сосет
Л №’
дцчк
111111 шло
л инн 1992
ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ И НАУЧНЫЙ ЖУРНАЛ
Георгий Подлесских.
Национально-государственная
ориентация — новая
политическая реальность в
России?
Сергей Кургинян.
Политика в стиле постмодерн
Ольга Четверикова.
Национально-государственное
деление страны — путь к
гражданской войне
Андрей Новиков.
Дорога к диктатуре
Михаил Гельвановский.
Экономическая реформа или
радикальный развал?
Евгений Гудков.
Вымысел о монстре ВПК и
правда о конверсии
Анатолий Гливаковский.
Фашизм как ярлык
Николай Ульянов.
Откуда пошло самостийничество

Издается при участии экспертов и консультан¬
тов ЭТЦ
Учредитель - корпорация «Экспериментальный
творческий центр»
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР -
Подлесских Георгий Юрьевич
Подготовлено и издано при содействии фирмы
«ИНТЕРЭКО»
Подписано в печать 23.09.92.
Печать офсетная. Формат 60X84* Д 6 .
Заказ № 4059. Тираж 1000 экз.
Отпечатано в АПП ЦИТП
125878. ГСП, Москва, А-445. ул. Смольная, 22

Россия XXI
д	Мы " жУРнал интеллектуальной оппозиции. Оппо-
зиции всей политике слепого фанатического заим-
ш^Я^^^Лствования, которая проводилась у нас в последние
годы под видом реформ. Нас не интересуют деше-
вые политические игры. Нам не важно, как будут
называть лицо, играющее на этой политической сцене. Если
игра остается прежней и сцена та же, если главное по-прежне¬
му за кулисами и режиссер не меняется - какая разница, как зо¬
вут труппу политических актеров?
Мы надеемся стать оппозицией другого типа, нежели та, ко¬
торая действует в сегодняшнем политическом процессе. Но
это не значит, что мы огульно отрицаем все, что было. Мы
отдаем дань мужеству наших товарищей. Мы не собираемся
вносить раскол в их ряды. Просто всему - свое время.
Мы считаем, что время политической эклектики прошло. Эта
эклектика сыграла свою роль, не допустив раскола оппозиции
на «белых» и «красных», не допустив стравливания в интересах
все того же «режиссера» политического спектакля. Но теперь
эклектика начинает тянуть назад. Наступило время - хотя
бы - политического синтеза. Синтеза тех трех сил, которые
реально действуют в сегодняшнем политическом процессе - де¬
мократов-государственников, коммунистов, не зовущих нас
вспять, и здравомыслящих националистов.
Для того, чтобы объединиться по существу нужна серьезная
интеллектуальная работа. В сегодняшнем состоянии эти си¬
лы объединяют лишь общая ненависть, общий враг. Так долго
продолжаться не может.
Мы журнал Великой России. Трагически переживая все, что про¬
изошло с Советским Союзом, мы понимаем, что реставрация
невозможна и в каком-то смысле даже вредна. Вместе с тем,
мы понимаем, что РФ - это не Россия, и не согласны считать
Россией ее обрубок, лишенный всякой внутренней целостности.
Великая Россия была, есть и будет. Имя у нее может меняться,
но суть остается, и мы храним верность этой великой сути.
Мы - журнал русской нации. Но нация для нас отнюдь не тож¬
дественна этносу и «голосу крови». Нация - это полиэтниче¬
ский сплав, основанный на культурно-историческом, а не вар¬
варско-этнократическом синтезе.
3

Русский для нас означает пребывающий в русской
культуре, русском языке, русской духовности, вер-
ный Великой России, интегрированный в ее исто-
рию и готовый умереть за нее. Русские полководцы
’ князь Багратион, князь Кутузов, русские государ¬
ственные деятели - Столыпин, Витте и Лорис-Меликов, рус¬
ские строители - Гарин и Клейнмихель, русские диктаторы -
Сталин и Петр Великий, русские ученые - Курчатов, Иоффе,
Циолковский, русские герои - Гастелло и Маршал Жуков, рус¬
ские поэты - Пушкин, Лермонтов, Пастернак... Какое дело нам
и истории, что один из них принадлежит грузинскому этносу,
другой - немецкому, третий - армянскому, четвертый - еврей¬
скому, пятый (пусть отчасти!) вообще негритянской расе. Все
они - русская элита, представители русской нации. И не надо
выдумок, не надо химер.
Нам предстоит национально-государственное строительство.
Неслыханная по напряженности титаническая задача! И
меньше всего нам нужен безумный раскол, дробление нации, по¬
иск чьих-то прабабушек.
Русский этнократизм аморален и разрушителен. Следом за
«этносом» - «субэтносы», следом за ними - чуть ли не «уезд¬
ный», племенной, родовой, стайный синдром - тайная мечта
3.Бжезинского, реализуемая «крутыми» псевдо-русскими этно-
кратами.
Воистину «сон разума рождает чудовищ»!
Нам омерзителен безродный космополитизм, нам стыдно за
тех, кто в условиях катастрофы бежит, как крыса с тонущего
корабля. Русофобия отвратительна вообще, как и любая разно¬
видность национальной ненависти. Но вдвойне отвратитель¬
на русофобия тех, кто говоря на русском языке, эксплуатируя
народ, паразитируя на культуре, оскверняет и опустошает Ро¬
дину.
Но разве менее омерзительны те, кто под видом яростной
борьбы за Россию зовут нас к доивановским временам, к распы¬
лению страны, а по сути - к догосударственности.
Мы отстаиваем идею развития. И нам не по пути со всеми,
кто ведет Россию дорогой регресса и разрушения.
4

Мы за дружбу народов, за их союз. Но для того,
чтобы этот союз состоялся, должны быть субъек-
ты союза, то есть нации. И без становления вели-
кой русской нации Евразия для нас неприемлема.
У России есть свой путь. Она исторически объединила конти¬
нент, и эта история не может и не должна быть попрана.
Мы - за историческую правду во всей ее полноте и жестокости.
Но мы понимаем, что превращение советского периода в «чер¬
ную дыру» длиною в несколько поколений означает крах русской
и евразийской истории. И мы, ничего не приукрашивая, будем
бороться за правду и смысл советского периода нашей истории.
Ибо без этой правды и без этого смысла не может быть нацио¬
нально-государственного строительства.
Мы - антифашисты. Анализируя без ханжества и предвзято¬
сти все режимы и все периоды истории, заимствуя здравое, ви¬
дя всю трагичность и противоречивость XX века, мы никогда
не забудем, что такое нацизм. В нашей памяти навсегда имена
Гиммлера и Геббельса, Розенберга и Геринга, Гитлера и Гейдри¬
ха останутся именами нелюдей, палачей, в том числе и пала¬
чей русского народа. В стране, потерявшей десятки миллионов
и спасшей мир от фашизма, этим шутить нельзя.
Более того, именно сейчас надвигается «черная чума», очеред¬
ная чума XX века. Мы видим ее приближение, видим силы, кото¬
рые выдвигают ее на передний план, и призываем к антифаши¬
стской готовности номер один. Шутки в сторону!
Мы - технократы. Технократы-почвенники.
Мы - политические прагматики, и политические институты
для нас лишь формы, зачастую скрывающие действительные
цели тех, кто этими формами оперирует. Монархия - отвеча¬
ет исторической традиции России? - Да. Но если эта форма
тянет за собой аграрно-сырьевое прозябание, если она своими
пышными эполетами и словами о «русскости» и «почвенности»
лишь прикрывает колониальную экспансию Запада, если за
«обустройством России» прячется ее геополитическое и тех¬
нологическое выхолащивание, тогда призывы к монархии ста¬
новятся для нас формой национального самоубийства, а мо¬
жет быть и убийства.
Мы - государственники. И это определяет нашу стратегию.
Мы не можем бороться, разрушая государство. Мы хотим его
строить. Мы будем его строить. И мы построим его.
5

Георгий ПОДЛЕССКИХ
НАЦИОНАЛЬНО¬
ГОСУДАРСТВЕННАЯ
ОРИЕНТАЦИЯ —
НОВАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ
РЕАЛЬНОСТЬ В РОССИИ?
В броуновской сутолоке дней мы сплошь и рядом забываем о со¬
бытии, пусть весьма незначительном, но которое имеет к нам доста¬
точно прямое отношение, — а именно о том, что живет на свете не¬
кий персонаж; так, ничего особенного, и масса вредных привычек, и
все же мы к нему по-своему привязаны. Как водится, у него проблем
выше головы, он вечно куда-то спешит. Изредка, случайно встретив¬
шись, мы едва успеваем кивнуть ему на бегу. Гораздо же чаще он
проходит мимо, незамеченный и неузнанный нами.
Сказать вам, о ком идет речь? Всю жизнь мы тешим себя иллю¬
зией (одной из тысяч других, с которыми давно уже свыклись), что
хорошо с ним знакомы. Гляньте-ка в зеркало. Уверены ли вы в том,
что видите себя? Поразмыслите немного на сей счет.
Почти сто пятьдесят лет назад поэт написал:
И говорю другим «прощай»,
Чтоб поздороваться с собой.
Господи, как редко подобное случается в наши дни! Не потому ли
многие сходят в могилу, так и не разобравшись толком, что в дейст¬
вительности считают плохим и хорошим и чего желали бы на самом
деле? Бедные мотыльки, летящие на приманчиво яркое пламя! Мы
пытаемся разглядеть себя на экране телевизора и на газетной полосе.
А какую «картинку» нам покажут, всецело зависит от кого? Вот
именно. Такие дела.
6

Исследуя бессознательное, психологи изучают устойчивые ассо¬
циативные связи. Скажем, необходимо быстро, ни единой секунды не
задумываясь, выпалить первое, что придет на ум. К примеру, вот так.
Только в темпе, в темпе:
— Мила мыла... что?
— Раму!
— Царская Россия — тюрьма...
— Народов!
— Советский Союз...
— Империя!
— Великодержавный...
— Шовинизм!
— Патриотизм...
— Фашизм!
— Рынок...
— Вперед!
— Права человека...
— Защищать!
И вы считаете, что это ваш собственный голос? И этот безумный
автоматизм ответов отражает ваши истинные взгляды?
Между прочим, декодированное сознание всегда предметно.
Взять хотя бы те же права человека. От кого их надо защищать? Кто
на них нападает? что такое права человека вообще? могут ли утверж¬
даться одни права за счет попрания других прав? Как так получается,
что шумные кампании по поводу защиты прав человека почти неиз¬
бежно приводят к жесточайшим конфликтам, кровопролитию и ста¬
вят под угрозу благополучие целых народов и государств? И, нако¬
нец, кому это выгодно?
Но зомби потому и зомби, что не задает вопросов. Набран код, в
мозгу загорается лампочка... Все! Готово к употреблению.
Телерепортер интервьюирует на улице прохожих. Один, назвав¬
шийся врачом, напористо, с пафосом народного трибуна обвиняет в
запредельных ценах, отсутствии товаров и развале экономики в це¬
лом кого бы вы думали? Петрушенко и Невзорова. Просто какой-то
сюр средь бела дня! Разумеется, можно быть трижды демократом, че¬
тырежды либералом и люто ненавидеть поименованных лиц — это
ваши трудности. Но как при всем том не понимать, что полковник и
телекомментатор, пусть даже очень известные, примерно так же вли¬
яют на падение надоев молока и выплавку стали, как лунный свет
влияет на рост числа абортов и червивость яблок?
7

Оказывается, не понимают. И логика здесь совершенно ни при
чем. Как выразились бы наши предки, которые неплохо разбирались
в различных видах порчи, «уязвен бывь на нь от беса». Сколько же
таких «уязвенных» ходят сегодня по улицам городов и весей изнаси¬
лованной экспериментами страны!.. И только мигни им завтра, ради
всеконечной победы прогрессивного человечества они «недрогнувшей
демократической рукой»... Такие дела.
Сон разума, как известно, порождает чудовищ. Хотелось бы на¬
деяться, что в будущем целенаправленная индоктринация с исполь¬
зованием институтов власти и всех средств массовой информации бу¬
дет рассматриваться соответствующей конвенцией ООН как акт гру¬
бой агрессии государства против суверенного сознания личности. По¬
ка же любой самый вздорный миф, родившись поутру, становится к
вечеру господствующим мнением. Тоталитаризм, плюрализм... Несть
им числа. Эти священные коровы масс-медиа беспрепятственно гадят
повсюду, так что вляпаться в «блин» рискует и тот, кто не имеет сча¬
стья состоять ни в каком родстве с люмпен-интеллигенцией.
Ц этих условиях журнал «Россия XXI» намерен, может быть, в
первую очередь разоблачать современную мифологию. Будучи неза¬
висимыми, не выполняя ничьих социальных заказов, мы не преследу¬
ем узко политических целей. Наша главная задача: вернувшись к
принципиальному отношению ко всему вокруг нас происходящему,
вновь обрести устойчивую определенность мира. Утрата такой опре¬
деленности, ввергая человека в трагизм бессмысленности существо¬
вания, позволяет легко манипулировать его сознанием. И не на это
ли направлены во многом старания идеологической номенклатуры,
которая, подобно оборотню, перекидывается через голову и всякий
раз предстает перед публикой в новом обличии — сообразно конъюн¬
ктуре и соображениям насчет того, кто больше заплатит. Бесстыдст¬
во, доходящее до цинизма, открытая продажность, гомерическая хле¬
стаковщина, столь свойственные большинству нынешних «властите¬
лей дум», ведут к тому, что мир, не получая имени и формы, начина¬
ет дробиться, разлагаться и быстро превращается в дешевый балаган,
заплеванный и загаженный политическими шутами.
Другое важное направление журнала — зарубежная политология
и дискуссия с ней. Совершенно очевидно, что наша страна стала пол¬
игоном для обкатки концепций теоретиков нового мирового порядка.
И сегодня, в частности, мы пожинаем плоды леворадикальных уто¬
пий, навязываемых для решения национального вопроса. Что же нам
прописали? Для всех народов бывшего Советского Союза, кроме рус¬
8

ских, создание национальных государств. Противоположный путь —
упразднение всякой национальности в неких мировых сообществах во
имя торжества общечеловеческих ценностей. Или образование мини¬
государств с однородным населением, где конкретная культура сохра¬
няется и воспроизводится в качестве музейного экспоната; вся же ос¬
тальная территория свободно заселяется другими народами.
Зарубежные теоретики нового мирового порядка со своими кон¬
цепциями напоминают того официанта, который чем любезнее об¬
служит, тем на большую сумму обсчитает. Судя по тому, как разви¬
ваются события, предъявленный счет будет таков, что для его оплаты
России придется навсегда распрощаться с ролью мировой державы.
Вот он, их «сон золотой»!
Наивно полагать при этом, что нам уготована тихая и благостная
кончина в окружении заботливых и кротких соседей. В чем другом, а
умереть нам всегда помогут. И уж как иным не терпится поделить
шкуру «русского медведя»! С азартом травят, обкладывают... причем
те, кто предпочитает действовать с «подходцами», гневливо требуют,
чтобы мы сами сняли с себя шкуру. Дескать, исходя из приоритета об¬
щечеловеческих ценностей, они имеют на нашу шкуру такие же пра¬
ва... «Да ведь жалко, милостивцы, как-никак она у нас единствен¬
ная». — «А! коли жалко, так быть вам шовинистами, а заодно и крас¬
но-коричневыми». Такие дела. И все бы хорошо, только противно
очень. Игра-то больно дешевая. Совсем уж на простецов рассчитана.
Чтобы не утратить окончательно былого могущества и занять
подобающее место в современном мире, России прежде всего необхо¬
димо найти адекватный ответ на брошенный ей вызов. Кто об этом
позаботится? Ясно, что не господа мондиалисты, которые, кстати, са¬
мостоятельного значения не имеют, а свою враждебность к России
пытаются прикрыть рассуждениями об общечеловеческом благе. За¬
бавно все-таки наблюдать, как в их раскладе мы всякий раз оказыва¬
емся «крайними». Впрочем, оно и понятно. Что значит для них судьба
того же русского народа по сравнению с мировой демократией? Было
бы о чем жалеть!
Но это — для них. А мы, сами понимаете, несколько в ином поло¬
жении. Вот дом, и мы в нем живем; а если во имя торжества демокра¬
тических ценностей у нас его отнимут или разрушат, то куда нам по¬
даться? Под забор или на поденщину к единомирцам, удалившимся
на покой с чувством хорошо исполненного долга? В общем, нам есть
что терять. И есть за что побороться. Хотя шансы на скорый успех до¬
статочно проблематичны, в этом нужно отдавать себе отчет.
2-4059
9

Главная беда заключается в том, что за долгие десятилетия почти
под корень сведена наша национально-государственная элита. И на
протяжении всех лет перестройки по-прежнему было совершенно
бесперспективно идентифицировать свой частный интерес с интере¬
сами России. Зато сразу выигрывал тот, кто их предавал. Сколько
умопомрачительных карьер на этом построено!
Сегодня подобного рода тенденция не только сохранилась, но и
значительно усилились. Достаточно сказать, что в демократическом
Зазеркальи слова «патриотизм», «патриот» стали по сути бранными
эпитетами. Но то ли, усердствуя, перешагнули некую грань, за кото¬
рой заговорило естественное и непобедимое чувство брезгливости; то
ли наконец проснулся инстинкт самосохранения... Как бы там ни бы¬
ло, мировая идея России постепенно овладевает сознанием все боль¬
шего числа ученых, политиков, военных, дипломатов, промышлен¬
ников и финансистов. Всемерно способствовать этому, а значит, по¬
могать скорейшему возрождению национально-государственной эли¬
ты — вот первейшая задача журнала «Россия XXI». И, выпуская пер¬
вый номер, хочется вслед за Шарлем де Голлем повторить: «Зову
всех, кто готов продолжить борьбу».
Важно помнить, что у нас есть дом, наша Россия, и мы в нем хо¬
зяева. Пусть наш дом сейчас разорен и загвоздан временщиками, ни¬
чего! Бог даст, наведем порядок, все почистим и будем жить-пожи-
вать да добра наживать. А что мы без России? Голь перекатная, пыль
придорожная.
10

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
ПОЛИТИЧЕСКИХ ИГР.
' В стране, где долгие годы политическая борьба ве-
ласъ по принципу «драки под ковром» и о результа-
max этой «драки» можно было догадываться лишь
«выкидываемым трупам», отсутствует опыт
действительного анализа политических игр.
Цели игроков трактуются очень буквально. Их политические
поступки интерпретируются с поразительной обывательской
наивностью. О политическом деятеле зачастую судят по на¬
детой им маске, принимаемой за действительную политиче¬
скую субъективность. В нашей прессе при описании политиче¬
ского процесса господствует весьма упрощенное описательст¬
во. Какой уж там «сюрреализм» и тем более «постмодерн»! Все
в этих описаниях - «лубок», «плакат», в лучшем случае «соц-
арт» или «критический реализм».
Но национальная элита не имеет права на подобную слепоту.
Она должна преодолевать примитивизм подходов и трактовок.
Нас уже дурачили слишком долго и со слишком плачевными для
нации и государства результатами. С этим надо кончать.
Вот почему мы будем постоянно возвращаться к теории и
практике политических игр, демонстрируя, что такое манипу¬
ляция, игры со сложной переадресовкой, политические «много¬
ходовки», линейные и нелинейные модуляции.
В этом смысле данная статья - лишь «первая ласточка» и...
как ни странно, в газете «Гласность» ее напечатать не захо¬
тели. Странно ли?..
2
11

Сергей КУРГИНЯН
ПОЛИТИКА
В СТИЛЕ
ПОСТМОДЕРН
Советы,
как козочке не упасть в речку
(Интервью, данное газете «Гласность»)
— Скажи, Сулико, что такое беда?
— Беда — это когда самолет с руководителями партии и прави¬
тельства падает, разбивается...
— Нет, Сулико. Это не беда, это катастрофа. А беда — если ко¬
зочка пойдет через мостик, поскользнется и упадет в речку. Так что
же такое беда и что катастрофа, Сулико?
— Катастрофа — это когда самолет с руководителями партии и
правительства падает. Но это еще не беда...
(Анекдот времен застоя)
Последние полгода бывший Союз удивляет даже тех, кто отвык
удивляться за время перестройки. Мы не знаем вечером, ложась
спать, в какой стране проснемся утром. Август 91-го сломал прежнее,
хоть и стремительное, но все же предсказуемое развитие событий.
Пожиная плоды неудавшегося путча, мы долго еще будем размыш¬
лять, что же на самом деле произошло в эти роковые три дня. Свое
объяснение предлагает известный политолог Сергей Кургинян.
— Сергей Ервандович, во время августовских событий вы утвер¬
ждали, что путч — это фарс, что если кому-то он на руку, то в пер¬
вую очередь Горбачеву, что «виновные» не понесут никакой ответст¬
венности. Но путчисты дожидаются суда — в не самом комфортабель¬
ном месте. После бурного полугода исчез с политической карты мира
Союз, а его президент принял малопочетную отставку.
12

с перспективами перехода
к высокоразвитой экономике	Рис Л Перестройка как социальный регресс
— Михаил Сергеевич — человек исключительно талантливый,
политик тонкий, умный, дальновидный, обладающий острым страте¬
гическим чутьем. И то, что он вовремя спрыгнул с быстро идущего в
пропасть поезда, — это, конечно, шаг блистательный. Понимая, что
незачем ему дальше сидеть в этом вагоне, он уходит, оставляя удо¬
вольствие ехать без него внуку Аркадия Гайдара, бывшему секретарю
Свердловского обкома партии и другим людям, обладающим иной
психоэмоциональной организацией и имеющим свои достоинства: на¬
пример, прямоту и некоторую последовательность, непосредствен¬
ность и тягу к сиюминутным результатам. Этих свойств у Михаила
Сергеевича нет, он мыслит большими категориями. Поэтому он ушел
из официальных структур власти, но это вовсе не значит, что он пе¬
рестал быть властью у нас в стране. Реальное положение, которое
13

Михаил Сергеевич сейчас занимает, пожалуй, можно назвать ключе¬
вой позицией в нашей сегодняшней жизни, и влияние его с каждым
месяцем будет усиливаться. Горбачевский фонд соединил отечествен¬
ные интеллектуальные силы (например, элиту бывшего корпуса пол¬
итической разведки) с международной интеллектуальной элитой. Не¬
давно Александр Янов в своей простоте и непосредственности, кото¬
рые я всегда отличал в нем как лучшие качества его типа ментально¬
сти, пояснил нам, в чем смысл этой затеи. Оказывается, Михаил Сер¬
геевич готовится к тому, чтобы возглавить международное прави¬
тельство на территории бывшего СССР, в котором сам Янов должен
занять пост премьер-министра.
Оставляя это заявление на совести будущего премьера, я не буду
оценивать подлинную глубину замыслов бывшего президента. Я могу
судить лишь об уже случившемся. Нельзя сказать, что августовский
путч был целиком и полностью интригой Горбачева в отсутствии ка¬
ких-то предпосылок в самой ситуации, но авторство его несомненно.
Первоначальная идея Михаила Сергеевича заключалась в том,
чтобы, низведя всю партийную элиту до положения сытых безмозг¬
лых баранов (что, честно говоря, не так уж трудно было сделать),
продолжая кормить их на убой и сохраняя им все вызывающие раз¬
дражение блага, лишить их власти и заставить ^всецело одобрять и
поддерживать» реформы, ведущие к обнищанию масс. После этого —
направить ярость голодного народа на эту кастрированную, бессиль¬
ную, зато гладкую и упитанную партию, руководитель которой, ген¬
сек-президент, ничего поделать не может: все борется с ней, а она все
тормозит. И вот представьте себе грандиозность замысла. Голодный
Ленинград. Город разут-раздет (как сейчас), но бараны накормлены
до предела. С одной стороны Невзоров, с другой — Бэлла Куркова
рассказывают, что в Ленинграде осталось 32 антрекота, из них 24 от¬
правлено в обком КПСС, из них 12 съел лично Гидаспов, о чем из до¬
стоверных источников стало известно. Проводится журналистское
расследование, «остатние» антрекоты снимают крупным планом.
Патриоты бы еще попытались защитить «баранов», мол, не 12 антре¬
котов они съели, а только три... Короче говоря, обстановка в какой-то
момент накалилась бы настолько, что доведенный до отчаяния голо¬
дный народ нанес бы кровавый удар и смел бы и сытых «баранов», и
«баранью» власть. В этом заключался своеобразный гуманизм Горба¬
чева: покончить с ними одним махом, чтоб не мучились. То есть все
шло к социальному взрыву, к той самой экстремальной точке, о кото¬
рой мы говорили еще год назад.
14

Но к весне 1991-го выяснилось, что в коммунистической партии,
кроме тех, кто отъедается и прячется за танки и бронетранспортеры,
есть еще и люди совсем другого типа. Они открыто заявили о себе как
о неоконсервативно-центристской («баранотворцы» ее называли за
это «фашистской») силе в КПСС. Они публиковали свои документы,
они создавали новые структуры — например, Союз городов-героев,
они готовились на XXIX съезде партии выступить с конструктивной и
ироничной критикой. И я не скрываю, что к этим планам и Кургинян,
и Прокофьев имели самое непосредственное отношение. Мы предла¬
гали Михаилу Сергеевичу возглавить наши силы — при условии, ко¬
нечно, что будут сохранены все демократические завоевания. Возврат
к прошлому не входил в наши планы. Нас в первую очередь интересо¬
вало глобальное геополитическое пространство — неважно, как оно
называется: Советский Союз или Российская империя, неважно да¬
же, какова его общественно-политическая структура. Лишь бы оно
оставалось. Но у Михаила Сергеевича, который на словах ратовал за
сохранение Союза (или у кого-то, кто стоит за ним), видимо, была
иная точка зрения.
Перед ним стоял вопрос: что можно противопоставить нашему
«белому коммунизму», когда операция «Баран в пустыне» (не путать
с «Буран в пустыне») провалилась? Репрессии? Чрезвычайное поло¬
жение? Но «стучать кулаком по столу» вовсе не входило в намерения
президента. И тогда он инициировал чужие действия — грубые, не¬
эффективные, заведомо обреченные, зато дающие некий тактиче¬
ский выигрыш. Насколько большой — тогда это было неясно. Ситуа¬
ция развивалась достаточно импровизационно и не вполне подконт¬
рольно. Тут я еще раз хочу выразить свое глубокое уважение уму и
таланту Горбачева. Идея квази-путча могла созреть только в высоко¬
интеллектуальном сознании, а больше высоких интеллектуалов на
горизонте отечественной политики я не вижу.
Вы понимаете, что такой человек, как Валерий Болдин, не зару¬
чившись поддержкой Михаила Сергеевича, никогда действовать не
станет. То же касается Янаева — безусловно, Пуго — я думаю, Язова —
наверняка. Может быть, даже Бакланова. Были, конечно, и «антреко¬
ты для поедания». Стародубцев и Тизяков понадобились лишь для то¬
го, чтобы поприжать аграриев и промышленников. Но так уж сложи¬
лось: есть лидер, есть круг приближенных к нему гекачепистов и есть
группа профанов.
Дальше события, по всей видимости, развивались бы так. ГКЧП
малость прижимает Ельцина, но его «спасает», допустим, Горбачев, и
15

тогда Борис Николаевич вынужден пойти на заключение Кэмпдэвид-
ского... ох, простите — Новоогаревского соглашения. И когда его под¬
пишут Татария, Якутия и так далее — все! Вопрос о России как гео¬
политическом субъекте решен, концепция «лоскутной» Евразии реа¬
лизована.
Однако, по-видимому (здесь дело темное, и мои догадки носят
характер чисто художественный, свойственный мне как личности
творческой, иногда проявляющей просто несдержанную изобрета¬
тельность и фантазию ума), итак, по-видимому, а точнее, наверняка —
председатель КГБ Крючков слегка подпортил игру, из каких-то своих
соображений поддержав в тот момент Ельцина, а не Горбачева. Тем
самым он выиграл больше всех и по многим позициям, ибо для чело¬
века высокого политического статуса потеря в уровне комфорта —
еще не потеря. Сейчас издается двадцатитомник Юнга. Я, например,
давно хотел прочитать это издание. В тихом, уютном месте...
—... в «Тишине».
— Я этого не сказал. Так вот, прочитав эти 20 томов, можно
выйти обновленным и гораздо глубже понимающим суть политиче¬
ской ситуации. Иногда подобный отдых очень полезен и желате¬
лен. Феликс Дзержинский, например, бухгалтерский учет в тюрь¬
ме выучил.
Как бы то ни было, операция «Баран» провалилась, путч тоже
проходил не в точности по сценарию. В результате Россия, как геопо¬
литический субъект осталась, Ново-Огарева не состоялось, политиче¬
ский кризис усилился, и кривая, которая до этого момента шла плав¬
но вниз, получила перелом. Передача власти демократическим силам
состоялась до вхождения в зону бедствия. Процесс теперь идет не в
том направлении, в котором это предполагалось по плану «Баран в
пустыне».
В каком же? Для того, чтобы четко ответить на этот вопрос, мне
необходимо продемонстрировать это на схеме.
Все реформы т.н. «перестройки» имели по сути одну цель — со¬
циальный регресс, опускание нашей страны в «гетто» четвертого ми¬
ра, и соответственно, резкое понижение уровня жизни. В самом деле,
обозначив за 100% уровень жизни 1985 года, мы видим, как он не¬
прерывно снижался. Сначала нам это компенсировали гласностью,
демократизацией и т.п. — «зона эйфории». Мы радовались новым
свободам. Потом, после заявления Рыжкова о повышении цен — «но¬
стальгия» (самый популярный анекдот в этот период: «Леня Брежнев,
открой глазки, — нет ни сыра, ни колбаски»). И казалось бы, почему
16

в период ностальгии не начать политическую стабилизацию? Ле¬
вым, правым, центристам, — кому угодно. Ан, нет! Невозможно,
поскольку в этом случае — люди будут помнить, как они жили. А
жили они — с одной стороны (и об этом кричали!) раз в 7 хуже,
чем на Западе, но с другой стороны (и об этом молчали «в тряпоч¬
ку»!) — раз в 5 лучше, чем в странах четвертого мира. Телевизо¬
ры, холодильники, дачные участки, какие-никакие, но городские
квартиры, книги, театры, кино, образование. Чуть ли не машиной
уже определялся достаток.
Сразу это не отберешь. Надо под лозунгом «рынка» втянуть в зо¬
ну бедствия. А там... Там — память о прошлом исчезает, время —
только настоящее. Цель — выжить. Нужно — необходимое для вы¬
живания — соль, хлеб, дрова и т.п.
В этой зоне общество «вываривают» и затем дают выйти из бедст¬
вия. Конечно, на низкий уровень. Но и за это спасибо скажут.
В «точке минимума» — переворот, и новые пришедшие к власти
силы, выведя нас из бедствия и играя на разнице уровней сделают
Россию (или то, что от нее останется) колониальной страной.
Таков был план до августовского путча. Срыв операции «Баран»
изменил ситуацию.
По-прежнему реформы Гайдара связаны с одной сверхзадачей —
отнять у населения все его сбережения, чтобы ультиматум «работы за
кусок хлеба с солью» был принят жадно, с большим желанием. Ведь и
хлеба не будет. По-прежнему реформы Гайдара строят не рынок — не
обольщайтесь, — они строят внеэкономическое принуждение к труду.
Покупательский спрос уже сегодня неэластичен (есть такое экономи¬
ческое понятие), ибо и так минимален. Он адекватен вашей личности
(в лучшем случае), ничего лишнего вы себе не покупаете, а значит,
не можете отказаться хоть от чего-то, не изменив структуру своих по¬
требностей, не став другой личностью. И значит, цель такого рефор¬
маторства с понижением спроса ниже предела эластичности — сло¬
мать личность. Это своего рода форма экономического терроризма.
Но это все — дело рук демократов. Они — архитекторы бедствия,
они ответственны. И отвечать им придется.
Что же касается Горбачева, он сделал на своем месте, что мог, и
ушел изящно, произнеся блестящую речь, расставив в ней все пол¬
итические акценты, «кто есть ху», и фонетические. Наконец-то он
мог позволить себе произнести «углубить», а не «углубить», а также
наградив напоследок Аллу Пугачеву высоким титулом и приняв в
Кремле группу «Скорпионз». Я считаю, что и то, и другое, и третье
3-4059
17

недооценивается, ибо трактуется буквально, на уровне прямоли¬
нейного, обывательского сознания. Но если представить эту ситуа¬
цию во всей ее многозначности, с точки зрения социо-культурного
моделирования, то можно сказать, это был жест талантливого ре¬
жиссера, хорошо понимающего, что такое постмодерн, измеривше¬
го всю глубину иронии, как категории искусства XX века. Полити¬
ческого искусства.
А у президента России и его замечательного правительства, со¬
стоящего из бывшего комитета комсомола Центрального экономико¬
математического института (это был всегда такой консервативно¬
коммунистический комитет комсомола) задача одна: провести эту
кривую теперь уже почти вертикально в точку минимума. Думаю,
взрыв не заставит себя долго ждать. Могут быть варианты, разные
тактики, эта точка может плавать с апреля по октябрь. Но стратегия
одна: население будет ограблено. Насколько сильно — я думаю, что
ваш костюмчик вам, возможно, и оставят, но часы снимут и диктофон
отберут...
Думаю также, что сев провалят, порядка со снабжением навести
невозможно, административная система сломана и в какой момент
захотят взорвать нашу экономику — зависит от мирового сообщества
и темпов нашего «прогрессивного разоружения». Михаил Сергеевич в
этом, конечно, виноват не будет. Он сделал все возможное для спасе¬
ния Союза. Он предупреждал. Он даже напоследок опять защищал
социализм... Ах, эти политические игры XX века! Они не носят жест¬
кий характер. Они больше напоминают конфу, шаолинь, а никак не
киксбоксинг. В киксбоксинг играют на улице любители острых ощу¬
щений...
Так что я полностью принимаю ваш упрек в неточности моего
прогноза. Но все же он был не так далек от истины, если рассматри¬
вать все происходящее с точки зрения... ну, скажем, политического
сюрреализма.
— В этой ситуации на какие силы Вы возлагаете надежды, кого
поддерживаете после того, как ваши прежние союзники оказались
политически недееспособны?
— Я называю три силы, которые сейчас, можно сказать, уже об¬
разовали неоконсервативный альянс: младопатриотизм, государст¬
венный демократизм и белый коммунизм. Это самые умеренные си¬
лы, которые могут радикально изменить ситуацию. Изменения нуж¬
ны, но при слишком резких получается то, что в физике зовется «гид¬
ростатический удар» — попросту ассенизационный эффект, когда из
18

трубы под большим давлением вылетают — м-м-м... вещества, повы¬
шение уровня которых в нашем обществе вызвало бы излишнюю фе-
кализацию всей страны. Единственное, что, на мой взгляд, возможно
в такой ситуации, это выдвижение приемлемой для Запада и вместе с
тем гарантирующей стабильность на территории бывшего (а может,
будущего) Союза модели неоконсерватизма в его отечественном ва¬
рианте.
Неоконсерватизм состоит из трех блоков: это либерализация эко¬
номики, модернизация промышленности и традиционные ценности.
Во всем мире такая политика ассоциируется с именем Рейгана, де
Голля, Тэтчер, а у нас почему-то с Гитлером, Муссолини, а то и Ста¬
линым. Но это уже вопрос дешевого политического маневрирования.
Неоконсерватизм — отрицание отрицания, отрицание перестройки —
но не ее завоеваний, а ее отречения от прежних ценностей. Надо за¬
ново показать эти ценности советского периода, сопрячь их с дорево¬
люционными, придать истории историческое звучание, а не звучание
анекдота. Ибо та сила, что реально приходит к власти, должна зая¬
вить право собственности на все историческое наследие.
— Вы говорите о реабилитации прежних ценностей — но каких
именно?
— Не о реабилитации, а об историзации. Если мы таким же мето¬
дом будем анализировать перестройку, мы и ее представим как сата¬
низм. А историзм заключается в том, что ни один период не демони¬
зируется, ни один не апологетизируется, но каждый взвешивается ле-
тописно, строго и анализируется во всей его сложности. Историче¬
ский процесс вообще не может быть осмыслен в образах и терминах,
свойственных обыденному псевдоинтеллигентскому сознанию, кото¬
рое я называю прокурорствованием на кухне. Беда в том, что это про-
курорствование распространилось с отдельных кухонь по средствам
массовой коммуникации в общественное сознание.
— Но Вы говорили когда-то, что направление, избранное Горба¬
чевым, было стратегически верным, он хотел построить открытое об¬
щество...
— Да, он открылся. Только не в ту сторону. В закрытом обще¬
стве, существовавшем на территории СССР, энтропия нарастала, и
было ясно, как Божий день: закрыться нам еще лет на 10 — и энтро¬
пия по законам термодинамики сметет здесь все. Действительным
идеологам перестройки казалось, что достаточно открыться горизон¬
тально, в пространстве. При этом они закрылись (или позволили себя
закрыть) во времени, а третье, вертикальное, сакральное измерение
3
19

осталось, как и прежде, плотно закупоренным, тогда как общества
восточного типа (а наше именно таково) меряют свою открытость
сакральной компонентой.
— Сакральная открытость — что это значит?
— Наше общество было десакрализовано окончательно во време¬
на Брежнева — и закрыто от своего собственного Эгрегора. И вместе с
тем закрыто временно — отсечено от прошлого, разрезано на части.
И вот на фоне этой двойной закрытости раскрывается вдруг простран¬
ственная компонента — причем в узком, строго направленном на За¬
пад, секторе.
— Вы считаете, что неоконсервативный блок сумеет превратить
центробежные силы в центростремительные, возвратить Союз в
прежние границы и, наконец, вернуть нам с вязь с Эгрегором?
— Думаю, да. Не стоит впадать в панику: многие процессы, из
тех, что носят базисный характер, пока еще подконтрольны. Стал го¬
раздо более сконцентрирован, а значит, и подконтролен теневой ка¬
питал. Выявлен спектр политических сил и интересов. Продемонст¬
рирован и нежелательный вариант развития — обозначена катастро¬
фа, которая может наступить, но пока не наступила. Активизированы
процессы социальной ротации: более молодые и государственно мыс¬
лящие люди приходят во властные структуры. Многое заново переос¬
мыслено в истории. Среди объектов, которые закрываются, есть мно¬
го старых, что отвечает интересам модернизации.
Да процесс приближается к точке бифуркации, в которой, как
известно, даже Господь Бог не знает, каким будет результат. Если бы
знал и мог контролировать вектор напряжения в зоне контакта двух
Эонов, двух эпох, это значило бы, что он лишает нас свободы воли и
изменяет своему провиденциальному замыслу. Как дальше пойдет
процесс — неизвестно, но я бы не стал драматизировать ни один из
вариантов. Возможно, Россия будет географически расчленена, но
тогда это лишь подхлестнет иррадентизм, борьбу за воссоединение
этноса.
Короче говоря, не знаю, как там насчет козочки, но что касается
самолета, то мне бы хотелось, чтобы это был респектабельный «Бо¬
инг» и он благополучно приземлился где-нибудь в Нью-Йорке, а еще
лучше в аэропорту Хитроу.
— Вопрос обывательский, но по-обывательски интересный — о
сроках. Когда наш респектабельный самолет может приземлиться в
аэропорту Хитроу?
20

— Я думаю, процесс будет развиваться на протяжении 20—25 лет.
Стратегические ориентиры победы или поражения определятся между
2005 и 2008 годом.
— Это будет эволюционный процесс?
— Нет, это будет серия консервативных революций. И граждан¬
ская война. Но война XX века — то есть информационная, финансо¬
вая, экономическая. «Горячая» — как крайний случай. Видите ли,
глобальный мир очень хрупок. Сломать хребет нашей Евразии в те¬
перешних условиях, при нынешних наших лидерах — дело пяти ми¬
нут. Но ведь тогда вся нагрузка, которая приходится на этот хребет,
разом нарушит устойчивость остального мира. Поэтому происходит
постепенное высасывание этого хребта, его размывание. Но одновре¬
менно идет и наращивание тканей. Идет длительный разрушительно¬
восстановительный процесс. Конечно, можно совершить решитель¬
ную глупость — например, ликвидировать термоядерный щит на тер¬
ритории СССР. Но пока что, судя по всему, Борис Николаевич прояв¬
ляет высокую трезвость и не собирается, как говорят военные, «пол¬
ностью сливать гермоад», что было бы, на мой взгляд, равносильно
прямой и однозначной национальной измене.
— На стороне тех, кто хотел бы сломать хребет Евразии, — ми¬
ровой интеллектуальный, финансовый и прочий потенциал. На что в
этом противоборстве рассчитываете вы? На поддержку «широких на¬
родных масс»?
— Как вам сказать... Мир ведь устроен очень тонко. Да, они об¬
ладают всей этой мощью, но вместе с тем и неверной концепцией ме-
таисторического развития. С их точки зрения есть «моделирующая
элита» и манипулируемый поток жизни, Фукуяма это назвал «Конец
истории». Но ведь история не кончена. Я утверждаю, что на нашей
территории исторический процесс продолжается. А значит, они про¬
играли. Если они попробуют подходить к этому процессу с точки зре¬
ния homo lidens (человека играющего)., это кончится просто так, что
мы перенесем биение исторической ткани на всю территорию земного
шара. Что было бы, конечно, новым Эоном. Но кто тогда выиграет?
— В любом случае не мы, здесь сидящие.
— Отчего же? «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роко¬
вые». Нас никто не спрашивал, когда нам родиться. В России не было
ни одного поколения, которое не испытало бы историческую катаст¬
рофу.
Но не надо все валить на тех, кто сидел в Кремле и Белом доме.
Виноваты не только они. Виноваты — народ и интеллигенция. Наш
21

народ в течение шести лет заявлял о себе как о народе-предателе. Он
предал свой Эгрегор, свою историю, свою суть. И должен быть нака¬
зан — это единственный способ спасти его душу и место в истории.
Иначе он будет просто проклят и уничтожен. То, что он совершил,
слишком серьезно. Это факт онтологической измены.
— Ав 17-м году?
— Ав 17-м было другое. Тогда Россия не за колбасу отдавалась, а
за мессианскую идею. И народу предложили пусть лжесакральную,
но все же высокую цель. А сейчас подсовывают нечто антисакральное —
и понять бы еще, что именно. И потом... После 1917 года народ все от¬
мыл в Великой Отечественной войне.
— Значит, очищающее горнило еще впереди?
— Несомненно. И реформы внука Аркадия Гайдара надо рас¬
сматривать как бич Божий. Карма последних семи лет повисла над
страной — нам ее смывать. Началась Эпоха Великого стояния на Ру¬
си, избытия кармы. Избудем ее — и вернется связь с Эгрегором. А
когда вернется эта связь, вот тогда наш «Боинг» окажется там, где
ему и положено быть. Не здесь, а в Хитроу.
Записала ПАШКОВА.
22

ЕВРОПЕЙСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ.
Мы любим Европу и, заявляя о том, что мы - дру-
гие, совсем не призываем «хлебать лаптем щи» и
«закидывать шапками некий омерзительный враж-
дебный нам »3апад\
Нет, мы хотим учиться, хотим понимать, хотим знать прав¬
ду о Западе. Кому-то, может быть, это покажется парадок¬
сом, но сейчас, через столько лет пресловутой «открытости»
мы фактически ничего нового не узнали. Разве что про джинсы
и пиво. Да еще про некий «рынок», у которого так много «дрем¬
лющих сил», что только «введи его» президентским указом, и
враз все зацветет пышным цветом. Молочные реки с кисельны¬
ми берегами... Как это все знакомо...
Так почему же, объясните вы, наши оппоненты, вы западники,
так огрубляете образ Запада? почему вы не рассказали ни о Си¬
ликоновой долине, ни о «Баварском чуде»? Почему ни в одном из
ваших журналов ни слова не написано о тех интеллектуальных
молодежных стилях, опираясь на которые и делались эти тех¬
нологические «зоны прорыва»? Почему ни слова вами не сказано,
например, об американских «яппи», молодых профессионалах-
интеллектуалах, отказывающихся слушать рок-музыку, по¬
скольку рок негативно воздействует на когнитивные возмож¬
ности, то есть на интеллект?
Не потому ли, что вам-то как раз и надо, чтобы мы «хлебали
лаптем щи», а о Западе знали лишь то, что нужно «русскому
нигеру»?
Вы говорите о Европе. Вы считаете себя адепами этой Европы.
Так почему же так нарочито грубо, так вульгарно и так безгра¬
мотно вы используете ее, столь малопригодный для нас опыт?
А хотите ли вы на самом деле, чтобы у нас было как в Европе?
И верите ли вы в самом деле, что это возможно? Чего же боль¬
ше в этой вашей «небрежности»? Некомпетентности или ци¬
низма? Впрочем, так ли уж это важно... Как говорится, резуль¬
тат налицо.
Заявляя о том, что мы другие, говоря о «Российском пути», мы
любим Европу и хотим знать о ней правду. Всю правду.
23

Ольга ЧЕТВЕРИКОВА
НАЦИОНАЛЬНО¬
ГОСУДАРСТВЕННОЕ
ДЕЛЕНИЕ СТРАНЫ —
ПУТЬ
К ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ
Теперь, когда уже разрушены все государственные структуры и
идет разгул анархии, когда разговоры о каких-то конституциях и за¬
конности вызывают только слабо выражаемое недоумение, когда сама
жизнь доказала полную абсурдность всех демократических программ,
сама собою тихо сошла на нет и тема о конфедерациях, федерациях,
суверенизациях, которая раньше активно разжевывалась при пол¬
нейшем непонимании этого вопроса теоретиками-демократами. Так и
не удосужившись хотя бы вскользь ознакомиться с элементарными
понятиями о государственном устройстве, ухватив что-то наспех от
самых устаревших, архаичных или просто мертвых теорий государст¬
венного права, то есть ориентируясь на задворки общественно-пол¬
итической мысли, они в итоге поддались силе стихийного разруши¬
тельного процесса, контролировать который уже не способны.
Тем не менее, еще держась на плаву и не оставив попыток «воз¬
родить» искусственную Российскую Федерацию, они откопали ста¬
рую догму, переходящую по наследству ко всем революционным пар¬
тиям и базирующуюся на двух ошибочных положениях, при которых
федерация рассматривается: 1) — как единственный способ децентра¬
лизации управления и 2) — как наиболее эффективный путь реше¬
ния национальной проблемы.
Историческая практика такого не знает, весь мировой опыт пока¬
зывает, что любые попытки применить эти идеи заканчивались пол¬
ным провалом. Однако, если проследить историю федеративной идеи
в России, то можно обнаружить, что она использовалась с начала XIX
24

века всеми революционными организациями и группами не в целях
действительного решения провозглашаемых задач, а исключительно
в целях разрушения государственного строя. Данные планы осущест¬
влялись под видом борьбы против бюрократического централизма,
деспотии, но здесь и происходила первая подмена, рассчитанная на
крайне поверхностное знакомство русского «просвещенного» обще¬
ства с вопросами государственного права.
Дело в том, что все известные федерации рождались не из теорети¬
ческих схем и программ, а исторически, служив во всех случаях формой
объединения. История просто не знает опыта превращения унитарного
государства в федерацию на основе разработанной концепции. Такие
эксперименты заканчивались развалом государства: это произошло с
Австро-Венгрией, родиной теоретического федерализма, и такими же
несостоятельными оказались эти попытки в России после 1917 г., где
провозглашенный федеративный строй оказался чисто номинальным.
Классические же федеративные государства, на которые так лю¬
бят ссылаться наши недопросвещенные политики, — США, Швейца¬
рия и Германия, родились исторически из ранее независимых швей¬
царских общин, немецких княжеств, английских колоний, и федера¬
тивное устройство явилось здесь формой преодоления политической и
феодальной раздробленности, что и отражается в названии «федера¬
ция», происходящем от латинского fedus, означающего «союз», «дого¬
вор». С помощью этого союза происходило воссоединение верховной
власти, то есть суверенитета, поскольку главной политической ха¬
рактеристикой феодализма является его раздробление, существова¬
ние множества феодалов-суверенов. Причем объединение это проис¬
ходило не так гладко, не всегда добровольно. В Америке этот процесс
осуществлялся и насильственным путем, через захват или покупку
новых штатов, и если вначале они имели право выхода из союза, то
вскоре это право было исключено из американской конституции воп¬
реки воле членов федерации.
Практика государственного строительства определялась конкрет¬
ными потребностями исторической жизни, требованиями дня, а ни¬
как не абстрактными, отвлеченными теориями, поэтому и значение
первой федерации, США, с точки зрения государственного права бы¬
ло неопределенным и выглядело парадоксом, так как она являлась ре¬
зультатом компромисса между сторонниками сохранения союза госу¬
дарств (конфедерации) и защитниками унитарного государства. Это
и вызвало долгую дискуссию о том, кто же является носителем суве¬
ренитета (верховной власти) и как разделить его между федерацией и
4 -4059
25

ее составными частями. Однако сама историческая практика показа¬
ла несостоятельность доктрин, отдававших предпочтение суверените¬
ту членов федерации или разделявших его между ними и центром.
Эти идеи потеряли свою ценность, так как было признано, что гово¬
рить о передаче части суверенитета, то есть о его дроблении, равно¬
значно отрицанию этого понятия. В XIX веке политические, эконо¬
мические и международные факторы обусловили постепенное эволю¬
ционирование федераций в сторону унитаризации, то есть все боль¬
шей концентрации власти на уровне центра. С помощью соответству¬
ющих механизмов центр постепенно ограничивал вес членов федера¬
ции, что привело в итоге к «юридическому закату» федеративной ав¬
тономии. В США компетенция центра настолько расширилась, что
штаты называют «административными подразделениями нации». В
ФРГ централизация власти привела фактически к замене государст¬
венного устройства ослабленным унитарным государством.
Все эти явления заставили говорить юристов о кризисе федера¬
ции. Централизация власти и разнообразие федеративных форм вы¬
нудили их признать бессмысленным поиск универсальной теории фе¬
дерализма, который просто потерял под собой почву. Тип отношений
между федерацией и ее членами в разных государствах настолько
различен, что они не вмещаются в общую схему, поэтому создать
юридически удовлетворительную конструкцию федеративного госу¬
дарства просто невозможно. Политические институты этих стран
складывались исторически, и они настолько глубоко индивидуальны
и даже уникальны, что общепринятые теории федерации не в состоя¬
нии адекватно объяснить данный институт государственного устрой¬
ства. Не случайно французский ученый Ф.Обер, указывая на отсут¬
ствие двух одинаковых федеративных государств, на формальный ха¬
рактер многих из них и на невозможность в связи с этим установить,
где начинается и где кончается федерация, предлагает вообще отка¬
заться от традиционного деления государств на федеративные, кон¬
федеративные и унитарные и искать новый подход.
Новый же подход может быть связан только с адекватным рас¬
смотрением проблем децентрализации и общественного самоуправле¬
ния. Дело в том, что в политических науках давно различают два ти¬
па централизации: правительственный (политический) и админист¬
ративный. Политическая централизация означает единство верхов¬
ной власти, занимающейся общими делами государства и обеспечива¬
ющей его наиважнейшие функции, в то время как административная
централизация касается системы управления и не зависит от формы
26

правления. Максимальная степень самоуправления или децентрали¬
зации является здесь идеалом, но это совместимо с любой формой го¬
сударственного устройства. И США и Англия дали пример высокой
степени политической централизации, но те же страны дали и наибо¬
лее яркий пример административной децентрализации.
Как показали в своих исследованиях А. де Токвиль и Г.-
Р.Гнейст, именно местное общинное самоуправление стало основой
процветания данных обществ. Из самоуправления общин родились
здесь и гражданские свободы и конституционализм, оно явилось ба¬
зой и политической демократии и того «духа свободы», которым так
любят восхищаться наши демократы. Из всех видов общественной
свободы свобода общины развивалась самостоятельно, без навязыва¬
ния сверху, сама собой. Народ сам по себе является здесь источником
власти, и нигде он не проявляет своего права более непосредственно.
В процессе своего развития общины сами постепенно как бы уступали
государству часть своей независимости, подчиняясь ему в том, что
касается общего интереса, и оставаясь независимыми в вопросах, ка¬
сающихся их самих. Таким образом, верховная власть народа в общи¬
не есть древнее и первоначальное положение вещей, и именно об¬
щинный дух и самостоятельность и обеспечили то, что принцип суве¬
ренитета народа распространяется на всю политическую систему анг¬
ло-американского общества. В общине гражданин приучался управ¬
лять обществом в доступной ему форме, привыкая к тем традициям,
без которых свобода проявляется только в виде революций. Именно
из этого местного самоуправления родилось английское политическое
здание, в нем коренились знаменитые английские свободные учреж¬
дения, народное представительство, оно обеспечивало действительно
народный характер английского режима.
Большинство же стран континентальной Европы, ярким приме¬
ром развития которой является Франция, не знало такого общинного
духа. Историческое развитие здесь шло по пути конфронтации замк¬
нутых самодержавных городских общин, требовавших государствен¬
ной самостоятельности, с властью монарха, что в итоге вынудило эту
власть наравне с политической централизацией водворить и личное
бюрократическое управление, стеревшее с лица административной
почвы всякую тень самоуправления и обусловившее жесткий абсолю¬
тистский режим, получивший свое выражение в формуле «государст¬
во — это я». Борьба против абсолютизма не могла таким образом опи¬
раться на самодеятельные институты, которых просто не было, а взя¬
ла в качестве основы общую идею «народного суверенитета», скопи¬
4
27

ровав верхушку политического здания Англии. «Народный суверени¬
тет» стал стержневым понятием французской политической револю¬
ционной доктрины, исказившей его до понимания как верховного
права народа устанавливать любую форму правления и рассматри¬
вать сообща все дела управления”. Поверхностно восприняв идеи анг¬
лийского парламентаризма, французская революция осуществила пе¬
рестройку, воплотив принцип народовластия в форме конституциона¬
лизма, сила которого виделась в наружных формах правления в орга¬
нах народного представительства. Так был составлен космополитиче¬
ский шаблон конституции, которым на много лет заболели государст¬
ва континентальной Европы.
Однако это копирование английских форм закончилось неуда¬
чей. Теория «народного суверинитета» обусловила на практике жес¬
точайшую административную централизацию французского обще¬
ства. Народ самодержавно высказывал свою волю в едином собрании
и при выборе властелина, но как только выборы состоялись, он замол¬
кал. Верховная власть поглощала все частные, земские и общинные
интересы. Принцип французских королей «государство — это я» при¬
шел к французскому народу в другом виде, но в том же смысле. В
итоге долгожданная свобода вылилась в новую деспотию, но это иде¬
альное полицейское управление поддерживалось осознанием само¬
державия народа и закреплялось конституцией.
Французская политическая доктрина посеяла в европейских и
русских умах коренной грубый предрассудок, надолго определивший
и наш путь развития. Главный порок ее заключался в том, что она до¬
водила до логического конца договорную теорию происхождения го¬
сударства, не оставляя в ней места для конкретной реальности. Авто¬
ры ее, исходя из рационалистического понимания государства, объяс¬
няли его происхождение не из исторических фактов, а исходя из
предполагаемых общих и неизменных начал, заложенных в челове¬
ческом разуме. Право понималось как единый, одинаковый для всех
порядок, вытекающий из человеческой природы, а договор — как
идеал, по которому должно перестроить государство. Французские
рационалисты соревновались между собой в обосновании этого поряд¬
ка, но наибольшую популярность эта теория приобрела в той форме,
которую придал ей Руссо, и именно в этой форме она служила и слу¬
жит до сих пор теоретическим обоснованием и оправданием всех ре¬
волюционно-демократических движений.
В течение столетия европейское общество переваливало этой
доктриной, всеобщее внимание было отвлечено от жизненно важных
28

проблем управления и ориентировано исключительно на высшие воп¬
росы о формах правления, правах человека, равновесия властей, то
есть на поиск высших законов человеческого благоденствия. Только
во второй половине XIX века европейская политическая мысль стала
освобождаться от этого теоретического заблуждения. Под влиянием
работ Гнейста и Токвиля, сыгравших большую роль в формировании
реалистического исторического понимания государства, политиче¬
ская мысль отошла от попыток создания универсальной концепции и
перешла к историческим исследованиям, к выработке самостоятель¬
ных национальных форм государственного устройства. Итогом пол¬
итической эволюции XIX века стало крушение простых и гармониче¬
ских схем, сознание общества переросло узкую рамку государствен¬
ной теории, а жизнь государства стала искать индивидуального выра¬
жения. Кризис правосознания, общепризнанный к началу XX века,
заставил науку приблизиться к реальной жизни, освободиться от абс¬
трактности и субъективного давления индивидуальных воззрений те¬
оретиков. Отойдя от обожествления права и государства, подвергнув
критике старые отвлеченные принципы конституционного учения о го¬
сударственной власти со всеми его понятиями, политическая наука пе¬
решла к рассмотрению государства с социологической, психологической
и моральной точек зрения. Новейшие школы права учат, что оно есть
такое же проявление народного духа, как язык, нравы и пр. Понятие
права и государства поставлено в зависимость от внутреннего сознания
населения, его моральных воззрений, которые различны в зависимости
от разных народностей. Положение о том, что государственный строй
создается общим культурно-этическим развитием общества и психоло¬
гическим сознанием населения, стало иметь обязательную силу в госу¬
дарственной науке и выразилось в разделении права на интуитивное и
позитивное. В соответствии с ним именно интуитивное право, как обще¬
признанные народным сознанием и психикой нормы поведения, явля¬
ются высшим масштабом и критерием для оценки юридических норм —
позитивного права, тем рычагом, который формирует действительную
социально-правовую жизнь. Без соответствия закона господствующему
в обществе интуитивному праву он будет лишь номинальным.
Остается фактом, что те народы, политическая самостоятель¬
ность которых складывалась постепенно и твердо, в наименьшей сте¬
пени увлекались общими теориями. Таково положение Англии, весь
государственный строй которой рождался из прецедентного права, из
законов, появлявшихся по мере надобности, что и дало основание го¬
ворить о ней как о стране «практичной конституции».
29

Договорная теория Руссо в настоящее время представляет чисто
исторический интерес, однако и сейчас всякая попытка объяснить суще¬
ствующие государства чисто отвлеченным путем, не считаясь с истори¬
ческими данными, ведет на путь, проложенный Руссо. Не случайно уже
в наше время эта теория пользовалась популярностью у молодых афри¬
канских политиков, впервые создававших искусственные самостоятель¬
ные государства. У нас же в последнее время она стала руководящим на¬
чалом для таких теоретиков-демократов, как Шахназаров, Шейнис, Ру¬
мянцев, не знакомых с историческим прошлым и политическим настоя¬
щим России. Их поражение «новизной» идеи и отразились в наскоро ис¬
порченном проекте конституции Российской Федерации.
Из этой договорной теории родился, однако, и другой миф, пери¬
одически воскрешаемый с помощью тех или иных политических сил.
Он относится ко второй подмене, совершенной теоретиками-федера¬
листами, связавшими свою излюбленную идею с решением нацио¬
нальной проблемы.
Все известные федерации строятся по физико-географическому
или историческому принципу, но никогда — по национальному. Ни¬
где складывание федерации не осуществлялось на основе разграниче¬
ния этносов и не использовалось для объединения различных наций и
народностей. Поэтому нигде члены федерации не совпадают с этни¬
ческими группами. Более того, даже многонациональные государства
не признают себя таковыми, поскольку понятия народ и нация здесь
совпадают с государственными границами, а национальность оцени¬
вается как гражданство.
Впервые же попытка создать схему национальной федерации
(или «федерации народов») была предпринята в социал-демократиче¬
ском движении и связана с необходимостью решения национальных
проблем в Австро-Венгрии. В начале века эта страна столкнулась с
новым явлением: революционное движение провозгласило право на¬
ций на самоопределение. Причем ведущую роль в появлении новой
доктрины сыграла все та же старая идея французской революции о
народном или национальном суверенитете, утверждавшая право на¬
ционального самоопределения против династического принципа, про¬
тив монарха. В этом отношении данный лозунг служил мощным объе¬
диняющим фактором для французской нации. Однако с начала XIX
века требование национального самоопределения стало пониматься
как объективное право наций на независимую государственность, что
явилось фактическим преломлением договорной теории Руссо, при
котором права человека переносились на всю нацию. Теория эта пре¬
30

дусматривала общее право наций на отделение, но оставалась одна
мелочь, которая и подкосила всю доктрину, показав ее полную наду¬
манность и умозрительность. Дело в том, что общего критерия приме¬
нимости этого права так и не было выработано, его использовали, ру¬
ководствуясь исключительно политической целесообразностью. В
итоге этот лозунг превратился в руках его носителей в разрушитель¬
ное политическое орудие, а различные народности использовались
для тактической игры революционеров. Социал-демократия поддер¬
живала те требования на отделение, которые способствовали осуще¬
ствлению мировой революции. В силу же того, что борьба против рус¬
ской верховной власти рассматривалась как общий интерес всего ре¬
волюционного движения и враждебное отношение к России было по¬
казателем искренней революционности, требования Польши, напри¬
мер, о независимости полностью одобрялись, а при этом стремление
славян Австро-Венгрии сформировать собственные государства осуж¬
дались, именно потому, что они обращались за помощью к России.
Попытки противопоставить «полной автономии всех националь¬
ностей» *в Австро-Венгрии «федерацию народов» закончилось здесь
провалом. Австро-венгерская империя в итоге распалась на ряд само¬
стоятельных государств, показав, что государство держалось искусст¬
венным путем, что не было ничего основательного, что могло бы объ¬
единить столь разнородные его части.
Весь исторический опыт показал опасность умозрительного подхода
к решению проблем общественной жизни. Однако «просвещенное» об¬
щество России так и не преодолело влияния абстрактного доктринерст¬
ва, и современные проекты один к одному повторяют весь преступный
путь наших демократов, в течение двух веков занимавшихся тем, что
копировали и доводили до абсурда самые крайние идеи Запада.
Это обусловило нищету и нашей юридической науки. Русская
юридическая мысль, долго питавшаяся западным материалом, была
бедна и исключительно формальна в определении понятий и потому
бессильна в объяснении самобытности нашего государственного
строя. Оставаясь глухой к жизни, она не исследовала реального юри¬
дического сознания народов России и так и не выработала научного
понимания русской государственной жизни.
Попытки подступить к нему начали предпринимать только к на¬
чалу нашего века. Вопрос об этом так и не успел лечь в основу учения
31

о государственной власти, но он был поднят такими учеными, как
Н.Захаров, Л.Петражицкий. Учение Петражицкого, опровергая все
отвлеченные государственные теории о праве как некоем абсолюте и
ставя его в тесную связь с социально-психическими процессами об¬
щества, было первой попыткой создания у нас реалистического, в ду¬
хе новейшей психологической школы, взгляда на русскую государст¬
венность. Особое внимание Петражицкий при этом уделил рассмот¬
рению вопроса о взаимосвязи интуитивного и позитивного права.
Именно он указал на то, что в качестве закона развития права можно
установить: сфера деятельности, предоставленная позитивным правом
интуитивному, должна с течением времени все больше расширяться.
Интересно, что именно к этому выводу и только сейчас приходит запад¬
ная наука, называющая этот процесс «деюридизацией» права.
Что же касается в связи с этим России, то здесь, в силу того, что
наша государственная власть выросла на византийских началах, пси¬
хологическое сознание власти было всегда сильнее, чем на Западе. И
тем более неестественным было, что при таком широком признании
моральных начал в нашем государственном строе, русская наука так
долго не уделяла внимания изучению морали в связи с российским
правом. Л.Петражицкий, дав научное объяснение государственной
жизни России, назвал ее «царством интуитивного права по преиму¬
ществу», у нас оно пользовалось по закону и еще больше в действи¬
тельности исключительно широкой сферой деятельности. Именно эта
особенность нашего права не поддавалась пониманию формальной
политической науки, но без знания ее нельзя объяснить сущность
русской государственной жизни.
Любое государство существует до тех пор, пока в нем господству¬
ет одна государственная идея, нормирующая его жизнь. Уникальным
своеобразием России было не то, что она объединяла в своих землях
множество народностей и племен, находящихся на различных ступе¬
нях развития, со множеством национальных прав и религий, а то, что
основывалось это объединение на русской государственной идее. За¬
ключалась она в том, что государство представлялось как реальное
сообщество племен и народов, выражавшее интересы всей «земли»
российской, и основывалась на широчайшей национальной и религи¬
озной терпимости. Носителем этой земской идеи, лежавшей в основе
государственной жизни и соединявшей уникальным образом равенст¬
во гражданских прав с национально-культурной самобытностью, был
русский народ, несший ответственность за создание государства и на¬
зываемый поэтому народом-государственником. Именно от его нрав¬
32

ственной и политической силы и зависело государственное могущест¬
во. Этот факт коренным образом отличал Россию от так часто сравни¬
ваемой с ней Австро-Венгрии, где не было народа, который своей на¬
родной личностью определял бы характер и бытие государства, а име¬
лась лишь случайная совокупность различных и духовно разнородных
племен. Ход и развитие органически цельной народной жизни здесь за¬
менялись механизмом управления и искусством балансировки между
различными племенными интересами. Как писал И.С.Аксаков, Австро-
Венгрия была постоянно занята поиском объединяющего начала — «того
соуса, под которым должен быть изготовлен тот пестрый винегрет, на
который так похож ее внутренний племенной состав».
Громадных жертв стоило России преодоление истощавшей ее
раздробленности. К XV веку мы самостоятельно восстановили еди¬
ную верховную власть, единое централизованное государство. При
этом одновременно шел процесс складывания земской самодеятель¬
ности, местного суда. То, что нам известно, дает основание говорить о
зарождении в России интересного собственного опыта самоуправле¬
ния, который при дальнейшем развитии мог бы сложиться в устойчи¬
вую систему. Органическое развитие Московской Руси напоминало
английский опыт с его последовательным формированием позитивно¬
го права и естественным наслоением законов по мере надобности.
Процесс роста нашего государства шел медленно, путем посте¬
пенного и добровольного присоединения к нему национальных об¬
щностей, не имевших государственности и стремившихся сохранить
свою этническую основу. В силу того, что Россия граничила на восто¬
ке с народами кочевыми, большая часть ее границ долго оставалась
расплывчатой и неопределенной, складывалась в течение веков. Ре¬
альное положение соседних народов было таковым, что не позволяло
ей полностью включать их в основу своего административного зако¬
нодательства, они ставились по правам состояния и по управлению в
особое положение. Осторожная и неторопливая Москва не спешила
прививать новый государственный порядок, довольствуясь часто
внешними знаками покорности, и то условной, исподволь воспитывая
присоединяемые народы в духе гражданственности и налагая на них
государственные тягости с величайшей постепенностью. Государство
исходило из того, что только со временем психологическая способ¬
ность и склонность к законному праву укрепятся культурным процес¬
сом, что сделается возможным надежное управление путем общего
законодательства. Вековые предания русской политики сохранили
свою силу до XX века. Этими соображениями и объяснялось то обсто¬
5-4059
33

ятельство, что некоторые племена до последнего пользовались своим
особым управлением, приноровленным к их местным нуждам и обы¬
чаям, и то, что некоторые из них имели льготы в сравнении с природ¬
ными подданными России: они получили привилегии в финансовом
плане, освобождались от службы в армии и др. При этом право при¬
родного подданства можно было приобрести без формальностей, всту¬
пив в одно из сословий, установленных государством.
Путь ограниченного развития Московской Руси был, как извест¬
но, прерван, резко оборван Петром, взявшим на вооружение гоббсов-
скую разновидность договорной теории, которую он и провел в жизнь
со свойственной ему категоричностью. Сосредоточив в своих руках
неограниченную власть, позволявшую ему круто менять веками
складывавшийся строй, он заложил традиции жесткой администра¬
тивной централизации. Произошедшая фактически ликвидация зем¬
ско-государственного строя порвала живую связь народа с государст¬
вом, открыв процесс денационализации последнего. Это было тем бо¬
лее опасно для России, что в русской истории, в противоположность
континентальной Европе, не было таких слоев и классов, с которыми
верховная власть в лице монарха должна была бы вести борьбу. У нас
не было сильной земледельческой аристократии, не было цеховой
аристократии (бюргерства), не было духовенства как политической
силы. Поэтому утверждение абсолютизма осуществлялось за счет и
против земской силы, представленной всем народом.
Тогда же родилась и другая проблема, оказавшаяся роковой для
нашего государства — ослабление русского начала в политике, про¬
должавшееся на протяжении двух веков и вылившееся в итоге в пол¬
итику предпочтения окраин центру. Эта тенденция к игнорированию
русских интересов вела к постепенному истощению и ослаблению
русского, а значит и государственного ядра, постепенному падению
его нравственно-духовного и материального авторитета, что не могло
не вызвать центробежных стремлений на окраинах, постепенно бога¬
тевших и расцветавших по мере оскудения центра.
Когда в XIX веке Россия встала перед задачей освобождения от
бюрократически-централистской системы власти, наивысшие слои
чиновничества и родовой аристократии, воспитанные на западных те¬
ориях и далекие от понимания реальности, начали борьбу против из¬
вращенной системы с помощью не менее ущербных идей. Учение
французских энциклопедистов, французская революция, образова¬
ние федеративных государств США и Швейцарии, деятельность ма¬
сонских лож и иезуитских обществ произвели большое впечатление
34

на дворянство, внушив ему мысль, что достаточно одного конститу¬
ционного механизма, чтобы защитить общество от беззаконного про¬
извола. Роковую роль тут сыграла внутренняя политика Александра I,
воспитывавшегося под руководством швейцарского республиканца-
федералиста Лагарпа, при котором и зародилась мысль о переустрой¬
стве России на федеративных началах.
В качестве экспериментального поля тут служила Польша, при¬
соединение которой, рассматриваемое многими русскими политиками
как ошибка, и породило очаг тяжкой болезни. Первоначальными ша¬
гами на пути переустройства России явилось предоставление Царству
Польскому и Финляндии широкой автономии, и эти земли рассматрива¬
лись в качестве базиса для развития общей федеративной идеи по всей
России. Таким образом был создан прецедент, не могущий не поставить
власть имущих в противоречивое положение. Активную роль в этой
политике играл приближенный советник Александра I, входивший в его
«негласный комитет», поляк Адам Чарторыйский, рассматривавший ав¬
тономию Польши как первый шаг на пути к достижению полной само¬
стоятельности страны в границах 1772 г., то есть включая русские зем¬
ли. Это был план возрождения «Великой Польши».
Однако, если к концу царствования Александр I разочаровался в
конституционных стремлениях, то радикально настроенная часть дво¬
рянства, будущие декабристы, находясь под большим влиянием поль¬
ской шляхты, сформулировали идеал конституционального государства
федеративного типа для всей России, предполагавший не только быто¬
вую и юридическую, но и политическую обособленность отдельных зе¬
мель страны. И польское влияние тут является фактом. Как писал наш
историк Н.Ульянов, «декабристский заговор в значительной мере... был
заговором украинско-польским. Эта его сторона наименее изучена».
Наиболее разработанные федеративные проекты Муравьева и
Трубецкого заимствовали полностью устройство верховных органов из
конституции США. Россию планировалось разделить на 14 «держав» и 2
области, каждая из которых имела бы палату выборных, державнуюду-
му, выборных правителей с подчиненными им войсками. Предполага¬
лось учреждение верховной думы и палаты народных представителей.
Император наделялся функциями президента США. Показательно, что
при этом вопрос о местном самоуправлении и не поднимался.
Со времен декабристов на протяжении двух веков фактически
все революционные движения брали этот проект за основу. В 20-х го¬
дах прошлого века большую активность проявили созданные под вли¬
янием поляков политические общества украинофильского характера,
5
35

принявшие идею федеративного устройства и включившие в свои
программы требования политической автономии для Малороссии. По
их образцу Костомаровым было создано Кирилло-Мефодиевское об¬
щество, по проекту которого Россию планировалось разбить на шта¬
ты, каждый из которых имел бы свой сейм, своего президента и сенат.
Верховная власть должна была принадлежать президенту и 2 минист¬
рам. Ту же идею от декабристов унаследовало и тайное общество пет¬
рашевцев, предполагавшее опираться на польских, финских и при¬
балтийских сепаратистов. Проблема федеративного устройства разра¬
батывалась Бакуниным, ее поддерживал Чернышевский.
Если не все русские революционеры имели хорошо разработан¬
ные проекты, то все они были тесно связаны с польскими и украин¬
скими сепаратистами, полностью поддерживая их планы. Это лиш¬
ний раз доказывало, что идея федерации использовалась в чисто так¬
тических целях, как наиболее эффективный способ разрушения госу¬
дарственного строя, но не как путь решения национальной проблемы.
Так сложилась существующая до сих пор революционная тради¬
ция. Родившись в связи с необходимостью решения вопроса о Польше
и Финляндии, идея федерации стала использоваться всеми революци¬
онными движениями России применительно ко всей стране. Однако, ес¬
ли для указанных государств данная идея была первым шагом для до¬
стижения полной самостоятельности (а к этому ведет любая националь¬
но-политическая автономия), то осуществление этого принципа по всей
стране означало ее разрушение как целостного государства. Соединяясь
с русскими революционерами, сепаратисты осуществляли через них
свою программу — созидательную для себя, деструктивную для России.
Выделить в российском государстве национально-этнические, а
тем более этнически-территориальные зоны так, чтобы все были
удовлетворены, невозможно, это утопия. Как писал наш юрист нача¬
ла века А.Сидоров, если провести опыт и предоставить всем входя¬
щим в состав России народам возможность самоопределиться, что ни¬
чего другого, кроме раздоров и анархии, не получится, из всех этих
опытов выйдет ожесточенная борьба и смута. Национально-полити¬
ческая автономия всегда предполагает и необходимость национально¬
государственной идеи, несовместимой с другими такими идеями в
рамках одного государства. Когда те или иные лидеры говорят о наци¬
ональной независимости, они всегда понимали и понимают под этим
«суверенитет государства», оказывающийся на практике личным су¬
веренитетом национальных вождей, осуществляющих объединитель¬
ную политику за счет ущемления не своих народов. Поэтому еще в
36

начале века наши юристы предупреждали, что если осуществятся
планы федеративного устройства в России, то положение русских во
всех инонациональных штатах или областях будет невыносимым, они
будут ущемлены в своих гражданских правах и не смогут оказывать
какого-либо влияния на общегосударственную жизнь.
Это показали смуты и 1905 и 1917 года. После февраля 1917 ли¬
берально-революционные круги потратили все свои интеллектуаль¬
ные силы на то, чтобы обосновать теоретически и составить опти¬
мальную схему национального представительства в центральных ор¬
ганах в планируемой ими разделенной на национально-территори¬
альные образования России. Полная несостоятельность этих попыток
уже тогда была доказана нашим юристом Ф.Кокошкиным, однако на¬
много более убедительной оказалась сама практика. Начавшиеся бы¬
ло попытки перейти к федеративному устройству вызвали молние¬
носную волну распада единого государства и попытки сформировать
этнократические государства. Большевики, пришедшие к власти под
лозунгом самоопределения наций, к 1919 году убедились, что пребы¬
вают в полном тупике. Столкнувшись со сложнейшей национальной
проблемой и не имея никакого реального плана ее решения, в услови¬
ях полной неразберихи они пошли по пути воссоздания унитарного
государства под лозунгом «добровольного единства». Право на отделе¬
ние было заменено правом на объединение, а лозунг национального
самоопределения заменила идея национального равенства.
Оставаясь федеративным чисто внешне, государство наше было
построено в форме союза территорий, разделенных по национально¬
му составу, и характерно, что даже формально своей территории был
лишен самый крупный народ. Пока федерация была только словом,
записанным в конституции, государство держалось, как только заго¬
ворили о настоящей политической автономии, все взорвалось, так как
именно в национально-территориальном делении была заложена ос¬
нова для расслоения государства. В настоящее время происходящий
процесс один к одному повторяет весь путь, пройденный уже Россией
в период гражданской войны. Современные демократы полностью ос¬
тались верны традициям своих учителей. Вновь идея федерации ис¬
пользовалась ими для прихода к власти, но только на этот раз, запу¬
тавшись и породив хаос, они бессильны найти ту всеобъединяющую
идею, которой у большевиков служило понятие равенства. Понима¬
ние же русской земской государственной идеи им не просто чуждо,
она для них крайне опасна. Однако только эта идея и может нас выве¬
сти из настоящего хаоса.
37

ТУПИКИ МОДЕРНИЗАЦИИ
Вы кричите о врагах, о происках «красно-коричне-
вых», о «заговоре номенклатуры». Полноте! Вери-
те ли вы сами во все эти благоглупости? Еще раз
повторяем сломано государство, рассыпаны все ин-
дентификацио иные поля. Стройте государство,
собирайте общество. Мы не только не будем мешать вам, мы
поможем, коль скоро вы действительно хотите блага России.
Но хотите ли вы его?
После того, что произошло за этот год, очень трудно в это
поверить. И все же...
Многократно убедившись в том, что речь идет об умышленном
развале, о заведомо деструктивных намерениях, мы не хотим
до конца в это верить и не хотим мазать всех одной краской.
Атлантисты и евразийцы? - Мы знаем жизнь сложнее. И зача¬
стую границы проходят между соседними коридорами одного
ведомства.
Конфликт между КГБ и ГРУ? - Конкурирующие ведомства всег¬
да конфликтовали. Что из того?
А может, главное, чтобы «блатников» было поменьше и в том
и в другом ведомстве? И чтобы действительно шел отбор лишь
по профессиональным качествам и по верности Родине, не аля¬
повато-плакатной, а подлинной верности?
Конфликт сегодня не между ведомствами, а между людьми. И
внутри людей. Между долгом и страхом, вполне естественным
стремлением сделать карьеру и нежеланием лгать. Конфликт
между надеждами и реальностью.
Ведь верили, что все будет хорошо. Ликовали в марте 1985 года.
И чем обернулось? Неужели назад?
Тупики модернизации - наша постоянная рубрика. Но мы уделя¬
ем этому так много внимания вовсе не для того, чтобы звать
кого-то назад. Нет, напротив, ибо тупики есть только в на¬
шем сознании. В жизни их нет. Будем помнить об этом.
38

Андрей НОВИКОВ
ДОРОГА
К ДИКТАТУРЕ
Метаморфозы новой власти
Знамение времени — кризис власти, деградация общества и кор¬
поративизация (мафизация) отдельных государственных структур.
Результат — неуправляемый системный кризис, попросту говоря —
катастрофа. В ходе долгого и мучительного преодоления этой катаст¬
рофы будут складываться новые формы морали, культуры, новая го¬
сударственность.
В целом «постперестройка» все более обнаруживает причинно-
следственный характер своего развития. Она также становится не¬
контролируемой и нецеленаправленной, как и горбачевская «пере¬
стройка» в последние годы.
И «перестройка» и «постперестройка» — не модернизация, а ско¬
рее тотальная и деструктивная трансформация прежней системы. Мо¬
дернизация (реформа) уже как бы предполагает элемент управляемо¬
сти и исторической преемственности при переходе из одного состоя¬
ния в другое. Тотальная и деструктивная же трансформация (иначе —
катастрофа) означает полное стирание, превращение в историческую
труху всех тех структур прежнего общества, наличие которых обес¬
печивало его цивилизационный идентитет.
Гражданское общество способно осуществлять социальную само¬
организацию — в сфере экономики, морали, культуры — вне прямой
зависимости от государства. Такого общества у нас нет.
Крушение государства в наших условиях — это не просто ликви¬
дация «КГБ и КПСС», а поистине всеобщая и тотальная катастрофа
для всех сфер — экономики (80 процентов которой остается государ¬
ственной), морали и культуры (сложившейся в годы коммунистиче¬
ского правления под влиянием государственной идеологии) и наконец
всего цивилизационного идентитета, т.к. вне государства нет никаких
структур, с помощью которых общество могло бы осознать и прояв¬
39

лять свою национальную тождественность. Словом, распад того госу¬
дарства, которое мы имели, равносилен распаду общества.
Вторая особенность — та, что государство во всей совокупности
своих бюрократических структур управления само по себе составляет
значительный и наиболее активный слой. Иначе обстоит дело в США.
Уберите американский государственный аппарат, останется очень
многое: самоорганизованная экономика, культура и мораль, являю¬
щиеся непосредственной функцией самого общества, национальное
самосознание американского народа (оно также остается неизменным
независимо от того, какое правительство в данный момент находится
у власти). Там государство далеко не самая престижная сфера дея¬
тельности. Государство содержится на деньги налогоплательщиков, и
этот факт — основа для любых отношений между гражданами и чи¬
новниками: не граждане являются просителями у чиновников, а, на¬
против, чиновник априорно, везде и всегда, чувствует себя обязан¬
ным гражданину.
У нас — все наоборот. «Народ» — в том виде, в котором он сфор¬
мировался после 70 лет коммунистического беспредела — слепок го¬
сударства, исторический продукт власти. Наконец, именно в структу¬
рах государственного управления была сосредоточена громадная и
наиболее активная часть национальной элиты, квалифицированных
рабочих и т.д. Уберите всю эту махину государства из нашего обще¬
ства — не останется почти ничего. Ни интеллектуальной элиты, ни
самостоятельной экономики, способной функционировать вне госу¬
дарственного контроля.
В условиях системной катастрофы, сопровождающейся потерей
национальной самоидентичности и выключением миллионов людей
из привычных устоявшихся социокультурных связей, происходит
люмпенизация не только общественных слоев, но и целых государст¬
венных структур, в профессиональную орбиту которых вовлечены
данные слои. Достаточно привести в качестве примера следующий
факт: почти треть населения России прямо или косвенно связана с ар¬
мией и военно-промышленным комплексом. Можно представить: не
только грядущие массовые сокращения в этих отраслях, но и уже дав¬
но происшедшая деформация пофессионального и социокультурного
статуса офицеров или высококвалифированных рабочих ВПК равно¬
сильна жизненной трагедии для тридцати миллионов россиян!
Если сравнить системный кризис общества с развитием психиче¬
ского заболевания, то потеря смысла жизни, «экзистенциальный ва¬
куум», сопровождающийся самокопанием и мучительной рефлексией —
40

это первая стадия в развитии шизофрении, через которую мы уже
прошли. Я имею в виду т.н. «гласность» — период раннего правления
Горбачева, во время которого происходила «переоценка ценностей», а
по сути дела массированная атака на мировосприятие целых поколе¬
ний советских людей, После того , как прежние идеалы были дискре¬
дитированы и нация оказалась отрезанной от собственной истории,
начался второй этап — вспышка агрессии, «бунта жестокого и беспо¬
щадного». Это — то, что происходит с нами в данный момент. И, на¬
конец, третьим этапом в развитии шизофрении, по ФРЕЙДУ, явля¬
ется личностная или социально-культурная регрессия. Это — то, что
нас ожидает в будущем.
Впрочем, люмпенизации могут подвергаться не только отдель¬
ные люди и социальные слои, но и целые государственные структуры.
Система бюрократического управления, сложившаяся при Сталине,
уже в брежневские годы начала незаметно разлагаться. Центр тяже¬
сти этой управленческой системы, пронизывающей общество до кор¬
ней, переместился от самого «верха» ("вождь”) в среднее звено номен¬
клатуры. В итоге система начала работать «сама на себя», обслужи¬
вать не общенациональные и общегосударственные, а свои корпора¬
тивные интересы. Именно в брежневскую эпоху стали формироваться
структуры «теневой экономики» (а позже уже при Горбачеве — и
структуры «теневой политики»), складываться мафии как на терри¬
ториально-республиканских, так и на ведомственных основах. Про¬
исходило обрастание «неформальными» связями, сращивание целых
министерств, ведомств, партийно-государственного и хозяйственного
аппаратов, а также еще только зарождающихся национально-пол¬
итических элит в отдельных республиках.
В годы горбачевской перестройки этот процесс не только не пре¬
кратился, но и получил «юридическое закрепление»: ведомства стали
уже совершенно открыто декларировать свои корпоративные интере¬
сы, постепенно превращаясь в «частные фирмы». Началась всеобщая
«прихватизация» государственных фондов и их трансформация в ка¬
питалы. Коммерциализация партийно-государственного аппарата
(немыслимое для западного общества использование должностей и
властных полномочий) составляла едва ли не основной лейтмотив
горбачевского правления, в период которого система бюрократиче¬
ского социализма трансформировалась в монопольно-государствен¬
ный капитализм. Так была заложена основа для частной собственно¬
сти, окончательная легализация которой состоялась уже во время
«реформы Гайдара».
6-4059
41

Армия, как наиболее значительная госструктура, в орбиту кото¬
рой вовлечены десятки миллионов людей, — такое же ведомство, как
и все другие. И поэтому на очереди постепенное превращение ее в су¬
перструктуру, обслуживающую собственные (а не общегосударствен¬
ные) интересы, то есть процесс корпоративизации и мафизации, от¬
чуждение от национальных целей.
Таким образом, общество оказывается в историческом тупике:
«налево пойдешь — голову потеряешь, направо пойдешь...» Радика¬
лизация левых ведет к демократическому большевизму, реформист¬
ским проектам, балансирующим на грани революционных моделей
(ибо реализовывать эти проекты из-за растущего социального сопро¬
тивления становится невозможным без применения насилия), но ра¬
дикализация правых грозит обернуться диктатурой, мало чем отли¬
чающейся от первого варианта. Таким образом, и «правые» и «левые»
разными дорогами идут к катастрофе. Как неуправляемый системный
кризис, катастрофа — это тотальная и необратимая трансформация
общества в Никуда, превращение его в «историческую глину», из ко¬
торой неведомые колонизаторы начнут лепить новую цивилизацию,
оставив для музейных целей пару пирамид.
Но «неуправляемость» в условиях современного глобально-зави¬
симого мира — понятие относительное. Если отсутствует «управляе¬
мость» внутри какого-либо общества, переживающего системный
кризис, то это означает, что рано или поздно должна появиться «уп¬
равляемость» откуда-то извне. Катастрофичность как особый способ
модернизации очень выгоден тем силам, которые добиваются истори¬
ческой дискретности в развитии огромного евразийского материка,
другими словами — «прерывности» его национальной истории, вы¬
ключения из его собственной исторической парадигмы, потери им его
цивилизационного идентитета. Неспособность этого населенного и
раздробленного континента к социальной самоорганизации, неспо¬
собность осуществить реформы на основе внутренних ресурсов, в
рамках своей собственной историософской парадигмы и своей собст¬
венной национальной идеологии, означала бы торжество т.н. «вестар-
низаторских проектов», отличительная особенность которых в том,
что их реализация возможна либо при наличии сильного прозападно
настроенного лобби в национальной элите, либо — при поддержке
американского экспедиционного корпуса. Характерно, что в западной
политологии термин «модернизация» понимается исключительно как
синоним понятия «вестернизация». Сама же концепция «вестерниза¬
ции» рассматривается в качестве доктрины неоколониализма.
42

Особое внимание следует обратить на уникальные отношения
между нынешним правительством и государством, складывающиеся в
рамках нынешней капиталистической модернизации. Правительство
Ельцина сегодня против государства, оно не только не выражает об¬
щегосударственных целей, но и направлено в своей деятельности на
последовательное разрушение и сокращение государственных струк¬
тур. И в этом смысле можно сказать, что «кризис власти» запрограм¬
мирован в либералистском проекте реформы. Согласно распростра¬
ненной ныне теории, такая ситуация (правительство против государ¬
ства) как раз и является типом «модернизирующей диктатуры». Жес¬
ткий авторитарный режим призван не столько осуществлять «нор¬
мальные» государственные функции (финансы, оборона, полиция),
не столько поддерживать стабильность, сколько заниматься крушени¬
ем бюрократических остатков старой государственности, которые-
де мешают проведению реформ. При этом происходит создание но¬
вых властных органов, нового авторитарного режима, если в рам¬
ках традиционного режима модернизация оказывается невозмож¬
ной (правление Наполеона как пример «модернизирующей дикта¬
туры», возникшей на основе «внутренних ресурсов» нации, с одной
стороны; и американский экспедиционный корпус в послевоенных
Германии и Японии, который проводил тщательную селекцию но¬
вых политических элит в этих странах, — как пример «внешнего
воздействия»).
Такая модель «модернизации», очевидно, заимствована из опыта
модернизации некоторых западных обществ, но к нам она вряд ли
применима. Дело в том, что успех «модернизирующей диктатуры»
возможен лишь в том случае, когда «борьба с бюрократическими ос¬
татками государства» сочетается с опорой на социальные слои самого
общества, заинтересованные в реформе. У нас же этого нет: структу¬
ра посттоталитарного общества такова, что ни один крупный слой не
заинтересован в реформе. Более того, как было показано выше, в ор¬
биту «бюрократического управления» вовлечены наиболее активные
и значительные слои общества. Поэтому борясь с «бюрократией»,
правительство Ельицина в действительности борется с обществом.
Разрушая государство — оно разрушает общество.
Такие отношения общества, государства и правительства не мо¬
гут не оборачиваться нелегитимностью новой власти. Первый «закон¬
но избранный Президент России» сегодня не в силах остановить про¬
цессы распада (прежде всего в национально-территориальном устрой-
стве)> которые уже сокрушили Союз и теперь грозят сокрушить Рос¬
6
43

сию. Ельцин едва ли более легитимен в глазах народа, его выбравше¬
го, чем Горбачев.
Что здесь подразумевается под «легитимностью»? Не рейтинг, и
не простое соблюдение формальных процедур (выборов), а более
сущностный аспект: органическую приемлемость власти обществом,
возможную лишь в условиях общенациональной поддержки этой вла¬
сти. А это в свою очередь возможно лишь в условиях наличия базис¬
ных ценностей, на основе которых способен возникнуть общенацио¬
нальный консенсус.
Строго говоря, легитимность власти, ее органичность и неотчуж¬
даемость до сих пор наблюдалась в двух основных случаях: либо в ус¬
ловиях традиционного общества, в котором власть органически восп¬
ринимается обществом главным образом на основе традиции, истори¬
ческого авторитета монарха, ни у кого не вызывающего сомнений.
Либо — в условиях гражданского общества, развитость сознания ко¬
торого гарантирует приемлемость власти обществом в случае обяза¬
тельного соблюдения некоторых демократических процедур: выбо¬
ров, гражданского контроля, открытости средствам массовой инфор¬
мации, способности эффективно функционировать в условиях пуб¬
личной политики.
В западных странах, к примеру, любая власть отторгнется обще¬
ством, если она не будет избрана в результате прямых и всеобщих вы¬
боров. На Востоке, где экономическая или даже политическая модер¬
низация (Япония) успешно сочетаются с архаикой традиционного об¬
щества, понятие власти немыслимо без исторического авторитета,
преемственности, связи с национальными традициями.
Таковы два основных типа легитимности власти, а говоря точнее:
два типа власти как таковой, ибо власть нелегитимная — это уже не
власть, а голое насилие, скрывающее под собой неспособность осуще¬
ствлять властные функции цивилизованным способом.
Тем не менее можно выделить еще два случая «легитимности»:
легитимность «идеологическая» (ее примером может служить 70-лет¬
няя власть КПСС, которая лишь в первые годы опиралась на широко¬
масштабное насилие, а впоследствии эта незаконная и одновременно
нетрадиционная власть стала довольно-таки органически принимать¬
ся обществом благодаря особому «идеологическому» компоненту); и,
наконец, «легитимность» в одноэтнических микрообразованиях.
Последнее мы наблюдаем сегодня в России. Кризис власти (сна¬
чала центральной, а затем и федеральной), вызванный потерей бы¬
лой «идеологической легитимности», так и не был преодолен в про¬
44

цессе введения элементов представительной демократии, граждан¬
ских институтов. Гражданские институты в условиях отсутствия
гражданского общества оказались мифом. Ельцин, разрушив былую
«идеологическую» легитимность партократической системы, подо¬
рвав авторитет партии, к которой он всю свою жизнь принадлежал,
не сумел по-настоящему обрести новую, демократическую легитим¬
ность. Кризис власти, блокирование ее решений продолжается, неза¬
висимо от еще высокого рейтинга Ельцина. Распад национально-тер¬
риториального устройства России (а вместе с ним и распад единого
экономического пространства) сегодня продолжается едва ли не более
высокими темпами, чем при Горбачеве происходил распад Союза.
Разумеется, Ельцин и другие представители демократической
плеяды, пришедшие к власти путем выборов, не могут претендовать и
на легитимацию собственной власти через прерванную в 17-ом году
традиционность российской государственности. Тем не менее попыт¬
ки — весьма неуклюжие — ив этом отношении делаются. РСФСР и
ее нынешний политический режим, не имеющие никакого отношения
к Российской Империи (прежде всего с точки зрения ее территори¬
альных границ), объявляются «возвращением к истокам Российской
государственности». Мэр Санкт-Петербурга А.Собчак демонстратив¬
но принимает одного из потомков царственного Дома Великого Князя.
Красные знамена заменяются на дореволюционные трехцветные полот¬
нища, но без российского герба. (Спрашивается: возвращением к ЧЕМУ
является сия метаморфоза — к Российской державности или к Февраль¬
ской революции, которая ликвидировала эту державность?).
С экранов муссируется маскарад с переодетыми «казаками» и
«атаманами».. Во всем этом ощущается стремление новой демократи¬
ческой власти найти себе «историческое обоснование».
Таким образом, правительство Ельцина нелегитимно в полной
мере ни с точки зрения правовой (у нас нет ни гражданского обще¬
ства, ни правового государства, ни даже правового сознания, которое
могло бы гарантировать стабильность демократических процедур в
общественном сознании), ни с точки зрения традиционности власти,
ни с точки зрения ее особого «духовно-религиозного обания» (у Ель¬
цина вообще отсутствует какая-либо идеология!), ни, наконец, с точ¬
ки зрения общенациональной поддержки.
Такова общая картина посттоталитаризма: автоматизированное,
распадающееся на уделы общество; корпоративизация и мафизация
основных структур прежней государственности (’’демократизация”
которой оборачивается попросту ее кризисом и, как следствие тира¬
45

нией). Отсутствие гражданского общества, с одной стороны, и отсут¬
ствие национальной идентичности с другой, делают неустойчивой
власть любого правительства. В итоге, власть перестает быть стабили¬
зирующим фактором. Кризис власти становится ее перманентной чер¬
той. Возрастает роль насилия. Власть, не способная эффективно и на ле¬
гитимной основе выполнять свои функции, вынуждена производить все
больше и больше энергозатрат, все чаще и чаще прибегать к насилию.
Рано или поздно такая власть трансформируется в диктатуру.
При этом необходимость в сильной власти почти в равной степе¬
ни будет определяться и императивом реформ (формирование нацио¬
нального рынка, укрепление национально-территориального устрой¬
ства России, нейтрализация социального сопротивления широких
слоев общества) и императивом стабилизации (временное восстанов¬
ление вертикальных связей, госзаказа, режим чрезвычайного поло¬
жения в базовых отраслях, жесткая финансовая политика, включая
неизбежный контроль над ценами и доходами).
Прогрессирующее безвластие, «смутное время», создающее пита¬
тельную среду для кратковременных диктатур, — встречный процесс.
Все это может кончиться самопроизвольной мутацией — появлением
какой-нибудь жесткой и на этот раз уже стабильной диктатуры после
очередного правительственного кризиса. Именно так произошло в ок¬
тябре 1917 года. Приход к власти большевиков был своеобразной му¬
тацией того «смутного времени». Свято место пусто не бывает.
ТАК ГОТОВЯТ ВОЙНУ
«Надо нам понять: борьба только начинается. Позорные цепи
еще не порваны. Украина еще не положила на алтарь победы сво¬
их героев».
«Только тогда, когда она покроется сине-желтыми склоненны¬
ми знаменами, когда пролитая кровь сплотит украинскую нацию,
можно будет сказать: до свободы остался один шаг».
Роман Коваль..
«ПОЗОРНЫЕ ЦЕПИ УЖЕ ПОРВАНЫ?"
1 сентября 1991 г.
«Националист», № 3(6), стр. 8.
46

ТАК ГОТОВЯТ ВОИНУ
Евгений СВАРОЖИЧ
РОССИИ
Убогая воровка без роду и племени,
Беспорядочная смесь азиатских диких стай,
Сидишь на кабане, в руке твоей нагайка...
Крыс резать, «барыню» в угоду госпоже.
В багряном зеркале ты византийскую красу,
Раба тараканья, сквозь лед и курай
Углядела и мира, лепеча о рае,
Гонишь, спасительница, в лагерь «свободы».
За сплетением звезд спрятавши Свастику и Трезубец,
Нацепила проворно ты чужие софийские ризы
На сифилитический свой тупой и пьяный прах...
Но миг придет... и тогда на питерских руинах,
Церквах московских
И кремлевских башнях и стенах
В огне заполощится желтоблакитный стяг!
«Националист», № 3 (6), стр. 24.
«Националист» — научно-публицистический ежемесячник Клуба сторонников Д.Дон
цова. Тираж 10 тыс. Зарегистрирован во Львове.
47

СИСТЕМА РАЗВАЛА
Можно верить в спасительность западных техно-
логий, можно игнорировать отличие России от За-
пада. В конце концов измученная страна, убедив-
шись, что западные рецепты ее не излечивают,
найдет путем мучительных проб и ошибок свой
путь, свою истину, свою правду. Но лишь при условии, если ей
не мешают сознательно, если применение чужих рецептов не
есть продуманное умерщвление «пациента».
Система развала - это и есть то, что мы называем продуман¬
ной технологией умерщвления России. Мы говорим об этом
спокойно и доказательно, без патетики, адресуясь к тем, кому
нужны не хлесткие фразы, а аргументы.
Но за этими аргументами, за этими цифрами и, казалось бы,
столь очевидными выкладками - наша боль, наш гнев.
Сегодняшняя власть все более напоминает бюро ритуальных
услуг. Технология развала... Технология смерти... По пыльным
дорогам России гоняют машины молодые пьяные шофера и кри¬
чат, что «Россию продали». Что ответить? В русских дерев¬
нях бабушки готовятся умирать и обсуждают лишь техноло¬
гию «процедуры», как купить гроб, как выкопать яму, - каза¬
лось, накопила за жизнь «аж четыре тыщщи рублей, и на похо¬
роны должно было хватить, и на поминки, и племяннице кое-
что остаться, чтоб не обидно было... А теперь...» - Обокрали.
Обокрали трижды. Сначала, посулив «счастливое будущее», по¬
том - заявив, что «ошиблись», сведя счеты с покойниками, а
теперь - вновь под лозунгом «нового счастливого будущего».
И смотрят глазки «агентов бюро ритуальных услуг», и подми¬
гивают хари пьяных могильщиков, «Ничо, бабка, не бось, похо¬
роним...»
Система развала. Система смерти. Мы будем говорить об
этом на языке цифр, на языке фактов, будем говорить посто¬
янно, потому что Россия жива и будет жить. Обязательно бу¬
дет!
48

Михаил ГЕЛЬВАНОВСКИИ
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ РЕФОРМА
ИЛИ
РАДИКАЛЬНЫЙ РАЗВАЛ?
Итак, экономическая реформа идет полным ходом: правительст¬
во принимает указы, постановления, отдает распоряжения, страна
бурлит, а подчас уже и корчится, увлекаемая в водовороты либерали¬
зации, приватизации, конверсии. Но с какими конечными социально-
экономическими целями проводится реформа? Как ни странно, этот
вопрос остается за скобками.
♦ ♦♦
Независимые государства Содружества яро взялись за дележ
бывшей союзной собственности и в запале суверенизации бездумно
рвут хозяйственные связи. Уже сегодня, например, угольный Донбасс
страдает от нехватки нефтепродуктов, поставлявшихся туда из Гроз¬
ного, и подобным примерам несть числа. Не только экономисту, но и
просто здравомыслящему человеку трудно представить себе, как
можно растащить по национальным квартирам единый народнохо¬
зяйственный комплекс — систему трубопроводов, сеть железных до¬
рог и другие транспортные коммуникации, систему связи, общий по¬
тенциал и управление АЭС, финансирование фундаментальной нау¬
ки, бывшей раньше достоянием всех прежних союзных республик.
Острой проблемой остаются общие внешнеэкономические обязатель¬
ства новых государств — многие из них не имеют достаточно валюты
для покрытия своей доли долгов, а переложение большей части долго¬
вого бремени на Россию уже вызывает недовольство ее и без того наи¬
более обездоленного населения. Начавшийся развал единой валютно¬
финансовой системы нанесет сильнейший удар по хозяйству всех ре¬
спублик и чреват в большинстве из них экономическим хаосом.
49

Более тонкую и одновременно чрезвычайно острую проблему со¬
здает для распавшегося экономического пространства технологиче¬
ская общность кооперативного и специализированного производства
новых государств. Так, в сентябре 1991 г., практически сразу после
начала распада СССР, объем недопоставок продукции по хозяйствен¬
ным договорам составил примерно 8 млрд.руб. т.е. оказался по сути
на уровне 1988 г. (8,6 млрд. руб.). Сегодня разрыв хозяйственных
связей грозит полной остановкой целых производств.
Технологическая общность, дававшая простор для развития про¬
изводства и снижения удельных затрат, начинает использоваться как
экономическое оружие и средство давления. Именно с этих позиций,
например, следует рассматривать отказ Латвии поставлять России
электронные компоненты к автомобилям. Это уже похоже на начало
экономической войны. Опасность того, что события все чаще будут
развиваться таким образом, очень велика. Ведь исторически сложив¬
шаяся тесная производственная кооперация между республиками
практически исключает возможность переориентации их предприя¬
тий на рынки других стран без серьезного экономического ущерба (об
этом красноречиво свидетельствует развал СЭВа). Разрыв хозяйст¬
венных связей оборачивается снежным комом нарастающих недопо¬
ставок и связанных с ними убытков. Результат — дальнейшее обост¬
рение сепаратизма, теперь уже экономического, в попытках самосто¬
ятельно решить нарастающие проблемы, в том числе, и за счет парт¬
неров. Во всяком случае центробежные тенденции в результате таких
реформ неизбежно усиливаются, не видеть этого нельзя. При этом на
цивилизованные формы улаживания спорных вопросов надежды ма¬
ло и крайне тяжелые социально-экономические последствия неиз¬
бежны.
Все обсуждавшиеся программы перехода к рыночной экономике
(а эту цель ставили как демократы, так и коммунисты), исходили из
существования единого экономического пространства в масштабах
СССР. Сегодня же хозяйство разорванной на куски страны стало пря¬
мо-таки заложницей политики. Успех же любой экономической ре¬
формы возможен только при некой стабильности государственного
образования, на территории которого такая реформа будет прово¬
диться. Есть для этого предпосылки?
Сомнительная легитимность принимаемых решений, начиная с
неконституционного образования так называемых независимых госу¬
дарств и кончая целым рядом указов и постановлений, открывающих
путь к обвальным и диким рыночным процессам, закладывает весьма
50

шаткий правовой фундамент под все здание строящейся новой эконо¬
мики.
Попытки заменить политические проблемы решениями в области
экономики только способствуют накоплению противоречий и взаим¬
ных претензий новых государств, усугубляют между ними (да и внут¬
ри самой России) и без того крайне нестабильную ситуацию. Нужно
ли объяснять, что государство — далеко не только экономическое
пространство, в чем нас усердно пытаются убедить официальные
средства массовой информации. Всем хорошо известно, что государ¬
ство — это и история, и культура, и обычаи и традиции, и священные
символы, и чувство долга для солдата, и, наконец, чувство ответст¬
венности для политика. Государство невозможно объявить и устано¬
вить за два дня, подписав некие документы. Если же говорить сугубо
об экономике, то государство — это прежде всего закон, с которого
начинается любой цивилизованный рынок. Как мыслят себе прави¬
тельства новых государств строить рынок без такого фундамента?
Напрасно искать исчерпывающий ответ на этот вопрос в мемо¬
рандуме об экономической политике российского правительства. Этот
программный документы предназначен не столько для внутреннего
потребления, сколько для Международного Валютного Фонда и при¬
зван показать, что правительство России в обмен на выделение кре¬
дитов намерено неукоснительно выполнять требования МВФ.
Основные направления экономической политики правительства —
либерализация цен, приватизация общенародной собственности,
ужесточение финансовой политики и сохранение обязательств по об¬
служиванию внешнего долга. Кроме того, предусматривается также
борьба с инфляцией, противодействие спаду производства и обеспече¬
ние социальной защиты населения. Вроде бы весь джентльменский
набор реформенных задач. Внешне выглядят они вполне логично, ры-
ночно и МВФ в целом, возможно, понравятся. И языком написано та¬
ким, чтобы «им» было понятно — это главное. А что на деле?
Начнем с либерализации цен — это ключ ко всей правительст¬
венной политике в области экономики. Новый шоковый рост рознич¬
ных цен неизбежно либо вызовет социальный взрыв, способный
уничтожить всякие надежды на восстановление нормальных рыноч¬
ных отношений в обозримом будущем, либо приведет к быстрому
обесцениванию денег. Либерализация цен началась, вопреки всей
экономической логике, без предварительной приватизации и в усло¬
виях монополизации хозяйственной среды, немыслимой для рыноч¬
ной экономики. Последствия нам еще предстоит прочувствовать на
51

себе. Первый (после павловского) ценовой шок — только начало. Но
и он нанес хозяйственной системе сокрушительный удар.
Впереди обещанный в меморандуме второй шок — либерализа¬
ция цен на энергоносители (кроме газа). Цена нефти для потребите¬
лей должна вырасти с 350 до 2000—2500 руб. за т или в 5,7—7,1 раза
без налога на добавленную стоимость (с налогом в 7,3—9,1 раза). Со¬
вершенно очевидно, что эта мера, вероятнее всего, приведет всю хо¬
зяйственную систему огромной страны в экономически конвульсив¬
ное состояние, когда нарушенное производство будет способно реаги¬
ровать только на чисто административные импульсы. Ведь уже сегод¬
ня многие предприятия едва сводят концы с концами.
Признавая пагубность для производства либерализации цен на
топливо, правительство, тем не менее, делает этот решительный шаг.
В его пользу выдвигаются весьма странные объяснения — желание
стимулировать сокращение потерь энергоносителей и необходимо¬
стью сближения наших внутренних цен с мировыми. Первое кажется
просто смехотворным, поскольку потери от возможного паралича
производства из-за либерализации не идут ни в какое сравнение с
технологическими потерями пока еще относительно энергоемкого
производства. Во всяком случае, способ сокращения потерь путем ос¬
тановки или закрытия предприятий кажется слишком уж радикаль¬
ным. Что касается приближения к мировым ценам, то этот весьма
тонкий вопрос был достаточно детально исследован мною еще в сере¬
дине 80-х годов. Вывод: каждое национальное хозяйство, независимо
от того, рыночное оно или нет, имеет свою собственную шкалу цен,
отражающую специфику экономической, прежде всего производст¬
венной структуры. Попытки насильственного внедрения чуждых про¬
порций цен (в том числе и мировых) ни к чему хорошему привести не
могут. Известная некоторая общность ценовых соотношений в веду¬
щих промышленно развитых странах и близость их к соотношениям
цен мирового рынка свидетельствуют о том, что эти страны давно и
органично между собой связаны. Такое соответствие складывалось
путем длительного приспособления национальных хозяйств друг к
другу и к мировой торговле, а не путем насильственных мер, путь да¬
же и в форме либерализации цен.
И уж совсем неясно, каким образом правительство, отпуская це¬
ны на топливо, собирается реализовывать объявленную в меморанду¬
ме антиинфляционную политику? Скорее наоборот, гиперинфляция
грозит принять прямо-таки разрушительные для народного хозяйства
последствия.
52

Очень серьезные сомнения вызывает и положение о приватиза¬
ции. У правительства пока нет даже проекта программы (п. 51), но
реализовать ее предполагается уже к началу 1993 г. Кто хоть немного
сталкивался с этой проблемой, без труда поймет, что и здесь прави¬
тельство выбрало обвальный вариант ее решения. А ведь это слож¬
нейшая задача, затрагивающая жизненные интересы не только десят¬
ков миллионов людей, живущих сегодня, но и будущих поколений.
Скажем для примера, что на приватизацию среднего предприятия в
Великобритании, где для этого имеются все необходимые расчетные и
правовые условия, уходит примерно 6—8 лет.
Жесткость финансовой политики никак не вяжется с объявлен¬
ным в меморандуме стремлением противодействовать спаду произ¬
водства. Как известно, ограничение кредитов не способствует расши¬
рению производства. Вообще слова «монетарная политика» для хо¬
зяйства, в котором рынок только начинает формироваться, да еще в
таких уродливых формах, звучат как-то нелепо. В стране еще пред¬
стоит создать развитую банковскую систему, ориентированную на
кредитование предприятий различных форм собственности, плотную
сеть банковских учреждений, обеспечить эту сферу полноценной ста¬
тистикой, чтобы как банки, так и предприятия могли принимать быс¬
трые и эффективные решения. Без всего этого так называемая моне¬
тарная, а по-русски — кредитно-денежная политика остается пустым
звуком, на который, возможно, МВФ и отреагирует, но, быстро разо¬
бравшись что к чему (если уже не разобрался), вряд ли даст деньги,
понимая, что в этом методично разваливаемом хозяйстве они все рав¬
но вылетят в трубу. То же относится и к процентным ставкам. При
инфляции, измеряемой трехзначной цифрой процентов, да еще дви¬
гающейся спорадическими скачками, в течение нескольких дней ут¬
рачивающей ценовой индекс, о какой политике процентных ставок
вообще можно говорить? Создается впечатление, что авторы мемо¬
рандума ненадолго спустились с Луны и вовсе не представляют реа¬
лии корчащегося в судорогах хозяйства.
Особенно «эффектно» выглядят уверения правительства, что оно
стремится «восстановить доверие к рублю» как средству накопления.
Это, согласно меморандуму, с одной стороны, должно быть обеспече¬
но «решительным проведением жесткой монетарной политики», а с
другой — должно явиться «основой эффективной внешнеэкономиче¬
ской политики». Что же, доверие к рублю, видимо, достигнет своего
апогея именно во время коллапса производства, вызванного вторым
ценовым шоком, а эффективно интегрироваться в мировую экономи¬
53

ку России, наверное, в самый раз после проведенной правительством
макроэкономической стабилизации, после которой она уже стабильно
долго не сможет оправиться. Вот такие, как есть, разоренные и разва¬
ленные, с полурыночным, полууголовным менталитетом, без грамот¬
ных и предприимчивых предпринимателей, без четкой, построенной
специально для нужд национального рыночного хозяйства статистики
и много еще без чего, интегрируемся мы в мировое хозяйство?
Вообще, судя по меморандуму, правительство страдает какой-то
формой денежного и валютного фетишизма, пытаясь в нерыночной
стране только путем финансовых манипуляций добиться эффекта,
который и в зрелой-то и отлаженной рыночной экономике достичь да¬
леко непросто. Нужно ли ученым мужам, любимцам наших академи¬
ков-экономистов объяснять, что корень стабильности валюты лежит
глубоко в производственной сфере национального хозяйства, в эф¬
фективности всего хозяйственного организма, который характеризу¬
ется понятием конкурентоспособности. Это прекрасно доказали такие
страны, как Япония и Германия. Если же говорить о России, то ее
конкурентоспособность во многом будет зависеть, помимо экономи¬
ческой эффективности национального хозяйства, еще и от факторов
политического характера. Размеры страны, ее местоположение, мно¬
гонациональный характер, все это требует поддержания Россией сво¬
его достойного места в мировом сообществе. Без этого ни о какой
внутренней стабильности нельзя говорить серьезно. А если так, то о
какой надежной валюте может идти речь? Между тем именно в сфере
политической Россия представляет собой сегодня наиболее жалкое зре¬
лище. Даже со своими, пусть бывшими, друзьями по СНГ правительство
не в состоянии договориться само. Для этого ему нужна помощь и оказа¬
ние давления со стороны МВФ и Всемирного банка, которые должны за¬
ставить бывшие республики снова с нами дружить (фактически об этом
в меморандуме говорится прямым текстом — см. п.47).
Думается, в сложившихся условиях напрасны надежды на сни¬
жение дефицита госбюджета — гиперинфляция будет подхлестывать
дальнейшее раздувание расходной его части из-за постоянной не¬
хватки ассигнованных ранее средств на те или иные цели), в резуль¬
тате предлагаемые меры бюджетного контроля не дадут нужного эф¬
фекта. Не решив главной задачи — политической и социально-эконо¬
мической стабилизации, наивно ожидать успехов от мер вторичного
характера.
В наших условиях гиперинфляция неизбежно приведет к банк¬
ротству многих жизненно важных предприятий, неспособных выдер¬
54

жать ценовое давление резко вздорожавшего сырья и топлива, а за
этим следует ожидать далеко не всегда экономически обоснованного
закрытия производств и значительного роста безработицы. Ее масш¬
табы могут возрасти до 25—30 млн. человек, все более широкие слои
населения (лица с низкими доходами, возрастающее число безработ¬
ных, лица с фиксированными доходами и др.) окажутся на пороге
полного обнищания, включая и голодное существование. Скорее все¬
го государство окажется просто не в состоянии оказать даже мини¬
мально необходимую экономическую помощь этим слоям населения.
Уже сегодня такие чувствительные социальные сферы, как питание
для маленьких детей и обеспечение лекарствами больных, находятся
в катастрофическом состоянии.
Другого и быть не может при том, что либерализация цен запу¬
щена в условиях, когда по сути еще не сформирована рыночная среда:
нет реальных рыночных субъектов (приватизация, даже дикая, толь¬
ко началась), нет рыночной инфраструктуры (нормальной коммерче¬
ской правовой основы, рыночной экономической статистики, доста¬
точно развитой банковской системы, рыночной сети сбыта произве¬
денной продукции и т.п.), хозяйственная среда по сути совершенно
неконкурентна — производство 3/4 продукции, по меркам рыночной
экономики, сверхмонополизировано. Было бы наивно ожидать в та¬
ких условиях реальную отдачу от либерализации цен. Поэтому пози¬
ция правительства составляет большую загадку для многих независи¬
мо мыслящих экономистов.
Пока еще критичность ситуации в какой-то мере смягчается дое¬
данием запасов, накопленных в период относительно низких цен, но
запасы быстро тают (по оценкам их хватит максимум на полгода, и
три месяца из них уже прошли). Что произойдет дальше, когда ны¬
нешняя гиперинфляция первого шока будет подстегнута еще и мощ¬
ным толчком либерализации цен на топливо, теперь уже становится
ясно не только экономистам. Однако, не взирая на то, что обвальный,
разрушительный ход реформы (если выбранный вариант развития со¬
бытий вообще можно называть реформой) несет населению страны
огромные жертвы, подлинные масштабы которых активно замалчива¬
ются большинством средств массовой информации, правительство
продолжает твердить о рынке как о вожделенной цели нашего обще¬
ственного развития, способного принести всеобщее благоденствие.
Как это все похоже на то, что мы уже проходили!
И еще одно. В порыве разрушения, кажется, забыли, что мощный
оборонный потенциал страны служил определенным гарантом внеш¬
55

неполитической стабильности. Безоглядное разоружение на фоне ка¬
тастрофического экономического положения непременно повлечет за
собой развал России как крупного государственного образования и
лишит страну ее уникального преимущества — огромного экономиче¬
ского пространства, столь привлекательного для иностранных инве¬
сторов и чрезвычайно важного для достижения высокой конкурентос¬
пособности, а с этим лишит и реальных перспектив на экономическое
возрождение. Другая сторона — практически полное разрушение на¬
учно-технического потенциала, основная часть которого сосредоточе¬
на в оборонных отраслях страны (Запад интересует лишь небольшая
группа ученых-ядерщиков, которых они готовы поддержать в обмен
на их лояльность, остальная часть огромной армии ученых, техноло¬
гов, квалифицированных рабочих обречена на полуголодное вымира¬
ние).
Но даже если удастся сохранить Россию как единое целое и сбе¬
речь ее научный потенциал, то и в этом случае быстрое включение ее
в мировое хозяйство в таком разоренном состоянии и при сложив¬
шихся соотношениях мировых цен на сырье и готовые изделия не по¬
зволит ей не только завоевать своего места в мировой экономике, но
грозит дальнейшим разорением местной, прежде всего обрабатываю¬
щей промышленности и вероятнее всего превратит страну в сырьевой
придаток мировой хозяйственной системы. Ведь именно на таких ус¬
ловиях Россия вынуждена будет войти в мировое сообщество, пытаясь
подстраиваться под невыгодные для нее соотношения мировых цен и
развивая свое хозяйство под влиянием чужих интересов, определяю¬
щих иностранные инвестиции.
Сопоставив затраты и результаты выбранного нынешним руко¬
водством пути экономического реформирования хозяйства России,
можно с уверенностью сказать, что они не только не соответствуют
национальным интересам станы, но поразительно им противоречат1.
Все, через что придется пройти людям бывшего СССР (матери¬
альные лишения, национальные и социальные конфликты, неизбеж¬
ная кровь, поскольку несогласных рано или поздно будут подавлять
силой — готовность к этому руководство России уже показало), в
лучшем случае ведет всего-навсего к тем жизненным стандартам, ко¬
1 Не случайно ряд известных экономистов поспешили отмежеваться от такой
политики правительства (см., например, Обращение к руководству России и
Демдвижению группы видных экономистов во главе с академиком Н.Петраковым
(«Независимая газета» от 06.03.92 г.).
56

торые страна уже имела в доперестроечное время, но уже без всяких
перспектив на реальное национальное возрождение. И это в лучшем
случае, и спустя значительное время!
Но сегодня даже на такую униженную, но в перспективе сытую
жизнь, гарантий никто дать не может.
Необходимо отдавать себе отчет и в том, что произойдет легали¬
зация теневого бизнеса и захват власти представителями мафиозных
структур — именно этот вариант предусматривает западная шоковая
модель экономического реформирования российского хозяйства, со¬
здающая социальную базу для иностранного капитала в России. В ре¬
зультате утвердится дикий рынок, что повлечет огромные социаль¬
ные потери. Кроме того, возобладает принципиально новый социаль¬
но-нравственный климат в обществе, не имеющий ничего общего ни с
национальными традициями, ни со стандартами цивилизованного
рынка. Это неизбежно станет серьезнейшим препятствием для дости¬
жения социальной стабильности и становления российской экономи¬
ки, повышению ее эффективности и конкурентоспособности, форми¬
рованию сильного предпринимательского ядра.
Как видим, перспективы весьма безрадостны. Корень всех про¬
блем сегодня, по нашему мнению, лежит не только в чрезвычайно за¬
путанной политической, социальной и экономической ситуации, но и
в отсутствии ясного понимания как власть предержащими, так и
большинством их советников реальных задач, стоящих перед стра¬
ной, политически разорванной на куски, но продолжающей еще во мно¬
гом оставаться единым хозяйственным комплексом. Действительно, ни
в программах правительства РСФСР, ни в широко разрекламированной
программе Г.Явлинского «Согласие на шанс», ни в рекомендациях Меж¬
дународного Валютного Фонда и других международных организаций
практически не учитывается очень важный факт, что перед страной сто¬
ит необходимость одновременного решения сразу нескольких крайне
трудных и по масштабам, и по сложности задач:
—	осуществление политической реформы, включая определение
статуса и границ государства, а также разработку политической и во¬
енной доктрины, позволяющей сформировать геополитические ори¬
ентиры ее развития;
—	осуществление мер по социально-политической и экономиче¬
ской стабилизации, и выхода из жесточайшего и всеохватывающего
кризиса;
—	проведение собственно радикальной экономической реформы,
но таким образом, чтобы она не вызывала нарастания в хозяйстве
57

страны непредсказуемых разрушительных процессов, причем стерж¬
нем этой реформы должна быть программа масштабной реиндустриа¬
лизации страны на новой технологической ресурсосберегающей и
экологически чистой основе.
В правительственном меморандуме такие задачи вообще отсутст¬
вуют. У нынешнего правительства, кажется, вообще нет перспектив¬
ного взгляда на развитие России. Смешав все три проблемы в одну и
объявив все это задачами макроэкономической стабилизации, оно ли¬
бо не заботится о том, что будет уже через два года, либо очень хоро¬
шо понимает, к чему приведут его реформы. Между тем, взаимосвязь
и взаимозависимость решения каждой из перечисленных основных
проблем требует выработки соответствующих приоритетов и опреде¬
ленной последовательности принимаемых мер.	s
Скажем, без четкой политической доктрины нельзя формулиро¬
вать и доктрины военной, а значит невозможно серьезно говорить о
конверсии военно-промышленного комплекса, а это, в свою очередь,
блокирует практическую разработку и реализацию эффективной
экономической реформы. Ведь сегодня уже практически для всех яс¬
но, что наша радикальная экономическая реформа — это в основном
конверсионная программа ВПК и даже шире — программа демилита¬
ризации всей хозяйственной системы.
Кроме того, нельзя смешивать долгосрочные задачи создания
нормального рыночного хозяйства на территории огромной станы, в
течение трех четвертей века жившей в условиях жесткого антиры-
ночного тоталитаризма, с краткосрочными задачами социально-эко¬
номической стабилизации, завоевания доверия населения к прави¬
тельству и выработки консенсуса во взаимоотношениях различных
политических и социальных групп населения. У нас же, как сейчас
становится совершенно очевидным, наблюдается не предвещающий
ничего хорошего гигантский отрыв правительства, власти от народ¬
ных масс, а проблема стабилизации фактически подменена пробле¬
мой реформы, что категорически недопустимо.
В условиях разрушения государственных структур, разрыва пра¬
вового пространства и хозяйственных связей говорить об эффектив¬
ной реформе просто нелепо. В стране нарастает волна уголовной пре¬
ступности — один из наиболее зловещих результатов политической и
экономической нестабильности. Самое опасное заключается в том,
что криминогенная напряженность становится общим социальным
фоном. В обществе воцарилось практически полное бесправие перед
распоясавшимся в коррупции чиновным аппаратом, который обно¬
58

вился и воспринял прежние коррупционные традиции, но уже на но¬
вой основе правового беспредела. Центральная власть или не хочет
или не может контролировать эти процессы. Поэтому сегодня нераз¬
бериха во властных структурах и ухудшение экономического положе¬
ния породила для многих большие возможности и к совершению пра¬
вонарушений, и к уклонению от ответственности за содеянное, что
грозит уже не просто ростом преступности, а качественным измене¬
нием правового климата в стране.
Тенденция к росту преступности обозначилась с 1988 г. (рост на
3,8%, а в 1986 и 1987 годах отмечалось снижение преступности). В
1989 г. преступность возросла уже на треть, а в 1990 — еще на 13,2%,
т.е. всего к уровню 1988 г. преступность выросла более, чем на 56%.
При этом быстрыми темпами растет хищение оружия и боеприпасов
(в 1990 г. только зарегистрировано было 1,4 тыс.случаев), растет чис¬
ло тяжких преступлений (в 1990 г. — на 13,5%) и падает раскрывае¬
мость преступлений — в 1990 г. их осталось нераскрытыми 1,2 млн.
(36% от находящихся в производстве), на четверть больше, чем в
1989 г. Правовой беспредел, вызванный фактически утратой консти¬
туционных гарантий СССР и РСФСР, поскольку сегодня само прави¬
тельство нарушает оба эти основных закона, бесспорно приведет к
дальнейшему росту криминогенное™ в обществе.
Наконец, нельзя отводить для решения такой масштабной задачи
как создание прочной рыночной основы будущего хозяйства страны
спринтерское, по историческим меркам, время. Концепция экономи¬
ческой реформы, которую придется проводить в столь сложных соци¬
ально-политических условиях, требует более обстоятельной прора¬
ботки, должна носить вариантный характер на случаи возможных
срывов в ее проведении и быть ориентирована на длительную перс¬
пективу. К сожалению, правительство по существу проигнорировало
задачи политической и экономической стабилизации. В результате
было подорвано доверие и согласие между властью и населением. Все
попытки проявить осмотрительность в этой взрывоопасной ситуации,
высказанные на пятом съезде народных депутатов РСФСР, не имели
успеха.
Особенно настораживает здесь активная либерализация, пред¬
принимаемая правительством во внешнеэкономической сфере. На
фоне неразвитости внутреннего рынка она по сути будет означать
широкомасштабное разграбление страны. Демократическая пресса
(как она себя называет) представляет широкий публике эту вполне
реальную перспективу как бредни национал-патриотов, глумясь над
59

озабоченностью людей по поводу вполне реальной опасности. Но ведь
уже сегодня видно, что такая либерализация означает потерю цент¬
рализованного контроля над потоками валютных средств, фактиче¬
ское узаконивание крайне невыгодного курса ее валюты и невидан¬
ный в истории страны вывоз ее национальных богатств, поскольку
наша национальная валюта на сегодняшний день гарантируется ре¬
ально только сырьевыми ресурсами и недвижимостью. Страна факти¬
чески будет отдана во власть хорошо организованного, высококвали¬
фицированного, обладающего своими естественными долгосрочными
и краткосрочными интересами иностранного бизнеса. Такое развитие
событий уже сегодня является источником ксенофобии среди опреде¬
ленных слоев населения и социальных групп в стране, обретающей
свое национальное самосознание. Если положение не изменится, не¬
гативные социальные настроения в отношении иностранцев могут
принять более массовый и еще более острый характер.
В ряде предложенных программ возрождение рыночного хозяйст¬
ва в нашей стране решительным образом связывается с необходимо¬
стью крупных зарубежных займов и кредитов. Не отрицая важности
этого условия, следует отнестись к нему достаточно реалистично. Это
связано со следующими соображениями.
Прежде всего страна практически приблизилась к пределу пол¬
учения иностранных займов и кредитов. За рубежом все шире распро¬
страняются сомнения в нашей кредитоспособности, особенно по пол¬
итическим причинам.
Вряд ли можно ожидать широкого потока частных иностранных
инвестиций в страну с такой неустойчивой социально-политической
обстановкой. Исключение составляют вложения средств в сырьевые
отрасли на крайне невыгодных, если не сказать, грабительских усло¬
виях (например, случай с месторождением Тенгиз). Наконец, для бы¬
строй и плодотворной реализации полученных из-за рубежа значи¬
тельных средств в стране пока нет необходимых предпосылок: огром¬
ная нехватка квалифицированных специалистов, гигантских разме¬
ров коррупция, отсутствие необходимой инфраструктуры (транспорт,
дороги, связь, налаженная сбытовая сеть и пр.). Поэтому ориентация
на широкомасштабное использование зарубежных кредитов по край¬
ней мере весьма сомнительна, если не сказать больше.
Одновременно намечается довольно опасная для страны тенден¬
ция массовой скупки иностранцами зданий и земли. Для этого служат
огромные рублевые авуары, приобретенные за бесценок иностранны¬
ми компаниями и физическими лицами в результате поддерживаемо¬
60

го правительством грабительского для граждан страны, так называе¬
мого рыночного валютного курса (мы только приступаем к созданию
нормального товарного рынка, о каком же рыночном валютном курсе
можно говорить?). По состоянию на начало 1991 г. разрыв между па¬
ритетом покупательной силы рубля и доллара составлял не менее,
чем 15 раз! Валютная политика всех последних правительств и Рыж¬
кова, и Павлова, и Ельцина не препятствовала обесценению рубля
при фактически крайне низких государственных ценах, что явилось
одним из наиболее важных факторов продвижения страны к катаст¬
рофе (последние манипуляции с курсом рубля носят временный ха¬
рактер и не могут рассматриваться в качестве серьезной стабилизаци¬
онной меры).
Кроме того, иностранный капитал использует коррумпирован¬
ность части чиновников нашего государственного аппарата, которые,
получая взятки в валюте, продают государственную недвижимость по
крайне низким ценам, выраженным в валюте, но невообразимо высо¬
ким для советских граждан (что опять-таки стало возможным из-за
резко заниженного курса рубля). В результате невероятно взметну¬
лись цены на жилье в крупных городах, например, в Москве и Ленин¬
граде.
В этих условиях объявленная скоропалительная приватизация
(народ метко назвал этот процесс словом «прихватизация») приведет
к тому, что основная часть недвижимости может оказаться в руках
бывших представителей партийной и государственной бюрократии,
местной мафии и иностранного капитала. При острейшей проблеме
нехватки жилья и грядущей безработице эта тенденция может по¬
служить дополнительным весьма мощным источником социальной
нестабильности. Не следует забывать, что общественное недовольство
растет на фоне углубляющейся дифференциаций доходов при быст¬
ром сокращении «общественного пирога».
Как видим, даже весьма беглый анализ ситуации неизбежно под¬
водит к выводу, что упорство в проведении скоропалительных и раз¬
рушительных реформ на фоне политической дестабилизации и эконо¬
мического кризиса, оказывается, кое для кого может иметь и немалые
выгоды... Так что же, нынешняя обвальная экономическая реформа,
во многом противоречащая даже логике самсй^рынка, — трагическая
ошибка или очень большая игра?
61

РЕСУРСЫ НАЦИИ
Почему-то считается, что этими ресурсами явля-
ется только земля, нефть, газ, уголь, железная ру-
да. А люди? А интеллект главный ресурс XXI века?
А нравственный, моральный потенциальный по-
тенциал общества? А высокие технологии?
Невероятный труд поколений создал чудо XX века - советский
военно-промышленный комплекс. Он не знал себе равных в ми¬
ре, и лишь то, что он был создан, является уже достаточным
доказательством величия нации, таланта русского народа.
Это ли не ресурс? Это ли не потенциал развития страны? И
что же делают с ним под видом «конверсии»?
Говорят, что мы отставали на всем технологическом фронте.
Это ложь. А точная механика? А жидкостно-реактивные дви¬
гатели? А авиация? А танки? А системы «Тайфун»? А оптика?
А малогабаритные ядерные реакторы?
В России по самым скромным подсчетам несколько сотен «про¬
рывных» продуктов. Они готовы. Казалось бы, хоть завтра на
«рынок». На тот самый «мировой», откуда к нам идет шир¬
потреб. И что же? Вышли они на рынок? - Черта с два! Поин¬
тересуйтесь решениями Госдепа США - открытыми и закры¬
тыми. Ведь вы же теперь - власть! Сделайте запрос, полюбо¬
пытствуйте! И сразу станет понятно, любит ли вас Запад за
то, что вы демократы, или за то, что как недавно сказал по¬
сол США, «Ельцин и Гайдар являются лучшими кандидатами
на осуществление самой заветной мечты Запада о том, чтобы
обуздать огромную потенциальную силу России». Обуздать?
Или попросту уничтожить?
То, что происходит с конверсией, то, что происходит с высо¬
кими технологиями, свидетельствует о действительных це¬
лях не меньше, чем высказывания господина Бжезинского.
Впрочем, почему они должны заботиться о ресурсах нашей на¬
ции? О своих ресурсах они заботятся. А мы о своих?..
62

Евгений ГУДКОВ
ВЫМЫСЕЛ
О МОНСТРЕ ВПК
И ПРАВДА О КОНВЕРСИИ
Военно-экономический потенциал России - под угрозой
уничтожения. Заискивая перед Западом и поспешно
осуществляя конверсию, нынешние власти ставят обо¬
рону в зависимое положение от любого давления извне.
Отказ де-факто от стратегии сдерживания возможного
агрессора, свертывание передовых технологий, обеспе¬
чивающих научно-технический прогресс в различных
отраслях промышленности, приведет в конечном счете к
тому, что вся экономика окажется парализованной и воз¬
можность ее восстановления будет просто исключена.
Недавно председатель комитета по делам конверсии при Прези¬
денте России М.Баженов заявил, что «на конверсию потребуется 150
млрд.рублей и 5—7 лет». В любом случае, это наиболее реальный
путь возрождения промышленности, если... Если сумеем сохранить и
приумножить научно-технический и производственный потенциал
оборонных отраслей, приспособив значительную его часть для выпу¬
ска товаров народного потребления. Но «Россия планов по конверсии
не имеет», а «положение сейчас таково — госзаказа нет, мы не опре¬
делились с закупкой вооружения и военной техники даже на первый
квартал. Предприятия, готовясь к новому году, предполагали, что
госзаказ срежут процентов на тридцать. Под оставшиеся 70% они
получили кредиты от банков, закупали материалы, заключали дого¬
вора. Сейчас они все в долгах, они банкроты».
Такая ситуация возникла в результате того, что правительство
России довольно неожиданно утвердило планы сокращения финанси¬
рования закупок вооружения в 6—7 раз, а военных научно-исследо¬
вательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР) — в три раза.
Практика показывает, что падение производства на 20 и более про-
63

центов ведет к полному расстройству хозяйственных связей и круше¬
нию механизма функционирования экономики. Поэтому не следует
ожидать, что ВПК сумеет каким-то образом «выкрутиться» и сохра¬
нить хотя бы «ядро» своей былой мощи. То есть, речь идет о фактиче¬
ском уничтожении не только военно-экономического потенциала
России, но и промышленный основы для развертывания производства
товаров народного потребления. А поскольку ныне почти половина
этих товаров выпускается на предприятиях ВПК, то и здесь неизбе¬
жен спад из-за прекращения финансирования.
Такое положение очевидно устраивает наших партнеров по ми¬
ровому сообществу. Но в какой мере при этом учитываются нацио¬
нальные интересы России и какое влияние окажет оно на экономиче¬
ское и военное положение России в обновляющемся мире?
Скорее всего, адекватного ответа на наши действия по уничтоже¬
нию военной промышленности со стороны мирового сообщества мы не
получим. И не только потому, что еще не настало время для абсолют¬
но доверительных отношений между государствами, когда политиче¬
ские проблемы могли бы решаться без наличия надежного силового
прикрытия. Ведь и установление «нового мирового порядка» прямо
связывается с возможностью, в том числе, и военного «наказания» на¬
рушителей этого порядка. Это априори ставит Россию в зависимое
положение, поскольку никто сейчас не может поручиться, что нигде и
никогда ее национальные интересы не вступят в противоречие с уста¬
новками «нового мирового порядка».
Не следует забывать и о сущностных характеристиках капитали¬
стической формы хозяйствования, наиболее ярко проявляющихся,
прежде всего, в США как стране самого «чистого» капитализма. Глав¬
ная из этих особенностей заключается в том, что время от времени
экономика вступает в полосу кризисов и спадов, выход из которой
всегда связан с войной или резким усилением военно-силовой пол¬
итики.
После кризиса 1929—33 гг. экономика США так и не смогла пре¬
одолеть своего угнетенного состояния вплоть до начала второй миро¬
вой войны. После войны, в конце 40-х годов, она начала заметно про¬
грессировать и без серьезных проблем развивалась вплоть до середи¬
ны 70-х годов. Однако в 1974 году экономика США вновь вступила в
полосу кризисов и спадов, которая продолжалась до конца 1982 г. Со¬
бытия того времени еще свежи в памяти нынешнего поколения. Вы¬
ход из полосы кризисов сопровождался в США нагнетанием военного
психоза, объявлением СССР «империей зла», резким ростом военных
64

расходов, началом программы стратегической оборонной инициативы
(СОИ), тут же окрещенной журналистами программой «звездных
войн». Кто возьмется со всей определенностью оспаривать вывод:
прямые военные действия против нашей страны не начались потому,
что в то время СССР обладал огромной военной мощью и авантюра
США могла закончиться для них трагически.
Можно не соглашаться с этим выводом, но недальновидно при
строительстве отношений с капиталистическими государствами не
принимать в расчет такого рода факты. Можно также возразить (как
это и делается вплоть до настоящего времени), что капиталистиче¬
ские государства научились преодолевать собственные трудности без
войн, используя лучшие качества своей системы хозяйствования.
При этом делается упор на все большее распространение «нового пол¬
итического мышления», которое, якобы, способно предотвратить тра¬
гическое развитие событий, а также на установление хорошего взаи¬
мопонимания и даже дружбы между руководителями многих стран.
Но так ли это? Очень часто мы выдаем желаемое за действитель¬
ное. Стоит напомнить, что Первая мировая война велась между госу¬
дарствами, монархи которых нередко были не просто в дружествен¬
ных, но в родственных отношениях. Не следует забывать также о том,
что один из самых миролюбивых (без кавычек) президентов США
Дж.Картер во время своей избирательной кампании клятвенно обе¬
щал сократить военные расходы. Как известно, именно во время его
президентства было принято решение о ежегодном трехпроцентном
наращивании военных расходов всеми странами-членами НАТО.
Он вынужден был пойти на такой шаг, поскольку общественное
сознание в США связывало внутренние неурядицы с «кознями»
СССР. Но и такая уступка общественному сознанию оказалась недо¬
статочной для победы на следующих выборах. Рейган победил его,
выступая под лозунгом резкого увеличения военных расходов. И свое
обещание он начал выполнять немедленно по вступлении на пост.
К тому же нельзя сбрасывать со счетов и тот момент, что, несмот¬
ря на словесное стремление к прочному миру, США пока еще не
предприняли никаких шагов в этом направлении. Сокращение стра¬
тегических вооружений не в счет, поскольку после всех таких сокра¬
щений даже в их самом радикальном варианте, у них останется доста¬
точно ракетно-ядерных вооружений, чтобы, как минимум, дважды
уничтожить все живое на Земле. А вот наращивание вооружений,
точнее, их качественное совершенствование, имеет, как говорят, мес¬
то быть. Речь идет не только о СОИ, но и о строительстве новых под¬
65

водных лодок и стратегических бомбардировщиков, хотя и в несколь¬
ко сокращенном количестве по сравнению с планировавшимися ра¬
нее.
Все это свидетельствует - в условиях общественной системы, ко¬
торая существует в США, доброй воли президентов явно недостаточ¬
но, чтобы на нее можно было полностью полагаться. Как раньше, так
и теперь, президенты вынуждены идти «на поводу» у общественного
сознания, которое обладает огромной силой инерции и не может быть
переделано в течение нескольких лет.
За время интенсивного развития США в общественном сознании
американцев сложился стереотип, который прямо связывает благопо¬
лучие страны с наличием у нее соответствующей военной машины,
которая должна пускаться в ход, если где-либо появляется угроза это¬
му благополучию. А поскольку «зоной жизненных интересов» США
ныне объявлен весь мир, то такие действия может вызвать любая по¬
пытка какого-либо государства отстоять свои национальные интере¬
сы.
Существенного перелома в этом стереотипе общественного со¬
знания США пока не наступило, что хорошо показало проявление
чувств, связанных с победой над Ираком. Более того, по всеобщему
мнению, эта победа обеспечила преодоление так называемого «вьет¬
намского синдрома». То есть, в обществе наметились тенденции ре¬
шать возникающие для США проблемы с позиции силы.
Как известно, в США приближаются выборы президента. Прези¬
дент Буш вновь выдвинул свою кандидатуру, но, как показали ре¬
зультаты первичных выборов, возможность его переизбрания не так
безоблачна, как это казалось еще несколько месяцев тому назад. И
отнюдь не случайно, что в последнее время стали усиленно муссиро¬
ваться слухи о возможном повторном ударе по Ираку. Для сохране¬
ния власти все средства хороши. И если будущему президенту для
поддержания собственного авторитета у избирателей потребуется, на
фоне внутренних неурядиц, нанести такой удар, он это сделает. Се¬
годня для военного шантажа избран Ирак. А завтра?
Безоглядно разоружаясь, уничтожая свою военную промышлен¬
ность, Россия сама спровоцирует новую волну агрессивности со сторо¬
ны Запада. Тем более, в условиях надвигающейся полосы кризисов и
спадов, значительная роль в возникновении которых будет отводить¬
ся американской пропагандистской машиной той, якобы, «помощи»,
которую США вынуждены были оказывать России. А для подавления
этой возросшей агрессивности, чтобы не дать ей «выплеснуться» в ви¬
66

де «горячей» войны, пока еще не изобретено ничего, кроме риска вза¬
имного уничтожения. Поэтому, для обеспечения собственного выжи¬
вания России необходимо, по крайней мере в течение ближайшего де¬
сятилетия, сохранять достаточную военную мощь, гарантирующую
сдерживание США, в случае появления у них желания попытаться
разрешить внутренние трудности за счет военно-силового давления
на Россию.
Обладание такой мощью невозможно без сохранения надежной
производственной базы. Военная промышленность становится в этих
условиях одним из важнейших факторов выживания России.
Но не менее важной представляются для выживания России и
другая функция ВПК, а именно, его капиталоемкость. Если продол¬
жить сравнение с США, то на сегодня мы имеем такую структуру
экономики (сделав скидку на ее качество), к которой США еще толь¬
ко подходят. Странное заявление, не правда ли? Однако давайте по¬
пробуем разобраться.
Известно, чтобы контролировать огромные массы капитала, не
обязательно быть их хозяином или единоличным владельцем. Доста¬
точно иметь контрольный пакет акций, нередко составляющий лишь
несколько процентов от суммы контролируемого капитала. Что-то
очень похожее происходит и в области научно-технического прогрес¬
са, который все последние десятилетия является стержнем поступа¬
тельного развития экономики капиталистических государств. Проис¬
ходит резкое удорожание НИОКР и процесса освоения выпуска но¬
вых высокотехнологических товаров. Какой бы богатой фирма не бы¬
ла, в одиночку она не может финансировать эти этапы качественного
совершенствования товаров. Основная тяжесть ложится на государст¬
во, у которого при нынешней структуре экономики нет иных возмож¬
ностей, кроме как осуществлять такую работу в рамках военного
бюджета.
Поэтому отнюдь не случайно выход из кризиса 1982 г. в США
шел параллельно с наращиванием военных расходов. Но что даже бо¬
лее важно, так это уже сегодня проявляющаяся тенденция дальней¬
шей концентрации капитала в сфере НИОКР в рамках даже не всего
военного бюджета, а лишь одной военной программы. Речь идет о
СОИ, если понимать под ней не только ставшую притчей во языцех
программу «звездных войны», но широкий научно-исследовательский
поиск новых материалов и технологий, который позволил бы США
сделать очередной рывок в области научно-технического прогресса. И
если сегодня на эту программу выделено 5 млрд.долл., то общая тен¬
67

денция говорит о том, что по мере выхода из наступающей полосы
кризисов и спадов, ассигнования на нее будут возрастать и к концу
нынешнего столетия могут составить 30—40 млрд .долларов. Это и бу¬
дет тот самый «контрольный пакет акций», но только не в бизнесе, а в
сфере научно-технического прогресса, на который США возлагают
такие большие надежды.
Иными словами, это есть то самое «новое мышление», на которое
США рассчитывают в попытках сохранить для себя роль единствен¬
ной великой державы в мире. Насколько можно понять, к провозгла¬
шаемым гуманистическим принципам выживания это «новое мышле¬
ние» имеет весьма далекое отношение.
В России же, в силу известных причин, процесс идет как бы в об¬
ратном направлении. К середине 80-х годов интеллектуальный и на¬
учно-технический потенциал уже был сконцентрирован в военной
сфере. Более того, там оказалась сконцентрированной и подавляю¬
щая часть квалифицированной рабочей силы, а также и значительная
часть безналичных денег. Фактически, если рассуждать категориями
капитализма, в который мы сегодня так стремимся войти, в военной
сфере хозяйства России оказался сконцентрированный самый качест¬
венный капитал, который и должен являться двигателем научно-тех¬
нического прогресса.
Иное дело, что использовался он бездарно и бессмысленно, глав¬
ным образом, для постоянного наращивания выпуска крупных серий
новой военной техники, нужды в которой в общем-то и не было. Из¬
менить то, что уже сделано, нельзя. Но категорически нельзя не при¬
знавать факта сложившейся структуры экономики, в которой самый
ценный капитал сконцентрирован в военных отраслях. Нынешняя
тенденция безоглядного разрушения военно-экономического потен¬
циала России приведет к тому, что этот самый ценный капитал будет
уничтожен, а на замену ему опять ничего не найдется. Как это уже
случилось за последние годы с властью, идеологией, культурой и т.д.
и т.п. А до концентрации в таком количестве и качестве нарождаю¬
щегося предпринимательского капитала еще, ох, как далеко.
А ведь мы стремимся войти в капиталистический мир, где капи¬
тал — царь и бог. В каком же качестве мы там окажемся? В качестве
капиталистов без капитала? предпринимателей без производственной
базы? политиков без поддержки военной мощи? Можно с высокой сте¬
пенью уверенности положительно ответить на каждый из этих вопро¬
сов. Более того, бездумное уничтожение военно-промышленного и
военно-научного капитала сломает наш становой хребет. Вся эконо¬
68

мика окажется парализованной и возможность ее восстановления бу¬
дет просто исключена.
Рассчитывать на торгово-криминальный капитал не приходится.
Сейчас он вроде бы составляет порядка пяти процентов от всего капи¬
тала, находящегося в обороте. Если даже эта доля вырастет, напри¬
мер, до 10 процентов, то ничего не изменится, поскольку рост по-
прежнему будет обеспечиваться в большей мере работой печатного
станка и искусственным занижением курса рубля, с помощью интер¬
венции иностранной валюты. Как в прошлом, так и в будущем значи¬
мость торгово-криминального капитала для увеличения выпуска то¬
варов народного потребления будет практически равна нулю.
В то же время, быстрое и не подготовленное разрушение военно-
промышленной базы оборонной сферы означало бы уничтожение
сконцентрированного качественного капитала, а кроме того, распы¬
ление огромной массы квалифицированной рабочей силы. Даже в бога¬
тых США многократно меньшее сокращение численности занятых в во¬
енных отраслях в конце 60-х годов, когда «на улицу» стали выбрасы¬
ваться не только квалифицированные рабочие, но и инженеры, вызвало
такую бурю, что любая попытка повторить что-нибудь подобное сейчас
просто не принимается к рассмотрению ни на каких уровнях.
Осуществление нынешних российских планов по ликвидации
«оборонки» неизбежно чревато социальным взрывом, когда «на ули¬
це» окажутся миллионы квалифицированных рабочих, инженеров, и
ученых. Они будут абсолютно не нужны тому капиталу, который
проходит сейчас стадию первоначального накопления, главным обра¬
зом, в торговой и криминальной сферах. Чтобы сохранить действи¬
тельно качественный и уже сконцентрированный капитал «оборон¬
ки», необходима солидная финансовая поддержка, о которой говори¬
лось выше. И тогда не будет нужды искать новых предпринимателей и
организаторов производства. Они уже есть — это высококвалифици¬
рованное руководство оборонных предприятий и учреждений. По мере
конверсии именно их предприятия должны выходить на рынок и форми¬
ровать основу основ рыночной структуры — высококачественную про¬
изводственную базу по выпуску товаров народного потребления.
Между прочим, наделение увольняемых из вооруженных сил во¬
еннослужащих землей и предоставление им средств для обустройства
на ней как раз и является вариантом разумного подхода к использо¬
ванию оборонного потенциала во благо экономического развития. В
другой форме, но по подобной же схеме должна осуществляться и
конверсия военной промышленности.
69

Но разве все это имеет какое-нибудь значение для тех кругов,
которые сделали ставку на моментальное обогащение с помощью за¬
падных благодетелей? Почему бы не построить капитализм без капи¬
тала и без той же производственной базы? Очень даже просто. Созда¬
дим рынок и рыночные отношения и начнем продавать себя, свое про¬
шлое, настоящее и будущее, своих детей и внуков. Ведь живем же без
сельского хозяйства. Проживем и без будущего и без внуков.
Для выживания России на основе нынешней структуры экономи¬
ки, чтобы совсем не лишиться ее, а значит и самой жизни, у нее есть
единственный путь — стопроцентное использование в целях эконо¬
мического развития научного и промышленного потенциала оборон¬
ных отраслей. Да, это будет очень трудно. Но выживание России, ее
вхождение в XXI век в виде обновленной, набирающей темпы эконо¬
мического развития державы невозможно без учета реальной нынеш¬
ней ситуации. А реальности эти таковы, что военная сфера является
той осью, становым хребтом, на котором держится вся экономика. И
не надо сегодня рассуждать о том, что привело к такому состоянию,
как это сегодня вредит нам во всех сферах жизни. Надо признать оче¬
видный факт и использовать все ценное, что он в себе несет. А именно —
достаточно надежная защита от посторонних посягательств на наши
интересы. А при умелом использовании военно-промышленный по¬
тенциал может послужить и надежной основой для экономического
развития страны.
70

ФАШИЗМ, КАК ЖУПЕЛ И КАК
РЕАЛЬНАЯ
УГРОЗА РОССИИ.
Мы убеждены, что фашизм сегодня существует
именно в этих двух ипостасях одновременно. И это
делает вопрос о фашизме особенно важным. С од-
ной стороны, обвиняют в фашизме «красно-корич-
невых», с другой - говорят о «демофашизме», а с
третьей - пытаются выставить фашизм этакой невинной
«пушистой кошечкой»: «Ну погладь, погладь, погладь эту без¬
обидную эзотерико-мистико-философичную киску!»
Что на это ответить?
Мы не ханжи. И труды Хайдеггера, Унамуно, Маккиндера, Хаус-
хоффера, Ницше стоят на наших полках рядом с трудами Ро¬
занова, Соловьева, Бердяева.
Но мы помним судьбу этих интеллектуалов. Помним и делаем
выводы.
Когда Мигель де Унамуно появился однажды в собрании таких
продвинутых эзотерико-мистичных испанских фаши, кстатщ
весьма далеких от своих немецких собратьев, - те приветство¬
вали его выкриком: viva la muerte! - Да здравствует смерть!
Унамуно пробовал возражать, пробовал убеждать, пробовал
объяснять, наконец, что это бессмысленно, это нелепо, что
смерть не может «здравствовать» по определению, на то она
и смерть... Чем это кончилось?.. Весьма и весьма длительным
домашним арестом.
А судьба Хайдеггера, одного из величайших философов XX века?
Чем он кончил при Гитлере? Тоже чем-то вроде ареста; Вот
вам, пожалуйста, «почва», «кровь», «судьба» «мистика», «ок¬
культизм»...
Трагедия «третьего пути» и «консервативной революции» в
том и состоит, что слушающий про это «кот Васька» при
этом «ест», а приходящие на этот знак «волонтеры» вопроша¬
ют интеллектуального «Дона Гуана» - «Ты звал меня на ужин?
Я пришел!» И что может сказать «Дон Гуан». Знаком ли ему
язык «волонтеров», язык воли и действия? Умеет ли он ста¬
вить задачу и отвечать за то, что обратился к Отцу и стал
говорить об Имени?
71

Все это интересно и небесполезно, но в определенных дозах и до
определенной черты. Чертой является «Человек в пенсне» -
Генрих Гиммлер, говоривший об уничтожении русского народа и
весьма преуспевшего в этом «начинании». Тогда ему, правда,
этого доделать не удалось. А вот преемник другого «интеллек¬
туала» - доктора Геббельса, - его приемный сын и генерал «Чер¬
ного Ордена», сын Магды Ришель, Квандт, и преемники этого
преемника, отказались ли они от превращения русского народа
в «тягловую силу», в «народ рабов», в «подножье Четвертого
Континентального Рейха»? Сомневаемся!
Здесь кончается «консервативная революция» и «третий
путь». И начинается колючая проволока, концлагерь, пытка,
виселица, печь крематория.
Viva la muerte! - говорят они нам. Мы им отвечали и отвечаем:
Да здравствует Жизнь.
72

Анатолий ГЛИВАКОВСКИЙ
ФАШИЗМ
КАК ЯРЛЫК1
Все годы перестройки — теперь уже постперестройки — неиз¬
менно на слуху слово «фашизм». Оно не сходит со страниц печати,
несется из радиоприемников, с экранов телевизоров. Трудно, пожа¬
луй, найти политическое движение., партию или даже группу, высту¬
пающие с программой русского возрождения или хотя бы пытающие¬
ся хоть как-то защитить русский народ, которым бы не навесили яр¬
лык фашизма. Демократы-новомысленцы, крутые сторонники модер¬
низации по-западному не стесняются, ставят зловещие клейма нале¬
во и направо. «Фашистской» стала сначала «Память», хотя она к на¬
чалу перестройки за исключением отдельных экстремистских групп
представляла собой культурно-возрожденческое движение, равно¬
душное в целом к стержневым идеологическим вопросам или же гото¬
вое поступиться социалистической святостью ради возможности ре¬
ставрировать церкви, восстанавливать чистоту русского языка, чи¬
тать без купюр Достоевского. Один из лидеров Демсоюза Юрий Ре¬
чкалов рассказал автору этих строк, как они в Челябинске буквально
растоптали «Память» так, что она больше «не возникала», заклеймив
ее как фашистскую. Дээсовцы сделали это, по его словам, для того,
чтобы избавиться от мощного конкурента. Но по иронии судьбы Ре¬
чкалов сам попал в фашисты, когда покинул Демсоюз из-за его от¬
кровенно антирусской платформы и фашистских методов и стал од¬
ним из основателей Национально-республиканской партии России.
Вслед за «Памятью» «фашистскими» стали практически все пат¬
риотические и государственнические движения, если они не стесня¬
лись употреблять слово «русский». Фашистами были объявлены даже
представители традиционалистских воззрений, в частности, писате¬
ли-деревенщики — Астафьев, Белов, Распутин и другие. Перед по¬
1 Статья первая.
73

пыткой переворота ГКЧП и особенно после него указанный ярлык
был приклеен уже РКП и ее лидерам — Полозкову, Антоновичу, Зю¬
ганову. Уже в порядке уточнения возник термин «красно-коричне¬
вые», ибо назвать деятелей типа Анпилова просто коричневыми было
немыслимо. К сожалению, в ответ на эту провокационную тактику
крайние фракции национал-болыпевизма выбросили не менее прово¬
кационный лозунг «еврейского фашизма». Оценки коммунистическо¬
го режима в СССР своеобразно сомкнулись.
Размышляя об удивительной склонности демократов навешивать
фашистский ярлык лидерам и организациям государственно-патрио¬
тической ориентации, уже в начале перестройки можно было прийти
к выводу, что причины этого не просто в стремлении подавить конку¬
рентов, пользуясь традиционными ленинскими методами, как думает
Речкалов и как это, конечно же, было в некоторых городах и регио¬
нах. Эти причины в другом. Бросалось в глаза, что на выборах народ¬
ных депутатов СССР и РСФСР демократы почему-то блокировались
с коммунистами даже против патриотов, не имевших никакого отно¬
шения к «Памяти», просто государственников, если те имели какие-
то шансы пройти на выборах. Если же патриоты были в меньшинстве,
а коммунисты лидировали, демократы все равно били патриотов, по¬
вергая в недоумение многих своих сторонников. Например, Вадим
Кожинов, баллотировавшийся по Щелковскому району Московской
области, имел совершенно ничтожные шансы на прохождение, и тем
не менее он, а не сильный коммунистический претендент стал глав¬
ной «заботой» демократов. Кожинова сразу «спарили» с «Памятью» и
тем самым с фашизмом. Если демократы такого слова не малевали на
его афишах, как это было с другим кандидатом Лемешевым, то толь¬
ко потому, что углядели еще более эффективный способ скомпроме¬
тировать своего идеологического (но не избирательного) противника.
В очень взвешенном обращении Кожинова к избирателям, под кото¬
рым мог подписаться и демократ, была одна фраза, смысл которой
состоял в том, что нужно занимать разумную позицию в отношении
привлечения иностранного капитала. Так вот на всех расклеенных
по району экземплярах кожиновского обращения от этой фразы бы¬
ла прочерчена вниз стрелка и подписано: «И так импорта нет».
Смысл ясен. Главные враги демократов — это не партократы, не
коммунисты, даже не полозковская РКП, а носители патриотиче¬
ской и государственной идеи, а какие они, кто — патриоты — «па¬
мятники», как Васильев, или демократы, как Шафаревич — дело
второстепенное.
74

Архитекторы перестройки и их обслуга отдавали себе отчет, что в
условиях России идеология нового мышления, примата человеческих
прав не только не в состоянии выполнять мобилизирующую функ¬
цию, но и крайне слаба ее стабилизирующая функциональность. По¬
казательно, что одновременно с плюрализмом и другими компонен¬
тами новой идеологии в печати и в научной периодике стала пропа¬
гандироваться теория, что переход от тоталитаризма, как был поиме¬
нован брежневский режим, к демократии и гражданскому обществу
можно осуществить лишь через установление авторитарного режима.
Сильный президент с чрезвычайными полномочиями, фактически
диктатор — вот что нужно. Он сможет провести одностороннее раз¬
оружение страны, разогнать колхозы и совхозы, осуществить прива¬
тизацию, внедрить прочно иностранный капитал (транснациональ¬
ный в первую очередь) и заложить основы гражданского общества.
Под эту теорию шла реклама пиночетовского режима, подача его как
возможного образца для России. В заслугу этому режиму, в частно¬
сти, ставилось то, что он-де поставил транснациональные компании
на службу народу.
Еще одна причина наклеивания фашистских ярлыков связана с
внешнеполитической конъюнктурой. Опасность фашизации СССР
раздувается с благой целью заставить Запад, США и Европу воздер¬
жаться от выдвижения новых требований в том неформальном акте
военно-политической капитуляции, который был предъявлен Горба¬
чеву, а сейчас предъявляется Ельцину и который, фигурально выра¬
жаясь, был ими подписан. В этом, в частности, одна из миссий Жири¬
новского, который постоянно напоминает Западу, что непременно
грядет в СССР фашистский режим, что он сам — это меньшее зло и
что Запад должен, наконец, раскошелиться экономически и полити¬
чески — иначе в стране придет к власти фашистская диктатура, кото¬
рая обойдется Западу в копеечку.
Надо признать, что пропагандистская кампания по наклеиванию
на русское возрожденческое движение фашистских ярлыков имела
несомненный успех, причем он был достигнут за короткое время.
Фактически была осуществлена инверсия идеологической парадигмы,
когда правые стали левыми, черное белым и наоборот. Специали¬
стам-обществоведам известно, что трансформации в общественном
сознании такого масштаба обычно совершаются в течение жизни’бд^
кого поколения. Необычайная быстрота, с которой была проделана
такая манипуляция в России, однозначно заставляет предполагать,
что кампания «фашизации» всего русского во многом была уже подго¬
75

товлена в идеологическом и политическом отношениях. Действитель¬
но налицо факты, свидетельствующие об определенной «предперест-
ройке» в сфере идеологии и пропаганды в 70-е годы.
Возьмем тот же пиночетовский режим, выдаваемый ныне за про¬
грессивный. Специалисты, да и поколение старше тридцати-тридцати
пяти лет, хорошо помнят, что этот режим трактовался у нас как нео¬
фашистский. Сколько писалось о пытках, изнасилованиях, казнях,
просто убийствах чилийцев — противников кровавого режима. Бреж¬
невское руководство вырвало Луиса Корвалана из пиночетовских за¬
стенков, обменяв его на собственного диссидента. А потом вдруг шум
вокруг чилийского диктатора поутих, хотя убийства там продолжа¬
лись. Это затишье примерно совпадает с переоценкой пиночетовского
режима в советской науке. К концу 70-х годов специалисты из Инсти¬
тута Латинской Америки АН СССР сначала в закрытых публикаци¬
ях, а потом и в открытых переименовали пиночетовский режим из не¬
офашистского в правоавторитарный, а редакция журнала «Латинская
Америка» стала последовательно заворачивать статьи, где этот режим
трактовался как неофашистский. Советское обществоведение как бы
предвосхитило возможность использования чилийской модели модер¬
низации нынешними демократами.
Чтобы понять методологическое значение этого перекрещивания
неофашизма в правый авторитаризм, нужно вспомнить коминтернов¬
ское определение фашизма как диктатуры наиболее реакционных
кругов монополистического капитала. В отличие от Германии или
Италии в Чили диктатуру установили те круги монополистического
капитала, которые в марксистских кругах негласно считались про¬
грессивными, то есть космополитические круги. Не чилийские нацио¬
нальные предприниматели (в лучшем случае средние), реакционные
по факту наличия у них национального самосознания, а безнацио-
нальные транснациональные корпорации (монстры со щупальцами
по всему миру), прогрессивные в силу своего космополитизма, убили
светлую личность Сальвадора Альенде и поставили на его место фа¬
шистского выродка Пиночета. Именно эти круги в конечном итоге не¬
сут ответственность за то, что в чилийских тюрьмах специально дрес¬
сировались собаки для насилования женщин — заключенных. Роль
прогрессивных монополий в приходе к власти Пиночета вызвала оп¬
ределенное замешательство у тех марксистов, которые знали, что к
чему. Ведущий теоретик чилийской компартии Володя Тейтельбойм
удивлялся: как, мол, это так — не националистические фракции мо¬
нополистического капитала, а ТНК установили кровавый режим.
76

Перекрестив пиночетовский режим из фашистского в правоавто¬
ритарный, советское обществоведение не только реабилитировало
транснациональный капитал, с которым застойный брежневский ре¬
жим давно наладил братские отношения, но и облегчило нашим де¬
мократам подмену идеологических понятий. С учетом проведенной
ими инверсии идеологических крыльев, то есть представления тради¬
ционных правых левыми и наоборот, пиночетовская модель — это ле¬
воавторитарный режим, как раз такой, какой наши демократы соби¬
раются установить в качестве переходного режима от тоталитаризма
к гражданскому обществу.
Другим важным моментом «предперестройки» стало «объектив¬
ное» состояние «фашизмоведения» в СССР в 70-е годы. Заметный бум
в исследованиях фашизма, неофашизма и новых правых на Западе,
прежде всего в Западной Европе, наступивший после размежевания
на рубеже 60—70-х годов движения студенчества и интеллигенции на
новых левых и новых правых, обошел нашу страну. Тема фашизма,
правых вообще, была для нас явно неудобной. Период, когда совет¬
ское обществоведение могло просто отделаться констатацией, что фа¬
шисты — это бяки, прошел, а новая «метода», характерная для тех
лет — переписывание того, что наработано на Западе, не подходила.
Ее применение было чревато выбросом нежелательной информации,
которая дотоле держалась (и сейчас все еще держится) под замком.
Ведь даже для того, чтобы научно показать, чем новый фашизм отли¬
чается от старого, классического, нужно было обращаться к мифоло¬
гии фашизма, к проблеме антисемитизма, расоведению, нужно было
цитировать труды фашистских идеологов, ту же «Майн кампф». В та¬
кой ситуации советские специалисты предпочли (или им только это
разрешили) заняться исследованием идейных истоков фашизма.
Поскольку фашистская идеология базируется на более мощном
культурно-историческом фундаменте, чем либерализм или социа¬
лизм — там, например, представлена; не только христианская, но и
дохристианская и нехристианская традиция — то объективно к идей¬
ным истокам фашизма можно было отнести все, что одобряли (иска¬
жая) или на что ссылались его идеологи. Попало туда язычество, хри¬
стианский фундаментализм, идеи консервативной революции, попа¬
ло почвенничество, геополитика, расоведение и т.д. Фашизм стал
фактически нелиберализмом.
Такая трактовка фашизма, такое его «углубленное» исследова¬
ние позволяют отнести к нему почти всю консервативную филосо¬
фию, социологию и политологию, антимодернистское искусство, да¬
77

же классическую литературу. Если брать конкретно русскую культу¬
ру, то в фашисты легко попадают Данилевский, Хомяков, Ильин, До¬
стоевский, вся литература за отдельными небольшими и неценными
исключениями. Правомерно при таком подходе к фашизму и тыкать
пальцем в писателей-деревенщиков как в источник грядущего рус¬
ского «лапотного фашизма». Как свидетельствует содержание пере¬
строечных (уже постперестроечных) изданий, указанный подход
пришелся очень кстати.
Нужно ли русскому народу, у которого уже сформировался комп¬
лекс вины за революцию 1917 года, за ленинско-сталинский геноцид,
за маразм брежневско-сусловского реального социализма — да так ли
уж он виновен во всех этих грехах? — каяться за сталинский (или
коммунистический) и возможный «памятный» или красно-коричне¬
вый «фашизм», как это пытаются заставить его делать патентованные
и непатентованные демократы-общечеловеки — нужно ли? Думает¬
ся, что возводить на себя напраслину, отвечать за грехи других ему
не просто не нужно, а противопоказано. Русский народ не может
взять на себя грехи всех, — хотя и не отказывается от своей голгофы, —
ибо может этим грузом быть задавлен.
Если фашистское прочтение русской истории и культуры пере¬
строечной наукой и публицистикой, клевета массовых средств ин¬
формации в адрес русского народа не вызывают сколь-нибудь за¬
метных протестов у маститых ученых-обществоведов, академиков,
докторов и профессоров, обслуживавших застойный режим, то, на¬
до полагать, в стране действуют мощные силы, заинтересованные в
сокрытии истины. Между тем раскрытие правды о фашизме — это
важнейшая часть операции по спасению и возрождению русского
народа.
Учитывая, что для русских фашизм — это немецкий фашизм,
нацизм, который их пытался уничтожить и который они уничтожили
в собственном логове, то говорить нужно прежде всего о нем, тем бо¬
лее, что как раз эту разновидность фашизма пытаются сейчас припи¬
сать русскому народу его ненавистники.
Чтобы судить, кто фашист, кто нет, надо знать, что такое фа¬
шизм. Советская общественная наука просто ругала фашизм в пол¬
нейший ущерб сколь-нибудь систематическому изложению объекта
критики. Фашизм легко понять, если посмотреть на него изнутри, в
собственных понятиях. Для этого фашистское учение нужно просто
изложить, изложить, как оно есть. Уже после этого станет ясна про¬
тивоположность нацистских мифов, идей и постулатов и тех альтер¬
78

нативных проектов модернизации (или антимодернизации), которые
присутствуют сейчас в широком спектре русского возрожденческого
движения от Васильевской «Памяти», выступающей разновидностью
православного фундаментализма, и до модернизаторских программ
Национально-республиканской партии России, Российского общена¬
родного союза и других организаций и движений, укладывающихся в
русло неоконсерватизма.
На фашизм надо посмотреть в трех измерениях. Во-первых, опи¬
сать его через призму «научного» расизма. В этом срезе фашизм вы¬
ступает как учение о расовой борьбе и диктатуре немецкого народа,
мировой его гегемонии. Такой подход отталкивается вроде бы от при¬
вычного для нас определения марксизма как учения о классовой борь¬
бе и диктатуре пролетариата. Фактически же фашистская идеология
рассматривается в рамках собственной методологии. Можно выра¬
зиться и иначе: привычный подход ставится применительно к фашиз¬
му с ног на голову.
Во-вторых, нужно провести структурный анализ идеологии фа¬
шизма по «системообразующим мифам», то есть мифам, вокруг кото¬
рых строится весь комплекс фашистских воззрений. Такого рода по¬
пытки предпринимались еще в 60-е годы такими исследователями
структуры идеологий, как Топич, Екель, Нейрор, Лемберг и другими.
Важнейшим моментом должен стать разбор дихотомического мифа
нацизма. Такой подход, выявляя общность структуры нацистской и
марксистской идеологии (как и всех идеологией вообще), то есть ус¬
танавливая реальные, а не вымышленные, специально сконструиро¬
ванные параллели, покажет, что эти идеологи полностью противопо¬
ложны в сущностных характеристиках.
В-третьих, надо попытаться сделать своего рода «теологический»
анализ фашизма, выявить, как соприкасаются и соотносятся его ми¬
фы и постулаты с мифами и догматами Библии. В какой-то мере это
то, что предпринял Бердяев в отношении марксизма и социализма.
Намеки на такой анализ (или его возможность) встречаются у Берт¬
рана Рассела, Конрада Гейдена (довоенного исследователя герман¬
ского фашизма), Алена Безансона (французского политолога и сове¬
толога). Этим самым будет выявлено место идеологии фашизма в
иудейско-христианской традиции и возникнет реальная основа для
сравнения «третьих» путей модернизации, основанных на русском ис¬
торико-культурном наследии (в основе православном), с историче¬
ским фашизмом. И тогда станет ясно, что между двумя феноменами —
ничем ни перекрываемая дистанция, в общем пропасть.
79

АКТУАЛЬНЫЙ АРХИВ.
Войну готовили не один год, не одно десятилетие,
не одно столетие. Ее готовили упорно, выкармли-
вали, натаскивали, и вот теперь готовятся спу-
сшить с цепи. Случилось самое страшное, о чем ни-
кто, казалось бы, и подумать не мог. Раскол русско¬
го этноса на малорусский, белорусский, великорусский. Это уже
не братство народов оказалось подорванным. Это оказалось
поставленным под удар само существование великого славян¬
ского Православия. Того, что называется «Правороссы».
Этот процесс пытаются представить как естественный, как
закономерный. Закономерный? - Да, поскольку это взращивали,
культивировали, вынашивали враги России и Украины. Естест¬
венный? Полно! Мы не столь наивны, как это кажется нашим
противникам.
Просто в то время, как огромные силы, огромные деньги и вся
кадровая мощь украинского аппарата были брошены на культи¬
вирование пресловутого «самостийничества», тем, кто мог бы
этому противостоять, затыкали рот. В лучшем случае - про¬
сто затыкали. А в худшем?..
Кто знает, чем бы обернулся процесс, если бы то, что мы сей¬
час публикуем в «Актуальном архиве» увидело свет лет на де¬
сять раньше, да целиком, да миллионными тиражами?
Впрочем, как говорят, «если бы да кабы»... Совершенно ясно,
что не только 10 лет назад, но и год назад то, что мы сейчас
публикуем, не могло бы увидеть свет. Что ж, лучше поздно, чем
никогда.
Если быть Украине и быть России, то им быть вместе. Врозь
они могут лишь умирать.
Мы публикуем Николая Ульянова, одного из самых глубоких исс¬
ледователей проблемы пресловутого «самостийничества», и у
нас еще много других материалов в нашем «Актуальном архи¬
ве».
80

Николай УЛЬЯНОВ
ОТКУДА
ПОШЛО
САМОСТИЙНИЧЕСТВО?
Перед вами одна из глав монографии «Происхождение украин¬
ского сепаратизма», написанной известным русским историком,
философом и писателем «второго поколения» русской эмиграции
Николаем Ивановичем Ульяновым (1905—1985). Книга вышла в
Нью-Йорке в 1966 году и до последнего времени пылилась в спец¬
хране.
В главе идет речь о национальном пробуждении русин (ныне ук¬
раинцев) австрийской провинции Галиция, часть которой состав¬
ляют Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области Ук¬
раины. Автор показывает, что началось это пробуждение как рус¬
ское (общерусское) возрождение и лишь впоследствии в большой ме¬
ре под влиянием австрийской и польской политики стало украин¬
ско-сепаратистским. Иностранная — австрийско-польско-като¬
лическая — выучка определила и специфику украинской идеи у гали¬
цийских самостийников — акцент прежде всего на униатстве как
нациеобразующем факторе, а также «научное» обоснование расовой
отдельности украинцев и неполноценности русских. Украинцы —
это арийцы, русские же — представители финско-монгольского
племени, не имеющие никакого отношения к славянам. Можно было
бы, конечно, отмахнуться от такого вроде бы бреда. Беда в том,
однако, что и униатский интегризм и «научный» расизм — это явь
у нынешних идеологов украинского возрождения, взятых в союзники
президентом Кравчуком. «Украинцы, — пишет, например, некий
Лесик Спивак в мартовском номере за 1991 год выходящего во Льво¬
ве журнале «Националист», — могут гордиться своим арийским
происхождением». Ну, а русские? «Немногочисленные переселенцы из
Украины на Север, — разъясняется дальше, — принесли местным
угро-финским племенам высокоразвитую культуру и язык. Москали
81

усвоили новый способ общения (очевидно, собственного языка у них
никогда не было), ассимилировав горсть украинцев». Вот так вот.
Среди представителей украинской идеи Лесиков сейчас очень и
очень много. Концепция расовой противоположности украинцев и
русских становится общим местом самостийнических писаний.
Николай Ульянов раскрывает правду об украинском вопросе и
предостерегает.
Уже к концу прошлого столетия Галицию стали называть укра¬
инским Пьемонтом, уподобляя ее роль той, которую Сардинское ко¬
ролевство сыграло в объединении Италии. Несмотря на претенциоз¬
ность, это сравнение оказалось в какой-то степени верным. С конца
70-х годов Львов становится штаб-квартирой движения. Здесь выда¬
ются патенты на истинное украинофильство. Широко пропагандиру¬
ется идея национального тождества между галичанами и украинца¬
ми. Галицию начинают именовать не иначе, как Украиной. Сейчас,
благодаря советской власти, это имя столь прочно вошло в употребле¬
ние, что только историки знают о незаконности такого присвоения.
Если на самой Украине оно возникло лишь в конце XVI — начале
XVII века и до самого 1917 года жило на положении прозвища, не
имея надежды вытеснить историческое имя Малороссии, то в Гали¬
ции ни народ, ни власти слыхом не слыхали про Украину. Именовать
ее так начала кучка интеллигентов в конце XIX века.
Несмотря на все ее усилия, «Украина» и «украинец» дальше
страниц партийной прессы не распространялись. Было ясно, что без
чьей-то мощной поддержки чужое имя не привьется. Возникла мысль
ввести его государственным путем. У кого она возникла раньше — у
галицких украинцев или у австрийских чиновников — трудно ска¬
зать. Впервые термин «украинский» употреблен был в письме импе¬
ратора Франца Иосифа от 5 июня 1912 года парламентскому русин¬
скому клубу в Вене. Но поднявшиеся толки, особенно в польских кру¬
гах, вынудили барона Гейнольда, министра внутрених дел, высту¬
пить с разъяснением, согласно которому термин этот употреблен слу¬
чайно в результате редакционного недосмотра. После этого офици¬
альные венские круги воздерживались от повторения подобного опы¬
та. Только в глухой Буковине, откуда вести не проникали в широкий
мир, завели примерно с 1911 года обычай требовать от русских бого¬
словов, кончавших семинарию, письменного обязательства: «Заяв¬
ляю, что отрекаюсь от русской народности, что отныне не буду назы¬
82

вать себя русским, лишь украинцем и только украинцем». Священни¬
кам, не подписавшим такого документа, не давали прихода.
В 1915 году членам австрийского правительства представлена
была записка, отпечатанная в Вене в небольшом количестве экземп¬
ляров, под заглавием «Меморандум о необходимости исключительно¬
го употребления названия «украинец».
Австрийцев соблазнял крупными политическими выгодами, мо¬
гущими последовать в результате переименования русинов в украин¬
цев. Но имперский кабинет не прельстился такими доводами. Весьма
возможно, что на его позицию повлияло выступление знаменитого
венского слависта академика Ягича. «В Галиции, Буковине, Прикар¬
патской Руси, — заявил Ягич, — эта терминология, а равно все укра¬
инское движение, является чужим растением, извне занесенным про¬
дуктом подражания».
Утвердили и узаконили за Галицией название Украины больше¬
вики в 1939 году после раздела Польши между Сталиным и Гитлером.
Они еще задолго до захвата Галиции начали именовать ее «Западной
Украиной», что оказалось чрезвычайно удобным с точки зрения по¬
следовавшего «воссоединения».
Но не только по именам, а и по крови, по вере, по культуре Гали¬
ция и Украина менее близки между собой, чем Украина и Белорус¬
сия, чем Украина и Великороссия. Из всех частей старого киевского
государства Галицкое княжество раньше и прочнее других подпало
под иноземную власть и добрых пятьсот лет пребывало под Польшей.
За эти пятьсот лет ее русская природа подверглась величайшим наси¬
лиям и испытаниям. Ее колонизовали немецкими, мадьярскими,
польскими и другими нерусскими выходцами. Особенно жестоким
был их наплыв приЛюдовике Венгерском, когда Галиция (Червонная
Русь) отдана была в управление силезскому князю Владиславу
□польскому. С тех пор в жилах галичан течет немало чужой крови. К
расовым отличиям надлежит прибавить отличия религиозные. Гали¬
ция первая из древних русских земель отступила от православия и
приняла унию. Наконец, язык ее совсем не тот, что в Надднепрянщи-
не. Даже наспех созданная «литерацка мова», объявленная общеук¬
раинской, не способна скрыть существование двух языков, объеди¬
ненных только орфографией.
Украина училась в общерусских школах, читала русские книги и
впитывала русскую образованность. Галиция училась по-польски, а
потом, в XIX веке, по-немецки. Несмотря на сильное развитие русо¬
фильства во второй половине XIX века каждый образованный галича¬
83

нин гораздо меньше имел понятия о Пушкине, Гоголе, Лермонтове,
Гончарове, Толстом, Достоевском, чем о Мицкевиче, Словацком,
Выспянском, Сенкевиче. Замечено, что даже сведения о России и Ук¬
раине почерпались галичанами чаще всего из немецкой печати.
С тех пор как после раздела Польши Галиция перешла под
власть Австро-Венгрии, она представляла глубокую провинцию, где
племя русинов или рутенов, как его называли австрийцы, насчиты¬
вавшее в XIX веке менее двух миллионов душ, жило вперемешку с
полякам. Преобладающее, попросту говоря господствующее, положе¬
ние принадлежало поляками. Они были и наиболее богатыми и наи¬
более образованными; представлены преимущественно помещиками,
тогда как русины почти сплошь крестьяне и мещане. Драматический
момент во взаимоотношениях между Русью и Польшей заключается
в том, что там, где эти две народности тесно сожительствовали друг с
другом, первая всегда находилась в порабощении и в подчинении у
второй. Русинская народность стояла накануне полной потери своего
национального обличья. Все, что было сколько-нибудь интеллигент¬
ного и просвещенного (а то было преимущественно духовенство), го¬
ворило и писало по-польски.
Для богослужебных целей имелись книги церковнославянской
печати, а все запросы светского образования удовлетворялись исклю¬
чительно польской литературой. Путешественники, посещавшие Га¬
лицию в 60-х годах, отмечают, что беседа в доме русинского духовен¬
ства во Львове велась не иначе, как на польском языке. И это в то
время, когда в Галиции появились признаки «пробуждения» и нача¬
ли говорить о создании собственного языка и литературы. Что же бы¬
ло в первой половине столетия, когда ни о каких национальных идеях
помину не было? Лучше всего об этом рассказывают сами галичане.
Перед нами воспоминания Якова Головацкого — одного из авторов
знаменитой «Русалки Днестровой» (первого литературного сборника
на русинском наречии, вышедшего в 1837 году). Он происходил из
семьи униатского священника и признается, что отец с матерью всег¬
да говорли по-польски и только с детьми по-русски (то есть по-русин-
ски). Отец его читал проповеди в церкви «из тетрадок, писанных
польскими буквами». Когда в церкви бывала графиня с дворскими
паннами или кто-нибудь из подпанков, то отец Головацкого говорил
проповедь по-польски. Самого его отец учил грамоте «по печатному
букварю церковнославянской азбуке, — это называлось читать по-
русски, — но писать по-русски он не научился, так как ни отец, ни
дьяк не умели писать русской скорописью. Тот же Головацкий рас¬
84

сказывает эпизод из времени своего пребывания во львовской семина¬
рии. Власть польского языка и польской культуры выступает в этом
рассказе с предельной выразительностью. «Пасторалисты, — пишет
он, — дали себе слово не говорить проповедей даже во львовских цер¬
квах иначе, только по-русски. Плешкевич первый приготовил рус¬
скую проповедь для городской церкви — но подумайте, якова (какова —
К.Л.) была сила предубеждения и обычая! Проповедник вышел на ам¬
вон, перекрестился, сказал славянский текст и, посмотрев на интел¬
лигентную публику, не мог произнести русского слова. Смущенный
до крайности, он взял тетрадку и, заикаясь, переводил (на польский
язык — К.Л.) свою проповедь и с трудом кончил оную. В семинарии
решили, что во Львове нельзя говорить русских проповедей, разве в
деревнях».
Русинское самосознание спало глубоким сном, и народ медленно,
но неуклонно врастал в польскую народность.
Здесь не место рассказывать, как произошло его национальное
пробуждение. Важно — что это было за пробуждение? Ответ дан дав¬
но, о нем можно прочесть даже у Грушевского. Пробуждение было
русское. Во всех австро-венгерских владениях, населенных осколка¬
ми русского племени — в Галиции, в Буковине, в Угорской Руси —
национальное возрождение понималось как возвращение к общерус¬
скому языку и к общерусской культуре.
Затираемое поляками, венграми, румынами, немцами, населе¬
ние этих земель стихийно тяготело к России как к своей метрополии.
Совершенно гипнотизирующее действие произвело на него движение
стотысячной армии Паскевича в 1849 году, шедшей на подавление
венгерского восстания. Она не только ослепила его своей мощью и ок¬
ружила образ России нимбом непобедимости, но простой народ, жив¬
ший в деревнях и местечках, был глубоко взволнован тем, что вся эта
армада говорила на совершенно понятном, почти местном языке. Для
угорских русин пришествие русских было величайшим торжеством.
Придавленные мадьярским засильем, они видели в Паскевиче
своего освободителя. Среди них давно уже началось брожение против
мадьяр, и один из деятелей этого движения Адольф Добрянский вы¬
нужден был даже бежать в Галицию, где его застал приход русской
армии. Добрянскому удалось добиться назначения его императорским
австрийским комиссаром при русской армии, в каковом звании он и
прибыл к себе на родину. По его инициативе была послана в Вену де¬
путация с изложением национальных нужд угорских русинов — с
просьбой о выделении их земель в особые «столицы» с учреждением в
85

них местной русинской администрации и русского языка в управле¬
нии и в школе. Просили даже основать в Венгрии русскую академию.
Император, напуганный венгерским восстанием и видевший в тот мо ¬
мент в русинах своих естественных союзников, на все отвечал согла¬
сием. Добрянский был назначен «наджупаном» (наместником) четы¬
рех «столиц», учредил русскую гимназию, завел делопроизводство на
русском языке и широко повел распространение в крае русской куль¬
туры. Ни малейших колебаний в выборе между неразвитым местным
наречием и русским литературным языком не существовало. Закар¬
патская Русь с самого начала встала на путь общерусской культуры.
То же наблюдалось в более глухой, неразвитой Буковине, совсем ли¬
шенной собственной интеллигенции.
Но продолжался этот ренессанс недолго. Как только венгерское
восстание кончилось, как только австрийское правительство помири¬
лось с мадьярами и венгерская аристократия снова приобрела влия¬
ние в государственных делах, началось преследование всего русского.
Сам Добрянский был устранен, а местная интеллигенция подверглась
гонению.
Что касается Галиции, то там произошло подлинное чудо. Не¬
смотря на многовековое вытравливание всякой памяти о ее русском
прошлом, несмотря на усиленную иноземную колонизацию, в ней во¬
сторжествовало русофильство. Хотя там сделана была попытка разра¬
ботки местного наречия, но никто иной как сам Яков Головацкий,
инициатор этого дела, пришел к заключению о ненужности таких
опытов при наличии развитого русского языка. Для него, как и для
подавляющего большинства культурных галичан, выбор предстоял не
между местным русинским наречием и русским языком, а между
польским и русским. Галичанин должен был стать либо поляком, ли¬
бо русским — среднего нет. Стали издаваться газеты на русском язы¬
ке. Одной из них, «Слову», выпала роль столпа, вокруг которого ста¬
ли собираться все москвофилы. Редактировал ее Яков Головацкий.
Разумеется, язык как этой, так и других газет оставлял многого же¬
лать с точки зрения русской грамотности, но редакторы и писатели
старательно работали над овладением ею. В.Дзедзицкий выпустил
брошюру «Как малороссу в один час научиться говорить по-русски».
Еще в 1866 году в «Слове» появилась статья, рассматривавшая руси¬
нов и русских как один народ и доказывавшая, что между украинца¬
ми и великороссами нет никакой разницы. Вся Русь, по словам газе¬
ты, должна употреблять единый литературный русский язык. Статья
эта сделалась как бы манифестом москвофилов. Кроме Якова Голо-
86

вацкого, к ним примыкало немало видных людей, из коих необходи¬
мо особо упомянуть Наумовича, бывшего сначала польским патрио¬
том.
Причины подобного тяготения к России в стране, где польское
просвещение, польский язык сделали такие успехи и где интеллиген¬
тный слой людей представлен исключительно униатским духовенст¬
вом, были бы необъяснимы, если бы не церковнославянский язык.
Униатская церковь служила на этом языке, и он-то спас галичан от
окончательной полонизации. Он постоянно напоминал о едином рус¬
ском корне, о прямой преемственности русского литературного языка
с языком Киевской Руси. Вот почему вожаки украинства так ненави¬
дели в и ненавидят «церковнославянщину».
Москвофилы не ограничились пропагандой русского языка и
культуры, но начали проповедь полного объединения Галиции с Рос¬
сией, по каковой причине их прозвали также «объединителями». Они
заводили связи с русским образованным обществом, главным образом
через М.П.Погодина, выпускали русские книги, издали сочинения
Пушкина, а в конце 90-х годов во Львове образовалось литературное
общество имени А.С.Пушкина.
Сколь велико было русофильство галичан во второй половине
XIX века, свидетельствует «сам» Грушевский. Москвофильство, по
его словам, «охватило почти всю тогдашнюю интеллигенцию Гали¬
ции, Буковины и Закарпатской Украины». В 1893 году Драгоманов
обращал внимание на факт неизменного перевеса москвофилов на
всех выборах в сейм и рейхстаг. До самой войны 1914 года москво¬
фильство пользовалось симпатиями большинства галичан, и если бы не
эта мировая катастрофа, неизвестно, до каких бы размеров разрослось
оно. Но аресты и избиения в начале войне, а особенно после кратковре¬
менного пребывания в Галиции русских войск нанесли ему тяжелый
удар. Русофильская интеллигенция оказалась уничтоженной. Морально
ее доконала большевистская революция в России, открыто принявшая
сторону самостийнического антирусского меньшинства.
Это антирусское меньшинство называлось «народовством», но,
как часто бывает в политике, название не только не выражало его
сущности, а было маской, скрывавшей истинный характер и цели
объединения. Ни по происхождению, ни по духу, ни по роду деятель¬
ности оно не было народным и самое бытие свое получило не от наро¬
87

да, а от его национальных поработителей. Поляки, истинные хозяева
Галиции, поняли, что полонизация галичан в условиях Австрийской
империи — дело нелегкое. Нашлись люди, доказавшие, что оно и не¬
нужное. Украинизация сулила больше выгод; она не столь одиозна,
как ополячивание, народ легче на нее подастся, а сделавшись украин¬
цем — уже не будет русским.
В этом духе началась обработка венского правительства, которо¬
му идея украинизации нравилась тем, что позволяла перейти из обо¬
ронительного положения в наступательное.
Обрусение галичан чревато было опасностью отделения края, ук¬
раинизация не только не несла такой опасности, но сама могла послу¬
жить орудием отторжения Украины от России и присоединения ее к
Галиции. Полагали, что хорошей приманкой в этом отношении ста¬
нет конституция 1868 года, по которой все населяющие Австрийскую
империю национальности получали равноправие и культурную авто¬
номию. Галичанам ставилась задача: прельстить Украину этой консти¬
туцией. «Русско-украинское слово, — писал львовский профессор
О.Огоновский, — замолкло в южной России и пользуется мирным при¬
ютом только в монархии австро-венгерской, где конституция дает от¬
дельным народностям свободу оберегать исконные народные права».
Австрийцы, по-видимому, до такой степени увлеклись мечтами
об отторжении Украины, что с течением времени возникла идея под¬
ыскать для будущего украинского королевства достойного кандидата
на трон, какового нашли в лице принца Вильгельма Габсбургского,
названного Василием Вышиванным. В Вене и во Львове заинтересо¬
ванные круги убедили «Василя» перейти из латинского обряда в
унию. Сам наследник австрийского престола Франц-Фердинанд при¬
нял горячее участие в этой авантюре.
Как только польский план в Вене получил санкцию, в Галиции тот¬
час возникла «народная» партия в противовес «объединителям» (москво-
филам) и целый вспомогательный аппарат в лице общества «Просвита»,
газет «Правда, «Дило», «Зоря», «Батькивщина» и многих других.
Ядро и основу «народной» партии составило униатское духовен¬
ство. Уния в свое время задумана была в целях денационализации
подвластного Польше русского населения, но цели своей не достигла.
Через несколько поколений после насильственного обращения галиц-
кое население стало рассматривать свою новую церковь как «нацио¬
нальную», отличную от польской. Но то обстоятельство, что униаты
находились в юрисдикции Ватикана, испытывая постоянное влияние
иезуитов, венских и краковских папских миссий, не могло не нало¬
88

жить печати на галицкое духовенство. Оно не могло выйти из русла
общественно-политических идей католицизма и сделалось распрост¬
ранителем ультрамонтанства в крае. Особенно ревностно служил
этим целям «Русский Сион» — орган львовских церковников.
Церковное влияние представлялось львовским «диячам» важней¬
шим политическим рычагом. В продолжении второй половины XIX
века в Галиции шла деятельная работа по перестройке унии на ла¬
тинское католичество. Возникшая в XVI века как ступень перехода от
православия в католицизм, она теперь, через триста лет, собиралась
как бы завершить предназначенную ей миссию. Инициатива исходи¬
ла, конечно, от польско-австрийских католических кругов и от Вати¬
кана. Само собой разумеется, что государственно-краевая польская
власть всемерно этому содействовала. Дошло до открытой передачи
одного униатского монастыря в ведение иезуитов. П.Кулиш выпустил
по этому поводу брошюру в Вене с протестом против возобновления
католического Drang nach Osten в Галиции; энергично восстали и мо-
сквофилы. Но среди народовцев началось брожение. Сначала боль¬
шинство было явно против церковной реформы и посылало совместно
с москвофилами специальную депутацию в Вену для выражения про¬
теста. Однако под натиском реакционного крыла, возглавлявшегося
«Моисеем львовских народовцев» Владимиром Барвинским, оппози¬
ция большинства была сломлена и к концу 80-х годов отказалась от
противодействия реформе.
Народовцы объявили себя выразителями не одних галицких чая¬
ний, но буковинских, карпаторусских и надднепрянских. Если в Кие¬
ве носились с идеей объединения всех славян, в том числе русских, то
во Львове это означало государственное преступление, грозившее
развалом цесарской империи. Вместо славянской федерации здесь го¬
ворили о всеукраинском объединении. Практически это означало сое¬
динение Украины с Галицией. Мыслилось оно не на республиканской
основе; народовцы были добрые подданные своего императора и ника¬
кой другой власти не хотели. Полагая, что конституция 1868 года от¬
крыла для них эру благоденствия, они хотели распространения его и
на своих «закордонных» братьев украинцев.
По словам Драгоманова, народовская партия «не только мири¬
лась с австро-польской правительственной системой, но сама превра¬
щалась в правительственную». Всякая тень агитации, либо выпадов
против Австро-Венгрии и Польши устранялась из ее деятельности.
89

♦ ♦♦
Из всех ненавистников России и русского народа галицийские
панукраинцы заслужили в настоящее время пальму первенства. Нет
той брани, грязи и клеветы, которую они постеснялись бы бросить по
адресу России и русских. Они точно задались целью все скверное, что
было сказано во все времена о России ее врагами, сконцентрировать и
возвести в квадрат. Что русские не славяне и не арийцы, а представи¬
тели монголо-финского племени, среди которого составляют самую
отсталую звероподобную группу, что они грязны, вшивы, ленивы,
трусливы и обладают самыми низменными душевными качествами —
это знает каждый галицийский самостийник с детского возраста. Ка¬
кой-то профессор Г.Ващенко в журнале «Ридне слово» (№ 9—10 за
1946 год), размышляя о психологических причинах «недоли» украин¬
ского народа, усмотрел эту «недолю» в соседстве с русскими, от кото¬
рых украинцы, отличавшиеся всегда «духовным аристократизмом»,
невольно набрались рабских плебейских замашек, потому что рус¬
ские с их преклонением перед жестокой и сильной властью — «при¬
рожденные рабы». «Низкопоклонство, подхалимство, неискренность —
вот свойства типичного русского». В мюнхенском журнале «Слово
польске» от 18 мая 1946 года появилось открытое письмо в редакцию
галичанина, не пожелавшего поставить под ним своей подписи.
Письмо начинается с того, что автора чуть не хватил удар, когда
он прочел в одном из предыдущих номеров того же журнала сочувст¬
венные строки о взаимной симпатии и приязни между польским и
русским народами. «Неужели еще в Польше никто не догадался, что
этот восточный империалист, в котором так мало славянского и
столько азиатского — враг польский № 1? Неужели действительно
существует кто-либо в Польше, кто еще верит в дружбу или испыты¬
вает потребность дружбы с этим народом славяно-финско-монголь-
ских бастардов?» По словам безымянного автора, лучше бы думать не
о дружбе, а о том, как совместно с другими народами, пострадавшими
от русских, «загнать их куда-нибудь за Урал и вообще в Азию, откуда
эти приятели прибыли на несчастье человеческого рода». Автор сове¬
тует полякам дружить не с русскими, а с украинцами, потому что
«можно пройти весь свет и не найти двух народов, более похожих
друг на друга, чем польский и украинский». «Этнографическая грани¬
ца между ними проходит посередине их брачного ложа». Объединяет
их и общеславянская миссия как «самых чистых и самых старших
представителей древней славянской культуры». К своему высокому
90

обществу они могли бы привлечь разве только чехов. Вкупе с чехами
они составили бы ядро «той чудесной коалиции, которая образуется
между Балтийским морем, Адриатикой и Черным морем и которая
будет достаточно мощной, чтобы держать на поводу бастардов славя¬
но-германских (пруссаков) на западе и бастардов славяно-финско-
монгольских, пруссаков востока». Чтобы не быть превратно истолко¬
ванным и не дать повода думать об антибольшевистском крестовом
походе, автор поясняет: «Когда говорят антибольшевистский блок уг¬
нетенных народов, то мыслят блок антирусский. Не в большевизме
суть, она лежит в другом, а именно: в опасном русском империа¬
лизме, который извечно угрожал обоим нашим народам. И поэтому
наша борьба должна направляться не только против большевизма,
но против всякой импералистической России, России большевист¬
ской и царской, России фашистской и демократической, России
панрусистской и панславистской, России буржуазной и пролетар¬
ской, России верующей и неверующей... России Милюкова и Рос¬
сии Власова, вообще против России, которая уже сама по себе си¬
ноним империализма».
Интересна здесь не злоба, пышущая из каждой строчки, а причи¬
на злобы. Откуда она? Быть может, это результат занятия Галиции
советскими войсками или короткой оккупации ее русской армией в
1914 году? Но если допустить такую версию, то чем объяснить, что
вся теперешняя русофобия галичан — простое повторение того, что
они писали еще в XIX веке и до первой мировой войны, когда никакой
русской власти в глаза не видели и, следовательно, не имели основа¬
ний быть ею недовольными? Расовые теории и яростная брань по ад¬
ресу России насчитывают добрую сотню лет своего существования.
Они, безусловно, не местного русинского, а иноземного корня. Перед
нами любопытный случай пересадки идеологии с одной национальной
почвы на другую. Русофобия в том виде, в каком ее исповедуют сейчас
галицийские шовинисты, была получена в законченном виде от поля¬
ков. Истоки ее связаны с именем польского профессора Духинского.
Франциск Духинский родился в 1817 году и по происхождению
был малоросс, хотя уже родители его оказались захвачены польским
патриотизмом и польскими устремлениями. Выросший настоящим
поляком, он с молодых лет интересовался русско-польскими отноше¬
ниями в древности и писал в конце 30-х годов какие-то сочинения на
эту тему. Эмигрировав, он поселился в Париже, потом в Швейцарии,
жил в Италии, в Константинополе, потом опять в Париже, где стал
профессором местной польской школы. Известность приобрел своими
91

парижскими публичными лекциями по польской истории, в которых
и развил знаменитую теорию о взаимных отношениях славянских
племен. Успех его чтений среди французов был исключительный и
объяснялся кроме обычного для них невежества в вопросах слависти¬
ки также и русофобией, широко распространенной в тогдашней
Франции. Исторические опусы свои Духинский напечатал в 1847—
1848 годах в одном из польских изданий в Париже, а в 1858—1861 го¬
дах выпустил в виде трехтомного труда под заглавием «Основы исто¬
рии Польши и других славянских стран».
Труд этот давно забыт и ни одним ученым всерьез не принимает¬
ся. Интересен он только как документ общественно-политической
мысли своего времени. Излагая взаимоотношения поляков с прочими
славянскими народами в прошлом, автор наибольшее внимание уде¬
ляет Руси. Русь, по его словам, представляет простую отрасль, разно¬
видность народа польского; у них одна душа, одна плоть, а язык рус¬
ский — только диалект, провинциальное наречие польского языка.
Конечно, под Русью надлежит разуметь не тот народ, который себя
называл этим именем в XIX веке — не московитов. Русь — это галицкие
русины и малороссы, которые только и достойны называться русским
именем, тогда как современные русские присвоили это имя незаконно и
в старину назывались московитами и москалями. Произошло это при¬
своение сравнительно недавно, с тех пор, как московиты захватили
часть «русских» (украинских) территорий с их населением.
Екатерина Вторая высочайшим повелением даровала московско¬
му народу имя русского и запретила называться древним именем «мо-
сковитян». В этом сказался как бы стыд варвара, вступившего в вы¬
сшее культурное общество и захотевшего украсить себя именем бла¬
городного народа, спрятав свое хамское дикое имя подальше. В то
время как русские, то есть русины — чистые славяне, москали ничего
общего со славянством не имеют. Это народ азиатский, принадлежа¬
щий к финско-монгольскому племени и только слегка ославянивший-
ся под влиянием русских (украинцев). Духинский категорически от¬
рицает за москалями арийское происхождение, относя их к ту райской
ветви народов. Отсюда выводятся низкие умственные и нравственные
качества москалей и все ничтожество их культуры.
Большая часть польских образованных кругов приняла теорию
Духинского с восторгом и повторяла ее на все лады. Во Львове в 1882
году вышла книга некоего Бестронного «Предостережение истории»,
где автор рассыпается изумительными вариациями на тему Духин¬
ского. По его словам, из 90 миллионов жителей Российской империи
92

только четвертая часть говорит языком российским и притом начала
говорить им «не дальше, как сто лет тому назад». По словам автора,
этот язык, происходящий от славянского языка, распространялся
вместе с религией среди народов московского государства еще тогда,
когда в них не было ни капли славянской крови. «Жители империи
особой московской народности не имели мужества называться тем,
чем Они были в действительности, не имели мужества называться мо¬
скалями, им казалось, что это оторвет их от Европы... В удивительном
смешном ослеплении они думали, что имя москаля тождественно с вар¬
варом и что название их россиянами защитит их от укоров в варварстве.
Им казалось, что Европа не знает о том, что делается в этой России, а
хотя бы и знала — они лучше хотели быть варварами европейскими,
чем достойным свободным народом московским, хотели лучше угнетать
и быть угнетенными, чем принять название москалей и признать себя
финско-монгольским племенем — они назывались славянами».
Произведений, подобных этому, появилось множество, благодаря
чему теория Духинского приобрела широкую известность не только в
польских землях, но и за границей. Она была воспринята француз¬
ским историком Анри Мартеном и по причине полной неосведомлен¬
ности европейцев о России долго процветала во Франции как «науч¬
ная». Понадобился авторитет Рамбо, чтобы вывести французскую на¬
уку из недостойного положения.
Русские украинофилы встретили учение Духинского отрицатель¬
но. В 1861 году в ответ на появившуюся в сентябрьском выпуске «Ре¬
вю контампорен» статью «Правда о русском духе» Костомаров напе¬
чатал в «Основе» отповедь «Правда полякам о Руси» с возражениями
на исторические рассуждения Духинского.
Совсем иначе отнеслись к духинщине галицийские панукраин¬
цы. Для них она явилась той идейной манной, на которой они возрос¬
ли и которой питаются до сих пор. Они пошли на выучку к польскому
шовинизму. Наибольшим успехом он пользовался именно во Львове —
столице Галиции. Здесь собралась наиболее рьяно, наиболее гонорово
настроенная часть польских националистов, главным образом участ¬
ников неудавшегоя восстания 1863 года.
Кичливая заносчивость при жалком положении, позерство, само¬
восхваление, путчизм, страсть к заговорам и баррикадам, непрестан¬
ный барабанный бой в речах и в печатных выступлениях снискали
им, даже у самих поляков, название «трумтадратов». Эта группа ни¬
когда не ломала головы над размышлениями об излечении вековых
болезней своей страны, дабы подготовить ее организм к возрождению.
93

Она и слышать не хотела об этом, но бранила Россию на чем свет сто¬
ит, считая ее главной виновницей польских разделов. Чем крепче об¬
ругать, чем глубже унизить ее в своих речах, тем ближе казался день
возрождения Польши. Духинский стал их кумиром, а Львов — мес¬
том пышного цветения его теории.
Упомянем вкратце о заключительном этапе галицкого народо-
вства. С началом первой мировой войны оно проявило свое лицо со¬
зданием отрядов австрийский янычар, под именем сечевых стрель¬
цов, а также всевозможных шпионско-диверсантских организаций
типа «Союза освобождения Украины», работавших в пользу Австрии
против России. Но мировая война кончилась крахом Австрийской импе¬
рии и полным поворотом в судьбе Галиции. Она оказалась, как полтора¬
ста лет тому назад, в составе возродившейся Речи Посполитой. Поляки
сделались теперь не краевой, а государственной властью для русин; все
их поведение резко изменилось. Возродились религиозные и националь¬
ные притеснения в формах, напоминающих XVIII век. Изменилось, ра¬
зумеется, и отношение к народовской партии. Она им стала не нужна.
Кое-что в ее практике допускалось как приманка для подсоветских ук¬
раинцев, но во всем остальном она была стеснена и ограничена. Два бы¬
лых союзника превращались постепенно во врагов.
Но тут и сказалась сила инерции. Несмотря на то, что Польша
стала отныне врагом номер 1 и яростным угнетателем галичан, наци¬
ональная идеология «украинского Пьемонта» осталась, как прежде,
заостренной не против нее, а против Москвы. Переменить или преоб¬
разовать ее галичане оказались неспособны. Они пронизали ею всю
свою печать, труды и учебники по украинской истории и подчинили
ей систему воспитания молодого поколения. Детям самого нежного
возраста внушали расово-ненавистнические взгляды на москалей, це¬
лые поколения оказались воспитанными в принципах духцнщины и
трумтадратства.
Не изменила их и вторая мировая война, уничтожившая снова
независимую Польшу. Уйдя в эмиграцию, народовство осталось вер¬
ным до сего дня духовному наследию 70-х и 80-х годов.
Национальная доктрина «украинского Пьемонта» ясна: быть ук¬
раинцем, значит быть антирусским. «Если у нас идет речь об Украи¬
не, то мы должны оперировать одним словом — ненависть к ее вра¬
гам... Возрождение Украины — синоним ненависти к своей жене мос¬
ковке, к своим детям кацапчатам, к своим братьям и сестрам каца¬
пам. Любить Украину — значит пожертвовать кацапской родней».
94

Д	Мы сделали первый шаг. Пробный номер для тех,
кто умеет видеть, слышать и понимать. Мы под-
али знак и ждем поддержки, ждем острых, талант-
ливых, оригинальных статей. Мы уверены, что они
будут, и мы намерены последовательно расширять
свое издание, свой журнал и по объему, и по тиражу, излагая мо¬
дель развития России, альтернативную западной.
Дискутируя. Сталкивая точки зрения. Углубленно анализируя
возможности и ресурсы.
Мы верим в Россию, в ее будущее в XXI столетии, в ее великую
Миссию, в ее народ и в ее историю. Уже много раз казалось,
что смертный час пробил, что России конец. Уже много раз ее
враги потирали руки, а ее предатели открывали ворота крепо¬
стей врагам и убийцам. И каждый раз с невероятными усилия¬
ми Россия снова вставала и шла вперед, своим путем, к своей
цели.
Ниспосланное нам сейчас испытание, может быть, одно из са¬
мых мучительных, самых тяжелых. На долю наших поколений,
изнеженных застоем, обласканных почти пятидесятилетием
мира, легла тяжелая ноша.
Новая эпоха дышит кровью, сталью, порохом, гноем и радиа¬
цией. Что ж, слабый отчается, сильный духом обретет себя. В
этом правда истории, правда жизни.
Мы будем говорить, не упрощая. Тот слой, к которому мы адресу¬
емся, это русская национальная государственно ориентированная
элита.
Наши темы:	f
Футурология и глобалистика,
Теория управления,
Философия; Религия, метафизика, гуманизм, мистика,
Геополитика, геостратегия,
Безопасность,
Культурология,
Экономика,
История,
Ситуационно-политический анализ, теория и практика политиче¬
ских игр,
Традиции и прогресс; Человек и мир,
Образование,
Государство и право,
95

Социодинамика,
Глобальное управление и паравласть,
Наука, техника, технология производства,
Экология...
Нас интересует все. Все, что нужно для создания полной сис¬
темы, полной модели Великой России, альтернативной, но не
враждебной Западу (коль скоро Запад не будет враждебен ей).
Временщики приходят и уходят. Нам жить, нам мыслить, нам
бороться и нам побеждать во имя России и ее будущего.
СОДЕРЖАНИЕ
Георгий Подлесских.
Национально-государственная ориентация - новая пол¬
итическая реальность в России?	6
Сергей Кургинян.
Политика в стиле постмодерн	12
Ольга Четверикова.
Национально-государственное деление страны - путь к
гражданской войне	24
Андрей Новиков.
Дорога к диктатуре	39
Михаил Гельвановский.
Экономическая реформа или радикальный развал?/.	49
Евгений Гудков.
Вымысел о монстре ВПК и правда о конверсии	63
Анатолий Гливаковский.
Фашизм как ярлык	73
Николай Ульянов.
Откуда пошло самостийничество			.....81
96