, и трактор не
ж а л к о » . И вот, пожалуйста, отвалил.
— Точно так и было,— подтвердил тракторист Семка Коршунов,
известный на селе пьяница и дебошир. Степан уговорил его за две
бутылки водки.
С сеном управились к обеду. Рассчитавшись с трактористом, Сте­
пан тут ж е перекидал стог с гумна под навес, оставшееся сено з а т а р и л
на вышку. Пообедав, принялся за мотоцикл: починил к а р б ю р а т о р , за­
правил бак бензином и маслом, проверил резину.
—• П а л а т к у - т о не забудь и мешки спальные,— напомнила Антони­
да. Она решила твердо: поедет вместе со Степаном. З а скотиной угово­
рила присмотреть соседскую бабку Тимофеевну.
Выехали к вечеру. Д о зари добрались к месту. Пока обустраива­
лись: ставили палатку, з а г о т а в л я л и дрова, накачивали лодку — свече­
рело. Место Степан выбрал укромное: в стороне от дороги берег, гу­
сто поросший кустарником, круто обрывается в логовину, покрытую
осокой и к а м ы ш к о м . Слева — небольшое болотце. З а ним, вдоль
широкого разлива реки,— многочисленные стоянки охотников. Они гу­
сто обозначались яркими кострами, освещающими силуэты людей и
машин.
— Охота открывается с утренней зорьки,— ввел Степан в курс
дела жену.— Первыми откроют пальбу вон тс «варяги». Ишь, сколько
их слетелось! Они будут нагонять на нас крякушечск, а мы их здесь
бац-бац!— и в сумку.— От удовольствия он д а ж е руки потирал.
Поужинали... Д о л г о сидели у незатухающего костра. Говорил в
основном Степан.
— Охота, свет мой Антонида,— это ведь ц е л а я наука. Взять хотя
бы способы стрельбы по птице. Я вот, например, имею привычку стре­
л я т ь навскидку, другой навострился от плеча, а иные мастера стрелять
с поводком. Лучше, конечно, овладеть всеми способами...
Подробно объяснял он жене, к а к нужно брать встречную птицу,
л е т я щ у ю над головой, боковую, сидящую на воде, высокоугонную и
низковстречную. Д л я пущей убедительности достал ружье. В н а ч а л е
сам демонстрировал, п р и к л а д ы в а я с ь к л о ж у и выискивая чуть разли­
чимые в темноте цели, потом Антониду заставил.
...Разбудил Степан жену затемно.
— Ночь же еще,— недовольно з а в о р ч а л а она.
— Скоро развиднеется,— почему-то шепотом заговорил Степан.—
Вставай. П о м о ж е ш ь лодку на воду спустить да посиди на бережку —
счас цирк начнется.
— Не, Степа, я с тобой.
— Куда со мной-то? Мешаться?
— Не, Степа, я тихо.
— Ну, смотри.
Спустили лодку на воду. Уложили рюкзак с патронами. Угнезди­
лись. Оттолкнувшись веслом от берега, Степан подгребся к к а м ы ш а м ,
з а м а с к и р о в а л с я . Притихли.
Ночь отступала медленно. Одна за другой гасли далекие звезды,
и там, вдали, за широкой водной гладью, тускло пропечатывался го­
ризонт.
Л ю б и л такие вот зори Степан. Л ю б и л самозабвенно. Вместе с
чуть наметившимся рассветом, когда ночь еще властвует, но сознание
109

у ж е улавливает приближение зари, начинает где-то свиристеть ранняя
пичуга, несмело еще стрекотать вспуганный кузнечик...
Антонида, завороженная, блаженно улыбалась. Взглянула на Сте­
пана и изумилась, словно впервые увидела его. Степан, казалось, не
дышал. Воровато как-то, напуганно, вытянув вперед жилистую шею,
прислушивался он к предутренним шорохам. Глаза, расширенные до
предела, молниеносно реагировали на каждый, едва внятный звук, но
все его тощее тело словно закаменело в неподвижности. Опасаясь не­
осторожным- движением вспугнуть припрятавшуюся живность, сидел
он, как столб, стараясь слиться со всей этой благостью.
— Б о ж е ж ты м о й ! — з а ш л е п а л пересохшими губами Степан.—•
Красотища-то! Нет, ты послушай, красотища-то к а к а я ! Чудо! К а к
есть — чудо!
И тут началось... Хлестко прозвучал слева ружейный выстрел. Эхо
тяжелым шаром прокатило его по воде. Казалось, этого первого вы­
стрела ж д а л и все: началась т а к а я канонада, что у Антониды з а л о ж и ­
ло уши. Горизонт высветился сполохами огня из сотен двухстволок.
Ошарашенная, Антонида сидела в лодке с широко раскрытыми глаза­
ми. Степан вдруг вскинул ружье, и вслед за выстрелом она увидела
просвистевшую из-за камышей стайку уток. Рядом что-то шлепнулось
в воду.
— Зачин сделан!—радостно сообщил Степан и показал рукой на
воду: на мелкой ряби вздрагивала сбитая Степаном утка. Голова ее
была утоплена, а из воды ж а л к о торчала з а д р а н н а я кверху лапка.
Взглянув вперед, Антонида увидела приближающихся к ним уток.
— Степка, утки!— радостно з а к р и ч а л а она.
— Тихо ты, погремуша,— прошипел он.— Вижу я.
— Д а стреляй ж е ты, стреляй!— взмахнула она руками. Серая
стайка резко свернула вправо и круто взмыла вверх.
— Стреляй, уйдут!— заревела она. Скорее подчиняясь властному
ее голосу, чем здравому смыслу, Степан послал вдогонку два з а р я д а ,
не причинив птицам никакого вреда. Он было открыл рот, чтобы к а к
следует отчитать непрошенного «помощничка», но тут Антонида вновь
взревела:
— Смотри влево, раззява!
Низко над водой стремительно прошли чирки. Степан не успел
перезарядить ружье, а они уже скрылись в прибрежной осоке.
— Антонида, перестань махать крыльями! — зло сверкнул глазами
Степан.— Ненароком в воде окажешься!
Но жена, в охотничьем азарте не обратив внимания на его угрозу,
выразительно замаячила в сторону прибрежных кустов. Сквозь редкий
тальник видны были мелькающие утки. Степан вскинул ружье и стал
выжидать, когда цель появится в открытой зоне. Но тут вдруг над
самым ухом вновь прогремела Антонида:
— Стреляй!
Степан неожиданно д л я себя опустил курки. Утки ушли в сторону.
— Мазила! — отчеканила жена.— Тоже мне — охотничек! А ну,
дай сюда винтовку!
Она рванула из рук Степана ружье, ловко, словно всю жизнь толь­
ко этим и занималась, переломила его и, выхватив из рюкзака патроны,
зарядила оба ствола. Степан не успел д а ж е возмутиться, как метрах в
двадцати от них с шумом уселась на воду стая кряковых. Утки не за­
мечали охотников, прикрытых камышом. У Степана заныло под ложеч­
кой. Загипнотизировано смотрел он на них, кляня себя за то, что не
проявил твердость духа и не настоял на том, чтобы жена осталась на
берегу. Выстрел прогремел у самого уха. От неожиданности Степан
чуть было не перевернул лодку.
ПО

— Осторожно ты, ротозей! А ну, берись за весла да подгребайся
добыче!
В голосе жены Степан явно уловил нотки превосходства. Посмот­
рев туда, где только что п л а в а л и птицы, он увидел двух подбитых
уток. Разинув рот, изумленно взглянул на жену.
— Ну, Тонька, молодец! Одним выстрелом двух спарила! Пове­
зло,— взявшись за весла, повторил:— Повезло!
Собрав сбитую птицу, вернулись на прежнее место. Из-за гори­
зонта выглянуло солнце. Стрельба заметно пошла на убыль. Сидели
молча, п о д ж и д а я , когда «варяги» нагонят на них очередную стаю уток.
Степан попытался отобрать у жены ружье, но она решительно отстра­
нила протянутую руку.
— Ты что это возомнила-то? Ить случайно ты этих-то сбила, с
испугу,— начал учить ее уму-разуму. Но Антонида, крепко обняв ство­
лы, зорко о г л я д ы в а л а горизонт.
Утки густо шли в лоб низко над водой. Степан успел предупре­
дить:
— Бей в кучу из обеих стволов!
Антонида отдуплетилась. Динамический удар в плечо чуть было
не свалил ее с лодки.
— Еще двух з а в а л и л а , ш а л а в а ! — у с л ы ш а л а она восхищенный
возглас м у ж а .
— Вот так, Степа, надо стрелять!— гордо з а я в и л а Антонида и
милостливо отдала ружье Степану.
— Д а - а ! Ну и жох ты у меня! Это ж надо так угораздить. Расска­
ж и кому — не поверят!
...Утухала первая в эту осеннюю пору охотничья зорька. Уже не
шли на охотников оголтелыми стаями крякуши и чирки, только пере­
пуганные одиночки проносились на недосягаемой высоте. Степану так
и не удалось больше сделать ни одного выстрела. Убедившись в том,
что ж д а т ь больше нечего, он загреб к берегу.
Когда готов был завтрак, Степан достал из рюкзака бутылку.
— Это ты брось, Степка. Н е надо.
— К а к это не надо?—- удивился он.— Открытие ж охоты, обмыть
надо. Так положено.
— Нельзя тебе — ты за рулем. Сейчас вот п о з а в т р а к а е м — пое­
дешь домой. Д о вечера стайку починишь, скотину накормишь, корову
подоишь и сюда. А я к тому времени вечернюю зорьку отстреляю.
У Степана о т в а л и л а с ь челюсть. Он понял: конец наступил его
охотничьей самодеятельности.
к

Михаил

ШИХАНОВ

На земле Цыремпила Ранжурова
В этом году многие колхозы Бурятии отмечают свое пяти­
десятилетие. Справил
свой юбилей и колхоз имени
первого
бурятского
революционера
Цыремпила
Ранжурова...

1
Село Ш а р а г о л — ц е н т р а л ь н а я усадьба к о л х о з а и м е н и первого б у р я т с к о г о р е в о ­
л ю ц и о н е р а Ц ы р е м п и л а Р а н ж у р о в а . В н е б о л ь ш о м с к в е р е возле к о н т о р ы с е л ь х о з а р т е л и
стоит п а м я т н и к п р о с л а в л е н н о м у з е м л я к у : у с т р е м л е н н ы е вдаль г л а з а , добрые, с г р у с ­
т и н к о й , г у б ы . К а ж е т с я , ч т о Р а н ж у р о в с м о т р и т и з дальнего д а л е к а — и з в о с е м н а д ц а ­
того г о д а , к о г д а о н был р а с с т р е л я н б е л о г в а р д е й ц а м и , в н а ш с е г о д н я ш н и й д е н ь .
С м о т р и т и не у з н а е т Ш а р а г о л а , где о н к о г д а - т о у ч и л с я в ш к о л е . . .
Р а з д а л с я в п л е ч а х Ш а р а г о л . Ч у т ь н а и с к о с о к от б ю с т а Ц ы р е м п и л а Р а н ж у р о в а
высится двухэтажный Дворец культуры в многокрасочной монументальной росписи.
Во Дворце — к о м н а т ы и залы д л я з а н я т и й у ч а с т н и к о в х у д о ж е с т в е н н о й с а м о д е я т е л ь ­
н о с т и . В с е й р е с п у б л и к е и з в е с т е н своим с а м о б ы т н ы м мастерством Ш а р а г о л ь с к и й к а ­
зачий народный хор.
Н а ц е н т р а л ь н о й у л и ц е села в ы д е л я ю т с я к о р п у с а с р е д н е й ш к о л ы , б о л ь н и ц ы ,
п р и е м н о г о п у н к т а бытового о б с л у ж и в а н и я . . . З а последнюю ч е т в е р т ь в е к а в Ш а р а г о л е
построено без малого 1 5 0 н о в ы х домов. Это з н а ч и т , ч т о с т а р и н н а я к а з а ч ь я с т а н и ц а
п о ч т и полностью и з м е н и л а свой п р е ж н и й облик.
Строительству в колхозе имени Цыремпила Р а н ж у р о в а уделяют первостепенное
в н и м а н и е . И не с л у ч а й н о , ведь в « О с н о в н ы х н а п р а в л е н и я х » з а п и с а н о : « О с у щ е с т в л я т ь
о п е р е ж а ю щ и м и т е м п а м и с т р о и т е л ь с т в о н а селе б л а г о у с т р о е н н ы х ж и л ы х домов с х о ­
зяйственными постройками для скота и птицы, детских дошкольных учреждений,
к л у б о в и д р у г и х объектов к у л ь т у р н о - б ы т о в о г о н а з н а ч е н и я » .
Б л а г о у с т р а и в а е т с я , к о н е ч н о , не т о л ь к о ц е н т р а л ь н а я усадьба, но и соседние
села — Х у т о р , Ц а г а н Ч е л у т а й , Л н а г у с т а й — во всех о т д е л е н и я х есть к л у б ы , м а г а ­
з и н ы , ш к о л ы , п о ч т а . . . Л ю д и , ж и в у щ и е н а о к р а и н е , где обычно с к о н ц е н т р и р о в а н о
производство с е л ь с к о х о з я й с т в е н н о й п р о д у к ц и и , и м е ю т едва л и не первоочередное
право н а все б л а г а , п р е д с т а в л я е м ы е ж и т е л я м ц е н т р а л ь н о й усадьбы. С у щ е с т в у е т и
п р и о р и т е т в п р и о б р е т е н и и л е г к о в ы х автомобилей и м о т о ц и к л о в .
Я в с п о м и н а ю с л у ч а й , к о г д а у к о л х о з н и к а А н а т о л и я И г у м н о в а сгорел д о м . . . О п у с ­
к а л и с ь р у к и : где ж и т ь , ведь ж е н а , дети? В с т р е т и л его С о к о в и к о в , х л о п н у л по п л е ч у :
— Н е г о р ю й . Соберу п р а в л е н и е , ч т о - н и б у д ь п р и д у м а е м .
И п р и д у м а л и . Р е ш и л и всем м и р о м п о с т а в и т ь для А н а т о л и я н о в ы й д о м . К п е п е ­
л и щ у п о д к а т и л и м а ш и н ы с к о л х о з н ы м лесом. Б р и г а д а п л о т н и к о в в о о р у ж и л а с ь т о ­
п о р а м и и п и л а м и . Ч е р е з т р и д н я А н а т о л и й И г у м н о в с п р а в и л новоселье.
Н е л ь з я ч е л о в е к у без дома. Н о е щ е необходимее е м у д р у з ь я .
Ж и в у щ е м у в селе всегда т р е б у е т с я т р а н с п о р т . В с т а р о д а в н и е в р е м е н а к р е с т ь я 112

нин был душою привязан к лошади. Сейчас ему подавай автомашину. Сорок три
человека в сельхозартели обзавелись «колесами».
— И еще тридцать заявок на «Жигули» и «Москвичи»,— говорит Александр
Николаевич Соковиков.
— Хорошо зарабатывают люди? — спрашиваю.
— Неплохо. Вот часто наш брат, председатель, жалуется, что молодежь из
села уходит... А я этого не скажу. Когда дела в колхозе спорятся, когда у человека
есть крыша над головой, есть где развлечься, он родной земли не оставит.

2
Земля в Кяхтинском районе — трудная земля: песок да щебенка, а дожди
выпадают реже редкого. Одним словом, зона рискованного земледелия.
Засуха... Ее, конечно, не отменишь. Часто приходится слышать: «Были бы с
хлебом, ведь так старались, да вот засуха подвела». Впрочем, то же самое говорят
о заморозках или затяжных дождях. Но хочется заметить: можно быть с урожаем
при любой погоде, если ты умеешь снизить пагубное влияние стихии, если стре­
мишься к этому, вооруженный многолетним опытом. Настоящий руководитель не ждет,
как говорится, милостей от природы, а борется за урожай, учитывая особенности
земли и климата в своей зоне.
В труднейшем восьмидесятом почти все колхозы и совхозы Бурятии посевы
пшеницы списали: засуха. А вот ранжуровцы оказались с хлебом.
В чем же секрет?
Вспоминается мне недавняя статья в «Правде» Терентия Мальцева, дважды
Героя Социалистического Труда, почетного академика ВАСХНИЛ. Он писал: «Пар —
основа высокой культуры земледелия. Он прекрасный предшественник. Он при уме­
лом уходе и надежное средство борьбы за чистоту полей. Нужен пар прежде всего
для создания прочного фундамента будущего урожая... Конечно, любые доводы в
пользу тех или иных агроприемов, систем земледелия надо принимать с поправками
на конкретные условия, обстоятельства. Это касается и паров».
В Прибайкалье, в Кабанском районе, например, обходятся без парового клина.
Но ведь там рядом — Байкал, чье могучее освежающее дыхание чувствует каждый
стебель. А вот Кяхтинский район, самый южный в Бурятии, постоянно страдает
от недостатка влаги.
Вдоль самой границы с Монголией и расположены земли колхоза имени Ранжурова. С давних пор его руководители, его хлеборобы считают, что без паров никак
не обойтись.
Александр Николаевич Соковиков 27 лет на посту председателя сельхозартели.
По итогам пятой пятилетки получил медаль «За трудовое отличие», по седьмой —
орден Ленина, восьмую пятилетку закончил с орденом Октябрьской Революции,
за девятую получил орден Трудового Красного Знамени. Как говорится, по заслугам
и честь. Но нелегко, ой как нелегко достаются награды!
Начало шестидесятых... Идет кампания за сокращение парового клина. В ге­
роях ходят те из руководителей колхозов и совхозов, которые вовсе убрали пары
из севооборота. А что же Соковиков? Он тоже повел наступление на пары, повел...
на бумаге. Уменьшил на несколько лафтаков («глядите!»), а сам в ту же пору
распахал 400 гектаров целины и залежи (об этом в отчетах, понятно, не указыва­
лось). Соседи, лишившись пара, лишились урожая. С хлебом был лишь «консер­
ватор и рутинер» Соковиков.
В начале шестидесятых пар занимал у ранжуровцев 17 —18 процентов посев­
ной площади, сейчас 21 процент. Именно по пару в засушливом восьмидесятом
«бурятская-79» дала по 20 центнеров зерна с гектара.
У хлебороба два главных врага — засуха и сорняки. Как в сельхозартели
борются с сорняками? Сохраняют чистыми пары. Завышают норму высева —
2,2—2,0 центнера семян на гектар. На первый взгляд, может показаться, что
ранжуровцы не берегут дорогостоящие семена. Берегут! Суть щедрости вот в чем.
Основной сорняк на полях — повилика. Густые посевы и заглушают этот сорняк,
не дают ему подняться.
— Этот прием мы позаимствовали у соседей, у мухоршибирцев,— говорит
1

8. «Байкал» № 5

113

заслуженный агроном РСФСР, заместитель председателя колхоза Георгий Гомбожапович Гонсорунов.
Борьба за урожай — это технологическая тактика агронома. Нужно своевре­
менно хорошо закрывать влагу весной. Необходимо выбрать такой срок сева, чтобы
она не расходовалась раньше времени по причине раннего развития растений.
— Влаги растениям не хватает чаще всего в жарком июне,— рассказывает
Гонсорунов.— Но если к этому времени хорошо сохранить на полях влагу, то жара
не будет губительной. Сохранить влагу нам помогают не только пары, но и опти­
мальные, точно' выверенные сроки сева.
Сколько копий сломано вокруг сроков сева! Многим до сих пор кажется, что
ранжуровцы начинают сеять слишком поздно — нынче, например, с 6 мая. Не
всегда слепо следуют в колхозе инструкциям.
— Но кто лучше нас самих знает нашу землю, наш климат? — говорит
Георгин Гомбожапович.— Мы сеем так, чтобы хлеб не угодил под заморозки... Как
у нас погода складывается? Если до 25 августа не было заморозков, то их не будет
до середины сентября.
— Вот Терентий Мальцев пишет,— подхватывает мысль Гонсорунова главный
агроном колхоза Николай Васильевич Кузнецов,— что «в наших условиях до
7 — 9 мая на поле с сеялкой лучше не выезжать». А наша погода схожа с погодой
на родине Терентия Мальцева...
Вырастить хлеб — высокое искусство. Во многих хозяйствах в борьбе с сорня­
ками применяют гербициды. В колхозе имени Ранжурова воздушной прополкой не
увлекаются. Считают, что широкое, чаще всего неумелое, использование гербицидов
оказывает пагубное воздействие на природу. Чистоту полей ранжуровцам обеспе­
чивают пары и высокая агротехника. Умеют в колхозе критически, не стандартно
мыслить, творчески подходить к земле. Техника, удобрения — великая сила. Но
нужно считаться и с природой, сообразно с нею определять сроки работ.
Колхоз — семеноводческое хозяйство. Именно на его полях нашли прописку
засухоустойчивые, неполегающие сорта пшеницы, выведенные бурятскими селек­
ционерами: «бурятская-34» и «бурятская-79». Размножают ранжуровцы и «шадринскую» пшеницу, районированную в Курганской области, на родине Терентия
Мальцева, и «целинную», и суперэлиту «бурятской-34».
Пройдет немного времени, и высокопродуктивные сорта пшеницы с полей
ранжуровцев перейдут на поля многих колхозов и совхозов Бурятии.
Ранжуровцы умеют выращивать не только хлеб, но и многие культуры.
Но они понимают: нельзя полю повелеть — роди то, роди это, на поле надо попо­
теть, надо учитывать его характер.
Припоминаются годы, когда пошла неумная «мода» на «королеву полей».
8 колхозе «королеву» встретили с должными почестями, но заискивать перед нею
не стали, не посчитали ее панацеей от всех бед в животноводстве. Посеяли
700 гектаров — и точка на этом. Отшумела мода, угас ажиотаж. И вот «королева»
оказалась в тени. Но только не у ранжуровцев: они на гектар не уменьшили куку­
рузную плантацию. Одним словом, в сельхозартели не было шараханья из сто­
роны в сторону. Мудрость — это всегда проявление своей правоты.

3
В «Основных направлениях» говорится о необходимости дальнейшей мелиора­
ции земель.
Где вода, там и жизнь. Еще в тридцатых годах крестком (крестьянский коми­
тет) порешил взять воду из Чикоя для полива лугов. С помощью лопат да носилок
вырыли канаву и пустили на покосы живительную влагу. Орошение было прими­
тивным, вода шла напуском, самотеком, но и это давало отдачу: стога вставали
один возле другого.
Со временем оросительная канава пришла в запустение: обвалилась и заросла.
Когда в Шарагол пришел председателем Александр Николаевич Соковиков, он не
мучился в долгих раздумьях: «С чего начать подъем разрушенного хозяйства?»
Он начал с мелиорации. Повыше села Анагустая было построено головное соору114

ж е н и е из к а м н я и бетона. М о щ н ы е м а ш и н ы у г л у б и л и и у д л и н и л и к а н а в у , к о г д а - т о
п р о л о ж е н н у ю к р е с т к о м о м . Правда, и без ручного труда не обошлось. По 3 0 0 человек
иногда выходило на в о с к р е с н и к : у к р е п л я л и с к л о н ы к а н а в ы , о ч и щ а л и покос от
к а м н е й , п р о л о ж и л и новую дорогу — раньше она ш л а по л у г у , а теперь п р и ж а л а с ь
к предгорью. Зачем покос отдавать под проселок? К тому ж е к а н а в ы и к а н а в к и ,
которые, к а к в е т к и от ствола, т я н у л и с ь от м а г и с т р а л ь н о й , м е ш а л и м а ш и н а м : т р я с к о ,
з а п ч а с т е й не н а б е р е ш ь с я .
Почему ж е именно с мелиорации н а ч а л подъем к о л х о з н о й э к о н о м и к и новый
председатель?
Быть м о ж е т , потому, что сам ои по с п е ц и а л ь н о с т и — мелиоратор: в сороковом
о к о н ч и л К я х т и н с к и й гидромелиоративный т е х н и к у м . Соковиков п о н и м а л : без полива
с е н о к о с н ы х у г о д и й , без сена животноводство не п о д н и м е ш ь .
Н а 1 8 километров п р о т я н у л а с ь м а г и с т р а л ь н а я к а н а в а , даруя земле поистине
ж и в у ю воду.
— У пас 1 1 0 0 г е к т а р о в л у г о в , — говорит Александр Н и к о л а е в и ч , — из н и х
8 0 0 п о л и в а ю т с я . М е л и о р а ц и я — н а ш г л а в н ы й к о н е к в кормопроизводстве.
Орошение л у г о в , о с у ш е н и е болот позволили колхозу создать прочную кормовую
пазу для общественного животноводства: повысилась у р о ж а й н о с т ь покосов, в пойме
оросительной сети разместились п л а н т а ц и и к у к у р у з ы . К о р м а подняли н а д о и , п о в ы ­
сили привесы ж и в о т н ы х . Появилась возможность у в е л и ч и т ь поголовье с к о т а . Одним
словом, э к о н о м и к а колхоза п о ш л а в г о р у .
Сейчас животноводство — г л а в е н с т в у ю щ а я отрасль: в колхозе 1 8 0 0 0 овец,
около 9 0 0 коров, 5 0 0 л о ш а д е й , свинофермы, г у р т ы н а г у л ь н о г о с к о т а . . . В первом
году одиннадцатой п я т и л е т к и от к а ж д ы х ста овец получено по 9 0 я г н я т . Н а м е ч а е т с я
за год надоить от к а ж д о й коровы не менее 1 8 0 0 литров молока. I I все это, з а м е т и м ,
п р и к р а й н е н е б л а г о п р и я т н ы х погодных условиях — четыре з а с у ш л и в ы х года.

4
В м и н у в ш у ю з и м о в к у скот был обеспечен к о р м а м и на 3 7 процентов. П о л о ­
ж е н и е было л у ч ш е , чем в д р у г и х хозяйствах не только р а й о н а , но и р е с п у б л и к и ,
и все Яге проведение з и м о в к и оказалось под у г р о з о й . I I т у т проявила боевитость
п а р т и й н а я о р г а н и з а ц и я сельхозартели, взяв животноводство под свой п о с т о я н н ы й
контроль.
О предстоящей зимовке велся разговор на п а р т и й н ы х собраниях и н а заседа­
н и я х п а р т к о м а . К о м м у н и с т ы ввели ж е с т к и й р е ж и м расходования кормов. П о д н я л и
люден, от малого до старого, готовить в е н и к и из т а л ь н и к а и осины. К р а п и в а и п о ­
лынь п о ш л и в а г р е г а т в и т а м и н н о й м у к и . А зимой для с к о т а с т а л и заготавливать
х в о й н у ю л а п к у и измельчать ее на « В о л г а р е » .
Кормов в обрез. Но к о м м у н и с т ы н а с т о я л и , чтобы с н а ч а л а а в г у с т а велась т а к
называемая зеленая подкормка овец. П р и к а ж д о й овцеферме было по десять г е к ­
таров з е м л и , засеянной овсом на з е л е н к у . К о с и т ь н а ч а л и р а н ь ш е .
— Расчет был п р о с т , — рассказывает секретарь п а р т к о м а Борис Н и к о л а е в и ч
Б о г д а н о в . — Если овцы хорошо н а ж и р у ю т с я , то и осеменение пройдет у с п е ш н о .
И н а ш и расчеты подтвердились: п о л у ч и л и н ы н ч е по девяносто я г н я т от к а ж д ы х
ста овец, тогда к а к в восьмидесятом году — по 5 3 я г н е н к а .
К о н е ч н о , колхозу в т р у д н у ю для него нору помогло государство. П р е ж д е всего,
к о м б и к о р м а м и . А н ы н ч е р а н ж у р о в ц ы будут сами приготовлять к о м б и к о р м . Д л я себя
и для соседей: бывшая э л е к т р о с т а н ц и я будет переоборудована под вальцовочную
мельницу.
Корма — проблема номер один. Потому она постоянно волнует п а р т и й н ы й к о ­
митет, который возглавляет Борис Н и к о л а е в и ч Богданов.
— В н а ш е й п а р т о р г а н и з а ц и и 9 3 к о м м у н и с т а и кандидата в члены п а р т и и , —
говорит Б о г д а н о в . — Они з а к р е п л е н ы за самыми ответственными у ч а с т к а м и п р о и з ­
водства. Они и задают тон в работе. К т о славится высокими надоями? К о м м у н и с т к а
Н а д е ж д а Н и к о л а е в н а Аносова. Это она продолжает эстафету к о м м у н и с т к и , ныне
п е н с и о н е р к и , А г н и и Петровны Аносовой, проработавшей дояркой почти четверть
8*

115

в е к а , н а г р а ж д е н н о й орденом « З н а к П о ч е т а » . Т а к и е к о м м у н и с т ы , к а к Н а д е ж д а Н и ­
к о л а е в н а Аносова, и определяют л и ц о п а р т и й н о й о р г а н и з а ц и и .
Р а б о т а п а р т и й н о й о р г а н и з а ц и и — это п р е ж д е всего ц е л е н а п р а в л е н н а я работа
с л ю д ь м и . И люди идут за к о м м у н и с т а м и , и д у т к высотам з а в т р а ш н е г о д н я .
Д о р ж и О ч и р ж а п о в и ч Т ы к ш е е в был к о н ю х о м . И вот о д н а ж д ы с е к р е т а р ь п а р т ­
к о м а его п о п р о с и л :
— Некому валухов пасти... Выручай.
Т ы к ш е е в с о г л а с и л с я . Перебрался за п я т н а д ц а т ь к и л о м е т р о в от дома. Ж и л с
о т а р о й о д и н - с д и н е ш е н е к . Веселого в этом было мало. Но он не ж а л о в а л с я , ведь
з н а л , н а что с о г л а ш а л с я . . . К о г д а к о м м у н и с т ы просят — не о т к а ж е ш ь с я .
В ч а б а н ы Д о р ж и О ч и р ж а п о в и ч п о ш е л в р е м е н н о . Но это « в р е м е н н о » т я н е т с я
вот у ж двадцать лет. З н а т н ы м ч а б а н о м , у в а ж а е м ы м в колхозе человеком с т а л за
это в р е м я Т ы к ш е е в . Н ы н ч е , н а п р и м е р , он от 6 3 8 овец п о л у ч и л 6 5 3 я г н е н к а . П о ­
л у ч и л , несмотря н а п о л у г о л о д н ы й р а ц и о н ж и в о т н ы х — по 3 0 0 граммов к о м б и к о р ­
мов вместе с в и т а м и н н о й м у к о й . П о л у ч и л , н е с м о т р я н а морозы и м е т е л и .
Свою отару Т ы к ш е е в пасет в Н а р и н Х у н д у е . А что т а к о е Н а р и н Х у н д у й ?
Горбатая степь да лысые с о п к и . И м е л к а я т р а в а , т а с а м а я , к о т о р у ю любят овцы.
Ч а б а н с т в о д л я к о м м у н и с т а Д о р ж и О ч и р ж а п о в и ч а стало п р и з в а н и е м . По его
с т о п а м п о ш л а и дочь Роза — н а в е т е р и н а р а в т е х н и к у м е у ч и т с я .
Т а к и е л ю д и , к а к Т ы к ш е е в , я в л я ю т с я м а я к а м и производства. О н и в о п л о щ а ю т
в ж и з н ь то, о чем м е ч т а л и х з е м л я к Р а н ж у р о в .

5
Ц ы р е м п и л Р а н ж у р о в . . . О н родился в 1 8 8 4 году в у л у с е Ц а г а п Ч е л у т а й . У ч и л с я
в ГДарагольской с т а н и ч н о й ш к о л е , а затем в Т а м и р с к о й .
П р и з в а н н ы й н а с л у ж б у в а р м и ю , в 1 9 0 5 году в Ч и т е в с т у п а е т в Р С Д Р П .
В ы п о л н я е т первые п а р т и й н ы е п о р у ч е н и я . П о м о г а е т друзьям по п а р т и и освободить
из А к а т у й с к о й т ю р ь м ы матросов черноморского т р а н с п о р т а « П р у т » , у ч а с т в о в а в ш и х
в в о о р у ж е н н о м в о с с т а н и и черноморского флота и с о с л а н н ы х н а к а т о р г у .
В т ю р ь м у н а п р а в и л а с ь д е л е г а ц и я рабочих и солдат, в о з г л а в л я е м а я и з в е с т н ы м
революционером, н а с т а в н и к о м Р а н ж у р о в а В и к т о р о м К о н с т а н т и н о в и ч е м К у р н а т о в с к и м .
Делегация предъявила н а ч а л ь н и к у тюрьмы предписание: « Ч и т и н с к и й комитет Р С Д Р П
т р е б у е т от вас немедленного освобождения всех п о л и т и ч е с к и х з а к л ю ч е н н ы х в в в е ­
р е н н о й вам т ю р ь м е .
П р и в е с т и в и с п о л н е н и е н а с т о я щ е е требование ч и т и н с к и й к о м и т е т у п о л н о м а ч и в а е т двух делегатов к о м и т е т а и п р е д с т а в и т е л е й от Совета с о л д а т с к и х и к а з а ч ь и х
депутатов».
Одним из п р е д с т а в и т е л е й был Ц ы р е м п и л Р а н ж у р о в .
П р е д п и с а н и е к о м и т е т а было в ы п о л н е н о . Освобожденные матросы п р и м к н у л и
в Ч и т е к в о с с т а в ш и м рабочим и солдатам.
Д е с я т о г о марта 1 9 0 6 года Ц ы р е м п и л а Р а н ж у р о в а п р и г о в о р и л и к расстрелу
в числе 2 7 членов Р С Д Р П , которые у ч а с т в о в а л и в освобождении матросов из А к а ­
туйской тюрьмы.
С т а р ы й к а з а к Очиртар Б а т у е в и ч Ц ы р е н д о р ж и е в р а с с к а з ы в а е т м н е :
— М о й брат Ж а м б а л , к о т о р ы й с л у ж и л вместе с Ц ы р е м п и л о м , п р и ш е л к н е м у
н а свидание з т ю р ь м у . П о е с т ь п р и н е с . И о б у т ы л к е в и н а не забыл — п р и п р я т а л .
К еде Ц ы р е м п и л не п р и к о с н у л с я . А про вино с к а з а л : «Перед смертью, перед ямой
выпью ».
Расстрел з а м е н и л и к а т о р г о й . Ц ы р е м п и л а п о м е с т и л и в А к а т у й с к у ю т ю р ь м у , в т у ,
о т к у д а он вызволял р е в о л ю ц и о н н ы х матросов...
П о л и т к а т о р ж н и к Г. Васильев в своих в о с п о м и н а н и я х п и с а л : « Ц ы р е м п и л Р а н ­
ж у р о в вместе со своими з е м л я к а м и с р в е н и е м з а н и м а л с я у ч е б о й , п о п о л н е н и е м з н а ­
н и й по основным предметам — р у с с к о м у я з ы к у , м а т е м а т и к е , естественным и о б щ е ­
с т в е н н ы м н а у к а м . М н е п р и ш л о с ь з а н и м а т ь с я с Ц. Р а н ж у р о в ы м по м а т е м а т и к е и
ф и з и к е . Говорил он п о - р у с с к и н е п л о х о , но р у с с к и й я з ы к давался ему с т р у д о м ,
а математика и физика легко».
Н а к о н е ц - т о и с т е к л о десять лет — в п р и н у д и т е л ь н о й работе, п р и с к у д н о й еде —
н а воде и хлебе. Но воли Р а н ж у р о в не п о л у ч и л — его о т п р а в л я ю т п а поселение

116

Б И л ь г и н с к у ю волость В е р х о л е н с к о г о уезда.
В п у т и он б е ж и т и з - п о д
надзора.
И в о т — здравствуй, Ц а г а н Челутай!
У з н а в , что ж е н у Бадмасу п р и т е с н я ю т местные н о й о н ы , он вместе с н е й и с ы ­
ном Б у д о й едет в М о н г о л и ю . Т а м было п р о щ е с к р ы в а т ь с я от ц а р с к и х и щ е е к .
Р е в о л ю ц и я ! Ц ы р е м п и л в К я х т е , где в феврале 1 9 1 8 года Т р о и ц к о с а в с к и й
Совет берет власть в свои р у к и . Р а н ж у р о в , к а к ч л е н Совета, голосует за р о с п у с к
городской думы и к о м и т е т а о б щ е с т в е н н ы х о р г а н и з а ц и й . В городе создаются м и л и ­
ц и я и суд. В п о д ч и н е н и е берутся к а з н а ч е й с т в о , бани и т а м о ж н я . Н а к у п е ч е с т в о
налагается контрибуция.
Вскоре власть переходит к думе. Но ненадолго. Совет з а н и м а е т п р е ж н и е п о ­
з и ц и и . Однако сопротивление б у р ж у а з и и не п р е к р а щ а е т с я , oua п о м о г а е т а т а м а н у
С е м е н о в у , к о т о р ы й г р о з и т Советскому З а б а й к а л ь ю .
Д л я борьбы с с е м е н о в ц а м и , о к о п а в ш и м и с я в М а н ь ч ж у р и и , был создан З а б а й ­
к а л ь с к и й фронт под к о м а н д о в а н и е м С е р г е я Л а з о . Т р о и ц к о с а в с к и й Совет п о р у ч а е т
Ц ы р е м п и л у Р а н ж у р о в у создание одного из отрядов К р а с н о й г в а р д и и .
В С и б и р и в з м е т н у л с я к о н т р р е в о л ю ц и о н н ы й м я т е ж ч е х о с л о в а к о в . К р а с н ы е под
н а т и с к о м белогвардейцев оставили К я х т у . В к о н ц е а в г у с т а было арестовано около
трехсот большевиков и а к т и в и с т о в , не у с п е в ш и х п о к и н у т ь город. М н о г и е ч л е н ы
Совета были расстреляны — К . Л . М а с к о в , А. В. Н а з и м о в , В. Ж д а н о в .
Р а н ж у р о в п е р е ш е л н а нелегальное п о л о ж е н и е . Е г о опознал и выдал белогвар­
д е й ц а м к у л а к Б а л ч и н о в из п р и ч и к о й с к о г о у л у с а Х и л г а н т у й .
Ц ы р с м п и л а Р а н ж у р о в а расстреляли в м е с т е ч к е И б е ц и к , около современного
монгольского города А л т а н - Б у л а к а .
Н о дело, за которое боролся п е р в ы й б у р я т с к и й революционер, восторжествовало.
П а м я т ь о нем ж и в е т в сердцах его з е м л я к о в . Н а сцене Б у р я т с к о г о а к а д е м и ч е с к о г о
ордена Л е н и н а т е а т р а оперы и балета идет опера « Ц ы р е м п и л Р а н ж у р о в » . И м е н е м
революционера н а з в а н ы села и у л и ц ы . П р о д о л ж а е т с я и его родословная: в у л у с е
Ц а г а н Ч е л у т а й ж и в е т его сын — Б у д а Ц ы р е м п и л о в и ч , ж и в у т его в н у к и и п р а в н у к и .

6
К о л х о з . П о в с е д н е в н ы е , н е о т л о ж н ы е работы.
У т р о . П о л о в и н а восьмого. Председатель колхоза входит в к а б и н е т . В к у р т к е ,
в сапогах, в старенькой шляпе.
— Н у к а к съездил? — с п р а ш и в а е т А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч своего зама, п о ж и ­
мая р у к у .
— Н о р м а л ь н о , — отвечает Г е о р г и й Г о м б о ж а п о в и ч Г о н с о р у н о в . — Сдал п о р о с я т . . .
А для ч и т а т е л я п о я с н ю : сам колхоз с в и н е й не о т к а р м л и в а е т , а сдает молодняк
другим — специализация.
В к а б и н е т входит молодой человек. С п р а ш и в а е т с порога:
— С п и с а л и и л и не с п и с а л и мотор?
Б ы в ш и й г л а в н ы й и н ж е н е р « р а с к у л а ч и л » мотор и просит его с п и с а т ь .
— П л а т и т ь п р и д е т с я , — говорит С о к о в и к о в . — З н а ю я , к о м у т ы п о р ш н е в у ю
отдал... Я не позволю к о л х о з н ы е д е н ь г и бросать н а ветер.
Позже я пытался узнать, почему главный и н ж е н е р ушел из колхоза на ту ж е
д о л ж н о с т ь в соседний совхоз. З л о п о л у н а я и с т о р и я с мотором н и ч е г о не п р о я с н и л а :
мотор м о ж н о было л е г к о и с п р а в и т ь .
— Т у т у и н ж е н е р а родни м н о г о , — о т в е ч а л и . — А с родней ладить — ох к а к
т р у д н о . . . Один н о в ы й т р а к т о р просит, д р у г о й з а п ч а с т и для з а н а ч к и к л я н ч и т , т р е т и й
просит с работы о т п у с т и т ь . . . И разве к о м у - н и б у д ь о т к а ж е ш ь — р о д с т в е н н и к и !
А у С о к о в и к о в а родни — б у к в а л ь н о п о л к о л х о з а . И он 2 7 лет председатель­
с т в у е т . У ж , видимо, т а к п о с т а в и л с е б я . . .
В х о д и т в к а б и н е т з а в е д у ю щ и й молочной фермой.
— А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч , гвоздей н а д о . . . Н е м н о г о , к и л о г р а м м о в п я т ь : и з г о ­
родь п о п р а в и т ь . . .
— Гвоздей? — у д и в л я е т с я п р е д с е д а т е л ь . — Н у , брат, и р а с с м е ш и л ! . . А к а к
р а н ь ш е м у ж и к и без гвоздей обходились? Т ы ч т о , аль не к р е с т ь я н и н ?
— У ж не т а л ь н и к ли рубить для изгороди?
п

117

— Р у б и т ь ! . . Не дам я тебе г в о з д е й . П л е т и т е из п р у т ь е в з а к р у т к и , вбивайте
к о л ь я и ставьте изгородь. И ш ь чего, гвоздей з а х о т е л !
Н а пороге м и л о в и д н а я д е в у ш к а — п р е д с т а в и т е л ь н и ц а с а н э п и д с т а н ц и и . Н е до­
ж и д а я с ь , о чем она с п р о с и т , А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч р а з д р а ж е н н о с п р а ш и в а е т :
— Вы видели, к а к ж е н щ и н ы зерно п р о т р а в л и в а ю т ?
— В и д е л а , я была т а м . . .
— А п о ч е м у не з а с т а в и л и их надеть марлевые п о в я з к и , ведь я д о х и м и к а т ы . . .
— Н а складе есть п р о т и в о г а з ы , — оправдывается д е в у ш к а , — я в ы п и ш у . . .
— П р о т и в о г а з ы . . . — С о к о в и к о в х м у р и т белесые б р о в и . — Т я ж е л ы е
они... А
ж е н щ и н ы — не солдаты.
Ж е л а ю щ и х п о п а с т ь к председателю вроде бы больше н е т . А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч
р а с с к а з ы в а е т своему з а м у :
— Я без т е б я , Г о м б о ж а п о в и ч , в Ч и т и н с к у ю область съездил, н е д а л е к о , в
У р л у к . . . Д о ж д и т а м , сам з н а е ш ь , п о л и в а л и как' по з а к а з у . Добрая к а р т о ш к а у р о д и ­
лась. Вот я и п р и к а т и л . . . В с т р е ч у м у ж и к а и л и ж е н щ и н у , с п р а ш и в а ю : « Н е согласны
л и обменять к а р т о ш к у на зерно, к и л о г р а м м н а к и л о г р а м м ? » В о б щ е м , переговоры
п р о ш л и , к а к п и ш у т в г а з е т а х , в т е п л о й , д р у ж е с к о й атмосфере. Было выработано
и совместное к о м м ю н и к е . . . — С о к о в и к о в смеется.
К с к а з а н н о м у необходимо п о я с н е н и е . И у р а н ж у р о в ц е в хорошо уродилась к а р ­
т о ш к а . Но вот остались без с е м я н . . . Построено новое о в о щ е х р а н и л и щ е , ко послед­
н е м у слову п а у к и построено, а к а р т о ш к а н а ч а л а ш и т ь . П о ч е м у ? Оказалось, что
в з а с у ш л и в о м году она не достигла б и о л о г и ч е с к о й с п е л о с т и . Вот и п р и ш л о с ь п р е д ­
седателю к л а н я т ь с я соседям.
И опять идут к председателю л ю д и . У к а ж д о г о свое дело — с п р о с и т ь , п о ж а л о ­
в а т ь с я , посоветоваться. Одни выходят довольные,
приободренные,
другие — рас­
с т р о е н н ы е : что ж , не все л е г к о р а з р е ш и т ь с р а з у . . .
Л е г к о за повседневными м е л о ч а м и п о т е р я т ь г л а в н о е , т у высоту, к к о т о р о й с т р е ­
м и ш ь с я . Я спросил А л е к с а н д р а Н и к о л а е в и ч а :
— К а к и м вы представляете к о л х о з лет через десять, когда он с п р а в и т свое
GO-летие?
— Основа производства — м е х а н и з а ц и я , — н а ч а л С о к о в и к о в . — Сейчас у н а с
7 7 т р а к т о р о в , 2 3 зерновых к о м б а й н а и 9 силосоуборочных. Т е х н и к и х в а т а е т . Вот
только м о щ н ы х т р а к т о р о в маловато — всего т р и К - 7 0 0 , а надо бы восемь. В е р ю ,
что мы п о л у ч и м б о г а т ы р с к и е м а ш и н ы .
С т е х н и ч е с к о й в о о р у ж е н н о с т ь ю в полеводстве у нас, к а к в и д и т е , б л а г о п о л у ч н о .
А вот в ж и в о т н о в о д с т в е . . . — А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч сдвигает б р о в и . — На молочных
фермах у нас а в т о п о е п и е , м е х а н и з и р о в а н ы раздача кормов и у б о р к а н а в о з а . А вот
доим в р у ч н у ю . . . Д у м а ю , что у ж е в б л и ж а й ш и е годы мы введем э л е к т р о д о й к у . Да
и коровы будут не т е , что с е й ч а с : племенные выведем, чтобы давали за год не
м е н ь ш е , чем по 3 0 0 0 литров м о л о к а . С м о г л и ж е мы н а л а д и т ь п л е м е н н у ю работу
в овцеводстве! Т р е т и й год п о с т а в л я е м в х о з я й с т в а р е с п у б л и к и и за г р а н и ц у , в М Н Р ,
своих п л е м е н н ы х овец для расплода. Сдали н ы н ч е п о ч т и 4 5 0 т о н н ш е р с т и , з н а ч и ­
тельно п е р е в ы п о л н и в п л а н . Вот и на молочных фермах произойдут п е р е м е н ы .
— А к а к будет вестись строительство? — с п р а ш и в а ю я .
— В среднем по десять к в а р т и р будем строить за год для к о л х о з н и к о в . Сдадим
к л у б в А н а г у с т а е , д е т с к и й к о м б и н а т в Ш а р а г о . т е . П о с т р о и м новую г о с т и н и ц у и н е ­
с к о л ь к о м а г а з и н о в . Одним словом, многое и з м е н и т с я в к о л х о з е . П р и е з ж а й т е .
А л е к с а н д р Н и к о л а е в и ч ч е т к о п р е д с т а в л я е т , к а к о й будет э к о н о м и к а к о л х о з а
в б у д у щ е м . У р о ж а й н о с т ь зерновых — 2 0 ц е н т н е р о в с г е к т а р а . Б у д е т орошено еще
1 5 0 1ектаров п о к о с а . Е с л и сейчас т р а в а м и засеяно 2 6 0 г е к т а р о в , то в б у д у щ е м
л ю ц е р н а и волосянец з а й м у т 5 0 0 г е к т а р о в .
И з м е н и т с я и в н е ш н и й облик села. Новые брусовые и арбо.титовые дома с в о ­
дяным о т о п л е н и е м , м у з е й и с т о р и и к о л х о з а , к а ж д а я у л и ц а словно сад...
В е р и т с я , что п л а н ы р а н ж у р о в ц е в с б у д у т с я . Н а с т о й ч и в ы е и умелые люди ж и в у т
н а земле первого б у р я т с к о г о р е в о л ю ц и о н е р а .

Нгуен

ЗЮЙ

Нгуен Зюй (р. 1951) как поэт приобрел
извест­
ность во вьетнамской литературе с начала
70-х
годов. Автор книги стихов «Белый песок»
(1973).
Военнослужащий.
На русском языке стихи Нгуен Зюя
публико­
вались в «Литературной газете» и других
изда­
ниях.

ВИНТОВКА В НАШИХ Р У К А Х
Крепок ствол стальной, прочен приклад,
Эта древесина производная от:
Челнока, спешащего по гребню вод,
Свадебной кровати двуспальной,
Пальмы, чья тень над дорогой дальней...
Эта сталь производная от:
Компаса, ведущего нас вперед,
Колес автомобиля, ежедневно бегущего в даль,
Сверла, вгрызающегося глубоко в сталь...
Разве бесследно проходят гнев и печаль:
В кровь искусаны губы, часть нашей жизни вырвана —
Из нее винтовка выплавлена!
Крепко руки сжимают винтовку,
Земли нам опора.
Вот ладонь моя, на ней мозолей следы.
Мы знаем, чего стоит росток дерева и каждый кусок
Я превращаю сегодня в сталь каплю чугуна.
Земля еще в древние времена
Закаляла слезу смолы в дереве, дающем
Молча тысячи дней копила в ней силу.

руды.

древесину,

Любимая! Мы, не покладая рук.
Мотыжили поле, сажали рис, батат,
Разрабатывали недра.
Сегодня мы роем траншеи,
Чтобы земля окрепла.
Прислушиваясь к звукам израненной земли,
Мы многое с тобой постичь смогли.
Недаром повелел отливать Тхук ,
Когда добыча железа была мала,
Наконечники для стрел из бронзы
Против захватчиков,
Осаждающих Колоа .
Мы знаем цену пищи: маниоки, кукурузы.
Мы понимаем: засыпать продукты в жерла орудий нелепо,
1

2

' Д и н а с т и я Тхук — 257—208 гг. до н. э.
- Ко.тоа — столица Вьетнама, крепость в III •. до и. э.
119

Посылая тысячи тонн риса в небо.
Наши орудия тотчас бы смолкли, едва
Перестали бросать нам на голову бомбы Б-52.
Не будь кораблей, чьи залпы сметают д о м а
Иссякли бы пули, поливающие линию фронта

на побережье морском,
стальным д о ж д е м .

Л е ж а в укрытии, мы слышим тяжелые вздохи,
Земля ворочается грузно, вздымает грудь.
Разрубленная надвое страна не может уснуть!
Истово, с надеждой она
Вкладывает винтовку нам в руки.
Мыши проедают вещмешки,— пусть,
Пиявки впиваются в ноги,—• пусть.
Мы сдерживаем слова раздражения
И вложим, как пули, в винтовку отмщения.
Сотни раз разрушали возводимые нами укрепления,
Но мы возводим их вновь.
Наша цель постоянна — сердце врага.
Победа не только мир сегодня. Решимость не изменит нам:
Пусть я руку потеряю в бою, а у тебя лицо перечеркнет шрам,—
Мы сохраним, мы обеспечим грядущим дням
Облик стоящего во весь рост Человека-хозяина
Родной земли,
Единой земли!
Земля и мы кормим друг друга в трудах.
Останется земля — человек пребудет в веках.
Земля со временем восполнит сегодняшние утраты.
Винтовка в наших руках сжата:
Крепок ствол стальной, прочен деревянный приклад!

У З А Г Р А Ж Д Е Н И Й АЙТЫ

I
Снаряды и тяжелые бомбы лицо искромсали земли.
Стучит в блиндаже моем сердце земное, стихами я мучаюсь снова.
Мой друг, автомат положив на колени, ждет рядом со мной
Рождение нужной и яркой строки — о, явись к нам, правдивое слово!

II
Земля укрывает от смерти — своей необъятной спиной —
Д в е жизни солдатских и строки стихов, им давно бы пора у ж родиться.
О Родине петь я хочу, но так беден солдатский язык.
Что чистой останется эта в походном блокноте страница.

НОЧЬЮ, УСЛЫШАВ ОБ У Р А Г А Н Е
Об урагане по радио ночью услышал.
Прочно сложенный дом — он ветров не боится.
Но там... у моря... домик под ветхой крышей...
И поле невыколосовавшегося риса.

ВСПОМИНАЯ О Д Р У Г Е
Вспомнил руку твою — протянул руку,
Память, кому как не лучшему другу, осталась верна.
Утра т о г о аромат я вдыхаю всей грудью сполна.
Речь твоя снова, как прежде бывало, слышна,— глажу
Перевел с вьетнамского М.

ладонь.
ШАПОВАЛОВ.

Норпол

ОЧИРОВ

О Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н О М СТИЛЕ
ХОЦЯ НЯМСЯРЯЕВА
Намсараев изучался в основном в свете так называемого идеолого-публицистического литературоведения. Критики и литературоведы занимались традиционными
вещами: тематикой его произведений, поставленными в них проблемами, идейнополитической их направленностью. Они мало обращали внимания на самое суще­
ственное в его творчестве: на художественное исполнение его произведений, на ма­
неру письма писателя. М е ж д у тем Намсараев силен своим мастерством, стилеобразующим письмом. Именно письмо Намсараева подняло его произведения д о уровня
словесного искусства.
Намсараев оригинален и своеобразен прежде всего своим стилем. Иначе говоря,
Намсараев стал собственно Намсараевым прежде всего благодаря художественности
своих произведений, образности и богатству своего языка.
Стиль Намсараева стал образцом художественности в бурятской литературе.
Своей практикой Намсараев создал и выработал основные принципы художествен­
ности бурятской литературы. Языковеды изучали его лексику, отчасти синтаксис.
Письмо Намсараева тем и отличается, что у него сами обороты, сами слова, их
чарующая звукопись и изобразительная живопись создают впечатление высокой ху­
дожественности. Изображаемая им картина воспринимается и визуально, и мыслен­
но, и как бы еще эмоционально-чувственным ощущением, вызываемым сознательно
создаваемой художественностью письма. А что такое художественность письма?
Один из больших мастеров литературы якутский писатель H. Мординов так
отвечает на этот вопрос: «Художественность — это то, когда слова и мысли восхи­
щают и вызывают положительные реакции». (Выступление на VI пленуме СП РСФСР
4.VI.75 г.). В этом высказывании есть признание той ж е самой эстетики слова.
Изучение стиля художественных произведений — это наиболее сложная область
литературоведения, соединяющая, как утверждает академик Лихачев, две различные
филологические дисциплины — языкознание и литературоведение.
К стилю такого самобытного и яркого писателя, каким был Намсараев, следует
подойти шире, хотя бы как к форме выражения национального художественного
сознания, как сконцентрированному выражению эстетических идеалов бурятского
народа в области изящной словесности, как сфокусированному богатству народной
речи, ибо средства речевой экспрессии играют первостепенную роль в художественной
палитре Намсараева.
Художественная речь Намсараева построена на удачно примененных словах,
на особом, оригинальном конструировании фраз. Сила его искусства заключена в
определенной гармонии интонационного строя речи, в впечатляющем воздействии
«эмоциональных проекций», «экспрессивных акцентов» (выражение академика Храпченко. См. его статью «Размышления о системном анализе литературы». Журн.
«Вопросы литературы» № 3, 1975). Поэтому самое существенное в намсараевском
творчестве — это сила воздействия его произведений.
Почитайте первую фразу его повести «Цыремпил»: «В полдневную шипящую
ж а р у молодые кокетливые телки-трехлетки, чуя подкожный з у д , задрав кверху
хвосты, носятся, сломя голову, вдоль загонов и изгородей»,— и вас сразу же власт­
но захватит стихия образно-экспрессивной речи, дающей представление о х у д о ж е ­
ственно описанной действительности, характеризуемой меткими словами, знакомыми
приметами и реалиями. Что это такое? По-моему, это способ воздействия писателя
на читателей, манера его построения того архитектурно-эстетического здания, кото­
рое называется художественным миром Намсараева. Таков внутренний монолог
Галши. Вот подстрочный перевод: «Это как же понимать? Ведь сват Бадма человек
издавна известный и почитаемый в округе, высшей руки человек, а вдруг захотел
взять в снохи мою дочь Д о л ж и д ? Небось не по охоте и не по воле своей захотел,
ж а ж д а л быть мне сватом, стать родней. Видать, он позарился на расторопность
121

и трудолюбие, красоту и ясность, приветливость и пригожесть, ум и рассудитель­
ность моей дочери и потому ему вздумалось спокойно понукать ею в работе. И то
сказать, ежели про меня речь вести, то не такой у ж я доходяга, носом землю
тыкающий, который трехлетку седлал, телку доил или подставлял подойник, под­
держивал мешочный зев, чтобы лили и сыпали туда, всегда обходился тем, что у меня
есть во дворе и в юрте, ка зиму или лихолетье всегда хватало мяса и сена, было
кого доить, кого седлать, благодаря людям жил себе припеваючи, в достатке. Какие
могут быть у меня грехи или проклятья: не отнимал последнее у того, кто имел
одно, не выдирал парами у того, кто имел два, не заставлял слепого рыдать, без­
рогого мычать. В сторону бога и благодеяний по мере сил и возможностей находил
излишки из слцвок и масел, не жалел, не жадничал, подносил, подавал ламам и хуваракам. За такую мою добродетель, за уступчивость нрава и за доброту помыслов
родилось у меня такое пригожее дитя и мне суждено было породниться с высокими
и благородными людьми, объединить с ними свадьбы и пиры свои, соединить судьбы
и подголовники детей своих».
Язык прозы Намсараева напоминает стихотворную речь, состоящую из внут­
ренних созвучий и аллитераций, из чередования определенных ритмических периодоз.
Это настоящая образно-экспрессивная проза. Письменная речь Намсараева подчи­
нена законам благозвучия и плавного течения звучащей речи. Но однако это не
означает, что все написанное им предполагает возможность перевода в план произ­
несения. Просто у него художественность текста достигается больше звучащими
(нежели грамматическими и иными) средствами. «Звучность» намсарасвского письма
сориентирована, так сказать, не на театральную декламацию с ее эффектами произ­
ношения, а на слуховое восприятие образности, метафоричности речи, на эмоцио­
нальную силу воздействия слога через это восприятие. Иначе говоря, он хочет
писать как можно образнее, складнее, чтобы эта образность и складность воздей­
ствовали на читателя не только зрительно-грамматически, но и через слух и эмоции.
«То искусство художественного слова, которое было сильнее всего развито у бурят,
относилось отнюдь не к письменным произведениям, а к устным. Оно веками со­
вершенствовалось и оттачивалось в особой обстановке — в аудитории непосредствен­
но реагирующих слушателей. Здесь была своя техника изображения, которая пред­
назначалась для слухового восприятия»,— пишет А. Б. Соктоев в своей книге «Хоца
Намсараез. Путь к эпосу социалистического реализма». Это очень верное замечание.
Потому, наверное, всякий говорящий
бурят был гораздо красноречивее любого
литературного источника. X. Намсараев тонко чувствовал эту особенность бурятской
народной речи, ее традицию. Поэтому он переложил на письменность все богатство
устной художественной речи. Иначе говоря, у ж е сообразуясь с законами письменной
речи, он усовершенствовал, удлинил в периодах, скомпоновал в разных ракурсах
ту же самую художественную речь, которая предназначалась для непосредственно
реагирующих слушателей. И от этой гибридизации его письмо получило напевность,
складность, благозвучие, отчего усилилось его художественное впечатление.
В основе литературного стиля лежит обязательное требование угодить вкусу
читателей. Если не угодить, то во всяком случае подчинить их своей власти через
воздействие на эмоции, разум. Отсюда вытекает, что наиболее высокий план строе­
ния текста — это желание автора достичь нужного эффекта, воздействовать на
читателя, на его эмоции, быть понятым и правильно истолкованным. Это субъектив­
ная сторона стиля. В этом смысле стиль — это показатель степени таланта писателя,
это максимум всего того, чего может писатель. «Стиль это все, нет ничего кроме
стиля»,— говорил Флобер и бился над каждым словом, выходившим из-под пера,
над каждым эпитетом. Он считал, что только одно прилагательное может окрасить
чудодейственным светом то или иное явление жизни. Писатель, проверяя себя,
читал свою прозу вслух и говорил друзьям, что настоящая фраза не должна мешать
дыханмю. Он постоянно заботился о ритме прозы, об этом необходиком элементе
стиля, передающем часто почти физическое ощущение движения.
«Стиль — это все способы, приемы образной системы автора. Это весь комплекс
средств для наиполнейшего выявления мысли. Это отражение реального через страсть
художника. Это действительность, преломленная через его сознание и душу»,
пишет Юрий Бондарев. («Стиль и слово», М., «Советская Россия», 1965, с. 17).
Алексей Толстой говорил, что в день пишет 1,5 странички отшлифованного тек­
ста. Бунин достигал волшебства огромной работой над стилем. Маяковский пере­
ворачивал груды словесных руд ради единственного слова. Из всего этого вытекает
одно заключение: стиль — это предел желаемого автором, это конечный результат
мучительней работы. Стиль — это сила власти писателя над читателем, это средство
его влияния на умы и чувства людей. Поэтому в зависимости от таланта автора
стиль может обладать той или иной властью. «Каждая крупная индивидуальность
в л и т е р а т у р е — э т о стиль,— говорил Константин Симонов в докладе на I! съезде
советских писателей.— Почему, думаете, книги Шолохова прочно врезаются в па­
мять? Потому что там трагические ситуации? Пожалуй, нет. Бывали писатели,
награмождающие куда более трагичные вещи. Секрет скрывается в его стиле, в том,
что называется «воздухом веши».
У Намсараева наличествуют все компоненты богатства стиля. Что касается его
лирической акварели, то она местами почти незаметная, а порой густая, переливча122

тая, как марево в знойный день, но и удивительно прозрачная, знакомая и родная
для бурята. Помните, как темной ночью у е з ж а е т из дома Д о л ж и д ? И авторское
сопровождение: «Энэ пуниин нухэн харанхые арбан долоотойхон гулмэр залуухан
Д о л ж и д хэлбэришэгуй зоригоороо гаталжа гараха гэжэ хэн мэдэхэ бэлэй». Или
вспомните, как, забравшись на высокую гору, оглядывается на родную Кижингу
Цыремпил и свои думы выражает в песне: «Эреэлэн шаралан узэгдэгшэ эхэхэн
хонгор Хэжэнгэмни...» Или возьмите усадьбу богачей в темной ночи. Или полный
отчаяния крик Д о л ж и д на свадьбе у Гунжид Аюшиевой, когда гулва Эрдэни соби­
рается пороть Цыремпила...
Все это окрашено поэзией, лирикой, выдающей индивидуальное и национальное
своеобразие автора. И все это составляет субъективные моменты стиля. Но в него
вливается целый ряд объективных моментов: национальная субстанция, ритм эпохи,
эстетические идеалы народа, языковое мышление соответствующего отрезка времени.
Стиль рождается как средство, как совокупность средств выражения мыслей автора,
но поневоле становится выражением тех или иных существенных в данную эпоху
(и не только в данную эпоху) языковых нормативов. Иными словами, стиль писа­
теля должен соответствовать стилю описываемой им жизни. А что такое стиль
жизни? Это, примерно, то, к чему все стремятся в данный исторический момент или
период, то, чего все придерживаются или стараются придерживаться, то, что для
многих служит идеалом жизни, поведения, стремления, чему стараются подражать.
Стиль жизни, как и мода, порождающая его, преходящ. Он отражается д а ж е в язы­
ковом мышлении, в общепринятой манере говорить, в этике и эстетике быта, в на­
циональной психологии, в нравственных идеалах. Поэтому стиль писателя — порож­
дение эпохи. Он отражает манеру речи, принятую в данную эпоху. Но эта манера
может быть выражена более или менее ярко в зависимости от степени таланта
автора. Стиль Намсараева есть отражение бурятской манеры речи, но он, конечно,
богаче и насыщеннее обыденной обиходной речи, потому что, в отличие от простого
рассказа просто складно говорящего бурята, намсараевский рассказ значительно
опоэтизирозан. Описывая свои истории, Намсараев исходит из эстетического пони­
мания нравственных идеалов действительности тех лет. Но оказывая на читателя
эмоциональное воздействие, Намсараев воззодит суровую реальность жизни до
«мнимо!!» опоэтизированной действительности. Это и есть тонкая лирическая аква­
рель, о которой говорит Юрий Бондарев. Поэтому стиль Намсараева есть не только
манера письма или речи, «совокупность приемов и средств» воздействия на читателя,
но и свойство поэтического восприятия мира, особого образного мышления. Поэтому
образный строй речи создает эстетический облик всего произведения, поднимает
рассказ автора до высот искусства. Поэтому у Намсараева за героем всегда скрыт
автор. Речи героев всегда окрашены авторским талантом. Они всегда возведены до
уровня художественного слова. А художественность у Намсараева достигается не
только, так сказать, силой воздействия удачно примененного слова, но и поэтическим
отношением к описываемому явлению. У него все озарено и наполнено поэзией
жизни.
В основе поэтического восприятия мира, конечно, лежат эмоции, отношение
автора к той действительности, которую описывает. И стиль служит достижению
этой эмоциональности, наполнение ею всего произведения.
Вообще у Намсараева чрезвычайно силен чисто • словесный план. Д а ж е прямое
описание обстановки дает образное впечатление. Как бы мимоходом брошеные эпи­
теты у него содержат столько емкой образности, что д а ж е целые подробные харак­
теристики были бы бессильны перед такой исчерпывающей точностью: «Хунгигэр
томо ханзанууд, лааян улаан сугсэнууд»- Это художественные образы, столь понят­
ные только бурятам. В переводе теряется эта емкая и точная окраска, имеющая
как бы окказиональное значение («Огромные сундуки, большие красные чашки»).
Это у ж е обычные, нейтральные эпитеты. У Намсараева эпитеты обретают значение
национального реалия.
Что касается авторского рассказа, то он настолько насыщен метафорическими,
метонимическими подробностями, что создается полная иллюзия прямого описания.
В этом случае проекция литературного изображения преломляется через авторское
восприятие. Словесный дар живоописания у Намсараева настолько силен, что он
редко прибегает к голой фотографии.
У Намсараева не просто живоописание, но
и звукоописание. Словом, художественный эффект достигается живописностью и
музыкальностью описания. Этот намсараевский прием стал эталоном художествен­
ности в бурятской прозе. Намсараев не ищет непривычные броские метафорические
смыслы, а опирается на привычное представление, имеющееся в сознании народа.
Для Намсараева и синтаксис играет особую роль. Его синтаксическая беско­
нечность — прием усиления художественности,
создающий впечатление
легкости,
складности, образности (уран болгохо). Но при этом не ощущается семантическая
несвязность, а наоборот, достигается полное единство, слитность синтаксической и
семантической организаций письма речи. В этом заключены и своеобразие, и х у д о ­
жественная вершина, и загадка мастерства писателя. Казалось бы, при непрерыв­
ном синтаксическом ряде невозможно сохранить семантическое единство, спонтанность:
либо оно распадается на отдельные куски, либо, наоборот, получится нечто утоми­
тельное, назойливое. Но у Намсараева все это настолько взаимообусловлено, что
123

по мере удлинения ряда усиливается впечатление по той я другой линии. Синтак­
сическая непрерывность усиливает ритм, а отдельные семантические отрезки сами
по себе, каждый в отдельности, создавая яркие образы, вместе усиливают общее
впечатление, заключенное во всей структуре, в целостном синтаксическом ряде. От­
дельные семантические отрезки в цепи непрерывного синтаксического ряда создают
нарастающее напряжение целостности впечатления. Основное правило намсараевского письма — ритмическая организованность — не нарушается и на этом уровне. На­
растание идет и по линии ритм-синтаксис (звуковая организация фразы и предло­
жения) и по линии ритм-смысл (последовательное сцепление образных понятий,
отрезков понятий в общий смысл). И все это подчинено общей стратегической
задаче — эффекту художественности. Такова загадочная сила впечатляемости, не­
принужденная легкость намсараевского письма и особенность его речевидения.
Словом, удивителен намсараевский синтаксис. Он изящно отточен с точки зре­
ния созвучия, но с точки зрения организации его бесконечные предложения не раз
ставили в тупик ученых-лингвистов, привычных к канонам нормативной грамматики.
Прежде всего Намсараев верил в силу слова. Что и говорить, слово у него
меткое. А, организуясь в складном сочетании, эти слова обретали новую силу. Впе­
чатление переставало быть отдельным метким попаданием, оно делалось сплошным
непрерывным потоком, нахлынувшим на наши органы ощущения.
Помимо того, синтаксис для Намсараева служит средством индивидуализации
и типизации речи, средством достижения нужной ему интонации. Там, где это нужно,
особенно в устах пожилых людей, речь состоит из длинного синтаксического ряда.
Более длительные периоды перемеживаются с короткими синтагмами, или внутри
периодов имеются самостоятельные элементы стилистической структуры, организо­
ванные благозвучием аллитерации или ритмичностью парных слов.
С точки зрения звукозаписи или благозвучия предложения Намсараева можно
разделить по нисходящей пропорции на периоды, простые предложения, синтагмы,
словосочетания, параллелизмы. Но все они соединены своей внутренней организацией,
общей смысловой структурой, т. е. как бы нанизаны на одну нить. Таким образом,
можно утверждать, что своеобразный, строго обдуманный подбор слов, оборотов,
конструкций создает синтетическое художественное единство намсараевского стиля.
И поскольку письмо Намсараева в высшей степени подлажено под строй или
течение устной речи, интонационным средствам — системе знаков препинания, син­
таксической организации предложения, следует уделить особое внимание. Те ж е
аллитерированные периоды, синтагмы, парные ряды создают особый намсараевский
интонационный строй речи, который легко угадывается, мысленно воображается чи­
тателем. При чтении его письменного текста в сознании читателя невольно возни­
кает воображаемая или угадываемая устная интонация, ибо сама смысловая рит­
мика письма создает эту самую интонацию. Это очень тонкое искусство, которым
мастерски владел Намсараев. Такое происходит опять-таки от той близости нам­
сараевского письма к традициям устного народного рассказа, возведенного в степень
высокого художества, почти до исполнительства.
Читая Намсараева, например, очень легко представить ситуацию. Ведь ситуация
и интонация связаны между собой неразрывными нитями. Если говорящий человек
не представит себе ситуацию, он не сможет найти нужную интонацию. И, наоборот,
интонация помогает представить ситуацию.
Поток намсараевской речи — это гибкая и упругая, равномерная и экспрессивная
интонация, улавливающая и передающая само течение жизни в тех подробностях,
которые зафиксировались в художественном сознании бурята. Этот поток на пути
своем задевает все, потому что в нем «разлита внимательная чуткость к миру».
(Выражение Ю. Бондарева. См. его книгу «Слово и стиль». М., «Советская Россия»,
1965, с. 5 0 ) . И потому слова, несущиеся в этом потоке, охватывают д а ж е те неви­
димые понятия и нюансы, которые при другой манере письма обычно подразуме­
ваются. Отсюда наблюдаем у Намсараева такую обстоятельную подробность рас­
сказа. Он обычно не допускает, как другие авторы, то, что само собой разумеется
по логике вещей, а дает наиболее полное представление. Видимо, он знает, что
вместе с опусканием слов, сигнализирующих то или иное непосредственное восприя­
тие, опускается и представление, с ним связанное. Но эта «полнота» стиля связана
не только с этим, то есть с полнотой жизни. В своем функциональном бытовании
она создает нечто эстетически целостное. Стилистически отточенная фраза, это —
неразрывное целое, врывающееся в эстетическое сознание читателя как бы на одном
движении в последовательной взаимосвязанности восприятия.
Эмоциональное воздействие намсараевского стиля усиливается еще и тем, что
1

1

А. В. Чичерин отмечает, что для Тургенева наиболее характерен двойной эпи­
тет, либо эпитет с переходом одного признака в другой: золотисто-голубыми глаза­
ми. Двойные эпитеты в русской разговорной речи не так характерны, как в бурят­
ской. Просто говорящий бурят не обходится без парных слов. Поэтому у Тургенева
это, может быть, чисто литературный прием, а для Намсараева это воспроизведение
народной речевой стихии. (А. В. Чичерин. « Р и т м о б р а з а » , Москва, «Советский
писатель», 1973, стр. 4 0 ) .
124

он умеет создавать атмосферу, обстановку живой беседы, имитировать тон этой
беседы.
Стиль Намсараева возник как порождение национальной психологии, националь­
ной манеры речи, как выражение национального самосознания бурятского народа.
Образность, меткость и точность нашего языка, его лексическое богатство впервые
было продемонстрировано Намсараевым.
Поэтическое восприятие действительности у Намсараева достигается и музы­
кальностью слога. Ведь поэзия — это гармония и мыслей, и чувств, и слов, их выра­
жающих. Мысль — только одна сторона поэзии. Другая сторона заключена в том
эффекте, который вызывается в душе читателя словами, их эмоциональным накалом.
Иногда одно только слово выражает очень много, заключает в себе столько нюансов
чувства, эстетического представления, что невозможно бывает передать их ника­
кими умозрительными понятиями. Говорят, слова имеют вкус, свой запах, цвет.
«Музыка слова состоит не в его звучности, а в соотношении м е ж д у его звучанием
и значением»,— писал Борис Пастернак (См. его «Заметки переводчика» в «Литера­
турной России», 1965, № 13). Звучание ассоциируется с образом, ведет за собой
смысл и представление. Намсараевские слова: «лааян улаан сугсэ», «зоной алдаар
поглёохон а ж а п у у д а г » , «монсолзуур улаахан» — это целые образы.
Интересно отметить: в сатирических вещах авторский рассказ ведется в стиле
и пределах семейно-фамильярного речеведения, чем достигается большая убедитель­
ность. Например, «Исповедь старого гэлэна», «Оракул», «Беседа», « Д в а старателя
из города и деревни». Это форма народного сказа, чрезвычайно характерная для
бурят, устное творчество которых достигло высокой степени развития.
В намсараевском стиле «сказовость» и «монологичность, эти две ипостаси бога­
того художественного письма» слиты. З а героем его всегда чувствуется автор и
наоборот. Это потому, что герой и автор — выходцы из одной среды, из гущи на­
родной. Так называемый интеллигентный писатель писал бы иначе. Но нельзя ска­
зать, что намсараевская фраза взята из народной речи в чистом виде. Она пропу­
щена через сердце автора. Намсараевское письмо — это не привычный литературный
профессионализм, а живая стихия народной речи. «Профессионализм» Намсараева
заключается в том, что он эту живую народную речь доводит д о высокого образ­
ца «красного слова», д о афористической меткости.
Произведения Намсараева адресованы всем тем, кто владеет бурятским языком,
который, по определению крупнейшего лексикографа-словариста, автора
большого
бурятско-русского словаря, русского по национальности Константина Михайловича
Черемисова, является «одним из богатейших языков мира».
Историко-бытовая характерность намсараевского языка, острота сатирического
отражения жизни, поэтическая взволнованность, льющаяся свобода слога, народная
основа, метафорическая точность сделали его манеру письма образцом национальнореалистического стиля, выражением бурятского национального д у х а .
Как своеобразие выражения времени, национальной субстанции намсараевский
стиль был господствующей манерой в бурятской художественной литературе на заре
зарождения этой литературы. Тогда в смысле социальной дифференциации речь
тех или иных слоев бурятского общества особенно не отличалась друг от друга, она
была относительно однородной. Поэтому речь персонажей у Намсараева не имеет
резкого социального разграничения в чисто языком плане. Скорее персонажи раз­
граничивались своим внутренним настроем, своим самосознанием. Бедный говорил
в угодливых скромных выражениях, а богатый с бахвальством и наглым самомне­
нием. Но все они говорили по-своему красочно, потому что язык был у них один:
простонародный, беспримесный, бурятский. Д е л о в том, что в те времена, когда
начал писать Намсараев, для большинства бурят устная речь была единственным
средством общения: не было иноязычного влияния, не было средств массовой инфор­
мации, которые тоже влияют на языковое сознание. Буряты говорили чистым бурят­
ским языком о своих чисто национальных реалиях. Потому они говорили более кра­
сочно, чем теперь, более изобразительно, более многословно. Иначе говоря, у них
в активном употреблении была еще кондовая лексика. В стиле Намсараева отра­
зилось это всеобщее увлечение кондовостью речи, тяга к красочному яркому слово­
творчеству. Это красочное словотворчество, закрепившееся в сознании говорящего
бурята в виде многочисленных, готовых выйти наружу по первому толчку вырази­
тельных моделей, было результатом длительного оседания, итогом всего предшест­
вующего развития национальной жизни. Намсараева можно назвать создателем бу­
рятского национального классического стиля, ибо он довел эстетическое чувство слова
д о высокого искусства, до художественного наслаждения. Этот стиль складывался в
живой связи с языковым творчеством и формированием национального художественно­
го самосознания. И потому искусность или моменты авторской сочиненности в нем не­
разделимы с естественностью речи. Сочетание этих двух начал в конце концов создает
ту складность, разумную соотнесенность, которую мы обычно относим к области по­
нятия «уран зохёол» (художественное творчество).
Стиль Намсараева в научном плане еще не изучен. Мы же здесь коснулись
наиболее общих, наиболее бросающихся в глаза сторон этого уникального явления.
Более детальное, всестороннее его изучение еще впереди.

ВОЙНОЙ И З Р А Н Е Н Н О Е
к. Балков.

ДЕМКИНЫ ВОРО-

Улан-Удэ, БурятБЬИ. Повесть, г.
ское книжное
издательство. 1981 г.
Только что окончилась война. Она яви­
лась испытанием на прочность для всего
советского народа. Она прошла по сердцу
каждого — от маленького человечка, лишь
только распахнувшего глаза на мир, до
бывалого солдата. Минет еще немало лет,
прежде чем раны, нанесенные войной, бу­
дут залечены. А пока... Пока люди рабо­
тают и живут мечтою о будущем. Живут
этой мечтою и маленькие герои повой по­
вести Кима Балкова «Демкины воробьи»,
выпущенной
Бурятским
книжным изда­
тельством. И вместе со всеми они стре­
мятся приблизить это будущее, работают
во имя его.
События, о которых рассказывается в
повести, занимают сравнительно немного
времени. Но его, на мой взгляд, вполне
достаточно, чтобы раскрылись характеры
героев, стала ясна авторская концепция.
Главный герой повести Демка. Он вмес­
те со своими сверстниками ходит в шко­
лу, помогает матери по хозяйству. Но
случилось так, что мать тяжело заболе­
вает, и Демка вынужден пойти работать,
чтобы помогать семье. В жизни он стал­
кивается с разными людьми. Это и учи­
тель Серг Сергич, «демобилизованный еф­
рейтор», жестоко израненный на войне, и
конюх Евлентий. Они помогают мальчон­
ке, очень осторожно, без излишней нази­
дательности «обтесывают» его характер.
И, если в начале повести Демка слегка
эгоистичен, может походя, не задумываясь,
обидеть своего приятеля, то в конце ее он
заметно взрослеет, у него растет чувство
уважительного отношения к людям.
Большую
смысловую
нагрузку
несет
на себе образ Серг Сергича. Д о войны он
не был профессиональным учителем. Но
судьба распорядилась так, что после того,
как отгремели артиллерийские залпы на
полях сражений, он приехал домой в род­
ную деревню и сразу же пошел в школу
учить детей. Учить не только читать и
писать, но, что самое главное, любить и
понимать жизнь. Он часто рассказывает
ребятам о войне, и они «будто наяву ви­
дят разрывы бомб, накрывших передовую,
слышат противный визг пуль — и мурашки
бегут у них по спине...» Ребята часто хо­
дят
под впечатлением
рассказов
Серг
Сергича, воображают себя то рядом с
маршалом Жуковым в великой битве под
Сталинградом, то рядом с генералом Д о ­
ватором на лихом коне... «Э-гей-гей! —
кричит генерал.— Бей
врагов!..»
Демка
мчится вперед, сабля в руке — вжиг... Пер­
вый, второй, третий...
Сколько их?.. К
Демке подлетает генерал Доватор: «Надо
с другой стороны, иначе не прорвемся.
Давай ты!» Толкнул в плечо...»
126

ДЕТСТВО

Светлый и радостный мир детства... Д а
разве можно забыть его, разве можно ос­
таться к нему равнодушным?.. Там час­
тица жизни каждого из нас, быть может,
самая дорогая, самая памятная... Там мы
впервые встречаем людей, добрых серд­
цем, которые потом долго живут в памяти
сердца нашего. Вряд ли когда-нибудь за­
будет Демка старого Евлентия. Ведь это
он научил его многим «премудростям жиз­
ни». Немногословный и внешне суровый,
он как никто другой умеет понять душу
маленького человека и очень скоро ста­
новится для него другом.
Нет, не забыть Демке светлый и радо­
стный мир детства, как не забыть ему и
тот день, когда он впервые пришел на
свое рабочее место... «В конюшню при­
шел, когда там еще никого не было, при­
близился
к отгородке, услышал сонное
огфыркивание
лошадей
и тихий скрип
жука-переядца. Возле будки, на столбе,
горел фонарь, розовела восточная окрайка неба. Было холодновато в легкой, без
подкладки, куртке. Ее мать вытащила ны­
нешним утром из ящика.
— На, бери, отец в ней ходил, когда
мы с ним познакомились. С тех пор храню
ее пуще глаза. Бывает, посмотрю на курт­
ку, вспомню — и на душе полегчает.
Демка успел изрядно продрогнуть, пока
появился Евлентий.
— Раненько,— сказал он. Демка не по­
нял, осуждает он его или, напротив, одоб­
ряет.
Евлентий в брезентухе, плотно облегаю­
щей плечи и застегнутой впереди на четы­
ре петельки, на ногах — кирзовые сапоги,
начищенные дегтем до блеска. Впрочем,
блеск плохо виден — не до конца еще по­
светлело небо, и роса сделала свое дело —
вымокли сапоги.
— А я средь ночи проснулся,— сказал
Демка.— Думал, надо пораньше.
Евлентий открыл калитку, зашел в ко­
нюшню. Демка последовал за ним.
Лошади сбились у стойла,
тыкались
мордой в пустую кормушку: изредка, сло­
жив уши, иная из них норовила укусить
свою соседку: та шарахалась в сторону,
но, стиснутая со всех сторон теплыми ло­
шадиными боками, не могла сделать и
шагу».
Герои повести спорят, встречаются и
расстаются, радуются и печалятся. Их не­
богатые числом поступки, их мысли легко
узнаваемы, и потому веришь писателю:
так было.
Общеизвестны
те трудности,
которые
встают перед писателем, когда он создает
произведения для детей. Здесь необходимо
особое чутье, нужен большой такт, чтобы
не сбиться на морализирование, чтобы кни­
га его была интересна маленькому читате­
лю. Мне думается, Киму Балкову уда­
лось успешно преодолеть трудности, кото­
рые стояли перед ним.
Повесть получилась мягкой и светлой.
В ней немало запоминающихся сцен. Осо-

бенно удаются писателю пейзажные зари­
совки, когда за маленькой, казалось бы,
незначительной деталью видится образное
обобщение... «Демка лег на теплую зем­
лю, зарылся лицом в траву, потом пере­
вернулся на спину и закрыл "лаза. Было
приятно. Касались лица пахучие рогуль­
ки, еще не окрепшие на майском солнце;
ромашки, окружившие Демку со всех сто­
рон, норовили пуститься в пляс. Из валуньего ущелья доносился шум бурлящей
воды — Красный ручей обтекал скальные
валуны. Демка помнит, когда-то был прос­
то ручей, а после войны — на тебе, стал
Красным. Говорили, будто перед самой
войной вода в ручье покраснела — к бе­
де...»
Писатель умеет мазками точными, а под­
час и резкими создать атмосферу живой
забайкальской природы, Е которой есть
все: и цвет, и запах, и вкус... «Земля тут
теплая: густо кустятся заросли белой черемицы; изредка попадаются бледные, повесеннему нестойкие стебельки
урошной
травы; в кронах сосен что-то шуршало,
звенело, билось. Воздух был чист; по рас­
падку кружила черная тень коршуна; обеспокоенно кричали лесные птахи...» „
Природа вокруг нас, но она еще и в
сердце нашем, в чувствах и мыслях героев
повести, И это очень важно. Ибо в таком
единении видится мне неодолимость чело­
века, который отнюдь не стоит над при­
родою, а является частью ее, быть может,
самой главное, самой совершенной. «Дре­
мота скоро прошла. Демка поднял голо­
ву, глянул вокруг. Рогульки — цветы го­
лубые; влажный песок под ногами; розо­
вый закат...» Здесь трудно, почти невоз­
можно отделить героя от того, что откры­
вается его взору. Да и надо ли это де­
лать?.. Быть может, лучшие часы в жизни
человека как раз те, когда он как бы
слит воедино с землей нашей, чувствует
ее горячее и вечное сердцебиение?!
Для творческой манеры Кима Балкова
вообще и для этой повести в частности
чрезвычайно характерно стремление найти
ту, единственно возможную деталь... Нет,
она, эта деталь,— не самоцель, она не­
обходима для раскрытия характера героя,
она прямо вытекает из его поступков или

переживаний, она — само настроение его.
«...И снова та же дорога и сосны, и солн­
це, будто раскаленный металл, раздроб­
ленный на мелкие монеты. Падают эти
монеты на землю сквозь густые кроны
деревьев, смешиваются с тенью и угаса­
ют».
Еще на одну особенность творческой
манеры Кима Балкова мне хотелось бы
обратить внимание. Он охотно пользуется
сравнениями, и эти сравнения у него всег­
да конкретны, узнаваемы. Он как бы идет
в данном случае от частного к общему.
«Вечер закатным солнцем, словно розовы­
ми занавесками, прикрыл окна...» Или:
«Въехали в Карымиху, когда уже заметно
потемнело, а на восточной окраине неба
зажглись огарышки звезд».
О произведениях Кима Балкова много
пишут и много спорят. И это примеча­
тельно. Это значит, что они никого не
оставляют равнодушным, безучастным.
Несколько слов хотелось бы сказать о
языке его произведений, как правило, ди­
намичном и емком, в нем не встретишь
вялых, бесцветных слов. Язык его книг
максимально приближен к народному. И
это естественно. Ибо он пишет о людях
деревни, причем, не деревни вообще, а
нашей, забайкальской деревни, где причуд­
ливо влились в русскую речь бурятские
и эвенкийские говоры, создав нечто непов­
торимое и яркое.
В повести «Демкины воробьи» Ким Бал­
ков продолжает свою тему, связанную с
нашим отношением к природе. Поступ­
ками героев, их мироощущением он еще
раз проводит мысль: чем добрее человек
к природе, тем и она, природа, благотвор­
нее действует на человека, делает его ха­
рактер мягче, добрее. И я думаю, что это
очень важно, особенно если речь идет о
детях. Им продолжать дела отцов своих,
им беречь все то, что зовется природой
и что требует к себе самого бережного
отношения.
Но жизнь с каждым днем ставит все
новые и новые задачи, и мне бы хотелось,
чтобы Ким Балков всегда шел вровень
с ее требованиями, а перо его оставалось
честным и направленным на утверждение
добра и счастья.

Лев ХУНДАНОВ,
доктор медицинских наук.

О П Р О Ф Е С С И И НА В С Е ВРЕМЕНА
С. Г. Дугаров.
Педагогическая
профориентация.
Улан-Удэ.
Бурят­
ское книжное издательство, 1979 г.

«Профессию педагога (наставника, вое*
питателя) наряду с профессиями пахаря,
земледельца и лекаря принято считать
древнейшей и вечной профессией на зем­
ле, т. е. профессией на все времена», —

пишет в своей книге «Педагогическая проф­
ориентация» С. Г. Дугаров.
Профессия учителя свое истинное назна­
чение получила в нашей стране, родине
победившего социализма. Она стала ныне
одной из массовых и почетных.
Без работы и заботы учителя не было
бы на свете ни механизатора, ни чабана,
ни ученого, ни артиста.
С годами значение и ответственность за
обучение
и
воспитание
подрастающего
127

поколения возрастают. Поэтому очень важ­
но, чтобы учителями становились юноши
и девушки, несущие в себе жар души и
сердца, всесторонне подготовленные, ясно
представляющие содержание и особенно­
сти педагогической профессии.
На все эти и другие вопросы можно
получить ответ, познакомившись с опубли­
кованной книгой.
Автор книги доходчиво и полно изло­
жил вопросы о -природе и структуре пе­
дагогических способностей. Эти вопросы
в целом более полно разработаны в оте­
чественной литературе по социальной и
педагогической психологии. Однако автор
излагает их в популярной форме, доступ­
ной для учителей массовых школ, для
учащихся старших классов. Он указывает
пути формирования и развития педагоги­
ческих способностей у школьников. Д а ­
ются они в системе и обобщенно.
Правомерно в этой части ожидать опи­
сания, анализа и резюме о конкретном
опыте организации и проведения работы
по педагогической профориентации. К со­
жалению, такого фактического материала
не хватает книге. Это несколько обедняет
содержание, и рекомендации от этого
предстают недостаточно действенными и
убедительными.
Интересен материал, относящийся к ис­
тории педагогической профессии, хорошо
показаны основные функции и роль учи­
теля в социалистическом обществе. Безу­
словно, эта часть работы явится хорошим
подспорьем для осуществления педагоги­
ческой профориентации, а юношам и де­

вушкам, решившим выбрать эту профессию,
поможет уяснить многие вопросы.
В историческом плане интерес представ­
ляет раздел, посвященный первым учителям
и видным деятелям просвещения Бурятии.
Впервые, на наш взгляд, в подобной
литературе отражена просветительская и
научно-педагогическая деятельность пред­
ставителей передовой русской интеллиген­
ции в Бурятии, начиная от декабристов.
В книге дается характеристика и оценка
деятельности А. В. Игумнова, П. Н. Словцова, О. М. Ковалевского, А. П. Щапова,
Н. М. Ядринцева, Д . А. Клеменца, Д . П.
Давыдова.
Интересный материал дается о бурят­
ских дореволюционных учителях: Я. А. Болдонове, У.-Ц. Онгодове, Н. С. Болдонове,
М. Н. Хангалове.
Последний раздел посвящен современно­
му состоянию народного образования Бу­
рятской АССР.
Эта часть может иметь большое позна­
вательное значение в осуществлении педа­
гогической профориентации.
В целом получилось комплексное иссле­
дование о древней профессии на земле —
сеятелях добра и света, об учителях как
прошлого, так и настоящего, об актуаль­
ных проблемах развития народного обра­
зования в республике.
Надеемся, что книга будет представлять
несомненный интерес и для читателей,
не являющихся педагогами, для тех, кто
испытывает потребность глубже знать воп­
росы культуры.
Г.

ДОРОГАМИ

МОЛОНОВ.

ПЕРВОПРОХОДЦЕВ

Профессор, доктор филологических наук, заведующий кафедрой советской лите­
ратуры Иркутского государственного университета им. А. А. Жданова В. П. Трушкин
уже три десятилетия активно участвует в жизни литератур огромного материка —
от Западной Сибири до Дальневосточного края. Труды его переведены на англий­
ский, немецкий, арабские языки. В. П. Трушкина хорошо знает и общественность
Бурятии. Многие писатели и ученые республики: Василий Найдаков, Ким Балков,
Ким Ильин и Владимир Петонов — учились в ИГУ и слушали его лекции. В. П. Труш­
кин с большой заинтересованностью следит за публикациями своих учеников, умеет
чутко откликнуться на события творческой жизни Сибири. «Мне приятно сказать
Вам,— писал В. Трушкину Г. Марков,— что Вы проделали огромную работу, за ко­
торую никто не рисковал браться. Ваш труд имеет значение, может быть, не столько
литературное, сколько культурное, общественное. Вы помогаете утвердить убеждение,
что Сибирь всегда была Россией, жила ее страстями, вносила свою лепту в развитие
общественной мысли великой страны» .
Каждое поколение приходит в литературу со своим духовным опытом. Василия
Трушкина сформировала война. Он не был на фронте по состоянию здоровья, и его
«бои» начнутся позднее — бои трудные, без окончательной, приносящей удовлетво­
рение, победы — за справедливость критических оценок, за место, по праву принад­
лежащее тому или иному писателю в истории литературы. Первое такое сражение
пришлось выдержать на защите кандидатской диссертации «Творческий путь Эд. Баг­
рицкого» в 1950 году.
Ученый всегда идет в своей научной работе дорогами первопроходцев. Дороги
эти нелегки. На них встречаются развилки, требующие остановиться и размыслить,
как быть дальше. Исследователь останавливает внимание на фигуре А. Н. Толстого
и не один год упорно работает над его творчеством. В процессе работы над текстами
1

Из
128

архива

Трушкина

В.

П.

и архивами А. Н. Толстого в периодике одна за другой появлялись статьи о творче­
стве писателей К. Седых, Г. Маркове, Г. Кунгурове, И. Луговском, Л. Кукуеве,
В. Козловском, И. Дворецком, Н. Чаусове, В. Кочетове, Ю. Бондареве, Е. Долматов­
ском, А. Кузнецовой, А. Преловском, П. Реутском, А. Суркове, А. Иванове, М. Сер­
гееве, Ф. Таурине, А. Фадееве, Н. Тихонове... Трудно перечислить всех писателей и
поэтов, упоминаемых критиком или оцениваемых им. Иногда, просматривая заго­
ловки статей его, ловишь себя на мысли: нет ли здесь критической неразборчивости?
Читая эти статьи, приходишь к мысли, что исследователь уравнивает в правах на
писательское звание всех, о ком пишет. Тень благодушия видна у ж е в самом отборе
имен. Но все «приятные встречи» критика оказались или могут оказаться в будущем
памятными и дорогими... Однако ж е именно в эти годы — конец 50-х—60-е стали
для В. Трушкина, как и для всей критики страны, периодом отрезвления, порой
отделения «зерен» от «плевел», временем пристального исследования пройденного
литературой пути. Одна за другой появляются книги и статьи о творчестве С. Есе­
нина, о прозе писателя-партизана, человека трагической судьбы
П. П. Петрова,
о романе В. Зазубрина «Два мира», о книгах А. Балина, П. Васильева, Д. ГлушковаОлерона, И. Гольдберга, Л. Сейфуллиной, И. Славнина.
Сейчас мы можем без преувеличения сказать: кропотливый и большой труд
проделан ученым, им открыты, собраны, систематизированы факты литературной
Ж1»зни Сибири и Дальнего Востока с начала века и до наших дней. Это книга
«Литературная Сибирь первых лет революции», вышедшая в Иркутске в 1967 году,
но фактически летопись истории литературы Сибири начинается с монографии «Пути
и судьбы» (Иркутск, 1972 г.) Поразительны скрупулезность и точность разысканий,
обилие судеб и фактов, непреложно свидетельствующих о пробуждении к сознатель­
ной жизни огромного материка, разбуженного раскатами первой русской революции.
Ученый, работая над этой книгой, пересмотрел огромное количество газетных
публикаций, печатных и рукописных сборников, текстов, чтобы изучить и охаракте­
ризовать первые литературные журналы, появившиеся в Томске, Барнауле, Иркутске,
Омске, Якутске в 1906—1917 гг. , открыть и показать читателю нелегкий процесс
накопления сил, прояснить, из каких рек и ручейков вытекло мощное творческое
пополнение литературных сил России. Здесь, конечно, не обошлось без издержек.
Ряд положений, высказанных автором монографии, выглядит у ж е данью времени
(к примеру, рассуждения В. П. Трушкина с генезисе социалистического реализма
в связи с творчеством Ф. Березовского нуждаются в серьезных уточнениях), но в
целом книга дает объемное представление, как «прирастала» Сибирью российская
литература. Главы и разделы книги, посвященные Г. Потанину, В. Шишкову,
И. Тачалову, А. Новоселову, сибирскому периоду творчества Ф. Гладкова, Г. Гре­
бенщикову, Д . Глушкову-Олерону, Н. Чужаку-Насимовичу, А. Сорокину, связям
А. М. Горького с сибирскими литераторами, читаются как подлинная, неприкрашен­
ная история Сибири и связанные с нею трагические, сложные, неповторимые творче­
ские биографии.
Исследователь поведал нам о том, что еще в 1916 году в Красноярске и Ир­
кутске «начинают выходить литературно-художественные журналы «Сибирские за­
писки» и «Багульник», вокруг которых объединялись лучшие культурные и литера­
турные силы Сибири». Вспахав это невозделанное критикой поле, он показал про­
фессиональный уровень этих журналов, роль Емельяна Ярославского и Н. Чужака-Насимовича в их деятельности, характер публикаций, уровень теоретической мысли.
Исследователь увидел, как на фоне «дымящейся истории» загорались очаги твор­
ческой мысли на Алтае, где д а ж е в период колчаковщины и иностранной интервен­
ции не замирала жизнь литературы. Ведь именно здесь, на Алтае, еще впрошлом
столетии будили народное сознание статьи и книги Н. Ядринцева и И. Кушевского.
Д о революции здесь работали В. Шишков, А. Новоселов, Г. Гребенщиков, Ф. Бере­
зовский, В. Бахметьев, И. Тачалов, А. Жиляков... Оказывается, не прошел бесследно
для литературной жизни Алтая и такой факт, как приезд сюда в 1918 г. для за­
купки хлеба писателей А. Новикова-Прибоя, П. Низового, И. Вольнова, сына
А. М. Горького Максима Пешкова. Оказывается, что и в «столице» контрреволю­
ции — Омске, ставшем резиденцией Колчака, «продолжали жить и работать», делать
свое дело литераторы и журналисты Д . Гаров, А. Сорокин, П. Драверт, Г. Вяткин,
A. Оленич-Гнененко, которым ненавистна была «смена вех», перекрашивание интел­
лигенции, падение ее с «гребня революции в туманы прострации». А «Сибирские
записки» в Красноярске? Кому из исследователей удалось так скрупулезно разо­
браться в том, почему этот провинциальный журнал пережил и годы реакции, и
Временное правительство, и контрреволюционный переворот в Сибири, и диктатуру
Колчака? Размышление об этом помогает ученому определить подлинное место в
революции и литературе таких писателей, как И. Гольдберг, В. Бахметьев, А. Гастев,
Г. Гребенщиков.
Исследуя деятельность
газеты Политотдела
5-й Армии «Красный стрелок»,
собравшей под своим знаменем таких разных писателей, как Я. Гашек, В. Зазубрин,
B. Лебедев-Кумач, И. Славнин, раскрывая характер революционной и литературной
деятельности автора первого советского романа «Два мира», показывая деятельность
революционных и декаденствующих группировок писателей первых лет революции,
В. П. Трушкин создал подлинную летопись духовной жизни нашего края. Такая
9. «Байкал» № 5

129

работа никем еще не предпринималась, а факты и биографии,
восстановленные
В. П. Трушкиным, вошли не только в литературоведческий обиход, но и в х у д о ж е ­
ственную прозу ( Л . Мартынов «Воздушные фрегаты», П. Косенко «Свеча Д о н Кихота», М. Бударин «Были о чекистах»).
Третья книга В. Трушкина «Из пламени и света» (1976 г.) расширяет границы
исследования и из Сибири переносит читателя на Дальний Восток. Деятельность
Владивостокского литературно-художественного общества ( Л Х О ) и группы «Творче­
ство», острые дискуссии о путях пролетарского искусства, у истоков которых были,
рядом с пролеткультовцами, С. Третьяков, Д . Бурлюк, Н. Чужак и другие, составив­
шие ядро Л е ф а критики, логически подводят читателя и исследователя к «загадке»
личности В. Зазубрина и объясняют полную трагизма биографию писателя, откры­
вавшего пути развития советского эпоса. Здесь уместно будет сказать о том, что
именно В. Трушкину принадлежит заслуга реабилитации этого имени и в литера­
туре, и в революционной борьбе. Он восстановил для истории отечественной лите­
ратуры подлинный текст «Двух миров», многое сделал для издания его произведений.
Им открыты также имена Г. Маслова, И. Славнина, А. Оленича-Гнененко.
В 1978 г. в Иркутске выходит книга «Восхождение», в которой история лите­
ратуры Сибири 20-х — начала 30-х годов восстановлена во всей ее реальной слож­
ности и противоречивости. Литературная жизнь Омска и Новониколаевска, городов,
которым суждено было в дни революции пережить моменты острейшей схватки двух
миров, была неповторимо яркой и многообещающей. Здесь возникли первые «артели
поэтов и писателей», группы декаденствующей интеллигенции с ее анархическими
идеями, здесь оформились не только первые альманахи и журналы — однодневки,
но и первый, по сей день остающийся крупным журнал «Сибирские огни». А какая
россыпь имен представлена в книге как свидетельство интенсивной духовной жизни
Западной Сибири!
Из многих источников читатели и литературоведы знали о творческих связях
А. М. Горького с сибирскими писателями, знали и о неблаговидной роли журнала
«Настоящее», поддерживавшего напостовские идеи о «перерождении» таланта вели­
кого пролетарского художника. Но никто еще д о В. Трушкина не отважился с такой
последовательностью и честностью рассказать о всех перипетиях борьбы вокруг
A. М. Горького и за имена таких нужных революционному искусству людей, как
B. Зазубрин, В. Правдухин, А. Топоров...
Книгой «Восхождение» не завершается повествование о трудных днях и герои­
ческих страницах жизни пролетарского искусства. Сейчас В. Трушкин работает над
книгой «Литературное путешествие по Сибири». В ней будет отражена литературная
жизнь Восточной Сибири 20-х — 30-х гг. К у ж е известным читателю литературным
портретам прибавятся имена М. Скуратова, К. Седых, В. Непомнящих, М. Сергеева
и других. Продолжая историю литературы Сибири, исследователь обращается к
творчеству современников. Уже опубликованы материалы об А. Вампилове, В. Распу­
тине, В. Шугаеве, А. Шастине.
Книги В. Трушкина отличает не только основательность в подборе и компоновке
материала, но и увлеченность, живость изложения. Любовно и уважительно прика­
сается автор к биографическим фактам, ими поверяет позицию и нравственное со­
держание творчества.
Важная часть творческой биографии Василия Трушкина — его неизменный инте­
рес к проблемам развития литературоведения, критики, фольклористики. В обширном
перечне его научных трудов (профессору принадлежит более 250 печатных работ)
есть публикации, посвященные М. Азадовскому, Н. Яновскому, М. Хамаганову,
Л. Элиасову, Е. Петряеву, Е. Раппопорту.
Стиль работы ученого, направление его поисков, их социальная, философская
и нравственная глубина определяются характером дарования. В фундаментальном
исследовании В. П. Трушкина «Пути и судьбы», «Литературная Сибирь первых лет
революции», «Из пламени и света», «Восхождение» талант разыскателя, исследова­
теля, библиографа, критика-первооткрывателя раскрылся наиболее полно. Остается
поэтому надеяться, что история литературы Сибири будет дописана д о конца, во­
брав в себя не только животрепещущую современность, но и процессы, совершав­
шиеся на гигантском материке в прошлом столетии.
Н. Т Е Н Д И Т Н И К ,
кандидат филологических наук.

Анатолий

СЕМЕНОВ

ОХЛОПКОВ ПРИНИМАЕТ

ДЕКАДУ

Удивительный это был год. Общественность Бурятии, ее творческая интелли­
генция, жили подготовкой к первой декаде искусства в Москве. Молодая респуб­
лика за Байкалом сказочно шагнула в своем социальном и экономическом развитии,
расцвели литература и искусство. На сцене музыкально-драматического театра шли
спектакли не только бурятских авторов, но и ставились произведения классиков
русской и зарубежной драматургии, к 1940 году в Улан-Удэ появились своя филар­
мония, оркестр бурятских народных инструментов, хор. За два года до этого в
республике прошла олимпиада самодеятельного искусства, и многие одаренные
певцы, музыканты, чтецы, участники драматических коллективов пополнили про­
фессиональные театры.
Готовились творческие кадры и в театральных институтах и консерваториях
страны. Бурятию с гастрольными поездками посетили многие выдающиеся деятели
социалистической культуры. Событием в культурной жизни республики стало вы­
ступление классика советской музыки Рейенгольда Морицевича Глиэра, автора пер­
вого советского балета на революционную тему «Красный мак», многих других
первоклассных сочинений, педагога, воспитавшего целую плеяду советских компо­
зиторов.
Посещение Бурятии вдохновило композитора на создание «Героического марша»,
посвященного народу республики, успешно строящему социализм. На встрече с
деятелями литературы и искусства, проходившей в Улан-Удэ, Глиэр первым выска­
зал мысль о возможности создания здесь оперного театра. «Культурный рост бурятмонгольского народа настолько велик, что сейчас у ж е время говорить о собственном
оперном театре и о своих музыкальных школах и техникумах,— заявил композитор,—
чтобы слушать оперу «Кармен» на родном языке или приличные концерты, испол­
няемые собственными силами». Ему ж е принадлежит идея о том, что первая опера
должна быть написана на народном героическом материале, и не случаен тот факт,
что за создание такого произведения взялся ученик Р. М. Глиэра композитор Маркиан Фролов. Это опера «Энхэ-Булат-Батор» по либретто Намжила Балдано.
Если говорить о Маркиане Фролове, тогдашнем ректоре и профессоре Сверд­
ловской консерватории, то идею написания оперы на чисто бурятском материале
он всецело поддержал. Кстати, его учениками по классу композиции являлись
молодые бурятские композиторы Бау Ямпилов и Дандар Аюшеев.
В конце тридцатых годов Маркиан Петрович Фролов побывал в Бурятии. Он
совершил ряд поездок по улусам Хоринского и Еравнинского аймаков, встретился
с исполнителями народных песен, участниками художественной самодеятельности,
сказителями.
«Признаться,— рассказывал композитор корреспондентам республиканской моло­
дежной газеты О. Серовой и С. Мих,—• когда я только приступил к написанию оперы,
мне казалось, что бурятская песня основана на пятизвучии (пентоника), а в то
время как, например, русская основана на 12, однако бурят-монгольская песня имеет
изумительно тонко скрытую потенциальную эмоциональность для своего развития.
Эта песня, образно выражаясь, представляет как бы россыпь драгоценных камней,
которые при бережной, любовной отшлифовке заискрятся тысячью ярких огней.
Порой, чтобы музыкально изобразить тот или другой эпизод, я прямо брал эту
простую народную мелодию, и она звучала удивительно к месту, как будто я долгодолго искал нужный мотив. И тут я еще глубже понял, что это именно главное
свойство народной песни — ее непосредственностью расцвеченная красочность. Это
еще и еще раз напомнило мне — именно у народа, на его творчестве надо учиться
художнику-творцу предельной выразительности художественных образов».
В этом признании автора первой бурятской национальной оперы лейтмотивом
9'

131

проходит мысль о том, что не только художник обогащает музыкальную красоту
народа, но и народное творчество очень благотворно сказывается на его мировоз­
зрении, раздвигает новые горизонты авторского видения, обогащает его собственную
палитру. Декады искусств союзных республик, проходившие в Москве во второй
половине тридцатых годов, показывали плодотворность именно такого подхода.
В декадах искусства Бурятия заняла в то время особое и почетное место среди
автономных республик страны, ей первой выпала честь в октябре 1940 года предста­
вить творчество своего народа в Москве. Когда окончательно решился вопрос о декаде,
в Улан-Удэ прибыли многие видные деятели культуры страны для оказания помощи в
ее подготовке. Художественное руководство осуществлял профессор, видный оперный
режиссер Иосиф Михайлович Туманов, главным балетмейстером стал выдающийся
хореограф, ныне Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской премии Игорь
Александрович Моисеев.
Встретившись с искусством народа Бурятии, Игорь Александрович Моисеев
увлеченно постигал его народные корни и традиции, разъезжал по самым отдален­
ным уголкам республики, знакомясь с танцами охотников, пастухов, табунщиков,
борцов. Внимание Игоря Александровича Моисеева особенно привлек тогда хоро­
водный танец «Ехор», он установил 23 его различных варианта, а затем, отобрав
самое характерное и образное, поставил новый. Перед глазами хореографа прошли
танцы, которые он отнес к жанру трудовых: «выделка войлока», «выделка кожи»,
«постройка юрты» и т. д. Не мог он пройти мимо танцевальной мистерии «цам»,
распространенной в дацанах. Но хореографа привлек не религиозный характер
мистерий, а народные мотивы и образы. Это быт пастухов и охотников, различные
народные интермедии ,которые, по мнению выдающегося художника, в отличии от
зашифрованных сцен ритуальной мистерии, полны жизни, самобытности, юмора,
доступны ясностью действия.
Он пришел к мысли написать сценарий по мотивам этой бурятской народной
фантастики, заставить действовать и танцевать маски сообразно их виду и характеру.
В своей работе И. А. Моисеев опирался на тот неподдельный энтузиазм, способно­
сти и невероятное упорство в преодолении трудностей балетного искусства, которые
проявила артистическая молодежь.
— Коллектив балета
бурят-монгольского
театра работал
с энтузиазмом,—
заявил уже в дни декады Игорь Александрович,— и выявил из своей среды много
талантливых молодых и прекрасных исполнителей сложных танцев. Необходимо
отметить, например, собирательницу и лучшую исполнительницу женских трудовых
танцев — «войлок», «кожа» — танцовщицу Татьяну Гергесову.
Многие танцы, открытые и поставленные
И. А. Моисеевым, затем органично
вошли в музыкальную
драму
«Баир» и оперу
«Энхэ-Булат-Батор».
Подготовка
к декаде раскрывала творческие возможности молодых бурятских актеров, при­
шедших в искусство из самой гущи народа.
Летом 1940 года в городском саду Улан-Удэ появилось новое здание — летний
театр, сцена которого была построена по размерам филиала Большого театра
Союза ССР (ныне в бывшем филиале Большого театра работает коллектив Мос­
ковской оперетты). Ежедневно здесь проходили репетиции коллективов, которые
готовились к поездке в столицу. Общественность республики постоянно и широко
информировалась обо всем, что было связано с предстоящей декадой.
В сентябре в Улан-Удэ приехал известный советский театральный режиссер
Николай Павлович Охлопков. Вместе с заместителем председателя Комитета по
делам искусств при СНК СССР А. В. Солодовниковым и музыковедом Маттиасом
Марковичем Гринбергом он вошел в правительственную комиссию по приему про­
граммы первой декады искусства Бурятии в Москве. Весть о приезде в Улан-Удэ
Н. П. Охлопкова, к тому времени и популярного киноактера, исполнителя роли
Василия в фильмах Михаила Ромма «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году»,
Василия Буслая в картине Сергея Эйзенштейна «Александр Невский», получивших
огромное общественное признание и любовь зрителей,— вызвала радостный отклик.
— Николай Павлович Охлопков для нас, молодых актеров, являлся большим
и неоспоримым авторитетом,— вспоминает народная артистка РСФСР, участница
первой декады Надежда Казаковна Петрова.— Мы знали о нем как о большом
актере и выдающемся режиссере, многое слышали о его театральных постановках,
вызывавших постоянные споры театральной общественности страны. Само его при­
сутствие в зале, где проходили показы наших постановок, волновало, но и вдохнов­
ляло. Ведь о встрече с художником такого масштаба и дарования, как Охлопков,
можно было только мечтать.
После того, как летом 1922 года молодой Охлопков уехал из родного Иркутска,
чтобы учиться режиссерскому искусству у Всеволода Мейерхольда в Москве, это
был первый и единственный его приезд в Восточную Сибирь. Но о своей родине,
об Иркутске, Сибири, Охлопков помнил всегда. Иркутск был не только его роди­
ной, но и городом, в котором он осуществил первые театральные постановки: много­
тысячное «массовое действо» — «Борьба Труда и Капитала» на Тихвинской площади
и «Мистерию-Буфф» Владимира Маяковского в драматическом театре, он был одним
132

из организаторов и вдохновителей созданного в 1921 году «Молодого театра»,
девизом которого стали слова: «Молодость. Смелость. Эсперимент». Первые две
иркутские постановки, как и его деятельность в «Молодом театре», вошли в историю
советского искусства, они по-новому осветили и задачи, которые ставила перед
традиционным театром революционная действительность, приближая его к новому
зрителю, к новому репертуару, новым формам сценического действия.
Вспоминая начало своей творческой деятельности, Н. П. Охлопков заявлял:
«Самый мой первый режиссерский опыт постановки «массового действа» стал при­
чиной и поводом ко всем моим дальнейшим скромным, но беспрестанным поискам
максимального творческого сближения зрителя с действием пьесы». Он был худож­
ником новой революционной формации, всем своим творчеством ответившим на те
проблемы, которые ставила перед театром жизнь. Он был великим эксперимента­
тором, идущий, как и его любимый поэт Владимир Маяковский, семимильными
шагами навстречу самым неожиданным замыслам, подчиняя каждый новый спек­
такль великой и масштабной идее революционного искусства. Все его постановки
потому становились событиями в театральной жизни страны, что воспевали человека,
призванного преобразить жизнь, утверждали его предназначение на земле как
творца новой действительности.
Участие Охлопкова в правительственной комиссии объяснялось в первую очередь
и тем, что он всегда стремился постигнуть самобытное национальное искусство, не
скованное условностями устоявшихся театральных форм.
Его всегда интересовали живые родники жизни. Позднее он напишет:« В своих
самых разнообразных театральных опытах, как бы часто они ни были свидетель­
ствами моих творческих блуждений и заблуждений, я познал и как актер, и как
режиссер главную истину: только тогда мы достигнем успеха в нашем искусстве,
только тогда получаем желанный результат, когда в основе нашей действительности
лежит сама жизнь народа, живая действительность, живые люди.
Что бы я ни нафантазировал, жизнь всегда оставалась победительницей и самой
отчаянной выдумщицей».
Как большой художник, Охлопков увидел и поразился в Бурятии прежде всего
истории народа, который уже успешно строил новую жизнь, создавая новую социа­
листическую культуру. Секретарь обкома партии Семен Денисович Игнатьев сделал
все, чтобы члены комиссии и особенно Охлопков, который пробыл в Бурятии не
более десяти дней, как можно полнее познакомились с республикой. Он постоянно
приглашал их к себе, чтобы побеседовать о неотложных делах, связанных с декадой,
и находил для гостей возможность совершить поездки по историческим местам
республики.
Накануне первой декады Охлопков, приветствуя ее участников со страницы
газеты «Известия», взволнованно писал о том, какое впечатление произвела ка него
Бурятия:
«Бурно засверкала творческая красота бурят-монгольского народа, который на
протяжении многих веков находился в тисках, удушался царскими сатрапами, ку­
лачьем, попами, урядниками, ламами, шаманами. Страшные картины Дантова ада
не могут сравниться с тем, что пережил народ Бурят-Монголии. Я никогда не видел
ничего более страшного, более ужасного, чем оставшиеся теперь только в музеях
Улан-Удэ документальные свидетельства жесточайшей, звериной эксплуатации бурятмонгольского народа царскими колонизаторами, действовавшими в темном контакте
с кулачьем, ламами, шаманами, старшинами. Каждая отдельная попытка к сопро­
тивлению жесточайшим образом подавлялась царской администрацией. Тюрьмы,
остроги окутывали Бурят-Монголию. Сюда же направлялись в ссылку декабристы,
сюда водворялись при Екатерине II «семейские»—потомки раскольников.
«Славное море, священный Байкал»,— так поется в песне; сказочное Гусиное
озеро, красивейшие высокогория восточных аймаков, называемые «древним теменем
Азии», величественные хребты, река Ангара, лучше которой, как мне, сибиряку,
кажется, нет ни одной реки на свете, суровые в своей красоте Селенга, Иркут,
Витим — наполняют сердце каждого человека, увидевшего эти красоты, чувством
поэтического восторга и зовут своей красотой к вдохновению, к радости. Но все
это было местом пытки для народа, местом духовных истязаний.
Казалось, сердце человека после всего пережитого никогда у ж е не способно
будет радоваться, творчески трепетно биться. Казалось, глаза человека никогда
не увидят счастья, дружбы, любви, всего того большого и красивого, что дарит
нам жизнь. Но ветер бедствий пропал, выглянуло солнце, человек выпрямился, стал
свободным, как свободна, счастлива и могущественна наша советская земля, наша
чудесная родина, наша родная Отчизна. И как красив стал человек на этой земле!
Народ сохранил в себе всю свою силу, и теперь он свободно и гордо строит поновому жизнь, культуру, искусство...»
Эти слова — яркие, эмоционально наполненные — шли из самых глубин сердца
художника. Он не переставал знакомиться с молодыми деятелями искусства и лите­
ратуры Бурятии, интереснейшими жизненными судьбами.
Вот одаренный певец Николай Таров, в недавнем прошлом батрак, рабочийстекольщик, председатель районного совета депутатов, Бадма Балдаков — тихоокеан­
ский краснофлотец, драматург Намжил Балдано, комсомольский работник, человек,
133

страстно влюбленный в театр. Его пьесой в 1932 году открылся национальный
драматический театр.
— Николай Павлович Охлопков поразил меня тогда своей открытостью и доб­
рожелательностью,— вспоминает старейший писатель и драматург Намжил Балдано.—
Он смотрел наши спектакли не просто с огромным интересом, а казалось, жил
с нами одними и теми же чувствами. Он их принял, одобрил, хотя и высказал ряд
серьезных замечаний, оказавшихся очень полезными, помог внести в постановки
изменения и поправки. У меня осталось впечатление о нем, как о человеке очень
земляческом, в том смысле, что он чувствовал себя с нами на равных, и потому,
что очень гордился тем, что по существу является сибиряком, выросшим в городе
на Ангаре, вблизи Байкала. Он удивительно быстро вошел в мир бурятского ис­
кусства, и как мне представляется, был очарован им.
Такую ж е мысль высказала и народная артистка РСФСР Надежда Петрова,
талант которой Охлопков высоко ценил. Д о сих пор известная бурятская певица
помнит его слова, сказанные от сердца: «Вы рождены дважды: первый раз для
жизни, второй — для искусства. Какой интересный путь у вас впереди!»
А ведь сценическая жизнь молодой солистки музыкально-драматического театра
тогда только начиналась. В 1936 году она стала студенткой театрально-музыкаль­
ного училища в Улан-Удэ. А родилась и выросла в улусе Шаралдай Боханского
района Иркутской области. Ее дарование проявилось рано, не потому ли она стала
активнейшей участницей художественной самодеятельности. Ее заметили и настой­
чиво советовали учиться, д а и сама Надя, когда впервые побывала в театре, то
сразу же попала под его обаяние. Обладая отличными вокальными данными, На­
д е ж д а Петрова мечтала стать актрисой. И трудно было определить — драматической
или оперной. Студенткой она на отлично сыграла роль Катерины в «Грозе», Пелагею Егоровну в «Бедности не порок» А. Н. Островского.
И вот во время подготовки к декаде ей предложили главные роли в музыкаль­
ных спектаклях. Она словно была создана для ролей Булган в «Баире» и АрюнГохон в «Энхэ-Булат-Батор». «Свободолюбивая Булган воплощает в себе близкий
идеал женщины,— писал в газете «Известия» журналист Е. Кригер об игре Н. Пет­
ровой в спектакле «Баир».— Это человек сильной воли, горячего чувства. Ни богат­
ством, ни лестью, ни угрозами не может хан привлечь ее к себе. Безыскусственно,
просто, правдиво создает поэтический образ девушки Н. Петрова...» Лзечту о сво­
боде, о любви, о счастье проносила юная Булган через все испытания и преврат­
ности судьбы.
Охлопков и его товарищи по комиссии обратили внимание, как искусно ведут
диалог молодые бурятские актеры Н. Петрова, Ц. Шагжин, Ц. Хоборков, Б. Ринчино
и другие, «с каким искренним увлечением и мастерством они играют в чисто
драматических эпизодах». Охлопков восторгался не только игрой ведущих актеров,
но и тем, как слажен был в «Баире» и «Энхэ-Булат-Баторе» хор, который органично
вписывался в сценическое действие, он не только пел, но и активно участвовал
в развитии сюжета, хористы ощущали себя в первую очередь актерами, а потом у ж е
певцами. И это не мешало им с блеском исполнять трудные многоголосые партии.
Особенно это проявилось в опере Маркиана Фролова «Энхэ-Булат-Батор».
— Чувство театрального вообще свойственно бурятскому народу,— говорил на
обсуждении спектаклей Николай Павлович Охлопков.— Не случайно из всех родов
искусства именно театр в годы социалистического строительства получил в респуб­
лике наибольшее развитие и принес хорошие плоды. Идеи, темы, сюжеты и образы
спектаклей, которые увидят зрители во время декады,— все это исполнено тем
активным романтизмом, который
утверждал Горький, призывая поднять искусство
выше действительности и возвысить человека над ней, не отрывая его от нас.
Этим активным романтизмом проникнуты постановки «Энхэ-Булат-Батор», «Баир»,
полные красочности, движения и глубокой поэтичности.
А какая поразительная непосредственность и наивность в творчестве, какая
предельная сценическая вера исполнителей во все то, что происходит на сцене!
Не раз художественному руководителю декады Иосифу Л\ихайловичу Туманову
приходилось во время репетиций обращать внимание исполнителей, чтобы они не
забывали взглянуть на палочку дирижера в оркестре... Но актеры так увлекались
действием, взаимоотношениями с другими персонажами, что забывали все на свете.
Их глаза горели, щеки пылали огнем, сердца трепетали в творческом подъеме.
Разгоряченная фантазия актера подхватывала и тебя... и уносила в мир чудесной
легенды, творимой театром.
Театральный спектакль в понимании Н. П. Охлопкова являлся «единым литьем»
искусства актера, художника, композитора.
По его представлению,
режиссерпостановщик, активно помогающий актеру создавать образ, а также художнику,
композитору, должен уметь, как советовал Леонардо да Винчи живописцам, «сме­
шивать по соседству прямые противоположности, чтобы в сопоставлении усилить
одно другим и тем больше, чем они будут ближе...» А чтобы «смешивать» и «сли­
вать» в «единое литье» все роды искусств, входящие в искусство театра, настаивал
Н. П. Охлопков, «надо уметь проникновенно чувствовать каждое из этих искусств,
134

знать их особенности... Спектакль — это идеально слаженный, живой, творческий
организм».
Вот эта слаженность, живость творческого организма в спектаклях «Баир» и
«Энхэ-Булат-Батор» тонко была уловлена знаменитым режиссером. Он понимал,
какие трудности возникали у постановщиков этих спектаклей Г. Цыдынжапова я
И. Туманова. Ведь каждый из них работал прежде всего с молодыми и часто
малоопытными актерами, всех их надо было подвести к пониманию стилевого един­
ства музыкальной драмы и тем более оперного спектакля. Г. Цыдынжапов писал,
что он тщательно искал форму для поведения актеров на сцене. Ему хотелось при­
близить бурятскую сказку к действительности, он приложил много усилий для того,
чтобы «народные герои в интерпретации актеров, не отрываясь от сказки, были
вместе с тем наиболее просты и реалистичны и сохраняли национальные особен­
ности».
Органично вписался в постановку поставленный Игорем Моисеевым танец масок
«цам», исполняемый во время придворного праздника. Пожалуй, не было ни одного
критика, деятеля искусств, посмотревшего музыкальную драму «Баир» и не отме­
тившего удачу творческого
коллектива и балетмейстера.
«Посещение спектакля
«Баир» доставило мне истинное наслаждение,— заметил восторженно Сергей Образ­
цов.— Большую творческую радость мне, как работнику кукольного театра, при­
несло выступление масок, включенное в эту постановку. Танец масок — «цам», ко­
торый мы увидели в спектакле, большое событие. Он безусловно обогащает каждого
из нас, мастеров театра. Это замечательные образцы подлинно народного искусства.
Великолепно поставленный на стройной сюжетной основе танец является поистине
сказочным зрелищем. Надо отдать должное работе художника, который этногра­
фически верно и правдиво создал маски для этого танца».
Как говорилось выше, балетмейстер Игорь Моисеев меньше всего хотел сохра­
нить в «цаме» ламаистскую основу, напротив, он развенчивал ее, всецело опирался
на народное, национальное начало. В его танце масок властвовало и ироническое,
сатирическое отношение к религиозной мистерии, призванной еще в недалеком прош­
лом держать в страхе и повиновении простой люд. Справедливо отмечалось, что этот
танец в «Баире» обернулся в свою противоположность развенчивания лам и ханов.
В этом смысле Игорь Моисеев имел прекрасный образец истолкования «цама» и вы­
дающимся режиссером Всеволодом Пудовкиным в фильме «Потомок Чингис-хана»,
в котором первым из художников решил его в сатирическом, обличительном ключе,
не прибегая д а ж е к стилизации: ведь ламы сами исполняли перед киноаппаратом
эту мистерию во всей ее первозданности.
Но монтажное переосмысление
«цама»,
органично вписавшегося в концепсию картины, принесло совершенно новый социаль­
ный смысл мистерии.
Опера «Энхэ-Булат-Батор» в постановке Иосифа Михайловича Туманова про­
звучала как героический эпос о лучших сынах и дочерях бурятского народа, эпос
пронизан оптимистическим, жизнеутверждающим началом, развенчивает тупую и без­
жалостную силу всемогущих феодалов-угнетателей, обреченных на всеобщее пре­
зрение. И. М. Туманову особенно удались массовые народные сцены, яркие по
пластическому рисунку, полные движения и контрастов. В то ж е время отмечались
и многие актерские удачи. Газета «Советское искусство» так писала, например,
о трактовке сложнейшей партии Бумал-хана актером Бадмой Балдаковым: « Д о ­
статочно вспомнить поразительное равнодушие, с каким выслушизает хан страстные
жалобы дочери кузнеца Дархана Арюн-Гохон, чтобы понять, какими значительными
творческими ресурсами обладает молодой актер. Переходы от ледяного равнодушия
к звериной ярости, от почти каменной неподвижности к стремительности движения
превосходно удаются Б. Балдакову. Артист сумел до конца раскрыть натуру дес­
пота — хищную, жестокую и вместе с тем мелкую. Хороши и его вокальные данные.
Мешает ему лишь недостаток школы...»
Недостаток школы действительно ощущался в игре отдельных исполнителей,
но это не могло затмить искренность и сердечность, гражданское отношение моло­
дых бурятских актеров к создаваемым ими образам.
В начале октября более шестисот участников первой декады искусства Бурятии
отправлялись специальным поездом в столицу, в Москву.
Москва радушно встретила участников декады, многие выдающиеся мастера
культуры со страниц центральных газет приветствовали молодых и талантливых
посланцев республики.
В этом потоке приветствий ярко прозвучали с газетных страниц слова Николая
Павловича Охлопкова: «Здравствуйте, певцы, танцоры, музыканты, режиссеры, ху­
дожники. Совсем недазно вы были рабочими, колхозниками красноармейцами, плот­
никами, пастухами. И вот сегодня веселой, шумной ватагой вы вошли в мир искус­
ства, стали его молодыми творцами, посвятив театру свою жизнь, свое пылкое
сердце.
Бесчисленны, безмерны в нашей стране возможности выявления талантов, огром­
ной творческой мощи народа, всего духовного богатства человека».

Алексей

ТИВАНЕНКО

рггц

Тайна

JL

ОСТРОВОВ

Б а й к а л издревле привлекает внимание уче­
ных всего мира.
О некоторых малоизвестных и малоизучен­
ных фактах из жизни священного сибирского
моря рассказывает в своих очерках действи­
тельный
член
Географического
общества
С С С Р Алексей Васильевич Тиваненко.
Публикуя его материалы, редакция журна­
ла приглашает своих читателей к разговору
об истории и достопримечательностях этой
воистину жемчужины нашей планеты.

ЖЕМЧУЖИНА

БАЙКАЛЬСКИХ

ОСТРОВОВ

Впервые я увидел У ш к а н ь и острова издали. М ы стояли н а самой северной
оконечности Ольхона, о т к р ы т о й всем ветрам и морскому простору. Отсюда с осо­
бенной силой о щ у щ а л а с ь н е у к р о т и м а я мощь Б а й к а л а , н е у с т а н н о п о д т а ч и в а ю щ а я
к а м е н н ы е твердыни острова.
Однако н а ш е в н и м а н и е было занято д р у г и м . Где-то т а м , н а и з о г н у т о м волнами
водном горизонте, находились далекие У ш к а н ь и острова — четыре к р о х о т н ы х к л о ч к а
с у ш и , затерянные среди бескрайнего морского простора.
М ы не видели загадочный а р х и п е л а г Б а й к а л а , но т а м , за д е с я т к и километров
от Ольхона, происходило нечто странное и необыкновенное. В чистом х р у с т а л ь н о м
воздухе, оторвавшись от воды, бесшумно плавали к а к и е - т о д и к о в и н н ы е неведомые
земли. Д а л е к а я с у ш а , о к р у ж е н н а я с и н и м морем, поднималась все выше и выше над
горизонтом, то у в е л и ч и в а я с ь , то снова у м е н ь ш а я с ь размерами.
Вот слева от призрачного острова взметнулся и застыл п р о н и з ы в а ю щ и й небо
черный л у ч . Отвесная громада далекого з а с н е ж е н н о г о хребта Святого Носа т а к ж е
оторвалась от л и н и и горизонта и н е п о д в и ж н о повисла в морском воздухе, поддер­
ж и в а е м а я неведомой ц и к л о н и ч е с к о й силой. Е г о неясные береговые л и н и и постоянно
136

перемещались, ломались, снова исчезали и вновь вырастали и строились, как при­
зрачные фигурки калейдоскопа.
Внезапно справа от острова выросло еще одно черное пятно. Оно струилось
и дрожало, а над ним уже вырастало новое, более фантастическое видение, тоже
черное и трепещущее. Затем оно оторвалось от горизонта и опрокинулось на боль­
шой неведомый остров. В ту же минуту там возникла ступенчатая изломанная
линия, удивительно похожая на каменную лестницу, мерцающая среди невидимого
трепещущего марева.
Вскоре порыв ветра разрушил морские привидения, и на смену им четко вы­
ступили четыре крохотных островка, омываемые студеными водами Байкала. Это
был далекий Ушканий архипелаг, приподнятый над морем фантастическими мира­
жами, которые довольно часто можно наблюдать в акватории священного сибирского
озера. Подняв на высоту нескольких сотен метров, миражи дали возможность за
короткие секунды увидеть то, что невозможно было сделать даже с помощью самого
мощного бинокля.
Второй раз я увидел Ушканьи острова с высоты птичьего полета. Мне неслы­
ханно повезло: по дороге на БАМ наш самолет пролетал над полуостровом Святой
Нос, и я мог наблюдать с левого борта все ожерелье Ушканьего архипелага. Четыре
загадочных пустынных островка четко выделялись среди синего простора байкаль­
ских вод. Голые поляны и редкие рощицы, каменные утесы и невысокие холмы,
зажатые бездонными глубинами сибирского моря, поистине казались осколками
неведомой былой суши, поглощенной черным чревом Байкала во время страшных
природных катастроф.
27 островов держит в своем богатырском объятии континентальное море Сиби­
ри. Каждый из них по-своему интересен, многие еще почти не исследованы, боль­
шинство островов необитаемо.
Крупнейший из островов, таинственный и загадочный Ольхой, овеянный оже­
рельем древних бурятских и эвенкийских легенд, представляет широкую лесостепную
и гористую страну. Семьдесят четыре километра нужно пройти по нему из конца
в конец и еще одиннадцать — поперек. Острова Камешек-Безымянный и Голый
Кылтыгсй являются редкостными птичьими базарами Байкала, единственными во
всей акватории озера. На острове Лохматый Кылтыгей М. Г. Поповым было найдено
интересное растение — новый вид мака, имеющий большие белые цветы, который
растет только здесь, и нигде больше. На острове Бакланьем гнездятся тетерева и
весной бывают страстные тетеревиные тока. На самом северном острове Байкала,
Богучанском, мы нашли неведомую до сих пор галерею древних наскальных рисун­
ков, выполненных красной охрой, они отстояли от основной забайкальской метрополии
этого стиля более, чем на 400 километров...
Есть, наконец, острова-малютки, которые высятся над синей гладью моря то
в виде неприступных каменных столбов, то представляют песчаные отмели, по
которым с шумом и пеной перекатываются бушующие холодные волны. А есть
и такие диковинки, как плавающие острова, вместе с рощами и полянами, со сто­
гами сена и зимовьями, незанесенные на морские карты Байкала.
Но из всех островов священного сибирского озера самыми волнующими, поистине
загадочными и до сих пор до конца не понятными являются четыре острова Уш­
каньего архипелага. Четыре крохотных кусочка земли, затерянные среди морских
просторов, стали ареной жарких, порою непримиримых битв многих ученых.

АТЛАНТИДА

ИЛИ

ДНО

БАЙКАЛА?

Суть главного спора об Ушканьих островах особенно четко выражена в загла­
вии одной из монографий видного лимнолога страны В. В. Ламакина — «Ушканьи
острова и проблема происхождения Байкала».
По мнению байкаловеда Г. Ю. Верещагина, Ушканьи острова являются ничем
иным, как вершинами былого Академического хребта, некогда рассекавшего север­
ную и среднюю впадины. О том, что по дну Байкала действительно проходит горная
137

цепь, сформированная в наземных условиях, ученые узнали сравнительно недавно,
когда стало возможным проведение широких по масштабу эхолотных промеров. По
данным Г. Ю. Верещагина, Ушканьи острова представляют собой наиболее высокие
точки этого хребта. Больше того, видный ученый с мировым именем предвещал
этому архипелагу неминуемое исчезновение под воздействием сильных разруши­
тельных волн Байкала, как в свое время навсегда скрылась под зодой цепь больших
и малых островов в середине озера напротив устья Селенги, в районе Муринской
банки и в других местах Байкала.
Совершенно по-иному рассмотрел вопрос о происхождении Ушкапьих островов
В. В. Ламакин. Посетив загадочный архипелаг, он обратил внимание на ярко вы­
раженные террасы на склонах островов. Террасированность берегов, как известно,
характерна при долгом омывании суши крупным водоемом. Буйные штормовые
волны, жадно набрасываясь на клочок островной суши, в конце концов выбивают
в скалах заметные уступы-ступени. На девятой, предпоследней, террасе В. В. Ла­
макин нашел хорошо окатанную гальку. Она-то и решила исход дела. По мнению
ученого, Ушканьи острова не опускаются постепенно на дно Байкала, а наоборот,
поднимаются из его таинственных загадочных глубин. Тектоническое вздутие в этой
части озерной впадины выпирает на поверхность участки дна. Причем этот процесс
начался сравнительно недавно — в начале четвертичного периода, или примерно
500 тысяч лет назад, буквально «на глазах человека». Поднимались острова со дна
Байкала также быстро; сначала это были мелководья, потом крохотные отмели, по
которым перекатывались волны сибирского озера-моря, а ко времени освоения че­
ловеком Байкала острова Ушканьего архипелага уже покрылись первой чахлой рас­
тительностью.
Но Ушканьи острова не замерли в своем рождении. Они до сих пор продолжают
подниматься со дна Байкала, возрастая постепенно не только в длину и ширину, но
и в высоту. Этот рост зафиксирован учеными довольно точно: 2 миллиметра в год.
Много это или мало? Много, если учесть, что 2 миллиметра в год составляют за
столетие 20 сантиметров, а за одно тысячелетие — уже целых два метра! Рано или
поздно острова Ушканьего архипелага должны соединиться вместе и образовать
один огромный четырехглавый остров.
Вот почему, когда говорят о прошлом и будущем Байкала, в первую очередь
обращают внимание на осколки земной суши, затерянные среди необозримого вод­
ного простора континентального сибирского моря. Вот почему неукротимо желание
геологов и лимнологов, палеонтологов и ботаников, зоологов и археологов попасть
на далекий байкальский архипелаг. Какие тайны скрывают его недра? Как прижи­
вается растительный и животный мир на голых каменистых склонах? Когда н как
осваивали Ушканьи острова наши далекие предки?

ЗАГАДКИ

«УШКАНЬИХ»

РАСТЕНИЙ

Однако если бы мы говорили только об истории возникновения архипелага,
то затронули бы лишь крохотную частицу его неразгаданных тайн. По образному
выражению В. В. Ламакина, Ушканьи острова можно смело назвать естественной
лабораторией, «где многочисленные явления природы яснее заметны и где, следо­
вательно, удобнее искать исключительное своеобразное озеро». Эти острова, нахо­
дясь в условиях жестокого климата открытой акватории Байкала, являются ареной
интенсивного видообразования.
Это сразу понял академик-ботаник В. Н. Сукачев, посетивший в свое время
озеро Байкал. Прибыв на далекие необитаемые острова студеного сибирского моря,
он был буквально поражен, увидев здесь загадочные растительные формы, которые
встречались только на Ушканьих островах и больше нигде в мире. Среди этой энде­
мии его особенно заинтересовали ушканья лиственница, ушканья береза и ушканья
осина.
Да как тут было не удивляться, если все то, что он находил на островах, име­
ло черные тона. Он видел черные стволики молодых ив, темные осины, особенно
138

с северной стороны. Совершенно ч е р н ы м и к а ж у т с я н а островах л и с т в е н н и ц ы , л и ­
ш е н н ы е к тому ж е подроста и з вечнозеленого м о л о д н я к а .
Но господство т е м н ы х тонов о т р а ж а е т л и ш ь одну сторону э к з о т и к и р а с т и т е л ь ­
н о г о мира У ш к а н ь и х островов. Д р у г а я и х с п е ц и ф и ч е с к а я ч е р т а — н а л и ч и е толстого
слоя к о р ы . Н а северной стороне а р х и п е л а г а березы одеты о р и г и н а л ь н о й ч е р н о й
к о р о й , о б н и м а ю щ е й к а к бы чехлом п о д в е р ж е н н ы е свирепым ветрам бока деревьев.
Т е р м и н « ч е х о л » здесь наиболее п р и е м л е м , т а к к а к к р а я его о т т о п ы р и в а ю т с я с двух
сторон берез. Зато обратная часть деревьев не только не имеет плотного з а щ и т н о г о
ч е х л а , н о наоборот, представляет чисто белую и л и с л е г к а розоватую н е ж н у ю к о р у .
Д р у г а я особенность флоры У ш к а н ь и х островов — это « б у т ы л к о о б р а з н ы е » с т в о ­
лы деревьев, особенно л и с т в е н н и ц . П р и ч е м т а к и е удивительные у т о л щ е н и я п р и с у щ и
только самым к р у п н ы м и старым деревьям. Н а ч и н а я с ь с высоты 2 , 5 м е т р а , э т и
у т о л щ е н и я резко р а с ш и р я ю т с я к комлю за с ч е т р а з р а с т а н и я м о щ н о й к о р ы в виде
продольных и з в и л и с т ы х ребер. П о р а з и т е л ь н о : т о л щ и н а к о р ы н и ж н и х ч а с т е й деревьев
достигает 3 0 сантиметров и более, у в е л и ч и в а я ствол п о ч т и в 2 раза. Этот э к з о т и ­
ч е с к и й вид всегда ш о к и р у е т т у р и с т о в д а ж е больше, ч е м всемирно з н а м е н и т ы е
« х о д у л ь н ы е » деревья б у х т ы П е с ч а н о й , взятые под о х р а н у государства в к а ч е с т в е
редкостных п а м я т н и к о в природы.
Подобные у т о л щ е н и я , называемые « р е п о о б р а з н ы м и » , и м е ю т т а к ж е осины, и
зрелище это е щ е более необычное, ч е м « б у т ы л к о о б р а з н ы е » л и с т в е н н и ц ы .
Среди д и к о в и н о к растительного мира У ш к а н ь и х островов следует отметить
пинеобразные и флагообразные формы к р о н деревьев. Цветоводов п о р а з и т т а к о й э н ­
д е м и к , к а к у ш к а н ь я г е р а н ь . Е с л и человек хорошо з н а к о м с лесами п о б е р е ж и й
Б а й к а л а , то о н к р а й н е у д и в и т с я , увидев н а безлюдном к л о ч к е с у ш и большое к о л и ­
чество м о щ н ы х и высоких и в . Я далек от ф а н т а с т и к и , н о т а м действительно есть
ивовые р о щ и , д о с т и г а ю щ и е высоты ч е т ы р е х э т а ж н о г о дома, п р и т о л щ и н е стволов
в 4 2 и более с а н т и м е т р о в .
Особую э к з о т и к у и с к а з о ч н о с т ь лесам У ш к а н ь и х островов п р и д а ю т бородатые
л и ш а й н и к и . К о р о т к и м и зелеными х л о п ь я м и они растут н а стволах и ветвях деревьев
и до того г у с т ы , что березы, н а п р и м е р , далее зимой к а ж у т с я п о к р ы т ы м и толстым
весенним зеленым п у х о м и л и , м о ж н о п р е д п о л о ж и т ь , плотно обвитыми слоем с и н е зеленой в а т ы .

«СЛЕДЫ

НЕВИДАННЫХ

ЗВЕРЕЙ...»

Е щ е более ф а н т а с т и ч е н , а порою н е п о н я т е н , ж и в о т н ы й м и р загадочного а р х и ­
п е л а г а . Е с л и господство черных тонов р а с т е н и й объясняется В. Н . С у к а ч е в ы м
о т с у т с т в и е м особого к р а с я щ е г о п и г м е н т а — б е т у л и н а , то вот у ж н а с т о я щ е й т а й н о й
м о ж н о назвать более темное оперенье ряда местных п т и ц . У ч е н ы й - з о о л о г 0 . К . Гусев
с удивлением рассказывает о н е с к о л ь к и х добытых и м э к з е м п л я р а х г а и ч е к - п у х л я к о в ,
которые имели более т е м н у ю о к р а с к у белых частей о п е р е н ь я , ч е м и х сородичи,
обитающие в лесах п о б е р е ж и й Б а й к а л а . П о п о л з е н ь , в с т р е ч е н н ы й и м , выглядел очень
т е м н ы м , п о ч т и черных тонов, совершенно без х а р а к т е р н о г о белого о п е р е н ь я . Т а к и х
п о п о л з н е й , но словам 0 . К . Гусева, е м у не приходилось встречать н и г д е , и у ш к а н и й
э к з е м п л я р преставляет либо новую цветовую р а с у , либо совершенно н е и з в е с т н ы й
до с и х пор подвид в фауне С С С Р .
Все э т и черные деревья, черные п т и ц ы , а т а к ж е черные х а р и у с ы , черные
б а б о ч к и , ч е р н а я земля ( о т бесчисленного м н о ж е с т в а в ы п о л з а ю щ и х н а берег и з моря
н а с е к о м ы х - р у ч е й н и к о в ) и м н о г и е д р у г и е д и к о в и н к и У ш к а н ь и х островов, т а к ж е и м е ю ­
щ и е черный ц в е т , н а п о м н и л и мие слова древнего л е т о п и с ц а , описывавшего Б а й к а л
н а р у б е ж е н а ш е й э р ы . Говоря о далеком Северном море — Б а й к а л е , о н , н а р я д у
с п р о ч и м и его ф а н т а с т и ч е с к и м и д е т а л я м и , описывал н е к у ю ч е р н у ю с т р а н у посреди
студеных вод: «Здесь ж и в у т ч е р н ы е п т и ц ы , черные з м е и , черные барсы, черные
т и г р ы , черные л и с и ц ы и в с я к а я п р о ч а я ч е р н а я тварь. С этой горы м о ж н о было
увидеть д р у г у ю г о р у , т а к ж е ч е р н у ю , с п р и ч у д л и в ы м и о ч е р т а н и я м и . Н а н е й ж и л и
черные, к а к уголь, люди».
139

Вообще вопрос о п р о и с х о ж д е н и и своеобразия ж и в о т н о г о м и р а до с и х п о р
остается о т к р ы т ы м . В мелководьях близ островов н е т н е к о т о р ы х видов, в и з б ы т к е
в с т р е ч а ю щ и х с я близ д р у г и х б а й к а л ь с к и х п о б е р е ж и й . Только здесь обитают 1 0 видов
р а ч к о в - б о к о п л а в о в , 2 э н д е м и ч н ы х вида р у ч е й н и к о в , 2 вида
бычка-широколобки
и 1 вид б ы ч к а - п о д к а м е н щ и к а . Н а островах ж и в е т несколько семей з а й ц е в , л и с
и п т и ц . Говорят, что и н о г д а сюда по льду заходят медведи и в о л к и , но это н и к е м
еще н е доказано ф а к т и ч е с к и .
Но- если оцисанные в ы ш е позвоночные и могли перебраться н а острова с м а т е ­
риковой с у ш и , то совершенно необъяснима г р о м а д н а я численность обыкновенных
м ы ш е й - п о л е в о к . К а к и м образом о н и с у м е л и преодолеть вплавь и л и по льду д е с я т к и
километров от б л и ж а й ш е г о берега? Н а этот вопрос н е т п о к а удовлетворительного
ответа.

ОСТРОВ

МУРАВЬИНОГО

ЦАРСТВА

Вызывает к р а й н е е у д и в л е н и е фантастическое количество н а У ш к а н ь и х островах
муравьев. Оставляя в стороне вопрос о загадочных п у т я х и х п е р е с е л е н и я сюда,
о т м е т и м , ч т о м у р а в ь и составляют одну и з основных п р и м е т м е с т н о й ф а у н ы . Речь
идет о т а к о й огромной к о л о н и и г и г а н т с к и х м у р а в е й н и к о в , к а к и е вряд л и где е щ е
в с т р е т и ш ь не только по берегам Б а й к а л а , но и вообще н а т е р р и т о р и и С и б и р и .
М у р а в е й н и к и очень эффектны з и м о й . П о п а в н а Большой У ш к а н и й остров, п л о ­
щадью всего девять к в а д р а т н ы х к и л о м е т р о в , в первую очередь в и д и ш ь к о п н ы , п р и ­
п о р о ш е н н ы е снегом. Некоторые и з н и х достигают высоты человеческого роста ( ! )
п р и диаметре в т р и с л и ш н и м метра. Это — м у р а в е й н и к и . И х т а к много, ч т о , стоя
н а одном месте, м о ж н о н а с ч и т а т ь о к р е с т до 2 0 ш т у к . Н а одном только западном
берегу острова, д л и н о й четыре к и л о м е т р а , з а щ и щ е н н о м от холодных п р о н и з ы в а ю щ и х
ветров, 0 . К. Гусев н а с ч и т а л и х 1 7 8 ш т у к . Всего ж е , по его д а н н ы м , н а Большом
У ш к а н ь е м острове и м е е т с я около д е в я т и т ы с я ч м у р а в е й н и к о в . В среднем по одной
тысяче н а один к в а д р а т н ы й к и л о м е т р : н а с т о я щ е е муравьиное ц а р с т в о !
Что я в л я е т с я п р и ч и н о й т а к о г о мощного р а з в и т и я м у р а в ь и н о й семьи н а острове?
П р и ч и н а одна, с ч и т а е т 0 . К . Г у с е в , — полное отсутствие здесь х и щ н ы х ж и в о т н ы х ,
разрушающих муравейники и питающихся муравьями и их яйцами.

ЛЕЖБИЩЕ

БАЙКАЛЬСКОЙ

НЕРПЫ

Больше всего, п о ж а л у й , У ш к а н и й а р х и п е л а г известен к а к главное л е ж б и щ е
б а й к а л ь с к о й н е р п ы . Редкое появление здесь ч е л о в е к а , которому и сейчас довольно
трудно попасть н а з а т е р я н н ы е среди морского простора к у с о ч к и с у ш и , явилось п р и ­
ч и н о й с о х р а н е н и я здесь м о щ н о й к о л о н и и удивительного ж и в о т н о г о . Б о л ь ш и е л а с т о ­
ногие звери выползают н а п р и б р е ж н ы е к а м н и и у с т р а и в а ю т т а м ш у м н ы й г в а л т .
« Х о з я е в а » бьют сородичей, п ы т а ю щ и х с я завоевать у ж е з а н я т ы е к а м н и , своими
л а с т а м и , х в а т а ю т острыми з у б а м и и п р о г о н я ю т прочь. Н а к о н е ц , все т ю л е н и н а х о д я т
м е ж д у собой в з а и м о п о н и м а н и е , и огромное лохматое стадо мирно отдыхает н а у ю т н ы х
теплых к а м н я х под у б а ю к и в а ю щ и й ш у м морского п р и б о я .
М н о г о р а з н ы х легенд связано с э к з о т и ч е с к и м видом б а й к а л ь с к о й н е р п ы . О с т а в ­
л я я в стороне т а к о й з а г а д о ч н ы й вопрос, к а к история п о я в л е н и я во в н у т р е н н и х
пресных водах Сибири т и п и ч н о г о представителя соленолюбивой фауны Северного
Ледовитого о к е а н а , о т м е т и м , ч т о д а ж е люди г л у б о к о й древности особо выделяли
этого лохматого ж и в о т н о г о и з всего подводного мира Северного м о р я . В мифах н а р о ­
дов юго-восточной А з и и , которые у ж е к Г П — I т ы с я ч е л е т и я м были оформлены в виде
р у к о п и с и с п о э т и ч е с к и м заголовком « К н и г а гор и м о р е й » , есть р а с с к а з ы о з а г а д о ч ­
н ы х « у д и в и т е л ь н ы х т в а р я х » , которые я к о б ы время от времени н а м и г п о я в л я ю т с я
из воды и т у т ж е и с ч е з а ю т в м о р с к и х г л у б и н а х Б а й к а л а . И н о г д а о н и н а з ы в а ю т с я
древними географами « ч е л о в е к о - р ы б о й » .
Самое поразительное з а к л ю ч а е т с я в т о м , что и б у р я т с к а я мифология донесла
140

до н а ш и х д н е й п р е д с т а в л е н и е о н е к о й Х у н з а г а х а н е — « ч е л о в е к о - р ы б е » , ж и в у щ е й
в Б а й к а л е . В з а п и с и у ч е н о г о - э т н о г р а ф а н а ч а л а н а ш е г о в е к а М . Н . Х а н г а л о в а этот
образ п е р е д а н с л е д у ю щ и м и с л о в а м и : « В море есть ч е л о в е к о - р ы б а , у к о т о р о й п е р е д ­
н я я п о л о в и н а т е л а р ы б ь я , з а д н я я п о л о в и н а ч е л о в е ч ь я . Э т у рыбу н а з ы в а ю т ч е л о в е к о р ы б а . У в и д е в ч е л о в е к а , э т а рыба в ы с о в ы в а е т и з воды г о л о в у и к р и ч и т п о - ч е л о в е ч ь и ,
а потом опять уходит в воду».
Русские байкальские рыбаки, промышлявшие в районе Святого Носа и У ш к а н ь и х
островов, в е р и л и в с у щ е с т в о в а н и е м и ф и ч е с к и х
русалок, которые,
высовываясь
и з воды, хором р а с п е в а л и п е с н и , з а з ы в а я м у ж ч и н .
Н о особенное п о ч и т а н и е н е р п ы с у щ е с т в о в а л о у э в е н к и й с к о г о н а с е л е н и я п о б е ­
р е ж и й Б а й к а л а . Очень в а ж н о , что о н и с ч и т а л и У ш к а н ь и острова не т о л ь к о г л а в н ы м
о б и т а л и щ е м т ю л е н я , н о и с в я з ы в а л и с н и м ж и з н ь ц а р я всех н е р п . О н и в е р и л и ,
к п р и м е р у , ч т о у б а й к а л ь с к о й н е р п ы есть свой я з ы к . К о г д а н е р п а м х о р о ш о , о н и
молчат, когда плохо, подплывают к берегу Б а й к а л а и стонут. Есть даже старинное
п р е д а н и е , р а с с к а з ы в а ю щ е е , к а к п о п а в ш а я с я в с е т и близ У ш к а н ь и х островов м а т ь н е р п и х а п о п р о с и л а о х о т н и к о в ч е л о в е ч е с к и м голосом о т п у с т и т ь ее в море з а б о л ь ш у ю
н а г р а д у . Н а с л е д у ю щ у ю в е с н у э в е н к и д е й с т в и т е л ь н о у в и д е л и в этом месте б е с ч и с ­
л е н н о е к о л и ч е с т в о молодых н е р п .
Э в е н к и й с к о е н а с е л е н и е Б а й к а л а очень берегло У ш к а н ь е л е ж б и щ е н е р п ы и
р е г у л и р о в а л о ее добычу. Вообще ж е охота н а н е р п у н а а р х и п е л а г е в о з н и к л а о ч е н ь
давно. В незапамятные времена древние люди отваживались переплывать на утлых
с у д е н ы ш к а х бурное с и б и р с к о е море и л и д а ж е преодолевать большие р а с с т о я н и я п о
г л а д к о м у л ь д у . Н е к о т о р ы е ж е звероловы р и с к о в а л и п о д о л г у ж и т ь н а о с т р о в а х . Об
этом к р а с н о р е ч и в о р а с с к а з ы в а ю т о с т а т к и д р е в н и х п о с е л е н и й , о с т а в л е н н ы е л ю д ь м и
е щ е н о в о к а м е н н о г о в е к а . Е с л и у ч е с т ь , ч т о з а одно т ы с я ч е л е т и е У ш к а н ь и острова
п о д н и м а ю т с я в среднем н а два м е т р а , т о в то д а л е к о е в р е м я н а ш и п р е д к и м о г л и
видеть л и ш ь н е б о л ь ш и е п е с ч а н ы е х о л м ы да н е с к о л ь к о с к а л с ч а х л о й р а с т и т е л ь ­
ностью.

ТАЙНА

ГЕОГРАФИЧЕСКОГО

НАЗВАНИЯ

Долгое в р е м я и с т о р и я н а з в а н и я У ш к а н ь и х
островов оставалась
загадкой.
В. В. Л а м а к и н с ч и т а л , ч т о первые р у с с к и е з е м л е п р о х о д ц ы , п о п а з ш и е н а д а л е к и е
б а й к а л ь с к и е острова, в с т р е т и л и н а н и х , очевидно, очень к р у п н у ю к о л о н и ю з а й ц е в
и от у с т а р е л о г о н ы н е слова « у ш к а н » — с и б и р с к о е н а з в а н и е з а й ц а — дали островам
и м я . Н а с т а р и н н о й к а р т е С е м е н а Ремезова ( 1 7 0 1 г о д ) , н а п р и м е р , о н и т а к и о б о з н а ­
ч е н ы — « З а я ч ь и » . Е с т ь т а к ж е м н е н и е 0 . К . Г у с е в а , ч т о и м я островам дано н е по
з а й ц а м ( е щ е не и з в е с т н о , ж и л и л и о н и здесь к о г д а - т о ) , а п о своеобразному виду
с а м и х островов, т о р ч а щ и х и з воды подобно у ш к а н ь и м у ш а м .
Н о то и другое я в л я е т с я плодом л о ж н о й э т и м о л о г и и . Т о л ь к о н е д а в н о стало
известно, что в X V I I веке русские н а Байкале зайцем назвали нерпу, т а к к а к ана­
л о г и ч н о е ж и в о т н о е н а Белом море и м е н о в а л о с ь « м о р с к и м з а й ц е м » . И в о т п о с к о л ь к у ,
по у к а з у ц а р е й , к а з а ч ь и отряды в С и б и р ь формировались г л а в н ы м образом и з ж и ­
т е л е й Е в р о п е й с к о г о С е в е р а , п р и в ы ч н ы х к с у р о в о м у к л и м а т у д а л е к о й неведомой
с т р а н ы , то о н и и н а з в а л и , п о п а в н а б о г а т ы е н е р п о й острова б а й к а л ь с к о г о а р х и ­
п е л а г а , л о х м а т ы х ж и в о т н ы х п р и в ы ч н ы м словом — « у ш к а н ы » .

«РАЙСКИЙ»

УГОЛОК

ПРИБАЙКАЛЬЯ

Д а л е к и и з а г а д о ч н ы У ш к а н ь и острова. М н о г и е т у р и с т ы , г р е з я щ и е о р и с к о в а н ­
н ы х и т р у д н ы х п о х о д а х , м е ч т а ю т п о п а с т ь н а этот н е о б и т а е м ы й а р х и п е л а г Б а й к а л а .
Здесь д е й с т в и т е л ь н о есть в с е , ч т о с б л и ж а е т и х с « р а й с к и м и » у г о л к а м и т р о п и ч е ­
с к и х м о р е й . Н е т , п р а в д а , п а л ь м о в ы х р о щ , к о р а л л о в ы х рифов, д ы м я щ и х с я в у л к а ­
нов... Н о есть, кроме описанных выше диковинок, исключительно теплый к л и м а т ,
ч т о п о з в о л я е т н а з в а т ь У ш к а н ь и острова одним и з с а м ы х у н и к а л ь н ы х и р е д к и х
мест С и б и р и , к о т о р ы е и м е ю т свой м и к р о к л и м а т .
141

Г л у б о к о й оеенью, когда н а студеных берегах к о н т и н е н т а л ь н о г о сибирского
моря л е ж а т г л у б о к и е снега и н а ч и н а ю т трещать' суровые морозы, здесь, н а з а т е ­
рянном посреди б у ш у ю щ и х волн Б а й к а л а , к л о ч к е с у ш и , е щ е ц в е т у т отдельные виды
р а с т е н и й . П е р в ы й с н е ж н ы й покров н а островах быстро т а е т под у т е п л я ю щ и м в л и я ­
н и е м озера-моря. Снег н и к о г д а не достигает острова р а н ь ш е 2 8 о к т я б р я , а белым
покровом о к у т ы в а е т с я « р а й с к и й » у г о л о к П р и б а й к а л ь я л и ш ь 3 д е к а б р я . Н о и з и ­
мой морозы н и к о г д а не о п у с к а ю т с я н и ж е 2 5 градусов. Д а ж е сквозь толстый слой
ледяного п а н ц и р я Б а й к а л п р о д о л ж а е т согревать у д и в и т е л ь н ы й к р а й
огненным
дыханием самой г л у б о к о й н а земле т е к т о н и ч е с к о й в п а д и н ы .
Н а У ш к а н ь и х островах отмечаются у ч е н ы м и п о и с т и н е ф а н т а с т и ч е с к и е я в л е н и я ,
не н а ш е д ш и е до с и х пор своего объяснения. Б ы в а ю т годы, н а п р и м е р , когда в р а й о ­
не а р х и п е л а г а водная ч а ш а сибирского в н у т р е н н е г о моря вообще не замерзает.
В то ж е время именно здесь Б а й к а л и н о г д а п о к р ы в а е т с я льдом два раза в год.
Вот цифры небольшого периода н а б л ю д е н и й : в 1 9 5 1 , 1 9 5 3 и 1 9 5 5 годах Б а й к а л
не замерзал вообще, но зато в 1 9 5 2 , 1 9 5 4 и 1 9 5 6 годах ледовой покров у с т а н а в ­
ливался два раза в течение года — в январе и декабре.
Н о , создав загадочный « р а й с к и й » у г о л о к посреди студеных вод Б а й к а л а , с и ­
б и р с к а я природа берет п л а т у з а это, и с п ы т ы в а я силой своих ветров. У ш к а н ь и остро­
ва по п р а в у м о ж н о н а з в а т ь местом, где н и к о г д а
не п р е к р а щ а е т с я р а з б о й н и ч ь е
пение ветров. Днем и н о ч ь ю , зимой и летом по голым к а м е н н ы м с к л о н а м проносятся
сильные у р а г а н ы , вырывающие с корнем и без того редкую растительность, з а г о ­
н я ю щ и е в норы все ж и в о е . В ноябре-декабре э т и ветра достигают м а к с и м а л ь н о й
скорости — 2 8 метров в с е к у н д у . И м е н н о по э т о й п р и ч и н е природа и дала местной
фауне и флоре ряд особых з а щ и т н ы х свойств: очень т о л с т у ю к о р у у п о д н о ж и й
деревьев, с п е ц и а л ь н ы й т е п л ы й « ч е х о л » с северной стороны и х стволов и более
т е м н у ю о к р а с к у деревьев и оперений п т и ц .

ЧТО ЖДЕТ

УШКАНЬИ

ОСТРОВА?

М ы много говорили о т о м , что острова н а х о д я т с я
в большом отдалении от
заселенных людьми берегов Б а й к а л а . И м е н н о п о этой п р и ч и н е н а а р х и п е л а г е с о ­
х р а н и л и с ь р е д ч а й ш а я э к з о т и ч е с к а я фауна и флора, н е р п и ч ь и л е ж б и щ а и громадные
муравейники.
Однако вездесущий человек н а ч и н а е т вторгаться и в этот загадочный м и р
островов, п р и н о с я с собой и з д е р ж к и современной ц и в и л и з а ц и и . В свое время а к а д е ­
м и к В. Н . С у к а ч е в был п о р а ж е н и с к л ю ч и т е л ь н о й дикостью флоры У ш к а н ь и х островов.
Сейчас сюда едут метеорологи, у ч е н ы е , м о р я к и , у х и т р я ю т с я добираться и « д и к и е »
т у р и с т ы . Горят редкие т р а в ы , рубятся немногочисленные р о щ и ц ы , г и б н у т ц е н н ы е
виды позвоночных ж и в о т н ы х и п т и ц . О. К . Гусев, внимательно и з у ч а в ш и й У ш к а н ь и
острова, с с о ж а л е н и е м отмечает, к а к с к а ж д ы м годом с ж и м а ю т с я г р а н и ц ы не т р о ­
н у т ы х человеком п л о щ а д е й . П о его последним подсчетам, теперь н а островах н е т
н и одного метра т е р р и т о р и и , не т р о н у т о й г у б и т е л ь н ы м и п о ж а р а м и . Н а в и с л а серьез­
н а я угроза и с ч е з н о в е н и я у н и к а л ь н ы х видов ж и в о т н о г о и растительного мира У ш ­
каньего а р х и п е л а г а .
Четыре к р о х о т н ы х островка посреди студеных вод Б а й к а л а представляют о г р о м ­
н ы й интерес для н а у к и . И х совершенно необходимо т щ а т е л ь н о беречь и о х р а н я т ь ,
к а к , впрочем, и все другие острова сибирского моря. Давно пора объявить и х з а ­
поведными, о ч е м е щ е в 1 9 1 4 году поднял вопрос а к а д е м и к В. Н . С у к а ч е в . Об
этом ж е н е у с т а н н о п и ш е т в своих у в л е к а т е л ь н ы х к н и г а х у ч е н ы й - б и о л о г О. К . Г у с е в .
Об У ш к а н ь и х островах, к а к у н и к а л ь н е й ш и х п а м я т н и к а х природы, ш л а речь н а
недавнем зональном с о в е щ а н и и Всесоюзного общества охраны природы в городе
Улан-Удэ.
Многое о т к р ы л человек и з загадок с в я щ е н н о г о сибирского м о р я , но самые
трудные и интересные е щ е с к р ы в а ю т с я в б а й к а л ь с к и х г л у б и н а х . Т о т , к т о х о ч е т
разгадать и х , не д о л ж е н и не м о ж е т обойти в н и м а н и е м четыре м а л е н ь к и х к у с о ч к а
земли, затерянные среди синего простора с в я щ е н н о г о сибирского м о р я .

К 60-ЛЕТИЮ
СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ДАШИРАБДАНА
БАТОЖАБАЯ
Он был человеком щедрой
души и художником большого
таланта. Во всех своих произ­
ведениях — романах, повестях,
пьесах, киносценариях, расска­
зах — он

воспевал

человека

труда, пробужденного к жиз­
ни Октябрьской революцией.

1

Шш .дИННИнИИ

Василий Н А Й Д А К О В ,
доктор филологических наук

НЕУТОМИМЫЙ ИСКАТЕЛЬ
Сегодня ему было бы шестьдесят. Худощавый, высокий, с белоснежной шевелю­
рой, сразу выделявшей его из тысяч людей, напористый и неугомонный, он попрежнему оглушал бы нас своим раскатистым смехом, зычным, хрипловатым голосом
рассыпал бы остроумные, порою язвительные шуточки, в которых подчас было много
серьеза.
Ео его уже нет среди нас. Он немного не дожил до своего юбилея. Беспокой­
ный, неуемный, порывистый, он жил широко и размашисто. Работал неистово,
запойно. Самобытный прозаик и драматург, Даширабдан Батожабай ушел в рас­
цвете творческих сил, оставив большое наследство — романы, повести, рассказы,
пьесы, которые живут сегодня своей жизнью, по-новому раскрывая его духовный
облик, обогащая представление о нем.
Память тех, кто близко знал его, хранит противоречивый облик человека, то
шумно-буйного и бесшабашно грубого, то кротко-тихого и просветленно нежного,
то безалаберного балагура-острослова, то глубокого мыслителя-философа. Почти
детская непосредственность восприятия жизни, импульсивность реакций, наивная и
безмятежно-чистая доверчивость человека, прожившего большую и нелегкую жизнь,
с превосходным знанием людей и цепкостью взгляда, позволявшей с одного раза
уловить суть того или иного факта, события, распознать нутро человека, с большой
эрудицией.
Даширабдан Батожабай во всех своих произведениях писал о человеке труда,
пробужденном к жизни и творчеству великой революцией. Постоянное стремление
быть всегда вместе с народом и помогать ему в нелегком движения вперед —
именно этим стремлением обусловлена большая творческая активность его. Творческое
наследие Д . Батожабая составляют два десятка пьес, рассказы, повести, киносце­
нарии, романы. И все они отмечены щедростью его большого таланта, горячо любя­
щего свою родину, свой народ, его историю, его поэзяю, его язык.

143

Нелегок и непрост был путь Даширабдана Батожабая в литературу. И в то же
время это путь типичный для поколения, родившегося в первые послеоктябрьские
годы. Кто знает, как сложилась бы судьба мальчишки, родившегося в 1921 году
в безвестном, заброшенном улусе Догой (Агинский Бурятский автономный округ
Читинской области), если бы не победила власть трудящихся. Даширабдан Батожабай, окончив семь классов, поступил в Улан-Удэнское театрально-музыкальное
училище, стал артистом Бурятского музыкально-драматического театра.
Эго были годы большого общественного подъема, вызванного яркими победами
в строительстве социализма. Общественность республики деятельно готовилась к
первой декаде бурятского искусства в Москве, шел невиданный штурм высот куль­
туры и науки талантами из самой гущи народа. С большим успехом прошла первая
декада бурятского искусства в Москве. Музыкально-драматический театр был награж­
ден орденом Ленина, многие деятели бурятского искусства, продемонстрировавшие
миру, каких высот может добиться в условиях социализма отсталый прежде народ,
были удостоены высоких почетных званий страны. Когда воодушевленные успехом,
заботой партии и правительства деятели бурятского искусства и литературы вер­
нулись домой, грянула Великая Отечественная война. Артист хора, двадцатилетний
Даширабдан пошел в армию. Высокий, крепкий, он попал в летную школу, а оттуда
военным летчиком дальней бомбардировочной авиации на фронт. Десятки тонн
смертоносного груза обрушил на головы врагов экипаж боевого самолета, в котором
был наш Даширабдан.
Сразу же по окончании войны, в 1945 году, он публикует на страницах респуб­
ликанской газеты «Бурят унэн» сказание-улигер «О юном баторе Сэнгэ и его друге
Сунды Сэргэне» в своей обработке. Это был первый литературный опыт будущего
писателя. Человек, прошедший через все тяготы и ужасы войны, активно вклю­
чается в литературную жизнь республики. Д . Батожабай с присущей ему горячно­
стью берется за большую пьесу в 4-х актах, 7 картинах «Плоды победы» и... терпит
неудачу. Оказалось, для того, чтобы написать пьесу, мало богатого жизненного
опыта, недостаточно самого горячего желания. Нужно еще мастерство, нужны спе­
циальные знания, а откуда они у начинающего автора?
Такая неудача в начале пути могла обескуражить любого. Но не Даширабдана
Батожабая. Артист, хорошо знающий законы сцены и любящий театр, он не отка­
зался от мечты работать для театра, воплотить свои мысли о жизни, свои чувства
в самой действенной и самой доходчивой для народа форме. Он пошел другим пу­
тем — стал писать одноактные пьесы для самостоятельных драматических коллективов.
«Скотоводы», «Ошибка Дагбы», «Буду агрономом», «Выигрыш» и другие пьесы
Д . Батожабая ставятся на сценах колхозных и совхозных клубов, печатаются в
«Эстрадных сборниках». В них автор рисовал современную жизнь. Работая над
ними, он приобретает профессиональный опыт, проходит трудную школу овладения
ремеслом драматурга. Уже умудренный опытом, Даширабдан Батожабай едет на
учебу в Москву, поступает в Литературный институт имени М. Горького.
Оказавшись в благодатной
творческой среде,
Д. Батожабай пишет рассказ
«Самое дорогое», возвращается к улигеру «Мудрый Сэнгэ» и в новой редакции издаст
его в 1954 году, продолжает писать одноактные пьесы. Здесь же он создает и первые
многоактные пьесы, принесшие ему признание: «Огненная река» и «Ход конем».
В этих пьесах у ж е вполне четко проявляются характерные черты писательского
почерка: глубокие раздумья о жизни современного бурятского села, пристальное вни­
мание к социальным процессам, активность жизненной позиции, не позволяющая
мириться с негативными явлениями.
Особенно четко эти черты выражены в пьесе «Ход конем», в течение долгого
времени оставшейся единственным опытом сатирической комедии на современную
тему в бурятской драматургии. В ней Д . Батожабай высмеивает псевдоученых и
самодовольных чинуш, пробравшихся на ответственные должности. Директор научноисследовательского института Зайдан Хабитуевич, научный сотрудник Улэгшинов и
исполняющий обязанности председателя аймисполкома Дэрхэй Хамарханович вы­
ведены автором как воинствующие эгоисты, готовые во имя своего благополучия
на все: на шантаж, обман, клевету и даже на убийство. Они прекрасно владеют
искусством приспособления, прикрываясь ура-патриотическими речами, умело произ­
водят впечатление. Эти пройдохи преследуют молодого ученого Бэлигтэ Зандановича
только за то, что он честен и талантлив, одним своим существованием угрожает
благополучию Зайдана Хабитуевича, выявляя его никчемность. Поэтому директор
не ограничивается увольнением Бэлигтэ Зандановича, старается очернить и унич­
тожить его.
Острое, почти гротескное изображение этих типов, показ того, как в борьбе
с ними мужают характеры, обостряется бдительность советских людей,— свидетельство
гражданского мужества драматурга и несомненный вклад в его дело борьбы с
уродливыми явлениями действительности.
В этой пьесе мы явно ощущаем рост мастерства драматурга. Он сказывается
и в удачном сюжетно-композиционном построении пьесы, и в более глубоком пси­
хологическом обосновании поступков действующих лиц. Беспощадное обличение зла,
маскирующегося под личиной порядочности, мешающего развитию советского обще144

ства, дает основание и сегодня считать «Ход конем» удачным опытом сатирической
комедии в бурятской драматургии.
О пьесе говорили, спорили, писали. Окрыленный успехом писатель уже весь был
во власти новых замыслов. Многие часы он проводит в библиотеке имени В. И. Ле­
нина в поисках материалов для задуманной им трилогии, штудирует литературу
о Тибете и Китае, о Японии и Англии, изучает тайную дипломатию правительства
конца XIX века. Одновременно он пишет произведения, показывающие новую жизнь
бурятского народа, его счастливую судьбу в советской стране — повести «Песня
табунщика» и «Кто твой учитель?».
Повесть «Песня табунщика» вышла в 1955 г., но широкую известность это
произведение получило несколько позднее, когда по сценарию, написанному на его
основе (в соавторстве с К. Минцом и Е. Помещиковым), был поставлен одноимен­
ный фильм, обошедший в 1957 году все экраны страны. Эта кинокомедия весело
и увлекательно рассказывала о судьбе бурятского юноши-табунщика, нелегким путем
пришедшего в консерваторию, о простых людях, скотоводах Бурятии.
Прекрасные пейзажи Бурятии, скачки на лошадях, быт бурятских табунщиков,
растерянность молодого степняка, впервые попавшего в столицу, но нашедшего пра­
вильный путь благодаря природной одаренности и дружелюбию москвичей, работ­
ников консерватории и сотрудников милиции, и многие другие сцены поставлены
и сняты красочно и интересно.
Повесть «Кто твой учитель?» (1957 г.) увлекательно и правдиво рассказывала
о судьбе юноши Чулуун-Бато, ставшего рабочим завода, нашедшего там верных
друзей и учителей среди представителей русского рабочего класса.
40-летию Октябрьской революции Д . Батожабай посвятил пьесу «Барометр по­
казывает бурю», ставшую заметным вкладом в бурятскую драматургию. В этой
пьесе бурятский писатель одним из первых в советской литературе воспроизвел
образ Ивана Васильевича Бабушкина, верного ученика В. И. Ленина.
Даширабдан Батожабай оказался одним из главных героев декады бурятского
искусства и литературы в Москве (1959 г.). Кроме спектакля «Барометр показывает
бурю», шедшего на сцене Малого театра, в дни декады состоялась также премьера
фильма «Золотой дом», выпущенного «Мосфильмом» по сценарию Д . Батожабая,
Г. Цыдынжапова и В. Ежова; на литературной части декады обсуждался его роман
«Похищенное счастье», получивший положительную оценку; в канун декады в изда­
тельстве «Детгнз» вышла повесть Д . Батожабая «Невскрытые конверты». Родина
высоко оценила труд писателя, наградив его за успехи в развитии бурятской совет­
ской литературы и искусства орденом Трудового Красного Знамени.
После декады воодушевленный высокой оценкой своего труда писатель с еще
большей настойчивостью работает над завершением трилогии, выпустив в 1962 г.
вторую, а в 1965 г. третью книгу. В эти ж е годы он пишет ряд драматических
произведений, из которых наиболее интересной и значительной стала драма «Сердеч­
ные раны». Эта пьеса о многотрудной судьбе человека, прошедшего войну, конц­
лагеря, познавшего горечь поражений и сердечные раны, но не потерявшего веру
в добро и справедливость.
Главной книгой Д . Батожабая, трудом всей его жизни, стала трилогия «Похи­
щенное счастье». Поднимая огромный пласт жизни народа на рубеже XIX—XX сто­
летий, трилогия ярко раскрывает закономерности исторического процесса.
В России назревает пролетарская революция, и это накладывает свою печать
на жизнь всех людей, подданных огромной империи.
О брожении в умах бурят — кочующих скотоводов, о медленном, но не отвратимом процессе пробуждения в них сознания необходимости борьбы за лучшую долю
повествует в своем произведении Д . Батожабай.
Самой примечательной особенностью трилогии является попытка раскрыть жизнь
бурятского народа в тесном переплетении с историческими событиями, показать,
как политические устремления различных, порою очень далеких правительств, дипло­
матические ходы и интриги, внешне не имеющие никакого отношения к жизни бу­
рята-бедняка, на самом деле неумолимо втягивают его в орбиту своего действия
и вместе с конкретными обстоятельствами его частной жизни оказываются решаю­
щими в его судьбе. В этом плане история главного героя Аламжи предстает перед
читателями, как жизнь человека, «случайно оказавшегося на дороге истории» (Гер­
цен) и вовлеченного в водоворот событий, чуждых и непонятных ему, но в извест­
ной мере зависящих и от него, и от его усилий. Подобный подход к решению темы
•был и нов, и смел, и интересен.
«Похищенное счастье» представляет собою чрезвычайно интересный сплав тра­
диционного фольклорного начала с традициями реалистического русского и европей­
ского романа. Самый трезвый, порою беспощадный реализм легко уживается в три­
логии с патетикой и романтическим преувеличением, с авантюрно-приключенческими
сюжетными поворотами.
Перед читателем возникает необычайно широкая панорама: действие происходит
в Монголии, Тибете, Лондоне, Берлине, Пекине, Токио, Петербурге и в Бурятии.
Невероятная «смесь о д е ж д и лиц, племен, наречий, состояний» может поразить
читателя: короли и министры, принцы и цари, государственные мужи и авантюристы,
высшие священнослужители и низшие полицейские чины, шпионы разных мастей и
10. «Байкал» № 5

145

рангов, православные, буддисты, католики... А с другой стороны — трудовой народ,
бурятский, монгольский, русский. Кочевники и пастухи, смиренные и бунтари, мень­
шевики и большевики во главе с молодым В. И. Лениным.
Подобная пестрота и мозаичность должны бы, казалось, оттолкнуть читателя.
Но этого не случилось. Роман читается с интересом, так как автору удалось сце­
ментировать действие трилогии и деятельность всех персонажей вокруг единой
проблемы — поисков похищенного счастья. Проблема поисков похищенного счастья
проходит лейтмотивом через все три книги романа.
Изображение узловых моментов истории народа, движения самих народных масс,
вершащих свою историю, широта и глубина охвата действительности, философич­
ность — все дает основание говорить о зарождении в бурятской литературе нового
жанра — жанра исторической эпопеи. В положительных героях эпопеи: Аламжи,
Ван-Тумэре, Наван-Чингисе, Жалме, Булате — есть нечто подлинно эпическое, делаю­
щее их сродни былинным богатырям, героям бурятского эпоса. Но в то же время
у него нет стремления приукрасить своих героез, затушевать их слабости, облегчить
их судьбу. В этом сказался историзм автора, умение соотнести реальные жизненные
обстоятельства с художественным вымыслом, показать образы своих героев как
продукт определенной эпохи и среды, в сложном сплетении добра и зла, силы
и слабости.
В традициях бурятского фольклора, с присущей ему сатирической заостренно­
стью, меткостью и точностью характеристик обрисованы в трилогии враги народа
(Намдак, Лонхо, урядник Пустяков и Др.).
Юмор и сатира — неотъемлемые качества писательского почерка Д . Батожабая.
С большим мастерством создает он комические ситуации, в которых раскрываются
непривлекательные черты хозяев жизни: жадность, глупость, завистливость, тру­
сость и т. п. Многие эпизоды по своей краткости и в то же время яркости напо­
минают народные анекдоты, прямо восходят к традициям бурятского фольклора.
Общественная значимость проблематики, художественное осмысление судеб на­
рода в канун революции, выраженные в ярких образах людей труда, глубокое и
верное изображение нарастающего революционного движения и роли большевиков,
возглавивших борьбу за новую жизнь, позволяют оценивать эпопею «Похищенное
счастье» как широкое историческое полотно, наиболее значительное произведение бу­
рятской прозы. Не случайно трилогия сразу привлекла внимание широких читатель­
ских масс, переиздавалась большими тиражами в Москве, была переведена на
украинский, литовский, монгольский и другие языки.
Д . Батожабай в последние годы работал над историко-революционной тематикой,
написав пьесу и роман. Пьеса «Огненные годы», изображающая события граждан­
ской войны в Забайкалье, при многих несомненных достоинствах, не стала значи­
тельным событием в культурной жизни республики. Сказались заданность проблема­
тики и торопливость в воплощении интересного замысла. Более удачно воплотилась
историко-революционная тема в роман «Горные орлы». Со свойственным ему бес­
страшием Д . Батожабай берется за изображение одного из самых драматических
периодов гражданской войны в Сибири — периода временного падения советской
власти в Забайкалье, кровавого разгула белогвардейщины и иностранной интервен­
ции. В центре повествования — героический переход через Саяны партизанского от­
ряда под командованием «дедушки сибирских партизан» Нестора Каландаришвили.
В этом произведении явственно проступает присущий Д . Батожабаю стиль: крупным
планом даются отдельные события, сами по себе незначительные, но обретающие
значимость, будучи поставлены в ряд других событий; вскользь, скороговоркой
сообщается о важнейших исторических событиях, определивших исход борьбы и
являющихся фоном, на котором развертываются судьбы героев романа; философи­
ческие рассуждения соседствуют с натуралистическими подробностями, а действую­
щие лица обрисованы отдельными штрихами. Своеобразие этого произведения тонко
уловил друг Д . Батожабая Н. Ершов, переведший «Горные орлы» на русский язык.
Он пишет в послесловии к книге: «...что это за роман такой, если в нем нет главного
героя, нет единого сюжетного действия, если он распадается на отдельные эпизоды?
А что, если вовсе и не роман этот роман? Если он, к примеру... ПОЭМА? Вот он,
ключ! Попробуем — подходит ли, отворится ли ларчик. Отворился, и видим: множе­
ство людей, много авантюрности, много крови и нежности; много познавательности,
открытой трибунной публицистики, много красок и пестроты рядом с резкой чернобелой светотенью; откровенные злодеи соседствуют здесь с возвышенными героями,
как в эпосе. Все как в поэме, Батожабай есть Батожабай».
Событием культурной жизни республики стала постановка в Бурятском акаде­
мическом театре драмы им. X. Намсараева последней пьесы Д . Батожабая «Ка­
тастрофа». Остросовременная пьеса, изображающая трагедию китайского народа
в период так называемой «культурной революции» в известной мере восполнила
имеющийся в советской драматургии пробел. Автор воссоздает картину междуусобной борьбы правящей верхушки китайского общества за власть, в выразительных
эпизодах показывает разгул хунвэйбинов, режим насилия и безжалостного уничто­
жения инакомыслящих, культ «великого кормчего», страдания и борьбу трудового
народа. Ему удалось в ярких образах воплотить зловещие фигуры супруги Мао
Цзян-Ции, начальника контрразведки Кана, заместителя министра иностранных дел
Го-Го, злобного, коварного полковника Фу и других представителей власти, ножи146

рающих друг друга, словно пауки в банке. Им противостоят представители угне­
тенных низов, национальных меньшинств Китая — подлинны'"] коммунист рабочий
Лань, уйгур Али Мурат, монгол Сурэн. Наиболее полно выражена идея борьбы с
творящимся беззаконием и произволом в образах молодых людей Лань Цзо и Чжана,
получивших образование в Советском Союзе и оставшихся верными друзьями совет­
ских людей.
Актуальная международная тема привлекала и волновала людей, пробуждала
эмоции, давала толчок к размышлениям. Писатель, всегда отличавшийся высокой
гражданственностью, своей пьесой внес вклад в дело борьбы за мир во всем мире,
выразил чувства и мысли миллионов советских людей.
...На последней странице романа «Горные орлы» читаем лирическое отступление:
«Конца пути своего ни один человек не знает. И хорошо, что это так, это мудро
устроено: пусть человек не о конце своем думает, о самом пути, пока он в пути».
Даширабдан Батожабай никогда не думал о конце пути. Он думал с самом пути
и прошел этот путь достойно. Безвременная кончина остановила бег по бумаге
писательского пера. Но того, что успел он сделать, больше чем достаточно, чтобы
долго жить в благодарной памяти народа.

С НИМ

ВСЕГДА

БЫЛО

ВЕСЕЛО

Д а , с ним всегда было весело.
Я учился с Батожабасм в Литературном институте имени Горького. Все пять
курсов. М н е кажется, что литинститутский период для него бы.™ золотой порой.
Именно в это время им написано много драм, повестей, рассказов, начата эпопея
«Похищенное счастье». В этот ж е период закончена повесть
«Песня табунщика»,
по которой на «Мосфильме» поставлена одноименная ьинокар ина, получившая ши­
рокую прессу. Удивительно, как он правильно распределял свое время, работал по
жесткому плану, несмотря на все соблазны студенческой жизни, вел себя собранно,
мсбилизованно.
Д о Москвы он был лишь автором нескольких одноактных пьес. И фамилия
была несколько иной — в Литипституте он из Батожапова стал Батожабаем... Ба­
тожабай — звучит! Мы были студентами. Студентами были и Евгений Евтушенко,
и Владимир Гордейчев, и Муса Магомедов, и Вячеслав Марченко, и Геннадий Красильников, и другие... Тогда Евгений Евтушенко у ж е имел свой первый сборник
стихов «Разведчики грядущего», ныне известный аварский прозаик Муса Магомедов
был автором повести, удмуртский писатель Геннадий Красильников писал роман
«Старый дом», а Вячеслав Марченко широко печатался в военно-морских журналах.
Курс наш был сформирован из людей разных профессий и специальностей. Д а и были
мы все разного возраста. Я видел на старших курсах и у ж е знаменитого Сергея
Орлова, тихого, почти застенчивого. А стихи Орлова «Его зырыли в шар земной,
а он был лишь солдат» гремели давно. Видел в коридорах задумчивого Константина
Ваншенкина; тогда приходила к нему мысль, то под ритм его стиха во время
занятий качался стол и все переглядывались: стихи пишет Костя... А Владимир
Соколов, взяв меня за руку, вводил в литинститутовские дела. Он знакомил меня
и с Евгением Винокуровым, и с Сергеем Орловым. Позже с моим любимым поэтом —
Михаилом Лукониным.
Батожабай был гораздо старше нас. Уже отвоевавши.] военным летчиком.
Мы были парнишками, а он у ж е седеющим. Мы только познавали азы жизни, а он
все это понимал, но штудировать учебники ему было у ж е трудновато.
Начало нашего знакомства было истинно батожабаевским. Была пятница, мы
не учились, а занимались чисто творческими делами. Я приехал рано из городка
писателей Переделкино, где тогда мы жили. Стою у овального окна, о котором
писал в «Былом и думах» Александр Иванович Герцен. Ведь Лнтинститут находится
в доме Герцена, где он родился и рос.
...Вот подъезжают писатели, наши наставники, руководители творческих семи­
наров и приглашенные на их занятия: я с трепетом гляжу на Константина Георгие­
вича Паустовского, Илью Григорьевича Эренбурга, Владимира Александровича Л у г'овского... На своем автомобиле лихо подкатывает Евгений Аронович Долматовский,
за ним я вижу Михаила Кузьмича Луконина. А вот пешочком идут Михаил Светлов,
Ярослав Смсляков.
А я все еще стою и ж д у Назыма Хикмета, которого мы пригласили на наше
занятие. Тогда он, Назым, говорил, что «лес — это не поэзия, а сосна у ж е поэзия»...
Интересно было в нашем институте, интересен был каждый миг, каждый звук,
прои ;несенный в стенах этого уникального здания.
Назыма пока нет, в коридорах все поутихло. Вдруг я заметил человека, опре­
деленно у ж е седоватого, у нашей стенной газеты. Он живо интересовался каждой
статьей, каждой эпиграммой. Там была эпиграмма и на меня, сочиненная Евгением
Евтушенко: «От стойки к стойке Анг бежит как бумеранг». Седой смеялся заразит

10*

147

тсльно и громко, д а ж е оглушительно. Я смотрю на него и думаю: что это за тип?
Я не знал его, хотя знал уже почти всех студентов на всех пяти курсах, а этого
восточного типа человека, да так вольно ведущего себя в стенах института, я раньше
не видел. И вдруг он, резко оторвавшись от стенгазеты, указательным пальцем
подзывает меня к себе, меня, которого у ж е печатает «Смена»,— но уже, как за­
гипнотизированный, я иду к нему. Он сразу же:
— Ну, кто мы такие?!.
Я в ответ:
— Кто вы такие?!.
А он:
— Я первым спрашиваю: «Кто мы такие и как зовут тебя?!»
Неожиданно вижу: мимо нас идут наш директор Иван Николаевич Серегин и
Александр Александрович Фадеев. Я у ж е никакого внимания не уделяю на незна­
комца, во все глаза смотрю на корифеев. А Серегин, чуть приостановившись возле
меня, своим тихим голосом вдруг говорит:
— Солбон, поздравляю.
Я ничего не понимаю. В это время и Фадеев повернулся к нам. Тогда Серегин
поясняет:
— Твои стихи приняты в «Правду». Мне звонили оттуда. Следи за газетой,—
и пожимает мою руку. Тут же подключается Александр Александрович, берет мою
руку, к ж е псздравляег. Затем генеральный секретарь Союза советских писателей
смотрит на Батожабая с каким-то прищуром своих удивительных глаз и говорит:
— Молодцы!..— Это касалось нас обоих.
Они ушли. И тогда началось... Держит меня за плечо. Руки сильные и цепкие.
Если со стороны в это время кто бы посмотрел на нас, то увидел бы такую карти­
ну: высокий седой мужчина трясет за плечи почти пацана, при этом не по-русски
что-то с жаром ему втолковывая. Правда, стены Литинститута у ж е давно привыкли
к иноязычным выражениям. В коридорах часто звучали стихи, д а ж е поэмы на
58 языках народов СССР и стран социалистического лагеря. А он все не отпускает
меня. Видимо, чует, что я вот-вот убегу. Тогда он выпалил, вернее, заорал на весь
коридор: «Как пас зовут?! Кто мы такие?!» Эти три слова меня ошарашили. Я вдо­
бавок был ответственным за порядок в институте, как член комитета комсомола.
А тут среди бела дня на меня орет совсем незнакомый человек. Ведь Фадеев
с Серегиным еще не вышли из здания. Могут и они услышать нас. Ситуация ужас­
ная. Внизу на первом этаже у ж е слышу голос Назыма Хикмета. Оторваться этот
человек мне не дает. Что делать?! А он у ж е опять готовится повторить свой вопрос.
Опережая его, я выпалил стремительно все, что имел за душою. Как меня зовут,
кто я такой, на каком курсе. Отца нет, мать работает дояркой в Курумкане, я член
комитета комсомола, стипендиат имени Д ж а м б у л а и т. д. Пока поднимался на
второй этаж Назым Хикмет, я решил отделаться от него. Но тут подходит бакинец
Джабир
Наврузов и ведет к Назыму
Хикмету. А вослед
Батожабай
громко
кричит:
— Меня зовут Батожабаем!
Вскоре он стал студентом Литинститута. Он снимал квартиру в Москве, рядом
с институтом, ходил на семинар драматургов, был учеником знаменитого Ромашова.
Хочу вспомнить, как сдавался один экзамен... Надо сказать, что он, веселый
и неунывающий человек, войдя в круг студенчества, сразу стал в эпицентре наших
дел и дум. В Литинституте тогда на возраст особенно не обращали внимания. На
одном курсе сидели и отвоевавший всю войну суровый солдат, и салага, только что
выпущенный из стен школы. Я был как раз школьным юнцом. Кстати, таких, как
я, было мало. Это ныне заместитель председателя Союза писателей Башкирии поэт
Рафаэль Сафин, секретарь правления СП Азербайджанской ССР поэт Д ж а б и р Навруэ
и алтайские парни, мои кунаки Аржан Адаров, Эркемен Палкин, Лазарь Кокышев
и др. Все они стали видными деятелями своих литератур и народов. Но Батожабай
был среди нас не просто человеком с седой головой...
Первый семестр он выдержал нормально. Посещал лекции, как все студенты,
а потом стал исчезать. Причем надолго. Он в это время писал. Уезжал в свой
родной Улан-Удэ, сдавал в театр бурятской драмы свои пьесы, получал гонорары,
заключал договора... И вот после Улан-Удэ он возвращается в институт. Аккуратно
за три дня до экзаменов. Веселый и добрый. Весь улыбающийся. При этом почему-то
руки держит в карманах. Но я потом этот секрет разузнал — в них он держал
червонцы. Мял их, чтобы треск слышался нам, всегда готовый вытащить деньги из
кармана и отдать кому-нибудь из нуждающихся студентов.
Однажды он появился после сдачи пьесы «Огненная река» в театр бурятской
драмы. Пьеса тогда гремела. Он подходит ко мне и тут же:
— Ну, сколько у нас вопросиков и билетов. Конспекты у нас все нормальные? —
И тут же меняет тему: — Билеты билетами, сначала давай покушаем хорошенько.
И чтобы я его сразу понял, предлагает рестораны.
— Может, в «Прагу» рванем? — спрашивает Батожабай. И тут же добавляет: —
А может, своих дружков прихватим? Ведь жалко их. Например, алтайцев: Эркемена
Палкина, Владимира Адарова, Лазаря Кокышева можно взять и «великого» азер­
байджанца, ха-ха-ха, Джабира.
148

После этого он посылает меня за ними. После ресторана мы, все подобревшие
друг к другу, особенно к Батожабаю, готовые решать любые вопросы мигом,—
какое-то время стоим в раздумье. Тогда Батожабай:
— Вы все эти дни сидели на лекциях и должны мне, фронтовику, помочь...
Давайте поедем в Переделкино...
Мы согласны в это время на все. Садимся в такси, Даширабдан — впереди и
у ж е распределяет между нами вопросы и билеты. Самые общие вопросы дает Навру­
зову, самые каверзные — мне. Алтайцам — все подряд.
Приехав в общежитие, он уже «главнокомандующий», «разводящий», указующий
и приказующий. Мы садимся за ответы.
...Съестное он положил на полки. А питейное — на самую верхотуру, на шкаф.
Сказал:
— Дело еще не сделано. За тобой еще пять вопросов, дорогой Лазарь. Тогда тебе
премия — чешское пиво. Ха-ха!..
Мы объясняем ему содержание билетов, иногда идем на халтуру, как бы быстрее
закончить. Но Батожабай, как профессор, сразу осаживает нас и все требует
заново.
— Вы давайте мне зацепки! Главное!.. Остальное приложится.
Я знал, что он все равно за три дня мало что закрепит в своей седой голове,
все равно мне на экзамене ему надо будет помогать.
В день сдачи он за руку ведет меня на экзамены. Расчет такой: когда я отвечу,
то подготовлю ответы ему. Но все карты перепутались. Вернее, все перепутал он.
Дверь экзаменационного кабинета приоткрывается, и поверх моей головы Батожабай
первым здоровается с профессором. Еле вырвавшись от него, я подхожу к профес­
сору, а профессор весь в разговоре с Батожабаем. Наконец, Батожабай подталки­
вает меня вперед, и я беру билет. Он за мной. Значит, идет вторым. Мы садимся
за столы. Он тут же небрежно, как само собой разумеющееся, передает свой билет
мне, по-бурятски напомнив, чтобы я ему написал ответы чисто, аккуратно, а глав­
ное — «с зацепками». А экзамены принимает профессор Поспелов. Справедливый
и очень строгий. «Время подошло, товарищ Ангабаев»,— слышу я его голос. А я
только что успел отдать ответы Батожабаю... И выхожу ни рыба ни мясо. Профессор
спрашивает:
— Ну, стипендиат, как дела? Мне думается, что стипендиаты должны выходить
на ответы без всякой подготовки, не так ли? — И обращается к Батожабаю. Тот
поддакивает.
Так я вперзые не достиг своей заветной пятерки.
А Батожабай выходит сияющим. В его зачетке стоит жирная пятерка. При этом
он надо мной же посмеивается, ведь пересдача профессору Поспелову — это су­
щий ад.
— Ну что, пойдем, мои сосиски доедим? — подначивает он.
Потом, когда мы уже стали членами Союза писателей СССР, когда напечатали
СБОИ
книжки, как-то раз вспоминали о студенческом житье-бытье. Я тогда спросил
его:
— Почему ты так резко вел себя в первое наше знакомство?
— Понимаешь, я хотел тебя обедом накормить. Чувствовал, что ты голоден
и каким-то седьмым чутьем понял, что ты из Бурятии, но ты все ускользал от меня.
Так и катился куда-то...— несколько охрипшим голосом ответил он.
Несколько лет назад к нам в Бурятию приезжал известный советский поэт
Евгений Евтушенко. Выше я говорил, что он был нашим с Батожабаем однокаш­
ником. Евтушенко хотел повидать нас, всмотреться в страну Бурятию, родившую
и Батожабая, и Дондока Улзытуева, и других. Но Батожабай уже болел. Евтушенко
специально выделил «окно» в своем напряженнейшем графике встреч и поездок
по Бурятии, чтобы повидаться с Батожабаем.
Он пришел к нему рано утром с букетом пышных роз, специально купленных
для него. Зайдя в его дом, осторожно положил цветы к изголовью. Потом они
разговаривали — почти все о студенчестве. Вспоминали и то, о чем л только что
рассказал, и искренно, с удовольствием смеялись.
Батожабай был дружен со многими видными деятелями советской литературы
и искусства. Захаживал к Габриловичу, Ромашову, Степану Злобнну и к другим.
Как-то к нему приехал Николай Ершов, тоже наш однокурсник. Он переводил
произведения Батожабая. Они знали друг друга как прозаики давно. Батожабай, уже
тяжело больной, говорил ему тогда, что в жизни он довольно много плутал, оши­
бался в поисках истины... «Хотелось,— говорил он,— быть мягким, добрым и прият­
ным... Но увы, этого я не успел сделать, сейчас тем более уже не могу...»
Печально-трагическое признание. Искреннее, как сам Батожабай.
Я буду помнить наше первое знакомство в коридорах дома Герцена. Помнить его
тяжелую, сильную руку, которую он положил на мое плечо. Руку, которая вспахала
огромные пространства Европы и Азии для оживления, выявления и возвращения
«похищенного счастья» его владельцам, людям советской страны.

Солбон

АНГАБАЕВ,

поьт.

Игорь ХАЛЛАГЛНОВ

итеанаэфнк*
Распахнулись огромные ворота автомагазина и выехал оттуда но­
венький небесно-голубого цвета автомобиль. В лучах солнца, заходя­
щего за тучку, блеснул он никелированными частями, радостно загу­
дел и проехал между расступившимися людьми.
За рулем автомобиля сидел счастливый его обладатель — молодой
человек в очках, которому казалось, что в эту минуту весь мир принад­
лежит ему.
Медленно и торжественно автомобиль прокатился вдоль тротуара
и затормозил перед миниатюрной девушкой с распущенными волосами.
Из машины нескладно вывалился её владелец и галантно произнес:
— Мой транспорт к вашим услугам. Садитесь, с вихрем прокачу!
Через несколько минут вы будете на месте! — распалялся он.— Быст­
рая езда вызывает романтические чувства!
Девушка кокетливо взглянула на него и отпарировала:
— Машина — средство передвижения, а не повод для знакомства.
— Вы первая, кто освятит мое авто, — рыцарски поклялся юно­
ша.— К тому ж е и погода на моей стороне: сейчас начнется дождь.
Действительно заморосил дождь — иногда и он способствует любви.
Девушка улыбнулась и развела руками.
— У вас неоспоримые аргументы...— и села в автомобиль.
Радостный молодой человек стал заводить двигатель, но тот то
завывал на высоких нотах, то замолкал и работал с перебоями. Маши­
на дергалась, урчала недовольная хозяином и наконец совсем заглох­
ла. Повторные попытки сдвинуться с места ничего не дали.
Девушка удивленно посмотрела на несчастного автолюбителя и
произнесла нежным голоском:
— Утопите кнопку управления воздушной заслонки карбюратора.
Вы переобогащаете двигатель горючей смесью и заливаете свечи, —
и тут же тонкой женской рукой все сделала сама.
Тем временем туча затянула солнце. Стемнело. Сплошные тонкие
нити разматывал на землю дождь. Мелкие капли бисером покрывали
ветровое стекло.
Девушка взяла инициативу в свои руки.
— При такой видимости ехать нельзя, давайте стеклоочистители.
Молодой человек никак не ожидал такого оборота, он смиренно
повиновался и, вынув щетки, стал прикреплять их на рычаги. Но и эта
задача для него оказалась непростой — промучавшись со щетками, он
так и не надел их. Видя это, девушка залилась веселым смехом. Мо­
лодой автолюбитель чувствовал себя опозоренным и стоял в растерян­
ности, как школьник, не выучивший урок. В оправдание свое он про­
бурчал:
— Я ведь начинающий... Только недавно сдал на права. И потом
с техникой не в ладах я...
Вскоре машина уже неслась по шоссе, четко и уверенно управляла
150

ею д е в у ш к а , п о х о ж а я за рулем на современную амазонку. М а л е н ь к а я ,
ж е н с т в е н н а я , она, к а з а л о с ь , едва д о с т а в а л а н о г а м и до п е д а л е й , но ав­
томобиль, чувствуя « м у ж с к у ю » хватку, летел, к а к птица.
— Вам
необходимо
скорректировать
угол
опережения
зажига­
ния, — говорила она, кокетливо взглядывая на него.
— К а к это сделать, я не представляю, — п о ж а л п л е ч а м и ю н о ш а .
— Очень просто: повернете ручной октан-корректор на несколько
градусов, — небрежно сказала девушка, поправляя прическу. Молодой
человек сидел р я д о м и безоговорочно в н и м а л её советам. Д л я
него
эти с л о ж н ы е технические термины были непонятны и недоступны, но
е щ е удивительнее их было с л ы ш а т ь из уст прелестной н е з н а к о м к и .
Ю н о ш а с и н т е р е с о м р а з г л я д ы в а л её. Т р у д н о , к о н е ч н о , с о в м е с т и т ь
образ нежной красавицы с грубым образом работы двигателя. Иной
м у ж ч и н а не всегда о т л и ч и т к а р б ю р а т о р от г е н е р а т о р а , а т у т э ф и р н о е
создание с восторгом щебетало о карданных и распределительных ва­
лах, о масляных и воздушных фильтрах, о механизмах газораспреде­
ления и о х л а ж д е н и я , словно делилась с п о д р у ж к о й последними ново­
стями.
— П о к а м а ш и н а новая, вам необходимо сделать антикоррозийное
п о к р ы т и е , — г о в о р и л а в з а х л е б о н а , — а чтобы не у г н а л и
автомобиль,
надо соорудить хитрую кнопочку и отключить массу.
Молодой человек робко вставил.
— П р о т и в угона мне советовали с и г н а л ь н у ю сирену...
— С и г н а л ь н у ю сирену? — повторила д е в у ш к а и смерила его взгля­
д о м , будто он с к а з а л что-то о с к о р б и т е л ь н о е . — Э т о з р я ! В о - п е р в ы х , вы
всю ночь не будете спать, а с л у ш а т ь , во-вторых, с а д и т с я а к к у м у л я т о р ,
в-третьих, м а ш и н у ногами испинают...
Т а к незаметно за разговорами пролетели километры, и автоама­
зонка лихо подогнала машину к дому хозяина. Она открыла капот и
со с л о в а м и : « Я с к о р р е к т и р у ю о к т а н - к о р р е к т о р » , — потянулась с отверт­
кой внутрь двигателя. И вдруг! О , б о ж е ! У неё на к о ф т о ч к е с т р е с к о м
оборвалась пуговица.
М а л е н ь к а я неприятность, но к а к часто т а к и е мелочи р е ш а ю т судьб

у

-

Д е в у ш к а расстроилась и часто заморгала глазами. Ее
спутник
т о т ч а с п о с п е ш и л к ней на п о м о щ ь , не д а в ни одной с л е з и н к и в ы к а т и т ь ­
ся из её глаз. И з - п о д л а ц к а н а п и д ж а к а он вынул и г о л к у с н и т к о й и
торжественно вручил ей. Д е в у ш к а улыбнулась и хотела пришить пуго­
вицу, но, увы, в и д и м о , и г о л к а с н и т к о й были не д л я нее: то она не
могла попасть иглой в отверстия пуговицы, то колола себе пальцы,
то скручивала н и т к у в н е н у ж н ы е узелки. Т о г л а ю н о ш а взял эти орудия
ж е н с к о й привилегии и стал л о в к и м и , привычными д в и ж е н и я м и водво­
рять пуговицу на место.
— Ч т о б ы у з е л о к не был виден, первый с т е ш о к надо д е л а т ь с л и ­
ца, — объяснял он, — и вообще сейчас у ж е устарели кофточки с втач­
н ы м и или р е г л а н р у к а в а м и , б а т н и к и с п у г о в и ц а м и , а п о п у л я р н ы не­
с м и н а е м ы е , не т е р я ю щ и е ф о р м у « в о д о л а з к и с т и р а й - н о с и » .
Хорошим
ансамблем к ним служат джинсовые зауженные юбки ниже
колена
голубовато-серого оттенка.
Теперь ю н а я автолюбительница внимательно с л у ш а л а своего нас­
т а в н и к а . О н а т о л ь к о с е й ч а с з а м е т и л а , ч т о о н о д е т и з я щ н о и со в к у с о м .
Молодой человек вдохновенно говорил о современных женских
пок­
роях, линиях, силуэтах, о модах и стилях...
— М о д а — л и ш ь м и н у т н а я стрелка на часах стиля. Стиль сегод­
няшнего
дня — это д и н а м и ч н о с т ь , к о м п а к т н о с т ь , — р а з в и в а л он тео­
рию моделирования ж е н с к о й одежды, словно цитировал ж у р н а л мод, —
женщина, демонстрирующая
себя, ж е н щ и н а - в и т р и н а
не
современна.
151

Современен вкус, а вкус молчалив, кричит — безвкусица.
Давно известно, что лучшими специалистами по женскому ремеслу
яьляются мужчины. Мужская основательность в подходе к женским
профессиям всегда привлекала слабый пол. Зная это, девушка робко
спросила:
— Может, вы сошьете мне что-нибудь?
— С удовольствием. Я обошью вас с головы до ног. Вы будете,
как королева!
Он бросил на неё взгляд, каким портной оценивает свою модель.
— Вам пойдет длинное платье из бело-розового шифона в стиле
ампир, с гофрированной юбкой, с гофрированными рукавами и слегка
отстающей линией спины...
Через несколько минут с пуговицей было покончено.
— Все, — аккуратно оторвал он нитку.
— Ах, спасибо! Вы... такая мастерица! Я же совершенно не при­
способлена к этому. Не знаю, как вас благодарить...— она припод­
нялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Молодой человек растерялся и случайно рукой нажал на сигнал.
Прозвучал гудок — первый сигнал начинающейся любви.
Любовь их была достойной и дополняла друг друга. Он нашел
в ней мужественность и техническую смекалку, она в нем — женскую
сноровку и внутреннюю красоту.
Уже через месяц автоамазонка и рыцарь нитки и иголки подъеха­
ли на машине к загсу.

АКТЕР

ВСЕГДА

ЛКТЕГ

Актер всегда актер, где бы он ни был и чем бы ни занимался,
даже в свободное от сцены время.
Популярный артист театра и кино Драгунов, отягощенный бре­
менем славы и измученный деятельностью на поприще искусства, ре­
шил, наконец, отдохнуть. Он выехал подальше от столично-театральной
суеты и кинематографической шумихи, которая завертела его в своем
вихре, обязывая даже в жизни играть какую-то роль.
А быть в жизни самим собой, все-таки, самая трудная для артиста
роль!
И вот, приехал он в маленький южный городок, прилепившийся,
как улитка, на берегу моря, где встречал его Синичкин, друг детства,
актер и вечный балагур
Если первый представлял собой разочарованного жизнью Гамлета,
то второй — неунывающего шута, один мнил из себя непризванного
гения, другой — неоцененного комедианта.
В искусстве каждый актер жаждет внимания и успеха больше,
чем странник в пустыне жаждет глотка воды!
На весах славы один намного перетягивал другого, но разная
популярность не мешала приятельским отношениям и дружбе актеров,
насколько она вообще возможна среди них.
Синичкин непременно захотел увезти гостя к себе домой, на
окраину, но Драгунов наигранным жестом отказался наотрез.
— Мне бы отдельный номер, хочу тишины, покоя,— устало произ­
нес он,— у меня был трудный сезон!
— Понимаю, требуется публичное одиночество,— заулыбался Си­
ничкин.
Спешно стали они ездить по гостиницам, но что толку в этакой
152

езде, когда всякий знает: подчас легче достать камень с луны, чем
получить номер в летний сезон.
Драгунова охватила неуверенность, он засомневался в реальности
своей голубой мечты. От этого он скис и приуныл.
Синичкин же не унывал никогда.
— Сейчас найдем,— говорил он,— актер без связей — это не
актер!
Он позвонил куда-то и через минуту торжественно, будто взгро­
моздился на подмостки, продекламировал:
— Быть или не быть? Вот в чем вопрос!
Но поняв, что в его голосе не хватает трагического накала, сме­
нил классический стиль на псевдобытовой.
— Я звонил другу в Управление пожарной охраны, он устроил
номер, но сказал, чтобы ты ни в коем случае не признавался, что
актер. Актеры и «киношники» у них в печенках уже сидят. Ты выдавай
себя за пожарного. Надеюсь, тебе, большому актеру, несложно сыграть
эту маленькую роль?
В гостинице, при оформлении документов, девушки сразу же узна­
ли Драгунова и смотрели на него, как на диковинный экспонат.
Трудно было не узнать лицо, примелькавшееся на экране телевизора
по всем программам. Но их радость узнавания омрачилась его реши­
тельным отказом от самого себя.
— Я не артист, а пожарный,— с актерским апломбом произнес
он,— но я артист своего дела!
Девушки, восприняв его слова как шутку, хихикнули. Они пони­
мающе закивали головами, отметив про себя, что это, очевидно, его
новая роль.
Драгунову не поверили, его актерскому самолюбию был нанесен
удар. По крайней мере, на сцене ему верили всегда. Решив д о ж а т ь
образ, он прибегнул к излюбленному наигрышу.
—• Кстати, как у вас с пожарной безопасностью? •— строго окинул
он взглядом помещение,— надо проверить!
Этот наигрыш был непростительной ошибкой Драгунова, которая
впоследствии стоила ему дорого.
На сцене актерские излишества поневоле прощаются зрителем,
в жизни они вызывают досаду или не прощаются никогда!
Девушки заговорщески перемигнулись.
— К а к специалист, вы, конечно, поможете нам? — с надеждой
спросила одна из них,— у нас запланировано занятие по устройству
огнетушителя, проведите его.
— Непременно! — легкомысленно пообещал Драгунов.
На следующий день, проводя занятие, Драгунов призвал на по­
мощь весь свой актерский опыт. Надо было подготовиться и почитать
специальную литературу, но это не входило в его правила. К а к все
актеры, он привык надеяться на свою интуицию и импровизационность.
Драгунов сам первый раз в жизни д е р ж а л в руках огнетушитель,
но этот факт нимало не смущал его.
В красном уголке собралось много народа, в основном женщины,
и у Драгунова, не всегда видевшего столько зрителей д а ж е на спек­
такле, актерское самочувствие поднялось на небывалую высоту. Он
вдохновенно стал изливаться на тему пожара и огня, хотя сам не знал,
о чем говорит.
— Вы видите перед собой аппарат для тушения огня,— бойко на­
чал он лекцию. И, как актер на сцене, сказавший свои реплики н
ждущий партнера, задержавшегося в буфете, он сделал генеральную
паузу. Слушатели затаили дыхание. Словно на спектакле, они с инте­
ресом ожидали продолжения.
153

— А с чего все началось? — счастливо нашел он выход,— нача­
лось все с пустячка!
Словно завзятый лектор общества «Знание» минут сорок он под­
водил историческую платформу, рассказывал, как наши предки вруч­
ную добывали это добро и зло — огонь! Из первобытнообщинного
строя он ловко перекинул мостик в наш современный век клетки и
атома, космоса и синхрофазотрона, аллергии и гриппа.
— Сейчас выпустить джина из бутылки или добыть огонь легче,
чем плюнуть,— сказал он и, нажав пальцем, зажег зажигалку.
Когда актеру нечего делать на сцене — он закуривает, так сделал
и Драгунов. И с наслажденьем затянулся!
А что еще ему оставалось делать? Не признаваться же, что эта
роль не по зубам, когда она не написана драматургом, не срежисси­
рована режиссером и не отрепетирована им. Приходилось одному
быть во всех лицах, да еще на публике.
Докуривая сигарету, он вспомнил, как однажды в нетрезвом со­
стоянии заснул с сигаретой в постели и чуть не превратился в шашлык
на ребрышках. Воспоминанье огнем обожгло его, и он щедро поде­
лился личным опытом с присутствующими. На этом его познания в
пожарном деле, как высохший колодец, исчерпались до дна, но еше
долго он темнил и морочил головы собравшимся, благо имел хорошо
подвешенный язык.
В заключение он прочитал стишок «Кошкин дом», спел песню
юных пожарных и сплясал танец индейцев. Публика смеялась, апло­
дировала и осталась довольной.
Среди зрителей он увидел своего друга Синичкина, тот улыбался
и ободряюще жестикулировал, точно актер немого кино.
Драгунову было не до улыбок, тем более, не до смеха. Он чув­
ствовал себя не в своей тарелке, к тому же порядком устал, будто
целый день разгружал вагоны.
На этом мучениям его не пришел конец — это было только на­
чало, их пролог.
Ни днем, ни ночью Драгунову не давали покоя, его просили бук­
вально обо всем: провести боевое развертывание с добровольной
пожарной дружиной, зарядить огнетушители, установить молниезащиту, отремонтировать мотопомпу... Так дела и просьбы, как из рога
изобилия, сыпались на бедного актера.
Драгунов не мыслил своей жизни без игры, но такая игра не
сулила успеха.
Как-то вечером в номер к нему зашла дежурная, неся для него
бремя новых забот. В это время раздался междугородний звонок.
Звонила жена, неукоснительный фильтр его актерских поклонниц
и направляющий компас его поступков.
— Чем ты занят? Д о тебя не дозвонишься? — беспокоилась она.
— Понимаешь, дорогая, столько дел, ты не представляешь. Сей­
час, например, я занят проблемой «рукавов».
В ответ в трубке послышались неопределенные междометия.
— Действительно, это так. Еще нужно достать аварийный «чу­
лок»,— продолжал он играть роль пожарного.
— Что ты мелешь какую-то чепуху,— рассердилась жена,— ты,
что, не один?
— Нет.
— Кто у тебя? Женщина?
— Товарищ, друг, актер,— выкручивался Драгунов, поглядывая
на дежурную.
Не привыкшая к таким мистификациям, девушка прыснула от
смеха.
— В юбке или в брюках? — подозрительно спросила жена.
154

— В халате,— нашелся ее благоверный муж.
— Ну и чем вы занимаетесь?
— Д у м а е м , где достать костюм.
— Ты, что, голый?
— Я-то одет.
— Значит, она не одета? — сделала вывод жена.
— Нет, ты не поняла. Нужен костюм пожарного.
— Я вижу, ты уже изрядно «напожарился». Проспись, я позвоню
завтра,— отчитала его жена и бросила трубку.
Вынужденный представлять кого-то, Драгунов был в дурацком
положении и чувствовал себя между двух женщин, как между двух
огней. Он уже не знал, какую играть ему роль, какую маску надевать
на себя.
Девушка, вдоволь насмеявшись, открыла, наконец, истину.
— Вы напрасно стараетесь. Мы давно уже знаем, что вы актер,
а не тот, за кого выдаете себя. Ваш друг Синичкин предупредил нас
об этом.
Драгунов стоял обескураженный, сбитый с толку, быть может,
первый раз в жизни его так ловко провели.
Б это время его друг, великий комик местного значения, выкаб­
лучивался на сцене, пытаясь найти смешной трюк. Но трюк упорно
не получался.
Трудно провести роль на каблуках — легче сыграть ее на ко­
турнах!
И тут в театр позвонили из киногруппы и предложили Синичкину
главную роль в фильме. Ему сообщили, куда и во сколько он должен
приехать на кинопробу.
Поразительно как быстро в наше время разносятся вести — он
только шел по театру, а все уже говорили, что его снимают в кино.
От такого успеха не грех было прибавить себе апломба — и низенький
Синичкин стал поглядывать на всех свысока.
Рано утром, в назначенный час, он приехал на тридцатый кило­
метр к месту съемок, где должно начаться его восхождение к славе.
К своему удивлению, он не обнаружил признаков киноискусства —
массы ничего не делающих людей, горы аппаратуры, суеты. Более
того, кругом вообще не было никого. Синичкин подумал, что из лиш­
него усердия прибыл раньше, поэтому стал ждать. Моросил дождь, выл
ветер, но Синичкин терпеливо ждал, ибо признания ждешь иногда
и больше.
Через час подъехала машина, в ней оказался только режиссер
с бородой и оператор с камерой. Режиссер пристально взглянул на
Синичкина и тут же стал излагать свою копцепцию.
— Нам нужен интеллектуальный актер с мыслью в глазах и си­
лой в теле на роль обезьяны. Мы снимаем киновариант современного
Тарзана,— говорил он с хрипотцой в голосе, скромно называя себя
«мы», в котором звучало лишь одно «я»,— мы долго ищем такого
актера, и нам порекомендовали вас.
— Польщен за честь,— отшаркался Синичкин.
— Д а в а й т е порепетируем и снимем физическую часть роли,—
предложил режиссер,— вы должны бежать через лес, прорываясь
сквозь чащу, скрываясь от погони.
Синичкин рванулся с места галопом. Но режиссер закричал, что
это бег интеллигента трусцой по асфальту. Тогда кандидат на глав­
ную роль припустил что было духа, он летел быстрее ветра, обрывая
одежду, царапаясь о ветки.
Чего не сделаешь ради искусства!
Вскоре, обессиленный, он рухнул на землю, но режиссер настой155

чиво требовал повторить еще и еще, заранее зная, что все равно
возьмет первый дубль. Д а л е е постановщик просил быстро взбираться
на деревья, перепрыгивать с одного на другое, повисать на ветках,
издавая победный клич.
Синичкин в меру своих сил пытался лезть по деревьям вверх,
но груз прожитых лет и нажитая тяжесть тела камнем тащили его
в противоположном направлении.
— • Вспомните, человек произошел от обезьяны, поэтому постарай­
тесь восстановить животные инстинкты,— подбадривал режиссер.
Визжа и крича, словно шимпанзе, Синичкин карабкался по
деревьям. Но, судя по тому, с какой скоростью он продвигался, было
ясно, что он произошел от черепахи.
После лазанья по вертикали перешли к прыжкам, но не в длину,
а в сторону — так захотелось режиссеру.
А как известно, воля режиссера для актера — закон!
И Синичкин, размахивая руками и ногами, прыгал, как стреко­
зел, очень часто не в ту сторону. Недовольный режиссер говорил,
что он плохо сосредоточился на актерской задаче, не понимает сквоз­
ного действия роли, а роль многогранна, и ее пронизывает тонкий
психологизм.
Следующим психо-физическим действием было швыряние камней,
причем выбирались экземпляры далеко не микроскопические, так как
кино вообще не терпит бутафории и фальши.
Маленький Синичкин подходил к большому валуну и, пыхтя, как
тяжеловес, пытался взять его «на грудь». Вместо того, чтобы бросить
его подальше, он сам отлетал от глыбы, будто легкий шарик от стены.
Слишком разные весовые категории не давали ему справиться с этой
частью образа. От такой тяжелой роли Синичкин мог легко надо­
рваться.
Закончив физические упражнения, приступили к съемкам водных
процедур. По сценарию фильма, герой должен был переплывать реч­
ку. Синичкин же с детства боялся воды, но, испугавшись получить
отказ, скрыл, что не умеет плавать.
Теперь он с опаской лез в холодную воду, делая хорошую мину
при плохой игре. Вспомнив виденные по телевизору уроки плавания,
Синичкин надулся воздухом, словно мыльный пузырь, заткнул ушп и
бросился в реку. В сравнении с ним утюг был более плавуч. Б а р а х ­
таясь, наш бедный герой пытался плыть, но нахлебался воды и стал
тонуть.
Опомнился он только на берегу, когда услышал над собой смех.
Режиссер, смеясь, стащил с себя бороду, усы и превратился в Д р а г у нова.
— Теперь мы квиты,— сказал он.
Друзья посмеялись друг над другом, сели в машину и, доволь­
ные, поехали домой.

PcMtoCTb
Муж поздно возвращается домой (с кем такого не бывает!), он
тихонько ключом открывает дверь и, не з а ж и г а я свет, на цыпочках
крадется в комнату. В темноте он неожиданно ударяется головой
обо что-то непредвиденное, хотя знает в квартире каждый выступ,
и, з а ж а в боль, тихо, чтобы не разбудить жену, охает.
156

Мгновенно вспыхивает свет. Через секунду выясняется, что муж
ударился о жену, вернее, об ее скалку, которую она д е р ж а л а наго­
тове.
Ж е н а стоит перед ним, как гранитный монумент, во всем своем
великолепии: в халате, в тапочках, голова ее в бигудях повязана по­
лотенцем — это значит, что у нее мигрень, следовательно, добра не жди.
Ж е н а рентгеновским взглядом сверлит мужа и задает вопрос, кото­
рый волнует всех супругов в отсутствии одного из них.
— Где ты был?
— З а д е р ж а л с я на работе,— промямлил муж.
— Почему?
— Производственное совещание,— оправдывался супруг, потирая
шишку на голове,— сама понимаешь, квартальный план горит.
Всегда, когда горишь сам, легче свалить на квартальный план.
— А Сидоров давно уже вернулся домой,— сказала жена, подо­
зрительно оглядывая его со всех сторон.
— За Сидорова я не в ответе. Он сам по себе — я сам по себе.
— Я тебе покажу сам по себе,— замахнулась жена скалкой —•
инструментом для выяснения отношений.
Что мог противопоставить муж столь веским аргументам? Ничего!
Он только в испуге отпрянул назад и закрылся руками.
— А ну, дыхни,— потребовала супруга.
Он с шумом выдохнул весь воздух, жена принюхалась и, к своему
удивлению, не почувствовала никаких запахов алкоголя. Это обстоя­
тельство насторожило ее еще больше, и она с удвоенной энергией
принялась за свое. Хранительница семейного очага буквально изво­
дила мужа ревностью.
М у ж по минутам стал расписывать свое отсутствие: после ра­
боты зашел в магазин, потом к приятелю на «мальчишник», там по­
сидели, поговорили, перекинулись в картишки, посмотрели телевизор...
В отличие от мужчин, женщины порой, не зная правды, чаще
чувствуют ее сердцем, поэтому жена, использовав все способы вы­
жимания информации, прибегнула к своему коронному номеру —
пустилась в слезы.
Он? причитала, что он бросил ее одну, что она проводит вечера
дома, что одна не может никуда пойти — в общем, и пошло и поехало!
М у ж выкручивался и так и сяк, придумывая то одно, то другое —
все безрезультатно!
Измученный вконец, он не выдержал и взревел:
— У бабы был я!
Ж е н а тут же, как будто выключили пластинку, перестала пла­
кать, спокойно произнеся:
— Так бы сразу сказал,— и с миром отошла от него.
М у ж с облегчением вздохнул, прошел на кухню и стал загляды­
вать в кастрюли.
В это время жена, не говоря ни слова, хлопнула дверью спальни,
вытащила из-под кровати чемодан и начала складывать вещи, причем
делала это очень тщательно, как будто собиралась в заграничную
командировку.
Муж, чувствуя, что перехватил, подошел к ней, обнял, ласково
назвал «Пусей», затем вынул из пиджака коробочку и недовольно
буркнул:
— Это тебе. Хотел в день нашей свадьбы подарить, все же деся­
тилетний юбилей, да видишь, как получилось...
Увидя французские духи, жена ахнула и от изумления открыла
рот. По щеке у ней опять потекли слезы, но это уже были слезы
счастья.
157

Через секунду она щебетала, танцевала, нюхала духи и целовала
своего кормильца.
— Дорогой, как тебе это удалось?
— Вечером работенка подвернулась, а потом за духами по адресу
съездил,— улыбался довольный глава семьи, усаживаясь за поздний
ужин.
Ж е н а быстро сервировала стол, наделала всевозможных закусок
и д а ж е сама, вопреки своим принципам, водрузила на стол бутылку.
Супруги посидели, обсудили подарок, выпили.
Немного погодя, почувствовав перемену в отношениях, муж строго
спросил:
— А где ты была? Я днем звонил...
Жена, все еще счастливая от подарка, пролепетала нежным
голосом:
— У подруги была, потом к портнихе забегала.
М у ж в свою очередь не поверил и недоверчиво посмотрел на
нее. Его взгляд, как лазер, пронизывал жену, пытаясь выявить истин­
ную подоплеку. Теперь, в силу сложившейся ситуации, муж пытал
жену и требовал от нее подробного, обстоятельного отчета о прове­
денном времени.
— Ты мне голову не морочь. Я и туда звонил, не было тебя там.
Ж е н а , не привыкшая к такому обращению, капризно дернула
плечами.
— По магазинам прошлась, купила все. Может быть, ты за меня
это сделал бы?
Известно, что семейная жизнь — это цепь взаимных уступок, но
не так-то просто каждый из супругов уступает свои позиции. Ж е н а
начала корить и стыдить мужа за ревность, этот пережиток прошлого
неуместный и оскорбительный по отношению к ней.
— Женщина в наше время — это эмансипированный верблюд. Она
освобождена обществом, но порабощена бытом. Уборка, варка и про­
чая бытовая фантазия. Свободного времени д а ж е нет. Надоело! —•
возмущалась она.
Муж, несмотря на поздний час, с аппетитом съел все три блюда,
однако критически отнесся к ее выступлению и желанию освободиться
от домашних цепей. Он не поверил ее словам, Е С Т Э Л из-за стола,
забыв, как всегда, сказать спасибо, и пошел к серванту.
Раскрыв шкатулку, где хранился семейный бюджет, он не обна­
ружил там суммы денег, которую собрал на костюм. Тут он не выдер­
ж а л и закричал:
— Опять растранжирила деньги, мотовка! — и гневно стал швы­
рять на пол ее кофточки, шарфики, кружавчики, рубашки...
Только через полчаса, когда бросать уже было нечего, жена коекак успокоила его.
— Не сердись, дорогой, я тоже решила сделать гебе подарок.—
Она вынула из шкафа небольшой сверточек, развернула его и, любу­
ясь, надела мужу на шею галстук.— Он очень тебе к лицу.
Супруг, не зная, как еще реагировать, растерянно спросил:
— А остальные деньги?
— h a остальные я от тебя купила себе псдарок — импортное
джинсовое платье. Ведь мы с тобой должны хорошо выглядеть в день
нашей свадьбы. Не правда ли?

Людмила

БРАНИЦКАЯ

/ 1

Д о чего он
все ж е х р а б р ,
черноморский
серый к р а б .

Рыба — тонкая
среди волн
шныряет,

игла

Я нырнул
на дно морское,
словно небо
надо мною!

Море неспокойно что-то.
На улице темным-темно.
Крабы убирают дно,
здесь вовсю кипит работа.

Посмотри:
к л е ш н ю свою
потерял
в морском бою.

словно целый день
она
море зашивает.

Словно праздничный
парад!
Парашюты вниз
летят!

Все очистить, все убрать
нужно крабам до рассвета,
чтоб купалась здесь опять
детвора с началом лета.
159

РЕСПУБЛИКАНСКОЙ НАУЧНОЙ БИБЛИОТЕКЕ
ИМ. ГОРЬКОГО 100 ЛЕТ
Возникшая век назад городская общест­
венная библиотека Верхнеудинска в 1923
году преобразуется в центральную обла­
стную
библиотеку-коллектор,
становится
методическим центром библиотек Бурятии.
В 1938 году библиотека была переиме­
нована в Республиканскую и ей присвое­
но имя М. Горького.
Книжными фондами библиотеки в свое
время пользовались видные деятели на­
родовольческого и революционного
дви­
жения
России — Емельян
Ярославский,
А. П. Вагжанов («Петрович»), М. В. Фрун­
зе, а также революционные деятели Бу­
рятии В. М. Серов, Б. Шумяцкий, М. Н.
Ербанов, М. М. Сахьянова, В. И. Трубачеев, М .И. Амагаев, А. М. Буйко, А. И.
Куприянова, А. Назимов и другие.
В фонде редких книг хранятся
особо
ценные издания XVII-XVHI веков,
при­
жизненные издания произведений
Л. Н.
Толстого, К. Батюшкова, В. Жуковского,
А. С. Пушкина, книги с дарственными над­
писями и автографами великих путеше­
ственников. Особой гордостью библиотеки
являются прижизненные издания произве­
дений К- Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ле­
нина.
Сейчас Республиканская библиотека пред­
ставляет собой сложную
многофункцио­
нальную систему. Ее универсальные по со­
держанию фонды, сформировавшиеся за
сто лет. являются богатейшим собранием
литературы.
Ежегодно библиотека получаст
около
70 тысяч книг и журналов, в том числе
полный обязательный экземпляр. В фонде
библиотеки сейчас более миллиона печат­
ных единиц.
Книговыдача в 1980 году
составила
1.250 тысяч экземпляров.

Ежедневно
в библиотеке
занимается
около полутора тысяч человек, а число чи­
тателей по единому читательскому билету
составило 32000.
По
междубиблиотечному
абонементу
фондами пользуются около 700 библиотек,
которым ежегодно выдается около 15 ты­
сяч книг, из них 10 тысяч — на село.
Библиотека ведет большую
научную и
исследовательскую работу, ежегодно из­
дает около 50 печатных листов библиог­
рафических и методических пособий в по­
мощь читателям, координирует
научную
п библиографическую работу
библиотек
всех ведомств республики.
Около 500 организаций, предприятий и
учреждений регулярно получают информа­
цию о необходимой им литературе,
для
них подбирается материал по проблемам,
возникающим в связи с выполнением про­
изводственных планов или с введением в
действие новых мощностей.
Библиотека располагает сложной систе­
мой алфавитных и систематических ката­
логов и картотек, богатым фондом справочно-бнблиографнческих
изданий.
При
библиотеке действует Книжная
палата,
ведущая
государственную
регистрацион­
ную библиографию, хранящая все книги
Республиканского издательства.
Опыт Республиканской научной библио­
теки внедряется в практику
библиотек
России и союзных республик.
Зэ хорошую постановку библиотечного
обе; ужпвания населения по итогам социа­
листического
соревнования
библиотек
РСФСР республике трижды присуждалось
Переходящее Красное Знамя Совета Ми­
нистров РСФСР и ВЦСПС.
В честь юбилея нашей библиотеки прош­
ла научно-практическая
конференция с
участием широкой общественности.
Ю. ХАРАЕВ,
директор Республиканской научной
библиотеки им. Горького.