ВЫХОДИТ НА РУССКОМ
И БУРЯТСКОМ Я З Ы К А Х
Р А З В Д В А МЕСЯЦА

ИЗДАЕТСЯ С 1947 г.
ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
ПОЛИТИЧЕСКИЙ

Орган Союза

И
ЖУРНАЛ

писателей

в
ПОЭЗИЯ

ОБЩЕСТВЕННО-

Бурятской

АССР

НОМЕРЕ:

ПЕТОНОВ.

Наследство.

По

кругу

солнца.

СТИХИ

В. Л О Р Г О К Т О Е В . В далеком стойбище. Агита­
тор. Мать поет на свадьбе дочери. Стихи
А. Р У М Я Н Ц Е В . Черная работа. Станция Диви­
зионная. На Байкале. Стихи
ПРОЗА

С. М Е Т Е Л И Ц А . Старый друг. Р о м а н
. . .
5
С. З А Х А Р О В А . Д в а часа с любимой женщиной.
Рассказ
55
Г. С А Р М И Н . Магнитная дыра. Н а у ч н е - ф а н т а г т и ческий р а с с к а з
П6
э

ОЧЕРК,
ПУБЧЙЦИСТЧКА
^

- Л Е И С С О Ы . Дни мужества
® Б А Т У Н А Е В . Мой отец — комсомолец
тых
С. З А Р У Б И Н
И пуля, и стих
-

КРИТИКА
И
ПИППИОГРАФИЯ
ttnojiriyji

58
цватда. 7 8
81

А. М А Р Т И Н О В И Ч . Родина, как сердце, одна...
ХАМАГАНОВ.
Добрый
смех
писателя.
jj ХАПТАГ.В. З а научное освещение истории Бу­
рятии
91
Б Н А М Ж И Л О В . Человек и его время
.
.
- 9 4

Д

II МНИ
ПУБЛИКАЦИИ

А. Б Е Л О У С О В .
Банзарова
н

А Н11А ЦИЯ,

8

7

8

8

1

-

Неизвестная

рецензия

Доржл
9

Ц Ы М Б А Л . Таранные удары по врагу.

.

8

. юз

космос
СТРАНИЦА

Л.

ЛЕБЕДЬ.

Рыба-цветок

1

2

8

КРАЕВЕДА
«ПАПКАЛ»

— ДЕТЯМ

vomiiiwi
XI ОНИ 1\А
,

БУРЯТСКОЕ
КНИЖНОЕ

И 1ДЛТ1 л ь е т во

А. и Л . Ш А Р Г О Р О Д С К И Е . Кирка, Ромка .i я
Повесть
Ф. Я Р У Л Л И Н . Первая борозда. Р а с с к а з .
.
А. Б А Л А Б А Е В . Колыбельная Арюне. Ж - З И М И Н .
Нерпёнок. Стихи
М. Ш А Р Г А Е В . Природа и мы. А. Т И В А Н Е Н К О .
Вернисаж древних художников Забайкалья.
О К У Н И Ц Ы Н . Сказание о любви и ненависти.
Ю. Б У Д А Е В . Даван покорён!

1

ЯНВАРЬ
ФЕВРАЛЬ

1 \J

£

130
150
154

156

1Q7Q
%J

Р у к о п и с и о б ъ е м о м м е н е е печатного л и с т а не в о з в р а щ а ю т с я .

Г л а в н ы й р е д а к т о р С. С.

Цырендоржиев

Р Е Д К О Л Л Е Г И Я : А ф р и к а н Б а л ь б у р о в , Виктор Гуменюк,
Исай К а л а ш н и к о в , В л а д и м и р Корнаков ( з а м е с т и т е л ь г л а в ­
ного р е д а к т о р а ) , Василий Н а й д а к о в , Чимит-Рыгзен Н а м ж и лов, М и х а и л Степанов, Д о р ж и Э р д ы н е е в , Георгий Д а ш а б ы лов ( о т в е т с т в е н н ы й с е к р е т а р ь ) .
Техн. р е д а к т о р 3 . А л б а ш е е в а .

К о р р е к т о р Я- Б а р а н н и к о в а .

П о д п и с а н о к печати 17/1-79 г. Ф о р м а т б у м а г и 7 0 X 1 0 8 7 i 6 , п. л. 10
Т и р а ж 2 6 7 9 2 . экз. З а к а з 6 3 4 . Н - 0 4 3 4 8 .

(14,00).

А д р е с р е д а к ц и и : 6 7 0 0 0 0 , г. У л а н - У д э , ул. Л е н и н а , 2 7 ; т е л . № №
2-70-66, 2-26-91, 2-23-36.

2-28-82,

Типография

У п р а в л е н и я п о д е л а м и з д а т е л ь с т в , полиграфии
торговли Совета Министров Б у р А С С Р .

и

книжной

Владимир ПЕТОНОВ

Наследство
Отец мне оставил в наследство
Бурятский могучий язык.
Язык предоставил мне Слово,
А Слово дало мне значенье,
Значенье — широкую душу.
Душа — благородный порыв.
Родимая мать подарила
Мужчины кремневый характер,
Характер — великую твердость,
А твердость — достойную
страстность,
А страстность — суровую крепь.
Мой род передал через предков
Судьбу мне — прекрасную все
же! —
Судьба обеспечила счастьем.
А счастье — великой удачей.
Удачи вершина — любовь.

Поедем к родне,—
Как сейчас это помню,
Сказал мой отец,—
У тебя есть родня,
Ты должен узнать ее, сын! —
И ладонью
Шершаво и нежно
Погладил меня.
Трясется арба...
Пыльно,
Душно,
Пустынно...
И сколько у ж лет,
А запомнилась мне
Обычная вроде
Такая картина:
Над бедной лошадкою —
Тучи слепней.

Отчнзна вручила тревогу
За судьбы живущих на свете.
Тревога явилась мне в зове.
Зов требует выйти в дорогу,
Дорога ведет — по стране.

Но вот развязался
Шнур пыльной дороги,
И мы к седловине моста
Подошли.
Увидели мельницу,
Что на отроге
Стоит, словно в инее,
В белой пыли.

Из жизни я черпал пригоршней,
Пернул — на одной лишь ладони,
И, значит, в долгу перед всеми:
Пред вечностью,
Родиной,
Родом.
И жить мне, трудиться и верить —
In щедрость я рад отплатить.

Собаки шумят,
Не пуская нас к дому.
И речка шумит,
Бьет в свои берега.
И волны сквозь мельницу
Рушатся в омут,
И гривы полощут
В воде облака.

По кругу солнца
III далекого детства
Я помню такое:
П О Ш Л А меня
С улицы шумной отец,
i.i плечи обнял
1.1м>|м'лой рукою:
II дорогу со мной
< опирайся, малец!

Насыпав овса
Приуставшей кобыле,
Отец меня
К светлому дому ведет.
Шум, крики и хохот
Меня оглушили,
Втянули, немедля,
В свой круговорот.
— Здорово, дружище!
— Приветище другу! —
И тянутся руки

Со многих сторон.
— Друзья, не спешите,
По солнцу!
По кругу!
Отец улыбается,
Встречей смущен.
Мужчины хохочут,
Бугрят свои шеи
И хлопают гулко
Рукой по спине.
И с каждым ударом
Они веселеют,
И вот задымили,
Довольны вполне.
Я помню
Отцовскую зту науку.
Встречаю ли сам,
Иль встречают друзья,
Всегда пожимаю
Товарища руку
По солнцу,
По кругу —
Иначе нельзя.
А встреча с друзьями —
Великая радость.
И помню —
С тех пор на носу зарубил! —
С друзьями своими
Здороваться надо
По солнцу,
По кругу,
Как батя учил!

* * *

Хоросан...
Хиросима...
Всего лишь два слова.
Два значенья,
Два полюса,
Символа два.
Хоросан...
Хиросима...
Зерно и полова.
Как близки по звучанию эти
слова!
Хоросан...
Хиросима...
Златокудрый

Есенин,

Буйство нежных стихов
И садов океан.
Хоросан —
Рай земной,
Ты далек, но нетленен,
Оставайся в душе
Навсегда, Хоросан!
Хиросима — ты пепел,
Кошмар — Х и р о с и м а Контур бывших людей
Жуткий камень хранит.
Хиросима...
И слышать о том нестепгиямоГ
Неужели
Кошмар этот
Век повторит?
Хоросан...
И природы,
И мысли цветенье.
Хиросима...
И бомба атомная
Город сожгла.
Хоросан —
Первоклассных поэтов творенья.
Хиросима —
Убийц первоклассных дела.
Хоросан...
Это дум, белых душ поднебесье.
Хиросима...
И стон, черный мрак, черный
крик.
Хоросан —
Это нежности вечная песня,
Хиросима —
То боль,
Та, к которой весь мир не привык.
Век двадцатый, мой век,
Ты — отец поколений,
Я к тебе обращаюсь,
И ты мне ответь,
Что важней для тебя:
Сами люди иль тени,
Тот, кто сеет добро.
Или сеющий смерть?
Перевел

с бурятского А. ПАРПАРА.

С е м е н МЕТЕЛИЦА

РОМАН
В середине
тридцатых
годов молодой
поэт Семен Метелица
впервые
выступил
как
драматург.
Его пьеса «Межи»
успешно
шла на сцене Русского
драматического
театра
«
Ь'лан-Удэ.
Исконная
крестьянская
тема о земле,
о земельных
наделах,
исполосованных
бес­
численным,:
межами,
кажется,
впервые
в бурятской
литературе
была
поставлена
с
небывалой
остротой и силой, определяющей
не только семейно-родственные
отношения,
но и отношения
межнациональные.
Русские
и буряты, обездоленные
бедняки
и богатеи жили на одной земле,
соседст­
вовали
и
воаждовали.
Русские
и бурятские
богатеи находили
общий
язык, поддерживали
добрососедские
отношения,
имело натравливали
улусную
и сельскую
бедноту
на междоусобицы,
глав­
ным поводом
которых
всегда
были споры о межах, о взаимных
претензиях
на пахот­
ные и сенокосные
угодия,
на луга
и
пастбища.
Всеобщая
коллективизация
ликвидировала
межи, а вместе с ними извечные
споры
и неурядицы
о земле,
осложненные
национальными,
религиозными
и иными
предрассудками.
Между
русскими
и бурятами,
особенно
молодежью,
завязываются
дружеские
отношения,
исчезают
настороженность
и взаимонедоверие,
что с завидным
постоянст­
вом, столетиями,
не покладая
рук, внедряли
служители
культа — попы и ламы.
Пьесе г межах, о преодолении
злейших
предрассудков
прошлого,
о дружбе
и братсгес русских
и бурят, написанная
сочным
и выразительным
языком,
стала
событием
н театральной
жизни
столицы
Бурятии.
Писатель
до последних
дней работал
над этой темой,
создавая
многоплановый
роман «Старый другу». Страницы
этого самобытного
произведения
густо заселены
вы­
разительными
образами
русских
крестьян-старообрядцев,
аборигенов
края — бурят,
каждый персонаж
наделен
только ему одному
свойственными
чертами, жестами и дви­
жениями,
речевой
характеристикой.
Дружба
русских
и бурят, в прошлом
часто омрачаемая,
постепенно
разрушает
все
препоны:
крепнет
и ширится
взаимообщение
как в общественных,
межколхозных
свя1ЧХ, тик и в личных
отношениях.
Преждевременная
смерть прервала
работу писателя,
роман
«Старый
друг»осталi ч незаконченным.
Однако
публикуемые
главы
из завершенной
первой
части
романа
итог картинное
представление
о времени,
ставшем историей,
о героической
и трагичеСКвЛ поре первых
лет коллективизации,
о крепнущих
узах дружбы
и братства
русских
и Сцрпт.
Публикуя
главы
интересно
и многоохватно
задуманного
романа,
мы отдаем и дань
/ i n s ч т и безвременно
ушедшему
от нас поэту и прозаику
Семену
Борисовичу
Метелице.

I ЛАВА
ПЕРВАЯ

Аннка подлез под брюхо чалому коньку, приноровил
плечо и, крякнув, выпрямился. Поднятый конь забрыкал копытами и жалобно з а р ж а л . Толпа ахнула и прнI
тихла от изумления.
Аника поставил чалку на землю, нежно погладил его и,
ТрМХЫув плечами, отошел в сторону.
— Пуп-то не сорвал ли, Аникушка?— участливо осведомилась стаI'VNiK.i, складывая поблекшие губы в жалостливую гримасу.
Но, бабка Лукерья, эва, живехонек пуп-то,— Аника хохотнул и
ГИНУЛ пальцем себя в живот.
5

Б р а т а н ы Курулемины вышли из толпы.
С т а р ш а к Афоня, матерый, ио-стариковски запустивший бороду,
в р а з в а л к у подошел к Анике.
— Идей ж это ты, Аннкша, силушку подобывал? — Он осторожно
положил руку на плечо Аники.
— У тятьки с мамкой, паря Афонька.— Аника, озорничая, обнял
дружка.
— Ой-ой, буде, хребет надломишь,— освобождаясь из дружеских
объятий, з а с м е я л с я Афоня и, повернувшись к толпе, исповедался: — Я
мужики, тож мешочком соли играть могу. В городу на третий э т а ж
один на хребте пианину принес, а вот с этаким в обнимку по гроб ж и з ­
ни не пойду.
В толпе захохотали.
Младший, Герасим Курулемин, молодцеватый, не в пример брату»
всегда до сини выбритый, тоже подошел к Анике.
— А е ж е л и . Аника...— и он. не договоря мысли, резко пригнувшись,
схватил Анику за пояс и притянул к себе.
Аника подался и шутливо, не сопротивляясь, подбодрил Г е р а с и м а :
— Вали, Гераська, меня назмень, вали.
М л а д ш и й Курулемин, напрягая свое тело, дернул от земли Анику.
Горячая к р а с к а густо хлынула на его красивое лицо, на большом л б у
вздулись ж и л ы .
Аника не ворохнулся.
Герасим понял, что срама не миновать, по задорному, щеголевато­
му парню не по силам было добровольно пойти па позор чуть ли не
перед всей праздничной деревней.
— Ты навроде сдаешься. Аника!
поддельно весело выкрикнул
он.— Хватай меня, спытасм силы.
Афоня хлестнул братана насмешкой:
—• Сорока на сокола полетела!
Гераська побагровел и, словно кто ему со стороны новую силу д а л ,
рванул Анику от земли. Богатырь заболтал ногами.
М у ж и к и попрнтихли.
Старик Никита Псрелыгпн — краса и гордость бывалых схваток,
подбодрил Гераську.
— Н а себя приздымь! На себя и на бок, на бок — хрясь. Эвон
как, глядь.
Д е д Никита сзади так скрутил своего однолетка деда Егоршу, что
тот, едва успев ойкнуть, очутился на земле. В с т а в а я , он дернул Ники­
ту за бороду:
— У, старый шибальник, когда уймешься! Иди к Анике, обоймись.
Между тем Гераська все еще д е р ж а л в воздухе Анику. В совете
деда Никиты был толк, но только вот к а к бросить на бок шестипудовое,
скрученное из одних мышц тело? А богатырь не прилагал сил, чтобы
освободиться от его объятий, еще и похохатывал:
— А любо-дорого, мужики, л а с к а е т меня Гераська. Поди, девах-то
завидки берут?
Табунок девок, особняком наблюдавших схватку парней, брызнул
горошинками звонкого смеха.
Грапка Тюриханова, чье сердце неровно билось к Гераське. огрыз­
нулась:
— Не бахвалься, Аника, покуда земли не едал.
Эти слова распалили Гераську. П у щ е ранешнего хлынула к сердцу
парня п ь я н о в а т а я , горько-соленая у д а л ь . Хрустнули плечи б о г а т ы р я
Аники, и он медленно, кулем пошел к земле, сгибаемый нечеловеческим
усилием. Но только вдруг, словно бы кто шилом его ткнул, р а з о г н у л с я ,
к а к с т а л ь н а я пружина, подхватил на одну руку Гераську, на другую —
Афоню, пошел по кругу.
6

Мужики сдержанно посмеивались, расступались. Д е д Никита задыхплся от распиравшего его восторга.
— А, а, каков, каков Аничша-то наш! Еруслан, Еруслан Лаза«
рсвич!..
В это время подошли Пимен Агафонович Ж а р н и к о в с дочкой Параней. Аника остановился. Пимен, кружа огненной бородой, поздоро­
вался:
— Здорово, свет хрещеные! — И улыбнулся Анике:—Молодече­
ствуешь?
Аника спустил братьев на землю, ответно улыбнулся Пимену, кото­
рого уважал больше, чем родного отца.
— Боролися мы тут.
— Вижу. Как ребятенок, братанов-силачей вынес.— И вдруг по­
строжа л:
— Но ты, паря, мотри, избытку не хвати. Богатырь Руси, Святогор
на что богатырь был, а ин загиб по причине своего бахвальства.
Аника смутился.
— Я — что, я не бахвал, дядя Пимен.
Аника неуверенно и осторожно шагнул к Паране, нагнувшись,
шепнул:
— Парань, ты идей же пропала?
Девка обожгла его строгим взглядом.
— У, бахвальщина!
Анику будто кнутом хлестнули.
— Д а это ж ты мне силы добавила. Я ж тебя завидел с батей и
вот...
Параня, не смиряя гнева, повторила:
— Бахвальщина.
Высокая, статная, с наливными плечами, гордая, порой дерзкая,
Параня дразнила своей недоступностью молодых парней всей деревни.
Но больше всех страдал Аника Мефодьев. Временами он тяжелел от
густой, черной тоски, и свет-то ему к а з а л с я не мил. Правда, б ы в а л о
выглядывало солнышко для Аники, но уж только редко выглядывалото оно.
Раз как-то после клубного вечера, когда все парни с девахами
разбрелись любезничать по своим заветным уголкам, а он остался си­
деть у порога наедине со своей болью, П а р а н я подошла к нему, молча
тронула за руку. Она, как видно, больше не могла сносить его безмолв­
ные муки. Они пошли за деревню.
К той поре уже отмолотились. Вечер был холодный. Звезды горели
роимым предзимним огнем. Под луной серебрились дороги и, захоло­
девшей сталью отливала тихая вода Бичурки.
Аника сказал тогда Паране:
- Ежели ты за меня замуж не пойдешь, я убивцей своим стану.
Она, хотя и о ж и д а л а признанья и, может, любо оно ей было, огШ'тнла смехом:
— Экий козырь нашелся, с места да в кальер.. Взамуж! А я, может,
про то и в голове не держу. Мне, может, косынек моих жалко распле1 . 1 1 1 . , тогда как?
И деваха, сама не замечая того, что дразнит и без того раскаленноГО парня, повернулась к нему лукавым, озорным и чудесным под светом
I V H U лицом.
Лиика, обеспамятев, схватил ее за плечи и притянул к себе. Д а приГМСйуЛ так, что у девки дух захватило.
Ой, чтоб те черти ломали, ведмедь неотесанный! Сломил пле­
чи
Она моментально вырвалась из разом ослабевших рук Аники.
— Да я... да уразумей... Да... Не девка ты вовсе — а мытарь ты,
7

резальщица. Палач навроде моей души ты, вот хто,— задохся в скоро­
говорке Аника.
— Эка, и палач уже! То-то и взамуж ты палача зовешь! — не уни­
малась она.
— Зову! Потому — нету мне хода без тебя и ослеп я навроде без
тебя. Ну, говори, пойдешь? — И он опять положил Паране руки на
плачи.
Паракя стала серьезной, строго посмотрела в молящие глаза
Аники.
— Д а й подумать.
— Ну, что думать-то! Скажи словечко. З а в т р а сватью Макарьевну
з а ш л ю . Невзначай хоть скажи, будто обмолвилась, ну же... Экая ты ко•лода, а не человек.
Параня поняла, что Аника всерьез ее любит. И разом потеплело
•сердце девахи, смирился крутой ее характер. Была у нее душа горячая,
«о отходчивая. Особенно податлива была ее душа к правде и чуяла се
за сто верст.
— Я, Аникушка, про думку говорю не в обиду тебе. Сам пойми,
с девичеством ить прощаться не кочан капусты съисть. Аль не так? —
Она с нежностью и с дружеской ласковостью поглядела на Анику.— Д о
-пасхи подождем. Обвыкнемси.
Аника исстрадался за зиму, и вот сегодня, в первый май, он чуть
ли не за полгода видит ее впервые. Вчера узнал, что Параня приехала
из города, узнал от Грапки Тюрихановой — любушки того самого Гераськи, которого сегодня при всем честном народе вынес, как малое
дите, на руках. Хотел вечером бежать, да образумел: не годится, с до­
роги человек. Д а и себя позорить вконец не хотелось, всеж-таки мужик.
Знал, сегодня она придет на праздник, и чуть не с зорьки пришел и сел
на скамейку под разукрашенным фронтоном нового колхозного клуба.
Как обогрело солнышко, стал собираться народ. Затеялись игрища,
борьба, а П а р а н и все нет как нет. Потому-то, когда увидел ее идущей
с отцом по улице, словно буйный хмель ударил в голову, всколыхнул
небывалую силу...
Теперь вот стоит он перед ней, как самый что ни на есть виноватый,
и гвоздит его сердце злое слово: бахвальщик.
Народ подходил и подходил к клубу, стекался на первомайскую
демонстрацию. Пришел председатель колхоза Аника Рымарев. Смоля­
ная лспатистая борода веником расчесанным л е ж а л а на его широкой
груди, которой было тесно в бархатной рубахе-косоворотке с блестя­
щими пуговицами.
— Так что, мужички, к строю готовьсь! А ты, Пимен Агафонович,
командерство примай.
— Буде, откомандерствовали мы в гражданскую, теперя их пора,—•
Пимен мощным рывком поднял могучего Анику за локти, поставил пе­
ред толпой.
Восхищенные стариковским молодечеством, мужики загалдели.
— Дуб стар, да молодому не сдаст,— занеистовствовал снова дед­
ка Никита.
Параня, скрывая радость, крикнула Анике:
— Чего, богатырь? Как пустой бочонок, перенес тебя тятя!
Д е д Никита одернул девку:
— Цыц, зубоскалка. Аничша седня коня пронес, а ты...
Паранл съязвила:
— Что ж, коня и всяк цыган пронесет. Прыгнет ему на спину и
след простыл.
— Бу дя лихоманничать-то,— напирал на упрямую девку старик.
Афонька Курулемин с подкусом заметил:

«

'— Ты, деда, на ее слова не отвечай. Это она нароком на своего
любушку, хахаля свово, цену набивает.
Паранька вскипела.
— Ты-то хошь бы помалкивал — как дитенка малого, тебя на ру*
ках пронесли, срой.
Афоня резонно ответил:
— Супротив слона и конь — муха.
Аника будто не слышал разговоров вокруг, безразличный ко всему.
Ему просто хотелось скорее уйти из толпы куда-нибудь к речке, к ти­
шине.
Спелое, майское солнце горело над деревней. От земли шел терп­
кий парной дух.
Когда колхозники построились и с флагами пошли на базарную
площадь к трибуне, Параня очутилась рядом с Аникой.
— Ты что ж, и в самом деле залютовал на меня? — спросила лу­
каво.
— Нет. Ты какая-то... Да и не уразуметь мне, какая ты,— тихо от­
ветил он. стараясь не глядеть на нее.
— Какая?
— Такая...
— Ну?
— НаЕроде мячика резинового на воде — только будто взял, а он,
глядь, ;i вырвался, выскользнул.
— Значит, у тебя руки не дюжие.
— Руки? Д а я руками...
— Oii-oii, зпзю. что ты руками. Не показывай.
Кто-то из молодых завел песню:
— С неба полуденного
Ж а р а не подступи...
Старики взвили свою, начав' с середины:
Разогнали атаманов,
И разбили воевод,
И на Тихом океане
Свой закончили поход.
Кто-то голосистый легко и упруго тянул — по-о-ох-о-о-ох-од...
Песня стариков, бывалых партизан, была горячей, чем «буденнов<жая», и скоро вся колонна пела про «волочаевские дни». Под эту песню
•шагалось быстро и легко.
Пимен нес знамя.
Под терпким вешним ветерком оно задорно
шелестело над головой алым шелком, и Пимен не чуял под собой ног.
На редкость светло и отрадно было в это утро на душе у старика. II
испомнил он свою старую Никитишну, которая осталась в домике на
заимке, одна среди лесной тишины. То-то одиноко ей. Не свыклась ста­
рая с новыми праздниками, не принимала их. Вот ежели престольные!
О, тогда на вожжах на заимке не удержишь. Пешей в деревню прибе­
жит, и, хошь нету в деревне церкви, все равно пойдет к могилкам, и
наплачется, и помолится.
Неподатливая старушонка, да и нужды нет агитировать ее. Сама
образумится.
Таь думал Пимен, шагая среди товарищей, бывших партизан. Ког­
да миновали последний проулок, Пимен увидел, что с другой стороны
к площади подходит праздничная колонна соседнего бурятского колхо­
за. Так уже повелось у бурят и семейских вместе встречать все праздни­
ки красного календаря. Буряты шли с тремя знаменами, с портретами
«ождег и портретами своих лучших колхозников.
Пимен издали улыбнулся своему старому другу по тайге, по охоте
Даши Дылыкову — сухонькому старику в конусообразной шапке с кис­
точкой на макушке. А после митинга Д а ш и подошел к Пимену.

— С праздником, паря Агафоныч!
— И тебя тож, Д а ш и . Д а в н о не видались.
Старики поздоровались за руку.
— Ты приходи д а в а й , Агафоныч.
— Ты з а х а ж и в а й , Д а ш е й . Медком угощу.
— Будем, будем прибегать,— кивнул Д а ш и и с улыбкой добавил:
— Скоро парень мой приедет.
— Какой?
— Один у меня, Гергес.
— А, Гергеска! А он у тебя где? — спросил Пимен, хоть и слыхал,
что Дашсйкин сын в городе как будто учится.
— В городу. Агроном будет.
Пимен взглянул на Д а ш н , словно первый раз в жизни его видел.
— Гергеска — агроном?! — чуть ли не вскрикнул он.
— Агроном... Скоро приедет однако.
Пимен не мог скрыть свое волнение. Ровно вчера он видел босоно­
гого иль в рваных унтишках, сопливого Гергеску. И вдруг этот бурятенок приедет на его землю — на землю отцов долов и прадедов — са­
мым первым человеком деревни — агрономом.
— И когда ты выучил-то парня Дашн?
— Зачем я учил? Там, в городу, учили. Тебе П а р а н ь к у да Селефоxv тоже туда возить надо...
И сразу взъярился Пимен, забыл, что они на людной, праздничной
улице.
— Ты что меня поучаешь? Д о ж и л и семейские, што буряты их учат.
Дожили.
Старый Д а ш и изумленно посмотрел на разгневанного друга, не
понимая, что нечаянно-негаданно задел его самое больное место.
— Ты зачем сердитым стал, Агафоныч? Ты приходи, арсу будем
пить. Праздник...
Пимен круто повернулся и, уже не различая ни ясного солнышка,
ни праздничного веселья, пошел домой.
Пимен всю ж и з н ь прожил на заимке. Там v него была пасека, была
и скотина там кой-какая, но когда Селефон и П а р а н я подросли и он за­
метил, что у них душа не лежит к заимке, скрепя сердце, срубил лад­
ный, уютный пятистенный дом в деревне.
Дети скоро обвыкли в новой деревенской жизни. Д а и с а м : т о все
крепче тянуло к людям.
Теперь Пимен сидел на крыльце мутный духом. Серенькая курочка,
обогретая майским солнцем, хлопотала в подтаявшем черноземе. Возле
нее вытанцовывал сухими голенастыми ногами, кружил петух. Он гор­
деливо встряхивал алым гребнем, распускал крылья, но хохлатка отно­
силась к нему без внимания. Тогда петух перестал вытанцовывать, гор­
до вскинув голову, запел...
Пимен видел курочку и петуха, и окна, о т р а ж а ю щ и е солнце, и
пустынный проулок, и лужицу, от которой шел еле различаемый пар,
и оживающую землю, к а к будто шевелящуюся, дышащую, манящую.
На душе у него потеплело.
Бывает ж е так в жизни: идешь по улице злой на весь мир. и всето тебе кажется нестоящим, пустяковым и явно враждебным тебе, и
только вдруг цветок на окне, иль улыбка мальчугана, иль случайная
песня обернет к тебе ж и з н ь иной стороной, и тогда сам ты ровно и петь
хочешь, и каждому встречному друг.
Пимен улыбнулся сам себе. Из соседних ворот вышел дед Никита.
— Чудно устроено на свете, всякая тварь у места,— сказал Пимен,
обрадовавшись тому, что получил возможность вслух высказать думу
этой минуты.

— Богов перст, Пимен Агафоныч, н-да,— многозначительно изрек
Никита, подходя.— Все под богом смертно, аки сам бог вечен и все,,
чем умудрил бог землю, целесообразно.
Все в деревне знали л ю б о в ь деда Никиты к разглагольствованию.
Пимен тоже любил помудрствовать, поспорить о жизни. У в а ж а л Пимен
грамотных и особенно знающих старые книги — «святое писание» и
сказки про библейских героев и про их рассудительность и мудрые ре­
чения.
Как ни странно, ж и л а в душе Пимена любознательность ко всему
тому, что его о к р у ж а л о , к новому, искренняя любовь и вера в справед­
ливость народной власти и бок о бок, к а к вылинялый котенок, гнезди­
лась матушка-старина. Л ю б и л мужик тихую, умную речь, но мог рас­
кидать по бревнышкам избу в ярости, вызванной совсем пустяшпым
делом.
Д е д Никита п о ш а р к а л ногами, обутыми в старинные, распнсаниыепетухами красные валенки, по ступенькам высокого крыльца, сказал,
присаживаясь рядом:
— Жисть высматриваешь, Пимен Агафоныч?
-— Гляжу.
— Хорошее дело.
— Что?
— На жисть добрым оком глядеть.
— Добрым! — Пимен хохотнул. Опустил глаза на т я ж е л ы е , как
грабли, руки.
— Ан мрак тебя долит, Агафоныч?
— Не мрак, не свет. Муторно в нутре.— И вдруг захотелось рас­
сказать Пимену про какую-то непонятную свою обиду, оставшуюся пос­
л е разговора с Д а ш и .
— Вишь... Я говорю, рухаются, мол, старые порядки.
— Ин как же, сокол на что долголетствием славен, а и он соколят
выводит — смену, значить, готовит. Потому как чуеть, что не все в небелетать, придется и в земле л е ж а т ь .
—• Это так.
Д е д Никита зоркими г л а з к а м и посмотрел в лицо Пимена.
— Чтой ты, сынок, сегодня не в своем духу?
То ли оттого, что увидал Пимен неловко идущих рядом П а р а н ю
и Анику, но он посветлел лицом, улыбнулся.
— Вишь ты, дедусь, вдругрядь сам себя понять не в силах, оттого
и мрак душу долит.
— Человечья душа — потемки.— вздохнул дед Никита.
П а р а н я и Аника п р и б л и ж а л и с ь к дому. У парня взмок русый, куделистый чуб. Чудилось ему, что П а р а н я смеется над ним и над его
женихальством, и оттого млела и з а м и р а л а ко всему бесстрашная ду­
ша парня. Она ж е шла так, ровно около нее не было вовсе Аники, без­
различная ко всему.
Пимен огладил бороду.
— Так откуда, добры молодцы и красны девицы, прискакали?
П а р а н я присела у колен отца, ответила шуткой:
— Я-то тутошно р о ж д е н н а я Р а з и не знаете, Пимена Ж а р н и к о в а
деваха? А это, это,— она у к а з а л а на Анику,— и мне не известная
фигура.
Аника сумрачно притулился у молодой, пьянящей вешними почка­
ми, тонкоствольной березы.
— Так почто, Аничша, тебя девка-то не узнает, намыль ей холку,—
отойдя сердцем, посоветовал Пимен.
— Она, дядя Пимен, бахвальщиной меня утресь обругала.
Аника сказал это таким голосом, словно бы просил справедливости
или защиты...
11

Д е д Никита вспомнил слова Афони Курулемина: «она цену на свое»
го любушку набавляет», вспомнил, как она трунила над богатырством
Аники, когда Пимен поднял его за локотки, и озорно подмигнул выцвет­
шим глазом.
— Любовь, она что спички-серянки: не чиркнешь — не загорится.—
ска мл лукаво.
— А ежеле спички поотсырели, тогда как, а, дедуня?
Аника д а ж е вздрогнул от последних слов Паранн. А она все так
«ке гордо и невидяще глядела на него.
Пимен положил т я ж е л у ю руку на ее плечо.
— Не бедокурь, девка.— И повернулся к Анике.— Ты, парень, дезок, видать, не знаешь, это ж их первейшая п р и н а д л е ж н о с т ь — первей­
ш и х мужиков обхохатывать.
Аника ничего не ответил, поклонился старикам, тяжело побрел от
дома.
Пимен прокричал ему вслед:
— Аничша, оборка развязалась.
Аника шел по середине деревни, смешно п ы . п самоткэплоЛ, воло­
чившейся у правой ноги оборкой.
Параня со смехом добавила:
— Оборку подвяжи, жаних!
Пимен поднялся со ступенек.
— Собирай, дочка, полдничать. Что-то запустовтло у теня в жи­
воте
— Тон-то и оно-то. Д л я каждого свое брюхо а бог и судия.— дед
Никита крякнул и, попрощавшись, пошел на колхозный конный двор
поглядеть за порядком.
Пимен и дочь сидели за столом вдвоем. В избе было тихо, и слыш­
но было, как из умывальника к а п а л а вода в т а з . Пимен ел быстро и ап­
петитно. Когда, сытно рыгнув и перекрестившись на икону, он в ы ш е !
из-за стола, а П а р а н я пошла в куть мыть посуду, он ровно ненароком
взял се за чокоть.
— Слыхала?
— Чего, батяня?
— Дашейкин сын агрономом приедет.— Пимен почему-то ожидал,
что это известие падет на голову девки как снег, но она и знаку интере­
са не проявила, лишь обмолвилась:
— Слыхала.
•— Ну? — Пимен опять попридержал ее за локоть. Его подмывало
хоть на дочке излить свою досаду за то, что Дашейкин сын перещеготкл его детей.
— Чего «ну»?
— Колода! — рявкнул Пимен.
— Може. и так.
П а р а н я пошла на кухню, может, более торопливым и резким ша­
гом, так что под крепкими ногами ее скрипели половицы.
...Параня т р и ж д ы в городе виделась с Гергесом. После первой слу­
чайной встречи в магазине он упросил ее пойти в кино. Она пошла.
Д л я нее он был еще Гергеской, мальчишкой, каким знавала в детстве.
Потому пошла с ним, как пошла бы с братаном, с земляком-соседом,
совершенно безразличным ее сердцу, не вызывающим в ней ни симпа­
тии, ни отвращения. Но в тот ж е вечер после кино, когда она почув­
ствовала в своей потрескавшейся ладони маленькую и крепкую руку
Гергеса, она вдруг д л я самой себя, непонятно откуда и почему поняла,
что Гергес не только вырос, возмужал, стал первостатейным парнем...
Неведомой, красивой жизнью дохнуло на нее от парня, будто бы вешний
ветер ворвался в оконце душной немытой избы, и такой-то маленькой
.12

да глупой мужичкой показалась она сама себе, что только врожденная
отцовская гордость не позволяла ей в том признаться.
Все перевернулось в ее сознании и душе в последнюю поездку в го­
род. С растревоженным сердцем она вернулась в деревню, втайне на­
деясь, что привычная работа, знакомые до родственности близкие люди
вернут ей прежний покой. Н о не то вышло. Д а ж е прежде желанный
Аника Мефодьев показался ей каким-то дурманным и безынтересным...
П а р а н я принесла помытую посуду, составила в шкаф.
Пимен сидел на лавке и листал календарь. Его подмывало начать
прерванный разговор.
— Так вот, говорят, Гергеска на нашу землю агрономом приедет.
Хозяином навроде.
— Чего же? Д о л ж н о , учат.
— Учат, учат! Коза бесхвостая. Ты уразумей: убег от всех Гер­
геска, Дашейкин сын! От тебя убег, от Селсфошки убег, от Аничши.
убег. От всех убег.
— Д а куда убег-то?
— Куда? Д у р а .
— Р а с с к а ж и , батяня, умней буду.
Она тихо присела на лавку. Пимен кипел.
— Дура и есть. От кого убег? Д а от вас, неучей. В люди первей­
шие Дашейкин сын выбрался и нам всем нос утер.
Параня расхохоталась.
— Эка, батяня, тебя завидки взяли.
Пимен побагровел.
— Ты чьей крови, чьего роду-племени, чтобы родного отца на смех
подымать?
Параня сникла.
— Я что? Я ничего, батяня... я так.
— Вот те и так.— Пимен брякнул кулаком, ровно кувалдой, по
столу.— Не меня пусть завидки берут, а тебя.
— Меня?
— Может, у тебя разума-то не хватает вникнуть. Гергеска хто?
Бурят. Бурят, а кого перегнал? Семейских? Семейских. Тебя, Селефошку перегнал, вот они, завндки-то, где! Чучела, бурята в люди, а мы на
огород замест пугала. Кем Селефошка из армии придет. Солдат-сол­
датом. Кто ты есть? Мужичка-мужичкой. А ить вместе с Гергеской рос­
ли, да еще хрещеные, вот и срам меня долит, а не завидки.
П а р а н я вникала в отцову обиду, и у самой закипало на сердце: а
кто ж нам учиться-то не давал? Б а т я н я .
-— Тут у ж ежели вина есть, батяня, дык наша с братькой. У ГерГески, вишь, голова, должно, а у нас с братькой, видать, по вилку ка­
пусты замест ее,— с к а з а л а с плохо скрытой обидой и ушла в свою ком­
натку.
Пимен вскочил и, зло ширкая по полу мягкими ичигами, вышел из
избы.
v
Вечерело. Кудреватнлось небо текучими облаками.
•
Солнце, словно напоровшись алой грудью на пики
делеких сосен, опалило горы багряной, холодной кровью.
В деревне продолжался праздник.
Гуляли девки, наряженные в цветастые праздничные сарафаны.
Лущили семечки, заводили голосистые семенские песни.
По пятам за ними ходили парни в широких плисовых штанах, удало
р;iс гягивая гарыоиики...
Вот на середину улицы, горяча серо-яблочного рослого коня, вилсТСл форсистый Матвей Перелыгин. Оп командовал отрядом верошилов13

•ских всадников, и потому колхоз за ним з а к р е п и л кровного жеребца
по кличке Бедовый.
Гераська Курулемин, завидевши скачущего М а т в е я , выстроил попе­
рек улицы шеренгу девок.
Матвей ухарски сидел в мягком казачьем седле, зычно выкрикивал
командирским голосом:
— Раз-з-зойдись!
Девки было кинулись врассыпную, но Гераська прикрикнул:
— Сымайте его, форсуна, с седла!
Мотька подле самой шеренги з а в е р е щ а в ш и х девах вздыбил коня.
Гераська усмехнулся.
— Ты, п а р я Мотька, седок большой, да с дурной головой.
— Взаймы к тебе за умом не хожу,— перегнулся с седла Матвей.—
Чего дорогу перегородили?
Грапка Тюриханова подошла к нему.
— Вишь, о тебе девоньки тоской сходють, залучить хочуть.
Мотька шутливо замахнулся плетью. Д е в а х а , плеснув подолом
широкого алого с а р а ф а н а , отпорхнула прочь, крикнула лукаво:
— Береги, Мотька, коня и плеть. Коня — казне, а плеть — жене.
— А я, може, тебя в жены позову, пойдешь?
— На аркане не приведешь,— отвечала бойкая на язык Грапка.
— Д а й - к а , Мотька, проехаться,— попросил Гераська.
— Ехало сломаешь,— и Матвей, ухарски гикнув, с места поднял
Бедового в галоп...
Деревня ж и л а праздником. Д а ж е для стариков был праздник,
только для Аники — судный день. Ни дома, ни за воротами не сиделось
парню. Решил было пойти обратно к П а р а н е , да оробел, в конце кон­
цов повернул к соседу Ермохе на званую рюмку..
Пимен т о ж е неприкаянно ходил по деревне. Потом припомнил о
деле, которое было у него к председателю колхоза Анике Р ы м а р е з у .
А дело было такого свойства. Н е сегодня-завтра Пимен ожидал приез­
да своего старого знакомца Х а р л а м а Моисеевича, который должен был
заменить прежнего счетовода Глухова, взятого в армию.
Совсем недавно Пимен под Т а р б а г а т а с м , прямо на тракту, повстре­
чался с Харламом Моисеевичем. Тот ехал в город искать работу. Пи­
мен когда-то вместе с Х а р л а м о м , тогда еще уставщиком , строил в де­
ревне Кордон церковь. Это было года за два до революции. В то время
Харламке было восемнадцать лет. После того они, бывало, встречались
то в городе, то на общем деле по земле.
Харлам давно у ж е бросил свой божеский промысел, занимался кон­
торской работой. Он был грамотным, начитанным и неглупым челове­
ком. Особой любви к колхозам не имел, но и зубов не показывал. Ж и л
по старой пословице — покорный теленок двух маток сосет.
Тогда, на тракту, Пимен упомянул про нужду колхоза в счетоводе,
и Х а р л а м о б е щ а л с я приехать, показаться председателю Р ы м а р е в у .
Так снова с т а л а з а в я з ы в а т ь с я веревочка, к о т о р а я оборвалась много лет
назад.
Р ы м а р е в а Пимен нашел у Ермохи. Председатель колхоза сидел в
обнимку со своим тезкой Аникой Мефодьевым. Оба были под хмелем.
Приходу Пимена обрадовались. Ермоха, осклизлой, непослушной рукой
с м а х и в а я огуречные семечки с войлочной бороды, р а с к л а н я л с я перед
новым гостем.
— Одарил ты нас своей честью, Пимен Агафоныч. Просим в пе­
редний угол.
1

Уставщик — у

14

старообрядцев

священник.

Пимен не кочевряжился. Прошел, сел. От водки тоже не отказался.
После второй подвинулся к Рымареву.
— Аника Петрович, надо бы избу-то Харлама Моисеича приго­
товить.
Рымарев, освобождаясь от объятий захмелевшего тезки, трезво
ответил:
— Изба готова, тольки вот после побелки не смыто однако.
— Не трогай, дядя Пимен, тезку мово, я ему горе свое выцежу. Го­
ре...— Аника Мефодьев встал над столом сомлевшим медведем. Несмот­
ря на то, что хмель кружил его голову и язык заплетался, на ногах он
держался крепко.
— Так что за горе цедишь ты, паря Аника? — хрумкая крепким,
хорошо засоленным огурцом, спросил Пимен.
Ермоха, сильнее всех захмелевший, расплылся в пьяной улыбке.
— Пимен Ага-фоныч,— лепетал он,—Аника по твоей Параньке
сохнет.
Рымарев дернул Анику за пояс. Тот безвольно плюхнулся на ши­
рокую скамью.
— Сохну... со-хну,— по-бабьи протянул Аника и склонил голову
на руки.
Ёрмохина баба Анастасья, долговяза и быстроязыка, принесла на
стол блины.
— Кушайте, гостючки. Кушайте, родименькие,— и, повернувшись
к мужу, прошипела: — У, кобелина, налил глаза-то.
Пимен тронул плечо Аники Мефодьева.
— Не падай духом. Дочка, она — чего греха таить — карактерная,
но ежели я глас приздыму, она супротив ае пикнет. Чуешь?
Ермохина баба помогла:
— Ой, ето уж вестимо. Свою кровь в любое русло взбрызнуть могет отец.
Аника Мефодьев поднял голову, поймав себя на том, что жует
черешок деревянной ложки, в сердцах бросил ее на пол.
— Пимен Агафоныч, дядь Пимен, она меня в хомут вгоняет. За­
молви за меня, дядь Пимен, отцово слово.
Аника Рымарев обнял тезку.
— Паря Пимен Агафоныч, я за тезку голосую. Первостепенный
бригадир, замест его нет человека, кому под стать твоя Параня.
Ермоха, едва ворочая языком, умилительно плакал:
— Выдай, выдай-ай.
Пимен Агафоныч укоризненно посмотрел на Ермоху.
— Эка тебя развезло.
Ермоха, трезвея, поглядел на него озленными, туповатыми глазами.
— Пьян, да у м е н — д в а угодья, Пимен Агафоныч.
Жена хихикнула.
— А на тебя глядючи — пьян, да дурен — одно угодье.
Ермоха, ни слова не говоря, мослоковатым кулаком хрумкнул ее
по скуле. Анастасья легко, будто кукла, перевернулась с табуретки.
Оглушенная, села на полу и непонимающими глазами оглядела качаю­
щуюся избу и хохочущих мужиков. И вдруг заголосила протяжно и
нудно:
— Каравул, уби-и-ли! Каравул, уби-и-и-ли!
Ермоха ткнул ее ногой.
— Нишкни, шельма.
Аника Мефодьев встал, взял за грудки Ермоху. Сатанея от вдруг
закипевшей в душе злобы, без размаха саданул Ермоху в ухо.
Ермоха отлетел к дверному косяку и, получив от него ответный
удар, выстелился на полу.
Анастасья вскочила на ноги и вцепилась в плечо Аники.
15

— Поштр бьешь м у ж и к а ?
Аника повел плечом, смахнул *ге. Анастасья запричитала*., склонив­
шись к плачущему мужу:
— Ой, каравул! Убили мужика, убили!
Аника сплюнул и, забыв про шапку, пошел из избы.
Пимен и Рымарев подняли раскисшего Ермоху на кровать и, не
прощаясь, вышли.
— Вот те и погуляли,— усмехнулся Пимен.— Навроде, как з час­
тушке: «Ой, гуляли, ой, гуляли, печку в доме разломали. И хозяйку
придушили, тестя с деверем побили, еле живым вышел поп. чуть не
склали его в гроб. Ой, гуляли, ой, гуляли...>
Они остановились на углу переулка. Аника Рымарев стал скручи­
вать цыгарку. Пимен, взглянув на небо, знобко передернул плечами.
Откуда-то с хребта свалилась тяжелая туча и посыпала снежной
крупкой.
— Вот те Порвомай.
— И лонись этак ж е было — спервоначала день как день, а к ве­
черу заморочило и хиусом вдарило...
Они разошлись. Пимен крикнул на прощанье:
— Так говоришь, в избе тольки помыть остается?
—• В какой избе? — остановился Аника.
— Что для приезжего счетовода.
— А? Помыть, помыть. Утресь зашлю мытницу.
Аника ушел.
Пимен с минуту-другую постоял, послушал, как зазывно голосит
гармонь на дальних дворах деревни, и, совсем отрезвев, озябший, по­
1

шел

к Д0М\'.

П а р а н я не пошла на гулянье. Н е по сердцу в этот вечер были ей
песни, веселье.
Пимеи, раздеваясь, как б ы невзначай бросил:
— Утресь, думаю, Х а р л а м Моисеич приедет, а изба после побелки
не помыта.
Параня обрадовалась делу.
— Я сбегаю, смою, а, батяня?
•— Ну, как хошь,— потеплевшим голосом сказал Пимен и, сияв
ичиги, прилег на шиоокую деревянную кровать с резными ш я к а м я .
Парачя накинула курму.
— Ты чтой, уже пошла?
— Л кого ждать?
— Да нет, так,— и, приподнявшись па локте, Пимен оглядит доч­
ку, опять вспомнил Дашейкиного сына, скрипнул з у б а м и : — Л о п о т и ну-то сними.
— Ой, верно, сейчас переболокусь.— Она переоделась в старенький
сарафанишко, уложила праздничные одежды в кованый, разрисованный
петухами сундук и, взяв ведро, вышла.
Пимен поворочался на кровати и, понимая, что сна не будет, встал.
Босой, он подошел к темному окну.
Улюлюкал на улице шальной, снежный ветер. Звезды капали хо­
лодным серебром в коловерть Бичурки-реки.
ГЛАВА
ВТОРАЯ
1
1

16

Прошлый

К а к ни уговаривала Никитпшпа свекра переночевать на
заимке, он не соглашался.
— И куды ты, тятя, поедешь на ночь глядючи? —
упрашивала без времени постаревшая сноха, сметая запаном со стола крошки, оставшиеся после ужвва
год.

— Неразумная ты баба, Глафира, мне завтра до солнцевсхода на
пахоту иль нет? Я инспектор по качеству иль нет?
— Ну хошь бы и по качеству, так и припоздать можно.
— То-то и есть, что нельзя. Запрягай Воронка.
Агафон Селеверстовпч, отец Пимена, выглядел молодцом. Был
бодр, свеж лицом и имел в полной сохранности все зубы. На заимку
Агафон Селеверстовпч приезжал, чтобы взять связанные снохой тол­
стые, суровой вязки чулки — вешняя слякоть, на полях тем паче.
Никнтишна послушно пошла запрягать коня. Заметно морочало
небо. Забирались тонким слюдяным ледком разопревшие в полдень
лужи.
Заимка стояла в восемнадцати километрах от тракта за листвен­
ной, редкохоженной чащобой и ягодниками. Вокруг по ключу росли
черемушник, яблоня. Ключ петлял подле усадьбы, прострачивал ее по
середине, завертывал на пасеку и, метнувшись с яра, кудреватой пеной
нырял в Бичурку-реку.
За пасекой вплоть стояла зверовая тайга, и Пимену не в редкость
было по ранней весне, на зарянке, не выходя за ворота, снимать из
берданы оголодавшего за зиму гурана, вышедшего к озимым хлебам.
Никнтишна захомутала коротконогого коня, з а л о ж и л а дугу в гу­
жи, а как стала затягивать супонь — ойкнула: не по силам.
— Тять! — крикнула она, подходя к порогу избы.
Агафон Селеверстовпч распахнул дверь.
— Готова, что ли?
— Да нет, засупонь иди-ка.
— Ан не можешь? — Старик сошел с крыльца.
— Гужн захрясли, должно быть.
— Эх, баба, баба, в твои-то годы я сыромятны ремни рвал, а ты
супони испужалась.— Старик захохотал добрым, мягким смехом.
— То мужик, то баба.
— При теперешней жизни разница потеряна.— II, обняв сноху,
старик игриво повел ее к конго.
Никитишка, притворно суровея, отмахивалась от ласки добрейше­
го и услужливого свекра.
— Эка ты, старый, туды же, к молодухам, лезешь. На печке тебе
сидеть да сказки шамкать.
— Это ты, что ли, в молодухн-то просишься?
— А хоша бы я! — шутила Никнтишна. и когда-то бравые голу­
бые глаза ее зацвели озорством и смехом.
— Да пть тебе, тетка, в субботу сто лет минет.
Агафон Селеверстовпч с большим почтением относился к поста­
ревшей жене своего сына. Еще в молодости, когда брал Графиру в
дом за Пимена, знал, что хозяйство, хоть и не болыпенькое, перешло
в надежные заботливые руки. В мире и согласии прожил Пимен с Гла­
фирой Никитишной тридцать лет. Нонче пошел тридцать первый.
В первые годы все мытарились одной мукой — детей не было. Кто
повинен был этому, не разумели. На шестом году их супружеской жиз­
ни принесла счастливая Глафира Селефона, а" через два года дочку
Параню.
Агафон Селеверстович поплевал на ладони, д в а ж д ы перекрутил
супонь на клещах хомута и, упершись коленом в одно из них, разом
соединил.
— Вот как надобно, паря-девка.
— А ты не уезжал ба, батя. Страшно мне одной-то на заимке но­
чевать.
— Эка з а б а л о в а л а с ь к старости. Погодь же, наказую Пимену в
оба глаза за тобой глядеть,— пошутил свекор и, молодецки прыгнув
2. «Баикал> № 1

17

в ходок, подобрав в о ж ж и , посерьезнел.— Ничего, Гланя, как-нибудь
переночуешь, а к утру, а может, и ночью Пимен подъедет. Запрись да
кобеля по векше пусти. Тихо ить в наших краях-то. И, у ж е совсем тро­
нувшись со двора, спохватился: — А х , ты, паря-девка, память-го...
Никнтишна п о д б е ж а л а .
— Чтой, тятя?
— Д а ить подарок-то твой забыл я. Слышь, зачем приехал, без
того и поехал.
Никнтишна принесла ему узелок с чулками.
— Носи, тять, на здоровье.
— Дай-то бог. Ну, оставайся здоровой.
Дорога колобродила по ухабам и рытвинам, по логам и тряскому
кочкарнику. Вскорости стемнело. Агафон Селеверстовпч, запахнувшись
в большой овчиный тулуп, что выдали ему в колхозе, так как зиму он
сторожил хлебные а м б а р ы , лег в ходке и ослабил вожжи, полагаясь
на Воронка, отлично знающего дорогу. Только у ж когда Воронко, хит­
рил и, пользуясь свободой, переходил на ступь, старик круто дергал
вожжи и д а в а л коню кнута.
К восходу луны Агафон Селеверстовпч выехал на тракт, который
через степи да елани, через крутой, изматывающий силы лошадей и
.машин хребет вел из города в районный центр — самое большое в З а ­
байкалье село, Бичуру. Вот здесь-то, не доезжая до Бичуры километ­
ров тридцать, встречается с трактом дорога, ведущая от заимки Пимена
Агафоновича, и спустя три-четыре версты, перекрестив тракт, уходит
лугами на Оргонкуй.
Сколько ни боролся Агафон Селеверстовпч с дремою, но одолела
она его, и, пригревшись под тулупом, он так сладко заснул в ходке, что
не слыхал, как на тракту Воронка, перешедшего на сонную ступь, оста­
новили два человека.
— Ну-ка, Гергес. погляди в ходок, есть ли кто,— сказал высокий,
одетый в красноармейскую шинель парень, взяв коня под уздны.
Тот, кого он н а з в а л Гергесом, подошел к ходку.
— Селефон, спит здесь старичок какой-то.
— Буди, может, попутный.
Агафон Селеверстовпч, обтирая щеку, на которую скаталась от
крепкого сна слюнка, резко сел в ходке.
— Тебе кого? — разом скидывая дрему, строго спросил он. по-хо­
зяйски подбирая в о ж ж и .
— Тебя, отец.
— Отходи, д а в а й путь. Ишь, знакомец нашелся,— дернул в о ж ж а ­
ми Агафон Селеверстовпч, напуганный такой встречей на безлюдном
тракту.
Воронко рванулся, но Селефон с д е р ж а л его.
— Эй ты, слышь! Н е буди лихо, отпущай коня,— нарочито громко,
но с икотцей в голосе крикнул дед и шибче хлестнул вороног".
Селефон узнал знакомый голос.
— Деда! Это я...
Старик с испугу не сразу признал родной голос.
— Чего вам от старика надо! — И вдруг, сомлев от изумления,
так, что вспотела спина, крикнул:
— Селпфоха, внучек!
— Ну, то-то ж е . Наконец признал разбойников.
Они обнялись.
— И как это я, старый кобель... Глаза, штоль, повылезл . Ссвастьян, не узнал своих крестьян. Эх ты, паря-девка... Откель, внучек?
— Из города. Демобилизовался. Машина, видишь ли, дедушка
у нас сломалась. Ну, мы и сторожим попутного.
— А это кто?
18

— Гергес, сын Д а ш и из «Гэгэзрэла».
— Вон што! Ну, здорово и ты.— Старик протянул Гергесу руку.—
Так садитесь, гостички, поехали.— Агафон Селеверстович засуетился,
расстилая тулуп.
— Подожди, мы за имуществом сбегаем.
— Где-ть оно?
— Говорю, на машине. Мы, видишь ли, думали до Бнчуры до­
ехать, а там попутных до дома искать.
— Ну, дуйте за амуницией.
Парни весело побежали к остановившейся машине, около которой
возился шофер.
В кузове сидело еще три человека. Один из них спросил Селефона:
— Куда, товарищ?
— Да вот попутного нашли.
— А вам куда?
•— На родину.
— В Оргонкуй, что ли?
— Туда,— ответил торопливо Селефон.
— И мне туда же,— обрадовался человек и раньше Селефона
спрыгнул на землю.— Где попутный?
Селефон, не отвечая, взял за руку Гергеса, и они побежали к
ходку.
— Вот гостя-то привезу Пимену,— ликовал Агафон Селеверсто­
вич, усаживаясь в ходке.
— Тятя где, в деревне, или на заимке?
— Нонче в деревне, Первомай) ить.
— А мамка?
— На заимке с т а р а я .
Селефон и Гергес удобно уселись на телеге, когда подоспел тре­
тий, их попутчик из города, которому тоже было надо в Оргонкуй.
— Не возьмете ли попутного? — спросил он мягким голосом.
Агафон Селеверстович, не глядя на просящего, тронул Воронка.
— Некуда.
Человек не настаивал, но спокойно, не меняя тона, крикнул
вдогон:
— Передайте тогда Пимену Агафоновичу Жарннкову, что на
тракту ждет подводы Харлам Моисеевич, он знает.
Д е д остановил коня, повернулся к Селефопу.
— Чей-то он ревет?
—Тяте просит сказать о себе.
— Знакомец, видать.
— Д о л ж н о быть.
— С кем он ехал-то?
—С нами в машине.
— С городу самого?
— Не заметил.
— Кто такой?
— Не спрашивали.
Агафон Селеверстович отодвинулся, высвобождая место в тесном
ходке еще для одного пассажира, крикнул:
—Эй, мил душа, судьба тебе с нами. Садись.
Незнакомец, присаживаясь на бочок ходка, сказал веселым, бой­
ким голосом:
— Судьба, она безногая, ее куда повезут, туда и едет.
— Это верно, паря-девка,— улыбнулся Агафон Селеверстович.
Гергес, до этой минуты молчаливо кутающийся в свое тонкое
демисезонное пальтишко, сказал твердо:
— Человек — хозяин своей судьбы.
2*

19

Агафон Селеверстович, упорно р а з г л я д ы в а я третьего пассажира,
поинтересовался:
— А вы откелево едете, паря-товарищ?
Попутчик дробно рассмеялся и, как старый знакомец, положил ру­
ку ему на плечо.
— Я Х а р л а м Моисеевич. II вас знаю, Агафон Селеверстович.
Старик от удивления попридержал коня.
— Что, не признаете?
—Может, где и видывал, да пть память-то стала дырява.
— Моисея Б е с к а д а р о в а знали?
— Бескадарова? Уставщика, а потом — бакалейщика и подряд­
чика? Д а он у меня перед самой германской войной — клин ему в зевло — два мешка ярицы прижилил. После того три года я за выручкой
ходил.
— Ну и выручили? — снова засмеялся попутчик.
— Д о се выручаю.
— Был и такой в этой фамилии, только...
Агафон Селеверстович вдруг зашипел и, не зная, на ком сорвать
ниоткуда взявшуюся ярость, дернул в о ж ж и , так что Воронко под са­
мую дугу вскинул голову.
— Только! Только! З н а л я Моисейку Бескадарова, как облуплен­
ного знал. Ты-то ему кто будешь? — И снова попридержал коня, пе­
реметнувшегося было на мах.
— Я?
— Hv? - з а г л я д ы в а я в лицо непрошеному пассажиру, спросил
Агафон Селеверстович.— Кто будешь Моисейке?
— Отчимом он моим был, ирод,— горько усмехнулся Харлам.—
Стыдно сказать. В б а т р а к а х , в черном теле с м а л ы х лет д е р ж а л меня.
А насчет чужого добра, это у ж в совершенстве.
— Отчимом, говоришь, Монсейка тебе приходился? — еще не сов­
сем доверяя, спросил Агафон Селеверстович.
— Отчимом, а сами знаете, перед отчимом читай «Отче наш».
Старик и Селефон расхохотались, почувствовав в спутнике весело­
го, добродушного человека. Только Гергесу Х а р л а м пришелся не по ду­
ху. Что-то хитрое, наглое виделось в его лице. И борода, аккуратно
обделанная парикмахером, и опрятный городской костюм, поверх кото­
рого хорошее кожаное пальто, и вся его сутулая, жидковатая фигура
не вызывали симпатии.
— Вот вы сказали,— обратился Гергес к Харламу,— что этот са­
мый Бескадаров отчимом вам приходился, а ведь вас, кажется Моисеи­
чем величают.
Агафон Селеверстович заерзал на месте.
— А ить это так, какой же ты... паря-девка!
— Нет, товарищи,— Харлам потупился, словно девушка,— види­
те ли, я... Я безотцовщина, он меня, Бескадаров, подобрал чуть ли не
на улице, именем своим одарил, усыновил навроде и потом всю жизнь
корил этим...
Туго ошннованньге колеса ходка мягко катились по твердо нака­
танному проселку. Текучее серебро лунного света лилось на С О Н Н У Ю
подстывшую землю. Ехали молча, в тишине. Агафон Селеверстович
припоминая свое трудное, побитое отцовыми кулаками, а после его
смерти всяким, кто имел руку, детство, не мигая, глядел на меланхо­
лично крутящееся колесо, с которого т о ж е лилось лунное серебро. Не­
ожиданно в лицо дохнуло знобким туманом, напомнив о близости реки
Бичурки.
Агафон Селеверстович, отрываясь от своих тяжелых воспомина­
ний, повернулся к внуку.
20

— А т ы м н е , в н у ч е к , п р о с л у ж б у с в о ю и не о б м о л в и л с я .
— Ч е г о г о в о р и т ь , д е д у н я ? С л у ж и л — в о т и все.
— В ы что, м о л о д о й ч е л о в е к ,
и з К р а с н о й Армии д е м о б и л и з о в а
ны? — с б о к у в з г л я н у в н а С е л е ф о н а , с п р о с и л Х а р л а м .
— Оттуда.
•— И н т е р е с н о с л у ж и т ь ?
•— П о л е з н о е д е л о .
— Н о н е ш н я я а р м и я — п р о с т о о т д ы х . В о т , б ы в а л о , в р е к р у т а х . Эт<
кара д л я ч е л о в е к а . У й д е т б е з у с ы м , п р и д е т с т а р и к о м .
— Б ы л о в р е м я , что сон г и б л ы й с л е ш и м на б о л о т е , — усмехнулс5
Агафон Селеверстович.— А ты, Гергес, откеда едешь?
— И з города.
— Г е р г е с , д е д у н я , на а г р о н о м а у ч и т с я , — з а Г е р г е с а о т в е т и л С е
лефон.
— Вот как! — удивленно обронил Агафон Селеверстовпч и вдруг
п о в е с е л е в , с т у к н у л , Г е р г е с а по к о л е н у . — М о л о д ч и н а . Х в а л ю . О т всегс
с е р д ц а х в а л ю . З н а й н а ш и х з е м л я к о в : у т р е с ь п а с т у х б о с о н о г и й , вечером
агроном! Ах ты, п а р я - д е в к а , молодец, ей-бо, молодец.
— У ч у с ь , А г а ф о н С е л е в е р с т о в и ч . Х о ч у н а р о д н у ю з е м л ю потол<
приехать.
— Вот это, п а р я , б р а в о , — с т а р и к восхищенными г л а з а м и глядел
на с к р о м н о у л ы б а ю щ е г о с я Г е р г е с а . В э т у м и н у т у А г а ф о н у С е л е в е р с т о в и ч у п а р е н ь к а з а л с я т а к о й б о л ь ш о й ф и г у р о й , ч т о он н е з а м е т н о д л я са­
мого себя з а в е л и ч а л его.
— Т ы э т о , Г е р г е с Д а ш е е в и ч , л а д н о п р и д у м а л — в е р н у т ь с я па р о д
н у ю з е м л ю . В м е с т е р а б о т а т ь б у д е м . Т ы — а г р о н о м о м , я и н с п е к т о р по к а
честву.
Воронко внезапно стал. Х а р л а м первый спрыгнул с ходка.
— Слезаем, товарищи. Подъем начался.
— Верно, Тенигус пошел,— спохватился Агафон Селеверстович.
П е ш и м и в с л е д з а п о д в о д о й п о д н я л и с ь на г о р у . В н и з у , м е р ц а я ред­
к и м и о г н я м и , л е ж а л О р г о н к у й . Т и ш и н а п о л у н о ч н а я ц е п е н е л а н а д де­
ревней. Только ленивый безразличный
б р е х собак иногда вспугивал
ее, и т о г д а о н а , к а к з а я ц , п е р е к и д ы в а л а с ь в к у с т ы и п о т о м снова в з д ы ­
м а л а с ь н а д к р ы ш а м и д о м о в , н а д д о б р е ю щ и м и от в е ш н и х соков бере­
зами.
С е л е ф о н с т о я л н а г о р е , ш и р о к о х в а т а я г р у д ь ю з а п а х родной з е м л и .
— Хорошо, дедуня!
— Т о - т о и е с т ь , ч т о х о р о ш о . В с в о е м к р а ю да в с в о е м дому...
У ж е в деревне старик спросил Х а р л а м а :
— Вам-то куда?
— Д а у м е н я т у т р о д н и не п р и п а с е н о . К с ы н у в а ш е м у , д о л ж н о , з а ­
везете, Агафон Селеверстович.
1

П и м е н не с л ы х а л , к а к в ъ е х а л а на д в о р п о д в о д а , к а к з а ш л и в из­
б у гости ( д в е р ь о т к р ы л а П а р а н я ) , он с п а л к а м е н н ы м с н о м . Д е д Ага­
ф о н к о ч е т о м п р о ш е л с я по г о р е н к е и п о - п е т у ш и н о м у ж е з а к р и ч а л . К р и к ­
н у л р а з , к р и к н у л д в а ж д ы — не п о м о г л о , и т о л ь к о на т р е т ь е м р а з е П и ­
м е н з а в о р о ч а л с я и, п р и п о д н я в ш и с ь , п о з в а л :
— Дочка, вставай.. Третьи кочеты
проревели.
Скотину
поить
надобно.
В горнице грохнул смех. Пимен, как был в подштанниках, так и
в б е ж а л в горенку.
раня

Д о р а с с в е т а просидел П и м е н с дорогими гостями за столом. П а ­
нажарила большую латку
баранины.
Н а ш л а с ь поллитровка
1

1

Сковорода.
21

спирта. Д е д Агафон после первой стопки у б р а л с я восвояси. Х а р л а м ,
Гергес, Селефон и Пимен до рассвета просидели за разговорами. П и ­
мен принял Гергеса с ледком в сердце и все время искоса следил за
ним, все ж е с т а р а л с я не подавать вида. У П а р а н и алели щеки, но она
хорошо владела собой. Р а с с п р а ш и в а л а брата про жизнь в армии, пе­
р е б р а с ы в а л а с ь словечком с Гергесом и у л ы б а л а с ь чему-то.
После третьих петухов, на свету стали у к л а д ы в а т ь с я спать. Хар­
л а м Моисеевич от спирта захмелел,
и Пимен увел его в спаленку за
ситцевую перегородку на свою кровать. Вернувшись, с к а з а л не без
гордости:
— З н а к о м е ц мой старый. Образованный.
— З а ч е м приехал?
— Счетоводство принимает.
Гергес поднялся.
— Ну, я пойду. Спасибо вам, Пимен Агафонович, за хлеб-соль.
П а р а н я робко взглянула па отца, вдруг вскинула голову, с к а з а л а :
— Заночуешь у нас. Куда в полночь б р о д я ж и т ь пойдешь.
Т а к а я ее дерзость ошеломила Пимена. Стоял посреди горницы
быком, перед мордой которого махнули красной тряпицей, вызывая
его ярость. Он, скрепя сердце, приветил совсем не желанного гостя, си­
дел за одним столом, с нехристем, хошь и ученым,— где такое видано
у семейских? Стерпел. Все ж с отцом его друг и, да и пришел он с
кровным дитем, Селефохой. Сопутчик радости к а к бы... Но чтоб ночь
л е ж а т ь в одной избе, где к тому ж девка...
— Т У Т дойтить — рукой подать,— с к а з а л сквозь зубы, ровно от­
ц е ж и в а я з а к и п а ю щ у ю ярость.
— Чего ж е ему идти, тятя, пли у нас места мало,— вступился Се­
лефон, не понимая отцовских чувств.— П а р а н я , постели нам с Герге­
сом где-нибудь.
Кровь бросилась в лицо Пимена, и быть беде вместо радости,
промешкай Гергес чуток.
— Побегу к отцу. Д а в н о не видел,— с к а з а л он и смущенно улыб­
нулся П а р а н е .

и
Е щ е в потемках Аника вывел свою бригаду на пахоту.
"
П о с л е вчерашнего ломило голову, стучало в
висках,
и во рту был тошноватый дух спиртного
перегара.
Высокая ш и р о к о г р у д а я кобыла, з а п р я ж е н н а я в долгушу, балова­
ла с куцехвостым,
белолобым подсоском. Она з а г и б а л а голову и норо­
вила укусить ж е р е б е н к а за лытку, когда он пзлавчнвался
через оглобли
добраться до ее вымени.
Аника сорвал на кобылице зло. Он разок-второй хватил ее бичом
по сытой спине. Кобыла дернулась, Аника задергал
вправо и влево
в о ж ж а м и , р а з д и р а я ей губы.
Акинфий, старший конюх, как раз проходил через двор. Носил
Акннфнй на правом глазу черное картонное пятно величиной со старый
медный пятак, притянутый шнурками, завязанными
на затылке. Н а
кончике пнкн в д в а д ц а т о м году унес сумасшедший бароновец глаз го­
рячего п бесстрашного партизана Акинфия.
Все, что ни д е л а л Акинфий, всегда было сделано на славу и во­
время. Говорил он мало, и слова его били, к а к гвозди — доску. Роста
был небольшого,
но мослоковатый и на мельнице по два мешка в р а з
легонько сносил в телегу.
Не торопясь, Акинфий подошел
к Анике.
— Ты чтой ф у л и г а н и ш ь ?
Аника оторопел, опустил руки. Его оскорбили слова Акинфия.
•— К а к т а к фулиганю. Ты что — отец родной?
22

— Не отец. А вот тебе не матку с подсоском, да едакую тяглую,
а барана с курдюком на другой р а з дам.
Аника не понял, за что выговаривает ему старший конюх, а тут
еще рторопях надетый унт ногу тер больно, ровно, зуб р в а л .
— Ты откель вылез, Акинфий?
— С тех мест, откуда и ты. Не разумеешь, как с конем обходить­
ся, на баранухе будешь пахать. Чего в о ж ж и сучишь, бичом хлещешь,—
и, больше ни слова не добавив, так ж е спокойно пошел дальше.
Аника обошел вокруг долгуши и, ласково потрепав по холке ж е ­
ребенка, разгладил широкие ремни шлеи на лоснящейся спине кобы­
лицы. Потом, поглядев вслед Акинфию, буркнул:
— От еще одноглазый сатана. Везде досмотрит.
Пахала бригада в Наманкиной пади. Ох, у ж пролилось за эту чер­
ную масленистую землю немало слез, порой и крови. Испокон веков за
нее шла в р а ж д а .
Буряты, хотя раньше и мало сеяли, но гребли Наманкину падь под
луга, потому что т р а в ы росли здесь коню по седло — железняки, вкуса
несравнимого. И только подымется хлеб у семейских в пади, буряты от­
кроют несколько ключей в горах, придет вода на семейские поля, вымо­
ет зерно, перекорежит, выпростает землю.
Семейские на бурят с кольями, тс — с берданками.
Никому невдомек было, кто кидал их друг на друга. Не понимали
буряты и семейские, что еще есть хорошие земли, которых хватит д л я
тех и для других, но те земли л е ж а л и под кованым каблуком Фокея
Перелыгпна — богача на всю округу первейшего. Были и луга еще рас­
чудесные, травянистые, урожайные, но там гуляли стада, табуны и ота­
ры бурятского князька Ардана Дондукова. Фокей Перелыгин ездил
пить аракушку и зеленый чай-сливан к Ардану Дондукову, Ардан Дондуков з а е з ж а л на чарку самогона к Фокею Перелыгину. И посмеива­
лись над тем, как озверевшие, ими н а т р а в л и в а е м ы е бедняки
сходились
лбами в Наманкиной пади. Потом у ж так в году д в а д ц а т ь восьмом зем­
лю и луга поровну разделили между улусом Шибертуй и деревней Оргонкуй. Улеглась злоба. Н о кулацкие выродки как с той, так и с другой
стороны, всегда носили с собой зажженное огниво, чтобы вовремя запа­
лить порох дремлющей вражды.
С той поры, к а к в Оргонкуе и в Шибертуе народ объединился в кол­
хозы, на сердце у всех отлегло. Стали ж и т ь дружнее. Опять ж е нет-нст
да й вспыхнут раздоры. Д е л о в том, что земли чересполосны — м е ж а
в межу заплетается: вот клок хорошей земли бурятского колхоза, вот
клок хорошей земЛи семейского колхоза. К л я п в рог тому путаник}',
кто делил так землю.
Во всем сердце в сердце живут буряты и семейские. В тайгу зве­
ровать вместе ходят, в одном зимовье, случается, ночуют, только рань­
ше старики-староверы табачников за двери выставляли. Н о вот дело
земли коснется, тут, к а к говорится, д р у ж б а дружбой, а табачок врозь.
Четыре двухлемешных плуга в Аникиной бригаде. Четыре и паха­
ря: Игнат Петров, Кешка Казачинский, Грапка Тюриханова а Аника.
Кони выкормленные, и податливая земля-голубушка мягко дышит, ло­
жась ровной бороздой. Тонкое-тонкое к р у ж е в о пара вьется над пашней.
По ту сторону ключа пашут б у р я т ы — Д а м п и л Д а р м а е в , Цыден
Доржин, Гомбо Ж и г ж и т о в и красивый, высокий парень Дамдин Аюшинов.
Гомбо Ж и г ж и т о в , самый старый из плугарей, глядит узкими пе­
тельками глаз на Д а м д и н а . Тот у ж минут пять стоит в борозде, не дви­
гаясь с места. Смотрит Д а м д и н , к а к м у ж и к о в а т а я , кровь с молоком,
чернобровая Грапка Тюриханова налегает крутой дразнящей грудью
на плуг.
23

Гомбо знает, что Д а м д и н , как свободная минута, так и бежит к
семейским на стан то покурить, по попросить того-другого. Гомбо не
любит семейских, лезут они у него из души, к а к стелька из порванного
унта.
— Д а м д и н , ты однако всю посевную стоять хочешь,— с хрипотцей
говорит Гомбо Ж и г ж и т о в , подходя к з а м е ч т а в ш е м у с я парню.
— Ты беда, п а р я Гомбо, несытый — тебе все бежать,— отвечзет,
цыркнув слюну сквозь ровные зубы, Д а м д и н .
— А тебе все на девок семейских глядеть.
Д а м д и н стегает низкорослых крепких коней бичом. Из-под лемехов
пластается ровный, глубоко поднятый чернозем.
У ключа борозды бурятского и семейского поля сходятся.
Аника занес плуг, чтобы зачать новую борозду, как подошли к
ключу кони Д а м д и н а . Аника снял с головы меховую шапку и, ею отерев
пот с лица, поздоровался:
— Здорово, Д а м д и н . Пашем, гришь.
Д а м д и н перепрыгнул ручеек. Блестя зубами, протянул по-женски
тонкую руку.
— П а ш е м , паря Аника.
— Перекурим, что ль?..— Аника достал из к а р м а н а далембовых
штанов к о ж а н ы й , большой, что мешок, кисет.
З а д ы м и л и самосадом.
— Сколь ноне подняли?
— Гектара полтора, однако, подняли, нет ли.
Д а м д и н присел на корточки, беззастенчиво всматриваясь в подхо­
д я щ у ю Грапку.
Д е в к а в распахнутом полушубке и сбитом на самую маковку тем­
но-синем платке подошла широким, упругим шагом.
— Аника, полдничать не пора ли? Кони упарились, и в ж и в о т е
пустынь.
— Можно и полдничать. Кликан Игната да Кеху, вот за компанию
Д а м д н н к у возьмем.
— Мы гостей по високосным годам принимаем, а ноне и без них
постно,— ехидно г л я д я на прищурившегося Д а м д и н к у , пропела Г р а п к а .
— Здравствуй, Грапка,— Д а м д и н поднялся с протянутой рукой.
— Здравствуй, е ж л и не шутишь. Чего лодыря гоняешь?
— Зачем л о д ы р я . Курю.
— И какой ты курила, маткино молоко по губам течет.
Д а м д и н покраснел до ушей. Аника пришел на помощь оробевшим\
парню.
— Ты ей внимания не делай. Девки нонче все, к а к с глузду съеха­
ли. Норовят шельмы за сердце цапнуть.
— Е ж л и оно перво-наперво есть.
Д а м д и н справился со смущением, повеселел.
— Сердце, оно во свем живом, однако, есть. Есть, нет ли, А н и к а ?
— Д о л ж н о быть,— захохотал Аника, обнимая Грапку за плечи.
Д а м д и н д а ж е побледнел. Н е сказав словечка, перепрыгнул ключ
и стегнул коней.
— Ревнует,— п о д м и г н \ л а Грапка Анике, у к а з ы в а я взглядом на за­
шагавшего по пахоте Д а м д и н а .
— Ужель?
Аника удивился заключению девахи, он и не подозревал того.
— Ты-то как?
— Д а так.
— П а р е н ь хоть куды, а, Грапка?
— Прикуси язык, Аника.
Но Аника не у н и м а л с я :
•— То-то он вчерась после парада спросил у меня: — Грапка Т ю р и 24

ханова в твоей бригаде? А как я ему с к а з а л , что в моей, он и д а л ь ш е
допытывал: пахать в Наманкиной будете? Вот ить где крючок.
Грапка запахнула полушубок и с бабьей хитринкой поглядела на
бригадира.
— Ты-то не помираешь ли за П а р а н ь к о й ? Энтот, гляди, чуть что
и копытами брык, а ты только сдышишь т я ж е л о , и вся тут.
Полудничали скороспешно. Д а з р я торопились. Только пошли к ко­
ням, налилось небо тучами, и ударил на пашню проливной, первый за
эту весну дождь.
Расхомутали коней. Снесли сбрую в б а л а г а н и сами, как сурки,
забились туда ж е .
Игнат Петров, тяжкодум и молчальник, прилег на потниках в глу­
бине балагана. Кешка Казачинский, молодой, русокудрый парень, все
норовил пристроиться к Агриппине.
— Стой ж е ты, холмогорка едакая, дай сугреться.
Грапка, ни с того in: с сего насупившись, отталкивала парня.
— Поди вон к Игнату да сугрейся. Т о ж е грельщиков ищет.
Аника вздувал угасающий очаг. Искры и пепел взлетали к кровле
под его могучим дыхом. Кто-то встал в дверях, загородив свет, Аника,
не поднимая головы, крикнул:
— Туды твою в селезня, не засти.
В балаган один за другим втиснулись бурятские пахари. Гомбо
Жигжитов за всех с к а з а л :
— Совсем худая крыша у нашего б а л а г а н а . Совсем пропала. Вес
залило.— Встряхнув кисетом, он достал трубку с длинным, в серебря­
ной оправе чубуком.
— А я г а д а л , что Кеха застит свет,— извиняющимся голосом ска­
зал Аника.
— Тебе Кеха — поперек горла,— усмехнулся Казачинский, обни­
мая Грапку.
Игнат приподнялся на локте.
— Айда сюда, Гомбошка, на кошму. Сухо тутока и дым не идет
Табачок твой, суседство мое.
Гомбо присел на кошм}'.
Аника раздул огонек и, подкинув смолистого щепья, тоже подсел
к Игнату.
Гомбо молча достал из-за пазухи шелковый платок, развернул, вы­
нул замусоленные карты. Краешком глаза уловив смущение Игната —
тоже любителя картежничать, улыбнулся:
— Однако, паря Игнаха да ты, Аника, в карты мал-мало играть
будем.— Он ловко, картинно хрустнул картами.
— Д л я скуки ради, что ли,— нарочито громко, чтобы слыхали все,
сказал Игнат.
Гомбо сбросил карты Игнату, Анике и себе. К ним подсели Д а м дин, Д а ш и Д а р м а е в и Цыден Д о р ж и н .
Гомбо Ж и г ж и т о в был первым в улусе картежником. Карты был;;
его страстью, его болезнью, его мукой. Он мог не пить и не есть и це­
лыми ночами до рассвета сидеть, то выигрывая сотни, то проигрывая
все до последней рубашки.
Был Гомбо нрава худого, характера хитрого, а язык имел верткий.
От роду бедняк-бедняком, он никогда не гнул спину на кулацкой зем­
ле. Он был в улусе — непризнанный талант, «белая кость». Играл па
лимбе, на хуре, у ссыльного научился грамоте и слыл в округе за об­
разованного. Б ы л а у него когда-то семья: жена, два сына, дочь. Сы­
новья и жена умерли. Осталась дочь. На ее ж и з н ь да на прокорм своего
Лимба,

хур — бурятские народные

струнные

инструменты.
25

хлипкого, жиденького тела добывал картишками, хитростью да лестью,
делал мелкие услуги кулакам и нойонам.
Бывало, обидит Гомбошку кто-либо в улусе (а обидеть случалось
за что), придет он к кому-нибудь тоже обозленному, и, представясь
зеликим покровителем его, скажет:
— Цыремпилка, тебя это вчера старая свинья, Магконов, избил?
— Меня,—- радуясь сочувствующему голосу, скажет прибитый и
тихий Цыремпил.
— Так знаешь, я бы на твоем месте ему стягом хребет поломал
бы. Д а .
— Что ты, что! — вскричит Цыремпил.— Он же богач.
— Д а , богач,— спохватится Гомбо и вдруг зацветет в приветливой
п заговорщицкой улыбке: — А ты знаешь, Цыремпил. знаешь, кто ве­
лел старо:) собаке Магионову избить тебя?
— Кто?
— Шалай Танхасанов!
— Тот самый, который выбросил тебя вчера из юрты? — спросит
ВДруг повеселевший Цыремпил.
— Он, а знаешь, почему он меня выбросил и i юрты? Ты не зна­
ешь? Я пришел к нему, топнул ногой и сказал: если ты бешеная свинья,
еще раз будешь подстрекать кулака Магнонова, чтобы он избивал бед­
ного Цыремпила, я тебе выбью все зубы.
— Ну! Ты так и сказал?
— Слово в слово. И он выбросил меня из юрты.
Цыремпил угостит своего заступника последней аракой, барани­
ной, а ночью пойдет и подожжет сено не к у л а к а Магнонова, а Ш а л а я
Танхасаева.
В годы коллективизации, став первым колхозником, Гомбошка при­
ходил к кулакам и говорил:
— Слушай, Галдан, у тебя в амбаре л е ж а т три бычьи туши. З а в ­
тра к тебе придут, чтобы взять две из них. Я тебе друг. Положи ко мне
з амбар, сколько можешь, спасешь добро свое. Я ж е первый колхозник.
Кулак увозил тушу-другую к Гомбо, а на другой день Гомбо без­
застенчиво клал их на сани и, д а ж е не прикрыв рогожей, вез в райцентр
на базар.
Вот каков был Гомбо Жигжитов.
После революции привычек своих не бросил, лишь затаил их, д а ж е
два раза был председателем сельсовета. В колхоз вошел одним из пер­
вых н все норовил стать хозяином его. но не выходило, тогда притих н
стал первейшим работником в колхозе, исполняя самые черные, труд­
ные- работы.
— Глп-ка, Грапка, твой суженый тоже в картишки играет,— скаг а : Кеха, указывая на Дамдина.
— Сгстаньте вы, кобели! И чего пристал;! к парню.— Грапка резпо сбросила со своего плеча руку Кешки, прислушалась: в шуме уни­
мающегося дождя послышался стук тележных колес.
Она подошла к двери. К балагану подъехали дед Агафон с новым
сче товодом.
Харлам сбросил с плеч мокрый брезентовый плащ п. хлюпая бродпямн, подбежал к двери, просунул голову.
— Здорово-то, мужики!
— А девкам как? — играя глазами, спросила Грапка.
- - А девкам мое почтение,— учтиво улыбнчлея Харлам, протяги­
вая Агриппине руку.
Т У Т В балаган ворвался Агафон СелсБерстович, сразу накинулся
на Анику.
— Хто у тебя пашет?

Мужики мяли карты, Гомбо, спокойно повернув к старику голову,
ответил:
— Мы.
•— А, это ты, Гомбо. Тут и Д а м д и н , и Дампнлка... З а с т а л я вас
ротозейников! Хто вам позволил землю портить колхозную? Хто, я пы­
таю? — Старик тряс бородой, брызжущей дождем.
Гомбо неторопливо собрал карты.
— А ты кто нам? Свою землю гляди!
— Как свою. Я хто! Я инспектор по качеству. Признаешь ты меня,
а н нет? Признаешь?
— Борода усам не хозяйка. Мы свою, бурятскую, землю пашем,—
огрызнулся Гомбо.
Агафон Селеверстович затопал ногами.
— Я тебе, сучий сын, уткну мордой в огрехи да в селезни, тогда по­
смотрим, чья земля. Нет бурятской земли, нет семейской земли. Кол­
хозная есть земля, сувстская есть земля — вот что, да...
Старик, как запаленный конь, выдохся и сел на березовую чурку.
Харлам презрительно поглядел на Гомбо п его товарищей.
— Кто здесь бригадир? — неожиданно хозяйским тоном спро­
сил он.
— Ну, я. Чой тебе надо?— пробурчал Аника.
— Ты бригадир, а почему у тебя в б а л а г а н е чужой парод соб­
рался?
В балагане стало тихо. Агафон Селеверстович ошарашенно глядел
то на Харлама, то на Анику.
— Хто тут чужой? — наконец вымолвил Аника.
— А эти? — Х а р л а м у к а з а л на Гомбо и его товарищей.
— Э п т и ? ! — А г а ф о н Селеверстович растерянно огляделся.— Д а
энтп ты знаешь, паря-девка, энти ж е колхозники...
— Но не нашего колхоза.
— «Наш» нашелся,— хохотнула Грапка.
— Не наш, конечно. П р и н а д л е ж у вашему колхозу,— с достоин­
ством ответил Х а р л а м .
Бурятские пахари, как побитые,'вышли из б а л а г а н а .
Игнат пытался было остановить Гомбо, но он только циркнул слю­
ну сквозь искрошенные зубы и, вырвав руку, пошел за Д а м д и н о м .
Вслед ja ними в ы б е ж а л и и хозяева. Остались Агафон Селеверстович
и Харлам.
— Ты мне с к а ж и , ты хто такой? Ты мне с к а ж и , какое имеешь пра­
во наших колхозников обижать,— набросился старик па счетовода.
— Д а потише вы. Агафон Селеверстович. Право, слюной меня за­
брызгали. Ну, резонно скажите, зачем они пришли сюда? Картежни­
чать?..
ГЛАВА
ТРЕТЬЯ

Гергес утром пришел в сельсовет. Председателя
з а с т а л , тот уехал в райцентр на совещание. Его за­
м е щ а л Аника Р ы м а р е в , председатель семейского кол•
хоза.
Аника, не скрывая мужичьего любопытства, оглядел
его с головы до пят.
— Агроном, гришь?
•— Пока студент второго курса. Н а п р а в л е н к вам на практику.
— А что р а б о т а т ь можешь?
— Как это что? — Гергес с удивлением посмотрел на Рымарева,—
Я ж е сказал в а м : приехал на практику.
— Агроном, г р и ш ь , — повторил Р ы м а р е в , качнув головой.— «Дав­
но ль бесштанным бегал Д а ш е й к и н сын. А теперь, глянь-ко»,— подумал
н е

07

с невольным уважением и непонятной досадой. А вслух сказал:— Д а ­
вай становись. Н у ж д а в вашем брате агромадная.
— Я тоже думал, что понадоблюсь.
— Пойдешь в кепсратив, приказчиком. Грамотных там надобно в
первую голову. Растратчики там все.
У Гергеса д а ж е ладони взмокли.
— Вы что, шутите?!
— Зачем шутим? Я тебе дело предлагаю. Ты разумей: кеператив
растранжирили. А тебя знаем и доверять можем. Иди, примай.
Гергес поднялся с табурета.
— Я не насмешки слушать приехал. Я требую дать мне поле...
— А где тут насмешки?.. Тебе что, сувецкий хлеб в городу з а з р я
кормють?
— Товарищ Рымарев, вы не понимаете, что делаете. Я найду пред­
седателя...— Гергес, краснея от возмущения, выбежал за дверь. На
крыльце нечаянно толкнул старшего конюха Акинфия.
Акинфий поправил сбитую повязку, попридержал его за локоть.
— Чего пхаешься?
— Д а там этот... Д а отпустите же.— Гергес освободился от руки
Акинфия 1! прямо с крыльца прыгнул па землю.
Акинфий зашел в сельсовет.
Рымарев в дудае чувствовал несправедливость своего отношения
к студенту, понимал свою неправоту по отношению к делу, но не мог
смириться с тем, что этот сосунок требует сразу поле, землю, на кото­
рой хочет хозяйствовать и за которую он, Аника Рымарев, жизнью сво­
ей жертвовал не раз. Тем более кто он, агроном этот? Дашейкин сын!..
— На божницу его посадить! А нужники кто будет чистить? Чисторучки растут,— громко бормотал Рымарев, переворачивая на столе
пыльные бумаги.
— Ты чтой квохтуешь, товарищ Р ы м а р е в ? — А к и н ф и й остановился
на пороге.
— Видал материна сына? Якорь те возьми.
— Энтого, что, 1 ак ужаленный, выбежал?
— Ею.
— Кто такой?
— Дашейкин сын.
— Вон что. Я й разглядеть не успел. Только почувствовал.
— Почувствовал?
— Плечом он меня па крыльце...
— Садись, Акинфий. Приехал, вишь, мальчишка — поле ему пред­
ставляй.
Акинфий сел на широкую скамью около стола. Его одинокий глаз
чудно, как у святого на иконе, не мигая, взглянул на Рымарева.
— В агрономы идет. Просит работу по своей части. Но а я ему дал
назначение в лавку приказчиком. Там-то, сам знаешь, растратчики все.
Акинфий захохотал.
Рымарев опешил.
— Гы с чего раскололся?
Акинфий оборвал смех, глухо стегнул Р ы м а р е в а :
— Ты, Аника, хошь и председатель колхозу и заместитель предсе­
дателя сельсовета, но не обессудь — дурак ты отменный. Погоди, не се*
менти. Он к тебе, как к власти, пришел, а ты дурачком прикинулся.
Рымарев дважды порывался остановить Акинфия, но тот строго
обрывал е ю :
— Д а й сказать, я на слово не шибко охоч. Ты зачем же, смеха ра­
ди, парню лавку предложил принимать? Ну, к примеру, возьми с е б я —
ты кто?
Рымарев недоуменно и зло смотрел на Акинфия. Тот продолжал.
28

«и Глазами не ешь. Отвечай, ты кто?
•— А ты мне что за допросчик? Я председатель! Сказывай, за ка­
ким делом пришел, да и знай свой шесток.
— З а указ спасибо. Но миновать лихого дела не в моем харак­
тере. Ты председатель колхоза, так? Так! А я тебе, скажем, говорю:
иди, мол, пеки калачи на колхозной кухне! А? Это как? Чего нос во­
ротишь? Дерет душу! Ну, то-то и оно-то. А ты агронома...
— Откель агроном-то, практикант,— буркнул Рымарев.
— Ну, хошь и не совсем агроном. Потому-то его к тебе нарядили,
штоб на земле дозревал. И тебе от него помощь большая...
—• А я говорю, не указуй мне, и вся тут,— снова взъярился Ры­
марев.— Д а ты-то зачем пришел?
— Я?
Акинфий заговорил виновато.
— Вишь, утресь, еще на свету, прибегли ребята из бурятского кол­
хоза. Им зерно привезти из райцентра надо, а хомутов нехватка. Я те­
бя искал, да Селефоха, Пименов сын, попался, ну, мы и обсудили..
— Д а л хомуты? — крикнул Рымарев.
— Выходит, виноват: дал я мужикам хомуты. Обещали завтра-послезавтра доставить в целости.
Рымарев встал, перегнулся через стол к Акинфию.
— Теперь я допрашиваю: ты кто?
— Старший конюх.
— Только-то. А самоуправничаешь, как председатель. Под суд те­
бя отдам, вот что.
— Воля твоя, виноват.— Акинфий молча вышел из конторы.
Рымарев растерялся от неожиданного оборота дела, и не успел он
а слова вымолвить, как конюха и след простыл.
•—' Ах ты, якорь те в горло. Куда я линию-то загнул,— Рымарев
хлопнул себя по лбу и, дернув пышную, лопатистую бороду, стукнул в
дошатую стенку, за которой находилась комната секретаря:
— Немедля агронома позови, Дашейкина сына.
Гергес решил дождаться председателя сельсовета, хотя бы при­
шлось здесь ночевать. Потому-то и ходил неподалеку от конторы, при­
думывая самые обидные прозвища для рутинера, если не вредителя
колхозному строю, Рымарева. Однако тот обезоружил его сразу, едва
он перешагнул порог.
— Так что, Дашеич, надо примать тебе опытное поле. Немедля
принимать,— сказал он с отеческим теплом в голосе и, видя его недо­
верие, беспокойно улыбнулся.— В самую пору ты приехал. Постанов­
ляют меня колхозники: опытное, мол, поле ладить надо. Ну, а теперь
и агроном свой...
От сердца Гергеса отхлынула черная з л а я кровь, он облегченно
вздохнул.
— Я еще, товарищ Рымарев, не агроном, а практикант, студент
то есть.
— Все одно: почал дуб из земли выходить, значит, к солнцу пой­
дет. Прим а й поле.
— Где оно, товарищ Рымарев?
— Д а ты садись, чего стоишь-то, не перед попом ить.
— А как с кооперативом, товарищ председатель, кого туда пошле­
те? — улыбнулся Гергес, чувствуя, что перемене в поведении Рымарева
он обязан кому-то третьему.
— В лавку?.. Другого пошлем. Что, разве людом колхозы обедне­
ли? Д а ты не бедуй на меня — я тебе в отцы прихожусь.
— Кто старое помянет, тому глаз вон, товарищ Рымарев?
— Вот это так.
29

— Поле где намечается?
— За рекой. Знаешь, где овечья ферма семейского колхоза.
•— Это где выгоны. Там по соседству отец табун пасет.
— Вот-вот, найдешь там Февронью, она огородину разводит. П о ­
местишься в знмовьюшке и начинай. Что затребуешь — дадим.
Рымарев вышел из-за стола, подал руку, заметил с уважением:
— А ты, Дашеич, ладно вымахал. Крепок статью.
Ценил Рымарев, как и другие семейские здоровяки, в человеке н е
только ум, но и ширину плеч, силу в руках. Терпеть не мог он худосоч­
ных и жене своей, могучей Феклуше, говорил: ты мне ребятенок пудо­
вых таскай, а нет, ступай к отцу своему. И потому дивился Рымарев
хорошему росту сына Даши. Дивился ладному, хотя еще не окрепшему
сложению. Этот не в Дашейку, не в мелкоту пошел.
— Как уехать на поле, товарищ Рымарев?—спросил Гергес, ре­
шив сегодня же, сейчас же увидеть поле, начать работу.
— Вот это, брат, заковыка. Кони все на пахоте эли в лес\.
— Ничего, я пешком.
— Нет, стой! Ты Параньку, Пименову дочку, знаешь?
— А что?
— Она сегодня на свою ферму едет, а от нес. там километр, не бо­
ле. Сыщи ее и скажи: приказал, мол, председатель.
— Нет, я уж лучше пешком, товарищ Рымарев. Д а и не дале­
ко тут.
— Да ты что девок-то боишься. Эка! Парень — заглядится любая,
а робеешь перед ихним братом. Я тебе скажу, Паранька э т а самая —
маков цвет.
Гергес больше не в силах был таить смущение, покраснел, как
мальчонка, пойманный с поличным. Торопливо и смущенно пошел к по­
рогу. Потом вспомнил, что не попрощался.
— До свиданья, товарищ Рымарев.
— Так ты что, Дашеич, пошел?
— Пошел.
— Ну-ну, удачи тебе. Девку-то разыщи, она тут за школой живет.
Да, еще вот чего, Дашеич. Там ваши мужики хомуты брали у нас. Так
скажи, чтобы не торопились ворочать.
— Скажу...
Гергес не стал искать Параню. Он прошел по деревне, минуя про­
улок, где стоит дом, в котором из-за него чуть не разразился скандал.
Около сельпо ему неожиданно повстречался бригадир Аника Мефодьев.
Тот приехал в лавку за табаком, да еще надо было показать ветеринару
ни с того ни с сего охромевшую матку с подсоском.
Был Аника года на два старше Гергеса, но разница в годах не ме­
шала им хотя и не дружбе, но ровным приятельским отношениям. Сей­
час Аника особенно обрадовался встрече. Потому что после истории
в балагане чувствовал себя виноватым перед всеми бурятами, хотя при­
чиной всему был счетовод Харлам. Он попридержал было тронувшуюся
кобылицу и, широко раскинув руки, сам пошел навстречу Гергесу.
— Откель? Здорово, паря Гергес.
— Здравствуй, Аника. Рад встрече.
Гергес вспомнил, как один раз семейские ребята задумали отва­
дить его от прогулок в их клуб. Они притиснули его в темноте к забору,
а тут на его счастье подошел Аника и проводил Гергеса до дому. С
той поры у Гергеса появилась к Анике какая-то подданническая при­
вязанность. Теперь же они встречались как равные.
— На практику вот приехал, Аника. А ты?
— Пашу. Мне землицу дай, я без нее скучаю. Ты тож к земле при­
рос. Агроном, значит. Дуй. Нам агрономы, знаешь, как надобны. Да
ты, давай, присядем.
30

Они сели на телегу. Аника продолжал свои мысли.
— Я как понимаю? Если вскорости всю хлеборобскую работу бу­
дет исполнять техника: на пашне, на севу, на уборке — тут прямой ход
к науке...
— Где пашете сейчас? — не отвечая на размышления Аники, спро­
сил Гергес.
— В Наманкино. Рядом с вашими мужиками.
— Живешь-то как? Поди, ребятишек полная изба...
— Пора бы, да вишь девки-то, ядри ее пятку, фасона нового пошли.
Вот li Паранька, слышь, третий год гуляем, а справы никакой с девкой.
Ноне слыхал, на комбайнерские курсы собирается в город.
Гергес давно знал, что Аника гуляет с Параней, но только теперь
слова Аники больно кольнули сердце. Аника с неподдельной искрен­
ностью стал было рассказывать про свою беду с неуноровной девкой,
но Гергес вдруг заторопился и, сухо попрощавшись, ушел.
„

Гергес не ж а л е л , что пошел пешком.
Дорога шла лесом да еланями. Шагалось легко, яоч
тя за плечами был большой кожаный тулун, набитый всем необхо­
димым.
Как-то ясно в первые дни мая в лесах. Как-то нежно да тревожно,
особенно для молодых, пахнет лопнувшая березовая почка! А запахсмолки на широких, в три мужичьих обхвата лиственницах. О цветении
жизни и ее радостях поет по весне текущая к земле смолка. А рыже­
ватая сойка, полная любопытства, а синица резвекрылая, а дятел-долбуи, а глухарь или тетерев, распушившие яркоцветные хвосты перед
куражливыми самочками, а птицы на протоках: гуси, утки, лебеди. Все
это жизнь! Начало ее и продолжение.
Бежит мелкоторенная таежная дорога мимо трудно поддающихся
солнцу, спрессованных январскими буранами снежных наметов.
На сугревах пробивает землю синий, ровно удивленный весне цве­
ток — пострел.
Текут в долину с надгорий говорливые вешние потоки.
Могучей, буйной, неукротимой жизнью дышит тайга по весне...
Будто крылья за плечами у Гергеса. II остановиться нигде не хо­
чется, все бы шел, шел, и без края, без конца тянулась бы путь-доро­
женька.
Только стой. Вот едет кто-то, гонят прямо, как на пожар. Попутный?
Гергес опустил с плеч тулун. Присел на пенек. Стукотят по кор­
невищам таежной дороги колеса. Слышно, как кто-то торопливо под­
стегивает коня в о ж ж а м и . Вот из-за поворота вымахивает крупный ча­
лый конь под расписной дугой. Он идет хлесткой, размашистой рысью.
Кто едет? Гергес вдруг обеспокоспно обшарил глазами тайгу и, вски­
нув тулун на спину, хотел было скрыться в чаще. Д а остановил на­
смешливый голос.
— Вона какой ты пужливый. Ай беду в тулупе несешь, что встреч­
ных хоронишься?!
Раскрасневшаяся от торопливой езды, П а р а н я остановила запотев­
шего коня, откинулась на грядку сидейки, поправила выбившиеся изпод шали жаркие, цвета соломы волосы, насмешливо раздвинула яркие
губы.
— Садись. Може. попутный.
— Я и пешим могу,— растерялся Гергес, чувствуя, как кровь опа­
лила сердце и щеки.
А девка, с д е р ж и в а я смех, п р о д о л ж а л а :
— Ты не пужайся, я тебя не ссильничаю. Я смиризя. Садись!
Когда проехали черемушник, она повернула к Гергесу остывшее,
построжавшее л ш ю :
31

— Убег! А я догнала. От меня на небе только можно схорониться.
Гергес пересилил смущение.
— Откуда ты узнала, что я пошел?
— От кудыкнна попа. Д а ты сиди ладом, что на притыке толкешься.— Она грубо подвинула Гергеса к себе.— Откуда узнала? Рымарев
Бстретнл, просил довезть тебя. Я домой з а е з ж а л а , дедушка Д а ш и ска­
зал, что ты пешим пошел. Вот я и погнала.
— Зачем?
Параня остолбенело взглянула на парня и вдруг, облютев, натяну­
ла смаху вожжн.
— Слазь.
Гергес не понял. Ему показалось, что он ослышался.
— Что?
— Слазь, говорят тебе. Мы упокопников не ЕОЗИМ. Слазь, не то сидейку переверну.
Он медленно слез с телеги и не успел сдернуть тулун, как П а р а н я ,
по-разбойничьи гикнув, подняла коня с места на мах.
Д е р з к а я выходка П а р а н и убила в Гергесе ж е л а н и е видеть ее. Он
пешил, что надо ей дать это понять. З а з н а л а с ь . Привыкла с парнями,
как с бревнами, обращаться. Раскисают они перед ней, вот она и ду­
мает, что может им головы отвертывать. Нет, с ним у нее дело не вый­
дет. Д а он и не любит ее совсем, просто так. И как это он допустил
такое издевательство над собой, оробел этак глупо.
Гергес сердился на П а р а н ю и на себя. Ш а г а л торопливо, но все
равно до фермы дошел в потемках. Н а в а л и л с я грудью на изгородь, ко­
торая подходила к самому лесу, и только теперь почузствовал, что до­
рога разбила его, ломило спину, ныли в коленях ноги. Каким манящим,
желанным казался огонек, светящийся в избе! Но нет, он не пойдет ту­
да, только вот надо взять мешок.
Остромордая собака без злобы, по долгу службы, нредупреждающе
взлаяла. Гергес подошел к окну. П а р а н я была в избе одна, мыла бидоны.
Гергес пошел было на крыльцо, но увидел за домом знакомую сидейку. Наверное, и тулун там, тогда и заходить незачем. Взять тулун
и идти прямо к себе на поле,— там есть избушка... Однако мешка в те­
леге не оказалось и Гергес, не сильно, как бы хотел, на то досадуя, по­
шел в избу.
Параня, не обернув головы на стук двери, негромко спросила:
— Тетка Февронья, ты суягных маток-то загнала?
Гергес, вдруг ни с того, пи с сего покрасневший, застыл у порога.
Параня взглянула через плечо.
— Ой, да это ж е Гергес! Ну, проходи, садись,— и сама зарделась.
— Я за тулуном.
Параня виновато взглянула на него. Теперь ничего в пен не было
от той озорной девки, что сегодня так зло подшутила над ним.
— Д а пройди, товарищ Гергес. Пройди.— П а р а н я по-старушечьи
ласково смахнула подолом старого запана мнимую пыль с табурета,
придвинула Гергесу.— Гостем будешь, Гергес Дашеич.
— Я за тулуном.— повторил он хмуро, готовый к любым ее вы­
ходкам.
П а р а н я улыбнулась.
— Тулун цел. Д а ты что, на меня сердишься, что ли? Я ведь, Гер­
гес, это так... Д у р н а я я... Застит мне дурь голову, я и дикую. Так ты —
не имей сердца на меня... Ой, да ведь ты с дороги. Двинься к столу,
чаевать будем.
Она прошла к печке. Достала ухватом чугунок со щами.
— Я н сама-то, оказывается, не обедала, Гергес. Ан и забыла я
про это,— и повернулась лицом к Гергесу.
32

— Ты мне тулун-то отдай,— упрямо, не глядя на нее, с к а з а л
Гергес.
Вновь, как утром в лесу, кровь полыхнула к щ е к а м Парани. При­
липли к языку злые слова, но на этот раз она совладела с гневом и со­
рвала злобу на подвернувшейся под ноги кошке.
Гергес расхохотался.
— Кошка-то причем? Ну и характер у тебя, П а р а н ь к а . Вот добро
кому-то достанется.
— Ладно, ладно, не сватай. Садись к столу.
— А не выгонишь?
— Нет! — краешком губ улыбнулась П а р а н я . — Только ты не до­
сажай с энтим делом.
•— С каким?
—• Д а что в лесу-то было. Д а и в дому тож.,. Л а д н о . Садись вече­
рять,
Гергес разделся, сел к столу. П а р а н я н а л и л а ему горячих свиных
щей. Налила и себе. Хлебнула и заторопилась.
— Ой, Гергес, до чего ж е я оголодала.
И она стала уминать хрушкче куски пшеничного хлеба, прихлебы­
вая деревянной ложкой ши.
Гергес не отставал от Параньки. Что-то детское, родное виделось
Гергесу в этой крепкой, яркощекой девахе, и он, теплея сердцем, готов
был ей простить все...
— Ты ешь. Я не икона, а ты нехрещеный,— улыбнулась П а р а н я .
З а ш л а Февронья. Заговорила от порога, безбожно шепелявя:
— Ой, стымна то немось, а не кусан ставил палануху-то. Вецеляете?
— С нами вечерять, тетка Февронья. Кого ругаешь-то?
— Та палан, палан плоисвотитель-то, мелиносовый, опломал мат­
ку-то пелвогодниспю...
Гергес редко встречал Февронью. Но запомнил, как еще в детстве
Паранька частенько передразнивала горемычную вдову и они с Селефоном и другими ребятами покатывались со смеху.
...Всю жизнь Февронья прожила вечной невестой. Старики говори­
ли, что в молодости, в девках еще, з а е з ж и й молодец почал, мол, Февроньюшку, ну, а потом никто замуж не брал. Н а селе при ссорах колют
ей бабы глаза: «початая».
Была Февронья непомерно широка в бедрах, грудаста, ликом чис­
та, одним словом, из себя приглядная баба, но мужики обходили ее
стороной, и потому последние годы, с ранней весны, Февронья ж и л а на
колхозном огороде, около фермы. Зимой ж е ходила за телятами.
Несмотря на свою шепелявость, язык у Февроньи был что мельни­
ца, и молоть она им могла без устали.
Февронья не помнила Гергеса, а костюм его говорил ей, что это
приезжий из города. Она сторонкой прошла к печке и прислонилась
к ней спиной.
П а р а н я еще раз пригласила к столу, но та отказалась.
— Тай опокреться, стужа на тволе-то.
Гергес встал.
— Ну, спасибо тебе, П а р а н я . Закусил я на перепутьи.
Февронья навострила уши:
— А кута путь тельсыте, мил целовек?
П а р а н я уловила в голосе Февроньи ненасытное бабье любопытство.
Она знала, что завтра ж е Февронья разблаговестит по всей деревне,
что у Параньки бурятский парень вечеровал. От себя прибавит полто­
ра короба. П а р а н я не боялась оговоров, но и на язык к Февроньи т о ж е
попасть не сладко было.
— Это, Февроньюшка, агроном новый.
3. «Байкал» № I

33

Февронья разомлела.
— Аклономы бутете? — умиленно прошептала она, заглядывал в
лицо Гергеса.
— Д а . Послали заведывать опытным полем. Мне товарищ Р ы м а ­
рев говорил про вас. Вы огородину разводите?
— Околотину, околотину, а поле, как се, поле есть. Тольки сто се
там опытного?
— Д е л а т ь будем, тетушка Февронья.— Гергес понял по взгляду
Парани, что с этой бабой надо ухо востро д е р ж а т ь и забирать над ней
вожжи крепко.
— Вы там живете, на огороде? — Уже начальническим тоном спро­
сил Гергес.
— Та нет се, там исба распорусилась. Я вот у Паланески пока, то
тепла, ноцую, потом ус в летник скоцую.
Февронья пошла к рукомойнику.
Гергес собрался уходить. Наступило очень неловкое положение.
Оставлять Гергеса ночевать — Февронья по-своему это поймет. Отпус­
тить Гергеса в распорушеннный дом, до которого еще километр,— прос­
то нехорошо, негостеприимно. И еще. Охота поговорить с Гергесом.
Про что? Ну, про учебу. Ведь она учиться хочет, так хочет, что сама
себя не узнает. С такой завистью смотрит на тех кто разумеет грамо­
те, читает книги и как-то по-другому, совсем по-другому живет, хотя
и в одной деревне. Вон ГрапкаТюриханова! П е р в а я нз всех девах зиму
проучилась в городе, в колхозной школе. Али Грунька Чернова! По осе­
ни едет на зверовода учиться. А П а р а н я все сиднем-сидит, а под л е ж а ­
чий камень, вестимо, вода не подтечет.
Три зимы еще совсем девчонкой ходила в школу, а летом тятя ска­
зал — буде. П о з ж е сама смеялась над девками, бегающими по вечерам
на пункт ликбеза.
А, вот теперь завидки берут. Кто ж е сомустил ее к тому, повернул
всю ее жизнь изнанкой. Гергес? Что ж е так тянет ее к парню?.. Иной
раз подумает над этим и сама себе глупой покажется — ведь еще не
было случая в деревне, чтобы семейская девка гуляла с бурятом. Кабы
узнали, что под сердцем у нее шумит,— з а к л е в а л и бы, з а у л ю л ю к а л и ,
а батяня, тот просто зашибить под дурную руку может...
Гергес, взявшись за скобу двери, напомнил П а р а н е о мешке и тем
вывел ее из задумчивости.
Вмешалась Февронья.
— Та куты с вы на ноць клятуци. Испа на околоте пес пецки есс.
Вы ус, товалисц аклоном, ноцуйте с нами, с молотухами,— и квохтала,
прикрывая рот большой мясистой ладонью.
Параня о б р а д о в а л а с ь неожиданной подмоге.
— Оставайтесь, товарищ агроном,— с к а з а л а она сухо, а сама т а к
взглянула на Гергеса, что тот и противиться не смог.
Поужинав, Февронья ушла на двор. В избе было сумеречно. Н е я р ­
кий свет смолистой лучины, пылающей в очаге, освещал лица девушки
п парня да еще краешек избы, ближний к огню.
— А как это, Гергес, всяки машины напридумали? Или вот че­
ловек на кине по-человечьи разговаривает. Р а н е бы сказали: колдов­
ство, черный дух.
— Р а н ь ш е все колдовство было. Человек головы от земли отор­
вать не имел права, особенно девушка, а теперь она вон рекорды нг
самолетах ставит, с парашютом от самого неба прыгает.
— Ой, страх-то — поначалу испугалась П а р а н я . А потом мечта­
тельно с к а з а л а : — А интересно, одначе, читать-то.— Непонятной, зве­
нящей тревогой наполнился ее голос.
— Ой, как интересно, Параня,— з а р а ж а я с ь ее настроением, под34

хватил Гергес.— Про все узнаешь, в далекие страны съездишь, всякий
разговор услышишь. Читать тебе надо.
— Д а я плохо. Азбуку только и осилила.
— А давай учиться, Параня?
— Как?
— Ну, просто. Книги читать, писать, думать.
— Ой, Гергес, неужто можно?
— А почему ж е нет?
— Гергес, так я ж е что... Ой, д а ж е и ж а р к о стало. Кто учить-то>
будет?
— Ну, хотя бы я.
— Будешь?
Параня, ровно девчонка, обрадованная редкостным подарком, без­
отчетно обняла Гергеса.
— Вот спасибо тебе, Гергес.
— П а р а н я , Пара-ня,— Гергес, сколь было сил, обхватил П а р а н ю
и притянул к себе.
Она на секунду обмякла, подалась к нему, потом, опомнившись,,
толкнула его от себя. Д а так резко и сильно, что он упал с т а б у р е т а .
Сидя на полу и сознавая свое пиковое положение, Гергес не з н а л
что делать, хохотать или плакать.
— Ты сама с к а з а л а : «Мы покойников не возим»,— прошептал он
в отчаянии.
— А ты уж и л а п а т ь лезешь? Тебе палец подали, а всю руку цап­
нул.— Она еле-еле сдерживала смех.
Гергес вспомнил слова Аники: беда, неуноровная девка. Д а , непо­
нятная она какая-то, заполошная. Н е поймешь, как с ней вести себя,,
что для нее хорошо и что плохо. А может быть, в самом деле он оскор­
бил ее? Она всей чистой душой к нему, а он женихаться полез. Стыдно,
Хорошо, что лучина почти догорела и не видно его красного, вспотев­
шего лица, виноватых глаз.
Что ж е , остается просить у нее прощения? Еще, чего доброго,
подымет на смех. М а л о насмехается над ним.
Гергес молча поднялся с пола, сел в уголок.
Молчала и П а р а н я . Она была смущена не меньше и готова б ы л а
просить прощения, если бы не эта ее проклятая гордыня.
Молчание угнетало обоих, становилось невыносимым. Благо, вошлз'
Февронья.
— Сумелницаете, молотесь?
Она склонилась у порога, шаря заготовленное для очага смолье.
Не нашла.
— А и тесе у тебя, Паланеска, смолье-то лесит?
П а р а н я очнулась, наконец. Собрала лучину, принялась вздувать
очаг. Февронья, не заметив Гергеса в темном углу, изумилась его ис­
чезновению.
— Дей ее, П а л а п я , ак.тоном-то? Я пыла-то все во тволе, не витала,стоб плохотил он.
— А я его, тетушка Февронья, под подолом спрятала,— со злостьюсказала П а р а н я .
— Фу, бесстытница.
— У меня стыд некупленный, Февроньюшка.
— А у ково се он купленный? — встревожилась Февронья, В голо­
се ее звучала обида, хотя П а р а н я и не д у м а л а обижать ее. Сказала так,
со злости, может, на себя, сказала, не подумала. Н о Февронья у ж е
как говорится, впряглась за оглобель.
— Ты, тефка, за собой покляти. Снопа в своем класу не витись,
а в кусом соломинку самецаесь.
г

3
*

3S

— Ты о чем это, тетушка Февронья? — в свою очередь наетороцШлаеь Параня.
•
— Снам о цем. Мы тосе к лютям стыта саймовать не хотим, хто
у теге вецел, то сител, хто? Я сгалый волопей. Сепя не плютесь, а тлукнм советы таесь. Сепя плютн, на тлуких не кляти.
Февронья распалилась. Параню, вначале принявшую слова ее за
шутку, последнее замечание вывело из себя.
Ты что лопочешь-то, образумься. Я ль не блюду свою девичью
честь. Д а хоша и так ба, так ты мне что за указчица. Мамка, тетка,
свекровка, сестреница? Кто ты мне? Десятая вода на киселе.
— А ты мне хто, невестка. Сацем колесь класа — у нас, мол, стыт
некупленный, фот мой стыт,— Февронья задрала подол.
Гергес не выдержал, смущенно кашлянул.
•I
Февронья вздрогнула, потом хохотнула.
. •,
— А ить и на самом теле, он у тепя пот потолом сплятанный.
Параня сгребла полено и кинулась к Февронье. Та, расхлобыстнув
дверь, скатилась с крыльца, но через минуту вновь показалась в двери.
— Ты тумаесь поленом сасититься? Нет, это тепе не сасцита. По­
леном совесть не упьес!
Параня было опять поднялась к Февронье, но Гергес обнял ее за
плечи.
— Ну, что ты, баба с ума сходит, и ты за ней.
— Д а ить обидно. З а что? — Параня, приклонив голову к груди
по-детски, со всхлипом расплакалась.
Февронья, все еще боясь переступить порог, не переставала шипеть.
— Ты, витать, палень, аклоном-то по нашей цасти, а не по семле.
Опнимай, опннмай ее.
Гергес, не о б р а щ а я на нее внимания, неумело и робко гладил Па­
ра и ir-ы волосы.
ГЛАВА
ЧЕТВЕРТАЯ

После встречи с сыном Пимен уехал на заимку.
^
Р
Селефон жданной радости в родительский дом. Ведь надеялся в подспуде: вот вер­
нется сын, н все постановится на свои места, сама
собол развеется душевная смута. Постановилось! Только не той сторо­
ной, как бы ж е л а л . Селефоха пошел на коневодческую ферму, хвосты
коням крутить. А Гергеска -— тот в командиры, в почете и уважении.
Вот она, жизнь, когда рухаются старые порядки. Этот бурятенок —
белы/о на глазу, укор, срам семейскому люду. А сын того не разумеет.
Дочка тоже. В дом тащит Гергеску, как гостя дорогого, постель, готовы
делить. Срам и стыдоба...
Пимен припоминал, как он тогда выпроводил гостя из дому, и ему
еще пуще хотелось забиться в какую-нибудь щель, спрятаться от само­
го себя. Тогда, после ухода Гергеса, ни Селефон, пи Параня не сказали
ем\ слова, но он вдруг до боли в сердце почувствовал сумрачную пусто­
ту вокруг себя, и она мучала, давила его, как давят жмых. Пришлось
разбудить Харлама Моисеевича. Поговорили с ним о том, о сем, вспом­
нили прежние годы, и как-будто отлегло на сердце. Харлам Моисеевич
намекнул на утешение в молитвах. Но это занятие претит ему, это дело
бабье. У него же есть свой метод: взять ружье и — в тайгу. Здесь, в
глуши да одиночестве, переламывал себя, как умел, разбирал жизнь по
косточкам.
е

п

и н е с

t

Может, в душе завидовал Пимен своему отцу, Агафону СелеверСтоЕИчу, завидовал тому, с какой легкостью старик расстался со старо­
верческими законами и порядками, которыми жили деды и прадеды и
без которых не мыслил себя семейский мужик.
А вот он, Пимен, не мог совсем вылезти из той колеи, становился
об

где-то на полпути и — ни взад, ни вперед, ни р ы б а , ни мясо. О д н а ж д ы
привелось ему сидеть на собрании, где отец в ы з в а л на соревнование
всех инспекторов по качеству и первым поставил большой палец, об­
макнутый в чернила, под договором.
Пимен не в ы д е р ж а л и отцу своему т а к с к а з а л : «Вы, тятя, ровномахонький. М о л о д ы е за к у ш а к и берутся, и в а м туда ж е » .
Агафон Селеверстович постучал к а з а н к о м п а л ь ц а по его лбу, ска­
з а л : «Ты, Пимен, при ж и з н и без жизни останешься». Н а том и разо­
шлись...
...Агафон Селеверстович порой диву д а в а л с я — в кого сын пошел?
С а м хоть и любил в молодости т а е ж н и ч а т ь , но от народа не б е ж а л , не
прятался на заимке. Был в молодости он и песенником, и весельчагой.
Н е заметил, к а к сынок пошел за дядей, за братом Листраткой, молчу­
ном да тихоней, извечна пропадающим в т а й г е с р у ж ь е м . Он, Л и с т р а т ,
и построил эту пасеку. Ж и л там на отшибе всю ж и з н ь . Был Л и с т р а т
бездетным и п л е м я ш а своего Пимена приручил к себе. Взлюбил м а л ь ­
чишка тайгу и д я д и н у пасеку, а у ж потом, обжившись, и навовсе при­
рос к ней.
Л и с т р а т а на охоте з а д р а л а медведица. Б а б а Л и с т р а т о в а с тоски
да с кручинушки недолго прожила, и з а и м к а перешла к племяннику
с молодухой.
С той поры Пимен стал жить в отшибе от деревни, от родного от­
ца. П а р т и з а н с к и е годы вышибли его из седла мирной, устойчивой ж и з ­
ни. Не в пример другим м у ж и к а м , он первый пошел воевать за Советы.
Но, отвоевавшись и побив немало японцев на Зиловой Бушулее, наню­
хавшись пороху под Волочаевкой, Пимен о б р а т н о пришел на свою сож­
женную пасеку.
В ту пору Агафон Сельверстовнч, т о ж е бывший партизан, смеялся
н а д сыном: за что, мол, воевал, сынок, чтобы на з а и м к е поклоны от­
бивать?
Когда н а ч а л а с ь колхозная жизнь, Пимен пришел в колхоз со сво­
ей пасекой. И раньше у в а ж а л и мужики честного, прямого Пимена, ну,
а после того, к а к сам он пришел в колхоз со своим большим добром,
после того ни одно м а л о е и большое дело колхоза не обходилось без
него. М у ж и к и д в а ж д ы пытались в ы т а щ и т ь П и м е н а с заимки и поста­
вить председателем сельсовета, но он б р ы к а л с я руками и ногами и в
мирские власти идти не соглашался.
У меня голова, робята, сельсоветского г а л д е ж а не вытерпит.
Н е попрекайте, но в председатели я не пойду.
Мужики пошумели, поуговаривали и оставили в покое. А ж и з н ь как
бы пошла обратным кругом. Когда-то Пимен ушел от отца и людей на
т а е ж н у ю заимку, теперь ж е от Пимена у ш л и дети, переметнулись к на­
роду, к деревне. Последние годы перед армией Селефон почти не з а ­
глядывал на заимку, р а з в е что только попроведывать мать. П а р а н я
т о ж е на заимке б ы в а л а редко, и Никитишна просто у д и в л я л а с ь : ь кого
это уродились их дети?
— Пимен,— с п р а ш и в а л а она,— в кого сдались ребята наши? Тай­
гу не любят, грамоту подавай, народу поболе. Того и гляди в город
убегут.
Пимен о т м а л ч и в а л с я . Не хотел напоминать ей, что его мать Тоже
так вот с п р а ш и в а л а отца: в кого, мол, пошел старшак-то, б е з л ю д ь е
любит, волк-волком и все у Листратки на з а и м к е пропадает.
Вот она жизнь-то, что л а д о ш к а старика — вся в морщинах путан­
ных, клубок свитый-перевитый, поди распутай.

ч

Н а этот р а з из деревни Пимен уехал с новой думкой и, у к л а д ы ­
ваясь на широкой деревянной кровати подле старухи, ровно неззг.ачай
обренил:
37

— В дсревне-то новость, старая.
— Женится, что ль, кто?
— Это ноне не новость.
— А чтой еще?
— Перво-наперво Гергеска, Дашейкин сын, агрономом приехал.
Опытное поле в нашем колхозе ладит.— И совсем глухо, прикрывшись
-одеялом, добавил: — Селефоха приехал из армии.
Никнтишна, мало что слонявшая в первой новости, всполошилась
ют второй.
— Да и что ж е это ты, старый пень! Д а иде ж е это видывано, что•быть родной сын после трехлетнего отсутствия к родной матери сви­
деться не приехал? Ты где же был? Что ж е ты не привез его?
— Обещал сам приехать,— тем ж е безразличным голосом ответил
Пимен.
Никнтишна слезла с кровати и засуетилась по избе.
Пимен повернул сумрачное лицо
— Да ты не гомони попусту! Он шло через месяц, може, приедет...
Всю эту ночь Никтишна тихо проплакала около бестревожно спя­
щего Пимена. А под утро, измучившаяся от бессонной ночи, тихо, к а к
куропатка, уснула, пригревшись у плеча мужа.
Утром, на свету, словно в насмешку над отцовскими словами вершно приехал Селефон.
Остроухий пес Догоняй, издали почуявший приближение посторон­
него, рвался с векши. Пимен проснулся, босой прошел к маленькому
слуховому окошечку, выходящему на задворки.
«Волки, должно. Оголодали за зиму-то»,— подумал он и, накинув
на плечи шубу, в одних подштанниках вышел за двери.
Догоняй подлетел к хозяину и заласкался, снова кинулся к воро­
там. Пимен в стеклянной тишине таежного утра расслышал цоканье
подков по пристывшей земле. Догадавшись, кто едет, открыл ворота.
Догоняй, было опять з а л а я л , но вдруг вьюном завертелся около слезав­
шего с седла Селефона.
Пимен обрадовался сыну больше, чем думал.
— Приехал, значить, а матка тут слезами изошлась.
— Где маманя?
— Спит, должно.
Они вошли в избу. На Селефона дохнуло теплом незаметно про­
мелькнувшего детства. Мать спала по-ребячьи, собравшись в комочек.
Пимен весело громыхнул:
— Вставай, старая, гостя примай.
Никнтишна так и подскочила на кровати.
— Ой, что? Кто тут?
— Маманя, я.— Селефон шагнул к матери.
— Чуяла я... Знала... Ж д а л а , сынок...
Она расплакалась на груди сына.
А Пимен, торопливо одевшись, подошел с ружьем в руках.
— Но, буде. Д е р ж и , Селефоха.
Селефон недоуменно взял дробовик.
Мать взмолилась:
— Сдурел' Истинно сдурел старый. Сыночек не емши, не спавши,
а он в тайгу. Не пущу!
— Но-но, старая, пеки блинов да наипрочего. А мы с Селефохой
на скору руку на ток слетаем. Сама пора, светает.
— Спятил, спятил старый. Опостылела мне тайга евошная!
Селефон не имел особого желания идти сейчас в мерзлое утро, си­
деть .на току и стучать зубами, но отказать отцу не посмел.
— Маманя, да мы живой рукой косача добудем...
Пимен шел по тропке скоро и без шума. Селефон, шагая следом,
-

38

дивился на отца, за три года ничуть не постаревшего, разве что статью
малось изменился, сутулиться стал, словно от т я ж к о й ноши, и с болыо
д у м а л о матери, в сорок восемь лет ставшей старухой. Отец не баловал
ее разными вольностями. Молодухой привез на заимку и вроде схоро­
нил з а ж и в о в этой глуши. Вся жизнь прошла в покорности да работе.
Людей не видела, себя не показывала, у в я д а л а , как цветок без света.
О н сгубил ее жизнь, сам живет без пути. Чего добивался? Чего хочет
теперь?..
П о мелкому ельнику, березняком поднялись на некрутую сопку.
Пимен остановился, снял с плеча берданку.
— Тутока скрадок у меня. Кажись, слетаются.
Ц зыбком лесном полумраке слышался шум т я ж е л ы х крыльев. Пи­
мен и Селефон проползли в скрадок, сделанный из веток, когда ало-голубозатый солнечный луч полыхнул по вершинам хребтов и чуть-чуть
осветил лесные сумерки, увидели, как по серединке поляны, веером
распахнув атласный хвост, кружил тетерев-токовик. Он приглашал на
бой соперников. А на ветках деревьев, с т о р о ж а щ и х поляну, сидели са­
мочки.
Селефон взглянул в лицо отцу и удивился его выражению — оно
было бесстрастным и жестоким. Вспомнилось Селефону, что вот так ж е
в детстве первый раз он сидел с ним на току. Вспомнилось, как за то,
что он не с д е р ж а л своего восторга от раскрывшейся перед ним карти­
ны боя, отец отстегал его чумбуром.
Давно или недавно это было? Просто и сказать про это трудно.
С к а ж и давно — сам себе не поверишь, потому что настолько ясно в па­
мяти то утро, что к а ж е т с я , будто было это прошлой весной. С к а ж и не­
д а в н о — сам рассмеешься: д в а д ц а т ь пятый год пошел Селефону, а тог­
да т е т девятый.
Переменилось все в жизни, только вот тайга та же, поляны, где
токуют тетерева, те ж е , да отец ни в ту, ни в другую сторону не сделал
шага И теперь может взяться за чумбур.
Сошлись на поляне самцы. Бьются клювами, бьются грудь о грудь.
Токовику матерый косач раздолбил алую бровь. Но токовик не сдается.
И . когда птицы, позабыв весь белый свет, вошли в самую ярь, Пимен
медленно поднял берданку.
С ближней сосны упала самочка. Увлеченные боем, увлеченные зре­
лищем, птицы не заметили ни выстрела, ни падения тетерки, только
в о ж а к — хозяин тока, старый самец покрутил по сторонам головой с
а л ы м и бровями.
«Самец большой,— фунтов на десять»,— подумал Селефон и быст­
ро со вскидки снял его.
На току заволновались. Самочки вспорхнули на землю. Петухи
прекратили бой.
— Стреляй, покуль не улетели,— шепнул Пимен,— Бей, говорю!
Д в а выстрела слились в один.
Пимен вылез из скрадки.
— Сколь раз я тебе говорил, не бей токовика. Пропадет ток, уле­
тят птицы. Ух, ты раззява,— Пимен поднял петуха-токовика.— Матерущий. Но, а ток ты мне испортил, теперя сюда больше не прилетят. Хошь
и самый разгар теперя птичьей любви-то... Охотник, дурмянный ко­
рень,— уже беззлобно договорил он.
Сс тефон молчал, в ушах звенела ф р а з а отца: «Самый разгар те­
перя птичьей любви-то». Коротка птичья любовь, да вот и долюбить
не дали. Н а сердце стало грустно. Той ж е тропкой они вернулись на
заимку.
Никитпшна ж д а л а мужиков и суетилась, бегая по избе, выскакивая
за двери: не идут ли? С приездом сына все в ее глазах приобрело осо­
бый смысл и стало новым, радостным и ж е л а н н ы м . З а эти короткие ми39'

нуты неожиданной встречи она вдруг, совершенно не о т д а в а я себе в том
отчета, увидела сызнова свою трудную и одиноко прожитую жизнь.
Тридцать лет п р о ж и л а в лесу. Р а с ц в е т а л и березы тридцать раз, и трид­
цать раз падал с них золотой, отживший свой век багряный лист. II
как-то трудно поверить, что сынок бегал по заимке в одну из этих
тридцати весен и канючил:
— М а м к а , д а й с яманенком поиграть. М а м к а , отвяжи яманенка,
я пасти его поведу.
Д а в н о от старости пропал тот яманенок. Ч е т ы р е ж д ы , а может, и
больше пропадало его потомство, из колена в колено д о ж и в а я свой век
на вольных лесных покосах, а она отчетливо помнит, как Селефон в од­
но такое вешнее утро, назло ей, не позволившей ему вести яманенка,
скормил ему з а м е ш а н н у ю на сдобные пироги квашенку крупчатого
теста. Сколь-то шуму было, горюшка!
И в день той весны, одной из тридцати здесь прожитых, Никита шна считала себя самой несчастной на всем свете и к л я л а сына, мужа и
загубленную в тайге молодость.
Привыкла Никнтишна к тишине и одиночеству. Мимо их избы по
месяцу человек чужой не пройдет. Одни одинешеньки. Уедет Пимен
в деревню или на охоту в хребет заберется, а она — как березонька в
голой-преголой степи, и, если раздумаешься над тем, что вокруг толь­
ко лес, да речка, да звери, то услышишь, к а к холодно, грустно станет
под сердцем.
Никнтишна в ы ш л а на крыльцо, у л ы б н у л а с ь по утреннему ласково­
му солнцу.
Весна за весной, осень за осенью бежит ж и з н ь без устали, без пе­
редышки, оставляя морщинки да бороздки на большеглазом ее лице,
и не понимает Никитишпа, куда это она, ж и з н ь , торопится и почему
бы, с к а ж е м , хоть этой весне или лету пшеничному да ягодному не по­
стоять на месте до судного дня ее жизни, до кончинушки. Почему не
постоять жизни на месте, пока на з а и м к е поживет сын Селефоха и бу­
дут они (а это у ж е верно) с отцом сарай перекрывать новым д р а н ь е м ,
на крыше избы тесины перестилать, печку перекладывать, прясла за­
ново ставить, телегу чинить. Наверно, долго теперь Селефоха здесь про­
будет. Поди, о з а и м к е родимой да об отце-матери стосковался на чуж­
бине. И вдруг припомнила Никнтишна, что з а б ы л а дать овса остывшему
после пути Селефохиному коню.
Торопливо з а с ы п а л а в торбу полную меру овса, тронула морщини­
стой рукой серого, в я б л о к а х коня по гладкой шее. Потом вернулась ко
крылечку и все от тропинки, что из леса выходит, глаз оторвать не
может.
Вот и мужики показались. С восхищением заметила мать, что еынок перерос и вширь, и вверх отца, истинно дуб молодой да пряме­
хонькой.
З а г л я д е л а с ь Никнтишна на сына, а когда мужики подошли, вид па
себя напустила, что не поощряет их баловство, улыбку спрятала:
— Домовой, видать, вас на заимке не любит, шатуны.
— Но-но, с т а р а я , наперед блинами угощай, потом укорами.
— М а м а н я , глянь, к а к а я добыча-то! — Селефон с мальчишеской
гордостью р а з л о ж и л перед ней на ступеньках крыльца птиц.
Никнтишна поглядела на сына и опять вспомнилась та весна. З а ­
хотелось вдруг на колени посадить Селефона, к груди п р и ж а т ь и на­
помнить: «Мамка, отвяжи яманенка». Но мужики навряд ли поймут
ее тонкую, звенящую радость...
В избе было ж а р к о . В загнетке ворковала сковорода с жареными
блинами. Селефон р а з д е л с я и достал привезенные подарки.
— Это тебе, м а м а н я , — улыбнулся, п о д а в а я отрез алого ш е л к а ,
расписанный цветами.
40,

Мать приняла подарок, зарделась, как сконфуженная молодуха, и,
не стерпев, примерила шелк к груди.
— Как ж а р цвет. Раньше только Фокея Перелыгнна баба в таком
ходила.
— А теперь наш брат, голяк,— подхватил Пимен и засмеялся.—
Тольки не корове хомут, а, старая?
Селефон подал отцу шевиотовый костюм.
— Тебе, тятя. Н а твои деньги посланные купил. Поберег я их.
Пимен, вначале поддавшись искушению, примерил к могучим пле­
чам пиджак.
— В пору. Спасибо, сынок, тольки куды мне в танге-то...
Усаживаясь за стол, Селефон мимоходом бросил взгляд на древ­
ние, почерневшие от времени старообрядческие иконы, украшенные све­
жей, нынешней вербой.
— А этот бородатый еще живет, тятя?
Пимен помрачнел и, грузно опустившись на широкую лавку, чу­
жим голосом ответил:
— Бог — богом, колхоз — колхозом. Одно другому не помеха.
— Это как так? — Селефон взглянул на него удивленными глаза­
ми. Он не думал обидеть отца, но для него странным и неожиданным
были его слова.
— А что он,— Пимен указал на иконы,— у тебя петь не просит.
Пимен запихнул целый блин в большой белозубый рот. Похоже
было, что on блином забивал слова, просящиеся с уст.
Ели сытно, аппетитно и долго.
— Не пойму, тятя, чего это вы все стыдите?
— А с того. Завсегда семейский мужик себя наверху привык ви­
деть, а его бурята, хошь и друга, внизу, а теперь как?
— Теперь? Теперь рядом пойдем, плечо в плечо.— На дворе взлаяла собака, послышались шаги на крыльце. Вошел нежданный гость —
Даши Дылыков.
Переступив порог, он снял шапку.
— Здравствуйте.
Даши подал руку и Селефону.
— Ты совсем командир стал. Л а д н ы й командир.
Потом сел к порогу на корточки. Никитишна, пробегая к печке,
спросила:
— Чего не з а б е г а л , Д а ш е й к а ? З а б ы л нас?
— Время нет, время. Табун пасу теперь. П а р я Пимен, не видал тут
в лесу кобылы игреневой? От табуна отбилась, может, к твоим коням
припарилась, нет ли?
— Не видал. Д а в н о пропала?
— Совсем нет. Второй день ищу.
— Не видал, не видал. А ты почто, паря Д а ш е й , в тайгу перестал
ходить. В городу, я слыхал, часто бываешь.
— Город — хорошо. Народ люблю.
— «Народ»,— усмехнулся Пимен и взглянул на Д а ш и , как на ре­
бенка.
— Парод,— оживился Даши,— А ты почто, Пимен, на заимке лето,
на заимке зиму, всю ж и з н ь тут?
— Ч у д а к ты, Д а ш е й . Я на жизню люблю издали глядеть. Д а здесь
воздух сытней, здесь бог ближе.
— Бог ближе, говоришь? Д а в н о , шибко давно было. В улус поп
приезжал, русского бога продавал и говорил: «Бог всегда будет близко,
если голова будет кланяться низко».
Никитишна, любовно р а з г л а ж и в а я снятую Селефоном гимнастерку,
вставила свое слово.
4!

— Бог покорных любит. Бог жадобу не любит и людям не про­
щает.
— Здесь д я д я мой, Листрат, скончался. Здесь и мне домовину по­
ставят,— заключил Пимен.
Даши, не т а я лукавства, указал на Селефона.
— А Селефоха да Параня, однако, с тобой не живут.
Пимен взъярился от такой напористости друга.
— Дети, они ноне не наши. П а л е ц отрубленный не приростишь.—
и вдруг, словно сам сердясь на себя, громыхнул: — Но, ежели прикажу,
тутока и жить будут, тутока и помирать будут.
Селефон улыбнулся.
— А как приказывать, тятя, будете? Чумбуром?
Пимен принял слова сына за шутку, повернулся к жене:
— Угощай Дашейку-то, старая.
Никнтишна подвинула к Д а ш и маленький стол, принесла из сеней
тарелку, наложила баранины, поставила перед гостем.
— Ешь, Д а ш н , угощайся. И впрямь ты в наши края редко загляды­
вать стал.
Даши отрезал кусок баранины, когда Селефон будто опомнившись,
сказал:
— Дедушка Д а ш и , садись за стол. Чего там у порога.
Даши опустил было поднесенный ко рту кусок мяса обратно НЕ
тарелку.
Пимен заерзал на стуле. Никнтишна, прислонясь к печке, глазами
норовила поймать взгляд сына. Но Селефон, не понимая, снова пред­
ложил Даши сесть за стол.
Пимен крякнул.
Наступила очень неловкая тишина. Д а ш и поднялся, поглубже
уткнул за кушак нож и спокойным голосом стал прощаться.
— Нет, паря Селефон, беда, время нет. Кобылу потерял. Побегу.
Ну да к нам заезжайте.
Он неторопливо шагнул за порог и так ж е неторопливо з а к р ы л
за собой двери.
Селефон, силясь сдержать хлынувшую к лицу краску, Г Л У Х О
спросил:
— В чем дело, тятя?
Пимен тоже чувствовал, как кровь замутила ему голову, оттого
что не понимал, как это его сын, его Селефоха разучился говорить с
ним на родном языке.
— А то, что ты ровно из чужой земли приехал, чужого роду-пле­
мени человек. Знашь, я от роду с табашииком-бурятом за один стол
не садился, из одной чашки исть не пробовал.
Селефон понимал, что отец пошел в открытую, уклониться — значи­
ло бы и дальше идти на поводу у него, хмуро бросил:
— Ломать это надо, тятя.
Пимен грузным медведем поднялся с лавки.
— Не под силу однако, сынок.
Селефон помимо своей воли тоже поднялся.
— Дедушка Даши-табачник, хоть твой старинный друг. Ладно.
Но пошто ты Гергеса-то выпроводил из избы? — в упор спросил Селе­
фон со злой усмешкой.— Не пойму, тебя, тятя.
— Не поймешь? — взревел Пимен.— Потому что ты против Гергески-то баран-бараном. Он кто? Агроном! А ты кто? Конюх. Срам ме­
ня долит. Вот и выжил Гергеску-то. А може, надо было тебя...
— Я сам уйду! — бросил Селефон запальчиво.
Никнтишна стояла в оцепенении, потом кинулась к мужикам.
— Ой, чтой вы, господи. Селефоша и ты, старый...

42

Селефон, надевая гимнастерку и затягиваясь ремнем, сказал, обра­
щ а я с ь к одной матери:
— Спасибо, м а м а н я , за угощенье.
Никитишна оправила на нем гимнастерку.
— В солдатах-то, поди, голодом морють! Н а хлебе да квасе.
Пимен усмехнулся:
— Эко заморили... Хошь сейчас на нем п а х а т ь выезжай.
Селефон обнял мать.
— А мне ведь, маманя, в деревню надо.
Никитишна не сразу поняла сына. Она подумала, что он шутит, не
иначе - шутит. К а к ж е он уедет от нее. Нет, это сынок так, пужает.
Она, как парализованная, глядела, как он надел полушубок, шлем, и,
только когда он взял в руки узду и поднял с пола седло, поняла. Серд­
це ее захолодело и поясница вдруг надломилась. Опустошенная, она
села на л а в к у .
А когда за окном застучали копыта Селефохнного коня, она поня­
ла, что все полетело в тартарары, жизнь стала еще мутнее, непонят­
нее, чем была до этого дня.
ГЛАВА
ПЯТАЯ
I

В бурятском колхозе «Гэгээрэл» посевная закончнлась рано. Земли в эту весну поднимали немного.
Гомбо Жигжитов, закончив пахоту в Наманкиной
пади, приехал со своей бригадой в улус. Председатель
колхоза Д а м б а Р а д н а е в велел Гомбо начинать подъем паров, но Гом­
бо 0(3 дня на день откладывал выезд в поле.
Гомбо к а р т е ж н и ч а л . Колхозники из его бригады: Дамдин Аюшннов, Дампил Д а р м а е в , Цыден Д о р ж и е в несколько раз на день приход и л и к нем>, спрашивали, скоро ли они начнут работать.
Гомбо оглядывал их красными от бессонных ночей и архи глаза­
ми. Чего лезут со своей работой? Хватит, засеяли Наманкину падь,
пускай другие едут поднимать пары, Гомбо Ж и г ж и т о в может и отдох­
нуть.
Дамдин больше других д о с а ж д а л ему.
— Гомбошка, ты лодырь, но да пускай будешь лодырь. Твоя изба,
д а не моя изба, твоё брюхо, да не мое брюхо — ты не работаешь, но
д а не работай, другим ноги не путай. М а л о работаешь — мало полу­
чаешь. В карты играть будешь, где трудодни возьмешь?
Гомбо не вступал в споры с горячим и умным парнем. Гомбо был
хитрее Д а м д и н а , на его острые слова он у л ы б а л с я ласково. Казалось,
своей улыбкой и всем выражением лица Гомбо у к а з ы в а л Д а м д н н у на
его молодость, излишнюю горячность.
Д а м д и н не понимал своего бригадира. Пусть бы он лучше кричал,
этот Гомбошка, но только не молчал и не улыбался. Когда Д а м д и н
смотрел на улыбающееся его лицо, он не знал, что ему делать, что
говорить. Улыбка Гомбошки р а з о р у ж а л а его, выбивала землю из-под
его ног, точно т а к ж е , как колкие насмешки Грапки Тюрнхановой, ка­
кими она при едких встречах н а г р а ж д а л а Д а м д и н а .
Дамдин давно не видел Грапку. После того дня, к а к он со своими
товарищами, обиженный, ушел из балагана, они ни разу не встреча­
лись. Он знал, что бригада Аники, в которой работала Грапка, подни­
мает пары и опять-таки по соседству с той землей, где д о л ж н а была
работать их бригада.
И вот теперь, вместо того, чтобы работать, видеть желанную, он
вынужден стоять и смотреть на улыбающуюся морду своего никудыш­
ного бригадира.
1

1

Молочная

водка.

43

•— Гомбошка, ты поедешь, нет ли п о д ы м а т ь пары? — прямо с п р о ­
сил Д а м д и н .
— Поедем, к а к не поедем.
— Когда?
— Ну, м а л е н ь к о отдыхать будем, потом е х а т ь надо.
Д а м д и н сплюнул.
— О т д ы х а т ь будешь? Отдыхай. Б е з тебя п а х а т ь будем. П о ш л и ,
колхозники.
Они действительно пошли к порогу. Гомбо струхнул, он д у м а л , что
без него бригада и ш а г а самостоятельно не сделает.
— Д а м д и н , т о в а р и щ и колхозники, зачем торопитесь? Садитесь.—
Гомбо проворно скользнул за ситцевую ширму. Д а м д и н слыхал, к а к
он гремел посудой и понял: угощать будет. Только напрасно, этойлисьей приманкой его не возьмешь. Он поел мясо, которое п р е д л о ж и л
Гомбо, затем опять спросил:
— Когда п а х а т ь выедем?
Н а этот р а з Гомбо просто вышел из себя.
— П о е з ж а й , парень, поезжай! Один п о е з ж а й . Эти не поедут. Гом­
бо покровительственно поглядел на м у ж и к о в , которые неторопливоопорожннвали миску с мясом.
— Не поедут? — спросил Д а м д и н .
— Нет.
— Н е надо.
Он з л о стукнул дверью.
Д о р ж н е в и Д а р м а е в докончили баранину, обтерли руки о тряпку,
услужливо поданную хозяином, поднялись из-за стола, стали про­
щаться.
— Куда? — спросил встревоженный Гомбо. Он собирался погово­
рить с ними, чтобы настроить нх протпм паршивого Д а м д и н а , перетя­
нуть на свою сторону. Ведь он хозяин в бригаде, а не его ли, Гомбо
Ж и г ж и т о в а , бригада была лучшей в колхозе. Т а к с ним или с этим
мальчишкой будет считаться правление?
Н о колхозники пошли к выходу.
— З а ч е м беда к а к торопитесь? — еще п о п ы т а л с я з а д е р ж а т ь их
Гомбо.
—. Торопиться надо,— сухо с к а з а л Д а м п и л Д а р м а е в .
—• П а р ы п о д ы м а т ь с рассветом поедем,— добавил Цыден, и о н »
неторопливо в ы ш л и из избы.
Гомбо в н а ч а л е р а с т е р я л с я , потом сплюнул сквозь редкие и п о ж е л ­
тевшие зубы: совсем д у р а к а м и мужики стали, мальчишку слушают.
Н о к а к ему, Д а м д и н к е , стоять против него опытного, з н а ю щ е г о
жизнь н трз'д человека? Н о погодите, уткну я в а с собственной в а ш е й
мордой в в а ш ж е помет. Придете сами просить меня заступиться за
того, за другого! Я в а м припомню, я в а с научу, к а к о б р а щ а т ь с я со
старым, честным и у в а ж а е м ы м колхозником. Кто создал колхоз? Гомбо
Ж и г ж и т о в . Ч ь я бригада р а н ь ш е всех закончила сев? Его, Гомбо Ж и г ­
житова. О, он еще будет наверху, еще будет поплевывать на Дамдинку...
Вошла дочь Д у л м а . Д у л м а принесла интересные новости. О к а з ы ­
вается, в р а й з е м о т д е л е решили, что опытное поле, которое з а к л а д ы в а е т
Гергес в Г у д ж и р а х , будет п р и н а д л е ж а т ь обоим колхозам: и семейекому, и бурятскому. Эта новость о б р а д о в а л а Гомбо и навела на очень хо­
рошую мысль. Он попросится к Гергесу в помощники, Гергес свой па­
рень. Он культурный человек и договориться с ним много легче, чем
с этими, из его б р и г а д ы . Хорошая мысль п р и ш л а в его умную голову!
Он сейчас ж е пойдет в правление, попросит, чтоб его направили и i
опытное поле к Гергесу Д ы л ы к о в у . Он найдет с ним общий язык, он
помнит его сопливым хубунчиком.
Н е он ли, Гомбо Ж и г ж и т о в , вокруг п а л ь ц а обводил самых х и т р ы х
44

и .ловких кулаков, одноулусников или наезжавших русских купцов?
Ничего, что батрачил у богатых, но он умел заставлять соседа-батра­
ка побатрачпть и на себя. Он многое что умел. Так разве он не сможет
убедить правление, что лучше его им не найти помощника Гергесу и
представителя от их колхоза на опытном поле?
Дулма удивилась той торопливости, с которой ее меланхоличный
отец натянул на себя дэгэл и чуть не бегом, ни слова не сказав, пошел
в правление.
В правлении Гомбо застал только что приехавшего в улус Гергеса.
Председатель колхоза Д а м б а Рабданов как раз жаловался Гер­
гесу па Гомбо. Он говорил, что Гомбошка зазнался и что после того,
как райземотдел премировал его за хорошую постановку трудовой дис­
циплины в бригаде и за высокую производительность труда, с ним нижто и поговорить не смеет. Со всеми он разговаривает так, словно в ко­
лодец смотрит. Теперь вот отказался выезжать на пары. Но да ничего,
Дамдин ладный парень, утром сам поведет бригаду. Бригадиром его
ставить надо.
Так говорил с Гергесом Д а м б а Рабданов, когда явился Гомбо. Он
вошел спокойно, за руку поздоровался с Гергесом и, ни слова не говоря,
сел на краешек скамьи, у самого порога.
Дамба Рабданов, не смущаясь его присутствием, продолжал разг» " 1 с Гергесом.
— Вот он, Гомбо Жигжитов. Глядите на него, лодыря.
Гомбо раскурил трубку и дружелюбно поглядел па председателя.
Ем;, и в ум не приходило, что председатель колхоза будет его, лучшего
друга, конфузить перед мальчишкой, и он сделал вид, что принял слова
Рабданова за шутку.
Гергес хорошо зкал Гомбо Жпгжитова, знал его за лукавство,
прошлое мошенничество.
— Товарищ Жигжитов, вы были в числе бригадиров. Теперь при­
ходится говорить о вас, как о лодыре. Почему так, товарищ ЖигжиТОЕ? — сказал Гергес и поглядел на него с любопытством.
«Ага» — подумал Гомбо,— яманенок пробует бодаться».
— Товарищ Рабданов, наш колхоз пошто сорок хозяев любит? —
сказал он, хитро щурясь.
— Где сорок? — недоумевающе пожал плечами Рабданов.
— Дамдинка прибегал, говорил, как председатель. На работу гнал.
К тебе я пришел, тут лодырем всякий человек зовет. Я жаловаться бу­
ду. Совсем уважения нету стахановцам в нашем колхозе. Так, кет ли,
товарищ Рабданов?
Гергес насмешливо покачал головой.
«Тэ-тэ-тэ,— подумал бригадир беспокойно.— Это не яманенок. У
этого рога крепкие, только он их еще никому не показывал». II захо­
телось ему перевести на шутку все, только что им сказанное.
— Я так думаю, товарищ Рабданов,— заговорил он мягко.— Одна­
ко, шибко народ стал горячий, старый человек совсем успеть не может
за молодым. Я так думаю: старый конь ходить в гору тихо должен,
груза меньше везти должен.
•— А я думаю, товарищ Рабданов,— резко сказал Гергес,— плохо­
го копя, хоть старого, чоть молодого, на уусэ режут.
Рабданов громко рассмеялся, а Гомбо обиженно умолк.
Действительно, шутка-то повернулась острым концом к самому
Гомбо. Однако он не сдался и хитро повернул разговор.
— Гергес Дашеич, слыхал я, опытное поле будет в Гуджирах?
— Будет,— ответил Гергес.
Рабданов пояснил:
1

]

Запас

мяса

на

зиму.

43

— От нашего к о л х о з а человека послать надо. П о л е межколхозное»
общее будет.
— Н а д о , к а к ж е ! Совсем надо,— з а к и в а л Гомбо.— А кого будем
посылать?
— Вот д у м а е м . Ты кого с к а ж е ш ь ?
— Я? Д а я простой колхозник. Я знать д а видеть не много могу,—
заскромничал Гомбо, горя непреодолимым ж е л а н и е м назвать самого
себя.
— Почему т а к ? Вы, т о в а р и щ Ж и г ж и т о в , старый конь. А старый
конь табун хорошо з н а е т и повадку к а ж д о г о бегунца тоже,— улыбнулся
Гергес.
— Знать-то з н а е м , да нам веры м а л о дают... «Старый конь на уусэ
годен»... Говорили? — обидчиво напомнил Гомбо.
— У русских, т о в а р и щ Ж и г ж и т о в , есть у м н а я пословица: стары:'!
конь борозды не испортит. А на уусэ, я говорю, колют негодного к о н я ,
хоть старый, хоть молодой, а раз к работе не годен — с корма долой.
— Это совсем верно. Меня бери, п а р я Гергес,— торопливо с к а з а л
Гомбо.
— Тебя? — переспросил Р а б д а н о в .
— Меня. Я бригаду передам Д а м д и н у . Н а у ч и л с я он около меня.
— У ж е передали,— строго с к а з а л Р а б д а н о в .
— К а к передали? — похолодел Гомбо.
— Так, Д а м д и н бригадиром з а в т р а п а р ы п о д ы м а т ь поедет.
Гомбо не у з н а в а л своего председателя. Н и к о г д а Д а м б а , его одноулусннк, не р а з г о в а р и в а л т а к с ним.
— З а ч е м т а к д е л а е ш ь , председатель? Я хороший бригадир. Меня
в райзо знают.
— Б ы л хороший. З а старое дело почет получай, шапку перед то­
бой снимем. З а лодырничество, картежничество — на свиноферму пой­
дешь, в с т о р о ж а . Т а м в к а р т ы играть не с кем будет.
Гомбо в бессильной злости поднялся со скамейки. Гергес оста­
новил.
— Д о ч к е своей, Д у л м е , с к а ж и т е , чтоб с о б и р а л а с ь . З а в т р а на п о л е
со мной поедет.
Р а б д а н о в пояснил:
— Д у л м у от колхоза о т п р а в л я е м .
2

Д а м д и н был горд своим новым положением и решил
р а б о т а т ь на полную силу, р а б о т а т ь так, чтобы стала его
бригада самой первой во всем районе.
Н а ноля они приехали в потемках. В небе з а м и р а л и звезды. З а к р а н ннцы неба лиловели. Н а болотце з а т и х а л и л я г у ш к и . Чернобурым ме­
хом обернувшись вокруг распаханных делян, д р е м а л а т а й г а .
Бригада Аники еще не в с т а в а л а поить коней, когда пришел к их
б а л а г а н у Д а м д и н . А г а ф о н Селеверстович, з я б к о к у т а я с ь в доху, р а з ­
ж и г а л костер.
— А, приехал,— о б р а д о в а л с я он раннему гостю.— Что, паря, по суседству опять робить будете?
— П о соседству.
— Но. а мы кончаем. Вы что припозднились?
— Гомбошка к а р т е ж н и ч а л .
— Он где?
— Нету. Я теперь бригадир,— и, с к а з а в это, почему-то не почув­
ствовал особенной радости. П о правде с к а з а т ь , д у м а л первой увидеть
Грапку.
—" Чтой-то поясницу ломит. Простыл, д о л ж н о , пахарь,— Агафон
Селеверстович виновато улыбнулся.— Сейчас мы, п а р я , чаек сварим.
№

Т ы садись вона на чурбак. П а х а р и - т о пускай поспят. У х а й д а к а ю т с я
за день-то.
Пока з а к и п а л а вода в задымленном чайнике, старик р а з г о в а р и в а л
с Д а м д и н о м . Он был р а д гостю. Потому что со дня размолвки в Н а м а н киной пади старик все в р е м я чувствовал себя не в своей тарелке, и,
хотя помирился с Х а р л а м о м и простил ему обиду, нанесенную соседям,
на сердце о с т а в а л а с ь необъяснимая неловкость, и чудилось ему, будто
и он сам виноват в том, что случилась т а к а я обида.
Д а м д и н не помнил обиды, давно пришел бы к семейским п а х а р я м ,
но Гомбо запретил заходить и р а з г о в а р и в а т ь с семейскими, ловко под­
д е р ж и в а я огонек в р а ж д ы . Д о с а д у я на не в меру заспавшуюся Г р а п к у ,
Д а м д и н встал:
— Пойду. П а х а т ь надо однако.
После его ухода Агафон Селеверстович разбудил пахарей. Только
почаевали, подъехал Аника. Он молча перепряг свою кобылицу в плуг,
и пахари тронулись.
А в это утро Аника был не в духе. Скоро месяц, как П а р а н ь к а не
в ы е з ж а е т со своей ф е р м ы . Ну, что она т а м приклеилась, что ли? У ж не
Гергеска ли п р и в о р о ж и л ее. Ч у д н а я , право, д е в к а . Вот бы чихнуть на
всю эту беду и на зло ей жениться хотя бы на Грапке. А что? Д е з к а
справная и х а р а к т е р а покладистого...
Аника без д е л а хлестнул бичом коней, и без того д р у ж н о тянущих
плуг.
— Поди не выспавшись, Аничша, а ? — спросил Агафон Селевер­
стович, чувствуя обостряющуюся ломоту в пояснице.
— З а ч е м ? В самый р а з выспался,— пасмурно ответил Аника.
— И девки допустили?
— И чтой вы, дедусь, до первых петухов подымаетесь. Н а ш е д е л о
молодое, нам-то по делу, а вы, ровно, без д е л а .
— К а к так без д е л а ? ! А за качеством кто, кто блюдет? З а каче­
ством?
— Это так, но качество, его и после, к а к ободняет, поглядеть
можно.
— Эт-то верно. Только вот душа у меня беспокойная. Н а р о д к
работе — и подо мной ровно шильце з а к о л е т с я , не могу сидеть.
— Идите к б а л а г а н у . Студено еще.
— II то верно. В пояснице, вишь, стреляет. Ветром хватило,
должно.
Агафон Селеверстович посмотрел в след широко и ровно ш а г а ю щ е ­
му Анике. Посмотрел, к а к черная, п р е л а я и ласковая земля, т р е п к а я ,
к а к тугое сало, сползает с лемехов, добела начищенных ею. Солнце,
осторожно, без торопни в ы к а т ы в а я с ь из-за гор, позлатило березы.
С т а р и к улыбнулся и мелким ш а ж к о м пошел к леску. Вспомнилось
ему, что валик у постромок на Грапкиной запряжке износился, надо
бы заменить.
К полудню на стан приехал счетовод Х а р л а м Моисеевич.
Агафон Селеверстович, о ш к у р я я березку, негромко отозвался на
его приветствие, подумал с досадой: « Н а д о л г о , видно, ишь, коня рас­
прягает».
Счетовод подошел к нему.
— Валик стружете? — спросил н весело засмеялся.— А я до сих
пор не могу з а б ы т ь , к а к вы меня в тот раз из балагана пугнули. Ка­
жись, т о ж е в а л и к о м , а?
— Помнишь,— в бороду усмехнулся Агафон Селеверстович.
— Д а , не з а б ы л . Х а р а к т е р у вас строптивый.
— Д а ничего, твой батя, Моисей-то Бескадаров, не согнул ж е его.
— Я у ж е говорил в а м , что не отец он мне был. Сирота ж е я, без­
отцовщина.
47

•— З н а е м , з н а е м . Н е плачься.
— Ч т о вы знаете? И почему вы, Агафон Селеверстович, всегда
ко мне такой колючий, я вот специально приехал за советом к в а м , а
вы, к а к е ж все р а в н о . Обидно д а ж е .
Старик сбоку посмотрел на Х а р л а м а .
— З р я ж а л и ш ь с я , к тебе в колхозе хорошее отношение.
— Плохому не за что быть. Р а б о т а ю справно. Учет поставил луч­
ше других прочих колхозов. Все хорошо идет, а вот на сердце у меня,
Агафон Селеверстович, грех утаить.
— Я своим с т а р ы м умом с м е к а ю : у т а й к а , что б а л а л а й к а , не тро­
нешь с т р у н ы — м е р т в а . А р а с с к а ж е ш ь , выговоришься и полегчает. Н е
так ли?
Агафон Селеверстович, имея отходчивый х а р а к т е р , п о ж а л е л з а ­
грустившего счетовода. Х а р л а м чуял в старике добрую душу и з н а л ,
что такого наскоком не возьмешь, такого н а д о человечьим обхождением
и сыновьим покорством покупать.
— Утайка, что б а л а л а й к а , это вы точно. Правильного пути вы че­
ловек, а вот у меня ж и з н ь с л о ж и л а с ь через пень-колоду.— Х а р л а м ,
вздохнув, у м о л к .
Агафон Селеверстович приостановил р а б о т у и, не шевелясь, сощуриз выцветшие г л а з а , поглядел в д а л ь . Н а д полями н а д пахотными
вздымался теплый д ы м . К а з а л о с ь , что д ы ш и т земля, и это се д ы х а н и е
та! им нежным и еле зримым потоком течет в воздух.
— Ну, т а к с к а з ы в а й свою муку.
Х а р л а м дотронулся рукой до плеча с т а р и к а .
— Я вам, к а к отцу родному, хочу с к а з а т ь .
— Но-но.
— Я вот семьи не имел никогда. Моисейка Б е с к а д а р о в , мой прием л и отец, не семья мне была. Почти до седого волоса д о ж и л , а вот
един, к а к бобыль.— Он з а м о л ч а л .
— Но-но.
— Т а к вот о б л ю б о в а л я у вас в деревне девушку....
Агафон Селеверстович затаил у л ы б к у : вот где твоя мука.
— Ну, туто-ка, брат, своей головой р е ш а т ь надо. Старики говори­
ли: в ^ватовстве да в хвастовстве на свой ум надейся.
— Д а я и надеюсь. Только вот. А г а ф о н Селеверстович, д е в а х а - т з
уж больно видная, а я, сам видите...
— Но-но, ты не прибедняйся, чем ты не жених — умен, почетен,
rp.l '.:отен. нравом тих. К. работе прилежен. З а тебя л ю б а я дезка н а ш а
пойдет.
— Пойдет?
— А к а к ж е ? Д а ты на кого н а ц е л и л с я ?
— Н а кого?
— Но?
— Д а на внучку в а ш у .
— Н а кого?
Агафон Селеверстович и топоришко из р у к выпустил.
— П а р а н е ч к у я облюбовал. Вот и прошу вашего заступничества.
С т а р и к едва совладел со своим изумлением.
— Это, п а р я , брось. С а м разумей: роза чернобыльнику не подруга.
Агафон Селеверстович не думал оскорбить Х а р л а м а , но когда д е л о
коснулось своей крови, да тем более любимой внученьки, он з а б ы л
свои только что с к а з а н н ы е слова. Ч т о т а м ни говори, а своя р у б а ш к а
ближе к телу. Н е такого затя прочил внучке Агафон Селеверстовш .
По сердцу говоря, старик давно видел женихом П а р а н и Анику;
Х а р л а м прикусил тонкую губу. Слова старика кольнули в са­
мое сердце. В с я игра в приниженность собственного достоинст в а по­
чт
:^сь ему смешной н отвратительной. В самом деле, с чего бы р а д ; :
ж

1

43

он, человек знающий жизнь, людей, уважаемый и ценный, вздумал заис­
кивать и откровенничать со стариком, который только и знает свою
землю и стремления которого не идут дальше своей избы. Эх, кабы поранешнему, так с почетом да с дарами отдали бы Агафон и Пимен
Паранечку за сына уставщика. То ли не почет — быть хозяйкой в избе
самого наиглавного ума и советчика в семейской деревне?
Построжсло лицо Харлама. Сыновьей кротости и ласкового голоса
как век не бывало.
•— Не обессудьте, Агафон Селеверстович, но чернобыльник долго­
летнее и тверже на земле стоит, чем роза к примеру. Шибко заносить­
ся вам внучкой своей совсем не резон. Вспомните старину: с утра мо­
лодца не брала, а с полудня за стариком побежала.
Агафон Селеверстович вспылил:
— Но-но, не попрекай. Паранька не засидится в старых девках. Не
ты ли уж в молодцы просишься?
— А хоть бы. Ей, мужичке, честь оказываю, а вы...
Тут и вовсе старика взяло за живое.
— Брысь ты, мурло старорежимное. Честь, честь! Д а мы на твою
честь, знаешь что... Д а взгляни-ка на себя — обормот сущий. А на нее
глянь-ко, покуда гляделки не вылезли,— соколица, заря маковая!
Харлам, зная крутой нрав и горячую руку старика, отошел в
сторонку, огрызнулся.
— Мы еще поглядим. Жизнь, она разная бывает...
— Бывает и чушка хворает.
Харлам вовсе вышел из себя. И стоило ж е откровенничать, совето­
ваться с этим старым хрычем. Того и гляди заблаговестит по всей де­
ревне, что счетовод влюбился и что ему отказали.
•— Вы, Агафон Селеверстович, не в своем уме.
Старик метнул взгляд на Харлама, потом на глаза подвернулся
почти готовый валик.
— А ить судьба тебе, Харлам Моисеевич, обиралова сын, чтобы
учил я тебя валиком березовым,— рассмеялся старик.
В это время к балагану подошла испить воды Агриппина.
Агафон Селеверстович показал ей новенький валик.
— Эвот, дочка, обновка твоему экипажу.
Грапка удивилась.
— Вы как, дедушка Агафон, увидели, что мой валик треснул?
— Я все вижу. Хорош подарок?
•— Спасибочко. С обеда поставлю.
•— Нет, погодить придется. Оковку, кольца переставить надобно.
— Вы у ж доделайте.
— Доделаем.
Старик поставил валик к балагану и ушел на поле.
Бригада Аники пахала хорошо. Старик обошел пашню и подумал,
что здесь он без дела. Надо бы с полудня поехать к братанам Курулеииным в бригаду, как там у них. Д а еще посмотреть протравленное
зерно. Да еще охота побывать на огородине у Февроньи. Теперь там
Гергес хозяйничает, опытное поле, говорят, такое начал — приходи,
кума, любоваться..
Агафон Селеверстович, обойдя пашню, умаявшись, присел около
пахучего шиповника. С косогора съезжал Нефед Дымогаров.
— Сошник кончился. Придется в деревню ехать клепать.
Старик осмотрел старый, когда-то склепанный сошник.
— Не надо в деревню. Иди к балагану, сами склепаем.
Почти до вечера Агафон Селеверстович возился с клепкой сошни­
ка. Харлам вертелся тут же, хотя разговоров больше не заводил. Мо­
жет, надеялся на какую-то милость. Вечером уехал, затаив злобу.
Наступал вечер. Чудно бывает в такие весенние или раннелетние
4. сБаикал> № I.

49

вечера на з а б а й к а л ь с к о й земле! Чудно от того, что, если глазом из теп­
лой избы посмотреть на синее небо, на алое з а к а т ы в а ю щ е е с я солнце,
на леса, как будто з а с ы п а ю щ и е в голубом тепле з а к а т а , то п о к а ж е т ­
ся теплым-теплехонько на дворе, а выйдь-ка попробуй — зябко, свежо.
Колкие, хоть и л а с к о в ы е с виду утренники и вечера в З а б а й к а л ь е , а
особенно по берегам быстроводных рек, в тайге, в хребтах.
Агриппина еле отогрела в меховых р у к а в и ц а х захолодевшие руки.
Агафон Селеверстович принес в б а л а г а н сушняка, с к о м а н д о в а л
запалить огонь и готовить ужинать.
— П р о м я л с я что л ь , дедушка? — спросил Аника, притулясь пропо­
тевшей спиной к теплым кирпичам очага.
— Д а навроде сосет под ложечкой,— отозвался старик и заторо­
пил Агриппину: — Шевелись, паря-девка, вари нам супец, чтоб был на
образец.
— Почтой завсегда б а б а м этак, в двух у п р я ж к а х ходить приходит­
ся, а?
— К а к так?
— Так. Д е н ь п а х а л а , вечер вам ужин д е л а й . Д е же оно, равно­
правие?
Агафон Селеверстович ухмыльнулся.
— А ить т а к и есть, мужики. С л ы ш ь , бригадир,— обратился о»
к Анике.— О б р я ж а й на к а ж д ы й раз сподручного Агриппине.
— Что мне сподручного? Д а в а й т е черед заведем, кто по кухне д е ­
журит.
Мужики расхохотались.
— Мы те, Г р а п к а , такое наварим, что оглоблей не промесишь,—
сказал Аника.
— Вам ж е расхлебывать,— ответила Агриппина.
К ужину нежданно-негаданно приехал Афоня
Курулемин. Его
бригада п а х а л а за хребтом в Ягодной пади, километров так в трех от
Аникиной бригады. Он молча подсел к общей миске.
После, как отужинали, дед Агафон, почуявший, что Афоня приехал
неспроста, обходом начал разговор, понимая, что о том, зачем приеха i
парень на стан, ему самому как раз и хочется говорить. Что бы э т о
могло привесть гордого Афоню к бригаде, с которой он соревнуется
и которую д а л слово побить на пахоте?
— А ить я к вам поутру собираюсь, п а р я Афоня,— сказал Агафон
Селеверстович, ж е л а я знать, зачем ж е приехал бригадир.
— О ж и д а е м . Д а вы вот Аникину бригаду, видать, больше у в а ж а е т е .
У нас-то редкий гость,— д у м а я о другом, с к а з а л Афоня, сопя короткой
трубкой.
— Эка, ревность з а б р а л а вас,— усмехнулся Агафон Селеверсто­
вич, понимая, что совсем не то говорит бригадир, чего хочет с к а з а т ь .
— Это я к слову.
-— Л а д н о уж, з а в т р а переберусь к вам навовсе. Д о конца пахоты
проживу.
— Это и лучше, а то у нас совсем запустовал стан-то.
—• Как так? А мужики где?
— А Г е р а с ь к а куда д е в а л с я ? — в ы д а в а я себя, воскликнула Агрип­
пина.
— Нету-ка никого у меня. Один остался. К а к старец-келейпик, ж и ­
ву один на поле.
Аника ухмыльнулся. Его бригада соревнуется с Курулеминской, а
теперь, раз мужиков куда-то пособрали, им л а ф а , по всем статьям пе­
регонят их и добудут красное з н а м я .
Н о дед Агафон омрачился.
— Куда мужиков-то взяли? Говори толком.
50

— Гераську райвоенкомат вызвал. А других для ученья на воро­
шиловских всадников.
Нефед Дымогаров, молчаливый мужик, вошел боком в разговор.
— Это все Мотька Перелыгин командует. Планует на боевую но­
гу всех поставить.
— И дело делает Мотька,— многозначительно сказал Афоня, за­
думчиво поглаживая шелковистую свою бороду.
— Чтой так?— встрепенулся Агафон Селеверстович.
— Д а так что, мужики, война на носу у нас, вот что,— бросил
Афоня и начал скороговоркой рассказывать, что к ним районный упол­
номоченный приезжал и сказывал, что на Востоке опять зашевелился
японец и драка предстоит неминучая.
— Японец?— всполошился Агафон Селеверстович и, поднявшись
с чурбака, взволнованно заходил по балагану. До самого сердца
прохватила неожиданная весть старого партизана. Он подошел к две­
ри балагана и глянул в темноту острым тревожным глазом, словно
враг, японец, был не где-то за Амуром, а здесь, в соседней тайге, за
буераком.
— От те раз,— раздумчиво обронил Нефед Дымогаров в тишине.
— Значи, Гераську на войну забрали?—тихо, словно забывшись,
сама для себя, проговорила Агриппина и, спохватившись — не пока­
зать, как защемило сердце,— тоже поднялась и пошла к выходу. И
там, у столбика, к которому на ночь привязывали шаткую дверку ба­
лагана, она долго стояла и, если бы не мужики, то разревелась бы Аг­
риппина во всю силу стюей разом встрепенувшейся задрожавшей ду­
шеньки.
Дед Агафон тронул ее за плечо.
— А ты, Агриппинушка, не печалься, мы его разобьем. В двадца­
том разбили, а теперь уж навовсе. Не печалься.
— Д а вы о ком это, дедушка?
— Д а о нем.
— О ком?
— Д а об японце, мы ему намылим холку. И насчет Гераськи ты
не сумлевайся. Целехонький вернется.
...Афоня собрался уезжать к себе на стан. Его не удерживали, по­
нимали, что с утра ему надо быть на пахоте. Время такое, что одной
рукой чапиги плуга держи, другой — винтовку.
— Езжай, езжай, Афоньча,— ласково попрощался с ним Агафон
Селевер стович.— Теперя каждый человек, а особенно молодой М У Ж И К
в защиту своей вольной жизни должен, если понадобится, до послед­
ней капли кровь отдать.
К чему относились последние его слова, никто толком и сразу не
понял, да и сам Агафон Селеверстович не объяснил бы, для чего он
сейчас сказал это, но каким-то внутренним чутьем все поняли слова
деда, и от слов тех полегчало у всех на сердце, сроднило всех навроде.
Уже у двери Афоня как бы невзначай обронил:
— А ко мне-то на стан заглядывайте, а то один я, глядишь, мед­
ведь задавит, и не хватитесь.
— Тебя задавишь. Ты сам, гляди-ка, не задавил бы медведя, тот
по весне оголодавший, а ты с осени закормленный.
— Вам-то шуточки, Агафон Селеверстович, а у меня план сорев­
нования, у меня... — нечаянно высказал свою боль Афоня и вышел избалагана.
Теперь все поняли, зачем приезжал бригадир Курулемин.
Аника постоял у двери, пока усаживался Афоня, и, прощаясь,
сказал:
4*

51

— Паши, паши, Афоня. А насчет плана не горюй — сеобча в ы ­
тянем.
Перед сном Агафон Селеверстович спросил Анику:
— Бригадир, к Афоне кого пошлем? — Спросил так, словно во­
прос о помощи бригаде Курулемин а, с которым воюют за первенство,
давно решен.
— Я поеду.
— Нет, эдак не пойдет. Разумей, бригады соревнуются? Соревну­
ются. Договор составлен? Составлен. Значит, надо и соревноваться
дальше, блюсти договор.
— Как же?
— Вот так. Тебе, бригадиру, туда неладно ехать. Там свой брига­
дир есть. Пошлем туда или Нефеда, или Агриппину.
— Агриппина поедет,— коротко сказал Аника.
— Пусть будет так. Ну, а теперь так разумей: дело надо сообща
вытаскивать, если у них что заминка, может, и Нефеда придется по­
слать... Ты-то как? Не сдашь планы?
— Ни по гроб.
— Ну, а ежели туго станет, я за чапиги возьмусь,— сказал старик
si по-молодому, озорно глянул на парня.
В полночь, когда все спали, приехал еще один гость, Акинфий.
Он вошел в балаган, по-хозяйски засветил коптилку И разбудил
Агафона Селеверстовича.
Старик от удивленья глаза протер.
— Ты откель взялся?
— Не издалека,— улыбнулся Акинфий.
— Что ночью-то вас леший гоняет?
— Кого еще?
— Д а вот перед тобой Афоню Курулемина проводили.
— Слыхал, Селеверстович? Мужиков молодых на японца соби­
рают.
— Слыхал.
— Кто сказывал?
— Афоня.
— Он в своей бригаде один остался. Вытягать надо.
— Зачем вытягать,— залукавил старик.— Аника с кем
соревну­
ется? Теперь ему лафа.
Акинфий было сердиться начал, но когда разглядел в глазах ста­
рика веселое лукавство, повеселел:
— Кого от себя пошлете? Мужиков-то всех забирают. Параньку
: фермы отозвать, может, к вам прислать?
— Параньку нам ни за какие,— и сердито поглядел на безмятеж­
но спящего Анику.— Параньку сюда не пущу. От нас к Афоне Грапкз
поедет.
— Ну и хорошо. Прощай, Селеверстович.
— Ты куда? Ночуй. Глянько, тьма какая.
— Тьма? Это ниче, а насчет сна ты зря, теперя не до сна.
Когда Акинфий ушел из балагана и старик услыхал, как по при­
стывшей к ночи земле застучали копыта его коня, с любовью подумал:
вот мужик, и ночь на месте не держит. Вспомнил его слова о Параньке. Ни за что ее к Анике не допущу. Д а тут не токмо план, тут черт-те
что получится. Ни за что.
З я б к а я ночь светила звездными дорогами в синем небе. Вспыхну­
ла, прокатилась по-за хребтом горючей слезкой небесная искорка.
Окончание

следует.

Владимир ЛОРГОКТОЕВ

В ДАЛЕКОМ
СТОЙБИЩЕ
Стойбище

Хойгог
от нас далеко.
Горы сдавливают
узкую тропку.
Ветки кедров шумят
над ней иысоко.
Но я шагаю
совсем не робко.
Сумка висит
на моем боку
Из кабарожьей
расшитой кожи —
сам я метко
попал в кабаргу,
и бабку в другую
попала тоже!
И вот я гордо
в школу иду,
галстук алый
на ветру вьется.
песням птиц
вторю на ходу
и улыбаюсь
пушистому солнцу.
А как-то
той же самой тропой
(радостней не было

человека!),

очень

довольный
своей судьбой
я возвращался домой
из Артека.
Стойбище все
встречало меня.
Птицы геньем
встречали дружным.
И на поляне
у большого огмя,
меня приветствуя,
загремели р>жья.
— Ты от Хойгота
был далеко.—
сказал мне
старый Кервул степенно,—
узнал ты больше многих,
Декё,

И

д а ж е больше меня,
, '
наверное.
Что кроме оленей
видел старик!
На них он облазил
окрест все горы.
А сейчас самолет
над тайгой парит
и поезда загремят
здесь скоро.

АГИТАТОР
Вот hi карте моей Джирга.
Вот Минуча,
вроде бы рядом.
Гоболь водится здесь, кабарга,
лы,.ь устраивает засаду.
Вот на карте моей Ддсан —
iitii страна
о Даване знает.
Но когда-то я, мальчуган,
«десь охоти 'ICR, вспоминаю.
А теперь не охотник я,
я на стойбищах — агитатор.
Обхожу родные края
с книгой, точно с ружьем когзл-то
••азжкгая в ночи костер,
рсли ночь
на пути застанет,
слышу голос высоких гор,
шорох быстрого горностая.
Учит думать меня тайга —
зсктра н на ферме — советчик.
А работа там не легка,
надо, чтобы стало полегче.
Я с зарей отправляюсь в путь,
и встречают меня, кзк родного,
ведь принес я ке что-нибудь —
слово партии,
правды слово.

МАТЬ ПОЕТ НА
СВАДЬБЕ ДОЧЕРИ
Курингэла, курела,
сэвсскур минела!
Пролетели годы — стрелы мои.
Ждут в колчане годы — стрелы твои.
Но сегодня я рада, как никто,—
на твоей сижу я свадьбе, Липто.
Курингэла, курела,
сэвсекур минела!
Сочинила я сама и пою,
про твою судьбу пою и свою.
Не подумай, что стара твоя мать —
может соболя она догнать.
Курингэла, курела,
сэвсекур минела!

Курингэла. курела, сэвсскур минела! —
непереводимые песенные восклицания.

На морщины ты мои не гляди —
Это тропки, что исхожены в пути.
По одной из них ты к счастью пришла
наших дней увидеть радость смогла.
Курингэла, курела,
сэксекур минела!
Будь ж е счастлива всю жизнь от души,
а сейчас одеру нашу спляши,
как плясала когда-то ее я,
но од ера веселее твоя.
Курингэла, курела,
сэвсекур минела!
Скромен труд наш, Липто, и велик,
Долго праздновать он нам не велит,
Выйдешь с мужем соболятничать ты,
вот и сбудутся мои мечты.
Курингэла, курела,
сэисекур минела!

Перевел

с эвенкийского А. ЩИТОВ.

Светлана ЗАХАРОВА

1М Ш

С /1Ю6ПП0П ЖЕНЩИНОЙ
Рассказ

Полудни уже снимал с вешалки плащ, собираясь уйти на службу,
когда принесли телеграмму. Алла, бывшая жена, как всегда, много­
словно извещала его о том, что все студенческие работы, в том числе
и дипломную, она отправила с Ильей Берковичем, который девяносто
третьим поездом, вагон седьмой, следует до Амурска. Полудину нуж­
но будет подойти к поезду и забрать бумаги. Телеграмму она отпра­
вила, судя по дате, сегодня ночью, а поезд отбыл из Москвы три дня
назад. Полудин набрал номер справочного бюро вокзала, узнал, ког­
да прибывает девяносто третий. Переспросил: «Неужели сегодня?»
Но бюро уже отключилось, и Полудин опустил трубку. «В 21.30 мест­
ного»,— повторил он и, зная особенность своей памяти — отказываться
от всякой побочной, не имеющей отношения к работе информации, запи­
сал на уголке телеграфного бланка.
На лестничной площадке он еще раз пробежал глазами телеграм­
му, и ему будто послышался частый, с придыханием Алкин говорок.
То, что бывшая жена все-таки выполнила его просьбу, расстрогало По­
лудина и отчасти удивило: такая уж была она — суетливая, взбал­
мошная, смешная. Сколько он ее знал, она всегда что-то теряла, о
чем-то важном забывала, спохватывалась, догоняла, наверстывала,
чтобы потом снова отстать. Вечером, встречая его с работы, она кида­
лась ему на шею, не стесняясь соседей по квартире, словно не виде­
лись бог знает сколько времени, говорила со смехом, что еле дождалась
мужа, приносила ему в ванную комнатные тапочки, сообщала, что по
великому знакомству достала где-то бутылочку замечательного сухо­
го вина и они сейчас будут пировать. А вот ужин — какой-нибудь са­
мый примитивный супчик — Алка забывала сварить, и они всухомятку
ели колбасу с черствым хлебом и дорогими шоколадными конфетами
«Ассорти». И хваленое вино, которое Алке вручила «по знакомству»
хитрая приятельница, всегда стояло в буфете проектного института.
После ужина Алла тянула Полудина, как она выражалась, «на лю­
ди»: в кино, на танцы, на водную станцию, а ему хотелось только одно­
г о — уйти в работу, в чертежи, в архитектурные журналы и справоч­
ники. Алла сердилась: «Но ведь я-то не беру работу на дом, правда?!»
Она работала модельером в ателье. Полудин раздражался: «Это твое
дело, а мне не мешай!» Но она все равно мешала...
Вспомнился Полудину Илюха Беркович, его близорукие, добрые
до наивности глаза за толстыми линзами очков. Это сколько же они
55

не виделись с ним? Считай, у ж е д в е н а д ц а т ь лет. К а к закончили инсти­
тут, т а к и р а з л е т е л и с ь в р а з н ы е стороны. П р а в д а , большими друзья»
ми они никогда не были. М е ш а л плохо скрываемый дух соперничества,
что ли... Впрочем, теперь Полудни м о ж е т честно с к а з а т ь самому себе:
это он видел в Берковиче соперника, а сам И л ю ш а об этом никогда не
д у м а л . Н а с т о л ь к о великодушен и т а л а н т л и в был Беркович, что д л я
него просто-напросто не существовало соперников. Он всегда шее
впереди. Его н а п р а в л я л и в аспирантуру, но И л ь я меньше всего д у м а л
о карьере. Он у е х а л на север вместе с Р а е ч к о й Арсеновой, весьма и
весьма посредственной студенткой. У Р а е ч к и были грустные голубые
г л а з а . К а з а л о с ь , она только что п л а к а л а или вот-вот расплачется. По­
ж а л у й , за эти печальные г л а з а и ставили ей в з а ч е т а х «удочки» сердо­
больные преподаватели. Но Илье в ней м е р е щ и л а с ь какая-то т а й н а ,
несчастная любовь, подлец-искуситель и, к а к р а с п л а т а за доверчи­
вость,— потеря интереса к жизни, к учебе. Он пытался вернуть ей ка­
кие-то якобы утраченные радости, дарил цветы, написал маслом Р а ечкин портрет, где все увидели Арсенову в представлении Берковича
•—настолько портрет не соответствовал оригиналу.
Полудни усмехается и качает головой. К а к и м и они все тогда бы­
ли —' широкими, ясными, окрыленными
первыми удачами в работе,
первыми успехами в любви. Какими они все стали сейчас? Н а в е р н я к а
многие сокурсники о б л о м а л и свои неокрепшие к р ы л ы ш к и о жизнь, с
ее р а з о ч а р о в а н и я м и и повседневным кропотливым трудом. Сидят и
копируют чьи-то мысли, чьи-то открытия. К а к луна, о т р а ж а ю т ч у ж о й
свет. Сколько таких в проектном институте, д а ж е в их м а с т е р с к о й
А ведь когда-то, наверное, т о ж е мечтали найти точку опоры, чтобы пе­
ревернуть мир?
Пол удин поймал себя на том, что вот у ж е несколько минут стоит
возле киоска «Союзпечать» н невидяще р а с с м а т р и в а е т обложку «Совет­
ского э к р а н а » . Очередная кинозвезда на с н и м к е — сухопарая, угловатая,
как мальчишка-подросток,— старательно хохочет, чтобы
выглядеть
женственной и очаровательной. Полудин вздохнул: все мы хотим вы­
глядеть... И потуги эти со стороны, ох, к а к з а м е т н ы ! А он сам? К а к у ю
роль он играет?
— Вам, к а к всегда, «Строительную газету», «Советский спорт*
и «Известия», — приветливо улыбнулась з н а к о м а я
киоскерша, пода­
вая ему густо пахнущие типографской краской газеты.
—• Д а , да, б л а г о д а р ю вас! — Полудин в е ж л и в о наклонил голову.
— И еще «Советский э к р а н » и сигареты, п о ж а л у й с т а !
Обычно, купив газеты, он спешил на т р а м в а й н у ю остановку, что­
бы в ожидании т р а м в а я пробежать г л а з а м и хотя бы «Советский спорт».
Сегодня, чувствуя в себе непривычную размягченность, Полудин ре­
шил пройтись пешком, чтобы собраться с м ы с л я м и и войти в институт,
отрешенным от всяких эмоций — как положительных, так и отрица­
тельных. Но ф о т о г р а ф и я на о б л о ж к е ж у р н а л а т р е в о ж и л а чем-то П о луднпа, и он на ходу снова бросил в з г л я д на «Экран». Т а к и есть: у
артистки н а п р я ж е н н ы е г л а з а .
И он вспомнил глаза Аллы в день своего отъезда из Москвы. Б ы л а
в них та же ж е н с к а я напряженность; губы произносили ничего не зна­
чащие веселые слова, а глаза страдали. Он потом долго вспоминал ее
темный, как омут, прощальный взгляд. И всякий р а з ему становилось
не по себе.
«А ведь сейчас неплохо бы л а д и л и друг с другом, — неожиданно
подумалось ему, — обзавелись ребенком, а то и д в у м я . Сыном и доче­
рью... Алла остепенилась и появился бы у нее интерес к семейным де­
л а м . Они научились бы уступать и п р о щ а т ь друг другу мелкие обиды
и слабости...»
Полудин до сих пор никогда не ж а л е л о своем р а з р ы в е с женой,,
3

56

Д а и сейчас он не то, чтобы ж а л е л , а просто прикидывал, какими бы
стали они с Аллой за двенадцать лет супружеской жизни? Разошлись
они давно, не выдержав почти неизбежного в молодых семьях перио­
да бурных ссор и сладких примирений. Все это мешало ему работать.
И однажды во время затянувшейся размолвки он взял расчет в инсти­
т у т е — его уговаривали остаться, д а ж е пообещали отдельную квар­
тиру вне очереди,— в этот ж е день сложил наскоро свои вещи и книги
и позвонил Алле на работу. Д л я нее это было громом среди ясного
неба. Она прибежала на вокзал за десять минут до прихода поезда.
Полудин боялся сцен, слез, но Алла д е р ж а л а с ь молодцом, д а ж е ка­
ких-то цветов купила. Развелись они позже, когда Алла выходила за­
муж за известного, но довольно немолодого художника. Многие дума­
ли, что не без расчета. Полудин готов был дать голову на отсечение, что
его бывшая супруга не знает, что такое расчет и расчетливость. Это не­
приспособленность всегда р а з д р а ж а л а его в Алле, как, впрочем, и же­
ну в нем —• излишняя трезвость и холодность ума...
Утро располагало к прогулке: после ночного неожиданного ливня
слегка парило, саженцы на бульваре приметно зазеленели, и трава,
обрызганная первым дождем, была неестественно яркого цвета, точно
Полудин смотрел на мир, сняв привычные темные очки.
«Старею, —• насмешливо подумал он о себе, — становлюсь сенти­
ментальным и всепрощающим!» Но ощущать себя таким было д а ж е
приятно.
Возле универмага
Полудин з а д е р ж а л с я — его
заинтересовало
оформление витрины. Рита ему месяца два назад говорила, что хочет
попробовать сделать одну из витрин главного универмага своего рода
страницей модного журнала, зеркалом сегодняшней моды и обновлять
ее оформление к а ж д у ю неделю, а то и чаще. Он тогда, правда, слу­
шал ее краем уха и снисходительно кивал, продолжая думать о чем-то
своем. Она вдруг замолчала и взглянула на него с упреком и обидой.
Он наклонился, поцеловал ее в тугую прохладную щеку и сказал, сме­
ясь: «Не хочу говорить о делах с красивой женщиной! Это невыноси­
мо: такой вечер, такие звезды — и вдруг обыденные до пошлости поня­
т и я — универмаг! мода! реклама!» Он знал, что женщины любяг
такие фразы, и произносил их, почти не задумываясь.
Рита ему по-настоящему нравилась, и этим она отличалась от вся­
ких прочих женщин. И то, что с ней он говорит и обращается все-таки
как с прежними знакомыми,— где-то в душе оставляло чувство вины.
Оп щ общем интересовался вопросами рекламы, но постольку, по­
скольку реклама в какой-то точке соприкасалась с архитектурой. Иног­
да он лаже делал кое-какие наброски по просьбе Риты, помогал ей най­
ти верное соотношение, ну, еще что-то, но делал это довольно снисходи­
тельно, считая, что искусство рекламы по плечу только мужчине.
А сейчас, глядя па манекены в длинных ситцевых юбках, в брюках
Е джинсовых костюмах с модными аксессурсами — бусами, сумками,
шарфами. Полудин подумал, что Рита, пожалуй, на верпом пути.
Полудин попытался вспомнить, сколько он не видел Риту. Кажет­
ся, в прошлый четверг они ходили на выставку молодых художников.
Сегодня пятница. Пошла вторая неделя. Полудин д а ж е удивился,
как быстро летит время! Целую неделю не видел любимую женщину —
и ничего, не умер от разрыва сердца! К а ж д ы й вечер всплывали какието неотложные дела: то нужно порыться в зарубежной периодике, то
посмотреть проект студента-практиканта — словом, сплошная работа,
а у работы соперниц не было.
Он В З Г Л Я Н У Л па часы — без семнадцати девять. Значит. Рита уме
у себя. Он вошел в будку телефона-автомата, сбросил новенькую бле
стящую «двушку» в узкую прорезь, снял трубку.
57

— Слушаю! — прозвучал ее мягкий грудной голос, и сердце Полу­
нина радостно дрогнуло.
— Рита, это я.— Полудин представил себе крохотный темный за­
куток в коридоре, где помещался недавно организованный отдел рекла­
мы, представил древний, залитый чернилами канцелярский стол, за ко­
торым сидит она, — и ему захотелось с к а з а т ь ей что-нибудь хорошее,
ласковое, чтобы потом весь день теплели ее глаза, едва она вспомнит
утренний телефонный разговор. Н о сокровенные слова не приходят сра­
зу^ и Полудин з а б о р м о т а л в трубку обычные неискусные комплименты:
«Ритусь! У тебя изумительный голос! Впрочем, ты вся изумительная!
Я с ума схожу по тебе!»
— Ж е н я ! — выдохнула в трубку Рита, и в ее шепоте была уста­
лость от многодневной разлуки, облегчение, радость. Ж е н я ! — с к а з а л а
она уже громко.— Куда это ты потерялся? Я у ж е собиралась разыски­
вать тебя! — Рита негромко рассмеялась, и Полудин точно наяву увидел,
как она откидывает голову, как блестят ровные — один к одному — зу­
бы, как глаза из-под опущенных мохнатых ресниц льют синее сиянье...
— Ритусь! Сегодня встретимся? — просительно приглушил
голос
Полудин.
— Встретимся! — Рита чуть помолчала. — Только не у тебя дома.
— Рита! Ты извини меня, — Полудин сконфуженно потер рукой хо­
рошо выбритый подбородок,— я обещаю, что такого больше не повто­
рится. Я не буду терять голову! Вот увидишь!
Рита глубоко вздохнула.
— З н а е ш ь что, Ж е н ь ? Д а в а й съездим за город! Ты мне не подарил
еще ни одного подснежника, а ведь они скоро отцветут! А сегодня та­
кая погода!
Полудин быстро прикинул: после обеда он может уйти из института,
с к а ж е т Гарифуллину, что поехал на обьект. Ему и действительно надо
на объект.
— Ну, что ж! Твое ж е л а н и е — д л я меня закон, — Полудин созна­
вал, что говорит банальность, но женщины принимают такое за чистую
монету. — Н а з н а ч а й место и час встречи.
— Значит, на конечной остановке 12-го м а р ш р у т а ! — Рита, видимо,
все у ж е п р о д у м а л а заранее. — А время п р е д л а г а й сам.
— Я п р е д л а г а ю часов в пять. Ты сможешь?
— Ну, конечно! — В голосе Риты звенела откровенная радость.—
Иринку из садика сегодня как раз берет м а м а , и я свободна весь вечер.
Я так соскучилась по лесу, если б ты знал!
— А по мне? — с подчеркнутой ревностью поинтересовался Полу­
дни.
— И по тебе, -— легко призналась Р и т а .
— Я тоже, -— Полудин озабоченно покосился на циферблат часов,
Ж не привык о п а з д ы в а т ь на работу. — П о к а ?
— Д о свидания. — Рита помолчала, п о д ы ш а л а в трубку и тихо до­
бавила: — Ц е л у ю !
И з телефонной будки Полудин вышел вполне деловым человеком.
Он запрограммировал себя на долгий рабочий день. Д а ж е о предстоя­
щем свидании он с т а р а л с я не думать, и это ему вполне удавалось: за го­
ды работы в архитектуре выработалась привычка отключаться от всех
забот, входя в мастерскую, оставлять за порогом радости и огорчения,
чтобы ничего не м е ш а л о работе. В последнее время она у Полудина не
л а д и л а с ь . С н а ч а л а это знал только он один. Н о когда попросил отодви­
нуть срок сдачи проекта — узнали все. П р а в д а , внешне этому вроде бы
не придали значения — работа, мол, есть р а б о т а , в ней закономерны
взлеты и неудачи. Н о с Полудиным такое случилось впервые. Он не з н а л
неудач. Р а б о т а л о с ь ему легко, без н а п р я ж е н и я , и эта легкость была
58

свойственна и его архитектурному почерку — оригинальные конструк­
ции, всегда неожиданное решение интерьеров — много солнца, воздуха.
В мастерской Полудина очень ценили, и это, в свою очередь, окрыляло
его, помогало в поиске. И вдруг — тупик... Оттого, что это слу­
чилось с ним впервые, Полудин растерялся. Он не видел впереди
просвета и д а ж е ночью просыпался от страшной мысли — может быть,
он как архитектор кончился?! Этот страх парализовал воображение, в
Полудни чуть ли не насильно усаживал себя за рабочий стол. Но ясность
и успокоенность не приходили. Пашка Гарифуллин все вопроситель­
нее поглядывал на Полудина. Пашку можно попять — заказчик торо­
пит. Конечно, Полудин мог бы вспомнить свои прежние работы, где-то
повториться, что-то скопировать — подобных поселков через его руки
прошло ьемало, но согласиться на такой компромисс Полудин не мог.
Поселок для рабочих строящегося химического комбината должен быть
непохожим на все типовые поселки, здесь нужен максимум удобств, что­
бы люди после дня трудового имели возможность отдохнуть как следу­
ет. В институте его дипломной работой был проект поселка для рабо­
чих-шахтеров. Как Полудину вдохновенно работалось над ним! Не бы­
ло опыта, его заменяли дерзость и фантазия. Но диплом он защитил на
«отлично», однокурсники восхищались, преподаватели одобрительно по­
качивали сединами. Вот поэтому Полудин и обратился с просьбой к быв­
шей своей жене — переслать ему все студенческие бумаги, если, конеч­
но, она их до сих пор не выкинула. К его счастью, Алла не любила ко­
паться в старых бумагах, видимо, только поэтому они и сохранились.
Днем в институт пришла корреспондентка из молодежной газеты, и
Паша Гарифуллин отправил ее к Полудину — вот, мол, архитектор
ищущий, довольно молодой, между прочим, неженатый: как раз вам по­
дойдет. Девушка покраснела, а Полудин разозлился. Сейчас, когда у
него ни черта не получается, разговор с корреспонденткой показался еще
одним упреком. А П а ш к а к тому ж е добавил абсолютно официальным
тоном: «Евгений Миронович, расскажите девушке о ваших соображени­
ях по застройке поселка химиков. Мне к а ж е т с я , об этом будет небезын­
тересно узнать читателям газеты — ведь многим из них придется, оче­
видно, жить в этом поселке!» И удалился. Полудин мысленно чертых­
нулся в адрес руководителя мастерской и, едва скрывая раздражение,
спросил, что именно интересует.
Ребята, пряча за кульманами хитрые улыбки, наблюдали за Полудиным и корреспонденткой. Потом, во время перекура, они, конечно,
воспроизведут эту встречу в лицах, разумеется, с добавлениями и ком­
ментариями. Н а р о д тут дошлый, им палец в рот не клади.
Полудин увел девушку в холл и кратко, но толково рассказал о
проекте нового торгового центра, о других наиболее интересных работах
мастерской. Девочка з а д а в а л а очень деловые вопросы, и Полудин с
удивлением почувствовал в ней интересную собеседницу. Вопросами ар­
хитектуры она по-видимому, занималась давно, не надо было растолко­
вывать ей азы, и понятие «школа Карбюзье» не привело ее в замеша­
тельство.
Полудин взглянул на нее уже с интересом. Темные волосы стянуты
на затылке в низкий тяжелый узел — попытка придать юному лицу со­
лидность взрослой женщины. С этой же целью — легкая косметика, удли­
ненные тушью глаза. Мягкая лепка скул, обтянутых нежной персиковой
кожей. Сколько ей лет? Восемнадцать? Во всяком случае, не больше.
Они распрощались. Корреспондентка шла по длинному узкому ко­
ридору, и Полудин отметил, что телосложение девушки идеальных про­
порций, а ноги стройные и сильные. Вот окликнуть ее, догнать, выйти
рука об руку на залитые солнцем улицы, быть д л я нее тем умным, все­
знающим богом, которого увидела в нем неискушенная девочка...
Рядом возник Гарифуллин:
59

— Упустил?! Ну, конечно, так я и знал! Вот-вот, теперь хлопай
вслед ушами.
Полудин дернул плечом:
— Иди ты...
— Злишься?! — И Гарифуллин снисходительно покачал головой.
В мастерской сложилось мнение, что Полудин не умеет подойти к
женщине. Девушка*м-чертежницам он никогда не говорил комплимен­
тов, не делал влюбленных глаз при виде секретарши Фаечки и д а ж е не
приволакивался за макетчицей Татьяной, которая считалась в институ­
те неотразимой красавицей. Интересно, что бы они сказали, приведи он
сюда Риту Измайлову, с ее синими лучистыми глазами и удивленным
голосом?
...С Ритой они познакомились в т р а м в а е вскоре после Нового года.
Собственно, он давно обратил внимание на маленькую хрупкую женщи­
ну в светлой шубке и пушистой песцовой шапочке. Из-под длинного
седого ворса глядели доброжелательные огромные глаза в мохнатых
ресницах. Иногда она ехала в трамвае одна, иногда — с маленькой де­
вочкой лет четырех, похожей на большую куклу, с такими же синими,
как у матери, глазами.
Но в этот раз Рита была одна. Она везла большую C C T K V красных
блестящих яблок. Он бы, наверное, так и не решился заговорить с ней
— может, н правы в чем-то пебята из мастерской, — если б не С Л У Ч И ­
Л О С Ь несчастье: сетка у женщины лопнула, и яблоки
с глухим стуком
раскатились по площадке. Полудни кинулся собирать тяжелые холод­
ные плоды, затянул какой-то тесемкой дырку в авоське, помог снова
сложить яблоки. Д в а самых крупных не вошли, и Рита предложила их
немедленно съесть. Полудин растерялся: зимой, в заледенелом трамвае
грызть холодные яблоки? А женщина смотрела на него снизу вверх, и
ее глаза смеялись. Он решился, думая про себя, что и ей, и ему на завт­
ра обеспечена ангина. Ангины не было, и утром он позвонил ей на пра­
вах знакомого. А вечером они встретились и пошли в кино.
Рита ему нравилась. Ему вообще нравились женщины такого ти­
па — невысокие, худощавые и стройные. Темные, пышные, слегка вью­
щиеся волосы Риты плохо подчинялись приколкам и шпилькам, и она
предпочитала всем прическам короткую стрижку.
В ней была какая-то затянувшаяся детскость, и это настораживало
Полудпна, как в прошлом настораживала взбалмошность и суматошность бывшей жены.
После обеда Полудин не вернулся в мастерскую. Он съездил па
строительство детской спортивной школы, разругался с начальником
участка, который вместо предусмотренного проектом пластика решил
в оформлении использовать деревоплпту и лак.
Был уже пятый час, когда Полудни з а б е ж а л в магазин, купил кон­
фет, бутылку сухого вина, в «Уголке хозяйки» — пару пластмассовых
стаканчиков и поспешил на конечную остановку двенадцатого маршру­
та.
К условленному часу Полудни опоздал. Но Рита ж д а л а его. Она
сидела на скамейке и без всякого упрека, с улыбкой смотрела па подхо­
дившего Полудпна. Он присел рядом с ; ей, неторопливо ожидая, когда
разойдутся малочисленные пассажиры. Утробно рыкнув, старый разби­
тый автобус дернулся, выпустил синее облако едкого дыма и покатился
вниз, под горку. Они остались вдвоем в неожиданно тихом и солнечном
мире.
— Здравстгуй, — сказала Рита и потянулась к нему.
— Здравствуй, — он обнял ее, поцеловал в глаза, чувствуя, как под
губами вздрагивают теплые нежные веки.
Они прижались друг к другу и замолчали...
г

60

Полудин понимал, что рано или поздно ему придется снова заво­
дить семью. Ведь должен на земле появиться тот человек, кому он оста­
вит в наследство свою фамилию, и д а ж е свой нескладный характер, и
привычки, и нос с горбинкой. И, может быть, свою неистовую любовь к
архитектур©... Видимо, к нему уже подбирается тот роковой возраст,
когда человека начинает пугать будущее одиночество.
У них с Ритой все идет к тому, чтобы быть вместе. И тогда первая
мастерская во главе с Пашей Гарифуллиным ахнет, когда увидит его
выбор.
Немного тревожила Иринка — он не любил и боялся детей. Но По­
лудни знал, что не способен обидеть ребенка, и это придавало ему уве­
ренность.
Он еще раз поцеловал Риту. Она открыла глаза и улыбнулась:
— Как птицы заливаются! Слышишь?
Лес свистел, чирикал, щелкал, звенел на разные голоса. Рита слу­
шала разноголосицу леса, как музыку, з а к р ы в глаза и откинувшись на
«го плечо.
Но Полуднну весь этот птичий разнобой скоро надоел, и он предло­
жил Рите побродить.
Рита порывисто вскочила — не женщина, а сгусток веселой энергии,
словно не она только что, расслабившись, п о л у л е ж а л а на его плече. Это
детские перепады в ее настроении и поведении т о ж е смутно тревожили
его, точно предвестники будущих конфликтов.
Она взяла его за руку и повела за собой, и он пошел, покорно и ра­
достно. По сторонам тропы, усыпанной сосновыми шишками, щедро
цвел багульник, пробивалась сквозь сухую хвою ж е с т к а я лесная трава.
Косые веера золотого солнечного света вырывались из-за частых ство­
лов и рассеивались в мягком сумраке леса. П а х л о молодой хвоей, смо­
лой и почему-то — грибной прелью...
— Хочется говорить шепотом, — с к а з а л а Рита и быстро взглянула
на него, — у тебя нет такого ощущения?
— Нет. — немного удивился Полудин. — Х о т я ты, наверное, права.
Есть в лесу что-то от музейной торжественности... Эти колоннады
стволов...
— Я имею в виду другое,— Рита чуть поморщилась.— Понимаешь,
шепотом говорятся самые сокровенные, самые-самые личные, что ли,
слова... И вот лес, природа настраивают на эту сокровенность...
Она улыбнулась.
— Я вот крикну: «Дорогой!» И скажу то ж е самое шепотом, из губ
в губы... Есть разница?
Полудин обнял ее, заглянул в лицо и тихо попросил:
— Скажи!.. Ну, пожалуйста, скажи!
Рита провела теплой ладонью по его щеке:
— С к а ж у , только не сейчас.
Полудин почувствовал, как напряглось ее тело, ощутил близко ее
грудь, горячее бедро и быстро отстранился... В прошлый раз он ее на­
пугал своим срывом.
Х о т я — в е д ь рано или поздно д о л ж н о это случиться. Все идет к
тому. Но с Ритой нельзя торопиться. У нее свои, полудетские, пред­
ставления об отношениях мужчины и женщины. Полудин не хочет их
разрушать, надеясь, что однажды женское начало одержит над ней
победу. Конечно, проще всего сказать: « Д а в а й поженимся!» Но Полу­
дину надо вначале найти самого себя: он не хотел прийти к Рите те­
перь, когда все т а к не ладится. Он должен быть на коне.
Он расстелил на поляне газеты, достал из портфеля вино, конфеты.
На траву выпал «Советский экран», и на Полудина снова глянули на­
пряженные, тревожные глаза киноартистки, искреннее страдание, про61

рвавшееся сквозь театральный смех... Он торопливо засунул журнал на­
зад, в портфель. Рита удивленно всплеснула руками:
— Какой-ты предусмотрительный! И конфеты — мои любимые!
Полудин, довольный, улыбнулся, разлил вино по стаканчикам. Он
снова почувствовал в себе утреннюю размягченность. Рита сломила
крохотную веточку цветущего багульника, опустила в вино и со сме­
хом протянула стаканчик Полудину:
Вы послали мне черную розу в бокале
Золотого, как небо, аи...
Они пили вино и целовались, и у Полудина росло ощущение, что
земля, стремительно л е т я щ а я в пространстве, замедлила свой бег и
вдруг можно остановиться, оглядеться, не рискуя сорваться или быть
сметенным... Он п р и ж а л к губам нежные прохладные пальцы Риты и
почувствовал, что вот они, пришли те самые слова, которые он тщетно
искал утром в телефонной будке. Он говорил их — и видел над собой
счастливые взволнованные глаза Риты, точно омытые дождем звезды,
ее руки ласкали его лицо, волосы... И была она в эти минуты такой
родной, что Полудину в какой-то момент показалось: все, больше он
не может жить без этой женщины...
Голова его л е ж а л а у нее на коленях, Рита склонилась над ним,
вечернее солнце золотило волосы, бросало на щеку мягкую тень... А над
ее головой покачивали мохнатыми вершинами молодые сосенки, про­
плывали редкие розовые облака..
— Я люблю лес,— тихо сказала Рита и прислонилась к шерша­
вому стволу.— Меня, наверное, не в капусте нашли, а где-нибудь в
сосняке... Представляешь, Ж е н я : проснуться утром от птичьего свиста,
и окна распахнуты в лес — росистый, веселый, утренний!
И вдруг в голове Полудина блеснуло молнией виденье: поселоксад! Небольшие коттеджи, окруженные зеленью. Не улицы, но аллеи.
Административные здания располагаются на главной плошади, кото­
рая в центре поселка. К ней диаметрально, как лучи к солнцу, подхо­
дят аллеи-улицы.
Полудин сел, торопливо достал авторучку, порылся в карманах
в поисках б л о к н о т а — е г о почему-то не оказалось на м е с т е — и на
оборотной стороне телеграммы начал быстро чертить какие-то непо­
нятные Рите загогулины и линии. По временам он задумывался, по­
кусывая пластмассовый колпачок ручки, что-то зачеркивал, начинал
снова. Потом скомкал бумагу, отшвырнул и бессильно О Т К И Н У Л С Я на
траву: минуты две он л е ж а л , бесцельно глядя в пустое небо. И снова
поднялся и начал чертить на газете, у ж е спокойно, не задумываясь.
Аккуратно сложил обрывок газеты и сунул в карман. И, словно только
что вспомнив, где он и с кем. виновато улыбнулся Рг.те. Он не знал, как
и, глаиное, чем объясняются подобные прозренья, когда тьма в мыслях
сменяется ослепительным и неожиданным светом. Но теперь — По­
лудин верил в это твердо — работа сдвинется с мертвой точки. Ему
надо увидеть объект весь, целиком, только тогда он может проекти­
ровать его. Он увидел этот поселок. Полудин почувствовал холодок в
груди — предвестник захватывающей интересной работы.
Рита подошла и прижалась к его плечу. Он обнял ее. И было
все понятно и ясно между ними.
Но земля не замедлила свой бег. Когда за деревьями встал вет­
реный красный закат, Полудин слабо удивился: «Как? Уже вечер?»
— Д а , — шепнула Р и т а , — д а в а й собираться.
Пока она убирала остатки пиршества, Полудин побродил среди
деревьев и нашел десяток подснежников, которые и преподнес Рите.
Она благодарно взглянула на него, встала на цыпочки и поцеловала
62

в щеку, а потом, как ребенок, прижалась лицом к рукаву его плаща*
— Как мне хорошо было с тобой,— шепнула она.
Автобус, видимо, только недавно ушел в город, потому что на ко*
нечной остановке никого не было. Вначале Полудин д а ж е обрадовал­
ся: можно сидеть на скамейке обнявшись, без риска увидеть чей-то
косой взгляд.
Смеясь, он рассказал Рите о сегодняшнем интервью, но она вос­
приняла все не так, как он рассчитывал. Рита помрачнела, когда он
заметил, что «вообще-то девчонка была весьма и весьма...», и при­
щелкнул пальцами. Он попытался лаской вернуть ее расположение,
но женщина отстранилась.
Автобуса все не было, и тут вдруг Полудин вспомнил, что ведь
сегодня он должен встретить Илью Берковича. Полудин лихорадочно
кинулся искать по карманам телеграмму, совсем забыв, что сам же
выбросил ее в лесу. Время прибытия поезда Полудин помнил — в по­
ловине десятого, а вот вагон — не то седьмой, не то пятый... Полудин
взглянул на часы — пятнадцать минут девятого. Пока время еще есть,
но в обрез.
Заметив Ритин настороженный взгляд, Полудин объяснил, что
всплыли неотложные дела на сегодняшний вечер. Рита захотела уз­
нать, какие это дела. Свидание с девчонкой, которая «весьма и весь­
ма...»? Она так и спросила, но Полудин вместо того, чтобы объяснить,
вдруг разозлился:
— Что за беспредметная ревность? Неужели я не имею права на
какие-то собственные дела?
Рита удивленно и обиженно вскинула на него глаза. Полудин
вспомнил, какими счастливыми были эти глаза всего час назад, и по­
каянно прижал Риту к груди:
— Не сердись, девочка. Сегодня проездом в городе будет одно­
курсник, и мне необходимо его встретить! Понимаешь?
Рита отвела взгляд в сторону. Она впервые не поверила Полу­
дину, и тот начал ее убеждать. Чем больше он горячился, тем меньше
она верила. Он с раздражением бросил:
— Что за женские капризы по любому поводу?
Рита прикусила губу. Она не понимала, что случилось: ведь сов­
сем недавно им было так хорошо вместе, и вдруг между ними выросла
стена непонимания.
Полудин то и дело поглядывал на часы, нервничал, курил. По­
том бросился к шоссе в надежде остановить попутную машину. Но
Рита заявила, что она на попутной не поедет.
«Черт!—мысленно выругался Полудин.— На попутной она, види­
те ли, не поедет! Подавай ей персональную! Это она сейчас капризни­
чает, а что будет потом, когда женой станет?!»
Полудин ломал спички, прикуривая. Он вдруг вспомнил о желез­
нодорожном переезде, где водители теряют драгоценное время, и его
бросило в ж а р . Он непременно опоздает!
«И зачем надо было обязательно тащиться за город? — зло поду­
малось ему.— Посидели бы в городском парке, сходили бы в кафе!
Ну, ладно, она женщина, у них вечные странные желания — захоте­
лось ей, видите ли, на природу! А твоя-то голова где была?» — с до­
садой вопрошал он сам себя.
Искоса он взглянул на Риту. Она сидела, потупив голову и ссу­
тулив плечи, и все время ежилась, точно ей было холодно в светлом
легком плаще. Густые пряди волос ветер смахнул ей на лоб, на глаза,
и сейчас она показалась ему совсем немолодой и некрасивой. Неуже­
ли он этой женщине говорил нежные слова, от которых наполнялись

63

счастьем ее глаза? Ему стало стыдно своего порыва, своей откровен­
ности: вот сидит сейчас и, наверное, очень плохо о нем думает.
—| Жень! — нарушила тяжелое молчание Рита и тряхнула голо­
вой, отбрасывая волосы с лица,— а ты ведь на самом деле можешь
уехать на попутке. Я не спешу, я спокойно доберусь автобусом. У
меня неотложных дел на вечер нет. Д а ж е Иринку сегодня мама взя­
ла из детсада.
Она строила мостик через ссору, но Полудин, засунув руки глу­
боко в карманы плаща, не повернулся на ее голос.
Ему стало ж а л ь ее, подумалось, что надо бы подойти, обнять.
Она-то при чем здесь? Но дух противоречия не позволил ему принять
протянутую руку.
— Гонишь?—усмехнулся он,—Ну-ну... Только д л я чего намеки?
Скажи лучше прямо, в глаза, мол, уезжай поскорее, убирайся!
—' Н е п р а в д а ! — в ы р в а л о с ь у Риты.— Я тебя не гоню!
Он дернул плечом:
— А! Все это чепуха! Мура!
— О чем т ы ? — с п р о с и л а Рита.
—• Обо всем! — Полудин резко обернулся.— Знаешь, у некоторых
на руках выколото: «Нет в жизни счастья!» Я с ними согласен! Нет
счастья, нет любви, нет ничего, если и есть что-то на свете — это
одна суета!
Он увидел, как медленно расширялись черные зрачки Ритиных си­
них глаз, как отхлынул румянец с ее щек, и лицо стало мертвенно
бледным.
На мгновение Полудин похолодел. «А что я, собственно, сказал
такого?» — взбодрил он себя. И тут из дальнего перелеска выскочил
автобус и покатил по шоссе к конечной остановке двенадцатого мар­
шрута.
Рита вдруг пришла в себя, улыбнулась:
— Ну, вот видишь, и автобус! Ты успеешь!
Было в ее улыбке что-то искусственное и напомнило Полудину
фотографию артистки с обложки «Советского экрана».
В автобусе они сидели рядом, но у ж е далекие и чужие. Рита
упорно смотрела в окно, а Полудин со страхом ж д а л переезда. Шлаг­
баум был поднят, и автобус проскочил под его длинной полосатой
рейкой. Сразу стало ясно, что Полудин к поезду успеет. Он подо­
брел, раздражение и досада улетучились, осталось чувство вины пе­
ред Ритой. Полудин протянул руку и накрыл ладонью ее тонкие паль­
цы. Она вздрогнула, почти испуганно взглянула на него И отдернула
руку. Полудин наклонился к ней:
— Ритусь!
— Не нужно, Ж е н я ! — тихо оборвала она его.— Ничего не нуж­
но больше... говорить... Пожалуйста! — голос ее прервался, и послед­
ние слова она сказала шепотом. Он боялся, что она сейчас заплачет,
но Рита отвернулась к окну, глубоко и порывисто вздохнула, а уже
через мгновение почти спокойным голосом произнесла:
—• Сейчас твоя остановка. Готовься!
Полудин постоял над ней, чувствуя, что не может найти какогото очень нужного, одного-единственного слова, чтобы размолвка оста­
лась в прошлом, чтобы Рита снова взглянула на него с тихой лаской...
Женщина вдруг щелкнула замочком сумочки, достала чуть привядшие
подснежники и протянула Полудину:
-— Возьми. Без цветов не встречают!
Он машинально взял букетик, чувствуя, как что-то с неслышным
грохотом рушится в его жизни.
— Вокзал! — объявил шофер.
64

Полудин устремился к выходу. В дверях он оглянулся и встре­
тился взглядом с Ритой — в ее г л а з а х все-таки стояли слезы. Она
слабо махнула рукой. Сзади напирали: «Молодой человек, выходите,
не задерживайте!»
Он спрыгнул с высокой подножки и ощутил острую, почти физи­
ческую боль, полоснувшую по сердцу. Он не мог оставить
Риту в
такой момент! Полудин кинулся назад, к д в е р я м автобуса и вдруг
вспомнил: «Беркович! Бумаги...» Он растерянно остановился. Этого
мгновения было достаточно, чтобы двери захлопнулись
и автобус
увез Риту.
Полудин остался стоять, нелепый с букетиком подснежников в
вокзальной толчее.
...Полудин отодвинул от себя пожелтевшие, пропахшие пылью бу­
маги и отошел к окну. З а тюлевой шторой перемигивался огнями ноч­
ной город. Где-то внизу, во дворе, бренчала гитара. Полудин присло­
нился лбом к холодному стеклу и з а к р ы л г л а з а . Он мучительно
переживал разочарование — все студенческие работы оказались до
смешного наивными. Может, в них в свое время и было какое-то р а ­
циональное зерно, но Полудин не хотел к себе снисхождения. Он
безжалостно видел все ошибки, просчеты, потуги на оригинальность
и удивлялся, к а к за такое могли его хвалить и ставить высшие балы?
Но ведь хвалили, восхищались и д а ж е з а в и д о в а л и ! Д а ж е Беркович,
гордость их выпуска, и тот порой з а в и д о в а л легкости, с какой прихо­
дит к Полудину решение. Наверное, все-таки оценивали не работы, а
обещания будущих работ. Кто-то обещал больше, кто-то меньше —
только и всего. Беркович обещал очень много. А что вышло? Ну, воз­
главляет архитектурную мастерскую (Полудин, кстати, в свое время
от э т о г о о т к а з а л с я , и тогда назначили П а в л а Г а р и ф у л л и н а ) , рабо­
тает, звезд с неба не хватает... А ведь с к а з а л он сегодня Полудину:
— Я счастливый человек, Ж е н ь к а !
Он и вправду счастлив, по глазам видно. И Раечку свою любит
так ж е пылко, как в студенчестве, хотя у них у ж е трое детей и жена
ждет четвертого. Впервые в жизни Полудин по-человечески позави­
довал Илье, его умению хранить верность чему-то главному в жизни.
Полудни, з а к р ы в глаза, пытался вызвать в памяти видение, осе­
нившее его там, в лесу — поселок-сад, коттеджи в зелени, улицы-ал­
леи, но оно не приходило. Д а ж е наброски на газетном клочке ни о чем
ему не говорили, точно Рита увезла с собой его вдохновение, его оза­
рение. Л без этого Полудин по-прежнему не мог работать...
Он закурил, наблюдая за белесыми, прихотливыми струйками
дыма.
«Я и на самом деле становлюсь сентиментальным, к а к все влюб­
ленные,— насмешливо подумалось ему.— Что, собственно, произошло?
Завтра утром позвоню ей и приглашу вместе с Иринкой за город. И
все будет, как всегда».
«Все будет, к а к всегда»,— твердил он и — не верил себе.

5.

«Байкал»

JVs

1

Андрей Р У М Я Н Ц Е В

ЧЕРНАЯ

РАБОТА

Да разве людская работа
Бывает на свете черна?
И разве ж е грязью и потом
Унижена будет она?
О пахарь! Не пыль, не натуга
Запомнятся там, в борозде,
А ход серебристого плуга
По залежи, как по воде.
О плотник! Топор твой увесист,
А кряж — и массивен, и груб,
Но, чисто сработанный, светит
Зеркальный колодезный сруб.
К рукам твоим, влажным от пота,
Прилипнет и сажа, и грязь,
А вечное слово «работа»
Останется чистым, светясь.

СТАНЦИЯ
ДИВИЗИОННАЯ

Но как спокойно и сурово
Гудок короткий звал солдат!
Как тихо обочь, по сугробам,
Шагали женщины назад!
Здесь, в тыловой глуши таежной,
Я понял детскою душой,
Что на седой земле тревожной
Есть Долг, как Родина, большой»
Защитник мой,
В снегах под Рузой
Зловещей пулей сбитый с ног,
Рернулся ль ты потом, безусый.
На станционный огонек?
Солдатка в темном полушалке,
Смогла ли ты опять прийти
Встречать бойца на полустанке
В конце жестокого пути?
Я так хотел бы верить свято,
Что всех ушедших в темь пурги
Опять встречал перрон
дощатый —•
Он помнит давние шаги!
Но сорок семь солдат взяла
Война из моего села.
* * *

В ту зиму долгими ночами
Здесь паровозы не кричали...
От этих мерзлых стен полночных
К Москве,
К Москве
Под вой пурги
На поездах немых и срочных
Везли сибирские полки.
И эта станция прощанья
Для наших близких
Той зимой
Могла быть только обещаньем
Беды
И гибели самой.
66

Когда
То из
Мать
Меня

мне голодно бывало,
унылого села
молчаливо и устало
в степной улус вела.

В улусе тихом и далеком
Жила ровесница ее
В таком ж е грустном, одиноком.
Пустом жилище, как мое.
Забылись тропы в той округе
С мошкой, как едкая пыльца.
Не помшо маминой подруги,
Ее одежды и лица.

Забылись женские беседы:
Кому в улусе повезло,
И как улус встречают беды...
Но помню давнее тепло.
Тепло стола,
Бурятской кружки
С топленым вкусным молоком.
Тепло руки.
Тепло подушки
За печкой, в сумраке густом.
IT кто-то, говорят, гадает:
Что нас в живой чреде годов,
Людей различных языков,
В своей стране объединяет?

НА БАЙКАЛЕ
К гулкому, вольному морю
Вплоть подступила тайга.
Звери, не знавшие мору,
Скрытою тропкой прямою
Ходят на те берега.
Тихо. Ни стука, ни крика.
Только над зыбью лесов
В солнечном небе великом
Мягкий полет парусов.
Перед байкальской волною
Родина! Перед стеною
Теплых сосновых стволов,
Встану, как прежде, без слов.

А непонятно это, что ли?
Сказать бы так душе чужой:
Свело нас вместе наше поле,
Не разделенное межой,

Словно бы в книге открытой
Мне прочитать помогли,
Что я и сын, и защита
Этой просторной земли.

Одни — и свет, и темень неба,
днн — на случай наших бед —
! такан воды и корка хлеба,
• д н а судьба и память лет.

Что мне отправиться смело
Молено дорогой большой —
Только к хорошему делу,
Только с открытой душой!

Энн ЛЕИССОН, командир отряда «Комсомолец
Эстонии», член штаба ЦК ВЛКСМ БАМ

ДНИ МУЖЕСТВА
Я на Байкало-Амурской, в Новом Уояне, уже три года.
На эвенкийских землях построен временный поселок. Временные
мосты соединяют берега северных рек Бурятии. Временные люди уже
забыты.
Мне кажется порою невероятным, что на месте Нового
Уояна,
нашего рабочего поселка, стояла тысячелетиями нетронутая тайга.
Что мы, первостроители, были мизерным оазисом среди глухомани,
соединенной с «большой землей» лишь воздушным мостом; что хлеб
насущный доставлялся на вертолетах, с утра и до позднего вечера кру­
живших над тайгой, как трудолюбивые пчелы; что теми же вертолетами
доставлялись нам и строительные материалы, и свадебные наряды, и
плюшевые медвежата; что в первые дни в палатке, рассчитанной на
дюжину человек, умещалось сорок строителей; что первенец бойцов
нашего отряда маленькая Светланка уже бегает на собственных нож­
ках; что больше нет улицы «Комсомольской», состоявшей из одних
палаток, а есть настоящие улицы — «Мира», «Весны» и «Доброволь­
цев», что построенные мосты считают десятками; что для счета ново­
рожденных не хватит и пальцев обеих рук.
Часто вспоминается начало стройки, и я листаю свой дневник...
195 день. На очереди под снос каша палатка.
Стало еще труднее с подвозкой воды и дров. Воду возят с Верх­
ней Ангары за 14 километров. Во время поездки над водоотводным
краном горит в ведре солярка, и все равно вода замерзает.
Сегодня 43 градуса мороза.
Век техники берет свое—многие ребята сменили топоры на ба­
ранки. Юра Ивашкин, Ян Кэрнер, Юра Ревин, Рудольф Рейскамб
окончили курсы вождения «Магирусов». На лесовозах работают Слаза Мартынюк и Иван Михайлишин, обхаживает МАЗ Володя Алек­
сеев, ездили на курсы крановщиков Ахто Метсалу, Яан Вириит и Аллэр Нурм. Д л я всех машин еще не хватает, но мы знаем, что наступит
такое время, когда водители станут дефицитными людьми.
Еще одна проблема: живем в лесу без дров. Везут за 8—10 ки­
лометров обгоревший сушняк. Заготавливают дрова три человека.
Они и живут на погорелье, посреди мертвого леса в зимовьюшке. Но
дров в обрез. Обычно возвращаемся в пустую и холодную палатку.
Заместитель начальника мостоотряда по быту Валерий Николаевич
Макаров каждый раз, когда слышит претензии, делает удивленную
физиономию, как будто это ему в новинку. Потом начинается «снятие
стружки» с коменданта и завхоза, со всех, кто попадется под руку.
.Пользы от этого никакой. Мы молча берем топоры и идем в лес.
,58

Сегодня прошло заседание построечного комитета. Обсуждались
вопросы повышения роли профсоюзной организации на отдаленных
мостовых участках, согласованности действий администрации н nociройкома.
Старший прораб Борис Александрович Базарное докладывает о
положении на участке. Сразу видно, что заседать ему приходится не
так уж часто. Борис краснеет, путается:
— Надо бы валенки, меховые рукавицы списать раньше срока?
не выдерживают нагрузки... А лучшие люди на участке — это Вла­
димир Кучеров, Владимир Новосад, Хельдур Янес, Юло Кивисар,
Иван Бобровский, Валерий Сидоров и Валентина Власкина из эстон­
ского отряда...
Председатель постройкома не выдерживает:
— Вы знаете права и обязанности профсоюзов? — И, не дождав­
шись ответа, Алексей Петрович Бозин, добрый десяток лет бывший
рабочим, а потом обучавший рабочие кадры у нас и за границей, на­
чинает объяснять внимательному слушателю роль старшего прораба
на участке:
— Самая прямая обязанность прораба—непосредственное учас­
тие во всех вопросах труда и быта рабочих...
Решаем вопрос о досрочном списании валенок, разрабатываем по­
ложение об участковых квалификационных комиссиях, объявляем
конкурс на лучшую стенную газету, шумим об отоплении временного
клуба-палатки. Пошуметь есть причина: клуб был построен по инициа­
тиве комитета ВЛКСМ в общественном порядке. Две палатки объе­
динили, натянули на каркас — вот и готово помещение. Не получилось
с отоплением. Две печи (больше не разрешают устанавливать пра­
вила противопожарной безопасности) тепла почти не дают. Двухсе­
рийный фильм редко кто выдерживает до конца...
197 день. Градусник рядом с палаткой показывает 51 мороза. 3
палатке минус восемь, хотя обе печки похожи на два больших раска­
ленных угля. На улице стараемся двигаться медленно: воздух обжи­
гает. Держимся стойко, даром, что никто из нас не испытывал рань­
ше такого мороза. По календарю до зимы осталось 16 дней.
217 день. За три месяца не было еще ни одного пасмурного дня,
Солнце окружено кольцом сверкающих алмазов. «Золотые рукавицы»-^
так называют эвенки это явление. Есть примета: если солнце наде­
вает «рукавицы» — быть морозу. Действительно, температура стабиль­
на — 45 градусов.
Сегодня нашей бригаде присвоено звание «Бригады коммунисти­
ческого труда», а всем комсомольцам — звание ударников.
224 день. Новость новогодней ночи: у бойцов нашего отряда Ва­
лентины и Олега Любезновых родилась дочь. Имя первой бамовке
придумано: Светлана.
229 день. «Комсомольская правда» опубликовала Обращение Ге­
нерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева к строителям Бай­
кало-Амурской железнодорожной магистрали. Второе обращение за
год. Такого большого внимания еще не заслуживала ни одна стройка.
2 мая 1974 года на станцию Лена прибыл специальный поезд из
Москвы с бойцами Всесоюзного ударного отряда имени XVII съезда
ВЛКСМ.
За каждой республикой и областью закрепили подшефную стан­
цию. Москва строит столицу БАМа—Тынду, Украина — город Ургал,
Молдавия — поселок Алонку, Ленинград — город Северобайкальск,
Эстония — поселок Кичеру, Литва — Уоян.
Французский журналист Макс Леон писал в газете «Юманите>,
что стоимость одного километра БАМа значительна. Но затраты оку№

пятся сторицей. В Якутии только одни запасы угля — 40 миллионов
тонн.
1976 год на БАМе встречали строители 91 строительной органи­
зации из 13 трестов, в том числе на Бурятском участке — 7500 рабо­
чих из 14 организаций.
За трудовое отличие было выдано 135 орденов и медалей.
237 день. Сегодня в Северобайкальске собрались делегаты пер­
вой учредительной конференции объединенного построечного коми­
тета Бурятского участка. Мостоотряд представляем вчетвером. В сос­
тав ОПК избирают председателем построечного комитета Алексея
Петровича Бозина и меня.
Вечером в гостинице мостоотряда-52 встретился с Анатолием
Савицким, чью бригаду рекомендовали нам как соперников по со­
циалистическому соревнованию.
Побывал на объектах бригады. Снабжение материалами пример­
но на одном уровне. А вот по качеству мы явно впереди. В бригаде
Анатолия чувствуется нервозность: чересчур много народу брошено
на маленький объект — строительство гаража.
В воскресенье перед дорогой переносили вещи из палатки в об­
щежитие, нам на бригаду выделили три больших комнаты. На месте
нашей палатки построят ясли-сад...
День 247. Уже два дня мы с Валерием Николаевичем Макаро­
вым в поезде. Держим путь на восток. Мимо окон мелькают стан­
ции. Одна из них — «Ерофей Павлович» — вызвала долгие размышле­
ния о человеке, давшем имена двум городам и краю. Бывают же люди.
В одном купе с нами едут два начальника строительно-монтаж­
ных поездов из Тайшета. Жизнерадостный молодой белорус Влади­
мир Фомич и скромный Михаил Берлин, по возрасту годящийся пер­
вому в отцы.
— Ты смотри,— обращается ко мне Фомич,— целый интернацио­
нал у нас собрался! Я белорус, ты эстонец, Макаров русский, а Ми­
хаил еврей!
Гостеприимно встречает нас, участников партийно-хозяйственно­
го актива, Благовещенск.
На другой стороне Амура стоит город КНР Хейхе. Лес труб, из
которых валит дым. Неужели и сейчас в каждом дворе варят чугун?
250 день. С большим вниманием на собрании актива слушал я
выступление командира отряда имени XVII съезда ВЛКСМ Виктора
Ивановича Лакомова. Внушительно прозвучали его слова о том, что
нам нужно учиться строить современно. Это было сказано рабочим,
Героем Социалистического Труда, государственным деятелем—депу­
татом Верховного Совета Р С Ф С Р .
Начальник
штаба ЦК ВЛКСМ БАМ Валентин Александрович
Сушевич выступил с призывом поддержать движение «Я — хозяин
стройки».
258 день. Стремление быть участником строительства от начала и
до конца всегда свойственно настоящему строителю. И это рождает
прекрасные почины. Вот такие: механизаторы выступили с предложе­
нием работать на доверенной технике до конца строительства. Строи­
тели Шимановского комплекса стройиндустрии попросились на объект,
который сдадут в день окончания строительства дороги...
260 день. Вернулся в Уоян из Улан-Удэ, где выступил на респуб­
ликанском совещании строителей.
Нина Васильевна, кассирша, истопница, уборщица и начальник
крохотного уоянского аэропорта, ухитряющая соединять все эти долж­
ности в одном лице, едва увидев меня, рассмеялась:
— Всегда вы так: один приедет — другой в дорогу собирается!
70

Так и есть. С большой спортивной сумкой через плечо ко мне
спешил Гена Трофимов:
— Вовремя прилетел... Меня в Улан-Удэ вызывают... Женился я
на Ирэнке, конечно... Таллинский завод имени Калинина камины прис­
лал в подарок отряду... Смотри за ребятами, чтобы ночью магнитофон
не крутили... Термос на верхней полке...
Дома сразу в глаза бросилась «молния», сообщающая, что пятеро
ребят из нашего отряда — Виктор Голубинский, Олег Любезнов, Вале­
рий Сидоров, Арно Эвель и Саша Руденко награждены знаком
ЦК В Л К С М «Молодой гвардеец пятилетки», знаком «Ударник 1975.»
награждены все комсомольцы, досрочно выполнившие социалистиче­
ские обязательства.
На стройплощадках сегодня тишина. Торжествует мороз. Столбик
термометра опустился до 47.
269 день. Мы награждены Почетным дипломом, грамотой и вым­
пелом «Победителю социалистического соревнования в честь XXV
съезда КПСС». У пас появились новые соперники — бригада Энделя
Урма из МО-52 и бригада Александра Рябкова — недавнего лауреата
премии Ленинского комсомола.
Жезл соревнования вручают бригаде Владимира Денисенко.
289 день. Получил письмо из Тынды от начальника штаба
ЦК В Л К С М БАМ Валентина Александровича Сущевича вместе с га­
зетой «Байкало-Амурская магистраль». Сущевич пишет, что щтаб
признал нашу бригаду лучшей на магистрали в дни работы XXV
съезда КПСС.
309 день. С сегодняшнего дня в бригаде двое новеньких: Ахто Метсалу и Рихо Пинт. Работа для них не новая: плотничали и раньше.
Строим четырехквартирный дом. Впрочем, четырех ли? До обеда
строили четыре квартиры, после обеда изменили планировку на шесть.
Даются разные указания. Что будет завтра?
После обеда работал в составе комиссии по качеству, членом кото­
рой являюсь. Под руководством заместителя главного инженера Алек­
сандра Григорьевича Федотова обследуем все строящиеся объекты.
Недостатки фиксируются. Брак подлежит безоговорочной и безвозмезд­
ной переделке. Мастера на объектах берут замечания «на карандаш».
Протокол с предписаниями комиссии имеет силу приказа.
Да, сегодня было примечательное утро. Все, у кого есть приемни­
ки, настроили их на волну «Маяка». В половине седьмого утра начи­
нается передача для строителей Байкало-Амурской магистрали — ин­
формация о сделанном и о планах, звуковые письма, музыкальные
приветы... И к нашему отряду несколько раз обращались секретари
горкомов, райкомов ВЛКСМ, Валерий Иванов из ЦК комсомола Эсто­
нии, друзья.
Сегодняшнюю передачу специально для нас сделало эстонское
радио.
Миша Булыгин записал на магнитофон часть передачи для Леши
Зуева, к которому обращалась жена и дочь. Леша в это время был на
отдаленном мостовом участке. А потом Мишу замучили—таскали из
комнаты в комнату вместе с магнитофоном: дай послушать, что «на­
шим» передают!
В передаче \ частвовал наш друг журналист Геннадий Розенштейн,
гостивший у нас в конце февраля. Он тогда привез нам подарок от
спорткомитета Э С С Р — хоккейное снаряжение и переходящий кубок
редакции газеты «Советская Эстония». Кубок достанется лучшей хок­
кейной команде поселка.
331 день. Всесоюзный Ленинский субботник. С утра метель. Хоро­
шо, что у моих ребят комнатная работа: ставят дверные блоки.
1

#

71

Поселок смотрится совсем по-другому с тех пор, как появился
клуб и запестрели афиши.
Уже несколько месяцев работает поселковая столовая.
В помещении временной конторы мостоотряда теперь библиотека
и шахматный клуб. Там ж е сражаются любители настольного тенниса.
334 день. С нами соревнуются бригада Саши Рябкова. Саша... са­
мый молодой из бригадиров, рослый, дружелюбный, светловолосый.
Закончив профтехучилище, он работал в Новороссийске слесарем на
вагоноремонтном заводе. 18-летним поехал строить Тюмень-Сургут,
где был мотористом, электриком, лесорубом. В марте 1975 приехал с
с бригадой на БАМ.
Восемь лет колесит Саша по дорогам. Вместе с ним его жена
Ольга и дочурка Юлия. Саша заочник. Весной ему предстоит защи­
щать диплом в Свердловском техникуме транспортного строительства.
Саша депутат Северо-Байкальского поселкового Совета. 25 лет. Ком­
мунист. Наш соперник по социалистическому соревнованию. Вот ка­
кой он, Александр Рябков!
334 день. С нами соревнуется бригада Саши Рябкова. Саша... саВесенняя беда. И сегодня погода не думает меняться. Пассажиры раз­
брелись, кто куда. Утром передали прогноз, возвестивший, что самоле­
тов не будет. Но во мне есть еще капля оптимизма...
Мне нужно попасть в
Таллин. Я должен
рапортовать в
ЦК ВЛКСМ Эстонии о годовой работе отряда. Везу представления о
награждении лучших бойцов.
Стоп! Что-то зажурчало. Вертолет! Прилетела съемочная группа
из «Лснфильма». Будут снимать фильм о посланцах города-героя на
Неве.
Через какой-нибудь десяток лет кадры стан} т историей — хроникой
ударных комсомольских строек.
Я приложил все старания, чтобы попасть на борт вертолета. Вы­
ложил все своп познания в H C T o p i i n авиации, показал с десяток удо­
стоверений, одарил всех вертолетчиков значками эстонского отряда.
...В Улан-Удэ шел град. Но город выглядел празднично, готовился
к Первомаю.
349 день. Сегодня газета опубликовала имена лауреатов годовых
премий Союза журналистов. В их числе наш давний знакомый, пред­
ставитель молодежной газеты Эстонии Рейн Пыдер. Премии удостоена
серия его очерков «Все начинается с дороги», рассказывающих о тру­
довых буднях нашего отряда на гостеприимной бурятской земле.
355 день. Склады и коридоры Управления делами ЦК ЛКСМ
Эстонии забиты ящиками разной величины. Чего в них только нет:
две сотни пар лыж, полная фотолаборатория со всеми химикатами
и километрами пленок, орган, комплект ударных инструментов, гита­
ры, сотни книг...
Спасибо, шефы из ЦК ЛКСМ, спасибо, наши юные друзья-пионе­
ры за подарки для бамовцев!
Ц1\ ЛКСМ поручил мне передать награды лучшим 10 бойцам от­
ряда, а также начальнику мостостроительного отряда Лозовскому и
главному инженеру Афанасьеву за плодотворную работу в коммуни­
стическом воспитании молодежи.
365 день. Прилетел вчера в Улан-Удэ, где как раз проходил слет
молодых строителей БАМа.
Площадь Советов. Стоят колонны бойцов Всесоюзного ударного у
памятника Ильичу. Сильный ветер полощет знамя. Торжественная ли­
нейка.
В зале театра оперы и балета тоже торжественно и празднично.
Зал полон. Здесь бойцы отрядов из Звездного, Тынды и Шимановска.
г

72

Как я завидую вам, кому путевку подписал X V I I съезд комсомо­
1
Мои земляки из Эстонии взяли с собой на слет дочурку Оксанку — не с кем было оставить... На слете Оксанка ухитрилась забрать­
ся на руки к герою космоса Виталию Севастьянову и прервала речь
заместителя Министра С С С Р
Мохортова... Смелое рождается на
Б А М е поколение!
367 день. Сегодня мы празднуем годовщину отряда. К торжествен­
ному собранию в клубе вывесили стенд, рассказывающий о первых
днях таежного десанта.
Поселок разукрашен флажками.
Пришло множество приветственных телеграмм.
В клуб ребята собираются подчеркнуто медленно и с такими ли­
цами как будто каждый построил к сегодняшнему дню по крайней ме­
ре с десяток мостов.
Девчата, которые еще год назад робко жались друг к другу, се­
годня чувствуют себя хозяйками. У десяти из них свадебные фотогра­
фии в альбомах.
Как возмужали парни за год! Фотостенд разглядывают
мимохо­
дом: сами все хорошо помним, пусть гости посмотрят!
М ы — бойцы трудового фронта на плацдарме номер один мирного
строительства нашей Родины.
Глубокое желание быть достойными легендарных корчагинцев по­
родило обещание бойцов республиканского ударного комсомольского
отряда «Комсомолец Эстонии» выполнить план десятой пятилетки за
1418 дней (столько дней длилась Великая Отечественная война).
Сегодня в зале нет некоторых из тех, с кем м ы ехали сюда вместе.
О с у ж д а ю ли я их?
Я просто им сочувствую. Среди уехавших есть такие, кто пережил
«палаточную эру» и морозную зиму. Но затем они сошли с трассы.
Можно ли обвинять человека, если у него меньше силы, чем у других?
Обыкновенные люди, привыкшие к обыкновенным условиям. В этом и
есть разница м е ж д у ними и теми, кто сейчас сидит в зале, принимает
подарки, грамоты, премии, почести.
Эти люди не с л у ж а т делу, а борются за него.
Я горжусь вами, бойцы Эстонского ударного комсомольского от­
ряда!
Генеральному секретарю Центрального комитета К П С С ЛеонидуИльичу Брежневу принадлежат слова: «Если человеку довелось быть
непосредственным участником какого-либо выдающегося события сво­
его времени, события, которым обозначается важнейший рубеж миро­
вой истории, это остается в его сознании на всю жизнь».
Д л я нас этим событием стал Б А М .
Январь. 614 день. Невиданный мороз стоит с конца ноября. В об­
щежитиях забыли, когда температура поднималась выше десяти гра­
дусов. С раннего утра и до позднего вечера ходим в свитерах и вален­
ках. «Натворило» все это, конечно, землетрясение. Третьего ноября
матушка-земля заколебалась и с пол-минуты, как говорится, ее у нас
под ногами не было. Признаться, страшновато. Л ю д и выбежали на ули­
цу, лайки выли, морозный воздух содрогался от гула.
Прилично тряхнуло, но дома, которые мы строили, остались под
своими крышами. Правда, нарушилась теплоустойчивость. Но месяца
через два каждый дом «сядет».
Когда возводили первые дома, вспоминаю, находились недоверчи­
вые, говорившие, что если «тряханет», то никакие кресты не помогут.
Крестами мы называли дополнительную обвязку, которую устанавли­
вали для жесткости над потолками. Но помогли кресты, помогли!
ла!

L

73

Март. 656 день. По трассе тянутся тяжелые, покрытые инеем гру­
зовики. Лобовое стекло шофера обогревают кто как может: установ­
ленной для этой цели печки недостаточно. Знаю водителя, который ез­
дит с горящей паяльной лампой в левой руке. Знаю шофера, который
оставил М А З из-за обледеневшего стекла. Ждет, бедолага, когда стек­
ло оттает. Ж д а т ь придется до весны.
401 день. 490 километр. Ребята из бригады Александра Руденко
строят здесь мост.
Недавно бригаде было присвоено звание «Бригада коммунистиче­
ского труда!»
Нелегко оно далось. Не всегда было гладко. Бригаде, привыкшей
к роли победителя, однажды пришлось проглотить пилюлю: она про­
играла трудовое соперничество с косомольско-молодежной
бригадой
Станислава Гука из «Таллиистроя».
Гуковцы в Мустамяэ, одном из новых районов Таллина,
возвели
14-ти этажный дом, руденковцы построили проезжую часть нескольких
мостов... Выработка на человека оказалась более низкой. Но в социа
листическом соревновании не учитывались разные условия, ведь на­
шим бамовцам приходилось гораздо труднее: вьюги, сорокаградусный
мороз. Но бригада не растерялась. И вскоре пришла победа. Сам Ру­
денко завоевал право быть сфотографированным
на легендарном
крейсере «Аврора».
Ноябрь. 918 день. XXVIII конференция комсомола Северобайкалья. На трибуне — заместитель начальника штаба Ц К В Л К С М Б А М
Юрий Васильевич Гальмаков:
— Сегодня на строительстве БАМа работает 311 комсомольскомолодежных бригад. Достигнут небывалый успех. К 59 годовщине ком­
сомола первый поезд дошел до Улькана. Закончено строительство
Амурско-Якутской магистрали. Сдался Становой хребет: проложен На­
горный тоннель, дошли до Беркакита. Есть прямое сообщение из Тынды в Москву!
Только повседневный вдохновенный труд, на который обратил
внимание товарищ Л. И. Брежнев на XVII съезде В Л К С М , ставит луч­
ших в ряды гвардейцев пятилетки. В юбилейном году нужно прило­
жить максимум усилий, чтобы всем комсомольско-молодежным бри­
гадам быть впереди. Берите пример с комсомольско-молодежной бри­
гады Александра Руденко из эстонского отряда. На ее трудовом ка­
лендаре 1979 год!
Эстонский республиканский ударный комсомольский отряд обра­
тился ко всем ударным отрядам, ко всем комсомольцам, работающим
на строительстве Байкало-Амурской железнодорожной магистрали —
встать на годичную трудовую вахту в честь 60-тетия В Л К С М . Штаб
ЦК В Л К С М Б А М высоко оценивает и одобряет инициативу эстонцев
Более двух лет назад эстонский ударный отряд начал движение
на БАМе: «Десятую пятилетку — за 1418 дней!» (столько дней продол­
жалась Великая Отечественная война). Уже сегодня мы уверенно мо­
жем сказать, что ведущие наши коллективы справятся с заданием пя­
тилетки еще раньше.
В дни празднования 60-летия Октября эстонский ударный взял по
вышенные социалистические обязательства и добивается права носит',
имя первого пз эстонцев Героя Советского Союза Арнольда Мери.
Комсомольско-молодежная бригада, руководимая членом Совет .
отряда Андреем Рубцовым, первой в Северобайкалье поддержал i
движение «18 ударных недель XVIII съезду В Л К С М » .
В ответ на обращение эстонцев взял повышенные социалистичес­
кие обязательства отряд «Комсомолец Литвы», который добивается
права носить имя партизанской героини Мариге Мелышкайте.

<74

Районная конференция избрала в числе своих посланцев на об­
ластную конференцию бригадира комсомольско-молодежной эстон­
ской бригады Ааре Рохтла.
Декабрь. 950 день. Сегодня по календарю первый день зимы. Тер­
мометр показывает 41° мороза. Снега на дворе столько, сколько выпа­
ло за два предыдущих года вместе взятых. Несмотря на мороз, ребя­
та готовятся к хоккейной схватке с командой СМП-572.
Андрус Савви, вратарь, затягивает ремни доспехов и — началось!
Первый гол проводит бывший шахтер из Кохтла-Ярве Олег Любезнов,
второй — Валерий Меньшов. Но после этого Андрусу приходится
дважды «выуживать» шайбу из своих ворот.
Рядом со мной стоит с красным от мороза носом Вася Бывшее
и, не жалея горла, кричит-советует Владимиру Бауэру, земляку из
легендарной Нарвы. Как ни удивительно, крик помогает: Бауэр заби­
вает еще одну шайбу
Я не выдерживаю мороза, иду домой.
Дома ждет бандероль с газетами, которые регулярно высылают
наши шефы — комсомольская организация эстонской молодежной га­
зеты «Ноорте Хяэль» и редакция спортивной газеты.
В «Северном Байкале», нашей районной газете, новый управляю­
щий трестом «Пнжнеангарсктрансстрой» Герой Социалистического
Труда Феликс Викентьевич Ходаковский пишет о перспективах строи­
тельства БАМа на бурятской земле. Путеукладчик к концу 1978 года
прибудет к границе Бурятии. Совершенно реально (хотя пока в пла­
нах), что к концу 1980 года протянут первый поезд в ворота СевероМуйского тоннеля (вместо намеченного в 1984).
Строители Бурятского участка БАМа выполнили годовой план
второго года десятой пятилетки ко дню принятия новой Конституции —
к 7 октября.
Феликс Викентьевич пишет, что в 1978 году должны развернуть
широкий фронт работ по строительству своих подшефных поселков в
Бурятии Ленинград, Белоруссия, Эстония, Литва и Латвия.
Мы, посланцы эстонского комсомола, ждем включения нашей рес­
публики в это большое строительство: Эстония возводит станцию и
поселок Кичера. Вспоминаем слова второго секретаря ЦК ЛКСМ Эс­
тонии Владимира Петровича Кузнецова, который побывал у нас в
гостях осенью: «Долг перед вами, теми, кто работает здесь, живет в
нас. Вы находитесь на труднейшем участке, который я когда-нибудь
видел. Республика знает о вас и гордится вами!»
До открытия восемнадцатого съезда ВЛКСМ остается все мень­
ше времени. Но с каждым днем растут трудовые достижения, знаме­
нующие созыв форума.
Целевой задачей эстонский республиканский комсомольский от­
ряд наметил: выполнить в юбилейном году план X пятилетки.
1096 день. В самом начале мая у нас в гостях были литовские
журналисты, сопровождающие отряд имени XVIII съезда ВЛКСМ на
Кичеру.
С наивной настойчивостью товарищ из пионерской газеты спра­
шивал:
— Ну, а что вами конкретно все-таки сделано?
Как ему ответить? Ведь совершенное метрами не измеришь, не
переведешь в килограммы...
Я сказал:
— Все, что вокруг!
И дорогу, теперь уже до Вншма, не строили без нас, и поселок
Новый Уоян, и базу, и буровую установку «Като». которой управляют
ребята из комсомольско-молодежной бригады Андрея Рубцова — про75

ходят в вечной мерзлоте сверхплановые метры на реке Гонкули, и ста­
вят береговые опоры под железнодорожный мост на Верхней Ангаре»
Сегодня исполняется три года нашему участию в сооружении
Байкало-Амурской магистрали. Праздник. Это видно по всему: если
на первую годовщину мы выпустили фотостенд на двух листах ват­
мана, то теперь потребовалось десять листов. И попали на стенд фо­
тографии только избранных. Праздничная стенгазета покрыла наруж­
ную стену веранды клуба. На снимках Саша Руденко следит за шли­
фовкой столовой в базовом поселке на Верхней Ангаре, Ахто Метсалу укладывает в коляску дочь Анжелику, приветственно машет за­
щитной каской Валера Меньшов, залез под капот и «лечит» своего
«Магируса» Слава Мартынюк, Андрее Саар с неразлучной «подру­
гой» — бензопилой «Дружба».
Ааре Рохтла проводит утреннюю летучку в бригаде, Валя Соосаар
окружена своими многочисленными малолетними воспитанниками в
детском саду, Марти Варик и Калев Палмеос — за партой в школе
рабочей молодежи, Виктор Соосаар — па экзамене в институте, мяч
в ворота противника забивает Олег Любезиов, ловит шайбу вратарь
Андрус Савви, Почетный знак ЦК В Л К С М «Молодой гвардеец пяти­
летки» принимает Виктор Голубннский, с принятием кандидатом в
члены КПСС поздравляют Владимира Кучерова...
Сотни приветственных телеграмм.
Отряд «Комсомолец Эстонии» сердечно поздравляет член ЦК
КПСС, первый секретарь ЦК Коммунистической партии Эстонии
Иван Густавович Кэбин, Бурятский обком КПСС, ЦК ЛКСМ Эстонии,
Бурятский и Ленинградский обкомы В Л К С М и многие, многие дру­
гие.
В телеграмме Бурятского обкома КПСС есть слова, ярко отра­
жающие важность доверенного нам дела, признание успешного его
выполнения: «Участие вашего отряда в строительстве БАМа является
ярким свидетельством верности советской молодежи заветам старших
поколений, готовности выполнения заданий партии и нерушимой друж­
бы советских народов...»
Передо мной слегка пожелтевшая фотография. За длинным сто­
лом, на котором по-семейному нарезан хлеб, расположились двенад­
цать молодых людей, недавно прибывших по комсомольской путевке
из Эстонии. С тех пор прошло три года.
Как невеста, вся в белом, смотрит с фотографии Люба Кепель.
Ее, депутата, нередко величают Любовью Николаевной, хотя она и
сейчас в возрасте невесты: недавно исполнилось 22...
Задумалась Валя Соосаар. В бригаде она работала недолго. Дев­
чат освободили: плотницкая работа, рубка домов из кругляка не из
легких. Валя стала воспитателем в детском саду. На днях встретил ее.
— Жаль, что детских фильмов нет,— сказала Валя.
А я вспомнил, как мы с Валей заседали в крохотной засыпушке
в составе первого построечного комитета. От мороза прыгали с ноги
на ногу. А тут — «детских фильмов нет»... Теперь никто не заседает
при свечах, в холоде. Засыпушку давно снесли. На том месте построен
новый клуб мостостроителей.
По итогам 1977 года Вале было присвоено звание лучшего бойца
отряда. Она стала обладателем специального памятного вымпела жур­
нала «Ноорус» («Молодость»), органа ЦК Л К С М Эстонии.
Левее Вали на снимке бывший таллинец Валерий Меньшов. В бе­
лой сорочке, при пестром галстуке. С первых дней Валера в тройке

76

нападающих хоккейной дружины мостоотряда. Ребятишки бегают за
ним гурьбой.
Долгое время Валерий работал художником в мостоотряде. Ре­
бята называли его «ночным». Когда все ложились спать, Валерий на­
чинал работать: выпускал «Молнии», писал лозунги, плакаты, объяв­
ления, делал эскизы...
Валя Гришина. Так ее звали в ту пору, когда поезд шел в Си­
бирь. Теперь она носит фамилию того молодого человека, который
на снимке рядом с ней — Ивана Михайлишина. Прошлым летом они
стали мамой и папой.
Когда в мостоотряде еще не было своей машины, Иван «нанялся
испольщиком» в тоннельный отряд № 12. Полный рабочий день ра­
ботал по договору у тоннельщиков. Вторую смену у себя — в мосто­
отряде. А Валя варила и жарила, считала деньги в котлопункте.
Вставала раньше всех. Разжигала костры под котлами, чистила кар­
тошку в ледяной воде... В 7.00 котлопункт распахивал свою дверь,
как любая городская столовая.
Игнат Кепель — белорус. Родился в Карелии, вырос в Эстонии.
В бригаде с самого начала. По общественной линии выполнял самые
разные поручения. Был в построечном комитете, членом культурнобытовой и молодежной комиссий, в комитете комсомола. На каждо­
дневной работе его нагрузка — инспектор по охране труда.
Слава Мартынюк. Был первым в отряде, кто вступил в схватку
с жестоким сибирским морозом. Случилось это на трассе. Мороз свел
счеты с машиной, топливо загустело и не проходило через трубы...
Слава разводил костер, разогревал машину и трогался в путь до
следующей вынужденной остановки, до нового костра. Несколько ме­
сяцев Славе пришлось «ремонтироваться» в больничной палате.
Самый разговорчивый товарищ в бригаде Алексей Зуев. На рабо­
те у него разговор деловой, среди своих — с шуткой пополам, а с
эстрады — умрешь со смеху! Алексей — лауреат первого Всесоюзно­
го фестиваля художественной самодеятельности. В этом году взялся
закончить среднюю школу: «Больше нельзя тянуть — скоро дочь в шко­
лу пойдет». Помню, осенью, после конкурса профессионального мастер­
ства молодых строителей, он где-то достал букет ярких цветов — и бе­
гом приветствовать новорожденную — вторую дочь.
Александр Руденко. Бригадир. Авторитетный, разносторонне
одаренный. За спиной — армейская служба в железнодорожном ба­
тальоне взрывником, таллинская мореходка и путевка на БАМ. По
трассе катилось: бригадир Руденко, секретарь по идеологии комитета
В Л К С М Руденко, член постройкома Руденко, депутат первых и вто­
рых выборов в Новоуоянский поселковый Совет Руденко. Из послед­
ней поездки на спортивные состязания в Северобайкальск он привез
кубок, подаренный Валерием Борзовым,— «Самой спортивной брига­
де БАМа».
Из эстонского ударного уже вышла одна бригада с почетным зва­
нием _ комсомольско-молодежная бригада коммунистического труда
имени XXV съезда КПСС. Теперь прибавилось еще одна — комсо­
мольско-молодежная бригада коммунистического труда имени 60-ле­
тия Октября Александра Руденко.
Вот какие они, мол друзья.

МОЙ ОТЕЦ—КОМСОМОЛЕЦ ДВАДЦАТЫХ..
«...Нам, будущим предкам, надо жить так,
чтобы потомки гордились нашими именами...*
Из

записной

книжки

А.

Бутунаева

«Секретно
Начальнику Усть-Ордынского Всеобуча
т. БУТУНАЕВУ А. Б.
Для лучшего использования
всех средств во время
боевых
действий по ликвидации кулацко-белогвардейских банд в районе
Косой Степи и острова Ольхон, в целях достижения твердого уп­
равления Эхприт-Булагатским сводным комсомольским батальоном.
Вы
назначаетесь его командиром.
Политическим комиссаром в вверенный Вам батальон направ­
ляется член ВКП (б) тов. Лавренов В. С , окончивший школу млад­
ших политкомиссаров Красной Армии.
Командиров рот, взводов и отделений назначьте по своему ус­
мотрению из числа людей наиболее грамотных, преданных, волевых,
способных действовать умело, хладнокровно, решительно и оператив­
но. Заслуживающих исключительно Вашего доверия.
Авторитетных перед массой Всеобуча.
Нужное количество пулеметов, сабель, винтовок, боеприпасов, ка­
валерийского снаряжения и обмундирования срочно затребуйте от
начальника снабжения губернского военного комиссариата.
Которому будет дано указание о незамедлительной выдаче тре­
буемого.
Срочно сформируйте два взвода санитаров. Для их обучения
привлеките медработников Усть-Ордынской больницы.
Совместно с политкомиссаром при содействии местных органов
власти решите вопрос обеспечения батальона:
а) Продовольствием.
б) Боевыми лошадьми и фуражом.
в) Подводами.
Особое внимание обратите на строевую подготовку. Занятия про­
изводить ежедневно и аккуратно по выработанной программе...
О времени выступления и пути следования к месту боевых дейст­
вий будет сообщено дополнительно.
Начдив В. Пермяков».
Этот уникальный документ из личного архива моего отца Алексея
Буянтаевича Бутунаева — человека, прожившего немногим более
тридцати лет...
В 17 лет, летом 1923 года он стал победителем всех сурхарбанов
на Эхирит-Булагатской земле. Да, силы отец был необыкновенной...
— Однажды за два-три дня до праздника Октябрьской револю­
ции,— рассказывал Георгий Астафьевич Серебренников,— банда За­
горского подожгла Ользоновский хошун и в то же время напала на
обоз, подходивший к селу и везший в Ользоновское сельпо промыш­
ленные и продовольственные товары для предпраздничной ярмарки.
78

Обоз охранял комсомольский отряд. Завязалась перестрелка. Комсо­
мольцы отбили нападение.
Только ускакали бандиты, мы услыхали Алешкин крик: «В Ользонах п о ж а р ! » — И все увидели столб огня, поднимавшийся к небу.
«Обоз вести под охраной,— приказал Алешка, а я сяду на верхо­
вого коня и поскачу поднимать народ!»
И вот Алексей вбежал в охваченный огнем дом и вытолкнул в ок­
но пятнадцатипудовый сейф с деньгами и документами, выдавив по­
путно и оконные косяки».
Мне известны рассказы о том, как отец перебрасывал через воро­
та Сухановского дома двухпудовую гирю, как однажды в 1929 году
поборол профессионального циркового борца, именовавшего себя устра­
шающе: «Стальной борец матадор»... А цирковой силач поднимал в
зубах восемь связанных двухпудовых гирь, на специальном коромыс­
ле поднимал 10 человек—по пять с каждой стороны, свивал вокруг
руки железный прут толще большого пальца руки.
Илья Васильевич Балдынов, генерал-майор, Герой Советского
Союза, писал мне об отце:
— Это был на редкость всесторонне одаренный человек. Он об­
ладал к тому же богатырской силой. Я видел, как он поднимал на се­
бе лошадь. Видел, как два коня не могли растащить его руки, сцеплепные в замок.
Активный участник организации колхоза «Красный Загатуй» Байма Тыхреновнч Тыхшеев, живущий в улусе Загатуй, вспоминает:
— Первым организатором и председателем нашего колхоза был
Алексей Буянтаевнч Бутунаев. Колхоз тогда являлся самым лучшим
в Эхирит-Булагатском аймаке.
Когда возникла
проблема содержания трехсот дойных коров в
зимний период, то за лето под руководством председателя колхозники
построили утепленный коровник длиною 150 метров, с теплым телят­
ником. Коровник был оборудован кормушками, а навоз убирался ме­
ханизированным способом — с помощью конного привода.
Вскоре после окончания строительства в Загатуй приехал Михей
Николаевич Ербанов — первый секретарь Бурятского обкома партии,
член Ц И К С С С Р . Он произнес пламенную речь и поблагодарил кол­
хозников за трудовые успехи.
Спустя год М . Н. Ербанов вызвал Алексея Буянтаевича на работу
в Наркомзем Б М А С С Р .
Софья Ананьевна Тыхеева, участница пеше-лыжного
перехода
Улан-Удэ — Москва 1936—37 гг., вспоминает:
— Старшиной нашей команды должен был быть именно такой и
только такой человек, как Алексей Буянтаевич Бутунаев.
Мы всегда поражались его необыкновенной расторопности в хо­
зяйственных делах нашей команды, умению делать все в срок и так,
к а к надо. Он не знал ни устали, ни болезней, ни плохого настроения.
В нем было столько силы, энергии и жизнерадостности, что они не­
вольно передавались и нам. Глядя на него, мы подтягивались, крепли
духом.
Он выполнял все капризы девушек и при этом всегда неизменно
очень по-доброму, по-отцовски улыбался.
— Дети мои, — называл он нас любовно и ласково.
Помню, наша команда шла через Чувашию, и нам очень захоте­
лось конины. Мы об этом сказали Алексею Буянтаевичу.
Вечером, прибыв на привал, мы увидели на столе дымящееся, вкус­
ное, жирное конское мясо.

В предисловии к одной из своих книг французский писатель Ми­
шель Монтэнь сказал: «Я собрал здесь только букет чужеземных цве­
тов. Мне принадлежит одна лишь связующая их нить...»
Я так же, как и Монтэнь, собрал лишь сведения о моем дорогом
отце.
Припоминается письмо видного военного деятеля В. М. Пермякова, написанное им А. Б. Бутунаеву, и хочется рассказать о подвиге,
совершенном отцом в Косой Степи при подавлении кулацко-белогвардейского мятежа, поднятого бывшим забайкальским казаком И. М.
Ижбановым.
Еду в Косую Степь — небольшое село в Усть-Ордынском авто­
номном округе.
Рядом с трактом стоит магазин, разместившийся в лиственничном
доме.
Кроме продавца у прилавка только высокая старая женщина-бу­
рятка — Агания Алексеевна Хандархаева. Здороваюсь и на бурятском
языке завожу разговор. Прошу ее рассказать все, что она знает о вос­
стании в Косой Степи.
— Когда по всему Ольхонскому хошуну поднялось восстание, я
слышала, что из Хогота, по тайге, идет на подавление Красная Армия.
Командиром был русский, Пермяков.
— Вы его видели, Агания Алексеевна?
—• Нет, не видала. Сюда Красная Армия не приходила, она дошла
•только до Долгой пади и Еланцов.
— А кто же тут был из красных?
•— Сюда пришел со стороны Загатуя отряд из Эхирит-Булагата.
•— Агания Алексеевна, а вы знаете, кто в отряде был командиром?
— Как же! Он был н до этого известным в этих местах... Самый
сильный борец сурхарбанов. Я ездила в Ользоны и видела, как он бо­
ролся. Видела, как один раз ему дали приз — маслобойку и серебря­
ный знак, на котором была выгравирована двухпудовая гиря и над­
пись: «Победителю Ользоновского сурхарбана 1927 г.»
— Вы, Агания Алексеевна, не помните фамилию командира отря­
да?
— Бутунаев!
Когда пришел Эхирит-Булагатский отряд, из лесу пришли скрыв­
шиеся мои братья, Федор и Петр. Они вступили в отряд и до конца
восстания были разведчиками. Они знали, где у бандитов находились
в тайге зимовьюшки, в которых хранились харчи для людей, овес и
прессованные тюки сена для лошадей.
Знали многих местных бандитов. Знали место, где Ижбанов соби­
рал продукты, которые потом развозил по зпмовьюшкам в тайге. Зи­
мовьюшки охранялись. На самых высоких сопках были вышки, на ко­
торых лежало сено, пропитанное березовым дегтем. Когда это сепо
поджигали, высоко к небу поднимался густой, черный дым. Это были
какие-то сигналы. Если хочешь узнать подробнее о восстании, сходи к
Чувашову Вениамину Ивановичу.
Я поблагодарил Аганию Алексеевну и направился к указанному
дому.
Сижу в чистом дворе, под навесом, в благодатной тени и веду не­
торопливую беседу с Вениамином Ивановичем Чувашовым. Ему под
семьдесят, на вид я бы не дал и 55 лет. Выше среднего роста. Посолдатски подтянут. Легок в движениях. Мне он напоминает свилева­
тый, крепкий комель березы.
—• С осени 1930 года в тайге вокруг Косой Степи появилось не­
сколько вооруженных отрядов.
Люди в них были не здешние. Наши местные банды соединились
80

с ними, когда Илларион Ижбанов и его помощник Василий Вороненок
годняли восстание.
Все банды собрались в Долгой пади. Когда поймали коня Ижбанова, то всех бандитов разоблачили. В переметных сумах казачьего сед­
ла хранились списки тех, кто состоял в банде, кто должен был снаб­
жать банду харчами. Были заготовлены справки всем бандитам о том,
что они отпущены с места жительства на работу в другие места. В су­
мах были найдены и протоколы постановлений, кого расстрелять из
коммунистов и комсомольцев в первую очередь.
А самого-то Ижбанова убил командир красных, Бутунаев его фа­
милия.
— А как был убит Ижбанов? — не терпелось мне.
— Ижбанов как раз прибыл из тех мест, где были ихние главные
силы. Он привел людей, чтобы вывезти харчи и патроны. Останови­
лись в Березовой пади, где у них было много землянок.
Когда несколько косостепских бандитов верхами въехали в село,
красные их без шуму схватили. На допросе они показали, что Ижба­
нов и Вороненок в Березовой пади.
И вот около полуночи стук в наше окно.
— Кто там? — спросил отен.
— Свои, красные. Запрягайте коня в сани прямо сейчас и подъез­
жайте к сельсовету.
— Это зачем?
—• Повезете красноармейцев к Березовой пади.
Я быстро собрался и — в сельсовет. Гляжу — на каждую подводу
село по два-три человека с пулеметами.
Как раз на мои сани сел их командир и погрузил пулемет, уста­
новленный на лыжах.
— А как вы узнали, что он командир?
— Потому что к нему все обращались, козыряли. На боку у него
висел наган в деревянной кобуре, величиной с телячью ногу.
— Это маузер, — уточнил я.
—• До Березовой пади мы не доехали с версту, командир остано­
вил подводы и сказал, чтобы мы ехали домой. Я увидел, как вправо и
влево от дороги стали разбегаться по лесу красноармейцы. И вот ког­
да мы отъехали верст пять, то услышали стрельбу. Стрельба была
слышна и в Косой Степи, до самого полдня нового дня. А под вечер
пригнали пленных бандитов и привезли тело Ижбанова. Но Воронен­
ка среди них не было. Он, раненый, ушел в тайгу. А после и его пой­
мали в Ользонах, у родственника.
Конь Ижбанова убежал в Куреть, во двор к Копылову Ивану Фи­
липповичу. Его поздно вечером привели два красноармейца. Потом па
»том коне разъезжал командир отряда...
Вот таким был мой отец, комсомолец двадцатых годов.
Чиста и светла память о тебе, отец!
1

Б. Б А Т У И А Е В .

... И ПУЛЯ, И СТИХ
Май 1970 года, двадцатипятилетие со Дня Победы над фашист
ской Германией. В гостях у меня плотник колхоза им. Ленина Агин­
ского округа, знаменитый снайпер Великой Отечественной войны С. Д .
Но wo ко но в. Несколько дней назад он был в президиуме торжестзенно6. «Байкал» Л"» I

81

го заседания, посвященного празднику. Первый секретарь обкома
КПСС А. И. Смирнов вручил Семену Даниловичу тисненный золотой
памятный адрес и именные часы — подарок обкома КПСС и политуп­
равления ЗабВО.
— Точные часы,— говорит мой гость, слушая механизм. — Хоро­
шее идет время.
Незадолго до праздника С. Д. Номоконов был в Москве па встре­
че с ветеранами 163-ей Ромненско-Киевской стрелковой дивизии, вос­
питавшей 96 Героев Советского Союза. Побывал в Мавзолее В. И. Ле­
нина, в музеях и театрах. Выезжали ветераны на места сражений. В
с. Ягодном (бывшем с. Кожухово близ Старой Руссы) в скорбном
молчании постоял Номоконов у памятника своему фронтовому другу
буряту Тагону Санжиеву.
Я подписываю автограф на своей документальной повести «Труб­
ка снайпера», только что вышедшей в Чите. Рассматривая свой порт­
рет, Семен Данилович говорит:
— А я в Москве со знакомым писателем встретился. Совсем се­
дой теперь и видит неважно. Однако на память складно и верно про­
читал он про нас с Тагоном. Сразу же узнал меня, обнялись.
—• С кем?
— Это который хорошие песни пишет... По всему миру народ егс
знает... Вот беда, опять запамятовал. Вспомнил! Матусовский Миха­
ил Львович.
— Чего же ты раньше не рассказывал,— упрекнул я героя своей
книжки. — Разве Михаил Матусовский служил тогда в вашей дивизии?
— Винтовки не видел у него, — задумался Семен Данилович,—<
Только метко ударил тогда по врагам — про нашу непобедимую на­
родную дружбу сказал пером. И мне на всю жизнь запомнилось.
Много нового рассказал в тот вечер Номоконов. Была готова вер­
стка московского издания «Трубки снайпера», и уже нельзя было вне­
сти в книгу эти дополнения.
Январь !9ч2 года. В снайперском взводе 529 полка 163 стрелковой
дивизии состоит рядовым забайкалец Семен Номоконов. 1900 г. рож­
дения, тунгус по национальности. Малограмотный, как значилось в
его красноармейской книжке, колхозный охотник. На фронте с первых
дней войны по всеобщей мобилизации. Был поначалу санитаром и са­
пером.
В опасные минуты открывал Номоконов огонь из своей винтовки,
снимал гитлеровцев с деревьев, жалил их пулями с километровых ди­
станций, поражал подкрадывающихся врагов. Где-нибудь у костра или
в землянке, раскалив иглу, Номоконов выжигает на курительной
трубке— нодсрке отца— памятные точки о своей удачной охоте на фа­
шистских зверей.
Об з ом з очерке «Трубка дедушки Данилы» первым написал вс
фронтовой газете военный журналист А. Степпчев.
В о. л'терском взводе С. Д. Номоконову вручили винтовку с опти­
ческим прицелом. Рос счет сверхметкого стрелка. Войны полка
встретились однажды на переднем крае с группой писателен В числе
других л) чшего снайпера представили поэту Сергею Михалкову. Вс
фронтовой газете появилось большое стихотворение «В единой семье*.
В посвящении среди воинов разных наций упоминается и охотник и:
Забайкалья.
Разишь
Дороги
За все
Скажи,
Откуда
Из тех
Давай
Тунгус
82

ты фрицев на болотах,
строишь и мосты.
спасибо от пехоты.
откуда родом ты?
я? Да, видно, издалече,
краев, где воевал Ермак.
закурим ради встречи.
я, снайпер, сибиряк...

Зима 1941-42 г. Гитлеровцы рвутся к Москве, осажден Ленинград.
«В эти дни в нашей дивизии, закрепившейся на высотах Валдая, ши­
роко развернулось снайперское движение,— вспоминает подполков­
ник в отставке Н. Глушко.— Однажды, к а к только забрезжил рас­
свет, Номоконов вместе с напарником Санжиевым отправился на охо­
ту по первому снегу. Д о полудня им не удалось сделать ни одного вы­
стрела: немцы боялись снайперов и вели себя осторожно. И только в
полдень увидели друзья в лощине группу гитлеровцев. Номоконов вы­
брал офицера потолще и спустил курок.
...Вскоре весь передний край ожил, затрещали пулеметы, загрохо­
тали минометы и орудия. Фашисты открыли ураганный огонь по ней­
тральной полосе, били по местам, где, по их предположению, укрылись
наши снайперы. Долго бушевал огонь, а когда все стихло, Номоконов
сказал товарищу:
— Сегодня ва;кных птиц прихлопнули.
Разведка подтвердила: в этот день снайперы уничтожили вместе
с другими старшими офицерами представителя гитлеровской ставки*.
К февралю 1942 года на счету Номоконова было 70 гитлеровцев,
«смерть которых сам видел и только гаких выжигал на отцовской
трубке». В iазетах заводятся суровые ведомости войны—«снайпер­
ский счет мести». Некоторые номера таких газет с графами и фамилия­
ми можно увидеть па стендах Читинского областного краеведческого
музея.
В морозный зимний день поступило в снайперский взвод письмо
из приуральского города Кизила. Шахтеры решили ежедневно давать
по две нормы в день и вызывали снайперов на соревнование. В ответ
на ото С. Д . Номоконов обязался довести свой грозный счет до ста. О
переписке воинов и горняков узнал поэт Демьян Бедный. В газете
«Правда» 10 VI—1942 г. появляется его стихотворение «Залог Победы».
...Вместе с фронтом вся страна
Уголь требует — воина!
Просим снайперов-стрелков
Всех дивизий и п о л к о в
Поддержать своим в н и м а н ь е м ,
Боевым соревнованьем.
П о д землей свои б о и
Проведем мы беззаветно.
П р и с ы л а й т е нам ответно
О б я з а т е л ь с т в а свои.
К а к п р о ч л и бойцы в газете
Чю, з н а ч и т , п и с ь м е ц о ,
С т а л и д у м а т ь об о т в е т е .
Братский вызов налицо.
— Н е т у н а с таких з а к о н о в :
И з б е г а т ь крутых в ы с о т , —
Молвил снайпер Номоконов,
П о с м о т р е в ца в р а ж и й д з о т .
С б и т ь ;,:не н а д о д в а д ц а т ь в о с е м ь .
Ц и ф р а в с е ж , но с л а д и т ь с н е й
Обязуюсь а десять дней.
Вылез враг и сразу спекся,
Плотно п з е м л ю нос з а р ы л ,
Номоконов :дк увлекся,
Что сверх «сотеимой» з а я в к и
Дал ч е т ы р н а д ц а т ь н а д б а в к и .
. Н е м ц а м к р е п к о не в е з л о .
Новый в и д с о р е п к о в а н ь я
П о у б а в и л их ч и с л о .
...Перед н а м и в в и д е ч и с т о м
Дня победного залог:
Смерть захватчикам-фашистам
Там, г д е рядом с машинистом
Кровно спаян наш стрелок!
6*

В июле 1942 года на счету С. Д. Номоконова было 150 гитлеров­
ских солдат и офицеров, более сотни фашистов уничтожил бурят Та­
гов Санжиев. На первой странице красочного журнала «Фронтовая ил­
люстрация» под строчками призыва: «Всем воинам в совершенстве
ИЗУЧИТЬ стрелковое оружие и уничтожить всех, до единого, гитлеров­
цев, ворвавшихся на пашу землю» — был напечатан портрет С. Д. Но­
моконова с винтовкой в руке. Ниже было стихотворение В. II. Лебедеаа-Кумача:
Вот мастер снайперской науки,
Фашистской нечисти гроза.
Какие золотые руки.
Какие острые глаза!
Он сочетает и уменье.
И выдержку большевика,
Он бьет, и каждой пули пенье
Уносит нового врага.
Он бьет и насмерть поражает
И, помнн Родины приказ,
Он славный счет свой умножает,
И неустанно приближает
Победы нашей славный час.

На снимке запечатлено: командир дивизии вр\чаег С. Номокоиову и Т. Санжиеву ордена Ленина. Отослал Номоконов журнал в дале­
кое село Нижний Стан, откуда ушел на фронт. Знал, что там, на полях
вместе с другими пахали, сеяли, косили — часто вручную — жена Мар­
фа Васильевна и шестнадцатилетний сын Володя. Трое маленьких сы­
новей домовничали, тяжело приходилось без кормильца.
В июле 1942 года познакомились друзья-снайперы с поэтом-песен­
ником Михаилом Матусовским.
— В форме был, в звании капитана, — вспоминал Номоконов.—
В блиндаже расспрашивал нас про охоту в тайге и на фронте. Не чер­
кал карандашом, ничего не записывал. В очках с нами разговаривал,
з много что заметил.
...Тунгус хитер был, осторожен.
Зато юрячим был бурят.
Как ножик, вынутый из ножен.
Глаза веселые блестят.
Он шел по тропкам шагом скорым.
Он спал, не закрывая век.
О нем тунгус сказал с укором:
— Бедовый этот человек.
Всегда готов любой ценою
Помочь товарищу в беде...
Они сдружились на охоте.
В орлином снайперском гнезде.
В дождливом месяце апреле,
Когда холодным был привал.
Полою собственной шинели
Тунгус бурята укрывал...

— Л на др\той день, — продолжал рассказывать
Номоконов,—
к а позицию с нами пошел писатель. Полковой комиссар Воронов по­
тихоньку сказал, чтобы за второй траншеей остановились, поберегли
человека. Приказал нам капитан .Матусовский двигаться к самому гнез­
ду, а оно было тогда за первой траншеей, за старой монастырской
стекой. Снаряды немец посылал, мины. Поняли мы, что слышал фрон­
товую музыку человек. Два раза щелкнуло по моей амбразуре: немей
приловчился." Та гон ударил его. а Матусовский руку хотел было вы­
сунуть: отметки на камне пощупать. «Случайные оскоткн или пули?»
----спросил. Я сказал: «Не рискуй, Михаил Львович. Чем будешь в».
•. ?ать?» А он: «За вами тоже охотятся, друзья, осторожнее».
84

Дня три присматривался к нам Матусовский. Не был он в тот
день с нами, но тоже хоронил Тагона...
«Тесно прижавшись к плечу товарища, Номоконов ловил врага в
перекрестке прицела, а Санжиев выстрелил. В этот момент из-под гу­
сениц тягача блеснула маленькая молния. Номоконов почувствовал,
что ранен в плечо и отшатнулся от амбразуры... Гитлеровский стре­
лок мог поздравить себя с исключительно точным выстрелом по дым­
ку винтовки. Пуля врага прошла через линзы оптического прицела»
пробила Санжиеву переносицу, вышла в висок и застряла в плече Н о
моконова. Выдавил эту пулю снайпер, положил в карман»...
...На войнах освящен веками
Обряд солдатских похорон.
Бойцы с примкнутыми штыками
Стояли с четырех сторон.
Лицо бурята задевая.
Переплелись м е ж д у собой.
Сухая кашка полевая
И желтоглазый зверобой.
В венок вплели горошек скромный
И горьковатый чистотел.
А лес стоял большой и темный,
Как будто он осиротел.
Меняя шаг на остановках,
В седой пороховой пыли
На двух прославленных винтовках
Его товарищи несли...
...А где ж е снайпер Номоконов?
Скажите, где сейчас Семен?
Он, как всегда, пошел по скатам,
По гнездам снайперским своим,
Тропой, где он ходил с бурятом,
Известной только им двоим.
Он, словно ястреб, не моргая,
Глядит в ночную темноту,
Опасный путь перебегая,
С погасшей трубкою во рту.
И смерть фашистам в том болоте,
Когда он ходит в тишине!
И, чтоб не ошибиться в счете,
Зарубки ставит на сосне.

В сентябре 1945 года возвращался с Забайкальского фронта стар­
шина С. Д . Номоконов. Путь героя, истребившего 360 гитлеровцев и
7 самураев, лежал из Хайлара. Ехал с биноклем и именной винтов­
кой— подаркам:! маршала Р. Я. Малиновского. От границы до дома, где
так ждали отца сынишки, было 700 километров. На берегу реки Аги
вправо свернул Номоконов, к селу Цаган-Оль. В вещевом мешке всю
войну хранил снайпер завернутую в бинт тяжелую немецкую пулю,
сразившую Тагона Санжиева и ранившую его. Умирая, прошептал
друг имя своего сына Жамсо. Надо было приласкать парнишку, уте­
шить жену Тагона, его братьев, отца, угостить, рассказать многое...
Не было в селе Санжиевых. Сообщили снайперу, что в зимнюю
вьюжную ночь, спасая колхозный скот, трагически погибла табушцица, член партии Б. Абидуева — жена Тагона. Умер его отец, пали в
боях братья-снайперы Дугар, Митуп и Болот. А сироту Жамсо прию­
тили в дальнем улусе родичи.
Порадовался в те часы за свою судьбу Номоконов. Не чаете
встречал он на фронте снайперов, которые бы прошли с винтовкой с
первого дня войны до самого последнего.
У него, Номоконова, девять ранений... Более двадцати раз пулв
врагов касались его, резали маскхалат, телогрейку и гимнастерку,
оторвали однажды каблук на ботинке, а вот не взяли. Далеко прошел
BE

он и победил врагов, терзавших Родину. С большим удовлетворением
прочитал он во фронтовой газете очерк писателя Е. Воробьева:
...«Шестого апреля 1945 года Номоконов, по обыкновению, «охо­
тился». Ему удалось подстрелить в этот день трех офицеров, и взбе­
шенные фашисты открыли минометный огонь. Осколок просвистел у
самого уха и разбил трубку с отметками. Номоконов сокрушался о
пропавшей «таежной бухгалтерии» и все еще не простил фашистам
такой пакости... Я сидел с Номоконовым у моря на берегу Земландского полуострова и старался представить всю исполинскую меру тру­
да и подвига, совершенного за годы войны простым охотником из За­
байкалья. Об этом сполна не скажут и его награды: орден Ленина,
два ордена Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, боевые
медали...»
После войны более двадцати лет работал Семен Данилович Но­
моконов плотником в Воскресеновском совхозе и в колхозе им. Ле­
нина (с. Зугалай). Ему присвоили звание Почетного солдата Забай­
кальского военного округа. Воспитал ветеран войны хороших детей.
До самого последнего дня своего не знал покоя трудолюбивый этот
человек

Сергей ЗАРУБИН.

Родина, как сердце, одна...
В л а д и м и р Д а г у р о в . Сроки. Стихи и поэма.
Москва, «Советский писатель», 1978.

Бывая в краях и дальних, и близких, об'
ретая друзей, человек не может не помнить
о Родине, ибо только она способна
дать
ему силы, укрепить уверенность в самом
себе.
Казалось бы, все эти истины, знакомые
« а ж д о м у из нас с детства, всякий раз от«рывгются в каком-то новом, доселе не из­
вестном тебе содержании. Это тем более
ощутимо, когда
встречаешься
с поэзией
высокого гражданского звучания, поэзией,
отразившей в ярких образах черты совре­
менников.
Поэзмя Владимира
Дагурова
именно
такого плана. Мотивы верности
Родине,
привязанности к отчему дому занимают в
творчестве Дагурова основное место. О чем
•бы ни писал ноэт: о Москве, ставшей для
него родным домом, о Бурятии, на земле
которой его истоки,— он прежде всего пи­
шет о матери-Родине.
Сопричастность ко всему земному, тому
прекрас ному, что окружает каждого из нас
и в а родной земле, хорошо заметна в стихо­
творении, открывающем книгу.
Вначале — возвращение в детство, когда
сна заре кукарекает кочет, и тропинка не­
сет м у г я , и на Сенькином луге щекочет
босы ноги трава-мурава». Все это, хотя и
достойно внимания, но еще не идет дальше
обыденного, привычного, знакомого почти
каждому, кто жил в деревне. Но В. Дагуров не просто рассказывает, он от образа
«травы-муравы» переходит к образу всей
Родины. Ведь эта неприметная трава пого­
ж у и вспоминаются всю жизнь («Никуда от
нее мне не деться — в ней спасение от суе­
ты. От травы-муравы — и на сердце оста­
ются, похоже, следы»), что она является не­
зримой частицей отчего края, в ней, как и
во всем, что окружает человека с детства,
корни нитей, связывающего его с Родиной:
f

а в ь

Потому шелестит, не смолкая,
в пересверках рассветной росы
та трава-мурава луговач—
шелковистое платье Руси!
Возвращение к истокам заметно во мно­
гих стихотворениях В. Дагурова. Этой теме
особенно созвучно стихотворение
«Изба,
береза,
стог и птица...»
с откровенным
признанием лирического героя: «Какого рус-

ского не тронет его исток, его судьба, где
чувство родины
заронят береза, птица,
стог, изба?»
Л ю б о в ь к Родине невозможна без люб­
ви к родной природе, ко всему тому, что на
земле отцов как-то особенно хорошо радует
своей красотой. Понимая это, В. Дагуров
немало своих произведений посвящает уви­
денному в детстве. «Озеро
Песчаное»,
«Кладбище в улусе Тараса», «Осень»— эти
стихотворения примечательны прежде всего
авторской
искренностью,
способностью
зажигать душу собеседника красотой пер­
возданного, убеждать его в том, что толь­
ко верность человека своим истокам, по­
стоянная связь с ними может принести ему
настоящее счастье, сохранит в его душе
способность в обыденном видеть необычное.
В. Дагуров — поэт пластического образ­
ного мышления. Его лирический герой умеет
удивляться всему прекрасному, не сторон­
ний наблюдатель, но человек, активно дей­
ствующий в жизни и быту.
Вот стихотворение «Озеро Песчаное»:
Озерко, что зовут
от какой вековой
з а б л у д и л о с ь слезой
на небритой щеке

Песчаным,
тоски
печальной
тайги?

«Печальная слеза», «небритая щека тай­
ги»— все эти образы до боли близки, и както по-новому начинаешь думать о непри­
метном озере, и оно, это озеро, навсегда
входит в твое сознание, чтобы
остаться
там маленькой частицей большой Родины.
А когда голубым рассветом
озарится вокруг земля —
вспыхнет озеро самоцветом,
будто вправду из хрусталя!
А вот дагуровская

«Осень».

О т д ы х а л а по-бабьи природа
после т я ж к и х полдневных т р у д о в ,
совершив чудотворные роды
хлеба, ягод, грибов и плодов.
Несколько в ином «ключе» написано сти­
хотворение «Провинциал». Это стихотворе­
ние о том неприметном человеке, который

Ш7

приехал в столицу издалека: «Люблю я
всматриваться в лица. Валит толпа за ва­
лом вал. Но создает лицо столицы не сам
москвич — провинциал!» Вскоре этот при­
езжий начнет считать себя «бывалым моск­
вичом», потому что полюбит прекрасный го­
род и не менее прекрасных его жителей,
потому что именно здесь, в Москве, он понастоящему поймет, что Родина у него
одна.
В. Дагуров в своем творчестве часто об­
ращается к исторической
тематике. Это
«Кабинет
Петра», «Бородинское
поле»,
«Прогулка по Москве», «Последний пере­
улок», «В Коломне». Эти стихи учат быть
верными своему историческому прошлому,
ценить уроки истории.
И, конечно же, логическим завершением
большого разговора о Ролике можно счи­
тать интересную и компактную поэму «По­
ле Куликово».
В основу сюжетной канвы поэмы поло­
жен конкретный исторический факт, собы­
тие, которое во многом
предопределило
судьбу российского государства. Но сво­
дить авторский замысел только к этому
событию — значит во многом сузить его, не
понять того главного и существенного, что
хотел сказать поэт. А сказать он хотел о
многом. И прежде всего о том, что только
в Советской стране человек любой нации
и народности чувствует себя настоящим
хозяином, живет в дружбе и равенстве со
всеми другими народами. И говорится это
на примере собственной биографии поэта:
«Две крови во мне бурлят — витязи и ба­
тыры. По отцовой я — бурят, русский я —
по матери».
В прошлом же, когда встала, «облокотясь
о саблю, на Куликовом поле Русь...», все'
было по-иному. Предки лирического героя
поэмы шли друг на друга: «Пересвет и
Челубей — мои предки оба. Двух сторон
богатырей губят гнев и злоба!»
Поэма «Поле Куликово» очень хорошо
засвидетельствовала
творческие
возмож­
ности В. Дагурсва. Написанная как бы на
одном дыхании, она динамично построена,
и это достигается благодаря тому, что каж­
дый из ее разделов написан в новом рит­
мическом ключе, тем самым создается воз­
можность лучше почувствовать масштаб­
ность и значимость замысла автора, точнее
проникнуть в смысл того, что он хотел ска­
зать. Особенно четко показана сама битва:

Добрый

Татарская конница — слава Мамая! —
Не зря ты копытною славой гремишь!
И русские ратники, копья ломая,
Под конницей клонятся точно камыш.
Рогатиной,
сулицей,
пикой дерутся,
чем меньше числом,
тем лютей и лютей
дружины московских,
владимирских,
друцких,
псковских, белозерских и тульских людей?
Говоря о верности отчему краю, воспевая
родную землю, поэт в творчестве своем не
обходит и такую важную тему как нрав­
ственная чистота личности. Борьба с без­
духовностью, моральной расточительностью,
желание побольше «урвать» от жизни —
это то, чего лирический герой В. Д.тгурова
не приемлет, против чего он сражается.
Борьба эта носит наступательный характер,
автор четко выражает свое отношение к
действительности, восстает против совре­
менного мещанства, которое уже, к сожа­
лению, научилось прятать свое истинное
лицо, прикрываясь общими рассуждениями
о стремлении жить лучше. ^'Инвалидами
совести» назвал поэт их. А егч лирический
герой стремится жить по самому высокому
счету.
Жизнь человека так коротка —
Вроде спичечного коробка.
Каждый год сгорает, как спичка,
И не т а к уж много огней.
Но бывает такая вспышка,
Что века озаряются ей!
Это небольшое стихотворение как нельз»
лучше выражает отношение автора к дей­
ствительности, его жизненную
позицию.
Остается надеяться, что и в дальнейшем
Владимир Дагуров будет верен себе. Это.
безусловно, позволит ему покорять новые
творческие вершины и, конечно, избежать
стихотворений проходных, поверхткктных,
как например, «Истина»,
«Фотография»,
«Зеркало» и других, которые, к сожалению,
вошли в его новую книгу.
Александр

МАРТИНОВИЧ.

смех писателя
Ч. Цыдендамбаев. «Охотники за голубыми i v
сями». Роман. Изд-во «Современник», М., 197Ь.

До этого романа Ч. Цыдепдамбаева в бу­
рятской литературе, особенно в прозе, не
было
крупного произведения
сатириче­
ского жанра. «Охотники» — это новое яв­
ление в бурятской прозе. В этом романе

сатира
выступает
как
своеобразна;;
художественно-образная форма
отраже­
ния действительности.
В зависимости о?
конкретных целей, от характера объектов
изображения
автор
использует
такие

средства из сатирического
арсенала, как копеек», то он начал смотреть на торг о н о ю
начальника совсем другими, прозревшими
ирония и юмор, сарказм и гротеск. Са­
глазами. И теперь он раскаивается, что на­
тира пронизывает всю ткань повествова­
писал стихотворный текст приглашения для
ния, являясь стилевым стержнем произве­
него. Поэт понял, как легко допустить оп­
дения.
Сила
сатирического
обличения
лошность и как трудно ее исправить: « Ж а ­
направлена на определенный тип людей,
ром стыда сгорало не только лицо, ьо и
охотников за голубыми гусями — симво­
все бренное тело поэта». И вот прозревший
лом богатства и удачи.
поэт начал постигать истину. Теперь он пи­
В романе много отрицательных образов,
шет фельетон, полный благородною (нева,
выписанных писателем
живо и колорит­
саркастически-ядовитого
смеха.
Получив
но, таких, как главный торговый началь­
пригласительный билет от юбиляра, он тут
ник, портниха Намсал-абгай, кудрявый и
ж е рвет его на клочки и с удвоенной энер­
хитрый ученый, разоблаченный как пла­
гией продолжает работать над своим фелье­
гиатор и компилятор, старый писатель —
тоном: «Теперь сатирический
какал был
автор романа-альбома,
оснащенного до­
так высок, что ручка обжигала ему пальцы
кументальными иллюстрациями,
знахарь
и, казалось, сами строчки дымились». Фелье­
Мантык, жена торгача Соли и др.
тон «Фокусник», опубликованный в газете
Не думайте, что писатель свой роман
в день юбилея торгового начальника, про­
населил только отрицательными героями.
изводит на приглашенных гостей впечатле­
Их антиподами в романе выступают поэт
ние разорвавшейся
бомбы.
Обмениваясь
в
золотисто-желтой
рубашке,
которая
мнениями о фельетоне, гости
говорят о
была ярче цветущего подсолнуха, янтарюбиляре с беспокойством и тревогой.
нее свежего липового меда,
желтее яич­
«— И что ж е теперь ему будет?
ного желтка,
бывший грузчик
склада
стройматериалов Цыренов, студенты Гэрэл,
— Кто ж е знает? Мы не прокуроры.
Галя, Маша, Жаргал. Видное место в ро­
— Кстати, прокурор-то был приглашен.
мане занимает образ поэта, который ри­
— Хе-хе-хе... Что ж е он сплоховал? Ведь
суется с большой теплотой. Об отдельных
только его и недостает.
его недостатках, просчетах автор говорит с
— Но не в качестве гостя.
добродушной иронией, неизменно сохраняя
— Хо-хо-хо...»
к нему сердечно-доброе отношение. Писа­
В лепке образа поэта явственно сказыва­
тель юмористически показывает, как поэт по
ется своеобразие сатиры Ч. Цыдендамб.чева.
утрам делает физическую зарядку. Оказы­
Образ поэта развивается динамично. Если
вается, поэт, приняв боксерскую стойку,
в начале романа он изображался как лич­
наносил с полсотни резких ударов в пус­
ность безмятежная, беспечная, крайне от­
тоту... но это только постороннему могло
зывчивая и доверчивая, то по мере развер­
показаться, что в пустоту. Перед глазами
тывания сюжетных линий он обретает чер­
ж е поэта отчетливо вырисовывалось лицо
ты принципиального литературного деятеля,
знакомого критика. Ему-то и доставалась
постепенно превращаясь в грозного обли­
серия сокрушительных апперкотов.
чителя рвачей и хапуг.
Автор отмечает в действиях поэта еще
Используя саркастический смех, применяя
один досадный штрих. Повествуя о встре­
тактику лобовой сатирической атаки, Чимит
че торгового начальника с поэтом, во вре­
Цыдендамбаев выводит отвратительный об­
мя которой они распили бутылку конья­
раз
выскочки, обывателя,
обнаглевшего
ка, поэт как-то игриво-легкомысленно за­
хапуги.
явил, что «стихи
строчить — не
детали
Автор сатирически снижает и окарикату­
гочнть», и
бездумно
согласился
сочи­
ривает фигуру торгового начальника, об­
нить стихотворное
приглашение на бан­
рисовывая параллельно образ его
жены
кет, проводимый торговым начальником
Соли, стоящей
на одной
«платформе» с
по случаю своего
пятидесятидвухлетия.
ним и родственной ему по общности взгля­
Поэт, конечно, прекрасно знал, что торго­
дов и интересов. В минуты откровения Со­
вый начальник — хапуга и
проходимец,
ли, не стесняясь, употребляет стилистически
но он все ж е сочинил
хвалебно-компли­
сниженные, прямо-таки бранные слова и вы­
ментарный мадригал. Однако поэт в зо­
ражения: «Как он только в начальники
лотисто-желтой рубашке совсем не соби­
попал. Э-эх ты, невежда...», «Захолустный
рался поэтизировать разного рода жули­
нача.тьнишко», «Змея со скрытым жалом»,
ков, расхитителей социалистической соб­
«Ах, мерзавец!»,
«Это ты-то человек?»,
ственности. Он написал стихотворение в
«Паршивец», «Фигляр несчастный» и т. д.
силу своей
отзывчивой,
мягкой
души,
Устами жены торгового начальника писа­
крайней доверчивости. При этом он реши­
тель нарочито обнажает его, дает амоциотельно отказался от предложенного гоно­
нально-насыщенную характеристику.
рара. Поэт рисуется автором как олице­
Автор «Охотников» умело
использовал
творение совести, честности, неподкупнос­
сатирический прием уподобления торгового
ти. Когда он узнал, что торговый началь­
начальника животному, чтобы развенчать
ник — жулик, что он построил
для себя
идиллию его мещанского счастья. Болото
двухэтажную дачу из шести комнат, что
обывательщины и мещанства превратило
это был «большой кирпичный дом — пять
торгового начальника в животное, ковар­
икон по фасаду, веранда, мансарда с лоджи­
ное и омерзительное.
ей», что эта дача выстроена «из кирпича,
который завезли для строительства пром­
Ч. Цыдендамбаев, конечно, ясно пред­
товарного магазина», что «стоила она тор­
ставлял,
что
за
этими
гротескными
говому начальнику ноль рублей ноль-ноль
ядовитыми издевками Соли глубоко спря83

тано
жалостливо-участливое
отношение
к мужу. При всем этом нельзя не видеть
а ее гневных высказываниях открытое не­
довольство мелочным, убогим мещанским
мирком мужа, желание видеть его не мнимо
значительным, а иным человеком, полным
достоинств, порядочности, душевной красо­
ты. Не случайно, позднее
Соли подает
заявление в суд о разводе с ним.

центного займа, не абонементной книжкой
в театр, не квитанциями на подписные изда­
ния, а убийственным фельетоном.
Ознакомившись с фельетоном,
юбиляр
был охвачен такой яростью, что с размаху
швырнул скомканную газету с фельетоном
в лицо ученого мужа: «Полуученый балбес,
ты подбросил мне фельетон
«Фокусник»,
видите ли? Кто ж е из нас фокусник на по­
верку? Ты, ты, подлая твоя душонка»...
Юбиляр от ярости вне себя, мечег громы
и молнии по адресу лжеученого, захлебы­
ваясь от волнения и ненависти, выпаливает:
«— Вы... вы... ты... паршивая свинья! Ешь
мои хлеб, пьешь мой коньяк и надо мною
злорадствуешь?.. Думаешь — этот
дурак,
поэт, погубил меня? Не-ет, я еще его вы­
веду на чистую воду! Д а и тебя, пройдоху,
заодно. Я-то для торговли сгожусь, а вот
ты в н а у к е считай с е б я покойником».
Сатира Ч. Цыдендамбаева не только ка­
рает, но и помогает преодолевать пороки и
негативные явления. В этой связи характер­
на та трансформация, которую претерпева­
ет образ торгового начальника. После фель­
етона «Фокусник» нагрянула р е в и з и я , был
снят торговый начальник с работы, конфис­
кована его дача и вклад в сберкассе. Тор­
говый начальник, осужденный обществен­
ностью и административными
органами,
превращается в простого труженика. Э т о
не облегченное описание конфликтных с и ­
туаций,
но реалистическое
изображение
гуманистического содержания
нашей со­
циалистической действительности: «Сейчас
бывший
торговый
начальник
работает
грузчиком пчтого продуктового
склада...
При этом «бывший
торговый
начальник
удивительно постройнел...»
В «Охотниках» немалое место з а н и м а е т
интересный образ Намсал-абгая. Создавая
ее о б р а з , сатирик
показывает конфликт
м е ж д у личностью и общественной средой.
Намсал-абгай держит полулегальное ш в е й ­
н о е предприятие, успешно конкурирующее
с государственными швейными предприя­
т и я м и , а также с городским а т е л ь е инди­

На банкет юбиляр пригласил двести д е ­
сять человек. Цель банкета, по мнению
жены юбиляра, состоит не в угощении род­
ственников, а в том, «чтобы сблизиться с
нужными людьми». Юбиляр заверяет
жену,
что «банкет этот не только
не принесет
расходов, а станет доходным». Хитро улыб­
нувшись жене, торговый начальник самодо­
вольно делает расчеты.
«— Оркестр
бесплатный.
Договорился
с Дпчрцом пионеров, дают на день свой
духовен оркестр. Цветы
бесплатные — из
нашего сада. Теперь идем дальше. Ты слу­
шан
коньяк — шестьдесят
бутылок —
бесплатно. Акт о пожаре в магазине. Водка
«Экстра»— шестьдесят бутылок — бесплат­
но. А к т о пожаре палатки. Шампанское —
сорок бутылок — опять бесплатно. Акт о
пожаре той ж е палатки. Колбаса — двадцат:. килограммов. Акт о том, что съедено
котками. Сыр — десять килограммов. Акт
о том, что поеден мышами. Мясо — три ба­
рана. Акт о списании: утонули в реке. Кон­
феты два ящика. Акт о списании: растаяли
около батарей.
Сливочное
масло — акт.
Ра тительное масло — тоже акт...
Теперь
начинаются наши личные затраты. Считаю.
Хлеб — тридцать батонов — четыре рубля
пятьдесят копеек... Лавровый лист — один
рубль. Перец — тридцать пять копеек. Гор­
чица — двенадцать копеек».
Писатель обнажает д о конца психологию
эт iro чапуги. Торговый начальник
(даже
без собственного имени)
никогда в жиз­
ни не читал ни политических, ни философ­
ских, ни исторических, не говоря у ж е о х у ­
дожественных, книг. Его осведомленность
в отечественной литературе, знания о ги­
гантах русской литературы очень скудны.
видуального п о ш и в а , при э т о м Н а м с а л - а б ­
«О Пушкине торговый начальник знал, что
гай н е платила н а л о г а .
он великий русский поэт, что у него была
Сосепи-жичыты были оглушены грохотом
красивая жена и что его кто-то смертельно
ранил на дуэли». Приблизительно такое ж е швейной машины Намсал-абгая. Они тре­
обшеотвен»ого
покоя,
представление он имеет и о Льве Толстом: б у ю т с о б л ю д е н и я
заседатель,
жнишн""
«Всю жизнь прожил в деревне, очень любил т и ш и н ы . Н а р о д н ы й
из-под
ходить босиком, а также пахать землю и п о с о с е д с т в у с Иамсад Б а т о е в о й ,
б
а
л
к
о
н
а
к
р
и
ч
и
т
е
й
«Дайте
ж
е
«йДям
ппсеять хлеб. Знал он и то, что Лев Толстой
пощадили
—
жил куда дольше Пушкина». Хотя торго­ КРЙ!» « Х о т ь г е г " д н я - т о
вый начальник
имеет
приблизительное Эй Н а м с а л - а б г а й . х з а т и т х у л и г а н и т : . ' М и ­
представление
о писателях, но зато он л и ц и ю в ы з о в е м ! В ы с е л и м ! » — у в е щ е в а ю т е е
обставил свою просторную городскую квар­ и у г р о ж а ю т другие с о с е д и .
Подпольная портниха Намсач-абг?." без­
тиру прекрасными книгами, изданными как
в центре, так и на местах. Но это чистей­ ж а л о с т н о о б и р а е т с в о и х к т н е н т о е . « П р о с и т
шая показуха, ибо книги для него только з а с ш и т о е п а л ь т о ш е с т ь д е с я т п я т ь р у б л е н
вещи, помогающие
создавать
красивый, у з а к а з ч и ц ы , з а п п л а т п к о т о р о й не п р е в ы ­
шает шестидесяти». Крайне у з к и й
"ирок
модный интерьер.
п о д п о л ь н о й п о н т н и х и ло о т к а з а
наполнен
Воспользовавшись
неосведомленностью
юбиляра и его родственников о напечатан­ приобретательской страстью, чувствами за­
собственническим
ном фельетоне, хитрый и кудрявый ученый, висти и мстительности.
кандидат наук, торжественно поздравив инстинктом. Увидев в сквере у лысого с т а
романа-альбома
большой
юбиляра, в качестве подарка с
поклоном рика — автора
вручил ему голубой, туго набитый конверт, красный термос, Намсал-абгай хочет его
но не с деньгами, не облигациями трехпро­ приобрести во что бы то ни стало, приоо;

90

ретательская
страсть «разгорелась в ее
душе, как угли в кузнечном горне». Такую
же безудержную тягу проявляет она к
большой мясорубке, которую нес восьми­
летний школьник, чтобы сдать в металло­
лом.
Образование Намсал-абгай ограничено
двумя классами начальной школы, газет
она не выписывала, книг не читала, радио
не имела.
Писатель, обнажая д о конца образ своей
героини, показывает причины ее падения и
ограниченности. Горемычное, сиротское дет­
ство научило Намсал-абгай экономить каж­
дую копейку, каждый кусок, каждый сан­
тиметр материала, сберегать все, что мо­
жет. Она волей обстоятельств приучила себя
жить скромно, расчетливо, избегать всяких
трат и издержек. Опытная портниха, она
отличалась быстротой исполнения заказов,
умением угодить вкусам и желаниям своих
клиенток. Ее рабочий день не был норми­
рован, непреложное
правило — шить по
платью в день. Короче говоря, Намсал-аб­
гай— личность не столько потребляющая,
сколько производящая. Но во имя чего?
Роман «Охотники за голубыми гусями»
беспощадно казнит пережитки прошлого в
сознании отдельных лиц, все то, что тормо­
зит социальный прогресс, мешает духовно­
му р е п у членов общества развитого социа­
лизма
Окружающая среда, гуманное отношение
властей оказывают положительное влияние
на Намсал-абгай. У нее появляется чувство
благодарности к девушке Гэрэл, вернувшей
ей сумку с деньгами. Намсал-абгай мате­
рински внимательно и заботливо принимает
ее подруг — Машу, Галю и Жаргал, реша­

ется передать им секреты своего мастерст­
ва.
Ученицы эти вовлекают Намсал-абгай
в общественно полезный труд, она стано­
вится закройщицей в ателье.
Таким образом, роман «Охотники за го­
лубыми гусями» подкупает не только ярко
сатирическим описанием негативных сторон
действительности,
изображением
фигур
обывателей, расхитителей социалистической
собственности, хапуг, а острой постановкой
нравственных проблем.
Высоко оценивая достоинства нового ро­
мана Ч. Цыдендамбаева, мы должны ука­
зать на отдельные его недостатки. Роману
этому явно не хватает полноты. Положи­
тельные герои (Гэрэл, Маша, Галя и Жар­
гал) изображены слишком фрагментарно.
Они в романе играют эпизодическую роль,
не видно их участия в основных событиях.
Не оправдан, как нам кажется, утрирован­
ный шарж, гротеск при изображении тру­
женицы-портнихи, например, сравнение ее
с Пизанской башней. Не получил полного
завершения образ лжеученого, плагиатора
и компилятора, которому не может быть
места в науке. Автор не сталкивает его ли­
цом к лицу с его обличителями, ограничи­
вается лишь описанием закулисной борьбы
вокруг его докторской диссертации «Чело­
вечество и грибы».
В заключение следует подчеркнуть, что
эти отдельные изъяны не уменьшают зна­
чения интересного сатирического
романа
«Охотники за голубыми гусями», созданно­
го талантливым писателем Ч. Цыдендамбаевым и добротно переведенного Л. Пар­
феновым.
М.

ХАМАГАНОВ,

доктор филологических наук, профессор.

За научное освещение событий истории Бурятии
Демидов В. А. Октябрь и национальный воп­
рос в Сибири, 1917—1923 гг. Издательство «Нау­
ка», Сибирское отделение. Новосибирск, 1978.
В работе В. А. Демидова показаны раз­
личные стороны национального движения,
борьба большевиков за единство действий
трудящихся, мероприятия Советской власти
по осуществлению ленинской национальной
политики и
национально-государственное
строительство в Горном Алтае, Бурятии,
Хакасии и Якутии.
В своих полемических
заметках я кос­
нусь лишь трактовки В. А. Демидовым ука­
занных вопросов на материале
Бурятии.
На наш взгляд, точка зрения автора пред­
ставляет грубое искажение истинного по­
ложения вещей. Это касается
толкования
таких принципиально важных проблем, как

позиции большевиков Бурятской
группы
Центросибири по национальному вопросу,
отношение к областной советской автономии,
классовое расслоение и классовая борьба
в бурятском улусе. По этим трем пробле­
мам считаю необходимым кратко изложить
свою точку зрения.
1. Деятельность большевиков Бурятской
группы Центросибири высоко и объективно
оценена в трудах историков
республики,
одновременно отмечалась их ошибка по
национальному вопросу. В монографии ав­
тора этих строк «Октябрьская социалисти­
ческая революция и гражданская война в
Бурятии» эта оценка сформулирована так:

91

«Группа бурятских большевиков отстаивая
подлинные, коренные интересы трудящихся
бурят, боролась за победу социалистической
революции, за д р у ж б у народов. Она высту­
пила против буржуазной автономии нацио­
налистов, за ликвидацию аймачных, хошунных и сомонных земских управ, за ус­
тановление на местах Советов крестьянских
и бурятских депутатов и передачу этим
Советам всей полноты власти. Группа при­
зывала трудящиеся массы как бурятского,
так и русского населения Бурятии присо­
единиться к общему революционному дви­
жению в стране, приобщиться к пролетар­
ской революции, решительно бороться с ку­
лаками и представителями соглашательских
и мелкобуржуазных партий — меньшевика­
ми, эсерами. Группа бурятских большеви­
ков разоблачала контрреволюционный на­
ционализм лидеров Бурнацкома, их стрем­
ление обособить бурят путем отделения от
соседнего русского
населения,
попытку
разжечь между ними национальную враж­
ду. Но вместе с тем группа бурятских боль­
шевиков допустила серьезную ошибку в
национальном вопросе. Совершенно пра­
вильно понимая необходимость борьбы за
ликвидацию аймачных, хошунных земств,
как органов национальной буржуазии, бо­
рясь против создания аймаков исключи­
тельно из бурятского населения, она не вы­
двинула требования о создания советской
областной автономии».
В бурятоведческой литературе такая
оценка
деятельности
большевиков
Бу­
рятской группы Центросибири известна с
1947 г., и ее прекрасно знала М. М. Сахьянова. Она в своей известной статье «Ком­
мунисты Бурят-Монголии в борьбе за Со­
ветскую власть» писала: «Бурятская груп­
па коммунистов допустила ошибку, не
выдвинув в 1918 году лозунга о советской
автономии бурят, исходя из ошибочного
положения о неизбежности их ассимиля­
ции с
русским
народом».
Руководи­
тель
большевиков
Бурятской
группы
Центросибири,
старейший
член
партии
М. М. Сахьянова открыто, честно при­
знает ошибку группы, указывает на при­
чины, обусловившие ее. В. А. Демидов
сознательно обходит это признание М. М.
Сахьяновой. «Бурятская группа,
руково­
димая
большевиками
Центросибири,—
пишет
В. А. Демидов,— выступала
за
советский,
интернационалистически!
тип
автономии, но боролась против «бурнацкомовской»
автономии,
основанной
на
принципах административно-территориаль­
ного обособления».
В статье,
опублико­
ванной в 1973 г. в журнале
«Сибирские
огни», В. А. Демидов обрушился на кан­
дидата исторических наук Г. Л. Сакжиева, заявляя, что «бурятские большевики
не выступали против автономии, как ут­
верждает Г. Санжиев, но вели борьбу
против буржуазно-националистических уч­
реждений». Вот как и к какому приему
«изучения» проблемы прибегает В. А. Д е ­
мидов.
Ошибку большевиков Бурятской
груп­
92

пы Центросибири по национальному
во­
просу повторили в 1920 г. члены Бурят­
ской секции Иркутского губкома Р К П ( б ) .
Последние не сделали «шага назад», как
это считает В. А. Демидов, они лишь про­
должили линию бурятских
большевиков
1918 года. Покойный кандидат
историче­
ских наук Н. Д . Шулунов, знаток истории
становления национальной
государствен­
ности в Бурятии, писал, что «члены Бурсекции Р К П ( б ) в начале 1920 года допус­
тили ошибку, считая невозможным
осу­
ществление в тот период автономии Бу­
рятии». Н. Д . Шулунов справедливо под­
черкивал: «Острота критики
буржуазнонационалистических
идей
коммунистами
была все же в значительной степени ос­
лаблена их общей ошибочной позицией по
вопросу о бурятской автономии». Верный
вывод Н. Д . Шулунова
В. А. Демидов
квалифицирует как ошибочный, утверждая,
что «Нельзя также признать правильным
и вывод Н. Д . Шулунова, который, спра­
ведливо отвергая бытующее
мнение
об
отрицательном
отношении
Бурсекдии
Р К П ( б ) к национальной автономии
как
сознательное сопротивление нациойальнон
политике партии, считает, что руководство
Бурсекции оказалось неподготовленным к
практической
реализации
национальной
программы партии в конкретных условиях
Бурятии». Н. Д . Шулунов подробно ос­
ветил указания В. И. Ленина и И. В. Ста­
лина относительно
создания
бурятской
советской автономии в свете решений По­
литбюро ЦК Р К П ( б ) от 14 октября 1920 г.
Он четко
определил причины, обусло­
вившие ошибку членов Бурсекции Иркут­
ского губкома Р К П ( б ) : их слабую теоре­
тическую подготовку, их переоценку «про­
цесса ассимиляции иркутских бурят • их
чересполосное расселение среди местного
русского населения». В. А. Демидов, не
потрудившись обстоятельно изучить при*
чины и последствия отрицания бурятскими
большевиками тех лет областной
совет­
ской автономии, ограничился демагогиче­
скими, общими утверждениями и припи­
сыванием
группе
бурятских
историков
(Б. Б. Батоцыренову,
Г. Л. Санжиеву,
Н. Д . Шулунову и П. Т. Хаптаеву) выду­
манной ошибки.
2. По проблеме областной советской ав­
тономии бурят мной написано следующее:
«Национальные органы
управления
бу­
рят— аймаки и хошуны, как формы адми­
нистративных учреждений, были вполне
приемлемы: они пользовались поддержко"
со стороны трудового бурятского населс
ния. Все зависело от того, какое содер­
жание будет влито в эту форму, кто воз­
главит их — революционеры
или контр •
революционеры. В 1917—1918 гг., когда ве
главе национальных органов управление
стояли буржуазные националисты, пытав­
шиеся образовать аймаки и хошуны ис­
ключительно из бурятского и эвенкийского
населения путем отделения их от сосед­
них русских крестьян, когда территории
аймаков и хошунов была расположена
чересполосно, местами даже
отдельным!'
островками, ока прикрывали
контрреао-

люцию против революции. Позднее же, с
дрганизацией автономных областей, а за­
тем республики, когда
во главе
нацио­
нальных органов управления стали
ком­
мунисты, когда были образованы более
обширные и компактные территории ай­
маков и хошуноз с включением местного
русского населения, ликвидирована черес­
полосица,
они
являлись
национальной
формой Советской власти». Из этой еди­
ной целостной форму тировки нашей по­
зиции
В. А. Демидов
цитирует
только
первое предложение,
опуская
последую­
щие, самые важные, основные, раскрываю­
щие суть постановки всей проблемы. Он
преднамеренно
выхватывает
из
общего
контекста отдельный отрывок и дает свое
искаженное
объяснение. «П. 1. Хаптаев
знает. — пишет
В.
А.
Демидов, — что
аймаки базировались на национально-тер­
риториальном обособлении, но тем не ме­
нее, считает, что они могли стать формой
советской автономии, что, конечно, нельзя
признать правильным». Обособленные на­
ционально-административные
учреждения,
созданные националистами и возглавляв­
шиеся ими, в моих исследованиях
рас­
сматриваются
как
антинародные,
бур­
жуазные органы управления. Для большей
ясности приведу еще одну свою цитату,
а именно: «Националисты, создавая Бурнацком, аймачные, хошунные и сомонные
земские учреждения, уверяли население в
том, что они ведут борьбу с националь­
ным гнетом, освобождают бурят от влас­
ти служивших царизму крестьянских на­
чальников и таким образом борются
за
«национальную автономию». Но в дейст­
вительности это «самоуправление»
ничего
общего не имело с советской
областной
автономией». Удивительно еще и то, что
критик, сочинив так называемую «аймач­
ную автономию», хочет приписать ее груп­
пе бурятских историков, тогда как никто
аз нас не стоял и не стоит на такой по­
зиции.
Коммунисты Восточной Сибири, в том
числе
Бурятской
секции,
использовали
аймаки, хошуны и сомоны
как низовые
административно-территориальные
едини­
цы в годы организации автономных
ооластей РСФСР и Д В Р , в годы образова­
ния Бурятской АССР и позднее.
Но эти аймаки, хошуны и сомоны, как
подчеркнуто в вышеприведенной выдерж­
ке, отличались от таких административнотерриториальных
единиц
времен
Бурнацкома по содержанию:
они были соз­
даны на базе ликвидации чересполосицы в
землепользовании, на обширной
и ком­
пактной территории с включением местно­
го русского населения, возглаз тялись ком­
мунистами и проводили политику
Совет­
ского правительства.
В этом и состоит
суть нашей позиции по вопросу советиза­
ции аймаков, хошунов и сомонов, пол­
ностью соответствующая практике нацио­
нально-государственного строительства в
Бурятии, осуществленного под непосред­
ственным руководством ЦК КПСС.
Итак, и по этой проблеме В. А. Демидов

исказил нашу позицию, не проявил науч­
ную объективность и добросовестное ib.
3. В . А. Демидов слабо знает историю
классовой
борьбы в бурятских улусах,
партийные группы и политические
тече­
ния, возникшие среди национальной
ин­
теллигенции со времени первой
русской
революции
и в дни Великого
Октября.
«Национальная автономия по схеме со­
м о н — хошун— аймак рекламируемая бурнацкомовчами к а к "езолюционное нововве­
дение,— пишет В. Л. Демидов,— на самом
деле представляла точную копию проек­
та самоуправления, с которым бурятские
нойоны выступали в период первой рус­
ской революции, и по суш*\тву означала
возвращение к архаичной системе степных
дум по уставу графа Сперанского».
Административное
управление
бурят,
созданное по уставу графа Сперанского
под напором движения
народных
масс,
выступивших против национального гнета
царизма и эксплуатации тайшей — полуфеодал:.ных элементов, было ликвидирова­
но среди иркутских бурят в 80-е годы
XIX века, среди забайкальских бурят — с
введением волостной реформы. Социальноэкономическое развитие Бурятии во вто­
рой половине XIX века, рост капиталисти­
ческих отношений обусловили разрушение
патриархально-родовых и полуфеодальных
порядков, узаконенных с введением уста­
ва графа Сперанского, учреждением ино­
родных управ и степных дум. Эти собы­
тия общеизвестны, они широко освещены
в
исследованиях
бурятских
историков.
В. А. Демидов в них, видимо, не разо­
брался. Хуже того, он отождествляет по­
луфеодальный аппарат административного
строя с буржуазными
органами
нацио­
нального управления, созданными нацио­
налистами в дни февральской революции.
В данном случае В. А. Демидов нарушает
один из основных принципов марксизма —
принцип историзма.
Буржуазные националисты
выступали
против сторонников степных дум на про­
тяжении
всех трех русских революций,
выступали против «возвращения» к арха­
ичной системе административного строя.
Сторонники степных дум, известные как
«стародумцы»,
позднее — «антиаймачникн», добивались сохранения
должности
тайшей, сохранения сословных привилегий
нойонов и лам, реставрации полуфеодаль­
ных институтов.
Их единомышленниками
были «станичники»,
отстаивавшие сосло­
вия казачества и станиц во главе с атама­
нами, и теократы (балагады), пытавшиеся
в 1 9 1 9 — 1 9 2 0 гг. создать в Бурятии тео­
кратическое государство по образцу Тибета.
«Стародумцам» и «аймачникам» проти­
востояла группа бурятских
большевиков,
представлявшая
интересы
трудящихся
масс, улусной бедноты и боровшаяся за
Советы крестьянских и бурятских депу­
татов.
В. \ . Демидов «стародумцев» и «аймачников» сваливает в одну кучу. Он заявля­
ет: «В действительности же между «револю­
ционерами» — организаторами
аймаков
93

(«аймачники») — и
«контрреволюционера­
ми»— сторонниками степных дум (хстародумцы») — принципиальных разногласий
не существовало, да и существовать не
могло». В. А. Демидов объявляет едиными
интересы
и действия
полуфеодальных,
клерикальных и буржуазных
элементов
Бурятии, тогда как между ними шла вре­
менами острая борьба, местами доходив­
шая до вооруженного столкновения (убий­
ство М. Барбаева, Е. Васильева в Эхири-

те, погром группой атамана Абидуева Селенгинской аймачной управы,
бандитизм
теократов и др.). По существу В. А. Д е ­
мидов
отходит от классового
принципа
освещения исторических событий Бурятии.
П.

ХАПТАЕВ,

доктор исторических наук,
Заслуженный деятель науки
Р С Ф С Р и Бурятской А С С Р .

Человек и его время
ОБРАЗ
СОВРЕМЕННИКА
В МОНГОЛЬСКОМ
РАССКАЗЕ
Рассказ в монгольской литературе на­
ших
дней — динамично
развивающийся,
широко распространенный жанр, имеющий
и свою историю, и свои сегодняшние п р о б ­
л е м ы . Но прежде ч е м говорить о совре­
менном монгольском рассказе, коротко о
том, что послужило основой жанра и не­
которых итогах его развития в предше­
ствующие десятилетия.
И с т е р и я ж а н р а начинается с первых «улгэр-егу у л л э г » 2 0 - х годов, которые были
результатом

напряженных

поисков

моло­

дыми писателями художественной ф о р м ы ,
должной соответствовать н о в о м у револю­
ционному содержанию. Темы п р о и з в е д е н и й
диктовала сама действительность Монголии
тех лет: «Сухэ-Батор, победивший в р а г о в »
С. Буяннэмэха, «Птица а н г и р » Д . Чимэда,
«Наивысшее

богатство— о б р а з о в а н и е »

О. Чимэда и т. д. В эти годы б ы л а з а л о ­
жена лишь основа жанра и п е р з ы е п р о ­
изведения, понятно, не были вполне худо­
жественно совершенными.
«Если

главной

задачей

рассказов-сказок

20-х годов, сказочных по ф о р м е и д и д а к ­
тических по с о д е р ж а н и ю ,
пропагандиро­
вавших революционные идеи, было отобра­
жение нового,—
пишут а в т о р ы « К р а т к о й
Иск о р и и с в р е м е н н о й м о н г о л ь с к о й л и т е р а ­
туры»,— т о в р а с с к а з а х к о н а а 2 0 - х г о д о в
и начала 30-х большое внимание
уделя­
лось вопросам идейно-художественного мас­
терства-' . Действительно,
появление рас­
сказов, новелл и лирических миниатюр ос­
новоположника
современной
монгольской
литературы
Д.
Нацагдоржа,
рассказов
Д. Ц э а а т . м н д а о з н а м е н о в а л о с о б о й п о д л и н ­
ное р о ж д е н и е с о в р е м е н н о г о рассказа. Пи­

сатели в п о л н ы й io.:oc з а г о в о р и л и о н о в о м ,
о с о в р е м е н н о с т и . С большим мастерством
раскрывает Д . Н а ц а г д о р ж о б р а з м о н г о л а ,
п р о б у ж д а ю щ е г о с я к н о в о й ж и з н и , в рас­

сказе «Сын старого мира». А д л я старуш­
1

стр.
94

ки Думху и старика Даржа, как и длястарого возчика Лувсана — героев р а с с к а ­
з о в «Ветер на рассвете и удары песта».
«Чудеса
культуры».
Д.
Нацагдоржа,—
встреча с новым заканчивается т е м , ч т о
они отправляют учиться своих д е т е й , з а б и ­
рают их у лам. Труден путь р е в о л ю ц и о н ­
ных

преобразований,

няпотжают

о

сеис

остатки феодального с т р о я .
Решительны
в борьбе против конгрреяо7<осшонеров Б о л л
и Балгармаа
жа).

(«Невиданное»

Д.

Нацагдор

Нынешняя счастливая жизнь г е р о е в п р о
тивопоставлена их т я ж е л : му обездолен­
ному детству («Чабан М а й д а н » . « Б о л д i
Самбу»

Д.

сказов

этого

Цэвэгмида).

периода

Персонажи

стремятся

рас­

приоб

ш и т ь с я к н о в о м у , к о т о р о е не с р а з у п р о н ' :
h a e T во все уголки с т р а н ы . Каравану,;;

Пурэв, приехав в столицу, н а с т о л ь к о изу м
х е н увиденным, что р а с с к а з ы в а е т о горо­
де землякам, как о сказочной
стране
(«Удивительное с о б ы т и е в ж и з н и ьарава
щика Пурэва» С. Б у я н н э м э х а ) .
Характеризуя
достижения
п р о з ы эт
периода, Г. И . М и х а й л о в п и с а л в « О и?.истории с о в р е м е н н о й м о н г о л ь с к о й ли те -

туры»: « Э т и произведения были н о в ы м и по форме, и по содержанию, о н и н и ч е м :
н а п о м и н а л и старые переводите р о м а н ы , п г
в е с т и и новеллы. У Дамдинсур-ма ( в 1929 i
вышла е ю повесть «Отвергнутая д е в у ш к а * первое

крупное

произведение

монгольски

п р о з ы — Б . Н.), Нацагдоржа и Цэзэгми •
новый творческий метод, новы,*! я з ы к , к
вая т е м а т и к а , новые герои».
В 4 0 - е г о д ы , о с о б е н н а во второй

поло­

не, жанр рассказа з а н и м а л глаиеистаучеч.'
место
в прозе.
Значительным
явлен
стали произведения Ц . Дамдинсурэна « i
мекившаяся Соли», «Учитель и учении,
впервые показавшие « о п р е д е л я ю щ у ю р о
труда и новой социалистической MOJ .

М о н г о л ы н ерчин уеинн у р а н з о х и о л ы н товч туух
{1921—19651, У Б, 1966.
87. Здесь и далее, где примечания особо не оговариваются, перевод г в т е р а .

в формировании человеческого характе­
ра» . Труд делает содержательной, полез­
ной людям жизнь Соли и Ханды, и, напро­
тив, нежелание трудиться по-настоящему,
тщеславие приводят Цэцэгму к жизненной
безысходности.
Рассказ 40-х годов выразил чувство со­
лидарности и братства с советским наро­
дом. Герои рассказов Д. Цэвэгмида, П. Хорлоо, Ч. Лодойдамбы, Ц. Дамдинсурэна и
других — простые монголы, бескорыстно
помогающие Советской Армии в годы Ве­
ликой Отечественной войны.
Писатели разрабатывают и тему военно­
го подвига родного народа: «Первый по­
граничник» М. Бизьяа, «Памяти 10 героев»
Д. Даржаа.
Рассказ 40-х и начала 50-х годов сделал
uiar вперед в освоении современной дей­
ствительности. Монгольские писатели, вы­
полняя Постановление ЦК МНРП, реше­
ния I съезда писателей уделяют все боль­
ше внимания созидательному труду наро­
да, направленному на претворение в жизнь
первого пятилетнего плана развития народ­
ного хозяйства н культуры. Современник
в рассказе этого периода — личность актив­
ная, деятельно переустраивающая жизнь.
Известное отрицательное влияние на раз­
витие рассказа, как и всей литературы, ока­
зала в свое время тенденция приукрашива­
ния, «лакировки» действительности. После
II съезда писателей (1957), призвавшего
покончить с подобной практикой, в ряде
произведений отразилась крайность иного
рода:
герой
лишался
привлекательных
черт, щедро наделялся слабостями и поро­
ками. «Мы переболели — правда, не в са­
мой опасной форме — и чрезмерной патетич­
ностью, и пресловутой «дегероизацией»,—•
писала С. Уявал .
В 50-х
годах
появляются
рассказы
Ц. Дамдинсурэна «Бык Гомбо», «Черт'-,
«Говорит три, делает одно», где острой
критике подвергаются пережитки старого
в сознании людей, мещанство. Литературо­
вед Ч. Билэгсайхан отмечал в одной из
статей, что после публикации рассказа
«Черт» находились возмущенные «прото­
типы» главного героя. Об актуальности
темы, затронутой писателем, свидетельству­
ет и оживление в области литературной
критики,
вызванное
рассказом
«Бык
Гомбо».
В 30 — 60 гг. жанр рассказа достигает по­
ры своей зрелости. Появляются новые та­
лантливые имена писателей: И. Ьанзрагч,
М. Гаадамба, Д . Гармаа, Г.. Д >шдаорогв,
С. Дашдэпдэв, Д. Мягмар, С. Удвал и др.
Жанр обогащается философскими новелла­
ми Л. Гудэва и М. Цэдэнлоржа, глубокой
психологичное гью С. Эрдэнэ, Ч. Лодой­
дамбы, успешно развивается сатирический
рассказ.
Герой -.0—«I гг.— в самой гуще жизни.
1

2

Будни партийного работника Цэдэндорж*
наполнены заботами о людях, общественные
интересы для него всегда выше личных.
(«Пять дней из 20 лет» С. Удвал). Обре­
тает себя в труде молодой рабочий Тумур
(«Сын тележника» М. Гаадамбы), трудо­
вой коллектив помогает в трудную мину­
ту и шахтеру Ганбату («Свет в тени» С.
Дашдооров). Едет на целину бывший ра­
бочий сцены Бадарч, не сразу, преодолевая
трудности, становится он передовым ком­
байнером («Золотая осень» Н. Банзрагча)...
Словом, становление личности изучается
писателями в самых разных аспектах, ши­
рится тематический охват действительно­
сти, глубже постигается внутренний мир
героя.
Монгольской литературе последнего пе­
риода присущ устойчивый интерес к жанру
рассказа. Одним из тех, кто плодотворнс
работает в русле малой прозы, является
известный писатель С. Эрдэнэ. Свой твор­
ческий путь он начал в середине 50-х го­
дов. Позже появляются его замечательные
произведения «Из темноты к свету», «Са­
пожник», «Мы с Кулан», «Одиночество».
«Пыль из-под копыт скота», «Месть» и
многие другие, которые дали все основания
считать автора «зрелым представителем
нового для современной монгольской лите­
ратуры жанра — психологической новел­
лы» . В предисловии к повести «Оазис»,
вышедшей в свет в 1972 году, С. Эрдэнэ
приводит весьма интересные суждения о
воплощении образа современника в мон­
гольской литературе последнего периода.
Писатель изложил их в форме разговора:
3

« — Мы мало еще знаем людей, живу­
щих рядом с нами. А образ главного ге­
роя наших произведений — скотовода сло­
жился у ж е давным-давно, — заметил один
из писателей, участвующих в разговоре.—
Но мы не знаем, о чем думает тот же со­
временный скотовод, когда едет от одного
ай.та к другому,— добавил второй.— И ско­
товод, и также сегодняшний интеллигент
не получили достойного воплощения со
всеми присущими им чертами»,—сказал
третий.
— Желание воплотить в литературе об­
раз живущего сейчас современника — же­
лание всех литераторов»,— пишет С. Эр­
дэнэ.
И нельзя не подчеркнуть ere собственно
ю ощутимого вклада в это дело.
Новые черты в исследовании характер.:
современника мы наблюдаем в рассказе по­
следних лет. Человек берется в ситуациях
сложных, на крутых изломах судьбы. Спа­
сает альпичи'.тов, рискуя собственной жиз­
нью, летчик Будбазар («Последний полет»
С. Эрдэнэ). Молодой шофер 1'антумур
предотвращает
взрыв
на
бензоколонке
(«Герой» Л. Тудэва). Находит в себе си-

• Герасимович Л К. Литература Монгольской Народной Республики (192! —
1964), ЛГУ, 1965, стр. 119.
- С, Удвал. Горизонты монгольской литературы. «Вопросы литературы*, № 12,
1973.

' Герасимович Л . К . Новеллы монгольского писателя С. ЭР
№ 20, вып 4, 1 9 6 3 . стр. 6 6 .

НЭ.— Вестник ЛГУ,

95

ЛЫ преодолеть тяжелое испытание, выпав­
шее на его долю, учитель Аймалжин — ге­
рой рассказа «Левая рука» Л. Тудэва.
В рассказе последних лет активно раз­
рабатывается и нравственная тематика.
Положительным героем оказывается челозеч нравственно, духовно богатый, неприми­
римый ко всему TOMV, что чуждо социали­
стическому образу жизни.
Никогда еще в истории жанра не стави­
лась так широко н остро проблема счастья
з судьбе современника. По-разному она
решается у авторов: в оаном случае азтор лишь называет проблему, заставляя
читателя задуматься над ней, в другом —
всей образной системой рассказа, разработ­
кой характер! центрального персонажа да­
ет стой ответ на поставленную пробле­
му, св^е ее решение. Оптимизмом пооиизан
рассказ «Сын» С. Эрдэнэ. Человек имеет
право быть счастливым, какой бы труд­
ной и безрадостной ни была его жизнь.
Старушка Пг<гма всей своей нелегкой жиз­
нью заслужила счастливую старость. «Я
не стал несчастным оттою, что прошет
через многие беды. Разве не высшее счастье
бороться, чтобы нашим детям жилось хо­
рошо. В чем ж е тогда счастье?» — задает
вопрос герой рассказа Л. Тудэва «Счастьем
(перевод А Молчанова).
Нравственная дилемма стоит перед де­
ревенским юношей Цогнэмэхом. Жениться
и лишить совсем крошечных детей овдо­
вевшей сестры доли тепла и участия или
ж е откатать себе на время в личном сча­
стье рати их воспитания. Цогнэмэх выби­
рает нос 1 е д н е е . «...Стопа девушки утекли,
словно речная вода, не оставив ни звука,
ни следа. И сама она исчезла, так и не
обернувшись на пестрый красивый манхан,
что СТОИТ на холме...» («Начин Цогнэмэх»
С. Эрдэнэ).
В уста одного из пепсонажей рассказа
«Ононская переправа» Д . Гармаа вклады­
вает рассуждения о смысле жизни, о том,
что делает человека счастливым. Наводит
на эти думы случайная встреча на переправе
с мальчиком-сиротой, душой доверчизон
и открытой людям. Он стремится казаться
ничем не обделенным судьбой, не любит
одиночества, всегда в окружении людей.
Его желание делать добро встречает г
сердцах людей такое ж е радушное отно­
шение, будит все лучшее и хорошее в них.
И ПОТОМУ так бережны окружающие маль­
чика люди к его наивной и святой выдум­
ке о том, что у него есть родители, вид­
ные и заслуженные, есть и сестры, и
братья...
Цэрма («Запах краски» Н. Банзрагча)
и Жаргя т («Судьба человека» Л. Чойжилсурэна) находят свое счастье в коллективе,
в созидательном труде. Не может жить
вне забот и успехов родного предприятия
старый рабочий Ядам-гуай
(«Ядам-гуай
ушел на пенсию» Л. Тудэва). Чем-то по­
хож на него и деревенский кузнец Сай­
ги — один из героев рассказа «Живой че­
ловек...» С. Эрдэнэ. Захваченный ритмом
большой стройки — Эрдэнэта. старил идет
устраиваться на работу в кузнечный цех.
Начальник цеха — молодой советский спе­

95

циалист вначале сомневается, сможет ли
он быть полезным: «Вообще-то годы у вас
пенсионные, папаша».
И тут кузнец Санги, чтобы доказать
свою пригодность делу, поднимает над го­
ловой тяжелую деталь машины. И отве­
чает у ж е по-русски: «Понимаешь, паря,
я кузнец!» В этих его словах и трогатель­
ное стариковское стремление убедить на­
чальника цеха, и настоящая гордость за
свое ремесло. Герой рассказа последних лет
получает нравственное \ лов.летворенке от
своего труда, видит в нем залог счастья
будущих поколений. Труд для него — дело
тпор"еское. Чогсома и других молодых бурнльшикои («Мудрость кузнеца» Л. Тудэ­
ва) больше беспокоит не то, что »>м при­
дется возместить стоимость упавшего в
колодец бура, а то. что долина Яопо попрежнему останется сухой и безводной, ара­
ты не смогут пасти гкот на новом плстбнше. Архитекторы Гончигдорж и Ловдон
(«Спор» Ж. Пурэва) едут г- ХУЛОН соста­
вить ряд проектов для улучшения застрой­
ки усадьбы и ферм еельхозобъедипения.
Творческий, заинтересованный подход к
делу Гончигдоржа убеждает Довдона из­
менить свое мнение и присоединиться ь
товарищу. А вот что говорит о своем тоуде герой рассказа «Письмо» П. Лувсанцэрэна, нашедший свое призвание в геоло­
гии: «Главное, что привлекает меня в этой
работе, это то, что я разведчик будущего,
открывающий богатства моей Родины для
процветания сегодняшнего и будущих по­
колений. И, РОЗМОЖНО. там, гяе сегодня
нет ничего, встанут города с тысячным
населением. Кто знпет. может быть, их
судьбу, счастье их детей я несу в своем
рюкзаке». (Перевод Л. Карабаевой).
Авторы рассказов последних лет боль­
шое внимание уделяют психологизации об­
раза. К короткому динамичному внутрен­
нему монологу прибегает Л. Тудэв в рас­
сказе «Герой», чтобы психологически оправ­
дать ПОСТУПОК шофера Гантимура, кото­
рый, рискуя жизнью, предотвращает ВЗРЫВ
на бекзоколонке. «А если уже поздно и п
погибну? Но я не хочу умирать. Почемвсе бросились бежать? Они хотят жить,
но и я тоже ХОЧУ! ВОН бежит шофер ЛУНда. Он уже старый, небось, под шестьдесят
ему, го и он боится смерти». Но секунд­
ные колебания уступают место другим м ы лям: «Боюсь ли я... Советский солдат Мат­
росов, КОТОРЫЙ бросился грудью на вра­
жеский дзот, был еще моложе меня. Он
не думал о себе в самую решительную ми­
нуту своей жизни» (перевод Г. Матвеевой''
В рассказе «В зимнем лесу» С. Эрдэиз
неторопливый
мирный диалог
Очира и
Норжмы как бы подготавливает кульмина­
ционный
момент — схватку с
браконье­
ром и при этом характеризует глави*»то
героя. Студент Очир беззаветно любит
леса и горы родной страны и старается
раскрыть всю их красоту перед невегто^
Отчий край для него — и
родной оча!
отец, старый лесничий, отдавший лесу цент
жизнь, и эти заснеженные кедры, и corn.'
окрест, и псе то. что простирается да дек
за ними. И когда наступает решительны*

момент, когда надо отстоять свои убежде­
ния, принципы — все то, чем ты дышишь,
он не колеблется. «Очир понял: отступать
некуда. Выхватив из-за пояса кинжал, он
замахнулся и шагнул вперед.
— Пошевелись — я воткну в твое горло
кинжал. Не промахнусь. Брось топор!
Браконьер, поколебавшись, кинул топор
на снег...»
В рассказе «Завещание» С. Эрдэнэ, посвя­
щенном теме гражданского долга, ответ­
ственности человека перед обществом, пи­
сатель постепенно, на протяжении всего
диалога-спора
двух
героев-антиподов,
судьи Очира и прокурора Норова, раскры­
вает черты характера каждого из них. Но­
ров — приспособленец, пытающийся утвер­
дить жизненную позицию, противоречащую
нравственным нормам общества. Автор об­
личает Норова, доказывает, что поражение
его закономерно. Главного героя — судью
Очира мы видим в трудный, трагический
момент жизни, болезнь его, по всей види­
мости, неизлечима, и он знает об этом.
Но его заботит больше судьба невинно по­
страдавшего человека, нежели собствен­
ная жизнь и недуг. Перед смертью судья
исправляет судебную ошибку, некогда со­
вершенную им и Норовом. Любопытна
концовка рассказа в свете конфликта. Ав­
тор обнажает самоё нутро отрицательного
героя, выражающего свое отношение к
действию. «...Но однажды в прокуратуру
поступило служебное письмо с постановле­

нием Пленума Верховного суда, где гово­
рилось, что на основе заявления судьи
Очира была произведена тщательная про­
верка дела специально назначенными экс­
пертами. В итоге этой проверки
дело
возвращалось на пересмотр. «Что?! — чуть
не вскрикнул Норов.— Одной ногой в мо­
гиле и поднимает еще такой шум. Зачем?
Человек... Человеку все бывает мало». Тя­
жело на душе у Норова. Но закон есть
закон, и ничего у ж тут не поделаешь».
«Создание нового типа личности, форми­
рование нового человека — вот, быть может,
самое великое завоевание
монгольского
народа, достигнутое им в ходе социали­
стического строительства»,— писал на стра­
ницах журнала «Вопросы литературы» Л .
Тудэв. Монгольский рассказ последних лет
талантливо
и вдохновенно
отображает
стремительно изменяющуюся
действитель­
ность Монголии. Прозаики обращаются к пе­
реднему краю жизни, воплощают в образах
своих героев типичные черты современни­
ка — строителя социализма. Их герой несет
в себе новое творческое отношение к тру­
ду, его волнуют насущные проблемы раз­
вития общества. В сочетании с повышен­
ным интересом к внутреннему миру со­
временника,
мастерским
исследованием
тончайших душевных переживаний, психо­
логически точной мотивировкой поступков
монгольский рассказ стал неотъемлемой
частью духовной культуры народа.

Баясхалан НАМЖИЛОВ

7. «Байкал»

№ 1

Неизвестная рецензия Доржи Банзарова
В 1849 году в Казани была издана «Грамматика монгольско-калмыцкого язы­
ка» Алексея Бобровникова, бакалавра Казанской духовной академии, йредназиачм»
ная для будущих миссионеров, проповедников христианства среди плечи: и народ­
ностей Средней Азии и Сибири. Автор грамматики — коренной забайкалец-сибиряк,
сын хоринского, а затем иркутского священника, с детства овладевший разговорным,
бурятским языком. Поступив в духовную академию, он много и усердно занимался
востоковедением, прослушал полный курс монгольского языка в Казанском универ­
ситете, где познакомился и близко сошелся с бурятским ученым Доржи Баизаровым.
Ректор духовной академии не только не препятствовал склонностям г, интере­
сам своего воспитанника, но п всячески поощрял его научные стремления к изуче­
нию восточных языков, преследуя, разумеется, свои, «духовные», цели.
Алексей Бобровников выезлгал в калмыцкие степи, изучал я;ивой разговорный
язык, записывал песни и сказки калмыков, изучал быт и нравы кочевого народа,
обогащая свои теоретические познания в непосредственном общении с аборигенами
степного края, родственными по языку, быту и хозяйственному укладу коренному
населению Забайкалья — бурятам. Это и помогло даровитому юноше-ученому создать
учебник монголо-калмыцкого языка, выгодно отличающийся по новизне и ориги­
нальности, методическому совершенству от всех известных тогда учебников и учеб­
ных пособий монгольского языка.
Грамматика Алексея Бобровникова была представлена в Императорскую Акаде­
мию Наук для присуждения Демидовской npevini. Однако не все ориенталисты Ка­
зани и Петербурга доброжелательно отнеслись к грамматике молодого ученого-линг­
виста, кой-кого настораживала новизна толкования языка, полный отказ исследова­
теля от традиционной трактовки системы монгольских языков, непочтительное
отношение к авторитетам, представителям индо-европенской школы языкознания. Вос­
токоведы не сразу решились на столь высокую оценку и признание труда доселе ни­
кому ке известного бакалавра, выступившего с первой печатной работой, не полу­
чившей еще признания практиков.
В течение нескольких месяцев учебнпк А. Бобровникова обсуждался в узком
кр?гу ориенталистов без какого-либо участия повременной прессы. Безучастное от­
ношение столичной прессы к грамматике, полагал автор, осложняет положительное
решение о присуждении Демидовской премии. Самый факт ее присуждения означал
не только признание труда молодого исследователя, но и существенную материаль­
ную поддержку остронуждагощемуся бакалавру.
Вспоминая юношеские годы уже в середине шестидесятых годов, ;:зз*.-тный
ученый-ориенталист профессор Н. И. Пльминский писал:
«Бобровников при Банзарове и мне разговорился о награде, почему ока доселе
не выходит.
— Знаешь ли, сказал он, обращаясь к Банзарову,— отчего? Наше начальст­
во, не имея само возможности оценить мою Грамматику, ждет о ней отзыва в жур­
налах.
Послушай, Банзаров, напиши рецензию.
98

Банзаров ответил: я напишу обширную критику, твой труд заслуживает обсто­
ятельного рассмотрения» .
Более определенно было сказано об этом в письме И. Н. Березину, редактиро­
вавшему тогда «Записки археологического общества».
«...Посылаю вам,— писал Банзаров Березину 9 января 1850 года,— от автора
«Грамматики монгольского языка». О достоинствах ее я не буду распространяться
потому, что вскоре будет говорено о том печатно». /
Из воспоминании профессора Н. И. Ильминского следовало, что рецензия на
«Монгольско-калмыцкую грамматику» Бобровникова была напечатана в «Санктпетербургских ведомостях» «на святой неделе 1850 года», подписанная «вместо имени
Банзарова псевдонимными буквами М. Т.»
По христианскому календарю «святой неделей» называлась пасхальная недрля, приходящаяся на первые весенние месяцы (март, апрель).
Наши поиски рецензии, опубликованной, как это и утверждал И. И. И.тышекиП, в «Санктпетербургских ведомостях» «на святой неделе 1850 г», оказались
успешными.
В «Санктпетербургских ведомостях», газете политической и литературной, от
15 апреля 1850 года под рубрикой «Библиография» (стр. 2—4, в трех подвалах),
действительно, напечатана обстоятельная рецензия на «Грамматику монгольско-кал­
мыцкого языка» Алексея Бобровникова, подписанная, как и указывал Н. И. Ильминский, криптограммой «М. Т.»
Что же понудило рецензента укрыться под «псевдонимные буквы», не поддаю­
щиеся расшифровке? Ответ заключен в содержании самой рецензии, в ее авторском
пафосе.
Сравнивая грамматику бакалавра Бобровникова с предшествовавшими ей учеб­
никами монгольского языка, авторами которых были признанные в монголоведении
авторитеты — профессор Ковалевский и профессор Попов,— Д. Банзаров не только
отдает предпочтение работе молодого ученого, но и энергично отстаивает и защищает
теоретические и методические основы учебника, отвечающие современным достижени­
ям отечественного востоковедения, насущным требованиям практики. В работах же
казанских профессоров, своих университетских учителей, Банзаровым обнаружены
весьма существенные теоретические недостатки и заблуждения, методические про­
счеты и несовершенства, снижающие их достоинства и качества как учебников мон­
гольского языка.
Остро-нолемическая направленность рецензии, честная и нелицеприятная
оценка трудов известных монголистов и понудила Банзарова укрыться под загадоч­
ной криптограммой.
Желание остаться неизвестпым и как бы непричастным к оценке работы своего
друга и единомышленника нашло свое отражение и в письме Банзарова к петербург­
скому ориенталисту В. В. Григорьеву (см. ж. «Байкал», 1973, Щ 3, стр. 132—135).
Письмо это, хронологически почти совпадающее со временем публикации рецензии
(первое датировано 2 февраля 1850 г., вторая напечатана 15 апреля 1850 г.),
представляет собой как бы частный отзыв о грамматике Бобровникова и по содержа­
нию и стилю изложения мало чем отличается от развернутой рецензии «Санктпетер­
бургских ведомостей». Заканчивается письмо характерной просьбой к адресату:
«Только прошу Вас, не вводите меня в это дело».
Свидетельство профессора Ильминского, аналогичность содержания письма, ад­
ресованного В. В. Григорьеву, с опубликованной в «Санктпетербургских ведомос­
тях» рецензирн не оставляет никаких сомнений, что автором ее является Доржи
Банзаров.
1

2

1

И з в е с т и я и ученые записки Казанского университета. К а з а н ь , 1865, вып. IV,
стр. 4 4 1 .
Д о р ж и Б а н з а р о в . Собрание сочинений. М., изд. А Н СССР, 1955, стр. 224—225.
2

7*

69

ГРАММАТИКА МОНГОЛЬСКОКАЛМЫЦКОГО ЯЗЫКА
Сочинение Алексея Бобровникова, бака­
лавра Казанской духовной академии. Ка­
зань, 1849, 400 стр.
Имя монголов приобрело себе грозную
известность со времен Чингиз-хана: в про­
должение многих лет после Лигницкой
битвы Европа тревожилась отдаленным
эхом этого имени, и чтоб ближе узнать
опасного врага, отправляла в Среднюю
Азию наблюдательных послов. Но до Чин­
гиз-хана поколение монгол в числе многих
других, кочевавших в Средней Азии, было
незаметно, и может быть, если б не явил­
ся в фамилии Борзжигинов (родовое про­
звание Чингиз-хановой фамилии), этот ге­
рой-законодатель,
монголы остались бы
столь же незаметными в историй, как и
Хонкирагы. Наймаганы, Кераиты, Д ж а л а п ры и прочие племена, исчисляемые подроб­
но
м\ v.ii.MaucKHM
историком
монголов
Р а ж н д Эллином, К о сип ичелы тву одного
европейского ориенталист;!
парод Мопг-у
упоминается в китайских летописях в пер­
вый раз в истории династии Тан (618-907):
конечно, как ближайшие i оседл, китайцы
не пропусти.ш бы без внимания монголь­
скую нацию, если бы она раньше существогала самобытно и была бы многочисленна
Да и самое неведение русских летописцев
имени монгол, при первой
встречи
орд
Чингиз-хановых с нашими войсками, под­
тверждает ту истину, что поколение мон­
гол приобрело себе ИМИ И известность у ж е
при преемниках Чингиза, а до того време­
ни представителем этого несколько незвуч­
ного имени служило незначительное ко­
чевое племя. Соединив под свои знамена
несколько родственных или чуждых между
собою племен и слив их в одну империю,
Чингиз и его преемники прикрыли это до­
бровольное или насильственное соедине­
ние общим именем монгол, именем того
племени, к которому принадлежали сами.
Факт весьма замечательный, но ни мало
не подаср.кениый сомнению: ничтожное по
отношению к огромному пространству по­
коренных стран племя господствует от
Восточного океана до Адриатики!
В общей истории
человеческого
рода
монголы занимают пока незавидное и при­
том тесное место: явившиеся, как метеор,
из родных степей на короткое время в Ев­
ропу, оставившие после себя разрушитель­
ный след, не принявшие заметного участия
D общем развитии образования и сохранив­
шие кочевую жизнь своей родины, монго­
лы скорей замечательны с отрицательней
стороны в успехах гражданственности. Н о
для русской истории монголы, два века

100

господствовавшие над Русью, составляют
достойной изучения предмет, тем более,
что еще до появления монголов на Калке,
Русское Государство находилось то в дру­
жественных, то в неприязненных отношениях
со многими тюркскими племенами, приходя­
щимися в близком родстве монголам. Н о ис­
торический путь изучения бывших повели­
телей России пока темен: хотя мы у ж е
имеем Д , Оссонову
I l i s t o r e des Mongols,
Шмидтову G e s c l i k h t e des ost — M o n d o l e n ,
Гаммерову Geschichte des Goldenen H o c h d e ,
Иакиифову «Историю четырех ханов» и проч.,
однако лучший без всякого сомнения исто­
рический источник о монголах — Р а ш и д Эддинова летопись «Собрание хроник» до­
ныне вполне неизвестна, да и многочиглепные сочинения, указанные Санкт-Петербург­
ской академией наук для истории монголов,
еще по просмотрены критически. Остается
пока издавать источники и изучать живой
парод.
В этом последнем отношении русские
ориенталисты оказали ученому миру незаб­
венные услуги: по части этнографико-исторической мы имеем труды Палласа. Тимковского, о. Иакинфа, Шмидта и других,
а по филологии монгольской изданы в Россип первые и доныне единственные посо­
бия к изучению монголо-калмыцкого язы­
ка: академика Шмидта, монгольская грам­
матика (на немецком и русском я з ы к а х ) ,
его же монголо-немецко-русский и русскопемецко-моигольский словарь, профессора
Ковалевского — грамматика книжного мон­
гольского языка, монгольская хрестоматия
и
монголо-французско-русский
словарь
и профессора Попова — грамматика кал­
мыцкого языка н монгольская хрестома­
тия.
При таких обильных пособиях, по-види­
мому, издание новых руководств к изуче
нию монгольского слова должно бы ка­
заться излишним или по крайней мере не­
уместной роскошью, но это только кажу­
щееся излишество: занимавшемуся мог
гольским языком
неудобство пли недос­
татки изданных пособии, при неотъемлс
мых и д а ж е блестяших достоинствах их.
обнаруживаются при внимательном наблю­
дении. Так все грамматики монгольского
языка грешат тем, что они излагают лишправила книжного языка я притом при­
гнанные в европейскую рамку; г. Попо
впал
еще
в неизвинительную
погреш­
н о с т ь — изобретши калмыцкий язык, кото­
рого на деле не существует, а существует

лишь калмыцкое
наречие, не говоря о
многих других недостатках его труда.
Относительно монгольских словарей так­
ж е можно заметить пренебрежение в них
живой речи нынешнего народа монгольско­
го: словарь г. Шмидта, несмотря на свою
неполноту, для вседневного употребления
превосходен и удобен, и в этом отношении
стоит гораздо выше словаря г. Ковалев­
ского. Словарь последнего ученого, прило­
жившего все старание и труды многих лет
для того, чтобы сделать свое издание воз­
можно полным, не достигает своей цели
по многим причинам: во-первых, кочевой
быт народа не довольно заметен в этом
словаре, потому что антор, скажем еще
раз, обращал внимание лишь на книжный
язык, отчего словарь и вышел далеко не
полон; во-вторых, г. Ковалевский не об­
ратил никакого внимания на долгие слоги
в монгольском языке, отчего впал в по­
грешности, перемешав значение некоторых
слов и д а ж е корней; иностранца же, незна­
комого с языком, отсутствие указаний на
долгие слоги ставит в большое затрудне­
ние; в-третьих, значение иных слов не схо­
дится с толкованием в монгольской хрес­
томатии того ж е автора, так что читатель
остается
в
недоумении — чему ьерить?;
в-четвертых, взявшись за сравнение мон­
гольских слов с. тюркскими, автор выпустил
из внимания
больше
половины корней
сходных и притом иногда в словах первой
надобности, что при филологических срав­
нениях весьма в а ж н о ; в-пятых, и можег
быть не в последних, автор увеличил со­
вершенно бесполезно свой труд до трех
огромных томов, и сделал его непригод­
ным к употреблению, как по величине
книг, так и по дороговизне: при большей,
экономии на ненужные слова и па печать.
Словарь г. Ковалевского, много-много со­
ставил бы один такой том, каких он выдал
три. Ненужными словами мы считаем зтот
странный в ученом словаре набор синони­
мов, на который автор не поскупился при
каждом слове и от которого коренное зна­
чение только затемняется и пропадает, при­
бавление повсюду производных глагольных
форм, которых значение очень ясно видно
Е корне, и наконец, прибавление ненужных
тибетских,
санскритских
или
китайских
слов. Последние ввел в моду покойный
Клапрот и конечно т а к а я многосторонняя
ученость может показаться изумительной
тому, кто не знает китайских пятизначных
словарей: в настоящее время эта метода
истинно ученому не прилична. Типограф­
скою роскошью мы считаем перпендику­
лярную
постановку
монгольских
слов,
отчего на листах огромные пробелы, что
в ученых сочинениях, особенно в учебни­
ках, совершенно излишне.
1

Мы позволили себе все эти замечания,
притом только поверхностные, потому, что
от ученого профессора Ковалевского мы
вправе ожидать
труда совершеннейшего,

особливо ж е при существовании словаря
г. Шмидта. Проведя много лет в Монголии
Й еще более того занимая с честию кафед­
ру монгольского языка, трудясь издавна
над составлением монгольского словаря,
профессор Ковалевский мог дать ему боль­
ше обработки, тем более, что настоятельной
потребности в другом монгольском словаре
не чувствовалось.
Язык монгольско-калмыцкий, принадле­
жа к отдельному монголо-тюркскому семей­
ству, имеет многие весьма важные особен­
ности в сравнении с нашими европейскими
языками: эти особенности проходят через
всю его систему, начиная от сочетания зву­
ков до образования слов и соединения пе­
риодов. П р а в д а , при единстве законов мыс­
ли человеческой, и в органах ее, разнооб­
разных языков, должны о т р а ж а т ь с я неко­
торые общие черты: так во всяком языке
есть имена, глаголы, склонения, спряже­
ния и т. д.. но в монголо-калмыцком язы­
ке и эти общие черты проникнуты духом
своей системы, имеют свое отличное значе­
ние. Поэтому-то применение европейской,
или лучше сказать, индо-германской грам­
матической системы к этому языку, пред­
ставляющие
с первого
взгляда
многоудобств и употреблявшееся до сих пор
монголистами, имеет тот важный и суще­
ственный недостаток, что насильственно
пригоняет язык в мерку нисколько ему не
свойственную, ограничивается только част­
ностями языка, не обнимая целой его сис­
темы и сообщает ложный взгляд на логику
языка, взгляд, который как предрассудок,
закрывает густым мраком истинное значе­
ние форм и законов монгольской речи.
Эти, а м о ж е т быть, и свои собственные
причины побудили г. Бобровникова обра­
ботать
грамматику
монголо-калмыцкого
языка совершенно по новой системе, отчего
труд из-под пера его вышел совершенно
не похожим ни на одну из своих предше­
ственниц. Предмет его грамматики — мон­
голо-калмыцкий язык, как живой, пра­
вильный и д а ж е красивый орган думы ко­
чевого ж и т е л я необозримых степей Сред­
ней Азии; метода приложения вполне при­
норовлена к предмету, следовательно, ес­
тественно и строго систематична. Можно
сказать, что перед проницательностью ана­
лиза г. Бобровникова спал покров Изнды
с монгольско-калмыцкого языка.
Короткий очерк грамматики г. Бобров­
никова д а е т понятие о составе ее, отли­
чительных свойствах и неотъемлемых дос­
тоинствах.
П р е ж д е всего он рассуждает о письме
и чтении. Не ограничиваясь кратким ука­
занием, что такая-то монгольско-калмыцкая
буква произносится подобно такой-то рус­
ской, автор подробно объясняет произно­
шение букв, как в отдельности одна от
другой, так и во взаимной связи, или за­
коны сочетания звуков.
В монголо-тюркской системе существует

1

Изданная в одно время с грамматикой г. Попова, Калмыцкая грамматика
Иеллиха в ученом отношении стоит несомненно выше, но труд русского профессора
превосходит с практической стороны.
101

чл'ждый другим языкам закон сингармо­
низма иди взаимного соотношения мягких
и твердых букв, как гласных, так и соглас­
ных, в следствие которого основная в сло­
ве буква или звук определяет присутствие
мягких или твердых звуков.
Чудный закон, европейскому духу непо­
стижимый! При определении его г. Бобровн-иков поместил довольно обширное и
совершенно новое исследование о гортанных
звуках. Основываясь на некоторых данных,
представляемых
древними
памятниками
квадратной письменности, наш молодой
ориенталист дошел до определения, что
гортанные сокращаемые в древнем, ныне
только в книгах оставшемся монгольском
языке, слоги суть ни что иное, как искус­
ственное выражение долгих гласных. Так
как у калмыков существует знак долгого
звука удаан, то им нет и надобности удер­
живать в письме книжно-монгольские гор­
танные слоги. Таким образом, эта внешняя
разница между монгольским и калмыцкн.п
письмом, которая, подобно миражу, д а ж е
по 1849 год манила взоры некоторых ориен­
талистов
не существующие
будто
бы
особенным калмыцким языком, исчезла под
строгим анализом, а в 1850 году радостно
встречен двумя братьями, дружно слив­
шимися в один монгольско-калмыцкий язык.
Этимология г. Бобровникова
подводит
все слова монгольской речи только под три
класса вместо прежних восьми: имена, гла­
голы и частицы. Перемены, совершающиеся
в именах и глаголах, указаны с возможною
полнотою и отчетливостью н основаны на
предшествовавшем исследовании и сингар­
монизме. Новая терминология падежей и
глагольных форм, приноровленная к само­
му значению их, коротко, но метко указы­
вает на это значение.
Объяснение форм заключается в синта­
ксисе В этой превосходно обработанной
части своей грамматики, автор совершенно
последовательно восходит от меньшего к
большему, от простого к сложному, для
филолога, столь ж е жадного к познанию
законов выражения человеческой мысли В
слове, как ботаник к определению целых
семейств в растительном царстве, монголь­
ско-калмыцкий синтаксис г. Бобровникова
откроет весьма много любопытного, да не
мешало бы и составителям русских rpaxiматик обратить внимание на упорный
и все разлагающий анализ молодого рус­
ского ориенталиста. М е ж д у прочим, фпло
лог не без интереса для себя заметит, что
\ монголов нет относительных местоимений
и союзов, яснее сказать, нет наших спо обов соединения предложений, а между там
взаимные отношения периодов существуют
и для монгола. Этот гордиев узел сооте­
чественники Чингиз-хана разрешают очень
просто, но вместе с тем замысловато и да­
же изящно, посредством своей конструк­
ции, и желающих познакомиться с этой
тайн»й мы приглашаем прочесть синтаксис
в Грамматике г. Бобровникова.
Чтобы несколько познакомить читателя
с методой автора, мы предлагаем на вы­
держку следующую часть объяснения по­
вествовательных форм речи:
«568. Формами повествовательными опи­

сывается то, что является в последователь­
ной связи, как происшествие.
Три повествовательные формы назначены
для выражения того, как смотрит на об­
стоятельства своего рассказа повествую­
щий и как эти обстоятельства относятся
к слушающему.
569. Первая
повествовательная
форма
показывает, что говорящий рассказывает
спокойно, смотрит на обстоятельства свое­
го рассказа, как на нить действий, после­
довательно и естественно одно за другим
совершавшихся, без особенных нечаян»
ностей, и к а к на события равно неизвест­
ные слушателю и делающие на него рав­
ные впечатления» (стр. 346).
«575. Вторая повествовательная форма
употребляется при изложении такого об­
стоятельства, которое предполагается у ж е
известные слушающему, или когда говоря­
щий не рассказывает как новость, а толь­
ко напоминает у ж е известное» (стр. 3 5 0 ) .
«583. Третья
повествовательная
форма
имеет значение, противоположное преды­
дущей: первоначальным значением
этой
Формы должно признать нечаянность» (стр.
356).
«592. Рассказчик спокойный и хладно­
кровный редко употребляет вторую и тре­
тью повествовательную форму. Но если го­
ворящий говорит тоном учителя, хочет при­
дать авторитет своим словам, желает, чтобы
они принимались слушателем как непрере­
каемые истины или аксиомы, он поминутно
употребляет
вторую
повествовательную
форму. Если же говорящий ожидает от г>ечн своей аффектов, хочет, чтобы та или
другая мысль его, то или другое расска­
занное им обстоятельство поражало его
слушателя, как неслыханная новость или
как нечто очень удивительное или за­
мечательное, он поминутно
употребляет
третью повествовательную форму. Таким
образом, в языке священном очень часто
употребляется
вторая
повествовательная
форма, в языке сказок, где цель рассказ­
чика — занимать и удивлять слушателя,
почти исключительно употребляется третья
повествовательная форма» (стр. 364—365).
В быстром
изложении
характеристики
книги господина Вобровника мы ограничи­
лись лишь указанием па самые выпуклые
части его труда: по этим указаниям легко
составить себе идею о прекрасном сочине­
нии, обогатившем ученую русскую литера­
туру. Мы не сомневаемся, что книга гос­
подина Бобровникова перейдет н на д р \ гой европейский язык, где будет з а к и м а т
не менее почетное место. Конечно, в неко­
торых случаях можно спорить и д а ж е
иногда не соглашаться с результатами ана­
лиза в грамматике г. Бобровникова, но по­
рицать их решительно невозможно
Что если бы г. Бобровпиков взял на себя
осуществление высказанного нами в на­
чале статьи предположения о новом м о н ­
гольско-калмыцком словаре уютного и об­
щедоступного издания?.. Это был бы истин­
но дорогой подарок ориенталистам!
Вступительная статья и публикация
доктора филологических наук
А.

БЕЛОУСОВА.

Н.

ЦЫМБАЛ,

генерал-лейтенант

авиации

Т А Р А Н Н Ы Е У Д А Р Ы ПО В Р А Г У
Воздушный таран... Это прием боя достался нам по наследству.
Родина его — Россия. В годы первой мировой войны таранные удары'в
воздухе были определены врагом как «оружие русских». Более шести­
десяти лет тому назад, осенью 1914 года, наш соотечественник военный
летчик Петр Николаевич Нестеров, основоположник высшего пилота­
жа, таранным ударом сбил самолет неприятеля.
Уже
в 30-х годах, выполняя свою интернациональную
миссию за
рубежом, военные летчики нашей страны смело применяли таран. Так,
сражаясь за правое дело революционного Китая, в сентябре 1937 года
советский летчик старший лейтенант А. Губенко таранил японский са­
молет, наносивший бомбовый удар по объектам НОАК.
Примечательны своим героизмом таранные удары, выполненные
з кебе братской Монгольской Народной республики молодыми лет­
чиками лейтенантами В. Скобарихиным, А. Мошиным и В. Кустовым.
Все они, как и ранее Антон Губенко, удостоены высшего воинского от­
личия страны — звания Героя Советского Союза.
Однако подлинно массовым явлением таран стал в годы Великой
Отечественной войны. Известно, что только в первый день войны, 22
июня 41-го года, таран применили двенадцать бесстрашных советских
соколов.
Буржуазные военные историки этот подвиг наших героев-летчиков
объясняют второстепенными или заведомо ложными принами. Мол, со­
ветские авиаторы, обладавшие менее совершенной боевой техникой,
шли на эту крайнюю меру вынужденно, будучи бессильными перед фа­
шистскими асами. Исторические факты однако камня на камне не
оставляют от подобных утверждений. Хорошо в свое время ответил по­
добным фальсификаторам Главный маршал авиации А. Новиков, кото­
рый в годы Великой Отечественной войны командовал Военко-Воздушнымп силами страны. «Воздушный таран,—сказал он,— ьто не
только расчет, исключительная храбрость и самообладание. Это одна
lis наивысших форм проявления того самого морального фактора, при­
сущего советскому человеку, которого не учел, да и не мог учесть'враг,
так как он имел о нашем народе, о пашей стране весьма смутные пред­
ставления».
Сегодня уже подсчитано, что не свыше двухсот, как это считали
ранее, а 4 5 9 раз советские летчики таранили B p a i a в небе войны. При­
чем и эта цифра не окончательна. Военные архивы, над которыми по­
стоянно работают наши журналисты и историки, дают нам все новые
и новые имена героев, применивших таран. И не только первые дни к
месяцы Великой Отечественной войны отмечены таким» подвигами а
•л все последующие огненные годы борьбы с фашизмом.
Такого обилия, разнообразия таранов не знает история ни одной
103

армии мира. Доблестные советские летчики рубили винтами вражеские
самолеты, били их крылом своей машины или выпущенными шасси,
не сворачивали с курса, встречаясь с противником в лобовой атаке.
Одни таранили врага единожды, другие, а их более двадцати пяти,
дважды. Три раза бил врага тараном Алексей Хлобыстов, четыре —
Борис Ковзан. Причем среди славных таранщиков встречаются не
только имена летчиков-истребителей, но также летчиков штурмовой
авиации и даже бомбардировочной. В особом ряду стоят подвиги тех
славных витязей Пятого океана, которые, совершив таранный удар
в небе, затем мощным огневым тараном, ценой собственной жизни на­
носили ощутимые потери врагу на земле и в море. Имена капитана
Николая Гастелло, младшего лейтенанта П. Игашева и других летчи­
ков, ставшие легендарными, сохранены навечно в памяти народной.
Подвиги эти, а также сотни и тысячи других, не менее зн а чительных и важных, дала Великая Отечественная война.
22 июня 1941 года... В числе первых защитников Родины в жесто­
кий бой с немецкими агрессорами вступили и летчики приграничных
боевых аэродромов. Воздушные схватки вспыхнули па всем протяже­
нии Советской Государственной границы от Балтики до Черного моря.
Силы подчас были неравны. Враг, напавший на нашу страну веролом­
но, имел и опыт воздушных боев в небе Европы, и лучшие по том\
времени самолеты. Советские летчики вели бой до последнего патрона,
до последнего снаряда, а когда кончались боеприпасы — шли на таран.
Самоотверженно, смело, сознательно. Уже в первый день войны такие
бесстрашные советские соколы, как Д. Кокарев, С. Гудимов, П. Рябцсв, И. Иванов, А. Мокляк, Л. Бутелин, Е. Панфилов, А. Данилов и
другие таранными ударами преградили путь фашистским самолетам.
«В 4 часа 30 минут,— говорится в одном из томов истории Великой
Отечественной войны,— 28 самолетов 124-го истребительного авиапол­
ка 9-ой авиадивизии поднялись в воздух для того, чтобы В С Т У П И Т Ь в
решительную схватку с фашистскими воздушными пиратами. В завя­
завшемся бою молодой летчик этого полка младший лейтенант Д. Ко­
карев совершил первый в истории Великой Отечественной войны та­
ран».
Кто же они, первые таранщики Великой Отечественной?
Дмитрий Кокарев родился в 1918 году в деревне Юрьево Пителинского района Рязанской области. Окончив среднюю школу, работал
механизатором в колхозе, затем слесарем на заводе. Одновременно
Дмитрий учился в аэроклубе. С 1937 года он в рядах Красной Армии,
осваивает летное дело в авиационной школе.
Война застает Кокарева командиром звена истребителей в полку,
дислоцировавшемся вблизи государственной границы в Белоруссии.
Сигнал боевой тревоги поднял его вместе с товарищами в воздух. Ко­
мандир приказал Кокареву произвести разведку вероломно вторгших­
ся в пределы СССР вражеских войск. Выполнив задачу, Дмитрий возв­
ращался домой и вдруг увидел «Дорнье-215». Фашистский воздушный
разведчик вел фотосъемку аэродрома Высоко-Мазовецка. За это вре­
мя, которое он, Кокарев, провел в полете, его аэродром, оказывается
уже жестоко бомбили фашистские «юнкерсы», п «Дорнье» фиксировал
результаты удара. Кокарев, не раздумывая, ринулся на своем МиГ-3
в атаку. Но гитлеровец, летчик опытный, отлично подготовленный, уме­
ло уклоняется от огня, давая возможность своим стрелкам бить п о
истребителю. В машине Кокарева появились пробоины...
Гитлеровец безнаказанно уходил. Еще минута, и «Дорнье» будет
в безопасности, доставит своему командованию важные данные. Этого
нельзя допустить! Вся надежда на последнюю разящую атаку, в ко­
торую надо вложить все свое умение. Вот он отчетливо видит в прице­
пи

ле стремительно уходящего фашиста, его паучью свастику. Мгнове­
ние — нажата гашетка пулеметов. Но они молчат. Что есть силы
Дмитрий давит на рычаг еще, затем еще. Безрезультатно. И тогда он
решается на таран.
Это произошло на высоте 7000 тысяч метров. С земли видели; со­
ветский истребитель смело бросился на фашистскую машину и винтом
врезался в ее хвостовое оперение. «Дорнье» надломленно дрогнул, ско­
собочился и тотчас беспорядочно пошел вниз. Кокарев же продолжал
еще полет прямо, оценивая ситуацию, состояние своей машины. Его
МиГ-3 во время тарана серьезно пострадал. Однако летчик сумел при­
вести свой истребитель на аэродром и успешно приземлился.
Таким был один из первых в Великой Отечественной войне воз­
душных боев, закончившийся победным тараном на глазах у личного
состава советских частей, ведших ожесточенный бой за город Замбрув.
В письме к жене Дмитрий Кокарев так рассказал ей об этом бое:
«Ты, Катюша, очевидно, помнишь наш с тобой спор о твердости харак­
тера. И помнишь, наверное, мои слова: «Если правда на твоей стороне,
никогда и никому не уступают». Так и произошло 22 июня на рассве­
те... За меня не волнуйся: если погибну, то только героем. Крошить
фашистов буду на мелкие части. Смерть им, посмевшим нарушить наш
мир!..»
Позже Дмитрий дрался в небе Москвы и Ленинграда. Созершпл
более ста боевых вылетов, сбив пять фашистских самолетов. Погий
герой в жестоких боях за город Ленина 12 октября 1941 года.
Дополнили счет таранных ударов, совершенных в первый день Ве­
ликой Отечественной войны, заместитель командира эскадрильи по по­
литической части 127-го истребительного авиаполка старший политрук
А. Данилов и заместитель командира эскадрильи 67-го авиационного
полка старший лейтенант А. Мокляк.
Было эго так. На рассвете 22 июня прозвучал сигнал боевой тре­
воги на одном из аэродромов вблизи нашей Западной границы. Дани­
лов поручил приказ: возглавить группу истребителей И-153. прикрыть
с поз.ту.ча город Гродно. В первом же вылете — бой. Данилов сбивает
фашистский бомбардировщик. Смело действуют и другие летчики его
группы. Под натиском краснозвездных истребителей гитлеровские
стервятники беспорядочно сбросили бомбы и повернули спешно на
запад. За одним из вражеских бомбардировщиков устремился Дани­
лов.
Закончив преследование врага, летчик неожиданно встретил еще
одну группу тяжелых вражеских машин. Девятка груженных бомба­
ми фашистских самолетов спокойно шла к объекту удара. Один про­
тив девяти;! Раздумывать некогда: решение одно—атаковать. Дани­
лов с ходу врезался в боевой порядок врага, в лобовой атаке поверг
наземь ведущего. Дерзкая и точная атака ошеломила наглых гитле­
ровских асов. Но, оправившись от первой потери, противник открыл
по советскому истребителю сильный ответный огонь. Искусно манев­
рируя, Данилов сумел сразить еще один самолет врага. Неравная
схватка достигла апогея. И тут старший политрук был ранен. Кончи­
лись боеприпасы. Верхнее крыло его «Чайки», едва держалось. С
большим трудом летчик выправил машину в горизонт. Оказавшись
рядом с фашистским бомбардировщиком, не раздумывая, устремился
на таран. Удар! Обе машины рухнули на землю.
Воины частей, наблюдавшие за этим боем с земли, сообщили о
героической гибели летчика, и в газете «Красная Звезда» от 9 июля
1941 года был опубликован Указ Президиума Верховного Созета
С С С Р о посмертном натраждении А. Данилова ЕЫСОКОЙ правительст­
венной наградой — орденом Ленина.
Но по счастливому стечению обстоятельств Данилов не погиб.
Ш

Тяжелораненного советского летчика подобрали колхозники и достави­
ли в госпиталь. Спустя полтора месяца, в августе 1941 года, крыла­
тый комиссар вернулся в боевой строй. Он одержал еще немало побед
в воздушных боях на Ленинградском, Волховском и Западном фрон­
тах, принимал участие в войне с империалистической Японией. Где
бы ни воевал герой, для советских людей, однополчан он всегда был
примером мужества и бесстрашия.
...Коммунисту старшему лейтенанту А. Мокляку победа в бою
стоила жизни. Летчик, сбив две вражеские машины и израсходовав
боекомплект, таранным ударом уничтожил третью.
О подвигах, совершенных Даниловым и Мокляком, долгое время
не было широко известно. Историки полагали, что первые воздушные
тараны совершены на подступах к Ленинграду летчиками-истребите­
лями П. Харитоновым, С. Здоровцевым и Н. Жуковым, которые пер­
выми в Великой Отечественной войне удостоены высшего ратного
отличия — звания Героя Советского Союза. Время, однако, не смогло
утаить имена и других героев, верных и мужественных защитников
своего Отечества.
29 июня на перехват немецких бомбардировщиков Ю-88 вылетела
шестерка истребителей 158-го истребительного авиаполка. Вел ее
лейтенант Д. Локтюхов. Выйдя в район города Острова, советские
летчики обнаружили врага и смело атаковали его. Группа «юнкерсов>
была рассеяна, качалось преследование врага.
За одно:'< из вражеских машин устремился младший лейтенант
П. Харитонов. Летчик сильно волновался. И это понятно: первый в
его жизни воздушный бой. Нажал на гашетку пулемета. Но дистан­
ция, видно, было великовата, и пули не причинили врагу вреда. Тогда
он, пренебрегая огнем, открытым но нему стрелком «юнкерса», подо­
шел к фашистскому стервятнику вплотную. Еще одна попытка приме­
нить оружие — пулеметы молчат. Спешно выполнена
перезарядка.
«Юнкере», огрызаясь огнем, уходил. На истребителе Харитонова
появились пробоины, серьезно мешая бою. Но советский боец пресле­
довал врага. Неожиданно фашист пошел резко па снижение, намерезаясь на бреющем полете уйти от атаки. Харитонов не отставал.
Больше того, упорно сокращал дистанцию. Он, комсомолец, не мог до­
пустить, чтобы враг сбросил бомбы на родной совет екни город. Не сра­
ботает вновь оружие — будет бить тараном, крылом по крылу. Так он
т поступил. Сблизившись с «юнкерсом», буквально одним легким дви­
жением педали Харитонов подал машину влево. Пос к-довал удар. От
хвоста бомбардировщика посыпались обломки. Вражеский «юнкере»
нашел свою смерть на псковской земле.
Лишь одному члену экипажа, немецкому летчику, удалось спас­
тись на парашюте, да и тот был взят в плен. А Петр Харитонов, че­
ловек беспримерной смелости и высокого летного мастерства, на
поврежденном «ястребке.» благополучно возвратился на свой аэрод­
ром.
В этот же день воздушный таран совершит еще один летчик из
полка Петра Харитонова-—младший лейтенант С. Здоровцев. В 14 ча­
сов 10 минут он, будучи в группе лейтенанта В. Позмцы, участвовал
е товарищами в отражении налета вражеских бомбардировщиков
на своп аэродром. Завидев издали советские истребители, фашисты
поспешно освободились от бомб и стали уходить в сторону с резким
набором высоты. Здоровцев погнался за одной из машин. Преследо­
вал ее упорно, даже когда та была уже на большой высоте. Враг
яростно отстреливался. Однако Степан своими меткими очередями
заставил замолчать стрелков с «юикерса». Вот уже в прицел хорошо
вписалась вражеская машина. Огонь! Он нажал гашетку. Но выстре
лов не последовало: кончились патроны. И коммунист Здоровцев по!06

шел на таран. Даз полный газ, сблизился с врагом и винтом своего
истребителя полоснул по рулю поворота самолета противника. Тот
почему-'iо держался в воздухе, продолжал уходить. Тогда советский
летчик вторично таранил фашиста, отрубив бомбардировщику руль
высоты полностью. Потеряв управление, машина рухнула на землю.
А отважный воздушный боец Степан Здоровцев благополучно возвра­
тился на базу и через несколько часов уже снова вылетел на боевое
задание.
Следующий день боев этой части был ознаменован подвигом
младшего лейтенанта М. Жукова. Участвуя в отражении
налета
большой группы вражеских самолетов, он израсходовал весь свой
боекомплект. Однако из боя не вышел. Фашист, которого избрал себе
в жертву Жуков, догадываясь о намерении советского летчика тара­
нить его, всячески стремился уклониться от разящего удара. Но ком­
сомолец Михаил Жуков снизился до самой земли. Преследуя врага,
так энергично маневрировал, что вскоре фашистский самолет нашел
пристанище «по себе» — на дне Псковского озера.
Весть о первых таранах защитников Ленинграда облетела все
авиачасти фронта. Летчики горячо обсуждали смелые действия героев,
и таран как одно из надежных средств борьбы с воздушным врагом
в обстоятельствах, когда неприменимо бортовое оружие, стал признан­
ным тактическим приемом. Примечательно, что советские авиаторы
применили таран не только по воздушным целям, но и наземным,
получившим в народе название «огненных». Один из таких таранов
совершен на пятый день войны легендарным экипажем 207-ого дальнебомбардировочного полка под командованием капитана Н. Гастелло.
...Во время атаки фашистской мотомеханизированной колонны
советский ДБ-3 был подожл^ен вражеским снарядом. Пламя взметну­
лось над крылом. Продолжать полет было бессмысленно, и тогда бес­
страшный экипаж выбрал свою последнюю цель: скопление танков и
бензоцистерн врага. Туда и направили свою объятую огнем машину.
За этот подвиг капитан Гастелло посмертно был удостоен звания
Героя Советского Союза, а члены его экипажа лейтенанты А. Бурденюк и Г. Скоробогатов, старший сержант А. Калинин высоких прави­
тельственных наград.
История Великой Отечественной воины знает не только эффек­
тивные лобовые атаки истребителей, закончившиеся тараном, но и та­
ранные удары штурмовщиков по бомбардировщикам врага, и даже
бомбардировщиков — по фашистским истребителям.
30 июня 1941 года летчик 1-го минно-торпедного авиационного
полка В В С Краснознаменного Балтийского флота П. Игашев впер­
вые выполнил такой таран.
...Ведя тяжелые бои в Прибалтике, советские войска, отходящие
вглубь страны, использовали каждый выгодный рубеж обороны с тем,
чтобы сдержать натиск вражеских сил. Одним из таких рубежей стала
Западная Двина, река у Даугавпилса. Гитлеровцы сосредоточили
здесь танковые и механизированные части для переправы. На этот
участок в помощь советским сухопутным войскам командование Севе­
ро-Западного фронта бросило чисть сил авиации КБФ.
Перед флотскими авиаторами была поставлена задача нанести
удар по скоплению сил и средств противника, сорвать его переправу
через Западную Двину, помешать продвижению вперед. Враг, конеч­
но, основательно готовился к форсированию. Небо буквально кишело
«мессершмиттами >. Вражеская авиация тесно взаимодействовала
с
зенитчиками. Морские летчики хорошо знали положение на фронте,
каково приходилось частям Красной Армии, и дрались с врагом до
последней возможности. Нелегким был, в частности, один из боевых
107

вылетов, для экипажа дальнего бомбардировщика, которым командо­
вал молодой летчик младший лейтенант П. Игашев. Когда боевые
машины товарищей были подбиты и он со своим экипажем остался
один, на самолет накинулось сразу три вражеских истребителя. Ни
гибель товарищей, ни боевой опыт врага, ни его численное и огневое
превосходство не смутили молодого советского командира, его подчи­
ненных. Сжав руками штурвал тяжелой машины, он вел ее заданным
курсом. Ливень вражеских пуль и снарядов обрушился на экипаж.
В этом явно не равном поединке и штурман самолета, и стрелок-ра­
дист своим метким огнем обезвредили двух стервятников. Но и совет­
ский ДБ-3 был сильно поврежден. Машина горела, плохо управлялась.
Полковник запаса А. Ефремов, непосредственный участник этого леген­
дарного вылета, вспоминает: «...Третий фашистский стервятник, ко­
торый решил добить экипаж Игашева, был снят их таранным ударом.
В критическую минуту боя командир самолета Игашев, его подчинен­
ные не стали искать себе спасения, не выбросились из горящей маши­
ны с парашютом. Я видел, как они довернули свою машину в сторону
леса, где скопились танки и бронетранспортеры врага, бросили ее с бом­
бами на фашистов». Ценой своей жизни героический экипаж выполнил
боевую задачу.
Л^олодой балтийский летчик, обыкновенный советский парень
Петр Игашев, мало чем выделялся среди других. Однако примеча­
тельна его биография, обнаруживающая токи его героического поступ­
ка. Родина его—Рязанщина, село Бетино. В 1929 году, в период
обострения классовой борьбы в деревне, он 14-летним подростком
вступил в комсомол. Спустя год секретарствовал в местном сельсовете.
Часто, управившись с делами, надевал сумку почтальона и разно­
сил односельчанам газеты, журналы, письма. Время требовало, и он
работал, не жалея себя. Не пощадил Петр себя и в том славном бою
за Родину, у Даугавпилса, в 41-ом. Он был из того славного, глубоко
преданного делу коммунистической партии племени комсомольцев
30-х годов, что готовы пойти на подвиг во имя своей любимой Родины.
В Истории Великой Отечественной войны дана такая оценка подвигу
летчика: «...Игашев направил горящий самолет на вражеский истре­
битель и таранил его, а затем ринулся на неприятельскую колонну.
Самолет героя-летчика взорвался среди бронетранспортеров и машин.
Это был первый в истории авиации таран, совершенный самолетомбомбардировщиком».
Защищая Москву, героический подвиг совершил летчик 177-го
истребительного авиаполка, младший лейтенант Виктор Талалихин.
Это произошло в ночь на 7 августа 1941 года. На истребителе И-16
он патрулировал на подступах к родной столице, ожидая появления
вражеских бомбардировщиков. Врага он обнаружил на высоте 500
метров. Это был «Хейнкель-111». Выйдя на нужную дистанцию, Тала­
лихин открыл по нему огонь. Еще маневр в темноте — новая атака.
Фашист не выдержал преследования, развернулся и лег на обратный
курс. Однако Талалихин не думал отпускать врага живым. Израсхо­
довав боекомплект, летчик решительно пошел на таран. Даже ране­
ние в правую руку, полученное в перестрелке с «Хейнкелем», не оста­
новило его. Свое намерение советский летчик выполнил. От удара
ястребка фашистская машина загорелась и упала на окраине По­
дольска. Так был совершен один из первых в истории Великой Оте­
чественной войны ночных таранов по цели, не освещенной прожекто­
рами.
И тогда, более тридцати пяти лет назад, и сегодня мы ясно поьимаем, что только так, как В. Талалихин, и мог поступить летчик,
воспитанный родиной Великого Октября. Подвиг летчика был высоко
108

оценен партией и советским правительством. 8 августа 1941 года
В. Талалихину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Оборона Москвы вошла в военную историю многими подвигами,
•совершенными ее защитниками. В битве у ее стен был сделан и один
из первых высотных воздушных таранов. Подвиг этот принадлежит
летчику-истребителю 27-го истребительного авиационного
полка
А. Катричу. Горячность, свойственная молодости, сочеталась в Алек­
сее Катриче с глубокой рассудительностью и расчетом. Выполняя
патрулирование в заданном районе на большой высоте, летчик заме­
тил белый инверсионный след, простирающийся за вражеским само­
летом. Фашистский разведчик спокойно шел на задание высотным,
как ему казалось, недосягаемым эшелоном. «Дорнье», — узнал Катрич,
прикинул: мощное вооружение, большая бомбовая нагрузка. «Не про­
пустить!..» Летчик дал полный газ. Высотный мотор его МиГа рабо­
тал на полных оборотах, подбираясь все ближе к вражескому лазут­
чику. Как развивался дальше бой, хорошо рассказано в листовке,
выпущенной вскоре после свершения этого подвига. В ней, в частнос­
ти, говорится: «Герою Советского Союза молодому летчику Москов­
ской зоны ПВО Алексею Катричу принадлежит один из самых
искусных воздушных таранов... Когда в одном из воздушных боев у
него вышли патроны, он решил пойти на таран. Катрич, не торопясь,
осторожно зашел в хвост самолета противника — немецкого стрелка
он предусмотрительно снял заранее — и точно рассчитал удар. Катрич
решил рубануть по рулям вражеского самолета самыми концами ло­
пастей винта. Удар был точен — фашистский самолет врезался в зем­
лю. На машине Катрича были повреждены лишь лопасти. Он благо­
получно приземлился
Этот воздушный бой произошел на высоте
РООО метров, и Катрич действовал в кислородной маске...»
Таранные удары и другие смелые приемы отражения и уничто­
жения воздушного противника были гордостью советских летчиков,
как нельзя лучше характеризовали их упорство и волю к победе.
Гитлеровские летчики, столкнувшись с таким приемом воздуш­
ного боя, теряли подчас боевую уверенность, избегали сближения с
нашими истребителями. Один фашистский ас, машина которого была
протаранена самолетом младшего лейтенанта Грула в сентябре 41-го
года, заявил на допросе: «...О таране мы знали понаслышке и не ве­
рили в его осуществление. Теперь я убедился, какая это страшная
вещь!»
Тогда, в 4Гом и 42-ом, хваленые гитлеровские вояки поняли
устрашающую силу таранных ударов советских авиаторов. И это
понятно, ибо в основе тарана лежит не фанатическая неосознанность
поступка, а совершенно трезвый выбор, удесятеряющий силы бойца.
Применяя таран, летчики не только наносили прямой урон про­
тивнику. Одним лишь своим твердым намерением таранить зачастую
заставляли врага отказаться от выполнения боевой задачи. Показа­
телен в этом отношении бой, проведенный молодым летчиком лейте­
нантом П. Стрелецким в сентябре 1941 года на Балтике. Два экипа­
жа морских ближних разведчиков МБР-2 под командованием лейте­
нантов Стрелецкого и Волкова вылетели на прикрытие перехода
транспорта морем. Задача для таких фанерных тихоходов, какими
были «эмбеэр», прямо скажем, не простая. Но обстановка войны
требовала этого, и наши летчики даже на такой боевой технике
проявили буквально чудеса героизма. Едва летающие лодки Стрелец­
кого и Волкова были отведены от берега, как пилоты повели свои
машины на взлет. Не меняя курса, летя над самыми волнами, их гид­
росамолеты устремились в море, навстречу вышедшему в поход на­
шему транспорту. Остался позади маяк Русааре, на водной поверхно109

сти впереди ни одного судна. Лишь выйдя в открытое море и набрав
метров четыреста высоты, летчики увидели на горизонте едва разли­
чимый силуэт идущего судна. Приветствуя своих, покачивая с крыла
на крыло, пристроились к МБР два истребителя сопровождения И-16.
Минут через десять группа эта приблизилась к транспорту настолько,
что летчики стали различать нарисованный на его палубе белый
опознавательный знак. Снизившись до высоты мачт, они сделали над
судном большой круг. Не обнаружив что-либо опасного, снова ушли
вверх с тем, чтобы видеть подальше море. На горизонте показались
еле приметные белые буруны. Наши? Фашисты? Приказав ведомому
оставаться возле транспорта, Стрелецкий пошел им навстречу. Впив­
шись взглядом в катера, спешил определить их принадлежность. Точ­
но, фашисты — белые кресты на рубках. Об этом «подсказали.» и их
пушки, ударившие по нему снизу.
Противник, видимо, полагал, что фанерный МБР в одиночку не
решится действовать против них троих. Однако это были наивные
суждения.
— Приготовиться к штурмовке, — скомандовал экипажу Стрелец­
кий.— Бьем по головному катеру'
— Есть по головному! — доложили штурман Тимофей Маслов в
стрелок-радист Георгий Захаренко.
- Бомбим серией...
— Есть серией!
По мерс сближения противозенитный огонь с катеров становилсявсе плотнее. Огненные трассы непрерывно секли пространство вокруг
самолетов. Строя атаку под малым углом к курсу хода катеров,
штурман сбросил восемь пятидесятикилограммовых бомб в расчете
огненной стеной преградить ведущему путь. Но, едва бомбы отдели­
лись от самолета, катера тотчас сделали поворот «все вдруг» и ушли
под самолет. Взрывы пришлись в стороне, а катера, не сбавляя ско­
рости, снова повернули на транспорт. Маневры совершали они чет­
ко, даже красиво. Уже одно это говорило о том, что перед авиаторами
опытный враг, хорошо владеющий тактикой. Просто так его не возь­
мешь. Пулемет стрелка-радиста Захаренко, короткими очередями
хлестал по катерам. Однако те и не думали менять своих намерений,
стремительно сближались с транспортом. Положение становилось
критическим. Выполняя разворот для очередного захода, Стрелецкий
увидел несущийся к вражеским катерам серебристый самолет Сергея
Волкова. Сброшенная ими серия бомб легла буквально метрах в десяти-пятнадцати от катеров, не причинив, к сожалению, никакого вре­
да. Стрелецкого буквально бросило в жар. Вот-вот грянет торпедный
залп. Требовалось что-то решительное, предотвращающее неминуе­
мую гибель транспорта. Но что? Нервы напряглись до предела. Мозг
лихорадочно перебирал варианты действий. Время исчислялось секун­
дами.
«Таран » — мелькнула мысль. — Единственный
выход — таран...
Иначе корабль будет потоплен».
Это решение — идти на таран созрело в нем окончательно. Но,
ведь в крылатой машине он не один. Даже в таком остром случае он
не имеет права распоряжаться жизнями подчиненных. Идти ли на
таран, погибнуть вместе с командиром — могут решить только они.
Сами.
— Внимание-' — сказал экипажу по внутрисамолетной связи Стре*
лецкий. — Я должен таранить командирский катер. Прыгайте с пара»
шютом. Транспорт вас подберет.
— Командир, я с вами, — ответил штурман.
— Я тоже, — доложил воздушный стрелок-радист.
1

ПО

•— Спасибо, хлопцы! Пошли...
Снизившись до высоты головного катера, Стрелецкий направил
свой самолет так, чтобы удар по торпедоносцу пришелся левым
поплавком. Онемевшими пальцами командир крепко держал штурвал.
Его глаза впились в приподнятый на волне нос катера. Он видел, как
пулемет штурмана бил длинными очередями. Осталось метров сто.
Пятьдесят... Еще секунда, другая — и МБР ударит поплавком по ма­
кушке фашиста. Но что это? Катер резко метнулся вправо, уходя от
тарана. Над самой водой Стрелецкий заложил глубокий вираж, наме­
реваясь повторить заход. Упругая струя воздуха била ему в лицо.—
в лобовом стекле кабины зияли большие пробоины. Не обращая вни­
мания на сильный огонь снизу, командир упрямо выводил МБР для
последнего удара. Экипаж советской крылатой машины стал очевид­
цем картины, приведшей его буквально в восторг: развернувшись, ка­
тера улепетывали прочь.
Психология бойца, идущего на таран... Знает ли он о том, что
ждет его впереди, думает ли о том, что этот бой может быть послед­
ним в его жизни? И да, и нет. Все зависит от обстоятельств, в кото­
рых протекает бой, от закалки психики летчика. Какая же должна
быть воля У таранщика, чтобы подавить в себе инстинкт самосохране­
ния жизни?
Вот что говорит на этот счет Герой Советского Союза С. Маков­
ский, в мае 1943 года над Кубанью таранивший фашистский истреби­
тель: «Нет, не думал я в момент тарана о своей жизни. Подо мной
сражались мои боевые друзья. И, если гитлеровец прорвется туда, им
станет еще тяжелее. Значит, надо его уничтожить. А уж каким спосо­
бом-— значения не имеет. И если я вообще думал в те секунды, когда
дистанция между нами стремительно сокращалась, то только об од­
ном: ке дать фашисту выйти к месту сражения товарищей».
Здесь сильно проявил себя еще один фактор, значение которого
трудно переоценить в бою, — неодолимое чувство советского войско­
вого товарищества, воспитанное нашим, советским, укладом жизни,
воинскими Уставами. Среди сотен таранов, выполненных
нашими
летчиками в годы войны, особое место, бесспорно, принадлежит та­
ранам в защиту своего товарища или командира.
Спасая командира, пошел на таран и лейтенант Ефим Кривошеев.
Этот подвиг летчик совершил 9 сентября 1942 года в Заполярье.
Пятерка краснозвездных истребителей, под командованием команди­
ра эскадрильи капитана П. Кутахова (ныне Главкома ВВС, Главного
маршала авиации) отражала налет большой группы вражеских бом­
бардировщиков и истребителей. Силы были неравные. Но наши лет­
чики, атакуя и обороняясь, срывали все попытки врага разбить груп­
пу и уничтожить советские самолеты поодиночке. Накал боя был
огромным, расход боеприпасов немалым. Иссякал бензин, патроны.
Однако «мессеры» все наседали. Вот уже от пулеметной очереди, вы­
пущенной Ефимом Кривошеевым, задымил очередной фашистский
самолет. Оставляя за собой черный шлейф, он скрылся внизу, в об­
лаках. На тридцатой минуте этой нелегкой схватки, Кривошеев уви­
дел, как в хвосте самолета Кутахова оказался истребитель врага. Не
медля ни секунды, Ефим бросился на выручку командиру. Коммунист
Кривошеев, верный своему долгу, пошел ради спасения командира на
гараи. Вражеский истребитель был уничтожен. Но и советский летчик
при этом погиб.
Лейтенант Кривошеев служил в эскадрильи недолго. Но будучи
рядом с таким командиром, как П. Кутахов, беря у него уроки бой­
цовского мастерства, мужества и верности войскому товариществу,
быстро стал зрелым воздушным бойцом. С мая по сентябрь 1942 года
111!

Кривошеев совершил 96 боевых вылетов, провел 29 воздушных боев,
во время которых сбил лично 5 и в группе — 15 неприятельских
самолетов.
Подвиг Е. Кривошеева был отмечен правительством присвоением
ему звания Героя Советского Союза.
Среди советских летчиков, совершивших в годы Великой Отече­
ственной войны таран, есть и женщина — старший лейтенант Екате­
рина Зеленко.
12 сентября 1941 года, успешно выполнив боевое задание по раз­
ведке важного района, занятого противником, Е. Зеленко возвраща­
лась на свой аэродром. Вдруг из-за облаков выскочило несколько
фашистских истребителей, заметивших одинокий краснозвездный са­
молет. Силы были неравными. Но Катя приняла бой мужественно.
Сбила один «Мессер». Оставляя за собой след густого черного дыма,
враг камнем рухнул на землю. Но фашистские пираты продолжали
наседать. Обнаглев, проносились рядом с более тяжелой и неуклюжей
машиной Кати Зеленко. В один из таких моментов боя летчица резко
рванула на себя штурвал машины, бросив ее на подвернувшийся
«мессершмитт». Удар винтом пришелся по хвосту. В разные стороны
полетели обломки вражеского истребителя.
Однако получил повреждение и самолет заместителя командира
эскадрильи старшего лейтенанта Е. Зеленко. Машина потеряла уп­
равление. Штурман самолета лейтенант Н. Павлык пытался вызвать
командира по внутренней связи, но летчица молчала.
Окутанный дымом самолет быстро терял высоту. Ничего нельзя
было сделать, и штурман покинул самолет с парашютом...
Позже жители села Анастасьевка, что в одном из районов Сум­
ской области, обнаружили тело героини. Из нагрудного кармана об­
горевшей гимнастерки был изъят обагренный кровью комсомольский
билет № 7462230, принадлежавший
военной летчице
Екатерине
Зеленко.
Так впервые в мире советская женщина нанесла таранный удар
по вражескому самолету. За свой подвиг старший лейтенант Е. Зе­
ленко была посмертно награждена орденом Ленина.
Многие летчики совершили по два тарана в воздушном бою. Так
было, в частности, 20 августа 1941 года, когда командир эскадрильи
истребителей старший лейтенант П. Ковац повел своих подчиненных
на сопровождение штурмовиков. В районе цели на группу советских
самолетов напали две группы Ме-110. Их было одиннадцать.
— Атакуем! — скомандовал комэск по радио.
Двухмоторные «мессера» — противник серьезный. Вооружены эти
истребители скорострельными пушками, обладают хорошей маневрен­
ностью в воздухе.
Штурмовики открыли заградительный огонь. Пожалуй, это был
больше сигнал своим истребителям прикрытия о появлении в возду­
хе самолетов врага. Первый натиск «мессеров» штурмовики сумели
отбить. Пока вражеские машины разворачивались
для повторной
атаки, ИЛы прицельно сбросили бомбы и, стремительно пикируя,
крошили огнем танки и другую технику врага. «Мессершмитты» рва­
нулись за ними. Комэск Петр Ковац и его ведомые смело бросились
на перехват, стремясь в первую очередь сбить ведущего. Головной
Мс-110 задымил и пошел отвесно к земле. Но в этот момент фа­
шисты сбивают ведомого П. Коваца — Моряченко. Машина его, не­
естественно накренясь, пошла вниз. Ковац проследил за ней до кон­
ца, надеясь, что тот выпрыгнет с парашютом. Но этого не произошло:
самолет так и врезался с летчиком в землю. Озлобленный гибелью
товарища, Петр кинулся в новую атаку. Перекрестием прицела пой112

мал темное брюхо одного из «мессеров». Фашистский истребитель
клюнул носом и вошел в штопор...
Враг изменил тактику боя. Шесть фашистских истребителей пре­
следуют штурмовиков, а тройка бросилась на истребителей. Отбиваясь
и нападая, Ковац яростно жмет на гашетку. Патроны вскоре кончи­
лись. Враг это быстро понял, осмелел. Но напрасно он полагал,
что советский летчик вознамерится вырваться из боя. Наоборот, стар­
ший лейтенант развернулся в сторону врага и пошел на сближение с
шестеркой Ме-110. Приблизившись, ввел машину в крутое пикирова­
ние. За ним последовал ведущий фашистов, нещадно паля вдогон­
ку из пулеметов и пушек. Будучи мастером боевого пилотажа, Ковац
«таскал» за собой фашиста на вертикальных маневрах до тех пор,
пока не свел его в лобовую атаку с другим немецким асом. Коварство
этого замысла было разгадано слишком поздно. Вражеские машины
столкнулись в той точке воздушного пространства, куда их умело
вывел Ковац. Вспышка! Три самолета — два фашистских и один со­
ветский — мощным огненным облаком пошли вниз...
Давая оценку этому бою, командующий В В С Западного фронта
в своем приказе отмечал: «...Действия командира эскадрильи 129-го
истребительного авиационного полка старшего лейтенанта Кована яв­
ляется примером мужества и героизма. Летчик, оставаясь верным воин­
ской присяге, пал в бою смертью героя». Указом Президиума Верхов­
ного Совета С С С Р старшему лейтенанту П. Ковацу посмертно при­
своено звание Героя Советского Союза.
Бой, в котором Алексей Хлобыстов совершил два тарана, произо­
шел 8 апреля 1942 года в Заполярье. 28 вражеских истребителей
Ме-109 и Ме-110 прикрывали большую группу своих бомбардировщи­
ков, которые направлялись на бомбардировку объектов в нашем тылу.
Навстречу этой армаде поднялась шестерка истребителей. Перевес
сил был явно в пользу врага. Но боевым советским соколам удалось
разогнать «юнкерсов», сорвать их массированную атаку.
«Мессершмитты», прикрывавшие их, вступили в бой с нашей
авиацией. В воздухе завертелась карусель воздушного боя...
Молодые летчики Бычков и Симоненков зажали один «Ме-110».
Огрызаясь огнем, отчаянно маневрируя, он пытается оторваться от
преследователей, используя свое преимущество в скорости. Хлобыстов,
только что повергший один «юнкере», спешит на помощь, решившись
на таран. Правой плоскостью своей машины смело полоснул он по
хвосту вражеской. Хвост у гитлеровца отлетел как картонный, но при
этом пострадал и истребитель Хлобыстова: срезало кончик крыла, од­
нако покидать место боя он и не думал. Больше того, заметив тут
же, что на него несутся восемь «Ме-109», приготовился к отпору, тем
более, что на помощь спешили уже Фотеев и Поздняков. «Мессеры»,
опоздав с атакой, отказались на миг от своего замысла, веером разо­
шлись в разные стороны. Но это был всего-навсего отвлекающий ма­
невр, ибо к удару готовилась отдельная пара фашистских асов, кото­
рые уже атаковали в лоб. Хлобыстов принял этот вызов, не сворачивая
с курса, шел навстречу своей будущей славе.
«Мессера» открыли огонь в упор, но летчик, казалось, не заме­
чал огненных трасс, бьющих по самолету. Впившись глазами в ма­
шину врага, летящую навстречу, боялся только одного: не промах­
нуться бы.
«Мессер» не успел отвернуть. Машина Хлобыстова ударила по
нему своим поврежденным крылом. Удар... рывок... На какой-то миг
летчика обожгла резкая боль, затуманило глаза. Мотор надрывно
ревет, а самолет закручивает в жуткую спираль. Энергично работая
рулями, Алексей вывел машину из опасного режима. Когда она
8. « Б а й к а л » Ш

1

113

пошла по прямой, с оторванной консолью н загнутым вверх крылом,
«мессеров» поблизости уже не было.
Выйдя на свои аэродром. Алексей получил с земли команду:
покинуть самолет с парашютом.
— Бросить истребитель?! Не могу, товарищи... — ответит он и
мастерски посадил машину.
Через месяц с небольшим Хлобыстову снова пришлось вести не­
равный бон. Несмотря на тронное превосходство противника, наши
летчики дрались смело и упорно, сбив несколько истребителей врага,
но и сами понесли потери.
Гитлеровцам удалось оттеснить ведомого Хлобыстова, взяв его
в плотное огненное кольцо. Пытались уничтожить. Положение у ве­
домого было безвыходное. Но в этот момент командир пришел на
выручку, своей дерзкой атакой буквально спас его от неминуемой
гибели. Однако в машину Хлобыстова разрядил свою пушку другой
фашист. Истребитель вспыхнул. Алексей мгновенно освободился от
ерлвязных ремней и сбросил фонарь с кабины, приготовившись к
прыжку с парашютом. Сквозь пламя едкого дыма разглядел перед
собой тот самый «мессершмитт». который поджег его, атаковав сзади.
Летчик мгновенно изменил свое решение. Ситуация для тарана
была подходящая. Схватив вновь ручку управления 1 дав мотору
полный газ. Хлобыстов направил свою машину на врага. Горяшне
обломки двух самолетов полетели вниз. Но в момент столкновения
Хлобыстова выбросило из кабины. Летчик ударился головой о прицел,
потерял сознание.
Не приходя в чувство, Алексей падал почти до самой земли, про­
летев более 5000 метров. Лишь за несколько мгновении до земли при­
гнел в себя п дернул вытяжное кольцо парашюта.
Хлобыстов был доставлен в госпиталь. Контуженному летчику
требовался полный покой. И все же врачи впустили к ж м у в "плату
однополчан, пришедших поздравить Алексея с присвоением звания
Героя Советского Союза.
Навсегда останется в памяти народа имя другого советского аса,
совершившего четыре тарана. Это Герой Советского Союза Борис
Ковзан. Ему было девятнадцать лет, когда началась Великая Отечест­
венная война. Молодой летчик нес Службу в одной из авиационных
частей в Белоруссии. Там он и вступил в свой первый бон. Малоопыт­
ный авиатор, успешно атаковав «юнкере», настолько увлекся боем,
-то предельно близко подошел к вражеской машине. Этот просчет в
дальнейшем напомнил ему о возможности тарана.
Так он а поступил, когда 29 октября 1941 года возвращался с
боевого задания и попал в кольцо вражеских истребителей. Боеком" ';г-кт гзраслодован, продолжать воздушный бой без разящего оружия
невозможно. А фашисты, быстро раскусив, что пилот безоружен, ре­
шили поиграть с ним в кошки-мышки. Один из гитлеровцев пошел
тяже в лобовмю атаку. Вот тогда-то и припомнился Борису тог пер­
вый бой й Белоруссии.
Умело разойдясь на контркурсах с «меесершмиттом», Борис та}:
развернулся, что вскоре оказался в "-посте вражеской машины Быстро
и умело сблизился и винтом ударил по хвостовому оперению фашист-}
повергнув сто наземь...
Второй тарам он провел 22 февраля, з канун 24-й годовщины
Красной Армии. Прикрывая участок железкой дороги, ведущей оч
фронта к Москве, Ковзан вступил в бон с тремя бомбардировщикам!:
Ю-88. Разбив их строй, летчик стремительно атаковал ведущего,
смело повторил таран. За проявленные в воздушных боях мужестве
114

и отвагу Б. Ковзану 24 августа 1943 года было присвоено звание
Героя Советского Союза.
Свой следующий, третий, таран Ковзан совершает в тот день, ког­
да его приняли в партию. В заявлении он писал: «Ни шагу назад!» —
требует от нас Родина. Я обязуюсь перед партией не жалеть своих
сил и самой жизни в борьбе против ненавистного врага. Я хочу быть
коммунистом и до последнего ды\зния буду предан партии Ленина».
Молодого летчика товарищи приняли в партию коммунистов
б диногласно.
Последний, четвертый, таран Ковзан совершил над Торжком.,
ударив по вражескому самолету крылом своего истребителя.
Это — лишь незначительная часть таранов, совершенных советски­
ми летчиками в Великую Отечественную войну. Но даже из этих ко­
ротких боевых эпизодов вырисовывается яркий образ советского че­
ловека, выступившего на защиту своей Родины с оружием в руках.

Г. САРМ И Н

МАГНИТНАЯ ДЫРА
Научно-фантастический рассказ

В палатке было тихо и спокойно. Зажженная свеча слабо освеща­
ла дальний угол, где разбросаны рюкзаки и сапоги, небольшую пе­
чурку с потухшими, но еще слабо краснеющими углями. У входа ле­
жал Полкан, боязливо просовывая в палатку белобрысую морду, на ко­
торой горели зелеными огнями два глаза, внимательно следящие за
поведением хозяина.
А хозяин вытянулся на раскладушке, отдыхая от хлопот дня.
Василию Андреевичу не хотелось спать. По многолетнему опыту он
знал, как тяжело бывает в эти первые полевые дни и ночи, когда гео­
логи только что выехали в поле. Невозможно уснуть от пьянящего
таежного воздуха, от предчувствия затяжной полевой страды, во вре­
мя которой много ходится, много видится, много узнается нового и
необычного.
Нынешнюю партию Василий Андреевич организовал довольно
легко. Народ подобрался у него в последние годы, когда он перешел
с мелкомасштабных геологических съемок на поисковые работы, до­
вольно ладный и солидный. Что тебе геологи, что — рабочие. Вот
только нынче старший геолог партии у него Владимир Чернокопытов
молодой, но и он уже с ним работает четвертый полевой сезон.
И район перспективный. Есть что поискать. И не «замаранный» —
предшественников раз-два и обчелся. Раньше район не привлекал вни­
мания геологов: проведенные еще в довоенные годы геологические
съемки показали здесь широкое развитие гранитов. А что там найдешь
в гранитах? Ну, слюда может быть, да и то нужно обилие пегмати­
товых жил. Могут быть редкие земли. Но и с ними сразу не разбе
решься. Вон на Ануте экспедиция давно уже разведала месторожде­
ние редких земель, но его отказываются разрабатывать. Далеко,
транспортный путь — только Байкал, и нужен иттрий, а не иттербий.
Проект на новые работы Василий Андреевич написал довольно
быстро. Его утвердили в экспедиции, затем в геологическом управлс
нии. Только после этого Василий Андреевич стал заботиться о зимнем
завозе продуктов и снаряжения. Предстояло все завезти отсюда, и i
116

Нижнеантарска, из экспедиции, на вертолете. После завоза надо былс
строить базу партии.
Привлекала небольшая впадина, имевшаяся на площади. Кругом
ее окружают горы. Верхняя Ангара прорезает горы и течет по ров­
ному ложу впадины. Место вроде отличное во всех отношениях. Но
что-то настораживало. Был и один довод явно против. Впадина за­
ложена в гранитах, несколько в стороне от предполагаемого района.
Этот довод оказался решающим, и базу решили заложить ниже впа­
дины, в устье одного из притоков Верхней Ангары, ближе к полям
сланцевых пород.
В конце мая геологи вылетели на полевые работы.
После сбивки поискового отряда и выброски его на выбранный
участок, Василий Андреевич довольно быстро организовал съемочный
отряд. Его по традиции должен возглавлять старший геолог, но Васи­
лий Андреевич, хотя и надеялся на Вовку Чернокопытова, как на себя,
решил первую неделю-две «посидеть» в этом отряде. Решили, что отряд
начнет работу не с дальних участков, а поближе к базе. Выбор пал на
рядом расположенную впадину.
Вот завтра и предстоит выброска съемочного отряда...
Тропа от базы идет сначала вверх по притоку Верхней Ангары,
затем круто поворачивает к востоку, восходит на перевал и спускается
по небольшой речке вновь к Верхней Ангаре. Здесь и лежит впадинэ.
Река, на которой остановился отряд, как и большинство мелких рек
и речушек в районе, носила эвенкийское название — Чикольтоджек.
Вечером, после того, как разбили лагерь, поставили палатки, ко­
нюх дядя Саша отпустил лошадей и повариха сварила вкусный ужин,
закрапал мелкий дождь. Погода явно портилась. Ночью дождь пошел
сильнее, продолжался и утром. В такие дождливые утренники геологи
обычно спят, отлеживаются за то, что порою неделями изо дня в день
приходилось вставать рано, ходить в длинные маршруты, приходить в
лагерь поздно вечером. Отлежавшись, они начинают наносить на кар­
ты предыдущие маршруты, которых накапливается из-за поздних воз­
вращений помногу, разбирать и этикировать образцы, порою дописы­
вать дневниковые маршрутные записи.
Но в это утро все встали рано, просто еще не работали, не ходили
в маршруты, не устали от непролазных зарослей кедровых стлаников
и карликовых березок.
На недомогание первой пожаловалась Лариса. Она сказала, что
плохо спала, и ушла снова в палатку, досыпать. «Шумит что-то з
голове, — думалось Василию Андреевичу, — но отчего бы это? Вчера
весь день было нормально». Но он все-таки поделился этим со своим
старшим геологом.
— Знаешь, Володя, какая-то слабость навалилась. Не пойму, что
бы могло быть...
— А, ничего удивительного, — весело ответил Владимир. — Упало
давление, хляби небесные разверзнулись. Реагирующая у вас на ат­
мосферное давление кровяная система! Наверняка есть тенденция к по­
вышенному кровяному давлению. Пройдет непогода, все встанет на
свои места.
— А ты как чувствуешь?
— Ну, что вы, Василий Андреевич, прекрасно! Я сейчас отколюсь
туда за рыбкой,— и геолог показал в сторону Верхней Ангары.
•— Один бы только не ходил — Да не с кем идти, Василий Андреевич. Все какие-то охмурен1

117

иые. Вот дядя Саша ничего, но его не возьмешь, ему надо за своими
рысаками доглядывать.
Василий Андреевич обошел лагерь. Супруги-геологи Вахроневы —
Саша и Люба — чувствовали себя ничего, но не совсем нормально.
Лариса, техник-геолог, работающая у Василия Андреевича второй се­
зон после окончания техникума, слегла, тошнота и головокружение у
нее усиливались. Жаловался и Юрии Николаевич. Молодые парни —
маршрутные рабочие — просто еще спали, их никто не тревожил в
палатке. Жаловалась и пожилая повариха баба Фрося.
Рацию они с Владимиром установили еще с вечера, но утром она
что-то дала сбои — не слышно было ни базы, ни далекой экспеди­
ционной мощной рации в Нижнеангарске. А по утрам ведь слыши­
мость хорошая. Порою слышны радиостанции, работающие за Байка.лом и далее дальше.
День прошел в неясной еще тревоге. Погода за день не измени­
лась— по-прежнему моросил дождь, низкие тучи плотным темно-се­
рым покрывалом окутывали окрестные горы. Погода не мешала толь­
ко Владимиру, в дождь ведь лучше ловится. Но он пришел с рыбалки
пустой. Удивительное дело: рыбы не было ни в Верхней Ангаре, ни в
устьях ее притоков.
Ночью состояние Ларисы ухудшилось. Плохо стали чувствовать
себя супруги-геологи, жаловались и молодые парни. Да и сам Василий
Андреевич был явно нездоров — тошнило, пропал никогда не поки­
давший его аппетит, кружилась голова
<-.Что бы могло быть и, глав­
ное, разом у веек,— думал он. — хотя не у всех — Владимир и дядя
Саша не жалуютел->.
С вечера они с Владимиром наладили рацию, все дело было в
неправильно поставленной антенне. Утром в экспедицию был отправ­
лен вызоз па санитарный вертолет. Лариса уже впадала в беспамятст­
во, часто забывалась, выкрикивала чьи-то имена, кого-то звала, о
чем-то просила. Временами она забывалась в тяжелом сне.
Вертолет появился на другой день, когда прекратился дождь,
поднялись выше свинцовые тучи, оторвавшись краями от лесистых
гор. Сквозь прорванное покрывало туч светилось местами синее-синее
небо. Прилетевшая на МИ-1 медсестра быстро осмотрела девушку. II
без этого осмотра ясно было, что ее состояние таково, что нужно
спешно вывозить больную в Пижнеангарск. Пока собирали Ларису.
Василий Андреевич пригласил медсестру к ссо.- в палатку.
— Знаете, Катя, ведь болеют у меня все. в том числе и я. Здоровы
только двое. Вы передайте, пол-салуйста, там. в Нижнеангарске, что у
нас похоже на эпидемию.
— Да вы успокойтесь, Васндгй Андреевич. Все обойдется. Бы­
вает, что заболеет один человек, а всем окружающим кажется, что й
они больны тем же самым. Я в^т вам здесь оставлю таблетки...
— Все это у н а с есть.
Вертолет улетез.. Прошло три дня. 3 отряде ничего не изменя­
лось. Все жаловались, все окали, все отлеживались. Приняли p e u i c H i . v
выходиib ка базу. Сообщили об этом 3 ШСШдйцтю, получили оттуд..
согласие, и отряд вернулся на базу. Возвращались хмурые, недоволь­
ные, больные, чувствовавшие себя в чем-то виноватыми.
На следующее утро все выздоровела. Словно возвращение на
базу всех вдр\г вылечило. Появился у всех аппетит, прошли голово­
кружения Поправился и Василий Андреевич.
Из Нижнеангарска шли известия, что Лариса тоже чувствует
себя нормально, но все еще находится под наблюдением врачей. Он
не торопились с заключением. Только через неделю повели девушку главному врачу. Пожилая женщина-бурятка, главный врач, c к a з a л J

ей, что ее выписывают, что диагноз ставят ей довольно-таки неопре­
деленный — синдром на почве зимней авитаминизации организма и
нервного переутомления, что она должна следить некоторое время за
собой.
Лариса вернулась в партию вместе с главным геологом экспеди­
ции, прилетевшим выяснить, что это за непонятные истории происхо­
дят у Киселева.
Вечером все геологи собрались в палатке у Василия Андреевича.
— Я думаю. — начал Василий Андреевич, растягивая по привыч­
ке слова, — что Е с е дело в местности. Подозрения на пищу отпада­
ют— теми же консервами и вообще продуктами питаются и на базе.
в поисковом отряде. Мне кажется, что нужно проверить еще раз эгу
зладину.
— А какая тут геологическая ситуация? — спросил главный геолог.
— Да все, кажется, просто, Сокго Нимаевич. Граниты баргузинского интрузивного комплекса развиты очень широко. Ими и сложены
борта впадины. Впадина сама небольшая — размером десять на пять
километров.
— Мини-впадина, как говорит один геолог, — подтвердил Сокто
Нимаевич.
— В зоне Байкала таких впадин множество. Как обычно, геофизика
дает гравитационный минимум, то есть на глубине ощущается недос­
таток горной массы. Отчасти это связано с тем, что впадина заполнена
рыхлыми наносами. Если сравнить эгет минимум с аналогичным гра­
витационным минимумом соседней Верхне-Ангарской впадины, то он
здесь в десять раз меньше. В Верхне-Ангарской впадине по гравита­
ционному минимуму рассчитана мощность рыхлых наносов, снесен­
ных сюда некогда реками и ледниками, и она составляет, как всем
известно, тысячу восемьсот, ну, от силы две тысячи метров. В нашей
зпаднне, по аналогии, должно быть меньше осадков — порядка ста
восьмидесятн-дзухссг метров. В пользу этого говорят и небольшие
размеры впадины...
— Здесь, Васллнн Андреевич, надо быть осторожным. Например,
между Южным Байкалом и Тункинской впадиной есть миниатюрная
Торская впадина. Маленькая по размерам, впадина тем не менее за­
полнена на тысячу пятьсот метров осадками.
— Ну, пусть, Сокти Нимаевич, у нас будет тоже тысячу пятьсот
метров, но это еще ни о чем не говорит...
— А каково здесь магнитное поле?
— Тол<е отрицательное, то есть горные породы, заполняющие
мадину, очень слабо магнитны.
— Каков же по интенсивности магнитный минимум?
— Вот этого я не скажу. У меня в проекте отмечен он, но почемуто не оказалось, каков он по величине. Видимо, я не придал этому
зналення.
— Ну, и магнитный минимум ни о чем еще не говорит,— поры­
висто вклинился в разговор Владимир Чернокопытов, — мы знаем ми­
нимумы, работали на них. Например, в T O i i же Верхне-Ангарской впа­
дине, да и на самом Байкале, минимум достигает двух тысяч гамм,
но...
— Будем считать, — не давая договорило молодому геологу, ска­
зал Сокго Нимаевич, — что значение магнитного минимума — первый
вопрос, который нам нужно выяснить. Завтра сделаем запрос. Что еще
можно добавить?
, —Поразительно то, что в реках там нет рыбы, — сказал Чернохопытов, — вот здесь есть, а там нет...
— И еще одно нужно добавить,— заговорил Василий Андрес119

вич,— у наших лошадей после похода туда стало вести в разные сто­
роны глаза, выпучивать их из орбит...
— А не собираем ли мы тут лишнего?— рассмеялся главный гео­
лог.— И какое решение все-таки примем?
После долгих и жарких обсуждений решено было снова выехать
в район впадины, но остановиться не в самой впадине, а на ее южном
гористом и не очень высоком борту. Выехать должны пятеро — Сокто
Нимаевич, Василий Андреевич, Юрий Николаевич, Владимир и дядя
Саша. Утром по рации сообщили в экспедицию о принятом решении,
попросили, чтобы связались с начальником аэрогеофизической партии,
узнали у него об отрицательной магнитной аномалии в верховьях Верх­
ней Ангары, попросили его при первой возможности прилететь и про­
консультировать на месте. Неспешно и основательно отряд собрался в
дорогу.
Вечером у костра Сокто Нимаевич распределил четырех геологов
по парам, выбрав в напарники себе Владимира Чернокопытова. Так
что Василию Андреевичу пришлось идти с Юрием Николаевичем.
— Пойдем так, чтобы пересечь впадину, — говорил главный гео­
лог,— нужно посмотреть, какими породами сложены ее борта. А дня
для этого не хватит. Поэтому намечаем сразу двухдневный маршрут.
Для ночевки сходиться не будем, каждая пара идет своим маршрутом
и самостоятельно ночует. От намеченных маршрутов, Василий Андрее­
вич, отклоняться не будем. Так, на всякий случай...
Утром геологи разошлись по своим маршрутам.
Сокто Нимаевич и Владимир быстро спустились с предгорий во
впадину. Еще в предгорьях Володя в глыбовых осыпях подобрал ка­
кую-то непонятную горную породу, отличающуюся от окружающих
гранитов не цветом — обе породы окрашены в розовый, коричневокрасный и даже мясо-красный цвета, — а составом минералов. Не­
понятную породу слагали крупные кристаллы полевого шпата, и все.
Ни кварца, ни слюды, как в граните.
— Какая-то переходная порода к сиенитам,— решил Сокто Нимае­
вич, вертя образцы породы в руках так и сяк.
— Да. Граниты-то субщелочные, они дают переходы к сиенитам,
но обычно это граносиениты, с кварцем, — подтвердил и в то же время
несколько усомнился Володя. Образец породы он засунул себе в
рюкзак.
В северных предгорьях, уже после того, как геологи перебрели
вброд Верхнюю Ангару, они снова встретили незнакомые породы.
Теперь уже в скалах, в коренных обнажениях. Породы в скалах были
сильно выветрены. Но такое часто встречается в Прибайкалье, как
правило, там, где сохранились остатки древнего рельефа, бывшего
здесь давным-давно, еще до того, как возник Байкал. Морозное вы­
ветривание, резкие смены отрицательных температур воздуха положи­
тельными в течение сотен тысяч лет расшатали минеральную массу,
расчленили ее на глыбы, блоки. В этих глыбах и блоках бывает труд­
но подчас взять образец свежей породы — при ударе молотком мине­
ральная масса распадается на мелкую дресву.
Расколов молотками в две руки несколько глыб, геологи все-таки
взяли образец свежей породы. Посмотрев породу через лупу, Сокто
Нимаевич воскликнул:
— Да это анортит! Вижу полисинтетические двойники. ДвойникоЕЫХ полос много. Но почему он такой красный? Ведь анортиты обычно
темные...
— Не всегда, Сокто Нимаевич. Есть и белые анортиты. А не мо­
жет это оказаться калишпатом?

120

— Нет, это плагиоклаз. Значит, и порода не сиенит, как мы с то­
бой думали, а анортозит.
•— Анортозитов у нас в районе еще никто не отмечал'
— Мало ли что.
Обедали под самой вершиной, где в глубоких промоинах и рас­
селинах еще лежал снежок. С высоты гор открывался прекрасный вид
на вею впадину, ничем особым с первого взгляда не выделявшуюся в
зеленей море тайги.
После обеда геологи повернули на боковой скалистый гребень.
По нему они начали спускаться обратно во впадину. Но не стали за­
ходить в самую низину впадины, а решили устроиться на ночлег в
ближайших к ней предгорьях. Нашли небольшой ручеек. Здесь тол­
стые пихты могли защитить их от ветра, в пихтаче лежала сырая и
влажная подушка мягкого зеленого мха.
Хорошо спать в лесу у костра. Теплый воздух от огня идет к бре­
зенту, растянутому на кольях, опускается вниз, завихряется и овевает
тела спящих. Нет. наверное, геолога, которого бы с наступлением вес­
ны и лета не тянул бы запах дыма от таежного костра, мягкость мха
и тонких веток кедрового стланника, подстеленных и для мягкости, и
для согрева, зябкость раннего таежного утра, дымящийся чай на
тагане.
Сокто Нимаевич проснулся рано. Почувствовал, что ломит тело.
«Погода, что ли, портится» — подумалось ему. Однако наступало яс­
ное холодное утро. Подташнивало. Владимир крепко спал рядом. Он
не стал будить молодого геолога — пусть выспится, это полезно. По­
строгал сухую палку, у себя в полевой сумке нашел клочок ненужной
бумаги, разжег костер, сходил к ручью с котелком за водой, поставил
котелок на огонь.
— С добрым утром, — проснулся и сразу быстро встал на ноги
Владимир. — Ну, как спали? Я — отлично, вот только что-то жена
снилась. К чему бы это? Жены геологам снятся осенью, к дому...
-—Да, рановато стал думать о жене. А со мной что-то нехорошо,
ломит кости. Не в порядке что-то я.
— Вот-вот, начинается. Так же, как у всех.
— А у тебя?
— У меня? Д а ничего, все в норме. Говорю — спал преотлично.
Пока завтракали, пока шли по заболоченной равнине впадины,
пока переходили Верхнюю Ангару, Сокто Нимаевичу становилось все
хуже. Когда они добрели до лагеря, геологу стало совсем плохо.
У Василия Андреевича с Юрием Николаевичем маршрут вообще
не получился. Только спустились они во впадину, как почувствовали
себя скверно. Вернулось все старое. Они возвратились в лагерь, а на
следующий день ходили вдоль предгорий, не спускаясь в эту прокля­
тую черную яму.
На базе геологи встретились с начальником
аэрогеофизическои
партии, прилетевшим по их просьбе. Опытный геофизик, Юрий Гаври­
лович Приколкин нынче защитил кандидатскую диссертацию. Тема его
диссертации — гравитационные и магнитные поля Прибайкалья.
Сначала геофизик выслушал все рассказы геологов. Влияние
гравитационного поля он отбросил. Осталось только одно—магнитное
поле.
— Человек живет, — медленно начал рассказ геофизик, — в ус­
ловиях естественного магнитного поля, характерного для нашей пла­
неты. Как создалось это поле, мы не знаем, мы принимаем поле как
факт. Чем вызвано это — тоже большая загадка. Но все больше гео­
физики склоняются к убеждению, что поле обусловлено электрически­
ми токами в ядре нашей планеты. А ядро у Земли, как вы знаете,
12!

железо-никелевое. А токи там возникают из-за того, что в жидком
ядре происходит распад радиоактивных элементов, который влечет за
собой циркуляцию электрических токов. Эти токи создают как бы
вторичное поле, накладывающееся на первичное, поэтому вопрос о
первичном магнитном поле не имеет серьезного значения.
— А геофизики умеют измерять первичные и вторичные поля? —
спросил Сокто Нимаевич.
—• Нет. Да это и незачем делать. Мы измеряем общее магнитное
поле, его составные компоненты. Теоретически можно допустить, что
магнитное поле планеты соответствует полю однородно намагниченно­
го шара. Можно заранее рассчитать, исходя из предпосылки об одно­
родном намагниченном шаре, характеристики магнитного поля в лю­
бой точке Земли. Но с ними не будут совпадать непосредственно из­
меренные, реальные характеристики поля. Вот в этом случае и гово­
рят о магнитных аномалиях. Отклонения, или аномалии, могут быгь
по классу материковыми, региональными, локальными. Например, из
группы материковых выделяется аномалия в Азии. Центр се прихо­
дится на Южную Якутию. Интенсивность ее отличается на целых
тридцать процентов от теоретического поля.
Локальные аномалии, вот, как у вас, вызываются исключительно
горными породами, лежащими вблизи земной поверхности. Все за­
висит от того, какими минералами сложены эти породы. По магнит­
ным свойствам минералы разделяются на диамагнитные, парамаг­
нитные и ферромагнитные. А1агннтные аномалии создают только фер­
ромагнитные минералы.
В магнитном поле различают горизонтальную н вертикальную
составляющие. Кроме того, геофизики научились измерять общую
намагниченность и остаточную. Особенно интересна остаточная на­
магниченность. Она меряется как по абсолютной величине, так и по
направлению. Вектор остаточной намагниченности в горных породах
часто не совпадает с современным направлением поля. Он фиксирует
положение древнего магнитного поля, то есть поля, в условиях кото­
рого отлагались з морях осадки или внедрялись в земную кору маг­
матические массы. Остаточная намагниченность — реликт древних
эпох. Пользуясь ею, исследователи в последние десятилетня пришли
к интересным выводам и идеям. На этом материале вновь ожила идея
раздвижения материков, идея, как вы знаете, мобилпзма.
— Юрий Гаврилович, все это хорошо: магнитная восприимчи­
вость, остаточное намагничение, — оживленно вмешался Сокто Ни­
маевич, уже отошедший от всего пережитого во время похода зо впа­
дину. — но здесь ведь у нас вроде бы магнитное поле влияет не­
посредственно па человека. Возможно ли это? Или, может быть, .чтото другое? Во всяком случае вопрос должен стоять в иной плоскости.
— Да. в иной. — согласился Юрий Гаврилович, — но я здесь ужг
не специалист, хотя и могу рассказать о влиянии магнитного поля ш
человеческий организм. То, что я знаю из литературы.
Еще немного о магнитном земном поле. Любое магнитное поле,
характеризуется силовыми линиями. В школе, когда показывают опыт
с магнитом, то по листу бумаги рассыпают железные опилки, а снизу
подводят магнит. Видно, как маленькие кусочки железа выстраива­
ются по линиям, сходящимся у полюсов. Силовые линии есть, конеч­
но, и у магнитного поля Земли. Но это кривые линии. Они горбятся
над положительными полями и вгибаются — в районе отрицательных.
Значит, над вашей аномалией силовые линии поля как бы \ходят з
землю и довольно круто, ведь аномалия с воздуха замерена з восемь
тысяч гамм.
:
Перехожу к главному вопросу — о влиянии магнитного поля на
122

человека. Сейчас установлено, что на развитие всего живого сильно
злияют электромагнитные поля. Преимущественно изучается влияние
высокого, то есть положительного поля. Влияние отрицательных по­
лей менее изучено. Но и здесь тоже проводились опыты. Они преиму­
щественно были связаны с необходимостью подготовки к космическим
полетам.
Американские исследователи в целях изучения условий полета
космонавтов проводили опыты над белыми мышами. Опыты показали,
что в организме мышей происходят глубокие изменения. Четвертое
поколение мышей становилось вялым и неактивным. Мыши время про­
водили большей частью лежа на спине. Они быстро лысели. Участи­
лась и гибель животных. Очень видоизменялись их внутренние органы.
Опыты с людьми протекали так: в течение двух суток эксперимен­
та у людей менялась критическая частота восприятия светозы.х коле­
баний.
— Как это попроще объяснить?
— А очень просто. Вы смотрели киноленты двадцатых годов?
Смотрели. Видели, как неестественно порывисто ходят герои на экра­
не. Так вот та же самая картина воспринимается человеком нормаль­
но, если только у него понижено восприятие световык колебаний.
— Понятно.
— У людей отмечалось ещ? и нарушение ритмики движений.
Между прочим условия, когда влияние магнитного поля Земли
ограничено, можно наблюдать при погружении на подводной лодке
на большую глубину. Изменения в деятельности человека, его состоя­
нии наблюдались и в космических полетах. У космонавтов наруша­
ется обмен веществ, в частности, «вымываются» ионы кальция из
костной ткани, снижается газообмен организма, уменьшается скорость
и точность движений, ухудшается способность различать массы от­
дельных предметов, нарушается двигательная
способность мышц,
сами мышцы уменьшаются в объеме и силе, из организма выделяется
з повышенных количествах вода, то есть он обезвоживается... В кос­
мосе не особенно хорошо чувствует себя не только человек, но и дру­
гие организмы — от простейших до млекопитающих. Вероятно, при
космических полетах нл живые существа оказывает влияние и маг­
нитное, и гравитационное поля. Вернее, их отсутствие. Поэтому те
эффекты, которые наблюдаются в космических полетах, нельзя объяс­
нять только влиянием очень слабого магнитного поля.
Интересны также опыты над людьми при частичной компенсации
геомагнитного поля. Например, люди помещались в такие условия
всего лишь на десять дней. За это время у них наблюдалось уменьшение
восприятий световых колебаний, что явно свидетельствует о нару­
шениях в работе центральной нервной системы.
Человек живет и работает в магнитном поле. Ему не безразлично,
как пронизывают его тело магнитные силовые линии. В последние
годы замечено, что сон у человека лучше, если тело его во время сна
ориентировано по магнитному меридиану, то есть магнитные силовые
линии пронизывают человеческое тето вдоль или параллельно основ­
ному направлению нервов, лимфатических и кровеносных сосудов...
— Завтра следует проехать на аномалию, — заключил Юрий Гав­
рилович,—я захватил с собой магнитометр. Сделаем е ним несколько
профилен, посмотрим, что получится.
На другой день, когда Юрий Гаврилович. Владимир я дядя Саша
счова ушли во впадину, прилетела из Нпжнеангарска комиссия вра­
чей. Конечно, все оказались здоровыми, но повально \ всех обнару­
жилось повышенное кровяное давление. С нормальным
давлением,
как у космонавтов, были только двое — Чернокопытов it дядя Саша.
123

Их обследовали, когда, как всегда, бодрые, они вернулись из впади­
ны, принеся новость: на магнитометре вообще зашкаливает, что зна­
чит— более десяти тысяч гамм, а сколько больше—не скажешь.
Теперь стало ясно, что во впадине действительно магнитная яма,
магнитная дыра. И гипертоники не могут вынести этой магнитной
дыры, хорошо себя чувствуют только гипотоники, у кого пониженное
кровяное давление.
На этом было решено поставить точку на вопрос с магнитной ды­
рой, с этой злополучной впадиной. Главный геолог и геофизик вместе
с врачами улетели в Нижнеангарск. В геологическое управление
ушла радиограмма, что в партии Киселева все обошлось благополучно.
Впадину и вокруг нее все-таки закартировали. Владимир Чернокопытов с остервенением бегал маршрутами здесь один. Правда, все
это вопреки технике безопасности, но разве всегда ее соблюдают
геологи?
Анортозиты кольцом окружали всю впадину. Надо было полагать,
что и фундамент впадины под рыхлыми наносами тоже сложен анор­
тозитами. Значит, только они одни причина появления отрицательной
магнитной аномалии. Но требовались надежные подтверждения. Вла­
димир старательно отобрал в анортозитах ориентированные образцы,
чтобы измерить, по совету Юрия Гавриловича, остаточную намагни­
ченность. Но позднее при лабораторных испытаниях остаточной на­
магниченности не оказалось — породы не несли груза прошлого, све­
дения о магнитном поле, их пеленавшем, об их родине стерлись, вы­
ветрились, не сохранились. Да и вообще анортозиты оказались столь
слабомагиитными, что стрелки даже самых чувствительных магнито­
метров на них не реагировали. Это подтверждало, что анортозиты
определили и вызвали здесь отрицательную магнитную аномалию.
Зимой у геологов партии ушло много времени на обработку ма­
териалов. Хорошие результаты были получены по золоту. Уделили
геологи много времени на поиски материалов по влиянию отрицатель­
ных магнитных аномалий на человека. В этом им постоянно помогал
Юрий Гаврилович, посылая из Улан-Удэ то научный журнал со
статьей, то газетную вырезку.
Любопытная неожиданность поджидала геологов зимой в Ннжнеангарске.
Как-то к Киселеву в партию зашел Иван Тулбоконов из Уояна.
Тулбоконов несколько лет назад, придя из армии, устроился на ра­
боту в партию Василия Андреевича. Радист первого класса, он подхо­
дил геологам. Но у геологов издавна принято, что радисты, выполняя
сеансы радиопереговоров в ранние утренние часы, .свободное время
отдают на хозяйственные нужды партии. Радист у геологов это одно­
временно и пекарь, и повар, и завхоз, словом, и кузнец, и жнец, и на
дуде игрец. Делается это по обоюдному согласию, за побочную ра­
боту партия приплачивает. Тулбоконов же сразу резко отказался вы­
полнять что-либо, не связанное с его работой на рации. Днем он обыч­
но надолго уходил в лес. в горы, часто с ружьем, и возвращался то с
копылухой, то с рябчиком. Однажды он угостил тарбаганьим мясом,
которое надо обязательно жарить, а не варить. Видно было, что че­
ловек, с детства выросший в тайге, тоскует по ней, по издавна при­
вычной ему жизни. После первого же полевого сезона, осенью, Тулбо­
конов попросил у Василия Андреевича расчет и ушел работать з
родной колхоз. Расстались они тогда по-дружески.
Василий Андреевич стал расспрашивать Тулбоконова о житьебытье. После долгих расспросов и рассказов Василий Андреевич
спросил:
124

— Иван, скажи, как перевести на русский эвенкийское название
ре чки — Чикольтоджек?
— Чикольтоджек? — переспросил Иван. — Как же, как же, помню.
Это левый приток Верхней Ангары, в самом ее верху. Выше слева
только два притока. Ходил я там пацаном, вместе с отцом. Ну, что
можно об этой речке сказать? Плохое место, никудышное. Так говорят
все тунгусы. Зверь там не бегает, рыба не плавает, птица не летает.
И человеку там бывает плохо...
— Как плохо?
— Видишь, Чикольтоджек по-нашему означает место... Как бы
это перевести... По-русски трудно передать. Одним словом, срамное
место. О нем у нас даже рассказывают, ну, легенду, что ли.
— Вот-вот, расскажи, пожалуйста, подробнее.
— Рассказывают, что однажды заночевали в этом месте молодые
парень и девка. Ну, сам знаешь, что надо молодым..
—- Уже давно позабыл,— рассмеялся Василий Андреевич.
— Э - э , — лукаво подмигнул Иван.
— Ну, ладно, ладно, дальше-то что?
— Что дальше. Легли они у костра на шкуры, одеялом укрылись.
Но ничего не вышло. Парень почему-то обессилел, как раненый соха­
тый. И мясо жирное он днем ел — без этого нельзя, и панты до этого
пил, а вот силы покинули его. Да и с девкой произошла беда. Под
одеялом она нужду свою маленькую сделала. Вот, говорят, с тех нор
все эвенки эту речку называют Чикольтоджек.
В разговор вмешался Юрий Николаевич.
— Знаете, Василий Андреевич, надо вообще посмотреть и перевес­
ти все эвенкийские названия. Надо обратиться с этим вопросом к
Королеву. Он ведь писал об открытии Наманекого месторождения
меди. Открыли его эвенки, а позднее об этом узнали баргузинские
золотопромышленники. Узнали они и о том, что название речки
Чирчкты переводится как медная. Об этом Королев несколько раз
писал. Собирает он также старинные сведения о названиях Байкала.
Я с ним встречался. Он рассказывал, что на карте Семена Ремезова,
составленной в тысяча семьсот первом году, почему-то встречаются
якутские названия рек. Видимо, первые русские на Верхней Ангаре
встретили не только эвенков, но и якутов.
«Странные вещи, — думал
Василий Андреевич, — связываются
воедино магнитные силовые линии, горные породы и минералы, атомы
и электроны в них, древние легенды, названия рек. Надо бы присмот­
реться к эвенкийским названиям, сколько лет работаю, а названиями
не интересовался и, видимо, зря».
.Зимой, во время камералки, вообще не утихали разговоры о про­
исшествии в партии Киселева. Общую картину все представляли,
знали ее по тем оживленным радиопереговорам, которые велись в
начале лета и которые во всех геологических партиях и отрядах, ко­
нечно, слушали. Всех интересовали детали, ощущения, переживания,
объяснения...
Главный вопрос заключатся во влиянии отрицательного магнит­
ного поля на человека. Если человек лучше чувствует себя, когда его
тело вытянуто вдоль силовых линий магнитного поля, то почему же
в отрицательном поле человек чувствует себя прескверно? Ведь там
силовые линии уходят почти вертикально вниз и человек днем работа­
ет стоя. Почему пониженное магнитное поле действует на гипертони­
ков и не реагируют на него люди с нормальным и пониженным кро­
вяным давлением?
Василий Андреевич, находясь в отпуске и проезжая через Москву,
приложил невероятные усилия, чтобы найти человека, занимающегося
125

исследованием влияния магнитного поля на человека. Наконец, оч
попал на прием к профессору из института эндопсихологии. Профес
сор оказался человеком примерно одних с ним лет, с такой же седи­
ной в голове, как и у него.
Выслушав длинный рассказ геолога, его вопросы, сомнения, до­
гадки, профессор ответил:
— Ваши наблюдения очень ценны. У меня возникла сразу же
мысль — не организовать ли к вам экспедицию? Поэкспериментировать
там. Привезти туда подопытных животных. Ну, это надо обсуждать
и не здесь. Вообще не могли бы вы сделать у нас сообщение об этой
магнитной дыре?
— Удобно ли мне, геологу?
— Почему же нет? Нам будет интересно знать, какими же горными
породами вызвана магнитная ловушка. Ведь вся наша беда в том, что
мы сейчас хорошо изучили влияние сильных магнитных полей на
человека. 11 это вполне объяснимо. Нужно было знать в первую оче­
редь о влиянии на Землю п на человека сильных магнитных бурь, вы­
зываемых деятельностью Солнца. Но мы почти не знаем влияния немагнитностп, влияния гппо.магнитных полей. У физиков в этом плаке
большие затруднения.
— Конечно, можно приехать с материалами и сделать сообщение.
Мы ведь за это время пересмотрели кое-что и пришли к выводу, что
на человека влияет не одно магнитное поле в нашей впадине, а в со­
четании с пониженным гравитационным полем. Мы проанализировали
по литературным данным магнитные и гравитационные поля над
анортозптовымп массивами Олекмы и Витима. Массивы там создают
отрицательные магнитные аномалии, но гравитационное поле нор­
мальное. С другой стороны, гравитационные минимумы в условиях
нормальных магнитных полей не вызывают ничего особенного. Следо­
вательно, только сочетание полей — пониженного гравитационного и
отрицательного магнитного—дает эффект сильного влияния на че­
ловека.
— Вот, видите, это уже совершенно новый подход к объяснению
вашей магнитной дыры. Интересный подход. Вот о нем и расскажите
у нас.
— Хорошо, до1 оворились. И все-таки что нового вы можете со­
общить мне о влиянии слабых магнитных полей на человека?
— Особенно больших достижений здесь нет, но кое-что получено
в последнее время.
Продолжающиеся эксперименты по влиянию
слабомагнитных
полей ил;: даже их полного отсутствия по-прежнему подтверждают их
вредное влияние на людей. Реагирует прежде всего нервная система,
а затем уже расстраивается работа многих органов.
Ваше предположение о том, что человек должен чувствовать себя
нормально в стабомагнптном поле, поскольку, дескать, силовые линии
пронизывают вдоль его тело, несколько нелогично. Ведь человек за
миллионы лет приспособился к нормальному полю. Всякое изменение
поля нарушает хстановившиеся связи между организмом и средой.
Мы привыкли только к характеристикам нормального магнитного
поля, приспособились к ним. В организме человека, возможно, есть
своеобразные фильтры, которые отсеивают магнитные возмущения,
имеющие слишком малые пли слишком высокие напряжения. Точно
ак же, как наш слух воспринимает звуки определенных колебании.
Но эти фильтры не всегда справляются с сильными и слабыми маг­
нитными полями.
Тепсро о гипертониках и гипотониках. Вообще в крови человсьг
наиболее магнитны красные кровяные тельца, поскольку в них больше
железа. Но 1 здесь основная причина лежит глубже. Гипертоники.
г

126

например, плохо переносят сильные магнитные поля. Перед наступ­
лением солнечных магнитных бурь люди с повышенным кровяным дав­
лением плохо чувствуют себя еще до появления бури. Видимо, для
этих людей опасны и слабые магнитные поля. Это, кстати говоря,
видно и из ваших данных. Вы показывали график, отражающий за­
висимость между показателями кровяного давления и общим самочузствием ваших сотрудников в магнитной дыре. Хотя в вашем графи­
ке спорей выведенный вами коэффициент самочувствия, можно за­
метить, что, например, у Ларисы, которая чувствовала себя намного
хуже всех остальных, кровяное давление не столь уж высокое. У того
же Юрия Николаевича, у Сокто Нимаевича, да и у вас, давление
выше, а ведь вы все не впадали в беспамятство. Значит, дело не толь­
ко В кровяном давлении, а в чем-то другом. Это другое, несомненно,—
нервная система, склад и характер нервной системы...
— Возможно, все дело в холериках, сангвиниках, флегматиках...
— Возможно, возможно. Утверждать заранее нельзя.
Василию Андреевичу ничего не оставалось, как только поблаго­
дарить профессора и попрощаться с ним. Они договорились о встрече,
о приезде в Москву Киселева с докладом и материалами по специаль­
ной просьбе института эндопсихологии, о поддержке Киселевым идеи
экспедиции...

а
Леонид Л Е Б Е Д Ь

РЫБА-ЦВЕТОН
В Бурятии множество природных уголков, знакомство с которыми порой остав­
ляет в памяти неизгладимый след. К таким относятся озеро Фролиха в Северо-Байкальском районе.
Это озеро славится обитающей в нем красной рыбой — даватчаном (эвенкийское
название), научное ж е название этой рыбы — подвид арктического гольца. Но голец
примечателен не только названием. По озеру Фролиха проходит южная граница его
распространения, и проникновение этой рыбы в бассейн Байкала, вероятно, по вре­
мени и путям совпадает с появлением байкальского тюленя-нерпы. Несмотря на то.
что озеро Фролиха соединяется с Байкалом полноводной рекой того ж е названия
и в Байкале имеются все условия для обитания, а впадающие реки подходят для
нереста, все-таки даватчан почти не покидает своего озера и случаи поимки отдель­
ных особей в Байкале чрезвычайно редки.
Учитывая важное значение даватчана для изучения формирования водной фауны
Восточной Сибири, Лимнологический институт Сибирского отделения АН СССР по­
ставил вопрос о введении полного запрета на вылов его в озере. Для исследования
возможностей решения этого вопроса, была организована небольшая экспедиция на
озеро, участником которой довелось быть и мне.
Плавание на теплоходе по Байкалу в начале августа не сулит неприятных неожи­
данностей, и вскоре наш теплоход «Надежный» встал на якорь в местности Хакусы.
где расположена радоновая водолечебница. Мы, как и многочисленные туристы, не
смогли устоять от искушения принять освежающую радоновую ванну. Одновременно
расспросили старожилов о путях-дорогах на озеро. В зимнее время на Фролиху, ока­
зывается, можно попасть и на санях из Хакусов (этой дорогой раньше пользовались
рыбаки Северного Байкала), кратчайший путь лежит из бухты Аяя, расположенной
между Байкальской губой, куда впадает Фролиха, и Хакусами. Но этот путь очень
изнурителен и в основном используется охотниками в зимний период.
В Хакусах нам рассказали о безрассудных смельчаках, которые попытались
спуститься по реке на лодке из озера в Байкал. По счастливой случайности их путе­
шествие закончилось благополучно, но повторять свой маршрут им больше не хо­
телось. Озеро расположено выше Байкала на 60 метров, поэтому Фролиха стреми­
тельна, полноводна, порожиста.
Мы также попытались пройти некоторое расстояние вверх по реке от устья на
дюралевой лодке. Несмотря на надежный двигатель и опыт нашего капитана Анато­
лия Леликова, нам удалось преодолеть не более полутора километров. В стремительно
мчащейся хрустально чистой воде видны были камни, из-под которых живыми молния­
ми вылетали довольно крупные ленки. Попадались и валуны размером с охотничье
зимовье. Когда винт мотора прошел буквально в 2-3 сантиметрах от поверхности
такого камня, мы решили, что благоразумнее повернуть назад, и очень скоро снова
оказались в Байкале.
Изумительной красоты бухта Аяя напоминает норвежские фиорды, и не случай­
но она стала местом паломничества туристов. Мы интересовались, откуда они, и в
ответ слышали: «Москва», «Ленинград», «Свердловск», «Киев», «Иркутск».
Теперь нам оставался один путь, которым следуют все туристы,— таежная тро­
па. Д о Фролихи всего восемь километров, здесь нет особо крутых подъемов и спус­
ков. Тяжело нагруженные туристы, встречающиеся на тропе, не выглядели утомлен­
ными, а группа молодых людей, которые по двое несли двухместные байдарки с"
всем снаряжением, казались только ступившими на тропу, хотя их путь у ж е закан­
чивался.
Уже при подходе к озеру вдоль тропы стали появляться палатки, вокруг них
шрляндами висела вяленая рыба — любят рыбачить на Фролихе.
...Озеро открывается неожиданно и сразу поражает суровой красотой. Некоторую
мрачность придает ему гольцового вида мыс, разделяющий заливы с впадающими
в них реками Левая и Правая Фролиха. Нас в первую очередь интересовала Пра­
вая — там мы могли отловить несколько экземпляров даватчана. Но как попасть ту128

д а ? Н а озере имелась единственная ветхая лодка, и, чтобы добраться до нее, приш­
лось воспользоваться предусмотрительно захваченной резиновой лодкой. Пускаться
в плавание по озеру на резиновой лодке нельзя, а вот вспомогательную роль она
сыграла безукоризненно.
На полуострове Валунном, в отслужившем свой срок зимовье на столе лежала
записка отсутствующего временного обитателя с просьбой не трогать продукты; эта
просьба убедительно закреплялась припиской: «В зимовье змеи», а также приколотой
ножом к крышке стола убитой гадюкой. При виде этого как-то сразу пропало ж е ­
лание посидеть за столом, глаза невольно осматривали темные уголки обветшавшего
жилища, скользили по пазам между полусгнившими бревнами. Мы знали, что на
этом полуострове много змей, и внимательно смотрели под ноги.
Здесь нас привлекло циклопического вида сооружение, которое при детальном
ознакомлении
с ним оказалось
коптильней. Видимо,
не все
довольствуются
соленой и вяленой рыбой. Позднее мы обнаружили другую подобную коптильню на
этом полуострове и одну, сложенную из кусков дерна, в устье реки Правая Фролиха.
Законопатив щели в лодке, мы пустились в рискованное плавание по озеру.
.Легкий бризовый ветерок с Байкала надоумил нас применить в качестве паруса
резиновую лодку и вскоре жавшиеся к берегам туристы на байдарках обратили вни­
мание на живописное судно, продвигающееся по озеру с приличной быстротой. Им­
провизированный парус позволил освободить руки от весел и обратить все внимание
на открывшуюся панораму.
Вся двенадцатикилометровой длины акватория озера оригинальной подковообраз­
ной формы заключена в зеленое ожерелье подступивших к самой воде деревьев. Мы­
сы Толстый, Медвежий, господствующие над озером, представляли внушительное зре­
лище, хотя мы не видели их исконных обитателей — медведей, которые часто являют­
ся взорам туристов. Площадь озера более 1600 гектаров, ширина достигает 4—5 ки­
лометров, глубина более 80 метров. Четко отмечается прибойная зона на берегах,
и это указывает на то, что на озере нередко случаются сильные штормы. Островки
в заливе Окуневый мягко вписываются в общую панораму. В озеро впадает около
20 речек и ручьев, одна из них — Даватчанда служит местом нереста даватчана (как
Левая и Правая Фролиха).
Наше плавание благополучно завершилось, мы высадились на небольшой песча­
ный мыс в междуречье Правой Фролихи и Даватчанды. Солнце у ж е клонилось к за­
кату, и следовало
торопиться. Быстро разбираем сеть и вдруг
обнаруживаем,
что
забыли взять с собой веревки для постановки сети на большой глубине. Эта непрос­
тительная забывчивость могла свести к нулю результаты нашей экспедиции, если бы
не смекалка нашего капитана. Мы ставим сеть на границе глубинного свала, так,
чтобы часть сети, находясь на мелководье, выполняла роль якоря. Граница мелководья
н больших глубин здесь отмечается очень резко. Вода прозрачна, хорошо видно, как
белая сеть почти вертикально уходит в черную глубину. Только-только поставлена
сеть, как наплава на мелководье начинает дергаться. Мы вытаскиваем крупных оку­
ней и сорог в количестве, явно превышающем наши потребности в ухе.
Солнце село, и у ж е в предзакатных сумерках мы обнаруживаем в 15—20 метрах
от охотничьей избушки совершенно свежие следы большого медведя, который, веро­
ятно, удалился с мыса при нашем приближении. Это «открытие», и ночь •— теплая,
душная.с неумолчным зудом комаров — и нависающие над озером горы, и шум водо­
пада надолго остались в памяти.
Утренний улов превзошел все ожидания. В береговой части сети — окунь, сорога,
щука, два больших ленка, а на глубине — более двух десятков даватчанов.
Рыба-Цветок! Это сравнение удивительно верно. Даватчан своей раскраской на­
поминает забайкальские лилии — саранки. Зеленоватая, бирюзовая спинка, ярко-крас­
ное брюшко с цветными точками и пятнами. Это самая яркая рыба байкальского бас­
сейна.
По размерам и весу даватчан невелик. Нам попались рыбы не более полукило­
грамма, а максимально зарегистрированный вес 750—1000 граммов. Очень большой
рот указывает на хищный образ жизни. И действительно, как показали исследования,
в питании даватчана основное значение имеют мелкие рыбы и насекомые. Даватчан —
ближайший родственник благородных лососей, и мясо — от розового до ярко-крас­
ного цвета. Икра крупная, но количество ее невелико. Вкусовые качества сходны
с лососями, но мясо несколько грубее. Нерест проходит осенью, в августе - сентябре,
в речках. Икра инкубируется всю зиму. Биология даватчана изучена недостаточно и
ждет своих исследователей.
...Посещение озера Фролиха не только доставило всем нам глубокое удовлетворе­
ние, но и выдвинуло ряд вопросов, связанных с проблемой сохранения этого уголка
природы.
Нерегулируемый любительский вылов даватчана вызывает беспокойство ученых,
которые считают, что хотя даватчан в настоящее время и не представляет особого
интереса как объект промышленного рыболовства и не может быть рекомендован для
заселения других водоемов, сохранение этой рыбы и мест ее обитания крайне необ­
ходимо.
Непосредственная связь с Байкалом заставляет рассматривать озеро как
часть байкальского бассейна, требующую незамедлительных мер по своей охране.

9. «Байкал» № 1

Б Л ЙКА

JI"

— Д Е

ТЯМ

Александр и Л е в Ш А Р Г О Р О Д С К И Е

ПОВЕСТЬ
«СВЕТЛОЙ

О «ГОРДОСТИ»
ГОЛОВЕ»
И О
СПОСОБНОМ»

школы,

о

«ДОСТАТОЧНО

Нет, я, конечно, согласен, что у нас счастливое детство, но учились
вы когда-нибудь в школе, где работает ваша мама?
Ребята, которые учатся в школах, где не преподают их родители,
могут разговаривать на уроках, передавать записочки, носиться сло­
мя голову, играть в слона, списывать с соседа...
И чем они рискуют? Раз или два в год вызовут пх родителей, и
то те обычно оказываются в командировках.
Моя же мама всегда под рукой, и в учительской ее обычно под­
жидают двое-трое ее коллег, которые наперебой начинают жало­
ваться.
— Ваш сегодня повернулся, ваш совсем не поднимал руки, ваш
бежал по лестнице.
Мама выслушивала, соглашалась, что сын учительницы должен
быть образцом и примером, заверяла всех, что этого она так не оста­
вит, в начинала принимать меры. Меры обычно принимались дома. До
пгшхода папы мама со мной пе разговаривала, п я мог сделать уроки.
Папу мама встречала в коридоре и дословно пересказывала ем\ все.
L-TO поведали обо мне учителя. Первые годы папа крайне болезненно
пеагироват на это: он проводил со мной беседы, читал вслух Песталоццн п Макаренко ставил Баха, вспоминал о своем тяжелом детстве
Иногда, видимо, тогда, когда у папы на работе были свои не­
приятности, он доставал ремень, замахивался... и вешал его на стул.
Как-то папа не выдержал, взял отгул и целый день провел з
школе. Он наблюдал за мной из-за углов, подглядывал в щелки две­
рей и даже заперся в туалете. Когда вечером мама начала выклады­
вать новости обо мне. он неожиданно сказал: «Хватит» — п. взяз маму
под руку, прошел с ней в соседнюю комнату. Они говорили так гром­
ко, что я все слышал.
— Это уникальный мальчик, — говорил папа, — он ведет себя
тише всех. Даже тише отличников. Хотя он и не отличник. Я по срав­
нению с ним рос хулиганом. И посмотри, кем стал?!
— Но сегодня он повернулся... — начала мама.
— Молчать!—приказал папа.— Молчать!—И поцеловал маму.—
130

Ты хочешь вырастить из него послушного идиота. Ты знаешь, к чему
ведет бездумное послушание?
— Сын учительницы, — начала мама, — должен быть...
— Значит, так, — прервал папа, — или ты переходишь в другую
школу, или он... Вам в одной школе места нет'
— Не может быть и речи, — отвечала мама. — Я вросла в этот
коллектив. Я не представляю своей жизни без Нины Петровны и без
Рэма Петровича. И потом, у меня чудный класс.
— Значит, он! — заключил папа.
— Ни в коем случае'- — сказал я из-за стены. — Я тоже врос!
— Что? — спросил папа из комнаты. — Ты подслушиваешь? А
ну-ка, иди сюда!
Я вошел.
— Ты почему расстраиваешь маму? — спросил он.— Ты как себя
ведешь в школе?!
— Ты по сравнению со мной рос .хулиганом, — заметил я.
Папа задумался.
-— При ребенке надо говорить тише, — посоветовала мама.
— Не надо, — возразил папа, — не надо! Ребенок должен знать
все. Иначе он вырастет ханжой.
Папа помолчал и, глядя на меня с мамой, произнес:
— Я сегодня был в школе, вы, конечно, ничего об этом не знаете,
и наблюдал за тобой, Павлик. И мне показалось, что ты не такой уж
плохой, как может показаться, когда тебя узнаешь поближе.
Папа явно запутался.
— Я знала это ко второму уроку, — заметила мама. — Все только
и говорили: что это ваш муж бегает по школе, прячется за выступами
и дверьми, а в переменку скрывается в туалете.
Папа откашлялся.
— Короче, — сказал он, — вы можете, если вам это так нравится,
оставаться в одной школе По мне о поведении Павлика прошу не
докладывать. А хотите — вызывайте в школу, через дневник. На общих
основаниях. — И добавил: — Па общих!
С тех пор, хотя мама и продолжала свои с/кевечерние рассказы
обо мне, папа выслушивал их чрезвычайно спокойно. Как говорили'
соседи, папа был настоящим интеллигентом, хотя и в первом поколе­
нии. Папа незаметно переводил разговор па свою работу, на летний
отдых, на пололчение в Индокитае, и мама забывала обо x M i e и ус­
покаивалась. Но на следующий день в школе все начиналось сначала,
и я стал подумывать о переходе, и не столько из-за себя, сколько
из-за мамы, потому что, наверное, плохо не только тем ребятам,
которые учатся в школах, где преподают их родители, но, может
быть, даже больше тем родителям, которых угораздило работать в
школах, где учатся их дети.
И вот в тот самый момент, когда я уже было решился перейти,
все и произошло. В последней четверти восьмого класса я влюбился.
Это была любовь и любовь настоящая. Налицо были все ее при­
знаки, о которых я читал в книгах: я был печален, рассеян, вздыхал,
начал читать стихи, мечтал ночами, перестал кушать и похудел на три
килограмма.
Дома забили тревогу и хотели повести меня к врачу. Пока они
решали, к какому, я, чтобы они от меня отстали, начал усиленно пи­
таться и быстро прибавил в весе.
Целый месяц я носил свою любовь в себе и, наконец, решил при­
знаться Артамонову.
— Ты идиот, — сказал Артамонов. — Я бы себе такого не позво­
лил. В последней четверти восьмого класса?!
1

9*

131

Артамонов был отличник и влюблялся только на лето, когда не
•было занятий.
Мне стало ясно, что Артамонов меня не понимает, и я решил при­
знаться Ромке Нечаеву. Нечаев был большой спец в этих делах и
встречался даже с одной десятиклассницей, правда, своими глазами
этого никто не видел.
— Ромка, — начал я, — я — идиот, я влюбился в последней чет­
верти, когда решается судьба.
— В кого? — деловито поинтересовался Ромка.
— В Кирку, — ответил я, — в Покровскую.
Кирка перевелась в нашу школу в начале года, и я до сих пор
не могу понять, как это я в нее не влюбился ни в первой, ни во
второй и даже ни в третьей четверти.
Ромка надолго замолчал. Он молчал и молчал, а потом сказал:
— Некрасиво, дед, неэтично.
— Почему? — удивился я.
— Понимаешь, какое дело, — произнес Ромка. — Я ее люблю.
Я обалдел.
— Ромка,— ответил я,— у тебя ж е Наташа, из 10 «б».
— Ну и что? — спросил он.
— А разве можно любить двоих?
— А то нет,— удивился Ромка,— про Пушкина читал?..
Я не понял, что он имел в виду.
— Ромка,— сказал я,— я ее по-настоящему люблю. Я на три
килограмма похудел...
— А я наоборот, поправляюсь,— произнес Ромка.— Я, когда
•влюблюсь, жутко нервным становлюсь и много есть начинаю.
— Да-а,— протянул я... Мы оба замолчали.— Что ж будем де­
лать?— спросил я.— А, Рома?
— А то, что обычно в таких случаях.
— Драться? — уточнил я.
— Дурной,— сказал Ромка,— что мне стоит тебя отлупасить? А
толку?.. Любви так не добиваются. Пойдем вместе и объяснимся.
Кого она выберет — тот и победил. Тут, брат, фортуна.
— Понимаю, — сказал я.
— Я уже несколько раз так делал,—произнес Ромка,— и все
мне фортуна улыбалась. А сейчас, может, тебе. Пошли!
— Прямо сейчас? — удивился я.
— Конечно! Пока перемена не кончилась.
Я остолбенел. А если фортуна и сейчас повернется к Ромке? Всг
равно я Киру любить не перестану. Это не от меня зависит.
— Нет, — сказал я, — семь минут осталось. Не успеем.
— Ну, как знаешь. — ответил Ромка, — я не спешу.
Весь следующий урок, как и все предыдущие, я думал о Кире и
немножко о фортуне. В конце урока, когда все записывали домашне
задание, я твердо решил фортуну не испытывать. Если на то пошло, я
вообще в нее не верил, тем более, что Ромка обладал прекрасным сло­
гом и даже однажды заговорил нашу литераторшу, убедив ее в том.
что если бы Пушкин и Лермонтов встретились, то они бы обязательно
поссорились. Нина Петровна растерялась и после урока ушла какаято потерянная. Но на следующем уроке она неожиданно заявила, что
Нечаев все-таки неправ, что это пустое фразерство, за которым не
стоит подлинного чувства любви к великим поэтам, и весь урок
рассказывала о той дружбе, которая возникла бы между Пушкиным
и Лермонтовым, если бы они встретились.
Ромка мог прекрасно изобразить Хлестакова, войти в класс на
руках, выругаться по-французски. Как-то он схватился с инспектором
-1

132

по поводу возникновения жизни на земле. Особенно столкнулись они
по вопросу происхождения человека.
Инспектор отстаивал дарвинскую теорию о происхождении чело­
века от обезьяны. Ромка же настаивал, что человек вышел из воды
и произошел от дельфина.
Спор закончился вызовом ромкиных родителей, мнения которых
тоже разделились. Отец встал на сторону обезьяны, то есть инспекто­
ра, а мать на сторону Ромки, то есть дельфина.
Спорили они горячо, махали руками, Ромкина мама
кричала
Ромкиному папе, что он совершенно не участвует в хозяйстве, что
он вот уже неделю белье не может забрать из прачечной, и в конце
концов заявила, что она на три дня переезжает к своей маме.
Потом все долго вспоминали, по какому поводу вызывали Ромки­
ных родителей и, так и не вспомнив, предупредили Рому, чтоб он
учел что-то на дальнейшее...
Кроме всего прочего, Ромка наизуть знал много стихов и обла­
дал даром импровизации. Не сходя с места он мог сочинить стих»
на любую тему. Однажды его даже напечатали в «Пионере», и де­
вочки переписывали его стихотворение и учили наизусть.
Мог ли я с ним соревноваться?
Я не являлся любимцем класса, у меня просто не было для этого
никаких данных. У него уши были аккуратно прижаты и почти не
вылезали из-под прически, у меня же уши были оттопыренные, и ка­
кую бы прическу я ни делал — они торчали из-под нее, как граммо­
фонные трубы. За эти уши меня и прозвали «Радар».
Рассказывая смешные истории, я краснел и первый смеялся. И
обычно единственный. Потом все долго расспрашивали, что такое
рассказал. Я подробно объяснят, все п о н и м а л и . Но смешно уже не
было.
Говорил я со скоростью девятьсот знаков в минуту, поэтому, на­
пример, стихотворение Пушкина «Зимнее утро» я проговаривал за
десять секунд, что снижало мне оценку минимум на балл.
И все-таки в глубине души я был уверен, что меня можно лю­
бить. Я толком не знал, за что, но чувствовал, что можно и, может
быть, даже такой девчонке, как Кира.
А Кира была гордостью школы. Когда она на школьных вечерах
играла полонезы Шопена, наша директриса Инна Владимировна
доставала платочек и прикладывала его к глазам. Когда в школе
появлялись инспектора, обычно вызывали ее, и не потому, что она
лучше других знала. Мне даже казалось, что они ее и не слушают.
Просто, как сказал один инспектор, она оставляла
неизгладимое
впечатление...
Я сидел от нее ужасно далеко, через три парты да еще в другом
ряду, и, когда оборачивался, чтобы украдкой посмотреть на нее, мне
обязательно делали замечание. Рядом с ней сидел Костя Козлов, или,
как мы все его звали, Баран. Я всегда удивлялся: почему везет тем,
кому это совершенно не
нужно?
Костя сидел рядом с Кирой и — зевал' Кроме футбола, в который
он блестяще играл и знал который досконально, его ничего не интере­
совало. И я решил изгнать его с насиженного места.
Это было непросто. Хотя Баран и был равнодушен к Кирке, но
он регулярно списывал с нее и поэтому очень дорожил этим местом.
Моим соседом тоже был отличник, Сенька Артамонов, но он списы­
вать не давал, да это и не имело смысла. Он единственный решал за­
дачи какими-то оригинальными способами, так что даже если бы
Барану и удалось с него списать, математик все равно влепил бы ему
пару.
13S'

Но даже поговорить с ним было нелегко. Стояла весна, Козлов
первый выскакивал с мячом во двор п гонял его до самого звонка.
Как-то я улучил минуту, когда Баран упал, подскочил к нему и сооб­
щил, что мне необходимо с ним поговорить.
— Не сейчас, Радар, — сказал Баран, — завтра, перед школой...
Утром у входа в школу я ждал Козлова. Он подошел, хитро под­
мигнул и сказал:
— Что, пересесть хочешь?
У меня перехватило дыхание. Откуда он знает? Я ведь никому
об этом не говорил!
— Да, — сказал я, — очень...
— Об этом не может быть и речи,*—твердо сказал Баран.—
Мне нужно кончить восьмой класс, а у Артамонова не спишешь.
Я стал открывать портфель. Козлов часто задышал.
— Что там у тебя? — спросил он.
Я достал новенький венгерский футбольный мяч фирмы «Артеке».
Два года назад мне его подарил папа, надеясь, что я займусь спор­
том, но мяч так п пролежал па антресолях.
— Сила! — сказал Козлов.
Я достал насос. Козлов схватил его ч стал жадно надувать мяч.
Через минуту он уже поддавал его ногой, и все лицо его и даже за­
тылок светились радостью. Потом он вдруг остановился, почистил ру­
кой мяч и вместе с насосом протянул его мне.
— Это тебе,— сказал я,— бери.
— Я подожду, — ответил Баран, — посмотрим, что Псчай даст.
— А что, — расстроился, — Ромка тоже тебя просил?
— Да, — ответил Баран, — у меня с ним есть предварительная
договоренность.
К школе подходил Ромка. Он шел не спеша, прямой и стройный,
как всегда, уверенный в своей фортуне.
— Ты что, дед, — презрительно сказал он мне, — думаешь, из-за
мяча Баран на второй год останется? Совсем спятил?
— Хватит трепаться,— оборвал Баран,— показывай, что принес!
— Терпение, дед, — сказал Ромка, — терпение.
Он загадочно улыбнулся и достал из сумки бутсы. Бутсы были
потрясающие. Они переливались на утреннем солнце всеми цветами
радуги, отливали различными оттенками, блестели п подмигивали.
Козлов онемел. Не говоря ни слова, он сел прямо на асфальт и
вроде бы нехотя стал примерять бутсы, но мы-то видели, как у него
дрожали руки.
— «Пума». — заметил Ромка, — лучшая спортивная фирма мира.
— Жмут, — ответил Козлов, — ужас, как жмут.
— Жмут — снимай, — спокойно произнес Ромка.
Я всегда завидовал его потрясающему хладнокровию.
— Чего так сразу,— ответил Баран,— разносим!
Было похоже, что он собирался идти в них прямо в класс.
— Ну, все,— сказал Ромка, не глядя на меня.— Ты их разнашивай,
а я пошел на твое место.
— Подожди,— сказал Баран,— я еще ничего пс решил.— Он взял
мой прекрасный мяч.— Да. — мечтательно произнес он,— такой мяч да
такими бутсами...
Несколько раз он ударил по нему и вдруг, став печальным, сказал— Пацаны, что мне этот мяч, когда по нему нечем будет ударить?
Что мне эти бутсы, пацаны, когда ими не по чему будет бить? Вы пони­
маете пацаны?
Мы поняли коварный план Барана. Даже Ромка побледнел. Кто бы
134

мог подумать, что Баран окажется таким хитрым и потребует всю эки­
пировку?
— Вот так, паианы,— закончил Баран.— Я согласен, а вы уж сами
делите мое место. Когда решите, скажете. А пока я пошел на свое ме­
сто.— И, ззяв мяч под мышку, он вошел в школу.
Мы с Ромкой решили не идти на первый урок, а пойти в парк, най­
ти укромное местечко и спокойно обсудить создавшееся положение. Я
решился на этот впервые в жизни и уже представлял, что ждет маму в
учительской, а меня — дома. Но выхода не было...
Мы уже двинулись по направлению к парку, как вдруг заметили
бегущую лам навстречу Кирку.
— Ребята,— запыхавшись, сказала Кирка,— я не выучила физику.
Выручайте!
Физика была первым уроком, а физик наш обладал совершенно не­
постижимым нюхом и вызывал именно тех, кто не выучил урок.
Мы надумались, а потом Ромка сказал:
— Слушай, Кирка, давай промотаем, есть о чем поговорить.
Я, к а к всегда в таких случаях, покраснел и, ткнув Ромку в бок,
прошипел:
— Ты что, обалдел?!
— Нет, ребята,— ответила Кирка,— мотать — это трусость, я луч­
ше д в о й к у получу.— И она смело двинулась к школе.
Ромка вдруг сорвался с места и, обогнав Киру влетел в двери.
Когда я подошел к физическому кабинету, у дверей стоял весь наш
к л а с с . Рэм Петрович возился с дверью. Дверь не открывалась.
Я уже давно заметил, что как только Кирка не выучивала какойтпбо урок — двери в соответствующие кабинеты не открывались.
«Странно.— подумал я,— очень странно». Я поделился этой мыслью с
Ромкой, но Ромка сказал, что в этом ничего пет удивительного. В мире
еще много таинственного и пеобъясненпого.
— Возьми хотя бы Бермудский треугольник,-— напомнил он.
Я молча согласился.
Ф и з и к продолжал возиться с замком. Он принес какие-то дикозинпые приборы, почему-то заливал в скважину ртуть, продувал насосом,
подносил к замку горелку. Мы советовали вызвать слесаря, но он на­
о т р е з отказался, сказав, какой же он тогда физик.
Клгда до конца урока оставалось минут пятнадцать, Кирка неза­
метно подмигнула Ромке, и я все понял. Почему я такой дурак и дога­
дываюсь обо всем так поздно и так легко меня дурачат всякими там
сверхъестественными силами и бермудскими треугольниками? И я по­
смотрел на Ромку, да так, чтобы он понял, что я все понял. Но это его
не интересовало, он только улыбнулся Кирке, и она ему ответила, а я
т о л ь к о покраснел. Опять...
В этот момент Рэм Петрович направил огонь горелки прямо з за­
мочную скважину. В скважине что-то забурчало, вспыхнуло и сгорело.
Рэм Петрович легко повернул ключ и дверь открылась. До конца уро­
ка оказалось десять минут. Он победно посмотрел на нас. Мы рассетпсь.
— Ну что ж. Покровская,— сказал он,— прошу к доске.
Я стал лихорадочно думать, как спасти Кирку, но спас ее опять
Ромчя.

— Рэм Петрович.— сказал он,— а что, действительно, если бы Эйн­
штейн не создал теорию относительности, ее бы создал кто-нибудь дру­
гой?

Р'шт Петрович очень любил Эйнштейна, называл его только «вели­
ким;-, и все об этом знали. Он глубоко задумался. Кирка перевела дых а н т Я опять покраснел.
— Видишь ли,— начал Рэм Петрович,— сам великий Эйнштейн как135

то сказал: «Если есть реальность, не зависящая от человека, то должна
быть истина, отвечающая этой реальности».
Мы все радостно закивали головами. Особенно Кирка. Она так
долго кивала, что со стороны можно было подумать что у нее начался
тик.
— Это понятно,— сказал Рома,— но все же давайте представим,
что великий Эйнштейн не родился. Ну, не родили его... Что бы было?
— Это было бы страшно обидно,— ответил Рэм Петрович,— пото­
му что мы его любим не только как физика, но и как человека. А что
касается теории относительности, она, к сожалению, все равно была бы
открыта... И в не необозримой исторической перспективе, а с опозда­
нием всего лишь на десятилетия, если не на годы.
Мы опять закивали. И тут прозвенел звонок. Все мы выбежали из
кабинета, а Рэм Петрович, обняв Ромку за плечи, прогуливался с ним
всю перемену, что-то рассказывая о великом Эйнштейне и его теориях.
Прошло несколько дней. Баран уже поизносил бутсы и хорошо по­
истрепал мяч, но продолжал сидеть с Кирой. Надо было что-то пред­
принимать. И мне ничего не оставалось, как согласиться с Ромкиным
предложением, хотя это наверняка было равносильно поражению. Мы
подошли к Кирке.
— Кира,— начал я,— мы никак не можем решить, кто будет сидеть
рядом с тобой.
Я замолчал и покраснел. И больше уже не выдавил ни звука. И
это несмотря на то, что я всю ночь готовился и написал не одну, а
две речи.
— Со мной сидит Козлов.— сказала Кирка,— больше места нет.
Я молчал. И тогда вступил Ромка.
— Кирка,— сказал он,— тут дело непростое. Мы оба тебя давно
уже любим...
Этого я от него не ожидал. Наверно, я пришел в состояние шока,
потому что неожиданно для себя спросил.
— Кто это тебе сказал?
— Ты!—ответил Ромка.
— Не ври!—выкрикнул я.— Не ври!
Но Ромка меня не слушал, а вовсю уже признавался в любви. Он
говорил красочно, с цитатами из великих поэтов, со своими стихами, а
в конце речи опустился на колено и галантно поцеловал Кирке руку.
Я стоял, >:е зная куда деть себя и готовый провалиться сквозь
школьный пол. Я не понимал, почему Ромка решил признаться в любви
без договоренности со мной, да еще в моем присутствии. Я был проти­
вен сам себе, что находился при этом, ко не мог сдвинуться с места.
И тут Кира подошла ко мне и спросила:
— А где твоя речь?
II я услышал з ее тоне насмешку.
—•• Или я тебе не нравлюсь?
Я покраснел еще больше, хотя больше было некуда. Я, наверное,
побурел. II только как-то странно стал поднимать и опускать руки и
пыхтеть. II пыхтел бы, наверное, еще долго, если бы Кирка не произ­
несла:
— Мне очень понравилась твоя речь, Павлик. Очень.
Я перестал пыхтеть и уставился на Кирку. Ромка начал оглуши­
тельно гоготать. Такого издевательства я не ожидал. Кирка подождала,
пока Ромка немного успокоится, и произнесла:
— А ты. Рома, иди еще порепетируй. А то вторая часть совсем не
готова.
И она взяла меня за руку.
— Пойдем,—сказала Кира.
— Куда? — спросил я.
136

1

— За мою парту...
Ромка был поражен в самое сердце. Я тоже, но совсем иначе. Я ви­
новато посмотрел на него, непонимающе пожал плечами, и мы с Кир­
кой пошли в класс.
Когда мы вошли, Козлов все понял. Он быстро собрал портфель и
пересел к Артамонову.
Не успел начаться урок, как Нина Петровна, оглядев класс, ска­
зала:
— Так, Козлов и Шатков, быстренько на свои места.
Козлов схватил портфель и, ехидно улыбаясь, поскакал к моей
парте, Но я и не думал уступать ее.
— Шатков, мы долго будем ждать? — произнесла Нина Петровна.
— Я не уйду отсюда,— не своим голосом ответил я.
— Ах, так,— сказала Нина Петровна и села.— Ну, что ж, подо­
ждем. Я урока начинать не намерена.
Она стала демонстративно смотреть в окно.
— Нина Петровна,— сказала Кира,— я взяла над ним шефство.
Разрешите ему сидеть рядом.
— Новое дело,— возмутилась Нина Петровна.— Шатков не двоеч­
ник. Он сам может над кем угодно взять шефство.
И тут я заметил, что Кирка тоже покраснела. Дто бы мог по­
думать?..
;
Нина Петровна внимательно посмотрела на нас и вдруг неожидан­
но для всех сказала:
— Впрочем, может, он действительно нуждается в шефстве.— И
она начала урок.
Нина Петровна рассказывала о всепобеждающей силе гоголевско­
го смеха, об очищающей роли сатиры, а я сидел и все никак не мог по­
нять, почему это Кирка выбрала меня. Может быть, во мне что-то есть,
чего я сам не вижу и не видят другие, а видит только Кирка. Может
быть, у нее глаз какой-нибудь особый, скажем, как у художника Моне... Вот ведь никто не заметил, что лондонский туман розовый, а он
сразу увидел. А вдруг Кирка просто ошибается и скоро заметит свою
ошибку?.. А я еще, как назло, близко сел, и рассмотреть меня сейчас
ничего не стоит. Может, она просто придумала меня? Ведь много в жиз­
ни бывает случаев — придумаешь себе человека, а он совсем другой и
ничуточки не похож. И меня вдруг пронзило: а с чего я взял вообще,
что я ей нравлюсь? Может быть, ей совсем по иной причине надо, что­
бы я сидел рядом. Я, например, хорошо знаю английский, а у Кирки он
не идет... Этот вопрос так вонзился в меня, что я прямо на тетрадке
написал: «Скажи, почему соседом ты выбрала меня?» И пододвинул
тетрадку Кирке. Кирка умела читать, не отрывая глаз от педагога. Она
быстро изучила мое послание и, внимательно глядя на Нину Петровну,
что-то написала и и незаметно передвинула тетрадку ко мне.
Минут десять я не решался туда заглянуть и от волнения уж слиш­
ком внимательно уставился на Нину Петровну.
— Тебе что-нибудь неясно? — спросила Нина Петровна.
— Нет, нет, мне все ясно,— ответил я,— абсолютно все.— Я опус­
тил глаза и тут же увидел строчки, выведенные киркиной рукой: «По­
тому что ты мне нравишься, Павлик». И внизу она пририсовала мою
физиономию, да еще такую, что все сомнения насчет переоценки, во вся­
ком случае внешности, отпали сразу. Уши торчали раза в два выше, чем
в действительности, а нос, который па самом деле являлся единствен­
ным моим достоинством — он был прямым и, как все говорили, рим­
ским — был нарочито удлинен и загнут вправо, почти доходя до уха.
После уроков мы на Островах сдавали кросс на тысячу метров.
Трасса пролегла в лесу, мимо прудов и залива, и я не знаю, как это
1

13?

получилось, но до финиша мы с Киркой не добежали а почему-то ока­
зались в лодке. Греб я ужасно, все время забирая правым весяом, и
минут через десять мы сели на мель. Я стал отталкиваться веслом, по­
терял равновесие и упал в воду. Несмотря на то. что лодка была на
мели, я обнаружить мель никак немог. Ноги мои не достигали дна. Где
была эта мель — черт ее знает, а плавать я не \ мел. Как назло лодка
сошла с мели и стала уплывать от меня.
— Я не умею плавать,— успел крикнуть я и ушел под воду. Как и
должно было быть, вся моя жизнь проплыла перед глазами. «Жаль,—
подумал я,— только влюбился — и нате!» И тут я обо что-то ударился.
Это была Кирка, которая отчаянно тащила меня к лодке. Я не сопро­
тивлялся. Когда мы, наконец, взобрались в лодку и отдышались, Кирка
сказала:
— А что было бы, если бы я не умела плавать?
— Не знаю,— пожал я плечами,— наверное, Ромка бы к тебе пе­
ресел.
— Дурак! — сказала Кирка и поцеловала меня.
От неожиданности я чуть опять не упал в ьоду. Я посмотрел на
нее — с волос се стекала вода, она была вся такая мокрая и такая
.чрасивая.
— Кирка,— сказал я,— ты такая красивая. Ты похожа на русалку.
—i А где хвост? — спросила Кирка.
— Ты похожа на Афродиту, родившуюся из морской пены.
— Афродита была толстой,— сказала Кирка.
— Она была богиней,— ответил я.
— Я не хочу быть богиней,— произнесла Кирка,— я хочу быть ар­
хитектором
— А я не знаю, кем буду,— сказал я,— понятия не имею.
— Это, наверное, оттого, что ты такой умный.
— С чего это ты решила? — спросил я.
— А у тебя уши оттопыренные!
— А что, это как-то связано? — удивился я
— Конечно. Чем больше оттопыренный тем больше ума. Ты видел,
какие оттопыренные уши у Спинозы?
Я стал вспоминать, какие были уши у Спинозы, и тут Кирка рас­
смеялась.
— Кирка,— сказал я,— чего ты смеешься? Если б ты знала, сколь­
ко мы с ними намучались. Мне мама их даже привязывала в детстве, а
они вес равно на место возвращались.
— Я ке смеюсь,— сказала Кирка,— Мне твои уши очень нравятся.
— А Ромкины? — вдруг спросил я.
— А у него их почти нет,— ответила Кирка,— потом, чтоб ты знал,
л;.л. женщины, любим не за красоту.
— А за что? — спросил я.
— Кто его знает.— ответила Кирка,— любим, и все. Иногда за
уши — Она улыбнулась, и я почувствовал, что мои уши загорелись и
напали светиться, как фонари для фоторабот.
Я сел за весла, и мы поплыли к берегу. Кирка достала расческу и
стала расчесывать свои мокрые волосы.
Мы еще долго гуляли по парку, пока окончательно не просохли. В
парадной я никак не решался ее поцеловать, а когда, наконец, решился,
открылась дверь, и кто-то вынес мусорное ведро. И мы попрощались
по-мужски, крепко пожав друг другу руки.
Когда я вернулся домой, меня уже ждали. И, судя по лицам, дав­
но. Они оба смотрели на меня н молчали. Я думал, что, как, всегда,
первой начнет мама, но неожиданно начал папа.

138

— Уже двенадцатый час,— произнес он.— Ты что, не мог позво­
нить?
— Там не было телефона,— ответил я.
— Где там? — уточнила мама. Мама любила конкретные вопро­
сы, которые были наиболее опасными.
— Мы сдавали кросс,— ответил я .
Они переглянулись.
— И один километр ты бежал восемь часов? — спросил папа.
— Мы... мы заблудились,— ответил я.— Трасса проходила по лесу.
— Кто мы? — вновь конкретно спросила мама.
— Весь класс,— осторожно ответил я.
— Артамонов тебе звонил шесть часов назад,— сказала мама.—
Он ито, звонил с трассы?
— А он не заблудился,— пояснил я,— он же отличник, легко
ориентируется на местности
— А ты — штурман,— сказал папа,— вернее, лоцман, который са­
жает суда на мели. Да?
«Боже мой,— подумал я.— а мы считали, что нас никто не видел.
А я ведь говорил Кирке такие слова».
— Случайно,— ответил я,— совершенно случайно мы сели на мель.
— «Мы» — это весь класс? — поставила свой вопрос мама,
— Большая часть,— брякнул я и заметил, как папа улыбнулся.
Раздался телефонный ззонок. Звонила Нина Петровна.
— Ну, пришел? — спросила она.
— Давно,— сказал папа,— минут десять.
— Слава богу,— обрадовалась Нина Петровна,— а то мы тут все
волнуемся.
— Кто все?—уточнил папа.
— Да почти весь педагогический совет, - ответила она.— Прости­
те, я должна всех обзвонить... Да, а вы не в курсе — Покровская
пришла?
— Сейчас уточним,— сказал папа.— Покровская пришла?—спро­
сил он меня.
— Часа
полтора
назад, — повторил
папа, — он шел оттуда
пешком.
Не успел папа повесить трубку, как снова раздался звонок.
— Как так можно?—сказала трубка.— А еще сын учительницы.
— С кем имею честь? — произнес папа.
— Привести девочку ночью, мокрую, — продолжала трубка.
— Она уже чихает. Вы слышите, она уже чихает.
— Нет, не слышу, — сказал папа. В трубке действительно никто
не чихал.
•— Теперь ясно, в кого он пошел,— резюмировала трубка.— Яблоко
- л яблони недалеко падает.
— Смотря какая яблоня,— вдруг разозлился папа.— Бывает, чго
яблочки довольно далеко откатываются.
— Это вы кого имеете в виду? — спросила трубка.
— Послушайте, — неожиданно предложил папа, — давайте снача­
ла познакомимся, а потом уже будем ругаться. Как вы считаете?
Трубка помолчала, откашлялась и сказала:
— Андрей Ильич, Кирин папа.
Папа приосанился и произнес:
— Оскар Васильевич, отец Павла.
— Зачем ты дурачишься, — шепотом сказала мама, — что ты
делаешь' Завтра в школе все будет известно.
— Простите, Оскар Васильевич, — сказала трубка, — интересно,
ваш тоже чихает?
139

— Еще как, — сказал папа, хотя я совсем не чихал, — у него еще
и из носу течет.
Голос в трубке повеселел.
— Горчичники на ночь обязательно,— посоветовал Андрей Иль­
ич,— и в нос чеснок, обязательно свежий чеснок. В марле.
— А как вы думаете,— спросил папа,—-внутрь ничего принять
не следует?.. Грамм сто?..
Мама замахала руками.
— Я ухожу из школы,— шепотом кричала она,— я ухожу из
школы.
В трубке засмеялись.
— Знаете что, приходите к нам в гости, — сказал Андрей Ильич, —
вы, видимо, веселый человек.
— Спасибо, а вы к нам, — ответил папа.
— Послушайте, — вдруг серьезно сказала трубка, — вам мебель­
ный гарнитур не нужен? У меня жена завсекцией... К ним «Версаль»
завезли.
— Узнаю у супруга,— произнес папа. Он прикрыл трубку рукой.—
Нам «Версаль» нужен?
Мама посмотрела на него таким взглядом, что папа сказал в трубку:
— Большое спасибо. Оказывается, уже есть. А вам случайно куль­
маны не нужны?
— Кульманы? — переспросила трубка.
— Да, я работаю в проектном институте. К нам сейчас партию но­
вых кульманов забросили.
Трубка опять начала хохотать и снова пригласила моих родителей
в гости.
На следующий день весь класс только и делал, что оборачивался
на нас и загадочно улыбался, и общее количество замечаний в дневни­
ках резко возросло.
Я и Кирка сидели и дрожали — мы не выучили ни одного урока. За
Нину Петровну мы были спокойны, она никогда не вызывала тех, кто
не выучил, но впереди был Рэм Петрович с его непостижимым нюхом.
Я втайне надеялся, что дверь в физический кабинет, как всегда, когда
Кирка была неподготовлена, не откроется. Но, увы, — двери были при­
ветливо распахнуты, над ними выведенное рукой Ромки красовалось
«Добро пожаловать», и нам пришлось войти в них.
Мы даже не успели сесть, как Рэм Петрович вызвал нас к доске.
Сразу обоих. Он попросил разделить доску на две части и задал мне
выведение закона Ома для полной цепи, а Кирке задачку №386. У
меня еще теплилась какая-то надежда, что Ромка снова задаст какойнибудь вопрос и спасет нас. Еще вчера он бы так и поступил, но Ромка
делал вид, что он сосредоточенно решает задачу. И я понял, что при­
дется рассчитывать только на собственные силы.
— Рэм Петрович, — вдруг сказал я, — а мне кажется, что ecjffl б
не великий-великий Эйнштейн, никто бы все-таки не открыл теорию
относительности.
Рэм Петрович насупился. Я не мог понять почему, ведь л спе­
циально назвал Эйнштейна великим-великим.
— Это к теме урока не относится, — отрезал он, и я услышал,
как кто-то захихикал на задней парте. Это был Ромка.
И тут я настолько разозлился, что совершенно неожиданно для
себя, абсолютно непостижимым образом вдруг вывел закон Ома для
полной цепи.
Видимо, это было неожиданно не столько для меня, сколько для
Рэма Петровича. Он никак не мог поверить, что его подвел его заме­
чательный нюх.
НО

Он долго и внимательно изучал мои выводы, потом несколько раз
перевел взгляд с доски на меня и обратно и вдруг сказал:
— Отдай шпаргалку.
— У меня нету, — ответил я. — Обыщите. — И поднял руки.
— Немедленно опусти руки,— приказал Рэм Петрович.— Откуда
ты знаешь закон Ома? Ты ж его не учил!
— Я его открыл, — ответил я.
В классе загоготали. Даже Рэм Петрович улыбнулся.
— Ты открыл закон Ома? — спросил он.
— А чего тут удивительного, — сказал я, — вы же сами говорили,
что если есть реальность, не зависящая от человека, то должна быть и
истина, отвечающая этой реальности.
— Это слова великого Эйнштейна,— поправил Рэм Петрович.
— Возможно,— ответил я,— но вы же утверждали, что если б
Энштейн не родился, то теорию относительности все равно бы открыли,
вот я и исходил из этого, что Ом не родился, а закон его где-то там,
существует...
Рэм Петрович стал меня внимательно изучать, а потом спросил:
— Ну и сколько ты думаешь я тебе за это поставлю?
Я не торопился получить отметку, главное было спасти Кирку, ко­
торая стояла у доски и совершенно не знала, что делать с задачкой.
— Конечно, пять! — сказал я.
Я точно знал, что он мне пятерку не поставит. Надо было потянуть
Бремя. Сейчас он скажет...
— Я сам знаю только на четверку, — отпарировал Рэм Петрович.
Я увидел умоляющие глаза Киры и решил идти ва-банк.
— Но вы же не открывали закона Ома.
Рэм Петрович остолбенел. Потом вдруг сказал:
— Ты очень неуклюже спасаешь Покровскую, но это благородно.
А я благородство ценю выше всего. Сядьте оба!
Мы сели. Отметки он не поставил ни мне, ни Кирке, но мы оба не
спорили, особенно Кирка. Она мне незаметно пожала руку и предло­
жила пойти вечером в кино на новый фрунцузский художественный
фильм.
На переменке ко мне подошел Ромка и, покручивая брелочком на
указательном пальце, спросил:
— Ну, что, торжествуешь?
— Ничего я не торжествую, — ответил я. — С чего ты взял? —
Хотя, если честно признаться, я немного торжествовал.
— Торжествуй, торжествуй, — сказал Ромка, — тебе еще Кирка
покажет.
— Это еще почему? — удивился я.
•— А потому, что в тебе любить нечего!—сказал Ромка.— В тебе
тайны нету.
— Ну и что? — сказал я. — Любят вовсе не за тайну. Любят не­
известно за что.— Теперь я это точно знал.— Если хочешь знать, мож­
но даже за такие уши любить. — Я подвигал ушами.
— Осел, — произнес Ромка, — что ты понимаешь в любви? Есть
же летая наука о любви, которую ты даже не нюхал.
— Что это еще за наука? — спросил я.
— Сложнейшая, — ответил
Ромка, — почище кибернетики! Ты
думаешь, все на математике и физике кончается... Э-э, ребенок. За­
помни, самые интересные науки в школе не проходят.
— Врешь ты все, — сказал я, — нет такой науки.
— А хочешь, докажу? — спросил он и, не дожидаясь моего ответа,
сказал: — Вот ты сегодня с Киркой договорился в кино пойти, да?
— Откуда ты знаешь?
141

— Весь класс знает, — ответил он. — Так вот, она со мной пойдет.
Спорим?
— Я на Киру не спорю, — проговорил я, но Ромка меня ::-.:колько
смутил. А вдруг действительно есть такая наука, о которой я не знаю
и с помощью которой Ромка пойдет сегодня с Киркой?
Тем временем
Ромка подозвал Кирку.
— Кирка, — спросил он, — ты Шопена любишь?
Мы все прекрасно знали, что Кирка буквально обожает Шопена,
и это был явно провокационный вопрос.
— У меня есть два билета в филармонию, на симфонический ор­
кестр. На сегодня. Пойдем?
Он бил в самую точку — Кирка мечтала достать билеты на этот
концерт, и мы несколько дней гонялись за ними, но так ничего и не
достали.
Кирка улыбнулась.
— С удовольствием,— произнесла она, и сердце мое останови­
лось.— Ты же знаешь, как я люблю Шопена. И Павлик его обожает.
Правда, Павлик?
Если признаться, я не очень любил Шопена и, кроме «Революцион­
ного этюда», почти ничего не знал, по эта загадочная наука о любви
подсказывала мне, что я немедленно должен произнести: «Да, очень
люблю».
Так я и сказал:
— Да! Очень люблю' — И добавил: — Обожаю!
Ромка такого не ожидал. Он прекрасно знал о моих отношениях с
Шопеном, а также знал, что я всегда говорю, то что думаю.
— С каких это пор ты полюбил Шопена? — ехидно спросил он.
— С вечера советско-польской дружбы, — ответил я,-—уже два
года...
— Если ты его так любишь, — сказал Ромка, — может быть, ты
нам что-нибудь исполнишь?
— Пожалуйста, — небрежно согласился я и, отчаянно перевирая,
стал насвистывать «Революционный этюд».
— Это мы все знаем, — перебил Рома, — давай что-нибудь новенькое.
Я подумал, какой Ромка изобретательный и даже немножко ко­
варный и как он меня здорово прижал, но тут опять, видимо, эта неве­
домая наука о любви подсказала мне напеть все, что угодно, щ я уже
начал насвистывать «Турецкий марш», как Кира меня остановила:
— Обойдется без доказательств! — сказала
она. — Павлин: на­
изусть знает почти всего Шопена. А ты, Ромка, сто не любишь. Отдай
нам второй билет.
Ромка побледнел, а у меня создалось такое впечатление, что Кира
эту самую пауку знает гораздо лучше Ромки, потому что она элемен­
тарно клала его на обе лопатки. А Ромка, как ободранная курица,
забыв о всякой науке, кинулся в бой.
— Как это не знаю? — кричал он на всю школу. — И потом он насзитывал «Турецкий марш».
— У тебя пет слуха. — сказала Кира. — Это был первы-i фор­
тепьянный концерт. Правильно я поняла? — обратилась она ко мне. П
я подумал, что если так пойдет, то я очень скоро догоню Ромку в этой
самой науке.
— Дай нам билетики,— пропела Кирка,— а мы тебе на француз­
ский художественный фильм дадим...
Ромка стоял и молча переминался с ноги па ногу.
— Ну, Ромка, неужели тебе жалко мне билетов, — сказала Кира.
Это был точный удар. Ромке страшно хотелось, чтобы его все
142

считали щедрым, поэтому он время от времени сдаривал нас то жева­
тельной резинкой, то японскими спичками с цветными головками, те
еще чем.
Нехотя он полез в какой-то потайной карман и протянул билеты
Кирке.
— Держи, — выдавил он и сверкнул на меня таким взглядом,
будто я виноват, что его наука так его подвела.
Жизнь моя стала замечательной и сложной. Замечательной — по­
тому что рядом всегда была Кирка, сложной — потому что рядом была
мама и учителя.
Я не мог сидеть рядом с Киркой и внимательно слушать учителей.
Это было совершенно невозможно.
Мы болтали обо всем на свете — о парижском автомобильном са­
лоне, о нашей новой набережной, о Бернардо Бертолучии, о Нине Пет­
ровне, о событиях в районе Африканского Рога и об Артамонове, ко­
торый наверняка станет академиком.
Учителям уже надоело делать нам замечания, и они даже пере­
стали рассказывать обо мне маме. •
И маму это особенно тревожило.
— Он отбился от рук,— говорила папе мама.— Они даже мне
не говооят о нем ни слова. Ты понимаешь, как далеко зашло дело.
•— Говорят-—плохо, не говорят — тоже плохо,— замечал папа.—
Что ты хочешь, чтобы они о нем пели?
— Я хочу, — отвечала мама, — чтобы сын учительницы
рос
достойным. Сын учительницы... — начинала мама...
—• ...Может влюбиться, — говорил папа, — имеет право...
— Но не в последней же четверти восьмого класса? — восклица­
ла мама.
— Боже мой,— говорил папа,— ты влюбилась в меня перед
коллоидной химией.
Мама, видимо, делала папе какие-то странные знаки, потому
что он сказал:
— Не сигналь мне! Я не служил на флоте. Ребенок должен все
знать. Ты даже не пошла сдавать ее!
— Чему ты учишь ребенка? — гневно спрашивала мама.
— Успокойся,— отвечал папа,— ты же сдала потом. И, ка­
жется, на пятерку.
— Я хочу, — начала мама.— чтобы Павлик успешно кончил
восьмой класс. Ты понимаешь, чего я хочу?
— Так бы сра^у и сказала, — ответил папа. — Идем!
Он взял маму за р\ ку, и они вошли ко мне в комнату.
Я отчаянно захрапел.
— Не притворяйся!—сказал папа,— ты все отлично слышал.
Встань!
Я встал,
— Ты мне даешь обещание, что кончишь восьмой класс достойно
Я подумал, что слово «достойно» дозольно растяжимо, и быстро
выпалил:
— Даю!
Но мама усекла.
— Что значит «достойно»? — спросила она. — Пусть он кончит
без троек.
— «Достойно», — объяснит папа, — это гораздо больше, чем
«без троек». Эго понятие значительно шире. Я надеюся, ты понял? —
он как можно строже посмотрел на меня. Это у него плохо полу­
чалось.
— Понял, — ответил я, — мы даже с Киркой сегодня догово­
рились не болтать на уроках.
2

143

— Ну, — папа с гордостью посмотрел на маму, — какой у нас
сын?!
— Ты опять весь вечер проболтался, — сказала мама, — н снова
не выучил уроков.
— Я обещаю достойно кончить восьмой класс, — ответил я, —
можно спать?
— Сын учительницы... — начала мама, но папа погасил свет и
увел маму на кухню.
В среду у нас был общешкольный вечер. Кирка одела свое длин­
ное платье и итальянские туфли на платформе и стала совсем высо­
кой, даже выше меня.
Ее наперебой приглашали десятиклассники, среди которых были
такие, которые, по словам Ромки, ей когда-то нравились, но она всем
отказывала и танцевала только со мной. Правда, один раз она при­
гласила Рэма Петровича, наверно, за то, что он не поставил ей двой­
ку.
А в разгар вечера в актовом зале появился Ромка с каким-то
бородатым парнем, явно старше его. Ромка был одет шикарно —
на нем был синий бархатный пиджак и красный бархатный галстук.
От него несло дорогим одеколоном, чувствовалось, что он только что
из мужского салона. Бородатый был одет попроще — в грубом свитере
и потертых джинсах. Они остановились посреди зала, и Ромка долго
кого-то высматривал. Заметив Кирку, он вместе с бородатым напра­
вился в нашу сторону.
— Знакомься,— сказал он бородатому,— это Кирка, я тебе о
ней говорил.
Меня он явно не замечал.
— Варфоломей, — представился парень и лениво протянул Кирке
РУ УКирка слегка кивнула, но руки не подала.
— Кирка,—-сказал
Ромка, — это же Варфоломей, художник,
он хочет рисовать тебя.
Но Кирка руки не протянула.
— Занятная, — проговорил Варфоломей и, заложив руки за спи­
ну, стал деловито изучать Кирку.
Меня это настолько возмутило, что я вскипел:
—• Ты чего так смотришь?
— А это еще кто?—лениво спросил Варфоломей.
— Да так один,— презрительно бросил Ромка.— Не обращай
внимания.
Варфоломей продолжал разглядывать Кирку и, сладко ухмыль­
нувшись, произнес:
— Длинная шея, миндалевидные глаза, вы похожи на женщин
художника Модильяни, мадам...
— А вы похожи, — хладнокрозно ответила Кирка, — на подле­
ца, мсье...
Я похолодел.
— Ах, так! — вскричал Ромка и. развернувшись, с силой ударил
почему-то меня. Я бы, может, и не упал, если б этот тип, художник
не подставил мне ножку.
Уже падая, я заметил, как Кирка влепила Варфоломею пощечи­
ну, но и тогда он не перестал слащаво улыбаться.
Я вскочил и бросился на Ромку, но Кирка опередила меня и дала
пощечину и ему, и почище, чем Варфоломею.
И тут Ромка с Варфоломеем набросились на меня, хотя, если
признаться, с меня было достаточно и одного из них. Но здесь подо­
спел Рэм Петрович с дружинниками, нас всех повели в кабинет пеК

144

ния. где располагался штаб, и началось выяснение. Сначала устано­
вили, что Варфоломей вовсе никакой не Варфоломей, а Виктор Сенькин, и вовсе не художник, а студент первого курса художественного
училища и, как сказал Рэм Петрович, получится ли из такого типа
художник — большой вопрос.
Варфоломей не пререкался, только все время просил, чтобы не
сообщали о нем в училище, на что Рэм Петрович ответил, что он мо­
жет быть спокоен — в училище сообщат обязательно.И тут Варфоломей заявил, что он вообще ни при чём. Что всю опе­
рацию разработал их учащийся Нечаев, а он должен был служить ря­
довым исполнителем, орудием, и что его вообще ничто в мире не вол­
нует, кроме искусства и в особенности — художника Модильяни, в чьей
манере он хотел бы работать.
Рэм Петрович не разрешил нам самим возвращаться домой, поса­
дил в свой «запорожец» Кирку, Ромку и меня и развез по домам.
Я даже не успел Кирке крепко пожать руку, хотя сегодня мне это
хотелось сделать, как никогда.
У дверей меня встретили мама с папой. Я повернулся к ним левым
боком и стал двигаться юзом — над правым глазом у меня горел здоро­
венный фонарь. Но они внимательно смотрели как раз в сторону право­
го глаза...
— Ну?—сказала мама и замолчала.
По интонациям маминого голоса я всегда точно понимал степень
ее осведомленности о том или друготл касающемся меня событии.
Сейчас было ясно: осведомленность полнейшая.
— Вот и дожила,— произнесла мама.— Сын учительницы участ­
вует в пьяных драках.
— Зачем так,— возразил папа,— ты прекрасно знаешь, что драка
была не пьяная и что Павлик вел себя порядочно.
Папа говорил на редкость серьезно, и я понял, что он сильно
взволнован.
— Перестань двигаться юзом,— сказал он мне,— вот результаты
твоево пренебрежения к спорту. Ходишь с фонарем, как Диоген... Я ку­
пил тебе эспандер, шведскую стенку, футбольный мяч.
Тут папа осекся.
— Кстати, где мяч? — спросил он.-— Я что-то его давно не видел.
С одной стороны, это был замечательный вопрос — он уводил от
разговора о сегодняшнем вечере, с другой—мяча не было. Надо было
срочно что-то придумать, но тут выручила мама.
— Причем здесь мяч,— сказала она,— причем мяч, когда на носу
экзамены, а под глазом — фонарь? Как он собирается к ним готовить­
ся?
Мама вытащила из холодильника холодную бутылку шампанского
а протянула мне.
— Это мне? — удивился я.
— К глазу,— приказала она.— Приложи к глазу!
Я приложил бутылку с ледяным шампанским к правому глазу и
сказал:
— Не волнуйся, я им кое-что еще вижу.
— Ничего страшного,— заметил папа,— у каждого в жизни дол­
жен быть свой фонарь. Иначе трудно выбрать правильную дорогу.
— Если ты вздумаешь заявить подобное на педсовете,— сказала
мама,— то сообщи мне об этом сейчас, и я прямо с утра подам заявле­
ние об уходе.
— Слушай,— сказал папа,— у меня достаточно своих подчинен­
ных, пугающих заявлениями. Ты пугай своего директора...
— Секундочку,— спросил я,— что за педсовет?
10. «Байкал» №

I

145

Все-таки странно иногда бывает: ты в гуще событий, в самом кра­
тере — и ничего не знаешь. А другой где-то далеко-далеко от этого са­
мого кратера, попивает кофе и знает все.
— Завтра, в пять часов,— ответила мама,— н больше я не желаю
с тобой разговаривать. Марш в постель!..
В школе меня встретили, как героя. Я гордо ходил с огромным
фингалом и принимал поздравления. Ко мне подходили, жали руки,
хлопали по плечу, отмечали мое рыцарство и благородство. Ведь я
пострадал не из-за кого-нибудь, а из-за Кирки Покровской. Даже не­
которые десятиклассницы, раньше не замечавшие меня, с восхищени­
ем смотрели в мою сторону, оборачивались мне вслед, а одна, креп­
ко пожав руку, прошептала: «Вы настоящий мужчина!»
А какой я был к черту герой! Уж если кто и был героем — так
это Кирка. Я бы на месте учителей выбил ее имя па доске, где красо­
вались лучшие представители нашей школы всех времен. Ведь не я
ее защитил, а она сама себя, да еще и меня впридачу.
Мне даже стыдно было ей в глаза смотреть, и она, видимо, ^то по­
нимала, потому что сказала мне:
— Брось, Павлик, мы их с тобой здорово проучили.
—• Хорошенькое «мы»,— сказал я.
— Видишь ли,— ответила Кирка,— современная женщин л должна
сама за себя постоять.
— Интересно,— сказал я,— а что же тогда должен делать со­
временный мужчина?
Кирка ничего не ответила, а только загадочно улыбнулась.
Педсовет открыла Инна Владимировна.
— То, что произошло,— произнесла она,— большая неожидан­
ность, и я думаю, не только для меня.
Родители и учителя дружно закивали.
— Я даже не могла себе представить,— продолжала Инна Вла­
димировна,— чтобы такие ученики, как гордость школы Кира Покров­
ская, светлая голова Роман Нечаев и достаточно способный Павел
Шатков стали участниками этого унизительного события.
По папином\ лицу я заметил, что он несколько обиделся: почему
это Кирка — «гордость», Ромка — «светлая голова», а я всего-навсего
«достаточно способный?»
Инна Владимировна долго говорила о лице школы, об ответствен­
ности каждого, о том, что перед нами раскрыты все двери, и, наконец,
обращаясь к нам, сказала:
— Может быть, вы как-то объясните свое поведение?
Мы молчали. Наши родители делали нам всевозможные знаки,
требуя, чтобы мы выступили и доказали наше алиби, во всяком случае
мы с Киркой, но ничего не помогало.
— Как долго вы собираетесь молчать? — поинтересовалась Инна
Владимировна.— Сегодня вы задерживаете не только нас, но и своих
родителей.
Мы уперлись взглядами в пол и не отвечали.
— Может быть, нам что-либо расскажет пострадавший?— вста­
вил Рэм Петрович.
Я стал думать, кого он имеет в виду. Но тут Инна Владимировна
сказала:
— Шатков, кажется, к тебе обращаются.
Оказывается, пострадавшим был я.
— Я никакой не пострадавший! — возразил я.— С чего вы взяли?
— Мы лучше знаем,— отрезала Инна Владимировна и вырази­
тельно посмотрела на мой правый глаз.— За что тебя ударил Нечаев?
Как я мог им открыть «за что»? У меня язык не поворачивался.
г

146

сказать, что это из-за Кирки. Я вдруг подумал, что из-за нее можно
перенести настоящие муки и настоящие страдания. Меджнун свихнул­
ся из-за любви к Лейле, Самсона чуть не убили, а Орфей ради Эвридики посетил тот свет. А тут какой-то Ромка, это же смешно...
И тут совершенно неожиданно в тишине я услышал Киркнн голос:
— Он ударил его за то,— четко произнесла она,— что я люблю
Павлика.
Все обалдели. Я покраснел так, что все мое лицо стало одним цве­
том с моим правым глазом. И это в присутствии учителей и родителей.
— Можно выйти? — сказал я неожиданно для себя.
— Ты не где-нибудь,— ответила Инна Владимировна,— ты на
педсовете! И будь любезен уважать присутствующих!
— Я уважаю,— сказал я.
— Тогда стой спокойно!
Все молчали, явно не зная, что предпринимать в таких случаях.
Я поймал взгляд папы — папа гордился мной. Наверно, потому,
что меня любит такая прекрасная девочка. Я посмотрел, гордится ли
Киркин папа, но ничего не понял. Я стоял, уважая присутствующих, а
все присутствующие молчали.
Так долго продолжаться не могло. Инна Владимировна не разре­
шала долго молчать. Она окинула взглядом учителей и остановилась
на Рэме Петровиче.
— Вы что-то хотите сказать? — обратилась она к нему.
Рэм Петрович явно ничего не хотел говорить, но что ему остава­
лось, и он встал.
— Великий Эйнштейн,— начал Рэм Петрович и задумался. Все
свои выступления Рэм Петрович обычно начинал с этих слов.
— Ну, так что там ваш Эйнштейн?— подтолкнула его Инна Вла­
димировна.
— Причем здесь великий Эйнштейн?!—вдруг сказал Рэм Петро­
вич.— Я вот, например, уверен... Я долго думал, что закон Ома Шат­
ков вывел тогда только благодаря...— Он посмотрел на меня и не за­
кончил.
— Рэм Петрович, какой закон Ома?— спросила Инна Владими­
ровна.
— Для полной цепи,— ответил он и сел.
Тут поднялась учительница по астрономии, она у нас замещала и
работала совсем недавно.
— Как можно так говорить, Рэм Петрович? — сказала учитель­
ница по астрономии.— Экзамены не за горами, а дети занимаются со­
всем не тем, чем нужно, и даже не стесняются признаваться здесь в
этом перед всеми нами. Да в наше время я бы, девочка,— обратилась
она к Кире,— от стыда сгорела, а ты стоишь гордая, будто новую звез­
ду открыла
У Кирки ни один нерв не дрогнул.
И тут поднялся мой папа. Ему это было нелегко. Я видел, как
мама тянула его сзади, за пиджак, пытаясь усадить на место. Но он
все же начал говорить, и маме пришлось отпустить его.
Папа начал, как Гоголь.
— Знаете ли вы,— сказал папа,— что такое учиться в школе, где
преподает твоя мать?
Похоже, что никто не знал, кроме меня, поскольку папе никто не
ответил. Папа еще немножко подождал ответа и продолжил.
— Нет, вы не знаете, что такое учиться в школе, где работает
твоя мать! А если еще в этой школе тебе кто-то понравился? Бывает
же такое...
1.47

— Сын учительницы,— строго произнесла Инна Владимировна,—
должен быть образцом и примером.
А, вот откуда у мамы эта фраза.
В этот момент мама потянула папу обеими руками за полы пид­
жака и необычайными усилиями усадила его.
— У меня только одно маленькое замечание,— произнес Кирии
папа.— Я считаю, что их дружба все-таки не мешает занятиям... Воз­
можно, я ошибаюсь.
— Ошибаешься,— сказала Кирка,— не дружба, а любовь.
II тут меня качнуло. Я немного покачзлся и вышел из учительской
без разрешения. Это было ЧП. Никто, даже отъявленные хулиганы и
двоечники, себе этого не позволяли.
Через пару минут меня нашла мама.
— Ты знаешь, что такое уйти с педсовета?! — ужасным голосом
спросила она и. когда я ответил, что не знаю, попросила хотя бы по­
жалеть ее. Я вернулся.
— Ну, вот мы к снова в сборе,— произнесла Инна Владимиров­
на.—Давайте закончим лирическое отступление и вернемся к тому,
ради чего мы собрались.— Она посмотрела в сторону Нечаева.—
Встань-ка, Нечаев,— обратилась она к нему, хотя Ромка все время
стоял,— п ответь нам, правда ли это, правда ли то, о чем сказала нам
Покровская.
— Много она о себе мнит,— отзетил Ромка,— стал бы я из-за нее
драться...
Что ему стоило соврать, этому Ромке.
— Стал бы, стал,— спокойно ответила Кира.
— Тебя никто не спрашизает,— сказала Инна Владимировна.—•
Мы сами установим, обманывает Нечаев или нет.
— Простите,— встал Ромин папа,— насколько мне известно, не
только Роман ударил Шаткова, но и эта девочка ударила Романа. Ро­
ман свое получил и получит еще, можете быть уверены, об этом разго­
вор особый, но, возможно, ты, девочка, объяснишь, за что ты ударила
Романа?
— За то же,— ответила Кирка,— потому что я люблю Павлика.
— Извини, девочка,— сказал Ромин папа,— любить — это вовсе
не значит драться. Ведь из-за того, что я люблю свою супругу, я же
никого не убиваю.
>— Анатолий, ну как можно? — проговорила супруга Ромкиного
паны.
И вдруг, как это случилось, не знаю, я произнес:
— А потому что ее у вас никто не отбивает.
Я ничего не слышал и не видел, кроме мамы, с которой происхо­
дило что-то невероятное. Она вдруг стала поправлять свою прическу,
открывать и закрывать сумочку и, наконец, достав лист бумаги, стала
что-то быстро писать. Видимо, заявление об уходе. Я почувствовал,
что небо сейчас разверзнется и какая-нибудь страшная сила покарает
меня, но вместо этого раздался смех. Смеялся Ромкин папа и Ромкипа мама, и папа Кирки, и Рэм Петрович прятал улыбку в -усы. Даже
Инна Владимировна хмыкнула два раза, но тут же взяла себя в руки.
Когда все улеглось, встала моя мама.
— Я предлагаю,— сказала моя мама.— снизить Павлу Шаткову
оценку по поведению.
Я обомлел.
— В таком случае давайте снижать всем,— предложил Киркин па­
па,— если уж снижают пострадавшему...— Он развел руками.
— Уважаемые родители,— сказала Инна Владимировна,— мы са1*8

ми решим, что кому поставить, вы нам только должны помочь разо­
браться в случившемся.
— С удовольствием,— ответил папа,— но ведь, кажется, всем все
ясно. Что мы должны выяснить?
— Мы должны осудить,— поправила Инна Владимировна,— чтобы
такого больше никогда не повторилось... Никогда!..
И тут все стали выступать, и все осуждали нас и больше всех
Ромку, и фортуна начала постепенно отворачиваться от него. Этого
он допустить не мог. Он преданно взглянул в глаза Инне Владими­
ровне и с пафосом, который мог изобразить только он, произнес:
— Я клянусь, что это никогда больше не повторится!
Ромка умел производить впечатление на учителей. У Инны Вла­
димировны даже взгляд потеплел.
Ромка продолжал развивать наступление. Он повернулся к нам.
— Ребята, я хочу перед вами извиниться. Кира, прости меня,
пожалуйста. Я вел себя недостойно.
Кирка презрительно отвернулась. Как будто не замечая этого,
он подошел ко мне и крепко обнял.
— Павлик, прости меня.— Мне даже показалось, что на глазах
у него появились слезы. — Прости, если можешь...
Мне тоже хотелось отвернуться, как Кирка, но я не мог. Я, ви­
димо, был сделан из другого металла. Я не мог не простить, когда
меня -просили...
—• Д а чего там,— ответил я,— конечно, прощаю.
Кирка посмотрела на меня. Такого гнева в ее глазах я никогда
не видел.
— Как ты мог? — сказала она.
Будто я сам не видел, что все это Ромкой отрепетировано.
И, не договорив, Кирка гордо покинула учительскую. Я бросился
за ней, а Ромка не двинулся с места, покорно ожидая решения...
Кирку я не нашел, меня никто не разыскивал, и только потом я
узнал, что Инна Владимировна произнесла речь, в которой гово­
рила, что такое в ее педагогической практике произошло впервые, и
это, наверно, было именно так.
Ромке снизили оценку по поведению, Кирке вкатили выговор, а
мне — ничего, но уж лучше бы я получил и то и другое, потому что
Кирка со мной не разговаривала.
Она не разговаривала со мной и день, и два, и целую неделю, а
я не находил себе места.
Я, конечно, понимал ее. Она не хотела, чтобы я был тряпкой, а я
и не был ею. Я просто был отходчив. Мои родители были отходчивы,
и я был отходчив — яблоко от яблони... Чего ж здесь удивительного?..
И однажды мы сидели на уроке литературы, и Нина Петровна
вызвала меня и спросила что-то о Чацком. А я вдруг повернулся к
Кирке и сказал:
— Кирка, — сказал я, — прости меня, но я не могу без тебя
жить.
Кирка взяла меня за руку, и мы полетели... Мы летели над Арта­
моновым и его решенными особым способом задачками, над Козло­
вым, который незаметно для Нины Петровны зашнуровывал бутсы,
над Ниной Петровной, объяснявшей что-то о Чацком, над учитель­
ской, где печально сидела моя мама и думала, наверно, обо мне.
Мы летели над собором, над красными крышами, над нашим симфо­
нических! оркестром и кораблями в заливе...
А может, мне это только казалось...

Фаниз Я Р У Л Л И Н

'Ж

РАССКАЗ

Все н а ч а л о с ь с сочинения. У ч и т е л ь н и ц а М и и н у р и - а п а д а ­
л а з а д а н и е н а п и с а т ь о к о м - н и б у д ь из з н а т н ы х л ю д е й с е л а . И
п р о ч и т а л а с п и с о к . С а ж и д а и о п о м н и т ь с я не у с п е л а , к а к в с е х
награжденных орденами и медалями «разобрали». Девочка
вернулась домой грустной.
— Ч т о с л у ч и л о с ь ? — в с т р е т и л а ее б а б у ш к а . — Н е д в о й к у
ли злодейку схватила?
— Нет пока еще. Н о скоро, наверное, схвачу! — и С а ж и ­
д а р а с с к а з а л а б а б у ш к е , в к а к о м она о ч у т и л а с ь т р у д н о м п о л о ­
жении.
— О т к у д а я в о з ь м у этих з н а т н ы х
людей?—тяжело
в з д о х н у л а в н у ч к а , з а к о н ч и в р а с с к а з о с в о е й беде.
Бабушка понимающе хмыкнула:
— Н е в а ж н ы е , о к а з ы в а е т с я , у т е б я д е л а . А что, если т ы
н а п и ш е ш ь о С а б и р у л л е ? Э т о ж з н а м е н и т ы й на всю о к р у г у
к у з н е ц ! Г о в о р я т , он и на ф р о н т е б ы л о т ч а я н н ы м , и в м и р н ы е
дни орден з а р а б о т а л .
— Д а к нему у ж трое м а л ь ч и ш е к побежали!
Б а б у ш к а н а з в а л а е щ е н е с к о л ь к о и м е н , но и о них у ж е н а ­
чали писать другие ученики.
— А что т ы с к а ж е ш ь , если я о т е б е н а п и ш у , б а б у ш к а ? —
с п р о с и л а С а ж и д а , немного п о д у м а в . — Т ы ж е д в а д ц а т ь л е т на
тракторе работала.
В селе о б а б у ш к е К а т и ф е все о т з ы в а л и с ь х о р о ш о . Е с л и
с л у ч и т с я к а к о е - н и б у д ь б о л ь ш о е с о б р а н и е , то ее в п р е з и д и у м
выбирают. А раньше, когда С а ж и д а е щ е б ы л а маленькой, ба­
бушку п р и г л а ш а л и проложить первую борозду. Обо всем
э т о м С а ж и д а н а п о м н и л а ей.
— Ч т о т ы , в н у ч к а , — и с п у г а л а с ь т а , — если н а п и ш е ш ь
о б о м н е к а к о з н а т н о й т р а к т о р и с т к е , м н е н е л о в к о будет: у м е ­
ня в е д ь ни о р д е н о в , ни м е д а л е й нет. Т ы у ж д р у г о г о кого н а й ­
ди, пожалуйста.
150

— Ай, н а п и ш у или не напишу, а все-таки р а с с к а ж и , к а к
ты с т а л а трактористкой,— попросила С а ж и д а .
Б а б у ш к а К а т и ф а по привычке з а к у с и л а уголок своего
п л а т к а . Если ее х в а л я т или о к а з ы в а ю т большое внимание, она
от с м у щ е н и я всегда вот т а к уголком п л а т к а з а к р ы в а е т с я . К а к
будто хочет с п р я т а т ь с я от г л а з , с м о т р я щ и х на нее.
— А чего об этом р а с с к а з ы в а т ь ? — будто з а с т е с н я л а с ь
она.
С н а ч а л а б а б у ш к а с трудом п о д б и р а л а слова, а потом
речь ее потекла л а д н о , г л а д к о . Н а в е р н о е , ей приятно б ы л о
вспоминать молодость, когда она б ы л а сильной и здоровой.
— Н е скрою от тебя, я т р а к т о р у не училась. П о к о й н ы й
д е д твой, пусть з е м л я ему будет пухом, был большим любите­
лем всяких м а ш и н . И первым в колхозе повел т р а к т о р . П р и ­
дет домой, б ы в а л о , весь в м а з у т е и начинает говорить о
вспашке, о севе. И чем, д у м а е ш ь , он з а к а н ч и в а л свою речь?
З в а л меня вместе р а б о т а т ь . К а к волны, часто у д а р я я с ь , р а з ­
м ы в а ю т берег, т а к и слова твоего д е д а Г а б д е л ь м у т а л л а п а р а з ­
м я г ч а л и мое сердце. В н а ч а л е я просто т а к приходила к его
т р а к т о р у — обед носила. Потом р е ш и л а с ь и стала р а б о т а т ь у
него п л у г а р е м . Понемногу н а ч а л а понимать, какой рычаг на­
до потянуть, чтобы трактор вперед пошел, и куда н а ж а т ь , что­
бы о с т а н о в и л с я . А если к а к а я п о л о м к а с л у ч а л а с ь , я и тут не
отходила от Г а б д е л ь м у т а л л а п а , инструмент ему п о д а в а л а д а
н п р и г л я д ы в а л а с ь к ремонту.
Так, с а м а того не з а м е ч а я , я п о з н а л а норов и х а р а к т е р
м а ш и н ы , к о т о р а я в те времена на других н а в о д и л а у ж а с .
З д е с ь С а ж и д а чуть не прыснула от смеха. Д е с к а т ь , к а к о й
м о ж е т быть у т р а к т о р а х а р а к т е р и норов? А б а б у ш к а К а т и ф а ,
улыбаясь, продолжала рассказывать:
— Э , внучка, сколько этих м а ш и н п р о ш л о через мои ру­
ки за всю-то мою жизнь. Если к к а ж д о й не н а й д е ш ь подход,
не п о д л а д и ш ь с я , считай, п р о п а л о д е л о . Л о ш а д ь , та с л у ш а е т ­
ся, когда ее погладишь, п о к о р м и ш ь , а трактор-то ведь ж е л е з ­
ный, ему з а ухом не почешешь, не поведешь в поводу. Вот т а к
и стали мы с Г а б д е л ь м у т а л л а п о м р а б о т а т ь с м е н щ и к а м и .
С ч а с т л и в о й себя чувствуешь, когда видишь, к а к о й мягкой
•становится з е м л я после твоей в с п а ш к и , к а к на ней ш у м н ы м
морем колосится пшеница. Д о л г о мы т а к р а б о т а л и . И х л е б
стали есть досыта. А потом г р я н у л а война, и дед Г а б д е л ь м у т а л л а п у ш е л на фронт. «Береги д о моего в о з в р а щ е н и я » , — ска­
з а л он, п е р е д а в а я мне т р а к т о р .
Б а б у ш к а К а т и ф а не м о ж е т спокойно говорить о м у ж е .
К а к вспомнит о его гибели на войне, т а к у нее начинает бо­
л е т ь голова. И сейчас она почувствовала, как з а с т у ч а л о в вис­
ках.
— А потом что, б а б у ш к а ? — спешит спросить С а ж и д а ,
151

и с п у г а в ш и с ь , что б а б у ш к а р а с с т р о и т с я и не с м о ж е т р а с с к а ­
зывать.
— А п о т о м вот к а к б ы л о , в н у ч е н ь к а . Д о п я т и д е с я т ы х г о ­
дов водила трактор. Не хвалясь с к а ж у : в работе я была удач­
ливой. Н а вспаханной мной з е м л е всегда был хороший уро­
ж а й . К о г д а на п е н с и ю в ы ш л а , и т о г д а п р о с и л и п е р в у ю б о р о з ­
ду прочертить. «Катифа-апа, у тебя рука легкая»,— говорили
м н е . Д о сих п о р не з н а ю , п о ч е м у м е н я т а к о т м е ч а л и ? М о ж е т ,
чтоб у в а ж и т ь , а м о ж е т , и в с а м о м д е л е р у к а у м е н я л е г к а я . А
все ж е п р о к л а д ы в а т ь первую борозду — приятное дело. Ч е л о ­
в е к у о н а д о р о г а , к а к в п е р в ы е н а п и с а н н а я б у к в а на ч и с т о й
странице...
Р а с с к а з бабушки взволновал внучку. Д в а дня ходила она
под впечатлением, представляя себе длинную, ровную, как
т е н ь от э л е к т р и ч е с к о г о с т о л б а , б о р о з д у , п ш е н и ц у , с к л о н и в ­
ш у ю с я от т я ж е с т и сытого к о л о с а . Н е о б о з р и м о ш и р о к о е п о л е
с л и в а е т с я с н е б о м , и на нем т р а к т о р , к о т о р ы й ведет б а б у ш к а .
П е ч е т с о л н ц е , и у нее на г о л о в е в ы г о р е в ш и й г о л у б о й п л а т о к . . .
Н а т р е т и й д е н ь С а ж и д а н а п и с а л а сочинение.
Оно неожиданно принесло успех. Миннури-апа прочита­
л а его в с е м у к л а с с у . П о т о м п р е д л о ж и л а п о м е с т и т ь в ш к о л ь ­
н у ю с т е н г а з е т у . К а к р а з в эти д н и п р и е х а л ж у р н а л и с т и з р а й о ­
н а , и е м у п о н р а в и л с я р а с с к а з С а ж и д ы . О н у в е з его с с о б о й и
в с к о р е н а п е ч а т а л в г а з е т е . Б о л ь ш е всех п о р а з и л о это с о б ы т и е
мать Сажиды.
— Г л я д и - к а , г л я д и - к а , отец, н а ш а д о ч ь р а с с к а з н а п и с а ­
л а , — в б е ж а в в к о м н а т у , с ж а р о м в ы д о х н у л а она и н е р в н о з а ­
т е р е б и л а м у ж а за р у к а в . З а т е м о б е р н у л а с ь к С а ж и д е и, п о н и ­
з и в г о л о с почти д о ш е п о т а , с т а л а п о у ч а т ь : — Т ы , д о ч е н ь к а , н е
д а й п о т у х н у т ь т а л а н т у , п и ш и . О з е м л е п и ш и , обо всем п и ш и .
Т о г д а и с а м а , г л я д и ш ь , не о с т а н е ш ь с я с р е д и б о р о з д . Х л е б в ы ­
растят и без тебя.
С а ж и д а послушалась совета матери, стала писать рас­
с к а з ы , а п о т о м и стихи.
— Н е г о р ю й , что не п е ч а т а ю т , — у с п о к а и в а л а ее м а т ь , —
пиши, в институт поступать поедешь, может, пригодится.
К о г д а С а ж и д а з а к а н ч и в а л а ш к о л у , с д е с я т о к ее с т и х о т в о ­
рений у ж е у в и д е л и свет на с т р а н и ц а х п и о н е р с к о й г а з е т ы . А
как был получен аттестат, мать с т а л а поговаривать о поступ­
л е н и и в у н и в е р с и т е т . О д н а к о С а ж и д а не очень т о р о п и л а с ь :
она все ч а щ е в с п о м и н а л а б о р о з д ы , к о т о р ы е п р о л о ж и л а ее б а ­
б у ш к а К а т и ф а . То они п р е д с т а в а л и п е р е д ее г л а з а м и , к а к м о р ­
с к и е в о л н ы , т о п р е в р а щ а л и с ь в п ш е н и ч н о е п о л е , где-то в ы с о к о
в небе б у д т о с л ы ш а л с я г о л о с п е в ц а п о л е й — ж а в о р о н к а . С а ­
ж и д е хотелось присоединить к песням жаворонков и свою.
Д л я в д о х н о в е н и я им н у ж н ы х л е б н ы е п о л я , д л я п о л е т а — го­
л у б о е небо, а если у с т а н у т , им н у ж н ы з е л е н ы е л у г а с я р к о й
р о с с ы п ь ю ц в е т о в , где м о ж н о о т д о х н у т ь .
152

Выйдет С а ж и д а в поле — д у ш а замирает. Так хорошо во­
круг. П о д н и м е т С а ж и д а руки, и т е п л ы й ветер г л а д и т ее л а д о ­
ни, относит н а з а д т е м н ы е в о л о с ы , р а с п у щ е н н ы е , к а к у г о р о д ­
ских д е в у ш е к , по п л е ч а м . П л а т ь е на С а ж и д е т о ж е г о р о д ­
ское — п о д а р о к м а т е р и .
— П у с т ь все будет не х у ж е , чем у д р у г и х , — говорит о н а .
И ч е м о д а н у ж е с о б р а н , и л е п е ш к и м а т ь к а ж д ы й д е н ь печет на
дорогу, т о л ь к о не хочется е х а т ь С а ж и д е в город. Тут у нее по­
д р у ж к и , тут б а б у ш к а , тут п о л е и ц в е т ы на л у г а х . В р е м я идет,
а С а ж и д а м е д л и т . Кто з н а е т , м о ж е т , и ей с у ж д е н о п р о л о ж и т ь
свою п е р в у ю б о р о з д у ? У ч и т е л ь н и ц а говорит, что, скорее всего,
это б у д у т стихи С а ж и д ы . Х о р о ш и е п и ш е т стихи С а ж и д а . Х о р о ­
шие потому, что з н а е т и л ю б и т с в о ю д е р е в н ю , р а д у е т с я а л ы м
з а к а т а м , п р и с л у ш и в а е т с я к ш у м у д е р е в ь е в , о б ж и г а е т руки л е ­
д я н о й в о д о й из р о д н и к а . А н а ч а л о с ь - т о все с сочинения. С б а ­
б у ш к и н о г о р а с с к а з а о первой б о р о з д е .
Перевела с татарского
Евгения ИМБОВИЦ

Анатолий

БАЛАБАЕВ

M1EI №
и h й
Человечек юный,
Человечек милый.
Подрастай, Арюна,
Н а б и р а й с я силы.
Черные глазенки,
Спелые смородинки,
У тебя, девчонка,
Л а с к о в а я родина.
Ласковая мама,
Любящая мама.
Б у д ь красивой самой,
Будь счастливой самой.
Крепкие л а д о н и ,
Папины ладони,
Н а всю ж и з н ь , Арюна,
Н а всю ж и з н ь з а п о м н и .
Ж д е т тебя дорога,
Степь и небо звонкое,
М и л а я тревога,
М и л а я девчонка.
Человечек юный,
Человечек милый,
Подрастай, А р ю н а ,
Набирайся

силы.

Жан

I Еf i 1 I 1 И
Просит мать сынок-Нерпёнок:
« Т о р б а с а мне, м а м а , сшей,
Ч т о б у з о р на н и х б ы л т о н о к , —
К р а ш е , чем у всех д е т е й » .
Соболиную ушанку
П р о с и т он п о ш и т ь о т ц а ,
Чтоб кататься спозаранку,
В с т а в на л ы ж и у к р ы л ь ц а .
Д а впридачу турпутевку
В Ледовитый океан,
Чтоб нырять для тренировки
С малышами разных стран.
«А не т о , — с к а з а л с у г р о з о й , —
Убегу на Север ж и т ь ! »
На глазах у мамы слезы,—
Ч т о ж е делать, что р е ш и т ь ? !
Д о л г о с л ы ш а л и с ь из спальни
П а п ы с мамой голоса...
М а м а в путь с о б р а л а с ь д а л ь н и й ,
В край, где ш ь ю т с я т о р б а с а ,
В край суровый, в край олений,
В снегопадную пургу.
По сыновьему веленью
П а п а держит путь в тайгу.
Н у , а сын з а б о т не з н а е т ,
И, лишь солнышко взойдет,
Он беспечно загорает,
Г р о м к о песенки поет.
Так бывает? Кто ответит?
Здесь ответят лучше дети.

Перевел с бурятского

Владимир

ЛИПАТОВ.

ЗИМИН

П Р И Р О Д А И МЫ
Осенью прошлого года в Ашхабаде проходила XIV Генеральная ассамблея Меж
дународного союза охраны природы и природных ресурсов (МСОП). В ней приняли
участие видные ученые, государственные и общественные деятели более чем из 5G
стран.
Генеральная ассамблея МСОП проводилась в нашей стране впервые. Она явилэсь
убедительным доказательством общепланетарного признания огромных успехов Совет­
ского Союза в деле охраны природы.
XIV Генеральная ассамблея утвердила программы и отчеты о деятельности Меж­
дународного союза охраны природы и природных ресурсов за последние три года, егс
комиссий: по экологии, просвещению, планированию, законодательству, националь­
ным паркам, редким видам.
Среди наиболее важных документов, обсужденных Генеральной ассамблеей,— «Все­
мирная стратегия охраны природы» и «Хартия охраны природы». В первом изложен.!
программа природных ресурсов, сформулированы основные требования по охране
природы, содержатся рекомендации для их выполнения, определены природные эколо­
гические системы планеты, претерпевающие под влиянием хозяйственной деятельности
человека отрицательные изменения. Так, в «Стратегии» указывается, что сорок про­
центов тропических лесов — самых богатых на планете у ж е уничтожено. И сейчас лес
валится и сжигается со скоростью двадцать гектаров в минуту. Это вызывает силь­
ную эрозию почв, пыльные бури, оскудение животного мира, нарушение сложнейших
экосистем тропиков. Почти тридцати миллионам квадратных километров (около 2 0
процентов суши) угрожает возможность превращения в пустыню. Более 1000 видов
позвоночных и 25000 видов растений находятся под угрозой исчезновения. «Стратегия >
предлагает пути предотвращения истощения и гибели акосистем, восстановления тe^
из них, которые находятся сейчас на грани уничтожения. Разработка «Всемирной
стратегии охраны природы» никогда не завершится, она будет совершенствоваться при
выполнении ее задач.
С другой стороны, выполнение требований «Стратегии» снимет те или иные проб­
лемы, даст возможность более эффективно решать другие актуальные задачи.
Проект «Хартии охраны природы» скоро будет одобрен Советом Международного
союза охраны природы и природных ресурсов и приобретет важное историческое зна­
чение. В «Хартии» в сжатой форме изложены научные принципы взаимодействия че­
ловека с природой. Человеческое общество, говорится в частности, может жить в гар­
монии с природой, если оно будет выступать в качестве ее охранителя и учитывать
интересы будущих поколений человечества. В «Хартии» отражена жизненная необхо­
димость поддержания плодородия почв с помощью мер, призванных сохранить пло­
дородие и предотвратить процессы эрозии. Подчеркнуто, что использование земли,
водных ресурсов морей, океанов, озер и рек, атмосферного воздуха должно планиро­
ваться и регулироваться для предотвращения их загрязнения; знания о природе, об
ее защите должны широко популяризироваться и стать частью общего образования.
В «Хартии» отмечена неразрывная связь охраны природы с прекращением гэнма
вооружений и предотвращением термоядерной войны.
Генеральная ассамблея заслушала и утвердила отчет о работе МСОП. Тар же би­
ло сообщено о том, что пересматриваются все четыре тома «Красной книги мираВ ближайшее время должен быть подготовлен аналогичный труд о редких и исче­
зающих видах растений.
Были отмечены усилия МСОП, которые он прилагает для сохранения гренландских
тюленей, китов, по предотвращению хищнической вырубки тропических лесов, П 9
обобщению ценного опыта национальных законодательств по охране окружающее
среды.
Генеральная ассамблея утвердила программу МСОП на 1979—1981 гг.
Принципиальное значение имели доклады комиссий Международного союза охра­
ны природы и природных ресурсов. Председатель комиссии по экологии известный
ученый Д ж . Д . Овингтон (Австралия) подробно рассказал о работе 14 комитетов
комиссии МСОП, которые собирают и обобщают научные сведения о природных эко­
логических системах земного шара.
156

В докладе председателя комиссии по просвещению доктора Л. К. Шапошникова
(СССР) были отражены данные о просветительной деятельности в деле охраны окру­
жающей природной среды.
Председатель комиссии по редким и исчезающим видам животных и растений
доктор И. Скотт (Англия) подчеркнул, что основной задачей и главным направлением
деятельности указанной комиссии была работа по предотвращению оскудения флоры
и фауны, проведение научно-исследовательских работ по изучению и биологической
инвентаризации растительного мира в ряде регионов земного шара.
Председатель комиссии по законодательству в области окружающей среды док­
тор В. Бурхенне ( Ф Р Г ) и заместитель председателя комиссии по планированию ланд­
шафтов доктор Р. Бентем (Голландия) рассказали о разработке национальных зако­
нодательств для предотвращения загрязнения водоемов, воздушного бассейна городов,
о состоянии планирования по использованию земель и других природных ресурсов.
Содержательным был доклад президента МСОП профессора Д . Кюнена «О меж­
дународной охране природы».
Представители 50 государств — членов МСОП и более 300 общественных и пра­
вительственных организаций мира, тесно сотрудничающих с ним, разработали и пред­
ложили правительствам стран мира важнейшие документы — своеобразный моральный
и этический кодекс по охране природы планеты. Была высказана рекомендация Ко­
миссии по планированию ландшафтов о необходимости направления ее усилий на ре­
гиональное изучение Тихого океана, Латинской Америки, работу над проектом по
редким и исчезающим ландшафтам. Высокую оценку получила деятельность Комис­
сии по национальным паркам и охраняемым территориям, особенно ее помощь в созда­
нии национальных парков развивающихся стран. Было отмечено, что по инициативе
МСОП правительства ряда стран организовали специальные учреждения по охране
природы. В настоящее время принято около шестидесяти конвенций по защите окру­
жающей среды. Достижением МСОП явился проект по техническому сотрудничеству
в Африке. На Галапагосских островах Эквадора МСОП помог в учреждении научной
станции им. Чарльза Дарвина, организовавшей у ж е восемьдесят научных экспедиций.
Особо была отмечена заслуга МСОП в области защиты и сохранения видов, на­
ходящихся под угрозой исчезновения. Один из главных результатов этой деятельно­
сти— «Красная книга». В «Красную книгу» включены свыше 430 видов млекопитаю­
щих, более 300 видов птиц, несколько сот видов пресмыкающихся. Создана книга по
редким видам растений и бабочкам.
На Генеральной ассамблее был утвержден доклад «О Международной охране при­
роды», вобравший в себя опыт тридцати лет деятельности МСОП.
На заключительном заседании XIV ассамблеи выступил представитель Совета
Экономической Взаимопомощи В. Пальм ( Г Д Р ) . Он охарактеризовал научно-техниче­
ское сотрудничество стран—членов СЭВ в области охраны и улучшения окружающей
природной среды. Разработана Общая развернутая программа на период до 1980 года.
Из 1150 законченных
научно-исследовательских
работ
программы за
период
1972—1977 гг. более 350 используются в странах СЭВ.
Ашхабадский форум ученых определил общую линию поведения человека в деле
охраны и защиты природы и природных ресурсов.
М. ШАРГАЕВ.

ВЕРНИСАЖ ДРЕВНИХ ХУДОЖНИКОВ ЗАБАЙКАЛЬЯ
В Бурятском этнографическом музее действует выставка «Искусство и материальяая культура древних племен Забайкалья», на которой представлены творения х у д о ж ­
ников древности нашего края. В основу выставки легли материалы, добытые археолоi ами во время раскопок стоянок и погребений, городищ и жертвенных мест, в про­
цессе изучения петроглифов и других памятников древности.
,
Экскурсия по выставке начинается с эпохи палеолита. Первые поселенцы Сибири
и Забайкалья, проникнув сюда несколько десятков тысяч лет назад, принесли с собой
высокое художественное мастерство, не уступающее искусству ледникового периода
Западной Европы. Посетители смогут познакомиться с образцами наскального искус­
ства, малой скульптурой, изделиями из ценного поделочного камня, несущими пер­
вые зачатки производственно-художественной эстетики.
В эпоху неолита помимо наскальной живописи развивается, достигая своего апо­
гея,
обработка кости и камня. Впервые появляется гончарство. На выставке можно
увидеть подлинные образцы шлифованных и ретушированных орудий труда из крем-

157

ия, халцедона, яшмы, нефрита и других ценных пород камня. Три витрины знакомят
с образцами декорированной керамики, орудиями труда и украшениями из кости.
Бронзовый век представлен прорисовкой и подлинными образцами наскального
искусства, орудиями труда и украшениями из бронзы, керамикой, и скульптурным
портретом современника той эпохи, выполненным М. М. Герасимовым по черепу из
плиточных могил Забайкалья. В бронзовом веке появляются первые образцы так на­
зываемого «сибирского звериного стиля», ярко проявившегося в искусстве племен
и народов Евразии.
Впечатляет раздел об эпохе хунну. Помимо изделий из нефрита, бронзы, керами­
ки, мрамора, янтаря и других ценных материалов представлены предметы искусства
из золота: бляхи, пряжки, фрагмент обивки саркофага хуннского вождя и др. Инте­
ресна коллекция из раскопок Нижне-Иволгинского хуннского городища. Эпоха хунну
дала кочевникам Азии многие, ранее совершенно незнакомые жанры декоративноприкладного искусства.
Эпоха тюрков и ранних монголов дает представление о наскальном искусстве
и расцвете ремесла, связанного с декоративным убранством одежды и конской сбруи.
В это ж е время в древнем искусстве появляются многосюжетность и абстрактность о б ­
разов, что свидетельствует о выделении искусства в особую отрасль производственно;!
деятельности людей.
Завершает
выставку
раздел,
посвященный
юбилею
одного
из
выдаю­
щихся исследователей далекого прошлого Забайкалья, заслуженного деятеля науки
РСФСР, Бурятской и Якутской АССР, лауреата Государственных премий СССР, Ге­
роя Социалистического Труда академика А. П. Окладникова.
А. ТИВАНСНКО.

СКАЗАНИЕ О ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ
На программке к премьерному спектаклю «Красавица Ангара» в Улан-Удэ, сос­
тоявшемуся 20 лет тому назад (в январе 1959 ю д а ) указано — «Новый спектакль
посвящается XXI съезду КПСС». Посвятив свою работу знаменательному событию,
балетный коллектив Бурятского театра трудился с большим подъемом. Балет стави­
ли заслуженный деятель искусств БурАССР М. С. Заславский (постановщик) и на­
родный артист СССР И. А. Моисеев (консультант). В рецензиях отмечалось, что по­
лучился красочный и эффектный хореографический спектакль, что балетмейстеры
проявили изобретательность, высокий художественный вкус и мастерство, сумели со­
вместить классический хореографический язык с элементами народного танца, при­
чем национальная характерность танцев была дополнена великолепными декорация­
ми и костюмами (художники А. И. Тимин и М. Е. Шестакова). Отмечались интерес­
ные пластические образы, созданные П. Абашеевым (Енисей), Ф. Ивановым (Бай­
кал), Ю. Семеновой (мамка Ангары) Ю, Барановым (Черный Вихрь).,
Но, как признано, на первый план выдвигалось талантливое воплощение сказоч­
ного образа, наделенного одновременно и живыми человеческими чертами, образа
юной красавицы Ангары Ларисой Сахьяновой. Именно Ангара стала для Л . Сахьяновой ролью, в которой дарование бурятской балерины раскрылось во всем его блес­
ке.
Авторы музыки, постановщики и исполнители «держали экзамен» на Второй дека­
де бурятского искусства и литературы в Москве, открывшейся 27 ноября 1959 года.
Успех был полным. Зрителей привлекли поэзия и романтика народного предания,
краски музыки, мастерство исполнения. Вот несколько выдержек из столичных ре­
цензий: «Захватывает и увлекает высокая поэзия адажио из балета-легенды «Кра­
савина Ангара»... этого замечательного балета, полюбившегося москвичам в дни дека­
ды («Советская Россия»)»... «Ангара, Байкал, Енисей, превращенные в спектакле в
«живые существа». Они любят, ссорятся, страдают, сражаются, пленительно земные
и достоверные» («Правда»). «Уходишь со спектакля с чувством большой благодар­
ности ко всем его участникам. Деятели молодого искусства Бурятской АССР показа­
ли нам увлекательный балет, в котором утверждается высокое чувство любви».
(«Правда») Конечно, наиболее радостным для
балетного коллектива
Бурятского
театра отзыв Галины Улановой: «Я очень рада присутствовать при рождении про­
фессионального балета одного из народов нашей страны. Спектакль произвел хоро­
шее впечатление. Материал для балета выбран интересный — это что-то эпическое,
величественное, как сам Байкал. Балет оформлен очень красочно, по всему чувствует­
ся, что его создавали с любовью». («Правда»).
168

Спектаклю «Красавица Ангара» принадлежит ряд своеобразных «рекордов» — это
единственное произведение бурятского национального музыкального театра, идущее
у ж двадцатый сезон подряд (более 400 спектаклей), балет «Красавица Ангара» пер­
вым из крупных произведений «перешагнул» границы республики и был поставлен в
ряде городов страны, отрывки из балета стали первой бурятской музыкой, прозву­
чавшей в западном полушарии — на всемирной выставке «Экспо-67» в Монреале со­
листы Бурятского театра народная артистка СССР Л. Сахьянова и народный ар­
тист РСФСР П. Абашеев выступили с исполнением адажио из «Красавицы Ангары».
Сценическая история балета получила продолжение. 17 марта 1972 года Бурят­
ский театр оперы и балета показал зрителям обновленный спектакль.
балетмейстер М. Заславский по новому «прочел» музыку балета, многие сцены
и танцы были решены в ином композиционном плане, заново были написаны декора­
ции, все персонажи «нарядились» в новые костюмы. Что ж е касается партитуры, то
изменения здесь связаны с добавлением ряда сцен — вальса, танца-монолога Енисея
и других, написанных Б. Ямпиловым.
О причинах, побудивших коллектив театра обратиться ко второй редакции бале­
та, к тому времени с успехом шедшего более десяти сезонов и более трехсот раз со­
биравшего полный зал, балетмейстер-постановщик рассказал: «За десяток лет с псрной постановки балета советская хореография шагнула вперед. В бурятский
театр
пришла одаренная молодежь. И в соответствии с новыми высотами в отечественной х о ­
реографии и значительно возросшими возможностями балетного коллектива бурят­
ского театра хореография «Красавицы Ангары» в новой редакции была усложнена.
Мы не стремились ее «осовременить», так как это было бы чуждо стилю старинной
легенды, но мы искали нозые чисто хореографические средства решения замысла.
Первое впечатление от знакомства со второй редакцией
постановки — действи­
тельно ощущение новизны, свежести. В дальнейшем отмечаешь органичное сочетание
масштабности и поэтичности, присутствие сказочной достоверности» (как удачно вы­
разился кто-то в дни премьеры), которая скрыта отнюдь не в мелочном «бытовизме»,
а в искренности и правдивости пластического эквивалента душевной жизни героев
старинной легенды.
И е щ е одно обстоятельство, впечатляющее во всех национальных постановках
М. Заславского, одного из зачинателей бурятской хореографии, и достигшее в «Кра­
савице Ангаре» такого уровня, который делает новую постановку в известной степе­
ни этапной — это национальная окраска танца, связанная с характерными
позиция­
ми ног и рук, оригинальными поддержками, своеобразным построением мизансцен.
Конечно, успех спектакля определился и участием в нем ведущих мастеров
бу­
рятского балета — Л . Сахьяповой, П. Абашеева.
Народная артистка СССР Лариса Сахьянова—обладательница большого и раз­
ностороннего таланта, в ее творческой манере сочетаются и безупречная техника, и
увлекающая поэтичность. Свежо и оригинально истолкованы ею многие десятки пар­
тий в балетах различных эпох и стилей. В дни ее московских выступлений рецензен­
ты отмечали: «У СахьяновоЙ — прекрасная школа, она тонко чувствует пластическую
форму танца, его линию; артистка как бы «выпевает» каждое движение, настолько
оно у нее чисто, эмоционально, выразительно».
Иноземцева
Г. «Концерт
Ларисы
СахьяновоЙ», «Театр, 1965, № 8. «По техничности и пластичности, изумительному
лиризму, безукоризненной музыкальности Сахьянова является одной из выдающихся
балерин современности». Максимов М. «Двое из Бурятии», «Советская культура»,
19Ь5. 5 марта.
Уже девятнадцатый сезон Л. Сахьянова танцует партию Ангары, достигая
тою
удивительного гармонического слияния музыки и танца, когда у зрителя
возникает
иллюзия будто не танец подчиняется ритму музыки, а с а м а музыка рождается из
отточенных движений балерины, она от спектакля к спектаклю продолжает искать в
любимой роли новые возможности, свежие краски. «Мне Ангара
представляется,—
заметила балерина,— не столько легендарной красавицей, сколько
одухотворенной
человеческой натурой с чистотой помыслов и богатым внутренним миром. Д л я меня
безмерная р а д о с т ь , когда я чувствую, что зритель не моей танцевальной техникой
любуется, сопереживает». Действительно, созданный Л . СахьяновоЙ о б р а з Ангары под­
к у п а е т и сказочной колоритностью, и теплотой ж и в ы х человеческих черт. С большой
психологической точностью находит талантливая балерина и меру соотношения клас­
сического и национального.
Премьера новой редакции балета прошла в Улан-Удэ с поистине триумфальным
успехом, а в канун нового, 1973 года в Бурятский театр пришла радостная весть —
вторая редакция была удостоена Государственной премии РСФСР имени
Глинки.
Л а у р е а т а м и стали Л. Книппер и Б. Ямпилов, балетмейстер М. Заславский, художник
А. Тимин, танцовщики Л. Сахьянова и П. Абашеев.
О. КУНИЦЫН.

ДАВ АН ПОКОРЁН!
Говорят, умный в гору не пойдет, ум­
ный гору обойдет. Вот и строителя БАМа
решили: пока сооружается
Байкальский
тоннель, надо обойти хребет. Временная
обходная железная
дорога ускорит
до­
ставку срочных грузов дальше на восток.
И пошли строители западного и бурят­
ского участков навстречу друг другу. Ир­
кутяне шли от станции Кунерма на во­
сток, бурятские строители от перевала
Даван на запад. Наметили они встретить­
ся в октябре 1978 года, ко дню 60-летия
ВЛКСМ
Мы прибыли на трассу, когда остава­
лось проложить последние
1200
метров
стального пути между станцией Кунерма
й разъездом Даван.
Закрг ек Иркутской области.
Широкое
ущелье. Железнодорожное полотно.
Зак­
ладываются шпалы, на них вручную кре­
пятся рельсы. Путеукладчик еще на дру­
гом берегу
Кунермы, вьющейся
среди
скал в зеленом таежном обрамлении.
Величественная
панорама!
По
обеим
берегам — крутые откосы. Ущелье долго
не пускало к себе людей и технику. При­
жимаясь к берегу реки, строители
кило­
метр -*-л километром наращивали
земля­
ное полотно будущей дороги.
К Кунерме строители подошли в авгу­
сте. Оставалось лишь два месяца до юби­
лея Ленинского комсомола...
Мостовики
свею монтажную площадку сначала раз­
вернули лишь на четырех метрах суши и
установили бегонно-растворный узел. Ос­
тальную территорию для маневра механи­
змов отвоевали у тайги и крутых откосов.
Около строящегося моста знакомимся с
бригадой плотников-бетонщиков во главе
с И. Лавренчуком: бригада уложила
но
850 кубометров бетона под каждую опору
мостя.
Отличились
и
электросварщики
бригады Н. Кочкина: установили металли­
ческие опоры за рекордно короткий срок,
з два раза сжав сроки монтажа.
И вот уложены иа мосту последние сто
метров рельсов. Идем навстречу
путеук­
ладчику, едем, чтобы встретиться со зна­
менит":"; бригадой Героя Социалистическо­
го Труда Виктора Лакомова.
Бригада
шла сюда от самого Усть-Кута,
оставив
'.а собой 2S0 километров стального пути.
— В срок уложимся! — заверил немно­
гословный В. Лакомов. — Соединим
пос­
ледние рельсы пути, пустим рабочий поозд. чтобы обкатать полотно, и тогда —
встречайте!
Успеют ли? Всего два дня в запасе... Не
подведут ли и наши строители?
От разъезда Даван до моста 6 кило­
метров обходного пути. И двадцать дней в
снег и пургу тянули бурятские строители
стальные рельсы через горный перевал.
Укладка рельсов велась вручную. Но тем­
пы вселяли уверенность: не подведут.
С

10 августа на километровом отрезке до
моста через Кунерму строители бурятско­
го участка отсыпали около 140 тысяч ку­
бометров
земли.
Руководил
работами
прораб 142-й мехколонны Александр Харченко.
Вспоминалось, как управляющий
тре­
стом
«Ннжнеангарсктрансстрой»
Герой
Социалистического Труда Ф. В. Ходаковский рассказывал:
— Весь путь обхода тоннеля в темные
даванские ночи был виден в свете авто­
машин, механизмов, прожекторов... Под­
мораживало, валил снег. И балласт, до­
ставляемый самосвалами, смешиваясь
со
снегом, смерзался, превращался
в моно­
лит. Но комсомольско-молодежная брига­
да Демьяна Разумяка расчищала снег на
земляном полотне, отодсиа ала г, сторону
кучки мерзлого, низкокачественного бал­
ласта и вела путь. Так ж е упорно работа­
ла
бригада
Георгия
Иванюкевича
из
СМП-581. В первые дни обе бригады ба­
лластировали по 200 метэов, а потом сде­
лали для себя нормой 400 метров.
Торжеетза намечались на 29 октября,
а состоялись они на день раньше — вино­
ваты в этом сами строители, привыкшие
опережать время. День выдался
пасмур­
ным. Шел густой снег. Но настроение бы­
ло праздничным. На разъезд Даван при­
были делегации со всего бурятского уча­
стка БАМа: из Нового Уояна, СевероЕ>айкальска. Кичеры, Гоуджекита, Северсмуйска, Нижнеангарска...
Из-за поворота, огибая скалу, среди ве­
ковых сосен и елей показался первый в
этих краях тепловоз. Забираясь на пере­
вал, он вел за собой состав из четырех
вагонов. Машинист дает протяжные гуд­
ки, разбудившие северную тайгу, возве­
стившие о начале новой эры в жизни это­
го края — эры индустриальной.
Репродуктор разносит слова Ф. В. Ходакозского:
— Товарищи! Разрешите открыть дви­
жение поезда, первого поезда на бурят­
ском участке по рельсам БАМа!
Поезд проходит под арку. Он доставил
из Иркутской области на землю Бурятии
300 лучших строителей западного участка
БАМа" В. И. Лакомов вручает строите­
лям бурятского
участка костыльной мо­
лоток, которым забивали серебряные ко­
стыли на памятных, узловых вехах.
Молоток, а с ним и трудовую эстафету
принял монтер пути СМП-581 В. А. Пив­
ко. Он заверил, что рельсы досрочно бу­
дут доведены до Байкала, а потом И
дальше на восток, до Витима...
Да, родился девиз: «Даешь
Байкал!»
Рельсы БАМа придут в Северобайкальск
досрочно, уже к августу этого года.
Ю. БУДАЕВ.

Первый
поезд
укладки
рельсов

на Бурятском
на разъезде

участке БАМа.
Даван,

Справа

— стела в честь

завершения

Торжественный
Ни

трибуне

тар/,

. 1 . У.

КПСС
первый

| веро-Байкалыкосо
КПСС

Трудовую

эстафету приняли

строители

секре

П. И.

Бурятского
участка
БАМа.
Фото В. Озерова,
В

Обкома

Модогосв

секретарь

Обкома
ников,

первый

Буря 7 (л ого

КПСС
вый

читки.'

игр

Иркутского
И

В.

секретарь

Бан­
Сс

райкома
Крючков.

Колосова.

Цена 60 коп.

Индекс 73019