ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ КСТОРШ
И 3 ДАТЕЛЬСТВО
АКАДЕМИИ НАуК СССР
19 5 7

Редакционная коллегия
проф. В. И. Авдиев
проф. //. Ф. Дералгани
чл.-корр. АН СССР С. В. Киселев (глав¬
ный редактор)
к. и. н. Н.ЛІ. Постовская (отв. секретарь)
к. и. н. О. Я. Савостьянова
акад. В. В. Струве
к. и. н. 3. В. Удальцова
' проф. С. Л. Утченко (зам. гл. редактора)
Адрес редакции: Москва, Волхонка, 14, Институт истории АН СССР
Телефон Б-8-81-42

АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
/ГЛ ^
8(61)
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЧЕТЫРЕ РАЗА В ГОД
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МО СКВА —1957

ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ
НАУКИ
Великая Окіябрьская социалистическая революция явилась перелом¬
ным этапом не только в экономике и политике, но и в идеологии, в фор¬
мах общественного сознания. Она не могла не оказать определяющего воз¬
действия на развитие всех общественных наук, потому что была органи¬
чески с ними связана.
Ни в какой другой социальной революции, происходившей прежде,
науке не принадлежала столь выдающаяся роль, как в Октябрьской рево¬
люции. Эта революция подготавливалась и осуществлялась под знаменем
подлинно научной теории. Победа социалистической революции в Рос¬
сии невозможна была бы без марксистско-ленинской науки об обществе,
которой руководствуется в своей деятельности Коммунистическая пар¬
тия. Победившая же революция стала в свою очередь мощным факто¬
ром распространения социалистической идеологии и дальнейшего про¬
гресса всех наук.
Исторический материализм возник задолго до победы социалистиче¬
ской революции в России. Создание этого метода Марксом и Энгельсом
дало им возможность разрешить те задачи, которые были непосильны
для буржуазной исторической науки, т. е. раскрыть закономерности
общественного развития. Но, несмотря на появление марксистской исто¬
рической литературы, несмотря на известное влияние этой литературы
и на некоторых буржуазных историков, в дооктябрьский период господ¬
ствующее положение во всех странах Европы и в США занимала буржуаз¬
ная историография. Это обстоятельство — естественное следствие зави¬
симости науки в капиталистических странах от того класса, которому
принадлежат все материальные богатства и политическая власть в госу¬
дарстве.
Марксистская историография, зародившаяся в недрах буржуазного
общества, не располагала ни материальной базой, необходимой современ¬
ной исторической науке, ни достаточным количеством теоретически под¬
готовленных кадров специалистов для того, чтобы разрешить стоявшие
перед ней грандиозные задачи. Энгельс отмечал в письме к К. Шмидту
5 августа 1890 г., что «всю историю надо изучать заново». Классики
марксизма-ленинизма выполнили гигантский труд по научному осмыслению
мировой истории. В работах Маркса и Энгельса раскрыты основные законо¬
мерности не только капиталистического общества, но и предшествующих
социальных формаций, в том числе и рабовладельческой. В трудах
В.И. Ленина был дан анализ последней стадии капитализма и развиты даль¬
ше марксистские взгляды на историю докапиталистических формаций. Но
все же миссию пересмотра всей мировой истории с марксистских позиций

4 ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
не могли выполнить немногочисленные теоретики партии рабочего клас¬
са, которые вдобавок львиную долю времени и внимания уделяли непо¬
средственно революционной борьбе пролетариата.
Со времени Октябрьской революции в развитии исторической науки
начинается новый этап. Уничтожив буржуазный строй и создав социа¬
листическое государство, эта революция вызвала к жизни мощный фактор
развития всех наук и, в частности, исторической науки. В то же время
сам факт победы социалистической революции, блестяще подтвердив
правильность научной теории исторического материализма, обусловил
рост авторитета и влияния марксистской историографии как в первом
социалистическом государстве, так и за его пределами. Все это не озна¬
чает, разумеется, что советская историческая наука появилась из Октябрь¬
ского вооруженного переворота сразу в законченном виде и во всеоружии,
как Афина из головы Зевса.
Молодое социалистическое государство не имело своей готовой, сло¬
жившейся историографии. Во всех научных исторических учреждениях,
в высшей школе господство принадлежало в первое время еще буржуаз¬
ным историкам. Русская буржуазная историография в свое время сыг¬
рала выдающуюся роль в развитии всей мировой исторической науки.
Убедительными свидетельствами успехов русской историографии древ¬
него мира служат труды Б. А. Тураева в египтологии и М. В. Николь¬
ского в ассирологии, эпиграфические исследования В. В. Латышева,
работы по экономической истории Римской империи М. М. Хвостова и
«Введение в римскую историю» В. И. Модестова, а также многие другие
исследования. В России историография в большей степени, чем в какой-
либо другой стране, испытала влияние марксизма. Но в целом, несмотря
на достижения в накоплении и описании исторических фактов и явлений,
русская дореволюционная историография, как и вся мировая буржуаз¬
ная историческая наука, переживала кризис.
Революция нанесла сильнейший удар по буржуазной идеологии
и тем самым ускорила падение буржуазной исторической школы в Рос¬
сии. Но реакционная историография не сдавала своих позиций без
боя.
Формирование советской исторической науки проходило в упорной
борьбе передовых ученых против реакционных буржуазных школ и тече¬
ний в историографии, причем на первом этапе этой борьбы после револю¬
ции перевес сил находился отнюдь не на стороне историков-марксистов.
В истории древнего мира, например, в первые годы после революции
широкое распространение имели работы буржуазных историков, которым
молодая советская историография не могла противопоставить, кро¬
ме работ основоположников марксизма, почти никаких марксистских
трудов.
Но процесс формирования советской исторической науки протекал
в благоприятной обстановке. Советское государство и Коммунистиче¬
ская партия, рассматривая науку как исторически движущую револю¬
ционную силу, создали условия для такого быстрого подъема науки, кото¬
рый возможен лишь в социалистическом обществе.
Руководствуясь ленинским положением о том, что специалисты при¬
дут к коммунизму «через данные своей науки, по своему», партия и совет¬
ское государство терпеливо помогали ученым старой школы овладевать
марксистско-ленинской методологией и повышать уровень своей науч¬
ной работы. Партия заботливо оберегала то научное наследство, которое
революция получила от дореволюционной России. В годы гражданской
войны в типографиях Москвы и Петрограда, рядом с брошюрами и пла¬
катами, призывавшими рабочих и крестьян сражаться за власть Советов,

ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
5
печатались такие книги, как монография М. М. Максимовой о греческих
вазах архаического периода, «История римского права» М. М. Хвосто¬
ва, «Египетская литература» Б. А. Тураева и т. п.
Характерно, что еще в 1919 г., т. е. в то время, когда советский народ
с оружием отстаивал свое существование, В. И. Ленин подписал декрет
о создании Российской Академии материальной культуры (ныне — Ин¬
ститут истории материальной культуры).
После революции продолжали плодотворную научную работу такие
историки старой школы, как Б. А. Тураев, В. В. Латышев, Ф. И. Успен¬
ский, И. М. Гревс, Б. В. Фармаковский, С. А. Жебелев и многие другие.
В начале 20-х годов создан был исторический институт, вошедший в Рос¬
сийскую ассоциацию научно-исследовательских институтов (РАНИОН).
Эта ассоциация, в основу деятельности которой положен был принцип со¬
вместной работы ученых марксистов и немарксистов, сыграла важную роль
в постепенном переходе части буржуазных историков на позиции марксиз¬
ма-ленинизма. В то же время со стороны партии и советского государ¬
ства принимались энергичные меры для выращивания кадров молодых,
владеющих марксистской методологией историков. Еще в 1918 г. создана
была Социалистическая Академия (впоследствии Комакадемия), пред¬
ставлявшая собой центр научной работы в области общественных наук;
три года спустя организованы были Институты красной профессуры,
исторические отделения которых готовили преподавателей истории для
высшей школы, учрежден был Институт Маркса — Энгельса.
Все эти мероприятия помогли внести свежую струю в историческую
науку. Немалое влияние на обновление науки оказывали и те изменения,
которые произошли в жизни высшей школы. Победоносная социалисти¬
ческая революция широко распахнула двери в университеты рабочей
и крестьянской молодежи. Новая же демократическая аудитория не
склонна была проявлять терпимое отношение к антимарксистским кон¬
цепциям, которых продолжала придерживаться часть буржуазной про¬
фессуры. В то же время и на самих ученых не могли не оказать глубокого
влияния происходившие на их глазах великие исторические преобразо¬
вания. Упрочение советского государства и успехи социалистического
строительства с одной стороны, прогрессирующий кризис и упадок капи¬
тализма, с другой, подтверждавшие марксистскую концепцию истори¬
ческого процесса, побуждали многих историков пересматривать свои
идейные установки. Отдельные же буржуазные историки (например,
Ростовцев), не желавшие мириться с установлением нового обществен¬
ного строя, предпочли утратить твердую почву отечественной науки
и эмигрировали.
Оказывая всяческую поддержку историкам-марксистам в их идейной
борьбе против реакционных концепций буржуазной историографии и
оппортунистических ревизионистских взглядов, партия выступила также
и против вульгаризации исторического материализма. Ряд советских
историков, отбрасывая антинаучную и реакционную интерпретацию исто¬
рического процесса буржуазных историков, сам встал на путь бесплод¬
ной конструкции отвлеченных социологических схем. Игнорируя изве¬
стное ленинское положение о том, что живую душу марксизма составляет
конкретный анализ конкретной ситуации, историки школы Покровского
пытались уйти от изучения конкретного исторического материала. Подоб¬
ная вульгаризация марксизма нанесла большой ущерб изучению истории
древнего мира, тем более, что М. Н. Покровский и его последователи
фактически ограничивали область исторических исследований новейшей
историей. Преодолев с помощью партии эти извращения марксистской
методологии, историческая наука смогла быстро двинуться вперед. Вни¬

6	і ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
мание, которое Коммунистическая партия и Советское государство уде¬
ляли развитию исторической науки, выразилось также в создании мощ¬
ной материальной базы для исторических исследований.
Организация ряда научно-исследовательских институтов, основание
единого государственного архивного фонда, предоставление больших
средств на археологические раскопки обеспечили такую прочную базу
для исторической науки в СССР, о которой могли лишь мечтать историки
дореволюционной России.
Уже в 20-х годах начинает складываться советская историография
древнего мира. В 1920—1922 гг. сделан был первый опыт марксистского
изложения истории древней Греции (трехтомная работа А. И. Тюменева
«Очерки экономической и социальной истории древней Греции»), а в 30-х
годах также истории древнего Востока и Рима (работа В. В. Струве «Проб¬
лемы зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ
древнего Востока» в 1934 г., «Очерки по истории древнего Рима»
В. С. Сергеева в 1938 г.).
Таким образом, особенностью формирования исторической науки
после Великой Октябрьской социалистической революции является то,
что она развивалась при деятельной поддержке со стороны Коммунисти¬
ческой партии. Благодаря этой помощи за короткий промежуток време¬
ни, менее, чем за два десятилетия, в первом социалистическом государ¬
стве сложилась новая историография, представляющая собой в целом
более высокую ступень развития науки по сравнению с дореволюционной
русской и зарубежной буржуазной историографией.
Главная характерная черта исторической науки, возникшей под влия¬
нием Октябрьской революции,— ее марксистско-ленинская методоло¬
гия. Благодаря широким обобщающим трудам историков-марксистов
вся мировая история, от доклассового общества и до современного перио¬
да сосуществования социалистической и капиталистической систем,
предстала как единый закономерный процесс развития. Лишь примене¬
ние исторического материализма дало возможность советской истори¬
ческой науке успешно разрешить ряд проблем, представлявших собой
камень преткновения для буржуазной историографии, начиная от ха¬
рактера социально-экономического строя государств древнего Вос¬
тока вплоть до проблемы происхождения первой и второй мировых
войн.
Прочное усвоение марксистско-ленинской методологии советской исто¬
рической наукой привело также к определенным структурным ее измене¬
ниям. Так, например, археология, прежде нередко сводившаяся к эмпири¬
ческому «вещеведению», теперь была подчинена общей задаче изучения
прошлого народов, создавших те или иные памятники материальной
культуры, и стала органической составной частью исторической
науки.
Не случайно поэтому именно марксистско-ленинская основа совет¬
ской исторической науки подвергается особенно ожесточенной критике
со стороны буржуазных историков и социологов. Последние нередко
признают выдающиеся достижения советских ученых в археологии и
в исследовании некоторых частных исторических проблем. Так, напри¬
мер, в докладе А. Момильяно «О современном состоянии изучения древ¬
ней истории» на X Международном конгрессе историков в 1955 г. в Риме
отмечалось, что наиболее значительными достижениями в мировой архео¬
логии за последнее десятилетие являются раскопки русских ученых
в степях Евразии. Общие же методологические установки советских
ученых ведут советскую историческую науку, с точки зрения ее буржуаз¬
ных критиков, к фатализму, односторонности, учету влияния лишь одного

ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В; РАЗВИТИИ; ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ] 7;
фактора исторического развития — экономического, к догматизму
и т. п. Все эти недостатки, однако, присущи не марксистско-ленинской
исторической науке, а вульгаризаторам марксизма, с которыми реакцион¬
ные буржуазные историки тенденциозно пытаются поставить на одну
доску советскую историческую науку. Последняя же, рассматривая ма¬
териальное производство как важнейший фактор развития человече¬
ского общества, учитывает также роль политических и идеологических
условий.
В фонде советской историографии, наряду с работами, посвященными
экономическим отношениям, имеется немало ценных исследований, касаю¬
щихся истории политических учреждений и политической борьбы, исто¬
рии различных форм идеологии. И работы, посвященные эллинистиче¬
ской цивилизации или восстанию Спартака, идейно-политической борьбе
в Риме накануне падения республики или принципату Августа, занимают
не менее почетное место в советской исторической литературе, чем тру¬
ды о храмовом и царском хозяйстве древнего Шумера или о типах
сельского хозяйства в Италии I в. Разумеется, в советской историогра¬
фии имеется еще немало пробелов. Но если советские историки еще недо¬
статочно занимаются такими, например, отраслями исторической науки
как просопография, то не из-за того, что последняя считается «буржу¬
азной» наукой, как полагает А. Момильяно, а лишь потому, что молодая
советская историография не успела еще уделить должное внимание
этой нужной, но отнюдь не главной, отрасли исторической науки.
Рассматривая развитие человеческого общества, как закономерный исто¬
рический процесс, советская историческая наука в то же время чужда
фаталистического подхода к истории. Она исходит из того положения, что
существующие объективно общественные законы реализуются лишь бла·^
годаря деятельности людей, классов, народных масс. И отсюда вытекает
другая отличительная черта советской исторической науки — особое
внимание к изучению истории производителей материальных благ, к
изучению народных движений и классовой борьбы.
Советские историки не ограничиваются при этом постулированием
положения о решающей роли народных масс в истории в общей форме,
но направляют основные свои усилия на исследование конкретных форм
воздействия народных масс на ход общественного развития в различные
исторические эпохи.
Советская историография отличается также тем, что ей чужд анти¬
научный европоцентризм, который до сих пор в различных вариациях
присущ буржуазной исторической науке. Утонченной разновидностью
этого европоцентризма является интерпретация мировой истории А. Тойн¬
би. Последний, формально выступая за универсальную всемирную исто¬
рию, в то же время противопоставляет Запад Востоку как извечно чуж¬
дые друг другу цивилизации. Советские историки расширили сферу своих
исследований по сравнению с традиционным кругом интересов буржуаз¬
ных ученых. Советская историография, например, наряду с изучением
«классического» Востока уделила большое внимание также исследованию
древней истории народов Средней Азии, Закавказья, Китая, Индии и
других стран. Если европоцентризм отражает апологетический по отно¬
шению к «западной цивилизации» (точнее — к империализму и колониа¬
лизму) характер буржуазной историографии, то универсальность совета
ской исторической науки — проявление интернационализма, этого орга¬
нического элемента социалистической идеологии.
Неотъемлемой чертой советской историографии является также ее
партийность. Эта черта советской исторической науки давно является
объектом самых назойливых нападок со стороны адептов буржуазной

8	ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
идеологии, которые, лицемерно умалчивая о партийности буржуазной
исторической науки, обвиняют советскую историографию в «тенденциоз¬
ности». Один американский автор доказывал, что в Советском государ¬
стве Клио утратила свою беспристрастность, поступив на службу к прак¬
тической политике. Историк-марксист, уверяет этот автор, «...будучи
далек от того, чтобы оставаться выше пыла битв, представляет собой
солдата в рядах армии коммунизма». То, в чем буржуазные критики
видят corpus delicti, для советской историографии — дело чести. Исто¬
рик-марксист, действительно, стремится не только объяснить мир, но
и активно участвовать в его преобразовании. Но это не исключает,
а наоборот, предполагает объективность советской исторической
науки. Партийность не совместима с объективностью для тех направ¬
лений в общественных науках, которые отражают идеологию реакци¬
онных отживающих классов, заинтересованных в фальсификации ис¬
торической действительности. Марксистская же историческая наука
проникнута идеологией передового класса общества, который нуж¬
дается в объективном освещении закономерностей общественного раз¬
вития.
Партийность советской исторической науки выражается прежде всего
в ее непримиримой борьбе против всех проявлений буржуазной идеологии.
Если судить по внешним данным, то в капиталистических странах Запада
научная историческая жизнь бьет ключом: одна за другой появляются
многотомные всемирные истории, в массовом порядке печатаются мо¬
нографии, посвященные самым разнообразным историческим проблемам,
издаются сотни специальных исторических журналов, высокого уровня
достигла исследовательская техника. Но за этим внешним благополучием
скрываются очевидные признаки упадка и регресса.
Кризис буржуазной историографии резко обозначился еще тогда,
когда капитализм вступил в последнюю фазу своего развития. Октябрь¬
ская революция еще более углубила этот кризис.
В настоящее время, следуя за вереницей других идеалистических
антинаучных направлений, модным течением западной буржуазной исто¬
риографии стал презентизм, оспаривающий возможность познания законо¬
мерностей исторического процесса. Широкое распространение получили
и другие школы, отрицающие исторические законы и поступательность
движения мировой истории, культивирующие субъективизм в отборе
и оценке исторических фактов, стремящиеся окончательно погасить дух
историзма. Идеалистическая интерпретация исторического процесса все
чаще переходит в неприкрытую мистику и теологию. Модернизация исто¬
рического прошлого, имеющая своей целью подорвать устои марксист¬
ской концепции последовательной смены социально-экономических
формаций, проходит красной нитью через всю буржуазную историогра¬
фию эпохи империализма от Мейера иПельмана до Ростовцева и Тойнби.
В настоящее время эта модернизация нередко выливается в гротескные
формы. Одни маститые представители западной историографии сопо-
стапляют ассирийское государство с фашистской Германией, другие
проводят аналогию между реформами Ван Мана и «новым курсом» Франк¬
лина Рузвельта.
Советская историческая наука видит поэтому важнейшую свою зада¬
чу в том, чтобы, оценивая с позиций марксизма-ленинизма процесс истори¬
ческого развития, вскрывать одновременно реакционную сущность совре¬
менной буржуазной историографии.
Советской исторической науке не присуща, однако, сектантская огра¬
ниченность. Она не закрывает глаза на ценные работы буржуазных исто¬
риков в области фактических специальных исследований и готова пере¬

ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
9
нять лучшее из того, что создано и создается еще сейчас зарубежными
учеными.
Советские историки, как и представители других отраслей науки,
всегда высказывали свою готовность к сотрудничеству в области науки
и культуры с учеными капиталистических стран. Наглядными примерами
таких контактов может служить участие советских ученых в работе между¬
народных конгрессов историков, начиная от конгресса в Осло в 1928 г. и
вплоть до последнего Римского конгресса 1955 г., чтение лекций иностран¬
ными историками в Советском Союзе, обмен научной литературой
и т. п.
Подобное сотрудничество никоим образом не означает, однако, при¬
знания принципа сосуществования двух различных систем в идеоло¬
гии.
Некоторые буржуазные ученые жалуются на «нетерпимость» совет¬
ской науки. Так, на X Международном конгрессе историков в Риме немец¬
кий историк Г. Риттер укорял советских ученых в том, что они в своей
полемике против западной историографии «не знают никакой меры»,
а французский историк П. Ренувен доказывал, что материалистическая
и идеалистическая концепции в историографии могли бы дополнять друг
друга и мирно уживаться. Советская историческая наука исходит, од¬
нако, из признания антагонистичности буржуазной и социалистической
идеологии. Она не может поступаться цельностью и последовательностью
своего мировоззрения. Поэтому для нее абсолютно не приемлемы какие-
либо предложения ослабить борьбу против методологических основ бур¬
жуазной историографии.
Партийность советской исторической науки обусловливает также
нетерпимое ее отношение ко всяким отклонениям от марксистско-ленин¬
ского мировоззрения в собственных рядах, к проявлениям догматизма
и начетничества, остаткам влияния культа личности в истории, рециди¬
вам вульгаризаторских взглядов на исторические явления.
Особенностью советской исторической науки, вытекающей из самой
природы социалистической системы, является также плановость. Приме¬
нение принципа плановости в науке, имеет, разумеется, свои специфи¬
ческие черты по сравнению с другими областями общественной жизни,
с народным хозяйством. Ученый-историк свободен в выборе темы своего
исследования и в определении круга своих научных интересов. Но дея¬
тельность научных учреждений и коллективов историков координирует¬
ся, перед ними ставятся общие задачи в соответствии с потребностями
общества и государства.
Благодаря плановому началу научная деятельность историков стано¬
вится более целеустремленной и эффективной. Социалистическая обще¬
ственная система порождает и другую характерную черту советской исто¬
рической науки — дух коллективизма. В современном буржуазном госу¬
дарстве историк по существу так же, как сотни лет тому назад, представ¬
ляет собой тип индивидуально обособленного ученого. Советские историки—
члены научных коллективов,связанные друг с другом не только общностью
цели и идейных установок, но и тесным взаимодействием в своей работе.
Сам метод работы советских историков, предполагающий развитие дело¬
вой принципиальной критики, проведение творческих дискуссий, способ¬
ствует взаимному духовному обогащению ученых-историков и повы¬
шает общий уровень научной работы.
Историография, созданная Октябрьской революцией, отличается от
буржуазной исторической науки еще и тем, что она близка народу.
Эта черта проявляется не только в особом внимании, уделяемом совет¬
ской исторической наукой истории производителей материальных благ,

10	ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
но и в широком распространении исторических знании среди народных
масс. Вся система народного образования и политического просвещения,
сложившаяся в социалистическом государстве, — постепенное введение
всеобщего среднего образования, наличие широкой сети исторических
и других гуманитарных факультетов, партийных школ (где также изучают¬
ся отечественная и всеобщая история), университетов марксизма-лени¬
низма, издание массовыми тиражами исторической литературы,— обус¬
ловливает демократизацию исторической науки. История перестает быть
достоянием лишь узкого круга специалистов и становится доступной
Широким слоям членов социалистического общества. Распространение
же исторических знаний и интереса к истории среди народных масс соз¬
дает благоприятную почву для постоянного притока новых сил в истори¬
ческую науку и для ее расцвета.
Отмеченные выше черты советской исторической науки, ее марксист¬
ско-ленинская методология, партийность, дух коллективизма и тесная
связь с народом, а также поддержка со стороны Коммунистической партии
и социалистического государства, и обусловили успехи историографии,
созданной Октябрьской революцией.
К числу узловых проблем древней истории, успешно разрабатывае¬
мых советскими историками, относятся хозяйственный строй древнего
Египта и стран Передней Азии, социальные движения на древнем Востоке,
в Греции и Риме, сущность эллинизма и его историческая роль, падение
Римской республики и установление империи, раннее христианство,
кризис Западной римской империи и др. Безусловный приоритет при¬
надлежит советской исторической науке в изучении древней истории
народов Средней Азии, Закавказья, Сибири, а также истории Север¬
ного Причерноморья. Исключительно ценным вкладом в мировую науку
являются труды советских урартологов, особенно корпус и грамматика
урартских надписей Г. А. Меликишвили.
На основе многочисленных специальных исследований (которые, ра¬
зумеется, и сами по себе представляют крупные достижения историче¬
ской науки) созданы синтетические труды по истории древнего Востока,
Греции и Рима. После длительных поисков и тщательного коллективного
обсуждения были подготовлены новые университетские учебники: история
древнего Востока В. В. Струве, а затем и В. И. Авдиева, история древней
Греции В. С. Сергеева, обобщающие работы по истории древнего Рима
В. С. Сергеева, Н. А. Машкина, С. И. Ковалева и др., началось издание
Всемирной истории, первые два тома которой (уже вышедшие в свет)
посвящены первобытному обществу и древнему миру.
Значение Октябрьской революции для исторической науки не исчер¬
пывается созданием марксистско-ленинской историографии в первом
социалистическом государстве.
Социалистическая революция оказала серьезное воздействие на раз¬
витие исторической науки во всем мире.
Это обстоятельство вынуждены признавать в настоящее время и враж¬
дебные марксизму-ленинизму историки. Так, например, изданный в Берне
«интернациональный коллективный труд» по всемирной истории (His¬
toria Mundi), тенденциозно извращая сущность материалистического пони¬
мания истории, отмечает, однако, что исторический материализм стал в
области идеологии «мировой силой».
В капиталистических странах Запада растет число историков, руко¬
водствующихся в своей исследовательской работе марксистско-ленин¬
ской теорией. Так, например, в Англии, еще до второй мировой войны
созданы были группы историков-марксистов. В этих группах имеются
секции древней истории, востоковедения и др. Журнал «Past and Present»-,

Поворотная веха в развитий исторической науки
14
стал центром прогрессивных историков Англии. Во Франции
таким же центром является журнал «Pensée», в Италии историки-марк¬
систы работают в институте Грамши. Марксистские исторические иссле¬
дования появляются и в других буржуазных странах. Специалистам по
античной истории хорошо известны ценные работы Э. Серени, Дж. Том¬
сона, А. Робертсона, С. А. Данге, Э. Томсона и др.
Резко вырос интерес к социально-экономическим проблемам и в бур¬
жуазной историографии.
В ряде докладов, сделанных зарубежными учеными на X Международ¬
ном конгрессе историков, отмечалось стремление многих молодых исто¬
риков подводить под политическую историю социально-экономический
фундамент, усиление внимания к изучению развития форм собственности,
к проблемам классовой борьбы. Разумеется, во многих случаях интерес
к подобным проблемам вызван желанием буржуазных ученых дать бой
марксизму на его собственной территории. Но в капиталистических
государствах множится число и таких историков, которые действительно
стремятся в своей исследовательской работе руководствоваться марксист¬
ской методологией.
Октябрьская революция, широко распространив идеи марксизма-
ленинизма, оказала особенно большое влияние на историографию тех
стран, которые в свое время являлись колониями империалистических
государств. Дж. Неру в своей книге «Открытие Индии» пишет о том, что
изучение Маркса и Ленина помогло ему увидеть историю и современную
жизнь в новом свете; «В длинной цепи исторических событий и обществен¬
ного развития обнаружился некий смысл, некая последовательность,
а будущее уже не казалось таким неясным».
Ярким свидетельством жизненной силы и творческой плодотворности
марксистской историографии, с одной стороны, оскудения и бесперспек¬
тивности буржуазной историографии, с другой, может служить путь раз¬
вития исторической науки в народно-демократических государствах
Европы и Азии. В Китае народно-демократическое государство ока¬
зало большую помощь исторической науке, создав новые научно-
исследовательские институты, расширив объем археологических рас¬
копок. Новая китайская историография, применяющая методологию
марксизма-ленинизма с творческой смелостью, свойственной китайским
марксистам, может отметить уже серьезные успехи в различных отрас¬
лях исторического знания.
Важное значение имеют, в частности, выводы Го Мо-жо о рабовладель¬
ческом характере социального строя древнего Китая, которые решительно
порывают с традиционным для буржуазной историографии определением
древнекитайского общества как феодального. Развитие марксистской
историографии во всех социалистических странах Европы и Азии проте¬
кает, так же как в Советском государстве, в борьбе против буржуазной
историографии. Но возможность использования опыта марксистско-ленин¬
ской историографии Советского Союза облегчает задачи историков
стран социалистического лагеря.
Плодотворному развитию марксистской историографии не в малой
степени способствует также тесное сотрудничество между историками
Советского Союза и других стран социалистического лагеря. Это сотруд¬
ничество выражается в различных формах, начиная от совместного об¬
суждения определенных научных проблем (как, например, на недавно
состоявшейся в Праге конференции историков и филологов-античников
стран народной демократии и Советского Союза) и вплоть до коллектив¬
ной подготовки некоторых научных трудов.

12
ПОВОРОТНАЯ ВЕХА В РАЗВИТИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
* *
*
В 1921 г. В. И. Ленин говорил о дне торжества первой социалистиче¬
ской революции: «Чем дальше отходит от нас этот великий день, тем
яснее становится значение пролетарской революции в России».
Ход исторического развития за последние сорок лет еще лучше помог
уяснить определяющее значение Великой Октябрьской социалистической
революции для всех сторон общественной жизни.
Социалистическая революция спасла историческую науку от дегра¬
дации, на которую обрекало ее господство реакционной буржуазной идео¬
логии, открыла перед ней новые широкие горизонты и создала все усло¬
вия, необходимые для плодотворной творческой работы, для содействия
строительству коммунизма.

Проф. В. И. Авдиев
ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
В СрВЕТСКОМ СОЮЗЕ (1917-1957 гг.)
Русские ученые сделали большой и ценный вклад в дело изучения исто¬
рии и культуры древневосточных народов. Широкую известность полу¬
чили труды В. С. Голенищева в области истории древнеегипетской литера¬
туры и письменности, работы акад. Б. А. Тураева по египтологии и исто¬
рии древнего Востока, труды М. В. Никольского, пролившие новый и
яркий свет на хозяйственное развитие древней Месопотамии. Но только
после Октябрьской революции советские ученые получили полную воз¬
можность отдать все свои силы- плодотворной работе в области истори¬
ческой науки, в частности истории древнего Востока. Великая Октябрь¬
ская социалистическая революция, открывшая перед советскими народами
огромные перспективы социалистического строительства, дала мощный тол¬
чок развитию культуры и науки в нашей стране. Наряду с другими гумани¬
тарными науками, историческая наука под влиянием марксистско-ленин¬
ской методологии стала постепенно превращаться в подлинную марксист¬
скую науку. Советские историки, идя по тому пути, который был указан ос¬
новоположниками и корифеями марксистской исторической науки в их
классических трудах, стали постепенно создавать советскую историческую
науку. Не осталась в стороне от этой большой творческой работы и древняя
история, в частности история древнего Востока.
Эта отрасль исторической науки значительно расширилась за послед¬
ние годы. Большие раскопки, произведенные на территории Египта,
Передней Азии, Индии и Китая, раскрыли ряд новых страниц в истории
человечества. Под заступом археологов открылись новые города, историкам
стали известны новые, доселе неведомые народы и государства древности.
В свете этих открытий пришлось заново перестроить целые разделы истории
древнего Востока. Наряду с этим перед советскими историками встали
важнейшие, принципиальные проблемы, связанные с возникновением
классового общества, древнейшей формы классовой эксплуатации и древ*
нейшего государства. Правильное разрешение этих проблем тесно
связано с учением марксизма-ленинизма о прогрессивном развитии
социально-экономических формаций и поэтому имеет принципиальное
значение для развития всей исторической науки, в частности для истории
древнего Востока.
Развитие советской археологии в значительной степени расширило
кругозор историков древнего Востока, дав им возможность на основе
нового археологического материала не только поставить, но и разрешить
ряд исторических проблем. На территории СССР, в Закавказье и в Сред-

14
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
ней Азии были произведены раскопки, давшие ценные научные резуль¬
таты. Урартские надписи, развалины архитектурных сооружений и па¬
мятники материальной культуры, найденные на территории советской
Армении, дали возможность историкам гораздо глубже, чем раньше,
изучить историю Урарту, древнейшего рабовладельческого государства,
возникшего на территории Закавказья и прилегающих областей. Все
эти новые материалы позволили установить, что древний Кавказ был
тесно связан с Урартским царством и культура древнего Кавказа с урарт¬
ской культурой. Поэтому особенный интерес представляет изучение урарт¬
ских памятников, найденных на территории СССР. Уже в 1924 г. была
начата регистрация древностей на территории Армении с целью составле¬
ния археологической карты. В 1934 г. Государственный Эрмитаж
направил археологическую экспедицию для изучения древней крепости
на южном берегу озера Севан. Но наиболее значительные раскопки были
произведены Б. Б. Пиотровским, который с 1939 г. весьма успешно
раскапывает холм Кармир-Блур, у Еревана, на левом берегу р. Занги.
Здесь были частично вскрыты остатки большого урартского горо¬
да, носившего название Тейшебаини, остатки дворца урартского прави¬
теля, наконец, множество памятников материального быта, произведе¬
ний искусства, предметов религиозного культа и даже некоторые надписи,
в частности на обломках глиняных табличек и на бронзовых предметах
(шлемах, колчанах, щитах и чашах), наконец, представляющие большой ин¬
терес клинообразные и гиероглифические обозначения емкости на больших
сосудах, служивших для хранения вина. Раскопки Кармир-Блура про¬
лили очень яркий свет на жизнь урартского административного центра
Тейшебаини в VIII—VI вв. до н. э.; в кладовых города были найдены
интереснейшие памятники, относящиеся к VIII в. до н. э. Больше того,
они дали обильный материал для изучения вопроса о связях между куль¬
турой Урарту и других древневосточных стран, а также о взаимоотноше¬
ниях урартов со скифами. Найденные в Тейшебаини ассирийские печати
и бусы, египетские амулеты, малоазийские и средиземноморские печати
и серьги, несомненно, указывают на те связи, возможно торговые, кото¬
рые соединяли страну Урарту с другими странами и народами древнего
Востока, Много элементов роднит культуру урартов с культурным разви¬
тием других древневосточных народов. Наружная стена дворца в Тей¬
шебаини несколько напоминает стены ассирийских построек, а также
храма дворца Капара в Тель-Халафе.
Планировка комнат дворца в Тейшебаини похожа на расположение ком¬
нат во дворцах древней Месопотамии. Для освещения применялись световые
колодцы, как в ассирийских дворцах. Крыша напоминала крышу зикку-
рата. Остатки канализационной системы позволяют сравнивать большое
здание в Кармир-Блуре с более древним дворцом в Мари. Эти аналогии
подтверждаются и отдельными находками. Крупный бронзовый гвоздь,
служивший для прикрепления драпировок к стенам, напоминает асси¬
рийские «зиггати». Железные удила из Кармир-Блура близки к ассирий¬
ским образцам из Апплура и Калаха. Очень интересны найденные в Кар¬
мир-Блуре урартские печати с изображением льва, полумесяца, лежащего
грифона, крылатого солнечного диска бога Апппура, людей и деревьев,
а также 8 ассирийских печатей с изображениями, главным образом,
мифологического характера. Находки в Кармир-Блуре позволили уста¬
новить исконные связи жителей Тейшебаини как с соседними древне¬
восточными народами, так и с местными племенами Закавказья. Если
железные изделия, близкие к урартским, указывают на распространение
под урартским влиянием железа, то бронзовые вещи говорят о наличии
местной техники изготовления бронзы·

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 15
Начиная с 1947 г. начато было обследование холма Аринберд, около
Еревана. Раскопки обнаружили здесь в развалинах урартской крепости
остатки стенной росписи и клинообразные надписи с именами урартских
царей Аргишти I иСардури II (VIII в. до н. э.). Нет никакой возможности
даже перечислить все интересные предметы, найденные при раскопках
Кармир-Блура и Аринберда. Несомненно, богатые результаты этих рас¬
копок представляют большой интерес для науки и дают новые ценные
материалы при изучении вопроса о развитии урартской культуры и
проникновения урартов в Закавказье, а также дают возможность охарак¬
теризовать уровень развития культуры древнейших племен Закавказья
в эпоху урартских нашествий. Особенно богат материал, касающийся
строительной техники, архитектуры, керамики, металлургии, земледелия,
военного дела и искусства. Все эти данные позволяют выяснить взаимоот¬
ношения между древним Кавказом и древним Востоком.
Огромное научное значение имели также раскопки, производившиеся
Б. А. Куфтиным в Цалкинском районе, в долине р. Храмы в местности
Триалети (Грузия). Здесь был раскопан ряд могильников и курганов
и обнаружен ряд замечательных предметов, которые дали возможность
изучить культуру Закавказья во II тыс. до н. э. и установить культур¬
ные связи, соединявшие Кавказ с древним Востоком. Особенный инте¬
рес в этом отношении представляют предметы, найденные в кургане
№ 8: золотая буса, инкрустированная оранжевым сердоликом и зернье-
вым обрамлением, агатовый кулон в золотой оправе и золотые висячие
завитки, которые можно сравнить с аналогичными драгоценностями из
царских гробниц в У ре и в У руке. Среди драгоценных предметов,
найденных в Триалети, выделяются два сосуда из серебра, на одном из
которых изображена культовая сцена, может быть, связанная с ритуалом
изготовления и раздачи священного напитка бессмертия Далее, интересна
четырехколесная повозка, найденная в Цалке. Эта погребальная колес¬
ница с 4-мя дисковыми дубовыми колесами и вертикально поднимающи¬
мися стенками кузова очень напоминает деревянные колесницы, которые
были найдены в некрополе Ура. Чечевицеобразные колеса цалкинской
колесницы очень близки к колесам маленьких глиняных моделей колесниц
из Киша, а также к бронзовой модели четырехколесной повозки из Сирии,
находящейся в Стокгольмском музее. Столь же тесно связаны с древне¬
восточным миром и более поздние предметы, в частности обнаруженные
в Алгетском погребении. Здесь были найдены орнаментированные пластин¬
ки из электрума, служившие накладками на рот и глаза покойника,
перстни, браслеты, булавки и пряжки, удила и псалии, серебряная обив¬
ка, бронзовый треножник, бронзовое блюдо, серебряные блюда и т. п.
Тип этого погребения близко примыкает к ахалгорийскому кладу и может
быть отнесен к кругу ахеменидского искусства V—IV вв. до н. э. Если
серебряные сосуды из Ахалгори и Алгети близки к иранским образцам,
то остальные вещи Алгетского погребения тяготеют в сторону Западной
Месопотамии, Сирии и даже Кипра. Таковы ромбические пластинки, таков
и мотив крылатого грифона на перстнях из Алгети и Ахалгори.
Таким образом, раскопки советских археологов дали возможность
связать значительно теснее, чем ранее, историю и культуру древнейших
племен Кавказа с историческим развитием народов и государств древнего
Востока и дали советским историкам материал, позволивший по-новому
осветить ряд важнейших проблем древневосточной истории.
В этом отношении большой интерес представляют труды Б. А. Куф-
тина, Е. И. Крупнова, А. А. Иессена, Г. А. Ломтатидзе, А. Н. Колон-
тадзе, К. Л. Оганесяна. Труды Б. Б. Пиотровского по археологии Закав¬
казья, по истории Урарту, в частности посвященные Кармир-Блуру,

16
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
и ценный обобщающий труд Г. А. Меликишвили «Наири-Урарту» открыли
новую страницу в изучении истории и культуры древнейшего рабовладель¬
ческого государства, отчасти расположенного на территории Закавказья.
В последние годы особенно большие успехи были сделаны в области
археологического изучения Средней Азии. На юге это было достигнуто
деятельностью Таджикской экспедиции под руководством А. Ю. Яку¬
бовского и М. М. Дьяконова и Южно-Туркменской экспедиции под руко¬
водством М. Е. Массона. Благодаря этим экспедициям прежде всего полу¬
чили широкое развитие исследования в области древнейших культур.
В настоящее время трудами А. П. Окладникова открыты на юге Средней
Азии не только остатки среднего и верхнего палеолита, но и древней¬
шие земледельческие культуры раннего неолита, уходящие, как и в
Передней Азии, в мезолитическую древность (материалы пещеры Джебел
в прикаспийской части южной Туркмении).
Но особенно большое значение для выяснения места историко-культур¬
ного развития племен Средней Азии в общем процессе истории стран Перед¬
него и Среднего Востока имеют исследования Б. А. Куфтина и В. М. Мас¬
сона на поселениях т. н. культуры крашеной керамики, или культуры
Анау. В настоящее время раскопками в Джойтуне, Каахка, Намазга-
Тепе, Геоксюре, Кара-Тепе, Артыке и других местах создана картина
исторического развития земледельческих общин юга Средней Азии, охва¬
тывающая IV, III и II тысячелетия до н. э. При этом в культурно-истори¬
ческом отношении прослежены соотношения этих памятников с класси¬
ческими остатками неолитических, халколитических и бронзовых куль¬
тур населения Ирана, Белуджистана, Индии и Месопотамии. Некоторые
поселения вроде Яссы-Тепе и Намазга дали уже для раннего времени
халколита многокомнатные дома, украшенные сложнейшей геометрической
росписью, живо напоминающей позднейшие украшения храмов Урука
и других зданий Месопотамии кануна сложения там первых восточно¬
рабовладельческих государств. Прослеживая шаг за шагом развитие
первобытно-общинного строя на юге Средней Азии, археологи выяснили
органическую связь со всем предшествующим развитием т. н. культуры
Анау IV, подводящей нас к периоду образования первых среднеазиатских
государств в VIII—VI вв. до н. э. (см. Труды ЮТАКЭ, т. VII, Ашх., 1956).
К сожалению, пока остается мало освещенной история южных средне¬
азиатских государств в период их борьбы с Ассирией, Мидией и ахеме-
нидским господством. Сюда должны быть направлены усилия ученых.
Зато последующее, эллинистическое время получило свое разъяснение
в ряде работ и прежде всего в монографии К. В. Тревер, посвященной
греко-бактрийскому искусству. Особенно же широко развернулось за
последнее время изучение Парфии в связи с раскопками А. А. Марущен¬
ко и М. Е. Массона в старой Нисе. Открытие М. Е. Массоном многочислен¬
ных хозяйственных документов на черепках из Нисы и их расшифровка
М. М. и И. М. Дьяконовыми и В. А. Лившицем (ср. по этому вопросу работу
И. Н. Винникова) способствуют проникновению исследователей в недавно
еще покрытые тайной области социально-экономического устройства Пар¬
фии—одного из самых своеобразных государств эллинистического рабовла¬
дельческого Востока, долго затем влиявшего на всё позднейшее развитие
культуры Средней Азии. Это ясно видно хотя бы на таких замечательных
произведениях искусства, какими являются росписи и скульптуры двор¬
цов и храмов, открытые А. Ю. Якубовским в Пенджикенте и В. А. Шиш¬
киным в Варахше (см. А. Ю. Якубовский, «Древний Пенджикент», и Труды
Таджикской экспедиции).
Далее, большое значение имели раскопки, произведенные советскими
археологами на севере Средней Азии, на территории древнего Хорезма,

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 17
которыми с 1937 года руководит С. П. Толстов. Там советским археоло¬
гам удалось найти множество памятников древнехорезмийской культуры,
начиная от эпохи неолита и кончая временами средневековья.
В стоянке Джанбас-Кала № 4 было обнаружено много микролитов,
а также остатки большого жилища, построенного на деревянных стол¬
бах и покрытого камышом, в котором, возможно, обитала целая родовая
община, превышавшая 100 человек. Предметы, типичные для найденной
здесь культуры, которая обычно называется «кельтеминарской», можно
сближать с инвентарем поселения, обнаруженного около Персеполя. В райо¬
не левобережного Хорезма по маршруту, параллельному старым руслам
Канга-Дарья —Туны-Дарья — южный Даудан, были обнаружены стоянки
поздненеолитической культуры, относящиеся к началу III тысячелетия
до н. э. Все эти находки свидетельствуют о существовании в области
Хорезма очень древней и вполне самобытно возникшей культуры.
По древним памятникам можно проследить развитие экономики древ¬
него Хорезма от рыболовства и охоты до скотоводства и земледелия, кото¬
рое было возможно лишь на основе ирригации. Остатки больших каналов,
относящихся к VIII—VII вв. до н. э., подтверждают соответствующие
описания Геродота и дают своеобразный материал для изучения искус¬
ственного орошения на древнем Востоке. Городище Калалы-гыр, раско¬
панное в 1953 г., сохранило остатки одной из самых крупных древнехо-
резмийских крепостей, которая должна была обеспечить господство
ахеменидских завоевателей над оросительной системой этого района. Клас¬
сическим периодом древнехорезмийской культуры были IV—III вв.
до н. э. К этому времени относится расцвет древнекангюйского Хорезмий-
ского государства, которое сумело отстоять свою независимость как от
Ахеменидской Персии, так и от греко-македонской державы. От этого вре¬
мени сохранились остатки большого здания, раскопанного экспедицией
С. П. Толстова в Кой-Крылган-Кала в 1952 г. Не менее интересны развали¬
ны крепостей и укрепленных поселений, относящиеся к первым вв. н. э.
В 1939 г. хорезмийская экспедиция обследовала и частично раско¬
пала развалины большого укрепленного поселения Джанбас-Кала, отно¬
сящегося к кангюйскому и раннекушанскому времени (III в. ДО н. э.—
I	в. н. э.). Раскопки обнаружили здесь остатки двух сплошь застроенных жи¬
лых массивов, разделенных улицей или длинной площадью, идущей от во¬
рот, которые защищены своеобразной привратной постройкой. Во время этих
раскопок, давших ценнейшие материалы, был обнаружен храм огнепо¬
клонников, или, вернее, общинное святилище огня, «дом огня», как позд¬
нее стали называть это святилище. Оно помещалось в небольшой угло¬
вой комнате, в середине которой находилось овальное возвышение, очевидно,
жертвенник.
В развалинах Джанбас-Калы было найдено множество предметов.
Среди них следует отметить архаические терракоты со следами древне-
ахеменидских и раннеэллинистических влияний, ручки сосудов со штам¬
пованными львиными мордами, бронзовые трехгранные наконечники стрел
позднескифского типа и различные украшения.
Наконец, очень интересны материалы раскопок городища Топрак-
Кала. Правильный прямоугольник этого городища (450x270 м) обнесен
прочными стенами из древнего кирпича и защищен многочисленными
квадратными башнями. Северо-западный угол крепости занимал большой
замок правителя, состоящий из двора и огромного трехбашенного дон¬
жона, сохранившегося в высоту до 20 метров. Около замка правителя
находился городской храм огня, обнесенный мощной двойной кирпичной
стеной с проходом внутри. Тут же рядом находилась и обширная базар¬
ная площадь. Остальную часть городища занимала жилая часть города,

18
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
разделенная на две части улицей. По обе стороны улицы располагались
отделенные друг от друга правильными переулками 8—10 кварталов,
сплошные жилые массивы, не разделенные на отдельные дома.
Историко-археологическое обследование Средней Азии, произведен¬
ное советскими археологами, имеет большое научное значение.
Эти раскопки дали возможность на основании нового богатого мате¬
риала изучать историю и материальную культуру Средней Азии, где скла¬
дывалась своеобразная местная культура, особенно интересная для изу¬
чения эпохи перехода от родового строя к рабовладению. Поэтому изу¬
чение Средней Азии представляет большой научный интерес в связи с
изучением истории и культуры древневосточных обществ раннерабовла¬
дельческого периода. Средняя Азия, тесно связанная с древним Ираном,
Индией и Китаем, несомненно, входила в круг великих древневосточных
цивилизаций.
Большое значение для дела изучения истории древнего Востока имело
издание и изучение ценных документов и памятников древневосточной
культуры, хранящихся в советских музеях. В этом отношении следует
прежде всего отметить издание египетского «папируса Прахова», а также
знаменитого «Московского математического папируса», предваритель¬
ное изучение которого произвел академик Б. А. Тураев, а полную публи¬
кацию дал В. В. Струве. Издание этого ценнейшего египетского текста
пролило новый и яркий свет на проблемы изучения древнеегипетской
математики, в частности геометрии. Большой и ценный вклад в науку
сделал безвременно умерший талантливый ассириолог проф. В. К. Ши-
лейко, издавший ряд шумерийских, вавилонских, ассирийских и хетт-
ских документов, в частности вотивные надписи шумерийских правите¬
лей. Его работу продолжал А. П. Рифтин, издавший старовавилонские
документы, хранящиеся в музеях СССР. Акад. И. Ю. Крачковский издал
две бронзовые таблички с южноарабскими надписями. А. Я. Борисов
опубликовал пальмирские тессеры, мандейскую магическую чашу, над¬
пись Артаксия и другие памятники семитической эпиграфики, Г. В. Цере-
.тели — арамейскую надпись, найденную в Армази, И. М. Дьяконов —
древнейшую шумерскую надпись, хранящуюся в Эрмитаже, Г. X. Сар¬
кисян — вавилонские таблички наших собраний селевкидского времени.
Крупную научную ценность представляют труды акад. В. В. Струве
в области изучения демотических документов позднего Египта. Издав
три демонических папируса Московского музея изобразительных искусств,
автор поставил целый ряд важных вопросов относительно положения
фиванского жречества в IV—III вв. до н. э. И. М. Лурье издал целый
ряд гиератических египетских надписей. П. В. Ернштедту принадлежит
публикация ряда коптских текстов. Советский синолог Ю. Бунаков посвя¬
тил ценный труд древнейшим китайским надписям. Особенно много сде¬
лали советские ученые в деле издания урартских надписей. Еще
акад. Н. Я. Марр дал издание летописи Сардури. Многочисленные вновь от¬
крытые урартские надписи были изданы акад. И. И. Мещаниновым, Г. В.
Церетели, Б. Б. Пиотровским, Г. А. Капанцяном, Г. А. Меликишвили,
И. М. Дьяконовым и другими советскими учеными. Ценнейшим вкладом
в изучение урартской эпиграфики явился корпус урартских надписей,
изданный Г. А. Меликишвили на страницах «Вестника древней истории».
Большой интерес вызывает работа советских ученых по изучению,
переводу и критическому изданию документов, найденных экспедицией
под руководством М. Е. Массона, производившей раскопки на городище
Нисы на территории древней Парфии. Эти документы, как предполагают
И. М. Дьяконов и В. А. Лившиц, написаны на парфянском языке при
помощи разновидности арамейской письменности.

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 19
Весьма важна также работа советских ученых по критическому изу¬
чению и переводу древневосточных документов, хранящихся в зарубеж¬
ных собраниях. А. Л. Коцсйовский дал первый серьезный перевод части
«Текстов пирамид», В. В. Струве — перевод Лейденского папируса
№ 344, И. М. Лурье — египетских юридических документов Нового
царства. В статьях И. Н. Винникова были даны новые переводы фини¬
кийских надписей, в частности эпитафии Ахирама Библского и новых
текстов из Киликии, которые представляют столь большое значение для
изучения северной Финикии и круга так называемых «сиро-хеттских
культур». Много ценных переводов дано в исследовательских статьях
И. М. Дьяконова. Особенный интерес представляет критическое издание
переводов шумерских, вавилонских, ассирийских и хеттских законов,
выполненное И. М. Дьяконовым, И. М. Дунаевской и Я. М. Магазинером.
Советские ученые, сделавшие большой и ценный вклад в историю наро¬
дов Средней Азии, не могли обойти сложной проблемы изучения, перевода
и издания документов древнеперсидской истории как эпохи Ахеменидов,
так и последующих периодов. В этом отношении наибольший интерес
представляют переводы клинообразных текстов древней Персии(в частности,
Бехистунской надписи и надписи о «дэвах»), сделанные В. В. Струве,
А.	А. фрейманом и В. И. Абаевым. А. А. фрейман помимо того посвятил
ряд интересных работ изучению более поздних согдийских документов,
сохранивших, однако, мцого древних пережитков и в культурно-истори¬
ческом отношении дающих некоторый материал для изучения позднево¬
сточной античности.
До сих пор еще представляют огромные трудности для изучения и
издания важнейшие источники по истории древней Индии и Китая. Однако
советские филологи кое-что сделали и в этом направлении. В. И. Калья¬
нов издал под редакцией А. П. Баранникова перевод первой книги «Махаб¬
хараты». Почти подготовлен к изданию полный перевод «Артхашастры».
Над переводом китайских источников много работал акад. В. М. Алексеев.
В настоящее время издан перевод 17-ти биографических глав из «Истори¬
ческих записок» Сыма Цяня, выполненный под ред. Л. И. Думана.
Наряду с этим советские историки, филологи и искусствоведы издали
целый ряд памятников древневосточной культуры, которые хранятся
в Московском государственном музее изобразительных искусств и в
Ленинградском Эрмитаже. Следует отметить издание памятников египет¬
ской художественной промышленности и сиро-хеттских памятников
Эрмитажа, выполненные Н. Д. Флиттнер, магических египетских
статуэток, коптской расписной керамики и тканей, предпринятое
М. Э. Матье, издание памятников египетской скульптуры, начатое В. В. Пав¬
ловым и др. Весь этот огромный документальный и историко-культур¬
ный материал становится, благодаря трудам советских ученых, достоя¬
нием науки и позволяет историкам изучать значительно шире и глубже
различные проблемы древневосточной истории.
Обогащение науки о древнем Востоке большим количеством новых
археологических материалов, издание и углубленное, критическое изу¬
чение первоисточников, главным образом надписей и памятников мате¬
риальной культуры создало все предпосылки для серьезного изучения
советскими историками наиболее важных проблем истории древнего
Востока.
Само собой разумеется, что одним из важнейших вопросов древневосточ¬
ной истории являются вопросы развития экономики и техники. Советские
ученые посвятили этим вопросам ряд ценных работ. Следует отметить статьи
И. М. Лурье о древнеегипетском кожевенном производстве и горном деле и
работу Н. А. Шолпо «Ткачество в древнем Египте». Сводка материалов,
2*

20
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
касающихся развития техники у различных древневосточных народов,
содержится в сборнике статей «История техники на древнем Востоке»,
вышедшем под редакцией акад. В. В. Струве. Изучение этого вопроса
дало обильный материал для восстановления социально-экономических
отношений, а также позволило установить тот факт, что материальная
культура ряда народов древнего Востока оказала влияние на развитие
материальной культуры античного мира.
В изучении истории древнего Востока советские историки особенно
много внимания уделили социально-экономическим отношениям и клас¬
совой борьбе. Особенно ярко сказалось это при изучении текстов египет¬
ских папирусов, содержащих поучения Ипувера и Ноферреху. Эти тексты,
которые ранее обычно истолковывались в качестве типичных дидакти¬
ческих произведений, были объяснены советскими историками как лите¬
ратурно оформленные описания крупных народных восстаний, происхо¬
дивших в древнем Египте в конце Среднего царства. Изучение социально-
экономической структуры египетского общества того времени дало воз¬
можность советским историкам вскрыть яркую картину классовой борьбы
и именно под этим углом зрения истолковать тексты этих папирусов.
В этом отношении следует отметить работы В. В. Струве и В. И. Авдиева,
которые на основании анализа указанных текстов дали подробное описа¬
ние восстаний бедняков и рабов в древнем Египте, происходивших в
конце Среднего царства. И. М. Лурье описал в двух статьях восстания
фиванских ремесленников в 29 г. Рамсеса III на основании Туринского
папируса, изданного Ботти и Питом в 1928 г. За последние годы особен¬
но подробно обсуждался вопрос о социальных терминах, который при
правильном подходе может подвести исследователя к решению сложной
проблемы установления типа производственных отношений в древности.
Самым крупным достижением советской исторической науки были
постановка и разрешение важнейшей проблемы о типе производственных
отношений, существовавших у древневосточных народов. Советская исто¬
рическая наука, опираясь на весь собранный в течение многих лет факти¬
ческий материал, должна была со всей четкостью поставить вопрос об
основном классовом антагонизме и о специфических формах классовой
эксплуатации и классовой борьбы в древнейшем рабовладельческом обще¬
стве, наиболее четкий образец которого историк находит на древнем Вос¬
токе. В связи с этим поднимался важнейший принципиальный вопрос о
том, как возникло и какую форму принимало у различных народов древ¬
нейшее классовое общество и государство, в частности на древнем Востоке.
Однако полный и правильный ответ на этот вопрос был дан далеко не сразу.
Советские историки подошли к разрешению этой проблемы с различ¬
ных сторон. Акад. В. В. Струве, подвергнув тщательному анализу древ¬
нешумерские документы хозяйственной отчетности в своей статье «Рабо¬
владельческая латифундия в Сумире III династии Ура» (1934 г.), показал,
что в Южной Месопотамии уже в эпоху III династии Ура существовало
рабовладельческое общество. В целом ряде своих последующих работ
акад. В. В. Струве установил, что и в других древневосточных странах
основной формой классовой эксплуатации было рабовладение. Тогда же
В.	И. Авдиев в своей работе «Сельская община и искусственное орошение
на древнем Востоке» (1934 г.), основываясь на изучении первоисточников,
показал существование на древнем Востоке древнейших форм примитив¬
ного, патриархального, домашнего рабства при наличии сильных пере¬
житков древней сельской и семейной общины. Акад. Н. М. Никольский,
сосредоточив свое внимание на изучении ренты-налога, сельской общины
и частного землевладения в древнем Двуречье, доказывал существование
как общин, так и общинного землевладения в древней Месопотамии.

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 21
Наконец, над этими проблемами работал и акад. А. И. Тюменев: «Хозяй¬
ственный персонал храма Бау в Лагаше времени Урукагины», «Формы
земельных отношений по надписи обелиска Маништусу» и др.
Капитальным трудом по истории социально-экономических отношений
древнего Шумера является книга А. И. Тюменева «Государственное
хозяйство древнего Шумера» (М., 1956), в которой автор, подроб¬
но описывая храмовое и энсиальное хозяйство Шумера в разные перио¬
ды его истории, а также царское хозяйство времени III династии Ура,
выдвигает тезис о преобладании государственного хозяйства над частно¬
владельческим в странах древнего Востока и вполне правильно утверж¬
дает, что в этих странах рабовладельческая эксплуатация переплеталась
с эксплуатацией основного населения страны, т. е., очевидно, свободных
масс трудового населения.
В этом труде А. И. Тюменев отмечает, что «факт существования в стра¬
нах древнего Востока... рабовладельческого строя является теперь обще¬
признанным в советской науке» (стр. 15).
Наконец, археологические материалы раскопок на территории древ¬
него Хорезма дали возможность С. П. Толстову прийти к заключению,
что и у древних народов Средней Азии возникли аналогичные формы
древнейшего патриархального рабства и своеобразной древневосточной
деспотии. Вскоре эта историческая концепция получила полное и общее
признание. К вышеуказанным исследователям примкнул целый ряд спе¬
циалистов, в частности С. И. Ковалев, М. А. Коростовцев, И. М. Лурье,
М. Э. Матье, В. К. Никольский, А. В. Мишулин, А. Б. Ранович, Д. Г.
Редер, А. П. Рифтин, Р. И. Рубинштейн, Ю. П. Францов, Н. А. Шолпо
и др. Таким образом, в советской историографии укрепился тот взгляд, что
специфической чертой древневосточного общества было примитивное рабо¬
владение со специфическими в отдельных случаях пережитками древних
сельских общин. Углубленному изучению этих проблем был посвящен
ряд оригинальных исследовательских работ. Акад. В. В. Струве дал
несколько работ в области изучения социальных отношений у древних
хеттов, шумеров, в Ассирии и в Персии. Н. М. Никольский сосредо¬
точил свое внимание на специальном изучении частного землевладения и
землепользования в древнем Двуречье, посвятив этой проблеме специаль¬
ную монографию (1948 г.). Проблемами социально-экономических отно¬
шений в Двуречье много занимался И. М. Дьяконов (статьи в ВДИ, моно¬
графия «Развитие земельных отношений в Ассирии»). В. В. Струве посвя¬
тил ряд работ вопросу о социально-экономических отношениях у хеттов
В работах Г. А. Меликишвили устанавливается наличие рабовладелы
ческих отношений в Урарту. Д. Г. Редер исследовал вопросы рабовла¬
дения в храмовом хозяйстве Египта Нового царства; Р. И. Рубинштейн —
вопросы классовой борьбы в Египте начала Среднего царства по материа¬
лам поучения гераклеопольского царя. Н. Б. Янковская посвятила цен¬
ную работу социально-экономическим отношениям в Аррапхе (Нузу).
Ряд чрезвычайно интересных и содержательных статей, посвященных
истории рабовладельческих обществ Северной Сирии и Финикии, в част¬
ности Угарита и Алалаха, опубликовал за последние годы М. Л. Гельцер.
Однако советские историки далеки от того, чтобы схематизировать про¬
изводственные отношения в странах древнего Востока. Признавая большое
значение пережитков родового строя и патриархата, а также разнообраз¬
ных форм эксплуатации труда свободного населения, советские специа¬
листы посвятили этим вопросам ряд статей. Таковы работы М. Э. Матье
«Из истории семьи и рода в древнем Египте» (ВДИ, 1954, № 3), И. М.
Лурье «Рабы — держатели храмовой земли (по материалам Нового цар¬
ства)»; И. Д. Амусина «Народ земли. К вопросу о свободных земледельцах

22
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
древнейПереднейАзии».Однакотеперь уже ни один советский историк не со-
гласится ня с теорией циклизма,ни с отдельными предположениями о суще¬
ствовании феодализма, капитализма или «социализма» в странах древнего
Востока, в которых на развалинах родового строя уже за несколько
тысячелетий до н. э. возникло древнейшее рабовладельческое общество
и деспотическое государство. Даже в Египте, где в течение очень долгого
времени сохранялись многочисленные пережитки прошлого, рабовладель¬
ческая эксплуатация труда получила, особенно в период Нового царства,
широкое распространение. Этот несомненный факт был установлен в тру¬
дах советских египтологов. Многие зарубежные ученые, как например
Г. Л. Зсйдлер и Т. Анджеевский в Польше или А. М. Бакир в Египте,
посвятивший изучению этого вопроса большой труд «Рабство в фараонов¬
ском Египте» (Каир, 1952), постепенно приходят к признанию этой кон¬
цепции.
Ряд специальных работ был далее посвящен изучению военной исто¬
рии древневосточных народов, главным образом, проблеме захватниче¬
ских войн крупных древневосточных деспотий, целью которых был в
первую очередь захват пленных, обычно обращавшихся в рабство. В этой
связи следует отметить статьи Б. Б. Пиотровского и С. М. Бациевой,
посвященные борьбе между Ассирией и Урарту, а также книгу
В. И. Авдиева «Военная история древнего Египта» (т. 1, М., 1948).
Большое значение для каждого историка при изучении политической
истории имеют хронология и все связанные с нею проблемы. В связи
с этим особенную ценность приобретают исследование В. В. Струве о
древнеегипетском историке Манефоне, его обстоятельные статьи, посвя¬
щенные пересмотру древнеегипетской и вавилонской хронологии, а также
статья Н. А. Шолпо, в которой разбирается вопрос о возникновении
древнеегипетского календаря.
Советские историки затронули также сложные и малоизученные во¬
просы древневосточного законодательства и образования аппарата госу¬
дарственной власти (статьи И. М. Лурье и Н. М. Постовской по вопросам
законодательства и возникновения государства в Египте, И. М. Дьяко¬
нова и Д. Г. Редера о формах государства в Передней Азии в древней¬
ший период).
Много внимания было уделено вопросам истории древней Персии.
A.	А. Фрейман посвятил специальную работу древнеперсидскому кален¬
дарю. Ряд исследований посвятил истории древней Персии акад.
B.	В. Струве, изучавший надпись Ксеркса о «дэвах», вопрос о родине зоро¬
астризма, а также политические течения в Персии в эпоху Дария I. Осо¬
бые статьи В. В. Струве посвятил датировке Бехистунской надписи, а
также вопросу о «Новых данных по истории Армении, засвиде¬
тельствованных Бехистунской надписью», подвергнув глубокому истори¬
ческому и филологическому анализу важнейший источник по истории
древней Персии эпохи Ахеменидов. Много ценных работ, посвященных
истории Передней Азии в поздно античный и раннесредневековый период,
опубликовала Н. В. Пигулевская. Большой интерес, возможно в связи
с открытием парфянских надписей из Нисы, вызвала к себе в настоящее
время история Парфии. А. Г. Периханян осветила в особой статье вопрос о
рабовладении и землевладении в Иране парфянского времени. Таким обра¬
зом, уже создаются предпосылки для составления обобщающего труда,
посвященного историческому развитию народов древнего Ирана. Селевкид-
ской Вавилонии посвящены статьи Г. X. Саркисяна и Н. В. Пигулевской.
Особенно важно в наши дни изучение истории культуры и связан¬
ной с этим проблемы культурного наследства. Этим в значительной сте¬
пени объясняется то внимание, которое уделяли советские историки

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 23
вопросам культурной истории древневосточных народов. Целый ряд спе¬
циалистов принимал участие в издании культурно-исторических памят¬
ников древнего Востока, причем одной из очередных задач является изу¬
чение древнеегипетской литературы, в частности создание обобщающего
труда по истории литературы древнего Египта. Были написаны отдель¬
ные монографии, посвященные изучению различных видов древнеегипет¬
ской литературы, как, например, работа Ю. П. Францова о древнеегипет¬
ских сказках или книги М. Э. Матье о мифах древнего Египта. Советские
историки не смогли пройти и мимо богатой вавилонской литературы.
Благодаря точным и в то же время высокохудожественным переводам
В. К. Шилейко ряд произведений вавилонской поэзии стал достоянием
русских читателей. В. В. Струве посвятил специальную статью интерес¬
нейшему произведению вавилонской литературы «Диалог господина и
раба», вскрыв в нем глухое отражение классовой борьбы. Исторический
анализ этого диалога позволил использовать его для характеристики
социальных отношений в древнем Вавилоне в эпоху Хаммураби. А. И.
Тюменев дал интересный разбор шумерийских и вавилонских мифов,
затронув специальный вопрос о «предназначении людей». И. М. Дьяко¬
нов посвятил особую статью изучению одного вавилонского политического
сочинения VIII—VII вв. до н. э. Наконец, Н. М. Никольскому принад¬
лежит ряд ценных статей о библейской литературе. В одной из них автор
вскрыл следы магической литературы в книге псалмов.
Изучению древневосточного искусства в значительной мере способ¬
ствовало наличие ценнейших художественных коллекций Государствен¬
ного Эрмитажа в Ленинграде и Музея изобразительных искусств в
Москве. Прекрасные подлинные образцы художественного творчества
древневосточных народов, хранящиеся в этих музеях, дали возможность
советским ученым глубоко изучить ряд проблем, связанных с развитием
древневосточного искусства. Публикуя в различных изданиях художе¬
ственные сокровища наших музеев, советские ученые в то же время под¬
нимали и ряд специальных вопросов, имевших целью в конечном счете
построить научную концепцию древневосточного искусства.
Большое принципиальное значение имеет изучение древнеегипетской
архитектуры. Не меньшее значение представляет и изучение египетской
скульптуры, в частности портретной, прекрасные образцы которой хра¬
нятся в советских музеях. В. В. Павлов посвятил изучению египетской
скульптуры ряд статей и особое исследование «Скульптурный портрет
в древнем Египте». Даже отдельные специальные проблемы подвергались
советскими учеными детальному и глубокому изучению (статьи И. М.
Лурье об элементах животного эпоса в древнеегипетских изображениях
и М. Э. Матье о роли личности художника в искусстве древнего Египта).
Изучение ряда отдельных проблем древневосточного искусства позво¬
лило советским ученым приступить к составлению обобщающей исто¬
рии искусства народов древнего Востока. Эту большую задачу взяли на
себя научные коллективы Ленинградского Эрмитажа и Московского музея
изобразительных искусств. Отдельные общие очерки древнеегипетского
искусства были составлены М. Э. Матье, Н. Д. Флиттнер и В. В. Павло¬
вым. Н. И. Брунов посвятил архитектуре народов древнего Востока
большой раздел в I томе своих «Очерков по истории архитектуры» (М.,
1937). Хорошо иллюстрированный труд, посвященный архитектуре древ¬
него Востока, был издан Академией архитектуры. Изящный атлас «Еги¬
пет. Архитектура, скульптура и живопись» (М., 1944), подготовленный
В. Н. Владимировым и снабженный специальной статьей о «Пропорциях
в египетской архитектуре», был напечатан после смерти автора.
Далее, заслугой советских ученых является постановка и разрешение

24
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
ряда новых вопросов в области изучения древневосточных религий. Поль¬
зуясь материалами, накопленными ранее, и опираясь на изучение ценней¬
ших коллекций древностей, хранящихся в музеях Москвы и Ленинграда,
советские историки не ограничились изучением историко-религиозных
проблем, нов значительной степени разрешали их, вскрывая классовую
основу религиозных верований. В этом отношении особенно важной была
работа Ю. П. Францова «Фетишизм и проблема происхождения религии»
(М., 1940), в которой автор показал характерные черты древнейшего
фетишизма в связи с проблемой происхождения религии. Социальный
характер древнеегипетской религии был вскрыт в статье В. В.
Струве «Социальная проблема в заупокойном культе древнего Египта»
и в работе М. Э. Матье «Религия египетских бедняков» (Л., 1926), а также
в статье В. И. Авдиева «Идеология обоготворения царя и царской власти
в древнем Египте» (1935). Историческому анализу были подвергнуты
отдельные источники, отдельные стороны и этапы в развитии древне¬
египетской религии. М. Э. Матье в исследовании 1948 г. предложила но-
ный порядок чтения такого важного источника, как «Тексты пирамид», и вне¬
сла много нового в изучение переведенных ею на русский язык древнееги¬
петских мифов. Специальную статью тот же автор посвятил египетскому
празднику хеб-сед. И. Г. Лившиц опубликовал статью «Новый вариант
мифа о рождении и гибели солнца». Важнейший государственный культ
древнего Египта, культ фиванского бога Амона,был изучен И. Г. Франк-
Каменецким в ряде работ. Наконец, В. И. Авдиев, подвергнув изучению
древнеегипетские сцены триумфа и сцены бальзамирования, сделал по¬
пытку дать общий очерк исторического развития древнеегипетской рели¬
гии, основанный на изучении важнейших источников, в том числе «Книги
мертвых», и, в частности, неизданных гиероглифических папирусов с тек¬
стами из этого сборника.
Советские историки изучали, далее, историю древнееврейской религии
на основе научной библейской критики. Они ставили своей целью изу¬
чение и проверку библейского текста при помощи всех имеющихся в
распоряжении историка источников и твердо установленных фактов.
В этом отношении большой вклад в науку сделал акад. Н. М. Никольский,
подвергший специальному изучению вопросы о крестьянском мессиа¬
низме в пророчествах VIII в., праве убежища в древнСхМ Израиле,
деятельности иудейских монархомахов VIII в., культе керубов по дан¬
ным Библии и восточной археологии, происхождении юбилейного года
и целый ряд других проблем. Обобщающий труд в области изучения древ¬
нееврейской религии принадлежит А. Б. Рановичу. К этим трудам совет¬
ских ученых тесно примыкают и их работы в области изучения финикий¬
ской религии. Недавнее опубликование религиозных текстов, найденных
в Рас-Шамра, дало возможность советским историкам приступить к их
изучению. Акад. Н. М. Никольскому принадлежит ряд статей и моно¬
графия «Этюды по истории финикийских общинных и земледельческих
культов» (Минск, 1948), пролившие новый и яркий свет на важнейшие
проблемы изучения финикийской религии. Вопрос о земледельческих
культах древней Месопотамии разобран в содержательной статье Н. Д.
Флиттнер.
Углубленное изучение отдельных видов древневосточной культуры
дало возможность советским историкам самостоятельно и по-новому
подойти к вопросу об общей оценке древневосточной культуры в обще¬
историческом масштабе, а также к проблеме влияния древневосточной
культуры на культурное развитие античного мира.
Эта важнейшая проблема культурного наследства могла быть постав¬
лена во всю ширь только советской наукой, не признающей исторического

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 25
права отдельных народов или «рас» на политическое или культурное
господство.
Изучение конкретной, фактической истории древнего Востока на
основании тщательного анализа первоисточников и применения марксист¬
ско-ленинской методологии дало возможность советским историкам
не только поставить ряд общих принципиальных проблем, но и подверг¬
нуть сокрушительной критике реакционные теории, как, например, теорию
циклизма, теорию извечной «застойности» и культурной «отсталости» вос¬
точных народов, теорию миграций, а также разоблачить фальсификации,
при помощи которых пытались обосновать расистские лжеучения.
В процессе этой критики советские историки доказали, что история не
знает «чистых рас», что не существует «низших» и «высших» рас и народов,
из числа которых, как это утверждали раньше расисты, и как это утверж¬
дают теперь реакционные историки, одни, якобы, предназначены для
господства, а другие — для угнетения и эксплуатации.
С большой смелостью и широтой советские историки выдвинули, далее,
проблему этногенеза древневосточных народов. Особенное внимание было
ими при этом обращено на изучение древнейших народов, населивших
территорию Кавказа, Средней Азии и прилегающих к ним областей.
Таким образом, древнейшие племена Кавказа и Средней Азии были выдви¬
нуты в круг исторических народов древнего Востока. Наконец, описан¬
ные выше археологические открытия Б. А. Куфтина показали, что на
территории Грузии уже за две тысячи лет до н. э. жили древние и куль¬
турные племена, искусство и материальная культура которых были близ¬
ки к культуре древнейших народов Передней Азии. Эти достижения совет¬
ских ученых открывают новую страницу в истории древнего Востока,
устанавливая тесную связь между древними народами Кавказа и Средней
Азии и народами древнего Востока. В связи с этим совершенно заново
было поставлено изучение истории древнейших народов, населявших
территорию Армении, Грузии и Азербайджана. В ряде работ акад.
А.	Г. Капанцян установил наличие тесных связей между языком и религиоз¬
ными верованиями древних хеттов, урартов и древних армян. В своей
большой работе «Хайаса — колыбель армян» (1948) этот исследователь
пытается решить трудную проблему этногенеза и начальной истории
армян, предположительно помещая район их первоначального расселения
в древней стране Хайаса, расположенной между Эрзерумом и Трапе-
зундом. В дальнейшем этой проблемой занимались С. Т. Еремян,
Б. Б. Пиотровский и И. М. Дьяконов. Археологические работы, в частности
раскопки, произведенные в Гарни, результаты которых были опублико¬
ваны Б. Н. Аракеляном, пролили яркий свет на историю древней Армении.
Материалы этих раскопок, а также эпиграфические памятники позволили
К.	В. Тревер составить ценный труд «Очерки по истории культуры древ¬
ней Армении» (1953). С. Т. Еремян и Г. X. Саркисян посвятили несколько
статей описанию городов, городской жизни и городской общины древней
Армении. Большое значение имеет вопрос о формах землевладения в древ¬
ней Армении в период распада рабовладельческого строя. Этому периоду
посвящена статья А. Г. Периханян, касающаяся положения держателей
царской земли (востаников). Ряд исследований позволил акад.
Я. А. Манандяну подвести итоги своих многолетних работ в труде «Критиче¬
ский обзор истории армянского народа» (том I, Ереван, на арм. яз., 1945).
Наконец, большие обобщающие труды посвятили «Истории древнеармян¬
ской литературы» М. Абегян и истории армянского театра Г. Гоян (т. I,
М., 1952).
Много было сделано и грузинскими археологами, историками и фило¬
логами для изучения истории древнейших народов, населявших террито¬

26
ПРОФ. В. И. АВДИЕВ
рию Грузии. Большой материал в этом отношении дали раскопки
И. И. Мещанинова в Абхазии в 1934 г., результаты которых были изданы
Б. А. Куфтинмм в 1949 г. Особенное значение имели раскопки самого
Б. А. КуфтинавТриалети, о которых подробнее было сказано выше. Наконец,
весьма ценные результаты дали раскопки в окрестностях Мцхета, кото¬
рыми руководил сперва акад. И. А. Джавахигавили, а впоследствии акад.
С. Н. Джанашиа. Здесь, около Армази, были обнаружены памятники
древнегрузинской культуры, восходящие к первым векам н. э., в частно¬
сти снабженная богатым инвентарем гробница питиахша Аспаруга. Далее,
около Мцхета были обнаружены развалины древней крепости, располо¬
женной на горе Багинети. К сожалению, далеко не весь обнаруженный
историко-археологический материал опубликован и изучен. В 1955 г.
опубликован на грузинском языке I том «Мцхета. Итоги археологиче¬
ских исследований», и краткий очерк «Археологических раскопок
в древнегрузинской столице Мцхете» дал не так давно на рус¬
ском языке Г. А. Ломтатидзе (Тбилиси, 1955). Все эти материа¬
лы и новые исследования позволили поставить ряд вопросов, связан¬
ных с этногенезом и древнейшей историей Грузии, представляю¬
щей большой интерес. Много поработал в области урартологии сперва
И. И. Мещанинов, а затем Б. Б. Пиотровский, написавший много ценных
трудов по истории Урарту, в частности большое исследование «История
и культура Урарту» (Ереван, 1944). Глубоко продуманное изучение вопро¬
сов истории Урарту, в особенности этногенеза и топонимики, а также
социально-экономической истории, предпринятое в ряде специальных
статей, постепенно подвело Г. А. Меликишвилик составлению большого
обобщающего труда «Наири-Урарту» (Тбилиси, 1954), который вместе
с упомянутыми выше корпусом урартских надписей и их грамматикой,
опубликованными в В ДИ, удостоен Ленинской премии.
Ценные результаты дали раскопки в Мингечауре (Азербайджан),
где был обнаружен некрополь, существовавший с эпохи бронзы и до
парфянско-римского времени. Здесь были найдены наслоения трех видов
погребений: кувшинных погребений, грунтовых погребений скорченных
костяков и грунтовых погребений вытянутых костяков. Найденные здесь
памятники материальной культуры, в частности драгоценности, дали
возможность азербайджанским ученым поставить вопрос о близости най¬
денных памятников к памятникам мидийской культуры. Эти находки
стимулировали развитие научного интереса к истории древней Мидии.
Перу азербайджанского историка И. Алиева принадлежит недавно напе¬
чатанная статья «О мидийском обществе» (Баку, 1948). Большой, отчасти
специальный, а отчасти обобщающий труд И. М. Дьяконова «История
Мидии» (1956), заполняет одно из белых пятен в древней истории народов
’Передней Азии.
Несомненно, крупным шагом вперед в деле изучения древней истории
народов Средней Азии является выход в свет обстоятельной «Истории
таджикского народа» Б. Г. Гафурова (2 изд., М., 1952), «Истории народов
Узбекистана» и «Истории Туркменской ССР», составленных коллекти¬
вами ученых-специалистов. Соответствующие разделы в первых томах
этих больших трудов непосредственно затрагивают важнейшие вопросы
о связях между народами Средней Азии и странами древневосточного
мира. Само собой разумеется, что древняя история народов Средней Азии
особенно тесно связана с историей Индии и Китая; именно в этой области
советские историки и филологи создали целый ряд порой очень содержа¬
тельных исследований.
Н. И. Конрад издал перевод трактата Сунь-Цзы, снабженный обиль¬
ным комментарием, Т. В. Степугина описала социально-экономические

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ 27
отношения в период Инь (XIV—XII вв. до н. э.), Л. В. Симановская изу¬
чала периодизацию древней истории Китая (1950 г.), наконец, Л. И,
Думану принадлежит ряд работ по разным вопросам древнекитайской
истории.
Г. Ф. Ильин в ряде статей подверг изучению сложный и запутанный
вопрос о рабстве и кастах, в частности о касте шудр в древней Индии
(1950—1951 гг.). Преждевременно скончавшийся ученый Д. А. Сулейкин
посвятил интересную работу вопросу о классовой структуре древнеиндий¬
ского общества.
Изучение первоисточников, а также постановка крупных и важных
исторических проблем позволили советским историкам подойти к серьез¬
ной и ответственной задаче создания обобщающих работ, главным образом
в форме университетских курсов лекций и учебных пособий. Уже в
1936 г. стали появляться первые труды, обобщающие историю древнего
Востока, которыми можно было пользоваться в качестве учебных пособий.
Авторы этих трудов (В. В.Струве, История древнего Востока, Л., 1941;
В.	И. Авдиев, История древнего Востока, 1 изд., М., 1948;	2 изд.,
М.,	1953) стали вводить в круг древневосточных стран Индию
и Китай, разрушая таким образом старую и предвзятую теорию
существования «исторических» и «неисторических» народов и
выступая против резкого противопоставления средиземноморского мира —
Южной и Восточной Азии. Преодолевая старые реакционные европоцент¬
рические схемы мировой истории, авторы этих обобщающих трудов
ставили и частично разрешали проблему культурного наследия, кото¬
рое древневосточные народы оставили античному миру и народам средне¬
векового Востока. И наряду с этим первенствующее значение приобрета¬
ла проблема закономерного развития определенных типов производствен¬
ных отношений: все яснее становился тот путь, по которому проходили
в своем развитии от родового строя к рабовладению различные древне¬
восточные народы, населявшие огромную территорию от Тихого океана на
востоке и до великих песчаных пустынь Сахары на западе. Эти обобщаю¬
щие труды легли в основу специальных учебников, учебных пособий,
атласов, исторических карт и хрестоматий, которыми систематически
снабжаются средние и высшие школы. И. Снегирев и Ю. Францов в своей
научно-популярной книге «Древний Египет» сделали попытку дать общий
очерк истории древнего Египта, положив в его основу достижения совет¬
ской науки.
В особом журнале «Преподавание истории в школе» печатаются статьи,
посвященные вопросам методики преподавания древней истории. Обра¬
щено внимание на издание отдельных произведений художественной ли¬
тературы, дающих яркие картины жизни древневосточных народов.
Работы советских ученых в области истории древнего Востока за по¬
следние годы обобщены в большом коллективном труде «Всемирная
история» (том I, М., 1955, т. II, М., 1957), в которой история древне¬
восточных народов показана в хронологической связи с историей перво¬
бытного общества и с историческим развитием древней Греции.
Даже этот краткий обзор, вовсе не претендующий на исчерпывающую
полноту, показывает значительные достижения советской науки в
области истории древнего Востока, полученные главным образом благо¬
даря тому, что единственно правильная марксистско-ленинская методоло¬
гия открыла перед советскими историками новые грандиозные перспекти¬
вы плодотворной научной работы.

Акад. А. И. Тюменев
ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР
ЗА СОРОК ЛЕТ (1917—1957 гг.)
/Советское антиковедение, в частности изучение истории древней Гре-
^ции, создавалось на основе критического восприятия и развития того
богатейшего наследия, которое оставила русская дореволюционная
наука. Будучи тесно связанной с западноевропейской, русская буржуаз¬
ная эллинистика характеризуется, однако, целым рядом особых черт,
которые не только обеспечили ей выдающуюся для своего времени роль,
но и обусловили известную преемственность между ней и советской
наукой.
Социально-экономическая история древней Греции издавна привлекала
к себе внимание русских ученых. Работы М. С. Куторги, В. Г. Василь¬
евского, Ф. Г. Мищенко открывают серию трудов в этом направлении.
Характерно, что еще в 60—70-х годах XIX столетия в лице того же Ку¬
торги нашла тонкого и смелого для своего времени исследователя про¬
блема рабства.
Весьма развитым в русской дореволюционной науке было изучение
таких дисциплин, как археология, эпиграфика, нумизматика древней
Греции. Многочисленные работы Ф. Ф. Соколова, В. В. Латышева,
А.	В. Никитского, Н. И. Новосадского и др., отличаясь высокими
качествами, приобрели мировую известность. Усилиями тех же историков,
археологов, эпиграфистов и нумизматов была заложена солидная база
для изучения истории Северного Причерноморья.
Особо следует отметить интерес к политической истории и строю
древнегреческих государств. Так, уже очень скоро после открытия
«Афинской политии» Аристотеля этот источник был обстоятельно интер¬
претирован в трудах В. П. Бузескула и Шеффера.
Большое внимание русские исследователи уделяли эллинистической
тематике. Изучению эллинистической эпохи посвящены капитальные
труды С. А. Жебелева, М. М. Хвостова, М. И. Ростовцева.
Критику древней традиции, основание которой было на Западе поло¬
жено Нибуром, в числе других русских ученых последовательно разви¬
вал в своих работах по истории Греции Р. Ю. Виппер. Наряду с некото¬
рыми гиперкритическими крайностями суждений, в книге Р. Ю. Виппера
встречается ряд ценных и интересных наблюдений.
Модернизаторская тенденция, которая была развита западноевропей-
скимгі учеными в условиях кризиса буржуазной науки и которая играла
и играет, безусловно, отрицательную роль в изучении древней исто¬
рии, нашла отражение и в русской науке, например, в трудах

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 29
Р. ІО. Виппера, В. П. Бузескула, М. М. Хвостова и др. и носила особый
характер, так как была объективно направлена против официальной
реакционной науки. При сравнении концепций Р. Пельмана и
Р. Ю. Виппера отчетливо видно, что модернизация первого имела явно
реакционный отпечаток, второго же — прогрессивный.
Однако некоторые крупные ученые-антиковеды стояли на консер¬
вативных и даже реакционных позициях, солидаризируясь с той полити¬
кой насаждения классицизма, в которой видели, начиная с 60-х г. XIX в.,
защиту от влияния материалистических идей.
Несмотря на ряд положительных качеств прогрессивного русского
антиковедения, на отдельные ценные исследования, вышедшие в дорево¬
люционной России по истории древней Греции, русской историографии
были присущи недостатки, общие для всей буржуазной исторической
науки,— недостатки, проистекавшие из непонимания основных законов
общественного развития. Только вооруженные марксистско-ленинской
теорией исследователи могут на подлинно научной основе разрешить ряд
сложнейших проблем истории древней Греции.
После Великой Октябрьской социалистической революции совет¬
ская историография древней Греции начала освобождаться от влия¬
ния буржуазных идей и теорий. «Очерки экономической и социаль¬
ной истории древней Греции» А. И. Тюменева (тт. I—III, 1920—1922)
явились первой работой, в которой была осуществлена попытка
трактовать греческую историю в свете марксистско-ленинской теории.
Автор очерков стремился порвать с модернизаторской точкой зрения,
проследить развитие рабства и осветить ту роковую роль, которую
играло рабство в разложении греческого полиса. Дополнительно
А.	И. Тюменевым была выпущена специальная работа «Существовал ли
капитализм в древней Греции? Опыт сравнительно-исторического иссле¬
дования» (Пгр., 1923). В этой работе на основании сопоставления различ¬
ных форм капитала в древней Греции и в средневековой Европе в конечном
итоге констатировалось, что «не только о промышленном, но и о торговом
капитализме, как о переходной стадии к промышленному, в древней Гре¬
ции в сущности мы не имеем оснований говорить» (стр. 158). Хотя в «Очер¬
ках» общественный строй древней Греции и рассматривался прежде всего
как рабовладельческий, основанный на эксплуатации рабского труда,
однако, слабая сторона этой работы заключалась в том, что рабовладель¬
ческий характер общественного строя признавался присущим только древ¬
ней Греции и возникшим в силу специальных обстоятельств, но не связы¬
вался с определенной стадией развития, с определенной формацией.
В 20-х же годах было выпущено несколько работ, не носивших собствен¬
но исследовательского характера и являвшихся скорее научно-популярными
пособиями. Таковы были, например, две небольшие книги С. А. Жебелева
под общим заглавием «Древняя Греция — 1. Эллинство и 2. Эллинизм».
Он же составил биографический очерк «Демосфен» (изд. Гржебина, Пгр.—
М.— Берлин, 1922), где дан обзор внутреннего положения и поли¬
тической борьбы в Афинах IV в., однако без привлечения и анализа эконо¬
мических факторов: кризис рассмотрен исключительно как последствие ра¬
зорений, принесенных Пелопоннесской войной. История археологического
изучения древней Греции получила освещение в увлекательно написанной
работе В. П. Бузескула «Открытия XIX — начала XX века в области
истории древнего мира. Часть 2. Древнегреческий мир», 1924. Интересную
попытку собрать сведения античных авторов по различным вопросам
экономической истории представляет книга И. М. Кулишера «Очерки
экономической истории древней Греции» (Л., 1925). Одновременно bnДок¬
ладах Академии наук помещались статьи, представлявшие собой уже спѳ-

50
АКАД. А. И. ТЮМЕНЕВ
циальные исследования по частным вопросам истории древней Греции —
С. А. Жебелева, С. Я. Лурье и др. В 1923 г. вышла небольшая книга
B.	П. Бузескула «Перикл», посвященная характеристике этого крупней¬
шего государственного деятеля Афин, о котором автор еще в 80-х гг.
прошлого века написал специальную монографию. В 1924 г. вышли две
популярные книжки о крито-микенской культуре:	«Эгейский мир>у
А.	А. Захарова и «Крит и Микены» Б. Л. Богаевского. Тогда же были пере¬
изданы книги В. П. Бузескула «История афинской демократии» (в несколь¬
ко сокращенном виде под измененным названием «Афинская демократия»,
Л., 1924), его же сборник «Античность и современность» (1924) и курс
лекций М. М. Хвостова (без изменения со 2-го изд.,М., 1924). В 1925 г.
в небольшой книге об Антифонте, а также в ряде статей С. Я. Лурье на
основании вновь открытого папирусного отрывка показал значение Анти¬
фонта в политической борьбе в Афинах в конце V в.
Хотя за 20-е гг. почти не появилось крупных исследований по
греческой истории, но ряд советских историков стремился пересмотреть
развитие греческого общества с позиций марксистской методологии, обра¬
щая главное внимание на вопросы экономики. Однако в целом влияние
буржуазной модернизаторской теории далеко еще не было изжито. Так,
модернизаторская тенденция свойственна названной книге С. А. Жебе¬
лева и хрестоматии «Феодализм и торговый капитализм в античном мире»
(1926), составленной В. С. Сергеевым.
Вышедшие тогда же переводы работ Э. Мейера «Экономическое раз¬
витие древнего мира» и «Рабство в древнем мире», а также К. Бюхера
«Возникновение народного хозяйства», «Очерк экономической истории
Греции», «Восстания рабов в 143—129 гг. до Р. X.» позволили на конкретном
материале повести острую борьбу с широко популярными на Западе и
наиболее реакционными направлениями в изучении истории древнего-
мира.
В 1929 г. была выпущена обгаирпая работа общего характера
C.	Я. Лурье «История античной общественной мысли. Общественные
группировки и умственные движения в эллинском мире». Трактуя сложные
проблемы истории идеологии и пытаясь связать ее с социально-полити¬
ческой историей, автор не избежал, однако, теоретических ошибок,,
в частности, биолого-социологического характера.
Перелом в советской науке о древности наступил в 1929 г., когда>
впервые была опубликована лекция В. И. Ленина «О государстве», в ко¬
торой ставился вопрос о смене общественных формаций. Развернувшаяся
в начале 30-х гг. дискуссия по вопросу о формациях способствовала более*
углубленному изучению социально-экономической основы греческих
государств. В борьбе с буржуазными направлениями крепли в это время,
кадры советских историков-марксистов.
В 1932 г. была напечатана брошюра С. И. Ковалева «Маркс и Энгельс
об античном способе производства». Изложение взглядов К. Маркса и
Ф. Энгельса построено здесь на ряде цитат из их произведений, касающих¬
ся античного способа производства,присущих ему особенностей и той куль¬
туры, которая на этой основе сложилась. Освещены вопросы, связанные
с предпосылками античного способа производства, со специфическими
чертами, свойственными только этой формации, с ролью рабства в станов¬
лении и гибели этой формации. Работа, проделанная С. И. Ковалевым, не
была самостоятельным исследованием, отдельные комментарии автора
к цитированным текстам содержали порой неточные и даже неправильные
формулировки. Спустя два года, в 1934 г., С. И. Ковалев издал собрание
всех высказываний К. Маркса и Ф. Энгельса об античности, но расположен¬
ных не в систематическом порядке, а в хронологической последователь-

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 31
ности работ К. Маркса и Ф. Энгельса («Маркс и Энгельс об античности»,
1934). Приведенные без достаточного контекста цитаты не всегда могли
уяснить подлинное содержание тех или иных положений К. Маркса и
Ф. Энгельса. Но в период ожесточенной борьбы с буржуазными теориями
и становления у советских историков подлинно марксистского подхода
к социально-экономической истории древнего мира указанная книга
С. И. Ковалева сыграла, несомненно, положительную роль.
В советских работах по греческой истории в первой половине 30-х гг,
можно отметить безусловный перевес тем социально-экономического
характера.
В 1932 г. была опубликована работа А. В. Мишз^лина «О воспроиз-.
водстве в античной рабовладельческой формации» (ИГАИМК, XIII,
вып. 8), в которой освещалось глубокое различие процесса воспроизвод¬
ства в античности и при капитализме, между экономикой античной и
современной. В этой работе, посвященной одной из центральных проблем
античной экономической истории, автор пришел к выводу, что процесс
воспроизводства сводился в античности к постоянному притоку новых
рабов — это достигалось исключительно путем войн и грабежа и внеэконо¬
мического принуждения. Недостатком этой интересной по мысли статьи
было несколько одностороннее в духе социологизаторского направления
того времени освещение военного дела в античности как средства прежде
всего воспроизводства рабочей силы.
Краткая характеристика античной экономики дана также и в статьц
С.	И. Ковалева в сборнике «Краткое введение в историю докапиталисти¬
ческих формаций» (ИГАИМК, вып. 99, 1934).
Несколько статей посвящено было характеристике и других форм
эксплуатации помимо собственно рабовладельческой. Вопросам о спар¬
танских илотах была посвящена статья В. В. Струве «Плебеи и илоты>\
(ИГАИМК, вып. 100, 1933), в которой дано наиболее правильное и близ¬
кое к действительности определение илотии: «Различие между рабами и
крепостными завоевательского типа сводилось лишь к тому, что в первом
случае победитель отрывал побежденных от средств производства и уво-.
дил их к себе для работы в своем собственном хозяйстве, а во втором слу¬
чае он оставлял покоренных на земле и налагал на них дань». Положе¬
нию фессалийских иенестов уделено специальное внимание в статье,
Р. В. Шмидт «Из истории Фессалии» в сборнике «Из истории античного
общества» (ИГАИМК, вып. 100,	1934; ср. ее же статью ПИДО, 1933,
№ 3). Та же тематика разрабатывалась в статье К. М. Колобовой «Из-’
долыцина в Аттике» (ПИДО, 1934, № 11-12).
Особое внимание уделяли советские историки античпой технике про-,
изводства. Па эту тему появились статьи Б. Л. Богаевского «Гончарные
божества минойского Крита» (ИГАИМК, VII, вып. 9), Р. В. Шмидт «Ме¬
таллургия в мифе и религии древней Греции» (ИГАИМК, IX, вып. 8-10),
ее же «Мотыга в античном сельском хозяйстве» (ПИДО, 1933, № 5-6).
Из статей, посвященных греческой экономике, назовем статьи К. М. Ко¬
лобовой «К вопросу о судовладении в древней Греции» (ИГАИМК, вып,
61, 1933) и «К вопросу о роли денег у Аристотеля» (ПИДО, 1933,
№ 3-4).
Вопрос о характере и условиях классовой борьбы в Греции рассматри¬
вался в небольшой и в общем мало содержательной книжке Л. Баженова
«Классовая борьба в античном мире» (1931), содержавшей краткую харак¬
теристику не только борьбы между рабами и рабовладельцами, но и
внутри самого рабовладельческого класса. При этом гомеровское общества
по традиции трактовалось еще как феодальное. Обзору движения рабош
в Греции (исключая илотов) была посвящена статья О. Крюгера «Движе-,

32
АКАД. А. И. ТЮМЕНЕВ
ния античных рабов в доэллинистичоскую эпоху» (в сборнике «Из истории
античного общества», ИГАИМК, 1934).
На пленуме ГАИМК в мае 1933 г. в Ленинграде проходила дискуссия,
посвященная проблеме социальной революции в античном обществе.
В центре дискуссии стоял вопрос, можно ли считать революцией низвер¬
жение господства родовой знати и установление полисной системы. На
эту тему были заслушаны доклады С. И. Ковалева «Проблема социальной
революции в античном обществе» и А. И. Тюменева «Разложение родового
строя и революция в VII—VI вв. в Греции» (ИГАИМК, вып. 76, 1934).
Дискуссия показала, что возникновению государства в Греции предшест¬
вовали не феодальные, но родовые порядки, представлявшие последнюю
стадию в развитии родоплеменного общества.
В 30-х гг. борьба за внедрение марксистской методологии в область
разработки древней истории велась последовательнее и шире, чем в
20-е гг. Советские античники должны были не только отмежеваться от
буржуазных теоретиков, но и в общих чертах наметить свой подход к ос¬
новным вопросам древней истории — социально-экономической структу¬
ре древних государств, процессу образования рабовладельческих госу¬
дарств, классовой борьбе и т. д. И на этой ступени в советской эллинистике
имели место отрыв от конкретно-исторического исследования и увлечение
социологизацией и схематизацией. Если в начале 30-х гг. основ¬
ная направленность передовой части советской литературы по истории
древнего мира определялась борьбой с буржуазными школами модерни¬
заторов, бюхерианцев, то с середины 30-х гг., со времени постановления
ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 г., к этой, продолжавшей оставаться первосте¬
пенной, задаче добавилась еще одна — борьба с социологизацией и схема¬
тизацией в области древней истории, в частности греческой, и переход
к конкретно-историческому исследованию.
К середине 30-х гг. относится появление первых общих обзоров исто¬
рии древней Греции. В 1934 г. вышла «История древних рабовладельче¬
ских обществ» А. И. Тюменева, охватывавшая не только историю Греции,
но и историю Рима и рассматривавшая историю древней Греции с точки
зрения образования рабовладельческой формации, возникшей на опреде¬
ленной стадии развития со всеми присущими ей закономерностями и про¬
тиворечиями. Спустя два года, в 1936 г., в издании ГАИМК вышел коллек¬
тивный труд по истории древней Греции в качестве II и III тт. «Истории
древнего мира». История Греции была написана коллективом авторов,
в который вошли С. А. Жебелев, Б. Л. Богаевский, А. И. Тюменев,
Р. В. Шмидт, К. М. Колобова, С. И. Ковалев, Е. Г. Кагаров. Это был
труд, авторы которого пытались, опираясь на обстоятельное изучение
источников,последовательно изложить греческую историю в свете марксист¬
ско-ленинского учения об-обществе. Следует заметить, однако, что из¬
ложение крито-микенской проблемы сделано Б. Л. Богаевским, взгляды
которого были в дальнейшем отвергнуты большинством советских исто¬
риков.
Около того же времени появились первые университетские курсы по
истории Греции. В 1936 г. в издании ЛГУ вышел курс лекций С. И. Кова¬
лева «История античного общества. Греция» (2-е изд. вышло в следующем
году). Курс лекций С. И. Ковалева не был лишен недостатков. Так, автор
безоговорочно примкнул к точке зрения Б. Л. Богаевского на крито-
микенскую культуру и в то же время, разделяя основные положения
учения Н. Я. Марра, отрицал значение миграционных процессов и соот¬
ветственно не признавал дорийского завоевания и других переселений
в Греции.
Несколько позже, в 1938 г., появилась «История древней Греции»

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 33
B.	С. Сергеева (в 1948 г. вышло второе, посмертное издание под редакцией
Н. А. Машкина и А. В. Мишулина). В этой живо и доходчиво написанной
книге В. С. Сергеев дал в общем марксистское освещение истории разви¬
тия древней Греции. Однако в некоторых местах изложение носит догма¬
тический характер, как, например, в разделе «Об особенностях рабовла¬
дельческой экономики». Не все основные вопросы здесь освещены с равной
полнотой. Не дана, например, развернутая характеристика греческого
полиса.
В 1940 г. вышел первый том «Истории древней Греции» С. Я. Лурье,
доведенный до образования Афинского морского союза. Автор решительно
отошел от своей первоначальной биолого-социологической точки зрения
и заметно приблизился к марксизму. Ранний период истории Греции в
значительной части реконструирован, хотя некоторые из реконструкций
C.	Я. Лурье не могут не вызывать сомнений. Такова, например, спорная
гипотеза о происхождении спартанской илотии в результате распростра¬
нения рабства-должничества.
Обращение советских эллинистов к конкретно-историческому иссле¬
дованию и изучение не абстрактных схем развития, а собственно истори¬
ческого процесса в его своеобразии выразилось не только в появлении
перечисленных систематических руководств по истории Греции, но и
в тематике специальных исследований, в попытках исторической, а не
социологической трактовки ряда общих проблем.
Ряд авторов продолжал успешно работать над историей техники древ¬
негреческого производства. Вышел сборник «Из истории материального
производства античного общества» (ИГАИМК, вып. 108, 1935), в котором
были помещены статьи о технике виноделия (С. М. Альтман), о таре и хра¬
нении сельскохозяйственных продуктов (Б. Н. Граков), о науке в сель¬
ском хозяйстве в Греции (С. А. Лясковский), о горном деле (Р. В. Шмидт).
В 1936 г. был издан сборник хрестоматийного характера «Античный спо¬
соб производства в источниках» под редакцией С. А. Жебелева и С. И. Ко¬
валева. В том же году в издании Академии наук был выпущен коллектив¬
ный труд «Очерки истории техники докапиталистических формаций» под
редакцией В. Ф. Миткевича, в котором глава о технике древней Греции
была написана П. Н. Шульцем.
В ряде работ на конкретном материале источников трактовались во¬
просы классовой борьбы: в статье А. В. Мишулина «К изучению восстания
рабов в древней Греции» (ВДИ, 1939, № 2), в популярном очерке А. К. Бер¬
гера «Социальные движения в древней Спарте» (изд. ЦК ВКП(б), «Правда»,
1936). О классовой борьбе среди свободного населения писала К. М. Ко¬
лобова в статье «Из истории классовой борьбы на Родосе» (ВДИ, 1938, № 2).
Статья С. Я. Лурье «Движение свободных рабочих в древней Греции»
(УЗЛГУ, № 39, 1939), основанная на данных эллинистического и римского
времени, интересна тем, что в ней, вопреки Р. Пельману, на фактах
показывается, что движение свободных рабочих в Греции не имело ничего
общего с профессиональными объединениями социал-демократического
типа.
Переход к новому конкретно-историческому направлению исследова¬
ний ознаменовался появлением многочисленных статей и книг на темы
как более общего, так и частного характера по вопросам экономики, об¬
щественной и политической жизни древней Греции.
Вопросу о псевдоаристотелевой «Экономике» специальную статью посвя¬
тил С. А. Жебелев (ВДИ, 1937, № 1). Характера деятельности Солона каса¬
ется статья К. М. Колобовой «Революция Солона» и возражение на нее
С. Я. Лурье «К вопросу о роли Солона» (УЗЛГУ, № 39, 1939). Древней¬
шей истории Греции посвящены небольшая книга Е. Г. Кагарова «Пере-
8 Вестник древней истории, № 3

34
АКАД. А. И. ТЮМЕНЕВ
житки первобытного коммунизма в общественном строе древних греков и
германцев» (1937), его же статья «Общественный строй гомеровской эпохи»
(СЭ, 1938, № 4), а также работа М. С. Альтмана «Пережитки родового
строя у Гомера» (ИГАИМК, вып. 124, 1936). Из других работ укажем так¬
же на статьи К. М. Колобовой «К вопросу о структуре греческого рода
в период образования Афинского государства» (ПИДО, 1935, № 7/9),
С.	Я. Лурье «Новое папирусное свидетельство о борьбе за Сегей» (ВДИ,
1938, № 3), его же «Клисфен и Писистратиды» (ВДИ, 1940, № 2),
С.	А. Жебелева «О тирании тридцати в Афинах» (ВДИ, 1940, № 3), А. Мил-
лиор «Исократ и второй Афинский морской союз» (УЗЛГУ, № 39, 1939)
и книгу С. И. Ковалева «Александр Македонский» (1937).
Заслуживает упоминания, наконец, оживленная полемика, разго¬
ревшаяся по вопросу о характере крито-микенской культуры. На дискус¬
сии, происходившей в Москве в 1940 г., подверглась обсуждению гипотеза
Б. Л. Богаевского, не раз выступавшего с ней в печати, о родо-племенном
строе крито-микенского общества. Большинство присутствовавших на
дискуссии встало на ту точку зрения, что критское общество было уже
классовым, а политический строй Крита — государственным.
Освещая различные стороны экономической и общественной жизни
древней Греции, советские историки в то же время боролись против фа¬
шистских извращений истории. Критике фашистских историков были
посвящены статьи Б. Л. Богаевского «Эгейская культура и фашистские
фальсификаторы истории» (в сборнике «Против фашистской фальсифика¬
ции истории», 1939), С. Я. Лурье «О фашистской идеализации полицей¬
ского режима древней Спарты» (ВДИ, 1939, № 1).
С 1937 г. начал выходить специальный журнал «Вестник древней исто¬
рии», основание которого неразрывно связано с именами А. В. Мишулина
и А. Б. Рановича. За время своего существования «Вестник» стал центром,
вокруг которого в значительной степени объединяются советские историки
не только Москвы и Ленинграда, но и во все возрастающем числе древние
историки, филологи, археологии, эпиграфисты, нумизматы из других
городов Советского Союза. Помимо статей различного содержания по
истории древнего мира, в журнале даются рецензии на новые советские
и иностранные издания, сообщения о крупнейших научных событиях,
например о дискуссиях, происходящих по различным проблемам. В пе¬
редовых статьях журнал откликается на основные научные вопросы,стоящие
в порядке дня,— о рабстве и о других формах эксплуатации, существовав¬
ших в древней Греции, о значении натурального и товарного хозяйства
ит. д., открывая на своих страницах обсуждение этих вопросов. В то же
время журнал ведет борьбу с модернизаторскими извращениями; в спе¬
циальных критических статьях и рецензиях критикуются и разоблача¬
ются представители реакционной науки, использующие факты античной
истории в целях реакционной политической пропаганды.
Годы Великой Отечественной войны были временем, когда, несмотря на
колоссальные трудности, советские эллинисты продолжали свою работу.
В эти годы советская историческая наука потеряла многих выдающихся
специалистов. В годы войны умерли такие крупные ученые, как А. И. Зог-
раф, С. А. Жебелев и др. Издание журнала «Вестник древней истории»
было прервано, но исследовательская и педагогическая работа продолжа¬
лась, защищались диссертации по темам греческой истории, велись спе¬
циальные исследования, которые были продолжены и опубликованы после
войны, высшие учебные заведения готовили молодых специалистов по
древней истории. Поэтому сразу же по окончании войны работа могла
развернуться в крупных масштабах.
За последнее десятилетие, помимо переизданного курса В. С. Сергеева,

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 35
появилось несколько руководств общего характера. В 1952 г. вышла
«История древнего мира» под редакцией Η. М. Никольского и В. Н. Дья¬
кова, в 1956 г.— то же переработанное издание под редакцией В. Н. Дья¬
кова и С. И. Ковалева. Раздел о Греции составлен несколькими авторами
(А. К. Бергер, А. А. Деконский, Д.Н. Нудельман, О.А. Ротберг), и отдель¬
ные части его неравноценны. Более удачными представляются главы,
посвященные классическому периоду, менее — начальные, многие положе¬
ния которых недостаточно обоснованы. Одновременно в том же 1956 г. вы¬
шло еще одно коллективное издание —«Древняя Греция» под редакцией
В.	В. Струве и Д. П. Каллйстова. К сожалению, и в этом издании отдель¬
ные главы и статьи неравноценны. В основу издания положены главы,
написанные специалистами еще в конце 30-х годов для посвященногоГреции
II тома проектировавшейся в то время«Всемирной истории». В книге немало
пробелов: так, например, недостаточно освещены племенные переселе¬
ния в связи с дорическим завоеванием, время перехода от микенской
к гомеровской Греции, период VII—VI вв. (за исключением истории
Афин), развитие Западной Греции.
За последнее десятилетие несколько возросло число изданных моно¬
графий. Назовем работу К. М. Колобовой «Из истории раннего об¬
щества (о. Родос, IX—VII вв. до н. э.)» (изд. ЛГУ, 1952), в кото¬
рой сделана интересная попытка на основании археологических, литера¬
турных, мифологических данных, а также позднейших пережитков родово¬
го быта, сохранившихся в условиях полиса, реконструировать картину
общественных отношений и жизни Родоса в микенскую и архаическую
эпоху. Очень ценна монография М. И. Максимовой о греческих городах
Южного Причерноморья (1956).
В посмертном издании книги Рановича «Эллинизм и его историческая
роль» (1950) сделана попытка (однако, далеко не бесспорная) выяснить
причины упадка греческого полиса и последующей экспансии на восток.
В введении к монографии О. В. Кудрявцева «Римские провинции Бал¬
канского полуострова» (М., 1955) (ср. его статью «Запустение Эллады»*
ВДИ, 1953, № 2) автор рассматривает экономическое содержание пр¬
иятия «кризис полиса», считая, что оно заключается «в процессе концент
трации земли, с одной стороны, и разорения значительных масс граж-і
дан — с другой», и, что «только разрушение мелкого крестьянского зем¬
левладения. .. дает полный простор развитию рабовладельческого хозяй¬
ства».
Научная разработка истории древней Греции велась и на страницах
периодических изданий. Несколько статей в «Вестнике древней истории»
было посвящено проблеме рабства и других форм эксплуатации в древней
Греции. В двух специальных статьях Я. А. Ленцмана исследована терми¬
нология,применявшаяся в Греции для обозначения рабов. В статье «О древ¬
негреческих терминах, обозначающих рабов» (ВДИ, 1951, № 2) сделана
попытка установить специфическое значение различных терминов, связав
их (помимо термина δούλος, употреблявшегося для обозначения вообще
понятия «раб») с различными группами рабов. В другой статье «Об исто¬
рическом месте гомеровского рабства» (ВДИ, 1952, № 2) такому же иссле¬
дованию подвергнуты термины, обозначавшие рабов в гомеровском
эпосе. Автор пришел к выводу относительно временного упадка рабства
в послемикенскую эпоху. Статьи Я. А. Ленцмана вызвали, однако, возра¬
жения со стороны Э.Л. Казакевич («Термин δούλος и понятие „раб” в Афи¬
нах», ВДИ, 1956, № 3) и еще ранее— в статье И. Д. Амусина «Термины,
обозначавшие рабов в эллинистическую эпоху по данным Септуагинты»
(ВДИ, 1952, № 3). Интересный вопрос, поднятый Я. А. Ленцманом, нуж¬
дается в дальнейшем углубленном изучении. В содержательной статье
3·

36
АКАД. А. И. ТЮМЕНЕВ
С.	И. Соболевского «РаЬы в комедиях Аристофана как литературный
тип» (ВДИ, 1954, № 4) вскрывается ряд новых черт в положении аттиче¬
ских рабов времени Пелопоннесской войны. Л. Н. Казаманова («Рабовла¬
дение на Крите VI—IV вв. до н. э.», ВДИ, 1952, № 3) охарактеризовала
положение зависимого населения кларотов (войкеев) на Крите в связи
с развитием более чистых форм рабства, в частности, рабства-должни-
чества. С. Л. Утченко в статье «О классах и классовой структуре античного
рабовладельческого общества» (ВДИ, 1951, № 4) обратил внимание на
сложность структуры античных обществ и поставил вопрос о необходимо¬
сти изучать наряду с основными антагонистическими классами также поло¬
жение различных классов свободного населения.
Не меньшее внимание на страницах «Цестника» уделялось вопросам
экономики. В 1953 г. в «Вестнике» была помещена статья Я. А. Ленцмана
«О возникновении товарного производства в древней Греции» (ВДИ, 1953,
№3), в которой автор пришел к выводу, что после временного регресса
в XI—VIII вв. предпосылки для нового развития товарного производства
появились не ранее VII в. дон. э. Тот же вопрос в более общей форме рас¬
смотрен в брошюре О. Бондаря «О товарном производстве в условиях рабо¬
владельческой формации» (Киев, 1955). В статье А. И. Доватура «Аграр¬
ный Милет» (ВДИ, 1955, № 1) показан аграрный характер Милета и гос¬
подство в нем землевладельческой знати ранее превращения его в торго¬
вый центр. Экономики Афин IV в. касается статья Э. Д. Фролова «Эконо¬
мические взгляды Ксенофонта» (УЗЛГУ, 1956, № 192, серия историчес¬
ких наук, вып. 21), в которой дан анализ трактата «Об управлении хозяй¬
ством».
Ряд статей и заметок был посвящен различным вопросам общественной
и политической жизни древней Греции. Проблема переходного периода от
микенского к гомеровскому обществу трактована в статье К. М. Колобо¬
вой «К вопросу о минойско-микенском Родосе и проблема переходного
периода в Эгеиде (1100—900 гг. до. н. э.)» (УЗЛОЛГУ, 1956, № 192, серия
исторических наук, вып. 21), в которой учтены данные пилосских табли¬
чек. В статье «Послегомеровский эпос как источник для социально-эко¬
номической истории ранней Греции» (ВДИ, 1954, № 4) Я. А. Ленцман,
используя данные послегомеровского эпоса и Гесиода, дал характеристи¬
ку процесса общественного расслоения и растущего значения богатства,
а также элементов зарождавшегося государства в архаическую послего-
меровскую эпоху. Экономическое и политическое значение Дельф в ран¬
ний греческий период исследовала Л. М. Глускина в ряде статей: «Дельфы
в период первой священной войны» (ВДИ, 1951, №2), «Эзоп и антидель-
фийская оппозиция в VI в. до н. э.» (ВДИ, 1954, № 4), «Политические тен¬
денции гомеровского гимна к Аполлону Пифийскому» «(ВДИ, 1956, № 4),
«Дельфы как экономический центр древней Греции» (УЗЛГПИ, XIII,
1956). В статье «К истории вопроса о греческой колонизации» (ВДИ, 1949,
№ 2) К. М. Колобова, критикуя точки зрения западных ученых, связывает
греческую колонизацию с условиями становления полиса и происходив¬
шей в это время классовой борьбой. Ей же принадлежит статья «Гре¬
ки в Египте. Дафны и Навкратис» (УЗЛГУ, серия история, наук, вып. 14,
1949).
С.	Л. Утченко в докладе, представленном на конгресс историков
в Риме в 1955 г. («Кризис полиса и политические воззрения римских стои¬
ков». Доклады советской делегации, 1956), и в статье в сборнике, посвя¬
щенном В. П. Волгину (1955), рассмотрел проблемы полиса и его кризиса.
Исходя из известного определения К. Марксом времени расцвета полиса,
С. Л. Утченко находит, что основой системы полиса является ещетруд свобод¬
ных производителей и что «развитие рабовладельческого способа производ¬

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 37
ства закономерно и необходимо приводит к кризису античного полиса» (До¬
клады советской делегации, стр. 367). Политической жизни Афин в V в. по¬
священо несколько статей и заметок С. Я. Лурье — «Эксплуатация афинских
союзников» (ВДИ, 1947, № 2), «Афины и Карфаген в 409—406 гг.» (ВДИ,
1947, № 3), «К вопросу о политической борьбе в Афинах в конце V в.
(„Андромаха“ Еврипида и „Лисистрата“ Аристофана)» (ВДИ, 1954, № 3).
Характеристика политической позиции аттического крестьянства, начи¬
ная со времен Перикла, на основании данных древней аттической комедии
дана в статьях В. Н. Ярхо, автора специальной книги об Аристофане (1956)
«Социальная позиция аттического крестьянства в отражении фрагментов
древней комедии» (ВДИ, 1954, № 2) и «Комедии Аристофана и афинская
демократия» (ВДИ, 1954, № 3). Проблеме взаимоотношений Македо¬
нии с городами Халкидского союза посвящена статья Т. В. Прушакевич
«Договор македонского царя Аминты с городами Халкидского союза»
(сборник «Из истории древнего мира и средних веков», УЗЛОЛГУ,
№ 192, серия историч. наук, вып. 21, 1956). В статье «Александр, Филота
и Парменид» (УЗЛГУ, серия историч. наук, вып. 14, 1948) С. И. Ковалев
снова возвращается к вопросу о македонской оппозиции в армии Але¬
ксандра. Этому же вопросу посвящен ряд других статей С. И. Ковалева
(ВДИ, 1946, № 3; 1948, № 1; 1949, № 3; 1949, № 4).
Разработка истории древней Греции велась и в периферейных научных
центрах — в Казани, Томске, Харькове, Иркутске и др. В «Записках
Томского университета» с 1946 г. печаталась работа К. Э. Гриневича о
Солоне, в «Трудах Марийского педагогического института» была помещена
статья С. П. Сингалевича «Гелоты в древней Спарте» (1950, т. VIII),
где дан обзор литературы вопроса и исследованы положение
илотов и их движения в доэллинистическую эпоху. Автор признает ило¬
тов крепостными, но предупреждает против отождествления их с крепост¬
ными феодального типа. В «Трудах Иркутского университета» напечатана
статья С. В. Шостаковича «К вопросу об издольщине в Аттике» (серия
историко-филолог. наук, 1949, т. III).
В последние годы одним из центральных вопросов как в западной,
так и в советской науке является крито-микенская проблема. В 1950 г. в
статье «Общественный строй древнего Крита»(ВДИ, 1950, № 4) этой проб¬
лемы коснулся В. В. Струве. Признавая существование государства
на Крите, В. В. Струве сопоставлял общественный строй Крита не с позд-
нешумерским, а с раннешумерским обществом времени древнейшего
архива Урука. В статьях А. И. Тюменева «К вопросу об этногенезе гре¬
ческого народа» (ВДИ, 1953, №4; 1954, № 4) и Б. В. Горнунга в «Во¬
просах языкознания» (1954, № 2) подверглась критике гипотеза болгарско¬
го ученого Вл. Георгиева о негреческом происхождении ахейцев. В на¬
стоящее время Вл. Георгиев отказался от своей точки зрения. С. Я. Лурье
еще в 1940 г. в «Истории Греции» присоединился к мнению Креч-
мера, что тексты открытых в 1939 г. пилосских надписей «написаны
скорее всего на греческом языке» (стр. 64—65). В 1947 г. он вновь
возвратился к вопросу о критском письме и в статье «Догреческие
надписи Крита» (ВДИ, 1947, № 4) подверг критическому разбору по¬
пытки дешифровки Б. Грозного; в 1954 г. (ВДИ, № 3) он поместил об¬
стоятельную рецензию на книгу Вл. Георгиева «Проблемы минойского
языка».
После успешной дешифровки минойского письма линейного «Б» англий¬
ским ученым Вентрисом (в 1952 г.) в дальнейших исследованиях бли¬
жайшее участие приняли и советские историки С. Я. Лурье и Я. А. Ленц-
ман. В обширной статье «Опыт чтения пилосских надписей» С. Я. Лурье,
следуя методу Вентриса, прочитал ряд новых знаков, дал толкование

38
АКАД. А. И. ТЮМЕНЕВ
и исправленное чтение ряда надписей, разрабатывал вопросы грам¬
матики языка письма «Б». На основании анализа содержания пилос-
ских надписей С. Я. Лурье предложил пробное решение вопросов о
характере земельной собственности и об общественном и государ¬
ственном строе Пилоса. Наконец, в статье «Крито-микенские надписи и
Гомер» (ВДИ, 1956, № 4) С. Я. Лурье путем сопоставления данных пи-
лосских табличек с данными гомеровского эпоса констатировал совпаде¬
ние названий, упоминаемых в табличках предметов инвентаря, художе¬
ственной мебели, посуды и утвари, колесниц, конской сбруи с описа¬
нием всех этих предметов в гомеровском эпосе; такое же сопоставление
он провел и в отношении общественной терминологии. В настоящее время
вышла в свет специальная монография С. Я. Лурье «Язык и культура
микенской Греции».
Я. А. Ленцман занялся разработкой вопроса о рабовладении в статье
«Пилосские надписи и проблема рабовладения в микенской Греции» (ВДИ,
1955, № 4). Разобрав группу табличек с идеограммами женщин, он пришел
к выводу (не без некоторого, быть может, преувеличения) о наличии
в Пилосе крупного рабовладельческого хозяйства, в котором были заняты
отряды рабынь с их детьми. В отличие от С. Я. Лурье, который склонен
видеть в данном случае хозяйства крупных собственников, Я. А. Ленцман
предполагает дворцовое хозяйство. В то же время Я. А. Ленцман отмечает,
что наряду с крупным рабовладельческим хозяйством тексты табличек
свидетельствуют о сохранении патриархальных отношений.
Особую специальйую область советской науки об античности со¬
ставляет исследование судеб греческих колоний Северного Причерно¬
морья.
Начало работам в этой области было положено русскими учеными
В. В. Латышевым, Б. В. Фармаковским, М. И. Ростовцевым и др. При¬
надлежавшие им публикации источников (как, например, «Inscriptiones
antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini graecae et latinae» В. В. Латыше¬
ва или «Античная декоративная живопись на юге России» М. И. Ростов¬
цева), а также монографические исследования исторического характера
(«Исследование об истории и государственном строе Ольвии» В. В. Латы¬
шева, «Архаический период на юге России» Б. В. Фармаковского и др.)
явились образцовыми для своего времени трудами. Однако в своих иссле¬
дованиях авторы не уделяли внимания социально-экономическим пробле¬
мам; интерес к греческой цивилизации, к уникальным памятникам искус¬
ства заслонял вопросы истории местного населения, роли его в сози¬
дании этой культуры, взаимоотношений греческого и местного элемен¬
тов в разных областях жизни — хозяйственной, общественной, полити¬
ческой.
Перед советскими специалистами, вооруженными марксистско-ленин¬
ским методом исследования, возник ряд проблем, которые предстояло
решить на основе тщательного изучения разнообразных источников.
^Надо было осветить специфику истории Северного Причерноморья, ту
историческую роль, которую оно играло в развитии античного рабо¬
владельческого общества, разработать на конкретном историческом мате¬
риале общий вопрос о взаимоотношении эллинских колоний и варвар¬
ской периферии, иными словами, поставить под определенным углом
зрения центральный вопрос об особенностях рабовладельческого спо¬
соба производства. Что же в этом отношении было сделано советски¬
ми античниками—историками, археологами, нумизматами, эпиграфис¬
тами?
Работа велась и ведется в различных направлениях. Расширяются
систематические археологические раскопки, которые преследуют не

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 39
кладоискательские цели, как это нередко имело место в прошлом,
а подчинены плану изучения собственно истории Северного Причерноморья,
его трудящегося населения, ремесел, сельского хозяйства. Так, на Бос-
норе, помимо Пантикапея, Фанагории и др. крупных центров, раскапы¬
ваются «малые города», мелкие поселения, сельскохозяйственная хора.
В Ольвии, благодаря многолетним плановым раскопкам городища,
удалось, наконец, открыть агору с большим количеством надписей раз¬
личных периодов. Помимо территории греческих колоний успешно раска¬
пываются одновременные им местные центры — скифские, синдские
и др., как, например, Неаполь Скифский или Семибратнее городище на
нижней Кубани.
Результаты раскопок публикуются в периодических изданиях «Совет¬
ской Археологии», «Материалах и исследованиях по археологии СССР»,
«Кратких сообщениях ИИМК» и др., а также в различных сборниках.
Уровень археологических публикаций неодинаков, но в общем высок:
наряду с чисто вещеведческим анализом налицо стремление исторически
осмыслить материал, прийти к некоторым общим выводам. Кроме памят¬
ников материальной культуры, число которых растет с каждым годом,
в СССР издаются эпиграфические и нумизматические источники по
истории Северного Причерноморья интересующего нас периода. В этой
связи назовем «Античные монеты» А. Н. Зографа (МИА, № 16), а также
очень ценный сборник Б. Н. Гракова «Материалы по истории Скифии
в греческих надписях Балканского полуострова и Малой Азии» (БДИ,
№ 3, 1939). Ряд новых интересных эпиграфических публикаций принадле¬
жит Т. Н. Книпович, Е. И. Леви, Т. В. Блаватской и др.
В монографических работах, появившихся за последнее время, совет¬
ские специалисты обобщают полученные сведения по истории Северного
Причерноморья. Их тематика разнообразна: некоторые посвящены систе¬
матической истории северопричерноморских государств и народов
(«Боспорское царство» В. Ф. Гайдукевича, «Херсонес Таврический»
Г. Д. Белова, «Танаис» Т. Н. Книпович и др.)» другие же — определенным
социально-экономическим и политическим проблемам (сборник статей
С. А. Жебелева «Северное Причерноморье», «Очерки по истории Северного
Причерноморья» Д. П. Каллистова, «Херсонесские этюды» А. И. Тюмене-
ва и др.), истории земледелия и военного дела (монографии В. Д. Блават-
ского), искусству (монографии В. Д. Блаватского и А. П. Ивановой).
В этих работах авторы устанавливают тесную связь причерноморских
колоний с местным населением, другими понтийскими колониями и
Средиземноморьем.
С 1951 г. АН СССР стала издавать серию монографий на тему «При¬
черноморье в античную эпоху» под редакцией В. Н. Дьякова. Как явствует
из самого названия серии и содержания вышедших уже выпусков, серия
преследует цель рассмотрения истории припонтийских стран в целом, их
взаимосвязей. Помимо указанных работ В. Д. Блаватского, построенных
на материалах Северного Причерноморья, в этой серии вышли монографии
Т. В. Блаватской и В. П. Невской, авторы которых стремятся историю
западнопонтийских городов и Византия трактовать во взаимодействии
с историей Понта и средиземноморского мира.
Внимание специалистов постоянно привлекает проблема взаимо¬
связи местного и греческого элементов, экономическая основа колоний,
форма эксплуатации, политический строй и т. д. Однако, если в лучших
частях этих работ авторы порывают с изолированным рассмотрением собы¬
тий в сравнительно узких рамках Северного и Западного Причерноморья,
то делается это далеко еще недостаточно. Изучение этой истории в широком
историческом аспекте, в органической связи с развитием всего античного

40
АКАД. А. И. ТЮМЕНЕВ
Средиземноморья — это актуальная и первоочередная задача будущих
исследователей.	Г
В заключение нашего обзора следует отметить еще работы советских
историков по источниковедению. Сюда относятся прежде всего проком¬
ментированные издания греческих историков и других авторов: Аристо¬
тель («Афинская полития», 1937)1, Аристофан (два издания: 1934 и 1954),
Гесиод (1929 и 1940), Герод (1938), Гиппократ (1936), Гомер (новые пере¬
воды «Илиады» и «Одиссеи», сделанные Вересаевым — 1949 и 1953), «Го¬
меровские гимны» (1929), «Батрахиомахид» (1936), Демокрит (1935 и
1946), Демосфен (1954), Ксенофонт (1935 и 1951), Лисий (1933), Лукиан
(1935 и 1955), Менандр (1936), Павсаний (1939), Платон (1922—1929),
Плутарх (1941), Феогнид (1922 и 1929), Софокл (1936, 1950, 1956), Еврипид
(1921, 1950, 1956), Эсхил (1923, 1937, 1950, 1956) и др. Важную работу по
изданию источников начал проводить «Вестник древней истории», издав¬
ший в своих Приложениях Юстина (Эпитома сочинения Помпея Трога,
1954), Аполлодора (1940), Афинея (О машинах, 1940), Мемнона (О Герак-
лее, 1951), «Известия древних писателей о Скифии и Кавказе»(переиздание
сборника В. В. Латышева, 1947—1952).
Помимо этого, следует отметить специальные источниковедческие рабо¬
ты С. Я. Лурье и А. И. Зографа. В 1947 г. вышла монография С. Я. Лурье
о Геродоте. Большую ценность представляет посмертно изданный под
редакцией Б. Н. Гракова труд лучшего советского нумизмата А. И. Зо¬
графа, погибшего во время осады Ленинграда,— «Античные монеты»
(МПА, вып. 16, 1951). Основное внимание в книге Зографа уделено моне¬
там Северного Причерноморья, вся же вводная часть книги посвящена
общим сведениям об античной нумизматике. Хотя эта первая часть,
образующая почти половину книги, и не претендует на значение само¬
стоятельного исследования, но в ней содержится ряд оригинальных по¬
строений, поправок и дополнений к трудам западных нумизматов. Назовем
также статью А. К. Бергера «Социально-политическое мировоззрение
Аристотеля» («Труды Горьковского пед. института», т. III, 1939) и книгу
С. Ф. Кечекьяна «Учение Аристотеля о праве и государстве» (Изд. АН
СССР, 1947).
Работа по греческой эпиграфике сосредоточилась у нас, прежде всего, в
области изучения надписей из Северного Причерноморья и заслуживает
специального рассмотрения1 2. Что касается надписей из остальных областей
греческого мира, то успешная работав этом отношении велась в 20-х, 30-х
и отчасти 40-х гг. крупнейшими нашими эпиграфистами С. А. Жебелевым,
А.	В. Никитским, С. Я. Лурье, Б. Н. Граковым. К сожалению, в по¬
следние годы заметно спала исследовательская активность, а также под¬
готовка кадров: в области греческой эпиграфики.
В последние годы в связи со смягчением международной напряженно¬
сти упрочиваются’ наши связи с зарубежными научными кругами, в част¬
ности и в области античности. Тесные отношения налаживаются с учены¬
ми стран народной демократии, а также с прогрессивными исследова¬
телями буржуазных стран. Научные связи с заграницей особенно упро¬
чились с началом изучения крито-микенской проблемы и, прежде всего,
микенского письма, в разработке которой советские историки, как было
показано выше, принимают деятельное участие.
1	Кроме того, были изданы в переводе на русский язык «Поэтика» (1927), «Мета¬
физика» (1934), «Логика» (1935), «физика» (1937), «О частях животных» (1937),
«О душе» (1937), «Категории» (1939), «Аналитики» (1952).
2	См. Н. Новосадский, Античная эпиграфика в СССР за 20 лет (1917—1937),
ВДИ, 1938, № 4, стр. 200—213, Е. М. Штаерман, Античная эпиграфика в
СССР, ВДИ, 1947, № 3, стр. 51-67.

ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ 41
Подводя итог сказанному, мы вправе констатировать крупные успехи
советских историков прежде всего в марксистской разработке основных
проблем общественного и государственного строя древней Греции. Пред¬
стоит напряженная и кропотливая работа по дальнейшему исследованиюкон-
кретных вопросов экономической и социальной истории и прежде всего
вопросов аграрных отношений, рабства, положения и условий труда
свободных и зависимых производителей, проблемы греческого полиса
во всем ее объеме.

Проф. С. И. Ковалев
СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ
Великая Октябрьская социалистическая революция открыла для
молодых и для маститых исследователей великое учение марксизма-
ленинизма, на базе которого оказалось возможным поставить и решить
ряд таких сложнейших проблем науки, перед которыми в силу ограничен¬
ности и реакционности своей методологии пасовала буржуазная историо¬
графия.
Однако процесс ликвидации буржуазного мировоззрения, буржуазной
методологии, преодоление традиционных концепций и точек зрения на
частные и общие вопросы проходил болезненно и затянулся на долгое
время. Часть маститых ученых (например Д. М. Петрушевский) осталась
чуждой марксизму.
Другая часть ученых, перешедшая всецело на позиции марксистско-
ленинской методологии, все же не сразу поняла и усвоила полностью ее
сущность. Неразработанность частных вопросов, влияние предшествующей
и современной буржуазной историографии, господство вульгарной социо-
логизаторской школы М. Н. Покровского тормозили внедрение марксист¬
ско-ленинской методологии также и в советскую романистику.
Так, в первой советской работе по истории древнего Рима В. С. Серге¬
ева1 интересные мысли уживаются с буржуазным модернизмом и концеп¬
цией торгового капитализма в духе Покровского1 2. Что же касается его ши¬
роко известного в свое время сборника документов и материалов по антич¬
ной истории3, то само заглавие этого сборника говорит за себя!
Все эти методологические пороки выступают и в главе IV («Рим»)
популярного пособия для самообразования, принадлежащего автору этих
строк4. Там мы находим «раннефеодальный период Рима», «падение
феодализма», «первую крестьянскую революцию»5 и пр.
Продолжали разработку римской истории и внесли определенный
вклад в развитие советской науки наши старые и заслуженные ученые,
1	В. С. Сергеев, История древнего Рима. Культурно-исторический очерк
в научно-популярном изложении, М., Госиздат, 1922.
2	«Кульминационного пункта римский капитализм, по-видимому, достиг после
смут III века, в сравнительно спокойную эпоху Диоклетиана—Константина» (там
'же, стр. 56).
3	Он же, феодализм и торговый капитализм в античном мире. Под ред. П. Куш¬
нера, М., 1926.
4	С. И. Ковалев, Всеобщая история в популярном изложении, ч. 1. Древний
мир, Л., Изд-во «Прибой», 1925.
5	Там же, стр. 105; 107; 115.

СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ 43
мировоззрение которых сформировалось еще в дооктябрьский период.
С. А. Жебелев выпустил в 1922—1923 гг. ряд учебных пособий для высшей
школы, в том числе и по древнему Рим}', содержащих основной фактиче¬
ский материал, источниковедческую и историографические главы1.
С. И. Протасова посвятила специальное исследование борьбе обществен¬
ных идеалов в эпоху Гракхов 1 2. Вопросами раннего христианства зани¬
жался П. Ф. Преображенский в своей большой работе, вышедшей в 1926 г.3.
Несмотря на все несовершенство исследовательских методов, методо¬
логический разнобой и организационную распыленность специалистов,
советская романистика в 20-х годах заложила тот фундамент, на базе
которого в 30-х годах марксистско-ленинская методология все глубже про¬
никает в наш^ науку. Опубликование в 1929 г. замечательной лекции
В.	И. Ленина «О государстве», давшей четко сформулированную схему
развития человеческого общества (рабовладельческий, феодальный,
капиталистический, социалистический периоды), сыграло колоссальную
роль в деле ликвидации модернистских взглядов 20-х годов.Определенное
положительное значение в этом отношении сыграли дискуссии об общест¬
венно-экономических формациях, развернувшиеся в 1929—1933 гг.
Постановке методологических проблем были посвящены работы
А.	В. Мишулина о воспроизводстве в рабовладельческом обществе4 и не¬
сколько работ автора этих строк5, но эти работы еще страдали схематиз¬
мом. Первую серьезную попытку вскрыть на конкретном материале основ¬
ные закономерности развития античного рабовладельческого общества
представляет собой книга А. И. Тюменева «История античных рабовла¬
дельческих обществ», в которой Риму посвящена половина объема книги.
Главное внимание было уделено в этой работе социально-экономическим
проблемам.
В те же годы М. Е. Сергеенко начала углубленную разработку вопро¬
сов сельского хозяйства древней Италии6.
Коренной перелом в развитии советской исторической науки наступил
в связи с постановлением СНК Союза ССР и ЦК ВКП(б) от 16 мая 1934 г.
о преподавании гражданской истории в школах СССР и об открытии исто¬
рических факультетов в Московском и Ленинградском университетах.
Это постановление нанесло решительный удар всем формам социологиза-
торства и модернизма и направило историческую науку на верный путь.
Кафедры древней истории на вновь открытых исторических факультетах
стали важными центрами изучения древней истории вообще и истории
Рима в частности.
Наряду с этим научно-исследовательская работа по истории древнего
1	С. А. Жебелев, Древний Рим, ч. I. Царская и республиканская эпохи;
ч. И. Императорская эпоха, П., 1922—1923.
2	С. И.Протасова, Борьба общественных идеалов в Риме в эпоху Гракхов,
Сб. «Из далекого и близкого прошлого». П.— М., 1923.
3	П. Ф. Преображенский, Тертуллиан и Рим. Опыты по истории перво-
христианства и раннехристианской церкви, М., 1926.
4	А. В. Мишулин, О воспроизводстве в античной общественной формации,
ИГАИМК, XIII, вып. 8 (1932).
5	С. И. Ковалев, Учение Маркса и Энгельса об античном способе производ¬
ства, ИГАИМК, XII, вып. 9-10 (1932); о н ж е, Об основных проблемах рабовладель¬
ческой формации, Л., 1933; он же, О некоторых проблемах рабовладельческой фор¬
мации, ПИДО, 1934, № 2.
6	М. Е. Сергеенко, Удобрение хлебных полей в древней Италии, ТИИНТ,
■сер. 1, вып. 4 (1934); она ж е, К истории оливкового хозяйства в древней Италии,
ТИИНТ, вып. 7; о и а ж е, К истории италийской агрономии эпохи республики,
ПИДО, № 9-10; и др.; она же, Два типа сельских хозяйств в Италии в I в. н. э.,
МАИ СССР, 1935.

44
ПРОФ. С. И. КОВАЛЕВ
Рима ведется сначала в Государственной академии материальной куль¬
туры, а затем в Институте истории АН СССР.	*
Постановление от 16 мая 1934 г. и создание нескольких центров изучения
древней истории оказали решающее влияние на развитие подлинной
марксистско-ленинской науки о древнем Риме.
Создание исторических факультетов, образование специальных кафедр
привели к насущной потребности создания марксистских, систематиче¬
ских, конкретных, основанных на тщательном изучении первоисточников
университетских курсов и вузовских учебников. При подготовке этих
курсов, естественно, приходилось исследовать заново многие проблемы,
ставить новые вопросы, переосмысливать устоявшиеся концепции. Эта
большая и сложная работа заняла в тридцатых годах основные силы совет¬
ских романистов. Первым, еще очень несовершенным, итогом чтения лек¬
ций по античной истории на историческом факультете Ленинградского
университета был курс истории древней Греции и Рима автора этой статьи1.
Крупным событием явился выход в свет учебного пособия по римской
истории для высшей школы В. С. Сергеева2, также выросшего на базе
университетского курса. «Очерки» В. С. Сергеева для своего времени стоя¬
ли на большой высоте. Автор выдвинул и обосновал (насколько это можно
было сделать в университетском курсе) ряд точек зрения, которые были
приняты советской наукой и легли в основу ее дальнейшего развития.
К ним нужно отнести анализ и оценку реформ братьев Гракхов, движения
Катилины, значение гражданских войн II—I веков для падения республи¬
ки, понимание империи как нового этапа в развитии рабовладельческого
общества.
Особый интерес в «Очерках» представляет отдел Римской империи,
в частности поздней империи. Этот раздел римской истории был спе¬
циальностью В. С. Сергеева. Кризис III века он называет социальной ре¬
волюцией, нанесшей удар рабовладельческой системе и ускорившей ее
разложение (стр. 641). Однако исторической особенностью революции
III века было отсутствие достаточно сильного революционного класса,
который мог бы стать во главе движения и привести к победе новой систе¬
мы производственных отношений. «По этой причине классовая борьба
конца Римской империи в конечном итоге должна была окончиться со¬
вместной гибелью борющихся классов» (стр. 642). Результатом кризиса
III века было образование системы домината, которую В. С. Сергеев
считает «переходным периодом от рабовладельческой формации к феодаль¬
ной» (стр. 647). В гл. XXIV подробно излагаются реформы Диоклетиана,
в гл. XXV анализируется процесс «феодализации .Римской империи».
Падение Западной римской империи объясняется совместным действием
двух причин: 1) разложением римского рабовладельческого государства
и связанным с этим процессом революции рабов и колонов и 2) ростом
варварских обществ. «В обоих случаях социально-экономический процесс
шел в сторону феодализации» (стр. 761).
Своеобразным итогом разработки университетских курсов был «Крат¬
кий курс римской истории» Н. А. Машкина3. Несмотря на конспективный
характер, этот курс сыграл большую роль в преподавании римской исто¬
рии в высшей школе благодаря ясному и четкому изложению фактов,
хорошему языку и осторожной постановке проблем.
Одной из основных тем, которыми занималась советская историогра-
1	С. И. Ковалев, История античного общества, Греция. Эллинизм. Рим, Л.,
lj£6.
2	В. С. Сергеев, Очерки по истории древнего Рима, I—II. М., 1938.
3	Н. А. Машкин, История древнего Рима (краткое пособие к университет¬
скому курсу), М., Изд. заочного отделения МИФ Л И, 1939 (на правах рукописи).

СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ 45
фия по Риму в тот период, была тема восстаний рабов и их значения
в истории Рима. Начало было положено исследованием С. А. Жебелева
о восстании рабов на Боспоре под руководством Савмака1. Работа С. А. Же¬
белева сыграла борыную роль в советской историографии. Она означала,
что такой крупный ученый, каким был академик Жебелев, в прежних
обоих исследованиях далекий от марксизма, встал на марксистскую точку
зрения.
С.	А. Жебелеву и О. О. Крюгеру вместе с автором этой статьи принад¬
лежат исследования по истории рабских восстаний в Риме II —I веков1 2.
В 1936 г. вышла монография А. В. Мишулина о восстании Спар¬
така3. Это было первое крупное исследование о великом восстании италий¬
ских рабов. История восстания показана на широком историческом фоне,
привлечены все дошедшие до нас источники, дана характеристика истори¬
ческой и художественной литературы о Спартаке. В отдельных главах
разбирается вопрос о хронологии восстания, излагается ход восстания,
анализируются некоторые спорные вопросы, на которые источники не
дают ясного ответа. Несмотря на дискуссионность отдельных положений
{дата начала восстания, причины отказа Спартака от первоначального
плана похода, социальный состав восставших, оценка восстания как рево¬
люции рабов), работа А. В. Мишулина не потеряла своего значения до
нашего времени.
А.	П. Дьяконов в статье, посвященной хронологии первого сицилийско¬
го восстания рабов4 5, показал, что общепринятая дата начала восстания
{136 г.) должна быть отодвинута на два года назад. Таким образом, вос¬
стание продолжалось 6 лет (138—132 гг.).
Еще большее внимание советских историков привлекали народные
движения конца Римской империи. В 30-х гг. мы рассматривали эти дви¬
жения как последний этап «революции рабов». На этой точке зрения стоял
и автор настоящей статьи в двух своих небольших работах: «Классовая
борьба и падение античного общества» 6 и «Проблема социальной револю¬
ции в античном обществе»6. Большой заслугой Н. А. Машкина было выяс¬
нение характера и значения движения северо-африканских колонов и ра¬
бов в IV—V вв.7.
Аналогичную задачу поставил перед собой А. Д. Дмитрев по отноше¬
нию к движению багаудов 8. Собирая и анализируя с марксистских пози¬
ций огромный фактический материал о рабских восстаниях и народных
движениях, обычно пренебрегаемый в буржуазной историографии, совет¬
ские историки Рима показали и развернули свои творческие силы.
Однако на ходе разработки этих проблем отрицательно сказались пере¬
1	С. А. Жебелев, Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре, Л.,
1933.
2	О. О. Крюгер, Рабские восстания II —I вв. до н. э. как начальный этап рево¬
люции рабов, ИГАИМК, вып. 76 (1934); С. А. Жебелев и С. И. Ковалев, Вели¬
кие восстания рабов II—I вв. до н. э. в Риме, Сб. «Из истории античного общества»,
М. — Л., Соцэкгиз, 1934.
3	А. В. Мишулин, Спартаковское восстание. Революция рабов в Риме в
I веке до н. э. М., Соцэкгиз, 1936. См. также А. Мишулин, Революции рабов и па¬
дение Римской республики, М., Изд-во ЦК ВКП(б), «Правда», 1936.
4	А. ГІ. Дьяконов, О хронологии первого восстания рабов Сицилии во II в.
до н. э., ВДИ, 1940, № 3-4.
5	Сб. «Из истории докапиталистических формаций», М. — Л., Соцэкгиз, 1933.
^ В. сб. «Карл Маркс и проблема истории докапиталистических формаций», М.—Л.,
7	Н. А. Машкин, Движение агонистиков (из истории Римской Африки IV в.),
«Историк-марксист», 1935, № 1; он же, Агонистики, или циркумцеллионы в кодексе
Феодосия, ВДИ, 1938, № 1.
8	А. Д. Дмитриев, Движение багаудов, ВДИ, 1940, № 3-4.

46
ПРОФ. С. И. КОВАЛЕВ
житки вульгарного социологизаторства и догматическое восприятие не¬
которых отдельных высказываний И. В. Сталина о революции рабов,
что привело к утверждению схемы, согласно которой революция рабой
началась еще во II в. до н. э., а закончилась в V в. н. э. В дальнейшем
советские историки вновь вернулись к этим вопросам (см. ниже).
Римским провинциям и римской политике на Востоке были посвящены
работы Н. А. Машкина \ В. Н. Дьякова 1 2 и Д. П. Каллистова 3.
В 1941 г. вышел 1 том «Истории дипломатии» 4, в котором раздел «Дип¬
ломатия в древние века» написан В. С. Сергеевым. Гл. Ill этого раздела
называется «Дипломатия древнего Рима». В ней автор исследует не только
организацию дипломатических отношений в Риме, но и дает историю меж¬
дународных отношений на всем протяжении римской истории.
Важное место в исследованиях советских историков 30-х и начала
40-х гг. занимала проблема раннего христианства. Здесь прежде всего
нужно отметить работы А. Б. Рановича. В сборнике «Первоисточники по
истории раннего христианства» 5 он дал прекрасный подбор материалов
по экономике Римской империи в эпоху возникновения христианства, по
идеологии христианства и организации христианской церкви. В другой его
книге 6 собраны отрывки из антихристианских писателей: Лукиана,
Цельса, Порфирия и др. Сборник снабжен общим введением и вводными
статьями к каждому писателю. Оба сборника играли и еще до сих пор про¬
должают играть большую роль в научно-атеистической пропаганде.
А.	Б. Ранович был автором и первой монографической работы по исто¬
рии раннего христианства7, которая в целом сохранила свое значение до
сих пор. Р. Ю. Виппер в статье «Возникновение христианства» (ВДИ,
1941, № 1) далеко отошел от своей неудачной работы 1918 года8 и интересно
поставил вопрос о происхождении христианской литературы, особенно
подробно остановившись на «Учении 12 апостолов». Однако датировка
Р. Ю. Виппером этого произведения едва ли справедлива, равно как вызы¬
вает большие сомнения его тезис о существовании «христианства беэ
Христа». Е. М. Штаерман написала интересную статью о гонениях на
христиан в III в.9, в которой рассматривала историю христианства на фоне
социально-экономической истории III века.
Важной задачей советской романистики явилась публикация ряда
источников. В 30-х гг. переведены «Гражданские войны», «Ибсрика»,
«Митридатика», «Сирика» Аппиана, биографии Светония, трактат Витрувия,
поэма Лукреция, «Краткое изложение военного дела» Вегеция, издан
сборник «Катон, Варрон, Колумелла и Плиний о сельском хозяйстве».
Таким образом, напряженная работа советских историков шла в раз¬
личных направлениях и в каждом из них стала приносить обильные плоды.
Марксистско-ленинская методология уже глубоко проникла в науку.
Зорче стал взгляд исследователей, шире диапазон, совершеннее методы
1	И. А. М а ш к и н, Эдикты Августа из Киренаики, ВДИ, 1938, № 3.
2	В. Н. Дьяков, Пути римского проникновения в Северное Причерноморье:
Понт и Мезия, ВДИ, 1940, № 3-4; он же, Оккупация Таврики Римом в I в. до н. э.,
ВДИ, 1941, № 1; о н же, Таврика в эпоху римской оккупации, УЗМГПИ, т. XXVIII,
Кафедра древней истории, вып. 1 (М., 1942).
3	Д. П. Каллистов, Политика Августа в Северном Причерноморье, ВДИ,
1940, № 2.
4	«История дипломатии», под ред. В. П. Потемкина, т. I, М., 1941.
5	А. Ранович, Первоисточники по истории раннего христианства. Материалы
и документы, М., 1933.
6	А.Ранович, Античные критики христианства, М., 1935.
7	А. Ранович, Очерк истории раннехристианской церкви, М., 1941; он же,.
Первоначальное христианство и его историческая роль, ВДИ, 1939, № 2.
8	Р. Ю. Виппер, Возникновение христианства, М., Изд-во «Фарос», 1918.
9	Е. М. Ш т а е р м а н, Гонения на христиан в III в., ВДИ, 1940, № 2.

СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ 47
исследования, наблюдается переход от абстрактных обобщений к кропотли¬
вому исследованию первоисточников, на основе марксистско-ленинской
теории решительнее изгоняются остатки социо логизирования.
Победа советского народа в Великой Отечественной войне, разгром
фашизма, огромное расширение лагеря социализма и демократии, бурный
рост производительных сил Советского Союза — все это вызвало расцвет
советской науки в послевоенный период. Это ярко сказалось и в области
римской истории. Прежде всего значительно увеличились количест¬
венно и улучшились качественно учебники для высшей школы.
Один за другим появляются курсы лекций А. В. Мишулина в Высшей
партшколе г, спецкурс по истории римской империи Н. А. Машкина 1 2,
I часть «Истории римского народа» В. Н. Дьякова3, «История Рима»
С. И. Ковалева4, краткий курс лекций А. Г. Бокщанина5, учебник для
учительских институтов под ред. Н. М. Никольского и В. Н. Дьякова6,
переизданный в 1956 г. под ред. С. И. Ковалева и В. Н. Дьякова7. Высо¬
кокачественным учебником для исторических факультетов была «История
древнего Рима» Н. А. Машкина, вышедшая в 1947	г.8 и переизданная
в 1949 и в 1956 г.9. Научная высота соединялась в этой книге со строгим
отбором фактов и точным языком. Большое количество хорошо подо¬
бранных иллюстраций, полная библиография, хронологическая таблица,
указатель и многочисленные карты — все это на ряд лет сделало «Историю
древнего Рима» лучшим вузовским учебником. Переиздана и значительно
дополнена была «Хрестоматия по истории древнего мира» под ред.
В.	В. Струве, причем источники по истории Рима выделены в специаль¬
ный III том10.
Перечисленные общие курсы значительно совершеннее, чем общие
курсы 30-х гг. Изложение материала базируется в них на марксистско-
ленинской методологии, строгом отборе фактов и скрупулезном исследо¬
вании первоисточников, факты и частные выводы добыты путем применения
современных методов исследования. Важным показателем положительных
качеств советских общих курсов является признание их научной ценности в
странах народной демократии и в капиталистических странах; некоторые
курсы, например «История древнего Рима» Н. А. Машкина и «История
Рима» автора этих строк, переведены на ряд иностранных языков.
Появление более совершенных общих курсов было, конечно, резуль¬
татом интенсивной исследовательской работы по отдельным проблемам.
В области специальных исследований по римской истории послевоен¬
1	А. В. Мишулин, Античная истории Греции и Рима. Курс лекций, прочитан¬
ных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б), М., 1944.
2	Н. А. Машкин, Основные проблемы истории древнего Рима (Обзорная лек¬
ция). М.,Изд. Заочной Еысшей партийной школы при ЦК ВКП(б), 1947; о н ж е, исто¬
рия Римской империи. Специальный курс. Методическое пособие для студентов-за-
очников педагогических институтов, М., 1949.
3	В. Н. Дьяков, История римского народа в античную эпоху, ч. I. Древней¬
ший период, М., 1947.
4	С.И.Ковалев, История Рима, Л., 1948. В 1954 г. вышел перевод на италь¬
янский язык в двух томах.
5	А. Г. Бокщаиин, Древняя Греция и древний Рим. Курс лекций, прочитан¬
ных в Высшей партийной школе при ЦК ВКП(б), М., 1950.
6	«История древнего мира». Учебник для учительских институтов под ред.
В.	Н. ДьяковаиН. М. Н икольского, М., 1952.
7	«История древнего мира». Учебник для педагогических институтов под ред.
В. Н. Д ь я к о в а и С. И. К о в а л е в а, М., 1956.
8	Н. А. Машкин, История древнего Рима, М., 1947.
9	Второе издание— 1949 г., третье, посмертное,— 1956 г.
10	«Хрестоматия по истории древнего мира». Под ред. акад. В. В. Струве,
изд. 2 — М., 1953.

48
ПРОФ. С. И. КОВАЛЕВ
ный период также дал большой ко л ичественный и качественный скачок вверх.
Если в 30-х гг. основными научными центрами разработки истории древ¬
ности и, в частности Рима, были Москва и Ленинград, то в 40—50 гг. наряду
с ними появляются кадры исследователей в ряде областных и республикан¬
ских центров. Статьи по истории древнего Рима появляются в многочис¬
ленных ученых записках ВУЗ’ов Петрозаводска и Чкалова, Минска и
Вологды, Киева и Саратова, Ростова на Дону и Тбилиси и др. Ученые
старшего поколения воспитали новое молодое поколение романистов,
научная работа которых выражается в большом количестве разнообраз¬
ных статей и кандидатских диссертаций, многие из которых, к сожалению,
пока еще не опубликованы. Исследовательская работа советских рома¬
нистов в 40—50-х гг. проходит по различным направлениям. Появляются,
хотя и редко, работы методологического, общего характера. С. Л. Утченко
ставит вопрос о классовой структуре рабовладельческого общества х.
Автор этих строк старался показать, что восстания рабов II—I вв. дон. э.
называть «революцией рабов» методологически неправильно1 2.
Сельское хозяйство древней Италии продолжало оставаться в центре
внимания М. Е. Сергеенко. В послевоенный период она написала ряд инте¬
ресных этюдов на эту тему. В одних она удачно пытается восстановить
взгляды не дошедших до нас римских агрономических писателей и
нарисованную ими картину сельского хозяйства Италии, другие посвящены
Катону, трактат которого она перевела на русский язык, снабдив перевод
обширным введением и комментарием (М.— Л., 1950); третьи, наконец,
касаются различных сторон сельскохозяйственной жизни древней Италии:
ее упадка в середине I в. н. э. и взглядов Колумеллы, птицеводства в
италийских пригородных имениях, типа вилика, этой важнейшей персоны
рабовладельческого поместья3.
С.	И. Протасова на основе анализа античной традиции о Спартаковском
восстании занималась исследованием маршрута похода Спартака и теми
оценками его личности, какие дают аппианова и плутархова версии тра¬
диции4 5. А. Б. Ратнер вновь вернулась к проблеме противоречий в армии
Спартака б, подвергнув критике точку зрения А. В. Мишулина, что причи¬
ной разногласий был неоднородный социальный состав восставших.
В другой статье А. Б. Ратнер касается ряда вопросов, встающих при
изучении обоих сицилийских восстаний рабов6. Автор этих строк в статье
«К вопросу о датировке начала восстания Спартака» (ВДИ, 1956, № 2)
1	С. Л. Утченко, О классах и классовой структуре античного рабовладель¬
ческого общества, ВДИ, 1951, № 4.
2	С. И. Ковалев, Две проблемы римской истории, «Вестник ЛГУ», 1947,
№ 4.
3	М. Е. Сергеенко, Сазерна и его фрагменты,ВДИ, 1946, № 3; о н а ж е, Скрофа
и апология крупного землевладения, ВДИ, 1947, № 4; о н а ж е, Полевое хозяйство
у Катона, ВДИ, 1948, № 4; о н а ж е, Катоновская «шкала доходности» разных зе¬
мельных угодий, ВДИ, 1949, № 1; о н а же, Характерные черты сельскохозяйствен¬
ной жизни Средней Италии во II в. до н. э., ВДИ, 1952, № 4; она же,
Из истории сельского хозяйства древней Италии, ВДИ, 1953, № 3; о н а же, Сель¬
ское хозяйство италийских suburbana, ВДИ, 1955, № 1; она же, Вилик, ВДИ,
1956, № 4.
4	С. И.Протасова, Античная традиция о Спартаковском восстании. Маршру¬
ты Спартака и личность вождя (74—71 гг.), УЗМГУ, вып. 143. Труды кафедры древней
истории и археологии (1950).
5	А. Б. Ратнер, К вопросу о причинах разногласий в армии Спартака, «УЗ
Карело-финского университета», т. III, вып. 1. Исторические и филологические науки
(1948).
А.	Б. Ратнер, Восстания рабов в Сицилии во второй половине II в. до н. э.,
«УЗ Карело-финского университета», т. II, вып. 1. Исторические и филологические
науки (1954).

СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ 49
защищает общепринятую дату (73 г.) против попытки Шамбаха и Мишули¬
на отодвинуть ее на год назад.
Причины падения Римской республики и образования империи были
одной из центральных проблем советской историографии в изучаемый
период. Эта проблема тесно связана с римской политической идеологией
конца республики. Н. А. Машкин в обстоятельной статье1 подверг раз¬
бору вопрос о римских политических партиях II—I вв. Он пришел к выво¬
ду, что хотя оптиматы и популяры и были двумя устойчивыми политиче¬
скими течениями, но их нельзя назвать политическими партиями в соб¬
ственном смысле слова.
Вопросами политической идеологии конца республики больше всех
занимается С. Л. Утчснко. Им были опубликованы две статьи о Саллюстии1 2
и две — о Цицероне3. Большим серьезным исследованием является его
монография об идейно-политической борьбе в Риме в I в. до н. э.4. Для
X Международного конгресса историков в Риме им был написан доклад
о кризисе полиса и политических взглядах римских стоиков5. В нем
он приходит к выводу, что «экономической основой полиса следует считать
производство свободных земельных собственников (и ремесленников),
но еще не рабов. Поэтому развитие рабовладельческого способа производ¬
ства неизбежно и закономерно приводит к кризису античного полиса...
В этом смысле концепция Полибия отражала стремление римских правя¬
щих кругов создать новый аппарат господства и угнетения в форме, при¬
способленной уже не к нуждам замкнутой и самодовлеющей общины
(civitas), но к нуждам и запросам господствующего класса огромной среди¬
земноморской державы» (ук. соч., стр. 33—34). Политическим мировоззре¬
нием Цицерона занимается также А. А. Мотус6.
Гражданским войнам II—I вв. и кризису республики посвящен ряд
статей: Н. А. Машкина, Г. А. Цветаевой, А. Г. Бокщанина, А. И. Немиров-
ского, С. Н. Бенклиева, М. Е. Сергеенко 7, а также ряд диссертаций.
Большая монография Н. А. Машкина 8 состоит из трех разделов:
введения, где исследуются предпосылки и сущность диктатуры Цезаря
(«римского цезаризма»), первой части, посвященной генезису принципата,
и второй части, в которой трактуются политические формы и классовая
1	Н. А. Машкин, Римские политические партии в конце II и начале I в. до
н. э., ВДИ, 1947, № 3.
2	С. Л. Утченко, Воззрения Саллюстия на идеальное государственное
устройство, ВДИ, 1948, №1; он же, Развитие политических воззрений Саллюстия,
ВДИ, 1950, № 1.
3	Он же, Учение Цицерона о смешанной форме государственного устройства
и его классовая сущность, ВДИ, 1949, № 3; о н же, Учение Цицерона об идеальном
государстве, ВДИ, 1954, № 3.
4	Он же, Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения республики,
М,, 1952.
6	С. Л. Утченко. Кризис полиса и политические воззрения римских стоиков.
Доклад на X Международном конгрессе в Риме, М., 1955.
6	А. А. Мотус, Общественно-политические взгляды Цицерона. «УЗ ЛГПИ
им. А. И. Герцена», т. 102 (1955).
7	Н. А. Машкин, Социальные движения в Риме в первые дни после смерти
Цезаря, «Вестник МГУ», 1947, №5; Г. А. Цветаева, Народные волнения в Риме
после убийства Юлия Цезаря, ВДИ, 1947, № 1; А. Г. Б о к щ а н и н, Попытки аграр¬
ных реформ и социальная борьба в Римской республике в конце II в. до н. э., П11Ш,
1954, № 3; А. И. Н е м и р о в с к и й, Социальная борьба в Риме в 90—80 гг. до н. э.
Диктатура Суллы, ПІІШ, 1954; № 5; С. Н. Б е н к л и е в, Кризис римской демокра¬
тии, «Труды историко-филологического факультута ВГУ», т. 38 (1955); М. Е. Сер¬
геенко, Три версии в плутарховой биографии Т. Гракха, ВДИ, 1956, № 1.
8Н.А. Машкин, Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность,
М.—Л., 1949. Ср. о н Ц? е, Август и сенаторское сословие, УЗМГУ. вып. 143. Труды
кафедры древней истории и археологии (1950).
4 Вестник древней истории, № 3

50
ПРОФ. С. И. КОВАЛЕВ
природа принципата Августа. Исследование Н. А. Машкина опирается на
огромный материал источников, как письменных, так и вещественных, и
сопровождается обширным историографическим экскурсом («Проблема
принципата в историографии нового и новейшего времени»). В своих
выводах автор развивает дальше и обосновывает положения, выдвинутые
советскими историками Рима. Итоги его таковы: «Принципат Августа
возник в результате классовой борьбы и гражданских войн. Он представ¬
ляет собой определенный этап в развитии римского цезаризма... Принци¬
пат разрешилдве задачи: с одной стороны, он консолидировал господствую¬
щие классы в борьбе против революционного движения рабов и восстаний
бедноты, с другой — принципат был призван завершить тот процесс,
который давно уже наметился в рабовладельческом обществе: город-госу¬
дарство должен был уступить место мировой монархии» (стр. 605, 606).
Падение Римской империи было главной проблемой советской романи¬
стики в послевоенный период. Эта проблема тесно связана с вопросом
феодализации и возникновения колоната, которым занимались в своих
статьях М. Е. Сергеенко1, А. Б. Ранович 1 2, М. Я. Сюзюмов3и Г. Г. Дили-
генский4 *.
Известную положительную роль в деле выявления разнообразных точек
зрения исследователей на падение рабовладельческого способа производ¬
ства и становление феодального сыграла организованная «Вестником
древней истории» дискуссия о падении Римской империи, которую откры¬
ла Е. М. Штаерман весьма содержательной статьей «Проблема падения
рабовладельческого строя» (ВДИ, 1953, № 2). Статья вызвала большие
возражения. На нее откликнулись А. П. Каждан б, А. Р. Корсунский6,
С. 11. Ковалев7, А. Г. Геми8, М. Я. Сюзюмов9, 3. В. Удальцова10 11 и
Е. Э. Липшиц11. Строго говоря, точку зрения Е. М. Штаерман поддержала
только Е. Э. Липшиц. Итог дискуссии подвела редакционная статья ВДИ
в № 1 за 1956 г.: «Проблема падения рабовладельческого строя (К итогам
дискуссии)». Кратко этот итог был сформулирован следующим образом:
«Все эти соображения говорят против тезиса Е. М. Штаерман и Е. Э. Лип¬
шиц о гибели рабовладельческой формации к началу IV в. Можно согла¬
ситься с Е. М. Штаерман в том отношении, что со времени поздней импе¬
рии начинается переходный период от рабовладения к феодализму, однако
следует признать вполне справедливым соображения А. Г. Темпа, что
этот период нельзя отделять от рабовладельческой формации... В IV в.
не произошло переворота в основах общественного и политического строя
1	М. Е. Сергеенко, К истории колонатных отношений, ВДИ, 1949, № 2.
2	А. Ранович, Колонат в римском законодательстве II — V вв., ВДИ, 1951, № 1.
3	М. Я. Сюзюмов, Еще раз о юридических источниках для истории колоната,
ВДИ, 1951, №4.
4	Г. Г. Дилиге некий, К вопросу об аграрных патроциниях в поздней
Римской империи, ВДИ, 1955, № 1.
6	А. II. К а ж д а н, О некоторых спорных вопросах истории становления фео¬
дальных отношений в Римской империи, ВДИ, 1953, № 3.
6	А. Р. Корсунский, О положении рабов, вольноотпущенников и колонов
в западных провинциях Римской империи, ВДИ, 1954, № 2.
7	С. И. Ковалев, К вопросу о характере социального переворота III—V вв.
в Западной римской империи, ВДИ, 1954, № 3.
195^*А^ В. Геми, Трибутарии и инквилины поздней Римской империи, ВДИ,
9	М. Я. Сюзюмов, К вопросу о феодализации в Римской империи, ВДИ,
1955, № 1.
lu З.В. Удальцова, Сельское зависимое население Италии VI в., ВДИ, 1955,
«Ns 3.
11	Е. Э. Л и п ш и ц, Проблема падения рабовладельческого строя и вопрос о на¬
чале феодализма в Византии, ВДИ, 1955, № 4.

СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ 51
Римской империи. Развитие элементов феодальных производственных
отношений в недрах рабовладельческого строя приняло в этот период
довольно широкие размеры однако, рабовладельческая формация в целом
продолжала существовать. Лишь при условии устранения рабовладель¬
ческой политической надстройки было возможно развитие и победа
феодальных производственных отношений в масштабе всего общества»
(стр. 10).
Кроме проблемы падения Римской империи, советская историография
послевоенного периода занималась рядом других вопросов ее истории,
в особенности народными движениями. Здесь нужно отметить несколько
статей А. Д. Дмитрева: о движении буколов в Египте г, о падении
Дакии 2, о восстании вестготов на Дунае3, о движении lalrones4.
Вопросу о тождестве агонистиков и циркумцеллионов посвящены две
статьи: А. Д. Дмитрева 6 и Н. А. Машкина6. Оба исследователя стоят на
различных точках зрения, однако аргументация Н. А. Машкина в пользу
тождества обоих движений более убедительна.
Африканскими восстаниями III в. занималась Е. М. Штаерман в статье,
основанной преимущественно на эпиграфическом материале7.
О.	В. Кудрявцев, преждевременно скончавшийся талантливый молодой
ученый, исследовал мало известное вторжение костобоков на Балканы8,
а также вторжение мавров в испанские провинции империи во второй
половине II в.9. О тяжелом поражении римлян в войне со «скифами»
в 250—251 гг. писал А. М. Ремснников10. Эта же тема в более широком пла¬
не разработана им в монографии 1954 года11.
Ранними народными движениями в Римской Галлии занималась
Н. Н. Белова12, вторжению Алариха в Рим посвятила свою статью
Н. И. Голубцова13. Классовую борьбу в западной половине Римской импе¬
рии во второй половине V в. н. э. исследовал II. И. Львов14.
А.	Г. Бокщанип еще до дискуссии в В ДИ касался вопроса о падении
рабовладельческой формации и высказал ряд правильных положений15.
Иудейские восстания II в. он исследовал в статье, помещенной в «Ученых 1 2 * 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 151	А.Д.Дмитрев, Букоды (из истории аграрного движения в Римском Египте),
ВДИ, 1946, № 4.
2 О н же, Падение Дакии, ВДИ, 1949, № 1.
8	А. Д. Д м и т р е в, Восстание вестготов на Дунае и революция рабов, ВДИ,
1950, № 1.
4	О н же, Движение latrones как особая форма классовой борьбы в Римской импе¬
рии, ВДИ, 1951, № 4.
5	А.Д.Дмитрев, К вопросу об агонистиках и циркумцеллионах, ВДИ, 1948,
№ 3.
6	Н. А. Машкин, К вопросу о революционном движении рабов и колонов
в Римской Африке, ВДИ, 1949, № 4.
7	E. М. Шта ерма н, Африканские восстания III в., ЕДИ, 1848, № 2.
8	О.В.Кудрявцев, Вторжение костобоков в балканские провинции Римской
империи, ВДИ, 1950, № 3.
9	О. В. Кудрявцев, К вопросу о вторжении мавров в испанские провинции
Римской империи во второй половине II в. н. э., ЕДИ, 1950, № 4.
10	А.М.Ременников, Война между Римсьсй империей и племенами Север¬
ного Причерноморья в 250—251 гг. н. э., ВДИ, 1951, № 2.
11	О н же, Борьба племен Северного Причерноморья с Римом в III в. («Причер¬
номорье в античную эпоху», под ред. В. Н. Д ь я к о в а), М., 1954.
12	Н.Н. Белова, Социальные движения в Галлии в 1—II вв., ВДИ, І952, №4.
13	Н. И. Голубцова, Италия в начале V в. и вторжение Алариха в Рим,
ВДИ, 1949, № 4.
14	Н. И. Л ь в о в, Из истории кризиса Римской империи во второй половине
V в. н. э., М., 1949.
15	А. Г. Б о к щ а н и н, К вопросу о проблеме падения античной рабовладель¬
ческой формации, НИШ, 1952, № 5.
4·

52
ПРОФ. С. И. КОВАЛЕВ
записках МГУ»1. В 1954 г. вышла в свет его монография о социальном
кризисе Римсксй империи в I веке до н. э.2.
В непосредственной связи с вопросом о кризисе III в. стоит интересная
статья Е. М. Штаерман о составе римского войска на Дунае3. Автор пока¬
зывает, что в дунайских армиях было широко представлено свободное
крестьянство и что этот факт объясняет поддержку,, которую дунайские
войска оказывали императорам, боровшимся против, крупного сенатского
землевладения.	*
Для советской романистики послевоенного периода характерен боль¬
шой интерес, который она проявляет по отношению к римским провин¬
циям. Это — закономерное явление в развитии советской науки, которая
основной своей целью ставит изучение истории народов. В этой области
появилось несколько интересных работ, самой значительной из которых
нужно признать монографию А. Б. Рановича о восточных провинциях4.
Несколько статей на эту тему написал Н. А. Машкин: о расширении прав
римского гражданства среди провинциального населения в I—II вв.5,
о городском строе и истории городов Римской Африки в первые три века
Империи6.
А. В. Мишулин изучил вопрос о возникновении римского провинци¬
ального управления в Испании7. Его посмертная монография «Античная
Испания» рисует историю Испании до превращения ее в провинцию8.
Муниципальную жизнь Александрии Египетской в I в. н. э. исследовал
И. Д. Амусин9.
Вопросом о рабстве в западных провинциях Римской империи III—
IV вв. занималась Е. М. Штаерман. Она приходит к выводу, что рабство
не осталось ведущим способом производства до конца империи^®. Допол¬
нением к этой статье служит другое обстоятельное исследование Е. М.
Штаерман о крестьянстве в западных провинциях11. Основной тезис, ко¬
торый она пытается доказать в этой статье и который в той или другой
форме выступает в ее других работах, сводится к тому, что «... с III в.
начинается переходный период от данной формации к другой...12, что
раб III в. не был уже рабом в классическом понимании этого слова и что
та специфическая органическая форма, в которой неоплаченный приба¬
вочный продукт высасывается из непосредственного производителя, была
в III—IV вв.уже очень отличной от этой формы в более ранний период» (стр. 1 2 * 4 5 6 7 8 9 10 11 121	А. Г. Б о к щ а н и н, Иудейские восстания II в. н. э., УЗМГУ, вып. 143. Труды
кафедры древней истории и археологии (1950).
2	О н же, Социальный кризис Римской империи в I в. н. э., М., 1954.
8Е. М. Штаерман. Этнический и социальный состав римского войска на
Дунае, ВДИ, 1946, № 3.
4	А. Р а н о в и ч, Восточные провинции Римской империи в I—III вв., М.—Л.,
1949.
5	Н. А.Машкин. Из истории римского гражданства, ИАН СССР, Серия исто¬
рии и философии, 1945, № 5.
6	О н же, Городской строй Римской Африки, ВДИ, 1951, № 1; он же, Из
истории африканских городов во II—III вв. н. э., ВДИ, 1951, № 2.
7	А. В. Мишулин, О возникновении римского провинциального управления
в Испании, ВДИ, 1949, № 1.
8	А. В. М и ш у л и н. Античная Испания до установления римской провинциаль¬
ной системы в 197 г. до н. э., М., 1952.
9	И. Д. Амусин, К эдикту Тиберия Юлия Александра, ВДИ, 1949, № 1;
он же, Письмо и эдикт императора Клавдия, ВДИ, 1949, № 2; о н же, Ad. Р.
Lond. 1912, «The Journal of juristic papyrology», Warszawa, 1956.
10	E. M. Штаерман, Рабство в III—IV вв. н. э. в западных провинциях Рим¬
ской империи, ВДИ, 1951, № 2.
11	О н а же, К вопросу о крестьянстве в западных провинциях Римской импе¬
рии, ВДИ, 1952, № 2.
12	Тезис В. С. Сергеева, см. выше, стр. 44.

СОРОК ЛЕТ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИОГРАФИИ ПО ДРЕВНЕМУ РИМУ 53
120, 121). Специально о рабовладении в Римской Галлии по данным эпи¬
графики писала Н. Н. Белова1. К этому же кругу работ принадлежат и
статьи Ю. К. Колосовской о римской Дакии, в которых рассматривают¬
ся особенности социально-экономического развития этой провинции, сте¬
пень римского влияния среди местных слоев ее населения, причины па¬
дения римского господства в ней3.
Вопросами землевладения в Западной Малой Азии в римскую эпоху
занимается И. С. Свенцицкая; ее статья в В ДИ за 1956 г.3 говорит о про¬
цессе образования «крупной частной собственности на землю, независи¬
мой от городов и соперничающей с императорским землевладением». Это,
по ее мнению, «являлось уже предпосылкой нового способа производства»
(стр. 27).
Восточными провинциями (преимущественно Балканским полуостро¬
вом) много занимался покойный О. В. Кудрявцев. Три его статьи посвя¬
щены провинции Ахайе. Одна4 трактует об особенностях римской поли¬
тики в провинции Ахайе и о попытках панэллинского движения. Другая
рассматривает причины запустения Ахайи, третья — проблемы социаль¬
ной борьбы в Ахайе5. В фундаментальной монографии О. В. Кудрявцева6
рассматриваются эти и еще ряд проблем истории эллинских провинций
Балканского полуострова.
Под редакцией В. Н. Дьякова в издательстве АН СССР выходит инте¬
ресная серия «Причерноморье в античную эпоху». К римской истории
из этой серии имеют отношение работы Е. С. Голубцовой7, Т. Д. Злат-
ковской 8, Т. В. Блаватской9 и И. Т. Кругликовой10. К этой же серии
относится упоминавшаяся выше работа Ременникова.
Вопросы римской провинциальной политики в той или другой степени
затрагиваются в только что упомянутых работах о провинциях. Кроме
них, нужно упомянуть статьи Н. А. Машкина о падении Карфагена11,
П. Н. Таркова о международных отношениях в античном мире12, три статьи
О. В. Кудрявцева о восточной политике Римской империи при Нероне18 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 131	Н. Н.Белова, Данные эпиграфики о рабовладении в Римской Галлии, В ДИ,
1954, № 3.
2	Ю. К. Колосовская, К истории падения римского господства в Дакии,
ВДИ, 1955, № 3;она же, О романизации Дакии, ВДИ, 1957, № 1.
3И. С. Свенцицкая, Некоторые черты экономического развития Запад¬
ной Малой Азии в системе Римской Империи, ВДИ, 1956, № 2.
4	О. В. Кудрявцев, Ахайя в системе римской провинциальной политики,
ВДИ, 1952,	№2; он же, Запустение Эллады в период империи, его причины
и значение, ВДИ, 1953, № 2.
5	Он же, Герод Аттик и социальная борьба в Афинах, РДИ, 1951, № 3.
6	О н же, Эллинские провинции Балканского полуострова во II в. н. э., М.,
1954.
7	Е. С. Голубцова, Северное Причерноморье и Рим на рубеже нашей эры,
М., 1951.
8Т. Д. Златковская, Мезия в I и II вв. н. э. (К истории Нижнего Дуная
в римское время), М.,	1951.
9Т. В. Блаватская, Западнопонтийские города в VII—I вв. до н. э., М.,
1952.
10	И. Т. Кругликова, Дакия в эпоху римской оккупации, М., 1955; ср.
она же, К вопросу о романизации Дакии, ВДИ, 1947, № 3.
11	Н. А. Машкин, Последний век пунического Карфагена, ВДИ, 1949, № 2.
12	П. Н. Т а р к о в, К истории международных отношенийв античном мире, ВДИ,
1950, № 2.
13	О. В. Кудрявцев, Восточная политика Римской империи в начале правле¬
ния Нерона (критический обзор историографии вопроса),&В ДИ, 1948, № 2; о н же,
Римская политика в Армении и Парфии в первой половиде правления Нерона, ВДИ,
1948, № 3; о н ж е, Рим, Армения и Парфия во второй Головине правления Нерона,
ВДИ, 1949, № 3.

54
ПРОФ. G. И. КОВАЛЕВ
и его же очерк о провинции Каппадокии1 . В монографии В. Ф. Гайдуке¬
вича2 и в книге Д. П. Каллистова3 среди ряда других вопросов идет речь
и об отношениях между Римом и Боспорским царством.
Религия упадка греко-римского общества — христианство продолжа¬
ло оставаться одной из важнейших проблем советской историографии.
В статье 1946 г. Н. А. Машкин показал черты мессианизма и эсхатологии
в литературе последнего века Римской республики4. Самым крупным по
истории христианства произведением второй половины 40-х гг. была кни¬
га Р. Ю. Виппера о возникновении христианской литературы5, хотя ряд
ее основных положений—отнесение некоторых раннехристианских произ-
ведсний к «дохристианским», характеристика церкви II века как «крупной
денежной силы» — являются весьма спорными. В ВДИ Р. Ю. Виппер
напечатал ряд статей об идеологических предпосылках христианства в гре¬
ко-римском обществе6. Итогом этих занятий явилась интересная, увле¬
кательно написанная, хотя, конечно, и весьма спорная книга «Рим и ран¬
нее христианство» (М., 1954).
В «Вопросах религии и атеизма» напечатаны две статьи по раннему
христианству: А. Б. Рановича (посмертная)7 и Ю. П. Фрапцова8. Е. М.
Штаерман продолжала свои довоенные штудии по христианству. Ее
интересовала преимущественно область народных верований западной
половины империи, где также складывались предпосылки новой религии9.
Я. А. Ленцман написал для журнала «Преподавание истории в школе»
популярную статью о возникновении христианства10.
Подводя итоги, следует признать, что советская историография по
Риму за 40 лет проделала большую творческую работу. На основе
марксистско-ленинской методологии созданы хорошие учебники и учебные
пособия для средней и высшей школы, разработан ряд специальных во¬
просов, остававшихся чуждыми буржуазной науке или решавшихся ею не¬
правильно: восстания рабов и их историческое значение, причины падения
Римской республики, народные движения периода империи, причины
падения рабовладельческого общества, возникновение христианства и др.
1	О. В. Кудрявцев Провинция Каппадокия в системе римской восточной
политики (17—72 гг.), ВДИ, 1955, № 2.
2	В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, М.—Л., 1949.
3	Д. И. Каллистов, Северное Причерноморье в античную эпоху, М., 1952.
4	Н. А. Машкин, Эсхатология и мессианизм и последний период Римской ре¬
спублики, ИАН СССР. Серия истории и философии, т. III (1946), № 5.
6	Р. Ю. Виппер, Возникновение христианской литературы, М.—Л., 1946.
6	Р. Ю. Виппер, Просветительный век Римской империи, ВДИ, 1947, № 1;
он же, Мсральная философия Авла Геллия, ВДИ, 1948, № 2; о н же, Этиче¬
ские и религиозные взгляды Сенеки, ВДИ, 1948, № 1; о н же, Цельс —- обличитель
христианства, в сб. «Вопросы истории религии и атеизма», М., 1950.
7	А. Б. Р а н о в и ч, Раннее христианство, Сб. «Вопросы истории религии и ате¬
изма», 1950.
8Ю. П. Францов, К истории возникновения христианства в Египте, Сб.
«Вопросы истории религии и атеизма», 1954.
9	Е. М. Штаерман, Отражение классовых противоречий II—III вв. в культе
Геракла, ВДИ, № 2; о н а же, Рабские коллегии и фамилии в период империи,
В ДИ, 1950, № 3; о н а же, Из истории идеологических течений 11—111 вв., «Eos»)
Varsaviae — Vratislaviae, 1956, XLV1II, 1.
11 Я. А. Л еыцман,Как возникло христианство, «Преподавание истории в шко¬
ле», 1950, № 3.

Проф. II. Ф. Дератани
КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ
Великая Октябрьская социалистическая революция открыла небыва¬
лые возможности для развития науки. При современной дифференциа¬
ции наук основной задачей классической филологии является изучение
языков античного мира и античных литератур — древнегреческой и рим¬
ской, разумея, однако, под последними не только художественную литера¬
туру. При этом изучении приходится привлекать и другие дисциплины
как вспомогательные (палеография, эпиграфика, папирология), так и вооб¬
ще изучающие духовную и материальную культуру античного мира и стро¬
ящие свои выводы не только на анализе памятников слова.
Для того чтобы показать достижения классической филологии в СССР
за сорок лет, необходимо предварительно вкратце охарактеризовать состоя¬
ние этой науки в России накануне Великого Октября. Прежде всего надо
сказать, что русскими учеными были изданы и исследованы некоторые
античные рукописи, хранящиеся в России. Особенно следует отметить из¬
дание ныне здравствующим проф. С. И. Соболевским совместно с Г. Ф. Це¬
ретели греческих минускульных рукописей Москвы и Ленинграда
(т. I—II, 1913).
Много было сделано по истории греческого и латинского языков. В этой
области следует прежде всего назвать акад. Ф. Е. Корша, геииалыюго
филолога и лингвиста, положившего начало сравнительно-историческому
изучению классических языков, лингвистическому направлению класси¬
ческой филологии в Московском университете, успешно продолженному
академиком М. М. Покровским и проф. А. А. Грушкой.
Крупным достижением нашей науки было издание сборников италий¬
ских надписей, осуществленное в 80-х годах XIX века проф. И. В. Цве¬
таевым; собранные Цветаевым надписи являются богатым материалом
для изучения языков и диалектов древней Италии. Далее, следует упомя¬
нуть выдающегося профессора Киевского, потом Казанского университета
Ф. Г. Мищенко, известного своими переводами Геродота, Фукидида, По¬
либия, Страбона. Мищенко одним из первых выступал против гиперкри¬
тической оценки Геродота, его перу принадлежит не потерявшая значе¬
ния и сейчас работа «Отношение трагедий Софокла к современной поэту
действительной жизни в Афинах» (1874г.). Внимание русской науки привле¬
кал и «гомеровский вопрос». В разработке этой проблемы следует отметить
исследование проф. Петербургского университета Ф. Ф. Соколова, сто¬
ронника «унитарной теории». Под руководством Ф. Ф. Соколова выросла
замечательная школа русских филологов-эпиграфистов, в числе которых
были такие ученые, как акад. В. В. Латышев, акад. А. В. Никитский,

56
ПРОФ. Н. Ф. ДЕРАТАНИ
проф. Н. И. Новосадский, акад. С. А. Жебелев. Эпиграфические издания
Латышева, Цветаева, Никитского занимают почетное место в ряду основ¬
ных публикаций этого рода.
В области истории литературы значительными явлениями были ра¬
боты профессора Петербургского университета Н. М. Благовещенского
(«О литературных партиях в Риме в век Августа»), проф. В. И. Модесто¬
ва, читавшего курс римской литературы в Киеве и Петербурге, занимав¬
шегося особенно Тацитом, а также древнейшей культурой Италии, отстаи¬
вавшего самостоятельность русской науки перед немецкой; далее профес¬
сора Петербургского университета И. И. Холодняка, обращавшего боль¬
шое внимание на значение исследования социальных отношений для
истории римской литературы; затем выдающегося профессора того же
университета Ф. Ф. Зелинского, строившего свои выводы на основе «куль¬
турно-психологического метода», но глубокого знатока Цицерона и гре¬
ческой драмы и, наконец, ученика С. А. Жебелева акад. И. И. Толстого,
большая часть деятельности которого относится уже к нашему времени.
В развитии советской классической филологии значительную роль
сыграла секция античных литератур в составе Российской ассоциации на¬
учно-исследовательских институтов (РАНИОН), которая была органи¬
зована в 1923 г. на базе созданных еще в 1921 г. научных институтов
Московского университета. В секции РАНИОН работали профессора
М. М. Покровский, С. И. Соболевский, Н. И. Новосадский и их ученики—
Н. Ф. Дератани, С. И. Радциг и др. Но для большинства старых специ¬
алистов задача овладения марксистско-ленинской теорией была нелегким
делом, поэтому создание марксистской истории античных литератур было
в то время еще только делом будущего. К тому же развитию советской
школы классической филологии одно время мешало отношение к ней ис¬
торической «школы» М. Н. Покровского, представители которой все еще
находились под впечатлением реакционного школьного классицизма цар¬
ского времени с его чеховским «человеком в футляре».
Новый этап в развитии этой отрасли науки начался только в 1934 г.
после преодоления ошибок «школы» Покровского.
В 1934 г. был создан Московский институт истории, философии и ли¬
тературы (МИФЛИ), а затем такой же институт в Ленинграде (ЛИФЛИ).
Впоследствии эти Институты вошли в состав МГУ и ЛГУ в качестве исто¬
рических, филологических и философских факультетов. Здесь вновь были
открыты отделения классической филологии. В дальнейшем стали откры¬
ваться такие же отделения и в других университетах, а некоторое время
(с 1944 по 1949 гг.) функционировало классическое отделение и в Мо¬
сковском педагогическом институте им. В. И. Ленина.
В настоящее время, в соответствии с потребностью страны в молодых
кадрах, классические отделения оставлены лишь в Москве, Ленинграде
и Львове, но кафедры классической филологии имеются и в некоторых дру¬
гих университетах, а также в больших педагогических вузах. Латинский
язык и античные литературы в 30-х годах преподавались в ИКП литера¬
туры, а научно-исследовательская работа в этой области в настоящее вре¬
мя ведется в Секторе античных литератур Института мировой литературы
имени А. М. Горького Академии наук СССР.
Переходя к обзору работ советских ученых в области классической фило¬
логии, нужно сказать, что уже в первые годы после Октябрьской революции
явилась необходимость познакомить советского читателя с тем, что такое
классическая филология. Под таким заглавием в 1922 г. в Сборнике Яро¬
славского государственного университета (№ 2) появилась статья С. И. Ра-
дцига,в которой он разъясняет содержание этой науки и понимает под клас¬
сической филологией «всестороннее изучение классического, т. е. древнего

КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ
57
греко-римского мира». К этому же вопросу в 1947 г. вернулся В ДИ (№ 2)
в передовой «Классическая филология и ее задачи в советской науке»,
где классическая филология определяется как «наука, изучающая путем
анализа памятников слова многообразные стороны античной культуры».
Начнем обзор работ по классической филологии с истории изучения
языков древнегреческого и латинского. Заметим предварительно, что
интерес к изучению этих языков значительно оживился после дискуссии
по языкознанию в 1950 г., так как Н. Я. Марр и его последователи недо¬
оценивали значения этих языков; они лишь исследовали их некоторые тер¬
мины и собственные имена, применяя метод пресловутого «палеонтологиче¬
ского анализа».
Проблеме генезиса древнегреческого языка и его диалектов была по¬
священа итоговая статья Б. В. Горнунга в книге «История греческой ли¬
тературы» (т. I, М.—Л., изд. АН СССР, стр. 27—35). В последнее же вре¬
мя, в связи с начатой дешифровкой микенских надписей, интерес к во¬
просу о происхождении греческого языка еще более оживился. С. Я. Лурье
в одной из своих статей, продолжая работы Вентриса и Чадвика, сближает
язык Гомера и микенских надписей1. Вопрос о египетских заимствованиях
в греческом языке исследовал П. В. Ернштедт (М.— Л., 1953)1 2. К области
лексики греческого языка относится работа А. А. Белецкого «Принципы
этимологических исследований (на материале греческого языка)» (Ки¬
ев, 1950). При изучении этимологий А. А. Белецкий устанавливает пять
основных критериев: фонетический, морфологический, семантический,
критерий системы, хронологический; он признает необходимым привле¬
чение и фактов новогреческого языка «для восполнения пробелов в наших
знаниях древнегреческого языка». Проблеме семантики употребления
артикля в древнегреческом языке была посвящена диссертация Б. А. Се¬
ребренникова, где использованы материалы сочинений Геродота, Фуки¬
дида, Ксенофонта и Лисия. Можно еще упомянуть о диссертациях В. Ф.
Дубровиной (Москва, ИЯЗ АН, 1956) и А. Р. Фельдхуна. В. Ф. Дубровина
на материале классической прозы уточнила объем семантики аориста
и его место среди других прошедших времен древнегреческого языка.
А. Р. Фельдхун в диссертации «К истории древнегреческих отглагольных
существительных на -рос;, - рос, - аь<;» (Львов, 1956) на материале Го¬
мера и Фукидида показал семантику этих отглагольных существительных,
а также их синтаксические и фразеологические связи. Нужно еще упомя¬
нуть диссертацию О. С. Широкого «Развитие типов склонения существи¬
тельных в греческом языке» (М., 1955), где в исследование включается
и новогреческий язык.
По истории латинского языка акад. М. М. Покровский продолжил
свои этимологические и семасиологические исследования как в ряде
«Notes d’étymologie 1а!іпе»3,так и особенно в статье «Considération sur le
changement de la signification des mots»4. На массе примеров из латинского,
греческого и других индоевропейских языков он доказывает закономер¬
ность в изменении семантики слов, раскрывает этимологию топонимиче¬
ских слов, показывает, как у разных народов отвлеченные понятия выра¬
жаются конкретно понятиями из быта, из жизненной практики. Далее,
следует отметить книгу И. М. Тройского «Очерки из истории латинского
языка» (М.— Л., 1953); здесь рассматриваются все основные вопросы,
1	ВДИ, 1956, № 4; ср. ВДИ, 1955, № 3.
2	См. также его статью в ВДИ, 1956, № 2, стр. 153—162, где рассматриваются
египтизмы времени после появления в Египте греческих факторий.
3	См. ИАН СССР, сер. VI, т. XVI (1920); сер. VI, т. XV (1921); сер. VI, т. XX
4	ИАН, ООН, 1936, № 4.

58
ПРОФ. Н. Ф. ДЕРАТАНИ
возникающие при изучении истории этого языка, начиная с его источников
и кончая развитием латинского языка в эпоху ранней империи. «Очерки»
дают не только обобщение фактов, но в ряде случаев и новые оригинальные
исследования; особенно интересна третья глава — «Языки Италии»,
а характеристику венетского, мессапского, сицилийского и этрусского
языков мы впервые видим на русском языке1. Проблемы изучения истории
классических языков, и особенно латинского, рассмотрены в нескольких
статьях автора данного обзора, появившихся после дискуссии по языко¬
знанию. Здесь главным образом намечаются проблемы «народной латы¬
ни», языка «производителей материальных благ» в древнем Риме1 2. Вопро¬
сам исторического синтаксиса латинского языка посвящена работа
Ф. Г. Яковиди «Винительный с неопределенным в латинском языке»3
и диссертация Е. А. Уёмовой «Сочетания с отложительным падежом в ла¬
тинском языке III в. до н. э.— II в. н. э.» (М., 1953). Сюда же можно от¬
нести диссертацию В. Б. Яниша «Наблюдения над развитием и употребле¬
нием форм пассива в латинском языке» (Киев, 1954). Терминологическим
вопросам были посвящены статья А. А. Грушки «О некоторых античных
исагогических понятиях и терминах»4 5, а также диссертации Нагибина
«Военная терминология и фразеология в „Анабасисе "Ксенофонта» (Харь¬
ков) и Е. И. Скоробогатой «Античные хранилища и их названия»
(Львов, 1954); в последней работе названия античных хранилищ изучают¬
ся на разных ступенях развития греческого языка и показывается, как
обогащается лексический состав языка с развитием общества.
Можно назвать работы, исследующие язык писателей, отдельных
памятников. С. В. Меликова-Толстая исследовала язык Горгия6. В. В.
Смирнов в диссертации «„Гетика" Иордана (VI в.) как памятник поздней
латыни» (Казань, 1956) дает обстоятельный очерк языка этого сочинения,
особенно его разговорных элементов для выявления языковых фактов,
которые привели к формированию романских языков. В. С. Гринбаум ис¬
следовал язык Алкея (Л., 1948, дисс.), преподаватель Сидорова — язык«Ан-
нал»Тацита (Харьков,1954, дисс.),В. Д. Рябова—синтаксис сложного пред¬
ложения Флора (М., 1945, дисс.), Т. Н. Чикалина — структуру предло¬
жения в памятниках древнеримского права®. Г. А. Сонкина анализирова¬
ла «Грамматическое выражение категории условности в одах Горация»7.
Появлялись работы и по истории античного языкознания. Начало
положила книга «Античные теории языка и стиля» (М.— Л., ОГИЗ,
1936). Она открывается вступительной статьей И. М. Тройского «Пробле¬
мы языка в античной науке», далее приводятся в переводе отрывки антич¬
ных писателей, касающиеся вопроса о происхождении языка, об анало¬
гии и аномалии, рисующие систему «александрийской» грамматики и осо¬
бенности диалектов греческого языка. Г. И. Розснпттраух защитил в 1954 г.
в Киеве диссертацию «Грамматическая система Дионисия Фракийского»·,
в ней дается перевод сочинения этого выдающегося греческого граммати¬
ка, подробный комментарий к нему, исследуется место труда Дионисия
в античной науке о языке и его значение для науки нашего времени.
И. У. Кобов в 1955 г. в Львовском университете защитил диссертацию
«Учение античных грамматиков о падежах», где глубоко разработал во¬
1	См. рецензию Н. Ф. Дератани, В ДИ, 1954, № 3, стр. 95—99.
'	2 ИДИ, 1951, № 4, стр. 175—178 и ВДИ, 1952, № 4, стр. 129—133.
3	УЗЛГУ, Сер. филол. н., № 63, вып. 7, 1941, стр. 37—40.
4	Сборник в честь С. А. Жебелева, 1928.
5	УЗЛГУ, № 63, вып. 7 (1941).
6	«Научный бюллетень ЛГУ», № 2, 1945 (стр. 29—30).
7	УЗі\1ГІ1И,т. ХХ1ІІ, М., (1954).j

КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ
59
прос об истории названия падежей. Наконец, в 1957 г. опубликована ра¬
бота И. М. Тройского «Основы стоической грамматики»1.
Помимо научных исследований в области греческого и латипского
языков, появилось много элементарных учебников греческого и латинско¬
го языков на русском и других языках Советского Союза. Выпущены
новые латинские словари —И. X. Дворецкого и Д. Н. Королькова (М.,
1949), Малинина (М., 1954). Ожидается выход греческо-русского словаря
под род. С. И. Соболевского.
Продолжалось изучение античных рукописей. А. И. Малеин опубли¬
ковал результаты своего изучения рукописей — комментария Сервия
к Энеиде и фрагментов стихотворения Катулла в библиотеке Академии
наук1 2, фрагментов латинского глоссария и римских поэтов в Музее палео¬
графии3, Эрмитажной рукописи римских сатириков — Горация, Ювена¬
ла и Персия4. И. М. Тройский в статье «Критические заметки к V книге
De re rustica Колумеллы» дал критику рукописи S (angermanensis) (IX в.),
находящейся в Государственной публичной библиотеке в Ленинграде5.
В.	Н. Бенешевич изучил кодекс Альда Мануция, хранящийся в Публич¬
ной библиотеке в Ленинграде6, и описал греческие рукописи монастыря
св. Екатерины на Синае (рукопись трех трагедий Еврипида — XV века
и рукопись Гесиода — XVIII века). М. А. Шангин изучил академические
рукописи Пиндара, Эсхила, Элия Аристида7 8, Я. М. Боровский — руко¬
пись Сервия в Государственной публичной библиотеке5. По латинской
палеографии следует отметить работы О. А. Добиаш-Рождестпенской:
«Греческие буквы в латинских рукописях»9, «Корбийская мастерская
письма в VII—IX вв. и ее уника в Ленинграде»10 11, «История Корбийской
мастерской письма 651—830 гг. по Ленинградским кодексам» (Изд. АН
СССР, 1934). Кроме того Добиаш-Рождественская выпустила очень нуж¬
ную для изучения латинского языка и литературы книгу по латинской
палеографии «История письма в средние века» (М., 1936).
Что касается истории античных литератур, то здесь надо прежде всего
отмстить выход в свет массовыми тиражами переводов произведений ан¬
тичных авторов на русский, украинский, литовский языки. Вышли новые
переводы Гомера, греческих лириков, трагедий Эсхила, Софокла, комедий
Аристофана, Менандра, Геронда, речей Лисия, Демосфена, переводы
Аристотеля, избранных биографий Плутарха11, ряда греческих романов,
всех комедий Плавта, Теренция, трактата Катона, сочинений Юлия Це¬
заря, Саллюстия, писем Цицерона, поэмы Лукреция, стихотворений Ка¬
тулла, произведений Вергилия, од Горация, сочинения Витрувия, «Мета¬
морфоз» Овидия, трагедий Сенеки, поэмы Лукана, «Сатирикона» Петрония,
эпиграмм Марциала, писем Плиния, сочинения Фронтина, сатир Юве¬
нала, биографий Светония, «Метаморфоз» Апулея. Переизданы были и не¬
которые старые переводы. Переводы сопровождаются краткими коммен¬
тариями и вступительными статьями, в которых разработан ряд
вопросов марксистской истории античных литератур. Кроме того, вышло
1	Сборник статей в честь акад. В. Ф. Шишмарева.
2	IIАН, СХХ (1926) и ДАН — В, 1928, стр. 80—85.
3	ДАН — В, 1927, № 9; ДАН — В, 1926.
4	ДАН— В, 1928 и в Сборнике в честь И. И. Толстого (Л., 1928).
5	Сборник в честь И. И. Толстого.
• Сборник в честь С. А. Жебелева.
7	ИАН, 1927 и 1928.
8	Сборник в честь И. И. Толстого.
9	Сборник в честь С. А. Жебелева.
ю ИАН, ООН, 1934, № 4, стр. 309—318.
11 На русском языке под ред. С. Я. Л у р ь е (1941) и на грузинский яз. перевод
Ѵрушадзе (Тбилиси, 1957).

60
ΠΡΟΦ. Η. Ф. ДЕРАТАНИ
в свет несколько хрестоматий по античным литературам1. В 1928 г. вышла
книга Η. Ф. Дератани «История древнеримской литературы», построенная
на социологической основе. После этого появились его же обзоры разви¬
тия античных литератур в издании Института Библиотековедения (М.,
1938) и во вступительной статье в книге «Античная литература» (в серии
«Книга о лучших книгах», М., 1940). В 1940 г. появилась в свет книга
С.	И. Радцига «История древнегреческой литературы»1 2, а в 1942 г. «Исто¬
рия римской литературы» Μ. М. Покровского3. В 1946 г. вышел учебник
по античной литературе И. М. Тройского4 и «История греческой литера¬
туры» (т. I. Поэзия, изд. АН СССР, 1946 ) — коллективный труд, в кото¬
ром приняли участие И. И. Толстой, Μ. М. Покровский, Н. И. Новосад-
ский, С. П. Шестаков, С. И. Радциг, Б. В. Горнунг5. В 1955 г. вышел
в свет том II этого издания, посвященный прозе, при участии С. И. Собо¬
левского, Μ. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского и А. С. Ахманова.
Оба тома дают преимущественно фактический и источниковедческий ма¬
териал. На грузинском языке написана «История греческой литературы»
(т. I—II) Г. Ф. Церетели и учебник по истории античной литературы
С. Г. Каухчишвили (Тбилиси, 1953). В 1954 г. вышла «История римской
литературы», написанная коллективом авторов (Η. Ф. Дератани, И. М.
Нахов, К. П. Полонская, Μ. Н. Чернявский) под ред. Н. Ф. Дератани6.
В этой книге дается развитие римской литературы по двум линиям — ари¬
стократической и демократической с учетом своеобразия творчества от¬
дельных писателей; кроме того, обращается большое внимание на изуче¬
ние демократических писателей и жанров.
Немало сделано и в области исследования папирусных источников
^греческой литературы. Так, С. Я. Лурье исследовал греческий текст, опуб¬
ликованный в 1915 г. в XI т. папирусов в издании Гренфелля и Гента7.
Автор соглашается с Виламовицем, приписавшим этот текст софисту Ан¬
тифонту из его сочинения Περί άλη&είας, и относит этот отрывок к первой
книге этого сочинения. Антифонт здесь отстаивает законы природы (φύ^ις)
в противоположность человеческому закону (νομός), при этом, как на¬
глядно показывает автор, Антифонт во многом зависит от Демокрита. Вы¬
вод С. Я. Лурье: Антифонт — «воплощение крайнего индивидуализма
и эгоизма», он принадлежит к тем софистам, которые «проповедовали край¬
ние антисоциальные, анархические учения». Г. Ф. Церетели дал стихо¬
творный перевод, анализ и комментарий папирусного текста гимна в честь
Диониса8. Ему же принадлежит издание пяти томов греческих папирусов,
находящихся в Грузии и России9. Многие из этих папирусов опублико¬
ваны впервые, другие изданы с поправками на основе палеографического
анализа. И. И. Толстой изучил папирусный фрагмент поэзии мимографа
Софрона10. И. М. Тройский исследовал папирусный фрагмент дидаскалии
к трагедии Эсхила «Данаиды». Автор предполагает, что указанный в дида-
1	Изд. Учпедгиза (I т. в 6-м изд., II т. в 5-м изд., М., 1957); Изд. «Советский писа¬
тель» (т. I—II, 1939); хрестоматия с переводами на украинский язык под. ред. А. И. Бе¬
ле ц к о го (1938).
2	См. рецензию И. И. Толстого, В ДИ, 1946, № 1, в настоящее время подго¬
товлено новое переработанное издание этой книги.
3	См. рецензию в ВМГУ, 1948, № 12.
4	Выходит третье издание. См. рецензию в В ДИ, 1948, № 1.
5	Рецензия В ДИ, 1947, № 2.
6	Рецензия ВДИ, 1956, № 4.
7	С. Я. Л у р ь е, Новый папирусный отрывок, ИАН, 1918, стр. 1591—1618.
8	Г. Ф. Церетели, Новый гимн в честь Диониса, ИАН, 1918, стр. 873—881;
971—1003.
9	«Papyri russischer und georgischer Sammlungen», I—V, Тбилиси, 1922—1928.
10	«Труды юбилейной сессии Ленинградского университета», Секция филол. наук,
Л., 1946.

КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ
61
скалии более поздний, чем думали раньше, год постановки этой трагедии
объясняется вторичной постановкой пьес Эсхила; требуется новый исто¬
рико-драматургический анализ (ВДИ, 1957, № 2).
Написан ряд работ по разным проблемам творчества отдельных писа¬
телей. Проблеме происхождения греческой трагедии посвящены работы
Б. В. Казанского: «Аристотель о начале трагедии»1 и «Общественно-исто¬
рическая обстановка возникновения драмы»1 2. Проблеме возникновения
трагедии посвящена статья Б. В. Варнеке «К истолкованию драмы сати¬
ров»3. Вопрос о возникновении комедии рассматривается в статье
И. И. Толстого «Инвективные песни аттического крестьянства в древней
комедии»4. Развитием римской сатиры занимались Л. Д. Тарасов5 и
М. Н. Чернявский, защитивший в МГУ в 1952 г. диссертацию на тему
«Сатура Гая Луцилия и ее традиции в истории римской сатуры».
Привлекало внимание советских исследователей и развитие греческого
романа. А. И. Болтуновой-Амиранашвили опубликована статья «Роман
Харитона»6, И. И. Толстым — «Трагедия Еврипида „Елена“ и начало
греческого романа»7. Диссертация О. К. Логиновой посвящена роману
Лонга (1953), «Серенада в античной литературе»— работа С. В. Меликовой-
Толстой8. Римской исторической трагедии была посвящена диссертация
А. А. Майковой (1955 г.). Использование комедии Менандра в римской ко¬
медии прослеживает М. М. Покровский в статье «Менандр и его римские
подражатели»9.
Одной из существенных проблем изучения античных литератур яв¬
ляется проблема античного реализма. Еще в 1928 г. появилась статья
Н. И. Новосадского «Реализм Гесиода»10 11, где реализм он понимал лишь
как правдивость исторических деталей. Понимание реализма как отраже¬
ния конкретной исторической действительности лежит в основе работы
Н. Ф. Дератани «Реализм в римских декламациях»11. Вопрос об античном
художественном реализме послужил даже предметом специальной дискус¬
сии, организованной в 1951 г. кафедрой классической филологии МГУ.
В 1952 г. появилась статья К. П. Полонской «Проблема античного реализ¬
ма в древнегреческой трагедии» (ВМГУ, № 11, 1952). Автор доказывает,
что «в классический период Греции... искусство поднимается до значи¬
тельных реалистических обобщений. В этом плане мы можем говорить о
реализме греческой трагедии... В произведениях греческих трагиков мы
видим отражение существенных, ведущих, принципиальных закономер¬
ностей эпохи...». Проблема античного реализма затрагивалась и на дис¬
куссии по вопросам реализма, организованной в этом году Институтом
мировой литературы им. Горького АН СССР. Однако эта проблема до
сих пор остается далеко не решенной.
В связи с вопросом об античном художественном реализме следует
упомянуть некоторые работы, в которых исследовалось общее отражение
исторической действительности в художественном творчестве, связь пи¬
1	ВЛГУ, 1947, № 7, стр. 70—86.
2	ДАН, 1925, стр. 67-69.
3	Сборник в честь Н. Я. Марра, 1935.
4	УЗЛГУ, сер. ист. н., вып. 21 (1956).
6	Л. Д. Т а р а с о в, Гай Луцилий—основоположник римской сатиры. Из истории
римской сатиры, ч. I, УЗТГУ, № 24 (1955); он же, Марк Теренций Варрон Реатин-
ский как сатирик, Тр. ТГУ, т. 139 (1956).
6	Сборник в честь С. А. Жебелева.
7	УЗЛГУ, № 63, сер. филол. 4, вып. 7 (1941).
8	С. В. Меликова-Толстая, Серенада в античной литературе, Л., 1928.
9	ИАН, 1933, сер. VII, № 5.
10	ИАН, 1928.
11	«Revue de philologie», 1929, № 4.

ПРОФ. Н. Ф. ДЕРАТАНИ
62
сателей с современной им общественно-политической жизнью. Так, С. Я.
Лурье в своей докторской диссертации (1943 г.) исследовал художествен¬
ную форму и вопросы современности в аттической трагедии. Вопросы
связи писателя с его современностью ставились и в других работах, по¬
священных греческой трагедии, комедии Аристофана (см. ниже), римской
сатире1.
Далее, одной из основных проблем при анализе явлений античных ли¬
тератур является их народная фольклорная основа. К этой проблеме от¬
носятся работы М. М. Покровского: «Homerica»2, «Петроний и русский
фольклор» (на французском языке)3 и «Опыт нового толкования Aulularia
Плавта в связи с вопросом о фольклоре новоаттической комедии»4. В по¬
следней работе автор доказывает, что, несмотря на прибавленные самим
Плавтом сцены, комически изображающей крайнюю скупость Евклиона,
образ Евклиона не образ скупца, а бедняка, который, найдя золото, не
знает, куда его девать, и рад отдать его в приданое своей дочери; тема —
бедняк, отказывающийся от случайно полученного богатства — мотив
сказки. Этой же группе вопросов посвящены статьи И. И. Толстого:
«„Гекала* Каллимаха и русская сказка о бабе-яге»5, «Язык сказки в гре¬
ческой литературе»6, «Возвращение мужа в Одиссее и в русской сказке»7,
статьи А. В. Болдырева «Из истории античных поэтических напутствий.
К вопросу о фольклорных основах античных литературных жанров»8,
Е. Г. Кагарова «К вопросу о структуре и составе древнегреческих загово¬
ров»9, И. М. Тройского «Античный мир и современная сказка»10 и работа
С.	Я. Шейнман-Топштейн «Фольклорные истоки древнеаттической коме¬
дии — роль иарабазы в развитии жанра» (дисс., 1955 г.).
Античная эстетика и поэтика послужили темой работ С. В. Меликовой-
Толстой, занимавшейся вопросами поэтики до Аристотеля11. Поэтикой
Аристотеля занимался и Н. И. Новосадский, издавший русский перевод
«Поэтики»12; во вступительной статье он собрал материал по изучению
«Поэтики» в Западной Европе и в России. Занимались и поэтикой Гора¬
ция. О спорных вопросах интерпретации и содержания «Поэтики» Гора¬
ция писал В. Я. Каплинский13, Г. А. Сонкина исследовала в своей диссер¬
тации «Литературные взгляды Горация» (М., 1944) вопрос об отношении
поэтики Горация к теории Неоптолема Париентского.
Античное ораторское искусство, сыгравшее такую большую роль
в развитии античных литератур и в позднейшем красноречии, характе¬
ризовалось не только в общих обзорах, но и в специальных работах. Сюда
относятся написанные на латинском языке работы Н. Ф. Дсратани: «Об
авторе Малых декламаций Квинтилиана»14, «О происхождении «Больших
декламаций» Квинтилиана»15 и «О реминисценциях из поэтов в римских
1	См., например, Г. А. С о н к и н а, Римское общество в сатирах Горация, УЗМГПИ,
т. 72, (19оЗ) и др.
2	Первая часть — этюды по эпосу Гомера и русской народной поэзии, ИАН,
сер. VII, 1929, № 5.
3	ДАН — В, 1930, № 5.
4	ПАН, 1932, № 5.
6 УЗЛГУ, № 63, сер. филол. н., вып. 7 (1941).
6	В кн. «Художественный фольклор», вып. IV—V, М., 1929.
7	В Сборнике в честь С. Ф. Ольденбурга, изд. АН СССР, 1934.
8	УЗЛГУ, № 63, сер. филол. н., вып. 7.
9	В Сборнике в честь С. Ф. Ольденбурга.
10	Там же.
11	См., например, С. В. Меликов а-Т о л с т а я, Учение о подражании и об
иллюзии в греческой теории искусств до Аристотеля, ИАН, 1926, № 12.
12	Изд. «Academia», 1927.
13	В. Я. Каплинский, «Поэтика» Горация, Саратов, 1920.
14	«Revue de philologie», 1925, № 24.
15	«Revue de philologie», 1927, № 10.

КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ
63
декламациях»1. В первой работе доказывается, что автором «Малых дек¬
ламаций» является Квинтилиан, но эго его лекции, записанные учениками,
записи которых неточны. Во второй работе на основании анализа языка
и фразеологии доказывается, что «Большие декламации» не принадлежат
Квинтилиану, а составлены разными риторами, из которых иногда один
подражал другому. В третьей работе вскрываются попадающиеся в дек¬
ламациях реминисценции из поэтов: Вергилия и, особенно, из Овидия.
Анализ ораторского мастерства Демосфена дал С. А. Жебелев («Демос¬
фен», М., 1922). Подробнее рассмотрены эти вопросы в работе С. И. Радцига1 2.
Вопрос о влиянии красноречия на литературу рассматривается в работе
Н. Ф. Дератани «Речи в историях Тацита»3.
Диссертации по истории античных литератур главным образом пресле¬
довали цели переосмысления творчества писателя и отдельных произве¬
дений античных авторов с марксистско-ленинских позиций. Сюда отно¬
сятся диссертации, посвященные, например, анализу трагедий
Эсхила4 *, Софокла6, «Киропедии» Ксенофонта6, творчеству Лукиана. В
последней работе ее автор И. М. Нахов7 доказывает, что Лукиан —
идеолог неимущих свободных в провинции, которые мало отличались от
рабов; это был народный писатель; резкий сатирик, он формулировал и
свой положительный идеал, подсказанный философией киников.
По истории римской литературы защищены диссертации о творчестве фи- -
лософаСенеки8,Марциала9 и Ювенала1о 11;в диссертации Л. М.Черфас (1950) рас¬
сматриваются переводы в римской литературе времен республики; римская
переводная литература сравнивается с греческими подлинниками;основным
типом римского художественного перевода, особенно на первом этапе раз¬
вития литературы (III—II в. до н. э.), был перевод вольный, приспособ¬
ляющий переводимое произведение к идеологическим запросам римлян;
в период расцвета республики переводились по преимуществу произведе¬
ния классического периода, в период разложения римского полиса объек¬
том перевода стала и эллинистическая поэзия. Следует еще упомянуть
диссертацию А. Б. Горштейн «Анализ художественного метода и стиля
комедии Плавта „Пуниец“» (1952), гд'е делается попытка исследовать ре¬
чевую характеристику персонажей комедии _ Я. И. Коржинский (1955,
Львов) защитил диссертацию на тему: «Рабство и образы рабов в римской
комедии (comoedia palliata) но произведениям Т. Макция Плавта и
П. Теренция „Афра“».
Из напечатанных работ можно указать на статьи И. И. Толстого «Сафо
и тематика ее песенЪ> (УЗЛГУ, 1939, «N*2 3), М. Е. Грабарь-Пассек
«Феокрит и его античные продолжатели»11, на работы Н. Ф. Дератани
«Образ тирана в трагедии Эсхила „Прометей прикованный“»12, «Эсхил
1	«Philologus», LXXXV, Hft. 1 (1929).
2	«Демосфен», М., Изд. АН СССР, 1954.
8	ДАН, 1928, № 9.
4	Нанример, диссертация М и р о н а с (на лит. яз., Каунас, 1947) и др.
6	К. Г1. Полонская, Историко-литературный анализ трагедии Софокла
«Трахинянки» (1945); И. Л. Д у х и н, Историко-литературный анализ трагедии
Софокла «Филоктет» (1947); II. Н. Альтман, Идейная направленность трагедий
Софокла как критерий для их датирования (1947).
6	А. Ч. Козаржевский, «Киропедия» Ксенофонта как историко-литера¬
турный памятник IV в. до н. э. (1953).
7	«Мировоззрение Лукиана Самосатского (Лукиан и киники)», (1951).
8	II. М. Ш е н д я п и в, Сенека философ и его трактат о милосердии, М., 1947.
9	С. И. У с а ч е в а, Творчество Марциала (М., 1949); Л. И. С а в е л ь е в а, Эпи-
граммыМарциала; И. П. Стрельникова, Литературная полемика в Риме вто¬
рой половины нервого века н. э. (но эпиграммам Марциала), (1954).
1и С. А п т, Сатира Ювенала (1950).
11	«Доклады и сообщения филол. факультета МГУ», вып. 2, 1947.
12	ДАН СССР, 1929.-

64
ПРОФ. Н. Ф. ДЕРАТАНИ
и греко-персидская война»1, С. И. Радцига «Романтические мотивы в поэ¬
зии Эврипида (Ахилл и Ифигения)»2,Н. А. Тимофеевой «Патриотические мо¬
тивы в творчестве Еврипида»3, В. С. Соколова «Плиний Младший» (М., 1956).
По римской комедии сдлидную и очень полезную для университетского
преподавания работу напечатал С. И. Соболевский — комментированное
издание комедии Теренция «Братья» с большой вступительной статьей,
в которой обрисовано место Теренция в развитии римской драмы, его
язык, рукописи и издания4. Появились статьи Л. М. Савельевой «Харак¬
тер конфликтов в комедиях Плавта и Теренция»5 и «Проблематика коме¬
дий Плавта», где делается вывод об оригинальности Плавта6.
Ряд работ посвящен творчеству Катулла: диссертация Н. В. Вулих
«Поэзия Катулла (Интерпретация и стилистические наблюдения)» (1945)
и статья Н. А. Тимофеевой «Гражданская лирика Катулла»7, где пока¬
заны гражданские мотивы у Катулла и связь его языка с содержанием.
Н. Ф. Дератани в статье на французском языке «Вергилий и золотой век»8
доказывает, что описания «золотого века» в развитии творчества Вергилия
имели различные функции; в статье «Вергилий и Август»9 в связи с обострив¬
шейся проблемой единовластия и с характером власти Августа доказывается,
что «Энеида» «в художественных образах пропагандирует тот характер вла¬
сти, какой римские рабовладельцы хотели видеть в неизбежно сложившейся
военной диктатуре». В годы Великой Отечественной войны появилась
статья Н. Ф. Дератани «Борьба за свободу и патриотизм в поэме Лукана
„О гражданской войне“»10.{Двухтысячелетие со времени рождения Вер¬
гилия было ознаменовано выпуском нового перевода «Энеиды» Валерия
Брюсова и Сергея Соловьева со вступительной статьей и комментариями
Н. Ф. Дератани11. Двухтысячелетие со времени смерти Лукреция вызвало
академическое издание поэмы с русским стихотворным переводом и ком¬
ментариями Ф. А. Петровского; прилагаемые к переводу статьи освещают
разные стороны изучения поэмы12. В связи с юбилеем Лукреция следует
упомянуть статьи В. И. Светлова «Мировоззрение Лукреция»13, И. М. Трой¬
ского «Двухтысячелетие со дня смерти Лукреция»14, а несколько позже
статьи Н. Ф. Дератани: «Ідісгеііапа, I (проблемы изучения Лукреция)»15
и «ЬисгеПапа, II (к вопросу об исторической концепции в поэме Лукре¬
ция)»16. К этому прибавилась диссертация 3. А. Покровской «Поэтическое
творчество Лукреция» (М., 1953).
Вместе с передовой общественностью других стран, по постановлению
Всемирного Совета Мира, и советская общественность широко отметила
2400-летие со времени рождения Аристофана. Был издан перевод всех ко¬
медий Аристофана (в двух томах — ГИХЛ, 1954), кафедра классической
филологии МГУ издала сборник статей, посвященных Аристофану;
1	ВДИ, 1946, № 1.
2	«Сборник Яросл. гос. ун-та», 1920.
3	УЗМГПИ, т. XXXVII, вып. VI, 1946.
4	Публий Теренций, Адельфы. Введение и комментарии С. И.С о бо¬
ле в с к о г о, М., 1954. См. рецензию в ВДИ, 1955, № 3.
6 УЗ Казан, ун-та, т. 116, 1 кн. 1 (1956).
6	Там же, кн. 5.
7	УЗМГПИ, т. LXXII (1953).
8	«Revue de philologie», 1931, № 4.
9	ВДИ, 1946, № 4.
19 «Сборник МГПИ им. В. И. ренина», 1945.
11 В изд. «Academia», 1933.
a2 T. I—И, изд. АН СССР, 1945—1947.
13	В кн. «Общее собрание Академии наук СССР», М., 1946.
14	ВЛГУ, 1947, № 1.
15	ВДИ, 1950, № 1.
16	ВДИ, 1951, № 3.

КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОЛОГИЯ В СССР ЗА СОРОК ЛЕТ
65
В.	Н. Ярхо и В. В. Головня выпустили научно-популярные монографии
об Аристофане1. ВДИ (1954, № 4) поместил статью В. Н. Ярхо «Коме¬
дия Аристофана и афинская демократия». В этом номере журнала были
напечатаны интересные статьи нашего крупнейшего и старейшего фило¬
лога члена-корр. АН СССР проф. С. И. Соболевского «Рабы в комедиях Ари¬
стофана как литературный тип».
В заключение нельзя не упомянуть работы по мифологии: С. И. Рад-
цига1 2 и А. Ф. Лосева3. Здесь на основе обширного материала исследуется
развитие образов греческой мифологии, начиная с первобытных грубых
фетишистских представлений и кончая формированием антропоморфных
богов4. Наконец, о работах по эпиграфике за 20 лет (с 1917 по 1937 г.)
писал Н. И. Новосадский5.
Настоящий обзор, не претендующий на исчерпывающую полноту,
показывает все же, что советская наука в области классической филоло¬
гии проделала немалую работу. Выросли молодые кадры исследователей,
плодотворно работали и маститые ученые. С сожалением приходится все
же отметить, что далеко не все из перечисленных интересных работ опу¬
бликованы, в том числе, например, сборник в честь академика С. А. Жебе-
лева. Дальнейший рост этой отрасли науки все еще тормозится непра¬
вильным отношением наших издательских работников к данной тематике.
Особенно ненормально отсутствие специального журнала по классической
филологии. Напомним, что такие журналы имеются почти во всех стра¬
нах народной демократии. Дружеский контакт, установившийся между
советскими учеными и учеными стран лагеря социализма и прогрес¬
сивными учеными буржуазных стран, который был так ярко продемонстри¬
рован на совещании историков и филологов в Праге, а также на майских
научных сессийх по классической филологии в МГУ и ЛГУ, обязывает
советских ученых еще выше поднять уровень своей исследовательской
работы.
1	В. Ярхо, Аристофан, ГИХЛ, 1954; В. В. Головня, Аристофан, Изд.
АН СССР, 1955.
2	С. И. Р а д ц и г, Античная мифология, Изд. АН СССР, 1939.
3	А. Ф. Л осев, Олимпийская мифология в ее социально-историческом развитии,
УЗМГПИ, т. XXII (1953), стр. 3—239.
4	См. рецензию в ВДИ, 1956, № 1.
5	ВДИ, 1938, № 4.

Проф Г. А. Меликишвили
ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ ЗАКАВКАЗЬЯ В СОВЕТСКОЙ
ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКЕ
В изучении древней истории Закавказья (Грузии, Азербайджана, Ар¬
мении) советская историческая на}жа добилась больших успехов. Основ¬
ные вопросы древней истории Закавказья подлинно научное освещение
получили лишь в советской науке. Это обусловлено, во-первых, тем, что
советская историческая наука, в отличие от дореволюционной и современ¬
ной буржуазной науки, строится на единственно правильной марксистско-
ленинской теории и, во-вторых, тем, что в годы советской власти, в основ¬
ном благодаря развернувшимся в широких масштабах археологическим
работам, неизмеримо расширилась база для изучения древней истории на¬
родов Закавказья, равно как и всех других народов нашей Родины. Кро-,
ме того, за годы советской власти, благодаря ленинской национальной
политике Коммунистической партии, в советских республиках Закав¬
казья выросли многочисленные научные кадры, создалась широко развет¬
вленная сеть научных учреждений, занимающихся изучением историческо¬
го прошлого народов Закавказья.
До революции в Закавказье изучением исторического прошлого своих
народов занимались лишь отдельные энтузиасты. Некоторые из них,
несмотря на исключительно неблагоприятные условия работы, все же
стояли на уровне успехов современной им науки и внесли немало ценного
в освещение истории своих народов.
Крупным очагом кавказоведения в дореволюционной России являлся
б. Петербургский университет, в котором, в частности, работали круп¬
нейшие специалисты по истории Закавказья И. А. Джавахишвили и
Н. Г. Адонц.
В археологическом изучении Закавказья1 важную роль сыграло «Мо¬
сковское археологическое общество», специальное Кавказское отделение
которого было учреждено в 1901 г. в Тбилиси. Это Общество уже с 1888 г.
начало издавать серию «Материалы по археологии Кавказа». Наряду
с представителями отечественной науки, в археологическом изучении
Закавказья принимали участие также иностранцы. Однако нельзя не от¬
метить, что в то время раскопки, как правило, велись на низком уровне,
1 Об основных итогах археологического изучения Закавказья см.: Б. Б. Пиот¬
ровский, Археология Закавказья с древнейших времен до I тысячелетия до н. э.,
Л., 1949; он же, Археологическое изучение древнего Закавказья, БДИ, 1947,№ 3;
Г. Ф.Гобеджишвили, Археологические раскопки в Советской Грузии (на груз,
яз.), Тбилиси, 1952; Г. А. Л омтатидзе, Очерки по археологии Грузии (на груз,
яз.), Тбилиси, 1952; И. М. Джа фа р-з а д е, Развитие археологических работ в
АзербССР, ИАН АзербССР, 1945, № 6.

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ ЗАКАВКАЗЬЯ
67
в большинстве случаев лицами, не имеющими специальной подготовки',
и часто носили кладоискательский характер. Поэтому добытый материал
был плохо документирован. Весьма слабо была поставлена также его пуб¬
ликация. Ввиду всего этого означенный материал мало использовался
для освещения древней истории Закавказья.
При разработке вопросов древней истории ряд исследователей широко
привлекал доступные им в то время этнографические и языковедческие
данные, однако и эти категории исторических источников не могли тогда
оказать существенную помощь в разработке древней истории Закавказья
ввиду слабого развития этнографии и языкознания. Основным источником
в дореволюционной науке по изучению древнего периода народов Закав¬
казья оставались сведения античных авторов, ставшие доступными ши*
рокому кругу научной общественности благодаря прекрасной публикации
акад. В. В. Латышева «Scylhica et Caucásica».
После установления советской власти в республиках Закавказья
(1920—1921 гг.) создались условия для коренного улучшения япхеологи-
ческой работы, представлявшей основу также для широкого разверты¬
вания работы по древней истории народов Закавказья. Однако перестрой¬
ка работы и ощутимые результаты были достигнуты, конечно, не сразу.
В 20-х годах были сделаны лишь первые шаги, в 30-х же годах работа
в этом направлении приняла уже широкий размах. Если до революции
несколько научных обществ, занимавшихся археологическим изучением
Закавказья («Общество любителей кавказской археологии», «Кавказское
отделение Московского археологического общества»), из-за неимения
средств вели жалкое существование, то в годы советской власти в Закав¬
казье создается широко разветвленная сеть государственных научных
учреждений, занимающихся изучением истории родной страны.
До революции в Закавказье фактически имелся лишь один музей —
«Кавказский музей» в Тбилиси. Но уже в 20-х годах государственные му¬
зеи создаются во всех столицах закавказских республик. Эти музеи раз¬
вернули большую работу по изучению археологии и древней истории За¬
кавказья.
После того как в 30-х годах в закавказских республиках были органи¬
зованы филиалы Академии наук СССР, на базе которых в начале 40-х
годов были созданы Академии наук Грузии (в 1941 г.), Армении (в 1943 г.)
и Азербайджана (в 1945 г.), научная работа по древней истории, архео¬
логии, этнографии в Закавказье в основном сосредоточилась в учрежде¬
ниях этих академий. В АзербССР в 1933 г. в составе филиала АН СССР
был организован специальный «Сектор истории и истории материальной
культуры», превратившийся в 1935 г. в Институт истории, археологии
и этнографии (ныне — Институт истории и философии АН АзербССР),
в Армении таким центром стал Институт истории АН АрмССР, а в Гру¬
зии — организованный в 1936 г. Институт языка, истории и материальной
культуры, на базе которого в дальнейшем, наряду с Институтом языкозна¬
ния, был создан Институт истории им. И. А. Джавахишвили, являющийся
ныне основным центром научной работы по истории, археологии и этно¬
графии.
В исследовательской работе по истории, археологии и этнографии
Закавказья также принимают участие кафедры высших учебных заведе¬
ний закавказских республик, центральные научные учреждения нашей
страны, в первую очередь Гос. Эрмитаж и Институт истории материаль¬
ной культуры АН СССР, ведущие работники которых внесли ценный
вклад в археологическое изучение и в разработку отдельных вопросов
древней истории и истории культуры народов Закавказья.
За годы Советской власти в Закавказье были проведены крупные ар¬
5*

68
ПРОФ. Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
хеологические работы, неизмеримо расширившие базу для изучения древ¬
нейшего периода истории этой области. В частности, если дореволюцион¬
ной науке почти ничего не было известно о древнейшем, предшествовав¬
шем эпохе бронзы периоде истории Закавказья, то в настоящее время
историки древнего Закавказья располагают археологическим материалом
для воссоздания картины общественного развития населения Закавказья
на всем протяжении первобытно-общинного строя: в каменном веке, в эпо¬
ху энеолита, в бронзовом и раннем железном веке.
В связи с разработкой более позднего периода истории Закавказья в со¬
ветской науке особенно выдвинулись вопросы образования современных
народов Закавказья; эти вопросы исследовались главным образом на мате¬
риале языка и письменной исторической традиции. Другим основным во¬
просом, разрабатываемым советской исторической наукой в связи с изуче¬
нием античного периода истории народов Закавказья, являлся вопрос
о возникновении первых классовых обществ и государственных образо¬
ваний у предков современных народов Закавказья и о характере этих
древнейших классовых обществ и государств. При разработке данного
вопроса советские ученые, наряду с письменными источниками, широко
пользовались также данными новых археологических исследований, зна¬
чительно обогативших наши знания и по этому периоду истории Закав¬
казья. В Грузии замечательные по своим результатам раскопки были про¬
ведены в районе Мцхета — столицы древней Иберии1 (некрополь пити-
ахшей и другие памятники у Армазисхеви1 2, резиденция иберийских ца¬
рей — акрополь на горе Багинети, мавзолей у железнодорожной станции
Мцхета3, разведочные раскопки древней Севсаморы и т. д.). Эти раскопки
•обогатили исследователей античной Грузии не только ценными памятни¬
ками материальной культуры, но также и ведьма важными эпиграфиче¬
скими памятниками4. Большое значение имели также раскопки памятни¬
ков античной эпохи в Зап. Грузии (Вани, Даблагоми, Клдеети, Бичвинта,
Сухуми и т. д.)5.
В Армении исключительно ценный материал дали исследования па¬
мятников эпохи урартского владычества, в особенности урартского центра
Тейшебаини (Кармир-блур, на окраине Еревана), ведущиеся под руко¬
водством проф. Б. Б. Пиотровского6. Замечательные результаты для ис¬
тории античной Армении дали раскопки в Гарни, ведущиеся под руко¬
1	Библиографию см. Г. А.Ломтатидзе, Археологические раскопки в Мцхета,
Тбилиси, 1955.
2	Недавно вышла из печати прекрасная публикация археологических памятников
Армазисхеви — см. А. М. А п а к и д з е, Г.’Ф. Г о б е д ж и ш в и л и, А. Н. Ка¬
ла н д а д з е, Г. А. Ломтатидзе, Археологические памятники Армазисхеви
по раскопкам 1937—1946 гг. (Мцхета. Итоги археологических исследований, том I),
Тбилиси, 1955 (на груз, яз.) (там же подробная библиография).
3Г. А. Ломтатидзе и И. Н. Цицишвили. Новооткрытый склеп в
Мцхета, Сообщ. АН ГрузССР, XII, № 10 (1951).
4	Были открыты памятники на арамейском (см. Г. В. Церетели, Армазская
билингва, Тбилиси, 1941; онже, Эпиграфические находки в Мцхета—древней столице
Грузии, ВДИ, 1948, № 2), еврейском (см. Г. В. Церетели, ИИЯИМК ГрузФАН ССР,
V—VI, 1940) и греческом (см. в корпусе Г. С. К а у х ч и ш в и л и, Греческие над¬
писи Грузии, Тбилиси, 1941) языках.
5	См. Б. А. К у ф т и н, Материалы к археологии Колхиды, т. I, 1949, т. II,
1950; Н. В. Хоштариа, Археологические раскопки 1947 г. в сел. Вани (на груз,
яз.), «Мимомхилвели», т. I, 1949; ЛТ. А. Мацулевич. Открытие мозаичного пола
в древнем Питиунте, ВДИ, 1956, № 4; М. М. Тр а п ш, Мраморный барельеф из Су¬
хуми, ВДИ, 1954, № 1; о н же, Краткий отчет о результатах арх. исследований
в Сухуми в 1952 году, «Труды Абхазского Института...», XXVI (1955).
6	Кармир-блур, вып. I, II, III, IV, а также Б. Б. Пиотровский, История
и культура Урарту, Ереван, 1944.

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ ЗАКАВКАЗЬЯ
№
водством проф. Б. Н. Аракеляна1. История античной Армении, также
как история античной Грузии, обогатилась не только ценными памятни¬
ками материальной культуры, но также и новыми эпиграфическими па¬
мятниками 1 2.
В Азербайджане, в древней Албании, по этому периоду ценные резуль¬
таты дали раскопки в Мингечауре, а также изучение памятников Ялойлу-
тапинской культуры. Были проведены разведочные раскопки и на месте
древней Кабалы — столицы Албании3. Открыты отдельные эпиграфиче¬
ские памятники (обнаруженная в 1948 г. латинская надпись времени импе¬
ратора Домициана4, краткие албанские надписи из Мингечаура, к сожа¬
лению, не поддающиеся до сих пор, ввиду ограниченности материала,
удовлетворительной дешифровке). Важное значение для этногенетических
исследований имело открытие «албанского алфавита», изучение которого
лишний раз подтвердило высказываемое на основании других соображе¬
ний положение о принадлежности албанского языка к северо-восточной
ветви иберийско-кавказских языков5.
Много ценного в разработку древней истории Грузии внес в годы со¬
ветской власти крупнейший историк Грузии покойный акад. И. А. Джа-
вахишвили (1876—1940). Большая часть исследований И. А. Джавахи-
твили появилась именно при советской власти. Вышло в свет, в частности,
коренным образом переработанное автором второе издание I книги его
капитального труда «История грузинского народа», посвященной древне¬
му периоду истории Грузии. Особенно ценными и тщательно разработан¬
ными в этой книге являются главы, посвященные древней языческой
религии грузинских племен (исследование ведется, в основном, на этно¬
графическом и, отчасти, языковом материале), а также изучению источ¬
ников по вопросу о распространении христианства в Грузии и т. д. Для
этногенеза грузин и других народов Кавказа важное значение имеет опуб¬
ликованный в 1937 г. объемистый языковедческий труд И. А. Джавахи-
швили «Первоначальный строй и родство грузинского и кавказских язы¬
ков». Этногенетическим вопросам посвящен вышедший уже после его
смерти труд «Историко-этнологические проблемы Грузии, Кавказа и Ближ¬
него Востока». Основные выводы этого труда изложены в статье автора,
опубликованной в БДИ в 1939 г. (№ 4). В этой работе автор иссле¬
дует вопрос о происхождении скифов и сарматов в свете наличия в оно¬
мастике и топонимике скифо-сарматских областей северо-кавказских эле¬
ментов. Кроме того, привлекая отдельные факты из топонимики, этнони¬
мики и ономастики, И. А. Джавахишвили пытается укрепить пошатнув¬
1	См. Б. Н. Аракелян, Раскопки крепости Гарни, «Вестник АН СССР»,
1950, № 10; он же, Раскопки крепости Гарни, В ДИ, 1951, № 4; о н же, Работы
Гарнийской археологической экспедиции Института истории АН АрмССР (на арм.
яз.), ИАН АрмССР, 1951, № 3; о н же, Гарни, I, результаты работы 1949/1950 гг.,
Ереван, 1951; он же, Значение раскопок в Гарни для изучения культуры древней
Армении, ВДИ, 1953, № 3; о н же, Мозаика из Гарни, ВДИ, 1956, № 1; см. также
К. В. Тревер, Очерки по истории культуры древней Армении, М.—Л., 1953,
стр. 23—95.
2	Эпиграфическим памятникам древней Армении, в том числе и новонайденным,
посвящена вторая часть исследования К. В. Тревер, Очерки по истории культуры
древней Армении, М.—Л., 1953 (тамже указана обширная литература, относяшаяся
к этим памятникам). Из работ, вышедших после этой книги, следует назвать статью
Г. X. Саркисянао гарнийской греческой надписи (на арм. яз.), опубликованную
в ИАН АрмСССР (общ. н.), 1956, № 3.
3	См.СіМ.Казиев, Итоги археологических раскопок 1944 г. в районе Кабалы,
ИАН АзербССР, 1945, № 1.
4	См. 3. И. Ямпольский, Вновь открытая латинская надпись у горы Беюк-
даш (АзербССР), ВДИ, 1950, № 1 (там же см. остальную литературу по этому вопросу).
5	А. Г. Шанидзе, Новооткрытый алфавит кавказских албанцев и его значение
для науки, ИИЯИМК ГрузФАН СССР, IV (1938).

70
ПРОФ. Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
шиеся позиции гипотезы о переселении грузинских и других иберийско-
кавказских племен с юга.
Вопросы социально-экономической структуры древнегрузинского об¬
щества в работах И. А. Джавахишвили рассмотрены лишь мимоходом.
В последний период своей жизни покойный ученый не обращался специаль¬
но к этим вопросам, в более же ранних работах ему было чуждо марксист¬
ское понимание исторического процесса; например, иберийское об¬
щество на рубеже нашей эры, по его мнению, являлось обществом родо¬
вым, но в то же время этот родовой строй являлся в данный период основой
грузинской государственности. Ставился им также вопрос; являлся
ли данный родовой строй первичным или нет. По мнению И. А. Джава¬
хишвили, грузинские племена (в Малой Азии — на их первоначальной
родине) однажды уже вышли из родового строя, но затем вновь вернулись
к нему и т. д.
Полный расцвет творческой деятельности одного из крупнейших ар¬
мянских историков — акад. Я. А. Манандяна (1873—1952) падает
также на советский период, причем преобладающая часть его работ, вы¬
шедших за это время, посвящена именно вопросам древней истории Ар¬
мении. Я. А. Манандян дал ряд обобщающих работ по' истории древней
Армении; весьма ценны его работы по исторической географии, экономи¬
ческой истории (в частности, по истории торговли в городах). Ряд его
работ посвящен вопросу о социальной структуре древнеармянского об¬
щества — она определялась им как феодальная. Сравнительно меньше
внимания, уделял покойный ученый этногенетическим вопросам — в ос¬
новном он придерживался теории переселения «праарменов» из Фракии1.
Приразработке древней истории Закавказья советская наука особенно
существ енный вклад внесла в освещение двух основных проблем: в опре¬
деление социально-экономической структуры обществ древней Грузии,
древней Армении и древней Албании и в трактовку проблемы этногенеза
современных народов Закавказья.
Опираясь на марксистско-ленинское понимание исторического про¬
цесса и благодаря все увеличивающемуся конкретному материалу, совет¬
ским ученым удалось правильно осветить вопрос о возникновении первых
классовых обществ и государств у закавказских народов и определить их
раннерабовладельческий характер. Правильному решению данного во¬
проса во многом способствовала дискуссия о социально-экономической
структуре восточных обществ, происходившая среди советских ученых
в 30-х годах. Благодаря этому в советской исторической науке
шел пересмотр старого понимания исторического процесса на Востоке.
До этого даже советские историки считали социально-экономическую струк¬
туру древневосточных обществ феодальной. Однако во время вышеупо-
1	Я. А. Манандян, Тигран Второй и Рим в новом освещении по первоисточ¬
никам, Ереван, 1943; он же, Краткий обзор истории древней Армении, М.—Л.,
1943; он ж е, О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей древних
времен (V в. до н. э.—XV в. н. э.), Ереван, 1930 (2-е издание — 1954 г.); он же,
Феодализм в древней Армении (период Аршакидов и марзпанства) (на арм. яз.), Ере¬
ван, 1934; он же, Критический обзор истории армянского народа, т. I. С древ¬
нейших времен до воцарения Аршакидов в Армении (66 г. н. э.), Ереван, 1944; о н
ж е, Проблема общественного строя доаршакидской Армении, «Исторические записки»,
XV (1945); он ж е, О некоторых проблемах истории древней Армении и Закавказья,
Ереван, 1944; он же, Главные пути Армении по Tabula Peutingeriana (на арм. яз.),
Ереван, 1936; он же, Круговой путь Помпея в Закавказье, ВДИ, 1939, № 4; о н
ж е, Маршруты понтийского похода Помпея и путь отступления Митридата в Колхиду,
ВДИ, 1940, № 3-4; он же, Цель и направление подготовлявшегося Нероном кавказ¬
ского похода, ВИ, 1946, № 17; о н же, О местонахождении Caspia via и Caspia portae,
«Исторические записки», 25 (1948); он же, О некоторых спорных проблемах истори¬
ческой географии древней Армении, Ереван, 1956 и т. д.

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ ЗАКАВКАЗЬЯ
71
минутой дискуссии советскими учеными, прежде всего акад. В. В. Струве,
было выдвинуто положение, получившее в дальнейшем общее признание,
о том, что в древневосточных странах на развалинах родового строя воз¬
никло рабовладельческое общество, в котором, однако, рабовладение
не достигло столь значительного и полного развития, как в античной Гре¬
ции и Риме. Дальнейшие исследования советских ученых внесли много
ценного в определение специфики раннерабовладельческих обществ древ¬
него Востока.
Подобным же образом в 30-х годах произошел перелом в постановке
вопроса о характере первых государственных образований Грузии и Ар¬
мении. Если древнегрузинская государственность, по мнению акад. И. А.
Джавахишвили, имела в своей основе родовой строй, то в работах акад.
С. Н. Джанашиа1 первые классовые общества Грузии определяются уже
как общества рабовладельческие. С. Н. Джанашиа в этой связи дал весь¬
ма убедительный анализ известного сообщения Страбона об обществе
древней Иберии, привлек данные языка, археологии и т. д. Однако не
все детали в воссоздаваемой им картине являются одинаково убедитель¬
ными1 2. В дальнейших работах советских ученых произошло уточнение
и углубление положения о раннерабовладельческом характере древнегру¬
зинского (в частности, древнеиберийского) общества, а также конкретная
разработка вопроса о времени и условиях возникновения первых госу¬
дарственных образований на территории Грузии3. По отдельным кон¬
кретным вопросам в этой области все еще остается немало спорных вопро¬
сов,
С подобной же картиной встречаемся мы также в разработке вопроса
о социально-экономической структуре армянского общества в эпоху эл¬
линизма и Римской империи. Акад. Я. А. Манандян, как было отмечено
выше, считал это общество феодальным. Однако уже в конце 30-х годов
проф. С. Т. Еремян вполне определенно показал рабовладельческий ха¬
рактер древнеармянского общества. В дальнейшем ему же в ряде
работ удалось выяснить специфику раннерабовладельческого общества
Армении. Наряду с греко-римскими источниками, С. Т. Еремян широко
привлек также древнеармянский исторический материал и путем анализа
ряда древнеармянских терминов, связанных с рабством и рабовладением,
сумел воссоздать в общих чертах довольно убедительную картину соци¬
ально-экономических отношений в раннерабовладельческой Армении4.
При изучении древнего Азербайджана (Албании) в советской науке
одним из важных вопросов являлся также вопрос о социально-экономи¬
ческом характере общества древней Албании, хотя этот вопрос все еще
ждет детального, монографического исследования.
1	Они, в основном, собраны в вышедших после его смерти сборниках трудов
автора — см. акад. С. Н. Джанашиа, Труды, т. I, Тбилиси, 1949 и т.Н, Тбилиси,
1952.
2	См. Г. А. Меликишвили, К вопросу о возникновении классового общества
и государства в Грузии (на груз, яз.), Тбилиси, 1955, стр. 159, 171 сл. и др.
3	См. А. И. Б о л т у н о в а, Описание Иберии в «Географии»Страбона (XI, 3,1—6),
ВДИ, 1947, № 4; о н а же, Возникновение классового общества и государственной
власти в Иберии, ВДИ, 1956, № 2; М е л и к и ш в и л и, ук. соч.; он же, К вопросу
о возникновении классового общества и первых государственных образований в Гру¬
зии, ВИ, 1956, № 4.
4	С. Т. Е р е м я н, О рабстве и рабовладении в древней Армении, ВДИ, 1950,
№ 1; о н же, Основные черты общественного строя Армении в эллинистическую эпо¬
ху, ИАН АрмССР, 1948, № И; он же, Развитие городов и городской жизни в
древней Армении, ВДИ, 1953, № 3; о н же, Проблема падения рабовладельческого
общества и зарождения феодальных отношений в древней Армении, Сб. «Доклады Со¬
ветской делегации на XXIII международном конгрессе востоковедов в Кембридже»,
М., 1954; о н ж е, Рабовладельческое общество древней Армени и(автореферат доктор¬
ской диссертации), М., 1953.

72
ПРОФ. Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
Для изучения албанского общества в III—I вв. дон.чэ. важное значение
имели раскопки памятников так называемой Ялойлутепинской культуры.
Этим памятникам посвящено недавно вышедшее исследование О. Ш. Ис-
мизаде1. Выясняется, что в границах распространения данной культуры
находилась значительная часть территории современного Азербайджана, а
также прилегающая к АзербССРчастьВоет. Грузии. Наосновании изучения
памятников данной культуры и анализа античных источников (в частно¬
сти, весьма красноречивых сообщений Страбона) выясняется, что в озна¬
ченный период развитие в Албании не пошло еще дальше союза племен;
общество все еще жило в условиях первобытно-общинного строя, хотя
и находящегося уже на грани своего разложения. Археологический мате¬
риал, в частности, ярко показывает наличие глубокого имущественного
и социального расслоения албанского общества1 2.
В дальнейшем, в первые века н. э., албанское общество, очевидно,
превращалось в раннеклассовое общество; однако зарождающаяся ал¬
банская государственность развивалась в весьма неблагоприятных усло¬
виях, в окружении сильных и более развитых соседей, что отразилось и на
процессе консолидации албанской народности.
Характерной чертой развития советских исследований по древней
истории народов Закавказья является определенная концентрация вни¬
мания на изучении крупных политических образований, существовавших
еще в древневосточную эпоху на территории, на которой позднее происхо¬
дил процесс формирования современных народов Закавказья. Интерес
к истории этих объединений обусловливался стремлением осветить роль
этих объединений и входящих в них этнических групп в этногенезе со¬
временных народов Закавказья.
Однако следует отметить, что направление этих работ пока что дало
меньше всего эффекта именно для этногенетических исследований. Но,
с другой стороны, оно привело к весьма положительным результатам —
всестороннему освещению истории этих объединений, что, в конечном
счете, не может не привести к ощутимым результатам и для проблемы
этногенеза.
Общеизвестны те результаты, которые были достигнуты советскими
специалистами в изучении древнего Урартского государства3 4, в состав ко¬
торого входила почти вся территория современной АрмССР и часть террито¬
рии исторической Грузии. Особенно широкий размах изучение Урарту по¬
лучило с конца 30-х годов, когда под руководством Б. Б. Пиотровского
развернулись археологические раскопки крепости Тейшебаини (Кар-
мир-блур на окраине Еревана), давшие замечательные результаты. В на¬
стоящее время интереснейший материал доставляют раскопки урартской
крепости на холме Арин-берд (древний Еребуни — Ирпуни).
В связи с изучением древней истории Грузии следует отметить деталь¬
ную разработку вопросов, связанных с развитием крупнейших политических
образований в юго-западной части исторической Грузии в древневосточ¬
ную эпоху — Диаухи и Кулха (Колхида), о которых много интересных
сведений содержат урартские и, частично, также ассирийские клинописные
источники4.
1	О. Ш. Исмизаде, Ялойлутепинская культура, Баку, 1956 (там же подроб¬
ная библиография вопроса).
2	Исмизаде, ук. соч., стр. 88—89; ср. В. И. Л е в и а т о в, Азербайджан
с V в. до н. л. по III в. н. л., ИАН АзербСССР, 1950, № 1, стр. 80.
3	Основную литературу см. Б. Б. Пиотровский, История и культура
Урарту, Ереван, 1944; Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, Тбилиси, 1954;
о н ж е, Урартские клинообразные надпрси, БДИ, 1953, № 1,2,3,4 и № 1, 1954.
4	См. П. Н. У ш а к о в, Древнейшие народы Грузии и новые археологические
открытия, «Бюллетень Гос. музея Грузии», X—В, 1940; о н ж е, Тао-Кларджетия в

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ ЗАКАВКАЗЬЯ
73
В древней истории Азербайджана за последние десятилетия почетное
место заняла история Мидии — древнейшего государственного образо¬
вания на территории Южного Азербайджана (а также предшествовавше¬
го ему на этой территории государства Манна). Следует отметить много¬
численные работы И. Г. Алиева, посвященные истории Мидии1, а также
недавно вышедшую прекрасную работу И. М. Дьяконова* 1 2, подготовлен¬
ную по инициативе Академии наук Азербайджанской ССР.
Вопросы истории древней Мидии И. Г. Алиевым рассматривались
в тесной связи с вопросом об этногенезе азербайджанского народа.Хотя
в трактовке этого вопроса в работах И. Г. Алиева, в том числе и в но¬
вейших его работах по Мидии, имеется немало положений, с которыми
нельзя согласиться, однако целый ряд выводов И. Г. Алиева является
научно обоснованным.
Внимание советских исследователей, изучавших вопросы этногенеза
армян, в основном было сконцентрировано вокруг вопроса о стране Хай-
аса и некоторых других областях, упоминаемых в древневосточных ис¬
точниках (Арме, Сухми), названия которых выявляют близость к назва¬
ниям армянской этнической группы. В связи с этим в работах покойного
Г. А. Капанцяна3 детальному исследованию подверглись вопросы исто¬
рии страны Хайаса, находившейся на восточной окраине хетто-мало-
азийского мира. Особенно тщательному анализу в его исследовании под¬
верглись данные древней топонимики и ономастики. Автор, также как
и другие исследователи, приходит к выводу о том, что на территории
Хайаса находился древнейший очаг армянских племен. Б. Б. Пиотров¬
ский же в связи с изучением вопросов этногенеза армянского народа
обратил внимание на страну Арме(ни) урартских источников, считая ее
одним из центров консолидации армянских племен4. Этногенезу армян
посвящена также специальная работа С. Т. Еремяна5. Обращается также
внимание на упоминаемую в этой же области хеттскими и ассирийскими
источниками страну Сухми (Зухма), название которой у грузин, оче¬
видно, превратилось в название армян (сом(е) хи) 6. Хотя, кроме назва¬
ний данных крупных областей, конкретный ономастический и топоними¬
ческий материал из этого района, в частности из Хайаса, почти не выяв¬
ляет каких-либо специфических армянских элементов7 , однако все то,
что нам известно о направлении и путях постепенного распространения
гегемонии армянского этнического элемента на территории древнего
Урарту, делает наиболее вероятным, что именно вышеуказанный район
и являлся местонахождением этнической группы, ставшей впоследствии
основным ядром при образовании армянского народа.
Недавно И. М. Дьяконов, в связи с вопросом этногенеза армян, вновь
обратил внимание научной общественности на факт языковой близости
конце IX и VIII веке до нашей эры, «Труды Тбилисского учительского института»,
т. I, 1941; он ж е, К походам урартийцев в Закавказье в IX и VIII вв. до н. э., ВДИ,
1946, № 2; Г. А. М е л и к и ш в и л и, Диаухи, ВДИ, 1950, № 4; о н ж е, Наири-
Урарту, Тбилиси, 1954.
1	И. Г. Алиев, О индийском обществе, ИАН АзербССР, 1948, № 10; он же,
История Мидии (на азерб. яз.), ТИИФ АН АзербССР, 1 (1951); он ж е, О некото¬
рых вопросах древнейшей истории индийских племен, там же, V (1954); о н же, Мидия—
древнейшее государство на территории Азербайджана, в кн. «Очерки по древней ис¬
тории Азербайджана», Баку, 1956.
2	И. М. Дьяконов, История Мидии, М.— Л., 1956.
3	Г. А. К а п а н ц я н, Хайаса — колыбель армян, Ереван, 1948.
4	Б. Б. Пиотровский, О происхождении армянского народа, Ереван,
1946.
5	С. Т. Е р е м я н, К вопросу об этногенезе армян, БИ, 1952, № 7.
6	Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 418—419.
7	См. М е л и к и ш в и л и, Наири-Урарту, гл. III, § 1 б.

..74
ПРОФ. Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
армян к фригийцам, что в последнее время оставалось без должного вни¬
мания со стороны советских исследователей 1.
При рассмотрении проблем этногенеза грузин в центре внимания нахо¬
дились еще более общие вопросы. Таков, например, вопрос о родстве
грузин и других народов Кавказа с древнейшим населением Передней
Азии, фактически имеющий весьма малое значение для исследования
этногенеза грузинского народа, так как несомненно, что в эпоху суще¬
ствования крупных переднеазиатских государств грузинские племена уже
обладали своей языковой, этнической индивидуальностью. Гипотеза о
родстве грузинского и других иберийско-кавказских языков с древними
переднеазиатскими языками за последние годы стала предметом специаль¬
ной дискуссии, развернувшейся на страницах журнала «Вопросы языко¬
знания» 1 2. Дискуссия показала, что для научной проверки утверждений
о генетическом родстве кавказских и переднеазиатских языков нужна
прежде всего большая, углубленная, методически последовательная
работа по накоплению и анализу фактов 3. В остальном в связи с этно¬
генезом грузин изучались вопросы о распространении отдельных грузин¬
ских племен, о древнейших политических и этнических консолидирующих
центрах и т. д. 4 *.
Подытоживая, следует сказать, что вопросы этногенеза народов За¬
кавказья все еще ждут углубленного и конкретного изучения. До сих пор
исследование в этой области носило слишком общий характер. Исследо¬
ватели, в основном, обращались к рассмотрению наиболее древних и
трудно интерпретируемых фактов, в то время как меньше внимания обра¬
щали на более поздние показатели, могущие пролить свет на этот вопрос.
Все еще недостаточно привлекался язык как исключительно важный
исторический источник при исследовании этногенетических вопросов.
Археологический материал, вследствие своей сравнительной малочислен¬
ности и недостаточной изученности, также пока что не смог оказать
существенную помощь в разработке данного вопроса.
Мы не имеем возможности в нашей небольшой статье даже вскользь
коснуться всех вопросов древней истории Закавказья, которым были
посвящены, порой весьма ценные, исследования советских ученых б.
Все же из положительных явлений, характеризующих развитие иссле¬
дования в этом направлении, надо еще назвать более широкое привле¬
чение местных исторических источников (древнеармянских, древнегру¬
зинских). В дореволюционной науке чувствовалось порой скептическое
отношением к ним. Это особенно распространялось на древнегрузинские
исторические источники. Акад. И. А. Джавахишвили, например, счи¬
тал эти источники, и в частности сочинешшЛеонти Мровели, посвященное
1	И. М. Д ь я к о н о в, Хетты, фригийцы и армяне (на арм. яз.), ИАН АрмССР.
(общ. н.), 1956, № И.
2	ВЯ, 1954, №№ 3,4,5,6; 1955, № 4,5,6; 1956, № 1.
3	«К итогам дискуссии о «„хетто-иберийском языковом единстве“», ВЯ, 1956,
№ 1, стр. 72.
4	См. Г. А.Меликишвили.О происхождении грузинского народа, Тбилиси,
1952; он же, Наири-Урарту, стр. 398 сл.
6	Можно назвать работы М. И. Максимовой, посвященные Юго-восточ¬
ному Причерноморью — см. В ДИ, 1947,	№	3 и 1951,	№	1, а также
«Античные города Юго-восточного Причерноморья», М. —Л., 1956; статьи по¬
койного О. В. Кудрявцева по римско-армянским взаимоотношениям (ВДИ,
1948, № 3, 1949, № 3; 1954, № 2); Г. X. С а р к и с я н а по древней Армении (ВДИ,
1955, № 3 и ИАН АрмССР, общ. н., 1955, № 2); работы Л. М. М е л и кс ет-Б е ка,
посвященные древней истории Грузии и Армении, работы Т. С. Каухчишвили,
М. П. Инадзе, Н. Ю. Ломоурии других молодых грузинских ученых по истории
древней Грузии, многочисленные работы по нумизматике (в частности, Е. А. Пахо¬
мова и Г. Д. Капанадзе), по истории древнего искусства (см., в частности,
работы Ш. Я. Амиранашвили, История грузинского искусства, т. 1) и т. д.

ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ ЗАКАВКАЗЬЯ
75
древнему периоду истории Грузии и вошедшее в сборник древнегрузин¬
ских исторических сочинений «Картлис цховреба» («Летопись Грузии»),
мало пригодными при исследовании древней истории Грузии.
И. А. Джавахишвили к сочинению Леонти Мровели подходил как к
созданию одного автора и недостаточно глубоко разработал вопрос
о тех материалах, на которых оно основывается. Однако дальнейшее иссле¬
дование со всей ясностью поставило вопрос о необходимости пересмотра
такого скептического отношения к древнегрузинской исторической тради¬
ции1. Выясняется, что в сочинении Леонти Мровели использовано много
разных древних памятников, в том числе и царские хроники, посвященные
событиям царствований правителей древней Иберии. Сообщениями инозем¬
ных (греко-римских, древнеармянских) источников, а также греческими
и арамейскими надписями из Мцхета — Армази, подтверждается достовер¬
ность царских списков, имеющихся в сочинении Леонти Мровели и в древне¬
грузинской хронике «Мокцевай Картлисай». Эти источники в некоторых
случаях содержат указания на продолжительность и последовательность
царствования тех или иных правителей Иберии. В описании эпохи ди¬
настии фарнавазианов изложение летописи весьма лаконичное, насыщено
описаниями разных конкретных событий (главным образом войн) с точ¬
ными указаниями пунктов, где развертывались эти события, с упомина¬
нием многих исторических лиц и т. д. Достоверность некоторых из этих
событий прекрасно подтверждается иноземными источниками. Кроме
того, эпиграфические памятники, открытые в последние десятилетия
в районе Мцхета — древней столицы Грузии, подтвердили немало све¬
дений древнегрузинской летописи 1 2. Вследствие всего этого назрела не¬
обходимость реабилитации древнегрузинских исторических хроник и
более широкого использования их в деле воссоздания картины истории
ческой жизни древнегрузинского общества. Однако в области крити¬
ческого изучения древнегрузинских, так же как и древнеармянских исто¬
рических источников, все еще сделано очень мало, и они все еще в недо¬
статочной степени привлекаются при разработке вопросов древней исто¬
рии соответствующих народов Закавказья.
Изучение древней истории народов Закавказья занимает сравнительно
скромное место в советской исторической науке. Однако успехи, до¬
стигнутые в этой области, служат проявлением общих успехов совет¬
ской науки, ее больших достижений во всех областях научного исследо¬
вания. Вместе с тем и на этом примере изучения древней истории Грузии,
Азербайджана и Армении ясно вырисовывается наступивший после Ве¬
ликого Октября расцвет национальных культур народов Закавказья.
1	См. Г. А. Меликишвили, К вопросу о возникновении классового об¬
щества и государства в Грузии, Тбилиси, 1955, стр. 16 сл. (там же — указание на
соответствующую литературу).
2	Г. В. Церетели, Армазская билингва, ИИЯИМК ГрузфАН СССР, XIII,
стр. 47.

Л. Н. Казаманова
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО
СТРОЯ КРИТСКИХ ПОЛИСОВ (VI— IV вв. до н. э.)
Общественный строй критских городов в значительной степени отли¬
чался от общественного строя развитых греческих государств, в част¬
ности от Афин. Наличие многочисленных сходных черт в общественном
устройстве и в жизни ряда так называемых отсталых районов Греции
(какими были Спарта, Крит, Фессалия, Аргос и др.) заставляет более
широко ставить вопрос о причинах этого своеобразия, указывая на то,
что существование этих общин в истории греческого общества было яв¬
лением не случайным, а достаточно типичным и закономерным.
Восстановление общей картины критского социально-экономического
строя не является целью настоящей статьи. В наши задачи входит лишь
рассмотрение некоторых специфических особенностей общественного
строя критских полисов. Мы попытаемся прежде всего показать те черты
общественной жизни критян, которые были тесно связаны с сохранением
общинной формы собственности на землю или ее пережитков.
Проблемы социально-экономической истории Крита VI—IV вв. до н. э.
сравнительно мало изучены. В общих трудах Э. Мейера, Р. Пельмана,
Г. Бузольта — Г. Свободы, Г. Глотца и др. частично использованы дан¬
ные Гортинского законодательства, но с выводами их мы нередко не можем
согласиться в силу их недостаточной обоснованности и тенденциозности.
Так, например, без сколько-нибудь веских оснований обычно отри¬
цается коллективный характер собственности на землю и рабов, ее обра¬
батывавших, игнорируются4 пережитки общинных отношений в быту
критян, стирается различие в положении критских рабов-войкеев 1 и
крепостных, а критское общество определяется как «средневековое», фео¬
дальное 1 2. Особое место вопросу о коллективном характере собственности
на землю в некоторых полисах Греции уделяет Р. Пельман. Под влянием
реакционной политической идеи все пережитки общинного землевладения
он расценивал как искусственное ограничение права собственности, вве¬
денное якобы государством для сохранения и укрепления спартано-
критского общественного и государственного порядка. Поэтому сисситии
1	Подробнее см. Л. Н. Казаманова, Рабовладение на Крите в VI—IV вв.
до н. э., БДИ, 1952, № 3.
2	Fustel de Coulanges. Étude sur la propriété foncière à Sparte. Nou¬
velles recherches sur quelques problèmes d’histoire. P., 1891; P. G u i г a u d, La pro¬
priété foncière en Grèce, P.,	1893 ; G. G 1 о t z, Histoire Grecque, I, P., 1938;
RE, IV-A.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
77
или андрии он считал государственными организациями, не связанными
<с аграрным строем Крита и Спарты, но созданными в какой-то мере
искусственно; он рассматривал их как явления случайные, не имеющие
корней в экономике общества. Однако, как увидим ниже, фактический ма¬
териал опровергает эти построения.
Работы филологов и юристов1 являются, в сущности, филологическими
или юридическими комментариями к Гортинской надписи. В этих трудах,
ценных отдельными наблюдениями по частным проблемам, связанным
с Гортинским законодательством, отсутствует, однако, подлинно истори¬
ческая трактовка этого памятника. Авторы новейших исследований, по¬
строенных на археологическом материале, как, например, П. Демарнь 1 2,
также не затрагивают основных принципиальных вопросов экономики
и общественного строя Крита. Социально-экономические проблемы обхо¬
дит молчанием и работа А. Эффантерра 3, основанная преимущественно
на литературных источниках. Интересная и тематически разносторонняя
работа Виллеттса, к сожалению, нередко носит описательный характер
и далеко не всегда отвечает на многочисленные вопросы, которые встают
перед исследователем «нового типа общества — критской аристократии»4.
Автор уделяет недостаточное внимание основному вопросу критской
социально-экономической истории — вопросу о характере земельной
собственности.
Советские ученые лишь в самой общей форме затрагивали вопросы
общественного строя Крита. Специально Криту посвящена только одна
статья Р. В. Шмидт, в которой автор в связи с рабовладением коснулся
и некоторых общих проблем критской истории. Недостатком этой работы
является неточность основных формулировок.
Акад. В. В. Струве в предисловии к переводу книги Дж. Пендлбери
(а также в статье ВДИ, 1950, № 4), говоря об основных проблемах истории
Крита додорийского времени, правильно сопоставил термин мноиты
(автором, однако, допущена неточность, — термин мноиты в Гортинской
надписи не встречается) с именем царя Миноса, а Гортинское законода¬
тельство рассмотрел с точки зрения «Минойского» влияния. Однако автор
не указанна гипотетичность этой проблемы и трудность ее разрешения.
В работе, посвященной истории Родоса «переходного» периода (1100—
900 гг. до н. э.), К. М. Колобова 5 широко использовала критские ма¬
териалы, но, к сожалению, проблемы истории Крита ею освещены бегло,
в самой общей форме. Вопросов землевладения в критских полисах автор
не коснулся.
Исследование форм собственности на средства производства, в част¬
ности на землю, является ключом к выяснению характера социально-
экономических отношений. Гортинское законодательство дает некоторые
материалы для характеристики форм собственности на Крите, позволяет
точно установить, какие виды имущества подлежали разделу при насле¬
довании, т. е. какие виды имущества являлись частной собственностью.
Из ряда статей ГЗ вытекает, что разделу на Крите (в Гортине) в нача¬
ле V в. до н. э. подлежали только одно движимое имущество и городские
дома. Об этом свидетельствует следующая статья: «Если кто-либо умрет,
1	Fr. Bücheleru. Е. Zitelmann, Das Recht von Gortyn, RhM, 40, N. F.,
Ergânzungsh. (1885); R. D a r e s t e, La loi de Gortyne, BCII, IX (1885); T. Koeh¬
ler u. E. Ziebarth, Das Stadtrecht von Gortyn, Gottingen, 1912.
2	P. De m a r g n e. La Crète dédalique, P., 1947; J. D. S. Pendlebury,
The archaeology of Crete, L., 1940.
3	H. v. Effenterre. La Crète et le monde grec de Platon à Polybe, P., 1948.
4	R. F. W i 1 1 e 11 s, Aristocratie Society in ancient Crete, L., 1955, стр. IX.
5	Ученые записки ЛГУ, Сер. история, наук, № 192, вып. 21, Л., 1956.

78
Л. Η. КАЗАМАНОВА
то дома, которые находятся в городе, и то, что в домах, в которых не
живет войкей, живущий в деревне, и мелкий скот и крупный скот, ко¬
торый не принадлежит войкею, пусть принадлежат сыновьям»—Έοέ κ>
άποθάνε* τ*ς, |(σ)τέγανς μέν τάνς έν πολι κα | τ* κ’ έν ταίς (σ)τέγα'.ς ενεΐ αΐ | ς
κα μέ Γο'.κεύζ ένΓοικεΐ έπ | ί κόρα* Ρο·.κίον, καί τά πρόβατα κα | і καρτα [ί] ποδα,
α κα μέ Γοικέος έ*, | επί τ<ης οΐάαι εμεν . . ,1. .
Таким образом, ясно, что, согласно ГЗ, частной собственностью граж¬
дан являлось только городское имущество, — содержимое городского до¬
ма, запасы пищи, одежда, украшения, крупный и мелкий скот, не при¬
надлежавший участку, обрабатываемому войкеем и находившемуся в сель¬
ской местности, — то есть все, кроме земельных наделов (клеров) и свя¬
занных с их обработкой орудий и скота. Это вытекает из характерной
оговорки в законах, что разделу подлежат только те дома и их содер¬
жимое, которые находятся в городе, в которых не живет войкей. В дру¬
гом отрывке из Гортинских законов, где речь также идет о наследова¬
нии имущества, говорится о разделе только скота, плодов, одежды,
украшений и движимого имущества: «Если кто-либо не захочет делить жи¬
вотных, плоды, одежду, украшения и движимое имущество ...» (Τνατδν
δέ καί καρ | πο καί Γέμας κάνπ*.δέμας κ | έπ». πολαίον κρεμάτον, αΐ καμ|έ λείοντί δατέ-
[(&) θαι	)1 2.
В Гортинском законодательстве нет ни одного упоминания о земельной
собственности и порядке наследования клеров, так как этот вопрос не
входил в сферу действия частного права, сборником которого было
ГЗ. На этом основании мы считаем возможным предположить, что част¬
ная собственность в Гортине существовала только на одно движимое иму¬
щество. Обрабатывавшаяся земля со всеми находившимися на ней по¬
стройками, возделывавшими ее войкеями и скотом составляла клер гражда¬
нина. Как это видно из приведенного выше материала, клер не подлежал
разделу между наследниками и еще не являлся частной собственностью
гражданина. В Гортинских законах ни разу не упоминается о каких-
либо операциях, связанных с землей (закладывании, купле-продаже и т. д.),
вызванных процессом формирования частнособственнических отношений
(см. IV, 23—24; V, 25—28 и др.).
Под термином χρήματα здесь понимается только движимое имущество,
которым критские граждане владели на правах собственности, хотя
с некоторыми ограничениями 3. В этом отношении Крит очень напоми¬
нает Спарту, где, как известно, в VI—V вв. до н. э. не существовало
частной собственности на землю в том виде, в каком она существует при
развитой античной форме собственности. Как в Спарте, так и на Крите
в VI—V вв. до н. э. земля была собственностью всей «общины равных»
и только отчасти поступала во владение ее отдельных членов.
Ярким доказательством этого в Спарте служат неотчуждаемость и юри¬
дическое равенство клеров, существовавшие вплоть до закона эфора
Эпитадея. «Община равных» была коллективным собственником земли —
материальной основы ее существования, ибо «Там, где собственность
существует только как общинная собственность, отдельный член
как таковой, бывает только владельцем, наследственным или не наслед¬
ственным, особого участка, так как каждая частица собственности
принадлежит не кому-либо из членов в отдельности, а индивиду как не¬
посредственному члену общины, т. е. как лицу, живущему в единстве
1	Leges Gortynae, IV, 31—36. Цитирую по проверенному изданию текста Гортин¬
ских законов: G. D. Buck, The greek dialects, Chicago, 1955.
2	LG, V, 40.
8	Сильно ограничивалось право дарения движимого имущества — LG, IV, 50..

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
79
с общиной, а не в отличие от нее. Стало быть, это отдельное лицо является
только владельцем. Существует только коллективная собственность
и только частное владение» 1.
На Крите наличие двух видов коллективной собственности на землю
(государственной собственности и общинных земель, отданных во владе¬
ние отдельным гражданам) повлекло за собой существование двух видов
собственности на рабов 1 2.
Государственная земля могла быть отдана гражданам для обработки,
но государство сохраняло на нее право собственности. Об этом свидетель¬
ствует надпись из Гортины (правда, относящаяся уже к IV—III вв. до
н. э.): «Садовая земля в Кескоре и Палах отдана городом для возделы¬
вания. Если кто-либо ее продаст или заложит, то пусть она не принад¬
лежит ни купившему, ни взявшему в залог» (SGDI, III, 2, № 5000).
Наделы отдельных граждан (клары, или клеры) также не были част¬
ной собственностью, они, как можно полагать, были закреплены за от¬
дельными семьями и передавались по наследству, согласно существовав¬
шему в городе порядку. К сожалению, состояние источников не дает
возможности полнее осветить этот вопрос. Косвенным доказательством
высказанного предположения может служить порядок наследования дви¬
жимого имущества, раздел которого, как правило, происходил только
после смерти главы семьи (отца), и при его жизни допускался только в
виде исключения (LG, IV, 25 сл.). Патриархальный характер критской
семьи с ярко выраженным отцовским правом явствует из формулировки
закона: Τον πατέρα τον|τέκνον και τον κρεμάτον κ | αρτερον έμεν τάδ δαίσιος|. . .
«Пусть у отца будет власть над детьми и право раздела имущества. . .»
(LG, IV, 25 сл.). После смерти главы семьи, раздел имущества происхо¬
дил, согласно требованию родственников, имевших право на получение
наследства — οί έπιβάλλοντες (от глагола επιβάλλω, домогаюсь). Бывали слу¬
чаи, когда родственники не хотели делить движимость, а предпочитали
жить одной большой семьей, что видно из формулировки закона (LG,
V, 30 сл.). Мы полагаем, что объяснение этому факту следует искать
в коллективном характере собственности на землю. Прямыми наследни¬
ками как отцовского (τα πατροϋα), так и материнского имущества (τά
ματροΈα) являются сыновья (LG, IV, 45). Под понятием (τά ματρο^α) име¬
лось в виду имущество, которое имела женщина до вступления в брак,
и половина дохода, поступившего от этого имущества, а также половина
того, что она «напрядет». Это имущество могло быть отдано в залог или
продано, а деньги отданы в рост. Архаический термин «цапрядет» (ένυ-
πάνει), который первоначально, очевидно, понимался буквально, в V в.
до н. э. означал «приобретет».
Если сыновей не было, то наследовали внуки или правнуки, т. е.
прямые потомки: «Когда умрет муж или жена, если есть дети или де¬
ти детей, или их дети, то пусть они имеют имущество» (LG,
V, 10). Если прямые наследники мужского пола отсутствовали, то право
на наследство получали братья умершего, племянники его и внучатые
племянники — «если из этих никого нет, а [есть] братья умершего и де¬
ти братьев и их дети, то пусть они имеют имущество» (А! ое κα μέτ»ς
έ* τουτο|ν ά (α)δελπΐοΐ δέ τδ άποφανόν | τος κέκς άδε [λ] πιδν τέκν | α ε ές τουτδν
τέκνα, τουτ |ος Ικεν τά κράματα — V, 15 сл.). И, наконец, если отсутствова¬
ли родственники по мужской линии, право на получение имущества при¬
1	К. Маркс, Формы, предшествующие капиталистическому производству, 1940,
стр. И.
2	См. Л. Н. Казаманова, Рабовладение на Крите в VI—IV вв. до н. э.,
ВДИ, 1952, № 3.

80
Л. Η. КАЗАМАНОВА
обретали дети сестры и внучатые племянники со стороны сестры. Если
отсутствовали и последние, то наследство должно было перейти к oí
έπιβάλλοντες — родственникам умершего, членам его рода, в какой бы сте¬
пени родства они ни состояли (LG, V, 24). Таким образом, критское
законодательство путем сохранения порядка наследования, при котором
в первую очередь наследниками имущества являлись прямые потомки
умершего —сыновья, внуки, правнуки, затем, ближайшие агнаты — братья,
племянники, внучатые племянники по мужской линии или οί επιβάλ-
λοντες — члены рода, стремилось удержать собственность в пределах
рода.
Значительная часть статей ГЗ посвящается рассмотрению вопроса об
эпиклерах (“κατροιόκο»), тщательно регламентируется поведение дочерей-
наследниц. Такое внимание к этим вопросам объясняется тем, что в дан¬
ном случае снова возникала проблема сохранения имущества внутри ро¬
да, игравшая столь большую роль в критском законодательстве и в жиз¬
ни критского общества.
Дочери-наследницы не имели права собственности на имущество отца.
Они лишь служили связующим звеном между отцом и своими сыновья¬
ми, к которым впоследствии переходило отцовское имущество. Поэтому
ГЗ самым тщательным образом регламентирует брачные связи дочерей-
наследниц. Дочь-наследница не могла выйти замуж за любого гражда¬
нина, законодательством ей предписывалось выходить замуж прежде
всего за дядю со стороны отца в порядке старшинства: ταμ πα | (τ) ροι (б)-
κον όττυίε (θ)θοα όίοελτζι \ οΊ το ττατρός τον ίόντον το». | πρειγ (ί) στοι «Дочь-наслед-
ница пусть выходит замуж за старшего брата отца» (LG, VII, 16 сл.).
В случае отсутствия братьев отца, эпиклера должна была выйти замуж
за племянников отца, своих двоюродных братьев, опять в порядке стар¬
шинства (LG, VII, 25 сл.). Таким образом, здесь мы встречаемся с распро¬
страненными в ряде стран древнего Востока и Греции явлениями левирата
и сорората.
При отсутствии же указанных родственников закон обязывает эпик-
леру выйти замуж за любого из членов ее филы. Это правило повторяется
дважды: «Если родственника, имеющего право жениться на наследнице,
нет, то пусть она по своему желанию выходит замуж за того из филы,
которой добивается [ее руки]» (LG, VII, 50 сл.); «Если у наследницы
не окажется родственников, имеющих право на ней жениться, согласно
предписанию [законов], то пусть она имеет все имущество и выходит замуж
за того из филы, за кого хочет» (LG, VIII, 10).
Законодательство предусматривает даже расторжение браков, если жен¬
щина оказывается после смерти отца единственной наследницей его иму¬
щества (LG, VIII, 20). Очень существенны различия между тем случаем,
когда у женщины имеются дети, прямые наследники имущества ее отца,
и тем, когда их нет. Если дети имеются, то женщина, получившая наслед¬
ство отца, может и не расторгать своего первого брака. Если же детей не
имеется, то она должна расторгнуть брак, считающийся теперь незакон¬
ным, и, получив все имущество отца, обязана выйти замуж за ближайшего
из родственников.
Такими оставались имущественные отношения в критских полисах при¬
близительно до конца V в. до н. э. Конец V — начало IV в. до н. э. знаме¬
нуют некоторый поворот в социально-экономическом развитии острова.
Документы, относящиеся к этому времени, говорят о сравнительно быст¬
ром развитии частной собственности на землю. Об этом свидетельствуют до¬
вольно многочисленные торговые и ростовщические операции, связанные
с землей. Указанный процесс был в значительной степени обусловлен
развитием торговых связей, как внутренних, так и внешних, и сопро-

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
81
вождтлся, как мы увидим, бурным ростом социальных противоречий
и обострением социальной борьбы.
Остановимся на некоторых основных моментах исторического развития
Крита в V—IV вв. до н. э.
Еще в архаическую эпоху Крит играл значительную посредническую
роль в торговле Греции с государствами Востока. Сохранялась связь
с островами Родос, Кипр, с материковой Грецией, Дельфами, Аттикой.
Терракотовые изделия, найденные на Крите, указывают на торговлю
острова с государствами Малой Азии L Этим фактам как будто бы проти¬
воречит античная традиция, согласно которой Крит архаического и клас¬
сического времени рисовался изолированным, мало связанным с общим
течением исторических событий Эллады.
Платон (Leges, III, 680 С) отмечает замкнутость критского образа
жизни, отражавшуюся на культурных связях острова.
Аристотель в «Политике» (II, 1272 Ь) писал: «Критяне не имеют вла¬
дений вне острова и лишь в недавнее время чужеземная война докатилась
до них». Критские граждане не упоминаются среди участников обще¬
греческих состязаний и игр. Только в V в. до н. э. критские бегуны на
большие дистанции появляются в списках участников состязаний (Pynd.,
01., XII, 123).
Однако эпиграфический и нумизматический материал, а также некото¬
рые сообщения Геродота и Фукидида свидетельствуют о том, что в класси¬
ческий период Крит принимал некоторое участие в исторической жизни
Греции. Не играя активной роли в политической борьбе во время греко¬
персидских и Пелопоннесской войн, критские города, однако, в V в. до
н. э. были связаны в экономическом отношении с рядом греческих госу¬
дарств. Геродот приводит подробный рассказ о том, что выходцы с острова
Самоса во время войны основали в Кидонии колонию (III, 44, 59). Цель
этого предприятия носила политический характер. Однако через шесть
лет пребывания на острове самосцы «были разбиты в морском сражении
эгинянами в союзе с критянами и обращены в рабство». По сообщению
Геродота, на Крит были отправлены послы для получения согласия на
совместный поход греков против Ксеркса (VII, 145). Отправка послов
на Крит для греков не представлялась чем-то необычным. Скорее нео¬
жиданным казался отказ критян от участия в походе 480 г. Однако
возможно, что критские стрелки сражались против персов; по некоторым
данным критяне участвовали и в Саламинской битве (Plato, Leges, IV,
707 В).
Во время бурных событий, связанных с Пелопоннесской войной, крит¬
ские города занимали весьма осторожные позиции, вероятно, боясь
повредить своим торговым интересам открытой поддержкой той или
иной стороны. В то время, как целый ряд островов, близко расположенных
от Крита, был втянут в борьбу проспартанских и проафинских группи¬
ровок, Крит оставался в стороне, в его внутренние дела никто не вмеши¬
вался, остров был свободным как от спартанской, так и от афинской ге¬
гемонии. Однако вряд ли можно утверждать, что во время Пелопоннес¬
ской войны остров был изолирован в политическом отношении от всей
Греции. Фукидид неоднократно упоминает критских наемников, и мы
видим, что симпатии критян преимущественно былина стороне афинян.
При перечислении войск афинских союзников Фукидид среди наемных
войск упоминает 480 стрелков, из которых 80 человек были критянами
(VI, 43,2). В другом месте Фукидид пишет: «Критяне и этоляые согласи- * 61	См. Demargne, ук. соч.; Д. Пендлбери, Археология Крита, M.t
1950, стр. 351 сл.
6 Вестник древней истории, JSfo 3

82
Л. Н. К АЗАМ АН ОБА
лись пойти за плату. Критяне оказались в таком положении, что они,
основатели Гелы вместе с родянами, пошли добровольно за плату нс со
своими колонистами, а против них», —то есть на стороне афинян (VII,
57, 9). Критяне-наемники, выступавшие на стороне Афин, неоднократно
упоминаются Фукидидом (VI, 25 и др.).
О	значении торговли в жизни острова сообщает Платон (Leges, VI,
752 D). В приводимой Геродотом легенде о выводе колонии жителями Феры
также засвидетельствована торговая роль Крита (IV, 151). Критяне были
известны Геродоту как опытные мореплаватели, торговавшие с различ¬
ными странами. О постоянном общении жителей Крита с городами Малой
Азии говорит факт существования смешанных браков. Так, об Артемисии
у Геродота сказано: «Она дочь Ликдамида, по отцу происходит из Гали¬
карнаса, а по матери с Крита» (VII, 99). Известная надпись, относящаяся
к V в. до н. э., говорит о существовании тесных политических связей
критских городов Кносса иТилисса с Аргосом1. О связях с Афинами сви¬
детельствует и тот факт, что уроженцу Гортины Никию афинянами была
дарована проксения (Thuc., II, 85, 5).
К V в. до н. э. возросло количество торговых портов. В критских го¬
родах находилось большое количество иностранцев, прибывших по тор¬
говым делам, права которых строго охранялись законодательством. На
Крите существовало особое должностное лицо, — мнамон—по делам
иностранцев, проживавших на острове (LG, XI, 16). Согласно свидетель¬
ству нумизматических данных, критские полисы вели между собой ожив¬
ленную торговлю.
Захват пленных и превращение их в рабов было часто результатом
морского разбоя и междоусобных войн, на распространение которых с
древних времен единогласно указывают многие источники. Общее раз¬
витие критской торговли и наличие большого числа покупных рабов
в V—IV вв. до н. э. свидетельствуют о распространении торговли
рабами.
Рабы на Крите продавались и покупались на определенном рынке.
Купленные рабы назывались особым термином '/puakWjToi (Athen., VI,
84) и употреблялись для домашних работ. К IV в. до н. э., и особенно
в эллинистический период, возросла посредническая роль критской тор¬
говли, остров стал базой по торговле рабами и очагом пиратства. Если
Минос, согласно легенде, вступил в борьбу с пиратами и очистил от них
море, то в IV—III вв. до н. э. Крит наполнил море пиратами (Strabo,
X, 4, 9).
Развитие внешней торговли способствовало развитию товарно-денеж¬
ных отношений и внутри страны. В V в до н. э. все штрафы взимаются
уже исключительно в денежной форме. Самые ранние монеты Крита отно¬
сятся к началу V в. до н. э. — монеты Гортины и Феста 1 2. Для городов
Крита, особенно для Кносса, Гортины и Феста, характерна высокая тех¬
ника чеканки монет, что свидетельствует о значительном развитии ре¬
месла и торговли. В V в. до н. э. уже чеканили в серебре свою монету
Кносс, Гортина, Фест, Элевтерна, Итан, Литт, Прианс, Раук. В IV в.
до н. э. появляются монеты многих других городов, в том числе Аптеры,
Акса, Кидонии, Элирия, Иерапитны, Полирения, Ритимны, Тилисса и др.
Всего в это время чеканят медную и серебряную монету 28 городов. На не-
1	См. А. В. Никитский, Об аргосской надписи о Киоссе и Тилиссе, ЖМНПр.,
1911, июнь.
2	В. H е а d, Historia nummorum2, Oxf., 1911, стр. 457 сл.; 1. N. S ѵ о г о н о s,
Numismatique de la Crète ancienne, Maçon, 1890, cm. Gortyne; J. N. Svoro-
n о s, С. B. M., Crete and the Aegean Islands, I сл.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
Σ3
которых монетах чеканится имя мастера. Так, например, известны имена
Пифодора из Аптеры и Неанта из Кидонии Ч
Чеканка по эгинской весовой системе обусловлена характером торго¬
вых связей критских полисов, прежде всего,— с прилегающими островами.
Рост посреднической торговли и развитие денежного хозяйства должны
были неизбежно повлечь за собой значительные перемены в социальной
жизни критян. Результатом этих процессов явилось развитие частной
собственности на землю. Эпиграфический материал IV в. до н. э. рисует
нам уже совсем иную картину, чем в V в. до н. э. Накопление богатств,
развитие ростовщичества, земельная задолженность, рост социальной
дифференциации, развитие долгового рабства — вот картина жизни крит¬
ских городов IV в. до н. э. Появление ипотеки, вызванное развитием част¬
ной собственности на землю, повлекло за собой распад критской «общины
равных». Ряд надписей свидетельствует о том, что в критских полисах,
в частности в Гортине, заключаются разнообразные сделки, связанные
с землей, — заклад участков, перепродажа, отчуждения и т. д. Законом
предписывается совершить все необходимые процедуры, связанные с пе¬
реходом земли к другому владельцу, в течение трех дней в присутствии
двух свидетелей. Как правило, закладывание участка производилось
в присутствии как закладчика, так и берущего в залог. Но, если один
из участников по каким-либо причинам не мог присутствовать, то со сто¬
роны закладывающего мог выступить посторонний или родственник,
назвав имя последнего. Таким образом, в этом случае сделка превраща¬
лась в односторонний формальный акт передачи земли кредитору: «Каждый,
кто по старости или по другой причине не в состоянии прийти туда, где
осуществляется заклад, то если кто-либо заложит вместо него, пусть не
будет виновным. Он должен делать это только от его имени (ονομοανέτω δέ
(το)ονυμα)» (SGDI, III, 2, № 4992).
Отдающий в залог свой надел должен был произвести обмер земли
в присутствии двух свидетелей и поклясться, что владел этой землей
на законном основании, получивший же клялся, что он «не владел этим
участком земли» (SGDI, III, 2, №4986 и 4992).
Существует надпись, свидетельствующая о судебных процессах отно¬
сительно отчуждения клеров (SGDI, III, 2, №2 4986). Примитивные формы
процесса — выигрывал тот, за кого клялось большее число людей
(νίκην δ’ότερά κ’οί [ττλίες] ο μόσοντι), — были связаны с сохране¬
нием архаических пережитков, но в новых условиях они откры¬
вали широкие просторы для подкупа. Приобретение земельного участка
путем его отчуждения у должника стало в IV—III вв. до н. э. одним из
законных способов приобретения земельной собственности. Надпись
SGDI, III, 2, №2 4999 свидетельствует о факте длительной судебной
тяжбы, так как дело приобрело спорный характер. Предусматривался
даже самый неожиданный исход дела — отказ судьи и мнамона от испол¬
нения своих обязанностей. Рассмотрение таких спорных вопросов пере¬
давалось на суд гетерии и особой инстанции, специально разбиравшей дела
о закладе имущества (там^же). Законодательство предписывало судье решать
дела о земельных тяжбах возможно в более короткий срок. Однако, если
ограничивалась возможность затягивать решение дела о земле,, то зло¬
употребления и несправедливые решения этих вопросов допускались двой¬
ственной формулировкой положения о незаконной покупке каких-либо
видов собственности. Например, надпись SGDI, III, 2, 4998 регулирует
отношения купившего и продавшего в том случае, когда сделка носила
незаконный характер, предоставляя продавшему право требовать свое 11 Head, там же.
6*

84
Л. Н. КАЗАМАНОВА
имущество обратно и расторгнуть сделку в течение 30-ти дней. Однако
это право нарушалось предоставлением возможности добровольного
соглашения без вмешательства судебных органов (SGDI, III, 2,
№4998). Таким образом, концентрация земель, обезземеливание бедняков,
разорение и закабаление масс, начавшиеся, очевидно, раньше, к концу
IV в. до н. э. достигли значительных размеров. Все эти явления должны
были неизбежно повлечь за собой не только экономическое, но и полити¬
ческое преобладание разбогатевших родов, определенной группы людей,
в руках которых сконцентрировались богатства. Процесс концентрации
богатств на Крите в IV—III вв. до н. э. можно сопоставить с аналогичным
явлением, наблюдавшимся в это же время в Спарте, которое Аристо¬
тель называет термином сріХо^рт^атіа. Происходил этот процесс
при сильном сопротивлении бедняков, в обостренной социальной об¬
становке. Обезземеливание граждан и социальное расслоение «общины
равных» в критских полисах толкало в это время критские города на вы¬
ведение колоний и захват новых, неосвоенных земель на острове (Plato,
Leg., VI, 1, 752D—Е). Ко II в. до н. э. процесс развития частной соб¬
ственности, в том числе и на землю, и развитие товарно-денежных отно¬
шений зашли на Крите уже столь далеко, что Полибий имел основание
писать: «Во всем критяне представляют противоположность лакедемоня¬
нам. Так, законы их позволяют каждому расширять свои земельные
владения до бесконечности, кто сколько может, потом деньги у критян
имеют такую цену, что обладание ими почитается не только необходи¬
мым, но и весьма почетным» (V, 45, 3—5; 46, 1).
Следствием разорения значительного числа граждан на Крите, как
и в Спарте, было развитие наемничества. По сообщению Ксенофонта, на
стороне Агесилая, среди других сторонников Спарты, выступило и около
300 критских стрелков (Hell., IV, 2, 16).
Специфической чертой социально-экономического развития критских
полисов являлось длительное сохранение пережитков общинной соб¬
ственности на землю, а также разнообразных и многочисленных пережит¬
ков первобытно-общинных отношений в общественном строе и быту
критян. Эта особенность наложила отпечаток на весь характер критского
общества VI—IV вв. до н. э.
Длительное сохранение коллективных форм землевладения или их
пережитков способствовало длительному существованию на Крите ряда
примитивных социальных институтов. Так, например, в критских полисах
в течение долгого времени сохранялся архаический институт совместных
трапез мужчин — андрии (yj аѵоозьа), — материальной базой существо¬
вания которого было наличие пережитков общинного землевладения.
Связь андрий или сисситий, как они назывались в Спарте, с общинной
собственностью на клеры и вообще с мало развитыми частнособственни¬
ческими отношениями отмечали уже античные писатели. Но, принимая
следствие за причину в этом процессе, они не могли прийти к правильным
выводам. Так, Платон и Аристотель придают этому явлению противопо¬
ложный действительности смысл. Античные писатели приводят много¬
численные примеры существования андрий или сисситий в различных
экономически слабо развитых государствах Греции. Особенно часто встре¬
чаются упоминания о сисситиях в Спарте. Страбон, ссылаясь на Эфора,
приводит отрывок из стихотворения Алкмана, содержащий сведения
о них (Strabo, X, 4, 18). Согласно сообщению Платона, сисситии сущест¬
вовали в Милете, в Беотии, в Фуриях (Leges, I, 636В). Аристотель ука¬

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
85
зывает на существование мужских союзов в Карфагене, подобных спар¬
танским сисситиям (Politica, II, 1272b). Интересно также сообщение
Диодора о жителях Липарских островов (V, 9, 4—5). Материал источни¬
ков (литературных и частично эпиграфических) дает довольно полное
представление о характере критских андрий.
Аристотель сообщает, что критский законодатель ввел сисситии, или
андрии, с целью установления общности имущества «... ώιπζρ τα περί
τάς κτήσεις έν Λακεοαίμονι και Κργτγ; τοΊς συσσ».τίοις ό νομοθέτης έκοίνω^ε [ν] »
(Politica, II, 1263 b).
Ввиду того, что на Крите общество сохранило в значительной сте¬
пени родоЕые подразделения, андрии — совместные трапезы свободных
критских граждан — были организованы по строго родовому принципу.
Все взрослое мужское население критских городов должно было присут¬
ствовать на общественных обедах в своих гетериях. Нарушение этого
правила строго каралось.
Критяне, как и спартанпы, должны были посещать андрии с детско¬
го возраста (Strabo, X, 2, 20)1. Однако критские андрии имели своеоб¬
разное устройство и отличались по своему характеру от спартанских
сисситий. По известному рассказу Плутарха в биографии Ликурга, каж¬
дый спартиат должен был поставлять для сисситий ежемесячно один
медимн ячменя, восемь кружек вина, пять мин сыра, две с половиной
мины винных ягод и некоторое количество денег, необходимое для при¬
обретения других предметов. Критские же андрии в основном устраива¬
лись на государственный счет. Так, Платон сообщает, что на Крите
андрии отличаются тем, что в них существует сгоеобразный характер
«распределения доставляемых страной припасов» (Leges, VIH, 842 В).
Аристотель дает более полную картину устройства критских андрий:
«Со всего урожая и [доходов от] скота и с налогов, которые платят пе-
риэки, одна часть поступает на дела культа и общественные повинности,
другая часть на сисситии» (Politica, II, 127Га).
Такое устройство обеспечивалось существованием на Крите госу¬
дарственных земель и государственных рабов-мноитов. Это позволяло
участие отдельных граждан в андриях ограничивать лишь внесением
одной десятой части доходов. Так, по сообщению Досиада, историка
III в. до н. э., приводимому Афинеем, в городе Ликте каждый должен был
поставлять «в гетерию десятую часть всех имеющихся у него продуктов»
(Athen., IV, 143, 22). Досиад же сообщает о том, что критские рабы должны
были также поставлять для андрий деньги в размере одного эгинского ста-
тера (Athen., IV, 143, 22). Очевидно, подразумевались рабы типа кларотов-
войкеев, имевших свое имущество. Впрочем, сообщение это относится
к городу Ликту и вряд ли можно его распространять на все критские
полисы в равной степени.
Критские андрии были собраниями мужчин-воинов, военный ха¬
рактер этих объединений особенно сказывался во время походов, когда
товарищества по совместным трапезам превращались в военные организа¬
ции1 2. Военный характер критского общества способствовал длительному
сохранению и такого примитивного института, как пережитки возрастных
классов. В ГЗ и у авторов неоднократно встречаются термины: ανωρος,
άπόδρομος, άπάγελος, άγελάτας3. Иногда употребляется слово ηβίων, равно-
1	О существовании андрий на Крите известно также из эпиграфических докумен¬
тов. См. SGD1, III, Н. II, № 4992.
2	См. Strabo, X, 4, 18.
3	LG, 1,41; III, 22; V, 54; VI, 35; VII, 36; VII, 37; VII, 41; VII, 55;
VIII, 52.

86
Л. II. КАЗАМАНОВА
:шачное термину атсоороро;. Под аѵсоро; имеется в виду мальчик, не до¬
стигший 14 лет, или девочка до 12 дет. Юноши от 14 до 18 лет называются
атгооророі, что значит буквально «не участвующие в состязаниях в беге»1.
Участие в спортивных соревнованиях могли принимать только до¬
стигшие совершеннолетия граждане, которые обозначались термином
ороріѵс (бегун). В эту категорию входили мужчины и юноши старше
18-ти лег, получившие гражданские права и допущенные к участию в спор¬
тивных играх. Критские возрастные группы соответствовали естественному
возрастному делению на мальчиков, юношей и взрослых мужчин. Пол¬
ноправные взрослые мужчины — дромеи становились воинами, получали
право носить оружие и участвовать в политической жизни. Объяснение
происхождения андрий путем заимствования, как это обычно делают ан¬
тичные авторы, нельзя считать удовлетворительным. И название этого
учреждения и его сущность указывают на сходство с мужскими союзами,
возникающими в родовом обществе при переходе от матриархата к пат¬
риархату 1 2.
Сохранение в критских полисах пережитков родового строя, в част¬
ности мужских союзов и возрастных подразделений, объясняется, на наш
взгляд, длительным существованием пережитков общинных форм соб¬
ственности на землю. Этими же причинами был обусловлен и характер
воспитания критской молодежи, которое преследовало цель создания
выносливых и ловких воинов и было направлено на развитие силы, лов¬
кости и смелости у юношей (Strabo, X, 4, 16; X, 4, 20).
Критские юноши объединялись в особые отряды, называемые, как
и в Спарте, агелами. В агелах они вместе занимались спортивными и
военными упражнениями (Strabo, X, 4, 20). Дети принимали участие
в андриях в качестве слуг и помощников, где за ними наблюдал особый
надзиратель — педоном (Strabo, X, 4, 20).
Для нас интересен способ организации агел на Крите: «Юноши, при¬
надлежащие к одному из самых знаменитых и могущественных родов
(ot гтсісраѵезтатоі тсоѵ тгаіосоѵ усосі оэѵатсотато'.), собирают агелы, каж¬
дый сколько сможет собрать. Главой каждой агелы бывает боль¬
шей частью отец того юноши, который собрал агелу; он имеет право
вести юношей на охоту, на ристалища и наказывает непослушных. Пи¬
таются они на государственный счет» (Strabo, X, 4, 19 сл.). Это высказы¬
вание Эфора, приведенное Страбоном, интересно для нас прежде всего
тем, что оно проливает свет на характер общественного строя критских
полисов в целом. Такой способ подбора и организации агел, когда главой
их становился отец юноши из наиболее знатного и могущественного рода,
свидетельствует о ярко выраженном аристократическом характере крит¬
ского общества. Второй важный момент, на который указывает Эфор,
состоит в том, что агелы, подобно андриям, содержались на государственный
счет. В античной истории этот факт отнюдь не был исключительным 3. Роль
государства в жизни критского общества сказывалась не только в том,
что оно экономически поддерживало существование андрий и агел, но
и в том, что оно всесторонне регулировало частную жизнь граждан.
1	Подробнее см. R. F. W і 11 е 11 s, Aristocratic Society in Ancient Crete, гл. I,
раздел 2.
2	О мужских союзах и возрастных классах см. Н. Scburtz, Altersklassen und
Männerbünde, В.,	1902. Относительно сходных институтов в Милете см.
работу С. Я. Лурье, Ein Miletischer Männerbund, Phylologus, 85, 1927. Однако
оба автора не связывают существование этих институтов с примитивным характером
земельных отношений.
3	Вспомним об общественном образовании и воспитании юношей в Теосе, где учи¬
телей оплачивало государство (Dittenberger, SIG3, № 349).

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
87
Молодой критянин не имел права жениться по своему усмотрению:
«У критян все вышедшие в одно и то же время из агелы юноши обязаны
жениться»,— сообщает Эфор (Strabo, X, 4, 20). Государство на Крите,
заинтересованное в получении крепких и выносливых воинов, регули¬
ровало брачные отношения граждан, воспитание детей и юношей. Без¬
брачие на Крите, очевидно, либо, как в Спарте, не допускалось вовсе,
либо осуждалось обществом. Брак и семья на Крите были не частным
делом гражданина, а делом всего государства.
Аристократизация общественного строя в критских полисах была
в значительной степени следствием постепенного имущественного рас¬
слоения свободного населения, роста частной собственности на землю
и концентрации земельных владений в руках отдельных аристократи¬
ческих семейств. Сдвиги, которые произошли к IV в. до н. э. в социально-
экономической жизни острова, ярко отразились на формах политической
и социальной борьбы в критских городах, позднее приведшей к демокра¬
тизации общественного и государственного строя острова. Обострение
социальной борьбы очень хорошо видел Аристотель, давший описание
современного ему положения критского общества: «В порядке вещей
[на Крите] также и то, что знать, разделяя народ и приобретая для себя
сторонников, создает беспорядки, возмущения и междоусобную борьбу...»
(Politica, II, 1272b). Автор «Политики» опасался, что такое положение
в государстве могло повести к потере им независимости при внешних
столкновениях, которых критяне избегали лишь благодаря географиче¬
ской обособленности острова: «Когда государство находится в состоянии,
подобном описанному, возникает большая опасность в том случае, если
кто-либо пожелает и сможет напасть на него» (Politica, II, 1272b). До
этого времени критская общественная жизнь была исполнена консерва¬
тизма, основная причина которого заключалась в медленном развитии
критской экономики и социально-политических форм. Поэтому социаль¬
ная борьба вспыхнула с особой силой именно в IV в. до н. э., когда резко
обозначились противоречия между рядовым свободным населением
и аристократическими слоями критской «общины равных», переставшей,
таким образом, существовать.
Политическое преобладание отдельных аристократических родов, об¬
условленное их экономическим могуществом, способствовало сохранению
олигархического характера государственного строя критских полисов
вплоть до момента, о котором рассказывает нам Аристотель. Этот автор
прекрасно понял антидемократическую сущность критского политического
строя по отношению к массе свободных граждан. Он определяет крит¬
ский политический строй как династию (Politica, II, 1272b).
Династейя же, согласно классификации государственных форм, приво¬
димой философом,— особая разновидность олигархии, «когда управляет
не закон, а магистраты» (Politica, IV, 1292а). Олигархический строй, по
словам Аристотеля, существует там, где «власть основана—безразлично,
у меньшинства или большинства — на богатстве» (Politica, III, 1279b),—
и точнее: «Олигархией нужно считать такой строй, при котором власть
находится в руках лишь богатых и отличающихся знатным происхожде¬
нием и образующих меньшинство» (Politica, IV, 1290b).
Особенную ненависть, демократических слоев общества, естественно,
должен был вызывать институт космов,— оплот власти аристократии.
Самый способ избрания космов определяет характер этого института
как резко аристократический. Космы избирались не из среды всех полно¬
правных критских граждан, а лишь из привилегированной его части,
из среды родовой аристократии.
По сообщению Аристотеля, «на Крите космы избираются не из всего

88
Л. Η. КАЗАМАНОВА
народа, но из числа отдельных родов (έκ τινών γενών), а геронтов
избирают из среды тех, которые раньше были космами» (Politica, II,
1272а). Поэтому к IV в. до н. э. институт космов превратился в орудие
политического господства группы аристократических родов, несмотря
на то, что избирались космы всеми гражданами. По словам Аристотеля,
к которым в данном случае необходимо относиться с особой осторож¬
ностью, имея в виду противоречивое и тенденциозное отношение этого
автора к спартанскому эфорату и критским космам, коллегия космов обла¬
дала неограниченной властью. Во всяком случае в руках коллегии кос¬
мов было сосредоточено высшее военное и судебное управление (Politica,
II, 1272а).
Очень интересен отрывок из «Политики» Аристотеля, в котором рас¬
сказывается о борьбе, завязавшейся на Крите в IV в. до н. э. вокруг
коллегии космов. Аристотель пишет:	«Часто против космов объеди¬
няются некоторые из числа коллегии или частных лиц и смещают кос¬
мов с их должностей; впрочем, также и сами космы, в течение отправ¬
ления должности, могут отказаться от нее... Самое же печальное —
уничтожение должности космов (ακοσμία), часто осуществлявшееся могуще¬
ственными лицами, которые не подчиняются приговору космов» (т άντων δέ
φαυλοτατον το τής ακοσμίας, ήν καθυτάσι τολλάκις οΐ αν μή δίκας βούλωται δού¬
ναι τ.ν δυνατών) (Politica, И, 1272b). Очевидно, бывали случаи, когда
космы слишком злоупотребляли своей властью или же, наоборот, нару¬
шали интересы выдвинувших их «могущественных лиц» — представите¬
лей аристократических слоев общества. Но тогда оказывалось, что су¬
ществует возможность насильственного отстранения некоторых членов
коллегии космов от должности теми же «могущественными лигами». От¬
странение космов от должности и ακοσμία могло произойти в результате
борьбы аристократии за свое политическое господство, которое в IV в.
до н. э. и позже значительно пошатнулось в силу обострения социаль¬
ных противоречий и классовой борьбы.
IV век до н. э. был веком временного усиления аристократических
элементов в критском государстве, последней попытки родовой аристо¬
кратии удержать в своих руках всю полноту политической власти. Н обста¬
новке ожесточенной социальной борьбы единство коллегии нарушалось.
Не получивший поддержки одной из политических группировок косм
должен был добровольно покинуть свою должность, чтобы избежать
насильственного смещения более влиятельной партией.
Острая социальная борьба, разыгравшаяся, в первую очередь, вокруг
коллегии космов, в дальнейшем привела к повороту в сторону большей
демократизации критского государственного и общественного строя,
когда институт космов хотя и не был уничтожен, но фактически лишился
политической силы, перешедшей в руки народного собрания.
О	жестокой классовой и партийной борьбе, продолжавшейся и
в III в. до н. э., свидетельствуют многочисленные источники, в частности
надписи из различных городов острова, враждовавших между собой.
Особенно интересна клятва эфебов города Дрероса, относящаяся к 220 г.
до н. э. В ней говорится о каком-то бывшем в городе заговоре, который
был раскрыт. Жители города обязаны были поклясться «не начинать
мятежа (μτ,δέ στάσιος αρίτειν) и противостоять мятежнику, не вступать
в соглашение ни в городе, ни за его пределами» и т. д. х. В случае обна¬
ружения общественного беспорядка эфеб должен был сообщить об этом
космам. Эта надпись по своему содержанию близка Херсонесской присяге. 11	F. S о 1 m s е п, Inscriptiones graecae ad inlustrandas dialectos selectae, Lipsiae,
1910, № 34, 60—70, стр. 65.

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ КРИТСКИХ полисов
89
В одной надписи из города Итана на Крите, относящейся к III в. до н. э.,
речь идет о запрещении переделов земли и отмены долговых обяза¬
тельств 1. Таким образом, на Крите в III в. до н. э. развертывались
события, сходные с теми, которые наблюдались в значительном большин¬
стве греческих полисов.
Вернемся к андриям и агелам, архаическим институтам, которые, со¬
храняясь при разложении примитивных устоев критской жизни, при зе¬
мельной концентрации и обострении классовых противоречий, неизбежно
должны были видоизменяться и получать иной социальный смысл. Дли¬
тельному существованию андрий и агел на Крите способствовала их ор¬
ганизация, превращавшая их, однако, в институты, носившие ярко вы¬
раженный аристократический характер. Критские андрии из совместных
трапез свободных равноправных граждан становились аристократическими
организациями, где положение участника определялось количест¬
вом продуктов и денег, которые он вносил. В то время, как спартиат,
не внесший требуемого количества продуктов в сисситии, лишался права
в них участвовать, а вместе с этим терял и своп гражданские права (по
словам Аристотеля, «участвовать в сисситиях людям очень бедным не¬
легко, между тем, по традиции участие в них служит показателем при¬
надлежности к сословию граждан, так как тот, кто не в состоянии делать
взнос в сисситии, не пользуется правами гражданства» — Polilica, II,
1271b), критские андрии предоставляли возможность обедневшим граж¬
данам принимать в них участие.
Сохранение такого устройства андрий и агел на Крите в IV—III вв.
до н. э., очевидно, соответствовало требованиям беднейшей части сво¬
бодного населения удержать за собой гражданские права и предоставить
реальные средства к существованию. На сущность и значение такого
способа распределения продуктов для андрий, который существовал
на Крите, указывает Страбон, ссылаясь на Эфора, по словам которого,
этот способ существует для того, «чтобы более бедные, получая пищу от
государства, имели бы столько, сколько и богатые» (Strabo, X, 4, 16).
Таким образом, архаические институты андрий и агел критское го¬
сударство могло использовать в целях смягчения социальных противоре¬
чий, допуская к участию в них разорившихся и обедневших членов об¬
щины, которые не были в состоянии поставлять для общих обедов тре¬
буемого количества продуктов питания и денег. Примитивный обычай
совместных мужских обедов превращался в средство борьбы государства
с растущим социальным неравенством. Однако, поддерживая андрии
и агелы, государство вмешивалось таким образом в частную жизнь граж¬
дан, руководя воспитанием детей и юношей, регулируя семейные от¬
ношения. Военный характер общества, поддерживаемый критским го¬
сударством, был необходимому как в силу существования многочислен¬
ного класса рабов, так и в силу растущей социальной дифференциации
в среде свободных граждан.
Если «возникновение государства у афинян является в высшей степени
типичным примером образования государства вообще, потому что оно, с од¬
ной стороны, происходит в чистом виде, без всякого вмешательства внешне¬
го или внутреннего насилия...»1 2, то образование критского государства идет
несколько иным путем. Оно происходит в известной степени под действием
внешнего насилия,— дорийского завоевания, которое, безусловно, должно
было оказать определенное влияние на самый процесс формирования ра¬
1 Dittenberger, SIG3, № 526.
2Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства,
М., 1950, стр. 136.

90
Л. Н. КАЗАМАНОВА
бовладельческого способа производства, на характер государственного
и общественного строя, на темпы оформления классового общества у за-
воевателей-дорийцев, так как факт завоевания сам по себе не совместим
с сохранением у завоевателей родового строя. Уже в VIII—VI вв. до
н. э. на Крите оформилось своеобразное рабовладельческое государство,
примитивный военно-аристократический характер которого вполне соот¬
ветствовал основной функции рабовладельческого государства —подав¬
лению внутреннего сопротивления и господству над покоренным насе¬
лением, обращенным в рабство.
Однако оба эти фактора (завоевание и необходимость держать в подчи¬
нении завоеванную массу рабов), придавшие критским полисам военно¬
аристократический характер и приведшие к сравнительно раннему офор¬
млению государственной власти, в конечном результате оказались тор¬
мозом для дальнейшего социально-экономического развития критского
общества, задерживая развитие частной собственности на землю и част¬
ного рабовладения, ремесла и торговли. Государственная машина воен¬
ного типа сдерживала также и процесс расслоения внутри общины сво¬
бодных граждан. В то время как развитие Аттики после реформ Солона
шло быстро вперед, критские полисы в социально-экономическом отно¬
шении развивались замедленными темпами.
Посреднический характер торговли Крита в V—IV вв. до н. э. и слабое
развитие местного производства привели к потере торгового значения
острова, к сокращению его торговых связей. Поэтому социально-эконо¬
мическое развитие критских полисов в V—IV вв. до н. э. все еще в зна¬
чительной степени отставало от передовых областей греческого мира.

И. С. Свенцицкая
ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ НА ЗЕМЛЯХ ГОРОДОВ
ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ В ПЕРИОД ЭЛЛИНИЗМА
Для выяснения особенностей развития различных областей рабовла¬
дельческого мира и различных этапов этого развития большое значение
имеет исследование положения разнообразных категорий зависимого и по¬
лузависимого населения. Для периода эллинизма основное внимание
уделялось, как правило, положению зависимых крестьян на царских зем¬
лях *. Однако в целом ряде районов, в частности в Западной Малой Азии,
в период эллинизма наряду с царскими землями значительное место за¬
нимали земли, принадлежащие полисам. Достаточно вспомнить факты
дарения и продажи царями земли городам1 2. По мнению Т. Завадского
(ук. соч., стр. 67—68), земля, находившаяся в личной собственности царя,
занимала далеко не ведущее место в системе эллинистических монархий.
О положении зависимых крестьян, живших на землях городов, нет ни од¬
ного специального исследования. Более подробно на этом вопросе останав¬
ливался только М. И. Ростовцев в работе о римском колонате3. Его
точка зрения, повторенная затем в «Социальной и экономической истории
эллинизма»4, сводится к тому, что зависимые крестьяне, оказываясь на
земле города, как правило, становились свободными. Д. Мэджи собрал
большой материал о существовании зависимых от города деревень, но при¬
вел его только в примечаниях, специально не разбирая его 5. А. Б. Ранович,
подробно исследовавший положение земледельцев на царских землях, от¬
мечает лишь неизбежность изменения положения крестьян при включении
бывшей царской земли в территорию полисов6. Поэтому кажется необхо¬
1	См., например, А. Б. Ранович, Зависимые крестьяне в Малой Азии, ВДИ,
1947, № 2, стр. 28 сл.; К. В. Хилинский, λαοί в Малой Азии, ЖМНІІ,
1904, март, стр. 106 сл.; M.Rostowzew, Studien zur Geschichte des römischen Kolo-
nats, Lpz, 1910, стр. 240 сл.; E. Bikerman, Institutions des Séleucides, P., 1938,
стр. 176 сл., и др. Одной из немногих работ, где городские земли Малой Азии рассмат¬
риваются вместе с царскими, является интересная работа T. Zawadzki, Z zagagnien
struktury agrarno-spolecznei krajöw maloazjatijckich w epoce hellenizmu, Posnan, 1952.
2	Например, продажа одним из селевкидских царей земли Питане (OGIS, 336),
передача городу Эзанам земли царями Атталом и Прусией (OGIS, 502), дарование Пто¬
лемеем II земли Милету (RG, 14), присоединение к городу Парию приапенской земли
по распоряжению пергамских царей (Strabo, XIII, 1, 14).
3	Rostowsew, Studien..., стр. 262.
4	М. R os to vt z eff, SEHHW, стр. 1103.
5	D. Magie, Roman rule in Asia Minor, Princeton, 1950, стр. 1023.
6	А. Б. Ранович, Эллинизм и его историческая роль, М.—Л., 1950, стр. 105.

92
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
димым собрать данные источников, касающиеся положения сельского на¬
селения на территории, приписанной к полисам.
Зависимые группы сельского населения существовали на землях ряда
греческих городов Малой Азии и до завоевания Александра Македон¬
ского. Древние авторы указывают на существование зависимых от Гера-
клеи мариандинов (Athen., VI, 264 d — e; Strabo, XII, 3, 4), на лелегов,
подчиненных карийцам (Athen., VI, 263d). Положение этих зависимых
групп обычно сравнивается с положением илотов, причем это сравнение,
по существу, является в этих случаях общим местом.
Более конкретные данные, хотя и очень отрывочные, содержатся в
надписях конца IV — начала III века до н. э. В надписях Приены
этого времени встречаются указания на существование подчиненного
сельского населения — педиеев (Inschriften v. Priene, №№ 3,14,15,16).
В надписи (№3) в честь эфесца, которому даруется проксения и право вла¬
дения землей, оговариваются следующие условия: των οέ κτημάτων ών [οί ttsJoisΐς
κέκτηνται μή είναι αύτω κτ[ή]:ια:ιθαι «ему не должно владеть землей, которой
владеют педиеи». В остальных надписях, где упоминаются педиеи, речь
идет о борьбе их с Приеной, о разграблении ими приенских земель.
В постановлении города Зелен, близком по времени к приенской над¬
писи (конец IV в. до н. э., SGDI, 5532), в котором говорится о рассле¬
довании дел относительно перехода общественных земель в частные руки,
сказано: аѵосас ένν[έα] των ττολιτων έκ τού δν'μου άνευρετάζ τ<7ν χωρίων τών δη¬
μοσίων, ο^α μή Φρύγες έχοντες ιρόρον έτέλεον («должно выбрать девять человек
граждан из демоса, производящих обследование общественных земель,
за исключением тех, за которые имеющие их фригийцы платили форос»).
Таким образом, судя по этим надписям, можно считать, что часть зе¬
мель ряда греческих городов обрабатывалась зависимым сельским насе¬
лением, платившим городу определенную подать. Эта земля не могла
находиться в частных руках граждан полиса, но в то же время, как
показывает зелейская надпись, педиеи и фригийцы не являлись собст¬
венниками земли. Их земля входила в разряд общественных земель го¬
рода 1. Мы не знаем, какова была организация педиеев и фригийцев,
обрабатывавших полисные земли, но, поскольку и в более поздний пе¬
риод основное сельское население жило обшинами (κΤμαι), можно думать,
что педиеи и фригийцы также были общинниками. Возможно, что спе¬
циальная оговорка приенской надписи, запрещающая приобретать земли
педиеев частному лицу, указывает на то, что в конце IV в. до н. э.
были попытки захвата этих земель, так же как и остальных обществен¬
ных земель (о которых идет речь в зелейской надписи), в частные руки.
С этой точки зрения интересна другая надпись Зелен того же времени,
представляющая собой ряд постановлений о даровании прав граждан¬
ства, права владения землей и других привилегий (SGDI, 5533). В ше¬
стом постановлении этой надписи даруется в числе прочих пожалований
половина клера, дом и еще ΛΕΩΝ ΑΥΤΟΙΚΟΝ. Место это сомнительно.
А. Б. Ранович (ук. соч., стр. 34—35), подробно останавливаясь на этой
надписи, обращает внимание на то, что в тексте надписи пропущен
пункт о даровании политии; по его мнению, надпись из Зелен остается
1	Глагол хтаораі, употребленный в отношении педиеев, означает в данном случае
владение, а не собственность. Специально значение этого глагола разобрал
В.	В. Струве, Право владения землями пахотной и виноградной в птолемеевском Егип¬
те, ЖМНП, 1915, ч. 55, стр. 14 ел. По ^го мнению, этот глагол в приенской надписи
означает владение, вытекающее, вероятно, из наследственной аренды. Однако мало-
азийский материал не дает возможности говорить о применении каких-либо форм
а енды в отношении зависимого населения. Скорее всего, в отношении педиеев речь
идет о наследственном владении землей общинами.

ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ 93
неясной. Вряд ли можно предположить вместо ΛΕΟΝ ΑΥΤΟΙ KON —
ΠΟΛΙΤΕΙΑΝ. Дарование политии обычно ставится на одно из первых
мест и до указания на дарование права владения землей1. Вероятно, в
этой надписи речь, действительно, идет о даровании земли с зависимыми
крестьянами. Если эта интерпретация надписи правильна, то можно
предположить, что в конце IV в. до н. э. зависимые от города земле¬
дельцы могли по особому распоряжению города передаваться частным
лицам.
На основании этих немногочисленных данных можно думать, что ко
времени образования эллинистических государств ряд малоазийских по¬
лисов эксплуатировал зависимое сельское население. Греко-македонское
завоевание распространило отношения зависимости на основные массы
сельского населения покоренных областей. Создание крупных городских
центров, развитие частной собственности — все эти факторы ускорили
процессы, происходившие уже и раньше, и изменили положение зависи¬
мого населения Малой Азии. Большие территории оказались приписан¬
ными ко вновь основанным или развившимся из небольших поселений
городам. В зависимость от этих городов попали также прежде самостоя¬
тельные общины. Так, в частности, оказались подчиненными Стратони-
кее сельские поселения, входившие в объединение вокруг святилища
Зевса Хризаорейского (Strabo, XIV, 2, 25). В источниках имеются срав¬
нительно многочисленные указания на существование местных племен и
общин, подчиненных полисам. На землях, подвластных Кизику, жили
племена долионов и мигронов (Strabo, XII, 8, 10). Деревни, принадле¬
жавшие городу Кибире, тянулись от Писидии до Ликии и владений ро¬
досцев на материке (Strabo, XIII, 4, 17). Имеются упоминания о дерев¬
нях на территории Лампсака (SEG, IV, 668), Смирны (LBW, 1534), Тиа-
тиры (IGRR, IV, 1237), Филадельфии (OG1S, 488) и т. п. Все эти
территории, населенные туземными племенами, образовали χώρα эллини¬
стического полиса, жители которой не входили в гражданский коллек¬
тив города. Во многих эллинистических полисах существовала особая
должность для контроля над этой территорией. Так, должность στρατηγός
επί τήν χωράν встречается в надписях Миласы (ВСН, -LVIII, 1934, 2,
стр. 549), Алабанды (ВСН, V, 1851, стр. 150). Интересно, что в Ала-
банде, наряду со стратегом, ведавшим хорой, был еще стратег είς τούς
δήμους (ВСН, X, 1886, стр. 312): стратег έ-ί τήν χώραν ведал территорией,
не поделенной на демы и населенной негражданами, стратег είς τούς
δήμους ведал гражданским населением.
В эллинистических надписях III—I веков до н. э. для обозначения
различных категорий негражданского населения широко применяется
выражение κάτοικου ντες τήν πόλιν και τήν χώραν. Выражение это в большой
степени неопределенно. Сам по себе глагол κατοικέω не является проти¬
вопоставлением глаголу πολιτεύω и иногда встречается просто в значе¬
нии «жить», «обитать» (напр., Inschr. v. Magnesia, 17). Однако в боль¬
шинстве надписей эллинистического времени он встречается в формуле oí
1	См., например, многочисленные декреты о даровании политии и права владе¬
ния землей Калимны (М. Segre — I. Pylgiel li, Tituli Calymnii, «Annuario della
scuola archeologica di Atene e della missione italiane in Oriente», XXII—XXIII (1952),
JMs 10, 18, 34 и др.). Поскольку за словами AEON AVTOIKON непосредственно сле¬
дует испорченное место: ТЕ\EIANArOPAQITEAEON, можно думать, что и в преды¬
дущие слова вкралось искажение. Мне кажется возможным предположить, что в слове
аитоікоѵ единственное число является следствием ошибки резчика, сделанной им под
влиянием ряда предшествующих слов в единственном числе (вместо аггоіхоис). В та¬
ком случае AEQN является Сеп. Partitivus — Клеандру передаются те из «народа»,
которые имеют собственные дома, т. е. постоянно живут на этом участке земли.

94
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
ττο/Αται καί οί κατο'.χούντες την πόλιν καί την χώραν. Такое противопостав¬
ление привело к тому, что и без упоминания граждан этот причастный
оборот стал означать лиц, стоящих вне гражданского коллектива1.
Кардинал и, специально исследовавший это выражение, пришел к выводу,
что оно может относиться или ко всем негражданам, или к определенным
группам неграждан, в зависимости от контекста — метекам, жителям
деревень, катекам и т. п.1 2. Характерно, что, когда необходимо подчер¬
кнуть юридическое положение той или иной группы населения, употреб¬
ляется более конкретный термин3. Широкое употребление в эллинисти¬
ческих надписях такого общего термина, как κατοικοϋντες την πόλιν καί την
χώραν связано с увеличением негражданского населения полисной терри¬
тории и разнообразием в его положении. В одной надписи из Фиска
(Родосская Перея) перечисляются категории населения этого небольшого
городка — надпись поставлена υπό των κατοικεύντων καί γεωργεύντων καί
ναυκλαρευντων καί παρεπιδαμεύντων4. Различные категории ксенов, метеки,
зависимое сельское население, которое тоже, вероятно, находилось в раз¬
личном положении 5, — таков был состав негражданского населения города.
В надписях Родоса эллинистического времени упоминаются κατοικεϋντες έν
Λινδίαι πόλε». καί γεωργευντες έν τα». Λινδίαι6. Κ. Μ. Колобова предполагает,
что это потомки местного населения, покоренного дорийцами7. В эту
категорию входили, вероятно, и какие-то новые группы негражданского
населения, поселившиеся на Родосе в период III — I вв. до н. э. В дру¬
гой, более ранней родосской надписи (II в. до н. э.) говорится о выборе
хорегов в Линде (ЮІ, 1,762). Помимо хорегов из граждан, выборы про¬
изводятся έκ των κατοΐκεύντων καί γεωργεύντων έν Λινδίαι πόλει ξένους εξ. Вряд
ли потомков местного населения можно назвать ксенами. Более вероятно,
что целый рцд лиц, переселившихся на Родос из других областей, полу¬
чил право обрабатывать землю Линда8, и именно из этих лиц выбира¬
ются хореги.
Интересно, что в эллинистических надписях перестают употребляться
для обозначения зависимого населения прежние этнические названия.
1	См., напр., Έφ. Άρχ., 1911, стр. 62—надпись в честь родосского стратега только
от им’ени κατοικοϋντες την πόλιν καί τήν χώραν.
2G. Cardinali, Note di terminalogia epigraphica, «Rendiconti della Reale
Academia dei Lincei» (classe di scienze morale, storiche e filologiche), seria quinta,
т. XVII (1908), стр. 189 сл.
3	Например, в надписи Магнесии на Меандре (Inschr. v. Magnesia, 65), где речь
идет о заселении Милета, для обозначения определенной группы негражданского на¬
селения употреблен глагол μετοικέω.
4	Р. М. Fraser and G. Е. Bean, The Rhodian Peraea and the islands, L.,
1954, № 1.
5	В разном положении по отношению к полису должны были находиться прежде
автономные сельские общины на вновь присоединенных к городу территориях и более
древнее зависимое население.
6	«Clara Rhodos», II (1932), №48 — 1 в. до н. э.
7	К. М. К о л о б о в а, Из истории раннегреческого общества, Л., 1951, стр. 94—95.
К. М. Колобова рассматривает κατοικεϋντες καί γεωργευντες как одну и ту же группу
лиц и на этом основании предполагает, что члены этой группы имели право на вла¬
дение домом в городе и землей на сельской территории. Однако приведенная выше
надпись из Фиска дает возможность думать, что это — разные категории наряду
с ναυκλαρευντες и παρεπιδαμεϋντες.
8	В каких-то случаях жители одного города могли обрабатывать землю другого,
возможно, уплачивая поземельную подать. На это указывает надпись о споре из-за
земли Приены с Самосом (OGIS, 13), где говорится:	Σαμίων δε ούδένα παραγενέσθαι
παρ[άπαν πλήν εί τις έ]τύγχανεν παρ’ αυτούς κατοίκων’ τούτ[ους δέ από της γης γινομ]ενον
προσενεγκάσθαι Πριηνεϋσι.—«Никто из самосцев там не находился вообще, за исключе¬
нием тех, которые оказались „живущими около“ (катеками?), те же были полезны
приенцам плодами с земли» (восстановление последней части фразы, как указывает
Д итто н б эр ге р, сомнительно).

ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ
95
В приенских надписях последнее упоминание педиеев датируется нача¬
лом III в. до н. э. Вместо этого термина употребляется общее для элли¬
нистических надписей выражение — κατοικουντες την χώραν (Inschr. v. Pri¬
ene, № 104; 111; 118; 182), или в одной надписи III века до н. э.—
οι άτ:ό της χωράς (там же, № 17). Педиеи слились с остальной массой
сельского населения приенской хоры и перестали существовать как осо¬
бая социально-этническая категория1. То же, по всей вероятности, про¬
изошло и с лелегами, которых, по свидетельству Филиппа из Феангелы
(Athen., 263d), карийцы эксплуатировали πρότερον καί νυν (то есть в III в.
до н. э.). Страбон же пишет, что род лелегов исчез (Strabo, XIII, 1, 59).
Можно думать, что лелеги, слившись с карийцами, вошли в общую
массу зависимого от полисов Карии населения.
Одно из наиболее ранних упоминаний общего выражения κατοκούντες
έν ταΐς κώμαις на территории города содержится в письме Приене Але¬
ксандра, в котором он определяет статут города и окружающих его тер¬
риторий. Часть приенских земель становится царской, а жители дере¬
вень должны платить подать царю1 2. Интересно начало надписи. Приенцы,
живущие в Навлохе, остаются свободными и автономными и имеют право
владеть землей и домом3. Дальше идет сильно испорченное место:
δ [σοι οέ μη] Πριηνε[ΐ Ιοίκ]εΈ[ν ένκώμαις] αίς δέω[νται αύτοΈς . . . (восстановле¬
ние Гиллера фон Гертрингена, которое также принимает Тод). Если вос¬
становление этой части надписи правильно, то мы имеем здесь юридиче¬
ское прикрепление сельского населения приенской территории к своей
общине, κώμη.
Для III—II вв. очень мало данных, которые позволили бы более по¬
дробно судить о положении тех или иных общин на территории малоазий-
ских полисов. Т. Завадский (ук. соч., стр. 74) считает возможным говорить
о сходстве в положении населения царских и городских земель. По его
мнению, земледельцы на царских землях представляли собой две группы:
1) крестьяне, лишенные свободы передвижения; они рассматривались как
собственность царя; 2) автономные сельские общины, население которых
продолжало пользоваться личной свободой и свободой передвижения. Те
же категории существовали и на городских территориях. О положении
первой категории на царских землях можно судить по надписи о передаче
земли Антиохом II своей разведенной жене Лаодике4. Согласно этой над¬
писи, Лаодике передается земля, находящиеся там λαοί «со всем домом и со
всем, что им принадлежит, и с доходами 59 года в тридцать талантов серебра,
равным образом, если кто из этой деревни переселился в другие места,
с тем, что она (т. е. Лаодика.—И. С.) будет освобождена от налогов в цар¬
скую казну и будет в праве приписать к какому угодно полису». Таким об¬
разом, зависимые крестьяне оказываются прикрепленными к земле,
1	Ростовцев, SEHHW, стр. 179, предполагает, что после греко-македонского
завоевания одни из педиеев оказались на царской земле и стали λαοί βασιλικοί, дру¬
гие были λαοί частных лиц, большинство же из них жило в деревнях и платило по¬
земельную подать городу.
2	Inschr. v. Priene, № 1. См. также М. N. Todd, A selection of Greek histori¬
cal inscriptions, Oxf., 1946, II, стр. 242 ел.
3	Навлох — городок в устье Меандра (Р 1 i n., HN, ИЗ). Т о д (там же, стр. 244)
предполагает, что Навлох служил портом для Приены. Он считает также, исходя из
того, что в 550 г. до н. э. Навлох чеканил собственную монету, что Александр факти¬
чески отдал Навлох Приене, объявив граждан Приены автономными, а остальным при¬
казал жить в деревнях. Однако трудно предположить, что граждане Навлоха пересе¬
лялись в деревни. Вероятнее, что Навлох еще раньше был присоединен к Приене и его
граждане стали гражданами Приены. Прикрепление же к деревням касалось искон¬
ного сельского населения.
4	RC, 18, 20. Об этой надписи см. Р а н о в и ч, Эллинизм..., стр. 151 сл.

96
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
платят подать и могут быть переданы царем вместе с землей частному лицу.
Положение более свободной общины рисует нам письмо Евмена к деревне
карданов ь. «Царь Евмен Артемидору. Было прочитано мной то, что ты пи¬
шешь в письме, которое передали живущие (κατοικούντ3ς)1 2 в деревне кар¬
данов: так как, расследовав (дело), ты находить их терпящими убыток
в своих хозяйствах, прикажи, чтобы им было разрешено иметь землю, ко¬
торую они купили у Птолемея, деньги же не заплатили потому, что боль¬
шинство из них исчезло; серебра с них не взыскивать. И затем следует ис¬
править размеры подати — с каждого взрослого — родосскую драхму
и четыре обола. В отношении тех, которые, потерпев убыток в своих хо¬
зяйствах, отягощены (недоимками), освободить от приписанного им за
16 лег, а с семнадцатого года (взимать) родосскую драхму и обол. И в от¬
ношении всего, что они ввозят из чужой страны (υπερορία), быть им сво¬
бодными от налогов в течение трех лет, а тем, кто ушел из этого места, те¬
перь же хочет вернуться,— в течение двух лет; исправить бывшую у них
башенку, чтобы иметь укрепления, наняв архитектора; остальную работу
пусть делают сами» 3.
Жители этой деревни платят царю подушную подать, ведут торговлю
и имеют относительную свободу передвижения. Правда, тем, кто ушел
и хочет вернуться, даруется атслия в течение не трех, а только двух лет.
Казалось бы, что логичнее было увеличить срок действия ателии именно
для возвращающихся, поскольку им приходилось заново устраивать свое
хозяйство. И если Евмен не сделал этого, то, вероятно, потому, что уход
из селения являлся фактом предосудительным, если не противозакон¬
ным — и при всем своем стремлении привлечь обратно ушедших общин¬
ников Евмен не хочет поставить их в одинаковое положение с оставши¬
мися. Организация сельского населения в общины и уплата податей при
большей или меньшей степени зависимости от верховного собственника
земли — таковы основные особенности в положении царских земле¬
дельцев. Те же самые черты можно наблюдать и в отношении основной
массы земледельцев, обрабатывавших городскую землю. В одной из над¬
писей г. Аполлонии в Карни упоминаются «священные» (т. е. храмовые)
деревни, находящиеся на территории города. Из-за этих деревень проис¬
ходит спор между царскими чиновниками и представителями города. Эти
последние просят не менять положения принадлежащих городу территорий
(μηθέν τΓ)ν [προυπα]ρχόντων τω δημω х'ѵз'іѵ ε.τί της αυτού) πρα	),
оставить все, как было до тех пор. Судя по тому, что в споре принимал
участие царский уполномоченный по финансам, можно предположить, как
это и делают издатели, что спор шел из-за доходов этих деревень4. Деревни,
находившиеся на городской земле, платили городу подать так же, как
подчиненные царю платили подать в царскую казну.
Некоторое представление о внутреннем устройстве подвластных городу
деревень дает надпись I века до н. э. из окрестностей Кизика: «Фракиоко-
меты посвящают богу стелу за хороший урожай и сохранение плодов, за
1	«Clara Rhodos», IX (1939), стр. 190.
2	Здесь употреблен тот же самый оборот, что и в многочисленных надписях элли¬
нистических городов.
3	По мнению издателя надписи М. Сегре, речь в письме идет о карданах, которые
сражались в армии Антиоха при Рафии, а затем были поселены им около Тельмеса.
По апамейскому миру этот район был отдан Пергаму, и жители поселения оказались
на положении зависимых земледельцев. Покупка ими земли могла быть произведена
в тот период, когда Линия находилась под властью Антиоха, а поселение представляло
собой военную колонию. Купленные земли вошли в состав пергамского царства, и царь
как верховный собственник разрешает карданам пользоваться ею.
4	J. et L. R о b е г t, La Carie, II, P., 1954, стр. 285—286, № 166; о сущности спора
см. стр. 297.

ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ 97
здоровье и безопасность владеющих землей, объединенных вокруг божества
и живущих в Фракиокоме. Медий, сын Стратона, по обещанию заново по¬
ставил богу и кометам, будучи первым диойкетом, на собственные сред¬
ства» 1.
Судя по этой надписи, в фракийской деревне существовали три кате¬
гории жителей: владеющие землей, объединенные вокруг святилища и ка¬
тегория, которая просто названа «живущие в деревне». Интерес вызывает
термин ^есжтеТгосі. По мнению Ростовцева, это сами кометы1 2. По мнению
издателя надписи,— это люди, которым город дал право арендовать землю,
прилегающую к деревне. Во всяком случае, геоктиты были людьми, по¬
лучившими право на индивидуальное владение землей в пределах этой
деревни. К сожалению, нельзя выяснить, были ли они гражданами полиса
или выделились из сельской общины3; «объединенные вокруг божества»—
очень неясное выражение, вероятно, это люди, связанные со святилищем,
которое являлось центром данного поселения, может быть, храмовые слу¬
жители. Стелу ставит первый диойкет деревни — таким образом, в I в.
до н. э. мы видим возникновение новой магистратуры, связанной с хозяй¬
ственными функциями. До нас дошла еще одна надпись приблизительно
того же времени и также из окрестностей Кизика — посвящение богу от
имени диойкета, грамматевса, диаконов и надзирателей за вином4. Суще¬
ствование таких должностей, как диойкет и оіѵосроХа?, свидетельствует
о попытке города наладить постоянный контроль за хозяйственной дея¬
тельностью сельских производителей.
Судя по надписи фракиокометов, можно думать, что земли деревень,
подчиненных Кизику (вероятно, так же как и другим полисам), уже не
целиком принадлежали общине, но часть из них попала в руки землевла¬
дельцев то ли на правах собственности, то ли на правах владения. Однако
общинная организация продолжала сохраняться — на это указывает су¬
ществование особых должностных лиц, контролировавших общинное хо¬
зяйство. Деревни на городских территориях обладали некоторой экономи¬
ческой самостоятельностью, вероятно, большей, чем на царских землях,
поскольку эти деревни оказываются втянутыми в торговлю полисов. Уже
из письма Антигона о синойкизме Теоса и Лебедоса мы узнаем, что деревни
имели право продажи^ на рынке определенного количества сельскохозяй¬
ственных продуктов под контролем городских чиновников5 * 7.
Общинные земли существовали и в I в. н. э. Надпись из деревни,
принадлежавшей Филадельфии, свидетельствует о разделении общинного
поля по постановлению народного собрания и герусии (вероятно, преоб¬
разованной из совета старейшин) между жителями этой деревни (OGIS,
438). Надпись указывает также на постепенное развитие индивидуального
землепользования.
Земли, обрабатываемые зависимыми земледельцами, являлись собст¬
венностью города. В I — II вв. до н. э. земледельцы не рассматривались
как владельцы земли. Если в приенской надписи конца IV века до н. э.
глагол хтаораі относился к педиееям, то в надписях II — I веков вла-
1	F. W. Hasluck, Inscriptions from Cyzicus neighbourhood, JHS, XXIV (1904),
стр. 21 сл.
2	Rostowzew, Studien..., стр. 263, прим. 1.
3	Броутон приводит малоазийскую надпись (ESAR, IV, стр. 639), где упоминаются
геоктиты: это посвящение «за жену и детей и геоктитов и кометов». Здесь кометы и гео¬
ктиты выступают как разные категории.
4	Ath. Mitt.jX (1885), стр. 203—204.
5	RC, 398_101: «Что касается деревень и усадеб, которые находятся за пределами
города, мы считаем, что необходимо обязать каждого зарегистрировать определенное
количество зерна, которое он хочет вывезти из сельской территории (іуроіхіок;),
так что он может его вывезти, объявив об этом агораному и уплатив пошлину».
7 Вестник древней истории, № 3

98
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
деющие землей и обрабатывающие землю представляют две различные
категории. В договоре Милета с Гераклеей от 180/78 г. до н. э. есть
пункт, согласно которому как владеющие землей в Милете (τινες των
εκτημένων εν τη Μιλησίων χώρα — имеются в виду владеющие землей неграж¬
дане), так и обрабатывающие землю (η γεωργούντων) имеют право прого¬
нять скот через Гераклею и ее землю на тех же основаниях, что и ми-
летяне (ως μεν Μιλήσιοι αγουσι. . .) (SIG3, 633). Такое же противопостав¬
ление γεωργουντες и ενεκτήιμενοι встречается в более поздней надписи Коса
(I в. н. э. — IGRR, IV, 1087). В период империи термин γεωργός стано¬
вится синонимом термина колон1. Т. Завадский (ZSAS, стр. 74) считает,
что категория населения, подобная педиееям, которые владели землей,
и γεωργουντες, лишенные прав владения, являются совершенно различны¬
ми категориями, сосуществовавшими друг с другом. Однако, как кажется,
для такого утверждения нет достаточных оснований. Педиееи не встре¬
чаются в надписях позднее начала III в. до н. э. Можно думать, что
педиееи и γεωργουντες — разновременные категории. Отсутствие у земле¬
дельцев права владения землей явилось следствием дальнейшего разви¬
тия отношений зависимости. Эллинистический полис выступад как соб¬
ственник общественных земель, в том числе и земель, которые обраба¬
тывались жителями зависимых деревень. Земли деревень могли продавать¬
ся, сдаваться в аренду и закладываться. В одной из надписей I века
до н. э. из Олима, небольшого городка около Миласы, говорится о по¬
купке храмом земли с виноградником в деревне Кибимах (земля поку¬
пается не у деревни, а в ней, т. е. продавцом земли выступал, вероятно,
город)1 2 3 4 5. Из надписи Миласы того же времени мы узнаем, что участок
земли в Λευκή κώμη с виноградными лозами находится в аренде, а другой
участок заложен (SGDI, 5755). Вероятно, именно благодаря продаже,
сдаче в аренду и т. п. образовался в деревнях слой геоктитов, о кото¬
рых говорится в надписи фракиокометов. Мы не имеем прямых упоми¬
наний о передаче городской земли в частные руки. Однако уже тот
факт, что получившие землю от царя приписывали ее к полису, пока¬
зывает, что на землях, подчиненных городу, частные владения были
обычным явлением3. Бикерман считает, что вне земель, принадлежав¬
ших городу, полной частной собственности не существовало4. Земли
частных владельцев обрабатывались либо рабами5, либо они должны
были обрабатываться с помощью зависимого населения, оказавшегося на
землях, переданных частным лицам царем или городом. Завадский
(ZSAS, стр. 75) предполагает, что λαοί на землях частных лиц, полу¬
ченных ими от царя на правах собственности, продолжали оставаться
в подчинении царю. В качестве доказательства он ссылается на надпись
о даровании Антиохом I Аристодикиду укрепления Петры с прилегаю¬
щими к нему участками земли, которые раньше находились у другого
владельца. В конце надписи — следующая оговорка:	«Если же царские
земледельцы из того округа, где находится Петра, пожелают жить
1	Эволюция термина γεωργός характерна как показатель изменения положения
сельского населения в античных государствах. Если в IV в. до н. э. Демосфен (Adv.
Laer., 32) мог употреблять этот термин для обозначения землевладельца, то начиная
с периода эллинизма им называют крестьян, находившихся в той или иной степени
зависимости.
2	BSA, XXII (1917 /18), стр. 198, № И.
3	В источниках упоминаются частные владения на землях гор одов Западной Малой
Азии: RG, 398; Inschr. ѵ. Priene, 17; 18; Inschr. v. Magnesia, 93c 15; BGH, V (1881),
стр. 492 и др.
4	Bikerman, Institutions... , стр. 183.
5	Inschr. v. Priene, 18, где даруется ателия Лариху, сыну Лаомедона , на скот и
рабов, находящихся в хорз и в городе.

ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ 99
в Петре ради безопасности, мы приписываем Аристодикиду разрешить
им жить» (RC, 11). Однако, как кажется, приведенное место не дает
оснований для сделанных Завадским выводов. В этой надписи, в противо¬
положность надписи о продаже земли Лаодике, не указывается передача
λαοί. Аристодикиду передается не весь округ (τόπος)1, в котором нахо¬
дится Петра, а только определенное количество плетров, λαοί, о которых
идет речь в надписи, являются земледельцами, обрабатывающими остав¬
шуюся в этом округе царскую землю. Именно поэтому они и названы
здесь βασιλικοί λαοί, чего нет в надписи Лаодики, поскольку в послед¬
нем случае земледельцы переходят в полное распоряжение нового соб¬
ственника.
О	положении зависимых земледельцев на частных землях можно судить
по надписи Мнесимаха о закладе земель храму Артемиды* 2. Правда,
основная часть его земли, расположенная около Сард, была не собствен¬
ностью Мнесимаха, а владением, которое царь имел право отобрать. Но
наряду с деревнями (κωμαι) и клерами, с которых взималась подать
в царскую казну, у Мнесимаха были еще земли, которые податью не обла¬
гались. В конце I столбца надписи, после перечисления деревень и клеров
и размеров подати с них, указываются еще сады и приусадебные участки:
«А за усадьбой в Тобалмурах находятся дома земледельцев (λαών) и рабов
и два сада в шестнадцать артаб засева и в Периасасострах приусадебные
участки (οικόπεδα)3, три артаба засева, и рабы, живущие в этом месте —
в Тобалмурах — Эфес, с. Адраста, Гераклид, с. Белетра, Тит, с. Манея,,
с. Каика; в Периасасотрах живущие — Кадой, с. Армананда, Адраст,
с. Манея...». Эта категория земель во втором столбце надписи названа
общим выражением — «участки»: «договор в отношении деревень и клеров
и участков (χωρία)». Эти участки представляли собой собственность Мне¬
симаха и обрабатывались зависимыми земледельцами и рабами. Интерес¬
но отметить, что зависимые земледельцы, обрабатывавшие сады и οικόπεδα,
жили на этих участках рядом с рабами. Т. Завадский (ZSAS, стр. 74)
предполагает, что на частных землях, так же как ина царских и на город¬
ских, существовали две юридически различные категории крестьян —
1) живущих в деревнях и обязанных землевладельцу только уплатой фо-
роса и 2) тех, чьим трудом землевладелец мог распоряжаться по собствен¬
ному усмотрению. Однако нет никаких данных предполагать существо¬
вание каких-то резких граней между этими группами. Трудовые повин¬
ности общинников, о которых говорится в надписи (φόρος λιτουργικός),
должны были выражаться в обработке клеров и приусадебных
участков. Садово-виноградные участки требуют более высокой организа¬
ции труда, чем пахотные земли, и обработка их требует личного надзора
О	значении слова τόπος в смысле административного округа в селевкидских
надписях см. Cn. Clairmont, Ein Edict Antiochos’ III, Mus. Helv., V, fac. 4
(1949), стр. 218—220.
2	W. H. Buckler and D. M. Robinson, Greek inscriptions from Sardes I,
AJA, XVI (1912), стр. 12—14. Издатели надписи, основываясь на упоминании в ней
имени Антигона ( в начале надписи: «...После того, как Херей расследовал... и позже?
хозяйство присудил мне Антигон»), датируют надпись IV в. до н. э. Однако шрифт
надписи ближе к надписям конца III—начала II веков до н. э. (сигма и мю с параллель¬
ными чертами; верхняя палочка у пи выходит за пределы основной конфигурации
буквы). Что касается имени Антигона, то, поскольку в надписи отсутствует указав
ние на царское достоинство, возможно, что это имя судьи, присудившего землю Мне-
симаху. Т. Завадский в специальном исследовании об этой надписи предложил дати¬
ровать ее последней четвертью III в. до н. э. Эта датировка кажется нам более убедит
тельной. См. T. Z а w а d Z к і, La date de l’inscription de Mnesimachos, «Ghàris-
teria Thaddeo Siiiko», W. , 1951, стр. 395 сл.
3	Οικόπεδα означает приусадебные участки земли,вероятно,засаженные садово-вино¬
градными культурами. Такое же значение это слово имеет в египетских текстах пе¬
риода эллинизма (см. Струве, Право владения землями..., стр. 6).
7*

100
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
господина или специального надсмотрщика1. Вполне вероятно, что, ис¬
пользуя труд земледельцев на этих участках, Мнесимах, фактически рас¬
поряжавшийся всей землей1 2, мог оторвать земледельцев от их общин и по¬
селить около садов и виноградников. Тот факт, что они жили и трудились
рядом с рабами, должен был привести к тому, что их положение мало чем
отличалось от положения рабов. В надписи Мнесимаха упоминается ряд
имен рабов, которые работали в садах и на приусадебных участках Мне¬
симаха. Издатели надписи специально исследовали эти имена. По их мне¬
нию, большинство имен — лидийские (или распространенные в Лидии)
и фригийские3. Фригийское же влияние чувствуется и в названиях дере¬
вень, находившихся на земле Мнесимаха4. Таким образом, можно сказать,
что рабы, находившиеся у Мнесимаха, были местными жителями. Инте¬
ресно, что имена рабов сопровождаются во всех случаях именами отцов,
а в одном случае даже именем деда. Это значит, что отцы рабов и даже деды
были известны господину. Семьи этих рабов по крайней мере в течение
двух поколений обрабатывали эту землю. По всей вероятности, это — люди,
чьи предки были общинниками, обрабатывавшими участки, которые
перешли позднее в собственность Мнесимаха. Можно думать, что процесс
превращения части зависимых земледельцев в рабов, сидящих на земле,
шел не только на χωρία Мнесимаха. На это указывают и некоторые кос¬
венные данные. Так, среди рабских надгробий Родоса мало встречается
упоминаний карийцев и ликийцев. Большинство рабов происходило из
соседних областей Малой Азии. Ростовцев при перечислении этнической
принадлежности родосских рабов вообще не упоминает Ликии и Карии
(САН, VIII, стр. 629). Такое положение может быть объяснено только тем,
что рабов ликийцев и карийцев родосцы эксплуатировали в своих мате¬
риковых владениях. Эту тенденцию к превращению местного населения
в рабов можно проиллюстрировать фразой, которую Ливий вкладывает
в уста ливийских послов в Риме. Послы говорят сенаторам, что родосцы
делают все, чтобы «показать свое право и уничтожить всякое сомнение от¬
носительно того, что нет никакой разницы между ними (т. е. ливийцами)
и рабами, купленными за деньги» (Liv., XII, 6, 12).
На самом Родосе, начиная с периода эллинизма, в надгробиях рабов
упоминается категория εγγενείς (IGI, I, № 483—489; 545; 547; 748; 711
и др.). Тот же самый термин встречается в одном надгробии с острова Ни-
сироса (IGI, III, 143). По мнению ван Гельдера, автора фундаментальной
работы по истории Родоса, этим термином обозначали рабов, рожденных
в рабстве, соответствующих латинским vernae5. Однако в литературных
текстах термин εγγενές означает — «туземный, родственный по пле¬
мени» 6. Кажется более вероятным, что εγγενείς — особая категория рабов
из местного зависимого населения, о существовании которого на Родосе
уже говорилось. Каково было положение этих рабов и отличалось ли оно
1	Недаром К о л у м е л л а (1,7) говорит о том, что в отдаленном поместье, где
землевладелец отсутствует, поля нужно сдавать колонам.«Это правило в особенности
относится к полям, засеянным хлебом, которым колон может принести гораздо меньше
вреда, чем виноградникам и садовым насаждениям».
2	Характерно, что Мнесимах закладывает храму Артемиды все свои земли,в том
числе и те, которые находились у него на правах владения, причем в надписи ука¬
зывается, что если Мнесимах или его потомки нарушат условия договора, то все зало¬
женное имущество перейдет храму — то есть произойдет смена владельца без всякой
санкции на то верховной власти. Правда, Мнесимах оговаривает, что если царь отберет
у храма деревни или клеры, то Мнесимах возместит все убытки. Вероятно, последнее
казалось Мнесимаху мало вероятным, иначе он не пошел бы на такое тяжелое условие.
3	AJA, XVI (1912), стр. 28—41.
4	Там же, стр. 41 сл.
5	Н. van Ge 1 d е г, Geschichte der alten Rhodier, Haag, 1900, стр. 233.
s Cm. Liddel —Scott, s. v. έγγεν-έτης; cp. Her., II, 47.

ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ 101
чем-нибудь от положения купленных рабов и рабов-военнопленных, в на¬
стоящее время сказать невозможно.
Таково было в общих чертах положение зависимого сельского насе¬
ления в полисах Западной Малой Азии. Распространение отношений зави¬
симости на большие массы сельского населения сопровождалось ожесто¬
ченной борьбой этого населения с эксплуатировавшими его полисами. В на¬
шей литературе эта борьба рассматривалась, как правило, только в связи
с восстанием Аристоника. Между тем борьбу зависимого населения мож¬
но проследить начиная с конца IV в. Уже в псевдо-аристотелевой «Эконо¬
мике» (XIX), которую Ростовцев датирует концом IV в. до н. э. (SEHHW,
стр. 74—75), говорится, что земля Абидоса была не обработана из-за вос¬
стания (διά στασιασμόν της χώρας αργού γενομένης). Как уже указывалось,
в надписях Приены имеются свидетельства о борьбе педиеев против При-
ены. Борьбе педиеев, поддерживаемых Магнесией (которая, возможно, то¬
же была какое-то время зависимой от Приены), посвящено несколько над¬
писей1. Одно время Приене угрожала серьезная опасность, педиеи под¬
ступили к самому городу. Земли приенцев оказались в их руках, граждан¬
ское население на этих землях предавалось смерти. Поскольку жители
Приены не могли справиться с восставшими, они были вынуждены пойти
на некоторые уступки, возможно, педиеям были предоставлены права
пареков 1 2. Однако, как видно из следующего фрагмента надписи, педиеи
и после этого продолжали борьбу с Приеной (RC, 8). Можно предполо¬
жить также, что во время борьбы с галатами в III в. до н. э. к последним
присоединились восставшие жители приенской хоры3. Свидетельства
о борьбе зависимого населения против городов имеются и для II в. до н. э.
В этом отношении интересна надпись II века до н. э. из родосских владе¬
ний на материке, которая, как нам кажется, имеет отношение к этой борь¬
бе: «Никагор, сын Памфилида, по усыновлении Никагора четырежды ко¬
мандовавший всем войском во внешних владениях во время войны и сохра¬
нивший район тармианов (τάν Τ[αρμιανάν?) и крепости все невреди¬
мыми и вновь овладевший (άνακτησάμενος) землей писиетской и идимий-
ской и киландийской и крепостями, которые в них находятся,— Посей¬
дону Порфмию» 4.
Термин άνακτησάμενος указывает на то, что эти владения или были за¬
воеваны врагами, или отпали. Гиллер(ук. соч., стр. 250 сл.), основываясь
на том, что в войске Писистрата, родосского стратега во II Македонской
войне, были писеты, делает предположение, что Никагор — предшествен¬
1	Inschr. V. Priene, №№ 14; 15; 16.
2	В одной из строк фрагмента надписи (RC, 8) есть выражение:	α» παροικούν
έν τη. ...
3	Inschr. V. Priene, 17, [πρώτον οί Γ]αλάτα» πάρε [	είς τ [ήγ] χώραν και
πο [λλοι τών στασ»ασάν]των έν τη χώρα κατά [τώμ] πολιτών άν [τι	« галаты. . .
в хору и многие из восставших в хоре против граждан. . .». Дальше
в надписи говорится, что Сотас, сын Лика (в честь которого и поставлена
надпись), повел на войну с галатами τών από τής χώρας τού[ς έπι] &υ]μ?σαν] τάς αύτοΐς
(т. е. с гражданами) συγκ [ιν]δυ [ν] ε [ύ] ε [ι] ν . . . . По-видимому, среди жителей χώρα
были и такие, которые отнюдь не хотели «подвергаться опасности вместе с гражда¬
нами», а, возможно, даже открыто поддерживали галатов.
4	IGI, 1,1036. Восстановление Τ [αρμ.ανάν] сомнительно, оно слишком длинно.
Как считает Hiller v..#G а e г t г і п g е п, Nikagoras ein rodischer Stratege, «Archäo-
logisch-epigr. Mitt. aus Österreich», 1ö93, стр. 248, возможно восстановление τ [ε Περα-
ίαν и τ [ε Άπείραν]. В SGDI,№ 4324 дается восстановление τ[ε χώραν]. Последнее вос¬
становление мало вероятно. Во-первых, оно слишком коротко для лакуны, во-вторых,
дальше идет перечисление, какие именно земли вновь приобрел Никагор, и в пер¬
вом случае также должно было быть указание, чью именно землю он сохранил.
Восстановление τ[ε Περαίαν] также трудно принять, так как термин Πέρα ία чисто ли¬
тературный и в надписях не встречается (см. Er. М е у е г, Die Grenzen der hellenistischen
Staaten in Kleinasia, Lpz, 1925, стр. 49). Наиболее вероятно восстановление—τ[ε ’Απείραν].

102
И. С. СВЕНЦИЦКАЯ
ник Писистрата, и относит надпись к 201/0—198/7 гг. до н. э. Речь в надпи¬
си, по его мнению, идет о землях, захваченных македонцами. Но Ливий,
который подробно рассказывает о II Македонской войне, ни слова не го¬
ворит о Никагоре. В честь того же Никагора поставлена надпись от имени
объединения кедреатов, расположенного недалеко от Идимы:
άρ[ετ]άζ ένεκα καί εύνοιας αν εχων διατελει εις τό κοινόν (SGDI, 4269).
В этой надписи нет никаких упоминаний о военных действиях, что,
разумеется, должно было иметь место, если бы Никагор отвоевывал родос-
ские владения у македонцев (во время этой войны Филипп захватил почти
все владения Родоса на материке, в том числе и собственно Перею). Писеты
могли быть в войске Писистрата, так как их область, нахо¬
дившаяся недалеко от Стратоникеи, вероятно, подпала под власть
родосцев вместе с этой последней, т. е. в III в. до н. э. Нам кажется бо¬
лее вероятным, что жители перечисленных областей восстали против ро-
досского господства, а Никагор подавил эти восстания. С этой точки зре¬
ния понятно умолчание о военных действиях в надписи кедреатов: вос¬
стание не охватило эту область. Возможно, Никагора следует отожде¬
ствить с родосским послом в Рим во время III Македонской войны (Polyb.,
XXVIII, 2,1; 16,5), тем более, что это был период ожесточенной борьбы
с Родосом в Карии и Ликии. Борьба зависимого населения происходила
не только против крупных, но и против мелких городов. В этом отношении
интересна надпись из Аполлонии в Карии о посольстве на Родос (после
освобождения Карии), где послам пришлось бороться с выступавшим про¬
тив них посольством туземного населения (τούς άντικειμένους τών εγχωρίων) *.
Крупнейшим движением зависимого сельского населения было восста¬
ние Аристоника, где рабы выступали вместе с земледельцами. В задачу
настоящей статьи не входит подробное освещение этого сложного движения,
к сожалению, нашедшего недостаточное отражение в источниках.
Кажется необходимым только подчеркнуть, что в этом движении основную
роль играло население подчиненных городам территорий и царских зе¬
мель. Как указывает О. Н. Юлкина, восстание вспыхнуло еще до смерти
АтталаШи первоначально не имело антиримской направленности1 2.
Во время этого восстания ни один город Малой Азии, исключая Фокею,
не поддержал Аристоника. Крупные города вступили в решительную
борьбу с восставшими3. Интересна пергамская надпись, относящаяся
ко времени восстания, в честь некоего Менада, сына Менета, который был
евергетом по отношению 'к гражданам, а также к негражданскому насе¬
лению города и ксенам. Характерно, что вместо обычной формулы
κατοικούντες την πόλιν καί χώραν упоминаются ТОЛЬКО κατοικούντες την
πόλιν. Вся сельская территория была охвачена восстанием и, как гово¬
рится дальше в надписи, «все с полей было свезено к врагам (то есть вос¬
ставшим. — И. С,), а большая часть земли оказалась незасеянной» (OGIS,
339). Судя по этой надписи, восстание охватило все слои населения сель¬
ской территории Пергама. Восстание это было тем более сильным, что еди¬
ным фронтом с зависимым населением выступали рабы. Рабовладельцы
Пергама изданием закона 133 года о даровании прав гражданства раз¬
личным группам населения пытались предотвратить переход их на сторону
восставших, пытались расколоть ряды недовольных, противопоставляя
царских и общественных рабов частным, которые не получали никаких
прав. Но восстание продолжалось и было подавлено только с помощью
римских войск в 128 г. Рабовладельцы Пергама вынуждены были пойти
1	J. et L. R о b е г t, La Carie, II, № 167.
2	О. Η. ІО л к и н а, Пергамский декрет 133 г., ВДИ, 1947, № 4, стр. 164.
3	Strabo, XIV, 1, 38, говорит, что «очень скоро города послали против него
(т. е. Аристоника) войска».

ЗАВИСИМОЕ НАСЕЛЕНИЕ ГОРОДОВ ЗАПАДНОЙ МАЛОЙ АЗИИ 103
на дальнейшее расширение гражданских прав: в списки граждан оказались
внесенными и θ-ρεπτοί — домашние рабы г. Может быть, и положение жи¬
телей, зависимых от города, также было изменено.
Отдельные случаи борьбы населения хоры с городами имели место и
после подавления этого восстания. Так, Страбон (XIV, 1, 26) рассказывает,
что Артемидор эфесец, будучи послом в Риме, приобрел по суду отпавшую
гераклиотскую землю: την Ήρακλεώτιν άφ'.σταμένην.
Дальнейшее изменение положения зависимого сельского населения
Западной Малой Азии происходило уже в рамках Римской империи.
Таким образом, подводя итоги, можно сказать, что характерной осо¬
бенностью для малоазийских полисов эллинистического периода является
эксплуатация зависимого сельского населения, организованного в общины,
положение которого менялось на протяжении IV—I вв. до н. э. Наиболее
важным моментом в этом изменении было то, что полисы все более полно
и свободно распоряжались землями, прежде закрепленными за общинами,
а это, в свою очередь, вело к усилению зависимости сельского населения как
от города, так и от частных владельцев, в руки которых попадали
земли общин.
Именно это усиление зависимости и служило основной причиной борь¬
бы сельского населения с городами на протяжении всего периода элли¬
низма.
1	АіЬ. Міи., XXVII (1902), стр. 125 сл.

00000000 00 00 000 0 0
А. И. Доватур
ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
(Цезарь. Записки о Галльской войне. 1,2—4,44)
Едва ли какая-нибудь часть «Записок о Галльской войне» вызвала
в исторической и филологической науке столько противоречивых толко¬
ваний и такое разногласие мнений, как рассказ о войне Цезаря с гельве¬
тами (I, 2—29).
Вероятно, не будет преувеличением сказать, что отношение ученых
нового времени к «Запискам о Галльской войне», в сущности, в первую
очередь определяется их отношением к описанию гельветской кампании.
Те, кто находят в этом описании нагромождение противоречий, несураз¬
ностей, злостных искажений действительности, не могут спокойно и с
доверием относиться и к дальнейшим рассказам Цезаря. Наоборот, те,
кто умеет построить свое изложение этой кампании на основе Цезаря, ру¬
ководясь его показаниями, стремятся и далее не выпускать из рук той
путеводной нити, в надежности которой они убедились с самого начала.
Линию Авла Гирция, восторженно отзывающегося о «Записках» Цезаря
(Предисловие к VIII книге), продолжают все те историки, которые при¬
знают рассказ Цезаря о галльских войнах вообще и,в частности,— о гельвет¬
ской кампании — заслуживающим доверия и, иногда с темд или иными
поправками и сомнениями, руководятся им в своих построениях. Оставляя
в стороне совсем старые работы и некоторые специальные труды (упоми¬
наемые в подстрочных примечаниях), мы должны назвать Друмана1,
Моммзена1 2, Дюрюи3, Наполеона III 4 *, Холмса б, Жюллиана 6, авторов
Кембриджской Древней истории 7.
Враждебную Цезарю линию в исторической науке нового времени при¬
нято начинать с Эйхгейма,— в действительности, ее можно проследить
и ранее. В XVII в. французский иезуит Монэ выражал неудовлетворен¬
ность главным образом географическими и топографическими показа¬
1	W. Drumann, Geschichte Roms in seinem Übergange von der republika¬
nischen zur monarchischen Verfassung, III, 2 Aufl., Lpz, 1906, CTp. 220 cjiji.
2	Th. Mommsen, Römische Geschichte, III, 8 Aufl., B., 1889, CTp. 250 cjiji.
3	V. Duruy, Histoire des Romains depuis les temps les plus reculés jusqu’à l’in¬
vasion des Barbares, III, Nouv. éd., P., 1881, CTp. 144 cjiji.
4	Napoléon III, Histoire de Jules César, II, P., 1866, CTp. 41 cjiji.
6	T. Rice Holmes, Caesar’s conquest of Gaul, L., 1899; oh m e, The Ro¬
man republic and the founder of the Empire, II, Oxford, 1923, CTp. 271 cjiji.
6C. Jullian, Histoire de la Gaule, III, P., 1909.
7	CAH, IX, 1932, CTp. 550 cji.

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
105·
ниями Цезаря 1. Далее, в 1816 г. мы встретим авторитетное в военных во¬
просах мнение Наполеона I — тем более интересное, что оно прямо отно¬
сится к описанию гельветской войны и высказано в виде совершенно кон¬
кретных вопросов в одной из бесед на острове св. Елены:
«Император говорил также, что он находит... у самого Цезаря подроб¬
ности галльской войны, которых он не может понять. Ему были совсем
непонятны — вторжение гельветов; путь, которым они пошли; цель,,
которая им приписывалась; время, которое они потратили на переход
через Сону, и т. д.; проворство Цезаря, который имел время отправиться
в Италию за легионами до самой Аквилеи и нашел захватчиков все еще при
их переходе через Сону и т. д.>>1 2.
Всех этих недоуменных вопросов Наполеон не мог вычитать в тех тру¬
дах по древней истории, из которых он сам и его современники черпали
свои исторические познания — Роллена с его продолжателем Кревьег
а также аббата де Верто, бесхитростно повторявших рассказ Цезаря3.
Вопросы Наполеона — сомнения полководца, который сам около этого
времени диктовал, пользуясь отчасти некоторыми очень несовершенными
пособиями, главным же образом — своей памятью, историю своих италь¬
янских кампаний.
В сущности, враждебная Цезарю критика позднейших ученых вра¬
щается вокруг тех вопросов, которые намечены пленником св. Елены:
причина выступления гельветов, их цель,— с добавлением нескольких
других. Различие в том, что Наполеон не понимал, то есть требовал
и искал объяснения (а затем отчасти и нашел его)4, позднейшие же критики
отрицают и опровергают, нередко притом ставя на место показаний Цезаря
свои собственные, часто очень рискованные, построения. Этим путем идут
Эйхгейм5, Раухенштейн6, Дельбрюк7, Ферреро 8 и некоторые другие (упо¬
мянутые ниже в подстрочном примечании). Одни более осторожно (Рау¬
хенштейн, Дельбрюк), другие очень смело (Эйхгейм, Ферреро) разбирают
1	Ph.Monetus, Geographia Galliae veteris recentisque,Lugduni, 1634, стр. 6 сл.,
9 слл., 14 сл., 17, 84, 103 слл., 314 сл., 338 сл., 341. На приоритет Монэ указывает
С.	J ul 1 і а п, ук. соч., III, стр. 149, прим. 1.
2	Mémorial de Sainte-Hélène, par le comte de Las Gases, II, P., 1823, стр. 410 сл.
(Mars 1816, jeudi 21 — vendredi 22).
3	Cré vier, Histoire Romaine depuis la fondation de Rome jusqu’à la bataille
d’Actium (pour servir de continuation à l’ouvrage de M. Rollin), XII, 1767, стр. 318 слл.;
Abbé de V e r t о t, Histoire des révolutions arrivées dans le gouvernement de la république
Romaine, III, La Haye, 1720, стр. 204 сл. (конспективное изложение событий Галль¬
ской войны).—Мнения Наполеона: «Оба они (Роллен и его продолжатель Кревье)
бездарны, лишены направленности (sans intention), бесцветны» (Mémorial, II, стр. 407).—
«Он часто просматривал Роллена и находил его расплывчатым и слишком благодушным.
Кревье, его продолжатель, казался ему отвратительным» (там же, стр. 175).—«.. .Верто,
которого император, впрочем, ставит высоко...» (там же).
4	На о-ве св. Елепы он продиктовал краткое изложение истории войн Цезаря,
в котором дал реальное объяснение ряда не вполне ясных мест у Цезаря: NapoléonI,
Précis des guerres de César (écrit par Marchand sous la dictée de l’empereur), P., 1836.—
Переиздано в Correspondance de Napoléon I, t. 32, 1870, стр. 1—89 (о гельветах,
стр. 3—6).
5	М. Eichheim, Die Kämpfe der Helvetier, Sueben und Belgier gegen
G» J. Cäsar, Neuburg a. D., 1866, стр. 32—52.
6	H. Rauchenstein, Der Feldzug Caesars gegen die Helvetier, Diss. (Jena),
Zürich, 1882.
7	H. Delbrück, Geschichte der Kriegskunst im Rahmen der politischen Ge¬
schichte, I, 3. Aufl., B., 1920, стр. 495 слл.
8	G. Ferrer о, Grandezza e decadenza di Roma, II, Milano, 1912, стр. 1—19.
G. F e г г e г o, Grandeur et décadence de Rome, II, P., 1907, стр. 1 слл., 426—446.
Г. Ферреро, Величие и падение Рима, II, пер. А. Захарова, М., 1916, стр. 1—6,
322—342.—В дальнейшем мы ссылаемся на французский и русский переводы Феррера
(в указанном здесь итальянском издании нет специального приложения, касающегося
гельветской кампаний).

106
А. И. ДОВАТУР
Цезаря, уличают его в погрешностях и неточностях и, уловив тенденцию
автора несколько затушевать неудачу, разукрасить неполный успех,
представить в благовидном свете свои действия, не ограничиваются со¬
мнениями, поправками, отрицанием, но пытаются рассказывать от себя,
противопоставляя свидетельствам Цезаря свои собственные догадки.
В итоге вся история кампании против гельветов объявляется фальсифика¬
цией.
Таким образом, одни строят историю гельветской кампании по Це¬
зарю1, другие наперекор Цезарю1 2. Пример Жюллиана, давшего в своей
«Истории Галлии» полную историю галльских войн, основанную на «Запис¬
ках» Цезаря, показывает, каким ценным историческим источником яв^
ляется труд Цезаря для прагматического исторического повествования.
Есть, однако, в рассказе Цезаря о его войне с гельветами один эпизод,
который вызывает много недоумений и сомнений даже у историков, склон¬
ных относиться с доверием к показаниям Цезаря. Это — изложенный в
I книге в главах 2—4 эпизод с Оргеторигом — прелюдия к истории гель¬
ветской войны.
Здесь рассказывается предыстория всех галльских войн, события,
предшествовавшие не только появлению Цезаря в Галлии, но и самой пере¬
даче ему в управление Нарбонской провинции. Смерть Оргеторига обычно
относят к весне 60 г. до н. э. Хотя эта датировка до некоторой степени
является гадательной, однако совершенно бесспорно, что это событие про¬
изошло до того, как — после внезапной смерти Метелла Целера — сенат
присоединил оставшуюся без правителя трансальпийскую Галлию к ци-
1	Кроме названных выше, см., например, J. F. R о е s с h, Commentar über
die Commentarien des Cäsar als eine Beantwortung der Remarques sur César vonW., Halle,
1783, стр. 146 слл.; H. К ö c h 1 y u. W. R ü 1 t о w, Einleitung zu G. Julius Caesar’s
Commentarien über den Gallischen Krieg, Gotha, 1857. стр. Ill слл.; F. de S a u 1 с у,
Guerre des Helvètes (напечатано дважды: Revue archéologique, N. S., II, 1860, стр.
165 слл., 242 слл., 313 слл., и сб. работ того же автора «Les campagnes de César dans
les Gaules», I partie, P., 1862, стр. 227 слл.).; L. F a 1 1 u e, Conquête des Gaules, ana¬
lyse raisonnée des Commentaires de Jules César, P., 1861, стр. 4 слл.; J. Maissiat,
Jules César en Gaule, I, P., 1865, стр. 316 слл.; A. V. G ö 1 er, Caesars Gallischer
Krieg und Theile seines Bürgerkrieges, 2 Aufl., I, Freiburg i/B.u. Tübingen,.1880, стр. 1
слл.; M.A. M icalella, L’emigrazione degli Elvezi nell’ anno 58 av. C., Bollettino
di filología classica, V, 1899, стр. 135 слл.; L. Ziehen, Der neueste Angriff auf Ca¬
sars Glaubwürdigkeit in der Darstellung der Helvetierkriege, Bericht des freien deutschen
Hochstifts zu Frankfurt am Main, N. F., XVII, 1901, стр. 96 слл.; E. G. S i h 1 e г,
C.	Julius Caesar. Sein Leben nach den Quellen kritisch dargestellt, Lpz. u. B., 1912,
стр. 81 слл.; А.Klotz,Der Helvetierzug, Neue Jahrbücher für das klassische Altertum,
XXXV, 1915, стр. 609 слл.; G г a e b e y P.—W.—Kr., s. v. Julius (Caesar) — (131),
XIX, 1917, стб. 201 сл.— Также историки Франции — см., например, E. Lavisse,
Histoire de France, I, 2, P., б. г., стр. 87 слл.— Особую позицию занимает J. С а г-
copino, César, P., 1936 (Histoire générale publiée sous la direction de G. Glotz. His¬
toire ancienne, часть III — Histoire Romaine, т. II,2), стр. 703 сл., 709 слл.: история
гельветской кампании рассказана по Цезарю, битва при Бибракте признается реши¬
тельной победой Цезаря, но в некоторых вопросах (численность гельветов, их мирные
намерения) автор присоединяется к мнению критически настроенных историков, в
соответствии со своим положением, что Цезарь свободно обращается с истиной (стр.
694, прим.; ср. стр. 704, прим. 24). По-видимому, на такой же точке зрения стоит,
судя по его кратким замечаниям, L. А. Gonstans, Introduction (César, Guerre des
Gaules, I,2-me éd., P., 1937), стр. XV сл.
2	Кроме названных выше, см., например, статью, подписанную тремя инициалами
R. G. Р. (The «Commentaries of Caesar» considered as apocryphal. «Colburn’s United Ser¬
vice Magazine and Naval and Military Journal», L., 1850, I, стр. 521 слл., II, стр. 454).
Указав на ряд (по большей части мнимых) погрешностей в сообщениях Цезаря, автор
приходит к заключению, что Цезарь не мог быть автором ни истории галльской, ни
истории гражданской войны.— Сюда же — de W[a г n е г у], Mélanges et remarques
surtout sur César et autres auteurs militaires anciens et modernes, Varsovie, 1782,
стр. 16 слл.

ОРГЕТОРИГ и АРИОВИСТ
107
залышйской Галлии и Иллирику, назначенным в управление Цезарю —
по закону Ватиния1.
Здесь — завязка всех дальнейших войн, здесь — объяснение и оправ¬
дание вторжения Цезаря в независимую? Галлию и, в конечном счете,
всей его галльской эпопеи. Понятен тот интерес, которым окружены приве¬
денные выше главы «Записок». В них ищут и не находят прямого и ясного
ответа на ряд возникающих вопросов; мало того, нет даже согласованных
и согласуемых данных для построения такого ответа. Всякому исследо¬
вателю приходится, прежде чем воспользоваться сообщаемыми здесь Це¬
зарем сведениями — отбирать, согласовывать, отбрасывать, объяснять,
чтобы в результате получить картину, лишь отчасти отражающую
рассказ Цезаря.
Мы не будем подробно разбирать вопрос о причинах и целях пересе¬
ления гельветов. Совершенно бесспорным является стремление Цезаря
выдвинуть на первый план и представить возможно нагляднее ту опасность,
которая возникала для римской власти в Галлии в связи с переселением
гельветов. Обширные планы гельветов грозят созданием большого объ¬
единения галльских племен и водворением враждебных Риму гельветов
в области, соседящей с римской провинцией — с той стороны, где оборо¬
няться от них труднее, чем со стороны аллоброгов и Роны. Рядом с этим
все остальное не имеет в его глазах большого значения и не привлекает
к себе его внимания. Мы не найдем в изложении Цезаря фактов, интерес¬
ных для нас, но не служащих подтверждению его основной мысли о гель-
ветской опасности1 2.
Вопрос о роли Оргеторига, может быть,— самый неясный из всего ряда
интересующих нас вопросов, зато именно в нем можно надеяться найти
ключ к объяснению всех особенностей этих вступительных глав к истории
гельветского похода.
Рассказ Цезаря таков. Знатнейший и богатейший гельвет Оргеториг
является инициатором выселения гельветов, которым он рисует блестя¬
щую перспективу основания гельветской империи в Галлии (I, 2, 1—2).
При этом он опирается на гельветскую знать, с которой он вступает в за¬
говор (I, 2,1), очевидно, с целью заручиться ее поддержкой при решении
вопроса о переселении. Сам он руководствуется честолюбивым стремле¬
нием захватить царскую власть над своим племенем — regni cupiditate
inductus (1,2,1). В течение двух лет должны быть осуществлены
подготовительные меры (1,3, 1—2). Чрезвычайные полномочия, получен¬
ные Оргеторигом, ставят его во главе всего дела по подготовке похода
(1.3.3)	. Сам он берет на себя при этом посольство к другим племенам
(1.3.3)	. В качестве посла гельветов он является к секванам и эдуям и тут
вступает в соглашение с секваном Кастиком и эдуем Думноригом, которых
убеждает объявить себя царями среди своих племен, обещая им при этом
свою помощь; Думноригу он дает в жены свою дочь (1, 3, 4—6). В более от¬
даленном будущем имеется в виду господство союза трех подвластных им
могущественнейших галльских племен над всей остальной Галлией (1,3, 7).
О замыслах Оргеторига гельветы узнают из доноса (1,4, 1). Оргеториг
заключен .в оковы, ему грозит смертная казнь через сожжение (1,4, 1).
В назначенный для суда день виновный скрылся при помощи своих много¬
1	Хронология событий — на основании новейших трудов: lex Vatinia — САН, IX,
стр. 518 сл.— май или июнь 59 г.; С а г с о р і п о, ук. соч., стр. 687 сл.— апрель 59 г.
(по другим мнениям — см. там же, стр. 688, прим. 304 — в конце 59 г., в начале марта
59 г., в феврале 59 г.), трансальпийскую Галлию Цезарь получил, по Сагсоріпо, в конце
апреля 59 г.
2	В сущности, к такому же выводу приходит иМ. Rambaud, L’art de la dé¬
formation historique dans les Commentaires de César, P., 1953, стр. 112 слл.

108
А. И. ДОВАТУР
численных рабов, клиентов и должников (1,4, 2). Должностные лица на¬
чали собирать людей, чтобы силой заставить Оргеторига подчиниться по¬
становлениям племени (I, 4, 3), но в это время Оргеториг внезапно умер,—
может быть, сам покончил с собой (I, 4, 4).
Исследователи, за одним исключением1, признают — в согласии с Це¬
зарем — крупную роль Оргеторига как инициатора и организатора (в под¬
готовительной стадии) переселения гельветов. Не подвергаются сомнению
честолюбивые замыслы гельветского вождя и план захвата царской власти.
Дальше мнения расходятся. Для одних переговоры Оргеторига у сек-
ванов и эдуев представляли собой выполнение первоначального плана,
хотя и с добавлениями в интересах Оргеторига 1 2, для других они были
отклонением от первоначального плана, предательством по отношению
к гельветскому народу и гельветской знати 3. Вопрос о предполагавшемся
основании гельветской империи в Галлии также дает повод к разногласию.
По одному мнению, Оргеториг работает над планом изгнания Ариовиста
и об этом же думают его союзники — секван Кастик и Думнориг, глава
демократической партии у эдуев. При детализации этого положения —
опять расхождение. Указанная главная цель намечалась только в общих
чертах без конкретизации предстоящего образа действий4; или — образ
действий определялся взглядами Думнорига, который хотел изгнать гер¬
манцев силами галльских племен, опираясь главным образом на гель¬
ветов и не прибегая к помощи римлян, связанных с братом Думнорига
Дивициаком и аристократической партией эдуев5; или — можно догады¬
ваться не только об общей политической линии, но и о том, как должны
были начаться военные действия против Ариовиста: под предлогом пере¬
селения в область сантонов гельветы появляются в области эдуев и, преж¬
де чем Ариовист поймет в чем дело, поднимают общее восстание6. В про¬
тивоположность этому иногда делается указание на то, что самая необхо¬
димость устранения Ариовиста могла быть не вполне очевидной для трех
галльских политических деятелей, заключивших между собой союз7.
Здесь можно оставить в стороне всех тех историков, которые только
повторяют рассказ Цезаря или вовсе не касаются деятельности Ор¬
геторига. Каковы последствия смерти Оргеторига? Ответы раз¬
норечивы. Меняется весь план гельветов, они думают только о высе¬
лении8— Цезарь неправ, забывая в своем рассказе о гельветском походе
планы захвата власти над всей Галлией, которые были сообщены им выше,
в рассказе об Оргеториге9. Третье мнение: смерть Оргеторига принесла
временное успокоение10 11. Далее, для большинства Оргеториг — ини¬
циатор всех крупных планов и начинаний, связанных с его именем, но
иногда его считают только самым умным агентом эдуя Думнорига11.
Следует признать, что рассказ Цезаря действительно вызывает ряд
вопросов и во многих отношениях отличается неясностью. Оргеториг со¬
ставил заговор знати и убедил гельветов выселиться, имея при этом чисто¬
эгоистические побуждения. В то же время оказывается, что его иредло-
1	Hauchenstein, ук. соч., стр. 48 (крупную роль Оргеторига, по его мнению,
доказать нельзя).
2	Delbrück, ук. соч., I, стр. 504 сл.; J u 1 1 і а п, ук. соч., III, стр. 160; САН,
IX, стр. 547.
3	Ferrer о, ук. соч., II, стр. 432.—Ф е р р е р о, ук. соч., II, стр. 328 сл.
4	Jullian, ук. соч., III, стр. 161.
5	Ferrer о, ук. соч., II, стр. 437 слл.—Ф е р р е р о, ук. соч., II, стр. 335 слл.
6	Delbrück, ук. соч., J, стр. 505.
7	САН, IX, стр. 547.
8	Ferrer о, ук. соч., II, стр. 431,439.—Ф е р р е р о, ук. соч., II, стр. 324 сл.
9	Delbrück, ук. соч., I, стр. 513.
10	Jullian, ук. соч., III, стр. 165 сл.
11	F е г г е г о, ук. соч., II, стр. 440.—Ф е р р е р о, ук. соч., II, стр. 338.

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
109
жение вполне соответствует интересам гельветского племени, осознанным
и без посредства Оргеторига. Смерть его не приостанавливает осуществле¬
ния плана и вообще ничего не меняет. Далее, совершенно непонятен
смысл заговора знати. Как подготовительный шаг к постановлению о вы¬
селении заговор не имеет смысла: дело решается настроениями, господ¬
ствовавшими среди самого племени. Личные цели Оргеторига не встре¬
тили сочувствия среди знати, как видно из того, что не она, а зависи¬
мые от него группы населения (среди которых могли быть только некоторые
юлой этой знати) вырывают его из рук правосудия. В рассказе Цезаря,
таким образом, не сведены концы с концами.
Эта особенность рассказа Цезаря требует объяснения: ведь не может
быть и речи о неумении составить ясный и понятный рассказ.
Что представлял собой Оргеториг?
Для суждения об этом у нас есть, в сущности, только материал Цезаря.
Два других источника в счет не идут. Дион Кассий, вообще зависящий от
Цезаря1, делает Оргеторига предводителем гельветов во время их похода —
Юр^Етбр^ос; ссріаіѵ f^oofiEvou, (XXXVIII, 31,3), то есть заставляет его
действовать после смерти. Своеобразную, но нереальную картину дает
Орозий. Оргеториг возбудил воинственный пыл гельветов надеждой за¬
жечь войну во всей Галлии. Quo ceteri optimates correpto et ad mortem
coacto cohibere tarnen semel animatas in praedam plebes nequiverunt (Hi-
stor. adv. paganos, VI, 7, 4) — «Прочие оптиматы, схватив его и принудив
к смерти, все же были не в состоянии сдержать чернь, уже возбужденную
надеждой на добычу». Оргеториг, таким образом, является жертвой
мирно настроенной гельветской знати, которая не хочет допустить во¬
енных действий (и выселения) и надеется, что со смертью инициатора от¬
падет и самый план выступления. Здесь — противоречие с Цезарем, у ко¬
торого гельветская знать действует заодно с Оргеторигом, пока речь идет
только о миграции и воинственных замыслах, и оборачивается против
него, когда становятся известными его виды на царскую власть. Однако
было бы неосторожно видеть у Орозия отражение какой-нибудь старой
традиции, не зависимой от Цезаря. Дело в том, что весь его рассказ о галль¬
ских войнах представляет собой только сокращенный пересказ повест¬
вования Цезаря 1 2, на которое он и ссылается, ошибочно приписывая его
Светонию3: Hanc historiam Suetonius Tranquillus plenissime explicuit
(VI, 7, 2). Таким образом, у Орозия мы имеем просто результат неумения
читать лежащие перед его глазами тексты.
Из Цезаря мы видим, что Оргеториг прежде всего политическая фи¬
гура первого плана. По его предложению принимается решение о пере¬
селении, он же получает общий надзор за всем сложным делом подго¬
1	Дион Кассий зависит от Цезаря и не всегда его понимает — J u 1 1 і а п, ук.
<юч., III, стр. 149, прим. 1; стр. 193, прим. 1. Все, что у Диона Кассия идет не от Це¬
заря, является выдумкой — САН, IX, стр. 537, прим. 1. О зависимости Диона Кас¬
сия от Цезаря см. также F. Münzer у Р.—ѴѴ.—Kr., s. v. Orgetorix, XXXV, стб.
1025 сл. Дион Кассий использовал Цезаря, имея, возможно, посредником Ливия —
W.S. Т euf f е 1, Geschichte der römischen Literatur, 1,6 Aufl.,— Lpz.~B., 1916, стр.447.
Дион Кассий, возможно, иногда пользовался источником, отличным от Цезаря, но в
большинстве случаев его отступления от Цезаря — результат непонимания или не¬
брежности— Н. J. Н е 1 1 е г, Cäsars Commentarien(Jahresbericht), «Philologus», XXII,
1865, стр. 108 слл. Если Ф е р р е р о, ук. соч., II, стр. 3, прим.1— приписывает
Диону Кассию другой источник, более достоверный, чем Цезарь, то эта сомнительная
теза явно не подходит для сообщений Диона Кассия об Оргеториге.
2	Teuffel, ук. соч., I, стр. 448.; F. Münzer у Р.—W.—Kr., s. v. Orgetorix,
стб. 1025.; F. W о t к е, там же, s. v. Orosius, стб. 1191.; А Klotz, там же, s. v.
Julius Caesar, XIX, 1917, стб. 272.
3	Очень немногие, притом без всяких доказательств, считают, что Орозий заимство¬
вал свои данные, действительно, из какого-то произведения Светония, например,
Rauchenstein, ук. соч., стр. 47.

но
А. И. ДОВАТУР
товки, специально берет на себя дипломатическую миссию1. Большой
политический кругозор, инициатива и энергия, административные и дип¬
ломатические способности, огромное честолюбие — вот характеристика
Оргеторига, которую подсказывают сообщения Цезаря1 2. В тогдашнем
своем положении экстраординарного руководящего должностного лица
он на общегалльской политической арене представляет собой все
племя гельветов, подобно тому как впоследствии для Цезаря Дивициак
и Думнориг означали два политических направления у эдуев, Ариовист —
политику свевов, Верцингеториг — антиримское направление в Галлии.
Говорить о гельветах во время приготовления их к переселению означало
говорить об Оргеториге. Если Цицерон, в Риме, пишет о набегах гельве¬
тов, не упоминая имени Оргеторига, то он — на отдалении — мог или не
знать этого имени, несмотря на присутствие в Риме Дивициака, или, что
кажется более вероятным, считать его неинтересным для своего коррес¬
пондента. Не так, надо думать, было в Галлии, где имя Оргеторига было
у всех на устах. Его поездка к секванам и эдуям была большим полити¬
ческим событием, за которым следила, вероятно, не только вся средняя
и южная Галлия. Те, кто опасался нашествия гельветов, должны были,
естественно, считать, что устранение Оргеторига задержит это нашествие
или даже совсем предотвратит его. При том антагонизме, который су¬
ществовал между двумя партиями у эдуев, сторонники римской ориента¬
ции легко могли дать знать римлянам о подозрительных переговорах Ор¬
геторига с Думноригом. С другой стороны, и Ариовист, сидевший в обла¬
сти секванов, мог быть осведомлен о переговорах гельветского посла
с Кастиком.
Глухое указание Цезаря на полученный гельветами донос о соглаше¬
нии Оргеторига с Думноригом и Кастиком — еа res est Helvetiis per in-
dicium enuntiata (1,4,1) — уже давно вызвало интерес и попытки разгадать,
откуда шел донос3. Удар, нанесенный Оргеторигу, исходил от его поли¬
тических врагов, — в этом никто не сомневается. При этом называют
Цезаря4, римский сенат5, аристократическую партию эдуев и одновре¬
менно Ариовиста6. Цезарь, слишком занятый политическими делами
1	Была сделана попытка внести существенную поправку в объяснение роли Орге¬
торига путем исправления текста (H е 1 d ad Gaes. В. G. I, 3, Sulzbach, 1851.) Ad eas
res conficiendas biennium sibi satis esse duxerunt: in tertium annum profectionem lege
confirmant. Ad eas res conficiendas Orgetorix deligitur (1,3, 2—3). Две рядом стоящие
фразы будто бы едва ли могли начинаться одинаковыми словами: ad eas res conficiendas.
Было предложено считать вторую из приведенных фраз испорченной. Самое содержа¬
ние ее — получение Оргеторигом исключительных полномочий по общему руководству
делом подготовки — будто бы находится в противоречии с дальнейшим указанием, что
он получил дипломатическую миссию. Ни то, ни другое соображение не может считаться
основательным. Как отдельное слово, так и небольшая группа слов иногда повторяется
у Цезаря в коротком отрывке, например, hi omnes... horum omnium (I, 1,2—3), per-
suasit... persuasit (1,2,2—3), persuadet... persuadet (1,3, 4—5), quod si... quod si (1,44,
12—13). Такие повторения являются не случайными недосмотрами, они характерны для
стиля Цезаря, особенно р книге I—см. А. К 1 о t z, Cäsarstudien, Lpz.u. В., 1910, стр. 5
(здесь же приведено много примеров повторения; отмеченные выше могут служить допол¬
нением к списку А. Клотца). Смысл традиционного чтения хороший: Оргеториг руко¬
водит ходом подготовки в целом, а непосредственно на себя берет выполнение одного
из самых деликатных дел —переговоры с другими племенами. Нет надобности менять
традиционное чтение, принятое и в основном критическом издании (Nipperdey, 1847).
2	Характеристик мы у Цезаря вообще не найдем, действующие лица характери¬
зуются у него своими действиями и речами — см. Н. Oppermann, Caesar, Lpz.
u. В., 1933, стр. 85.
3	Неясность рассказа Цезаря породила даже в XVIII в. довольно курьезное пред¬
положение о лакуне в тексте перед словами еа res est etc. (I, 4,1); об этом см.—О b е г-
1 i n u s ad Іос. (in editione Oudendorpiana, Lpz, 1819).
4	Eichheim, ук. соч., стр. 34, прим.
5	J u 1 1 і а п, ук. соч., III, стр. 165.
6	Ferrer о, ук. соч., II, стр. 438.—Ф е р р ер о, ук. соч., II, ртр. 338,

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
ш
в самом Риме и не имевший еще никакого отношения, к трансальпийской
Галлии (см. выше), едва ли может идти в счет1 . Посольство, отправлен¬
ное римским сенатом в марте 60 г. до н. э. (Gic. ad Att., I, 19,2) и имевшее
задачей побудить галльские племена не пропускать гельветов через их
владения, во-первых, не имело непосредственной связи с гельветами,
во-вторых, при своем прибытии в Галлию могло уже не застать Оргеторига
в живых (хронологический порядок событий в деталях неясен). Остаются
эдуи и Ариовист, против которых трудно выдвинуть какое-нибудь серь¬
езное возражение.
Думается, однако, что мы вправе сделать здесь еще одно предполо¬
жение. У новых историков — в реконструкции политической ситуации
накануне галльских войн — Нарбонская провинция лежит большим инерт¬
ным телом, являясь только объектом забот и опасений центрального рим¬
ского правительства. Между тем именно она должна была в первую оче¬
редь реагировать на все тревожные события, которые происходили в бли¬
жайшем соседстве с ней и отчасти в ее пределах. За последние двадцать
лет (если оставить в стороне более ранние времена) таких событий было
много: недолговечное объединение галлов под главенством арвернов (ок.
80 г. до н. э.), волнения среди некоторых племен в самой провинции
и вблизи ее (77—72 гг. до н. э.?) в связи с движением Сертория в Испании,,
борьба между главенствующими племенами — эдуями и соединившимися
против них арвернами и секванами, вызов последними на помощь Арио-
виста с его свевами (до 62 г. до н. э.), потеря эдуями их первенствующего
положения, водворение Ариовиста в области секванов и начало порабо¬
щения им этих его бывших союзников, восстание аллоброгов под предво¬
дительством Катугната (62—61 гг. до н. э.), неудачная попытка галлов
сбросить германское иго, окончившаяся страшным поражением при Ад-
магетобриге (или Магетобриге,—начало 60 г. до н. э.?); наконец, уже от¬
меченные выше набеги гельветов и длительное напряженное положение
на гельветской границе. Конечно, отсюда, из римской провинции, шли те
тревожные сведения, о которых мы узнаем из писем Цицерона. Не подле¬
жит сомнению существование в Риме группы влиятельных лиц, стре¬
мившихся к вооруженному вмешательству в галльские дела. Одним из
видных представителей этой группы был Метелл Целер, консул 60 г.
до н. э., получивший на 59 г. в управление Нарбонскую Галлию, умерший
в Риме уже по окончании своего консульства, но не успевший вступить
фактически в управление провинцией. По словам Цицерона, он был очень
огорчен тем затишьем, которое временно наступило на гельветской гра¬
нице в 60 г. вместо ожидавшейся и желанной для него войны (Gic. ad
Att., I, 20, 5). Тем не менее следует признать, что римский сенат про¬
являл недостаточную заботу о военной защите римской провинции. Прав¬
да, было дано распоряжение о новом военном наборе (Gic. ad Att., I, 19, 2),
но тот факт, что в момент прибытия Цезаря в Галлию— около 1 апреля
58 г.— у гельветской границы стоял только один римский легион (I, 7, 2),
сам по себе достаточно красноречив. Цезарь говорит о себе, что он от¬
правился из Рима в Генаву, когда получил известие о намерении гельветов
пробить себе дорогу через провинцию (I, 7, 1); известие это, надо думать,
было доставлено из самой провинции, и в ней же Цезарь получил все
нужные ему сведения о создавшемся положении.
Римская провинция, организованная с 118 г., насчитывала уже шесть¬
1 Признаем ли мы, что Цезарь давно следил за делами в Галлии (Drumann,
ук. соч., III, стр. 209; Delbrück, ук. соч., I, стр. 505), или будем считать, что
он прибыл в Галлию совершенно неподготовленным ( F errer о, ук. соч., стр. 2.—Ф е р-
р е р о, ук. соч., II, стр. 1),—мы ни в том, ни в другом случае не будем иметь основания
говорить о его активном вмешательстве в галльские дела до прибытия в Галлию.

112
А. И. ДОВАТУР
десят лет своего существования и была хорошо освоена римским госу¬
дарством. Римское население провинции было многочисленно: римские
поселенцы, ветераны, торговцы, разного рода управляющие и надзира¬
тели, мастера, сборщики налогов, ростовщики, дельцы, поставщики рабов,
авантюристы1. Большая часть галльского населения провинции уже при¬
мирилась с римской властью. Последние частичные волнения в провин¬
ции относятся ко времени Сертория, а самое последнее, хотя и недавнее
(62—61 гг. до н. э.), не выходило за пределы одного племени — аллобро-
гов. Во время своих галльских войн Цезарь имел в своем непосредственном
окружении галлов из провинции, из них некоторые уже во втором поколе¬
нии были римскими гражданами. Римская провинция была не только спо¬
койным тылом, но в значительной степени военной базой, поставлявшей
солдат для пополнения легионов и отчасти — преданных офицеров,
особенно пригодных для выполнения поручений, требовавших хорошего
знакомства с галльскими способами войны и знания галльского языка1 2.
В Нарбонской Галлии находился римский правитель (мы не знаем имени
правителя 60 г. до н. э., которого должен был сменить Метелл Целер)
со своим квестором и большой свитой молодых римлян, которую обычно
привозил с собой из Рима всякий правитель для исполнения поручений
административного и частного характера. Правитель Нарбонской Гал¬
лии имел в своих руках такое оружие, как декрет сената, уполномачи-
вавший его принимать необходимые меры для защиты союзников (I, 35, 4).
Тесные торговые связи между независимой и римской Галлиями (mer¬
catores — I, 1, 3et passim), курьеры, циркулировавшие между ними (nun¬
tii — I, 44, 12), особенно близкие отношения между Римом и союзными
эдуями, мост из Генавы к гельветам (I, 6, 3) — доказательство прямых
сношений между провинцией и гельветами — вот все то, что давало воз¬
можность римлянам и романофильским элементам провинции быть в кур¬
се политических событий у соседних и более далеких от провинции пле¬
мен и, в случае необходимости, своевременно принимать свои контрмеры.
Донос на Оргеторига и мог быть написан в римской провинции и от¬
правлен гельветам с вполне определенным расчетом: авторы доноса не
могли не знать, что за двадцать лет до этого подобное же обвинение погу¬
било арверна Целтилла (VII, 4,1)3.
Устранение Оргеторига имело большие последствия, о которых Це¬
зарь не говорит. Как уже упоминалось выше, мы узнаем из писем Цице¬
рона о некотором, хотя и кратковременном, разрежении политической
атмосферы; в новой исторической литературе имеются предположения об
изменении первоначального широкого плана гельветов4. Это, думается,
еще не все. Смерть Оргеторига разрушила связь между гельветами и теми
племенами, к которым он был отправлен послом: секваны впоследствии
не хотели пропустить через свою землю гельветов, потребовалось хода¬
тайство расположенного к гельветам эдуя Думнорига (1,9, 3—4); через
страну эдуев гельветы проходят не как друзья, а как враги, так что те
обращаются с жалобой на них к Цезарю (I, 11, 1—3). В поведении гель¬
ветов заметно отсутствие единого твердого руководства, единой направ¬
ляющей воли. Они, правда, доводят до конца выполнение всех подгото¬
вительных мер по плану Оргеторига (I, 4), но в дальнейшем действуют
1	См. Mommsen, ук. соч., III, стр. 225.; J u 1 1 i а п, ук. соч., III, стр. 100,
191.
2	См. J и 1 1 i а п, ук. соч., III, стр. 192.
3	О Целтилле см. Jullian, ук. соч., III, стр. 136 сл.—здесь же предположе¬
ние о том, что в истории с гибелью Целтилла дело не обошлось без римлян.
4	Ferrer о, ук. соч., II, стр. 431—439.—Ф е р р е р о, ук. соч., II, стр. 334 сл.;

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
113
нерешительно, с большой медлительностью, теряют время на бесплодные
переговоры, давая возможность противнику укрепить границу и собраться
с силами,— одновременно и готовы вступить в соглашение с римлянами,
и не могут удержаться от опустошений в стране их союзников. Может быть,
не покажется слишком смелым предположение о двух боровшихся между
собой течениях среди гельветов, из которых брало верх то одно, то дру¬
гое. Нежелание шести тысяч человек вербигенского пага подчиниться
решению главного командования о мирном соглашении с Цезарем, их
неудачная попытка уйти к Рейну (I, 27, 4) могли быть последним и самым
резким проявлением борьбы двух течений, существовавших с самого на¬
чала.
Закончив рассказ о смерти Оргеторига, Цезарь начинает изложение
последующих событий словами: Post eius morlem nihilo minus Helvetii
id, quod constituerant, facere conantur, ut e finibus suis exeant (1,5, 1)
— «Тем не менее после его смерти гельветы пытаются осуществить то, что
постановили, то есть выйти из своих пределов».
В словах nihilo minus («тем не менее») иногда видят выражение удив¬
ления Цезаря тем, что после гибели Оргеторига гельветы не прекратили
своих приготовлений1. Прежде чем дать новое объяснение этому nihilo
minus, а вместе с тем и всему характеру рассказа Цезаря об Оргсториге,
нам необходимо остановиться на двух исторических моментах с точки зре¬
ния позиции Цезаря по отношению к сошедшему со сцены вождю гель¬
ветов. Эти моменты: во-первых, апрель и ближайшие месяцы 58 г. до н. э.—
прибытие Цезаря в Галлию и гельветская война; во-вторых, зима 52/51 гг.
до н. э.— время составления и издания первых семи книг истории Галль¬
ской войны1 2 * * * * * 8.
Цезарь прибыл в Галлию в то время, когда гельветы, готовые к вступ¬
лению в римские владения, стояли на берегу Родана. Непосредственная
гельветская опасность заслонила собой более серьезный по существу во¬
прос о взаимоотношениях с Ариовистом. Цезарь в это время всецело по¬
глощен передвижением легионов, возведением укреплений, преследова¬
нием гельветов, военными действиями против них, переговорами. Начи¬
нается большая война, которая нужна ему для создания военной славы,
преданного войска, опытных офицерских кадров, материальной базы
(военная добыча) —всего того, чего ему до сих пор не доставало. С Орге-
торигом Цезарю не пришлось иметь дела, вдохновитель похода гельветов
в это время не был больше живым действующим лицом. Помещая его —
если не в центре, то все же во главе событий, Цезарь, однако, ограничивает
его роль указанием на различные настроения среди самих гельветов (не
стремясь при этом придать своему рассказу особенной слаженности),
1	Так, F е г г е г о, ук. соч., II, стр. 433.—Ф ер р ер о, ук. соч., II, стр. 328 сл.
2	Время написания Цезарем семи книг — зима 52,51 гг. до н. э.—М. Schanz,
Geschichte der römischen Literatur, I, 4. Aufl., v. C. Hosius, München, 1927, стр. 337;
T e u i f e 1, ук. соч., I, стр. 447.; J u 1 1 i a n, ук. соч., Ill, стр. 149; А. Klotz
у Р.—W.—Kr., s. v. Julius (Caesar), XIX, стб. 269. Несколько шире датирует S і li¬
ier, ук. соч., стр. 233: с конца лета 52 г. до конца сентября 51 г.; после 52 г.—М. R а-
d і n, The date of composition of Caesar’s Gallic war, «Classical Philology», 13, 1918,
стр. 299. Цезарь написал свои Комментарии как пропагандистское произведение,
имея в виду консульские выборы 50 г.— С. Е. Stevens, The Bellum Gallicum as
a work of propaganda, «Latomus», II, 1952, стр. 179. Единовременное издание всех семи
книг «Записок о Галльской войне» — сразу же после победы над Верцингеторигом —
признает и убедительно защищает Rambaud, ук. соч., стр. 9, 132, 311, 348, 364,
указывая на стилистическое единство всех книг и на то, что в «Записках» нет ни одного
места, которое противоречило бы такой датировке. На другой точке зрения (каж¬
дая книга написана после соответствующего года войны)стоит, например, Ghr. Ebert,
Ueber die Entstehung von Caesar’s Bellum Gallicum, Diss. (Erlangen), Norimbergae,
1909, стр. 37.	б/б
8 Вестник древней истории, № 3

114
А. И. ДОВАТУР
а затем констатирует, что и после его смерти племя не оставило своих воин¬
ственных планов. Иными словами: те, кто ожидал перемен после смерти
Оргеторига, ошиблись; Цезарь нашел в Галлии ту же опасность, которая
была и при жизни Оргеторига.
Зимой 52/51 г. до н. э. Цезарь в течение короткого времени (celeriter—
Гирций) составил свои «Записки», предназначенные для широких кругов
читателей в Риме, а может быть, и в римской Галлии. Положение его в
это время определялось достигнутыми в Галлии успехами и враждебным
отношением к нему сената и Помпея в Риме. Сенат внимательно следил
за действиями римского полководца в Галлии. Два раза по случаю побед
римского оружия были назначены неслыханные дотоле длительные суппли-
кации (II, 35, 4; IV, 38, 5), что было признанием исключительности воен¬
ных заслуг Цезаря. Однако независимое поведение Цезаря во главе про¬
делавших с ним многолетнюю кампанию легионов и огромный рост его
популярности в Италии (см. проявление ее несколько позднее — VIII,
51) внушали тревогу и не раз вызывали враждебные выпады влиятельных
сенаторов. Недалек был конец второго срока чрезвычайных полномочий
Цезаря в Галлии. Было совершенно ясно, что нет надежды на новое продле¬
ние полномочий, что будет сделано все возможное, чтобы вырвать из рук
Цезаря армию и провинцию. Огромная завоеванная Цезарем территория,
правда, еще не была организована как провинция, продолжались еще не¬
которые военные действия, но капитуляция Верцингеторига давала повод
думать, что в скором времени последует полное усмирение всех еще не
сложивших оружие племен*.
Вышедшая в такой ответственный момент книга должна была сослу¬
жить ее автору очень важную службу. Давая в выгодном для него освеще¬
нии полную, богатую конкретными подробностями картину многолетней
тяжелой войны в малознакомой стране, она напоминала о победах, завое¬
ваниях, могуществе Цезаря. Цезарь — полководец, заботливый и люби¬
мый воинами командир, дипломат — встает перед нами и перед римским
читателем во весь свой рост. Результат его деятельности в Галлии — присо¬
единение большой и богатой провинции. Действительно ли, как иногда
думают, Цезарь был особенно озабочен приисканием моральных оправда¬
ний для своих действий? Эта сторона дела не была для него безразличной,
как можно убедиться из ряда мест его книги (например, I, 14, 4—5; III,
10, 1—2; IV, 13,1), но центр тяжести был в другом. Говоря о себе в третьем
лице, избегая слишком бросающегося в глаза частого повторения своего
имени, местами отдавая должное заслугам подчиненных ему командиров,
Цезарь тем не менее искусно показывает нам значение своего личного уча¬
стия в деле, своего руководства и отдельных распоряжений. Речь Цезаря
поднимает упавший дух командиров перед столкновением с Ариовистом
(I, 40). Присутствие Цезаря вдохновляет воинов на подвиги (III, 14, 8;
IV, 25, 3—5; VI, 8, 3—4; VII, 62, 2). В особенно важных случаях Цезарь
сам берется за оружие, подавая пример воинам (II, 25). Под его командо¬
ванием воины готовы переносить любые трудности (VII, 17,5—7). Не¬
удачи случаются в результате нарушения приказаний Цезаря (VI, 36;
ср. VI, 42,1). Цезарь находит выход из затруднительного или тяжелого
положения и добивается успеха (I, 25, 1—5; II, 7—12; IV, 25, 1—2; 31;
34, 1—2; 37, 2—4; V, 15, 3—4; VII, 86; 87; 88). Цезарь изменил всю поли¬
тическую ситуацию в Галлии: до его прихода главенство захватили, с по¬
мощью Ариовиста, секваны, он вернул старым союзникам Рима—эдуям —
их прежнее первенствующее положение, на второе место поставил своих 11	О некотором преувеличении у Цезаря роли Верцингеторига и значения победы
над ним см. И а т Ь а и (1, ук. соч., стр. 311.

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
115
верных союзников ремов (VI, 12). Ложная весть о том, что Цезарь из-за
событий в Риме не может вернуться к своему войску, служит сигналом
к началу последнего общего восстания галлов под предводительством
Верцингеторига (VII, 1, 2—8).
На этом фоне понятна некоторая небрежность и непоследовательность
рассказа об Оргеториге: последний жил и действовал до прибытия Цезаря
в Галлию, и весь эпизод с ним имел значение лишь постольку, поскольку
доказывал существование опасности со стороны гельветов и неизбежность
войны с ними. Своим nihilo minus Цезарь хочет сказать: как бы то ни
было, смерть Оргеторига ничего не изменила, гельветская проблема
оставалась столь же серьезной, какой была и раньше. Это — как бы ответ
Цезаря на те взгляды и настроения римских правящих кругов, которые
отразил Цицерон в одном из своих писем (ad Att., I, 20, 5).
Эпизод Оргеторига сам по себе не нужен Цезарю, его роль в рассказе
Цезаря — вспомогательная. Если Цезарь не опускает его и не ограни¬
чивается простым указанием на враждебные Риму планы гельветов, то
для этого должны быть особые основания:
1.	Оргеториг был слишком хорошо известным в Галлии человеком, его
деятельность проходила совсем недавно на глазах у современников Це¬
заря, чтобы можно было о нем умолчать. Кроме того, широкие и смелые
планы завоеваний, приписываемые Цезарем гельветам, как бы приобре¬
тали, благодаря имени Оргеторига, характер подлинных и бесспорных.
2.	Излюбленная манера Цезаря — приводить факты и обстоятельства
недавнего или более отдаленного прошлого, связанные с современной ему
ситуацией или характеризующие упоминаемых им людей. Тигуринский
паг гельветов нанес на памяти предшествовавшего поколения поражение
консулу Люцию Кассию и заставил римское войско пройти под ярмом
(I, 12, 5—7). Свевы Ариовиста могут перейти границу римской провинции
и устремиться в Италию, как когда-то сделаликимвры и тевтоны (I, 33,4).
В консульство М. Мессалы и М. Пизона сенат постановил, чтобы правитель
римской провинции заботился о защите эдуев и других союзников (I, 35, 4),
и т. д. Таким же образом планы гельветов в рассказе Цезаря восходят
ко времени деятельности Оргеторига.
3.	Рассказ об Оргеториге мог преследовать еще одну цель. Известна
история взаимоотношений Цезаря с Думноригом, главой демократиче¬
ской партии эдуев. Цезарь постепенно подготовляет читателя к трагической
развязке. Думнориг, предводительствуя конницей эдуев, посланной на
помощь Цезарю, сразу же начинает двойную игру и испрашивает у сек-
ванов свободный пропуск через их территорию для гельветов (I, 9, 3).
Он стремится стать царем и хочет привязать к себе как можно больше галль¬
ских племен путем оказания им услуг (там же). Во время гельветской
войны он находится в тайных сношениях с врагами, которым он
передает нужные им сведения (1,17, 5). Он — виновник задержки в постав¬
ке хлеба римскому войску эдуями (I, 17,2). Во время стычки с гельветами
он первый со своими всадниками обращается в бегство, увлекая за собой
остальных (I, 17, 10). Цезарь получает совершенно бесспорные доказатель¬
ства предательского образа действия Думнорига, но не применяет никаких
репрессивных мер, снисходя к просьбам брата Думнорига — Дивициака,
известного своей давней преданностью Риму,— и ограничивается установ¬
лением строгого наблюдения за действиями Думнорига (I, 17; 18; 10;
20). Впоследствии, в пятый год галльских войн, Цезарь узнает, что Дум¬
нориг осмелился на собрании эдуев объявить о передаче ему Цезарем
царской власти над родным племенем (V, 6, 2). Когда на его просьбу осво¬
бодить его от участия в походе на Британию Цезарь отвечает отказом,
Думнориг начинает уговаривать галльских вождей не следовать за римля¬
8*

116
А. И. ДОВАТУР
нами на остров, запугивая их тайными замыслами Цезаря убить их всех
в чужой стране и пытаясь сплотить их вокруг себя (V, 6, 3—6). Свое по¬
следнее предательство Думнориг совершает во время посадки римского
войска на корабли для переправы в Британию: вместе с конницей эдуев
он делает неудачную попытку бежать, но, настигнутый погоней, не желая
сдаться, оказывает сопротивление и гибнет. Без упоминания о сговоре
с Оргеторигом относительно взаимной помощи при захвате царской власти
с дальнейшими планами гегемонии над всей Галлией (I, 3, 5; 9, 3; 18, 7) в
цепи преступлений Думнорига не доставало бы начального, самого важного,
звена.
* *
*
Для предотвращения грозной гельветской опасности никаких реаль¬
ных мер не было предпринято до прибытия Цезаря в Галлию — вот, что
должен был понять читатель «Записок о Галльской войне». Сенатускон-
сульт, дававший широкие полномочия правителю римской провинции для
действий в Галлии, не имел никаких практических последствий до прибы¬
тия Цезаря. Первые реальные меры против гельветов были приняты Це¬
зарем: разрушение моста у Генавы (I, 7,2), укрепление границы (I, 8,
1—2), большой призыв новобранцев из провинции (I, 7,2), перевод трех
легионов из-под Аквилеи (I, 10,3), набор двух новых легионов в цизаль¬
пийской Галлии (там же: duasque ibi legiones conscribit,— говорит Цезарь,
хотя из-за слишком короткого срока пребывания его по сю сторону Альп —
речь может итти только об окончательном оформлении уже ранее произ¬
веденного набора).
Таким образом, с первых же глав книги читателю внушается вывод,
что Цезарь первый обеспечил неприкосновенность римской провинции
в Галлии. Но ко врехмени выхода в свет «Записок» вся Галлия (так, по край¬
ней мере, представляет дело Цезарь) уже находилась под римской
властью, и Цезарь нашел способ почти прямо сопоставить в той же
І-й книге неумелую политику сената, из-за которой даже римская
провинция постоянно находилась под ударом, со своим смелым об¬
разом действий, не только доставившим спокойствие римским владениям,
но и приведшим к покорению всей Галлии.
Как известно, собственно наступательные действия Цезаря начинаются
с кампании против Ариовиста и его свевов. Столкновению предшествуют
попытки переговоров. Требования Цезаря сводились формально к восста¬
новлению того положения, которое установилось до поражения галлов
при Адмагетобриге. Ариовист не соглашается на уступки. Вокруг тех же
вопросов идет обмен мнений и во время свидания двух вождей. Здесь
не Место давать подробный разбор речей Цезаря и Ариовиста. Нас инте¬
ресует только большая ответная речь германца (I, 44). Общий смысл
ее не вызывает сомнений: Ариовист отказывается выполнить требования
Цезаря и обосновывает свое право на господствующее положение в Галлии.
В исторической литературе речь эта нередко признается соответствующей
тому, что было в действительности сказано *. Однако то, что мы читаем
у Цезаря, есть все же его композиция, пусть составленная на основе
подлинных слов Ариовиста. Разумеется, вышколенному римлянину, масте¬
ру устной речи (см. Сіе., Brutus, 252), а не необразованному германцу мы
припишем строгую логическую последовательность речи. Далее, Арио- * IX,1	См.,например, D г u m а п п, ук. соч., III, стр. 228.; D и г и у, ук. соч., III, стр,
150.; Mommsen, ук. соч., III, стр. 255; G. С о 1 о m b, Campagne de César con¬
tre Arioviste, «Revue archéologique», 3 Série, XXXIII, 1898, стр. 50.; K 1 e b s y P.—
,W.f s. y. Ariovistus, II, стб. 844.; J и 1 1 i a n, ук. соч., Ill, стр. 153, 233 слл.; САН,
IX, стр. 553»

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
Í17
вист — «не настолько варвар и неосведомленный в делах» — non se tam bar¬
barum neque tam imperitum esse rerum (I, 44, 9) в глазах римского пол¬
ководца, а не в своих собственных. Цезарь и в других местах употребляет
подобные же выражения: морины через послов называют себя barbari
et nostrae (т. е. римской) consuetudinis imperiti (IV, 22, 1); о свевах Цезарь
говорит от себя: barbaros atque imperitos homines (VI, 10, 2); эбурон
Амбиориг о себе— non adeo sit imperitus rerum (V, 27, 4). Таким образом,
в речи Ариовиста мы имеем вывод Цезаря, может быть, мысль, мельк¬
нувшую у него во время самого обмена мнений,— во всяком случае ося¬
заемый след работы Цезаря над этой речью.
Вызывают некоторое удивление вводные слова Цезаря к этой речи —
Ariovistus ad postulata Caesaris pauca respondit, de suis virtutibus multa
praedicavit (I, 44,1) — «Ариовист на требования Цезаря отвечал немногое,
а о своих доблестях распространялся много». В действительности вся речь
представляет собой ответ на требования Цезаря по существу, а о доблестях
(virtutes) вообще ничего не говорится, если только мы не пожелаем, делая
этим большую натяжку, увидеть косвенные намеки на справедливость
(§§ 2—3), храбрость (§ 4), чувство собственного достоинства (§ 5), преду¬
смотрительность (§ 6), политическую осведомленность (§ 9), великодушие
(§ 12); но и в этом случае противопоставление — ad postulata — pauca,
de virtutibus — multa — не будет оправдано. Можно было бы выйти из
затруднения, допустив, что Цезарь приводит не всю речь, а только ту ее
часть, в которой заключается ответ на его предложения, хотя цитирован¬
ные выше вступительные слова Цезаря едва ли оправдывают такое допу¬
щение. Тогда сталкиваемся с новым вопросом: почему это немногое (pauca)
оказывается почти в полтора раза больше обеих речей самого Цезаря, вместе
взятых, из которых первая содержит его предложения (I, 43, 4—9),
а вторая, по словам автора, пространные возражения или сокращенное
изложение таких возражений (multa... dicta sunt) на ответ Ариовиста
(I, 45)?
Речь Ариовиста выделяется своим размером: это одна из пяти самых
больших речей у Цезаря (ср. I, 31; 40; V, 27; VII, 77). Размер речи, отме¬
ченная особенность вступления, как бы дающего этой речи заглавие, не
соответствующее прямому ее смыслу, выделяют ее из ряда других речей
у Цезаря. Обращает на себя внимание и то, что это, пожалуй, единственный
во всем труде Цезаря случай подробного мотивированного изложения вра¬
жеской точки зрения. Всего этого, думается, достаточно, чтобы возбудить
наше любопытство.
Речь построена искусно, в аргументации нет ничего не относящегося
к делу. Однако один параграф ее уже давно вызвал подозрение, что в нем
таится особый смысл. Quod si eum (i. e. Caesarem) interfecerit, multis sese
nobilibus principibusque populi Romani gratum esse facturum: id se ab
ipsis per eorum nuntios compertum habere, quorum omnium gratiam atque
amicitiam eius morte redimere posset (§ 12).—«Если же он (Ариовист)
убьет его (Цезаря), то сделается угодным многим знатным и главенствую¬
щим людям римского народа: об этом он узнал от них самих через их
вестников,— милость и дружбу всех их он может купить ценой его (Це¬
заря) смерти». Роль этого параграфа в общей композиции речи понятна:
Ариовист дает понять Цезарю, что имеет в своих руках оружие, которым
он воспользоваться не хочет, надеясь на приемлемость для Цезаря того
предложения о полюбовной сделке, которым заканчивается вся речь (§ 13).
Считается, что это или нечто подобное действительно говорил Цезарю
Ариовист1, надеясь доказать ему необходимость примириться с хозяй¬
1	D и г и у, ук. соч., III, стр. 150, прим,
Drumann, ук. соч., III, стр. 228;

118
А. И. ДОВАТУР
ничанием германцев в Галлии и подумать о своих политических против¬
никах в Риме.
Римская знать не брезгала соглашениями с внешним врагом, если он
мог быть ей полезен для борьбы с внутренним противником1. С другой
стороны, Ариовист, обязанный своим могуществом в Галлия соперниче¬
ству между галльскими племенами, рассчитывал на еще большие выгоды
от вмешательства — в качестве союзника Цезаря — в римские дела, ко¬
торые он представлял себе по аналогии с галльскими 1 2. Указывают на то,
что этому параграфу в речи Ариовиста Цезарь придавал особое значение:
это — тяжелое обвинение против политических врагов Цезаря в Риме 3,
раскрывающее их темные сношения с Ариовистом, уже побежденным и
изгнанным к моменту выхода «Записок».
Итак, своеобразие разобранного пассажа в том, что он имел двойной
смысл: один — соответствующий изображаемому моменту (Ариовист об¬
ращается к Цезарю), другой — более широкий и особенно острый с точки
зрения политической борьбы 52/51 г. (Цезарь обращается к римскому
читателю). Опираясь на все сказанное выше о своеобразии обрамления
и подачи речи Ариовиста и на только что изложенное обычное понимание
предпоследнего ее параграфа, попробуем распространить принцип двой¬
ного толкования на речь Ариовиста в целом. Может быть, окажется, что
этот параграф только более неприкрыто говорит о том же, о чем говорят
и остальные.
Для краткости и удобства слова Ариовиста будут даны не в переводе,
а в двух параллельных конспективных изложениях применительно к
двум предполагаемым нами назначениям речи.
58 год
Ариовист — Цезарю
§ 2. Ариовист перешел Рейн по вызо¬
ву самих галлов, которые добровольно
уступили ему землю и дали заложников;
дань он собирает с галлов по праву побе¬
дителя .
§ 3. Не он напал на галлов, а галлы на
него; он победил в одной битве все галль*
ские племена.
§ 4. Если галлы хотят новой войны,
он готов сражаться; если хотят мира,
пусть продолжают платить дань.
§ 5. Он готов отказаться от дружбы
римлян, если она влечет за собой потерю
завоеванных им выгод и преимуществ.
51 год
Цезарь — римскому читателю
§ 2. Цезарь нашел в Галлии прочно
обосновавшегося в ней Ариовиста.
(Ср.— теперь Ариовиста в Галлии боль¬
ше нет).
§ 3. Римский сенат позволил Ариови-
сту победить галлов, среди которых были
и давние союзники римлян.
(Ср.— Цезарь победил и изгнал герман¬
цев).
§ 4. Римским союзникам оставалось
только или взяться за оружие, или по¬
корно продолжать уплату дани.
(Ср.— это положение изменил Цезарь).
§ 5. Ариовист хотел извлечь выгоду
из звания «друга римского народа»,
полученного им в 59 г. в консульство и
при содействии Цезаря (I, 35, 2; 43, 5).
(Цезарь дал ему понять, что это звание
обязывает его самого к уступкам).
1	D г u m а п п, ук. соч., III, стр. 228, прим/ 2; S і h 1 е г, ук. соч., стр. 86.
2	Mommsen, ук. соч., III, стр. 255.
3	А. К о 1 t z, Caesarstudien, стр. 25; S і h 1 е г, ук. соч., стр. 86, прим. 18; Ram-
baud, ук. соч., стр. 237 (последний доказывает, что вся история сношений между
Цезарем и Ариовистом тенденциозно аранжирована Цезарем, стр. 115 слл., 128 сл.).

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
119
§ 6. Он призывает новые толпы гер¬
манцев не для нападения на галлов, а для
самозащиты.
§ 7. Он прибыл в Галлию раньше рим¬
лян. Римское войско никогда до сих пор
не выходило за пределы провинции.
§ 8. Чего ищут римляне во владениях
Ариовиста? Эта Галлия принадлежит ему
по тому же праву, по какому римляне
владеют провинцией.
§ 9. Хотя римский сенат и назвал
эдуев братьями, однако Ариовисту хоро¬
шо Известно, что ни эдуи не оказывали
римлянам помощи во время последней
войны с аллоброгами, ни римляне не
помогали им в их борьбе с секванами и
Ариовистом.
§ 10. Он подозревает, что Цезарь
только прикрывается именем дружбы, в
действительности же он привел свое
войско в Галлию с враждебными Арио¬
висту целями.
§ И. Если Цезарь со своим войском
не уйдет, Ариовист будет считать его не
другом, а врагом.
§ 6. Галлия была открыта для новых
вторжений германцев.
(Ср.— Цезарь покончил с германскими
нашествиями вообще и сам дважды втор¬
гался в Германию).
§ 7. Римское войско действительно до
тех пор не выходило за пределы провин¬
ции. Цезарь первый тогда перешел гра¬
ницу1.
(Ср.— в результате через несколько
лег германцы изгнаны, все галльские
племена приведены к покорности).
§ 8. Ариовист мог говорить с римским
полководцем как равный с равным.
Фактически к началу кампании германец
был таким же хозяином неримской
Галлии, каким Рим был в своей провин*
ции.
(Ср — сейчас римляне, благодаря Це*
зарю, являются единственными господа¬
ми всей Галлии).
§ 9. Признание римским сенатом эдуев
братьями римского народа оставалось
мертвой формулой: эдуев не привлекли
па помощь для подавления восстания ал-
лоброгов; с другой стороны, римляне
безучастно смотрели на их неудачную
борьбу с секванами и Ариовистом.
(Ср.— Цезарь сделал союз с эдуями
действенным орудием своей политики
в Галлии: конница эдуев во все время
войны была в его распоряжении, эдуи
поставляли хлеб его войску, он властно
вмешивался во внутренние дела этого
племени, а завоевание Галлии сумел
прикрыть благовидным предлогом —
возвращение эдуям их положения гла¬
венствующего племени).
§ 10. Ариовист сразу понял, что с
приходом Цезаря положение меняется-
(Ср.— как показали позднейшие собы¬
тия, Цезарь действительно имел в виду
изгнание германцев из Галлии).
§ И. Положение было таково, что ни¬
каких других отношений, кроме враж¬
дебных, между Римом и Ариовистом
быть не могло.
1 Наше толкование этого места совпадает с объяснением Rambaud, ук. соч.,
стр. 237; Цезарь—устами своего врага—напоминает римлянам о том, что он был первым
римлянином, решившимся повести войска за границы римской провинции в Галлии.
Следует указать, что в одной из работ Христсфсра Целлария отмечено несоответствие
разбираемого здесь утверждения Цезаря с действительностью (Chr. Cellarius,
De Julii Caesaris adversus Ariovistum regem alicsque Germanos gestis bellis, § 27.—Dis¬
sertationes academicae... cura et studio J. G. Walchii, Lipsiae, 1712, стр. 545).

120
А. И. ДОВАТУР
§ 12. В это время многие представители
правящих кругов в Риме находились
в тайных сношениях с врагом, которого
они подстрекали к убийству Цезаря.
§ 13. Ариовист выражал согласие
пойти на сделку с Цезарем — с большими
выгодами для последнего, но в ущерб
интересам Римскою государства.
(Ср.— в противоположность своим поли¬
тическим противникам, которые искали
помощи у врага, Цезарь не пожелал
воспользоваться вооруженной помощью,
которую предлагал ему сам Ариовист
взамен признания власти германцев над
Галлией)х.
То многое (multa), что в следующей главе высказывает Цезарь в ответ
на речь Ариовиста, укладывается в два пункта. Первый — не в обычае
Цезаря и римского народа покидать на произвол судьбы своих союзников
(45,1). Второй — арверны и рутены, то есть племена, не включенные
в римскую провинцию, были разбиты консулом Кв. Фабием Максимом
(в 121 г. до н. э., до организации римской провинции); Рим победил их,
но оставил им их свободу; таким образом, если основываться на праве дав¬
ности,то Галлия должна принадлежать римлянам, если, по мнению сената,
она должна оставаться свободной (I, 45, 1—3). Нетрудно видеть, что пер¬
вый пункт — общее принципиальное положение, из которого вытекала
неизбежность войны с неуступчивым Ариовистом,— еще сильнее оттеняет
перелом в отношениях с эдуями, произведенный Цезарем. Недаром в этой
связи Цезарь на первом месте упоминает о себе — neque suam neque populi
Romani consuetudinem pati (I, 45, 1) — «несовместимо ни с его обыкнове¬
нием, ни с обыкновением римского народа». Что же касается второго пунк¬
та, то чисто словесное опровержение выдвинутых Ариовистом аргумен¬
тов (поражение арвернов и рутенов было при слиянии Исары с Роданом,
то есть на территории, вошедшей в состав римской провинции) заканчи¬
вается ссылкой на решение сената — iudicium senatus (I, 45, 3), по кото¬
рому Галлия должна была быть свободной. Тот и другой пункт не в со¬
стоянии поколебать выставленных в речи Ариовиста утверждений, что
до Цезаря римская власть не помогала своим галльским союзникам и не
решалась предпринимать наступление за пределами провинции. Таким
образом, ответ Цезаря Ариовисту, являясь возражением в одном смысле,
был в другом смысле подтверждением, иначе говоря — дополнением к речи
Ариовиста.
Центральное положение речи Ариовиста не только в системе трех ре¬
чей, произнесенных во время свидания (I, 43; 44; 45), но и вообще во всей
истории переговоров Цезаря с германским предводителем можно доказать
тем, что она концентрирует в себе в наиболее развернутом виде все вопросы,
поднятые во время этих переговоров (ср. I, 34; 35; 36). Принимая во вни¬
мание, что обмен посольствами и последовавшее за ним свидание Цезаря
с Ариовистом служат общим введением к рассказу о наступательных дей¬
ствиях Цезаря в Галлии, мы вправе заключить, что именно в разобранной 11	В этом § 13 уже 3 и 1 1 і а п, ук. соч., III, стр. 234, прим. 1, усматривает наме¬
рение Цезаря показать, что он не бросил в жертву своим личным интересам достоин¬
ство римского государства; следовало бы, может быть, подчеркнуть момент сравнения
с поведением политических противников Цезаря.
§ 12. Представители римской знати че¬
рез своих вестников предлагали Арио¬
висту убить Цезаря.
§ 13. Если Цезарь признает власть
Ариовиста над Галлией, Ариовист щедро
наградит его и согласен взять на себя
ведение любых войн в интересах Цезаря.

ОРГЕТОРИГ И АРИОВИСТ
121
речи Ариовиста содержится разъяснение всего значения галльских войн*
Обосновывая точку зрения свевского вождя, эта речь одновременно пресле¬
дует дополнительную цель — показать заслуги Цезаря путем слабо
прикрытого сравнения его деятельности с политикой сената. Галлия давно
уже внушала величайшие опасения дальновидным руководителям рим¬
ской политики — так говорил Цицерон в 56 г.1: пето sapienter de repúb¬
lica nostra cogitavit iam inde a principio huius imperii, quin Galliam máxi¬
me limendam imperio putaret (De provinciis consularibus, 33). Эту Галлию
подчинил власти Рима не кто иной как Цезарь — таково то заключение,
которое делал читатель, ознакомившись с «Записками о Галльской войне».
При этом местами пускаются в ход приемы прямого обвинения против¬
ников Цезаря (§12), чаще — слегка завуалированного сопоставления того,
что было до Цезаря, с тем, что сделано им (§ 8; 9; 13). В последнем случае
фраза иногда построена так, что она могла бы — с небольшими синтакси¬
ческими изменениями — фигурировать во введении к истории галльских
войн.
Вывод: Цезарь заставляет Ариовиста агитировать в его пользу в Риме
в 51 г. той речью, которая в 58 г. обосновывала позицию Ариовиста про¬
тив Цезаря, иначе говоря — устами Ариовиста Цезарь сам восхваляет
свою деятельность в Галлии.
Итак, рассказ об Оргеториге и речь Ариовиста имеют одну и ту же
направленность: служить политическим целям Цезаря, свидетельствуя
перед римской (а может быть, и галло-римской) читающей публикой о
его заслугах перед Римским государством. Рассказ об Оргеториге может
выполнять эту функцию своими недостатками — давая не слишком чет¬
кий рисунок деятельности человека, начавшейся и окончившейся до при¬
бытия Цезаря в Галлию; речь Ариовиста — своими достоинствами — яр¬
ким изображением ситуации, найденной Цезарем в 58 г., изображением,
вызывающим на сравнение с ситуацией 52/51 гг., созданной Цезарем. От¬
сюда — ясность и последовательность в речи Ариовиста и отсутствие
таковых в рассказе об Оргеториге. 11	Речь Цицерона De provinciis consularibus датируется 56 г., копцом мая (Т e u f-
[ el, ук. соч., I, стр. 383) или июнем (С. Saunders, The date of Cicero De provinciis
consularibus, «Classical Philology», 12, 1917, стр. 304 сл.; M. Gelzer y.P.—W.—
Kr.—Mittelhaus, s. v. Tullius, 13, стб. 941).

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
О ЦАРСКИХ КЕНОТАФАХ ДРЕВНЕГО ЕГИПТА
{кенотафы и хеб-сед)
Факт существования в древнем Египте практики возведения ложных гробниц
(кенотафов) в том числе для царей и цариц давно известен. Однако до сих пор не су¬
ществует единства во мнениях ни относительно причин возведения царских кенотафов,
ни даже относительно того, какие именно памятники представляют собой кенотафы,
т. е. сооружения в виде гробниц, но предназначенные не для захоронения, а лишь ими¬
тирующие в ритуальных целях настоящую гробницу. Единодушно считаются кено¬
тафами только некоторые царские гробницы Среднего и Нового царства в Абидосе, для
которых имеются соответствующие свидетельства письменных источников (кенотафы
царицы Тетишери и Яхмоса I, а также по аналогии с ними кенотафы Сенусерта III
и Сети I). Относительно причин возведения этой группы царских кенотафов в литера¬
туре широко распространена гипотеза, что они строились в целях обеспечения
владельцу кенотафа сопричастия к благам,проистекающим из постоянно отправлявших¬
ся в Абидосе обрядов культа Осириса1. Однако ряд новых фактов, установлен¬
ных археологическими раскопками последних десятилетий и особенно раскопками еги¬
петских археологов в последние годы, заставляет поставить вопрос о царских кенота¬
фах Египта гораздо шире и пересмотреть его в целом.
В истории археологического изучения Египта известно немало случаев, когда од*
ному и тому же царю приписывалось несколько погребальных сооружений. В то время,
когда такие случаи встречались сравнительно редко,каждый археолог стремился прежде
всего доказать, что именно обследованный им памятник принадлежит данному лицу
и что атрибуция ему других гробниц — ошибочна1 2. При скудости предметов, сохра¬
нившихся во многих пирамидах и другого рода гробницах, которые в большинстве слу¬
чаев были неоднократно ограблены еще в древности, подобные колебания в атрибуции
памятников вполне понятны и в ряде случаев высказанные сомнения сохраняют свою
силу и в наши дни.
До недавнего времени существование царских кенотафов в Древнем и Среднем цар¬
стве, как правило, вообще отрицалось3. В большинстве случаев наличие двух и более
1	См. А. S с h а г f f, «Handbuch der Archaeologies, hrsg. von W. Otto, München,
1939, стр. 529, прим. 2; cp. J. E. S. Edward s, The Pyramids of Egypt, L., 1947,
стр. 29. Однако S. Schott, Bemerkungen zum ägyptischen Pyramidenkult, «Beiträge
zur äg. Baukunst und Altertumskunde», hrsg. von H. Ricke, Hft 5 (1950), стр. 143—
144, высказал более обоснованное предположение, что царские кенотафы Абидоса свя¬
заны с обрядом коронации (на этом вопросе мы намерены подробнее остановиться в дру¬
гой работе).
2	См., например, J. de Morgan, Fouilles à Dahchour, [II], Vienne, 1903,
стр. 106; J. Garstang, Mahâsna and Bêt Khallâf, L., 1903, стр. 4.
3	S c h a r f f, ук. соч., стр. 468, прим. 2, говоря о гробницах Снофру, Джосера
и царя I династии Джета (Уаджи), утверждает, что предположение о наличии кено¬
тафов у «древнейших царей» должно быть окончательно оставлено.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
123
гробниц у одного итого же царя пытались объяснить перенесением гробниц в другое
место вследствие случайных причин: то но мотивам политического порядка, то разграб¬
лением1 первоначальной гробницы1 2, то изменением архитектурного замысла3. Лишь
изредка некоторые археологи (Роу, Ферт, Эдвардз, Шток) применительно к отдельным
случаям высказывали мысль, что речь идет о кенотафах, но и они вопрос о причинах
возведения их или оставляли открытым, или высказывались на этот счет лишь в форме
очень осторожных предположений, не приводя аргументов за и против 4 5. Исключение
составил только египетский археолог 3. Гонейм, который в связи с открытием пирамиды
Сехемхета решительно поставил вопрос о связи царских кенотафов с церемонией хеб-
седа и привел несколько весьма важных аргументов в пользу этой точки зрения6.
Ознакомиться с точкой зрения 3. Гонейма мне удалось только уже после написания
настоящей работы 6; совпадение наших выводов укрепляет в мысли, что мы оба идем по
верному пути. Однако и в работах 3. Гонейма вопрос о причинах возведения цар¬
ских кенотафов рассматривается лишь попутно; автор естественно ограничивается при¬
ведением некоторых важнейших примеров, не давая систематического анализа археоло¬
гических данных о царских кенотафах Древнего царства. К тому же до сих пор, на¬
сколько мне известно, мысль 3. Гонейма о связи кенотафов с хеб-седом не встретила
откликов в литературе7. Возможность существования кенотафов в Древнем царстве
упорно ставится под сомнение и в настоящее время8. Правда, существует в литера¬
туре и другая точка зрения, однако она предложена лишь мимоходом при исследова¬
нии смежного вопроса и поэтому недостаточно аргументирована. Это точка зрения
Шотта и Рике, которые, опираясь отчасти на работы Юнкера, полагают, что уже с глу¬
бокой древности цари объединенного Египта строили по две гробницы — одну для себя
как царя Нижнего Египта и другую для себя как царя Верхнего Египта9. Эту точку
зрения пока восприняли только X. Бонне (Н. Bonnet), который посвятил вопросу о ке¬
нотафах краткую заметку в своем «Reallexicon der ägyptischen Religion», и X. Шток,
1	См. ниже о гробницах Аменемхета III.
2	См. ниже о гробнице Хотепхерес и др.
3	См. ниже о пирамидах Снофру.
4	См. А. Rowe, Excavations of the Eckley В. Coke expedition at Meydûm, Egypt,
1929—1930, «The museam journal of the University of Pennsylvania», XXII (1931),
№ 1, стр. 15; С. M. Firth, J. E. Qui be 11, The step pyramid, Le Caire, I, 1935,
стр. 1—2; cp. Edwards, Pyramids, стр. 81.
5	Z. Ghoneim, La nouvelle pyramide à degrés de Saqqara’i, «La revue du Caire»,
XXXIII, № 175, Numéro spécial: Les grandes découvertes archéologiques de 1954, Le
Caire, 1955, стр. 29; он же, The lost pyramide, N. Y., 1956, стр. 152—153.
6	Настоящая статья была· написана в октябре 1956 г., а указанные работы Го¬
нейма появились в наших библиотеках лишь в середине 1957 г.
7	Некоторые из египтологов, принявших участие в обсуждении новых открытий в
указанном номере «Revue du Caire», соглашаются с очевидным фактом, что «погре¬
бальная камера», открытая в пирамиде Сехемхета, является кенотафом, но вопрос
о причинах его возведения в их работах почти не затрагивается (см. в статьях
H. Stock и S. Saunero п, «La revue du Caire», XXXIII, № 175, стр. 95 и
107. Сам нроф. Гонейм считает, что, возможно, не все египтологи готовы будут
принять его выводы (Go ne im, The lost pyramide, стр. 148).
8	См. G. А. R e i s n e г, A history of the Giza necropolis, II, complete and
revised by W. S. Smith, The tomb of Hetepheres, the mother of Cheops, Cambridge
(Mass.), 1955; «Orientalia», 24 (1955), стр. 306 (автор обзора выступает против Ви¬
кентьева, который утверждал, что пирамида Сехемхета — кенотаф — «Progrès Egyp¬
tien», № 151 от 29 июня 1954 г.; эта статья Викентьева осталась мне недоступной).
9	Schott, Pyramidenkult, стр. 142—145; Н. Ricke, Bemerkungen zur ägyp¬
tischen Baukunst des Alten Reichs, II («Beiträge zur äg. Baukunst...», Hft. 5),
стр. 64.

i 24
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
который мимоходом солидаризируется с Рике1; к рассмотрению этой гипотезы мы
вернемся ниже.
Проблема назначения древнеегипетских кенотафов настолько тесно связана с са¬
мыми темными и сложными вопросами древнеегипетской религии, что даже постановка
ее во всем объеме в рамках журнальной статьи оказалась невозможной. Задача на¬
стоящей работы несравненно скромнее — она ограничивается поныткой систематиза¬
ции и сопоставления тех данных а рхеологии, которые, как кажется автору, могут
пролить свет на вопрос о причинах возведения царских кенотафов. Систематизация
материала под этим специальным углом зрения, которая до сих пор еще не предприни¬
малась, позволит, кроме того, в ряде случаев более четко поставить вопрос о принадлеж¬
ности и назначении некоторых памятников, являющихся в этом отношении предме¬
том многолетних дискуссий1 2. Основное внимание в статье будет уделено памятни¬
кам Древнего царства3 4, т. е. того периода истории Египта, для которого, с одной сто¬
роны, самый факт существования царских кенотафов часто ставится под сомнение,
с другой — этот вопрос приобрел особую остроту в результате новых
археологических открытий. Материал Среднего и Нового царства привлекается в дан¬
ной работе лишь в качестве необходимых параллелей, но в то же время этот материал
чрезвычайно важен, так как археологические данные Древнего царства становятся нам
понятными только в сопоставлении с данными Среднего и Нового царства.
Систематизация археологических памятников под таким углом зрения тем более необ¬
ходима, что в настоящее время, насколько мне известно, не существует ни одной спе¬
циальной работы о древнеегипетских кенотафах.
Рассмотрение данных археологии, касающихся царских кенотафов Древнего цар¬
ства, удобнее всего начать с наиболее выразительного случая возведения нескольких
гробниц для одного и того же царя — с пирамид, приписываемых Снофру. Эти пира¬
миды представляют особый интерес еще и потому, что относительно них имеется, как
известно, прямое письменное свидетельство дашурского указа Пени I (Urk. AR, III,
45), который говорит о двух пирамидах Снофру и упоминает название одной из них:
северной из двух больших каменных пирамид в Дашурѳ. Вторая пирамида называ-
На основании местонахождения указа Пени, а также потому, что вблизи северной
пирамиды были открыты погребения должностных лиц Снофру и памятники его по¬
смертного культа более позднего времени5, уже давно была общепризнана принадлеж¬
ность этой пирамиды Снофру. Однако пирамида исследована очень плохо — после
работ Перринга и Визе еще 1837 года новых систематических обследований ее не про¬
водилось. Перринг упоминает о трех камерах этой пирамиды, но никаких следов сар¬
кофага в них обнаружить ему не удалось6. Позже в одном из внутренних помещений
1	Stock, ук. соч., стр. 95. J. V а n d і е г, Manuel d’archéologie égyptienne,
J—II, 1952 и 1954, работу Шотта — Рике использовать не успел.
2	См., например, ниже о медумской пирамиде, бетхаллафской гробнице и т. п.
3	Ввиду ограниченных размеров статьи сложнейший вопрос о памятниках I—
II династии здесь рассматриваться не будет.
4	См. L. Borchardt, ÂZ, XXXII (1894), стр. 88, со ссылками на А. М а-
г i е 11 е, Les mastabas de l’ancien empire, P., 1889, стр. 192, инвентарь Берлинского
музея (№ 7334) и G. Maspero, «Mémoires publiés par les membres de la mission ar¬
chéologique française au Caire», I, 1884, стр. 190.
5	См. V a n d i e r, Manuel, II, стр. 27.
См. Edwards, Pyramids, стр. 82.
Текст указа Пени I найден вблизи этой пирамиды —

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
123
пирамиды были найдены неравномерно обугленные фрагменты запеленутой в тонкую
ткань мумии человека и отдельно от них — кости различных животных. Все фрагменты
мумии принадлежали одному лицу мужского пола1. Батрави полагает, что мумия
была разбита на куски и сожжена грабителями пирамиды в поисках находившихся на
ней драгоценностей. Ссылаясь на аналогичные находки в пирамидах Джосера и Джед-
кара, он считает, что это фрагменты мумии Снофру. Таким образом,как ни плохо об¬
следована северная дашурская пирамида Снофру, есть как будто бы все основания счи¬
тать ее местом погребения этого царя1 2.
ская пирамида. Вход в эту сильно разрушенную пирамиду был расчищен еще в 1882 г.
Масперо Балки, обнаруженные на дне погребальной камеры медумской пирамиды,
Масперо считал остатками сооружения, коюрое послужило для якобы произведенно¬
го еще в древности извлечения саркофага3; следы последнего не были обнаружены. Но
Питри, обследовавший затем пирамиду в течение нескольких археологических кампа¬
ний4, нашел в погребальной камере разбросанные фрагменты деревянного саркофага,
разрушенного, по-видимому, грабителями. По словам Питри,стиль саркофага указывал
на раннее время5.Принадлежность медумской пирамиды Снофру была аргументирована
Питри и Гриффитом на основании надписей различных лиц, посещавших пирамиду
в древности, которые считали ее пирамидой этого царя. Две из них Гриффит относит
к Древнему6, а остальные к Новому царству и более позднему времени7. Кроме того,
в надписях расположенной вблизи пирамиды гробницы Нефермаата «сына царя»
(Снофру?) упоминается (в разрушенном контексте) местность Міи 8піт\ѵ8.
Борхардт, однако, сомневался в выводах Питри — Гриффита, указывая, что при
медумской пирамиде не было обнаружено надписей, свидетельствующих о культе
Снофру9. Но Роу, рассматривавший этот вопрос в связи с раскопками Пеннсильван-
ского университета (1929—1930), обратил внимание на надпись на статуе жреца двух
пирамид Снофру, которая была найдена в Медуме и датируется V династией10. Кроме
того, экспедиция Пеннсильванского университета открыла в самой пирамиде граффити
1А. Batrawi, The skeletal remains from the Northern pyramid of Snefrou,
Ann. Serv., Ni, 2 (1951), стр. 435—440.
2	Правда, по нашему мнению, наличие мумии еще не доказывает этого оконча¬
тельно: этнографические данные позволяют предполагать, что при фиктивном погребе¬
нии могло иметь место захоронение мумии человека, убитого вместо царя. Однако этот
вопрос требует специального исследования.
3	G. Maspero, Etudes de mythologie,I,стр. 149—150 (Rowe, ук. соч.,стр. 25).
4	W. М. Fl. P e t г i e, Medum, L., 1892; он ж е, G. А. W а і n г і g h t, E. М а-
с к а у, The Labyrinth, Gerzeh and Mazghunen, L., 1912, § 37; о н и же, Meydum and
Memphis, III, L., 1910.
6	Petrie, Medum, стр. 11: «sarcophagus of the early plain style».
6	Petrie, Medum, табл. XXIX, № 6 к стр. 40: надпись на базе статуэтки жен¬
щины по имени Snfrw-hty, упоминающая местность Dd-Snfrw; табл. XXXII, № 1:
граффити с именем Снофру.	“
7	Там же, табл. XXXIII к стр. 40: большая надпись писца «покойного Тут-
моса I» Аахенеркара-Сенеба сына Аменеммеса, который при Тутмосе III «посетил храм
царя Снофру»; табл. XXXIV, № 6 и табл. XXXV, № 14.
8	Там же, табл. XIX к стр. 89; ср стр. 26.
9	L. Borchardt, Die Entstohung der Pyramide В., 1928, стр. 14—16 (работа
эта осталась мне недоступной, см. Sch а г f f, ук. соч., стр. 468, прим. 2 и R о w е,
ук. соч., стр. 15). Точки зрения Борхардта придерживался и Райзнер.
10	«Aegyptische Inschriften aus der königlichen Museen zu Berlin»,1.70 и Rec. Trav.,
VII, стр. 179.
длительно евремя признавалась медум-

126
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
с именем Снофру-анх1. В остальном эта экспедиция не дала для рассматриваемого во¬
проса ничего нового. Относительно балок на дне погребальной камеры Роу присо¬
единился к мнению Масперо1 2.
Открытый Питри у подножья пирамиды заупокойный храм интересен для данного
вопроса тем, что в его дворе были найдены две стелы и между ними стол для жертво¬
приношений 3 (ср. с ромбоидальной дашурской пирамидой Снофру и пирамидой Джо-
сера, см. ниже); однако на стелах не оказалось никаких надписей, кроме одного, высе¬
ченного на восточной части северной стелы иероглифического знака.
Новое доказательство в пользу принадлежности Снофру медумской пирамиды дает
сопоставление надписей строителей этой и обеих дашурских пирамид (о южной дашур¬
ской пирамиде см. ниже)4. На блоке из верхней части медумской пирамиды стоит
дата «17 перепись скота» 5, а на блоках из нижней части дашурской пирамиды
«15 перепись скота» и «16 перепись скота» (LD, II, табл. 1). Так как на Палермском
камне в правление Снофру перепись скота отмечена шесть раз через каждые два года,
а затем отмечается ежегодная перепись, и так как из Туринского папируса известно,
что Снофру правил 24 года, то ясно, что 15, 16 и 17 перепись скота падают на 21,22
и 24 годы правления Снофру 6. Отсюда вытекает, что время постройки всех трех пира¬
мид почти совпадает (см. ниже).
Таким образом, данные, говорящие в пользу принадлежности этой пирамиды Сноф¬
ру, достаточно убедительны. Роу, признававший это, высказал предположение, что
Снофру был первоначально похоронен в Медуме, а затем после окончания постройки
северной дашурской пирамиды его останки были перенесены туда; культ же Снофру
сохранился в Медуме, так как, говорит Роу, возможно, считалось, что душа его посе¬
щает медумскую пирамиду 7. Распространено, однако, и другое мнение, опирающееся
на факт отсутствия надписей в храме медумской пирамиды: полагают, что Снофру по
неизвестной причине оставил ее незаконченной и без употребления8.
Третье предположение, что медумская пирамида была построена Снофру для его
матери, мимоходом высказал Рике 9. Наконец, Смит полагает, что эта пирамида была
построена по приказанию Снофру, но не для него самого, а для его отца Хуни10 11. Ги¬
потезы Рике и Смита, сами по себе весьма вероятные11, не имеют, однако, никакой опоры
в объективных фактах. Единственный аргумент, который выдвигает Смит,— невероят¬
ность возведения трех гробниц для одного и того же царя — сейчас, когда вопрос о ке¬
нотафах изучен еще очень слабо, разумеется, нельзя считать убедительным.
Третья пирамида, о которой идет сейчас речь,— это так называемая ромбоидаль¬
ная пирамида, южная из двух каменных дашурских пирамид. В ее принадлежности
Снофру после раскопок, произведенных в 1944—1947 гг. под руководством Абдэс-
салама Хусейна ц Бария, а затемно смерти их обоих—Ахмеда Фахри, не осталось ни¬
каких сомнений12 дЕще в 1944 г. Абдэссалам Хусейн обнаружил на стенах пирамиды
1	Rowe, ук. соч., стр. 23 сл.
2	Там же, стр. 25.
3	Petrie, Medum, стр. 8; Rowe, ук. соч., стр. 32.
4	Надписи строителей этих пирамид исследованы в статье М а у str e, BIFAO,
XXXV, стр. 89—98, но она осталась мне недоступной (см. V а п d i е г, Manuel, II,
стр. 27;Reisner — Smith, Hetepheres, стр. 1; cp. Edwards, Pyramids, стр. 83).
5	P e t г i e и др., Meydum and Memphis, III, стр. 190 и табл. V.
6	Reisner - Smith, Hetepheres, стр. 1.
7	Rowe, ук. соч., стр. 16—17.
8	Scharf f, ук. соч., стр. 468.
9	Ricke, Baukunst, II, стр. 29.
10	Reisner — Smith, Hetepheres, стр. 1.
11	Так, например, Яхмос I построил пирамиду-кенотаф для своей бабки Тетишерк
(см. ниже).
12	Результаты этих раскопок самому Абдэссаламу Хусейну опубликовать не до¬
велось, см. статью Фахри, указанную ниже.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
127
многочисленные граффити с именем Снофру, а Барий — надписи строителей пирамидыг
отмечающие дату «15 и 16 перепись скота» (т. е. 21 и 22 год Снофру)1. В конце гале¬
реи, ведущей вглубь пирамиды от западного входа, Абдэссалам Хусейн открыл боль¬
шую камеру, которую египетские ученые определили как «погребальную»1 2. Она ока¬
залась наполненной на высоту в 4 м блоками камня, удалив которые, археологи обна¬
ружили под ними кедровые балки, уложенные поперек и вдоль камеры3. Дальней¬
шее исследование дна камеры до самого материка не дало никаких находок. Фахри по¬
лагает, что кедровые бревна, возможно, представляют собой остатки от балдахина.
Так как вход в западную галерею был замурован и нет никаких оснований думать,что-
камера подвергалась ограблению4, остается предположить, что камера представляла
собой кенотаф (Фахри считает, что бревна представляют остатки а symbolic сапору
ог а tent for the dead king)5. Дальнейшие раскопки под руководством Ахмеда Фахри
вскрыли развалины припирамидного храма со статуями Снофру и двумя стелами с име¬
нем этого царя6. Таким образом, новейшие открытия не оставляют сомнений в том,
что по крайней мере ромбоидальная пирамида в Дашуре была кенотафом. И поскольку
аргументы в пользу принадлежности Снофру медумской пирамиды также достаточно
сильны, можно полагать, что и она была кенотафом. Принадлежность Снофру всех трех
пирамид отстаивает Барий, и Вандье признает его аргументацию убедительной7.
Сильным на первый взгляд аргументом против этого предположения является
незавершенность медумской пирамиды, в то время как обе дашурские пирамиды ока¬
зались завершенными. Однако на самом деле этот аргумент не имеет доказательной
силы. Ведь мы знаем только, что медумская пирамида в 23 году правления Снофру,
незадолго до его смерти, была близка к завершению и в то же время, что постройка
дашурских пирамид была начата в 21 году его правления. Но мы незнаем, никогда
была начата постройка медумской пирамиды, ни когда была закончена постройка
дашурских пирамид. Вполне естественно предположить, что в момент смерти царя ни
одно из этих сооружений не было еще полностью закончено, а его наследник ограни¬
чился завершением только двух из трех пирамид. И так как одна из дашурских пира¬
мид — место погребения царя — была во всяком случае закончена вскоре после его·
смерти, то становится ясно, что срок постройки этой пирамиды был невелик: 3—
5 лет (между 21-м годом правления Снофру и 1-м годом правления его наследника).
На основании этого вывода можно полагать, что постройка медумской пирамиды была
начата около 21 года правления Снофру, то есть что строительство всех трех пирамид
шло одновременно. Не исключено также, что надписи в храме дашурекой
ромбоидальной пирамиды были высечены уже впоследствии по приказу одного из ца¬
рей, которые, подобно Пепи I, поддерживали культ Снофру. А ведь вся аргументация
в пользу незаконченности медумской пирамиды сводится именно к отсутствию надпи¬
сей в ее припирамидном храме. Разумеется, все это только гипотезы, но в та¬
кой же степени гипотетичны и возражения против отнесения медумской пирамиды
к Снофру; в то же время приведенные выше надписи указывает только на Снофру.
1	V а п d i е г, Manuel, II, стр. 21 со ссылкой на А. V а г i 1 1 e, А propos de
pyramides de Snofrou, Le Caire, 1947, стр. 6—7.Работы Вария, к сожалению, нет в Со¬
ветском Союзе.
2	Апп. Serv., Ы, 2 (1951), стр. 509—522.
3	Там же, табл. II А; ср. выше относительно медумской пирамиды.
4	Перрииг указывает, что грубо вырубленный проход в южной части перекрытия
верхней камеры сделан не грабителями, а при самой постройке парамиды (J. S. Р е г-
г і п g, Tge pyramids of Gizeh, III, стр. 67 — см. Edwards, Pyramids, стр. 69).
5	Очень интересна находка в галерее пирамиды миниатюрного подобия мумии —
см. А. В а t г а w i, Ann. Serv., XLVIII, 2 (1948), стр. 585—597.
6	Работа А. F а k h г i, The bent pyramid of Dahshour, Le Caire, 1954, еще не
получена в московских библиотеках. См. «Orientalia», 21 (1952), стр. 238; 22 (1953),
стр. 91—92.
7	См. V а л d i e г, Manuel, II, стр. 6.

128
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Обращаясь теперь к памятникам III династии, остановимся прежде всего на за¬
мечательном открытии египетской археологической экспедиции под руководством
3. Гонейма1. В 1951 г. было обнаружено, что в 140 м к юго-западу от саккарской
пирамиды Джосера и неподалеку от пирамиды Униса под слоем песков скрываются
остатки четырехугольной искусственной террасы (550 X 200 м). Произведенные
раскопки показали, что это остатки разрушенной ступенчатой пирамиды. В подземной
ее части в 1954 г. была обнаружена погребальная камера, которая сохранилась в пол¬
ной неприкосновенности с того дня, как вход в нее был завален громадными блоками
известняка. Внутри камеры стоял алебастровый саркофаг, закрытый тяжелой крыш¬
кой, но тем не менее совершенно пустой. В камере, находящейся против
погребальной, открыты многочисленные фрагменты глиняных втулок керамических
сосудов с оттисками печати царя Сехемхета (чтение Я. Черного)1 2, а в одной из под¬
земных галерей ряд драгоценностей: золотые браслеты, бусы, золотой жезл, золо¬
той туалетный ящичек, туалетные принадлежности из электрона3. Все обстоятельства
находки указывали, что внутренние помещения пирамиды ограблению не подверга¬
лись. Гонейм сразу высказал предположение, что речь идет о фиктивной гробнице (для
царя), а затем развил свою точку зрения дальше и высказал отмеченное выше
остроумное предположение о связи царских кенотафов с хеб-седом4.
Обследование новой пирамиды еще далеко не завершено, и многие ожидают, что
в ней будет открыта вторая погребальная камера с подлинным погребением. Но как
бы там ни было, открытие нетронутой камеры с пустым саркофагом со всей очевид¬
ностью свидетельствует, что уже в Древнем царстве существовала практика устрой¬
ства царских кенотафов; не так уж важно, были ли погребение и кенотаф разделены
территориально или находились в пределах одного и того же архитектурного ком¬
плекса. Впрочем, тот факт, что ромбоидальная (южная дашурская) пирамида Снофру,
несомненно, представляла собой кенотаф, позволяет думать, что и пирамида Сехем¬
хета в целом может оказаться кенотафом.
Не менее убедительны и те факты, которые стали известны в результате много¬
летних археологических исследований ступенчатой пирамиды Джосера в Саккара5«
В результате этих исследований установлено с полной несомненностью, что это гигант¬
ское сооружение представляет собой единый архитектурный комплекс, состоящий
из двух гробниц, окруженных общей стеной: одна из них заключена внутри пирами¬
ды, а вторая — внутри мастабы, которая примыкает к пирамиде с юга.
1 Ghoneim, Nouvelle pyramide..., стр. 8—31 и рис. 20—26; ср. «Orientalia»;
24 (1955), стр. 303 сл.
2	Ср. J.-Ph. L а и е г, L’importance des récentes découvertes, «Les grandes décou¬
vertes...», стр. 84. Лауэр полагает, что Сехемхет был прямым наследником Джосера —
там же, стр. 86—87; ср. о н ж е, RA,6-e sér., т. XLVII (1956), стр. 14—15 и S t о с k,
ук. соч., стр. 94 и 96.
3	Относительно этих находок высказывалось мнение, что они представляют собой
вещи из женского погребения (которое еще, возможно, будет найдено во внутренних
помещениях пирамиды), оставленные здесь застигнутым врасплох вором (Lauer,
«Les grandes découvertes...», стр. 84; V. V i k e n t i e v, Quelques aperçus sur les nou¬
velles découvertes archéologiques, там же, стр. 120). Однако все рассматриваемые вещи
имеют характер «моделей», поэтому возможно и другое объяснение этой находки, а
именно, как вотивпого приношения (ср. ниже о вотивных предметах на лестнице
бетхаллафской гробницы).
4	Несколько подробнее эта мысль аргументирована Гопеймом в его последней ра¬
боте, появившейся в Советском Союзе уже после сдачи в набор настоящей статьи:
Z. Goneim, The lost pyramid, N. Y., 1956, стр. 152—153 и 161—162.
5	См. V а n d і ѳ г, Manuel, I, 2, стр. 867—926. Принадлежность пирамиды не
вызывает никаких сомнений, так как во внутренних помещениях пирамидного комп¬
лекса открыты рельефы с изображениями, титула ту рой и именем Нечерхета (Джо¬
сера) — см. Firth — Quibell, табл. 13—17, 41 и 87.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
129
Погребальная камера пирамиды была, по-видимому, неоднократно ограблена еще
в древности: грехтонный гранитный блок, закрывавший вход в нее, оказался сдвинутым
с места. Тем не менее при тщательном обследовании этой камеры в конце концов уда¬
лось обнаружить на дне ее фрагменты мумии, которая, очевидно, была разбита на куски
грабителями. Дерри, исследовавший эти фрагменты, установил, что все они принадле¬
жат мумии одного лица мужского пола, и считал, что это остатки мумии царя1. После
этого по-новому было оценено сообщение обследовавшего пирамиду Джое ера еще
в 1821 г. Минутолп, который утверждал, что он нашел в одной из внутренних гале¬
рей остатки мумии с позолоченной маской и сандалиями. Поскольку все
вещи, найденные Мипутоли, погибли при кораблекрушении, это сообщение было
полузабыто, а затем Гарстэнг пытался, опираясь па описание находки, составленное
сотрудником Минуто ли, доказать, что эта м}мия, как и ряд других, найденных в га¬
лереях пирамиды, представляют собой вторичные захоронения,относящиеся ко времени
после 26 династии1 2. Однако Фэрт и Лауер доказали, что все погребения в галереях
пирамиды современны III династии3. Таким образом, есть основания считать, что
в погребальной камере находилась мумия царя.
Некоторые сомнения в справедливости заключения Дерри все же остаются, так
как размеры этой погребальной камеры слишком малы (2,96 X 1,65 м при высоте
1,65 м), чтобы в ней мог поместиться не только каменный, но даже и деревянный сар¬
кофаг. Остается только предполагать, вслед за Лауэром4, что в данном случае саркофа¬
гом служили стены самой камеры; однако Фэрг справедливо подчеркивает, что даже и
мумия, завернутая только в пелены, навряд ли могла быть пронесена внутрь камеры
через имеющийся узкий вход5; скорченное же положение для царской мумии в это
время уже трудно предполагать6. Можно, как нам кажется, выдвинуть еще одну
гипотезу в объяснение малых размеров камеры: не исключено, что в ней была погребена
только часть мумии (ведь и Минутоли нашел лишь остатки ее). В пользу такой возмож¬
ности говорит, во-первых,факт находки в абидосской гробнице (кенотафе?) царя Уаджи
(Джета) (в специально устроенной нише) кисти руки и волос мумии7, во-вторых, данные
археологии о широкораспространенной практике рассечения трупов в период Нега-
ды II8, в-третьих, данные мифологии о рассечении тела Осириса, данные текстов
пирамид о рассечении тела умершего царя и, наконец, данные этнографии9. Во вся¬
ком случае малые размеры камеры не позволяют с полной уверенностью утверждать,
что Джосер был действительно погребен внутри пирамиды.
Внутреннее устройство «южной мастабы» поразительно напоминает внутреннюю
конструкцию пирамиды. Здесь обнаружена такая же облицованная гранитом «погре¬
бальная камера», но еще меньших размеров (1,6 X 1,6 при высоте 1,4 м). В подземной
части мастабы Открыта сохранившаяся в полной неприкосновенности кладовая погре¬
1	Ann. Serv., XXXV (1935), стр. 25—30; J.-Ph. Lauer, Le problème des pyra¬
mides d’Égypte, P., 1948, стр. 549.
2	G a r s t a n g, Mahâsna, стр. 4.
3	J.-Ph. La uer, La pyramide à degrés, Cairo, 1936, табл. I, стр. 1—41; табл.
XVI, стр. 46—47 (работа осталась мне недоступной, см. V а n d і о г, Manuel, I, 2,
стр. 892).
4	Lauer, Le problème, стр 86.
5	F і г t li - Q u і b с l 1, ук. соч., стр. 3.
6 См. H. II о с т о в с к а я, Египет при I династии..., ВДИ, 1948, № 4, стр. 177.
7 Н. И о с то в с к а я, ук. соч., стр. 173, прим. 1. Кисть руки была украшена
браслетом с изображениями сокола-Гора, что подтверждает ее принадлежность цар¬
ской мумии.
8	См. V а n d і е г, Manuel, I, стр. 188.
9	См. J. F г а z е г, Golden bough, VI, стр. 10—20 и 97—103; ТІІ, 542—545, 580,
1867 а (см. Н. Kees, Totenglauben und Jenseitsvorstellungen der alten Ägypter, Lpz,
1926, стр. 192; J. F г а г e г, The dyiag god, L., 1923, стр. 19—20; H Kees, Götter¬
glauben im alten Ägypten, Lpz, 1941, стр. 321).
9 Вестник древней истории, № 3

ізо
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
бального инвентаря, среди предметов которого оказались позолоченные стойки бал¬
дахина (ср. ниже с гробницей Хотепхсрес), несомненно употреблявшегося при обрядах,
происходивших внутри стен, окружавших пирамиды и мастабу. «Южная мастаба»
единодушно признана кенотафом1.
Чрезвычайно важное значение для решения вопроса о причинах возведения
царских кенотафов имеет тот факт, что в примыкающем к пирамиде Джосера комплексе
храмовых сооружений обнаружен так называемый «хебседный двор», т. е. открытое
сооружение, предназначавшееся для отправления церемонии хеб-сед1 2. На связь
с этой церемонией всего комплекса сооружений пирамиды Джосера указывает и откры¬
тие в галерее, примыкающей к «погребальной камере» пирамиды, трех рельефов3,
которые, как доказал Кеес4, изображают сцены хеб-седа. Таким образом, устанавли¬
вается факт связи с хеб-сед ом самой пирамиды. Знаменательно, что подобные же три
хебседные рельефа были открыты и в соответствующих местах «южной мастабы»5.
Поскольку доказано, что хеб-сед представлял собой ритуал фиктивного убийства
престарелого или больного царя6, напрашивается вопрос, не являлись ли кенотафы
египетских царей местом фиктивного погребения фиктивно убитого царя7.
Вандье, высказывающий недоумение по поводу наличия в пирамидном комплек¬
се Джосера хебседного двора (ук. соч., I, стр. 888), пытается объяснить его стремлением
повторить в загробном мире ритуал, совершавшийся при жизни. Однако это объяснение
явно неудовлетворительно, так как не дает ответа на вопрос, почему из всех событий
жизни царя В отношении одного только хеб-седа строитель пирамиды не удовлетво¬
рился изображением этого ритуала, а счел нужным построить целое сооружение.
Особенности архитектуры хебседного двора не оставляют никаких сомнений в том, что
он предназначался для совершения обрядов хеб-седа в действительности. Другие, весь¬
ма убедительные аргументы в пользу гипотезы о связи возведения царских кенотафов
с хеб-седом мы найдем дальше, при рассмотрении данных относительно памятников
более позднего времени.
Весьма убедительной на первый взгляд представляется другая гипотеза, а именно,
что одна из двух гробниц пирамидного комплекса в Саккара предназначалась для
царя в качестве царя Нижнего Египта, а другая — для него же в качестве царя Верх¬
него Египта8. Однако и эта столь привлекательная своей простотой теория плохо
согласуется с объективными данными. Во-первых, как на рельефах пирамиды, так ина
рельефах «южной мастабы» царь изображен и в короне Нижнего и в короне Верхнего
1	Исключение составляет, по-видимому, только Шарф.
2Firth-Quibell, I, стр. 10—12 и табл. 15—17. Назначение двора неопро¬
вержимо доказывается конструкцией устроенных в нем молелен, статуями царя в соот¬
ветствующем одеянии, остатками двойного хебседного трона. О церемонии хеб-сед,
как ритуале фиктивного убиения царя, см. там же, стр. И, и М. Э. Матье, Хеб-
сед, В ДИ, 1956, № 3, стр. 7 слл.
3Firth-QuiJ)ell, II, табл. 17.
4	Н. Kees, Zu den neuen Zoser-Reliefs aus Sakkara, «Nachr. von d. Gesellsch-
der Wiss. zu Göttingen», 1929, Philol.-hist. Kl., стр. 57—64. С Кеесом соглашается
и A. Gardiner, JEA, XXX (1944), стр. 32.
6	Fitrh-Quibell, II, табл. 41.
6	См. Матье, Хеб-сед, стр. 9—10, 17, 25.
7	Edwards, Pyramids, стр. 61, тоже высказывает это предположение, но
лишь как альтернативное с другим.
8	См. Ricke — Schott, ук соч., стр. 105, 142—143 и др. Cp. J. Spiegel,
Das Werden der altägyptischen Hochkultur, Heidelberg, 1953, § 40. Некоторые (напри¬
мер, P и к e, ук. место) дополняют эту гипотезу предположением, что в одной гроб¬
нице помещалось тело царя, а в другой каноны с внутренностями (ср. ниже с гробни¬
цей Хотепхерес), но ни в пирамиде Джосера, ни в «южной мастабе» канопы не были
найдены, а предположить, что их могли украсть, невозможно, так как ничего соблаз¬
нительного для грабителей в них, разумеется, не было.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
131
Египта и никаких данных о специальном назначении одной гробницы для Нижнегог
а другой для Верхнего Египта нет. Нет таких данных и для пирамид Снофру. Во-вто¬
рых, как мы увидим ниже, такое объяснение не подходит для ряда более поздних цар¬
ских кенотафов. В-третьих, оно не объясняет связи кенотафов с хеб-седом, а эта связь,
как было показано выше и будет показано ниже, засвидетельствована в ряде случаев.
Совершенно неубедительны и бездоказательны предположения, что вторая гробница
возводилась для отвлечения грабителей1, что в одной гробнице царь почитался как
солнечное, а в другой как осирическое божество* 2.
Наличие хебседных рельефов не только в «южной мастабе», но и в самой пирамиде
Джосера заставляет думать, что и «погребальная камера» этой пирамиды также была
только кенотафом, а не действительным местом погребения царя (относительно пред¬
полагаемого наличия мумии и возможных объяснений этого см. выше и ниже). В связи
с этим заслуживает нового пересмотра вопрос о принадлежности гробницы, открытой
в 1900—1901 г. в Бет-Халлафе (близ Абидоса) Гарстэнгом3.
Эта гробница представляет собой громадную кирпичную мастабу (85 X 45 м)
с 18-ю помещениями в подземной ее части. В центральной камере (5 кв. м при высоте
3 м), облицованной камнем, были обнаружены человеческие кости, принадлежавшие
одному лицу мужского пола, и множество фрагментов каменных и керамических,
сосудов. Все содержимое камеры было разрушено тяжестью обвалившихся перекры¬
тий. В одной из камер находилось зерно, очевидно, рассыпавшееся из сгнивших меш¬
ков, в других — фрагменты сотен алебастровых сосудов и каменных ^аш. Огромное·
число алебастровых сосудов и алебастровых жертвенных столов, керамических винных;
кувшинов и другой керамики было открыто на ступенях лестницы, ведущих в подзем¬
ные помещения мастабы. Здесь и повсюду в других помещениях мастабы найдено более
100 оттисков печатей на глине, в большинстве случаев с именем царя Нечерхета
(Джосера). Анализ подписей на печатях, произведенный Зете, показал, что среди них
были печати жрецов Упуата ($т ^гі-с \Vp-wJwt), Анубиса, культа Нечерхета (Джо¬
сера) (пігі пз\ѵ Щг-М сІ\ѵЗ Щг гс пЬ), нескольких писцов, названных по имени, печати
начальников виноградников и продовольственного управления.
Гарстэнг, полагая, что он открыл подлинное погребение Джосера, утверждал,,
что атрибуция ему саккарокой пирамиды ошибочна, но, как мы видели, после новых
открытий принадлежность последней не вызывает никаких сомнений, а открытие фраг¬
ментов мумии в погребальной камере пирамиды заставило большую часть египтологов
вообще отказаться от мысли, что бетхаллафское погребение принадлежит Джосеру4 *.
Однако нам этот вывод представляется несколько поспешным6. Во-первых, выше*
уже указывалось на возможность захоронения в пирамиде только части мумии, во-
вторых, еще более не исключена возможность погребения заместителя царя6 и, нако¬
нец, что важнее всего, — объективные данные о бетхаллафской гробнице противоречат
мнению о ее принадлежности кому-либо из приближенных Джосера: среди оттисков
-I См. V а п d і е г, Manuel, I, 2, стр. 918.
2	Firth — Quibell, ук. соч., стр. 20.
3	Garstang, Mahâsna, стр. 1—3, 8—11 и табл. VI—VII.
4	См. С. М. Firth, Ann. Serv., XXVIII, 2 (1928), стр. 86; Е. D г і о t о n —
J. V a n d i e г, L* Égypte3, P., 1952, стр. 169; S c h a r f f, ук. соч., стр. 46&.прим. 2;
L.	V. G г i n s e 1 1, Egyptian pyramids, Gloucester, 1947, стр. 87; Vandier, Ma¬
nuel, I, 2, стр. 867.
6	См. Frazer, Golden bough, VI, стр. 221, 224—225 (о замене царя рабом или
подданным в ритуалах убиения царя). Ср. М а т ь е, Хеб-сед, стр. 9 и 17.
6 Осторожность в этом отношении проявляет и Edwards, Pyramids, стр. 81,
который не отрицает возможности, что бетхаллафская гробница также могла быть
построена для Джосера; Stock, ук соч., стр. 95иѴікепМет, ук. соч., стр. 119;
G о n е і m, The lost pyramid, стр. 22, также мимоходом высказываются за возможность
принадлежности бетхаллафской гробницы Джосеру.
9*

132
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
печатей мы не находим титулов достаточно высокопоставленного лица, которому адогла
бы принадлежать столь обширная и роскошно снабженная инвентарем гробница.
Правда, можно возразить, что такие же оттиски печатей обнаружены и в нескольких
других бетхаллафских масі абах (КЗ, К 4 и К 5), расположенных около предполагае¬
мой гробницы Джосера (К 1) и содержащих печати с ею именем. Однако мастабы К 3
и К 4 по своим размерам, конструкции, инвентарю не могут идти ни в какое сравнение
с К 1. Что же касается большой мастабы К 5 (ее размер лишь на 1/3 меньше размера
К 1), то при изучении оттисков печатей, найденных в ней, сразу бросается в глаза, что
среди них имеются печати столь высокого должностного лица, как йп-ЬЬ, 1і§Ьі-с, ігі
бш, і'гір по имени ГШпі-спЬ, которому, по-видимому, и принадлежаламасгаба.
Но при этом надо отметить, что инвентарь гробницы К 5 беднее, а конструкция внут¬
ренних помещений иная, чем в К I1.
Нам представляется, что 1) наличие хебседпых рельефов в самой пирамиде Джо¬
сера, 2). вероятность возведения для Снофру трех пирамид и 3) рассмотренные только
что данные бетхаллаф жой гробницы дают основание считать именно последнюю ме¬
стом погребения Джосера, а его саккарскую пирамиду, так же как и примыкающую
к ней «южную мастабу», — только кенотафами.
Выдвигаемое здесь положение о связи возведения кенотафов (или, по меньшей
мере, одного кенотафа, г. е. «южной мастабы») Джосера с хеб-седом, вызывает вопрос,
насколько оно применимо к пирамидам Снофру, относительно которых выше было
отмечено, что все они были построены почтя одновременно. Каким образом могли они
строиться одновременно, если по крайней мере одна из них была несомненным кено¬
тафом и, согласно нашему предположению, была связана с хеб-седом? При ответе на
этот вопрос надо иметь в виду, что хеб-сед, как убедительно показала М. Э. Матье,
справлялся, очевидно, не обязательно только после истечения 30 лет с начала царство¬
вания, но и по другим поводам, напрлмер, в связи с болезнью царя.С другой стороны,
постройка столь больших сооружений требовала длительного времени (как показывают
надписи пирамид Снэфру, не менее двух — трех лет) и, следовательно, царь готовился
к хеб-седу заранее. А поскольку известно, что после первого хеб-седа последующие
справлялись через каждые три года1 2, то вполне естественно, что Спофру могначать поч¬
ти одновременно постройку нескольких хебседных сооружений. Незаконченность ме-
дум-сдой, а возможно, и северной иа дашурских пирамид (как указывалось, она плохо
обследована) также не является препятствием для нашего объяснения причин их
возведения. Надо полагать, что Снофру умер, не успев справить ни одного хеб-седа,
Чем и объясняется отсутствие соответствующих надписей и т. п. в его пирамидах;
после его смерти одна из пирамид была использована для его погребения, а остальные
две — как места его посмертного культа.
Косвенные, но существенные данные для рассматриваемого вопроса дает подзем¬
ная грэбляца царицы Хетзнхерес (№ 70ЭЭ X), матери Хуфу я жены Снофру, откры¬
тая в 1925 г. харвардско-бостонской экспедицией под руководством Райзнера3. Гроб¬
ница представляет собой шахту глубиной в 27,5 м без каких-либо признаков назем¬
ного сооружения. Шахта расположена в 15 м от угла первой (т. с. ближайшей к боль¬
шой) из трех малых пирамид, примыкающих к пирамиде Хуфу. Шахта была заполнена
мусором, а выход в гробницу заложен камнем. Все обстоятельства открытия гробницы
свидетельствуют о том, что она сохранилась в полной неприкосновенности со дня по¬
стройки4. В самом ниэу шахты обнаружены оттиски печатей управления заупокойным
культом Хуфу5. Содержимое гробницы представляло собой кучу развалившихся
вещей, но тщательное фиксирование их расположения позволило полностью восста¬
новить первоначальную картину размещения предметов, так как изменение ее про-
1	См. БагзЬап^, Майаэпа, стр. 14—16, 19, 26 и табл. XXVI.
2	См. Мать е, Хеб-сед, стр. 24.
3	Неіэпег — Б ш і Ъ Ь, НеЬерйегеБ.
4	И е і б п е г, ВМГА, XXVI, стр. 81.
5	Там же, табл. 43.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
133
изошло только в результате разрушений, произведенных временем. Камера на дне
шахты содержала закрытый крышкой алебастровый саркофаг, на котором стояли де¬
ревянные обитые золотом носилки и такой же ящик1, в котором, по-видимому, лежал
балдахин. Кроме того, в камере были расставлены в порядке, но без особой системы де¬
ревянное обитое золотом ложе, два таких же кресла, деревянные ящики с драгоцен¬
ностями, керамическими и каменными сосудами, тканями, инструментами, бесформен¬
ными кусками литого золота, отломанными от сосудов оттисками печатей заупокой¬
ного ведомства Хуфу1 2. На спинке носилок, на золотой обивке ящика с балдахином и
на ножках ложа были надписи с именем Снофру и «матери царя, царицы... Хетепхе-
рес»3.
Когда была поднята крышка саркофага, он оказался совершенно пустым и «столь
же чистым,как в день,когда он был сделан»4. Но в стене «погребальной камеры» была
открыта замурованная пиша, которая содержала алебастровый ящик, разделенный
на четыре отделения. В каждом из этих отделений находились обернутые в тонкую
ткань и залитые солевым раствором пакеты с внутренностями5.
Райзнер (его точку зрения разделяет и Смит) полагал, что мы имеем здесь дело со
вторичным захоронением остатков разграбленного погребения царицы Хетепхерсс,
которое первоначально находилось около пирамиды ее супруга Сиофру в Дашуре,
где в настоящее время никаких вещей нет. Такое впечатление у Райзнера сложилось
под влиянием многочисленных фактов, свидетельствующих о том, что инвентарь гроб¬
ницы был упакован вторично. Так, на дне ящика с тканями были, по*видимому, со¬
суды, во втором — под тканями оказался обломок алебастра от верхнего края сарко¬
фага, а еще несколько обломков обнаружено среди остатков других ящиков, а на самом
саркофаге оказались следы металлических орудий, которые, видимо, были применены
при открывании его крышки; в одном из ящиков лежали отломанные от сосудов от¬
тиски печатей, два ящика содержали куски штукатурки6, в мусоре, которым была за¬
валена шахта, обнаружены куски дерева (один с позолотой), по-видимому, от балда¬
хина, напоминающего балдахин, открытый Фэртом в пирамиде Джосера, фрагменты
керамики, куски обугленного дерева. Эти факты заставляют согласиться с мнением
Райзнера, что погребение Хетепхерес было перенесено, но его объяснение причин пе¬
реноса представляется крайне натянутым. Райзнер сочинил по этому поводу целую
романтическую историю о том, как визирю Хуфу было донесено о разграблении гроб¬
ницы Хетепхерес в Дашуре7 и как он, боясь гнева царя, скрыл, что мумия царицы
уничтожена грабителями; при вторичном погребении Хуфу был якобы убежден, что
мумия все еще покоится в саркофаге8. Однако этому предположению противоречит
факт сохранения в гробнице многих драгоценных вещей: если грабители сумели унич¬
тожить в поисках драгоценностей мумию, вынув ее из саркофага, подъем тяжелой
крышки которого был нелегким делом, то спрашивается, почему же они не сорвали
1	Reisner — Smith, Hetephcres, стр. 16—17, рис. 20, 34 и табл. 27—31, 1.
2	Там же, рис. 28—29, 31, 20, 32, 39, 47, табл. 5,7, 11 —13, 25—26, 14—16,
17—25, 28—29 и стр. 20.
3	Там же, табл. 2 и стр. 25; табл. И.
4	Reisner, BMFA, XXVI, стр. 78.
5	Reisner-Smith, Hetcpheres, стр. 22. Каиопный ящик был завязан ве¬
ревкой, концы которой скреплял комок глины с оттиском печати (текст его разобрать
не удалось).
46 Там же, стр. 16, 20—21 и 14.
7	Что касается приписывавшейся Хетепхерес малой пирамиды, которая при¬
мыкает к ромбоидальной пирамиде Снофру в Дашуре, то обследовавший ее вместе с
с Абдэссаламом Хусейном Барий, по-видимому, справедливо сомневается в ее атри¬
буции (1LN от 22 марта 1947 г.), указывая, что в ней не было обнаружено никаких сле¬
дов погребального инвентаря, и видит в ней «ритуальную пирамиду» — Va г і 1 1 е,
ук. соч., стр. И (по V а n d і е г, Manuel, II, стр. 24—25).
8	Reisner, BMFA, XXVI, стр. 81—82.

134
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
золотую обивку мебели, что было сделать гораздо легче; а между тем в надписях на
мебели мы имеем явное доказательство, что она изготовлена по приказу Снофру, в то
время как вторичное погребение опечатано печатями Хуфу. Нам представляется, что
перенесение погребения действительно имело место, но что причины его были иные
(о них см. ниже) и что при вторичном погребении саркофаг был оставлен пустым со¬
знательно, т. е. что мумия царицы была похоронена в другом месте. Очевидно, подоб¬
ные же сомнения вызвала гипотеза Райзнера и у Шотта, который, совершенно ее игно¬
рируя, ссылается на гробницу Хетепхерес как на пример существования обычая раз¬
дельного погребения тела и внутренностей, к вопросу о котором мы вернемся ниже.
Таковы данные, которыми располагает сейчас египетская археология о царских
кенотафах Древнего царства. Кроме того, можно еще предполагать, что две пирамиды
имел и Тети, так как из надписей, хранящихся в Лувре, известны два различных на¬
звания его пирамидЕсть некоторые основания думать, что и для Менкаура известно
два названия его пирамид1 2. Остается неясным вопрос о причинах устройства во мно¬
гих пирамидах двух «погребальных камер» 3. Наконец, в свете всего изложенного ка¬
жутся заслуживающими нового тщательного рассмотрения в будущем и факты отсут¬
ствия во многих пирамидах каких-либо следов погребения и даже саркофага4.
Несомненно имеет отношение к поставленной проблеме и вопрос о так называемых
малых пирамидах, которые расположены обычно около больших пирамид (например,
в Гизе иля около пирамид царей VI дин.). В течение долгого времени они единодушно
считались пирамидами цариц, однако эта точка зрения опровергается открытием
Жекье, который убедительно доказал, что малые пирамиды, находящиеся около
пирамиды Пепи II, представляют собой ложные гробницы5. Вопрос о том, можно ли
распространить вывод Жекье на все малые пирамиды, требует специального исследо¬
вания6,, но во всяком случае его открытие ясно показывает, что практика возведения
ложных гробниц была широко распространена в Древнем царстве.
Переходя к тому материалу Среднего и Нового царства, который может пролить
свет на значение рассмотренных выше фактов, надо подчеркнуть, что мотивы возведе¬
ния кенотафов в Древнем царстве и в более позднее время, разумеется, могли быть не¬
сколько различны. И все же, хотя различие в религиозных воззрениях египтян Древ¬
него и Среднего и тем более Нового царства очень велико, хотя несомненно, что в более
позднее время большая часть древних обрядов получила новое толкование, однако
столь же несомненно, что самые обряды сохранялись тысячелетиями7.
1L. Borchardt, ÄZ, XXXII (1894), стр. 89—90.
2	Там же, стр. 92—93; спорно, два это названия или одно.
3	Такое же явление наблюдается и в гробницах фараонов Нового царства в «До¬
лине царей»— см. H. G г а р о \ѵ, Studien zu den thebanischen Königsgräbera, ÄZ,
72 (1936), стр. 14.
4	Обращает на себя также внимание наличие данных о хеб-седе из пирамиды Хуфу
(V а п d і е г, Manuel, И, стр. 55).
5	G. J é q u i е г, Les pyramides non funéraires, CRAI, 1927, стр. 188—193.
Можно полагать, что эти фиктивные малые пирамиды возводились действительно для
членов царской фамилии, чтобы символически обеспечить погребенному в большой пи¬
рамиде царю присутствие около него его семьи в загробном мире. Ср. М. М а т ь е,
Из истории семьи и рода в древнем Египте, ВДИ, 1954, № 3f стр. 59.
6	Интересно отметить в этой связи, что в открытых Фэртом около северо-восточ¬
ного угла пирамиды Джосера малых пирамидах царевен Ипетка и Хетепхерхети «погре¬
бальные» камеры оказались совершенно пустыми (Firth — Quibell, стр. 15).
7	Например , обряд хеб-седа или погребальные: Н. Junker, Der Tanz der Mww
und das butische Begräbnis im Alten Reich, MDIAAK, IX (1940), стр. 1—39, ярко и убе¬
дительно показал, что в изображениях погребального ритуала в гробницах Нового
царства сохранились сцены, восходящие к глубочайшей древности, но которые в Новом
царстве получили новое осмысление. Cp. Kees, Totenglauben, стр. 342—348;G г а-

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
135
Наиболее интересный параллельный материал к памятникам Древнего царства,
рассмотренным выше, дает комплекс заупокойных сооружений в Дейр эль-Бахри1,
связанный с именами царей XI династии Монтухотпа Небхепетра и Монтухотпа Сан-
хкара* 1 2. В последнее время выявлены данные, позволяющие предполагать, что речь идет
на самом деле об одном и том же царе, который после объединения Егинта переменил
свое имя3. Принимая это положение,мы будем рассматривать храм Монтухотпа в Дейр
эль-Бахри как принадлежащий одному царю, хотя надо сказать, что сути дела в инте¬
ресующем нас аспекте это почти не меняет. В этом так называемом храме обнаружены
уже давно две шахтные «гробницы»: одна под центром венчающей храм пирамиды4
и вторая позади нее. Раньше считалось, что первая (Бабэль-хисан)5 принадлежит Мон-
гухотпу II Небхепетра, а вторая — Монтухотпу III Санхкара. Первая гробница
представляет для рассматриваемого вопроса чрезвычайный интерес. Картер, произво¬
дивший ее раскопки, обнаружил в вымостке прихрамового двора замурован¬
ный вход в длинную (около 150 м длиной) подземную галерею, которая вела в со¬
вершенно нетронутую гробницу. В «погребальной» камере ее стоял деревянный сар¬
кофаг с надписями, содержавшими обычные жертвенные формулы, но без имени вла¬
дельца саркофага. Саркофаг оказался совершенно пустым, но рядом с ним находи¬
лась статуя царя, сидящего на троне, в хебседном одеянии,в короне Ниж¬
него Египта/завернутая впогреба льные пелены(!),а также предметы по¬
гребального инвентаря и рельефы, изображающие живого царя
священнодействующим перед с во им собственным изоб¬
ражением как умершего царя. В галерее была обнаружена вторая
меньшая шахта, в которой был найден маленький деревянный ящик с надписями, со¬
держащими те же формулы, что и на саркофаге, но, кроме того, титул s] Rc и имя
Mntwhtp6. Не может быть ни малейшего сомнения, что гробница эта, как уже давно
указал Легрэн7, представляет собой кенотаф, связанный с церемонией хеб-седа, однако
в общей литературе это обстоятельство странным образом игнорируется8. Этот кено¬
таф, таким образом, дает яркое подтверждение гипотезы, высказанной нами выше от¬
носительно пирамиды и мастабы Джосера.
Вторая «гробница», собственно говоря, очень мало похожа на гробницу9, разве
только тем, что она представляет собой шахту, вход в которую напоминает вход в под¬
земные гробницы. Вход в шахту был закрыт каменными блоками (Naville, II, стр. 3—
р о w, ук. соч., стр. 12; М. Э. М а т ь е, Искусство древнего Египта, вып. 3, Л.,
1947, стр. 59.
1	См. Ed. Naville, The XI-th Dynasty Temple at Deir el Bahari, I—III,L.,
1907 и 1913; H. E. W i n 1 о c k, Excavations at Deir el Bahari, N. Y., 1942; статья
H. E. W i n 1 о c k, AJSLL, XXXII (1915) осталась мне недоступной.
2	Porter — Moss, И, стр. 129 и 135; Edwards, Pyramids, стр. 175—176;
V a n d i e г, Manuel, II, стр. 158—166; М. Э. Матье, Искусство древнего Египта,
вып. 2, Л., 1941, стр. 12—15.
3	D г i о t о n— V а n d i e r, L’Égypte3, стр. 276—279K
4	См. W i n 1 о с k, ВММА, 1924, декабрь, The Egyptian Expedition, 1923—1924,
стр. 8.
5	Бабэль-хисан значит «дверь лошади»; так назвали место, где был обнаружен
вход в шахту, рабочие экспедиции под руководством Картера, лошадь которого спо¬
ткнулась на этом месте.
6	Н. Carter, Ann. Serv., II, (1901) стр. 201—205. Cp. Naville, ук. соч., I,
сгр. 9, который признает гробницу кенотафом. Лакуна после имени Монтухотпа по¬
зволяет восстановить имя Небхепетра (там же). Ср. там же, II, табл. XXIII.
7G. Legrain, Ann Serv., V (1905), стр. 134—136. Ср. Матье, Хеб-сед, стр.
18 и Ghoneim, Nouvelle pyramide..., стр. 29.
8	См. G. Steindorf f—W. Wolf, Der thebanische Graeberwelt, Lpz, 1936,
стр. 24; S c h a r f f, ук. соч., стр. 529.
9	Naville, ук. соч., II, табл. XXI—XXII и стр. 4.

136
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
5); в конце спускавшейся вниз галереи путь также был прегражден каменной и кир¬
пичной кладкой. Далее была открыта гранитная камера, большая часть которой занята
алебастровым наосом (там же, табл. VII Е). Камера так мала, что не
могла содержать каменного саркофага (там же, стр. 4). Внутри
наоса и перед его входом обнаружены были кучи кусков дерева, сломанных жезлов,
дротиков и луков, две модели лодок; все эти вещи были сломаны, по мнению Навиллл1,.
преднамеренно. На стенах не было никаких надписей, кроме иероглифов mcr,cnh,dd
w3 з. И опять, как и в нервом подземном сооружении (Бабэль-хисан). здесь найдены
остатки пелен мумии1 2. Неподалеку от входа в «гробницу» открыта стела
с надписью Сеиусерта III о культе царя Небхепетра (Монтухотпа)3. Навилль не со¬
мневался, что подлинная гробница Небхепетра должна находиться в другом месте,но
в дальнейшем его мнение игнорировалось и считалось, что эта шахта — гробница
царя4, хотя совершенно ясно, что для такого заключения нет никаких оснований.
Надо полагать, что и эта «гробница» является либо кенотафом, либо помещением
какого-либо специального культового назначения, связанного скорее всего с церемо¬
нией хеб-седа; на последнее указывают, в частности, остатки тканей, открытые в наосе;
связь всего комплекса сооружений с хеб-седом подтверждает и фрагмент барельефа,,
найденный в «алтарном зале»5.
Таким образом, будем ли мы считать Монтухотпа Небхепетра и Монтухотпа Санхка-
ра одним или двумя лицами, от этого ничего не изменится: памятник в целом представ¬
ляет собой кенотаф. В свете этого вывода напрашивается параллель между этим соору¬
жением и пирамидным комплексом Джосера, на что до сих пор никто,кроме3. Гонейма,
не обращал внимания. Причина этого, несомненно, состоит в том, что памятники эти
рассматривались в первую очередь с точки зрения архитектурной, а различие их во
внешней архитектуре весьма значительно. Но если всмотреться в принципиальную
схему, то, напротив, бросится в глаза сходство: и там и здесь имеются две «гробницы»,
соединенные в едином архитектурном комплексе, и там и здесь сооружения пирамид¬
ного комплекса связаны с хеб-седом.
Кроме того, высказывалось предположение, что Монтухотн Небхепетра (он же Сан-
хкара) идентичен также и с Монтухотпом Саихибтауи6. Если принять эту точку зре¬
ния, то возможно, что Монтухотпу Саихибтауи — Небхепетра—Санхкара принадле¬
жала и гробница в некрополе XI династии к востоку от Дра абу Нага (напротив Кар
нака), которая содержит надписи Монтухотпа Саихибтауи7. Эта гробница, однако,
оказалась также пустой. Вандье без аргументации полагает, что это, возможно, гроб¬
ница матери царя. Что же касается места подлинного погребения Монтухотпа
Небхепетра, то оно до сих пор не обнаружено.
Некоторый свет на рассматриваемую проблему проливают и памятники Сену сор¬
та III. Ему принадлежат пирамида в Дашуре и кенотаф в Абидосе. Дашурская пи¬
рамида Сенусерта III обследовалась только однажды (в 1894—1895 году) де Морга¬
ном, которому не удалось обнаружить внутри нее никаких надписей, за исключением
граффити (по мнению де Моргана — гиксосского времени) в одном из внутренних по¬
мещений, примыкавших к погребальной камере8. Ввиду этого до новых раскопон
нельзя быть уверенным, что пирамида принадлежит Сенусерту III. Тем не менее то
1	Там же, III, стр. 24 и табл. XIX.
2	Там же: «heaps of mummy cloth».
3	Там же, стр. 5 и 1, стр. 58—59, табл. XXIV.
4	Edwards, Pyramids, стр. 175—176; V a n d i e r, Manuel, II, стр. 164.
5	N a v i 1 1 e, II, табл. VI, Интересно, что и Тутмос III построил около храма
Небхепетра хебседный павильон (W і и 1 о с k, Excavations, стр. 203; ср. М а т ь %
Хеб-сед, стр. И).
6	Drioton — Vandier, L’Egypte3, стр. 275—279.
7	Porter —Moss, III, стр. 230—231.
8	De Morgan, Dahchour, II, рис. 137—140.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
137
что сообщает де Морган, представляет для нас большой интерес. В «погребальной» каме¬
ре пирамиды он обнаружил громадный пустой саркофаг из розового гранита*, а в шахте
мастабы, примыкавшей к пирамиде с юга (ср. с пирамидой Джосера),— совершенно
нетронутый гранитный ящик с заключенными в нем четырьмя пустыми алеба¬
стровыми канолами1 2, хотя эта камера явно никогда не подвергалась ограблению.
Этот пример показывает, что гипотеза, объясняющая возведение двух гробниц
обычаем раздельного погребения тела и внутренностей, неверна. Мы видим здесь, что
в ложной гробнице и канопы были ложными. Этот вывод находит подтверждение в
в том факте, что в самой пирамиде Сенусерта III также была открыта в погребальной
камере ниша, очевидно, канопная (ср. с гробницей Хетепхерес). Вопрос о том, была ли
вся пирамида в целом подлинным местом погребения царя или нет, остается открытым,
по во всяком случае мастаба, входящая в состав комплекса сооружений пирамиды
Сенусерта III,— несомненный кенотаф.
Кроме того, существует общепризнанный кенотаф Сенусерта III около Абидоса3,
неподалеку от кенотафа Сети I и царских гробниц I династии; это сооружение со¬
стоит из подземной гробницы, высеченной в скале, двора и соединенного с ним храма.
Над гробницей некогда возвышалась кирпичная надстройка в форме мастабы. Подзем¬
ные помещения были ограблены еще в древности, но саркофаг из розового гранита и
такой же ящик для каноп сохранились. В саркофаге не было никаких следов мумии.
В храме, вскрытом в 1900 г., обнаружена нижняя часть сидящей статуи с картушем
Hc-k* w-rc (Сенусерта III)4 *.
В этом несомненном и единодушно признаваемом кенотафе особенно интересно
наличие ящика для каноп, хотя канопный ящик и ниша для каноп обнаружены, как
отмечено выше, и в пирамиде Сенусерта III. Этот факт еще раз опровергает попытки
объяснить возведение кенотафов раздельным погребением внутренностей и тела.
Рассматривая более поздние параллели к кенотафам Древнего царства, нельзя
обойти и памятники Аменемхета III.
Пирамида, построенная для Аменемхета III в Хава ре6, широко известна бла¬
годаря своему храму — «лабиринту»6. В 1888—1889 г. ее обследовал Питри7, который
обнаружил «погребальную камеру» с двумя каменными саркофагами. Все внутренние
помещения были заполнены землей и водой, которые попали в пирамиду через туннель,
проделанный грабителями. Несмотря на то, что саркофаги тоже были наполнены водой,
Питри удалось установить, что их содержимое было сожжено; сохранились обуглен¬
ные кусочки камня, которыми, видимо, были инкрустированы внутренние деревянные
саркофаги. Принадлежность пирамиды Амепемхету III подтверждается открытием его
картушей на фрагментах алебастровых сосудов, найденных в «погребальной камере»
Еще раньше Лепсиус обнаружил картуш Аменемхета III вблизи пирамиды (LD, I,
47 и 48). Кроме того, твердо доказана принадлежность Амепемхету III «лабиринта».
В одном из внутренних помещений пирамиды была обнаружена жертвенная стела ца¬
ревны Птахнефру8, которой Питри и приписывает второй саркофаг. Надписи с ее
именем были обнаружены и на фрагментах сосудов. В южном конце погребальной
камеры стояли два ящика, которые, вероятно, содержали канопные сосуды; фрагменты
1	Там же, стр. 98—106, рис. 131 и 152.
2J. de Morgan, Fouilles a Dahchour, [I], Vienne, 1895, стр. 76 сл. и рис. 181;
И, табл. XV.
3 Porter — Moss, V, 91—92; V a n d i е г, Manuel, II, стр. 212—217.
4D. Randal 1-M a c i v e г and G. A. Mac e, El Amrah and Abydos, L.,
1902, стр. 57—60.
6	Porter — Moss, IV, стр. 100; V a n d i e r, Manuel, стр. 192—194.
6	Porter — Moss, IV, 100—101; Petrie, Labyrinth, стр. 28—29; Ed¬
wards, Pyramids, crp. 186—189.
7	W. M. F e I. Petrie, Kahun, Gurob and Hawara, L·., 1890, стр. 8 и 16.
8	Там же, табл. V и стр. 17.

138
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
последних были обнаружены в мусоре, наполнявшем камеру1. Вандье считает, что эта
пирамида была местом погребения Аменемхета III1 2.
Вторая пирамида Аменемхета III, находящаяся в Дашуре, была обследована в
в 1894—1895 г. де Морганом, который нашел в ее погребальной камере саркофаг из ро¬
зового гранита, а среди развалин припирамидных сооружений фрагменты надписей
■с именем Нимаатра (Аменемхета III)3, в том числе «пирамидион» с надписями, упоми¬
нающими Нимаатра4. Устарелые приемы публикации де Моргана заставляют неко¬
торых сомневаться в принадлежности этой пирамиды, но Вандье принимает атрибу¬
цию де Моргана5. Однако он в то же время не признает ни одну из этих пирамид ке¬
нотафом, полагая, что Аменемхет III первоначально построил пирамиду в Дашуре,
л затвхМ в связи с переносом столицы в Фаюм возвел новую в Хаваре. Это объяснение,
само по себе соблазнительное, в свете изложенных выше фактов представляется все
же сохмнительным,скорее и здесь одна из пирамид является кенотафом.
Большой интерес представляет для нас комплекс сооружений, возведенных в
Абидосе (неподалеку от кенотафа Сенусерта III) ЯхмосомІ. Он состоит из заупокой¬
ного храма Яхмоса I, его гробницы-кенотафа и кенотафа-пирамиды для его бабки
Тетишери6. Принадлежность этих сооружений доказывается штемпелями с именем
Яхмоса на кирпичах всех построек7 и надписью на большой стеле, обнаруженной
в прнпирамидной молельне8. В гробнице-кенотафе Яхмоса найдено только несколько
обломков листового золота9, а его заупокойный храм был разрушен во времена XIX
династии почти полностью.
Пирамида Тетишери представляла собой массивное сооружение, сложенное из
обломков оставшегося при постройке кенотафа Яхмоса камня, покрытых сверху пли¬
тами. Упомянутая прекрасно сохранившаяся стела содержит текст, сообщающий,
как Яхмос задумал построить для своей бабки царицы Тетишери («матери моей матери,
матери моего отца, великой жены царя») пирамиду и молельню в «Священной земле»10.
В тексте указывается, что гробница (is) Тетишери и ее святилище (mchct) находятся
в Фивах.
Этот текст показывает, что в начале Нового царства лейтмотивом возведения кено¬
тафа было уже желание устроить его?в «священной земле» Абидоса. Однако, как мы ви¬
дели выше и как будет показано дальше, кенотафы возводились не только в Абидосе
и, следовательно, были и другие мотивы их возведения. Для интересующего нас вопроса
кенотаф Тетишери примечателен тем, что он имеет форму пирамиды, чем доказывается
лишний раз возможность существования пирамид-кенотафов.
Ценный параллельный материал дают памятники времени Хатшепсут. Прежде
всего надо сказать,что для нее самой были приготовлены две гробницы — одна в «До¬
1	Там же, стр. 17.
2	V а n d i е г, Manuel, II, стр. 192.
3	Porter — Moss, III, стр. 236—238; De Morgan, Dahchour, I, 87 сл.;
II, 98—109, рис. 142 и табл. XVI; V а n d і ѳ г, Manuel, II, стр. 190.
4	Он опубликован G. Maspero, Ann. Serv., Ill (1903), стр. 206—208.
5	V а n d і е г, Manuel, II, стр. 193.
6	Porter —Moss, V, 92; Vandier, Manuel, II, стр. 218—223; Randall —
M а с i у e r, El Amrah, стр. 75—76 и табл. XXIV; E. R. Ayrton,
«C. T. G u г r e 1 1 y, A. E. P. W e i g a 1 1 , Abydos, III, L., 1904, стр. 31—37 и 45,
табл. XLIII, XLV, XLVIII—LUI, LVI и LXI.
7	Abyd., III, стр. 33 и 35.
8	Там же, стр. 35, табл. LI и стр. 45 (перевод Гардинера).
9	Там же, стр. 32.
10	Нужно также отметить, что наличие кенотафа для царицы Яххотен (жэны Се-
«ененра-Тао II — см. Н. E. W i n 1 о с k, JEA, X, 1924, стр. 250 и слл.) доказано
в работе В. В. Струве, Кеносаркофаг царицы Яххотеп, «Сборник Гос. Эрмитажа»,
лып. II (1923), стр. 17—25. К сожалению, эта работа не учитывается Уинлоком.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
139
лине царей» (Бибанэль-мулук^ЗО)1 и вторая, также высеченная в скале, в двух ки¬
лометрах от первой1 2. В первой были открыты два саркофага с надписями, согласно
которым один из них предназначался для Хатшепсут-Мааткара (это имя указывает,
что саркофаг был сделан после ее воцарения в качестве самостоятельного фараона),
-а во второй — для ее отца Тутмоса I (см. о нем ниже). Вторая гробница Хатшепсут
также содержала саркофаг с именем Хатшепсут, но без имени Мааткара и с титулом
царицы, а не с полной титулатурой фараона как в бибанэль-мулукской гробнице. Ар¬
хеологические данные3 подтверждают мнение, что место погребения Хатшепсут было
изменено ею в связи с переменой титула и имени.
Несравненно важнее для нас факт существования двух саркофагов Тутмоса I.
Об одном из них уже говорилось выше, а второй был найден в «Долине царей» (№ 38 —
открытая Лорэ, но не опубликованная гробница)4. Уинлок справедливо полагает, что
Хатшепсут путем помещения в своей гробнице саркофага Тутмоса I хотела произ¬
вести определенный политический эффект, однако он без всякой нужды реконструи¬
рует не подтверждаемую фактами картину перенесения мумии царя (с внутренним де¬
ревянным саркофагом) в гробницу Хатшепсут5. Гораздо естественнее предполагать,
что Хатшепсут удовольствовалась (так же, как в свое время Хуфу, — см. выше) со-
юруженивхм ложного погребения Тутмоса I в виде пустого саркофага.
Наконец, надо указать еще, что две гробницы были возведены и для Сети I:
гробница в «Долине царей» (№ 17)6и знаменитый гигантский кенотаф в Абидосе7.
Когда гробница Сети I в «Долине царей» была открыта Бельцони в 1815 г., вход в ее
погребальную камеру был еще замурован. В ней был открыт алебастровый сар¬
кофаг, который теперь находится в Лондоне8, а мумия царя была обнаружена от-
дельнов «складе» царских мумий в «Долине царей». На стенах гробницы были обыч¬
ные для царских гробниц Нового царства надписи и рельефы. Остается под вопросом,
можно ли считать эту гробницу подлинным местом погребения царя или же кенотафом.
Гигантское подземное сооружение, расположенное за храмом Сети I в Абидосе,
долгое время считалось храмом Осириса и называлось «Осирионом», но в конце кон¬
цов было установлено, что оно представляет собой кенотаф Сети I9.
В свете этого факта и того, что сказано выше о кенатафе-храме Монтухотпа, можно
считать несомненным, что примыкающий к кенотафу храм Сети I, рассматривавшийся
ранее изолированно10, представляет собой часть единого кенотафного комплекса, так же
как «хебседный двор» Джосера является частью его пирамидного комплекса. По¬
этому особый интерес для нас представляют надписи и рельефы этого храма. Однако
подробный анализ их является настолько обширной задачей, что она должна составить
предмет специальной работы, здесь же достаточно лишь указать, что ряд рельефов и
надписей храма отчетливо показывают связь этого сооружения с обрядами хеб-седа
1	Porter — М о s s, I, 28. См. H. Е. W i n 1 о с k, JEA, XV (1929), стр. 58.
2	Н. Carter, Ann. Serv., XVI (1916), стр. 179—182; о н ж е, JEA, IV (1918),
стр. 107—117.
3	Ann. Serv., XVI, стр. 180.
4	Р о г t е г — Moss, I, 30; W i n 1 о с к, JEA, XV, стр. 57—58.
5	Мумия Тутмоса I была найдена в «складе» царских мумий в «Долине
царей.»
6	Porter — Moss, I, 21—26; Е. Lefébure, Les hypogées royaux
du Thèbes, I, P., 1886.
7	Porter — Moss, VI, стр. 10; H. Frankfort, The cenotaph of Seti I
at Abydos, I—II, L., 1933; A. M. С a 1 v e г 1 y, M. F. Broom, The temple oi
Sethos I at Abydos, I—III, L., 1933, 1935 и 1938.
8	L e j é b u r e, Hypogées, I, стр. 13—14.
9	См. Frankfort, Cenotaph, стр. 25—26.
10	Один только Борхардт (OLZ, 1926, стб. 1899 и «Klio», XIV, стр. 501) считал,
что «гробница» и «храм» связаны друг с другом (См. Frankfort, Cenotaph, стр. 25).

140
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
и интронизации1.Особого внимания заслуживает надпись на одной из колонн, где
прямо говорится, что здесь был устроен трон для царских хеб-седов1 2. Очень интерес¬
ны рельефы, где Сети I изображен совершающим культовые действия перед
своей собственной статуей3. Что касается самой «гробницы», то ее конструкция и над¬
писи почти не отличаются от конструкции и надписей фиванских царских гробниц4,
наиболее выразительное отличие состоит только в том, что в кенотафе Сети Т по¬
гребальную камеру со стоящим в ней саркофагом заменяет камера, сама имеющая
форму саркофага, причем саркофаг в ней не только отсутствовал, но даже нет призна¬
ков устройства входа, через который он мог бы быть внесен (ср. с пирамидой Джо-
сера)5. Кроме того, своеобразна конструкция центрального зала кенотафа, который
не имеет параллелей в фиванских гробницах6.
Изложенные выше факты позволяют, нам кажется, с полной уверенностью ска¬
зать, что практика возведения царских кенотафов в древнем Египте была постоянным
и зак ономерным явлением; от дальнейших археологических раскопок можно с уве¬
ренностью ожидать новых данных о царских кенотафах.
Что же касается причин их возведения, то пока, на основании одних только
археологических данных, можно констатировать следующие факты
и выдвинуть некоторые предположения.
1.	Прежде всего можно считать твердо установленным тот факт, что для ряда
царей Древнего царства были возведены сооружения, на первый взгляд ничем не отли¬
чающиеся от гробниц, но предназначавшиеся не для фактического захоронения,
а лишь для выполнения неких ритуальных действий, то есть ложные гробницы —
кенотафы. Речь идет прежде всего о «южной мастабе» Джосера, малые размеры «по¬
гребальной» камеры которой со всей очевидностью свидетельствуют о том, что она не
могла предназначаться для фактического захоронения; это обстоятельство полно¬
стью исключает возможность предполагать, как это неоднократно делалось, что воз¬
ведение нескольких «погребальных» сооружений для одного и того же царя объясня¬
ется изменением архитектурных планов, в результате чего и первоначальное соору¬
жение оставлялось якобы без употребления. Законченность ромбоидальной дахшур-
ской пирамиды Снофру и найденные в ней остатки церемониального балдахина исклю¬
чают возможность подобных предположений и для этого случая. К тому же весьма
знаменательно, что остатки церемониального балдахина были найдены и в «южной
мастабе» Джосера. Столь же невозможно объяснить случайным изменением архитек¬
турного замысла оставление пустым саркофага в «погребальной» камере пирамиды
Сехемхета: ведь вход в камеру был тщательно закрыт, что делает несомненным пред¬
намеренный характер установки в ней пустого саркофага. Наконец, полностью исклю¬
чено подобное объяснение для привлекаемого в качестве параллели комплекса соору¬
жений Небхопетра в Дейр эль-Бахри: «гробница» в Бабэль-хисан совершенно анало¬
гична в этом отношении «погребальной» камере Сехемхета, а вторая «гробница»,
находящаяся позади пирамиды, имеет, как и в случае с «южной мастабой» Джосера,
столь малые размеры, что не могла содержать саркофага и, будучи открыта замурован¬
ной, не содержала каких-либо следов погребения.
Таким образом, не остается никакого сомнения в том, что и в Древнем царстве
был известен обычай возведения для царей Египта кенотафов, т. е. сооружений в виде
гробниц, преднамеренно оставленных без захоронения.
2.	Несомненно, что в ряде случаев возведение царских кенотафов определенным
образом связано с ритуалом хеб-седа. Эта связь совершенно очевидна для сооружений
1Calverly — Broom, I, стр. VIII; II, табл. 30, 32,	36.
2	Мать е, Хеб-сед, стр. 12, прим. 3 со ссылкой на А. Mariette, Aby¬
dos, I, табл. 19e.
3	Ср. выше о кенотафе Монтухотпа.
4	Frankfort, Cenotaph, стр. 26; G г a p о w, ук. соч., стр. 18.
5	Там же, стр. 26—27.
6	Там же, стр. 27—31.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
141
Монтухотпа Небхепетра в Дейр эль-Бахри. Особенно характерно наличие в «гробнице»
Бабэль-хисан хебседной статуи, завернутой в погребальные пелены, и таких же пелен,
оставленных, очевидно, после совершения обряда хеб-седа в «гробнице» позади пира¬
миды. Погребальные пелены, сохранившиеся в кенотафе Монтухотпа, свидетельству¬
ют, что здесь происходил ритуал фиктивного погребения, а наличие хебседной ста¬
туи, завернутой в эти пелены, с полной очевидностью подтверждает, что церемония
хеб-седа включала фиктивное погребение. Тем самым подкрепляется точка зрения
М.	Маррэй, Фл. Питри и С. Ферта, подробно обоснованная М. Э. Матье, о хеб-седе как
церемонии фиктивного убиения царя. На связь сооружений Монтухотпа Небхепетра
с ритуалом фиктивного погребения указывают и рельефы, на которых царь изображен
совершающим культовые действия перед своим собственным изображением в качестве
умершего царя.
Сопоставление этих фактов с тем, что мы знаем о пирамиде Джосера с ее
хебседным двором и хебссдными рельефами как в «южной мастабе», так и в самой пи¬
рамиде, не оставляет почти никаких сомнений в принципиальном сходстве сооружений
Монтухотпа Небхепетра в Дейр эль-Бахри и Джосера в Саккаре. Дополнительное под¬
тверждение этому выводу дает кенотаф Сети I в Абидосе, связь которого с хеб-седом осо¬
бенно ярко выражена в сцепе совершения царем культовых действий перед своим соб¬
ственным изображением в качестве царя умершего, а также надписью об устройстве
трона для царских хеб-седов.
Но если мы видим, что в трех случаях, отделенных друг от друга многими столе¬
тиями, имеются определенные данные о связи возведения кенотафов с хеб-седом, то
становится закономерным предположение, что и в ряде других случаев, где эта связь
не зафиксирована, возведение царских кенотафов могло иметь ту же цель фиктивного
погребения фиктивно убитого царя С
3.	Это предположение представляется тем более вероятным, что в свете новых
археологических открытий отпадают другие высказывавшиеся ранее гипотезы. Выше
уже говорилось о невозможности теперь предполагать, что возведение пустых гробниц
объясняется случайными причинами1 2. Не подтверждается фактами и гипотеза Рике —
Шотта о возведении одного из погребальных сооружений для царя как владыки Верх¬
него Египта, а другого — для того же царя как владыки Нижнего Египта, причем ав¬
торы этой теории полагают, что в одной из этих гробниц хоронили тело, а в другой-
внутренности царя3. Во-первых, до сих пор факт раздельного погребения тела и внут¬
ренностей известен только для гробницы Хотепхерес и неизвестен ни для одной цар¬
ской гробницы (к вопросу о характере гробницы Хотепхерес мы вернемся ниже). Во-
вторых, гипотеза Рике — Шотта не подходит для объяснения кенотафа Сехемхета,
в котором не было ни тела, ни внутренностей: тела, внутренностей или хотя бы каноп
нет ни в «южной мастабс» Джосера, ни в ромбоидальной пирамиде Снофру, ни в кено¬
тафе іМонтухотпа. В-третьих, в дашурекой пирамиде, приписываемой Сенусерту III,
пустой канопный ящик и каноппая ниша были открыты как в «погребальной» камере
пирамиды, так и в ее «южной мастабе», что указывает на сооружение ложных каноп
в ложной гробнице. К тому же и в абидосском кенотафе Сенусерта III также был
1	Из аргументов в пользу причинной связи возведения царских кенотафов с
хеб-седом, рассмотренных в настоящей работе, проф. 3. Гонейм приводит парал¬
лель с кенотафом Небхепетра в Бабэль-хисан, малые размеры «погребальной ка¬
меры» «южной мастабы» Джосера, указание на две дашурские пирамиды Снофру
и параллель с «гробницей» Хетспхерес. Однако книга проф. Гонейма носит по¬
пулярный характер, и все эти вопросы рассмотрены в ней только в беглой форме.
2	Незаконченность той или иной гробницы также не может служить доказатель¬
ством оставления ее по капризу строителя; обращает на себя внимание тот факт, что
рассмотренные нами кенотафы в большинстве случаев остались незавершенныѵіи.
3 Ricke, Baukunst, II, 12—13 и 64; cp. Schott, Pyramidenkult, стр. 142—
145 и 15b—157. Рике думает, что при первых династиях эти гробницы строились
в Нижнем и Верхнем Египте и что Джосер впервые соединил их в одном месте.

142
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
открыт пустой ящик для каноп. Наконец, сам Шотт (ук. соч., стр. 183) признает,,
что в пирамидных сооружениях невозможно проследить деление на нижнеегипет¬
скую и верхнеегипетскую часть. Поскольку известно, что у ряда народов, например
у римлян, кенотафы возводились в случае невозможности погребения умершего на ро¬
довом кладбище, можно было бы думать, что и в нашем случае цари Египта сооружали
себе одну гробницу в Абидосе — священной земле своих предков, а вторую — около·
политического центра объединенного Египта — Мемфиса. Эта гипотеза, как будто«
бы совпадающая отчасти с теорией Рике — Шотта (если изъять из нее противоречащее
фактам утверждение о раздельном погребении тела и внутренностей), хотя, как ука¬
зано, и не находит подтверждения в структуре и надписях пирамид, подкрепляется
косвенным образом реконструируемыми Юнкером данными о «бутическом» и «абидос¬
скомъ погребальных ритуалах и проанализированными этими учеными фактами об
обрядах «путешествия» умершего (в частности речь идет о надписях и рельефах в гроб¬
нице Рехмира и других высокопоставленных лиц) по разным культовым центрам
страны с обязательным «посещением» Абидоса*. Однако эта гипотеза объясняет только
одну сторону дела — возведение кенотафов (или, напротив, как в случае с бетхаллаф-
ской гробницей, — подлинного погребения) в области Абидоса, но оставляет без от¬
вета вопрос о причинах несомненной связи по крайней мере некоторых царских кено¬
тафов с церемонией хеб-седа, равно как и возможность наличия третьего погребаль¬
ного сооружения, которая, как было показано выше, отнюдь не исключена.
Исследование комплекса вопросов, связанных с ролью абидосского некрополя,
несомненно, должно занять важное место в разрешении проблемы назначения египет¬
ских царских кенотафов. В рамках же настоящей работы можно только отметить, что,
вероятно, в мотивах, которыми руководствовались цари древнего Египта, возводя ке¬
нотафы, играл роль целый комплекс переплетавшихся друг с другом религиозных пред¬
ставлений, которые, хотя в течение веков и изменяли свое содержание, однако сохра¬
няли прежние, очень древние формы. Для уяснения этих представлений еще нужен ряд
специальных исследований. Необходимо, во-первых, по возможности еще глубже из¬
учить самый ритуал хеб-седа, в частности вопрос о связях между этим ритуалом, обря¬
дами интронизации и обрядом погребения предшествующего царя1 2. Во-вторых, надо
проанализировать под интересующим нас углом зрения вопрос о царских , несом¬
ненно связанный с проблемой культа царских предков. В-третьих, рассмотреть в этом
специальном аспекте данные мифа о рассечении тела Осириса и погребении частей
его тела в различных частях страны3, глубже сопоставив их с текстами пирамид и
с такими этнографическими материалами, как, например, сообщение о десяти гробницах
Ньяканга у шиллуков или известие о погребении отдельных частей тела норвежского
короля Хальфдана Черного в разных центрах страны4. Наконец, в дальнейшем иссле¬
довании нуждается и все еще темный вопрос, начало изучению которого положили Кеес
и Юнкер, об упомянутом «посещении» умершим Гелиополя, Летополя, Эдфу, Абидоса
Саиса. Шотт (ук. соч., стр. 167—168) справедливо ставит в этой связи вопрос о том,
что первоначально (еще до I династии), вероятно, считалось необходимым устраивать
«погребение» царя в каждой из важных составных частей страны, и правильно, как
нам кажется, указывает на важность для исследования этой проблемы данных текстов
пирамид о расчленении тела царя (ТП, 219). В этом отношении очень знаменательно,
что, во-первых, «посещение» различных культовых центров
Египта входило в ритуал хеб-седа, а во-вторых, что в хебседных рель¬
1	См. Junker, Mww, passim; Kees, Totenglauben, стр. 342 слл.
2	О связи обрядов интронизации с обрядами погребения предшествующего царя
см. указанную выше работу Юнкера, а также Kees, Totenglauben, 219 и Schott
Pyramidenkult, стр. 144 и 160.
3	Традиция сообщает о 14 гробницах Осириса и знаменательно, что в религиоз¬
ных церемониях имело место вынесение 14 статуй предков царя; кроме того, известно,,,
что царь считался обладателем 14-ти kJ (Kees, Totenglauben, стр. 192).
4	Frazer, Golden bough, VI, стр. 100.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
143
ефах Джосера речь идет о «посещении» Эдфу и Летополя1. Таким образом, оказывается*
что вывод о причинной связи обычая возведения царских кенотафов с хеб-седом отнюдь
не противоречит возможной причинной связи этого обычая и с политическо-религиоз-
ными мотивами, которые возникали в процессе кровавой борьбы, сопровождавшей
объединение Египта.
Мне представляется, что обычай возведения царских кенотафов первоначальна
возник в связи с объединением под властью одного царя (или в то время еще скорее
главы конфедерации части верхнеегипетских племен) ряда прежде независимых пле¬
менных союзов и отдельных племен: глава ряда объединенных областей должен был
в равной степени заботиться о благосостоянии всех составных частей своего «царства»,
а, как известно, по первобытным религиозным воззрениям «царь» воплощает в себе силу,
обеспечивающую плодородие людей,земли и скота всего племени, поэтому, естественно*
что возобновление этой силы, которая достигалась фиктивным убиением престарелого
или больного царя1 2, должно было иметь место первоначально одновременно в ряде важ¬
нейших политических и культовых центров страны. Впоследствии от этого обычая
уцелели только следы в виде обрядов «посещения» как фиктивно, так и действительна
умершим царем Летополя и Эдфу, Саиса и Гелиополя, Абидоса и Буто.
Разумеется, здесь, в первой части работы о царских кенотафах, многие вопросы
могут быть только поставлены. Однако уже сейчас можно сказать, что теория Рике —
Шотта о нижнеегипетских и верхнеегипетских гробницах царя, не учитывающая связи
царских кенотафов с хеб-седом, толкает исследование этой проблемы по ложному пути
и, как противоречащая фактам, не может быть принята. При дальнейшем исследовании
проблемы царских кенотафов3 необходимо специально разобрать еще и вопрос о на¬
значении двух «погребальных» камер, которые имеются во многих пирамидах и в ряда
царских гробниц фиванского некрополя; весьма вероятно, что они могли также исполь¬
зоваться для совершения обрядов хеб-седа. Кроме того, постановка вопроса о связи
кенотафов с хеб-седом вынуждает заново пересмотреть и ряд хебседных памятников,
которые до сих пор рассматривались как храмы: не исключено, что новое тщательное
рассмотрение позволит изменить это представление, подобно тому, как это уже имело
место в отношении заупокойного «храма» Монтухотпа Небхепетра в Дейр эль-Бахри*
который на деле оказался кенотафом.
Самый характер кенотафов как ложных гробниц предопределяет трудности их
выявления и принципиальное сходство между кенотафом и подлинной гробницей.
Однако некоторые черты отличия в ряде случаев имеются, и это позволяет думать,
что не только новые археологические раскопки, но и пересмотр данных о ряде давна
известных памятников позволит выявить еще ряд кенотафных сооружений.
Остается еще сказать несколько слов о «гробнице» Хотепхерео, кеносаркофаго
Тутмоса I и кенотафе царицы Тетишери. По всей видимости, эти три случая возведения
кенотафов не связаны непосредственно с обрядами хеб-седа. Однако возможность устрой¬
ства подобных сооружений, по-видимому, возникла все же на основании прецедента
с царскими кенотафами: раз устраивалось фиктивное погребение царя, то^следова¬
тельно, существовали верования, позволяющие и в других необходимых случаях заме¬
нять подлинное погребение—либо частичным (pars pro toto), либо и вовсе фиктив¬
ным. Причины, по которым Хуфу, Хатшепсут и Яхмос стремились устроить видимость
погребения Хетепхерес, Тутмоса I и Тетишери около своих гробниц или кенотафа
1	Надо отметить, что изучение этих вопросов имеет самое существенное значение
не только для решения проблемы кенотафов, но и для изучения процесса объединения
Египта.
2	Замена действительного убийства фиктивным относится, вероятно, ко времени
становления классового общества и государства.
3	Проблема кенотафов частных лиц принадлежит к несколько иной области ис¬
следования, так как они появляются, насколько известно, только со Среднего царства*
и вопрос о причинах их возведения, вероятно, тесно связан с изменениями в содержании
культа Осириса.

144
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
(Яхмос I), достаточно ясны. Это было, вероятнее всего, средство утверждения легитим¬
ности царя. Почему это было нужно Хуфу — пока недостаточно известно, возможно,
что его воцарение сопровождалось известными трудностями, а так как наследование
шло по женской линии, то подчеркивание своего происхождения от законной царицы
Хетепхерсс было вполне естественным актом со стороны царя. Что касается Хатшеп-
сут и Яхмоса, то политические мотивы их действий абсолютно очевидны.
Данный выше перечень вопросов, которые еще требуют исследования в связи
с проблемой кенотафов, показывает, что настоящая работа является только первым ша¬
гом в деле ее разрешения.
Этот перечень свидетельствует также о важности изучения этой проблемы для
различных аспектов истории Египта: политической истории, истории религии, отно¬
сительной хронологии. Наконец, особое значение имеет проблема кенотафов для
истории Египта при первых династиях: открытие все новых и новых гробниц этого
времени остро ставит вопрос о том, какие из памятников царей первых династий1
являются кенотафами и какие подлинными погребениями. Этому вопросу мы надеемся
также посвятить особую работу.
Н. М. Постовская
НОВОНАЙДЕННАЯ КЛИНОПИСНАЯ ТАБЛЕТКА
ИЗ РАСКОПОК КАРМИР-БЛУРА
Глиняная клинописная таблетка, публикуемая нами по поручению начальника
кармир-блурской археологической экспедиции проф. Б. Б. Пиотровского, была най¬
дена в августе 1955 г., во время раскопок урартской крепости Тейшебаини (Кармир-
блур), в одном из помещений, расположенных па ее северо-западной окраине.
Клинописная таблетка (73 X 65 мм) содержит семь строк текста, отличается
редкой сохранностью. Текст лицевой стороны не доходит до нижнего края таблетки,
а оборотная сторона — гладкая, без текста.
Ниже приводим фотоснимок и автографическую копию публикуемой клино¬
писной таблетки.
Несмотря на краткость текста и ясность знаков, чтение и понимание его пред¬
ставляет значительную трудность1 2. Это объясняется тем, что, во-первых, мы очень
плохо знаем скорописную форму урартской клинописи, сильно отличавшуюся от
лапидарной ее формы, известной по царским надписям и очень близкой к ассирийской
клинописи X—IX веков до н. э.; во-вторых, мы имеем очень мало урартских хозяй¬
ственных документов3, которые могли бы дать сравнительный материал и позволили бы
установить специфическую хозяйственную терминологию. По указанным выше при¬
чинам предлагаемые ниже транскрипция и перевод таблетки должны рассматриваться
как предварительные и содержащие спорные моменты.
Мы предлагаем для пашей таблетки следующую транскрипцию, которую поста¬
раемся ниже обосновать; в результате этого обоснования мы предложим далее наш
перевод документа.
1	В самое последнее время поступило сообщение об открытии новых гробниц
I династии в Абу-Роаше.
2	Автор выражает глубокую благодарность И. М. Дьяконову, оказавшему су¬
щественную помощь в чтении публикуемого документа.
3	До сего времени из урартских клинописных памятников, выдавленных на глине,
известны: две целые таблетки и четыре фрагмента, происходящие из центральной
части Урартского государства (Топрах-кале), а также пять целых таблеток (две из
них частично поврежденные) и пять фрагментов из раскопок Кармир-блура.

7 4<М^ $ <& вМѵ
44№
^Н7<Г<<1 щ ІЩЩ
<1Ш о$0
Клинописная
таблетка из рас¬
копок Кармир·
блура

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
145
Транскрипция
(1)	d> A1URU-e
(2)	15 A-za-a KURe-ba
(3)	XX VI KUS GUD TUR (?)1 2
(4) LIM3 ERÈ (?)4 5 12 »6 TUG SIG 14 Xе SIG
(5) I ME XC VIII (?) TUR (?)2 LIM3 XXVI
(6)	TUG SIG I ME LXX II КШ (!)7 sú-se
(7)	X VIII KUS UZ
В том виде, как первая строка таблетки написана, ее следует читать: D5A URU-e8
«городу бога "А». Но, исходя из того, что имя божества, состоящее из одного лишь
гортанного звука, представляется нам мало вероятным, причем оно не известно по
другим урартским источникам, мы приходим к выводу, что скорее здесь имеем дело
с инициалом имени какого-либо верховного божества, например: D5Aruba(i)ni (ва¬
риант DUarubani, УКН, 25St і0; 272і, бв^ 6534)или D:>Anapsa (УКН, 21^у 40), или же ка¬
кого-либо местного божества, пока неизвестного. Конечный слог-е, разумеется, явля¬
ется показателем дательного падежа.
Во второй строке читается: pA9-za-aKUB e-ba. Здесь выступает уже знакомое
нам по другим урартским клинописным источникам название страны племени (или же
правителя) ’Аза. Эта же страна в написании 15 A-za-ni KUR-ni встречается также
в одной надписи Аргишти, сына Менуи, обнаруженной в районе Армавирского холма10 11,
на котором была построена резиденция урартского наместника — Аргиштихинили.
Страна племени ’Аза (ни) выступает и в знаменитых Хорхорских анналах того
же Аргишти I в написании pA-za-i-ni-e KUR-ni-e11. В летописи упоминается о соо¬
ружении Аргиштихинили, а также о проведении канала из реки, т. е. очевидно, из
реки Араке, «’Азайской стране» или «(для) страны племени 'Аза». О проведении здесь
каналов (в количестве четырех) упоминает также другая надпись того же Аргишти,
сына Менуи, найденная в сел. Сардарабад, неподалеку от Армавира (УКН, 137,
стк. 8), и происходящая, по-видимому, из того же урартского административного
центра Аргиштихинили. Страна племени ’Аза(ни) упоминается также в надписи на
стеле, найденной в Ване, в церкви Сурб-Сахак (УКН, 128, В2, стк. 42). Эта стела
является дубликатом Хорхорской летописи.
Как видно из приведенных фактов, страна ’Аза (ни) во всех известных случаях
упоминается только в надписях Аргишти, сына Менуи 12 * *. Покорение урартским царем
1	Может быть описка вместо ^¿КиИ.
2	Или
3	Или ¡31.
4	Или АВ.
5	Обозначение словоразделителя.
6	Неясный знак, может быть, зачеркнутый.
7	В тексте ги.
8	Чтение Б’А-ги-е менее приемлемо, если иметь в виду нормальное для урартского
письма написание однотипных с ги знаков Ьа и эй с «угловыми», а не горизонтальными
клиньями.
9	Здесь и в имени бога ’А слог-’а- может быть транскрибирован также -’е-, а
также -’- плюс любой другой гласный.
10	На левом берегу реки Араке, в районе Октемберяна (бывш. Сардарабад) (УКН,
142).
11	См. Н. В. Арутюнян, Хорхорская летопись Аргишти I, ЭВ, VII (1953),
стр. 106—107, IV, 73; Г. А. Меликишвили, УКН, 127, IV, 73.
12	См. также Н. В. Арутюнян, Заглавные декларации урартских надписей
и их значение при изучении вопросов топонимики, ИАН АрмССР (ОН), 1954, № 8,
стр. 84 и прим. 6.
10	Вестник древней истории, № 3

146
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
страны племени 5Аза(ни) относится, по-видимому, ко времени основания военно¬
административного центра Аргиштихинили и упрочения урартской власти в южном
Закавказье. Таким образом, наша таблетка не может быть датирована раньше времени
правления Аргишти I (VIII в. до н. э.); вероятно, название «страны 5Аза(ни)» могло
существовать и позже, однако следует отметить, что в имеющихся надписях оно позже
времени Аргишти I не встречается. Более точной датировке таблетка не поддается.
Трудность представляет интерпретация слова KURe-ba, хотя едва ли можно
сомневаться, что перед нами известное урартское слово ebani «страна». Чем объяс¬
няется отсутствие конечного слога-пі? Имеющиеся контексты, в которых встречается
слово ebani, не дают основание видеть в -пі один из многочисленных в урартском
формантов, имеющих это звучание. Возможно, мы имеем дело с сокращением,
подобным известным в надписях на сосудах написаниям tí и а вместо te/írusi и
akarkiА.
Третьей строкой таблетки начинается перечисление передающихся предметов
или объектов. Из содержания этой и нижеследующих строк текста выясняется, что
перед нами хозяйственный документ. В начале этой строки имеется цифра «двадцать
шесть», а затем знак со слоговыми значениями su; kus/s; (rúk). Этот же знак может
выступать также в роли идеограммы или детерминатива со значением KU§ «кожа»,
«шкура»; здесь, очевидно, надо читать этот знак как идеограмму, так как, судя по
следующему далее знаку GUD, он является вполне самостоятельным словом, связан¬
ным по смыслу со знаком GUD «бык» или вообще «крупный рогатый скот». Далее
имеется какой-то, не вполне понятный, знак, который, по характеру начертания
клиньев, может означать или идеограмму TUR «молодой, маленький», или же знак
ZAG. Составная идеограмма GUD. ZAG неизвестна; GUD.TUR означает «малый бык»,
«теленок» 2.
Четвертая строка таблетки начинается знаком Si. Этот знак может означать и
«тысяча» (чтение LIM), но в таком случае перед ним обычно ставится цифра 1
(«1 тысяча»), а в данном случае указанная цифра «один» в тексте отсутствует 3.
В разбираемой четвертой строке таблетки после указанного знака si (LIM)
налицо, по-видимому, идеограмма ERE (ARAD) «раб», хотя в этом нет полной уве¬
ренности4. Это слово в урартской эпиграфике выступает также в слоговом написа¬
нии, в форме bu-ra или L1^bu-ra5, которое является раскрытием идеограммы ERE
(ARAD). Знак ERE «раб» нередко встречается в клинописных текстах как вариант
знака NITA «мужской пол», например, UDU.ERE «баран». Не исключена возмож¬
ность, что в составной идеограмме LIM.ERE или SLAB нужно видеть определение
к слову «теленок (?)» из предыдущей строки. 1 2 3 4 * 61	Быть может, здесь возможно также видеть диалектную форму локатива
(I;>Aza KUR eba «в стране 3Аза»).
2	Cp. UDU.GAL «большой (взрослый) баран» в хозяйственном документе УКН,
326; UDU.MÀS.TUR «малый козел», «козленок» в текстах УКН, 25, 27, 143,. 281, 310а.
3	См., однако, в хозяйственном документе УКН, 326, также посвященном учету
скота, в конце текста (строки 12—14) в транскрипции Г. А. Меликишвили:
і [—• --]-nulüEUäü-pa[	][	] X ÂBURU[§ü|-pa VI ЫМ É[	]URU§ü-pa
LIM É. Впрочем, и здесь нет уверенности, что перед нами идеограмма «тысяча»,
как думает Г. А. Меликишвили, так как упоминание «6 000 домов» и «тысячи домов»
(перевод, которого требует толкование Г. А. Меликишвили!) крайне мало вероятно
в хозяйственном документе, посвященном учету скота.
4	Может быть, перед нами знак AB (?). Чтение и понимание LIM ERÈ как
«тысяча рабов» могло бы казаться соблазнительным, однако контекст, в котором
выступает эта группа знаков — между телячьими кожами и тканями (?), — делает
это понимание маловероятным..
6 См. УКН, 128 В 118; 155 А17, F2o; 1586; 2663 и т. д.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
147
После выше упомянутой идеограммы ERE (ARAD) «раб» (или знака АВ (?))
стоит цифра «двенадцать» и рядом с ней два косых маленьких клина. Эти послед¬
ние как в ассиро-вавилонской (аккадской), так и в урартской клинописи (здесь мы
имеем в виду только текст глиняных таблеток) выступают в функции так называе¬
мого словоразделителя. Кроме того, в ассирийских текстах этот знак еще чаще
встречается в значении знака повторения (как наши кавычки в перечнях). Появле¬
ние упомянутого словоразделителя между именем числительным и следующей за
ним идеограммой, к которой должно относиться это числительное *, вызывает недо¬
умение. В публикуемой таблетке знак-словоразделитель кажется совершенно бес¬
цельным и употреблен всего один-единственный раз.
Следующий знак четвертой строки следует читать как ku. Знак пересекается
горизонтальными линиями (а не клиньями). Но несомненно, что они играют роль
обыкновенных горизонтальных клиньев, начинающихся от первого вертикального
клина и пересекающих второй вертикальный клин. Это пересечение является случай¬
ным результатом беглости письма, что нередко встречается в клинописи на глине.
Знак ku расшифровывается здесь в его идеографическом значении TUG «одежда,
платье, ткань»1 2. Второй знак указанной комбинации по своей форме, на наш взгляд,
можно было бы сопоставить со знаком lu и рассматривать в идеографическом его
значении UDU «баран» или в более общем его смысле «мелкий рогатый скот». Однако
вряд ли есть сомнение в том, что тот же знак повторяется и в 6-й строке, где ясно
видно не три, а четыре вертикальных клина. По-видимому, в нашем случае писец
дважды провел вертикальную черту по одному месту или просто опустил случайно
один вертикальный клин.
При том предположении, что перед нами тот же знак, что и второй знак в строке
6-й, наиболее вероятным его чтением является SIG «шерсть»3, а вместе с предшест-
г	»
вующим знаком— TUG SIG «шерстяная ткань», «шерстяная одежда» (дословно «ткань
шерсти»)4.
За вышеуказанным сочетанием знаков следует цифра «четырнадцать». Дале$
в тексте 4-й строки привлекает наше внимание какой-то не вполне разборчиво на¬
писанный знак, может быть, зачеркнутый писцом. Последний знак этой строки, вы¬
писанный на ребре таблетки, — по-видимому, опять знак SIG «шерсть».
1	В клинописных хозяйственных документах цифры, как общее правило, ста¬
вятся перед исчисляемым объектом.
2	Упомянутый знак может служить также детерминативом для одежд и материй.
3	Любопытно отметить, что, изучая фрагменты ткани и клубки нитей, найден¬
ных на Кармир-блуре в 1949—1952 гг., А. С.Верховская пришла к выводу, что «среди
найденных фрагментов имеются плотные грубошерстные ткани (без узора), вытканные
из толстых нитей, ткани средней толщины и плотности, в том числе одна с узором,
и тонкие прозрачные ткани. Плетеные изделия — ткань с ворсовым узором, тонкая
сеть, фрагменты тесьмы, витого шнура и ткани, скатанные в рулоны, быть может, до¬
рожки для застила пола» (А. С. Верховская, Текстильные изделия из раскопок
Кармир-блура, в кн. Б. Б. Пиотровский, Кармир-блур, III, Ереван, 1955,
стр, 62).
4	Если этот знак, действительно, читается SÍG, то следует отметить, что он имеет
не ассирийскую форму, как большинство урартских знаков, а вавилонскую, что су¬
щественно для вопроса об истории возникновения урартской клинописи. Ср. анало¬
гичное положение с идеограммой EN.NAM «наместник» (см. И. М. Дьяконов,
ЭВ, IV, стр. 112). Отметим, что и знак TUG ниже в 6-й строке также имеет очень^ар-
хаическую форму (с двумя тесносближенными горизонтальными чертами, что в ранних
клинописных текстах специально отличает идеограмму «ткани, одежды» от других
знаков, которые в ассирийской клинописи слились в одном написании знака KÜ,
обычно с тремя горизонтальными клиньями).
.10*

148
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
После четвертой строки стоит горизонтальная черта и начинается новый перечень
исчисляемых объектов.
Пятая строка исследуемой таблетки начинается цифрой 196, после чего в тексте
налицо какой-то не вполне ясный знак, который мы могли бы рассматривать как
.продолжение предыдущей цифры, т. е. при такой интерпретации указанного знака
в начале пятой строки мы имели бы цифру не 196, а скорее 198. Далее следует уже
.встречавшийся в конце третьей строки знак TUR (или ZAG) и затем знак si или LIM.
Можно высказать предположение, что оба знака являются сокращением соответствую¬
щих составных идеограмм, выписанных полностью выше (в третьей и четвертой стро¬
ках), где они встречались впервые, а именно: TUR вместо KUS.GUD.TUR и §1 (LIM)
вместо LIM.ERE (или SI. AB). Следует цифра 26 (или если считать знак LIM за «ты¬
сячу», — 1026), относящаяся уже к следующей строке1.
Шестая строка таблетки начинается снова знаками, которые мы предложили
читать как TUG.SIG «шерстяная ткань». Выше мы уже упоминали, что знаки TUG
и SÍ G в четвертой строке фигурируют с тремя горизонтальными линиями (т. е. клинь¬
ями), а в шестой строке — с двумя такими же линиями; последние представляют более
архаическое написание для данных идеограмм. Если иметь в виду, что конец строки
5-й и начало строки 6-й повествуют о поставке ткани в количестве 26 (или, может
быть, 1026?), то можно предположить, что урарты изготовляли, по-видимому, ткань
отдельными стандартными кусками. Это обстоятельство, быть может, послужило
причиной того, что в настоящей таблетке упомянуто количество тканей, а не длина
ткани, хотя, надо одновременно признаться, что урартские единицы линейного из
мерения известны плохо.
Далее в тексте 6-й строки таблетки читается цифра 172. После этой цифры
в тексте имеется идеограмма, на которой мы остановимся особо, и слово SuSe «баран,
мелкий рогатый скот». Упомянутая идеограмма, разумеется, не может служить детер¬
минативом для следующего слова suSe, так как в таком случае мы имели бы
в тексте знак UDU, который в роли как идеограммы, так и детерминатива означает
именно «баран, мелкий рогатый скот». В тексте же имеется урартская разновидность
знака zu, который в идеографическом смысле передает значения глагола «знать», имени
прилагательного «могучий» и другие подобного рода значения, которые совершенно
не подходят к контексту; поэтому нам кажется, что упомянутый знак скорее является
опиской вместо идеограммы KUS «кожа, шкура», выступающей и в 3-й и в 7-й стро¬
ках настоящей таблетки; в данном случае из-за недостаточной внимательности писца
пропущен третий уголышек, пересекающий горизонтальный клин.
В начале седьмой строки стоит цифра 18, а затем уже известная из 3-й и 6-й
(?) строк идеограмма KUS «кожа, шкура». В следующем комплексе знаков следует
видеть урартский вариант известной идеограммы UZ «коза».
Итак, весь контекст глиняной клинописной таблетки, на основании вышеизло¬
женного, считаем возможным, оговаривая условность и сомнительность отдельных
чтений, перевести следующим образом.
Перевод
(1)	городу бога ’А
(2)	(что) в (?) стране племени 5Аза
(3)	26 кож телят
(4)		12 » тканей шерстя¬
ных, 14 (. . .) шерстяных
1 Если в 4-й строке таблетки мы имели дело всего с 12 одеждами из шерсти
(или шерстяными тканями), то в данном случае перед тем же клинописным комплек¬
сом (при чтении знака (LIM) как «тысяча») стоит столь крупная цифра, как 1026.
Представляется маловероятным такое расхождение в количестве аналогичных
передаваемых объектов.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
149
(5)	198 (?) кож (?) телят (?) .... 26
(6)	тканей шерстяных, 172 кожи (!)
баранов
(7)	18 кож коз.
Таким образом, наша таблетка представляет собой учетный документ, посвящен-'
ный поставке продуктов скотоводства и ремесла — кож и шерстяных тканей.
Эти продукты поставляются, по-видимому, городом-крепостью Тейшебаини
(Кармир-блур) городу бога 5А, находившемуся в районе Аргиштихинили (Армавира)
и входившему в состав страны племени 5Аза(ни). При таком понимании текста, по-
видимому, не вызывает удивления отсутствие упоминания Тейшебаини. Ибо именно
здесь был составлен и хранился документ об отправке упомянутых в нем объектов
в город бога \А. Более того, это обстоятельство (т. е. отсутствие упоминания Тейше¬
баини) подтверждает предположение о том, что отправителем являлся именно Тей¬
шебаини.
С другой стороны, до сих пор было известно упоминание страны 5Аза(ни) лишь
в источниках VIII века до н. э. Данный документ, если признать правильным предпо¬
ложение о составлении его в Тейшебаини, основанном в VII в. до н. э., расширяет
наши представления о хронологических рамках существования этой страны.
Н. В. Арутюнян
ОТНОШЕНИЕ РАБА К ВЫХОДУ НА ВОЛЮ
(по материалам римской комедии)
Раб, как он представляется нам по данным древних авторов,— это человек, лишен¬
ный свободы. существо бесправное, не располагавшее ни своею личностью, ни телом. Раб
принадлежал другому человеку как собственность и приравнивался к вещам, к орудиям.
Получение свободы для раба значило приобретение им права распоряжаться собой,
сделаться «человеком», перейти в другой общественный класс и стать или вольно¬
отпущенником, или даже полноправным гражданином Поэтому слово «свобода» libertas
должно было быть часто употребляемым у рабов и особенно дорогим для них. В этом
отношении анализ материалов римской комедии (произведения Т. Макция Плавта
и П. Теренция Афра) дает нам возможность проследить, каково было отношение раба
к выходу на волю. Попытка такого исследования небезынтересна и потому, что в бур¬
жуазной историографии даже в наиболее прогрессивном ее направлении наблюдается
стремление представить жизнь рабов и обращение с ними в общем сносным, а жесто¬
кости чуть ли не исключением1, не говоря уже о тех исследованиях, в которых утверж¬
далось, что «рабского вопроса» вообще никогда не существовало и что никогда но
происходило значительных восстаний рабов1 2.
В нашем исследовании необходимо прежде всего остановиться на том, во всех ли
комедиях обоих поэтов и в какой мере затрагивается вопрос о свободе для раба. Ока¬
зывается, что Плавт и Теренций совершенно различно относились к рабам и раб¬
ству вообще.
1	W. L. Westermann, Sklaverei, RE, т. VI, 1935, стр. 894 слл. К сожалению,
его новая работа «The slave Systems of Greek and Roman Antiquity», Philadelphia, 1955,
все еще оказывается мне недоступной.
2	Эд. Мейер, Экономическое развитие древнего мира, с приложением статьи
«Рабство в древности», М. 19233.

150
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
У Плавта из 20 сохранившихся его комедий вопрос о выходе раба на волю не
затрагивается только в трех: «Cistellaria», «Curculio» и «Truculentus». Необходимо
подчеркнуть, что в названных комедиях не было условий, то-есть драматической
обстановки для поднятия рабом именно этого вопроса. К тому же эти комедии, в особен¬
ности «Cistellaria», сохранились в поврежденном состоянии. В остальных пьесах Плавта
раб или настойчиво требует предоставления ему свободы за хорошую службу, или
сам собирает сбережения на выкуп, или в какой-либо иной форме выражает свое
отношение к выходу на волю. К достижению этой заветной мечты всех рабов направ¬
лены все помыслы раба у Плавта. Только единицы из них, отчаявшиеся и разуверив¬
шиеся в возможности достижения свободы, не думают и не говорят о ней.
Наоборот, у Теренция из шести его пьес вопрос о выходе раба на волю затраги¬
вается только в «Adelphoe», где раб Сир получает неожиданно для себя (и для чита¬
телей также) освобождение по инициативе хозяйского брата, и в «Andria», где фигу¬
рирует вольноотпущенник Сосия и где его бывший господин в беседе с ним затраги¬
вает вопрос о его освобождении, как о давнишнем событии. Таким образом, ни один
раб из персонажей комедий Теренция не только не добивается и не просит, но даже и
не помышляет об освобождении его из рабства. Это первое, что отличает трактовку
рабства Плавтом и Теренцием, а в известной мере и социальных условий и явлений
общественной жизни вообще.
В комедиях обоих поэюв выступает свыше 100 персонажей рабов и рабынь. Их роли
в действиях комедий различны по важности и значению. Естественно, что только рабы
с большой ролью и активно участвовавшие в действии, имели возможность выявить
свое отношение к выходу на волю. Рабы с эпизодической ролью, а тем более выступаю¬
щие без слов и статисты, естественно, такой возможности не имели, почему они и не
могут быть объектом данного анализа. В отдельных пьесах рабы с ведущей ролью
(«Mostellaria»— раб Транион, «Persa»— раб Токсил) или с весьма важной («Cistellaria» —
раб Лампадной) не выявляют своего отношения к освобождению или вследствие свое¬
образного развития действия пьесы («Mostellaria» и др.), или вследствие степени
сохранности ее текста (отсутствие около 600 стихов в «Cistellaria» и т. д.). Разнооб¬
разна и степень проявленной рабом настойчивости и форма, в которой он требует
свободы. Наряду с прямыми высказываниями раба, иногда отношение раба к свободе
приходится выявлять на основании косвенных данных, намеков или даже только
на основании поведения раба.
Остановимся сначала на комедиях Плавта. В «Amphitruo» раб Сосия, будучи
отогнан от хозяйского дома своим двойником Меркурием и не признан за Сосию, воз¬
вращаясь в порт к своему господину Амфитриону, высказывает пожелание, чтобы
и Амфитрион не признал его. Тогда, мол, он мог бы оказаться свободным. Здесь ха¬
рактерно то, что доморощенный раб Сосия, verna, проявляет желание быть свободным.
В «Asinaria», хотя оба раба, Либан и Леонид, оказали хозяйскому сыну Аргириппу,
с согласия и при содействии господина Демонета, большую услугу, все же во всей
пьесе ни один из них не выдвигает прямо и серьезно вопроса о награде за эту услугу
и не заикается об отпуске на свободу. Однако нельзя считать, что эти рабы с исполо¬
сованными спинами, столь часто битые и наказуемые пытками и каторжными рабо¬
тами, были безразличны к свободе. Косвенно это подтверждается следующим. Узнав
о прибытии в дом их господина посланца-купца с 20 минами и желая перехватить эти
деньги для сына хозяина — Аргириппа, Леонид спешит повидаться поскорее с Либа-
ном, чтобы договориться о плане действия. Не находя Либана, Леонид в отчаянии
произносит: Aetatem velim servire, Libanum ut conveniam modo (ct. 274), то-есть он
готов претерпеть самое худшее несчастье — весь свой век до конца жизни быть рабом,
лишь бы сейчас ему встретиться с Либаном. Вот подлинное отношение раба к рабству:
худшей бедой, самым тяжким несчастьем для раба считается участь быть рабом бег
надежды на освобождение. Однако в этой пьесе вопрос об отпуске этих рабов на свободу
не получает разрешения, и в четвертом и пятом актах они не участвуют в действии.
Точно так же и из рассмотрения комедии «Casina» явствует, что самым ценным
и дорогим для раба является получение им свободы. Раб Халин, подслушавший

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
151
разговор о гнусной сделке между его господином Лисидамом и виликом Олимпионом
относительно рабыни Касины, готов пренебречь самым ценным для раба — получе¬
нием свободы, лишь бы вывести на чистую воду своих гнусных соперников, рассказав
все это госпоже1. Равным образом и в «Pseudolus» раб Псевдо л, помогающий господ¬
скому сыну Калидору в его любовных делах из привязанности к нему и вследствие
своего увлечения хитростями и обманами, когда Калидор позвал его осыпать ругатель¬
ствами сводника, то Псевдол восклицает, что даже к претору за свободой он не по¬
бежал бы так быстро, как за тем, чтобы ругать сводника: Numquam ad praetorem aeque
cursim curram ut emittar manu (ct. 358). Следовательно, как из высказываний рабов
Леонида в «Asinaria» и Халина в «Casina», так и из данного места можно заключить,
что самым дорогим для раба является свобода: Псевдол бежал бы к претору для офор¬
мления отпуска на волю.
В «Aulularia» Стробил Второй, раб Ликонида1 2, также проявляет большое желание
добиться свободы. Овладев кладом скряги Эвклиона, Стробил доверчиво сообщает
об этом своему господину Ликониду и просит об освобождении: Nunc volo me emitti
manu (ст. 823), предлагая выкуп, очевидно, за счет этого клада. Но Ликонид, уже
осведомленный Эвклионом о хищении у него клада, с возмущением отвергает просьбу
Стробила об освобождении, а клад велит принести для возвращения собственнику.
Получил ли Стробил свободу при благополучной для всех развязке пьесы, установить
нельзя, так как конец пьесы не сохранился. Несомненно, тяготятся своим рабским
положением и стремятся к свободе нанятые на рынке повара Антрак и Конгрион3.
В этом отношении характерно замечание повара Антрака. Предполагая, что у скряги
Эвклиона имеется, наверное, много денег, Антрак решает, не попросить ли у него талант
для выкупа на свободу:
Censen talentum magnum exorari pote
Ab istoc sene, ut det qui fiamus liberi (ст. 309—310).
В «Bacchides» раб Хрисал, несмотря на особенно дружеские взаимоотношения с
сыном господина — Мнесилохом и на ценные услуги, которые он оказал последнему
ни разу не поставил перед хозяином вопроса о благодарности или об отпуске его на
свободу. Однако Хрисал высоко ценит свободу, тяготится рабством и не прочь полу¬
чить манумиссию. Об этом свидетельствуют его слова, когда он доказывал господину
свою верность, за которую, мол, господин наградит его свободой: tum libertatem
Chrysalo largibere (ст. 828). Не поднимал же Хрисал вопроса об отпуске на свободу,
1	Tribus non conduci possum libertatibus,
Quin ego illis hodie comparem magnum malum
Quinque hanc omnem rem meae erae iam faciam palam (ст. 504—506).
«Тремя не соблазнишь меня свободами,
А уж беду устрою им огромную,
Затею всю раскрою госпоже моей»
(Перевод А. В. Артюшкова).
2	Вопрос о числе рабов и их именах в комедии «Aulularia» является в науке
спорным. Этому вопросу посвящена специальная работа автора «О числе, ролях
и именах рабов в комедии Т. Макция Плавта „Auluralia”», рукопись, Львов, 1954.
3	Многие критики, начиная с G. М. Francken (см. сводку статей, посвя¬
щенных этому вопросу у Aug. Krieger, De Aululariae Plautinae exemplari Graeco,
Diss. Gissae., 1914, стр. 5, 24), со ссылкой на Афинея, XIV, 658 сл., утверждают,
что повара Антрак и Конгрион не являются рабами, что они свободные.Но это проти¬
воречит прямому указанию текста. Другие соображения, высказанные мною в остаю¬
щейся в рукописи работе «Исследования античного рабства по римской комедии
fabula palliata (к вопросу о типах рабов)», Львов, 1947—1948, убеждают меня в том,
что здесь мы имеем дело с рабами, работающими в пользу хозяина на стороне за
плату в качестве поденных поваров (ср. греч. SoiiXot [лку$о<ророъѵте<; — «приносящие
заработок рабы»).

152
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
по-видимому, потому, что считал Мнесилоха находящимся еще в полной власти отца
и неправомочным в совершении отпуска на свободу. Ставить же этот вопрос перед
враждебно к нему относящимся господином Никобулом было для Хрисала, очевидно,
бесполезно.
В «Captivi» в первую очередь необходимо остановиться на высказываниях одного
из lorarius (эпизодический персонаж). В реплике хозяину Гегиону этот lorarius го¬
ворит, что все люди предпочитают быть свободными, а не рабами: omnes profecto liberi
lubentius sumus quam servimus. Но поскольку у него нет денег на выкуп, то он не прочь
убежать; он готов уподобиться дикой птичке, которая при первой возможности,
occasio fugiundi, улетит и ее больше не поймаешь (ст. 116—123). Охраняя приобретенных
Гегионом пленных, lorarius выражает этим новым рабам сочувствие в постигшем их
горе и намекает им, что и они, если представится возможность, должны бежать на ро¬
дину (ст. 195—209). Характерно, что это говорит один из тех рабов, на обязанности кото¬
рых было наказывать кого прикажут, которых заставляли быть палачами и истязателя¬
ми своих же conservorum «соневольников». И напутственные наставления раба Тиндара
господскому сыну Филократу (намек, что за услугу последует бесплатный отпуск
Тиндара на волю — ст. 406—409 слл. этой же пьесы), безусловно, свидетельствуют, что,
как ни хорошо жилось Тиндару у молодого господина, он все же тяготился своим раб¬
ским положением и таил надежду когда-нибудь достигнуть свободы. Получил Тиндар
свободу совершенно неожиданно, так как он оказался похищенным в детстве сыном
самого хозяина Гегиона. В «Captivi» же приведен и случай бегства раба от хозяина
(раб Сталагм).
Обрисованный далеко не симпатичным вилик Олимпион в пьесе «Сasina», доби¬
вающийся любви девушки Касины, также стремится к свободе. Он потому пошел
на гнусную сделку с хозяином: добиться для них обоих любви Касины, что надеялся
получить за эту услугу обещанный ему господином отпуск на свободу (ст. 474, 734—
740 и др.).
В комедии «Epidicus» на протяжении всей пьесы раб Эпидик ни разу не затраги¬
вает вопроса о свободе. Однако в последней сцене, когда в лице купленной пленницы
он опознал добрачную дочь хозяина, этот ловкий и хитрый раб, на протяжении дня
несколько раз обманувший и перехитривший своего хозяина, решает воспользоваться
этим обстоятельством и сразу ставит вопрос и о свободе, и о лучшей одежде, и об обес¬
печении пищей. Пьеса заканчивается заявлением всей труппы: Hic is homost qui liber¬
tatem malitia invenit sua (ст. 730); Эпидик добился свободы коварством и лукавством.
В «Menaechmi» раб Мессенион все время надеется, что за верную службу хозяин
должен скоро отпустить его на свободу (ст. 984—985). Но об этом своем желании он
пока не говорит хозяину, не надоедает ему. Поставил же он вопрос о свободе только
тогда, когда был уверен, что оказал хозяину большую услугу: спас его от нападения
четырех рабов: ergo edepol, si recte facias, ere, med emittas manu (стр. 1023). Однако
оказалось, что спас он только двойника своего хозяина, его брата, пока неопознанного.
Когда при содействии Мессениона братья узнали друг друга, Мессенион опять вер¬
нулся к вопросу о свободе я теперь получил ее (ст. 1146—1149).
В «Mercator» юный хозяйский сын Харин, желая угодить своему верному и забот¬
ливому рабу Акантиону, по своей инициативе обещает ему через несколько месяцев
отпуск на волю: Liberum caput tibi faciam cis paucos menses (ст. 152—153). Однако раб
Акантион отнесся недоверчиво к этому обещанию, не придал ему значения и даже
ответил, что слова Харина усиливают усталость, lassitudinem addunt (ст. 157). После
этого разговор перешел на другую тему, и вопрос об отпуске Акантиона на свободу
в пьесе больше не затрагивается. Могут быть два суждения об отношении Акантиона
к свободе: 1) или уже пожилой и больной Акантион, весь век прослуживший у го¬
сподина Демифона, не заинтересован в отпуске на свободу и хочет прожить остающееся
непродолжительное время жизни при хозяине1; 2) или же разумный и ^опытный Акан¬
1 Ср. у Бомарше, «Новый Тартюф или преступная мать», ответ престарело га
Фигаро: «...я хочу умереть около графа».

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
153
тион не придает значения этим обещаниям Харина, который, не являясь sui iuris
и сам находясь еще в зависимости от крутого отца, не властен давать вольную рабу.
Второе предположение кажется более вероятным, исходя из выше приведенной реп¬
лики Акантиона (ст. 157): участь раба покажется еще более горькой после несбыв¬
шихся надежд на освобождение.
В «Miles gloriosus» раб Палестрион заботится о делах своего бывшего господина
Плевсикла. Он помогает ему своими хитростями и советами по причине верности
и преданности ему, а также и по причине ненависти к своему новому хозяину —
хвастливому воину. Но это не значит, что вопрос о получении свободы для Палестриона
безразличен. Он тяготится участью раба, ибо с большой обидой и неоднократно го¬
ворит о бесправном положении раба, который часто терпит побои (ст. 183—184), и со
злобой отмечает, что рабам для питья отпускается недоброкачественное вино —
уксус (ст. 836) и т. п. Из дальнейшего хода действия видно также, что слова Плевсикла
о намерении дать Палестриону свободу запечатлелись в его сознании и памяти, и он
напомнил (ст. 1362) о них Плевсиклу в подходящее время.
И в «Mostellaria» имеется косвенное указание и на то, как относится раб к своему
бесправному и подневольному положению, и на то, как высоко он ценит свободу.
Когда advorsitorcs1 Каллидамата, Фаниск и Пинациум (?) после краткого объяснения
с Теопропидом собирались уходить, Теопропид, как бы желая продолжить беседу
с красивым Фаниском, спросил, уходит ли он уже: puere, iamne abis? На это Фаниск
образно ответил: libertas paenulast tergo tuo: mihi, nisi ut erum metuam et curem, nil
est qui tergum tegam (ст. 991—992), то-есть, что свобода есть то, что защищает свобод¬
ного от побоев. Раб же может предохранить свою спину от побоев только лишь боязнью
хозяина и заботой о нем. Это единственное место в пьесе, когда рабом упоминается слово
libertas, но оно также характеризует далеко не безразличное отношение раба к свободе.
В «Persa» главный персонаж, раб Токсил, оставшись на время поездки господина
по торговым делам на положении полновластного управляющего, «выкупает» из
рабства у сводника свою любовницу, гетеру Лемниселеняс. Когда же рабы, после
удачного обмана сводника, устроили пирушку и стали издеваться над появившимся
сводником, а Лемниселенис попыталась прекратить эти издевательства над ее бывшим
господином, якобы не оскорблявшим ее, Токсил резко обрушился на нее: как, мол,
она может заступаться за человека, который сделал бы ее уличной женщиной, если бы они
не вырвали ее из его власти. Раб Сагаристион, нерадивый, постоянно терпящий побои
и наказуемый работами на мельнице (ст. 21—23), по-видимому, даже и не может меч¬
тать о получении им когда-либо свободы. В таком именно духе и выразился по его
адресу зубоскал Пегний: Nam ego me confido liberum fore: tu te numquam spera,
(ст. 286), «я, мол, надеюсь стать свободным, ты же не надеешься ни¬
когда». Когда же Сагаристион, будучи разозлен дерзкими ответами кра¬
сивого Пегния, намекнул на определенную связь Пегния с хозяином (ст. 204), то тот не
только не пытался отрицать это, но ответил:ita sum,то есть Пегний подтвердил правиль¬
ность обвинения, добавив при этом, что занимается этим он не без выгоды для себя,
а надеется таким путем добиться свободы: nam ego me confido liberum fore (ст. 284—
286).
В «Poenulus» Мильфион, раб Агорастокла, узнав от Синцераста, раба сводника,
что обе находящиеся во власти сводника девушки являются свободнорожденными,
говорит Синцерасту, что и он надеется получить от своего хозяина свободу libertatem
при благополучном исходе дела против сводника. Он сможет посодействовать также
и освобождению Синцераста, если сводник разорится вследствие судебного процесса.
Раб Синцераст жалуется на тяжесть участи рабства у сводника. Он предпочел бы по¬
жизненные каторжные работы на каменоломне или на мельнице, лишь бы не работать
у своего жадного, жестокого и преступного хозяина. Он рад причинить любой вред
своднику, погубить его (ст. 870). Синцераст хочет уйти от данного хозяина, но о свободе
1 Advorsitor—раб, идущий встречать, обычно ночью с фонарем, господина,
задержавшегося на пирушке.

154
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
не упоминает, так как вряд ли бы смогли осуществиться его помыслы. Здесь характерно
содержание диалога между этими двумя рабами. Хотя раб Синцераст и не заикнулся
о желании получить свободу, раб Мильфион сам повел речь об этом и обещал посодей¬
ствовать, чтобы и Синцераст стал его соотпущенником на волю — conlibertus. Мильфон
говорил с Синцерастом о свободе, как о предмете, постоянно занимавшем все помыслы
и желания рабов.
В «Radens» Трахалион, раб Плесидиппа, впервые поднял вопрос об отпуске его
на волю тогда, когда благодаря его догадливости, инициативе и настойчивости устрои¬
лись благополучно дела для Плесидиппа, Демонета и Палестры. Но он поставил этот
вопрос сразу и настойчиво, добиваясь и отпуска на волю, и получения в жены Ампе-
лиски (конечно, тоже как свободной), и т. д. И он получает полное удовлетворение
(ст. 1217—1221, 1266, 1291, 1405—1410 и др.).
Все старания и помыслы раба Грипа в этой же пьесе также направлены постоянно
к тому, чтобы добиться свободы и зажить в достатке (ст. 906—937, 1388, 1394); libertas
и lucrum, свобода и нажива, — его стремление, его цель я побуждающие силы в его
действиях. Выловив сетями в море тяжелый сундук, Грип строит радужные планы
о выкупе на волю за счет найденных в нем богатств и о зажиточной и славной жизни.
Когда вмешательство ТрахаЛиона и Демонета свело на нет его надежды, Грип упорно
отстаивал свои права на находку. Так как в конечном итоге Грипу из находки ничего
не досталось и на волю он был отпущен только вследствие того, что выторговал
у сводника вознаграждение за указание ему местонахождения этого сундука, Грип
впал в отчаяние и злоба овладела им в такой степени, что он даже не проявил ра¬
дости по поводу получения свободы (ст. 1416).
В «Stichus» показательна одна фраза раба Стиха. Во время веселья на пирушке,
которую, вернувшись после трех летней поездки с хозяевами по торговым делам,
устроили в складчину два раба с участием общей подружки, у Стиха вырвалась фраза:
Vapulat peculium: actumst: fugit hoc libertas caput (ст. 751); пропала свобода, так
как peculium — сбережения, предназначенные на выкуп из рабства, пошли на
устройство пирушки. Следовательно, растратив частично или полностью peculium
на пирушку, Стих даже среди веселья с горечью вспоминает о той свободе, которая
удаляется от него.
В «Trinummus» раб Стасим тяготится своим рабским положением. Об этом сви¬
детельствует фраза: ego quoque volo esse liber! Nequiquam volo (ст. 440); он, мол,
тоже желает быть вольным, но это желание напрасно. Сам Стасим ответа не дает,
почему он считает такое желание напрасным. Можно предположить такое толко¬
вание: вообще Стасим стремится к свободе, по до отъезда хозяина Хармида по торговым
делам он не имел возможности выкупить себя, так как не имел денег; peculium он
собрал во время отсутствия старого хозяина, обкрадывая слабовольного и расточи¬
тельного хозяйского сына. Но сейчас, даже при наличии денег на выкуп (ст. 727 и
1055), его желание быть свободным будет напрасным, так как хозяйский сын
Лесбоник еще не является sui iuris и не вправе дать свободу рабу. Вообще же
пьеса изобилует противоречиями, и толкование действий ее героев вызывает извест¬
ные осложнения.
Таким образом, анализ комедий Плавта приводит нас к выводу, что раб всегда
стремится получить свободу. При благоприятной развязке для всех главных участ¬
ников интриги раб обычно получает свободу. Подавляющее большинство рабов в той
или иной мере и форме выявляют свое резко отрицательное отношение к рабскому
положению, свои постоянные стремления быть свободными, иногда даже путем побега
(«Captivi»). И только тогда, когда нет соответствующей драматической ситуации, не
представляется возможным выявить отношение раба к отпуску его на волю. В сохра¬
нившихся же фрагментах греческих комедий, главным образом у Менандра, раб не
получал свободу и при благоприятной развязке действия. Возможно, что здесь Плавт
проявил самостоятельность.
Переходим к комедиям Теренция. В «Adelphoe» ни один из рабов не добивается
отпуска на волю и не высказывает своего пожелания быть свободным. Это относится

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
155
как к честному и трудолюбивому Гете, который своим трудом содержит всю семью
•своей госпожи, бедной вдовы Состраты, так и к хитрому и ловкому плуту Сиру, хо¬
рошо и заботливо относящемуся к своему гуманному хозяину Мициону и в особен-
ности к своим прежним воспитанникам, Эсхину и Ктесифону. Но Сир ненавидит хо¬
зяйского брата, ворчливого резонера Демею, над которым Сир постоянно издевается.
В конце пьесы Демея резко меняет свое поведение. По инициативе и ходатайству этого
Демеи раб Сир неожиданно для него самого и его окружающих получает отпуск на волю.
Мало того, достаточно было заикнуться Сиру, что у него имеется жена Фригия, кото¬
рую он тоже хотел бы видеть свободной, как получила отпуск на волю Фригия. А в
придачу Сиру были обещаны еще средства на устройство. Конечно, мотивы освобожде¬
ния Сира и Фригии, точнее их мнимые заслуги, приведены самые смехотворные, ко¬
медийные, иронические, пародийные (ст. 958—976). Но радость Сира по поводу
получения им свободы действительно искренняя и неподдельная. А ведь он ни разу
даже не заикнулся ранее об имеющемся у него желании за продолжительную и верную
•службу получить освобождение от рабства или какую-либо другую награду.
В «Andria» в числе действующих лиц выступает как тгротатіхоѵ тгроасотсоѵ,
то есть в целях экспозиции содержания, вольноотпущенник Сосия, оставшийся жить
и работать у прежнего хозяина Симона и после отпуска на волю. Со слов Симона.
Сосия был им куплен еще мальчиком, и с тех пор для Сосии рабство не было, мол,
в тягость: semper., iusta et clemens fuerit servitus. Сосия служил охотно, servibat
liberali ter, отличаясь fide et taciturnitate, верностью и молчаливостью в смысле покор¬
ности. В награду за это Симон отпустил Сосию на волю: feci ut esses libertus mihi
J(ct. 33—39). Следовательно, хозяин считает высшей наградой, summum pretium, за
верную и преданную службу раба отпуск его на волю. Сосия ценят это и помнит об
этом с благодарностью (ст. 40—42). Но ни в «Andria», ни в остальных комедиях Те¬
ренция: «Eunuchus», «Heautontimorumenos», «Hecyra», «Phormio» ни один раб сам не
поднимает вопроса о получении свободы и не отпускается на волю. В этих пьесах
нет даже данных, которые характеризовали бы отношение рабов к выходу на волю
или косвенно свидетельствовали об этом. А между тем в этих пьесах имелись соответ¬
ствующие драматические ситуации. Так, в «Andria» при благополучном исходе дела
для всех участников пьесы Памфил мог ходатайствовать перед растроганным отцом
не просто о снятии наказания с раба Дава, который был связан (ст. 861—865), а и об
отпуске его на волю. И в «Heautontimorumenos» Клитифон одновременно с просьбой
о прощении рабу Сиру всех проделок (ст. 1066) мог уговаривать отца и об отпуске его на
волю. В «Hecyra» разговор в последней сцене между рабом Парменоном и молодым
хозяином Памфилом о вознаграждении раба остается неоконченным, вследствие чего
создается впечатление некоего недоумения и удивления, почему в этой прерванной бе¬
седе Парменону не была обещана или дарована свобода. Возможно, что эту часть
разговора, имевшегося в греческом прототипе, Теренций опустил. Однако это чувство
сожаления остается и по прочтении «Adelphoe», когда в конце пьесы также не осуществи¬
лось вознаграждение раба Геты,как это обещал ему Демея (ст. 883—887) и как к
этому вела вся драматическая ситуация.
Таким образом, в отличие от Плавта рабы у Теренция не стремятся к свободе.
Мало того, они и меньше жалуются на свою участь. Та резкость противоречий между
рабами и рабовладельцами, какая есть у Плавта, не чувствуется у Теренция. И сводник
выведен у Теренция вовсе не темными красками, а наоборот, его отличает fides optuma—
«Adelphoe» (ст. 161). Ни в одной пьесе у Теренция сводник не посрамлен. В «Andria»
же подчеркивается, что для Сосии рабство было всегда сносным и не обременительным.
Весь диалог рабовладельца Симона с его вольноотпущенником Сосией отсутство¬
вал в греческом прототипе и исходит от Теренция1.
1 См. пояснения античного комментатора Доната: Aeli Donati, Commentum
Terenti, 10: Prima scaena Perinthiae fere isdem verbis scripta est, cetera dissimilia sunt,...
Conscius sibi est (Ter. — Я. K.) primam scaenam de Perinthia esse translatam, ubi
senex ita cum uxore loquitur, ut apud Terentium cum liberto. At in Andria Menandri

І56
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Анализ отношения рабов к свободе будет неполным, если не затронуть отношения
к свободе и женской половины рабского населения. В этой части комедийный материал,
к сожалению, весьма скуден и односторонен. Преимущественно это гетеры, находя¬
щиеся во власти сводников, которые стремятся к свободе и часто ее получают. Их
выкупают обычно любовники («Epidicus», «Mostellaria», «Persa», «Pseudolus», «Adel-
ohoe», «Phormio» и др.), или оказывается, что они свободнорожденные («Curculio»,
«Poenulus», «Rudens», «Eunuchus» и др.).
Служанки — ancillae, кому бы они ни принадлежали, в анализируемых пьесах
вопроса о свободе не затрагивают. Это не значит, что они индифферентно относятся
к свободе, а связано главным образом с их сюжетной ролью и развитием драматической
ситуации пьесы. Несомненно также, что в действительности у рабынь не могло
быть столь сильного стремления вырваться на волю, как у рабов, в связи с большей
трудностью для женщины в случае освобождения от рабства устроить на чужбине само¬
стоятельную и независимую трудовую и семейную жизнь. Только в «Casina» опознание,
¿vapcopiojióc, дает свободу Касине, только одна Ампелиска в «Rudens» получает
свободу за выкуп, и только Фригия, жена раба Сира в «Adelphoe», отпускается на волю
одновременно с мужем за «заслуги». Вместе с тем трудно представить себе более яркое
выражение горечи и тягостей рабства для рабынь, чем то, которое мы находим в словах
84-летней рабыни Сиры в комедии Плавта «Mercator». Сира поясняет хозяйке, под
влиянием какой именно тяжести она не может идти быстрее: 84 года, рабство, пот,
жажда, да к тому же ноша:
...Annos octoginta et quattuor
Et eodem accedit servitus, sudor, sitis.
Simul haec quae porto deprimunt (ct. 671—675)
Поэтому, как позволяет считать этот пример, рабыни, так же как и рабы, тяготились
рабством и всемерно стремились к свободе, как к высшему благу. Это красноречиво*
подтверждается комедийным материалом Плавта. Несмотря на то, что некоторые
обстоятельства, в том числе преклонный возраст раба, неприспособленность его
к самостоятельной жизни, поскольку раб не имел никаких прав, еще более трудные
условия в этом отношении для рабынь, сдерживали настойчивость рабов в достижении
этой цели, тем не менее именно анализ комедий Плавта подтверждает, что подавляющее
большинство рабов страстно жаждало свободы.
Этот же анализ комедийного материала дает основание констатировать
наличие различной трактовки рабства и персонажей рабов у Плавта и Теренция, что
указывает одновременно и на различное отношение их к такому социальному явлению,
как рабство. Это различие, видимо, нельзя объяснить лишь случайным подбором
оригиналов аттических комедий. Оно отражено в целом ряде других моментов, в дан¬
ном анализе не затронутых, и имеет своими причинами явления социального и идеоло¬
гического характера1. То отношение к трактовке рабства, какое мы наблюдаем у Те¬
solus est senex... «первая сцена (другойменандровойкомедии. — Я. К.) «Перинтии» на¬
писана почти теми же словами, а прочее непохоже,... Он (т. е. Теренций. — Я. К.)
вполне сознательно перенес (позаимствовал. —Я. К.) первую сцену из «Перинтии»,
где старик так (в такой форме.— Я. К.) разговаривает с супругой, как у Теренция
с вольноотпущенником. А в «Андрии» Менандра выступает один старик...». Из этого·
следует, что Теренций, переделывая комедию Менандра «Андрия», имеющийся в ней
в первой сцене монолог старика Симона заменил диалогом, взятым в части его содер¬
жания из другой комедии Менандра, из «Перинтии». Но в «Перинтии» диалог проис¬
ходит между Симоном и его супругой. Теренций же в своей комедии «Андрия» пре¬
вратил этот диалог в диалог между Симоном и его вольноотпущенником Сосией.
1 Подробный анализ творчества Плавта и Теренция в их отношении к рабству
и характеристика образов рабов даны в кандидатской диссертации автора: «Рабство

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
157
ренция, вряд ли имелось в тех греческих оригиналах, которые переделывал Теренций.
Достаточно просмотреть фрагменты комедий Менандра1, чтобы убедиться, что его раб
также стремится получить свободу. Так, в «^Етитретгоѵтзс» раб Сириек, в качестве
самого сокровенного пожелания рабу Даву, желает ему поскорее получить свободу
(ст. 47—51). Раб Онисим с горечью высказывает опасение, как бы не остаться ему рабом
всю жизнь, поскольку он настроил господина враждебно против себя (ст. 343—344).
Арфисгка-рабыня Габротонон постоянно думает о получении свободы (ст. 322, 331 и
др.). В «nspixsLpofxévT]» раб Дав в беседе с господским сыном Мосхионом высказывает
свою мечту: в благодарность за услуги в любовных делах Мосхиона получить свободу
и сделаться торговцем снедью и сыром на площади (ст. 348 — 375). Воин
Полемоя обещает служанке-рабыне Дориде за содействие в примирении с Гли-
керой отпуск на волю, как лучшую награду (ст. 404—405, ср «Andria» ст. 39, summum
pretium) и т. д. Вряд ли это различие между трактовкой Теренцием и Менандром от¬
ношения раба к отпуску его на свободу случайно. Вряд ли можно также объяснять
отсутствие в комедиях Теренция упоминаний о стремлении рабов к свободе и об их
отношении к свободе также тем, что эти моменты отсутствуют в его греческих прото¬
типах. Возможно, что Теренций просто пропускал такого рода моста, встречавшиеся
в греческих оригиналах, сглаживая таким образом остроту социальных моментов.
В пользу такого предположения свидетельствует введение Теренцием искусственного
окончания разговора между рабом Парменоном и молодым хозяином Памфилом об
отпуске Парменона на волю, о котором я упоминал уже раньше. Памфил поднял
вопрос о недопустимости оставления Парменона без награды или подарка, однако
не окончил его, сославшись на приближение Вакхиды, По-видимому, сам Теренций
прервал этот разговор.
Объяснение причин этих различных подходов обоих поэтов к отпуску рабов па
волю необходимо искать в мировоззрении поэтов, в анализе их биографических фак¬
тов, влиянии социально-политической и культурной жизни Рима того времени и
литературных традиций, эстетических вкусов, определявших социальное лицо
и идеологическую направленность их творчества. Плавт, как известно,
принадлежал к низшим городским слоям общества, его творчество отражает
настроения, интересы, взгляды и мысли широких кругов простого народа. Городской
плебс представлял в основном аудиторию, для которой Плавт творил, к вку¬
сам которой он прислушивался и одобрения которой добивался. У Плавта, по-види-
мому, не было знатных покровителей, свои произведения он писал согласно вкусам
и нуждам простых людей. Плавт расширил в переделываемых им аттических комедиях
роль раба, усилив ее отчасти в буффонном направлении. Но было бы ошибкой считать,
что этим он проявляет презрение к социальным низам, к рабам. Плавт отнюдь пе
делает раба объектом насмешки и издевательства. Наоборот, в расширении роли раба
он видит средство для высмеивания, одурачивания, «изобличения» господина, воина,
сводника. Раб у Плавга умный, хитрый, ловкий, энергичный и жизнерадостный
человек. Раб у Плавта вызывает симпатии как представитель обездоленного класса.
Такое же сочувствие и симпатии к рабу Плавт стремился вызвать и у зрителей, в то
же время к обидчикам рабов — чувство отвращения. Отдельные же места в комедиях
Плавта представляют собой прямой призыв к гуманному обращению с рабами. При¬
чину такого отношения Плавта к рабству позволительно искать и в том, что Плавт,
по-видимому, сам пережил и почувствовал на своей спине все тяжести положения
и труда раба. Подтвержденную источниками литературную традицию о вынужден¬
ной временной работе Плавта на мельнице не следует считать выдумкой биографов
и образы рабов в римской комедии fabula palliata по произведениям Плавта и Те¬
ренция», рукопись, Львов, 1955.
1 Напомним, что из общего числа шести комедий Теренция четыре представляют
переделки комедий Менандра, две — Аполлодора, в отношении стиля близкого Ме¬
нандру.

158
ДОКЛАДЫ II СООБЩЕНИЯ
и отвергать ее а prioriL На наш взгляд, эта традиция заслуживает внимания и представ¬
ляется весьма вероятной и правдоподобной, хотя утверждать ее абсолютную досто¬
верность трудно.
Теренций же творил в духе эстетических вкусов и литературных идеалов зара¬
женных квиетизмом высших римских аристократических кругов, являвшихся сторон¬
никами эллинистической культуры и поборниками ее распространения в Риме. По-види¬
мому, Теренций выполнял заказы прежде всего сципионовской группировки и не только
в художественном аспекте или эстетическом, но частично и в социальном. Для Теренция
характерно сглаживание противоречий между рабовладельцами и рабами. Он стремится
подчеркнуть благородство в характерах «отцов», отказывается от изображения гнусных
сводников и ростовщиков. У него отсутствуют какие-либо намеки на социальные во¬
просы, критика римских нравов и обычаев. Рабы изображены примирившимися со
своим положением, не добивающимися и даже не помышляющими о свободе. Все это,
как мне кажется, отвечало стремлениям сципионовского кружка относительно прими¬
рения общественных противоречий и установления гражданского мира. Этими причи¬
нами, по-видимому, объясняется различное отношение обоих римских поэтов к отпуску
рабов на волю и к стремлениям рабов добиться свободы.
Я. Н. Коржинский
О ДАТИРОВКЕ НАЧАЛА ВОССТАНИЯ СПАРТАКА
Правильное освещение хода событий, связанных с восстанием Спартака, требует
точной, соответствующей свидетельствам источников датировки. После работы А. В. Ми¬
шулина, появившейся в 1936 г., датировка начала восстания 74 годом до н. э. принята
многими советскими историками и вошла в научную и учебную литературу последних
лет. Нам представляется, что данная датировка и доводы А. В. Мишулина в ее защиту
приводят к искажению действительного хода восстания Спартака. Вот почему необ 11 Aul. Gell., NA, III, 3, 14 сл.: Sed enim Saturionem et Addictum et tertiam quan-
dam, cuius nunc mihi nomen non subpetit, in pistrino eum (scii. Plautum) scripsisse
Varro et plerique alii memoriae tradiderunt, cum pecunia omni, quam in operis artificum
scaenicorum pepererat, in mercatibus perdita, inops Romam redisset et ob quaerendum
victum ad circumagendas molas, quae trusatiles appellantur, operam pistori locasset...
(«Но ведь Варрон и весьма многие другие передали, что он (т. е. Плавт. —Я. К.)
написал на мельнице «Сатуриона» и «Присужденного» и какую-то третью (комедию. —
Я. Я.), название которой сейчас не держится в моей голове, когда он, потеряв в торго¬
вых операциях все деньги, добытые на сценической службе, вернулся в Рим без средств,
и в поисках средств к существованию нанялся к мельнику на работу по вращению
жерновов, называемых ручной мельницей...»). Hieronymus ad Euseb. chron.,
1817 (Bong. 1818) i. e. a. 554 u. c.: Plautus ex Umbria Sarsinas Romae moritur (immo
«clarus habetur»). Qui propter annonae difficultatem ad Molas manuarias pistori se lo¬
caverat ibi quotiens ab opere vacaret scribere fabulas solitus ac vendere («Плавт, Умбриец
из Сарсины,в Риме умирает (вернее «достигает славы»). Он вследствие дороговизны
нанялся на работу к мельнику вращать ручную мельницу и там обычно в часы досуга
писал комедии и продавал». Отстаивал достоверность этой традиции Fr. Marx, Die
neueren Forschungen über die bürgerliche Stellung und die Lebensschicksale des Dichters
Plautus, Zöst. G. 49, 1898, стр. 50. Отклоняли эту точку зрения, считая ее неправдо¬
подобной, Fr. Leo, Geschichte der römischen Literatur, стр. 95; Plautinische For¬
schungen, стр. 74; W. К г о 11, в S. W. T e u f f e 1 s, Geschichte der römischen Lite¬
ratur, VI изд., стр. 168 и др.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
159
ходимо снова рассмотреть свидетельства древних о восстании и вернуться к правиль¬
ной и общепризнанной в античной историографии датировке восстания 73 годом,
Правда, в 1872 г. была опубликована работа Шамбаха1, в которой в порядке
единственного исключения ставился вопрос о начале восстания в 74 году. В защиту
74 года Шамбах приводил такую аргументацию, которая была признана слабой даже
его сторонником по эгому вопросу А. В. Мишулиным. «Слабость его аргументации
в пользу своей точки зрения,— писал А. В. Мишулин, — не мобилизовала научного
интереса, и его мнением историческая литература просто пренебрегала, кстати без
всякого к тому основания»1 2. Однако А. В. Мишулин, как мы увидим при дальнейшем
исследовании, взял у Шамбаха некоторые доводы его аргументации. Рассмотрим по¬
становку вопроса Шамбахом. Свою попытку установить год начала восстания Спартака
Шамбах построил на сопоставлении данных Евтропия и Орозия, устанавливая, что
в их свидетельствах является общим и что различным. В результате такого сопостав¬
ления он пришел к выводу, что в отношении летосчисления с основания города дан¬
ные Евтропия неточны, в то же время Евтропий дает правильное определение лет по
консулам. Коренным недостатком Евтропия Шамбах считает неправильное указание
писателем года начала восстания (678 год от основания Рима), имеющее своей причи¬
ной именно то, что Евтропий смешивает эти два различных летосчисления. Вследствие
этого указанный им год восстания не совпадает с годом консульств, приходящихся на
тот же самый год. Однако это смешение Евтропием двух различных летосчислений
легко позволяет, по мнению Шамбаха, найти правильное летосчисление. У Орозия
Шамбах признает совпадение данных в летосчислении с определением лет по годам
консулов. Согласно книге VII главы III Орозий за год начала летосчисления
принимает 752 год (что означает 754 год обычного летосчисления), отсюда называемый
им год начала восстания 679 (681 обычного летосчисления) должен быть исчислен
как 73 год до н. э. (752—679=73). Орозий добавляет и имена консулов (Lucullo et
Cassio cons.). Согласно списку консулов (nach den Consularfasten) в 678 году (по Орозию
в 679, по обычному летосчислению 681), консулами были М. Т. Ѵагго Lucullus и
V. Cassius Varrus. Шамбах признает бесспорную правильность этих данных и един¬
ственную ошибку Орозия видит в том, что год разгара восстания Орозий ошибочно
принял за год его начала.
Как же Шамбах приходит к выводу о 74 годе начала восстания? На основании
неточных данных того же Евтропия, причем за основу Шамбах принимает недоказан¬
ное положение, что восстание закончилось на четвертом году в консульство Гнея-
Ауфидия Ореста (Gn. Aufidius Orest) и П. Корнелия Лентула Суры (P. Cornélius Len¬
tulus Sura). Рассуждение идет следующим образом: Евтропий, указывая 678 год как год
начала восстания (679 обычного летосчисления), следует летосчислению Баррона
(по Баррону 753/754 год обычного летосчисления), следовательно, год начала восста¬
ния, по Евтропию, падает на 75 год до н. э. (753—678 = 75); также и по обычному лето¬
счислению 754—679 = 75. В таком случае между данными Евтропия — 75 год и Оро¬
зия— 73 год разница была бы в два года. Но так как Евтропий путает летосчисления,
фактическое отклонение от Орозия составляет у Евтропия всего один год, и восстание
в таком случае, по Евтропию, начинается в 74 году. И доказывается это Шамбахом так:
как мы видим из VI книга 8 главы Евтропия, последний относит консульство Суры
и Ореста к 681 году, а это означает 71 год до н. э. —год окончания восстания, подав¬
ленного на четвертом году (здесь за аксиому принимается недоказанное. — А.71/.).
Далее Шамбах производит отсчет трех лет от указанного Евтропием года конца вос¬
стания и приходит к выводу, что данные Евтропия и Орозия по расположению кон¬
сулов совпадают. Отсчитываем по консульским фастам три года до 678 г. и находим
консулов Л. Лициния Лукулла (L. Licinius Lucullus) — консула 74 г., победителя
Митридата, и М. Аврелия Нотту (М. Aurelius Cotta). Отсчитываем два года — до 679 г.
и встречаем М. Теренция Баррона Лукулла (М. Terentius Ѵагго Lucullus) и Кассия Вара
1	Schambach, Der italische Sklavenaufstand 74—71 vor. rChristi, B., 1872.
2	А. В. Мишулин, Спартаковское восстание, M., 1936, стр. 110.

160
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
(С. Cassius Varus), консула 73 года. Таким образом, заключает Шамбах, 678 год у
Евтропия и 679 у Орозия совпадают по консулам. Если это так, то значит восстание
началось в 74 году до н. э., по Евтропию; Орозий же, называя 73 г., пренебрегает од¬
ним годом восстания. Таков ход доказательств у Шамбаха.
А. В. Мишулин также берет за основу некоторые аргументы Шамбаха. Ход рас¬
суждения у А. В. Мишулина таков: Евтропий отмечает консулов 71 г. Суру и Ореста
датой 681 г., а 681 год может быть принят за 71 год до нашей эры лишь при исчислении
по Дионисию и Капитолийским фастам (год основания Рима — 752). Отсюда, если вы¬
считать по этому летосчислению 678 год, указанный Евтропием, как год начала вос¬
стания Спартака, то получится 74 год дон. э. (752—678=74). Рассмотрим эту аргумен¬
тацию, основанную на данных Евтропия. Легко вскрыть ее необоснованность и не¬
правильность, приведя свидетельство самого Евтропия, показав в то же время явную
ошибочность в его указании 678 года как года начала восстания. Уже Шамбах отме¬
тил, что у Евтропия наблюдается смешение двух различных летосчислений. Исходя
из указанного Евтропием года консульства Суры и Ореста — 681 год, Шамбах при¬
знает, что и Орозий и Евтропий пользуются одним летосчислением с основания го¬
рода. У Орозия 752 год является годом начала летосчисления города (VII, 3)
и у Евтропия также 752 год. Этого не отрицает и А. В. Мишулин 1. Орозий
и Евтропий, указывая разный год начала восстания, называют одних и тех же консулов.
Но если Евтропий путает летосчисление, то у Орозия летосчисление с основания
города совершенно четко совпадет с определением лет по консулам. На каком же осно¬
вании тогда мы должны предпочесть 678 год, указанный Евтропием, ясному указанию
Орозия на 679 год? Оказывается, оснований для этого нет никаких, особенно если мы
учтем имеющееся у Евтропия дополнительное свидетельство, которым и Шамбах
и Мишулин пренебрегают. Называя 678 год, Евтропий ясно пишет, что это было тогда,
когда М. Лициний Лукулл, родственник того Лукулла, который вел войну против
Митридата, получил провинцию Македонию (Anno urbis Romae 678 Macedoniam
provinciam M. Licinius Lucullus, consobrinus Luculli, qui contra Mithridatem bellum
gerebat). И далее следует: «И в Италии новая война внезапно возникла» (VI, 7). Слиш¬
ком очевидно, что речь идет о консуле 73 г., полное имя которого согласно римских
консульских фаст: М. Лициний Теренций Варрон Лукулл. В 74 году, как мы знаем,
консулом был другой Лукулл, ведший войну с Митридатом. Отсюда следует, что Евтро*
иий, ошибочно определяя 678 год вместо 679 (по летосчислению Дионисия и Капито¬
лийским фастам), фактически, называя консула 73 года, указывает 679 год как год
начала восстания (73 г. до н. э.). А. В. Мишулин, говоря о последнем этапе восстания
Спартака, следуя за Аппианом, называет Лукулла, «победителя Митридата», в качестве
консула, прибывшего с армией в Брундизий. Однако с этим никак нельзя согласиться.
Аппиан явно смешал двух братьев Лукуллов, на что неоднократно указывалось
в историографии (Друман, Гольм, Мюнцер) 1 2. Можно предположить, что ос¬
нование ошибки Аппиана таится, возможно, в небрежном пользовании Ли¬
вием, в крайне сокращенном его изложении. Так, например, в конце эпитомы 95 книги
Ливия сразу после слов о победе Спартака над Клодием и Варинием идет речь о по¬
беде Л. Лукулла над Митридатом. При склонности Аппиана к сокращениям и крайней
непоследовательности всего рассказа о Спартаке легко могло появиться ошибочное
утверждение о прибытии Лукулла, победителя Митридата, в Брундизий в год гибели
Спартака. В действительности на помощь Крассу в борьбе со Спартаком был послан
брат Лукулла, победителя над Митридатом, Марк Лициний Лукулл, консул 73 г. до
н. э., получивший в наместничество провинцию Македонию.
Это подверждается рядом общеизвестных свидетельств авторов, писавших по
этому поводу. Так, Плутарх упоминает о Лукулле, вызванном из Фракии, у Саллю-
1	Мишулин, ук. соч., стр. 112.
2	Drumann - Groebe, IV, 87; R i с e H о I m e s, The Roman Republic, стр.
386—390; Münzer, Spartacus, RE, s. v.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
161
стая речь идет также о Лукулле, действовавшем во Фракии1 11. У Евтропия, как уже
выше говорилось, есть прямое указание о Марке Лицинии Лукулле, получившем про¬
винцию Македонию. Кроме того, на основании Орозия — VI,3 и Евтропия — VI, 7,
мы знаем, что в 71 году до н. э. Фракия благодаря усилиям Марка Лукулла сделалась
частью Македонской провинции. Значит, речь идет о возвращении Марка Лициния
Лукулла после победы над Фракией. Таким образом, при оценке данных Евтропия
следует учитывать свидетельства всех других античных авторов, писавших о
восстании Спартака, сохранявших в своем большинстве историческую традицию
Ливия.
В решении вопроса о правильной датировке восстания Спартака важнейшее зна¬
чение имеет установление того,какая историческая традиция лежит в основе всех наших
источников о восстании Спартака. Внимательное изучение этих источников непрелож¬
но приводило всех авторов, занимавшихся этим вопросом, к двум римским историкам,
по времени ближе всех стоявших к восстанию Спартака: Саллюстию и Ливию. Как
можно судить по дошедшим фрагментам, Саллюстий в своих «Историях» описанию
восстания отвел значительное место; Ливий же посвятил ему три книги своего труда —
95, 96, 97. Дошло, как известно, только краткое содержание этих книг в так называе¬
мых Periochae.
В изложении событий Саллюстием и Ливием нет оснований видеть противопо¬
ложные исторические традиции. Прав Г. Ратке, доказывая связь между Саллюстием и
Ливием в значительной части их свидетельств о Спартаке2. Ливий, безусловно, имел
под руками труды Саллюстия наряду с другими ценными источниками своего времени.
Бесспорно также, что для позднейших авторов Ливий являлся одним из основных
исходных источников о восстании Спартака. Такое фундаментальное сочинение, по¬
священное истории Рима от основания города до становления ранней империи, в кото¬
ром три книги были отведены восстанию Спартака, естественно не могло быть остав¬
лено без внимания ни одним из позднейших историков. Римская государственная точка
зрения проходит красной нитью через все труды Ливия, и она связывала и привле¬
кала и всех остальных историков.
Пользование Ливием можно широко проследить не только у Плутарха, но и у
Аппиана. Ряд так называемых историков второго ряда прямо следуют в изложении
Ливию. К этому ряду историков относятся Евтропийи Орозий, единственные авторы,
прямо называющие дату начала восстания. Вот почему так важно установить единую
традицию, отраженную у них, и разрешить имеющееся несоответствие в указанной
ими дате начала восстания Спартака. При таком подходе к свидетельствам Евтропия
и Орозия сопоставление их данных относительно консулов в период восстания
Спартака позволяет обнаружить ошибку Евтропия, спутавшего 678 год
с 679 годом. Из прилагаемой таблицы видно, что у Орозия и Евтропия при
совпадении года начала летосчисления и года конца восстания совпадают и консулы
по годам, что доказывал и Шамбах. Расхождение между ними имеется только в годе
начала восстания — 678 год у Евтропия и 679 год у Орозия. Это расхождение обнару¬
живает явную путаницу и прорыв в годах, исходя из последовательности лет, именно
у Евтропия. А это заставляет нас сделать вывод о том, что, называя консула 73 года —
М. Лициния Лукулла, Евтропий ошибался, указав 678 год (74 г. до н. э.) как год
его консульства.
Евтропий и Орозий во многом сохраняют основную историческую традицию
о Спартаке, идущую от Ливия и Саллюстия. Свидетельством этому может служить
цифра 74, когда идет речь о побеге гладиаторов из школы в Капуе (Евтропий, VI, 7;
Орозий, V, 24; Ливий, Эпитома 95; Саллюстий, фр. 90). Цифра рабов, убитых в послед¬
нем бою, — 60 000 (Ливий, Эпитома 97; Евтр., VI, 7; Ороз., V, 24); сравнение войны
Спартака с войной Ганнибала у Евтропия (VI, 7) и Орозия (V, 24), безусловно, ведет
1С. Sallusti Crispi Historiarum reliquae. Prolegomena, De tumultu fugiti¬
vorum, IV, III, fr. 47 —48 (Maurenbrecher).
a G. R a th ke, De Romanorum bellis servilibus capita selecta, B., 1904.
11	Вестник древней истории, № 3

Список консулов в период восстания Спартака и в последующий за ним год (73 — 70 гг. до н. э.), по данным Орозия и Евгропия,
исходя из консульских фаст
162
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
по последовательности лет

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
163:
свое начало от Ливия, ибо трудно допустить, чтобы историк, уделивший в своей исто¬
рии такое большое внимание войне с Ганнибалом, воздержался бы от подобного срав¬
нения. Исходя из этой связи между Ливием, Евтропием и Орозием, мы не можем но
признать исключительную ценность косвенного свидетельства Ливия, подтверждаю¬
щего датировку начала восстания Спартака 73 годом, на что указывает С. И. Ковалев,
сравнивая 94 и 95 эпитомы Ливия1. Лициний Лукулл в 94 эпитоме Ливия фигурирует-
как консул, а в 95, там, где идет речь о начале восстания Спартака, этого консула
74 года Ливий называет проконсулом, что свидетельствует о 73 годе как годе на¬
чала восстания.
Теперь рассмотрим еще один дополнительный довод, выдвинутый А. В. Мишули¬
ным в пользу датировки начала восстания но Евтропию (678 г. = 74 г. до н. э.).
У А. В. Мишулина читаем: «У Евтропа (!) есть очень важное указание об окончании
войны со Спартаком „на исходе 3-го года“. Следовательно, если считать, как это принято
в науке, что Спартак потерпел поражение от Красса и погиб в 71 году летом, а эту
дату Евтроп берет за конец войны, то простой отсчет трех лет дает как раз 74 год
до н. э.»1 2. В данном случае А. В. Мишулин неправильно переводит текст, вводя несуще¬
ствующее у Евтропия выражение — «на исходе», в то время как у последнего читаем,
что «на 3-м году этой войне был положен конец»: tertio anno bello Іщіс finis
impositus est.
Третий аргумент в пользу начала восстания в 74-м году А. В. Мишулин связы¬
вает со свидетельством Аппиана о том, что Красе был назначен главнокомандующим
на третьем году войны. Однако и этот довод не должен быть принят во внимание.
Слишком очевидно, что, повествуя об окончании второго года, когда в июле 680 г.
(72 г. до н. э.) были уже произведены выборы консулов на третий год, Аппиан
мог, исходя из консульского года, сказать: «третий год длилась эта ужасная война».
Но, принимая во внимание это выражение Аппиана, мы все же должны будем при¬
знать, что окончание войны он относит не на четвертый, а на третий год восстания;
известно и другое свидетельство Аппиана о том, что Красе, деятельность которого
приходится на первую половину 71 года, в шесть месяцев закончил войну со
Спартаком (και τάδε Κράσσος εξ μησιν έργασάμενος) и тотчас немедленно (α*τίκα μάλα)
стал оспаривать славу у Помпея. Дальше из текста Аппиана следует, что окончание
войны относится ко времени до консульских выборов, происходивших в июле.
Аппиан говорит, что Красе и Помпей не распустили свои войска и оба выставили
свою кандидатуру в консулы (ές δέ ύπατειαν άμφω παρ^γγελλον) (App., I, 121 )3
У Аппиана, так же как у Ливия, говорится о том, что Красе был претором до
того, как он получил командование в войне против Спартака. У Ливия в 96 эпитоме
читаем: «война М. Крассу претору была поручена» (bellum М. Crasso praetori
mandatum est)4. И Аппиан, когда говорит о выставлении Крассом своей кандидатуры
в консулы, ссылается на то, что Красе «согласно закону Суллы был претором»
(Ó μεν έστρατηγηκώς κατά νόμον Συλλα) (App., I, 121).
Можно сделать вывод, что Красе был направлен на борьбу со Спартаком не
только после июльских консульских выборов 72 года до н. э., но и после того, как
избранные консулы потерпели поражения. Подтверждение этому мы находим в
свидетельстве Аппиана, что Красе, прибыв на место, присоединил к своей армии
и два консульских легиона (άφικόμενος δέ και τά των υπάτων δύο προσέλαβε) (Αρρ.,
I, 118).
Таким образом, если учесть выше рассмотренные свидетельства Аппиана об окон¬
чании войны Крассом в шесть месяцев и немедленном выставлении им своей канди¬
1С. И. Ковалев, К вопросу о датировке начала восстания Спартака, В ДИ,
1956, № 2.
2	Мишулин, ук. соч., стр. 112.
3	Appiani Historia Romana, т. II, Lipsiae, 1905.
4	Livius Periochae omnium librorum. 0. Rossbach, Lipsiae, 1910.
11*

164
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
датуры в консулы, можно с достоверностью установить время назначения Красса
главнокомандующим. Это был или самый конец 72 года или, скорее, начало 71 года. При¬
няв высказанные нами предноложения, мы можем в какой-то мере объяснить ут¬
верждение Аппиана о назначении Красса главнокомандующим на третьем году
ІВОЙНЫ.
Почти все сторонники датировки восстания 74 годом опираются на это свидетель¬
ство Аппиана, при чем они приходят к такому выводу механически, отсчитывая три
года от года окончания восстания. Однако внимательное чтение всего рассказа Ап¬
пиана показывает, что Аппианв счете времени исходит от консульских выборов, и от¬
сюда следует, что нельзя буквально понимать выражение о «третьем годе». Нача¬
лось восстание Спартака, как можно судить по всем данным, весною 73 года,
до июльских консульских выборов, и Аппиан считает это время первым кон¬
сульским годом; в июле 73 года были избраны другие консулы на 72 год —
на второй год восстания; в июле 72 года были избраны консулы на 71 год — это
уже на третий год. В этом смысле Аппиан мог писать о наступившем третьем годе
борьбы со Спартаком, тем более, что назначение Красса произошло уже значительно
позднее июльских выборов 72 года, после поражений, нанесенных Спартаком, ког¬
да никто из страха не выставлял своей кандидатуры в главнокомандующие
(App., I, 118).
Нам представляется также, что должен быть уточнен текст перевода данного
свидетельства Аппиана. Обычно это место переводится так: «Третий уже год длилась
эта страшная война». В греческом же тексте Аппиана нет ни одного слова, которое
могло бы быть переведено словом «длилась». Скорее можно было бы перевести так:
-«Третий год уже был (Vjv *—в смысле наступал.— А· М.) в той страшной войне (τρι-
έτης τε ην ηδη φοβερός αυτούς δ πόλεμος..). В таком понимании этот текст Аппиана впол¬
не соответствует уже приводимому нами свидетельству Евтропия «на третьем году этой
войне был положен конец», а значит, и не может служить доказательством в пользу да¬
тировки восстания Спартака 74 годом.
С. И. Ковалев отвергает свидетельство Аппиана, показывая непоследо¬
вательность, противоречивость и путаницу в изложении Аппианом восстания
Спартака. Действительно, следует подчеркнуть, что хронологическая непоследова¬
тельность и фактические ошибки характеризуют рассказ Аппиана о Спартаке. Кроме
известной уже путаницы в отношении двух Лукуллов, мы встречаем у Аппиана ошибки
в указании имен римских полководцев, посланных на борьбу против Спартака в на¬
чале восстания. В то время как у большинства древних авторов первым посланным
против Спартака полководцем называется Клодий, у Аппиана фигурирует Варииий
Глабр, а затем Публий Валерий.
Исходя из последующего рассказа Аппиана, нельзя не согласиться с рядом исто¬
риков, утверждавших, что Аппиан в данном случае Клодия пропускает, а из одного
имени Вариния (полное имя Вариния — Публий Вариттй Глцбр) делает два имени:
Вариний Глабр и Публий Валерий (App., I, 116)*. Дальнейшим текстом Аппиана
подтверждается, что вторым полководцем, разбитым Спартаком, был именно Вари¬
ний, у которого был отнят конь. «После этого, пишет Аппиан, к Спартаку сбежалось
«ще больше народа и войско его достигло 70 000». Но куда же тогда девался и
что делал посланный затем Публий Валерий, о котором далее Аппиан ничего не го¬
ворит? Небрежность в отношении имен римских полководцев проявляется во всем
рассказе Аппиана. Он не называет ни Геллия, ни Лентула, указанных Плутар¬
хом* Ливием, Орозием, никаких помощников Вариния, Красса, названных Плу¬
тархом.	..	.	*
Однако, отмечая явную непоследовательность рассказа Аппиана о Спартаке,
а также прямое пренебрежение датировкой событий, мы не должны забывать об исклю¬
чительно ценных моментах в изложении восстания Спартака Аппианом. Именно в 11	Об этом смешении имен говорят М ю н ц ер, Der erste Gegner des Spartacus,
-«Philologus», 1896, 55 и Ш а м б а x, ук. соч.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
165
изображении Аппиана, как это отмечал Маркс в письме к Энгельсу, Спартак «...яв¬
ляется самым великолепным парнем во всей античной истории»1. Аппиан многое со¬
храняет в своем рассказе о Спартаке от Саллюстия и Ливия, возможно, и от других
авторов, и поэтому ни в коем случае не следует подвергать сомнению все сказанное:
Аішианом о Спартаке.
Пользование Саллюстием и Ливием подтверждается рядом моментов. Аппиан,.
безусловно, придерживается общих с Ливием и Саллюстием данных в определении:
количественного состава восставших рабов. В указании числа бежавших из Капуи:
гладиаторов Аппиан исходит из цифры 74, называемой и Саллюстием (fr. 90) и Ли¬
вием (Epit., 95). Со свойственной Аппиану небрежностью при пользовании цифровыми
данными, он сообщает, что Спартак уговорил около семидесяти (ές έβδομήκοντα) своих
товарищей пойти на риск ради свободы (App., I, 116). Прямое следование Ливию мы
находим в свидетельстве Аппиана о разгроме отряда Крикса. Ливий отмечает, что
в сражении под руководством претора К. Аррия были убиты Крикс, вождь беглых,
и 20 000 его воинов (Q. Arrius praetor Crixum, fugitivorum ducem, cum viginti millibus
hominum cecidit) (Liv., Epit., 96). Аппиан, рассказывало разгроме Крикса, командо¬
вавшего 30-тысячным отрядом ηγούμενος τρισμυρίωνάνδρων), отмечает, что «сам Крикс и
две трети его войска пали в битве» (δύο μέρη τού στρατού και αυτός συναπώλετο αυτούς
(App., I, 117). Таким образом, и у Аппиана фигурирует 20 000 убитых воинов Крикса.
Далее, если учесть все числовые показатели о составе армии Спартака, имеющиеся у
Ливия и его восстановителей, то можно сделать вывод о совпадении данных Ливия
и Аппиана в общей оценке сил Спартака в 120 000 человек, указанной Аппианом (Арр.,
I, 117). Такой арифметический подсчет приводится в указанной книге Г. Ратке.
Можно привести примеры, доказывающие связь текста Аппиана с текстом Сал¬
люстия. Ограничимся сравнением отдельных сходных свидетельств. Аппиан расска¬
зывает, что Спартак, перед тем как идти на Рим, приказал сжечь весь лишний обоз,
и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке (App., I, 117). В 20 фрагменте Сал¬
люстия, относящемся, по-видимому, к несколько более позднему времени, речь идет
об обратном захвате вьючного скота рабами. «Снова вьючный скот захватив (rursus
iumenta nancti), к городу устремились». Другое совпадение в свидетельствах Аппиана
и Саллюстия мы находим в их рассказе о поспешных действиях Красса, торопивше¬
гося покончить с войной до прибытия Помпея (App., I, 120; Sallust., fr. 39). Не¬
мало общих моментов можно было бы привести из свидетельств Аппиана и Плутарха,
пользовавшихся, по-видимому, не только разными, но и общими источниками, основ¬
ными из которых были Ливий и Саллюстий.
Таким образом, Аппиан, несмотря на неточности и отсутствие хронологической
последовательности в изложении, представляется нам весьма ценным источником о
восстании Спартака.
Наконец, Аппиан, один из немногих античных историков, отмечает социально-
экономические моменты в деятельности Спартака (присоединение свободных сельско¬
хозяйственных рабочих с полей и других групп трудящихся к Спартаку, справедли¬
вый уравнительный порядок раздела добычи Спартаком, приобретение железа за плату
у купцов и запрещение ввоза золота и серебра в лагерь рабов).
Не следует, как нам кажется, пренебрегать свидетельством Аппиана о плане по¬
хода на Рим, принятом Спартаком в период наивысшего развития восстания, так же
как и указанием на последовавший затем отказ от этого плана. Тем более, что и дру¬
гой автор, Флор, пользовавшийся, по-видимому, Ливием и Саллюстием, также го¬
ворит о намерении рабов идти на Рим (de invadenda urbe Romana) после разгрома
римских полководцев еще до назначения Красса и, отмечая позор римских неудач,
считает, что от него римлян избавил Красе (Flor., II, 20).
И наконец, самым неправильным аргументом, приводящим к искажению действи¬
тельного хода восстания Спартака и к неверному представлению о первой стадия 11	К. Маркс и Фр. Энгельс, Избранные письма, 1947, стр. 121.

166
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
оорьбы рабов, является следующий довод, взятый Мишулиным у Шамбаха. Мишулин
отбрасывает дату, указанную Орозием на основании того, что последний якобы пре¬
небрегает целым годом борьбы как начальным этапом восстания, этапом’собирания
сил. Это утверждение должно быть категорически отвергнуто. Почти все источпики
ясно говорят о быстрых темпах притока сил к Спартаку и увеличения его армии,
поэтому допустить, что римляне целый год, и даже более, несерьезно смотрели на
восстание, мы никак не можем. Аппиан сообщает, что «скоро (таи) у него собралось
много людей»1. У Флора читаем, что к Спартаку немедленно (statim) собралось более
10-ти тысяч, днями прибывали силы (adfluentibus in dies copiis)1 2. Веллей Патеркул
/рассказывает об увеличении массы рабов «на протяжении дней» (in dies)3. У Афинея
<«ежедневно (xa&’sxaaTYjv) много рабов стекалось»4. При таком положении Рим не
мог пренебрегать восстанием целый год. Осада Клодием Везувия и борьба Вариния
со Спартаком — это, безусловно, события первого же года войны, и эти события уже
сразу показали опасность вспыхнувшего восстания. После разгрома Вариния, когда,
по свидетельству Аппиана, к Спартаку же сбежалось 70 000 рабов, Риму трудно было
пренебрегать восстанием. Как мы знаем из свидетельства Саллюстия5, борьба Вари¬
ния со Спартаком происходила осенью6, и мы можем предположить, что восстание
вспыхнуло весной 73 года. У нас есть все основания полагать, что Спартак приурочил
заговор ко времени до начала массовых гладиаторских игр, проводимых в связи с
предвыборной кампанией. Восставшие должны были учитывать и наступление бла¬
гоприятной весенней погоды. Осада Везувия Клодием происходила весной, что под¬
тверждается свидетельствами авторов. Следовательно, от осады Клодием Везувия и до
осенних сражений Вариния не могло пройти больше года. Орозий, на которого ссы¬
лается Мишулин, также свидетельствует, что при прохождении Консенции и Мета-
понта в короткое время (brevi) собрались огромные отряды (ingentia brevi agmina col¬
legerunt — V, 24). Фсмистий, свидетельствующий так же, как Аппиан, о том, что побег
гладиаторов вначале вызвал насмешки, все же отмечает, что «скоро (мгновенно —
іѵ ахарз'ь) они стали страшны»7. Отсюда следует, что период собирания сил и набегов
рабов на ближайшие окрестности, который А. В. Мишулин определяет целым годом,
никак не мог длиться столь продолжительное время. Все остальные доказательства
Мишулина в пользу начала восстания в 74 году до и. э. основаны на косвенных пока¬
заниях источников и связаны с попыткой истолковать указания источников об одно¬
временности восстания Спартака и войн Рима с Серторием и с Митридатом, как сов¬
падение с годом начала восстания. Но для доказательства такого положения у нас
нет фактических данных, ибо войны эти велись с переменным успехом на протяжении
всего периода восстания Спартака. А. В. Мишулин утверждает, что 74 г. до н. э. яв¬
ляется самым критическим годом для Рима в ведении войп с Серторием и Митридатом,
и поэтому Аппиан и Афиней упоминают эти войны, говоря о начале восстания Спар¬
така. Такое утверждение ничем не обосновывается.
Таким образом, мы видим, что у нас нет никаких веских доказательств для
опровержения 73 года как года начала восстания. Больше оснований мы имеем для
его утверждения. Отсюда нам представляется необходимым внести соответствующие
изменения в те учебные пособия, в которых за основу датировки года начала восстапия
Спартака взят 74 год до н. э.
А. А. Моту с
1	Аппиан, Гражданские войны, I, 116 (перевод С. А. Жебелева).
2	F 1 о г, ІП, 19—20.
3	Ve 1 1. Pat., II, 30.
4	Афиней, VI, 272-е и 273-а.
5	Sallust., фр. 96—98. При описании разложения дисциплины в рядах вои¬
нов Вариния Саллюстий ссылается на «болезнь солдат вследствие осенней непогоды»
(фр. 96).
6	Саллюстий, фр. 98, упоминает «созревший осенний хлеб».
7	Themistius, Orationes, 7, 86 с.

ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
167
О ДАТИРОВКЕ ПОТЕРИ РИМЛЯНАМИ ЩРТЫ
ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ С ЮГУРТОЙ
(к вопросу о политических симпатиях позднего Саллюстия)
Известно, что о политических симпатиях позднего Саллюстия в современной
историографии до сих пор не существует единого мнения. Главным моментом, порож¬
дающим разногласия, является вопрос о том, можно ли считать, что в последних
своих произведениях — «Югуртинской войне» и «Историях» — Саллюстий стано¬
вится на позиции римской демократии. Из последних работ, придерживающихся этой
точки зрения, значительный интерес представляет книга С. Л. Утчеико. По мнению
С. Л. Утчеико, «Саллюстий выступает перед нами в этот период как один из последних
представителей и идеологов римской демократии»1. Мы позволим себе не согласиться
с этим выводом и на примере анализа одного из событий Югуртинской войны постара¬
емся показать, что политические взгляды позднего Саллюстия очень далеки от демокра¬
тизма, или, во всяком случае, они отличались значительно более сложным и противо¬
речивым характером, чем это обычно кажется.
Вопрос о времени возвращения Югуртой города Цирты далеко не ясен историкам,
изучающим Югуртинскую войну. Саллюстию постоянно ставится в упрек отсутствие
в его «Югуртинской войне» упоминания о таком существенном событии этой войны,
как взятие Цирты нумидийским царем1 2. Подавляющее большинство историков по¬
лагаем, что Цирта, захваченная Метеллом в ходе кампании 108 г., была отвоевана
Югуртой в 106 г., то есть во время командования Мария3. Единственным доказатель¬
ством этого утверждения является предположение, что в своем рейде креке Мулукена
границе Мавритании Марий должен был базироваться на Цирту. Когда же Югуртаа
овладел этой важной базой, римляне должны были вернуться от границ Мавритании
в район Цирты. Не говоря уже о трудности сколько-нибудь точной локализации реки
Мулуки4, можно считать это предположение натянутым. Уже сами исследователи,
выдвинувшие эту точку зрения, отмечали, что при настоящем состоянии источников
вряд ли возможно с бесспорностью утверждать что-либо, касающееся обстановки кампа¬
нии 106 г. и планов ее участников5. Однако, если вновь обратиться к тексту Саллю¬
стия, то возможно установить время возвращения Цирты Югуртой.
Известно, что во всей «Югуртинской войне» Саллюстий только один раз вскользь
упоминает, что Югурта планировал взятие Цирты обратно. Соединившись с маври¬
танским царем Бокхом, Югурта двинулся к этому городу. Предпринимая этот марш на
Цирту, Югурта, как пишет Саллюстий, поставил тем самым Метелла перед выбором:
или Метелл в результате этого маневра Югурты должен дать соединенным силам мавров
и иумидийцев решительное сражение — к чему стремился и сам Югурта — или Югурта
отнимает у римлян Цирту (Sail., lug., 81, 2—3). Скупо останавливаясь на стратегиче¬
ских особенностях этой войны, Саллюстий указывает далее, что воздержаться от сраже¬
ния с силами Югурты и Бокха для римлян в тот момент было равносильно потере Цирты6:
1	С. Л. Утченко, Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения
республики, М., 1952, стр. 138.
2	См., например, М. Н о 1 г о у d; Iugurthine war: was Metellus or Marius the real
victor?, JRS, № 18 (1928), стр. 5; S. G s e 1 1, Histoire de l’Afrique du Nord, P., 1928,
VII, стр. 130—131.
3	САН, IX, стр. 125, прим. 1; H. G s e 1 1, ук. соч., стр. 121; 241—242; Н о 1 -
г о y d, ук соч., стр. 5.
4	Река Мулука различными авторами отождествлялась с l’oued Melléque, l’oued
Sahel, l’oued Soummane, l’oued Moulovia. См. по этому поводу G s e 1 1, ук. соч.,Ѵ,
стр. 91—93; VII, стр. 263.
5	САН, IX, стр. 115.
6	Sail., lug., 81, 2—3: Ita Iugurtha ratus aut capta urbe operae preitum fore, aut
si Romanus auxilio suis venisset, proelio sese certaturos.

168
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Цирта сделалась стратегической целью Югурты. Затем Саллюстий оставляет,
в стороне дальнейшую судьбу Цирты и более к этому вопросу не возвращается. Между
тем, несомненно, обладание столь важной крепостью, как Цирта, расположенной на
главных коммуникациях и являвшейся одновременно древней столицей Нумидии,
давало захватившему ее господство над западной частью страны, пограничной
с римской провинцией. Какие же действия предпринял римский главнокомандующий
для спасения города? Саллюстий сообщает, что Метелл решил воздержаться от немедлен¬
ного сражения, находясь в малоблагоприятных условиях, и, заняв укрепленную по¬
зицию близ Цирты, стал ждать прихода царей, намереваясь изучать тактику мавров
и дать бой в обстановке, максимально благоприятной для римлян. Таким образом,
можно предполагать, что Метелл уклонялся от сражения, которое, как видно иа
предшествующего сообщения Саллюстия, только и могло спасти Цирту. Естественно
предположить, что именно в этот момент Цирта и могла быть взята Югуртой. Саллюстий
сообщает также, что Метелл с этого момента и до самого окончания своего командо¬
вания в Нумидии, действуя в ущерб Марию, не возобновлял более активных военных
действий (Sali., Iug., 83, 1—3). Следовательно, у Югурты было достаточно времени,
чтобы осаждать Цирту, если бы и оказалось невозможным взять ее штурмом1. Не¬
сомненно, потеря Цирты в последний период командования Метелла должна была
в значительной мере усложнить положение Мария в его первых кампаниях. Дейст¬
вительно, Саллюстий сообщает, что нумидийский и мавританский цари, узнав о при¬
бытии Мария, отступили в неприступные места (in locos difficiles — Sali., Iug., 87, 4).
Дальнейший рассказ Саллюстия позволяет думать, что одним из этих неприступных мест
была Цирта, так как Марий в первый период своего командования ведет борьбу с
Югуртой именно в районе Цирты (haut procul ab oppido Cirta,— Sali., Iug., 88, 3).
Далее Саллюстий указывает, что эти операции привели Мария к убеждению, что для
победного окончания войны необходимо вытеснить Югурту из укрепленных городов,
иначе все успешные действия римлян не имеют смысла (Sali., Iug., 88, 4). Естественно,
что такие выводы могли быть только результатом столкновения с противником, опи¬
равшимся в своих действиях на сильные крепости. Если вспомнить, что операции
велись в районе Цирты, известной своей неприступностью, то все это является еще-
одним доказательством в пользу предположения, что Цирта к моменту прибытия Ма¬
рия в Африку уже находилась в руках Югурты, а не принадлежала римлянам, как
это обыкновенно полагают1 2. Если принять наше предположение, что виновником по¬
тери Цирты был не Марий, а Метелл, то станет очевидным, что весь рассказ Саллюстия,
касающийся последнего периода командования Метелла, ставит своей задачей скрыть
те действия, которые могли быть вменены в вину этому полководцу. Это соображение
увязывается также с общим отношением Саллюстия к Метеллу3. Описывая прибы¬
тие Метелла в Рим после его отстранения с поста главнокомандующего в Африке, Сал¬
люстий утверждает, что Метелл был встречен общим ликованием, так как он был равна
приятен как народу, так и знати (Sali., Iug., 88, 1 ), хотя из других источников (Aul.
Gell., XII, 9.4; VII (VI), 11,2; Prise , Instit., VIII, 17) известно, что вокруг предостав¬
ления Метеллу триумфа за его командование в Нумидии разгорелась ожесточенная
борьба, начатая по инициативе оппозиционно настроенных народных трибунов. То,
что Метелл, несмотря на все усилия сената, долгое время не мог получить триумф,
доказывает, что его действия в период командования в Африке не рассматривались-
1	Невозможно согласиться с мнением Н о I г о у d, ук. соч., стр. 5, что у
Югурты не было необходимости осаждать Цирту, так как ее укрепления были разру¬
шены еще в 112 г. и с тех пор не восстанавливались. Но в 112 г. Цирта не была взят»
штурмом (капитуляция ее была вызвана голодом), так что городские укрепления могли
остаться неразрушенными (Sali., Iug., 26, 1—3).
2	Примечательно также и то, что Метелл постарался избегнуть личной встречи
с Марием, приехавшим принять командование над римской армией в Африке (Sali.,
Iug., 86, 5).
3	См. С. Gesrtenberg, Ist Sallust ein Parteischriftsteller., B.,	1893,

169
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
как вполне удачные. Это также может служить дополнительным доказательством
того, что Цирта была потеряна именно в период командования Метелла. Что же ка¬
сается симпатии Саллюстия к Метеллу, то о них может свидетельствовать тот факт,
что начало точке зрения, считающей истинным победителем в Югуртинской войиѳ
Метелла, а не Мария, положила именно версия Саллюстия1. По-видимому, именно
симпатиями Саллюстия к Метеллу и объясняется отсутствие в его «Югуртинской
войне» упоминания не только о взятии Цирты Югуртой, но и о новом захвате ее рим¬
лянами в период командования Мария1 2. Поскольку Саллюстий умолчал о потере
Цирты Метеллом, ему пришлось умолчать также и о новом захвате Цирты Марием.
Однако если принять изложенную выше точку зрения, то возникает вопрос: как
при наличии в Риме сильной оппозиции сенату могла сойти безнаказанно для Ме¬
телла потеря Цирты? И на этот вопрос, как мне кажется, мы можем найти ответ у того
же Саллюстия.
Саллюстий сообщает, что Югурта, предпринимая свой марш на Цирту, кроме
всего прочего, ставил перед собой задачу лишить Бокха возможности примириться
с римлянами (Sail., lug., 81, 4). Действительно, мавры тогда еще не пришли в непосред¬
ственное соприкосновение с римлянами, и для Бокха оставалась возможность избежать
конфликта с ними. Из дальнейшего рассказа Саллюстия видно, что Метелл, истинным
мотивом действий которого было желание создать затруднения Марию (Sail., lug.,
83, 2—3), маскировал свои действительные намерения стремлением уклониться от
столкновения с маврами. Переговоры, которые вел с Бокхом Метелл, имели целью
парализовать действия Югурты, стремившегося втянуть Мавританию в войну с Римом
(Sail., lug., 83, 1). Эта тактика Метелла могла служить оправданием его бездействия
в период осады Цирты царями и затем после ее падения. В качестве причины, заставив¬
шей Метелла удержаться от сражения с наступающими на Цирту царями, Саллюстий
указывает на желание Метелла предварительно ознакомиться с тактикой мавров,
бывших для римлян совершенно новым и неизвестным врагом (Sail., lug., 82, 1).
Поэтому в этом рассказе Саллюстия, можно усматривать также и мотивы, ко¬
торыми оправдывалось бездействие Метелла. Можно предполагать, что именно это
обстоятельство отразилось в спорах, разгоревшихся вокруг предоставления Метеллу
триумфа, но поскольку Метелл, в конце концов, получил триумф, мотивы, реабили¬
тирующие его, получили перевес в глазах общественного мнения римлян. Этим Метелл
обязан был, видимо, как своей репутации, считавшейся до сих пор безупречной
(Sail.,. lug., 43,2 ; Cic., Pro Cluen., 35, 95; Veil., II, 11, 1), так и ловким маневрам
сената, имевшего все иснования опасаться повторения скандального процесса, подоб¬
ного следствию по закону Мамилия (Sail., lug., 40, 1—5; Cic., Brut., 34, 128).
Таким образом, на основании приведенных фактов представляется возможным
считать, что в «Югуртинской войне» симпатии Саллюстия на стороне оптимата Метелла,
хотя известно, что к партии оптиматов в целом Саллюстий не питал никаких симпатий.
Но отрицательное отношение Саллюстия к знати вообще еще не может являться не¬
сомненным свидетельством его демократизма. Известно, сколь критически относился
Саллюстий к Марию (Sail., lug., 63,6; 64,5; 65, 1—5).
На наш взгляд, Саллюстий в равной мере не симпатизировал ни знати, ни так назы¬
ваемому римскому народу того времени. Метелл же, как образец «настоящего ари¬
стократа», как некий идеал прежних гражданских доблестей римлянина старого за¬
кала, от которого все более и более отдалялись современные Саллюстию оптиматы,
именно поэтому и мог вызвать у него особое расположение. В этой связи и опущено
Саллюстием сообщение о потере римлянами Цирты в период командования Метелла.
Б. П. Селецкий
1	Т. Моммзен, История Рима, М., 1937, т. II, стр. 148—149; A. Greeni-
d ge, History of Rome, т. I, L, 1904, стр. 435.
2	О захвате Цирты Марием в 106 г. мы узнаем из сообщений Диона Кассия
(LXXXIX, 5) и Орозия У; 15, 10).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
«Всемирная история» Академии Наук СССР, том II, под редакцией
С. Л. Утчеико (ответственный редактор), Д. П. Каллистова, А. И. Пав¬
ловской, В. В. Струве, М., Госполитиздат, 1956, 898 стр. и 32 карты,
тираж 200 000 экз., цена 40 руб.
Первый том «Всемирной истории» был весьма положительно встречей советской
общественностью, расценившей его появление как важное событие в науке. Выход
следующего тома также привлек к себе внимание как специалистов, так и широкой
читательской аудитории. Второй том охватывает период от Греко-персидских войн
до падения Западной Римской империи и завершает, таким образом, изложение исто¬
рии древнего мира.
Перед редакцией и авторами II тома стояла нелегкая задача: используя все богат¬
ство марксистско-ленинской методологии, разобраться в сложном потоке исторических
событий тысячелетнего периода, хозяйственных и политических сдвигов, социальных
и культурных явлений, выявить в нем определенные общие закономерности и в то же
время показать историю каждого народа во всем ее своеобразии. В этой работе авторы
и редакторы, разумеется, опирались па весь опыт советской исторической науки,
однако следует учитывать, что задача марксистского изложения древней истории
как этапа истории всемирпой решалась в данном издании впервые: все преж¬
ние общие советские работы по древней истории строились по традиционной схеме
Восток —Греция—Рим, ограничиваясь для периода, рассматриваемого в томе, глав¬
ным образом историей греко-римской античности. Поэтому следует признать свидетель¬
ством значительного роста советской исторической науки тог факт, что в рецензируе¬
мой книге удалось связать в одно целое и осознать как единый исторический процесс
древнюю историю народов, живших на громадном пространстве от Пиренейского
полуострова до Камчатки. Результаты этого исторического синтеза в наиболее общем
виде представлены в содержательном и четком введении к тому; в дальнейшем же
изложении освещению наиболее принципиальных теоретических проблем значи¬
тельно помогает принятый в настоящем издании универсальный и синхронный метод
изложения.
Но научно-теоретический уровень рецензируемой книги, конечно, в первую оче¬
редь определяется не планом издания и не общими предпосылками, как бы удачны
они ни были, а содержанием всех ее частей. В настоящей рецензии будут последовательно
рассмотрены главы II тома, посвященные истории Греции, Рима и других стран Сре¬
диземноморья, племенам Европы и Азии, государствам Кавказа и Северного Причер¬
номорья.
В заглавии I части тома «Развитие рабовладельческих отношений в Передней
Азии и Средиземноморье. Держава Ахеменидов. Эллинские города-государства...»
удачно подчеркнута связь истории классической Греции с историей державы Ахеме¬
нидов в едином всемирно-историческом процессе. Глава первая дает содержательную
характеристику державы Ахеменидов конца VI—V вв. до н. э., но вместе с тем эта
глава вполне закономерно играет роль пролога к последующим главам о Греции. Пред-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
171
лагаемая в этих главах периодизация вызывает некоторые сомнения. «Эпоха пяти¬
десятилетия» выделяется в отдельный период как время «расцвета эллинской рабо¬
владельческой демократии»; в следующий период включается Пелопоннесская война
и история Греции IV века вплоть до возвышения Македонии и Херонейской битвы
с характеристикой этого периода как «упадка». Можно ли Пелопоннесскую войну рас¬
сматривать только как проявление «упадка», проявление реакционно действовавших
сил? В данном случае автор следует традиционной точке зрения на историю Греции в IV
веке до и. э. как на выявление ее исторического крушения в Пелопоннесской войне,
пока Филипп II Македонский не вывел Грецию вновь на великую историческую дорогу.
Между тем в гл. III рассматриваемого тома говорится о дальнейшем развитии
рабовладения в IV веке, эксплуатации рабского труда в ремесле, вообще о дальнейшем
развитии производительных сил. С другой стороны, Пелопоннесская война нераз¬
рывно связана с историей «пятидесятилетия»; не падо забывать, что военно-полити¬
ческие события в Элладе 457—445 гг. до н. э. не без основания называют первой
Пелопоннесской войной. Поэтому вряд ли стоило делить историю V века на два периода
и отрывать «пятидесятилетие» от Пелопоннесской войны.
В изложении Греко-персидских войн недостаточно подчеркнута намеченная
в заглавии части историческая связь Эллады и Персии как двух всемирно-истори¬
ческих величин. Вопрос о причинах войн в сущности не трактуется; об ионийском
восстании говорится в предшествующей первой главе, в отрыве от изложения самих
Греко-персидских войн и притом крайне бегло; между тем в соответствии с идеей тома
именно ионийскому восстанию следовало бы уделить больше места. Следовало бы
подчеркнуть борьбу политических ориентаций и в самой Элладе и по возможности
глубже их оценить; следовало бы, например, учесть уже отмечавшийся факт —
лерсофильские мотивы в «Персах» Эсхила, не говоря уже о знаменитом варварофиль-
стве Геродота, и многое другое. Несколько поверхностно изложен ход военных собы¬
тий. Не раскрыта стратегия похода Датиса и Артаферна и связь с ней позднейшего
выступления Фемистокла; мы имеем в виду десантный характер этого похода, остро вы¬
двинувший проблему морской обороны. О том, что в Афинах в это время остро раз¬
вертывалась политическая борьба, говорит судьба Мильтиада, о которой не упомянуто,
а не решение стратегов выйти навстречу персам, совершенно естественное и неизбежное
в данных условиях. Что касается похода Ксеркса, то при всей неизбежной
краткости изложения нельзя столь упрощенно освещать политическое поло¬
жение, создавшееся в Греции и особенно в Ионии после Саламииского боя. В боль¬
шой литературе, посвященной проблеме возникновения Делосского союза, выдвинут
весьма важный вопрос об острой политической борьбе в Ионии, в результате которой
поведение ионийских полисов по отношению к Саламинской победе было далеко не
единообразным; в силу этого весьма важен вопрос о добровольности или военном при¬
нуждении в процессе возникновения Делосского союза.
Военные и политические события семидесятых годов V в., особенно их начала,
весьма важны для понимания взаимосвязи исторического развития Ахеменидской дер¬
жавы и истории Эллады классического периода. В связи с этим нельзя признать удач¬
ной и даваемую заключительную формулировку причин победы греков; основная
причина состояла не в том, что греки боролись за свою независимость, а персидское
войско сражалось по принуждению. Основной причиной, обусловившей не только
победу над Персией в V веке, но и дальнейший крах Ахеменидской державы, был тот
кфакт, что в Греции развитие рабовладельческого общества достигло — ив социально-
экономическом и в политическом отношениях — более высокой ступени, чем в Пер¬
сии. Поэтому объединение греческих военных сил на базе гоплитского строя и военно-
морского единства являлось гораздо более действенным; политически сознательная
«борьба за независимость представляет собой лишь следствие более общей социаль¬
ной причины.
В разделе второй главы, посвященном экономике Греции V в. до н. э., наряду
с характеристикой развития рабства, значительное внимание уделено также труду
свободных; в целом этот вопрос трактуется автором вполне удачно. Хочется заметить

172
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
только следующее: «в большинстве греческих государств занятие земледелием счи¬
талось почетным», —пишет автор (стр. 43) и дальше приводит данные о регулирова¬
нии землепользования государством. Здесь следовало бы подчеркнуть, что речь может
идти только о государствах отсталого типа развития; можно ли сказать, что афин¬
ская демократия считала земледелие почетным занятием? Стоит только напомнить
знаменитые слова Перикла в его речи у Фукидида или представить себе один из круп¬
нейших городов-государств, Эгину, где отсутствовали какие бы то ни было возмож¬
ности для земледелия,— и цитированная фраза потребует существенных ограниче¬
ний. Можно сослаться и на Платона и Аристотеля, которые запрещали гражданам
идеальных государств быть земледельцами. И, наконец, как мог автор цитированной
фразы, формулируя свою мысль, не вспомнить Спарту?
С другой стороны, вряд ли правильно утверждение, что «по общераспространен¬
ным в Греции взглядам труд ремесленников был занятием, недостойным гражданина»^
тем более, что автор тут же сам себя почти опровергает. Мы не находим подобного
взгляда на труд у идеологов древнегреческой демократии (Протагор, Продик, Де¬
мосфен). Взгляд на труд, как на недостойное гражданина занятие, был действительно·
распространенным, но только среди олигархов он получил законченную форму¬
лировку.
Яркими фактами иллюстрирует автор развитие товарного производства и де¬
нежного хозяйства в Греции. Вместе с тем, давая общую характеристику греческому
хозяйству, он определяет его в основном как хозяйство натуральное. К сожалению,
этот тезис носит в рассматриваемой главе до известной стенени догматический характер:
автор не приводит никаких фактов, не пытается провести сколько-нибудь углубленный
анализ греческой экономики с точки зрения роли в ней натурального хозяйства. Между
тем разобраться в этом вопросе совершенно необходимо, тем более, что он очень слабо
разработан в советской историографии и представляет определенные трудности.
Ясно, например, что указанную характеристику автора невозможно отнести в рав¬
ной степени к Спарте и к Афинам, где рыночный оборот охватывал почти все виды
продуктов производства и потребления и всю толщу народной массы, либо к Эгине^
где все продовольственные продукты были привозными.
Последующие разделы второй главы посвящены истории «пятидесятилетия».
Заглавие третьего раздела «Афинский морской союз и победа демократии в Афи¬
нах» чрезвычайно удачно; действительно, полное развитие афинской демократии не¬
разрывно связано с историей Афинской морской державы. Но содержание этого раз¬
дела не соответствует заглавию; здесь нет речи ни о влиянии борьбы за державу на
развитие демократии, ни об обратном влиянии демократии на развитие державы. На
использованы данные Фукидида (I, 84—118), позволяющие заключить о фактическом
разрыве между Афинами и Спартой уже в 478 г., о формировании в этих условиях
Делосского союза и таким образом характеризующие политическую борьбу в Афинах
в 70-е годы. Не поставлен принципиально важный вопрос о природе Делосского
союза — был ли он продолжением прежней чисто военной симмахии или новым поли¬
тическим образованием.
Вполне традиционно подчеркивается всевластное якобы положение^ареопага,
«главной опоры афинских рабовладельцев», и соответственно, тоже вполне традиционно,
характеризуется реформа Эфиальта, причем сущность этой реформы формулируется
столь элементарно, что граничит с грубой ошибкой. «Эфиальт... провел в народном
собрании закон об изъятии у ареопага всех прав высшего государственного органа
и о превращении его в судебный орган по некоторым видам уголовных преступлений»
(стр. 49). Ареопаг был и оставался главным образом архаическим судом по делам
о предумышленных убийствах. В «Афинской политии» Аристотеля говорится лишь
о том, что по предложению Эфиальта ареопаг был лишен всех дополнительно на него
возложенных (та ета&еіа) функций, которые делали его «как бы охранителем поли-
тейи». В то же время ни Геродот, ни Фукидид, ни другие писатели V века не упо¬
минают о подобной роли ареопага. Все это требует большей осторожности суждений
по данному вопросу.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
173
При характеристике Афинской морской державы не учтены существенные новые
данные, связанные с переизданием списков фороса1.
В свете этих данных представляется упрощенным и не вполне соответствующим
современному уровню научных знаний взгляд, согласно которому все афинские союз¬
ники были порабощены Афинами и притом в одинаковой мере. Выяснена, на¬
пример, неоднородность положения союзников в смысле уплаты фороса, активность
их участия в назначении ставок фороса и т. п. Уплата фороса некоторыми крупными
полисами, вроде Византия, не влияла на их политическое положение. Характерно,
"что политическая полноправность и земельные владения, конфискованные у Фасоса
после подавления восстания, были ему позднее возвращены. Установление единства
люнеты, мер и весов совсем не обязательно свидетельствует, как полагает автор,
о подавлении и эксплуатации. Что касается «распоряжения союзными средствами,
как своими собственными», то вряд ля можно после появления указанных новых
данных столь некритически повторять это утверждение олигархических источни¬
ков. Следовало бы обратить внимание на то, что списки фороса, публичной от¬
четности в этом отношении, появились именно в 454 году, т. е. в год перенесения
казны с Делоса в Афины. Кстати, ниоткуда не следует, что с этого года прекращает
свое существование совет уполномоченных союзников.
Вызывает возражения характеристика причин Пелопоннесской войны (гл. III).
Автор сводит эти причины к торговому соперничеству между Афинами и Коринфом и
к противоречиям между Спартой и Афинами, «боровшимися за гегемонию над гре¬
ческими полисами» (стр. 57). В этой связи автор рассматривает Коринф как самый
крупный полис в Элладе этого времени, как единственного достойного соперника
Афин, который и подталкивает Спарту на развязывание войны, хотя и сама Спарта
готова напасть на Афины.
Таким образом, война, которая, по выражению самого автора, «в масштабах эллин¬
ского мира... приобрела характер войны всеобщей», объясняется лишь противоречиями
между тремя крупными полисами. Вряд ли нужно доказывать упрощенность этой
концепции. Труд Фукидида ясно показывает, что решающую роль в развязывании
войны сыграли противоречия между Афинской державой и Пелопоннесским союзом
(а не между Афинами и Спартой).
Главного врага Спарта видела именно в Державе, а не в Афинах как таковых,
как это утверждается в рассматриваемой главе. Вряд ли можно категорически
утверждать, что Спарта стремилась к гегемонии над Элладой; Фукидид прекрасно пока¬
зывает, что такое стремление было чуждо Спарте V века. Следует помнить, что подоб¬
ные плайы возникали у новаторов, враждебных традициям «ликурговой» Спарты,
-как, например, у Клеомена I, Павсания или Лисандра. Но опасность для себя нового
объединенного государства во главе с Афинами спартанские политики ясно созна¬
вали.
Социально-политическое развитие Греции в IV в. до н. э. характеризуется в томе
как «крйзйс полиса». Несомненной положительной стороной соответствующего раз¬
дела книги (гл. Ill, § 2) является весьма удачное изложение истории ряда греческих
государств, которым не уделяется обычно Должного внимания в общих курсах:
Беотии, Родоса, Византия (к сожалению, не упоминается о столь важном государствен
ном образовании, как Олинф). В разделе содержится интересный материал, характе¬
ризующий развитие рабства в IV в.
Нельзя вместе с тем не отметить, что определение причин и сущности кризиса
полиса, данное в ‘томе, крайне схематично и далеко не во всем может быть подкреплено
данными источников. Единственной новой чертой, отличавшей социальную жизнь IV в.
от предшествующего периода, отмеченной в этом определении, является развитие
наемничества. Основной предпосылкой кризиса полиса был, как считает автор, «интен¬
сивный процесс концентрации земли» и разорения крестьянства. Однако социальные
1	В. D. М е г i 11 , II. Т. W a d е - G ё г у, М. F. Me Gregor, The Athenian
Tribute Lists, I—IV, Cambridge, Harvard University Press, 1939—1952.

174
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
противоречия, связанные с этим процессом, отмечались в той же главе и для гораздо*
более раннего времени — периода начала Пелопоннесской войны.
В чем состояли особенности этого процесса в IV веке, автор не разъясняет. Вообще
положение об «интенсивной концентрации земли» в главе никак не конкретизируется
и не иллюстрируется никакими фактами. Напрашивается вывод, что если это поло¬
жение нельзя в настоящее время подкрепить данными источников, то вряд ли стоило
уделять ему столь решающее место в концепции кризиса полиса1.
Политический кризис Эллады в IV в. — факт несомненный. Причины и харак¬
тер этого кризиса исследованы в литературе недостаточно. Поэтому трудности,
которые стояли перед авторами и редакторами II тома «Всемирной истории» в освеще¬
нии данного вопроса, были достаточно велики. Однако именно эти трудности обя¬
зывали их подойти исследовательски к решению указанной проблемы, а не ограничи¬
ваться изложением столь общей схемы.
Глава V «Эллинская культура V—IV вв. до н. э.» написана неровно. Наука и фи¬
лософия освещены не трафаретно, в частности ценна характеристика математической
мысли, которой обычно не уделяется должного внимания в книгах общего характера.
С интересом читаются строки, посвященные Гиппократу. Весьма удачными представ¬
ляются разделы, посвященные философам-материалистам, а также Платону и Ари¬
стотелю. Хотелось бы только более распространенной трактовки политического со¬
держания материалистических учений.
Менее удачей раздел «Софисты». Несколько поверхностно и неточно излагается
политическое значение и содержание деятельности «софистов»; теория права сильного
выдвигалась скорее демократической политической мыслью, чем олигархической;
чересчур бегло — только в аспекте естественного права — говорится о важнейшей
проблеме φύσει и νόμω.
Основным недостатком характеристики историков V—IV вв. является то, что
в ней не вскрыты связи историографии с политической литературой и окружающей
политической и культурной жизнью в целом. Бледен краткий раздел об ораторах,
о Демосфене — две фразы, втрое меньше, чем об Исократе. Не оригинальны разделы
о литературе и театре; в частности, основной вопрос о театре, как о важнейшем компо¬
ненте эллинской культуры, в разделе почти совсем нс затронут.
Не понятно, почему «в творчестве Эврипида уже видны симптомы надвигающегося
кризиса полисного мировоззрения», причем этот кризис усматривается в скепти¬
ческом отношении к всемогуществу богов; в таком случае и гомеровские поэмы выра¬
жают наступление этого кризиса, не говоря уже о материалистической философии
VI века. В гораздо большей степени удовлетворяют разделы об архитектуре и скульп¬
туре.
Б целом главы II тома «Всемирной истории», посвященные истории классической
Греции, являются определенным достижением нашей науки.
Благодаря тому, что авторы и редакция не ограничились изложением истории
двух-трех наиболее известных греческих государств, как это обычно делается в общих
курсах, им удалось дать сравнительно полное и целостное представление об истори¬
ческом развитии Эллады. С другой стороны, внимание, уделенное в томе отдельным
конкретным вопросам социально-экономического развития (например, роли труда
свободных), позволило вскрыть некоторые специфические особенности греческого
общества классического времени.
Однако недостаточность творческого, исследовательского подхода к ряду важней¬
ших проблем греческой истории, а также неучет некоторых новых данных приводят к
тому, что некоторые разделы рассматриваемых глав представляют собой повторение
традиционных схем.
Очень интересна и содержательна VII глава, посвященная характеристике Ахе-
1 Данные новых работ об аграрных отношениях в Аттике (см., например,
М. F i η 1 е y, Studies in Land and Credit in Ancient Athens, 500—200 В. C., New
Brunswick, 1951) свидетельствуют о слабости концентрации земли в IV в.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
175
менидской державы IV века. В VIII, IX и X главах дана широкая картина раз¬
вития эллинистического мира. Изложению истории завоеваний Александра и эллини¬
стических государств закономерно предшествует характеристика политического
положения в Элладе. В этой характеристике вызывает возражение несколько преуве¬
личенная, на наш взгляд, оценка господствующего положения Македонии.
При характеристике походов Александра следовало бы, на наш взгляд, объяснить
его движение вдоль восточного побережья Средиземного моря. Совершенно правильно
подчеркивается при изложении дальнейших походов огромное значение борьбы за
Среднюю Азию; здесь стоило бы оттенить дипломатическую сторону действий Алек¬
сандра.
Вряд ли можно безоговорочно утверждать, что развитие политических идей в
Элладе времен Александра шло в направлении обожествления царской власти и «об¬
легчало применение восточной теории власти» (стр. 221). Эллинская демократия была
жизнеспособна и активна в это время, так же как и в эпоху борьбы диадохов; говорит
об этом хотя бы та огромная популярность Демосфена, которая обусловила столь
широкое распространение его литературного наследства после его смерти1.
Следует подчеркнуть то уважение и внимание к политическому статусу эллин¬
ских полисов (малоазиатских, в частности), проявленные Александром, которые яв¬
ствуют из переизданных и комментированных Уэллсом надписей.
В изложении борьбы диадохов хотелось бы найти более глубокую оценку ее дви¬
жущих сил: ведь Пердикка, Антигон, Эвмен, Селевк были представителями разных
политических направлений. В связи с этим следовало бы подчеркнуть политическую
роль Эллады в этой борьбе.
Глава IX содержит четкую и глубокую характеристику социально-экономических
и политических отношений эллинистической эпохи. Следует отметить полноту охвата
различных эллинистических государств в данной главе.
В характеристике социального строя Птолемеевского Египта хотелось бы боль¬
шей четкости в определении положения «царских земледельцев»; вряд ли можно
категорически утверждать, что они ни при каких обстоятельствах не могли нокидать
своих наделов. Чересчур суммарно характеризуется положение ремесленников в
Птолемеевском Египте: то, что они целиком зависели от царской администрации, еще
не определяет их социального положения. Слабо освещен сравнительно хорошо из¬
ученный вопрос о судебно-правовом положении различных категорий трудящихся не-
рабов. В связи с этим следовало бы более четко определить социально-экономическую
природу крупного землевладения, в частности вопрос о характере собственности.
Очень удачным представляется раздел о Селевкидской державе. Единственное
замечание вызывает весьма интересная в целом характеристика городов. Здесь хоте¬
лось бы видеть более четкое определение социально-политического характера город¬
ского землевладения и природы городской собственности; в связи с этим стоило бы упо¬
мянуть, что сами Селевкиды рассматривали города как особую и политически авто¬
номную часть своей державы — yvj аи(хрлхіх^.
В разделе об эллинистической Греции следовало больше подчеркнуть ту важ¬
ную роль, которую играли в данную эпоху новые формы политических объединений:
Ахейский и Этолийский союзы, и связать их социальную природу с общим социаль¬
ным кризисом, переживавшимся Грецией. В изложении ожесточенных военных столк¬
новений между эллинистическими государствами недостаточно ясно показаны их
причины и цели; роль Греции в этих войнах почти совсем не отмечена; о союзе остро¬
витян южной Эгеиды, игравшем важную роль в войнах III века, в главе не упомина¬
ется вовсе.
В особый период выделяется история эллинистического мира II — первой поло¬
вины I в. до н. э.; этот период определяется как социальный и политический кризис
эллинистических государств, но в чем сущность этого кризиса, даже каковы его
проявления, особенно в Селевкидской державе, остается неясным.
1 См. Е. D г е г и р, Antike Demosthencsausgaben, 1899.

176
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Глава об эллинистической культуре очень интересна, но носит несколько описа¬
тельный характер; попыток найти общие признаки, характерные для многообразных
проявлений этой культуры, мы в рассматриваемом томе не найдем. Огромным дости¬
жениям эллинистической науки дается совершенно неожиданная оценка: «...сочетание
гениальных идей, тонких наблюдений с совершенно некритическим отношением к пе¬
редаваемым фактам и слепым доверием к умозрительным положениям...»(стр. 271—272).
Прежде всего трудно понять основную мысль этой оценки; но еще труднее свя¬
зать ее резко отрицательный характер с теми великими достижениями, которые перед
этой оценкой констатируются и которые отнюдь не представляют собой «умозритель¬
ных заключений». Во всяком случае подводить под эту оценку всю эллинистическую
культуру в целом невозможно.
К сожалению, в разделе не упомянуто об открытиях в медицине, анатомии, фи¬
зике. При всей правильности и содержательности характеристик других сторон эл¬
линистической культуры в них не хватает указаний на связь с основными социально-
экономическими и политическими чертами эллинистического мира, — ту связь, ко¬
торая определяла мировой характер этой культуры.
Несмотря на отмеченные недостатки и отдельные спорные положения, в целом
рассматриваемые главы II тома, содержащие богатый материал и немало новых инте¬
ресных мыслей, являются серьезным вкладом в изучение проблем эллинизма в со¬
ветской историографии.
* *
*
История Древнего Рима занимает важное место во II томе «Всемирной истории»,
охватывающем период, когда рабовладельческий способ производства достиг наивыс¬
шего развития, перейдя затем к стадии своего упадка, кризиса и падения.
Остановимся прежде всего на структуре тех частей тома, в которых излагается
римская история. В ее основу положена традиционная периодизация по чисто полити¬
ческому признаку, хотя и не вполне выдержанная. Так, «Древнейший период истории
Рима» и «Римская республика в V—IV вв. до н. э.» определены по временному при¬
знаку. Само собой разумеется, что построить единую периодизацию на социально-
экономической основе для всего исторического процесса невозможно: историческое
развитие происходило крайне неравномерно, и каждый хронологический отрезок ми¬
ровой истории включал в себя слишком разнородные общественные образования.
Однако для истории каждого боЛее или менее единого социального комЦлекса можно
дать единую и более строгую периодизацию.
На обе традиционные части римской истории—доимператорский период и пе¬
риод империи— отведено примерно одинаковое количество страниц. В обычных
курсах империи уделяют гораздо меньше внимания. Думается, что авторы и редак¬
торы данного тома в этом вопросе поступили совершенно правильно. Хотя период ре¬
спублики обнимает больший отрезок времени и включает в себя такие важные собы¬
тия, как гражданские войны II—I вв. до н. э., однако значение Римской импе¬
рии с всемирно-исторической точки зрения весьма велико. К тому же история им¬
перии в литературе (в частности, в советской литературе) разработана значительно
слабее.
Зато внутри доимператорскНго периода существует йвная диспропорция между
отдельными частями. История Рима до гражданских войн изложена необычайно сжато.
Так, на древнейший период отведено 5 страниц, на историю республики V—IV вв. —-
4 страницы, история первой Пунической войны втиснута в полторы страницы и. т. д.
Такая сжатость вредно отражается на содержаний. В погоне за крат¬
костью автору приходится опускать не только детали, но порой и существенные
моменты. Так, история этрусского господства в Риме уложена в неполных 10 строк,
тогда как из I тома «Всемирной истории» мы узнаем, что «.. не только экономические
и культурные взаимоотношения с этрусками играли большую роль для древних рим¬
лян, но и основные факты их ранней политической истории тесно связаны с историей
этрусков» (стр. 635). Кстати, отметим здесь же некоторую несогласованность между

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
177
I и II томами по вопросу о возникновении Рима: в I т. это событие датируется VII в.
(стр. 635), во II т. —началом VI в. (стр. ИЗ).
Недопустимо кратко изложено содержание законов XII таблиц — этого важней¬
шего памятника экономической и социальной истории раннего периода Рима. К тому
же в этом изложении есть неточность. Мы читаем: «Законами признается родовая
месть, но вместе с тем за ряд проступков устанавливаются штрафы» (стр. 121). Хотя
в законах XII таблиц сохранились многочисленные пережитки родового права, но
нигде нет признания кровной мести, как таковой. По-видимому, автор смешивает
здесь принцип тальона с кровной местью (табл. VIII, 2—4). Однако это разные вещи.
Говоря о реформах Аппия Клавдия (стр. 124), автор не упоминает, что как раз
важнейшие из его реформ были отменены его преемниками по цензорству.
Не совсем понятно, почему термин civitas не пояснен знакомым читателю словом
«полис», хотя несколькими строками ниже говорится о «полисной морали» (стр. 126).
Очень важный вопрос о сословно-классовой структуре римского общества IV—III вв.,
на наш взгляд, поставлен недостаточно ясно. «Классовая структура римского общества
VI — III вв. вырисовывается с достаточной четкостью. Определяющим стано¬
вится деление общества на свободных и рабов» (разрядка
рецензента) (стр. 287). Из этой фразы как будто следует, что свободные и рабы явля¬
лись классами. Однако, если по отношению к рабам понятия «класс» и «сословие»
совпадают, то по отношению к свободным это не так. Как указывает сам автор, сво¬
бодные состояли из двух основных классов: крупных землевладельцев и рабовладель¬
цев и свободных производителей — сельского и городского плебса. G другой стороны,
мы читаем, что «класс крупных землевладельцев и рабовладельцев был представлен
в Риме IV—III вв. привилегированной группой нобилитета — новой знати, обра¬
зовавшейся в результате слияния патрицианско-плебейской верхушки. Это было
высшее сословие (ordo), пополнявшее своими представителями высшие магистратуры
и ряды сената» (там же). Следовательно, помимо того, что внутри сословия свободных
существовало деление на несколько классовых прослоек, это основное сословие
(свободные вообще) делилось в свою очередь на два сословия: побилитет и плебс.
Кроме того, сюда не входили категории неполноправных граждан и начавшее форми¬
роваться в конце III в. сословие всадников.
Начиная с гл. XI («Обострение классовой борьбы в Римской державе. Восстания
рабов») изложение становится более подробным, что сразу же отражается на пол¬
ноте и качестве материала. Первые три раздела этой главы не вызывают замечаний,
кроме одного: историю второго сицилийского восстания рабов хотелось бы видеть
изложенной более подробно и, главное, более содержательно. Ведь как раз второе
восстание дает некоторый материал для суждения о тактике рабов (Афинион), а так¬
же для вопроса об участии в восстании местного населения (роль святилища Па ликов).
Описание диктатуры Суллы, при всей его относительной краткости, интересно
тем, что автор (на наш взгляд, совершенно правильно) подчеркивает известную двой¬
ственность и противоречивость в деятельности диктатора: наряду с мероприятиями
явно реакционными, он вынужден был проводить и такие меры, которые вызывались
требованиями времени и были поэтому прогрессивными. Этот момент особенно важно
подчеркнуть потому, что в советской литературе есть тенденция замечать только
одну — реакционную — сторону деятельности Суллы (см. оба издания «Истории
древнего мира» для учительских и педагогических институтов).
В связи с восстанием Спартака хотелось бы обратить внимание на карту его
походов (стр. 369). На ней предполагаемое движение рабов от Мутины к Альпам обо¬
значено стрелкой, обращенной на северо-запад. Источники не указывают, в каком
месте Спартак намеревался перейти Альпы. Аппиан пишет: «Спартака же, спешив¬
шего через Апеннины к Альпам, а оттуда к кельтам, один из консулов...»и т. д.
(В. С., I, 117). Эти слова вовсе не указывают категорически на северо-западное направ¬
ление, так как кельты находились и на Дунае. К тому же переход через Юлийские
Альпы, т. е. в северо-восточном направлении, был гораздо легче всякого другого,
12	Вестник древней истории, № 3

178
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
и этого не мог не знать Спартак. Поэтому вряд ли стоило обозначать предполагаемый
маршрут Спартака от Мутины.
Глава XII («Падение республики в Риме») в делом написана хорошо. Можно от¬
метить правильный анализ движения Катилины (стр. 379). Автор показывает, что
это движение не имело прочной социальной основы; его участников объединяла лишь
ненависть к сенатской олигархии. Оно свидетельствовало о прогрессирующем раз¬
ложении римско-италийской демократии, которая была не в силах остановить стре¬
мительное скатывание Рима к военной диктатуре. «На смену сенатской аристократи¬
ческой республике шла империя».
Империя и явилась впервые в образе Цезаря. Правда, авторы и редакторы II тома
по традиции начинают историю империи с Августа. Но это, в конце концов, не столь
уж важно. Важно то, что именно Цезарь в широких масштабах начал проводить ту
политику, которая с тех пор стала определяющей для империи.
В томе дается глубокий анализ этой политики и убедительно раскрывается ее
связь со всем предшествующим опытом борьбы за военную диктатуру. Автор показы¬
вает непоследовательность политики Цезаря по созданию сильной военной монархии,
чем подводит читателя к пониманию причин его гибели.
Выясняя причины падения республики, автор справедливо отмечает, что при
Цезаре и Августе были заложены лишь основы развития Римской империи (стр. 393).
Это замечание лишний раз свидетельствует о некоторой условности хронологической
грани между республикой и империей. Едва ли поэтому можно принять без оговорок
утверждение редколлегии, что уже при Августе вполне сложилась новая форма подав¬
ления эксплуатируемых масс и управления Римской державой — империя, пришед¬
шая на смену республике (стр. 449).
Раздел об империи (главы XX, XXI, XXIV и XXVII) написан очень хорошо.
Главным достоинством этих глав является то, что в них впервые сделана удачная
попытка дать обзор империи в целом, т. е. широко включая провинциальный ма¬
териал. До сих пор в работах общего характера история императоров преобладала
над историей империи, а история Италии — над историей провинций. В рецензируе¬
мых главах (в особенности, если присоединить к ним частично еще главы XXIII и
XXVI) достигнуто более или менее правильное соотношение между двумя основными
аспектами истории империи. Конечно, римские провинции изучены еще далеко не
полно, но и имеющегося материала достаточно для того, чтобы включить его в исто¬
рию и тем покончить с традиционным преобладанием в историографии римского
центра над периферией. Таким образом, само построение императорского периода
во II томе отличается свежестью и новизной. К этому нужно прибавить использова¬
ние эпиграфического материала, введение в научный оборот некоторых малоизвестных
провинциальных восстаний, последовательно проводимую характеристику отдельных
групп провинций и т. д.
Остановимся на некоторых деталях. На стр. 597—616 дан сжатый, но разносторон¬
ний и правильный анализ принципата Августа. Хорошо изложена история империи
во времена Юлиев—Клавдиев (стр. 616—636)- Здесь, в частности, нужно отметить
анализ борьбы группировок среди правящего класса Италии, объясняющий политику
императоров этого периода, экономических сдвигов в Италии и провинциях, развития
городской жизни, народных движений.
Одной из лучших глав нужно признать главу XXI — «Римская империя в период
своего высшего могущества» (стр. 637—668). В ней хорошо показана эволюция империи
в направлении превращения ее в универсальную рабовладельческую державу Среди¬
земноморья и связанное с этим укрепление императорской власти (лучше говорить
именно об укреплении, а не об усилении власти, как сказано на стр. 640),
опирающейся на новую знать. Очень интересен второй раздел этой главы — «Со¬
циально-экономический строй империи во второй половине I в. и во II в. н. э.». Пре¬
красно обрисовано положение в западных и восточных провинциях (стр. 649—657).
Некоторое недоумение возбуждает только одно место. Мы читаем: «С середины
I в. не было крупных восстаний рабов, но побеги рабов и убийства рабовладельцев

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
179
не прекращались. Правительство, с одной стороны, шло по линии усилении репрес¬
сий. При Траяне было предписано предавать пытке не только рабов, но и отпущенников
убитых владельцев... G другой стороны, страх перед восстаниями рабов заставлял:
правительство идти на частичные уступки» (стр. 646—647). Дальше следует пере¬
числение известных законодательных актов, говорящих о некотором улучшении юри¬
дического положения рабов во II в. (к этому перечню можно еще прибавить законы
Клавдия и Нерона, хотя они хронологически предшествуют мерам Антонинов). Если
не было крупных восстаний рабов, то почему страх перед ними заставил правительство
идти на уступки? Ведь пора восстаний рабов давно миновала. Не были ли распоря¬
жения Траяна только частными мерами, вызванными особыми условиями его прав¬
ления и не нарушающими общей тенденции к смягчению положения рабов в первые
два века империи? Во всяком случае, это место требует разъяснения.
Глава XXIV рисует кризис империи во второй половине II в. и в III в. Пра*
гильно отмечается, что в основе кризиса лежит «процесс разложения основных клас¬
сов — рабов и рабовладельцев» (стр. 725). Очень интересен анализ тех изменений
в социально-экономическом строе империи, которые сопутствовали этому процессу:
разложение города как коллектива землевладельцев и рабовладельцев, рост удель¬
ного веса крупных натурально-замкнутых поместий, усиление зависимости колоноц
от землевладельцев, ослабление хозяйственных связей между частями империи.
Важное место в концепции кризиса III века, проводимой в томе, занимает характери¬
стика социальной сущности римской армии. На основе изучения эпиграфических
данных и других источников автор показывает близость армии к слою средних земле¬
владельцев и формулирует важный вывод, что «...за счет усиления ветеранского земле¬
владения мог временно возродиться тот социальный слой средних рабовладельцев,
который господствовал в империи в I—II вв.» (стр. 728). Особенно важную роль в этом
отношении играли прирейнские и придунайские провинции, где крупные поместья
отсутствовали и мелкое землевладение имело большое значение.	*
Все это убедительно объясняет возникновение и течение острого политического
кризиса империи II—III вв.: характер народных восстаний, борьбу «сенатских» и
«солдатских» императоров, распадение империи на части и роль «иллирийских» импе¬
раторов в воссстановлеыии империи.
Об изменениях в социальном и политическом строе империи, связанных с уста¬
новлением домината, достаточно подробно говорится в гл. XXVII — «Поздняя Рим¬
ская империя. Крушение рабовладельческого строя». Необходимо отметить удачное,
освещение в данной главе той проблемы, которая столько времени являлась пред¬
метом дискуссии в советской исторической науке: проблемы падения рабовладель¬
ческого строя в Римской империи. Можно вполне согласиться с той формулировкой
решения этой проблемы, которая дана в последнем разделе главы: «Историческое
значение падения Западной Римской империи» (стр. 814—817). Здесь правильно го¬
ворится о сочетании в обществе поздней империи старых рабовладельческих отно¬
шений «с элементами новых, предвосхищающих отношения феодальные, но зародив¬
шихся еще в недрах рабовладельческого общества...». Удачен и анализ принципиаль¬
ного отличия позднеримского колоната от феодальных отношений: колон не имел
права собственности на орудия производства и на свое частное хозяйство (стр. 816).
Поэтому и эксплуатация колонов и посаженных на землю рабов не приобрела еще
характера феодальной эксплуатации.
Очень важно, что в заключительном разделе XXVII главы со всей решитель¬
ностью подчеркивается рабовладельческий характер римского государства и права
в период поздней империи.
Уделяя должное внимание складыванию предпосылок феодальных отношений
в социально-экономическом строе поздней империи, авторы справедливо отмечают,
что развитие и победа этих отношений в рассматриваемую эпоху были невозможны
без революционного переворота. Падение Западной Римской империи не могло быть
вызвано «только внутренними силами римского общества. Широкие народные дви¬
жения III—V вв... несомненно, расшатали Римскую империю, но оказались не в со¬
12*

180
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
стоянии ее окончательно сокрушить. Для этого потребовалось сочетание классовой
борьбы внутри общества с таким внешним фактором, как вторжения „варварских“
племен на территорию Римской империи» (стр. 817).
История Рима во II томе «Всемирной истории» представляет важный этап в раз¬
витии советской историографии об античности. Он подытоживает достижения нашей
науки в этой области почти за 40 лет. В этом главное значение очерка римской истории
II тома, очерка, далеко выходящего за рамки только популярного курса.
* *
*
Немалые трудности стояли перед авторами глав, посвященных племенам Европы
и Азии в I тысячелетии до н. э. Благодаря фрагментарности или тенденциозности, а
часто и полному отсутствию письменных источников, основным, а в ряде случаев и
и единственным источником для изучения многочисленных племен, составлявших
огромное большинство человечества, остается археологический материал. А он далеко
не полон. Карта археологических культур Европы и Азии I тысячелетия до н. э. изо¬
билует белыми пятнами. Разработка имеющегося материала тоже далека от завершения,
и по ряду значительных проблем согласие между специалистами еще не достигнуто.
Поэтому авторам рецензируемых глав пришлось не только подводить итоги определен¬
ным исследованиям, но и самим проводить значительную исследовательскую работу.
В целом работа эта проведена успешно, ряд разделов носит оригинальный исследо¬
вательский характер, что придает им большую ценность. Это относится в первую
очередь к VI главе, где впервые в труде подобного рода дана связная и концентриро¬
ванная картина истории племен I тысячелетия до н. э. от Пиренейского полуостро¬
ва до Дальнего Востока и Крайнего Севера.
Во вводной части главы правильно подчеркивается крайняя неравномерность истори¬
ческого развития отдельных областей в рассматриваемую эпоху. Может быть, здесь сле¬
довало бы сказать о причинах этой неравномерности — о различных путях и темпе
социально-экономического развития, определившихся еще в эпоху бронзы в силу раз¬
личных естественных и исторических условий.
Столь же правильно подчеркнута во вводной части главы тесная связь истории рабо¬
владельческих обществ с историей окружавших их племен. Однако здесь чрезмерно
акцентирована (и, как нам представляется, несколько модернизирована) лишь одна
сторона их взаимодействия: ограбление рабовладельцами этих племен, территориаль¬
ные захваты, принудительная колонизация, неэквивалентная торговля и т. п. Между
тем немалое значение имела и другая сторона связей — прямое (а не только косвенное)
культурное воздействие цивилизованных государств на варварскую периферию и
экономические связи, сыгравшие огромную роль в характере и темпе ее дальнейшего
социально-экономического развития.
В первом разделе главы рассмотрены племена Западной и Юго-Восточной Европы.
Открывающий его краткий очерк посвящен иберам. Он дает читателю общее представ¬
ление о сложном этническом составе населения Пиренейского полуострова, о социаль¬
ном строе и хозяйстве его ведущей группы — иберов. Намечены и основные моменты
истории иберов. Сжатый характер изложения и осторожность выводов соответствуют
в общем крайней фрагментарности источников, касающихся древнейшей Испании.
И все же раздел мог бы быть пополнен за счет анализа некоторых групп археологи¬
ческих материалов. Так, можно было бы напомнить читателю о существовании глубоко
своеобразного и яркого бронзового века Пиренейского п-ва, на базе которого развива¬
лась культура раннего железного века иберийских племен. Авторы главы говорят о
самобытности этой культуры, но не развивают эту правильную мысль. Нам представ¬
ляется, что характеристику иберийской культуры можно было бы дать подробнее и точ¬
нее, подчеркнув первоначальное отличие ее от проникшей из Центральной Европы
кельтской латенской культуры и постепенное сближение двух культур, приведшее
к образованию оригинального «пиренейского латена» — т. н. «культуры кельтиберов».
Очень хорошее впечатление оставляет очерк истории кельтских племен, сыгравших
столь значительную роль в судьбах Европы I тысячелетия до н. э. И здесь авторы со¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
181
храняют характерную для всей главы сжатость изложения. Но вместе с тем, умело ис¬
пользуя как письменные, так и археологические данные, они сумели добиться большой
четкости в освещении таких основных вопросов, как расселение кельтов, их взаимо¬
действие с иными этническими группами, производственная деятельность, хозяйство,
социальный строй, военная организация, религия и т. д. Нои здесь вызывает сожаление,
что авторы ограничились лишь упоминанием основных кельтских городов и не остано¬
вились (хоть в нескольких фразах) на результатах раскопок Бибракте, Алезии, Стра-
дониц, а также глубоко своеобразных кельтских поселений Британии. Такое описание
могло бы значительно конкретизировать представление читателя о кельтском градо¬
строительстве, металлургии (а развитая металлургия железа сыграла немалую роль
в широком распространении кельтов), культурных связях и военной истории кельтов.
Хорошо написаны разделы, посвященные германцам, иллирийцам и фракийцам;
отрывочные и разрозненные данные о них сведены воедино, что позволило дать связную
историю этих народов в I тысячелетии до н. э. Однако и к этим разделам может быть
предъявлен тот же упрек, что и к предыдущим: своеобразие культуры народов не пока¬
зано с должной конкретностью. Правда, археологические источники по истории этих
народов (особенно иллирийцев) еще весьма фрагментарны, но некоторые данные все
же могут быть использованы. Так, значительной проблемой, вызвавшей немало споров,
являются фракийско-скифские культурные связи и вклад фракийцев в формирование
культуры Западного, да и Северного, Причерноморья.
Несколько слов об иллюстрациях и картах. Этническая карта Европы V—IV вв.
до н. э. представляется достаточно наглядной и правильной. Что же касается иллюстра¬
ций, то их явно недостаточно. Разделы о германцах и фракийцах значительно выиграли
бы, если бы их сопровождали таблицы хотя бы немногих форм материальной культуры
этих народов. К разделу о кельтах таблица подобрана не совсем удачно: более характер¬
ны вещи из классических областей Латена — с территории Франции и Швейцарии.
Однако все указанные замечания незначительны и не нарушают вполне благопри¬
ятного впечатления от всего раздела в целом. К сожалению, этого нельзя сказать о
втором разделе, посвященном племенам Северного Причерноморья VI—IV вв. до н. э.
История скифов и сарматов, рассмотренная здесь, является одним из наиболее ярких
и значительных моментов древней истории Восточной Европы. Плодотворные исследо¬
вания русских и советских археологов, историков, лингвистов значительно способст¬
вовали разрешению этой важнейшей проблемы. Отражено ли нынешнее состояние
ее рассматриваемым разделом? Представлена ли история племен Северного Причер¬
номорья на фоне всемирной истории I тысячелетия до н. э? Ведь в этом, ка¬
жется, должна была бы заключаться спегшфика рассматриваемого раздела и отличие
его хотя бы от соответствующей главы в «Очерках истории СССР». Однако в рас¬
сматриваемом разделе читатель найдет лишь поверхностное описание давно
известных фактов, изобилующее обтекаемыми формулировками при полном от¬
сутствии конкретности и четкости. Автор даже не пытается выяснить по¬
следовательность исторических событий,, связанных с причерноморскими племе¬
нами. Что, например, узнает читатель из раздела, посвященного киммерийцам?
Автор ограничился здесь лишь общими фразами о неопределенности территории
киммерийцев и термина «киммерийская культура», а· также о том, что самим тер¬
мином «киммерийцы» пользовались как собирательным. Древние авторы подходили
к этому вопросу гораздо более определенно: они понимали под киммерийцами кон¬
кретную группу племен, которая воевала с Каппадокией, Пафлагонией и Фригией.
Известно, что киммерийцы доходили до иовийских городов Малой Азии, в 711г.
дон. э. вступили в борьбу с урартами, а в первой половине VII в. до н. э. угрожали
Ассирии, заключив союз с Русой II. Тогда же киммерийцы вторглись в Лидию, по
сообщению Геродота, им удалось захватить Сарды. Почему же в рецензируемом
разделе о киммерийцах сообщается лишь то, что они жили неизвестно где, имели
невыясненную культуру и были вытеснены скифами?
В еще большей мере эти же недостатки присущи разделам, посвященным скифам
и сарматам. И здесь поражает отсутствие четкого плана, случайная последовательность

182
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
рассмотренных вопросов. Фактически опущен важнейший вопрос о происхождении
скифов, широко освещавшийся в научной литературе (труды Б. Н. Гракова,
М. И. Артамонова и др.)· Автор лишь повторяет хорошо известное и ныне прочно
обоснованное мнение о принадлежности языка скифов к североиранской группе язы¬
ков. Однако именно в этой связи большой интерес представляет сопоставление
данных лингвистики с данными археологии. Последние исследования в области архео¬
логии эпохи бронзы, особенно изучение срубной и андроновской культур, значи¬
тельно продвинули вперед разрешение вопроса о подоснове культуры скифов и сарма¬
тов. Результаты этих работ в значительной мере нашли уже отражение в печати, и
вызывает удивление, что они оказались обойденными в столь ответственном издании.
Вообще скифская проблема представлена в рецензируемом разделе крайне аморфно.
По сути дела, автор не показывает, где же были собственно скифы и где были племена,
входившие в их политическое объединение или подвергшиеся определенной культурной
нивелировке с ними. Этому вопросу была посвящена специальная конференция, труды
которой изданы еще в 1954 г. Автор же ограничивается лишь туманным замечанием о
нескифском происхождении племен лесостепи. Между тем эти лесостепные племена
явились строителями огромных городищ (Бельского, Немировского, Пастерского и
др.) и создателями высокой культуры.
Расселение собственно скифских племен представлено крайне бегло, различия
между отдельными их группами не конкретизированы. Всемирно известные памятники
скифской культуры приведены лишь в виде иллюстраций, причем использованы толь¬
ко материалы старых раскопок, тогда как можно было бы использовать результаты пос¬
ледних исследований (Мариупольский курган). Несмотря на трафаретные фразы о зве¬
рином стиле, сколько-нибудь ясного представления о скифской культуре читатель
не получит. Весьма спорным является положение автора о непрочности скифского
объединения и номинальности власти вождя. Ведь речь идет о союзе, в течение веков
совершавшем большие и сложные военные предприятия, выдержавшем и отбившем
нашествие Дария, создавшем огромные укрепленные поселения. И именно в силу опре¬
деленной прочности скифского союза со времени Атея начала развиваться скифская
государственность. Вряд ли можно считать, что Геродот преувеличивает воин¬
ственность скифов: его сведения полностью подтверждаются данными археологии.
Мы не будем останавливаться на мелких недочетах и неудачных терминах:
их достаточно много. Но необходимо отметить, что истории скифов автор раздела не
дает совсем: даже о вторжениях в Малую и Переднюю Азию и о борьбе с войсками
Дария читатель узнает из косвенного замечания. Из многочисленных активных и
сложных связей скифов упомянуты лишь связи с греками; такие важные вопросы,
как связи с Фракией, Кавказом, Средней Азией, Ираном, — обойдены совсем.
і На общем фоне интересной и хорошо написанной VI главы этот раздел представ¬
ляет крайне неудачное исключение.
Несравненно лучше написан раздел, посвященный племенам Средней и Северо-
Восточной Европы, несмотря на то, что многие из них в письменных источниках не
упомянуты совсем, а археологически освещены крайне слабо. Особенно это каса¬
ется вопроса об этногенезе и древнейшей истории славян. Вопрос этот еще весьма далек
от разрешения, но в рецензируемом разделе он изложен очень стройно и четко, хотя
и с должной осторожностью. Предпосланные изложению некоторые общие установки
относительно специфики археологического материала этих областей совершенно пра¬
вильны. Образцово для столь краткого очерка изложен вопрос о культуре древних
славян: автор добился здесь достаточной выразительности, хотя и не перегрузил свое
изложение археологическими фактами. Должным образом освещены связи славян
(здесь следует отметить предельно четкую и правильную оценку скифо-славянских
связей), а также те немногочисленные факты, которые известны по истории
славянских племен в I тысячелетии до н. э. Столь же благоприятное впечатление
производят разделы, посвященные прибалтийским и угро-финским племенам. По
этим разделам можно сделать лишь одно частное замечание: плавка железа в горшках
вызывает сомнение и не показательна для раннего этапа железной металлургии.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
183
Превосходно написан последний раздел главы, посвященный племенам Казах¬
стана и Сибири во второй половине I тысячелетия до н. э. Предложенное автором реше¬
ние крайне сложного вопроса о локализации племен, исторической интерпретации и
хронологии основных памятников (особенно это касается спорной хронологии Пазырык-
ских курганов) является наиболее приемлемым. Несмотря на огромный охват, автор
сумел дать представление о всех основных территориальных группах. Впервые на
страницах издания столь широкого профиля получила отражение история племен Се¬
верной Монголии, Тувы, Прибайкалья, Якутии. Правильно интерпретированы откры¬
тые в самые последние годы археологические памятники Дальнего Востока, что поз¬
волило дать общее представление об обитавших там племенах. Главу завершает крат¬
кий очерк арктических племен.
Вопросы дальнейшей истории Северного Причерноморья (III—I вв. до н. э.) рас¬
смотрены в первых разделах XIII главы, написанных на весьма высоком уровне. В них
четко представлены изменения в расстановке сил в Северном Причерноморье, продви¬
жение к западу сарматских племен и ослабление античных городов. Автор справед¬
ливо подчеркивает значение процесса оседания скифов на землю, сыгравшего большую
роль в создании скифского царства в Крыму. Последний вопрос можно было бы теснее
увязать с предшествующим развитием государственности у скифов, начиная с правле¬
ния Атея.
Чрезвычайно сложная задача стояла перед автором 6 раздела главы, посвященного
племенам и народам Центральной Азии. Сложность эта определялась скудостью
как письменного, так и археологического материала и спорным характером многих
проблем, подлежащих освещению в данном разделе. Несмотря на это, раздел в целом
весьма удачен, а наличие в нем отдельных спорных моментов вполне закономерно.
Укажем некоторые из них. Вполне вероятно предположение о том, что ядро гуннского
союза составляли монгольские племена, и автор имел право присоединиться к нему*
Однако наряду с этим предположением существуют и другие теории, прежде всего
теория тюркской принадлежности гуннов. Это необходимо было оговорить. Спорным —
в силу отсутствия данных — представляется тезис о рабовладении у усу ней. Нельзя
считать бесспорным отождествление Кангюя с Хорезмом, здесь можно было бы ука¬
зать и на иное Мнение, согласно которому Хорезм — лишь малое владение, входящее
в Кангюй (Иакинф, II, стр. 315). Не доказан захват Хорезмом Согдианы. Однако эти
спорные моменты не нарушают общего положительного впечатления от раздела. Это
относится и к первым разделам XXII главы, посвященным Кушанскому царству и
истории отдельных областей Средней Азии в первые века нашей эры. Некоторые во¬
просы (история Ферганы, Согдианы, Бактрии, среднеазиатских гуннов) изложены,
может быть, чрезмерно лаконично, хотя в большинстве случаев это является след¬
ствием современного состояния изученности указанных проблем.
Глава XXIII посвящена разложению первобытно-общинного строя у племен
Европы и Сибири в первые века нашей эры. Структура главы представляется правиль¬
ной; в частности, закономерно, что основное внимание в разделе, посвященном Запад¬
ной и Юго-Восточной Европе, уделено уже не кельтам, а германцам и славянам. Извест¬
ным упущением представляется лишь тот факт, что история населения Пиреней¬
ского полуострова, начатая в VI главе, не получила продолжения. Прочие недостатки
этой главы носят, как правило, частный характер, в то время как основные ее поло¬
жения достаточно убедительны. В хорошо написанном разделе о славянах положитель¬
ной оценки заслуживает крайне осторожное изложение таких сложных и до сего
времени не решенных окончательно вопросов, как археологические памятники славян
в первые века н. э., связи славян с империей и т. д. Так, вполне правильным пред¬
ставляется освещение крайне запутанного вопроса об этническом составе создателей
Черняховской культуры: автор раздела утверждает, что в создании этой культуры при¬
няли участие различные племена, находившиеся в тесном культурном общении: фра¬
кийцы, готы, часть славян и ир. Несколько недооценена автором роль гуннов в истории
основных этнических массивов Северного Причерноморья: поселения той же Черня¬
ховской культуры были на большой территории сметены гуннским нашествием, пле¬

184
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
мена Восточной Европы вели длительную и упорную борьбу с гуннами и подвергались
значительным перемещениям.
В разделе, посвященном сарматам и племенам Северного Кавказа, приводится
предположение о том, что роксоланы представляли союз кочевых сарматов и земле¬
дельческих племен Поднепровья — росов или рокосов. Предположение это крайне
спорное, не имеющее сколько-нибудь убедительного фактического обоснования. Зна¬
чительная часть исследователей видит в роксоланах авангард двигавшегося с востока
массива ираноязычных аланских племен. Это следовало бы отметить. Спорным пред¬
ставляется и противопоставление тяжело вооруженных сарматов легко вооруженным
лучникам-скифам. У скифов наряду с лучниками были и тяжело вооруженные воины,
имевшие длинные мечи, на основе которых развились более длинные мечи сарматов.
Последний раздел XXIII главы охватывает племена значительной территории от
Казахстана до Камчатки. В нем с достаточной полнотой использован значительный ар¬
хеологический материал, накопленный и систематизированный советскими исследова¬
телями. Никаких возражений этот раздел не вызывает.
Мало изученный период в истории Средней Азии —III—IV вв. н. э. — представлен
в первом разделе XXV главы. Автор справедливо указывает на крайнюю скудость
местной традиции, сохранившейся главным образом в более поздних пересказах. Не¬
смотря на это, используя письменные источники более позднего времени и данные рас¬
копок (главным образом в Хорезме), автор сумел дать достаточно четкую характери¬
стику основных явлений политической, социально-экономической и культурной истории
Средней Азии в это смутное время. Жаль лишь, что обойден важный вопрос о причинах
падения Кушанской империи.
Глава XXVI посвящена племенным союзам, выступившим на историческую арену
в III—IV вв. н. э. С этими племенными союзами связаны значительные перемещения
на огромных пространствах Евразии, известные в истории под наименованием «вели¬
кого переселения народов». Союзы племен сыграли определенную роль в процессе паде¬
ния рабовладельческого строя как на Западе, так и на Востоке. Однако в ряде исследо¬
ваний эта роль была резко преувеличена и представлена крайне односторонне. «Вар¬
варские нашествия» провозглашались основной силой, ниспровергшей рабовладель¬
ческие государства, а вековая борьба союзов земледельческих племен против порабо¬
тителей нивелировалась с грабительскими вторжениями кочевых орд. Вместе с тем
недооценивалось обратное влияние рабовладельческих государств на «варваров»,
явившееся одним из решающих факторов в становлении у них феодальных отношений.
В этой связи представляются совершенно справедливыми замечания общего характера,
предпосланные главе и подчеркивающие, что «нашествия сами по себе не могли бы раз¬
рушить рабовладельческий строй, но они ускорили его падение. Именно потому, что
„варвары“ вступают в соприкосновение с обществом, уже в значительной мере изжив¬
шим рабовладельческие отношения, разложение первобытно-общинного строя приводит
у них не к рабовладельческому, а к феодальному пути развития». Эта совершенію пра¬
вильная установка определяет в основном дальнейшее изложение, посвященное
истории гуннов, жуань-жуаней, эфталитов, аланов, германцев, славян в III—IV вв.
Замечаний по существу глава не вызывает, но некоторые ее разделы чрезмерно лако¬
ничны. Это касается прежде всего гуннов, действия которых как на Востоке, так и
на Западе изложены слишком кратко. Недостаточно ясно показаны передвижение боль¬
ших масс гуннов к Прикаспию и создание мощного, многоплеменного союза, вторгшего¬
ся в Европу в конце IV века. Можно было более конкретно представить борьбу гун¬
нов с аланами и результаты этой борьбы, а также дать общую оценку их исторической
роли, подчеркнув регрессивность ее и огромный ущерб, нанесенный гуннами земледель¬
ческим народам как Азии, так и Европы. Однако, повторяем, эти замечания носят
частный характер и нс умаляют больших достоинств главы.
В целом, несмотря на отдельные неудачные разделы, главы рецензируемого тома
«Всеобщей истории», посвященные племенам Европы и Азии, являются серьезным и
ценным обобщением данных современной науки о многочисленных народах древности,
внесших свой большой вклад в историю человечества.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
185
Древняя история народов Закавказья является одной из наименее изученных обла¬
стей истории далекого прошлого наший страны.Сведения письменных источников край¬
не фрагментарны, а результаты археологических исследований, хотя и дали много цен¬
ных материалов, тем не менее, далеко недостаточны для более или менее полного осве¬
щения важнейших исторических проблем. К тому же и добытые раскопками материалы
далеко недостаточно изучены, и многое из них еще не опубликовано. В силу этого напи¬
сание сжатого очерка истории Закавказья эпохи формирования народов, возникновения
древнейших классовых обществ и государств представляет нелегкую задачу. Одна¬
ко эта задача выполнена в рецензируемом томе в общем успешно. Автор
учел все важнейшие результаты работ советских ученых, и таким образом напи¬
санный им очерк вполне отражает состояние советской науки по данному вопросу.
Следует особо отметить осторожность и добросовестность автора, который в изло¬
жении вопросов спорных, недостаточно освещенных, не пытался высказывать непрове¬
ренные выводы, субъективные взгляды, смягчать дискуссионность ряда вопросов.
Это относится, например, к вопросам об исторической связи саспейров с иберами
(стр. 155), о происхождении монет «колхидок», общественном и политическом строе Кол¬
хиды VI—IV вв. до н. э. (стр. 155—156 и стр. 414), о времени возникновения государ¬
ства в Албании (стр. 417) и некоторых других.
Основное внимание автора направлено на освещение развития социально-эконо¬
мических отношений народов Закавказья. И следует признать, что почти во всех слу¬
чаях, где состояние источников и разработки вопроса это позволяет, автор
убедительно показывает картину зарождения и оформления антагонистических клас¬
сов, вскрывает различные, обусловленные местными особенностями исторического
развития формы эксплуатации трудового населения, формы рабства, основную линию
классовых противоречий и классовой борьбы, характер общественных движений.
Глубоко изучен автором процесс распада рабовладельческих отношений, зарождения
и становления феодальных отношений у народов Закавказья.
Автор удачно избегает опасности упрощения и схематизации проблем социально-
экономической истории: они представлены во всей своей сложности и, вместе с тем,
ясно и четко.
С особой похвалой следует отметить страницы, посвященные рассмотрению внешне¬
политических вопросов, истории международных отношений. Перед читателем рельеф¬
но вырисовывается политическая ситуация в Передней Азии, определявшаяся в рас¬
сматриваемый период главным образом соотношением сил Рима и Парфии (в дальнейшем
Сасанидской Персии). Сложные и подчас запутанные вопросы ориентации государств
Закавказья на ту или другую из этих сил, борьбы партий на этой почве, влияния между¬
народных отношений на внутреннюю жизнь закавказских стран автор излагает уве¬
ренно и убедительно.
То же можно сказать и о ряде других проблем, например, о проблеме установления
и роли христианства в указанных странах, в частности — в Армении. Автор вскрывает
политическую подоплеку принятия христианства в качестве официальной религии:
церковь была союзницей царя в борьбе против Сасанидов и армянской феода лизировав¬
шейся знати, проникнутой сепаратистскими тенденциями. Однако в дальнейшем цер¬
ковь сама превратилась в крупнейшего феодала и нередко противопоставляла себя
царю.
С сожалением приходится отметить, что в силу ограниченности объема всего тома
и в том числе страниц, отведенных истории народов Закавказья, изложение часто носит
слишком обобщенный характер, представляя либо сухие абстрактные формулировки,
либо голый перечень плохо запоминающихся фактов. В качестве примеров можно при¬
вести изложение завоеваний Митридата Понтийского и Тиграна II (стр. 420), борьбу
Армении против римской агрессии (стр. 422—423, 682 и 684).
В разделе о Западном Закавказье VI—IV вв. (стр. 154—156) ничего не сказа¬
но ни о культуре льна у колхов, ни о прославленных колхидских тканях. Лишь в самой
общей форме, без приведения конкретных археологических данных констатируется

186
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
факт имущественного расслоения в Колхиде (стр. 155). Излагая вопрос о возник¬
новении царской власти в Иберии, следовало бы охарактеризовать обстоятельства и
обстановку воцарения Фарнабаза, построение Армазис-Цихе (стр. 414). Почти ничего
не сказано в томе о событиях времени правления Фарасмана I, представлявшего одну
из ярких страниц в истории Иберии. Нет хотя бы краткого упоминания о народном вос¬
стании, возглавляемом Аникетом. Трудно найти оправдание тому, что в разделах
о религии иберов ни словом не упомянуто о культе Армаза, значении его, связи его
с культом луны, о внешнем виде кумира, а ведь яркое описание этого культа дошло
до нас в древнегрузинской литературе.
Отсутствие указанных моментов в тексте рассматриваемых здесь глав II тома осо¬
бенно досадно еще и потому, что большая часть этих вопросов была предметом специ¬
альных исследований автора (см., например, его статьи в ВДИ, 1948, №№ 2 и Зи
1949, № 3) и рассматривалась им в первоначальном тексте глав «Всемирной истории».
Отметим отдельные недостатки рецензируемых разделов. В освещении вопроса
об этногенезе грузин (стр. 155) остается совершенно неясным, к какому времени автор
относит продвижение мушков (мосхов-месхив) в долину среднего течения Куры, где
они оставили свой след в названии города Мцхеты. Между тем, по данным археологии
и грузинской литературной традиции можно установить и пути их продвижения, и
время их преобладания в этой местности.
Ничего не сказано о том, что дают материалы раскопок Дабла-Гоми для воссозда¬
ния картины сельской общины в Рионской низменности, а между тем это очень важно
для исторических обобщений и общей картины социального развития колхов. В связи с
вопросом об этническом наименовании армян от названия племен страны Арме не сказа¬
но ни о самом названии армян «хаи», ни об отношени его к названию страны Хайса (стр.
157). Нечетко трактован вопрос о колхидских скептухах. Указание на применение этого
термина не только к племенным вождям,но и к придворным сановникам (например, при
дворе Ахѳменидов), не исключает ведь того, что скептухи Ахеменидов, ставшие при¬
дворными сановниками, являлись предводителями племен, включенных в державу
Ахеменидов.
В сообщении о завоевании Колхиды Митридатом Понтийским важно было бы пока¬
зать, какое это имело значение для самой Колхиды, а не только для Митридата, так
как завоевание это представляло первое реальное политическое объединение Колхиды
в рамках единого организованного государства (стр. 414). Между тем существование
«поверхностного политического единства» Колхиды в начале эллинистического периода
(стр. 687) не подтверждено в тексте никаким материалом источников.
На стр. 691 следует отметить неточность, допущенную относительно стел (в тексте
опечатка — «стен») с арамейскими надписями из раскопок Армази. Надпись на ара¬
мейском языке (не билингва), не полностью расшифрованная, начертана от имени царя
Митридата, который был сыном Фарасмана I, а не II, современником Веспасиана. По¬
вествует надпись о событиях второй половины I в., между тем как правление Фарас¬
мана II относится ко времени Адриана и Антонина Пия (см. Г. В. Церетели, ВДИ, 1948,
№ 2, стр. 52—53). Упоминание богатого святилища Левкотеи в стране мосхов (на юге
Иберии) было бы гораздо уместнее при описании социально-экономического строя Ибе¬
рии эпохи Страбона, чем на стр. 771, где рассказывается об экономической базе хри¬
стианского духовенства раннефеодальной Картли.
В целом, несмотря на указанные мелкие недочеты, следует отметить, что рецензи¬
руемые разделы, посвященные истории рабовладельческих государств Закавказья,
по своему содержанию, по интересным научным обобщениям представляют ценный
вклад в нашу обобщающую историческую литературу и дают правильную и научно
обоснованную картину исторического развития древних народов Закавказья.
Менее удачными представляются разделы, посвященные Северному Причерноморью.
История Северного Причерноморья опирается на обширный и хорошо разработанный
археологический материал, к тому же имеется ряд ценных обобщающих трудов, моно¬
графий и множество статей советских ученых, дающих материал для достаточно чет¬
ких обобщений и ярких иллюстраций исторических выводов. Между тем рассматри-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
187
ваемые разделы, намечая в общем правильную линию исторического развития античных
государств Северного Причерноморья, страдают недостаточной четкостью и полнотой
в освещении ряда вопросов.
Так, например, мы ничего не узнаем о социально-экономическом строе меотских
племен, входивших в состав Боспорского государства. В частности, остается совершенно
неясной точка зрения автора на социально-экономический и политический строй син-
дов; не упомянуто даже о том, что вопрос о существовании у них государства является
дискуссионным. Говоря о пребывании Геродота в Северном Причерноморье, следовало
бы ясно указать, где именно он побывал. Из текста раздела остается совсем неясным,
как нужно представлять себе «в урезанном виде» автономию городов Боспора эпохи Спар-
токидов, и что значит «местные племенные традиции». Непонятно, в чем заключались
общие черты, сближавшие Боспор с эллинистическими государствами.
Вряд ли правильно затушевывать дискуссионность вопроса о времени возникно¬
вения государственности у скифов. Было бы правильнее привести существующие раз¬
личные точки зрения по этому вопросу, подобно тому, как это сделано
в разделах, посвященных истории народов Закавказья. Остается также неясным,
как нужно понимать взаимоотношение боспорских автономных городов, имевших
полисное устройство, с центральной властью Спартокидов (стр. 408). Неясно, кто,
по мнению автора, эксплуатировал труд земледельцев-пелатов: сам царь Боспора через
своих экономов или вожди племен, которые затем сдавали царю часть урожая в виде
дани. Между тем вопрос этот чрезвычайно важен для характеристики социально-эко¬
номической и политической структуры Боспора эпохи Спартокидов (стр. 409). К тому же
единственное упоминание пелатов на Боспоре мы встречаем лишь в надписи середины
II в. н.э. в применении к храмовым землям Поэтому вряд ли правомерно применять этот
термин к эпохе Спартокидов, хотя и можно предполагать, что зависимые земледельцы-
пелаты генетически восходят к земледельцам, зависевшим от племенной знати. Непонят¬
ным в этой связи остается и представление автора о соотношении рабского труда и труда
«пелагов» на Боспоре в эпоху Спартокидов ив первые векан. э.,так как,с одной стороны,
на стр. 409 говорится о том, что при Спартокидах «обширные земли обрабатывались
трудом сидевших на них земледельцев-пелатов»,а на стр.694: в I—II вв. н. э.«...в зем¬
леделии труд рабов вытесняется трудом зависимого земледельческого населения
пелатов».
Трудно согласиться с толкованием «отеческой политии», восстановленной Евмелом,
как «древнего полисного устройства» (стр. 409). Гораздо правильнее понимать под
«отеческой политией» тот порядок, который существовал при отце Евмела Перисаде I,
но был нарушен возникшими после его смерти смутами. Вряд ли правильно связы¬
вать упадок боспорской торговли в конце II в. с изменениями политической обстановки
в Греции и Малой Азии (стр. 410). Скорее следует искать объяснения этого явле¬
ния в значительных изменениях в экономике самого Боспора.
Недоразумением, вероятно, следует объяснить упоминание зависимости Танаиса
от Перисада I (344/43—310/09 гг. до н. э.), так как, судя по всем данным, Танаис возник
лишь около середины III в. до н. э.
Значительное место в рецензируемом томе «Всемирной истории» уделено истории
Греко-Бактрийского и Парфянского царств, Сасанидского Ирана (гл. XIII, раз¬
дел 5; гл. XXII, разд. 3—5; гл. XXV, разд. 2). В целом эти главы
представляют значительный научный интерес, их отличает удачно подоб¬
ранный материал, характеризующий своеобразный социально-экономический
строй и политическую жизнь этих стран, свежие выводы по ряду существенных истори¬
ческих вопросов. Авторы справедливо подчеркивают неоднородность общественного
строя различных областей, входивших в состав рассматриваемых государств. В разделе
о Парфии вызывает, в частности, интерес оригинальное решение вопроса о происхож¬
дении городов: автор отмечает наличие в Парфянском царстве городов, схожих по
своей структуре с античными полисами, но генетически восходящих к самоуправляю¬
щимся общинам Древнего Востока, и вводит в связи с этим термин «восточный полис»

188
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
(стр. 434). Менее четко изложен вопрос о внутренних факторах, приведших к гибели
Парфянского царства. Читателю остается неясной связь экономических процессов, отме¬
чаемых автором (перевод рабов на землю и закабаление общинников),с распадом Парфии
(стр. 681). В весьма содержательном, в целом, разделе о Сасанидском Иране, к сожа¬
лению, не уделено внимания положению городов, что производит впечатление извест¬
ной неполноты по сравнению с разделами о Парфии.
Подводя итог обзору содержания рецензируемого тома, необходимо отметить,
что авторам и редакции удалось добиться значительной полноты в освещении истори¬
ческих судеб многочисленных народов, населявших в древности Европу и Азию.
В то же время для рецензируемого издания характерно стремление объективно показать
вклад, внесенный каждым народом — большим или малым — во всемирно-историче¬
ский процесс, в сокровищницу мировой культуры. Это выгодно отличает «Всемирную
историю» от зарубежных изданий подобного рода, в которых в той или иной форме
умаляется историческая роль народов Востока, а громадный племенной мир изобра¬
жается как пассивный объект «западной цивилизации».
Как серьезный пробел в построении тома, нарушающий полноту его содержания,
необходимо отметить отсутствие специальных разделов, посвященных истории народов
Северо-Западной Африки. Нет даже отдельного очерка по истории Карфагена — о ней
говорится лишь в связи с изложением истории Рима. Совсем мало внимания уделено
истории берберийских племен, хотя они оказали большое влияние на ход событий в
Средиземноморье, в частности на судьбы Римской империи.
Рецензируемая книга, несомненно, является значительным достижением в деле
марксистской разработки основных теоретических проблем древней истории. Подводя
в этом смысле итог исследованиям большого коллектива советских ученых, она ярко
свидетельствует о превосходстве марксистско-ленинской исторической науки над бур¬
жуазной. Вместо хаотического собрания фактов, субъективных и случайных оценок,
характерных для обобщающих трудов буржуазных ученых, мы встречаем здесь много¬
образную, но стройную картину закономерно развивающейся исторической действи¬
тельности. Ряд вопросов, имеющих важное методологическое значение, в большой
мере по-новому разработан в данном томе на богатом конкретно-историческом мате¬
риале. К их числу относятся, например, вопросы об античной форме собственности
и полисе, о связи истории рабовладельческих государств и развития «варварских»
народов, о своеобразии рабовладельческого строя в ряде стран Востока.
Необходимо вместе с тем отметить, что в некоторых главах редакции не удалось
преодолеть схематизм и несколько упрощенный подход к сложным научным проблемам.
В значительной мере это объясняется слишком уж небольшим количеством страниц,
отведенным на отдельные разделы,но главная причина заключается в известной науч¬
ной неравноценности различных частей тома.
II	том «Всемирной истории»,несомненно,с большим интересом будет прочитан широ¬
ким кругом читателей, интересующихся историей человеческого общества. Вместе с
тем, отражая определенные достижения советской науки о древности, он послужит
дальнейшему развитию плодотворной исследовательской работы в этой области истори¬
ческой науки.
А. К. Бергер, А. И. Болтунова,
С. И. Ковалев, Н. Я. Мерперт
ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ КИТАЯ И ИНДИИ ВО «.ВСЕМИРНОЙ
ИСТОРИИ» АН СССР (ітома I и II)
Выход в свет двух первых томов «Всемирной истории»—радостное и значительное
событие. Написанные хорошим языком, снабженные удачно подобранными иллюстра¬
циями, эти тома — замечательный подарок для всех, интересующихся историей и
культурой народов древности.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
189
«Всемирная история» дает наиболее полное в нашей литературе1 изложение бо¬
гатой событиями древней истории Китая. Главы по истории Китая, основанные на тща¬
тельном изучении источников и содержащие развернутый социально-экономический
анализ важнейших фактов и событий, имеют большое научное значение и представляют
собой несомненный вклад в марксистско-ленинское китаеведение.
В первом томе Китаю посвящены две главы (XVII и XXVI), которые охватывают
огромный период с древнейших времен до VI в. до н. э. К сожалению, автору было от¬
ведено для характеристики этой эпохи всего 30 с небольшим страниц. Естественно по¬
этому, что только главные события, лишь наиболее интересные факты смогли найти
здесь свое отражение. Если же мы учтем при этом, что характер издания требовал
от автора уделить наибольшее внимание социально-экономическим проблемам, то
станет вполне понятным очень сжатый, доходящий порой до схематизма стиль
изложения.
В XVII главе говорится об истории Китая до XII в. до н. э. Надо сразу же огово¬
риться, что исторический период до XIV в. до н. э. — если не считать археологических
данных о культурах Яншао и Луншань — до сих пор известен лишь по позднейшим
преданиям и легендам, в которых подчас очень трудно отделить правду от вымысла
и которые пока, к сожалению, нечем проверить. Достоверные данные в виде многочи¬
сленных археологических находок, а также надписи па костях и панцирях черепах,
найденные при раскопках в районе Аиьяна (Хэнань), относятся лишь к XIV—XII вв.
до н. э.1 2. Естественно поэтому, что основное внимание в этой главе автор сосредоточил
на характеристике общества Инь в XIV — XII вв. до н. э.3. Он указывает, что широкое
распространение медных и бронзовых орудий труда, высоко развитые земледелие и
скотоводство, замечательные изделия ремесленников, размах и качество строительства,
зачатки обмена, наконец, факты имущественного неравенства — все это свидетельству¬
ет о высоком уровне развития производительных сил и о классовом характере инь-
ского общества.
Исходя из всего этого, автор заключает: «Можно предположить, что классовое об¬
щество возникло еще до этого времени» (стр. 444). Эта предпосылка оказывает
существенное влияние на всю концепцию, согласно которой Инь в XIV—XII вв. до н. э.
было более или менее зрелым рабовладельческим государством, уже пережившим тот
ранний этап, когда еще сохранялись «пережитки родо-племенной военной демократии»
(стр. 445). В этом государстве основными классами были рабовладельцы и рабы, хотя
существовали и свободные земледельцы-общинники, составлявшие «значительную часть
населения того времени» (стр. 446—447).
К XII в. дон. э., по мнению автора, в Инь уже настолько обострились внутренние
противоречия (бегство рабов, протесты разорившихся общинников, не желавших
переселяться, и даже восстания народных масс), что оно переживало агонию и потому
легко пало под ударами племени Чжоу (стр. 447—448).
Как известно, оценка и периодизация древней истории Китая до сих пор вызывает
множество споров, причем среди историков-марксистов (как у нас, так и в КНР) су¬
ществуют порой прямо противоположные взгляды на характер того или иного явле-
1	Разделы по древней истории Китая в наиболее известных советских учебниках
и справочниках до последнего времени, как правило, не превышали двух-трех десятков
страниц (см. например, Л. И. Дума н, Очерк истории Китая, веб. «Китай», М.—Л.,
1940; В. И. А в д и е в, История древнего Востока, М., 1953; Л. В. Симановская)
Г. Б. Э р е н б у р г, М. Ф. Юрьев, Очерки истории Китая, М., 1956; БСЭ,
II изд., т. 21, Китай и т. п.).
2	За последние годы ряд ученых (например, ЧэньМэн-цз я, О хронологии За¬
падного Чжоу, Шанхай, 1955) настаивает на пересмотре этих дат, относя конец эпохи
Инь к 1050—1027 гг. до н. э. К сожалению, в главе это не нашло никакого отражения.
3	Следует, однако, пожалеть, что автор не остановился подробнее на вопросе о
генезисе иньской культуры.

190
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ния, свойственного древнекитайскому обществу. Именно поэтому в задачу рецензен¬
та входит обязанность напомнить читателю аргументы сторонников иной точки
зрения.
Конечно, расцвет ремесла и сельского хозяйства свидетельствует о высоком уров¬
не производительных сил. Но нельзя при этом забывать, что иньцы еще не знали железа,
что основными сельскохозяйственными орудиями не только в Инь, но и много позже,
продолжали оставаться деревянные сохи и каменные (кремневые) серпы, тогда как
сколько-нибудь достоверные сведения о применении плуга и пахоты с помощью тягло¬
вого скота относятся лишь к VI в. до н. э.Ч Иньцы знали и высоко ценили раковину
каури, рассматривая ее как драгоценность. Но можно ли говорить о том, что она уже
была мерилом стоимости, своеобразной монетой (см. стр. 442—443)? Ведь в документах
эпохи Инь пока не обнаружено ни единого упоминания о сделках торгового характера1 2.
Верно, что характер погребений указывает на социальную дифференциацию, но
это — обычное явление для обществ, находящихся на стадии разложения родового
строя и оформления классов. В этом отношении симптоматично то место в главе, где
говорится, что в иньских надписях нет подробных данных о структуре государствен¬
ного аппарата Инь (стр. 446).
Особые споры вызывает положение рабов в иньском обществе. В рассматриваемой
главе (стр. 447) говорится, что рабов могли продать. Но пока еще не найдено ни еди¬
ного примера этому. Говоря об использовании рабов в земледелии, автор упоминает
об «обработке земли пленными из племени цян» (стр. 444). Но на 448 стр. указывается,
что все племя цян было подчинено иньцам и платило им дань. Остается неясным, была
ли какая-нибудь разница в форме эксплуатации в том и другом случае.
Основной формой социальной организации в Инь была община. Однако некоторые
ученые не считают ее сельской, но, подчеркивая значение родового начала, полагают
возможным говорить о вызревании сельской общины лишь в эпоху Чжоу3.
Что же касается вопроса о падении государства Инь, то, возможно, оно произошло
не вследствие внутреннего кризиса, а только по причине победоносного нашествия
более сильного племени — чему немало примеров в древней истории. Нам кажется
более верной позиция тех ученых, которые считают Инь начальным периодом ранне¬
рабовладельческого общества 4.
Глава XXVI посвящена истории Китая в XII—VI вв. до н. э.
Вопрос о социально-экономических отношениях в эпоху Чжоу исследован еще
крайне недостаточно. Археология до сих пор не дала сколько-нибудь значительных
материалов5 6 и поэтому основным источником остаются документы, написанные и
отредактированные не ранее VI—V вв. до н. э., как, например, Ши цзин — сборник
древнейших песен эпохи Чжоу. При этом необходимо учесть, что древние тексты, вос¬
становленные после их сожжения Цинь Ши-хуаном в III в. до н. э. и подвергавшиеся
1	Ян Куань, История Чжаньго, Шанхай, 1955, стр. 27 (на кит. яз.).
2	Это относится и к началу эпохи Чжоу. Характерно, что первое письменное сви¬
детельство обмена (меняют 5 человек на 1 лошадь + рулон шелка) встречается на ру¬
беже X—IX вв. до н. э. (см. стр. 611), а появление института купли-продажи и денег
можно проследить не ранее VI в. до н. э. (см. Го М о - ж о, 10 критических статей,
Шанхай, 1954, стр. 61) (на кит. яз.)
3	См. например, Ван Чжун- л о, Сельская община и система отдыха от пахоты
в Чуньцю-Чжаньго, «Вэныпичжэ», 1954, № 4.
4	См. Хоу Вай-лу, История древнекитайского общества, Пекин, 1955 (на
кит. яз.); Т. В. С т с п у г и н а, К вопросу о социально-экономических отношениях
в Китае в XIV—XII вв. до н. э., ВДИ, 1950, № 2.
6 Если не считать чжоуских бронзовых сосудов, надписи на которых в большин¬
стве еще недостаточно хорошо расшифрованы и поняты. Только в самое последнее вре¬
мя раскопки китайских археологов начинают восполнять этот пробел (см. Чэнь
М э н-ц з я, «Каогу сюэбао» (журнал), 1955—1956; Х э Хан ь-н а п ь, там же,
1957, № 1).

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
191
многочисленному редактированию и комментированию, являются очень сложным и под¬
час противоречивым источником.
В результате большой исследовательской работы автор рассматриваемой главы
пришел к выводу, что период Чжоу был большим шагом в развитии древнекитайского
общества, временем расцвета рабовладельческих отношений. Рабы широко применялись
в земледелии, вместе с землей они служили объектом купли-продажи (стр. 608—611).
Аристократы-рабовладельцы присваивали пожалованные им в управление земли и да¬
же могли их отчуждать (стр. 608).
Отдельные положения данной главы вызывают возражения. По мнению автора,
часть завоеванных иньцев была превращена в рабов и вместе с землями пожалована
представителям рабовладельческой аристократии. Другая же часть иньцев осталась
в своих общинах, но тоже была поставлена в зависимость от чжоуской аристократии
(стр. 608—609). Между тем контекст надписей о пожаловании, число пожалованных, их
социально-семейные связи — все это свидетельствует лишь о том, что жаловались круп¬
ные родоплеменные коллективы, состоявшие из больших патриархальных семей. Кол¬
лективы покоренных, пожалованные с землей (или без нее,—те, которые осваивали но¬
вые земли), продолжали трудиться так же, как и прежде, выплачивая новому хозяину
дань (ренту-налог).Поэтому вряд ли можно в данном случае говорить о рабском труде
и противопоставлять одну часть покоренных иньцев другой.
О характере общества Западного Чжоу говорит то, что, кроме упоминавшегося вы¬
ше случая обмена людей на лошадь и шелк, пока не известно ни одного случая купли-
продажи в XII—VIII вв. до н. э. Это обстоятельство, по-видимому, следовало учесть
при формулировке фразы о том, что купцы (существование которых для того времени
еще нельзя считать доказанным) приобретали у разорившихся аристократов землю и
рабов (стр. 608). Такая картина была характерна для более позднего времени.
То же самое следует отметить в связи с трактовкой известного термина ши. Вначале
этот термин, как это можно видеть в песнях Ши цзин и в Шу цзин, соответствовал по¬
нятию мужчина, крестьянин-воин. Затем он постепенно превращался в понятие моло¬
дец— храбрец—дружинник1. Из этих дружинников и сформировался впоследствии
чиновничий аппарат, в результате чего чиновники («ученая бюрократия») стали обозна¬
чаться термином ши. Но нет никаких оснований переводить термин ши как «ученая
бюрократия» применительно к XII—VIII вв. до н. э. (см. стр. 609).
Три большие главы II тома посвящены истории Китая с V в. до н. э. по II в. н. э.
Этот период китайской истории чрезвычайно богат источниками и изучен много лучше
предыдущего. Правда, все эти источники носят преимущественно нарративный харак¬
тер, почти не сохранилось источников строго документального содержания. Такое
положение, создающее огромные трудности при попытках социально-экономического
анализа, требовало самого тщательного изучения всех имеющихся данных, чтобы пу¬
тем скрупулезного исследования и сопоставления найти в них тот рациональный ма¬
териал, который мог бы пролить свет на важнейшие проблемы социально-экономиче¬
ских отношений в древнем Китае.
Автору рецензируемых глав удалось решить эту задачу. Часть II тома «Все¬
мирной истории», посвященная истории Китая, написана на основе обширного и
яркого материала, учитывает обильную историографию вопроса и, несомненно,
представляет собой глубокую и интересную работу.
В главе XIV (Китай в V—III вв. до нашей эры) говорится о сильном росте техники
и совершенствовании технологии как в сельском хозяйстве, так и в ремесле, что было
связано с началом широкого распространения и повсеместною применения железа.
В главе убедительно показано, что этот рост производительных сил сопровождался рас¬
цветом торговли и товарно-денежных отношений, разложением общины, усилением
эксплуатации и разорением общинников, обострением классовых противоречий (стр.
458—461).
1 Н. G. С г е е 1, La naissance de la Chine, P., 1937, стр. 266—267.

192
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Все эти процессы вызвали усиление роли рабского труда; число рабов росло, на¬
ряду с государственным расцветало частное рабовладение. Специфике китайского раб¬
ства и его оценке автор уделяет очень большое внимание (стр. 461—463, 470 и т. д.).
Основное значение реформ Шан Яна, направленных на разрушение общины и утвер¬
ждение частнособственнического начала, автор видит в том, что они «знаменовали
собой переход... от раниерабовладельческих отношений к развитому рабовладению»
(стр. 470—471).
Доказательству этого тезиса посвящена XV глава, в которой описывается создание
мощной централизованной империи Цинь и вскоре сменившей ее Ханьской империи.
Эти империи были, по мнению автора, рабовладельческими державами с сильно разви¬
тыми товарно-денежными отношениями.
Хотя рабы и не преобладали численно, не играли решающей роли в земледелии
ханьского Китая, все же столь значительное развитие рабовладения «не могло бы, по
словам автора, происходить в условиях феодального общества» (стр. 500).
В XVI главе дана характеристика кризиса рабовладельческого общества в Китае,
который автор относит к I—II вв. н. э. С повышением культуры земледелия рабский
труд, и до того ограниченно применявшийся в полеводстве, становится все менее вы¬
годным (стр. 523). Основными производителями в хозяйствах распространившихся
в это время «сильных домов» становятся зависимые общинники; рабовладельческие от¬
ношения окончательно разлагаются (стр. 524—525).
Вопрос о генезисе и специфике китайского феодализма принадлежит к числу
наиболее спорных. Многие исследователи относят начало эпохи феодализма в Китае
к гораздо более раннему времени, чем автор XVI главы. Необходимо отметить, что бо¬
гатый фактический материал и хорошо продуманные аргументы придают значительную
убедительность концепции, отстаиваемой во II томе. Вывод о том, что в эпоху Хань
уровень развития рабовладельческих отношений достиг более высокой степени, чем
в предшествующую эпоху, представляется вполне обоснованным.
Однако ряд соображений мешает полностью солидаризироваться с рассматривае¬
мой концепцией. Прежде всего, можно отметить, что, как показывает очень интересное
и глубоко насыщенное фактами исследование Ван И-туна1, после некоторого ослабле¬
ния рабовладельческого элемента в структуре экономики конца Хань в дальнейшем,
в IV—VI вв. н. э., он вновь достигает очень высокого уровня. Численность рабов, фор¬
мы и степень их эксплуатации, широкое применение рабов в земледелии (вплоть до то¬
го, что каждому крестьянину давались добавочные земельные наделы на вола или на
раба) не оставляют в этом никаких сомнений. Нам представляется, что этот факт сле¬
довало учесть при построении периодизации социально-экономического развития ки¬
тайского общества.
С другой стороны, особенностью рабства в Китае было то, что даже в период
наивысшего расцвета рабовладения основная тяжесть классового угнетения, основная
доля эксплуатации приходилась на зависимого крестьянина. Можно ли в этих усло¬
виях, даже признавая специфику Китая (стр. 471), говорить о развитом рабовладении?
Этот вопрос стал бы более ясным, если бы автор глав уделил больше внимания аграр¬
ным отношениям и изменениям в них.
Несомненно, реформы Шан Яна способствовали росту рабства. «Нерадивые»
и «ленивые», преступники и должники массами превращались в рабов; рабовладель¬
ческий уклад после реформ Шан Яна и особенно в эпоху Хань сильно вырос, окреп
(см. стр. 497—500) и долго не сдавал своих позиций.
Но, отмечая это, нельзя забывать и о другом. Именно реформы Шан Яна, положив¬
шие конец старой нерасчленимой общине с ее родовыми традициями, впервые в широ¬
ком масштабе узаконили такое положение, при котором юридическим лицом оказывал¬
ся отдельный крестьянин, обязанный платить налоги владельцу земли (государству
или частному лицу).
1 W а n g Yi-tung, Slaves and other comparable social groups during the Nor¬
thern dynasties (386—618), «Harvard journal of Asiatic studies», 1953, Dec., 16, № 3-4.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
193
Учитывая все это, приходится говорить не только о том, что реформы Шан Яна
дали толчок развитию рабства в Китае. Осуществление этих реформ, разрушивших
коллектив-общину, способствовало, на наш взгляд, постепенному вызреванию и раз¬
витию элементов новых, феодальных отношений.
Спорность решения некоторых проблем социально-экономического порядка не
снижает, однако, ценности материала глав. Достоинство его в насыщенности, ярко¬
сти, эмоциональности. Это можно видеть на примере характеристики терминов раб¬
ства (стр. 462—463), при обзоре политической обстановки в Китае в эпоху Чжаньго
(465—468), в описании деятельности Цинь Ши хуанди (стр. 482—484) и т. п. Особенно
удачны разделы, посвященные идеологии и культуре. В сжатой и ясной форме изла¬
гается здесь суть конфуцианства и даосизма (стр. 464—465), дается множество очень
интересных сведений о научных достижениях древнекитайских [философов и ученых
(стр. 473—477), прекрасно написан очерк о Цюй Юане (стр.477—478).
История древнекитайской цивилизации настолько велика и обильна, что на стра¬
ницах рецензируемой работы трудно было бы ожидать ее сколько-нибудь подробного
изложения. Тем не менее заслугой авторов и редакции следует считать то большое вни¬
мание, которое они уделили богатой культуре древнего Китая. Авторы глав знакомят
читателя и с искусством древнего Китая.
К сожалению, очень мало внимания уделено мотивам и особенностям наиболее
ранних памятников китайского искусства. Так, в главах I тома нет ни слова о стилизо¬
ванной маске тао-те, игравшей большую роль в изобразительном искусстве иньцев,
ничего не сказано о значении и почитании превосходных изделий из яшмы, которым
придавался ритуально-магический смысл.
Заботливо и с большим вкусом подобраны хорошо выполненные иллюстрации к гла¬
вам. Обидно только, что вклейка с изображением иньского оружия —{очевидно, по не
брежности редакции — оказалась на стр. 433 I тома, где речь идет о культуре... древ¬
ней Индии. За счет подобной небрежности следует, вероятно, отнести и грубую опечат¬
ку в «песне дровосека» на 608 стр. I тома, где вместо 300 упоминаются ... 3 хозяйства.
Непонятны мотивы редколлегии, выделившей всего 15 страниц для характеристики
чжоуского Китая (т. I, гл. XXVI). При всей неизученности этого периода о нем можно и
нужно было сказать подробней.
Следует также пожалеть, что интересный очерк о древнекитайских археологиче¬
ских культурах Яншао и Луныпань (т. I, стр. 230—233) оказался совершенно изоли¬
рованным от глав по истории, изложение которой, в свою очередь, почти не касается
доиньских археологических материалов. Между тем, отрывать одно от другого никак
не следовало бы.
В заключение хочется еще раз выразить удовлетворение и приветствовать выход
в свет двух первых томов «Всемирной истории», содержащих интересные и нужные гла¬
вы по •истории древнего Китая.
* *
*
В I и II томах «Всемирной истории» древней Индии посвящено четыре главы,
охватывающие длительный период, со времен палеолита вплоть до вторжения гуннов-
эфталитов и распада государства Гупт в V в. н. э. Автору, несмотря на ограничиваю¬
щие его лимиты листажа, удалось наглядно показать, что социально-экономический
процесс развития рабовладельческой формации имел в Индии свои интересные специ¬
фические особенности и что индийцы уже в глубокой древности^добились поразитель¬
ны х успехов в различных областях экономики и культуры.
В главе XVI «Древнейшая Индия» дана сжатая и четкая характеристика природ¬
ных условий Индии, этнического состава населения и основных черт первобытно-об¬
щинного строя Индии (по археологическим и этнографическим данным и некоторым от¬
звукам в исторических преданиях и мифах). Далее автор переходит к культуре Ха-
раппы. Здесь изложение становится более подробным: дается развернутый обзор ар¬
хеологических раскопок в Хараппе, Мохенджо-Даро и Чанху-Даро. По отношению
13 Вестник древней истории, № 3

194
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
к обнаруженным здесь протоиндийским письменам автор проявляет большую осторож¬
ность, считая имевшие место попытки их дешифровки безуспешными (стр. 431). Основ¬
ное внимание уделено памятникам материальной культуры, причем проводятся ана¬
логии с пережитками, сохранившимися в более поздние времена.
Автор дает высокую оценку культуре Хараппы и ее исторической роли, указывая,
что по уровню развития производительных сил и культуры «Индия того периода, в об¬
щем, не уступала первым из классовых обществ, сложившихся в Двуречье и Египте,
которые были рабовладельческими» (стр. 434).
В главе ХХѴ,*посвящениой периоду XV—VI вв. до н. э., содержится подробный и
четкий анализ основных первоисточников (Вед, Махабхараты и Рамаяны). Автор пока¬
зывает, что главный центр исторического развития -передвигается в этот период из
бассейна Инда в верхнюю, а затем среднюю часть долины Ганга (стр. 598, ср. стр. 604),
где «постепенно складываются рабовладельческие государства, приближающиеся по
типу к восточной деспотии» (стр. 604). В других областях Индии (в том числе .и в бас¬
сейне Инда) 'преобладает первобытно-общинный строй (стр. 603). Только к началу
I тысячелетия до н. э. на большей части территории страны утверждаются рабовла¬
дельческие отношения (т. II, стр. 542).
Специальное внимание уделяет автор оформлению сословного строя, т. е. деления
на четыре Варны. Термина «каста» автор избегает, ввиду того, что он применялся пор¬
тугальцами к совсем иным социальным группам, сложившимся позже, и соответствует
индийскому термину «джати» (стр. 600).
Во II томе, в XVII главе, прослеживается возникновение и рост государства Ма-
гадхи, поход Александра Македонского, крушение греко-македонского господства
в северо-западной Индии и, наконец, история империи Маурьев. Здесь отмечены круп¬
ные сдвиги в экономике, связанные с объединением страны и установлением широких
международных связей. Однако автор предостерегает против преувеличения масштабов
социально-экономического прогресса тогдашней Индии. Отмечая рост городов, он ука¬
зывает в то же время на их своеобразные черты, на отсутствие тесных хозяйственных
взаимоотношений между горожанами и самодовлеющими сельскими общинами, кото¬
рые оказались в Индии особенно устойчивыми (стр. 547—548 и 551).
С другой стороны, приводя ряд данных о широком развитии рабовладения, автор
подчеркивает, что рабство в Индии сильно отличалось от античного и не даром созда¬
лась греческая традиция об отсутствии в Индии рабов (стр. 549—550).
Много внимания уделено проблеме перемен в идеологии. Это особенно следует
приветствовать, ибо в наших учебниках для университетов и пединститутов почти не за¬
трагивается история одной из трех мировых религий — буддизма.
Следует признать, что автор вполне справился со сложной задачей выявления ха¬
рактерных черт новой религии, ее отличия от брахманизма и джайнизма, а главное—
вскрытия ее классовой основы (стр. 553—555 и 566—567). Он отвергает шаблонное
представление о буддизме как религии любви и всепрощения, дает новое, более глубо¬
кое объяснение понятия нирваны и прекрасно вскрывает причины временных успе¬
хов буддизма как, по преимуществу, религии горожан, особенно пригодной в обстанов¬
ке централизованной рабовладельческой деспотии.
XVIII глава посвящена периоду раздробления и господства кушанов, а также об¬
разованию и распадению государства Гупт. В эту эпоху зародились и усилились про¬
цессы феодализации и стал складываться подлинный кастовый строй, отличающийся
от системы вари. С другой стороны, время расцвета государства Гупт рассматривается
как «последний период развития рабовладельческого города» (стр. 564). В заключение
дается обзор достижений древнеиндийской культуры, имеющих всемирно-историческое
значение. В связи с этим приводится ряд интересных данных. Так, труды древнеиндий¬
ских грамматиков оказали большое влияние на европейских лингвистов XIX в. (стр.
572). Уже в VI—V вв. до н. э. в Индии появились, наряду с идеалистической филосо¬
фией, последовательно-материалистические течения, «формулирующие атомистические
взгляды» и отрицающие бессмертие души (стр. 569). Древнеиндийские математики соз-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
195
дали алгебру, а также точно вычисляли 7г (добавим от себя, более точно, чем древне¬
египетские математики, ошибавшиеся на две сотых). Отмечается, что при посредстве
арабов и народов Средней Азии многие достижения древнеиндийской науки проникли
в Европу.
В целом в рецензируемых главах, занимающих всего 60 страниц текста, автору уда¬
лось сконцентрировать значительные и весьма сложные материалы, произвести жест¬
кий отбор фактов и дать четкий марксистско-ленинский анализ исторического процес¬
са, охватывающего (не считая палеолита и неолита) три тысячелетия.
Некоторые выводы автора являются, на наш взгляд, спорными. Так, например,
чувствуется явное стремление свести на нет вторжение ариев. Теорию арийского за¬
воевания Индии автор считает домыслом европейских ученых XIX в. (том I, стр. 424,
434, 598). На самом деле эта концепция, конечно, в сильно измененном виде, принята,
большинством советских ученых. Ее обоснованию посвящена специальная статья,
Н. А. Шолпо1, которая почему-то не попала в список основной литературы, приложен¬
ный к I тому (стр. 711—712).
Поскольку советская лингвистика отвергла ошибочную теорию стадиальности
в развитии языков и признала реальность миграций, отрицавшуюся Н. Я. Марром,
нам нег никакой необходимости отвергать проникновение в Индию народов, говорив¬
ших на языке индоевропейской группы. Этим вторжением убедительно объясняется
упадок культуры Хараппы и временное возвращение к условиям первобытно-общин¬
ного строя в долине Инда, которое признается автором. Нельзя согласиться и с тем,
что мы не знаем, откуда и когда явились арии. Тот факт, что индоевропейские язы¬
ки были распространены в Иране, Средней Азии и далее на запад, а во второй половине
II тысячелетия санскрит оказался господствующим в долине Инда, приводит к неиз¬
бежному выводу, что племена, создавшие его, должны были около XV в. до н. э. пройти
через долину Инда (других путей не было и не могло быть).
Напрасно автор игнорирует также наличие индийского этнического элемента и
культа индийских богов (Индры, Варуны и др ) в Митанни, признаваемое в другом раз¬
деле «Всемирной истории» (т. I, стр. 316). Этот факт прекрасно согласуется с допуще¬
нием миграции ариев и именно с запада в середине II тысячелетия до н. э.
Другим досадным пробелом является отсутствие каких-либо упоминаний об ара¬
мейском влиянии на индийцев. На стр. 571—572 (т. II), где речь идет о языках и
письменности Индии, мы тщетно будем искать хотя бы намека на алфавит Кхарошти,
возникший из персидско-арамейского и применявшийся от времени Ашоки до кушан-
ского периода включительно1 2.
Кое-где требуются мелкие дополнения.
Список товаров, вывозившихся из Индии в первые века н. э. (т. II, стр. 564),
следовало бы дополнить, включив в пего железо и продукты питания (рис, хлеб, тро¬
стниковый сахар и сезамовое масло — см. Перипл Эритрейского моря, 6, 14 и 41).
Кое-где чувствуется разнобой между рецензируемыми здесь главами и разделами
«Всемирной истории», принадлежащими другим авторам. Иногда эти противоречия
объясняются различием взглядов. Кроме уже упомянутого вопроса о Митанни, сле¬
дует упомянуть еще один момент, связанный с походами Александра Македонского.
В VIII главе II тома говорится о несметных богатствах, которыми славилась Индия
(стр. 219), в то время как автор рецензируемых глав настойчиво подчеркивает, что эти
слухи были необычайно преувеличены и одной из причин отступления Александра бы¬
ло разочарование греко-македонских воинов, убедившихся в том, что северо-западная
Индия далеко не так богата, как считалось.
1	Н. А. Шолпо, К проблеме «арийского» завоевания древней Индии, БДИ,
1939, № 3, стр. 40—48.
2	См. Ч. Лоукотка, Развитие письма (пер. с чешского), М., 1950, стр. 103—
104
14 Вестник древней истории, № 3

196
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Далее автор утверждает, что держава Маурьев торговала с Египтом, тогда как
в других частях тома указывается, что прямой морской связи между обеими странами
не было вплоть до конца II в. до н. э. (том II, стр. 238, 329—330, 335).
В других случаях несоответствие между главами по истории Индии и другими ча¬
стями I и II томов носит, очевидно, случайный характер. На стр. 220 II тома идет речь
о столкновении Александра Македонского с правителем Таксилы, а на 544 стр.— с ца¬
рем по имени Таксил (город Таксила упомянут позже, на стр. 548).
Царство, основанное Чандрагуптой, называется то Магадхой (т. II, стр. 247), то
империей Маурьев (гл. XVII).
О	путешествиях в Индию Скилака из Карианды и, позднее, легендарного Апол¬
лония из Тианы говорится только в разделах, посвященных античному миру (т. I,
стр. 683 и т. И, стр. 745).
Конечно, многочисленность авторского коллектива «Всемирной истории» соз¬
дает большие трудности, и полной унификации в отношении точек зрения и даже тср-
минолоіии требовать нельзя, но все же желательно, чтобы противоречий в содержаньи
и стиле, столь смущающих неподготовленного читателя, было меньше.
Следует еще отметить некоторые мелкие неточности. На стр. 548 (II тем) говорится
о торговле спиртными напитками. Однако надо пожить, что спирт в нашем смысле сло¬
ва (как продукт перегонки) стал производиться лишь арабами в VIII в. н. э.1. Вопре¬
ки утверждению на стр. 422 (т. I), название Индия употреблялось в древности не только в
Европе, но и у азиатских народов (у китайцев в форме Шеньду, ср. том II, стр. 505)
и у древних евреев (кн. Эсфирь, 1,1).
Несмотря на все эти мелкие недочеты, рецензируемые главы «Всемирной истории»
принесут читателям, интересующимся древней Индией, большую пользу, поскольку
они дают строго систематическое изложение фактов и проливают свет на многие темный
и запутанные вопросы.
Стиль разбираемых глав отличается ясностью и сжатостью, а местами значитель¬
ной живостью. Только иногда слишком ча<то и монотонно оговаривается недостовер¬
ность наших источников. Так, в одном только параграфе («Образование империи |
Маурьев») три раза встречается слово «вероятно», один раз — «возможно» и один раз —
«неизвестно почти ничего».
Иллюстрации и карты выполнены очень хорошо. Только на одной из карт (Древ¬
няя Индия в VI в. до н. э. — т. I, стр. 600) следовало бы добавить первоначальные
названия о. Цейлона (Лапки) и р. Итіда (Синдху).
Л. С. Васильев, Д. Г. Редер
ОБЗОР НОВЕРІІПЕЙ ЛИТЕРАТУРЫ ПО ГРЕЧЕСКИМ НАДПИСЯМ
МИКЕНСКОЙ ЭПОХИ * *
Изучение греческих надписей микенской эпохи вступает в настоящее время в новую
стадию. По мнению огромного большинства исследователей, правильность дешифровки
Вентриса в целом не подлежит сомнению; в частностях же, как указал уже сам Вентрис,
она нуждается в уточнении и улучшении. В этом сходятся виднейшие лингвисты мира:
1	М. С. А л ь т м а н, Техника виноделия в древней Греции, ИГАИМК, вып. 108,
М.—Л., 1935, стр. 135—136.
* В обзоре не рассматриваются доклады на конференции по микенским надписям,
опубликованные в «Colloque international sur les textes mycéniens,» так как эта
книга вышла уже в конце 1955 г. Я рассматриваю только те из сообщений на этой
конференции, которые были недавно опубликованы в «Études Mycéniennes».

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
197
Лежен1 и Шантрен1 2 во Франции* акад.В. Георгиев в Болгарии, Фридрих3 в Германии,
Манн4 и Палмер 5в Англии, Риш6 в Швейцарии, Маринатос 7 в Греции и многие другие.
Крайне несовершенная передача звуков языка в микенском письме, многозначность
комбинаций знаков, обозначающих слова (некоторым из этих комбинаций может быть
придано много десятков различных значений), непонятность почти половины дошедших
до нас надписей — все это на многих ученых производило такое впечатление, будто са¬
мый принцип дешифровки неправиленъ побуждало их относиться с недоверием к откры¬
тию Вентриса. Автор этого обзора при первом знакомстве со статьей Вентриса и Чадвика
пришел к выводу, что авторы еще очень далеки от нахождения истинного значения силла¬
бических знаков,и в своей статье в ВДИ (1954, №3,стр. ИОсл.) поставил эту дешифровку
в один ряд с другими неудавшимися попытками расшифровать микенское письмо. Толь¬
ко после того, как я занялся кропотливым трудом разбора всего эпиграфического мате¬
риала, я убедился, что в целом ряде случаев получается убедительный греческий кон¬
текст. В то время мне не было известно никакой литературы вопроса, кроме статьи
Вентриса и Чадвика; когда я затем ознакомился с этой литературой, я увидел, что в
большинстве случаев мое чтение и интерпретация совпали с чтением и интерпретацией
других исследователей. Я понял, что это не может быть случайностью и что дешифровка
Вентриса не фантастический домысел, а гениальное научное открытие. Тот же путь
сомнений, как оказалось, прошли и другие исследователи вопроса, например, Марина¬
тос и Фридрих (см. «Minos», IV, 1 (1956), стр. 6 сл.; И сл.).
В чем же основная причина этого неблагоприятного впечатления при первом зна¬
комстве с открытием Вентриса — причина, которая привела к тому, что некоторые
серьезные исследователи, по-видимому, не давшие себе труда тщательно проработать
весь материал, до сих пор отрицают выводы Вентриса (см. ниже)?
Кроме указанных выше причин, это «орфографические правила Вентриса», пре¬
вращающие греческий текст в ряд загадок и двусмыслиц. Однако критики Вентриса
не учитывают того, что большая часть этих правил не выдумана Вентрисом, а
характерна для позднейшего кипрского силлабария, несомненно, представляющего
собой дальнейшее развитие микенского. Но если кипрские греки V—IV вв. до н. э.
довольствовались письмом, в котором не отличались друг от друга долгие и короткие
гласные, звонкие, глухие и придыхательные согласные, в котором звук п в середине
слова в конце слога не пишется, а между двумя согласными вставляется «слепой» глас¬
ный (анаптикса), то почему нельзя допустить, что за 1000 лет до этого, на более прими¬
тивном уровне культуры, греки могли довольствоваться подобным же несовершен¬
ным письмом?
Другое дело — особенности писима, не засвидетельствованные в орфографии позд¬
нейшего Кипра. Так, Битти в своей рецензии на статью Вентриса (JHS, 76(1956), стр. 5)
справедливо считает основным недостатком правил Вентриса несимметрич¬
ность, которая совершенно чужда кипрскому диалекту.
«Сама природа, — говорит он, — предписывает известную степень симметрии для
всех языков, равно как и для всех систем письма, служащих для передачи слов этого
языка». Между тем, продолжает Битти, в системе письма, постулированной Вентрисом,
задненебные (6, р> ph) пишутся одними и теми же знаками,независимо от артикуляции
голосовых связок и придыхания; так же обстоит в системе Вентриса и с губными зву¬
ками, тогда как зубной звонкий смычный rf, в отличие от кипрского силлабария, обо¬
1	См., например, «Annales de la Faculté des Lettres de Bordeaux», 58 (1956),
стр. 3 слл.
2	См., «Minos», IV, 1 (1956), стр. 50 слл.
3	Там же, стр. 6 сл.
4	«Мап», февраль 1956, LVI, 33—34, № 26, стр. 24 и сл.
5	«Gnomon», 1954, № 2, стр. 65—67.
6	«Museum Helveticum», XII, 3 (1955), стр. 61—76.
7	«Minos», IV, 1 (1956), стр. 11.
14*

198
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
значается иначе, чем соответственный зубной глухой и придыхательный t, а глухой
зубной спирант s — иначе, чем звонкий зубной спирант z».
Однако Вентрис мог легко обойтись без этих неудачных отступлений от правил кипр¬
ского силлабария; эти ошибки нисколько не дискредитируют его системы в целом. То,
что позднейшим слогам 8а f δε, 8ι и τ. д в микенском силлабарии соответствуют знаки,
отличные от знаков для τα, τε, τι, объясняется не непонятным орфографическим про¬
изволом микенских писцов, а тем, что позднейшему δ в это время соответствовал звук,
близкий к позднейшему ζ (такое произношение и в классическое время сохранилось в
некоторых районах бывшего царства Нестора); точно так же знаки, которые Вентрис
читал, как ζα, ζε, ζο, в действительности не были озвонченным «с» (русское «а»), а соче¬
танием с гласным своеобразных задненебных палатализованных звуков. Равным обра¬
зом, если Вентрис, в нарушение симметрии, вводит знаки для слогов ai, pte и даже пеко,
то в этом, как я показываю, нет никакой надобности: эти знаки дают хорошие и понят¬
ные чтения а, р’е, ѵе.
Однако и за вычетом этих особенностей, в микенском письме остается ряд черт,
делающих распознавание слов греческого языка крайне трудным, часто превращающих
чтение в разгадывание загадок, черт, не дающих возможности отличить падежи, числа,
лица и т.д. друг от друга. Таково, например, ненаписание ь, υ, р, λ, ν, σмежду гласным и
согласным не только в середине, но и в конце слов, отсутствие различия в письме между
р и λ, вставка j или ѵдля избежания зияния. Трудно представить себе, чтобы греки
могли довольствоваться таким примитивным способом написания слов, совершенно не
соответствующим их известному нам произношению: «Понятно, что силлабарий не был
приспособлен для писания слов греческого языка. Почти каждое слово, написанное
таким алфавитом, можно прочесть двумя или тремя способами. Каждый читатель, не
знакомый заранее с тем, о чем пишется в документе, поймет лишь с трудом или вовсе
не поймет того, что написано»1.
Против взгляда, по которому указанные черты микенского письма были чисто
орфографическими условностями, греческие ученые Платон и Ктистопулос выставили
справедливые возражения. Как правильно замечает Платон1 2, если считать указан¬
ные явления орфографической условностью, то окажется, что мы имеем дело с систе¬
мой письма, наиболее несовершенной из всех когда-либо существовавших: письмо в
этом случае представляло бы собой серию загадок, которые с трудом могли бы расшиф¬
ровать сами пишущие. Как замечает Ктистопулос3, «если даже допустить, что письмо
с такими затрудняющими чтение орфографическими условностями было однажды при¬
менено к греческому языку, непонятно, почему оно удержалось без всяких изменений
в течение 200 лет. В течение этого долгого времени сменился ряд поколений опытных
писцов, разработавших точную и чрезвычайно тщательную систему записи. Почему
не было внесено улучшений в эти правила, несмотря на то, что и те, кто писали, и те,
кто читали микенские таблички, должны были многократно, в течение поколе¬
ний, убеждаться в непригодности этого письма для правильной передачи и понимания
слов?»
Все эти возражения отпадут при сделаннрм мною (БДИ, 1955, № 3, стр. 12) допу¬
щении, что особенности микенского письма были не орфографическими
условностями, а особенностями языка и что написание было достаточно близким
к произношению того времени. В пользу такого взгляда говорит и тот факт, что все
эти особенности, как я показал, сохранились в виде рудиментов в позднейших греческих
диалектах. Если все эти черты были особенностями языка людей, писавших эти надписи,
то нет ничего удивительного в том, что они отражались в письме: последнее было заим¬
ствовано у негреческого населения, и никакой исторической орфографической традиции
здесь существовать не могло.
1	Sp. Marinatos, «Minos», IV, 1 (1956), стр. 15.
2	Ν. Πλάτων, «Κρητικά χρονικά», 1 (1954), стр. 154—155.
3	К. Δ. Κτιστόπουλο ς ,«Πλάτων», 7 (1955), стр. 217—218.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
199
Итак, я прихожу к выводу, что ^ р, ν,σ в это время действительно в конце слога
я в конце слова произносились очень слабо; между λ и р не было заметной разницы в
произношении; j и ѵ то произносились, то не произносились; с другой стороны, для избе¬
жания зияния между гласными вставлялись звуки j и ѵ — следы всех этих явлений
еще наблюдались в ахейских диалектах классического времени.
Такой же взгляд высказал и обосновал на международной конференции по·
микенским надписям в апреле 1956 г. акад. В. Георгиев1 : «Если ς произносилось,
то всегда писалось. .. (Писалось оно) и между гласной и согласной (вопреки седьмому
орфографическому правилу Вентриса — С. Л.):	dosomo = δοσμός, dosimijo = δόσμ*ος,
desomo = δεσμός. . . aikasama = αίξμά. Но в то же время регулярно писали perno =
= (σ)πέ(ρ)μο, pema = (σ)πέ(ρ)μα, tatomo = (σ) ταθμο(ς), taranu = 9·ρ5νυ(ς). Это
означает, что в разбираемых двух случаях произношение ς было различным:
свистящий s ослаблялся в h или исчезал в конце слова и перед нокоторььми соглас¬
ными (perno, tatomo), в других случаях он сохранялся. Показателен тот факт, что
dosomo встречается 61 раз на 16 различных табличках, причем первый s в слове
δοσμός всегда сохраняется, а второй никогда не обозначается; если бы причиной
были произвольные „правила орфографии“, в силу которых два свистящих в конце
слогов слова δοσμός должны были бы трактоваться по-разному, следовало бы ожи¬
дать, что будут наблюдаться хотя бы отдельные колебания в начертании. Следова¬
тельно, необходимо полагать, что ς, когда оно произносилось, всегда писалось,
а когда не произносилось, не писалось».
Далее, акад. В. Георгиев приводит, подобно мне, ряд примеров, когда в языке
классического времени ν,σ и λ в конце слога и слова не писались, когда и в языке
этого времени наблюдалась вставка «слепой» гласной и т. д. Он приводит (стр. 176) инте¬
ресную параллель из истории латинского языка, где так же, как в греческом, в древней¬
шую эпоху s в конце слова не писалось, в «классическую» эпоху стало писаться, а в ро¬
манских языках (как в новогреческом) снова исчезло. Как и я в моей книге, он указы¬
вает (стр. 181) на то, что не только но и и как второй звук дифтонга произносилось
слабо, а потому могло и не писаться.
Подобные же взгляды были в последнее время высказаны и другими исследовате¬
лями.
По мнению Мерлингена1 2, если бы микенские греки произносили г и I различно,
современники не могли бы понять микенских текстов. Он думает, что и I и г произно¬
сились как I; тогда понятно чередование l(r):j; различие же между I и г было введено
в кипрском силлабарии, так как в этом появилась потребность. К такому же выводу
относительно I ж г приходит и Палмер (BíGS, II (1955), стр. 36—37).
Но как объяснить при таком допущении, что греческий я зык в XIV—XII вв. нахо¬
дился в такой стадии разложения, что возник целый ряд омонимов и омонимных форм
спряжения и склонения? Мы могли бы указать на пример английского или французского
языка: если бы, например, нынешние французы не пользовались исторической орфогра¬
фией (которой, как мы уже сказали выше, не могло быть у микенских греков), а писали
бы фонетически, то sq означало бы и «без», и «кровь», и «чувство», и «я чувствую, ты
чувствуешь, он чувствует»; s§ —и «грудь», и «святой», и «подпись», и «здоровый» и
т. д.; не было бы разницы между личными окончаниями (je рагі(е), tu parl(es), il parl(e),
ils pari (ent) ит. д.). Если такое изобилие синонимов возможно во французском языке,
то почему мы должны считать его невозможным в одном из диалектов греческого? Труд¬
ность заключается не в этом, а в том, что в гораздо более позднем языке классического
времени эти явления разложения наблюдаются только в виде еле заметных пережитков.
1	«Études mycéniennes. Actes du colloque international de Gif-sur-Yvette», avril,
1956. «La κοινή créto-mycénienne», CTp. 175 en.
2	W. Merlingen, Das Vorgriechische und die sprachwissenschaftlichen Grund¬
lagen, Wien, 1955, CTp. 9.

200
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Для разрешения этого недоумения Лески1 и Маринатос1 2 прибегли к допущению»
что язык этих надписей не был языком греческого населения. По мнению Лески, выс"
ший класс, потомки греческих кондотьеров — были абсолютно безграмотны; надписи
писали рабы-писцы негреческого происхождения, плохо владевшие греческим языком.
Примерно такой же точки зрения держится и Маринатос. По его мнению, ахейцы, захва¬
тив Кносс, принудили минойских писцов приспособить их письмо к греческому языку.
Но не только знаки письма, но и уши этих писцов были чужды звукам греческого языка.
Конечные согласные и плавные перед согласными не писались, хотя была возможность
их написать,— конечно, по той причине, что писцы не умели ни воспринять, ни вос¬
произвести их. Так, например, нынешние итальянцы, говоря по-гречески, подобно ми¬
кенским грекам, не произносят конечных согласных: они произносят ό πατέρα, ¿γιατρό,
Tolomeo, вместо O πατέρας, 6 γιατρός,Πτολεμαίος3.
Эти-то писцы, которые были так необходимы в государствах того времени, создали,
как думает Маринатос, школу, которая нашла последователей и подражателей и при
дворах властителей материковой Греции. Только профессиональные писцы могли
писать и читать эти надписи, так как они знали, о чем в них идет речь: народ и даже царь
были абсолютно ^безграмотны. Действительно, круг предметов, о которых говорилось
в этих надписях, был очень ограничен: это были краткие заметки и списки хозяйствен¬
ного характера; идеограммы давали указания, как разобраться в них. Трудно предпо¬
ложить, чтобы писцы умели написать этим письмом о чем-либо более отвлеченном или
хотя бы написать сообщение. Вот почему это письмо исчезло бесследно, как исчез и
язык, на котором эти документы написаны.
Однако эта теория своеобразного basic Greek не объясняет, почему в позднейшем
греческом, особенно в ахейско-эолийских диалектах, сохранилось значительное число
пережитков греческого языка микенского времени. Как мне сообщил в письме В л*. Геор¬
гиев, на междуна родной конференции (Colloque international sur les textes mycéniens), со¬
стоявшейся в 1956 г. в Париже, он и Мерлинген выступили с взглядами, близкими к
моему, — что особенности этих надписей являются не особенностями орфографии, а
особенностями языка населения тех центров, в которых они найдены.
В последнее время с подобным же взглядом выступил один из крупнейших индо¬
европеистов, И. Фридрих («Minos», IV, 1 (1956), стр. 6 сл.). Он указывает на то, что это
письмо, унаследованное у негреческого населения, было первым и в то время единст¬
венным, имевшимся в распоряжении желающих писать по-гречески. Это было первой
попыткой разложить греческие слова на слоговые элементы. Естественно, что эти попыт¬
ки не могли быть удачными: писцы не были в состоянии точно воспринять отдельные
звуки греческих слов: они передавали в письме главным образом то, что артикулиро¬
валось и слышалось особенно отчетливо, а звуков со слабой артикуляцией не могли выде¬
лить и воспроизвести. Фридрих приводит в качестве параллели письмо эскимосов
Аляски: подобно микенским греческим писцам, они часто не пишут согласного в конце
слога и второй части дифтонга, так как эти звуки произносятся более слабо.
Я предполагаю, что на том языке, на котором написаны эти надписи, говорило лишь
население греческих городов Крита и восточного побережья Балканского полуострова,
где преобладающим элементом было эллинизованное догреческое население; это были
центры эгейской культуры. Как всегда бывает при усвоении языка населением с иной
артикуляционной базой, греческий язык в этих центрах подвергся далеко идущему
фонетическому разложению. Греки центральной и восточной частя Балканского полу¬
острова почти не были задеты этой культурой и говорили на диалектах, не подвергшихся
разложению; еще в более чистом виде сохранили греческий язык переселенцы, прихо¬
1	А. L е s к у, « Anzeiger d. Osterr. Akad. d. Wiss., Phil.-hist. Kl.», 6 (1955),
стр 113—125.
2	«Έπετηρις Εταιρείας Βυζαντινών Σπουδών» ,23 (1953), стр. 139—149; «Minos», IV,
1 (1956), стр. 15.
3	Так же произносит скиф греческие слова в «Фесмофориях» и трибалл в «Пти¬
цах» Аристофана. — С. Л.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
201
дившие с севера. Доряне разрушили микенскую культуру. «Этот язык вымер в резуль¬
тате ,, эгейской катастрофы* *: позднейшие диалекты вышли из других греческих диалек¬
тов, которые в микенское время были бесписьменными» (Мерлинген, ук. соч., стр. 9).
Однако вследствие большой культурной роли этих городов ряд черт данного языка
сохранился в виде пережитков.
Этот несовершенный способ написания привел к тому, что греческие слова полу¬
чают в микенском написании совершенно чуждый греческому языку вид: «Если бы мы не
знали греческого языка в его позднейшем, более точном алфавитном написании,— пишет
Фридрих (ук. соч., стр. 8),— мы никогда не могли бы из слогового письма В сделать
вывод о фактическом произношении греками этих слов». В этом причина того,что неко¬
торые слова можно транскрибировать множеством различных способов и поэтому ино¬
гда один и тот же документ истолковывать самыми различными способами. Особенно это
заметно, когда речь идет о собственных именах, где контекст не дает никаких
оснований для предпочтения того или иного чтения. Исследователи, не следящие
за тем, чтобы получился осмысленный контекст, допускающие произвольную за¬
мену близких звуков (напр., а ж о, е и г, о и и), часто читают в микенских
надписях все, что им угодно в силу их предвзятых взглядов.
Такие увлечения и преувеличения, характерные для исследований во всякой вновь
открытой области, вызвали естественную реакцию; к этому надо еще прибавить обычную
осторожность и недоверчивость, которую вызывает у старых цеховых ученых всякое
новое учение, ойровергающее привычные, усвоенные со школьной скамьи взгляды и
теории (ср., например, исследования А. Бёка и Шлимана). С большим скептицизмом от¬
носится к дешифровке Вентриса в ряде своих статей известный знаток критской и ми¬
кенской культуры И. Сундвалл.
С наиболее резким «опровержением» дешифровки Вентриса выступил Битти1,
по мнению которого аргументация Вентриса может произвести впечатление только на
«неопытного читателя» (стр. 8). Первые 8 страниц статьи Битти посвящены доказатель¬
ству того тезиса, что подход Вентриса к дешифровке методически неправилен, что та¬
ким путем нельзя прийти к верному результату. Я не буду останавливаться на этих
замечаниях. Мне при разборе микенских надписей вовсе не было известно, как пришел
Вентрис к своему открытию; вопрос этот, несомненно, очень интересен, но никакого
отношения к тому, правильна или неправильна дешифровка, предложенная Вентрисом,
он не имеет. К сожалению, никакой «методики» для гениальных открытий пока не суще¬
ствует. Важно, что дешифровка дает возможность прочесть ряд надписей, дает связные
контексты, обеспечивает полное соответствие между силлабически написанным текстом
и поясняющими рисунками-идеограммами, что язык, открытый в результате дешиф¬
ровки, имеет корни, находящиеся в определенном фонетическом соотношении с корнями
известного нам языка или диалекта, что он имеет ясную грамматическую структуру.
Поэтому я здесь коснусь только тех доводов Битти, которые пытаются опровергнуть эти
факты.
Как указывает Битти (стр. 2), Вентрис сформулировал целый ряд произвольных
орфографических правил, которые дают возможность каждую группу знаков, отделен¬
ную черточками от других групп знаков, толковать на множество ладов — как самые
различные греческие слова. Из числа этих разнообразных возможностей (число кото¬
рых в некоторых случаях исчисляется сотнями) всегда найдется то или иное, совпадаю¬
щее по звучанию с греческим словом. Так как надписи состоят из отдельных коротких
фраз, то не так уже трудно эти слова связать в комплексы, звучащие как греческие пред¬
ложения, и привести их в согласие с идеограммами. Ни один народ не стал бы пользо¬
ваться письмом, которое дает возможность самого различного понимания и представ¬
ляет собой ряд загадок: он видоизменил бы это письмо так, чтобы им можно было поль¬
зоваться. В греческом языке глухие, звонкие и придыхательные представляют различ¬
ные фонемы: смешение их между собой практически крайне неудобно, а потому неве¬
1 А. I. В е а Ь Ь і е, Мг. ѴепІгіз'БесірЬегтепіо! Иіе Міпоап Ілпеаг В БсгірІ;, ІНБ,
76 (1956), стр. 1—17. Так же теперь Е. ОгитасЬ, О Б г, 52 (1957), стр. 294.

202
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
роятно. Отсутствие і, и, р, X, ѵ, о в конце слогов и слов лишает читателя возможности
понять синтаксическую связь между членами предложения; изображение одними и
теми же знаками звуков р с гласной и X с гласной, как и вставка «слепых» гласных между
двумя согласными, стирает различия между важными суффиксами и делает неясными
ряд корней (стр. 5). Очень важным недостатком силлабария, постулированного Вентри-
сом, является, по мнению Битти, его несимметричность. Непоследовательно, по его
мнению, и то, что звук h при чтении Вентриса не обозначается и что звуки j и ѵ то обозна¬
чаются, то не обозначаются (стр. 4—5).
Уже в указанной выше моей статье в БДИ и в вышедший недавно из печати
книге «Язык и культура микенской Греции» я обращаю внимание на эти же недостатки
«орфографических правил» Вентриса. Однако прежде всего надо учесть, что эти «орфо¬
графические правила», как мы указали уже выше, не выдуманы Вентрисом из головы:
они почти полностью совпадают с «орфографическими правилами» кипрского силлаба¬
рия. Между тем в правильности чтения кипрских надписей, написанных при помощи
этого силлабария, не сомневается никто. И здесь звонкие, глухие и придыхательные
с одной и той же артикуляцией в области рта не различаются в написании; несмотря на
неудобство такого написания, жители Кипра вплоть до III в. до н. э. не придумали осо¬
бых знаков для различения этих звуков. В памфилийском диалекте эти звуки смеши¬
ваются, несмотря на то, что эти надписи написаны греческим алфавитом, имеющим осо¬
бые знаки для глухих, звонких и придыхательных. Следовательно, нет оснований тре¬
бовать, чтобы это различение делалось уже в микенскую эпоху. Точно так же вставка
«слепых» гласных между двумя согласными характерна и для кипрского силлабария.
Что же касается «орфографических правил», постулированных самим Вентрисом
и нарушающих «принцип симметрии», то,как я старался показать выше, они частью
являются излишними и ненужными, частью здесь причина в ложной предпосылке
Вентриса, что греки микенской эпохи говорили приблизительно так же, как греки
V века, — всякие отступления от языка классической эпохи он считал особенностями
орфографии. В действительности мы, как я говорил выше, имеем дело с фоне¬
тическими особенностями языка микенской эпохи.
При таком понимании возражения Битти отпадают сами собой.
Нельзя также аргументировать и отсутствием знаков для обозначения звука h +
гласный. С одной стороны, мы не знаем, не был ли микенский диалект псилотическим,
подобно позднейшему ионийскому и лесбийскому; с другой стороны, очень вероятно,
что и в позднейшем кипрском был звук h, который не обозначался в письме.
Битти (стр. 3) ставит в вину Вентрису и один из его основных евристических прие¬
мов: если два слова отличаются между собой только последним знаком, то есть большая
вероятность того, что мы имеем две грамматические формы от одного и того же слова.
На таком допущении основывались уже до ВентриСа Эванс и Кобер, и наблюдение над
такими словами всегда дает очень интересные результаты. Битти допускает передержку,
приписывая Вентрису утверждение, что такие слова обязательно (necessarily)
связаны друг с другом; против этого свидетельствует сама расшифровка Вентриса.
Битти ставит в вину Вентрису (стр. 7) и то, что значения многих слов, читаемых
им в микенских надписях, «выковырены» (are raked) им из эллинистических поэтов и из
словаря Гесихия. Не вижу, в чем здесь недостаток: нельзя же требовать от греков
микенской эпохи, чтобы они употребляли только слова, принятые в обиходе интеллигент¬
ного общества V века! Возможно, конечно, что Каллимах и современные ему поэты соз¬
давали новые слова путем соединения архаических корней между собой или
путем присоединения к ним суффиксов. Но значительная часть старой греческой
литературы погибла и нам недоступна, тогда как она была под рукой у Кал¬
лимаха в александрийской библиотеке — вполне естественно, что александрийские
поэты знали множество архаических слов, неизвестных нам. Гесихий же вообще
ничего не выдумывал. Мы пользуемся им очень широко для перевода вновь найденных
отрывков Гиппонакта, Архилоха, Алкея и др.; тем более мы вправе им пользоваться
для перевода микенских надписей!
Возмущает Битти и то, что в микенских надписях иногда отсутствует раздели¬

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
203
тельный знак там, где, по нашим представлениям, должны быть два слова, и налицо
разделительный знак там, где, по нашим представлениям, одно слово. Почему написано
вместе Atanapotinija = ^Αθάνα ποτνία, почему написано раздельно Keresijo veke =
ΚρησιοΕεργχς (стр. 4,9)?
Такое несовпадающее с нашими правилами деление составного слова на два
довольно обычно в микенских надписях, напр. pukoso - ekee (Та 715), реге - porena
(Th 316), apu - kekaumena (Та 641). Битти упускает, очевидно, из виду, что писав¬
ший микенские надписи при всем желании не мог бы купить в книжном магазине
нашу школьную грамматику греческого языка. Почему Πελοπόννησος, Κυνοσουρά,
Богоматерь — одно слово, а 3Αθάνα ποτνία—два? Микенский грек поступал довольно
разумно, когда писал Keresijo veke двумя словами, хотя позднейшие греки видели, ве¬
роятно, в словах ΜιλησιοΓεργης, КорινθιοΓεργνς одно слово (говорю «вероятно», потому
что греки в письме вообще не отделяли слов друг от друга): для него Keresijo (= позд¬
нейшему Κρησίος) — самостоятельное слово. Мы простим ему также и то, что он
считает Γεργγς отдельным словом, хотя это слово отдельно не употребляется, но мы
не простим этой же ошибки самому Битти, утверждающему (стр.. И), что слово
άνούατος, anovoto, «безухий» не могло существовать, так как не существовало слова
ovoto, означающего «имеющий ручку» («ovoto does not seem to mean „having a
handle“»), — по мнению Битти, очевидно, не может существовать слов «безногий»,
«безухий», «безрукий», так как не существует слов «ногий», «ухий», «рукий»! В этом
случае в греческом языке дело обстоит так же, как в русском: есть слово ανώνυμος,
άνανδρος «безымянный», «безлюдный»,.но нет и не может быть^слова ώνυμος, άνδρος ит. д.
Битти не довольствуется этими общими соображениями и переходит к разбору
отдельных слов и отдельных надписей. Он считает невероятным, что микенские греки
писали слова κακός и χαλκ&ς одним и тем же способом — како, чтобы χαλκεύς писа
лось какеи, γναφεός — капареи (стр. 7). Он бы рекомендовал микенским грекам писать
(очевидно, руководствуясь правилами кипрского силлабария!): κακός как kakose
χαλκός как karakose, а для слова γναφεύς изобрести особый знак для γα! Но и на
позднейшем Кипре слово χαλκός произносилось как καυχός, а а в дифтонге в микен¬
скую эпоху часто не писалось (ср. параллельные формы с одинаковым значением с и
и без и, сопоставленные в моей книге); вдобавок, как я показал (ВДИ, 1955, № 3,
стр. 33), χαλκεύς и на Кипре классического времени писался какеи. Что же касается
слова γναφεύς, то оно и в классическое время писалось то γναφεύς, то κναφεύς!!
Слово έντεσδόμος (Еа 808; En 609,5; Ео 211,2; Ер 301,5) в классическую эпоху,
правда, не засвидетельствовано, но оно образовано совершенно правильно из двух
хорошо засвидетельствованных частей, ср., с одной стороны, ναυδόμος (Na 568; Vn865),
τοιχοδόμος (An 7; An 18; An 35), с другой — έντοΡοργός (An 39,5; Fn 50,6; F 462,2) ^
Битти характеризует его как «абсурдное по форме и по значению» (стр. 7). Почему?
Ведь и слово kovirovoko, κο^λοΡοργός, κοιλουργός (В 101) Битти мог бы назвать абсурд¬
ным, поскольку оно не встречается в классическом языке, если бы оно не было
случайно обнаружено на папирусе Зенона!
Утверждение (стр. 7), будто Вентрис придумал для merizamate, μελλιδάμαρτες,
такой абсурдный перевод как «будущие жены», wives-to-be — просто передержка. Под
δάμαρ (dm-art-) Вентрис разумел не «жену», а «домоуправителя» (мужчину). Впрочем,
чтение zama как δάμαρ действительно неудачно, но отдельные ошибки не могут
умалить громадного значения открытия Вентриса.
Точно так же несомненно неправильные чтения в надписи En 609 zamate как
Δαμάτηρ и perno как σπέρμα не могут иметь какого-либо значения для суждения о
дешифровке Вентрисом данной надписи и связанных с нею в целом. При чтении
zamate как «даматы» (должностные лица), а perno как σπερμός, «посев», эти трудности
исчезают. Слово kotona, «земельный участок» Вентрис остроумно отожествил с κτοινα,
имевшим в позднейшем языке значение «сельская община». Однако будем ли мы
считать, что слово κτοίνα переменило значение, или что kotona неправильно ото¬
жествлено с этим словом, — общий смысл надписей не изменится. Эти надписи были

204
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
подвергнуты тщательному изучению мною и Беннетом (см. ниже), и их смысл не
вызывает сомнений; «nonsense от начала до конца» не предложенное Вентрисом
чтение этих надписей (стр. 5), а критика Битти. Вопрос о первоначальном смысле
слова κτίμενος и о том, возможно ли eesi>s»ai, не так прост, как думает Битти.
В других случаях Битти считает ниже своего достоинства даже останавливаться
на предложенных переводах текстов. На стр. 8 он довольствуется тем, что цитирует
надпись Sd 04-01 (даже не указывая ее номера) и прибавляет: «Даже изобретатель¬
ности Вентриса не перевести этого на греческий язык», тогда как и Вентрис и
другие давно перевели эту надпись на греческий язык — спорными остаются только
отдельные слова.
Как видно из этого примера, для Битти нет разницы между истолкованными и
непонятными надписями. Надп. Ае 303 действительно трудна для понимания и до сих
пор удовлетворительно не истолкована. Те формы в этой надписи, которые кажутся
Битти невозможными, как раз не содержат особых трудностей: δόελα — естественный
прототип слова δούλη, выпадение ѵ в слове ijerevija — обычное явление.
Наиболее ярким доказательством правильности дешифровки Вентриса послужила
еще не известная Вентрису во время его занятий микенскими надписями надпись
Та 641, выкопанная Блегеном. Здесь против изображения треножника с цифрой 2
читается t(i)ripoze = τρίποδε, против изображения треножника с цифрой 1 —t(i)ripo
= τρίπος, против изображения вазы с четырьмя ушками — qetorove = τετράδες (два
раза), против изображения вазы с тремя ушками и цифрой 2 — t(i)riovee = τριώΓεε
(dualis), против изображения вазы с тремя ушками и цифрой 1—t(i)rijove = τρ»ώΓες,
и, наконец, против изображения вазы без ушек — апоѵе = άναβες. Казалось бы, не
надо лучшего доказательства правильности дешифровки Вентриса, но Биттп и это
изумительное соответствие считает «случайным совпадением»·
Если бы даже остальных слов в этой надписи вовсе не удалось разобрать, уже при¬
веденные факты доказывали бы, как я убежден, с несомненностью, что ряд знаков чита¬
ется Вентрисом правильно и что правило вставки «слепой гласной» (tiri вместо tri),
известное нам ¿з кипрского силлабария, соблюдалось еще в микенскую эпоху. Биттп
думает, что достаточно ему опорочить принятое Вентрисом чтение хоть каких-либо
слов, и будет доказано, что вся дешифровка неправильна. Его возражения часто
могут вызвать у языковеда только недоумения. Напр.: слово τρίπους, по его мне¬
нию, могло быть в XIII веке только прилагательным и потому должно
обязательно сопровождаться существительным (стр. И). Откуда Битти так хорошо из¬
вестна грамматика греческого языка XIII в.? Сравнительная грамматика индоевропей¬
ских языков учит нас, что в древнейшее время резкой разницы между существительным
и прилагательным вообще не существовало1; таким образом, слово τρίπους в зависи¬
мости от контекста могло быть и существительным и прилагательным. Далее Битти
утверждает (стр. И), что «за несколько столетий до Гомера» п переходило в начале слова
всегда в а, а не в ап\ ап появилось якобы лишь позже, причем п стало вставляться,
«чтобы избежать зияния». Очевидно, Битти недостаточно знаком с данными индоевропей¬
ского языкознания по этому вопросу: «Часто	звукосочетание, состоящее из сонанта
последующей гласной, составляет два слога; тогда сонант отражается во всех индоев¬
ропейских языках в виде краткой гласной с последующей фонемой, представляющей
согласный сонант между гласными... др. слав, ьн, ън; лит. in, un; арм. ап; греч. αν;
лат. an, in; ирл. ап; готск. un...; напр., μανήναί (из μηή -), manere (из шпёге)»1 2.
Поскольку это общеиндоевропейское явление, оно должно иметь место
уже в микенскую эпоху.
Самые надписи Битти читал, очевидно, лишь поверхностно. Если бы он хоть бросил
взгляд на фотографию надписи Та 641, он не мог бы сделать странного заявления
1	Ср., например, А. М е й е, Введение в сравнительное изучение индоевропейских
языков, М., 1933, стр. 264.
2	А. Мейе, ук. соч., стр. 140—141..

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
205
(стр. 10): «Нет никаких доказательств того, что apuke kaumeno составляли одно слово»;
kekaumeno в надписи написано одним словом — только три последних знака при¬
шлось сделать несколько меньше предыдущих, чтобы поместить над ними слово кегеа2.
Знак разделения слов помещен не после apuke-, а после apu-, что совершенно естест¬
венно с точки зрения орфографии микенских надписей:
Таким образом, доводы Битти во всяком случае нельзя признать серьезными,
и исследователи, изучающие миканские надписи, могут спокойно пройти мимо его воз¬
ражений и продолжать свою трудную будничную работу.
Ввиду полисемии надписей микенской эпохи (одному и тому же начертанию может
•соответствовать несколько совершенно различных греческих слов) усовершенствование
понимания этих надписей может идти по трем путям: 1) по пути чисто языковедному,
т. е. по пути лучшего понимания фонетической и морфологической структуры
языка надписей путем установления общей линии развития греческих диалектов
-и сличения корней и грамматических форм микенских надписей с корнями и грам¬
матическими формами языка Гомера и надписей классического времени; 2) по¬
скольку правильная транскрипция надписей прежде всего зависит от контекста, в кото¬
ром стоит то или иное слово, и сопровождающих его идеограмм — по пути изучения
этих контекстов в свете общественного строя и культуры микенского общества и 3) по
пути проверки правильности достигнутых результатов на вновь находимых надписях.
К сожалению, новых надписей, не известных Вентрису во время опубликования его
статьи в JHS, найдено немного, а с другой стороны, Вентрису удалось извлечь
из надписей почти все, что было возможно; если прибавить сюда еще то, что в этих над¬
писях содержится, как можно думать, большое количество догреческих слов (некоторые
из критских надписей, написанных письмом В, может быть, и вообще написаны не по-
гречески) и что до нас не дошло ни одной надписи с длинным и связным контекстом (это
сплошь счеты и списки), то не удивительно, что дальнейший прогресс в этой области —
дело весьма трудное; вспомним, что и из кипрских надписей V—IV вв., чтение которых
установлено с полной достоверностью, некоторые остаются до сих пор непонятными.
«Дешифровка надписей подвигается вперед медленно... Причина этого —множество
неизвестных слов, — частично негреческого характера, несовершенство передачи в
силлабическом письме. Однако уже невозможно сомневаться, что в основном дешифровка
Бентриса правильна»1.
„ По первому пути пошли три крупных языковеда — Риш, Чадвик и Манн.
Еще до открытия микенских надписей Риш пришел к заключению («Mus. Helv.», 6
(1949), стр. 19—28; 12 (1955), стр. 61—76), что ионийский и дорийский диалекты—
«в основном поздние группы», что они развились и получили свои характерные черты «во
время странствований и перегруппировок, которые имели место в послемикенский пе¬
риод». До 1200 г. в Греции, по его мнению, существовали два диалекта: северный, остат¬
ком которого является восточно-фессалийский, и южный, остатком которого является
аркадский и кипрский. G этих позиций подошел Риш и к языку микенских надписей,
который, естественно, в его представлении оказался близким к древнейшему общегре^
ческому языку: он действительно имеет такую архаическую черту языка-основы, как
особый ряд лабиовелярных звуков.
Я не имею возможности остановиться здесь подробнее на этом вопросе. Я укажу
лишь на то, что целый ряд отступлений от общеиндоевропейских форм (ро наряду с
ра для г, о наряду с а для п, і/г- вместо еѣ-, и вместо -о, вставка переходных звуков
І и и; дат., а не род. пад. вместо индоевр. аблатива после отделительных предлогов)
сближает язык микенских надписей с позднейшими ахейско-эолийскими диалектами, то¬
гда как этих поздних черт нет в дорийском и ионийском диалектах. Поскольку нельзя по¬
лагать, что ионийцы и дорийцы имели эти особенности до XII в., а затем отбросили их
и вернулись к общеиндоевропейскому типу, надо думать, что эти диалектные различия
существовали уже до прихода греков на Балканский полуостров.
Теория Риша значительно улучшена Чадвиком(ОаИ, (ІТІ (1956), стр. 38—50). В языке
1 Sp. Marinatos, «Minos», IV, 1 (1956), стр. 16—17.

206
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
микенских надписей он видит не язык, близкий к общегреческому языку-основе, а
лишь предшественника ахейских и ионийских диалектов. Подтверждение этого взгляда
он находит в греческих легендах и мифологии, в том, что евреи и ассирийцы словом уаѵап
называли греков вообще, в частности кипрских греков, которые говорили не на ионий¬
ском, а на ахейском диалекте, в том, что ijavone упоминается на кносском обломке
надписи X, 146, и, наконец, в том, что в пилосской надписи Sn 64 мы встречаем τούτο
в форме toto, характерной для аттического диалекта.
Все эти соображения, по моему мнению, неубедительны. Мифологические генеало¬
гии обычно обусловлены политическими соображениями, не всегда нам известными.
Евреи и ассирийцы, вероятно, прежде всего познакомились с малоазиатскими ионий¬
цами, называвшими себя 5 IôFcveç, а затем перенесли это название и на родственных
ионийцам ахейцев Кипра; изолированное ijavone на кносской надписи говорит лишь
о том, что уже в XV в. на Крите жили ионяне, но они могли жить рядом с ахейцами.
Форма toto также ничего не доказывает: как я показываю в моей книге на ряде при¬
меров, в микенских надписях и, как вторая часть дифтонга, очень часто опускает¬
ся на письме, так что toto может соответствовать не только τώτο, но и
Тойото-
Неправ и акад. Георгиевг, видящий в языке микенских надписей смешанный
диалект (caractère mixte). То, что п, г переходят то в о, ор / ро, то в а; ар / ра,
характерно и для поздних ахейских диалектов (где, напр., п = всегда а-или аѵ-1 2);
pema микенских надписей не есть σπέρμα, а = σπερμά (мн. ч. от σπερμός); -о- и -а- н
роли гласного, соединяющего между собой две составные части сложного слова,
постоянно чередуются между собой и в языке классического времени; чередование
έν и іѵ также характерно и для позднейших ахейских диалектов. См. аркадскую
формулу: іѵ πολέμοι και έν ιράναι (надп. 31, 5/6, Hoffmann), έν-ευνο» и έν-αυον на
Кипре (там же, стр. ИЗ) и, наряду с этим, весьма многочисленные случаи Іѵ-
вместо έν. Никаких других форм из микенских надписей, которые были бы харак¬
терны для позднего ионийского или дорийского диалекта в отличие от ахейского *
акад. Георгиев не приводит.
Манн3 обратил внимание на то, что теория Вентриса имела в Англии предшест¬
венника уже в 1927 г. в лице А. Е. Cowley, который правильно указал, что слово,
которое мы теперь читаем kusutoropa, означает «всего», «итого» и что слова, которые-
мы читаем коѵо и коѵа — греческие слова, означаю щие κόρος — «мальчик» и κόρη —
«девочка^ Манн дает разнообразный и интересный сравнительный материал, и впервые
толкует несколько слов, оставшихся не понятными Вентрису. Так, он интерпретирует
qerana (Та 711 из Пил оса) как «сосуд», привлекая кельтск. hverna, hverr, скр. éaruh>
ирл. coire, хеттск. is-éaru, слав, «чара»; qetea2 (qe(r)tea2)= τέλθεα, долг и др. Но наи¬
более интересным является его собственное предположение, что знак а2 выражал
слог, состоящий из ларингального а\ это дает основание искать и в других знаках
для гласных, кажущихся дублетами и еще не разобранных, знаки для ларингала
+ гласный.
Из наблюдений, содержащихся в работах других ученых, интересна теория
Палмера (BIOS, II (1955), стр. 42), полностью совпавшая с объяснениями, данными
мною в моей книге. Наблюдая чередование ta2 и tija, га2 и rija и т. д., мы оба,,
независимо Друг от друга, пришли к выводу, что в микенскую этоху в греческом
языке существовал особый ряд палатализованных («мягких») согласных» подобно
русским: «ря» наряду с «ра» и «тя» наряду с «та» и т. д. Мои взгляды совпали со
взглядами Палмера (ук. соч., стр. 36) также и в том, что мы оба принимаем слабую
артикуляцию г в микенскую эпоху, вследствие чего т чередуется с / 4. Так же как я,
1	«Études mycéniennes», стр. 183.
2	См. О. Hoffmann, Die griechischen Dialekte, I, 1891, стр. 170—173.
3	S. E. Mann, Mycenaeans and Indo-European, «Man», LVI, февраль 1956, стр. 24.
4	Cp. K. Ktistopulos, «Colloque international», P., 1956, стр. 61.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
207
он указывает на то, что в микенских надписях уже начинается переход лабиовеляр-
ного q в губной л; он привлекает и недоступные мне случаи: teoqorija (Od 696, 1):
teoporija (E 1058 + 5671), qozo: 7tôkoç в надписях Микен (стр. 43).
С целью защитить дешифровку Вентриса, по которой (А означает здесь любой
гласный!) рА ЬА и phA (как и кА, gA nphA) в микенском силлабарии обозначается
одинаковыми знаками, a tA и dA различными, Лежен 1 ссылается на то,что якобы
и в кипрском силлабарии в Эдалии знак, обычно читающийся как za, означал вовсе
не za, a ga Однако это неверно: в стк. 10, 23, 28 эдалийской надписи (в выражении
uvaise zane) zane не может значить у5ѵ, «землю», а только Çàv «жить» или «время»,
ср. скр. dyaus, лат. dies1 2. То, что в этой надписи случайно не встречаются слова со
■слогами уа и ус, разумеется, ничего не доказывает: слоги ye, уо, уи в этой надписи,
а уі во всех других передаются как ke, ко, ки, кі. Слог же уа передается как ка в
надп. № 144 Hoffmann; с другой стороны, как указывают теперь Вентрис и Чадвик 3,
знак, который Лежен хочет читать как уа, многократно встречается (в трех варьи¬
рующихся формах) в пафосских надписях, неопубликованных или мне недоступных,
в значении za. Поэтому предположение Лежена отпадает.
Отметим еще попытку Галлавотти4 видеть в знаках (34) и (35) обозначение для
якобы существовавших еще тогда в греческом языке слоговых £ .Эта попытка сама по
себе интересна, но произвольна: Галлавотти оперирует с собственными именами, кото¬
рые поддаются самым различным толкованиям, а его чтения нарицательных слов
ctXxY)<rnip, àpTÎ7ca и т. д., не засвидетельствованных в позднейшем греческом языке, ни¬
как не увязаны с контекстом надписей.
Интересно также замечание, содержащееся в разбираемой ниже работе Дориа.
До сих пор Вентрис, а вслед за ним и другие исследователи считали, что окончание
-pi( = -<pt) в микенских надписях есть окончание локативно-инструментального пад.
множественного числа. Затрудняло то, что определение к словам, кон¬
чающимся на рі, нередко имеет окончание -о или -а, напр., erepatejo рорі (Та 642,3),
erepatejo ekamapi (Ta713,3),kuruso azirijapi (Ta714,2) и т.п. Вентрис понимал erepatejo,
kuruso как дат. над. мн. ч., как особое написание еХефаѵтеі'оі?, xpuaoüç; однако
дат. пад. мн. ч.2-го скл. в микенских надписях всегда имеет окончание-oji. Что же каса¬
ется выражения надп. Та707,2: opikereminijapi qeqinomena, то Вентрис почему-то не
хотел понимать здесь -а как -aji, а довольствовался непонятным замечанием: the ending
-phi has been suppressed from the participle in order to make clearer the relation to its
own subordinate instrumentals».
Я видел в kuruso, erepatejo gen. materiae:	xpua<I>, еХесраѵтеісо, но недостатком
такого толкования было отсутствие в позднейшем греч. яз. существительного
бХе<раѵте"ьоѵ. Дориа (стр. 15) понимает kuruso azirijapi как xpuaw аѵЗріаѵтсрс (ед. ч. !)—
«золотой статуей», erepatejo suizepi как еХесраѵтеіоз сп&еаф» и т. д. Такое
толкование, по моему мнению,— единственное, обходящееся без насилия над контекстом.
В качестве довода в пользу толкования -рі как падежного окончания единст¬
венного числа я могу еще указать на следующее: название селения Eratereva
■стоит в ед. ч., так как dat. loci Eratereve—Ma 333,1. Между тем другой формой лока¬
тива служит Eraterevapi (Gn 595,1, Jn 829,17, Vn 493,4) — здесь -pi, следовательно,
•окончание ед. ч. Наконец, Фридрих («Minos», IV, 1 (1956), стр. 10) высказал интересное
предположение, что усовершенствование передачи звуков в кипрском силлабарии по
1	М. Lejeune, «Revue de philologie», XXIX, 2 (1955), стр. 150 с прим. 16, cp.
«Bulletin de la société linguistique», 1955, стр. 70. Я считаю также неудачным защи¬
щаемое Леженом («Minos»), IV, 1 (1956), стр. 30 сл.) чтение знака (29) как pu2.
2	См. F. Bechtel, Die griechischen Dialekte, I, В., 1921, стр. 451; О. Hoff¬
man, Die griechischen Dialekte, 1, 1891, стр. 72, 228.
3	M. Ventris and J. Chadwick, Documents in Mycenaean Greek, стр. 64—65#
4	«ßivista di Filología», N. S.,34 (Torino, 1956), стр. 398 сл.; «La parola del
passato», 47 (Napoli, 1956), стр. 145 сл. Книга того же автора «Documenti е struttura
del greco nell’etâ micenea», Roma, 1956, мне недоступна.

208
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
сравнению о микенским объясняется знакомством кипрян с более совершенным алфа¬
витом их финикийских соседей.
Целый ряд исследователей пошел по пути более углубленного изучения контекста-
серий однообразных надписей с более или менее обширной общей частью. Такие серии
представляют то удобство, что, сравнивая однородные надписи между собой, легко
выделить фразы, однообразно повторяющиеся во всех надписях серии, отделив их от
слов, встречающихся только в отдельных надписях. Эти общие фразы должны, оче¬
видно, содержать нарицательные имена, глаголы и второстепенные члены предложения,,
тогда как слова, встречающиеся только в отдельных надписях серии, — чаще всего,
собственные имена и географические названия.
Под этим углом зрения М. Вентрис («Eranos», 1956, стр. 109 сл.) обследовал, инвен-
тари с «паспортами» мебели и посуды, найденные в 1951—1954 гг. в Пилосе. Эти
надписи являются прекрасным комментарием как к описаниям мебели у Гомера1, так
и к соответствующим изображениям в крито-микенском искусстве. Исходя из чередо¬
вания topeco с цифрой 2 (Та 715) и tope(17) с цифрой 1 (во всех надписях группы
Та), он установил для знака (17) значение ca. topeca = * (q)trpedja, «четвероногая»,
т. е. «стол» — с ассимиляцией первого g п с переходом г в ор и ¿/ в с; в аттическом
диалекте получилось τράπεζα. Эти наблюдения значительно обогатили историческую
фонетику греческого языка. Форма епеѵо, «девять», показывает, что первоначальной
формой этого числительного было nevn (ср. нем. neun) и что п в языке микенских
надписей переходило то в -а, то в -о. Форма qeqinoto обнаружила неизвестное в языке
классической Греции отглагольное прилагательное с удвоением; это дало возможность
понять такие формы, как pepato = βεβατόν в кносских надписях о колесницах и под¬
твердило мое чтение ijeto (Ιετω дат пад. от ίετον) в надп. Ѵа15 (БДИ, 1955, № 3, стр. 20—21)„
Мы убеждаемся, что такие формы не выдумка поздних лексикографов, а пережиток
древнейшей стадии языка, когда отглагольные имена рассматривались как глаголь¬
ные формы и могли выражать вид и залог (ср.русск «вздутие» и «вздувание», «взятие» и
«взимание» и т. п.). Удвоение мы встречаем: у отглагольных имен на-μο-: κε-κραγμός,
συν-ε-οχμος, τέ-τραμος, πε-παρεύσιμος; на -σι-:	πε-πο ίθησις, κί-χησις, κί-χρησις, Τ-εσις;
на -νό/να-:	τε-τανος, τι-0·ήνη; на -ιο/»α-:	βέ-βαιος, πε πα-θία; на -τη-:	άγ-αγόρτηςΓ
κε-κράκτης; на -λο-: βέ-βηλος.
Этой же группе инвентарей мебели посвящена книга Дориа1 2. Дориа справедливо
указывает, что принципы разделения на слова в микенских надписях иные, чем в
позднейшем греческом языке; это дало ему возможность правильно перевести выраже¬
ние api tonijo в надп. Та 716. Вентрис исходил из невозможного предположения, что
tonijo = στόμιον, «отверстие», поэтому он переводил api tonijo как άμφι στομίου, «on
either side of the hilt». Дориа транскрибирует (стр. 5) pasaro kuruso api-tonijo2 как
πασσάλω χρυσώ άμφιθορνίω 2, т. е. «два золотых гвоздя, что для стульев».
Менее удачно, по моему мнению, предлагаемое Дориа толкование выражения
topeca akarano, которое Вентрис, колеблясь, транскрибировал как τράπεζα άκάρανος,
«стол без головы». Дориа (стр. 7) видит здесь τράπεζα άχλαινος, «стол без обивки, без
ковра». Однако слово akarano стоит на втором месте строки надписи, где всегда пи¬
шется название дерева или другого материала, из которого сделан стол: topeca kutesija
(«из кутиса»), topeca mira2 («из ясеня»), topeca erepateja («из слоновой кости») и т. д.
Поэтому я транскрибирую это слово как τράπεζα άχραννώ<άχραδνώ, «стол из грушевого
дерева». Неудачно также чтение надписи Та 707: potipi как ποτφί<ποδφί, «ногой» или
«ногами». Непонятно, что означает qeqinomena azirijateqepotipiqe, «с изображением
человеческой фигуры и ноги». Транскрипция Вентриса — potipi = πόρτ^, «с телкой»
дает значительно лучший контекст.
Лежен (REA, 58, 1—2 (1956), стр. 9—39) изучил группу надписей Ма, посвящен-
1 См. С. Я. Л у р ь е, Крито-микенские надписи и Гомер, ВДИ, 1956, № 4, стр. 3 слл.
2 М. Doria, Interpretazioni di testi Micenei, Trieste, 1956, стр. 15.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
209
ных раскладке натуральных повинностей между отдельными городами и их областями
с освобождением от этих повинностей отдельных категорий жителей (в первую очередь —
кузнецов, быть может, как «работающих на оборону»)г.Он собрал большой объясни¬
тельный материал; однако в его статье немало произвольных, фантастических допуще¬
ний. Неверно его толкование слова inamata, противоречащее находящейся рядом идео¬
грамме; неверен его основной вывод о числе жителей в различных поселениях Пилос-
ского государства: раскладка натуральных повинностей производилась в древности
по количеству земли, а не пропорционально числу жителей, как думает Л ежен.
Надписи групп En и Ео о сдаче земли в аренду подверглись тщательному изуче¬
нию в работе Беннетта (AJA, 1956, стр. 103—133).
Уже Палмер («Transactions of the Phil. Soc.», 1954/55, стр. 25) на основании над¬
писи En 609, в которой сказано, что в Сфагийской области было 40 zamate, в том числе
14 tereta, сделал вывод, что упоминаемые в надписях группы En и в дублирующих их
надписях Ео собственники земли, сдающие землю в аренду, и есть эти 14 tereta. Правда,
в этих надписях упомянуто 13, а не 14 лиц, возглавляющих списки о сдаче земли в арен¬
ду, но Палмер получил цифру «14» тем путем, что упоминаемого в них Pereqota превращал
в два лица: Pereqota peqota и Pereqota pazajeu. Развивая эту точку зрения Палмера,
Беннетт в разбираемой статье указывает еще на то, что в этих надписях указано всего
40 человек—собственников земли и арендаторов, поэтому этих 40 человек он отожест¬
вил с zamate. Эти комбинации, однако, неубедительны. Отнесение всех указанных над¬
писей к группам En и Ео весьма субъективно. Беннетт, как он фактически и сам при¬
знает1 2, отнес интересующие нас надписи к этим группам, чтобы получить нужный ему
результат. Так, надпись Ео 173 в первом издании «The Pylos Tablets» с полным основа¬
нием значилась как Ес 05: встречающееся в этой надписи выражение kama kotonooko
характерно как раз для надписей ЕЬ/Ер, относящихся к kotona kekemena; дуб¬
ликат этой надписи, стк. И—12 надписи Ер 617, извлечен из надписи, весьма типичной
для группы Ер. Если же исключить эту надпись, то искомых чисел 14 и 40 не получится.
Беннетт прекрасно понимает невозможность допущения Палмера, будто Pereqota
peqota и Pereqota paza jeu — разные лица: надпись Ео 444, где упомянут paza jeu peqota,
и надпись En 659, где упомянут Pereqota peqota, полностью совпадают друг с другом —
в них названы те же четыре арендатора, арендующие то же количество земли. Для
получения нужного результата Беннетт включил в число tereta еще Parako, хотя в надп.
En 609, где говорится о 14 tereta, как раз Parako не упомянут, а в дублирующей ее
надписи Ео 224, 2—3 вместо Amanita назван не только Parako, но еще и Та taro. По¬
этому ни при каком счете 14 kotonooko не получается. Далее Pereqota, вопреки мнению
Беннетта, не мог быть tereta: Pereqota в надп. Ер. 617, 10 назван kama(eu),
а категория kamaeve противопоставлена в надписи Ес 481 категории tereta.
Основным доводом для утверждения Беннетта, что все упоминаемые в выделен¬
ных им надписях kotonooko владели землей в Сфагийской области, является тот факт,
что одни и те же арендаторы арендуют землю у разных упоминаемых здесь kotonooko.
Но и в надписях группы Ер указаны в числе других и те арендаторы, которые упомянуты
в надписях Еп/Ео. Чтобы быть последовательным, Беннетт должен был бы и этих лиц
включить в число арендаторов по той же области; тогда число zamate достигнет 80,
а число kotonooko не будет равно 14. Очевидно, дошедшие до нас надписи представ¬
ляют лишьѵ небольшую часть всех имевшихся надписей этого типа, охватывавших не
только Сфагийскую область, но все Пилосское государство; большая часть этих над¬
писей уничтожена или еще не выкопана. Во всяком случае, эти надписи не со¬
держат никаких данных о том, кто были zamate и кто tereta.
Несколько новых работ посвящено сериям надписей, относящихся к военному
делу. Кносским инвентарям колесниц'посвящена статья Шантрена («Minos», IV, 1 (1956),
стр. 52 ел.)· Он делает вывод, что все колесницы делились на две группы—amota,
1	M. E. Rui perez, «Colloque international», P.,1956,cTp. Ill cji. ; L. Palmer,
«Minos», IV, 2 (1956), CTp. 130.
2	«It must be included to justify the numbers in the summary».

210
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
άρμοσταί — поставленные на оси с колесами, и anamoto, ανάρμοστοι или anamota,
άνάρμοσται, не поставленные еще на оси, что иллюстрируется соответствующими идео¬
граммами1. Из того, что название anata (άναρται) никогда не употребляется рядом с
ajamena, Лежен делает вывод, что anata означает «несобранные», т. е. состоящие из
одного лишь кузова с оглоблями, а ajamena — снабженные возжами и другими аксе-
суарами, т. е. готовые колесницы, но еще не поставленные на оси. Термин ajamena,
по нашему мнению, переведен Леженом неверно, так как он не учел употребления этого
термина в надписях группы Та. Ajamena erepate не означает «préparé pour recevoir
Гіѵоіге» (стр. 56), a «украшенные рельефными украшениями (инкрустацией) из слоновой
кости». Интересна его іипотеза, что ajamena не догреческое слово (как полагает Кар-
рателли на основании хеттской параллели), а = άραρμένος. Если бы эта гипотеза ока¬
залась верной, она подтвердила бы наше предположение о чередовании г с /: ararme-
nos > ajajmenos >ajameno, так как / как вторая часть дифтонга перед согласной не
пишется.
Ошибочным является толкование ararmotemena как άραρμοτμένος на основании
позднейшей формы άρμόσσω. <:Αρμόσσω образовано по аналогии с ταράσσω, πράσσω и
т. д., ср. σφάζω (от σφάγ-) и σφάττω; старая форма — αρμόζω, ср. -αρμόδιος. Поэтому
возможно только άραρμοδμένος.
Серии надписей о мобилизации войска в Пилосе (Ап 519 и 654—661) посвящены
статья Палмера («Minos», IV, 2 (1956), стр. 120—145) и диссертация Мюлештейна1 2 *.
К сожалению, я, за недостатком места, не могу здесь остановиться подробнее
на этой интересной проблеме; для нас особенно интересно сравнить результаты исследо¬
вания этих двух ученых, работавших независимо друг от друга. Оба они пришли к
выводу, что здесь мы имеем списки воинского состава отдельных отрядов, называемых
ока. В начале каждой графы, перед словом ока стоит в род. пад. имя начальника отряда,
затем обычно указывается географический пункт. Затем перечисляются имена офицеров
(от трех до девяти в каждой ока). Наиболее интересна и спорна третья графа: здесь опять
встречаем название местности, а наряду с ним загадочные слова в им. пад. мн. ч. —
очевидно, названия отрядов— и указания числа воинов в каждом отряде (от 10 до 110;
числа кратны 10). Наконец, в конце списка каждой okat а иногда и в конце списков
отдельных отрядов читается metaqe pei eqeta (имя и отчество). Так как гео¬
графический пункт указан и для отдельных отрядов, входящих в ока, и для всей
окау то, очевидно, места расположения отдельных отрядов лежат на территории глав¬
ного пункта ока: A2ratuva на территории Roova, Apu2 капе и Porai-Uvasi на терри¬
тории Акегеѵа и т. д. Это дает возможность точнее локализировать отдельные
поселения Пилосской области.
Основное разногласие между Палмером и Мюлештейном состоит в понимании на¬
званий отрядов, содержащихся в третьей графе. Палмер считает их либо названиями гео¬
графических пунктов, в которых стоят эти отряды (Hanp.,okara3=OixaXia,Ivaso=5'^oç),
либо этниконами, образованными от поселений, лежащих вне пилосского государства.
В этом случае, по мнению Палмера, речь идет о союзниках, пришедших на помощь пи-
лосцам с островов Ионического моря —из Крокулеи (II., II, 631 сл. = korokurajo,
Ап 656, 660) и Закинфа ([Za]kusijo, Ап 610,2), с северного побережья Коринфского за ли¬
ва, Pera2qo (Περραιβοί) и Urupijajo (Fpuma'Soi), из Крита (An 943,2) — Aminiso (Амнис)
и Kotuve (Гортина). Такое общегреческое ополчение мне кажется невероятным; ссылка
на то, что в надп. An 1 речь ид$т о морском походе в Плеврой, лежащий в отдаленной
Этолии,— неубедительна: там говорится о походе на врагов, а не о союзниках, отряды
которых постоянно находятся в определенных пунктах Пилосской области. Эта гипо¬
1	М. Lejeune, ук. соч., стр. 57: anamoto: araromotemena = anato : ajamena =
—ακίνητα : κεκινημένα (Plato, Soph., 249 d); L. Palmer («Minos», IV, 2 (1956),
стр. 128, пр. 1) видит в amota мн. ч. от 8ΐηο=αρμα (из armn, «undercarriage»). По
моему мнению, amota (^ρμοστά) есть эпитет колес (это слово сопровождается идеограм¬
мой колеса, а не колесницы)
2	Н. Mühlestein, Die oka-Tafeln von Pylos. Ein mykenischer Schiffskatalog,
Basel, 1956.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
211
теза должна быть отвергнута со всей решительностью. Мюлештейн прав, когда видит
в словах, читающихся в этой графе, названия различных местных пилосских отрядов;
такие отряды составлялись из союзов мужчин и могли носить самые различные назва¬
ния, ср., напр., Πιτανατος λόχος в Спарте, ηνίοχοι και παραβάται в Фивах и т. д.
Палмер, исходя из того, что порядок расположения городов в списке основных девя¬
ти пилосских поселений, постоянно упоминаемых в одной и той же последовательности,
должен был соответствовать географическому распределению этих пунктов, пытается
локализовать эти пункты, руководствуясь их порядком в списках, и прилагает карту.
Я не имел пока возможности подвергнуть эту часть статьи Палмера тщательному из¬
учению. Однако некоторые из его сопоставлений названий микенских надписей с назва¬
ниями поселений классической эпохи уже при первом взгляде вызывают возражения,
как, напр., сопоставление Aruvote с Αυλών, рі(32) с Φεία, лежавшей,как видно из «Одис¬
сеи», вне Пилосского государства.
Читающееся в IV графе metaqe pei eqeta (имя, отчество) Палмер вслед за Вентрисом
переводит: «а вместе с ними „граф“ (eqeta) такой-то». Эта странная формула кажется
мне неподходящей: «вместе с ними» не может говориться о руководителе отряда, а
επέτης, как и comes, означало «слуга», «клиент», а не руководитель — comes (граф)
получил свое название не как военачальник, а как слуга монарха.
Вслед за Вентрисом Палмер переводит в надп. Ап 687: o-uruto оріа2го epikovo
как ώς Fpúvxoi όπίαλα επίχοΥοί, «как охраняют стражи побережье», и этот перевод
в основном верен. Но я не могу согласиться с Палмером, что это — общий заголовок
всех надписей; думаю, что этот заголовок относится только к части их. В связи с этим
я полагаю, что вся эта серия надписей посвящена не организации охраны побережья,
а перемещениям войск для сбора в Метапе с целью отражения нападения с суши; для
этого мобилизуется также и пограничная стража.
Что касается диссертации Мюлештейна, то большая часть ее посвящена этимо¬
логии личных имен, встречающихся в этой серии надписей. Я считаю такого рода заня¬
тия (поскольку речь идет о микенских надписях) в основном мало продуктивными, так
как здесь контекст не может помочь, а каждое личное имя может быть транскрибиро¬
вано самыми различными способами.
В остальном работа Мюлештейна содержит ряд замечаний, весьма полезных для
интерпретации этих надписей. Его распределение слов надписей по графам много
убедительнее, чем распределение Палмера; его замечания на стр. 45 об -и- как «слепом»·
звуке убедительны и интересны. Говоря о формуле графы IV, он считает толкование
eqeta, как επέτης, неудовлетворительным и указывает на мое толкование eqeta
как 'ιππέτας,. ιππότης.
Ошибочной кажется мне попытка Мюлештейна вычитать в каждом из этих
списков цель передвижения отряда. Действительно, в III графе, если руко¬
водствоваться делением Мюлештейна, иногда читается два географических названия,
либо оба в дательном падеже, либо одно в форме этникона: напр. vakatijata sapiza.
nevokito vovi ja. apu2kane porai, uvasi nevo, a2ruvote kuparisijo, aitareusLkuparisijo, a2kaa2-
kirijo nezavataze. Мюлештейн делает крайне неудачную'попытку доказать,что дат. падеж
названия местности может отвечать на вопрос «куда?». Он ссылается на такие при¬
меры, как pasiteoji, «богам», karuke, «глашатаю», Zikatajo Zive, «Диктейскому Зевсу»
и т. д., сопровождающиеся названием местности с частицей -ze (-δε). Но здесь речь
идет о дат. пад. лиц;а при глаголе «давать», «посылать», и это не имеет отношения
к вопросу о том, стоит ли название местности в дательном падеже.'Правда, в Od., X,
39: άνεμος Κικόνεσσι стоит дат. пад., но при глаголе πελάζειν только этот падеж и
может стоять. Nevokito vovija, как показывает ряд примеров, собранных мною (БДИ,
1953, №3,стр. 17),—;недва,а одно географическое название—областьселевияNevokito
vovo. Sapiza вряд ли: на звание местности, nevo означает νέοι, молодые (νέοι Κέκιδες). В ос¬
тальных случаях читается название района и его отдельного пункта: A2ruvote Kupa¬
risijo, Aitareusi Kuparisijo, Erapo rimene1 Ovitono и т. д. Nezavataze вовсе не должно
1 Как и я, Мюлештейн толкует Erapo rimene, как3 Ελσφων λιμένει.

212
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
быть обязательно падежом направления, это может быть дат. пад. от ΝεδΓάτας,
ΝεδΓάταδος.
Да и вообще трудно представить себе, чтобы целью всей это мобилизации войска
было перемещение отрядов из одних прибрежных мест в другие, расположенные рядом
с ними.
Наиболее фантастическим мне кажется утверждение Мюлештейна, что эти неболь¬
шие передвижения войск совершаются не пешком, а на кораблях, и что имена, с ко¬
торых начинаются надписи — это имена владельцев кораблей. Правда, в качестве па¬
раллели (стр. 36—41) Мюлештейн приводит и каталог Гомера (шаблон, по которому
он написан, не имеет ничего общего с шаблоном, по которому написаны надписи) и
надпись из Рас-ПІамры, пожалуй, более близкую к нашим спискам. Но почему списки
пехотинцев не могут составляться по шаблонам, сходным с шаблонами списков моряков
(кстати, в надписи из Рас-Шамры имена офицеров отсутствуют)? Единственное, что
могло бы говорить в пользу толкования Мюлештейна, это термин ока, который Мюле¬
штейн толкует не как ορχά (=χρχή, Palmer; ср. -Άρχαγέτας=ΛαΓαγέτας) и не как
όρχάς, а как όλκάς (к сожалению, в других падежах это слово в микенских надписях
не встречается). Однако вопреки утверждению Мюлештейна, όλκάς — означает только
грузовое судно, баржа: оно называется так потому, что его обычно тянут бичевой,
а не потому, что его «вытягивают по прибытии в порт на берег» (ук. соч., стр. 38, 1)—
на берег вытягивалисьівсе корабли. Слово όλκάς не встречается ни в микенских надписях,
ни у Гомера; «корабль» всегда обозначается ναϋς. У Пиндара (Nem.,T5, 2), Геродота (III,
135;VII, 25), Лисия (XXXII, 25) όλκάς всегда означает баржу. Фукидид (VII, 7) противо¬
поставляет баржи кораблям (έν όλκάσιν fj πλοίοις). Ср. выражения όλκάδες σιταγωγοί
(Time., VI, 44), οίναγωγοί (Pherecr., 14, З)1. Правда, известен случай в истории Спарты,
когда пришлось перевезти воинов на барже (Her., VII, 137), но этот случай отмечается,
как исключительный. Итак, говорить о микенском «каталоге кораблей» нет никакого
основания.
Другая работа Мюлештейна озаглавлена «Panzeus in Pylos» («Minos», IV, 2 (1956),
стр. 79—89). > В пилосских надписях часто упоминаются высокие должностные лица,
носящие титул pazajeu или pazeveu и являющиеся в то же время земельными собст¬
венниками. Нам известны три лица, носившие этот титул: Pereqota (он же Qereqota),
Mikata и Koturo2. Титул pazajeu Мюлештейн транскрибирует как Πανδα^εύς, «чело¬
век (богини) Παν-δά»=Παν-γή, «Всематери Земли», а Pazeveu как ΠανδιΓ-εύς, «человек
(бога) Πάνδι-ος», «Всезевса» (Πανζεύς). Не касаясь собранного им параллельного мате¬
риала, мы не можем принять его толкованиз, так как pazajeu и pazeveu — лишь два
написания одного и того же слова; как я показал в своей статье, форма
pazeveu — закономерное с точки зрения фонетики микенских надписей преобразование
формы pazajeu.
Действительно, Беннетт уже указал на то, что, как правило, документы группы Еь
по содержанию только повторяют документы группы Ер1 2: разница лишь в том, что в
В каждом из документов группы ЕЬ упоминается только одно лицо, тогда как каждый
документ группы Ер — это целый список, в который входят те же лица, с теми же эпи¬
тетами и с тем же количеством зерна, что и в документах ЕЬ. Благодаря этому Бен¬
нетт мог с полной уверенностью дополнить обломанные части этих документов на
основании их дубликатов. Теперь сопоставим следующие документы группы ЕЬ, пред¬
ставляющие дубликаты отдельных параграфов надписи Ер 617:
ЕЬ 842: Sasavo ekeqe onato катаеи epiqe Ер 617] onato eke катаем epiqe tome ¿era-
toe terapike tosoze perno 1 [5]	pike toso perno 1 5
ЕЬ 156: Euruvota teojo zoero voceqe kamaeu Eu[ruvota teojo [zoejro ekeqe] kama onato
\vo]ceqe toso perno 1 3
1	Материал взят из словаря Liddell — Scott.
2	Точно так же документы группы En лишь повторяют документы группы Ео.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
213
ЕЬ 159: Pereqota pazajeu ije ката si[r¿]
jojorake
Eb 377: Parako ekeqe kekeme kotonooko
Eb 839: kamaeu Mikata pazajeu ekeqe vo-
ceqe tosoze perno
Eb 905: Mira te[ojo] zoera paro zamo
Eb 900* Kerita paro zamo
[Per e]qota pazeveu [ejkeqe kama sirijo
rake tosopemo 1
[Pa\rako [ekeqe] kama kotonooko eo toso
perno 1
[Mi]kata pazeveu kamaeu ekeqe voceqe toso
perno 5
Mira teojo zoera onato eke kekemena ko-
tona paro zamo toso perno 2
Keri[ta] teojo zoera onato eke kekemena
kotona paro zamo 2
Отсюда ясно, что Pereqota pazajeu kama sirijojo-rake в надп. Eb 159 и [Pere] qota
pazeveu kama-sirijo [ra]ke в надп. Ер 617 — одно и то же лицо; точно также kamaeu
Mikata pazajeu, который ekeqe voceqe, — то же лицо, что и [Mi]kata pazeveu kamaeu
в Ер 617; он также ekeqe voceqe. А так как совершенно невероятно, чтобы каждое нз
этих лиц было одновременно жрецом двух божеств, причем называлось бы каждый раз
только по одному из них, то, очевидно, толкование Мюлештейна отпадает.
Наконец, по третьему пути пошел Чадвик (BTCS, II (1955), стр. 1—3). Ему уда¬
лось обнаружить в музее города Гераклейона на Крите ряд неизвестных до тех пор облом¬
ков критских надписей, написанных письмом В, в том числе новые обломки надписи
Са895. После восстановления надписи из этих обломков обнаруживается следующее: мы
видим здесь голову животного, похожего на лошадь с цифрой 3 и рядом написано опо
( = оѵоі, ослы); выше изображен конь с цифрой 5 и рядом написано iqo ( = 1777101, кони),
наконец, изображен конь без гривы с цифрой 2 и рядом написано poro (= 7ua>x<o, 2 же¬
ребенка). Нужно ли лучшее доказательство правильности дешифровки Вентриса?
В последний момент я получил возможность ознакомиться с недавно вышедшим
капитальным трудом М. Вентриса и Дж. Чадвика «Documents in Mycenaean Greek»,
Cambridge, 1956; его оценке будет посвящена особая рецензия. Новое издание крит¬
ских надписей: E. L. Bennett, J. Chadwick and М. Ventris, The Knossos Tablets,
A revised Transliteration, L., 1956, мне, к сожалению, пока недоступно1.
Проф. С. Я· Лурье
И. ТРЕНЧЕНИ-ВАЛЬДАПФЕЛЬ, Гомер и Гесиод, авторизованный
перевод с венгерского под редакцией проф. В. И. Авдиева, Изд-во
иностранной лит-ры, М., 1956, 121 стр.
^Книга венгерского академика И. Тренчени-Вальдапфеля представляет большой
интерес для советских читателей, поскольку ее автор стоит на последовательных мар¬
ксистских позициях. Автор четко характеризует Гесиода как крестьянского идеолога
начала периода классового общества в Греции, относя его деятельность к началу VII в.
до н. э. и противопоставляя его аристократически настроенному Гомеру. Развивая
это основное положение книги, И. Тренчени-Вальдапфель высказывает ряд научных
идей, которые значительно освежают традиционный подход к Гомеру и к Гесиоду и,
несомненно, являются значительным творческим достижением автора.
Так, мировоззрение Гомера отнюдь не изображается в книге как односторонняя
1 Как я узнал из рецензии А. НеиЬескв «Gnomon», 1957, № 1, появились две
работы, посвященные пересмотру гомеровского вопроса о связи с микенскими надпи¬
сями, очень интересные и по материалу и по выводам. R. Натре, Die homerische
Welt im Lichte der neuesten Ausgrabungen, Heidelberg, 1956, и M. Bowra, Homer and
his forerunners, Edinburgh, 1955. К сожалению, я лишен возможности дать их оценку,
так как самих работ еще не имею.
15 Вестник древней истории, № 3

214
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
аристократическая идеология. По мысли автора, в творчестве Гомера нашел свое
отражение постепенный рост сознания трудящихся, для него характерна высокая
оценка труда и ремесла (стр. 83). Вместе с тем автор справедливо указывает, что зарож¬
дающееся классовое сознание пока еще не восстанавливает поэта против аристократии
(стр. 84).
Точно так же и мировоззрение Гесиода представлено в книге во всей его сложности
и полноте. Несмотря на очевидные прогрессивные тенденции в борьбе с басилевсами и
аристократией, у Гесиода, по мнению автора, «крестьянская частнособственническая
психология дает уже чувствовать свой черствый характер» (стр. 103). Так, автор отме¬
чает советы Гесиода крестьянам-землевладельцам, которые свидетельствуют «о без¬
жалостном отношении к батракам».
И. Тренчени-Вальдапфель совершенно правильно замечает, что Гесиод высоко
ценился в аристократических кругах и потому был приглашен на похороны Амфида-
манта на Эвбею. Под влиянием традиции, идеализирующей древних героев, Гесиоду,
«который не уклонялся от торжеств и пиров родовой аристократии» (стр. 39), приходи¬
лось углублять свои познания в генеалогии знати и даже изменить миф о четырех
эпохах мирового развития, поместив перед железным веком век героев. Этими фак¬
тами автор подчеркивает противоречивое общественное положение певца-крестьянина
Гесиода.
Нечто новое дает И. Тренчени-Вальдапфель для характеристики Гесиода, когда
в этом беотийском крестьянине, всегда рисуемом человеком чрезвычайно ограниченным,
он подчеркивает широту его географических горизонтов по сравнению с Гомером. В
частности, автор отмечает большой интерес Гесиода к италийским делам (стр. 60),
что связано, по его мнению, с той ведущей ролью, которую играли эвбейские города
Эретрия и Халкида в колонизации Италии. Гесиод участвовал в состязаниях рапсо¬
дов на Эвбее и заимствовал там мотив об «островах блаженных», отождествляемых
эвбейскими греками с богатой и сказочно плодородной Италией.
Не менее интересны указания И. Тренчени-Вальдапфѳля и на наличие в творче¬
стве Гесиода восточных элементов, в частности на сочетание в «Теогонии» восточных
мифов о поколениях богов с мифом о «золотом веке».
Наконец, мы считаем важным мнение автора о зарождении в поэзии Гесиода тех
элементов философской мысли, которые получили дальнейшее развитие в натурфило¬
софии, в частности у Гераклита. Речь идет об изображении у Гесиода резких проти¬
воречий растущего классового общества, давших почву для формулировки этих про¬
тиворечий и в мышлении.
Очень интересны хронологические соображения автора, по которым Гомер отно¬
сится к более раннему времени, чем Гесиод. И. Тренчени-Вальдапфель весьма умело
и остроумно доказывает, что распространенный способ аргументации тезиса о хроно¬
логическом первенстве Гесиода над Гомером с одинаковым успехом приводит и к обрат¬
ному выводу. Так, автор одной из последних работ о Гомере М. Римшнейдер считает,
что Гомер ограничивается лишь намеком на мотивы, подробно изложенные Гесиодом,
и приводит в пример клятву богов Стиксом в «Илиаде» (XV, 36—37), которую якобы
Гомер особенно не поясняет,так как в свое время это детально сделал Гесиод (Theog.,
400), или же Гомер мельком говорит о рождении Афины из головы Зевса (II, V, 875,
880), так как Гесиод подробно изложил этот миф в «Теогонии» (924). И. Тренчени-Валь¬
дапфель отмечает со своей стороны целый ряд мотивов, которые едва намечены у Геси¬
ода, но зато прекрасно освещены у Гомера, например, эпизод в Авлидской гавани (II.,
II, 301—332) или отношения Одиссея с Калипсо и Киркой, о потомстве которых лишь
кратко упоминает Гесиод. При изучении данного вопроса, по мнению автора, важно
прежде всего учитывать социально-экономические особенности эпох, породивших эпос
героический и дидактический.
В связи с этим И. Тренчени-Вальдапфель справедливо отмечает, что Гесиод в
отличие от Гомера, связанного с культурой ионийских городов, относился к ремеслу
в известной степени «подозрительно» (стр. 85), боясь его вредных последствий для мел¬
кого беотийского крестьянства. Этим вызвана и достаточно отрицательная оценка у

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
215
Гесиода деятельности Прометея, так как он, украв огонь у богов, дал возможность
людям обрабатывать металл, что способствовало разрушению бесклассового перво¬
бытно-общинного строя, наделяемого чертами «золотого века» (стр. 85). Вполне зако¬
номерно утверждение И. Тренчени о том, что миф о Прометее получил свое подлинное
оформление в эпоху афинской демократии, «знаменующей собой наступление клас¬
сового господства ремесленников и купцов» (стр. 85).
Гомер и Гесиод далее ярко противопоставлены с точки зрения понимания того, что
греки называли Δίκη, т. е. Правды. Автор приходит к очень интересным наблюде¬
ниям, изучая этот вопрос. У Гомера образ Дике находится в стадии становления,
воплощая лишь естественный порядок вещей, лишенный морального значения. Зевс
даже иногда покровительствует грабителям (θά., XIV, 84). У Гесиода образ девы Прав¬
ды — дочери Зевса «выступает уже определенно как правда угнетенных против своих
угнетателей» (стр. 86). И это еще раз доказывает более поздний характер поэзии Гесио¬
да по сравнению с Гомером.
В книге И. Тренчени-Вальдапфеля читатель встретит немало других интересных
мыслей, явившихся результатом социально-исторического подхода автора к фактам
мифологии и литературы. Автор использует чрезвычайно широкий материал источни¬
ков. в том числе тексты позднего происхождения (например, «Сатурналии» Макробия),
умело оперирует самыми разнообразными историческими фактами. Книга написана
в живом, лишенном сухого академизма стиле.
Книга И. Тренчени-Вальдапфеля, изобилующая свежими и интересными мыслями,
не лишена, однако, некоторых увлечений и односторонностей. Концепцию Гесиода
о смене поколений и «золотом веке», а также ряд его космогонических мотивов автор
приписывает восточному влиянию — хеттскому, хурритскому, шумеро-аккадскому,
финикийскому, вавилонскому, индийскому, даже библейскому (стр. 28—34). Нам
кажется, что это влияние чрезмерно преувеличено в книге, что, может быть, основано
на правильном желании представить греческую мифологию как можно менее изоли¬
рованной.
Автор правильно подчеркивает значительное влияние аристократической идеоло¬
гии на творчество Гомера. Тем не менее вряд ли можно так резко отрывать Гомера от
общей линии демократического развития Греции. Сам И. Тренчени-Вальдапфель спра¬
ведливо усматривает в поэзии Гомера новые, прогрессивные тенденции общественного
развития. Однако эти тенденции отражались в его творчестве гораздо более глубо¬
ко и разносторонне. В частности, вряд ли можно считать его только певцом вой¬
ны (стр. 98). Стоит вспомнить то, как Зевс квалифицирует Ареса в конце V
песни «Илиады», чтобы признать военные идеалы отнюдь не исключительными для
Гомера. Вообще И. Тренчени-Вальдапфель склонен отодвигать Гомера в слишком
далекую эпоху, не придавая значения таким, например, важным чертам гомеровского
эпоса, как пародия, ирония, увлечение сказкой, ослабление древней буквальной мифо¬
логии и т. д.
Автор видит в Теомахии «Илиады» (XX песнь) только «трагическую напряженность»
и отрицает черты иронического и пародийного рисунка Гомера в этой песне (стр. 72)
Но как иначе можно оценить знаменитую битву богов, в которой Афина бьет Арте¬
миду по щекам, ругает ее последними словами, та рыдает, рассыпав свои стрелы, и т.д.,
и т. п. Здесь, как и всюду у Гомера, надо искать переплетение древних и новых элемен¬
тов, а кроме того, даже наиболее традиционное и серьезное отношение к богам никогда
не исключало их критического восприятия и даже осмеяния. Автор пишет, что «Го¬
мера нельзя сравнивать даже с Аристофаном» (стр. 74). Сравнивать в чисто внешнем
плане нельзя, но ведь нельзя и забывать, что окончательное формирование гомеров¬
ского эпоса происходило в VII—VI вв. до н. э., когда уже полным ходом шло развитие
идей греческой натурфилософии, хотя критика богов у Гомера, как и у Анаксагора, и
у Эврипида, и у Аристофана, совсем не имела прямого атеистического характера.
Мы бы указали также на огромную противоречивость различных социально¬
исторических элементов у Гомера и Гесиода, отражающих не одну какую-нибудь
зпоху, но целый ряд разнообразных эпох, вплоть до периода матриархата. Впрочем,
15*

216
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
возможно, автор и не ставил своей задачей анализ поэзии Гомера и Гесиода в этом ас-
центе.
В заключение необходимо сказать, что рецензируемая книга, хотя и может вы¬
звать отдельные сомнения или возражения по некоторым вопросам, в целом производит
яркое и свежее впечатление, пронизана здравым и реалистическим подходом к запутан¬
ным и малоизученным проблемам греческой истории. Желательно, чтобы и другие
труды акад. И. Тренчени-Вальдапфеля были переведены на русский язык. Его иссле¬
дования о Пандоре, Беллерофонте, о композиции гомеровских поэм, несомненно, обо¬
гатили бы нашу научную литературу об античности, содействуя к тому же и углубле¬
нию научных связей между учеными Советского Союза и Венгрии.
А. А. Тахо-Годи
С. И. КОВАЛЕВ и Е. М. ШТАЕРМАН, Очерки истории древнего
Рима, М., Учпедгиз, 1956, 335 стр., тираж 25000 экз., цена 7 р. 60 к.
Трудности, связанные с преподаванием в школе сложного материала древней исто¬
рии, вызывают настоятельную потребность в соответствующей научно-популярной
литературе для учителей.Поэтому труд, предпринятый С. И. Ковалевыми Е.М. Штаер-
ман, является актуальным и своевременным.
Книга состоит из очерков, соответствующих в основном параграфам школьного
учебника, относящимся к истории Рима.
В первом очерке описываются природа и население древней Италии. Очерк содер¬
жит большой фактический материал, характеристику племен, населявших Апеннинский
полуостров, и, что очень важно, гипотезы об их происхождении. С. И. Ковалев очень
правильно подчеркивает тормозящее влияние географической среды на развитие ита¬
лийского общества (стр. 11). Однако он преувеличивает ее роль, усматривая в геогра¬
фической среде одну «из предпосылок римского военного могущества» (стр. 13). Связь
качества армии с географическими условиями слишком опосредствована, чтобы при¬
давать им столь большое значение.
Приведя легенду об основании Рима, автор описывает действительный процесс
его возникновения, четко характеризует общественный строй, реформу Сервия Туллия.
Достаточно последовательно изложены основные этапы борьбы плебеев с патрициями
и сделан принципиальный вывод об уничтожении в результате этой борьбы «олигар¬
хической республики патрициев, как пережитка родовых отношений и создании в прин¬
ципе демократического рабовладельческого города-государства, полиса» (стр. 37).
Таким образом, учитель найдет в рецензируемом очерке интересный фактический ма¬
териал и четкие обобщения.
Однако и по этому разделу могут быть сделаны отдельные замечания. Непонятна
положение автора, что борьба плебеев с патрициями началась в VI в. до н. э. на почве
социальной дифференциации внутри плебса (стр. 29). Социальные различия в пле¬
бейской общине могли привести, очевидно, лишь к борьбе внутри этой социальной груп¬
пы. Причиной борьбы плебеев с патрициями следует скорее признать общий недоста¬
ток земли у плебеев и связанную с ним прогрессирующую задолженность1. Можна
пожалеть, что автор отказался от изложения ряда ярких легенд из ранней истории
Рима и, в частности, из истории борьбы патрициев и плебеев.
У читателя создается ясное представление о сословно-классовой структуре и го¬
сударственном строе римского общества III в. до н. э. Приведенные автором факты
обосновывают общий вывод о том, что Римская республика содержала ряд недемокра¬
тических элементов и олигархических черт, особенно проявлявшихся в конституцион-
1 См., например, Н. А. Машкин, История древнего Рима, 1949, стр. 127.

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
217
«ой практике (стр. 49—50). Мы думаем, что автор очень правильно определил и при¬
чины консерватизма римского государственного строя в период, непосредственно сле¬
дующий за окончанием борьбы плебеев с патрициями.
В очерках, посвященных завоеванию Римом Италии и Средиземноморья, читатель
найдет интересный фактический материал и четкие обобщения. Хорошо показаны,
например, причины побед Рима и их последствия для внутренней жизни республики.
Изложение в ряде случаев очень живое и яркое; к сожалению, гораздо более схематич¬
но написаны те страницы, которые не соответствуют разделам школьного учебника.
Нельзя не отметить, что в книге отсутствует сколько-нибудь обстоятельное объ¬
яснение причин широкой римской экспансии в Средиземноморье. Яркая характери¬
стика Ливия, свидетельствующая о том, что Рим и Карфаген боролись за господ¬
ство (см. стр. 89), приведена в связи с описанием ожесточенности битвы при Заме.
Между тем она могла бы служить хорошей иллюстрацией к положению В. И. Ленина
о характере Пунических войн, которое приводится С. И. Ковалевым несколько изо¬
лированно.
Усвоению некоторых разделов мешает их фрагментарность. Несколько неожи¬
данно сообщается о потере Карфагеном Испании (стр. 71), бледно излагается история
восстания наемников в Карфагене, а события Первой Македонской войны препод¬
носятся так, что трудно понять, почему она называлась Первой Македонской (см.
стр. 86).
Характеристика рабовладения в Риме не вызывает сколько-нибудь серьезных воз¬
ражений. Заметим только, что упоминание о борьбе Помпея с пиратами (стр. 99),
об использовании гладиаторов в гражданских войнах (стр. 109) и тем более о положе¬
нии рабов в империи переносят читателя в эпоху, далеко отстоящую от той, которую
описывает автор.
Очень удачными представляются два очерка, посвященные классовой борьбе:
■«Восстание рабов в Сицилии» и «Движение италийских крестьян». Отметим лишь, что
С. И. Ковалев несколько преувеличивает сознательный элемент в борьбе сицилийских
рабов, делая предположение «о рациональном использовании (повстанцами. — А. К.)
рабовладельческой собственности», заключающемся в «разбивке крупных поместий на
небольшие участки и о переходе к мелкому свободному землевладению» (стр. 116).
Приводимый автором фрагмент Диодора не дает оснований для такого заключения, да
и сам С. И. Ковалев не настаивает на своем предположении. Поэтому вряд ли стоило
излагать эту гипотезу в пособии, тем более что она исходит из представления о яс¬
ном понимании рабами цели борьбы (отмена института рабства), на которое они были
неспособны.
Последующие части книги написаны Е. М. Штаерман. Хотя и здесь общий прин¬
цип построения очерков (по главам школьного учебника) сохраняется, материал из¬
ложен более равномерно, чем в рассмотренной части книги, что создает более четкое
представление о ходе римской истории. Это свидетельствует о том, что пособие для учи¬
телей не может полностью зависеть от структуры школьного учебника.
Наиболее удачной частью очерка о диктатуре Суллы представляется характери¬
стика развития классовой борьбы. При этом удачно подчеркивается слабость римской
демократии, определяемая ее социальной разнородностью (стр. 146). Неправомерен
отказ автора от рассмотрения второго восстания рабов в Сицилии.
Следующий очерк посвящен восстанию под руководством Спартака. Помимо яр¬
кого изложения фактов, читатель найдет здесь важное замечание об идеологии пов¬
станцев, отразившей слабость их движения (160—161). Принципиальное значение име¬
ет указание на то, что именно восстание 73—71гг. показало значение военной дикта¬
туры для сохранения экономических и политических позиций рабовладельцев.
Однако автор не определяет причин поражения восстания. Это большое упущение.
В очерке «Борьба Цезаря и Помпея» наибольший интерес представляет характе¬
ристика социальной сущности событий изучаемого периода, подводящая к пониманию
перехода от республики к военной диктатуре. Автор четко формулирует то важное по¬
ложение, что в огне социальных противоречий различные слои рабовладельцев убеж¬

218
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
дались в необходимости единоличной власти, умело прослеживает связь социальной
борьбы с конкретными событиями этого бурного времени.
Заслуживает внимания та удачная характеристика, которую дает Е. М. Штаер-
ман культурным явлениям конца республики. Можно лишь пожалеть о сжатости и из¬
вестной фрагментарности этого раздела. Такие важные стороны культуры, как религияг
изобразительное искусство, архитектура, опущены автором. Доступность этого раз¬
дела снижается тем обстоятельством, что история культуры предшествующего периода
в книге не излагается вовсе. Так, замечание Е. М. Штаерман о кризисе римской ре¬
лигии не может быть достаточно полно усвоено и оценено, поскольку в книге нет харак¬
теристики древних римских верований.
Нет необходимости подробно останавливаться на содержательных очерках о дик¬
татуре Цезаря и гражданских войнах 44—30 гг. дон. э. Важно отметить, что хорошо
изложенный материал подводит читателя к пониманию общего, четко сформулиро¬
ванного заключения о причинах падения Римской республики (стр. 212).
Раздел истории Римской империи обычно трудно усваивается учащимися, а оби¬
лие сложного материала затрудняет его изложение. Е. М. Штаерман, как нам кажет¬
ся, находит правильное решение эюго сложного методического вопроса. Автор отка¬
зывается от довольно распространенной схемы изложения материала по династиям.
Охарактеризовав образование империи, она сумела выбрать наиболее яркие истори¬
ческие факты, обратив основное внимание на эволюцию хозяйственной и культурной
жизни и развитие классовой борьбы.
В очерке «Правление Августа» анализируются результаты гражданских войн
44—30 гг. до н. э.; четко разъясняется значение понятия «принципат». Автор убеди¬
тельно показывает, что внутренняя политика Октавиана была направлена на укреп¬
ление позиций широких рабовладельческих кругов.
Показав, что во время правления Августа закладывается фундамент «экономи¬
ческой, политической и культурной жизни, на основе которого пошло дальнейшее
развитие» (стр. 231), автор рассматривает историю империи I в. н. э. Убедительными
фактами (стр. 231—233) обосновывается вывод о том, что характерной чертой эпохи
является развитие рабовладельческой экономики в провинциях, сопровождавшееся
ухудшением положения народных масс. Вместе с тем указывается на первые симптомы
кризиса рабовладения в Италии, где оно достигло максимального уровня (стр. 236—
238). Четкое изложение этих важных вопросов имеет большое и принципиальное
значение. Вместе с этим интересный материал для учителей содержится и в описании
быта рабовладельцев и трудящихся масс I в. н. э.
Недостатком рассматриваемых разделов является слишком беглая характери¬
стика внешней политики Августа и классовой борьбы в провинциях. Учитель не полу¬
чает достаточно яркого материала для освещения таких важных событий, как битва
в Тевтобургском лесу, восстание в Паннонии, войны 68—69 гг., восстания Такфарината
и Боудикки.
Лучшей частью всей работы является очерк «Ослабление Римской империи во
II—III вв. н. э.». Автор не только сумел выбрать главное из множества событий этого
бурного времени, но и высказал целый ряд новых интересных положений, помогающих
разобраться в сущности кризиса рабовладельческого способа производства. Автор
указывает, что кризис, наступивший в римских провинциях, был обусловлен при¬
чинами, вызвавшими в свое время упадок в Италии, и что этот кризис проходил по-
разному в каждой из провинций в зависимости от степени развития в них рабства
(стр. 265). Новым и очень важным выводом является мысль о том, что некоторые
улучшения в положении рабов были вызваны их усиливающейся борьбой (стр. 266).
Автор правильно отмечает тот факт, что с конца II в. начинает сглаживаться раз¬
личие между отдельными категориями эксплуатируемого населения, но не говорит
о том, в каком направлении происходило это нивелирование. Мы думаем, что сле¬
довало подчеркнуть мысль о приближении ранее свободных категорий трудящихся
к рабскому состоянию. Так или иначе, Е. М. Штаерман, указав на исчезновение раз¬
личий между эксплуатируемыми, совершенно правильно подчеркивает усиление клас-

КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
219
совой борьбы, особенности которой заключались в совместном выступлении рабов
и многочисленных прослоек угнетенных земледельцев (стр. 274).
Мы думаем, что в данном случае уместно было бы сделать заключение об изменении
характера классового антагонизма в Римской империи, приведшее к объединению
эксплуатируемых свободных и рабов в совместной борьбе. Этот вывод представляется
значительным, поскольку объясняет переход к доминату, новой политической форме,
соответствующей новой расстановке классовых сил в империи.
Большой интерес представляет вывод Е. М. Штаерман о роли противоречий внут¬
ри господствующего класса. Однако Е. М. Штаерман, говоря о разносторонних про¬
тиворечиях среди эксплуататоров, все дело сводит в основном к борьбе крупного зем¬
левладения с мелкими и средними рабовладельцами, опирающимися на города (стр. 272).
Мы полагаем, что, несмотря на далеко зашедшее нивелирование населения империи,
можно говорить и о сохранении противоречий между Римом и провинциями. Эдикт
Каракаллы 212 г. закрепил начавшееся давно низведение римских граждан до поло¬
жения подданных, а это должно было породить разные по характеру требования. Впро¬
чем, это дискуссионный вопрос.
Общие выводы автора сочетаются с умелым изложением фактического материала.
Принципиальным является заключение о причинах восстановления империи: земельные
магнаты, напуганные мощным размахом народных восстаний в провинциях, ищут при¬
мирения с римским правительством (стр. 282). Как указывает автор, кризис завер¬
шился победой крупных землевладельцев, которые отныне господствуют в экономике.
Как явствует из замечания на стр. 300, это — феодализирующаяся знать. Возражения
по данному вопросу могут вывести далеко за рамки рецензии, поэтому мы только ука¬
зываем на дискуссионный характер некоторых выводов Е. М. Штаерман, что, конечно,
не снижает их научной ценности.
Значительно хуже написан следующий важный очерк «Христианство». Его ос¬
новными недостатками следует считать: отсутствие четкого ответа на вопрос о причинах
широкого распространения христианства сравнительно с другими религиозными си¬
стемами, конкретных и убедительных указаний на заимствования при формировании
христианских легенд, материала, опровергающего «историчность» Христа. В отдель¬
ных случаях следовало бы изменить расположение материала и заострить внимание
на социальных мотивах в христианстве и их эволюции. Так, вопрос о социальном со¬
ставе общин (стр. 284) правильнее было бы рассмотреть до изложения ^принципов
христианского учения. В разделе «Эволюция христианства» важно было резче под¬
черкнуть изменения в социальной направленности христианской идеологии, где эле¬
мент протеста все больше вытеснялся проповедью всеобщей любви и всепрощения.
В последнем очерке достаточно четко рассматривается сложная и запутанная
в литературе'проблема: «Падение Западной Римской империи».
В очень содержательном заключении, где рассматривается в целом проблема раз¬
вития рабства, падение Западной Римской империи ставится в связь с общим кризи¬
сом рабовладельческой системы, гибель которой открыла путь развитию феодализма
«как в империи, так и у расселившихся на ее территории народов» (стр. 334). Эти прин¬
ципиальные выводы имеют тем большее значение, что в существующих вузовских учеб¬
никах по истории древнего Рима вопрос падения империи освещен недостаточно четко.
Вместе с тем в заключительной части работы имеется определенная недоговоренность.
Во введении к книге С. И. Ковалев говорит о социальной революции, «приведшей
к гибели рабовладельческую систему Западного Средиземноморья». Однако конкрет¬
ное содержание понятия «социальная революция» не раскрыто в соответствующем раз¬
деле работы и остается непонятным для читателя, не знакомого с дискуссионной
статьей С. И. Ковалева, посвященной этой проблеме (ВДИ, 1954, № 3).
Таково содержание рецензируемой работы. Можно высказать общие замечания
о том, что она не везде достаточно популярна, что в ней отсутствуют списки рекоменда¬
тельной литературы по отдельным проблемам римской истории, необходимые учителю,
что в ряде случаев нужны подстрочные примечания, разъясняющие те или иные по¬
нятия. В книге встречаются ненужные повторения (характеристика оптиматов и по¬

220
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
пуляров — стр. 131—132 и 143, вопрос об использовании рабов в домашнем хозяйстве —
стр. 106 и 159 и др.).
Тем не менее эти чисто методические недостатки работы, как и замечания, сделан¬
ные по содержанию отдельных разделов, ни в коем случае не снижают ее общих до¬
стоинств.
Авторы «Очерков» достаточно последовательно изложили материал, не обошли
сложных дискуссионных вопросов, сумели удачно соединить глубину обобщений с хо¬
рошим изложением фактического материала. Книга написана живым языком, многие
свои положения авторы иллюстрируют яркими образными примерами. Поэтому она
не только послужит хорошим пособием для учителей, но и будет с интересом прочи¬
тана широким кругом читателей.
Л. Л. Кац

ПРИЛОЖЕНИЕ
SCRIPTORES
HISTORIAE AUGUSTAE
АВТОРЫ
ЖИЗНЕОПИСАНИЙ
АВГУСТОВ
ПРОДОЛ Ж Е НИЕ

тттттт
Ж Ж Ж Ж Ж
SCRIPTORES HISTORIAE AUGUSTAE
Перевод С. П. Кондратьева
- под ред. А. И. Доватура
Примечания С. П. Кондратьева
V. Юлий Капитолин
ВЕР
I.	(1) Знаю, что большинство писателей в своих исторических сочинениях описали
жизнь Марка и Вера таким образом, что сначала познакомили читателей с жизнью
Вера, имея в виду не ту последовательность, в какой они правили государством, а ту,
в какой они жили. (2) Я же — ввиду того, что сначала принял власть Марк, а потом
уже и Вер, который, правда, умер раньше Марка,— счел нужным описать сначала
жизнь Марка, а затем — Вера. (3) Итак, Луций Цейоний Элий Коммод Вер Антонин,
который, по желанию Адриана, был назван Элием, а вследствие усыновления Анто¬
нином получил имена Вера и Антонина, не причисляется ни к хорошим государям,
ни к дурным. (4) Про него известно, что он не выделялся особыми пороками, не отличал¬
ся и достоинствами. Прожил он, не пользуясь вполне свободно своими правами госу¬
даря, но находился при Марке, разделяя с последним — на одинаковых и равных пра¬
вах — императорскую власть. В противоположность следовавшему правилам фило¬
софии Марку, он отличался распущенностью нравов и чрезмерной склонностью к раз¬
гульной жизни. (5) Ведь он был простодушен и ничего не мог скрывать. (6) Родным
отцом Вера был Луций Элий Вер, который, будучи усыновлен Адрианом, первый
стал называться Цезарем и, достигнув такого положения, скончался. (7) Деды, пра¬
деды и множество предков Вера были консулярами. (8) Родился Луций в Риме в нретор-
ство своего отца, за семнадцать дней до январских календ —это дата рождения Не·
рона, который достиг высшей власти. (9) Предки его со стороны отца были родом боль¬
шей частью из Этрурии, а со стороны матери — из Фавенции.
II.	(1) Происходя из этого рода, он, после усыновления его отца Адрианом, пере¬
шел в род Элиев и по смерти своего отца, Цезаря, оставался в семействе Адриана.
(2) Последний велел Аврелию усыновить его, когда, заботясь о будущем своего потом-
ства, он пожелал сделать своим сыном Пия, а внуком — Марка (3) с условием, чтобы
Вер женился впоследствии на дочери Пия. Она была выдана за Марка ввиду неподхо¬
дящего возраста Вера, как мы об этом рассказали в жизнеописании Марка. (4) Вер
женился на дочери Марка — Луцилле. Воспитывался Вер в Тибериевом доме. (5) Он
слушал латинского грамматика Скавра, сына того Скавра, который был граммати¬
ком у Адриана, греческих грамматиков— Телефа, Гефестиона, Гарпократиона; риторов
Аполлония, Целера Каниния и Герода Аттика; латинского ритора — Корнелия Фрон¬
тона; философов — Аполлония и Секста. (6) Всех их он очень любил и сам, в свою
очередь, был любим ими, несмотря на то, что он не отличался способностями к наукам.
(7)	Он любил в детстве писать стихи, а впоследствии — речи. Говорят, что он был луч¬
шим оратором, нежели поэтом, а говоря по правде,— он был еще более плохим поэ¬
том, нежели ритором. (8) Кое-кто утверждает, что он пользовался помощью даровитых

224
V. ЮЛИЙ КАПИТОЛИН
друзей, а то, что написано им, как бы это ни оценивать, составлено для него другими;
говорят, что в его окружении всегда было много красноречивых и образованных людей.
(9) Воспитателем его был Никомед. Вер любил удовольствия, отличался чрезмерной
веселостью; у него была очень большая благопристойная склонность ко всякого рода
забавам, играм, шуткам. (10) Достигнув семилетнего возраста, он был переведен в семью
Аврелиев и воспитывался там, имея перед глазами нравы и авторитетный пример Мар¬
ка. Любил он охоту, борьбу в палестре и всякого рода упражнения, принятые у мо¬
лодежи. (И) Во дворце императора он прожил в качестве частного лица двадцать три
года.
III.	(1) В тот день, когда Вер получил мужскую тогу, Антонин Пий освятил храм
в честь своего отца и проявил щедрость по отношению к народу.(2) Когда Вер в ка¬
честве квестора давал народу зрелища, он сидел посередине между Пием и Марком.
{3) После своего квесторства Вер сразу же был сделан консулом1 вместе с Секстием Ла-
тераном. Спустя несколько лет он вторично был сделан консулом1 2 вместе с братом
Марком. (4) Но он долго был не у дел и не пользовался теми почестями, какими был на¬
делен Марк. (5) Так, до своего квесторства он не заседал в сенате; во время путеше¬
ствия он ехал не с отцом, а с префектом претория; ему не было дано никакого другого
почетного звания, как только «сын Августа». (6) Он увлекался цирковыми играми, а
также гладиаторскими боями. Несмотря на то, что его обуревала такая страсть к на¬
слаждениям и излишествам, Пий держал его при себе, вероятно — потому, что Ад¬
риан, желая называть его своим внуком, приказал Пию усыновить его. Вообще Пий,
как кажется, проявлял по отношению к нему чувство долга, а не любовь. (7) Однако
Антонин Пий любил его простодушие и порядочное поведение и убеждал его следовать
также примеру брата. (8) После смерти Пия Марк дал ему все — даже допустил
к участию в императорской власти и сделал его своим соправителем, хотя сенат вру¬
чил власть ему одному.
IV.	(1) Дав ему императорскую власть и предоставив трибунские полномочия,
а затем наделив его консульским достоинством, Марк приказал называть его Вером,
перенеся на него свое имя, тогда как до этого времени тот назывался Коммодом.
(2)Луций, в свою очередь, в делах управления повиновался Марку как легат проконсу¬
лу или как наместник : императору. (3) На первых порах Марк обращался к воинам
о речью от имени обоих, и Вер, помня о совместном управлении, держал себя с досто¬
инством и считался с примером Марка. (4) Но когда он отправился в Сирию, ютам
опозорил себя не только невоздержанным образом жизни, но и распутством и юно¬
шескими любовными похождениями. (5) Говорят также, что впоследствии, по возвра¬
щении из Сирии, он дошел до такой распущенности, что устроил у себя дома настоящий
кабак, куда ходил даже после пира у Марка, причем его обслуживали там всякого рода
мерзкие люди. (6) Рассказывают также, что он ночи напролет играл в кости, усвоив
себе этот порок в Сирии, и дошел в своих пороках до того, что мог соперничать с Гаем,
Нероном и Витѳллием, шатался ночью по кабакам и лупанарам, закрыв голову обык¬
новенным капюшоном, какой носят в дороге, и пировал с разными проходимцами;
затевал драки, скрывая от людей, кто он такой, и часто возвращался домой избитый,
с синяками на лице и узнанный в кабаках, несмотря на свои старания остаться неизве¬
стным. (7) В трактиры он бросал крупные монеты, чтобы разбить ими чаши.
(8)	Он любил цирковых наездников, покровительствуя при этом партии зеленых.
(9)	Он очень часто устраивал во время своих пиров гладиаторские бои, затягивая та¬
кие пиры на всю ночь и засыпая на пиршественном ложе, так что его поднимали вместе
с подстилками и переносили в спальню. (10) Спал он очень мало, пищеварением об¬
ладал очень хорошим. (11) Марк, зная о нем все, делал вид, что ничего не знает, сты¬
дясь упрекать брата.
V.	(1) Рассказывают, между прочим, про один замечательный пир, устроенный Ве¬
ром, на котором, прежде всего, присутствовало двенадцать человек, хотя есть изве¬
1	154 г. н. э.
2	161 г. н. э.

ВЕР
225
стная поговорка о числе пирующих «Семеро — угощаются, девятеро — ругаются»~
(2) Каждому из гостей был подарен красивый раб, который прислуживал этому гостю;,
каждому были подарены распорядитель на пирах и поднос; далее, подарены были живые
домашние и дикие птицы, а также четвероногие — тех пород, мясо которых подава¬
лось за столом; (3) каждому были подарены также мурриновые и хрустальные алек¬
сандрийские чаши после каждого их употребления — столько раз, сколько пили;
были подарены также золотые и серебряные бокалы, украшенные драгоценными кам¬
нями; были подарены даже венки, сплетенные из золотых лент вперемежку с несезон¬
ными цветами; были подарены и золотые сосуды с душистыми мазями, имевшие вид
алебастровых баночек; (4) были подарены и повозки вместе с мулицами, погонщиками
мулов и серебряной упряжью, чтобы гости возвращались с ними домой. (5) Пир этот
обошелся, говорят, в шесть миллионов сестерциев. (6) Когда Марк услыхал об этом
пире, он, говорят, испустил стон и пожалел о судьбе государства. (7) После пира до
рассвета шла игра в кости. (8) Это произошло уже после Парфянской войны, на кото¬
рую, говорят, Марк отправил его либо для того, чтобы он не бесчинствовал в Риме на
глазах у всех, либо — чтобы приучить его во время путешествия к бережливости, либо—
для того, чтобы он, пережив ужасы войны, возвратился домой исправившимся, либо —
для того, чтобы он понял, наконец, что он — император. (9) Но в какой степени Марк
достиг своей цели,— это может показать как образ жизни Вера вообще, так и тот пир,
о котором мы рассказали.
VI.	(1) О цирковых играх он заботился в такой степени, что часто по поводу их
писал из провинции письма и получал ответы. (2) Даже присутствуя в цирке и сидя
вместе с Марком, он подвергался оскорблениям со стороны голубых за то, что непри¬
стойнейшим образом покровительствовал их противникам. (3) Он сделал себе и носил
с собой золотое изображение коня, носившего кличку «Крылатый» и принадлежавшего
партии зеленых. (4) Он клал в ясли этому коню вместо ячменя изюм и орешки и при¬
казывал покрывать его окрашенным в пурпур военным плащом и в таком виде приво¬
дить его к себе в Тибериев дворец. Когда этот конь пал, он соорудил ему гробницу на
Ватиканском холме. (5) В честь этого коня впервые стали требовать для коней золо¬
тых монет или призов. (6) Конь этот был в таком почете, что партия зеленых часто
требовала для него целый модий золотых. (7) Когда его отправляли на войну против
парфян, Марк провожал его до Капуи. Предаваясь пьянству на всех виллах, Вер
захворал и слег в Канузии. Брат поспешил туда, чтобы навестить его. (8) Много
позорного и недостойного вскрылось в поведении Вера и во время этой войны: (9) ко¬
гда был убит легат, перебиты легионы, сирийцы замышляли отложиться и Восток
подвергался опустошениям, он охотился в Апулии; у Коринфа и Афин он катался
по морю с музыкой и пением и задерживался в каждом известном своими удоволь¬
ствиями приморском городе Азии, Памфилии и Киликии.
VII.	(1) Прибыв в Антиохию, он предался роскошному образу жизни. Между тем
полководцы — Стаций Приск, Авидий Кассий и Марций Вер — в течение четырех лет
закончили Парфянскую войну, дошли до Вавилона, Мидии и завоевали Армению.
(2) Вер приобрел прозвание Армянского, Парфянского и Мидийского, и оно же была
присвоено Марку, находившемуся в это время в Риме. (3) В продолжение четырех лег
Вер проводил зиму в Лаодикее, лето — в Дафне, остальную часть года — в Антиохии.
(4)	Он был предметом насмешек для всех сирийцев; сохранилось много шуток, ска¬
занных ими на его счет в театре. (5) Во время сатурналий и в другие праздничные дай
он всегда пускал выросших в его доме рабов в столовую. (6) Под влиянием уговоров своих
приближенных он все же дважды направлялся к Евфрату. (7) Он также вернулся в Эфес,
чтобы встретить свою жену Луциллу, отправленную к нему Марком,— главным об¬
разом для того, чтобы сам Марк не явился вместе с ней в Сирию и не проведал о его по¬
стыдном поведении, так как Марк говорил в сенате, что он намерен сам проводить свою
дочь в Сирию. (8) По окончании войны он отдал в управление царства — царям, а про¬
винции — своим приближенным. (9) Затем он отправился в Рим для празднования три¬
умфа, но неохотно, так как Сирию он оставлял с таким чувством, словно это было его цар-
стйо. В Риме он справил триумф вместе с братом, приняв от сената те прозвания, которые

•226
V. ЮЛИЙ КАПИТОЛИН
раньше получил, находясь среди войска. (10) Про него рассказывают, между прочим, что
в Сирии он, по желанию своей любовницы, обыкновенной продажной женщины, сбрил
себе бороду. По этому поводу у сирийцев ходило много шуток на его счет.
VIII.	(1) Было что-то роковое в том, что во все провинции, через которые он воз¬
вращался, и в самый Рим он, казалось, приносил с собой заразу. (2) Моровая язва,
говорят, появилась сначала в Вавилонии, где в храме Аполлона из золотого ящика,
случайно разрубленного одним воином, вырвался тлетворный дух и затем распростра¬
нился по земле парфян и по всему миру. (3) Это произошло не по вине Луция Вера, а
,по вине Кассия, вероломно захватившего Селевкию, которая приняла наших воинов, как
своих друзей. (4) Однако римлян оправдывает, среди других писателей, также и Квадрат,
написавший историю Парфянской войны; он обвиняет жителей Селевкии, которые
первыми нарушили клятву верности. (5) Вер питал к Марку такое уважение, что по¬
желал присвоенные ему прозвания разделить с Марком в день триумфа, который они
совместно справили. (6) Но по возвращении с Парфянской войны он стал относиться
к брату с меньшим почтением, проявляя предосудительную уступчивость по отношению
к вольноотпущенникам и во многих случаях распоряжаясь независимо от брата.
(7)	Вдобавок ко всему этому, он вывез из Сирии актеров, словно это были какие-то
цари, привезенные для триумфа. Самым замечательным из них был Максимин, кото¬
рого он нарек именем Париса. (8) Кроме того, Вер построил на Клавдиевой дороге
виллу, пользовавшуюся очень дурной славой. Там он в течение многих дней кутил
среди необыкновенной роскоши со своими вольноотпущенниками и друзьями Париса1,
присутствие которых не стесняло его ни в каком отношении. (9) Он пригласил и Марка,
.которыйприбыл, чтобы показать брату почтенный и достойный подражания образец
безупречных нравов. В течение пяти дней пребывания на этой вилле Марк все время
занимался расследованием судебных дел, между тем как его брат либо пировал, либо
готовился к пирам. (10) Был у Вера и актер Агрипп, по прозвищу Мемфий, которого
он привез из Сирии как трофей Парфянской войны, назвав его Аполавстом. (И) При¬
вез он с собой и музыкантш, игравших на струнных инструментах, и флейтистов, и
мимических актеров, и шутов, и фокусников, и всякого рода рабов, какие составляют
утеху Сирии и Александрии. Казалось, он закончил войну, которая велась не против
парфян, а против актеров.
IX.	(1) Что такое расхождение в образе жизни и многое другое поселило между
Марком и Вером вражду — это не было очевидной истиной, а служило предметом тай¬
ных слухов. (2) В особенности показателен следующий случай. Марк послал в Сирию
на правах легата некоего Либона, своего двоюродного брата. Либон держал себя там
заносчиво, как не подобает порядочному сенатору, и говорил, что в случае какого-
нибудь сомнения он будет писать своим братьям. Находившийся там Вер не мог этого
выносить. Либон неожиданно захворал и умер при почти явных признаках отравле¬
ния. Тогда некоторым, но не Марку, показалось, что его коварно убил Вер. Этот слу
чай еще больше усилил слухи о неладах между Марком и Вером. (3) Большое влияние
на Вера оказывали, как мы об этом говорили в жизнеописании Марка, вольноотпу¬
щенники Гемин и Агаклит. (4) За последнего Вер, против воли Марка, выдал
-замуж вдову Либона; когда Вер справлял эту свадьбу, Марк не принимал участия
в брачном пиршестве. (5) Были у Вера и другие бесчестные вольноотпущенники, на¬
пример Цёд, Эклект и прочие. (6) Всех их Марк после смерти Вера удалил под пред¬
логом того или иного почетного назначения, удержав при себе только Эклекта, который
впоследствии убил его сына Коммода. (7) Так как Марк не желал ни посылать Лу¬
ция на Германскую войну одного, ни оставлять его одного в Риме из-за его беспутной
жизни, то они отправились вместе, прибыли в Аквилѳю (8) и, несмотря на нежелание
Вера, переправились через Альпы. Когда они были в Аквилее, Вер проводил время
1 В рукописях РЕ paribus. По конъектуре Рихтера inparibus (недостойными),
по конъектуре Бэренса Parthicis (парфянскими), по конъектуре Иордана talibus (по¬
добными). Перевод дается по конъектуре Холя Paridis.

АВИДИЙ КАССИЙ
227
только на охоте1 и на пирах, а Марк принял на себя все заботы. (9) Об этой войне,—
во время которой с одной стороны действовали послы варваров, просивших о мире,
а с другой наши полководцы,— мы очень подробно рассуждали в жизнеописании Марка.
(10)	По окончании войны в Панноыии императоры, по настоянию Луция, возвратились
в Аквилею и, так как Луций скучал по городским удовольствиям, они поспешили в Рим.
(И) Но неподалеку от Альтина Луция внезапно постигла болезнь, называемая апо¬
плексией; его сняли с повозки, пустили кровь и затем доставили его в Альтин. Прожиь
три дня и потеряв способность говорить, он скончался в Альтине.
X.	(1) Были толки о том, будто он вступил когда-то в преступную связь со своей
тещей Фаустиной и будто он погиб оттого, что его теща Фаустина коварно подсыпала
ему в устрицы яд за то, что он выдал ее дочери тайну своей связи с матерью. (2) Впрочем,
возникли и те толки, которые изложены в жизнеописании Марка и противоречат ха¬
рактеру жизни этого человека. (3) Многие приписывают отравление Вера его жене по
той причине, что Вер слишком благоволил к Фабии, Могущество которой его жена Лу¬
цилла не могла выносить. (4) Между Луцием и сестрой его Фабией была действительно
столь большая дружба, что шел слух, будто они сговорились лишить жизни Марка.
(5)	Когда вольноотпущенник Агаклит выдал этот их замысел Марку, Фаустина поспе¬
шила устранить Луция, боясь, как бы он не предупредил ее. (6) Вер отличался краси¬
вым телосложением, ласковым выражением лица, отпускал бороду почти так же, как
это делают варвары, был высок, а наморщенный лоб придавал ему почтенный вид.
(7) Говорят, что он так заботился о своих золотистых волосах, что посыпал голову
золотыми блестками, чтобы волосы у него еще больше отливали золотом. (8) Речь у него
была затрудненная. Он страстно любил игру в кости. Он вел всегда беспутный образ
жизни и во многих отношениях напоминал Нерона, но без его жестокости и издева¬
тельств. (9) Среди других предметов роскоши была у него хрустальная чаша, которую
он называл «Крылатый», в честь любимого коня; величина ее превышала норму, ка¬
кую может выпить человек.
XI.	(1) Прожил он сорок два года. Был императором — совместно с братом —
одиннадцать лет. Тело его похоронено в гробнице Адриана, в которой погребен и род¬
ной отец его — Цезарь. (2) Известен рассказ, совершенно не вяжущийся с образом
жизни Марка, будто он предложил Веру кусок свиной матки, обмазанный ядом, от¬
резав этот кусок ножом, на одной стороне которого был яд. (3) Но преступно думать
так о Марке, хотя бы замыслы и поступки Вера и заслуживали такой кары. (4) Мы не
оставим этих толков без обсуждения, но целиком отбрасываем их как опровергнутые
и неосновательные, так как после Марка до наших дней — кроме вашей милости, Ди¬
оклетиан Август,— даже сама лесть не могла бы создать такого императора.
VI. Светлейший муж Вулкаций Галликан
АВИДИЙ КАССИЙ
I.	(1) Авидий Кассий, по мнению некоторых, происходил, как говорят, со стороны
матери из фамилии Кассиев; отцом его был Авидий Север1 2, человек новый, служивший
сначала центурионом, а впоследствии достигший очень высоких должностей. (2) О нем
с уважением упоминает в своей истории Квадрат и утверждает, что это был человек
выдающийся, необходимый для государства, которого высоко ставил сам Марк; (3) ведь
он погиб, поводе рока, как передают, уже в правление Марка.(4) Этот Кассий, про¬
исходивший, как мы сказали, из рода Кассиев,— тех самых, которые вступили в за¬
говор против Гая Юлия, тайно ненавидел императорскую власть и не мог выносить
самого слова «император». Он говорил, что нет ничего более тяжкого, чем слово «им¬
перия», потому что государство может избавиться от императора только путем замены
1	Перевод дается по конъектуре Обрехта venatus.
2	По конъектуре Гиршфельда Syro (отец назывался не Север, а Гелиодор).

228
VI. ВУЛНАЦИЙ ГАЛЛИКАН
его другим императором. (5) Говорят, наконец, что он еще в юности пытался отнять
власть государя у Пия, но, благодаря отцу, человеку безупречному и почтенному,
это стремление его к тирании не было обнаружено; однако начальники всегда считали
его подозрительным. (6) Что он строил козни против Вера — об этом сообщается в
письме самого Вера к Марку, которое я здесь помещаю. (7) Из письма Вера: «Авидий
Кассий жаждет, как мне кажется, императорской власти, что стало известным уже
при моем деде — твоем отце. Я желал бы, чтобы ты приказал наблюдать за ним. (8)Все
наше ему не нравится. Он собирает себе значительные средства. Над нашими пись¬
мами он смеется. Тебя он называет философствующей старушонкой, а меня расточи¬
тельным дураком. Подумай о том, что следует предпринять. (9) Я не питаю ненависти
к этому человеку, но ты подумай о том, чю ты оказываешь плохую услуіу себе и своим
детям, имея среди лиц, носящих военный пояс, такого человека, которого воины с удо¬
вольствием слушают, с удовольствием видят».
II.	(1) Ответ Марка на письмо Вера по поводу Авидия Кассия: «Я прочитал твое
письмо, в котором больше беспокойства, нежели императорского достоинства; оно не
сообразно с обстоятельствами нашего правления. (2) Ведь если ему суждено свыше
стать императором, то мы не сможем убить его, хотя бы и желали этого. Ты знаешь
изречение твоего прадеда: »Никто еще не убил своего преемника“. Если же не суж¬
дено, то без проявлений жестокости с нашей стороны он сам попадется в сети, рас¬
ставленные ему судьбой. (3) Добавь к этому еще и то, что мы не можем объявить ви¬
новным человека, которого никто не обвиняет и которого, как ты сам говоришь, лю¬
бят воины. (4) Затем, сущность дел об оскорблении величества такова, что даже те,
чья виновность доказана, кажутся жертвами насилия. (5) Ведь ты сам знаешь, что ска¬
зал твой дед Адриан: „В жалком положении находятся императоры: ведь только после
того, как они убиты, люди могут поверить, что заговор с целью захватить тираническую
власть действительно существовал“. (6) Я предпочел взять в качестве примера Адри¬
ана, а не Домициана, который, говорят, первый сказал эти слова, так как самые луч¬
шие выражения в устах тиранов не имеют того значения, какое они должны были
иметь. (7) Итак, пусть Авидий ведет себя как хочет,— тем более, что это — хороший
полководец, строгий, храбрый и необходимый для государства. (8) Что же касается
твоих слов о том, чтобы смертью его предохранить моих детей, то пусть уж совсем по¬
гибнут мои дети, если Авидий заслужит большую любовь, чем они, и если для госу¬
дарства будет полезнее, чтобы был жив Кассий, а не дети Марка». Вот что о Кассии
писал Вер и что — Марк.
III.	(1) Мы кратко расскажем о природных качествах и нравах этого человека.
Ведь немногое можно узнать о тех, чью жизнь никто не осмеливается осветить из стра¬
ха перед теми, кем они были сломлены. (2) Мы добавим рассказ о том, как он достиг
императорской власти, как погиб и где потерпел поражение. (3) Ведь я поставил себе
целью, Диоклетиан Август, описать жизнь всех, кто по праву или не по праву носил
императорское звание, для того чтобы ты, Август, знал всех порфироносцев. (4) Нрав
Авидия был таков: иногда он казался человеком свирепым и грубым, а иногда
кротким и мягким; часто проявлял набожность, а в иных случаях высказывал прене¬
брежение к священным обрядам, был жаден до вина и в то же время мог быть воз¬
держанным, любил хорошо поесть и терпеливо переносил голод, страстно предавался
любовным утехам и почитал целомудрие. (5) Некоторые называли его Каталиной;
он был доволен, что его гак называли, и говорил, что он действительно будет Сергием,
если убьет диалогиста, разумея под этим именем Антонина, (б) который уже настолько
прославился как философ, что к нему,— когда он собрался на войну с маркоманнами,
и все боялись, как бы не произошло чего-либо, предопределенного судьбой.— обра¬
тились с просьбой, не из лести, а совершенно искренне, опубликовать философские
наставления. (7) И Марк не устрашился1: в продолжение трех дней он занимался рас¬
I1	Перевод дан по рукописи Р: timuit. По конъектуре Казобона и Гиршфельда —
abnuit (отказался).

АВИДИЙ КАССИЙ
229
суждениями в форме парэнезы, то есть, увещаний. (8) Кроме того, Авидий Кассий дер¬
жал войско в строгой дисциплине и желал, чтобы его называли Мари ем.
IV.	(1) Раз мы начали говорить о его строгости, следует сказать, что существует
множество свидетельств скорее о его жестокости, чем о строгости. (2) Прежде всего,
тех воинов, которые силой отнимали что-нибудь у провинциалов, он распинал на кресте
в тех местах, где они провинились. (3) Он даже первый придумал такого рода казнь:
ставил громадный столб высотой в восемьдесят и сто футов и осужденных на казнь
привязывал к нему, начиная с верхнего конца бревна и до нижнею,— у нижнего кон¬
ца разводил огонь; одни сгорали, другие задыхались в дыму, иные умирали в разно¬
образных муках, а иные — от страха. (4) Иногда, сковав вместе по десяти человек,
он приказывал топить их в проточной воде или в море. (5) У многих дезертиров он от¬
секал руки, другим он перебивал голени и подколенные чашки и говорил, что оставлен¬
ный в живых искалеченный преступник служит лучшим примером, чем убитый.
(6)	Когда он вел войско и вспомогательный отряд без его ведома, по распоряжению своих
центурионов, перебил три тысячи сарматов, беспечно расположившихся па берегах
Дуная, и возвратился к нему с огромной добычей, причем центурионы надеялись полу¬
чить награду за то, что они, имея очень небольшой отряд, перебили стольких непри¬
ятелей, тогда как трибуны бездействовали и даже ничего не знали об этом деле,— Ави¬
дий велел схватить этих центурионов и распять на кресте, применив к ним вид казни,
предназначенный для рабов,— чему до него не бывало примера. Он сказал, что могло
бы случиться так, что там была бы устроена засада и тогда пропало бы всякое уважение
к Римскому государству. (7) Когда в войске возник крупнейший мятеж, он вышел об¬
наженный, прикрытый одним только набедренником, и сказал: «Пронзите меня, если
смеете, и добавьте к нарушению дисциплины преступление». (8) Все присмирели,
так как он внушал к себе страх тем, что сам не устрашился. (9) Этот случай сильно под¬
нял дисциплину в римском войске, а на варваров нагнал такой страх, что они стали про¬
сить у Антонина, который был далеко, мира на сто лет. Они увидели, что, по приговору
римского полководца, осуждены на казнь даже те, кто победил незаконно.
V.	(1) О многих жестоких мерах, принятых Кассием против своеволия воинов,
рассказано у Эмилия Партениана, который написал историю всех лиц, стремившихся
к тирании, начиная с самых древних времен. (2) Он подвергал наказанию розгами на
площади или казнил посреди лагеря, отрубая голову тем, кто этого заслуживал,
а многим отсекал руки. (3) Во время походов он запрещал воину иметь при себе что-
нибудь, кроме сала, солдатских сухарей и винного уксуса, а если находил что-либо
другое, то подвергал роскошествовавшего1 нелегкому наказанию. (4) Об этом сохра¬
нилось следующее письмо божественного Марка к своему префекту: (5) «Я поручил
Авидию Кассию сирийские легионы, утопающие в роскоши и усвоившие нравы Даф¬
ны; Цезаиий Вектилиан, как он сам написал мне, убедился в том, что все легионеры
моются в теплых ваннах. (6) Думаю, что я не сделал ошибки, если ты знаешь Кассия,
человека Кассиевой строгости и дисциплины. (7) Ведь воинами можно управлять толь¬
ко при помощи старинной дисциплины. Ты знаешь стих, написанный хорошим поэтом
и часто всеми повторяемый:
„Римской державы оплот—мужи и обычаи предков" 1 2.
(8)	Ты только обильно снабди эти легионы провиантом, который, я уверен, не
пропадет даром, если я хорошо знаю Авидия». (9) От префекта Марку: «Правильно
ты решил, мой владыка, что назначил Кассия начальником сирийских легионов.
(10) Ведь для воинов, поддавшихся греческому влиянию,наиболее полезным является-
очень суровый человек. (И) Он, конечно, отучит воинов от теплых ванн и сорвет у
них все цветы и с головы, и с тела, и с груди. (12) Все продовольствие заготовлено.
При хорошем полководце ни в чем не бывает недостатка; при нем немного и требует¬
ся, немного н расходуется».
VI.	(1) И Кассий оправдал составившееся о нем мнение. Он немедленно велел объ-
1	В рукописях luxuriem. По конъектуре Дамстэ luxuriantem.
2	Энний, Анналы, 500, V3.
1 6 Вестник древней истории, Л1 3

230
VI. ВУЛКАЦИЙ ГАЛЛИКАН
явить перед строем и вывесил уведомление на стенах о том, что, если кто-нибудь опо¬
ясанный будет обнаружен в Дафне, то возвратится назад распоясанным. (2) Через
каждые семь дней он осматривал вооружение солдат, а также их одежды, обувь и по¬
ножи. Он удалил из лагеря все, что способствует изнеженности, и объявил, что, если
нравы воинов не исправятся, то зимой они будут жить в кожаных палатках. И действи
тельно, они прожили бы так, если бы образ жизни их не стал лучше. (3) Через каждые
семь дней происходили военные упражнения всех воинов: они пускали стрелы и про¬
изводили упражнения с оружием. (4) Он считал прискорбным то обстоятельство, что
воины не занимаются упражнениями, тогда как атлеты, охотники и гладиаторы по
стоянію упражняются; предстоящий воинам труд был бы для них более легким, если
бы он стал для них привычным. (5) Итак, подняв дисциплину, он прекрасно вел пору¬
ченное ему дело в Армении, Аравии, Египте и был любим всеми жителями Востока,
а в особенности антиохийцами, (6) которые даже сочувствовали захвату им император¬
ской власти, как сообщает Марий Максим в жизнеописании божественного Марка.
(7)	Когда в Египте воины — буколы причинили много бед, они были укрощены им же,
как сообщает тот же Марий Максим во второй книге выпущенного им жизнеописания
Марка Антонина.
VII.	(1) Он объявил себя на Востоке императором, как говорят некоторые, но же¬
ланию Фаустины, которая уже не надеялась, что Марк проживет долю, и опасалась,
что она одна не сможет защитить своих малолетних детей, и кто -нибудь, захватив ме¬
сто императора, устранит с дороги этих малолетних. (2) Другие же говорят, что Кас¬
сий — с целью склонить на свою сторону любивших Марка воинов и провинциалов —
употребил такую хитрость и объявил, что Марк окончил свои дни. (3) Ведь говорят,
что он провозгласил Марка божественным,чтобы смягчить скорбь о нем. (4) Почувствовав
себя императором, он немедленно назначил префектом претория того, кто надел на неге
знаки императорского достоинства. Сам он был убит против воли Антонина вой¬
ском, которое — против воли Антонина и без его ведома — погубило и Мециана, по¬
лучившего в управление Александрию и вступившего в соглашение с Кассием в на¬
дежде разделить с ним власть. (5) Узнав о восстании, Антонин не очень разгневался
и нd применил к детям и близким Кассия никаких суровых мер. (6) Сенат объявил Кас¬
сия врагом и конфисковал его имущество. Антонин не пожелал, чтобы оно поступило
в его частную казну, и вследствие эюго оно, по указанию сената, перешло к государ
ственному казначейству. (7) В Риме царил страх. Говорили, что Авидий Кассий в от¬
сутствие Антонина, горячо любимого всеми, кроме прожигателей жизни, прибудет в
Рим и — подобно тирану — разграбит его, главным образом, из ненависти к сена
торам, которые объявили его врагом и конфисковали его имущество. 18) Любовь к Ан¬
тонину проявилась особенно в том, что убийство Авидия вызвало одобрение со стороны
всех, кроме антиохийцев. (9) Но сам Марк не приказывал, а лишь допустил, чтобы уби¬
ли Кассия, так что для всех было ясно, что он пощадил бы Кассия, если бы это зависело
только от него.
VIII.	(1) Когда Антонину принесли голову Кассия, он не возликовал, не воз¬
гордился, но, наоборот, даже скорбел о том, что у него отняли случай проявить мило¬
сердие. Он говорил, что предпочел бы, чтобы Кассия взяли живым,— чтобы иметь воз¬
можность. упрекнув его за забвение оказанных ему благодеяний, сохранить ему
жизнь. (2) Когда кто-то сказал, что Антонин заслуживает укоров за свою снисходи¬
тельность по отношению к врагу, к его детям, близким и ко всем уличенным соумыш
ленникам человека, стремившегося к тирании, причем укорявший добавил: «А что,
если бы победил тот?» (3) Марк, говорят, сказал: «Не так плохо мы почитали богов
и пе так плохо живем, чтобы он мог победить нас». Перечисляя затем всех императоров,
которые были убиты, он сказал, что имелись причины, по которым они заслуживали
быть убитыми, и что ни один хороший император не был так просто побежден тираном
и не был убит. (4) Он говорил, что Нерон заслуживал смерти, Калигула должен был
погибнуть, Отон и Вителий даже не хотели быть императорами. (5) О [Пертииаксе и)
Гальбе он думал то же и говорил, что скупость в императоре — ужаснейшее зло-
(б) Но нп Август, ни Траян, ни Адриан, ни его отец не могли быть побеждены теми, кто

АВИДИЙ КАССИЙ
231;
поднимал восстания, хотя таковых и было много, и они погибли вопреки воле гос уда -
рей и без их ведома. (7) Антонин сам просил сенат не принимать суровых мер против-
участников отложения; в это же время он просил не подвергать казни в его правление
ни одного сенатора, чем и снискал себе величайшую любовь; (8) наконец, когда очень
небольшое число центурионов подверглось наказанию, он приказал возвратить сослан-,
ных.
IX.	(1) Антиохийцев, которые стали на сторону Авидия Кассия, Марк не наказал;
он простил и их, и другие города, которые поддерживали Кассия. Хотя вначале он
сильно разгневался на антиохийцев и отменил у них зрелпща и много других приви¬
легий города, но впоследствии он все это им вернул. (2) Детям Авидия Кассия Анто¬
нин [Марк] подарил половину отцовского имущества, причем дочерей наделил золотом,
серебром и драгоценными камнями. (3) Дочери Кассия — Александрии и зятю его
Друенциану оп предоставил право свободно передвигаться, куда они пожелают.
(4)	И жили они не как взятый у тирана залог, а как люди сенаторского сословия, в пол¬
ной безопасности. Он запретил даже в ссоре попрекать их несчастьем их дома и осудил
некоторых людей, которые дерзко обращались с ними. Он даже сам препоручил их
мужу своей тетки. (5) Тот, кто желает знать эту историю во всех подробностях, пусть
прочитает вторую книгу Мария Максима о жизни Марка, где он рассказывает о том,
как правил Марк, уже оставшись один после смерти Вера. (6) Именно тогда Кассий
и поднял восстание, как видно из письма Марка, посланного Фаустине Вот его копии:
(7)	«Вер писал мне правду об Авидии, что тот желает быть императором. Я думаю,
ты слышала, что сообщали о нем вестовые Вера. (8) Приезжай в альбанскую усадьбу,
чтобы, с согласия богов, переговорить обо всем. Не бойся». (9) Отсюда ясно, что Фау-
стинэ ни о чем не знала; между тем как Марий, желая очернить ее, утверждает, что
Кассий присвоил себе императорскую власть при ее содействии. (10) Существует и со
собственное письмо мужу, где она побуждает Марка сурово наказать Авидия. (И) Ко¬
пия письма Фаустины Марку: «Завтра я сама спешно выеду в альбанскую усадьбу,
согласно твоему приказу. Но я убедительно прошу тебя, если ты любишь своих детей,
самым суровым образом расправиться с этими повстанцами. (12) И полководцы, и во¬
ины привыкли действовать преступно, если их не уничтожить, то они сами будут унич¬
тожать».
X.	(1) Также — другое письмо той же Фаустины Марку: «Моя мать Фаустина убеж¬
дала твоего отца Пия — во время отложения Цельза — проявить любовь прежде всего
по отношению к своим, а затем уже к чужим. (2) Ведь нельзя назвать любящим того
императора, который не думает о своей жене и детях. (3) Ты видишь сам, в каком воз¬
расте наш Коммод. Зять же наш Помпеян стар и не уроженец Рима. (4) Подумай, как
поступить с Кассием и его сообщниками. (5) Не давай пощады людям, которые не по¬
щадили тебя и не пощадили бы меня и наших детей, если бы победили. (6) Сама я ско¬
ро последую за тобой. Я не могла приехать в формийскую усадьбу, так как хворала
наша Фадилла. (7) Но если я не застану тебя в Формиях, то проеду в Капую. Этот
город может помочь восстановлению и моего здоровья и здоровья наших детей.
(8)	Прошу тебя прислать в формийскую усадьбу врача Сотерида. Я совсем не доверяю
Пизитею, который не умеет лечить маленькую девочку. (9) Кальпурний передал мне
запечатанное письмо. Ответ на него, если не будет какой-нибудь задержки, пришлю
через старого кастрата Цецилия, человека, как ты знаешь, верного. (10) Ему я поручу
на словах передать тебе, что, по слухам, распространяют о тебе жена Авидия Кассия,
его дети и зять».
XI.	(1) Из этих писем можно понять, что Фаустина не была сообщницей Кассия ,
что она даже побуждала мирно расположенного и помышлявшего о милосердии Ан¬
тонина применить суровое наказание и настаивала на необходимости такой кары.
(2)	Что ответил ей Антонин — покажет следующее письмо: (3) «Ты, моя Фаустина, бла^
гоговейно блюдешь интересы своего мужа и наших детей. Ведь я прочитал в формий-
ской усадьбе твое письмо, в котором ты советуешь мне сурово покарать сообщников
Авидия. (4) Но я пощажу и детей его, и зятя, и жену и напишу сенату, чтобы и он не
производил слишком тяжелой конфискации имущества и не подвергал их жестокому
16*

232
VI. ВУЛКАЦИЙ ГАЛЛИКАН
наказанию. (5) Ведь ничто в такой степени не возвышает римского императора в гла
зах разных народов, как его милосердие. (6) Оно сделало Цезаря богом, оно сделало
Августа священным, оно же — главным образом — и твоего отца украсило прозва¬
нием «Пий“. (7) Если бы придерживались моего взгляда на войну, то и Авидий не был
бы убит. (8) Будь, поэтому, спокойна:
„Храним богами я, моя набожность
Богам но сердцу".1
Нашего Помпеяна я назначил консулом на следующий год».— Так писал Анто-
нин супруге.
XII.	(1) Важно знать, какое обращение он послал в сенат. (2) Из обращения Мар¬
ка Антонина: «В ответ на Ваши поздравления с победой я назначаю консулом, отцы
сенаторы, моего зятя,— я говорю о Помпеяне, которого, по его возрасту, давно сле¬
довало бы наградить консульством, если бы не оказывалось в это время храбрых
мужей, которым надо было воздать то, что они заслужили от государства. (3) Теперь,
что касается отложения Кассия, то я прошу и умоляю вас, отцы сенаторы, оставить
вашу строгость, уступить моему, или вернее, вашему человеколюбию и милосердию;
пусть сенат не предает казни ни одного человека. (4) Пусть никто из сенаторов не будет
наказан, пусть не прольется кровь ни одного благородного человека, пусть сосланные
возвратятся и пусть те, у кого было конфисковано имущество, получат его обратно
(5)	О, если бы у меня была возможность вернуть к жизни многих даже из подземного
царства! Ведь люди никогда не одобряют, если император мстит за свои личные огор¬
чения; чем мщение справедливее, тем более жестоким оно кажется. (6) Поэтому вы дол¬
жны простить детей Авидия Кассия, его зятя и жену. Но что я говорю «простить!“
Ведь они ничего не сделали. (7) Итак, пусть они живут в безопасности, зная, что они
живут в правление Марка. Пусть они живут, владея каждый своей долей имущества
родителей, пусть пользуются золотом, серебром, нарядами. Пусть они будут бога¬
ты, пусть живут в безопасности, пусть передвигаются куда хотят, пусть живут на сво¬
боде, пусть разнесется среди всех народов молва об этом примере моего и вашего
милосердия. (8) Не велика еще эта милость, отцы сенаторы,— простить детей и жен
людей, объявленных вне закона. (9) Но я прошу вас избавить и сообщников, при¬
надлежащих к сенаторскому и всадническому сословиям, от казни, от конфискации
имущества, от страха, от позора, от ненависти,— словом — от всяких обид и сделать
так, чтобы в мое время (10) человек, обвиненный в стремлении к тирании, если он пал
во время беспорядков, считался бы просто убитым».
XIII.	(1) Это проявление его милосердия вызвало в сенате такие возгласы: (2) «Бла¬
гочестивый Антонин, да хранят тебя боги! Милосердный Антонин, да хранят тебя боги!
Ты пожелал того, что было позволительно, мы сделали то, что подобало сделать!
(3)	Мы просим законной власти для Коммода! Обеспечь сильную власть своему потом¬
ству! Сделай, чтобы дети наши жили в безопасности! (4) Никакое насилие не может
причинить вред доброму правлению! Мы просим трибунской власти для Коммода Анто¬
нина! Мы просим, чтобы ты был с нами! (5) Хвала твоей философской мудрости, твоей
терпимости, твоей учености, твоему благородству, твоей незлобивости! Ты побеждаешь
своих недругов, одолеваешь врагов,— боги да хранят тебя!» и прочее. (6) Итак, по¬
томки Авидия Кассия жили в безопасности и допускались к почетным должностям.
(7) Но Антонин Коммод после смерти своего божественного отца приказал всех их
сжечь живыми как уличенных в интригах. (8) Вот все, что мы узнали об Авидии Кассии.
(9)	Нрав его, как мы сказали выше, всегда отличался переменчивостью, но с большим
уклоном в сторону суровости и жестокости. (10) Если бы он удержал в своих руках
императорскую власть, то он был бы не только милосердным, но добрым, но полезным
для государства и превосходным императором.
XIV.	(1) Сохранилось его письмо, написанное им, когда он уже был провозгла¬
шен императором,— своему зятю, такого содержания: (2) «Несчастно государство,
1 Гораций, Оды, I, 17,13.

КОММОД АНТОНИН
233
терпящее этих людей, питающих страсть к наживе, и богатых. (3) Несчастен Марк,—
человек, конечно, очень хороший: желая прослыть милосердным, он позволяет жить
на свете тем, чьего образа жизни он сам не одобряет. (4) Где Луций Кассий, имя ко¬
торого мы напрасно носим? Где знаменитый Марк Катон Цензор? Где вся строгость нра^
вов наших предков? Она давно уже погибла, теперь ее даже не ищут. (5) Марк Антонин
философствует и занимается исследованием об элементах1, о душах, о том, что честно
и справедливо, и не думает о государстве. (6) Ты видишь сам, что нужно много мечей,
много приговоров, чтобы государство вернулось к прежнему укладу. (7) Горе мне с эти*
ми наместниками провинций — неужели я могу считать проконсулами или наместни¬
ками тех, кто полагает, что провинции даны им сенатом и Антонином для того, чтобы
они жили в роскоши, чтобы они обогащались! (8) Ты слышал, что префект претория у
нашего философа, человек, позавчера еще нищий и бедный, вдруг стал богачом. Откуда
это богатство, как не из крови самого государства и достояния провинциалов? Ничего,
пусть они будут богаты, пусть будут состоятельны, все равно они наполнят государ¬
ственную казну. Только бы боги покровительствовали правому делу: последователи
Кассия возвратят1 2 верховную власть государству».— Это письмо показывает, каким
он был бы строгим и суровым императором.
УИ. Элий Лампридий
КОММОД АНТОНИН
I. (1) О родителях Коммода Антонина достаточно сказано в жизнеописании Мар¬
ка Антонина. (2) Он родился3 в Ланувии вместе с братом Антонином (они были близ¬
нецами) накануне сентябрьских календ в консульство своего отца и дяди, — там же,
где, говорят, родился и его дед со стороны матери. (3) Когда Фаустина была беремен¬
на Коммодом и его братом, она увидела во сне, что она родила двух змей, одна из
которых была особенно свирепой. (4) Она родила Коммода и Антонина, но Антонина
похоронили, когда ему было четыре года, хотя астрологи, по ходу светил, предсказы¬
вали ему одинаковую судьбу с Коммодом. (5) По смерти его брата Марк старался пре¬
подать Коммоду свои нравственные правила и правила великих и выдающихся мужей;
(6)	У него был учитель греческой грамоты Онесикрат, латинской — Капелла Анти-
стий; учителем ораторского искусства у него был Атей Санкт. (7) Но учителя всех этих
наук никакой пользы ему не принесли. Так сильно влияние врожденных качеств
или тех людей, которые считаются при дворе наставниками! С самого раннего
детства Коммод отличался постыдным поведением, был бесчестен, жесток, развратен
и уста его были осквернены и обесчещены (8) Он был искусен в тех занятиях, кото¬
рые не соответствовали положению императора, например,— он лепил чаши, тан¬
цевал,пел, свистел,наконец, — проявлял способности превосходного шута и гладиатора.
(9)	Признаки жестокости он обнаружил на двенадцатом году жизни в Центумцеллах;
Однажды, когда его мыли в слишком теплой воде, он велел бросить банщика в печь.
Тогда дядька его, которому приказано было это сделать, сжег в печи баранью шкуру,
чтобы зловонным запахом гари доказать, что наказание приведено в исполнение.
(10)	Еще будучи мальчиком, он был назван Цезарем вместе со своим братом Вером4.
На четырнадцатом году он был зачислен в коллегию жрецов.
1	В рукописях clementes, clementiis. По конъектуре Сомэза, который следует
Холь, elementis.
2	В рукописях"РЕ reddant. По конъектуре Казобона, которую принимает также
Холь, reddent.
3	161 г.н. э.
4	В рукописях fratre Seuero (Р), fratre suo Seuero (I). Перевод сделан по исправлен¬
ному издателями тексту. Речь идет, очевидно, о М. Аннии Вере.

234
VII. ЭЛИЙ ЛАМПРИДИЙ
[I. (I) Он был причислен к...1 как начальник молодежи, когда надел мужскую тогу.
Еще в нретексте мальчика он производил раздачу и восседал в базилике Траяна.
(2)	Мужскую тогу он надел в день июльских нон,— в день, когда Рому л исчез с земли,
а Кассий поднял восстание против Марка. (3) Представленный войску, Коммод отпра¬
вился с отцом в Сирию и Египет и вместе с ним возвратился в Рим. (4) После этого он,
в изъятие закона о возрасте, был назначен консулом и за четыре дня до декабрьских
календ, в консульство Поллиона и Апра был — вместе с отцом — провозглашен им¬
ператором1 2 и вместе с ним отпраздновал триумф — ведь и об этом вынесли постановле¬
ние сенаторы. (5) Вместе с отцом он отправился и на войну с германцами. (6) Пристав¬
ленных к нему достойных надзирателей оп терпеть не мог, а всех самых дурных удер¬
живал при себе; если же их удаляли от пего, он впадал в тоску и даже заболевал.
(7)	Когда они, благодаря мягкости его отца,возвращались к нему,он всякий раз устра¬
ивал в Палатинском дворце попойки и Кутежи и никогда не считался ни с требованиями
стыдливости, ни с расходами. (8) Дома у себя он занимался игрой в кости. Он собрал
у себя женщин, отличавшихся красивой наружностью, как каких-нибудь рабынь-
проституток, и, издеваясь над стыдливостью, устроил у себя лупанар. Он гонялся
за бродячими мелкими торговцами. Он завел себе упряжку коней для колесни¬
цы. (9) Нарядившись возницей, он правил колесницами, пировал с гладиаторами, раз¬
носил воду подобно слуге у сводников, так что можно было подумать, что он был ско¬
рее рожден для постыдной жизни, а не для того положения, в которое поставила его
судьба.
III.	(1) Пожилых слуг своего отца он удалил, друзей его, стариков, прогнал. (2)Сына
начальствовавшего над войсками Сальвия Юлиана он тщетно соблазнял бесстыд¬
ными предложениями, а после этого стал строить козни против Юлиана. (3) Всех наибо¬
лее честных людей он прогнал от себя либо самым оскорбительным образом, либо пре¬
доставляя им самые унизительные должности. (4) Когда мимы назвали его срамником,
он немедленно отправил их в изгнание, чтобы они не могли больше появиться на сцене.
(5) Войну, которую отец его почти закончил, он прекратил, приняв требования вра¬
гов, и возвратился в Рим. (6) Вернувшись в Рим, он отпраздновал триумф, причем по¬
садил в колесницу позади себя своего любовника Саотера и, поворачивая голову, часто
целовал его на виду у всех. То же самое он делал и в орхестре. (7) Пьянствуя до рас¬
света и расточая средства Римской империи, оп по вечерам таскался из кабаков в лу¬
панары. (8) Для управления провинциями он посылал либо соучастников своих по¬
зорных дел, либо людей, рекомендованных этими соучастниками. (9) Сенату он стал
до такой степени ненавистен, что и сам, в свою очередь, начал жестоко свирепство-
вать на погибель этому великому сословию и из презренного превратился в жестокого
IV.	(1) Образ жизни Коммода побудил Квадрата и Луциллу вступить в заговор
с целью убить его — не без участия префекта претория Таррутена Патерна. (2) При¬
вести в исполнение это убийство было поручено близкому к Коммоду человеку — Клав¬
дию Помпеяну. (3) Войдя к Коммоду с обнаженным мечом и имея возможность дей¬
ствовать, он выкрикнул слова: «Этот кинжал посылает тебе сенат». Глупец только вы¬
дал этим существование замысла, но не выполнил дела, в котором было замешано много
людей. (4) После этого были убиты сначала — Помпеян и Квадрат, затем — Норбана,
Норбан и Паралий, а мать его и Луцилла отправлены в изгнание. (5) Префекты пре¬
тория, видя, что Коммод вызывает к себе такую ненависть из-за Саотера, самовластие
когорого стало для римского народа невыносимым, ловко выманили Саотера из дворца
под предлогом участия его в священнодействиях; затем, когда он возвращался в свои
сады, они, подослав тайных агентов, убили его. (6) Это убийство было для Коммода
более тяжелым ударом, чем заговор против него самого. (7) Патерна, виновника этого
убийства и, по-видимому, участника подготовлявшегося покушения на жизнь Ком¬
мода , старавшегося о том, чтобы не слишком много людей было наказано за этот заговор,
Коммод, по наущению Тигидия, отстранил от должности префекта, почтив
1	Испорченное место.
2	176 г. н. э.

КОММОД АНТОНИН
235
его широкой пурпурной полосой. (8) Спустя несколько дней он возбудил против него
обвинение в заговоре, говоря, что Патерн выдает свою дочь замуж за сына Юлиана
с целью передать Юлиану императорскую власть. На этом основании он казнил Па-
терна, Юлиана и Витрувия Секунда, который ведал императорской перепиской,
очень близкого Патерну человека. (9) Кроме того, был уничтожен весь дом Квинтилиев
по той причине, что, как говорили, сын Кондиана — Секст, симулируя смерть, исчез
и бежал с целью отложиться. (10) Убиты были и Витразия Фаустина, Велий Руф и кон-
суляр Эгнатий Капитон. (И) Были отправлены в изгнание консулы Эмилий Юнк1
и Атилий Север. И ко многим другим были применены разные суровые меры.
V.	(1) После этого Коммод стал неохотно появляться перед народом и запретил
докладывать себе о том, чего предварительно не выслушивал Перенний. (2) Перен-
ний, хорошо изучивший Коммода, нашел способ самому сделаться всесильным. (3) Он
посоветовал Коммоду предаться наслаждениям и возложить все труды правления на
него, Псренпия. Коммод с радостью принял это предложение. (4) Руководясь таким
правилом жизни, Коммод безумствовал во дворце на пирах и в банях вместе
с гремя стами наложниц, которых он набрал из матрон и блудниц по признаку красоты,
а также с гремя стами взрослых развратников, которых он собрал из простого народа
и из знати, насильно и за деньги, причем дело решала их красота. (5) Иногда, одев¬
шись в платье служителя нри жертвоприношениях, он совершал заклание жертв.
Он сражался на арене, среди своих спальников, как гладиатор, пользуясь тупыми ра¬
пирами, а иногда и отточенными мечами. (6) Между тем Перенний распоряжался всем
полновластно: кого хотел — убивал, очень многих грабил, не считался ни с какими
законами, захваченное имущество присваивал себе. (7) Сестру свою Луциллу Коммод
сначала сослал на Капреи, а потом убил. (8) Прочих сестер своих, он, как говорят,
изнасиловал. Не избежала его объятий и двоюродная сестра его отца. Одной из налож¬
ниц он дал имя своей матери. (9) Уличив свою жену в прелюбодеянии, он прогнал ее
от себя, затем сослал, а впоследствии убил. (10) Иногда он приказывал осквернять у
себя на глазах даже своих наложниц. (11) Он дошел до такого позора, что сам отда¬
вался молодым людям, и все без исключения части его тела, даже уста, были осквер¬
нены сношениями с людьми обоего пола. (12) В это время был убит также, будто бы
разбойниками, Клавдий, сын которого вошел когда-то к Коммоду с кинжалом; было
убито без суда много других сенаторов, а также несколько богатых женщин.
(13) II в провинциях некоторые люди, подвергшись ложным обвинениям в каком-ни¬
будь преступлении со стороны Перенния,— причиной послужило их богатство,
лишились имущества или даже были умерщвлены. (14) Тем, на кого не было никакой
возможности возвести ложное обвинение, ставилось в вину то, что они не пожелали1 2
записать в свои завещания наследником Коммода.
VI.	(1) В это время Перенний приписывал своему сыну все успехи, достигнутые
в Сарматии другими полководцами. (2) Однако этот столь могущественный Перенний
за то, что он во время Британской войны поставил во главе воинов лиц всаднического
сословия, отстранив сенаторов,— после того как легаты войска раскрыли это, был объ¬
явлен врагом и отдан на растерзание воинам. (3) На место всемогущего Перенния Ком¬
мод назначил одного из своих спальников — Клеандра. (4) После убийства Перенния
и его сына Коммод отменил многие распоряжения, сделанные будто бы без его участия,
делая вид. что хочет восстановить прежнее положение. (5) В таком настроении раска¬
яния в совершенных преступлениях он мог удержаться не дольше тридцати дней и стал
совершать, действуя через Клеандра, еще более тяжкие преступления, чем те, какие
он совершал, действуя через вышеупомянутого Перенния. (6) В качестве всемогущего
правителя Переннию наследовал Клеандр, а в качестве префекта — Нигер, про кото¬
рого рассказывают, что он был префектом претория только шесть часов. (7) Действи¬
тельно, префекты претория сменялись через несколько дней и даже часов, так как по¬
ступки Коммода стали еще хуже, чем были раньше. (8) Марций Кварт, например, был
1	В рукописях inctus (Р£)· Перевод дан по исправлению Петера — Iuncus.
2	В рукописях voluissent. Перевод дан по исправлению Казобона (noluissent).

236
VII. ЭЛИЙ ЛАМПРИДИЙ
префектом только пять дней. Их преемников держали на этой должности или убивали
по произволу Клеандра. (9) По его усмотрению, даже вольноотпущенники набирались
в сенат и причислялись к патрициям. Тогда впервые в один год было двадцать пять
консулов и все провинции были проданы. (10) За деньги Клеандр продавал все: воз-
вращенных из изгнания удостаивал почетных должностей, отменял решения суда.
(И) Благодаря глупости Коммода он забрал такую силу, что даже на мужа сестры
Коммода — Бирра, который осуждал то, что творилось, и сообщал Коммоду о проис¬
ходившем, он навлек подозрение в том, что тот домогается царской власти, и погубил
его, причем вместе с Бирром было умерщвлено много других лиц, защищавших его.
(12)	Среди них был умерщвлен также префект претория Эбуциан. Вместо него
Клеандр сам стал префектом вместе с двумя другими, которых он сам и выбрал.
(13)	Тогда впервые оказалось три префекта претория и из них один — вольно¬
отпущенник, которого называли «хранителем кинжала».
VII.	(1) Но и Клеандра, наконец, постигла смерть, достойная его жизни. Когда
из-за его происков был убит по ложному обвинению Аррий Антонин — в угоду Ат-
талу, которого тот осудил во время проконсульства в Азии,— Коммод не мог больше
вынести прорвавшейся тогда ненависти рассвирепевшего народа и выдал Клеандра
на расправу черни. (2) Тогда же были убиты Аполавст и другие придворные вольно¬
отпущенники. (3) Клеандр, между прочим, вступил в связь с наложницами Коммода
и имел от них детей, которые после его гибели были убиты вместе со своими матерями.
(4)	На место Клеандра были поставлены Юлиан и Регилл, но и их впоследствии Коммод
подверг каре. (5) Убив их, он умертвил Сервилия и Дулия Силанов с их семьями, а
вскоре и Анция Лупа, а также Петрониев — Мамертина и Суру, а равно и сына Ма-
мертина — Антонина, рожденного сестрой Коммода; (6) вслед за ними одновременно —
шесть бывших консулов: Аллия Фуска, Целия Феликса, Лукцея Торквата, Ларция
Еврупиана, Валерия Бассиана, Пактумея Магна с их близкими; (7) в Азии — про¬
консула Сульпиция Красса, Юлия Прокула с их близкими, консуляра Клавдия Лу¬
кана; в Ахайе — двоюродную сестру своего отца Фаустину Аннию и бесчисленное мно¬
жество других. (8) Он наметил к казни еще четырнадцать человек, так как римскому
государству было не по силам выдерживать его расходы.
VIII.	(1) Между тем, наметив в консулы любовника своей матери, Коммод получил
прозвание «Почтительный» — это была насмешка со стороны сената; после казни Пе-
ренния он был назван «Счастливым» (2) — словно некий новый Сулла среди многочис¬
ленных убийств граждан. Этот же Коммод, «Почтительный», «Счастливый», говорят,
выдумал,— для того, чтобы иметь повод казнить многих,— будто против него суще
ствуёт какой-то заговор. (3) Но единственным было отложение Александра, который
затем умертвил себя и своих близких, и сестры Коммода Луциллы. (4) Льстецы про¬
звали Коммода еще Британским, хотя британцы хотели выбрать и противопоставить
Коммоду другого императора. (5) Прозван он был также «Римским Геркулесом»,
так как он убил диких зверей в амфитеатре в Ланувии; было у него обыкно¬
вение убивать диких зверей и у себя дома. (6) Кроме того, он был настолько
безумным, что пожелал назвать город Рим «Коммодовой колонией»; говорят, это
неистовое желание было внушено ему льстивыми речами Марции. (7) Желал он
также править в цирке четверками коней. (8) Он появлялся перед публикой
одетый в далматик и в таком виде давал знак выпускать запряженные четвер¬
ками колесницы. (9) В то время как Коммод доложил сенату о необходимости
назвать Рим Коммодовым, сенат нс только охотно принял это — надо полагать,
в насмешку,— но даже и себя назвал Коммодовым,' называя при этом Коммода
Геркулесом и богом.
IX.	(1) Под лживым предлогом, будто он отправляется в Африку, Коммод потре¬
бовал денег на путевые расходы, получил их и истратил на пиры и игру в кости.
(2)	Он умертвил префекта претория Мотилена, угостив его отравленными фигами. Он
позволил ставить себе статуи в виде Геркулеса, и ему приносили жертвы как богу.
(3)	Кроме того, он готовился погубить еще многих. Эго обнаружилось благодаря ка¬
кому-то малышу, выбросившему из его спальни табличку, на которой были указаны

КОММОД АНТОНИН
237
имена намеченных к убийству. (4) Священнодействия в честь Изиды он почитал на¬
столько, что обрил себе голову и носил изображение Анубиса. (5) Будучи кровожад¬
ным, он приказал служителям Беллоны наноситьсебе в руку настоящие раны. (6) Жре¬
цов Изиды он заставлял бить себя до смерти в грудь сосновыми шишками. Когда он
носил изображение Анубиса, то больно ударял по бритым головам жрецов Изиды мор¬
дой идола. Одетый в женскую одежду или в шкуру льва, он своей палицей поражал
не только львов, но и большое количество людей. Тех, кто имел слабые ноги и не мог
ходить, он наряжал гигантами, а ниже колен превращал, при помощи тряпок и поло¬
тен, в драконов; затем он убивал их стрелами. Священнодействия в честь Митры он за¬
пятнал настоящим человекоубийством, тогда как обычно там только говорится или
изображается что-либо, способное вызвать страх.
X.	(1) Еще мальчиком Коммод был прожорлив и бесстыден. Юношей он поносил
всех, кто его окружал, и все поносили его. (2) Тех, кто над ним смеялся, он приказы¬
вал бросать диким зверям. Даже человека, прочитавшего книгу Транквилла, в которой
содержится жизнеописание Калигулы, он приказал бросить диким зверям, так как
сам он родился в один день с Калигулой. (3) Если кто-нибудь выражал желание уме¬
реть, он приказывал ускорить его смерть, хотя бы тот уже не желал смерти. (4) Шутки
у него тоже были опасные: заметив на голове у одного человека среди черных волос
белые, производившие впечатление червяков, Коммод посадил ему на голову скворца,
и тог, вообразив, что ловит червей, ударами своего клюва превратил голову этого
человека в сплошную рану. (5) Одному толстяку он распорол живот, так что у того
сразу вывалились внутренности. (6) Он называл одноногими и одноглазыми тех, у кого
он выкалывал один глаз или ломал одну ногу. (7) Многих он погубил без разбора —
одних за то, чго они повстречались ему, одетые в платье варваров, других — за то,
что они были видными и красивыми. (8) У него были любимцы, именами которых
служили названия срамных частей мужского и женского тела; им он особенно охотно
раздавал свои поцелуи. (9) Он держал у себя одного человека, у которого был необык¬
новенных размеров мужской орган; этого человека он называл своим ослом и очень
дорожил им. Коммод сделал его богатым и поставил во главе жрецов сельского Гер¬
кулеса.
XI.	(1) Часто в очень дорого стоившие кушанья он, говорят, подмешивал челове¬
ческий кал и сам не отказывался отведывать их, считая, что он таким образом подшу¬
тил над другими. (2) Он подал на стол на серебряном подносе двух совсем согнувшихся
горбунов, покрытых горчицей, и тотчас же дал им видные должности и большое бо¬
гатство. (3) Префекта претория Юлиана, одетого в тогу, Коммод в присутствии всех
его подчиненных столкнул в пруд. Ему он приказал и плясать голым, с измазанным
лицом, перед своими наложницами, и бить в кимвалы. (4) Вследствие непрерывного
ряда роскошных блюд он в редких случаях не1 включал в угощение на пирах всякого
рода вареных овощей (5) В бане он мылся по семи и восьми раз в день и в бане же при¬
нимал пищу. (6) В храмы богов он входил1 2, запятнанный развратом и человеческой
кровью. (7) Он изображал из себя и врача, чтобы смертоносными ланцетами выпускать
кровь у людей. (8) Следуя его указанию, льстецы называли в его честь месяц август —
коммодом, сентябрь — геркулесом, октябрь — непобедимым, ноябрь — преодоле¬
вающим, декабрь — амазонским. (9) Амазонским он был назван по причине своей
любви к наложнице Марции, портретом которой в виде амазонки он любовался; ради
нее он сам пожелал выйти на римскую арену в виде амазонки. (10) Он выступал в гла¬
диаторских боях и с такой радостью принимал прозвания гладиаторов, словно получал
прозвания за триумфы. (11) Он всегда выступал на играх и приказывал вносить со¬
общения о всяком своем выступлении в официальные письменные памятники.
(12) Бился он, говорят, семьсот тридцать пять раз. (13) Имя Цезаря он получил за три
дня до октябрьских ид, которые он впоследствии назвал геркулесовскими,— в консуль¬
1	Non (не) — дополнение Холя.
2	adibat — дополнение Клейна.

238
VII. ЭЛИЙ ЛАМПРИДИЙ
ство Пудента и Поллиона1. (14) Германским он был назван в геркулесовские иды в кон¬
сульство Максима и Орфита2.
XII.	(1) Он был принят жрецом во все жреческие коллегии за двенадцать
дней до календ месяца непобедимого в консульство Пизона и Юлиана3. (2) В Гер
манию он отправился за тринадцать дней до элиевых, как он их впоследствии
назвал, календ. (3) При тех же консулах он получил мужскую тогу. (4) Вместе
с отцом он был провозглашен императором за четыре дня до календ месяца преодо¬
левающего во второе консульство Поллиона и второе 4 5 Апра. (5) Триумф он справил за
девять дней до январских календ при тех же консулах. (6) Вторично он отпра¬
вился за два дня до коммодовых нон в консульство Орфита и Руфа б. (7) Он был
отдан навсегда под охрану войска и сената в Коммодовом дворце за десять дней
до римских календ во второе консульство Презента 6. (8) Когда он в третий раз
задумал отправиться в путь, сенат и народ задержали его. (9) Обеты относительно
него были произнесены в пиевы ноны, во второе консульство Фусциана. (10) В это
время, при отце, как пишут в разных сочинениях, он бился триста шестьдесят пять
раз. (И) Впоследствии он, побеждая или убивая рециариев, взял столько гладиа¬
торских пальмовых ветвей, что число последних доходило до тысячи. (12) Диких же
зверей он убил собственной рукой много тысяч, в том числе убивал и слонов. И все
это он часто проделывал на глазах у римского народа.
XIII.	(1) Для всего этого у него было достаточно силы, в других же случаях он
был слаб и немощен. У него была большая опухоль в паху, и римский народ замечал
этот его недостаток сквозь шелковые одежды. (2) По этому поводу было написано много
стихов, которыми хвастается и Марий Максим в своем сочинении. (3) При избиении зве¬
рей он проявлял необыкновенную силу, пронзая пикой насквозь слона, прокалывая
рогатиной рог дикой нумидийской козы и убивая с первого удара много тысяч громад¬
ных зверей. (4) Бесстыдство его было столь велико, что, сидя в женской одежде в ам¬
фитеатре или театре, он на виду у всех то и дело пил. (5) В то время как он вел такой
образ жизни, в его правление римскими легатами были побеждены мавры, побеждены
даки, усмирены Паннонии и 7 Британия, причем в Германии и Дакии провинциалы
отказывались подчиняться его власти; (6) все это было приведено в порядок
его полководцами. (7) Сам Коммод ленился писать заключения и был так небрежен,
что на многих прошениях писал одно и то же заключение. В очень многих случаях
он писал в письмах только «будь здоров». (8) Все делалось другими, которые, как го¬
ворят, обращали в свою пользу даже деньги, взимавшиеся в виде штрафа.
XIV.	(1) Вследствие такой его небрежности те, кто вел тогда государственные
дела, опустошали продовольственные запасы, и в Риме возникла огромная нужда
в продуктах, хотя неурожая и не было. (2) Тех, которые все расхищали, Коммод впо
следствии казнил, а имущество их конфисковал. (3) Придумав название «золотой век
Коммода», он распорядился снизить цены, чем вызвал затем еще большую нужду.
(4)	Во время его правления многие покупали за деньги кару для других и спасение для
себя. (5) Он продавал даже изменение вида наказания, погребение казненных и смяг¬
чение наказаний и за деньги убивал одних вместо других. (6) Продавал он также про¬
винции и административные должности, причем те, через кого он производил про
дажу, получали свою часть, а Коммод — свою. (7) Некоторым он продавал даже жизнь
их врагов. При нем вольноотпущенники продавали даже судебные решения.
(8)	Префектов Патерна и Перенния он терпел недолго; из тех префектов, которых он
1
166
г.
н.
э.
2
172
г.
н.
э.
3
175
г.
н.
э.
4	<iterum> конъектура Холя. 176 г. н. э.
5	178 г. н. э.
6	180 г. н. э.
7	Перевод дан по конъектуре Иордана, принятой Холем — <et>.

КОММОД АНТОНИН
239
сам назначил, никто не продержался в течение трех лет — большинство из них он по¬
губил либо ядом, либо мечом. С той же легкостью он менял и городских префектов.
XV.	(1) Своих спальников он убивал, не задумываясь, хотя во всем всегда посту¬
пал по их внушению. (2) Спальник Эклскт, видя с каким легким сердцем он убивает
своих спальников, предупредил его и сам принял участие в интриге, имевшей целью
убить Коммода. (3) Выступая как секутор1, Коммод брал гладиаторское оружие и на¬
брасывал на свои обнаженные плечи небольшой пурпурный лоскут. (4) Он обыкновенно
приказывал заносить в городские ведомости сообщения обо всех своих позорных, бес¬
честных и жестоких поступках, о тех случаях, когда он поступал как гладиатор или
как сводник,— об этом свидетельствуют сочинения Мария Максима. (5) Коммодовым
он назвал даже римский народ, на глазах которого он очень часто бился как гладиатор.
(6)	Несмотря на то, что при его выступлениях в боях народ часто встречал его с благо¬
говением как бога, он, думая, что над ним насмехаются, дал в амфитеатре
приказ морским воинам, натягивавшим тент, избивать римский народ. (7) Еще раньше
оп приказал сжечь Рим — именно как свою колонию; и это было бы сделано, если бы
префект претория Летне отговорил Коммода. (8) Среди прочих имен, которыми его на¬
деляли во время триумфа, он шестьсот двадцать раз был назван также «пер¬
воразрядным секутором».
XVI.	(1) В его правление наблюдались следующие чудесные явления, имевшие
значение для государства вообще и для него самого, в частности. (2) Появилась звезда
с хвостом. На форуме были видны следы уходящих богов. Перед войной с дезертирами
яебо пылало. В январские календы цирк неожиданно покрылся густым туманом и на¬
ступила темнота. Перед рассветом явились зловещие птицы, предвещавшие пожар.
{3) Сам он переселился из Палатинского дворца на Целийский холм, в Вектилианекие
палаты, говоря, что он не может спать в Палатинском дворце. (4) Открылись сами со¬
бой двери храма двуликого Януса, и видели как пришло в движение мраморное из¬
ображение Анубиса. (5) В продолжение многих дней медная статуя Геркулеса в пор¬
тике Минуция покрывалась потом. Над спальней Коммода как в Риме, так и в Лану-
вии была поймана сова. (6) Да и сам он был виновником важной для себя приметы:
опустив руку в рану убитого гладиатора, он затем обтер руку у себя на голове. Вопреки
обычаю, он приказал зрителям явиться на зрелище не в тогах, а в дорожных платьях,
как это обыкновенно делалось на похоронах, и сам он восседал в одежде темного цвета.
{7) Шлем его дважды был вынесен через либитинские ворота. (8) Он произвел раз¬
дачу народу — каждому по семисот двадцати пяти денариев. По отношению ко всем
остальным он был очень скуп, так как своими расточительными расходами истощил
казну. (9) Он сильно увеличил число цирковых игр,— скорее вследствие увлечения
ими и чтобы обогатить главарей цирковых партий, нежели из религиозных побуж¬
дений.
XVII.	(1) Под влиянием всего этого, хотя и слишком поздно, префект Квинт Эми¬
лий Лет и наложница Коммода Марция составили заговор с целью убить Коммода.
(2) Сначала они дали ему яду, но яд не подействовал. Тогда, по их приказанию, его
задушил атлет, с которым Коммод обычно упражнялся в борьбе. (3) Коммод отличался
хорошим телосложением. Выражение его лица было бессмысленное, какое обычно бы¬
вает у пьяниц, речь — бессвязная; волосы были всегда накрашены и сверкали золо¬
тыми блестками. Волосы на голове и бороду он подпаливал, боясь цырульника.
{4) Сенат и народ потребовали, чтобы труп его волокли крюком и бросили в Тибр, но
позже, по приказанию Пертинакса, он был перенесен в усыпальницу Адриана. (5) Кроме
бани, которую построил от его имени Клеандр, никаких других его построек не суще¬
ствует. (6) Имя его, вырезанное на чужих сооружениях, сенат приказал выскоблить.
(7)	Даже построек, начатых его отцом, он не закончил. Он завел африканский флот,
который мог бы пригодиться на тот случай, если бы прекратилась доставка хлеба из
Александрии. (8) Смешное название дал он Карфагену — «Коммодова Александрия
1 В рукописях spectator (Р), speculator (2). Перевод дан по конъектуре, которую
предложил М. Petschenig.

240
VII. ЭЛИЙ ЛАМПРИДИЙ
в тоге» и африканский флот он назвал «Коммодовым Геркулесовым». (9) Он добавил
к Колоссу некоторые украшения, которые все впоследствии были удалены. (10) Го¬
лову Колосса он снял, так как это была голова Нерона, и приделал ему изображение
своей головы; он сделал, как это обычно делается, надпись, не преминув упомянуть
своих прозваний гладиатора и изнеженного человека. (И) Император Север, грозный
и вполне оправдывающий свое прозвание, причислил Коммода — по-види-
мому, из ненависти к сенату,— к богам и назначил для служения ему выбранного им
самим еще при жизни фламина «Коммодова Гераклова». (12) После смерти Коммода
остались в живых три его сестры. Север постановил праздновать день рождения Ком¬
мода.
XVIII.	(1) Возгласы в сенате после смерти Коммода были грозные. (2) Чтобы зна¬
ли, какого мнения был сенат о Коммоде, я приведу выписанные мною из книги Ма¬
рия Максима самые возгласы и текст постановления сената. (3) «У врага отечества от¬
нять все почести, у злодея — отнять почести, тащить труп злодея! Враг отечества,
злодей, гладиатор, пусть будет растерзан в сполиарии! (4) Враг богов — палач сената,
враг богов — убийца сената, враг богов — враг сената! Гладиатора — в снолиарийі
(5)	Кто убивал сенат — того бросить в сполиарий, кто убивал сенат — того тащить
крюком, кто убивал безвинных — того тащить крюком: он — враг и злодей! Верно„
верно! Кто не щадил даже своих единокровных — того тащить крюком! (6) Кто наме¬
ревался убить тебя — того тащить крюком! (7) Вместе с нами ты испытывал страх,
вместе с нами ты подвергался опасности! О Юпитер всеблагой величайший, сохрани
нам Пертинакса, чтобы мы были невредимы! (8) Честь и слава верности преторианцев!
Честь и слава преторианским когортам! Честь и слава римскому войску! (9) Честь
и слава благочестию сената! Злодея — тащить! (10) Мы просим тебя, Август,— пусть
тащат злодея! Мы просим о том, чтобы тащили злодея! Услышь нас, Цезарь!
Доносчиков — львам! Услышь нас, Цезарь: Сперата — львам! (И) Честь и слава
победе римского народа! Честь и слава верности воинов! Честь и слава вер¬
ности преторианцев! Честь и слава преторианским когортам! (12) Долой отовсюду статуи
врага, отовсюду статуи злодея, отовсюду статуи гладиатора! Сбросить статуи гладиа¬
тора и злодея! (13) Убийцу граждан тащить, злодея тащить! Статуи гла¬
диатора сбросить! (14) Пока ты жив, и мы — живы и невредимы! Верно, верно, да, вер¬
но, да, достойно, да, верно, да, свободно! (15) Теперь мы невредимы· страх доносчикам!
Чтобы мы были невредимы — страх доносчикам! Ради нашей безопасности — донос¬
чиков вон из сената, доносчикам — палки! Пока ты жив, доносчиков — львам!
(16) В твое правление доносчикам палки!
XIX.	(1) Пусть исчезнет память о злодее гладиаторе, сбросить статуи злодея-
гладиатора! Пусть исчезнет память о грязном гладиаторе! Гладиатора в сполиарий!
Услышь нас, Цезарь: палача тащить крюком! (2) Палача сената тащить крюком по
обычаю предков! Он свирепее Домициана, грязнее Нерона! Так он поступал, и так
да воздастся ему! Да сохранится память о безвинно погубленных! Просим восстановить
честь невинных! (3) Труп злодея тащить крюком, труп гладиатора тащить крюком,
труп гладиатора бросить в сполиарий! Опроси нас, опроси нас, мы все предлагаем —
тащить его крюком! (4) Кто всех убивал — того тащить крюком! Кто убивал людей лю¬
бого возраста— того тащить крюком! Кто убивал людей того и другого пола — того
тащить крюком! Кто не щадил даже своих единокровных — того тащить крюком!
Кто грабил храмы — того ташить крюком! (5) Кто уничтожал завещания — того та¬
щить крюком! Кто грабил остающихся в живых — того тащить крюком! (6) Мы были
рабами рабов! Кто за право жизни требовал плату — того тащить крюком! Кто, даже
получив плату за право жизни, нарушал обещание — того тащить крюком! Кто продал
сенат — того тащить крюком! Кто у детей отнимал наследство — того тащить крю¬
ком! (7) Наушников — воя из сената! Доносчиков — вон из сената! Кто подучивал
рабов доносить — тех вон из сената! И ты разделял с нами страх, ты все знаешь^
ты знаешь честных и дурных! (8) Ты все знаешь, ты все исправь! Мы боялись залебя!
О, какое счастье для нас видеть тебя, настоящего императора! Доложи о злодее, доло¬
жи, опроси нас! Мы просим твоего присутствия! (9) Безвинно убитые лишены по¬

КОММОД АНТОНИН
241
гребения — тащить труп злодея! Злодей вырыл трупы погребенных — тащить труп
злодея!».
XX.	(1) По приказанию Пертинакса, прокуратор наследственного имущества им¬
ператора Ливий Лавренс выдал намеченному в консулы Фабию Хилону труп Ком-
мода, и последний был погребен ночью. (2) В сенате поднялись крики: «По чьему рас¬
поряжению похоронили его? (3) Вытащить из могилы злодея, тащить его!». Цингий
Север сказал: «Незаконно похоронили его. Что говорю я, понтифик, то говорит кол¬
легия понтификов. (4) Изложив то, что доставит нам отраду, обращусь теперь к тому,
что необходимо сделать. Я предлагаю уничтожить все то, что принудил нас постановить
в его честь человек, живший только на погибель гражданам и на позор себе. (5) Статуи,
стоящие повсюду, следует уничтожить, имя его выскоблить со всех памятников —
частных и государственных, а месяцы пусть носят те названия, какие они носили
раньше, когда это бедствие еще не обрушилось на государство».

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ
В В ДИ М 3 — 1957 г.
А JA — American Journal of archaeology
AJSLL — American Journal of Semitic languages and literatures
Ann. Serv.— Annales du Service des antiquitées de l’Égypte
ÄZ — Zeitschrift für ägyptische Sprache und Altertumskunde
BCH — Bulletin de correspondance héllénique
Bl FAO — Bulletin de l’Institut Français d’archéologie orientale
BIGS—Bulletin of the Institute of Classical Studies
BMFA — Bulletin of the Museum of Fine Arts, Boston
BMFEA — Bulletin of the Museum of Far-Eastern Antiquities, Stockholm
BMMA — Bulletin of the Metropolitan Museum of Art
BSA — Annual of British school at Athens
GAH — Cambridge ancient history
GRAI — Comptes rendus de l’Académie des inscriptions et des belles lettres
Έφ. "Αρχ.— Έφημερίς "Αρχαιολογική
ESAR — T. F г a η к, An economic survay of ancient Rome, т. I—IV, Baltimore
GaR — Greece and Rome
IGRR — Inscriptiones Graecae ad res Romanas pertinentes
IGI — Inscriptiones Graecae insularum maris Aegaei
JEA — Journal of Egyptian archaeology
J HS — Journal of Hellenic studies.
J RS — Journal of Roman studies.
LBW — Ph. Le B a s etW. H. Waddi ngto n, Inscriptions d’Asie Mineure, P., 1870
LD — R. L e p s i u s, Denkmäler uus Aegypten und Aethiopien
LG — Leges Gortyniae, IV, 50
MDIAAR — «Mitteilungen des Deutschen Instituts für aegyptische Altertums¬
kunde in Kairo
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
OGIS — Orientis Graeci insricptiones selectae
Porter — Moss — В. Porter — R. Moss, Topographical bibliography on Ancient
Egyptian hieroglyphic texts, reliefs and paintings
ПИДО — Проблемы истории докапиталистических обществ
ПИ III — Преподавание истории в школе
RA — Revue archéologique
РАНИОН —Российская ассоциация научно-исследовательских институтов общест¬
венных паук
RC — С. В. Welles, Royal correspondence of the Hellenistic epigraphicum graecum
REA — Revue des études anciennes
Rec. Trav.— Recueil de travaux relatifs à la philologie et à l’archéologie égyptien¬
nes et assyriennes
SEG — Supplementum epigraphicum graecum
SEHHW — M. R о s t о V t z e f f, The social and economic history of Hellenistic
world, Oxf., 1941.
SGD — «Sammlung der griechischen Dialektinschriften», 1884 сл.
SIG — W. Dittenberger, Sylloge inscriptionum Graecarum, vol. I—IV, 3
Aufl., Lpz, 1915—24
UrkAR — K. Sethe, Urkunden des Alten Reichs («Urkunden des aegyptischei*
Altertums» lirsg. von G. Steindorff, Abt. I.)
УЗЛГУ — Ученые записки Ленинградского государственного университета
УЗТГУ — Ученые записки Тбилисского государственного университета
УКН — Г. А. Меликишвили. Урартские клинообразные надписи, ВДИ, 1953„
№№ 1, 2, 3, 4
ЮТАКЭ — Южно-туркменская археологическая комплексная экспедиция.

СОДЕРЖАНИЕ
Поворотная веха в развитии исторической науки	 3
Проф. В. И. Авдиев (Москва) — Изучение истории древнего Востока в Совет¬
ском Союзе	 13
Акад. А. И. Тюменев (Ленинград) — Изучение истории древней Греции в СССР
за сорок лет (1917—1957 гг.)	 28
Проф. С. И. Ковалев (Ленинград) — Сорок лет советской историографии по
древнему Риму	 42
Проф. Я. Ф. Дератани (Москва) — Классическая филология в СССР за сорок
лет	 5 5
Проф. Г. А. Меликишвили (Тбилиси)— Древняя история Закавказья в совет¬
ской исторической науке	 66
Л. Н. Казаманова (Москва) — Некоторые вопросы социально-экономического
строя критских полисов (VI—IV вв. до н. э.)	 76
И. С. Свенцицкая (Москва) — Зависимое население на землях городов Запад¬
ной Малой Азии в период	эллинизма	 91
А. И. Доватур (Ленинград) —	Оргеториг	и	Ариовист	 104
ДОКЛАДЫ II СООБЩЕНИЯ
Н. М. Постовская (Москва) — О царских кенотафах древнего Египта ....	122
Я. В. Арутюнян (Ереван) — Новоиайденная клинописная таблетка из раско¬
пок Кармир-Блура	 144
Ц. Я. Коржинский (Львов) — Отношение раба к выходу на волю (по материа¬
лам римской комедии)	 149
А. А. Моту с (Ленинград) — О	датировке	начала	восстания Спартака ...	158
Я. Я. Селецкий (Ленинград)— О датировке потери римлянами Цирты во время
войны с Югуртой	 167
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
А. К. Бергер (Москва), А. И. Болтунова (Москва), С. И. Ковалев (Ленинград),
Я. Я. Мерперт (Москва) —«Всемирная история», Академия наук СССР,
том II	 170
Л. С. Васильев, Д. Г. Редер (Москва) — Древняя история Китая и Индии во
«Всемирной истории» АН СССР (тт. I и II)	 188
Проф. С. Я. Лурье (Львов) — Обзор новейшей литературы по греческим
надписям микенской эпохи	 196
А. А. Тахо-Годи (Москва)—И. Т р ен ч ен и-В альдапфель, Гомер и Гесиод. 213
А. Л. Кац (г. Фрунзе)—С. И. Ковалев и Е. М. Штаерман, Очерки
истории древнего Рима	 216
ПРИЛОЖЕНИЕ
Scriptores Historiae Augustae. Перевод С.П. Кондратьева подрсд. А. И. Довату ра.
Примечания С. П. Кондратьева (продолжение) 	 221

SOMMAIRE
Le point tournant dans le développement de l’historiographie		 3
Prof. V. I. Avdiev (Moscou), Étude de l’histoire de l’ancien Orient en URSS 13
Acad. A. I. Tiouménev (Léningrad), Étude de l’histoire de la Grèce antiqueen
URSS pendant quarante ans (1917—1957)		 28
Prof. S. 1 .kovalev (Léningrad), Quarante ans de l’historiographie soviétique de
Rome antique	 42
Prof. N. F. Deratani (Moscou), La philologie classique en URSS pendant qua¬
rante ans	 55
Prof. G. A. Mélikichvili (Tbilissi), L’histoire ancienne de la Transcaucasie dans
l’historiographie soviétique	 66
L. N. Kazamanova (Moscou), Quelques questions de l’ordre politico-économique des
polis crétoises		 76
I. S. Svêntsilskaïa (Moscou), Population dépendante sur les terres des villes de
l’Asie Mineure occidentale à l’époque d’hellénisme . . . . ·	 91
A. I. Dovatour (Léningrad), Orgétorix et Arioviste	104
RAPPORTS ET COMMUNICATIONS
N. M. Postovskaïa (Moscou), Des cénotaphes des rois de l’ancien Egypte	 122
N. V. Aroutiounan (Erevan), Tablette d’écriture cunéiforme trouvée aux fouilles	>
de Karmlr-Blour	 144
J a. N. Korjinski (Lvov), Réactions de l’esclave à son affranchissement (d’après
les comédies romaines)	 149
A.	A. Motousse (Léningrad), Sur la date du commencement de la révolte de Spartacus 158
B.	P. Sélétski (Léningrad), Sur la date de la perte de Girta pendant la guerre contre
Jugurtha	  167
CRITIQUE ET BIBLIOGRAPHIE
A. K. Berguer (Moscou), A. I. Boltounova (Moscou), S. I. Kovalev (Léningrad),
N. Merpert (Moscou)—«L’Histoire Universelle», de l’Ac. des Sciences
de l’URSS, t. II	 170
L. S. Vassiliev, D. G. Reder (Moscou), L’Histoire ancienne de la Chine et de l’Inde
dans «l’Histoire Universelle» de l’Ac. des. Sciences de l’URSS (t. t. In II) 188
S. J. Lourié (Lvov), Aperçu de la nouvelle littérature sur les inscriptions
grecques de l’époque Mycénienne 	  196
A. A. Takho-Godi (Moscou) — I. Trence ni-W a 1 d a p	fe 1, «Homère et Hésiode»	213
A. L. Katz (Frounzé) — S. I. Kovalev et E. M.	Chtaérman,	Essais
d’histoire de Rome antique	 216
SUPPLEMENT
«Scriptores Historiae Augustae». Traduction de S. P. Kondratiev sous la rédaction
de A. I. Dovatour. Commentaires de S. P. Kondratiev	 221

ИМЕЮТСЯ КОМПЛЕКТЫ!:
журнала
«ВЕСТНИК ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ»
за 1956 год и отдельные номера за 1957 год
Контора «Академкнига» (Москва, Пушкинская
ул., 23) высылает наложенным платежом как комп¬
лекты, так и отдельные номера.
Подписано к печати 28/1X 1957 г. Формат бумаги 70х'106»/ц Бум. л. 75/в Печ. л. 20,9+2 вкл.
Уч.-изд. л. 22,4	Тираж 3250	Зак. 1979	Т-08925
2-я тип. Издательства АН СССР. Москва, Шубинский пер., д. 10