ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
оосо°
3
И 3 ДАТЕЛЬСТОО
АКАДЕМИИ НАуК СССР
1959

Редакционная коллегия:
проф. Вш И. Авдиев
к.и. н.ГщГщДилигенский (отв. секретарь)
чл.»корр. АН СССР Сш В. Киселев (глав¬
ный редактор)
< к. и. н. Н9 Мш Постовская
к. и. н. Ош И. Савостьянова
акад. Вш Вщ Струве
к. и. н. 3. В. Удальцова
проф. С. Л. Утченко (зам. гл. редактора)
Адрес редакции: Москва, Волхонка, 14, Институт истории АН СССР
Телефон Б 8-81-42

АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР
. ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
3 (69)
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЧЕТЫРЕ РАЗА В ГОД
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА 1959

В. А. Рубин
РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ
В VII—V вв. до и. э.
(По «Цзо чжуанъ»)
Определение роли рабов в экономике древнего Китая играет немалую
роль в комплексе проблем, от разрешения которых зависит установ¬
ление научно обоснованной периодизации древнекитайской истории. За¬
дача настоящей статьи, основываясь на «Цзо чжуань», выяснить ис¬
точники рабства и характер рабовладения в период Чуньцю (721—480 гг.
до н. э.). Сравнение полученных данных со сведениями, говорящими о
роли рабовладения в предшествующую и последующую эпохи, должно спо¬
собствовать воссозданию истории рабовладения в древнем Китае.
Освещение проблем рабовладения, разумеется, тесно связано с общим
подходом к историческому процессу. Неудивительно поэтому, что буржу¬
азные исследователи не придают значения имеющимся в источниках
периода Чуньцю указаниям на наличие рабства и на рабский труд. Так,
в посвященном древнему Китаю разделе недавно изданной во Франции
«Общей истории цивилизаций» А. Эймара и Ж. Обуайе 1 о рабовладении
вообще не упоминается. Характерно и отсутствие упоминаний о рабстве
в древнем Китае в отражающем достижения современной западной синоло¬
гии историческом обзоре, предпосланном основным разделам монумен¬
тального труда Дж. Нидхема «Наука и цивилизация в Китае» 2.
В отличие от такого подхода ученые, рассматривающие историю
древнего Китая с позиций исторического материализма, при всем разли¬
чии их взглядов, уделяют рабовладению в период Чуньцю значительное
внимание. Даже историки, выступающие в защиту теории, согласно
которой в Китае в этот период господствовал феодализм, внимательно рас¬
сматривают данные, говорящие о наличии рабов и рабском труде в VII —
V вв. до н. э. Так, Фань Вэнь-лань пишет, что в это время рабы в Китае
делились на три категории: 1) рабы, выполнявшие различные виды работ
в домашнем хозяйстве знати, но совершенно не участвовавшие в производ¬
ственной деятельности; 2) рабы, занимавшиеся ремесленным производст¬
вом и предоставлявшие продукты своего труда аристократии; 3) рабы,
1 А. Aymard etJ. A u b о у е г, Histoire générale des civilisations, т. I, L ’Orient et
la Grèce antique, P., 1953.
2 J. Needham, Science and Civilization in China, I, Historical Introduction.
The Pre-Imperial Phase, Cambridge, 1954.

4
В. А. РУБИН
занимавшиеся рубкой леса, солеварением, разработкой руд и пахотой
в хозяйствах знати3. Количество рабов в то время, на взгляд Фань Вэнь-
ланя, было весьма значительно, причем они составляли один из основных
видов богатства аристократии. Считая феодализм основным способом про¬
изводства в Китае той эпохи, Фань Вэнь-лань пишет, что рабство в то
время было помехой на пути социального развития.
Несколько меньшее значение придают рабскому труду в период Чунь-
цю ученые, относящие этот период к раннему рабовладению и считающие,
что расцвета рабовладельческая формация в древнем Китае достигла много
позже, в эпоху Хань. Исследователи, придерживающиеся такой точки
зрения, доказывают, что рабы, принадлежавшие в период Чуньцю власти¬
телям и знати, почти не эксплуатировались в качестве основных произ¬
водителей материальных благ. Большей частью их использовали для вы¬
полнения различных обязанностей в домашнем хозяйстве и на подсобных
работах 4 *.
Взгляды последней группы ученых оспариваются специалистами, счи¬
тающими, что в период Чуньцю рабовладение достигло столь значитель¬
ного развития, что все общество делилось в это время на два класса: рабо¬
владельцев и рабов. Придерживающиеся этой точки зрения ученые причи¬
сляют к рабам и земледельцев.Так,Го Мо-жо пишет,что доѴв.дон. э. зем¬
ледельцы гиужэнъ, представлявшие собой подавляющее большинство непо¬
средственных производителей, были рабами б. Рабами считают непосредст¬
венных производителей и специалист по истории древнекитайской идеоло¬
гии Ян Юн-го6,и Хоу Вай-лу, подчеркивающий при этом, что спецификой
рабовладения в древнем Китае, как и в некоторых других странах древне¬
го Востока, была государственная собственность на порабощенные кол¬
лективы земледельцев, сохранившие в своем внутреннем строе значитель¬
ные пережитки общинно-родовых отношений 7.
Одни историки, таким образом, доказывают, что рабы были заняты
главным образом в домашнем хозяйстве и отчасти в ремесле, в земледелии
же основную роль играл труд крепостных (Фань Вэнь-лань) или свобод¬
ных общинников (Ван Чжун-ло, Тун Шу-е), другие же отстаивают взгляд,
согласно которому большую часть рабов в период Чуньцю составляли
земледельцы. Чтобы выяснить, какая из этих точек зрения ближе к исти¬
не, необходимо изучить относящиеся к рабовладению тексты первоисточ¬
ников.
В своем исследовании мы опираемся главным образом на «Цзо чжу-
ань». Что представляет собой этот источник? По названию и по форме эта
комментарий к приписываемой Конфуцию летописи «Чуньцю». На самом
деле, однако, записи, комментирующие «Чуньцю», составляют лишь
незначительную его часть. Не менее 90% его объема занято самосто¬
ятельной хроникой, год за годом и месяц за месяцем освещающей собы¬
тия, происходившие в крупнейших древнекитайских государствах с 721 па
468 г. до н. э. Описание встреч древнекитайских деятелей и их бесед между
собой перемежается здесь с батальными сценами и картинами волнений
на улицах древнекитайских городов; рассказ о борьбе за власть между
придворными группировками сменяется рассуждениями на исторический
8	Ф ань Вэнь-лань, Древняя история Китая, М., 1958, стр. 114—115.
4 Ван Чжун-ло, Проблема разложения рабовладельческого общества и
формирования феодальных отношений в Китае, «Вопросы периодизации древней исто¬
рии Китая», Пекин, 1957, стр. 410—415 (на кит. яз.); Тун Шу-е, К вопросу о пе¬
риодизации древнекитайской истории, «Вэныиичжэ», 1955, «N*2 1 (на кит. яз.).
6	Го Мо-жо, Эпоха рабовладельческого строя, М., 1956, стр. 32.
6 Ян Юн-го, История древнекитайской идеологии, М., 1957, стр.·88.
7	Хоу Вай-лу, История древнекитайского общества, Пекин, 1955, стр. 301
(на кит. яз.).

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
Ъ
и моральные темы. Встречаются в источнике и отрывки, говорящие о поло¬
жении угнетенных классов. Если прибавить к этому, что «Цзо чжуань»
не только богат по содержанию, но и значителен по объему (он насчиты¬
вает 170 тыс. иероглифов, что в 10 раз превосходит известную книгу бесед
Конфуция с учениками — «Луныой»; опубликованное в Пекине в 1955 г.
комментированное издание его занимает три больших тома8), то станет
ясно значение его для политической и экономической истории древнего
Китая, как и для истории древнекитайской культуры.
Исследование «Цзо чжуань» в Китае насчитывает уже около двух
тысячелетий: с тех пор, как в 1 г. до н. э. он был включен в число офи¬
циально признанных и изучаемых в высшем конфуцианском училище пр(ь
изведений, крупнейшие историки Китая занимались его комментирова¬
нием и писали труды, посвященные вопросам его датировки и авторства 9.
Не пытаясь привести все отзывы об источнике и все его оценки, отметим
только, что основатель китайской исторической критики Лю Чжи-цзи
(661—721 гг.) считал «Цзо чжуань» произведением, ознаменовавшим появ¬
ление ценнейшего жанра китайской историографии — изложенной в хро¬
нологическом порядке истории 10 11. Примененный в «Цзо чжуань» метод
распределения материала лег в основу хроники «Цзычжи тущзянь»,
написанной знаменитым китайским историком Сыма Гуаном (1019—
1086 гг.) п. С тех пор эта форма исторического труда стала одним из основ¬
ных видов китайского историописания. Современные китайские историки
высоко ценят «Цзо чжуань» и считают его важнейшим источником по исто¬
рии древнего Китая 12.
Пошедшая от Сыма Цяня традиция относила составление источника
к V в. до н. э. и приписывала его авторство современнику Конфуция Цзо
Цю-мину. Но уже в XII в. Чжэн Цяо доказал, что «Цзо чжуань» не мог
быть создан ранее IV в. до н. э. Однако то, что источник был написан до
уничтожения древнекитайской литературы в 213 г. до н. э., не подверга¬
лось сомнению вплоть до XIX в., когда целая группа китайских ученых
выступила с теорией, согласно которой «Цзо чжуань» представляет собой
фальшивку, сочиненную в конце I в. до н. э. Лю Синем в угоду захватив¬
шему в это время престол Ван Ману. Этот взгляд, главным пропагандистом
которого был лидер реформаторского движения конца XIX в. Кан Ю-вэй,
нашел в начале XX в. довольно значительный отклик как среди китайских,
так и среди европейских исследователей 13. Но в ходе возникшей в связи.
8	Ш№ШШШШ(*Чунъцю. Классический текст с комментариями и разъяснениями»)
Как отмечается во введении, это издание представляет собой фотографическое воспроиз¬
ведение напечатанного в эпоху Мин (1363—1644гг.) текста источника с предисловием и
комментариями известного ученого и полководца III векан. э. Ду Юя. Особенностью
такого рода переиздания древних текстов, в настоящее время в большом количе¬
стве выходящих в Китае, является сквозная пагинация, прибавленная к обычной в ста¬
рых китайских книгах раздельной пагинации и значительно облегчающая пользо¬
вание ими. В дальнейшем ссылки в тексте будут даваться на это издание.
9	Лучшая сводка взглядов, высказывавшихся китайскими учеными о «Цзо чжу¬
ань», дана в книге Чжан G и н ь-ч э н, Исследование вопроса о фальсификации книг,
Шанхай, 1957, т. I, стр. 414—473 (на кит. яз.). См. также J. Legge, The Chinese
Classics, т. V, Hongkong, 1872, Prolegomena, стр. 23—36.
10	В у о n g i k Ko h, Zur Werttheorie in der chinesischen Historiographie auf
Grund des Shih-T’ung des Liu Chih-chi, «Oriens Extremus», 1957, № 1, стр. 31—32.
11	Чэнь Цянь-цзюнь, Цзычжи пгунцзянь,	«Лиши янъцзю», 1957, № 7,
стр. 40 (на кит. яз.).
12	Чжан Шунь-хуэй, Важнейшие письменные источники по истории
Китая, Ухань, 1956, стр. 40 (на кит. яз.); Чжу Дун-жунь, Избранные отрывки
из «Цзо чжуань» с комментариями, Шанхай, 1956, стр. 1 (на кит. яз.).
13	См. Пи Си-жуй, Общий очерк науки о классических канонах, Шанхай,
1954, разд. 4, стр. 29—79 (на кит. яз.); Г о М о - ж о, Бронзовый век, Пекин, 1954,
стр. 226—228 (накит. яз.); О. Franke, Studien zur Geschichte des konfuzianischen
Dogmas und der chinesichen Staatsreligion, Hamburg, 1920, стр. 62—85.

6
В. А. РУБИН
с этим дискуссии эта точка зрения была опровергнута, и трудами ряда
ученых (в особенности Б. Карлгрена) было доказано, что «Цзо чжуань»
является аутентичным источником, написанным на основании древних
анналов в IV в. до н. э. 14. Установление времени составления этой ценней¬
шей хроники является одним из крупных достижений синологической
науки последних десятилетий. Разрешение проблемы датировки дает воз¬
можность привлекать «Цзо чжуань» для исследования обширного круга
вопросов древней истории Китая.
Изучение роли рабского труда в период Чуньцю, несомненно, должно
начаться с выявления терминов рабства. «Цзо чжуань» дает возможность*
взяв тексты, перечисляющие социальные прослойки, на которые дели¬
лось общество с точки зрения людей той эпохи, выяснить, какие из фигу¬
рирующих в них терминов обозначали рабов. Приводим эти тексты в хро¬
нологическом порядке.
1.	Датированная 563 г. до н. э. (9 г. Сян-гуна 15) речь сановника царст¬
ва Чу Цзы Нана. Характеризуя существующие в царстве Цзинь традиции,
Цзы Нан говорит: «Их цин’ы 16 Щ дают возможность выдвинуться способ¬
ным, их дафу А^с17 не пренебрегают своими обязанностями, их ши^1ѣ
ревностно следуют наставлениям. Сила их простых людей (гиужэнъ
прилагается к обработке земли и к сбору урожая, торговцы (гиан ),
ремесленники (гун ЦД и слуги (цзаоли	не помышляют о том, чтобы
менять свои занятия19.
2.	Слова начальника цзиньских музыкантов Куана, датированные
558 г. до н. э. (14 г. Сян-гуна). Куан говорит, что властитель не может
выполнять свои обязанности в одиночку: у него должны быть люди, помо¬
гающие ему и исправляющие его ошибки, так же как дружественная кри¬
тика должна сопровождать действия любого человека: «Для этой-то цели
у сына неба (тянъцзы 35·?) имеются гуны <й-20, у* властителей (чжухоу
»«) — цин'ы. Цины (для этого) устанавливают глав боковых линий
(своего рода); главы младших линий есть и у дафу. У ши есть друзья, у про-
14	См. В. Karlgren, On the Authenticity and Nature of the Tso chuan, «Göteborgs
högskolas àrsskrift», XXXII, Göteborg, 1926, № 3; H. M a s p e г о, La composition
et la date du Tso tchuan, «Mélanges chinois et bouddiques», т. I, Bruxelles, 1932;
современное состояние вопроса охарактеризовано в статье: В. Рубин, О датировке
и аутентичности «Цзо чжуань», «Проблемы востоковедения», 1959, № 1, стр. 78—85.
15	Текст «Цзо чжуань», издающийся вместе с «Чуньцю», делится по годам прав¬
ления гунов (властителей) государства Лу. Чтобы отрывки легче было найти, мы ука¬
зываем даты, под которыми они помещены в источнике. В китайской литературе эти
даты, как правило, не переводятся на европейское летосчисление. Не сделано этого,
к сожалению, и в изданиях трудов по истории и философии древнего Китая в русском
переводе (см., например, Г о М о - ж о, Эпоха рабовладельческого строя; ЯнЮн-гі),
История древнекитайской идеологии).
16	Цин — термин, обозначающий высших представителей знати, возглавлявших
государственный аппарат в древнекитайских государствах. Обычный перевод этого
термина «министр» неточно передает его смысл; некоторые тексты «Цзо чжуань» пока¬
зывают, что подчас цин'ы облекались исключительно военными полномочиями и яв¬
лялись скорее генералами, чем министрами (см., например, т. II, стр. 800). Мы пред¬
почитаем поэтому давать транскрипцию этого термина, как и других, передать смысл
которых адекватным русским словом не представляется возможным.
17	Дафу — средний слой знати, представители которого занимали большинства
руководящих постов при дворах властителей и в местной администрации древнекитай¬
ских государств.
18	Ши — рядовые представители знати, занимавшие в государственном аппарате
низшие должности.
1* T. II, стр. 1006:	Ж****«*,	ÄÄAЙь
I, ъиъятт.
20	Гун — высшее звание древнекитайских властителей, считавшихся подчинен¬
ными чжоуского вана — «сына неба». В период Чуньцю они фактически стали неза¬
висимыми.

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
7'
стых людей (шужэнъ), ремесленников (гун), торговцев (гиан), слуг (цзаоли),
пастухов (жу и конюхов (той Щ) — родственники и близкие»21.
3.	Датированная 534 г. до н. э. (7 г. Чжао-гуна) речь чуского сановника
У Юя, провинившегося в том, что он схватил своего беглого раба-приврат-
нпка, укрывавшегося во дворце чуского вана. У Юй говорит в свое оправ¬
дание, что, подобно тому, как дни делятся по десяткам (имеются в виду
названия дней по десяти циклическим знакам), у людей есть десять сосло¬
вии, каждое из которых обязано послушанием вышестоящему: «Ван де¬
лает своим слугой гуна, гун — дафу. Дафу заставляет служить себе шиу
ши подчиняются слуги (цзао ^), слугам — носильщики (юй |І|), носиль¬
щикам — их подручные (ли ^). Эти подручные стоят выше мелких служек
(ляо Щ:), которым в свою очередь подчиняются холопы (пу ^), коман¬
дующие низшей челядью (тай 4)>>22·
4.	Относящаяся к 492 г. до н. э. (2 г. Ай-гуна)речь крупного цзиньского
сановника и военачальника Чжао Яна. Обращаясь к войску перед бит¬
вой, Чжао Ян дает следующее обещание: «Победившие врага высшие
дафу (гиан дафу	получат округ, низшие дафу (ся дафу	—
район, ши — сто тысяч полей, простые люди (шужэнъ), ремесленники (гун)
п торговцы (шан) будут возвышены, слуги (жэнъчэнъ АЕ) и рабы-конюхи
(лиюй Ц|Щ) — освобождены»23.
Если первые три текста не дают возможности установить, какие из
социальных терминов, в них встречающиеся, относятся к рабам, — в них
идет непрерывный ряд от высших к низшим, и нет указаний на качествен¬
ную разницу между ними в отношении их свободы,— то текст № 4 дает
ценные сведения, проливающие свет на интересующий нас вопрос. В этом
последнем тексте выступают три различных социальных слоя, и обещания,
с которыми обращается к их представителям Чжао Ян, глубоко отличают¬
ся по своему характеру. К дафу и к ши Чжао Ян обращается как к пред¬
ставителям господствующего слоя, которых может привлечь управление
определенной территорией, связанное с получением соответствующего
дохода. Земледельцам, ремесленникам и торговцам он сулит «возвышение»,
т. е. перспективу вступления в ряды правящего слоя. Обещание осво¬
бождения, с которым он обращается к слугам и рабам-конюхам,
недвусмысленно указывает на их рабское положение. Это дает основание
предполагать, что три слоя, упомянутые в тексте № 4, представляют со¬
бой классы тогдашнего общества — знать, свободных и рабов. Сопоставле-
21	T. II, стр. 1082:йсА^&, ШШШЬ МЛПШ,	±ШЖ, КА,
х, ів,
22	T. III, стр. 1522:	A^Edr, dtE^,	ЖЕ®> SE$,
«E«, «E*.
23	T. III, стр. 2037-2038:±**«И,Т**5Я.±И+«,КЛ,Х,Й#,ЛЕ,вНЛ.
В русском переводе книги Г о М о - ж о, Эпоха рабовладельческого строя, этот текст
переведен следующим образом: «Если в бою одолеет врага... шужэнъ, ремесленник
или торговец, то (получает) свободу, если жэнъчэнъ или лиюй, то — освобождение»
(стр. 37). Этот перевод неправилен, так как иероглиф суй не значит «свобода».
В Русско-китайском словаре под редакцией И. М. Ошанина даны следующие его зна¬
чения: 1) удовлетворить желание, исполниться по желанию, сбыться; 2) завершиться
успехом, успех; 3) достигать, идти вперед, продвигаться; 4) следовать, в порядке,
по порядку (стр. 650), Карлгрен отмечает, что эти же значения он имеет и в ряде про¬
изведений древнекитайской литературы. Так, в «Шицзин» он означает «достигнуть,
продолжить», в «Ицзин» — «продвинуться» (В. К arlgren, Grammata Serica
Recensa, «Bulletin of the Muséum of Far Eastern Antiquities», №29, Stokholm, 1957,
стр. 142). Ду Юй поясняет, что здесь этот иероглиф имеет смысл «получить долж¬
ность»; эта интерпретация принимается и во французском, и в английском переводе источ¬
ника (см. L е g ge, ук. соч., стр. 799; S. С о u ѵ г е и г, La chronique de la principauté
de Lou, III, P., 1951, стр. 607). Мы предпочитаем передать его значение, не уточняя
характера возвышения, так как это ближе к тексту «Цзо чжуань».

8
В. А· РУБИН
ние терминов, обозначающих здесь прослойки этих классов, с терминами,
встречающимися в остальных трех текстах, дает следующую картину:
Текст № 1
Текст № 2
Текст № 3
Текст Д'ь ц
цин Щ
дафу
ши х
тяньцзы
гул, чжухоу
кті
цин Щ
дафу
ши X
ван X
гун &
дафу
ши X
(вьтсш дафу ХХ^
інизш. даф:у
ши X
гиужэнъ
шужэнь
шужэнь Д
шан
гун X
гун X
гун X
шан ^3
шан Щ
цзаоли
цзаоли
цзао юй Щ
жэнъчэнъ Д|5
му %г
ли Ц, ЛЯО
лиюй
юй Щ
пу тай Л
Таблица показывает, что термины текста № 4 не случайны. Им соот¬
ветствуют (с некоторыми модификациями) термины остальных трех текс¬
тов. Лишь в одном из них (№ 3) отсутствует класс свободных, и это легко
объяснить: речь У Юя специально посвящена вопросу о рабстве, и он под¬
черкивает именно подчинение одного слоя другому. Отсутствие в этой
лестнице нисходящего подчинения свободных земледельцев, ремесленников
и торговцев лишь подтверждает, что они не были рабами. К этому выводу
подводит и расстановка терминов в других текстах; земледельцы, ремес¬
ленники и торговцы стоят в них между рабами и знатью, нигде с рабами
не смешиваясь.
Такое распределение терминов позволяет высказать самые серьезные
сомнения в правильности взглядов ученых, доказывающих, что древне¬
китайское общество той эпохи делилось на два класса — рабов и рабовла¬
дельцев, причем все труженики входили в число рабов. Приведенные
тексты свидетельствуют в пользу наличия в период Чуньцю третьего
класса, к которому принадлежало большинство тружеников — класса
свободных земледельцев, ремесленников и торговцев. Термины, присут¬
ствующие в этих текстах, с другой стороны, показывают, что рабы составля¬
ли неотъемлемую часть древнекитайского общества. Игнорируя их, за¬
падные синологи не в состоянии дать правильную картину его социальной
структуры.
Таблица дает возможность установить термины, указывающие на раб¬
ское состояние. Это ли Ц, цзао, цзаоли	жэнъчэнъ ЛЕ, пУ
юй |Ё, юй Щ, лиюй Ц|Щ» ляоі И? тай Ш· Попытаемся выяснить
конкретное значение каждого из них.
Не вызывает сомнения, что термин ли, присутствующий в каждом из
наших текстов, относится к рабам. Одна из записей «Цзо чжуань» пока¬
зывает, что в эпоху Чуньцю рабство было юридическим статусом, регист¬
рировавшимся в соответствующих документах. Относящийся к 549 г. до
н. э. текст рассказывает о том, что за услугу, которую раб -ли мог
оказать в трудный момент царству Цзинь, он потребовал сожжения
«красного документа» (даныиу Л*#), в котором было записано его имя
(т. И, стр. 1172-1173).

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
9
Интересные данные для интерпретации этого термина дает «Чжоу-ли»—
источник, содержащий подробное описание государственного строя и обя¬
занностей чиновников в эпоху Чжоу. Традиция относит составление этой
книги к XI в. до н. э. и приписывает ее авторство виднейшему государст¬
венному деятелю начала чжоуской эпохи Чжоу-гуну. Не подлежит со¬
мнению, однако, что она была составлена значительно позже. Доста¬
точно сказать, что, если верить «Чжоу-ли», в чжоуской столице должно
было быть 20 тыс. чиновников, и, следовательно, общее население ее
было не ниже 100 тыс. человек, что совершенно невероятно при примитив¬
ности, низком уровне развития производительных сил и отсутствии путей
сообщения в Китае конца второго тысячелетия до н. э.
Тот факт, что эта книга была канонизована при ненавистном конфу¬
цианцам «узурпаторе» Ван Мане, вызвал отрицательное отношение к ней
со стороны ряда китайских историков. В XII в. исследователь классиче¬
ской литературы Хун Май впервые высказал взгляд, что «Чжоу-ли» со¬
чинена Лю Синем и выдана им за древний текст в угоду его покровителю Ван
Ману. Эта точка зрения была воспринята гиперкритически настроенными
учеными — последователями Кан Ю-вэя, подвергшими «Чжоу-ли» еще
более жестоким атакам, чем «Цзо чжуань». Но еще задолго до выступления
этих ученых Мао Ци-лином (XVII в.), Ван Чжуном (XVIII в.) и Сунь
И-жаном (XIX в.) было доказано, что основная часть «Чжоу-ли» была
написана до середины III в. до н. э. 24 *. Сличив «Чжоу-ли» с рядом других
древних текстов, Карлгренподтвердил правильность такого взгляда26. Оце¬
нивая эту книгу, подробно описывающую устройство чжоуского государ¬
ства, в период Чжаньго уже фактически не существовавшего, ученые при¬
ходят к выводу, что она является своего рода утопией, составленной не
известным нам конфуцианцем на основе данных административной практи¬
ки и законодательства своей эпохи26.
Привлекая сведения из «Чжоу-ли», мы, конечно, не должны забывать
о том, что они относятся к последующему периоду китайской истории.
Но хотя раскрывающееся здесь государственное рабовладение развито
выше, чем рабовладение VII—V веков до н. э., учитывая, что данные
«Цзо чжуань», как будет показано в дальнейшем, также говорят о наличии
сотен и тысяч рабов, есть серьезные основания предполагать, что традиции
использования их для выполнения определенных видов работ сложились
уже в период Чуньцю. Не пытаясь на основе данных «Чжоу-ли» определить
степень рабовладения в интересующий нас период, мы воспользуемся ими
для того, чтобы получить представление о формах эксплуатации рабов.
В разделе «Чжоу-ли», посвященном приказу суда и расправы {сыкоу
сингуанъ тзіійШІІГ), упомянут ряд категорий рабов ли. В название трех
из них входят иероглифы, обозначающие некитайские племена: 1) манъли
SfÜ — «ли из племен манъ»27 (племена манъ обитали в бассейне Янцзы-
цзяна); 2) минъли	«ли из племен минъ»28 (племена минъ обитали
в прибрежных районах, расположенных на месте нынешней провинции
Фуцзянь); 3) или	«ли из племен и»29 (племена и жили в прибреж-
24	См. Чжан Шунь-хуэй, ук. соч., стр. 44; Чжан Синь-чэн,
ук. соч., т. I, стр. 360—363.
26	В. К arlgren, The Early History of the Chou-li and Tso chuan Texts, «Bul¬
letin of the Museum of Far Eastern Antiquities», № 3, Stockholm, 1931.
26	Такой взгляд высказан видным китайским историком и политическим деятелем
начала XX в. Лян Ци-чао (см. Чжан Шунь-хуэй, ук. соч., стр. 45) и Карл-
греном. Сходного мнения придерживается и Фань Вэнь-лань, ук. соч., стр. 183.
27	«Чжоу-ли с комментариями Чжэн Сюаня», Издание Сыбу бэйяо, т. 7, гл. 36,
стр. 9а.
28	Там же.
29	Там же.

10
В. А. РУБИН
ных районах нынешних провинций Цзянсу и Шаньдун; известный коммен¬
татор II века н. э. ЧжэнСюань считает, что в число или входили и рабы из
племен ди, населявших горные районы бассейна Хуанхэ). Манъли должны
были выполнять принудительные работы 30 по уходу за лошадьми и их кор¬
млению, минъли были заняты приручением, содержанием в клетках и корм¬
лением птиц, или — пастьбой коров и лошадей. Кроме них в «Чжоу-ли»
названы еще две категории ли: 1) хэли	— «ли, занимавшиеся бар¬
суками»31 — рабы, ухаживавшие за пойманными дикими животными; они
набирались, по мнению Чжэн Сюаня, из захваченных членов племен и;
2) цзуйли	«преступные ли»32 — рабы, выполнявшие различные по¬
ручения в присутственных местах. Управлять этими пятью видами рабов
(ули 5ЕЦ) и снабжать их орудиями труда должен был особый чиновник,
имевший звание «заведующего рабами» (сшшіЩЦ33). Описание его обязан¬
ностей содержит интересные детали: находившиеся в его ведении рабы-
преступники должны были выполнять «постыдные работы» и доставлять
чиновникам необходимые для их служебной деятельности орудия. Рабам
из некитайских народностей поручалась, помимо перечисленных выше
работ, охрана дворца вана и резиденций, где он останавливался во время
путешествий. О том, что подразумевалось под «постыдными работами», дает
представление текст «Чжоу-ли», в котором термин ли появляется в сочета¬
нии с термином пу, также фигурирующим среди приведенных выше тер¬
минов рабства. В обязанности липу, как сообщается здесь, входила очистка
помещений от грязи и нечистот 34. В книге «И-ли», посвященной описанию
придворных торжеств и церемоний и сохранившей, по мнению многих уче¬
ных, материалы, относящиеся к периоду Чуньцю35, упоминается еще об
одной обязаности липу — расчистке стрельбища для состязаний знати
по стрельбе из лука 36 37. О рабском труде говорит и запись «Чжоу-ли» о том,
что один из чиновников приказа суда и расправы обязан был следить за
тем, как вводят и выводят группы рабов сили ШШ 37· Чжэн Сюань вы¬
сказывает здесь вполне вероятное предположение, что группы рабов вы¬
водились на работу.
Как видно, в «Чжоу-ли» термин ли выступает как весьма широкий по
своему охвату термин рабства. Он обозначает две категории рабов: пора¬
бощенных военнопленных и порабощенных за преступления. Эти катего¬
рии отличаются не только по происхождению, но и по характеру работ, на
которых их использовали: порабощенным военнопленным поручался
уход за лошадьми и пастьба скота, а подчас и охрана дворцов властителей;
порабощенные за преступления занимались обслуживанием дворцов и
хозяйства властителей, а упоминание об орудиях, которые они должны
были доставлять чиновникам, заставляет предполагать, что часть их зани¬
малась ремеслом.
Термин ли появляется в «Цзо чжуань» и в сочетании с иероглифом
жэнъ (X) «человек» в форме лижэнь (Ц£Л)· В двух формах высту¬
пает и ряд других терминов рабства {пу и пужэнь, му и мужэнъ, юй и юй-
30	Определение обязанностей рабов в «Чжоу-ли» каждый раз включает иероглиф
и $£, обозначающий принудительный труд, трудовую повинность (см. К а г 1 g г е н,
Grammata Serica Recensa, стр. 226).
31	«Чжоу-ли», т. 7, гл. 36, стр. 9Ь.
32	Там же стр. 8Ь.
33	Там же стр. 8а.
34	«Чжоу-ли», т. 6, гл. 31, стр. 10Ь.
35	Л ян ІДи-чао считал, что ссылки на сочинение о ритуале, встречающиеся в «Цзо
чжуань», указывают на эту книгу (см. Чжан Синь-чэн, ук. соч., т. I, стр. 339).
Весьма древним произведением считает «И-ли» и очень критически подходящий ко
многим источникам II. G. С г e e 1, La naissance de la Chine, P., 1937, стр. 261.
36	«И-ли с комментариями Чжэн Сюаня» Изд. Сыбу бэйяо, т. 3, гл. 7, стр. 27а.
37	«Чжоу-ли», т. 7, гл. 36, стр. 10а.

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
11
жэнъ). Там, где мы встречаем эти сочетания, они уточняют смысл соответ¬
ствующего иероглифа, указывая на то, что в данном контексте он означает
человека или группу людей. Необходимость в таком уточнении связана
с лаконичностью языка древнекитайских письменных памятников и с тем,
что почти каждый иероглиф имеет несколько значений, подчас сильно
друг от друга отличающихся, и выступает то в роли существительного,
то в роли глагола, то в роли других частей речи. Так, иероглиф юй (g)
означает: «конюх», «конюшня», «тюрьма», «заключать в тюрьму», «ограни¬
чивать», «граница» «предел»38; иероглиф юй (Щ)— «колесница», «носиль¬
щик», «толпа»39. Так как мы анализируем эти иероглифы как социальные
термины, для нас обе их формы равнозначны.
Точное значение термина цзао установить крайне трудно. В «Цзо чжу-
ань» он появляется большей частью в сочетании с термином ли (в четырех
случаях из шести). В одиночку он выступает (помимо текста № 3) лишь
в отрывке, где приводятся слова одного из сановников государства Лу,
сетующего на то, что свита перебежавшего из Чжу аристократа награжде¬
на «цзаоу пастухами (му), носильщиками (юй Ці) и лошадьми» (т. II,
стр. 1140). Рабское положение цзао подтверждается здесь, во-первых, тем,
что их передают как награду вместе с лошадьми, а во-вторых, и тем,
что иероглиф цзао фигурирует рядом с другими терминами рабства. Воз¬
можно, что первоначальным занятием цзао был уход за лошадьми — об
этом может свидетельствовать второе значение этого иероглифа «кормушка
для лошадей»40 41.
Интересно, что этот термин не имеет формы цзаожэнъ. Указывающий
на рабское состояние иероглиф ли — единственный, с которым он высту¬
пает в паре. Тексты, в которых появляется сочетание цзаоли, заставляет
согласиться с составителями китайских толковых словарей, считающими,
что он означает рабов-слуг 41. Таково же значение и термина жэнъчэнъ,
в ряде произведений древнекитайской литературы выступающего в паре
с термином жэньцзюнь (AïO в смысле «слуга... господин» или «слуги...
господа»42. Будучи по смыслу идентичным термину цзаоли, жэнъчэнъ
заменяет его в тексте № 4.
Термином пу в «Цзо чжуань» обозначаются возницы колесниц древне¬
китайских властителей и сановников (т. I, стр. 571, 623), стража (т. II,
стр. 1367) и придворные слуги (т. I, стр. 413; т. III, стр. 1638). Ряд катего¬
рий пу мы встречаем в «Чжоу-ли». Помимо липу, о которых мы уже упоми¬
нали, здесь выступают дапу (А#) «большие пу»43, цзипу (^^) —
«пу, занимающиеся жертвоприношениями»44, юйпу (ЩЩ) — «пу,
правящие лошадьми» 45, жунпу (^Щ) — «пу, занимающиеся военными
колесницами»46, ципу (ЩЩ) — «пу, занимающиеся гостями»47, даопу
(ШШ) — «дорожные пу»48 и тянъпу (ЩЩ) — «пу, занимающиеся
38	К arlgren, Grammata Serica Recensa, стр. 40.
39	Там же, стр. 42.
40	«Китайско-русский словарь» под ред. И. М. Ошанина, М., 1955, стр. 708;
словарь «Чжунхуа да цзыдянъ», Шанхай, 1958, стр. 1662.
41	«Цыюанъ», Шанхай, 1947, стр. 1044; «Цыхай», Шанхай, 1948, стр. 935.
42	См. например, комментарии к известному трактату «Да сюе», приписываемые
ученику Конфуция Цзэн-цзы в кн. J. Legge, The Chinese Classics, т. I, Oxf., 1893,
стр. 362, а также книгу «Мэн-цзы» (J. Legge, The Chinese Classics, т. II, Oxf., 1895,
стр. 429).
43	«Чжоу-ли», т. 6, гл. 31, стр. 7а — 9а.
44	Там же, стр. 9Ь.

12
В. А. РУБИН
охотой»49 50 * 52 53 54 55. Дапу имели широкий круг обязанностей:	они должны
были следить за одеждой вана, за порядком поступления к вану
докладов и передачи приказов, от вана исходивших, за тем, чтобы
при выезде вана ему расчищали дорогу барабанным боем и чтобы правиль¬
но разделывались туши приносившихся в жертву животных. Обязанно¬
сти остальных категорий пу значительно уже. Цзипу выполняли роль
подручных при жертвоприношениях, юйпу выражали соболезнование по
поводу несчастий, случившихся у мелких чиновников и простого народа,
и принимали участие в похоронах, жунпу заботились о сохранности воен¬
ных колесниц и об одежде тех, кто сопровождал вана. В ведении ципу
находились колесницы, предоставлявшиеся гостям вана, и они должныбыли
следить за тем, чтобы колесницы соответствовали рангам гостей; даопу
занимались колесницами людей, сопровождавших вана, а тяныгу — охот¬
ничьими колесницами и доставкой во дворец вана убитой на охоте дичи.
Об обязанностях пу дает представление и книга «И-ли», в которой
выступает целая иерархия пужэнъ: начальник пужэнь (пужэньчжэн
^ЛІЕ), младший начальник (пужэньши ^ЛЙР) и рядовые пу¬
жэнъ, здесь выступающие под названием пужэныии (Щ. Они должны
были в зависимости от своего ранга вводить на состязания по стрельбе из
лука начальника музыкантов, его помощника и рядовых музыкантов. Во
время пира младший начальник рабов должен был подавать вино, мыть
бокалы и т. д.61.
Как видно, термин пу или пужэнъ относится к нескольким группам
рабов, выполнявших весьма разнообразные обязанности при дворах вла¬
стителей. Само перечисление этих обязанностей внушает мысль, что не все
пу принадлежали к рабам. Так, трудно себе представить, чтобы рабы были
на посту дапу. Однако подтверждением того, что большая часть пу была
в рабском положении, является употребление иероглифа пу в сочетании
с чэнъ (Е) в «Шицзин». В песне «Пал летом белый иней» термин чэнъпу
выступает в контексте	> ^іДгЕШ» переведенном А. А. Штуки-
ным весьма близко к оригиналу: «О весь народ наш! Без вины в рабов он
будет превращен»62. Знаменитый философ и комментатор XII века Чжу
Си, объясняя это место, пишет: «В древности преступники превращались
в чэнъпу. Государству грозила гибель, а ни в чем не повинному народу —
плен, заключение в темницу и превращение в чэнъпу»б3.
Термин юй (Ці) в тексте № 3 мы перевели «носильщики». Отрывок,
в котором говорится о том, что юй приносили лед с гор ко двору властите¬
ля (т. III, стр. 1467—1468), показывает, что они в самом деле использова¬
лись при переноске тяжестей. Но сфера их использования была, по-види-
мому, связана и с другим смыслом этого иероглифа — «колесница», «по¬
возка» (т. I, стр. 463; т. II, стр. 1113). Юй были заняты ремонтом колесниц
и их изготовлением. В «Чжоу-ли», где они упоминаются среди различных
групп ремесленников, даются подробные сведения о том, какие колесницы
они изготовляли б4. Тац как вооруженные силы крупных государств насчи¬
тывали в период Чуньцю до нескольких тысяч колесниц б5, то при дворах
властителей и видных аристократов юй должно было быть немало; для
управления ими назначались специальные должностные лица, упоми¬
49	«Чжоу-ли», т. 6, гл. 32, стр. 11а — lib.
50	«И-ли», т. 3, гл. 7, стр. 15а.
61	Там же, стр. 32b — 33а.
52	«Шицзин», М., 1957, стр. 249.
53	«Шицзичжуанъ (Шицзин с предисловием и комментариями Чжу Си)», Пекин,
1958, стр. 130.
54	«Чжоу-ли», т. 8, гл. 39, стр. 14b.
55	В относящемся к 527 г. до н. э. отрывке отмечается, что государство Цзинь
располагало четырьмя тысячами боевых колесниц (т. III, стр. 1635).

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
13
наемые в «Цзо чжуань» (т. II, стр. 1123, 1170; т. III, стр. 1555). Многочис¬
ленность юй, может быть, послужила источником третьего значения этого
иероглифа — «масса», «толпа» (т. II, стр. 1340, 1358; т. III, стр. 1595).
В трех из приведенных текстов мы встречаемся с иероглифом юй (Щ),
который обычно переводится «конюх»56. Так передается его значение и
в английском переводе источника, принадлежащем Дж. Легге, и в перево¬
де на французский язык Куврера 57. Однако относящийся к 501 г. до н. э.
отрывок говорит о том, что юйжэнъ не только работали в конюшнях, но
и выполняли другие работы в хозяйстве аристократов. В этом отрывке
рассказывается, что знатный человек из Лу, Мэн-сунь «выбрал триста силь¬
ных юйжэнъ и приказал им построить за воротами города дом из утрам¬
бованной земли и досок» (т. III, стр. 1974). Кроме приведенных отрывков,
юй упомянуты рядом с рабами лижэнъ и му в тексте, относящемся к 541 г.
до н.э. (т. II, стр. 1368). К низшей категории слуг они приравниваются и
в отрывке, помещенном под 520 г. до н. э. (т. III, стр. 1720). Эпизод, рас¬
сказанный под 661 г. до н. э., говорит о том, что распоряжение жизнью и
смертью юйжэнъ находилось целиком и полностью в руках тех, кому они
принадлежали: «Цзо чжуань» передает разговор между властителем Лу
Чжуан-гуном и его сыном относительно того, как целесообразнее поступить
с юйжэнъ, приблизившимся к дочери Чжуан-гуна,— подвергнуть порке
или убить (т. I, стр. 257). Чрезвычайно характерен и другой отрывок, отно¬
сящийся к 499 г. до н. э. Здесь пересказывается диалог между юйжэнъ и его
господином, луским вельможей У Шу, думавшим о том, как организовать
убийство своего врага Гун Жо. Его юйжэнъ сказал: «Я пройду с мечом
мимо зала, где производит прием Гун Жо. Он непременно спросит меня:
„Чей это меч?“ Я скажу, что ваш. Тогда он обязательно захочет посмот¬
реть его, я же, притворившись глупым, передам ему меч острым концом и
таким образом сумею убить его» (т. III, стр. 1992). Этот замысел удалось
привести в исполнение, как показывает дальнейший текст. Успех его объ¬
ясняется тем, что факт появления раба с мечом должен был вызвать удив¬
ление и подозрение: юйжэнъ уверен, что у него не только спросят, откуда
он взял оружие, но и потребуют показать меч, чтобы убедиться, что он
говорит правду. Несвободу юйжэнъ подтверждает и то, что в ряде древне¬
китайских источников иероглиф юй имеет значение «тюрьма», «держать
в заключении», «охранять»58. Начертание его на иньских костях представ¬
ляет собой огороженное место, в котором на коленях стоит человек со ско¬
ванными руками. Упрощенный вариант этого иероглифа — оковы,
окруженные изгородью 59.
В тексте № 2 рядом с юй стоит иероглиф му ($£) пастухи. Упоминание
пастухов в вышеприведенном отрывке, говорящем о людях, подарен¬
ных вместе с лошадьми, делает излишним доказательство их рабского
положения. Не нуждается в особом анализе и термин лиюй, представляю¬
щий собой сочетание двух уже разбиравшихся терминов рабства, ясно
указывающее на несвободное положение людей, приставленных следить
за лошадьми, а возможно, и за колесницами в войске Чжао Яна (текст № 4).
Нелегко определить, кто подразумевался под термином ляо (|і§£).
Кроме текста № 3, он появляется в «Цзо чжуань» лишь один раз в отрыв¬
ке, где обозначает женщину, сопровождавшую наложницу сановника
(т. III, стр. 1583). Это значение, как и фигурирующее в словарях «сослужи¬
56	См. «Китайско-русский словарь» под ред. Ошанина, стр. 199; Пал¬
ладий, Китайско-русский словарь, Пекин, 1888, т. II, стр. 614.
57	Legge, ук. соч., стр. 462 и 797; Gouvreur, ук. соч., т. II, стр. 309;
т. III, стр. 129.
58 См. «Цыюанъ», стр. 322; «Цыхай», стр. 303.
69	К а г 1 g г e n, Grammata Serica Recensa, стр. 39.

14
В. А. РУБИН
вец», «коллега» 60, не подходит для нашего текста, где единственный раз
во всей древнекитайской литературе этот иероглиф появляется среди тер¬
минов рабства. Китайские толковые словари, приводя это место, поясня¬
ют, что здесь имеются в виду работники, совместно выполнявшие низкие,
грязные виды труда61.
Столь же уникально употребление в этом контексте иероглифа тай
(Ц), означающего башню, террасу, помост62. Комментатор II века
н. э. Фу Цянь считал, что здесь этот термин применен потому, что суще¬
ствовал обычай созывать слуг с помоста63. В конце речи У Юя (текст № 3)
для обозначения рабов вообще применено сочетание пэйтай (P&jf).
Первый из составляющих его иероглифов имеет смысл «сопровождать»,
«следовать», «присутствовать»64. Исходя из этого, можно предполагать,
что все сочетание означало свиту из рабов, окружавших господина и со¬
провождавших его 65.
Анализ терминов рабства показывает, что смысл многих из них выходит
за рамки обозначения людей, использовавшихся в какой-то определенной
сфере хозяйственной деятельности. Такие термины, например, как ли
и пу, являются собирательными словами, указывающими не на одну, а
на несколько групп рабов, выполнявших совершенно различные работы.
С другой стороны, выясняется, что люди, выполнявшие одни и те же или
весьма близкие по характеру поручения, обозначаются разными терми¬
нами. Небольшая таблица, дающая распределение терминов по занятиям,
это наглядно показывает:
Слуги	ли, цзаоли, жэнъчэнъ, пу, ляо, тай
Персонал, занятый	обслуживанием ко- юй	Щ,	пу
лесниц
Конюхи	юй	Щ,	ли
Пастухи	ли,	му
Работники 66	и	ремесленники	ли,	юй	Щ, юйЩ
Кроме перечисленных здесь рабов, древнекитайские властители и ари¬
стократы владели и рабынями — наложницами, певицами, танцовщицами,
ткачихами и швеями. Рабское состояние женщин — музыкантш и танцов¬
щиц ясно из рассказа о том, что они были предложены в виде взятки чело¬
веку, от которого зависело решение уголовного дела (т. III, стр. 1863).
О рабынях-наложницах упоминает текст, говорящий, что во время волне¬
ний в Чжэн в 562 г. до н. э. из дома одного из виднейших чжэнских ари¬
стократов разбежалось множество слуг и наложниц (т. II, стр. 1029). По-ви¬
димому, рабынями были ткачихи и швеи, переданные из Лу в Чу в 588 г.
до н. э. (т. II, стр. 789).
Приведенные нами источники, раскрывающие значение терминов
рабства, ни разу не упоминают о том, чтобы рабы использовались в важней¬
шей отрасли производительного труда — в земледелии. Однако такое явле¬
60	«Чжунхуа да цзыдянъ», стр. 300; Палладий, Китайско-русский словарь,
т. I, стр. 380.
61	«Цыюань», стр. 140; «Цыхай», стр. 125.
62	«Китайско-русский словарь» под ред. Ошанин а, стр. 42; Палладий,
Китайско-русский словарь, т. I, стр. 617.
63	«Чуньцю и Цзо чжуань с комментариями Хун Лян-цзи» (конец XVIII в.),
изд. Сыбу бэйяо, т. 6, гл. І6, стр. 4а.
64	«Китайско-русский словарь» под ред. Ошанина, стр. 131; Палладий,
ук. соч., т. I, стр. 490.
65	«Цыхай», стр. 1423.
66	Под работниками мы подразумеваем людей, занятых в таких видах труда,
которые не подходят под понятие ремесла, например, уборка помещений, строитель¬
ство и т. д.

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
15
ние имело место. Это показывает текст «Го юй»67, в котором приводится
речь цзиньского сановника Го Яня, обращенная к властителю Цзинь Сянь-
гуну (675—650 гг. до н. э.). В этой речи вскользь упоминается,что рабы-зем¬
ледельцы линун (ЦЛ) не могут прокормить себя, даже если усердно
трудятся на плодородной земле, ибо собранный ими урожай идет другим
людям 68. Этот текст «Го юй» — единственное место, где появляется термин
линун. Сведений о рабах-земледельцах нет, насколько нам известно, ни
в одном другом источнике 69. Это позволяет предполагать, что линун были
немногочисленной группой, возможно, нигде, кроме Цзинь, не существовав¬
шей. С течением времени различие между эксплуатацией таких рабов и
эксплуатацией общинников, вероятно, стерлось, и они постепенно слились
с массой свободных земледельцев.
Подведем некоторые итоги. Имеющиеся данные показывают, что рабы
в период Чуньцю принадлежали знати. Низшая из категорий рабовла¬
дельцев, упомянутая в источнике,— приближенные перешедшего в Лу
из Чжу аристократа Шу Ци (см. ниже, стр. 25). Ни разу не говорится о том,
чтобы рабами владели простые свободные люди, будь то земледельцы,
ремесленники или купцы. Рабы, принадлежавшие аристократам, использо¬
вались в качестве прислуги в их дворцах и выполняли различные работы
в их хозяйствах. Среди таких работ источники называют пастьбу скота
и уход за лошадьми, сооружение домов и других строений. Рабами изго¬
товлялись колесницы, рабыни ткали и шили одежду для аристократов.
Исходя из этого, роль рабов может быть определена как обслуживание
запросов знати.
Рабовладение VII—V вв. до н. э. не может быть правильно оценено,
если не учесть одной его специфической особенности — наличия челове¬
ческих жертвоприношений. В нашем источнике упоминается как о жертво¬
приношениях при похоронах знатных лиц, так и о ритуальных убийствах
пленных после победы. Хотя вопрос этот связан с проблемой религиоз¬
ных взглядов того времени и выходит за пределы проблемы рабства — на¬
ряду с рабами в могилу к властителю иногда клали и его близких, — но, не
коснувшись его, невозможно дать полное представление о рабстве в период
Чуньцю как потому, что подавляющее большинство приносившихся
в жертву были рабами, так и потому, что самый факт убийства рабов весь¬
ма показателен в смысле оценки их как рабочей силы.
В «Цзо чжуань» встречаются следующие тексты, относящиеся к жертво¬
приношениям при похоронах:
1.	В 620 г. до н. э. после смерти циньского царя Му-гуна было убито
трое добрых мужей из рода Цзюй (т. I, стр. 540).
67	«Го юй» — источник, содержащий речи государственных деятелей царств
древнего Китая (X—V вв. до н. э.). Согласно «Истории Ранней династии Хань»,
это произведение написано автором «Цзо чжуапь» Цзо Цю-мином. Но то, что эти книги
исходят от одного автора, опровергается как наличием ряда расхождений между
ними, так и тем, что язык «Го юй» в некоторых чертах грамматического строя не сов¬
падает с языком «Цзо чжуаня» (см. К arlgren, On the Authenticity and Nature
of the Tso chuan, стр. 61). Эти же соображения опровергают и выдвинутую Кан Ю-
вэем теорию, согласно которой «Го юй» был использован для фабрикации «Цзо чжуань».
Вопрос о датировке «Го юй» до сих пор не решен. Одни ученые отстаивают взгляд,
согласно которому он относится приблизительно к той же эпохе, что и «Цзо чжуань»
(см., например, Чжан Шунь-хуэй, ук. соч., стр. 40), другие доказывают, что
он написан несколько позже (см. Чэнь Дэн-юань, Древние традиции отече¬
ственной истории, Пекин, 1958, стр. 228 — на кит. яз.).
68	«Го юй», Шанхай, 1958, стр. 92.
69	Китайские исследователи, упоминающие о наличии рабов, занятых обработ¬
кой земли, ссылаются исключительно на этот отрывок. См., например Вань Го¬
дин, История аграрного строя Китая, т. I, Нанкин, 1934, стр. 19 (на кит. яз.); Л и
Я - н у н, Рабовладение и феодализм в Китае, Шанхай, 1954, стр. 99 (на кит. яз.).

16
В. А. РУБИН
2.	К 593 г. до н. э. относится запись, рассказывающая о том, что сын
цзиньского аристократа Вэй У-цзы отказался выполнить волю покойного
отца, завещавшего после его смерти положить с ним в могилу его любимую
наложницу (т. II, стр. 741).
3.	В 588 г. до н. э. в государстве Сун были устроены пышные похороны
властителя. Вместе с лошадьми и колесницами в могилу Вэнь-гуна были
положены люди (т. II, стр. 780).
4.	Относящаяся к 580 г. до н. э. запись упоминает о том, что раб цзинь¬
ского царя Цзин-гуна после смерти своего господина был убит и положен
к нему в могилу (т. II, стр. 844).
5.	В 528 г. до н. э. после смерти свергнутого чуского царя Лин-вана
Шэнь Хай, у которого он нашел пристанище, похоронил вместе с ним двух
своих дочерей (т. III, стр. 1618).
6.	При описании похорон властителя Чжу Чжуан-гуна (506 г. до
н. э.) говорится, что в могилу к нему было поставлено пять колесниц
и вместе с ним похоронено пять человек (т. III, стр. 1917).
Лишь в половине из приведенных мест идет речь об убийствах рабов;
в остальных говорится о жертвоприношении приближенных. Это, однако,
не значит, что в этих случаях рабов не убивали. Это доказывает текст
«Шицзи», в котором Сыма Цзянь, упомянув о заклании на могиле Му-гуна
трех аристократов, добавляет, что вместе с ними было убито еще 177 чело¬
век 70. Составители «Цзо чжуань» сочли убийство рабов либо само собой
разумеющимся, либо несущественным и поэтому ничего о нем не сказали.
Характерно, что брать с собой в могилу людей могли позволить себе
в это время лишь властители или могущественные представители знати.
В пяти случаях из шести говорится о царях и властителях и лишь в одном
случае (текст № 2) о главе рода Вэй, одного из богатейших и влиятельней¬
ших цзиньских родов. Как известно, обычай заклания рабов прослеживает¬
ся археологами начиная с эпохи Инь. В результате раскопок, произведенных
в районе Аньяна в 1928—1937 и в 1950 гг., было выяснено, что человече¬
ские жертвоприношения были распространены в то время очень широко;
скелеты рабов были найдены не только в гробницах властителей, но и
в могилах рядовых представителей знати71. «Цзо чжуань» показывает, как
выходил из употребления этот варварский обычай.
Другим видом человеческих жертвоприношений были убийства плен¬
ных после победы. Иногда их приносили в жертву в храме предков (о закла¬
нии пленных жунов в храме предка цзиньских царей Вэнь-гуна сообщает¬
ся под 524 г. — т. III, стр. 1684), в других случаях — на алтаре духа земли
(т. III, стр. 1573). Число убитых пленных в источнике ни разу не названо.
Принесение в жертву людей в период Чуньцю наталкивалось уже на
серьезные протесты. В 640 г. предложение сунского царя Чэн-гуна при¬
нести цзэнского властителя в жертву на алтаре духа земли в Суй с тем,
чтобы поставить от себя в зависимость восточные племена гг, по-видимому,
почитавшие это святилище, вызвало резкую отповедь со стороны его при¬
ближенного Цзы Юя (т. I, стр. 378). Заклание пленных, взятых при захва¬
те местечка Гэн могущественным луским аристократом Цзи Пин-цзы
(531 г. до н. э.), сурово осуждается другим представителем знати Цзан
У-чжуном: «Чжоу-гун не наслаждается больше жертвоприношениями
Лу,— сказал Цзан У-чжун,— Чжоу-гун наслаждается справедливостью,
но справедливости нет в Лу. Употреблять людей в качестве жертв наравне
с животными значит проявлять к ним величайшее презрение» (т. III,
70	Сыма Цянь, Шицзи, т. I, Пекин, 1955, стр. 90.
71	Ху Хоу-сюань, Раскопки иньской столицы, Шанхай, 1950, стр. 78,
94 (на кит. яз.); В. Рубин, Раскопки гробницы, могил и остатков жилищ эпохи
Инь, ВДИ, 1954, № Ц Стр. 146.

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
17
стр. 1573). Столь же определенное недовольство вызвало принесение в жерт¬
ву сына властителя страны Цай после того, как это маленькое государство
было захвачено Чу в 530 г. до н. э. В «Цзо чжуань» приводятся следующие
слова одного из чуских аристократов: «От этого не будет удачи. Пять видов
животных (коровы, овцы, свиньи, собаки и куры.— В. Р.) не заменяют
друг друга при жертвоприношениях. Тем более нельзя заменять живот¬
ное правителем. Царь (Чу) еще раскается в этом» (т. III, стр. 1586).
Следует отметить, что по вопросу о человеческих жертвоприношениях
возникла дискуссия межу Фань Вэнь-ланем и Го Мо-жо. В работе «К вопро¬
су о чжоуском обществе» Го Мо-жо оспаривает высказанный Фань Вэнь-
ланем взгляд, согласно которому в эпоху Чжоу почти отказались от чело¬
веческих жертвоприношений. В доказательство своего тезиса Фань Вэнь-
лань ссылается на то, что из 150—160 чжоуских могил, вскрытых археоло¬
гами, лишь в трех могилах обнаружены костяки людей, положенных туда,
чтобы сопровождать покойника, причем в общей сложности найдены
останки всего шести человек, принесенных в жертву. Возражая Фань
Вэнь-ланю, Го Мо-жо замечает, что нельзя сравнивать царские гробницы
с могилами, в которых похоронены лица не царского рода. Го Мо-жо
доказывает, что еще в начале периода Чжаньго существовал обычай при¬
несения людей в жертву для сопровождения умерших. Это подтверждает¬
ся относящейся к этому времени книгой «Мо-цзы», в которой говорится:
«После смерти сына неба убивают и кладут к нему в могилу от нескольких
десятков до нескольких сотен человек, после смерти полководца или са¬
новника — от нескольких человек до нескольких десятков человек»72.
Тексты «Цзо чжуань», показывающие, что в VII—V вв. до н. э. сущест¬
вовали человеческие жертвоприношения, позволяют нам высказаться
в пользу точки зрения Го Мо-жо. Однако кое в чем прав здесь и Фань
Вэнь-лань: не разделяя его точку зрения в том, что касается интерпрета¬
ции археологических материалов как аргумента в пользу теории возник¬
новения феодализма в период Западного Чжоу, мы все же должны заметить,
что сравнение текстов нашего источника с данными раскопок иньской зна¬
ти убеждает в том, что в VII—V вв. до н. э. человеческие жертвоприно¬
шения были распространены намного меньше, чем в эпоху Инь. Что же
касается приведенного отрывка из книги «Мо-цзы», то, вероятно, мысли¬
телем, выступавшим против роскоши и излишеств при похоронах, вред,
приносившийся этими излишествами, представлен в преувеличенном виде.
Несмотря на то, что мы вправе говорить об отмирании человеческих
жертвоприношений, наличие их в VII—V вв. до н. э. свидетельствует
о невысоком еще уровне развития рабовладения. Это подтверждается и
текстами источника, показывающими, что в глазах людей той эпохи яв¬
лялось признаком богатства. Как известно, в обществах с высоко разви¬
тым рабовладением рабы являются непременной составной частью богат¬
ства и количество их — его масштабом. Как показывает исследование
китайского историка Ван Чжун-ло, в источниках, относящихся к эпохе
Хань, богатство человека часто характеризуется тем, сколько ему принад¬
лежало полей и рабов 73. Владение рабами фигурирует как основной приз¬
нак богатства и в «Одиссее» Гомера74. В «Цзо чжуань» богатство того или
иного представителя знати связано с его положением в административной
иерархии и измеряется находящимися в его распоряжении землями. По¬
казателен в этом отношении, наряду с вышеприведенным текстом
72	Го Мо-жо, Эпоха рабовладельческого строя, стр. 126.
73	Ван Чжун-ло, ук. соч., стр. 430—431. См. также Хэ Чан-цюнь,
Феодальная система государственной собственности на землю и система уравнитель¬
ного землепользования от эпохи Хань до Тан, Шанхай, 1958, стр. 16 (на кит. яз.).
74	См. Я. А. Л е н ц м а н, Об историческом месте гомеровского рабства, В ДИ,
1952, № 2, стр. 55.

18
В. А. РУБИН
№ 4, рассказ о том, как в 544 г. до н. э. в Ци вернулись ранее изгнанные
сыновья циского царя Чжуан-гуна. Цзин-гун, возвративший их на роди¬
ну, вернул им их драгоценности и имения. Один из них — известный го¬
сударственный деятель Янь-цзы — должен был получить район Пэй-
дянь, в который входило 60 и 75 7б. Он, однако, отказался принять его. Когда
его спросили, почему он не хочет столь желанного людям богатства, он
ответил, что богатство возбуждает зависть и ведет к гибели, и он опасается,
что, став чрезмерно богатым, навлечет на себя несчастье (т. И, стр. 1307).
Рабы, использовавшиеся в качестве слуг и работников во дворцах,
конюшнях и хозяйственных постройках знати, были само собой разумею¬
щейся частью богатства, но частью несущественной и не способной стать
основой действительно значительного благополучия. Крупный предста¬
витель знати, распоряжавшийся землей, безусловно имел вокруг себя из¬
вестный контингент рабов. Но наличие рабов без земли был признаком
второстепенного, зависимого положения в иерархии стоявшей у власти
знати. На это указывает уже упоминавшийся нами (см. стр. 22) текст, в ко¬
тором говорится о хорошем приеме и награждении Шу Ци, перебежавшего
в Лу из Чжу: «Вы даете ему большие имения, тем, кто сопровождает его
(вы даете) слуг, пастухов, носильщиков и лошадей, а его мелким людям —
одежду, мечи и пояса» (т. II, стр. 1140). О том, что рабов получил сам Шу
Ци, здесь не говорится, вероятно, потому, что он привел их с собой, но
даже если они были ему подарены, по сравнению с полученными им име¬
ниями они были не достойной упоминания деталью.
Для характеристики социального строя древнего Китая VII—V вв.
до н. э. большое значение имеет проблема источников рабства. Мы косну¬
лись ее выше, отметив, что фигурирующие в «Чжоу-ли» названия рабов-лм
указывают на то, каким образом они были порабощены. Тексты «Цзо чжу-
ань», говорящие о захвате и порабощении людей, позволяют осветить этот
вопрос глубже. Они показывают, что основным источником рабства были
войны, которые велись китайскими государствами как с окружавшими
их отсталыми племенами кочевников, так и между собою. Встречаются
в «Цзо чжуань» упоминания и о специальных набегах, организованных
с целью увода в плен и порабощения населения соседних территорий.
О захвате большого количества пленных в результате побед, одержан¬
ных государством Цзинь в начале VI в. над племенами ди, рассказывает
несколько отрывков. Один из них говорит о том, что цзиньский царь награ¬
дил в 593 г. до н. э. видного сановника Хуань-цзы тысячью семей рабов-
ди (т. II, стр. 741). Другой упоминает о пленных, взятых в результате раз¬
грома цзиньскими войсками в 592 г. до и. э. трех племен красных ди (т. II,
стр. 744). Война была не единственным средством захвата и порабощения
иноплеменников. Низкие средства, применявшиеся подчас для захвата
«варваров», раскрываются в весьма любопытном эпизоде, относящемся
к 490 г. до н. э. Войска Чу рассеяли в это время одно из племен мань,
вождь которого Чи бежал на территорию Цзинь. Представители Чу, добив¬
шись его выдачи, предоставили Чи землю, чтобы завлечь его разбежавшихся
соплеменников. Расчет их оправдался, и все пришедшие к Чи мань были
схвачены и отправлены в столицу Чу (т. III, стр. 2053). Порабощенные
кочевники, привыкшие пасти скот и ухаживать за лошадьми, становились
пастухами и конюхами, о которых шла речь выше при анализе терминов
рабства.
О том, откуда брались другие категории рабов, мы получаем представ¬
ление из текстов, рассказывающих о захвате и порабощении китайского
75	И (¿Л) в период Чуньцю — небольшие населенные пункты, отдававшиеся в корм¬
ление аристократам.

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII—V ВВ. ДО Н. Э.
19
населения, К 523 г. до н. э. относится следующая запись: «В шестую луну,
когда жители Юй сажали рис, людиЧжу напали на Юй... Они вошли в го¬
род, захватили всех поголовно и увели к себе»76. Показателен в этом от¬
ношении разговор между двумя цзиньскими полководцами во время похо¬
да против Сун, предпринятого несколькими государствами в 584 г. до
н. э. В то время, когда цзиньская армия находилась на территории союз¬
ной страны Вэй, цзиньский военачальник Ся Ян-юе предложил неожидан¬
но напасть на жителей Вэй, захватить их и увести (т. II, стр. 818). Что
случаи увода в плен и порабощения китайского населения не были ис¬
ключением, говорит и рассказ о том, что в момент, цогда царство Чу в 505 г.
до н. э. было занято борьбой с У, население районов Чу, расположенных
по соседству с Ху, было поголовно захвачено и уведено в плен в это неболь¬
шое государство (т. III, стр. 2020). Интересно отметить, что выражение
«поголовное пленение»77 было, по-видимому, в VI в. до н. э. распростра¬
ненной формулой. Оно встречается как в этом тексте, так и там, где гово¬
рится о захвате жителей Юй. В относящемся к 584 г. до н. э. тексте упо¬
треблено близкое к нему сочетание «пленение многих»78.
«Цзо чжуань» рассказывает и о захвате в плен в ходе военных дейст¬
вий вражеских солдат. Относящаяся к 631 г. до н. э. запись говорит о том,
что после победы, одержанной над войском царства Чу у Чэнбу, цзинь¬
ский царь Вэнь-гун передал чжоускому вану часть своей добычи: сотню
колесниц и тысячу пехотинцев. По-видимому, эта тысяча человек состав¬
ляла не больше половины общего числа пленных79.
Приведенные данные показывают несостоятельность утверждений
Ли Я-нуна, будто в период Чуньцю источники рабства оскудели, ибо войны
против окружавших Китай отсталых племен превратились с начала
VIII в. до н. э. из наступательных в оборонительные и не давали больше
рабов, а захватывать и порабощать китайцев было бессмысленно, ибо
такие рабы всегда могли бежать к себе на родину80. Тот факт, что в запи¬
сях «Цзо чжуань», относящихся к VIII—VII вв. до н. э., гораздо чаще
упоминается о некитайских народностях, чем в частях, относящихся
к VI—V вв. до н. э. (несмотря на то, что объем материала, приходящегося
на каждый год, в этих частях резко увеличивается), свидетельствует о том,
что китайцам с течением времени приходилось все меньше страдать от на¬
падений их соседей-врагов. Фань Вэнь-лань пишет, что в период Чуньцю
китайская народность постепенно упрочила свое господствующее поло¬
жение в бассейне Хуанхэ81. Это находит подтверждение как в данных
«Цзо чжуань», так и в том, что из пяти групп рабов ліг, названных в «Чжоу-
ли», четыре состояли из взятых в плен представителей некитайских наро¬
дов. Свидетельства «Цзо чжуань» показывают также, что перспектива
будущего бегства захваченных в плен китайцев не была настолько фаталь¬
на, чтобы отбить охоту к порабощению.
О том, как распределялись захваченные в плен, источник нас не
информирует. Но судя по тому, что в период Чуньцю товарно-денежные
76	Т. III, стр. 1695:	Ш&Ш-
77	Ш№-
78
79	Т. I, стр. 464. В цзиньской армии было 700 колесниц (т. I, стр. 461). Вероятно,
приблизительно столько же колесниц было у войска Чу. Большая часть их попала в
руки цзиньцев; избегла разгрома только часть пехотинцев, находившаяся под коман¬
дованием Цзы Юя (т. I, стр. 463). Отсюда следует, что цзиньская армия захватила не¬
сколько сот колесниц, а так как каждую колесницу сопровождало по нескольку де¬
сятков пехотинцев (см. Н. И. Конрад, Сун-цзы, М., 1950, стр. 83, 89), то число
взятых в плен пеших воинов вряд ли могло быть меньше нескольких тысяч.
80	JI и Я -нун, Рабовладение и феодализм в Китае, Шанхай, 1954, стр. 96,
112 (на кит. яз.).
81	Фань Вэнь-лань, ук. соч., стр. 139.
2*

20
В. А. РУБИН
отношения вообще были весьма мало развиты (достаточно сказать, что
во всей обширной хронике ни разу не упоминаются деньги или денежные
единицы), мы можем предполагать, что, как правило, рабы распределялись
без посредства рынка. В «Цзо чжуань» встречается лишь два случая про¬
дажи людей. Один из них относится к 512 г. до п. э. В это время
Цзи Пин-цзы, управлявший Лу, прислал лошадей, одежду и обувь тем, кто
последовал в изгнание за царем Лу Чжао-гуном; таким образом, он,
по-видимому, думал их подкупить. Разгневанный Чжао-гун схватил тех,
кто привел лошадей, и продал их (т. III, стр. 1866). Кроме того, расска¬
зывается, что в 593 г. до н. э., когда столица Сун была осаждена войсками
Чу, голодные жители Сун меняли детей на пищу (т. II, стр. 737). Это был
из ряда вон выходящий случай — память о нем сохранилась на целое
столетие: в 486 г. до н. э., когда военачальник царства У, войска которого
подошли к столице Лу, предложил Лу капитулировать, то луский санов¬
ник Цзин Во, призывая не соглашаться на это, говорил, что даже доведен¬
ные до последней крайности жители Сун не капитулировали перед армией
Чу (т. III, стр. 2082). Оба эти случая, как видно, исключительны и не
типичны. То, что в «Цзо чжуань» ни разу не упоминается ни работорговля,
ни рабские рынки, показывает, что в эпоху Чуньцю этих явлений, харак¬
терных для развитого рабовладения, в сколько-нибудь заметных масштабах
еще не существовало. Они возникли в эпоху Чжаньго и распространи¬
лись в период Цинь и Хань82.
Этим исчерпываются данные о способах порабощения, которые мы на¬
ходим в «Цзо чжуань». Большинство комментаторов считает, что приво¬
дившееся выше упоминание о «красных документах» (данъшу), в которых
записывались имена рабов, говорит о порабощении за преступления83. Но
то, что среди наказаний, встречающихся в «Цзо чжуань», мы видим лишь
смертную казнь и членовредительство, но нигде не упоминается о пора¬
бощении, приводит нас к заключению, что это явление не было широко
распространено. То же самое можно сказать и о долговой кабале. В неодно¬
кратно встречающихся в «Цзо чжуань» жалобах на невзгоды и тяготы
народа о порабощении за долги ни разу не говорится. По-видимому, долго¬
вая кабала не приняла в VII—V вв. до н. э. широких размеров.
Сравнение приведенных нами сведений о рабовладении в VII—V вв.
до н. э. с археологическими данными о рабах в эпоху Инь, с одной сторо¬
ны, и с материалами источников о рабовладении в эпоху Хань, с другой,—
позволяет наметить линию развития древнекитайского рабовладения в
первом тысячелетии до н. э. Если в эпоху Инь рабов убивали тысячами
и эксплуатация их лишь начинала зарождаться84, то в эпоху Хань коли¬
чество рабов, эксплуатировавшихся в ремесле и в горном деле, измерялось
миллионами, и проблема рабовладения стала одной из важнейших соци¬
альных проблем эпохи85 86. Рабовладение в эпоху Чуньцю представляется
82	См. Го М о - ж о, Эпоха рабовладельческого строя, стр. 85 и 133, где приво¬
дятся данные о рабстве в период Цинь и в эпоху Хань; см. также Т. В. С т е п у г и-
н а, «Всемирная история», т. II, стр. 463 и 511; Е. G. Pulleyblank, The Origins
and Nature of Chattel Slavery in China, «Journal of the Economic and Social History
of the Orient», I (1958), 2, стр. 190 слл.
83	См. «Цыхай», стр. 44; Чэнь Д э н - ю а н ь, ук. соч., стр. 144.
84	X оу Вай-лу, История древнекитайского общества, Шанхай, 1949,
стр. 120; Т. В. Степугина, К вопросу о социально-экономических отношениях
в Китае XIV—XII вв. до н. э., В ДИ, 1950, № 2.
86	Т у н Ш у-е, ук. соч.; Ван Чжун-ло, ук. соч. Большое распространение
рабовладения в эпоху Хань находит сейчас столь широкое признание, что даже Старр,
стремящийся доказать, что историки-марксисты преувеличивают роль рабства в древ¬
ности, называет среди стран, где рабство было наиболее широко распространено,
рядом с древней Грецией и Римом ханьский Китай (см. Ch. G. S t а г г, An. Overdose of
Slavery,«Journal of Economic History», 18 (1958), № 1, стр. 22).

РАБОВЛАДЕНИЕ В ДРЕВНЕМ КИТАЕ В VII — V ВВ. ДО Н. Э.
21
в этом плане переходным этапом — еще сохранившиеся человеческие жерт¬
воприношения носят характер реликтового явления и вызывают серьезные
протесты; хозяйственное значение рабов осознается все более ясно, они
используются уже не только в услужении, но и в качестве ремесленников
и на различных подсобных работах. Однако при неразвитости товарно-
денежных отношений и отсутствии мастерских, производивших на рынок,
роль рабов в экономической жизни ограничивается обслуживанием по¬
требностей знати. Предметы, употреблявшиеся простыми людьми, делались
свободными ремесленниками, и в основной отрасли производительного
труда — в земледелии — рабский труд не играл никакой роли.
Как мы отмечали выше, работы ученых в последние годы показали,
что, начиная с периода Чжаньго и в периоды Цинь и Хань, рабовладение
стало играть гораздо более существенную роль в экономике древнекитай¬
ского общества. Радикальное изменение характера рабовладения отра¬
зилось и на терминах рабства: основные термины, означавшие в нашем
источнике рабов, отошли на второй план, уступив место терминам, в «Цзо
чжуань» относившимся к рабам лишь отчасти или вообще рабов не обоз¬
начавшим. Так, иероглиф тун Ц|г), в нашем источнике имеющий смысл
«отрок»86, в период Чжаньго становится одним из основных терминов
рабства87. В период Цинь большое значение приобретает термин ту (#)88,
в «Цзо чжуань», как правило, обозначающий людей, окружавших аристо¬
крата, или пеших солдат (в отличие от тех, кто сражался на колесницах) 89.
В эпоху Хань главным термином рабства делается нубэа (^Щ). Состав¬
ляющие его иероглифы в «Цзо чжуань» вообще отсутствуют.
Изменение характера рабовладения было связано с глубокими сдви¬
гами, произошедшими как в экономическом, так и в политическом строе
древнекитайского общества начиная с IV в. до н. э. Следствием роста про¬
изводительности труда, расширения товарно-денежных отношений и по¬
явления ростовщичества как крупного социального явления было то, что
увеличившийся спрос на рабов стал удовлетворяться в значительной мере
за счет разорявшихся и впадавших в долговую кабалу крестьян. Выдви¬
жение термина тун, обозначавшего рабов, купленных крупными купцами,
указывает на распространение долгового рабства и работорговли, свя¬
занной со значительным увеличением численности рабов. Образование
в эпоху Чжаньго деспотического государства90, в период Цинь охватив¬
шего весь Китай, привело к тому, что порабощение за «преступления»
приобрело массовые масштабы, чем и объясняется выдвижение обозначаю¬
щих этот вид рабства терминов (например, ту). Отсутствие подобных
явлений в VII—V вв. до н. э. показывает, что в течение второй половины
первого тысячелетия до н. э. роль рабовладения в экономике древнего
Китая по сравнению с предыдущей эпохой не только не уменьшилась, но
и существенно возросла.
66 Т. III, стр. 2098.
87	Т. Степугина, О способах порабощения в древнем Китае во времена
империи Цинь и Ранних Хань, «Сборник статей по истории стран Дальнего Востока»,
М., 1952, стр. 121.
88	Там же, стр. 122.
89	См. т. I, стр. 326; т. II, стр. 1316; т. III, стр. 1929.
90	Государства периода Чуньцю еще нельзя назвать деспотиями, так как в них
при решении важнейших вопросов большую роль играл народ и властители были огра¬
ничены родовой знатью. Не имея возможности в данной статье привести доказатель¬
ства в защиту этого тезиса, мы надеемся посвятить этому вопросу специальное иссле¬
дование.

рП [сЗ £э|1 сі Іо | [Ы [а | |ЁЗ 1*э1 [еі Іи | ГЗ Ы] | оі Іо
ГсЭБІГсОЕГ [с
¡^1д01|о][з](с)[э]|с](а][с]о)1с](а|1д[п
Проф. Л. Д. Позднеева
ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ
ДРЕВНЕГО КИТАЯ
ТТ ервые известные в Китае письменные памятники — надписи на костях
жертвенных животных и панцирях черепах (с XIV в. до н. э.) — пред¬
ставляют собой записи вопросов к оракулу и ответов на нихѵ т. е. диалог;
надписи на бронзовых сосудах (с XII в. до н. э.) — запись речи, в основном
монолога царя, дарующего кому-либо этот сосуд. В таких записях предло¬
жения часто были неполными, в них опускались как известное: лицо, от
имени которого велась речь, или лицо, к которому обращались, или и то
и другое вместех. Каждая запись гадания заносилась на отдельную кость
или панцирь (как каждая дарственная на отдельный сосуд). Если же на
кости или панцире обнаруживается несколько записей, то они друг с дру¬
гом не связаны — жрец заполнял лишь пустое место, экономя дорогой
материал.
Тематика вопросов к оракулу 1 2 наследуется и расширяется в наиболее
ранней из сохранившихся в Китае летописей — «Весна и осень» («Чунь
цю», 722—481 гг. до н. э.). В ней регистрируются такие факты, как войны
и союзы; рождение, брак, восшествие на престол и смерть государей (как
и другие вопросы престолонаследия); стихийные бедствия (голод, наводне¬
ние, саранча); чрезвычайные происшествия (затмение солнца, луны, па¬
дение аэролита) и другие. Если в гадательных надписях наблюдались
первые попытки назвать местность, день или луну, то в летописи эти тен¬
денции продолжались и вводились в систему (в ней почти всюду упомина¬
ются местность, год, время года, луна, день), что указывает на важный
этап в развитии мышления и формы повествования,— сознание необходи¬
мости регистрировать каждое событие во времени и пространстве, которое,
благодаря канонизации летописи в дальнейшем и включению ее в число
обязательных учебников, вошло у китайцев в привычку и способствовало
у них росту географических и исторических знаний.
Но в форме летописи обнаруживаются качественно новые черты: пря¬
мая речь в ней не встречается, изложение событий повествовательное,
1	Примеры из гадательных надписей: «В Бу ловить рыбу в одиннадцатой луне»;
«В день ию гадали: будет ли урожай..?» (Г о М о-ж о, Изучение древнекитайского обще¬
ства, изд. Сяньдай, Шанхай, 1934, стр. 237 и 247). Из надписей на бронзе: «...Дарую
тебе четырех старейшин этого царства; рабов...»; «...Дарую рабов: людей Чжоу, Чжун,
Юн» (Го М о - ж о, Юй гиу цзи, изд. Мэнся, 1941, стр. 403—404).
2	См. Го М о - ж о, Эпоха рабовладельческого строя, М., 1956, стр. 15—16 и 23.

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
23
предложения полные3. Хотя и здесь связь между отдельными предложе¬
ниями отсутствовала, но они объединялись датами. За один год записыва¬
лось совсем немногое — от одного до двух десятков событий, но и эту воз¬
можность мог дать лишь новый материал — соединявшиеся в пачки бамбу¬
ковые планки. Свидетельства о том, что эти документальные записи счи¬
тались делом государственной важности 4 5, наряду со сложностью созда¬
ния и освоения нового жанра, тяжелым трудом летописца при столь
несовершенных орудиях и материале для письма, позволяют, на наш взгляд,
отвести версию о создании ее одним лицом (регистрация фактов за
два с половиной столетия не была под силу ни Конфуцию, ни кому-либо
другому), сомнения в подлинности памятника (датой начала летописи сле¬
дует признать ее слова: первый год луского царя Иня, соответствующего
722 (721) г. до н. э.), а также все упреки ей в «несовершенстве» б. Из сопо¬
ставления летописи «Весна и осень» с предшествовавшими ей источниками
можно установить, что ее создание положило в Китае начало письменной
речи, книжному языку, повествованию, связанному хронологической после¬
довательностью, а также открыло новый материал, давший возможность
для дальнейшего развития книги. Таким образом, появление летописи
знаменовало огромный шаг вперед в развитии языка и мышления древних
китайцев. Однако следующий этап развития исторического жанра — появ¬
ление комментариев к летописи — вновь показывает связь с устной речью.
Одно из событий 722 г., например, в самой «Чунь цю» излагается во
фразе: «Летом, в пятую луну, Чжэнский правитель покорил Дуаня в Янь».
В комментариях «Гунъян чжуань» и «Гулян чжуань» к ней даются очень
скупые пояснения, а в «Цзо чжуань» все рассказывается подробно, речь
ведется издалека: о женитьбе предшествующего царя, его сыновьях, о том,
почему мать возненавидела старшего, вскрываются корни вражды между
родными братьями — Чжэнским правителем и Дуанем6.
Комментарии «Гунъян чжуань» и «Гулян чжуань» занимаются выясне¬
нием значения понятий и объясняют их при помощи отдельных суждений
или ответов на вопросы, т. е. в простейшей форме диалога, близкой к той,
что сохранилась в трактате «Изречения». Третий же комментарий очень
сложен. За сухой строкой летописи он открывает трагедию братоубийст¬
венной войны, а в ее причинах — не только политические, но и психо¬
логические моменты. По стилю этот комментарий также значительно отли¬
чается от других. В нем обнаруживается неоднократное обращение к пря¬
мой речи — просьба царицы и отказ царя, обращение матери к сыну и его
ответ, советы придворных и Ин Каошу, беседы с ними правителя, приказы
по армии; в комментарии используются ссылки на обычай «древних царей»,
пословицы, песни. Таким образом, как в содержании, так и в форме ком¬
ментария «Цзо» раскрывается картина, типичная для ораторской речи
в более позднем памятнике, например, в «Мэнцзы».
Многие развернутые в комментарии эпизоды вызывают, естественно,
вопрос, откуда мог писец одного царства почерпнуть столько подробностей
3	«Инь гун. Первый год... В третьей луне луский гун заключил союз с чжуским
Ифу в Me» («Конфуциева летопись Чуньцю», пер. Н. Монастырева, СПб.,
1879, стр. 5).
4	Записи велись лишь по указанию царя; «не было приказа, не было и запи¬
си» — неоднократно подчеркивал другой древний источник — «Цзо чжуань» (см. до¬
бавления комментария «Цзо» к 1 году правления Инь-гуна о четвертой, восьмой, деся¬
той луне и другие) («Сы шу, У цзин», 3-е изд., т. III, «ІПицзе», Шанхай, 1936, стр. 36,
38, 39 и сл.).
5	См. иБэй шу тун као», сост. Чжан Синьчэн, изд. Шанъу, т. I, Шанхай,
1957, стр. 470; В. Karlgren, On the Authenticity and Nature of the Tso chuan,
Göteborg, 1926, стр. 33.
6	См. «Сы шу, У цзин», т. III, стр. 37.

24
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
о событиях политического и иного характера, вплоть до деталей частной
жизни самого интимного свойства в других царствах? В каких архивах
собирались они на протяжении двух с половиной столетий?
В решении этого вопроса может помочь лишь старинная легенда о том,
что у древних царей в Китае были писцы со строго разграниченными обя¬
занностями: «Левые записывали слова, а правые— дела»7. Правые пред¬
ставляли собой летописцев, а левые — своеобразных логографов, которые
записывали речи после выступления ораторов. Но в следующей
части («Из записи дел составились „Весна и осень“», «из записи речей
„Книга истории“»8) легенда требует дополнения, ибо в известной «Книге
истории» отражена в основном более ранняя эпоха. Видимо, здесь следует
обратиться к другому источнику, охватывающему те же века, что и
«Весна и осень», а именно —«Речи царств» (с 985 по 453 г. до н. э.). Имен¬
но этот памятник — собрание образцов ораторского искусства, дошедший
до нас оформленным в книгу9, только и мог явиться архивом для коммен¬
татора летописи.
Простое сопоставление летописи «Весна и осень» и «Речей царств»
показывает, что записи событий и речей в них велись действительно отдель¬
но, что речи стали записываться позже летописи — первого крупного
памятника подлинно письменной речи, который начали вести системати¬
чески с 722 г. до н. э . Так как речей от начала первого тысячелетия до н. э .
сохранилось мало, записывать же памятники ораторского искусства
в Китае стали не ранее второй половины IV в. до н. э.10, то следует предпо¬
ложить, что логографы сначала не записывали речей, а запоминали их
(иероглиф цзи «записывать» и до настоящего времени означает такжо
«запоминать»). Политические выступления по тем же делам государствен¬
ной важности, которые подлежали занесению в летописи, передавались
устно, запоминались и изучались во многих царствах, а позже записыва¬
лись не в одинаковые сроки и с различной точностью.
Стиль письменный и устный сосуществовали отдельно до тех пор, пока
кому-то не пришло в голову соединить вместе труд летописца и логогра¬
фа— две профессии, два ремесла, два стиля. Кто был этот новатор, в на¬
стоящее время решить трудно. Исходя из предания о «левых» писцах —
логографах, и названия комментария «левый», следовало бы предполо¬
жить, что этим гениальным автором был логограф; в пользу этого предполо¬
жения говорит и то обстоятельство, что устная речь была более развитой,
а запись ее более сложной. Но другая легенда говорит о летописце по фа¬
милии Цзо («левый»), который ослеп. Он не смог продолжать свое дело, а
поэтому, вероятно, и обратился к традиции логографов, изучил ее и со¬
единил с летописью. Легенда о слепом авторе11 нередко заводила в тупик
текстологов, которые представляли себе творчество любой эпохи в виде
книги. При понимании же этого процесса в древности как в основном уст¬
ного данная легенда хорошо объясняет сбор речей, послуживших мате¬
риалом для комментария к летописи. О слепых певцах и учителях в Китае
7	«История ранней династии Хань», гл. «И вэнь чжи», цз. 30, изд. «Сы гит, т. 11,
стр. 869.
8	Там же.
9	В китаеведении существует неправильное понимание этого памятника. Так,
например, в БСЭ написано: — «„Го юй“ („История царств“) — книга, излагаются
исторические события, относящиеся к различным царствованиям того времени»
(БСЭ, т. 21, 1953, стр. 280). Между тем уже из оглавления книги («Речи Чжоу»,
«Речи Л у» и т. д.) видно, что это речи, и относятся они к различным царствам. Мате¬
риалы по многовековой дискуссии об «авторе» «Речей царств» см. «Вэй ту тун као»,
т. I, стр. 625—636.
10	См. ВДИ, 1958, № 3, стр. 6.
11	Сыма Цянь, Исторические записки, изд. «Сы шм», т. I, цз. 130, стр. 569*
т. II, цз. 63, стр. 1030.

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
25
свидетельствует ранняя «Книга песен»12; вполне вероятно, что они могли
заняться и исполнением речей — образцов красноречия в школе.
Над связью «Речей царств» и «Цзо чжуань» неоднократно думали рань¬
ше, но видели в «Речах» такой же письменный источник, как и «Коммен¬
тарий Цзо», считали даже, что «Комментарий» являлся источником «Ре¬
чей», что оба они — произведения одного автора 13. Опровергнуть эти
мнения можно при помощи простого сопоставления содержания речей, ибо
оно раскрывает значительное расхождение в изложении одних и тех же
событий, в характеристиках одних и тех же лиц. Эти расхождения обус¬
ловлены царством, в котором речь записывалась, личностью оратора,
а также писца. Особенно же велики они в тех случах, когда между царст¬
вами шла борьба 14.
Решить этот вопрос помогает лишь признание «Речей» памятником ора¬
торского искусства,— тогда автором речи явится тот, кто ее произносил,
интерес же к логографу отходит на второй план. Решения же вопроса:
чья запись была первичной, чья — вторичной, следует искать как в со¬
держании записи, так и в форме: более сырая, грубая, но и эмоциональная,
близкая к жизни, явится первичной, а более шлифованная, отредактиро¬
ванная, тонкая, более рассудочная — вторичной. В пользу того мнения,
что «Речи» являются первичными, свидетельствовал уже ЦуйШу (XVIII—
XIX вв.), говоря, что стиль «Цзо чжуань» намного более отточен и един,
12	См. песни «Чудесная башня» и «Слепые явились» («Ши цзин», Изд-во АН СССР,
1957, стр. 348 и 427).
13	«Вэй шу тун иао», т. I, стр. 625 сл.
14	Взаимоотношения между царствами У и Юэ, например, между 494 и 473 гг.
до н. э. отражены в «Речах царств» в двух записях. Речь Вэнь Чжуна, посла разбитых
юэсцев, отправленного в У с задачей во что бы то ни стало добиться мира, судя по за¬
писи в У, полна самоуничижения, порицания собственного царя, обещаний верно
служить впредь и приносить любую дань («Речи царств», изд. ПІанъу, Шанхай, 1958,
стр. 215—216). В записи той же речи в Юэ сокращена та часть, в которой умаляется
достоинство своего царя — Гоуцзяня, заканчивается же она угрозой: «Если (царь У)
считает, что помиловать Юэ нельзя, то мы сожжем свои храмы, свяжем жен и детей,
утопим (вместе с) золотом и яшмой и поведем в бой пять тысяч латников». Далее Вэнь
Чжун рисует, как каждый из воинов, сжегших за собой все мосты, будет драться
за двоих и даже эта малая сила причинит царству У большие потери (там же, стр. 229—
230). Таким образом, либо в царстве У предали забвению угрозы посла, либо посол
оказался храбрее дома, особенно после удачного выполнения труднейшего поруче¬
ния — заключить мир для разбитых наголову юэсцев. Судя по «Речам Юэ», Гоуцзянь,
потерпев поражение в войне с У, всенародно покаялся в своих грехах и начал неустан¬
но трудиться («ел лишь то, что посеял сам, одевался лишь в то, что соткала его жена...»);
трогательно заботиться о своем народе («предавал земле тела погибших, навещал ра¬
неных») посылал знахарку и подарки каждой роженице...). Когда же прошли десять
лет, в течение которых «он ничего не брал для казны, и у народа накопилось зерна на
три года», старшие в роде мужи («отцы и старшие братья») сами потребовали от царя
повести их на усцев, отомстить за свое поражение (там же, стр. 230—231). Таким об¬
разом, в «Речах царства Юэ» эта война и конечная победа над У рисуется как резуль¬
тат благодетельной политики царя и всенародного подъема. В «Речах царства У» та же
политика Гоуцзяня изображается иначе. Советник ПІэнь Шэнсюй предостерегает царя
Фучая против заключения мира с Гоуцзянем, характеризует его как «малую змею,
которой нельзя дать вырасти в большую»; он-де «облегчает налоги и тяготы народа»
лишь для того, чтобы «побольше было латников», т. е. для подготовки к войне (там же,
стр. 216—217). В «Речах царства Юэ» это предостережение Шэнь Шэнсюя записано
следующим образом: «Нельзя (заключить мира.— Л. П.)\ Ведь У и Юэ враждуют
исстари. Наши царства окружают три реки, и народу некуда переселиться. Есть
У — нет места для Юэ, есть Юэ — не будет места для У... Живущие на суше могут
жить лишь на суше; живущие на воде могут жить лишь на воде... (Других) мы
можем атаковать, можем победить, но на их землях нам не жить, на их повозках не
ездить. Если же нападем на юэсцев и их победим, то можем поселиться на их землях,
ездить на их лодках... Упустишь (эту выгоду), раскаешься, да будет поздно!»
(там же, стр. 230). Таким образом, эта запись служит целям военной пропаганды
уже в царстве Юэ своей постановкой вопроса: или усцы или юэсцы, обоим народам
вместе не жить под одним небом.

26
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
чем стиль противоречивых речей различных царств 15. Так, в сообщениях
«Цзо чжуань» о войне между царствами У и Юэ отдается предпочтение за¬
писям Юэ. Приведем примеры несколько иного характера.
При изложении истории борьбы за престолонаследие при цзиньском
царе Сянь-гуне со многими действующими лицами — претендентами на
трон и их сторонниками — в «Цзо чжуань» отбираются факты из речей
царства Цзинь: дословно повторяется рассказ о каждой женитьбе царя,
имена его жен, рожденных ими сыновей, названия местностей, куда посы¬
лал их Сянь-гун 16. Но в «Комментарии» опущено очень многое из заку¬
лисных интриг против старшего сына — законного наследника, которого
в конце концов изводят. Так, обойден молчанием изложенный с большими
подробностями в речах Цзинь эпизод о вымышленном сне однойиз цариц 17.
Поэтому следует согласиться с Вэй Цзюйсянем, считавшим, что в «Цзо
чжуань» факты, позорящие цзиньских царей, намеренно замалчивались 18.
Сообщение о явлении духа встречается в «Речах царств» в двух вариан¬
тах. В цзиньской записи представлена откровенная военная пропаганда
против царства Го, идентичная той, которая известна по борьбе иньцев
против Ся, чжоусцев против Инь: нападающий свергал царя «злодея»,
якобы выполняя «волю Неба»,— получив его инвеституру на власть. «Зло¬
деянием» царя Го (по формулировке знатного вельможи, ушедшего со всем
своим родом из Го в Цзинь, по существу, перебежчика) явился «приказ
народу приветствовать со счастливым сном», тогда как сон был «зловещий».
В записях мощное царство Цзинь оправдывало свой захват малого Го
тем, что царь осмелился «ослушаться небесного знамения»19,
В чжоуской записи «злодеяния» Го прокламируются не так откровенно
и бездоказательно,— им есть свидетель, историограф, посланный из стар¬
шего царства Чжоу. «Состав преступления» более серьезен, хотя также
не конкретен: «отдалился от народа, прогневал духа, ищет выгоды», глав¬
ная же причина — «просил у духа земли»20.
Конечно, и здесь в «Цзо чжуань» поддерживаются цзиньцы, но исполь¬
зуется не их собственная откровенная и грубая выдумка (хотя кое-что
заимствуется и из их речей), а более тонкая и мудрая запись чжоусцев.
Отбором показаний якобы беспристрастного свидетеля «Цзо чжуань»
искусно оправдывает цзиньцев, которые-де наказали «порочного» царя 21.
В «Цзо чжуань» вносится в текст речей и стилистическая правка.
Начало эпизода с явлением духа заимствуется дословно из речей Чжоу,
но год меняется на правление царя Лу, добавляется «осень, седьмая луна».
В «Цзо чжуань» прямая речь иногда передается повествованием, снимаются
повторения, излишнее многословие. Так, пространные конкретные примеры
для подтверждения тезиса о причинах возвышения и падения царств сокра¬
щаются до «возвышения и падения Ся, Шан, Чжоу...». Основное же содер¬
жание передано в «Цзо чжуань» более кратко, при небольшой редакции,
часто в тех же самых выражениях, что и в «Речах».
Эти сопоставления подтверждают, что именно «Речи царств» явились
источником для «Цзо чжуань». Кроме того, они дают возможность опре¬
делить основные приемы авторов «Цзо чжуань» в использовании этого ма¬
териала: 1) выбор из противоречащих друг другу речей варианта, отра-*
жающего точку зрения школы «Цзо чжуань»; 2) отбор из излагающих одну
15	"«Вэй гиу тун као», т. I, стр. 627—628.
16	«Сы шу, У цзин», т. III, стр. 132—133; 143—144; 147—148; 157—158.
17	«Речи царств», стр. 97 сл.
18	чВэй'шу тун као»у т. I, стр. 632.
19	«Речи царств», стр. 104—105.
20	Там же, стр. 10—11.

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
27
и ту же точку зрения речей наиболее тонкой по аргументации; 3) отбор
фактов, более искусный, чем в речах, при помощи которого оценка собы¬
тия — положительная или отрицательная — становится более убедитель¬
ной и цельной; 4) сокращение числа действующих лиц; 5) стилистическая
шлифовка языкового материала — сокращение повторений, параллелиз¬
мов и других приемов, свойственных красноречию, особенно аналогий, на
которые так щедры ораторы; 6) внесение в речи летописных приемов
с целью добиться единства стиля.
Первые три приема позволяют рассматривать авторов «Цзо чжуань»
не как беспристрастных регистраторов событий, а как опытных полеми¬
стов, искусно защищающих точку зрения своей школы. Те же приемы
вместе с последними тремя показывают, что в «Цзо чжуань» представлено
не механическое списывание, а сознательное использование как содержа¬
ния, так и формы речей для обогащения летописи.
Указанные сокращения языковых излишеств, поскольку именно в этом
и наблюдаются обычно расхождения между эмоциональной устной речью
и более рассудочной письменной, заставляют думать, что стилистически
-«Комментарий» был отработан позже. Однако при этих выводах следует
иметь в виду, что ряд данных остается нам неизвестным, ибо далеко не
все речи, записанные в «Цзо чжуань», сохранились в дошедших до нас
«Речах», часть их была утеряна (отсюда, вероятно, и пошла легенда о том,
что «Речи царств» — лишь остатки от использованных Цзо Цюмином мате¬
риалов). Поскольку же известные сейчас по «Речам царств» варианты да¬
леко не исчерпывают те, которые были доступны в свое время авторам
«Цзо чжуань», и поскольку оба памятника порознь продолжали переда¬
ваться устно и подвергаться дальнейшей обработке, расхождение между
ними вначале могло быть менее значительным, чем то, которое наблю¬
дается в окончательно зафиксированных письменных версиях.
Этот материал дает нам основание для вывода, что в «Цзо чжуань»
представлено соединение письменного и устного творчества, явившееся
огромным, но закономерным шагом вперед в развитии летописного стиля:
сухая запись летописи была насыщена всеми богатствами народного твор¬
чества и индивидуального красноречия. Но первый зачинатель не мог
выполнить весь этот огромный труд целиком. Его же школа, продолжив
и записав этот труд, сумела доказать, что развитая устная речь может
быть передана в письменной форме, так же как и хроника событий.
Если Б. Карлгрен отстаивает полную однородность грамматики и сти¬
ля «Цзо чжуань»22, а Вэй Цзюйсянь пытается по композиции «Речей»
установить отличия во времени, месте и авторе и серьезных различий не на¬
ходит (за исключением второй части речей Юэ, которые и объявляет поддель¬
ными) 23, то единство стиля и композиции — вопреки противоречивому
содержанию «Речей царств»,— объясняется не индивидуальностью одного
автора (либо шестерых из одной семьи Цзо), а тем, что существовала
большая школа, обладавшая своими сложившимися традициями. Не все
логографы были талантливы, как не все ораторы были мастерами крас¬
норечия, и то, что кажется иногда сложившимся мастерством, являлось
уже тогда отработанной и заученной формой, ораторским приемом. Появ¬
ление же у Сыма Цяня имени Цзо Цюмина (или Цзоцю Мина) можно объ¬
яснить, как любую легенду. Легенда о Цзо приписала одному человеку то,
что было по силам лишь поколениям летописцев и логографов.
В «Цзо чжуань» следует отметить еще много сырого соединения
различных по характеру источников: письменного и устного творчества,
22	К а г 1 g г е n, On the Authenticity стр. 22; О н ж е, Excursions in Chinese
Grammar, «The Museum of Far Eastern Antiquities Bulletin», Л? 23, 1951, стр. 117.
23	«В эй гиу тун као», т. I, стр. 635.

28
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
что усугублялось особенностью его канвы—разнородностью событий, свя¬
занных лишь общей датой. В летописи, которую вел ремесленник по при¬
казу свыше, не допускавшему каких-либо добавлений, ярко выделяются
вкрапленные то тут, то там образцы высокоразвитого ораторского искусства-
рассуждения на политические, военные, экономические, дипломатические,
философские темы. Но этот труд должен был существовать в письменной
форме задолго до Сыма Цяня (151—81 гг. до н. э.) — гения, деятельность
которого ознаменовала следующий этап в историографии Китая,— когда
она стала представлять письменное творчество в полном смысле этого
слова, основанное на авторской записи и едином замысле. Без новаторства
основателя школы «Цзо чжуань» не могло быть и «Исторических записок»
Сыма Цяня. Перенос же художественных и языковых богатств красноре¬
чия в письменное творчество летописца обусловил такое его совершенство,
что уже произведения первого историографа Сыма Цяня восхищают нас
и сейчас своим непревзойденным мастерством.
Приступая к своему труду, Сыма Цянь уже имел перед собой не только
обогащенную летопись — «Цзо чжуань», но и «Люйши чуиьцю» (III в.
до н. э.),— попытку тематической систематизации материала в виде обзо¬
ров обрядов, связанных календарем, сведений о философах и т. п. Ко вре¬
мени Сыма Цяня оказались записаны памятники не только философского
красноречия, но и политического («Речи царств», «Речи борющихся
царств»), экономического («Гуаньцзы»), военного («Суньцзы», «Уцзы»),
Появился, кроме того, ряд крупных поэтов — Цюй Юань, Сун Юй, Цзя
И и другие, которые создали замечательные произведения, прожили инте¬
ресную и богатую событиями жизнь. Благодаря этому Сыма Цянь сумел
совершить еще одну революцию в стиле летописи — ввести в нее раздел
«жизнеописаний» выдающихся деятелей прошлого и заложить основы
для создания литературного портрета в дальнейшем.
В биографиях государственных деятелей, философов, поэтов и других
лиц он рассказывал об их родословной, о том, у кого они учились, чьи
взгляды разделяли, об их служебной карьере, частной жизни, воспроиз¬
водил споры политических ораторов и дипломатов при дворах, встречи
идейных противников (например, Лаоцзы и Конфуция), цитировал от¬
дельные места и крупные отрывки из произведений, а некоторые худо¬
жественные произведения даже воспроизводил целиком. В отдельной кон¬
цовке Сыма Цянь выносил и собственное суждение о значении деятельно¬
сти данного лица.
Думая, что все излагаемое им — объективно реальное, исторически
свершившееся, Сыма Цянь, как и другие древние историки, часто приме¬
шивал к были и небывальщину. Так, он отнес к историческому периоду
мифы и легенды, начиная с Хуанди (царствовавшего, согласно традиции,
с 2698 по 2598 г. до н. э.). В оценке того или иного лица он придерживался
оппозиции к правившей династии, становился на точку зрения даоской
школы, но иногда и других философских направлений. Таким образом,
говоря о мифических, легендарных и исторических героях, он оттенял не
столько те черты, которые были, сколько те, которые должны были быть;
передавал их положительную или отрицательную характеристику как
историческую, тогда как она складывалась с более или менее значительной
долей вымысла. Но вместе с тем Сыма Цянь добился исключительно бога¬
того деталями описания общества и отдельных лиц. Поэтому его «Истори¬
ческие записки» представили богатейшую сокровищпицу, из которой
щедро черпали сюжеты позднейшие прозаики и драматурги. Он гениально
обобщил то, что было создано китайской мыслью к концу I тыс. до н. э.,
и оттого его труд стал ценнейшим источником для изучения древнего
Китая, а особенно истории, философии, литературы, и послужил образцом

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
29
для последующих династийных историй не только в Китае, но и в Корее,
Японии.
Как было показано выше, Сыма Цянь не первый стал использовать
в летописи другие материалы, но только ему принадлежит умелое их со¬
единение в одно целое. Блестящий литературный стиль первого историо¬
графа помог ему добиться органического соединения простого повествова¬
ния с монологами и диалогами, ввести живые сцены, дискуссии, вместе
с цитатами из художественных произведений индивидуальных авторов
и ораторов, народными песнями и поговорками. Все это показывает, что
китайский Геродот — Сыма Цянь стал отцом китайской истории оттого,
что создал настоящий сплав из всех достижений ораторского и письменно¬
го искусства. Таким образом, произведения ораторского искусства внесли
серьезный вклад в историю становления летописного жанра в Китае.
Не менее важный этап представили они и в развитии философской и
художественной литературы.
Упоминавшиеся выше «Книга истории» и «Речи царств», в которых со¬
хранились образцы ораторского искусства от II и I тысячелетий до и. э.,
позволяют установить большое разнообразие случаев, требовавших устных
выступлений (обращение к предкам, полководца — к воинам, царя —
к советникам, советников — к царю, обращение царя к царю во время
заключения союза, клятвы в верности и через посла, а также речи внутри
семьи, например, увещание сына матерью), и тематики речей (военные,
политические, дипломатические, моральные проблемы того времени),
а также большое уменье строить диалог и монолог 24. В сравнении с реча¬
ми в этих ранних памятниках скупые и отрывочные беседы, записанные
в одном из первых философских трактатов — в «Изречениях» Конфуция,
его учеников и других лиц, кажутся более архаичными. Указания на пере¬
рыв в преемственности в это время отсутствуют, поэтому объяснить такое
различие в стиле можно лишь тем, что задачи, ставившиеся Конфуцием,
отличались от задач его предшественников. Решить этот вопрос помогает
метод обучения, который больше всего культивировался в конфуцианской
школе,— постановка вопросов и ответов, ибо эти слова — сюэ вэпь 25 и
сюэ гио2в в дальнейшем стали обозначать науку вообще. Очевидно, и в те
времена они обозначали риторику, к которой обычно приводит развитие
красноречия. Необходимость «исправления имен», провозглашенная Кон¬
фуцием,— приведение «названий» в соответствие с «делом»(І, 293), т. е. со¬
держанием, указывает на стремление к точности определений и поня¬
тий, а тем самым и на интерес конфуцианской школы не только к риторике,
но и к логике. Совершенствование же риторических и логических прие¬
мов, как показывает полемика в «Изречениях», предпринималось конфу¬
цианцами с практическими целями, для доказательства своих положений
и опровержения тезисов своих противников в развернувшейся уже в то
время идеологической борьбе. Поэтому изучение формы — приемов ора¬
торского искусства, как главной задачи нашего исследования, нельзя
24	Например, «Речь к войскам перед битвой при Мус» («Шу цзин», гл. «Му ши»);
обращение Чжоу Гуна к предкам (там же, гл. «Цзинъ тэн»)у относящиеся к концу
XII в. до п. э. Совет чжоускому царю Му по поводу похода против племени Волк;
совет царю Сюаню по поводу земледельческого обряда («Речи царств», стр. 1—3 и
5—7), относящиеся к X—IX вв. до н. э.
25	«Если даже простой человек спрашивает меня о чем-то пустом, я исчерпывающе
объясняю (все) с противоположных сторон» («Изречения», I, 179). «Учиться спрашивать
есть не что иное, как (стремление) отыскать свое утраченное сердце (душу)».
(«Мэнцзы», I, 464) (цифры в скобках,— том и страница в собр. «Чжу цзы цзи чэн»,
Пекин, 1956).
20 «Ученики Цзыся могут отвечать на вопросы» (I, 404). Ср. «Изречения», 285.

30
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
отделить от содержания — основных философских положений борющихся
сторон.
Известно, что основным для конфуцианской школы было ее социально¬
этическое учение. Содержание «Изречений» показывает не только отсут¬
ствие проблем, относящихся к познанию природы, ее законов, но и отказ
от попыток выйти за круг вопросов нравственного и наружного совершен¬
ства человека 27. Таким образом, конфуцианцы отказывались от изучения
природы, считая ее непознаваемой, т. е. были идеалистами. Они сосредо¬
точивали все внимание на вопросах этики и политики, т. е., как Сократ и
Платон, придавали образованию этических понятий принципиальное'
философское значение. Они отстаивали необходимость познаний исклю¬
чительно в области нравственности, поэтому и основной их тезис «исправ¬
ления имен»28, ставший по существу их политической программой, обус¬
ловливал разделение общества также исключительно этическими причи¬
нами. Так создавали они свою утопию о государстве, управляемом «благо¬
родными мужами»29, «добродетель» и «гуманность» которых должны были
обеспечить процветание всех остальных слоев населения («низших») и
с помощью стоящих над обществом божественных сил (Неба, судьбы, вро¬
жденных знаний) оправдывали разделение на классы.
Однако то обстоятельство, что в их суждениях часто встречается не
утвердительная, а отрицательная форма30, говорит, что вокруг понятий
шла полемика. Представляя интересы старой рабовладельческой знати 31,
конфуцианцы опирались на старое обычное право. Они стояли на реакци¬
онных позициях, ибо пытались отстоять право знати на старый произвол,
выступали против введения закона 32, означавшего важный шаг вперед;
в развитии общества. Осуждение же конфуцианцами своих противников,
выступавших против утверждаемой ими нравственности, принимало также
крайне резкие формы: при помощи образного сравнения доказывалось,
что отношение у них к родителям тождественно отношению к скоту (1,26).
Теорией логики Конфуций не занимался, но для своей системы обучения
практически выработал ряд логических приемов. Так, при помощи упо¬
добления и сравнения с обожествленными силами природы ой характеризо¬
вал совершенную добродетель, которая признавалась лишь за идеальными
правителями древности (1, 20, 166). Как всеобщая норма нравственности
она служила основой для частных добродетелей. Одной из частных доброде¬
телей, свойственных каждому, считалось «сыновнее послушание». Опира¬
ясь на свидетельство преданий («Шу цзин», глава «Цзюнь чэнь»), Конфуций
выводил тождество между добродетелью сына и государственного деятеля
(1,36). Из определений, построенных на исключении противоречий в семье-
и государстве 33, следовало тождество понятий «послушный сын» и «поддан¬
ный», «отец» и «царь». Таким образом конфуцианцы стремились обосновать-
27	Конфуций сам отклонял такие вопросы, как, например, о значении смерти (I,
243). Ученики сообщали, что «О наружных совершенствах учителя (Конфуция.—
Л. П.) можно услышать (узнать), но его слов о природном характере (син) и о пути'
Неба нельзя услышать (узнать)» (I, 98).
28	«Чтобы царь был царем, подданный подданным, отец отцом,сын сыном» (I, 271).
29	С этим идеалом конфуцианской школы наблюдаются интересные параллели в
учении Цицерона о ѵіг bonus (см. С. Л. У т ч е н к о, Учение Цицерона об «идеаль¬
ном гражданине», В ДИ, 1954, № 3).
30	Например, «Послушным сыном можно назвать того, кто три года (после смерти
отца.— Л. П.) не менял отцовских порядков» (I, 26).
31	См. Яп Хин-шун, Древнекитайский философ Лаоцзы и его учение, М.,.
1950, стр. 28.
82	Я н Ю н - г о, История древнекитайской идеологии, М., 1957, стр. 101—102.
83	«Редко бывает, чтобы послушный сын и брат любил оскорблять высших; ни¬
когда не бывает, чтобы не любящий оскорблять высшего любил поднимать смуту*
(I, 3).

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
31
свой политический идеал государства, в котором отношения между пра¬
вителем и народом равнялись бы отношениям между отцом и сыновьями,
и представить основной нравственной задачей воспитание в семье почти¬
тельных сыновей.
Указанные выше определения служили вместе с тем для индуктивных
умозаключений, частное (единичные понятия) в них подводилось под
общее.
Частные добродетели — гуманность, искренность и другие — неод¬
нократно становились предметом суждения Конфуция и его учени¬
ков 34. Суммой таких частных добродетелей являлся образ «благо¬
родного мужа»35. Отрицание хотя бы одной из частных добродетелей
(веры во всесилие судьбы, небес) влекло за собой отрицание и все¬
го комплекса «благородства» для идейных противников конфуцианцев 36*
Вместе с тем все признаки в целом, утверждаемые для одних людей—
благородных, отрицались для других — низких или подлых 37, и это
разделение по нравственному признаку оказывалось тождественным деле¬
нию на классы, сословия 38, которое зависело от воли Неба 39. Еще яснее
роль Неба выступала в идеалистическом тезисе о врожденных знаниях 40,
в котором классификация добродетелей соединялась с делением людей
по принципу труда умственного и физического, хотя к полярным противо¬
положностям — от рождения мудрых и от рождения не способных к нау¬
ке — добавлялись промежуточные слои (тех, кто воспринимал только нау¬
ку, и тех, кто воспринимал ее вместе с трудом). Отличие «благородного»
от «подлого» подчеркивалось не только внутренними нравственными ка¬
чествами, но и обязательной прекрасной внешностью. При помощи отри¬
цательного сравнения утверждалось, что это внешнее отличие так же необхо¬
димо, как отличие высших животных от низших (тигра от пса, барса от
барана) по их шкуре 41.
Для того чтобы в частном отыскать общее, употребляли прием сравне¬
ния. Конфуций говорил: «Феникс не появляется, река не посылает знаков,
конец мне!» (1,179). В первых двух суждениях (основанных на мифах^о
появлении феникса и дракона) констатировалось отсутствие благоприят¬
ных знамений, из чего и делалось заключение о том, что Небо не поощряло
34	«Только гуманный способен и любить людей и ненавидеть. Действительно, стре¬
мясь к гуманности, не делают зла» (I, 75). «Не знаю, на что годен человек без
искренности? Как ехать на большой телеге без перекладины (для постромок), на
малой телеге без ярма?» (I, 37).
35	«Кто благородный муж?.. (Тот, кто) сначала действует, а затем говорит» (I, 31).
36	«Если не признает велений Неба, не может считаться благородным» (I, 419).
37	«Благородный муж трепещет лишь перед тремя: перед велениями Неба (судьбы) г
перед великими людьми и словами мудреца», а «подлый человек не знает велений
Неба и не боится их, презирает великих людей и оскорбительно относится к словам
мудреца» (I, 359—360, ср. также I, 153, 298 и др).
38	«Знатность и богатство — это то, чего жаждет каждый, но не приемли их
незаконным путем; бедность и подлость — это то, чем каждый гнушается, но не отвра¬
щайся от них, если они не заслужены» (I, 76).
39	«Жизнь и смерть зависят от судьбы, знатность и богатство — от Неба» (I, 264).
40	«Высшие — это те, кто обладают знанием от рождения; следующие те, у кого
знания от учения; следующие те, кто трудились, но выучились; следующие те, кто
трудились и не учились, они— низшие в народе» (I, 361). В «Изречениях» встречаются
и противоречащие этому положения, как, например: «От природы (люди) близки друг
другу, но привычки (их) отдаляют друг от друга» (I, 397), но очень редко и кажутся
поэтому инородными. Ср., например, с наиболее откровенным заявлением: «Можно
заставить народ пользоваться ими (речь идет о песнях, обрядах, музыке.— Л. 77.),
но нельзя заставить народ познать их» (I, 161).
41	Опровергая Цзи Цзычэна, сказавшего: «У благородного сущность и тольки,
зачем ему красота!», Цзыгун дал свое заключение: «Красота подобна сущности, сущ¬
ность подобна красоте. Ведь тигр и барс с облезшей шкурой (станут) подобны барану
и псу е облезшей шкурой» (I, 267).

32
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
деятельности Конфуция. Сходное заключение выводилось и из суждения
о перерыве в духовной связи Конфуция с легендарным мудрецом: «Ах, как
я опустился! Давно уже не видел во сне Чжоу Гуна» (1,137).
Встречались сравнения (метафоры) и бытовые — так, о заснувшем днем
Цзайюе учитель сказал: «Гнилое дерево не идет на резьбу, стена из навоза
не годится под штукатурку» (1,95). При помощи пословицы —«слова не
догнать и на четверке коней» (1,267) — оценивалось опрометчивое сужде¬
ние; как «телега без перекладины (для постромок)» характеризовался
«человек без искренности» (1,37).
Более сложным был логический прием, в котором сравнение переходило
в умозаключение по аналогии. Рассматривались, например, признаки
или поступки (а, б, <?), затем устанавливалось, что данные поступки были
свойственны какому-то лицу (Л, б, б). Если это лицо было добродетель¬
ным (характеристики лиц в суждениях как общеизвестная аксиома обыч¬
но опускались), то и поступки признавались добродетельными; если
же называлось лицо безнравственное, то безнравственными признавались
и поступки. Этот прием проводился не только по сходству, ной по разли¬
чию. Так выяснялось отношение Цзо Цюмина к ряду признаков —«искус¬
ные речи», «вкрадчивое выражение лица», «чрезмерная почтительность».
Цзо Цюмин — герой положительный, отношение его к этим признакам было
отрицательное («стыдился их»), следовательно и сами признаки являлись
отрицательными (1,108). В других случаях этот прием еще более услож¬
нялся. Жаныо, например, спросил Цзыгуна о том, как относится Конфу¬
ций к вэйскому царю. Цзыгун взялся это выяснить, но задал Конфуцию
вопрос не о царе Вэй, а о Бои и Щуци. Узнав, что Конфуций считает их
героями положительными, Цзыгун ответил Жанью, что мнение Конфуция
о вэйском царе отрицательное (1,142). Если обозначить царя Вэй как явле¬
ние А, а Бои и Шуци как явление б, то у них обнаружится один общий
признак а (все они были царскими сыновьями и должны были наследовать
трон), который давал основание для заключения о сходстве между этими
явлениями. Но у явления б обнаруживался еще один признак — сынов¬
нее послушание б (во имя которого Бои и Шуци предпочли отказаться от
престола), у явления же А признак б отсутствовал (царь Вэй оказал отцу
вооруженное сопротивление). Поскольку б (Бои и Шуци) было явлением
положительным, то А (царь Вэй) оказывалось явлением отрицательным.
Таким образом, заключение о характере или поступке действующего лица
(большей частью современника) выводилось по аналогии из сходства или
различия с добродетельным или безнравственным героем (большей частью
прошлого). Поэтому имя мифического, легендарного или историческо¬
го лица давало основания для восхваления или осуждения современ¬
ника.
Одним из очень распространенных было суждение, выраженное песней.
Конфуций, например, выдал свою племянницу замуж за Наньчжуна
оттого, что.тот «трижды в день повторял „белый скипетр“»42. Эти строки
песни, принятые Наньчжуном как заповедь, служили доказательством его
высокой добродетели (1,240). Из данной Цзыгуном при помощи песни харак¬
теристики скульптурно совершенного образа благородного мужа (I, 19)
Конфуций заключил, что Цзыгун постиг этот раздел науки («теперь с тобой
можно толковать о песнях»), и раскрыл его важность: «скажешь (тебе)
о прошедшем, а поймешь будущее» (1,19). Из этого объяснения видно,
почему народные песни служили аргументом в доказательстве — зафик¬
сированные в них события, поступки и заветы героев прошлого давали
42	«Сы шу, У цзин», т. II, стр. 139.

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
33
основание судить о настоящем и будущем, ибо в песнях 43, как в преданиях
и пословицах, было закреплено старое обычное право.
Так, «Изречения» свидетельствуют о том, что пословицы и загадки,
песни и предания как концентрация народной мудрости не только слу¬
жили развитию таких логических приемов, как суждение, но и являлись
решающим аргументом. При их помощи в речь вводился элемент худо¬
жественности, но сознательное к нему отношение как к художественному
приему пришло значительно позже.
Таким образом, конфуцианцы внесли некоторый вклад в разработку
логических понятий, предшествующую выделению логики в самостоятель¬
ную науку о формах и законах мышления. Однако они разрабатывали та¬
кие приемы, как сравнение и различение, умозаключение по аналогии и
тождество, т. е. приемы логики формальной, метафизической, что вместе
с содержанием их учения говорит о стремлении их не к изучению развития,
а к доказательству отсутствия движения и устранению противоречий.
Полемическая же форма показывает, что отстаиваемые Конфуцием и
его учениками взгляды уже стали подвергаться критике, что против власти
старой рабовладельческой знати повела борьбу передовая общественная
мысль, представлявшая другие слои общества. Хотя в «Изречениях» не
упоминается имени Лаоцзы, именно содержание его учения в трактате
«Дао дэ цзин», принимавшееся частично и другими оппозиционными к зна¬
ти школами — монетами и легистами, показывает, от кого приходилось от¬
стаивать старину авторам «Изречений». Поэтому, отводя попытки крити¬
ков текста отрицать историческое существование личности Лаоцзы или
отнести его к более позднему времени44 и присоединяясь в оценке философ¬
43	Наше предположение о том, что «Книга песен» или «Триста песен» составляли
общеобразовательный минимум в древнем Китае, основывается также на следующем
изречении Конфуция: «Песни могут послужить для аналогий, для- наблюдения за нра¬
вами, для общения с народом, для того, чтобы выразить недовольство. В делах близ¬
ких (они помогут) служить отцу, в делах далеких — царю; (из песен) узнают много
названий птиц и зверей, трав и деревьев» (I, 374).
44	Например, Цуй ПІу, у которого основанием для отрицания Лаоцзы как исто¬
рической личности служит отсутствие его имени у его идеологического противника
Мэнцзы (см. <аВэй гиу тун «до», т. II, стр. 789); Лян Цичао относит Лаоцзы
«к очень позднему времени» и даже «позже Чжуанцзы», ссылаясь на отс^утствие
влияния Лаоцзы «на современников», причем на идейных противников даосизма —
авторов «Изречений», «Цзо чжуаня», «Моцзы» (там же, стр. 790).Таким образом, эти
критики сознательно или бессознательно отдавали первенство конфуцианской школе,
господствовавшей в Китае многие века вплоть до двадцатых годов XX столетия. Дру¬
гой аргумент Лян Цичао — это терминология Лаоцзы (например, жэнь и), созданная
лишь Мэнцзы, которой «прежде как будто не было». Здесь Лян Цичао не считается
с записями «Речей царств», в которых ряд терминов встречался задолго до Мэнцзы
(например, жэньи в речи нэйшу к чжоускому Сян вану в636г. до н. э.— «Речи царств»,
стр. 14). Еще одним доводом Лян Цичао служит стиль «Дао дэ цзина» — «отличный
от всех речей эпохи» VIII—V вв. до н.э.; тот же аргумент — отсутствие в нем диалога —
приводит и Фын Юйлань, определяя «Дао дэ цзин» как памятник более поздний, чем
«Изречения» и «Мэнцзы» («Вэй шу тун као», т. II, стр. 796), хотя произведений
в такой же форме (чистого монолога) он не мог бы указать и для этой эпохи.
Эти исследователи не учитывали такого фактора, как неравномерное развитие
культуры в древнекитайских царствах,— веское соображение, высказанное Тан ланем,
который видел в различии стилей проявление различий в культуре севера и юга (там
же, стр. 790), а также того, что поэтическая форма «Дао дэ цзина», не похожая на форму
других памятников, может свидетельствовать не о времени его создания, а лишь
о новаторстве ее автора и большей сохранности произведения в эпоху устной
традиции, хотя и она не могла защитить текст от некоторой доли позднейших добавле¬
ний. Раннее происхождение «Дао дэ цзина» доказывает уже его влияние на стиль
других трактатов — переплетение монолога с диалогом, которое обнаруживается
у последователей Лаоцзы — Лецзы и Чжуанцзы, и монологи внутри диалогов,
к которым приходит последователь Конфуция — Мэнцзы. В пользу более ранней
датировки свидетельствует и признанный памятником III века дон. э. «Хань Фэйцзы»,
так как, считая «Дао дэ цзин» устаревшим по форме, слишком трудным
3 Вестник древней истории, № 3

34
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
ского содержания учения Лаоцзы к выводам Ян Хин-шуна 45 4б, мы оста¬
новимся лишь на том новом, что внес Лаоцзы в развитие ораторского
искусства.
Трактат Лаоцзы является новаторским не только по форме, но и по
содержанию. С первых же слов он противопоставляет свое учение всему
тому, что было до него и что выдавалось старой рабовладельческой знатью
за неизменное, от века и на века данное. Об этом говорит настойчиво повто¬
ряющееся отрицание в его суждениях: «Дао. о котором говорят, не есть
постоянное дао. Имя, которое называют, не есть постоянное имя» (III, 1).
Лаоцзы отвергает понимание дао лишь как пути предков, добродетельных
мудрецов и требует познания «пути» природы. Он протестует против огра¬
ничения всех интересов замкнутым кругом вопросов этикета и выводит
человека на широкие просторы проблем мироздания. Лаоцзы также стре¬
мится к определению понятий, но отвлеченных, поэтому ему приходится
тратить много усилий, чтобы оторваться от привычного конкретно-чувст¬
венного мышления и перейти к обобщениям, абстракциям мышления ра¬
ционального, чтобы сформулировать гениальную догадку о едином мате¬
риальном начале земли и всей вселенной, человека и тьмы существ.
Таким же боевым, наступательным духом проникнуты и его высказыва¬
ния по этическим проблемам. Чтобы утвердить свое, новое их понимание,
Лаоцзы уничтожает предшествующее: «Не уважайте мудрецов, и в народе
не будет споров. Не цените редких товаров, и в народе не будет воров»
(III, 2). С первых разделов уже виден его протест против классового деле¬
ния общества и его основы— богатства, а далее он оспаривает и подвер¬
гает критике все устои этого общества — знания (III. 2), гуманность
(III, 3), знатность и богатство (III, 5), изощренные вкусы, цвета, звуки
(III, 6), славу и позор (III, 7), верность слуг государю, отцовскую любовь
и сыновнее послушание (III, 10). На место старого понимания отношений
человека к человеку он ставил новое, создавал свою утопию о счастливом
царстве без владык и господ, которая в дальнейшем нередко служила
знаменем для передовых людей и народных восстаний. Особенно же
важно учитывать полемическое значение его выступлений по поводу
«недеяния». Ян Хин-шун прав, возражая тем, кто принимал «недеяние»
Лаоцзы за «полное бездействие человека», и доказывая, что действитель¬
ное значение термина лишь в том, что «человек во всех отношениях должен
следовать естественности вещей» (ук. соч., стр. 66). Его выводы можно
лишь подкрепить полемическим значением этого тезиса Лаоцзы — он от¬
вергает деяния, свойственные «благородным мужам», также каки все их
остальные признаки, включая обязательную красивую внешность 46.
В противовес превозносимой его противниками деятельности правителя,
он считал ее вредной47, провозглашал славу жизни народа в соответствии
для восприятия, Хань Фэй и предпринял свое комментирование этого памятника
в главах «Объяснение Лаоцзы» (IV, 95) и «Аналогии к Лаоцзы» (IV, 115) в совре¬
менном ему, но еще очень близком к «Чжуанцзы» стиле. Неточность же цитат,
позволяющая Ян Юн-го отнести Лаоцзы к «вымышленным героям Чжуанцзы»
(Ян Юн-го, ук. соч., стр. 280—281), свойственна всем памятникам той эпохи, ибо
обусловливалась она общей причиной — устной их передачей.
45	«Наивное материалистическое учение Лаоцзы глубоко проникнуто стихийным
диалектическим мышлением» (Ян Хин-шун, ук. соч., стр. 54). «Лаоцзы был защит¬
ником интересов угнетенного народа и страстным обличителем социального зла древ¬
него общества... оптимистическое мировоззрение Лаоцзы отражает чаяние и веру
эксплуатируемых в свою победу над темными силами общества» (там же, стр. 76).
46	«Стремись быть не драгоценным, как яшма, а простым, как камень» (III, 25).
«Поэтому и создана поговорка... „Человек высшей добродетели похож на простого,,
великий просвещенный подобен презираемому“» (III, 26).
47	Ср., например, «Когда правители деятельны, народ несчастен» (III, 58) и «Цао
никогда не действует, а все совершает» (III, 21).

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
35'
с законами природы, и поэтому упреки ему в пассивности, в созерцатель¬
ности лишены оснований 48.
В «Дао дэ цзине» не обнаруживается ссылок ни на предания, ни на
песни. Тем самым Лаоцзы уже подвергал критике захваченные знатью об¬
щенародные традиции — он опровергал привычные «идеалы» и «пороки»
уже тем, что презрительно обходил их молчанием. Поскольку Лаоцзы
отрицал необходимость внешнего почитания человека, личной славы
і.пмя» и «слава» обозначались одним словом мин), требовал, чтобы истин¬
ный герой оставался в тени 49, то и сам не называл ни одного имени, обозна¬
чая людей по их общественному положению или по другим признакам
(государь и советник, знатный и богатый, народ, мудрец, воин, вор, раз¬
бойник, просто человек). И если его противники прятались за авторитет
предков, то единственное конкретное лицо у Лаоцзы —это смело названное
«я» или «мы» (у, во — до четырех десятков раз).
Интересно отметить, что при отсутствии ссылок на нормативные
«Триста песен», поэтическая речь Лаоцзы тем не менее близка к народной
образности. Таковы, например, его уподобления мудрых, которые при
познании природы «были робкими, будто переходили зимой поток... были
осторожными, будто переходили по тающему льду» (III, 8)50 51; или паралле¬
ли с явлениями природы: «Сильный ветер не дует все утро, проливной
дождь не держится целый день» (III, 13).
Формулировки суждений у Лаоцзы очень просты. Его логические при¬
емы — это указание и описание, сравнение и различение, умозаключения
строятся от общего к частному — он уделяет много внимания дедукции.
Его речь достигает большой красочности и разнообразия благодаря тому,,
что почти каждое явление он рассматривает в его противоположностях г
часто употребляя антонимы 61.
Разработка Лаоцзы диалектики понятий («конечное и бесконечное, аб¬
солютное и относительное, безымянное и обладающее именем — суть еди¬
ное неразрывное целое»—Ян Хин-шун, ук. соч.,стр. 62), вместе с его вкла¬
дом в материалистическую философию, показывает в нем крупнейшего
прогрессивного мыслителя, смело отстаивающего необходимость развития
и движения вперед. Трактат «Дао дэ цзин» вместе с тем свидетельствует,
что не только формальная, но еще более диалектическая логика создава¬
лась как теория доказательства и опровержения в процессе идеологической
борьбы.
Еще сильнее и резче развертывается полемика между двумя рассмат¬
риваемыми здесь философскими школами (даоской и конфуцианской)
в произведениях более поздних мыслителей, зафиксированных в трак¬
татах «Чжуанцзы» и «Мэнцзы».
Приемы конфуцианцев, но в значительно более развитом виде, наблю¬
даются в «Мэнцзы». Песни и предания играют в нем также роль аргумен¬
та 52, но отдельные, разрозненные ссылки на высокие нравственные нормы
48	Я н Ю н - го, ук. соч., стр. 293.
49	«Поэтому мудрый... создает, но не обладает, совершает дела, но не пользуется»
(III, 2);«... ставит себя позади других» (III, 4).
50	Ср. со следующими строками «Книги песен»: «трепещи, трепещи, как будто над
бездной стоишь, как будто ступаешь по тонкому льду», аСы Шу, У цзин», т. II,
стр. 93.
51	«Тяжелое является основой легкого. Покой есть владыка движения» (III, 15):
« Незнатные являются основой для знатных, низкие — основой для высоких» (III, 25);
«То, что хотят сжать, расширяется. То, что хотят ослабить, укрепляется» (III, 20).
62 Когда лянскийцарь, любуясь природой, спросил, находили лив этом наслаждение
люди добродетельные, Мэнцзы ответил, что только добродетельные и умеют наслаж¬
даться природой, а человек безнравственный не находит в этом наслаждения. Для
доказательства первого своего положения он приводит строфу из песни «Чудесная
3*

36
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
древних героев, лишь намеченные прежде образы собираются здесь в
стройную систему. Так подготовляется закрепление за именами мифиче¬
ских, легендарных и исторических правителей значения нормативного для
всех времен идеала (Яо, Шунь, Вэнь ван и др.) или порока (Цзе, Чжоу
и др.). В утопию об «идеальном государстве», в легенду о золотом веке
правления совершенных царей вводится и Конфуций как хранитель и
наследник их заветов (I, 608—610). А далее утверждается, что конфуци¬
анское учение «о гуманном правлении» так же необходимо государю, как
инструмент плотнику (I, 279—284).
Развитие содержания конфуцианского учения сопровождалось у Мэн-
цзы и развитием формы. В трактате, носящем его имя, сохранились круп¬
ные диалоги, посвященные одной теме, в которых встречаются и довольно
пространные монологи. Они отражают живую беседу и методически на¬
правленный к определенной цели спор как между учителем и учениками,
так и между представителями враждебных друг другу щкол. Один
из наиболее интересных в этом отношении диалогов — полемика меж¬
ду Мэнцзы и Чэнь Сяном (I, 215—219). Родственная Моцзы школа
Сюй Сина, представителем которой выступал Чэнь Сян, протестовала
против отделения труда умственного от физического, ибо видела в нем
причину притеснения народа. Но Мэнцзы заметил ее непоследовательность,
ее слабую сторону в том, что, отрицая разделение труда в одной области,
она признавала его в другой — между земледелием и ремеслом. Спор о сущ¬
ности — отделении труда умственного от физического как о причине
угнетения народа, Мэнцзы заменил спором о форме — разделении труда
вообще. Ставя вопрос или-или, он мастерски применил один из основных
законов формальной логики — закон исключенного третьего.
Чэнь Сян, встретившись с Мэнцзы, передал ему слова Сюй Сина: «Тэнский пра¬
витель... не слышал про учение о том, что добродетельный человек должен вместе
с народом обрабатывать землю для своего пропитания, готовить пищу утром и вече¬
ром и управлять.
4 Как же он может быть добродетельным, если у него хлебные амбары и сокровищ¬
ницы, если он кормится тем, что притесняет народ?»
Мэнцзы ответил ему:
—	Философ Сюй, конечно, ест то просо, которое сам сеял?
—	Да.
—	Философ Сюй, конечно, одевает то платье, которое сам ткал?
—	Нет, он носит грубое платье.
—	Носит ли философ Сюй шапку?
—	Носит.
—	Какую шапку?
—	Простую шапку.
—	Сам ли он ее изготовляет?
—	Нет, выменивает на просо.
—	Отчего он не делает ее сам?
—	Помешало бы обработке земли.
—	Философ Сюй варит пищѵ в котлах и горшках, пашет железом?
—	Да·
—	Он сам их выделывает?
—	Нет, выменивает на просо.
—	Если обмен проса на орудия и посуду не является притеснением гончаров и
литейщиков, то разве гончары и литейщики, меняющие посуду и орудия на просо,
притесняют земледельца? Почему же философ Сюй не занимается гончарным делом
и литьем и не берет все для потребления в собственном доме? Зачем он так часто обме¬
нивается с ремесленниками? И как это ему не надоест?
—	Земледелием никак нельзя заниматься вместе с ремеслом!
—	Тогда только управлением страной можно заниматься вместе с земледелием?
Есть дела великих людей, есть дела малых людей. Если бы каждый делал для
башня» (перевод см. «Шицзин», М., 1957, стр. 348), раскрывающую высоконравствен¬
ное поведение Вэнь вана (XII в. до н. э.), а для второго — «Речь Тана к войскам»
(XVIII в. до н. э.), характеризующую порочное поведение Цзе (I, 27—30).

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
37
-бя все то, что изготовляют сотни ремесленников, то все в стране бегали бы по*
порогам. Поэтому и говорится: одни работают головой, другие — силой. Работаю¬
щие головой управляют людьми, работающие силой управляются людьми. Управ¬
ляемые кормят людей, управляющие кормятся от людей — таков общий закон
Поднебесной...» (I, 215—219).
В этом же диалоге можно обнаружить приемы спора, близкие сократи¬
ческим как по форме (Мэнцзы внушает сомнение в положениях другой
школы, начинает с «иронии», а затем порождает в противнике новое проти¬
воположное мнение и закрепляет его, кончает «майевтикой»), так и па
содержанию (перечисляет частные случаи, ведущие к выявлению общего,
начинает с «наведения», или сократовской индукции, а затем подводит
единичные понятия под общее, т. е. кончает «соподчинением»). Таким обра¬
зом, как в древней Греции Сократ, так в Китае Мэнцзы создал разверну¬
тый диалог и отточил прием постановки вопросов, которые заставляли
противника признать несостоятельными его же собственные посыл¬
ки, доводили его ad absurdum, подняв тем самым на большую вы¬
соту мастерство спора и внеся свой вклад в развитие формальной логики.
В трактате, носящем имя современника Мэнцзы — «Чжуанцзы», пред¬
ставлено также дальнейшее развитие логики, но диалектической. Он про¬
должает дело Лаоцзы в разработке взаимосвязи противоположностей, но
многое создает и сам.
Суждения о «том» и об «этом», которые «появляются лишь в сравнении
друг с другом» (III, 9), образно выражают догадку Чжуанцзы о противо¬
положности и единстве объективного и субъективного. Ряд конкрет¬
ных примеров («Когда появляется жизнь, появляется и смерть, когда появ¬
ляется смерть, появляется и жизнь; когда появляется возможность, появ¬
ляется и невозможность...»— III, 9) — передает понимание Чжуаном един¬
ства противоположностей («бытия и небытия» — III, 12—13); соотноше¬
ния в познании абсолютной и относительной истины («наша жизнь огра¬
ничена, а знания не ограничены» — III, 18).
Больше всего внимания, видимо, из полемических целей, Чжуанцзы
отдает проблемам абсолютной и относительной истины. Разбирая вопрос
об «истинной красоте», он говорит: «Человек считает красавицами Мао
Цян и Ли Цзи, а рыба, завидя их, уходит в глубину, птица — улетает
ввысь, олень — мчится без оглядки» (III, 15). В таких сравнениях он
требует признания, во-первых, конкретности истины, во-вторых, относи¬
тельности субъективного познания. К этим положениям он возвращает¬
ся неоднократно, говоря о дереве, бесполезность которого для человека
оказывается весьма полезной для самого дерева (III, 5—6, 27—29), и
в других притчах.
В записях трактата «Чжуанцзы» представлены также пространные диа¬
логи, посвященные одной теме. Так, в одной из дискуссий ставится вопрос
об абсолютности и относительности пространства (III, 169—170). От кон¬
кретного представления о минимальном пространстве (улитка, рожок
улитки, пространство между рожками улитки) философ переходит к про¬
странству беспредельному, а от беспредельного последовательным рядом
все более ограниченных конкретных пространств (земля, царство, город,
царь) снова возвращается к улитке, доказывая образно, что царь в сравне¬
нии со вселенной так же ничтожен, как и племя, обитающее на рожка
улитки. Таково «наведение» по методу Чжуанцзы: сочетание мышления
индуктивного (от улитки к космосу) с дедуктивным (от космоса к улитке).
Царь Юн из царства Вэй заключил клятвенный союз с царем Моу из царства
Тянь. Когда Моу нарушил договор, Юн в гневе хотел послать заколоть его. Узнав об
этом, военный министр пристыдил царя:
— Вы, властелин царства в десять тысяч колесниц, собираетесь поручить месть
одному человеку. Я, Янь, прошу Вас дать мне двести тысяч латников. Я нападу на

38
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
него, возьму в плен его народ, угоню его коров и коней... затем захвачу его страну и,
когда он в ужасе побежит, изобью ему спину и перебью позвоночник.
Услышав об этом, Цзицзы пристыдил его:
—	Строили стену вышиной в десять жэней (около 25 метров. — Л. П.), а теперь,
когда она построена, сломать снова этот тяжелый труд связанных цепью преступни¬
ков и рабов. Ныне уже семь лет, как не было войны. В этом — опора государя. Янь—
смутьян, его нельзя слушать...
Узнав о споре, Хойцзы представил царю Дай Цзиньжэня.
Дай Цзиньжэнь сказал:
—	Знает ли царь так называемую улитку?
—	Знаю,— отвечал царь.
—	На левом рожке улитки расположена страна, в которой живет племя Бодли¬
вых, в стране на правом рожке живет племя Диких. Они все время воюют друг с дру¬
гом за землю. Убитые падают десятками тысяч. Преследуют разбитого врага дней де¬
сять и пять, затем возвращаются.
—	Ах, пустая болтовня,— сказал царь.
—	Прошу разрешения изобразить это наглядно,— сказал Дай Цзиньжэнь. —
—	Представьте себе все пространство с четырех сторон, сверху и снизу, есть
ли у него предел?
—	Ему нет предела.
—	Если познать, как странствовать мыслью в беспредельном, а затем обратиться
к известной нам земле, то она как будто и существут и как будто ее нет?
—	Это верно.
—	В известной нам земле есть царство Вэй, в Вэй находится город Лян. В Лян
живет царь. Есть ли разница между царем и племенем Диких?
—	Нет разницы.
Гость ушел, а царь остался в смятении, точно в забытьи.
Когда гость ушел, Хойцзы подошел к царю, и царь сказал ему:
—	Он — великий человек. Никакому мудрецу не сравниться с ним» (III, 169—
170).
В этом диалоге видно то же презрение к царствующим особам, что и у
Лаоцзы (цари ведут между собой войны, равные войнам племен Диких и
Бодливых на рожках улитки), но вместе с тем показано, что даосские фи¬
лософы не пренебрегали возможностью вмешаться в общественную жизнь
при решении важных для народа проблем (диалог раскрывает, как благо¬
даря красноречию и силе убеждения философа было предотвращено воен¬
ное столкновение между царствами).
Чжуанцзы развивает дальше учение Лаоцзы о дао (объективно су¬
ществующей материи и ее законах), представляя космос в образе «огром¬
ного котла», а процесс создания всего сущего как «великую плавку»
(III, 43). В самых нелепых предположениях о новых формах, которые мо¬
жет принять человек после смерти (петух, колесо, печень крысы, крыло
насекомого и т. п., III, 43), Чжуанцзы выражает стихийность этого про¬
цесса, борясь против учения конфуцианцев о целесообразности в предна¬
значениях судьбы.
Чжуанцзы воспринимает и шлифует гениальную догадку Лецзы (III,4—
5) о единой материальной первооснове явлений природы, из которой
возникает все сущее и в которую все возвращается — от зародыше¬
вых форм в воде, затем растений и птиц на суше, вплоть до высшего орга¬
низма — лошади, от которой происходит и человек (III, 110, 112—114).
Так вносит он огромный вклад в развитие не только древнего диалекти¬
ческого мышления, но п стихийного материализма.
С обострением идеологической борьбы все больше разнообразились
приемы ораторской речи. Чем неожиданнее была аналогия, чем ярче ее
содержание, художественная форма, тем разительнее оказывалась и
победа — противник замолкал и удалялся. Аналогии все усложнялись
и переходили в краткое повествование — притчи, которые также несли
философскую нагрузку
Эта форма аналогии встречается и в «Мэнцзы» (например, 1,121;

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
39
357—358), но наибольшим мастером этого жанра был Чжуанцзы (см., на¬
пример, III, 18—19).
Многие притчи создавались в процессе полемики. И как единство про¬
тивоположностей у Лаоцзы выражалось антонимами, так у Чжуанцзы оно
выросло в систему противоположных образов, основанных на сознатель¬
ном преувеличении — гиперболе, и преуменьшении — литоте. На этих
приемах основана, например, в трактате «Чжуанцзы» притча о гигантской
птице и о крохотной перепелке б3. В ней образно противопостав¬
ляется «малое знание» — «великому знанию»; философу, неспособному
оторваться от мелочей жизни, противостоит философ, который наблюдает
за миром с огромной высоты, чтобы решить основные проблемы бытия.
В этой притче Чжуанцзы осуждает тех, кто не может возвыситься над
конкретно чувственным мышлением, и воспевает тех, кто отдает примат
мышлению рациональному, утверждает превосходство дедуктивного
метода над индуктивным. Это не значит, что философ отрицает необходи¬
мость чувственного познания, ибо у него встречаются такие высказывания,
как «слепой не имеет представления о красоте, глухой — о звучании коло¬
кола» (III, 4). Но это означает осуждение конфуцианцев, выдававших
этические проблемы устройства крохотного клочка земли (одного из мно¬
гих царств древнего Китая) за единственную цель всей науки, и требова¬
ние вырваться из этого узкого мирка, познать необъятный мир — в пер¬
вую очередь проблемы мироздания, природы, а в ней уже и человека.
Большое разнообразие приемов обнаруживается у Чжуанцзы в его
борьбе против традиционного героя — образа с заранее данной характе¬
ристикой. С этой целью он вводит в повествование героев животного эпоса
и растительного мира. Чжуанцзы очеловечивает географические названия,
явления природы, даже философские абстракции. Обозначение героя по
социальному положению, месту рождения, профессии и другим призна¬
кам имеется уже у Лаоцзы, Конфуция (благородный муж, варвар, приврат¬
ник), у Мэнцзы (сунец, сосед, возница). Чжуанцзы же широко вводит
таких героев б4, особенно разнообразно представлены у него трудовые
профессии б5. Он называет людей и аллегорическими прозвищами бв.
Любопытна у него целая серия уродов, представленная частью прозви¬
щами 53 54 * 56 57, частью описательно (III, 29; 42—43). В последних персонажах
отчетливо проявляется защита обездоленных и протест против поддержи¬
ваемой конфуцианцами эстетической нормы древности — обязательной
физической красоты благородного героя. Калеки и уроды у Чжуанцзы
оказываются не только способными к физическому труду — они и духов¬
но возвышаются над некоторыми «мудрецами». Таким образом, в богат¬
53	«На севере, где нет растений, находится безбрежное море... Водится там
птица, имя ей Пэн. Спина ее возвышается, точно огромная гора, крылья в размахе,
словно нависшие тучи. Оперевшись (на воду) и раскачавшись, она взвивается по спирали
вверх на девяносто тысяч ли, туда, где кончаются и облака, и воздух, над ней остаются
лишь синие небеса, а затем устремляется на юг, туда, где находится южный океан.
Перепелка на болоте, посмеиваясь над ней, спросила: — Куда она стремится? Я под¬
прыгну, взлечу, а через несколько жэней опущусь. Порхать между кустиками полы¬
ни—предел полета. А куда стремится она?—Вот в этом и заключается различие между
малым и великим!.. Малому "знанию дал'еко до большого знания» (III, 2—3).
54	Раб, рабыня, вор, разбойник, чужеземец, сунец, юэсец, торговец, безумец, ни¬
щий и др.
65	Плотник, конюх, мясник, гончар, шаман, коновал, укротитель тигров, укро¬
титель обезьян и др.
56	Знание, Острое зрение, Спорщик, Бесформенный, Беззубый, Учитель в тростни¬
ковом плаще, Всеобъемлющий совершенный, Боязливый тощий, Удовлетворенный,
Неудовлетворенный, Корень неба, Безымянный, Свободный от предвзятых мнений,
Высокий платан, Встреченный драконом, Ведающий юными, Предоставляющий каж¬
дого самому себе и др.
57	Беспалый, Ван Кляча, Урод То, Горбун.

40
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
стве образов, разнообразии действующих лиц Чжуанцзы значительна
превзошел всех своих современников. Однако, несмотря на свою фантазию,
он, видимо, не мог настолько опередить свое время, чтобы создать настоя¬
щего вымышленного героя.
Раннему этапу идеологической борьбы были свойственны простые
полемические приемы — одна школа отрицала тезисы другой. Так, еще
Лаоцзы нападал на старые этические понятия — добродетель, сыновнее поч¬
тение, гуманность, справедливость; Моцзы отрицал необходимость
пышных похорон, трехгодичного траура; конфуцианцы же отстаивали эти
положения. Но теперь борьба становится более ожесточенной, более яв¬
ной — к борьбе против отдельных положений школ добавляется борьба
против имен основателей школ и воспеваемых ими героев мифических у
легендарных и исторических деятелей68. Старые идеалы оспариваются,
каждая школа выдвигает и отстаивает своих героев, в различных школах
положительные и отрицательные герои меняются местами. Знамени кон¬
фуцианцев — Яо, Шуню, Вэнь вану, Конфуцию — противопоставляются
мифический Хуанди и Лаоцзы у даосов, Юй и Моцзы — у моистов. Таким
образом, даже герой, обладающий историческим именем, становится носи¬
телем взглядов школы при помощи некоторой доли вымысла, т. е. зароды¬
шем художественного образа.
Как образец развенчания традиционного идеала и возвеличения тра¬
диционного порочного героя вместе с ниспровержением основателя уче¬
ния враждебной школы можно указать на притчу о разбойнике Чжэ,.
устами которого Чжуанцзы объявляет конфуцианских идеальных прави¬
телей преступниками, дает уничтожающую характеристику Конфуцию,
выводит его льстецом и трусом, который бежит с поля словесной битвы
и сам признается в своем полном поражении (III, 195—199).
Таким образом, усиление идеологической борьбы оттачивает мастер¬
ство ораторов, усложняет их приемы, речь достигает большой художест¬
венной выразительности. В ней появляются разнообразные оттенки —
лести и насмешки, иронии и иносказания. Выступая на диспутах или обу¬
чая своих последователей, философы начинают обрушивать на противников,
весь пафос своего гнева, метать по их адресу громы и молнии. Эти выступ¬
ления по силе обвинений можно назвать настоящими инвективами. Так,
Чжуанцзы вкладывает в уста Лаоцзы пространный монолог, в котором
рассматривается вся предшествующая история страны — во всех бедах,
которые обрушились на народ с появлением прославляемых конфуциан¬
цами царей (т. е. после разложения первобытно-общинного строя). Лаоцзы
обвиняет конфуцианцев и моистов 58 59.
Мэнцзы отвечает инвективой не меньшей силы, возлагая ответственность
за те же беды на Ян Чжу как представителя даосизма, и на моистов. Мэп-
цзы также излагает всю историю, но изображает ее как борьбу мудрых пра¬
вителей каждой эпохи со стихиями и дикими зверями, тиранами и ерети-
58	«Чем восхвалять Яо и порицать Цзе, лучше бы предать забвению их обоих...»
(III, 40).
59	«... Когда пришло время трех царей, Поднебесью объял ужас. Снизу подня¬
лись Цзе и Чжэ, сверху воцарились Цзэн и Ши. А тут еще появились конфуцианцы
и монеты — и тогда стали подозревать друг друга в радости и гневе, обманывать друг
друга умные и глупые, порицать друг друга добрые и недобрые, высмеивать друг друга
лживые и правдивые. Мир стал приходить в упадок...весь народ дошел до крайности.
И тут вступили в строй топоры и пилы, стали казнить... Ныне же обезглавленные ле¬
жат друг на друге, закованные в шейные и ножные колодки толкаются друг с другом,
приговоренные ожидают (своей очереди) у плахи. А среди закованных в наручники и
колодки, вытягиваясь на цыпочках, размахивая руками, появляются конфуцианцы
и монеты. О ужас! Какой позор! Какое бесстыдство! А нам и неведомо было, что их
мудрость и знания служат наручникам и колодкам, их гуманность и справедливость —
долоту и ошейнику! ...» (III, 64).

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
41
нами (I, 263—266) и, перейдя, наконец, к своим идейным противникам,
объявляет их ересь, по аналогии, тождественной всем стихийным бедстви¬
ям и общественным смутам, которые когда-либо обрушивались на
страну 60.
Таким образом, формирование философских школ и идеологическая
борьба между ними привели к высокому уровню развития ораторского*
искусства, вызвали к жизни его теорию — риторику и его орудие —
логику, разработкой же логики как науки о законах мышления занялась
школа Моцзы. Этот, следующий этап развития логики не входит в задачи
данного исследования, которое ограничивается выводом, что логические
приемы древних философов ввели в красноречие художественный элемент,
что выраженное в нем конкретно-образное мышление древнего человека
требует изучения этих памятников при помощи литературоведческого ана¬
лиза, несмотря на то, что художественные приемы служили тогда филосо¬
фии и логике. Лишь изучение образов и системы образов в каждом трак¬
тате с учетом ведущейся между всеми авторами полемики позволяет
наиболее полно раскрыть систему философских и социально-этических
взглядов и увидеть в конфуцианцах идеалистов, защитников старой зна¬
ти, а в принимаемом зачастую за мистика Чжуанцзы — наивного мате¬
риалиста и диалектика.
В те времена язык и стиль оратора воздействовали на психику слуша¬
теля едва ли не сильнее, чем логическая стройность. Поэтому в речи наблю¬
дается все растущее богатство художественных средств — поговорок, пе¬
сен, преданий, притч и героев — мифических, легендарных, историче¬
ских; все большее разнообразие фигур — сравнений, метафор, антитез,
повторений, гипербол, литот. Особенно тщательно оттачивался язык в
философских спорах, относящихся к этико-политическим проблемам.
Чтобы вызвать у слушателя чувство страха и жалости, возмущения и
гнева, ораторы вырабатывали средства для оттенков речи — от намеков
и иносказаний, едкой насмешки и сарказма и до панегирика и инвективы,
полных пафоса утверждения или отрицания.
Художественные средства, выработанные ораторами, как было пока¬
зано выше, повлияли на создание летописного жанра, но еще больше по¬
могли они формированию художественной литературы древнего Китая.
Живые формы беседы продолжали развиваться в индивидуальной поэ¬
зии. Ода первого поэта Китая Цюй Юаня (IV—III вв. до н. э.) «Скорбь
отлученного» представляет собой поэтическую исповедь — монолог.
У него же встречается и диалог, например, автора и рыбака («Рыбо¬
лов»). У Сун Юя (III в. до н. э.) в придворной оде («О Гаотане», «О распут¬
нике Дэн Туцзы») диалог и монолог встречаются как в прозаическом
вступлении, так и в основной поэтической части произведения. Цзя И
(II—I вв. до н. э.) в своей философской лирике также использует формы
ораторского искусства. «Плач о Цюй Юане» он пишет в форме монолога,
а «Оду к сове» — как диалог с немым собеседником — птицей.
Выработка монолога и диалога, вместе с заложенным ораторами уме¬
нием раскрывать поступки и характеры героев в прямой речи, способство¬
вали, разумеется, и развитию в дальнейшем драматургии.
Притчи, порожденные приемом доказательства по аналогии, также
60	«И когда перестали действовать мудрые цари... речи Ян Чжу и Мо Ди заполнили
всю Поднебесную. Речи по всей Поднебесной (разделились) либо за Яна, либо за Мо.
Ян стоит за собственное „я“, отрицает государя; Мо за любовь к к аж дому, значит от¬
рицает отца. Те же, кто отрицает отца и государя, являются хищными птицами и ди¬
кими зверями... Если не пресечь учений Яна и Мо, не проявится учение Конфуция.
Они своей ересью обманут народ... и поведут зверей пожирать людей, и люди станут
пожирать друг друга» (I, 269).

42
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
сыграли важную роль в развитии литературы. Они зачастую оказывались
настолько полноценными художественно, что приобретали самостоятель¬
ное значение: часть этих сказочек-анекдотов живетв народе идо настоящего
времени целиком, а часть — как меткое словцо. Широко известна, напри¬
мер, притча из «Лецзы» о том, как «Юйгун передвинул горы». Для харак¬
теристики силы народа ее использует в одной из своих статей Мао Цзэ-дун61 62 63 64.
Притчу из «Чжуанцзы» об укротителе обезьян («Утром три») приводит
в своем стихотворении Го Мо-жо 62.
В настоящее время трудно установить, что из народного творчества
перешло в древние трактаты, а что из трактатов перешло в фольклор. Но
именно притчи явились тем зародышем фабулы, из которой выросли затем
басни и побасенки, известные по записям IV—VI вв. н. э., а далее новелла,
повесть, роман. Таким образом, ораторское искусство положило начало
и эпической прозе.
Так, выработанные за века развития красноречия богатства художе¬
ственных форм, средств и приемов послужили основой для создания
художественной литературы. Поэтому уже произведения первых поэтов
Китая, таких, как великий Цюй Юань, воспринявших не только опыт
народного творчества, но и мастерство ораторов, достигли такого совер¬
шенства в содержании и форме. Поэтому они, как и произведения антич¬
ной Греции, «...еще продолжают доставлять нам художественное наслаж¬
дение и в известном смысле сохраняют значение нормы и недосягаемого
образца» 63.
* * *
Наблюдения над некоторыми древними памятниками в данной статье
и предшествующей (ВДИ, 1958, № 3) показали, что в Китае, так же как
в Греции и в Риме, существовало ораторское искусство. Но если памятники
античного мира давали большей частью сведения об ораторе, опирающем¬
ся на запись, то китайские памятники свидетельствовали о записи речи
после ее произнесения, т. е. о стадии развития более ранней, изучение
которой позволяет прийти и к некоторым новым выводам.
Археологические данные и древние философские трактаты позволили
констатировать, что и в середине I тысячелетия до н. э. роль устной пере¬
дачи как памяти еще не перешла к книге. Устная речь—более древняя, при¬
вычная и развитая — шла впереди речи письменной, которая еще не успе¬
вала фиксировать устную и завоевать общественное доверие в4. Изучение
письма и счета в те времена считалось низшей ступенью в образовании,
красноречия — высшей; положение писца в обществе было ниже, чем ора¬
тора,— первый считался ремесленником, второй — человеком благород¬
ным, который выступал в роли советника или дипломата при дворе царя.
Произведения ораторского искусства в Китае предстают преимуще¬
ственно как устное творчество, которое сохраняет вначале общие с фоль¬
клором черты; оратор выступает хранителем той же народной мудрости,
продолжает традицию устной передачи. Однако привилегированное по¬
ложение, которое начинает занимать оратор, как и идеологическая борьба
между философскими школами, показывает, что красноречие в классовом
61	М а о Ц з э-д у н, Избранные произведения, т. IV, М.,'1953, стр. 577.
62	Г о Мо-жо, Соч., т. II, Изд-во «Жэнъминь вэнсюэ», Пекин, 1957, стр.102.
63	К. М а р кс и Ф. Энгельс, Об искусстве, I, М., 1957, стр. 135—136.
64	Любопытную параллель можно провести здесь со значением устной речи в древ¬
нерусской воинской, вечевой, а особенно дипломатической практике, в обычаях ко¬
торой «наказные речи» сохранялись довольно поздно,— посол посылался не с грамо¬
тами, а с «речами» (Д. С. Лихачев, Возникновение русской литературы, М.,
1952, стр. 97 98).

ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО И ПАМЯТНИКИ ДРЕВНЕГО КИТАЯ
43
обществе становится на службу господствующему классу и превращается
в достояние правящей верхушки. Это качественное отличие оратора от
народного певца повлекло за собой и дальнейшее отделение искусства
красноречия от фольклора.
Если племенные школы готовили к совершеннолетию каждого юношу,
то в ораторских школах рабовладельческого общества обучали только
тех, кто мог внести плату; если в старых школах, кроме физической тре¬
нировки, требовали знания всей мудрости народа, накопленной в преда¬
ниях, обрядах, песнях, сопровождавшихся действом, то в платных шко¬
лах требовалось не только знание этих произведений, но и умение толко¬
вать их в пользу той или иной социальной группы, класса; если произве¬
дения народные были безымянными, коллективными, то теперь им начи¬
нают противостоять произведения какой-то школы, по существу, также
коллективные, но носящие определенное имя — основателя школы или наи¬
более талантливого ее представителя. Если исполнитель фольклорных
произведений не выделялся из массы, не возвышался над нею, то учеником
школы становились из стремления приобрести общественное положение,
не по призванию, а по другим признакам (по наследству, землячеству).
Ораторы выступали как профессионалы не вследствие всенародного при¬
знания, а после одобрения их мастерства в своей школе. Народный испол¬
нитель имел возможность свободно обращаться с оригиналом — шлифо¬
вал его художественно, вносил дополнения или изменения в содержание
по мере своего таланта; представитель же школы должен был более строго
держаться оригинала, охранявшегося почитанием (иногда даже культом)
основателя школы. Так, в произведениях ораторского искусства
все больше сохранялись черты творчества одного лица, особенно
если автором его был один из гениев китайской мысли с ярко выражен¬
ной индивидуальностью, такой, как Лаоцзы, Чжуанцзы и другие. Со¬
хранению оригинала способствовали и записи отдельных изречений, диа¬
логов, монологов, производившиеся сначала случайно тем или иным уче¬
ником, затем все чаще и более систематически, пока, наконец, они не были
собраны в единое целое в виде трактата 65.
Таким образом, ораторское искусство как многовековой этап развития
художественного образного языка и мышления явилось важным звеном
между древним народным и индивидуальным творчеством. Складывавшие¬
ся в нем устные произведения постепенно соединялись с записью, при¬
нимали все более индивидуальный характер и привели в конце концов
к появлению произведений, основанных на едином замысле и авторской
записи, т. е. письменного и индивидуального творчества в настоящем
смысле этого слова.
65	Многие исследования, посвященные доказательству «подделки» этих тракта¬
тов, подлежат, на наш взгляд, пересмотру и использованию для раскрытия в тракта¬
тах различных напластований как результата творчества представителей школы на
протяжении нескольких веков ¿записи (не аві орской), созданной поколениями учени¬
ков, деятельности редакторов и комментаторов, а также переписчиков.

Сатьякету Видьяланкар
(Индия)
РАБСТВО В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ
Изучая рабовладение в древней Индии, следует учитывать, что оно не
являлось здесь основой общественного производства. Кузнецы, плот¬
ники, ткачи, прачки, золотых дел мастера и другие ремесленники были
свободными людьми, организованными в гильдии (вйгепі), и жили в соответ¬
ствии со своими обычаями и традициями, которые получили государствен¬
ное признание. Единой системы поземельных отношений не существовало.
Главную роль в сельскохозяйственном производстве, по-видимому, играли
крестьяне, обозначавшиеся термином БІшсІга-кагзІіака. Определенное
значение имела также крестьянская собственность на землю. Имеются,
в частности, упоминания об общинах, где периодически производились
переделы земли между их свободными членами. Таким образом, ясно, что
основная часть производства осуществлялась не рабами, а свободными.
Рабство, следовательно, не могло играть решающей роли в хозяйстве
древней Индии. Рабов имели только наиболее богатые люди. При этом их
использовали не столько в материальном производстве, сколько в каче¬
стве домашних слуг. В древней Индии проводилось четкое различие между
кагша-кага «работниками», или «наемниками», и (Зава. Основой эконо¬
мики был труд кагша-кага, кагвйака и бЪі 1 рі, а не (Ша. Рабы состав¬
ляли, таким образом, лишь малую долю населения древней Индии. Неуди¬
вительно поэтому, что Мегасфен, который жил в Паталипутре в качестве
посла Селевка при дворе Чандрагупты Маурья (322—298 гг. до н. э.),
писал: «все жители Индии свободны, никто из них не является рабом».
И далее он добавляет в подтверждение сказанного: «жители Индии не об¬
ращают в рабство даже чужестранцев, не говоря уже о своих соотечествен¬
никах». Отсутствие рабства можно было бы считать замечательной чертой
древнеиндийского общества, если бы эти утверждения Мегасфена подкреп¬
лялись данными индийских источников. Однако Артхашастра Каутильи —
знаменитый трактат о принципах административного устройства и госу¬
дарственной политики, приписываемый Чанакье, канцлеру Чандрагупты,—
рисует совершенно иную картину. В Артхашастре рабству посвящается
целая глава, содержащая подробные установления и правила, касающие¬
ся рабов. Внук Чандрагупты, император Ашока (272—232 гг. до н. э.)
в своих наскальных эдиктах также предписывает определенные правила
обращения с рабами. Уже эти данные не оставляют сомнения в том, что
при Маурьях, т. е. в тот период, когда Мегасфен побывал в стране, в Индии

РАБСТВО В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ
45
существовало рабство. К тому же много упоминаний о рабах встречается
в древнеиндийской литературе, в том числе в Смрити и Дхармашастрах.
Трудно поэтому считать справедливыми утверждения Мегасфена относи¬
тельно отсутствия рабства. Возможно, Мегасфен был введен в заблуждение
тем обстоятельством, что рабовладение в древней Индии сильно отлича¬
лось от рабовладения в Греции и других западных странах древнего мира.
Как и в других странах древнего мира, рабство составляло существен¬
ный элемент социально-экономической жизни древней Индии, хотя его
формы и характер значительно отличались от рабства в других государ¬
ствах древности. Рабовладение существовало в качестве общепризнанного
института уже в отдаленные ведические времена. Оно сохранялось на про¬
тяжении всей долгой истории страны. Даже после того как английские
власти в 1843 г. издали закон о формальной отмене рабства, пережитки
его еще продолжали существовать в некоторых областях страны. В совре¬
менной Индии значительное число людей — формально совершенно сво¬
бодных — в силу своеобразной социально-экономической структуры страны
полностью зависят от своих хозяев и практически являются рабами или
крепостными.
В настоящей статье мы попытаемся разобрать в хронологической после¬
довательности различные упоминания о рабстве, встречающиеся в древне¬
индийской литературе. В Индии рабы обозначались термином dása. Не¬
смотря на постоянное развитие индийских языков, этот термин остался
неизменным и поныне сохранил то же значение. Он существует во всех
индийских языках, связанных с санскритом. Рабов называют также словом
gulam. Но оно имеет иноземное происхождение и стало употребляться
в Индии лишь после мусульманского завоевания.
Ведическая эпоха. До арийского вторжения в Индию (около 2000 г.
до н. э.) значительная часть страны была населена народом, имевшим
весьма высокую культуру. Холмы Мохенджо-Даро (дистрикт Ларкана
в Синде) и Хараппа (дистрикт Монтгомери в Западном Пенджабе) скры¬
вают в себе остатки главных городов этого народа. Проведенные здесь рас¬
копки, так же как и исследования в других районах Синда, Пенджаба,
Саураштры и Уттар Прадеша, с несомненностью доказали, что пять ты¬
сяч лет назад в этих областях процветала цивилизация, находившаяся
на высоком уровне развития. Она известна в исторической науке как «ци¬
вилизация долины Инда». Арии вели против народа долины Инда жестокие
и продолжительные войны. Гимны Ригведы дают представление об их сви¬
репости. Племена своих врагов арии называли dásyu или dása. После
завоевания их превратили в рабов, живущих отдельной от победителей
жизнью. Ариям предписывалось избегать какой бы то ни было религиоз¬
ной или социальной общности с побежденными. Таким образом, в ведиче¬
ской Индии возник класс рабов. Этот класс обозначался термином dása,
который, как явствует из изложенного, первоначально относился к сво¬
бодным жителям долины Инда. После того как свободные и культурные
dasa были обращены в рабов, самый термин стал обозначать раба.
Арии были весьма ревностны в вопросах чистоты религиозного ритуала.
Поэтому они установили ряд правил, которые должны были предотвратить
возможность нарушения дасью религиозной и расовой обособленности
победителей. То обстоятельство, что арии были завоевателями, разделило
ранневедическое общество на две резко отличные группы. Арии были
хозяевами, daca — рабами. '
В стихах Ригведы daca, или дасью, изображаются как полная противо¬
положность ариям. Антагонизм между ними всячески подчеркивается;
к Индре (главному богу ариев) и другим богам возносятся молитвы о
сокрушении daca. Описывая дасью и daca, авторы ведических гимнов назы¬

46
САТЬЯКЕТУ ВИДЬЯЛАНКАР
вают их аерата (avrata — «не соблюдающие религиозных обрядов ариев»),.
акрату (akratu—«не приносящие жертв»), мридхравача (mridhravachah —
«чья речь невнятна») и анаса (anásah — «плосконосые»). Все это свидетель¬
ствует о различиях между дасью и ариями. У них был не только разный
цвет кожи, но и различные религиозные обряды, разный язык и разный
внешний облик. В гимнах Ригведы содержатся просьбы к богам «сокрушить
племена daca», «уложить их спать вечным сном» и т. д. Успешный характер
войн ариев против народов daca также отмечается в Ригведе. Один из гим¬
нов гласит: «Индра и Агни одним ударом поразили 90 городов, где пра¬
вили daca».
После победы над daca арии низвели их до положения рабов. Этим
объясняется то обстоятельство, что в ряде мест Ригведы слово daca упо¬
требляется в смысле «раб». Так, в одной из строк Ригведы (VIII, 56, 3}
говорится: «Приносите в дар сто ослов, сто густошерстых овнов и сто daca».
Здесь термин daca, несомненно, означает рабов. В другом гимне (Ригведа,
VIII, 19, 36) упоминается дар в пятьдесят молодых женщин. Вероятно,
здесь имеются в виду dacu (dasi), т. е. рабыни. Однако следует помнить,
что число гимнов Ригведы, где слова daca и dacu обозначают рабов и ра¬
бынь, сравнительно невелико. Ригведа относится к тому периоду, когда
арии только вступили в ожесточенную борьбу с носителями древней циви¬
лизации Инда — daca и эти мужественные представители доарийского насе¬
ления Индии не были еще покорены и обращены в рабов.
В памятниках поздневедической эпохи имеются более многочисленные
и более ясные упоминания о рабовладении. Рабов обозначают словами
daca (раб-мужчина) и dacu (женщина-рабыня). Так, в Тайтирия Самхита
(VII, 5,10) говорится: «Рабыни (dacu) с сосудами, полными водой, мело¬
дично напевая и ритмично ударяя ногами о землю, танцуют вокруг Mapdztca-
лия (marjaliya)»2.
В Айтерейя Брахмана (39,8) упоминается щедрый дар, который царь
пожаловал жрецу, совершавшему обряды при его восшествии на престол.
Дар включал десять тысяч dacu и десять тысяч слонов. Эти данные памят¬
ников поздневедического периода не оставляют сомнений в том, что рабо¬
владение стало важным элементом социальной структуры тогдашней Ин¬
дии. Богатые имели рабов в большом числе. Рабов широко использовали
для увеселений.
В эпоху Упанишад (VI в. до н. э.) большое количество рабов стало обыч¬
ным признаком богатства. Число рабов превратилось в мерило обществен¬
ного положения. Подобно скоту, слонам или золоту, рабы составляли
часть имущества, которым мог обладать человек. Именно поэтому мы на¬
ходим в Чандогья Упанишаде следующие строки: «В этом мире о коровах
и лошадях, о слонах и золоте, о рабах, полях и домах говорят как о при¬
знаках величия». Как и другое имущество, рабов могли дарить. Большое
число рабов составляло предмет гордости состоятельных людей.
Eydduücnaa эпоха. Рабовладение сохранялось в Индии и в буддийскую
эпоху. Так, в одном из разделов Дигханикая царь Аджаташатру пере¬
числяет 23 группы, на которые делятся люди, согласно их профессии и
роду занятий. Среди других называются dacanympa (dásaputra), т. е.
«потомки рабов». Это место свидетельствует о существовании рабства
в Магадхе времен будды. Впрочем, буддийская литература была по пре¬
имуществу литературой религиозной, и, естественно, упоминания о рабах
и рабовладении встречаются в ней лишь изредка.
Эпоха Мауръев. Важнейшее сочинение по вопросам государственного»
устройства, относимое обычно к IV в. доп. э.,— АртхашастраКаутильи — 11	Место некоторых церемоний в ведическом ритуале.

РАБСТВО В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ
47
описывает систему рабовладения весьма подробно. Этому вопросу посвя¬
щена здесь специальная глава, содержащая чрезвычайно интересные ма¬
териалы. Каутилья различает пять категорий рабов: 1) дети рабов (исіа-
гайава, или gaгbhadasa); 2) пленники, захваченные в бою (сИгуа^ЬгЦа);
3) люди, продавшие себя в рабство (а1:таѵікгауі); 4) люди, обращенные
в рабство за долги (аЬНака); 5) люди, приговоренные к рабству судом
(сіашіаргашіа).
Рабы, однако, имели возможность обрести свободу. Условия, при ко¬
торых раб мог стать свободным, подробно изложены в Артхашастре.
«Если,— отмечает Каутилья,— из-за семейных бед, или для того, чтобы
уплатить штраф или судебные издержки, или для того, чтобы выкупить
конфискованное имущество семьи, арий закладывает свою жизнь (пре¬
вращается в раба), они (его родственники) должны как можно скорее
выкупить его (из рабства); в особенности, если речь идет о юноше или кор¬
мильце семьи». Как указывает Каутилья, всякий продавший себя в раб¬
ство или заложивший свою жизнь, может вновь обрести свободу, выпла¬
тив сумму, за которую он был продан или заложен. Человек, обращенный
в рабство из-за неуплаты судебного штрафа, имел возможность отработать
его и стать свободным; ему при этом должны были помогать родственники.
Арий, взятый в плен, должен был платить выкуп, пропорциональный опас¬
ности, которой подвергся его владелец, когда брал его в плен; иногда, впро¬
чем, достаточно было уплатить лишь половину этой суммы. Даже рабы по
рождению могли получить свободу, если они уплачивали соответствующую
цену. Другими словами, раб в Индии имел право выкупить себя у хозяина
и стать свободным человеком. Подобное положение объясняется тем, что
рабы могли самостоятельно зарабатывать деньги (разумеется, если они не
наносили при этом ущерба хозяевам), копить их как свою собственность
и использовать для выкупа на свободу. Дети ария, продавшего себя в раб¬
ство, не становились собственностью владельца их отца. Они оставались
свободными, ибо вообще, согласно Каутилье, «ариев не должно обращать
в рабство». Если все-таки долги или судебные издержки принуждали ария
продать свою свободу, он всегда сохранял право вернуть себе прежнее
положение. Рабство в этих случаях имело более или менее временный ха¬
рактер.
Однако в некоторых обстоятельствах рабы теряли право на освобожде¬
ние и не могли стать свободными на протяжении всей своей жизни. Так,
Каутилья отмечает: «Человек, продавший себя в рабство и совершивший
какой-либо проступок, остается рабом на всю жизнь. Так же и человек,
дважды заложивший себя и совершивший какой-либо проступок, остается
рабом на всю жизнь. Рабы этих категорий остаются в рабстве всю жизнь,
если они пытаются бежать из страны».
Продажа и заклад собственной личности, обусловленные долгами или
необходимостью уплатить судебные издержки, были сравнительно частым
явлением в древней Индии. Более того, человека в этих целях могли про-
датьего родственники и близкие. Однако, согласно предписаниям Каутильи,
такого рода сделки совершались лишь над взрослыми людьми. Юношей
и девушек, не достигших совершеннолетия, ни при каких условиях нельзя
было продавать или закладывать. Как указывает Каутилья, родственник,
который продаст в рабство или заложит подростка-шудру (если последний
был арием, а нерабом по рождению), должен быть наказан штрафом в 12 па¬
на. Штраф за продажу подростка-вайшия составлял 24 пана, кшатрия —
24 пана, брахмана — 48 пана. Если в продаже подростка был виновен
не родственник, а человек посторонний, его наказывали тройным штра¬
фом. Наказанию подвергались также покупатели и все соучастники сдел¬
ки. Однако следует иметь в виду, что подобные предписания Артхаша7

48
САТЬЯКЕТУ ВИДЬЯЛАНКАР
стры относятся только к случаям продажи ариев по рождению. Млеччха
(чужестранцы, не-арии) могли свободно продавать и закладывать своих
детей. Это показывает, что рабовладение было особенно широко распро¬
странено среди неарийского населения Индии. Сами рабы, в особенности
постоянные, в большинстве своем также состояли из млеччха. Что же
касается ариев, они попадали в рабство лишь в исключительных
обстоятельствах. К тому же у ариев всегда сохранялась возможность
добиться свободы — собственными усилиями или с помощью родствен¬
ников.
Обращение с рабами в Индии носило более или менее гуманный харак¬
тер. Хозяева в действиях по отношению к рабам были ограничены неко¬
торыми весьма определенными обычаями и установлениями. Так, Кау-
тилья отмечает: «Если хозяин заставляет раба переносить трупы и падаль
или убирать нечистоты и остатки пищи, или содержит раба нагим, или
оскорбляет и поносит его, или же насильственно лишает девушку-рабы-
ню невинности, он теряет деньги, уплаченные за этого раба или рабыню».
И далее: «Если хозяин принуждает рабыню к сожительству с ним против ее
воли, его должно подвергнуть первому наказанию. Если то же делает
человек посторонний, его должно подвергнуть среднему наказанию. Если
кто-либо насилует девушку или женщину-рабыню или оказывает помощь
насильнику, он не только лишается денег, уплаченных за нее, но должен
также уплатить ей некоторую сумму, а также двойную сумму в виде штрафа
властям».
Небезынтересно процитировать еще несколько положений Каутильи от¬
носительно рабов. «Если,— говорится в Артхашастре,— раба моложе
восьми лет и не имеющего родственников, независимо от того, рожден ли
он в доме хозяина, перешел ли к нему по наследству, куплен ли. или при¬
обретен другим путем, заставляют против воли исполнять нечистые работы
или же продадут либо заложат в чужую страну, иля, если продадут либо за¬
ложат беременную рабыню, не обращая внимания на предстоящие роды,
то хозяин должен быть подвергнут первому наказанию. Так же следует на¬
казать покупателя и других участников сделки». И снова: «Если у рабыни
родится ребенок от хозяина, должно немедленно освободить обоих —
и мать и дитя. Если же мать, не имея средств к существованию, вынуждена
остаться в рабстве, должно освободить ее брата и сестру».
Таким образом, на основе материалов Артхашастры можно выделить
следующие характерные черты рабовладения в Индии IV в. до н. э.
1.	Подавляющую массу рабов составляли млеччха, т. е. не-арии. Арии
попадали в рабство лишь в исключительных обстоятельствах.
2.	Рабы имели право на деньги, заработанные ими в свободное время.
Эти средства они могли использовать для выкупа на свободу.
3.	Обращение с рабами отличалось сравнительной гуманностью. Хо¬
зяин не мог неограниченно распоряжаться временем и личностью раба,
не мог обращаться с ним как угодно. Раба нельзя было принуждать к ис¬
полнению работ, считавшихся позорными или нечистыми.
4.	Хозяин не имел права посягать на честь женщины-рабыни.
5.	В случае, если раб или его родственники уплачивали выкуп, хо¬
зяин был обязан отпустить раба на свободу, независимо от того, хотел он
расстаться с ним или нет.
6.	Рабы могли владеть собственностью и деньгами, которые насле¬
довались их родственниками: хозяин получал имущество умершего раба
лишь в том случае, если последний не имел родственников.
Итак, рабовладение в Индии эпохи Маурьев существенно отличалось
-от античного рабства. Не удивительно, что Мегасфен считал всех жителей
Индии свободными и не видел среди них рабов. Он действительно не ветре-

РАБСТВО В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ
49
тпл здесь того типа рабовладения, который был ему привычен и понятен.
Ашока, проповедуя дхарма (закон благочестия), также настаивал на чело¬
веколюбивом отношении к рабам. В девятом наскальном эдикте он ука¬
зывает, что дхарма предполагает между прочим справедливое обращение
с рабами и слугами. Принципы дхарма провозглашались Ашокой неодно¬
кратно, так как император хотел, чтобы его подданные прониклись идеями
закона благочестия и должным образом относились друг к другу.
Эпоха эпоса и Смрити. В Махабхарате, Дхармашастрах и Смрити,
отражающих период от I до VII в. н. э., также встречаются неоднократ¬
ные упоминания о рабовладении. Так, в Ванапарве Махабхараты (185,
34) говорится, что Вайнья даровал мудрецу Атри тысячу прекрасных
рабынь с богатыми украшениями. Кроме того, в нескольких местах Ма¬
хабхараты отмечается, что каждый из 88 тысяч снатака-брахманов (т. е.
брахманов, закончивших период послушничества и обучения) получил
в подарок по 30 рабынь (даси)2.
В законах (смрити) Ману рабы разделяются на семь категорий: 1) вои¬
ны, захваченные в плен в бою; 2) люди, ставшие рабами за пищу во время
голода и других стихийных бедствий; 3) дети рабыни, рожденные в доме
ее хозяина; 4) рабы, купленные за деньги; 5) рабы, подаренные роди¬
телями или родственниками; 6) рабы, унаследованные как часть имуще¬
ства; 7) люди, продавшие себя в уплату долга или штрафа, наложенного
судом. По-видимому, во времена возникновения законов Ману рабы уже
находились в более тяжелом положении, нежели в эпоху Маурьев. Со¬
гласно законам Ману, раб не мог иметь какой-либо собственности; что бы
он ни заработал — принадлежало хозяину.
Более подробно систему рабовладения рисует Нарада-смрити, памят¬
ник, несколько более поздний, нежели законы Ману. Согласно данным
этого источника, в рабов обращали большинство пленников. Рабами своих
кредиторов становились также неисправные должники и разорившиеся
игроки. Иногда, в особенности в годы тяжелых голодовок, бедняки добро¬
вольно шли в рабство к богатым людям, при том условии, чтобы послед¬
ние кормили их.
В Нарада-смрити указывается, что все люди, находящиеся на службе
у других и выполняющие чужую волю, подразделяются на пять катего¬
рий — ученики, подмастерья, надсмотрщики за работниками, наемные
слуги и рабы (daca). Первые четыре группы объединялись термином кар-
макар «работник». Им поручалось выполнять только «чистые» работы. Ра¬
бов же можно было принуждать к любому труду, в том числе к таким «не¬
чистым» и позорным, по представлениям индусов, занятиям, как уборка
входа в жилище, очистка выгребных ям и перенос нечистот, подметание
дорог, мытье тайных членов, работа с навозом, личное прислуживание
и т. д. Нарада, таким образом, предписывает рабам все те формы «нечисто¬
го» труда, от которых они были освобождены во времена Каутильи. Это
свидетельствует о значительном ухудшении положения рабов на протя¬
жении нескольких веков после создания Артхашастры.
В Нарада-смрити различается 15 категорий рабов: 1) дети рабыни, рож¬
денные в доме хозяина; 2) рабы, купленные за деньги; 3) рабы, получен¬
ные в качестве дара; 4) рабы, перешедшие к владельцу по наследству;
5) люди, спасенные от гибели во время стихийных бедствий, таких, как го¬
лод, и т. д.; 6) люди, заложившие себя хозяину; 7) пленники, взятые в бою;
8) люди, проигравшие себя в споре; 9) люди, пришедшие со словами «я твой»;
10) отшельники, нарушившие свой обет; 11) рабы на определенный срок;
12) рабы на срок, покуда хозяин кормит их; 13) люди, отдавшиеся в раб¬
2	См., например, Сабхапарва, 52, 45; Ванапарва, 233, 43; Виратпарва, 18, 21.
4· Вестник древней истории, № 3

50
САТЬЯКЕТУ ВИДЬЯЛАНКАР
ство из любви к рабыне; 14) люди, продавшие себя; 15) люди, ставшие*
рабами в уплату долга.
Положение рабов разных категорий было далеко не одинаковым. Так,
рабы первых четырех категорий могли получить свободу только по вол&
хозяина. В таких же условиях находились и люди, продавшие себя в раб¬
ство. В то же время рабы других категорий имели более широкие воз¬
можности избавиться дт рабской зависимости. Например, человек, став¬
ший рабом за пищу во время голода, мог получить свободу, откупившись
двумя коровами, а неисправный должник — уплатив свой долг и проценты
по нему. Люди, добровольно ставшие рабами, пленники, взятые в бою,
или люди, потерявшие свободу в споре, имели право представить вместо
себя равноценного заместителя. Временные рабы, как вытекает из самой
сути их положения, освобождались по истечении определенного срока.
Рабы, которых хозяин должен был кормить, автоматически становились
свободными, как только владелец нарушал свои обязательства. Люди,
отдавшиеся в рабство из любви к рабыне, легко могли получить свободу,
прекратив связь со своей любовницей. Если человек был превращен в раба
насильственно, его освобождение считалось прямой обязанностью царя.
Наконец, Нарада-смрити предусматривает случай, при котором раб любой
категории мог получить свободу: всякий раб, спасший жизнь хозяину,,
немедленно становился свободным и даже получал право на долю в на¬
следстве своего бывшего господина.
Изложенные выше предписания Нарада-смрити рисуют ясную карти¬
ну положения рабов в IV—VII вв. (этими столетиями приблизительно да¬
тируют памятник). Следует сразу же заметить, что жизнь рабов значитель¬
но ухудшилась по сравнению с положением в эпоху Маурьев, когда рабы
могли иметь личные заработки и владели собственностью. Однако осво¬
бождение из рабства было возможно и в этот период. Нарада-смрити
между прочим содержит подробное описание церемонии отпуска раба
на волю. «Если хозяин,— говорит Нарада,— желает отпустить на сво¬
боду раба, которым он доволен, он должен снять с плеч раба сосуд с водой
и разбить его. Затем следует вылить на голову раба воду, сметанную с
цельными зернами риса и цветами. После этого хозяин, трижды повторив:
„Ты более не раб“, отпускает бывшего невольника, которому следует
уйти, не подымая головы».
В эпоху Смрити на положении рабов серьезно сказывалась и касто¬
вая система, которая приобрела к тому времени весьма жесткий характер.
Именно поэтому Нарада-смрити предписывает владение рабами в строгом
соответствии с порядком варн — традиционных сословий индийского обще¬
ства. Так, представители высшей варны — брахманы — могли иметь ра¬
бов из всех других варн — кшатриев, вайшиев и шудр. Кшатрии могли
владеть вайшиями и шудрами, но ни вайшии, ни шудры не должны были
иметь рабов-кшатриев. Шудры не могли также владеть вайшиями. Имеется,
впрочем, частичное исключение из этого условия: отшельник, нарушив¬
ший свой обет, превращался в раба царя, из какой бы варны ни происхо¬
дил последний. Что же касается брахманов, то они, как отмечает Катья-
яна3, не могли быть рабами даже у представителей своей варны. Подобное
установление Дхармашастр, по-видимому, объясняется тем обстоятель¬
ством, что первенство брахманов уже прочно установилось в индийском
обществе того времени. Правда, если обстоятельства принуждали брах¬
мана жить за счет работы в чужом доме, он имел право на это. Но и в таком
случае брахман мог быть слугой тольк9 у другого брахмана. Разумеется,
брахманам-слугам поручались только «чистые» работы. Даже отшель-
8	Известный древнеиндийский комментатор Панини (пер.).

РАБСТВО В ДРЕВНЕЙ ИНДИИ
51
вики, нарушившие обет, не обращались в рабов, если они принадлежали
к брахманам. Наказание ограничивалось изгнанием. В то же время кшат¬
риев и вайшиев, виновных в подобном преступлении, немедленно лишали
свободы и клеймили, выжигая на лице так называемый «собачий след».
Согласно Катьяяне, свободная женщина, выходя замуж за раба, также
становилась невольницей. Наоборот, если рабыня рожала ребенка, от¬
цом которого был хозяин, она подлежала освобождению.
Юридически рабы в эпоху Смрити были почти совершенно бесправны.
Они сохранили лишь некоторые личные права. Рабы не имели права соб¬
ственности. Они могли владеть только теми средствами, которые получили,
продав себя в рабство, или которые были пожалованы им хозяином. Любой
официальный акт, совершаемый рабом, имел законную силу только в том
случае, если действие одобрялось хозяином. Но вместе с тем хозяин не мог
обращаться в суд по поводу оскорбления или ущерба, нанесенного ему его
собственным рабом, ибо раб — это «тень» своего господина. В судах сви¬
детельство раба обычно не учитывалось; судья принимал его во внима¬
ние лишь в том случае, когда отсутствовали показания свободных очевид¬
цев. Однако рабы в Индии имели семьи. Об этом, в частности, упоминают
Законы Ману, разные статьи которых говорят о родителях, женах и детях
рабов. Хозяин при этом, согласно Законам Ману, не должен был вмеши¬
ваться в отношения между членами семьи раба или вступать с ними в
ссоры.
Хотя положение рабов в Индии резко ухудшилось в период после Кау-
тильи, оно все же никогда не соответствовало порядкам, господствовав¬
шим в западных странах древнего мира. Этим различием объясняется то
обстоятельство, что чужестранцы вообще не видели рабства в Индии. Не¬
безынтересно в этой связи напомнить следующее замечание Рис-Дэвидса:
«Нам неизвестно о существовании таких развитых (западных) форм рабо¬
владения, какие имели место в греческих рудниках, римских латифун¬
диях и на плантациях христианских предпринимателей. Нет также дан¬
ных о массовом угнетении и нищете рабов, ибо подавляющая часть рабов
в Индии принадлежала к числу домашних слуг. Обращались с ними срав¬
нительно сносно, да и абсолютное число рабов в Индии было весьма невели¬
ко». Следует, впрочем, добавить, что, как свидетельствует Махабхарата,
в домах древнеиндийских богачей имелось помногу рабов.
Материалы о рабовладении в древней Индии, содержащиеся в Смрити
п Дхармашастрах, дополняются ценными сведениями, которые можно
почерпнуть из «Мриччхакатикам» 4 — классической драмы эпохи Гуптов.
Один из персонажей пьесы — игрок, предлагающий продать себя в уплату
долга. Юридически подобная категория рабов описана Нарадой и другими
составителями Смрити. Драма Шудраки показывает также, что положение
рабов зависело прежде всего от произвола их хозяев. Так, рабыня Мада-
ника выступает в пьесе в качестве поверенной и подруги своей госпожи.
В то же время жестокий хозяин бьет раба Стхавараку и даже велит зако¬
вать его в кандалы. Хозяйка Маданики отпускает ее на волю, чтобы дать
ей возможность соединиться с возлюбленным. Стхаварака же получает сво¬
боду лишь тогда, когда его хозяин попадает в немилость и царь издает спе¬
циальный указ относительно освобождения Стхавараки.
Столетия, последовавшие за периодом, отраженным в Смрити и Дхар¬
машастрах, по существу, не внесли ничего нового в индийскую систему рабо¬
владения. Хотя рабовладение по-прежнему играло немаловажную роль в
общественной жизни раннесредневековой Индии (VIII—XII вв.), ком¬
ментарии и указатели к Смрити, написанные в эту эпоху, в вопросе
4 «Глиняная повозка»: Шудраки.
4*

52
САТЬЯКЕТУ ВИДЬЯЛАНКАР
о рабах ограничиваются простым повторением или разъяснением преж¬
них установлений.
Индия впервые пришла в соприкосновение с исламом еще в VIII в.,
когда арабы покорили некоторые районы Западного Синда. Однако серь¬
езные столкновения с мусульманами начались лишь в конце X в., со
времени походов султана Махмуда Газневида. При этом, как сообщают му¬
сульманские хронисты, большое число индийцев обращалось победителями
в рабство и уводилось в Газну. Утби отмечает, в частности, что в это время
рабов было великое множество и они стали чрезвычайно дешевы. Другие
мусульманские завоеватели также превращали в рабов тысячи пленников.
Например, касаясь победы мусульман в Гуджерато в 1197 г., совре¬
менный событиям автор говорит о пятидесяти тысячах неверных, отправ¬
ленных в ад мечами воинов ислама, и о двадцати тысячах пленников, по¬
павших в ихрукии обращенных в рабство. Точно так же рабами стали пять¬
десят тысяч человек, взятых в плен после падения Калинджара. Последую¬
щие мусульманские завоеватели не ограничивались кратковременными на¬
бегами, а навсегда селились в Индии. Они поэтому не уводили рабов из
страны, чтобы продать их на чужбине. Отсюда резкое увеличение числа
рабов в Индии. При дворах мусульманских правителей и в домах знати
содержалось огромное количество рабов. Следовательно, и в мусульман¬
ский период истории Индии рабы оставались существенным элементом
социальной структуры страны.
Сохранение рабовладения при мусульманах между прочим способ¬
ствовало переходу определенного числа индусов в ислам, ибо мусульман¬
ские правители с самого своего утверждения в Индии следовали поли¬
тике, согласно которой подобная смена религии означала освобождение
от рабства, податей и других притеснений.

Акад. В. В. Струве
ТЕРМИН GANA-GA И ПРОБЛЕМА ЗАРОЖДЕНИЯ
ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В ШУМЕРЕ
(Продолжение*)
Переходя к установлению результатов изучения текста кон. В., VII,
17—25 Урукагины, приходится констатировать, что даже общая интер¬
претация этого источника, взятого в целом, еще не завершена, поскольку
вторая часть текста, а именно строки 22—25, не нашла еще своего приемле¬
мого истолкования. Crux interpretum в этой части нашего источника яв¬
ляется термин a-mus-du, который, как было сказано выше, Тюро-Данжен
оставил без перевода. А. Деймель перевел его «змееизвивающийся (ров)во-
ды»(Ог.,1сер.,2, стр. 8), объясняя весь контекст следующим образом «gan-ga
являлось, кажется, в противоположность к gan-id, полем, которое не ле¬
жало у канала и поэтому должно было орошаться; для этой цели земледе¬
лец строил либо колодец (PU), либо „водо-змеиный ход“,т. е. извилистый
водяной ров» (там же, стр. 28). Нам придется еще вернуться к объяснению
всего контекста кон. В, VII, 17—25. когда мы попытаемся дать оконча¬
тельное определение gana-ga, но сейчас предстоит остановиться лишь на
интерпретации термина a-mus-du. Деймель пытался объяснить сопоставле¬
ние воды со змеей в выражении a-mus-du указанием на предполагаемую
извилистость арыка, в котором текла вода. И. М. Дьяконов предлагал
перевести a-mus-du как «проточная вода»* 1.
Очевидно, он полагал, что быстрота движения змеи дала шумерийцам
повод для сопоставления змеи с «проточной водой». Иное толкование для
выражения a-mus-du дал в 1956 г. М. Ламбер2, который интерпретирует
a-mus-du не как «проточная вода», а как «стоячая вода» 3. Дело в том, что
он транскрибирует данное выражение a-mus-tum и сопоставляет mus-tum
с глаголом, засвидетельствованным в тождественном написании в цил.
* См. «ВДИ», 1959, № 2, стр. 3—20.
1	ДРУЛ, стр. 21. Данную интерпретацию он повторил и в двух своих последую¬
щих работах. С «проточной водой» он отождествляет a-ZÁR-la (кон. В, VII, 3) и a-zal-li
(кон. В, XII, 43) (см. ДРУЛ, стр. 22 и 26). Не слитком ли много терминов для обозна¬
чения «проточной воды»?
2	Sollberger, SV, № 230, стр. 114, заменил транскрипцию a-mus-du транс¬
крипцией a-zér-rá, но перевода не дал.
3	RAss, L, 1956, стр. 175. Правда, слово stagnante «стоячая» автор сопровождает
вопросительным знаком.

54
Акад. В. В. СТРУВЕ
В, X, 6 Гудеи 4. Сложный глагол ти^Чит обозначал «заканчивать», «да¬
вать прекратиться»5, и поэтому М. Ламбер интерпретировал а-тиБЧйт как
«воду, которой дали прекратиться (течь)» 6.
Все эти толкования не отмечают связи а-пшіз-би с «колодцем», который,
согласно первой части текста кон. В, VII, 17—25, был вырыт шублугалом,
а такая связь между ними существовала, поскольку и а-ши§-(1и был вырыт
шублугалом. Правда, И. М. Дьяконов заявляет, что «об этой воде не ска¬
зано, что она проведена самим шублугалем» (ДРШИ, стр. 56, прим. 45),
но весь контекст указанного отрывка надписи Урукагины на конусе В сви¬
детельствует о том, что шублугал трудился не только над сооружением
колодца, но и над проведением воды а-пш^и. Дело в том, что законода¬
тельство У рукагины считало злоупотреблением и то, что игинуду, раб
правителя или храма, распоряжался водой колодца, а также и то, что он
распоряжался водой а-тшз^и. В обоих случаях злоупотребления являлись
однородными, так как они сводились к тому, что тогда, до Урукагины,
господствующий класс Лагаша не учитывал индивидуальный труд шублу-
гала, затраченный им на поле, не входившем в состав естественно оро¬
шаемой земли. В первом случае, когда речь шла о колодце, состав пре¬
ступления был точно определен, а во втором случае было только указано,
что водой а-ти§-(1и, существовавшей на gan-ga, распоряжался игинуду.
Для того, кто был знаком с определением злоупотребления по отношению
к шублугалу, соорудившему колодец, было ясно, что и а-ти§-с1и было
создано шублугалом и что, несмотря на это, водою его распоряжался
игинуду. Если же и колодец и а-тіі§-с1и были созданы индивидуальным тру¬
дом шублугала, то тем самым создается связь между ними, и ее характер
вскрывается путем интерпретации термина а-тиэ-йи, который законо¬
мерно может быть транскрибирован а-ти§^іпа и переведен без каких-
либо натяжек как «вода-змея, идущая», т. е. «вода, как змея идущая».
Змея же идет из пещеры, в которой она укрывается 7. Для «воды-змеи, иду¬
щей» 8 такой пещерой был колодец, сооруженный на вершине, геэр.
высоте gana-ga. Из него «вода-змея, идущая» через арык, в своей голов¬
ной части, соответствовавшей кяризу, орошала несколько ниже лежащие
части gana-ga. Для этой цели и сооружался колодец на самом высоком
месте gana-ga.
На основании всего приведенного выше материала, содействующего
интерпретации столь существенного для моего исследования текста кон. В,
VII, 17—25, я могу дать следующий предварительный перевод его:
«і7 Шублугал 18 на вершине gana-ga своего 19 колодец свой 9 вырыл, 20(но)
4	К написанию этого глагола см. GSGL, I, § 6а, стр. 28.
5	См. GSGL, I, § 37, стр. 121.Раньше полагали, что этот сложный глагол обозна¬
чал «похищать». Так переводил еще В. Landsberger, Die Fauna des alten Me¬
sopotamien nach der 14. Tafel der Serie HAR-ra-hubullu, Abh. d. phil.-hist. Kl. d. Sachs.
Akad. d. Wiss., XLII, 1934, № VI, стр. 98, при толковании цилиндра Гудеи В, X,
4 сл. Cp. GSGL, I, § 6, стр. 29, прим. 1.
6	Пример подобного опущения глагола-дополнения к глаголу mus-túm Ф а л ь-
кенштейн (GSGL, I, стр. 29) находит в SAKI, стр. 204, В 3, I, 6—7.
7	Вспомним маленький остроумный рассказ о поросенке (?), попавшем в пещеру
змеи (см. В. Meissner, Babylonien u. Assyrien, II, стр. 429).
8	В поэзии это громоздкое выражение можно было сократить. По крайней мере
мы находим в одном из гимнов в честь Шульги (W i t z е 1, PSP, стр. 54, II, 5) выраже¬
ние e-mus «ров змеи», т. е. ров с водой, идущей не из реки, а из колодца. Через не¬
сколько строк (там же, II, 9) мы находим, если верить предложенной интерпретации,
намек на частичное сокрытие воды (см. комментарий, там же, стр. 62).
9	Прибавлением притяжательного местоимения подчеркивалось, что колодец,
вырытый индивидуальным трудом шублугала, становился его собственностью, кото¬
рой он мог по своему усмотрению распоряжаться.

термин gána-ga
55
игинуду si (им) распоряжался. 22 Водою-змеею, идущей 23, которая на
gána-ga имелась10 11, 24, игинуду 25 распоряжался».
Переходя теперь к вопросу об интерпретации начала надписи Гу¬
лей на статуях I и Р, надлежит напомнить и текст существенных для моего
исследования строк надписи, а также и интерпретации его, предложенные
Тюро-Данженом и Пебелем, которые послужили основой для различного
определения упомянутого в тексте термина gána-ga.
Транскрипция строк 1,7 — II, 2 надписи на статуе I: 7 uru-a ki-ur 3
* mu-na-ni-gar-a І1г gána-ga gána-íd 2 mu-na-ni-gar-a. Ф. Тюро-Данжен дан¬
ный текст перевел, как мы выше видели, следующим образом: когда Нин-
гирсубогу Нингишзида, «7 в городе основу 8 передал, ІІ^олмы и долины
передал». Таким образом, Тюро-Данжен переводил термин gána-ga «вы¬
соко лежащее поле». Пебель же, считая ga в выражении gán-ga форман¬
том, переводил данный текст: «в городе землю и основу он ему передал, вне
города поля и каналы он ему передал». Нельзя отказать переводу Пебеля
в том, что он придает интерпретированному тексту чрезвычайную строй¬
ность. В самом деле, при таком понимании текста последний разбивается
на два одинаковых по своему строению предложения, в которых сообща¬
лось о даровании богом Нингирсу любимцу богов Нингишзида в городе
п вне города по два объекта. К сожалению, эта стройность терпит некото¬
рый ущерб, поскольку интерпретация выражения ki-ur3 в качестве двух
самостоятельных слов — «земля» и «основа» вызывает сильные сомнения.
Дело в том, что ki-ur3, согласно шумерийско-аккадским билингвам, соот¬
ветствует единому аккадскому слову durussu «местоположение», «основа¬
ние», «план» (города), как на это указал уже Ф. Тюро-Данжен п. Как еди¬
ное выражение переводили ki-ur3 иГэд (foundationsite)12, и Деймель (betre¬
tener Boden)13, и Фалькенштейн (plani erter Boden)14, и другие15.
С таким пониманием ki-ur3 не мог не считаться и И. М. Дьяконов, ко¬
торый, как уже выше было сказано, принял интерпретацию Пебеля. По¬
этому он отказался в данном пункте следовать переводу, предложенному
Пебелем и, также, как Тюро-Данжен и другие выше перечисленные иссле¬
дователи, перевел ki-ur3 единым словом «фундамент» (foundation), а не
двумя самостоятельными словами (DSR, стр. 9, прим. 1). Но, отвергнув
толкование Пебеля в отношении выражения ki-ur3, И. М. Дьяконов нару¬
шил всю стройность построения интерпретации последнего и тем самым
значительно ослабил ее убедительность. В таком случае трудно преодоли¬
мым препятствием для интерпретации gána-ga как местного падежа слова
gána является необходимость допущения в одном и том же предложении
для одного и того же слова gána двух различных значений: «страна» (там
же: country) и «поле».
Выходом из данного тупика, создавшегося для методически работаю¬
10	Возможно, что глагол gäl надлежит в данном контексте сопоставить со значе¬
нием «открывать». См. SL, № 80, 16, где gäl соответствует аккадскому pi-tu-n «откры¬
вать». Там дается указание, что pitü sa me имеет значение «орошать» (букв, «откры¬
вать воду»).
11	См. RAss, VI, 1907, стр. 25, прим. 3. Для значения аккадского durussu см. хотя
бы С. В е 7 о ld, Babylonisch-Assyrisches Glossar, 1916, стр. 110a.
12 G a d d, A Sumerian Reading-Book, стр. 186. Производными от данного значе¬
ния были, по мнению автора, слова «основание», «город».
13	SL, № 461, 147. Очевидно, место, по которому ходят, т. е. территория города
в узком смысле этого слова.
14	GSGL. I, стр. 66 и прим. 5. В примечании Фалькенштейн ссылается на свою
статью в ZAss, XLIV, 1938, стр. 2, 13 и стр. 23—24. В FGSGL, II, § 104, указанное
выражение переводится как «фундамент».
15	F. Delitzsch, Sumerisches Glossar, Lpz, 1914, стр. 49 и W і t z е 1,
PSP, стр. 132, сливают воедино ki-ür и ki-ur3, интерпретируя их как «слитное слово»
для обозначения нижней части земли или нижнего помещения храма.

56
Акад. В. В. СТРУВЕ
щего интерпретатора, является допущение, что и в том и в другом случае
слово gâna в изучаемом тексте имеет одно и то же значение («поле») н
что слово «город» используется здесь в широком смысле этого слова для
обозначения города-государства Лагаша со всеми его пригородами и окру^
гой, с полями и каналами. Такое понимание выражения «город» подтвер¬
ждает ряд текстов. Так, в начале большой надписи Гудеи на цилиндре А,
содержащей гимн, посвященный построению правителем Лагаша централь¬
ного храма Энинну, сказано: «Ij Когда на небе и земле судьбы решались,
2Лагаш в большой божественной силе поднял чело к небу.3 Энлиль обра¬
тил на владыку Нингирсу благой взор: 4яВ нашем16 городе все необходи¬
мое блестяще явилось, 5наводнение к своему берегу возвращается, 6на-
воднение Энлиля к своему берегу возвращается, 7наводнение к своему
берегу возвращается, ьболыпое наводнение сияет 17, воспеваемое 9навод-
нение Энлиля, Тигр воду сладкую принес“»18.
То же употребление слова «город» мы находим и в поэтическом тексте,
оплакивавшем гибель Ура 19. Здесь богиня-покровительница Ура Нин-
гал, изливая свою скорбь в связи с катастрофой, постигшей ее город,
упоминает о его каналах и полях:
«В каналах моего города земля набралась, жилище рыб lul-a2° он создал21;
В ее русле вода проточная (сверкающая) не течет, охранитель ее не приходит;
На полях города моего зерно не существует, его земледелец не приходит;
Поле мое подобно полю, (только) мотыгой обработанному, он22 сорной
мулгана-траве 23 дает произрасти (сткк. 269—272).
Таким образом, я полагаю, что в начале надписи на статуе I Гудеи сло¬
во «город», употреблено в широком смысле. В таком случае инфикс -ni-,
отмечающий место в обеих глагольных формах mu-na-ni-gar-a, в анализи¬
руемом нами предложении надписи Гудеи указывает, несомненно, на город-
государство Лагаш. Из этого же, в свою очередь, следует, что во второй
части предложения противостоит не gâna поле и i724 *, а gâna-ga и gâna-i7
«поле канала», resp. «поле реки». За то, что здесь противостоят gâna-ga
Hgâna-i7, а не gâna и і7, говорит еще и наличие среди наименований кате¬
16	GSGL, I, § 14, стр. 51.
17	GSGL, I, § 72, с, I: nam-mul «оно сияет».
18	SAKI, стр. 88 m., I, 1—9. Перевод: М. W i t z е 1, KS, I, 1918, стр. 9, коммен¬
тарий: там же, стр. 99—103; А. Фалькенштейн вА. Falkenstei п—von S od en,
Sumerische u. akkadische Hymnen u. Gebete, Zürich, 1953 (далее SAH), стр. 137—138.
Может быть, о таком же словоупотреблении uru («город») говорит и гимн, переведен¬
ный W i t z е 1, PSР, стр. 116, 1—9, если принять толкование, предложенное автором
(см. комментарий к тексту, стр. 128—129).
19	Текст издан S. N. К г a m e г, Lamentations over the Destruction of Ur (As-
syriological Studies, № 12, 1940). К переводу см. также A. Falkenstein в F a 1-
kenstein — von S о d e n, SAH.
20	Крамер оставил это слово (lui-a) без перевода, но lul-a, согласно силлабариям,
соответствует аккадскому selibu, означающему или «лисица» или «род рыбы». Фаль¬
кенштейн перевел (Falkenstein — von S о d e n, SAH, стр. 204) «логова лисиц»,
но я полагаю, что текст не говорит о подобном высыхании каналов, поскольку в сле¬
дующей строке поэмы указывается лишь на то, что в их русле не течет проточная
(«сверкающая») вода. Поэтому я склоняюсь принять второе значение слова lul-a
«род рыбы, живущей в болотистой воде».
21	Поскольку мы имеем указание, что подлежащим данной глагольной формы яв¬
ляется лицо, то нельзя видеть в словах «жилище рыб» подлежащее к ней. Поэтому я на¬
хожу подлежащее в охранителе канала, который упоминается в следующей строке.
22	Т. е. земледелец, который ушел с поля и тем самым дал произрасти на поле
сорнякам.
23	Я следую по существу в интерпретации данной строки Фалькенштейну, Fal¬
kenstein — von S о d e n, SAH, стр. 204.
24	Я принимаю для данного знака транскрипцию, предложенную GSGL, ІІГ
стр. 10.

термин gána-ga
57
горий полей в эпоху III династии Ура, столь близкой по времени правле¬
нию Гудеи, категории gána-i7,«none канала», resp. «полерядом с каналом»25.
Подведя итог всему сказанному об интерпретации начала надписи
Гудеи на статуе I, я могу дать следующий предварительный перевод его:
«Ij Когда Нингирсу, 2сильный воин3Энлиля, 4Нингишзида, 5сыну Ниназу,
6любимому богами, 7в городе основание 8там передал, 11± поля ga (и) поля
у реки (канала) там передал».
Конечно, окончательный перевод я смогу дать лишь после убедитель¬
ного решения вопроса о значении ga в термине gána-ga, а данный вопрос я
буду в состоянии решить при условии привлечения нового материала,
а именно документов хозяйственной отчетности, упоминавших названный
термин. А. Деймель был первым исследователем, который обратил долж¬
ное внимание на документы, упоминающие термин gána-ga 26. Следующим
исследователем, детально изучившим эти документы, был Р. Шольтц,
который сделал в своем труде, посвященном глагольным префиксам,
ряд существенных наблюдений 27. М. Ламбер использовал два из этих
документов для истолкования термина gána-ga в тексте конуса В, VII,
17—25 28. И. М. Дьяконов привлек, наряду с двумя документами, исполь¬
зованными для той же цели М. Ламбером, еще и третий — Ник. I, 170,
(DSR, стр. 9, прим. 1 и ДРШИ, стр. 56).
Подобная случайная выборка двух-трех источников из общего числа
имеющихся в нашем распоряжении соответствующих документов является
серьезной методической погрешностью, и ее естественным последствием ока¬
залась невозможность бесспорного решения проблемы о значении тер¬
мина gána-ga. Поэтому надлежит во избежание указанной ошибки предва¬
рительно установить все те документы, которые действительно упоминают
о термине gána-ga. Таких документов, насколько мне известно, можно най¬
ти только восемь 29, но к ним можно добавить еще два документа, которые,
хотя и не упоминают о gána-ga, а лишь о ga 30, но именно вследствие этого
они окажутся весьма ценными для определения термина, взятого в целом.
В пяти из этих документов, которые изданы М. В. Никольским, терми¬
ну gána-ga предшествует слово mas, обозначавшее в эпоху Урукагины или
«козленок» (SL, № 174, 33 и 161) или «подать» (SL, № 174, 124). М. В. Ни¬
кольский пытался в своей передаче содержания издаваемых им табли¬
чек дать интерпретацию выражения mas-gána-ga, встречающегося в выше¬
указанных документах его издания. В одной из табличек (№ 170) он пере¬
водит это выражение как «скотный двор» (ук. соч., стр. 36), а при переводе
документов № 185, 186 и 187 М. В. Никольский выделял в этом выражении
gána-ga, переводя эти слова: «поле, предназначенное для молочного хо¬
зяйства»31. Для нашего исследования является примечательным тот факт,
26	G. R е i s n е г, Tempelurkunden aus Telloh, В., 1901, стр. И, s. v. GAN.
26	См. Or., I сер., 5, 14 и в особенности 20, стр. 43 и 55.
27	S с h о 1 t z, SSV, стр. 107 и 155.
28	RAss, L, 174 прим, к § 11. Им были привлечены документы DP, 646 и Ник., I,
185.
29	Ник., I, 170; 185; 186; 187; 194; Förtsch, № 35, DP, 562; 646. Документ Ник.,
I, 182, в котором А. Деймель, Or., I сер., 20, № 132, стр. 51, восстановил в плохо
сохранившемся слове mas-gána-[ga], должен быть исключен из числа этих текстов,
так как тщательная колляция табличек, изданных М. В. Никольским, которая была
произведена А. П. Рифтиным, не подтвердила возможность восстановления А. Деымеля
(см. А. П. Р и ф т и н, СЕК, вып. 1, 1929, стр. 176).
80 Два текста, в которых встречается выражение mas-ga без gana: Förtsch, № 170
и RTG, 75.
31	FI и к о л ь с к.и й, ук. соч., стр. 37. Что же касается X» 194 его издания, то
в этом тексте содержится обширный список мелкого скота, и в нем только раз упоми¬
нав.чся mas-gána-ga, и поэтому автор, ук. соч., стр. 38, последнее выражение в своем
пересказе таблички оставил без внимания.

58
Акад. В. В. СТРУВЕ
что М. В. Никольский видел, таким образом, в ga выражения gána-ga са¬
мостоятельное слово. В том документе, из изданных М. В. Никольским 32,
который привлек М. Ламбер, перечисляется в первых двух строках некото¬
рое количество мелкого скота, а затем следует: mas-gána-ga ё-а engar-ki-
gub-ge-ne-kám, «это mas-gána-ga, выходящее 33, земледельцев места уста¬
новленного» 34. М. Ламбер, очевидно, полагал,что mas в mas-gána-ga надле¬
жит понимать не как «подать», а как «козленок», resp. «козлята», а поэтому
на основании указанного текста он сделал вывод, что «это поле ga, кажется,
является не обработанной или по крайней мере предоставленной земле¬
дельцам, распределенным в отношении земли (engar-ki-gub), которые там
пасут своих козлят» 35.
И. М. Дьяконов, следуя за Ламбером в понимании вышеприведенного
текста, переводит последний: «козлята, выходящие в поля» (DSR, стр. 9,
прим. 1). К сожалению, ни он, ни М. Ламбер не поставили вопроса о том,
не является ли в данном контексте слово mas обозначением не для «коз¬
ленка» или «козлят», а для «подати». Дело в том, что мы имеем ряд при¬
меров, когда слово, заведомо обозначавшее некую подать, определяется тем
же причастием ё-а «выходящий». Я имею в виду слово lul-gu, которое А. Дей-
мель определил как подать храму, состоящую из ягнят, овец, коз, шерсти,
фиников, рыбы36. Этот термин, означающий в буквальном переводе
«передача веревки»37, засвидетельствован в ряде документов хозяй¬
ственной отчетности в связи с ё-а «выходящая» 38. Надо полагать, что при¬
частие ё-а, определяющее подать lul-gu, не означает «выходящая» в прямом
смысле этого слова, а лишь в переносном.
В пользу такого значения глагола ё в данном контексте говорит и то
обстоятельство, что в некоторых случаях mas-gána-ga не определяется при¬
частием глагола ё «выходить», но данный глагол в форме e-ta-ё «он дал вый¬
ти» включается все же в документ, выражая действие одного из руководи¬
телей храмового хозяйства, и данное действие, несомненно, стоит в свя¬
зи с mas-gána-ga, упомянутом в предшествующем тексте 39. Действие же,
выраженное в глагольной форме e-ta-ё, может быть, согласно сви¬
детельству документов хозяйственной отчетности, направлено на такие
объекты, которые заведомо сами двигаться не могут, как зерно (DP,
553, III, 4), дерево (DP, 458, III, 2; 491, I, 3), серебро 40. Поэтому на осно¬
вании приведенного материала я вместе с А. Деймелем полагаю, что засви¬
детельствованное некоторыми документами mas-gána-ga ё-а надлежит интер¬
претировать как «подать gána-ga, выходящая, resp. вышедшая», т. ѳ.
выданная теми или другими лицами, входившими в состав персонала хра¬
ма богини Баба 41. К такому же выводу пришли бы и И. М. Дьяконов и
32	Датированная третьим годом Лугаланды табличка Ник., I. 185, I, 3—4.
33	Я условно взял нейтральный средний род.
34	Так назывались земледельцы или, вернее, заведующие полями, которым был
поручен надзор за обработкой значительного количества полей (см. Or., I сер., 6,
стр. 25—26).
35	RAss, L, стр. 174, прим, к § И.
36	SL, № 355, 30. См. также Or., I сер., 20, стр. 41 сл.
47	См. R. S с h о 1 t z, SSV, стр. 57, в прим. 3 к документу Ник., I, 219.
33 В качестве подати, связанной с мелким скотом, встречается в Or., I сер., 20,
74, стр. 26; Förtsch, № 127,1, 1; об. ст., IV, 5; RTC, 45, II, 1; Ник. I, 191, об. ст., I, 1;
192, об. ст., II, 2; 196, I, 1, об. ст., III, 4. В качестве подати, связанной с рыбным хо¬
зяйством,! она упоминается Förtsch, № 24, об. ст., I, 1.
39	Ник , I," 170, III, 3 (e-ta-é-ám); Förtsch, 35, III, 4.
40	RTC, 27, об. ст., Ill, 5; DP, 519, VI, 3; Förtsch, № 65, IV, 6; № 175, III, 4. На
эти документы обратил внимание иМ. Lambert, RAss, XLVII, 1953, стр. 106
и 108. "
41	См. Or., I сер., 20, стр. 43 и 55, где перечислены, наряду с mas-gána-ga,еще шесть
других податей. См. также иуШольтца (SSV, стр. 155) перевод документа Förtsch,
№ 35.

термин gäna-ga
59
М. Ламбер, если бы они опирались на закон большого контекста. К со¬
жалению, первый из них решился использовать в своей работе даже
минимальный контекст. В самом деле, он привлек в своих двух последних
работах, имеющих целью решить и вопрос о термине g¿αna-ga, следующий
микроскопический текст из документа БР, 646: ¡за gana-ga-së 42. Столь ни¬
чтожный отрывок, вырванный из общего содержания источника, не дает
ни автору, ни читателю понятия о тех любопытных данных, которые мо¬
гут быть вскрыты путем внимательного анализа названного документа.
Дело в том, что, согласно табличке БР, 646: пять перечисленных поимен¬
но заведующих полями «места установленного» (см. выше, прим. 34)
были связаны с прорытием (примерно на 360 м 43) канала часто упоминае¬
мого поля ига-йи3-а и очищением русла канала. В заключении документа
указывается, что «Эниг[гал], заведующий хозяйством, начиная со ста¬
рой 44 (территории) канала большого (Шатт-аль-Хаи) вплоть до середины
gana-ga им вырыл» 45.
Стало быть, документ БР, 646, содержание которого я изложил, свиде¬
тельствует о дальнейшем расширении хозяйством храма богини Бабы
ирригационной системы на территории, несколько отдаленной от основ¬
ной водной артерии, от «канала большого», т. е. от Шатт-аль-Хаи. Не¬
сомненно, уже в эпоху Урукагины 46 существовала вдоль берега «канала
большого» некоторая полоса обработанной земли, орошаемой каналами,
отведенными из главного источника воды для области города-государства
Лагаша. В эпоху же царя-реформатора территория обработанной земли
в районе поля Урудуа, согласно свидетельству БР, 646, была расширена
путем дальнейшего удлинения канала, прорытого здесь в предшествующее
время. Он был удлинен примерно на 360 м и вместе с тем было очищено
русло уже существовавшего канала 47, чтобы через него могла беспрепят¬
ственно протекать вода из канала большого в новый канал, прорытый
вплоть до середины территории gana-ga. На последней до удлинения ста¬
рого канала орошение осуществлялось, надо полагать, через посредство
42	См. DSR, стр. 9, прим. 1; ДРШИ, стр. 56, прим. 42. Если в первой работе объяс¬
нением для приведения столь незначительного отрывка текста может служить еще то
обстоятельство, что в работе М. Ламбера, напечатанной в том же журнале, цитируется
более полный отрывок из документа DP, 646, то подобное объяснение отпадает для
второй работы. Здесь, конечно, автор должен был привести в интересах читателя и
предшествующий контекст цитируемого им ничтожного отрывка из документа DP,
646.
43	Всего было определено протяжение прорытого канала в 60 gar-du 2 gi, а gar-du
равняется 5,94 м и gi 2,97 м (см. Or., I сер., 4, стр. 31—32).
44	А. Д е й м е л ь. SL, № 455, 30, предполагает видеть в й, засвидетельство¬
ванном в двух документах (DP, 646 и 647), «оросительный ров», но он сопровождает
свою интерпретацию вопросительным знаком. М.Ламбер переводит й «крутой берег»
(berge, см. RAss, L, стр. 174, прим, к § И). Я лично готов сопоставить знак й уже для
эпохи Урукагины с чтением libir «старый», «прежний», может быть восходящим к
аккадскому labäru «делаться старым», «стариться». Дело в том, что для знака й
чтение libir засвидетельствовано уже в надписи Гудеи (цил. А, XVII, 29). В доку¬
ментах хозяйственной отчетности III династии Ура знак й в чтении libir указывал
на нечто «прежнее», уже существовавшее в противоположность вновь появивше¬
муся.
46 Эниггал, очевидно, предоставил перечисленным выше заведующим полями
рабочую силу.
46	К сожалению, табличка DP, 646, а также и упоминающая «канал большой»
табличка DP, 647 датируются лишь указанием года (4-й год), но без названия пра¬
вителя, и они могут быть отнесены и ко времени Лугаланды, и ко времени Урука¬
гины.
47	Очевидно, очистка канала, которая упоминалась, как мы выше видели, в до¬
кументе DP, 646, относится к уже ранее существовавшему каналу. Дело «очистки»
не может быть отнесено к руслу Шатт-аль-Хаи, поскольку направление работ, отме¬
ченных в документе, шло по направлению от «канала большого».

60
Акад. В. В. СТРУВЕ
вырытых индивидуальным трудом колодцев. Подобным же образом про¬
должала орошаться и остальная часть территории gána-ga, которая бы¬
ла еще более отдалена от Шатт-аль-Хаи, основного источника орошения
области Лагаша.
Анализ содержания документа DP, 646 ставит перед нами во весь рост
проблему интерпретации термина gána-ga, требующую окончательного
решения вопроса о том, следует ли видеть в gána-ga обозначение особой
категории полей ga или же считать ga в gána-ga формантом, связанным
со словом gána, которое следует читать, как предполагает И. М. Дьяко¬
нов, gánag, а не gána. Правда, изложенное мной содержание DP, 646, ка¬
залось бы, не говорит в пользу интерпретации, предложенной И. М. Дья¬
коновым, но, конечно, для того, чтобы ее окончательно опровергнуть, тре¬
буется более убедительная аргументация, к развитию которой я теперь
и перехожу.
Первая задача, которую нам предстоит решить на пути выявления
подлинного значения gána-ga, связана с установлением тех случаев, ког¬
да можно считать засвидетельствованным оформление родительного па¬
дежа шумерийского слова gána 48. Подобные случаи можно установить
как для односложного варианта gán, так и для двухсложного gána. Дей¬
ствительно, родительный падеж для односложного варианта gán засвиде¬
тельствован в строке 235 таблички 14 серии HAR-ra-hubullu: buru5-
gán-na «саранча поля» 49. Таким образом, засвидетельствован без каких-
либо сомнений в древнем учебнике вавилонских писцов для варианта
gán родительный падеж gán-na 50, без следующего за ним слога ga, кото¬
рый мог бы указывать на вариант слова вроде gán-na-ga 51.
В константинопольском фрагменте 14 таблички серии HAR-ra-hubullu
вместо buru5-gán-na дается в 235 строке:	buru5-gá-na, т. е. двух¬
сложный вариант слова gána,, стоящего в родительном падеже 52. gána
в оформлении родительного падежа засвидетельствовано в досаргоновскую
эпоху в знаменитой надписи Энтемены на его двух конусах 53. Здесь в
строке 11 столбца I сообщается, что царь Месилим, царь Киша, кинул
és-gána «веревку поля», т. е. землемерную веревку 54. Этот землемерный
термин встречается и в датировках III династии Ура (SAKI, стр. 235с)
и в ее документах хозяйственной отчетности (Invent. TDT, II, 4646).
Он встречается, правда, в весьма своеобразном написании es-gána-gána
48	Я читаю gäna, поскольку оно засвидетельствовано в силлабариях. И. М. Дьяко¬
нов, выдвигая свое предположение чтения gänag, ограничивается одним лишь неаргу¬
ментированным заявлением: «Более древней формой слова gän „поле“ было, вероятно,,
gänag». (DSR.cTp. S).
49	См. F. Delitzsch, Sumerisches Glossar, Lpz, 1914, стр. 84, s. v. gän;
A. Deime 1, Sumerisch-Akkadisches Glossar, стр. 41, s. v. gan2; B. Landsber¬
ger, Die Fauna des alten Mesopotamiens, Abh. Sachs. Ak., 1928, стр. 18, стк. 235.
50	На этот пример не дается указания и в ДРШИ.
51	Не следует видеть в форме buru5-gä-an-nu-ge, засвидетельствованной в медицин¬
ском комментарии к строке 235 таблички 14 названной серии (см.Landsberger,
Fauna, стр. 40, стк. 13), доказательство наличия формы gänag. Дело в том, что мы имеем
здесь пример явления, установившегося в послешумерийскую эпоху, когда к форманту
родительного падежа -(g), гезр.-(к)прибавлялся не имеющий в данном контексте ника¬
кого значения элемент подлежащего е. В результате подобного соединения и получа¬
лось в вышеприведенном слове окончание -ge (А. Poebel, GSG, § 373 (стр. 137) и
А. Deimel, ÖL, № 314, 12).
52	См. Landsberger, Fauna, стр. 19, прим, к стк. 235.
53	Подлинное значение этой надписи вскрыл впервые S. N. Kramer, Sumerian
Historiography, «Israel Exploration Journal», III, 1953, стр. 217 сл.
54	См. А. Poebel, GSG, § 230 (стр. 83) и M. Lambert, RAss, L, стр. 141,
прим. 3.

термин gána-ga
61
gána-gána, и в двух хозяйственных документах храма богини Баба 55.
Может быть, и не следует сопоставлять данное столь своеобразное соеди¬
нение слова és «землемерная веревка» с четырьмя знаками для слова égána
с термином és-gána «веревка поля», в котором gana «поле» связано,
бесспорно, с es «веревка» отношением родительного падежа. Другой
несомненный пример оформления слова gana «поле» в родительном
падеже мы находим в одной из надписей Гудеи, в которой о многочислен¬
ности людей, привозящих строительный материал в Лагаш, говорится:
má-se-gána-rá-a-gim, «подобно кораблям, зерно поля приносящим» 56.
Следовательно, учитывая приведенный мной материал из различных источ¬
ников, мы должны признать, что имеется налицо ряд случаев, когда слово
gána «поле» стоит несомненно в родительном падеже, но оно тем не менее
не сопровождается постулируемым И. М. Дьяконовым формантом ga.
Но данный результат моего исследования еще все же не сможет убедить того,
кто упорно готов отстаивать положение, что ga в термине gána-ga является
формантом. Он может указать, что знак gán, подобно знаку kal, чи¬
тался и gán, и gána, и gánag 57. Действительно, опираясь, очевидно, на эту
аналогию, И. М. Дьяконов полагает, что ему удалось найти
бесспорное доказательство того, что gána-ga является словом gána,
оформленным в родительном падеже. Он находит доказательство
в сопоставлении mas-gána-ga в Ник., I, 170 с mas-gána-(g)-iiru4-lala-ka-kam
в Ник., I, 184, делая из этого сопоставления вывод «последняя форма до¬
казывает, что mas-gánag-ga является конструкцией единичного родитель¬
ного падежа»58. Поэтому окончательным опровержением предположения
И. М. Дьяконова, столь настойчиво им отстаиваемого в течение восьми
лет, может служить лишь доказательство того, что ga в термине gána-ga
не может рассматриваться в качестве форманта, а является несомненно
самостоятельным словом.
Для такого доказательства мы располагаем достаточным материалом,
и он может быть выявлен среди уже давно известных нам источников.
В самом деле, уже в 1934 г. Р. Шольтц указал, что в документе, издан¬
ном в 1916 г. Фертчем, засвидетельствовано ga без предшествующего ему
слова gána «поле» 59. Упоминается ga в заключительной части документа
в следующем контексте «ІХх Всего 6974 мер земли ячменем засеянной,
арендуемой. Взнос с поля: 2арендная плата их 60 ячменем 5772 больших
мер, 30 мер сила; 3серебром подать их (с) ga (kug-mas-ga-bi) ИѴ2 сиклей;
подать их (с) место-воды 8 сиклей» (Fórtsch, № 170).
В приведенном мною тексте содержится указание, которое поможет
нам ближе определить, что такое земля ga. Дело в том, что ga противопо¬
ставляется здесь кі-а «место-вода», а поэтому является вполне естествен¬
ным предположение, что ga обозначало землю, до которой не доходила
55	RTG, 29 (транскрипция Or., I сер., 16, 136, стр. 42—43); DP, 475 (транскрипция
Or., I сер., 69, стр. 26). Оба документа посвящены хозяйственным операциям с дере¬
вом, и роль, которую играл этот своеобразно написанный термин, не ясна.
66	Цил. А Гудеи, XVI, 10 (см. GSGL, I, 541 а, стр. 136).
57 Для различных чтений знака kal см. SL, № 322, 9 (kal), 13 (kala), 15 (kalag).
Правда, надлежит напомнить, что предполагаемое чтение gánag может быть аргументи
ровано одной лишь аналогией с kàlag, а известная французская пословица дает весьма
низкую оценку доказательной эффективности умозаключения по аналогии.
См. DSR, стр. 9, прим. 1. См. также и ДРШИ, стр. 56, прим. 42, где то же умо¬
заключение формулируется следующим образом: «родительный падеж: *gánag-a(k),
что ясно видно из сопоставления с Ник., I, 184: mas-gána(g)-uru4-lala-ka-kam„MeHKHÜ
скот поля аренды“ — два родительных падежа + связка: *mas gánag uru4 - lal-ak-ak-
àm».
59	S c holt z, SSV, 2-й раздел, § 4, 8d, I (стр. 107—108).
60	Т. е. с указанных мер земли.

62
Акад. В. В. СТРУВЕ
вода во время разлива реки, а «место-воды» соответствовало низине г
в которой вода разлива долгое время задерживалась 61. Определенная
таким образом земля ga может быть без каких-либо натяжек сопоставлена
с gána-ga надписи на статуях I и Р Гудеи, которые также, как мы выше
видели, соответствовали полям, отдаленным от реки. Следовательно,
из приведенного текста можно сделать вывод, что упомянутое в нем ga
без предшествующего gána служит аргументом в пользу определения ga
в gána-ga как самостоятельного слова.
В самом деле, если бы ga было формантом, а не самостоятельным сло¬
вом, то в таком случае даже самый небрежный храмовый писец не мог бы
вписать в текст составляемого им документа хозяйственной отчетности
одно лишь ga, опустив предшествующее ему корневое слово gána. Кроме
того, надлежит указать и на то, что мы располагаем еще одним документом,
в котором упоминается ga также без предшествующего gána и в контек¬
сте, аналогичном контексту вышеприведенного документа 62.
В дальнейшем я приведу еще два весьма примечательных примера упот¬
ребления одного лишь ga вне связи с gána в документах, относящихся ко
времени, предшествующему эпохе Урукагины, но сейчас я отмечу для под¬
крепления моей точки зрения, что не только термин gána-ga может быть
лишен в документах gána, но также и термин gána-uru4-lal 63.
Столь же существенным аргументом в пользу истолкования ga как само¬
стоятельного слова, а не форманта дает выяснение того положения, ко¬
торое занимает gána-ga в так называемой грамматической цепи. Как из¬
вестно, в шумерийском языке, согласно закону образования цепи слов
в именной части предложения, послелоги родительного падежа должны
следовать непосредственно один за другим 64. Исключены из данного пра¬
вила лишь такие сложные слова, как ki-sur-ra «граница» (букв, «место раз¬
граничения») или ki-sum-ma «огород» (букв, «место овощей»), в которых
отношение родительного падежа создает единое, хотя и сложное слово.
Таковыми словами не являются ни se-gána-ga, ни mas-gána-ga, которые
станут сейчас предметом нашего исследования. Поэтому если ga в gána-ga
является показателем родительного падежа, то он не может в качестве
послелога быть оторванным от показателя родительного падежа следую¬
щего слова цепи. Если же подобный разрыв цепи имеет место, то в таком
случае да является не формантом родительного падежа слова gána «поле», а
самостоятельным словом. Включение же gána-ga в цепь слов в именной
части предложения засвидетельствовано в двух документах хозяйствен¬
ной отчетности. Первый из них, плохой сохранности, датирован годом
патесиата Урукагины и был автографирован Алоттом де ла Фюи в DP,
№ 56265. В документе была отмечена передача двух больших мер эммера
пивоваром Амаркишем Эниггалу, заведующему хозяйством. Затем
следовало предложение, включавшее в именной своей части следую¬
щую цепь слов:	sar-ra-bi] pisan-dub-se-gána-ga-bal-a-kae-gál· (об.: ст.,
61	Согласно Ш о л ь т ц у (SSV, стр. 107, прим. 3 к указанному тексту), земля ga
определяется путем противопоставления кі-а в качестве «поля, отдаленного от реки».
62	В документе RTC, 75, VIII, 5, от kug-mas-ga-bi сохранилось, правда, лишь
ga-bi, но размеры лакуны в автографии Ф. Тюро-Данжена допускают лишь восстанов¬
ление [kug-masj-ga-bi, но ни в коем случае [kug-mas-gána]-ga-bi. Такое же восстанов¬
ление лакуны дает и А. Деймель в своей транскрипции этого документа (Or., I сер.,
4, 3, стр. 3).
63	См. Ник., I, 184, I, 3; mas-gána-uru4-lala-ka-kam; Ник., 1,183, 1, 3; mas-uru4-
J ala-è-a
64	См. Р о е b е 1, GSG, § 368 (стр. 134).
65	Документ транскрибирован А. Деймелем, Or., I сер., 5, под N° 89, на
стр. 13 и частично переведен на стр. 20.

ТЕРМИН gána-ga
ба
1,1— 2) «записыіх 66 в корзине с таблетками зерна gána-ga орошенного 67 68
находится».
К цепи слов, содержащейся в приведенном предложении и завершен¬
ной причастием страдательного залога глагола bal, «припаян» послелог
родительного падежа с последующим послелогом местного падежа. Сле¬
довательно, согласно закону построения цепи слов в шумерийском язы¬
ке, нельзя видеть в термине gána-ga, предшествующем bal-a, постулируе¬
мое И. М. Дьяконовым слово gánag с послелогом родительного падежа 6 8.
Поэтому ga в gána-ga должно рассматриваться как самостоятельное слово,
а не как формант. Таков вывод, к которому я прихожу на основании ана¬
лиза документа DP, 562.
Правда, к цепи слов, приведенной мной из указанного документа,
должны были бы быть «припаяны» два послелога родительного падежа,
а не только один, так как мы имеем здесь два слова, стоящие в родитель¬
ном падеже, зерно и поле-ga, которые зависят от pisan-dub «корзина с до¬
кументами» 69. Но подобное выпадение одного из двух послелогов роди¬
тельного падежа, «припаянных» к цепи слов, засвидетельствовано доволь¬
но часто даже в надписях правителей 70, которые, конечно, составлялись
более тщательно в литературном отношении. Тем более такое явление
могло иметь место в документах хозяйственной отчетности, которые не ста¬
вили перед собой целью увековечить важные события перед широким
кругом лиц на длительное время 71.
Подобное же выпадение одного из двух послелогов родительного паде¬
жа имеет место, по моему мнению. ив другой известной намцепи слов, вклю¬
чающей термин gána-ga. Она содержится в документе, автографирован-
ном В. Фертчем в его издании под № 35 72. Он датирован вторым годом
царствования Урукагины, в противоположность документу DP, 562,
сохранился почти без какого-либо изъяна, посвящен взиманию подати
полей ga (mas-gána-ga) и является с нескольких точек зрения интересным
для настоящего исследования, а поэтому я считаю целесообразным пере¬
вести его целиком.
Л. ст. «I х6 баранов, 229 козлят. 3Это подать полей ga 73. 4Это 50 коз-
66	Т. е. тех двух больших мер эммера, которые были упомянуты в начале доку¬
мента.
67	Знак bal может иметь, как известно, самые различные значения, о чем
свидетельствует тот богатый материал, который собрал для этого знака в своем
словаре А. Деймель. Для моего перевода указанного знака в настоящем контек¬
сте см. SL, № 9,18. Возможно использование и в данном случае многократно засви¬
детельствованного его значения: «изменять». При такой интерпретации надлежит
видеть в gána-ga поле, «измененное», очевидно, вследствие сооружения в нем ко¬
лодца.
68	Поэтому надлежит отвергнуть утверждение, высказанное в DSR, стр. 9, прим. 1
и ДРШИ, стр. 56, прим. 42, что в mas-gá-na-ga в Ник., I, 170, I, 4, мы имеем слово
gánag в оформлении родительного падежа. В действительности же мы имеем здесь
сложное слово gána-ga, стоящее в родительном падеже.
69	Я полагаю, что pisan-dub воспринималось писцом не как два слова, связанные
между собой отношением родительного падежа, а как сложное слово, от которого за¬
висела последующая цепь.
70	А. П е бе л ь (GSG, § 371, стр. 136) отмечает, что отклонения от обычной кон¬
струкции родительного падежа (выпадение одного элемента родительного падежа)
встречаются довольно часто в надписях шумерийского времени.
71	И. М. Дьяконов сам даже допускает в сложной форме надписи Урукагины вы¬
падение одного родительного падежа, указывая, что «примеры тому известны» (см.
ДРШИ, стр. 55, прим. 32).
72	Он транскрибирован А. Деймелем в Or., I сер., 20, 100, стр. 32. Начиная с
третьей строки II столбца лиц. стороны, текст таблички был переведен и комментиро¬
ван S с h о 1 t z, SSV, стр. 155.
73	ma§-gána-ga-kam.

64
Акад. В. В. СТРУВЕ
лят, 515 баранов74 75 II хУрдула, заведующего ирригационной сетью76.
3Всего:76 21 баран, 469 козлят. 5Это подать полей ga ІШбогини Баба77.
2Эниггал дзаведующий хозяйством 4дал выйти78. б(В) праздник богини Баба
об. ст. I хУрукагина 2царь 3Лагаша 4(в) храм богини Баба 5доставил,
6клеймо наложил79 2 год».
Стало быть, интерпретация этого документа доказывает, я полагаю,
что ga в термине gana-ga цепи слов таё^апа^а с1Ва-Ьаб-кат не может
быть формантом, а является самостоятельным словом, обозначением для
особой категории полей. И. М. Дьяконов сам отмечает тот закон шумерий-
ской грамматики, на основании которого я прихожу к такому выводу;
по крайней мере, он заявил в своей последней работе, что «в шумерском
языке падежные показатели (послелоги) не ставятся после каждого отде¬
льного слова, а скапливаются в конце именной части предложения» (ДРШИ,
стр.55, прим. 30). Правда, И. М. Дьяконов может настаивать на том, чтоодин
из послелогов родительного падежа выпал из цепи, установленной мной
как в документе І)Р, 562, так и в документе РогібсЬ, 35, и может тем самым
попытаться ослабить убедительность вывода, сделанного мной из свиде¬
тельства указанных документов.
Хотя я уже выше отметил возможность выпадения одного из послело¬
гов родительного падежа в так называемой цепи, столь характерной для
построения шумерийского предложения, тем не менее я приведу еще
один и, надеюсь, решающий, аргумент в пользу определения ga в gana-ga
в качестве самостоятельного слова, а не форманта. Этот аргумент дают
мне упомянутые уже архаические документы времени I династии
Ура (БЕТ. II). В тексте четырех из этих табличек издатель уста¬
навливает термин gana-ga, сопровождаемый знаком кі «земля» 80. Как я
уже отметил выше, автор издания истолковал термин gana-ga, сле¬
дуя переводу надписи на статуе I Гуд ей, предложенному Тюро-Дан-
женом, как «поле», противоположное gana-i(l «прибрежное поле». И. М.
Дьяконов, опираясь на свое толкование термина gana-ga,видит и в gana-ga
термина gana-ga-ki архаических таблетокУра слово gana«πoлe»,oφopмлeн-
74	Написано «овцы», но эти 15 «овец» включены в итоговой части в число «баранов».
75	Ur-dul-sahar-kam. Этот крупный чиновник упоминается в документах, начи¬
ная с первого года Лугаланды и кончая пятым годом Урукагины. Его титул sahar я
интерпретирую на основании истолкования архаической формы этого знака, изобра¬
жающего систему арыков + знак кі «земля» (см. SL, № 212, 1).
76	Перед su-nigin «всего» оставлено писцом пустое пространство, как будто
он хотел итоговую часть документа более четко отделить от предшествующего
текста.
77	mas-gána-ga-dBa-ba6-kám. Мы видим здесь четко выраженную цепь слов с «при¬
паянным» послелогом родительного падежа и последующей связкой. Поэтому и данный
документ отвергает возможность интерпретации gána-ga в качестве слова gána, оформ¬
ленного в родительном падеже.
78	e-ta-e «он дал выйти», т. е. дал уплатить «подать полей ga» скотом. Я об этом
термине уже говорил выше в связи со словом mas в данном контексте. Очевидно, на
полях ga, на которых не было колодцев, пасся мелкий скот, и за это владельцы скота
должны были отдавать некоторое количество скота храмовому хозяйству или хозяй¬
ству правителя, которому в данном случае принадлежало поле ga.
79	zag-bé-sús В интерпретации этого термина я следую переводу, предложенному
S с h о 1 t z, SSV, стр. 155.
80	UET, II, стр. 12. Здесь автор указывает, что термин gána-ga-ki встречается в
следующих таблетках его издания: 140, И; 206; 208,1; 211. Акад. А. И. Т ю м е н е в,
Государственное хозяйство древнего Шумера, стр. 77, прим. 2, дает то же перечисле¬
ние таблеток, следуя указанию издателя. В ДРШИ, стр. 56, прим. 42 почему-то не
отмечена таблетка 140. Надлежит отметить, что документы I династии Ура ближе
по времени к эпохе Урукагины, чем мы это полагали раньше. Дело в том, что, согласно
Th. Jacobsen (ZAss, 52, 1957, стр. 125, прим. 73), начало династии Урнанше Лагаша
и начало I династии Ура примерно современны.

термин gana-ga
65
ное в родительном падеже, и, читая указанный термин ki gana(g)-ga81, пере¬
водит его «земля полей». Правда, такой перевод этого термина не может
не вызвать недоумения, ведь земля полей вообще не требует, казалось
бы, особого определения. Другое дело было бы, если бы речь шла здесь
об особой категории полей, как например, о полях ga. Но в настоящий
момент я не намерен останавливаться на этом недоумении, ибо сейчас пе¬
редо мной стоит более существенный вопрос о двух других архаических таб¬
летках из Ура, свидетельствующих о земле ga-ki. Издатель архаических
документов из Ура называет во вводной части своего труда эти две таблет¬
ки, упоминающие термин ga-ki, вместе с теми четырьмя таблетками, ко¬
торые упоминают термин gana-ga-ki. Издатель объединяет все шесть таб¬
леток в одну группу, так как рассматривает термин ga-ki как вариант
термина gana-ga-ki, и я полагаю, что и в самом деле оба указанных тер¬
мина разъединять не приходится и что ga-ki является, действительно, та¬
ким же сокращением термина gana-ga-ki, как kug-mas-ga сокращением
kug-mas-gana-ga 82.
Коль скоро же архаические таблетки Ура, упоминающие поля gana-ga-
ki, объединяются издателем этих документов в одну группу с таблетками,
называющими поля ga-ki, то не следовало бы И. М. Дьяконову последних
не приметить и полностью о них умолчать. Правда, и акад. А. И. Тюменев
в своей монографии о государственном хозяйстве Шумера не упоминает
о полях ga-ki в разделе о хозяйстве раннего Ура 83, но для него, пожалуй,
умолчание о подобных полях до некоторой степени естественно, так как
в его работе проблема, связанная с термином gana-ki, не играет существен¬
ной роли. Для И. М. Дьяконова, для построения которого решение во¬
проса о термине gana-ga следует считать весьма существенным моментом,
умолчание об этих двух архаических документах, свидетельствующих о
наличии наряду с термином gana-ga-ki и термина ga-ki, является непо¬
нятным. Дело ведь в том, что документы, свидетельствующие о сущест¬
вовании полей ga-ki, служат весьма серьезным аргументом в пользу
доказательства, что ga в gana-ga соответствует самостоятельному слову,
а не форманту.
Правда, и М. Ламбер не привлек для установления точной интерпре¬
тации термина gana-ga всего материала документов хозяйственной отчет¬
ности I династии Ура, но он ведь принял то толкование термина, которое
было предложено подавляющим большинством шумерологов, а поэтому
он мог ссылаться на их авторитет. Кроме того, за рубежом, как это пра¬
вильно отмечает И. М. Дьяконов, не интересуются историей Шумера
(ДРШИ, стр. 53, прим. 20), и задача определения содержания термина
81	Подобное чтение термина gana-ga-ki архаических текстов Ура вызывает со¬
мнение, поскольку во всех текстах, в которых он встречается, знак ki стоит в конце.
Конечно, является маловероятным истолкование знака ki в качестве детерминатива,
так как детерминативы в архаических текстах, найденных в У ре, кажется, не засви¬
детельствованы. Но из этого отнюдь не следует, что знак ki надлежит перенести с конца
термина gana-ga-ki к его началу, ибо и оставленное на своем месте ki может дать хо¬
роший смысл всему выражению. В самом деле, если мы используем для знака ki его
обычное значение «земля», «область», то оно в данном контексте могло обозначать об¬
ласть того земледельческого хозяйства, к которому относились архаические документы
Ура. Термин же gana-ga-ki следовало бы в таком случае перевести «поле ga области».
82	См. материал, приведенный мной на стр. 75.
83	См. ук. соч., стр. 77. Он замечает здесь, что «неясно значение определения по¬
лей как gan-ga-ki». В прим. 2 к стр. 77 акад. А. И. Тюменев указывает на неприемле¬
мость «обычного понимания этого термина как ,.высокое поле“» со ссылкой наДРУЛ,
стр. 21, прим. 7. Эта ссылка была несвоевременна, поскольку уже тогда были известны
исследования Р. Жестена, которые опровергали понимание слова gan в качестве gang.
Любопытно отметить, что акад. Тюменев, ук. соч., стр. 81, говорит о местности,
обозначенной как gan-ga-ki, т. е. не видит в этом термине, в противоположность
И. М. Дьяконову, обозначение для поля вообще.
б Вестнин древней истории, № 3

66
Акад. В. В. СТРУВЕ
дапа-да, имеющего существенное значение для разрешения вопроса о
возникновении частного землевладения, не может, следовательно, осо¬
бенно интересовать зарубежных шумерологов. Что же касается советских
шумерологов, интенсивно занимающихся историей Шумера, то их должен
был сугубо интересовать вопрос о правильной интерпретации термина
дапа-да, а поэтому они и должны были для подлинного решения данной за¬
дачи использовать все доступные им источники, так или иначе связанные
с указанным термином. Эффективность же использования всех имеющих
отношение к дапа-да текстов доказывается уже на настоящем этапе моего
исследования.
В самом деле, сейчас на основании всего выше приведенного материала
можно установить, что да в термине дапа-да является самостоятельным
словом, а не формантом, а поэтому следует его перевести «поле да», т. е.
видеть в нем обозначение особой категории полей 84 *. Установление этого
положения является, несомненно, серьезным шагом вперед в деле опре¬
деления содержания термина дапа-да, но, конечно, оно еще не означает ре¬
шения проблемы во всем ее объеме. Нам предстоит еще решить вопрос
об интерпретации самого слова да и тем самым определить ту категорию
полей, которая скрывалась под названием полей да. Это слово А. Деймель
в 1920 г., как было указано выше 8б, считал каким-то сокращением, но
данное свое мнение он высказал еще до того, как обратил свое внимание
на большой текст К. 246, содержащий собрание различных заклинаний,
составленных на шумерийском языке с приложенным к ним аккадским пере¬
водом86. Седьмое заклинание текста87 Деймель поставил в своем шумерий¬
ском словаре в связь с дапа-да конуса В, VII, 17—25 Урукагины, посколь¬
ку упомянутое здесь в шумерийском тексте слово да «молоко» было пере¬
ведено семитическим писцом словом Іиій «женская грудь», а такое сопо¬
ставление, казалось, подтверждало перевод дапа-да как «поле-грудь», дан¬
ный Тюро-Данженом88. И. М. Дьяконов не может согласиться сдан¬
ным Деймелем сопоставлением шумерийского да и семитического іиій,
указывая, что сопоставление это покоится лишь на переводе аккадского
писца, «неточно передающего шумерский текст; последний дает выражения
да-іаі-е, да-§е§-е „со сладким молоком“, „с горьким молоком“, а аккад¬
ский перевод — ёа іиійэа ЦЬи, §а іиійэа тагги „чьи груди сладки“,
„чьи груди горьки“; ясно, что здесь не да „молоко“ означает грудь, а, на¬
против, іліій „груди“ употреблено метонимически в смысле „молоко“» 89.
84	На основании одной обмолвки И. М. Дьяконова у меня создалось впечатление,
что он лично отнюдь не уверен в правоте своего утверждения, что ga в gâna-ga яв¬
ляется формантом. Дело в том, что он отвергает возможность вывода из текста кон.
В, VII, 17—25 о возникновении частного землевладения на «высоких полях» «даже
в том случае, если бы ga было самостоятельным словом» (см. ДРШИ, стр. 57). По¬
скольку на предшествующих страницах его работы опровергается возможность по¬
добного толкования ga в термине gâna-ga, то невольно возникает догадка, что сам автор
не был убежден в правоте своей аргументации. Вероятно, он лично не мог скрыть от
себя того обстоятельства, что привлеченный материал не во всем своем объеме под¬
тверждает его точку зрения.
86	См. ВДИ, 1959, № 2, стр. 4, прим. 13.
86	Р. Haupt, Akkadische u. Sumerische Keilschrifttexte (далее ASKT), Lpz,
1881, № 11, стр. 83 сл.
87	К. 246, I, 35—44 (ASKT, стр. 84). Перевод текста см. В. Meissner, Baby¬
lonien u. Assyrien, II, стр. 215.
88	SL, № 319, 34. Здесь Деймель безоговорочно отождествляет шумерийское ga
«молоко» с аккадским tulû «женская грудь», а затем, перечислив сопоставления шуме¬
рийского и семитического текстов, он дает ссылку на свои замечания к gâna-ga в Ог.;
сер., 2, 28Ь.
89	ДРШИ, стр. 54, прим. 29. Я решился дать столь обширную цитату из аргумен¬
тации И. М. Дьяконова, чтобы читатель мог получить наиболее адекватное представ¬
ление о его доводах.

термин gâna-ga
67
К сожалению, лив данном случае вынужден упрекнуть И. М. Дьяксь-
нова в том, что он не дает читателю возможности получить вполне конкрот^
ное представление о содержании привлекаемого им текста. Действительна,
ему следовало бы указать, что первая часть седьмого заклинания таблет¬
ки К. 246 посвящена, судя по заглавию, лиду, называемому в шумерий-
ском тексте ит-те^а-іаі, в аккадском ти-ёе-пі-ікЧи «кормилица», «мам¬
ка» 90. Если же речь идет о кормилице в первой части данного заклинания,
то вполне естественно, что речь могла идти как о молоке кормилицы, так
и о ее грудях, заполненных молоком 91. Молоко ведь связано в отношении
ассоциации по смежности столь же прочно с грудью кормилицы, как еда
со столом. Если же понятие «молоко» было столь прочно связано с поняти¬
ем «грудь кормилицы», то аккадский писец мог без каких-либо натяжек за г
менить «молоко кормилицы», упомянутое в шумерийском тексте, в ак¬
кадском переводе словом «грудь» и наоборот. В настоящем случае писец-
семит и решил в переводе шумерийского заклинания против злого демона
в образе кормилицы перевести слово ga «молоко» не аккадским словом
ёігЪи «молоко», а аккадским словом иіій «женская грудь», в которой вме¬
щалось молоко, подобно тому как «рука» в шумерийских текстах могла
заменить слово «сила», ибо «рука» вмещала в себе «силу»92. К тому же
архаический знак для слова «молоко» в графической системе древнего
Шумера является, несомненно, изображением кувшина для молока 93.
Связь знака ga с его архаическим прообразом продолжала еще существо¬
вать в письме эпохи Урукагины, а тем более в письме I династии Ура,
и поэтому в представлении писцов того времени должна была создаваться
связь между молоком и кувшином, в котором оно сохранялось. При та¬
ких условиях в их среде мог быть создан термин для обозначения особой
категории полей, называвший последние «поля-молоко», хотя имелось,
в виду в данном случае не столько молоко, сколько вместилище молока.,
т. е. женская грудь.
Правда, сопоставление в термине gana-ga поля с женской грудью не'
было вызвано сходством внешней формы поля и женской груди, и в дан¬
ном отношении приходится несколько исправить толкование термина
gana-ga, данное Тюро-Данженом. Нельзя же ограничивать территорию,
90	К. 246, I, 35. Если И. М. Дьяконову надлежало указать на первую строчку
первой части седьмого заклинания, в которой идет речь о ga «молоко», то он второй
части заклинания мог бы и не касаться. Но если он уже о ней упомянул, то должен
был бы остановиться и здесь на определении липа, о котором идет речь, а именно на
um-me-da в шумерийском тексте и ta-ri-tu в аккадском. По мнению одних, это «нянька»·
(Mfeti s s п е г, ук. соч., II, стр. 215), а по мнению других, это «беременная» (SL, № 134*
137). Далее И. М. Дьяконов безоговорочно заявляет, что во второй части заклинания
«следует перечень болезней матки» (ДРШИ, стр. 54, прим. 29). По мнению же Ф. Д е-
л и ч а (Sumer. Glossar, стр. 171), li-ru (шум.), ki-rim-mu (ак.) «тело», а по мнению М е й-
с н е р а (там же), это «грудь». Во всяком случае И. М. Дьяконову надлежало остано¬
виться на этом вопросе или же воздержаться от какого-либо суждения о предмете*
имеющем свою не лишенную содержания историю изучения.
91	Вторая часть слова um-me-ga-lal — ga-lal означает «заполненная молоком».
Что же касается слова ubur, означающего женскую грудь, то оно связано с последней
не только как с сосудом молока, но также и с формой груди, ср. ubur-tulû §а mê «чаша
с водой» (SL, № 291, 4). Слово же ga сопоставляется с «грудью» лишь в качестве «со¬
суда молока».
92	Об этой связи между «рукой» и «силой», которая засвидетельствована не только
в шумерийском, но и в других языках, мне придется весьма обстоятельно говорить
в моей работе, посвященной историческим надписям Урукагины.
93	См. A. D e i m e 1, Das Keilschriftsystem, Or., I сер., 15, стр. 42, № 203. См.
также SL, № 319, 1. Подобныеже заменыимели местоипо отношению к другим словам,
обозначавшим явления, трудно изображаемые, например, слово «мед» писалось зна¬
ком для сосуда, в котором хранился мед (см. R. Labat, Manuel d’épigraphie ak¬
kadienne, P., 1952, № 109 и SL, № 109, 1).

Акад. В. В. СТРУВЕ
на которой могло быть расположено «поле-грудь», одними лишь холмами 94 *,
напоминавшими своей формой женскую грудь. Следует поэтому полагать,
что сравнение некоторых полей с молоком, гевр. с женской грудью шло по
иной линии, а не по линии сходства поверхности поля с женской грудью.
Момент сходства в термине gana-ga между полем и женской грудью надле¬
жит видеть в том обстоятельстве, что поле такой категории содержало, по¬
добно женской груди, в самом себе животворящую влагу, вскармливаю¬
щую посаженное в нем зерно, а не получало, как другие поля, эту влагу
извне, через арыки и каналы, питаемые водой из большого канала или
из реки. Поскольку же момент сравнения «поля-груди» с женской грудью
не был связан с внешним видом последней, то и нецелесообразно принять
перевод «холм», предложенный для gana-ga в надписи на статуе I Гудеи
Тюро-Данженом 9б. Но, отказываясь от данного варианта толкования тер¬
мина gana-ga, я вместе с тем полагаю, что следует сохранить другой ва¬
риант перевода указанного термина, предложенный Тюро-Данженом
при интерпретации текста конуса В, VII, 17—25, Урукагины — «высокое
поле», «высоко лежащее поле» 96. Этот перевод приняли, как уже сказано
выше, и Р. Шольтц и А. Фалькенштейн, а также и я в ряде моих работ 97.
Правда, с этим переводом термина gana-ga не может согласиться И. М.
Дьяконов не только с точки зрения филологической 98, но также и с точки
зрения топографических условий. Дело в том, что, согласно его утвер¬
ждению, «вся территория Шумера — совершенно плоская, и на ней не
имеется никаких холмов, кроме искусственных городищ и т. п.» (ДРШИ,
стр. 57). Столь категорически высказанное утверждение вызывает у меня
все же определенные сомнения, вследствие уже одного того соображения,
что вряд ли могли такие серьезные исследователи, как Шольтц и Фаль¬
кенштейн, принять перевод, предложенный Тюро-Данженом, если бы на
самом деле территория Шумера была абсолютно плоской. Далее, мы на¬
ходим в шумерийских текстах указания на противопоставление земель
высоких и низких, засеянных зерном, например, в следующем тексте:
«Будет ли зерно на высоком месте (зе-піт-та) благополучным?
Как мы это можем узнать? Будет ли зерно на низком месте (Se-sig-a)
благополучным? Как мы это можем узнать?».99 А в одной из надписей
Гудеи имеется указание на наличие холмов на территории Лагаша
столь высоких, что вода наводнения до них не доходила (цил. А,
XI, 14—15). Правда, этот текст, на который я ссылался уже в 1934 г.100,
по мнению И. М. Дьяконова, свидетельствует лишь «об искусственных
холмах (городищах, теллях)»101. Я не думаю, что контекст строк 14—15
столбца XI цилиндра А Гудеи, упоминающих слово сІи6-(Ііі6 «высоты»102,
подтвердил бы интерпретацию данного слова не как «высот», а специфиче¬
ских холмов — «городищ», «теллей». В целях подкрепления моего пони¬
мания указанных строк надписи Гудеи я считаю целесообразным привести
94	Вопроса о существовании холмов в Шумере я коснусь в дальнейшем.
495 «НіідеЬ (БАКІ, стр. 87 і, II, 1 и ВАбб, VI, 1906, стр. 25).
ЭАКІ, стр. 49, VII, 18 и стр. 50, VII, 23.
57 ИГАИМК, 77 (1934), стр. 48; «Древний Восток», 1937, стр. 73; «История древ¬
него Востока», 1941, стр. 69; «Хрестоматия по истории древнего мира», 1950, стр. 140;
.«Всемирная история», т. I, стр. 201—202.
98	Основным аргументом в этом плане было, как мы видели, понимание ga как
форманта, чему на предшествующих страницах я дал всестороннюю оценку.
99	2 И. 16, стб. 34—41 (цитирую по А. Р о е Ь е 1, ОЗѲ. § 433, стр. 163).
100	ИГАИМК, 77, стр. 48 и прим. 84 (стр. 97).
101	ДРШИ, стр. 54, прим. 23 и стр. 55, прим. 36.
102	Ф. Тюро-Данжен перевел слово (іи6-с1и6 «трещина» (см. также № 459,
39а). Но я полагаю, что в данном контексте такая интерпретация йиб-4и6 не подхо-
щит; я надеюсь это показать ниже в переводе контекста.

термин gána*ga
6#
данный контекст. Последний начинается с 7 строки XI столбца надписи,
где Нингирсу обещает Гудеа в случае начала работы над воздвижением
великого храма Энинну: «7Я к небу ветер у воды (т. е. дождь) призову,
ѣ (тогда) изобилие с неба для тебя снизойдет, 9земля в изобилии расширится,
1овместе с основоположением моего храма пи изобилие придет; 12поля
большие тебе принесут (плоды), 13каналы к своему берегу для тебя под¬
нимутся, 14высоты, место, где вода (никогда) не выходит, 1бводе для тебя
дадут выйти; 16в Шумере масло с излишком будет излито, 17шерсть с из¬
лишком будет тебе взвешена»103.
В только что процитированных стихах поэмы сперва указывается на
изобилие того, что дают большие поля, орошаемые водой каналов, и на изо¬
билие воды в последних. Затем составитель поэмы переходит к описанию
изобилия воды на высоких полях, отмечая его указанием на появление воды
и на таких высотах, на которых колодец в обычное время не мог достиг¬
нуть подпочвенных вод. Теперь же вследствие изобилия воды в реке, ка¬
налах и арыках, могли подниматься и подпочвенные воды, и, таким обра¬
зом, колодцы, расположенные на большой высоте, могли ее достигнуть.
Результатом большего количества воды на высоких полях и было появле¬
ние излишков масла и шерсти 104.
Я полагаю, что в таком контексте являются неуместными «искусствен¬
ные холмы (городища, телли)», которые готов видеть И. М. Дьяконов в du6-
du6 вместо «высот» в 14 строке текста. Действительно, какую цель могло
преследовать сооружение высоких искусственных холмов, поверхность
которых в обычное время не могла быть поставлена в связь с подпочвенны¬
ми водами и выпадала тем самым из ареала площади, пригодной для земле¬
делия. Поверхность же меньших высот использовалась для земледе¬
лия, поскольку в одном из документов III династии Ура, в котором
перечисляются различные категории полей, среди последних указано
и gan-du6 «поле-высота» 105 106 107. Надо полагать, что к подобным полям на
«высотах» следует причислить и gana-du6-d Ab-u «поле высоты бога
Абу», которое упоминается в некоторых документах хозяйственной от¬
четности 10в. Настаивая на моей интерпретации слова du6-du6 в 14 строке
XI столбца цилиндра А Гудеи как обозначения естественно образовавших¬
ся холмов, я отнюдь не отрицаю той возможности, что в другом контексте
следует истолковать указанное слово как искусственный холм 10 7.
Несомненно, что высокие холмы были нечастым явлением в Шумере,
и поэтому gana-du6 «поле высоты» упоминалось сравнительно редко среди
прочих категорий полей. «Поле высоты» входило в состав той же категсн
рии полей, что и gana-ga «поле-грудь», поскольку и то и другое, как
мы выше видели, орошалось водой, получаемой не извне из канала, а из
самого поля, т. е. из колодца, вырытого в пределах поля. Что же касается
большинства из тех полей, которые назывались gana-ga «поле-грудь»,
103	Использован перевод Falkenstein — von S о d e’n, SAH.
104	Очевидно, на высоких полях выращивались растения, дававшие масло, и,
как мы видели выше, пасся скот.
106	G. Reisner, Tempelurkunden aus Telloh, № 112, V. 2. См. Ник., 31, 1,4;
RTC, 75, об. ст., III, 2; DP, 589, об. ст., I, 2.
106	Может быть, gána-du6-ab, засвидетельствованное в документе Förtsch. 72, II, 1,
следует истолковать как сокращение названия «поле высоты бога Абу» (см. также Ог.„
I сер., 7, стр. 26).
107	Так, я полагаю, что du6-du3 в цил. А, VIII, 4 и в цил. В, IV, 15 Гудеи надле¬
жит толковать как «холм», на котором возвышался город, а такие холмы были отча¬
сти искусственными, возведенными трудом населения, чтобы городу не угрожала
опасность во время разлива реки. Контекст в указанных местах обеих надписей яв¬
ляется тождественным, и я предлагаю следующую интерпретацию: «он (Гудеа) принес
спокойствие холмам (т. е. жителям города), устранил споры». Глагол si-ig соответ¬
ствует аккадскому sakummatu «тишина», «покой» (см. SL, № 112, 94 с).

70
Акад. В. В. СТРУВЕ
то они не занимали часть поверхности какого-нибудь холма, а находились
в противоположность gana-i7 («поле-река»), т. е. «полям прибрежным»,
на некотором расстоянии от канала и его арыков, на территории, посте¬
пенно возвышающейся по мере удаления от полосы земли, орошаемой
каналом и сетью его арыков. Таким образом, «поля-груди» находились
на несколько более высоком уровне, нежели естественно орошаемые «поля
прибрежные», а поэтому «поля-груди» могут быть названы до известной
степени обоснованно «высокими полями»10 8. Они могли быть названы также
и «полями маленькими» в противоположность тем «полям большим», которые
неоднократно упоминаются в надписяхГудеи и которые, несомненно, соот¬
ветствовали, как мы выше видели, естественно орошаемым полям. Водой же
из колодцев можно было, конечно, оросить лишь маленький участок поля,
но зато малая водоемкость отдельного колодца могла возмещаться их коли¬
чеством, поскольку они могли сооружаться не только трудом рабов храма
или какого-нибудь представителя господствующего класса, но также, как
мы выше видели, и индивидуальным трудом непосредственного производи¬
теля — шублугала. Дело в том, что «колодцы могут быть легко сооружаемы¬
ми в вавилонской аллювиальной почве, так как подпочвенная вода на¬
ходится обычно недалеко от поверхности» 108 109.
В связи с вопросом о созданиишублугаломколодца, засвидетельствован¬
ного в тексте конуса В, VII, 17—21 Урукагины, И. М. Дьяконов выска¬
зывает следующее категорическое суждение: «колодцы в Южном Двуречье
вообще редко используются для искусственного орошения и самостоятель¬
ного значения не имеют, а лишь дополняют другие источники воды»
(ДРШИ, стр. 56). Это категорическое суждение он подкрепляет ссылкой
на то, что колодезного орошения не упоминает ни один из известных
ому авторов, писавших о сельском хозяйстве Ирака (ДРШИ, стр. 56,
прим. 44). Однако следует указать, что данная ссылка на современ¬
ных авторов, излагавших условия земледелия в Ираке с нача¬
ла XX в., не может иметь решающего значения. Дело в том,что весьма труд¬
но умозаключать об условиях, имевших место в земледелии Шумера III
тысячелетия до н. э., на основании состояния его в XX в., так как и в на¬
стоящий момент земледелие в Ираке еще не стоит на том уровне, кото¬
рого оно достигало в эпоху древности и средневековья, до страшной
катастрофы, пережитой Ираком в годы монгольского завоевания 110.
Кроме того, следует с сожалением признать, что и в данном случае
ссылка И. М. Дьяконова не является совсем точной. На самом деле из¬
вестный ему Джафар Хайят в своей книге упоминает о колодцах в следую¬
щем контексте: «если бы воды рек, дождевые осадки, выпадающие в до¬
статочном количестве на севере страны, и воду колодцев, разбросанных но
разным районам страны, использовать, применяя современную технику,
то площади возделываемых земель можно было бы расширить вдвое»111.
Очевидно, за годы после конца второй мировой войны использование
колодцев приняло большие размеры. В начале же XX в., вероятно, роль
колодцев в земледелии средней части Ирака, вплоть до канала Шатт-аль-
Хаи, была минимальной, и население пользовалось здесь водой каналов
108	Я намерен и впредь в моих работах пользоваться этим термином.
109	См. А. Б еітеі, Ог., I сер., 7, стр. 26.
110	Наверное, теперь, после победы народа в Ираке, производительные силы стра¬
ны переживут мощный подъем и снова Южное Междуречье станет плодороднейшей
страной мира.
111	Джафар Хайят, Иракская деревня (русский перевод по изданию
1950 г.), М., 1958, стр. 23. И. М. Дьяконов ссылается на эту работу в ДРШИ, стр. 56,
прим. 44. Наличие колодцев в средней части Ирака подтвердил мне и Л. Т. Джорд-
жис, старший преподаватель Восточного факультета Ленинградского университета.
За полученную консультацию я приношу ему мою глубокую благодарность.

ТЕРМИН gana-ga
71
и арыков, которые отводились без труда из каналов и рек, поскольку подъем
почвы был еще незначителен 112 113. Земли, орошаемой водой канав и арыков,
было, надо полагать, достаточно, а поэтому не требовались колодцы, чтобы
оросить те участки, которые были слишком отдалены от сети арыков.
Конечно, устройство колодцев на этих участках для получения подпоч¬
венной воды не может быть отнесено к созданию всякого рода водоподъем¬
ных механизмов, которые используются в северной части Ирака, где
почва настолько возвышена, что для получения воды из реки необходимы
водочерпательные машиныш. Предупреждением для исследователей,
безоговорочно использующих данные о земледелии в современном Ираке
для реконструкции земледельческого хозяйства Шумера, может служить
несоответствие между ролью, которую играл Тигр в эпоху Гудеи и в эпо¬
ху царя Хаммурапи, и тем значением, которое отводит ему Арриан в своем
труде. В самом деле, в упомянутой уже мною надписи на цилиндре А,
I, 9 Гудеи воды Тигра называются «сладкими», а Римсин, старший совре¬
менник Хаммурапи, называет Тигр «рекой богов, которая приносит изоби¬
лие» 114. Если, согласно надписи Гудеи, воды Тигра назывались сладкими,
а согласно Римсину, Тигр приносил «изобилие», то, очевидно, в то время
воды реки использовались для орошения окружающих полей. В эпоху же
эллинизма Тигр нельзя было назвать рекой, дающей изобилие, принимая
во внимание ту характеристику, которую ему дает хорошо осведомленный
Арриан (Anab., VII, 7, 3—4): «Тигр, текущий намного ниже Евфрата,
принимает в себя многочисленные каналы из Евфрата и, взяв много других
рек и от них увеличившийся, вливается в Персидское море. Он велик
и нигде не переходим вброд, вплоть до устья, поскольку из него ничего
не отводится на землю, ибо здесь земля выше воды; ничего она не выдает
через каналы, ничего в другую реку, но больше тех принимает. Поэтому
никаким образом он не дает орошаться земле».
Учитывая столь резкое расхождение в оценке значения Тигра для зем¬
леделия между источниками эпохи Гудеи и вавилонского периода, с одной
стороны, и источником эллинистического периода, с другой, не следует
историку Шумера придавать большого значения тому обстоятельству,
что автор, написавший в 1912 г. книгу об Ираке, не упоминал в ней о
колодезном орошении. И тем более нельзя считаться с этим обстоятельством,
если принять во внимание, что автор книги, опубликованной в 1950 г.,
упоминает, как мы выше видели, наряду с водою рек Ирака и дождевыми
осадками, также «воду колодцев, разбросанных по разным районам стра¬
ны, в качестве источника орошения полей».
К тому же историк Шумера имеет возможность решить вопрос о зна¬
чении колодцев для орошения страны не только косвенным путем рекон¬
струкции картины сельского хозяйства Южного Междуречья в древности
на основании свидетельств о современных аграрных условиях Ирака, но и
более прямым путем привлечения древних источников. Таковым является
ъ первую очередь, конечно, надпись Урукагины на конусах В и С, сооб¬
щающая о сооружении колодца на вершине «поля-груди» шублугалом.
Если бы колодец редко использовался для искусственного орошения, как
предполагает И. М. Дьяконов, то возникает вполне закономерно вопрос, для
какой же цели выкапывал бы его шублугал. Конечно, жестоко эксплуатиру¬
112	А. Адамов, Ирак Арабский, СПб., 1912, стр. 168.
113	Очевидно, поэтому Джафар Хайят, ук. соч., стр. 30, и не упоминает
колодцев, когда он говорит об орошении территорий, «которые могут быть залиты во¬
дой без помощи насосов, норий и других водоподъемных механизмов». Он, очевидно,
не считал колодец для получения воды водоподъемным механизмом, а лишь источником
воды.
и« y Thureau-D an gin, La chronologie des dynasties de Sumer et d’Akkad,
7, III, 21 (цитирую по B. M e i ss n e r, Babylonien u. Assyrien, II, стр. 5).

72
Акад. В. В. СТРУВЕ
емый человек никогда непотратил бы свой редкий досуг на явно бесполезный
труд. Самое же убедительное свидетельство о значимости колодцев для хо¬
зяйства Шумера мы находим в эпической поэме о царе Киша Arre и владыке
Урука Гильгамеше Пб. Согласно началу поэмы, Агга, царь Киша, самого мо¬
гущественного в то время города-государства Шумера, направляет своих
послов в Урук к Гильгамешу 115 116 с требованием,
«чтобы колодцы117 завершить, чтобы все колодцы страны завершить,
чтобы колодцы-сосуды молока118 страны завершить,
чтобы колодцы вырыть, чтобы ремни подъемные 119 завершить» (стк. 57).
Это требование царя Агги, повторенное еще дважды в начале поэмы 120,
призывало Гильгамеша, конечно, к совершению чего-то нужного и полез¬
ного для государства Киш, а не чего-то «редко используемого», а поэтому
мало полезного. Все содержание шумерийской эпической поэмы не дает
возможности предположить, что Агга требовал от Гильгамеша какого-то
нелепого действия.
Поэтому я и делаю тот вывод из приведенных строк поэмы об Arre и
Гильгамеше, что колодезное орошение играло весьма значительную роль
в деле искусственного орошения, если создание его могло брать в свои
руки и само государство. При решении и данного вопроса я вынужден сно¬
ва поставить И. М. Дьяконову в упрек умолчание первостепенного источ¬
ника для решения поставленной проблемы, мимо которого ни один иссле¬
дователь указанного вопроса не может пройти.
Свидетельство поэмы об Arre и Гильгамеше ценно в особенности своим
указанием, что сооружение колодцев производилось в большом масштабе,
средствами, которыми располагали правители городов-государств и, на¬
верное, также верховные жрецы храмов. Но таким же образом могло созда¬
ваться на высоких полях, отдаленных от основных каналов и связанных
с ними сетью арыков и канав, сравнительно крупное частное землевладе¬
ние трудом рабов знати и богатых людей. Вполне ведь естественно, что
господствующий класс претендовал на большие права по отношению к зем¬
ле, ставшей доступной земледелию трудом их собственных рабов, нежели
по отношению к земле, которая была освоена путем превращения реки
в производительную силу трудом всего общества. На той же территории,,
расположенной в отдалении от реки, и шублугал мог своим индивидуаль¬
ным трудом выкопать колодец, а в иных случаях создать и «воду-змею,
идущую», т. е. арык, получающий воду из колодца 121, а не из канала. Ко¬
115	S. N. Kramer, Gilgamesh und Agga, AJA, 1949, стр. 1 сл.
116	В понимании начальных строк я следую интерпретации, предложенной Т. Якоб¬
соном для первых двух строк поэмы в его дополнениях к исследованию С. Н. Кра¬
мера (ук. соч., стр. 17).
117	Слово pú, которым здесь обозначается «колодец», тождественно слову, обозна¬
чающему «колодец» в надписи конуса В, VII, 18 и 23.
118	Согласно SL, № 597, 172, nig-bän-da соответствует горшку с молоком или мас¬
лом. Называя таким образом колодцы, составитель эпической поэмы вы¬
ражал ту же мысль, следуя которой, писец хозяйства правителя или храма называл
высокое поле, отдаленное от сети арыков, «поле-молоко», «поле-грудь», т. е. полем,
которое, подобно женской груди, давало животворящую влагу из "себя самого, а не
извне.
119	Очевидно, те ремни, при помощи которых поднимали воду из колодцев.
120	В строках 11—13, в ответе старшин города Эреха, и в строках 20—22, в обра¬
щении Гильгамеша к мужам своего города Эреха.
121	Я остановился выше (стр. 60 сл.) на интерпретации термина a-mus-du и,,
надеюсь, убедительно показал, что «вода-змея, идущая» была связана не с каналом,
а с колодцем. Поэтому в применении к «полю-груди» мы и встречаем данный термин,
который не встречается в связи с обычными полями, орошаемыми арыками, питае¬
мыми каналами. Стало быть, «вода-змея, идущая» не поступала, как утверждается
в ДРШИ, стр. 56, прим. 45, из водных запасов общей ирригационной сети, а тем са¬
мым отпадают все те выводы, которые сделаны в примечании из данного утверждения^

термин gána-ga
73-
нечно, шублугал считал себя более прочно и тесно связанным с участком,
на котором он сам вырыл колодец и соединенный с последним арык, чем
с тем участком, который был ему предоставлен на естественно орошаемой
земле правителем или храмом. Затраченный индивидуальный труд, а не
труд большого коллектива, и создавал на «поле-груди» условия для
зарождения здесь частного землевладения 122.
В условиях рабовладельческого общества, в котором ведущую роль-
играли крупные рабовладельцы, права низов свободного населения, ко¬
нечно, не оберегались, и господствующий слой рабовладельцев стремился
наложить свою тяжелую руку и на то, что не подлежало его непосредствен¬
ной власти, согласно «древним постановлениям» 123. Пренебрегая послед¬
ними, он ставил своих мытарей к пастухам овец и ослов, к рыбакам и ко¬
рабельщикам (SAKI, 46, III, 5—13), и, безжалостно попирая права мень¬
шой братии, ставил своих рабов к колодцу и соединенному с ним арыку,
которые своим трудом выкопал шублугал. Царь-реформатор Урукагина
видел во всех этих мероприятиях предшествующих ему правителей зло¬
употребления, опиравшиеся на насилие, а не на древние постановления.
Поэтому он подобные действия своих предшественников, осуществлявших
требования рабовладельческой знати, изложил в первой части своей боль¬
шой надписи на конусах В и С, в которой он перечислил все злоупотребле¬
ния, имевшие место в предшествовавшие его правлению годы124. Следует
отметить, что купля представителем господствующего класса скота или
дома, которыми владел шублугал, не рассматривалась Урукагиной как
действие, противоречившее древним постановлениям, и поэтому он вклю¬
чил данный вопрос не в раздел надписи, перечислявший злоупотребления,
но в раздел, посвященный реформам; здесь он прибавляет к уже ранеа
существовавшему закону о купле-продаже запрет применять насилие 125.
На решении вопроса о злоупотреблениях по отношению к шублугалу,
выкопавшему колодец и связанный с последним арык, я заканчиваю
мое исследование, посвященное интерпретации термина gana-ga, тесно
связанного с проблемой зарождения частного землевладения в Шумере.
Я попытался в моей работе выявить во всей полноте аргументацию, под¬
крепляющую положение, что в Шумере, земледелие которого покоилось
122	Здесь, на территории, отдаленной от’ирригационной сети, шублугал мог чув¬
ствовать себя несколько менее зависимым от общины, которая на низком уровне произ¬
водительных сил в условиях экономики, покоящейся на ирригационном земледелии
сковывала индивидуум.
123	nam-tar-ra ua-bi-ta «постановления древние», resp. «прежние» (см. SAKI,
стр. 50, VIII, 7—8). Термин pi-lul-da (там же, VII, 26) требует особого исследования.
124	Правда, И. М. Дьяконов категорически утверждает (ДРП1И, стр. 58): «Между
тем из контекста надписи Урукагины, наоборот, вытекает, что шублугал не мог на
своем участке неограниченно распоряжаться: воду на этом участке мог брать игинуду».
Но я боюсь, что И. М. Дьяконов готов любое мероприятие, осуждаемое Урукагиной,
рассматривать как законное. Незаконность же мероприятий предшественников Уру¬
кагины состояла не в том, что они рассматривали «поле-грудь», на котором работал
шублугал, как входящее в состав территории, принадлежавшей храму. В рабовла¬
дельческий период не было земли без бога, так же как в феодальный период не было
земли без сюзерена. В данном же случае незаконность мероприятия, осужденного
Урукагиной, сводилась к тому, что был не учтен труд шублугал а, и плод его тяжелого
труда не был использован для его участка.
125	Кон. В, XI, 20—XII, 11. Я лично не понимаю, как мог И. М. Дьяконов из
этого отрывка надписи о реформах Урукагины вычитать, «что даже скот и дом шуб-
лугаля могли быть забраны начальством или, в лучшем случае, принудительно откуп¬
лены им у шублугаля по номинальной цене» (ДРД1И, стр. 58). Казалось бы, подлин¬
ный текст не дает интерпретатору основания для такого понимания, но здесь обосно¬
вание моего понимания указанного отрывка надписи Урукагины было бы неуместным
вследствие его громоздкости. Я остановлюсь на нем в моем исследования, посвящен¬
ном историческим надписям Урукагины.

74
Акад. В. В. СТРУВЕ
первоначально в основном на ирригационной системе, созданной силами
всего общества, стало зарождаться частное землевладение на gana-ga
«поле-груди», отдаленном от ирригационной сети. Оно могло здесь заро¬
диться, поскольку колодец и связанный с ним арык, орошавшие «поле¬
грудь», могли быть созданы не только силами большого коллектива, но
также и отдельным рабовладельческим хозяйством и даже индивидуаль¬
ным трудом непосредственного производителя. Мое исследование, взя¬
тое во всем своем объеме, показывает, я надеюсь, что данное мое положе¬
ние покоится не только на одном источнике, а именно на отрывке надписи
Урукагины, посвященной его реформам12в, но также и на других известных
нам источниках, привлеченных мною впервые для решения вопроса о
термине gana-ga. Я рассчитываю, что дальнейшее углубленное изучение
доступного нам сейчас материала еще более уточнит наши знания о про¬
цессе развития частного землевладения в обществе Шумера, экономика
которого покоилась на ирригационном земледелии. Я рассчитываю
также и на появление нового материала, ибо в области истории древнего
Востока более, чем где-либо, имеет силу пословица dies diem docet, как лю¬
бил утверждать Б. А. Тураев, основоположник древневосточных дисцип¬
лин в нашем отечестве.
126	Так утверждает И. М. Дьяконов (ДРШИ, стр. 57): «На этом контексте
и только на нем,— по крайней мере, на другие источники ссылок не имеется,— акад.
В.	В. Струве построил свою теорию, согласно которой вся орошаемая земля в Шумере
принадлежала общине-храму, и частная земельная собственность возникала только —
или главным образом — на /»высоких полях“». Я не хочу здесь останавливаться на том,
что И. М. Дьяконов не вполне точно передает мою «теорию», которая была изложена
мной более обоснованно только в ИГАИМК, № 77, опубликованном в 1934 г., т. е.
почти 25 лет тому назад. Здесь я хочу повторить упрек, высказанный мной в В ДИ,
1958, № 2, стр. 252, в предварительном ответе на статью И. М. Дьяконова
(ДРШИ, стр. 48 сл.). Я считаю нелояльным поступком со стороны И. М. Дьяконова
полемизировать с моей работой 1934 года (написанной в 1933 г.), когда я еще не мог
в достаточной степени аргументировать мое положение вследствие весьма слабых
знаний в области шумерологии. В дальнейшем я продолжал работать над этой пробле¬
мой, и И. М. Дьяконов знал, что я в последние годы исследовал исторические надписи
Урукагины и документы хозяйственной отчетности эпохи названного царя, ион поэ¬
тому имел основание считать, что мое положение, удостоенное им названия «теории»,
ее покоится лишь на одном источнике. Он должен был себе представить, что я не ре¬
шился бы высказать в таком ответственном труде, как I том «Всемирной истории»,
издаваемой Академией наук, малообоснованное положение. В самом тексте
названного издания я не мог его обосновать и стремился поэтому в одном из бли¬
жайших моих исследований сделать это с максимальной для меня обстоятельно¬
стью и полнотой.
►

Г. Г. Дилигенский
СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
(К проблеме города Поздней империи)
В историографии до сих пор уделялось сравнительно мало внимания
вопросу о городах западных провинций Поздней Римской империи. Бо¬
лее или менее общепризнанным является положение о кризисе и упадке
городов, но степень и характер этого кризиса еще не стали предметом де¬
тального исследования. Не изучался специально также вопрос о социально-
экономической природе римского города IV—V вв. на западе империи.
Между тем выяснение характера позднеримского общества, той роли, ко¬
торую играли в нем специфически античные социальные институты, вряд
ли возможно без изучения истории городов.
Настоящая работа представляет попытку исследовать указанный круг
вопросов применительно к африканским провинциям Поздней империи.
В современных исследованиях события периода политического и со¬
циального кризиса второй половины III в. и установление домината рас¬
цениваются чаще всего как переломный пункт в истории африканских
городов, положивший конец их «процветанию», их поступательному раз¬
витию и ознаменовавший начало упадка городской жизни — упадка, ха¬
рактерного для всего периода Поздней империи. «В конце III в.,— писал
Тутен,— муниципальный режим в Африке был мертв, муниципальная
жизнь со времени тетрархии находится в полном упадке»1. На том же те¬
зисе о полном упадке городской жизни в период Поздней империи, об от¬
сутствии каких-либо признаков экономического оживления в африкан¬
ских городах настаивает и Хейвуд — автор статьи об Африке в «Эконо¬
мическом обзоре древнего Рима» под редакцией Тенни Франка 2.
Следует отметить, что в работах, основанных на детальном исследо¬
вании эпиграфического материала, относящегося к IV—V вв., мы не
встретим столь крайних выводов. Так, в статье Ван Сикла показан срав¬
нительно широкий размах строительной деятельности в африканских
городах в период правления Диоклетиана 3. Автор наиболее обстоятель¬
ной работы о поздней Римской Африке Уормингтон приходит к выводу,
что действительный кризис африканских городов наступил лишь в конце
1	J. Toutain, Les cités romaines de Tunisie, P., 1896, cTp. 365 h 373.
2	R. M. Haywood, Roman Afrika, ESAR, IV, Baltimore, 1938, ctd. 119.
3	G. E. Van Sickle, The Public Works of Africa in Reign of Diocletian,
XXV (1930), cTp. 173—179.

76
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИЙ
IV в. (после смерти Грациана). До этого времени, по его мнению, класс
куриалов сохранялся и представлял собой зажиточный слой общества 4 5.
Археологические и эпиграфические данные, относящиеся к различным
городам поздней Римской Африки, показывают преувеличенность распро¬
страненного представления, что Поздняя империя была временем повсе¬
местного упадка и регресса городов. Этому представлению явно противо¬
речит факт сравнительно интенсивной строительной деятельности в аф¬
риканских городах, начиная с конца III в. и в особенности в 60—70-х гг.
IV в. Правда, городское строительство в этот период было по своим
масштабам несравненно более скромным, чем во II — первой половина
III в., когда в основном сформировались архитектурные ансамбли боль¬
шинства африканских городов. Однако оно в то же время значительно пре¬
вышало размеры строительной деятельности в первый век империи. Для
периода до 117 г. н. э., т. е. до времени правления Адриана, Тутен смог
насчитать лишь девять строительных надписей. Уормингтон насчиты¬
вает на территории лишь Проконсульской Африки, значительно меньшей,
чем провинция I в., свыше 100 строительных надписей, относящихся
к 284—429 гг.6. Между тем первыйвек империи обычно считается периодом^
благоприятным для развития африканских городов 6.
Характер строительной деятельности в поздней Римской Африке от¬
личался некоторыми особенностями по сравнению с периодом Ранней им¬
перии. В ходе событий периода кризиса III в. общественным зданиям и хо¬
зяйственным сооружениям ряда городов был нанесен серьезный ущерб,
сколько-нибудь значительные ремонтные работы в этот период вряд ли
были возможны. Поэтому в городском строительстве конца III — IV в*
важное место занимает восстановление разрушенных либо пришедших
в ветхое состояние зданий и ирригационных систем. Наибольший размах
восстановительные работы приняли при Диоклетиане, в период правле¬
ния которого был, в частности, целиком восстановлен город Рапидум,
разрушенный во время войн с берберскими племенами 7; осуществлялись
они и при последующих императорах. Восстанавливались храмы 8, го¬
родские курии и другие общественные здания 9, архитектурные детали
форумов 10 11, акведуки, бассейны и другие ирригационные сооружения п,
термы 12, театры 13 и даже целые городские кварталы 14.
4	В. Н. Warm i n g t on, The North African Provinces from Diocletian to
the Vandal Conquest, Cambridge, 1954, стр. 30 слл. Cp. Ch.- A. Julien, Histoire-
de l’Afrique du Nord, P., 1951, стр. 231.
5	T о u t a in, ук. соч., стр. 152—153; Warmington, ук. соч., стр. 33.
Данные Тутена в настоящее время несколько устарели, однако надписи, открытые
после выхода в свет его работы, могут лишь незначительно изменить указанное соот¬
ношение.
6	T. R. S. Broughton, The Romanization of Africa Proconsularis, Balti¬
more, 1929, стр. 111.
7	V a n Sickle, ук. соч.; CIL, VIII, 20836.
8	См., например, CIL, VIH, 17327 (Castellum Ma... в Проконсульской провин¬
ции); 26472 (Thugga); 21665 (Albulae); 11932 (Uzappa); IRT, 55 (Sabratha); CIL, VIII,
2388 (Thamugadi); 2656 (Lambaesis).
9	См., например, CIL, VIH, 11774 (Mididi); 25520 (Bulla Regia); 26569 (Thugga);
ILT, 1538 (Musitana); IRT, 467 (Leptis Magna).
10	См., например, CIL, VIII, 608; 14346; 2722 и 2735 (Lambaesis); ILAf, 275 (Thu-
burbo Maius); ILA1, I, 2107 (Madauros); AËp, 1916, №96—98 (Thubursicum Numida-
rum).
11	См., например, CIL, VIII, 2660 и 2661 (Lambaesis); 4224 (Verecunda): 4766 (Ma-
comades); 5335 (Calama); 26568 (Thugga); ILA1, I, 2102 (Madauros); AËp, 1920, № 15
(Куикуль); AËp, 1955, № 55 (Карфаген?).
12	CIL, VIII, 4645 (Thagora); 4878 (Thubursicum Numidarum); ILAl, II, 595
(Цирта); ILAl, I, 2101 и 2108 (Madauros).
13	CIL, VIII, 1862 (Thevestc); ILAl, I, 2103 (Madauros).
14	CIL, VIII, 4878 (Thubursicum Numidarum).

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
77
Невозможно, однако, согласиться с утверждением, встречающимся
в некоторых специальных работах, что строительная деятельность в позд¬
ней Римской Африке ограничивалась почти исключительно восстановле¬
нием старых зданий II—III вв.15. Этот вывод верен лишь по отношению
ко времени правления Диоклетиана, когда города, естественно, стреми¬
лись в первую очередь залечить раны, нанесенные им войнами второй по¬
ловины III в.16. Для более позднего периода сохранилось немало эпигра¬
фических и археологических данных о возведении новых значительных по
размерам зданий общественного назначения в городах. В столице и круп¬
нейшем городе Римской Африки Карфагене имеется много остатков зда¬
ний, датируемых первой половиной IV в.17. Строительство новых зданий
осуществлялось в этот период и в некоторых других городах 18, однако
наиболее широкие размеры оно приобрело в 60—80-х годах IV в. Новые
термы были построены в Тугге, Thuburbo Maius (летние и зимние), Ти-
bernuc, Цезарее и некоторых других городах 19. Имеются данные о стро¬
ительстве в ряде городов гражданских базилик, триумфальных арок, пор¬
тиков, торговых зданий и т. д.20.
Археологические данные позволяют говорить о значительном росте
некоторых африканских городов в IV в. Интересен пример нумидийского
города Куикуля. С конца III в. здесь начинаются активные реставрацион¬
ные работы: чинятся мостовые, сооружается сточный коллектор, восста¬
навливается акведук, реставрируются многие здания II века. Впослед¬
ствии город значительно расширился к югу, заняв целый ранее не засе¬
ленный холм. В старой части города также воздвигается много новых до¬
мов 21. Возникает новый торговый квартал 22. В 60-х годах IV в. строится
здание для торговли одеждой (basilica vestiaria — CIL, VIII, 20156),
а на месте развалин храма Фругифера воздвигается большая гражданская
(судебная) базилика (АЁр, 1949, № 107). В позднеримский период в Куику-
ле было построено не менее трех христианских церквей, причем одна из
них, законченная в начале V в., была исключительно обширна по своим
размерам и имела пять нефов 23.
Пример Куикуля — не исключение. Так, в IV — начале V в. значи¬
тельно вырос небольшой город и порт Цезарейской Мавретании — Ти-
паса. По археологическим данным, город значительно расширился за
пределы городских стен, построенных в конце III или в начале IV в.24.
В IV в. была построена базилика, которую один французский археолог
характеризует как «наиболее обширное христианское здание античного
Алжира». Некоторые постройки IV в. поражают своими размерами, не
уступающими наиболее крупным зданиям II — начала III в. Таков, на¬
пример, Капитолий, заново отстроенный в Тамугади в 60-х годах, длина
15	Например, Toutain, ук. соч., стр. 364, ср. Haywood, ук. соч., стр. 119.
16	Gp. Van Sickle, ук. соч.
17	С.-Ch. Picard, Une schola de college à Carthage, «Karthago», III (1952),
стр. 169 сл.
18	CIL,	VIII,	17268 (Zattara); 14436 (район Vaga); AÉp,	1955, №	51 (Мактар).
19	ILT,	1500;	ILAf, 273 и 276; CIL, VIII, 948 и 20990 =	9547; cp.	CIL, VIII,	16400
(неизв. город Проконсульской провинции) и ILAf, 321 (Vina); CIL, VIII, 25845;
20267 (Сатафис).
20	См., например, CIL, VIII, 23849 (Castellum Biracsaccarensium); 5341 (Калама);
ILAf, 275 (Thuburbo Maius); IRT, 468 (Leptis Magna): ILAl, I, 2103 (Madauros); CIL,
VIII, 1860 (Theveste); 14346.
21	L. Leschi et Y. Allais, Djemila, antique Cuicui, Alger, 1950, стр. 13—14
и 48.
22	M. Douël, L’Algérie romaine. Forums et basiliques, P., 1930, стр. 56.
23	L e s	c h i	et Allais, ук. соч., стр. 50.
24	J. B	aradez, Tipasa. Ville antique de Maurétanie, Alger,	1952, erp.	42.

78
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
портика которого достигает 62 м25, громадная церковь конца IV в. в Те·
весте 26.
Следует отметить, что охарактеризованная выше строительная дея¬
тельность, восстановление и строительство городских общественных зда¬
ний, не ограничивались ни какими-либо определенными районами, ни от¬
дельными наиболее крупными городами. Больше всего строительных над¬
писей конца III, IV и начала V в. происходит из Проконсульской про¬
винции, несколько меньше из Нумидии, затем следуют Бизацена и обе
Мавретании27. Эти количественные отношения соответствуют истори¬
чески сложившемуся распределению городов между различными районами
Римской Африки.
Внешние черты быта и культурной жизни африканского города IV в.,
какими они предстают в надписях и свидетельствах церковных писателей,
также не позволяют усмотреть признаков серьезного упадка. Театраль¬
ные и цирковые представления — по-прежнему повседневное явление
в жизни городского населения 28, несмотря на ту ожесточенную агита¬
цию, которую ведет против них христианская церковь. Дети куриалов
обучаются греческому языку и красноречию 29. Не только в Карфагене,
но и в небольших городах, вроде Тагасты и Мадавра, функционируют
риторские школы 30. Судя по религиозно-полемическим произведениям
Августина, писатели «золотого века» римской литературы пользуются
широкой известностью. В больших городах развивают активную деятель¬
ность различные философские школы, развертываются бурные философ¬
ские диспуты. В таких диспутах принимал горячее участие молодой
Августин — сын небогатого гражданина Тагасты 31.
Мы можем констатировать для IV в. не только сохранение внешних
форм городской жизни, но и известное материальное развитие африкан¬
ских городов. Для суждения о предпосылках этого развития известный
материал дают сообщаемые надписями сведения об источниках финанси¬
рования строительных работ.
Во II—III вв. строительство общественных зданий осуществлялось
в большинстве случаев по решению декурионов на городские средства
(decreto decurionum pecunia publica или sumptu publico), а также за счет
различных ассоциаций или коллегий граждан. Строительство на частные
средства отдельных куриалов в этот период также имело место, но оно не
было преобладающим 32. Иная картина наблюдается в поздней Римской
Африке. Строительство только на городской счет становится теперь исклю¬
чением 33. Большинство известных нам городских сооружений периода
с конца III по начало V в. возведено на средства муниципальных должно¬
25	Е. Boeswillard et R. С a g n a t, Timgad. Une cité africaine sous
l’empire romain, P., 1892 стр. 54.
26	S. de R о c h, Tébessa, antique Theveste, Alger, 1952, стр. 14.
27	Gp. Warmington, ук. соч., стр. 33.
28	См., например, Au g u s t., Contra academicos (PL, 32), I, 1, 1; IRT, 564; 567;
568; 578; Àugust., Serm., 11,3.
29	August., Confessiones, I, 14, 23; II, 3, 5.
30	August., Conf., II, 3, 5; III, 8, 15; IV, 2, 2.
31	Cp. August., Conf., II, 3,5; Contra acad., II, 2,3.
32	T ou tain, ук. соч., стр. 162—165.
33	CIL, VIII, 11774 (Mididi, восстановление здания сената на средства курии);
25520 (Bulla Regia); 17327 (Castellum Ma... в Проконсульской провинции) — все
упомянутые надписи относятся ко времени Диоклетиана; ILAl, I, 2101 (восстановление
летних терм в Мадавре pecunia publica); IRT, 467 (восстановление в 317 г. в Leptis
Magna на общественный счет базилики); CIL, VIII, 23849 (Castellum Biracsaccarensium).
В некоторых случаях источники финансирования строительства неясны: CIL, VIII,.
948 (Tubernuc); 20990 (Цезарея); IRT, 468 (Leptis Magna).

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
79*
стных лиц: кураторов, пожизненных жрецов императорского культа (fla¬
mines perpetui), дуумвиров, а также отдельных состоятельных куриалов.
Курия как коллектив редко выступает в качестве инициатора строитель¬
ства: чаще инициатива принадлежит лицу, финансировавшему строитель¬
ные работы, либо правителю провинции 34. Указанные особенности в фи¬
нансировании городского строительства прослеживаются на протяжении
всего изучаемого периода в различных районах Римской Африки. Так, стро¬
ительство за счет куратора известно для городов Проконсульской провин¬
ции, например, для Карфагена (AÉp, 1955, № 55), Тугги (ILT, 1500), Zat-
tara (CIL, VIII, 17268 = 5178)и др. (cp.CIL, VIII, 14346); Нумидии: Тамугади
(CIL, VIH, 2388, ср. RAfr, 1913, стр. 163 сл.), Каламы (CIL, VIII, 5335 и
5341), Ламбесиса (CIL, VIII, 18328), Мадавра (ILA1,1, 2107 п 2108), а также
для Мавретании (Albulae — CIL, VIH, 21665: curator et dispunctor rei publi¬
cae). В Тугге (Проконсульская провинция) на средства одного из «пожиз¬
ненных фламинов» был восстановлен водопроводящий канал (CIL, VIII,
26568) и осуществлено строительство какого-то городского здания за счет
дуумвира Напоция Феликса Антониана (CIL, VIII, 26569). Сооружения,,
воздвигнутые на средства flamines perpetui, известны также для Ghardimau
(Проконсульская провинция — CIL, VIII, 14728), Curubis (там же —
CIL, VIII, 24104), Куикуля (Нумидия — AÉp, 1946, № 107). В Сатафисе
(Ситифенская Мавретания) каким-то лицом, имя и положение которого
не сохранились в надписи, были построены термы и восстановлена после^
пожара мастерская (fabrica — CIL, VIII, 20267). В Куикуле на средства
vir clarissimus Рутилия Сатурнина, очевидно, занимавшего какую-то му¬
ниципальную должность (... pro editione muneris debiti), была построена
базилика для торговли одеждой (CIL, VIH, 20156, ср. 8324). Гражданин
Thuburbo Maius Габиний Сальвиан, patronus almae Karthaginis, построил
в своем родном городе в конце IV или начале V в. зимние термы (ILAf,
276). В Vina (Проконсульская провинция) бывший куратор геі publican
Покагуппин украсил термы (ILAf, 321).
В некоторых случаях издержки, производимые частными лицами на
строительство общественных сооружений, достигали, по-видимому, весь¬
ма значительных размеров. Например, в 323 г. в муниципии Thubursicum
Numidarum некий Ноний Марцелл Геркулий, очевидно, богатый куриал,
не занимавший определенных должностей в городе, восстановил на свои
средства разрушенный во время внутренних войн III — начала IV в.
городской квартал, термы и другие разрушенные здания (CIL, VIII,
4878). Надпись из Thuburbo Maius (Проконсульская провинция) посвя¬
щена «преданнейшему гражданину» Сальвиану за его заслуги перед го¬
родом, в частности, за строительство на собственный счет зимних терм
(ILAf, 276). В ряде случаев строительство финансировалось совместно
куратором и городом (curator rei publicae cum ordine), например, в Thu-
34	Невозможно согласиться с мнением Хейвуда (ук. соч., стр. 119), что для
времени Поздней империи характерно главным образом строительство в городах на
средства императорского правительства. Лишь весьма незначительная часть строи¬
тельных надписей отражает непосредственное участие провинциальных властей в город¬
ском строительстве,причем речь часто идет о сооружении стен (IRT, 562; 563; 565, 569—
строительство стен Лептиса президами Триполитании в 50—60-х гг. IV в., когда
эта провинция подвергалась набегам берберских племен), арок в честь императоров
(GIL, VIII, 1860; 14346), статуй (AÉp, 1946, № 108). Те надписи, которые сообщают
о строительстве императорскими чиновниками городских общественных
зданий, лишь в некоторых случаях позволяют заключить, что строительство фи¬
нансировалось государством (AÉp, 1916, № 96—98; CIL, VIII, 2656, 2735, 25845). Во
многих случаях правитель провинции выступает лишь как инициатор строительства
либо дедикант, а работы финансируются городскими магистратами (см., например,
CIL, VIII, 2388, 20156; АЁр, 1946, № 107; AÉp, 1955, № 55; АЁр, 1917/18, № 58, AÉp.
1920, № 15).

80
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
ЪигЬо Maius (ILAf, 273 и 275), Mustis (ILT, 1538), Мадавре (ILA1, I,
2102 — cur. rei p. cum ordine splendido et universo populo), Мактаре
<AÉp., 1955, № 51 и 52)35.
Весьма интересный материал для характеристики внутренней жизни
африканских городов в IV в. содержат надписи, поставленные в честь от¬
дельных магистратов. Они показывают, что представители экономически
наиболее сильных городских семей, занимавшие различные почетные долж¬
ности в муниципиях, довольно активно участвовали в жизни своих го¬
родов, осуществляя разного рода литургии и пополняя из своих средств
городские кассы. В городе Saradi (Проконсульская провинция) ordo et
populus поставили надпись в честь куратора Марка Валерия Целиана за
проявленную им заботу о республике и народе в условиях скудости го¬
родской казны (in fisci penuria) (ILAf, 210). Сохранился ряд подобных
надписей из Leptis Magna. В одной из них восхваляется любовь к своей
родине и согражданам римского всадника, куратора республики Луция
Домиция Юста Эмилиана (IRT, 561). Другая поставлена в честь одного
из flamines perpetui, имя которого нз сохранилось (IRT, 581). В одной из
надписей говорится об услугах, которые оказывал родине и согражда¬
нам flamen perpetuus, жрец и дуумвир Вибий Аниан Геминий, об устрой¬
стве им различных развлечений (voluptates — IRT, 578). В четырех над¬
писях из Leptis Magna прославляются заслуги представителей семейства
Гераклиев, отправлявших различные почетные культовые и администра¬
тивные должности в городе и провинции Триполитании. Один
из них, Тит Флавий Фронтин Гераклий, augur, sacerdos Lauren¬
tium Labitantium, устраивал на свои средства различные развлечения
(IRT, 564). Другой член этой семьи, дуумвир, sacerdos provinciae Tripo¬
li taniae, flamen perpetuus, куратор республики, sacerdos Laurentium La¬
bitantium, sacerdos Matris Deum, praefectus omnium sacrorum, Тит Фла¬
вий Вибиан, также устраивал публичные игры, для которых доставил 10
«ливийских зверей», и оказывал другие благодеяния своим согражданам
(IRT, 567 и 568).
Приведенные данные позволяют более конкретно поставить вопрос
о природе известной интенсификации городской жизни в поздней Римской
Африке. В основе этой интенсификации лежало не укрепление экономи¬
ческого положения основной массы городского населения или муници¬
пальной организации в целом, но главным образом литургическая дея¬
тельность городских магистратов.
Внешние признаки городской жизни: количество строительных работ,
^степень развития литургий и т. п. являются лишь косвенным отражением
тех внутренних социальных отношений, которые определяли существо¬
вание античного города 36. Поэтому вопрос о «подъеме» или «упадке» го¬
родов не может быть решен только на основании такого рода данных.
Решающее значение для выяснения подлинного состояния городов и тен¬
денций их развития имеет исследование той совокупности социально-эко¬
номических явлений, которая характеризует городскую жизнь в данный
исторический период.
Изучение социальных отношений в городах чрезвычайно затруднено
из-за ограниченности данных источников. Эпиграфический и юридический
35	Ср. GIL, VIII, 16400 — неизвестный город Проконсульской провинции.
36	В подавляющем большинстве западных исследований история провинциаль¬
ных городов сводится к той или иной степени «просперити» либо упадка, определяе¬
мой главным образом при помощи подсчета строительных и посвятительных надпи¬
сей. Эта методика характерна и для цитированной выше работы Уормингтона. В главе,
посвященной африканским городам IV—V вв., автор лишь бегло касается вопроса о
социальных отношениях, совершенно не связывая его с развитием городов.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
81
материал содержит лишь весьма косвенные сведения, с другой стороны,
мы не располагаем для африканских городов таким богатым литературным
источником, каким являются, например, для Антиохии того же периода
речи Либания.
Некоторый материал для характеристики внутренних отношений в го¬
родах дают произведения Августина, в особенности его «Проповеди»
(Sermones). Хронологически Sermones относятся к периоду епископской
деятельности Августина в Гиппоне-Регии (395—430 гг.). Представляя
собой проповеди, произносимые епископом в городских церквах, они,
в отличие от других произведений Августина, были обращены непосред¬
ственно к широкой массе верующих, принадлежащих к городскому на¬
селению. Значительное место в проповедях занимают проблемы христи¬
анской этики и морали, причем примеры, необходимые для иллюстрации
выдвигаемых им тезисов, Августин,естественно, черпает из условий жизни
своей аудитории. Например, осуждая стяжательство, любовь к мирским
благам, он в ряде случаев конкретизирует, в чем именно проявляются
эти греховные качества у его паствы. Проповедуя любовь к ближним,
он указывает, в каких поступках должна выражаться эта любовь у граж¬
дан его города и, таким образом, неизбежно затрагивает вопрос о взаимо¬
отношениях различных групп городского населения. Важное значение
имеет в этой связи то обстоятельство, что большинство жителей Гиппона
были в данный период христианами 37. Поэтому примеры, приводимые
Августином, нельзя считать относящимися лишь к какой-то незначи¬
тельной части населения города.
Необходимо вместе с тем учитывать ограниченность и односторонность
такого рода данных «Проповедей». Во-первых, социальные отношения в го¬
роде отнюдь не находятся в центре внимания Августина, но лишь исполь¬
зуются им главным образом как иллюстративный материал при толко¬
вании тех или иных мест священного писания. Далее, в «Проповедях»
в полной мере сказываются социально-политические позиции этого круп¬
нейшего христианского писателя поздней античности: признание им за¬
конности и справедливости существующего общественного строя. Будучи
далек от осуждения социального и имущественного неравенства как та¬
кового, Августин выступал лишь против эксцессов во взаимоотношениях
между «сильными» и «слабыми», рекомендовал богачам не притеснять бед¬
няков, но заботиться о них через посредство церкви, а бедняков призывал
не завидовать богачам, проявлять терпение и кротость. Подобные выска¬
зывания в какой-то мере отражают реальную картину внутренних отно¬
шений в городах, но в то же время они свидетельствуют о стремлении Ав¬
густина принизить значение социальных противоречий внутри христи¬
анской общины, свести их к чисто этическим проблемам. Понятно, что эта
тенденция оказывала определенное влияние и на самый характер трак¬
товки им этих противоречий. Осуждая насилия и несправедливости, со¬
вершаемые «сильными», Августин совершенно не склонен связывать их
с социальным положением «неправедных людей», рассматривать эти яв¬
ления как типичные для взаимоотношений определенных общественных
групп. Он избегает в своих проповедях каких-либо высказываний, способ¬
ных возбудить в его пастве чувство протеста против власти «сильных»,
будь то власть императора, городских магистратов или patri familias;
беспрекословное подчинение установленной власти для него — одна из
важнейших христианских добродетелей 38.
Указанные особенности «Проповедей» придают рассуждениям Авгу¬
87	А u g u s t., Serm., 302, 21, 19.
38	August., Conf., Ill, 8, 15; Serm., 62, 8, 13; 302, 14, 13.
6 Вестник древней истории. № 3

Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
$2
стина о жизни и стремлениях его паствы крайне абстрактный характер.
Наиболее острый в жизни городов Поздней империи вопрос о налогах и их
неравномерном распределении, подробно трактуемый и языческими, и хри¬
стианскими авторами (например, Сальвианом Марсельским), не находит
в «Проповедях» никакого отражения. У Августина часто трудно отличить
упоминания о действительных фактах городской жизни от чисто умозри¬
тельных дидактических примеров. Все же мы можем опираться на неко¬
торые данные «Проповедей». Частое упоминание Августином одних и тех
же явлений, сообщаемые им иногда конкретные факты, наконец, харак-*
терная для «Проповедей» социально-экономическая терминология — все
это позволяет в какой-то мере воссоздать некоторые черты внутренних
отношений в одном из африканских городов.
Отметим прежде всего, что городское население резко разделяется
в представлении Августина на две группы: имущих людей и бедняков.
Бедняки — это те, кто «не имеют денег, с трудом находят ежедневное про¬
питание, так нуждаются в помощи других и в милосердии, что не стыдятся
даже просить милостыню» (Serm., 14,1,1). Призыв к милосердию, к разда¬
чам в пользу бедных составляет, пожалуй, наиболее распространенный мотив
в проповедях 39. Дарения в пользу церкви —- это одно из проявлений мило¬
сердия к беднякам. Августин подчеркивает, что владения церкви служат
для помощи бедным. «У церкви не хватает денег для всех просящих и нуж¬
дающихся» (Serm., 355, 4, 5). Бедняк —- это, как правило, гражданин
города. Призывая к христианскому милосердию, Августин особенно на¬
стаивает на необходимости оказывать помощь своим согражданам (liceat
vobis humana haritate diligere cives vestros — Serm., 349, 2, 2; cp. 108,
7, 7). Бедняк является плебеем, средним рядовым человеком (plebeius,
mediocris, gregalis), иногда он — обладатель небольшого, с трудом на¬
житого имущества (пекулия), на которое покушается богатый сосед
(Serm., 107, 8, 9; 108, 7, 7). Однако чаще всего бедняки, о которых говорит
Августин, это совершенно неимущие люди, целиком зависящие от частной
или церковной благотворительности.Положение свободных бедняков хуже,
чем положение рабов (nonne videmus multos servientes non egentes et li¬
beros mendicantes? — Serm., 159, 4, 5).
Sermones Августина свидетельствуют о наличии в африканских го*
родах конца IV — начала V в. многочисленного слоя неимущего плебса,
живущего в значительной мере за счет раздач. Характерно, что в этих
раздачах иногда были вынуждены участвовать не только богатые горо¬
жане и церковь, но и само императорское правительство. К середине
IV в. значительная часть африканских христиан примкнула к оппози¬
ционной императорской власти донатистской церкви. Для ликвидации
церковного раскола и подрыва влияния донатизма император Констант
направил в 347 г. в Африку специальную миссию, в программу действий
которой входила массовая раздача денег бедным христианам 40. Очевидно,
правительству приходилось считаться с политическими настроениями аф¬
риканского плебса.
Что же представляет собой в социальном отношении имущий слой
городского населения? Почти во всех тех случаях, когда Августин гово¬
рит о греховной любви к мирским благам либо прибегает к аллегории,
выражающей понятия владения или приобретения, он упоминает виллу 41.
Слушатель Августина — владелец виллы, он, по мнению проповедника
или излишне дорожит своей виллой, или жаждет приобрести еще лучшую.
39	См., например, August., Serm., И; 14; 108; 210; 345, 349 и др.
40	Optatus Milevitanus, De schism, donatist., Ill, 3.
"August., Serm., 11, 3; 16, 2, 2; 20, 4; 32, 21, 21; 82, 11, 14; 85, 1,1; 107,5, 6;

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
83
«Если скажут тебе,— упрекает его Августин,— »продай свою виллу“,
ты содрогнешься, как бы от ругательства, сочтешь, что тебе сделана не¬
справедливость» (Serm., 32, 21, 21).
Вилла, по определению Августина,— это скромная по размерам, не¬
большая земля (... modicam terram habes, id est villam — Serm., 345, 2).
Владелец виллы — небогатый человек, он часто ведет трудную, полную
испытаний жизнь (там же). Однако обладание виллой доступно далеко
не всем жителям городов, чьи доходы связаны с сельским хозяйством.
В 356-й проповеди Августин рассказывает об имущественном положении
служителей гиппонской церкви — граждан Гиппона-Регия и других го¬
родов — до их перехода в клир. Некоторые из них: диаконы Валент, Се¬
вер, племянник Августина субдиакон Патриций — были собственниками
небольших земельных участков (agelli). Диакон Гераклий, происходя¬
щий из более богатой семьи, купил виллу, но для этого вынужден был
занять значительную сумму, так что весь доход с урожая уходил на уплату
долга. Остальные клирики — бедняки, не имевшие никакого имущества
(Serm., 356, 3; 5; 7; 8).
Интересно, что Августин очень редко употребляет в Sermones понятие
«имение», fundus. При этом лишь один раз fundus упоминается в том же
смысле, что villa, т. е. как элемент мирского благополучия, которым до¬
рожат слушатели Августина (Serm., 29, 4, 5). В других случаях речь идет
о вызывающих зависть имениях богатых людей («часто переходим дорогу
и видим приятные и плодородные имения»— Serm., 113, 6, 6), о статуях
богов в имениях язычников (Serm., 62, 11, 17) или же об имениях церкви
(Serm., 356,15). В то же время в других произведениях Августина довольно
часто упоминаются различные fundi, принадлежащие к его епархии либо
связанные с какими-либо эпизодами религиозной борьбы. Очевидно,
редкое использование этого термина в Sermones объясняется тем, что по¬
ложение собственника имения (deminus fundi) не было типичным для той
социальной среды, к которой обращался в данном случае Августин.
Существенный интерес представляет вопрос о том, какого рода рабочая
сила использовалась в хозяйствах муниципальных землевладельцев. Отме¬
тим прежде всего, что колоны или рустики, которых мы довольно часто
встречаем в других произведениях Августина, совсем не упоминаются
в «Проповедях». Зато здесь весьма многочисленны упоминания о рабах
(servi, mancipia, familia). Тема отношений господина с рабами часто
затрагивается Августином как в связи с общими религиозно-моральными
проблемами (христианин должен служить богу с той же верностью,
какую он требует от своих рабов, бог — pater familias; необходимость
справедливого обращения с рабами) 42, так и по более частным поводам.
Рабы, так же как земля и дом, принадлежат к тем земным благам, кото¬
рыми более всего дорожит паства Августина 43, они составляют непре¬
менный элемент богатства 44. Во взаимоотношениях господина и раба Ав
густина интересует главным образом тема верности (fides), поэтому
в «Проповедях» численно преобладают упоминания о таких занятиях ра¬
бов, в которых это их качество может более всего проявиться. На первом
месте здесь, естественно, стоят рабы-управители, казначеи, сторожа,
вообще рабы, живущие в доме господина и наиболее близкие ему45.
42 Au gu st., Serm., 4, 30, 33; 9,10, 16; 69,2, 3; 73, 1,1; 80,8; 83,1, 1; 159,4, 5
211, 6, 5.
48 August., Serm., 21,9; 159, 3, 3; 239, 5, 6 (aurum quaeris, argentum quaeris,
familiam..?); 311, 14, 13.
44 August., Serm., 62,8, 9; 78, 9, 13; 102, 2, 3; 260, 8, 7; cp. Conf., I, 19, 30.
45 August., Serm., 18, 3, 3; 21,6—7; 26, 8, 8; 40, 5, 7; 60, 8. 8; 69, 2, 3; 113, 4,
4; 159, 3, 3; 169, 4, 5; Conf., III, 7, 13.
6*

84
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
«В доме каждого христианина есть рабы»,— говорит Августин (Serm.,
302, 21, 19). Однако из этого неверно было бы сделать вывод, что рабы
применялись преимущественно в сфере домашнего обслуживания. Ав¬
густин упоминает о труде рабов на мельницах (Зегш., 155, 9, 9). Для вы¬
яснения роли рабства в сельском хозяйстве чрезвычайно интересен рас¬
сказ Августина об имуществе, которым располагали диаконы его церкви,
когда они еще не перешли в клир и были рядовыми городскими жите¬
лями. Диакон Валент владел совместно с братом земельными участками
(agelli) и рабами (mancipia, servuli). Другой диакон — «бедный человек...,
однако прежде, чем стал клириком, купил из своих трудов нескольких
рабов (servulos)» (Зегт., 355, 3; 6). Таким образом, владелец небольшого
участка, пытаясь укрепить свое хозяйство, стремился прежде всего при¬
обрести рабов 46. Отсюда, по-видимому, можно заключить, что исполь¬
зование рабов в хозяйствах средних и мелких городских землевладельцев
было распространенным явлением 47.
Наряду с неимущими бедняками, с небогатыми мелкими и средними
землевладельцами, в проповедях Августина довольно четко выступает
еще одна социальная группа —> divites. Это люди, «на которых бедняки
пристально взирают, о которых шепчут, сетуют, восхваляют и которым
завидуют,хотят уравняться с ними и скорбят, что неравны» (Serm., 345, 1).
Частое возвращение Августина к теме богатства и бедности, к фигуре
сильного и неправедного богача во многом связано с весьма характер¬
ным для проповедей мотивом противопоставления земных благ благам
духовным. Однако было бы неправильно видеть в dives и potens пропове¬
дей только некую дидактическую абстракцию. Этот персонаж сплошь и ря¬
дом выступает в тесных и весьма конкретных взаимоотношениях со сред¬
ними, рядовыми и бедными людьми. Он может быть для них патроном,
защищающим их в судебных тяжбах либо против притеснений со стороны
других сильных людей (Зегт., 9, 2, 2; 13D, 5). Гораздо чаще он выступает
как притеснитель своих более слабых сограждан.
В произведениях Августина можно найти немало конкретных фактов,
подтверждающих то общее впечатление, которое создают рассуждения
о богатстве и бедности в проповедях. Отец Августина был небогатым
гражданином небольшого нумидийского города Тагасты (municeps Tha-
gastensis admodum tenuis). Его решение отправить сына учиться в Карфа¬
ген превышало, по словам Августина, его материальные возможности (ul¬
tra rei familiaris sui — Gonf., II, 3, 5). В том же месте Августин упоминает
о многих гораздо более состоятельных гражданах Тагасты (multorum...
civium longe opulentiorum). Так, родители его друга и земляка Алипия,
принадлежав дне к городской верхушке (parentibus primatibus muni¬
cipalibus), не только отправили своего сына в Карфаген, но и, считая не¬
обходимым для него дальнее путешествие (terrena via), послали его изу¬
чать юриспруденцию в Рим (Gonf., VI, 7, 11; 8, 13). В некоторых произ¬
ведениях Августина упоминается еще один гражданин Тагасты (commu¬
niceps noster) Романиан, который оказывал ему материальную поддержку
в годы учебы (Contra acad., II, 2, 3; Gonf., VI, 14, 24). Романиан принад¬
лежал к числу чрезвычайно богатых людей (praedivites — Conf., VI,
14, 24). В своем городе он устраивал невиданные ранее представления для
сограждан, в частности, медвежий цирк (munera ursorum). Не только со¬
40 О рабах (familia) бедного человека см. также August., Serm., 169, 12, 15.
47 Мне была недоотуппа работа М. М. Getty, The Life of North Africans as
Revealed in the Sermons of St. Augustin, Washington, 1931, автор которой приходит
к выводу, что в эпоху Августина «рабство... было продветаюдим учреждением». Цит.
по Р. G а с і с, En Afrique romaine, «Annales. Economie-Societes-Civilisations», 1957,
№ 4, стр. 655, прим. 4.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
85
граждане, но и жители соседних городов избирали его патроном, он об¬
ладал властью, выходящей за пределы муниципальною положения (po¬
testates, quae municipalem habitum supercrescerent). Романиан славился
устройством бесплатных раздач и пиршеств, причем его состояние ока¬
зывалось, по словам Августина, вполне достаточным для таких расходов
(Contra acad., I, 1,1—2).
Приведенные примеры показывают, насколько сильно могло разли¬
чаться имущественное положение куриалов одного и того же сравнительно
небольшого города и каких размеров достигало состояние отдельных пред¬
ставителей городской знати. В Гиппоне-Регии, с которым связаны мно¬
гие годы енископской деятельности Августина, имущественная дифферен¬
циация среди муниципальных землевладельцев была не менее резкой.
Выше уже говорилось о небогатых гражданах Гиппона, с трудом скола¬
чивавших средства на приобретение виллы или небольших участков зем¬
ли. В то же время отдельные представители городской знати (honorati)
обладали такими владениями, что могли приносить в дар церкви виллы
и даже целые имения 48.
Данные, которые можно извлечь из Sermones и из некоторых других
произведений Августина, создают впечатление о существовании в афри¬
канских городах определенного слоя граждан, резко дифференциро¬
вавшегося по своему'имущественному положению от всех остальных групп
городского населения. Этот факт получил свое отражение также в импе¬
раторском законодательстве. По указу Гонория и Феодосия от 412 г.
(CTh, XVI, 5, 52), устанавливавшему наказания для лиц, исповедыЕав-
ших донатизм, декуриовы, а также коммерсанты (negotiatores) и плебеи
должны были платить штраф в 5 фунтов золота, а городские магистраты
(principales) и sacerdotales (жрены провинпиального культа, звание ко¬
торых являлось высшей ступенью мувипипальной карьеры)— соответ¬
ственно 15 и 20 фунтов, т. е. в 3—4 раза больше. Таким образом, суще¬
ствование весьма значительных различий в имушественном положении
между представителями городской знати, с одной стороны, и остальными
слоями населения городов — с другой, признавалось официально. Это
наблюдение вполне соответствует приведенным выше эпиграфическим
данным, свидетельствующим, что в IV в. только узкая группа членов ку¬
рии, совпадающая в основном с principales указа 412 г., имела возмож¬
ность участвовать в финансировании городского строительства. Мы можем
заключить, что богачи, о которых говорит Августин, столь резко отделяя
их от рядовых и бедных людей, — это прежде всего возглавлявшие муни¬
ципальную организацию представители городской знати.
Судя по проповедям Августина, довольно многочисленную группу го¬
родского населения составляли небогатые собственники вилл и еще более
мелких земельных участков. Этот вывод подтверждается данными изве¬
стного муниципального аІЬит’а нумидцйского города Тамугади, отно¬
сящегося к 60 гг. IV в. 49 *. Та часть надписи, которая содержала список
рядовых, не занимавших никаких должностей куриалов, сохранилась не
полностью, однако и дошедший до нас фрагмент включает довольно зна¬
чительную группу из 73 имен. Как известно, в IV в. к курии приписывались
землевладельцы, обладавшие участком не менее 25 югеров.
Для социального положения различных слоев муниципальных земле^
владельцев была характерна эксплуатация ими рабского труда (см. выше
48	August., Serm., 365, 15; Р о s s i d i u s, Vita s. Augustini, 23.
49	Наиболее полное воспроизведение текста album ’а дает L. L e s с h i, L’Albuxn
municipal de Timgad et «1’ordo salutationis» du consulaire Ulpius Mariscianus, БЁА,
L (1948), № 1—2, стр. 71—100,который датирует его между 363 и 365 гг. (ср. Т. М onm-
sen, Gesam. Schrift. VIII, стр. 315: около 367 г.).

86
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
данные Августина). Что касается представителей городской верхушки
(principales, honorati), то многие из них были собственниками более или
менее крупных имений (ср. Possidius, Vita s. Augustini, 23). Указ 412 г.
налагает на sacerdotales и principales тот же размер штрафа, что и на чле¬
нов сенаторского сословия — собственников экзимированных имений,
обычно обрабатывавшихся в Африке колонами. Труд колонов, возможно,
использовался и в имениях наиболее богатых куриалов, которые, отли¬
чаясь от сенаторов по своему сословному положению, были близки к ним
в экономическом отношении.
Особого рассмотрения заслуживает вопрос о тех группах городского
населения, которые не были непосредственно связаны с землевладением.
Не вызывает сомнения существование в африканских городах рассматри¬
ваемого периода развитого ремесленного производства. Анонимный гео¬
графический трактат середины IV в. сообщает об экспорте из африканских
провинций различного рода одежды 5Ü. С другой стороны, осуществление
в поздней Римской Африке значительных строительных и художественных
работ предполагает наличие в городах многочисленных строителей, рез¬
чиков по камню, ремесленников, занятых изготовлением мозаик, и т. д.
Тем не менее мы почти не имеем конкретных данных об организации аф¬
риканского ремесленного производства, его роли в социальной жизни
городов. Хейвуд, отмечая аналогичное явление для Африки времени Ран¬
ней империи, высказал предположение, что оно объясняется распылен¬
ностью африканского ремесла, преобладанием мелкого производства 51.
Это предположение представляется вполне возможным и для поздней
Римской Африки. В одном из произведений Августина говорится о людях
низкого положения, переходящих в монашество. Наряду с рабами и отпу¬
щенниками, здесь упоминаются рустики и ремесленники (opifices), бе¬
гущие в монастыри от «убогой и тяжелой жизни», причем труд последних
характеризуется как «плебейский»52 *. Перечисляя различные виды де¬
ятельности, связанные со стремлением к наживе, Августин называет упра¬
вителей и арендаторов земельных владений и торговцев, которых он проти¬
вопоставляет живущим физическим трудом ремесленникам (De ор. monach.,
15, 16). По-видимому, представление о занятии ремеслом ассоциировалось
в Африке не с богатыми собственниками крупных мастерских, но главным
образом с малоимущими самостоятельно трудящимися работниками.
Мы обладаем лишь крайне незначительными данными о составе и по¬
ложении городского плебса. Очевидно, в значительной своей части он
состоял из ремесленников, а также владельцев мелких участков. Как
отмечалось выше, среди плебеев было немало пауперизованных граждан
городов, живших за счет частной и церковной благотворительности.
Цитированный выше указ 412 года подтверждает факт существования
в Африке особой, отличающейся от землевладельцев-куриалов категории
negotiatores. В эту категорию включались торговцы (mercantes in territo¬
riis sive civitatibus) и ростовщики (studentes fenori — CTh, XIII, 1, 18—
400 г.). O mercantes homines и negotiatores, объединявшихся в общества,
неоднократно упоминает Августин б3. Однако у нас нет оснований отно¬
сить эту категорию к наиболее состоятельной группе городского населе¬
ния либо приписывать ей ведущую роль в жизни городов. Правда, сле¬
дует учитывать, что торговля не составляла монополии одних negotiato¬
res. В торговых сношениях Африки с другими частями империи значи¬
Expositio totius mundi et gentium, 60 (Geographi latini minorés, ëd. A. Ri es e).
61 Haywood, yK. coq., cTp. 72, cp. 58.
52 A u g u s t., De opere monachorum (PL, 40), 22, 25; cp. De civ. Dei, XXII, 8.
“August., Serm., 21,4; 302, 18, 16; De opere monach., 1,2; 15, 16.

(СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
87
тельную роль играли судовладельцы (navicularii), совмещавшие выпол¬
нение государственной повинности по перевозке продуктов в Италию
с частными коммерческими операциями (в том случае, если их корабли
не были зафрахтованы другими лицами, такого рода операции освобож¬
дались от ввозных пошлин — CTh, XIII, 5, 24)64. Навикулярии входили
в высший слой городского населения, при Константине они были возве¬
дены во всадническое сословие (CTh, XIII, 5, 16). Характерно в то же
время, что в юридических источниках навикулярии выступают, подобно
куриалам, в качестве земельных собственников; правительство даже
рассматривает их земли как главное условие их успешной деятельности
и стремится воспрепятствовать отчуждению этих земель (CTh, XIII, 5:
De praediis naviculariorum). Таким образом, эта имущая группа город¬
ского населения не принадлежала по своему социально-экономическому
положению к чисто торговым слоям.
В целом мы можем заключить, что основу материального благосо¬
стояния имущих слоев городского населения составляло чаще всего не
ремесло и не посредническая торговля, но землевладение, сельское хо¬
зяйство. В одной из проповедей Августин прямо называет своих слуша¬
телей земледельцами (agricolae — Serm., 87, 1, 2). Размер земельного
владения гражданина города являлся главным фактором, определявшим
его имущественное и общественное положение бб. Земледелие было источ¬
ником существования не только для более или менее обеспеченных лю¬
дей, но и для многих бедняков (Serm., 356). При этом следует учитывать,
что в портовом городе Гиппоне, к которому относятся данные Августина,
роль торговых элементов должна была все же чувствоваться сильнее, чем
в городах внутренних областей. Следовательно, эти данные, очевидно,
достаточно типичны для Римской Африки в целом.
Отмеченные черты социально-экономической структуры африканских
городов IV в. свидетельствуют о том, что мы не можем рассматривать эти
города, как преимущественно торгово-ремесленные центры, хотя бы ре¬
месло и торговля и достигали в них высокого развития. Преобладающей
•сферой производственной деятельности, лежащей в основе существования
городов такого типа, является сельское хозяйство. Эксплуатация труда
работников, занятых в земледелии (сельских рабов, колонов), делает воз¬
можным накопление прибавочного продукта, обеспечивающего поддер¬
жание материальных и культурных форм городской жизни (зодчество,
городское благоустройство, зрелища и т. п.). Город и деревня выступают,
таким образом, не как различные социально-экономические понятия, но
как единое неразрывное целое.
Этот вывод нуждается в некоторых разъяснениях. Признание аграр¬
ного характера экономики африканских городов отнюдь не означает от¬
рицания их роли как центров товарно-денежных отношений. Напротив,
сам факт существования интенсивной городской жизни, расходования
крупных средств на строительство, украшения, зрелища, образование
предполагает концентрацию в городах товарного производства и обра¬
щения. К сожалению^ мы не можем подкрепить это общее соображение
сколько-нибудь обстоятельными фактическими данными, ввиду скудости
наших источников. Мы знаем, что в IV в. существовал значительный экс¬
порт сельскохозяйственных продуктов из африканских провинций. «Ex¬
positio totius mundi et gentium» сообщает о вывозе из Африки хлеба и олив¬
кового масла, причем анонимный географ указывает, что «провинция 54 * * *54	J.-P. Waltzing, Étude historique sur les corporations professionelles
-chez les Romains, II, Bruxelles, 1896, стр. 57 сл.
бБ О бедном куриале (curialis pauper) Августин говорит, что он является «попро¬
сту крестьянином» (simpliciter rusticanus — De cura pro mortius gerenda, 12,15; PL, 40).

88
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
Африка доставляет масло почти всем народам» (60—61). По словам галль¬
ского епископа Сальвиана, Африка казалась ему «благодаря изобилию
своей торговли (copiae negotationis suae) наполненной богатствами но
только своими, но и всего мира» (De gub. Dei, VII, 14). Подобные свиде¬
тельства современников позволяют заключить, что в период Поздней им¬
перии приток африканских сельскохозяйственных продуктов по ту сто¬
рону Средиземного моря отнюдь не ограничивался только натуральными
налогами, взимавшимися государством. Приведенные выше данные
о торговых операциях судовладельцев-навикуляриев свидетельствуют
о значительном объеме частного экспорта 5в. Однако все эти факты не дают
прямого ответа на вопрос, какую роль в вывозе сельскохозяйственных про¬
дуктов играли города. В этой связи могут быть приведены лишь некото¬
рые косвенные указания источников.
Во-первых, мы можем отметить, что, по археологическим данным,
сельскохозяйственные территории многих городов специализировались
на производстве такого высокотоварного продукта, каким было олив¬
ковое масло 67. Оливки широко культивировались в таких районах интен¬
сивной городской жизни, как верхняя часть долины Баграды, восточная
часть Проконсульской провинции, Бизацена, юго-восточная и централь¬
ная Нумидия б8. В то же время города северной части Проконсульской
провинции, центральной Нумидии, Мавретании принимали активное
участие в производстве хлеба. Во-вторых, судя по некоторым данным Ав¬
густина, доход с земли в городах выступал обычно в денежной форме.
В одной из проповедей (Serm., 356) Августин убеждал куриалов Гиппона
взять в аренду церковное имение fundus Victorianensis на условиях, пред¬
ложенных церковью. Куриалы считали эти условия невыгодными для
арендаторов и настаивали на арендной плате не свыше 40 солидов. Ав¬
густин, возражая им, подчеркивал, что § если съемщик продаст весь уро¬
жай по своей цене (omnes fructus pretiis suis fideliter vendat), он не поне¬
сет убытка. Таким образом, производство сельскохозяйственных про¬
дуктов исключительно на продажу было повседневным явлением в жизни
африканского города изучаемого периода. В другом месте Августин
(Serm., 361, 11, 11) рассказывает о практике покупки землевладельцами
городских отбросов, вывозимых затем на поля. Разумеется, покупка удоб¬
рений возможна лишь в условиях развитого товарного хозяйства.
Если сопоставить все эти данные с фактом наличия крупных денежных
богатств в городах, создается впечатление, что муниципальные земле¬
владельцы играли значительную роль в производстве сельскохозяйствен¬
ных продуктов на экспорт. Естественнее всего предположить, что центрами
соответствующих торговых операций по сбыту этих продуктов и органи¬
зации их дальнейшего продвижения на внешние рынки были города. Вместо
с тем они являлись, разумеется, местом реализации ремесленной про¬
дукции (ср. CIL, VIH, 20156: basilica vestiaria). С этим, очевидно, свя¬
зано присутствие в городах особого слоя negotiatores, а также то значе¬
ние, которое придавалось строительству торговых зданий. В Мадавре для
заключения торговых сделок был приспособлен даже храм Фортуны, в ко¬
тором перестали отправлять культ (ILA1, I, 2103).
Таким образом, решающее значение земледелия в экономической
56	Деятельность negotiatores Августин (Serm., 302, 18, 16) связывает с пере¬
возкой товаров через море.
57	По свидетельству Августина (De ordine, I, 3, 6), оливковое масло счи¬
талось в Италии настолько дорогим продуктом, что даже для богатых людей было не¬
доступным ночное освещение в домах. Gp. E. Albertin i, «Mélanges Thomas»,
Bruges, 1930, стр. 1—5.
68	H. Camps-Fabre г, L’olivier et l’huile dans l’Afrique romaine, Alger,.
1953, стр. 25—30.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
89
жизни африканских городов совершенно не связано с явлениями натура¬
лизации хозяйства. Можно целиком согласиться с румынским историком
Э. Кондураки, который, характеризуя современное состояние вопроса
о товарно-денежных отношениях в Поздней империи, отмечает, что, «когда
речь идет о процессе обращения в тех местностях Римской империи, где
в IV—V вв. продолжала существовать городская жизнь и присущие ей
формы рабовладельческого хозяйства, экономические отношения харак¬
теризовались денежным, а не натуральным обменом»69.
Подчеркивая аграрный характер экономики африканских городов, мы
имеем в виду не слабую роль в них ремесленного производства и торговли,
но вопрос о специфических условиях существования городов изучаемого
нами типа, о сущности их как определенных явлений общественной жизни.
В нашей литературе при оценке состояния городов поздней античности
в качестве решающего критерия обычно выдвигается степень развития
товарно-денежных отношений. Наиболее четко этот критерий в последнее
время сформулирован М. Я. Сюзюмовым. «Сущность вопроса состоит в
том, — пишет М. Я. Сюзюмов,— продолжал ли город оставаться цен¬
тром товарного производства и денежных отношений, ремесла
и торговли, не было ли особого периода перерыва, когда город терял свою
экономическую сущность и превращался фактически в деревню или во¬
енное укрепление...»* 60. Иначе говоря, город рассматривается исключи¬
тельно как экономическая категория. Такой подход, вероятно, вполне
возможен при изучении городов-эмпориев Восточной империи 61 или
средневековых торгово-ремесленных городов, но он оказывается явна
недостаточным, когда мы сталкиваемся с «аграрными городами», которые
все же отнюдь не превратились в деревни. Дело в том, что существование
города, базирующегося на сельском хозяйстве, невозможно объяснить
чисто экономическими факторами. Аграрный строй экономики совсем не
обязательно предполагает наличие центров городского типа. Существо¬
вание и развитие городов на подобной основе является в значительной
мере результатом действия определенных социально-поли¬
тических факторов — потребности землевладельцев в объединении г
в некоей организации для защиты своих общих интересов: господства
над эксплуатируемыми слоями, обороны от возможных внешних врагов
либо от посягательств на их землю со стороны более сильных собствен¬
ников. С этим объединением, принимающим форму городской общины,
связаны и определенная муниципальная организация, и специфическая
система земельной собственности, предполагающая наличие фиксирован¬
ной городской сельскохозяйственной территории и обусловленность
права владеть землей на этой территории принадлежностью к коллективу
граждан данной общины (civitas).
Особенности подобного типа социальной организации, в той или иной
мере свойственные любому античному городу, достаточно широко известны.
Здесь важно отметить, что в Римской Африке, в силу аграрного харак¬
тера ее экономики, этот тип города получил особенно полное развитие.
Большинство африканских городов возникло вследствие эволюции местных
земледельческих поселений, либо в результате римской аграрной колониза¬
ции, причем часто оба эти фактора действовали совместно 62. Во всех этих
случаях социально-экономической основой^ городов было землевладение.
69	Э. Кондураки, О натуральном и денежном обмене в Римской империи
IV—V вв., ВВ, т. XIV (1958), стр. 34.
60	М. Я. Сюзюмов, Некоторые проблемы истории Византии, ВИ, 1959, № 3,
стр. 111.
61	Ср. М. Я. Сюзюмов, Роль городов-эмпориев в истории Византии, ВВ, т. VIII
(1956), стр. 26—41.
62	Broughton, ук. соч., стр. 97 сл.

90
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
Как мы видели, это положение не изменилось в IV в. Само понятие
«город», поскольку речь идет о Римской Африке, неразрывно связано
с определенной социальной организацией землевладельческого населе¬
ния. Поэтому вопрос о положении городов, характере их развития в изу¬
чаемый период можно решить, лишь установив, в каком состоянии нахо¬
дилась эта организация, насколько она была прочной и действенной.
Судя по album’y из Тамугади, городской строй в основном сохра¬
нял в IV в. свои традиционные формы. Здесь мы находим обычных город¬
ских магистратов: дуумвиров, эдила, квестора, а также куриалов, ранее
выполнявших эти должности. При назначении магистратов на очередной
год продолжала применяться процедура народного голосования (CTh,
XII, 5, 1—326 г.: populi... suffragiis nominatio in Africa consuetudine ce¬
lebretur). В IV—V вв. сохранялся и такой важный элемент самостоятельной
городской политической организации, каким являлись вооруженные от¬
ряды курий (amminicula ordinum, civitatum auxilia)63. Вместе с тем мы
можем отметить живучесть в IV—V вв. определенных правовых пред¬
ставлений, связанных с пониманием города как гражданской общины.
Августин (Senn., 108, 7, 7) четко противопоставляет гражданина города
не обладающему гражданскими правами перегрину (nam qui premit civem
suum, quomodo habet suscipere peregrinum; cp. De civ. Dei, XXII, 8).
Города по-прежнему обладали фиксированной сельскохозяйственной
территорией, подлежащей юрисдикции муниципальных властей (GJ,
X, 32, 53). Таким образом, формальные принципы муниципальной орга¬
низации и свойственная ей система земельной собственности продолжали
сохранять свое значение.
Тем не менее мы можем констатировать значительные изменения в со¬
циальной структуре этой организации по сравнению с периодом Ранней
империи. Как показывают данные строительных и посвятительных надпи¬
сей, резко снизилась степень участия основной массы куриалов в город¬
ской жизни. Прежнее коллегиальное управление городским хозяйством
в рамках ordo все более вытесняется властью немногочисленной группы
городской знати. Такие ведущие должности городского управления, как,
например, дуумвират, могли в IV в. делаться достоянием отдельных се¬
мей (например, надпись из Лептиса, IRT, 595, посвящена мальчику из
знатной семьи Гераклиев, который был коллегой своего отца по дуум¬
вирату). В расходах на строительство и другие городские нужды усили¬
вается роль частных пожертвований представителей городской знати,
функции ordo как коллективного владельца и распорядителя городских
средств выражены крайне слабо. Значительные литургические пожертво¬
вания магистратов на городские нужды характерны и для Африки II—
III вв., однако в этот период они приобретали форму не только строитель¬
ства на частный счет, но и определенных денежных взносов — summae
legitimae или honorariae, которые вносились в городскую кассу и попа¬
дали, таким образом, под койтроль ordo. В IV—V вв. мы почти не встре¬
чаемся с summae legitimae, магистраты предпочитают расходовать сум¬
мы, пожертвованные ими в связи с выполнением той или другой должно¬
сти, самостоятельно без посредства ordo64.
Указанные особенности в социальном строе африканских городов IV—
V вв. предстают как результат длительного процесса имущественной диф¬
ференциации сословия муниципальных землевладельцев. Этот процесс
р ;вз A u g u s t., Adversus Fulgentium, 24; Contra lit. Petiliani, III, 39, 45; Contra
-Cresconium, IV, 47, 57.
64	См., например, CIL, VIII, 26568 и 26569 (Thugga): восстановление канала pro
splendore flamonii perpetui и здания курии ob honorem duoviratus.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
91
выступает в Африке достаточно явно уже с конца II в.65. Его экономи¬
ческой предпосылкой, очевидно, являлась сравнительно тесная связь
африканского сельского хозяйства с рынком. В IV в. в африканских го¬
родах еще сохранялся значительный слой средних муниципальных зем¬
левладельцев, но резкое ослабление роли этого слоя в городской жизни
является одним из показателей его экономического упадка. Наличие в го¬
родах многочисленного неимущего плебса и промежуточной группы пар¬
целлярных владельцев достаточно ярко свидетельствует о том процессе
разложения, которому подвергалось муниципальное землевладение. На
другом полюсе городского населения мы видим немногочисленные наибо¬
лее состоятельные семьи, уже отделившиеся в социальном отношении от
основной массы куриалов.
В современной научной литературе упадок городов обычно объясня¬
ется главным образом политическими условиями Поздней империи, поли¬
тика позднеримского государства по отношению к городам признается
крайне неблагоприятной для сословия куриалов и противопоставляется
с этой точки зрения политике Ранней империи. Так, по мнению Хейвуда
(ук. соч., стр. 119), политика поздних императоров была губительной
для среднего муниципального класса. Пиганьоль объясняет упадок горо¬
дов борьбой, проводимой «государством против буржуазии (так автор
называет муниципальных землевладельцев.— Г.Д.) с тем, чтобы заставить
ее перестать быть паразитическим классом». По его мнению, «императоры
несут громадную ответственность за жалкое состояние городов»66.
Указанное мнение, несомненно, не лишено основания. В IV в. Африка
играла решающую роль в снабжении Рима хлебом и другими сельско¬
хозяйственными продуктами. Налогам, взимаемым в африканских про¬
винциях, придавалось поэтому особое значение. Основной фискальной
повинностью здесь являлся поземельный натуральный налог — аннона,
соответствующий общеимперской jugatio — capitatio и предназначавший¬
ся непосредственно для обеспечения продовольствием Рима, а также рим¬
ской армии, размещавшейся в Африке 67. В тщательно разработанной си¬
стеме взимания африканской анноны главное внимание уделялось фи¬
скальным повинностям городов, причем с особой полнотой и последова¬
тельностью был проведен характерный для Поздней империи принцип
круговой поруки куриалов в уплате податей. Лица, ведающие взиманием
налогов (exactores, susceptores), избирались из числа куриалов, избрав¬
шая их курия несла материальную ответственность за исправное поступ¬
ление всей суммы податей (CTh, XII, 6, 1; 9; 20). Императорские распоря¬
жения, относящиеся к африканским городам, требуют неукоснительного
выполнения куриалами этой обязанности, запрещают им оставлять свои
города либо переходить в другие сословия 68.
65	Н. А. Машкин, Из истории африканских городов во II—III вв. н. э.,
ВДИ, 1951, №2; А. Bourgarel-Musso, Recherches économiques sur l’Afrique
romaine, RAfr, 1934, стр. 354 сл., 491 сл.
66 A. P i g a n i о 1, L’Empire chrétien (325—395), P., 1947, стр. 355, 358.
Противоположное мнение см. V a n Sickle, ук. соч., стр. 173 сл., который счи¬
тает, что упадок городов объяснялся не политикой императорского правительства, а
.«объективными условиями». Ср. W armington, ук. соч., стр. 113.
67	См. А. D é 1 é а g е, La capitation du Bas-Empire, Macon, 1945, стр. 228 сл.,
где дается наиболее полная характеристика налоговой системы, применявшейся в Аф¬
рике. Cp. Ch. Saumagne, Un tarif fiscal au IV-e siècle de notre ère, «Karthago»,
I, 1950, стр. 109—200. Эта работа содержит интересную, но во многом спорную по¬
пытку восстановления и интерпретации сильно фрагментированного списка фискаль¬
ных повинностей различных категорий африканских землевладельцев, относящегося
к 60—70 гг. IV в.
68	CJ, X, 19,1; X, 21,2; CTh, XII, 1,60; XII, 1,64; CJ, XII, 55, 1 и др.

92
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
В первой половине IV в., в особенности при Константине, был нане¬
сен значительный ущерб доходам городов. Константин даровал христи¬
анской церкви крупные земельные угодья, изъятые из территорий, при¬
надлежавших африканским городам 69. Одновременно производились ши¬
рокие распродажи частных земельных владений куриалов, задолжавших
фиску (CTh, XI, 7, 4). При Константине или одном из его ближайших
преемников городские общественные земли были окончательно экспро¬
приированы государством (ср. CTh, IV, 13,5; X, 3,1). Таким образом,
к середине IV в., очевидно, имело место известное сокращение земельных
площадей, закрепленных за городами.
Превращение муниципальной организации в важнейший элемент го¬
сударственной машины по сбору налогов неизбежно должно было по¬
влечь за собой усиление контроля со стороны императорской администра¬
ции, что требовало известной перестройки традиционных муниципальных
учреждений. С этим связано развитие в период Поздней империи инсти¬
тута городских кураторов (curator rei publicae). Должность куратора
появляется в африканских городах еще в начале III в., повсеместное рас¬
пространение она получает в IV в.70. В IV в. куратор — высшее должно¬
стное лицо в городе. В надписях, поставленных городами в честь импе¬
раторов, он выступает как единственный официальный представитель
города 71, причем городское ordo часто упоминается в качестве инициа¬
тора сооружения надписи лишь на втором месте после куратора (curator
rei publicae cum ordine, curator... et ordo, curator... cum omnibus decuri¬
onibus), а иногда упоминание об ordo и вовсе отсутствует72. Августин го¬
ворит о кураторе как о лице, чья власть в городе уступает лишь власти
правителя провинции (Serm., 62, 8, 13). Хотя куратор был ответственен
непосредственно перед императорскими властями, он не был государ¬
ственным чиновником. Кураторы являлись высшими городскими маги¬
стратами, вербуемыми из числа городской знати 73, причем эта должность
носила в значительной мере литургический характер 74 *.
Весьма отрицательно отражалась на положении городов их возросшая
зависимость от чрезвычайно раздувшейся в IV в. императорской граждан¬
ской и военной бюрократии. По данным albunTa из Тамугади, в этом го¬
роде постоянно находилось 70 служащих различных ведомств. Рядовые
куриалы и плебс испытывали, таким образом, двойной гнет городской
знати и многочисленных чиновников, которые вряд ли уступали друг
другу в лихоимстве и злоупотреблениях. Города во многом зависели от
произвола провинциальных властей, например, когда производилась рас¬
кладка фискальных повинностей или в случае необходимости военной
защиты от нападений варваров (ср. Amm. Mare., XXVIII, 6, 1—24).
Одним из показателей растущей зависимости африканских городов
от императорской администрации является тот характер, который приоб¬
рел в IV в. традиционный институт городского патроната. Исследование
соответствующих надписей IV в. позволяет думать, что в этот период
гораздо чаще, чем прежде 7б, патронами городов являлись представители
69	Le liber pontificalis, ed. L. Duchesne, I, P., 1886, стр. 175.
70	См. T о u t a i n, ук. соч., стр. 160 и Appendice II (стр. 399—400): подавляю»
щее большинство надписей, упоминающих куратора, относится к IV—V вв.
71	Ср. Т о u t а і п, ук. соч., стр. 365, прим. 2.
72	Различные случаи см.: CIL, VIII, 1636, 5337, 11805—11808, 23116, 23123; ILT,.
622 и 752; АЁр, 1955, № 51 и 52 и др.
73 Ср. Т ои t а і п	ук. соч., стр. 365; L. L e s с h i, REA., L (1948),.
№1—2, стр. 76 сл.
74	О литургическом характере должности куратора см. Н. А. Машки нг
Городской строй Римской Африки, В ДИ, 1951, № 1, стр. 65 сл.
76	О патронате в Африке в I—III вв. см. М а ш к и н, Городской строй.., стр. 74.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
93
гражданской и военной провинциальной бюрократии76: правители про¬
винций, комиты, дуки 77. Города были заинтересованы в покровительстве
провинциальных властей, от которых зависело распределение фискаль¬
ных повинностей, а также других влиятельных чиновников (ср. надпись
из Лептиса ШТ, 519, поставленную в честь чиновника ведомства пре¬
фекта претория Цзцилия Севера «за многообразную умеренность его
решений относительно Лептиса>>). Предоставление патроната представи¬
телям провинциального управления и военного командования в то же
время в какой-то мере увеличивало их заинтересованность в военной за¬
щите городов 78. В целом эволюция городского патроната в IV в. отра¬
жает усиление роли императорской бюрократии и окончательную утрату
городами каких-либо признаков былой автономии.
Таким образом, не приходится оспаривать тот факт, что экономическое
и политическое положение городов в государственной системе Поздней
империи значительно ухудшилось по сравнению с периодом II —# первой
половины III в. Одпако было бы неверным считать, что политика доми-
ната по отношению к городам носила исключительно негативный харак¬
тер. Уже с конца 50-х годов IV в. в законодательстве начинает появляться
тенденция к известному облегчению экономического положения городов.
В 358 г. Констанций распорядился выделять Ѵ4 податей с африканских
городов на строительство городских стен (CTh, IV, 13,5). Юлиан в 362 г.
возвратил городам их земли (CTh, X, 3, 1). По-видимому, это мероприя¬
тие относилось не ко всем ранее конфискованным городским землям, но
лишь к тем из них, которые к этому времени еще находились в собственности
императора и не были проданы частным владельцам 79. Известным об¬
легчением для городов явилось проведенное Юлианом включение хри¬
стианских клириков в число налогоплателыциков-куриалов (CTh, XII,
1,50—362 г.). В 375 г. Валентиниан I указом на имя проконсула Африки
ввел новый порядок обложения городских доходов: 2/3 общей суммы до¬
ходов должны были поступать фиску, Ѵз—городу (CTh, IV, 13,7). При
Валентиниане, по-видимому, усиливается участие провинциальных вла¬
стей в городском строительстве (особенно в нумидийских городах, где
консуляр Публилий Цейоний Цецина Альбин упоминается в ряде стро¬
ительных надписей: CIL, VIII, 2388, 2656, 2735, 20156; АЁр, 1917/18,
J6 58; АЁр, 1946, № 107.
Внимание, уделяемое императорами второй половины IV в. строитель¬
76	Наряду с этим,^звание патронов продолжали предоставлять сенаторам, обла¬
давшим имениями в районе данного города, с которыми городу важно было сохранить
хорошие отношения, и представителям муниципальной знати — в благодарность за
оказанные городу услуги. Так, в Тамугади, по данным album’a, было 6 патронов, из
них 5 — сепаторы (ѵігі clarissimi) и один — провинциальный жрец (sacerdotalis).
Уже после издания album’a звание патрона было присвоено одному из flammes регре-
іиі — Элию Юлиану за услуги, оказанные городу (J. С а г с о р і п о, La table de
patronat de Timgad, RAir, 1913, стр. 163 сл.). Характерно, что один из патронов
ѵігі clarissimi — Вулкаций Руфин — дядя императора Юлиана — был ранее правите¬
лем Нумидии (L е s с h i, L’Album..., стр. 78). Gp. CIL, VIII, 210, 25525; AÉp, 1922,
№ 16—17.	F
77	ШТ, 103, 522 526, 529, 544, 562, 563, 566, 576; CIL, VIII, 1860; 7012 и др.
Ta же тенденция в развитии патроната наблюдается в данный период и в других райо¬
нах империи. См. L. H а г m а n d, Le patronat sur les collectivités publiaues des ori¬
gines au Bas-Empire, P., 1957, стр. 447 сл.
78	Gp. W a r m i n g t о n, ук. соч., стр. 31, который отмечает преобладание патронов—
провинциальных правителей в Нумидии и Мавретании, где жизнь городов в большей
мере зависела от армии. Еще более отчетливо это преобладание выступает в Триполи-
тании.
79	А м и и а н Марцеллип (XXV, 4, 15) сообщает, что Юлиан возвратил
отдельным городам их налоги вместе с земельными имуществами, кроме тех, которые
^ыли по праву проданы прежними императорами.

94
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
ству в африканских городах, частично объяснялось стремлением укрепить*
их обороноспособность ввиду усилившейся в данный период угрозы втор¬
жений берберских племен84. Что касается сравнительно широких меро¬
приятий, проведенных в интересах городов Валентинианом I, то они, оче¬
видно, были связаны не только с военными соображениями, но и с общим
направлением внутренней политики этого императора: его стремлением
укрепить позиции государства путем ограничения влияния слоя крупных
землевладельцев, преодолеть их растущую независимость от центральной
власти 80 81. Валентиниан пытался, в частности, ликвидировать привиле¬
гированное положение некоторых групп сенаторов в налоговой системе
(CTh, XI, 12,3). Эдикт 365 г. викарию Африки, требующий строго взи¬
мать фискальные повинности с сенаторских земель (CTh, XI, 1, 13), по¬
казывает, что по отношению к африканским сенаторам эта политика про¬
водилась довольно интенсивно. Идя на конфликт с крупными землевла¬
дельцами, Валентиниан, естественно, пытался опереться на иные соци¬
альные силы, которые можно было бы противопоставить сенаторскому
сословию, и прежде всего на города.
Необходимо в то же время подчеркнуть, что указанные мероприятия
Валентиниана не означали какой-либо коренной реформы налогообложе¬
ния африканских городов. Вряд ли можно признать сколько-нибудь обос¬
нованным мнение Уормингтона (ук. соч., стр. 53—54 и ИЗ), что политика
Валентиниана резко отличается в этом отношении от политики предше¬
ствующих императоров, поскольку он будто бы пытался ликвидировать
ответственность куриалов за сбор налогов. Этому мнению явно противоре¬
чит его рескрипт на имя викария Африки, в котором речь идет о порядке
назначения сборщиков натуральных податей (susceptores specierum anno¬
narium). Рескрипт запрещает применять к Африке распоряжение импера¬
тора, относящееся к иллирийским провинциям, согласно которому дол¬
жность susceptores отныне должна была возлагаться не на куриалов, а на
государственных чиновников. В Африке сохраняется прежний порядок,
поскольку, говорится в рескрипте,— «если сборщики, выделенные из
курии, растратят что-либо по небрежности или обманом, для пополнения
продуктов можно, согласно обычаю, привлечь ordo, которое их избрало»^
(CTh, XII, 6, 9). Таким образом, Валентиниан не счел возможным осво¬
бодить африканских куриалов от коллективной ответственности за сбор
налогов, хотя такая льгота и была предоставлена муниципальным земле¬
владельцам других провинций (ср. CTh, VIII, 3, 1; XII, 1, 70)82.
Попытки установления некоего «равновесия сил» между сенаторами
и муниципальными землевладельцами имели место и при преемниках
Валентиниана. Грациан и Валентиниан И, а впоследствии Аркадий и Го¬
норий запрещали возлагать ответственность за сбор податей с сенатор¬
ских земель на куриалов (CTh, XI, 7,12—383 г.; VI, 3, 2 и 3—396 г.), «чтобы
не предоставлялось случая для нанесения ущерба куриалам» (CTh, VI,-
3, 2). Однако в условиях резкого ухудшения внешнеполитического поло¬
жения империи государство не могло справиться с растущей независимо¬
80	В связи с ослаблением городов, вызванным политикой Константина, количе¬
ство строительных, в том числе фортификационных, работ в городах в период его-
правления резко упало. У ормингтон (ук. соч., стр. 33) насчитывает для перио¬
да 306—337 гг. 16 строительных надписей, а для 284—306 гг.— 52.
81	А m m. Mare., XXX, 8, 10: Валентиниан... bene vestitos oderat et eruditos-
et opulentos et nobiles. Cp. Piganiol, ук. соч., стр. 198—199; А. N a g 1, Valen¬
tinianus I, RE, 14 Hb, 2, стб. 2190 сл., A. Alfoldi, А Conflict of Ideas in the Late Ro-
man Empire, Oxf., 1952, стр. 50 сл.
82	Уормингтон (ук. соч., стр. 53—54) ссылается на то, что аннона будто*
бы составляла лишь меньшую часть государственных налогов. Это утверждение ни
на чем не основано: аннона отождествлялась с основным поземельным налогом в;
рассматривалась как главная фискальная повинность африканских провинций»

95
севёроа'фриканскиё ГОРОДА в IV ВЕКЕ
стью от фиска крупных землевладельцев и вновь решило пополнить свою
казну за счет куриалов. Уже через год после издания декрета 396 г. Ар¬
кадий и Гонорий распорядились, чтобы налоги с сенаторских земель вновь
взыскивались куриалами, ссылаясь на трудность сбора этих налогов (CTh,
VI, 3, 4). Эти колебания императорской фискальной политики весьма ха¬
рактерны: они показывают, как мало зависело направление этой политики
от субъективных стремлений правительства и как сильно определялось
оно общей ситуацией внутри империи и на ее границах.
В целом мы должны признать, что, независимо от этих колебаний,
африканские города подвергались в IV в. жестокому налоговому гнету,
Возникает вопрос, в какой мере этот гнет отражался на положении раз¬
личных слоев городского населения. В современных исследованиях те или
иные налоговые мероприятия Поздней империи обычно рассматриваются
как относящиеся к городскому сословию в целом. Между тем император¬
ское правительство явно учитывало социальную неоднородность сословия
муниципальных землевладельцев и в известной мере строило на этой не¬
однородности свою политику по отношению к городам. Интересно отме¬
тить, что именно при Константине, с именем которого связаны полити¬
ческие мероприятия, наиболее неблагоприятные .для городов, был сде¬
лан решающий шаг, обеспечивающий подъем экономического положения
африканской городской знати.
В 335 г. Константин запретил привлекать африканских магистратов,
жрецов и flamines perpetuos к выполнению повинностей, которыми при¬
нято облагать куриалов более низкого ранга (CTh, XII, 1, 21). В 337 г.
декретом, направленным ad concilium provinciae Africae, он предписал
освободить от всех обязанностей по анноне sacerdotales, flamines perpe¬
tuos и duumvirales (CTh, XII, 5, 2). Таким образом, налоговый иммунитет
предоставлялся не только жрецам провинциального культа, представляв¬
шим города в столице провинции (sacerdotales), и лицам, исполнявшим
когда-либо должность дуумвира, но и значительно более широкой груп¬
пе— пожизненным жрецам императорского культа (flamines perpetui).
Судя по данным африканской эпиграфики, можно думать, что коллегия
почетных жрецов императорского культа объединяла наиболее состоятель¬
ных куриалов, финансировавших различные расходы и занимавших ве¬
дущие должности в муниципальном управлении. Из их среды, в частности,
вербовались curatores rei publicae.
Предоставление налогового иммунитета африканской городской знати
в конце правления Константина, видимо, было связано с острой внутрен¬
ней борьбой, развернувшейся в этот период в африканских провинциях.
Освобождение христианских клириков от участия в выплате налогов, взы¬
скиваемых с городов, вызвало активное сопротивление куриалов. Вопреки
императорским распоряжениям, декурионы и городские магистраты
(primores civitatum) приписывали клириков к куриям и заставляли их
платить налоги 83. В этом движении, очевидно, выразился протест город¬
ского населения против обременительной для городов фискальной поли¬
тики Константина. Предоставление городским верхам привилегирован¬
ного положения в налоговой системе должно было расколоть оппозицион¬
ное правительству движение и упрочить социальную базу императорской
власти в африканских городах.
Если Константин только к концу своего правления был вынужден
силой обстоятельств начать проводить более гибкую политику по отноше¬
нию к африканским городам, то при его преемниках привилегии город-
88	PL, XI, стр. 796 (петиция африканского духовенства Константину), ср. CTh,-
XVI, 2, 7 (330 г.).

96
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
ской знати, видимо, не вызывают сомнения, а во второй половине IV в.
даже упрочиваются. Ярким доказательством тому является муниципаль¬
ный album из Тамугади. Сохранившиеся части album’a содержат список
156 куриалов (не считая лиц, принадлежащих к сенаторскому и всадни¬
ческому сословиям, государственных чиновников, а также клириков).
Имена членов ordo располагаются в нисходящем порядке соответственно
их положению в городе. Вначале идут sacerdotales, затем дуумвиры, fla¬
mines perpetui, городские жрецы (pontifices), авгуры, эдилы и квестор.
Далее следуют бывшие магистраты: duoviralici, aedilici, questorici п, на¬
конец, остальные куриалы (non honores functi). Для всех категорий ку¬
риалов, начиная с aedilici и включая рядовых членов ordo, album указы¬
вает, являются |ли они /налогоплательщиками: aedilici non excusati
(в количестве 6), questorici non excusati, 30 non honores functi excusati
и 43 non honores functi non excusati. Для лиц, возглавляющих список, их
отношение к фискальным повинностям не указывается: оно, очевидно, не
могло вызывать сомнений. Действительно, мы находим здесь категории,
перечисленные в декретах Константина от 335 и 337 гг.,— двух sacerdo¬
tales, 32 flamines perpetui и 15 duovirales (=duoviralici). Остальные яв¬
ляются действующими магистратами или жрецами. Общее число членов
ordo, пользующихся налоговым иммунитетом, составляет по меньшей
мере 92, из них 62 — действующие или бывшие магистраты и flamines
perpetui. Мы не можем определить численное соотношение между этим
привилегированным слоем и остальными куриалами ввиду фрагментар¬
ности надписи, однако совершенно очевидно наличие в Тамугади 60-х
годов IV в. весьма внушительной прослойки муниципальных землевла¬
дельцев, официально освобожденных от фискальных повинностей.
Характерно, что именно из этой прослойки назначались лица, ведав¬
шие сбором налогов с других куриалов: в числе flamines perpetui упоми¬
наются двое сборщиков 84.
Политика Поздней империи способствовала укреплению не только
экономического положения городской знати, но и ее господствующей роли
в муниципальных учреждениях. Куратор, подчиняющийся непосред¬
ственно провинциальным властям, единолично решает в IV в. вопросы,
составлявшие ранее компетенцию коллектива муниципальных земле¬
владельцев — ordo. Олигархический характер носили и провинциальные
собрания (provincialia consilia) — совещания представителей городов
каждой провинции, собиравшиеся в поздней Римской Африке, по-ви¬
димому, довольно регулярно 85. Основная функция этих собраний заклю¬
чалась в защите интересов городов от притеснений провинциальной бюро¬
кратии: они обладали правом направлять посольства с жалобами к им¬
ператору (СТЪ, XII, 12: De legatis et decretis legationum). В состав про¬
винциальных собраний входили, по выражению одного из императорских
указов (CTh, XII, 12, 12—392 г.), лица, qui primatum honorantur insig¬
nibus, т. e. высшие городские магистраты.
Предоставляя экономические и политические привилегии городской
знати, позднеримское государство в то же время стремилось сохранить
и упрочить ее связь с курией. Любой магистрат считался прикрепленным
к курии в такой же степени, как рядовой куриал, его бегство из города
рассматривалось как преступление (CTh, XII, 1, 29!—magistratus de¬
sertores Цирты). Императорское законодательство IV в. проводило прин¬
цип обязательного участия представителей муниципальной знати в го-
84	ex(a)ct(or). Ср. L е s с h i, L’Album..., стр. 72—73.
85	CTh, XII, 12, 1 (355 г.); XII, 12, 6 (369 г.); Amm.Mar с., XXXVIII, 6, 7
(провинциальное собрание в Триполитании в период правления Валентиниана Т).
Ср. Piganiol, ук. соч., стр. 320.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
97
родской жизни. Богатые куриалы, добившиеся сенаторского достоин¬
ства или каких-либо почетных званий, дававших право на выход из курии,
принуждались к выполнению муниципальных должностей. Только в прав¬
ление Констанция и Константа было издано шесть указов, посвященных
такого рода куриалам и относящихся специально к Африке 8в.
Только куриал, прошедший весь муниципальный cursus honorum,
включая должность куратора, и достигший звания провинциала
ного жреца (sacerdotium), получал полное освобождение от всех
литургий. В 371 г. таким лицам было присвоено почетное звание exco¬
rnes (CTh, XII, 1, 75). Таким образом, государство, освобождая пред¬
ставителей городской знати от фискальных повинностей, в то же время
требовало от них активного участия в расходах на городские нужды.
В целом у нас нет оснований приписывать Поздней империи поли¬
тику, направленную против городов как определенного социального ин¬
ститута. Напротив, политике императоров IV в. свойственно стремление
сохранить городскую организацию и сословие муниципальных земле¬
владельцев. Эта политика диктовалась отнюдь не симпатиями отдельных
императоров к «муниципальному классу», а объективной необходимо¬
стью. Муниципальная организация составляла один из главных элемен¬
тов, обеспечивавших действенность позднеримской фискальной системы.
Запрещение куриалам покидать свои города было лишь одним из прояв¬
лений тенденции к консервированию исторически сложившейся муни¬
ципальной организации. В том же направлении действовали и мероприя¬
тия, в какой-то мере укреплявшие экономическое положение городов:
возвращение им общественных земель, осуществленное Юлианом, законо¬
дательное закрепление определенного минимума их доходов, проведенное
Валентинианом, строительство общественных зданий в городах на госу¬
дарственный счет. Подобные мероприятия имели своей целью дополнить
принудительное прикрепление к курии поддержанием традиционных го¬
родских институтов, сохранением внешних форм городской жизни 86 87.
Создавая привилегированное положение африканской муниципальной
аристократии, правительство Поздней империи пыталось с помощью этого
слоя приостановить упадок городской жизни. Выполнение представи¬
телями городской знати различных литургий должно было создавать
иллюзию сохранения города как единого коллектива граждан, поме¬
шать стремлению куриалов переходить в другие сословия.
Но фискальные интересы, разумеется, не были единственным фактором,
определявшим политику Поздней империи по отношению к городам. Го¬
рода продолжали в значительной мере сохранять свое значение опоры
власти империи в ряде провинций. Ослабление нумидийских и мавре-
танских городов значительно затруднило бы борьбу с учащающимися
вторжениями берберских племен. В то же время в связи с общим обостре¬
нием социальных противоречий и внешних трудностей правительство
было заинтересовано в сохранении в городах преданного Римскому го¬
сударству верхушечного слоя. Короче говоря, империя не могла суще¬
ствовать без городов, а сохранение городов в условиях жестокого нало¬
гового гнета, давившего на основную массу куриалов, покупалось ценой
предоставления иммунитета и иных привилегий городской знати.
Налоговая политика позднеримского государства, увеличивая раз¬
личия в материальном положении между привилегированной верхушкой
86	СТЪ, XII, 1, 24; 26; 27; 29; 41; 44 (с 338 по 358 гг.).
87	В указе от 395 г. (СТЬ, XV, 1,32), подтверждавшем распоряжение Валентиниа-
на о выделении Ѵз городских доходов городу, отмечается, что часть этих доходов
должна идти на строительство терм.
7 вестник древней истории, № 3

98
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
муниципального сословия и рядовыми куриалами, тем самым усиливала
естественный процесс имущественного расслоения внутри курий. Сле¬
дует учитывать, что освобождение части муниципальных землевладель¬
цев того или иного города от поземельного налога соответственно увели¬
чивало податное бремя, тяготевшее над остальными куриалами. Каждому
городу сумма налога определялась пропорционально размеру приписан¬
ной к нему территории (по числу центурий), независимо от того, что зна¬
чительная часть этой территории, принадлежавшая знатным семьям, фак¬
тически в уплате податей не участвовала88. Таким образом, чем больше
земли находилось в собственности этих семей, тем тяжелее были повин¬
ности рядовых членов курии. Но не только налоги подрывали их эконо¬
мическое положение. В том же направлении действовало усиление по¬
зиций городской знати. Наиболее состоятельные куриалы, действующие
или бывшие магистраты, используя свое господствующее положение в го¬
роде, свои привилегии, усиливали давление на маломощных муниципаль¬
ных землевладельцев. В ((Sermones» Августин постоянно возвращается
к теме притеснений, которые испытывают бедняки и «рядовые люди»
со стороны своих богатых и сильных сограждан89. Захват богачами чу¬
жих владений, присоединение к своим имениям соседних вилл более сла¬
бых куриалов — обычное явление в жизни города 90. Августин даже жа¬
луется, что о похищении чужой виллы часто советуются с епископом и
добиваются от него такого совета (Serin., 137, 11, 14).
Богатые куриалы обладали многими возможностями притеснять своих
сограждан. Судя по произведениям Августина, к услугам любого состо¬
ятельного гражданина были многочисленные клиенты, с помощью которых
он упрочивал свое влияние в городе 91. Пауперизация значительной части
городского населения должна была только способствовать развитию ча¬
стной клиентелы. С помощью клиентов и подкупленных либо запуганных
лжесвидетелей богачи добивались выгодного исхода судебных тяжб 92.
Господствующее положение аристократических семей в городах по¬
зволяло им извлекать дополнительные выгоды из управления муници¬
пальным хозяйством. Будучи официально освобождены от основного об¬
щегосударственного налога, представители городской знати уклонялись
и от уплаты местных налогов, взыскиваемых на городские нужды, пере¬
лагая всю их тяжесть на рядовых куриалов. В 397 г. Аркадий и Гонорий
издали специальный указ, осуждающий распространенную в африканских
городах практику принуждения одних куриалов к «выполнению уже вы¬
полненной повинности», в то время как другие «еще нимало не вложили
в святыни курии» (CJ, X, 32, 52 — proconsuli Africae). Можно полагать,
что члены аристократической верхушки захватывали себе немалую часть
доходов с общественных городских земель.
Яркую характеристику африканской городской знати — куриалов,
выполнявших ранее магистратуры и пользующихся в соответствии с им¬
ператорским законодательством иммунитетом, дает Сальвиан Марсель¬
ский, посетивший Африку в 30-х годах V в. Говоря о лицах, «ранее вы¬
полнявших почетные должности», он отмечает, что «почесть дается им
88	CTh, XI, 1,3 и 10; ср. D é 1 é a g е, ук. соч., стр. 230, 239. Сохранившиеся
фрагменты фискального тарифа из Карфагена (fr. 51—53, 55, 59, 89; CIL, VIII, 10530;
12552) подтверждают, что размер налога, уплачиваемого городами, определялся
числом приписанных к ним центурий.См. Saumagne, Un tarit fiscal..., стр. 129 сл
89	August., Serm., 108, 7,7... qui premit civem suum; cp. Serm., 8, 11, 12; 17.
4, 4; 18, 3,3; 41,2; 50, 5,7; 60, 9, 9; 81,5; 113,2,2;	137, 11, 14; 177,4; 178,2, 2:
302, 14, 13; 359,2.

СЕВЕРОАФРИКАНСКИЕ ГОРОДА В IV ВЕКЕ
99
однажды только для того, чтобы они всегда имели право разбойничать.,.
Слабых принуждают повиноваться, бедняков вынуждают подчиняться
приказаниям, и, если они не подчиняются, их наказывают. В этом отно¬
шении такой же порядок, каки в платеже податей: они одни выполняют
государственные распоряжения, одни платят подати, их вынуждают
свято выполнять то, с чем большие не считаются (De gub. Dei, VII, 21)*
Мы можем констатировать, что политика позднеримского государ¬
ства, углубляя имущественную и социальную дифференциацию внутри
курий, вела тем самым к разложению коллектива муниципальных земле¬
владельцев, составлявшего социальную основу африканского города.
Известные нам факты внутренней жизни городов в IV в. свидетельствуют
о глубоком кризисе античной муниципальной организации. Но эта ор¬
ганизация все же продолжала существовать. В значительной мере здесь
сказывалось консервирующее влияние политики домината, его стремле¬
ние сочетать фискальную эксплуатацию городов с сохранением их от
полного упадка. Эта внутренне противоречивая политика, разумеется,
могла достигать своей цели лишь какое-то ограниченное время, но все же
в изучаемый нами период она приносила известные плоды.
Было бы, однако, неверным думать, что сохранение городского строя
объяснялось исключительно применением принудительных мер: при¬
креплением куриалов к курии, принуждением к выполнению литургий.
Вряд ли можно целиком согласиться с Пиганьолем (ук. соч., стр. 356),
полагающим, что в условиях Поздней империи магистратуры — это толь¬
ко дорогие литургии, а муниципальная организация — нереальное зда¬
ние. Приведенные выше данные позволяют заключить, что выполнение-
литургий не было особенно обременительным делом для богатых куриалов.
То положение, которого они достигали в городе,выполняя те или другие ма¬
гистратуры, давало им самые широкие возможности с лихвой компенси¬
ровать свои расходы по финансированию раздач, представлений и стро¬
ительства городских зданий. Чрезвычайно характерно в этом смысле за¬
мечание Августина о сильных людях, которые похищают чужую соб¬
ственность и затем раздают что-нибудь бедным, считая, что они делают
то, что предписано (Serm., ИЗ, 2, 2). Мы можем предполагать, что принуж¬
дение со стороны государства не было для богатых куриалов единствен¬
ным побудительным мотивом выполнения литургий, так же как увеща¬
ния церкви не могли быть единственным стимулом частной благотвори¬
тельности. Расходы на благотворительность или городские нужды, от¬
нюдь не разоряя какого-нибудь богатого дуумвира или «пожизненного
фламина», могли только повысить его популярность, обеспечить ему
дальнейшее продвижение по муниципальному cursus honorum, вплоть до
его высших ступеней, что сулило и большие материальные выгоды. Имен*
но опираясь на свое господствующее положение в муниципальной орга¬
низации, представители городской знати укрепляли и расширяли свои
экономические позиции. Это обстоятельство привязывало их к участию в
городской жизни сильнее, чем самые строгие императорские распоряжения.
Несмотря на обострение социальных противоречий внутри курий,
в существовании муниципальной организации были заинтересованы
и объединяемые ею средние и мелкие землевладельцы. Эта организация,
обладавшая своими вооруженными отрядами, в какой-то мере гаранти¬
ровала различным слоям куриалов эксплуатацию ими рабов и зависимого
сельского населения. Как показывает рассказ Аммиана Марцеллина
(XXVIII, 6,1—24) о событиях в Триполитании в конце 60-х годов IV в.,
города нередко были вынуждены сами заботиться об организации своей
обороны от вторжений берберских племен. В 368 г. население Лептиса
во главе с магистратами успешно отразило нападение племени австуриан.

100
Г. Г. ДИЛИГЕНСКИИ
Наконец, в ряде случаев города выступали как единое целое в своих вза¬
имоотношениях с иными социальными и политическими силами. Так было,
например, во время конфликта триполитанских городов с комитом Ро¬
маном, когда видные представители местной знати обратились от имени
своих городов с жалобой к Валентиниану и впоследствии были казнены
в результате происков комита. Мы не можем также игнорировать значе¬
ние муниципальной организации для сохранения средних и мелких вла¬
дений от их поглощения крупной экзимированной земельной собствен¬
ностью, которая обладала в Африке IV в. очень сильными позициями.
Решающей предпосылкой существования античного городского
строя в африканских провинциях Поздней империи было сохранение зна¬
чительного слоя средних муниципальных землевладельцев — собствен¬
ников небольших рабовладельческих хозяйств. Этот слой в IV в. был
серьезно ослаблен и испытывал растущий упадок, но все же продолжал
составлять основную массу землевладельческого населения городов.
Обзор положения африканских городов в IV в. позволяет сделать, на
наш взгляд, два существенных наблюдения. Во-первых, хотя не прихо¬
дится отрицать факт кризиса городского строя в этот период, кризиса,
обусловленного как внутренними процессами разложения, так и воздей¬
ствием внешних социальных и политических факторов, нельзя преувели¬
чивать размеры этого кризиса. Исследователи, констатирующие для кон-
ща III и IV вв. «обеднение и упадок высшего слоя муниципального насе¬
ления»93 либо «окончательное поражение муниципальных рабовладель¬
цев и землевладельцев» и «разложение всех институтов, характерных для
рабовладельческого общества»94, правильно отмечая тенденцию историче¬
ского развития, несколько опережают события. В африканских провин¬
циях к концу IV в. все еще продолжали существовать определенные
социально-экономические условия, способствовавшие сохранению ан¬
тичного города с характерной для него системой собственности на землю.
'G начала V в. симптомы кризиса городского строя становятся все более
явными, а изменение общих социально-политических условий, свя¬
занное с завоеванием Северной Африки вандалами, повлекло за собой пол¬
ный упадок большинства городов. Но изучение этого периода в истории
африканских городов выходит за рамки настоящей статьи95.
Во-вторых, исследование политики позднеримского государства по
отношению к городам показывает, что императоры IV в. придавали боль¬
шое значение сохранению города как социального института и прос¬
лойки зажиточной муниципальной знати. Этот факт важен для понимания
социальной сущности позднеримской императорской власти. Отведя
особо привилегированное положение в своей государственной системе
сенаторскому сословию, доминат пытался в то же время опереться на ту
часть господствующего в экономике класса, которая была связана с му¬
ниципальной организацией и городской формой собственности на землю.
Этот вывод несколько уточняет распространенное представление о соци¬
альной политике Поздней империи.
93	Н. А. Машкин, История древнего Рима, М., 1947, сгр. 563.
94	Е. М. Ш т а е р м а н, Кризис рабовладельческого строя в западных про¬
винциях Римской империи, М., 1957, стр. 509.
95	См. Г. Г. Дилигенский, Аграрные отношения в Вандальском королев¬
стве, ДВ, т. XI (1956), стр. 5—28.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ЦЗЕШЭН — УЗЕЛКОВОЕ ПИСЬМО ДРЕВНЕГО КИТАЯ
Опубликованная в «Вестнике древней истории» (1958, № 3) статья проф. Л. Д. Позд^
неевой «К проблеме источниковедческого анализа древнекитайских философских
трактатов», доказывающая существование ораторского искусства в древнем Китае,
помимо своего основного содержания,привлекает внимание читателя и тем, что в ней;
ставятся такие сложные и малоразработанные вопросы, как проблема «бесписьменной
литературы» и вопрос о способах фиксации мысли с целью шлифовки ее и дальнейшей
изустной передачи.
Нет нужды доказывать, что устное творчество древнее письменного.
Вопрос о «неграмотных писателях» применительно к древнему Китаю наиболее ярка
раскрыт, пожалуй, великим Лу Синем в его статье «Болтовня постороннего о литера¬
туре»1.
Именно Лу Синь указал на упоминание о наличии в древнем Китае наиболее ран¬
него способа «записи» цифр, дат, фактов при помощи узелкового письма, которое
имеется в «И-цзин»: «В глубокой древности люди управляли (разрядка моя.—
Г. С.)у завязывая узелки на веревках; мудрецы последующих поколений заменили их
иероглифами» 2.
Подтверждение существования узелкового письма в древнем Китае мы находим
и в других источниках. Так, в «Дао-Дэ цзин» говорится: «Чтобы люди вернулись к узел¬
кам на шнуре (цзегиѳн) и употребляли их» 3.
В «Чжуанцзы» мы читаем: «В то время люди (знали) узелки на шнуре (цзегиѳн) и
употребляли их»4 5.
Ряд косвенных упоминаний о цзегиѳн имеется в «Шицзин». Наибольший интерес
представляет в этом отношении «Песнь об отроке, украсившем себя поясом мужа>4
(«Шицзин», I, V, 6), которую мы приводим полностью (в нашем переводе):
Вьюнок-«ласточник»
Как нежные плети вьюнок опустил,
Так отрок на пояс с кистью иглу6 нацепил.
Пусть даже подвесил он кисть с иглой,
Как сможет в умении7 сравниться со мной.
1	Лу Синь, Собрание сочинений, т. II, М., 1955, перевод с китайского
Л. Д. П овднеев ой.
2	Цитируется по Л у Синь, ук. соч., стр. 323.
3	«Чжу цзы цзи чэн»у Шанхай, 1955, т. III, стр. 47.
4	Там же, т. III, стр. 61.
5	Подлинное название ее просто «Ласточник». Ласточник — вьющееся растение
asclepiada.
6	Игла для развязывания узелков цзешэн и кисть — т. е. сама система цзегиѳн*
7	В знании принципов «записи».

102
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Что ж, пусть его тешится, пусть гордится,
Свисающих (концов) пояса он (втайне) страшится8.
Как завиток у листика вьюнка,
Подвесил на пояс он наперстье стрелка9.
Пусть даже кольцо для стрельбы у него,
Не стоит и ногтя ведь он моего!
Пусть его тешится, пусть кичится,
Подвесок на поясе он (втайне) страшится.
Эти стихи становятся понятными только в том случае, если иметь в виду, что для
ораторов того времени «тезисами» служили узлы на кисти пояса. Перебирая узелки,
оратор вспоминал необходимые для подкрепления его речи факты, последовательность
своего изложения, те ссылки на традицию или право, которыми он хотел бы блеснуть.
Понятно поэтому, сколь обидно было зрелому, умудренному опытом мужу видеть,
что его опыту и знаниям предпочитают родство(?)или смазливость (?) юнца, который
незаконно, не понимая его значения, нацепил на себя пояс зрелого мужа, кичится
иглой для развязывания узелков и, не умея ею пользоваться,бесцельно играет кистью
(цзешэн).
Упоминания о цзешэн, несомненно, имеются и в других источниках. Но сколько из
них были отнесены в разряд «непонятных» и как «ошибочные» изменены («отредакти¬
рованы») позднейшими комментаторами и переписчиками! Приведем лишь один пример
такого «непонятного» (точнее говоря «не понятого») текста: Кунцзы ответил ученику
своему Цзы-чжану и «Цзы-чжан записал эти слова на поясе»10.
В свете вышеизложенного эта цитата становится абсолютно понятной; кстати,
ее пока можно считать последним документальным свидетельством о времени использо¬
вания цзешэн в древнем Китае.
В словарях толковых и энциклопедических под слово-слогами цзе, шэн та. си «узел,
вервь и игла для развязывания узелков», как правило, приводятся в качестве приме¬
ров либо слова из «И-цзин», либо вторая строка первой строфы разобранного нами вы¬
ше стихотворения из «Шицзин». Так, в широко известном толковом словаре «Цыю-
ань» цитата из «И-цзин» дана и на цзе и на шэн (стр. 1116 и 1118); на слово си — дана
упомянутая строка из «Шицзин»11. В словаре «Синь цзыдянь» (как и в других словарях
того же типа) полностью повторяется текст пояснений из Цыюаня. В издании «Синь
цзыдянь»1926 года, в отличие от «Цыюань»,на слово си, кроме текста, дается и рисунок
этого инструмента (хотя он дан без размеров,но общее представление рисунок дает)12.
Интересное расширенное толкование дается в пояснении к слово-слогу цзе (точ¬
нее к слову цзешэн) в толковом словаре «Цыхай»13: «В древности не было письменности,
(используя) цзешэн фиксировали дела: большое (важное) дело — и узелок завязыва¬
ли большой, дело маленькое — и узелок завязывали маленький». Комментарий к
«И-цзин» гласит: «В древности (знали) систему цзешэн и управляли (используя ее);
в последующую эпоху мудрецы изменили (порядок) и ввели (вместо цзешэн) письмен¬
ную фиксацию».
Интересную параллель представляют свидетельства о применении узелкового
письма у монголов.
8	Т. е. боится показать, что пользоваться ими не сумеет.
9	Костяное или нефритовое кольцо, надевавшееся на большой палец правой руки
(Чжу Си), чтобы не больно было натягивать тетиву и чтобы при спуске тетива скольз¬
нула быстрее.
10	Цитируем по переводу, данному в книге: П. С. Попов, Изречения Конфу¬
ция, его учеников и других лиц. СПб., 1910, стр. 93. Полный текст см. в «Чжу цзы
цаи чѳн», т. I, стр. 335, § 5.
11	«Цыюань», новое издание, Шанхай, 1947, стр. 1371.
12	«Синь цзыдянь», Шанхай, 1926, стр. 394.
13	«Цыхай», новое издание, Шанхай, 1948, стр. 1041.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
103
А. Ландезен пишет: «Письменности своей у монголов — народа кочевого, не знав¬
шего никакого сложного государственного строя, не было вплоть до Чингисхана,
в царствование которого, или даже немного ранее, они стали пользоваться в сноше¬
ниях с другими народами, например, с китайцами, иероглифами последних. До этого
времени, желая запомнить что-либо, они завязывали узелки на ве¬
ревках или вырезывали значки на бирках. Во времена Чин-
гиса, однако, китайская письменность была доступна лишь немногим его подданным»14
(разрядка моя.— Г. С.). Последняя фраза позволяет думать, что мнемотехника типа
цзегиэн бытовала у монголов еще в начале XIII в., а может быть, и позднее. К этому
можно добавить и устное свидетельство: С. В. Киселев в личной беседе упомянул, что
ему приходилось видеть у монголов МНР (в период экспедиций 1952 — 1953 гг.)
«костяное шило для развязывания узлов на сыромятных ремнях». Таким образом,
бытование орудия типа си (хотя, может быть, и несколько иной формы и с несколько
другими функциями) зафиксировано в наши дни.
Г· Г. Стратанович
АБИДОС И МЕМФИС
(К определению памятников I династии)
Удивительные открытия в Северной Саккаре, начавшиеся более 20 лет назад рас¬
копками так называемой гробницы Хемака, с каждым годом все увеличивают количе¬
ство данных для истории тинитского царства* 1 — самого древнего в мире классового
общества и государства. Как известно, впервые целая серия важнейших памятников
I—II династии была открыта почти одновременно между 1897 и 1902 гг. Раскопки Аме-
лино—Питри, Де Моргана и Квибелла открыли науке, в сущности, совершенно новую
страницу истории древнего Египта, так как до той поры о тинитском царстве имелись
только самые скудные и темные сведения в позднейших источниках. В начале XX в.
эти открытия вызвали к жизни многочисленные исследования по истории тинитского
времени. Но затем постепенно острый интерес к этой эпохе стал ослабевать, поскольку
ни одно из открытий тинитских памятников, сделанных между 1902 и 1936 гг., не мог¬
ло идти ни в какое сравнение с результатами первых раскопок.Интерес исследователей
к проблемам тинитского Египта начал вновь постепенно увеличиваться по мере на¬
копления открытий в Северной Саккаре, однако далеко не пропорционально их заме¬
чательным результатам. Пожалуй, лишь в последнее время, когда каждая археологи¬
ческая кампания давала все более поразительные результаты, появились признаки
резкого обострения этого интереса2. Все же темпы вовлечения новых источников в
14	А. фон Ландезен, Тангунтская надпись близ Мукдена, «Вестник Азии»,
■№ 1 (Харбин, 1909), стр. 240, прим. 8.
1	Так мы считаем наиболее правильным обозначать древнеегипетское государство
I—II династий, которые Манефон называет тинитскими.
2	Так, вновь стали появляться многочисленные этюды по ономастике тинитского
времени и заметки об отдельных выражениях в надписях времени I—II династии. См.
например, J.C е г п у, King«Adiebis»,Ann. Serv.,XLII, 1943,стр.348—350;B. Grdse-
1 о f f, Notes d’épigraphie archaïque, I, Ann. Serv., XLIV, 1944, стр. 279—285;
H. S e n k, Remarques sur la palette de Narmer, ChÉg, № 53,1952, стр. 23—30; Н. В г u n-
n e r, Menes als Schöpfer, ZDMG, 103 (N. F.. 28), 1953, стр. 22 — 26; W. H e 1 c k, Gab
■es einen König «Menes», там же, стр. 354—359; он же, Herkunft und Deutung einiger
Züge des frühägyptischen Königsbildes, «Anthropos», 49, 1954, 5—6, стр. 961—991;
А. К 1 a s e n s, Een grafsteen nit de eerste Dynastie, ORM, N. S., XXXVII, 1956,
стр. 12—34 (далее: Klasens); W. K. Simpson, A Running of the Apis in the Reign
of the’Aha, Or., 26, 1957, 2, стр. 139—142; H. К e e s, ÄZ, 82, 1957, 1, стр. 58-62;

104
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
научный оборот остаются все еще поразительно медленными, а между тем сами
руководители раскопок указывают, что они ограничиваются лишь изданием памят¬
ников * 3, не имея возможности в короткий срок произвести необходимые исследо¬
вания и стремясь дать как можно скорее в руки историков эти столь важйые источ¬
ники. Насколько мне известно, единственной работой, в которой материалы раскопок
в Северной Саккаре (кроме самых последних) привлечены в качестве исторического
источника, является обобщающий труд Ю. Я. Перепелкина, использованный в соответ¬
ствующей главе I тома «Всемирной истории» АН СССР. Но в силу популярного и по
необходимости сжатого характера этой главы, в ней, конечно, не могла найти себе
место вся необходимая аргументация.
В настоящей статье мы попытаемся, насколько возможно, выяснить один из важных
вопросов, возникших в связи с новыми открытиями, а именно: вопрос о том, действи¬
тельно ли некоторые гробницы в Северной Саккаре представляют собой погребения
царей I династии4 5, как думают проф. Эмери и ряд его последователей. Резко отрицатель¬
ную позицию в этом вопросе занимают Ю. Я. Перепелкин и Г. Юнкер, которые счи¬
тают, что подлинным местом погребения тинитских царей был некрополь Абидоса6.
Эмери же и его сторонники предполагают, что в Абидосе мы имеем лишь кенотафы®
царей I и II династий. Однако необходимо отметить, что и сам Эмери, видимо, очень
преданный своей гипотезе, тем не менее, чем дальше, тем выражается все более осто¬
рожно. Если раньше (см. например, Ann. Serv., 39, стр. 427сл.) Эмери почти с полной
уверенностью утверждал, что гробница № 3471 принадлежит царю Джеру, а гробница
№ 3035 — «канцлеру» царя Дена Хемака и т. д., то уже в I томе GTFD (стр. 13) он
относит гробницу № 3471 только ко времени Джера, воздерживаясь от более точного·
определения, а в последующих работах столъ же осторожно высказывается и по поводу
всех прочих гробниц, открытых в Северной Саккаре.
Во II томе этого издания Эмери дал сводку известных ему аргументов эа и против,
своей гипотезы, но теперь, после возражений Г. Юнкера (сделанных мимоходом в Giza,
XII, 1955 г.)и новейших открытий (гробницы Северной Саккары, приписываемые, прав¬
да, под вопросом, царям Дену, Ка и царице Горнейт), назрел а необходимость заново рас¬
смотреть все возможные аргументы за и против и попытаться прийти к каким-то более
твердым выводам. В 1938 г., когда Эмери в связи.с открытием гробницы Хемака (№ 3035>
пришел к предположению, что царские гробницы в Абидосе являются лишь кенотафа¬
ми царей I династии, он выдвинул в пользу этой гипотезы только два аргумента. Во-
первых, Эмери указывал, что даже если сравнивать любую абидосскую царскую
гробницу с гробницей Хемака по размерам их подземных помещений (ведь в Аби -
досе надземные сооружения не сохранились), все же гробница Хемака производит не
сравненно более внушительное впечатление. Во-вторых, Эмери отмечает, что количество^
А.	Gardiner, The Personal Name of King Serpent, JE A, 44, 1958, стр. 38—39;
R.	Anthes, König «Schlange», ^t-Schlange und Schlangegöttin Uto, ÄZ, 83, 1958,
2, стр. 79—82. Все эти работы посвящены исключительно частным вопросам.
3 Нельзя не отметить, что эти публикации, особенно II том книги
W. В. Emery, The Great Tombs of the First Dynasty, I, Cairo, 1949, II, Oxf.,
1954, изданы столь тщательно, что действительно могут быть использованы историками
в полной мере как первоисточник. Третий том этого издания, опубликованный в
самом конце 1958 г., остается мне пока недоступным; его материалами я поль¬
зу с ь на основании статей—первопубликаций автора.
4	От решения этого вопроса во многом зависит трактовка найденных в этих гроб¬
ницах памятников как исторических источников.
5	См. «Всемирная история», I, 1955, стр. 152—153; Н. Junker, Giza, XII,
Wien, 1955, стр. 10. Саккарские же гробницы, о которых идет речь, Юнкер считает
либо гробницами знати, либо в крайнем случае кенотафами (!) — см. обо всем этом<
ниже.
6	Надо сказать, что Б. А. Тураев (ИдВ, I3, 1935, стр. 169) выдвинул эіу гипотезу
еще в 1913 г. (без аргументации).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
105
заупокойного инвентаря в гробнице Хемака настолько велико,что он не мог бы уме¬
ститься ни в одной из абидосских гробниц. А так как, по мнению Эмери, невозможно*
предположить, чтобы гробница даже высшего должностного лица превосходила цар¬
скую, то он пришел к заключению, что меньшие размеры абидосских царских гроб¬
ниц объясняются их кенотафным характером 7.
Доказательства, опирающиеся на сравнение размеров гробниц Абидоса и Север¬
ной Саккары, представляются Эмери и поныне (см. GTFD, И, стр. 2—3) самыми важ¬
ными, однако они ни в коей мере не могут быть признаны решающими.
Прежде всего нужно со всей силой подчеркнуть, что сравнивать абидосские к
саккарские гробницы должно только по размерам их подземных помещений,
так как надземные сооружения в Абидосе не сохранились. Насколько важ¬
но это условие, особенно ярко показало последнее открытие саккарской гробницы
с надписями царицы Горнейт, сохранившейся несравненно лучше всех соседних гроб¬
ниц: здесь удалось обнаружить, что непосредственно над подземными помещениями
гробницы был возведен четырехугольный облицованный кирпичом холм, который был
затем заключен как бы в футляр наружной наземной постройки с обычным для Саккары
«дворцовым фасадом»8. Это обстоятельство показывает, что скорее всего надземные
сооружения царских абидосских гробниц представляли собой лишь такой сплошной
холм, так как совершенно невероятно, чтобы от надстроек с «дворцовым фасадом», если
они были, не сохранилось никаких следов. Отсюда становится ясным, что разнотипные-
гробницы Абидоса и Саккары могут быть сравниваемы только в тех частях, которые*
у них сходны, а именно по размерам подземных помещений. Сравнение же последних
(разумеется, в одновременных гробницах), хотя порой и бывает в пользу саккарских,
тем не менее вовсе уже не производит впечатления разительного превосходства саккар¬
ских гробниц над абидосскими.
К этому надо прибавить, что, судя по кенотафам Монтухотпа, Сенусерта III и
Сети I9, кенотаф вовсе не обязательно должен быть менее импозантен, нежели подлин¬
ная гробница. Разумеется, с другой стороны, отнюдь не исключено, что в отдельных
случаях кенотафы могли быть и меньше настоящих гробниц, речь идет только о том,
что меньшие сравнительно размеры ни в коем случае нельзя признать неотъемлемым
признаком кенотафа.
Таким образом, мы должны констатировать, что первая группа арг у-
ментов в пользу гипотезы Эмери не имеет решающего*
значения.
Далее, в своем перечне аргументов «за» Эмери указывает, что для большинства
царей I династии открыто теперь по крайней мере по две гробницы — одна в Абидосе,
а другая в Саккаре.
Однако это утверждение небесспорно: определение принадлежности гробниц в Сак¬
каре вызывает сомнения даже у самого Эмери и возражения других ученых10. Что ка¬
сается абидосских гробниц, то их принадлежность царям I династии не вызывает ни¬
каких сомнений, поскольку почти при каждой из них обнаружены соответствующие стелы-
7	W. В. Emery and Z. Y. S a a d, The Tomb of Hemaka, Cairo, 1938, стр.і2и 9.
8	Внутренность ее, как и обычно, разделена на кладовые для погребального ин¬
вентаря, надстройка с «дворцовым фасадом» имеет около 38 м в длину и 17 м в ширину
(см. ст. W. В. Emery, ILN от 2 июня 1956 г.).
9	См. Н. М. Постовская, О царских кенотафах древнего Египта, В ДИ,.
1955, № 3, стр. 135—137 и 139—140.
10	Так, в статье от 19 марта 1955 г. (ILN) Эмери писал, с одной стороны, что откры¬
тие в 1954 г. гробницы, возможно, принадлежащей царю Дену, дает дальнейшие дока¬
зательства в поддержку того,что Северная Саккара является подлинным местом погре¬
бения царей I династии, но, с другой стороны,тут же подчеркивал спорность принадлеж¬
ности вновь открытой гробницы царю Дену. См. также, например, J u n к е г, Giza,
XII, стр. 10.

I робница, Открытая в Сев. Саккаре в 1954 г. (IЫУ, 19.III 1955 г.)

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
107
(гробницы Джера, Джета11, Меритнейт, Семерхета и К а), но поскольку при саккарских
гробницах царские стелы не найдены, вопрос принадлежности этих последних остается
•спорным.
Рассмотрим подробнее те данные, которые имеются в распоряжении науки относи¬
тельно принадлежности12 больших гробниц в Северной Саккаре. Одно время Эмери
считал, что ключ к решению этой проблемы дает система двойного опечатывания сосудов
с припасами, которая встречается в ряде гробниц. Это обстоятельство привлекло
внимание Эмери в саккарской гробнице № 3357, приписываемой царю Аха, где оба
перекрещивающиеся оттиска печатей несут на себе имя царя; так как в других случаях
на одном из двух перекрещивающихся оттисков стоит обычно имя должностного лица,
то Эмери пришел к заключению, что в данном случае гробница принадлежит самому
царю13. Однако после дальнейших открытий в Северной Саккаре этот аргумент отпал,
так как, например в гробнице № 3504 оттиски печатей, перекрещивающиеся с оттиском,
■содержащим «серех» царя Джета, включают только обозначения должностей, но не
имена; к ним, следовательно, не применимо постулированное Эмери правило, что один
из перекрещивающихся оттисков должен был содержать имя владельца гробницы, а
второй — имя царя или название должности. И все же, несмотря на это последнее об¬
стоятельство, можно сказать, что доказательства в пользу принадлежности гробницы
·№ 3357 царю Аха14 остаются достаточно сильными. Так, прежде всего надо отметить,
что, помимо оттисков печатей, имя царя стоит рядом с названием припасов в надписях
черной краской на керамических сосудах гробницы, причем таких фрагментов с над¬
писями найдено более 700 (!)15. Ни размеры16, ни архитектура гробницы не противоречат
предположению о ее принадлежности царю.
G моей точки зрения,достаточно убедительны и доказательства в пользу принадлеж¬
ности саккарской гробницы № 3504 царю Джету. Здесь найден 151 оттиск печати с «се-
рехом» этого царя17, а это факт весьма знаменательный, так как в абидосских гробни¬
цах, точно определяемых по стелам, имена царя на стеле18 и на большей части оттисков
печатей, а также на других предметах из его гробницы всегда совпадают19. Кроме того,
11	Поскольку вопрос о чтении имен царей I династии продолжает оставаться остро¬
дискуссионным (см., например, Anthes, Az, 83, 2, стр. 79—82), мы предпочитаем
для имен Джета (по другому чтению Уаджи) и Дена (Удиму) сохранить условное чте¬
ние.
12	Оставляя пока в стороне вопрос о том, имеем ли мы дело с кенотафом или с под¬
линным погребением.
13	См. W. В. Emery, Ног-Aha, Cairo, 1939, стр. 20.
14	Вопрос о том, не принадлежит ли этому же идентифицируемому с Менесом царю
гробница в Негаде, уже давно, после дополнительных раскопок Гэрстанга как будто
бы полностью отпал (ср. Emery, Ног-Aha, стр. 1), так как в гробнице Негады най¬
дено множество надписей и оттисков печатей с именем царицы Нейтхотп,
причем знаменательно, что оттиски печатей с этим именем нигде более не
обнаружены.
15	См. Emery, Ног-Aha, стр. 2.
16	Наземная часть (по наружному обмеру 15,5 X 41,5 м) разделена на 27 помеще¬
ний; подземная часть гробницы, разделенная на 5 помещений, имеет 19,1 X 2,9 м.
17	43 оттиска с «серехом» Дена и 4 с «серехом» К а представляют собой, видимо,
след реставрации гробницы при этих царях, что подтверждается археологическими
данными (см. GTFD, II, стр. 6).
18	О значении стел для решения рассматриваемой проблемы см. ниже.
19	В Абидосе, как известно, стелы найдены около гробниц царей I династии Джера
(1), Джета (2), Семерхета (3) и К а (4), имена которых читаются также на оттисках печа¬
тей и других предметах из их гробниц: (1) RT, печати №№ 105—110; RT, II, V, 1; 2;4;
7; V А, 5; XII, 1—3; (2) RT, I, IV, 4; X, 8—9; XI, 2 и печати №№ 1; 3; 125;
<3) RT, I, XVII, 26; VII, 2—3; VI, 9—11; печати №№ 72—74 и 76—77; (4) RT, I, VIII,
7; 12; 14; IX, 12; XII, 5; XVII, 29; II, VIII, 2 (=Abyd., I, XI, И); RT, II, VIII, 6;
XII, 6 (=ѴІІІ, 3); печати №№ 78 и 80—83.

108
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
хотя мы и не склонны придавать размерам решающее значение, все же нельзя не отме¬
тить, что гробница № 3504 по размерам своей подземной части20 превосходит
не только абидосскую гробницу21 этого царя, но и гробницу в Низлат аль Батране2*
близ Гизы, также приписываемую Джету. Что касается последней, то против ее отне¬
сения самому царю говорит, с нашей точки зрения23, ее архитектура, которая отли¬
чается от архитектуры саккарских гробниц №№ 3504 и 3357.
Наконец чрезвычайно сильным, с моей точки зрения, аргументом в пользу при¬
надлежности гробницы № 3504 царю является наличие вокруг нее приступки с кера¬
мическими головами быков24.
Эмери считает также возможным, что царю Джету принадлежала гробница его
времени в Тархане (№ 1060), и полагает, что это — аргумент против принадлежности,
гробницы № 3504 в Северной Саккаре этому царю. Трудно сказать по этому поводу что-
нибудь определенное, так как гробница № 1060 в Тархане слишком сильно разрушена,,
однако некоторые признаки говорят скорее против ее принадлежности царю. Так, ее
подземные помещения еще меньше, чем в Низлат аль Батране25, а на немногих сохра¬
нившихся оттисках печатей нет царского «сереха», но зато имеются имена ІЧЬ-к> и
5Ірі26;кроме того, найден оттиск печати с изображением загробной трапезы27, а наличие
такого оттиска, как будет показано ниже, должно свидетельствовать о принадлеж¬
ности гробницы лицу, изображенному в этой сцене, т.е. не царю.
Наиболее запутан вопрос о принадлежности саккарских гробниц времени Дена.
Оттиски печатей с его «серехом» в большом количестве найдены в ряде саккарских гроб¬
ниц: в гробнице № 303528, № 303629, № X30 и, наконец, в громадной гробнице, которая
была открыта в 1954 г.31. Эмери вначале категорически считал, что № 3035 принадле¬
жит Хемака, но в БТГБ, II (стр. 5) он уже осторожно относит ее лишь ко времени Дена,,
точно так же как и гробницы № 3036 и X, которые он ранее приписывал чиновникам
Дена — Анхка и Неска (по другому чтению Ни-анх-каи).
Я полагаю, однако, что если и нет достаточных оснований считать гробницы
№№ 3035, 3036 и X принадлежащими указанным должностным лицам, то все же можно
определенно сказать, что из рассматриваемых четырех гробниц две действительно пре¬
восходят остальные по своим размерам, числу кладовых и количеству инвентаря (см.
20	22,6 X 10,2 м, разделена на 21 помещение.
21	11,7 X 9,3 м, разделена на 20 помещений.
22	В подземной части приблизительно 15,7 X 7,5 м, в надземной весь комплекс по
наружному обмеру — 48,2 X 22 м (в саккарской гробнице № 3504 весь комплекс на¬
земных сооружений имеет 56,45X 25,45 м). В гробнице найдены многочисленные от¬
тиски печатей, перекрещивающиеся между собой, один из которых (верхний) содержит
«серех» царя Джета, а второй (нижний), кроме того же «сереха», еще какие-то иерог¬
лифы, не поддающиеся прочтению в связи с тем, что конусы с оттисками сильно постра¬
дали от огня (центральное помещение гробницы, как это обычно бывает, имеет следы
сильного огня) (см. G. D а г е s s у, Un édifice archaïque à Nezlet Batran, Ann. Serv.,
VI, 1905, стр. 99—106; W. M. Fl. Petrie, Gizeh and Rifeh, L., 1907, табл. VI, стр. 2).
В гробнице были найдены остатки костей быка, но никаких человеческих останков
обнаружить не удалось (см. об этих вопросах ниже).
23	Эмери (GTFD, II, стр. 3) считает наличие гробницы в Назлат аль-Батране аргу¬
ментом против своей гипотезы.
24	Подробнее об этом см. ниже.
25 9,3 X 9,18 м (W. M. FI. Р е t г і е, Tarkhan I and Memphis V, L·., 1913, стр. 15)..
26 Petrie, Tarkhan I, стр. 16 и табл. XXX, 1 и 2.
27	Там же, стр. 16 и табл. XXX, 5.
28	Emery, Hemaka, стр. 62—64 — «серехов» других царей здесь не обнаружено·.
29	GTFD, I, стр. 71—81— то же самое, за исключением «сереха» Гора-Аха на фраг¬
ментах алебастрового сосуда (там же, рис. 38 и 39).
so GTFD, I, стр. 107—115 — других «серехов» нет.
31	ILN, 19.Ill 1955 г.— других «серехов» нет.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
109
таблицу). Это, несомненно, гробница № 3035, приписывавшаяся Хемака, и открытая
8 1954 г. громадная гробница, которую Эмери все же склонен считать гробницей Дена.
Номер
Размеры на¬
земной
Размеры цент¬
ральной по¬
Число кладовых
Число сопут¬
гробницы
постройки
(в метрах)
гребальной
камеры
ствующих
гробниц
№ X
26X12
6,45x3,75
2 (в подземной части)
нет
№ 3036
21,2x41
4,8x8,55
32 и в подземной час¬
ти— 6
нет
№ 3035
57,3x26
7,7x4,8
45 и в подземной час¬
ти— 2
19 и 1
I LN 19.Ill
1955 г.
65x27
14x9
пока неизвестно
10
Таким образом, нет сомнений, что гробница №№ X и 3036 принадлежали лицам
-более низкого социального положения, нежели гробницы№ 3035 и открытая в 1954 г.
Предположим, что Г. Юнкер прав, считая некрополь в Северной Саккаре местом погре¬
бения сановников I династии, а не самих царей, но кому же в таком случае принадле¬
жала гробница, открытая в 1954 г., в которой на оттисках печатей рядом с «серехом»
Дена стоит то имя Хемака, то имя Анхка, то имя Меджедка, то имя Месенка?Между
тем, если считать эту гробницу царской, то вполне понятно, что ведомства, поставив¬
шие те вещи, которые вошли в ее инвентарь, находились под начальством четырех
лиц, среди которых было такое высокопоставленное должностное лицо, как хранитель
печати Хемака. К тому же, как и в гробнице, приписываемой царю Джету, здесь была
также обнаружена приступка с головами быков (ІЬ]Ѵ, 19. III 1955 г.).
Что же касается гробницы № 3035, то, конечно, ее тоже можно приписать тому же
царю Дену и тем самым дать аргумент против отнесения к этому царю рассмотренной
выше гробницы, открытой в 1954 г. Здесь мы сталкиваемся с более общим вопросом
■о возможности определения принадлежности гробницы на основании оттисков печатей
я надписей на предметах погребального инвентаря. Конечно, как известно, в Древнем
царстве оттиски печатей в большинстве случаев несут на себе имена и титулы долж¬
ностных лиц, ведавших поставкой с царских складов тех вещей, которые вошли в со¬
став погребального инвентаря гробницы и, таким образом, как будто бы не могут слу¬
жить для определения ее принадлежности (ср. ту же мысль в ст. Эмери, ІЬІѴ, 19. III
1955 г.). На этом также очень настаивал при обсуждении настоящей работы Ю. Я. Пе-
репелкин, который подчеркивал, что вещи с царских складов раздавались широкому
кругу сановников и поэтому на основании надписей этого рода мы не можем сказать,
принадлежали ли саккарские гробницы самим царям или только их сановникам. Од¬
нако известны для Древнего царства и такие случаи, когда печати (их оттиски) содер¬
жат имена и титулы погребенного32. Для I же династии, когда еще не были в употреб¬
лении надписи на стенах гробниц, тем более следует ожидать употребления печатей
с именем владельца гробницы, так как другого способа обозначить это имя в то время
не было. Что такое предположение допустимо,показывает, во-первых, факт изображе¬
ния на некоторых архаических печатях загробных трапез33 и, во-вторых, прочитанная
Биссингом на ряде печатей времени I—II династии «жертвенная формула»34, что свиде¬
тельствует об употреблении печатей для изображения владельца гробницы и обозначе¬
ния его имени. Отсюда вытекает, что если на многих печатях данной гробницы мы
видим одно и то же имя, то мы имеем право предполагать, что это — имя владельца
гробницы. Это предположение становится весьма вероятным, если мы сталкиваемся
с таким случаем, как в бетхаллафских мастабах; здесь, если бы на печатях во всех слу¬
32	См., например, Ann. Serv., XXXVIII, 1938, стр. 456.
33	См. A. S с h а г f f, Eine archaische Grabplatte des Berliner Museums..., «Stu¬
dies Presented to F. LI. Griffith», Oxf., 1932, стр. 356.
84	См. F. W. von В i s s i n g, Ägyptische und mesopotamische Siegelzylinder des
III.	Jahrtausends vor Christus, Nachr. d. Akad. d. Wiss. in Göttingen, Phil.-Hist. Kl.,
1943, № 12, стр. 481; 491.

110
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
чаях стояли только имена и титулы должностных лиц ведомств, поставивших вещи в
гробницу, а не самих владельцев гробницы, то как бы мы могли объяснить тот факт, что
в бетхаллафской гробнице К 1—самой большой и роскошной из этой группы—титулы
(если не считать царского) ниже, чем напечатях из меньшей гробницы К 5: пришлось бы
признать, что гробницу более высокопоставленного лица обслуживали простые заупо¬
койные жрецы, а гробницу лица более низкого ранга — один из высших сановников:
М^т-пЬ35 36. Абсурдность такого предположения совершенно очевидна.
Для случая с гробницей № 3035 отсюда, в частности, вытекает, что ее принадлеж¬
ность Хемака, несмотря на сомнения Эмери в последнее время (ІЬІѴ, 19. III 1955 г.),
вполне вероятна. В самом деле, как иначе мы можем объяснить массовое упоминание·
его имени на печатях и предметах погребального инвентаря из этой гробницы при
полном отсутствии имен других должностных лиц? Ю. Я. Перепелкин также не
сомневается в принадлежности гробницы № 3035 Хемака, не замечая, что тем
самым он разрушает свои доводы против принадлежности оттисков печатей владель¬
цу гробницы.
Наконец, в опровержение этого возражения Г. Юнкера и Ю. Я. Перепелкина,
надо сказать, что аргумент в данном случае обращается против их же точки зрения:
поскольку большие гробницы Северной Саккары безусловно все были снабжены доволь¬
ствием с царских складов, за счет царя, возникает вопрос, каким же образом могло
случиться, что царь разрешил своему сановнику, целиком от него материально зави¬
севшему, построить себе гробницу больших размеров, нежели гробница самого царя?
Ведь если при определении подлинности гробницы размеры решающего значения иметь
не могут, то при сравнении между собой предполагаемых гробниц царя и вельможи
одного и того же времени размеры нельзя не принимать во внимание; между тем вновь
открытая в 1954 г. в Саккаре гробница, приписываемая царю Дену, и в под¬
земной части намного превосходит абидосскую гробницу этого же царя и, таким
образом, ее нельзя считать гробницей сановника, а не самого царя.
На первый взгляд наиболее сомнительной представляется атрибуция саккарской
гробницы № 3503, приписываемой царице Меритнейт, поскольку в ней не было отти¬
сков печатей с именем этой царицы30 (все 42 найденных здесь оттиска содержат «ъерех»
Джера) и вся атрибуция зиждется лишь на том факте, что около саркофага
были найдены три фрагмента сосудов с именем царицы37. Однако надо вспомнить, что
и в абидосской гробнице Меритнейт, принадлежность которой царице бесспорно засви¬
детельствована ее стелами, на оттисках печатей имя ее тоже не встречается. При этом,
хотя имени царицы на оттисках печатей в абидосской гробнице Меритнейт нет, но зато
легенды некоторых из этих печатей совершенно своеобразны38, очевидно, они принад¬
лежали специальным ведомствам, обслуживавшим гробницу Меритнейт. И знамена¬
тельно, что на печатях из рассматриваемой саккарской гробницы мы сталкиваемся
с теми же своеобразными особенностями39. Последнее обстоятельство, конечно, пред¬
ставляет собой также аргумент в пользу принадлежности гробницы № 3503 в Северной
Саккаре Меритнейт. Может показаться странным, что в абидосской гробниіце Мерит¬
нейт преобладают оттиски с именем Дена, а в саккарской встречаются только одни
«серех» — «серех» Джера. Это, несомненно, указывает на разновременность возведения
гробниц, но вовсе не свидетельствует против атрибуции саккарской гробницы Мерит¬
нейт: надо полагать, что кенотаф Меритнейт был возведен уще-после ее смерти, одновре-
35	См. Постовская, О царских кенотафах..., стр. 131 — 132.
36	Странным образом Юнкер пишет: «ег (Ешегу.— Н. 17.) schreibt es nach den
gefundenen Siegelabdrücken der Königin Meritneit zu......
37	GTFD, II, стр. 141 и рис. 205. Кстати сказать, каменные сосуды со сходными
надписями найдены и в абидосской гробнице (RT, I, V, 1—3; 7).
38	В частности, для них характерен символ Нейт (RT, I, № 39) и частое упоминание
нижнеегипетских частей страны (RT, I, N° 37—38).
39	Cp. GTFD, II, рис. 226.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
111
менно с гробницей (по нашему мнению — кенотафом) царя Дена, который вероятнее
всего был сыном или внуком Джера и Меритнейт. Надо думать, что подобно Хетепхе-
рес и Яххотеп40, царица Меритнейт была той особой, через которую наследовали цар¬
скую власть; именно поэтому, очевидно, царь Ден возведением кенотафа Меритнейт
рядом со своим подчеркивал свое близкое родство с ней.
Наиболее неопределенно положение с саккарскими гробницами времени Джера;
как говорит Эмери (GTFD, II, стр. 2), ему с равным основанием может быть приписана
любая из двух саккарскихгробниц—№3471 (GTFD, I, стр. 13—70) и № 2185 (Arch.
Mast., V, и стр. 5), расположенных рядом друг с другом и вблизи гробниц № 3357,
приписываемой царю Аха, и № 3500, приписываемой царю К а. С моей точки зрения,
кроме архитектуры и размеров обеих этих гробниц, за их принадлежность лицам цар¬
ского рода говорит еще и то обстоятельство, что в отличие от гробниц, которые Эмери
приписывал сановникам Хемака, Анхка и Неска(?), в гробнице№ 3471 на оттисках пе¬
чатей не устанавливается имен иных, кроме царя, достаточно высокопоставленных лиц,
которым можно было бы приписать эти гробницы. Впрочем, в обеих гробницах оттиски
так обгорели, что сказать с уверенностью ничего нельзя. Эмери считает, что наличие
двух гробниц, которые можно приписать Джеру, является аргументом против его ги¬
потезы. Но почему нельзя думать, что одна из них или даже они обе принадлежали
царским родичам41?
Не исключено, что в Саккаре имеется и гробница царя Аджиба, хотя Эмери при¬
писывал ее (правда с вопросом) только его должностному лицу Небетка (№ 3038—
GTFD, I, стр. 82—94). Сам Эмери указывал, что внешний вид этой гробницы напоми¬
нает изображение гробницы (?) на фрагменте каменного сосуда, где рядом с этим изоб¬
ражением стоит «серех» с именем Аджиба (Abyd., I, V, 1=RT, I, VI, 2-f-VII,
10—f-VIII, И). В гробнице найдено множество оттисков печатей с «серехом»
Аджиба (GTFD, I, стр. 82 и 91). Хотя размеры этой гробницы (в надземной
части 37 X 13,85 м) несколько уступают гробницам №№ 3504, 3035, 3005 (Джета,
Хемака и Ка), гробнице,открытой в 1954 г. (Дена), и даже гробнице Горнейт, но, как
и они, она имеет «дворцовый фасад» и достаточно обширное подземное помещение, раз¬
деленное на 9 камер. Смущавшее же Эмери обстоятельство, что кладовые были запеча¬
таны печатями с именем Небетка, разумеется, вовсе не обязательно доказывает при¬
надлежность гробницы этому сановнику. Еще менее говорит против принадлеж¬
ности гробницы 3038 Аджибу находка в ней нескольких оттисков печатей с «серехом»
Дена.
Наконец, наиболее доказанной надо считать принадлежность гробницы № 350042
последнему царю I династии Ка, так как около этой громадной43 гробницы, содержав¬
шей сотни оттисков печатей с «серехом» К а, не только найдена приступка с головами
быков, но и остатки сооружения, напоминающего заупокойные припирамидные хра¬
мы. Между наружной и внутренней стенами наземной части гробницы обнаружено
сопутствующее погребение сановника (r-p(t) Мерка, сохранились кости скелета и
стела с именем и титулами погребенного. Эта находка, с нашей точки зрения, также под¬
тверждает принадлежность гробницы 3500 царю, так как бросаются в глаза относитель¬
но небольшие размеры гробницы даже столь высокопоставленного должностного лица
по сравнению с громадными размерами царских гробниц.
В пользу принадлежности гробниц №№ 3504, 3503, 3500, 2185, 3471, 3357, 3035,
40	См. Постовская, О царских кенотафах..., стр. 143—144.
41	Как мы увидим ниже, Юнкер решительно отвергает мысль о возможности чрес-
полосного размещения гробниц царей и знати, но никаких аргументов в подтвержде¬
ние своей точки зрения не приводит.
42	См. ст. Эмери в ІІІЛ от 15 мая 1954 г., стр. 803.
43	Надземная часть—65 X 37 м, подземная — 10 X 8,5 м, не считая кладовых,
число и размеры которых не указаны. Абидосская же гробница К а имеет в подземной
части вместе со всеми кладовыми приблизительно 30 X 22 м, а ее погребальная камера
около 17 X 13 м.

112
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
-3036 и 3038 царям или в некоторых случаях членам царской фамилии говорит и то об¬
стоятельство, что все эти гробницы, имеющие надстройку с «дворцовым фасадом», рас¬
положены на местности по одной искривленной линии, в то время как несколько мень¬
шие гробницы расположены на втором плане (№№ 3338 и 3111— см. GTFD, II, схема
на стр. 5);при этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что гробница № 3338
не имела, видимо, «дворцового фасада».
Предшествующее изложение, как кажется, показывает, что решение вопроса о
принадлежности саккарских гробниц далеко не такое безнадежное дело, как это пред¬
ставляется Юнкеру44 и отчасти даже самому Эмери. Поэтому можно, я думаю, смело
сказать, что аргумент Эмери (в пользу его гипотезы) о наличии в Саккаре гробниц почти
всех царей I династии должен быть принят и признан имеющим
большое значение.
Одним из краеугольных аргументов против гипотезы Эмери, на который он и сам
указывает (GTFD, II, стр. 1), считается факт наличия стел при абидосских гробницах,
в то время как при саккарских ни одной царской стелы до сих пор не обнаружено. Но
Эмери справедливо возражает, что, во-первых, если стелы не найдены, это еще не зна¬
чит, что их вообще не было, так как камень саккарского некрополя систематически
употреблялся для строительных целей. Во-вторых, говорит Эмери, ведь для гробниц
с «дворцовым фасадом» стелы, стоящие снаружи, а не включенные в фасад надземного
сооружения (как это имеет место в гробницах III династии), ни разу не засвидетельст¬
вованы. К первому возражению Эмери я прибавлю, что ведь и в Абидосе ряд стел утра¬
чен: во-первых у Меритнейт, Ка и Перибсена (RT, II, XXXI) их по две 45, а у Дже-
ра, Джета, Семерхета найдено только по одной — следовательно, вторые утрачены, а,
во-вторых, стелы Дена и Аджиба, не говоря уже об Аха, в Абидосе тоже не найдены.
Ко второму возражению Эмери я могу также добавить, что открытие гробницы Гор-
нейт подтверждает предположение о различии типов гробниц Абидоса и Саккары (см.
выше) и, таким образом, делает возражение Эмери более весомым. Кроме того, я могу
далее прибавить, что абидосские стелы Меритнейт, найденные in situ у восточной стены
центральной камеры, стояли, видимо, именно в таком месте, которое в саккарских гроб¬
ницах накрыто сооружением с «дворцовым фасадом».
Наконец, важнее всего то обстоятельство, что хотя стелы несомненно доказывают
принадлежность гробницы данному лицу, они вовсе не доказывают, что мы имеем дело
с подлинным погребением, а не кенотафом,— ведь стелы с именем Снофру были обна¬
ружены в несомненном кенотафе, точно так же как и знаменитая стела царицы Тети-
щери 46.
Таким образом, этот очень сильный, с первого взгляда, аргумент против гипотезы
Эмери на самом деле оказывается совершенно недействительным.
Разумеется, самым веским аргументом в пользу того, что данная гробница пред¬
ставляет собой кенотаф, является отсутствие в ее погребальной камере человеческих
останков — однако лишь при условии абсолютной сохранности погребальной камеры.
Но, как известно, с таким идеальным положением египетская археология столкнулась
только дважды (кенотафы Сехемхета и Хетепхерес), а в интересующем нас случае —
в абидосском некрополе — состояние сохранности гробниц самое плачевное. И все же,
несмотря на это, нельзя обойти молчанием тот факт, что ни в одной из центральных
44	Нельзя не отметить, что в то время, когда вышел XII том работы Юнкера, он
еще, очевидно, не знал об открытии гробницы Ка и тем более царицы Горнейт.
45	Кстати, и у Снофру мы видим по две стелы — см. Постовская, О царских
кенотафах..., стр. 127.
46	См. Постовская, О царских кенотафах..., стр. 127 и 138. Кстати ска¬
зать, Ал. Роу уже давно обратил внимание на сходство формы стел медумской пира¬
миды, которые в свою очередь, как показали дальнейшие раскопки, идентичны со
стелами ромбоидальной пирамиды кенотафа Снофру в Дашуре, с формой стел в иеро¬
глифическом знаке hb-sd (см. A. R о we, Excavations at Meydftm, 1929—1930, «The
Museum of Pennsylvania University. Bulletin», XXII, 1, стр. 23).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ИЗ
погребальных камер абидосских царских гробниц никаких следов человеческих остан¬
ков не было47, в то время как в сопутствующих могилах этих гробниц порой встре¬
чаются скелеты48, а в саккарских гробницах в трех случаях остатки скелетов
обнаружены в центральных камерах49. Обгоревший скелет обнаружен, как известно,
и в гробнице Нейтхотеп в Her аде60. Между тем в отношении условий сохранности цент¬
ральных камер саккарские гробницы не отличаются от абидосских: и там и здесь
внутренность этих камер выжжена огнем пожаров, так что даже и в гробницах Мерит-
нейт и Горнейт сохранились лишь отдельные обугленные кости. Отсюда вытекает, что,
конечно, и в Абидосе отсутствие скелетов может быть результатом пожара, но, с дру¬
гой стороны, во всяком случае отпадает возможность считать саккарские гробницы ке¬
нотафами61.
Аргументом против своей гипотезы Эмери считает и наличие упомянутой выше
(стр. 116) гробницы в Низлат аль Батране, а также больших гробниц, открытых в Тар¬
хане, и упомянутой выше гробницы № 2185 в самой Сев. Саккаре, которые якобы с не
меньшим основанием могут быть приписаны тем же царям первой династии.Относитель¬
но гробниц в Низлат аль Батране и № 1060 в Тархане сказанное выше как будто бы
снимает это возражение. О двух других больших гробницах в Тархане (№«N*2 2038 и
2050)62 трудно сказать что-либо определенное, так как они сами и их инвентарь плохо
сохранились. Наконец, в 1951 г. в Избат аль Вальде открыто еще несколько больших
гробниц, но из предварительных сообщений руководителя раскопок Заки Саада63 пока
создается впечатление, что эти гробницы не могут идти в сравнение с открытыми в Сев.
Саккаре64. Можно предполагать, что некоторые из этих гробниц принадлежали цар¬
ским родичам, но надо признать, что до новых археологических открытий этот ар¬
гумент «против» имеет пока еще некоторую силу.
Наиболее же сильным из аргументов «против» является факт находки среди мусора
при входе в абидосскую гробницу Джера мумифицированной кисти руки со знамени-
47	На это обстоятельство обратил в свое время внимание и W. В. Emery,
Ног-Aha, стр. 1. О костях карлика в гробнице Джера см. ниже.
48	Знаменательно, что и эти скелеты либо принадлежат карликам (явным рабам,
входившим в состав погребального инвентаря), либо лицам нетитулованным, т. е.
тоже скорее всего рабам, а это значит, что нахождение этих скелетов не противоречит
утверждению о кенотафном характере основной гробницы (рабов могли, конечно, хо¬
ронить и при кенотафе, так как они просто являлись составной частью погребального
инвентаря). Обо всем этом см. ниже.
49	В гробницах цариц Меритнейт и Горнейт и царя Дена (см. GTFD, II, стр. 141
и ÏLN от 2 июня 1956 г., стр. 646 и от 19 марта 1955 г., стр. 501). В саккарской же гроб¬
нице Аха кости четырех скелетов оказались разбросанными вперемешку с костями
животных по всем подземным помещениям и к тому же, по-видимому, принадлежат
женщинам (см. Emery, Hor-Aha, стр. 77—78); они, видимо, происходят из сопут¬
ствующих погребений, инкорпорированных в гробницу царя.
50	См. J. de Morgan, Recherches sur les origines de l’Égypte. II. Ethnographie
préhistorique et tombeau royal de Negadah. P., 1897, стр. 158—159.
61	H. J u n k e r, G îza, XII, стр. 10, писал: «если вообще можно думать о ложных
гробницах (Scheingràber), то скорее ими надо считать гробницы в Саккаре, так как
родина тинитских царей была около Абидоса...». Но, во-первых, в связи со сказанным
о гробницах Меритнейт, Горнейт и Дена возможность такого предположения совер¬
шенно отпадает, а, во-вторых, именно на родине-то и должны были быть кенотафы,
после того как столица была перенесена в Мемфис. Ведь и парфянских царей хоронили
в новой столице Ктесифоне,хотя родиной их и священным городом была древняя Ниса.
62	W. М. FI. Petri е, Tarkhan II, L., 1914, стр. 3—6 и табл. XVII.
63	См. Or., 22, 1953, № 1, стр. 95—97; Zaki Saad, Nouvelles découvertes
dans les fouilles de Hélouan, «La Revue du Caire», XXXIII, № 175 (1955), стр. 5—8;
работа на арабском языке, посвященная раскопкам 1952 г., в Москве не получена.
64	Ср. J u n k е г, Giza, XII, стр. 10.
8 Вестник древней истории, № 3

114
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
тыми браслетами на ней (ИТ, II, стр. 16). Питри предположил, и это ни у кого не вызы¬
вает возражений, что эту кисть,оторвав ее от мумии,запрятал в пробуравленное в стене
отверстие внезапно испуганный грабитель. Питри, не приводя своих оснований, счи¬
тает ее принадлежащей женщине и,судя по роскошным браслетам, в том числе с «сере-
хами»— царице, супруге Джера. Это предположение стало, мне кажется, более убеди¬
тельным после того, как на одной стеле от сопутствующих погребений гробницы Джера
(см. о них ниже) был прочитан титул парс кой жены—т>( ■ Ь)Нг §Мі «видящая Гора и Сета
(т. е. царя)», тем более, что среди человеческих останков (частично мумифицированных),
обнаруженных Амелино при раскопках этих сопутствующих погребений, оказались
кости нескольких женских скелетов. И хотя его публикация совершенно неудовлетво-
Рис. 2. Гробница № 3338 (GTFD, I, табл. 55)
рительна, все же с этими данными нельзя не считаться. Из сопоставления всех перечис¬
ленных фактов и учитывая те пертурбации, которые претерпел некрополь (включая и
варварские раскопки Амелино), можно, как кажется, заключить, что упомянутая кисть
руки попала в то место, где ее нашел Питри, случайно, из сопутствующего погребения
царскойжены (?—см. об этом подробнее ниже).В о всяком случае никаких определенных
данных для того, чтобы считать эту кисть остатком мумии Джера, нет—ведь в централь¬
ной погребальной камере никаких костных останков, за исключением берцовой кости
и черепа карлика (см. ниже), найдено не было, и это несмотря на все усилия Амелино
найти в гробнице «мумию Осириса»55. Таким образом, и этот аргумент против гипоте¬
зы Тураева — Эмери нельзя признать решающим.
55	См. Е. Amélineau, Nouvelles fouilles d’Abydos 1897—1898, P., 1904—
Д905, стр. 9—125 и 215—237 (описание сопутствующих погребений гробницы Джера);
стр. 730—736 (антропологические наблюдения).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
115
Упоминая мимоходом о гробницах, открытых Эмери в Северной Саккаре, Юнкер
(Giza, XII, стр. 10) замечает: «Вообще назначение (Bestimmung) кладбища (в Северной
Саккаре.— Н. 77.)... остается еще сомнительным (unsicher), так как один считает его
царским кладбищем, а другой видит в его мастабах гробницы высших должностных
лиц... Только одно можно смело утверждать: либо это кладбище царей I династии, либо
их высших должностных лиц, и невозможно, чтобы одна гробница принадлежала
царю, а другая — подданному, хотя бы это был даже и везир». Если согласиться с этим
последним утверждением, то, разумеется, мы должны будем сказать, что в Северной
Саккаре нет царских погребений, так как некоторые гробницы явно принадлежат ли¬
цам более низкого ранга56. Однако это утверждение Юнкера никак не аргументирова-
Рис. 3. Гробница Л° X (СТГБ, I, табл. 43)
но, и даже, напротив, могут быть выдвинуты аргументы в пользу положения, что при
I династии гробницы царей вполне могли быть построены вперемешку с гробницами
высшей знати. Свидетельством в пользу последнего предположения являются прежде
всего размеры упомянутых выше больших гробниц в Тархане, Низлат аль Батране и
Избат аль Вальде,которые, однако, как показано выше, вряд ли принадлежат царям57.
Отсюда следует заключить, что в период I династии царь еще не выделялся столъ резко
из среды знати, как это было в эпоху строителей пирамид. Ю. Я. Перепелкин даже
утверждает, что «гробница иного сановника могла затмевать царскую»58. Он явно
56	Упоминавшиеся выше гробницы №№ 3036, X, 3111, а также «№№ 3120, 3121 и
3338 (см. ОТГБ, I, стр. 121, 116 и 125 — 127). Из последних две первые сравнительно
малы (в надземной части они имеют в длину от 19 до 13 м ив ширину от 16 до 9 м),
а третья, хотя и несколько больше, но все же значительно меньше, чем гробницы, при¬
писываемые царям (в наземной части 30,5X14 м). Кроме того, они отличаются от боль¬
ших гробниц и своей архитектурой (ср. рис. № 1 и *№№ 2 и 3).
67	Юнкер также категорически утверждает, что гробница в Избат аль Вальде
принадлежит не царю (Ѳіга, XII, стр. 10).
58	«Всемирная история», I, стр. 153.
8*

116
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
имеет здесь в виду гробницу Хемака, но после открытия в 1954 году предполагаемой
гробницы Дена (см. выше), это утверждение стало неверным, так как последняя дей¬
ствительно затмевает гробницу, приписываемую Хемака. Но и помимо этого возра¬
жения, вызванного новыми археологическими открытиями, я полагаю, что вывод
Ю. Я. Перепелкина о положении царя I династии59 содержит сильное преувеличение:
достаточно вспомнить памятники Нармера, чтобы увидеть, что царь уже и в это время
резко подчеркивал свое превосходство над всем и своими подданными. Тот же факт, что
гробница Хемака лишь немногим уступает царской, можно легко объяснить предполо¬
жением, что высшие сановники I династии, как и во времена Древнего царства, были
Рис. 4. Часть вала с головами быков у восточного фасада
гробницы № 3504 (GTFD, II, табл. VII А)
родичами царя. Никто не будет, разумеется, отрицать, что цари I династии еще не
достигли той ступени могущества, как цари III—IV династии, но вряд ли можно
найти убедительные доказательства как в пользу слишком смелого вывода Ю. Я. Пере¬
пелкина, так и в пользу приводимого ниже утверждения Г. Юнкера. Последний счита¬
ет, что цари I династии *были не более как вождями (Haüptlinge), противопоставляя
их царям (Könige) III—IV династий (Gîza, XII, стр. 13).
Со столь далеко идущим выводом, мне кажется, согласиться невозможно, но тот
факт, что Юнкер к нему пришел, свидетельствует о впечатлении, которое у него, видев¬
шего своими глазами памятники I династии, они вызвали, что подтверждает наш вы¬
вод о возможности захоронения царей I династии вперемешку с их высокопоставлен¬
ными подданными. Таким образом, и этот аргумент (Юнкера) против гипотезы Эмери
нельзя признать убедительным.
Против предположения, что все гробницы Северной Саккары принадлежат санов¬
никам, а не самим царям (или царицам), свидетельствует также открытие у подножья
ряда из этих гробниц60 приступок с глиняными головами быков, в которые были встав¬
лены настоящие рога. Значение быка в царском культе достаточно известно61, а раз¬
59	«...царь не выделялся в окружении могущественных вельмож, хотя он и был их
главой» (там же). Cp. V. Vikentiev, Quelques aperçus sur Jes Nouvelles décou¬
vertes archéologiques, «La Revue du Caire», XXXIII, № 175, 1955, стр. 117.
60	Около гробницы № 3504, приписываемой Джету, около гробниц, открытых в
1954 и 1953 гг., которые, как предположил Эмери, принадлежат Дену и Ка (см. выше),
и, наконец, около гробницы Горнейт.
61	См., например, Н. Kees, Götterglaube im alten Ägypten, В., 1956, стр. 6.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
117
личная степень сохранности открытых приступок с головами быков62 позволяет ду¬
мать, что в других царских гробницах они тоже когда-то были, но исчезли бесследно.
Аргументом в пользу своей гипотезы Эмери (GTFD, II, стр. 2—3) справедливо
считает свидетельства раскопок в Саккаре и Хельване о густоте населения в этом районе
в тинитское время, что, конечно, подкрепляет традицию об основании Мемфиса Мейе¬
сом. Эта точка зрения нашла поддержку и у других ученых63.
Очень важным аргументом в пользу признания абидосских гробниц кенотафами,
а саккарских — местом захоронения царей I династии являются, как мне кажется,
результаты последних исследований о царских кенотафах древнего Египта64. Так как
можно считать доказанным, что царские кенотафы существовали и в Древнем царстве
(а не только в Среднем и Новом, на что ссылался уже Эмери), возможность их сущест¬
вования в тинитском Египте становится более вероятной. И более того, эта возможность
становится даже необходимостью, если признать связь возведения царских кенотафов
с обрядом хеб-сед, которая подтверждена фактическими данными65.Поскольку царские
кенотафы связаны с этим обрядом, постольку закономерно ожидать их появления
с того самого времени, когда с развитием классового общества началось возведение мас¬
сивных сооружений культового характера. Этот аргумент в пользу гипотезы Эмери
не мог быть использован им самим, так как он проблемой царских кепотафов в целом
не занимался и по вопросу о причинах их возведения придерживался широко распро¬
страненной,но почти не аргументированной гипотезы, поддерживаемой Шоттом, Рик-
ке, Хейсом и другими66. Она заключается, как известно, в том, что для каждого царя
должны были возводиться две гробницы по политическим соображениям: одна для не¬
го, как владыки Верхнего Египта, и вторая для него же, как владыки Нижнего Егип¬
та67. Поскольку же эта гипотеза имеет чисто умозрительный характер, постольку,
опираясь на нее, Эмери не мог особенно прибавить убедительности и своей собствен¬
ной гипотезе.
В свете сказанного выше о причинах возведения царских кенотафов особенно зна¬
менательным становится никем до сих пор не использованный факт отсутствия в гроб¬
ницах Северной Саккары надписей, связанных с хеб-седом68, в то время как в Абидосе
62	Около самой обширной и великолепной гробницы К а найдена только одна го¬
лова быка (см. Ог., 24, 1955, стр. 307—308 и рис. 24).
63	См. например, Е. Drioton, «La Revue du Caire», XXXIII, № 175, 1955,
стр. 78.
64	Z. G о n e i m, The Lost Pyramid, N. Y., 1956, стр. 152—153; Постов-
c к a я, О царских кенотафах...
66 См. С опеі ш, там же; Постовская, там же, стр. 140—141.
66	См. S. Schott, Bemerkungen zum ägyptischen Pyramidenkult, «Beiträge
zur äg. Baukunst und Altertumskunde», hrsg. von H. Ricke, Hft, 5, 1950, стр. 142—
145 и 156—157; H. Ricke, Bemerkungen zur ägyptischen Baukunst des Alten
Reichs, II, там же, стр. 12—13 и 64; W. С. Hayes, The Scepter of Egypt, ч. I,
N. Y., 1953, стр. 54; J.-Ph. Lauer, ChÉg, 57, 1954, стр. 67.
67	Об этой теории см. Постовская, О царских кенотафах..., стр. 141.
68	Исключение составляет только гробница Хемака,где найдены табличка и оттиск
печати, связанные с хеб-седом (см. Е тегу, Нетака,стр.35— 39 и 64;М. Э. М а т ь е,
Хеб-сед, ВДИ, 1956, №3, стр. 10; об оттиске печати см. также Н. Kees,
Die Opfertanzdarstellung auf einem Siegel des Königs Usaphais, NachY. v. d. Gesellsch.
d. Wiss. zu Gött., Phil.-Hist. KL, Fachgr. I, Altertumswiss., N. F., III. Bd.,№ 2, 1938).
Но это исключение лишь подтверждает замеченную закономерность: поскольку Хе-
мака царем не был, надписи, связанные с хеб-седом, вообще могли попасть к нему в гроб¬
ницу лишь случайно, очевидно, в связи с участием этого сановника в совершении об¬
ряда хеб-седа. И действительно, во-первых, «хебседная» табличка, найденная в гроб¬
нице Хемака, датирована «серехом» Джера, а оттиск «хебседной» печати — «серехом»
Дена, откуда вытекает, что эти надписи попали в гробницу не в связи с совершением
этого обряда для ее владельца (как можно было бы думать,если условно допустить, что

118
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
они найдены почти в каждой из царских гробниц69. Не может быть сомнения, что этот
факт не случаен и что он является сильным аргуменом в пользу признания абидосских
гробниц кенотафами.
Нам остается еще рассмотреть вопрос о тех гробницах70, которые окружают в ряде
случаев царские гробницы в Северной Саккаре и царские кенотафы в Абидосе. Питри
в свое время выдвинул предположение, что эти сопутствующие гробницы принадлежат
слугам царя, убитым при его похоронах. На эту мысль Питри навел, во-первых, ха¬
рактер постройки, свидетельствующий, по его мнению, об одновременности возведения
царской гробницы и гробниц сопутствующих, а во-вторых, находка в отдельных слу¬
чаях в этих гробницах обезглавленных скелетов. Такой же характер этих соору¬
жений в Сев. Саккаре заставил и Эмери прийти к тому же выводу. Однако эта точка
зрения вызвала резкие возражения такого крупного египтолога, как X. Юнкер.
В XII томе своей публикации результатов раскопок в Гизе он пытается опроверг¬
это царская гробница), а в связи с его участием в совершении этого обряда над царями
Джером и Деном (это наблюдение, между прочим, исключает предположение, что
гробница принадлежала не Хемака, а какому-либо царю). Во-вторых, предполагаемая
нами причина присутствия этих надписей в гробнице Хемака подтверждается тем
обстоятельством, что упомянутая табличка была прикреплена к кожаному футляру,
содержавшему деревянные жезлы (!) (Нетака,стр. 41), а печатью был опечатан кожа¬
ный же мешок с инструментами из кремня и меди (он содержал, кроме того, еще ряд иг¬
ральных фигурок).Вероятно, после совершения обрядов хеб-седа,в котором высший са¬
новник Хемака, конечно, должен был играть важную роль (об этом свидетельствует
п его титул hrj htp — RT, I, печать № 55), эти вещи были пожалованы Хемака царя¬
ми Джером и Деном и тщательно сохранялись этим вельможей при жизни с тем, чтобы
после его смерти войти в состав его погребального инвентаря.
69	М а т ь е, Хеб-сед, стр. 10, указывает на документы из абидосских гробниц Дже-
ра (RT, II, XV, 108), Дена (RT, I, X, 5; XI, 14-XV, 16; XIV, 12), Семерхета (RT, I,
VII, 5) и Ka (RT, I, VIII, 7). К этому перечню необходимо добавить найденную в аби¬
досской гробнице На стелу Сабефа, который назван в ней начальником (хеб)-седа
(Tmj-rsd) и, быть может, две таблички из гробницы Семерхета (RT, I, XVII, 26 = ХІІІ,
1 и Abyd., I, XI, 9 = RT, II, VIII, 5), а также табличку времени Axa (RT, II, III, 6) —
с хеб-седом ее убедительно связывают V. Vikentief, Lçs monuments archaïques,
I—III, Ann. Serv., XXXIII, 1933, стр. 208 слл.; XXXIV, 1934, стр. 1 слл.; ХЫ, 1942,
стр. 278 слл. и W. В. Emery, Hemaka, стр. 35). Таким образом, в абидосских цар¬
ских гробницах I династии хебседные надписи не обнаружены только в гробницах
Джета и Аджиба, но таблички из абидосской гробницы Джета дошли только в виде
незначительных фрагментов, которые, одпако, позволяют думать, что среди этих таб¬
личек могли быть и хебседные (см. RT, I, XI, 1 —XIII, 3; XI, 2—XIII, 1; X, 10 —XIII,
5 и Abyd., I, XI, 2), а в абидосской гробнице Аджиба сохранилось очень мало предме¬
тов погребального инвентаря и, в частности, надписей. При обсуждении настоящей
работы Ю. Я. Перепелкип утверждал, что содержание надписей на табличках-ярлы¬
ках не имеет никакого значения, так как они обозначают только дату изготовления
предметов, попавших позже в гробницу в качестве погребального инвентаря. Но если
даже полностью принять эту точку зрения (на сложнейшем вопросе о содержании этого
рода надписей здесь нет возможности останавливаться), все равно датировка целого
ряда вещей почти из всех абидосских царских гробниц годом хеб-седа при полном
отсутствии таких надписей в Саккаре невозможно объяснить случайностью, как это
пытается сделать Ю. Я. Перепелкин. Между прочим, к списку, данному М. Э. Матье,
надо прибавить также фрагменты надписей Аджиба, связанных с хеб-седом, которые
найдены в пирамиде Джосера (Firth— Q u i b е 1 1, Step Pyramid, II, 88, 2; 7;
105, 1 и табл. В 1).
70	Мы применяем здесь этот термин лишь условно, так как часто речь будет идти не
о самостоятельной гробнице, а о помещениях внутри общего комплекса, ничем в сущ¬
ности не отличающегося от помещений для погребального инвентаря (см. ниже рис. 5).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
119
нуть выводы Питри и Эмери прежде всего путем ссылки на факт наличия в надписях
стел из некоторых сопутствующих гробниц абидосского царского некрополя сравни¬
тельно высоких или даже высших титулов, что вообще исключает, по мнению Юнкера,
предположение о принадлежности гробниц этого рода рабам или низшим слугам, ко¬
торых можно было убить при похоронах царя71.
Рис. 5. План расположения царских гробниц в Абидосе,
показывающий численность сопутствующих гробниц при
кенотафах Джера, Джета, Меритнейт, Дена, Семерхета и Ка
(RT, II, LVIII)
г Разумеется, и это всем достаточно известно, что в ряде случаев на стелах из сопут¬
ствующих гробниц действительно стоят достаточно высокие титулы и навряд ли кто-
нибудь может подумать, что сановник (r-pct) Сабеф, стела которого найдена в абидос¬
ской гробнице Ка, был убит при похоронах царя. Однако значит ли это, что все сопут¬
ствующие гробницы предназначены были для погребения царских родственников и
приближенных в будущем, по мере того как они умирали естественной смертью? Для
71	J u n к е г, Giza, XII, стр. 6—12. Признавая, что в принципе человеческие жерт¬
воприношения могли иметь место и в Египте, Юнкер все же утверждает, что такой обы¬
чай не соответствует (nicht'recht vereinbar ist) характеру египетской цивилизации (стр.7)
и стремится во что бы тб ни стало доказать, что при I династии его не существовало.
Археологические наблюдения Питри и Эмери он отбрасывает, объявляя их не имею¬
щими доказательной силы (там же), противопоставляет этими наблюдениям замечен¬
ную им в гизехском некрополе Древнего царства практику захоронения потомков
в гробнице предка и пытается этим доказать, что и все сопутствующие гробницы вре¬
мени I династии представляют собой части фамильных склепов (стр. 9). Наряду с из¬
ложенным выше указанием на титулы в надписях сопутствующих гробниц, одним из
наиболее сильных аргументов в пользу своей точки зрения Юнкер считает наличие
сопутствующих гробниц около усыпальниц знати, а не только царей, ибо с его точки
зрения нельзя себе представить, чтобы при смерти частного лица, пусть даже облечен
ного высшим саном, е ним вместе могли погребаться заживо его домочадцы (стр. 10).
Чтобы опровергнуть этот аргумент, достаточно сослаться хотя бы на древнекитайские
данные по этому вопросу (см. статью В. А. Рубина в этом же номере В ДИ), которые
показывают, что захоронения рабов вместе с их господином практиковались не
только правителями, но и знатью.

120
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
того, чтобы точнее разобраться во всех этих вопросах, рассмотрим подробнее имею¬
щиеся в нашем распоряжении сведения о сопутствующих гробницах в царских некро¬
полях Абидоса и Саккары.
Наибольшее число сопутствующих гробниц обнаружено при абидосском кено¬
тафе Джера — 325 могил, соединенных в шесть неравновеликих групп, и одна, непо¬
средственно примыкающая к самому кенотафу царя (см. рис. 5). Все они были разграб¬
лены, но все же во многих из них Амелино нашел фрагментированные или даже иногда
целые скелеты, а также в очень многих случаях парики. Но, как известно, Амелино
вел раскопки и публикацию их столь небрежно, что полагаться на его данные нельзя,
и поэтому, к сожалению, приходится отказаться от сопоставления надписей на стелах
с содержимым могил. Все же надо сказать, что общее впечатление от материалов, пред¬
ставленных Амелино, сводится к следующему: все сопутствующие гробницы построены
одновременно и богато обставлены (найдены многочисленные фрагменты драгоценных
каменных сосудов, мебели из черного дерева и слоновой кости и т. д.).
Вследствие неудовлетворительности публикации Амелино только для двух стел
известно место их нахождения72, всего же здесь найдено, насколько известно, 72 сте¬
лы73. Из них 53 содержат только женское (насколько можно судить по детерминати¬
вам) имя74, одна стела — мужское имя Dd с детерминативом карлика («№ 58); три содер¬
жат тоже только имена, но ни по детерминативу, ни по аналогиям нельзя определить —
мужские или женские75; наконец семь стел содержат только группу иероглифов без
детерминативов76, и о них даже нельзя пока сказать, являются ли они обозначением
имени или титула; имена, сопровождаемые титулами, стоят, без всякого сомнения,
только на двух стелах (№№ 95 и 96); остальные стелы слишком разрушены, чтобы о них
вообще можно было что-нибудь сказать. На стеле № 96 (см. рис. 6) стоит титул m^-t)
Hr Sth «видящая царя», т. е. титул царской жены77; весьма вероятно, что
тот же титул стоит и на стеле № 95 (по крайней мере, так считал Зете).
72	В гробнице 0.24 найдена стела RT, II, XXVII, 108 и в гробнице 0.52 — стела
RT, II, XXXI, 112.
73	См. Е. Amélineau, Les nouvelles fouilles d’Abydos 1897 — 1898, P.,
1904—1905, стр. 8—125 и 215—237; RT, II, XXVI—XXVII, Μ 49—118 и Abyd.,
I, XIII, 147—148.
74	RT, II, стелы №№ 49—57, 60—61, 63—64, 66, 68, 70—80, 97, 99, 101, 104—106,
112—117 и Abyd., I, XIII, 147—148.
75	№№ 93, 100 и 102.
?6 №№ 56 = 102, 67, 69, 103, 108—110 и 118.
77	См. J. Garstang and К. Sethe, Mahasna and Bet Khallaf, L., 1903,
стр. 23 (чтение Зете); cp. Wb., II, 6 и 7 и S. Schott, Hieroglyphen, Mainz, 1950,
стр. 91. Шотт сопоставляет эту надпись с Urk., I, 155, 15. Ср. также этот титул в
надписях гизехского некрополя: Selim Hassan, Excavations at Gîza 1932—1933, Cairo,
1943, стр. 104; 117. Знаменательно, что во всех перечисленных случаях этот ти¬
тул носят жены царя, матери царских детей, в сочетании же с «титулами»

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
121
Важно отметить, что берцовая кость и череп карлика были найдены в самом цар¬
ском кенотафе; здесь же найден фрагмент каменного сосуда тоже с изображением кар¬
лика (АЬусІ., I, IV, И).В гробнице 0.29 найдена табличка-ярлык слоновой кости с крат¬
кой надписью (ИТ, II, V А, 6).
Около абидосской гробницы (кенотафа) Джета сопутствующих гробниц было откры¬
то также очень много — 174; расположены они в виде шести монолитных групп непра¬
вильной формы (занумерованы Питри как Ъ и ДѴ78). Но стел вблизи этих сооружений
Рис. 7. RT, I, XXXI, №№ 1 (а); 2 (Ь); 8 (с); 3 (d)
найдено лишь 2579, однако местонахождение многих из них точно зафиксировано:
стела № 1 найдена в Z. 2, № 8 — в Z. 8, № 7 — рядом с Z. 11, №«N*2 3 и 6 — неподалеку
от Z. 20, №№ 14, 15 и 16 в W. 50, 55 и 30, № 12 — в W. 34, № 157 — в W. 9, №№ 10
и И — в W. 51 и 58 (см. RT, I, LXI). Относительно человеческих останков в
этих гробницах ничего определенного неизвестно.
В большинстве случаев на стеле стоит только имя (?) (см. об этом ниже) даже без
детерминатива80. Одно только имя стоит и в надписях, нанесенных краской на южных
стенах некоторых из гробниц некрополей Z и W (RT,I,LXIII).Названия высоких долж¬
ностей читаются совершенно определенно только на стеле № 8, изображающей муж¬
чину по имени £t-k>(j?): hrp pr njáwthrphwt «начальник дворца, начальник hwt» (см.
рис. 7с), и, возможно, еще на стелах №№ 1—3 (см. рис. 7 a, b, d).
Из ряда гробниц некрополя Z — W, несмотря на ужасающие разрушения, кото¬
рые они претерпели, дошли отдельные предметы их инвентаря,свидетельствующие либо
о принадлежности гробниц лицам высших классов, либо о том, что все они рассматри¬
вались как часть царскѳй гробницы (кенотафа). Таково общее впечатление, складываю¬
щееся на основании сообщений Амелино, которые в деталях, однако, не надежны. Но
оно подкрепляется находками Питри, который точно их зафиксировал. Так, в Z. 3
Питри нашел фрагмент сосуда из серпентина тонкой работы с тщательно вырезанным
на нем «серехом» Джета (RT, I, IV, 4) и фрагмент таблички слоновой кости «хебсед-
«мать царя», «дочь бога» этот титул не употребляется (см. там же, стр. 2 сл.).
Такое понимание этого текста имеется уже и у W. В ayer, Die Religion der ältes¬
ten ägyptischen Inschriften, «Anthropos», XXII, 3—4, стр. 406; cp. Junker, Giza,
XII, 102. Однако Юнкер (Giza, XII, стр. 6—12), аргументируя свои возражения Эмери,
почему-то на этот высокий титул не указывает. Наиболее ясно он читается на аналогич¬
ных стелах времени Дена («№N° 128^—129— см. ниже); Класенс (№ 102, стр. 29) вместо
титула читает здесь имя Sm>-C (см. Wb., IV, 124 и Belegst.); при таком чтении остается
без объяснения титул іпц-с (?), стоящий на стелах 95 и 96 рядом с титулом царицы, меж¬
ду тем как в сочетании с последним он засвидетельствован в Urk., I, 155, 15.
78	Впрочем принадлежность всех гробниц некрополя к кенотафу Джета сомни¬
тельна, так как в некоторых гробницах найдены и более поздние надписи (так, в W. 66
найден фрагмент каменного сосуда с серехом К а — RT, I, VIII, 3).
79	Надо иметь в виду, что место находки многих стел, обнаруженных при раскоп¬
ках Амелино, не было зафиксировано. Об этих стелах см. ниже.
80	RT, I, XXXI, №№ 1—7, 9 (?), 10, 13—16; Abyd., I, XIII, 149—155.

122
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ного» характера (ИТ, I, XIII, 5); в гробницах ѴѴ\ 31 (1 экземпляр) и \Ѵ. 71 (2 экземпля¬
ра) — оттиски печатей, содержащих только «серех» и имена царя Джета (ИТ, I, XVIII,
2—3); в гробнице \Ѵ. 56 — сосудик из слоновой кости (ИТ, II, XXXVIII, 41); в гроб¬
нице \У. 34 были найдены оттиск печати с «серехом» Джета (ИТ, I, XVIII, 3) и фраг¬
мент алебастрового сосуда с надписью (НТ, I, IV, 6).
	-Около .абидосской ..гробницы-кенотафа Дена_ обнаружена 121 сопутствующая
гробница, от которых дошло 39 стел81. В большинстве случаев стелы очень плохо сохра¬
нились, но на ряде сохранившихся совершенно определенно стоят «титулы» или назва¬
ния должностей 82: на стеле 23 изображен Ьгр (?) СЬ 5Ір «начальник (?) дворца по имени
Мр», т. е. сравнительно высокопоставленное лицо 83; на стеле 24—бэш (? или гЬв?) вЬп-
1і84 и на ряде стел стоит титул эЬп-)1і85. Многие из полуразрушенных стел также, не-
81	RT, I, XXI, 20—24; II, XXVII, 120—146; Abyd., I, XIII, 159—164.
82	№№ 22—24, 128—129, 131, 137, 139—141, 161—162.
83	Странным образом Юнкер не ссылается и на эту столь подкрепляющую (по
крайней мере с его точки зрения) его мнение надпись. Знаменательно, что титул
hrp ch в Древнем царстве известен как титул одного из исполнителей обряда хеб-сед
(см. W. Helck, Untersuchungen zu den Beamtentiteln des ägyptischen Alten Rei¬
ches, Glückstadt, 1954, стр. 32).
84	И ásm и rhs (см. А. Gardiner, Egyptian Grammar2, L., 1950, стр. 515),
может быть переведено как «резник».
85	№№ 24, 137, 139, 140, 141, 161, 162. В более поздних документах титул shn-^h
засвидетельствован в рамессейском драматическом папирусе, где shn-w-Jh исполняют
роли в мистериях коронации царя (см. К. Sethe, Dramatische Texte zu altaegyp-
tischen Mysterienspielen, Lpz, 1928, стр. 98 и др.). Он также встречается на печати,
найденной в Абу-Роаш («Kemi», VIH, 1946, стр. 195). Кроме того, в недавнее время
этот титул был обнаружен на двух стелах, открытых Заки Саадом при раскопках
в Хельване: на стеле № 2 он сочетается с титулами писца счета строителей (зданий)
для жертвоприношений (ss hsb £d-w htp-w) и? сопровождается эпитетом «царский»,

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
123
сомненно, содержали названия должностей86. Характерно, что в отличие от стел из
сопутствующих гробниц кенотафа Джера, здесь в ряде случаев столы принадлежат
мужчинам87. Наконец, исключительный интерес представляют идентичные надписи
(№№ 20—21 и 120—125), стоящие рядом с именами женщин на восьми стелах:
гфг Нг ¿т^ «пленница88 Гора Семти» (см. рис. 8), т. е. царя Дена. О стелах
№№ 128—129, сходных со стелой № 96 времени Джера, говорилось уже выше.
От 41 сопутствующей гробницы (человеческих останков в них не обнаружено)
абидосской гробницы-кенотафа царицы Меритнейтдошло, однако, только тристелы89
плохой сохранности, лишь на одной из них (№ 18), быть может, стоит титул. Водной
из гробниц, сопровождающих кенотаф Меритнейт, был найден знаменитый гребень
слоновой кости с ее именем (А2, IV, 2, стр. 112—113).
Абидосская гробница-кенотаф Аджиба очень плохо сохранилась, и от 64 со¬
путствующих гробниц найдена только одна стела, да и та совершенно испорченная.
Около абидосской гробницы-кенотафа Семерхета найдено 69 сопутствующих
гробниц, а внутри самого кенотафа Семерхета ряд помещений также пред¬
назначен для сопутствующих гробниц, которые перемежаются здесь с кладовыми;
всего насчитывается 83 камеры (см. ИТ, I, ЬХ — рис. 9). Из этих гробниц,
инкорпорированных в кенотаф Семерхета, дошло одиннадцать стел90, в том числе
две (№№ 36 и 37), изображающие карлицу (или карлика?) по имени Нофрет из
камеры М, где обнаружены и остатки ее (его?) скелета91; на трех из прочих девяти
стел стоит только имя (№№ 30—32), на последней скорее мужское, но на
стелах №№ 29 и 35, несомненно, стояли титулы:	на стеле 29 стоит иероглиф
с]і «дворец», «дворцовый», а на стеле 35 читаем: Іпп Мг*б «раб (?) Мерэс» 92. Весьма
вероятно, что и на стеле 26 при каком-то имени стоит ЬшЬ «рабыня», «служанка»,
«жрица», причем здесь же стоит титул зЬп-’Ь. Весьма возможно, что на полуразру¬
шенных стелах 28 и 33 стояли какие-то титулы и, несомненно, какой-то титул, вклю¬
чавший царский «серех», стоял на разбитой стеле 34. Еще 13 стел найдены между
кенотафами Семерхета и Ка93; о них нельзя точно сказать, к которому из двух
царей они относятся. На двух стелах, несомненно, стоят титулы высоких должно¬
стных лиц (№ 43: ёсіф ЫЦ втг вэ...—далее отбито; № 40 — ср. ниже со стелой
Сабефа — см. рис. И). Высокий титул ¿тг рг	стоит на стеле ТН-к^94 (№40),
титул жреца (?) Хнума — на стеле >Ь95 (№ 41) и титул аЬп-^Ь на стеле (?)96
(№ 39). На полуразрушенных стелах 45 и 46 тоже, возможно, стояли титулы.
а на стеле № 13 с титулом (?) dsn (?) (см. Zaky Y. S a ad, Ceiling Stelae in Second
Dynasty Tombs from the Excavations at Helwan, Le Caire, 1957, стр. 7—8 и табл. II;
стр. 28—29 и табл. XVI). Знаменательно, что в тексте рамессейского папируса, на¬
ряду с shn-Jh, фигурируют и какие-то люди, название которых пишется с тем же
иероглифом ssm (?), что и на абидосской стеле № 24, где он стоит рядом с shn->h.
86	См., например, №№ 135, 144 и 131 (о последней см. ниже).
87	Судя по детерминативам — №№ 22—23, 130, 141, 145—146	160, и судя по
детерминативу и имени — №24; судя по титулу shn->h и детерминативу — №№ 137
и 162; судя по титулу shn-?h — №№г 139—140 и 161.
88	См. Wb., IV, 307."
89	RT, I, XXXI, 17—19.
90	RT, I, XXXI, 26, 28—37.
91	Кости карлицы найдены также в камере L.
92	См. Klasens, JST® 46, стр. 23.
93	RT, I, XXXI, 26—28; 33—34; 38—45.
94	См. Klasens, № 133, стр. 32.
95	См. там же, № 1, стр. 17.
96	См. там же, № 118, стр. 31. Надо отметить, что ни одно из этих имен (?)
в более поздних документах в таком точно виде не встречается.

124
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Рис. 9. План кенотафов царей Семерхета и Ка (ИТ, I, ЬХ)
При абидосской гробнице-кенотафе Ка имеется 26 сопутствующих гробниц, а
в самом кенотафе 38 камер, ряд из которых тоже служил сопутствующими гробни¬
цами (ГІТ, I, ЬХ, см. рис. 9). В камерах 1, 2, 6—8 и 19 были найдены деревян¬
ные гробы со скелетами в скорченном положении, причем у скелета в камере 8
череп лежал лицом вниз (Питри предполагает, что голова была отсечена); в
камерах 5 и 17 найдены кости карликов, а в камере 14 — только один череп.
В камерах 3, 13 и 21 найдены лишь остатки гробов. В одной из камер (см. ИТ,
I, ЬХ = здесь рис. 9) находилась знаменитая стела важного сановника Сабефа
(ИТ, I, ХХХ=ХХѴІ, 48), который носил титулы г-рЧ (ср. Неіск, ук. соч., стр. 23),
Іи*] ббЦ, ¡§тг рг	Ьгр 1і\ѵІ, ітрг М, а в камере № 3 на противоположной стороне —
стела самого царя (вторая стела царя была найдена на поверхности к востоку от
кенотафа).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
125
Что касается точно недатированных стел из раскопок Амелино, то среди них
имеется сравнительно много таких, которые явно содержат «титулы». Так, на стеле
№ 16 (по нумерации Питри, см. ИТ, I, XXXII) читаются знаки рг wr, на стеле 29
изображен воин с луком в руках, а на стеле № 10, быть может, надо читать титул
или имя «нубиец» (?). Зато на других из этих стел мы видим имена собак (имя
с детерминативом собаки).
Совершенно загадочное явление представляют собой группы гробниц времени
Джера, Джета и Меритнейт, открытые Питри в 1924 г. в двух километрах от
Рис. 10. RT, I, XXXI, 29 (а); 35 (Ь); 28 (с); 33 (d)\ 40 (с); 41 (/); 39
(S);43 (h)
абидосских гробниц царей I династии. Они совершенно схожи с сопутствующими
гробницами, окружающими абидосские царские кенотафы, расположены таким же
примерно образом и тоже построены, видимо, одновременно. Однако в центре опи¬
санного ими прямоугольника никаких признаков царской гробницы или кенотафа
не было обнаружено при самых тщательных раскопках. Число их велико — 269
времени Джера, 154 времени Джера и 80 времени Меритнейт. В ряде из этих
гробниц обнаружены скелеты, но во всех случаях, когда в гробнице была стела
с титулами,— скелет не был найден. Всего найдено лишь четыре стелы. Инвен¬
тарь сравнительно скудный, надписи чрезвычайно редки97. По-видимому, мы здесь
имеем дело с культовыми сооружениями, но ближе определить их характер пока
невозможно.
Попытаемся теперь обобщить то, что более пли менее определенно можно сказать
о надписях на стелах сопутствующих гробниц абидосского царского некрополя.
Прежде всего бросается в глаза, что для времени Джера преобладают стелы женщин,
причем только в одном случае их изображения и имена сопровождаются обозначе¬
нием их «социального положения» — титулом царской жены m}(*t) Hr Sth.
Резко отличны от стел времени Джера стелы і з сопутствующих гробниц кено¬
тафа Джета: все имена (?), стоящие на них,#не имйот детерминативов, причем лишь
для некоторых из этих надписей могут быть подобраны параллели, позволяющие
утверждать, что это действительно і мена (стелы №№ 6, 7, 9, И и 151)98. Исклю-
97	См. W. М. FI. Р е t г i е, Tombs of the Courtiers and Oxyrhynchos,L., 1925, стр. 3—4,
табл. XXI и 1—IX.
98	Класецс считает, что надписи на стелах №№ 10, 13 и 150 также являются
именами, но прямых параллелей к ним нет.

126
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
чение составляет только одна стела № 3, на[которой, как мы видели, стоит мужское
имя в сопровождении сравнительно высоких титулов. Столь же отличны как от стел
времени Джера, так и от стел времени Джета стелы из сопутствующих могил ке¬
нотафа Дена. Для них характерно: 1) наличие сравнительно высоких титулов,
2) принадлежность многих из них мужчинам, 3) часто встречающийся титул	,
4) большое число надписей, определяющих владелиц стел как «пленниц царя».
Наконец, стелы времени Семерхета и Ка отличаются, с одной стороны, наличием
титулов высших сановников ЫЦ,
вшг рг	г-рЧ, Ьг]	и т. п.),
а с другой — некоторые из них, несом¬
ненно, принадлежали рабам, убитым
при похоронах (стела с изображением
карлика и, быть может, стелы с над¬
писями Ьіп, Іппі, хотя для последних
не исключено, что здесь подразумева¬
ются не рабы, а жрецы; впрочем, ес¬
ли были стелы собак и карликов, то
вполне возможно, что Ііт и йгЩ
здесь значит именно «раб, рабыня»,
а не «слуга, раб» в переносном смыс¬
ле).
Суммируя все вышеизложенное от¬
носительно сопутствующих могил около
абидосских кенотафов царей I динас¬
тии, следует прежде всего указать на
ряд признаков, свидетельствующих о
зависимом, подчиненном характере
этих могил. И Амелино, и Питри, и
ѵ. Эмери единодушно свидетельствуют,
что по архитектурным данным сопут¬
ствующие могилы каждого кенотафа
были построены одновременно и состав-
Рис. 11. Стела Сабефа (ИТ, I, XXX). ляют единый с самим кенотафом комп¬
лекс сооружений.
По-видимому, в более раннее время, при втором царе I династии Джере, обряды,
послужившие причиной возведения кенотафов, сопровождались массовым убийством его
приближенных (?), главным образом женщин, в том числе и царских жен. Со времен
же четвертого царя этой династии Дена убивать стали уже только рабов (карликов,
и слуг), а для более высокопоставленных лиц ограничивались возведением лож¬
ных гробниц с соответствующими надписями. Об этом свидетельствует тот факт, что
ни при одной из стел с именами титулованных лиц костных останков не было обнару¬
жено, в то время как для карликов (несомненных рабов) они найдены в ряде случаев.
О том, что среди лиц, действительно погребенных в сопутствующих могилах кенотафов
Дена, Семерхета иКа, были рабы, свидетельствуют также перечисленные выше надпи¬
си, называющие «пленниц» царя Дена, раба (?1ші) и рабыню (РйпЧ) (на стелах из кенота¬
фа Семерхета), а также тот факт, что наряду со стелами людей в абидосском некрополе
найдены, как мы видели выше, и стелы собак.
Открытия Эмери в некрополе Северной Саккары дают дальнейшие подтверждения в
пользу нашего вывода. Здесь сопутствующие гробницы обнаружены пока только около
гробниц №№ 3504 (Джета), 3503 (Меритнейт) и 3035 (Хемака) и около гробницы Дена,
открытой в 1954 г. Кажется очень странным,что они не обнаружены при других царских
гробницах Саккары, но чем это объяснить, пока совершенно неизвестно. Кроме того, од¬
но сопутствующее погребение было найдено около гробницы № 3111 (Сабу) и, как уже
говорилось, при входе в погребальную камеру саккарской гробницы Ка («№ 3505) была
открыта большая гробница сановника (г-р Ч) Мерка, в которой находились его скелет

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
127
и стела. Однако из последующего изложения станет ясным, что последняя гробница,
насколько можно судить по предварительным сообщениям, резко отличается от типич¬
ных сопутствующих погребений по величине и по месту расположения (она инкорпо¬
рирована в основную гробницу № 3505).
Рассмотрим подробнее данные о сопутствующих погребениях гробниц №№ 3504,
3503 и 3035 и саккарской гробницы Дена, открытой в 1954 г.99. Первую из них, гроб¬
ницу Джета, ряды сопутствующих гробниц окружают с трех сторон; всего этих гроб¬
ниц насчитывается 62. Большая часть из них хорошо сохранилась и во всех этих слу¬
чаях в гробницах оказались скелеты в скорченном положении, лежавшие некогда
(судя по сохранившимся остаткам) в деревянных гробах. Большая часть сохранив¬
шихся скелетов принадлежит взрослым мужчинам, многие — юношам, один-два
пожилым мужчинам, два — детям и шесть — женщинам. Погребальный инвентарь
состоит, как правило, только из нескольких керамических сосудов и кремневых ин¬
струментов, но число их резко колеблется (от одного до полутора — двух десятков
предметов), что можно, однако, отнести за счет различной степени сохранности (есть
и гробницы полностью разграбленные). Кое-где сохранились остатки тростниковых
циновок и полотняных саванов. В одной гробнице, которая сохранилась полностью
в первоначальном виде, на блюдах лежали бычьи кости (№ 12), в гробнице № 16 най¬
дена серия игральных костей с надписью Ппѵѵ (название игры). Никаких других над¬
писей или изображений во всех 62 гробницах не найдено.
Раньше чем перейти к описанию сопутствующих могил саккарских гробниц по¬
следующего времени, здесь уместно сказать о том, что около гробницы времени Джета
в Низлат аль Батране также были открыты при последующих раскопках Питри 52
сопутствующих погребения, расположенные с четырех сторон гробницы; с одной сто¬
роны 26 могил, примыкающих вплотную друг к другу, и с трех других — 11, 7 и 8 мо¬
гил, отстоящих друг от друга на некотором расстоянии. Большинство из них оказа¬
лось разрушенными и все — разграбленными, но все же в ряде случаев сохранились
скелеты погребенных, которые во всех этих случаях имели скорченное положение. Ни¬
каких надписей в этих гробницах не было обнаружено, за исключением цифр, нанесен¬
ных черной краской на кусочке кремня, который был найден в погребении № 56.
Здесь же была найдена пластинка для растирания красок, из чего Питри заключил,
что в этой могиле был погребен писец. Однако, судя по скромному инвентарю (насколь¬
ко он, правда, сохранился) этих погребений, напоминающему инвентарь сопутствую¬
щих гробниц в Саккаре (см. выше и ниже), а также по отсутствию надписей — все это
были гробницы лиц невысокого ранга и скорее всего, по крайней мере частично, это
могли быть и рабы100.
К гробнице № 3035 в Северной Саккаре (Хемака) примыкает 19 погребений,
14 из которых сохранились в неприкосновенности. Каждая из последних, кроме одной,
содержала скелет в скорченном положении, лежащий в деревянном гробу, и стандарт¬
ный набор из четырех керамических сосудов. В пяти гробницах на сосудах стоят над¬
писи с названием плодов и зерна, в них хранившихся. В одной из гробниц скелет лежал
в вытянутом положении. Кроме того, с другой стороны к гробнице Хемака примыкает
группа маленьких гробниц, содержавших деревянные гробики, инкрустированные чер¬
ным деревом и слоновой костью, с заключенными в них мумиями птиц и собак, которые
были завернуты в тончайшие льняные ткани. В эту же группу гробниц входит одна,
содержавшая человеческий скелет, завернутый тоже в ткань, но без гроба (!)101. Справед¬
ливо полагают, что это был страж животных, похороненных в этой группе могил.
Около гробницы Дена, о которой известно только по предварительным сообщениям,
99	Единственное сопутствующее погребение гробницы Сабу ничем существенным от
них не отличается.
100	См. W. М. FI. Petri е, Gizeh and Rifeh, L., 1907, стр. 4—5 и табл. VI, VI
А и III А.
101	См. предварительное сообщение об этих раскопках Заки Саада в ChEg, № 27
1939, стр. 79—80.

128
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
найдено 10 сопутствующих погребений, насколько известно, такого же типа, что и
описанные выше102, с тем только различием, что эти 10 сопутствующих погребений
включены здесь непосредственно в комплекс самой гробницы Дена.
К гробнице № 3504 (царицы Меритнейт) сопутствующие гробницы (числом 20)
примыкают со всех четырех сторон непрерывной цепочкой. Надземные сооружения
этих гробниц разрушены, но погребения в ряде случаев сохранились в неприкосновен¬
ности. Скелеты лежали в деревянных гробах в скорченном положении; следов насиль¬
ственной смерти на них не обнаружено. Инвентарь гробниц составлен по единому стан¬
дарту, за исключением специфических предметов, которые в каждой гробнице иные:
в одной — керамические модели лодок, в другой — горшочки с различными краска¬
ми, в третьей — инструменты, в четвертой — алебастровый сосуд с медным долотом
внутри него и т. д. Эмери, видимо, справедливо считает, что этого рода предметы ука¬
зывают на профессию погребенного. Последнее обстоятельство в сопоставлении с еди¬
нообразием архитектуры103 и плана расположения сопутствующих гробниц, не остав¬
ляет места сомнению в том, что гробницы эти предназначались для лиц низшего социаль¬
ного положения, окружавших царя при жизни, которые должны были сопутствовать
ему и после смерти. Конечно, прямых доказательств убийства этих лиц в момент по¬
хорон царя нет, но сопоставление данных Саккары с изложенными выше фактами из
абидосских гробниц, а также общеизвестными этнографическими примерами делает
предположение Эмери об отравлении слуг Меритнейт более чем вероятным.
Особенно сильное подкрепление эта гипотеза, как мне кажется, находит в той па¬
раллели, которую дают раскопки гробниц древнекитайских царей в Аньяне: здесь бы¬
ли открыты бесспорные доказательства массовых казней слуг при похоронах царя;
как и в сопутствующих гробницах комплекса Хемака, убитые слуги похоронены в Анья¬
не вперемешку с убитыми животными104.
Все изложенные выше факты в их совокупности, как кажется, полностью парируют
возражения Юнкера против вывода об убийстве рабов при похоронах царей и знати
древнего Египта. Как и другие древние общества в соответствующий период своего
развития, Египет времени I династии, очевидно, переживал тот этап развития рабовла¬
дельческих отношений, 'Когда рабство только что зародилось, рабов-военнопленных
у царей и знати уже много, но производственная ценность раба еще не познана и их
убивают десятками (ср., кстати сказать, надписи Нар мера). С началом Древнего цар¬
ства убивать пленных перестают, и это, очевидно, является для историка сигналом о на¬
ступлении нового этапа развития.
Разумеется, в вопросе об убийстве рабов в Египте времени I династии остается
многотемных мест. Укажу, например, на вопрос о том, почему сопутствующие погре¬
бения открыты не при всех гробницах (их, например, кажется, нет при гробнице Гор-
102	См. ILN от 19 III 1955 г. и Or., 25, 1956, 3, стр. 258—259.
103	Незначительные вариации трех стандартных типов, которые расположены
группами (см. GTFD, II, стр. 134—137), только подчеркивают это единообразие, хотя
и трудно сказать, чем эти вариации были вызваны.
104 См. В ДИ, 1954, № 1, стр. 135—145. Наконец, надо еще упомянуть о том, что,
насколько известно по предварительным сообщениям, сопутствующие гробницы име¬
лись и при больших гробницах знати, открытых в Избат аль Вальде, и возможно так¬
же около страшно разрушенных больших гробниц №№ 2038 и 2050 в Тархане (см.
Petrie, Tarkhan II, стр. 4—5). Однако никаких данных о том, для кого предназна¬
чались эти сопутствующие гробницы, нет. Только в сопутствующей гробнице (№ 2054)
мастабы № 2050 Тархана в большом (как бы предназначенном для человека) гробу бы¬
ли найдены кости утки (см. там же, табл. XVII, 5). Кроме того, в коридоре мастабы
№ 2052 Тархана были найдены черепа трех ослов, а под ними в траншее закопанные
скелеты этих ослов (там же, стр. 5). Все это, быть может, надо истолковать как захоро¬
нение любимых животных покойника, заменявшее иногда в гробницах знати захоро¬
нение рабов (ср. находку захоронения собаки около гробницы Горнейт и птиц и собак
около гробницы Хемака).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
129
вейт) и почему их число столь различно. На многие из этих вопросов могут дать ответ
дальнейшие раскопки, на некоторые мы, очевидно, никогда не получим ответа.
Сейчас же здесь нам важно подчеркнуть, что все сказанное о сопутствующих гроб¬
ницах, как мне кажется, еще раз подтверждает, что в Северной Саккаре мы имеем
подлинные погребения царей I династии, а в Абидосе — только кенотафы.
Суммируя все вышеизложенные аргументы за и против гипотезы Тураева —
Эмери, следует прежде всего подчеркнуть, что каждый аргумент, взятый в от¬
дельности, не является решающим, но в совокупности аргументы «за» явно пере¬
вешивают аргументы «против». В самом деле, в пользу гипотезы Тураева—Эмери
свидетельствуют в какой-то мере и размеры саккарских гробниц, и то обстоятель¬
ство, что в Северной Саккаре имеется, как правило, по одной большой гробнице
для каждого царя или царицы I династии (за исключением пока еще одного
Семерхета), и наличие в ряде центральных погребальных камер саккарского
некрополя костных останков (в то время как в Абидосе таковых не найдено),
и отсутствие в Саккаре хебседных надписей (за исключением случайных в гроб¬
нице Хемака) при многочисленности их в Абидосе, наконец, открытие в некро¬
поле Северной Саккары приступок с головами быков, надстроек, с дворцовым фасадом
и остатков сооружения типа припирамидных храмов (около гробницы Ка), чего нет в
Абидосе. Из аргументов же «против» остаются пока в силе только два: указание на
возможность, что гробницы в Назлат аль Батране и Тархане тоже принадлежат
царям, и недостаточно ясный вопрос о кисти руки с браслетами, найденной около
гробницы Джера. Таким образом, общий итог аргументов за и против этого вывода,
как мне кажется, явно складывается в его пользу. Здесь уместно еще раз вспом¬
нить, что Б. А. Тураев еще в 1913 г., ничего не зная тогда о саккарских гробницах, со
свойственным ему острым чутьем высказал предположение о кенотафном характере
абидосских царских гробниц. Мне кажется, что теперь с этой точкой зрения должен
считаться каждый историк древнейшего Египта.
H. М. Постовская
УПРАВЛЕНИЕ ИМПЕРАТОРСКИМИ РУДНИКАМИ В ИСПАНИИ
В ЭПОХУ РАННЕЙ ИМПЕРИИ
В древности Пиренейский полуостров был известен богатыми залежами руд. Об
этом неоднократно упоминают античные авторы1, современные исследователи также
постоянно подчеркивают это обстоятельство2 * * * * * * 9. Как свидетельствуют археологические
1	Сообщения античных авторов об ископаемых богатствах Испании собрал
E.Ardaillon, см. Ch. Daremberg — Е. Saglio, Dictionnaire des anti¬
quités grecques et romaines, т. III, 2, P., 1918, стр. 1847—1848. См. илл. № 4975. (Да¬
лее везде — Ardaillon). См. также H. В lümner, Technologie und Terminologie
der Gewerbe und Künste bei den Griechen und Römern, т. IV, Lpz, 1887, стр. 8;
T. F г a n k, An Economic Survey of Ancient Rome,T. III, Baltimore, 1937,стр. 138 сл.
(J. J. van Nostrand), 150 сл. (Далее — J. J. van Nostrand).
2	E. S. Bouchier,- Spain under the Roman Empire, Oxf., 1914, стр. 84 сл.;
O. D a v i e s, Roman Mines in Europe, Oxf., 1935, стр. 94 сл.; С. H. V. Suther¬
land, The Romans in Spain, L., 1939, стр. 58 сл.; F. J. W i s e m a n, Roman
Spain, L., 1956, стр. 17, 58 сл.; R. T h о u v e n о t, Essai sur la province romaine
de Bétique, P., 1940, стр. 238 — 240; J. Toutain, L’économie antique, P., 1927,
стр. 370 сл.; U. Kahrsted t, Kulturgeschichte der römischen Kaiserzeit, Mün¬
chen, 1944, стр. 119—120; L. C. West, Imperial Roman Spain. The Objects of
Trade, Oxf., 1929, стр. 40—58; RE, т. VIII, Stuttgart, 1913, стб. 2004 слл.; suppl.
IV, Stuttgart, 1924, стб. 120—121; M. Rostovzeff, Gesellschaft und Wirtschaft
9 Вестник древней истории, № 3

130
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
памятники* 3, эти естественные богатства страны усиленно разрабатывались 4 *, поскольку
руда в Испании начала добываться издавна. Известно, что уже с конца VII в. дон. э.
в южную часть Пиренейского полуострова проникли финикийцы б. Позднее из Север¬
ной Африки пришли сюда карфагеняне, они укрепили прежние финикийские посе¬
ления и основали свои 6. Наибольшее значение приобрел Новый Карфаген, неподале¬
ку от которого и находились богатые серебром рудники (Strab., Ill, 2, 10). Карфаге¬
няне овладели также областью рудников, находившейся воэле Бэтис, Сиерра Мо¬
рена и Рио Тинто 7.
Относительно организации испанских рудников в эпоху господства Карфагена
мало что известно. Скорее всеі^о рудники были или собственностью государства, или
отдельных частных лиц8 (ср. Plin., Nat. hist., XXXIII, 97). Работали в рудниках, по-
видимому, преимущественно свободные и полусвободные горнорабочие из местных
племен, а также рабы, привезенные карфагенянами.
После второй Пунической войны, как известно, часть Испании и некоторые сереб¬
ряные рудники перешли к римлянам. Природные богатства Испании привлекли в стра¬
ну большое число италиков (Diod., V, 36, 3). Добыча руды в испанских рудниках
в эпоху римского владычества производилась чрезвычайно интенсивно, об этом сви¬
детельствуют археологические находки 9.
im römischen Kaiserreich, I, Lpz., 1931, стр. 175 сл. Подробный обзор испанских руд¬
ников приводит М. Marchetti, см. Е. Ruggiero, Dizionario epigráfico di
antichità romane, т. Ill, Roma, 1922, стр. 781 сл.; А. В. Мишулин, Античная
Испания, М., 1952, стр. 338 сл.; о возникновении римского провинциального управле¬
ния в Испании см. ВДИ, 1949, № 1, стр. 41 сл.; Н. А. Машкин, История древ¬
него Рима, изд. 3, М., 1956, стр. 448—449; «Всемирная история», т. II, М., 1956,
ртр. 651. См. также примечание 1.
3	Археологический материал был опубликован в нескольких работах. Приведем
некоторые из них: А. Neuburger, Die Technik des Altertums, Lpz, 1921, стр.
5—6; R. Thouvenot, ук. соч., стр. 248—265; A History of Technology, II, Oxf.,
1956, стр. 7—9 (C. N. Bromhead); H. S a n d a r s, Mina de la Plata near Bafza in the
Province of Jaen, «Revue archéologique», т. 23, 1926, стр. 250 слл.; R. J. F о г b e s,
Metallurgy in Antiquity, Leiden, 1950, стр. 51, 145. Дополнительные библиографиче¬
ские данные можно найти у Н. Wilsdorf, Bergleute und Hüttenmänner im Alter¬
tum bis zum Ausgang der römischen Republik, B., 1952, стр. 9—22.
4	Cp. A. Schulten, в «Archäologischer Anzeiger», 1933, стб. 555—558; 1940,
стб. 86—87. В своей работе «Die Etrusker in Spanien», «Klio», 23,1930, стр. 375 сл. Шуль-
тен указывает на возможность того, что некоторые термины в «Naturalis historia» Пли¬
ния, касающиеся добычи металлов в Испании (XXXIII, 62 и сл.), этрусского про¬
исхождения (стр. 429). Van X о s t г a n d, ук. соч., стр. 173 и Wilsdorf, ук.
соч., стр. 185, напротив, считают, что эти термины иберийского происхождения.
6	St. G s e 1 1, Histoire ancienne de Г Afrique du Nord, т. I, P., 1920, стр. 403 сл.;
Мишулин, ук. соч., стр. 221. Несомненно, что финикийцы были знакомы с Испа¬
нией еще раньше: САН, IV (1926), стр. 347. Литература относительно древнейшей исто
рии Испании приведена у Ростовцева, ук. соч., I, стр. 326, прим. 23.
6	Н. А. Машкин, Карфагенская держава до пунических войн, ВДИ, 1948,
№ 4, стр. 39. Машкин считает, что карфагеняне проникают в Испанию со второй по¬
ловины VI в. и что в IV в. они уже постоянно живут там. По этому вопросу см. также
САН, IV, стр. 349 и VII (1928), стр. 777.
7	Sutherland, ук. соч., стр. 17; G s e 11, ук. соч., IV, стр. 50, считает,
что серебряные рудники в Испании эксплуатировались уже в середине III в.
8	О. Meitzer, Geschichte der Karthager, т. И, В., 1886, стр. 104, 106.
9	Эксплуатация рудников способствовала созданию сети дорог в стране, чтобы
сделать доступными основные рудниковые области. См. М. Р. Charlesworth,
Trade-Routes and Commerce of the Roman Empire, Cambridge, 1924, стр. 150 сл.
Археологический материал из Испании дает конкретное представление об уровне тех

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
131
Перечислим хотя бы кратко основные области, где в Испании в римскую эпоху
добывали металл 10.
Особенно была богата Испания серебряными рудами, которые добывались глав¬
ным образом возле Нового Карфагена11 (Strab., Ill, 2, 10; 4, 6). Золото находилось в
Астурии (Lucan., IV, 298; Sil., 1,231 сл.), в Лузитании и в Бэтике (Strab., Ill, 2, 8;
Sil., Ill, 401), недалеко от Кордубы и в Галлеции (Plin., Nat. hist., XXXIII, 78), сви¬
нец и медь — возле Нового Карфагена (Strab., Ill, 2, И) и на Mons Argyrus, вблизи
селения Кастуло (нын. Козлона), где, согласно источникам, находились metallum Sa-
mariense и metallum Antonianum (Strab., Ill, 2, 11; Plin., Nat. hist., XXXIV, 165).
В качестве месторождения меди приводится metallum Albocolense (CIL, II, 2598),
Montes Mariani (нын. Сиерра Морена) в Бэтике (Plin., Nat. hist., XXXIV, 4; CIL,
II, 1179) и metallum Vipascense в Лузитании (CIL, II, 5181). Доходными считались
медные рудники около нынешней Рио Тинто в провинции Уэльва в западной части
Андалузии (CIL, 11,956). Богатые залежи сурика (miniarium metallum) находились в
Бэтике, у селения Сизапо (Plin., Nat. hist., XXXIII, 118; Vitr., VII, 9, 4; CIL, X,
3964). В Испании добывалось также олово (Strab., Ill, 2,9; Diod., V, 38; Plin., Nat.
hist., XXXIV, 156) и железо (Strab., Ill, 2,8; Gell., II, 22, 29).
После изгнания из Испании карфагенян перед римлянами встала задача вырабо¬
тать основные принципы управления рудниками. Превратившийся уже в III в. до
н. э. из города-государства в мировую державу Рим не сумел приспособить свою соб¬
ственную систему управления для потребностей столь большого государства, каким
он стал теперь12. Продолжали удерживаться неписаные законы города-государства,
в которых естественно нашли отражения нормы и правила управления новыми рим
скими владениями. Хотя как всякий ager publicus рудники считались собственностью
римского государства, все же часть рудников попала и в частные руки, иногда право раз¬
работки рудных богатств предоставлялось городам. Как свидетельствуют источники,
относящиеся к Испании, римское государство не придерживалось одного определен¬
ники горного дела в римскую эпоху. В связи с представлением о технике горного дела
в древности, которая уже детально исследована, заслуживает, однако, особого упоми¬
нания рельеф времени Адриана. Этот рельеф был обнаружен у поселения Линарес,
возле которого в местечке Castulo располагались богатые серебряные и свинцовые руд¬
ники (Р о 1 у b., X, 38, 7; Strab., III, 2, 10). Реализм изображения свидетельст¬
вует о том, что автор рельефа близко знал жизнь в рудниках. Изображение рельефа
дано у Ростовцева, ук. соч., т. I, табл. 28, илл. 1. Там же приведены основные
работы об этом памятнике (стр. 230—231). Публикует это изображение иМишулин,
ук. соч., стр. 116.
10	Основные рудниковые области Испании в нашей работе только упоминаются.
В основном же речь будет идти о некоторых рудниках. Подробное описание отдель¬
ных рудниковых областей Испании содержится в работах, указанных в примечаниях
1 и 2.
11	Теперь Картагена — Е. Speck, Handelsgeschichte des Altertums, т. III,
ч. 2 (Die Römer von 30 v. bis 476 n. Chr.), Lpz, 1906, стр. 771, отмечает, что в той обла¬
сти, которая принадлежала к богатейшим источникам серебряной руды, в эпоху
империи добыча упала настолько, что рудники были закрыты. Ср. также West,
ук. соч., стр. 43. В эпоху империи, особенно в ее поздний период, добыча руды была
прекращена и в других рудниковых областях. Все возрастающий недостаток рабочих
рук и низкий уровень техники производства не позволяли проникнуть в глубинные
пласты (глубже 200 ж) и использовать еще имеющиеся залежи руды. См. J. В и г і-
а n, Evropske rudne doly za fimskeho cisarstvi, jejich sprava а pracovnici v nich, «Acta
Universitatis Carolinae», 1954, I, стр. 62—63.
12	Краткую характеристику кризиса римского города-государства дает О. В.
'Кудрявцев, Эллинские провинции Балканского полуострова во втором веке
нашей эры. М., 1954, стр. 6 сл. См, также Машкин, История древнего Рима,
стр. 314 сл.
9*

132
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ного метода в эксплуатации рудников и в управлении ими. Часть рудников была сдана
для разработки частным лицам, напр. некоторые серебряные рудники Испании
(Strab., III, 2,10). Иногда право разработки какое-то время оставлялось за некоторыми
порабощенными местными племенами (Strab., IV, 6, 12). Государство оставляло себе
лишь наиболее доходные рудники13, как, например, золотые рудники в Западной Гал¬
лии (РНп., Nat. hist., XXXIII, 78), серебряные рудники в Новом Карфагене (Strab.,
III, 2, 10), золотые и серебряные рудники в Македонии (Liv., XLV, 18, 3) и рудники
в Сизапо в Бэтике (РНп., Nat. hist., XXXIII, 118; GIL, X, 3964). Государство в пер¬
вую очередь стремилось контролировать те рудники, где добывались драгоценные ме¬
таллы14. Большая же часть рудников непосредственно римским государством не экс¬
плуатировалась, а сдавалась цензорами в аренду публиканам, которые платили государ¬
ству установленную по договору арендную плату (Dio Cass., LII, 28). Годовая плата,
например, за испанские metallum Antonianum 15 равнялась 400 000 сестерциев и за
metallum Samariense, где добывался свинец,— 200 000 денариев (Plin., Nat. bist.,
XXXIV, 165). Передать в руки компаний публиканов эксплуатацию многих рудников
римское государство было, видимо, вынуждено тем, что само оно не располагало воз¬
можностями обеспечить их регулярную работу.
Эксплуатация йспанских рудников оказала серьезное влияние на экономическое по¬
ложение Римской державы. Значение испанских рудников для древнего мира К. Маркс
охарактеризовал следующим образом: «Эксплуатация испанских серебряных рудников
Карфагеном и позднее Римом оказывала в древнее время приблизительно такое же дей¬
ствие, как открытие американских рудников в современной Европе»16. Драгоценные
металлы, в особенности испанское серебро, составляли основную добычу, привезен¬
ную римлянами после победы во второй Пунической войне17. Естественно, что главной
задачей римской администрации в обеих провинциях было обеспечить на будущее не¬
прерывную добычу испанских руд18. Ливий (XXXIV, 21, 7) сообщает, что известный
противник всадников М. Порций Катон повысил налог на железо и серебро, содействуя
тем самым экономическому подъему Испании19. Можно согласиться с Т. Франком, что
в эпоху Катона институт компаний арендаторов, членами которых в большинстве слу¬
чаев были всадники, в испанских рудниках не был очень распространен20. Франк
доказывает, что испанские рудники попали в руки всадников, видимо, около поло¬
вины II в. до н. э. и находились в их руках до времени Суллы (там же). Мероприятия
Суллы против всадников коснулись и компаний публиканов. В Испании у них было от¬
нято право разработки рудников, которые теперь были проданы частным ли¬
13	Описание главных государственных рудников дает J. Marquardt, Rö¬
mische Staatsverwaltung, т. II, Lpz, 1884 2., стр. 252 ел.; А г d а і 1 1 о п, ук. соч.,
стр. 1870; U. Täckholm, Studien über den Bergbau der römischen Kaiserzeit,
Uppsala, 1937, стр. 91 сл.
14	Мишулин, БДИ, 1949, № 1, стр. 52; о н ж е, Античная Испания, стр.
345. Мишулин также останавливается на вопросе о том, что после завоевания римляна
ми Испании рудники были разделены между государством и частными лицами. См.
Ростовцев, ук. соч., т. I, стр. 176; В ouchier, ук. соч., стр. 85; Suther¬
land, ук. соч., стр. 58; W і s е m а п, ук. соч., стр. 17.
15	Некоторые ученые считают, что этот рудник принадлежал триумвиру Марку
Антонию: Wilsdorf, ук. соч., стр. 184.
16	К. Маркс, К критике политической экономии, русский перевод, М., 1949,
стр. 157.
17 Мишулин, БДИ, 1949, № 1, стр. 48; о н ж е, Античная Испания, стр. 341.
18 Мишулин, БДИ, 1949, № 1, стр. 52; о н ж е, Античная Испания, стр. 346.
19	См. М. Rostovzeff, Geschichte der Staatspacht in der römischen Kaiser¬
zeit bis Diokletian, Lpz, 1902, стр. 119.
20	T. Frank, The 4Financial Activities of the Equestrian Corporations, 200—150
В.	C., «Classical Philology», 28, 1933, стр. 8.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
133
цам 21. Однако компании арендаторов удержались в испанских рудниках и в после¬
дующую эпоху, по крайней мере, в отдельных областях. Об этом свидетельствует, на¬
пример, сообщение о компании арендаторов рудников, относящееся, очевидно, ко вре¬
мени конца республики или начала империи (GIL, XV, 79 1 6 ) 22.
Испанские рудники приносили богатые доходы23. Местное же испанское населеіЯіе
нищало24. В отдельных случаях римляне в работе на рудниках сразу же прибегали к
труду рабов (Diod., V, 36, 4). Так, во времена Полибия в серебряных рудниках возле
Нового Карфагена работало 40 000 рабов, при этом римляне получали ежедневно
25 000 драхм дохода (Strab., Ill, 2,10). Но можно думать, что в период республики ра¬
бы не были единственной категорией работающих в рудниках. Известно, что в Маке¬
донии, например, в рудниках работали свободные, очевидно, местного происхожде¬
ния25. Данные о столь большом числе рабов, занятых в испанских рудниках, имеются
только относительно серебряных рудников возле Нового Карфагена26. В остальных же
рудниках Испании работали также свободные местные жители.
В вопросе управления рудниками Римское государство во II в. до н. э. стояло
перед дилеммой, не разрешимой в рамках республиканской системы администрации.
Об этом свидетельствует относящееся к 167 г.27 сообщение Ливия (XLV, 18): metalli
quqque Macedonici, quod ingens vectigal erat, locationes praediorumque rusticorum tol¬
li placebat: nam neque sine publicano exerceri posse et ubi publicanus esset, ibi ius pub¬
licum vanum aut libertas sociis nullam esse. Однако желание заставить публиканов удов¬
летворяться в провинциях умеренными прибылями, которые не вызывали бы недоволь¬
ства местного населения и не способствовали появлению у них антиримских настрое¬
ний, о чем заботился, например, Цицерон, давая советы брату Квинту, было утопи¬
ческим28.
Установление императорской власти сопровождалось, как известно, изменениями
в управлении провинциями. Начало этому было положено уже самим Августом, стре¬
мившимся в управлении провинциями выработать такой метод, который гарантировал
бы римскому государству большие доходы и вместе с тем не мешал бы развитию провин¬
ций и пе вызывал бы среди их населения чрезмерного недовольства Римом. Однако
система управления провинциями в эпоху империи отнюдь не устраняла их эксплуа¬
тацию, это была попытка найти новые способы использования их богатств29. В 27 г.
до н. э. римские провинции были разделены между императором и сенатом (Dio Cass.,
LUI, 12, 3), но уже Август вмешивался в дела сенатских провинций30, так же поступа¬
ли и его преемники,
21	Там же, стр. 10—И. О переходе государственных рудников в Испании в руки
частных лиц сообщает также А. Ш у л ь т е н, САН, VIII, стр. 323.
22	О. Hirschfeld, Die kaiserlichen Verwaltungsbeamten bis auf Diokletian,
В., 19052, стр. 150, прим. 4.
23	Frank, ук. соч., стр. 9; RE, Suppl. IV, Stuttgart, 1924, стб. 146.
24	Мишулин, В ДИ, 1949, № 1, стр. 53.
25	Rostovtzeff, Gesellschaft und Wirtschaft, т. П, стр. 58.
26	W. L. W e s t e r m а n n, RE, Suppl. VI, Stuttgart, 1935, стб. 971; о н ж е,
The Slave Systems of Greek and Roman Antiquity, Philadelphia, 1956, стр. 72, допускает
значительную концентрацию рабов только в серебряных рудниках Испании.
27	Frank, ук. соч., стр. 10; Н і г s с h f е 1 d, ук. соч., стр. 150, прим. 3.
28	J. Р е £ I г к а, Ciceronova theorie а ргахе sprävy provincif, «Studia antiqua
А.	Sala? septuagenario oblata» (Sbornik filologicky, т. III, вып. 1), Pragae, 1955,
стр. 45.
29	Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства,
русский перевод, М., 1950, стр. 137; Р. Willems, Le droit public romain,
Louvain, 1910 7, стр. 494, останавливается на судьбе обществ публиканов в эпоху
империи.
30	Машкин, История древнего Рима, стр. 357—358.

134
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Усиливая свои экономические позиции, римские императоры, естественно, обраща¬
ли внимание на рудники, особенно на рудники по добыче драгоценных металлов. Им¬
ператор Тиберий проявил особый интерес к испанским рудникам. В его правление был
приговорен к смерти Секст Марий, самый богатый человек во всей Испании (Tac.,
Ann., VI, 19), а его золотые и медные рудники попали сначала под контроль сената,
а позже ими завладел сам император31. Светоний также подтверждает (Tib., 49), что
Тиберий у великого множества общин и частных лиц отнял право на эксплуатацию
рудников, в результате чего много рудников попало под контроль императорской каз¬
ны32. По-видимому, некоторые рудники продолжали и дальше оставаться в руках част¬
ных лиц или муниципиев33. Например, еще во времена Ульпиана было разрешено ча¬
стным лицам заниматься добычей руды с условием, что добыча не будет производиться
в ущерб земледелию (Dig., VII, 1, 13, § 5; ХХѴІТ, 9, 3, § 6; 9, 4). Конечно, самые глав¬
ные и богатые рудники оставались собственностью императоров, которые приобре¬
тали рудники посредством конфискации (Tac., Ann., VI, 19), в виде наследства, а иног¬
да покупкой. Эти рудники поступают в императорскую казну или становятся част¬
ной собственностью императоров. Такими были золотые рудники в Далмации (CIL,
III, 1997), серебряные в Паннонии и Далмации (CIL, III, 6575), золотые в Дакии (CIL,
III, стр. 213), оловянные и свинцовые в Британии (CIL, VII, стр. 220), медные в Лузи¬
тании, железное в Норике (CIL, III, 4788, 4809, 5036; V, 810), Паннонии (CIL, III,
3953), Галлии (CIL, X, 7583, 7584), медные в Бэтике (CIL, II, 1179) и в Рио Тинто
(CIL, II, 956).
Встает вопрос, как и кто управлял испанскими императорскими рудниками во
времейа Тиберия. Достоверных данных об этом, к сожалению, нет. Некоторое представ¬
ление можно составить по надписи этого времени, относящейся к аквитанским рудни¬
кам (CIL, XIII, 1550). Вероятно, в отношении организации управления рудника¬
ми и характера применяемого в них труда Испания мало чем отличалась от Аквита¬
нии. Надпись, происходящая с территории племени рутенов, подтверждает, что в руд¬
никах, лежавших на их земле и, видимо, принадлежавших императору, работали им¬
ператорские рабы34, которые, как это видно из надписи, образовывали коллегию35. Раб
по имени Смарагд, которому посвящена эта надпись, был магистром и квестором этой
коллегии. По всей вероятности, он исполнял обе функции одновременно, так как,
очевидно, эта коллегия была немногочисленной. Возможно, что свои функции раб
Смарагд исполнял по очереди. Рядом с обозначением магистра и квестора надпись при¬
водит еще один титул Смарагда — vilicus, который можно объяснить таким образом,
что названный раб исполнял также обязанности начальника коллегии. Возможно, что
слово vilicus обозначало и его положение в рудниковой администрации. Вероятно, Ти¬
берий, который часто конфисковывал частные рудники, не успевал создавать в них
необходимый административный аппарат. По всей вероятности, как это, видимо, имело
31	Это место в рукописи, к сожалению, повреждено, так что, называя род рудников,
присвоенных Тиберием, ученые приводят различные данные.
82	О конфискациях рудниковых областей, произведенных Тиберием, см. Schul¬
ten, RE, т. VIII, стб. 2005, см. также Westermann, The Slave Systems...,
стр. 34; cp. также West, ук. соч., стр. 43. Перечень принадлежавших императору
рудников приводит Marquardt, Römische Staatsverwaltung, т. II, стр. 295 сл.
Об управлении рудниками в эпоху ранней империи см. R uggiero, ук. соч., т. III,
стб. 915: Orth, RE, Suppl. IV, стб. 149 сл.; Т ä с k h о 1 m, ук. соч., стр. 97 сл.;
F.	М. Н е і с h е 1 h е і m, Wirtschaftsgeschichte des Altertums, т. I, Leiden, 1938,
crp. 749 сл.; G. H. Stevenson, Roman Provincial Administration, Oxf., 1939,
стр. 153; van Nostrand, ук. соч., стр. 166.
83	H i г s'e h f e 1 d, ук. соч., стр. 158.
34	Т а с k h о 1 m, ук. соч., стр. 99, связывает эту надпись с сообщением Страбо¬
на (IV, 2, 2) и считает, что речь шла о руднике, где добывалась серебряная руда.
35	Cp. Е. М. Штаерман, Рабские коллегии и фамилии в период империи,
В ДИ, 1950, № 3, стр. 71.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
135
место и в случае с вышеприведенной надписью, управление рудниковой областью по¬
ручалось императорскому рабу-виллику, имевшему под своим начальством других
императорских рабов, с помощью которых он следил за ходом работ в рудниках. До¬
пустимы оба толкования, поскольку текст надписи не дает нам возможности решить,
какое из них является более правильным. Поскольку коллегия исследуемой нами над¬
писи была рабской, по-видимому, речь может идти о погребальной или религиозной кол¬
легии, которые обычно объединяли императорских рабов, приверженцев культа им¬
ператора36.
Возможно, что и в Испании администрация императорских рудников также со¬
стояла из небольшой группы императорских рабов во главе с вольноотпущенником или
рабом. Управление рудниками в начале принципата, очевидно, еще не выделилось
в самостоятельную отрасль из всей провинциальной администрации, как это было
сделано в позднейший период. По крайней мере, даже в императорских провинциях
служащие провинциальной администрации присматривали и за рудниками про¬
винции.
Для ознакомления с системой администрации испанских рудников в эпоху импе¬
рии важным источником являются эпиграфические данные, происходящие из порту¬
гальского Алюстреле37. В 1876 г. здесь в старом руднике была найдена бронзовая до¬
ска, длиной в 72 см, шириной в 53 см и толщиной в 8—13 мм. На ней сохранилась часть
римского рудникового закона, содержавшего положение об аренде различного мелко¬
го ремесленного промысла и взимании налогов в рудниковой области Алюстреле.
В 1906 г. в том же Алюстреле под слоем рудничных отбросов был найден фрагмент дру
того рудникового закона от времени Адриана. Этот закон устанавливал правила сдачи
шахт' в аренду мелким арендаторам.
Находка фрагментов рудниковых законов вызвала большой интерес у исследова¬
телей38 .
Найденный в 1906 г. фрагмент, так называемый lex mettalli Vipascensis, неодно¬
кратно публиковался с комментариями 39. Рудник, для которого был издан этот за¬
36	Подробное изложение содержания надписи см. В и г і а п, Evropské rudné
doly..., стр. 37—40.
37	Об этом поселении см. Hübner, «Ephemeris epigraphica», 3,1877, стр. 165;
CIL, И, стр. 788. Находки римской эпохи из Алюстреля исследует Е. С u q, Le
développement de l’industrie minière â l’époque d’Hardien, «Journal des savants», N. S.,
9, 1911, стр. 352—356.
38	Невозможно указать всю многочисленную литературу, посвященную рудни¬
ковым статутам. Упоминания об испанских рудниковых статутах встречаются во всех
работах, посвященных истории горного дела в римскую эпоху. Основное издание зако¬
нов по рудникам см. С. G. Bruns — О. Gradenwitz, Fontes Iuris Romani An¬
tiqui, Tubingae, 19077, № 112—ИЗ. Наиболее обстоятельные исследования J.B.Mis-
poulet, Le régime des mines à l’époque romaine et au moyen âge d’après les
tables d’Aljustrel, P., 1908 и E. Schönbauer, Beiträge zur Geschichte des Berg¬
baurechts, «Münchener Beiträge zur Papyrusforschung», № 12, München, 1929; см. также
K.	F i t z 1 e г, Steinbrüche und Bergwerke im ptolemäischen und römischen Aegypten,
Lpz, 1910, стр. 87—94; О. Hirschfeld, ук. соч., стр. 160 сл.; M.I.Rostov-
t z е f f, Studien zur Geschichte des römischen Kolonates, Lpz — B., 1910, стр. 355 сл.;
Bouchier, ук. соч., стр. 86 сл.; Sutherland, ук. соч., стр. 196 сл.; West,
ук. соч., стр. 47. Английский перевод и краткий комментарий к обоим законам дает
van Nostrand, ук. соч., стр. 167 сл. Латинский текст и русский перевод обоих
статутов имеется в сборнике Е. М. Штаерман, под редакцией Ф. А. Пе¬
тровского, Избранные латинские надписи по социально-экономической истории
ранней Римской империи, № 791 и 792 (ВДИ, 1956, № 1, стр. 239—244). Параграфы вто¬
рого статута из Випаски я привожу по этому сборнику.
39	GIL, II, 5181; Eph. epigr., 3, 1877, стр. 165 сл.; Н. Dessau, ILS, № 6891.
Bruns — Gradenwitz, FTRA, № 112. Изложение закона приводит А г d а i 1-

136
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
кон, был исключен из ведения муниципия и управлялся специальным рудниковым
прокуратором. Вероятно, прокуратор этого рудника назван в надписи, АЁ, 1933,
№ 273. Действие изложенных в надписи положений ограничивается определенной обла¬
стью, так называемой metallum Vipascense. Точно так же ограничена и компетентность
прокуратора* 40. Назван был рудник, вероятно, по имени селения Випаска (Vipasca),
вблизи которого он находился. На сохранившейся доске закона, обозначенной в правом·
нижнем углу цифрой III, находим девять абзацев. Большинство из них определяют
условия аренды сбора налогов и аренды ремесленного труда в рудниковой области. Их
наниматели обозначены в законе как conductores.
Два первых положения сохранившейся части закона касаются добровольной
продажи различных предметов посредством аукциона. На аукционе продаваемые пред¬
меты должны быть публично названы глашатаем41.
Первое положение Centesimae argentariae stipulationis— sc. conductio — опреде¬
ляет, что арендующие право сбора указанных в законе налогов имеют право взимать с
продающих однопроцентный налог со сделок, совершавшихся при посредстве аукциона
(оЬ auctionem) в области випасского рудника. Это положение не распространяется на
продажу, осуществляемую рудниковым прокуратором по распоряжению императора.
В случае, если прокуратор сам сдал в аренду рудник, эта сделка также освобождалась
от уплаты 1%42. Во всех других случаях все должны были уплачивать этот сбор.
Арендатор (или его служащие) были вправе потребовать задаток у лиц, которые долж¬
ны передать им установленную сумму. Однопроцентный налог должен был быть вы¬
плачен кондуктору и в том случае, если предназначенные для аукциона предметы были
проданы не с аукциона, а самим хозяином в течение десяти дней с того времени, когда
они поступили в аукцион. Если полагающаяся кондуктору сумма не была выплачена
в течение трех дней, она возрастала вдвое.
В следующем абзаце определяются права и обязанности арендующих услуги гла¬
шатаев. Проведение аукциона требовало, чтобы о нем было извещено возможно большее
число жителей рудниковой области. Достигалось это публичным сообщением посред¬
ством глашатая (praeco). Поэтому в законе установлено, что арендатор обязан позабо¬
титься о глашатае. Далее в законе определяется налог, который этот арендатор имеет
право взыскивать за торговое посредничество. Проводящий аукцион получает плату
за посредничество в размере 2% при продаже на сумму до 50 денариев и 1%с суммы,
превышающей 100 денариев. Отдельные нормы установлены относительно продажи
Ion, ук. соч., стр. 1871 и Е. Hübner, Römische Herrschaft in Westeuropa, В.,
1890, стр. 268 сл. См. также Ростовцев, Staatspacht..., стр. 111, 127 сл. Тол¬
кование этого памятника см. Е. Schönbauer, Zur Erklärung der lex metalli
Vipascensis, «Zeitschrift für Rechtsgeschichte», Roman. Abt., 45, 1925, стр. 352 сл.;.
там же, 46, 1926, стр. 181 сл. В первой части работы Шенбауэр подробно рассматривает
вопросы, связанные с проведением аукционов в районе рудника Випаски, во второй —
вопрос о монопольном положении арендаторов ремесел. Он же, Vom Bodenrecht
zum Bergrecht, «Zeitschrift für Rechtsgeschichte», Roman. Abt., 55, 1935, стр. 183 сл.
Проблемы аукционов касается также G. Demelius, Zur Erklärung der lex metalli
Vipascensis, «Zeitschrift für Rechtsgeschichte», Roman Abt., 4, 1883 стр. 33—49.
40	Моммзен, «Ephemeris epigraphica», 3, 1887, стр. 187, полагал, что в lex
metalli Vipascensis дело шло о прокураторе рудников Лузитании, а может быть и всей
Испании. Однако, как следует из текста закона, прокуратор должен был самым внима¬
тельным образом вникать в жизнь всего рудника, а управление рудником требовало
его постоянного присутствия. При столь широком круге обязанностей вряд ли возможно¬
было иметь в подчинении область с большим количеством рудников.
41	Hübner, Römische Herrschaft, стр. 275.
42	Возможно другое толкование текста, если считать centesimam ab emptore exi-
gito. В этом случае налог должна была платить не продающая сторона (прокуратор),
а покупающая Арендатор рудника). Mispoulet, ук. соч., стр. И. Такое чтение*
тенста принимает,' например, В r-u ns — Gradenwitz, FIRA, № 112.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
137
рабов, причем размер гонорара зависит от числа продаваемых рабов. При про¬
даже пяти и менее рабов арендатор, проводящий аукцион, получает установ¬
ленное количество денариев за каждого из них, при большем же числе рабов
ему выплачивается 3 денария за каждого раба. Точно так же и при продаже скота го¬
норар арендатора определяется числом проданных голов. Определенную сумму арен¬
датору должен был заплатить тот, кто опубликовал в письменном виде перечень прода¬
ваемых им предметов, а также и тот, кто продал сам в течение тридцати дней со времени
решения об аукционе доверенные глашатаю вещи. Арендатор или его компаньон был
обязан найти глашатая и к услугам рудникового прокуратора. Если же прокуратор
продал (т. е. сдал в аренду) рудник, то арендующий его (купец) платил арендатору гла¬
шатаев 1% от суммы арендной платы. И в этом случае гонорар должен был быть
уплачен в течение трех дней, иначе он увеличивался вдвое.
Третий абзац определяет условия найма рудниковых бань — balinei fruendi.
Арендующий бани обязан иметь к диспозиции в течение дня достаточное количество
теплой воды. В законе точно установлено время, когда могут купаться мужчины и
когда женщины. За пользование баней мужчины уплачивают половину асса, женщины
целый асе. Рабы и вольноотпущенники, состоявшие на службе рудникового прокура¬
тора, затем дети и солдаты пользовались баней бесплатно. Арендаторы обязаны держать
в порядке оборудование бань. Если арендатор не исполняет свои обязанности как сле¬
дует, он может быть оштрафован прокуратором на сумму до 200 сестерциев.
Следующие три абзаца устанавливают условия аренды сапожных мастерских,
парикмахерских и сукновальных мастерских (sutrini, tonstrini, tabernarum fullonia¬
rum — sc. conductio). В основном они сводятся к тому, что арендаторы ответственны
за правильный ход работ в своих мастерских, при этом им дается гарантия, что никто
другой не может заниматься тем же ремеслом в этой рудниковой области.
Согласно седьмому абзацу (scripturae scaurariarum), обязаны платить налог лица,
которые решили снова обрабатывать металлические рудниковые отбросы. В законе
речь идет об отходах серебра и медной руды. Тот, кто хотел заняться переработкой
этих отходов, должен был сообщить арендующему рудник, сколько рабов или наем¬
ных рабочих он собирается использовать для этой цели, и в зависимости от их числа
ежемесячно выплачивал ему определенную сумму. Если же это условие не было выпол¬
нено в течение трех дней, виновный должен был заплатить арендатору вдвое больше.
Платить арендатору должен был и тот, кто привозил откуда-нибудь в район рудника
отходы переработанных руд43. В данном случае это был один денарий за 100 римских
фунтов отходов. В случае, если плата не была внесена в установленный срок, она воз¬
растала вдвое. Кондуктор имел право потребовать залог, если причитающаяся ему
сумма не была выплачена, и конфисковать уже обработанный материал на срок, пока
долг не будет уплачен. Не подлежали действию этих правил рабы и вольноотпущенники,
которые занимались плавкой серебра и меди в мастерских своих господ или патронов.
Закон устанавливал затем, что школьные учителя (ludi magistri) не подлежат ком¬
петенции рудникового прокуратора.
Вызывает затруднения объяснение последнего постановления — usurpationes pu¬
teorum sive pittaciarium, поскольку этот заключительный абзац сохранившейся части
закона не дошел до нас полностью. Однако он важен потому, что собственно от его ис¬
полнения зависело количество добываемой руды. Во время издания закона рудники,
очевидно, страдали в какой-то мере от недостатка рабочих сил. По-видимому, появи¬
лась опасность снижения добычи руды. Этому римское государство пыталось помешать
тем, что позволяло каждому, кто, конечно, обладал необходимыми средствами,оккупи¬
ровать, захватить (usurpare, occupare) ту шахту, в которой прекратились работы, и
возобновить производство. Разрешено было также занимать определенный участок,
а рудник на нем сразу же пускать в ход (locus putei). Оккупатор обязывался уплачивать
43	Hübner, Römische Herrschaft, стр. 287, правильно полагает, что эта мера
должна была воспрепятствовать использованию оборудования рудника в Випаске для
обработки «чужого» материала.

138
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
налоги за заимку копей или участка тому, кто арендовал сбор этих налогов. В течение
двух дней после занятия рудника оккупатор должен был заявить об этом самому арен¬
датору или его персоналу. К сожалению, на этом текст закона кончается, и его даль¬
нейшие положения нам неизвестны.
Термин pittaciarium находится явно в связи с греческим словом rcirráxiov. Pit¬
tacium в большинстве случаев объяснялось как пластинка или лист, означавший, что
шахта занята44. Е. Шенбауэр был того мнения, что тсіттахюѵ означает лист, выдан¬
ный тому, кто оккупировал шахту и заплатил арендующему взимание налогов соот¬
ветствующий взнос45. Следовательно, согласно Шенбауэру, pittacium является своего
рода удостоверением для занявшего шахту.
Нам кажется предположение Шенбауэра наиболее правдоподобным. При занятии
заброшенного рудника или рудника, где еще не велась работа, а иногда участка, где
рудник должен быть тотчас же открыт, оккупатор, согласно дошедшему до нас статуту
из Алюстреля, должен был платить за занятие рудника как арендатору налогов, так и
внести соответствующую плату в фиск рудниковому прокуратору. Скорее всего, дело
обстояло таким образом: высмотрев подходящий рудник и имея намерение пустить
его в ход, оккупатор отмечал его, а затем заявлял об этом арендовавшему сбор соответ¬
ствующего в этом случае налога и уплачивал ему причитающуюся сумму .Согласно ста¬
туту, все это должно было быть проделано в течение двух дней после занятия рудника.
Проделав все это, оккупатор получал документ (pittacium) об уплате им соответствую¬
щего налога, "служивший свидетельством выполнения оккупатором всех необходимых
условий при переговорах с рудниковым прокуратором и основанием для окончательного
решения, что определенный рудник или участок заняты им. Прокуратор вел учет руд¬
ничных территорий, переданных оккупаторам. Можно думать, что имена исправных
арендаторов и оккупаторов записывались и выставлялись для всеобщего обозрения,
как это засвидетельствовано, например, в статуте одного из испанских муниципиев
lex Malacitana (GIL, II, 1964, 63).
Написан закон вполне разборчиво, хотя в некоторых выражениях, совершенно
сознательно, употреблены архаизмы, поскольку архаические выражения, как известно,
были общепринятыми при издании законов (например, в стк. 34 читаем clavom вме¬
сто clavum, в 49—proXumo вместо proximo). Поскольку сохранившаяся часть надписи^
была обозначена цифрой III, мы можем считать, что до нас дошла, по-видимому, лишь
сравнительно небольшая часть этого закона.
Второй фрагмент рудникового закона из Алюстреля точно датирован временем
Адриана, о котором упомянуто в надписи (§ 2)46. Закон устанавливает главным образом
обязанности мелких нанимателей (coloni, occupatores) при добыче и обработке руды,
44	Rostovtzeff, Kolonat, стр. 356; Hübner, «Eph. epigr», 3, 1877,
стр. 186; Mispoulet, ук. соч., стр. 17, в примечании указывает, что в этом случае
речь могла идти о табличке, которой прокуратор подтверждал право оккупатора акти¬
визировать рудник. Такой точки зрения придерживается, например, также G. W li¬
man n s, Die römische Bewerksverordnung von Vipasca, «Zeitschrift für Bergrecht,
19, 1878, стр. 230; см. также Hübner, Römische Herrschaft, стр. 286; F i t z I e r,
ук. соч., стр. 88; Ростовцев, Geschichte der Staatspacht..., стр. 129 считает pit¬
taciarium аналогичным египетскому crjjxßoXov.
45	Schönbauer, Beiträge zur Geschichte..., стр. 111.
46	Закон опубликовал R. G a g n a t, Un règlement minier sous l’Empire Romain,
«Journal des savants», N. S., 4 (1906), стр. 441—443, 671; AE, 1906, № 151. Bruns —
Gradenwitz, FIRA, № 113. Этот статут тщательно исследовал Mispoulet,
Le régime des mines á l’époque romaine... Работу A. d’O r s, Sobra la lex metalli Vipas-
cesnsis II, Jura 2 (1951), стр. 127 — 133, содержащую критическое издание текста за¬
кона, я, к сожалению, не смог использовать. Критику некоторых положений Миспуле
см. Ростовцев, Kolonat, стр. 353 сл. О мерах Адриана в отношении рудников
см. E. G и q, Le développement de l’industrie minière à l’époque d’Hadrien, «Jour¬
nal des savants», N. S.. 9 (1911), стр. 293—304, 346—356.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
139
а также определяет меры по охране работы в рудниках. Как и lex metalli Vipascensis,
этот закон также разрешает мелким предпринимателям оккупировать (usurpare, occu¬
pare) заброшенные шахты. Но,оккупатор медного рудника по этому закону пользуется
лишь половиной рудника, в то время как вторая половина остается собственностью
фиска47. Чтобы начать добычу руды, оккупатор должен был уплатить прокуратору опре¬
деленную сумму денег за пользование половиной рудника, принадлежащего казне.
Если бы занявший для эксплуатации рудник начал на нем разработку руды без вы¬
полнения этих условий, прокуратор имел право отнять у него шахту (puteus). Если дело
шло о добыче серебра, оккупатор должен был заранее оговорить стоимость рудника и
заплатить 4000 сестерциев (§2)48.
Если кто-нибудь оккупирует несколько шахт49 и в одной из них действительно най¬
дет руду, то он обязан производить добычу и во всех остальных шахтах одновремен¬
но, иначе другой имеет право захватить оккупированные шахты. При занятии рудника
оккупатор получал льготу в 25 дней на покрытие расходов. Если по истечении
этого срока он приостанавливал работу в занятом руднике больше, чем па десять
дней, следующих один за другим, его рудник мог быть занят другим предпри¬
нимателем. В случае, если работа будет прекращена предпринимателем, арендо¬
вавшим право разработки рудника у фиска обычным путем, то устанавливается
полугодичный срок, прежде чем другой арендатор сможет захватить брошенную
шахту. Казна в этих случаях закрепляла за собой право, что и в дальнейшем
ей будет отводиться по обычаю (ex more) половина добытой руды 50 (§ 3). Таким
путем императоры старались обеспечить поступление налогов из рудниковых
областей и бесперебойную доставку руд.
Арендатор рудника имел право иметь компаньонов, каждый из которых был обя¬
зан поддерживать всю компанию денежными взносами, смотря по величине своей доли
в добыче руды. В случае, если один из компаньонов не выполнял своего обязатель¬
ства, то тот из компаньонов, который терпел бы ущерб и должен был выплатить соот¬
ветствующую сумму, мог на самом оживленном месте форума выставить точный подсчет
произведенных им расходов и потребовать от остальных компаньонов в его деле помочь
погасить ему требуемую сумму, сделав взнос в зависимости от доли каждого в эксплуа¬
тации рудника.
Если компаньон не вносил соответствующую часть, он терял свою долю в добыче,
которая затем делилась между остальными участниками компании согласно их взно¬
сам. Колон, который вложил свои деньги, чтобы обеспечить ход рудника, где было
несколько компаньонов, имел право требовать от них возмещения того, что было выда¬
47	Mispoulet, ук. соч., стр. 13.
48	Толкование этого места содержит некоторые трудности. Наиболее близким к
истине является мнение Шенбауэра, Beiträge zur Geschichte des Bergbaurechts,
стр. 69, согласно которому указанные 4000 сестерциев были первым платежом, внесен¬
ным предпринимателем вслед за оккупацией рудника.
49	В законе указано пять шахт. Mispoulet, ук. соч., стр. 20—21, по¬
лагает, что этот параграф распространяется на loca puteorum, упоминаемые в послед¬
ней части lex metalli Vipascensis. Это мнение является ошибочным, так как в соответ¬
ствующем месте другого статута прямо говорится о шахте (puteus), к тому же оккупиро¬
вать можно было только заброшенные или бездействующие рудники. В руднике, где
имелись богатые пласты, работа не прерывалась. Эксплуатация рудника прекращалась,
вероятно, лишь в том случае, если добыча руды была незначительна или если предпри¬
ниматель не мог нести требуемые финансовые расходы. Из текста unum (puteum) ad
venam perducere нельзя сделать вывод, что речь идет о locus putei. Вероятно, можно
считать, что пять оккупированных рудников — это максимум того, что можно было
занять одному человеку, — Schönbauer, Beiträge zur Geschichte..., стр. 72—73;
Mispoulet, ук. соч., стр. 21, напротив, считает, что это был минимум.
50	Объяснение термина ex тоге см. Mispoulet, ук. соч., стр. 24—25;
Schönbauer, Beiträge zur Geschichte..., стр. 74.

140
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
но согласно bona fide. То, что в данном случае колон выступает в качестве собствен¬
ника шахты, видно из того, что свое имущество он может продать за любую цену, но
только колону (inter se). Для совершения такой продажи необходимо было согласие
прокуратора рудника. Дарение доли не допускалось, если продающий не выполнил все
свои обязанности по отношению к казне (§ 4). Далее закон устанавливал, что добытую
из рудников руду запрещается отправлять в мастерские для последующей обработки
после захода солнца и ночью51. Неисполнение этого условия влекло штраф в 1000 сестер¬
циев в пользу казны. Таким путем казна старалась воспрепятствовать арендаторам
тайно вывозить и обрабатывать руду, что, естественно, уменьшало бы поставки руды
казне. По-видимому, этот пункт закона позволяет предполагать, что руда перерабаты¬
валась лишь на территории рудника, видимо, в мелких плавильнях52. Владельцы этих
плавилен помечали полученные куски металла определенными значками. Обработанные
металлы отливались в виде болванок, на которых выбивались клейма (змея, лебедь,
дельфин, руль, костыль и т. д.) (относительно Испании см. GIL, II, 3280а, 6247, 1—8;
«Ephem. epigr.», 8, 1898, стр. 480, «N» 254, I, 2, 9, cp. GIL, VII, стр. 220)53.
Кража руды точно так же строго преследовалась. Если совершал кражу раб, его
избивали, заковывали в кандалы и продавали так, чтобы он уже никогда не мог возвра¬
титься в рудники. Деньги за проданного прокуратором раба получал егобывпщй хозяин.
Если совершил проступок свободный, то его имущество продавалось, а сам он изгонялся
из рудников (§ 5). Согласно дальнейшим постановлениям закона, штольни должны были
тщательно предохраняться от обвала. Если раб портил оборудование штолен, он нака¬
зывался плетьми и продавался, опять с условием никогда не возвращаться в рудники.
Свободные за аналогичный проступок наказывались конфискацией имущества и из¬
гнанием из рудников (§ 6).
Два последние абзаца закона свидетельствуют о мерах, которые должны были вос¬
препятствовать преднамеренному повреждению водоотливных каналов в медных (§7)
и серебряных рудниках (§ 8). Строгие наказания грозили как рабам, так и свободным,
добывающим руду в меньшей удаленности от водоотливного канала, чем это разре¬
шалось 54.
Вопрос о том, когда в Испании сложилась императорская система по управлению
рудниками, в значительной степени связан с датировкой lex metalli Vipascensis. Сей¬
час принято считать, что этот закон относится ко второй половине I в. н. э.55. Чаще
51	См. Mispoulet, ук. соч., стр. 38, прим. 1, где содержатся указания на
дополнительные источники.
52	Мы имеем сравнительно немного сведений о том, каким образом была организо¬
вана работа в мастерских для обработки руды и кто там был занят. А. Премерштейн
и Н. Вулич опубликовали надпись, найденную в сербском городе Руднике (JOAI,
3 (1900), ВеіЫ., стр. 167 = CIL, III, 14606). Надпись представляет собой эпитафию,
поставленную своей жене вольноотпущенником императора Адриана П. Элием Менан¬
дром, бывшим centurio officinarum. Найденные остатки после добычи руд, относящие¬
ся к римскому времени, и современное название селения — Рудник, где была найдена
эта надпись, дают возможность предположить, что Менандр имел непосредственное
отношение к мастерским, где обрабатывалась добытая руда. Более подробно об этой
надписи см. В u г i а n, Evropske rudne doly, стр. 52 сл. Мнение Е. С u q, ук. соч.,
стр. 349, что здесь речь идет о центурионе военного отряда при рудниках, неверно.
Указания на существование мастерских для обработки руды в алюстрельских рудни¬
ках встречаются в надписи АЕ, 1908, № 233, где упоминаются villici officinarum, быв¬
шие, видимо, управляющими этих мастерских. См. также CIL, III, 13239 и 13240.
Hirschfeld, ук. соч., стр. 153; В uri an, Evropske rudne doly, стр. 43—44.
53 О. D а ѵ i e s, Roman Mines, стр. 108; Т. А. R і с k а г d, The Mining of
the Romans in Spain, jRS, 18 (1928), стр. 142.
54	См. Mispoulet, ук. соч., стр. 41—42.
55	«Eph. epigr.», 3^ 1877, стр. 170; Hirschfeld, ук. соч., стр. 159 (в прим. 9
дан список литературы).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
141
всего называют эпоху Флавиев 56 и связывают этот закон с именем императора Веспа-
сиаиа,который, как известно, часто вмешивался в дела испанских городов 57. При уре¬
гулировании положения в стране после выступления Гальбы Веспасиан, естественно, мог
позаботиться о рудниках, являвшихся одним из самых значительных экономических
богатств Испании. В самом законе lex metalli Vipascensis, как известно, упоминаются
и другие аналогичные законы, так называемые lex metallis dicta (стк. 59) и lex ferraria¬
rum (стк. 34)58. Если правильна точка зрения, что lex metalli Vipascensis действитель¬
но относится ко времени Веспасиана, то это значит, что и оба упомянутые в нем закона,
т.е. lex metallis dicta и lex ferrariarum, также были разработаны или во время незадол
го до Веспасиана или в правление Веспасиана, немногим раньше издания lex metalli
Vipascensis. Свидетельством того, что управление императорскими рудниками ста¬
новится более упорядоченным еще в период до Веспасиана, может служить надпись,
относящаяся ко времени Клавдия или Нерона, в которой уже упоминается прокура
тор железодобывающего рудника59. Возможно также, что именно к эпохе Веспасиана
относятся уже упомянутые нами пространные инструкции по вопросам управления
императорскими рудниковыми территориями (lex metallis dicta и lex ferrariarum),
которые лишь узаконивали практику, уже имевшую место в управлении император¬
скими рудниками в первые десятилетия империи. Статут рудника в Випаске был разра¬
ботан скорее всего в эпоху Флавиев, в правление Веспасиана или Домициана. Так что
можно считать, что время Флавиев является периодом формирования принципов импе¬
раторского управления рудниками в Испании.
Какое существует взаимоотношение между обоими фрагментами из Алюстреля?
Некоторые исследователи считали, что речь идет о двух отрывках одного и того же
статута60. Однако даже при беглом чтении обеих надписей очевидны различия в стиле,
что исключает предположение о двух частях одного и того же закона. Если lex metalli
Vipascensis разделен на абзацы и каждый из них воспроизведен как надпись, то второй
закон имеет форму сплошного текста, пункты которого не озаглавлены. То обстоятель¬
ство, что область действия первого закона точно ограничена рудниками в Випаске,
в то время как закон от времени Адриана не связан определенной областью и поэтому
мог действовать в более широком округе, также не дает нам оснований считать эти фраг¬
менты принадлежащими к тексту одного и того же закона.
Миспуле считал вторую надпись из Алюстреля законом о рудниках — Іех
metallis dicta, который упоминается в lex metalli Vipascensis (стк. 59)61. Но lex metalli
Vipascensis относится к эпохе Флавиев и в нем уже упоминаются оба этих закона, так
что они предшествовали изданию lex metalli Vipascensis или по крайней мере возникли
одновременно. В надписи же, найденной в 1906 г., упоминаются мероприятия, относя¬
щиеся к эпохе Адриана. Поэтому с Миспуле можно согласиться лишь в том, что в ос¬
нове найденного в 1906 г. в Алюстреле фрагмента закона действительно лежал Іех
56	Iiübner, Die römische Herrschaft, стр. 272; R. К. Me E 1 d e г г у, Vespa¬
sian’s Reconstruction of Spain, JRS, VIII (1918), стр. 53—102; Ricard, ук. соч.,
XVIII (1928), стр. 137, 139; Т ä с k h о 1 m, ук. соч., стр. 102; Sutherland,
ук. соч., стр. 196. О политике Веспасиана по отношению к Испании см. L. Homo,
Vespasien, l’empereur du bon sens, P., 1949, стр. 297 сл.
57	О предоставлении латинского права испанским общинам см. Thouvenot,
ук. соч., стр. 196—199.
68 О статуте для железодобывающих рудников см. Т ä с k h о 1 т, ук. соч.,
стр. 110—112.
59	G. Tomassetti, Bullettino Comunale, 1893, стр. 84—85; CIL, VI, 31863 ;
Hirschfeld, ук. соч., стр. 157; Täckholm, ук. соч., стр. 100.
60	Например, R. С a gnat, «Journal des^ savants», N. S., 4 (1906), стр. 442;
Bruns-Üradenwitz,, FIRA, № 113.
61	M i s p о u 1 e t, ук. соч., стр. 2, 6, 8 сл.

142
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
metallis dicta, о котором упоминает и lex metalli Vipascensis62. Император Адриан
внес в этот закон частичные изменения, которые, естественно, должны были быть за¬
фиксированы63. О произведенных изменениях нужно было известить рудниковых про¬
кураторов, что могло быть сделано в форме письма. И второй статут из Алюстреля дей¬
ствительно сохранился в виде письма, посланного, возможно, прокуратором провинции
рудниковому прокуратору в Випаске64. Предназначались ли меры Адриана только для
какой-то одной определенной рудниковой области или они должны были действовать
по всей империи, установить это не представляется возможным, точно так же, как мы не
можем сказать, распространялось ли действие этого статута только на серебряные и
медные рудники Лузитании, или же всей Испании, а может быть даже и на рудники
всей империи. Во всяком случае вторая надпись из Алюстреля пе может быть отождеств¬
лена с lex metallis dicta, упоминаемым в lex metalli Vipascensis65.
Итак, обе надписи, как мы видели, рисуют яркую, но неполную картину условий
жизни и труда в императорских рудниках в эпоху ранней империи. Какие же выводы
можно сделать на основании этих рудниковых законов?
Прежде всего можно считать, что основными документами, регулирующими жизнь
рудников, являлись императорские рудниковые статуты leges metallorum. Можно так¬
же считать, что управлялись императорские рудники согласно тем положениям, кото¬
рые заключены в lex metallis dicta. Особенности в эксплуатации рудниковых террито¬
рий и отдельных рудников, так же как и их различные категории, вызывали издание
для некоторых рудников специальных статутов, как то имело место для рудника в Ви¬
паске, для которого и был издан lex metalli Vipascensis. В железорудных рудниках
также издавались свои постановления — lex ferrariarum. Кроме статута для железо¬
рудных рудников, мы не встречаем данных о существовании подобного документа для
рудников другого рода.
Главная особенность в положении железорудных рудников состояла, как правиль¬
но отметил Текгольм66, прежде всего в том, что здесь, так же как и в императорских до¬
менах, имелись крупные арендаторы, кондукторы (conductores). Таких кондукторов
называют нам надписи, происходящие с разных концов империи, например, GIL, III,
62	Но Mispoulet, ук. соч., стр. 6, полагает, что lex metallis dicta не является
общим законом для рудников, его действие ограничивалось только рудниковой обла¬
стью в Випаске. Характер второго алюстрельского статута ясно показывает, что закон
имел всеобщее значение, а не территориально ограниченное, как lex metalli Vipascensis.
См. F i t z 1 е г, ук. соч., стр. 88. Только Mispoulet, ук. место, допускает, что
принадлежавшие фиску рудники, по крайней мере, одинакового профиля, управлялись
если не на основе принципов, выраженных в сохранившемся статуте, то очень близких
к ним.
63	С u q, ук. соч.,стр. 350, указывает,что lex metallis dicta не целиком принадле¬
жит Адриану. Адриан внес только изменения, зафиксированные в статуте. Такой
же точки зрения придерживается Schönbauer, Beiträge zur Geschichte...,
стр. 65—66.
64	Mispoulet, ук. соч., стр. 5; Ростовцев, Kolonat, стр. 354, выска¬
зывает предположение, что речь могла идти о прокураторе всех испанских руд¬
ников, поскольку существовала такая должность.
65	F і t z 1 е г, ук. соч., стр. 88, обращает внимание па то, что является спорным,
тождественна ли lex metallis dicta, упоминаемая в lex metalli Vipascensis, другому
статуту, найденному в Алюстреле. См. Р о о т о в ц е в, Kolonat, стр. 354; Suther¬
land, ук. соч., стр. 196, 197; Schönbauer, Beiträge zur Geschichte..., стр. 66.
66	T ä c k h о 1 m, ук. соч., стр. 108 и сл. На стр. 109 Текгольм обращает внима¬
ние на различия' в положении кондукторов в Випаске, которые арендовали право
сбора определенных налогов или ремесла, и кондукторов (крупных арендаторов) в же¬
лезодобывающих рудниках. Кондукторы в дакийских рудниках, где добывалось золото
(GIL, III, стр. 948 — 949, IX—XI), были предпринимателями такого же типа, что и
колоны в Випаске (стр. 114).
/

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
143
4809; 5036; V, 810; XII, 4398; «Klio», 9 (1909), стр. 376; AE, 22 (1909), № 112. В над¬
писи — GIL, III, 4809, упоминается con(ductor) fer(rariarum) N(oricarum) Pannonia¬
rum) D(elmatiarum), а в надписях — CIL, III, 4788, 5036; V, 810 — conductor ferraria¬
rum Noricarum. Эти кондукторы, очевидно, занимали более высокое положение, чем
кондукторы, упоминаемые в lex metalli Vipascensis, деятельность которых ограничива¬
лась лишь тем, что им предоставлялось право аренды сбора некоторых налогов
и аренды ремесел в районе рудника. В рудниках, где добывалось железо, кон¬
дукторы являлись крупными арендаторами, занимавшими приблизительно такое
же положение, какое в эпоху Республики принадлежало обществу публиканов,
арендовавших рудники. Текгольм полагает также, что эти кондукторы—крупные
арендаторы — производили добычу руды с помощью собственной рабочей силы. Когда
же не хватало рабочих рук, они поручали добычу руды мелким арендаторам, с
которых собирали vectigalia. Само собой разумеется, что эти кондукторы находились
в контакте с рудниковым прокуратором (CIL, III, 4809) и подчинялись его контролю.
Кондуктор, упомянутый в «КНо», 9 (1909), стр. 376 (ср. АЕ, 22 (1909), № 112, надпись
из Дакии от времени Каракаллы), не имет точно определенной области для своей дея¬
тельности, он обозначен вообще как COND. FERRAR. Поэтому весьма вероятно пред¬
положить, что его деятельность ограничивалась более узкой областью и но своему по¬
ложению он близок кондукторам из lex metalli Vipascensis. Такими же кондукторами
были и conductores) ferrar(iarum) ripae dextrae (CIL, XII, 4398, из Нарбоны), как то
полагает Гиршфельд на основании их низкого служебного положения67.
В рудниках по добыче драгоценных металлов наличие крупных арендаторов в
императорскую эпоху не засвидетельствовано. Однако нельзя полностью исключить
возможность того, что некоторые менее значительные рудники драгоценных металлов
в течение короткого срока могли находиться в руках крупных арендаторов, хотя
вообще передача таких рудников обществам арендаторов не была правилом. Учитывая
ценность этих металлов, императоры старались держать такого рода рудники под не¬
посредственным контролем императорской администрации. Императорская власть
опасалась,как бы крупные арендаторы,воспользовавшись своим положением, не ущем¬
ляли интересы императоров. Если в порядке исключения на короткий срок в некото¬
рые рудники драгоценных металлов допускались крупные арендаторы, то, несомненно,
они находились со стороны императорской администрации под более строгим контро¬
лем, чем арендаторы железодобывающих рудников. То, что железодобывающие руд¬
ники, как правило, сдавались в аренду кондукторам, определяло некоторые особен¬
ности их положения, отразившиеся в том, что налог на добываемую руду здесь был
не так высок, как в рудниках драгоценных металлов, условия аренды здесь были легче.
Передаче железодобывающих рудников крупным арендаторам способствовало также то
обстоятельство, что металлургия железа более сложна, чем металлургия золота и се¬
ребра, и нуждается в большем числе специалистов68. Кондукторы, по всей вероятности,
имели достаточное число таких специалистов в своем распоряжении. Отличительное
положение в железных рудниках Норика Текгольм объясняет тем, что эти рудники
были захвачены римлянами еще в то время, когда система императорского управ¬
ления рудниками во главе с прокуратором еще не сложилась.
Рудниковые области находились полностью под властью императорского админи¬
стративного аппарата. Оба алюстрельские документа подтверждают, что высшим
авторитетом на территории рудника являлся императорский рудниковый прокура¬
тор69. В lex metalli Vipascensis под надзором прокуратора находилась только одна опре¬
деленная рудниковая область. Эпиграфические же данные из других частей империи
свидетельствуют, что иногда под надзором прокураторов могли находиться все рудни¬
ки одного и того же типа провинции. (См., например,относительно прокураторов желез¬
ных рудников — CIL, III, 4809; AE, 1934, JV° 2 — золотых рудников CTL, ITT, 1312,
67	Hirschfeld, Die kaiserlichen Verwaltungsbeamten, стр. 158.
68	T ä c k h о 1 m, ук. соч., стр. 112.
69	О задачах рудниковых прокураторов см. Т ä с k h о 1 ш, ук. соч., стр. 101 (л

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
144
1313; серебряных рудников — АЕ, 1905, № 152; 1915, № 46.) Иногда прокуратор имел
под своим надзором рудники одного типа в двух соседних провинциях. Так, на над¬
писи, найденной в Эфесе, назван прокуратор argentariarum Pannoniarum et Dalmatia-
rum (GIL, III, 6575; cp. AEM, 3, 1879, стр. 41, As 2). В надписи, найденной в Сребре-
нице, в Боснии, назван прокуратор всех рудников Паннонии и Далмации (АЕМ, 8,
1*884,стр. 243).Места прокураторов занимали главным образом императорские вольноот¬
пущенники или всадники (вольноотпущенники: CIL, II, 2598; III, 1312,1313; XIV, 52;
AE, 1927, № 97; JÖAI, 4, 1901; Beibl., 153; всадники: GIL, III, 12721, 12733, 12734;
AEM, 8, 1884, стр.243). Прокуратор был ответственен за выполнение императорских
распоряжений, за своевременную уплату налогов в императорскую казну, за поставку
руд и металлов арендаторами рудников, он заботился также о соблюдении порядка на
рудниках.
Несмотря на большое значение для империи естественных богатств Испании, све¬
дения о прокураторах испанских рудников очень скудны. Кроме прокура¬
торов из статутов Алюстреля, других прокураторов называют следующие надписи:
GIL, II, 956. Эта надпись от 96 г. н. э. происходит из области медных рудников у Рио
Тинто и посвящена вольноотпущенником Пудентом императору Нерве.Область, на ко¬
торую распространялась компетенция прокуратора, точно не указана. Как можно
судить по надписи из Галлеции в Испании (GIL, II, 2598), относящейся к началу II в.70,
полномочия прокуратора в данном случае простирались, очевидно, на metalla Albo-
coleiisia, где добывалась медь71. Эта надпись называет нам императорского вольноот¬
пущенника М. Ульпия Эвтика, посвятившего святыню Иову Андерону72. Посвящение
(GIL, II, 1179) из области Mons Marianus, относящееся ко времени Флавиев73, которое
люди, обрабатывающие медь (confectores aeris), поставили рудниковому прокуратору
вольноотпущеннику Т. Флавию Полихристу,свидетельствует, что прокуратор этотимеет
под своим контролем Mons Marianus, область, известную залежами меди(Р1іп., Nat.
hist., XXXIV, 24). В надписи из Остии (GIL, XIV, 52) упомянут императорский воль¬
ноотпущенник Доротей, названный proc(urator) massae Marian(ae). Вполне возможно
предположить, что обязанностью названного прокуратора было принимать руду, пе¬
реправлявшуюся из Mons Marianus в Италию74.
В случае надобности прокуратор мог призвать на помощь воинскую часть, кото¬
рая, по сообщениям многих источников, располагалась обычно поблизости от рудни¬
ков75. Lex metalli Vipascensis определенно свидетельствует об этом: в абзаце, регули¬
рующем наем рудниковых бань (стк. 24), упомянуты солдаты, которые, согласно этому
статуту,не должны были платить за пользование рудниковой баней·
Войско в римских рудниках, как это принято считать, имело своей задачей защиту
рудников от возможного нападения соседних племен и предотвращение возможных бес¬
порядков со стороны работников рудника. Несомненно, войска, расквартированные в об¬
ласти рудников, должны были находиться в тесном контакте с рудниковым прокура¬
70	D а V i е s, ук. соч., стр. 100, прим. 4.
71	Ardaillon, ук. соч., стр. 1848; Hübner, RE, т. I, Stuttgart, 1894,
стб. 1329, считает что Альбокола, которая дала имя расположенным поблизости руд¬
никам, находилась в Hispania Citerior, более точно ее местоположение нам неизвестно.
72	Происхождение имени этого божества неясно. ѴѴ. Н. Roscher, Lexikon
der griechischen und römischen Mythologie, т. I, Lpz, 1884—1895, стб. 341.
73	T ä c k h о 1 m, ук. соч., стр. 101. Положение упомянутых в надписи confecto¬
res aeris было, видимо, близким положению flatores, упоминаемых в lex metalli Vipas¬
censis (стк. 56).
74	Hirschfeld, ук. соч., стр. 152, прим. 1; Davies, ук. соч., стр. 10.
75	Эти сообщеция собрал G. Cantacuzène, Un papyrus latin relatif à la
défense du Bas Danube, «Aegyptus», 9 (1928), стр. 75 сл. См. также Т а с k h о 1 m, ук.
соч., стр. 138; В u г і а n, Evropské rudné doly, стр. 57; о н ж e, Leges metallorum
et leges saltuum, «Zeitschrift für Geschichtswissenschaft» (=ZfG), 5 (1957), стр. 543;
В о и c h i e г, ук. соч., стр. 87, прим. 1.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
145
тором. В каких случаях императорские прокураторы могли призывать войско, можно
mutatis mutandis определить из жалобы колонов saltus Burunitanus, в которой колоны
сообщают, что прокуратор вызвал против них войско, когда они обратили его внимание
на непорядки в имении76. Солдаты могли также работать в рудниках, а некоторые
воинские подразделения выполняли роль технических руководителей или советников
в процессе добычи руды. Такую именно роль римские войска выполняли, например,
в работе на каменоломнях77.
Для выполнения своих обязанностей прокуратор имел под рукой многочислен¬
ный персонал78 (CIL, III, 1088, 1997, 1297, 3953, 1997, 13239, 13240). Как свидетель¬
ствуют надписи разного времени и из различных областей, низшие места в император¬
ской рудниковой администрации занимали императорские рабы, которые чаще всего
выполняли канцелярскую работу. В этом отношении интересно сравнить взгляды дея¬
телей Поздней Республики, например, Цицерона, относительно использования рабов
в провинциальной администрации. Цицерон, как известно, предостерегал своего брата
Квинта, чтобы он не доверял значительных дел в канцелярии провинции рабам (Сіе.,
Ad Q. fr., I, 1, 6, 17)79.
Императорские рабы в администрации рудников занимали более привилегирован¬
ное положение по сравнению с другими категориями рабов. Так, Lex metalli Vipascen-
sis отмечает, что императорские прокураторы и чиновники его канцелярии, так же
как и солдаты^, не должны платить за пользование баней (стк. 23). Занятые в админи¬
страции императорские рабы в некоторых случаях даже могли достичь значительного
богатства80. Не случайно, что раб императора Клавдия по имени Ротунд, бывший
диспенсатором в Испании, имел серебряное блюдо (Іапх) весом в 500 фунтов, а восемь
его проводников имели подобные блюда половинного веса. Для изготовления этого
блюда Ротунду понадобилась постройка специальной мастерской (Plin., Nat. hist.,
XXXIII, 145)81.
Как свидетельствует lex metalli Vipascensis, императорская власть заботилась о
создании возможно более удобных условий аренды различных ремесел на руднике,
с тем чтобы население рудникового района находило на месте все необходимое для по¬
вседневной жизни и работы. Арендаторам мелких ремесел этот рудниковый статут гаран¬
тировал по существу монопольное положение, но, видимо, до тех пор, пока они были
в состоянии удовлетворять повседневные нужды населения.
Не позже, чем в эпоху Флавиев, императорская рудниковая администрация была
отделена от остальных дел провинции. Она развилась в тех областях, где находились
принадлежавшие императорам рудники,независимо от того,была ли это провинция им¬
ператорская или сенатская. Так было, например, в сенатской провинции Бетике, из
которой засвидетельствованы императорские рудниковые прокураторы (CIL, II, 956,
1179)82 * *.
Как то можно заключить из алюстрельских надписей, императорские рудники об¬
разовывали самостоятельные единицы, ни экономически, ни в административном от¬
ношении не зависевшие от соседних городов 83-84.
. 76 CIL, VIII, 14464, 8—20.
77	Т ä ckh о 1 т, ук. соч., стр. 139; Gantacuzenc, ук. соч., стр. 81 — 82.
78	Вопросы администрации в рудниках исследует Hirschfeld, ук. соч.,
ст. 144. См. также В и г і а n, Evropske rudne doly, стр. 36 сл.
79	О взглядах Цицерона на администрацию провинций см. J. Pecirka, Ci¬
ceronova theorie а praxe spravy provincii, «Studia antiqua A. Salatf septuagenario obla-
ta» (Sbornik filologicky, III, 1). Pragae, 1955, стр. 40—48.
80	Mc E 1 d e г г у, ук. соч., стр. 102.
81	См. L. Friedländer, Darstellungen aus der Sittengeschichte Roms, т. I,
Lpz, 192810, стр. 70.
82	T ä c k h о 1 m, ук. соч., стр. 101.
' 83-84 j# в u г i а n, Einige Bemerkungen über die Exterritorialität der hispani¬
schen Bergwerke und der afrikanischen Domänen in der Kaiserzeit, «Studia antiqua A.
Salac septuagenario oblata» (Sbornik filologicky, III, 1), Pragae, 1955, стр. 49 — 52.

146
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Самостоятельное экономическое положение некоторых испанских рудников, на¬
пример, рудника в области Сиерра Морена, богатой ископаемыми, можно усматривать
в том, что здесь были найдены мелкие монеты, которые, по-видимому, являлись размен¬
ной монетой, обращавшейся в границах определенной области и выпущенной скорее
всего владельцем рудника85. В данном случае им являлось, вероятно, общество (societas)
арендаторов, которое разрабатывало эти серебряные и свинцовые рудники86. Находки
рудниковых монет происходят также из Далмации, Паннонии, Норика и Дарданики,
где, как известно, также имелись богатые рудники. Большинство монет происходит
от времени Траяна и Адриана87. О назначении этих монет нет ясного представления.
Были определенно высказаны даже сомнения, действительно ли дело идет о монетах88.
Полагают, однако, что эти монеты чеканились для оплаты труда свободных горнора¬
бочих89,которые,как мы видел и,работали вместе с рабами в рудниках Випаски (стк.49).
Однако было отмечено, что этому препятствуют два обстоятельства90. Во-первых, та¬
ких монет было найдено очень немного, и, во-вторых, ценность их была низкой. Пред¬
полагается, что отдельные монеты равнялись стоимости половины или даже четверти
асса91. Тем не менее вполне возможно считать, что платежеспособность этих монет
была ограничена рудниковой областью92 и что употреблялись они рабочими рудника
85	Подробнее см. F. G. Hill — H. W. S an d ars, Coins from the Neighbour¬
hood of a Roman Mine in Southern Spain, JRS, 1 (1911), стр. 100—106. Авторы доказы¬
вают, что в области, где были найдены монеты, рудники интенсивнейшим образом экс^
плуатировались в I в. до н. э. Добыча руды производилась также и во II—III веках
(стр. 101). На монетах выбиты две буквы—SC. Однако это сокращение нельзя расшифро¬
вать как Senatus Consulto, скорее речь идет о сокращенном названии рудниковой ком¬
пании Societas С...? (стр. 101—103).
Установить значение сокращения С при данном состоянии источников невозмож¬
но, как это и отмечают Гилль и Сандерс. По-видимому, речь идет о начальной букве
неизвестного нам местного названия, ставшего названием тамошних рудников, а по
ним и всей рудниковой компании. Датировка этих монет также спорна. Наиболее
правильным было бы отнести их к I в. до н. э. или к самому началу императорской эпо¬
хи, поскольку монеты рудников, относящиеся к эпохе империи, в большинстве слу¬
чаев имеют изображение императора.
86	Hill — Sandars, ук. соч., стр. 100.
87	Изображения этих монет опубликованы: F. Gnecchi, I medaglioni roma¬
ni, т. Ill, Milano, 1912, стр. 15, 16, 23, 24. Изображения на табл. 144, № 1—3, 148,
№ 6—8; H. Cohen, Les médailles impériales, т. II, Lpz, 1930, стр. 32, № 138; стр. 33,
№139; стр. 37—38, № 180—183; стр. 186, № 962; Н. Mattingly, Coins of the
Roman Empire in the British Museum, t. Ill, L., 1936, стр. 533—535. Объяснения см.
на стр. СІХ, CLXXXVIII.
88	См. F. Schrotte г, Wörterbuch der Münzkunde, B., 1930, стр. 71 (в руб¬
рике «Bergwerksmarken»).
89	E. В а b e 1 о n, Traité des monnaies grecques et romaines, т. I, ч. 1, P., 1901,
стб. 802; Heichelheim, ук. соч., стр. 751, отмечает, что некоторые рудники че¬
канили собственную монету. См. также Hirschfeld, ук. соч., стр. 156, прим. 2.
90	Точка зрения Дресселя, истолкованная Гиршфельдом, стр. 156, прим. 2.
91	М а 11 i n g 1 y, ук. соч., т. Ill, стр. 533 сл. Монеты эпохи Адриана с надпи¬
сью Met. Nor. стоили половину асса: P. L. Strack, Untersuchungen zur römischen
Reichsprägung des zweiten Jahrhunderts II (Die Reichsprägung zur Zeit des Hadrian),
№ 432a, Stuttgart, 1933. Стоимость рудниковых монет времени Траяна Штрак считает
за четверть асса; см. он же, Die Reichsprägung zur Zeit dos Traían, Stuttgart, 1931,
№ 497—505. ч
92	М а 11 i n g 1 у, ук. соч., т. Ill, стр. СІХ, правильно отмечает, что рудники об¬
разовывали самостоятельные территории, поэтому неудивительно, если здесь была
в употреблении специальная монета.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
147
для расчетов на территории рудника, например, за пользование рудниковыми банями—
lex metalli Vipascensis (стк. 22, 23).
Все это свидетельствует о стремлении императоров превратить рудники в экстер¬
риториальные, в экономическом и административном отношении самостоятельные
единицы, подчиняющиеся непосредственно им самим.
Как то видно из обоих статутов из Алюстреля, императорские рабы и администра¬
ция непосредственно не осуществляли эксплуатацию рудника, добыча руды была пе¬
редана мелким предпринимателям93, именовавшимся coloni или occupatores94, которые
были обязаны вносить в казну установленную плату. Они работали или сами или ис¬
пользовали наемных рабочих и рабов; арендовали в основном отдельные рудники,
производя их разработку согласно установленным условиям. Наряду с арендаторами,
официальным путем получившими право эксплуатировать определенную шахту,
в испанских рудниках имелись также и оккупаторы, воспользовавшиеся, возможно,
временными обстоятельствами, чтобы возобновить на известных условиях работу в
заброшенном руднике или открыть новый. Однако в обоих случаях, как при официаль¬
ной аренде, так и при занятии территории, казна удерживала за собой право решать
судьбу арендованных и оккупированных рудников, если там приостанавливалась до¬
быча руды. В этом случае официальный арендатор оказывался в более выгодном положе¬
93	Наличие мелкой аренды в некоторых рудниках является одной из любопытных
параллелей, которую можно провести между рудниками и африканскими крупными
имениями, принадлежавшими императорам. См. об этом у Mispoulet, ук. соч.,
стр. 45; Ростовцев, Kolonat, стр. 360—361; Heichelheim, ук. соч., т. I,
стр. 749 сл.; В и г i а n, ZfG, 5 (1957), стр. 535 сл. Мелкая аренда в императорских
рудниках была обычной формой их эксплуатации: из Сисции — центра паннонских
железных рудников, засвидетельствован PROC AVG N PRAEPOS SPLENDISSIMJ
VEGT FERR (CIL, III, 3953). По Ростовцеву, Geschichte der Staatspacht...,
стр. 121, производственный процесс в Сисции находился в руках мелких арендаторов,
с которых прокуратор собирал установленный сбор — vectigalis (см. Hirsch¬
feld, ук. соч., стр. 153). Подобная форма аренды была и в железодобывающих руд¬
никах Галлии, судя по надписям второй половины II в. н. э. CIL, X, 7583, 7584 из
Лугдуна (Ростовцев, Geschichte der Staatspacht..., стр. 123). Известные по золотым
рудникам Дакии leguli (CIL, III, 1307,1260),как считает Ростовцев (там же, стр. 121—
122), также представляли собой ¡мелких арендаторов отдельных шахт, очень похожих
по своему положению на колонов из испанского рудникового закона. Об обозначении
мелких арендаторов в рудниках словом coloni см. В u г і а n, ZfG, 5,1957, стр. 559;
Mispoulet, ук. соч., стр. 61, прим. 2, считает упоминаемых в надписи CIL,
III, 8333, колонов колонами в рудниках. Hirschfeld, ук. соч., стр. 153, отме¬
чает спорность такого толкования. Ростовцев, Kolonat, стр. 408—409, считает,
что в этом случае речь действительно идет о мелких арендаторах и приводит также
свои соображения о колонах в рудниках. См. также F i t z 1 e г, ук. соч., стр. 92. Co¬
loni metalli Vipascensis известны из надписи AE, 1908, № 233. Вольноотпущенник им¬
ператора, называемый в надписи прокуратором, был, видимо, рудниковым прокурато¬
ром. См. М. Marchetti, Dizionario epigráfico, т. III, стр. 916.
94	Некоторые исследователи считают эти термины тождественными. М i s р о и-
1 e t, ук. соч., стр. 13; Ростовцев, Kolonat, стр. 356. Schönbauer, Bei¬
träge zur Geschichte..., стр. 63—64, справедливо заметил, что правильнее было бы счи¬
тать, что значение обоих терминов совпадает. Но термин colonus имел, вероятно, бо¬
лее широкое значение, чем термин occupator, и мог означать как арендатора, официаль¬
ным путем получившего в аренду рудник у императора, так и предпринимателя, за¬
нявшего шахту. Случалось и так, что арендатор, получивший рудник у казны, расши¬
рял затем свои владения посредством оккупации. В этом случае в дальнейшем он име¬
новался colonus. Термин же occupator применялся только для обозначения человека,
занявшего рудник.
10*

148
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
нии, так как мог прекратить добычу руды на своем руднике на полгода, в то время
как оккупатор только на десять дней95 96. На таких же примерно условиях было разре¬
шено занимать и возделывать пустующую землю в африканских крупных имениях96.
Как в сельском хозяйстве, так и в рудниках распоряжения об оккупации были вы¬
званы стремлением императоров использовать любой экономический источник, а по воз¬
можности и любую рабочую силу.
Рудниковые статуты свидетельствуют о том, что предприниматели—колоны и окку-
паторы могли организовывать общества пайщиков в совместной разработке, socie¬
tates97. В этом сказалось стремление пойти навстречу тем предпринимателям, которые
были заинтересованы в добыче руды, но экономически одни не были в состоянии раз¬
рабатывать занятый рудник. Объединившись, несколько таких предпринимателей
легче могли найти необходимый капитал. Об обществах арендаторов рудников сооб¬
щают надписи из Испании98, хотя с уверенностью сказать, что эти надписи относятся
к эпохе империи, нельзя; не исключено также,что речь идет о надписях конца респуб¬
лики99. Возможно, что их можно отнести лишь к раннему периоду империи. Неизвест¬
но также, идет ли речь об обществах того же типа, что и упоминаемые в lex metallis
dicta из Алюстреля. Согласно терминологии — societas Montis,— употребляемой в
надписях, скорее всего речь идет об обществах типа обществ публиканов эпохи рес¬
публики.
Сдача в аренду добычи руды мелким предпринимателям была обычной формой
эксплутации императорских рудников в Испании100. Это имело место и в рудниках
других провинций, как в медных и серебряных, так и в рудниках по добыче золота.
В последнем случае отличием являлось лишь то, что за добычей золота строго наблю¬
дал лично сам императорский прокуратор с целой канцелярией своих чиновников101.
Наконец, по рудниковым статутам можно составить представление о категориях
рабочей силы, занятой в испанских рудниках102. В некоторых случаях в рудниках,
95	О разнице между официальным арендатором и оккупатором см. Mispoulet,
ук. соч., стр. 23—24.
96	См. В uri а п, ZfG, 5, 1957, стр. 541, где даны ссылки на соответствующие
источники.
97	Подробные данные о рудниковых компаниях приводит, например, Mispou¬
let, ук. соч., стр. 28 сл.
98	АЕ, 1907, «N*2135, Societas Montis Argentarii; CIL, XV, 7916; Societas argentaria¬
rum fodinarum Montis Ilucronensis galena. Cm. Hirschfeld, ук. соч., стр. 150,
прим. 4; CIL, X, 3964, где упомянуты socii Sisaponenses. В Сисапо находились извест¬
ные рудники по добыче ртути (Plin., Nat. hist., XXXIII, 99). О надписях рудниковых
компаний см. H. Jecquier, Note sur la découverte de saumons de plomb romains au
Coto Fortuna, RA, 9, 1907, стр. 58 сл. и А. H. de V i 1 1 e f о s s е, Addition à la
note précédente, там же, стр. 63 сл.
99	Sutherland, ук. соч., стр. 107; Davies, ук. соч., стр. 9, полагает, что
речь идет о памятниках, в большинстве своем относящихся к досулланской эпохе;
Rickard, ук. соч., стр. 142, относит надпись АЕ, 1907, № 135 к началу империи;
Täckholm, ук. соч., стр. 83, считает, что надпись CIL, XV, 7916 относится к эпохе
республики и, исходя из приведенных Ростовцевым (Dizionario epigráfico, II, 1, 583)
данных, рассматривает упомянутых в этой надписи socii как владельцев рудника.
Правильнее, пожалуй, видеть в них арендаторов, см. также Mispoulet, ук. соч.,
стр. 28.
100	R о s t о V Z е f f, Geschichte der Staatspacht..., стр. 119; Hirschfeld,
ук. соч., стр. 162.
101	В этом отношении показательны золотые рудники Дакии. См. Hirsch¬
feld, ук. соч., стр. 155; В и г i а n, Evropské rudnó doly, стр. 37 сл.
102	В эпоху империи существенным источником пополнения рабочей силы в руд¬
никах явился труд осужденных. Категории рабочих в рудниках исследует Т ä с к-

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
149
как мы видели, работали колоны, затем наряду с рабами работали наемные горнорабо¬
чие mercennarii (стк. 49)103.
В испанских мерденнариях следует видеть местных жителей провинции, жалова¬
ние которым выплачивалось скорее всего прокуратором или уполномоченным им чи¬
новником. По всей вероятности, мерценнарии выполняли более специальные работы,
главным образом при плавке руды. К сожалению, отсутствуют более определенные дан¬
ные об этом роде рабочей силы. Использование в рудниках в эпоху империи свобод¬
ного наемного труда имело место и в других провинциях104. Без сомнения, труд сво¬
бодных в сравнении с работой рабов имел преимущество даже тогда, когда и не мог
существенно повысить уровень добычи руды. К тому же местные горнорабочие обла¬
дали большим опытом, чем рабы, которые всячески стремились освободиться от ра¬
боты, ставшей для них наказанием.
Издание статутов, которые должны были играть роль инструкций по управлению
некоторыми из испанских рудников, было вызвано стремлением императоров устано¬
вить такие порядки, которые давали бы римлянам наибольшие возможности пользо¬
ваться богатствами страны, и вместе с тем эти порядки не должны были быть чрезмерно
обременительными для рабочих рудника, чтобы не толкать их на сопротивление. Стрем¬
ление императорской власти наладить бесперебойную работу в рудниках сказалось
в прирлечении на работу в рудники свободных горнорабочих и в передаче в арен¬
ду шахт и рудников оккупаторам. Одной из движущих сил развития производства
в императорских рудниках как раз и являлись наемные рабочие и оккупаторы.
Императоры создавали такие условия в своих рудниках, которые обеспечивали бы
выгоды фиска и одновременно вызывали заинтересованность мелких свободных
арендаторов.
Для поддержания же спокойствия в рудниках, известных во всем древнем мире
своими тяжелыми условиями труда105, нужно было создать хотя бы мало-мальски чело¬
веческие условия работы106 .В качестве примера тяжелых условий труда в рудниках мож-
h о 1 ш, ук. соч., стр. 122 сл.; см. также В и г і а n, Evropske rudne doly, стр. 54 сл.
Вопрос о рабочих рудников и существовавших в них условиях исследует О. Н и е,
Die Bergarbeiter, т. I, Stuttgart, 1910, стр. 31 сл. См. также Orth, RE, Suppl. IV,
сб. 145 сл.
103	W е s t е г m а п п, The Slave Systems... стр. 72, отмечает, что в эпоху респуб¬
лики труд рабов в Испании в широких масштабах применялся только в серебряных
рудниках. Он ссылается при этом на известное свидетельство Страбона, III, 2,
10ц и Д и о д о р а, V, 36, 4. Опираясь на соответствующее место в lex metalli Vipas-
censis, он указывает также, что в эпоху империи, наряду с трудом рабов, в рудниках
применялся также труд свободных наемных рабочих (стр. 94). Однако при толковании
этого места следует обратить внимание на то, что упомянуты свободные наемные рабо¬
чие в параграфе 7, касающемся повторной обработки отходов руды, так что тегсеп-
тагіі непосредственно не были заняты на самой тяжелой работе при добыче руды.
Возможно, что в тех случаях, когда рабов было еще достаточно, наемные рабочие вна¬
чале использовались, скорее всего, в отдельных или специальных работах.
104	В и г і а п, Еѵгорзкё rudne doly, стр. 55 сл.
105	См. В и г і а п, Evropske rudne doly, стр. 58 сл. Условия в рудниках в древ¬
ности в общем были везде одинаковы. Потому при описании условий труда в рудниках
в эпоху империи вполне можно пользоваться также и теми источниками, которые не¬
посредственно не относятся к эпохе империи.
106	Е. К о г п е m а п п, Weltgeschichte des Mittelmeerraumes, т. II, München,
1949, стр. 137, связывает издание рудникового статута в эпоху Адриана с установле¬
нием «философски обоснованного нового режима», проявившего по отношению к
«низшим слоям человечества больше внимания и заботы», чем режим Флавиев. В дей¬
ствительности, издание рудниковых законов было обусловлено экономическим раз¬
витием Римской империи и, следовательно, должно было служить экономическим
целям.

150
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
но привести отрывок из Диодора (V, 38, 1), стилизованный, видимо, под Посейдония,
касающийся условий труда именно в испанских рудниках: «Те, которые работают
в рудниках, приносят своим хозяевам огромные доходы. Сами же днем и ночью изво¬
дят свои тела в шахтах и многие, не вынося таких мучений, умирают. Не имея ни покоя
ни отдыха, теряют свою жизнь, потому что жестокие надсмотрщики битьем заставляют
их переносить самые невыносимые страдания. Некоторые, более выносливые, благо¬
даря своей физической силе и духовной стойкости, мучаются в течение долгих лет.
И им смерть, вследствие глубины их страданий, милее, чем жизнь».
Нет сомнения, что положение людей, работающих на руднике и живущих на его
территории, было бы до некоторой степени облегчено, если бы распоряжения, о кото¬
рых говорится, например, в сохранившейся части lex metalli Vipascensis (баня, парик¬
махерская, сукновальни и т. д.), действительно выполнялись во всех рудниках и ка¬
сались бы всех работающих на руднике. Что этого не было в действительности, явствует,
например, из того, что Киприан (Epist., 76, 2), также как и Диодор, описывает
условия работы на рудниках ив более поздний период107.То обстоятельство,что преж¬
де всего Киприан описывает положение осужденных на работу в рудниках христиан и
живших поэтому в исключительно тяжелых условиях, не может поколебать нашего
общего убеждения, что рудники поздней империи также отличались плохими усло¬
виями жизни и труда..Административные мероприятия могли лишь частично улуч¬
шать условия в рудниках, создавая кратковременную возможность для некоторого
увеличения добычи руды, но они отнюдь не принесли улучшения в положении не¬
посредственно работающих в шахтах. Можно предполагать также, что сохранившиеся
фрагменты статутов из Алюстреля указывают на ухудшение положения колонов, ра¬
ботающих в рудниках.
Рудниковые законы, как мы видели, требовали от колонов и оккупаторов точного
и неукоснительного исполнения правил работы в руднике, регулярного выполнения
обязательств перед фиском. Живущие на территории рудника подлежали компетен¬
ции рудникового прокуратора, который, несомненно, защищал интересы императора и
отнюдь не интересы населения. Тот факт, что занятый ими рудник оккупаторы могли
продать, подарить или завещать только рудниковому колону, да и то с согласия про¬
куратора, указывает на то, что в эпоху ранней империи тот, кто был занят непосред¬
ственно добычей руды, как бы привязывался к «своему» руднику. Добавим к этому,
что обязанность держать рудник в беспрерывно действующем состоянии и выплата уста¬
новленный податей были теми условиями, которые только и давали возможность коло¬
ну или оккупатору удержать рудник в своих руках.
Для выработки принципов управления рудниковыми областями практика Ис¬
пании имела большое значение как для серебряных и медных рудников, так до неко¬
торой степени и,золотых. Для железных рудников аналогичное значение имела, как
известно, практика Норика108.
Судя по сообщениям относительно условий в рудниках в III в.н. э.ив поздней им¬
перии, мероприятия императоров I—II вв. не привели к существенным изменениям
в рудниках и к улучшению положения хотя бы свободных работников. В этом отно¬
шении характерно положение полусвободных металл ар иев поздней империи, которые
с 424 г. быйи прикреплены к своей профессии с передачей ее по наследству109.
Ян Буриан (Прага)
Перевод: К, Козыриной,
Н. Грабовского
107	В последнее время на это обратил внимание J. G. Davies, Diodorus Si¬
culus, III, 12—14; V, 36—38; JHS, 75 (1955), стр. 153.
108	Та ckholm, ук. соч., стр. ИЗ.
109	О рудниках в эпоху поздней империи см. Т а с k h о 1 ш, ук. соч., стр. 140 сл.;
В uri an, Evropske rudne doly, стр. 61 сл.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
151
О НЕКОТОРЫХ ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ XXXVI
(БОРИСФЕНИТСКОЙ) РЕЧИ ДИОНА ХРИСОСТОМА1
XXXVI речь Диона Хрисостома, высокие исторические, философские и художе¬
ственные достоинства которой неоднократно отмечались в специальной литературе, и
по сей день продолжает оставаться интереснейшим объектом исследования. Изучение
этого памятника велось главным образом в двух направлениях: во-первых, как источ¬
ника по истории Ольвии I в. до н. э.— I в. н. э., как повествования очевидца о жизни,
быте и нравах этой греческой колонии, а во-вторых,— как сочинения философского,
освещающего некоторые стороны идеологического развития ранней Римской импе¬
рии. Борисфенитская речь использовалась для трактовки двух совершенно различ¬
ных исторических тем: для реконструирования политической, социальной и культур¬
ной истории Ольвии в один из наиболее темных и драматических ее периодов, с одной
■стороны, и для изучения духовной жизни Империи — с другой.
К числу работ, касающихся первой темы, принадлежат многочисленные труды по
истории Ольвии и Причерноморья, в первую очередь, русских дореволюционных и
советских авторов: В. В. Латышева 2, Б. В. Фармаковского, М. И. Ростовцева, а также
Б. Н. Гракова, Л. М. Славина, В. Д. Блаватского, Д. Б. Шелова и др. Пожалуй, трудно
назвать имя специалиста по истории Северного и Западного Причерноморья, который
свои выводы так или иначе не подкреплял бы данными XXXVI речи. В работах этой
группы историков привлекаются главы 1 — 17 и 24—29, посвященные описанию
города, его населения, а также гетского разгрома Ольвии при Биребисте.
У авторов, касающихся второй темы, истории идеологии Римской империи, для
которых XXXVI речь, собственно главы 18—23 и 30—61, служила одним из источ¬
ников, замечается большое разнообразие в подходе и интересах. Различны аспекты,
в которых анализировалась XXXVI речь: их многообразие может дать некоторое пред¬
ставление о богатстве содержания этой речи. Так, Марта в книге «Философы и поэты-
моралисты во времена Римской империи» (М., 1879) подкреплял материалами XXXVI
речи свой тезис о родстве языческой и христианской идеологии. Эта речь давала ему
краски, чтобы рисовать образ Диона, «народного проповедника», который «черпал
свои идеи не в возвышенном источнике догмата, но в общем водоеме, называемом на¬
родным здравым смыслом» (стр. 241 )3. Иное привлекало в XXXVI речи Э. Д. Гримма
(«Исследования по истории развития Римской императорской власти», т. И, СПб.,
1901). Занимаясь политическими теориями древности, Гримм расценивал наследие
Диона, и в частности XXXVI речь, как «интереснейшую попытку философского оправ¬
дания неограниченной монархии» (стр. 246). В книге М. И. Ростовцева «The Social and
Economic History of the Roman Empire» те же теоретические взгляды Диона рассмат¬
риваются как отражение реальной политической борьбы, как политическая программа
некоторой части римского общества. Отдельные проблемы, связанные с XXXVI ре-
чьр, трактовались и в таких сочинениях историко-литературного характера, как
«Der Dialog» Хирцеля4 и «Der Atticismus» Шмида5. Наконец, Борисфенитская речь
неоднократно привлекалась и авторами монографических исследований о Дионе —
1	Настоящая работа представляет собой доклад, прочитанный на Секторе древней
истории Института истории АН СССР 31 октября 1958 года.
2	Ранее В. В. Латышева, еще в середине XIX столетия Борисфенитской речи по¬
святил свой небольшой этюд Р. И. Минцлов (Дион Хрисостом в Ольвии, ЗИРАО,
т. V, 1853).
3	Сходную характеристику произведений Диона как «плода благородной популя¬
ризации, стремящейся широко распространить в мире наилучшее из эллинской муд¬
рости», найдем у А. и М. К р у а з е, История греческой литературы. СПб., 1912,
стр. 678.
4	R. Н і г z е 1, Der Dialog, В., 1888.
5	W. Schmid, Der Atticismus, В., 1896.

152
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Арнимом6 и Шмидом7, как одна иэ наиболее ярких и типичных для мировоззрения
Диона.
Но если разработка этой речи для целей собственно исторических велась по двум
указанным выше основным руслам, то ее источниковедческий анализ сосредоточивался
преимущественно на трех проблемах. Хотя все они и тесно связаны между собой, но
все же представляется возможным говорить о каждой из них в отдельности.
Первой назовем проблему достоверности XXXVI речи как источника по истории
Ольвии. В 1887 г. в «Исследованиях об истории и государственном строе города Оль¬
вии» В. В. Латышева памятник был охарактеризован в следующих словах: «Это опи¬
сание является для нас неоценимым источником для ознакомления с состоянием Оль¬
вии во второй половине I в. до н. э., так как сообщаемые Дионом данные в громадном
большинстве случаев не встречаются в других источниках, и притом как показание
очевидца заслуживают полного доверия» (стр. 145). Высокая оценка XXXVI речи
переходила в дальнейшем из сочинения в сочинение. Рассказ Диона иллюстрировался
новыми археологическими и эпиграфическими данными, и мысль о полном доверии,
с которым можно к нему относиться, стала общим местом в работах об Ольвии. И
Б. В. Фармаковский8 в 1915 г., и Л. М. Славин9 в 1938 г., и Д. Б. Шелов10 в 1956 г. в
целом одинаково освещали вопрос о достоверности Борисфенитской речи Диона: приводя
нередко интересные археологические и эпиграфические параллели, подтверждающие
отдельные детали рассказа Диона, указанные авторы подобным сопоставлением, к
сожалению, ограничили сложную задачу критики этого действительно драгоценного
источника по истории Ольвии. Думается, что при всей ценности таких сравнений они
одни ни в коей мере не должны исчерпывать критику источника. Эти сравнения ни¬
когда не заменят всестороннего анализа памятника и не приведут к полному его
пониманию.
Вторая поставленная в литературе источниковедческая проблема заключается
в определении места Борисфенитской речи в античной традиции о Северном Причер-
омоорье. Но эта широкая проблема свелась в историографии в значительной мере к во-
нпрсу о влиянии идеализаторской (или другого характера) тенденции на XXXVI речь.
Как известно, вопрос об идеал изаторской тенденции в античной традиции о Северном
Причерноморье был поднят М. И. Ростовцевым11. Однако мысль о филиации идей ока¬
зала определяющее влияние на его трактовку этой проблемы. Ростовцев не раскрыл
меняющейся сущности и различных причин идеализации древними Северного Причер¬
номорья в разные периоды, ограничившись лишь констатацией «гибельного влияния»
Эфора на всю позднейшую литературу и причислением ряда авторов к числу идеализа-
торов. Хотя у Ростовцева в этой связи о Дионе Хрисостоме ничего не сказано, но имен¬
но книге «Скифия и Боспор» был обязан Д. П. Каллистов написанием той части «Очер¬
ков по истории Северного Причерноморья античной эпохи», в которой говорится об*
идеализаторской тенденции в изображении севернопричерноморских варваров и о Дио¬
не, в частности. Справедливо критикуя Ростовцева, Каллистов наметил три тенден¬
ции в античной литературе по отношению к Северному Причерноморью: идеализатор-
скую, отрицательную и христианскую. Гелланика, Эфора, Аполлония Родосского,
Нимфодора, Посидония, Страбона, Горация, Вергилия, Помпония Мелу, Диона Хри-
состома, наряду с другими, автор включил в число идеализаторов12. Но упрек, кото-
6	H. V. А г п і Leben und Werke des Dio von Prusa, В., 1898.
7	RE, Dion Cocceianus (W. Schmid).
8Б. Фармаковский, Ольвия, М., 1915, стр. 17.
9	Л. М. Славін, Ольвія, Кшв, 1938, стр. 51 сл.
10	Д. Б. Шелов, Античный мир в Северном Причерноморье, М., 1956, стр„
159 слл.
11	М. И. Ростовцев, Скифия и Боспор. Критическое обозрение памятников^
литературных и археологических, Л., 1925.
12	д. п. К аллистов, Очерки по истории Северного Причерноморья антич¬
ной эпохи, Л., 1949, стр. 92. Автор не пояснил, какие именно речи Диона он имел

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
153
рый можно сделать Ростовцеву, уместен и по отношению к Каллистову. Что представ¬
ляла собой эта идеализация, каковы ее исторические, ее социальные и политические
корни в разное время и у разных авторов — этого Каллистов достаточно не раскры¬
вает. Объединяя под одной рубрикой — идеализаторы — Гелланика и Диона Хрисо-
стома, автор обесцветил яркое многообразие действительной идейной жизни, борьбы
и исканий древних.
Между тем идеализаторская тенденция в период второй софистики имела иной
характер, была связана с другими моментами умственной и социальной жизни, чем
в предшествовавшие периоды. В частности, и проблему изображения ольвийской жизни
у Диона следует связать с углубленным изучением этой тенденции в его время, при ха¬
рактеристике старогреческих нравов и строя у современников Диона, например, у Плу¬
тарха. Ведь ольвиополитов Дион называл «жителями старинного эллинского города»
(XXXVI, 18)13.
Третья привлекшая в литературе наибольшее внимание источниковедческая про¬
блема XXXVI речи состоит в выявлении источников идей Диона и определении сте¬
пени его зависимости от них и собственной его оригинальности. Результаты «анатоми¬
рования» речи оказались у разных исследователей самыми различными. Так, одни, как
В.	Е. Вальденберг14 склонны были видеть в космогонии Диона влияние Аполлония
Тианского, в то время как другие находили в ней идеи, пришедшие с Востока, иэ
Ирана (Биндер)15; взгляд Диона на государство сравнивался с теорией Аристотеля
(Вальденберг)16 и с рассуждениями стоиков (Биндер17, Шмид18), неоднократно отме¬
чалось как формальное, так и по существу влияние Платона на XXXVI речь, немало,
наконец, говорилось и о связи ее с кинической диатрибой.
В итоге этого разложения все мысли оратора так или иначе увязывались с анало¬
гичными мыслями его предшественников или современников (как будто мог сущест¬
вовать философ, который не опирался и не отталкивался бы от круга идей и понятий
своих предшественников, своей эпохи и среды!). И хотя крайнее мнение Вальденберга
(«Дион — типический представитель своего века. Он мало оригинален, у него нет
новизны мысли, нет творческой способности...»19) не было единственным (Шмид20 счи¬
тал возможным говорить о сильной умственной и художественной индивидуальности
Диона), но независимо от этого «анатомирование» Борисфенитской речи принесло те
положительные и отрицательные плоды, которые всегда приносит подобная работа.
С одной стороны, в отношении занимавших оратора вопросов и понятий Дион ока-
эался связанным (в действительности иногда чисто формально и весьма поверхностно)
со своими предшественниками и современниками, с другой — его подлинная индиви¬
дуальность оставалась нередко непонятой, скрытой этим «анатомированием». Иссле¬
дование идейного содержания речи велось порой чересчур отвлеченно, не выходя за
рамки определения преемственности идей, вне исторического фона, без учета клас¬
в виду. Думается, что, хотя при изображении ольвийских нравов у Диона мы имеем
дело с безусловной идеализацией, это — тенденция при изображении не северно¬
причерноморских варваров, а старогреческих обычаев и строя.
18	Вопрос об идеализации близких к природе людей в произведениях Диона пред¬
ставляет большой исторический интерес, но нуждается в специальном рассмотрении
с привлечением Эвбейской речи (VII), ср. также I, 51.
Все приводимые в настоящей статье речи Диона даны по изданию «The Loeb
Classical Library», I—V, L., 1932—1951.
14 В. E. Вальденберг, Политическая философия Диона Хрисостомаг
ИАН, СССР, 1926.
16	Н. Binder, Die Chrysostomus und Posidonius, 1905.
16	Вальденберг, ук. соч., стр. 973.
17	Binder, ук. соч., стр. 49—50.
18	Schmid, Dion Cocceianus, стб. 865.
19	Вальденберг, ук. соч., стр. 947.
20	Schmid, Dion Cocceianus, стб. 869.

154
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
совых интересов Диона, его социально-политической позиции и т. д. Живой смысл
его мыслей, направленность речи нередко ускользали от историков и подменялись
фразами о заимствовании того или иного положения от определенных авторов. Но
ведь одна и та же идея может вести самое различное существование, служить самым
различным целям, входить как составная часть в различные системы идей. Идея о выс¬
шем разуме, правящем миром, например, характерна вообще для стоицизма, но пред¬
ставители этого философского направления, как мы знаем, во многом отличались друг
от друга в идеологическом отношении, занимали часто совершенно различную позицию
в бурной атмосфере общественной и политической борьбы, например, в III в. до н. э.
(ср., с одной стороны, Персей, друг Антигона, и Арат из г. Солы и, с другой — Сфер
Боспорянин, горячий сторонник Клеомена). Словом, анализ филиации идей, как бы
он ни был скрупулезен, не мог дать глубокого, подлинно исторического понимания
источника.
Итак, даже самый беглый обзор исторических и источниковедческих тем, связан¬
ных в специальной литературе с Борисфенитской речью, говорит о значении этого
памятника. Думается, однако, что его исследование может вестись и в других направ¬
лениях, кроме указанных выше. Остановимся на некоторых из возможных аспектов
изучения этой речи.
Всякий идеологический источник, в частности, философское произведение, можно
рассматривать как комплекс идей и понятий эпохи, так сказать, «носящихся в воздухе»,
которые в силу сходных ее запросов могут быть одинаковыми у самых различных ее
представителей,— и как то индивидуальное, особенное, что характеризует произве¬
дение именно этого автора, что органически присуще его творению, что составляет
неотъемлемую его часть, его содержание. Задача выделить в документе эти два слоя,
тесно связанные друг с другом,— задача очень трудная, но представляющаяся совер¬
шенно необходимой. Многие работы по исследованию филиации идей тем-то и слабы,
что в них зачастую не проводится различия между этими двумя моментами, и иногда
внешнее сходство источников заслоняет их подлинную оригинальность. Приведу
пример: XXXVI речь многократно сравнивалась с «Федром» и «Тимеем» Платона,
почитателем которого был и Дион Хрисостом; указывалось на то, что и здесь и там
использована форма диалога, повествование весьма непринужденно, что даже коням
из «Федра» можно найти соответствие в Борисфенитской речи. Но мы будем вынуждены
отказаться от вывода о подражательном характере ее формы, если, во-первых, изучим
речь всесторонне, а во-вторых, вспомним, что диалог, как и введение мифа в повество¬
вание,— весьма широко распространенные явления в античной литературе.
Для того чтобы случайное, второстепенное в источнике отделить от основного,
чтобы за внешним сходством не утратить действительных больших расхождений и
того нового, что внес данный автор, необходим анализ не только всего памятника в це¬
лом, но и в связи со всем доступным наследием автора; изучение же его идей должно
вестись не изолированно и даже не только в сравнении с духовной жизнью его пред¬
шественников и современников, но с учетом общественного лица автора, его отношения
к историческим условиям эпохи. Применительно к Борисфенитской речи это означает
анализ документа не только в целом, но и в сопоставлении с другими речами
Диона (I—IV, VII, XII, XIV, XXX, XLVIII, LXIX и т. д.), на фоне событий
I в. н. э., политической и идейной оппозиции императорам, философских деба¬
тов о содержании власти, постепенного оформления теории неограниченной монархии,
отразившегося в таких произведениях, как «Панегирик» Плиния Младшего и «Εις
ρώμην» Элия Аристида, наконец, подчинения греческих городов Риму и отношения
к этому различных групп их населения.
Представляется желательным, наконец, и исследование XXXVI речи с точки
зрения ее жанра. Думается, что в этом отношении многое может дать сравнение с со¬
временными Диону произведениями типа биографий Плутарха или писем к друзьям
Плиния Младшего, тех миниатюр, по удачному выражению В. С. Соколова, в кото¬
рых правда причудливо сочетается с вымыслом, элементы научного повествования
«(исторического, этнографического или географического) с художественным расска-

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
155
аом и которые при всей кажущейся непосредственности и свободе их повествования
строго подчинены доказательству или иллюстрации этико- или политико-философ¬
ского положения. И смысл этого сопоставления — не в отыскании внешнего сходства
(по форме произведения различны: диалог, биография, письмо), но в выявлении
одного, по существу, общего качества. Это качество состоит в том способе смешения
различных видов литературного творчества, который в действительности служил дока¬
зательству определенной философской идеи.
Все намеченные направления в изучении такого произведения, как речь
Диона, могут быть осуществлены лишь в результате ряда специальных исследований.
В настоящей статье автор отнюдь не ставил перед собой такой сложной задачи. В даль¬
нейшем изложении из многих вопросов в качестве темы исследования выделен лишь
один: о замысле и единстве XXXVI речи Диона. Этот вопрос должен быть рассмотрен
в двух планах: во-первых, в отношении композиции речи, а во-вторых,— ее содержа¬
ния, идей и понятий первой и второй частей произведения.
Время составления речи — самое начало II или конец I в. н. э.,— время расцвета
второй софистики, было важным периодом в развитии умственной жизни греко-рим¬
ского общества. После преследований и казней в правление Домициана наступило
начало так называемого «золотого века» в истории Римской империи — период отно¬
сительного спокойствия и мира внутри, успешных войн на периферии (походы Трая¬
на), успехов в области торговли, ремесла, оживления экономической жизни провин¬
ций. В сфере духовной культуры наблюдаются, с одной стороны, ряд новых явлений,
с другой — необыкновенная устойчивость старинных традиций, философских идей,
литературных приемов, применявшихся и разрабатывавшихся в течение уже несколь¬
ких веков, и даже тематики. Эти черты своеобразно сочетаются в произведениях полу-
риторического, полуфилософского характера (какими, например, являются речи
Диона), в литературных спорах, в ряде бесчисленных руководств и исследований
в области риторики и философии (в частности, этики), грамматики, фольклора, в хре¬
стоматиях, предназначенных для широкого круга читателей, для удовлетворения
их интереса к великим людям, к анекдотическому, ко всему чудесному, необычному,
что действовало не только на ум, но и па чувство.
Большая часть этих исследований не связана непосредственно с современностью.
С новой энергией греки обращаются к своему славному прошлому: изучают язык и
стиль великих писателей и ораторов V—IV вв. дон. э., искусно подражают им, состав¬
ляют речи на темы событий, разыгрывавшихся в эти далекие века (греко-персидские
войны, Пелопоннесская война), развивают основные положения величайших филосо¬
фов Греции, прежде всего Платона.
Эта [libáis, сознательно архаизирующее подражание 21, это возрождение эллин¬
ской культуры вызваны в конечном счете факторами жизни современности и носят
внутренне противоречивый характер: несомненно, происходит рост самосознания элли¬
нов, связанный с признанием великого мирового значения эллинской культуры, ее
превосходства по сравнению с ниже ее стоящей римской культурой22; но в то же вре¬
мя носители этого движения прекрасно сознают незыблемость господства Рима, обеспе¬
чившего устойчивость тех социальных порядков, которые и деятелям «эллинского воз¬
рождения» казались единственно приемлемыми, к попыткам изменения которых они
относились с осуждением и страхом23.
В ряду проявлений умственной жизни этого времени особое значение имела рито¬
рика. Сфера ее применения никогда на ограничивалась областью ораторского искусства.
Ее приемы давно использовались в истории, художественном творчестве, в фило-
,софии и в некоторых жанрах смешанного характера. В период второй софистики
21	Р. Wendland, Die Hellenistisch-Römische Kultur, Tüb., 1907, стр. 32 сл.
22	T. S i n k о, Literatura Grecka, т. III, ч. 1, стр. 282 сл.
23	О социальной опоре римского господства в Малой Азии см., например, А. В о u-
langer, Aelius Aristide et la sophistique dans la province d’Asie au II s. de N. E.,
P., 1923, стр. 23—24.

156
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
риторика находится, можно сказать, в центре всей духовной жизни, она является ос¬
новой образования, получает широкое применение в политических, философских,
историко-биографических произведениях (ср. Boulanger, ук. соч., стр. 37 сл.). Цели
этих произведений были обычно строго определены, изложение строилось по глубоко-
продуманному плану, самые приемы этого изложения были искусно рассчитаны.
Учитывая все это, следует отнестись с пристальным вниманием и к композиции
XXXVI речи Диона — мы не можем не предположить априорно строгую взаимообус¬
ловленность отдельных ее частей и обдуманность общего построения.
Речь открывается живым рассказом автора о посещении далекой греческой ко¬
лонии Ольвии, куда забросила его судьба по дороге из Скифии к гетам: он путе¬
шествовал с целью узнать, каковы там условия жизни (гл. 1). Следует отступление
о названии и местоположении города, его естественных богатствах и торговле
(гл. 1—3), после чего Дион говорит о несоответствии «прежней славе» (πρός τήν
παλαιάν δόξαν) нынешнего состояния города «вследствие постоянных захватов и войн»·
(διά τάς συνεχείς αλώσεις και τούς πολέμους — гл. 4) и далее подкрепляет это положе¬
ние ценными историческими сведениями о разгроме Ольвии при Биребисте, роли
скифов в восстановлении города и т. д. (гл. 4—6). Звучит первая выдержанная
в стоическом духе философская тема: о прежней славе и нынешнем упадке24. От¬
метим попутно (это неоднократно повторяется и в дальнейшем), как перемежаются
жанры: географический экскурс, историческое описание — и озаряющая все фило¬
софская мысль, которой, собственно, и подчинено остальное повествование.
Глава 7 начинается словами: «‘Όπερ ούν Ιφην, ετυχυν περίπατων πρός τής πόλεως»,.
тем самым как бы дается понять, что предшествующие главы были лишь отступле¬
нием, и нить повествования продолжается. Затем описывается встреча с ольвиопо-
литом Каллистратом, рассказ расцвечен здесь занимательными для читателя быто¬
выми подробностями и заканчивается выдержанной в хвалебном духе характеристи¬
кой Каллистрата, воина и любителя красноречия и философии (гл. 8). С этой ха¬
рактеристикой приходит вторая философская тема: об идеальном гражданине. Дион
обращает внимание на любовь ольвиополитов к Гомеру (гл. 9—10). Думается, что
при создании идеализированного образа ольвийских граждан Дион не случайно
упоминает о Гомере—поэте, высоко ценимом современниками оратора (в частности,
киниками); Гомеру, по мнению Диона, было доступно знание высшей правды. Рас¬
сказ Диона приобретает форму свободного диалога автора с Каллистратом, и в шут¬
ливом тоне (отметим этот эмоциональный момент!) оратор как бы нападает на
Гомера, что служит поводом процитировать изречение Фокилида о хорошо
управляемом маленьком городке (гл. И—13) и, таким образом, подвести читателя
к третьей философской теме — о том устройстве государства, которое согласно
с законом и разумом и приносит ему силу и счастье25 26.
Повествование Диона ведется очень непринужденно, оратор возвращается к
описанию обстановки, в которой протекает беседа, — тревожной из-за постоянных
скифских набегов (гл. 14—15). Благодаря этому отступлению Дион может вновь
оттенить дорогие ему в ольвиополитах черты военной доблести и приверженности к
философским занятиям, снова звучит вторая философская тема: «Однако они так
были любознательны и такие эллины по характеру (τω τρόπω ‘Έλληνες), что почти
все собрались в вооружении, желая слушать» (гл. 16); «Философу очень понрави¬
лось бы это зрелище: все они были на древний манер (τον άρχαΐον τρόπον)...» —
гл. 17.
24	Та же идея, но в более широком плане, лежит в основе представления о по¬
степенном упадке человеческого общества, см. XXX, 27.
26	«Полезно ли-вам изучать это или то, что маленький городок, лежащий на
утесистой скале, если обладает правильным устройством (κατά κόσμον οίκουσα), лучше
и счастливее, чем большой город на гладкой и широкой равнине, если он населен
безумными людьми, не знающими порядка и закона?» (гл. 13).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
157
В главах 18—20 Дион возвращается к теме речи — о государстве (περί πόλεως).
Мысль нашего автора идет следующим путем: прежде чем исследовать сущность
'человеческого государства, надо определить, какие элементы слагают его, т. е. от¬
ветить на вопрос, что такое человек, «...человек... — это животное разумное и смерт¬
ное» (...έστιν άνθρωπος... £ωον λογικόν θνητόν — гл. 19),— пишет Дион. Основываясь
на этом определении, Дион раскрывает содержание понятия «государство»: «...госу¬
дарство (ή πόλις) есть множество людей (πλήθος ανθρώπων), в одном месте живущих,
управляемое законом (ύπό νόμου διοικουμενον). Уже очевидно, что это название
ничуть не подходит к так называемым государствам, неразумным и беззаконным
(τών καλούμενων πόλεων των αφρόνων καί ανόμων)... Никогда не могло бы оно подчи¬
няться закону, будучи неразумным и беспорядочным (. . .νόμιμος δέ ούκ αν εΐη ποτέ
αφρων και άκοσμος ουσα)» (гл. 20)26. Таким образом, непременными атрибутами госу¬
дарства Дион считает разумность его членов и подчинение законам. Последнее ка¬
чество государства — законность — проявляется, по мнению Диона, в господстве
высших государственных лиц, правителей, «разумных и мудрых» (φρόνομοι και σοφοί)
над остальной толпой (τό λοιπόν πλήθος). «Равным образом, всякий может исследо¬
вать: когда правители и высшие должностные лица (οί άρχοντες και προεστώτες)
разумны и мудры (φρόνιμοι καί σοφοί), а остальная масса (τό λοιπόν πλήθος) управ¬
ляется согласно их суждениям разумно и мудро (Βιοικήται κατά τήν τούτων γνώμην
νομίμως καί σωφρόνως), то такое государство должно называть мудрым и подчиня¬
ющимся закону государством, благодаря правителям» (гл. 21).
Итак, разумное человеческое государство, государство, руководимое законами,
Дион отождествляет с государством, построенным по принципу неравенства, господ¬
ства немногих над остальной массой.
Далее (гл. 21—23) следует развитие темы: образец благого государства — боже¬
ственное, лишенное раздоров и борьбы. Его члены руководствуются в отношениях
друг к другу дружбой (μετά πάσης φιλίας). Счастливы только боги, только их отно¬
шения совершенны. «Ведь единственное только общение — это общение богов друг
с другом — должно быть названо в полном смысле счастливым государственным уст¬
ройством (πολιτείαν), если (даже) кто-либо охватит все разумное, складывая людей
с богами, (подобно тому,) как говорят, что дети с мужами участвуют в государстве,
будучи гражданами по природе, не мысля, не используя обязанности граждан и не
участвуя в законодательстве, ничего в этом не смысля» (гл. 23)26 27.
Главы 24—29 написаны в форме диалога автора с ольвиополитом Гиеросонтом*
В главе 25 имеется любопытная характеристика приезжающих в колонию греческих
торговцев. Ее охотно цитируют в трудах по истории Ольвии, однако совершенно упу¬
скают из виду контекст, в котором она фигурирует: ведь ядовитое замечание Гиеросон-
та об «эллинах только по имени» введено с определенной целью оттенить достоинства
истинных греков — ольвиополитов, а может быть, и их гостя — самого Диона. По-
прежнему с явной симпатией («Мне очень понравилась эта простота старца...»—гл. 28)
рисует оратор суровых, но охотно отдающих свой досуг занятиям философией жите¬
лей Ольвии. И не собственные ли вкусы Диона сказываются в словах Гиеросонта:
«Мы неопытны в этой точной философии, но любим, как ты знаешь, Гомера, а немногие
и Платона»? Главы 28—29 насыщены эмоциональной окраской: воодушевлением Дио¬
на, мягким юмором. Все это привлекает читателя, но вместе с тем не позволяет отно¬
ситься к речи Диона как к некоему беспристрастному рассказу историка. Это отнюдь
не означает отрицания достоверности его рассказа и правдивости автора. Мы хотим
сказать лишь, что в высокой мере ценные реалистические подробности были важны
26	Вопрос, которого касается здесь оратор, не раз привлекал его. См., напри¬
мер, III, 43—44 и др. Принцип согласия с законом, как определяющий в понятии
государства, присутствует везде — ср. ЬХІХ, 5—6.
27	О человеческом роде, как о колонии (атсоіхіаѵ), выведенной богами, управ¬
ляемой теми же законами, но с меньшими почестями и счастьем, см. XXX, 26—27.

158
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
для Диона не сами по себе, но в контексте его идей, для разрешения философской за-
дачи, которую он ставил перед собой.
Дион снова переходит к теме о божественном государстве или мироустройстве.
Оратор определяет вселенную как государство. «Но теперешнее мироустройство, когда
все делится и распределяется во многих формах растений и животных, смертных и
бессмертных, воздуха, земли, воды, огня и остается тем не менее по природе единым во
всех этих (формах) и управляемым единой душой и (единой) силой,... уподобляют по¬
лису, вследствие того, что многие в нем родятся и умирают и вследствие порядка и
правильности управления» (гл. 30).
В этом определении обращает на себя внимание то представление о единстве
всей природы и жизни, которое так ясно проявляется у философа в данном месте.
Интересна также ссылка на стоиков, чье учение излагает здесь Дионгтшѵ τμετέρων. . .
υποφαινομένων (гл. 29); προσεικάζουσι (гл. 30); ср. также ώσπερ ήμεΤς προσεικάζομεν
(гл. 36); о των φιλουσόφων λόγος (гл. 38).
Дион обращается к проблеме устройства вселенной, к совершенному обществу
богов, стремясь; своим учением «...связать людской род с божественным и одним
словом охватить все разумное (τό λογικόν), найдя единственное крепкое и неруши¬
мое основание общежития и справедливости» (гл. 31). Вселенная — это то же госу¬
дарство с массой рождающихся в нем и умирающих, обладающее порядком и благо
устройством (гл. 30). Выражения, в которых Дион рисует идеальное общество бо¬
гов, следует привести: «...государством должно быть названо, клянусь Зевсом,,
не управляемое слабыми и малыми вождями, не терзаемое тиранами, народом,
декархиями, олигархиями и какими-либо другими подобными болезнями и бунтую¬
щее все время, но упорядоченное, как самое разумное и лучшее царство, которым
правит царь по закону, с дружбой и согласием28. Он, самый мудрый и высший
властитель и законодатель, правит над всеми смертными и бессмертными, господин
всего неба и существующего властителя, сам таким образом себя ведущий и имею¬
щий в себе самом образец устройства счастливого порядка. Его божественные·
поэты, наученные музами, воспевают и называют отцом богов и людей» (гл. 32).
Свои теоретические положения об устройстве вселенной Дион раскрывает
(с гл. 39 и далее до конца) в образной передаче — в форме мифа, «распеваемого^
на таинствах магами».
Таким образом,в основе мироздания,каким оно рисуется по Бориисфенитской
речи, лежит разум (τό λογικόν); оратор следует здесь традиционному воззрению стои¬
ков,^сформулированному еще Зеноном. Представляется интересным проследить, как
выдержанные в стоическом, а отчасти и киническом духе общие философские
положения в известной мере отражали социальные проблемы его эпохи.
Принцип господства и подчинения,царящий в космосе, подтверждает необходи¬
мость, разумность, полезность социального неравенства. [Возводя определенные об¬
щественные отношения во всеобщую закономерность, Дион распространяет принциго
господства и подчинени�