Введение
Часть 1. СВИДЕТЕЛЬСТВА
§ 1.2. Переяславская митрополия
§ 2. Летописная статья 1089/90 г
§ 2.2. Строительство Ефрема в Переяславле
§ 3. Летописная статья 1091 г.
§ 4. Летописная статья 1124 г.
Глава 2. Ефрем Переяславский и Северо-Восточная Русь
§ 2. Ростовская епархия
§ 3. Ростовский собор
§ 4. Смоленский собор
§ 5. Суздальский собор
Часть 2. ВЕРСИИ
§ 2. Сказание о чудесах Св. Николая Чудотворца
§ 3. «Русские чудеса» Св. Николая Чудотворца
§ 3.2. Чудо об утопшем детище
§ 3.3. Чудо о половчине
§ 3.4. Чудо о трех иконах
§ 3.5. Другие «русские чудеса»
§ 4. Похвальные слова Св. Николаю Чудотворцу
§ 4.2. Повесть о перенесении мощей Св. Николая
§ 5. Служба на перенесение мощей Св. Николая Чудотворца
Глава 4. Схолия: Византия и Рим в конце XI в.
§ 2. Схизма
§ 3. Византия в 1089-1091 гг.
§ 4. Восточная политика Рима
§ 5. «Призрачная коалиция»
§ 6. Перелом 1091 г.
Глава 5. Учреждение на Руси праздника Перенесения мощей Св. Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари
§ 2. «Феодор Грек митрополич»
Глава 6. Русь в конце XI в
§ 2. Русь и Западная Европа в конце XI в.
§ 3. Русская Церковь в конце XI в
§ 4. Ефрем Переяславский как Киевский митрополит
§ 5. Строительство в Переяславле при Ефреме
Часть 3. СЮЖЕТЫ
§ 2. Буллы с изображением Архангела Михаила
§ 3. Буллы с изображением Серафима
Глава 8. Мстиславово Евангелие и митрополит Ефрем
Глава 9. «Митрополичий град Милитин»
Заключение
Примечания
Использованная литература
Список сокращений
Карты
Указатель именной
Указатель географический
Текст
                    Д. Г ХРУСТАЛЕВ
РАЗЫСКАНИЯ
О ЕФРЕМЕ ПЕРЕЯСЛАВСКОМ
Санкт-Петербург 2002



ББК 63 3(2)41 УДК 94 Х95 За помощь в осуществлении издания данной книги издательство «Евразия» благодарит Кипрушкина Вадима Альбертовича Хрусталев Д. Г. X 95 Разыскания о Ефреме Переяславском. — СПб.: Издательская группа «Евразия», 2002.— 448 с. ISBN 5 8071-0110-3 Порою создается впечатление, что биография политика XI в. лишена столь характерных для современности противоречий, и ее рассмотрение не составляет труда. Однако, ситуация с Ефремом Переяславским изначально оказывается не лишенной сложностей, а для историографии XX в. — совсем запутанной. Он был одним из первых монахов Киево-Печерского монастыря; затем, в результате конфликта с киевским князем Изяславом Ярославичем, вынужден был бежать в Византию; после этого вернулся на Русь титулованным архиереем (митрополитом) и стал в начале 1090-х гг проводить церковную политику, которую иногда называют «прозападной», — интрига содержится уже в скупом перечислении этих фактов. Вероятно, возникновение при рассмотрении событий конца XI в. мотива унии с Римом привело к тому, что сама тема «Ефрем Переяславский» длительное время входила в ранг «неприкасаемых». Православные полемисты вынуждены были решительно обороняться: отрицать существование фактов и запутывать источники. С годами неопределенность в этом вопросе только увеличивалась При этом тень Ефрема Переяславского неизбежно проскальзывала практически в каждом исследовании по Русской истории второй половины XI в. Исполненная взлетами и падениями жизнь Ефрема Переяславского содержала контрасты двора и кельи, величия и позора, власти и немощи, все искушения своего века, но лишенный дара отцовства он воссоздал даже его, смирив природу, дополнил мироздание своим потомством из камня и слова, из мысли и дела. ББК 63.3(2)41 УДК 94 © Хрусталев Д. Г, 2002 © Лосев П. П., оформление, 2002 © Издательская группа «Евразия», 2002 ISBN 5-8О71-О11О-3
Моей маме, Людмиле Николаевне Хрусталевой, терпению которой эта книга обязана своим существованием.
ВВЕДЕНИЕ Порою создается впечатление, что биография политика XI в. лишена столь характерных для современности противоречий и ее рассмотрение не составляет труда. Однако ситуация с Ефремом Переяславским изначально оказывается не лишенной сложностей, а для историографии XX в. — совсем запутанной. Он был одним из первых монахов Киево- Печерского монастыря; затем, в результате конфликта с киевским князем Изяславом Ярославичем, вынужден был бежать в Византию; после этого вернулся на Русь титулованным архиереем (митрополитом) и стал в начале 1090-х гг. проводить церковную политику, которую иногда называют «прозападной», — интрига скрывается уже в скупом перечислении этих фактов. Вероятно, возникновение при рассмотрении событий конца XI в. мотива унии с Римом привело к тому, что сама тема «Ефрем Переяславский» длительное время входила в ранг «неприкасаемых». В начале XIX в. вопрос об участии митрополита Ефрема в учреждении на Руси западного церковного праздника Перенесения мощей Николая Чудотворца (9 мая) бурно обсуждался в кругу Η. М. Карамзина и графа Η. П. Румянцева. Из мемуаров К. Ф. Калайдовича можно заключить, что они для уяснения своих позиций специально обрабатывали летописные и другие источники1. Однако позднее в «Истории государства Российского» Η. М. Карамзин посвятил Ефрему Переяславскому лишь скупую заметку: «Третий Митрополит Всеволдова княжения был Ефрем, Грек, по известию новейших Летописцев; другие же называют его Монахом Печерским. <...> Нестор сказывает только, что Ефрем, скопец подобно Иоанну, жил в Переяславле, где находилась тогда Митрополия, и что он, создав многие храмы каменные, первый начал в России строить при церквах крестильницы. <...> Сей Митрополит, как пишут, уставил торжествовать 9 Майя перенесения мошей Св. Николая из Ликии в Италиянский город Бар: праздник За-
введение 7 паяной Церкви, отвергаемый Греками, и доказательство, что мы имели тогда дружелюбное сношение с Римом»2. Еще в начале XVII в. униатские польские и украинские историки подняли имя митрополита Ефрема в качестве знамени единения католической и православной церквей. Его деятельность рассматривалась как намеренное подчинение киевской митрополии Риму. Православные полемисты вынуждены были решительно обороняться: отрицать существование фактов и запутывать источники. К середине XIX в. в России сложилась система замалчивания и преуменьшения значения деятельности Ефрема Переяславского. Если уже Η. М. Карамзин вынужден был ограничиться прохладным комментарием, то позднейшие историки, зажатые идеологией «государственного православия», вообще были лишены исследовательской свободы. После 1917 г. ситуация не стала пучше. Патриарший контроль сменило официальное неприязненное отношение к разысканиям по церковной истории. Личность Ефрема Переяславского так и осталась «вынесенной за скобки». С годами неопределенность в этом вопросе только увеличивалась. Она привела к тому, что под сомнение были поставлены практически все известия, относящиеся к деятельности митрополита Ефрема. Его участие в некоторых комплексах литературных сочинений (Сочинения о Св. Николае Чудотворче, Студийский монастырский устав) либо категорически отвергалось, либо безапелляционно утверждалось; обнаруженная в конце XIX в. печать «протопроедра и митрополита Росии Ефрема», претерпев сложную исследовательскую судьбу, так и не была окончательно признана принадлежавшей Ефрему Переяславскому; разыскивались и разыскиваются массы причин, по которым тот или иной исторический факт нельзя связать с активностью этого архиерея, который порою приобретал два лица и две судьбы. Одни называли его киевским митрополитом в период около 1091 — 1096 гг.3, другие — лишь епископом переяславским4, третьи — епископом переяславским, ставшим затем киевским митрополитом5, четвертые — титулярным перяслав- ским митрополитом6, а пятые выделяли еще Ефрема епископа Ростовского или Суздальского7. Случалось и так, что «Переяславский» считали не обозначением управляемой епархии, а прозвищем или фамилией8. При этом тень Ефрема Переяславского неизбежно проскальзывала практически в каждом исследовании по Русской истории второй половины XI в. Для страны это время было переломным во многих отношениях: зарождалась отечественная литература, формировались национальные особенности архитектуры, возникло русское летописание (то
8 Разыскания о Ефреме Переяславском есть, можно сказать, русская история как наука), проявились региональные стили в изобразительном искусстве, мелкой пластике, активизировались экономические процессы, градостроительство, важные изменения претерпела организация государства и церкви. Одно из центральных мест в большинстве из перечисленных процессов занимает фигура митрополита Ефрема. Его участие отмечается не только в трансляции византийской традиции, но и в создании новых стилистических и художественных веяний; он предстает не только как один из персонажей в политических событиях той эпохи, но порою как их организатор и идеолог. Особенно это заметно при рассмотрении той роли, которую играл Ефрем Переяславский в перевороте, произошедшем в государственном и церковном устройстве страны в 90-е гг. XI в. Русь тогда пережила целый ряд внутри- и внешнеполитических потрясений: от масштабной внешней агрессии и моментов церковно-политического вакуума до радикального передела сфер влияния и земельных держаний. В XI в. по Руси прокатились сразу три волны княжеских междоусобиц. Первая разгорелась после смерти Владимира Святого (ум. 1015 г.) между его наследниками, вторая — в среде Ярославичей в 1070-е гг., а третью разожгли уже внуки Ярослава Мудрого в 1090-е гг. И именно в результате последней сложился знаменитый принцип феодальной раздробленности «кождо да держить отчину свою», высказанный на княжеском съезде в Любече в 1097 г. Можно сказать, что события конца XI в. заложили основу той системы государственного устройства, которая просуществовала вплоть до объединения страны под эгидой Москвы. К событиям этих лет неоднократно обращали свои взоры участники политической борьбы в более поздние периоды, к ним апеллировали, стремясь подкрепить свои права или объяснить мотивы тех или иных поступков. Создается впечатление, что известия источников о 1090-х гг. уже в начале XII в. пытались радикально переделать, отредактировать и «затемнить» в угоду актуальной политики. Именно в этом многие современные историки видят один из поводов создания (и неоднократного редактирования) древнейшего русского летописного свода — Повести Временных Лет, что еше раз подчеркивает то значение, которое уже современники придавали произошедшему. Лишь всесторонняя характеристика этого периода позволяет правильно расставить акценты в позднейшей истории. Корни конфликтов конца XI в. уводят нас на полстолетия раньше. Ярослав Владимирович Мудрый (ум. 1054 г.) оставил детям одну из богатейших и сильнейших стран
введение 9 Европы, могучую «империю Рюриковичей». Непосредственно к ее границам примыкали раздираемая внутренней войной Польша, ослабленная Венгрия, разоренная Болгария и пустая Степь. В последние годы жизни Ярослав не видел себе равных противников в ближайшем окружении. Его интересовал более крупный, общеевропейский масштаб. В этом направлении оцениваются брак его дочери с королем далекой Франции, переговоры с Германией, военный поход в 1043 г. на Константинополь и др. Даже в церковной политике Ярослав мог диктовать свою волю. Именно в период его правления русскую митрополичью кафедру замещает первый русский (Илларион), а в храмовом зодчестве складываются национальные черты и особенности. Следуя сложившейся традиции, перед смертью Ярослав разделил землю между своими сыновьями (1054 г.): старший Изяслав получил стольный Киев с Новгородом и Туровом, Святослав — Чернигов и Муром, а Всеволод — Переяславль с Ростово-Суздальской землей. Позднее братья поделили и Смоленск (1060 г.). Несмотря на то что отец завещал братьям чтить Изяслава «в мое место», идиллия продолжалась недолго. Уже в 1055 г. киевский князь принял митрополита «из грек», отказавшись, таким образом, от нарочито самостоятельной политики родителя, в том же году страна лишилась мирного порубежья: к южным границам земель подошли торки и половцы. Можно сказать, что вплоть до конца 60-х гг. XI века Руси удавалось сдерживать натиск Степи, но затем ситуация изменилась, осложнившись внутренней усобицей (1068 г. принято считать датой распада «триумвирата» Ярославичей) и натиском кочевников. Поражение от половцев в 1068 г. привело к восстанию киевлян и изгнанию князя Изяслава, при этом стол был узурпирован Всеславом Полоцким, выпущенным бунтовщиками из поруба. Младшие братья, Святослав и Всеволод, отсиделись при этом в своих вотчинах и отказались помогать старшему, который вернул себе княжение только с помощью польских войск. Изяслав вернулся, и мир, казалось, был восстановлен. Но так продолжалось недолго. Уже в 1073 г. Святослав подговорил Всеволода выгнать старшего брата с великого княжения, что и было сделано. С марта 1073 г. обладалетем Киевского стола стал Святослав, а Всеволод приобрел новые земельные держания. Борьба, однако, при этом не затихла, она лишь перешла в иную плоскость. Изяслав бежал в Польшу и затем в Германию, откуда обратился за помощью непосредственно к папе Римскому Григорию VII, которого призвал посодействовать в возвращении «отчего стола». Дипломатам Святослава с трудом (подарками и подношениями) удавалось сдерживать эту угрозу вплоть до
10 Разыскания о Ефреме Ѵ.уеяславском конца 1076 г., когда Святослав умер в результате неудачной операции на горле. Киевским князем стал Всеволод, но лишь на полгода, после чего уступил стол Изяславу, поддержанному польскими войсками. Новое замирение длилось еще меньше прежнего: осенью 1078 г. Изясіав погиб в битве со своими племянниками, восставшими против диктата старших Ярославичей. Киевское княжение уже безальтернативно получил Всеволод, правивший единым государством вплоть до своей смерти в 1093 г. Казалось бы, вновь наступили славные времена последних лет жизни Ярослава Мудрого, оборвавшиеся утверждением в Киеве в 1093 г. Святополка Изяславича, внутренними конфликтами и внешней угрозой. Проблематичным остается определение момента, когда стороны в процессе борьбы 1068—1078 гг. вышли на противостояние в церковной сфере. В начале 1070-х гг. источники фиксируют примечательную и никогда более не повторявшуюся ситуацию, когда в Русском государстве кроме Киева было известно еще две митрополичьих кафедры: в Чернигове и Переяславле, столицах Святославам Всеволода Ярославичей. Причем оба города ранее числились в ранге епископий, то есть подчинялись киевскому митрополиту, а не непосредственно патриарху. Если бы подобное положение сложилось в один из последующих веков, его бы назвали расколом. Так, уже в середине XII в., когда Андрей Бого- любский высказал желание создать независимую митрополию во Владимире Залесском, он был резко одернут Константинопольским патриархом. В XI в. все было иначе. Ретроспективный взгляд заставляет нас рассуждать в рамках сложившегося стереотипа, согласно которому Русь после принятия христианства оказалась в плотной если не политической, то культурной и церковной зависимости от могущественной Восточной Римской империи. При этом в большинстве исторических исследований каждый исторический субъект рассматривается отдельно: ситуация на Руси представляется изолированной от Византии и наоборот. Маршрут греческой образованности и культуры на Русь изображается сугубо теоретически, лишенным фактических подробностей: «ездили купцы и священнослужители». Реальные поводы их перемещений остаются невыясненными. Византийское влияние усматривается и в членении Русской митрополии на три. Ведь именно в это время у греков наблюдается тенденция к дроблению крупных церковных областей (епархий). Но эта тенденция вовсе не обрывается в XI в., наоборот: уже через столетие в Византии практически каждое мало-мальски крупное село имело митрополию. То есть, объяснив появление нескольких русских мит¬
Введение И рополитов сугубо иноземными веяниями, мы остаемся перед нерешенным вопросом — куда же делить эти митрополии потом? На Руси к концу XI в. они исчезают. Если же проблему решать только на русском материале, то возникают и другие казусы. Например, источники фиксируют единовременное существоание только двух митрополий: в Киеве и Чернигове, или Киеве и Переяславле. Следовательно, в разное время только два Ярославича имели собственных митрополитов. А в 1080-е гг. остался в живых только Всеволод, которому две независимые епархии на Руси были не нужны. Как же разрешить эту необычную ситуацию? И единственным направлением работы здесь оказывается расследование жизни и деятельности последнего независимого от Киева переяславского митрополита Ефрема. Впервые в русских летописях он упоминается под 1089 г., в качестве инициатора масштабного строительства в столице своей епархии. Но уже в 1091 г. источники демонстрируют его в качестве наиболее авторитетного иерарха Русской Церкви. Тогда же в период с 1091 по 1096 г. киевская митрополичья кафедра оказывается вакантной. Какова роль Ефрема Переяславского в эти годы? Исследователи предполагали несколько вариантов: Ефрем стал киевским митрополитом, он перенес русскую митрополию в Переяславль, он объединил русские епархии и подчинил их Риму, он вообще не играл какой-либо самостоятельной роли и т. д. Которое из решений имеет больше прав на существование? Ведь на кону стоял вопрос не только о церковной зависимости (Константинополь—Рим), но и о дальнейшем культурном развитии. Известно, что именно для этого времени фиксируется наибольшая плотность контактов Киева с Западной Церковью. Так, дочь Всеволода Ярославича в эти годы становится женой императора Священной Римской империи германского короля Генриха IV. Тогда же Русская Церковь начинает отмечать западный праздник Перенесения мощей Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари (9 мая), учрежденный римским папой Урбаном II в 1089 г. Этот праздник никогда не признавали греки, которые само перенесение мощей великого святителя из византийской провинции Ликия в итальянский город считали похищением. То есть Русь вела антигреческую политику? Для рубежа 1080-1090-х гг. существуют свидетельства о постоянном обмене посольствами между Киевом и Римом. Что это было за время, почему Константинополь терпел независимое общение одной из своих митрополий с другим католическим патриархатом? Или, может быть, не терпел, но был поставлен перед фактом? Какую роль играл Киев в противостоянии христианских центров? Куда повернула бы русская
12 Разыскания о Ефреме Переяславском история, если бы папский приоритет возобладал? Решение большинства этих вопросов оказывается напрямую связанным с анализом деятельности Ефрема Переяславского. Даже в современных исследованиях часто можно отметить преуменьшение роли личности в Средние века. В работах по русской истории XI в. это особенно видно. В них характеристике деятельности отдельных персонажей отводится лишь скудный комментарий, который служит подтверждением тех или иных социально-экономических обобщений, а то и просто хронологической канвой. Однако расследование жизненной активности конкретных людей, тем более занимавших высокие посты в гражданской или духовной иерархии, зачастую позволяет не только оживить сухую картину прошлых веков, но иначе ее оценить, выделить новые смысловые конъюнктуры и узловые моменты истории. Порою удается обнаружить целый пласт событий, оказавших решительное, до сих пор не оцененное, воздействие на ход социально-политического и культурного развития региона. Такова история деятельности выдающегося представителя Русской Церкви второй половины XI в. митрополита Ефрема Переяславского. Без анализа его длинной и удивительно долго освещаемой источниками жизни не представляется возможным правильно расставить акценты в общественно-политической и культурной ситуации, сложившейся в Европе на рубеже XI—XII вв. Русская историческая наука в период своего формирования в XVIΠ—XIX вв. неизменно стремилась к масштабным обобщениям, созданию цельной картины магистрального развития страны. При этом отдельные специфические сюжеты либо отходили на второй план, служили иллюстрацией общего правила, либо отстранялись как несущественные. Как показывает опыт, единая историческая картина от этого становилась весьма уязвимой, излишне теоретической, зависимой от «веяний сегодняшнего дня»: добавление к картине двух-трех неучтенных сюжетов заставляло ставить вопрос о ее полном пересмотре. Глобальный подход сейчас можно признать устаревшим. Отдельное событие, выпавшее из общей схемы, выступает не только самоценным, но порою важным или важнейшим для понимания всего процесса исторического развития. Смещаются подходы и в анализе происходившего. Так, при рассмотрении русской средневековой культуры неизменно постулируется ее «православный» характер. То есть греческое «православие» изначально противопоставляется латинскому «католицизму». И это можно признать верным для общеисторического масштаба. Однако в момент принятия христианства на Руси (конец X в.) противостояние между христианскими цент-
I ведение 13 рами, Римом и Константинополем еще нельзя назвать оформившимся. «Схизма 1054 г.» тоже была только одним из налов раскола, который со всей очевидностью наступил после взятия крестоносцами Константинополя в 1204 г. Несмотря на сложные отношения властителей, европейцы в XI—XII вв. считали себя жителями единого христианского мира. Источники демонстрируют нам представления средневекового человека о пространстве как трехчастной структуре: локальное пространство области (страны, города, села) и пространство общехристианское, сообщество единоверцев, признаются проекцией более широкого надгеографического пространства библейской истории. Это триединство не содержало внутреннего разделения типа «Восток—Запад», которое возникло значительно позже; в XI—XII вв. своей антитезой оно признавало только мир язычников, еретиков, мусульман. Причем именно это противостояние Христианского Мира «Миру Другому» особенно обострилось в XI в.: Русь ощущала давление Степи, Испания и Франция были поглощены реконкистой на Пиренейском полуострове, а Византия постоянно отступала под натиском турок-сельджуков. В отношении внешней агрессии Европа не выглядела разделенной. Однако именно в XI в. она стала полем пепрекращающихся внутренних конфликтов, важнейшим из которых был церковный раскол («схизма 1054 г.»), решающий этап размежевания христиан на «католиков» (латинян) и «православных» (ортодоксов). Устранив традиционную изолированность рассмотрения событий в отдельных регионах, мы оказываемся перед величественной и загадочной картиной переломной эпохи в истории Европы. Причем этот масштаб не только указывает новые исследовательские горизонты и ставит неожиданные вопросы, он позволяет разрешить многие застарелые проблемы локальной истории. Особенно это заметно на материале Древней Руси, которая порою обследовалась не только вне общеевропейских рамок, но независимо даже по отношению к Византии, с которой чуть ли не составляла единое Содружество. При этом роль Руси в греко-римских церковных ссорах и замирениях демонстрировалась в виде «пустого множества», что противоречит известным и вполне характерным историческим фактам. Перед князем Владимиром Святым не стояло вопроса: принять христианство от Рима или от Константинополя. Выбор был неизбежен. В конце X в. институт римских пап переживал кризис, лишивший его авторитета и сколько-либо значительного влияния. Мощное движение за возрождение
14 Разыскания о Ефреме Переяславском папства, поднятое бургундским монастырем Клюни, лишь к середине XI в. набрало свою силу: началась борьба за власть в Западной Церкви между «великими клюнийскими папами» и германскими императорами. Для второй половины XI в. основными участниками здесь выступали германский король Генрих IV и римские понтифики Григорий VII и Урбан II. Чаша весов не раз склонялась и в ту и в другую сторону. В середине 1070-х поражение потерпел Генрих IV, отправившийся на покаяние к папе Григорию VII: знаменитое «стояние в Каноссе», когда германский король несколько дней простоял на коленях перед воротами замка Каносса, в котором остановился папа. Понтифик простил Генриха, но того поражение не устроило, и он возобновил борьбу. На этот раз в церковной сфере: Генрих противопоставил Григорию своего «немецкого папу» (антипапу) Климента, которого избрали верные германскому королю епископы. Конфликт затягивался, Рим терпел неудачу за неудачей. Григорий VII умер в изгнании в 1084 г., а сменивший его Виктор оказался неспособным противодействовать натиску империи. В этих условиях решительного превосходства германского короля (уже императора), папой избирают выдающегося преобразователя Западной Церкви и талантливого политика Урбана II, того самого, который в 1096 г. на Клермонском соборе призовет всех христиан в поход для освобождения Гроба Господня. Именно при Урбане папство вернуло себе былой авторитет и значение в Христианском мире. В своей борьбе этот понтифик использовал самых разных союзников: норманны Юга Италии, французские графы, английский король. Особенно его занимала тема унии с Константинополем. Раскол (схизма), возникший между Западной и Восточной Церквями в 1054 г., казался Урбану досадным недоразумением, преодоление которого могло стать тем флагом, под которым его власть в Европе окончательно утвердится. Папа немало преуспел в улучшении отношений с Византией. Известно, что поводом для Крестовых походов была помощь грекам, изнемогавшим от иноземных вторжений. Во всех уголках Европы демонстировали копию письма константинопольского василевса с призывом папе Урбану помочь восточным единоверцам. До сих пор остается спорным вопрос: наступило ли в период перед началом Крестовых походов действительное замирение церквей? Какую роль в этом процессе Урбан выделял Руси? Откуда западные праздники в Русской Церкви? Почему в Киеве не отвергали с порога предложения Рима? В чем был их взаимный интерес? И в этом мы опять подходим к фигуре Ефрема Переяславского. Один и тот же человек оказывается вплетенным в самые разнохарактерные
Введение 15 процессы исторического развития Европы: «католическое влияние» на Руси, подготовка Первого Крестового похода, утверждение в Русской Церкви культа Николая Чудотворца, греко-римская уния, политические конфликты между Киевом и Константинополем. В центре этого международного клубка событий стоит проблема характеристики деятельности переяславского (или киевского) митрополита Ефрема, выступающая некоей «черной дырой», провалом в наших знаниях по русской истории, «поворотом страны в сторону православия». Важно заметить, что характеристикой русско-римских церковных отношений ценность биографии Ефрема Переяславского не ограничивается. Этот человек выступает одной из центральных фигур во многих других исторических событиях и процессах. Его по праву именуют выдающимся деятелем русской культуры второй половины XI в. Так, Ефремом была создана необычная для русского зодчества переяславская архитектурная школа. Отступая от киевских традиций, она сформировала свой канон, свою новую линию художественного развития, повлиявшую на позднейшее строительство во многих региональных центрах, как то Новгород, да и сам Киев. В формировании этой школы митрополит Ефрем принимал непосредственное участие, и выяснение путей ее прихода на Русь также связано с ним лично. Сюда же следует присоединить важнейшую проблему христианизации Ростово-Суздальской земли, «колыбели» Великорусского государства. Позднейшие московские летописцы много сделали для того, чтобы представить процесс крещения этих земель более ранним (древним) и более простым (гладким). Однако известно, что первые легендарные ростовские (Ростов был главным городом земли) епископы (X в.) были изгнаны возмущенными язычниками. Только через полстолетия им на смену явились Св. епископы Леонтий и Исаия, из которых, видимо, только последний умер своей смертью. После этого вплоть до середины XII в. Ростов лишился собственного епископа, а епархия была присоединена к Переяславлю. Поездки церковников в далекие окраинные земли были редки. Однако Ефрем в этом отношении был весьма мобилен. Именно он в конце XI в. внес решающий вклад в формирование христианской культуры этого края. Совместными усилиями его и Владимира Мономаха был создан первый в северо-восточных землях каменный собор в Суздале. Ефрема же называют древние сказания среди первокрестителей края. Поздняя легенда утверждает, что он был местным епископом, а не переяс¬
16 Разыскания, о Ефреме Переяславском лавским иерархом, — пример того, что его роль в христианизации региона очень высока. Существуют указания на участие Ефрема в церковном обустройстве Смоленска (входившего в переяславкую епархию) и Новгорода, его влияние на молодого князя Мстислава Владимировича (киевский князь 1125—1132 гг.) и самого Владимира Мономаха. Вообще, сотрудничество Ефрема с Мономахом может быть темой отдельной работы. Некоторые называют рубеж XI—XII вв. периодом «переяславского дуумвирата». В это время в одном месте, одной области, одной политической линии объединяются два выдающихся для русской истории человека. Вопросы их взаимоотношений остаются до конца не выясненными. Так, источники порою демонстрируют Ефрема в качестве представителя гражданской власти, а Владимира занимающимся церковной организацией земли. Мономаху в современной литературе уделяют достаточно много места, но полноценной его биографии до сих пор не создано. Одной из причин этого можно назвать недостаточную разработку вопросов о Ефреме Переяславском, выступавшем для князя сподвижником, советчиком, а возможно, и воспитателем. Главной проблемой при создании биографии Ефрема Переяславского является проблема источников и их критики. Сообщения о его деятельности разбросаны в самых далеких (как в научном, так и географическом плане) областях: жития, летописи, ахреологический материал, произведения мелкой пластики (печати), легенды, сказания, иконопись, западноевропейские хроники и припоминания, иностранная и русская историческая, филологическая, церковная и научно-популярная литература за последние четыре сотни лет. Само количество известий и мнений о митрополите Ефреме создает определенные трудности в обработке, изложение оказывается перегруженным фактами и справочным материалом. Все это приводит к усложнению структуры книги, которая заставляет нас заранее себя охарактеризовать. Работа распадается на три основные части исходя из характера источников, которые определяют и хронологию изложения, максимально приближенную нами к реальной. Свидетельства. Здесь рассматриваются прежде всего прямые известия письменных источников о жизни и деятельности Ефрема Переяславского: три упоминания в Несторовом Житии Феодосия Печерского, два (краткое и пространное) известия в Повести Временных Лет, а также три
введение 17 сообщения других летописных источников. Известия и события раскладываются в хронологической последовательности и, вписываясь в современную им историческую канву, создают единый смысловой ряд. К каждому прилагается соответствующий церковно-исторический, социально-политический, искусствоведческий или археологический комментарий. Так, к известию о строительной деятельности Ефрема в Переяславле присоединяются материалы археологических раскопок в этом регионе, а к каждой постройке — искусствоведческая справка; к известию о назначении Ефрема митрополитом Переяславским — анализ внутренней и внешнеполитической ситуации в Руси и Византии того времени, а к сообщению о мероприятиях Ефрема на Северо-Востоке Руси (Ростово-Суздальская земля) — церковная история региона. Часть делится на главы по географическому признаку: первая — Юг Руси и Византия, вторая — Ростов, Смоленск, Суздаль. Основной задачей ставилось — доказательство того, что все эти свидетельства описывают деятельность одного и того же человека. Здесь же создаются посылки для более широкого масштаба исторического конструирования. Версии. В этой части рассматривается ряд гипотез об участии Ефрема Переяславского в тех или иных исторических событиях. Основная интрига первой главы — мнение о том, что именно Ефрем Переяславский был автором крупного комплекса литературных памятников, посвященных прославлению Св. Николая Чудотворца: Житие, Два похвальных слова, описание «русских чудес» святителя. Другая глава рассматривает гипотезу об участии митрополита Ефрема в утверждении на Руси западного праздника Перенесения мощей Св. Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари (9 мая). В связи с тем, что выяснение нашей позиции по этому вопросу требует внимательного всматривания в тонкости международной государственной и церковной политики, греко-римского противостояния, культурного взаимовлияния наций, мы сочли необходимым выделить этот пространный комментарий в отдельную главу-схолию, предваряющую рассказ о празднике Перенесения мощей. Последняя глава этой части раскрывает версию, характеризующую нюансы церковной политики Руси в последние годы жизни Всеволода Ярославича (1090/91 — 1093 гг.) и первые годы правления Святополка Изяславича (1093—1096/97 гг.). Рассматриваются версии о замещении Ефремом Переяславским киевской митрополичьей кафедры, его участии во внутриполитической жизни Руси, контактах с Западной Церковью. Утвердив по каждому из вопросов свое мнение, мы
18 Разыскания о Ефреме Переяславском пытаемся опробовать его в следующей части книги на других спорных исторических сюжетах. Сюжеты. Первая глава здесь посвящена атрибуции Ефрему Переяславскому печати «протопроедра и митрополита Росии Ефрема». Вторая глава проверяет версию об особой политической роли Ефрема на Руси в первой половине 1090-х гг. на проблеме датировки Мстиславова Евангелия, уникального источника, одной из древнейших русских книг, сохранившихся до нашего времени. В третьей главе мы предлагаем несколько наиболее вероятных исторических моделей, предназначенных для локализации легендарного «митрополичьего града Милитина», «града Китежа», ассоциируемого с именем Ефрема Переяславского. Этот город, упомянутый в официальном государственном летописном своде (Никоновской летописи и других), назван владением Ефрема Переяславского, но до сих пор оставался лишенным географических координат и исторического контекста. В Заключении представлена максимально приближенная к реальности канва жизни и деятельности крупного церковного деятеля и просветителя Русской земли Ефрема, митрополита Переяславского. Воссоздавая жизнь Ефрема, мы стремились не отходить от устоявшейся структуры научного исследования, однако сама тема зачастую обязывала отклоняться к пространным и дополняющим рассуждениям, охватывающим значительный пласт истории Европы второй половины XI в. Надеемся, что проделанные разыскания не только вернут истории полноценного персонажа, но заставят читателей по-иному оценить сложные контроверзы ранней русской истории. Пользуясь случаем, выражаю глубокую признательность и благодарность всем специалистам, чьи советы и консультации были использованы при написании этой книги: Вал. А. Булкину (СПбГУ), О. М. Иоаннисяну (ГЭ), А. С. Лаврову (Кёльнский университет), Н. В. Новоселову (ГЭ), Н. В. Пак (Институт русской литературы (Пушкинский дом)), С. О. Семеновой (Музей истории религий), И. Д. Соловьевой (Русский музей). Без заботливого отношения этих людей, уделивших моей работе внимание и время, было бы невозможно в нужном объеме развернуть тему работы, выделить необходимые источники и направления их интерпретации.
Часть 1 свидвтельстЕЛ
Гааба 1 письменные источники о еФреме переясллкском § 1. ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО ФЕОДОСИЯ ПЕЧЕРСКОГО Нестор в Житии При. Феодосия Печерского трижды упоминает имя Ефрем. Первый раз сообщается о его постриге, который становится предвестником конфликта Печерского монастыря с князем Изяславом. Нестор излагает события следующим образом: сначала к Антонию приходит Варлаам, сын Иоанна, боярина Изяслава, — он просит Антония принять его в монастырь; Антоний благословляет его и поручает Никону совершить постриг. Вскоре после Варлаама к Антонию приходит и Ефрем: (1) Тогда же прииде клженикъ некто от княжа дому, нже ве любим князем н предръжА у него вся, и моляшеся стАрцю Антонию, и тон хотя быти чръноризець. бго же иоучивъ стлрець еже о спАсении души, и придлсть его Никону, да того острыжеть. Он же и того острнгь, оклече его въ мнишескую одеждю и бфрем имя тому нАрекъ1. По мнению А. А. Шахматова, Варлаам принял постриг 19 ноября 1060 г., а Ефрем — 28 января 1061 г.а а Шахматов, 2001. С. 310-311. Ср.: Приселков, 1913. С. 186. Это мнение основано на утверждении о том, что монахам давались имена, упоминаемые в месяцесловах в день их пострига, который предпочтительно проводился в воскресенье. Однако такого правила для XI в. не зафиксировано. См.: Тво-
22 Разыскания о Ефреме Переяславском В это время киевский князь Изяслав находился в военном походе, но по возвращении его предельно возмутило принятие в монастырь двух весьма, надо полагать, ценных представителей двора2. Никона вызывают в княжескую резиденцию, где Изяслав дает волю своему раздражению. Варлаама родители насильно забирают из монастыря и прилагают все усилия для того, чтобы вернуть его к светской жизни. Однако и Никон и Варлаам остаются верными делу подвижничества. Лишь вмешательство Антония, пригрозившего уйти в черниговскую землю, предотвращает необдуманные действия Изяслава: 6гда изгнанъ бысть святый отець нашь Антоние князем Изяславом Варлаама рлдн и бфремА3. Принимается некое компромиссное решение. Игуменом монастыря становится Варлаам, Антоний удаляется в пещеры, а Никон покидает Киев. Вместе с Никоном, который отправился в Тмутаракань, покидают монастырь некий болгарин и Ефрем. Первый осел на неназванном острове в Черном море, а Ефрем отправился в Константинополь: (2) По сихъ же пакы бфремь каженикъ отиде въ Костянтинь грддъ, и ту живяше въ единомь манАСтыри. Послеже же изведенъ бысть и въ стрдну сию и постдвленъ высть митрополитъмь* въ городе ПереяслАвли4. Мы почти не имеем иных указаний на судьбу печерского постриженника в Константинополе. Весь объем нашей информации об этом периоде его жизни складывается из следующего отрывка из Жития Феодосия: рогов, 1988. С. 319. Тем не менее предположение А. А. Шахматова остается наиболее удачным. Память «Преподобного Ефрема Печерского, епископа Переяславского» Русская Церковь празднует 28 января вместе с памятью Ефрема Сирина и Ефрема Новоторжского — Сергий, 1901. С. 27; Булгаков, 1913. С. 62-63. а Ефрема называют митрополитом не все, но подавляющее большинство списков Жития.
Часть 1. Свидетельства. 23 (3) «По си\ъ же посла единого отъ врлтия къ Кос- тянтинь грлдъ къ вфрему СКОПЬЦЮ, ДА ВЬСЬ УСТАВЪ ѴтудиискААГО МАНАСтыря испьсавъ присълеть ему (при- несеть, исписавь)5. Онъ же преподовьнАлго отца нлшего повеленАя ту лвие и створи, и всь устлвь МАНАСТЫрЬСКЫИ испьсавъ и посъла къ Блдженому отцю нлшему Феодосию. И его же приимъ отець нашь Феодосии повеле почисти предъ Брлтию. И оттоле начатъ въ своемь мдндстыри ВСЯ строити ПО устлву МАНАСТЬірЯ ОтуДИИСКААГО, ЯКО Ж€ и доныне есть»6. Утверждение в Печерском монастыре Студийского (точнее Студийско-Алексеевского) Устава не раз обозначалось в литературе как «литургическая реформа». Это событие действительно имело судьбоносное значение для всей русской церковной организации. И, судя по сообщению Нестора, именно Ефрему Скопцу, ставшему впоследствии митрополитом Переяславским, мы обязаны передачей студийской монашеской традиции на Русь. § 1.1. СТУДИЙСКИЙ УСТАВ Кроме Несторовой, сохранилась и иная версия обретения Феодосием монастырского типикона (устава). Она изложена во вставленном в ПВЛ под 6559 (1051) г. «Сказании чего ради прозвася Печерскыи монастырь»: «Феодосу же приемшю мднАстырь почл имети въздер- жлнье и велико [по]щенье и молитвы съ слездми и совокупляти нача многы черноризьци и совокупи Брлтье чнсломь 100 и нача искати прлвилд чернечьскАго и ОБретеся тогда Михаилъ чернець мдндстыря Студиисклго иже Бе пришелъ изъ Грекъ с митрополитомь Георгиемь и нача оу него искати оустдвд чернець Отудиискыхъ и овретъ оу него И СПИСА И ОуСТАВИ ВЪ МАНАСТЬірИ своемь ΚΑΚΟ пети пенья мдндстырьскАя и поклонъ какъ держдти и чтенья почитати и стоянье в церкви и весь рядъ церковный [и на] тряпезе седднье и что ясти в кыя дни
24 Разыскания о Ефреме Переяславском все съ оустдвленьелхь Феодосии все то изъовретъ пред- асть л\АНАСтырю своему»7. Эту версию А. А. Шахматов считая позднейшей редакторской обработкой древнего сказания, располагавшегося первоначально под 1062 г. в Продолжении Древнейшего Киевского свода, составленном Никоном в 1072—1073 гг/ Составитель Начального свода 1093/95 гг., считал А. А. Шахматов, заменил Ефрема-скопца на некоего студийского монаха Михаила под влиянием написанного незадолго до того Жития Антония3. Эта замена не раз вызывала изумление исследователей, которые всячески стремились найти ей объяснение9. Были предложены версии, согласно которым инок Михаил либо только консультировал Феодосия, либо не имел «полной» редакции устава, либо его список устава Феодосий использовал только для сличения с ефремовым10. Все эти сочетания двух известий выглядят вполне возможными, но в действительности следует признать, что, и к этому склоняются большинство исследователей, именно Ефрему мы обязаны доставкой Студийско-Алексеевского Устава на Русь. Надо полагать под сообщением о монахе Михаиле должна содержаться некая реальная история. Возможно, именно он впервые рассказал Феодосию о вариантах монашеского устава, но подготовить фактическую реформу богослужения он не мог, поскольку просто переписывания студийского типикона для этой цели было явно недостаточно. В связи с этим для нас важно отметить указание на то, что составитель Начального свода 1093/95 гг. намеренно изъял имя Ефрема из сообщения о принесении Студийского устава. В своей недавно опубликованной работе Ю. А. Артамонов весьма убедительно доказал, что основой «Сказания чего ради прозвася Печерский монастырь» был «древнейший а Шахматов, 2001. С. 200-201. Житие Антония А. А. Шахматов считал написанным в период с 1087 по 1095 г. О Начальном своде см.: Шахматов, 1947. С. 117-160.
Частъ 1. Свидетельства 25 текст, подвергшийся серьезной переработке со стороны безымянного автора, который, согласно свидетельству статьи 6559 г., пришел в обитель 17-летним юношей во времена игуменства Феодосия», и «именно этот человек может быть отождествлен с автором Начального свода»11. В середине 1090-х гг. печерским игуменом был Иоанн, который, судя по всему, и был основным участником составления Начального свода 1095 г., как считал и А. А. Шахматов, называвший свод «Киево-Печерским»12. Примечательна тональность составителя Начального свода, когда тот излагает события истории монастыря. Он глубоко «враждебен памяти игумена Никона» (рассказ о третьем видении инока Матфея, который «хотя видети игумена Никона, и виде осла, стояща на игумени месте, и разуме, яко не всталъ есть игуменъ»13) и вообще «не стесняется выставить того или иного члена обители в дурном свете», в частности при описании смерти Феодосия14. В этом контексте выглядит вполне логичным сжатие автором Начального свода роли Ефрема Переяславского, сподвижника Никона и Феодосия, в общерусских мероприятиях. Нельзя забывать и другой акцент Начального свода, не раз отмеченный исследователями: особая связь Печерской обители с Афоном (Святой Горой, где получил благословение Антоний3) в противовес студийской традиции (из Жития Феодосия). Источником выделения этой связи считали утраченное Житие Антония, хотя еще А. А. Шахматов признавал «афонский след» «вставкой, внесенной в первоначальный текст Сказания редактором Начального свода»ь. Афонский монастырь находился вне церковной иерархии и замыкался лишь на императора Византии, в то время как а Недавно А. М. Пентковский высказал сомнение в правильности отождествления «Святой Горы» с Афоном (Пентковский, 2001. С. 157, прим. 18). Считаем это сомнение необоснованным. ь Шахматов, 2001. С. 194. Ср.: Приселков, 1996. С. 72-73.
26 Разыскания, о Ефреме Переяславском. Студийско-Алексеевский устав предполагал утверждение игумена лично патриархом15. Вероятно, для составителя Начального свода, писавшего на «злобу дня»а, в тот момент (1093-1094 гг.) было очень важно подчеркнуть независимость Печерского монастыря от церковной власти, то есть расположить обитель вне «рамок подчинения греческой митрополии в Киеве»16. Если предположить, что киевскую кафедру в середине 90-х гг. XI в. замещал Ефрем Переяславский, то многое в отмеченном должно проясниться. Полагаем, что ниже при подробном рассмотрении реальной канвы событий церковно-политической истории Руси последнего десятилетия XI в. мы выскажемся по этому поводу более конкретно (см. ниже стр. 277—293), а сейчас стоит более внимательно всмотреться в ситуацию, сложившуюся с перенесением Студийского устава. Прибытие Ефрема в Константинополь произошло непосредственно после изгнания Никона из Киева (начало февраля 1061 г.), а игумен Феодосий приступил к уставлению Печерского монастыря уже в 1062 г. У Ефрема почти не было времени для обустройства в греческой столице, а проблемы с этим были связаны очень серьезные. Как известно, чужого постриженника принимали в монастырь неохотно и только по направлению игумена его родного монастыря. 21 правило VII Вселенского (II Никейского) собора гласило: «не подовдеть ΜΚΗκχογ или чьриоризици остдвляти своея овители и въ иноу отходити лще ли ключпткся то нрияти его ноуждьно приимАТи же его везъ игулѵенд своего не подовАетв»ь. а Шахматов, 2001. С. 301. Вывод А. А. Шахматова о пристрастности составителя Начального свода, его политизированности и злободневности самого сочинения утвердился в науке. Его поддерживали М. Д. Приселков, Я. С. Лурье и др. См., например: Приселков, 1996. С. 73, 262. ь Бенешевич, 1906. С. 226, 378-379; Соколов, 1894. С. 335-336. Кормчая книга, в которой содержалось указание и на это правило, была известна на Руси еще при Ярославе в середине XI в. (так называемая Ефремовская кормчая).
Часть 1. Свидетельства 27 К тому же Ефрем был кастратом, доступ которых в монастыри Византии был предельно ограничен, а в некоторых и запрещен (например, на Афоне/. Ранняя церковь сугубо отрицательно относилась к скопцам, следуя в этом «Моисееву закону». При Константине Великом за оскопление грозила смертная казнь, а скопцов отлучали от церкви15. Позже правила были смягчены, и осуждались лишь оскопившие себя сами — «самооубиаца бо есть себе и Божии твари врагъ» (21—22 Апостольское правило и 1 канон Ни- кейского собора)17. Вероятно, Ефрем был оскоплен насильно или имел врожденную травму (только такие, согласно 21 Апостольскому правилу и 1 канону Ни- кейского собора, могли быть избраны епископами)18, но при вступлении в монастырь и это следовало доказать. Упомянем также значительный испытательный срок (порою — до полугода), который проходили все принимаемые в монастырь иноки19. Ефрем достаточно быстро разрешил сложившиеся вокруг него проблемы. В этом ему, конечно, помогало то, что по происхож- а Соколов, 1894. С. 332. Создавались также специальные монастыри для евнухов. В 1077 г. такой монастырь Всемилостивого Спаса основал в Редесто Михаил Атталиот. Согласно ктиторского устава, туда постригали только скопцов и «людей бесстрастных, ввиду того что монастырь находился в городе близь торговой площади» — Соколов, 1894. С. 152, 333. Ср.: SCepkin, 1896. Р. 541, п. 2. Кстати, частью экономической и административной власти над этим монастырем пользовался Студийский монастырь (например, инвеститура игумена). См.: Каждан, 1971. С. 68. Вероятно, на Руси такого жесткого отношения к скопцам не было. Несколько ранее Ефрема в Печерском монастыре принял постриг Моисей Угрин, тоже насильно оскопленный. Таким образом, в 1062 г. братия монастыря, насчитывавшая тогда не более 20 человек, включала уже двух евнухов. ь Единственное обнаруженное нами специальное издание по истории скопчества (не секты, а явления) — книга Н. Н. Волкова (Волков, 1937) не может считаться удовлетворительным источником. Самые общие сведения см.: Энциклопедический словарь (издатели Ф. А. Брокгауз и И. А. Ефрон). Т. XL СПб., 1893. С. 422 и Т. XXX. СПб., 1900. С. 224.
28 Разыскания о Ефреме. Переяславском дению он был грека. Но без чьего-то влиятельного содействия или особенных личных качеств здесь обойтись не могло. Ведь, по вероятному предположению А. М. Пентковского, Ефрем в Константинополе поступил в патриарший монастырь ’Αλέξιου (Алексион)ь. Эта обитель была основана патриархом Алексеем Сту- дитом (1025-1043 гг.) для собственного посмертного поминовения, которому придавалось особенное значение^ Попасть в этот молодой, но известный монастырь, судя по всему, мог не каждый. Но именно здесь Ефрем должен был познакомиться с греческим типиконом студийской традиции (Студийско-Алексеевским уставом). Дело в том, что до избрания патриархом Алексей Студит был игуменом Студийского монастыря, из которого и заимствовал основу для ктиторского типикона новосоздаваемой обители. Патриарх Алексей стремился создать привилегированный монастырь с особенным поминальным культом. Для поддержания заложенной традиции он рассчитывал на содействие сле- а Булгаков, 1913. С. 461, прим. 461; Соболевский, 1897. С. 4. Высказывалось мнение и о русском происхождении Ефрема: Карамзин, 1989. С. 252-253, прим. 160; Барсов, 1878. С. 448, прим. 1; Лазарев, 1966. С. 20; Poppe, 1972. Р. 23. В пользу греческого происхождения Ефрема свидетельствует избранный им самим маршрут: из Киева в Константинополь. Позже в Переяславле он полностью продемонстрирует свою врожденную приверженность греческой изысканности. ь Высказывались предположения о принятии Ефрема в Студийский монастырь — Голубинский, 1904. С. 741. Однако знаменитый Студион был хорошо известен на Руси, и то, что Нестор в Житии Феодосия его не упоминает, говорит о проживании Ефрема в ином монастыре. с Пентковский, 1996. С. 22; Пентковский, 2001. С. 161. Роль посмертного поминовения для патриарха может быть охарактеризована, например, величиной суммы, внесенной им на содержание монастыря, — 25 кентинариев золота (ок. 800 кг). После смерти Алексея сменивший его Михаил Ке- руларий изъял всю сумму в казну патриархата. См.: Скаба- ланович, 1884. С. 374.
Частъ 1. Свидетельства 29 дующих за ним Константинопольских патриархов, которым поручал контроль и покровительство над обителью. Алексей Студит создавал патриарший монастырь, который находился вне связи с афонской традицией и отличался от собственно студийской. Сожаление может вызвать тот факт, что ’Αλέξιου до наших дней не сохранился, и нам даже не известно место его расположения20. Известно лишь, что главный храм монастыря был посвящен Успению Богородицы (освяшен 14 августа 1034 г.), как в Печерском монастыре, а не Иоанну Предтече как в Студийском. Полагаем, что выяснение расположения и конструкции его построек могло бы многое дать для генеалогии русской архитектуры и градостроительства. Алексей Студит окончил работу над Уставом своего монастыря в конце своей жизни (умер 20 февраля 1043 г.)21, а соответственно, 20 лет спустя он был еще вполне современным. Надо полагать, что отредактированный непосредственно патриархом Алексеем, иерархом уважаемым и авторитетным, Типикон был достоин подражания и признавался наиболее совершенным для своего времени. Вероятно, именно это было одной из основных причин, почему Ефрем выбрал для копирования именно его: «...для Киево-Печерского монастыря, тесно связанного как с Киевской митрополией и возглавлявшим ее митрополитом (о чем свидетельствуют многочисленные епископы Русской Церкви, вышедшие из этого монастыря), так и с киевским великим князем [...], был избран образцовый константинопольский устав, соответствующий тому особому месту, которое занимал этот киевский монастырь среди других древнерусских монастырей, а также учитывавший различные аспекты его взаимоотношений с церковными и светскими властями»22. Исходя из этого следует предположить, что выбор типикона был санкционирован киевским митрополитом, без участия которого сложно представить какое- либо церковное реформирование на Руси.
30 Разыскания о Ефреме Переяславском Важно подчеркнуть, что для подготавливаемой богослужебной реформы «исписания» и пересылки одного лишь Типикона было недостаточно. Как подчеркивал А. М. Пентковский: «В случае полного устроения монастырской жизни следует говорить не о переводе одного только типикона, содержавшего дисциплинарные и богослужебные нормы, а о создании древнерусской версии полного комплекса богослужебных книг, необходимых в богослужебной практике монастырского обряда, в состав которых входил и Типикон, регламентировавший использование этих книг, зависящих друг от друга и связанных между собой множеством перекрестных отсылок»23. Этот комплекс должен был содержать: «Типикон, Минеи служебные, Триоди Постная и Цветная, Октоих изборный и Параклитик, Ирмологий, Часослов, Служебник, певческие сборники, четьи сборники, обеспечивающие развитую систему уставных чтений, служебные Евангелие и Апостол, Перемийник и Псалтырь»24. Текстологические исследования М. А. Моминой показали, что древнерусские переводы как самого Студийско-Алексеевского устава, так и плотно привязанных к нему богослужебных книг были произведены в Киеве и одновременно25. Следовательно, Ефрем в Константинополе занимался лишь перепиской греческих оригиналов, сверка которых со «славянскими богослужебными книгами архаичных редакций южнославянского происхождения (возможно, в древнерусских списках)»26 осуществлялась уже в Печерском монастыре. Однако сбор, переписка и доставка на Русь столь значительного объема книг было предприятием столь длительным и трудоемким, что для его воплощения необходима была целая группа заинтересованных и организованных союзников. В Константинополе решающую роль играл Ефрем, в Киеве —- Феодосий, но для связи и контроля требовалось участие еще одной группы лиц. Не секрет, что «приобретение полного комплекса греческих богослужебных книг, в который входили
Часть 1. Свидетельства 31 около двух десятков различных кодексов, было связано со значительными материальными затратами приобретающей стороны, ибо стоимость такого комплекта была достаточно высокой»27. Печерский монастырь в эти годы был уже достаточно состоятелен, но существовала другая важная проблема — доставка материальных средств и транспортировка приобретенных книг из Константинополя. Никаких подробностей об этом предприятии в Житии Феодосия не сохранилось. Однако автор жития упоминал о паломничестве в Иерусалим и последовавшей за тем поездке в Константинополь первого печерского игумена Варлаама, переведенного Изяславом в Дмитровский монастырь28: «Божествьныи же БдрлАмии {...} иде въ святый грддъ Иероусдлимъ. Тдче походивъ святая та месте възврдтися къ свои мАндстырь и пакы по времени некоторемъ иде КЪ КоСТЯНТИНЬ ГрАДЪ и тоу ТАКО же ПОХОДИ КСЯ МЛНАСТЫрЯ и искоупивъ еже на пользоу мдндстырю своемоу и тако поиде НА КОНИХЪ въ стрлноу свою»29. Совершив необходимые покупки в Константинополе, Варлаам отправился обратно в Киев с конным обозом, что должно указывать «на количество и значимость сделанных приобретений»30. До Киева Варлаам не доехал: заболев по дороге, он умер в Святогорском монастыре в Зимно около Владимира Волынского31, а «вся соущАя яже ве искоупидъ въ Костянтини грдде иконы и ино еже на потревоу» повелел передать Феодосию в Печерский монастырь, в котором был и погребен. Исходя из этого сообщения А. М. Пентковский предложил соотнести поездки Варлаама с сюжетом о перенесении на Русь Студийского устава. Пути двух поездок частично совпадают, пересекаясь в Константинополе, цель последней поездки обозначена недвусмысленно — «покупки», а предсмертное распоряжение о передаче «покупок» Феодосию указывает на участие последнего в организации путешествия: «С первой поездкой игумена Варлаама в Иерусалим возможно соотнести передачу просьбы о подготовке
32 Разыскания о Ефреме Переяславском комплекса богослужебных книг (через «единого отъ братия», специально посланного в Константинополь преподобным Феодосием). Со второй же поездкой, связанной с приобретением различной монастырской утвари в Константинополе, можно связать доставку греческих книг в Киев»32. Все эти события должны были произойти в период до начала 1067 г., так как погребение Варлаама и назначение игуменом Дмит-
'Itк ть 1. Свидетельства 33 риекского монастыря Исаии было незадолго до возвращения в Киев Никона (вскоре после кончины в I мутаракани князя Ростислава Владимировича 3 февраля 1067 г.)33. Длительное мероприятие, в котором были задействованы почти все влиятельные лица Русской Церкви, іавершилось переводом и утверждением в русском монашестве Студийско-Алексеевского устава. Количество участников и масштабность акции свидетельствует, как отметил А. М. Пентковский, что это не была инициатива одного лишь Феодосия, но «общецерковное деяние, которое осуществлялось при участии церковных и светских властей и направлено было па устроение монашеской жизни и богослужения во всей Русской Церкви»34. Не удивительно, что важнейший участник богослужебной реформы Ефрем Скопец стал в Киеве фигурой известной и уважаемой. Именно его, судя по сообщению Нестора в Житии Феодосия, через некоторое время предпочтут направить на Русь, охваченную междоусобной войной Ярославичей, в качестве одного из верховных иерархов, присвоив ему титул даже не епископа, а митрополита. § 1.2. ПЕРЕЯСЛАВСКАЯ МИТРОПОЛИЯ Нестор писал, что Ефрем Скопец после достаточно длительно периода жизни в Константинополе «изведенъ» был на Русь в качестве митрополита Переяславского. Для нас важно выяснить наиболее вероятную дату этого назначения. С этой целью мы должны дать характеристики этого титула и прояснить, каким смыслом обладало данное назначение. Для нас важно высказать предположение о времени этого назначения, для чего необходимо сначала охарактеризовать сам титул. С момента опубликования работ А. Поппэ и Я. Н. Щапова в науке утвердился тот факт, что в XI в. на Руси существовало сразу три митрополии — в Киеве, Чернигове и Переяславле35. Две последние
34 Разыскания о Ефреме Переяславском А. Поппэ определяет как «титулярные», не разъясняя, однако, смысл этого термина3. Я. Н. Щапов намеренно, надо полагать, не использует приставки «титулярная», что выглядит более обоснованным. Среди доказательств наличия в XI в. на Руси, помимо Киевской, еще двух других митрополий, можно выделить три группы аргументов: 1. Свидетельства из списков епархий Константинопольской патриархии последнего десятилетия XI в.; 2. Упоминание митрополии Преславы в «Послании об опресноках» митрополита Леонтия; 3. Летописные сообщения о переяславском митрополите Ефреме36. Согласно Куаленовского списка епархий Константинопольской патриархии митрополия «Маврокастрона [Черного города] в Новой Руси» была создана в период между 1059 и 1071 гг. Черниговский митрополит Неофит упоминается в Успенском сборнике в известии о перенесении мощей Св. Бориса и Глеба в церковь в Вышгороде (1072 г.): «И сококупиъвіне ся вься Братия Изяслав, Святослав и Всеволод, митрополит Георгии кыевский и другыи Неофит чьииговьскыи, и епископ Петр переяславьскии ... и по си\ митрополита и епискупи ... с ракою идяху»37. Кроме того, что двойственное число слова «митрополит» («митрополита») указывает на две митрополии, здесь также назван епископ (не митрополит) переяславский Петр. Таким образом, в 1072 г. существовала митрополия в Чернигове, учрежденная в в 60-е гг. XI в.38, и не было митрополии в Переяславле. Последняя упоминается в списках епархий Константинопольской патриархии XII в. значительно чаще а Если речь идет о митрополите во главе епископии или о митрополии, учрежденной на время жизни «титулярного» иерарха, то, например, к Переяславской митрополии это неприменимо (по имени известно два переяславских митрополита). Опыт византийской истории также не может дать оснований для определения «титулярной митрополии» — чаще всего речь идет об основании полноценной митрополии. Однако А. Поппэ продолжает настаивать на приставке «титулярный» — Подскальски, 1996. С. 448 прим. 3, 452 прим. 7.
Часть 1. Свидетельства 35 Черниговской. В них она («Преслава на Руси») помещается в промежутке между митрополией в городе Русион (№ 77; учреждена между 1068 и 1082 гг.) и митрополией Лакедемон (№ 78; учреждена между 1081 и 1082 гг.)39. Таким образом, основана Переяславская митрополия должна была быть в период между 1068 и 1082 гг. Здесь сам собой напрашивается вывод, согласно которому митрополии Переяславля и Чернигова были основаны в разное время, что разрушает любые предположения о некоей совместной паритетной церковно-политической акции трех Ярославичей40. Для прояснения наиболее вероятного времени основания этих двух митрополий А. Поппэ предложил принцип, согласно которому возникновение самостоятельных епархий вне Киева стало результатом конкретных политических обстоятельств, сложившихся в период правления Ярославичей. Используя подобную методологию, польский историк определил несколько наиболее вероятных дат формирования независимых митрополий. Первая дата, рассматриваемая польским ученым, — это 1054 г. К этому моменту сложилась следующая ситуация: после смерти Ярослава Мудрого Изяслав управляет Киевом, а также Новгородом, Ту- ровом, Овручем, Белгородом, Вышгородом; Святославу принадлежит Чернигов и «вся стрднл восточная н до Л/Ѵуромл»41; Всеволод, в свою очередь, распространяет юрисдикцию на Переяславль Южный, Поволжье, Белозеро, Ростов и Суздаль3. «Действительно, а Относительно держания Всеволодом Ростова и Суздаля высказывались некоторые сомнения. Их фиксирует лишь НПЛ младшего извода в статье «А се по святомъ крещении о княжении Киевстемъ» (НПЛ. С. 160, 469), составленной не ранее XV в. и содержащей выборочный и неточный состав земель (Кучкин, 1969. С. 66). Однако с этим сообщением были вполне согласны многие известные историки, и, по нашему мнению, такое распределение вполне вписывается в скудную канву летописных известий этого периода. См.: Лихачев, 1950. С. 389; Карамзин, 1989. С. 45; Греков, 1953. С. 490.
36 Разыскания о Ефреме Переяславском учреждение обеих новых митрополичьих кафедр хорошо ложится в политическую структуру Руси третьей четверти XI в. во время княжеского триумвирата Ярославичей», — писал Я. Н. Щапов42. «Три княжества — три митрополии» — эта схема чрезвычайно привлекала и А. Поппэ, и М. Д. Приселкова43. Однако эта гипотеза опровергается как летописями, так и другими источниками. В то время, возможно, существовала только митрополия в Чернигове, появившаяся еще при Мстиславе Владимировиче Тмутараканском, хотя и это лишь предположение44. Другой гипотетический момент, благоприятный, по мнению А. Поппэ, для основания новых митрополий, приходится на 1060 г., когда Ярославичи совместно победили торков-огузов, угрожавших Византии, и разделили между собой Смоленскую землю45. Одновременно с ними половцы наводили ужас на Крым, и борьба с ними Ярославичей выглядела выгодной для Константинополя. Остается гадать, насколько эффективна была русская помощь в борьбе с огузами, ведь именно после этого разгрома они откочевали к самым границам Византии, пусть и в очень ослабленном состоянии. В данном случае учреждение митрополий должно быть представлено как исключительно дипломатическая акция греков, а не результат политических процессов внутри Руси, для которой раздел Смоленска не являлся переломным моментом. Подобная датировка представляется предельно слабо аргументированной. Последняя дата, предложенная польским исследователем для обсуждения, является 20 мая 1072 г. На тот момент, однако, Черниговская митрополия уже существовала, отчего вопрос о ее основании выносится за скобки*, но в Переяславле, очевидно, таковой не а Наиболее перспективным для определения времени основания черниговской митрополии выглядит анализ ситуации вокруг киевских событий в период между 15 сентября 1068 г. и 2 мая 1069 г. Святослав в это время демонстрировал свою полную безучастность относительно ситуации в Киеве, а Всеволод, согласно летописным источникам, находился в гостях
Часть 1. Свидетельства 37 ()ылоа. Основываясь на анализе политических обстоятельств борьбы Ярославичей за власть, следует пришать, что для Святослава, князя Черниговского, учреждение митрополии в Чернигове становится неактуальным 22 марта 1073 г., после того как он захватил Киев и, изгнав Изяслава, стал Киевским князем. Ситуация со Всеволодом выглядела иначе. Он был заинтересован в создании собственной митрополии до 27 декабря 1076 г., когда умер Святослав и Всеволод стал киевским князем, а также в период с 15 июля 1077 г. по 30 октября 1078 г., когда на киевский стол вернулся Изяславь. Все эти наблюдения, однако, не учитывают факт перераспределения княжеских столов после 22 марта 1073 г.46 Согласно В. Н. Татищеву, у старшего брата, в Чернигове. Возможно, Святослав уже управлял самостоятельным княжеством с отдельной митрополией, либо он сделал после 1069 г. далеко идущие выводы. :1 А. Поппэ высказал мнение о том, что Петр просто еще не был поставлен в митрополиты и потому числился епископом, что предполагает абсолютно синхронную запись событий 20 мая 1072 г. в летопись, а это доказать сложно. К тому же, существование митрополии предполагает все-таки некое обустройство епархии, а вплоть до второй половины 1080-х гг. мы не знаем о сооружении в Переяславле ни одного кирпичного здания. Напротив, в 1070 г. Всеволод начинает строить кирпичное здание в Киеве в Выдубицком монастыре (ПСРЛ, I, 174), что должно выглядеть совершенно неестественным. Затеяв капитальное строительство вне своей предполагаемой митрополии, Всеволод выказывал к последней исключительное пренебрежение. Надо полагать, необходимости основывать митрополию в Переяславле у него не было вплоть до 22 марта 1073 г. 20 мая 1072 г. нельзя считать поворотным моментом, после которого такая необходимость возникла. ь Поппэ, 1968. С. 106. В недавней работе С. В. Цыб обосновал мнение, что общепринятую датировку третьего правления Изяслава в Киеве, то есть период с 15 июля 1077 г. по 3 октября 1078 г., следует сместить на один год: с 15 июля 1078 г. по 3 октября 1079 г. (Цыб, 1995. С. 36—37). Аргументация С. В. Цыба выглядит вполне убедительной, однако далее мы все же сохраним в своей работе утвердившиеся в науке даты.
38 Разыскания, о Ефреме Переяславском Святослав после 1073 г. утратил Чернигов и приобрел Переяславль47. О княжении Всеволода в Чернигове в 1073—1076 гг. писал С. М. Соловьев и некоторые современные историки48. Другая группа исследователей считает, что Святослав после 1073 г. сохранил за собой Чернигов, а Всеволод — Переяславль49. Это утверждение базируется на однозначном сообщении Владимира Мономаха в своем «Поучении», где Переяславль представлен не только владением Всеволода, но и как его постоянная резиденция50. Таким образом, если первая гипотеза верна и Святослав утратил Чернигов, то для него не было никакого смысла создавать новую митрополию во вновь приобретенном Переяславле. С другой стороны, если Святослав сохранил Чернигов, то в его землях оказывается сразу две митрополии, что должно выглядеть как решительный перекос во внутриполитической ситуации на Руси: перед изгнанием Изяслава Всеволод и Святослав достигли некоего соглашения о переделе держаний — вряд ли это соглашение предполагало решительное устранение политического влияния Всеволода. Наиболее вероятным выглядит предположение, согласно которому после прихода Святослава к власти в Киеве, Всеволод должен был обрести независимую митрополию (возможно, вместе с Черниговской областью), то есть речь должна идти о «переводе митрополии». Во-первых, ни один список епархий Константинопольской патриархии не упоминает митрополии Чернигова и Переяславля вместе — всегда называется только одна из них, причем переяславская чаще51. Во-вторых, после 1072 г. мы не знаем упоминаний в источниках о черниговской митрополии3. И в-третьих, такое распределение цер- 3 А. Поппэ считает, что черниговская митрополия существовала вплоть до второй половины 1080-х гг. (Поппэ, 1968. С. 101 — 102, 104), но основывал свое мнение лишь на том, что черниговские епископы известны именно с этого времени. Ср.: Щапов, 1989. С. 61; Мусин, 1998. С. 215-216. А. В. Назаренко обнаружил примечательное разночтение в тексте по-
Часть ί. Свидетельства 39 конно-политического управления на Руси после 1073 г. выглядит логичным и устанавливает паритет сил между двумя Ярославичами. Каждый из братьев приобретал непосредственный канал связи с Византией, игравшей важную политическую роль в регионе* 3. Таким образом, по нашему мнению, переяславская митрополия должна была быть основана (или «перенесена» из Чернигова) в период между 22 марта 1073 г. и 27 декабря 1076 г. Скорее всего, уже в 1073 г. Но это касается только митрополии, а не Ефрема Скопца, который, по мнению большинства исследователей, не был первым переяславским митрополитом. слания митрополита Иоанна II папе Клименту. В этом письме в заключение Иоанн передает преветствие от всех русских священнослужителей: «...иже с ндллн скятии и Боголепіши епнс- копи и игумени» (Павлов, 1878. С. 186). Однако в двух из трех изданных греческих списков письма слово «епископи» заменено на «митрополиты» (во множественном числе). Семь русских списков подобного разночтения не содержат. А. В. Назаренко предложил серьезно отнестись к этому наблюдению, хотя признавал, что это более походит на ошибку (Назаренко, 2001. С. 545). В пользу неправильного прочтения говорит и то, что при замене «епископи» на «митрополиты» исчезают собственно «епископи», которых на Руси было явно больше митрополитов. 3 В. Г. Васильевский предположил, что написание двух писем, подписанных Михаилом VII Парапинаком (1071—1078 гг.) и, возможно, адресованных к Всеволоду Ярославичу, и, следовательно, посвященных браку Константина, порфирородного брата императора, и дочери переяславского князя, можно датировать именно 1073/1074 г. (Васильевский, 1909. С. 5— 50). Эти письма в действительности были адресованы Роберту Гвискару, но для нас примечательно само наличие подобной конструкции именитого византиниста. См.: Безобразов, 1889. С. 23-31; Charanis, 1949. Р. 18-21; Bibicou, 1959/60. Р. 44-48; Заборов, 1959. С. 34. К тому же периоду относится признаваемая поздней и недостоверной, опубликованная В. Н. Татищевым (Татищев, 1995. С. 91—92) просьба Константинополя о помощи против Болгарии и неспокойного Херсонеса. Эти просьбы нашли благодарных слушателей в Киеве: Святослав собирался идти в Болгарию, а сына Глеба и Владимира Мономаха послал на Корсунь, но вскоре умер. Всеволод не стал осуществлять эти планы (Татищев, 1995. С. 90).
40 Разыскания о Ефреме Переяславском В трактате «Благочестивого Льва (Леона), митрополита Прсславы на Руси, о том, чтобы не употреклять опресноков», кроме как в заглавии, не содержится иных упоминаний географических объектов или личных имен. Написано это произведение по-гречески. А. Поппэ убедительно датировал этот текст, показав, что трактат основывался на сочинениях византийских полемистов периода схизмы, что предполагает дату создания произведения после 1054 г.52 А. Поппэ также предположил, что полемика с латинянами об опресноках наименее вероятна в период правления императора Михаила VII Дуки Парапинака (1071—1078)4 Действительно, при начале правления Михаила VII Византия находилась в ситуации постоянной внешней угрозы со стороны кочевников, что выражалось в передвижении сельджуков в Малой Азии и огузов с печенегами в районе самой столицы. Император вынужден был обратиться за помощью на Запад и послать письмо папе Григорию ѴІР4. Точно так же поступал в условиях смертельной опасности для империи и признанный ревнитель ортодоксии Алексей Комнин в 1090 г. Папа с пониманием отнесся к просьбам Михаила, но в скором времени был отвлечен драматичным спором об инвеституре с германским императором Генрихом IV4 Византия помощи так и не получила. А. Поппэ считал, что компромиссная позиция Михаила VII существенно изменила характер сочинений византийских полемистов, направленных против латинян2*6. Вслед за Я. Н. Шаповым, мы признаем, что Леон стал митрополитом Переяславским около 1072 г.а Находка печати, на которой он назван «Леон, митрополит Лаодикеи», показала, что служение его в Малой Азии должно было закончиться после 1071 г., когда сельджуки захватили Лаодикею57. После 1071 г. и вплоть а Щапов, 1989. С. 209. Ср.: Поппэ, 1969. С. 101. Для филологов Леон продолжает оставаться «Преславским» — Бармин, 1996. С. 102, 104.
4<л тъ 1. Свидетельства 41 ιο 1092 г. известен Лаодикейский митрополит Михаил, а Леон, надо полагать, предпочел тревожное пограничье сильной Руси беспокойному пограничью слабой Византии3. Служение Леонтия в Переяславле продолжалось около пяти лет, вплоть до 1076/1077 гг.ь 3 Аргументы в пользу деятельности Леона Переяславского в 70-е гг. XI в. столь же полновесны, сколь и аргументы в пользу его деятельности в 90-х гг. Именно тогда — есть основания предполагать — пустовала переяславская епископская кафедра, именно для этого времени вполне современным выглядит трактат об опресноках, сопоставимый в своей тональности с работами Феофилакта Охридского Печерского или митрополита Георгия, а печать Леона с изображением Богоматери Одигитрии находит прямую аналогию в печати митрополита Николая (упомянут в летописи под 1097 г.), на которой также Богоматерь Одигитрия, что не было характерно для 70-х гг. XI в. В качестве общецерковной символики Богоматерь утверждается лишь с конца XI в., и даже Михаил, митрополит Лаодикеи якобы после Леона (1072—1092 гг.), изображал на печати кроме Богоматери своего патронального святого — Архангела Михаила. Причем такое же сочетание было на печати, найденной в здании переяславской «бани» (ав. — Богородица, рев. — Михаил), но Михаил был изображен по плечи. Зато на печати Ефрема Переяславского Михаил изображался в рост, как и у Михаила Лаодикейского (См.: Янин, 1970. С. 82, 156; Laurent, 1963. Р. 392-393, № 531; Казанский, Кирпичников, 1998. С. 80). К тому же печать найдена в Старой Ладоге (другие сфрагистические находки из этого города — не ранее 1080-х гг.: Казанский, Кирпичников, 19986. С. 122): совершенно непонятна связь переяславского митрополита с дальним новгородским форпостом в 1070-е гг., но стоит ее разместить в 1090-х гг., как она начинает блестеть новыми красками. Кстати, ни о каких лао- дикейских митрополитах после упоминания Михаила в 1092 г. не известно вплоть до 1140 г. (Казанский, Кирпичников, 19986. С. 120). Новые исследования должны прояснить эти вопросы, а пока мы вынуждены следовать традиционному мнению. ь Между служением Леона и Ефрема Я. Н. Щапов выделяет период, когда этот пост замещал переяславский епископ Николай, известный из послания владимирского епископа Симона черноризцу Поликарпу (Щапов, 1989. С. 209; Абрамович, 1930. С. 102). Однако если не отождествлять этого Николая с Переяславским игуменом Николаем, упоминаемым
42 Разыскания о Ефреме Переяславском Смерть Святослава 27 декабря 1076 г. привела к объединению почти всех русских земель под властью Всеволода. Последний предпочел не оказывать активного сопротивления и пошел на мирное соглашение с вернувшимся из Европы Изяславом 15 июля 1077 г. Изяслав вернул себе Киевский стол, а Всеволод расширил свои земельные владения за счет Чернигова. На Руси опять сложилось два полюса власти, каждый из которых имел собственного верховного церковного иерарха58. Подобное положение сохранялось менее полутора лет, до гибели Изяслава 3 октября 1078 г., когда Всеволод законно и окончательно завладел Киевом. Переяславль лишился своего князя и оставался обездоленным вплоть до середины 1080-х гг., когда туда был послан Ростислав ВсеволдовичЛ Именно в промежуток с 15 июля 1077 г. по 3 октября 1078 г. наиболее вероятно, как нам представляется, назначение Ефрема Переяславским митрополитом60. Во-первых, к этому сроку у Ефрема истекли 15 лет монашеского служения, необходимые, согласно церковным установлениям, для избрания его епископом (и соответственно, митрополитом)61. Во-вторых, именно в 1078 г. в Печерский монастырь окончательно возвращается Никон, изгнавший при этом игумена Стефана. Наступает период подъема литературной и просветительской деятельности феодосиева монастыря. На киевской митрополичьей кафедре утверждается Иоанн И, просвещенный и деятельный иерарх. Для Русской Церкви с 1078 г. наступает период стабилизации и организационного укрепления, целенаправленной просветительской и миссионерской деятельности. Именно в этот момент организаторские и творческие способности Ефрема выглядят наиболее летописью в 1072 г. (ПСРЛ, I, 181), то служение его может быть датировано как 60-ми (так поступает Д. И. Абрамович: Абрамович, 1930. С. 220 прим. 113), так и второй половиной 90-х гг. XI в. (В это время летопись упоминает митрополита Николая. См.: ПСРЛ, I, 263, 275).
Часть 1. Свидетельства 43 востребованными, необходимыми на Руси. Следует предположить, что для столь удачного выбора нового переяславского митрополита необходимы были совместные согласованные действия византийской и русской сторон. Для Византии вторая половина 70-х гг. XI в. была смутным временем перемен. Основывалась Переяславская митрополия еще при императоре Михаиле VII и патриархе Иоанне VIII Ксифилине (1064—1075 гг.), когда традиции стареющей имперской дипломатии превратились в «хорошую мину при плохой игре». Империя «трещала по швам», а Константинополь никак не мог осознать и использовать свою новую роль в меняющемся облике Средневековой Европы. Увлеченный греческой философией, воспитанник Михаила Пселла, Михаил VII популярности в стране не снискал и был свергнут провинциальной знатью во главе с Никифором Вотаниатом. 31 марта 1078 г. Михаил был лишен трона и пострижен в Студийский монастырь11, а 3 апреля в Константинополь уже вступал новый император Никифор III. В утверждении Вота- ниата большую роль сыграло всевластное среднее духовенство, окружавшее беспомощного патриарха Кось- му I (1075—1081 )62. В благодарность за поддержку Никифор осыпал церковь новыми пожалованиями и назначениями63. Способный и деятельный, он попытался наладить дружеские отношения с Русью, в которой был заинтересован для борьбы с кочевниками64. Именно по соглашению с Вотаниатом, как мы позже увидим, Всеволод сумел избавиться от назойливого наследника киевского князя Святослава — Олега «Го- риславича». Всеволод, еще при Изяславе, непосредственно противостоял степи в своем Переяславле. а Скабаланович, 1884. С. 405. Вскоре после пострига бывший император был возведен в митрополиты Эфесские, но тот свою епархию посетил только раз, а остаток жизни провел в столичном монастыре Мануила.
44 Разыскания о Ефреме Переяславском Вероятно, советники императора Никифора именно на него указывали как на наиболее верного союзника. К тому же в царствование Вотаниата начались волнения в императорской варяжской гвардии65, для разгрома и замирения которой Никифору, возможно, требовалось содействие или молчаливое согласие Киева. На волне новых пожалований духовенству после утверждения императора, скорее всего, и всплыло имя талантливого постриженника патриаршего монастыря. Назначение на переяславскую митрополию, расположенную в опасной близости от неспокойной границы, не могло быть особенно выгодным, но для бывшего слуги князя Изяслава его следует признать почетным. Упомянем также, что Ефрем обладал придворным титулом «протопроедр» (см. об этом ниже, стр. 307—325), а это следует считать уже признанием заслуг66. Надо полагать, избрание Ефрема произошло непосредственно после переворота Вотаниата в апреле— мае 1078 г., а в период до сентября 1078 г. он мог морским путем прибыть на Русь. Только что вернувшемуся на Русь с новым назначением Ефрему Переяславскому судьба преподнесла сюрприз, совершив новый, но не последний в жизни печерского постриженника трагический виток. После 3 октября 1078 г. Всеволод переехал в Киев и стал практически единоличным правителем на Руси. Его интерес к развитию Переяславской митрополии свелся к минимуму. Ефрем был предоставлен самому себе и, вероятно, поэтому практически выпал из поля зрения современных летописцев. Нестор, писавший Житие Феодосия, в период до 1088 г. сообщает о нем сухо — какого-либо дополнительного интереса не проявляется. Как можно предположить, в первое десятилетие своего служения в Переяславле Ефрем не отличился ничем таким, что достойно было упоминания печерским книжником. Деятельность верховного священнослужителя обширных родовых владений Все- волдовичей была пока малозаметна.
Частъ 1 Свидетельства 45 § 2. ЛЕТОПИСНАЯ СТАТЬЯ 1089/90 г. Внезапно Ефрему Переяславскому посвящает обширную статью русская летопись. Под 1089 г. ПВЛ сообщает: «β се же лето скяиценл высь церкы святаго Михаила I ПереясллвскАя] Ефремомъ митрогюлитомь тоя церкы юже ве создалъ велику сущю {se so преже в Переясллвли ммтрополья} и пристрои ю великою пристроею. ([И пристрою в ней велику сотвори и]) {0}укрлси{въ} ю всякою крлсотою церковными ссуды се so бфремъ {se скопець высок теломъ se so тогда} ([в си летл]) многа зданья къздвиже {докончавъ} церковь святаго Михаила заложи церковь на воротехъ городныхъ во имя святаго мученикА Феодорл и посель святаго Андрея у церкве от ворот и строенье влньное [кАмено] сего же не высь преже в Руси и грлдъ ве заложилъ клменъ от церкви святаго мученикА Феодорл [и укрдси городъ Переясллвьскии здании црков- ными] и прочими ЗДАНЬИ»*. Это первое и самое подробное летописное сообщение о деятельности Ефрема Переяславского. Именно на основании информации, содержащейся в нем, подавляющее большинство историков строят свои заключения. К сожалению, не все из них проводят более или менее подробный анализ этого известия0. Как известно, летописные источники в том виде, как они дошли до наших дней, глубоко неоднородны, и без рассмотрения всех вариантов цитированной статьи к полновесным выводам прийти сложно. а ПСРЛ, 1, 208-209; II, 200. Характерно, что в Хлебниковском списке Ипатьевской летописи титул Ефрема «митрополит» затерт и стоит «епископ», в других списках читается как в Лаврентьевской. В квадратных скобках ([ ]) прибавлен текст, имеющийся лишь в Радзивиловской, Московской-Академической летописи и схожий в Ипатьевской, а в ажурных скобках ({ }) — текст, отсутствующий в них. ь Удивительно, но первый и последний, кто проводил сравнительный анализ этой статьи по нескольким спискам, был генерал-майор И. Н. Болтин более двух веков назад — Болтин, 1794. С. 43-55.
46 Разыскания о Ефреме Переяславском Приведенная выше цитата происходит из статьи 1089 г. Лаврентьевской летописи. Почти дословно ее повторяет Ипатьевская летопись под 1090 г. В поздней Густынской летописи содержится сокращенное известие Лаврентьевской, где Ефрем назван епископом67. В Новгородской IV летописи содержатся идентичный Лаврентьевской летописи, но слегка сокращенный вариант известия (включая «бе бо преже в Переяславли митрополья» и «бе скопецъ, высокъ теломъ»), но разбитый на 1088 и 1090 гг. по словам «бе скопецъ, высокъ шеломъ», которые отнесены к 1088 г.68 Во Владимирском летописце чувствуется полная зависимость от текста Лаврентьевской под 1089 г. (1090 г., как и в Лаврентьевской, пропущен), который сокращен69. Для Никоновской летописи основной источник известий о Ефреме был близок Лаврентьевской, однако использовались и другие сообщения, неизвестного происхождения (возможно, Житие Ефрема). Статья о Ефреме размещена под 1091 г., но под 1090 г. сообщается только о прибытии и смерти митрополита Иоанна. Статья же 1091 г. имеет подзаголовок «Митрополитъ Ефремъ Киевский и всеа Русии», что позволяет предположить искусственное разделение статьи 1090/91 гг. на две части, повествующие о двух митрополитах: «Въ лето 6599. Овящена высть церкви святаго архангела Михаила бфремомъ митрополитомъ Киевскимъ и всеа Руси, юже ее самъ создалъ, велику сущу, ве во преже Переаславль митрополья, и живяху множае тамо митрополити Киевстии и всея Руси, и епископы поставляху тамо, и украси ю великою пристроею и церковными сосуды. Сеи же ве вфремъ скопець, многодовродетеленъ, высокъ теломъ и сухъ; ве же тогда зданиа многа воздвиглъ: доконча[въ] церкви святаго архангела Михаила, и заложи церковь камену на воротехъ градныхъ во имя святаго мученика Феодора, и по семъ другую церковь святаго апостола Андреа у церкви святаго Феодора отъ воротъ, и строение ванное, и врачеве и волници, всемъ приходящимъ везмездно врачевание, такоже и вь Милитине въ своемъ граде устрой, и по инымъ своимъ градомъ мит- рополскимъ, иже суть и со уезды и съ волостьми и съ селы: се же не высть преже въ Руси; и градъ ве Пере-
Частъ 1. Свидетельства. 47 аславль заложилъ камеиъ, отъ церкви сбитаго Феодора, и съ прочими здании, и съверши его чюдне. Того же летА прииде Феодоръ Грекъ митрополичь отъ папы изъ Рима и принесе много мощей сбитыхъ. Того же летд умножение бысть плодовъ всяческихъ»70. В цитате специально подчеркнут текст, неизвестный по другим письменным источникам. Этот текст мы отказываемся признать грубой фантазией составителя Никоновской летописи, как это иногда делается, и склонны возводить к переработке некоего житийного памятника. Следует учитывать также то, что непосредственно за известием о Ефреме следует сообщение о прибытии на Русь Феодора Грека «отъ папы из Рима», которое, по весьма вероятному предположению Б. М. Клосса, почерпнуто из митрополичьего архива71. Подчеркнутые в цитате вставки выглядят переписанными из другого текста и менее всего напоминают вымышленную концептуальную редактуру. Наиболее вероятным источником этих известий может быть утраченное ок. XV в., но несомненно существовавшее (вероятно, уже в XII в.) Житие Ефрема Переяславского3. Иную редакцию известия о строительной деятельности Ефрема в Переяславле обнаруживаем в Воскресенской летописи и Московском летописном своде конца XV в.: «6598 (1090). гр адъ Переяславль заложенъ бысть каменъ, и церковь въ немъ священа святаго Михаила, юже создалъ ту сущии епископъ бфремъ велику сущу, и украсивъ ю всякою красотою, иконами и книгами и сосуды церковными; постави же и прочий церкви, и украси градъ Переяславльскин здании церковными тон епископъ бфремъ»72. Только Архивский список Воскресенской под 1088 г. содержит текст, схожий с редакцией Лаврентьевской летописи: «священа бысть церковь святаго Михаила, святилъ переаславскии бфремъ митрополитъ тоя церкви, юже 3 Б. М. Клосс называл источник «Повесть о святем бфреме митрополите киевском и всед Руси» (Клосс, 1980. С. 68).
48 Разыскания о Ефреме Переяславском самъ создд велику сущу: ве во преже мнтрополнА въ перелслАвли; и пристрои великою пристроею, и укрлсивъ ю всякою крлсотою, и церковными сревроковАнными сосуды. Оей во скопецъ, высокъ теломъ»73. Софийская I летопись под 1090 г. извещает только: «грлд ПереяслАвль ЗАложенъ бысть клменъ»7*. Новгородская Первая Летопись под тем же 1090 г. отмечает лишь, что «свяіценл бысть церкві святаго Михаила, Переяслдвли»75. А Ермолинская летопись и Сокращенные летописные своды 1497 и 1518 г. буквально совмещают эти тексты: 1090 г. «Заложенъ бысть грАДЪ ПерелслАвлв клменъ; церковь заложи в немъ клмену епископъ бфремъ лрхАнгелл Михаила»76. То же читаем в Тверской летописи под 1090 г., но прибавлено, что Переяславль был ранее «древян» и стоял таким 97 лет77; и во Львовской, но без упоминания епископа Ефрема78. § 2.1. ЭТАПЫ ФОРМИРОВАНИЯ ИЗВЕСТИЯ Есть возможность разделить летописные известия на две группы, возможно, восходящие к различным источникам. Первая группа сообщает об освящении (закладке) церкви Михаила в Переяславле и/или закладке каменных стен города епископом Ефремом в 1090 г. Сюда входят статьи Воскресенской, Софийской 1, Новгородской I, Ермолинской, Тверской, Львовской летописей, Московского летописного свода конца XV в. и Сокращенных летописных сводов 1497, 1518 гг. Вторая группа содержит более пространное изложение событий, которое укладывается в совмещенную статью 1089/90 (1090/91) г.: освящение церкви Михаила, строительство других зданий (названных: церкви Феодора и Андрея, баня) в Переяславле, укреплении города каменными стенами. Здесь Ефрем назван митрополитом «тоя церкви». Эту группу составляют Ларентьевская, Ипатьевская летописи и Владимирский летописец. Сюда же примыкает Новгород-
Чіісніъ 1. Свидетельства 49 с кая IV, где используется разбивка статьи на 1088 и 1090 гг., Никоновская, в которой статья еще более пространна и размещена под 1090/91 г., и Густынская, где Ефрем назван лишь епископом. Полагаем, что известия первой группы возможно возвести к Начальному своду 1093/95 гг., который совмещался с ПВЛ в Новгородско-Софийском Своде, а развернутая статья Лаврентьевской летописи восходит к южнорусскому источнику начала XII в. Архивский список Воскресенской летописи использовал для статьи 1088 г. начало статьи Лаврентьевской в рамках статьи 1090 г. Ипатьевской. Архивский список Воскресенской, таким образом, имел, как и Новгородская IV, некий дополнительный к Новгородско-Софийскому Своду источник, который был близок группе Лаврентьевской летописи. Отметим также, что и Воскресенская и Новгородская 1 говорят об освящении церкви Михаила в Переяславле (Софийская I упоминает лишь закладку города), а остальные о ее закладке под тем же 1090 г. Складывается впечатление, что для Новгородской IV, Софийской I и Воскресенской летописей в этой части изложения отсутствовал единый протограф. Особенно важным для нас в данном случае выглядит связь каждой из летописей с Начальным сводом 1095 г. Наиболее близкими к этому источнику являются НПЛ и Тверской сборник. Но в этих сводах содержатся сообщения, схожие с известиями Софийской 1, Ермолинской, Львовской и Сокращенных летописных сводов конца XV в. Из этого можно заключить, что Новгородско-Софийский свод, если таковой существовал, в интересующей нас части известий сохранил редакцию статьи о строительстве в Переяславле из Начального свода 1093/95 гг. Воскресенская же летопись и Московский летописный свод конца XV в. преобразовали сообщение о строительной деятельности Ефрема под воздействием группы Лаврентьевской и Троицкой летописи. Это было именно преобразование, переделка под воздействием, а не прямое заимствование (повлекшее сбивку в хронологии: с 1090
50 Разыскания о Ефреме Переяславском на 1088/1090), которое заметно в Новгородской IV (1088/90 гг.) и Архивском списке Воскресенской летописи (1088 г.). Для группы Лаврентьевской летописи наблюдается совершенно иная последовательность формирования известий. (1) Во-первых, примечателен часто наблюдающийся сбой в хронологии, характерный для Лаврентьевской, утратившей 1090 г., но содержащей пространную статью 1089 г. В Новгородской IV оказывается утраченным уже 1089 г., а статья размещается на 1088 и 1090 гг. В Никоновской описываемая статья размещается под 1090/91 г. Полагаем, что в этом можно видеть характерную порчу протографа: окончание статьи 1089 (6597) г. и начало статьи 1090 (6598) г. были утрачены. Позволим себе указать на возможную границу этого разрыва, исходя из прочтения следующего текста Лаврентьевской летописи: «бъ се лето иде Янъка бсеволожа нареченая преже приведе Янка митрополита Иоана скопь- чину егоже людье вен рекоша се намъ пришелъ от года во до года превывъ оумре ве же се мужь книженъ но оумомъ простъ и просто рещи. б се же лето священа высь церкы святаго Михаила вфремом митрополитомь»79. Примечательно изменение смысла и тона описанного при сопоставлении редакций, сохранившихся в Рад- зивиловской и Московской-Академической летописях по отношению к Лаврентьевской: «...Иоана скопьчину егоже видевше людье рекоша се навье пришелъ годъ превывъ оумре ве же сеи мужь не книженъ и оумомъ простъ и просторекъ. б се же лето священа высь церкы святаго Михаила...»80. Так же читается и в Ипатьевской3. Эта редакция стала традиционной для последующих летописцев, причем сохранилась и связка с сообщением об освящении церкви Михаила6. Однако а ПСРЛ, И, 200. Лишь «нАвье» заменено на «мертвецъ» и «годъ» на «от года во до года». ь ПСРЛ, II (1843 г.), 277; IV, 134-135; VII, 4. В Никоновской летописи сохранилась явно восходящая к описанной, но смягченная редакция. Здесь: «...людие решд: «сен новым Иоаннъ пришелъ есть, но и Будетъ ли таковъ, якоже пръвыи
Частъ 1. Свидетельства 51 іишь немногие своды сохранили указание на «просто- р<-къ» — только Никоновская, Густынская и Новгородская IV. Большинство предпочитало опускать подробности, указывая лишь на то, что Анна Всеволодовна привела «из грек» нового митрополита Иоанна скопца, который прожил на Руси менее года81. Наиболее краткую и, вероятно, наиболее древнюю редакцию известия о митрополите Иоанне III сохранили Новгородская первая и Тверская летописи: «Въ лето 6598. Прикеде Янъкл митрополита скопьця. Въ то же лето священа кысть церкы святого Михаила Переяславли. Въ лето 6599. Перенесоша игумена печерьскаго Федоса къ маиастырь ис печере. Въ то же лето преставися Иоанн скопечь митрополит»3. Примечательно, что все упомянутые выше летописи содержат описываемое известие под 6598 (1090) г. Исключением являются Типографская и Владимирский летописец, которые упоминают Иоанна скопца под 6597 (1089) г., но пропускают 6598 (1090) г.ь Изложенные наблюдения позволяют нам предложить для рассмотрения следующую гипотезу. НПЛ и Тверская летопись сохранили для нас редакцию известия о Иоанне III, наиболее близкую к содержащейся в Начальном своде 1093/95 гг. Особенностью этой редакции было разделение на разные годы известий о прибытии Иоанна и его смерти0, а также абсолютная непредвзятость к личности иерарха. При Иванъ»...» — ПСРЛ, IX, 116. В Московском летописном своде конца XV в. оказалось изъятым предложение о «решении людей», что Иоанн похож на мертвеца, — ПСРЛ, XXV, 13. Типографская же опустила последнее предложение (после «оумре») — ПСРЛ, XXIV, 70. Так же поступил Пискаревский летописец - ПСРЛ, XXXIV, 70. НПЛ, 18, 202. Подобный текст и в Тверской летописи: ПСРЛ, XV, 181. ь Сюда следует добавить Степенную книгу, которая не содержит даты. с Любопытно, что Вологодско-Пермская и Никаноровская летописи сохранили известие о смерти Иоанна скопца, но утратили сообщение о его прибытии — ПСРЛ, XXVI, 45; XXVII, 27.
52 Разыскания о Ефреме Переяславском составлении ПВЛ эта статья была полностью переработана. Создается впечатление, что в Лаврентьевской летописи мы наблюдаем текст, восходящий к одной из первых редакций ПВЛ, но обрезанный после слов «просто рещи...», то есть после слов «короче говоря» («вообще», «одним словом»)3. Возможно, здесь содержалась пространная информация о неких событиях, логика которых укладывала их в промежуток, отделяющий описание деятельности митрополитов Иоанна III и Ефрема Переяславского. Надо полагать, что сразу вскоре после написания этой статьи она была сокращена (выскоблена, вырвана, изъята), а следующий редактор вынужден был восстанавливать малопонятный текст. Отсюда и многочисленные (кочующие из летописи в летопись) разночтения — «навь», «намъ», «мертвецъ» и т. π. Описанная гипотеза будет принята нами ниже в качестве рабочей. Ее использование мы будем далее полагать лишь возможным, но перспективным. (2) Вторая особенность группы Лаврентьевской летописи: наличие известий о строительстве церквей Андрея и Феодора, а также важные приписки «бе бо преже в Переяславли митрополъя», «бе скопецъ, высокъ шеломъ». Создается впечатление, что в этом тексте мы наблюдаем следы различных хронологических этапов сложения летописной статьи о строительной деятельности Ефрема. Начальный свод 1093/95 г. содержал скупую информацию о строительстве, две (впоследствии совмещенные) статьи: сначала об освящении (как в НПЛ) церкви Арх. Михаила, затем (как во а Словарь русского языка XI—ХѴП вв. Вып. 20. М., 1995. С. 232; Старославянский словарь (по рукописям Х-Х1 веков). М., 1994. С. 527. В «Словаре русского языка XI-XVIJ вв.» (С. 236) имеется и трактовка слова «просторенъ» (в смысле «говорящий без искусства, просто»), но единственным примером такого словообразования приводится описываемая нами летописная статья 6598 (1090) г. о митрополите Иоанне III. В то время как для «просторещи» использованы примеры из Успенского сборника (XII в.) и НПЛ. На эту ошибку в прочтении автору указала Н. В. Пак, которой приносим искреннюю благодарность за содействие.
Часть '1. Свидетельства. 53 всех более поздних источниках) — о закладке каменных стен Переяславля. Церковь Михаила, вероятно, была освящена в 1089 г., так как даже НПЛ младшего извода содержит искусственное разделение статьи 1089 г. на 1089 и 1090 гг.: «В лето 6597. Овященл кисть церкви Печерьскля Йодномъ митрополитомъ. Того же летд престдвися Всеволожд дщи. β лето 6598. Приведе Анка митрополитд скопца, Иоанн егоже 3ΒΑχγ...»^Γ Закладка каменных стен Переяславля произошла после освящения Михайловского собора. Возможно, в 1090 г. Однако в известии Лаврентьевской летописи последовательность строительства была иной: церковь Михаила — церковь Феодора на воротах — церковь Андрея у ворот — баня — каменные стены от церкви Феодора, то есть между освящением Михайловского собора и закладкой каменных стен должно было пройти достаточно значительное время, год и более. Надо полагать, что летописец в Начальном своде 1093/95 г. был близок к истине, фиксируя два наиболее значительных строительных мероприятия, но пренебрегал углублением в подробности. Прохладное отношение к переяславским событиям и деятельности Ефрема в этом своде особенно заметно. Протограф Лаврентьевской летописи восходил к источнику более позднему, чем Начальный свод, который был в интересующей нас части серьезно переработан. Появились дополнительные сообщения о строительной деятельности Ефрема, а также о нем самом: его титулуют «митрополитом». Однако и это не предел. Разночтения Лаврентьевской и Ипатьевской летописей наводят нас на мысль о существовании еще одной дополнительной редакторской правки, когда к основному тексту были прибавлены два пояснения: «бе бо преже в Переяславли митрополъя» и «бе скопецъ, высокъ шеломъ». Эти уникальные сведения выдают информатора не позднего, но современника, встречавшего Ефрема Переяславского83. Получается, что одно краткое летописное сообщение о строительстве в Переяславле претерпело за достаточно краткий срок (до 30 лет) три редакторских обработки. И здесь мы вынуждены впасть в соблазн соотнести две, следующие
54 Разыскания о Ефреме Переяславском за Начальным сводом, редакции рассматриваемой летописной статьи с двумя этапами сложения ПВЛ. Первый редактор сознательно акцентирует внимание на строительной деятельности Ефрема. Он прибавляет свидетельство об общем украшении города, отмечает названия построек Ефрема, который здесь впервые назван «митрополитом тоя церкви». Описывая достаточно отдаленные события, редактор затрудняется расчленить их на 1089 и 1090 гг. и вынужден разместить известия единым текстом в общей статье 1089 (6597) г., упразднив 1090 (6598) г. Так в Радзи- виловской и Московской-Академической летописях. Ипатьевская укладывает эту статью в 1090 (6598) г., что можно приписать частым в Ипатьевской летописи хронологическим сдвигам3. Второй редактор вполне согласен с предшественником, но делает некоторые уточнения относительно личности самого Ефрема и его статуса, указывающие на использование им воспоминаний очевидцев («бе бо преже в Переяславли митрополъя», «бе скопецъ, высокъ теломъ»)ь. Эти дополнения сохранились в Лавренть- а Здесь, кстати, содержится уникальное переяславское известие о строительстве церкви Богородицы в 1098 г. (ПСРЛ. Т. 2. С. 248), что демонстрирует общий интерес авторов этого источника к Переяславлю и деятельности Мономаха. Отсутствие разделения на 1089 и 1090 гг. может говорить о том, что редактор пользовался текстом, из которого известия о «межмитрополитстве» (обрез после слов «просто рещи») были уже изъяты, если, конечно, это не сделал он сам. Напомним, что внимание к переяславским событиям и следование актуальной политической линии Владимира Мономаха было очень характерно для второго редактора ПВЛ, выдубицкого игумена Сильвестра (Приселков, 1996. С. 81). Например, можно предположить, что первую массивную статью о деятельности Иоанна III, его смерти и святительстве Ефрема составил первый редактор ПВЛ Нестор. Затем эта статья была отредактирована и из нее исчезли сведения о «межмитрополитстве». Такая работа может быть приписана Сильвестру. ьАвтором вставок мог быть тот, кто редактировал ПВЛ в 1118 г. под контролем князя Мстислава Владимировича. Однако следует заметить, что и в более поздних летописных
Часть 1. Свидетельства 55 свской летописи, Владимирском летописце и Архивном списке Воскресенской летописи. Никоновская летопись во всем следует Лаврентьевской, но дополняет ее житийным текстом, что позволяет выделить ее в особую редакционную группу. Здесь же следует отметить, что В. Н. Татищев основывался на сообщениях группы Лаврентьевской летописи, но скорректировал свой текст под воздействием группы, восходящей к Новгородско-Софийскому своду. То есть он писал о Ефреме как о епископе и размещал это известие под 1090 г.84 Составитель Гус- тынской летописи, скорее всего, шел тем же путем. Таким образом, летописные известия позволяют сделать ряд полезных заключений. Составитель Начального свода 1093/95 гг. считал Ефрема лишь Переяславским епископом, причем предпочитал предельно лаконично сообщать о результатах его обширной деятельности. Припоминания, относящиеся к середине 1110-х гг. и связанные с домом Мономаха, называют его уже митрополитом и содержат подробное изложение о его строительных мероприятиях. Чуть позже в эти припоминания были добавлены пояснения: «бе бо преже в Переяславли митрополья», «бе скопецъ высок шеломъ бе бо». Они сохранились лишь в Лаврентьевской летописи (а вслед за ней и в Новгородской IV, и в Архивском списке Воскресенской летописи) и отсутствуют в Радзивиловской, Москов- ской-Академической и Ипатьевской летописях. Эти пояснения более поздние, то есть относятся ко второй половине 10-х гг. XII в. (например, 1118 года), но статьях встречаются дополнения того же «портретного» характера. В. Н. Татищев писал, что этот «дополнитель» работал после Сильвестра и «видимо, что искусен был в живописи, что едва не всех в его время бывших князей лица и возраст описал» (Тихомиров, 1979. С. 73). «Портретные» вставки продолжаются в летописи вплоть до середины XII в. В. Н. Татищев считал, что их автором был новгородский епископ Нифонт; позднейшие авторы отказывались от идентификации. Позднее происхождение дополнений к статье 1089/90 г. полностью исключить пока невозможно.
56 Разыскания о Ефреме Переяславском должны принадлежать очевидцу событий конца XI в. или быть записаны с его слов. То, что печерский игумен Иоанн не был расположен освещать деятельность Ефрема, возможно, связано с определенной напряженностью во взаимоотношениях монастыря и иерарха, которую мы отмечали выше, анализируя сообщение о переводе Студийского устава. Причем, судя по всему, причиной тому были отношения Ефрема с родом Мономаха, а также борьбой за церковную и политическую власть в Киеве. Результат этой борьбы был отрицательным для Ефрема, что повлекло изъятие из летописи даже упоминания об этих событиях. Мономаху было неприятно вспоминать о «тупиковой ветви» своей политической игры. Однако некоторые намеки на это все же сохранились в источниках. § 2.2. СТРОИТЕЛЬСТВО ЕФРЕМА В ПЕРЕЯСЛАВЛЕ Предложенный анализ письменных свидетельств позволяет сделать некоторые заключения о периодизации строительной деятельности митрополита Ефрема в Переяславле. Летопись предпочитает говорить о закладке («заложи») различных каменных сооружений, из которых законченным назван лишь Михайловский собор, освященный в 1089/90 г. Он был вскрыт в ходе раскопок в 1949, 1952—1954 и 1975 гг?5 Собор представлял собой большой пятинефный храм (длина 33 м, ширина ок. 27 м в западной части и 25,6 — в восточной) с крещатым центральным пространством, отделенным от нартекса и крайних северного и южного нефов тройными арками, опирающимися на два восьмигранных столбаа. Храм, скорее всего, имел только одну а Раппопорт, Малевская, 1979. С. 31; Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 134-135; Раппопорт, 1982. С. 32. Восьмигран- ность столбов была открыта в ходе раскопок 1975 г., но не
Часть 1. Свидетельства 57 План Переяславля с постройками рубежа XI—XII вв. (1 — Михайловский собор; 2 — Епископские ворота; 3 — надвратная церковь Феодора; 4 — церковь Андрея; 5 — церковь, открытая на Советской улице; 6 — Успенская церковь; 7 — церковь, открытая на площади Воссоединения; 8 — Спасская церковь) апсиду, гранчатую с внешней стороны. Огромный купол (диаметр ок. 5,8 м) опирался на 4 мощных квадратных столба (сторона ок. 3 м)а. Северо-западный угол собора занимала лестничная башня на хоры. Стены здания были сложены в смешанной технике со скрытым рядом, когда ряды кирпичей чередовались с рядами необработанных камней. Плинфа в основном получила признания в работах П. А. Раппопорта (Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 130; Раппопорт, 1982. С. 32). Михайловский собор иногда называют трехнефным с галереями, что выглядит очень убедительно, но заставляет полностью обособить его от русской архитектурной традиции. а Раппопорт, Малевская, 1979. С. 32; Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 130. Одноапсидность и гранчатость центральной апсиды, определенные в ходе раскопок М. К. Каргера, были поставлены под сомнение в ходе раскопок 1975 г. (Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 130).
58 Разыскания о Ефреме Переяславском была хорошего качества и обжига, размеры: (4- 4,5) X (26—29) X (36—38) см86. Внутренние стороны стен, лишенные лопаток, были расписаны фресками и содержали мозаичные изображения. Пол храма был устлан плитами красного шифера (овручский сланец) с мозаичными композициями, а в притворах покрывался поливными керамическими плитками. Оконные проемы перекрывались стеклом местного производства87. Снаружи к зданию примыкали три притвора, а у северо-восточного угла был возведен небольшой од- ноапсидный храм, соединенный с северным притвором собора через промежуточное помещение. Вскоре после завершения собора к нему с юго-восточной стороны были пристроены 3 надгробные часовни и ряд вспомогательных помещений88. Михайловский собор стал самым значительным и программным сооружением митрополита Ефрема. Его архитектурные формы были необычны для русского зодчества, его тип резко отличался от обычной шес- тистолпной крестово-купольной структуры. Порою Михайловский собор сравнивают с киевским Софийским собором, также пятинефным с крестообразным основным пространством. По внешним размерам Переяславский храм уступал Софии, но превосходил ее шириной центрального нефа (9,3 м) и диаметром купола (5,8 м). К тому же для переяславского храма была характерна строго центрическая композиция, при которой центральный неф (9,3 м) оказывался намного больше боковых (2,3—2,5 м)а. Нет никаких сомнений, что строители, прибывшие в Переяславль, не принадлежали к киевской или какой-то другой школе древнерусского зодчества, но были выписаны Ефремом непосредственно из Византии. Причем, судя по конструкции Михайловского собора и строительной тех- а Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 134-135; Раппопорт, Малевская, 1979. С. 36. Эти наблюдения добавляют аргументов тому мнению, что композицию собора следует считать трехнефной.
Частъ 1. Свидетельства. 59 Михайловский собор в Переяславле (начальный и окончательный этапы по П. А. Раппопорту) [Раппопорт, Малевская, 1979. С 31] нике, использованной при его возведении, прямые аналогии этой постройки обнаруживаются в зданиях, возведенных в Константинополе (Гюль-Джами, мечеть Календер)89. К сожалению, византийские постройки XI в. очень плохо сохранились и мало изучены, посему выделить прямую линию традиции, скорее всего, не удастся. С другой стороны, следует отметить, что после утраты Византией Малой Азии в 80-е гг. XI в., где в это время совершенно прекращается строительство^ многие мастера оказались без работы и могли быть наняты без долгих уговоров, даже если эта работа планировалась в далекой Руси. Если признать верным предположение А. Поппэ о поездке Ефрема Переяславского в 1086 г. в Константинополь на патриарший синодь, то есть возможность именно с этой поездкой связать прибытие мастеров на Русь. К тому же около этого времени, надо полагать, Ростислав (Михаил) а Mango, 1976. Р. 363—364. Важно отметить, что до этого времени в Малой Азии велось строительство более активное, чем в каком-либо другом регионе в XI в. ь Подскальски, 1996. С. 452, прим. 7. Кстати, 8 ноября (Собор Архангела Михаила) в 1086 г. было воскресенье.
60 Разыскания. о Ефреме Переяславском Всеволдович (ему тогда было около 15—16 лет — возраст самостоятельного княжения) получил во владение Переяславль, оставшийся без князя в 1078 г. Таким образом, строительство Михайловского собора можно уложить в период с 1086/87 по 1089/90 гг.а, после чего началось возведение каменных стен города и ворот с церковью Феодора. Характерный представитель первой группы летописных статей, восходящей к Начальному своду 1093/95 гг., известие 1090 г. Воскресенской летописи и Московского свода конца XV в. сообщает: «грлдъ Переясллвль заложенъ кысть кдменъ, и церковь въ немъ священл святаго Михаила, юже создалъ...»90. Следовательно, можно считать, что закладка каменных стен и ворот непосредственно следовала за освящением Михайловского собора (в том же или следующем году). Остатки Епископских ворот с развалом плинфы от церкви Феодора и частью городской стены были вскрыты во время раскопок в 1955—1956 и 1958— 1960 гг.: от ворот сохранились две стенки, возвышающиеся местами до 2 м91. Проезд в воротах не был прямолинейным, но несколько преломлялся, сохраняя ширину 4 м, и был вымощен заглаженными сверху камнями. Стены сложены в той же технике, что и Михайловский собор, но без скрытого ряда; размер плинфы: (3—4,5) X (20—26) X (30—34) см. К воротам с внутренней стороны городского вала примыкала лестничная башня (6,4 X 4,4 м), ведущая к надвратной церкви Феодора92. От этой башни к западу продолжалась каменная стена (ширина 1,2 м), которая затем В 1089 и 1090 гг. лишь одна память Михаила Архангела приходилась на воскресный день, удобный для освящения храма. Это 29 сентября 1090 (6599 сентябрьского, 6598 мартовского) г., когда праздновалась память освящения базилики Архангела Михаила на Via Salaria в пригороде Рима в 514 г. Этот западный праздник в русских месяцесловах XI-XIV вв. упоминается лишь однажды, причем именно в интересующий нас период: в Архангельском Евангелии 1092 года (Лосева, 2001. С. 165). Быть может, с этим днем и следует связать освящение Михайловского собора в Переяславле.
Ч./< іііь 1. Свидетельства 61 Михайловский собор в Переяславле (Слева — реконструкция по М. К. Каргеру; справа — реконструкция по Ю. С. Асееву, В. А. Харламову, М. И. Сикорскому) [Каргер, 1958. С. 112; Раппопорт, Милевская, 1979. С. 30; Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 134] резко поворачивала на север, образуя конструкцию іипа «захаб»93. Стены, вскрытые археологами, продолжаются от ворот на расстояние не более 10 м. В других местах стену проследить не удается, поскольку верхушки городских валов были срыты в XIX в.а Судя по найденным остаткам, есть основания полагать, что надвратная церковь Феодора была столь же богато украшена, как и Михайловский собор: фрески, мозаика, шиферные плиты, смальта94. Одна из первых каменных крепостей Руси производила очень сильное впечатление на непрошеных гостей, которые при подходе к городу видели возвышающиеся на обрывистом берегу Трубежа величественные Епископские а Существует мнение, что вскрытые стены представляли ограду Епископского двора, а сам детинец строился из дерева (Каргер, 1951. С. 49; Тихомиров, 1956. С. 310; Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 123; Асеев, Козій, Сікорський, Юра, 1962. С. 61). Против этого решительно выступил А. Н. Кирпичников (Кирпичников, 1977. С. 430-432). М. К. Картер занимал компромиссную позицию и считал, что каменные стены ограждали епископский двор, «занимавший юольшую часть часть Детинца» (Картер, 1961. С. 214—215).
62 Разыскания о Ефреме Переяславском Епископские ворота Переяславля (план раскопа) [Юра, Кучера, 1986. С. 284; Раппопорт, 1982. С. 131 (№ 45). Ср.: Асеев, 1969. С 104] ворота, обращенные в сторону степи и увенчанные прекрасной надвратной церковью. О 1094—1096 гг. Владимир Мономах вспоминал, что седел в Переяславле с дружиной «и многы беды прияхомъ от рати и от голода»95. Судя по всему, в эти годы строительство каменных стен детинца было завершено, и к 1096 г. город предстал во всей своей мощи и красоте3. Несколько позднее Епископских ворот и каменных стен были заложены церковь Андрея у ворот и баня. От церкви Св. Андрея сохранились лишь фундаментные рвы, раскопанные в 1956 г. экспедицией под руководством М. К. Каргера96. Они позволили восстановить план здания и его размеры, но более емкого представления не дают. Храм Св. Андрея был бесстолпным, имел три апсиды и галереи. Общая длина здания составляла 16,7 м, ширина 14,2 м97. Это была небольшая церковь, которая, очевидно, была связана с памятью некоего события или человека. Полагают, что церковь Св. Андрея, небесного покровителя Всеволода Ярославича, должна была быть заложена или закончена до смерти киевского князя 3 П. А. Раппопорт датировал строительство Епископских ворот с надвратной церковью Феодора 1093-1095 гг., исходя из формата плинфы (размеры и характер кладки в публикациях не приводятся). При этом он считал, что эти постройки начали возводиться непосредственно после окончания строительства Михайловского собора 1089-1093 гг. (Раппопорт, 1993. С. 262). Ту же последовательность, но не датировку, мы признаем в нашей работе.
Часть L Свидетельства. 63 Баня в Киеве (1) и в Переяславле (2) (планы по П. А. Раппопорту) [Раппопорт, 1982. С. 131 (№ № 12, 47)] (то есть до апреля 1093 г.). Однако в летописи говорится, ЧТО «ЗАЛОЖИ церковь НА ВОрОТбХЪ городныхъ во имя стаго мученикд Феодорл и посель стаго Андрея у церкве от ворот н строенье Блньное»9*, то есть очевидно, что церковь Св. Андрея строилась после церкви Феодора на воротах. Практически мы оказываемся вынуждены втиснуть три значительные постройки, известные по летописи в период с 1090 по 1093 г., то есть в три строительных сезона. Это выглядит очень проблематичным. Не следует ли на основании этого предположить, что церковь Андрея закладывалась не в честь и память князя Всеволода Ярославича, а по случаю рождения у Владимира Мономаха 11 августа 1102 г. сына Андрея, ставшего впоследствии переяславским князем (1135— 1142 гг.)?а Рождение Андрея не зафиксировано Лаврентьевской летописью, а Ипатьевская сохранила об этом лаконичное сообщение под 1102 г.: «В то же дето роднся оу Вододимерл сынъ Андреи»99. То же сообщается и во многих других летописях (Воскресенская, Пискаревский летописец, В. Н. Татищев)100. Никоновская летопись уточняет известие: «Того же детл ПреСТАЕИСЯ ЯрОСЛАВЪ Ярополъчичь, месяцл АВГУСТА П. а Рапов, 1977. С. 143. П. А. Раппопорт датировал церковь Андрея по формату плинфы 1095—1097 гг., но не разъяснял причин создания храма (Раппопорт, 1993. С. 262).
64 Разыскания. о Ефреме Переяславском Того же дни родися у ВлАдимерд у Манамаха сынъ Андрей»101. И только Тверская летопись более многословна: «Того же летд родися Еолодимеру Л/іанамаху сынъ Андрей, августа 11; даша ему имя въ IS двгустд, Андреи стрАтилАть»102. Полагаем, что это не произвольная конструкция книжника, но отрывок из переяславского источника, включенного в общерусское летописание достаточно поздно. Память муч. Андрея Стратилата празднуется церковью 19 августа, а князя Андрея крестили накануне, то есть через 7 дней (неделю) после рождения, что вполне канонично3. Даже а С. В. Цыб считает, что рождение (и крещение) Андрея следует относить к 1101 (6610 ультрамартовскому) г. Однако для подкрепления этого тезиса исследователь вынужден пойти на ряд серьезных (и громоздких) допущений. Так, он предполагает, что Андрея крестили не 18 августа, а 19 числа (память Андрея Стратилата) в понедельник (?) в 6610 ультрамартовскому г. (03.1101 г. — 02.1102 г.). «Позже ростовский редактор XII—XIII вв., плохо знакомый со святочным календарем [!?], эту дату пересчитал для 6610 мартовского г. (03.1102 г. — 02.1103 г.), третий августовский понедельник которого выпадал на 18 число месяца» (Цыб, 1995. С. 26; в квадратных скобках акценты Д. X.). Остается непонятным: зачем четко зафиксированную дату крещения (не рождения!) княжича (18 августа) необходимо несколько раз пересчитывать; каким образом в рассуждениях возник «понедельник», ведь ни одним летописным источником не зафиксирован день недели, в который проходили крестины; почему малограмотный человек, который не знает даже церковного календаря (!), был допущен к редактированию (!) ростовской летописи. Набор этих вопросов, оставшихся без ответа в работе С. В. Цыба, заставляет нас отнестись скептически к мнению исследователя по вопросу датировки рождения Андрея Владимировича. Следует добавить, что реконструируемая С. В. Цыбом (на основе труда Кирика Новгородца) схема расчета дней недели по древнерусской пасхалии не выдерживает проверки на материале самого исследователя. Например, С. В. Цыб считает, что 29 марта 1114 (6621 постмартовского) г. была Пасха. Однако, если расчет вести от 6621 г., то Круг Луны будет 9, а следовательно, Пасхальное полнолуние («Законная Пасха») — в ночь с 4 на 5 апреля. Если же принять отсчет от 6622 сентябрьского г., то Законная Пасха придется на 24/25 марта. Но в 6622 сентябрьском г.
1. Свгідетельства 65 сели это и домысел, то в любом случае известие о рождении Андрея всегда помещается в промежутке между 11 августа (смерть Ярослава Ярополчича) и К) ноября (отъезд дочери Святополка Сбыславы в Польшу)3. Очень редко на Руси закладывали церкви Круг Солнца будет 7-м, а это, по указанию С. В. Цыба, означает, что 25 марта будет воскресенье, то есть Пасхальное Воскресенье (Цыб, 1995. С. 69-73). Схема сдвижек, предложенная С. В. Цыбом для определения дней недели исходя из Кругов Солнца, приводит к тому, что два следующих за високосным года имеют одинаковый номер сдвижки (к следующему за високосным годом прибавляют единицу, а следующий за этим годом и так больше на единицу), что невозможно (Цыб, 1995. С. 70). С другой стороны, за основу можно принять бесспорное (таковым признает его и С. В. Цыб: Цыб, 1995. С. 30, прим. 37) свидетельство летописи о дате погребения князя Всеволода Ярославича, которое происходило 14 апреля 1093 года в Великий четверг Страстной седмицы (ПСРЛ, I, 216; II, 207). То есть Пасха в 1093 г. приходилась на 17 апреля, что и верно для 6601 сентябрьского и 6601 мартовского года. Но схема подсчетов у С. В. Цыба указывает на 21 апреля как день Пасхи в 1093 (6601 сентябрьском) г. (Цыб, 1995. С. 69-73). В Древней Руси, как это было давно замечено (и признается С. В. Цыбом), пасхалия использовалась не для определения дней недели, которые и так шли своим чередом, а для определения дня Пасхи. При этом пасхальные расчеты, естественно, велись по сентябрьскому стилю летосчисления (Сотворение Мира — 01.09.5509 г. до Р. X.), который признавался Православной Церковью и, соответственно, киевской митрополией (Студийский устав указывает именно на 1 сентября как на начало года: Пентковский, 2001. С. 276). В своей работе мы будем использовать системы времяисчисления, для которых точкой отсчета дней недели будет признано воскресенье 17 апреля 1093 (6601 сентябрьского и мартовского) г. Это правило приводит нас к тому, что при любой системе времяисчисления 18 августа 1101 (6609 сентябрьского, 6609 мартовского или 6610 ультрамартовского) г. будет воскресенье, а 19 августа того же года — понедельник. Выбор для проведения крестин 18-го числа августа (а не 19-го: память Андрея Стратилата) в этом году объясняется именно тем, что день приходился на воскресенье (накануне памяти Андрея Стратилата). а Ср.: Рапов, 1977. С. 87. У В. Н. Татищева смерть Ярослава Ярополчича датирована 20 декабря 1102 г. (Татищев, 1995.
66 Разыскания о Ефреме Переяславском осенью, но 18—19 августа, к чему мы склоняемся, это было вполне возможно. Гораздо сложнее высказаться о времени строительства знаменитой бани, вызвавшей в начале XIX в. бурную полемику в околонаучной среде103. Ее останки были частично вскрыты в ходе раскопок 1962—1963 гг. в 50 м к северо-западу от Михайловского собора104. Баня имела размеры 18,2x11 м и состояла из двух прямоугольных помещений: западное — примерно 8,1 X 8,4 м, а восточное — 9 х 7,5 м. Обе камеры были углублены в землю, но в различной мере: западная на 70 см, а восточная на 35—40 см. В кладке использовалась плинфа преимущественно двух размеров: 22 X 32 см и 18x25 при толщине от 3 до 5 см. Полы здания были покрыты мозаикой и разноцветными поливными плитками. Остатков фресковой росписи при раскопках обнаружено не было, что и понятно для бани, однако найдены многочисленные другие эле- c. 122). Для летописной статьи 6610 (1102 г.) года характерно сентябрьское летосчисление, т. е. первая половина статьи, включая побег Ярослава Ярополчича (1 октября), должна быть датирована 1101 г., т. к. растянуть статью на 1103 г. нет никакой возможности (к 1103 г. относятся переговоры князей и крупный поход на половцев). Может быть, у В. Н. Татищева отмечена дата нового пленения неугомонного князя (20 декабря 1101 г.), умершего в заключении 11 августа 1102 г. С другой стороны, отъезд Сбыславы Святопол- ковны относится исследователями к периоду никак не ранее 1103 г., когда в Риме было получено разрешение на ее брак с польским князем Болеславом III (1102—1138 гг.) (Назаренко, 2001. С. 603). Следовательно, в летописную статью закралась ошибка. Однако переносить датировку рождения Андрея на 1103 г. не следует (Ср.: Назаренко, 2001. С. 602-604). И отъезд Сбыславы, и смерть Ярослава отмечены Лаврентьевской летописью, а рождение Андрея — нет. Оно было значительно позже приписано к готовой статье, а вслед за смертью Ярослава Ярополчича его стали ставить исключительно из-за наглядной единовременности (оба события — в августе).
Частъ 1. Свидетельства 67 менты пышного декоративного убранства: обломки мраморных колонн, карнизов, фрагменты инкрустации из различных пород цветного мрамора, кубики смальты от настенных мозаичных композиций (в том числе золотых тонов). В проеме между комнатами была встречена целая капитель из проконесского мрамора с пальметтами по сторонам и тирсами (шишками) по углам. Найдено также много лекальных кирпичей для оформления фасада, профилированного пилястрами и карнизами, 6 обломков керамических водопроводных труб и кровельная черепица105. Даже у современных археологов интерьер бани вызывал справедливое восхищение: «Едва ли можно назвать какие-либо каменные сооружения Киевской Руси, которые были бы украшены с большей пышностью»106. Некоторые исследователи даже отказывались видеть в этой постройке именно баню, но скорее предполагали, что перед ними парадная приемная Епископского дворца107. Однако находка водопроводных труб и необычный многоуровневый профиль здания свидетельствуют об обратном — это именно баня. Причем и летописца восхищал вовсе не сам факт постройки каменной бани, но именно ее художественные и/или технические особенности. Лаврентьевская летопись вообще пропускает слово «камено»: «...и строенье вдньное [ка- мено] сего же не выс преж к Руси»а. Примечательно, что каменная баня, датированная рубежом XI—XII вв., обнаружена и в Киеве в 30 м к северо-западу от Софийского собора на митрополичьем двореь. Это трехкамерное здание было значительно меньше переяславского и совершенно лишено внут- а ПСРЛ, 1, 208-209; II, 200. Слово «камено» отсутствует в Лаврентьевской летописи, но вставлено в текст в Радзиви- ловской, Московской-Академической и Ипатьевской летописях. ь Богусевич, 1961. С. 105—113; Раппопорт, 1982. С. 13—14. Первоначально эта постройка была интерпретирована как печь для обжига кирпича (Каргер, 1958. С. 458—461).
68 Разыскания, о Ефреме Переяславском LJ U 1DI іЫ Церковь Св. Андрея в Переяславле (план по П. А. Раппопорту) [Раппопорт, 1982. С. 124 (№ 46)]. ва», 1103—1105 гг., а первую реннего убранства. Стены были сложены из бутового камня и изнутри облицованы одним рядом плинфы: (4— 4,5) X (26-29) X (33-35); пол был просто устлан кирпичами108. Если исходить из формата плинфы, то киевская баня, скорее всего, предшествовала переяславской. Последнюю П. А. Раппопорт датировал, исходя из формата плинфы и «характера декоративного убранст- — «конец XI — начало XII в.»109. Таким образом, период «ефремова строительства» растягивается на значительный промежуток времени, более подходящий для такого количества построек, упомянутых летописью и известных по археологическим данным. Тем же можно объяснить и молчание Начального свода 1095 г. о церкви Феодора и Андрея — вероятно, они не были еще построены. Ефрем, надо полагать, не торопил мастеров или, что тоже вероятно, на некоторое время утратил интерес к украшению города. После гибели Ростислава в 1093 г. и до изгнания из Чернигова Владимира Мономаха в Переяславле опять не было князя, а уже начиная с 1091 г., когда скончался митрополит Иоанн III, Ефрем стал большую часть времени проводить в Киеве. Гипотетическое замедление или изменение (дополнительные объекты) строительства в Переяславле должно было произойти в период с 1091 по 1094 г., после чего наступил как новый этап строительства, так и новый этап русской истории.
Часть 1. Свидетельства 69 § 3. ЛЕТОПИСНАЯ СТАТЬЯ 1091 г. Именно начало киевского периода в жизни Ефрема, возможно, должно было каким-то образом отразиться в выделенной нами выше летописной лакуне 1090/91 г., вслед за которой следует известие о перенесении мощей Феодосия, где Ефрем Переяславский играет роль верховного архиерея: «Другим же день соБрдшдся епископи вфремъ Пере- яслдвьскыи, Стефднъ Володиллерьскыи, Иоанн Чернигокь- скыи, [ЛЛдринъ Гоургевьскии], иі’умени от ксе\ъ мдндс- тшрекъ с черноризци, придошд и людье Блдгокернии и кзяшл моще Феодосьевы с темьяномъ и съ свещдми и принесше положишд и в церкви своей ему в притворе ид деснеи стрдне месяцд двгустд въ 14 день в день чет- кертъкъ въ час 1 дне индикта 14 летА»а. Такой же текст кроме Лаврентьевской летописи с незначительными изменениями содержат и многие другие письменные источники13. Даже если структура текста преобразована или сжата, всегда во главе списка епископов указывается Ефрем Переяславский0. Это его положение должно говорить о том, что в указанное время он являлся наиболее титулованным иерархом Русской Церкви110, т. е. замещал место киевского митрополита. Есть значительные основания предположить, что в 1091 г. Ефрем замещал киевского митрополита не только на процессиях, но и в делах управления цер- а ПСРЛ, I, 211. В квадратных скобках помещен текст, отсутствующий в Лаврентьевской, но имеющийся в Радзивиллов- ской и Московской-Академической летописях. ЬПСРЛ, II, 202-203; VII, 5; IX, 117; XXV, 14. Особняком стоит Тверская летопись, где организатором переноса мощей указан митрополит Иоанн Скопец, — ПСРЛ, XV, 181. Это очевидная ошибка. с Абрамович, 1930. С. 81, 206; ПСРЛ, V, 206; IV, 136; XXX, 50; XXXIV, 70; XLI, 63. Другие летописи упоминают факт перенесения мощей, но не перечисляют участников — ПСРЛ, II (1843 г.), 277; XX, 96; XXIII, 25; XXXIX, 54.
70 Разыскания о Ефреме Переяславском ковной организацией. Однако для утверждения этого тезиса требуется дополнительное обследование косвенных источников. Прямые летописные известия о Ефреме после 1091 г. очень скупы и кратки. Порою историки даже ставили вопрос — о том ли Ефреме говорится в данном случае? Слишком уж велик географический разброс известий, а следовательно, деятельность иерарха предстает «излишне» многогранной. § 4. ЛЕТОПИСНАЯ СТАТЬЯ П24 г. В качестве основателя церкви Михаила Архангела в Переяславле Ефрем снова упоминается под 1123 г. в Лаврентьевской летописи: «β то же лето плдеся церкы каменная Переяслдвли святаго Михаила, юже вяше создалъ и оукрлсилъ пре- влАженыи епископъ Переясллвскыи бфремъ въ 10 день мая месяца въ суввоту пред вечернею»1н. Год события здесь указан неверно, так как 10 мая приходилось на субботу только в 1124 г. Под этим годом в Ипатьевской летописи содержится то же известие, но уточняющее причину падения церкви: «β лето 6632 Земля потрясеся мало и пддеся церкви велнкня святого Михаила оу Переяслдвли мая въ десятый, юже ве създалъ и оукрдсилъ влдженыи епископъ Ефремъ»112. Мы специально подчеркнули ту часть текста, которой нет в сообщении Лаврентьевской. Оба известия, очевидно, являются осколками Переяславского летописания, поскольку содержат местные подробности. Однако мы затрудняемся утверждать, что летописи цитировали один и тот же источник. Прежде всего смущает отсутствие сообщения о землетрясении в какой-либо другой летописи, кроме Ипатьевской. При этом точная дата падения, хотя и с ошибкой на год, указана только в Лаврентьевской. Также должно насторожить чередование в источниках эпитетов «ка-
Часть 1. Свидетельства 71 менная» и «великая». Они никогда не используются вместе. Воскресенская и Московский свод конца XV в. содержат под 1124 г. практически идентичные тексты, восходящие, казалось бы, к редакции Ипатьевской летописи: «Плдеся великая церкви въ Переяславли Архангела Михаила, юже ве создалъ и украсилъ слаженный епископъ бфремъ»113. Никоновский свод, а вслед за ним и Владимирский летописец следуют версии Лаврентьевской летописи под 1123 г.: «Того же лета падеся церкви каменаа въ Переславли святаго Михаила, въ 10 день месяца мая, въ суввоту, предъ вечернею, юже кяше создалъ и украсилъ превлаженныи вфремъ, митрополитъ Киевский и всея Руси, въ Переславли, въ своемъ граде»3. Совершенно особняком стоит сообщение Тверской летописи под 1123 г.: «Того же лета паде церковьсвятаго Михаила въ Переяславли, иже заложи епископъ Ефремъ; а стояла 34 лета»114. И сугубо краткое известие НПЛ под тем же 1123 г.: «В то же лето падеся церкви святого Михаила Переяславле»15. Вероятно, в 1124 г. при жизни Владимира Мономаха падение церкви Арх. Михаила в Переяславле не считалось локальным переяславским событием, поэтому фиксировали его сразу в нескольких письменных источниках, чем объясняются и многочисленные разночтения позднейших летописей. Из этого можно заключить, что и инициатива восстановления церкви должна была быть поддержана самим Владимиром Мономахом. Следовательно, сын Мономаха Ярополк, 3 ПСРЛ, IX, 152; XXX, 58. В. Н. Татищев следует этой традиции, но существенно сокращает известие, а Ефрема называет просто «епископ». — Татищев, 1995. С. 136. ь НПЛ, 21, 205. Это единственное сообщение НПЛ о событиях в Переяславле. Все остальные шесть упоминаний Переяславля в НПЛ начиная с 1100 г. связаны с княжескими переездами или военными операциями около города. См.: НПЛ, 6622 (20, 204), 6640 (22, 207), 6644 (24, 209), 6654 (27, 213), 6657 (28, 215), 6659 (28, 215).
72 Разыскания о Ефреме Переяславском княживший тогда в Переяславле115, мог приступить к реставрации собора в том же году. Эти сообщения также позволяют сделать другое ценное наблюдение. В них всегда называют Ефрема «блаженный» или «преблаженный епископ». Если учесть, что такая характеристика явно была высказана современником событий 1124 г., можно сказать, что культ Ефрема как святого возник уже тогда, то есть в начале XII в. К сожалению, мы не имеем каких-либо сведений о культе Ефрема Переяславского вплоть до XVI в., не сохранилось и его Жития. Е. Е. Голубинский считал его местным переяславским святым, но в современном месяцеслове он выступает лишь как преподобный печерский старец*. Сейчас мощи Ефрема Переяславского (Печерского) находятся в церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы в Ближних Антониевых Пещерах Киево-Печерской Лаврыь, но существуют указания и на то, что первоначально он был захоронен в Михайловском соборе Переяславля, а потом перенесен в Киев. Скорее всего, это должно было проа Голубинский, 1903. С. 211, 217. Современный «Полный Православный Богословский Энциклопедический словарь» интерпретирует Ефрема как «святой переяславский (киевский Печерский)» (Т. 1. М., 1992. Стб. 876). Любопытно, что митрополит Евгений (Болховитинов) называет мощи Св. Ефрема Переяславского среди реликвий Киевского Софийского собора, причем располагает их по списку в группе «святых», а не «преподобных» (Евгений, 1825. С. 47-48; Описание КСС, 1854. С. 62-63). ь На схематическлом изображении Ближних Антониевых пещер, составленном Иннокентием Гизелем в 1674 г. (также у Кальнофойского в 1638 г.), указано два захоронения Ефрема: «Ефрема» (недалеко от Исаии) и «Ефрема евнуха» (около Моисея Угрина) (Захарченко, 1888. С. 123). Однако позже (уже митрополиту Самуилу в 1795 г.) было известно лишь одно, причем в совершенно другом месте — церкви Введения во храм Пресвятой Богородицы (Евгений, 1826. С. 81; КПЛ, 1886. С. 68; Сементовский, 1881. С. 177). В ситуации пытался разобраться Н. Закревский, но к однозначным выводам не пришел (Закревский, 1868. С. 628, 664).
Часть 1 Свидеі пелъ ства 73 изойти уже после 1124 г. (а может быть, и после XIII в.). Как бы то ни было, есть основания считать, что культ Ефрема, возникший еще в начале XII в., первоначально был связан с его деятельностью в качестве местного переяславского епископа (митрополита). Губительную роль для памяти о Святом Ефреме должно было сыграть монголо-татарское нашествие, стершее с лица земли как сам Переяславль, так и творения легендарного иерарха. Восстановлен культ был, судя по всему, уже в Киево-Печерском монастыре, где приобрел соответствующие особенности.
Глава 2 вФРвм переяславский И СвВвРО-ВООТОЧНАЯ русь Кроме Киева и Переяславля традиция почитания некоего епископа Ефрема сохранилась и на Северо- Востоке Руси, где он даже приобрел другое имя, другой титул и другую судьбу. § 1. ЛЕТОПИСНЫЕ СООБЩЕНИЯ 1096 и 1222 гг. Впервые это имя упоминается в рассказе летописи о военном конфликте Мономашичей и Олега Святославича в 1096 г. из-за Ростово-Суздальских земель. Там упоминается, что, отступая под натиском Мстислава, Олег Святославич сжигает Суздаль: «Олегъ же повеле злжеіци городъ Ѳуждлль. только ОСТАСЯ ДБОрЪ МАНАСТЫреСКЪ. ПеЧерЬСКАГО МАНАСТЫрЯ. и церкви яже tamo есть святого Дмитрея. юже ве далъ бфрелѵь. и съ селы»1. Так в Лаврентьевской и Ипатьевской летописях. Воскресенская и Московский свод конца XV в. сокращают известия, изымая упоминание о Ефреме: «и повеле злжеіци грАдъ ѲуждАль, токлѵо остася лхонас- тырь Печерьскии, церкви святаго Дмитрея»2. Речь в сообщениях идет о некоем настолько известном для читателя лице, что оно даже не требует уточнения функции и титула. Автор рассказа, судя по уникальным подробностям текста, был не только со¬
Часть 1, Свидетельства 75 временником, но и участником произошедшего, то есть находился в новгородском войске Мстислава Владимировича, пришедшем для усмирения Олега, или происходил из самого печерского подворья. Надо полагать, запись производилась вскоре после описываемых событий, возможно уже в конце XI в. Следовательно, у нас есть все основания признать за тем хрестоматийным лицом по имени Ефрем митрополита Переяславского, в епархию которого, должно быть, входила в конце XI — начале XII в. Ростово-Суздальская земля. Именно так понимали это сообщение и составители Никоновской летописи: «Олегъ же повеле зджещи городъ Суздаль, и остася точию дворъ и монастырь мнт- рополичь и церкви, иже тамо есть святаго Дмитреа, юже создалъ митрополитъ Ефремъ и съ селы. Митрополитъ бфремъ. Бе же сен мужь бфремъ, митрополитъ Киевский и всеа Руси, многодокродетеленъ, и святъ, и кыва\у отъ пего чюдеся силою Христовою и въ животе и по смерти его»3. Однако здесь факты несколько передернуты. Речь не идет о подворье Печерского монастыря в Суздале, но о митрополичьем монастыре. А «юже бе далъ» заменено на более конкретное «юже создалъ». Это явные натяжки. В. Н. Татищев еще более трансформировал первоначальный текст, хотя и не следовал в этом Никоновской летописи: «И згорел град весь, токмо осталось церковь святаго Димитриа, которую создал бфрем митрополит, и двор Печерского монастыря»4. Примечательна пристрастность Никоновской летописи к личности Ефрема, решительное подчеркивание того, что он был Киевским митрополитом, святым, очень деятельным и благочестивым иерархом. Это подтверждается и неизменными цитатами из некоего житийного источника с благожелательными характеристиками архиерея. Выше (при разборе статьи 1089/90 г.) уже было высказано предположение, что в данном случае используется текст утраченного Жития Ефрема.
76 Разыскания, о Ефреме Переяславском Здесь мы снова сталкиваемся с источником подобного характера. До наших дней не сохранилось иных указаний на чудотворения Св. Ефрема. Современное «Житие Преподобного Ефрема Печерского» не содержит информации, превышающей ту, что сохранили для нас Житие Феодосия и ПВЛ. Мы имеем дело с откровенной компиляцией из этих источников, в которых нет свидетельств прижизненного или посмертного чудотворения Ефремаа. Свидетельство Никоновской летописи остается уникальным. Факт того, что Русская Церковь чтит память одного Ефрема Печерского (или Переяславского), позволяет связать с его деятельностью еще одно летописное известие. В Лаврентьевской летописи под 1222 г. содержится следующий рассказ о строительной деятельности Владимирского великого князя Юрия Всевол- довича: «Великим князь Гюргн. заложи церковь клменьну святыя Богородица в Оуждлли на первемь месте, злздрушикъ старое зданье, понеже оумала ве рушитися старостью, и верхъ ея впалъ ве. та во церкы создана прадедомъ его Володимеромъ Мономахомъ и влаженнымь епископомь бфремомъ»5. В той же редакции это свидетельство сохранилось и в Симеоновской летописи6. Другие источники повторяли его с сокращением6. Судя по всему, речь здесь также идет о Ефреме Переяславском. Таким образом, известно уже две постройки этого иерарха на Северо-Востоке, что требует дополнительного разъяснения полномочий митрополита переяславского, а соответственно, истории существования самой церковной организации в этом регионе. а Ср.: Абрамович, 1902. С. 101, 103, 119. ь Аналогичное Лаврентьевской и Симеоновской летописям известие содержит Никоновская (ПСРЛ, X, 87). Другие своды либо пропускают эпитет «блаженный» (ПСРЛ, VII, 129; XV, 334; XXV, 118; XXX, 85), либо не упоминают Ефрема (ПСРЛ, XX, 151; XXIII, 69), либо просто констатируют факт закладки, без ссылки на традицию (ПСРЛ, XV, 26; XVI, 49; XXXI, 68).
Часть 1. Свидетельства 77 § 2. РОСТОВСКАЯ ЕПАРХИЯ Если не рассматривать подробно вопрос о времени создания ростовской епархии* и назначении первых ростовских архиереев (Феодор и Илларион)6, то первым ростовским епископом, чье существование можно считать доказанным, следует назвать Леонтия (Св. Леонтия Ростовского). Легенда утверждает, что епископы Федор и Илларион не долго пробыли в Ростове и «удалились от грубости язычников»7, а следовательно, Леонтий был действительно первым «постоянным» иерархом Суздальской земли. Его смерть (или убийство) чаще всего датируют 1071 г. (или 1072—1073 гг.) и связывают с зафиксированными летописью под 1071 г. языческими волнениями в этом регионе0. * В. а Существуют летописные указания на создание ростовской епархии еще при Владимире Святославиче в конце X в. — ПСРЛ, II (1843 г.), 258; VII, 313; IX, 64; XV, 113-114; XXI, 109-111; XXII, 367; XXIII,15; XXIV, 39; XXV, 365; XXVII, 215, 314; XXVIII, 18, 172; XXX, 37-38; XXXI, 47; XXXIV, 56; XXXVII, 161. См.: Рапов, 1988. С. 277-329; Щапов, 1989. С. 46. ь Некоторые летописные (ПСРЛ, VII, 313-314; XV, 115; XXI, 115; XXIII, 135; XXVIII, 88, 252; XXX, 38; XXXIV, 147) и другие письменные источники упоминают о деятельности на рубеже X—XI вв. первых ростовских архиереев (ЛРА, 1890. С. IV, 1, С. 3 примечаний; Житие Леонтия, 1893. С. 2, 3; Карамзин, 1991. С. 290). См.: Титов, 1890. С. 3; Рапов, 1988. С. 315. Однако, большинством исследователей эти известия признаются легендарными (Приселков,!913. С. 135—140; Насонов, 1951. С. 182, прим. 4; Воронин, 1955. С. 98; Воронин,1963. С. 34; Щапов, 1989. С. 46). с ПСРЛ, 1, 175-178. Убийство епископа Η. Н. Воронин сопоставлял с возмущением крестьян, отмеченным летописью в 1071 г. (Воронин, 1965. С. 22). М. Д. Приселков, вслед за В. О. Ключевским (Ключевский, 1871. С. 13, прим. 2), относил кончину Леонтия к «1072 или 1073 г.», так как учреждение епископии в Ростове, по его мнению, произошло после ареста Всеслава Полоцкого, то есть после 1068 г. (Приселков, 1913. С. 139). Я. Н. Щапов вообще считает, что сама ростовская епископия появилась «как мера для предотвращения» «восстаний смердов» на Северо-Востоке, т. е. после
78 Разыскания о Ефреме Переяславском Исайя, сменивший Леонтия на ростовской кафедре упоминается летописью в 1088 (1089) г., как участник освящения Успенского собора Печерского монастыря8. Тверская летопись указывает на его назначение ростовским епископом под 1072 г., но автор Жития Исаии считает, что это произошло в 1077 г.9 Последняя дата утвердилась в литературе как наиболее достоверная10. Исследователи не сомневаются, что в конце XI — начале XII в. ростовская епархия находилась в зависимости от Переяславля, но время утверждения- подобной структуры определеяют по-разному. Вслед за Я. Н. Шаповым, наиболее удобным для этого временем нам представляется период создания самой Переяславской митрополии11. Однако, как было показано выше, переяславская митрополия была создана в 1073—1078 гг., то есть тогда же, когда и сама ростовская епархия12. Следовательно, есть основания предположить, что Ростов, находившийся в уделе третьего Ярославича, как и Переяславль, изначально входил в одну епархию со всеми владениями Всеволода (Переяславль, Ростов, Смоленск). В 1072 г. упоминается переяславский епископ Петр, умерший или смещенный с кафедры уже в 1073/74 г. Надо полагать, что до этого времени именно он являлся верховным архиереем для Северо-Востока Руси. или около 1072-1073 г. (Щапов, 1989. С. 47). Датировать убийство Леонтия Я. Н. Щапов не решался, но указывал, что оно должно было произойти до 1088 г., то есть до первого упоминания в летописи ростовского епископа Исайи (ПСРЛ, I, 208; П, 199; Щапов, 1989. С. 211). Хиротонию Исаии Я. Н. Щапов датирует 1077 годом (Щапов, 1989. С. 194), а следовательно, предполагает, что смерть Леонтия наступила раньше. Несмотря на то что насильственная смерть Леонтия остается под сомнением, ее продолжают связывать с «восстанием смердов в Ростовской земле», датировка которого летописью (1071 г.), в свою очередь, признается случайной. — Рапов, 1988. С. 326-327; Фроянов, 1995. С. 142-144, 161-162. Об отсутствии прямых указаний на смерть Леонтия см.: Житие Леонтия, 1858. С. 306; Рапов, 1988. С. 327.
Часть 1. Свидетельства 79 Позже, при учреждении переяславской митрополии в 1073/74 гг. появилась возможность назначить отдельного иерарха для Ростова. И первым, вероятно, стал Св. Леонтий, соименный действующему тогда, по некоторым предположениям, переяславскому митрополиту, автору «Послания об опресноках». Вскоре Леонтия Ростовского сменил Исаия. Этот архиерей известен нам не только по летописным сообщениям. Исаия был тем печерским постриженником, которого после смерти Варлаама (ок. 1066 г.) князь Изяслав (Дмитрий) избрал в игумены своего Дмитровского монастыря в Киеве. В Житии Феодосия об этом сказано так: «По семъ же христолюкикыи князь Изяслдкь от мднлстыря великаго Феодосия изврлкь единаго от кратна, иже къ чрънсчьском житии просиакша, Исаию наречема, того же извед, игумена постаки у святаго Дмитрея въ своем манастыри, иже последи же докрых ради правь его поставлень бысть епископомь Ростову граду, и тамо съ святыми чтуть его, приать ко отъ Бога чюдотвориа даръ»13. Исайя, очевидно, был выдвиженцем князя Изяслава, а следовательно, наиболее вероятно, именно в период его киевского княжения (с 15 июля 1077 г. по 3 октября 1078 г.) был возведен на ростовскую кафедру14. Умер Исаия около 1090/91 гг.а а Многие источники называют годом смерти Исаии 1089: Житие Исаии, 1858. С. 445; ПСРЛ, XV, 181; XXXI, 55; Титов, 1890. С. 12-13; Абрамович, 1930. С. 222, прим. 142. Есть указания и на 1090 г.: ЛРА, 1890. С. IV, С. 2 примечаний; Абрамович, 1930. С. 220 прим. ИЗ. Рукопись отца Диева (1757 г.) из библиотеки «суздальского ключаря» Анании Федорова указывает, что поставлен Исаия в 1077 г., а умер в 1090, причем в рукописи наличествует ссылка на «церковную историю» и Печерский патерик (РНБ. Соб. Титова А. А. № 3641. л. 2об). Однако наиболее достоверной выглядит формула, приведенная В. Н. Татищевым под 1091 г.: Исаия преставился «во второе лето по освясчении церкви печерской и погребен в Ростове» (Татищев, 1995. С. 97). Неполный год русские книжники обычно округляли в большую сторону, то есть «вторым летом» мог быть и 1090 г. Ср.: Булгаков, 1913. С. 1402.
80 Разыскания о Ефреме Переяславском Имя сменившего его епископа, по современным источникам, неизвестно, но поздние (XIV в.) списки ростовских архиереев называют вслед за Исаией некоего Ефрема15. Последнего знает и епископ Симеон, упоминающий в послании Поликарпу среди епископов, вышедших из Печерского монастыря, наряду с Ефремом Переяславским и Ефрема Суздальского: «Первый Леонтие, епископъ Ростовьскыи, велнкик святитель, его же Богъ прослдви нетлением, и се высть первый престолникь, его же невернии много мучивше, кивше, и се третий грлждлиинь бысть Рускдго мира, съ онемд Влрягомл венчлся от Христа, его же ради пострада. Илариона же митрополита и сам челъ еси въ житии святаго Антонид, яко от того пострижень бысть и тако священьства сподовлень. По сем же: Николае и бфрем — Переяславлю, Исаиа — Ростову, Германь — Новуграду, Стефанъ — Бладимеру, Нифонтъ — Новуграду, Ala ринь- Юрьеву, Мина — Полотску, Никола — Тьмуторо- каню, Феоктисть — Чернигову, Лаврентии — Турову, Лука Белуграду, £фрем Суждалю»16. Симон, писавший около 1222 г., ссылается при этом на «Летописец, Старый Ростовский». Однако никакой отдельной епископии в Суздале ни в XI, ни в ХИ в. не было, а следовательно, речь должна идти об описке или заблуждении Симеона Владимирского. Полагаем, свои заключения он строил на основании рассказа летописи о войне Мономашичей с Олегом Святославичем в 1096 г., когда «блаженный епископ Ефрем» «далъ» Печерскому монастырю (то есть его подворью) в Суздале церковь «с селы»а. Отсюда можно было заключить и то, что Ефрем печерский постри- женник, и то, что он Суздальский епископ. К тому же в послании Поликарпу «Ефрем Суждалю» упомянут а Около Дмитриевского монастыря в Суздале на рубеже XI— XII вв. существовало «довольно большое поселение», сельская община, тяготевшая к Суздалю. А. Д. Варганов предполагал, что именно это село Ефрем подарил Печерскому монастырю (Варганов, 1946. С. 132).
Частъ 1. Свидетельства. 81 в конце, что выглядит как поздняя приписка17, то есть даже если ее автор епископ Симеон, то пользовался он собственными умопостроениями, а не неким древним ростовским источником. Такая же цепь рассуждений, как и у Симеона, могла воспроизводиться и составителем списка ростовских архиереев. Причем он не сильно грешил против истины, ибо действительно некий Ефрем активно действовал на Северо-Востоке в конце XI в., но то был переяславский митрополит, который вряд ли назначил бы с тем же именем епископа в подведомственную епархию3 * *. Около середины XII в. усилившиеся ростово-суздальские князья стали подчеркивать свою церковную обособленность, а соответственно, вспоминать о своей прежней зависимости от Переяславля стало «плохим тоном» (как и в Смоленске в то время). Возможно, тогда еще сохранялась угроза восстановления такой зависимости, и с ней приходилось бороться. Вникать в подробности и признавать Ефрема Переяславского епископом ростовским было невыгодно и несвоевременно6. Строить (или финансировать строительство) в Суздале Дмитриевскую церковь Ефрем Переяславский мог в период до начала 1090-х гг., то есть когда замещал переяславскую митрополичью кафедру, а не тогда, когда он изменил масштаб своей деятельности, возглавив всю Русскую церковь, и когда его отношения 3 Строительство церкви Дмитрия Ефремом (а не Исаией, как считал, например, А. В. Карташев: Карташев, 1993. С. 152) в качестве переяславского (или киевского) митрополита было представлено: Барсов, 1885. С. 205; Свердлов, 1983. С. 124; Новосельцев, 1966. С. 332 (раздел Я. Н. Щапова). Позже Я. Н. Щапов изменил свое мнение и писал о Ефреме, ко¬ торый строил в Суздале, лишь как о переяславском митрополите. — Щапов, 1989. С. 47. 6 Можно предположить, что то же самое произошло и с Леонтием Переяславским-Ростовским, автором трактата об опресноках и местного ростовского чудотворца, мощи которого были обнаружены в 1160/61 г.
82 Разыскания- о Ефреме Переяславском с Печерами охладели. Если бы в 70—80-е гг. XI в. ростовская епархия замыкалась на Киев, то действия Ефрема могли быть восприняты как экспансия. Но ничего подобного в источниках не зафиксировано. Напротив, митрополит переяславский, как отмечено летописью, совершает глубоко богоугодное дело, на которое не посмел поднять руку даже хищный Олег Святославич. Вполне возможно, Олег не хотел портить отношения с церковью, а тем более с авторитетным Печерским монастырем. Однако и само расположение печерского подворья на другом высоком берегу реки Каменки может служить объяснением, почему его не тронули: монастырь стоял обособленно, и его поджог выглядел бы как недоброжелательная акция, в которой не было военно-тактического смысла. Кстати, из этих рассуждений можно сделать вывод о том, что до 1096 г. в Суздале вообще не было сколь-либо значительных церковных построек, кроме Дмитриевской церкви. Со второй половины 70-х гг. XI в. на Руси наблюдается активизация церковной жизни и миссионерской деятельности, строятся новые храмы, усиливаются слабые епархии. Активное участие в этих мероприятиях принимает как Ефрем, так и Печерский монастырь во главе с игуменом Никоном. Именно тогда должна была произойти передача церкви и сел новому союзнику по христианизации Северо-Восточной Руси, Печерскому монастырю. Однако время закладки храма можно и уточнить. Очевидно, что церковь Дмитрия, небесного покровителя Изяслава Ярославича, не могла быть никак не связана с памятью этого князя. В строительстве принимал участие переяславский митрополит, бывший придворный Изяслава3, а строился храм в епархии, 3 А. Поппэ называл Ефрема «мажордомом» Изяслава, то есть управляющим всем дворцовым хозяйством (Поппэ, 1968. С. 94, 108). Можно предположить, что постройки Дмитриевского монастыря были переданы Печерскому монастырю уже после смерти Исаии.
Частъ 1. Свидетельства 83 непосредственной главой которой был бывший игумен «отнего» монастыря Изяслава (Исаия). Но все это происходило на землях Всеволода Ярославича. Надо полагать, подобные действия должны были производиться еще при жизни Изяслава, то есть демонстрировать сплоченность двух последних Ярославичей, или вскоре после его смерти, когда Всеволод остро осознавал то, что старший брат погиб, вступившись за него. Наиболее вероятно относить строительство Дмитриевской церкви к 1078—1079 гг., а следовательно, к самому раннему периоду деятельности Ефрема. Судя по всему, лишь чуть позже постройки были переданы Печерскому монастырю. § 3. РОСТОВСКИЙ СОБОР Для епископа Исаии отъезд в Ростов был подобен ссылке. Пробыв более десяти лет игуменом придворного монастыря, он внезапно отправлялся в дикий языческий край, в котором, кажется, только что убили епископа. Полагаем, для такого назначения Исаия должен был либо сильно провиниться, либо быть чрезвычайно востребованным на этом участке работы. Утверждение в Киеве Изяслава (15 июля 1077 г.), как казалось, надолго должно было обратить Всеволода к укреплению своего собственного удела, к внутренним проблемам княжества. Однако этот период был краток, а уже в конце 1078 г., после того как Всеволод стал киевским князем, прервался. Возрождение политики, направленной на внутреннее усиление и обособление княжения, следует связать с периодом правления в Переяславле (а следовательно, и в Ростове) Владимира Мономаха (то есть после 1093 г.). Рост экономического и политического значения Северо- Восточных земель в конце XI в. был тому хорошим подспорьем, а военные мероприятия Олега Святославича (1096 г.) продемонстрировали слабые звенья в организации владений.
84 Разыскания о Ефреме. Переяславском План Суздаля (1 — город в XI в.; 2 - город в начале XII в.; 3 - гоподская стена (вал), созданный при Владимире Мономахе) [Седова, 1997. Рис. 10] Прежде всего князю требовалось восстановить утраченное в войне 1096 г. На этот год нам известно только две церковные постройки на Северо-Востоке: Дмитриевская церковь в Суздале и соборная церковь Богородицы в Ростове. Время постройки первой было рассмотрено выше. Вторая же, овеянная легендами, была, вероятно, вообще первой церковью в этих землях. В 1160 г. во время пожара в Ростове она сгорела: «погоре градъ Ростовъ, и церковь дувовдд згорелд, яковд не бывала, потомъ тдковеи не Бывдти»а. В некоторых аПСРЛ, I, 351; IV, 159; V, 169; VII, 75; XV, 230, 482; XVI, 45; XX, 122; XXI, 115; XXIII, 45; XXIV, 79; XXV, 71; XXVI,
Частъ 1. Свидетельства· 85 летописях при этом сообщении сохранилось утверждение о том, «Столла та церковь 16S летк»а. Весьма подозрительная точность для XII в. Скорее всего, летописец изначально отталкивался от даты предполагаемого крещения Ростова (992 г.) и не имел надежной опоры в местной традиции, относящейся к самому храму. Надо полагать, сама дата — 992 г. — не является плодом возбужденного воображения составителя летописи и к ней относятся какие-то реальные события, связанные с христианизацией Северо-Востока Руси, но датировать возведение храма именно этим годом сложно6. После пожара на месте сгоревшего собора в 1161 — 1162 гг. стали строить новую каменную церковь, при подготовке фундаментов для которой были открыты гроб и нетленные мощи Св. Леонтия Ростовского18. Пергаментный Пролог XIII—XIV вв. Синодального собрания указывает на то, что Леонтий был погребен 51; XXVII, 32; XXVIII, 35, 191; XXX, 69; XXXI, 61 (без «чюдная»); XXXIV, 76; XXXVII, 163; XXXVIII, 130; XXXIX, 61; XLI, 90. В некоторых летописях это сообщение ошибочно отнесено к 1161 г. ПСРЛ, II, 512; XXVII, 233, 319; XXXVII, 28, 64. А в Никоновской вообще к 1162 г. — ПСРЛ, IX, 230. а ПСРЛ, XV, 230; VII, 314. Степенная книга (ПСРЛ, XXI, НО) и Мазуринский летописец (ПСРЛ, XXXI, 48) утверждают, что она простояла 165 лет. А Владимирский летописец (ПСРЛ, XXX, 38). — 162 года. Никоновская летопись не указывает дату постройки, но отмечает, что создал эту церковь «Иларионъ епископъ» (рубеж Х—ХІ вв.) — ПСРЛ, IX, 230. ь О. М. Рапов вполне уверенно утверждает, что «деревянный храм Богородицы» в Ростове был построен в 992 или следующем, 993 г. С этими выводами соглашаются и некоторые исследователи региона. См.: Рапов, 1988. С. 316; Седова, 1997. С. 195. Летописи по-разному именовали церковь. Одни «соборной» (ПСРЛ, II (1843 г.), 258; V, 72; VII, 313; XV, 114; XVI, 39; XXVI, 31; XXX, 37; XXXIV, 56; XXXVII, 161), другие — просто «Успения Богородицы» или «Пресвятой» (ПСРЛ, IX, 64; XXI, 109; XXIII, 15; XXVII, 215, 314; XXVIII, 172; XXXI, 47; XXXIII, 29; XXXVII, 25, 64), а Сокращенный летописный свод 1497 г. ошибочно — «Троицкой» (ПСРЛ, XXVIII, 18).
86 Разыскания о Ефреме Переяславском в церкви Богородицы, «юже бе создалъ прежебывшии его епископъ»19. Из чего можно заключить, что храм существовал в Ростове еще до появления Леонтия, т. е. до 1070-х гг. О времени строительства собора остается только гадать, причем рубеж X—XI вв. остается для этого наиболее вероятным периодом. Именно тогда был произведен перенос Ростова с р. Сары на берег озера Неро20, а также вполне своевременными были мероприятия по христианизации края. Однако, например, А. Н. Насонов предполагал, что строителем Ростовской церкви мог выступать Владимир Мономах, посланный отцом в Ростов в 1068 г.а Основой конструкции исследователя было предположение, что Мономах выступил и инициатором переноса города с реки Сары21. Но это не подтверждается археологическим обследованием. К тому же сложно представить столь самостоятельные действия 15-летнего князяь. В 1068 г. молодой Владимир Всеволдович ходил на Северо-Восток только для сбора дани и в ознакомительных целях22. Тогда он не был самостийным властителем и во всем следовал в русле указаний отца, располагавшего всеми полномочиями ростовского князя, но никогда не посещавшего этого краяс. Позднейшая слава Владимира Мономаха и активные действия по обустройству Ростово-Суздальской а Насонов, 1951. С. 181; Кучкин, 1971. С. 26-27. О поездке Владимира Мономаха в Ростов, упомянутой в его «Поучении детям» см.: Ивакин, 1901. С. 145-146; Орлов, 1946. С. 141. ь Владимир Мономах родился в 1053 г. (ПСРЛ, 1, 160). Ср.: Орлов, 1946. С. 89; Рапов, 1977. С. 137. с Воронин, 1961. С. 25. Рассказ Яна Вышатича в Лаврентьевской летописи под 1071 г. демонстрирует Ростов и Белозеро под властью Святослава, а в «Поучении Владимира Мономаха» Ростов показан владением Всеволода еще до 1073 г., вокняжения Святослава в Киеве (ПСРЛ, I, 170-171, 238). В современной науке утвердился тезис А. Е. Преснякова о невозможности «отчетливо разграничить территориально и хронологически владельческие права Святослава и Всеволода на русском северо-востоке» (Пресняков, 1993. С. 40-41; Фро- янов, Дворниченко, 1988. С. 224).
Часть 1. Свидетельства 87 области навсегда вписали его имя в местные легенды и припоминания в качестве основного (первого и главного) строителя на Северо-Востоке Руси. Именно гак он представлен одним из авторов Киево-Печерского Патерика владимирским епископом Симоном (1215—1226 гг.) в Послании черноризцу Поликарпу. В качестве примера Симон приводил созидательную деятельность Владимира Мономаха: «И ко с&оемь княжении христолювець Блддимер, вземь меру кожесткеныд тол церкви печерьскыд, ксемь подоби- емь гьздд церковь в грдде Ростове: в высоту, и в ширину, и в долготу, но и письма на хлртии написавь, идеже кииждо прлздник в коемь месте написан есть, сил воя в чин и подоБне сотвори по оврдзу великол тод церкви БогонАзнАмендныА. Сын же того Георгии князь, слыша от отца ВлддимерА, еже о тон церкви сотворися, и тон ко своемь княжении създд церковь во грдде Сужддле в ту же меру. Яко по лете\ вся та рлспАдошлся, сид же единд Богородичнд превывлет в векы»23. Η. Н. Воронин, проанализировав текст, отметил, что «не совем ясно, о каких именно храмах говорит епископ Симон в заключительной фразе», и выделил основные варианты: «та» — это ростовская или суздальская, а «Богородичнд» — это печерская или суздальская церкви24. Примечательно, что ранее в статье посвященной «легенде о Мономаховом соборе в Ростове», исследователь высказывался более категорично: «та» — это суздальская церковь, а «Богородичнд» — это печерская25. Для концепции Η. Н. Воронина, изложенной подробно в этой статье, второй (категоричный) вариант более приемлем. Он решает для ученого сразу несколько задач: 1) позволяет датировать послание Симона Поликарпу: ведь известно, что Суздальский собор был разрушен в 1222 г. и к 1225 г. возведен заново, а следовательно, послание написано владимирским епископом «не ранее 1222 г. и скорее после 1225 г.»26; 2) текстологически дискредитирует сообщение о ростовском соборе Мономаха: его строительство предстает некоей измышленной книжником
88 Разыскания о Ефреме Переяславском переходной стадией от Печерской церкви к Суздальской. В целом подобная транскрипция дает повод Η. Н. Воронину говорить о политических мотивах составления Симоном легенды о ростовском соборе. Ореол славы Печерского монастыря и Киева переносится на Владимир, вызывающий умильное восхищение Симона. К 20-м гг. ХП1 в. Суздаль пришел политически ослабленным. Он во всем следовал в русле политики Владимира Залесского и не воспринимался как соперник. В письме Симона демонстрируется наличие прямой субстанциальной связи между Киевом и Владимиром через надуманное посредничество Ростова, то есть рассказ о строительстве «является целиком вымышленным»27. В более поздних работах Η. Н. Воронин смягчал акценты, но канву концепции оставлял прежней. Ученый признавал существование в Ростове до 1160 г. только соборной дубовой церкви Богородицы, «построенной, видимо, при епископе Леонтии», а возможно, и при содействии Мономаха, посетившего земли в 1068 г. Кроме этого, Владимир Мономах строил только в Суздале, где возвел каменный собор и каменный же княжеский двор28. Все эти заключения Η. Н. Воронин выстроил на анализе цитированного выше отрывка из Киево-Печерского Патерика. Прежде всего исследователь отметил, что глагол «създа» используется в письме Симона исключительно «для обозначения каменного или кирпичного здания», а следовательно, речь должна идти о каменной церкви в Ростове29. При этом ученый привлекает содержащийся в Патерике рассказ Поликарпа (адресат епископа Симона) о живописце Алим- пии. В этом сообщении говорится о том, что икона, написанная Алимпием, была отправлена в Ростов на рубеже ХІ-ХП вв., а также упоминается крушение в 1204 г. каменной кафедральной церкви Ростова, которую, в полном согласии с Симоном, Поликарп считал построенной Владимиром Мономахом:
Часть 1. Свидетельства 89 «Езем же ЕлАдимерь едину икону святую Богородицю и посла в грлд Ростов, в тлмо сущую церковь, ю же сам созда, иже и доныне стоить, ей же аз слмовидець κωχ. Се же при мне сътворися в Ростове: церькви той падшися и та икона вез вредл превысть, и внесенА высть в древяну церковь: яко же изгоре от пожлрА, икона же та вез врелд превысть, нн знАмения огненлго на севе имущи...»30. Сообщение Поликарпа несомненно относится к 1204 г., когда рухнул ростовский собор постройки 1161 — 1162 гг. Археологические данные говорят о том, что до строительства в 1161 г. площадь под зданием никогда не была занята каменной постройкой. Это могла быть только деревянная, «дубовая» церковь, сгоревшая в 1160 г. Налицо явное противоречие: с одной стороны, согласно сообщению, Мономах строит каменную церковь на этом месте, а с другой, мог построить только деревянную. К тому же Η. Н. Воронин привлекает «очень правдоподобное» сообщение поздней «Летописи о ростовских архиереях» (конец XVII в.), написанной Св. Дмитрием Ростовским и дополненной ярославским епископом Самуилом. Здесь говорится о существовании в Ростове до 1160 г. деревянной церкви и категорически утверждается, что церковь 1161 — 1162 гг. была первой каменной31. На этом месте ученый разводит руками и склоняется к мысли о недостоверности сообщений Патерика, а каменный храм Мономаха в Ростове признает очередной «печерской легендой»32. Выводы Η. Н. Воронина по данному вопросу признаются окончательными и используются в современных работах*. Однако обязательство рассматривать все проблемы, связанные с Ефремом Переяславским, а строительство в Ростове не могло проходить без его а Ростовский собор Владимира Мономаха в исследованиях чаще всего даже не упоминается. См., например: Раппопорт, 1982. С. 61—62; Иоаннисян, 1985. С. 141; Фроянов, 1995. С. 610.
90 Разыскания о Ефреме Переяславском участия, навязывает нам необходимость углубиться в ткань этого вопроса. Уже при первом приближении положение выглядит крайне двусмысленно. С одной стороны, Η. Н. Воронин не перестает утверждать, что сообщение Патерика целиком вымышленно, а с другой стороны, предлагает компромиссное решение, признавая церковь Мономаха в Ростове деревянной, по всей видимости подразумевая церковь, в которой похоронен епископ Леонтий. Последний вариант возможен лишь в двух случаях: 1) Церковь построена в первый приезд Мономаха в Ростов в 1068 г. 2) В сообщении Патерика совмещены образы двух Владимиров, Святого и Мономаха, и строительство церкви относится к Владимиру Святому. Оба варианта весьма сомнительны, но в целом исходя из контекста можно понять, что Η. Н. Воронин склоняется к первому33. Предлагая компромисс, исследователь демонстрировал сомнения в правильности избранного пути. Присмотримся к сообщению Патерика. Там говорится, что Мономах строил церковь в Ростове, его сын Юрий, прослышав [«слыша»] (!) про то [«еже о той»] (т. е., видимо, про обстоятельства постройки), создал такую же. У Мономаха почти всегда сохранялись ровные отношения с Печерским монастырем34, собор которого был избран образцом. Юрий, должно быть, во всем следовал отцу. Но какую церковь он избрал в качестве прототипа — ростовскую или печерскую? Если мы обратим внимание, что авторы Патерика всегда обозначают Печерский собор «Бого- ндзндменАнкіА» или «БогороднчнА» и никогда не применяют к нему обывательские выражения «та» или «тон», то мы поймем, что речь в сообщении идет о копировании Юрием ростовской церкви. Цепь заимствований ясна: Киев — Ростов — Суздаль. Если в конец этого ряда поставить Владимир, то получится весьма достоверная картина. Епископ Симон именно ей и следовал. В ней нельзя принизить ни одного звена — пострадает вся схема. Теоретически картина
Частъ 1. Свидетельства 91 представляется верной, но, к сожалению, она не подтверждается фактической стороной: археологические данные о ростовском соборе Мономаха отсутствуют. Попробуем вернуться к письменным источникам. Большой интерес вызывает последняя фраза используемого отрывка из послания Симона Поликарпу: «Яко по летех вся та распадошася, сид же единд Богородичнд преБывдет в векы». Выше приводились предложенные Н. Н. Ворониным варианты храмов, упомянутых здесь. Ученый склоняется к мысли, что сначала говорится о суздальской церкви, которая, должно быть, «вся распадошася». Действительно, в летописи под 1222 г. есть указание на уничтожение храма ради постройки нового. Но здесь говорится, что Юрий Всеволдович заложил в Суздале новую каменную церковь «нд первемь месте здздрушикь стдрое здднье, понеже оучдлд ве рушитися старостью и верхъ ея впал ве»35. То есть основными причинами нового строительства были общая ветхость и крушение кровли старой церкви. Археологические раскопки показали, что при разрушении «здание оказалось еще очень прочным, так что его стены пришлось ронять, подрубая кладку снаружи»36, т. е., собственного говоря, рушить. При этом Н. Н. Воронин делает любопытное предположение: «видимо, судьбу древнейшего храма на северо-востоке решила не столько его “ветхость”, сколько его строгий стиль, уже не отвечавший новым художественным взглядам, воспитанным на роскошном уборе Дмитриевского собора и других построек столицы»3. Таким образом, церковь ни в коем случае не сама «распадошася», но целенаправленно и немалым трудом разрушена. Могли епископ владимирский Симон говорить о саморазрушении собора, когда он сам был очевидцем событий? Скорее всего, нет, а следовательно, первым упоминаемым в рассматрива- Воронин, 1961. С. 38. Результаты раскопок последних лет доказывают неверность мнения о скудном убранстве и «строгом стиле» собора, скорее наоборот.
92 Разыскания о Ефреме Переяславском емой фразе храмом должен быть Ростовский. Вторая же упоминаемая церковь («Богородичнд»), как и считал Η. Н. Воронин, была Печерской. Итак, если предположить, что речь в заключительной фразе использованной цитаты идет о Ростовском и Печерском храмах, то ростовский храм Владимира Мономаха должен был саморазрушиться. Любопытно, что та же участь предположительно постигла и многие другие постройки Мономаха: Смоленский и Суздальский соборы, некоторые храмы в Переяславле. В каждом отдельном случае традиция сохраняла имя первостроителя храма, а не князей, достраивавших, порою совершенно перестраивающих здание. В Смоленске собор считался Мономаховым, хотя Ростислав Мстиславич практически построил новое здание (до 70% плинфы собора относится к его времени, хотя плинфу образца начала века он мог использовать и при новом строительстве)3. О Суздальском храме летопись под 1222 г. говорит, что строил его Мономах, хотя известно о его значительной, потребовавшей вторичного освящения, перестройке в 1140-е гг. при Юрии Долгоруком5. Освящение Суздальского собора в 1150 г. а Смоленский собор, заложенный Мономахом, был закончен Ростиславом Мстиславичем в 1130-х гг. и освящен епископом Мануилом 15 августа 1150 г. (Каргер, 1964. С. 14-15; Воронин, Раппопорт, 1979. С. 27, 33). Я. Н. Щапов категорически отвергает достройку собора в 1030-е гг. По его мнению, «строительство собора было закончено еще до учреждения епископии, к 1136 г.», а Ростислав мог вести какие-либо работы вокруг собора (установка подпорок к зданию, возведение княжеских хором и т. п.), чем объясняются находки плинфы времени Ростислава в районе предполагаемого расположения Смоленского собора Мономаха (Щапов, 1972. С. 140-141, 143, 145). Тем не менее многие современные исследователи считают допустимым факт достройки собора в 1130-е гг. (Тихомиров, 1956. С. 356-357, прим. 3; Воронин, Раппопорт, 1979. С. 27, 33). ь По мнению А. Д. Варганова, при Юрии Долгоруком вообще был построен совершенно новый собор (Варганов, 1977. С. 249). П. А. Раппопорт считал, что «такое предположение
Часть 1. Свидетельства 93 Η. Н. Воронин считал бесспорно вторичным37, причем никаких аргументов в пользу существования «первого» не приводил (да и кто мог этим заниматься, если после Исайи (ум. 1091 г.) в Ростове не было епископа до середины XII в.)а. Постройка собора датируется на основе того, что поздний летописец приписывает создание этого собора Мономаху, а также исходя из рассмотренных данных Патерика, где этот храм упоминается в контексте связей с Ростовским собором38. Интересно предположить, что собор вообще впервые был освящен при Юрии, а при Мономахе только заложен. Кстати, и в Патерике Суздальский храм связывается именно с Юрием, а не с Мономахом. Кто же прав? Попробуем подойти к проблеме с другой стороны: если предположить, что Владимир Мономах все-таки построил собор в Ростове, существенно ли изменится принятая в науке структура строительной деятельности на Северо-Востоке Руси? Как будто решительных изменений не наблюдается, наоборот, появляется новая стройность и логичность11. Ведь Мономах был именно не подтверждается достаточно убедительными данными» (Раппопорт, 1982. С. 59). а Воронин, 1961. С. 50. Предполагалось, что первое время после смерти епископа Исаии ростовскую кафедру совмещал с переяславской епископ Ефрем, то есть Ефрем Переяславский — так в изложении М. Д. Приселкова (Приселков, 1913. С. 291—292). А. А. Титов указывал также на легенду о существовании в промежутке между Ефремом (ум. до 1105 г.) и Нестором (еп. ростовский с 1147 г.) ростовских епископов Прохора (1119-1130 гг.) и Иоанна (1131-1147 гг.) — ЛРА, 1890. С. IV, С. 5, 6 примечаний. ь Любопытно, что А. Н. Насонов, указывая на отсутствие систематического летописания на Северо-Востоке Руси до конца 50-х гг. XII в. (Насонов, 1969. С. 138—139), отмечал, что отдельные записи летописного характера делались при ростовском Успенском соборе, возможно, уже в первой половине XII в. (Насонов, 1969. С. 119-120, 122). Имелось в виду, вероятно, что записи велись при деревянном соборе Ростова, который сгорел в 1160 г. Н. Н. Воронин также считал, что
94 Разыскания о Ефреме Переяславском Ростовским, а не Суздальским князем, как и Юрий. Ростов являлся на рубеже XI—XII вв. главою волостиа. Епископская кафедра находилась также в Ростове. С постройкой в начале XII в. каменного храма в Суздале возникал серьезный перекос в расстановке сил на Северо-Востоке. В этом убеждает то значение, которое придавали возведению и размерам соборной церкви городские общиныь. Наличие большого каменного храма у города существенно выдвигало его среди других, равных ему прежде по значению городов. Возводя новые крепости, Юрий Долгорукий не забывал в каждой из них построить собор, от этого зависел престиж молодого поселения, это привлекало к нему «в первой половине XII в. в Росто во-Суздальской земле существовало летописание, которое началось с 60-х гг. XI в. в Ростове, а затем было перенесено в Суздаль» (Воронин, 1965. С. 38-39). М. Д. Приселков скептически относился к ростово-суздальскому летописанию до Владимирского свода 1177 г. Он отмечал, что «северо-восточные известия начинаются с 1120 г.», но относил их к южнорусским источникам (Приселков, 1996. С. 64-65). Сейчас считается признанным существование в начале ХП в. «Старого Ростовского Летописца», о котором упоминал и который использовал владимирский епископ Симон для составления посланий Поликарпу. См.: Лимонов, 1967. С. 27. Важно подчеркнуть, что епископ Симон, когда писал о Ростовском и Суздальском соборах, использовал «именно письменные» (Лимонов, 1967. С. 25- 26), а не устные, как считал М. Д. Приселков (Приселков, 1913. С. 254) местные источники. а См.: Насонов, 1951. С. 181; Фроянов, Дворниченко, 1988. С. 228—230. Характерно, что Олег Святославич, только захватив Ростов, объявил себя Ростово-Суздальским князем. — ПСРЛ, I, 237; II, 227. ь Курбатов, 1988. С. 293-294; Фроянов, 1995. С. 602. Многочисленные домыслы о переносе княжеской резиденции в Суздаль в конце XI в. (Соловьев, 1993. С. 529, 726 (прим. 322); Воронин, 1961. С. 50) не имеют под собой серьезных оснований. Об «экстерриториальности» древнерусских князей см.: Фроянов, 1995. С. 228, 601. К концу XI в. Суздаль можно назвать «сложным комплексом общинных поселков» (Варганов, 1946. С. 133), а собственно монолитным городом он стал лишь после укрепительных мероприятий Мономаха.
Частъ 1. Свидетельства 95 сельскую округу. Неужели Мономах собирался настолько принизить значение Ростова ради маленького погоревшего Суздаля? Действительно, роль Суздаля в Залесском крае с начала XII в. неуклонно растет, его община усиливается и политически, и экономически39. Волостью управлял некий «дуумвират» городских общин Ростова и Суздаля40. Паритет сил сохранялся вплоть до второй половины XII в. Он не претерпел особых изменений даже после постройки в Ростове собора, значительно превышавшего размерами Суздальский да и все другие па Северо-Востоке. Даже позже, когда политический паритет был нарушен и претензии на власть в области со всей силой заявил Владимир Залесский, Ростов продолжал сохранять статус столицы епархии вплоть до конца XII в. При этом из рассуждений историков следует, что до 1160 г. в Ростове был только деревянный храм, хотя и «чудной» резьбы (или конструкции)3. В то время во Владимире Залесском было уже три каменных храма, в Суздале — два, по одному в Кидекше, Переяславле Залесском и Юрьеве. Очень странная, если не сказать фантастичная ситуация! Рассмотрим другой аспект проблемы: какова политическая необходимость измышления Симоном легенды о Ростовском соборе Мономаха? Если владимирский епископ хотел связать свою епархию с Печерским монастырем и Киевом духовными узами, то, вероятно, это можно было сделать непосредственно через Суздаль. Это было бы даже удобнее (авторитетнее) — цепочка сужалась, а Ростов устранялся. Может быть, Симон не хотел миновать законной иерархии от Ростова к Суздалю? Тогда отпадает версия Н. Н. Воронина о сознательном занижении роли (значения) Ростова как духовного звена между Владими- аДаже сакрализованная языческой традицией (Фроянов, 1995. С. 158, 603), церковь «от древес дубовых» не могла противостоять каменным (кирпичным) постройкам.
96 Разыскания о Ефреме Переяславском ром и Киевом и как церковно-политического центра области. Круг замыкается. Следует признать, что концепция Η. Н. Воронина о политических мотивах измышлений епископа Симона о ростовском соборе Мономаха оказывается выстроенной на зыбком фактическом основании. Твердую почву она обретает лишь с учетом того тезиса, что в последней фразе цитированного фрагмента Патерика говорится о Ростовской и Печерской церквях. В такой трактовке у Симона действительно можно усмотреть некоторые политические намерения: в Ростове церковь «распадоша- ся», а в Печерском монастыре (и возможно, в умалчиваемом Суздале) «пребывает в векы»а. Все вышесказанное приводит нас к убеждению, согласно которому письменные источники не дают повода утверждать отсутствие в Ростове собора, построенного Владимиром Мономахом, — более вероятно обратное15. К 1160 г. каменного собора в Ростове не было, но это не значит, что его там не было ранее — он мог быть недостроен Мономахом или разрушиться («распадошася») через некоторое время. Конечно, это умозрительная, но вполне допустимая конструкция — сложно допустить, что Владимир Мономах и митрополит Ефрем забыли о престольном Ростове Великом. Однако нет никаких сомнений, что определенный приоритет Суздаля был заложен уже тогда. Одним из поводов для этого было полное уничтожение города в 1096 г. Произошло полное обновление старого областного центра, и у князя возникла очень удачная возможность как продемонстрировать свои строительные возможности, так и заложить собственный властный центр в пику старорежимному Ростову. а Основываясь на таком заключении, можно утверждать, что Симон писал свое послание Поликарпу до 1222 г. ь Некоторые исследователи продолжают придерживаться мнения, что Владимир Мономах строил в Ростове храм: Л РА, 1890. С. 1-2; Кузьмин, 1977. С. 175; Оболенский, 1998. С. 466; др.
Часть 1. Свидетельства 97 § 4. СМОЛЕНСКИЙ СОБОР Благодарные жители Суздаля сумели сохранить добрую память о князе-восстановителе Владимире Мономахе и его деятельном сподвижнике митрополите I фреме. Именно им приписывается строительство первого на Северо-Востоке достоверно известного кирпичного сооружения, Суздальского собора41. Однозначно указывая на инициаторов создания храма, известие Лаврентьевской летописи ничего не говорит о времени самих работ. Как отмечалось выше, i корее всего, в Суздале еще не было каменного собора но время пожара 1096 г.: очевидец событий должен ныл его упомянуть, но вспомнил лишь о деревянной церкви Дмитрия42. Следовательно, это и есть нижняя граница возможного периода строительства. Верхняя граница определяется с большим трудом. Годы правления Владимира Мономаха (Переяславль: 1094—1113 гг.; Киев: 1113—1125 гг.)а достоверно известны, но годы жизни второго участника событий, І фрема Переяславского, всегда указывались в гада- 1 Мы оставим в стороне спор о том князе, который остался в Ростове после событий 1096 г. Разгромив Олега, Мстислав поспешно покинул Северо-Восток и отправился в свой Новгород «молитвами приподобного епископа Никиты» (ПСРЛ, I, 240; II, 230). Возможно, новгородцы боялись, что князь оставит их ради Ростова, а следовательно, тогда в Ростове не было князя. Ср.: Рапов, 1977. С. 140. Однако после Мстислава там должен был кто-то остаться для организации восстановительных работ в регионе. Благодаря трудам российских историков на этом посту побывали почти все дети Владимира Всеволдовича — Изяслав, Юрий, Ярополк, Вячеслав (Янин, 1960. С. 119-120; Воронин, 1961. С. 26; Рапов, 1977. С. 141-142; Кучкин, 1984. С. 71; Фроянов, Дворниченко, 1988. С. 224-225). Однако создателем Суздальского собора назван в летописи именно Мономах, который, надо полагать, и оставался верховным сюзереном Северо-Восточных земель. Ср.: Воронин, 1961. С. 27. О «прекарном характере» княжения в Ростове до смерти Владимира Мономаха см.: Кучкин, 1984. С. 71.
98 Разыскания о Ефреме Переяславском тельной форме: умер в период с 1096 по 1105 г. Попробуем уточнить дату его смерти. Приехавший на Русь в декабре 1104 г. новый киевский митрополит Никифор 12 ноября 1105 г. назначил в Переяславль епископа Лазаря (ум. 16 сентября 1117 г.), бывшего до того игуменом Выдубицкого монастыря (упом. в 1088 г.)а. Судя по всему, это был следующий за Ефремом епископ Переяславский15, то есть переяславская митрополия к 1105 г. была расформирована. Академик А. С. Орлов, ссылаясь на М. Д. Приселкова, видел в этом некоторое смещение симпатий Владимира Мономаха от Печерского монастыря к греческой патриархии, что, возможно, было связано со смертью Ефрема43. Как бы то ни было, смерть Ефрема следует относить к периоду не позднее, если не ранее 1104 г. Однако существуют и иные наблюдения. Ефрем был главою Переяславской митрополии, в которую входили как Ростов, так и Смоленск. В Смоленске в это время, как считают историки, своей кафедры не было, а следовательно, и он изначально относился к Переяславской епархии. При изучении этой проблемы очень любопытным оказывается сообщение «Жалованной записи смоленского князя Ростислава Мсти- а ПСРЛ, 1, 207, 281; II, 199, 257; VII, 20; XV, 189, 167; Татищев, 1995. С. 124, 125. В Лаврентьевской летописи датой смерти Лазаря названо 16 сентября 1118 г. (ПСРЛ, I, 291). ьТак считают русские летописные источники. Тверская летопись приводит список всех девяти переяславских епископов (составлен никак не ранее 1533 г.): «1 бо бысть епископь Переяславлю Петръ, 2 Ефремъ, 3 Лазарь, 4 Силивестръ, 5 Иоанъ, 6 Маркель, 7 Евфимий, 8 Павелъ, 9 Симеонъ, иже и последний», так как убит был татарами в 1238 г. (ПСРЛ, XV, 373-374). Ср.: Лейбович, 1876. С. 224. Отметим, что согласно 25 правилу Халкидонского собора «хиротония для вдовствующих епископий должна совершаться в продолжение трех месяцев» (Соколов, 1922. С. 205), то есть если бы церковные нормы соблюдались строго, то освобождение переяславской кафедры должно было произойти летом 1105 г.
Часть 1 Свидетельства 99 славича с датой 1150 г. сентября 30 церкви Богородицы и епископу на земельный участок»: «[Л] се и еще и холмъ длю святей Богородици и епископу, яко же дано дедом моим Володи [м] ером Семе- онови преже епископу строити ндряд церковный и утвер- 44 женье» . Это единственное сообщение о существовании в Переяславле между Ефремом и Лазарем епископа Симеона. Я. Н. Щапов однозначно ставил Симеона после Ефрема и называл переяславским епископом. Ученый считал, что «передача епископу Симеону смоленского холма для устроения церкви и заложение ее — близкие или одновременные события»45. А. Поппэ соглашался с этим предположением46. Ростислав Мстиславич писал в Уставной грамоте Смоленской епископии: «Приведох епископд Ѳмоленску, здоумдв с людьми своими, по повелению отца своего святого, еже хотев при животе своем сътворити, [и] но есть [зд]е первее сего не бывало епископьи, да яз недостойный, грешный се оустдвляю епископью...»47. Здесь говорится, что до того, как Мстислав Владимирович захотел создать в Смоленске епископию, там епископии не было. Но когда он хотел это сделать? В 1101 г. или после 1125 г.? Чаще всего отвечают, что после 1125 г., но это противоречит ясному и четкому летописному известию 1101 г. о закладке Владимиром Мономахом Смоленского собора: «В се же лето Володимеръ заложи церковь оу Омо- леньске святое Богородице кдмяну епискупью»48. Кроме Ипатьевской, такое же известие содержат и многие другие летописиа. «Епископья» церковь — это та, где службу ведет епископ, и такая церковь в епар- аПСРЛ, VII, 18; IX, 137; XV, 188; XX, ч. 1, 101; XXI, 186; XXIII, 28; XXV, 24; XXX, 55; XXXIII, 40; XXXIV, 71; Татищев, 1995. С. 286. Новгородская IV (под 1100 г.), Владимирский летописец (под 1100 г.) и Холмогорская летопись пропускают слово «епископья».
100 Разыскания, о Ефреме Переяславском хии одна: Смоленский собор никак не мог быть главным храмом переяславской митрополии. В 1101 г. речь должна идти о закладке главного храма Смоленской епархии, которая в свою очередь замыкалась на Переяславского митрополита". И Симеон должен был быть епископом смоленским, причем есть основания полагать, что и Ефрем в то время еще был жив. На эту мысль наводят сообщения некоторых русских летописей, которые называют точную дату закладки Смоленского собора: Никоновская (некоторые списки) говорит «месяца маиа 2, въ 3 часъ дне» в 1101 г., а Новгородская IV и Владимирский летописец относят события к «марта 7, на средокрестье» в 1100 г.49 В свидетельстве Никоновской нам видится достаточно прозрачная попытка связать Смоленский храм с культом Бориса и Глеба (перенесение мощей — 2 мая), развитым здесь позже. Например, у В. Н. Татищева это место читается так: «маиа 3-го дня»50. Учитывая то, что в половине списков Никоновской летописи цифра 2 отсутствует, позволим предположить, что речь идет об описке. Возможно, первоначально текст читался так: «лиі з», то есть «марта 7». Утрата титла и неточность в написании привела к прочтению — «маиа 3» у В. Н. Татищева и «лми в» в Никоновской летописиь. С другой стороны, весьма примечательна дата 7 марта — вереду 7 марта 1100 (6608 сентябрьского) г. действительно было средокрестье^, а также память Свя- а ДКУ. С. 144-145; Щапов, 1989. С. 43. Отдельная Смоленская епископия учреждена в 1136 г. (Щапов, 1972. С. 138; Щапов, 1989. С. 31, 43, 48; Алексеев, 1980. С. 242; Тихомиров, 1956. С. 355). Вероятно, мероприятия по учреждению епископии в 1100—1101 гг. не были завершены. ь Перемена «марта» на «май» встречается и в других списках ПВЛ: ПСРЛ, I, 280-32, 33. с С. В. Цыб считает, что Смоленский собор был заложен 2 мая 1109 г., то есть в воскресенье 2 мая 6609 г. по антиохийской ультрамартовской системе времяисчисления (Цыб, 1995. С. 28). Дату 7 марта 6608 г., которая фиксируется большинством летописцев в качестве момента основания Смоленского
Часть 1. Свидетельства 101 пях мучеников епископов Херсонских Василия, Ефрема, Евгения, Елпидия, Агафодора, Еферия и Капитона3. Согласно Житию, Св. Василий и Ефрем были направлены в начале IV в. Иерусалимским епископом «брмоном» на проповедь в Херсонес и далее «в глубь Скифии»: «бфремд же к Окифию, Василия же к Херсонь»ь. Оба они пострадали за веру от язычников: «Не преклонивъ глАвоу истукдн’нымъ, вфре(л\) рддуется, пре- клонь севе тлковомоу меню. бфремл др’хи’иерея в’седмыи собора, С. В. Цыб признает выдумкой, результатом того, что «составитель правостовского источника свода 1448 г. перепутал две постройки богородичных храмов, сделанные Владимиром Мономахом: в Смоленске 2 мая 1109 г. и в Пере- яславле-Русском на средокрестье 28 февраля 1098 (6606) г.» (Цыб, 1995. С. 103, прим. 28). Остается непонятным путь, по которому летописец привел эти две даты (2 мая 1109 (6609 г. и 28 февраля 1098 (6606) г.) к такому «общему знаменателю», как 7 марта 1100 (6608) г. Трудно также допустить, что переписчик-священнослужитель перепутал церковь «на княже дворе» в Переяславле с главным епископальным собором Смоленска. Полагаем, что поиски признаков антиохийского времяисчисления в ПВЛ привели С. В. Цыба к слишком неуклюжей конструкции, обоснование которой затруднительно. Следует также заметить, что С. В. Цыб за «средокрестье» принимал воскресный день на Крестопоклонной седмице Великого поста. Однако Средокрестьем и Преполовением Св. Четыредесятницы называли именно среду четверной седмицы Великого поста, как это и указано в любом церковном справочнике (см., например: Булгаков, 1913. С. 576). На особую службу в этот день указывает и Студийско-Алексеевский устав, который, кстати, предполагает вынос Креста во все дни Крестопоклонной седмицы (Пентковский, 2001. С. 130, 243). а Вершинский, 1856. С.38; Сергий, 1901. С. 67; Булгаков, 1913. С. 110-111. Древнейший русский список Жития этих святителей находился уже в Супрасльской минее (XI в.). ьЛашкарев, 1906. С. 34-35, 37-38, 75. Одно из поздних прочтений: «Ефрема въ Оугры, в Корсунь Василиа» (Лашкарев, 1906. С. 74). В Четьих-Минеях Дмитрия Ростовского отмечено, что Ефрем сначала проповедовал в Херсоне, а затем «иде в Скифы окрестъ Дуная» (Серафимов, 1868. С. 121, прим. 4). Все остальные херсонские епископы, чья память отмечается 7 марта, жили позже.
102 Разыскания о Ефреме Переяславском ллечь посбЧб. Влачи (м) Василии рукам д зело Бесящихся, руце съкроуши зело Бесящейся льсти»51. Практически, эти святители выступали первокрестителями Херсонеса и Скифии, причем для Скифии таковым выступал именно Ефрем52. Возможно, они представлялись и первокрестителями Руси, хотя вскоре были заменены на первокрестителя Византии Андрея Первозванного. Подобный угол зрения позволяет определить акцию закладки собора 7 марта 1100 г. очень символичной: именно верховные властители (светский и церковный) с христианскими именами Василий (Владимир Мономах) и Ефрем выступают инициаторами и создателями первого Смоленского храма3 * *. Надо полагать, в этом событии должны были участвовать и Владимир Мономах, и Ефрем Переяславский6. Если бы последний уже умер, то мероприятие утратило яркость и актуальность. § 5. СУЗДАЛЬСКИЙ СОБОР Из вышеизложенного можно заключить, что в 1100 г. Ефрем еще был жив, а если связать закладку церкви Св. Андрея в Переяславле с именем родившегося там Андрея Владимировича, то для 1102/1103 гг. у нас также есть свидетельства о деятельности Ефрема. Следовательно, переяславский митрополит должен был покинуть мир никак не ранее 1103 и не позднее 1105 г.с 3 Смоленский собор Мономаха полностью перекрыт поздней постройкой и не доступен для археологического обследования. В 1965 г. разведка выявила развал плинфы, но пропорции здания определить не смогла (Раппопорт, 1982. С. 89). ь Следует отметить, что Греческая Церковь в XI в. знала только два дня с памятью имени Ефрем: 28 января и 7 марта. Только в Западной Европе было известно еще и 18 июня (Grumel V., 1958. Р. 323). с Е. Е. Голубинский, а вслед за ним и другие исследователи, считал, что Ефрем умер ок. 1100 г. (Голубинский, 1903. С. 211; Поппэ, 1968. С. 107; Poppe, 1965. Р. 518).
Часть 1. Свидетельства 103 Таким образом, выясняются возможные временные рамки для закладки Суздальского собора: между 1096 и 1104 гг. (то есть скорее между 1097—1103 гг.). Напомним, что в 1096 г. Суздаль полностью уничтожен, а заинтересованность Мономаха в реанимации значительного торгового и оборонительного центра в этом регионе кажется понятной. Скорее всего, для организации восстановительных работ князь лично побывал на Северо-Востоке, где и участвовал в закладке (и/или освящении) Суздальского собора. В своем «Поучении детям» он упоминает 83 своих «пути», среди которых имеется 4 поездки в Ростов, самая ранняя из которых была вообще первым значительным путешествием молодого Мономаха: «первое к Ростову идохъ сквозе Вятиче, посла мя отецк»53. Общепризнанной датой этой поездки считается 1068 г.а Следующий раз Ростов в «Поучении» упоминается значительно позже: «И Смолиньску идохомъ Давыдомь смирившеся паки, идохомъ другое с Воронине, тогда же и Торци придоша ко мне ис Половець. и Читеевичи. идохомъ противу имъ на Ѳулу. И потомь паки идохомъ к Ростову на зиму. И по 3 зимы ходихомъ Ѳмолинску. И G6 НЫН6 ИДУ Ростову и пакы, с Святополкомъ. гонихомъ по Боняце. но ли оли оукиша и не постигохомъ ихъ. и потомъ по Боняце же гонихомъ за Роек, и не постигохомъ его и на зиму Смолинску идохъ. и-Ѳмоленска по Велице дни выидох и Гюргева мати оумре»ь. На Любечском княжеском съезде в 1097 г. Мономах «помирился» с Давыдом Святославичем, перенял у него Смоленск54, в который немедленно и направился для окончательного утверждения своей власти0. Весной а Соловьев, 1993. С. 705—706 (прим. 50); Ивакин, 1901. С. 145; Орлов, 1946. С. 141; Фроянов, Дворниченко, 1988. С. 224. А. Н. Насонов называл период с 1068 по 1072 г. (Насонов, 1951. С. 181). ь ПСРЛ, I, 249—250. Разбивка текста и заглавная «И» — летописные; выделения — Д. X. Ср.: Ивакин, 1901. С. 43—44. с Так понимал описанные в Поучении события И. М. Ивакин,
104 Разыскания о Ефреме Переяславском 1098 г. Владимир Мономах совершает поход на Сулу, который не упоминается летописью55. На зиму 1098/99 г. он едет в Ростов, откда возвращается в Переяслваль весной (вторая половина апреля) 1099 г.56 Затем Владимир три зимы подряд «ходит» в Смоленск. Далее в тексте «Поучения» следует одна из самых спорных строчек: «И се ныне иду Ростоку». Удивление у историков вызывает неожиданное употребление Мономахом настоящего времени. Исходя из этого многие пытались отнести фразу к времени написания самого «Поучения», то есть Владимир писал при поездке в Ростов около 1118 гЛ Другие, вслед за наиболее основательным и качественным комментатором «Поучения» И. М. Ивакиным, считали, что в данном месте допущена ошибка переписчика, который использовал порченый текст и восстанавливал его по собственному разумению6. И. М. Ивакин затруднялся предложить за которым следовал и А. С. Орлов (Ивакин, 1901. С. 197-198; Орлов, 1946. С. 147). В недавней работе С. В. Цыб высказал предположение о том, что указанное замирение произошло на княжеском съезде в Уветичах в августе 1099 г. (Цыб, 1995. С. 134, табл. VIII). Однако в Уветичах Владимир Мономах “мирился” не с Давыдом Святославичем, а с Давыдом Игоревичем, что никак не объясняет скорую поездку переяславского князя в Смоленск и создает крупный хронологический разрыв в изложении событий Поучения. Выходит, что после осады Стародуба (май 1096 г.) и вплоть до августа 1099 г. деятельный князь совершил только одну поездку (поход): “...и Стдродуву идохолгк на Ολγα занс ся вяше приложилъ к половцемъ, к на Бъ идо\омъ с Святополкомъ на Боняка за Рось и Смолиньску ндохомъ с Даыдомь смирившеся...” (ПСРЛ, I, 249). Приведенный текст Поучения нигде не выдает порчи или сбоя в изложении, наоборот — рассказ вполне связный и последовательный, то есть, если следовать логике С. В. Цыба, здесь описаны все поездки Владимира Мономаха более чем за 3 года! Подобное утверждение не может выглядеть убедительным. а Ивакин, 1901. С. 8. И. М. Ивакин вступал против мнения о поэтапном создании «Поучения», полемизируя по этому вопросу с А. А. Шахматовым. Ср.: Орлов, 1946. С. 91, 100- 107; Рыбаков, 1993. С. 461-462. ь Ивакин, 1901. С. 201-202. И. М. Ивакин не поленился по¬
Часть 1. Свидетельства 105 однозначное прочтение этой фразы в первоисточнике, а в качестве полемического варианта предложил: «И- Смолинъска иду Ростову»51. Ученый сознательно никак не аргументировал свое предложение, предоставляя проведение подробной разработки вопроса другим. Однако новых масштабных работ по комментированию «Поучения Владимира Мономаха» так и не было создано, а брошенная в пустоту фраза вдруг стала общепризнанной. Именно ее теперь используют при издании ПВЛ и Поучения в качестве первоначальной58. Д. С. Лихачев, при полном согласии с И. М. Ивакиным, даже усовершенствовал ее, лишив настоящего времени: «И-Смолиньска идох Ростову» (перевод: «Из Смоленска пошел я в Ростов»)59. Сейчас такое прочтение настолько утвердилось, что его публикуют даже без упоминания действительного текста Лаврентьевской летописи60. Полагаем, что для преобразования фразы «И-Смо- линъска» в «И се ныне...» («ис молиньска» в «ис еныне») переписчику потребовалось бы просто уничтожить текст и сочинить его заново (даже слово «ныне» Мономах более нигде не использует). Эти фразы не могут быть производными друг от друга ни в прямом, ни в обратном порядке: даже по объему первая превосходит вторую в два раза. 1) НС/НОЛИНЬСКАНДОр Ростову 2) ИС£Н1ІНГЬНД^ Ростову Гораздо легче в качестве первоисточника фразы № 2 представить следующий текст: 3) НСПІПЛГІНДО Ростову Предположив, что текст располагался в верхней части истрепанной страницы и титло вместе с верхушками букв было утрачено, можно получить очень похожую строчку, которая переводится: «и с епископомъ идохъ Ростову». При чтении текста Поучения видно знакомиться с фотографическим изданием Лаврентьевской летописи и утверждает, что эта фраза написана в источнике поразительно четко. До И. М. Ивакина мысль о порче текста в этом месте высказывалась Μ. П. Погодиным.
106 Разыскания о Ефреме Переяславском как Владимир Мономах экономил буквы: «с» всегда написано без «ъ» или «ь», а слово «ндо^ь» всегда с титлом («идо» — при письме очень похоже на «нді»). При орфографическом непостоянстве3 он вполне мог допустить и ошибку, из-за которой опытный переписчик пропустил знакомое сокращение слова «епископом»: «еігАлп» вместо «епплѵа» или «еппъиъ»ь. Скорее всего, Владимир Мономах написал: 4) І1СЕПІЛГАІ1Д0 Ростову При частичной утрате верхней части букв и титла этот вариант (№ 4) буквально воспроизводит текст фразы № 2: 2) исенъіН’Ьнд^ Ростову Предложенная реставрация рукописи Мономаха позволяет сделать переписчику меньшее количество ошибок, чем И. М. Ивакин и Д. С. Лихачев. А сообщение о том, что Мономах поехал в Ростов вместе с епископом, вообще выглядит своевременным, причем более для освящения храма, чем для его закладки. Таким образом, после трех зим (1099/1100, 1100/1101 и 1101/1102 гг.), проведенных в Смоленске, когда был заложен Смоленский собор (7 марта 1100 г.) и обустроена епископия, в 1102 г. Владимир Мономах отправился на русский Северо-Восток. В конце 1102 г. он, вероятно, еще оставался в Ростове, а возвратившись оттуда весной 1103 г., сразу направился на До- лобское озеро, где совещался с князьями по поводу похода на половцев, состоявшегося в том же году. 3 Например, в письме Олегу Святославичу Владимир Мономах в слове «епископ» пропустил первую букву («е») и написал: «ппа» (ПСРЛ, I, 254-т). ь Сокращение слова «епископ» обычно^писалось с вынесенной под титло буквой «с» и двумя «п»: «еппі». В нашем случае мы предполагаем, что титло (с буквой или без) было полностью утрачено, а «п» написано только одно, что иногда встречается. Например, в новгородском Евангелии 1270 года (ГБЛ. Ф. 256, № 105) написание с одной буквой «п» есть: «кпсд» (л. 159 г). См.: Седова, 1974. С. 83.
Частъ 1. Свидетельства 107 В Поучении в этом месте следует описание двух походов на хана Боняка. Летопись под 1103 г., однако, сообщает о сражениях с другими половецкими князьями, в частности говорит о смерти хана Урусобы («Оурусокл»), но Боняка не упоминает61. И. М. Ивакин считал, что в Поучении события описаны вне общей хронологической последовательности: хронологически упорядоченные блоки текста перепутаны местами, причем произведено это еще самим Мономахом3. Поход на Боняка (после возвращения из Ростова в 1103 г.) И. М. Ивакин относил к лету 1096 г., когда по летописи известно сразу четыре похода на степняков, причем один из них, самый важный, состоялся против Тугор- кана62. Этот последний ученый и считал описанным в Поучении после известия о посещении Ростова в 1102/1103 гг., но имя «Тугоркан» здесь было ошибочно заменено на «Боняк»63. По рассказу И. М. Ивакина выходит, что князь, писавший на старости лет (в 1118 г. Мономаху было 65 лет), все перепутал и перемешал, разбросав по всему тексту рассказ о четырех походах на половцев, которые по летописи укладываются в май- июль 1096 г., а о событиях летописного похода на половцев 1103 г. внезапно вспомнил после поездки в Ростов в 1107/1108 гг.: «и по Рождестве створихомъ с Апою. И поимъ оу него дчерь. Идохомъ Смоленьску. И потомъ идохъ Ростову. Пришедъ из Ростова паки идохъ на Половци на Оуруку с Овятополкомъ и Богъ ны поможе»ь. 3 Ивакин, 1901. С. 200-202, 259. Лаврентьевская летопись создавалась в черезвычайно короткие сроки, и составитель (Лаврентий) не имел времени переставлять что-либо и пояснять в своем источнике. Он только копировал (списывал) имеющиеся бумаги (Ивакин, 1901. С. 26—27), — предполагаемая путаница должна исходить от самого Мономаха, считал И. М. Ивакин. Существует мнение и о том, что Поучение, после длительного существования вне летописи, вошло (в том виде, который нам известен) в один из северо-восточных сводов рубежа XII—XIII вв. См.: Воронин, 1962. С. 266—268. ь ПСРЛ, 1, 250; Ивакин, 1901. С. 196, 202, 203, 259. Брак Юрия Долгорукова с дочерью хана Аспы точно датирован в летописи 1107 г. - ПСРЛ, I, 281; II, 259; Ивакин, 1901. С. 198.
108 Разыскания о Ефреме Переяславском Такая компоновка сюжета Поучения выглядит совершенно необоснованной. Люди часто забывают годы, расстояния, детали, но ход, последовательность событий решительно реже. Во всяком случае, перепутать Боняка с Тугорканом может современный аспирант, но не человек, лично с ними знакомый и воевавший против того и другого, как это получается у И. М. Ивакина64. С Боняком Владимир Мономах воевал вплоть до 1107 г. и позжеа. «Великий» Тугоркан, погибший в сражении в 1096 г., был свекром Свято- полка Изяславича (1094—1103 гг.), а затем и родственником самого Мономаха, который в 1117 г. выдал сына Андрея за его внучкуь. Пожалуй, великий князь мог перепутать время смерти хана Урусобы, но никак не Тугоркана или Боняка. а Есть указания на то, что Боняк еще около 70 (!) лет ходил походами на Русь. Последний поход датирован в летописи 1167 г. - ПСРЛ, II, 527. ь Пашуто, 1968. С. 420, 425. Итларя и Китана Владимир Мономах приказал убить в 1095 г. (ПСРЛ, I, 227, 228, 249; II, 217—218), когда Тугоркан и Боняк ходили на Византию, но были разбиты. То есть в 1095 г. степь была наиболее ослаблена. Однако Боняк атакует Киев сразу по возвращении «из грек» — прямо с марша. Чуть позднее подступает к Переяславлю Тугоркан, там же и погибший. С. А. Плетнева считает, что «Боняк после смерти Тугоркана и эффектной мести за нее, выразившейся во взятии нескольких монастырей под Киевом и сожжении Берестова, где был похоронен Тугоркан, принял власть над ордами этого хана» (Плетнева, 1975. С. 274, прим. 48). «Тугоркан и Боняк возглавляли, очевидно, какое-то рыхлое, неустойчивое и весьма неопределенное географическое объединение половцев, кочевавших в Поднепровье» — клан Бурчевичей, то есть «Волков» (Плетнева, 1975. С. 274, 288). Такой человек, вошедший в русский эпос («Буняк Шо- лудивый») и возглавлявший такую военную силу (практически соседнее государство), не мог быть спутан с каким-либо своим современником. Тугоркан сошел с исторической сцены гораздо быстрее, но и его запомнили русские былины («Тугарин»). Все-таки странно было бы перепутать этих колоритных персонажей, которых различает даже народная молва. Ср.: Цыб, 1995. С. 31.
Часть 1. Свидетельства. 109 Если датировать походы на Боняка лишь 1096 г., то бездеятельными оказываются у Мономаха годы с 1103 по 1107, а это неверно. По летописи известны появления половцев на русских рубежах в 1105 и в 1106 гг. Причем в 1105 г. приходил к Зарубу, на Днепр против устья Трубежа, именно хан Боняка. Скорее всего, следует признать, что в Поучении сохранилась правильная (с незначительными фактическими погрешностями)0 последовательность событий, и поездки Владимира Мономаха в Ростов следует расставить так: № 1 — 1068 г.; № 2 — зима 1098/99 гг.; № 3 — осень—зима 1102—1103 гг.; № 4 — зима 1107/1108 гг. Когда во второй половине 1098 г. Владимир прибыл в Суздаль, он застал на его месте пепелище. Около города оставалось лишь небольшое поселение вокруг Дмитриевского монастыря65. В Лаврентьевской летописи (как и в Ипатьевской) после описания захвата Олегом Святославичем Ростова в 1096 г. «суждальци» как община или военно-политическая сила на время исчезают из изложения. При вероломном нападении Олега на распустившего свои войска Мстислава, к а ПСРЛ, I, 281; 11,257. Историки давно отметили отсутствие в «Поучении» некоторых походов Мономаха, известных по летописи. Возможно, Мономах в них действительно не участвовал, а летописец упомянул его лишь как инициатора или верховного руководителя (Мургулия, 1998. С. 30)? ь Цыб, 1995. С. 12—13. Единственной зацепкой остается хан Урусоба, погибший согласно летописи в 1103 г., однако, исходя из текста Поучения, Мономах совершил против него поход в 1108 г. Может быть, князь действительно что-то перепутал или Урусобой именовался клан и человек одновременно. К тому же в Поучении после похода на Боняка в 1103 г. есть непонятное место, которое никак не переводится и может воспринято как пробел: «и пдкы, с Святопол- коллъ. гонимомъ по Боняце. но ли оли оукншд и не ностигохолѵь ихъ». Д. С. Лихачев издавал это место таким образом: «но ли оли... оу-Бишд» (ПВЛ, 1996. С. 104, 527). Возможно, в источнике существовал невосполнимый разрыв, на место которого могут быть помещены многочисленные неупомянутые события периода 1103—1107 гг.
110 Разыскания о Ефреме Переяславском последнему на помощь приходят новгородцы, ростовцы и белозерцы66. Во время сражения на р. Колокше Мстислав идет в бой против Олега «с Новгородци и с Ростовци»а. «Суждальци» возникают снова лишь как пленные, которых Мстислав освобождает в Муроме и Рязани. Надо полагать, для рассказчика о событиях войны на Северо-Востоке обозначение происхождения участников не было случайным. «Суждальци» как община и боевая единица были предельно ослаблены, если не сказать уничтожены. Из плена жителей сожженного города привели на исходе осени, многим должно было не хватить пропитания, а некоторые могли вообще покинуть разоренные области5. Надо думать, что исчезновение такого крупного центра, как Суздаль, сильно взволновало владетеля области. Владимир Мономах самостоятельно обследовал произведенные разрушения и дал соответствующие указания. Археологические данные свидетельствуют о досыпке валов и возведении новых деревянных укреплений Суздаля на рубеже XI—XII вв.67 Мономах существенно расширил и улучшил городскую структуру. Валом, протяженностью около 1400 м и высотой 2,5 м, окружалась площадь в 14 га68. Внутри насыпи деревянных конструкций не содержалось, но рубленые стены шли поверх вала. Суздаль приобрел пару проездных ворот (ранее были только одни): Ильинские с напольной восточной стороны и Дмитриевские — западные, выходившие к переправе через Каменку и Дмитриевскому монастырю, расположенному за рекой на сухопутной дороге в строящийся Владимир-Залесский69. а ПСРЛ, 1, 239; 11,229. В Ипатьевской упомянуты только новгородцы. ь К тому же в 1094 г. и в 1095 г. под конец лета приходили «прузи на землю Рускую» и уничтожили значительную часть посевов (ПВЛ, 1996. С. 148, 150; ПСРЛ, II, 217, 220; VII, 8, 9; IX, 123-125; XXX, 51-52). И. М. Ивакин резонно заключает из этого, что 1095—1096 гг. были голодными для Юга Руси и, видимо, для Северо-Востока (Ивакин, 1901. С. 191- 192). С этим вполне согласны современные историки климата (Бараш, 1989. С. 228; Борисенков, 1988. С. 246).
Часть 1. Свидетельства 111 Строительство оборонительной линии вокруг Суздаля должно было быть совершенно закончено к 1107 г., когда город выдержал осаду болгар, которых и разгромили во время вылазки70. Масштабные работы по восстановлению Суздаля должны были носить характер первостепенной важности для округиа. Вероятно, уже после частичного восстановления укреплений началось строительство собора, ставшего символом обновленной и сплотившейся общины. Исследователями предлагались самые различные даты строительства Суздальского собора: А. Д. Варганов — «между 1096 и 1105 гг.», Η. Н. Воронин — 1101 — 1102 гг., А. Поппэ — 1100 г., А. Ф. Дубынин- «рубеж XI—XII вв.», Я. Н. Щапов — «конец XI в.»71. Наиболее распространенной считается датировка Η. Н. Воронина72. Уточнение сведений источников незначительно смещают указанные ученым рамки, и наиболее удобным временем создания Суздальского собора предстает 1098—1102 гг. Обе поездки (1098/99 и 1102/1103 гг.) могут быть представлены как достаточно длительные. Для 1098 г. летопись знает только участие князей в примирении со Святополком, после чего перечисляются строительные мероприятия Владимира Мономаха: церковь Успения в Переяславле и «город на Въстри»73. В начале 1102 г . Мономах был увлечен вопросами, связанными с переводом Мстислава из Новгорода во Владимир Волынский и обратно, а в августе, после того как у него родился сын Андрей, согласно нашему предположению, присутствовал при закладке Андреевской церкови в Переяславле. Примечательно, что ни в 1098 г., ни в 1102 г. переяславский князь не мог а Н. Н. Воронин считает, что тогда же Владимир Мономах создал в Суздале «княжий двор», часть построек которого была кирпичной (Воронин, 1961. С. 32). Однако летопись, повествующая о сожжении этого двора татарами в 1237 г., не имеет указаний на то, что он был каменным: «взяша град Суждаль, и святую Богородицю церковь разграбиша, а двор княжь огнем пожгоша» (ПСРЛ, I, 517).
112 Разыскания о Ефреме Переяславском находиться на Северо-Востоке Руси 15 августа, на Успение. Однако утвердившееся мнение связывает посвящение Суздальского собора именно с этим праздником. Основным указанием на это считается сопоставление с Печерской церковью в Печерском патерике, а также действительная похожесть двух храмов74. Однако и то и другое может объясняться участием в строительстве одних и тех же мастеров, а посвящение Богородице не обязательно было привязано к одному из ее праздников". Заложить храм могли и без участия Владимира Мономаха: на Успение (15 августа) или Рождество (8 сентября) Богородицы. Мономах пробыл на Северо-Востоке период с осени 1098 по весну 1099 г. и вновь прибыл туда не ранее октября 1102 г., а убыл в конце февраля — начале марта 1103 г. На время этой последней поездки приходится лишь один Богородичный праздник — Введение во храм Пресвятой Богородицы (21 ноября). Возможно, именно с ним было связано освящение собора в Суздале, для которого прибыли переяславский князь и митрополит. Первое археологическое обследование Суздальского собора было предпринято А. Д. Варгановым и А. Ф. Дубининым в 1938—1940 гг.75 Под церковью 1222-1225 гг. раскопки вскрыли остатки предыдущего храма, который, как выяснили археологические экспедиции 1994-1996 гг., полностью перекрывался новой постройкой76. Фундамент Мономахова собора был сложен из булыжников на цемяночном растворе, а стены из плинфы (33 х 23 х 4 см) в технике «opus mixtum» со скрытым рядом и с прослойками крупных камней (10-30 см) на известковом растворе с приСуществуют указания на ремонт и новое освящение Суздальского собора при Юрии Долгоруком (Варганов, 1945. С. 101; Дубинин, 1972. С. 147-148; Варганов, 1977. С. 250-251; Раппопорт, 1982. С. 59), с чем можно связать и утверждение нового престольного праздника для храма. Достоверно известно, что храм, построенный в 1222-1225 гг., имел уже посвящение Рождеству Богородицы (Воронин, 1961. С. 28; Раппопорт, 1982. С. 59).
Часть 1. Свидетельства. ИЗ месью цемянки77. Храм реконструируется как шестистолпный с нартексом, где последний, по-видимому, отделяется от основного объема здания сплошной стеной, и имел лестничную башню со всходом на хорыа. Основные размеры Суздальского собора действительно очень близки размерам Печерской церкви, однако храмы имели и существенные различия: например, в Суздале, возможно, существовали притворыь. Притворы имелись и у Михайловского собора в Переяславле78. О родстве с этим храмом могут Суздальский собор (план по П. Л. Зыкову) [Зыков, 1999. С. 42, рис. /. Темным цветом выделены участки здания, вскрытые раскопками. Выделения — Д. X.] свидетельствовать сохранившийся на фасаде южного притвора Суздальского собора 1222—1225 г. рельеф, изображавший, вероятно, Арх. Михаила79, и посвящение южных «писаных златом» врат архангельским деяниям80. Однако прямой зависимости архитектурной традиции здесь проследить не удается, а схожие черты, скорее всего, связаны с тем, что заказчиком выступал один и тот же человек. Отмеченная выше схожесть с Печерским собором позволяет предположить происхождение строителей а Воронин, 1961. С. 30. Лестница обнаружена в ходе раскопок О. М. Иоаннисяна в 1995-1996 гг. ь Зыков, 1999. С. 44—45; Раппопорт, 1982. С. 59. Летопись сообщает, что во время ремонта в 1194 г. храм в Суздале был покрыт «оловом от верху до комар и до притворов» (ПСРЛ, I, 411).
114 Разыскания о Ефреме Переяславском Михайловский Златоверхий собор в Киеве (план по Г. Ю. Ивакину) [Ивакин, 1999. С. 38] из Киева. После завершения работ на Северо- Востоке их следы можно обнаружить снова в Киеве (Михайловский Златоверхий собор 1108 г.) и, возможно, в Новгороде (Благовещенский собор 1103 г.)а. * * * Вышеизложенное предоставляет бо гаты е свидетельства об активной деятельности в северо-восточных русских землях переяславского митрополита Ефрема, проявлявшего заинтересованность в этом регионе уже с конца 1070-х гг. — строительство Дмитриевского монастыря и организация подворья Печерского монастыря в Суздале. В конце XI в. к мероприятиям по христианизации Ростова и Суздаля был привлечен и Владимир Мономах, обеспечивший материальную и административную поддержку начинаниям Ефрема. После 1097 г. производилась реконструкция и расширение Суздальского кремля, в котором в 1102 г. был завершен Богородичный собор. В те же годы велись строительные работы в Смоленске, а возможно, и в Ростове. Труды Ефрема по просвещению далекого Залесского края надолго остались в памяти местных жителей, благодарно вспоминавших переяславского архиерея и стремившихся особенно привязать его память к своей области. а Согласно консультации, полученной мной от Н. В. Новоселова, об этом говорит схожесть в планировке и строительной технике. О Михайловском Златоверхом соборе см.: Ивакин, 1999. С. 38-42.
Часть 2 версии
Глава 3 ПАМЯТНИКИ литврлтуры, приписываемые еФРему переясллвскому В исследованиях давно стало общим местом особенное отношение на Руси к образу Николая Чудотворца3. Почитание Святителя Николая, архиепископа Мир Ликийскихь, пришло к нам из Византии вместе с крещением, но вскоре удивительно полюбилось на Руси, обрело исключительность и своеобразие. Культ Николы Угодника прочно укрепился в письменных и устных народных памятниках^ Первые сочинения, посвященные этому святителю, появились на Руси в качестве переводных, но уже вскоре возникли оригинальные. Ко второй половине XI в. относят существование пяти произведений на эту тему: Житие Николая Чудотворца, Сказание о его посмертных чудесах, два похвальных слова на перенесение мощей из Мир Ликийских в Бар град (Бари) aLe Clerc, 1783. Р. 245-246; Болтин, 1788. С. 155-156. Например, поляк Матвей Меховский уже в 1519 г. писал: «Одному св. Николаю, из всех святых у русских наиболее чтимому, посвящено столько церквей, сколько дней в году» (Меховский, 1936. С. 107). ь Г. Миры (ныне — Мяра) на Средиземноморском побережье Малой Азии, столица византийской провинции Ликия. О Ликии и ее церковной организации см.: СіоПагі, 1987. Р. 127-159. с Об особенностях народного культа Николая Чудотворца см.: Успенский, 1982. С. 6-14; Подскальски, 1996. С. 216, прим. 588.
118 Разыскания о Ефреме Переяславском и служба (канон и стихиры) Русской Православной церкви на праздник Перенесения мощей (9 мая). Весь этот комплекс сочинений был в конце XIX в. обследован архимандритом Троице-Сергиевой лавры Леонидом (Кавелиным) и отнесен на счет авторства епископа («в сане митрополита», как считал Леонид) Ефрема Переяславского11. По сведениям Леонида, аналоги в греческой или латинской литературе для большинства этих сочинений отсутствуют, лишь Житие Николая особой («иной») редакции он признавал несомненно переводным, то есть переведенным митрополитом Ефремом. В целом выводы Леонида, благодаря умозрительности и слабости аргументации, были осуждены последующими исследователями. Однако иного комплексного изыскания на предмет авторства и периода сложения (перевода) этих произведений предпринято не было. Вопрос о существовании и характере литературного наследия Ефрема Переяславского в более или менее удовлетворительной степени не разрешался. Ефрем все так же упоминается среди писателей Древней Руси в словарях и другой популярной справочной литературе, где за его именем неизменно следует шлейф пространных оговорок*3. Всестороннему разбору последних посвящается данная часть работы. а Леонид, 1888. С. ІІІ-Ѵ; Леонид, 1893. С. 445, 452, 453. Отступление Леонид делал только для службы на 9 мая, вероятным автором которой, наравне с Ефремом, считал Григория, известного по Киево-Печерскому Патерику как «творец канонов» (Леонид, 1888. С. ІІІ-Ѵ, XIII). b Н. К. Никольский весь раздел о произведениях, связанных с именем Николая Чудотворца, озаглавил: «Ефрем, епископ Переяславский» (Никольский, 1906. С. 302-395). Статью с тем же названием О. В. Творогов включил в «Словарь книжников и книжности», но описание сочинений, посвященных Николаю Мирликийскому, отнес к отдельной статье (СКК, 1987. С. 125—126). Н. К. Никольский об авторстве Ефрема высказывался весьма скептически, а О. В. Творогов дословно повторял его тезисы. Ср.: Крутова, 2000. С. 58.
Часть 2. Версии 119 § 1. ЖИТИЕ СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА В русских рукописных сборниках XV—XVI вв. фиксируется до пяти вариантов Жития Николая Чудотворца. Наиболее древними и распространенными из них являются два1. Первое носит название «Житие и жизнь и от части чудес сказание преподобного отца нашего чудотворца Николы, архиепископа Мир Ли- кийских» (нач.: «Мудра (уко) некая вещь животописец рука, имущи уподоБнтися истине...») и является переводом греческого жития, написанного в нач. X в. византийским агиографом Симеоном Логофетом (Ме- тафрастом)2. Хронологическая канва сочинения укладывает земной путь Николая, епископа города Мир в Ликии, в III—IV вв., называя его современником императоров Диоклетиана и Константина Великого, одним из отцов I Вселенского собора в Никее (325 г.). Метафрастово житие длительное время считалось в Западной Церкви единственным и каноничным. Однако, в 1721 г. кардинал Николай Фальконий обнаружил в Ватиканской библиотеке в одной из греческих рукописей (греческий сборник № 821) некие «акты» о Николае Чудотворце, епископе Пинарском, служившем прежде архимандритом Сионского монастыря. Житие, содержащееся в этих «актах» и вошедшее в литературу под именем «иного жития», указывает в своей заключительной фразе на деятельность Николая в VI в. при императоре Юстиниане Іа. Опубликовав а Перевод Фалькония на латинский выглядит так: «Dei autem servus, & sanctissimus Episcopus Nicolaus, defunctus est, juxta Dei benignitatem, mense Decembri, die sexta, feria quarta, Indictione decimatertia: sub Imperio amantis Christi, Imperatoris nostri Justiniani, anno decimo octavo; sub sedente sanctissimo Archiepiscopo, & Patriarcha Macario: ac sanctum, & Deo charum ejus corpus, in sancta & gloriosa Sion, est depositum» (Falconius, 1751. C. 29). Г. Анрих использует другой текст: «Dormivit autem... beatissimus Nicolaus Myreae episcopus... mense, qui est apud Achaeos decimus, apud nos autem duodecimus, qui est December, cujus exstitit dormitio...
120 Раз ы с-каш (я о Ефреме Переяславском в 1751 г. обнаруженные документы3, Фальконий поставил перед церковными историками вопрос о существовании двух святителей с именем Николай, прославленных чудотворением4. Константинопольский пресвитер Евстратий (VI в.) и Св. Андрей Критский (ѴШ в.) свидетельствуют о жизни и чудотворении Николая в IV в., что до сих пор является сильнейшим аргументом в критике выводов Фальконияа. Тем не менее удовлетворительного решения вопроса с «иным житием» тогда не нашлось. Лишь в середине XIX в. работа Фалькония вновь привлекла внимание, и связано это было с изысканиями настоятеля православной миссии в Иерусалиме архимандрита Антонина (Капустина), который в 1869 г. выпустил в свет русский перевод «иного жития»ь. А уже в 1873 г. в новой своей работе поделился с верующими радостью от обнаружения греческих списков «иного жития» сначала в библиотеке Лавры Св. Саввы Освященного, а затем в библиотеке Синайского монастыря в Палестине0. В обнаруженных Антонином житиях, чьи тексты сходны с Фалькони- евым, Николай именовался уже не епископом Пи- нарским, а архиепископом Мирским, однако оконча- sexta feria die sexta intrante eodem mense, id est octavo Idus Decembris, tertiadecima indictione imperante...imperatore nostro lustiniano, anno trigesimo nono imperii ejus, sub sanctissimo et beatissimo patre nostro patriarcha Macario» (Anrich G., 1913. C. 54-55). aAssemani, 1755. T. 6. P. 322-324; Вознесенский, 1899. C. 4, прим. 5; Cioffari, 1987. P. 31—46, 65. E. В. Аничков писал даже о каком-то житии Св. Николая, написанном в IV в. (Аничков, 1892. С. 2). К периоду около ѴШ в. относится расцвет славы Николая Мирликийского в Византии, когда в Константинополе строится сразу несколько храмов этого святого (Janin, 1953. Р. 381-391). ь Антонин, 1869. С. 452—495. О русской критике см.: Ciofiari, 1987. Р. 297-309. с Сводный перевод этих списков иного жития см.: Антонин, 1873. С. 246-284.
Часть 2. Версии 121 пия текстов, где ожидалось указание на царствовавшего на момент смерти Николая императора, в обоих случаях были утрачены. Несмотря на это обстоятельство, архимандрит Антонин позволил использовать списки для утверждения «несомненного» существования двух Св. Николаев, архиепископов Мирских и чудотворцев, живших за 200 лет один от другого (Николая, жившего при Юстиниане, он назвал «младшим»)3. Антонин приводил многочисленные примеры соединения в одном образе деяний двух христианских святителей (Дионисий Ареопагит, Прокопий, Киприан, Евдокия)\ Публикации Антонина побудили к изысканиям архимандрита Леонида (Кавелина), который сличил перевод «иного жития» у Антонина с распространенным в русских сборниках XV—XVI вв. сочинением: «Жизнь и чудеса Св. святителя и чудотворца Николы, иже в Мирех» («Житие и деяние иже во святых отца ндшего Николы, АрХИеПИСКОПА Мирликииского ЧуДОТВОрЦА и ЗА- СТуПНИКА роду ХРИСТИАНСКОГО»; нач. «Во дни прежняя БЛАГОВОЛИ Бог взыскати писания...»)6. Оно было давно известно русским историкам Церкви и считалось оригинальным русским произведением конца XI — начала XII в.ь Это Житие сохранилось в двух редакциях (краткая и пространная с дополнениями из Метаф- растова жития)7 и содержало две части: собственно Житие с прижизненными чудесами и Сказание о посмертных чудесах Николая Чудотворца («Чудесд и деяния иже во святых отца ндшего Николы»; нач. «Довро во есть нам вожие писдние к вам проповеддти...»). Житие при проверке Леонидом оказалось русским переводом а Антонин, 1873. С. 241-245, 284-288. Архимандрит Антонин соглашался с Фальконием и ранее (Антонин, 1869. С. 496— 497, 445-451; Антонин, 1870. С. 396-398). ь Макарий, 1995. С. 211; Ключевский, 1871. С. 247. Филарет считал, что оно было написано в XI в. до перенесения мощей Николая Мирликийского в Бари, так как этот факт не получил отражения в Житии (Филарет, 1884. С. 24).
122 Разыскания, о Ефреме Переяславском «иного жития» в «редакции Антонина», то есть Николай здесь именовался архиепископом Мирликий- ским, а хронологическая канва была связана с IV в. Сличение же с Метафрастовым житием, так же предпринятое архим. Леонидом, показало наличие следов заимствования Метафраста из «иного жития», что позволяло говорить об апокрифическом происхождении последнего^ Исходя из этого Леонид категорически осудил мнение архим. Антонина и Фалькония о существовании двух Николаев Чудотворцев, ибо уже Метафраст воспринимал «иное житие» как недостоверное. Его выводы были восприняты официальной церковной историографией0, которая, однако, не исключала перспективы дальнейших изысканий. Чаще всего первый шаг в разрешении спора связывался с датировкой создания (до или после X в.?) а Леонид, 1882. С. 19—22. В более поздних работах было показано, что взаимное влияние Метафрастова жития и «иного жития» имело значительно более сложный характер, чем то предполагал Леонид, и этот процесс не прекращался на протяжении всех средних веков (Потапов, 1922. С. 123—127). Однако в целом выводы архим. Леонида в этом отношении можно считать общепризнанными. Ср.: Никольский, 1906. С. 302-305; СКК. С. 168-172. ь Вознесенский, 1899. С. 9—10; Аничков, 1892. С. 3. Тем не менее продолжало бытовать и обратное мнение. Характерна позиция архиепископа Сергия, который в своем «Полном месяцеслове Востока» под 6 декабря вместе с Николаем Чудотворцем упомянул отдельной строкой «Николая другого при Йустине Великом (то есть Иустиниане)» (Сергий, 1901. С. 377). Е. Е. Голубинский называл Николая Пинарского «соименным ему [Николаю Мирликийскому] святым» (Голубинский, 1901. С. 776, прим. I). Ср.: Бугаевский, 2001. С. 7 прим. 9. Среди сторонников версии Антонина следует упомянуть А. Красовского, разъяснявшего соотношение двух различных сказаний (венецианское и барийское) о перенесении мощей Николая Чудотворца из Мир тем, что в Бари были перевезены мощи Николая епископа Мирликийского, а в Венецию — епископа Пинарского, так как оба они были захоронены в одном храме (Красовский, 1874. С. 542). Однако А. Красовский писал задолго (1874 г.) до появления работ архимандрита Леонида.
Часть 2. Версии 123 ватиканского списка «иного жития», который после 1721 г. не изучался и до сих пор является единственным источником, содержащим указание на существование Николая Чудотворца, жившего в VI в. Современные исследователи считают, что образы обоих святителей были плотно слиты и перемешаны, скорее всего, уже в Византии X—XI вв.8, с чем можно уверенно согласиться. На Русь образ Николая Чудотворца в XI в. попал уже в «смешанном» виде, то есть «иное житие», ставшее в нашей литературе наиболее ранним и популярным, читалось в «редакции Антонина». § 2. СКАЗАНИЕ О ЧУДЕСАХ СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА Вторая часть анализируемого нами русского сочинения («Сказание о посмертных чудесах Св. Николая») представляет уникальное и практически самостоятельное (его списки встречаются в рукописях и без «иного жития») литературное произведение9. Это подборка из переводных и оригинальных рассказов о чудесах Николая Мирликийского, совершенных им уже после смерти. Состав и последовательность чудес от сборника к сборнику менялся. Общее их число в XV— XVI вв. доходило до пятнадцати3. Список чудес, согласно нумерации Леонида, которую мы и будем использовать далее, выглядит так: 1. О избавлении корабля от потопа («Яко избаби кордкдк от потопа морского»); 2. Об Агрике («о Агрике и сыну его Едсильи»); 3. О юноше, О хромом и больном («яко исцели челокекА кез ног сущд и по земле ползающа»); а См.: Крутова, 1997. С. 127—129; Крутова, 2000. С. 51—63. М. С. Крутова опубликовала список всех известных чудес Николая Чудотворца по различным редакциям и спискам. Его ценность несколько снижена тем, что исследователь смешала прижизненные и посмертные чудеса, а материалом ей послужили лишь рукописи РГБ.
124 Разыскания о Ефреме Переяславском 4. О попе Христофоре («о Христофоре попе, его же трикрлты извави от нагл меча»); 5. О Петре («о Петре пострижемся к чермьцы в Риме, его же святый Никола от уз и темница извави»); 6. О ковре («о ковре, егоже купив и накы взврати вспять»); 7. О Епифании («о человеце, егоже извави изъ железъ и ис темницы»); 8. «О трех друзех» (нач. «β дни и в лета, егда царствоваста Пров царь и Флорьян...») или его вариант — «чудо о трех мужах» (нач. «И еще некая от чудес святаго и великаго отца Николы...»); 9. О Дмитрии («Человекъ именем Дмитръ, егоже извави изъ самоя глувины морьскыя, и посади его въ клети его замьчене»); 10. О обнищавшем монастыре («о монастыри его, его же святый Никола овогати»); 11. О трех девицах («чудо Св. Николы о некоем во- лярине»; нач. «β един же от днии высть некто воярин во граде вогат...») — во многом отличное от аналогичного у Метафраста; 12. О срацыне («о некоемъ срацинине, его же извави отъ уз и ис темници и со святым Георгием»); 13. О некоем детище; 14. О половчине; 15. О трех иконах («Чудо Св. Николы о трех иконах некоего христолювца, вывшаго во Цариграде»)а. Архим. Леонид в первой своей публикации (1882 г.), где напечатал «открытый» им русский перевод «иного жития», отметил, что чудеса 6, 7, 13, скорее всего, были составлены («три русских чуда»), а Житие и а Список и нумерация по: Никольский, 1906. С. 332-354. Здесь же достаточно полный перечень рукописных книг с включением посмертных чудес Николая Чудотворца. Названия чудес еще в древнерусских письменных источниках часто сильно варьировались, а их последовательность не была постоянной — см., например: ОглВЧМ, 1892. стб. 227—229. У Н. К. Никольского использовалась нумерация та же, что и у архим. Леонида.
Частъ 2. Версии 125 другие чудеса (здесь он еще не учитывал чудеса 14 и 15) переведены на Руси в «конце XI — начале XII в.»10. Так же еще прежде высказывался митрополит Макарий (Булгаков), но Житие считал русским сочинением11. Эти соображения Леонида ожидало признание. Однако уже через 6 лет Леонид решительно пересмотрел собственную позицию. В 1888 г. он публиковал текст всех 15 посмертных чудес Николая Чудотворца по одному из русских рукописных сборников XIV в., хранящихся в то время в Троице-Сергиевой Лавре12. Здесь он, используя очень эмоциональную аргументацию, весьма категорично приписал составление всех 15 чудес (всего Сказания) «русскому писателю» конца XI в. Ефрему Переяславскому13. Доказательством русского происхождения всего Сказания о посмертных чудесах Николая Чудотворца архимандрит считал «одинаковость слога, оборотов речи и употребление местами одинаковых выражений и слов»: «Стоит лишь прочесть внимательно эти чудеса по древнейшему (ныне печатаемому) списку (а не по позднейшим, с XVI века...), дабы убедиться, что это есть цельное русское произведение одного и того же писателя»14. Тем не менее даже беглый просмотр предложенного текста позволяет предположить, что над ним работало не менее двух-трех авторов и/или переводчиков. Историки церкви немедленно осудили большинство заключений Леонида. Основное возмущение вызвал тезис о русском происхождении всего Сказания и авторстве Ефрема. Е. Е. Голубинский признавал 4 чуда (№ 6, 7, 13, 14) «принадлежащими русским авторам периода домонгольского»15. В то же время, он считал, что «мнение архим. Леонида, что не только наши четыре чуда, но и все посмертные чудеса Николая Чудотворца, читаемые в наших рукописях, представляют собой в своем целом русское оригинальное произведение второй половины XI в., принадлежащее епископу Переяславскому Ефрему... вовсе не может быть признано сколько-нибудь основательным»16. По¬
126 Разыскания. о Ефреме Переяславском добным образом, но более аргументированно высказывался Н. К. Никольский. Он резонно заключал, что за неимением возможности утверждать отсутствие в греческой христианской литературе текстов (большинство из них либо не опубликовано, либо даже не обследовано), «соответствующих славянским сказаниям», попытки Леонида возвести все произведение к русской словесности «нельзя не признать более чем смелыми»17. Н. К. Никольский не имел возможности пользоваться книгой Фалькония, но отметил, что, согласно указателю к ней, в «ином житии» фиксируется 6 посмертных чудес Николая Чудотворца, из которых четыре вполне соответствуют по названию чудесам 2, 3, 5 и 9 по нумерации Леонида. «Очевидно, — резюмировал Н. К. Никольский, — что славянский текст восходит к какому-либо греческому оригиналу и что нельзя признавать сказание о посмертных чудесах Св. Николая произведением одного автора, а тем более русского»18. Исследователь считал, что «к русским записям с большею или меньшею вероятностью можно причислить только чудеса: 6, 7, 13, 14, и быть может, 15»а. Те же выводы почти дословно повторили А. В. Багрий, С. А. Бугославский, О. В. Творогов и другие исследователи вопроса5. Исключением, пожалуй, можно признать лишь позицию Г. Подскальски, который утверждал «бесспорно исконно» русское происхождение только за одним из чудес Св. Николая, причем никогда не входившим в Сказание, — новго- а Никольский, 1906. С. 355. Мы всегда используем нумерацию ту же, что и в издании Леонида, то есть по Троицкому списку. ь Бугославский, 1941. С. 321; СКК. С. 169-170; Макеева, 1999. С. 531—532. Е. В. Аничков, писавший чуть ранее, еще придерживался тезиса Леонида о трех русских чудесах (Аничков, 1892. С. 24). А А. В. Багрий признавал не только русское происхождение 4 чудес, но их единое авторство или принадлежность авторов к одной литературной школе, ссылаясь на «одинаковость стилистических приемов» (Багрий, 1914. С. 272).
Часть 2. Версии 127 родское чудо об исцелении князя Мстислава Влади- 19 мировича . Н. К. Никольский, ссылаясь на утвердившееся в церковной историографии мнение (Филарет (Гумилевский), Макарий (Булгаков), Леонид (Кавелин), В. О. Ключевский, А. Н. Пыпин), как будто не возражал против датировки перевода «иного жития» и сложения Сказания о посмертных чудесах концом XI в.20 Подобный подход можно считать признанным и в современной науке21. Лишь архим. Леонид предпринял попытку уточнения датировки. Он заметил, что две редакции «Жития и чудес» пересекаются, но не восходят одна к другой22. В частности, в краткой редакции первым из посмертных чудес поставлено «чудо о трех воеводах» (в действительности это прижизненное чудо), известное в византийской литературе с V в. Также известны его редакции, восходящие к работам Мефодия (IX в.) и Метафраста*. Здесь (в краткой редакции) также встречается лишь одно из предполагаемых «русских чудес» — «Чудо о Епифании» (№ 7). Эти построения позволили Леониду сделать предположение о том, что временем составления краткой редакции следует считать 60-е годы XI в., а пространной — 90-е гг. XI в.23. Его догадка не была поддержана, но сам принцип, положенный в основу анализа и заключающийся в том, что чудеса записывались последовательно в течение длительного промежутка времени, был признан весьма полезным для дальнейших исследований. Дополнительным доказательством чрезвычайно раннего формирования Сказания о посмертных чудесах может служить обнаружение 8 посмертных чудес Николая Чудотворца в так называемом Торжественнике (XII в.), отрывки из которого сохранились в одном переплете со Златоструем (XII в.): в такой а Леонид, 1882. С. 13. Это «едва ли не самое распространенное» и популярное из посмертных чудес (Аничков, 1892. С. 8). Ср.: Макеева, 1999. С. 531—532.
128 Разыскания о Ефреме Переяславском последовательности — чудо о трех воеводах, № 9, 1, 2, 3, 4, 12, 524. Отметим, что здесь нет ни одного предполагаемого «русского чуда». Отдельно «Сказание чудес святаго и великаго отца архиерея Божия и чю- дотворца Николы, бывшаго в Мирех Лукионе» сохранилось только в рукописи конца XIII в.2:5 Здесь последовательность чудес в тексте уже другая: № 9, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7; и впервые фиксируются два «русских чуда» (№ 6, 7), но исчезает чудо о трех мужах (воеводах)3, которое, вероятно, и в Византии бытовало как отдельное и весьма популярное произведение, а в сборниках всегда относилось к прижизненным чудесам Николая. Отсутствует также чудо Св. Николая и Св. Георгия о сарацине (№ 12), отражавшее южнорусское предпочтение Св. Георгию, в то время как на севере более популярным считался Св. Николай6. Вероятно, процесс сложения Сказания (отдельные части, естественно, первоначально в древнерусский период попадали в Киев) происходил большей частью в северной части России. Полностью Сказание о посмертных чудесах Николая Чудотворца (15 чудес) фиксируется лишь с XIV в.26 Любопытно, что если мы исключим из текста Торжественника XII в. чудо о трех воеводах (которое, как отмечалось выше, следует рассматривать отдельно), то мы получим произведение с единой и связанной системой изложения27. Пожалуй, некоторым сбоем выглядит чудо о сарацине (№ 12), вероятно, уже на Руси искусственно включенное в устоявшуюся последовательность. Но оно является и единственным а Редакция чуда о трех воеводах в Торжественнике соответствует тексту Метафрастова жития и Великих Миней Четьих митрополита Макария (Макеева, 1999. С. 532). ь Макеева, 1999. С. 530; Успенский, 1982. С. 32. Списки чуда о сарацине см.: Никольский, 1906. С. 348—350; Крутова, 2000. С. 55. Оно чаще других встречается в отдельных списках. Общность образов Св. Николая и Св. Георгия в Византии и у славян см.: Аничков, 1892. С. 8, 37—42, 47.
4(f< іпь 2. Версии 129 чудом, где фигурирует другой святой, Георгий, что выделяет этот текст в некую самостоятельную область чудес двух святых. Вступление к Сказанию обнаруживается в начале текста чуда № 9 (о Димитрии), следующем за текстом чуда о трех воеводах: «Докро есть намъ Божие писание къ вамъ проповедати, верьнии, къспомянувъше пророчьскыи онъ глас, глаголющь: Бъ нс тину чюдьнъ Богъ и милость его въ святыхъ его, волю его вьсемь створи; яко и ныне въ чловецехъ пыша чю- дотворьца Николы, вывъшемъ въ нашихъ летехъ. Человек некто...»28. Следующие чудеса № 1, 2, 3, 4, 5 начинаются уже по единому канону: «человек некто именем <...>» (№ 2: «Лгрик некто именем...»; № 3: «Уноша Ее некто именем Никола...»; и т. д.). Только чудеса 3 и 4 имеют вступления «подбадривающего» характера, которые в некоторых списках и отсутствуют: «Другое да вы съкажи чюдо» (№ 3) и «азъ же вамъ другое чюдо да поведа, да не мозете ленитися, нъ ясно послушайте» (№ 4)а. Заключение, венчающее рассказ о чуде, практически во всех случаях напоминает устоявшуюся формулу: народ славит Николу Чудотворца и поет (!) ему какой-либо текст или хвалу. Пение отсутствует лишь в чуде об Агрике (№ 2). В этом отношении даже чудо о сарацине (№ 12), помещенное в Торжественнике между чудесами 4 и 5, не разрушает изложения, хотя и несет оттенок своеобразия отдельного произведения: Нач. — «Бъ Кипрьстемь острове яли веаху Срацинина...», Конец — «и створиша праздник». Последнее в Торжественнике чудо о Петре (№ 5) завершается пространным поучением, как бы резюмируя все изложенное сказание: «Тако святый Николае чюдотворьць намъ доврая та показа, тако, моля Бладыку, съвьршяеть чудеса. И показал всему миру знамения» . На наш взгляд, в Торжественнике можно выделить единое и связное повествование, представляющее а БЛДР. Т.2. СПб, 1999. С. 232, 234. Очищенный от подобных вступлений текст можно наблюдать в издании Фалькония: Falconius, 1751. С. 65, 67.
130 Разыскания о Ефреме Переяславском собой перевод Сказания о посмертных чудесах Николая Мирликийского (чудеса в такой последовательности: № 9, 1, 2, 3, 4, 5), несколько дополненное отдельными чудесами, взятыми из другого перевода (чудо о трех воеводах, чудо о сарацине) и отредактированными3. Весь корпус чудес Торжественника еще А. И. Соболевский выделил в группу, которую назвал «менее апокрифической», «переведенной у южных славян и лишь исправленной в России», а также противопоставил всем другим греческим чудесам (к которым присоединял чудеса № 6 и 7)ь. Можно указать и на другие характеристики рассматриваемых чудес. Выше отмечалось сообщение Н. К. Никольского о существовании в ватиканском списке «Актов о Николае Мирликийском», опубликованных Фальконием, чудес № 2, 3, 5, 9, чье греческое происхождение несомненно. Сверившись с книгой Фалькония, можно уверенно сказать, что там напечатаны не четыре, а пять из известных нам посмертных чудес. Их последовательность в ватиканском манускрипте таковас: № 9 («De Demetrio Abrepto in Маге», Нач.: «Temporibus nostris quidam homo, qui ad Eleutherium habitabat, nomine Demetrius...»), № 2 («De Basilio ab agarenis Facto captivo, et abducto in insulam Cretensium», Нач.: «Quidam Rusticus ex iis, qui extremam habitant oram maritimam Tyriorum, beatissimi hujus Nicolai festum solebat quotannis agere...»)0', a Даже в позднем списке XVI в. (Житие Николая, 1878. С. 107“ 155) последовательность изложения чудес напоминает выделенную нами (9, 1, 2, 3, 4, 5): 9, 1,2, 3, 4, 6, 10, 5, 7... ь Соболевский, 1897. С. 6, прим. 1. С. А. Бугославский считал, что перевод осуществлен непосредственно с греческого, без болгарского опосредования (Бугославский, 1941. С. 90). с Falconius, 1751. С. 56-74. Для удобства мы будем использовать латинский перевод Фалькония, хотя у него приводится и греческий текст. Точность перевода у Фалькония невысока, но для наших целей более чем достаточна. d Несмотря на то что в тексте Фалькония ни разу не упомянуто
Частъ 2. Версии 131 № 3 («De monacho Nicolao», Нач.: «Cuidam divino viro, sy meoni appellato (qui in timore...) accidit quendam aliquando ex iis, qui eum frequentabant, nomine Nicolaum»)*; I?] («Methodii de Iohanne Patre Suo», Нач.: «Mea parvitatis & indignitatis genitor (Johannes autem fuit hic beatissimus) a tenera aetate, Sancto huic patri devotissimus Nicolao, & ejus confidens intercessionibus custodiri»)™; № 4 («De Presbytero», Нач.: «Presbyter quidam nomine Christophorus, e Mitylene oriundus»)b; № 5 («Miraculum III», Нач.: «Petrus, dicentes, in beata memoria monachus, qui fuerat e scholaribus»). Обозначенное символом [?] чудо, конечно, весьма отдаленно напоминает чудо об избавлении корабля от потопа (речь также идет о возвращении к жизни и сюжет напрямую связан с морем, путешествием на корабле и борьбой со стихией), но их отождествление представляется нам слишком смелым предприятием: повествование здесь ведется от первого лица, очевидца событий, а форма изложения более напоминает похвалу или поучение. Хотя, при определенном усилии, сюжет чуда № 1 можно уложить в некую производную от чуда [?]. имя Агрик, это несомненно чудо № 2 («Об Агрике»), хотя речь всегда идет о его сыне Василии, названном, к тому же, крестьянином из приморских областей около г. Тир (Falco- nius, 1751. С. 58—65). Текст чуда очень отличается от русской редакции. Ср.: Леонид, 1888. С. 3-9; БЛДР. Т. 2. СПб., 1999. С. 226-232. а Здесь так же, как и в чуде об Агрике, наблюдаются серьезные отличия от русской редакции, одновременно со сходством во вступлениях (Falconins, 1751. С. 65—66). Ср.: Леонид, 1888. С. 10-11; БЛДР. Т. 2. СПб., 1999. С. 232-234. ь По одному названию («О пресвитере») Н. К. Никольский не смог атрибутировать этот текст, но если прочесть его целиком, становится явным полное соответствие с русской редакцией. Если во вступлении из русского текста убрать первое назидательное предложение, перевод становится почти дословным (Falconins, 1751. С. 67-68). Ср.: Леонид, 1888. С. 12-13; БЛДР. Т. 2. СПб., 1999. С. 234-236.
132 Разыскания о Ефреме Переяславском Независимо от решения проблемы происхождения чуда [?], весьма примечательной для нас выглядит сама последовательность чудес в ватиканском манускрипте: 9, 2, 3, (?], 4, 5. Напрашивается мысль, не является ли этот порядок изложения чем-то устоявшимся еще до перевода на русский язык. Нельзя ли предположить, что сказание в указанной нами последовательности (чудеса № 9, 1, 2, 3, 4, 5) сложилось еще в Византии и прибыло на Русь уже в готовой компоновке, то есть со вступлением к Сказанию в составе чуда № 9 и заключением в составе чуда № 5. А если для Торжественника XII в. использовался уже не этот перевод, а его модификация, то наиболее уместным временем перевода Сказания такого вида (6 чудес) можно считать вторую половину XI в. В Византии записи посмертных чудес существовали как в форме отдельных самостоятельных циклов (сказания), так и в форме разрозненных записей. Если понаблюдать за текстами чудес у Фалькония, окажется, что они абсолютно явно распадаются на три или четыре цикла. Прежде всего обращает на себя внимание чудо [?], в котором изложение ведется от первого лица. Далее, следует отметить чудо № 5, ибо оно единственное, которое имеет вступление к своему тексту {«Aliud miraculum sancti») и порядковый номер («III»)31. Вдобавок ко всему, следует указать на последовательность чудес у Фалькония, а также на использование в латинском тексте необходимой для завершения богоугодного дела формулы «Атеп»: 9—2—3— Атеп — [?]—4—5— Атеп. Подобной формулой заканчиваются лишь два чуда (3 и 5), то есть все чудеса можно разложить на два цикла, собранные здесь из различных источников. Подобная гипотеза, в частности, позволяет объяснить наличие цифры III в названии чуда № 5 («Miraculum III»), которое было третьим в одном из циклов: (9-2-3) и ([?]-4—5). Неизменность последовательности чудес тем не менее можно назвать примечательной, когда ее используют даже при соединении разрозненных чудес. На Руси же мы наблюдаем примерно те же явления, но тяготение к
Часть 2. Версии 133 компоновке чудес в единые сказания здесь более ярко выражено. Если первоначально Сказание переводилось, судя по всему, в означенном нами виде, то поток новой (недавно переведенной) греческой литературы очень быстро трансформировал его. Среди дополнений вскоре появились и оригинальные русские сочинения. § 3. «РУССКИЕ ЧУДЕСА» СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА § 3.1. «СКАЗАНИЕ ДВУХ ЧУДЕС» Как отмечалось, самая ранняя рукопись, в которой Сказание о посмертных чудесах приводится отдельно от «иного жития», относится к концу XIII в.; она же по древности является второй после Торжественника, где приводятся посмертные чудеса Николая Чудотворца32. Порядок чудес здесь такой: № 9, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, то есть к выделенному нами Сказанию присоединяются еще два чуда (о ковре (№ 6) и о Епи- фании (№ 7))а. Текстуальное единство этих чудес а В то же время, что и древнейшая запись чуда о ковре (ХІП в.), нам известна и древнейшая фиксация этого чуда в житийной иконографии — 1259 г. — фреска церкви Св. Николая в Бояна (София, Болгария) (Sevdenko, 1983. Р. 34-35, № 10.18 (фото на р. 212)). В период до XV в. чудо о ковре встречается еще на фреске последней четверти XIV в. в церкви Св. Николая в Куртя-де-Арджеш (Румыния) (Sevcenko, 1983. Р. 52, № 38.13 (фото на р. 327)). Примечательно, что и в том и в другом случае на Балканах обнаруживается знакомство с чудом о ковре. Вероятно, речь должна идти либо о литературном сочинении, куда не вошло чудо о Епифании, либо об особом отношении к чуду о ковре, правдивость которого подтверждалась демонстрацией в Константинопольском Софийском соборе «ковра Св. Николы». Этот ковер видел архиепископ новгородский Антоний, побывавший в Константинополе ок. 1200 г. (Леонид, 1888. С. 24, прим. 2; Подскальски, 1996. С. 219, прим. 591; Лопарев, 1899. С. 5).
134 Разыскания о Ефреме. Переяславском (6 и 7) позволяет с достаточной долей вероятности предположить их принадлежность одному автору*. В качестве единого произведения их рассматривал уже архиепископ Филареть, но его наблюдения, к сожалению, получили развитие лишь в контексте общего происхождения всех чудес Сказания, примыкающих к «иному житию»33. Доказывая стадиальность сложения Сказания, исследователи неизбежно приходили к признанию чудес о ковре и о Епифании как независимых34. Ближайшее рассмотрение, однако, позволяет по-новому оценить предположение архиепископа Филарета. Прежде всего, весьма красноречиво начинается первое из рассматриваемых нами чудес, чудо о ковре (№ 6): «Понеже уво слышахомъ Святого Духа пророкомъ Давыдомъ глаголюща: яко ЖАЖдеть елень на источники водныя, тако жАждАеть душл моя къ теве, Господи. Во истину во жлждлеть душА верныхъ хрестьянъ на слы- ШАние словесъ Божиихъ, творящимися святыми его. Что слАдчеи, помежь ми, работающимъ земнымъ цлремъ плче, но еже слышати тлину изъ устъ ЦАревъ? Боле же сего веселье приносить душлмъ, хотящимъ работати небесному цлрю Христу, слышлние словесъ Божиихъ творящимися святыми его. ЛЛне хотящю начати писати чюдо святаго Миколы, сътворшееся тогда при моей худости въ Цлрегрлде. Иыне же молюся вамъ вернин, помощници ми Будете молитвою, погруженому сомьнениемь не уме- ющю нАвычения такого, се во сътворити, искусныхъ въ мудрости есть; паки же поминлюще оного рАвл ленивлго, потаившаго имение господина своего, а не давшаго на приплодъ земли сердечней. Ge же помышлял стрлхомъ а Несмотря на то что мы используем публикацию Леонида, их текст (чудес № 6, 7), судя по всему, не претерпевал серьезных изменений и в других списках. Ср.: Леонид, 1882. С. 79—90; Леонид, 1888. С. 19-30; Житие Николая, 1878. С. 128-134, 149-155. ь Филарет, 1884. С. 23-24 (СПб., 1857. С. 25-26; Харьков, 1859. С. 36—37). Филарет называет это сочинение «Повесть о двух чудесах Св. Николая».
{l<icnib 2. Версии 135 одержимъ, прострохъ руку мою не дело се, и тако Бога призваша на помощь. Начинаемъ писати начало чюдеси нывшаго о ковре. Бе некто нменемь Никола въ преже- реченемъ граде Константине»35. Если в других чудесах вступление акцентирует внимание на поучительном характере изложения, то здесь агиограф изменяет схеме. Он как бы извиняется за свое неумение описывать чудеса, уверяет читателя, что это дело для него новое, лишь страх невосслав- ления чудес Господних побуждает его взяться за пероа. Для других чудес характерно отсутствие личностного начала в изложении, в нашем случае ситуация иная, автор значительное место уделяет собственным переживаниям, хотя не решается назвать своего имени. Он длительное время хранит в себе сведения о чудесах, изложение которых на бумаге представляется ему избавлением от некого бремени, направленность на читателя он пытается несколько стушевать. Само изложение, однако, демонстрирует нам твердую руку опытного писателя, ценящего свое слово и достоинство: речь связная, события описываются несколько витиеватым слогом и значительно, продуманно расставляются цитаты из Священного Писания. Ученость свою инок (а это без сомнения писал человек близкий к монашеству) демонстрирует сдержанно, цитаты вырываются как-то сами по себе, хотя их плотность в чудесах № 6—7 для всего Сказания максимальна (3 цитаты на 2 чуда) — в других чудесах цитат обычно нет. Описываемые события для агиографа — достаточно отдаленное прошлое. Они происходили где-то рядом, в то время когда он жил в Константинополе (для чуда о ковре это определенно). Однако сам автор нигде не представляет себя как непосредственного участника. Обращает на себя внимание пристрастие к слову «худость», которое следует считать не указанием на бедственное положение автора в описываемое время, но уничижительным обозначением собственного бытования. а Аналогию можно найти в Несторовом «Чтении о Борисе и Глебе». См.: Бугославський, 1928. С. 180.
136 Разыскания о Ефреме Переяславском После свершения чуда о ковре люди собираются у церкви Николая Чудотворца и рассказывают «патриарху, тогда сущему Михаилу» о произошедшем, а тот «повеле дати стдрцю тому коръмлю, от имения Овятыя София и сътворишд прдзникъ честенъ, съ хвалами и пеньи и песнями духовными честный сокоръ Цдрягрддд»36. Патриархом здесь упомянут Михаил Керуларий (25 марта 1043 г. — 8 ноября 1058 г.), что было обосновано еще архиепископом Филаретом и митрополитом Макарием и поддержано позднейшими исследователями37. Заметим, что агиограф хорошо знал местность описываемых событий, он также всегда точно именует своих персонажей, а еще во введении декларирует греховность отклонения от истинности в изложении. Заканчивается чудо о ковре просьбой Св. Николаю не забывать нас «къ святому твоему окрлзу, чюдотворящему кланяющихся»^, в чем можно видеть не только абстракцию, но воспоминание о некоей чудотворной иконе Николая. В конце чуда нет формулы «Аминь», заключительной морали, поучения, что более походит на завершение главы, но не повести. Создается впечатление, что изложение продолжается в чуде об избавлении человека из желез (№ 7: О Епифании): «Ино хощю вамъ поведдти, мне любимая врдтия и отци, святого великаго Архиерея Христовд Николы. Писано въ святемъ писаньи: тайны церквы достоить хрднити, делд же Божия зело проповеддти. Бе некто именемъ бпифАнии, веренъ къ Богу въ велицемъ грдде Костян- тине, богатъ зело, д славною честью почтенъ от цдря Костяньтиид, имея челяди много зело...»39. Логично предположить, что упомянутым царем был либо Константин IX Мономах (12.06.1042 — 11.01.1055), либо Константина X Дука (25.12.1059 — 21.05.1067), но более предпочтительным выглядит все же Мономах, как то и признают все исследователи0. а Филарет, 1884. С. 26; Макарий, 1995. С. 211; Леонид, 1882. С. 10-12; Леонид, 1888. С. VIII, 25. Здесь и далее все даты по Византийской истории сверяются по: Dolger, 1925. S. 4- 11, 14-16.
Часть 2. Версии 137 Очередность чудес о ковре и о Епифании в поздних сборниках не всегда одинакова, однако бытует мнение, что события в чуде о Епифании предшествовали чуду о ковре. Это нам представляется сомнительным, но более веские аргументы для нашей точки зрения привести сложно. В чуде о ковре писатель предстает посвященным во все обстоятельства происходящего, сторонним наблюдателем или слушателем первоисточника, а в чуде о Епифании содержится указание на значительную отдаленность и легендарность событий, записанных с разрозненных рассказов («мало от многа слышания спамятовахъ»). Чудо о Епифании несколько короче чуда о ковреа, здесь больше общих слов, уничижительного отношения к себе и конкретики, заинтересовывающей читателя доступными подробностями («...доехд до торгу, идеже русьстыи купци приходяще челядь проддють...»), зато меньше личных имен и цитат (одна вместо двух). Создается впечатление, что при написании второго чуда (№ 7) автор усовершенствовался в агиографических приемах и литераторском искусстве. Завершается чудо о Епифании, вместе со всем кратким сказанием из двух чудес, пространным поучением с характерным «Аминь» в конце: «Азъ же, врАТия и отци, грешный и недостойный имени своего писанию преддтн, написахъ чюдо Архиерея ХрИСТОКА Ыиколы, МАЛО ОТ МНОГА СЛЫШАНИЯ СПАМЯТОВАХЪ, Худости моея рлди и тупости рлди умныя. Азъ so червь есмь, а не человекъ поношение человекомъ и уничижение людемъ, но увояхся, едл ЗАввению предлмъ ся, и казнь а Любопытными представляются общие наблюдения за объемом текста чудес. Чудеса «русского письма» (№ 6, 7, 15, 14) значительно больше переводных, средний объем которых не превышает 2—3 печатных страниц в издании Леонида. Единственное превышающее 3 страницы чудо о Петре имеет объем 5,5 страниц, что для «русского чуда» является нормой: самое маленькое из «русских чудес» — чудо о некоем детище (3, 5 страницы), а наибольшее — чудо о половчине (8 страниц).
138 Разыскания о Ефреме Переяславском за то прнмму, того ради и се сътворихъ. Но честная ГАДКО НАМЪ ЛЮБИМАЯ, СВЯТЫЙ НИКОЛАЕ Богу уГОДНИЧб, Ангеломъ честне, архангеломъ спрестолниче, человекомъ помощниче и утешителю, внжь и насъ святый, дашь сущихъ въ скорки нашей, веси во печдлнымъ помогати яко сый милостиваго Бога слугд н ученик, сътвори въскоре, милоствьное изкАвление. Да почивше твоихъ рдди молитвъ святыхъ, всыллемъ слдву Христу Богу. Слдвимому, купно въ Троицн съ безначальнымъ Отцомь и животворящимъ Духомъ. вму же слава въ кеки. Аминь»3. Хорошо заметна пластичность этого модуля текста, позволяющая перемещать его от заключения чуда 6 к заключению чуда 7, что, возможно, и было предпринято автором. Наблюдения Леонида о стадиальности создания чудес одним писателем особенно применимым выглядит именно в этом случае, когда дописанное через некоторое время чудо о Епифании искусственно совмещается с прежним сочинением5. Подобное предположение позволяет избежать установления необходимой при подобном анализе текстологической зависимости. Кроме того, что оба чуда происходят вокруг церкви Св. Николая в Константинополе0, пожалуй, лишь два фрагмента в каждом из них позволяют говорить о некоей единой системе авторского изложения, в остальном литературный талант затушевывает лингвистические пристрастия. Мы 3 Леонид, 1888. С. 29-30. ь На более раннее создание чуда о ковре, возможно, указывает то, что оно, в отличие от чуда о Епифании, достаточно рано встречается, в иконописи (1259 г.). Об иконографии чуда о ковре см.: SevCenko, 1983. Р. 152-153. с Надо полагать, что речь идет о церкви Св. Николая во Влахернах, упоминаемой уже в начале VII в. и первоначально посвященной Св. мученикам Николаю и Ириску (Du Cange, 1682. Р. 130 (IV, VI, № 68); Аничков, 1892. С. 2, 14-15; Millingen, 1912. Р. 207; Janin, 1953. Р. 383-384, № 4°; Cioffari, 1987. Р. 47—49). Она находилась не «около моря», а на берегу залива Золотой Рог.
Часть 2. Версии 139 прежде всего имеем в виду единый стиль окончания событий в чудесах. Чудо о ковре: «Ту дкие рлдости ндполнистдся и скоро тбкостд къ церкви святого Николы, и всемъ приключь- шпмся ту въ церкви, и вси людие слышдвше вывшее, и просллвишд Бога и святого Николу, творящд милость съ рдкы СВОИМИ. Ту АБИе ПОСЛАША ПОВеДАША ПАТрИАрХу, ТОГДА сущему Михаилу- Повеле дати стдрцю тому коръмлю, от имения святыя София и сътворишд прдзникъ честенъ, съ хвалами и пеньи и песьими духовными честный своръ ЦдрягрддА, вернин христьяне»40. Чудо о Епифании: «...и доиде церкви святого Николы, съ рддостию поведл всемъ приключьшнмся тоу елико сътвори Богъ милость съ нимь святый Никола, и вси слышлвше, просллвишд Бога, творящлго таковая угодникы своими, и по отпеньи здутрении, въ церкви глагола Бояринъ той отроку тому... Си же рекъ, рдзделн злато...»41. Схожую фразеологию можно обнаружить в приведенных выше вступлении к чуду о ковре и заключении чуда о Епифании. Автором этого единого Сказания двух чудес можно представить священнослужителя второй половины XI в., возможно, грека, но очень уверенно владеющего русским языком. Сочинение несомненно писалось на Руси и для русского читателя, но складывалось стадиально — сначала чудо о ковре, а затем через более или менее значительный промежуток (определенно, несколько лет) — чудо о Епифании. До прибытия на Русь автор при императоре Константине IX Мономахе, а возможно, и после его смерти, но при патриархе Михаиле Керуларии (1043—1058 гг.) жил в Константинополе и принадлежал к клиру церкви Св. Николая во Влахернах3. Писал он никак не ранее 10—15 лет спустя после излагаемых событий и лишь после тща- а Филарет считал наиболее приемлемым периодом для событий, описанных в чудесах, 1051 — 1059 гг. (Филарет, 1884. С. 26). Ср.: Подскальски, 1996. С. 219.
140 Разыскания о Ефреме Переяславском тельной сверки имеющихся сочинений о чудотворе- ниях Николая на предмет упоминания известных ему событий. Также следует с достаточной долей уверенности заключить, что Сказание было создано прежде утверждения на Руси праздника Перенесения мощей (9 мая), ибо в сюжете чуда о Епифании настойчиво акцентируется внимание на взаимосвязи чудесных событий и зимнего дня памяти Николая Чудотворца (6 декабря) — все действие чуда происходит между 3 и 6 декабря. Длительное бытование «Сказания двух чудес» в виде отдельного списка подтверждается отсутствием его в Торжественнике, где использованы лишь переводные и канонизированные авторитетом византийской духовности тексты чудес, часть которых мы выделили в отдельное греческое сказание. Вероятно, «Сказание двух чудес» долгое время имело ограниченный круг читателей, например, окружение верховного иерарха епархии или монастыря. Согласно предположению архимандрита Леонида, на роль автора Сказания двух чудес прежде весьма уверенно выдвигали Ефрема Переяславского. Казалось бы, чудесные события происходят в Константинополе в 1050-х гг., а Ефрем, согласно одной из интерпретаций хронологической канвы Киево-Печерского Патерика, жил там именно с 1055 г.42. При Леониде, когда работы А. А. Шахматова еще не были опубликованы, этот факт считался бесспорным. Однако авторитет А. А. Шахматова утвердил иную датировку, согласно которой Ефрем был пострижен лишь 28 января 1061 г. и, следовательно, оказался в Царьграде не ранее лета 1061 г., когда Михаила Керулария уже не было в живых (ум. 1059 г.)а. Леонид также считал, а Шахматов, 2001. С. 310-311. Еще Н. К. Никольский писал, что время жизни Ефрема в Константинополе «не является установленным с достаточной определенностью» (Никольский, 1906. С. 303).
Часть 2. Версии 141 что написание чудес (всех 15) приурочено было к учреждению праздника перенесения мощей Николая Чудотворца (9 мая), которое он относил к 1091 г. и приписывал деятельности Ефрема. Этот аргумент также не выдерживает критики, ибо, исходя из нашего рассмотрения, в XI—XII вв. рассматриваемые 15 чудес не представляли какого-либо единого комплекса, а некоторые даже появились в более позднее время. Написание же чудес 6 и 7 скорее можно приурочить к празднованию зимней памяти Николая (6 декабря), но никак не 9 мая. Для этих двух чудес авторство Ефрема следует признать труднодоказуемым. Образцами литературного творчества Ефрема мы не располагаем, однако есть возможность соотнести Сказание двух чудес с другими памятниками указанного времени (середина 1070-х — начало 1090-х гг.). И наиболее любопытным в этом отношении оказывается наследие киевского митрополита Иоанна II (ум. 1089 г.). Из всего комплекса приписываемых этому иерарху сочинений* особый интерес представляет самое достоверное — ответное послание антипапе Клименту III (1080—1099 гг.) с прилагаемым трактатом об опресноках и заблуждениях латинянь. Писалось оно на греческом, но одновре- а Иоанну несомненно принадлежит «Правила церковная отъ святыхъ книгъ въ кратьце Иакову черноризьцю» (Неволин, 1859. С. 637-638; Beck, 1959. С. 610). Издано: Памятники ДКП, 1908. Стб. 1—20 и Стб. 322—346 приложений. Ему же иногда приписывается составление службы Борису и Глебу и некоторые другие произведения. См.: Никольский, 1906. С. 211-225. ь Напомним, что ранее это послание приписывалось и другим русским митрополитам. См., например: Kulczynski, 1733. S. 116. Окончательно доказал его принадлежность Иоанну II (ум. 1089) К. А. Неволин (Неволин, 1859. С. 640—643). С этой идентификацией согласились все последующие исследователи (Leib, 1924. Р. 32-37; Попов, 1875. С. 93; Павлов, 1878. С. 58-62; Рансимен, 1998. С. 58—59; Шайтан, 1927. С. 16; Левченко, 1956. С. 421; Назаренко, 2001. С. 544). Списки послания в рукописных сборниках см.: Неволин, 1859. С. 638—639.
142 Разыскания о Ефреме. Переяславском менно было переведено на русский язык практически дословно, что подтверждается сличением греческого и русского текстов А. Павловым3. Примером точности перевода может служить заглавие письма в рукописи Синодальной библиотеки (XVI в., № 562, л.298), представляющее кальку общепринятого в Византии вступления: «По всему священному и святому брату и съслужебнику Клименту, папе ветхаго Рима, Иоанъ худый, милостью Божиею митрополитъ русский земле»43. Приведем начало письма, которое, как нам представляется, вполне уместно для сравнения с цитированными отрывками чуда о Епифании и о ковре: «Възлювихъ юже о Господе любовь твою, о человече Божии, и апостольскаго достоине НАшеА худости и съме реииА, любовными крилы постиглеши и до насъ и целуеши ны, акы свол, лювьзне, и молиши духовне, и нлшу веру истинную и прАвослАвную, юже приимъ, чюдишися, якоже епископъ влшего священствА възвести намъ. И понеже си тако и таковый ту священникъ бысть, сего ради худый азъ целую тя... ...И ДАЖЬ БЛАГЫЙ [и] МИЛОСТИВЫЙ БОГЪ При Т0Б6 и при твоихъ днехъ испрлвитися посреде васъ и насъ, и [же] не виде откуду и како възникнушл, съблазны и възврАнениА Божественлго пути: яже чесо рлди [и] како не испрАВишАСя и доныне, и зело чюжуся [с]ему. Не вемь во, кыи [ве]сь лукАвъ же и завистливъ, и истинне ВрАГЪ И БЛАГОЧеСТИА СУПОСТАТЪ, иже ТАКОВАА премени, и врАтскую влшу и нлшу любовь пременивъ, от връже 44 всего хрестиАнсклго съвъкупленил» . И далее: «Симъ уво тако вывшемъ, откуду рлздори и рлзделениА посреде васъ и насъ выша? Кто во первое тАковое терние въ ветсемь Риме въсел? ЛІногд во суть вывшемъ и великА зла, яже отъ васъ дрьздются и творятся, кроме вожественыхъ и святыхъ законовъ же а Письмо несколько раз публиковалось в XIX в. Здесь использована публикация: Павлов, 1878. С. 169—186.
Часть 2. Версии 143 и правилъ, отъ нияже мала некаа напишемъ люкъки твоей45 ...и толика уво ныня отъ многъ, еже слышлхомъ, панисахомъ къ теве, аще кротко и съ послушаниемъ іірннмеши, последи же о инехъ напишемъ любви твоей. Ибо аще си тако суть, яко же слышахомъ, о священный 46 папа, съ испытаниемъ съвежь, и известно ти вуди ...и яко же не есть слово наше суетно, но яве съгрешаете, то ныне яве обличимъ47 ...Како же уво и се несть вез- аконно? Но понеже се взискание многа показания отъ писания есть тревуя, въ ино время теве о семъ поведе. Мы же семя хрестьаньско есмы, и никъдеже равотахомъ египтянину, царю мучителю, то и таковыхъ жидовскихъ съклюдении48 ...Молюся уво и молву творю49...» Стиль, тон, манера письма, пристрастие к определенным словосочетаниям (например, к слову «худость»* * 3 4 *) выдают здесь, как нам кажется, значительную схожесть со Сказанием двух чудес, хотя, подчеркнем, жанры сочинений совершенно различны. Ценным индикатором представляется характеристика автором самого себя в сочинениях: нарочитая уничижительность в выражениях («глубокое иноческое смирение»6), сочетающаяся с неизменным достоинством тона. Заканчивает митрополит Иоанн письмо в той же манере; он предлагает папе написать патриарху и посоветоа Пристрастие к слову «худость» в русской литературе совсем не уникально. Его можно встретить и у других менее титулованных писателей монашеского звания. Например, в духовной грамоте Антония Римлянина (ГВНП, 1949. С. 160, № 103). А Игумен Даниил употребляет его по отношению к себе целых 8 раз (Хождение иг. Даниила, 1997. С. 26, 108, 111, 112, 114, 116). Аналогии весьма распространены в греческой и латинской литературе. Примером может служить традиционное византийское вступление к упомянутому выше 4УДУ [?] в издании Фалькония: «Mea parvitatis ά indignitatis genitor...» (Falconius, 1751. C. 66). b Леонид, 1888. C. VII. А. В. Багрий назвал это «обычным византийско-русским приемом авторского самоуничижения и выставления авторской скромности» (Багрий, 1914. С. 269, прим. 1). Тем не менее этот «прием» все же заслуживает внимания, ибо относится к верховному архиерею Русской Церкви.
144 Разыскания о Ефреме Переяславском ваться с ним в вопросах веры: «...потомь же, лще угодно тн вудеть, прочее ндпишеши и хужьшему паче всехъ [мне]. Целую тя азъ Иоанъ, худый митрополитъ рускыи, и всехъ яже подъ тобою клирикы же и люди; целують же васъ иже съ нами святии боголюбивии епископи и игумени и иже съ ними влагочестивии церковнии людие. Благодать Святаго Духа да ьудеть съ тобою и съ всеми твоими. Аминь»50. Для окончательного суждения по вопросу об авторстве Сказания двух чудес необходима более подробная текстологическая и палеографическая разработка, но на нашем уровне исследования сочинения митрополита Иоанна II выглядят наиболее перспективным направлением. Характеристика этого иерарха вполне удовлетворяет аргументам гипотезы: будучи греком, он мог жить в Константинополе в 1050-х гг., ибо на киевскую кафедру был поставлен из Византии никак не ранее 1077 г. В русские летописи он вошел как человек мудрый и ученый, вполне способный к литературному творчеству: «мужь хытръ книгамъ и ученью, милостивъ увогымъ и вдовицямъ, ласковъ же ко всякому вогату и увогу, смеренъ же и кротокъ, молчаливъ, речистъ же книгами святыми, утешая печалныя; и сякого не высь преже в Руси, ни по немь не вудеть сякъ»51. Ранее он мог никогда не заниматься описанием чудес («не умеющю навычения такого»), что, конечно, можно объяснить осторожностью священнослужителей византийской выучки при подходе к сакральному творчеству, но вовсе не исключает наличия произведений другого жанра Трудно сделать какие-либо обоснованные предположения о времени перевода первых шести чудес Сказания, но связь с ними чудес 6 и 7 прослеживается а Принадлежность Иоанна II к образованнейшим слоям византийского общества может быть подчеркнута его возможным родством (родной дядя) с поэтом Федором Продромом, отзывы которого о митрополите были всегда весьма почтительны (Пападимитриу, 1905. С. 14-20).
Частъ 2. Версии 145 вполне определенно. Полагаем, что сочинитель Сказания двух чудес одной из своих задач ставил большее знакомство читателя с чудотворениями святых, то есть дополнял Сказание. Следовательно, перевод шести чудес произошел чуть ранее, то есть около 1070-х гг., а возможно, и в начале 1080-х гг., когда в период игуменства Никона в Киево-Печерском монастыре (1077—1088 гг.) переводческая деятельность шла особенно активно. В любом случае, речь должна идти о периоде до учреждения на Руси праздника перенесения мощей Николая Мирликийского (9 мая) Участие Ефрема Переяславского в переводе «иного жития» и Сказания шести чудес пока не может быть оправдано, хотя гипотетически и не исключается, ибо именно примеры переложения и переписки греческих текстов этим иерархом нам действительно известны (Студийско-Алексеевский устав). В то же время зависимость, установленную архимандритом Леонидом, между учреждением празднования 9 мая, переводом «иного жития» и составлением Сказания неизбежно следует отбросить как надуманную. § 3.2. ЧУДО ОБ УТОПШЕМ ДЕТИЩЕ Разительным контрастом по отношению к языку чудес о Епифании и о ковре предстает текст «чуда о некоем детище» («чудо об утопшем детище», № 13). Это сочинение можно назвать наиболее изученным из посмертных чудес Св. Николая. Многие исследователи уделяли ему значительное внимание, а А. В. Багрий даже посвятил специальную работу*2. Время присоединения этого чуда к Сказанию выделить не удается. Впервые оно фиксируется в рукоа А. В. Багрий считал, что чудо о ковре написано значительно позже учреждения праздника (Багрий, 1914. С. 273), но тогда очевидцу событий должно было быть не менее 70—80 лет, что трудно допустить.
146 Разыскания о Ефреме Переяславском писных сборниках XIV—XV вв. уже наряду с греческими чудесами3. В то же время очевидно самостоятельное значение чуда о детище, как первого возникшего на русском материале, самобытного произведения, посвященного посмертным чудесам Николая Мирликийского. Многочисленные заимствования из византийской агиографии лишний раз подчеркивают уникальность этого источника, в котором имеется возможность наблюдать сложный процесс зарождения русской духовной литературы53. Выделяют три редакции чуда о некоем детище, которые О. А. Устинова назвала «полной», «сокращенной» и «краткой»54. Первым попытку определить редакции предпринял А. В. Багрий, который, публикуя список чуда по рукописи «Главы избранные», хранившейся в Киевской Духовной Академии (Киевский список)55, предположил, что имеет дело с более исправной редакцией, нежели в издании архимандрита Леонида (Троицкий список)ь. Он также утверждал, что опубликованный им список имеет более древних черт, чем аналогичный список, изданный ОЛДП фототипически по литографированной рукописи XVI в. (Музейный список)36. Эти выводы полностью поддержала О. А. Устинова, но прибавила изданную в 1878 г. Е. И. Калужняцким (Львовский список)57 «краткую» редакцию чуда, которую она признала в качестве наиболее поздней. Таким образом, мы имеем дело с: «полной» редакцией чуда, изданной А. В. Багрием (Киевский список) с разночтениями по публикации 3 Выделяют до 52 списков этого чуда, все не ранее XIV в. (Крутова, 1997. С. 190; Устинова, 2001. С. 19—20). В житийной иконографии чудо о некоем детище также впервые фиксируется в конце XIV в. на московской иконе из Угрешского монастыря (Смирнова, 1999. С. 123-124). ь Леонид издавал списки XIV-XV вв. по рукописи из собрания Троице-Сергиевой Лавры № 9 и № 788 (ныне — РГБ), которые мало отличались друг от друга (Леонид, 1888. С. 43- 46).
Часть 2. Версии 147 ОЛДП (Музейный список), характеризующейся большим вступлением, где выделяется опус, сравнивающий Русь с «новым виноградом», плачем матери «утопшего дитяти» и упоминанием имени действующего в тот период киевского митрополита3; «сокращенной» редакцией, изданной архимандритом Леонидом (Троицкий список), в которой присутствует краткое вступление, которое, по выражению А. В. Багрия, представляет собой «механически» урезанный текст вступления «полной» редакции; и «краткой» редакцией, изданной Е. И. Калужняц- ким (Львовский список), лишенной вступления, но в остальном схожей с «сокращенной». «Полная» редакция начинается наиболее многозначительно и пространно: «Въ истинноу [кто възгдеть силы Господня или кто оуслышлны сътворит ХВАЛЫ вго, якож сътвори святыми своими пАче святым Николою] не токмо в животе сътвори дивнаа чюдеСА и нещетнА, но и по смерти не лож ко есь рекыи лще имАете вероу яко зерно горошно, не токмо се ТВОрите, НО ВОЛША сих. Кто не оудивится и слыша и видя дивнаа и недо- мыслимаа чюдеса, бывающа не токмо въ единой земли или въ единой области, но вся поднебеснаа исполнись чудесъ святого Николы идеж аще поидеши непокрон- но оуслышиши чюдо действа святого Николы. Иди въ греки тамо удивляются, (** — иди в Алтиноу ТАМО ЧЮДЯТСя), ИДИ В соуркяне, НО И ТАМО ХВАЛЯТКСЯ, Ходи по всей земли Николе ©удивляются. Понеже Роусь новый град бысь аще бо новый виноград, но ветхАго плодовитее; есь ветхой во июдеискы виногрАд, но отвержен высь и не высь плода в нем. Ветхии во июдеискыи, но приятен высь и плод породи (* — но отвержен от Бога, плода во не имевъ языческы, но прилтъ бысть плод породи), лще во и повыл люди нАрекохомьс, 3 Особенности «полной» редакции выделил А. В. Багрий (Баг- рий, 1914. С. 274-276).
148 Разыскания о Ефреме Переяславском но посещением Божиим, чюдоделниемъ святых вго, плче же всех Богл познахом. Се оставльше, брате, пред них взыщем прииде в Роусь и вижь яко несь града ни села, идеж не быша чюдеса святого Николы, многа умножена. Их же не мощи и за множество исписати (* — не мощно за множество писанию предати), но се скажю (* — се скажю иже доБлвляетъ малосилию моемоу) еже створись въ граде Киеве, неколи приспевше память святых мученикъ Борисл и Глеке (* — Николе приспевши памяти и стрлстотерпцу и мученику Борисл и Глевл), ходящим множествоу людие видят исцелениа от всех град и сел на праздникъ святых мученикъ Бориса и Глеба (* — и приходящим же всемъ вмдять исцеление множествл от всехъ грлд и селъ, яже в Роустеи области), некы[и] бяше муж въ граде Киеве, великоу имы[л| вероу къ святыма мученикома Борисоу и Глебоу и святому Николе (* — бяше некий моужъ во груде Киеве, имы вероу велику къ святому Николе), поимь жену свою и чадо своеж име, вниде в корабль поиде к [о] Вышегороду поклонитися святому мученикоу Борисоу и Глевоу (* — поимъ подроужие свое и чада иже име и влезъ в лодию... и ехл поклонитися гровоу святоую мученикоу Борисл и Глевл)»а. В «сокращенной» вступление значительно короче: «Во истину г[ллго]лы в[о]жкя сътворити И ВСЯ ХВАЛЫ его яже сдея не токмо въ животе многа чюдесл сътвори, но и по см[е]рти. Кто не оудивится слышавъ дивная чюдеса не токмо бо въ единой земли или единой власти, но вся под- ънебесная исполнися чюдесъ святого Николы. Иди въ Греки тамо оудивляются, и въ Ддтинех чюдятся, и въ Суреяхъ хвалятся, и по всей земли Николе оудивляються. а Багрий, 1914. С. 276—277. Разночтения с Музейным списком приводятся в круглых скобках: * — замещение предыдущей фразы, ** — вставка. См.: Житие Николая, 1878. С. 198-200.
Часть 2. Версии 149 Приди въ Роусь и вижь, яко несь града, ни села, иде же не быша чюдеса многа оумножена святого Николы. Но и се вы скджю, сткорися чюдо въ граде въ Киеве приспевши памяти святоую мученикоу Бориса и Глева, приходящимъ множьствоу людии от все\ъ градъ и селъ, на праздникъ святоую мученику» ^. «Краткая» редакция не имеет вступления и сразу переходит к изложению событий, которые практически дословно повторяют «сокращенную» редакцию и частично трансформируют «полную»: «ЛІоужк некий въ граде Киеве великоу вероу име ко святому Николе и къ святомоу мученикоу Борисоу и Глекоу. И влезе в[ъ] лодею(*лодью) и поиде (*поеде) к[ъ] Бышегородоу поклонитися грову (*гровоу) святою мученикоу Борисоу и Глевоу (*Бориса и Глева)»3 * *. Во-первых, очевидна большая древность Музейного списка по сравнению с Киевским А. В. Багрия: примечательно исчезновение «латинян», что характерно для более позднего времени; поклонение «гробу», а не «святому мученику» также более архаично; вставка святых мучеников Бориса и Глеба перед Св. Николаем выглядит нелепой (нарушение иерархии), а во фразе «вниде в корабль» вместо «влезъ в лодию» заметно вторичное облагораживание грецизмами славянской терминологии. Поновление можно усмотреть и в исчезновении воспоминания о язычестве из опуса о новом винограде, что следует связать с новым прочтением наследия Иллариона, наиболее уместным в XV—XVI вв. Текст, следующий за вступлением, подтверждает высказанные наблюдения: здесь обнаруживается большое количество вставок, стремящихся оживить сюжет. Это многочисленные «увы мне Николае» или «увы мне братие», добавление отдельного плача матери и имени киевского митрополита (Иоанн)6, за3 Калужняцкий, 1878. С. 229. Слова, обозначенные в круглых скобках со * принадлежат изданию Леонида: Леонид, 1888. С. 44. Ср.: Багрий, 1914. С. 277. ь Г. Подскальски, ориентируясь на издание А. В. Багрия (Багрий, 1914. С. 272, 273), также считает, что события относятся
150 Разыскания, о Ефреме Переяславском мена «мокрого дитя» на мокрый образ Св. Николая3, под которым обнаружили дитя; вторичными выглядят и другие молитвенные и уточняющие отступления. Таким образом, для сравнения «полной» редакции с «сокращенной» закономерным будет использование исключительно издания ОЛДП, а не А. В. Багрияь, что значительно сокращает различия «полной» и «сокращенной» редакций: из характеризующих «полную» редакцию отличий, выделенных А. В. Багрием, исчезают плач матери и имя митрополита. Во-вторых, представляется совершенно независимым происхождение изданных списков «полной» и «сокращенной» редакции, их родство с различными протографами. В то же время более компактное вступление к чуду у Леонида выглядит более ранним, как более совместимое с византийской традицией агиографии, следование которой для первых этапов создания собственной школы выглядит достаточно жестким. Это подтверждается и зависимостью сюжетики чуда о детище от чуда о Димитрии (№ 9), при котором в некоторых версиях также имеется небольшое вступление. Отметим также, что «полная» редакция говорит о многочисленных исцелениях у гроба святых мучеников, а «сокращенная» упоминает лишь «праздникъ святоую мученику». Однако принципиальным отличием анализируемых текстов остается опус о Руси как новом винограде, который начинается со слов «Понеже Русь новый град» и заканчивается характерной к периоду деятельности митрополита Иоанна 11, который умер в 1089 г. (Подскальски, 1996. С. 221). а С. А. Бугославский, судя по ходу его изложения, считал, что первичным должен считаться «мокрый образ» (Бугославский, 1941. С. 322), но в этом все же чувствуется позднейшая традиция именования иконы «Николаем Мокрым». ь Музейный и Киевский списки не восходят к одному источнику. Можно привести пример более качественного прочтения в Киевском списке по сравнению с Музейным, в котором «неколи приспевше память» заменено на «Николе приспевши памяти» невнимательным переписчиком.
Ч,/< i fib 2. Версии 151 фразой «се оставлыие, брате, пред них взыщем». Заимствование мотива из «Слова о законе и благодати» митрополита Иллариона здесь не вызывает сомнений, ‘тіо ничуть не удивительно для рубежа XI—XII вв. В то же время нам представляется, что эта вставка нс была единовременной с основным текстом. Концептуальность опуса контрастирует с традиционной беспристрастностью изложения в греческой агиографии. В «сокращенной» редакции утверждается, что Русь ничуть не хуже других земель, что и здесь случаются многочисленные чудеса Св. Николая, но «полная» редакция гиперболизирует тезис: Русь не только не хуже, но лучше остальных, а по сравнению с иудеями так и совершенно лучше. Превосходная степень здесь изменяет не только смысл вступления, но преображает смысл источника — «Слово о законе и благодати»: «Иудеи во при свешти законней делддху свое оправдание, християни же при вллгодетьнеим солнци свое епд- сение [зиждють], яко иудейство стенемь и закономъ оіірдвдАдшеся, а не спасаашеся, хрьстилни же истиною и КЛАГОДАТИЮ не ОПрДВДАЮТЬСЯ, НЪ СПАСАЮТЬСЯ. Въ иудеихъ во оправдание, въ христидныихъ же спасение...59 Иудейство бо преста и законъ отиде, жертвы не- приатны, кивотъ и скрижали, и оцестило отъято быст. По всей же земли роса, по всей [бо] земли вера простеся, дождь благодетныи оброси, купель пакы порождениа сыны своа въ нетление облачить. Яко же и къ самаряныни глаголааше...60 Яко же и сами послуствоваша своей погибели. Рекшу Спасу притьчю о винограде и о делателех: что убо сътворить делателемь темь, отвещаша: Злы зле погубить я и виноградъ предасть инемь делателемь иже въздадять ему плоды въ времена своа, — и сами своей погыбели пророци быша61. Пусть бо и пресъхле земли нашей сущи, идольскому зною исушивъши ю, вънезаапу потече источникъ еван- гельекыи, напаая всю землю нашу...62
152 Разыскания о Ефреме Переяславском Хвалить же гіохвалныими галсы Римьскаа стрлнл Петрл и Плулл...; Лсиа и бфес’к, и Патмъ Иоанна Богословьца, Индиа Фому, Египетъ ЛЛлркА. Вся стрлны и грАди, и людие чтуть и славять коегождо κχΓκ учителя»63; Русь здесь представлена лишь недавно вступившей в христианское сообщество, противостоящее иудейству. А в опусе о новом винограде3 она уже полностью замещает весь христианский мир и обозначается в качестве важнейшей антитезы иудейству. Полагаем, что для автора чуда о детище основной задачей все же являлось описание первого русского чуда Св. Николая, для чего илларионовская схема была более уместной. Идеологическая обработка была вторичной относительно авторской редакции, но не слишком отстоящей от нее во времени. Череда географических объектов в последнем цитированном абзаце Иллариона напоминает строки вступления к чуду («Идк въ Греки..., и въ Длтинех..., и въ Суреяхъ...»)ь, которые можно назвать общими для «полной» и «сокращенной» редакций. Казалось бы, обе редакции концептуально зависят от «Слова о законе и благодати», а в таком случае наше предположение о более раннем происхождении «сокращенной» версии предстает лишь частично обоснованным. С другой стороны, мы обнаруживаем полноценный источник вступления к «сокращенной» редакции в службе на перенесение мощей Николая Мирли- кийского: «Который грАдъ вллжене не имееть теве помощника, кая ли душА не призывАеть твоего имени, коего ли местл не гіосещлеши своими чюдесы, оудивляя вся Николле...64 Благословенъ Господь Богъ нашь, яко прослави святителя въ странахъ, чюдесъ струя испущающа въ 3 Сравнение церкви с виноградом встречалось в XI в. у Петра Антиохийского (Чельцов, 1879. С. 338). ь Уместно сопоставление этого оборота с былинным из «Слова о полку Игореве»: «Комони ржуть за Сулою, ...въ Кыеве, ... въ Новеграде,...».
Часть 2. Версии 153 мирехъ, и въ лдтинехъ вся нсцеляюща, и въ Руси ми лостивно посещАЮща»65. Несмотря на то что и здесь встречается упоминание винограда в смысле христианской церкви («Благыи раке и верне, делдтелю виногрддд Христовд, ты и тяготу днкную понеслъ еси... святе Николас»66), для «полной» редакции служба не может выступать источником. О службе подробнее будет написано в отдельном разделе, но и сейчас можно однозначно заявить ее возникновение непосредственно в связи с утверждением на Руси праздника перенесения мощей (9 мая). Таким образом, чудо о детище, произошедшее чуть ранее учреждения этого праздника, было описано несколько позже первых праздничных событий, то есть не менее чем через год-два. Добавим, что вопрос об иудействе оставался актуальным на Руси на протяжении всего XI в., что подчеркивали многие исследователи и с чем связана полемика Иллариона67. В то же время особая гиперболизация антииудейских настроений, которую мы наблюдаем в опусе о новом винограде, выглядит более соответствующей для начала ХИ в., для периода после «большого погрома» 1113 г., то есть времени киевского княжения Владимира Мономаха и Мстислава Великого68. Конечно, в Троицком списке мы имеем дело не с первоначальной редакцией чуда, но лишь с экземпляром, в котором преобладает древнейший текст. В Музейном также встречаются элементы авторской версии, которых нет у Леонида, но их несравненно меньше: мы имеем в виду прежде всего написание «се скджю иже добавляетъ малосилию моемоу» в Музейном вместо «но и се кы склжю» в Троицком. Лишь за «краткой» редакцией можно признать бесспорную вто- ричность относительно других, а за Львовским списком Е. И. Калужняцкого, несущим печать малороссийских поновлений, несомненную молодость по сравнению с соответствующей частью Троицкого. Акцент, сделанный нами на анализе вступительной части чуда о детище, объясняется менее очевидными различиями редакций в основном тексте. Здесь нет
154 Разыскания о Ефреме Переяславском прямых цитат, элементы византийской витиеватости слога сохраняются лишь во вступлении. Манера изложения приближена к былинной, сказание даже читается нараспев. Повествование ведет скорее не агио- граф, но сказитель (восклицание «Кто не удивится...!»), русский писатель, чье знакомство с греческой литературой весьма опосредованно. Неслучайна прямая зависимость смысловой структуры изложения от сочинений митрополита Иллариона3: «Вся же си Богь нашь на невеси и на земли елико въсхоте, и сътвори. Темже къто не просллвитъ, [къто] не похвалить, [къто] не поклониться величьству славы его и къто не подивиться весчисльному челокеколювию его69 ...а не простъ человекъ показавыи на земли вожьскаа и человечьскАА: ...яко че ловекъ къ корАвли съііАлиіе, и ако Богъ злпрети ветромъ и морю, и послушлшя его; яко человекъ по Ллзлри про слезися, и ако Богъ въскреси и от мертвыихъ»70. Сюжет чуда о детище незамысловат. Некая чета, возвращаясь из Вышгорода с праздника Бориса и Глеба, плывет в лодке по Днепру, когда, случайно задремав, жена роняет своего младенца в реку и он тонет. Неутешный отец, возвратясь в Киев, молит Николая Чудотворца о вызволении его безвременно погибшего ребенка, припоминая ряд чудес святителя (Об Агрике, о Димитрии, о корабле...). Услышав страстные молитвы, Николай Чудотворец той же ночью извлекает младенца живым из воды и приносит его на хоры («полати») собора Св. Софии под свою икону. Еще мокрого ребенка обнаружил пономарь храма а С. А. Бугославский отмечал, что некоторые из 4 «русских чудес» «текстуально сближаются с анонимным Сказанием об убиении Бориса и Глеба и Сказанием об их чудесах» и не исключал «даже возможного непосредственного влияния этих сказаний на «чудеса» (Бугославський, 1928. С. XXXIII; Бугославский, 1941. С. 321). А. В. Багрий указывал в чуде о детище на «многочисленные образные параллели» с Чтением и Сказанием о Борисе и Глебе, с Житием Феодосия и другими памятниками, но «текстологической зависимости» нигде не обнаруживал (Багрий, 1914. С. 267). Эти наблюдения позднейшего развития не получили.
'h/i >m> 2. Версии 155 перед заутреней (церковные двери оставались запер- іыми) и доложил о находке митрополиту, который после службы послал «въ своръ торгу: чье детя лежитъ ид поллтбхъ святыя Ѳофья?». Немедленно обнаружились родители, которые, войдя на хоры храма, опо- иіали собственное дитя и возвестили народу о чуде. Завершается рассказ всеобщей радостью киевлян пред чудотворным образом Св. Николая; «митрополитъ же створи прлздникъ честенъ, аки на память святого Николы, слАкяще святую Троицю Отца и Сына и святого Ду\А ныне и присно»71. Сказание краткое, чуть больше стандартного византийского объема. В тексте нет никаких указаний на принадлежность автора к духовенству, его глубокую образованность. Схоластические штудии, скорее всего, не позволили бы агиографу столь живо и лаконично описать значительное для церкви событие. С другой стороны, отсутствие текстологической зависимости замещается многочисленными сюжетными аналогиями. Например, очевидно сходство мотива «спасения на водах» с чудом о Димитрии (№ 9), где несчастье так же настигает героев на воде во время путешествия с паломническими целями, а чудо происходит той же ночью3. Однако наиболее примечательным выглядит наблюдение Ив. Франко о тематической и композиционной зависимости чуда о детище от аналогичного чуда Св. Климента, папы Римского6. Здесь семья также отправляется на поклонение мощам (Св. Климента), а при возвращении домой (в толпе) теряет своего сына, после чего следует родительский плач а Ср.: БЛДР. Т. 2. СПб., 1999. С. 222—225; Леонид, 1888. С. 33-35; Житие Николая, 1878. С. 107—109. Сюжетная зависимость чуда от греческой агиографии отмечалась и ранее (Багрий, 1914. С. 271; Подскальски, 1996. С. 216). ь Франко, 1903. С. 180; Франко, 1905. С. 280. Наиболее древний (XIV в.) список этого чуда Св. Климента опубликовал П. А. Лавров по рукописи Троице-Сергиевой Лавры № 39 (Лавров, 1911. С. 25—35). Другой список в рукописи РНБ (Q 999) опубликован: Соболевский, 1901. С. 3-8; Бегунов, 1974. S. 34-36.
156 Разыскания. о Ефреме Переяславском с укорами святителю и возвращение, но не на следующий день, как в чуде Св. Николая, а через год‘‘. Ю. К. Бегунов убедительно доказал, что чудо Св. Климента было написано на Руси (хотя и имело источник в греческой литературе о Св. Клименте) при Изяславе Ярославиче, скорее всего, в период между 1061 и 1068 гг.ь Таким образом, оно выглядит непосредственным предшественником чуда о некоем детище. Практически все исследователи сходятся во мнении о датировке чуда Св. Николая концом XI в.с Однако обосновывал свое мнение лишь митрополит Макарий (Булгаков). Его аргументы основывались на анализе другого посмертного чуда Св. Николая, Сказания об исцелении святителем Николаем новгородского князя Мстислава Владимировича, в котором выделяется фрагмент: «Слышав же о чудесех великого дрхиерея и чудоткорцл Николы, вывших во временА та в Бдрстем грдде, егдд пренесены честныя его мощи тамо из Мир; к тому же а Сопоставление сюжетов см.: Франко, 1905. С. 280-281. ь Бегунов, 1974. С. 39. Еще прежде большинство исследователей сходилось во мнении, что чудо Св. Климента об отрочати является русским сочинением («русской компиляцией») третьей четверти XI в. (Соболевский, 1901. С. 1-3; Франко, 1903. С. 172-180; Грушевський, 1902. С. 1-4; Никольский, 1906. С. 435; Никольский, 1917. С. 127, 133). Исключение составляет только Η. П. Попов, который считал чудо переводным памятником XV в. (Попов, 1915. С. 30-31). Подробный разбор всех точек зрения см.: Бегунов, 1974. С. 31-39. с Филарет, 1884. С. 24; Аничков, 1892. С. 32; Голубинский, 1901. С. 775; Голубинский, 1904. С. 399; Франко, 1905. С. 280; Багрий, 1914. С. 273, 280; Бегунов, 1974. s. 40; Подскальски, 1996. С. 221. Архимандрит Леонид датировал чудо периодом до 1091 г., к которому он, исходя из статьи Пролога, ошибочно относил перенесение мощей Бориса и Глеба из Вы- шгорода на Смядыню под Смоленск, где был убит Глеб (Леонид, 1882. С. 14, прим. 1). Чуть позже С. А. Бугославский продемонстрировал, что это перенесение следует датировать лишь 1191 г. (С. А. Бугославским было использовано два Пролога XV и XVI вв., в то время как источник Леонида неотождествлен) (Бугославский, 1913. С. 14).
2. Версии 157 п ко граде Киеве во омы же дни — чудо той великий отец сотвори: утопшее отрочд пред оврдзом своим в церкви святыя Софии окрести ддровд, мокротд воднеи от него истекдющеи; сими уверився, князь той, и по придании многих святых во целку свою, призва в помощь сего преславнаго чудотворца, великого архиерея Николу»а. Мстислав послал за чудотворной иконой Николая Мокрого в Киев, но сильное волнение на оз. Ильмень вставило послов высадиться в 7 верстах от Новгорода на острове Липно. Когда же буря утихла, путники обнаружили прибитую водой к острову круглую икону ('в. Николая, с которым они и решили вернуться к князю. После молитвы перед обретенной иконой Мстислав исцелился и дал обет построить специально для этого образа храм, Николо-Дворищенский соборь. Согласно Сказанию, все это происходило на 32 году жизни князя Мстислава (род. 1 июня 1076 г.) и при епископе новгородском Никите (ум. в 1109 г.), то есть обретение иконы произошло около 1107— 1108 гг.72 Однако закладка церкви Николы на Ярославовом дворище относится летописью к 1113 г., а на острове Липно каменный храм был создан лишь в 1292 г. (легенда утверждает, что ранее здесь была деревянная церковь)73. Частично обе церкви сохранились до наших дней. а Макарий, 1995. С. 244, прим. 389 (С. 484—485). Ср.: ПСРЛ, XXXI, 57-58; Никольский, 1907. С. 58-61 (№ 5). Своим источником митрополит Макарий (Булгаков) называет «сборник моей библиотеки № 14, Л. 147», который датирует ок. 1700 г. Ранее это чудо никогда не присоединялось к посмертным Св. Николая. ь Никольский, 1907. С. 60-61. См.: Вознесенский, 1899. С. 241—242. Мы стараемся использовать компилятивный труд А. Вознесенского и Ф. Гусева «Житие и чудеса Св. Николая Чудотворца, архиепископа мирликийского и слава его в России» (СПб., 1899; М., 1994) лишь в качестве дополнительного материалы, но при описании почитания Николая Чудотворца в России он имеет первостепенную важность. Отзывы об этой книге см.: Пономарев А. (Рецензия) // Странник. 1899. Т. 3. Декабрь. С. 761-781; Багрий, 1914. С. 267.
158 Разыскания о Ефреме Переяславском Сказание это исключительно новгородское, связанное с любимыми среди горожан именами князя Мстислава и епископа Никиты, сохранилось оно при Николо-Дворищенском соборе, откуда и было заимствовано митрополитом Макарием. О времени ее письменной фиксации говорить сложно, сохранились списки не ранее XVII в.74 Текст, изобилующий анахронизмами и ошибками, демонстрирует свою явную отдаленность от XII в. Однако сама легенда, надо полагать, достаточно древняя. Каменный храм Св. Николая на острове Липно построен уже в конце XIII в., что нельзя считать событием случайным3. Сюжетная канва чуда должна была возникнуть не позднее XIII в., а возможно, и ранееь. Для митрополита Макария сведения, содержащиеся в Сказании, со всей несомненностью доказывали, что чудо о детище должно было произойти «в те же самые дни, когда было перенесение мощей угодника из Мир Ликийских в город Бар, и что киевское чудо предшествовало новгородскому»75. Перенесение мощей из Мир датируется апрелем—маем 1087 г.с, о чем мы еще 3 Смирнова, 1975. С. 83. А. В. Назаренко считает временем создания чуда период никак не ранее начала XV в. Срои- тельству на острове Липно он объяснений не дает, отмечая лишь, что об этой церкви не сказано в сохранившихся до нас списках чуда (Назаренко, 2001. С. 608-612). Отсутствие упоминания в тексте Липенской церкви может говорить об обратном — легенда относится к периоду до строительства храма. Липенская храмовая икона Николая Чудотворца несомненно относится к искусству «позднего XIII века» (Смирнова, 1975. С. 84, 90, 94, 96, 105). ь Мурьянов, 1972. С. 220. Г. Подскальски датирует это сказание точно — 1113 г., то есть временем начала строительства Ни- коло-Дворищенского собора (Подскальски, 1996. С. 216, 223). Круглая храмовая икона Николо-Дворищенского собора (икона Николая Чудотворца «Круглая доска») была сильно поновлена в XVI в. (Яковлев, 1997. С. 140), и вопрос о наличии на ней более раннего слоя живописи остается открытым, но не снят окончательно: некоторые считают, что на иконе сохранилась прорисовка XII в. (Смирнова, 1975. С. 83). с Это общепризнанная датировка, которую использовал и сам Макарий (Макарий, 1995. С. 244). Ср.: Шляпкин, 1881.
2. версии 159 (>удем писать подробно. Таким образом, события чуда Макарий относил к рубежу 80—90-х гг. XI в. Его выводы были поддержаны некоторыми позднейшими исследователями*. Тем не менее основывать какие- либо датирующие конструкции на чуде Св. Николая о Мстиславе Великом не представляется возможным без анализа более ранних списков этого сочинения. Пока таковые не обнаружены, остается размещать это сказание в перечне косвенных свидетельств. Одним из таких свидетельств является легендарное (еще более поздней фиксации) обрамление киевской чудотворной иконы Николая «Мокрого», хранящейся в соборе Св. Софии. Считается, что это та самая икона, под которой обнаружили младенца в чуде о некоем детище76. Именно после описанных в чуде событий икона приобрела дар чудотворения и получила наименование «икона Николая Мокрого». Специально для нее был создан на хорах Софийского собора придел Николая Чудотворца, существующий и поныне77. По описанию Μ. М. Захарченко (1888 г.), оклад у иконы «серебряный, вызолоченный, пожертвованный московским купечеством 1840 г., а старые с 1761 г. бывшие на иконе ризы находятся теперь на копии» (вероятно, на той, что висит при входе на колокольню). «Письмо иконы древнее греческое, съ подписью по сторонам лика: «о αγιοζ — отецъ Нико- C. 11 — 12; Красовский, 1874. С. 550—551; Kulczynski, 1733. Р. 141; Assemani, 1755. Т. 6. С. 322-334; Beck, 1959. С. 638; Fleury, 1758. С. 480; Антонин, 1870. С. 417, 420; Дмитриевский, 1897. С. 211. а Красовский, 1874. С. 580—581; Леонид, 1882. С. 10, 12; Вознесенский, 1899. С. 11, 13, 241-242; Никольский, 1906. С. 381 (№ 32). Следует учитывать, что Макарий указывает на время перенесения мощей в Бари, а Леонид ориентируется на время учреждения праздника перенесения мощей на Руси, которое, впрочем, также приблизительно можно отнести к рубежу 1080—1090-х гг. Г. Подскальски присоединился к этой датировке, но исходя из того, что описанные события связал с деятельностью митрополита Иоанна II, точнее с 1089 г. (Подскальски, 1996. С. 221).
160 Разыскания о Ефреме Переяславском лае”а. Μ. М. Захарченко почему-то относил чудеса от иконы к XII в., но «самая же икона, безъ сомнения, значительно древнее»78. Эти любительские наблюдения примечательны для нас в двух отношениях: указанием на чудеса лишь в XII в. (здесь возможна и обычная опечатка) и определением судьбы серебряного оклада от иконы. Колокольню Софийского собора, куда были перенесены оклад и копия с чудотворной иконы Николая Мокрого, обновили в 1812 г., а следующий ремонт состоялся уже в 1851 г. Согласно описанию, составленному в 1853 г., где-то в этот период при входе на колокольню под копией чудотворной иконы Николая Мокрого и размещалась табличка со стихотворной надписью79: «За князя Всеволода и митрополита Ефрема, бывшаго зде на престоле въ лето Въ тысяща девяносто втораго года, Святитель Чудотворецъ Николай, въ Софийскую обитель Призревъ свыше, где его икона святая Возлюбилъ место сие, и въ даръ себе вдавая Съ верою приходящихъ началъ зде оттоле Различны чудеса творити по воле Бога всеблагаго, межь теми чудесами Въ первыхъ есть знаменито се, что предъ очами Пловущимъ съ Вышгорода Киевляномъ мало Дитя, внегда мать вздремася, изъ рукъ въ Днепръ впало, И абие утопе; но какъ въ домъ прибыли И къ сему Святителю горько возопили, Услышалъ ихъ, нощию взялъ изъ водъ ихъ сына Внесъ въ церковь предъ свой образъ жива. Се причина, Что сего Чудотворца Мокрымъ называютъ При сей иконе и днесь цельбы многи получаютъ»80. Текст этот написан, конечно, не ранее начала XIX в., но полезен указанием на общую традицию, связывающую все упомянутые нами события (чудо о а Отметим, что буква «о» (а не «ω») в титуле иконы («о αγιοζ»), а также кириллическая запись имени святого вовсе не говорят о создании образа в Греции и в очень ранний период, хотя, конечно, для конкретных заключений необходимо более подробное исследование предмета.
Чисть 2. Версии 161 /іегище, культ иконы Николая Мокрого, замещение митрополичьей кафедры Ефремом в 1092 г.). Доказа- ісльством эта табличка выступать не может, но ее сочетание со Сказанием об исцелении князя Мсти- слава некоторым образом проясняет характер утвердившейся легенды. К сожалению, нет возможности определить время создания придела Николая Чудотворца на хорах Софийского собора по независимым источникам*. Если отнести чудо о детище к рубежу 80—90-х гг. XI в., то вполне удобно связать и освящение придела с установлением праздника перенесения мощей Николая Чудотворца (9 мая), на что будут направлены скупые указания в Похвальном слове Св. Николаю («Присно убо...»). Пока можно заключить лишь то, что чудо о детище несомненно удачно укладывается в комплекс мероприятий по учреждению новой церковной службы: «митрополитъ же створи прдздникъ честенъ, аки на память святого Николы», то есть как на 6 декабря. В тексте чувствуется некоторая отдаленность описываемых событий. Обращает на себя внимание более чем хрестоматийная топография (Киев, Вышгород, Св. София, «сбор торгу»), отсутствие личных имен (чудо о некоем (!) детище, во всех списках которого, а Северо-восточный угол хор Софийского собора занимают сразу три придела: Рождества Христова, Богоявления Господня и Св. Николая Мокрого (Евгений, 1825. С. 41; За- кревский, 1868. Т. 2. С. 772). Историю сложения этого комплекса, возможно, следует отнести к самому раннему периоду существования храма: обращают на себя внимание росписи стен придела, описанные митрополитом Евгением. Слабым указанием на это может служить также наличие за алтарем Софийского собора Константинополя храма Св. Николая, именуемого также «Убежище» и пристроенного еще в VI в. квестором Юстиниана патрицием Василидисом (Janin, 1953. Р. 382-383, № 3°; Du Cange, 1682. Р. 130 (IV, VI, № 69)). По переходу (имеющему то же название — Св. Николая) около этой церкви патриарх следовал на службу и провожал императора к царскому мутаторию (Беляев, 1893. С. 127 (прим.1), 133 (прим.1), 141 (прим.1), 227).
162 Разыскания о Ефреме Переяславском за исключением позднего Киевского списка, даже митрополит остается безымянным)*1, приоритет культа Св. Николая перед культом Бориса и Глеба и св. Климента6, а также сообщение сказителя о наличии большого количества чудес Николая Чудотворца на Руси к тому времени: «Приди въ Русь и вижь, яко нес грддд, ни селл, иде же не вешд чюдесд многд умноженд святого Николы». Со значительной долей условности можно утверждать, что запись чуда производилась на рубеже XI—XII вв. Но скорее всего, произошла не сразу вслед за чудесными событиями0, имевшими место в конце 1080-х или начале 1090-х гг., то есть до учреждения на Руси праздника 9 маяа. а Заметим, что в греческих чудесах, даже если в титуле не указано имя главного героя, то в тексте он чаще всего присутствует — младенец должен был быть наречен Николаем. ь Вопрос о противопоставлении Николая Борису и Глебу ранее не разрабатывался, хотя на это есть бесспорные указания в Сказаниях о Борисе и Глебе, где сохранились сразу две редакции «чуда о Св. Николе и Борисе и Глебе» (Бугославсь- кий, 1928. С. 165-166, 203-205). Зато смена Николаем Климента Римского отмечалась давно. Еще Ив. Франко писал, что в Киеве «з початком XII в. починаетъ ся інтересний процес вигасаня культу съв. Климента під воливом ин того, переможного культу» Св. Николая, «скрепленого в остатній чверти XI в, незвичайним фактом», то есть перенесением его мощей (1087 г.), появлением чудотворной иконы Николая Мокрого и чудом о некоем детище (Франко, 1905. С. 279-280). Этот процесс Ив. Франко предложил объяснять противостоянием двух важнейших храмов Киевского княжества: древнейшей Десятинной церкви, в которой хранились мощи (голова) Св. Климента Римского, и митрополичьего Софийского собора, обладавшего мощами Николая Мирликийского (Франко, 1905. С. 281). В научной литературе это наблюдение было поддержано (Бегунов, 1974. S. 40), но развития не получило. с Аничков, 1892. С. 32; Багрий, 1914. С. 273, 280. Г. Подскаль- ски датировал запись 1092 г., а сами события — 1089 г. при митрополите Иоанне II (Поде кал ьски, 1996. С. 221). d События и запись чуда архиепископ Филарет датировал 1092 г. (Филарет, 1884. С. 24). Другие относили к 1092 г. лишь запись событий (Бегунов, 1974. S. 40; Подскальски, 1996. С. 221). Однако чаще встречается мнение о чудесных
Членѣ 2. версии 163 Уместным выглядит предположение о причастности князя Мстислава Владимировича к записи или редакции чуда о детище в период, близкий к событиям новгородского чуда. Этот князь сыграл важную роль в становлении особого почитания Св. Николая на севере Русиа, а его личное расположение к святителю выразилось в строительстве собственного придворного Никольского собора. Напомним также о том, что текст чуда, вполне вероятно, был подвергнут редактированию в период после 1113 г., то есть дополнен опусом о новом винограде, содержащем акцент на приоритете христианства над иудейством. Особо примечательно чудо о детище тем, что оно содержит обоснование празднования 9 мая («Николы вешнего»). Если вынести за скобки Повесть о перенесении мощей и Службу, то станет вполне очевидным, что описание причины учреждения на Руси нового праздника содержится именно в чуде о детище. Это первое русское чудотворение Св. Николая, с которым последующая традиция связывала учреждение праздника. Торжество 9 мая предстает, таким образом, исключительно русским, без каких-либо «римских примесей». Вероятно, период «проримских симпатий» на Руси был недолговечен, а вслед за ним для полюбившегося в народе празднования 9 мая потребовалось иное, отечественное объяснение. Популярность этого сочинения выглядит лишним тому свидетельством. Таким образом, чудо о детище выступает как идеологическая оппозиция Повести о перенесении мощей. Участником создания подобных альтернативных ле- событиях и их записи в 90-х гг. XI в. (Франко, 1905. С. 280; Бугославский, 1941. С. 322. С. А. Бугославский ранее высказывался в пользу записи чуда не в XI, а в XII в. (Бугославский, 1913. С. 14). Я. Н. Щапов относил запись чуда к рубежу XI—XII вв. (Щапов, 1991. № 23). а Значение чуда о детише выделял еще Г. Подскальски: «Судя по содержанию и по литературным достоинствам, это чудо, видимо, сыграло особую роль в утверждении почитания Св. Николая на Руси» (Подскальски, 1996. С. 221). Ср.: Назаренко, 2001. С. 614. См. также главу 8 настоящей работы.
164 Разыскания о Рфреме Переяславском генд может выступать и Мстислав Владимирович. Именно в этом направлении мы видим перспективу дальнейших сопоставлений судьбы произведений рус- ской литературы с этапами утверждения культа Св. Николая на Руси. § 3.3. ЧУДО О ПОЛОВЧИНЕ Четвертым так называемым «русским чудом» было чудо о половчине (№ 14)а. Его русское происхождение никогда не ставилось под сомнение. На первый взгляд язык и стиль изложения здесь идентичен чуду о детище, и можно предположить их единое происхождение. Однако в структуре этих чудес наблюдаются серьезные различия. Прежде всего примечательно соотношение этих чудес с другими агиографическим произведениям. В чуде о детище заметно знакомство с переводной греческой литературой, но эта творческая зависимость лишена цитатничества, пышно цветущего в чуде о половчине, где текст испещрен заимствованиями из византийских чудес, чуда о детище, цитатами Священного Писания, а завершается пространнейшим поучением. Можно сказать, что эти сочинения различаются структурно. Объем текста чуда о половчине огромен — это самое длинное описание чуда Николая Мирликий- ского. Базируясь на изложении первого непосредственно русского чуда о детище, автор пытается создать новую форму литературного произведения, вмещающую в себя каноничные формы сложения чудес Византии, опыт написания русских чудес и пространнейшие поучения со значительными цитатами священных текстов. Сам сюжет чуда о половчине не а Публикации: Леонид, 1888. С. 47-54; Житие Николая, 1878. С. 182-192. Списки см.: Никольский, 1906. С. 355; Крутова, 1997. С. 138-161; Крутова, 2000. С. 56. Списки чуда о половчине датируются не ранее XV—XVI вв., но в житийной иконографии оно встречается уже с конца XIV в.: икона Новгородского музея и др. (Смирнова, 1999. С. 124).
Чисть 2. Версии 165 такой конкретный, как в других случаях: переживания половца, отпущенного из плена и не вернувшего выкуп, Св. Николай является ему и принуждает вернуть долг. Все события носят локальный характер, среди участников нет массы верующих, нет всенародного празднества, не упоминается даже существование митрополита. В то же время некоторые свидетельства имеют самостоятельную историческую ценность: редкое упоминание существования в Киеве церкви Св. Николая, которой «половчин» дарит целый табун лошадей3; любопытные черты половецкого бытаь и христианизации кочевников81; уникальным является само описание процедуры выкупа. В чуде о половчине мы наблюдаем очередную интерпретацию широко известного «международного странствующего сюжета», как назвал его М. Н. Сперанский82. Прямой аналогией ему является посмертное чудо Николая Мирликийского «о злате, от жидовина некоему христианину взаимъ данномъ», написанное еще патриархом Мефодием83. В русских письменных источниках чудо о злате фиксируется очень поздно (1641 г.) и уже в печатном видес. Чудо о половчине на Руси предшествовало ему, хотя, надо полагать, автор заимствовал сюжет из византийской литературы, 3 Леонид, 1888. С. 52; Подскальски, 1996. С. 222. Н. Закревский считал, что речь идет о церкви Св. Николая Доброго «на Подоле близь Покровской», хотя она известна лишь с середины XVII в. (Закревский, 1868. С. 572-574). По сообщению того же Н. Закревского, к XI в. легенда возводит существование Пустынно-Николаевского монастыря на Аскольдовой могиле (достоверно известен с начала XV в.), в котором считают, что постриглась мать Феодосия Печерского (Закревский, 1868. С. 743-745). О постриге матери Феодосия в монастырь Св. Николая в Киеве в 1050-е гг. см.: Абрамович, 1930. С. 31; Попов, 1879. л. 8. ь Бугославский, 1941. С. 322. Например, С. А. Бугославский обращает внимание на «совещание на лошадях», известное и по летописи. с Сохранившийся печатный вариант (1641 г.) старше рукописного (1695 г.) (Сперанский, 1923. С. 125).
166 Разыскания о Ефреме Переяславском где мотив «убеждения в неверии» был весьма распространен84. Аналогии этому мотиву находим в чуде о трех иконах (№ 15)85. Уже во вступлении к чуду о половчине содержится ряд смысловых отсылов и указаний на то, что чудо о половчине непосредственно следует за чудом о детище (в большинстве списков эта последовательность сохраняется): «ПоведАЮ вам, врАтие, иное чудо святого Николы. Выж не ленитесь, но ясно послушАите. В том же прежреченномъ грдде Киеве, кяше человека цыломудренъ смыслом, имел вероу велику и любовь ко святому Николы, и не вемы съ коею виною седяше у него Половчинъ все лето окованъ. Въ единже день глаголя емоу господинъ его: доколе χο- щеши седети оумене? Дли на севе искуп, и отпущу тя в землю твою...»86 Здесь искусственно совмещаются начальные строки чудес № 3 и 4 из переводного Сказания3, причем ориентация на чудо о Христофоре (№ 4) чувствуется и в других местах. Видно, что агиограф плотно использовал греческие чудеса редакции Торжественника. Блестящая лаконичность и оригинальность чуда о детище противостоит здесь обильным схолиям. Собственные построения автора чуда о половчине выглядят достаточно надуманными и бесхитростными, особенно когда дело касается проповеди87. Он не мог ни писать, ни редактировать чудо о детище. Неоднократное упоминание Св. Николая в качестве «русского бога»88 вообще невозможно в XI в. Даже если допустить подобную вольность в устах русского агиографа XI в., а «Другое да вы съкажи чюдо» (№ 3) и «азъ же вамъ другое чюдо да поведл, да не мозете деннтися, нъ ясно послушдите» (№ 4). Так в русском Торжественнике (БЛДР. Т. 2. СПб, 1999. С. 232, 234). Но они не обязательны для текстов этих чудес. У Фалькония их нет (Falconius, 1751. С. 65, 67). Для списков чуда о половчине XVII—XVIII вв. характерно другое вступление: «Во грдде Киеве некто кяше чедовекь цедомудрень, смысден...» (Описание славяно-русских рукописей, находящихся в собрании А. А. Титова. Т. V. СПб., 1906. С. 66, 299, 331).
Чііопь 2. Версии 167 іо в устах половца утверждение «великъ есть богъ русский» будет звучать нелепо по крайней мере до окончания походов Владимира Мономаха (1111 г.)89 и до начала более или менее массового крещения половцев3. Об авторе можно сказать, что он житель юга Руси, священнослужитель, книжник. Чудо о детище для него скорее образец для подражания, которому он следует в манере изложения. Использовать образ половчина могли до второй трети XIII в., после чего он неизбежно замещался татарином: существует переделка чуда о половчине, которая называется «о мещанину Добрику и татарину»90. В то же время замечание о Св. Николае, что «святую памет его свитло празднуемъ с трепетомъ и с радостию» говорит о давности учреждения на Руси празднования памяти Николая Мирликийского (9 мая)91. Таким образом, если учесть отмеченную выше смысловую связь между текстом записанного ранее чуда о детище и текстом чуда о половчине, то запись последнего следует датировать не ранее второй четверти XII в.ь, то есть сопоставить его с деятельностью Ефрема Переяславского не представляется возможным. 3 Г. Подскальски (Подскальски, 1996. С. 221, прим. 594а) по вопросу христианизации половцев ссылается на «Вопрошенае Кириково к епископу новгородскому Нифонту» (Памятники ДКП, 1908. Стб. 21—62), где возможность крещения «половчина» упоминается достаточно обыденно (Памятники ДКП, 1908. Стб. 33 («Вопрошание Кириково», § 40)). Сочинение это условно может быть отнесено ко второй четверти XII в. (время деятельности Нифонта: 1130—1156 гг.), что косвенно подтверждает и наши выводы. ь Прежние исследователи чаше всего стремились удревнить создание чуда о половчине или, по крайней мере, синхронизировать его с чудом о детище. Концом XI в. или самым началом XII в. датируют чудо о половчине: Успенский, 1982. С. 120; Багрий, 1914. С. 273; Аничков, 1892. С. 24. Непосредственно о конце XI в. писал архиепископ Филарет (Филарет, 1884. С. 24). E. Е. Голубинский предпочитал размытую формулировку домонгольского происхождения чуда о половчине (Голубинский, 1901. С. 775—776).
168 Разыскания о Ефреме Переяславском § 3.4. ЧУДО О ТРЕХ ИКОНАХ Последним, пятым «русским чудом» называют предположительно чудо о трех иконах (№ 15): «Святого Николы о трех иконах некоего христолюбца, бывшаго во Цариграде»92. Здесь демонстрируется не только другая рука писателя3 * *, но и, определенно, более позднее время написания. Чудо, несмотря на значительную вероятность составления на Руси, изобилует такими подробностями в изложении событий (практически каждый герой, житель Константинополя, имеет личное имя), что невольно вызывает сомнения в достоверности. В самом начале говорится о том, что чудесные события происходят «при кедицем цари Леонтии и при патриарси Лфонасии»93. Считается, что речь идет о императоре Льве III Исавре (717—741 гг.) и патриархе Анастасий (730—754 гг.), ибо и сам сюжет чуда напрямую связан с периодом иконоборчества6. Однако, согласно чуду, Афанасий все же утвердился в иконопочитании (в некоторых списках чудо называется: «чюдо св. Николы о смирении его и о высо- коумии патриарха Афанасия»94), хотя в действитель- а Значительные отличия в стиле и манере от других чудес св. Николая в этом сочинении видел и Е. В. Аничков (Аничков, 1892. С. 22). 6 Леонид, 1888. С. 55, прим. 2; Аничков, 1892. С. 23; Под- скальски, 1996. С. 222. Патриарх Афанасий 1 управлял церковью в 1289-1293 и в 1303-1310 гг., и в том и в другом случае это происходило при императоре Андронике II (1282- 1328 гг.). Афанасий II занимал патриарший стол очень короткий срок в 1450 г. Ни один из указанных случаев в описание чуда не укладывается. Если же предположить, что имя Афанасий появилось в тексте чуда в результате фонетической аллюзии, то с некоторой долей уверенности можно утверждать, что под этим именем скрывается или патриарх Анастасий (730—754 гг.), действующий при императоре Льве III (717-441 гг.), или патриарх Антоний II (893- 901 гг.), современник императора Льва VI (886—912 гг.). В каждом случае кандидатуры оказываются более чем сомнительными: Лев Исавр с Анастасием были зачинщиками иконоборчества, Лев VI прославился делом о tetragamia, а Антонию II присвоили титул «тишайшего».
Ч.юпъ 2. Версии 169 пости ситуация была совсем иной. Все это позволяет сделать заключение об исключительно литературном происхождении всех героев чуда, по крайней мере в рассматриваемой редакции. Аналогию можно представить в чуде № 8 (о трех друзьях), события которого происходят «егда царстиокаста Прокъ царь и Флорь- янъ»95. Мотив самих чудесных обстоятельств очень древний — «убеждение в неверии». Он представлен в большом количестве памятников византийской литературы, а в славянской уже описывался нами в чуде о половчине3. Его универсальность не позволяет определить наиболее приемлемый период бытования. Однако сам образ смирившегося иконоборческого патриарха, скорее всего, мог возникнуть много позже эпохи гонений и наиболее уместен в негреческой культурной среде. Строительство Афанасием церкви Св. Николая в конце повествования более походит на литературный штамп, чем на легенду о возведении константинопольской церкви или монастыря0. Отметим, что это единственное чудо вероятного русского происхождения, события которого происходят в Константинополе и автор не является очевидцем. Обилие элементов авторского вымысла в имеющихся списках0 чуда о трех иконах свидетельствует о совершенно иной стадии развития русской церковной литературы, нежели та, что характеризует предыдущие «русские чудеса». Исходя из этих соображений, позволим себе утверждать, что сохранившиеся списки рассматриваемого чуда характеризуют его как очень позднее, несопоставимое с периодом написания чудес о детище и о половчине. Возможно, вскоре будет 3 Аналогичные чудеса фиксируются уже в V в., то есть до иконоборчества (Assemani, 1755. Т. 5. Р. 421). Два подобных чуда рассмотрены у Е. В. Аничкова (Аничков, 1892. С. 26—27). ь Ср.: Подскальски, 1996. С. 223. Патриарху Анастасию действительно приписывают строительство в Константинополе церкви Св. Николая (Janin, 1953. Р. 381, № 1°). с Чудо о трех иконах сохранилось в наиболее поздних списках Сказания — конец XV—XVI в. Так же и в житийной иконографии, где это чудо впервые встречается в XVI в.: икона из Боровичей, Новгородский музей (Смирнова, 1999. С. 124).
170 Разыскания. о Ефреме Переяславском обнаружен его греческий прототип, что позволит более точно датировать события; пока же текст чуда не может быть отнесен к периоду ранее XIII в.96. К Ефрему Переяславскому это сочинение не может иметь даже условного отношения. § 3.5. ДРУГИЕ «РУССКИЕ ЧУДЕСА» Оставшиеся у нас неразобранными чудеса (№ 8, 10, 11)а, по вполне обоснованному в исторической литературе мнению, восходят к реальным или гипотетическим греческим прототипам97. Чудо № 11 (о трех девицах), например, определенно восходит к Мета- фрастуь. Все эти чудеса переводились раздельно и в единый сборник были соединены очень поздно, уже после канонизации Сказания из 6 чудес, и следовали в списках вслед за ним. Любопытно, что список чудес они все же не завершали, так как за ними следовали «русские чудеса», которые, судя по всему, длительное время существовали отдельно. Для инородных сказаний путь к признанию был короче. Таким образом, из рассмотренных 15 чудес появление в конце XI в. может быть приписано лишь части греческих чудес и только трем чудесам русского происхождения, причем ни одно из них, по имеющимся у нас данным, не могло быть непосредственно написанным Ефремом Переяславским. Сказание из 6 чудес (№ 9, 1, 2, 3, 4, 5) было уже переведено на Руси к 1089 г., так как зависимость от него прослеживается в Сказании двух чудес (№ 6, 7), чье составление мы датировали не позднее конца 80-х гг. XI в. Для остальных греческих чудес какая-либо уверенная датировка их появления на Руси остается невыяснен- а Издания №8, 11: Леонид, 1888. С. 30-33, 39-40. Издание № 10: Леонид, 1888. С. 36-38; Житие Николая, 1878. С. 135— 139. Списки чудес см.: Никольский, 1906. С. 341-343, 346- 348; Крутова, 1997. С. 121-124. ь Макеева, 1999. С. 531; Аничков, 1892. С. 21. Е. В. Аничков обнаруживает его «отзвуки» даже во французских народных песнях.
'Idcnib 2. Версии 171 пой. Они переводились независимо и в разное время (чудо о сарацине (№ 12), вероятно, в XI в.). Для «•русских чудес» все датировки менее условны и соотносимы с событиями церковно-политической истории. Доказанной можно признать следующую последовательность их создания: чудо о детище (конец XI — начало XII в.), затем чудо о половчине (XII в.), значительно позже них — чудо о трех иконах. § 4. ПОХВАЛЬНЫЕ СЛОВА СВ. НИКОЛАЮ ЧУДОТВОРЦУ Вслед за «иным житием» и Сказанием о посмертных чудесах в русских рукописных сборниках чаще всего следуют два похвальных слова Николаю Мирликий- скому. Первым «Слово на перенесение честных мощей Св. архиепископа Христова Николы из Мир в Бар град» (или «Повесть о перенесении мощей святого Николы в Бар») (нач.: «Присно уво должны есл\ы, врлтие, празники Пожня творяще и честь держати...»)3, вторым — «Слово похвальное на перенесение мощей святого Николая Мир- ликийского в Бар-град» (нач.: «Се наста, вратие, светлое празднество предивнаго отца нашего чюдотворца Миколы...»)11. Оба сохранились лишь в списках XIV в.с Для краткости первое слово далее будем именовать как а Издано в сравнении двух списков: Троицкого из сборника № 9 (л. 209—213) Троице-Сергиевой Лавры (конец XIV в.; РГБ), которым пользовался архим. Леонид для своих публикаций, и из Великих Миней Четьих митрополита Макария (XVI в.) (Шляпкин, 1881. С. 3~10). Другие издания: Макарий, 1995. С. 555-557; Житие Николая, 1878. С. 156-169. Текст Повести вставлен в статью 6596 г. Тверской летописи, с которой и издан: ПСРЛ, XV, 176—181. Списки см.: Крутова, 2000. С. 67. ь Издано по сборнику № 9 (л. 213—217об.) Троице-Сергиевой Лавры (конец XIV в.; РГБ); Леонид, 1882. С. 102—107. Другая публикация: Ангелов, 1977. С. 115—130. Списки см.: Ангелов, 1977. С. 96-111; Кругова, 2000. С. 67-68. сСКК. С. 125; Крутова, 1997. С. 135.
172 Разыскания о Ефреме Переяславском «Повесть о перенесении мощей» (Повесть), второе — «Слово на перенесение мощей» (Слово), Такая последовательность, по наблюдениям архимандрита Леонида, сохранялась при чтении на Празднике перенесения мощей Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бар-град (9 мая), а 6 декабря на Память Николая Чудотворца читалось только второе, Слово3 * * * * * *. Первый исследователь этих сочинений, архиепископ Филарет, признавал русское происхождение Повести, но Слово считал переводным. В этом он основывался на наблюдениях А. X. Востокова, утверждавшего, что «речь сия обращена къ какимъ нибудь новокрещеннымъ Славянамъ»11. «Язык его, и особенно увещания», такие как: «...и на докрдя делд подвигнемся, въздерждщеся не от крдшнд токмо, но и от пьянства, и от зависти, и от свдрд и от татьбы, и от клеветы, и от лихоимдния, и от прелюбодеяния, и от мертвечины, и от кровоядения»98, «показывают, — считал Филарет,- что оно писано для новокрещеных славян, только едва ли Русских: у последних и во время язычества, по летописи, не видно обычая есть мертвечину»99. Этот тезис вызвал резкую отповедь архим. Леонида100. Он указал на аналогичные Слову призывы в других памятниках литературы, чье русское происхождение несомненно. Во-первых, в «Слове святого Феодосия, игумена Печерского монастыря, о вере крестьяньской и о латиньской» среди обвинений латинян фигурирует и такое: «...ядятъ со псы и с кошками и пьють бо свои сецк, ядять лвы и дикие кони, и ослы, и уддвленину, и мертвечину...»101. Во-вторых, то же писал о латинянах митрополит Георгий в «Стязанье с латиною»: «иже 3 Леонид, 1882. С. 100. Это хорошо видно в Великих Четьих Минеях митрополита Макария (ОглВЧМ, 1892. Стб. 155—156, 229). Однако в литературе зачастую на 9 мая используют обратную последовательность (Ср.: Подскальски, 1996. С. 216; Вознесенский, Гусев, 1899. С. 15), которая в списках также встречается (Востоков, 1842. С. 693, 696—697). ь Востоков, 1842. С. 684.
Часть 2. Версии 173 идятк удавленниц· и мертвечину, егоже не творяху ни жндове»102. Крайнее удивление у архим. Леонида выдало высказывание Филарета («неверное и бездока- іательное») о «нерусском», а юго-славянском «по языку» тексте Слова103. Аргументы Леонида были притины большинством исследователей. Однако II. К. Никольский, соглашаясь с Леонидом, все же, отметил, что В. М. Ундольский в одной из рукописей своего собрания около текста Слова надписал: «Климентово?», то есть Климента Охридского (ок. 830— 916)104. Леонид доказывал совершенно обратное: оба произведения (Повесть и Слово) написаны на Руси в конце XI в. Ефремом Переяславским; их создание он считал непосредственно связанным с учреждением праздника 9 мая105. Митрополит Макарий (Булгаков) нс делал предположений об авторстве, но также считал оба сочинения написанными на Руси в конце XI в.106 Гак же высказывались И. И. Срезневский и Е. В. Аничков107. В то же время В. О. Ключевский, писавший в 1871 г., практически стоял на стороне Филарета, то есть повторял выводы А. X Востокова о том, что Слово «писано для каких-нибудь ново- крещенных Славян»108; он добавил лишь, что, по его мнению, Слово появилось на Руси раньше повести, так как считал Повесть источником для составления «иного жития»а. Н. К. Никольский осторожно назвал предположения Леонида об авторе «мало обоснованными», но в заключение затруднился «указать на родину слова»109. Причину отсутствия у исследователей единого мнения Б. Ст. Ангелов хорошо охарактеризовал как «за увлечението на Леонид и за въздър- жаността на Николски относно авторството на сло- вото»[™. а Ключевский, 1871. С. 218, прим. 2. В. О. Ключевский считал русскую редакцию «иного жития» оригинальным отечественным произведением.
174 Разыскания о Ефреме. Переяславском § 4.1. СЛОВО О ПЕРЕНЕСЕНИИ МОЩЕЙ СВ. НИКОЛАЯ Линию Востокова—Филарета—Ключевского энергично поддержали исследователи литературного наследия Климента Охридского. В своей работе 1905 г. Л. В. Стоянович обоснованно приписал болгарскому святителю одно Похвальное слово Николаю Чудотворцу, обозначенное Б. Ст. Ангеловым «Похвално слово за Никола Чудотворец (първо)» (Нач. «Ge въсіа ндмк възлювленнги скетозлрнла пдметк архигеред Божнд Николи...»)111. Л. В. Стоянович упоминал существование похвальных слов Николаю Чудотворцу и с иными вступлениями, среди которых называл и рассматриваемые нами («Се наста...» и «Присно убо...»). Однако он затруднился обосновать, в каком «взаимном отношении» находятся все эти сочинения112. В своей рецензии на книгу Л. В. Стояновича А. И. Соболевский согласился с авторством Климента Охридского слова «първо», но отметил, что его следует отличать от Слова («Се наста...»), «которое, по-видимому, представляет переделку (распространение) также Климентова произведения»113. Соображения А. И. Соболевского более чем через полстолетия были развиты Б. Ст. Ангеловым, сравнившим текст Слова с некоторыми произведениями Климента Охридского. Дословное повторение отдельных словесных оборотов Слова в похвальных словах Климента (Клименту Римскому, Димитрию Солунскому, Илье Пророку, Николаю Чудотворцу и др.), а также сходство «во вступлении и фразеологии» позволило болгарскому исследователю отождествить автора Слова с Климентом114. Это утверждение дало возможность Б. Ст. Ангелову включить Слово (нач.: «Ge наста, врлтие, светлое прдзднес- тво...») в качестве «Похвално слово за Никола Чудотворец (второ)» в собрание сочинений Климента Охридского115 наряду с «Похвално слово за Никола Чудотворец (първо)», для которого авторство Климента уже не вызывает сомнений. Однако, несмотря на зна¬
Ί<λ піь 2. Версии 175 чительные сходства в отдельных частях текста, слова имеют заметные различия. Во-первых, никак нельзя назвать язык Климентова слова «първо» во всех случаях абсолютно схожим с языком Слова, что, конечно, может быть отнесено к позднейшим редакциям. Во- вторых, в Слове «абсолютно наглядно и заметно» прослеживается зависимость от «иного жития», на что обращал внимание еще Леонид. Здесь первая половина сочинения содержит обзор жития и воспоминание о ілавных его чудесах116. Ничего подобного в слове Климента «първо» нет. В Слове рассказывается, как младенец Николай 2 часа стоял на ногах, пока его мыли, л также называются имена родителей Чудотворца — Феофан и Нонна. Последнее можно назвать характерным признаком зависимости Слова именно от русской редакции «иного жития», ибо во всех известных греческих списках «иного жития» отец Николая назван Гпифаний («ex patre quidem Eplphanio, matre vero Nonna»)"1. Таким образом, если признать за Словом авторство Климента, то необходимо заключить использование им для написания похвалы апокрифического сказания (которым считается «иное житие») при наличии каноничного Метафрастова жития. Или же, если при слове «първо» мы имеем дело с похвальным словом Николаю Мирликийскому, то при Слове — с похвальным словом Николаю Ппиарскому, в чьей реальности мы до сих пор сомневались. В последнем случае мы встаем перед серьезной проблемой источников Метафраста, использовавшего «иное житие» в качестве апокрифического, в то время как у Климента не выявляется и тени сомнения в его достоверности. Весьма полезным в этом отношении нам представляются наблюдения над одним из аспектов аргументации архим. Леонида против Филарета, то есть по поводу призыва воздержаться «от мертвечины, и от кровоядения». Митрополит Георгий и Феодосий Печерский говорят в своих сочинениях о возмутительной манере латинян есть «удавленину и мертвечину». Впер-
176 Разыскания о Ефреме Переяславском вне в полемической литературе о том, что в Риме едят «животного удавленину, и из него не вышла кровь», написал патриарх Михаил Керуларий (ум. 1059 г.),1К. Однако уже Петр Антиохийский в послании в Константинополь заметил, что употребление «“удавленины” не есть папское установление, но местное, частное злоупотребление»119. Неожиданно дискуссию поддержал кардинал Гумберт, настаивавший на верности поедания «удавленины», как соответствующем сложившийся практике120. Это обвинение стало почти расхожим, пока в конце XI в. тон полемики не изменился на более примирительный. Иоанн II в послании антипапе Клименту лишь упомянул «удавленину», а в Церковном правиле (№ 4) робко советовал по отношению к этим вопросам соблюдать должную осторожность, чтобы не возникли «соблазьнъ от сего, или врлждд велнкА и злопоминднье, ко извежднне κοκχ подовАеть от волшаго зла изволити меншее»121. Феофи- лакт Охридский уже абсолютно отрицал сам факт употребления латинянами «удавленины»122. Далее лишь митрополит Никифор, полностью следующий в своем изложении сочинениям митрополита Георгия, вспомнил об «удавленине», но опустил, в отличие от Георгия, «мертвечину»123. Также и Феодосий Печерский, который более выдумывал гастрономические пристрастия «латын», чем демонстрировал здравый дискурс3. Важным представляется то, что обвинение в поедании «удавленины» идентично двум другим: поедание «мертвечины» и «кровоядение». Все они выступают самостоятельно (а не в качестве синонимов) лишь в наиболее озлобленных сочинениях, где всяческая корректность утрачивается. Таковы статья Ком- 3 Попов, 1875. С. 69—81; Павлов, 1878. С. 45—48; Подскальски, 1996. С. 295. Мнение о том, что это позднее (вероятно, середина XII в.) сочинение принадлежит руке Прп. Феодосия Печерского (умер в 1074 г.), до сих пор сохраняется в научной литературе: Топоров, 1995. С. 775, 783. Ср.: Абрамович, 1902. С. 94.
Чистъ 2. Версии 177 чей «О фрязехъ и о прочихъ латинахъ», сочинения Феодосия Печерского и митрополита Георгия. Разъяснять обвинение об «удавленине» пытались Михаил Керуларий, Лев Охридский, Леон Переяславский, Петр Антиохийский, Феофилакт Охридский и русский митрополит Иоанн ІІа. Случай Слова («от мертвечины, и от кровоядения») соответствует, казалось бы, наиболее радикальным полемическим сочинениям и никак не может быть датирован концом XI в. С другой стороны, именно вопрос о «кровоядении» был чрезвычайно актуален в Болгарии во второй половине IX в., сразу вслед за принятием христианства. Приняв крещение от греков (сентябрь 865 г.), болгарский царь Борис вскоре попытался сыграть на противоречиях Византии и Рима, обострившихся в период патриаршества Фотия («Схизма Фотия»). В 866 г. царь Борис отправил к папе Римскому Николаю I послание с просьбой прислать в Болгарию латинского епископа. Одновременно он присоединил к письму список из 106 вопросов, в которых с наивностью неофита просит проконсультировать его по ряду церковно-служебных проблем. Николай I в свою очередь подготовил обстоятельный ответ. Со стороны Бориса обилие разнохарактерных вопрошаний стремилось склонить римский клир к сговорчивости по некоторым проблемам быта, церковной службы на славянском языке, независимости болгарской епархии и т. д. Однако Рим не пошел на значительные уступки в области церковной службы и администрации, согласившись лишь на некоторые послабления бытового характера. В частности, папа позволил сохранить «гастрономическую привычку» болгар «есть мясо животных и птиц, не выпустив из них кровь»124. По сообщениям других источников, именно эта уступка рим- а Ср.: Попов, 1875. С. 47; Чельцов, 1879. С. 336-357. Сочинения митрополита Никифора следует выделить в некую «переходную подгруппу».
178 Разыскания. о Ефреме Переяславском ского клира вызвала наиболее резкое осуждение среди греческих священнослужителей125. Борис вскоре смирился с зависимостью от Константинополя и отказался от «кровоядения», но возмущение этим папским послаблением в Византии сохранялось и, судя по всему, было использовано Михаилом Керуларием. Таким образом, призыв воздержаться «от мертвечины, и от кровоядения» был актуален и во второй половине IX в. у южных славян, для которых писал свои похвальные слова Климент Охридский. Русский книжник, встретив знакомую терминологию в редактируемом сочинении святителя, просто оставил ее без изменений. Однако уже вскоре эти призывы стали неуместными и их пытались заменить. Не удивительно, что в некоторых списках указывается разночтение для «кровоядения» — «сыроядение»126. «Сыроядение» в мясопустную неделю было более реальным грехом, чем непонятное «кровоядение». Выше отмечалось, что Слово читалось как на 9 мая, так и 6 декабря. В его тексте нет никаких указаний на связь именно с праздником Перенесения мощей. С другой стороны, упоминание «сыроядения» скорее говорит о его чтении в пост, которого никогда не бывает 9 мая, но часто 6 декабря. Сочинение Климента и создавалось на Память Св. Николая, а следовательно, переделывали его также к 6 декабря, но лишь затем, после учреждения праздника 9 мая, присоединили к комплексу, названному Г. Подскальски «трехчастным Прославлением перенесения мощей»127. Привнесение Слова в русскую литературу после учреждения праздника Перенесения мощей неизбежно отразилось бы в тексте, а этого нет ни в одном из списков3. 3 Ангелов, 1977. С. 95. Кроме названия в некоторых списках, «Слово на перенесение мощей», ничто не указывает на связь Слова с праздником 9 мая.
Часть 2. Версии 179 Взаимосвязь Слова с Климентовым наследием не вызывает сомнений, но ее характер («переделка» и/или -распространение») определяется пока более чем условно. Несомненной выглядит лишь жесткая зависимость Слова именно от русского перевода «иного жития», из чего выделяется последовательность их появления на Руси. По единодушному мнению ученых, Слово появилось в русской литературе в XI в.128 Более определенным нам кажется период 60—80-х гг. XI в., подо учреждения праздника перенесения мощей. Возможно, оно может быть связано с деятельностью митрополита Геогрия и/или княжением Святослава (Николая) Ярославича, но в отношении к Ефрему Переяславскому совершенно самостоятельно. § 4.2. ПОВЕСТЬ О ПЕРЕНЕСЕНИИ МОЩЕЙ СВ. НИКОЛАЯ Для Повести о перенесении мощей Николая Мир- ликийского ситуация определяется существенно иной. Во-первых, практически ни у кого не вызывало со- 129 мнении ее русское происхождение : «защото това съчинение е по-хубаво, по-емоционално, с по-м алко исторически елементи, отколкото в оригиналната руска похвала, написана специално по този повод»ш. Робкое опасение высказал лишь А. И. Соболевский, которого смутило описание в Повести нашествия турок-сельджуков на Византию: «...на гречьску область овону стрАну моря от корсуня ноля нАчеише длже до Антиохия и до брус Алима по всемъ градомъ и селомъ ихъ»131. А. И. Соболевскому казалось, что эта фраза «ясно показывает, что автор жил в Константинополе» и лишь переводчик вставил в текст «русскую дату перенесения мощей»132: «въ летл руськыхъ князыи христолюбиваго князя ВсеволодА въ Киеве и влАгородьнлго сына его Во- лодимерл въ Чернигове»133. А. И. Соболевский тонко заметил, что повествование ведется о «той» (проти-
180 Разыскания о Ефреме Переяславском воположной) стороне моря, куда помещены не только Корсунь (Херсонес Таврический), Антиохия и Иерусалим, но вся «греческая область». Однако из этого как раз следует, что автор не мог находиться в Константинополе, ибо все три города располагаются на противоположном относительно него берегу. Эти наблюдения позволили К. К. Акентьеву сделать вывод, согласно которому «автор ведет рассказ непосредственно с места описываемых им событий, Бар-града, что и нельзя не признать естественным»*. В качестве полемическоого наблюдения укажем на возможность понимать под «Корсунь полем» («Корсуполиа») полуостров Херсонес (Галлиполи), который именно в это время (1090/91 гг.) был избран в качестве места соединения сил печенегов и сельджуков, заполонивших земли Византии6. В этом случае местом написания Повести мог быть и Киев, однако нет никакого сомнения в том, что для сочинения с таким содержанием а Цитируется текст неопубликованной рецензии К. К. Акентьева на материалы конференции «Никольские чтения» (22 мая 2000 г., Санкт-Петербург). Пользуясь случаем, приношу глубокую благодарность К. К. Акентьеву, подвергшему обоснованной критике некоторые мои рассуждения и предоставившему ценные замечания к моей работе, которые в значительной степени здесь использованы. ьАнна, С. 217, 232; Malamut, 1995. S. 140-141; Гордлевский, 1960. С. 50; ИВ, 1967. С. 314-315. Напомним, что о сельджукском присутствии в Крыму в рассматриваемое время сведения отсутствуют (первые такие «рейды» относятся к 1221/1222 г.). Л. С. Чекин, рассматривая этот же отрывок Повести, указал на два направления возможных выводов: либо «малоазийские тюрки были способны на вылазки в Северное Причерноморье еще в XI в.», либо автор Повести «знал о родстве сельджуков и тюркских кочевников восточноевропейских степей» (Л. С. Чекин. Безбожные сыны Измаиловы Ц Из истории русской культуры, 2000. С. 696). Следует признать, что второй вывод выглядит наиболее вероятным, так как именно в это время фиксируются согласованные («координированные», как пишет Я. Н. Любарский) действия против Византии печенегов и сельджуков, несомненно осознававших свое родство (Анна, прим. 826).
‘/<л ть 2. Версии 181 обязательно были использованы свидетельства (возможно, письменные) очевидцев барийских событий. В списках Повести не сохранилось единообразной іагировки описанных событий: используется как 1087 г., так и 1095—1096 гг. Указание на правивших князей (до 1093 г.) и на год индикта (10-й, а не 4-й, как в 1096 г.) говорит в пользу 1087 г. Помимо всего прочего, встречаются и списки с затертой датойа. Подчеркнем, что в Повести (как и в русских летописях) говорится о дате прибытия мощей в Бари, а не о времени учреждения этого праздника на Руси. Вторым принципиальным отличием Повести от (’лова можно назвать ее непосредственную и прочную связь с учреждением праздника 9 мая134. Ее появление до или после учреждения праздника выглядит проблематичным0. Примечательны в этом отношении разночтения древнейшего списка Повести, Троицкого (конец XIV в.), опубликованного И. А. Шляпкиным, и списка Великих Четьих Миней митрополита Макария (XVI в.). В первом завершающая фраза звучит а См.: Шляпкин, 1881. С. 11. В большинстве русских списков значится 1096 г. либо 1095 г.: списки Повести № 69, 2, 4 митрополита Макария (Никольский, 1906. С. 314—315; Вознесенский, 1899. С. 19; Макарий, 1995. С. 211, прим. 266 (С. 478)). Русские летописи, которые, судя по всему, использовали данные Повести, предпочитают ориентироваться на 1087 г. и святительство митрополита Иоанна II: Архангелогородский летописец (УЛС, 1950. С. 42) — 6586 г., Воскресенская летопись (Карамзинский и Архивский списки) (ПСРЛ, VII, 3) — 6587 г., Густынская летопись (ПСРЛ, II (1843 г.), 277) — 6595 (1087) г., Новгородская 111, IV и Тверская летописи, Рогожский и Мазуринский летописцы (ПСРЛ, 111, 213; IV, 135; XV, 19, 176; XXXI, 55) - 6596 (1088) г., Никоновская и Владимирский летописец (ПСРЛ, IX, 115; XXX, 50) - 6597 (1089) г., Степенная книга (ПСРЛ, XXI, перв. пол., 174) — без даты, но до смерти Иоанна II. ь Попытку обосновать датировку Повести 1110-1120 гг. предпринял Г. Чоффари (Cioffari, 1980. Р. 51). Исследователь основывался на том, что окончательно Барийская базилика Св. Николая окончена лишь в 1105 г., но это противоречит и самим барийским (латинским) сказаниям.
182 Разыскания о Ефреме Переяславском так: «...имаша дерзновение ко вллдыце молитися о насъ, ПРАЗДНУЮЩИХЪ во нну память твою творящихъ, прене- синие твоихъ мощии яко и сплсени Будемъ твоими молитвами благодать и человеколюкьемъ Господа нлшего Исусл Христл, ему же слава с бсзначалным его отцемъ и съ пресвятымъ влагымъ животворящимъ Духомъ, ныне 135 и присно и въ веки ве» . У митрополита Макария же окончание более отредактировано и совместимо с XVI в.: «...моли о насъ прлзнующихъ всегдл светоноснуюпАмять твою, да спАсени Будемъ твоими светоносными молитвами да получимъ ТОБОЮ БЛАГАЯ И В С€МЬ В€Ц€, А ВЪ Будущемъ ОВрЯЩбМЪ тобою жизнь вескончьную и муки же увеженье от Христосе Исусе Господе нлшемъ ему же слава»136. В первом случае два праздника (9 мая и 6 декабря) еще некоторым образом противопоставлены, что можно связать с нововведением 9 мая; во втором случае противопоставления праздников нет: память Св. Николая празднуется «всегда». Разночтения иного характера примечательны для двух других списков: Троицкого (в этом случае текст абсолютно схожий имеется в Великих Четьих Минеях митрополита Макария) и списка из собрания Е. Е. Егорова (вторая четверть XVII в.), опубликованного М. С. Крутовой. В Троицком Повесть начинается так: «Присно уко долъжни есмы, врлтие, прлздникы Божия творяще въ честь держлти подовити же ся святымъ его и подвижно искати сплсения присно испытлвше ТАКО ПО оврлзу БОЖИЮ сътворены ВЫХОМЪ УГОДНАЯ пред нимъ сътворше, якоже влАженыи сотвори великыи ело вущии Архиереи Христовъ Никола, вго же тряпезы ныне хощю вамъ предъстАвити, от неяже вкусите и видите...»137. А в списке Егорова: «...и тако сошедшеся вси вернин духовныя трАпезы насладимя, и еже слышАвше дивнаго во святых торжественое прлзднество, возвеселимся...»138 Поздний редактор изменял лишь те части текста, которые казались ему непонятными, несовместимыми с событиями. По поводу фразы (о «тря-
183 пезе») И. А. Шляпкин заметил: «выражение загадочное. Не говорится ли здесь о престоле церкви во имя ( в. Николая? или об освящении храма во имя свя- іого?»139 К этому наблюдению можно прибавить вышеприведенное соображение о создании придела ( в. Николая на хорах Софийского собора в Киеве для чудотворной иконы Николая «Мокрого», обоснованном в чуде о некоем детище, которое, таким образом, предшествует учреждению праздника Перенесения мощейа. Если отбросить догадку о создании придела Николая Чудотворца6, фраза о «представлении іряпезы» вполне может быть отнесена и непосредственно к учреждаемому празднику. Все вместе лишний раз подтверждает плотную взаимосвязь написания (и прочтения) Повести с вновь учрежденным праздником. Ее русское происхождение доказывается разночтениями с аналогичными латинскими сочинениями. Повесть, как отмечал еще В. О. Ключевский, несомненно написана со слов очевидца, «на что указывают выражения автора»140. Вслед за И. А. Шляпки- ным, большинство исследователей в общих чертах определяло автора как лицо «духовное, родом из Киева или Чернигова»0. Причем написание Повести незна- а На том, что события чуда о детище предшествовали учреждению праздника 9 мая, настаивал еще А. Красовский, используя аргументацию митрополита Макария (Красовский, 1874. С. 577). ь Забегая вперед, отметим, что в главе 8 нами будет рассматриваться сообщение об освящении Ефремом Переяславским Киевского Софийского собора. Вероятно, это освящение можно соотнести с обустройством храма в связи с новыми свидетельствами славы Св. Николая Чудотворца. с Шляпкин, 1881. С. 2, 23. Ср.: Ангелов, 1977. С. 95, 125; Успенский, 1982. С. 21 прим. 5, 22 прим. 6; Подскальски, 1996. С. 214, прим. 580; СКК, 1987. С. 171; Рогачевская, 1995. С. 74, прим. 2; Крутова, 1997. С. 136. Н. К. Никольский отказался считать автором Повести Ефрема, но иного не предлагал (Никольский, 1906. С. 315—316). Е. Е. Голубинский считал, что наиболее вероятным автором русской Повести был «Федор Грек митрополичь» (Голубинский, 1901. С. 773—
184 Разыскания о Ефреме Ііерс^ чительно отстояло во времени от описываемых событий: «в нынешняя времена во дни и в лета наша и к нашю память чюдо преславно и паче ума человеча...»5’. Здесь же говорилось, что мощи первоначально были положены в Бари в церковь Иоанна Предтечи «при Мори»ь и лишь «въ третье лето пренесения» была создана новая церковь Николая, после чего «рнмьскын же пдпежь Германъ и епископъ и вси гражане и людие празникъ великъ сътвориша въ тъ день похвалу святому, юже творять и до сего дни»с. Очевидно, что Повесть указывает на «более или менее значительный» промежуток времени от момента перенесения мощей, то есть не менее четырех-пяти лет после мая 1087 г. — не ранее 1090—1091 rr.d Совершенно ясно, что Повесть создавалась непосредственно для учрежденного или учреждаемого праздника Перенесения мощей, а следовательно, лишь определив роль Ефрема Переяславского в этих мероприятиях можно признать долю его авторства в рассматриваемом сочинении. 775), хотя это можно объяснить тем, что он практически не признавал выводов работы И. А. Шляпкина. а Шляпкин, 1881. С. 4. Любопытно, что в поздних списках эта фраза отсутствует — например, в списке второй четверти XVII в. (РГБ, соб. Е. Е. Егорова, № 191), опубликованном М. С. Крутовой (Крутова, 1997. С. 52). ь Шляпкин, 1881. С. 8, 13; ПСРЛ, XV, 179. Ни один латинский источник не знает церкови Иоанна Предтечи «при Мори», упомянутой в русской Повести и используемой в популярной литературе (КругловА. В., 1901. С. 30; Жизнь Николая, 1915. С. 27). И. С. Ассемани предположил, что русский автор спутал барийскую церковь с церковью в Мирах (Assemani, 1755. Т. 6. Р. 324), но и это неверно. с Шляпкин, 1881. С. 9, 14. Русские летописи римских пап чаще всего именовали «Герман», вне зависимости от их действительного имени. d Никольский, 1906. С. 315. Архиепископ Филарет считал достоверной дату перенесения, указанную в одном из списков Повести, — 1096 г., к которой и относил написание сочинения (Филарет, 1884. С. 24—25).
Ч</( >fib 2. tiepciiu 185 § 5. СЛУЖБА НА ПЕРЕНЕСЕНИЕ МОЩЕЙ СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА Подобным образом можно сказать и о Службе на Перенесение мощей Николая Чудотворца (тропарь и стихиры)141. Сочинение это полностью следует в своем изложении событий за Повестью и, следовательно, оыло создано позднее. Служба описывает захват мощей как мирное предприятие. То же самое мы видим и в Повести, где передача мощей изображена добровольной настолько, что даже два ликийских монаха вызываются сопровождать реликвию. Подобным образом излагаются обстоятельства перенесения мощей Св. Николая и в С лужбе: «Моремъ святителю кышд шествия твоя из Миръ Ликиискихъ въ Бдръ грлдъ: взятся ко от грокд ковчегъ твои, и къ западомъ доиде от востока, клаго- честно последовАВшимъ монахомъ [*ученикомъ твоимъ], пже при гроке твоемъ, честь ти творившимъ млновени- емъ владыки всехъ Николае преслАвие»а. Особенно в службе подчеркивается ликование жителей города Бари, из чего порою делается вывод об исключительно западном происхождении этого сочинения (А. А. Дмитриевский, В. Мошин, Б. А. Успенский)6, однако на Западе отдельной службы на 9 мая нетс. Примечательно упоминание в службе о чудесах Св. Николая на Руси0. Это отмечалось нами в разделе, а Цит. по И. А. Шляпкину, который использовал текст из Месячной Минеи, изданной в 1853 г. (л. 57, под 9 мая): Шляпкин, С. 18, прим.*. В квадратных скобках и со звездочкой указано разночтение по изданию службы архиманд ритом Леонидом (Леонид, 1888. С. 62). ь Мошин, 1963. С. 45; Успенский, 1982. С. 22, прим. 6. Возможно, исследователи просто неточно выразились и под «западным происхождением» подразумевали тематическое заимствование, а не следование источнику. с Fleury, 1758. Р. 548. Это исключительно апулийский праздник, где служба существует, но ее сравнение с русской лишь доказывает самостоятельность произведения (Дмитриевский, 1897. С. 216-218). d Леонид, 1888. С. 71.
186 Разыскания о Ефреме Перея с лаосксм посвященном чуду об утопшем детище (§ 3.2), с которым у службы устанавливается смысловая связь. Об авторстве службы даже архимандрита Леонид не стал высказываться категорично и назвал среди ее возможных создателей как Ефрема, так и печерского монаха Григория, известного по Киево-Печерскому Патерику как «творец канонов»142. В последующей литературе это предположение осталось неизменным при некотором, пожалуй, справедливом предпочтении монаха Григория143. Период написания службы неизбежно следует за учреждением празднования Перенесения мощей на Руси и созданием Повести, но не слишком отстоит от него (год-два). * * * Таким образом, обследование показывает, что с той или иной степенью вероятности с деятельностью Ефрема Переяславского возможно соотнести лишь чудо о некоем детище, Повесть и Службу на перенесение мощей Св. Николая. Остальные памятники либо были составлены/переведены ранее, либо значительно позже.
Глдвл 4 СХОЛИЯ: ВИЗАНТИЯ И РИМ В КОНЦ6 XI б. Для внимательного рассмотрения условий создания русской Повести о перенесении мощей Св. Николая, ;і также обстоятельств учреждения на Руси одноименного праздника необходимо объемно представлять общеполитическую ситуацию в Европе конца XI в., так как события указанного сочинения развивались и затрагивали сразу несколько отдаленных частей ойкумены — Византию, Италию, Русь. Без изучения взаимных связей и внутреннего развития этих регионов сложно будет сделать правильные выводы о причинах учреждения на Руси праздника Перенесения мощей Николая Чудотворца (9 мая), участниках этих событий, культурных и политических источниках этого процесса. § 1. ВИЗАНТИЯ в 80-е годы XI века В Великий четверг 1 апреля 1081 г. войска Алексея Комнина вступили в Константинополь^ Император Никифор Вотаниат по настоянию патриарха Косьмы сам отрекся от престола и был пострижен в монахи Перивлептского монастыря столицы6. На троне утвер- а Анна, С. 111; ИВ, 1967. С. 293; Скабаланович, 1884. С. 132. Императором Алексей Комнин был объявлен 4 апреля. (Ив, 1967. С. 293; Скабаланович, 1884. с. 132). ьАнна, С. 116. Перивлептский монастырь находился в юго-западной части Константинополя. См.: Janin, 1953. Р. 227-230.
188 Разыскания о Ефреме Переяславском лилась династия Комнинов. В истории Византийской империи закончился период гражданских войн и переворотов, Смутного времени, бушевавшего с короткими промежутками более полувека. Внутриполитическая ситуация в стране приобрела тенденцию к стабилизации, однако внешнеполитические осложнения устремились к своему апогею. К концу 80-х гг. XI в. непрекращающиеся внешние вторжения вконец истощили военные силы греков. Наступило время, которое А. П. Каждан удачно назвал «периодом героической обороны»1, когда само здание Восточной империи готово было рухнуть под натиском орд неистовых завоевателей. Военные действия шли практически по всему периметру границ. Балканские провинции начиная с 1082 г. сотрясало обширное богомильское восстание2. Ценой больших усилий его удалось локализовать к 1084 г., но вплоть до 1091 г. значительная часть Болгарии находилась вне контроля имперской администрации3. Еще раньше Византия утратила власть над задунайскими областями, где теперь хозяйничали печенеги, вытесненные с Днепра и Дона половцамиа. Константинополю все сложнее становилось оказывать влияние на земли, удаленные от собственных стен. В 1071 г. норманны Роберта Гвискара, герцога Апулии, Калабрии и Сицилии, захватили город Бари, последний византийский форпост в Южной Италии4. В том же году 19 августа сельджуки Алп Арслана разгромили, а точнее, уничтожили византийскую армию при Манцикерте (Маназкерт, теперь Мелаз- герд) в Армении (современная территория Турции). В течение следующего десятилетия почти вся Малая а Еше Константин Мономах в конце своего правления был разбит печенегами и вынужден подписать с ними неравноправный мир, по которому им причиталась ежегодная выплата приличных сумм, а знатные печенеги получили византийские придворные титулы; далее ситуация лишь усугублялась. См.: Васильев, 1, 1998. С. 429; Malamut, 1995. S. 128-129.
'ha >нь 2. Версии 189 Азия была занята турками3. Здесь в центральной части полуострова в 1077 г. Сулейман ибн Куталмыш, проданный арабскими историками «Завоевателем Анатолии»6, которому Алп Арслан передал командование над войсками в этом регионе, основал султанат со столицей в Иконии (Конья)7. В литературе он чаще фигурирует под названием Иконийского султаната, но сами сельджуки гордо именовали его Румийским, то есть Малоазийским (Рум) или Ромейским (Римским). Внутренние конфликты отвлекли внимание сельджу- кидов и заставили в апреле—мае 1081 г. подписать с греками перемирие*. Этот договор, а также последовавший за смертью Сулеймана (июль 1086 г.)8 распад султаната позволили Византии вернуть незначительную часть малоазийских владений9. Согласно мирному договору с эмиром Никеи Абуль-Касимом10 грекам отошла Никомедия, что позволило начать реконкисту Вифинии, отвоевав прибрежные районы Кизика и Аполлонии11. Однако благоприятный для Византии период быстро закончился. Алексей Комнин так и не успел воспользоваться сложившейся конъюнктурой12. Дважды в 80-е гг. XI в. его войска безуспешно штурмовали Никею13, но к 1090 г. сельджуки вновь расширили свои владения, захватив острова Хиос, Лесбос, Самос, Родос и др.14 Восточной империи едва хватало сил для поддержания status quo. После смерти в 1092 г. великого сельджукида Мелик-шаха Румийский султанат стал быстро возрождаться13, и все дальнейшие надежды на восстановление своего влияния в Малой Азии Византия могла возлагать лишь на крестоносное движение. Некоторое улучшение на востоке империи компенсировалось смертельной опасностью с запада. В начале а Анна, С. 138. По Ф. Дельгеру — договор заключен до 17 июня 1081 г., то есть до высадки Роберта Гвискара у Диррахия (Dolger, 1925. S. 25-26). О проблеме датировки византийско- сельджукских отношений 1080-х гг. см.: Анна, прим. 708.
190 Разыскания о Ъфреме Переяславском мая 1081 г. Роберт Гвискар захватил Корфу и Кефалонию16, а в июне того же года вместе с младшим сыном Боэмундом высадился на материке и осадил Диррахий (Эпидамн, Драч, Дурацко, ныне Дуррес), ключевой пункт в византийских владениях на Балканах, где началась основная магистраль полуострова — Via Egnatia'1. Здесь варяжские дружины Алексея Комнина были разгромлены своими дальними родственниками из Южной Италии (18 октября 1081 г.), и в начале 1082 г. Диррахий пал18. Норманны пересекли Эпир и Фессалию, а Боэмунд Тарентский осадил Лариссу. Византийский император вынужден был обратиться за содействием к германскому королю Генриху IV, который, однако, мог помочь лишь опосредованно, оказывая непрерывное давление на Рим. Весной 1082 г. Генрих информировал Комнина о своем выступлении в Италии19. Более продуктивным был союз с Венецией (договор — май 1082 г.), вытребовавшей взамен колоссальные торговые привилегии, заложившие фундамент морского могущества республики* * 3 * *. Венецианский флот, а также наемные сельджукские войска создали тот перевес сил, который позволил Византии вытеснить норманнов с полуострова к 1084 г. Боэмунд был разбит при Лариссе, а восстание на Юге Италии еще ранее заставило Гвискара вернуться в свое герцогство6. Летом 1085 г. норманнский властитель умер во время эпидемии (вероятно, чумы), разразившейся в Кефалонии и прервавшей подготовку нового вторжения на Балканы20. Лишенные вождя и при неустойчивом по- а Chaiandon, 1900. Р. 82-83; Васильев, 1923.С. 16-17; Степа¬ ненко, 1988. С. 37; ИВ, 1967. С. 313. Фактически эти при¬ вилегии стали поводом'для столкновения Венеции и Визан¬ тии, в результате которого Константинополь в 1204 г. был захвачен и разграблен. 6 О войне с норманнами см.: Анна, С. 140—156, 162—171, 181-185; Heinemann, 1894. S. 318-320; Chaiandon, 1900. P. 91; McQueen, 1986. P. 438-447.
Чі/ι нц) 2. Версии 191 іожении в Италии норманны не решились на напавшие и, погрузившись в гражданскую войну, обеспечили стабилизацию и на этом фронте Византии. Очередной десант на Балканы сын Гвискара Боэмунд I арентский организует лишь в 1106—1107 гг., но встретит уже другую империю21. Казалось бы, при наличии средств нельзя было бы найти более благоприятного момента для реконкисты п Малой Азии, контролируемой группой небольших >миратов (самые значительные —* Смирна, Никея, Каппадокия), образовавшихся в 1086 г. на развалинах Иконийского султаната и враждовавших между собой. I Іо как раз более или менее значительными средствами Константинополь уже не обладал: «Разгромленная сельджуками, теснимая норманнами, ослабленная междоусобной борьбой, империя, казалось, полностью потеряла прежний престиж; ей оставалось только ждать завоевателя»22. Острота внешней опасности лавинообразно нарастала: «вражеские нашествия, подобно морским волнам, следовали одно за другим» (Анна Комнина)3. Первый6 печенежский набег на Византию в 1086 г. удалось отбить0. Но уже весной 1087 г. 80-тысячная печенеж- 3 Анна, С. 201. Анна Комнина писала, что уже накануне печенежско-половецкого вторжения «восточную границу Ромейского владычества образовывал соседний Босфор, западную — Адрианополь» (Анна, С. 196). ь Первым мы его называем после мирного договора с кочевниками 1080 г. (Georgius Cedrenus. Joannis Scylitzae ope. II. Bonnae, 1838. P. 743), который, как считают, соблюдался более пяти лет. В то же время существует ряд оснований предположить нападение крупных половецко-печенежских сил на Византию уже в период между началом осени и 1 декабря 1083 г. (Арутюнова, 1972. С. 119). Этот налет, если он имел место, был успешно отбит, но может достойно характеризовать напряжение, которое сохранялось на византийско-печенежском порубежье всю первую половину 1080-х гг. с Анна, С. 201—203. Основным источником по истории византийско-печенежской войны 1086-91 гг. является «Алексиада» Анны Комниной, где практически не используется точных
192 Разыскания о Ефреме Переяславском ско-половецко-венгерская орда, возглавляемая печенежским ханом Чаушем и низвергнутым венгерским королем Соломоном, перешла Дунай и достигла Македонии* 3. Героические усилия греческой армии остановили этот поток в сражении между Хариополем (ныне Хайраболу) и Редесто на Мраморном море23. Некоторая часть кочевников вернулась за Балканы, другая рассеялась с целью грабежа провинций. Весь 1087 г. и зиму 1087—1088 гг. ожидалось новое вторжение, и император вместе с войсками дежурил у Адрианополя24. Значительных сил для противостояния печенегам у Византии не было, и окружение Алексея Комнина посоветовало ему пойти на перемирие. Несмотря на то что греческие дипломаты использовали для устрашения послов даже факт солнечного затмения, переговоры результатов не далиь. Летом дат, а последовательность изложения часто запутана — Анна, VI, 14 — VIII, 6. С. 201-239. Это вызвало большую полемику по хронологии описываемых событий: основные точки зрения см. — Анна, прим. 780, 846; Chaiandon, 1900. Р. 105, η. 1; Златарски, 1934. С. 185; Malamut, 1995. S. 135—142. Относительно первого печенежского набега большинство исследователей сходятся во мнении, что он произошел в 1086 г. — Chaiandon, 1900. Р. 108-109; ИВ, 1967. С. 313, 315; Malamut, 1995. S. 136-137; Степаненко, 1988. С. 37; Расовский, 1940. С. 105. 3 Это единственный поход, известный по независимым источникам и точно датируемый весной, 1087 г., — Анна, прим. 846; Chaiandon, 1900. Р. 105, η. 1; Расовский, 1940. С. 105; Васильевский, 1908. С. 48—50; Malamut, 1995. S. 137—138. ьАнна, С. 207. Датировка этого затмения имеет принципиальное значение для определения хронологии военных действий. В. Г. Васильевский считал, что речь идет о затмении 20 июля 1088 г. (Васильевский, 1908. С. 52), но, по замечанию К. Дитера, этого затмения не было видно на территории Болгарии (Dieter, 1894. S. 388-389). Ф. Шаландон предположил, что затмение произошло 1 августа 1087 г. (Chaiandon, 1900. Р. 114, 105, η. 1; Anna, 1943. Р. 92, п. 4), но, по подсчетам Я. Н. Любарского фаза этого затмения над территорией Болгарии была примерно 0,6 (Анна, прим. 752), а Анна Комнина пишет именно о полном солнечном затмении:
'I.h nib 2. Версии 193 HISS г. произошло вооруженное столкновение с кочевниками у Дерста (Доростол, теперь Силистрия), і-огорое привело к разгрому войск ромейской держаны". Печенеги захватили огромное количество пленников, в том числе очень знатных (зять императора (по сестре) кесарь Никифор Мелиссин)23. Сам Алексей Комнин, спрятав императорский штандарт «в кустиках чсбреца»26, бежал и спасся только чудом. Кочевникам π качестве выкупа за пленных заплатили огромную гумму. Для империи это было нелегко, но практика щедрых подношений в этом случае оказалась оправ- чанной. Обилие ценностей у печенегов вызвало зависть их союзников, половцев хана Татуша, опоздавших к началу сражения и прибывших лишь к дележу «солнечный свет затмился и весь диск, закрытый луной, стал невидим» (Анна. С. 207). Учитывая эти обстоятельства, Я. Н. Любарский предлагал, за неимением лучшего, относить затмение на 1 августа 1087 г., но сам смущался подобной датировки. Любопытно, что справочник И. Ф. Шретера, на который ссылался и Я. Н. Любарский, отмечает только лунное затмение 6 июля 1088 г. по Юлианскому календарю (Schroeter, 1923. S. 226), а в период византийско-печенежской войны 1086—1091 гг. говорит лишь об одном действительно полном солнечном затмении, наблюдавшемся и в Болгарии, и во всех других причерноморских землях — 16 февраля 1086 г. (Schroeter, 1923. S. 6, 37, 109—110). Ранее К. Дитер и Ф. Шал андон отвергли связь последней даты с рассказом Анны Комнин, но лучшего варианта даже позднейшие исследователи предложить не смогли. Не следует ли заново поразмышлять именно над этой датой? "Анна. С. 208—212. Существует датировка этого сражения 1087 г. (Hagenmeyer, 1901. S. 448; Holtzmann, 1928. S. 51; Cartellieri, 1936. S. 198-199; Anna, 1943. P. 123, η. 4), которую, впрочем, как и 1088 г., многие исследователи признают неудовлетворительной (Анна, прим. 846; Chaiandon, 1900. Р. 120, п.2). Вне зависимости от датировки солнечного затмения нам представляется наиболее логичным для хода дальнейшего изложения Анны Комниной считать 1088 г. временем столкновения у Дерста. То же мнение см.: Златарски, 1934. С. 190; Васильевский, 1908. С. 53, 56, 57; Расовский, 1940. С. 105; Заборов, 1959. С. 39.
194 Разыскания о Ефреме Переяславском добычи. Кочевники предъявили свои права на часть награбленного, на что печенеги не согласились. Произошла вооруженная стычка, в результате которой печенеги вынуждены были отступить в болотистое Дунайское устье. Половцам, по словам Анны Комниной, не хватило «провианта», чтобы довершить победу, и они ушли в свои донецко-днепровские кочевья с твердым намерением вернуться для отмщения на следующий год27. Неожиданная вражда среди кочевников предоставила Византии мимолетную, но долгожданную передышку. Армия была обескровлена, а имперская казна пуста. Еще в период норманнской кампании (зимой 1081/82 гг.) Алексей «прикоснулся» к сокровищам греческой церкви, что стало причиной его отчета перед синодом в 1084 г.28 Император дал слово вернуть все, но вплоть до 1088 г. не выполнил обещания29. Недостаток денежных средств стал сказываться и на качестве чеканившейся монеты30. Дипломаты сбивались с ног, дабы найти каких-либо более или менее существенных союзников: варягов, русских, половцев, сельджуков... И взоры имперских чиновников все чаще обращались к своим единоверцам в Западной Европе. Еще В. Г. Васильевский сетовал на отсутствие исследований по общественному мнению этого периода в Византии и Западной Европе31. Пожалуй, лишь один аспект в настроениях населения, а возможно, только незначительной его части, получил подробное освещение — это вопрос о схизме. § 2. СХИЗМА Распад Римской империи привел к культурному и политическому обособлению Восточной и Западной ее частей, неизбежным результатом которого может быть представлен мировоззренческий раскол. В Византии всегда считали своего властелина верховным
'humi) 2. Версии 195 і амодержцем мира. В рассматриваемый период, когда рост авторитета римского понтифика совпал с ослаблением Восточной империи, аналогичные представления начали концентрироваться и вокруг хранителя престола Св. Петра. Тогда же ожесточается спор о приоритете того или иного христианского центра. -Венцом бед» в латинских заблуждениях еще патриарх Фотий назвал единственное догматическое расхождение Восточной и Западной Церкви — вопрос об Похождении Св. Духа: если Никейский Символ Веры говорил об Исхождении Св. Духа лишь от Отца, то практика латинских проповедников убеждала в Исхождении и от Отца, и от Сына (FiHoque)*. По представлению Восточной Церкви, изменение Символа Веры может произойти лишь по решению Вселенского собора, в то время как для западноевропейских христиан достаточно было постановления папы Римского. Тем не менее вплоть до начала XI в., если исключить «схизму» патриарха Фотия, которая, впрочем, скоро разрешилась, противостояние церквей редко выходило за рамки отеческих порицаний и богословской полемики6. Лишь в 1014 г. тезис о Filioque стал частью официального учения в Римес. Чуть ранее в 1009 г. имя римского папы исчезает из диптихов Констан- а Изложение полемики по догмату об Исхождении Св. Духа см.: Palmieri, 1924. Р. 2309-2320; Leib, 1924. Р. 331-344; Лебедев А. П. Церковь Византийская и Римская в их взаимных догматических и церковно-обрядовых спорах в IX и XI вв. // Лебедев, 1902а. С. 247—267, 281-290. Вопрос об опресноках не поднимался патриархом Фотием, но возник уже в середине XI в., см.: Там же. С. 267—281. ЬО «схизме» патриарха Фотия см.: Васильев, 1, 1998. С. 434— 437; Рансимен, 1998. С. 29—33. Примечательно, что даже после постановлений собора 879 г. ни папа Иоанн VIII, ни кто-либо из его приемников никогда не провозглашал анафему на патриарха Фотия. с Рансимен, 1998. С. 35. А. Павлов пишет, что Filioque было внесено в Римский Символ Веры ок. 1005 г. (Павлов, 1878. С. 31, прим. 2).
196 Разыскания, о Ефреме Переяславском тинопольской патриархии32. Неоднократные попытки возвращения к «икономии» (οικονομία)33, среди которых были переговоры 1024 и 1054 гг., не дали результатов. Примечательно, что тезис о Filioque в полемических сочинениях сторон в XI в. так и не стал центральным вопросом полемики, но чаще замещался вопросами обрядности (пост в субботу, пост в первую неделю Четыредесятницы, употребление в пищу удавленины и др.), среди которых особенно выделялся вопрос о Евхаристии на опресноках34. Новый виток противостояния церквей привел к тому, что 16 июля 1054 г. в субботу папский легат кардинал Гумберт возложил на алтарь храма Св. Софии в Константинополе буллу, исключающую из общения патриарха Михаила Керулария, архиепископа Льва Охридского, автора полемического сочинения против латинян, патриаршего канцлера Михаила Константина и всех их последователей3^. Несмотря на то значение, которое она приобрела в глазах позднейших исследователей, никакой юридической силы эта акция не имела. Кардинал Гумберт даже не имел законных полномочий легата, ибо еще 15 апреля 1054 г. умер направивший его на переговоры папа Лев IX36. К тому же из Константинополя не последовало никаких обратных отлучений, а виновниками недоразумения патриарх в синодальном эдикте объявил трех римских послов и греческого сановника Аргира, чей некомпетентный перевод переписки и привел к конфликту3. «Для любого папы, пожелавшего бы возобновить дружественные отношения, оставалась возможность при- а Рансимен, 1998. С. 46; ИВ, 1967. С. 276; Лебедев, 1905. С. 251. А. А. Васильев ошибочно утверждает, что анафема была произнесена и на папу (Васильев, 1, 1998. С. 444), но признает, что определенные отношения Рима с византийским императором продолжали поддерживаться (Васильев, 1, 1998. С. 436-437). Подробнее о событиях 1054 г. см.: Jugie, 1937. Р. 440-473; Brehier, 1899. Р. 209-215, 232-241; Hussey, 1937. Р . 152-157; Рансимен, 1998. С. 41-49; ИВ, 1967. С. 275; Васильев, 1, 1998. С. 443-444; Лебедев, 1905. С. 249-250.
'I.и нib 2. Версии 197 пніть, что Гумберт действовал ultra vires»31, что было ігиствительно так. Однако ничего подобного не по- I■ целовало. Особым предметом раздражения для Рима гцужил властный характер Михаила Керулария3. Именно его смещение в 1058 г. дало Риму сигнал для восстановления дружественных отношений. Папа Стефин IX (1057—1058 гг.), участвовавший в посольстве I умберта под именем Фредерика Лотарингского, уже подготовил легатов для отправки в Константинополь, но внезапно умерь, после чего цепь недоразумений и игры амбиций замкнулась. Нужно еще раз подчеркнуть, что не следует говорить об «окончательном разделении церквей»38 в 1054 г.: «В 1054 г. патриарх Михаил Керуларий поссорился с кардиналом Гумбертом — этот безобразный и несчастный эпизод церковной истории, без сомнения, способствовал созданию атмосферы схизмы; однако данный эпизод не был ни первым, ни последним в печальной истории раскола»39. Это был 3 Роль Михаила Керулария в политических событиях своего времени и причины его свержения см.: Вгеіііег, 1899. Р. 247— 281. Исследователями давно ставилась под сомнение принципиальность греко-латинской полемики, которая не предвещала раскол, но скорее следовала за ним. Основой схизмы являлись политические мотивы, а не догматические расхождения. Мы не видим какого-либо открытого диспута представителей церквей до 1098 и 1112 гг. Большая часть греческих сочинений на эту тему были направлены на внутреннее употребление, но не для прочтения на Западе. Еще М. В. Чельцов подметил удивительную несогласованность и несуразность некоторых взаимных обвинений греков и латинян: они больше говорили со своей паствой или окружением, но не с оппонентом (Чельцов, 1879. С. 77—78). На Западе вопрос о расхождениях с Восточной церковью носил маргинальный характер и развивался в узком кругу папских приближенных. Это характеризует и объем написанного одной стороной против другой стороны: греческих полемических сочинений насчитывается более 55, а латинских — около 15. См.: Бармин, 1996. С. 103-105. h Рансимен, 1998. С. 51. Сохранилось его послание греческому императору от 1058 г. (Jaffe, 1881. Р. 555).
198 Разыскания. о Ефреме Переяславском роковой и переломный этап противостояния, но вплоть до начала Крестовых походов европейцы ощущали себя жителями единого христианского мира. Даже в сочинении Анны Комниной, писавшей в уже середине XII в., нельзя найти указаний на церковный раскол, то же было характерно и для многих других византийских писателей второй половины XI — начала XII в.а Глубоко светские обстоятельства не позволили вскоре после 1058 г. восстановить более тесные сношения между христианскими центрами: начиная с 1062 г. император Константин X совместно с вдовствующей германской императрицей Агнией безуспешно пытались утвердить в Риме антипапу Гонория II (1061 — 1064 гг.). После чего лишь в 1072 г. папа Александр II счел допустимым воспользоваться утверждением на троне Михаила VII Дуки и направить ему поздравления вместе с представительным посольством, которому, между прочим, предписывалось намекнуть на необходимость улучшения взаимоотношений между пат- риархатамиь. Первоначально (август 1072 г.) в Византии эта инициатива была отложена, но уже в следующем году (1073 г.) угроза норманнской агрессии на материке заставила имперскую администрацию к ней вернуться. В Рим поехали послы с предложением восаАнна, прим. 136. Следует отметить, что, несмотря на ощущение христианского единства, Анна Комнина неизменно подчеркивает грубые нравы (например, ношение священниками оружия) представителей Западной Церкви (Анна, С. 82, 282). Ее раздражение порою доходит до предположения о необходимости верховенства Восточной церкви (Анна, С. 82, прим. 147) — гипотетичность этого предположения в очередной раз свидетельствует об отсутствии раскола; к тому же следует напомнить, что Комнина писала уже после Первого Крестового похода, познакомившего греков с полчищами варваров из Западной Европы. ь Рансимен, 1998. С. 51—52. Собственно перерыв в отношениях Рима с Константинополем полностью укладывается в годы жизни антипапы Гонория, чья самая поздняя грамота датирована 1072 г. (Jaffe, 1881. Р. 593—594).
Ч(/( іпь 2. Версии 199 соединить церковь в обмен на примирение с Гвиска- ром и военную помощь в борьбе с сельджуками. Папа Григорий VII, избранный понтификом 22 апреля 1073 г., немедленно согласился. Его послание Михаилу Дуке датируется уже 9 июля 1073 г.40 Он содействовал переговорам норманнского герцога с Византией и обручению дочери Гвискара Елены с наследником византийского трона Константином Дукой41. В то же время Григорий сообщил в Константинополь, что намеревается сам с большим войском прибыть на берега Босфора для борьбы с неверными сельджуками и возвращения в лоно кафолической церкви заблудших восточных иерархов. Энергия римского понтифика испугала греческих дипломатов, а патриарх Иоанн Кси- филин и руководители имперской администрации, к которым примыкал умелый политик и воспитатель императора Михаил Пселл, приступили к затягиванию переговоров о воссоединении церквей. Нужно заметить, что именно с этого момента устанавливаются основные принципы и подходы сторон в переговорах по этому вопросу. Тогда же проявился исток взаимного непонимания: любое обсуждение вопроса о воссоединении на Западе воспринималось как подчинение греческой церкви римскому понтифику, в то время как на Востоке стремились восстановить добрососедские отношения независимых патриархий в обмен на военную помощь, богословские проблемы и разногласия чаще всего исключались из обсуждения и относились к компетенции Вселенского собора. Переговоры, начавшиеся в 1073 г., были затянуты до 1075 г., когда Григория VII окончательно отвлекло противоборство с германским королем Генрихом IV. Вплоть до 1078 г. «византийская администрация Михаила Пселла» поддерживала стабильность в контактах с западноевропейскими властителями и иерархами. Свержение Михаила VII Дуки и утверждение на троне Никифора Вотаниата весной 1078 г. разрушило хрупкую внешнеполитическую идиллию. Разгневанный хамским отношением к своей дочери, отрешенной от жениха,
200 Разыскания о Ефреме Переяславском наследника престола, и выброшенной на улицу42, Роберт Гвискар использовал этот дворцовый переворот в качестве предлога для подготовки агрессии против Византии. Папа Григорий VII, обескураженный отречением Михаила Дуки, с которым связывал перспективы подчинения восточной империи Риму, полностью поддержал норманнского герцога и отрешил Вотаниата от церкви (19 ноября 1078 г.)43. Впервые за несколько веков папа исключил императора из общения и упразднил уникальную дипломатическую двойственность, когда контакты с Римом поддерживались как бы не патриархатом, но лишь канцелярией василевса. Отныне патриарх и император официально оказались в одном лагере. Гражданская война в Византии и полное поглощение ею Вотаниата не позволила сколько-нибудь членораздельно отреагировать на этот акт. Фактически об отлучении забыли. Утверждение на византийском троне в 1081 г. Алексея Комнина было расценено на Западе как узурпация власти очередным выскочкой. Папа, оказавшийся к тому времени в полной зависимости от вооруженной поддержки норманнов, не задумываясь отлучил от церкви и нового императора. В безоговорочном одобрении действий норманнского герцога он пошел и дальше, призвав священнослужителей Южной Италии всячески содействовать антигреческим предприятиям Гвискара. Алексей Комнин был застигнут врасплох. Для него, человека глубоко верующего, подобная реакция западного патриарха была шоком. Император объяснил ее политическими мотивами лично Григория VII, которого впоследствии Анна Комнина назвала «мерзким папой»44. Узнав об отлучении, Алексей приказал закрыть все латинские церкви в Константинополе (кроме венецианских) и запретить всем латинянам, живущим на территории империи, отправлять богослужение на опресноках. Чуть позже он отправил посольство к германскому королю Генриху45.
н nib 2. Версии 201 При всем этом, Алексей Комнин определенно счи- іал Григория действительно легитимным папой, в от- мичие от немецкого антипапы Климента Ш (Виберта, кардинала Равеннского), избранного при поддержке Генриха IV немецкими епископами на соборе в Брик- сене 25 июня 1080 г.: Климента в Византии так и не признали. Союз императора с германским королем носил сугубо прагматический характер и зиждился исключительно на совместном противостоянии норманнам Южной Италии, союзникам папы Григория, которому оба властителя были обязаны анафемой3. Вскоре папа сам стал жертвой собственной необдуманной политики. Захват и разграбление союзными ему норманнами Рима вынудили Григория к бегству на Юг Италии, где он и умер в 1085 г. в Салерно46. Этот год (1085) стал для Италии переломным. С политической арены уходили старые герои, и выдвигались новые. В этом году умер Роберт Гвискар, авантюра которого на Балканах жестоко провалилась47. Избрание нового «итальянского» папы Виктора III (Дезидерия, настоятеля Монте-Кассино) не изменило положения во взаимоотношениях с Востоком, весь период его краткого понтификата был заполнен мелкими внутренними столкновениями в Италии, то есть, собственно, в городе Риме48. В Европе наступил краткий период усталости от боевых действий. В Германии Генрих уничтожил оппозицию вместе с антикоролем Германном (ум. 1088 г.), антипапа Климент прочно утвердился в значительной части Рима, а в Южной Италии разгорелась борьба между наследниками Гвискара. Для нового подъема папства требовались новые символы и идеи, энергия и предприимчивость. Престарелый Виктор III, дважды и почти насильно накрытый тиарой, ничем подобным не обладал. После его смерти еще долго не могли определиться с новым а Не следует забывать и о щедрых подношениях Комнина, столь необходимых расточительному Генриху. См.: Анна. С. 135.
202 Разыскания о Ефреме Переяславско.· избранником, способным оживить ситуацию. Продолжительность размышлений прелатов не прошла даром, и выбор оказался предельно удачным. 12 марта 1088 г. на соборе в Террачине (около Гаэты) римским понтификом под именем Урбан II стал Отто (Одо) из Лажери, французский монах, бывший с 1078 г. кардиналом Остии и папским легатом во Франции, Германии и Саксонии49. Это был деятельный и вдумчивый политик, достойный продолжатель церковной реформы и лишенный предрассудков в отношениях с восточными патриархами™. Лишь приняв сан, он практически немедленно (Ф. Делгер: до апреля 1088 г.) послал в Константинополь предложение о переговорах по вопросу примирения христианских церквей2*1. Для Урбана в этом был прямой политический смысл. Выступая инициатором переговоров с греками, он в случае успеха приобретал значительный авторитет в глазах западных властителей, что было совсем небесполезно. До ноября 1088 г. Урбан не мог занять даже часть Рима, а до сентября 1089 г. ему приходилось соседствовать в городе с антипапой Климентом III, который занимал и Латеран. Ориентируясь на союз с южногерманскими герцогами, новый папа в достаточно короткие сроки сумел консолидировать анти- генриховы силы. Он содействовал династическому браку 42-летней Матильды Тосканской и 18-летнего Вельфа V, позволившему привлечь в орбиту своей политики могущественного Вельфа IV и расширить владения Вельфов вплоть до Средней Италии52, что сковало действия и парализовало силы Генриха IV в Ломбардии. В том же 1089 г. Урбан, совместно с Рожером Сицилийским, примирил воинственных наследников Гвискара, братьев Рожера и Боэмунда, не сумевших самостоятельно разделить богатое наследство отца". Внутриполитические успехи папы сочетались с внешнеполитическими. а Chaiandon, 1907. Р. 293—296; Грегоровиус, 1887. С. 123. Рожер Борса в сентябре 1085 г. объявил себя герцогом и развязал гражданскую войну на Юге Италии. Конфликт был улажен после сентября 1089 г., когда Рожер признал себя вассалом Урбана. См.: McQueen, 1986. Р. 447—448.
11>/сть 2. Версии 203 Именно с Урбаном, а не с антипапой Климентом, Константинополь пошел на соглашение. Климент слался не сразу, но попытался привлечь на свою сторону отдельных греческих митрополитов, с чем связаны его послания митрополиту Киевскому Иоанну и Калабрийскому Василию1 * * * *’. Подобная соревновательность пап в значительной степени способствовала интенсификации переговорного процесса, что для Константинополя становилось все более актуальным. § 3. ВИЗАНТИЯ В 1089-1091 гг. Судя по всему, вплоть до 1088 г. Алексей Комнин не уделял значительного внимания контактам с Римом, а для привлечения наемников использовал сношения с гражданскими властями. Однако военные неудачи 1088 г., тяжелая зима 1088/89 гг., полное превосходство печенегов и недостаток войск заставили его в начале 1089 г. активизировать переговоры как с Западом вообще, так и с церковью в частности. Именно в это время, в начале 1089 г., в Константинополь, возвращаясь из Святой земли, прибыл Роберт I Фриз, граф Фландрии, Зеландии и Голландии (1071 — 1093), «один из самых замечательных воинов и властителей своего времени»6. Путешествие Роберта а KonceviCius, 1927. Р. 47. Митрополит Иоанн фактически от¬ верг предложенное ему посредничество в воссоединении цер¬ квей. Эту роль принял на себя Василий Калабрийский, к которому адресовали свои послания как Урбан, так и Кли¬ мент. Предпочтение, которое в Константинополе в сентябре 1089 г. отдали Урбану, вероятно, во многом его заслуга. О попытках Климента установить контакт с Константинополем см.: Holtzmann, 1928. S. 39, 48-49. 6 Анна, С. 214; Васильевский, 1908. С. 59—60; Ganshof, 1961. рр. 57, 59—64. Данные о хронологии путешествия Роберта Фриза в источниках разнятся. В. Г. Васильевский вполне уверенно доказывал, что Фриз «оставил графство своему сыну и ушел в Палестину не ранее первых месяцев 1087 г.» и «не возвращался в свое отечество в первых месяцах 1089 г., но
204 Разыскания о Рфреме Переяславском Фриза в Палестину связано в западноевропейских источниках с многими красочными легендами. Отправился он туда с самыми благородными намерениями: покаяние в злодеяниях, совершенных при борьбе за графство Фландрия, в ходе которой он убил своего племянника, законного наследника графского титула. Легенда гласит, что ворота Иерусалима не открылись перед Робертом, пока он не дал обещания восстановить справедливость. В бытность свою в Святом городе он также слышал запомнившееся ему предсказание астрологов о скором покорении Палестины христианами. Глубокое впечатление Роберта Фриза усугубилось его визитом в Восточную империю, где он был радушно встречен императором Алексеем, располо- летом этого года был во Фландрии» (Васильевский, 1908. С. 61, прим. 2). Б. Лейб датировал встречу 1088 г., а К. Коэн - 1090-1091 гг. (Anna, 1943. Р. 105. η. 1; Cahen Cl. La politique orientale des comtes de Flandre et la lettre d’Alexis Comnene// Cahen, 1974 (2). P. 84, 86). Ф.-Л. Ганшоф считал, что Фриз отбыл в период с конца 1086 до лета 1087 г., а вернулся 27 апреля 1090 г., то есть встреча с Комниным у него произошла зимой 1089-1090 гг. (Ganshof, 1961. Р. 60, 61). Того же мнения: Степаненко, 1988. С. 37; Заборов, 1959. С. 42; Анна, прим. 777. Полагаем, что возвращение Роберта во Фландрию невозможно отнести к весне 1090 г., так как посланные им Комнину из Фландрии 500 рыцарей прибыли в Константинополь уже в конце лета 1090 г. Для оповещения, экипировки и доставки воинов требовалось значительное время, к тому же с ними следовали в подарок императору 150 коней, и каждый рыцарь имел и запасную лошадь, то есть речь идет о перемещении табуна из 1150 коней, что, конечно, является достаточно длительным предприятием. В том же 1090 г. Фриз выдавал замуж за Рожера Апулийского свою дочь, для чего также требовались средства и время. Возвращение графа из путешествия в конце 1089 г. предоставляет оптимальный срок для всех этих мероприятий. Изложение Анны Комниной говорит о встрече императора с Робертом Фризом непосредственно перед вторым после Дерста (осень 1088 г.) приходом половцев, то есть речь идет о весне-начале лета 1089 г. К тому же встреча проходила в военном лагере в Боруе, где Комнин не зимовал. Предполагаем, что беседу с Фризом следует датировать первой половиной 1089 г. Иные точки зрения см.: Анна, прим. 777.
Частъ 2. Версии 205 жившимся со своей армией в Боруе. Трагическое положение Византии перед лицом неверных растрогало могучего воина: «превосходя силами и значением короля французского, своего законного сюзерена, еще менее уважая отлученного от церкви германского императора Генриха, фландрский граф тем с большим уважением расположен был смотреть на восточного римского императора»53. Анна Комнина утверждает, что Роберт Фриз дал ленную присягу византийскому императору3 * * и поклялся прислать военную помощь для борьбы с печенегами, активизация которых вскоре заставила Алексея выступить к Адрианополю. Здесь Комнина постиг сомнительный «дипломатический успех». Напомнив печенегам об угрозе со стороны половцев, имперские чиновники выторговали перемирие и сумели убедить половцев в этом году не беспокоить своих обидчиков. Однако как только половцы вернулись за Дунай, печенеги отказались выполнять условия вынужденного мира и принялись с новой силой грабить Балканские области империи. Обманутые греки оказались в очень тяжелом положении. Богомилы, чье влияние в Болгарии сохранялось, пригласили печенегов занять богатый Филиппополь, что кочевники немедленно и исполнили6 * В. Небольшие отряды степняков рассыпались по всей долине реки Марицы, не встречая никакого сопротивления. Отдельные шайки печенегов безбоязненно подходили под самые стены Константинополя. «Ожидаемое на3 «Дает ему принятую у латинян клятву» (Анна, С. 214). В этом отрывке речь должна идти именно о ленной присяге (Анна, прим. 778; Ganshof, 1961. Р. 64 sq.). ьАнна, С. 214-215; Еще в конце 1070-х гг., по сообщению греческих историков (Атталиот, Скилица), богомилы безуспешно подстрекали печенегов и половцев к нападению на Византию. Результатов они достигли лишь в конце 1080-х гг. В антивизантийских действиях этого времени богомилы играли значительную, но недостаточно изученную роль, см.: Cartellieri, 1936. S. 198-199; Расовский, 1940. С. 105; Васильевский, 1908. С. 43; Златарски, 1934. С. 162-163, 495-496; Васильев, 1923. С. 18.
206 Разыскания, о Ефреме. Переяславском емное войско, — как отмечает Анна Комнина, — еще не прибыло», а полупартизанские действия скудных византийских воинских формирований не могли предотвратить опасности для столицы, и император, скрепя сердце и слабо соблюдая приличия, вынужден был просить нового мираа. На зиму 1089—1090 гг. была выторгована зыбкая передышка. Однако кочевники и не думали более уходить из благодатных Балканских областей, но устроились на зимовку в окрестностях Адрианополя, частично локализовав свои грабительские набеги54. В столице империи власти пытались удержать население от паники. Финансовые и людские резервы были исчерпаны, «так как из-за легкомыслия прежних императоров у Ромейского государства вовсе не было войска», писала изумленная Анна Комнина55. Алексей смог составить лишь один новый отборный полк из 2000 юношей, сыновей погибших воинов, помпезно именуемых «архонтопулы» (сыновья архонтов). Даже обученные самим императором, многоопытным воином, значительной военной силы архонтопулы, конечно, не представляли. Наибольшие надежды продолжали возлагать на помощь из Западной Европы и неорганизованность варваров, чья жадность не позволила им воспользоваться плодами своей собственной победы 1088 г. и, объединившись, нанести последний удар по развалинам империи'*. С приходом весны 1090 г. противостояние с печенегами возобновилось57. Уже в первом сражении у Хариополя (в суточном переходе от Редесто на Мраморном море) были разгромлены «архонтопулы» (погибло 500 юношей). Некоторое время спустя талантливый полководец Татикий разбил небольшой печенежский отряд у Апри (Апр). В Константинополе это безуспешно пытались представить значительной во- а Анна. С. 215; Васильевский, 1908. С. 63—64. Исследователи единодушны в датировке второго перемирия с печенегами зимой 1089—1090 гг. (Анна, прим. 846).
'!</( ть 2. Версии 207 •чіііой победой: «у Алексея не было войска, нужного /i.ля открытого боя с противником», оправдывалась Анна Комнина38. Некоторым ободрением для греков мало прибытие из Фландрии от Роберта Фриза 500 превосходно экипированных рыцарей*. Вместе с ними Алексей получил в подарок 150 боевых коней, чей недостаток чувствовался в византийской армии столь остро, что император даже выкупил у вновь прибывших их запасных лошадей. Рыцари, однако, не были немедленно направлены на борьбу с печенегами, ради которой были вызваны, а переброшены на фронт против оживившихся сельджуков. Эмир Смирны Чакан (для греков — Чаха) неожиданно стал обладателем сильного флота, с помощью которого разбил греков на море, захватил Фокею, Клазомены, острова Хиос и Лесбос6. Он также начал подстрекать печенегов занять п-ов Херсонес (Галлиполи), блокировав тем самым Константинополь и заперев остатки византийского флота в Мраморном море. Историки сходятся во мнении, что им удалось договориться и даже наметить план совместных действий на весну 1091 г.с Чакан был настолько уверен в успехе, что уже заранее стал примерять знаки императорского достоинства и требовать, чтобы его имеа Анна. С. 217; Ganshof, 1961. Р. 72—73. В 1090 г. Роберт Фриз выдал свою дочь Адель за Рожера Апулийского. К будущему мужу в Бари через всю Францию ее сопровождал великолепный эскорт, который, по отзывам современников, «был похож на триумфальное шествие» (Васильевский, 1908. С. 94). Возможно, именно в составе этой процессии находились те рыцари, которые чуть позже присоединились к греческой армии. ьАнна. С. 217—221; Moravcsik, 1958. S. 31. Существует указание на захват Чакой Самоса и Родоса (Anna, 1943. Р. Ill, η. 1). с Анна. С. 217, 232; Malamut, 1995. S. 140—141; Гордлевский, 1960. С. 50; ИВ, 1967. С. 314-315. Я. Н. Любарский пишет, что в этот период можно вполне уверенно говорить «о координированных действиях врагов Византии» (Анна, прим. 826).
208 Разыскания о Ефреме Переяславском новали василевсом59. Тогда же стало известно, что Никейский эмир Абуль-Касим собирается захватить Никомедию, куда немедленно были направлены фландрские союзники60. Вскоре, однако, Византии стало не до упреждающих ударов, и рыцари были переброшены на Балканы61. Надвигающуюся агонию Восточной Римской империи Алексей Комнин переживал физически: все лето 1090 г. его мучила лихорадка62. Происходящее уже нельзя было назвать военными действиями, превосходство печенегов было абсолютным. Грекам оставалось лишь сдавать одну позицию за другой, фронт приближался к Босфору. В конце лета Комнину удалось одержать маленькую победу у Русиона, ставшую слабым утешением печальной кампании 1090 г., являвшейся по сути подрывной деятельностью против печенегов, но не войной63. Зимовье степняки разбили почти у самых ворот Константинополя, ставшего теперь не только столицей, но и всей империей. В первое воскресенье поста (2 марта 1091 г.) в день мученика Феодора Тирона, который во времена императора Юлиана Отступника чудесным образом спас христиан от осквернения пищей, тайно окропленной кровью языческих жертв, жители не могли из-за опасности печенежского нападения выйти за городские ворота для традиционного паломничества в храм Феодора, находящийся в предместье64. Это было положение, близкое к блокаде. § 4. ВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА РИМА Ситуация была тем более ужасна, что Византия не обладала ни одним более или менее существенным союзником. Основные свои надежды греческие дипломаты возлагали на военную помощь с Запада. Визит Роберта Фриза дал серьезные основания полагать, что европейские властители не оставят в беде своих единоверцев. Союз с Генрихом IV продемонстрировал
‘/ut nib 2. Версии 209 свою полезность при столкновении с норманнами, но оказался совершенно лишенным смысла в условиях византийско-печенежской войны. Генриха полностью увлекали проблемы Германии и Италии, к тому же в случае падения Византии он становился единственным императором в Европе. В этих условиях греки решились на радикальное изменение своей внешней политики и отозвались на предложения противников германского властелина, итальянских пап. Вопрос датировки установления первых контактов восточной империи с папой Урбаном нельзя назвать окончательно решенным. Сицилийский хронист Готфрид Мала- герра (Gaufredi Malaterrae) сообщает, что во время своего визита к графу Рожеру Сицилийскому в Палермо летом 1089 г. папа Урбан говорил о недавнем возвращении его легатов из Константинополя, куда он их посылал «сразу» после своего избрания*. Из этого Ф. Дельгер и другие исследователи делают заключение об отправке послов уже в 1088 г. (у Ф. Дель- гера даже — до апреля 1088 г.)ь. Судя по всему, интерес, проявленный греками к Роберту Фризу, был в некоторой степени обусловлен (или сочетался с) а Dolger, 1925. S. 37-38, № 1146; JafTe, 1881. P. 658; Gaufredi Malaterrae. Historia Sicula. Lib. IV, cap. 13, P. 594; Заборов, 1959. C. 38—39; Васильевский, 1908. C. 83. Отметим, что бенедиктинец Малатерра был современником и очевидцем описываемых событий, а свой труд писал в период 1099— 1101 гг. (Скабаланович, 1884. С. XXXIX). b Dolger, 1925. S. 37-38; Leib, 1924. P. 20 sq.; Шайтан, 1927. C. 15; Заборов, 1959. C. 39. В. Г. Васильевский и некоторые другие исследователи датировали посольство 1089 г. (Васильевский, 1908. С. 83; Рансимен, 1998. С. 53). Сохранилась датированная сентябрем 1088 г. переписка константинопольского патриарха с митрополитом Василием Калабрийским по поводу инициативы Урбана о воссоединении церквей см.: Grumel, 1947. Р. 45-46, № 948-950; Holtzmann, 1928. S. 59- 60. К тому же· 1088 г., если не к более раннему периоду, относится «воссоединительная активность» антипапы Климента, оборвавшаяся уже в первой половине 1089 г. (Jaffe, 1886. Р. 752; Holtzmann, 1928. S. 48-49).
210 Разыскания, о Ефреме Переяславском беседами с папскими легатами, которых возглавлял аббат Николай греческого монастыря Гротта-Феррата (Grotta Ferrata) в Южной Италии. Нужно напомнить, что папа Урбан, являвшийся ставленником местной знати, вообще не покидал Южной Италии до ноября 1088 г. Влияние и сохранение в этом регионе, управляемом теперь норманнами, греческой культуры неоднократно подчеркивалось исследователями65. Характерно, что норманнские завоеватели даже не меняли устоявшейся структуры администрации, но, наоборот, всячески поощряли сохранение византийских традиций. Особенно «монахолюбием» и грекофильством отличался Рожер Сицилийский66. Судя по всему, через Южную Италию в первой половине 1089 г. также проходил маршрут Роберта Фриза, возвращавшегося из Константинополя. Неизвестно о его контактах в это время с Рожером Сицилийским или Урбаном, но он несомненно встретился с Рожером Ворса, графом Апулийским, за которого уже в 1090 г. выдал свою дочь Адель67. Даже в передаче Рожера Ворсы, его рассказы о пребывании у двора восточного императора и в Иерусалиме должны были играть свою роль в сложении благоприятного поля для воссоединительных намерений папы. Заручившись поддержкой от норманнских властителей, Урбан приступил к активным действиям по сближению с греками и пропаганде своих действий в Европе. Как подчеркивалось выше, папству необходимы были символы, а здесь имелась возможность поднять знамя спасения от неверных всего христианского мира. Урбан осознавал необходимость «превратить беспрестанные войны в Европе в одну справедливую войну, в борьбу с неверными». В его действиях читается стремление «очистить христианский мир от скандальных сражений между единоверцами, дать страстной воинственности феодального общества похвальный выход, указав великую цель, достижение которой выковало бы столь недостающее ему единение душ и действий»68. Это было мощнейшее средство
'Ita ть 2. Версии 211 позволяющие заполучить то «духовное господство» над I пропой, к которому он стремился согласно с идеями іипонийского движения. Если Григорий VII не смог развернуть этого флага и опрометчиво поддержал предприятия норманнов против Византии, то Урбан оценил сі о плачевный опыт и применил в целях собственного 69 утверждения . Идея использовать общехристианское противостояние неверным в целях укрепления папского авторитета витала в воздухе, и Урбану пришлось действовать в условиях жесткой конкуренции со своим оппонентом, антипапой Климентом III, который еще прежде пытался втянуть Константинополь в переговорный процесс. Известно, что в период с 18 апреля по начало июля 1089 г. Климент созывал в Риме синод, на котором ставился вопрос и о воссоединении с Восточной Церковью70. Вероятно, иерархи его не поддержали и инициативу перехватил Урбан, которого к сентябрю 1089 г. греки выбрали в качестве единственного контрагента на переговорах71. Судя по всему, для греков в качестве союзников предпочтительнее выглядели норманны Южной Италии, чью военную мощь они оценили в начале 1080-х гг. Германия же в этот период оказалась истощенной затяжными внутренними и внешними войнами, да и в прежние времена Генрих IV обычно уступал южноитальянским герцогам, отказываясь от открытых столкновений. Сами успехи германского короля в Италии в значительной степени были обусловлены отвлечением внимания норманнов Роберта Гвискара на балканское направление. Возможно, эти обстоятельства и сыграли роль в том, что Византия предпочла вести переговоры именно с папой Урбаном. В то же время следует предположить некоторое различие в принципах объединения, предложенных Константинополю. Если предложение о примирении патриархов в 1073 г. было расценено Григорием VII как подчинение Восточной Церкви его влиянию: ни о каком соборном разрешении догматических или бо¬
212 Разыскания о Ефреме Переяславским гослужебных вопросов речи не шло, — то Урбан несколько отступил от принципов своего учителя-предшественника и согласился на созыв Вселенского собора для разрешения церковных противоречий. Алексей Комнин, в свою очередь, находясь в сложнейшем внешнеполичитеском положении, но полностью контролируя греческую церковь, также оказался более покладистым переговорщиком, чем Иоанн Ксифилин и дипломаты Михаила Дуки, и согласился поступиться некоторыми прерогативами Константинопольской патриархии, демонстрируя реальную возможность созыва Вселенского собораа. Около сентября 1089 г. жители города изгнали из Рима антипапу Климента и взяли с него слово никогда не возвращаться на берега Тибра72. Следует признать, что предпочтение, отданное греками Урбану, наиболее подходило к политическим реалиям Италии в 1089 г. Уже своим письмом еще до совещания с Рожером Сицилийским Урбан разрешил Алексея Комнина от папского отлучения, после чего 10—15 сентября 1089 г. провел синод в Мельфи, где присутствовали не только все церковные иерархи Юга Италии, но и графы всех областей, а также Рожер Сицилийский0. Здесь папа получил полное одобрение своим действиям73. Одновременно, в том же сентябре, в столице Византии был созван синод греческих иерархов, который провозгласил ошибочность исключения из диптихов Константинопольской патриархии имени римского папы а Здесь мы вступаем в область догадок, но, например, очевидно, что Михаил Керуларий события 1054 г. расценивал как утверждение своего безоговорочного авторитета на востоке христианского мира — схизма значительно усилила его личную власть. Этим достижением Керулария Комнин, конечно, обязан был поступиться. Отказ от притязаний на Юг Италии также должен быть учтен. b Jaffe, 1881. Р. 664; Carteliieri, 1936. S. 198. В. Т. Пашуго предполагал участие здесь русских представителей (Пашуто, 1968. С. 130). Роль синода в Мельфи в воссоединительном процессе см.: Holtzmann, 1928. S. 43, 53, 55-56.
4</< nib 2. Версии 213 и что таковое может быть совершено лишь по пос- інновлению синода74. Далее последовало послание патриарха Николая в Рим, в котором сообщалось об открытии латинских церквей в Византии и о свободе их богослужения7^ Николай, а вместе с ним и император Алексей обещали Урбану включить его имя в диптихи, но предложили отсрочить окончательное разрешение конфликта на полтора года (то есть до начала 1091 г.), когда предполагалось провести Вселенский собор76. Император возложил на себя обязательство безоговорочно признать постановления предстоящего собора, а патриарх попросил папу распространить свое покровительство на некоторых греческих иерархов Южной Италии, окончательно признавая тем самым римский протекторат над этими землями77. Вторая половина 1089 г. вообще была очень благоприятна для переговорного процесса. Печенеги, не пожелавшие выполнять условия мира, поставили византийцев в тяжелейшее положение, в то же время Урбан, вынудивший римлян изгнать из города в сентябре 1089 г. Климента, казалось, все более усиливал свои позиции в Италии. На съезде в Мельфи папа окончательно замирил враждовавших наследников Роберта Гвискара, а также утвердил свой приоритет в процессе сближения с Восточной Церковью. Для всего 1089 г. следует предположить чрезвычайно оживленную, продуктивную и доверительную переписку и обмен посольствами между папой и греками3. а Holtzmann, 1928. S. 64—67; Гроссу, 1912. С. 4; Charan is, 1948. P. 941—944. Историки (Эккехарт Аврейски и др.) пишут о многочисленных посланиях Алексея Комнина к Урбану вплоть до собора в Пьяченце в марте 1095 г. (Заборов, 1959. С. 28—31), где, по некоторым предположениям, присутствовали византийские представители. О присутствии послов императора и/или патриарха на соборе в Пьяченце см.: Меуег von Knonau, 1903. S. 446; Гроссу, 1912. С. 5; Munro, 1922. P. 731; Cartellieri, 1936. S. 246; Кгеу, 1948. P. 236; Chatanis, 1949. P. 25, 28-30; Lemerle, 1955. P. 600, η. 3; Заборов, 1959. С. 30; Cahen, 1974. P. 19; Анна, прим. 970. Послания Василия
214 Разыскания о Ефреме Переяславском Непосредственно после одобрения своих действий на синоде Урбан организовал выразительную и многозначную акцию, в которой следует видеть не только стремление закрепить свое влияние в южноитальянских землях, но и определенным образом воздействовать на «общественное мнение» в Западной Европе. Епископ Барийский Урсон умер в феврале 1089 г., и городской патрициат выбрал ему наследником аббата бенедиктинского монастыря Илью78. Этот выбор был одобрен герцогом Рожером Борса и его братом Боэ- мундом Тарентским, которые и уговорили папу сразу после собора в Мельфи направиться в Апулию рукоположить Илью и освятить новую церковь Св. Никол аяа. 29 сентября 1089 г. Урбан прибыл в Бари и уже на следующий день на торжественном богослужении объявил Илью епископом Бари и Кокозы79, а 1 октября освятил храм и возглавил процессию при перенесении мощей Николая Мирликийского в новую церковь6. Вместе с освящением храма и перенесением Калабрийского к патриарху Николаю относятся к ноябрю- декабрю 1089 г. (Holtzmann, 1928. S. 64—67). О византийском посольстве к Урбану в Кампанью в 1091 г. писал Бернольд де Сен-Блаз (Заборов, 1959. С. 29). а Fleury, 1758. Р. 480. Никольский собор в Бари стал для Рожера и Боэмунда символом примирения, совершившегося на соборе в Мельфи. Когда этот храм только закладывался (май- июнь 1087 г.) жители Бари испрашивали разрешение на строительство у каждой из враждующих сторон (CDB, 1897. Р. 59-60, № 32; CDB, 1902. Р. 17-18, № 8). b Jaffe, 1881. Р. 665; Leib, 1924. Р. 69; Fleury, 1758. Р. 480; Дмитриевский, 1897. С. 212. Юрисдикция архиепископа Бари и Кокоза была подтверждена папской буллой («Quia nostris») от 5 октября 1089 г. (в реестре папских грамот она датирована 7 октября: Jaffe, 1881. Р. 665, № 5412 (4041)), где под его контроль утверждались как латинские, так и греческие монастыри, то есть на практике осуществлялась просьба константинопольского патриарха о покровительстве многочисленным православным на Юге Италии (CDB, 1897. Р. 61-63, № 33). Основываясь на этой грамоте, Ф. Шаландон ошибочно утверждал, что Илью рукоположили именно 5 октября (Cha- landon, 1907. Р. 297).
Ч«/< іиь 2. Версии 215 мощей для Апулии учреждался новый праздник: Память перенесения мощей Николая Мирликийского из Мир в Бари (9 мая), свершившегося в 1087 г. В этом году 47 барийских моряков*, возвращаясь нт торговой поездки в Антиохию, захватили в Мирах мощи Св. Николая и 9 мая доставили их в Бари. Еще и.і корабле у них возник спор, быстро переметнувшийся и к горожанам, относительно храма, предна- піаченного для хранения реликвий. Епископ Урсон, немедленно вернувшийся из поездки по окрестностям, Ьезоговорочно высказался за алтарь кафедрального со- Ьора. Моряки и часть горожан категорически протестовали и настаивали на прибрежной церкви Климента (или, по русской Повести, Ильи Пророка), прихожанами которой являлись. Спор оказался настолько ожесточенным, что привел к вооруженным столкновениям на улицах, когда несколько человек было убито. Конфликт попытался разрешить бенедиктинский аббат Илья, будущий епископ. Он прибыл на корабль и предложил, пока не улягутся страсти, поместить реликвии на алтарь церкви Св. Стефана в его монастыре. Моряки согласились. Однако в бенедиктинском монастыре мощи пробыли недолго. После очередного взрыва эмоций разъяренная толпа ворвалась в церковь Стефана, забрала раку с реликвиями и перенесла в прибрежную церковьь. Городской пат- а Повесть называет 47 участников захвата мощей в Мирах (Антонин, 1870. С. 403). Однако в документах Барийского собора Св. Николая значится 62 человека, участвовавших в похищении и получивших ценные наследственные привилегии: право на постоянное содержание каждого из них быстро разбогатевшей церковью и на часть церковных доходов (CDB, 1902. № 42 (1105); CDB, 1906. № 13 (1254), framm. I (1212), framm. 6 (1257), № 107 (1265); Nitti, 1902. Р. 6~9; Абрамсон, 1985. С. 48). ь Шляпкин, 1881. С. 8, 13. В латинских источниках нет единства в наименовании церкви, в которую первоначально поместили мощи Николая Чудотворца. Никифор пишет, что это была церковь Евстратия («ecclesiam S. Eustratii martyris»),
216 Разыскания о Ефреме Переяславском рициат и епископ Урсон вынуждены были пойти на компромисс: барийцы обязались в ближайшее время возвести для мощей Св. Николая новую церковь, которую и закончили к сентябрю 1089 г., то есть на третье летоа. Считается даже, что у жителей Бари события перенесения поминались уже с 1088 г., и в 1089 г. праздник в качестве престольного для церкви Николая был лишь канонизирован папойь. Новому папе были выгодны торжественные мероприятия, в подтексте которых к тому же без труда выделялась идеология крестоносного движения. Новое празднование и мощи Св. Николая превратили Бари в паломнический центр, сравнимый с Сантьяго-де- Компостела. Церковь святителя быстро разбогатела, а вместе с ней и многие горожане. События исключительно культового содержания сказались на всех областях деятельности барийцев: город, ранее с трудом а Иоанн — церковь Св. Стефана («in ecclesia b. Protomartyris Stephani») (Anrich, 1913. S. 447). Западные исследователи предпочитают писать о перемещении мощей из бенедиктинского монастыря в церковь Евстафия, расположенную, судя по всему, ближе к берегу (Nitti, 1902. Р. 4). Св. Стефану, вероятно, была посвящена соборная церковь монастыря бенедиктинцев (Anrich, 1913. S. 446). Ср.: Hagenmeyer, 1901. S. 251. Среди российских исследователей единства мнений не сложилось: И. А. Шляпкин пишет о церкви Св. Бенедикта (Шляпкин, 1881. С. 13, прим. 6), А. Красовский — о церкви Св. Стефана (Красовский, 1874. С. 551), а М. С. Крутова — о церкви Св. Евстафия (Крутова, 1997. С. 120). а Об обстоятельствах перенесения мощей Св. Николая в Бари см.: KonceviCius, 1927. Р. 40; Красовский, 1874. С. 550—552. Г. Подскальски ошибочно пишет о перенесении мощей в Бари 4 сентября 1087 г. (Подскальски, 1996. С. 214). О строительстве церкви Николая в Бари имеется практически синхронное известие в списке XI в. Мартирология Узуарда (codex HeriniensisY Martirologium Usuardi. Antverpiae, 1714. P. 263; Шляпкин, 1881. C. 14, прим. 7. b Leib, 1924. P. 68—69. В популярной литературе используется датировка — 9 мая 1090 г., когда праздник действительно был впервые отмечен уже с благословения понтифика (Жизнь Николая, 1915. С. 28).
Чі/с/нь 2. Версии 217 ныдерживавший конкуренцию соседей, в начале эпохи крестовых походов, в период оживления средиземноморской торговли оказался в привилегированном по- ножении и отодвинул даже венецианцев11. Вскоре празднование Перенесения мощей было учреждено и на Руси. § 5. «ПРИЗРАЧНАЯ КОАЛИЦИЯ» Вторая половина 1089 — начало 1090 г. ознаменовались для Византии переосмыслением отношения к Западной Церкви. Алексей Комнин стремился подготовить церковь и наиболее влиятельных прихожан к постановлениям Вселенского собора. Прежде всего, и это отмечалось многими исследователями, в конце 1080-х гг. изменяется тон полемических сочинений «против латинян»80. Наиболее характерным здесь будет сочинение Феофилакта, архиепископа Охридского, который признал большинство богослужебных расхождений с латинянами абсолютно непринципиальными и вполне объясняемыми традицией, но лишь в вопросе об исхождении Св. Духа оставался непреклонен, хотя и призывал к снисходительности^ В том же духе а Перенесение мощей стало переломным моментом для всей истории города Бари и Апулии (Chaiandon, 1907, t. 2. Р. 17; Szekely, 1967. Р. 191 — 192; Абрамсон, 1985. С. 48). О паломнических центрах средневековья см.: Добиаш-Рождественская, 1924. С. 42. ь Датировка сочинения Феофилакта очень проблематична, но большинство исследователей сходится в том, что это послание написано около 1090 г. См.: Chaiandon, 1900. Р. 130-131; Рансимен, 1998. С. 59—61; Оболенский, 1998. С. 427, 432—434. Существует мнение (Васильевский, 1908. С. 84—87; Гроссу, 1912. С. 5) о создании этого сочинения в начале 1091 г., но нам представляется, что наиболее своевременной работа Феофилакта выглядела бы в 1090 г. Роль позиции императора в примирительном тоне Феофилакта всеми признается очень значительной. В. Г. Васильевский вообще считает «очевидным», что предполагавшийся собор 1091 г. готовил именно Феофилакт (Васильевский, 1908. С. 89).
218 Разыскания о Ефреме Переяславском «либерального» греческого духовенства излагал про тиворечия с Римом митрополит Киевский Иоанн II в ответном послании антипапе Клименту Ш, напи санному, судя по всему, около 1088 г.а На Западе примиренческий тон был воспринят другом папы Урбана Ансельмом, архиепископом Кентерберийским, выступавшим в качестве основного оппонента греков на соборе в Бари в 1098 г.81 * * * Несмотря на серьезность намерений папы и императора, «воссоединительный» собор все же не со- стоялсяь. Урбан никогда так и не прислал в Кон- а Единое мнение по датировке этого послания в науке отсутствует: начало 1080-х гг. (Приселков, 1913. С. 143-147; СЕ, 1912. Р. 254), 1085 г. (Poppe, 1964. S. 565; Рансимен, 1998. С. 58-59; Leib, 1924. Р. 32-37), 1085-1086 гг. (Назаренко, 2001. С. 546), 1089 г. (Васильевский, 1908; Holtzmann, 1928. S. 41; Шайтан, 1927. С. 16), 1084-1089 гг. (Неволин, 1859. С. 642; Павлов, 1878. С. 58—62; Голубинский, 1901. С. 595- 596; Мошин, 1963. С. 45; Пашуто, 1968. С. 83, 86). Переписку антипапы Климента с митрополитом Василием Калабрийским, где последний ссылается на письма Константинопольского патриарха, ранее датировали мартом 1088 г. (Jaffe, 1886. Р. 752), но сейчас утвердилось мнение В. Хольцмана, который относил ее к апрелю-июню 1089 г. (Holtzmann, 1928. S. 59- 60). Скорее всего, антипапа Климент уже в 1088 г., если не ранее, проявлял активный интерес к сближению с греческой церковью, а его послание к митрополиту Иоанну относится к периоду значительно ранее синода в Риме, на котором обсуждался «воссоединительный вопрос» (апрель-июнь 1089 г.). Ср.: Holtzmann, 1928. S. 48-49. ь Речь должна идти об искреннем стремлении к утверждению добрососедских отношений и урегулированию церковных противоречий и с той и с другой стороны (Leib, 1924. Р. 25; Charanis, 1949. Р. 24). В. К. Заборов высказывал мнение о «словестной уступчивости» Комнина как о «простом в византийской дипломатической практике маневре» (Заборов, 1959. С. 39). Существует предположение, что «воссоединительный» собор 1091 г. не был отменен, но перенесен, и именно таковым планировался собор в Бари, состоявшийся
{1<итъ 2. Версии 219 ( гантинополь своего исповедания веры, не прибыл па берега Босфора и не был включен в греческие диптихи. Тем не менее для конца XI в. можно уверенно утверждать отсутствие какой-либо схизмы между пат- риархатами: «на целое десятилетие установились мир и благоволение»* 3 *. К. Коэн пишет о формировании «а new climate of opinion» после интенсивного переговорного процесса 1089 г.82 Причины отсутствия военной помощи с Запада, которую Византия ожидала уже давно*5, следует искать во внутреннем положении Италии 1090 г.: весной Генрих IV вновь пересек Альпы и начал новую кампанию против Матильды Тосканской и Вельфов83. С этого времени Урбан, так и не утвердившись в Риме, вынужден «постоянно блуждать по нижней Италии»0. В 1090 г. к грекам прибыло лишь 500 рыцарей от Роберта Фриза, что, конечно, абсолютно подрывало все расчеты императора. В переговорном процессе с Римом наступил период стагнации и затягивания. Папа не располагал регулярной армией и не мог организовать немедленного выступления большого ков октябре 1098 г. (Кгеу, 1948. Р. 237; Fleury, 1758. Р. 624-627; Pontieri, 1964. Р. 400). Это вполне возможно, потому что именно там впервые прошла открытая греко-латинская дискуссия, на которой греки (возможно, только южноиталийские), которые там действительно присутствовали, были побеждены «диалектикой знаменитого Ансельма Кентерберийского», после чего папа Урбан «произнес анафему на всех инакомыслящих» (Гроссу, 1912. С. 7). Собором в Бари заканчивается период потепления римско-греческих церковных взаимоотношений. 3 Рансимен, 1998. С. 54, 63. ь Если следовать изложению Анны Комниной, то уже с 1089 г. (Анна, С. 215). с Грегоровиус, 1887. С. 125. График переездов папы Урбана восстановить очень сложно: это был исключительно подвижный иерарх. Лишь в Бари он задержался достаточно долго, то есть около двух недель, но оттуда уже 11 октября отправился в Трани, а на обратном пути заехал в Бриндизи, где освятил церковь (Jaffe, 1881. Р. 665; Chaiandon, 1907. Р. 297).
220 Разыскания, о Ефреме Переяславском личества воинов на Восток, потому что и сам в них нуждался. В начале 1091 г. антипапа Климент вновь утвердился в Риме. Урбан все более отступал на юг, где в конце марта 1091 г. организовал собор в Бене- венте, на котором беспомощно анафематствовал соперника84. Для него самого ворота вечного города остались закрытыми вплоть до конца ноября 1093 г.85 В апреле 1091 г. войска Генриха IV взяли важнейшую из позиций Матильды Тосканской, Мантую, а затем крепость Минервиа, после чего в военных действиях наступает решительный перелом в пользу Германии86. *** Зимой 1090/91 гг. Византийская империя стояла на краю гибели. «Нужно иметь перед глазами это отчаянное положение Византии в начале 1091 года, чтобы понять ту последнюю степень унижения, до которой спустилась гордость восточного императора», — писал В. Г. Васильевский87. Алексей Комнин слал письма или, лучше, умоляющие послания практически всем властителям сторон света. Через много лет Анна Комнина имела возможность вспоминать об этом уже спокойно: «Так как его [императора] дела на суше и на море находились в весьма тяжелом положении и суровая зима [1090-91 гг.] заперла все выходы [из-за сугробов нельзя было даже открыть двери домов — никто не помнил, чтобы когда-нибудь навалило столько снега, как в тот год], он приложил все усилия, чтобы письмами вызвать отовсюду наемное войско»а. Из серии подобных посланий, в которых император созывал наемников, до нас дошло в сильно измененном виде лишь одно, адресованное Роберту Фризу: «...именем Бога и всех христианских провозвестников, умоляем вас, воины Христа, кто бы вы ни были, спешите а Анна, С. 232. В квадратных скобках — пояснения Д. X.
‘fhiiib 2. версии 221 на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся и ваши руки; мы предпочитаем быть под властью ваших іатинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь достанется лучше вам, чем туркам и печенегам...»3. Этот текст можно назвать примерным содержанием реального письма, отправленного Алексеем * S. ' Васильевский, 1908. С. 91. В связи с тем, что пропаганда крестовых походов часто использовала это письмо в своих целях, оно выдержало большое количество редакций и до неузнаваемости изменило первоначальный текст. Это вызывало и вызывает обоснованные сомнения в его подлинности, которую часть исследователей в той или иной мере признает (Н. Sybel, В. Г. Васильевский, Cl. Cahen, Р. Charanis, D. С. Munro, Н. Hagenmeyer, Ф. И. Успенский), а часть отрицает (М. G. Paparrigopoulo, Р. Riant, Д. Н. Егоров, N. Jorga, G. Buckler, Р. Lemerle, Н. С. Гроссу). Наиболее обоснованной выглядит мнение группы ученых, признающих частичную подлинность письма (F. Chaiandon, R. Rohricht, В. Leib, L. Brehier, А. А. Васильев, E. Joranson, F.-L. Ganshof): в основе письма лежит значительно («до неузнаваемости») переработанное реально существовавшее послание Алексея Комнина (Joranson, 1950. Р. 811-823; Заборов, 1959. С. 39—40; Степаненко, 1988. С. 38, прим. 2). Подробное рассмотрение вопроса и библиографию см.: Заборов, 1959. С. 39, прим. 53; Васильевский, 1908. С. 92, 149—169; Ganshof, 1961. Р. 57—74; Charanis, 1949. Р. 17—36; Васильев, 1923. С. 20—21; Joranson, 1950. Р. 816-823; Lemerle, 1955. Р. 600, п. 3; Dolger, 1925. S. 39; Chaiandon, 1900. Р. 325-336. Текст письма см.: Hagen- meyer, 1901. S. 129—136. Исследователи расходятся также в определении времени (периода) предполагаемых контактов византийского императора с представителями Запада. Для Г. Хагенмайера и некоторых других это письмо относится к середине 1088 г. (Hagenmeyer, 1901. S. 8, 10, 129, 187; Степаненко, 1988. С. 38, прим. 2), для П. Хараниса и М. А. Заборова — к 1090 г. (Charanis, 1949. Р. 27; Заборов, 1959. С. 42), а для А. А. Васильева и Я. Н. Любарского — к 1091 г. (Васильев, 1923. С. 22; Анна. С. 541, прим. 841; С. 557, прим. 970). Если, по сообщению Анны Комниной, весной 1091 г. Алексей Комнин ожидал прибытия западноевропейских войск (Анна. С. 235), то этому должна была предшествовать более чем полугодичная переписка. Следовательно, послания, подобные тому, что было адресовано Роберту Фризу, были отправлены никак не позднее зимы 1090/91 гг. (Joranson, 1950. Р. 821-831).
Ill Разыскания, о Ефреме Переяславском Комниным: «В 1091 году с берегов Босфора донесся до западной Европы прямой вопль отчаяния, настоящий крик утопающего, который уже не может различать, дружеская или неприязненная рука протянется для его спасения»88. В действительности греческий император, конечно, вовсе не собирался отказываться от независимости своего государства, то есть империи, но в самых подобострастных выражениях упрашивал западных властителей направить ему наемное войско, которое войдет в состав византийской армии и будет находиться у него на содержании, подобно пятистам рыцарям Роберта Фризаа. Комнину нужны были солдаты, которых, как показали последующие события, ему жестоко не хватало. Даже Анна Комнина вынуждена была констатировать необученность и неспособность ромейских воинов89. «Давно Византийская империя не бывала в таком критическом положении»: В. Г. Васильевский считает, что со времен болгар, аваров и арабской блокады с моря, а Ф. И. Успенский находит аналогии лишь с периодом османской осады 1453 г.90 Ни один из народов, относимых Д. Оболенским к так называемому Byzantine Commonwealth^, не оказал поддержки Восточной империи в ее «судный час»: в Болгарии догорало богомильское восстание, лишь междоусобная вражда мешала сербским княжествам организовать совместное выступление против Византии, отношения с Русью явно не ладились. Греки были брошены на произвол судьбы, в то время когда печенеги стояли у стен столицы и флот сельджуков расположился у Дарданелл. Лишь внезапная помощь провидения позволила выжить Ромейской державе. Васильевский, 1908. С. 74; Заборов, 1959. С. 39; Степаненко, 1988. С. 38. Собственно, о том же писала Анна Комнина, но в совершенно обыденной тональности: «Император с возможной поспешностью отправил во все стороны послания, призывающие наемное войско».
Чиі /пь 2. версии 223 § 6. ПЕРЕЛОМ 1091 г. В начале 1091 г. императору удалось организовать удачную провокацию против печенегов. В середине февраля Комнину доложили, что большой отряд кочевников подошел к местечку Хировакхи, расположенному невдалеке от Константинополя. Алексей собрал отряд из новобранцев и столичного гарнизона численностью до 500 человек, с которым выступил навстречу противнику. Византийцам повезло, кочевники разделились и отправились грабить окрестные села. Одно из более мелких подразделений этого отряда, чувствуя свою совершенную безнаказанность, расположился на отдых, даже не выставив караула. Византийцы застигли его врасплох и полностью уничтожили. Затем, переодевшись в печенежские одежды, император и его ратники подобрались вплотную к основному отряду кочевников (ок. 6000 всадников) и нанесли им поражение, взяв много пленных. На следующий день (17 февраля) император в том же печенежском наряде въезжал в столицу, где его встречали как триумфатора92. Теперь даже такие победы были для греков подобны Марафону и Германике! Потеря нескольких тысяч человек, конечно, не ослабила мощи кочевой орды, но лишь более разожгла ее ненависть. В 1091 г. печенеги ранее обычного снялись с зимних стоянок и стали постепенно перемещать свои силы в сторону Галлиполи, выполняя реальный сговор с «полупиратом из Смирны» Чаканом и готовясь к блокаде Константинополя93. Алексей реагировал энергично, и вскоре вся греческая армия на нескольких судах была доставлена в Энос в устье реки Ма- рицы, прикрыв тем самым подступы к полуострову. Сюда же, оставляя беззащитными малоазийские города, были переброшены и 500 фландрских рыцарей, после чего все «осколки величия предков» заняли позиции у городка Хирины. Через четыре дня поступили сведения о приближении 40-тысячной орды половецких ханов Боняка (Маньяк) и Тугорхана (Тогор-
224 Разыскания о Ефреме Переяславском так)*. Византийские полки охватило волнение: намс рения кочевников были неизвестны. Половецкие вожаки после длительных уговоров были приглашены на торжественную трапезу к византийскому василевсу, где обаянием Алексея Комнина они были наконец сломлены и обещали действовать против печенегов совместно с греческой армией1*. Таким образом, степняки, еще в 1088 г. грабившие балканские провинции, стали единственными союзниками Византии в момент военно-дипломатического коллапса империи. Для греков решение о призвании половцев было непростым. Как отметил В. Г. Васильевский, это были «союзники отчаяния»94, чье поведение в случае победы нельзя было предугадать, да и накануне битвы они (склоняемые говорившими на том же языке печенегами) в любой момент могли повернуть луки против небольшого ромейского войска. Вполне объяснимо, что Комнин отнюдь не торопился с генеральным сражением. Кесарь Никифор Мелиссин был еще ранее отправлен на юг Балканского полуострова поднимать на спасение империи все мало- мальски зависимые от Византии народы — от пастухов и скотоводов Болгарии до горожан Греции и влахов Фессалии9*. Опытных воинов более не было, но и новобранцев набрать было не просто — на это сетовал даже митрополит Феофилакт Охридский96. Через пару дней после переговоров со степняками Мелиссин прибыл, ведя за собой толпу болгарских и валашских крестьян, «обряженных в воинов». Везя свой основной скарб на телегах, они очень напоминали тех же пе- а Анна, С. 232-233. Это были именно русские былинно-летописные Боняк и Тугорхан (Васильевский, 1908. С. 98, прим. 2; Анна, прим. 835; Chaiandon, 1900. Р. 132, п.З; Могаѵсік, 1958. S. 181, 316; Златарски, 1934. С. 205, бел. 2). ь В. Г. Васильевский пишет, что император чуть ли не расцеловал на прощание нетрезвых ханов (Васильевский, 1908. С. 99). У Анны Комниной ничего подобного нет (Анна, С. 233).
'hit nib 2. Версии 225 чснсгов. Греческие солдаты приняли их за авангард кочевников и в рядах византийской армии началась и.іника, в результате которой часть лагеря даже снялась ίιβι отступления. К счастью, вскоре недоразумение прояснилось и сменилось радостным оживлением97. Алексей Комнин был опытным воином и не переоценивал качество своей армии, он не мог возложить те свои надежды лишь на нее. По свидетельству Анны Комниной, единственное, за что молился и чего ждал ее отец в эти последние дни апреля 1091 г., ныло «наемное войско из Рима»98. И конечно, это не ныл только дипломатический ход для ненадежных ( іепняков, но реальная вера и возможность: «Нечестный, безбожный, шелудивый Боняк и его не менее достойный товарищ Тугортак... должны были в самом благоприятном случае только помочь императору Алексею пережить критическую минуту, пока не придут более надежные, более цивилизованные и человечные союзники», то есть «люди латинского запада», — писал В. Г. Васильевский99. Однако море у Эноса было пустынным, и ни один христианский воин более не явился на спасение Византии. Тем временем между противостоящими сторонами завязались контакты. Печенеги, почувствовав угрозу, стали выигрывать время и ссылаться с половцами, а также уговаривать Комнина пойти на перемирие. В любой момент мог подойти флот их союзника Макана. Медлить далее было опасно, но первыми все же не выдержали половцы, они предъявили грекам ультиматум о немедленном выступлении и напали на противника. 29 апреля 1091 г. на правом берегу реки Марица (Гебр) около Хирины печенежское войско было полностью разгромлено: «В этот день произошло нечто необычайное, — писала позже Анна Комнина, — погиб целый народ вместе с женщинами и детьми, народ, численность которого составляла не десять тысяч человек, а выражалась в огромных цифрах»100. Но на этом удачи греков не прекратились: в ночь после сражения победоносные половцы внезапно
226 Разыскания о Ефреме Переяславском сняли свой лагерь и ушли (по терминологии Анны Комниной, «бежали») за Дунай, да так, что даже обещанные подарки императору пришлось посылать вдогонку быстро удалявшейся ордеа. О причинах подобного поведения половцев высказывались различные догадки. Для историков XIX века наиболее распространенным было предположение об устрашении половцев жестокой расправой греческих солдат над пленными печенегами6. Однако более уместным представляется сопоставление событий с действиями других степняков. Именно в 1091 г., по сообщениям венгерских источников, половецкий хан Капулч предпринял смелый поход в глубь Венгрии и разорил правобережье Тиссы. Здесь его настиг, разгромил и взял в плен с большей частью его войска король Владислав. Это вызвало новый половецкий поход для спасения Капулча. Предупреждая его, Владислав выступил к Дунаю, где и разбил ханов Акоша (Акочай?) и Ензема, а пленных расселил в своих владениях101. Не следует ли сопоставить срочный отход части половцев от Хирины с разгромом Капулча? Венгерского короля сложно заподозрить в сговоре с Константинополем, но провокационные действия византийской дипломатии в среде самих половцев вполне уместны. Нам представляется, что в любом случае половецкое «бегство» не может быть названо случайным. 1091 г. стал для Византии годом успеха. Освободившись от давления кочевников, греки разгромили флот смирнского эмира Чакана, который умудрился тем временем испортить отношения с эмиром Никеи Абуль-Касимом и вскоре был убит последним на соа Анна, С. 238-239. Ушло практически все половецкое войско, так что оставшаяся группа половцев (не названо ни одного имени) просила для себя охраны для проезда до Балкан (Анна, С. 239). ь Сама Анна Комнина также писала, что половцы опасались, «как бы самодержец ночью не замыслил чего-нибудь против них» (Анна. С. 238).
2. Версии 227 вместном пиру уже в 1092 г.102 Около того же времени имперские войска подавляют последние очаги богомильского восстания. Окончательного успеха на всех фронтах пока не Ьыло, да и средств для его достижения взять было неоткуда. С 1092 г. начинается возрождение Румий- ского султаната сельджукидов, половецкие набеги продолжаются вплоть до 1094 г., а враждебность сербских княжеств никогда не ослабевала, лишь междоусобная вражда, поддерживаемая греками, не позволила Рашке и Зете организовать полноценное вторжение в имперские провинции103. Тем не менее, можно вполне уверенно говорить о тенденции к стабилизации внутри и внешнеполитического положения Византии после весны 1091 г., что позволило подготовить Запад к совместным действиям против турок и устранить угрозу со стороны кочевников104. * * "к Узкие рамки греко-латинского сближения в 1089- 1091 гг. выглядят именно той неустойчивой, но живительной почвой для церковных нововведений, среди которых особенно примечательным остается праздник Перенесения мощей Николая Чудотворца.
Гадка 5 учреждение ил руеи праздника перенесения мощей СВ. НИКОЛАЯ ЧУДОТВОРЦА из МИР ЛИКИЙСКИХ В БАРИ «В средневековом обществе не было более важного события, чем выставление и перенос мощей, чем чудо, совершаемое на могиле апостола или святого, чем спор за обладание священными реликвиями». Ашиль Люшер1. Идеологическая актуальность празднования Перенесения мощей Св. Николая для всего Христианского мира распространялась на период до 1099 г., то есть практически до взятия Иерусалима и триумфального завершения Первого Крестового похода. В этом процессе мы можем выделить два этапа. Первый, его можно назвать «подготовительным», ограничивается 1096 г., то есть временем проведения Клермонского собора. В эти годы культ Св. Николая еще не стал флагом Крестоносного движения, но сами события перемещения мощей Чудотворца стали гем прецедентом, вокруг которого формировалась идеология будущих Крестовых походов. Второй этап хронологически совпадает с Первым Крестовым походом, когда многие пилигримы, прежде чем отправиться отвоевывать Гроб Господень, держали свой путь через Юг Италии, дабы поклониться мощам Святителя. В этот момент Св. Николай выступил в качестве мощного средства идеологического воздействия, освящавшего рвение не-
Чт ть 2. Версии 229 ніачительной группы христиан в их дерзновенной иорьбе с неверными, посягнувшими на святые реликвии. Наглядно это проявилось в организации церковного собора 1098 г., состоявшегося в Бари у гробницы ( в. Николая и завершившего десятилетие греко-ла- ніііского сближения. Предположительно в один из них периодов праздник Перенесения мощей, оставшийся чуждым Византии, был учрежден в далекой Русиа. § 1. ИСТОРИОГРАФИЯ ВОПРОСА То странное обстоятельство, что локальное апулийское событие*1 получило отклик в далекой Московии, чавно привлекло внимание исследователей. Судя по всему, уже в XVI в. итальянским историкам было известно, что их праздник особенно почитается на 1 Факт того, что в Византии не был известен праздник Перенесения мощей Св. Николая (9 мая), пыталась оспорить С. А. Давыдова, ссылаясь при этом на его упоминание в греческом синаксаре, изданном И. Делеэ (Давыдова, 1999. С. 63, прим. 40; Delehaye, 1902. Col. 671-672, 40-41). Однако в своде И. Делеэ этот праздник упомянут лишь в примечаниях так как содержится в качестве приписки или вставки другим почерком только в четырех рукописях синаксаря. Причем из этих четырех рукописей три (конец XII—XIII в.) относятся к кодексам группы «С», в которых обнаруживается, по терминологии И. Делеэ, «итало-греческая редакция синаксаря» (или «italo-graecam synaxarii Constantinopolitani»), созданная на Юге Италии в норманнский период. Четвертая рукопись («Вс»), не датированная и доступная лишь в ссылках на нее, происходит из монастыря Криптоферрата, то есть из той же Италии. См.: Delehaye, 1902. Col. XXIX-XXXII, LVI1- LVIII. Для южноиталийских редакций греческого синаксаря присоединение апулийского праздника Перенесения мощей Св. Николая (9 мая) более чем допустимо, но никаких известий о знакомстве с этим праздником в Византии пока не найдено. ь Праздник Перенесения мощей был исключительно апулийским и для остальной Европы остался малоизвестным. См.: Красовский, 1874. С. 524; Jones, 1963. Р. 5.
230 Разыскания о Ефреме Переяславском Русиа. Каких-либо резонных объяснений этому они предложить не могли и предпочитали лишь констатировать примечательный факт. Новый виток греко-латинской полемики после Брестской унии (1596 г.) в начале XVII в. привел к более пристальному рассмотрению отмеченных обстоятельств. Судя по всему, одним из первых вопрос об учреждении на Руси празднования Перенесения мощей Св. Николая затронул в 1617 г. виленский униатский архимандрит (позже смоленский епископ) Лев Кревза (Ржевуский) в своей «Обороне унии» («ОЬ- rona iednosci cerkiewney»)2. Он доказывал, что «Rus nasza» приняла крещение, «kiedy Cerkiew Grecka byla w iednosci z Cerkwia Rzymska, у choc sie potym Cerkiew Grecka od tey iednosci oderwala, Rus malo о tym wiedziala у owszem czesto patryarchom nie podlegala»\ Особым свидетельством того Лев считал учреждение Праздника перенесения мощей. Подчеркивалось, что Св. Николай, явившись одному барийскому священнику, сам пожелал покинуть Миры, опасаясь осквернения язычниками, и перебраться под покровительство Римского понтифика4. В 1092 г. киевским митрополитом стал Ефрем, который «chociasz byl Grekiem, ale patryarchi nie sluchal», так как «przyial swieto przeniesienia swietego Ni- kolaia z Miri do Baru», «ktore swieto postanowil Urban Wtory, papiez; on ie przyial, chocia Grecy nie przyieli»5. Кревза считал, что Ефрем и «wpisal historia przeniesienia w ksiegi cerkiewne, gdzie papieza Urbana у obywatele Barskie wychwala, zowac ie prawoslawnymi»b. Выводы униатского священнослужителя о «непорочности веры и костедд зд- Ходнего» и «едности дбо унии Рускои церкви зъ Римскою» вызвали крайнее раздражение у киевского православного иеромонаха Захарии Копыстенского, который в 1626 г. посвятил критике «Обороны унии» целое сочинение, «Палинодию»7. Здесь он, во-первых, пыта- а Beatillo, 1672. Р. 437-440. Антонио Беатилло (1570-1642) впервые издал свою книгу в Неаполе в 1620 г., но нам было доступно только издание 1672 г. из Палермо. Об авторе и его работе см.: Cioffari, 1987. Р. 245—254.
Ч./сни? 2. Версии 231 г гея доказать, ссылаясь на Ц. Барония, «ижъ Кллдкрия, то есть Апулия, чдеокъ оныхъ», когда совершилось перенесение, «была подъ послушенствомъ цесарей всход- НИХЪ И пдтридрхи КОНСТАНТИНОПОЛСКОГО, МАЮЧН въ сове < ппскопствА въ Лкирентиле, Турцдце, Грлвине, Мдцерии π Трикдрии, ПОДЪ ЛХИТрОПОЛИТАНСТВОЛЛЪ Гндруитиис- кнмъ»а. Следовательно, мощи Николая перемещались отъ Грековъ до Грековъ, д не до Лдтиннпковъ»ь. Во- вторых, «Грекове свята того не святятъ частью для roro, ижъ ся тое перенесение деломъ не почеснилхъ, лле порывчимъ стало, частью, ижъ того з др азъ року то есть року 1096 и въ КллАврии и во всей Греции великое чдмбшдние сталося черезъ выпрдву воины здходннхъ христіанъ на освовождене Иерусллнму отъ Лглрянъ, д въ іідіпеи Руси ижъ покои вылъ и ижъ наша Русь особою неякоюсь ревностю въ почесть того великого чудотворцы есть ововязана, доведдвшися, ижъ зъ места спустошдлого клдгочестивого до местд ровне влдгочестивого, отъ Грековъ до Грековъ мощи св. Николы, пдтронд ихъ якимъ же колвекъ способомъ перенесены стдлися, прдзновлти день той почали и гимны, прдзнику тому ндлеждчии, зложили»8. В полемическом запале Захария даже заявил, что Урбан никакого праздника не учреждал, так как «Лдтинници...свята того не овходятъ»с. Однако при- а Памятники ПЛ, 1878. Стб. 893, 896. Полемике с Кревзой посвящена в «Полинодии» часть П, разд. XI, артикул 11 — «О теле Св. Николая и о иных святых костехъ». Здесь Захария делал неверную ссылку на Анналы Ц. Барония: «т. 10, под 1087 г. в лнчве 61». По использованному нами изданию: т. 11, под 1087 г., № 21 (Вагопіо, 1609. col. 624—625). ь Памятники ПЛ, 1878. Стб. 894, 895. Такой вывод из текста Ц. Барония, который действительно под 1087 г. путает барийские и венецианские события, сделать невозможно. См.: Вагопіо, 1609. col. 624-625. с Памятники ПЛ, 1878. Стб. 895. Захария вспоминает о ссылках в латинских сочинениях на Повесть Иоанна Барийского, писавшего «зъ росказапя кеякогось Ypcona, архиепископа Барского» в 1087 г. и не знавшего об учреждении праздника Урбаном. К тому же в 1087 г. папой был Виктор III, а перенесение совершилось в 1096 г. Комплекс явных противоречий убеждает Захарию в том, что все эти латинские
232 Разыскания о Ефреме Переяславском чины обращения к событиям перенесения мощей митрополита киевского Ефрема, занимавшего кафедру в 1096 г., он все же объяснить не мог и отмахивался: «Гдыжъ моимъ здлнелѵь фллшъ то есть, абы Урбанъ Вторый пдпежъ тое свято святити установилъ; поневджъ свята того и Римский костелъ не здховуетъ»9. Опровергая вывод Кревзы о том, что Ефрем «Грекъ уроженецъ И ОТЪ ПАТРИАРХУ ПОДАНЫИ ВЫВШИ, ПАТрИЯрХИ не слухллъ, Але пдпежА», Захария практически пришел к утверждению исключительно русского происхождения праздника 9 мая. К тому же его изыскания показывали, что ранее, до сочинений униатских полемистов рубежа XVI—XVII вв., никаких свидетельств об учреждении праздника на Руси именно митрополитом Ефремом не было, хотя даже для Захарии такой ход рассуждения выглядел более чем допустимым*. К сожалению, сочинение Захарии Копыстенского было издано лишь спустя 250 лет, а «Оборона унии» — на следующий год после написания (1618 г.). В позднейшие столетия преобладание униатского направления в истолковании событий у западных исследователей сочеталось с полным отсутствием какого-либо интереса к данному вопросу у русских. Когда же в сочинители лгут, а «значимъ якъ той Янъ Баринд Архидидконъ, такъ и дрхиепнскопъ его Урсонъ — персоны суть змышлении» (Памятники ПЛ, 1878. Стб. 895). Вероятно, Захария не дочитал Анналы Ц. Барония, у которого под 1089 г. сообщалось о посвящении папой Урбаном II в архиепископы Барийские аббата Ильи и о его особых заслугах в дни перенесения мощей Св. Николая. Эта церемония проходила в церкви Св. Николая, при которой учреждался и праздник: Вагопіо, 1609. col. 638-639 (№№ 4-7). Удивительно также, что в Палинодии не использован, определенно знакомый Захарии, Мартирологий Барония, в котором под 9 мая уверенно говорится о перенесении мощей Св. Николая в 1087 г. и учреждении праздника в 1089 г. (Вагопіо, 1631. Р. 292). а Памятники ПЛ, 1878. Стб. 1012: «Л же вы за того вфремд прАЗникъ Перенесения мощий св. Николы въ Бдръ мелъ быти принятый въ России, до того часу не читдлемъ негде, то есть, которого БЫ року въ России ТОЙ ПРАЗДНИКЪ свяченъ БЫТИ пос- ТАВЛеНЪ БЫЛЪ».
Liiiiib 2. Версии 233 начале XIX в. в России были предприняты попытки самостоятельных разысканий, им противостояла уже исковая мощь достижений зарубежных коллег, по- ісмизировать с которыми решался не каждый. Польский историк Ян Алоиз Кулеша, писавший в 1747 г., считал киевского митрополита Георгия еще подвластным Константинополю, но следующих за ним Иоанна II и Ефрема называл зависимыми от папы10. Как только Ефрем в 1091 г. вступил на кафедру, считал Я. А. Кулеша, то сразу ввел празднование Перенесения мощей Св. Николая в Бари, а епархию подчинил Риму". Однако, и здесь проявилась гибкая униатская двойственность. С одной стороны утверждалось, что Ефрем круто изменил ориентацию Русской Церкви, а с другой показывалось, что и самой «схизмы» на Руси в XI— XII вв. не было11. Церковного раскола не наблюдалось /ціже с Византией, где Алексей Комнин «w iednosci z Kosciolem Rzymstim zyl» вплоть до своей смерти в 1118 г.12 Для каждого из этих аспектов отдельно было сложно найти резкие возражения, но в качестве цельной концепции они выглядели слабыми. Более достоверные сведения использовал униат Игнатий Кульчинский, чьи работы по истории церкви стали хрестоматийными для русских и зарубежных исследователей XVIII—XIX вв. У него митрополит киевский Ефрем уже сменил Иоанна III и в 1092 г., после чего следовало учреждение праздника 9 мая13. Изложение И. Кульчинского было использовано Н. К. Фальконием и И. Штильтингом, которые приложили к нему пространные рассуждения о примате римского понтифика на Руси14. Позднее тон иностранных историков утратил свою полемичность, но факт первоначального учреждения праздника папой Урбаном II, а вслед за тем митрополитом Ефремом (в 1092 г.) неизменно и многозначительно подчеркивалсяь. 11 Kulesza, 1747. S. 85~86. Основным источником для Я. Куле¬ ши был Иоанн Барийский. Рассуждения об исключительно русском происхождении праздника Перенесения мощей см.: Kulesza, 1747. S. 87-88.
234 Разыскания о Ефреме Переяславском Тем не менее единого мнения о судьбе Русской Церкви в конце XI в. не сложилось. Киевского митрополита считали то «отколовшимся» от православия в условиях жесткого противостояния христианских центров, то признавали его полную зависимость зависимого от примирительной политики Константинополя. Префект ватиканской библиотеки Иосиф Си- монио Ассемани предполагал, что в конце XI в. наступило общее замирение церквей, символом которого считал именно Св. Николая, чьи барийские реликвии привлекли иерархов всей Европы в 1098 г. на Вселенский собор, выступивший в роли «воссоединительного». Предположение об участии в этом соборе греческих представителей И. С. Ассемани дополнял намеком на возможное присутствие там и посланников Киева, то есть митрополита Ефрема16. Именно период около 1098 г. представлялся историку наиболее удобным для учреждения праздника 9 мая, «не соответствующего эпохе 1092 г.», когда Ефрем лишь вступил в должность17. При этом не учитывался тот факт, что никакого «воссоединения» в Бари не наступило, но наоборот, в споре об опресноках победил Ансельм Кентерберийский, все оппоненты которого, то есть греки, были преданы анафеме. Лишь в начале XIX в. в России впервые приступили к рассмотрению вопроса об обстоятельствах учреждения праздника Перенесения мощейа. Ценную информацию об этом зафиксировал в своем дневнике за 1814 г. К. Ф. Калайдович: «11 февраля был у Η. М. Карамзина. Много переговорили; между прочим он сказал, что на вопрос, предложенный гр. Η. П. Румянцевым: когда внесен в Россию мес[яцесловный] праздник перенесения мощей Св. Николая (мая 9)? Он отвечал, что праздника сего нет в греческих Святцах, а в русские он внесен Еф- а Ни В. Н. Татищев, ни Μ. М. Щербатов не упоминают учреждение праздника Перенесения мощей Св. Николая, 9 мая (Татищев, 1995. С. 95-109; Щербатов, 1771. С. 34-35). Лишь И. Н. Болтин случайно обмолвился о перенесении мощей Св. Николая в Бари, но отнес это событие почему-то к IX в. (Болтин, 1788. С. 194-195).
Чисть 2. Версии 235 рсмом, Епископом Переяславским, тем самым, который теперь очень сделался известным по жаркому спору о Банном строении. Это отыскано в каталогах Архиереев, находящихся при некоторых рукописных істописях. — Я заметил со своей стороны, что сего праздника нет в Уставе Церковном, хранящемся в ( инод[альной| библиотеке] и писанном по всем вероятностям в XII веке в Новгороде, между тем как он помещен в Евангелии, там же хранящемся, — 1144 года и писанном, кажется, близь Дуная»18. В «Истории государства Российского», опубликованной через четыре года, Н. М. Карамзин повторил свои выводы, но Ефрема назвал уже митрополитом Киевским, а праздник — «доказательством» того, «что мы имели тогда [в период его учреждения Ефремом] дружелюбное сношение с Римом»3. Фактически исследователь встал на установленные западными историками, прежде всего И. Кульчинским, позиции, смягчив при этом их излишнюю непримиримость. Однако веротерпимость Н. М. Карамзина была невозможна для духовных иерархов. Ранние историки русской церкви просто констатировали учреждение праздника Перенесения мощей при митрополите Ефреме (1091 — 1096 гг.) и его отсутствие у греков15. Первым перестал обходить вопрос о «дружелюбных сношениях» Архиепископ Черниговский Филарет (Гуми- 3 Карамзин, 1989. С. 65. В квадратных скобках — пояснения Д. X. В своих выводах Н. М. Карамзин ссылался на некий неотождествленный «каталог Епископов» (лист 7, Синодальная Библиотека, № 67) (Карамзин, 1989. Прим. 161). ь Платон, 1805. С. 73; Евгений, 1825. С. 72. Митрополит Платон не указывал даты святительства Ефрема. В свою очередь иеромонах Амвросий подробно писал о Киевском митрополите Ефреме (1091 — 1096 гг.), но ни словом не упомянул праздник Перенесения мощей (Амвросий, 1807. С. 6—7, 46). Протоиерей Дмитрий Вершинский выделяется из группы тем, что он, в отличие от других, использовал ряд авторитетных зарубежных изданий (С. Baronius, М. Le Quien). Мощи, он считал, были перенесены «по причине набегов турок», а в России праздник был учрежден митрополитом Ефремом в 1092 г. (Вершинский, 1856. С. 71).
236 Разыскания о Ефреме Переяславском левский). Он не привел никакой многословной аргументации, но просто отверг саму возможность какой- либо зависимости Русской Церкви от Рима в свете учреждения праздника 9 мая19. Инициатором празднования он также считал митрополита Ефрема, а события относил к 1091 г. или периоду ок. 1092 г.20 Более основательно подошел к проблеме митрополит Макарий (Булгаков). Он признал, что в начале XII в. праздник Перенесения мощей уже существовал, «как действительно он и означен в месяцеслове при Евангелии 1144 г.»а. Задаваясь вопросом, «не вследствие ли единения нашей Церкви с Римской и подчинения папе, как казалось некоторым», было установлено это поминание, историк подчеркнул, что праздник был учрежден лишь для Апулии, но не для всей католической церкви, исходя из чего он сделал вывод о самобытном происхождении этого праздника на Руси21. Поводом для празднования Макарий считал особое «уважение к Святителю» в нашей стране, а также многочисленные чудеса, произошедшие как в Киеве (в частности, чудо о некоем детище), так и в Бари при перенесении мощей. К тому же, заметил иерарх, в городе Бари «жили еще христиане православного исповедания, подведомые Цареградскому патриарху, хотя находились уже и латиняне»22. Таким образом, предпринималась попытка представить перенесение мощей как событие, свершившееся в пределах одной патриархии, то есть доказать их спасение от «сарацин» самими же греками (как Захария Ко- пыстенский). Для официальной историографии такая а Макарий, 1995. С. 243. О Евангелии 1144 г. см.: Горский, Невоструев, 1855. С. 208, 263; Красовский, 1874. С. 582. О месяцеслове ХШ/ХІѴ вв., приплетенном к Галицкому Евангелию 1144 г., см.: Лосева, 2001 (3). С. 38, 42, 82, 102. В действительности первое упоминание праздника 9 мая в древнерусских месяцесловах и богослужебных книгах относится ко второй половине XIII в. (Оршанское Евангелие (Киев); Пролог XIII в. (СПб)), когда и в славянских календарях (Болгарское Тырновское Евангелие 1273 г. (Загреб) и Сербское Евангелие второй половины XIII в. (Загреб)). Подробнее см.: Лосева, 1999. С. 54; Лосева, 2001 (3). С. 102—103.
Чисть 2. Версии 237 позиция была наиболее приемлемой, ее же усвоили и многие современники. Например, известный путешественник А. Н. Муравьев, посетивший Миры в 1849 г., в своих путевых заметках писал: «в XI веке казалось утешительным, что мощи его [св. Николая] перенесены были из страны, уже обладаемой варварами сарацинскими в землю христианскую, находившуюся еще под областию духовною вселенского Патриарха Царегородского»а. В действительности барийские епископы к 1087 г. уже давно находились в зависимости от Рима, и о «духовной близости» к Константинополю можно говорить лишь в культурном отношении6. Но для подобных выводов необходимо было знакомство с барийскими сказаниями о перенесении мощей. Латинские сочинения дьякона Иоанна и клирика Никифора впервые были переведены на русский язык но изданию Н. К. Фалькония и обстоятельно обследованы в 1870 г. архимандритом Антонином (Капуе- а Муравьев, 1850. С. 9. Также: Невоструев, 1997. С. 479. О том, что Калабрия в конце XI в. находилась под контролем Константинопольского патриарха, писали в популярной литературе даже в начале XX в. См., например: Жизнь Николая, 1915. С. 26. ь Несмотря на то что в Византии продолжали числить несколько епископий Юга Италии вплоть до конца XII в., однако эта зависимость с 70-е гг. XI в. была только номинальной. Из барийских епископов уже Андрей (1062—1078 гг.) совершил уникальный в своем роде акт перехода от Константинопольского патриарха к папе. Его преемника Урсона (1078— 1089 гг.) уже рукоположил римский понтифик (Szekely, 1967. Р. 203). Православные монастыри на Юге Италии еще очень долго пользовались признанием, но большинство из них, при сохранении восточного богослужения, находилось под опекой Рима, который вместе с норманнскими властителями проводил в этом регионе очень гибкую политику по отношению к греческому духовенству. См.: Pontieri, 1964. Р. 288—289; Leib, 1924. Р. 69; Протасов, 1915. С. 124, 227; Гроссу, 1912. С. 4; Васильев, 1, 1998. С. 443, 473; Анна. С. 80, прим. 137. Обширную библиографию по конфессиональной ситуации на юге Италии в конце XI в. см.: Szekely, 1967. Р. 203, п. 40.
238 Разыскания о Ефреме. Переяславском тин), что и стало научной базой для более глубоких работ23. Специальное исследование о перенесении мощей предпринял в 1874 г. студент Киевской Духовной Академии А. Красовский, а в 1881 г. увидела свет фундаментальная работа И. А. Шляпкина о русской Повести*. А. Красовский свел в своем труде данные о перенесении мощей практически из всех доступных средневековых источников. Везде он обнаружил единодушную датировку барийских событий — 9 мая 1087 г.24 * Особняком стоят венецианские источники, которые считают, что перенесение совершилось не в Бари, а в Венецию и не в 1087 г., а в 1096—97 или 1098 гг.23 На венецианской версии основывались и поздние австрийские хроники (XV—XVI вв.), датировавшие перенесение 1090 или 1094 г., но в Бари26. Чтобы примирить эти противоречия, А. Красовский предложил соотнести барийские мощи (1087 г.) с именем Николая Мирликийского (IV в.), а венецианские (их перенесение поминают 8 декабря, 1096 г.) — с именем Николая Пинарского (VI в.): жители юга Италии просто опередили своих конкурентов, и тем достались другие мощи27. Предположение было вероятным, но, как отметил И. А. Шляпкин, требовало более подробной разработки28. На Руси получила отражение лишь барийская версия событий, которая и представлялась приоритетной в позднейших исследованиях. Для латинских хронистов первоисточником выступали два сказания, записанные очевидцами перенесения дьяконом Иоанном и клириком Никифором. Считается, что сочинение Иоанна создавалось по ука- а Повесть впервые была напечатана в переводе на латинский Н. К. Фальконием, который называл ее «ex Tryphologio Ru- theno» (Falconius, 1751. P. 139-140), а на русском ее издал в 1851 г. митрополит Макарий (Макарий, 1995. С. 555—557). Другие издания: Житие Николая, 1878. С. 156—169; Шляп¬ кин, 1881. С. 3-10.
'!</( nib 2. Версии 239 іапию епископа Урсона, а Никифора — по просьбе • патриция Барийского» Киркорияа. А. Красовский полагал, что русский книжник для составления Повести использовал работу Никифора, іак как именно в ней есть указание на создание церкви Св. Николая «в третье лето по перенесении»6. Однако сравнение латинских сказаний с русской Повестью, предпринятое И. А. Шляпкиным, продемонстрировало совершенную независимость русского автора29. В Повести обнаруживаются даже концептуальные отличия от своих западноевропейских аналогов. Решительный акцент сделан на мирном захвате мощей, причем два монаха из Мир даже добровольно сопровождают их в Бари30. Так же изложены события и в русской Службе на перенесение мощей: «моремъ святителю вышд шествия твоя из миръ ЛИКИИСКИХЪ въ Ьлръ грлдъ: взяться во от гровд ковчегъ твои, и къ западомъ доиде от востока, влдгочестно последовдвшимъ монахомъ0, иже при грове твоемъ, честь ти творившимъ мАновениемъ владыки всехъ Николая преслдвие»31. Причем в латинских хрониках захват мощей никак не приукрашивался. Все было организовано как военное предприятие, никто не оказывает барийцам добро- а Об Иоанне см.: Шляпкин, 1881. С. 16; Антонин, 1870. С. 401, прим. 2. Латинский текст Никифора см.: Falconius, 1751. С. 131 — 139. Греческий текст Никифора с разночтениями из Иоанна хорошо издан Г. Анрихом (Anrich, 1913. S. 434—449). Русский перевод («Пролог, составленный наименьшим из клириков Никифором на перенесение Св. Николая исповедника») был издан архим. Антонином, также указавшим разночтения из Иоанна (Антонин, 1870. С. 401—419). Заказчиком своей версии сказания Никифор сам называл Киркория (Антонин, 1870. С. 402). ь Шляпкин, 1881. С. 17—18. Епископ Урсон, приказавший Иоанну описать перенесение, умер в феврале 1089 г. (Leib, 1924. С. 68). Вероятно, Иоанн написал сказание при его жизни (май 1087 — февраль 1089), когда церковь Николая еще не достроили. с В публикации Леонида в этом месте писалось: «ученикомъ твоимъ» (Леонид, 1888. С. 62).
240 Разыскания о Ефреме Переяславском вольной помощи (барийцы долго «расспрашивают» (!) церковных сторожей, а те упираются и не хотят ука зывать место расположения раки Св. Николая, но смиряются лишь при упоминании имени папы Римского (!?)), жители Мир с оружием в руках защищают реликвии, но не успевают догнать грабителей32. Два монаха действительно присутствовали при похищении, но это были паломники из Палестины — француз и грек (Луп и Гримоальд (Дрого)), которых барийцы еще ранее взяли в качестве попутчиков в Антиохии6. В русской Повести содержатся также многие слова греческого происхождения («тряпезы», «корсунополь», а Антонин, 1870. С. 403, 405, 409. Латинское сказание Никифора называет монахов Луп {Lupus) и Гримоальд {Grimoaldus) (Anrich. 1913. S. 437, 439, 440). На место последнего Иоанн порою ставит монаха Дрого {«presbyter cui nomen Drogo») (Anrich, 1913. S. 440; Антонин, 1870. C. 405, 409). Из них во Франции наиболее распространенным в XI в. было имя Дрого {Drogo)', источники по истории Франции XI в. упоминают его 32 раза (RHGF, 1760. Р. 664; 1767. Р. 696; 1877. Р. 827), Лупа {Lupus) — только 5 раз, а Гримоальда ни разу (3 раза упомянут Grimoardus) (RHGF, 1760. P. 669, 675; 1767. P. 704, 714; 1877. P. 833, 845). Напрашивается вывод, что Луп был греком, а Дрого — французом. Однако западные исследователи предпочитают писать про Лупа и Гримоальда (Beatillo, 1672. Р. 355; Fleury, 1758. Р. 448; Nitti, 1902. Р. 6). Гримоальд в Бари в указанный период было очень распространенным именем: так звали у Иоанна одного из матросов (Антонин, 1870. С. 412), то же имя носил один из виднейших представителей знатного барийского рода Альфаранитов (Абрамсон, 1985. С. 49), а также секретарь собора Св. Николая в Бари, чья подпись встречается на значительном количестве документов этого храма (CDB, 1902. Р. 17—73). В любом случае, состав корабельной команды был интернациональным (в барийских сказаниях упомянуты имена матросов: Матфей, Евстафий, Ромоальд, Гримоальд, Дизигий (Антонин, 1870. С. 407, 412, 413)), а это вполне допускает ошибку в имени временного попутчика. Сказание утверждает, что для похищения мощей в Мирах на берег сошло 47 человек, а наследственные привилегии и право на часть доходов от церкви Св. Николая в Бари получили 62 человека (CDB, 1902. № 42 (1105); CDB, 1906. № 13 (1254), framm. 1 (1212), framm. 6 (1257), № 107 (1265); Nitti, 1902. P. 8-9).
Ч./< ть 1. Версии 241 η лименее градстемь» и т. п.), а также упоминание царствующего византийского императора Алексея Комнина и патриарха Николая Грамматика, что для i.пинских авторов недопустимо33. )то, конечно, не говорит об отсутствии у автора Повести письменного источника. Его И. А. Шляпкин возводил к греческим монастырям Юга Италии34. По мнению ученого, грекам (как и латинянам) этого ре- I иона события представлялись не похищением, а спасением мощей от безбожных турок33. И. А. Шляпкин приводил множество вариантов возможных контактов священнослужителей Апулии и Руси: русские дружины и византийской армии на Юге Италии в середине XI в., переписка антипапы Климента III и митропо- чита Иоанна II, родственные связи Всеволода с германским императором Генрихом IV и т. д. Независимые от Византии плотные взаимоотношения Киева с областями, подконтрольными Риму, в этом свете особенно бросаются в глаза. И. А. Шляпкина пришивал «католическую инициативу» в перенесении мощей, но доказывал, что она нашла единодушное понимание в среде православных греков Юга Италии, а через них и на Руси. Рассуждения И. А. Шляпкина развивались вокруг русской Повести, отчего вопросы, связанные с учреждением на Руси празднования перенесения мощей, освещены были поверхностно и косвенно. Не получила объяснения прямая зависимость киевской митрополии от позиции греческих монастырей Юга Италии в обход официальной политики Константинопольского патриархата, который на Апеннинском полуострове уже не имел никакого фактического влияния. Категорически отвергая воздействие «римской церкви» на учреждение праздника на Руси, критикуя позицию «униатских историков» И. Кульчинского, И. Штильтинга и других36, И. А. Шляпкин в заключение указал на весьма симпатичную для него гипотезу И. С. Ассемани о возможном присутствии посланцев киевского митрополита Ефрема на соборе в Бари37, но далее оборвал изложение. В связи с этим можно
242 Разыскання. о Ефреме Переяславском предположить, что взгляды историка по обсуждаемому нами вопросу можно охарактеризовать как промежуточные. Он занимал позицию между униатско-католической линией, определявшей зависимость киевской митрополии от Рима, и концепцией митрополита Макария, утверждавшей византийский примат в церковной политике Руси конца XI в. Масштабного развития размышления И. А. Шляпкина не получили, хотя в историографическом плане его допустимо рассматривать как продолжателя линии Η. М. Карамзина. Уже следующий историк Русской Церкви, подробно остановившийся на этом вопросе, Е. Е. Голубинский использовал достижения И. А. Шляпкина для подкрепления позиций митрополита Макария. Он решительно отверг папское влияние при учреждении праздника на Руси38, но свою критику построил не на определении путей заимствования, а на доказательстве того факта, что сама инициатива перенесения в Бари исходила от православных греков юга Италии39. По мнению Е. Е. Голубинского, русские чудеса Св. Николая, случившиеся около 1087 г., когда и перенесение, послужили основным поводом учреждения празднования, в котором следует видеть не только особое «почтение» к святителю, но, видимо, и определенную моральную поддержку южноитальянскому православию, погруженному во враждебную латинскую среду3. В тексте своей книги инициатора учреждения праздника на Руси историк прямо не называл, но согласился, что события происходили «в последние годы XI века»40. Чуть позже, в хронологической таблице учреждение праздника было приписано к периоду святительства митрополита Иоанна III, то есть к 1091 г.ь 3 Голубинский, 1904. С. 399. Е. Е. Голубинский считал, что в своем изложении русская Повесть в значительной мере следует барийскому сказанию Никифора (Голубинский, 1901. С. 773-775). ь Голубинский, 1901. С. 953. Напомним, что Е. Е. Голубинский отвергал существование киевского митрополита Ефрема в 90-е гг. XI в. (Голубинский, 1901. С. 287, прим. 2).
Ч.н інь 2. Версии 243 В XX в. подробных разысканий о «Николе вешнем» иг было. Разрабатывались косвенные и совместимые вопросы, причем в русле работ по византинистике. I те в своей работе 1872 г. В. Г. Васильевский указал принципиально иной путь исследований. Его рассуждения строились на основе статьи Никоновской ле- іоііиси, где под 1091 г. значится: «Того же лета прииде Феодоръ Грекъ митрополимк отъ папы из Рима и принесе лмюго мощей святыхъ»41. Это известие давно было отмечено в качестве свидетельства примечательных и іесных контактов Киева с Западом, но с праздником (в. Николая его прямо сопоставил лишь В. Г. Ва- сильевскийа. Он писал: «Если мы предположим, что в числе этих мощей находилась частица от мощей чудотворца Николая (которые в 1087 г. были похищены южноитальянскими моряками у греков в Ликии и перенесены в гор. Бари), то совершенно понятно будет установление праздника 9-го мая, не существующего, как известно, в греческой церкви, но издавна принятого в русской». «Во всяком случае, — заключал В. Г. Васильевский, — объяснение этому надобно искать в дружелюбных сношениях между обеими церквами в конце XI столетия»42. Ученый указал на возможного посредника в заимствовании традиции непосредственно из Италии, но немедленно сделал и шаг в сторону, сославшись на версию И. С. Ассемани, причем в том отношении, что барийский культ был усвоен на соборе 1098 г. византийцами и уже через них попал в Киев. Вероятно, в значительной степени именно эта неуверенность привела к тому, что на- а Татищев, 1995. С. 96; Щербатов, 1771. С. 35; Карамзин, 1989. С. 65; Голубинский, 1901. С. 597. Такой ход рассуждений можно считать логическим продолжением изложения событий у Н. М. Карамзина (Карамзин, 1989. С. 65), как это и делал П. Ш. Вердье (Verdiere, 1857. Р. 166). Однако сам Н. М. Карамзин известия о Феодоре с учреждением праздника не сопоставлял. Скорее всего, первым это сделал П. Вердье, но В. Г. Васильевский на него не ссылался.
244 Разыскания о Ефреме Переяславском блюдение В. Г. Васильевского было безоговорочно принято лишь в околонаучной литературе. К тому же такие построения противоречили конструкциям наиболее авторитетных историков церкви, прежде всего митрополита Макария и Е. Е. Голубинского. Последний настаивал на учреждении праздника в период святительства Иоанна III (1090—1091 гг.)п. А Макарий, которому следовали А. Красовский и И. И. Срезневский, датировал события промежутком 1088—1090 гг. и связывал с деятельностью митрополита Иоанна П, который, судя по летописи, 14 августа 1089 г. при освящении Печерского собора был еще жив, но умер до марта 1090 г.ь Это был именно Иоанн II, писал А. Красовский, а не Иоанн III, который «в свое кратковременное (менее года) правление ничем не ознаменовал себя, кроме крайней слабости телесной и душевной, так что современники его называли мертвецом»0. Очевидно, что Иоанн ІИ не имел ни времени, ни возможностей предпринять яркую религиозную акцию. Известно также, что праздник мог появиться на Руси лишь после октября 1089 г., когда был учрежден Урбаном II, а Иоанн II умер а Голубинский, 1901. С. 953. Вероятно, на Е. Е. Голубинского ориентировался и архиепископ Сергий (Спасский), который считал, что праздник был учрежден в России в 1089—1091 гг. (Сергий, 1901. С. 136-137). ь Макарий, 1995. С. 243-244; Красовский, 1874. С. 584; Срезневский, 1882. С. 32; Вознесенский, 1899. С. 19; Сычев, 1918. С. 121-122. Критикуя Н. М. Карамзина, Макарий строил рассуждения таким образом: «это не так, ибо еще Захария Копыстенский сомневался» (Макарий, 1995. С. 484, прим. 386). Однако сомнения Захарии Копыстенского в кандидатуре Ефрема были вполне соразмерны сомнениям в кандидатуре Иоанна 11 (Памятники ПЛ, 1878. Стб. 1012). с Красовский, 1874. С. 584—585. А. Красовский в своих расчетах использовал неверные исходные данные. Он считал, что Урбан освятил церковь Св. Николая в Бари и учредил праздник Перенесения мощей 9 мая 1088 г. (Красовский, 1874. С. 552), в то время как это произошло лишь 1 октября 1089 г.
4</{//fb 2. Версии 245 ранее, чем наступил май 1090 г. Предположение В. Г. Васильевского в этом аспекте выглядит безупречным. С другой стороны, утвердившаяся в конце XIX в. атрибуция послания митрополита Иоанна II к папе Клименту позволяла иначе взглянуть на межконфес- ( пональные связи в конце XI в., а соответственно, и на миссию Феодора в 1091 »г. Первый интерпретатор известия Никоновской летописи, В. Н. Татищев понял, что речь в нем идет о митрополите Феодоре, который был послан из Рима на Русь с посольством и правом занять пустующую киевскую кафедру: «Того же года пришел из Римл от плпы митрополит Феодор, грек родом, и принес много мосчеи скяты)(»а. Как римского посланника и митрополита рассматривали Феодора все историки на протяжении последующих ста леть. Первым, давшим критику положений В. Н. Татищева, был митрополит Макарий: «Одна из поздних наших летописей упоминает, будто в 1091 г. принес к нам много мощей из Рима какой-то грек митрополич, по имени Феодор. Кто был саном этот грек митрополич (то есть, вероятно, прибывший с митрополитом из Греции и при нем живший), зачем был он в Риме и от кого приобрел он там мощи, которые принес в Россию, неизвестно. Не посылал ли его митрополит Иоанн со своим ответным посланием к папе Клименту III, подобно тому как Климент еще прежде прислал к нашему первосвятителю своего епископа? Дело возможное»0. Это каноничное разъяснение связей Русской Церкви с Римом было полностью поддержано а Татищев, 1995. С. 96. Указатель в конце тома прямо называет Феодора «киевским митрополитом». ь У них, однако, наблюдаются примечательные расхождения в датировке событий: 1090 (Татищев, 1995. С. 96), 1091 (Карамзин, 1989. С. 65), 1092 (Щербатов, 1771. С. 35), 1093 (Levesque, 1782. Р. 222) и снова 1091 г. (Verdiere, 1857. Р. 132). с Макарий, 1995. С. 238. Далее Макарий уже уверенно писал об ответном посольстве Иоанна II (Макарий, 1995. С. 282).
246 Разыскания о Ефреме Переяславском Е. Е. Голубинским, который обвинил В. Н. Татищева в том, что тот «переделал» Феодора в «папина»43. Таким образом, к началу XX в. сложилась плотная группа историков Русской Церкви, которые отвергали какую-либо причастность к утверждению праздника Перенесения мощей и Ефрема и Феодора. Соответственно, Ефрема они представляли лишь обладателем Переяславской епархии с саном митрополита, а Феодора — посланником Иоанна II. Обратного мнения придерживался лишь архимандрит Леонид, который считал Ефрема управлявшим в «междумитрополитство делами Русской Церкви с 1091 по 1097 год», а также инициатором учреждения праздника 9 маяа, то есть продолжал линию Карамзина-Филарета1'. Практически можно говорить о патовой ситуации, когда наиболее авторитетные исследователи (Макарий, Е. Е. Голубинский) идеологически обоснованно критикуют предшественников, но придерживаются очевидно скудной фактологической базы, а их оппоненты используют дискредитированную своим западным происхождением аргументацию, но предлагают вполне стройное разъяснение. Такое положение привело к тому, что и до настоящего времени форма отзывов на этот вопрос в научной литературе сводится к признанию «неслучайности» утверждения на Руси апу- а Леонид, 1893. С. 26, 297. Первоначально Леонид поддерживал мнение А. Красовского об учреждении праздника Иоанном П в 1089 г. (Леонид, 1882. С. 10), но затем полностью переориентировал свой взгляд, сконцентрировав свое внимание на деятельности Ефрема Переяславского (Леонид, 1888. С. V, X—XI). От интерпретации свидетельства о Феодоре Леонид отказался. ь За Леонидом следовали, не без собственных сомнений и ошибок в датировке, некоторые современники, не занимавшиеся вопросом специально (Е. Нестеровский. Литургика. Курск, 1895. С. 121; Дмитриевский, 1897. С. 216, прим. 1). Н. К. Никольский резко критиковал Леонида, но гипотезы Макария и Е. Е. Голубинского даже не рассматривал (Никольский, 1906. С. 315-316).
Чисть 2. версіей 247 и и некого праздника и «особого» уровня контактов Киева с Западом в конце XI в., о котором свидетельствует миссия Феодора (М. Д. Приселков, М. Э. Шай- іан, С. А. Бугославский, В. Мошин, В. Т. Пашуто, Ь А. Успенский, Г. Подскальски)3. При этом бесспорными остаются тезисы об отсутствии подчинения Русской Церкви Риму и о ее значительной самостоятельности по отношению к Константинополю. Можно сказать, что существовало молчаливое признание того факта, что киевскую кафедру в период 1091 — 1096 гг. замещал некий митрополий, но кандидатуры Ефрема Переяславского или соименного ему архиерея отметались, предпочтение отдавалось митрополиту Николаю или иному иерарху (А. Поппэ, В. Л. Янин, Я. Н. Щапов, др.). Линия Карамзина- Леонида, согласно которой праздник учредил митрополит Ефрем, возглавлявший киевскую митрополию с 1091 по 1096/97 г., активно поддерживалась в околонаучной и популярной дореволюционной литературе, но затем сохранилась лишь в иностранных исследованиях6. Отечественные ученые практически отказались от дальнейшего исследования вопроса о положении в Русской Церкви в конце XI в. в свете учреждения праздника Перенесения мощей, несмотря на значительную разработанность материала. а Приселков, 1913. С. 143; Шайтан, 1927. С. 15; Бугославский, 1941. С. 321; Мошин, 1963. С. 45; Пашуто, 1968. С. 82, 132—133, др.; Успенский, 1982. С. 21, прим. 5, с. 22 прим. 6; Подскальски, 1996. С. 214, прим. 580. ь Сементовский, 1881. С. 177; Вознесенский, 1899. С. 19; Круглов, 1901. С. 44; Дмитриевский, 1915. С. 5; Мошин, 1963. С. 45; Koncevicius, 1927. Р. 41; Leib, 1924. Р. 72—74; Мурь- янов, 1972. С. 221. Напомним, что И. А. Шляпкин отдавал предпочтение ссылкам на И. С. Ассемани, у которого праздник на Руси плотно связан с именем митрополита Киевского Ефрема (Шляпкин, 1881. С. 22). А Н. К. Никольский, жестко критикуя Леонида, все же все литературные памятники, посвященные Николаю Мирликийскому и созданные на Руси, выделил в отдел сочинений Ефрема Переяславского (Никольский, 1906. С. 302, 315).
248 Разыскания о Ефреме Переяславском Иное информационное поле сложилось в западной историографии. Здесь утвердилась линия рассуждений, основание которой следует приписать И. С. Ассемани, а широкое развитие — П. Ш. Вердье. Последний уже не акцентировал внимание исключительно на участии русского представителя в работе Барийского собора 1098 г., но изыскивал еще более ранние тесные контакты русского и западного духовенства. При этом использовались ставшие позже расхожими аргументы о своеобразии отражения на Руси схизмы Михаила Керулария, о многочисленных родственных связях потомков Ярослава с западными династиями и о ленной присяге Изяслава Ярославича папе Григорию VII44. Вердье считал несомненным тот факт, что частица мощей Николая Мирликийского прибыла на Русь вместе с папским посольством митрополита Феодора43. Ефрем, по его мнению, занял киевскую кафедру уже после церемонии перенесения мощей Феодосия в августе 1091 г., а следовательно, учреждение праздника 9 мая на Руси должно быть отнесено к периоду между 1092 и 1098 гг.46 Плотность контактов Руси с католическим миром при Всеволоде Ярославиче подчеркивал А. Пальмиери в своей статье о России в «Католической Энциклопедии»: «При Великом Князе Всеволоде Ярославиче (1078-1093 гг.) был учрежден праздник перенесения мощей Св. Николая в Бари, одобренный Урбаном II (1088-1099 гг.), который в 1091 послал этому князю епископа Феодора с мощами»47. Не выходя за рамки материалов исследования П. Ш. Вердье, прибавив к ним лишь отсылки на Η. М. Карамзина и В. Г. Васильевского, строил свои рассуждения по данному вопросу русско-американский исследователь И. Б. Концевич. Он считал, что при освящении Барийского храма в 1089 г. там присутствовал русский епископ, который и сообщил о знаменательном событии в Киев48. Учредил на Руси праздник митрополит Ефрем, к которому папа Урбан направил в 1091 г. делегацию Феодора с частицей
'hit i fib 2. Версии 249 мощей Св. Николая49. О какой-либо схизме между Киевом и Римом в этот период, по мнению И. Б. Кон- псвича, говорить не следует. Объединителем этих мнений выступил Г. Подскальски, который отбросил частные фактологические предположения, но признал главное — неизбежную непосредственную связь с учреждением праздника Перенесения мощей миссии Феодора^0, вокруг которой и следует развивать исследования. § 2. «ФЕОДОР ГРЕК МИТРОПОЛИЧ» Основные затруднения связаны с неоднозначностью летописной формулировки: «Феодоръ Грекъ митрополичь». С одной стороны, Феодор может быть представлен служащим митрополичьего двора, как это делает митрополит Макарий, с другой — речь может идти о митрополите Феодоре, который был посланником папы. Среди историков так и не сложилось единого мнения об этома. Даже в среде летописеведов бытуют взаимоисключающие взгляды. Особенно ярко это проступает при обращении к исследованиям, специально посвященным Никоновской летописи. Первым таким изысканием была работа М. Н. Тихомирова, где ученый обоснованно рассмотрел известие о Феодоре в связи с другими уникальными сообщениями Никоновской летописи о контактах Руси с Западной Европой в X—XI вв. Вывод был сделан неожиданный: все эти свидетельства «попросту сочинены, так же как сочинены известия о русских митрополитах». Для обоснования использовалась примечательная аргументация: «Само сочинение известий о православных митрополитах и о епископах “от Фотеа патриарха” с известиями о посольствах от папы и о священных а Митрополитом Феодора считал, например, С. А. Бугославский (Бугославский, 1941. С. 321).
250 Разыскания о Ефреме Переяславской реликвиях, принесенных из Рима, делает эти известия Никоновской летописи явно недостоверными»'1. О миссии Феодора Μ. Н. Тихомиров писал: «Делая подобные вставки, Никоновская летопись не считается даже с тем фактом, что одновременное существование в Киеве византийской и римской иерархий в XI- XII вв. было невозможным»32. Ученый считает, что «Никоновская летопись в данном случае отражает интересный момент в истории сношений России с папским престолом, но не в XI—XII столетиях, а во второй половине XV в.»53. «Максимализм» Μ. Н. Тихомирова, конечно, не может быть взят за основу, но для нас примечательно иное: в своих работах он, как и В. Н. Татищев, однозначно называет Феодора митрополитом. Чуть позже Б. М. Клосс вполне разъяснил возникновение уникальных известий Никоновской летописи о сношениях с Римом, но Феодора, следуя линии митрополита Макария, признал только посланником: «Поскольку Никоновская летопись создавалась в канцелярии митрополита, то ее составителю был доступен архив русской митрополии. Отсюда в летопись могли попасть многие уникальные известия, в том числе и относящиеся к древнейшей поре: ...под 6599 г. — ...возвращение из Рима митрополичьего посла Феодора Грека»34. Совершенно ясно, что фальсификацией составители Никоновской летописи не занимались. Увидев в источнике известие о прибытии митрополита Феодора, они и в мыслях не держали, чтобы возвести его на киевскую кафедру — прибыл некий Феодор, митрополичьего сана, который «прииде... от папы», а не возвращался оттуда. Причем Феодор здесь заслоняет все посольство, то есть в любом случае выступает особой весьма титулованной: чаще всего (особенно в столь ранний период) в летописи послы обезличены. Вероятно, летописец не знал, в какой области Феодор был митрополитом, а потому вставил неопределенное «митрополич». Важно было другое, архиерей привез
Чистъ 2. Версии 251 с собой целое сокровище — «мощей много». Известно, что Ансельм Кентерберийский в 1097 г. пробирался из Англии в Рим инкогнито, а затем вспоминал об этом как об очень опасном предприятии — сторонникам Урбана было практически невозможно проехать через Северную Италию открыто55. Если Феодор возвращался от Климента, то путь его был краток и удобен. Однако Иоанн II умер уже в конце 1089 г., следовательно, его письмо должно было попасть в Рим до или чуть после этого времени. Два года держать посла Клименту было «не с руки». Со второй половины 1089 г. инициатива в переговорах с греческой церковью перешла к Урбану, который так и не выпустил ее вплоть до Первого Крестового похода. Ослабление его положения относится к 1091 — 1092 гг., но Феодор определенно отбыл из Рима раньше. Надо полагать, что именно посланнику Урбана требовалось более значительное время для сухопутной поездки в Киев через враждебные области, контролируемые Генрихом IV, или в обход. В путь он мог отправиться, когда Урбан еще занимал Рим (до августа 1090 г.)56, а прибыть только в начале 1091 г., когда Вечный город уже занял Климент. Рассматривать Феодора в качестве посла Урбана кажется более уместным, чем в качестве посланника Иоанна II. Особенно рельефно это предстает при сочетании с проблематикой учреждения на Руси праздника Перенесения мощей Св. Николая. В этом отношении можно вспомнить показательную работу В. Абрахама, изданную еще в 1904 г., но практически обойденную исследователями. Польский историк предпринял попытку представить Феодора не в качестве рядового папского посланника, но митрополита, посвященного на киевскую кафедру в Риме. Согласно его предположению, Ефрем, греческий ставленник, не согласился признать легитимность Феодора и самостоятельно присвоил титул митрополита всея Руси, организовав вокруг себя антиримскую партию: «Mirnowolnie wiec nasuwa sie mysl, ze moze po przybyciu
252 Разыскания- о Ефреме Переяславском Teodora dwor zwlekal z prosba о przyslanie metropolity z Carogrodu, bo w sprawie unit znosil sie z Rzymem, a Efrem, dawny mnich peczerski i ajent Kosciola ruskiego w Kons- tantynopolu, jako glowa partyi przeciwnej, nietylko uzywal wowczas tytulu metropolity, ale nawet wystepowal jako metropolitan moze za zgoda patryarchy»'1. Для В. Абрахама праздник Перенесения мощей был несомненным свидетельством близких контактов Киева с Римом в период понтификата Урбана ІІ5\ Непосредственно в этом контексте рассматривалась и миссия Феодора, который, возможно, доставил на Русь мощи Св. Николая. Однако русскую Повесть о перенесении мощей В. Абрахам считал возникшей чуть позже, а посредником в получении информации о барийских событиях представлял не Феодора, а Евпраксию Всеволдовну, которая, согласно его предположению, вернулась в Киев из Италии в 1095 г.а Подобные конструкции, конечно, имеют значительный историографический интерес, но все же в качестве полноценной гипотезы рассмотрены быть не могут. Смущает сам факт существования в Киеве двух параллельных иерархий. К тому же очевидной представляется близость Ефрема Переяславского к правящему княжескому дому, из чего можно заключить его бесспорную победу в предполагаемой конфронтации с чужестранцем. В то же время совершенно невозможно заподозрить составителей Никоновской летописи в пролатинских симпатиях, даже при очевидном обилии именно в этом своде свидетельств о русско-римских контактах. Их, надо полагать, могла заинтересовать информация о посольстве, а также о прибытии святых реликвий, но лишь как указание на определенную а Abraham, 1904. S. 30, η. 3. Совершенно очевидно, что Ев- праксия Всеволдовна играла важную роль в утверждении на Руси почитания Николая Чудотворца. Даже свой постриг в монастырь она связала с датой его памяти — 6 декабря (ПСРЛ, I, 281; 11, 257-258; II (1843 г.), 287; IX, 140; XXX, 56). Однако обнаружить ее непосредственное участие в учреждении на Руси праздника Перенесения мощей Св. Николая (9 мая) пока не удается.
іапіь 2. Версии 253 i імостоятельность Русской Церкви, а не на иную i нетему подчинения. К тому же отмеченная ранее некая прохладность по отношению к Ефрему в На- ч.ічьном своде 1095 г., созданном в Печерском монастыре, говорить скорее о том, что именно Ефрем Переяславский, а не пришлый иноземец, вел необычную политическую игру. Достоверно известно, что уже вскоре после прибытия в Бари мощи Св. Николая были по кусочкам (несколько пальцев, ногти, волосы) разнесены почти по всей Европе*. Без труда можно предположить, что частица этих реликвий могла попасть и на Русьь, i Корее всего с миссией Феодора в 1091 г. Если это іак, то именно этот год и представляется наиболее уверенной нижней границей для периода, в который возможно учреждение на Руси праздника Перенесения мощей. У большинства современных исследователей подобное ограничение не должно вызвать возражений, ’ Hagenmeyer, 1901. S. 251; Reau, 1958. P. 978. В русской Повести описывается разделение «мощей Святаго Николы», положенных «въ раку сребряну», и «ветхого гроба его» («въ немь же бе принесень отъ Миръ»), который «поставиша въ церкви, положиша и кость рукы его отъ мощей его» (ПСРЛ, XV, 180). Можно сделать заключение, что разделение мощей началось сразу после перенесения. Существует указание на наличие мощей Николая в чешском Сазавском монастыре уже в 1095 г. (Meisen, 1931. S. 162). ь Удивляет, что никаких мощей (даже частицы) Николая Чудотворца уже в XVIII в. в России не было. Митрополит Евгений (Болховитинов), описывая реликвии Киевского Софийского собора, также не называет мощей Св. Николая. Из тех, которые он перечисляет, до конца XI в. в Киев могли прибыть мощи: царя Константина, князя Владимира, великомученицы Варвары (левая раздробленная рука), св. великомучеников Харлампия и Фоки, преп. Ефрема Сирина, а также левая рука неизвестного греческого святого (Евгений, 1825. С. 47-48; Описание КСС, 1854. С. 62-63). Все представленные святители имеют исключительно восточное происхождение. Прибытие их мощей из Рима более чем сомнительно. Остается предполагать, что реликвии, доставленные Феодором, были утрачены еще в древности.
254 Разъіскания о Ефреме Переяславском поскольку ранее они его определяли как — «вскоре после 1087 г.»39, то есть, вероятно, имелось в виду «вскоре после учреждения этого праздника в Бари». Поскольку Урбан назначил празднование лишь 1 октября 1089 г., следовательно, впервые это мероприятие могли осуществить 9 мая 1090 г., то есть в первое 9 мая после официальной санкции понтифика. Феодор, если он отбыл из Рима после августа 1090 г., мог присутствовать как на синоде в Мельфи в сентябре 1089 г., так и при учреждении праздника Урбаном в Бари в октябре 1089 г., а после первого празднования 9 мая 1090 г. отправиться в путь. С другой стороны, уже И. А. Шляпкин отметил, что сообщение Повести о барийских событиях «при киевском князе Всеволоде и черниговском Владимире» говорит о том, что она была составлена в кругу Все- волдовичей, причем в период их общерусского правления (в период непосредственного влияния на Русскую Церковь), то есть либо до 1093 г., либо после 1113 г., а автором был киевлянин или житель Чернигова60. Прежде уже подчеркивалось единое мнение исследователей о появлении Повести на Руси уже в конце XI в.61 Следовательно, верхней границей периода, в который был учрежден на Руси праздник 9 мая, можно назвать смерть Всеволода Ярославича 13 апреля 1093 г.а Практически выбор ограничивается'двумя датами: 9 мая 1091 (6599) г. и 9 мая 1092 (6600) г. Определенно а На этом ограничении настаивал еще А. Красовский (Красовский, 1874. С. 583). Здесь особенно примечательной выглядит статья Степенной книги о перенесении мошей Николая: «Того же лета ио повелению сего христолюбиваго великого князя Всеволода Ярославича принесены выша и многочюдесныя мощи пресловущаго во святителехъ великого чюдотворцд Николы отъ Миръ въ Баръградъ» (ПСРЛ, XXI, 174). Смысл статьи очень странный, но, на наш взгляд, может указывать на представление составителя о том, что некие события, связанные с перенесением мощей, происходили при Всеволоде и на Руси.
Ή( піь 2. Версии 255 предпочтительнее выглядит вторая. Во-первых, это воскресенье, в то время как 9 мая 1091 г. пятница3. Во-вторых, в качестве определенного намека может ныть использована строчка из русской Повести о перенесении мощей: «Ндмъ же о преклджене угодниче Христовъ милостивъ куди еде и в Будущемъ кеце»62. В этой общей фразе нет указаний на апокалиптические настроения, характерные для ожидающих наступ- нспия нового столетия: это намек на новое Пришествие и Страшный Суд. Однако фраза-штамп выглядела современной и в начале календарного века. Надо полагать, «магия цифр» имела для средневекового человека особое значение, а год 6600 давал особую пищу для размышлений такого рода. К тому же можно предположить, что Феодор прибыл на Русь не в самом начале 6599 (1091) г., в весеннюю распутицу, но летом, когда мог наблюдать пышно обставленные мероприятия по перенесению мощей прп. Феодосия Печерского. Тогда во главе процессии шел главный организатор акции, Ефрем Переяславский, замещавший тогда киевскую кафедру. Организация новых пышных торжеств по поводу учреждения праздника Перенесения мощей определенно должна была идти на руку амбициозному иерарху, энергии которого было тесно вне общерусского масштаба. В таких мероприятиях можно видеть как стремление укрепить свой авторитет среди горожан, так и демонстрацию своего влияния для верховных властителей, киевского князя, греческого патриарха и императора. Выделение содержательной части этих акций может также стать аргументом для определения группы создателей русской Повести о перенесении мощей Св. Николая и степени участия в событиях Ефрема Переяславского. а9 мая 1087 г. тоже было воскресенье, что отмечалось и в Повести (ПСРЛ, XV, 179). О. В. Лосева считает, что праздник учрежден в 1091 г., но не разъясняет своей датировки (Лосева, 1999. С. 54).
Глава 6 русь β конце XI ε. Судьба позволила Восточной империи в «печенежской войне» выжить, однако удивительно и другое. Бытует мнение о почти вассальной зависимости Киева от Константинополя, особенно при «грекофиле» Всеволоде Ярославиче. Однако источникам неизвестно о какой-либо русской помощи или содействии Византии в судьбоносные для нее дни. Скорее приходится говорить об обратном, об отсутствии не только политической зависимости, но и априорных симпатий киевских князей к греческим василевсам, о жестком прагматизме русско-византийских межгосударственных отношений1. § 1. РУСЬ И ВИЗАНТИЯ В КОНЦЕ XI в. Если отношения между императором Никифором Вотаниатом и Всеволодом гипотетически можно определить как некую форму добрососедского сотрудничества, то утверждение на троне Алексея Комнина меняет положение. Большинство европейских властителей отнеслось к новому императору сдержанно: частая смена династий в Византии не располагала к поспешности. Норманнский герцог Южной Италии объявил его узурпатором и начал активные военные действия против, а Римский папа открыто анафематствовал императора. Союзников Комнин нашел лишь в лице давно отлученного от церкви германского ко-
'І.іинь 2. Версии 257 роіія Генриха IV и Венеции, купленной за щедрые листания. К какой из сторон примыкал Всеволод Ярославич? Любопытно пронаблюдать параллельные события в I пропе того времени. Лишь 4 апреля 1081 г. Алексей Комнин возложил на себя императорскую корону, а уже 10 мая 1081 г. Роберт Гвискар захватил о. Корфу и Кефалонию и в следующем месяце высадился на материке2. Официально он вел военные действия ради возвращения на трон Михаила VII Дуки, за которого себя выдавал некий монах Ректор. Таинственность самозванца была недолговечной, но в условиях средневекового информационного поля оказалась вполне достаточной для обострения греко-норманнских отношений. В то же время у папы Григория VII начались серьезные осложнения из-за активных действий в Италии Генриха IV, располагавшего собственным антинапой Климентом III, избранным еще летом 1080 г. (второй после Гонория II (1061 — 1064 гг.) антипапа в XI в.). 22 мая 1081 г. германский король впервые осадил Рим3. Григорий VII, запертый в замке Св. Ангела и нижайше просивший о военной помощи, гак и не получил ее в этом году от норманнского герцога, для которого предпочтительнее оказалось осуществление романтического греческого проекта. Тогда же возникают неожиданные сложности и у киевского князя. 18 мая 1081 г. Давыд Игоревич, княживший в Турове, и Володарь Ростиславич Перемышльский, сговорившись, захватывают Тмутаракань и пленяют Всеволодова посадника Ратибора3. Даже при известных достаточно тесных контактах князей Западной Руси с европейскими властителями это событие представ3 Из летописной статьи не совсем ясно, бежали они 18 мая или 18 мая захватили Тмутаракань (ПСРЛ, 1, 204; И, 196). В. Н. Татищев твердо указывал на 18 мая именно как на захват Тмутаракани и пленение Ратибора (Татищев, 1995. С. 94). Вслед за О. М. Раповым можно признать это указание наиболее близким к достоверному (Рапов, 1977. С. 70, 200).
258 Разыскания о Ефреме Переяславском ляется не зависящим от этих отношений и объясни мыми на материале внутренней русской истории. Свержение Никифора Вотаниата подорвало сложив шуюся у Всеволода систему отношений с греками, в том числе и по поводу Тмутаракани, чем и воспользовались энергичные племянники. Однако позже ев ропейская политика отразилась и здесь. В 1083 г. Олег Святославич, вернувшись из «заточения» в Византин, выгнал двоюродных братьев и захватил Тмутаракань1. Чуть ранее, после возвращения Изяслава Яросла вича, изгнанный из «отнего» Чернигова Олег длительное время жил при дворе Всеволода, но, не добившись новых владений, в апреле 1078 г. бежал в Тмутаракань. Отсюда вместе с двоюродным братом Борисом Вячеславичем он предпринял попытку захватить Чернигов, но 3 октября 1078 г. был разбит в сражении на Не жатиной Ниве. Здесь погибли Борис Вячеславович и киевский князь Изяслав. Олег опять ушел в Тмутаракань, но в 1079 г. его там «емше кАздре, поточишд и за море Цесдрюгрдду»5. Участие Всеволода в этих событиях для историков выглядит вполне естественным6. Существует предположение о наличии некоего соглашения между киевским князем и императором Никифором Вотаниатом, вследствие которого место ссылки опального князя еще более удалялось от русских границ — на о. Родос, где Олег и пробыл, судя по всему, первые два года своего пленения (1079- 1080 гг.)а. Со вступлением на трон Алексея Комнина а Литаврин, 1972. С. 39; Рапов, 1977. С. 101. Игумен Даниил, единственный информатор по вопросу о пребывании Олега на Родосе, писал, что тот провел на острове «2 лете и 2 зиме» (Хождение иг. Даниила, 1997. С. 30). С. В. Цыб считает, что Олег был пленен по летописи в 6587 постмартовском (!?) году (03.1080 г. — 02.1081 г.), а вернул себе Тмутаракань в 6591 ультрамартовском (!?) году (03.1082 г. — 02.1083 г.), то есть речь должна идти о периоде пребывания князя в Византии буквально два года (Цыб, 1995. С. 37). Однако в сообщении игумена Даниила указан срок жизни Олега именно на о. Родос, а не весь период его пленения.
Ч>/< ть 2. Версии 259 i итуация резко изменилась. Около 1081 г. Олега Свя- юславича возвращают с Родоса в Константинополь, i іс он женится на знатной аристократке Феофано Музалон7, после чего именно инициатива византийских властителей подтолкнула его на новый захват I мутаракани, которую, вероятно, передали ему, уже i греческой стороны, в пожизненное держание или іііілоть до возвращения «отнего» Чернигова. О причинах столь недружелюбного акта Византии по отношению к Киеву было высказано немало мненийа. Наиболее обоснованной выглядит позиция Г. Г. Ли- шврина, который считает, что греков в этом регионе интересовали не пошлины и рабы, а боспорская нефть, необходимая для греческого огня и ставшая жизненно важной в условиях перманентной войны8. Как бы то ни было, но Комнин выбирает наиболее удобный момент и форму для установления контроля над Тмутараканью. Во-первых, город уже вышел из-под непосредственного управления Киева, ибо захвачен опальными Давыдом и Володарем. Во-вторых, даже в качестве византийского наместника0 Олег Святославич оставался русским «принцем крови», то есть Тмутаракань можно было продолжать именовать русским владением0. Гибкая система зависимости все же а М. Д. Приселков считал, что освобождение Олега произошло по инициативе и «сговору» Всеволода, которому опальный князь дал обещания не искать Чернигова до его смерти (Приселков, 1939. С. 105). Надо полагать, что подобное соглашение маловероятно. ь В. Л. Янин утверждает, что печать Олега Святославича (№ 29: «Господи помоги Михаилу, архонту Матрахи, Зихии и всей Хазарии») принадлежит типу печатей провинциальных наместников Византии, что может указывать на наличие некоего соглашения между ним и администрацией Алексея Комнина. См.: Янин, 1965; Soloviev, 1961; Янин, 1970. С. 26—29, 171, № 29. Недавно обнаруженная более ранняя печать Олега (№ 29а) несет на себе те же признаки (Берг, 1983. С. 46—47; Янин, 1998. С. 260, № 29а). с Литаврин, 1972. С. 40—41. М. В. Левченко считал, что свои действия по захвату Тмутаракани Олег согласовал не с гре-
260 Разыскания. о Ефреме Переяславском не могла скрыть от киевского князя экспансионистских намерений империи. Изгнанные с Черноморского побережья князья, к которым, кажется, присоединился Василько Ростиславич, вытеснили из Владимира-Волынского Яропол- ка Изяславича, чье возвращение обеспечивал своими войсками Владимир Мономах. Вслед за тем Давыд Игоревич захватил Олешье в устье Днепра, протекторат над которым возвратил в обмен на Дорогобуж9. Всеволод вынужден был затрачивать силы и средства на утверждение контроля в более важных для Киева регионах (Западная Русь, днепровское устье), что не позволяло ему предпринять действия по возврату Тмутаракани, для которой сношения с Русью с этого времени практически прервались. Именно с конца XI в. историками наблюдается также сокращение русской торговли на Черном море, что наложилось на глобальную переориентацию международных торговых путей и снижение интенсивности грузопотока по пути «из варяг в греки»10. Олег более не предпринимал других антикиевских действий, но в 1094 г., на следующий год после смерти Всеволода Ярославича, «изгоном» захватил Чернигов". С этого момента Тмутаракань навсегда исчезает из поля зрения русских летописцев. Судя по византийским источникам, именно после 1094 г. (возможно, в начале XII в.) этот город и был присоединен к империиь. ками, а с Всеволодом Ярославичем (Левченко, 1956. С. 420). Но это заключение противоречит всей логике между княжеских отношений: после 1078 г. Олег только «бегал» от Всеволода. а С. В. Цыб считает, что более уместно датировать захват Олегом Чернигова не 1094, а 1093 годом, в период «массового нашествия половцев» (Цыб, 1995. С. 30). У этого предположения есть серьезные основания, однако пока оно обосновано недостаточно. ь Имеется в виду речь ритора Мануила Ставромана, в которой среди заслуг императора Алексея Комнина упоминается при-
Ч./< інь 2. Версии 261 Возможно, киевский князь и не был первоначально настроен непримиримо к новому императору, но греческая сторона опрометчиво предпочла принести отношения с Русью в жертву европейской политике. Никакой провизантийской ориентации у Киева в этот период не наблюдается. Сами взаимоотношения между юсударствами становятся достаточно напряженными. О характеристике торговых отношений в конце XI в. рассуждать сложно, но, например, русские вооруженные контингенты в византийской армии именно в ног период начинают сокращаться. Постоянная варяжская дружина, служившая личной охраной императора, в правление Алексея Комнина исчезает. Приоритет англо-саксонских наемников формируется уже после 1078 г.11, а решающим становится вслед за восстанием варяжских дружин 1079—80 гг. при Никифоре Вотаниате и разгромом у Диррахия в 1081 г. при Алексее Комнине12. Даже при острой нехватке вооруженных сил в конце 1080-х гг. притока новобранцев в греческую армию через Русь не наблюдаюсь: «Несмотря на крайнюю опасность, в которой империя находилась в 80—90-е гг. XI в., император, обращаясь на Запад с унизительными воззваниями о помощи, ни разу не попытался получить ее от русских, с которыми у Византии были на этот счет специальные договоры и которые неоднократно оказывали империи экстраординарную военную поддержку (в 968, 989, 1016 и 1047 гг.), помимо регулярной (присылка воинских отрядов для службы в Византии и защите ее крымских колоний)»3. Нельзя ли рассмотреть в этой обретение на Боспоре Киммерийском. См.: Litavrin, 1965. Р. 225-227; Литаврин, 1972. С. 40; Литаврин, 1999. С. 490. С 1140-х гг. Тмутаракань упоминают в качестве византийского владения уже многие письменные источники (Литаврин, 1972. С. 41-42; Литаврин, 2000. С. 287-291; Литаврин, 2001. С. 503). ‘‘Литаврин, 1972. С. 38; Литаврин, Янин, 1970. С. 40-43. Предположения, лишенные фактических оснований, о неких обращениях византийского императора на Русь в этот период см.: Заборов, 1959. С. 39.
262 Разыскания о Ефреме Переяславском рекрутской блокаде ответный шаг Руси, а не иници ативу Константинополя? Некоторые исследователи осторожно предполагали содействие Киева в призвании половцев весной 1091 г. Но сама неожиданность прибытия орды к греческому лагерю у Эноса говорит скорее об обратном: какими-либо достоверными сведениями о союзнических отношениях половцев византийцы тогда не обладали. Конечно, это вовсе не исключает предварительных посланий и переговоров, ибо половцы все же пришли в нужное место, в нужное время и по приглашению греков, но союз определенно был заключен непосредственно перед сражением и расторгнут сразу после. Еще Д. А. Расовский подчеркивал характерное взаимное недоверие греков и кочевников: это были союзники одного дня, боявшиеся друг друга13. Отнюдь не случайными в этом свете выглядят и половецко- венгерские столкновения. Характерно, что даже В. Г. Васильевский в своей смелой гипотезе об участии в сражении у Хирины русской дружины ведет речь о войсках из западнорусских княжеств3, но не Киева, который в любом случае остается в стороне. а В. Г. Васильевский исходил из сообщения Анны Комниной о том, что накануне сражения у Хирины в конце апреля 1091 г. «к... императору прибыли на подмогу перебежчики — около пяти тысяч храбрых и воинственных жителей горных областей» (Анна. С. 235). В. Г. Васильевский высказал предположение, что речь идет о переходе к грекам из половецкого лагеря русской дружины Василька Ростиславича, чьи владения находились в прикарпатских областях и который после часто использовал половцев в своих походах на Польшу (Васильевский, 1908. С. 76, 101, прим. 2). Эту позицию критиковал еще Ф. Шал андон, который считал, что речь должна идти о жителях гор в Македонии, а не Карпат (Chaiandon, 1900. р.133, п. 3). Ср.: Левченко, 1956. С. 427-428. Относительно национальной принадлежности воинов высказывались и другие гипотезы. В. Н. Златарски считал их болгарами (Златарски, 1934. II. С. 500-503), а Б. Лейб — влахами (Anna, 1943. Р. 140, п. 2). Я. Н. Любарский вообще назвал все эти предположения «произвольными» и отказался от какой-либо интерпретации персонажей (Анна, прим. 843). Скорее всего,
Ч./< 2. Версии 263 § 2. РУСЬ И ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА В КОНЦЕ XI В. Охлаждение отношений с одним из соседей неизбежным следствием имеет уплотнение контактов с /іруі им. Особенно это видно на расширении родственных связей русских князей с западноевропейскими властителями во второй половине XI в. При Ярославе Мудром брак Всеволода с византийской принцессой стал самым блистательным альянсом своего времени, вторым после Владимира Святого брачным союзом русской княжеской фамилии с царствующей династией Восточной империи. В конце 80-х гг. XI в. происходит нечто подобное, но уже в отношениях с Западной державой. В 1083 г. Всеволод Ярославич обручил свою дочь I впраксию с Генрихом Длинным ІПтаденским, сыном маркграфа Северной Саксонии Удона II, представителя враждебной королю Генриху IV партии3. Особую для Анны Комниной «жителями горных областей» должны были быть именно влахи (Трансильвании или Македонии), но никак не болгары или русские. См. о влахах: Г. Г. Литаврин. Влахи византийских источников X—XIII вв. // Г. Г. Литаврин, 1999. С. 130—166. В то же время если речь идет о «перебежчиках», то относиться они должны были к печенежскому, а не половецкому лагерю, что даже при их русском происхождении должно свидетельствовать о страхе поражения, но не о союзнических отношениях. а М. Э. Шайтан называл Удона «одним из упорнейших врагов императора» (Шайтан, 1927. С. 16), при этом ссылался на Саксонского анналиста (р. 721). Однако С. П. Розанов указывал на другой источник, согласно которому Генрих IV женился на вдове Генриха, маркграфа Нордмарки, «оставшегося ему верным» (Розанов, 1929. С. 622, прим. 4). Надо полагать, Генрих Штаденский, умерший в возрасте около 22 лет, мог и не зарекомендовать себя в качестве оппозиционера, чего не скажешь об Удоне. Политические мотивы брака Генриха IV и сам С. П. Розанов признавал «несомненными» (Розанов, 1929. С. 627), но они вовсе не могли быть заключены в одном лишь стремлении заполучить союзника на Руси. Генрих IV прежде всего играл на примирении с враж-
264 Разыскания о Ефреме Переяславском роль в заключении этого брака С. П. Розанов приписывал саксонке Оде, второй жене Святослава Ярославича, дочери графини Иды из Эльсдорфа (племянницы императора Генриха III по отцу и папы Льва IX по матери) и Липпольда, маркграфа Венгерской марки14. После смерти Святослава Ода, взяв с собой сына Вартеслава (?Ярослава), возвращается в Саксонию и здесь вскоре снова выходит замуж. Тем временем, наследником земельных владений Иды стал, усыновленный ею, граф Удон, которому в 1082 г. наследовал сын Генрих. Чтобы быть причастной к богатому наследству, Ода приложила максимум усилий для очередного породнения с русской княжеской династией. Брак, по-видимому, состоялся еще до 1082 г., когда малолетняя Евпраксия, сопровождаемая пышным посольством, прибыла в Германии/. С мужем Евпраксия прожила не долго, в 1087 г. Генрих умер, а маркграфство перешло к его брату Людигеро-Удо, и 17—летняя принцесса осталась вдовой15. В это время наступает перелом во взаимоотношениях немецкого императора с внутригерманской оппозицией. В 1088 г. умер последний антикороль Германн, после чего наступает период гражданского спокойствия, усталости дебной партией внутри Германии, что было особенно актуально в 1088/89 гг., и вдова «оставшегося верным» представителя Саксонского дома становилась в этом отношении особенно привлекательной. Историографию по Евпраксии см.: Розанов, 1929. С. 617, прим. 2; Назаренко, 2001. С. 539-540. а Назаренко, 2001. С. 539-540; Розанов, 1929. С. 625; Пашуто, 1968. С. 130. Время рождения Евпраксии определяется с трудом. Считается, что она была дочерью Всеволода Ярославича от второго брака, то есть младшей сестрой Ростислава, а следовательно, в момент прибытия в Саксонию ей не исполнилось и 13 лет (Розанов, 1929. С. 618-619; Назаренко, 2001. С. 540). Генриху Штаденскому в 1082 г. также было не более 17 лет. С. П. Розанов предполагал, что в Германии малолетняя Евпраксия до 1086 г. была помещена до совершеннолетия в Кведлинбурге кий монастырь, где находилась на воспитании при аббатисе Адельгейде, сестре Генриха IV (Розанов, 1929. С. 625).
l/i тъ 2. Версии 265 и i длительного противостояния. Генрих IV всеми сними стремился закрепить это положение и превратить и окончательное замирение. В это время, 23 декабря 1087 г., умерла императрица Берта. С. П. Розанов і.іметил, что Генриха IV чрезвычайно донимали род- I i венные связи его первой жены, и он вряд ли хотел, чтобы история повторилась, почему и стремился к родству с далеким Киевом, а не с Саксонской династией16. Однако «враждебные саксонцы» в подобной i хсме вовсе не исключались, но наоборот, Генрих /іелал веский дружественный жест в сторону оппозиции при практическом устранении отношений родства. Брак Евпраксии (Praxedis) и Генриха IV не объяснить, как это делает С. П. Розанов, исключительно чувствами и/или абстрактным стремлением к сближению с Киевом3. С богатством далекой страны император уже имел возможность познакомиться, когда получал неожиданно обильные подношения Святослава Ярославича (а перед тем Изяслава) в 1075 г. К тому же для Германии вполне актуальным было создание на Востоке противовеса неспокойным Польше и Венгрии6. Однако эти аргументы становятся явно недостаточными при учете сложнейшей внутриполитической ситуации в самой Германии. Женившись на Евпраксии, император стремился решить сразу комплекс задач, среди которых за внутригерманскими был очевидный приоритет. В 1088 г. состоялось сватовство, которое затянулось в связи с тем, что договориться требовалось не только с представителями Саксонской фамилии, но и с киевским князем17. После разрешения всех вопросов летом 1089 г. магдебургский архиепископ Гартвиг в Кельнском соборе венчал Генриха IV а Розанов, 1929. С. 629. С. П. Розанов считал, что Генрих IV «женился, просто исполняя каприз своей натуры, подкрашенный проблематическими соображениями политики». ь Назаренко, 2001. С. 547. Предполагается, что браку Генриха и Евпраксии предшествовал антипольский русско-немецкий союз 1086/87 гг. (Назаренко, 2001. С. 553).
266 Разыскания о Ефреме Переяславском и Евпраксию, вступившую на трон под именем Адельгейда (Adelheid). 14 августа 1089 г. был издан специальный манифест о свадьбе императора18. Немецкая знать восприняла этот брак неоднозначно. Было много противников и среди духовенства, некоторые представители которого отказывались считать его законным. Еще прежде было замечено, что этот альянс особенно сильно ударил по позициям папы Урбана в Германии19. Будучи кардиналом Остии в начале 1080-х гг., будущий понтифик выполнял функции легата при дворе антикороля и в Саксонии3, где, вполне вероятно, был знаком с Евпраксией. Возможно, именно утрата саксонских позиций заставила Урбана особенно энергично организовывать брак Вельфа V и Матильды Тосканской в конце 1089 г.20 Браку 18-летней Евпраксии и 39-летнего Генриха противопоставлялся брак 42-летней Матильды и 18-летнего Вельфа. Очевидно, что Урбан вышел победителем из этого «генеалогического» соревнования, чем обеспечил дальнейшие успехи своей политики. Однако Генрих IV вовсе не собирался признавать себя побежденным. В начале 1090 г. он вновь вторгся в Италию: 10 апреля он прибыл в Верону, куда чуть позже перебрался и двор21. Исключая короткий период жизни в Падуе (январь—август 1091 г.), Евпраксия вплоть до 1093 г. оставалась в Вероне, где в 1092 г. 3 Е1, 1937. Р. 771; Chaiandon, 1907. Р. 296; Cartellieri, 1936. S. 194; Грегоровиус, 1887. С. 122-123; Грегоровиус, 1907. С. 226—227. Подчеркнем, что родившийся в 1042 г. Одо вырос в знатной семье в Шатильен-сюр-Марн (Шампань), а постриг принял в близлежащем Реймсе. Неизвестно, был ли он представлен ко французскому двору уже в конце 1050-х гг., как то следовало по возрасту, но, в любом случае, его юность и время монашеского пострига приходились на регентство во Франции Анны Ярославны (начало 1060-х гг.). Никаких чрезвычайных заключений отсюда, конечно, не исходит, но, надо полагать, представление о Руси будущий понтифик имел вполне конкретное. Напомним, что о влиятельности его родственников и/или покровителей говорит хотя бы то, что кардиналом Остии он стал уже в 36 лет.
'!./(ніь 2. Версии. 267 \мср ее новорожденный сын и происходят основные »(И)ытия осложнения отношений с Генрихом22. О моральных устоях германского императора написано много, отметим здесь лишь их крайне сомнительное і ачество. Жить с таким человеком было не просто, ню признают даже немецкие исследователи23. Евпрак- I им пережила несметное количество унижений, прежде чем решилась на открытый разрыв с супругом, но и і.і іем сохраняла зыбкую надежду на мирное разрешение ситуации'1. С весны 1092 г. Генрих IV осаждал крепость Моптевеглио, но в октябре вынужден был от нее о i ступить. Нелепая попытка взять «изгоном» Каноссу, іи іаб-квартиру Матильды Тосканской, закончилась в іом же месяце неудачей. Можно было констатировать свершение «триумфального шествия» германского императора в Италии. Переговоры с Владиславом Вен- ісрским были сорваны Вельфом IV, а в Швабии затеп- іился новый антигенриховый заговор. Раздражительность Генриха накладывалась на упадок сил у Ев- ираксии, потерявшей недавно своего первенца, а чуть позже и отца. В 1093 г. императрица оказалась практически заточенной в замке Вероны. В том же году Генриха настигает самый страшный из ударов, от которого он так и не оправился, — в стан его противников переходит сын и наследник Конрад, которого Урбан II короновал в Милане как короля Италии24. У Евпраксии, судя по всему, сложились очень теплые отношения с Конрадом, бывшим лишь на несколько лет ее старше. Именно он и рассказывает Матильде, Вельфам и папе Урбану о злоключениях молодой императрицы. «Итальянская партия» решает воспользоваться ситуацией. К Евпраксии едут гонцы а Она долго не покидала Италии, а затем пыталась обосно¬ ваться в Венгрии. Евпраксия постриглась в монастырь в Киеве 6 декабря 1106 г. только после того, как узнала о смерти своего супруга 7 августа 1106 г. (Розанов, 1929. С. 644).
268 Разыскания, о Ефреме Переяславском с убеждениями от имени нового итальянского короля. Некоторое время проходит в переговорах, но к концу 1093 г. Евпраксия решается. У стен Вероны беглянку встречает отряд во главе с ее сверстником Вельфом V и успешно доставляет в Каноссу к гостеприимной Матильде Тосканской25. Весной 1094 г. (1—8 апреля) проходит собор в Констанце в Швабии, где Вельф IV представляет на всеобщее обсуждение жалобу Евпраксии на своего мужа и подробно описывает все бесчинства, которые та претерпела за время совместной жизни с императором*. Эффект был достигнут и в значительной мере содействовал сплочению новой внутригерманской оппозиции, но Урбану этого показалось недостаточно, и он посоветовал молодой женщине самой выступить на церковном соборе в Пьяченце в марте 1095 г., что та и сделала26. Этот съезд носил уже международный характер. Здесь были вновь поставлены на обсуждение вопросы взаимоотношений с Восточной церковью и Византией, к которым было присоединено выступление Евпраксии против Генриха. Значительная группа историков утверждает также, что в Пьяченце при Урбане присутствовали послы Алексея Комнина0, с которым папа никогда полностью а Meyer von Knonau, 1903. S. 423-425; Шайтан, 1927. С. 17-19; Рамм, 1959. С. 71. b Meyer von Knonau, 1903. S. 446; Гроссу, 1912. С. 5; Munro, 1922. Р. 731; Cartellieri, 1936. S. 246; Krey, 1948. P. 236; Charanis, 1949. P. 25, 28-30; Заборов, 1959. C. 30; Степаненко, 1988. C. 38; Анна, прим. 970. Существует и обратное мнение о том, что в Пьяченце никаких византийских посланников не было (Lemerle, 1955. Р. 600, п. 3). Подробнее о вопросе см.: Munro, 1922. Р. 731; Charanis, 1949. Р. 25, 28—30; Анна, прим. 970. Основополагающим здесь следует считать вопрос об осведомленности Алексея Комнина о начале Крестовых походов. Анна Комнина, излагая начало Первого Крестового похода, писала, что для императора он стал совершенной неожиданностью, однако плотная переписка Константинополя с Римом говорит скорее об обратном (Анна. С. 275, прим. 970). Надо полагать, Алексей был изумлен формой в
Ίι/ι ть 2. Версии 269 контактов не прерывал27. Показания германской императрицы должны были не только содействовать духу ••итальянской партии», но и в очередной раз гаран- шровать ее от немецко-византийского сближения, < голь негативно отозвавшегося на судьбе Григория VII. Полностью зависимая от своих иноземных друзей русская принцесса оказалась игрушкой, дополни- ісльным аргументом в жесткой политической игре. I е задокументированные обвинения против германского кумира Генриха IV до сих пор вызывают раздражение в иностранной историографии: «...несчас- иіая женщина, принадлежавшая к варварскому народу, с полным бесстыдством поведала всему миру на двух церковных соборах преступные тайны своей брачной жизни, в которых отчасти была сама виновата», — писал Ф. Грегоровиус28. Можно представить, какую бурю возмущения вызвали ее выступления в конце XI в. Долго так, конечно, продолжаться не могло. Достигнув определенного результата, «итальянская партия» вскоре потеряла интерес к Евпраксии. Некоторое время она, судя по всему, еще жила при дворе Конрада, подружившись с его молодой женой (с 1095 г.), норманнской принцессой Констанцией, дочерью Рожера Сицилийского. Но ок. 1096—1097 г., как полагают, она отправилась в Венгрию, «где у нее было много родственников», но там не задержалась и ок. 1099 г. с посольством Ярослава Святополчича вернулась в Киева. которую вылилось это предприятие, но никак не фактом прибытия европейских войск для борьбы с неверными и освобождения Гроба Господня. Следует напомнить, что первыми добрались до византийской столицы оборванцы Петра Пустынника. а Розанов, 1929. С. 642—643. К лету — началу осени 1096 г. относится оживленная переписка между венгерским королем Колеманом и папой Урбаном 11, а также его письма к герцогу Годфреду Лотарингскому и императору Генриху IV (Diplomata Hungariae Antiquissima. Accedunt epistolae et acta ad historiam
270 Разыскания о Ефреме Переяславском В любом случае, ее пребывание в Италии не могло продолжаться далее 1101 г., когда умер Конрад3. Таким образом, к периоду 1088—1089 гг. следует отнести плотный русско-германский переговорный процесс, который в начале 90-х гг. XI в. преобразовался в русско-итальянский. Урбан имел все основания для установления прямых контактов с Киевом. Брак Евпраксии нарушал его планы в Германии, что вполне уместно было компенсировать на Руси. Ссылаясь на свои отношения с Всеволодом или митрополитом Киевским ему было значительно легче склонить к союзу растерянную Евпраксию. К тому же есть основания полагать, что на Руси также имелось определенное стремление к усложнению отношений с Римом. Русско-немецкий антипольский союз потерял свою актуальность уже в 1090 г.29, как раз в самом начале периода греко-латинского примирения. Казалось бы, противодействовать непосредственным контактам с Римом должна была ортодоксальная Русская Церковь, чья особая роль в качестве «коллективного агента внешнеполитического и дипломатического влияния Византии» на Руси давно стала Hungariae pertinentia. Vol. 1. Ab anno 1000 usque ad annum 1131. Budapestini, 1992. P. 317, 319-323). Вероятно, с одним из посольств, которые сопровождали эти послания, Евпрак- сия и перебралась в Венгрию, где недавно вступивший на трон Коломан уже не обладал возможностями своего отца Владислава I (ум. 29 июля 1095 г.) и не мог уберечь ее от домоганий бывшего супруга. а По русским летописям известно, что 6 декабря 1106 г. она постриглась в Киеве в монастырь, где и умерла 10 июля 1109 г. (ПСРЛ, 1, 281, 283; II, 257-258, 260; II (1843 г.), 287, 288; IX, 140, 141; XXX, 56; Meyer von Knonau, 1903. S. 444- 445; Рамм, 1959. C. 72; Шайтан, 1927. C. 19; Розанов, 1929. C. 644). Положили ее «к Печерском мдндстыре оу дверки яже ко югу и зделдиіл над нею Божонку, идеже лежит тело ея» (ПСРЛ, 1, 283). Удивительная «божонка», уникальная для русской домонгольской архитектуры, к сожалению, не сохранилась. Понятно лишь, что Евпраксии воздали некие особые почести или по особому обряду (ПСРЛ, I, 281).
'I. к nib 2. Версии 271 общим местом в научной литературе41. Однако, во-первых, именно в 1090 г. греки были особенно заинтересованы в дружелюбии латинской стороны и могли закрыть глаза (если не поощрять) подобные контакты. Во-вторых, надо полагать, для Руси конца XI в. вполне верной была формула, согласно которой в независимом государстве, каковым было Киевское княжество, неизбежен союз верховной гражданской и церковной властей с приоритетом гражданской30. Особенное значение такой союз имел в период христианизации, которая на Руси еще была далека от завершения. § 3. РУССКАЯ ЦЕРКОВЬ В КОНЦЕ XI в. Основным фактором зависимости Русской Церкви от Византии было право утверждения митрополита Константинопольским патриархом. Учрежденная при Владимире Святославиче киевская кафедра находилась под непосредственным контролем константинопольской патриархии31. Под 1037 г. в летописи говорится, что Ярослав Мудрый преобразует статус киевской митрополии. В том же году князь принимает нового греческого митрополита, который, однако, уже после 1043 г., когда произошел русско-византийский вооруа Литаврин, Янин. 1970. С. 44; Греков, 1951. С. 91, 103. Ср.: Щапов, 1989. С. 169—178. Осуждение Русской Церковью брака Евпраксии и Генриха IV порою усматривают в Церковном правиле № 13 митрополита Иоанна II, где осуждается брак «дщери благовернаго князя» на представителе латинского Запада, «идеже служать опреснокы» (Памятники ДКП, 1908. Стб. 7; Левченко, 1956. С. 422). Однако если акт осуждения действительно имел реальную цель, то направлен он был против брака Евпраксии и Генриха Штаде некого. Поскольку брак Евпраксии и Генриха IV состоялся в конце лета 1089 г., то есть в год смерти митрополита Иоанна 11, представить, что Канонические ответы были составлены в это же время, весьма трудно. Следует также учесть, что Евпраксия, вернувшись на Родину, в 1106 г. постриглась в монахини православного монастыря в Киеве, то есть никакого церковного взыскания или тем более отлучения на нее не возлагалось.
272 Разыскания о Ефреме Переяславском женный конфликт, скорее всего, покидает свою епархию. Чуть позже, около 1050 г., Ярослав предпринял попытку утвердить на митрополичьем столе собственного ставленника Иллариона. Считается, что именно около этого времени на Руси переводится Кормчая книга, в которой князь находит вполне каноничные основания своему стремлению решающим образом воздействовать на избрание верховного киевского иерарха, то есть собором местных епископов. Иллариону не удалось удержаться на столе после смерти своего покровителя в 1054 г.а Наследник Ярослава Изяслав снова принимает митрополита, назначенного из Константинополя. Патриарх Михаил Керуларий, насколько он известен истории, никогда не пошел бы на признание даже призрачной «автокефалии» (права самостоятельного избрания митрополитов) любой из своих митрополий. Тем более это было невозможно после известных событий лета 1054 г. (схизмы кардинала Гумберта), когда и без того влиятельный и властолюбивый Керуларий достиг наивысшей точки своего могущества. На Русь едет митрополит Ефрем, упоминаемый летописью в 1055 г., а вслед за ним в 60-х гг. XI в. митрополит Георгий6. В Византии же после смерти Керулария в 1059 г. постепенно от патриарха к патриарху церковь теряет свою независимость, а при Алексее Комнине церковь окончательно подпадает под диктат государственной власти. Кризис империи весьма существенно отразился и на церковной организации. Патриархат периодически предпринимал попытки централизации церковного управления, но в итоге подпал под зависимость от столичных священников и клира. Клирики Софийского собора порою даже отказывались от архиерейского а Щапов, 1989. С. 193. О его судьбе сведения отсутствуют — возможно, он умер, но существуют предположения и о его уходе в Печерский монастырь. ь Существует позднее (XV в.) указание на прибытие митрополита Георгия в Киев в 1062 г. См.: Рыков, Турилов, 1984. С. 171.
ll(h т.ь 2. Версии 273 сана, не желая терять доход со своей прежней должности: Алексей Комнин вынужден был утвердить сохранение за титулярными епископами их прежних чоходов (исключались только архонтикий, священники и диаконы Софийского собора)32. Неизбежной логикой централизации церковного управления и усиления контроля над ним государства стало увеличение количества митрополичьих кафедр. При проведении этой политики Константинополь, естественно, сталкивался с противодействием митрополитов, из епархий которых выделялась новая митрополия. Увеличение количества непосредственно зависимых от патриарха епархий несомненно способствовало повышению эффективности взаимодействия центральной государственной и церковной власти с провинцией, но приводило к невероятному дроблению приходов, когда сельский митрополит становится нормой в Восточном Средиземноморье. Интересы государства вели к увеличению количества титулярных митрополий. Особую роль этому процессу стали придавать, судя по всему, начиная с 60-х гг. XI в., то есть при патриархе Иоанне Ксифилине. Особенно много титулярных митрополий было создано в 70-х и начале 80-х гг. XI в.33 Всеобщее возмущении по этому поводу выразил митрополит Никита Анкирский, из епархии которого в 1078 г. выделили митрополию Басил ион (Галатия)34. В 1084 г. он подал жалобу патриарху Евстратию, который, однако, был смещен, не успев ее рассмотреть35. Новую жалобу митрополит Анкирский подал уже при патриархе Николае императору Алексею36, который к этому времени практически полностью контролировал греческую церковь. В период между 1084 и 1087 г. Комнин передал в синод свой указ, согласно которому «епископии, возведенные уже в достоинство митрополий и архиепископий, остаются в этом достоинстве и на будущее время, если только это достоинство не было пожаловано временно в пользу отдельного лица», то есть чтобы сместить титу¬
274 Разыскания о Ефреме Переяславском лярного митрополита заинтересованное лицо (митрополит, которому подчинялась ранее ставшая титулярной митрополией епископия) должен был доказать ее прежний епископский статус, что на практике, при отсутствии какого-либо документального подтверждения и противодействии властей, было практически невозможно*. Митрополиты Анкирский и Ираклийс- кий не удовлетворились этими разъяснениями и снова подняли вопрос на заседании синода в мае 1087 г. В этот раз в дело вмешались клирики, и патриарх вынужден был признаться, что сам патриарший синод «допускал возведение епископий в митрополитанское достоинство по соображениям общественной пользы, с согласия прежнего митрополита, который при этом получал вознаграждение (!) от императора»37. Для окончательного разрешения конфликта патриарх в августе 1089 г. издал постановление, согласно которому за Константинопольской патриархией оставались лишь митрополии, учрежденные не менее 30 лет назад, прочие же возвращались их прежним митрополитам38. В 1089 г. Византия находилась в весьма затруднительном внутри- и внешнеполитическом положении, к тому же наступил период интенсивных переговоров с Римом, когда раздоры внутри патриархата были особенно неуместны и опасны. Действия патриарха и императора в это время были вынужденными, и «совершенно понятно», по словам Пл. Соколова, они «не получили осуществления»39. Против этого проекта, заключает Пл. Соколов, «была не только его малоо- боснованность, но и политические соображения; указ же 1087 года остался действующим законом и на будущее время», Вальсамон и другие комментаторы церковного права использовали его для толкования 38 правила Трулльского собора, разъяснявшего пра- Grtimel, 1947. Р. 40-42, № 938; Соколов, 1913. С. 26-27. Этот указ В. Грюмель датировал условно — «после августа 1084 г.», а Пл. Соколов относил точно к 1087 г.
Чт ть 2. версии 275 пила поставления в архиереи40. Как только появилась возможность восстановить свой контроль над провинциальной церковью, император и патриарх немед- иѵнно забыли о «проекте 1089 г.». В дальнейшем •Комнины так усердно повышали простых епископов в митрополиты, что во второй половине XII пека, по-видимому, совершенно не осталось простых епископов»41. Как известно, процесс дробления митрополии не обошел и Русь. В конце 60-х гг. XI в. появляется митрополия в Чернигове, а в середине 70-х и в Переяславле. Пожалуй, для греческой администрации вполне уместным было учредить новую митрополию на территории, подконтрольной второму по рангу (возрасту) русскому князю. Киевские события 1068— 1069 гг. разрушили единство Ярославова дома, Свя- юслав продемонстрировал свои великокняжеские претензии, и Константинополь обязан был отреагировать. После 1073 г. роль Всеволода как наследника великокняжеского стола становится очевидной, и греки вновь корректируют организацию Русской Церкви. Еще прежде окончательного утверждения Всеволода в Киеве в 1078 г. в Византии также произошла смена власти, и трон занял Никифор Вотаниат. Неуверенное положение нового императора заставило его добиваться дружественных отношений с окружающими странами путем уступок местным властителям. В церковном управлении на Руси сохраняется status quo, то есть прекращается дробление киевской митрополии, но в Переяславле остается титулярный митрополит Ефрем. На киевской кафедре начиная с 1077 г. сидел Иоанн II, чья смерть в 1089 г. принесла некоторые изменения в, казалось бы, устоявшуюся структуру Русской Церквиа. Сменивший Иоанна II скопец Иоанн III а Время деятельности Черниговского титулярного митрополита Неофита определить сложно, но существует предположение, что в начале 80-х гг. XI в. он еще оставался на своей кафедре.
276 Разыскания о Ефреме Переяславском умер менее чем через год по приезде в Киев, после чего в письменных источниках фиксируется значительная лакуна сообщений по судьбе митрополичей кафедры. «Повесть об ослеплении Василька Тере- бовльского» в некоторых летописных редакциях упоминает под 1097 г. некоего «митрополита Николу»9. Известна также печать митрополита Николая, которого также отмечает большинство списков киевских митрополитов42. Судя по всему, именно Николая сменил митрополит Никифор, прибывший в Киев 6 декабря 1104 г.43 Если относительно Никифора можно говорить достаточно уверенно, ибо он стал первым киевским митрополитом, чье прибытие, утверждение на кафедре и смерть точно зафиксированы летописью, то время служения митрополита Николая остается неопределимым. Сам факт его существования доказывается скорее не летописными свидетельствами, среди которых нет единства, но упоминанием в поздних перечнях русских митрополитов. а ПСРЛ, I, 263; II, 237. Примечательно, что многие летописи (в частности, такие как Воскресенская и Никоновская) не указывают в этом рассказе имени киевского митрополита. При этом составители Никоновской, очевидно, пользовались данными митрополичьего архива (Клосс, 1980. С. 183), и подобный пробел должен был иметь основания. То есть имя митрополита «Никола» может быть поздней вставкой. И в таком случае указывать на существоание митрополита Николая (конец XI в.) будут только поздние (не ранее XV в.) списки русских митрополитов и булла с надписью «Печать проедра Росии Николая» (Laurent, 1963. Р. 604, № 786; Янин, 1970. С. 48; Янин, Гайдуков, 1998. С. 222, 488). В. Л. Янин уверен в тождестве титулов «митрополит» и «проедр», хотя доказательства этого приводит весьма условные. Необычно и погрудное изображение на булле Богородицы с младенцем на левой руке: такого изображения в русском сфрагистичес- ком материале более не встречается. Все изложенное заставляет нас быть предельно осторожными в признании за «про- едром Николаем» полномочий киевского митрополита на рубеже XI—XII вв.
Часть 2. Версии 277 § 4. ЕФРЕМ ПЕРЕЯСЛАВСКИЙ КАК КИЕВСКИЙ МИТРОПОЛИТ Есть основания предположить, что в период между 1091 и 1096 гг. киевскую кафедру замещал митрополит Ефрем Переяславский. После смерти Иоанна III престарелый Всеволод Ярославич уже не стал посылать за новым иерархом в Константинополь, с которым сохранялись прохладные отношения и откуда прибывали недееспособные митрополиты (Иоанн III). Гораздо удобнее было привлечь уже знакомого и хорошо зарекомендовавшего себя митрополита Переяславского. Такое совмещение двух епархий под началом одного лица могло вызвать справедливые возражения патриархии*. К тому же здесь очевидным было ущемление прав Константинополя, его инициативы при выборе киевского митрополита. Однако Византия в 1090—1091 гг. стояла на краю гибели и утратила значительную часть своего политического веса. Греки никак не были заинтересованы обострять отношения с Русью в 1090—1091 гг., но могли тянуть с официальным признанием за Ефремом киевской митрополии. Его не нужно было рукополагать в митрополиты (он таковым уже был), но признание патриархией этого статуса все же требовалось. Для этого Ефрему и Всеволоду все же было необходимо, во-первых, заручиться поддержкой (выраженной поддержкой) паствы (русских христиан: монахов, священнослужителей, прихожан), а во-вторых, политическими методами воздействовать на греков. Первую цель преследовали такие организованные Ефремом в Киеве публичные мероприятия, как перенесение мощей Феодосия в Печерском монастыре, что должно было сыскать симпатии монахов, и учреждение праздника Перенесения мощей Николая Мирликийского а Отметим, что в XIII в. епископ, замещавший сразу несколько кафедр, назывался протопроед ром.
278 Разыскания о Ефреме Переяславском в Софийском соборе, куда недавно, уже при Ефреме, прибыли частицы барийских реликвий. Последняя акция носила двойной смысл. С одной стороны, она привлекала внимание широкого круга киевлян, а с другой — определенным образом демонстрировала Константинополю возможность более тесного сближения Киева с Римом3. Патриарх сам находился в переписке с римским понтификом и ничего предосудительного в поведении Ефрема выявить не мог — в случае неканоничных действий неизбежно должна была последовать анафема. Однако угроза гипотетического отпадения одной из епархий от восточной патриархии здесь все же прослеживалась: Византии намекали, что она не обладает исключительным правом контактов с Римом. Это должно было настроить Алексея Комнина и патриарха Николая на сговорчивость. К тому же грекам хорошо было известны обширные родственные связи русских князей с Западом, более обширные, чем с Византией. Свою активную роль сыграл и деятельный римский папа Урбан. Почувствовав в 1090 г. со стороны греков некоторое затягивание процесса примирения церквей, он стал действовать в обход Константинополя. В 1091 г. в Киеве появилось его посольство во главе с греческим митрополитом Феодором, доставившее не только известия о результатах Мельфийского синода и подтверждение твердого стремления Запада к примирению (в начале 1090 г. вопрос казался решенным), но и драгоценные реликвии в подарок от единоверного понтифика. Только что утвердившийся на митрополичьем столе Ефрем мог выступить одним из «локо- а Это не исключает личного отношения Ефрема, Всеволода и других князей к Св. Николаю Чудотворцу. Однако громкие мероприятия должны носить политический смысл, а не происходить по воле случая. Известно, что культ Арх. Михаила был княжеским, а Св. Николая — народным. Последний был в значительной степени стимулирован мероприятиями Ефрема и в этом отношении был выгоден ему.
'1>нпн> 2. Версии 279 мотивов» греко-латинского сближения, благо оно было вполне санкционировано и в Константинополе, ко- юрый срочно нуждался в военной помощи. Символом спасительных мероприятий Запада по отношению к восточным христианам выступал Св. Николай, чья слава «народного» святителя и чудотворца уже постигла Руси. 9 мая 1092 г. Ефрем учредил на Руси праздник Перенесения мощей Николая Мир- чпкийского в Бари. По этому случаю в Киеве в соответствии со сведениями, полученными от Феодора (или его окружения), была составлена русская Повесть о перенесении мощей и Служба на праздник 9 мая. Всеволод Ярославич и Ефрем Переяславский вступили в большую общеевропейскую политическую игру. Комплекс проведенных ими мероприятий должен был уже в 1092 г., когда Византия только начала оправляться от глобальных военных поражений, принести предполагаемые результаты: «Въ сие лето [1092] посвященъ есть бфремъ Грекъ на митрополию Киевскую отъ Николая третего плтриАрхи»44. Весной 1093 г. должен был идти очень интенсивный переговорный процесс, связанный с утверждением І'фрема на кафедре, но внезапная смерть Всеволода все изменила3. В Киеве утвердился Святополк Изяславич, который уже не обладал ни авторитетом, ни смелостью, ни возможностями Всеволода. Ефрем оказался заложником устаревшей политики. Судя по всему, он некоторое время продолжал действовать в том же духе, но потерпел фиаско. Период 1093—1095 гг. был заполнен неопределенностью. С одной стороны, греки миновали острую 3 Многие исследователи отмечают, что при похоронах Всеволода Ярославича в Киеве не было митрополита, но были «епископы и игумени и черноризьци и попове». Может быть, Ефрем находился в Константинополе?
280 Разыскания о Ефреме Переяславском угрозу военного поражения и стали затормаживать диалог с Римом. Папа Урбан, окрепший и одержавший ряд военно-политических побед над Германией и другими своими противниками, стал также проявлять меньшую заинтересованность в реальном сближении с Константинополем. С другой стороны, Русь захватили междоусобицы и междувластье. Слабый Свято- полк вынужден был сдерживать как натиск половцев, так и вражду своих братьев. Олег Святославич в 1094 г. выгнал Владимира Мономаха из Чернигова и запер в Переяславле, где тот «седехъ» «три летд и три зимы и с дружиною своею и многы кеды прияхомъ от рдти и ОТ ГОЛОДА»45. Ефрем Переяславский лишился большинства своих влиятельных союзников. В это время он, вероятно, вынужден был искать компромисса с патриархатом. Неотождествленный источник, использованный В. Н. Татищевым, сообщает под 1095 г. о том, что Ефрем побывал в Константинополе: «Того же летд пришел из Констянтинополя бфрем митрополит, бывший епископ переяслдвскии, муж ученый и великий рдчителк о церкви, поучлл люди почлсту»46. Надо полагать, после этой поездки митрополит сохранил свой необычный статус. В приведенном сообщении Ефрем не назван «киевским», а также не указано, что он был «поставлен» или «возведен» на какой-либо пост. Речь идет лишь о возвращении из путешествия архиерея, которому дается очень благожелательная характеристика. Ефрем не утратил старого, но не приобрел и нового титула. Далее источник В. Н. Татищева продолжает демонстрировать его участие в управлении Русской Церковью. Так, под тем же 1095 г. сообщается: «Гермдн, епископ новгородский, ποβχΑΛ в Киев и тут престдвился при митрополите бфреме»47. А под 1096 г. говорится, что «постдвлен в Новгрлд епископ Никита митрополитом бфремом»48. Поездка в далекий Киев престарелого Германа может объясняться лишь тем, что его призвало туда исключительное по важности дело. Логично предпо-
Ч«/< )нь 2. Версии 281 пожить, что таким делом мог быть съезд епископов, созванный для обсуждения неких принципиальных вопросов церковной организации. На то, что подобное совещание состоялось, можно найти указания в ле- юііисном рассказе о событиях 1096 г.а После убийства .’4 февраля половецких предводителей Итларя и Ки- іана Святополк и Владимир Мономах собрались в совместный поход в степь6. Они позвали с собой Олега Святославича, который, однако, «овсщабъся с нима и пошедъ, не иде с нима в путь единъ», то есть организовал самостоятельное военное предприятие. Вероятно, он не испытывал желания встречаться с Мономахом, которого за год до этого выгнал из Чернигова. Святополк же и Владимир Мономах, вернувшиеся из набега на половцев, «начаста гневъ илкети на Ολγα, яко не шедшю елку с нилка на поганыя»49. Они послали Олегу гневное письмо (об этом летопись сообщает уже под 6604 (1096) г.), в котором сообщалось: «пойду Кыеву да порядъ положилкъ о Русьстеи зелкли вредъ епископы и пре игулкены и предъ лкужи отець ПАШИНЪ И Пре ЛЮДЛКИ ГрАДЬСКЫЛКИ ДА БЫХОЛКЪ ОБОРОНИЛИ Русьскую зелклю от поганыхъ»210. Послание, вероятно, представляло собой провокацию, рассчитанную на гордый характер черниговского (и тмутараканского) а С. В. Цыб считает, что прибытие Итларя и Китана в Переяславль следует относить к 24 февраля 1095 г. (Цыб, 1995. С. 31), но в летописи говорится, что они прибыли «в неделю сыропустную» (ПСРЛ, I, 228). В 1095 г., как мы указывали выше, Пасха приходилась на 25 марта, а следовательно, сыропустная неделя с 24 февраля никак совместиться не могла. С другой стороны, в 1096 г. Великий Пост начинался именно 24 февраля, отчего и убийство Итларя и Китана, по нашему мнению, следует датировать 1096 г. ь Дополнительным подтверждением того, что речь идет о событиях 1096 г., может служить предложенная нами датировка окончания строительства оборонительных сооружений Переяславля 17 февраля 1096 г. Именно после завершения укрепления своей столицы Владимир Мономах решился на такую провокацию, как убийство половецких предводителей, а также на ответный поход в степь.
282 Разыскания о Ефреме Переяславском князя, которому предлагалось предстать не только перед церковным собором и войсковыми старшинами, но и перед киевским вечем. Цель была достигнута: «Олег же, къспринмъ смыслъ куи и сло&есд келичАкд, рече сице месть мене лепо судити епископу ли игуменомъ ли смердомъ»''1. Во-первых, бросается в глаза, что Свя- тополк и Владимир писали Олегу не из Киева, так как используют оборот «пойду Киеву» — «пойдем к Киеву». Скорее всего, послание было составлено еще в период похода в степь. Во-вторых, события развиваются на очень ограниченном промежутке времени. Как известно, рассорившись с братьями и опасаясь их нападения, Олег бежал из Чернигова 2 мая 1096 г.а Следовательно, отмеченная переписка относится к апрелю 1096 г. Предлагая собраться в Киеве, князья знали, что смогут быстро созвать вече, а также собрать «мужи отець нашивъ», которые, вероятно, уже находились в составе их дружин. Однако рассчитывать на то, что им удастся в короткий срок собрать на съезд епископов, они не могли. Можно заключить, что епископы были созваны заранее и не по княжеской инициативе. Путь из Новгорода престарелого епископа Германа не мог длиться менее трех-четырех месяцев. Соответственно, если сбор был назначен на весну 1096 г., то планироваться он должен был еще осенью 1095 г., то есть, судя по всему, непосредственно после прибытия Ефрема из Константинополя. Центральным предметом обсуждения на церковном соборе 1096 г. должна была стать судьба киевской митрополичьей кафедры. Составитель Начального свода, печерский игумен Иоанн, работавший до а В летописи говорится, что это произошло в 6604 (1096) г. «месяца мая къ 3 день к суввоту», однако подсчеты С. В. Цыба указывают, что суббота на 3 мая приходится только в 1095 г. (Цыб, 1995. С. 31). Выше отмечались ошибки в расчете дней недели у С. В. Цыба (см. выше стр. 64, прим. а). Наш анализ древнерусской пасхалии позволяет утверждать, что Пасха в 1096 (6604 сентябрьском) г. приходилась на 13 апреля, а следовательно, именно в этом году 3 мая было в субботу.
1 huuib 2. Берега l 283 1095 г., не мог (или не считал нужным) определить статус Ефрема Переяславского. Этим, вероятно, демонстрировалась неприязнь печерских монахов к церковно-политическим играм, участником которых выступал митрополит. После 1096 г. деятельность Ефрема оказывается связанной исключительно с Переяславской епархией. Скорее всего, после церковного собора он покинул Киев. Святополк не был намерен поддерживать начинания Всеволода, его целью было сохранение и укрепление собственного влияния внутри страны, а не масштабные международные проекты. Спокойное сосуществование с Константинополем ему было более необходимо, чем общеевропейский авторитет. Владимир Мономах также не имел возможности решительно выступить в поддержку Ефрема, утверждению которого в Киеве противодействовали многие обстоятельства. С другой стороны, вынесение вопроса о киевском митрополите на обсуждение собора епископов позволяло решить целый комплекс проблем. Во-первых, это позволяло Ефрему «сохранить лицо» при его отъезде из Киева, где он так мешал Святополку. Последний, наверное, не решился бы самостоятельно его сместить, но при прочих равных с удовольствием бы это сделал. Подобным положением должен был воспользоваться Владимир Мономах, который, лишившись значительной доли своего политического веса, очень нуждался в союзниках. Переяславский князь способен был убедить переяславского митрополита вернуться в свою епархию. Святополк при этом получал возможность выдвинуть на киевскую кафедру своего ставленника, Мономах обретал в Свято- полке союзника в противостоянии с Олегом, а Ефрем сохранял все и без того изрядные привилегии главы крупной епархии. В летописи сохранилось указание на то, что киевским митрополитом в конце XI в. был Николай3. 3 ПСРЛ, I, 263, 275; И, 237; VII, 14; XXI, 175; XXIII, 27; НПЛ, 163, 473. Густынская летопись сообщает о «посвящении» Николы в киевские митрополиты под 1102 г. (ПСРЛ, II (1843 г.), 286). Никоновская летопись намеренно умалчивает имя мит-
284 Разысканію. о Ефреме Переяславском Вероятно, он и был избран епископами в 1096 г.а Переяславский иерарх и после этого сохранил значительное влияние в русских землях, а также уважение у прихожан и в княжеской среде. Другим результатом соборных постановлений, возможно, стало примирение Ефрема с руководством Печерского монастыря, всегда относившегося с симпатией к автокефальным тенденциям в русском духовенстве и находившегося в молчаливой оппозиции патриарху. Ведь, еще сохраняя киевскую кафедру, Ефрем назначает епископом в Новгород печерского монаха Никиту, а позднее будет немало содействовать росту авторитета Печерской обители в других регионах. Сложно высказать мнение о том, был ли Константинополь посвящен в цели созыва собора. Может быть, собор и являлся тем компромиссом, которого добился митрополит: патриарх соглашался на выборы митрополита русскими епископами, а Ефрем удалялся в Переяславль? Или Ефрем просто «хлопал дверью», уходя из Киева: де-факто оставлял в Киеве выборного митрополита, предоставив последнему самому разбираться с патриархом? В политическом отношении в эти годы никакого умиротворения в отношениях Руси и Византии не наблюдается. В 1095 г., как сообщается у В. Н. Татищева, херсонесцы ограбили русских купцов^2. В том же году на Дунае появился самозванец Лев, выдающий себя за сына императора Романа Диогена53. Его активно поддерживают половцы и некоторые русские князья. Владимир Мономах даже выдал за самозванца свою дочь54. Оставив в стороне характеристику политического расчета переяславского рополита Николая, замещая его Никифором (ПСРЛ, IX, 132). а В Софийском соборе Киева сохранилось граффити следую¬ щего содержания: «Месяца априля въ 9 день поставлено бысь владыка» (Высоцкий, 1966. С. 37). С. А. Высоцкий считает, что речь в этом тексте идет об избрании Киевского митрополита Иллариона в 1051 г., так как дата избрания митрополита Клима Смолятича (27 июля 1147 г.) известна (Высоцкий, 1966. С. 38). Полагаем, что теперь есть возможность предложить и другой (1096) год создания граффити.
Ίί/( ть 2. Версии 285 князя, его участия в обострении конфликтов с греками, следует признать, что ситуация оставалась сложной. Следовательно, и полного взаимопонимания у Константинополя с Киевской митрополией не было. Отголоски этих изъятых (забытых) из летописи со- оі.ітий русской церковной истории (попытки Ефрема Переяславского утвердиться в Киеве 1091 — 1096 гг., церковный собор 1096 г.) будут фиксироваться и позже. Владимир Мономах сохранит отношения с Ви- іантией в русле политики своего отца, сугубо прохладные и независимые. В 1116 г. он вновь поддержит своего зятя Льва Диогенича в его попытке овладеть частью греческих земель. При этом Мономах сохранил плотные контакты с Западной Европой, которую не признавал иноверческой или раскольничьей*. Митрополиту Никифору (1104—1121 гг.) пришлось разъяснять князю принципиальность схизмы: в начале XII в. Владимир Мономах не мог понять причин неприязненных отношений Рима и Константинополя (!)Л В Ефреме, вернувшемся в столицу своей епархии, Владимир Мономах нашел верного и деятельного сподвижника и советчика. Укрепление церковной организации в землях, находящихся в зоне влияния Переяславского княжества, было целью их совместных мероприятий. Их активность оставила о себе память не только в самом Переяславле, где на рубеже XI— XII вв. развернулось грандиозное для того времени строительство, но и в Смоленске, сделавшем первый шаг к обретению отдельной епархии, и в Ростово- Суздальской земле, Залесском крае, где еще не было речи о поголовном крещении и проповедь христиан- а См.: Назаренко, 2001. С. 585-593, 605-607. Возможно, уже в Переяславле Ефрем, как Мономах, продолжал поддерживать контакты-с Римом. Возможно, свидетельством этих отношений являются находки в храмах Италии нескольких крестов- энколпионов, произведенных на Руси на рубеже XI—XII вв. (базилика Св. Эразма в г. Вероли в 75 км к юго-востоку от Рима). См.: Перхавко В. Б. Русские кресты-складни в Греции, Италии и Турции // Церковная археология. Вып. 4. СПб., 1998. С. 237.
286 Разыскания, о Ефреме Переяславском ства неизменно была сопряжена с опасностью. Деятельность переяславского дуумвирата отразилась и на самом Севере русских земель. Уже выше неоднократно подчеркивалось развитие новгородским князем Мстиславом, сыном Владимира Мономаха, мероприятий и установок митрополита Ефрема. С 1096 г. в Новгороде находился епископ Никита, поставленный туда еще при замещении киевской кафедры Ефремом56. При Никите Мстислав в 1103 г. заложил церковь Благовещения на Городище3. Связано это было, судя по всему, с рождением у князя сына Всеволода, названного в честь деда, а в крещении носившего имя Гавриил. Архангельский культ, получивший яркое воплощение в переяславских постройках Ефрема, был особенно, надо полагать, близок окружению Владимира Мономаха. С тем же епископом Никитой легенда связывает и становление на Русском Севере культа Николая Чудотворца, которому в 1113 г. Мстислав посвятил храм на своем двореь. Никольский собор на Ярославовом дворище стал второй каменной а Примечательно, что для большинства летописей дата закладки Благовещенского храма вовсе не связана с хрестоматийным 1103 г.: Летопись Авраамки и Тверская называют 1102 (6610) г., Софийская 1-я и Ермолинская — 1099 (6607) г., и только НПЛ и Никоновская считают, что храм заложен в 1103 (6611) г. (НПЛ, 19, 203; ПСРЛ, VI, 217; IX, 138; XV, 19; XVI, 43; XXIII, 28). Отметим также, что сын Мстислава Всеволод (Гавриил), с чьим рождением связывают создание храма Благовещения, появился на свет в 1097 г. (Назаренко, 2001. С. 607). ь НПЛ, 20, 204; ПСРЛ, II, 277; VII, 23; IX, 143; XV, 19; XVI, 43; XX, 103; XXIV, 73. Хронологические подсчеты С. В. Цыба ведут к тому, что датой закладки Николо-Дворищенского собора может бытъ либо воскресенье 6 декабря 1114 г., либо воскресенье 9 мая 1115 г. (Цыб, 1995. С. 100-101, прим. 50). Однако позднее именно 9 мая значилось в качестве престольного праздника этого храма, а летописная традиция однозначно указывает на 1113 г. как на начало строительства здания. Расчет даты от Рождества Христова показывает, что 9 мая 1113 г. было воскресеньем, хотя, конечно, церковь могла быть заложена и в другой день недели.
Ч.н ть 2. Версии 287 постройкой в Новгороде, доминантой Торговой стороны города и антитезой Софийского собора, что естественно способствовало распространению культа ('в. Николая во всем регионе. И позднее особое отношение к Николаю Чудотворцу сохранилось именно на Севере и Северо-Востоке Руси, в подведомственных областях Переяславской митрополии. Утверждение на Руси особого отношения к Николаю Чудотворцу было связано с необычной церковно-политической обстановкой середины 90-х гг. XI в., когда Константинополь, стремившийся реанимировать свой авторитет в Киеве, вынужден был действовать в русле мероприятий и начинаний Ефрема Переяславского. Вероятно, следующий киевский митрополит был осознанно избран с именем Николай. А после его смерти митрополит Никифор именно 6 декабря 1104 г. выбрал в качестве наиболее символичного времени прибытия в столицу Руси: очевидный акцент делался на отстранении памяти Перенесения мощей (9 мая), но не памяти самого Св. Николая (6 декабря). Очень примечательно это описано в летописи: «Том же лете [1104 (6612)] приде митрополитъ Никифоръ к Русь месяца декакря въ 6 день. Тогоже месяца преставися Вячеславъ Ярополчичь въ 13 день. Тогоже /иесяца в 18 Никифоръ митрополитъ на столе посаженъ»3 * * *. Я. Н. Щапов объяснял, что 6 декабря Никифор только прибыл, а 18 декабря в воскресенье «был возведен на кафедру»^7. Подобная конструкция статьи о прибытии митрополита киевского является совершенно нехарактерной: никогда летопись не разделяет со3 ПСРЛ, I, 280; VII, 20; IX, 140; XXV, 26-27. Ипатьевская и Густынская летописи содержат такие же сообщения, но пер¬ вая пропускает дату 18 декабря, а вторая путает ее с 13 де¬ кабря (ПСРЛ, II (1843 г.), 287; П, 256). Краткое сообщение о прибытии митрополита Никифора на Русь в 1104 г. сохра¬ нилось во многих других источниках: без даты (НПЛ, 19; ПСРЛ, XV, 19; XX, 102; XXX, 56), 6 декабря (ПСРЛ, IV, 140; XXIV, 72; XXXIV, 71), 7 декабря (ПСРЛ, XV, 189) или 13 декабря (ПСРЛ, XXIII, 29).
288 Разыскания, о Ефреме Переяславском бытия прибытия и «посажения». Даже если предположить, что сама процедура инвеституры («посажения на стол») была необходимой, то период (12 дней) между прибытием и утверждением здесь выглядит все же слишком продолжительным. Совершенно очевидно, что произошла некая непредвиденная задержка, связанная с процедурой признания нового митрополита. Например, о прибытии митрополита Константина I осенью 1155 г. в летописи сказано: «приде митрополитъ изъ Црягрддл Костянтинъ и принтъ его князь с честью и людье вси»58. Надо полагать, кроме того, что митрополит «приде», его должны были еще «принять», то есть у митрополита Никифора возникли сложности именно с этим последним. Может быть, киевскому князю требовалось согласовать с кем-то свои действия? Например, с Владимиром Мономахом, который лишался обособленной митрополии и приобретал что-то другое. * * * Судя по всему, на момент прибытия в Киев Никифора Ефрема уже не было в живых. Его смерть наступила никак не ранее 1104 г., что следует предположить, основываясь на факте участия Ефрема в создании Смоленского собора (1100—1102 гг.) и церкви Андрея в Переяславле (1102—1104 гг.). Однако В. Н. Татищев относил смерть Ефрема Переяславского к 1096 г., когда, судя по всему, он был только отстранен от киевской митрополии: «Престдвнся (>фрем, митрополит рускии. Нд его место князь великим изврдл Никифорд, епископд полоцкого, и 59 повелел его поставить епископом руским» . Архаическая конструкция и словоупотребление выдают в источнике В. Н. Татищева значительную древность. К тому же совершенно примечательно, что историк не знал о существовании митрополита Николая, который предшествует Никифору в большинстве списков русских митрополитов. А сама погрешность в датировке — 8 лет — слишком уж напоминает
'I· ii nib 2. Версии 289 11 κι ди ционную ошибку летописцев при пересчете лет іи Сотворения Мира на годы от Рождества Христова: ѴіОО (антиохийская эра) вместо 5508 лет. Если пред- ікиіожить, что в датировку статьи закралась ошибка, іо, может быть, в ней описывались события, относящиеся к 1104 г., когда митрополит Никифор дейст- пніельно прибыл на Русь, а следовательно, можно получить очередное подтверждение достаточно поздней даты смерти Ефрема. С другой стороны, в приведенном тексте говорится, ч го киевский князь избрал на место «митрополита русского» архиерея, бывшего прежде епископом полоц- і-пм, и приказал «епископам русским» «поставить» сю. Со всей очевидностью здесь сообщается об об- I юятельствах церковного съезда 1096 г., о котором юворилось выше. Как мы и писали, Святополк избирает преемника Ефрему, а собор его «ставит». Несогласованность в датировке событий можно объяснить путаницей в системе летоисчисления. Например, поздний летописец располагал двумя разрозненными известиями с указанием одного и того же 6604 года: в первом говорилось о смерти «митрополита русского» I фрема (1104 г.), а во втором — о том, что этому митрополиту в Киеве наследовал епископ полоцкий с именем Никола (1096 г.). Естественно было предположить, что сначала митрополит умер, а потом ему избрали преемника, но летописным преемником Ефрема являлся Никифор, отчего имя Никола было признано ошибкой (Ник[ифор] и Ник[олай]) и заменено. Как было отмечено выше, прибытие митрополита Никифора в Киев было неожиданным, да так, что в течение двух недель князь отказывался его признавать. Указание на то, что утверждению Никифора на кафедре предшествовали некие попытки реформирования Русской Церкви, можно найти в сочинении самого Никифора —- «Послании о посте» (написано в 1105— 1113 гг.)а, обращенном к Владимиру Мономаху. Здесь а Многие исследователи считают, что Послание митрополита Никифора Владимиру Мономаху о посте было создано уже
290 Разыскания о Ефреме Переяславском митрополит разъяснял князю смысл Великого поста, излагал собственные философские представления на существо человеческих чувств. Свои размышления Никифор заключил следующим образом: «Почто же словеса си простъро\ъ и долгорековАх? Да разумевши, княже мои, яко волю о тове. И якоже телескнии врАчеве, оже любять болящаго, то въдять и первую вину недугА пытають и тако творятк известно рлзулѵъ недугА, тАкоже и азъ створихъ и первую вину испытах. И по душевиымь жиламъ испытавъ, овретох по словеснеи уво жиле, овретох тя вллговернд по Божии благодати и не уклоныпеся очт первыя веры. По яростыюлѵу же не уво поврьженА, хрлнящА же еже по Бозе ревность и до сего дне. И молю Бога, да же и до конца съБлюдену быти целу. Оъвлюдено же ти се вудеть, лще въ стадо Христово не Дасти влъку впити и лще въ вииогрддъ, иже насади Богъ, не даси насадити тернил, но съхрдниши предАнид стдрое отець твоих, о немже се пишеться. <...> По желднному же, елико въ съвершенемь върдсте твоемь, не потъчеся за мала»60. после утверждения князя в Киеве (Полянский, 2000. С. 273). Однако, по нашему мнению, это неверно. Кроме традиционного заглавия («Послдние Нпкыфорд, митрополитд Кыевкскдго, к великому князю Володимиру, сыну Всеволожю, сына Ярослдвля»), в тексте более нигде нет намека на то, что адресат является властителем всей Русской земли. Наоборот, митрополит обращается к нему как к любому другому князю («княже мои»), поучает, намекает на ошибки, разъясняет каким должен быть идеальный правитель. Никифор подчеркивает, что он особенно уважает Владимира Мономаха за то, что князь происходит «от цдрьские и княжь с кие кроки смеснкъ», а также потому, что он властитель очень деятельный и «коде нд земли съпить и дому вегдетк» (Понырко, 1992. С. 67, 68). В 1113 г. Мономаху исполнилось 60 лет, и на голой земле он, судя по всему, уже не спал. Пик его активности приходится именно на начало века, к периоду до 1111 г. В эти годы Владимир Мономах подготавливал свое утверждение в Киеве, ставшее результатом длительных переговоров и взаимных компромиссов. В «Послании о посте» четко прослеживается намерение Никифора подготовить Мономаха к чему-то важному, новому статусу или делу, возможно, к предстоящему обретению Киева.
Ί,ίίΊ/іь 2. Версии 291 В этом тексте за витиеватым слогом скрывается отсылка к событиям, отстоящим от написания По- I іания на 5—10 лет. Никифор пишет: «испытав», он понял, что князь «Благоверен» и «не уклонился от истинной веры», но сохранил «ревность о Боге и до сего дне». Митрополит молится о том, чтобы так было и впредь, чтобы Владимир Мономах «не дал волку воити и стадо Христово» («волк» — злой пастырь, архиерей) π «не дал насадить тернии в виноград» («виноград» — христианский народ)3. Никифор напоминает Мономаху: то, что князь совершил в «совершенном возрасте», не забыто. По нашему мнению, в своем Послании архиерей намекает на события 1096 г., когда собор епископов самостоятельно избрал преемника Ефрему, и 1104 г., когда в Киеве сумел утвердиться легитимный иерарх (Никифор). Как отмечают поздние списки епископов, Ефрема и Переяславле должен был сменить Лазаръь, который был посвящен Никифором 12 ноября 1105 г.61 Надо полагать, вторая по значимости русская кафедра не должна была пустовать слишком долго, а киевский митрополит — решать ее судьбу более года. К тому же 25 правило Халкидонского собора гласит, что «хиротония для вдовствующих епископий должна совершаться в продолжение трех месяцев»62. Следовательно, Ефрем умер лишь недавно, незадолго до приезда в а Транскрипцию см.: Понырко, 1992. С. 80. С. М. Полянский считает, что речь здесь идет «о каком-то назначении, неугодном Никифору, или намерении князя внести коррективы в церковную политику (ср. аллегорию: сохранить виноградник — сохранить предание отцов)» (Полянский, 2000. С. 305, прим. 126). ь Например, Тверская летопись приводит список всех девяти переяславских епископов (составлен никак не ранее 1533 г.): «1 бо бысть. епископь Переяслдклю Петръ, 2 вфреллъ, 3 Лазарь, 4 Силивестръ, 5 Иоднъ, 6 Маркель, 7 бвфимин, 8 Павелъ, 9 Симеонъ, иже и последний», т. к. убит был татарами в 1238 г. (ПСРЛ, XV, 373-374). Ср.: Лейбович, 1876. С. 224; Щапов, 1989. С. 209.
292 Разыскания о Ефреме Переяславском Киев Никифора. Возможно, именно его смерть и стала причиной столь стремительного прибытия греческого иерарха: для того чтобы прибыть на Русь в декабре, митрополит должен был выехать из Константинополя в сентябре—октябре, то есть в самом конце сезона. Такая поспешность могла быть оправдана тем, что патриарх не хотел допустить, чтобы у русских епископов была возможность выбрать лидера, например, на съезде весной (на Пасху) 1105 г. Известие о смерти Ефрема достигло столицы Византии лишь летом 1104 г., и патриарх немедленно понял, что это самый удачный момент для единения Киевской и Переяславской митрополий. Теперь инициатором объединения выступал уже не Ефрем (как в 1091- 1096 гг.), а сам патриарх. И приоритет в выборе кандидата на этот пост в таком случае оставался за Константинополем. Никифор, после прибытия в Киев, дезавуировал полномочия выборного киевского митрополита Николая (если он еще был жив) и объявил о восстановлении единства Русской митрополии. Это разъясняет задержку в утверждении митрополита на кафедре, а также помогает понять характер некоторых позднейших событий. Значительную часть 1105 г. Никифор провел в разъездах по русским епархиям, где произвел ряд новых назначений: 27 августа во Владимир-Волынский назначен епископ Амфилохий, 12 ноября в Переяславль — Лазарь, а 10 декабря в Полоцк — Мина63. Весьма характерным выглядит набор епископий, которые объехал митрополит. В Переяславле умер Ефрем, и его сменил епископ, то есть статус епархии был понижен: при этом выезд Никифора «на место» объясним. С Владимиром-Волынским ситуация выглядит существенно иной. Последний епископ Владимира-Волынского умер в 1094 г., и это был бывший игумен Киево-Печерского монастыря Стефан: преемник ему не был назначен вплоть до 1105 г. С чем связано это странное положение? Не следует ли предположить, что епископ во Владимир-Волынский все же был назначен в 1094/95 гг., но он не устроил
Ί./ί //ib 2. Версии 293 Никифора и был заменен в 1105 г.? Это вероятно. 1<і же судьба должна была постигнуть и Полоцк. В 1096 г. местный епископ Николай стал Киевским митрополитом: было бы нелепо, если бы он не избрал преемника в свой город. Аналогичный сценарий со- иытий можно реконструировать и для Смоленской епархии, для которой в 1100 г. начали строить епископальный собор. Источникам известен смоленский епископ Симеон, чью деятельность относят к самому началу XII в. Позднее о смоленской епархии сведения отсутствуют: вероятно, ее упразднили одновременно е ликвидацией Переяславской митрополии, то есть в 1104-1105 гг. Из ставленников Ефрема свой пост сохранил, пожалуй, только Никита Новгородский. Таким образом, нами реконструируется вероятностная модель церковно-политической обстановки на Руси в конце XI — начале XII в. Она позволяет установить причинно-следственные связи между разрозненными фактами, чья интерпретация прежде пришивалась затруднительной. Последующие исследования покажут, насколько обрисованная картина достоверна. Однако уже сейчас можно сказать, что именно в условиях такой теоретической конструкции есть возможность не только максимально объемно представить іичность Ефрема Переяславского, но также разъяснить многие смежные исторические сюжеты. § 5. СТРОИТЕЛЬСТВО В ПЕРЕЯСЛАВЛЕ ПРИ ЕФРЕМЕ Последние годы своей жизни Ефрем Переяславский посвятил христианской проповеди и укреплению церковной организации своей митрополии. Венцом его деятельности стало глобальное переустройство и украшение своей столицы, Переяславля. Как отмечалось выше, в 1086—1089 гг. здесь был возведен Михайловский собор, а в 1090 г. началось строительство каменных стен детинца, которое растянулось на достаточно длительный промежуток вре-
294 Разыскания о Ефреме Переяславском Михайловский собор в Переяславле (реконструкция Ю. С. Асеева) [Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 137]. мени. Митрополит Ефрем после 1091 г., вероятно, большую часть времени находился вне Переяславля, куда вернулся лишь в 1096/97 г. Для периода его отсутствия было характерно замедление темпов строительства и сокращение заказа. Вполне вероятно, что мастера Ефрема в это время имели возможность выполнять сторонние заказы, в частности строить для князя или его окружения. Одной из таких построек мог быть миниатюрный (15,3 х 8,1 м) храм-усыпальница, обнаруженный в 1953 г. под поздней Спасской церковью на территории древнего окольного города64. Внутренний размер здания был примерно 6,4 х (6,4— 6,7) м. Оно сохранилось до наших дней в некоторых местах на высоту до 1,5 м, а потому восстанавливается достаточно достоверно. Двухстолпная церковь завершалась одной своеобразной — «уступчатой» — апсидой. Кладка была во всем схожа с Михайловским собором, плинфа: (4—4,5) х (21—23) х (30—32) см. Интерьер оформляли фресковые росписи стен и поливные плитки на полу. Несмотря на незначительный
Ί(/( іпь 2. Версии 295 Переяславские церкви рубежа XI—XII вв. (! — церковь, открытая на Советской улице; 2 — церковь, открытая на площади Воссоединения; 3 — Спасская церковь; 4 — «Остерская божница») [Раппопорт, 1982. С. 124]. размер храма, в нем располагалось 10 захоронений, причем одно из них (шиферный саркофаг у середины южной стены) несомненно синхронно постройке65. Спасская церковь возводилась в качестве усыпальницы некоего знатного боярского рода Переяславля. М. К. Каргер определил ее как прообраз получивших широкое развитие в начале XII в. малых и скромных вотчинных храмов66. К этому типу были также отнесены церковь, обнаруженная на Советской улице в центральной части древнего переяславского детинца, «Остерская божница» (церковь Михаила в Остре) и «Летская божница» (церковь Бориса и Глеба на реке Альте), а также храм первой половины XII в., открытый под поздней Успенской церковью67. Церковь на Советской улице была вскрыта во время раскопок в 1952 г.68 Это был небольшой бесстолпный храм с одной апсидой. Общие размеры без притвора: 15,8x10,2—10,5; при этом внутреннее пространство почти квадратное: 7,5x8 м. От стен здания сохранились только развалы плинфы, размеры которой (3,5— 4) X (22-24) X (30-33) см. Храм был расписан фресками, а пол его покрыт поливными одноцветными и узорными плитками69. Памятник, неизвестный по письменным источникам, уверенно относится археологами к рубежу XI—XII вв.а По отношению к Спас- а Каргер, 19546. С. 7. П. А. Раппопорт условно датировал церковь исходя из формата плинфы 1104—1107 гг. (Раппопорт, 1993. С. 262).
296 Разыскания о Ефреме Переяславском ской церкви этот храм решительно выделяется своим расположением в самом центре переяславского детинца. В связи с тем, что она не отмечена летописью ни среди построек Ефрема, описанных достаточно подробно, ни среди построек Мономаха, также хорошо освещенных в источниках, ее следует выделить в некую смежную или более позднюю группу: либо это боярская постройка, либо это постройка епископа Лазаря, сменившего Ефрема. Частное боярское строительство в центральной части города, где располагались княжеская и епископская усадьбы, предположить сложно, а следовательно, остается предпочесть второй вариант. Лазарь (ум. 16 сентября 1117 г.) стал переяславским епископом 12 ноября 1105 г., а до того был игуменом Выдубицкого монастыря (упом. в 1088 г.) и священником Борисоглебской церкви в Вы- шгороде (упом. в 1072 г.)а. Вся его судьба была связана с семьей Всеволдовичей и освящена культами Арх. Михаила и Бориса и Глеба. Надо полагать, Борисоглебский храм, традиционный для других княжеских центров юга Руси, был бы логическим завершением смысловой композиции переяславского детинца. Может быть, церковь на Советской улице имела посвящение Борису и Глебу? Как бы то ни было, эта постройка относится к периоду после смерти Ефрема и потому менее интересна для нас. Из малых вотчинных храмов, строительство которых относится к периоду деятельности Ефрема, относится еще «Остерская божница» («Лет- ская божница» была заложена в 1117 г.70) — церковь Арх. Михаила, которая в стилистическом отношении представляется развитием архитектуры Спасской церкви. Ее создание связывают со строительством Вла- аПСРЛ, I, 281, 207, 182; II, 257, 199, 172; VII, 20; XV, 189, 167; Татищев, 1995. С. 124, 125. Смерть Лазаря в Лаврентьевской летописи (как и в Никоновской) указана 16 сентября 1118 г., в Воскресенской — 16 сентября 1117 г., а в Ипатьевской - 6 сентября 1117 г. (ПСРЛ, I, 291; IX, 150; VII, 24; 11, 285). Последнюю дату Я. Н. Щапов считает наиболее достоверной (Щапов, 1989. С. 139, 209).Ср.: Цыб, 1995. С. 21, 132, таб. V.
Ίή mt* 2. Версии 297 пімиром Мономахом «города на Въстри» (Остерский іородок; совр. с. Старогородка) в 1098 г.а До сих пор сохранилась апсидная часть церкви, а результаты рас- I опок позволяют реконструировать и другие ее части. Общая ширина храма составляла 10,5 м, а длина — І(> м. Кладка была традиционной для Переяславля: смешанная со скрытым рядом. Плинфа: (3—3,5) х (27— 28) X (33—35) см. Внутри здание было богато украшено фресковой росписью, частично сохранившейся71. Создавая княжескую крепость-поселение на Остре, Владимир Мономах понимал необходимость подкреп- існия своей инициативы культовыми мероприятиями. ( корее всего, как это предполагает большинство исследователей, вскоре после возведения основных оборонительных сооружений в крепости начали строить и церковь72. Если город был заложен в 1098 г., то к постройке храма приступили, вероятно, около 1100/1101 гг. Таким образом отсутствие в Переяславле основного іаказчика, в лице митрополита Ефрема, следствием чего стала некоторая медлительность в строительстве оборонительных сооружений в 1091 — 1093 гг., привело к высвобождению сил строительной организации, спровоцировав тем самым появление нового архитектурного типа, малого частновладельческого каменного храма, получившего широкое распространение в последующие годы. Причем впервые проявившее себя ідесь некняжеское частное строительство73 получило свое позднейшее развитие прежде всего в Новгороде, а ПСРЛ, Н, 248. Очевидно, что, создавая крепость на Остре, Мономах преследовал сразу несколько целей. Прежде всего, это была удобная база для флангового удара по кочевникам, заходившим порою в степной коридор южнее Остра. К тому же этот городок, расположенный на чернигово-переяславском порубежье, противостоял беспокойным соседям с севера (черниговских Святославичей). В этих же окрестностях проходил ближайший прямой путь как в Суздаль, так и в Смоленск, волости Мономаха, укрепление связей с которыми стало приоритетным во внутренней политике князя с конца XI в. Ср.: Макаренко, 1916. С. 375.
298 Разыскания о Ефреме Переяславском который выступает продолжателем и многих других начинаний, зародившихся в Переяславле. Переезд Владимира Мономаха из Чернигова в 1094 г., а также ожидаемое возвращение Ефрема ускорили строительные работы над детинцем Переяславля. Очень символичным выглядело бы завершение строительства освящением церкви Феодораа, возвышавшейся над Епископскими воротами, обращенными в степь. Для более точной датировки следует, наверно, поразмышлять над посвящением храма — Феодор Тирон, или Стратилат, или другой. Старший сын Мономаха Мстислав носил христианское имя Феодор — в честь муч. Феодора Тиронаь, чья память отмечается Церковью 17 февраля. Этот день в 1096 (6603 мартовском или сентябрьском) г. приходился на воскресенье0, что а Так, традицию завершать строительство оборонительных сооружений освящением надвратной церкви важнейших ворот можно зафиксировать в более позднее время. Так, оборонительную линию Владимира Залесского Андрей Боголюбский начал возводить в 1158 г., а надвратную церковь на Золотых воротах освятили в 1164 г. (Раппопорт, 1982. С. 56). Каменный детинец в том же Владимире Залесском стали строить в 1194 г., а завершили освящением церкви Иоакима и Анны «у детинца на воротех» (Раппопорт, 1982. С. 52). ь Это можно заключить, исходя из посвящения главного храма Федоровского монастыря в Киеве, который Мстислав Владимирович заложил в 1128 г. (ПСРЛ, 1, 229; II, 293). Этот монастырь стал для потомков Мстислава фамильным («вотч»), в нем похоронен как сам Мстислав, так и многие его потомки. На плане Киева 1638 г. А. Кальнофойского он обозначен как «церковь св. Федора Тирона» (Древнейший план города Киева 1638 г. / Изд. Б. И. Ханенко. Киев, 1896; Раппопорт, 1982. С. И; Килиевич С. Р., Харламов В. А., 1989. С. 185). Подписанное изображение Феодора Тирона фиксируется также на одной из булл, которые В. Л. Янин атрибутировал князю Мстиславу (Янин, 1970. С. 70—71, 190, 259, № 121). с Более того, после 17 февраля 1096 г. начиналась масленичная неделя (Сыропустная седмица), а после «Прощеного воскресенья» (Сыропустная неделя, 24 февраля) наступало время Св. Четыредесятницы (Великого поста). Получается, что этот день (17 февраля 1096 г.) был выбран вдвойне удачно: и как воскресенье, совпадающее с памятью Феодора Тирона, и как
'Iji ть 2. Версии 299 юлжно было быть очень удобно для церемонии оснащения церкви, завершившей композицию обнов- існного града. Ничем выдающимся двадцатилетний Мстислав к этому времени себя не зарекомендовал. Іолько чуть позже он отличился в войне против Олега ( вятославича, которого разгромил в битве на р. Ко- кжше. Однако следует подчеркнуть, что нам не известно более ни одного русского князя того времени, носившего христианское имя Феодор. Возможно, именно Мономах особенно внимательно относился к культу воина Феодора Тирона, почему назвал так своею первенца, а потом избрал в качестве покровителя оборонительных сооружений своей столицы. Скорее всего, окончание строительства беспрецедентной по качеству крепости Переяславля приходится на 1096 г. — символически замыкается освящением надвратной церкви Феодора Тирона 17 февраля 1096 (6603) г.а Это стало чрезвычайно значительным событием не только для ближайшей округи, но и для всей Руси, обретавшей надежный щит у своих границ. По образцу переяславской позже строить каменные крепости и в других землях: Старая Ладога при Мстиславе Владимировиче в 1114 г., Боголюбово при Андрее Юрьевиче в 1155 г.74 Изгнанный из Киева митрополит Ефрем вместе с изгнанным из Чернигова Владимиром Мономахом создали в Переяславле в конце XI в. великолепный тандем деятельных устроителей земельных владений Всеволдовичей. Начали они с украшения и уюта своей столицы. начало большого народного праздника Масленицы. а Следует отметить, что в предшествующее десятилетие воскресенье приходилось на 17 февраля только в 1090 (6698 сентябрьском) г., т. е. именно в тот год, когда были заложены каменные стены переяславского детинца. Может быть, образ Федора Тирона был изначально заложен в строительную программу Ефрема-Мономаха в качестве символа будущей крепости? Тогда есть все основания совместить и начало строительства с датой 17 февраля 1090 (6698) г.
зоо Разыскания о Ефреѵе Переяславском Епископские ворота Переяславля (реконструкция — Р. А. Юра, Μ. П. Кунера) [Юра, Кунера, 1986. С. 284]. Именно около 1096/97 гг. Ефрем, надо полагать, приступил к строительству своей шикарной бани. В период его жизни в Киеве им, судя по всему, была построена баня на митрополичьем дворе у Софийского собора75. Она не отличалась презентабельностью. В Переяславле же Ефрем строит великолепное банное сооружение дворцового типа76. После 1096 г. ему, чьи амбиции были растоптаны, как никогда ранее требовалось подчеркнуть свою значимость, авторитет и богатство, затмить соседей. Общестроительные работы по возведению этого здания не могли занять много времени — это небольшая одноэтажная постройка. Зато внутренние интерьерные работы и оформление фасадов могли длиться долго, что не мешало Ефрему в 1098 г. предоставить своих мастеров Владимиру Мономаху, заложившему на своем дворе в детинце церковь Успения Богородицы. Ипатьевская летопись сообщает под 6606 (1098) г.: «в се же дето заложи Бододимеръ церковь клменоу святыа Богородицд в ПереяслАвли на княже дворе»77. Существуют серьезные основания считать, что это именно тот
Ί</( i ni? 2. Версии 301 храм, который вскрыли раскопками в 1958 г. на пло- пиіди Воссоединения в северной части древнего де- шнца78. Он располагался недалеко от поздней Успенской церкви, под которой также открыты останки миленькой (9,8 х 6,8 м) церкви первой четверти XII в.79 Храм на площади Воссоединения (Успенский) был чстырехстолпным (или двухстолпным, так как фундаменты восточных столбов почти смыкаются с апсидами) при несколько вытянутом вдоль подкупольном пространстве (6,5x4 м) и своеобразной форме апсид, образующих снаружи на плане трехлопастную кривую. Общая длина церкви была ок. 19 м, а ширина — 12 м. В кладке использовалась плинфа: (2,9—4) х (22— 26) X (28—33) см80. Примечательно, что храм имел до- сгаточно строгий декор. Он был лишен фресковой росписи, и только пол был выложен поливной керамической плиткой81. Несмотря на то что эта церковь была придворной княжеской более десяти лет, ее интерьер так и не был изменен. Вероятно, в этом следует видеть характер заказа: храм, судя по всему, создавался в память об умершей в 1098 г. первой жене Мономаха Гиде Гаральдовне3. Да и живописцы в это время имели достаточно плотный график, ведь количество новых строительных проектов только росло. Судя по тому, что Святополк вплоть до 1108 г. ничего не строил, он не распоряжался теми строительными кадрами, которые остались после Всеволода Ярославича. Они, надо полагать, перешли к Владимиру Мономаху и/или митрополиту киевскому (частично)5. а Назаренко, 2001. С. 606-607. А. В. Назаренко датировал смерть Гиды 10 марта 1098 или 1099 г. (Назаренко, 2001. С. 596, 598). ьСр.: Раппопорт, 1993. С. 43. Кроме бани на митрополичьем дворе к строительным мероприятиям Ефрема в Киеве можно отнести, исходя из ее посвящения, церковь Св. Николая на Иорданском ручье, датируемую ГТ. А. Раппопортом по формату плинфы концом XI в. (Раппопорт, 1982. С. 20; Раппопорт, 1993. С. 261). К 90-м гг. XI в. иногда относят также строительство церкви, обнаруженной в Киеве на усадьбе Ху-
302 Разыскания о Ефреме Переяславском Какие-то мастера имелись и в Печерском монастыре, но основным распорядителем строительных организаций на рубеже XI—XIJ вв. выступал исключительно «переяславский тандем» — Ефрем и Мономах. Они располагали столь значительной группой «делателей», что могли вести синхронное строительство сразу в двух отдаленных регионах: в Смоленске (1100- 1102 гг.) и Суздале (1098—1102 гг.)а. Затем эти мастера, судя по всему, работали и в Новгороде над Благовещенским собором (1103—1107 гг.), после чего снова появились в Киеве, когда были переданы Свя- тополку для создании Михайловского Златоверхого собора (1108—1113 гг.)82. Параллельно с этим в Переяславле продолжали работать ефремовы строители, которые возводили собор Михаила Архангела и чья деятельность не выходила за рамки этого региона. Вслед за Успенской церковью на княжем дворе Переяславля (1098—1100/1101 гг.) и «Остерской божницей» (1100/1101 — 1102 гг.) они создали церковь Св. Андрея дожественного института (1094—97 гг.) и в Зарубинцах Большого храма Зарубского монастыря (1099-1103 гг.) (Раппопорт, 1993. С. 261, 262). Оба храма находились вне стен Киева и неидентифицированы по посвящению — датируются исходя из формата плинфы (Раппопорт, 1982. С. 18, 30—31). Судя по расположению, их строительство не было связано с инициативой киевского князя или митрополита. а Н. Н. Воронин считал, что Смоленский собор не был достроен при Владимире Мономахе, но лишь при его внуке в 1148—1150 гг. По его мнению, перерыв в создании храма произошел в связи с тем, что «строительство в Ростове и Суздале было более неотложным» (Воронин, 1961. С. 46; Воронин, Раппопорт, 1979. С. 27, 33). Однако три строительных сезона (1100-1102) выглядят вполне достаточными для полного завершения Смоленского собора, возведение которого Владимир Мономах постоянно контролировал лично («и по 3 зимы ходихолѵь Смолинску»). А. И. Комеч считает, что Владимир Мономах возил с собой на рубеже XI—XII вв. одну (как бы «развозную») строительную артель, которую использовал и при строительстве в Смоленске, и при строительстве в Суздале (Комеч, 1987. С. 299).
'hiiini? 2. Версии 303 (1102—1104 гг.), а потом и церковь, обнаруженную на Советской улице (после 1105 г.). Стареющий Ефрем Переяславский на закате дней имел возможность любоваться завершенной композицией своего творения. Великолепные постройки стоишь! сильнейшего княжества Руси рубежа XI—XII вв., широкая и разветвленная структура церковной организации (митрополии), непререкаемый авторитет во внутренней и внешней политике, — все это могло предстать утомленному взору знаменитого архиерея, подступившего к порогу жизни в 1104 г. Владимир Мономах был значительно моложе Ефрема и только подходил к пику своего влияния. Униженный и обделенный изгнанник 1094 года сумел воссоздать могущество и влияние своего отца. После 1105 г. он уже не нуждался в слишком независимой и деятельной поддержке Переяславской митрополии. I го устремления были уже обращены в сторону Киева, для чего необходимо было заручиться поддержкой не только Святополка и других князей, но и Русской Церкви, которая после смерти Ефрема Переяславского вновь стала единой. Владимир Мономах, достигнув в 1104/1105 гг. определенных соглашений со Святопол- ком и киевским митрополитом, сумел подкрепить их собственной активностью как в монументальном зодчестве, так и в противостоянии со Степью. В 1113 г. он стал киевским князем не по праву рождения, а по праву уважения. К сожалению, память об одном из творцов этих событий, деятельном митрополите Ефреме не долго прожила в сердцах власть предержащих, была затемнена в связи с политической необходимостью, а затем предана забвению и затеряна в потоке последующих бурных событий Русской истории.
304 Разыскания, о Ефреме Переяславском * * * Таким образом, комплекс косвенных известий и анализ общеполитической ситуации конца XI в. в Европе, Византии и на Руси позволяет сделать заключение о существовании на Руси уникальной и примечательной ситуации, когда глава государственной власти, проводя политическую линию на грани противоречий между христианскими центрами, предпринял попытку переноса из Константинополя в Киев центра, где принимаются решения по церковной жизни страны. Эти мероприятия лишь внешне потерпели фиаско. Реально вернуть свой прежний довлеющий авторитет Византии более никогда не удалось. Уже спустя пару десятков лет Русь перестала нуждаться в доказательстве собственного политического веса, став при Владимире Мономахе могущественным европейским государством, действующим без оглядки на прежнего учителя. Назначение митрополита в Константинополе стало лишь формальностью, настоящие решения принимались в Киеве. Стиралась память о прежних героях, скользких межгосударственных и внутрицерковных интригах, но фундамент, созданный этими событиями, стал именно тем, на котором и сейчас лежит величие страны.
Часть 3 сюжеты
Глава 7 ПЕЧАТИ митрополита вФРвлѵл § 1. БУЛЛА ПРОТОПРОЕДРА И МИТРОПОЛИТА ЕФРЕМА Впервые1 в каталоге Черниговского музея за 1898 г. была обозначена булла, найденная на горе «Нетеребка» рядом с городищем «Княжа гора» (древняя Родня)а и содержащая на лицевой стороне изображение архангела, а на оборотной — плохо сохранившуюся, но бесспорно реконструируемую греческую семистрочную надпись: Κ[υρι]ε β[οη]θ[ει Έ]φραιμ προτο[π]ροεδρω [κα]ι μητρο[πο]λντη ’Ρωσίας, то есть «Господи, помоги Ефрему, протопро- едру и митрополиту Росии»ь. Размер печати 24 х 26 мм. По типологическим признакам она уверенно относится к XI в.2. Однако в этот период источникам известны сразу два митрополита с именем Ефрем: Ефрем J занимал кафедру в 50-е гг. XI в.с, а деятельность Ефрема II относится к а Каталог Черниговского музея за 1898 г. С. 6, № 13. В настоящее время: Черниговский музей, № Арх. I 5—19/5. См.: Янин, 1998. С. 222. Городище «Княжа гора» расположено в 2,5 км от с. Пекари Каневского района Черкасской области современной Украины (Мезенцева, 1968. С. 121). ь Печать опубликована: Лихачев, 1930. С. 12; Янин, 1970. С. 174, 253, № 42; Laurent, Planches, 1965. Pl. 107, № 783. с Он упоминается в источниках только дважды: в статье 1055 г. ПВЛ, как судивший Луку Жидяту, и в Мстиславовом Евангелии под 4 ноября, как святивший Киевский Софийский
308 Разыскания, о Ефреме Переяславским 'qmw \ Я&ЧЦР&ф \ (?ѳо^е>^/о*і OWWVff)®/ <0<А ovw / Печать Ефрема (прорисовка В. Л. Янина) 90-м гг. XI в. Уже первый исследователь печати, Η. П. Лихачев не смог однозначно решить вопрос о ее атрибуции: «По типу печать могла быть и того и другого Ефрема — время подходит, но очень трудно опираться на экземпляр такой дурной сохранности»^. Ученого прежде всего смутило («призвало к осторожности») сочетание имени Ефрем с изображением архангела Михаила, который не являлся ни эмблемой патриархии, ни патроном владельца. С другой стороны, Η. П. Лихачев отметил, что кафедральный собор Ефрема Переяславского был Архангельским. Это наблюдение указывало путь для разъяснения ситуации, но требовало более обстоятельной разработки4. Двойственность атрибуции сохранялась в литературе вплоть до публикации в 1957 г. первой статьи В. Л. Янина, посвященной вопросам сфрагистики. Здесь ученый полностью встал на точку зрения о принадлежности буллы Ефрему Переяславскому, которого признал «епископом переяславским», но посвященным «также и в сан киевского митрополита»* 3. В пользу своей точки зрения ученый приводил факт посвящения Переяславского собора, а также ука- собор (Поппэ, 1968. С. 103, 94, прим. 43). В. Л. Янин, вслед за Η. П. Лихачевым и М. Д. Приселковым, относил его деятельность к 1054—1068 гг. (Янин, 1970. С. 45; Лихачев, 1930. С. 12-13; Приселков, 1913. С. 111-114). Ср.: Соколов, 1913. С. 52. 3 Янин, 1957. С. 127. В. Л. Янин полемизировал с М. Д. Приселковым, для которого Ефрем был только «митрополитом Переяславским» (Приселков, 1913. С. 164).
Ч.н/иь 3. Сюжеты 309 н.інал на христианское имя Святополка-Михаила И іяславича, правившего в Киеве в 1093—1113 гг. Дополнительная аргументация базировалась на совместном рассмотрении двух булл «русских протопроедров»: I фрема и Евстафия. Изображение на лицевой стороне буллы Ефрема патронального святого киевского князя дало основание В. Л. Янину высказать предположение о соответ- ( нши титула протопроедр некоей светской должнос- III — «советник владетельного князя». «Поскольку I фрем был лишь номинальным киевским митропо- читом, можно думать, что сан митрополита вообще сочетался с саном протопроедра. Отметим особо, что штул протопроедра стоит выше титула митрополита. )ю обстоятельство важно, во-первых, для характеристики положения церкви на Руси во второй половине XI в., а во-вторых, потому, что оно позволяет не согласиться с Η. П. Лихачевым, предполагавшим, что титул протопроедра — лишь почетное звание»5. Основываясь на этих наблюдениях, В. Л. Янин интерпретировал и буллу Евстафия. Ее владелец был отождествлен с новгородским посадником Завидом, которого киевский князь Всеволод назначил в 1088 г. в качестве советника к малолетнему Мстиславу (Феодору), отбывавшему на княжение в Новгород6. На лицевой стороне буллы Евстафия изображался Св. Феодор. Причем большинство находок этой буллы (27 из 31) происходило из новгородской земли (включая Псков и Ладогу)3. Таким образом, сопоставление пе3 На тесную связь Евстафия с Новгородом указывал еще Η. П. Лихачев (Лихачев, 1930. С. 278). Публикация булл протопроедра Евстафия: Янин, 1970. С. 182, 255, № 72 (1-13), 73 (1); Янин, 1998. С. 122, 262, № 72 (14-29), 73 (2-3). Кроме новгородских земель печать была найдена в Киеве, Витачеве, Волковысске и Белгородке под Киевом. Все находки отпечатаны только с двух матриц, из которых вторая (№ 73), судя по всему, позднейшая (Янин, 1970. С. 64-67). Отметим, что в 1961-68 гг. при раскопках В. Д. Дяденко в с. Жовнино (Желня) Чернобаевского района Черкасской области были обнаружены две буллы некоего Евстафия, но уже
310 Разыскания о Ефреме Переяславском чатей Ефрема и Евстафия позволило утвердить в науке сразу две гипотезы: 1) использование на Руси титула протопроедр в качестве местного, соответствующего должности главного советника удельного князя (не только киевского); 2) устойчивая зависимость имени святого, изображенного на лицевой стороне буллы, не с владельцем буллы, а с христианским именем его светского сюзерена. Казалось бы, для обеспечения сохранности указанных принципов В. Л. Янин обязан и в дальнейшем подтверждать новыми более убедительными аргументами свои заключения 1957 г. Однако действительность сложилась диаметрально иной. В 1970 г., при издании свода актовых печатей Древней Руси, ученый полностью отрекся от своей прежней атрибуции буллы Ефрема. Побудительной причиной для этого выступили работы А. Поппэ. В них польский исследователь достаточно убедительно доказывал, что Ефрем Переяславский никогда не занимал киевской митрополичьей кафедры, но был лишь титулярным митрополитом Переяславля, а в 90-х гг. XI в. киевская кафедра пустовала. Относительно архангела Михаила, изображенного на булле, А. Поппэ предположил, что он вполне может быть отождествлен с патрональным святым византийского императора Михаила VI (1056— 1057 гг.) или патриарха Михаила Керулария (1043- 1058 гг.), которые правили в период предполагаемого святительства митрополита Ефрема I (1054—1068 гг.)а. Киевский иерарх становился, таким образом, ближайшим советником либо того, либо другого. без титула протопроедр и не со Св. Феодором, а с поясным Арх. Михаилом (Куза, 1977. С. 121-122). Публикация: Куза, 1977. С. 121; Янин, 1998. С. 117, 261, № 406-1, 40г-2. Сопоставление «желнинского Евстафия» с протопроедром Евстафием не бесспорно (Ершевский, 1984. С. 81—82; Янин, 1998. С. 25-26). а Поппэ, 1968. С. 93-94; Янин, 1970. С. 46-47. Заметим, что А. Поппэ, предложив такую идентификацию буллы Ефрема, назвал это объяснение «легким, но двояким» (Поппэ, 1968, С. 94, прим. 43). Ср.: Poppe, 1972. Р. 26, N. 53.
'!./(ть 3. Сюжеты 311 В своем своде В. Л. Янин существенно дополнил ин наблюдения. Он предложил рассматривать буллу І-фрема уже не в сопоставлении с печатью прото- проедра Евстафия, а в соотношении с буллой киев- 1 кого митрополита Феопемпта (упоминается летописью в 1037 и 1039 гг.), у которой изображение на іицевой стороне (Иоанн Предтеча) также противоречит имени владельца7. Среди современных Феопемпту ипастителей и иерархов нет ни одного Иоанна. Разъяснить вопрос В. Л. Янин предложил, обратившись к «типическим особенностям константинопольских патриарших булл»8. Дело в том, что традиционной эмблемой патриархов, начиная с Фотия (877—886 гг.) и кончая Евфимием II (1410—1416 гг.), было изображение на их буллах Богоматери (чаще в рост и с младенцем на руках)9. Исключением была лишь булла Михаила Керулария, одна из разновидностей которой содержит изображение архангела Михаила («личная імблема патриарха»)10, и булла Алексея Студита (1025— 1043 гг.), на которой размещен Иоанн Предтеча, как и у Феопемпта11. «Можем отметить, таким образом, — пишет В. Л. Янин, — полное совпадение изображений на ранних русских митрополичьих печатях и на современных им патриарших буллах. Это совпадение в равной степени наглядно и для буллы Феопемпта, бывшего поставленником Алексея Студита, и для буллы Ефрема, бывшего поставленником Михаила Керулария»12. Яркость и наглядность приведенной аргументации на длительное время закрыла для исследователей вопрос о принадлежности буллы Ефрема. Однако при ближайшем рассмотрении конструкция В. Л. Янина 1970 года оказывается еще более шаткой, чем 1957 года. (1) Прежде всего обращает на себя внимание то, что в принципиальных заключениях о судьбе киевской митрополичьей кафедры в 1092—1096 гг. В. Л. Янин не стал ограничиваться лишь ссылками на А. Поппэ. Он предпринял краткое самостоятельное обследова-
312 Разыскания о Рфреме Переяславском Печати патриархов Алексея Студита (№ 14) и Михаила Керулария (№ 15-16) (№№ и изображения по В. Лорану) ние. Однако при этом предпочел основываться лишь на критике одного летописного известия, согласно которому Ефрем Переяславский возведен на киевскую митрополичью кафедру в 90-е гг. XI в. Это известие он берет из статьи Густынской летописи13. В. Л. Янин с легкостью опроверг сообщение этого компилятивного и практически лишенного авторитета источника, доказав его вторичность и зависимость от поздних митрополичьих списков3. В то же время из поля зрения ученого совершенно выпали другие аналогичные свиде- а В. Л. Янин предположил, что составитель Густынской летописи, обратившись к митрополичьим спискам, где чаше упоминается только один Ефрем, и не зная о существовании Ефрема в 1050-е гг., что не зафиксировано в южных летописях, просто придумал известие о рукоположении Ефрема Переяславского в киевские митрополиты, исходя из именования его митрополитом в статье 1089 г. Кроме сообщения Густынской летописи, «других летописных известий об этом Ефреме» ученый не обнаружил (Янин, 1970. С. 45). Для подкрепления своей позиции В. Л. Янин использовал труды М. Д. Присел- кова, митрополита Макария, Е. Е. Голубинского, Пл. Соколова (Приселков, 1913. С. 133; Макарий, 1995. С. 12—13; Голубинский, 1901. С. 287; Соколов, 1913. С. 53), а также А. Поппэ (Поппэ, 1968. С. 103, 94, прим. 43).
'Ι,/ππΐ! 3. Сюжеты. 313 ісльства, среди которых сообщения Никоновской ле- іониси, Степенной книги и В. Н. Татищева*. Без кри- інки были оставлены известия других косвенных источников. При столь скудной историографии позиция В. Л. Янина 1970 г. выглядит очень зыбкойь. (2) С другой стороны, в самом ядре концепции II Л. Янина — схеме «Алексей/Феопемпт, Миха- IIч/Ефрем» — остается серия неразрешенных вопросов и неразвитых направлений. Для ученого так и осталось неясным, почему патриарх Алексей Студит выбрал в качестве своего патронального святого и разместил на своей булле Иоанна Предтечу, которого затем изобразил на печати и Феопемпт. Однако, например, для французского византиниста В. Лорана, на которого часто ссылался В. Л. Янин, в этом не было никакого секрета14. Алексей Студит был призван на патриарший престол с должности экклезиарха Студийского монастыря, то есть главного блюстителя храма, посвященного Иоанну Предтече13. Этого же святого изображали на своих буллах и сіудийские игумены16. Став патриархом, Алексей просто сохранил на своей печати изображение Иоанна, культу которого посвятил большую часть жизни. Позднее, однако, он построит монастырь ’Αλέξιου где главный храм был посвящен не Иоанну, а Успению Богородицы17. Смыслом создания и дальнейшего существования новой обители станет погребальный культ самого Алексея, которому патриарх придавал очень большое значение^ “ПСРЛ, IX, 116; XXI, 175; Татищев, 1995. С. 103, 104, 109. ’’Отметим, что исследователя в 1957 г. вовсе не смутило указание Η. П. Лихачева на отсутствие в Киеве митрополита во время похорон Всеволода Ярославича (14 апреля 1093 г.), а также позднейшее (1091, 1123, 1222 гг.) именование Ефрема епископом (Янин, 1957. С. 126—128; Лихачев, 1930. С. 13). В 1970 г. эти аргументы В. Л. Янин использовал для доказательства обратного, из чего можно заключить, что анализ текста Густынской летописи представлялся ему решающим (Янин, 1970. С. 45). с Роль посмертного поминовения для патриарха может быть охарактеризована, например, величиной суммы, внесенной им на содержание монастыря, — 25 кентинариев золота (ок. 800 кг). См.: Скабаланович, 1884. С. 374.
314 Разыскания о Ефреме Переяславском При всем этом, даже признав, вслед за В. Л. Яниным, Иоанна Предтечу в качестве «личного патрона патриарха Алексея», мы так и не сможем назвать его образ эмблемой патриархии вообще. Скорее всего, эту роль продолжает выполнять лик Богородицы, и следует предположить, что мы должны обнаружить его и на других, eme не найденных буллах Алексея. На эту мысль наводит замечание Η. П. Лихачева о том, что «патриархи могли иметь для разного употребления две печати»18, что хорошо представлено в сфрагистическом наследии Михаила Керулария. У последнего известны буллы как с изображением Богоматери Одигитрии, так и с Михаилом Архангелом19. Η. П. Лихачев не стал определенно соотносить время существования этих печатей2’1. Однако В. Лоран предложил считать (и это было воспринято последователями), что первая булла использовалась в период до 1054 г., когда Ке- руларий еще был на пути к «церковному самодержавию”, а вторая после, когда ему уже не требовалось стеснять свои личные амбиции21. Предполагалась, таким образом, намеренная смена церковной эмблемы непосредственно после схизмы, что нельзя назвать более чем гипотезой, причем менее вероятной, чем функциональное разделение двух одновременно используемых типов булл. Как Керуларий, так и Алексей Студит были очень состоятельными, богатыми землевладельцами3. Можно задаться вопросом: использовалась ли ими для хозяйственных нужд та же печать, что подвешивалась к постановлениям патриаршего синода? Скорее всего, нет. Однако отсутствие второго типа буллы Алексея заставляет нас пойти на невероятное предположение, что при этом патриархе его личная эмблема стала общецерковной. Но и в этом случае конструкция, предложенная В. Л. Яниным, не приобретает устойчивости. Ведь «если в качестве пат- Добавим, что Михаил Керуларий так же, как и Алексей Студит, заложил свой монастырь — Έννα Ταγματα в окрестностях своей виллы в районе Pege (Πηγη). Для патриархов это вскоре стало традицией. Керуларий, в отличие от Студита, посвятил обитель своему патрональному святому — Михаилу Архангелу (Janin, 1953. Р. 117, № 1°).
'ha іпь 3. Сюжеты. 315 1»<>па патриарха мог быть выбран не тезоименитый ему святой, то, может быть, и митрополит» был сволочен в выборе небесного покровителя11. В самом деле, основываясь на византийском сфра- ілогическом материале, практически невозможно до- i азать наличие системы, согласно которой личный небесный покровитель верховного иерарха изображался на булле священнослужителя ниже рангом. Большинство более или менее древних греческих митрополий имело собственную эмблему, отличную от патриаршей. Например, митрополиты Патр отдавали предпочтение изображению Св. Андрея22, митрополи- іы Смирны — Св. Поликарпу23, а епископы Бурсы — Св. Михаилу24. В то же время для каждого отдельного иерарха сохранялась полная свобода в выборе патронального святого. Покровителем митрополии Филип- нополя, судя по всему, был архангел Михаил, но митрополит Василий в конце XI в. наряду с Михаилом изображает на булле Иоанна Евангелиста, а его наследник — снова только архангела25. Для митрополита Митилены Иоанна (конец XI в.) вполне понятным выглядит размещение на булле Иоанна Предтечи, однако сменивший его Стефан использует уже Св. Феодора26. Митрополит Адрианополя Никифор на рубеже XI—XII вв. изображал на печати Св. Филиппа, а его наследник, тоже Никифор — Св. Петра и Павла27. Как-либо разумно совместить этот калейдоскоп святых с именами константинопольских патриархов невозможно6. На каком тогда основании устанавливается 11 Купранис, 1998. С. 161. Для патриархов в XI в. действительно не существовало никаких определенных правил в выборе эмблемы. Это хорошо представлено на буллах Антиохийских патриархов, см.: Laurent, 1965. Р. 352—360. Например, Феодосий 111 Хрисоверг изображал на печатях Св. Илью, а иногда и Св. Петра (Laurent, 1965. № 1521 — 1524). Изображение Богородицы здесь утвердилось лишь после патриарха Никифора (1079-1080). 11 Примеры булл, где личное имя митрополита отличается от изображенного святого см.: Laurent, 1963. Р. 361—362
316 Разыскания о Ефреме Переяславском эта связь для русских иерархов? Митрополит Георгии изображал на буллах своего патрона Св. Георгия3, а на булле, приписываемой В. Л. Яниным митрополиту Иоанну III (1090—1091), изображен Св. Иоанн в святительских ризах28. Почему же тогда следует видеть в изображении на лицевой стороне буллы Феопемпта не указание на то, что он сам имеет отношение к Студийскому монастырю, а изысканное почтение перед патриархом лично?ь Ведь известно, что при Алексее Студите именно из Студийского монастыря предпочитали выводить новых архиереев. Ктому же можно учесть и гипотезу А. А. Купраниса, предложившего объяснять изображение Предтечи на булле Феопемпта тем, что на митрополию его посвящали «рукой святого Ивана», хранящейся в Константинополе29. Для Ефрема Переяславского особое отношение к культу Архангела Михаила фиксируется в источниках гораздо более достоверно. Во-первых, Ефрем Переяславский — скопец, то есть, согласно представлениям XI в., «яко ангел»®. Этот образный ряд фиксируется уже в ктиторском уставе Михаила Атталиота, который основал монастырь в 1077 г. специально для скопцов31. Устав особенно подчеркивал, что монахи этой обители букваль¬ но 494 — митрополит Кесарей Палестинской Авраамий со Св. Димитрием (Лихачев, 1991. С. 97-98, таб. LXII, № 13)), 240 (№ 337 — Анкирский митрополит Михаил со Св. Климентом), 243 (№ 341 — Анкирский митрополит Никита со Св. Василием), 251 (№ 352 — митрополит Кизика Феофан со Св. Василием), 263 (№ 368 — митрополит Сард Иоанн со Св. Михаилом), 285 (№ 394 — митрополит Никеи Косьма со Св. Михаилом) и др. Все упомянутые буллы относятся к XI — началу XII в. Ср.: Купранис, 1998. С. 161. а Laurent, 1963. Р. 603-604, № 784, 785; Янин, 1970. С. 47-48, 174, № 43 (3 экземпляра). Здесь Св. Георгий изображен в полный рост с копьем в правой и щитом в левой руке. ь Любопытно, что использование на монетах патрональных святых до 1081 г. известно лишь дважды: императоры Александр (912-913) и Михаил IV (1034-1041). См.: Pritsak, 1998. Р. 82.
'Itн nib 3. Сюжеты. 317 но уподоблены бесполым небесным силам, возглавляемым архистратигом Михаилом32. Во-вторых, Ефрем был поставлен в Переяславль, ii наследственную отчину Всеволдовичей, в среде ко- іорых архангельский культ был особенно распространен. В 1070 г. Всеволод Ярославич начал строительство Михайловского собора в Выдубицах, освященного к І0К8 г.а А в Переяславль в середине 80-х гг. XI в. ни и направлен княжить Ростислав (Михаил) Всевол- пович, при котором Ефрем освятил в 1089 г. свой Михайловский соборь. Третьим косвенным свидетельством приверженнос- III Ефрема архангельскому культу может служить использование серафимов на митрополичьих буллах «дьні (локо» в 90-е гг. XI в. Эта ассоциация подробно будет рассматриваться ниже, но уже здесь можно указать на бесспорно фиксируемые в русском сфрагистичес- ком материале конца XI в. поиски киевской митрополичьей эмблемы, в качестве которой мог предла- іаться, особенно при Всеволоде Ярославиче, Михаил Архангел0. То есть, признав особую роль Ефрема Пе- “ Все архангельские храмы, возведенные в XI в. на Руси, в той или иной мере относятся к деятельности Всеволдовичей: Вы- дубицкий, Переяславский, «Остерская божница» (скорее всего, она относится к 1098 г. (Макаренко, 1916. С. 403), но существуют датировки в промежутке между 1120 и 1152 гг.). Список храмов Михаила, возведенных в Древней Руси, примечателен сам по себе. См.: Вздорнов, 1971. С. 159, прим. 12. ь Христианским именем Ростислава должно было быть — Михаил, что можно заключить не только из строительства Вы- дубицкого и Переяславского храмов (Розанов, 1929. С. 618; Куза, 1977. С. 123, прим. 13; Янин, 1998. С. 26; Назаренко, 2001. С. 593, прим. 3). с Янин, 1970. С. 82. Возможны и другие ассоциации Ефрема Переяславского с Михаилом Архангелом, уже в отношении перенесения мощей Николая Мирликийского в Бари, невдалеке от которого находилось знаменитое и почитаемое святилище Михаила Архангела в Монте-Гаргано (Reau, 1956. Р. 44; Reau, 1958. Р. 977). Созданная не позднее конца VI в. (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 122), эта обитель была на
318 Разыскания о Ефреме Переяславском реяславского в русской церковной иерархии, можно не только не противоречить источникам, но даже приобрести дополнительные аргументы для атрибуции сфрагистического материала. Сюда же могут быть прибавлены переигрывания имен Ефрем и Михаил в известиях о приобретении Печерским монастырем Студийского устава. А также такие не бесспорные, но очевидные для В. Л. Янина аргументы, как христианское имя киевского князя Святополка (1093—1113) и императора Михаила VII Дуки (1073-1078), при котором, по некоторым предположениям, Ефрем стал митрополитом Переяславским. Отметим также, что и император Никифор Во- Западе олицетворением архангельской славы. Для конца XI в. источники фиксируют неизменное посещение Монте-Гаргано приезжавшими в Бари властителями, священнослужителями и рядовыми паломниками (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 299-310). Есть указания, что празднование Св. Михаила в христианской церкви длительное время совершалось лишь 8 мая (!), в воспоминание об освящении пещерной церкви на Монте-Гаргано, и 29 сентября в память об освящении базилики Арх. Михаила на Via Salaria в пригороде Рима (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 99). Примечательно, что легенда утверждает, что Михаил посетил гору Гаргано 8 мая 492 г., то есть в 6000 г. от Сотворения Мира, а праздник Перенесения мощей был учрежден на Руси Ефремом 9 мая 1092 (6600) г. Путаница 8-9 мая характерна и для месяцесловов Юга Италии (Delehaye, 1902. Col. 671-672, 40-41). При этом именно в Архангельском Евангелии 1092 г. внезапно возникает латинская память Арх. Михаила 29 сентября (л. 132об.), уникальная для славянских миней. Известен ешс только один случай указания на эту память в славянском источнике — значительно позже в «Драгановом Евангелии» (Архангельское Евангелие, 1997. С. 306; Лосева, 2001(1). С. 20, 29). Образный круг можно закончить чудом архангела Михаила в монастыре Дохиаре на Афоне, где он извлек из воды утонувшего отрока и перенес его на алтарь храма Св. Николая. Позднее в этом монастыре была выстроена церковь Михаила, у которой храм Николая стал притвором. См.: Денисов, 1996. С. 42—49. Ближайшее рассмотрение чудесных обстоятельств указывает на их прямое тематическое подобие с позднейшими «русскими» чудесами Св. Николая (чудо о детище (тема утоп- шего), чудо о половчине (тема о возвращении золота)).
'I /i ть 3. Сюжеты. 319 іііниат (1078—1081) до занятия трона использовал на іц іиах изображение Михаила Архангела33. 11слагаем, что этот список приведенных ассоциаций iннісе весом, чем обычная идентичность патрональных < пятых. Если выбор патрона был прерогативой вла- ісмьца буллы, то причиной здесь должно было служить иг только и не столько тезоименитство, но целый i омплекс обстоятельств личной биографии. В частности, для Ефрема Переяславского связь с Михаилом Архангелом выглядит несравненно более наглядной, нежели для Ефрема І-го. (3) Другую сторону проблемы составляет титулатура и надел ьца буллы Ефрема — протопроедр. Давно было οι мечено, что этот титул встречается как на буллах i ражданских лиц, так и священнослужителей. Г. Шлюм- перже, анализируя светские печати, пришел к выводу, •но протопроедры составляли некий «неофициальный совет при императоре» и, соответственно, принадлежали к числу «высших придворных чинов»". I» А. Панченко указывал аналогию протопроедру в ів.інии «вице-президент»6. В свою очередь, В. Лоран, разбирая буллы церковных иерархов, заключил, что •духовные протопроедры были членами подобного совета при патриархе», а сам их титул был сокращением іюлее пышного «протопроедр протосинкеллов», то есть пыл тождествен синкеллус. Во всех случаях, по мнению * В. il Schlumberger, 1884. рр. 571—572. Используется терминология В. Л. Янина (Янин, 1970. С. 45). ь Панченко, 1903. Таб. IX, № 135. Только с XIII в. проедрами стали называть епископов, занимающих сразу несколько кафедр (Лихачев, 1991. С. 100). 1 Laurent, 1963. Р. 148, 295; Laurent, 1965. Р. 115, 320, 513; Янин, 1970. С. 45—46. Заметим, что документы константинопольской патриархии жестко разграничивают протопроед- ров, которых пишут ранее других, от протосинкеллов, которые следуют за протопроед рам и. См., например: Grumel, 1947. Р. 34 (№ 926 от 21 марта 1082 г.), 52 (№ 963 от 15 мая 1092 г.). Ср.: Oikonomides, 1976. Р. 68—71. В то же время отличие проедра от протопроедра выглядит менее значитель-
320 Разысканкя о Ефреме Переяславі /1' * В. Л. Янина, его следует переводить на русский к.»» «советник»34. Особое подтверждение тому он находиі в типологии буллы Ефрема: «На ней изображен н< патрональный святой владельца печати и не обобщен ная церковная эмблема, а архангел, имя котором» могло бы указывать на то высшее лицо, советником, протопроедром которого был владелец печати. Дня киевского митрополита таким высшим лицом мог бы 11. либо константинопольский патриарх, либо киевски и князь»3\ Таким образом, предполагается, что митро полит Ефрем I принадлежал к ближайшему окружению патриарха Керулария, но был сослан в удаленную епархию, расположенную в государстве, которое лиин. недавно вело военные действия против Византии и вслед за тем, возможно, предприняло попытку авто кефальной организации своей церкви. Очевидно, что такая ситуация очень проблематична, но будем счита н, ее допустимой. В. Л. Янин отмахивается от указания В. Лорана на отсутствие сведений об использовании титула про топроедр ранее 1070-х гг. Свою позицию ученый ра л. ясняет тем, что, допустив отсутствие протопроедроп в 1050-е гг., мы вообще не имеем возможности аг рибутировать буллу Ефрема, ибо «маловероятным представляется» употребление этого титула после 1092 г., «когда реформой Алексея Комнина была лик видирована гипертрофированная титулатура предшест вующего периода»36. То есть предполагается, что нсі возможности приписать печать Ефрему Переяслав скому, чье гипотетическое замещение киевской ка федры В. Л. Янин допускал после 1092 г., а не после смерти Иоанна III в первой половине 1091 г.: в 1092 і. ным. Митрополит Гераклеи Феофил упоминается в сино дальном постановлении оба раза на почетном первом месте, но 20 марта 1082 г. как проедр (за ним следует протопроедр Михаил Никомедийский), а 21 марта 1082 г. как протопроедр (за ним следует протосинкелл Никита Анкирский) (Grume), 1947. P. 34-35, № 925, 926). Ср.: Скабаланович, 1884. С. 152; Beck, 1966. Р. И, п. 52; Купранис, 1998. С. 164-165.
Ί,/ι ть 3. Сюжеты. 321 іи i’ протопроедры лишились своих титулов. Соответ- I i пенно, первым случаем использования этого титула -піняется именно булла Ефрема, Ефрема 1а. Из этого • ііедует естественный вывод, что, согласно имеющим- I и данным, несмотря на то что проедр был первона- ч.ніыіо светским титулом, протопроедр впервые встречается в церковной титулатуре, причем среди священнослужителей фиксируется ранее, чем титул проедр. Пожалуй, большую путаницу представить трудно. В то i е время ход рассуждений следует именно в этом направлении. Отдаленным союзником здесь выступил В. Лоран, который, вслед за Η. П. Лихачевым, считал буллу I фрсма более уместной в конце XI в., но однозначно аірибутировать ее не решился11. Основной посылкой /нія осторожности французского ученого был спор о i іпулатуре Ефрема Переяславского. Среди его источников преобладали сторонники версии о том, что г невский митрополит Ефрем в 1090-х гг. не существовал (Е. Е. Голубинский, Н. Баумгартен), а другая сторона была представлена лишь малоубедительной i гатьей В. Л. Янина за 1957 г.37 Выбор осторожной позиции из опубликованного к тому времени труда II. П. Лихачева для В. Лорана был предрешен. Основываясь на неуверенной позиции предшественников, В. Л. Янин предложил считать гибкой нижнюю границу бытования титула протопроедр при аб- “ Есть и другая булла протопроедра, которая предполагается существовавшей при Михаиле Керуларий, — она принадлежит Иоанну Ксифилину, которого В. Лоран сопоставил с будущим патриархом. В этом случае печать можно отнести к 1047—1054 гг., но существует ее датировка и периодом около 1082 г., а у Η. П. Лихачева она приписана к XII в. (Лихачев, 1991. С. 125, таб. LXV, № 7; Laurent, 1952. Р. 162— 163, № 313). Следует упомянуть еще буллу протопроедра Василия, которая по типологическим особенностям относится к X в. (Laurent, 1952. Р. 100, № 187). 11 Laurent, 1963. Р. 602. В нумерации булла Ефрема (№ 783) стоит ранее буллы митрополита Георгия (№№ 784, 785), хотя точной датировки В. Лоран не использует.
322 Разыскания о Ефреме Переяславском солютной жесткости верхней — 1092 г. Однако, фор мулируя свою позицию исключительно в рамках вопроса о булле Ефрема, ученый впал в глубокое противоречие как с собственными исследованиями но другим сфрагистическим памятникам, так и с работами своих коллег. История титула проедр уходит в X в. (963 г.)'. Однако следующая стадия его развития — протопроедр — впервые упоминается в источниках лишь с 1068 г? «Едва ли не первым» протопроедром был Никифор Вотаниат, будущий император38, а другим - Константин, родственник Алексея Комнинас. Этот титул занимал в византийской придворной иерархии промежуточное положение между проедром, тем, который был «выше всех чинов синклита», то есть значительной части гражданских и военных чинов39, и куропалатом, который замещали, пожалуй, лишь представители императорской фамилии0. Первона чально он был одним из самых почетных придворных титулов, его даровали лишь представителям ближайшего окружения василевса40. Однако упадок империи и частая смена властителей вскоре серьезно обесцс нили значение придворной титулатуры. К рубежу 1070—1080-е гг. число протопроедров особенно воз росло, и этот титул приобрел практически каждый глава администрации крупной провинции^ К тому же а Впервые упоминается в 963 г. при Никифоре Фоке (Diehl, 1924. Р. 105; Беляев, 1893. С. 14 (прим.1), 28 (прим.1), 59. 64 (прим. 2); Лихачев, 1991. С. 89; Соколова, 1983. С. 84-85). ь Лихачев, 1991. С. 100, прим. 7. В. Лоран пишет, что про топроедры появились к 1060-м гг.: «vers 1060» (Laurent, 1963. Р. ХХХ111). c Лихачев, 1991. C. 150—151, таб. LXVII, № 14. Константин стал протопроедром в конце 1071 г. (Лихачев, 1991. С. 150 151, прим. 8). “Diehl, 1924. Р. 114; Schlumberger, 1884. Р. 571-572; Анни, прим. 381. О титуле куропалата см.: Martroye, 1924. Р. 79-84. С ХИ в. появляются уже протокуропалаты (Лихачев, 1991. С. 93). е Diehl, 1924. Р. 116. При Михаиле VII протопроедром был Иосиф Тарханиот, наместник Антиохии, под 1078 г. Никифор
Ή ’>//> 3. Сюжеты. 323 и 1071 г. был пожалован первый духовный протопро- I /ір, которым, по мнению В. Лорана, стал митрополит i іі/іы и синкелл Иоанн41. Именно в это время, надо полагать, термин «протопроедр» в смысле «управи- ι<··ιι>», «управляющий», «советник» был заимствован и и .i Руси, где приобрел статус «заместителя князя», наместника». Так он представлен у протопроедра Ев- - і.іфия, которого, напомним, В. Л. Янин отождествлял ( посадником Завидом42. Исходя из анализа имеющегося сфрагистического материала, В. Лоран в 1963 г. предположил, что к 1092 г. («cela avant 1092», «vers 1092») титул протоп- Iіоецр постепенно выходит из употребления, что можно i низать с предполагаемой реформой Алексея Комнина по сокращению разросшейся придворной титулатуры J. В следующем томе своего свода (1965 г.) французский ученый становится более осторожным в формулиров- I ах — «приблизительно ранее 1094 года» («avant 1094 environ»)^. Разбирая исключительно буллы церковных протопроедров, среди которых действительно ни одна пс выходит за рамки 1071 — 1090-е гг.а, В. Лоран ограничивает их существование реформой Алексея Комнина, коснувшейся, надо полагать, только светской штулатуры. Присоединяясь к В. Лорану в определении нижней границы существования титула протопроедр Basilakes, назван протопроед ром и наместником в Диррахии, а в Болгарии протопроедром был Иоанн (Schlumberger, 1884. рр. 104, 240-241, 311). 11 В. Лоран упоминает пять духовных протопроедров: Laurent, 1963. Р. 295—296 (№ 407, митрополит Сиды Иоанн, ок. 1071 г.), 402 (№ 541, Антиохийский протопроедр Стефан, 1070- е гг.), 602 (№ 783, Ефрем митрополит Росии); Laurent, 1965. Р. 114—115 (№ 1196, игумен Студийского монастыря Косьма, середина 1070-х гг.), 320 (№ 1492, архиепископ Болгарский Иоанн, 1080-е гг.). Ср.: Laurent, 1930. Р. 589, № 3 (Иоанн Болгарский); Laurent, 1931. Р. 800 (игумен Косьма). Отметим, что вопрос о существовании церковного титула протопроедр и его сочетании с синкеллом нельзя назвать окончательно решенным.
324 Разыскания о Ефреме Переяславском (1060-е гг.), другие исследователи верхнюю границу располагают иначе — в пределах первой половины XII в.а Эти рамки (1060-е гг. — середина XII в.) были предложены еще Ш. Дилем, который посвятил про- едрам и протопроедрам специальную работу в 1924 г? На настоящий момент времени такая датировка может считаться общепризнанной0. Ее использовали даже сторонники более ранней датировки буллы Ефрема, создавая тем самым забавное противоречие^ Обращение к сфрагистическому материалу, а также имперской документации 1080—1090-х гг. позволяет сделать заключение об исключительном распространении титула протопроедр в это время6. Его носят как а К концу XI — началу XII в. относил буллу протопроедрисы Ирины Η. П. Лихачев (Лихачев, 1991. С. 89, таб. LXI, № 14). А буллу протопроедрисы Зои Радинос Г. Шлюмберже датировал даже XIII в. (Schlumberger, 1884. Р. 573). Проедрисой (прото проед ри сой) Η. П. Лихачев считал дочь или жену про- едра (протопроедра) (Лихачев, 1991. С. 165). Другие примеры более поздней, чем XI в., датировки булл см.: Laurent, 1952. Р. 71 (№ 121, 122); Laurent, 1930. Р. 590. b Diehl, 1924. Р. 117. Это видно и из материалов, не использованных III. Дилем. Например, существует точно датированное синодальное постановление от 19 ноября 1145 г., где упоминается протопроедр Иоанн Smeniotes (Grumei, 1947. Р. 93—95, № 1019). Около этого же времени писала и Анна Комнина, которая без каких-либо объяснений употребляет титул протопроедр, причем в контексте его особой значимости: «протопроедр и катепан титулов Константин» сопровождает послание Алексея Комнина к Генриху IV зимой 1081-82 гг. (Анна. С. 135). с Oikonomides, 1976. Р. 68; Nesbitt, 1990. Р. 92; Stavrakos, 1990. Р. 44; Лихачев, 1991. С. 89, 100-101, 125; Соколова, 1983. С. 85. Даже А. Поппэ предпочел очень гибкую и осторожную формулировку: титул протопроедр «с началом эпохи Комн и- нов исчезает» (Поппэ, 1968. С. 94, прим. 43). d Например, В. Л. Янин в 1998 г. буллу протопроедра Иоанна атрибутировал киевскому митрополиту Иоанну IV, чью деятельность относил к 1164-1166 гг. (Янин, 1998. С. 28, 119, 261, № 50а). Ср.: Лихачев, 1930. С. 12; Янин, 1970. С. 50-53, 175, № 50. е На патриаршем синоде 15 мая 1092 г. присутствовало 2 протопроедра, а 21 марта 1082 г. — шесть (Grumel, 1947. Р. 34,
3. Сюжеты. 325 высшие церковные иерархи и гражданские чины Ви- ілнтии, так и русские княжеские «наместники». Именно к этому периоду, а не к наиболее отдаленным и i іінотетическим временам, следует относить исполь- ювание буллы Ефрема, «протопроедра и митрополита І’осии». Ефрем Переяславский, занявший киевскую кафедру уже в 1091 г., мог носить греческий титул в указанных В. Лораном рамках — до 1092—1094 гг. Однако столь же допустимо рассматривать его в рамках «русской иерархии»: наделение митрополита некоторыми светскими функциями в условиях примечательной церковно-политической ситуации 90-х гг. XI в. представ- ниется и возможным и уместным. § 2. БУЛЛЫ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ АРХАНГЕЛА МИХАИЛА Ценным дополнением к предложенной атрибуции могут служить наблюдения над архангельской иконографией буллы Ефрема, а также символическими возможностями культа Архистратига Михаила. Прежде всего, внимание привлекает редкое для сфрагистических памятников X—XII вв. сочетание 52, № 926, 963). Ср.: Oikonomides, 1976. Р. 68-72. По нашим подсчетам, всего сейчас опубликовано 49 булл протопроедров. Наши заключения строятся на обследовании 32-х: Schlumberger, 1884. Р. 571—575; Laurent, 1930. Р. 589—592; Laurent, 1931. Р. 782, 800; Laurent, 1952. № 121, 122, 187, 196, 198, 235, 313; Laurent, 1965. P. 513; Янин, 1970. С. 174, 182, № 42, 72-73; Stavrakos, 1990. P. 43—44, 46; Nesbitt, 1990. P. 91- 92, № 26; Лихачев, 1991. С. 89, 100, 125, 150-151; Янин, 1998. С. 122, № 72-73. Недоступными остались: Laurent V. Les sceaux byzantins du Medaillier Vatican. Vatican, 1962. P. 48— 49, 111 — 112, № 63, 110; Zacos G., Veglery A. Byzantine Lead seals. Basel, 1972. Vol. 1, part 3. № 2689, 2692 bis, 2693, 2701, 2704, 2705; Seibt W. Die byzantinischen Bleisiegel in Osterreich. Teil 1. Wien, 1978. № 36, 81, 159, 160, 161; Oikonomides N. A Collection of dated byzantine lead seals. Washington, 1986. P. 95-97, № 98, 99.
326 Разыскания о Ефреме Переяславском Печати Святополка Изяславича (вверху — Янин, Гайдуков, 1998. С. 260, № 37; внизу - Янин, 1970. С. 252, № 37) особенностей изображения Архангела на булле Ефрема. Михаил представлен здесь в полный рост с копьем («жезлом») в правой и сферой («державой») в левой руке. На нем короткие военные одежды, возможно далматика и доспехи, а также сапоги. Несмотря на плохую сохранность буллы Ефрема, эти признаки наблюдаются на ней со всей очевидностью3. Наиболее распространенным на византийских (и русских) буллах X—XII вв. было поясное изображение Михаила45. Если же Архистратига представляли в полный рост, что стало встречаться чаще с середины XI в., то обычно в длинных одеждах, хитоне или тунике46. И в том и в другом случае в руках у него Незаметной остается сфера в левой руке, но принципы византийской иконографии при подобном положении рук иного не предполагают. Левая рука может быть опущена и придерживать ножны, но если она поднята, то сфера для нее обязательна. Далматика заметна сама по себе, а доспехи можно предположить по перевязи, читаемой у правого бока Михаила.
'idi fiib 3. Сюжеты. 327 Печать Михаила Ангела, деспота Эпира (внизу) и печать военачальника (вверху) [Schlumberger, 1884. Р. 426, 725] находились царские инсигнии (скипетр (жезл, лаба- рум) и держава (сфера, зерцало)). В XI в. лишь на печатях из Малой Азии встречается Михаил с мечом в правой руке и левой придерживающей ножныа. Такой архангел (Хониат) обычно нес на себе военную (а не царскую) одежду, короткую далматику и/или доспехи47. Эти печати принадлежали исключительно гражданским лицам. На булле Ефрема мы наблюдаем некую переходную стадию, когда малоазийские короткие военные одежды архангела дополняются царскими инсигниями. Можно сказать, что перед нами «царственный воин». Этот сфрагистический тип представлен очень ограниченным числом памятников. Впервые он встречается в конце X в. на булле Романа Склира, который и позже отдавал предпочтение архангельскому культу: на его печатях представлены практически все типы изображений Михаила — как поясного, так и в рость. а Единственное исключение — булла Никифора Вотаниата, когда он еще не стал императором, но был дукой Эллады (Лихачев, 1991. С. 99, таб. LXIII, № 2). ь Лихачев, 1991. С. 85-86, таб. LXI, № 9. Здесь, скорее всего, архангел представлен только в далматике, но без доспехов.
328 Разыскания, о Ефреме Переяславском Далее хронологически следуют несколько чрезвычайно плохо сохранившихся и почти недоступных для иконографического анализа булл: Никейского митрополита Косьмьг1, архиепископа Гареллы Феодора6 и епископа Ададыс. Все они могут быть условно датированы первой половиной — серединой XI в. К ним примыкает печать константинопольского монастыря Св. Михаила «Состенион» (Σωσθενιω — Sos- thenion)d, которая могла использоваться в течение всего XI в.е, но по грубости гравировки более подходит к его первой половине. Печать монастыря Арх. Михаила «Состенион» (No и изображение по В. Лорану) Ср.: Лихачев, 1991. С. 103—104. а Laurent, 1963. Р. 285, № 394; Laurent, Planches, 1965. Pl. 53. Это единственная из перечисленных трех булл, которая более или менее твердо датируется второй четвертью XI в. Она сохранилась несколько лучше, в изображении у Михаила можно обнаружить плащ. b Laurent, 1963. Р. 655, № 843; Laurent, Planches, 1965. Pl. 115. Датировка буллы связана с ее ужасающе плохим состоянием: более чем условно XI—XII вв. На изображении не видно плаща, но образ Михаила более сопоставим с буллой епископа Адады, чем никейской. с Laurent, 1963. Р. 405, № 545; Laurent, Planches, 1965. Pl. 74. Приблизительная датировка — середина XI в. Вероятно, Михаил здесь изображен в плаще. d Janin, 1953. P. 359-362, № 21°. Монастырь основан в Ѵ-ѴІ вв. е Laurent, 1965. Р. 111-112, № 1193; Laurent, Planches, 1965. PL 151, № 1193. Для монастырских печатей изображение Михаила Архангела в полный рост — явление исключительное. Здесь преобладали поясные изображения, причем эта черта была характерна для булл наиболее влиятельных обителей (Laurent, 1963. Р. 148-149, 160-161, № 1225, 1238).
'h/ί ть 3. Сюжеты. 329 В связи с наилучшей сохранностью булла Состениона ііунет использована для характеристики всей группы, которую можно назвать «ранней». Решительное улучшение изображения наблюдается ил печати патриарха Михаила Керулария. Архангел ідссь оживает и теряет статику. Перед нами работа нс только другого качества, но нового типа, получившего распространение уже во второй половине XI в. Именно Керулариев динамичный и более «человечный» Михаил является характерным для другой, ■ поздней» группы, в которую входят буллы протопроедра и катепана фемы Optimates (Никомедия) Леона, которую Г. Шлюмберже условно датировал «эпохой Комнинов»48, и Олега Святославича, периода его княжения в Тмутаракани (1083—1094 гг.)а. К ним может быть присоединена булла митрополита Лаодикейского Михаила, чья деятельность фиксируется в источниках с 1071 до 1092 г.ь, но в этом придется исходить лишь из описания В. Лоранас. а Soloviev, 1961. Р. 237-244; Янин, 1965. С. 16-25; Янин, 1970. С. 26-29. Печати Олега см.: Янин, 1970. С. 171, 251, № 29; Берг, 1983. С. 42; Янин, 1998. С. 260, № 29а. На второй печати (№ 29а) Олег назван лишь «архонтом Томатархи», в то время как на первой «архонтом Матрахи, Зихии и всей Хазарии». Публикатор второй печати Д. Я. Берг считает, что она относится к кратким периодам владения Олегом Тмутараканью весной—летом 1078 и с конца 1078 по 1079 гг., а первая печать — к периоду 1083-1094 гг. (Берг, 1983. С. 46- 47). Скорее всего, столь жесткое разграничение бытования этих булл неоправданно. Вероятно, обе они относятся к периоду 1083—1094 гг., но вторая использовалась ранее первой. b Grumel, 1947. Р. 23-24, 34-36, 55-56, № 900, 926, 927, 967. Удивительно, но это именно тот митрополит Михаил, который, по предположению Н. Н. Казанского и А. Н. Кирпичникова, сменил Лаодикейского митрополита Леона, ставшего Переяславским митрополитом и чья печать найдена в Старой Ладоге (Казанский, Кирпичников, 1998. С. 82; Казанский, Кирпичников, 19986. С. 120-121). с Laurent, 1963. рр. 392-393, № 531. Ее фотография и прорисовка остались для нас недоступными. Однако очевидно, что эта булла выделяется из комплекса печатей провинциальных
330 Разыскания о Рфреме Переяславском 'сшяаооа ЛУОЮй'тр /тадшэх /ВООЯЛ (МА> лрйесаѵряА (Тойй jungi ώ?/ Печати Олега Святославича (вверху (№ 29а) и в центре (№ 29); №№ по В. Л. Янину) и печать протопроедра Леона (внизу; Schlumberger, 1884. Р. 245) Завершает ряд булла Ефрема, которая действительно практически идентична (с учетом плохой сохранности) той печати Керулария, на которой изображен Михаил. Незначительным отличием является плащ (сагий), который у Ефрема не читается, а также жезл, который у Ефрема более походит на копье. Однако исключительная по качеству гравировка буллы Керулария соседствует во второй четверти — середине XI в. с более простыми и грубыми изображениями «ранней» группы. Вполне объяснимо, почему печать патриарха выделялась из булл других архиереев, но каким образом к ней может примыкать булла из отдаленной митрополии, булла Ефрема, которая по качеству изо¬ наместников (Олег и Леон): на оборотной стороне она имеет изображение Богоматери, вокруг которой и располагается надпись.
'C< пп> 3. Сюжеты. 331 иражения несомненно превосходит, например, печать i и и келла и митрополита Никеи? Более уместным выглядит рассмотрение буллы Ефрема в рамках 1080—1090-х гг., рядом с протопроедром Неоном и князем-наместником Олегом. Здесь она не противостоит современникам, но находится в кругу однотипных памятников. Причем не только иконо- ірафически. Даже во «владельческом» смысле, как о i мечено выше, Ефрема вполне можно рассматривать рядом со светским протопроедром и провинциальным наместником. Примечательно также, что из этой группы лишь одна булла содержит изображение тезоименного святого владельца. Полагаем, что логика подобных сопоставлений вы- I нядит решительно более стройной, чем при изыскании возможностей связать Ефрема 1 с синклитом патриарха Михаила Керулария и/или императорским советом Михаила VI Стратиотика (1056—1057 гг.). Иконографические наблюдения, пожалуй, не смогут быть представлены в качестве отдельного аргумента но атрибуции, но в сочетании с высказанным выше значительно оживляют картину. Причем напрашиваются выводы не только о характеристике деятельности святителя Ефрема, замещавшего киевскую кафедру в начале 1090-х гг., но и о его личности. Примечательно, например, что все владельцы булл из «ранней» или «поздней» группы имеют ту или иную, непосредственную или гипотетическую связь с малоазийскими провинциями Византии. Ефрем Переяславский не останется исключением, если вспомнить Никоновскую летопись с митрополичьим «градом Милитин», который очень напоминает названия городов на о. Лесбос и в Малой Армении49, а также особое почтение к ма- лоазийским культам (Св. Николай, который перенесся из Ликии в Апулию, как когда-то Михаил)3 и ран- 3 Особенно чтился Михаил Архангел в Малой Азии — во Фракии и Ликии, где произошло чудо в Хонех, около г. Колоссы. В раннесредневековой Западной Европе было лишь два наиболее значительных центра культа Михаила Архангела:
332 Разыскания о Ефреме Переяславском Церковь Св. Николая Чудотворца в Мирах Ликийских (слева - реконструкция Р. Краутхаимера, справа — К. Манго) [Krautheimer, 1965. Р. 203; Mango, 1976. Р. 168] нехристианской традиции в архитектуре (храм Николая в Мирах очень напоминает Михайловский собор Переяславля)*. Монте-Гаргано в Апулии и Мон-Сен-Мишель в Нормандии (Вздорнов, 1971. С. 159; Добиаш-Рождественская, 1917. С. 99-122; Добиаш-Рождественская, 1924. С. 31-32; Reau, 1956. Р. 44-46). Признанным центром культа Св. Николая для всего средневековья был Бари, столица Апулии (Jones, 1963. Р. 2—3). Очень примечательно, что Ефрем Переяславский обращается в кругу образности двух апулийских культов общеевропейского значения. Отметим также прямую и давно отмеченную параллель между событием прибытия мощей Св. Николая в Бари (1087 г.) и посещением Арх. Михаилом горы в Монте-Гаргано (492 г.) (Reau, 1956. Р. 44; Reau, 1958. Р. 977). Причем из Бари частица мощей Николая (палец) уже в 1093 г. была доставлена во Францию (Reau, 1958. Р. 978), что свидетельствует и о скорости распространения культа. О связи Николая Пинарского с культом Арх. Михаила см.: CiofTari, 1987. Р. 31-32. Храм Св. Николая построен предположительно в VIII в., но могила Св. Николая относится уже к концу VI в. Церковь перестраивалась и ремонтировалась в период расцвета культа Св. Николая в X в., затем в 1043 г., в XII в. и российским правительством в 1862 г. (Rott, 1908. S. 325—341; Millingen A. van, 1912. Р. 6; Krautheimer, 1965. Р. 202-204; Mango, 1976. Р. 172). Считается, что для сопоставления с ней наиболее
Ч.й нп> 3. Сюжеты. 333 § 3. БУЛЛЫ С ИЗОБРАЖЕНИЕМ СЕРАФИМА На своеобразие деятельности киевской митрополии и 1090-е гг. указывает и комплекс других сфрагисти- меских памятников. Это буллы с кириллической надписью «дкн'к слово» и изображением шестикрылого серафима*. Первым основательно обследовал весь комплекс печатей с надписью «дмгЬ слово» В. Л. Янин. При этом его особое внимание привлекла булла, на лицевой i тороне которой была изображена Богоматерь «Нерушимая стена» (№ 92 по В. Л. Янину)ь. Ученый обоснованно предположил, что она должна быть атрибутирована одному из киевских митрополитов. Богородица стала использоваться в качестве символа Русской Церкви начиная с митрополита Николая (предположительно, 1097—1104 гг.), а следовательно, эта булла могла появиться «не ранее рубежа XI—XII вв., так как на митрополичьей печати Иоанна III (1089— 1091 гг.) никакой общецерковной эмблемы еще нет». уместна небольшая церковь Св. Климента (X в.) в Анкаре (Krautheimer, 1965. Р. 203). Примечательно, что храм в Мирах (Св. Николая), как и Переяславский (Арх. Михаила), имел яркую центрическую композицию и доминирующий над боковыми центральный неф, характерные трехчастные арки и гранчатую апсиду, причем новые пристройки прирастали к храму с юго-востока, как в том, так и в другом случае. Ср.: Раппопорт, 1979. С. 31; Раппопорт, 1982. С. 32—33; Krautheimer, 1965. Р. 203; Mango, 1976. Р. 168. а Литаврин, Янин, 1970. С. 45; Янин, 1970. С. 82, 88-91. Публикация печатей: Лихачев, 1930. С. 25, 279; Янин, 1970. С. 185-186, 257, № 88-91; Янин, 1998. С. 40, 124, 263, № 90а, 91а, 916 (=88—2). Все печати происходят из Киева или его окрестностей. Булла № 916, возможно, является отпечатком с той же матрицы, что № 88, которая уже представлена двумя экземплярами и может считаться наиболее распространенной. Таким образом, всего сейчас известно восемь печатей от четырех матриц. ьЯнин, 1970. С. 186, 257, № 92. Булла с Богоматерью была найдена в Старой Ладоге.
334 Разыскания о Ефреме Переяславском Печати «дыгк слово» с изображением Серафима (№№ по В. Л. Янину) Все предшественники митрополита Николая использовали на своих буллах образы патрональных святых, а поиски общецерковного «символа начинаются не ранее 90-х гг. XI в.»50. В том же контексте В. Л. Янин предложил рассматривать и «буллы с изображением шестикрылого ангела (№ 88—91)»а. Их бытование ученый связал а Мы предпочитаем называть шестикрылого ангела, изображенного на буллах, серафимом прежде всего потому, что, на наш взгляд, «иконографическое смешение» образов херувима и серафима («литургические серафимо-херувимы»), характерное для более позднего времени, в XI в. еще не наблюдалось столь явно. См.: Щенникова, 1994. С. 182-183; Щенникова, 1999. С. 72-75. Серафим (шестикрылый) наглядно отличается от херувима (многоочего) в росписи Софии Киевской (Ай- налов, Редина, 1889. С. 98-99). Подобные различия можно обнаружить на оборотной стороне знаменитой иконы «Спас Нерукотворный» (вт. пол. ХИ в., ГТГу где представлено «Поклонение кресту». Здесь шесть крыльев имеет только серафим, который и представлен практически так же, как на рассматриваемых буллах, в то же время херувим имеет лишь каноничные четыре крыла. В видениях херувим представлен еще
'lt/( i fib 3. Сюжеіііы.. 335 Печати «дьн^ слово» с изображением Серафима (№№ по В. Л. Янину) -с тем перерывом в замещении киевской кафедры, который падает на время между святительствами Иоанна III (1089—1091 гг.) и Николая (1096— 1104 гг.)», то есть на период, нижняя граница которого определяется использованием на булле образа патронального святого, а верхняя — образа Богородицы* 3. Такое наблюдение позволило В. Л. Янину сделать важные замечания по русской церковной истории. Рассуждения у исследователя строились таким образом: «Херувим или серафим как ангел, не имеющий собственного имени, не мог быть персональным патроном владельца печати. С другой стороны, в иерархии ангельских чинов херувимы и серафимы занимают первое место. Оценивая это изображение с точки зреи четырехликим. См.: Глаголев, 1900. С. 422—446. Ср.: Reau, 1956. Р. 40-41. 3 Янин, 1970. С. 82. Последние находки несколько стушевывают эту картину: найденная в Старой Ладоге печать Леона, митрополита Лаодикеи (потом — Переяславля), с изображением Богоматери Одигитрии была датирована 1070-ми гг. (Казанский, Кирпичников, 1998. С. 80-82). Однако подобная датировка может быть и оспорена, если деятельность Леона будет представлена во второй половине 1090-х гг., на что есть основания.
336 Разыскания о Ефреме Переяславском ния его символических возможностей, допустимо видеть в нем митрополичью эмблему, поскольку среди «земных ангельских чинов» первое место на Руси могло принадлежать только митрополиту». В то же время символ в виде серафима «противоречив». «В системе русской церкви, составлявшей административную часть константинопольской патриархии, претензии митрополита быть “первым ангельским чином” могли восприниматься как антигреческие или, во всяком случае, как не соответствующие истинной церковной иерархии, и на этом основании эмблема могла не получить утверждения от патриарха»51. Надо полагать, что патриарх действительно не утвердил бы для митрополии эмблему с серафимом, которая вообще неизвестна византийской сфрагистике3. Однако «церковной иерархии» она все же нарушить не могла. Все бесплотные силы, ангелы, в т. ч. серафимы и херувимы, в небесной иерархии находятся ниже Богородицы, которой служат. Так что прямой вывод из этого о наличии у Киева неких, возможно, «автокефальных» претензий сделать нельзя. Рассматриваемая символика абсолютно канонична. Однако, как это заметил и В. Л. Янин, «вряд ли нужно сомневаться в том, что такое изменение типа свидетельствует о возросшей самостоятельности киевской митрополии»2’2. Причем такая ситуация складывается именно в период с 1091 по 1096 г., когда на киевской кафедре, по нашему мнению, развивалась деятельность Ефрема Переяславского, именно в период полномасштабного разгрома Византийской империи и наиболее плотных контактов между Римом, Русью, Константинополем. С другой стороны, атрибутируя серафимовскую символику Ефрему Переяславскому, мы приобретаем d Даже «в монументальной живописи позднемакедонской эпохи и комниновского времени изображения шестокрылов встречаются редко», исключительно в провинции, преимущественно в Греции и Малой Азии (Лифшиц, 1994. С. 156).
Чііпііь 3. Сюжеты. 337 новый материал для образных сопоставлений с буллой I фрема. Согласно учению церкви, архангельский чин, к которому принадлежит Михаил, занимает второе место и третьей иерархии небесной сферы бытия, находясь ыіиже всего к человеку. Но значение Архистратига Михаила намного превышает свойства и задачи этого уровня. По христианскому учению в ангельском мире существует семь Великих архангелов (в рассматриваемый период каноничными считались имена только трех — Михаил, Гавриил, Рафаил)53, которые по своей сути принадлежат высшему небесному чину серафимов3. Величайшим из них является архангел Михаил («кто яко Бог»), и, по теологическим воззрениям, этот архангел находится вне иерархии0. Находясь выше всех девяти ангельских чинов, он предстает как «ближайший к Богу небесный дух, непосредственно от Него получающим просвещение», «божий посредник в установлении священства» и «первосвященник неба»с. Символический же смысл серафимов, рангу которых соответствует и Михаил, — охранительный0. а См.: Денисов, 1996. С. 9. Примечательно, что в росписи церкви Спаса Преображения в Новгороде, исполненной Феофаном Греком в 1378 г., архангельский чин изображен также как «серафимо-херувим», шестикрылым. См.: Щенникова, 1999. С. 75. ь Глаголев, 1900. С. 361-372. Для характеристики Михаила нами был также использована неопубликованная работа С. О. Семеновой, которой приносим сердечную благодарность за предоставленные материалы. е Добиаш-Рождественская, 1917. С. 25. В еврейской апокрифической литературе утверждается, что «в небесном Иерусалиме есть храм и алтарь, перед которым приносит жертвы Михаил, князь великий» (Lueken W. Michael. Gottingen, 1898. S. 18-19, 31-35). d Глаголев, 1900. С. 533—537. Михаил также обладал карающими функциями (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 45—46). Охранительные функции присущи как серафимам, так и херувимам. Однако последние никогда не вступают в общение с человеком (Глаголев, 1900. С. 495, 529). Они «несут престол Господень», а серафимы «Его окружают» (Глаголев, 1900. С. 531—532). Олицетворяя «карающую силу Божию», херуви-
338 Разыскания, о Ефреме Переяславском К тому же они выступают в роли вестников* * 3 * * * * * * *. Нам нс известны другие примеры изображения серафима на печати: никто из иерархов средневековья никогда, к тому же для «бытового» использования, не избирал на своей булле лик серафима. Константинопольскому патриарху соответствовало изображение Богородицы, а из архангельских чинов практически использовался только Михаилѣ Киевский митрополит, используя се- рафимовскую символику, не возвещал о своей анти- византийской позиции и не совершал неканоничного действия. Он обращался к тому же образному ряду, в котором вращался и прежде, лишь подчеркивая особенный статус своего небесного покровителя. Образ Михаила совмещал в себе охранительные и вестнические функции, естественные для буллы, а также отождествлялся с воинской доблестью и имперскими претензиями властителя или иерарха0. Он — Великий Архангел, Архистратиг, который возглавляет и олицетворяет все могущество бесплотных сил. Эта образность, дополненная крестообразным изображением серафима, выглядела более чем совместимой с претенциозными намерениями русского духовенства в последние годы жизни Всеволода Ярославича. Особенно важно, что на ангелопочитании замыкается символический ряд вокруг Ефрема Переяславского. В рамках этой темы может быть отмечено почти каждое звено его долгой и деятельной жизни11. Естест- мы часто изображаются на церковной утвари (Глаголев, 1900. С. 495-503). 3 Глаголев, 1900. С. 531-537. Одна из молитв Ефрема (!) Сирина, обращенная к Михаилу Архангелу, начинается: «Радуйся Ангел- Водитель» (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 75). ь Изредка встречался Гавриил (Schlumberger, 1884. Р. 169). с На Западе Михаил считался ангелом Св. Римской империи (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 259). Не следует забывать и о плотной связи Архангела с основателем Константинополя (Добиаш-Рождественская, 1917. С. 259). d Примечательно, что «архаичные черты» в росписи Софии Новгородской 1108 г. связаны с изображением «ветхозаветных теофаний», где Христос представлялся в окружении не только ангелов, но и серафимов с херувимами, то есть «на престоле
Ч.ь ть 3. Сюжеты. 339 пенным продолжением культовых предпочтений Ефрема Переяславского выступили и новые сфрагисти- •іеские типы, казалось бы, столь разнообразные для первой половины 90-х гг. XI в., когда поиски новой выразительности захлестнули все области искусства. * * * Выше уже были рассмотрены новации в русской 'іитературе конца XI в., к которым имел отношение преподобный Ефрем. Известна его причастность к (инослужебной реформе XI в. в Русской Церкви (Студийско-Алексеевский устав) и созданию нового архи- ісктурного стиля'4. Теперь сюда следует присоединить реформы в области церковной символики и сфрагис- інки. Пожалуй, сама многогранность деятельности митрополита Переяславского, и при этом очевидная целостность реконструируемого нами образа, свидетельствует в пользу нашего стремления рассмотреть казалось бы разрозненные факты как факты биографии одной личности. херувимском». См.: Лифшиц, 1994. С. 156—157. Заказчиком этих росписей выступал епископ Никита, возведенный на новгородскую кафедру в 1096 г., в период замещения Ефремом киевского митрополичьего стола. Связь между этими святителями выступает не только в «ветхозаветном акценте», но и, например, в отношении к культу Св. Николая, развитие которого в Северной Руси имеет точкой своего отсчета пастырство Никиты и княжение Мстислава. Отметим также, что при раскопках переяславской бани была найдена булла, на одной стороне которой был изображен погрудный Арх. Михаил, а на другой — молящаяся Богоматерь (Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 211—212). К сожалению, надписи на печати почти не читаются («Матерь божья помоги рабу твоему...»), но расположение их вокруг каждого изображения ставят эту находку в один ряд с упоминавшимися буллами лаодикейских митрополитов, то есть прежде всего с мало- азийской традицией. Если связать эту печать с Ефремом Переяславским, а это неизбежно, то датирована она должна быть тем периодом, когда митрополит удалился из Киева в Переяславль (1097—1105).
Гадка 8 МСТИСЛАВОВО ввлнгелие И МИТРОПОЛИТ βΦΡβΜ При датировке Мстиславова Евангелия исследователи традиционно исходят из записей в конце текста рукописи: «Гн fit O^k идшир. Я^ЛЛАОВ'А Нмковлк НАкоклк. н с слипе ир п^ккдьнллго. шподоБнвкін лък г^шмшго J4K4 своего Ялексоу написати сне еірінгелне Блгоке^кноуоірио^ и докстолккивоіриоір н Бгмк чкстнлюоліоі^ кнАзн Феодор, а ллнрксккі ЛІкстнсллвоу. ΚΆΐιογκογ со^цін Вксеволожн А СНО^ БоЛОДНАІН^Н. ΚΗΑβΚ НО&ЪГОрОДкСКОіріОір ИЖ£ С'А&кШН сне С1£д( г)е на кл(с)внне постен чстни 6л( д)чцн нации дли же ел\оі|’ Ια Ιιά ліл(о)стк свои и нлследне и^ствд нБСкНААГо. н д*клголе(т)но кнАженне н С'А вселен СВОНЛІН АЛЧІНк». И чуть ниже: «Αβϊ во г^ешкнкін ^абъ Алеш НАПислр сне еірі(г)е. сна Иазо^Н'а. п^озвірге^»1. Таким образом, заказчиком Евангелия выступал Мстислав Владимирович в период своего новгородского княжения (1088—1093, 1095—1117), а писцом — Алекса (Алексей), сын «Лазаря пресвитера». Более поздняя приписка свидетельствует, что в XVI в. рукопись хранилась в церкви Благовещения на Городище в Новгороде2, а слова Алексы о создании этой книги «на благословение пресвятой Владычицы нашей Богородицы» можно понимать как указание на то, что работа изначально предназначалась для этого храма, первого храма, построенного Мстиславом в Новгороде (1103 г.)3. Эта логическая цепочка более полутора столетий позволяла исследователям сходиться во мне-
‘f</( nib 3. Сюжеты. 341 шіи, что Мстиславово Евангелие написано «в конце XI века» или «рубеж XI—XII веков», в крайнем случае — в период «до 1117 г.»4. Однако недавно Н. Н. Лисовой предложил возможность «более точно определить возраст рукописи»5. Іа основу датировки ученый взял наблюдение, со- I іасно которому Евангелие должно было быть написано в год, когда Пасха совпадала с Благовещением (25 марта). Это можно заключить из фиксации в месяцеслове при Мстиславовом Евангелии 17 марта подвижной памяти «Лазарева воскресения», традиционно празднуемого в субботу перед Вербным воскресеньем («Лазарева суббота»). 17 марта: «Пд/ид(т). стго нлоншклш(г). чл(о)вкд Нжна. ΙψκπΕ же шподімнлнне келніш(г). Tfifu и. ешк^(с)нне п^кьдыш(г). Л43О0А Afoifi’4 Хм»6. Писцу Алексею Лазаревичу должна была особенно опомниться дата, когда совпали дни памяти тезоименных святых его и его отца. Такое случается не каждый год, отчего акцент писца на этой дате объясним3. По указанию Н. Н. Лисового, совпадение Пасхи и Благовещения «в рамках интересующего нас временного интервала (годы княжения Мстислава в Новгороде)» имело место только в 1106 и 1117 гг. «Очевидно, одним из вычисленных годов и определяется дата создания рукописи», — заключал ученый7. а За пределами работы оставлены возражения, связанные с существованием в Древней Церкви традиции празднования Пасхи в VIII календы апреля (25 марта). См. об этом: Невоструев, 1997. С. 454-455; Лисовой, 1997. С. 714; Лосева, 2001 (3). С. 52-53. Традиция ежегодного празднования Пасхи совместно с Благовещением (25 марта) позднее была возрождена в русских стишных прологах, но для рассматриваемого периода (XI—XII вв.) она неизвестна. См.: Лосева, 2001 (3). С. 53. Н. Н. Лисовой считает, что оборот «приспе же», использованный в рукописи, свидетельствует о подвижности памяти «Л азаре во го воскресения». Однако тот же оборот должен свидетельствовать о подвижности памяти «великдаго труса» (то есть землетрясения в Константинополе), что маловероятно.
342 Разыскания о Ефреме Переяславском Для дальнейшего выбора одного из годов Η. Н. Ли- совой прибег к указаниям другой записи, сохранившейся в конце рукописи и современной ей: «Яз'А JAKA Ежим недостойный Ѵ°улмн Г^ШкНЫИ. САПкСАр наматн делА. нлшемоу н лндыѵа о сАКОНкЧАНки еул(г). еже КАНіетк казала ЛікСТНСЛАкА К'АНАЗк. £0 у ДОЛЮ у НлСЛАВОу. II КО3ИВА Щи ГО^ОДОу II оучнннр ^ημμικτα. кжиен же волен вкзв^тирсд нса )Ща города. н САірвнр вксе злдто н cfitfo н долгий клиіік. н^ншед'А Ккіевоір и сАКонкчлсА Вксе дело. м(с)ца лвгустл. ΒΆ . к . цспоу же еірінгели сего единъ Ба ведле [1—2 слова пропущены] Я за же уоудын Наслава. МНОГО ЧруДА НОДАА£А И ІИЧАЛН. НА Б А оѵтеши ЛІА ДОК^ІДАГО КАМАЗА MATRON. Η ΤΑΚΟ ДАН Ба BkCtMA ЛНДеЛГА ОуГОДН £МОу ТВОРИТИ. СЛкІШАфелѴА его ц(с)^ствне іркківлніре ва щадости н вга веселии, и ва λνβαβη. и дан ІіА его МЛТВОу Вкселгл ДОкСТИАНОМА. и лглне руДОМОу НлСЛАВОу. Hf АВАфІІ его о^іоудн ва ірвкдоу и окрести честь и лммостк от Ба н от своего ц(с)^а и от в|»4тие. Брунци ва Стоу Т^н Оц^д и Она н Стго Др HkIHA II ilfHCHO H BA БеКкі ВеКОЛГА АЛІИ H к» \ Таким образом, после окончания работы писцов над книгой Наслав повез ее в Константинополь для переплета и украшения^ Н. Н. Лисовой признает, что есть большое искушение сопоставить поездку Наслава с паломничеством (и посольством) игумена Даниила в Иерусалим в 1106—1108 гг. Тем не менее исследователь предпочел использовать другую аналогию: дату отъезда Мстислава из Новгорода на княжение в Белгород в 1117 г. НПЛ сообщает: «Въ лето 6625. Иде Мьстислакъ Кыеву на стол из НовдгородА л\Артд въ 17; а сынъ послди Новегороде fice- волода на столе»9. По мнению Н. Н. Лисового, 17 марта именно 1117 г. «могло быть особенно памятным не только а Известно, что Евангелие создавалось как роскошный и великолепно оформленный кодекс (некий «подарочный экземпляр»). Разъяснение слова «химнпетъ» (от греч. χαμαιπέτεια — повержение на землю, смирение) см.: Невоструев, 1997. С. 14-16.
'h/ι ////> 3. Сюжеты.. 343 i ві Алексы Лазаревича*3, но и для заказчика Мсти- < ніва, покидавшего в тот день Новгород»10. Подобные іргументы позволяют ученому «несомненно» датировки рукопись Мстиславова Евангелия 1117 годом, что дучше объясняет факт создания кодекса» в Киеве Ci не в Новгороде), куда прибыл Наслав11. Однако, в своей записи Наслав однозначно именует Мстислава новгородским князем, хотя тот, следуя ло- інке Н. Н. Лисового, таковым не был как раз с I/ марта 1117 г. Следовательно, после марта 1117 г. Мстиславово Евангелие написано быть никак не могло5. Тогда, казалось бы, остается только 1106 г., но и здесь обнаруживается неточность Н. Н. Лисового. Дело в том, что Пасха с Благовещением (Кириопасха) кроме 1106 и 1117 гг. совпадала также в 1095 (6603 а Источники на рубеже XI—XII вв. упоминают имя Лазарь в трех качествах: протопоп («старейшина клирикамъ цьрькке тоя») Борисоглебской церкви в Вышгороде в 1072 г., игумен Выдубицкого монастыря в Киеве в 1088 г. и епископ переяславский (с 12 ноября 1105 г. по 16 сентября 1117 г.). См.: ПСЛР, I, 182, 207, 281, 291; II, 172, 199, 257, 285; Щапов, 1989. С. 209; Цыб, 1995. С. 21, 132, табл. V. Историки порою признают все три известия повествующими об одном и том же человеке (Жуковская, 1983. С. 6; Жуковская, 1997. С. 676; Подскальски, 1996. С. 187, 193), хотя уверенно отождествляют лишь два последних: от игумена Всеволожа монастыря в Выдубицах до епископа переяславского был один шаг (Щапов, 1989. С. 139, 221). Ср.: Воронин, 1957. С. 11—56; Водовозов, 1972. С. 67—72; Лисовой, 1997. С. 716. Епископа (или игумена), то есть монаха, Алексей (Алекса) не мог назвать «пресвитером», то есть священником (протопоп, протоиерей). Его отец в момент написания Евангелия, судя по всему, был представителем «белого духовенства». Он может быть сопоставлен лишь с вышгородским протопопом Лазарем, упомянутым под 1072 г., хотя при этом временные границы событий становятся излишне широкими (с 1072 по 1117 г. прошло 45 лет). ь Кстати, в месяцеслове Евангелия отсутствует такой значительный и известный праздник, как память Перенесения мощей Бориса и Глеба в Вышгороде 2 мая 1115 г., что должно свидетельствовать о написании книги ранее этого события.
344 Разыскания о Рфреме Переяславском мартовском или сентябрьском) г., в первый год второго новгородского княжения Мстислава*. Именно начало княжения Мстислава в Новгороде, а не его окончание, следует назвать наиболее вероятным периодом создания великолепного («ценоу жі еірднгелн сего единъ Ба ведле») и торжественного кодекса Мстиславова Евангелия: молодой 19-летний князь отправлялся в далекий северный край на ответственную работу и хотел увезти с собой ценный предмет духовной культуры, достойный будущего могущества государя. Можно предположить, что и в пожеланиях Алексы Лазаревича содержится намек на начальный период новгородского правления Мстислава, которому писец сулит «нАследне і^ства ішьнааго. и дълголе(т)но кнджешк и съ вселпі своими». Алекса называет деда и отца князя просто: Всеволод и Владимир, без уточнения их владений. Если с Всеволодом читателю должно было быть все понятно, то владения и притязания Владимира Мономаха в 1095 г. определить было сложно: за год до того он лишился Чернигова, князем которого числился последние 16 лет. Возможно, в кругу Все- волдовичей в первые годы после потери Чернигова не принято было именовать главу семьи просто Переяславским князем, каковым он в действительности являлся. Определенный уровень дипломатичности можно выделить и в записи Наслава, который обходит скользкую тему сюзеренитета и не указывает имени верховного властителя для Новгорода. В начале Наслав пишет, что он «съпшуъ ііАлилп дела. ндшедоу н лидеръ о съконьчдньн еуд(г). еже кАШЕТк казалъ Жстнславъ къндзь»; и за- ключает гибким пожеланием Мстиславу «окрести честь и дшость от Ба и от своего ц(с)^д и от штие». Об отце нигде речи не идет. Для 1117 г., когда Мстислав практически был признан наследником престола, такая ситуация совершенно недопустима. В 1106 г., когда между кня- а Судя по летописной канве изложения, Мстислав прибыл в Новгород только в конце 1095 г. Однако работа над Евангелием шла долго, и заказать его Мстислав мог ранее 1095 г., а получить — значительно позже.
'Lit nib 3. Сюжеты. 345 і'Секие отношения сохранялись в стабильной и мягкой форме, подобная изысканность оборотов также была несвоевременной. У Наслава даже непонятно, кого он именует «цесарем»: Святополка Изяславича или Владимира Всеволдовича. Автор как бы предлагает читателю н іожить в его слова собственный смысл: «цесарь» (?!). I Іо нашему мнению, такая гибкость в изложении вполне уместна именно в период 1094—1097 гг. На конец XI в. как на время создания Мстиславова I вангелия указывала Л. П. Жуковская, авторитетнейший исследователь и издатель этого памятника, которая исходила в своих заключениях из позиции фи- нолога и историка языка. В ее работах заметно стремление «удревнить» Мстиславово Евангелие, порою на период и до 1095 г.12 Все эти наблюдения можно замкнуть временем строительства церкви Благовещения на Городище (1103 г.), для которой и предназначался рассматриваемый кодекс. Таким образом, период создания Мстиславова Евангелия, а его писали и переплетали, возможно, не один год, может быть ограничен 1094- ПОЗ гг., при понимании того, что в 1095 г. работа уже велась. * 'к * Подобная система датировки Мстиславова Евангелия вносит дополнительные акценты в рассмотрение вопроса об одном важном сообщении этого памятника. Речь идет о памяти освящения киевского Софийского собора, сохранившейся в месяцеслове при этом кодексе под 4 ноября: «Къ та(ж) . днь сірнмк . ста га софні . и Kt КС'ІЪ ΚΆ ΚΆΙΗΒ'Ι; Г^(д). СЦІН4 ί<|ψ ΜΙ ΛΙΚΛΙΙΓΓύΟΠΟΛΗΤΪΛΙί»»13. Эта память не известна другим месяцесловам при Евангелиях XI—XIV вв., но отмечена девятью Апостолами конца XIII — начала XV в.14 При этом нигде более не упоминается митрополит Ефрем.
346 Разыскания о Ефреме Переяславском К какому периоду может быть отнесено это освя щение киевской Софии? Один из первых и крупнейших исследователей Мстиславова Евангелия К. И. Невоструев однозначно считал, что речь здесь должна идти о Ефреме Переяславском, который «как видно, управлял делами Киевской митрополии при слабом и немощном Иоанне III (в 1089 году), по смерти коего в 1090 году заступил его место»3. Для исследователя не было секретом, что Софийский собор был закончен и освящен еще при Ярославе Мудром, то есть речь в любом случае должна идти о втором освящении. К. И. Невоструев датирует создание Мстиславова Евангелия «1090-1096 гг.», то есть периодом, когда развивалась деятельность митрополита Переяславского. Следовательно, по мнению К. И. Невоструева, именно Ефрему Переяславскому, а не Ефрему I (упом. в 1055 г.), следует приписать организацию второго освящения Софиии. Логическая схема исследователя не раз отстранялась в связи с сомнениями в полномочиях Ефрема Переяславского. События 4 ноября сопоставлялись с деятельностью Киевского митрополита Ефрема I (упом. 1055 г.), а поиски причин второго освящения велись в рамках с 1054 по 1062 г.ь Однако убедительных объяснений здесь найдено так и не было. Признание Ефрема Переяславского в качестве Киевского митрополита в период с 1091 по 1096 г. в значительной степени облегчает интерпретацию собы- а Невоструев, 1997. С. 390. При характеристике Ефрема Переяславского К. И. Невоструев ссылается на работы митрополита Макария и Филарета. Первое издание цитируемой работы К. И. Невоструева — 1861 г. ьСм.: Приселков, 1913. С. 121; Сычев, 1928. С. 102-103; Pan- попорт, 1982. С. 12; Рыков, Турилов, 1984. С. 172; Никитенко, 1987. С. 241; Пентковский, 1996. С. 451 (А. Поппэ); Лосева, 2001 (3). С. 98-99. Уже А. А. Шахматов воспринимал 4 ноября как формальную дату освящения Софийского собора в 1039 г.: предполагалось, что второе освящение проходило в тот же день (Шахматов, 2001. С. 296). Об освящении Софии 11 мая см.: Лосева, 2001 (3). С. 88-89.
'humi) 3. Сюжеты. 347 ній. Активный строитель и деятельный преобразова- ісііь, известный своими масштабными публичными акциями, Ефрем как нельзя лучше подходит на роль •перестройщика (достройщика)» Софии Киевской. Именно он в период своего святительства обладал (или имел возможность получить от Всеволдовичей) мощнейшей строительной организацией, способной в последние годы XI в. вести строительство сразу в трех отдаленных регионах Руси. Ефрем также известен как организатор ряда крупных публичных мероприятий, как ю Перенесение мощей Феодосия Печерского и праздник Перенесения мощей Св. Николая Чудотворца. В этот ряд может быть добавлено и освящение Софийского собора. Причины отсутствия летописного упоминания такого важного факта могут быть следующие: печерский игумен Иоанн, составитель Начального свода, недолюбливавший Ефрема, мог намеренно обходить события, которые не были прямо связаны с Печерской обителью. С другой стороны, известно, что из так называемых «русских праздников» в Мстиславовом Евангелии упоминается только память Бориса и Глеба (24 июля) и освящение Софии (4 ноября)16. Алекса, очевидно, имел непосредственное отношение к вы- шгородскому культу: он, возможно, был сыном хранителя Борисоглебского храма, чем и объясняется включение им в кодекс памяти 24 июля. Но 4 ноября — совершенно необычный праздник, несравненно менее значительный, чем, например, неизвестные Мстиславому Евангелию Юрьев день (26 ноября) или память Феодосия Печерского (3 мая). Упоминание освящения Софийского собора можно объяснить только тем, что это событие было современно периоду написания книги, отчего Алекса и включил его: на примере 17 марта 1095 года мы видели, что он не чуждался расстановки в тексте акцентов на современных событиях. Наиболее удобным в таком случае выглядит ближайшее 4 ноября 1095 (6603 мартовского или 6604 сентябрьского) года, когда, кстати, было воскресенье, естественный для торжественного мероприятия день.
348 Разыскания о Ефреме Переяславском У исследователей не сложилось единого мнения о вероятных причинах второго освящения Софийскою собора. Однако полемика в основном разворачивалась вокруг времени обстройки храма вторым поясом га лерей, кладка которых несовместна с основным зданием17 *. М. К. Каргер, сторонник версии К. И. Невоструева, считал, что София была окончена в 1040-е гг., но галереи и башни возводились только в конце XI в.н< Позднейшие исследователи обнаружили, что конструкция собора изначально предполагала существование двухэтажных галерей: дверной проем на второй этаж галерей был изначально сделан в основной стене здания19. Это порою признается в качестве свидетельства строительства галерей вскоре после первого освящения собора, что само по себе не очевидно. К сожалению, нам сложно встать на позиции одной из сторон в полемике о галереях или предложить иную версию. Полагаем, что причиной вторичного освящения не обязательно должна была быть некая глобальная достройка или перестройка собора: порою в качестве повода использовались интерьерные работы, плановый ремонт, а также различные формы осквернения или др.а Как бы то ни было, но логика а Следует заметить, что в главе 3 настоящей работы (§§ 3.2 и 4.2) нами отмечалась возможность трактовки некоторых мест в сочинениях, посвященных чудотворениям Св. Николая на Руси, как указание на их создание по случаю обустройства придела Св. Николая в Киевском Софийском соборе в 1090-е гг. Сопоставив это наблюдение с известием об освящении храма митрополитом Ефремом, можно высказать новое предположение о причинах и времени создания некоторых литературных произведений, прославляющих Св. Николая Чудотворца. Например, текст чуда об утопшем детище мог быть составлен непосредственно по случаю ремонта, завершившегося осенью 1094 г. Ведь оно выступало некоей русской антитезой Повести о перенесении мощей, в которой праздник 9 мая разъяснялся в общехристианском масштабе. В чуде об утопшем детище новые празднования Св. Николая объяснялись исходя из локальных киевских событий; в нем оправдывались причины ремонта Софийского собора, освященного Ефремом 4 ноября 1094 г. Причиной того, что писец Алекса (близкий Борисог-
'!i/( mi> 3. Сюжеты. 349 ішссуждений над сообщением Мстиславова Евангелия печет к тому, что митрополит Ефрем освящал Софий- I кий собор Киева в 1090-е гг. (4 ноября 1095 г.), а отсутствие прямых археологических свидетельств этого іііппь дополняет необходимость новой исследователь- ( кой активности в указанном направлении. лебской церкви Вышгорода) не упомянул чуда о детище в месяцеслове Мстиславова Евангелия, можно представить противопоставление Св. Николая Свв. Борису и Глебу в тексте чуда. С помощью изложенной гипотезы становится возможным более четко разложить во времени создание русской Повести о перенесении мощей и первого русского чуда Св. Николая: Повесть — 1092 г., чудо об утопшем детище — 1094 г.
Глава 9 «МИТРОПОЛИЧИЙ ГРЛД ллилитин» В общерусских сводах XVI в. сохранилась пространная статья, повествующая о деятельности Ефрема Переяславского. Отдельные части текста этой статьи возводятся исследователями к неизвестному источнику, условно отождествляемому нами выше с «Житием Ефрема Переяславского»1. Так, в Никоновской летописи (далее Ник) («жи¬ тийные» известия подчеркнуты): «Въ лето 6599. Священ* высть церкви святаго АрхАнгелА Михаила бфремомъ митрополитомъ Киевскимъ и всел Руси, юже Бе самъ создалъ, велику сущу, ве во преже Пбрелсллвль митро п ол в я, и живяху множле тамо митрополити Киевстии и всея Руси, и епископы постлвляху тамо, и укрлси ю великою пристроею и церковными сосуды. Сеи же ве вфремъ скопець, многодовродетеленъ, высокъ теломъ и сухъ; ве же ТОГДА ЗДАННА МНОГА воздвиглъ: докончд[въ] церкви святаго АрхАнгелл Михаила, и заложи церковь кдмену нл воротехъ грлдныхъ во имя святаго мученикл Феодорл, и по семъ другую церковь святаго апостола Андред у церкви святаго Феодорл отъ воротъ, и строение влнное, и врдчеве и волници, всемъ приходящимъ везмездно крлчевдние, тдкоже и вь Милитине въ своемъ грдде устрой, и по инымъ своимъ грддомъ митрополскимъ, иже суть и со уезды и съ волостьми и съ селы: се же не высть преже въ Руси; и грддъ ве Перелслдвль заложилъ кдменъ, отъ
3. Сюжеты. 351 Hi рккн святаго Феодорл, и съ прочими здании, и съверши < го чюдне»2. В Степенной книге (далее — Ск) этот текст под- іісрі ся литературной обработке, а его содержание было расширено и конкретизировано: «Гл. 5. О чюдотворном митрополите бфреме. По 19 митрополит] немъ же бысть дивныи вфремъ, митрополитъ Киевский и всеА Русин, скопецъ же сый и .иііогодокродетеленъ и святъ мужь, и здания многа сверши η гр адъ ПереяслАвль Рускии клмень заложи и многи святыя церкви тако же кдмениемъ постлвлены воздвиже, i іце же замысли и бан ное учрежденье, и врлчеве и больницы уГОТОВА, ЯКО ДА уСТрОеНО Будетъ ТРУДОВАТЫМЪ и всемъ страннымъ и приходящимъ Безмездное врАчевдние. Тако и во своемъ грлде ЛАилитине устрой и во иныхъ і’рлдехъ и въ весехъ и во прочихъ вллстехъ митрополия своея. Gero же учреждения прежде сего не бысть въ Руси. И многихъ ради БЛАГодеянии его принтъ ОТЪ ХрИСТА велнкия благодати длръ, еже и чюдесл творити въ животе и но престАВлении»3. Кроме вполне произвольных характеристик Ефрема («многодовродетеленъ» {Ник и Ск), «и живяху множле ’гамо...» {Ник), «дивныи бфремъ» {Ск)) в статье содержатся и другие, которые можно воспринимать как свидетельства очевидца: «и сухъ» {Ник). В изложении Степенной книги отчетливо прослеживается житийная тональность: «И многихъ рлди Бллгодеянии его принтъ отъ Христд велнкия благодати ДАръ, еже и чюдесА творити въ животе и по престАвлении» {Ск). Однако все эти наблюдения отступают на второй план рядом с неожиданным указанием летописи на создание Ефремом в Переяславле безвозмездных «врачеве и бол- ници», подобно тем, что он организовал «вь ЛАилитине въ своемъ грАде» («во своемъ грАде ЛАилитине» — Ск), а также «по инымъ своимъ грАдомъ митрополскимъ» {Ник). Такое свидетельство сложно представить искусственным изобретением книжника начала XVI в.: перед нами совершенно необычное житийное извес¬
352 Разыскания о Ефреме Переяславском тие, в котором использован совершенно конкретнын топоним. Милитин назван одним из «градов митрополских- либо наиболее значительным из них (например, глав ный город области), либо выделяющимся особым от ношением к митрополиту (например, его родина). Анализируя текст Никоновской летописи Б. М. Клосс писал: «Поскольку Никоновская лето пись создавалась в канцелярии митрополита, то сс составителю был доступен архив Русской митрополии Отсюда в летопись могли попасть многие уникальные известия, в том числе и относящиеся к древнейшен поре: ...под 6599 г. — упоминание митрополичьею города Милитина (данные могли быть более позднею времени)...»4. То есть речь идет о прямой связи Ефрема Переяславского с городом Милитином. Поиски этой связи начались историками еще в XIX в. К настоящему времени можно говорить о существовании трех версии локализации Милитина. Условно их можно назвать: «Армянская», «Лесбосская» и «Русская». Каждая имеет свои несомненные достоинства, слабости и недостач ки; рассмотрим их раздельно. * л л 1. «АРМЯНСКАЯ ВЕРСИЯ» Первым из историков, кто высказался по рассматриваемому нами вопросу, был Η. М. Карамзин. Он считал, что Ефрем в Переяславле «завел больницы, где даром лечили больных, и что он то же самое сделал и в своем городе Милитине (в Малой Армении)», то есть ученый отождествлял «град Милитин» с городом Мелитиной (Мелитеной) в Малой Армении (Третьей Армении) на Евфрате5. Сопоставление Милитина (Μιλιτίν) с Мелитеной (Μελιτηνά) наиболее объяснимо с лингвистической точки зрения: чередование двух гласных (близких по произношению) и смена ударения вполне допустимы
Часть 3. Сюжеты. 353 /нія перевода. При этом существует возможность со- ідать конструкцию, которая позволяет объяснить как необходимость строительства больниц, так и быстрый карьерный рост самого Ефрема, «взлетевшего» от бедного монаха в митрополиты. Дело в том, что в середине XI в. турки-сельджуки активизировали свой натиск на восточные провинции Византии. С этого времени жители Мелитены оказались в районе постоянных боевых действий. В 1057 г. гурки разрушили город, который позднее (1060-е гг.) восстанавливал император Константин Дука (1059— І067)6. В середине 60-х гг. XI в. отрядом армян, захватившим Мелитену, был убит греческий наместник К ри нот (Кринит). В 1067 г. под стенами Мелитены произошло сражение сельджуков с византийской армией, которая была разбита. После этого турки совершили опустошительный набег на Кесарию и Ки- никию: возвращались они тоже через Мелитену7. В 1071 г. византийская армия Романа IV Диогена Рыла разгромлена при Манцикерте, после чего империя утратила контроль над восточными фемами. Однако турки, увлеченные походом на Константинополь, не стали занимать эти территории, но прошли как бы мимо, чуть севернее Киликии и Малой Армении. Вскоре политический вакуум здесь заполнил Филарет Врахамий (Филартос Варажнуни, Филардус ар-Рум), разбойник или мятежник, принятый на византийскую службу только при Романе Диогене и назначенный Великим доместиком Востока незадолго до Манци- керта8. Он в короткие сроки объединил под своей властью значительное количество земель, оставшихся без имперского покровительства. «Он правил в Тарсе и Мопсуестии, Мараше, Аназарбе, Кесуне, Рабане, 'Эдессе и Антиохии. Он усилился и проник в страны Джейхана и Мелитины», — писал Михаил Сирийский9. Своей столицей Филарет избрал Мараш в Восточной Киликии. Опираясь на систему хорошо укрепленных горных крепостей, он 15 лет оставался практически
354 Разыскания о Ефреме Переяславском независимым правителем Киликии и Малой Армении10. Демонстрируя преданность низвергнутому императору Роману Диогену, Филарет отказался подчиняться администрации Михаила VII Дуки (Михаил Атталиот: «был непокорен императору»)11. Однако после захвата власти Никифором Вотаниатом в 1078 г. он внезапно признал протекторат Византии: «изъявил рабскую покорность императору»12. Вассальная присяга Филарета была с восторгом воспринята в Константинополе, его осыпали благодеяниями и знаками внимания. Филарет получил множество даров, золотое оружие, стал ку- ропалатом и дукой Антиохии, а затем протокуропа- латом и доместиком схол Востока13. Внезапная перемена в настроении Филарета, конечно, была связана не только с неприязнью к узурпатору Михаилу Дуке, но имела и вполне прагматические объяснения. К 1078 г. его власть и авторитет в Киликии и Армении изрядно пошатнулись. Перешедший в православие при вступлении на службу к Роману Диогену, теперь он оказался в окружении преимущественно монофиситского населения, настроенного негативно к представителям иных ветвей христианства. Армянская церковь сначала поддерживала Филарета, благодаря его армянскому происхождению. В некоторых провинциях он утвердился исключительно благодаря поддержке армянского населения: в Эдессе с помощью восстания местных армян. Однако вскоре Филарет стал проявлять характер, начал активно вмешиваться в церковные дела, смещать и назначать епископов и даже католикосов14. Самоуправство и властолюбие быстро лишили его покровительства церковных авторитетов. Филарет обратился за поддержкой к другой стороне — Византии. Кроме признания верховного сюзеренитета Филарет грекам ничего не предоставил и сохранил полную самостоятельность. Однако существование этого необычного политического образования продлилось недолго. Давление сельджуков нарастало. Уже в 1084 г.
‘/г/сшь 3. Сюжеты. 355 Филарет неожиданно потерял Антиохию и часть Ки- никии, а в 1086 г. вынужден был поехать на поклон к Мелик-шаху в Багдад. Здесь, чтобы сохранить власть, он принял мусульманство, но и это спасло не надолго. Выяснив, что Филарет в своих землях лишен поддержки и влияния3, арабы сместили его. Филарет вернулся рядовым жителем в Марат, где в том же году умер15. «Нечестивый и свирепый, первенец сатаны, предтеча антихриста, живший среди злых духов, человек злой души и жестокого нрава», — отзывался о нем позднее армянский историк Маттеос Урхаециь. В период своего правления Филарет назначил наместником Мелитены Тороса (Феодора), сына грека Хетумас. Позднее сельджукский правитель Сирии Іутуш (1079—1095) назначил Тороса в 1094/95 г. наместником Эдессы^ Мелитеной тогда управлял тесть Тороса Гавриил (Хурил или Хавриль), назначенный еще Филаретом, но уже после Торосае. Можно предположить, что Ефрем в конце 60-х гг. XI в. отправился в Мелитенуг, где участвовал в орга3 Матвей Эдесский считал Филарета Антихристом и писал, что «армяне не считали его “своим”» (Matthieu d’Edesse. Chro- nique. Paris, 1858. P. 173). b Арутюнова-Фиданян, 1980. C. 156. Примерно те же отзывы о Филарете можно встретить и у других средневековых армянских хронографов (например, Смбат Спарапет). с Около 1071 г. наместником Мелитены был Хареб, его сменил Балатианос, после которого, судя по всему, был Торос. Ср.: Арутюнова-Фиданян, 1980. С. 160, прим. 1. d Микаелян, 1952. С. 75—77; Каждан, 1975. С. 128. Современники считали Тороса греком, с чем, возможно, связана нелюбовь к нему местного населения, благодаря которой он и погиб в Эдессе в 1098 г. (Арутюнова-Фиданян, 1980. С. 60, 176-180). е Каждан, 1975. С. 129. Разделить время правления в Мелитене Тороса и Гавриила затруднительно. Судя по всему, власть сменилась где-то в середине 1080-х гг. 1 О церковных иерархах XI в. в столь отдаленных от Константинополя областях известно очень мало. Митрополит Ме- литен упоминается три раза: в 1027/28 гг. (Иоанн), около 1028 г. (Никифор) и в 1066 г. (без имени) (Скабаланович,
356 Разыскания о Ефреме Переяславском низации «врачеве и болници, всемъ приходящимъ безмездно врачевание», что было особенно актуально тогда в этой пограничной греческой области. Возможно, он оставался там и при Филарете, участвуя во второй половине 70-х гг. XI в. в переговорах армянского князя с Византией о покровительстве и вассалитете. Если Ефрем участвовал в посольстве Филарета в Константинополь в 1078 г., то это могло стать поводом для новых пожалований ему: то есть он выступал в качестве церковного деятеля, способствовавшего сближению/примирению мятежного армянского властелина и империи. Никифор Вотаниат был заинтересован в международном признании, особенно Руси, способной облегчить Византии борьбу с кочевниками. Талантливый церковный дипломат, знающий русский язык, был в этот момент особенно нужен. Возможно, исходя из этих соображений Ефрем был наделен саном митрополита и отправлен в пограничный, как Мелитена, Переяславль: и знак внимания, и важный политический ход одновременно* * 3. Цепочка оказывается достаточно стройной, но слишком сжатой во времени для 1078 г.а, насыщенного поездками и переговорами. 2. «ЛЕСБОССКАЯ ВЕРСИЯ» К другой версии неумышленно подводят некоторые русские церковные историки и составители месяцесловов, для которых вполне характерна путаница между городами Мелитена (в Малой Армении) и Ми- 1884. С. 408). Не такой и скудный объем известий, хотя для нас он свидетельствует лишь о постоянном существовании в городе деятельной церковной организации Константинопольского патриархата. 3 Турецкое нашествие уже в 1070-х гг. вызвало первую волну армянской миграции, захватившей и Русь (Дашкевич, 1984. С. 177, 179, 184—185, 194). Есть возможность связать назначение Ефрема в Переяславль после Мелитены с организацией этого процесса.
'Ітть 3. Сюжеты. 357 i плены (на острове Лесбос). Митрополит Евгений (Болховитинов) считал, что в Никоновской летописи речь идет о «Митилине», однако ссылался при этом на Η. М. Карамзина, который писал «Мелитине»16. 7 апреля празднуется память «Пр. отца нашего Георгия исповедника, епископа (митрополита) Мелитинского (Митилинского)». Так числится в месяцеслове у ( '. В. Булгакова, хотя автору известно (ниже он это уточняет), что речь идет о митрополите Митилены на острове Лесбос17. Неправильное написание Митилены характерно и для древнерусских книжников. В Новгородской 4-й летописи вместо «митрополия Мити- дины» записано «митрополия Митулины»3. А в Мсти- ііавовом Евангелии (конец XI в.) 7 апреля записана намять «Преподобного отца нашего Георгия епископа» вд лінлнтнн'Ь», который 16 мая выступает уже в качестве «лшчрполнтд лпіто^/ініік(с)»ь, то есть чередование слов «Митилена» — «Милитин» с одним и тем же шачением встречалось еще при жизни Ефрема Переяславского. Еще тогда два названия могли быть использованы для обозначения одного географического места. Несмотря на близость к столице Византии, известия о Митиленах в XI в. скудны0. Михаил Атталиот вообще не упоминает этого города, а Михаил Пселл — только один раз, но по очень любопытному поводу. Он повествует о злоключениях Константина Мономаха до восшествия на трон. По сообщению историка, женатый вторым браком на племяннице Романа III Аргира (1028—1034) Константин Мономах вызывал подозре3 ПСРЛ, IV, 15. h Апракос Мстислава, 1983. С. 263. Ср.: Лосева, 2001 (3). С. 341. К. И. Невоструев сомневался, идет ли речь об одном и том же святом 7 апреля и 16 мая, но и «Милитинъ» и «Митоулинь» понимал как Митилены (Невоструев, 1997. С. 465, 483). с В интересующий нас период известно имя только одного митрополита Митилины Константина, который участвовал в заседании патриаршего синода в 1054 г. (Скабаланович, 1884. С. 413).
358 Разыскания о Ефреме Переяславском ния нового императора Михаила IV Пафлагонца, вступившего на трон И апреля 1034 г., и расценивался им в качестве возможного претендента на престол. Всесильный временщик этого царствования, Иоанн Орфанотроф решил не испытывать судьбу и удалил Мономаха из столицы: «Михаил, воцарившийся после Романа, относился к нему с подозрением, хотя на первых порах никак не проявлял своей ревности, был благожелателен и лишь позднее, придумав какие-то обвинения и выискав лжесвидетелей, изгнал Константина из столицы и в наказание предназначил ему для обитания остров Митилену, где тот мыкал семилетнее горе и прожил весь срок царствования Михаила»18. В Митилены на Лесбос Константин Мономах отправился около 1035 г. уже вдовым, похоронив годом ранее (около 1034 г.) вторую жену, дочь сестры Романа Аргира, Пульхерии и Василия Склира. Считается, что дочь именно от этого брака Константина (заключен до 1025 г.) стала в конце 1040-х гг. женой князя Всеволода Ярославича (род. в 1030 г.), а в 1053 г. матерью Владимира Мономаха. Важно заметить, что дочь одного из братьев Романа Аргира была выдана за Константина Диогена, отца будущего императора Романа IV Диогена19. То есть сын Романа IV Диогена, «Леонъ Диогеничь», чьи притязания на престол поддерживал Владимир Мономах в 1095 и 1116 гг.20, был не только зятем русского князя, но и дальним родственником: их родители были троюродным братом и сестрой. Отправляясь на Лесбос, Константин, надо полагать, забрал с собой и своих детей. Следовательно, детство матери Владимира Мономаха прошло в Митилене. Здесь в ее окружение вполне мог быть введен кастрированный мальчик, будущий печерский пострижен- ник Ефрем, чье время рождения вполне отнесено к 30-м гг. XI в. С ней же он в конце 40-х гг. попадает на Русьа. Известно, что первую жену Всеволод Яро- а Вступив на трон в июне 1042 г., Константин Мономах сослал своего обидчика Иоанна Орфанотрофа в те же Митилены
T/< ть 3. Сюжеты. 359 ( навич потерял рано, вскоре после рождения Владимира Мономаха, и долгое время в 60-е гг. был вдовым* * 3 * *. Возможно, переход евнуха из дворца Всеволода к Изяславу был связан именно со смертью хозяйки: Всеволод распустил окружение жены, а смышленого греческого юношу отрекомендовал брату. Став монахом, I (|>рем мог желать вернуться на родной остров, знаменитый монашескими традициями. Значительный тран- штный порт и перевалочная база паломников, Мити- пены могли нуждаться в бесплатных больницах и лечебницах для малоимущих, тем более что сельджукские набеги в 70-е гг. должны были создать приток беженцев из греческих малоазийских провинций. Подобная конструкция позволяет объяснить, во- первых, особую привязанность Ефрема к дому Всеволода и Владимиру Мономаху, которого Ефрем, іаким образом, знал с рождения. Во-вторых, происхождение Ефрема с Митилен разъясняет его привязанность к малоазийским культам Михаила Архангела и Св. Николая Чудотворца6. В-третьих, появляется дополнительно косвенное объяснение его симпатий к на Лесбос, где его вскоре (2 мая 1043 г.) ослепили, после чего он умер (13 мая 1043 г.). См.: Скабаланович, 1884. С. 42 прим. 2; Михаил Пселл, 1978. С. 274 прим. 8. Надо полагать, свою дочь император вывез с острова до этих событий, то есть период с 1042 г. до брака с Всеволодом она провела в Константинополе. 3 Владимир Мономах не имел единокровных братьев или се¬ стер. Длительный период, прошедший от его рождения (1053 г.) до рождения брата Ростислава (1070 г.) и сестры Анны (конец 1060-х — начало 1070-х гг.), может быть объяснен тем, что Всеволод длительное время был не женат, а первая жена умерла очень рано (вскоре после рождения Вла¬ димира, возможно, уже в 1050-е гг.). ь Существуют указания на особенное распространение культа Св. Николая в знаменитой морскими традициями лесбосской Митилене. Так, например, в чуде Св. Николая о попе Христофоре (№ 4 по нумерации архим. Леонида; см. главу 3 нашей работы) главный герой повествования происходит именно из Митилены.
360 Разыскания о Ефреме Переяславском патриарху Алексею, в монастырь которого Ефрем попал после ухода из Печер. Как известно, патриарх не одобрял третий брак Константина Мономаха и отказался венчать его с императрицей Зоей, у которой этот брак тоже был третьим3. Возможно, дочь Константина от второй жены и ее евнух также не симпатизировали этому альянсу, а Алексей выступал для них поборником благочестия0. При этом необъяснимым остается возвращение Ефрема с Лесбоса в Константинополь и далее на Русь в 70-е гг. XI в. Митиленским митрополитом, надо полагать, он не был, хотя его хозяйственный и организационный талант не мог остаться незамеченным. Следует признать, что при всей гипотетичности «Лесбосская версия» выглядит по сравнению с «Армянской» более реалистичной и наполненной важными дополнительными смыслами. 3. «РУССКАЯ ВЕРСИЯ(ИИ)» Версии об иноземном расположении Милитина никогда не находили широкой поддержки исследователей. Большинство историков после Η. М. Карамзина предпочитали осуществлять поиски этого топонима в русских землях21. Тем более это, казалось бы, следует из самой летописной статьи: если Ефрем «митрополит всеа Руси», то и его «грады митрополские», вполне естественные для XVI в., должны находиться на Руси. Уже митрополит Макарий (Булгаков) предложил вариант исходного написания: Милитин = Малотин а Константина и Зою венчал «первый из пресвитеров» («протопресвитер») Св. Софии Стип. См.: Скабаланович, 1884. С. 54; Михаил Пселл, 1978. С. 277, прим. 13. ь Конечно, Алексеем двигали не только благочестивые соображения, но и личная неприязнь к распутной Зое. В политической неурядице 1042 г. он держал сторону ее сестры Феодоры, но проиграл.
'Іттъ 3. Сюжеты. 361 (около Переяславля), то есть писец допустил ошибку^. )ю отождествление поддержи вал и Η. П. Барсов22. Позднее Μ. Н. Тихомиров предложил другое прочтение: Микитин — Микулин23. Топоним Микитин, имеющий очевидное антропонимическое происхождение, мало известен русским летописям. Напротив, Микулин был очень распространенным названием: известны Микулины в Тверской, Рязанской, Киевской и Галицкой областях24. Пожалуй, столь распространенные и понятные названия, как Микитин или Микулин, придворный летописец, чья работа (для Ник и Ск) контролировалась и перепроверялась на самом высоком уровне, вряд ли мог исковеркать. Примерно то же можно сказать и о Ма- лотине, который, во-первых, лишь гипотетически локализуется на городище у современного села Малютинцы, а во-вторых, никогда не называется в летописи городом — просто Малотин, урочище Малотин в Переяславской землеь. Добавим, что и само чередование гласных («и» вместо «а» и «о») в Мили- тин—Малотин проблематично0. Есть возможность выделить и другие летописные топонимы со схожим звучанием, но отождествить их с Милитином еще более проблематично0. Современа Макарий, 1995. С. 461, прим. 30. Малотин локализуется на месте села Малютинцы Пирятинского р-на Полтавской обл. См.: Коринный, 1992. С. 247. h ПСРЛ, Н, 308; IV, 150; VI, 226. Первое упоминание в 1141 г. «Кроме названия ничего не известно», — писал о нем М. С. Грушевский (Грушевський, 1905. С. 606). с Смена гласных обычно происходит под влиянием нескольких повторяющихся букв в соседних (следующем или предыдущем) слогах. Η. Н. Дурново называл их «описки обычного типа» (Дурново, 1969. С. 225). d Например: псковское село Мелетово (Мелотово) (НПЛ, 354; ПСРЛ, III, 81; IV, 272, 602; V, 33, 41), село Микулинское (Микульское) (ПСРЛ, IV, 495), село Милица в 20 верстах от Новгорода (СЛ, 319; ПСРЛ, XII, 140). Любопытно также, что местность около Кубани и Таманского полуострова, где, возможно, находилась древнерусская Тмутаракань, В. Н. Та-
362 Разыскания о Ефреме Переяславском ный исследователь истории Переяславского княжества Η. Н. Коринный подытожил многолетние наблюдения тем, что признал локализацию Милитина не установ- леннойЧ С другой стороны, русские средневековые источники часто демонстрируют «Милитин» («Митилин») в качестве идиоматического обозначения отдаленной ортодоксальной греческой епархии. Например, о смерти митрополита Алексея 12 февраля 1377 г. в Симеоновской летописи говорится, что это случилось «на память святого отца Мелетиа, епископа Мелетииска- го», хотя речь, естественно, идет о Св. Мелетии Антиохийском*. А в «Сказании о князьях Владимирских» повествуется о том, что Константин Мономах направил к Владимиру Мономаху «отъ своеа главы венецъ царьский» и посольство в составе: «Неофитл, митро ПОЛИТА бфеССКАГО, И СЪ НИМЪ ДВА епископл Митилинска И МИЛИТИНСКА, И СТрАТИГА ЛнТИОХИИСКА, И АГуСТОЛИА ЛЛ€К- САндриискА, игемонА ИерусАлимскА 6устлфья»ь. Время появления легенды о дарах Мономаха не установлено26. Впервые она фиксируется письменно в 10-е гг. XVI в. в церковно-публицистическом Послании Спиридона- Саввы0. На протяжении XVI в. ее часто использовали тищев называл «Милитиния» (Татищев, 1995. С. 241, прим. 459). а СЛ, 175. Ср.: Лосева, 2001 (3). С. 268. «Епископом Антиохийским» Св. Мелетий назван уже в месяцеслове при Мстиславовом Евангелии (Апракос Мстислава, 1983. С. 256; Невоструев, 1997. С. 439—440). Летописям он (Мелетий, а иногда Мелентий) также известен как «патриарх Антиохийский» (ПСРЛ, IX, 56; XI, 29; XXI, 99, 101). Эта ошибка может быть связана с тем, что летописец был знаком с житием Св. Мелетия, где сообщается о его рождении в Мелитене в Малой Армении. О нем см.: Булгаков, 1913. Ч. 1. С. 88; Сергий, 1901. С. 41. ь ПСРЛ, IX, 144. Подчеркнуто - Д. X. Также: ПСРЛ, XXI, 247; VII, 23. Ср.: Дмитриева, 1955. С. 164. с Существует мнение, что Послание Спиридона-Саввы было производным от Сказания о князьях владимирских (Гольдберг, 1976. С. 210-216). Ср.: Дмитриева, 1976. С. 217-230; Дмитриева, 1989. С. 371. О существовании легенды до начала
Чисть 3. Сюжеты. 363 η политической практике и дипломатических спорах Московского государства в качестве обоснования царского звания русских властителей. О распространенности легенды и уровне внимания к ней говорит то, что она входила во Вступление к чину венчания на царство Ивана Грозного и Федора Иоанновича27. Причем всегда, как рефрен, в тексте упоминались мифические епископы «милитинска и митилинска»28. Понятію, что составителям официальной версии легенды необходимо было продемонстрировать, что посольство к Мономаху было направлено «от всего христианского Востока», который символизировали обобщенные образы ортодоксальных епархий в Эфесе, Милитине и Митилине. Дополнить наблюдения можно обзором особенностей написания по-русски реальных греческих топонимов Мелитина (Мелитена) и Митилена. Так, Ме- литену (Мелитину) никогда не писали правильно: Милинъ, Милеть, Милитъ, Мелетине, Мелетини или Мелетинъ29. Та же ситуация с Митиленой: Митулины, Митилинский, Митулиньский, Митилиньский30. «Милитин» нигде в чистом виде не встречается. Вышеизложенное позволяет говорить, что в статьях о митрополите Ефреме Ник и Ск речь идет не о неправильном прочтении греческого топонима (Митилены или Мелитены), а о неправильном прочтении топонима, написанного по-гречески. То есть существует возможность предположить, что в источнике летописи (сказание, письмо, грамота, житие) мог быть по-гречески записан русский населенный пункт. При написании русских слов в греческом тексте ошибок допускалось не меньше, чем при написании греческих в русском. Примером тому может служить знаменитый отрывок из трактата «Об управлении империей» Константина Багрянородного: «[Да вудет известно], что приходящие из внешней Росии в Константинополь монок XVI в. ничего не известно. Однако очевидно, что она не была самостоятельным измышлением Спиридона-Саввы, но исходила из неких устных или других источников более раннего периода. Ср.: Гольдберг, 1976. С. 204-207.
364 Разыскания о Ефреме Переяславском силы являются одни из НемогдрдА, к котором сидел Сфен- дослав, сын Ингорл, архонта Росии, а другие из крепости Милнниски, из Телиуцы, Чериигоги и из ВусегрАдл»31. Считается, что перечисленные в конце сообщения города — это Смоленск, Любеч, Чернигов и Вышгород соответственно32. Для нас примечательна запись о «крепости Милиниски»: «καί άπό τό κάστρον την Μιλινίσκαν»33. Η. Η. Дурново считал, что первоначально топоним мог стоять в родительном падеже («τής Μιλινίσκας»), а если ί (йота) первого слога является опиской «под влиянием i следующего слога» («τής Μολινίσκας»), то «пропуск начального σ может рассматриваться как пропуск одной из двух рядом стоящих одинаковых букв»34. Таким образом, первоначально в тексте должно было читаться: άπό τής Σμολινίσκας. Р. Якобсон предложил объяснять утрату σ (сигма) русской формой «и-Смольньска», которую греческий составитель мог прочитать как «из Мольньска», откуда именительный падеж — Μολινίσκα 35. Смоленский епископ Мануил (с 1136 г., упом. в 1168 г.) указывал на своей печати: ««школ слшмінкк8»а. На булле Смоленского епископа Лазаря (начало XIII в.), несмотря на ее плохую сохранность, можно обнаружить примерно ту же запись: «епнс(к)т с/«(олн)нкск(?)»ь. Однако в XII в. встречалось и иное написание Смоленска по-гречески: например, τό Σμολίσκον 36. а Янин, 1970. С. 178, 254. В исследовательской части своей работы В. Л. Янин допустил характерную описку и кириллическую надпись на булле воспроизвел греческими буквами, причем «Смоленску» соответствует «Μωλινίσκου» (Янин, 1970. С. 57). ьЯнин, Гайдуков, 1998. С. 36, 120, 262. В скобках указаны нечитаемые части слова по реконструкции В. Л. Янина и П. Г. Гайдукова. Однако при пристальном рассмотрении буллы можно заметить, что три буквы «(оли)» не могут уместиться в нужном для них месте, расчитанном только на две буквы: следует предложить иное написание или заменить букву «И» на «1».
Чисть 3. Сюжеты. 365 Разночтения можно представить в табличной форме: Μίλι νί σκα Написание Смоленска у Константина Багрянородного Σ μολι νί σκα Написание Смоленска по Η. Н. Дурново С MIU AL HL CKtf Надпись на булле Смоленского епископа Мануила (1140-1150 гг.) Σ μολι σκον Написание Смоленска в перечне епархий Киевской митрополии (XII в.) Таким образом, исследователи признают совершенію допустимыми ошибки, связанные с утратой первой буквы топонима («Σ») и двух букв (одна — под ударением) в середине слова («νί»), а также чередование «t»-«o». Подобные вольности позволяют продолжить таблицу и добавить к ней «град Милитин», причем для контраста — и написание города Мелитены: Μίλι τίν «град Милитин» Μέλι την і’і Мелитена в Малой Армении Для преобразования Милитина в Смоленск («из Мольньска») должно быть утрачено окончание слова («σκα», «σκον» или «σκας»), которое могло присоединиться к началу следующего3, а также допустить чередование как «τ»—«о», так и «τ»—«ѵ»ь. Пожалуй, набор допущений здесь не так уж велик, чем, например, при прочтении «Τελιούτζαν» как Любеч 3 Например, σκευάςω — устраивать (украшать, затевать что-то новое) [Ср. Ник\ «вь Милитине въ своемъ грдде устрой»: Ск\ «во своемъ грлде Милитине устрой»] или σκευοποιεω — изготовлять (делать) [Ср. Ск\ «и врдчеве и больницы у готова»]. ь При обследовании записей русских слов по-гречески у Константина Багрянородного Η. Н. Дурново признавал допустимым написание «γ» вместо «β» и «εμ» вместо «οβ» (Дурново, 1969. С. 225). Тем более можно допустить смену «ѵ» на «τ»: в греческой скорописи буква «τ» часто имеет резко скошенную влево горизонтальную штангу (левый угол вниз, правый вверх) и массивные полукруглые завитки (слева у горизонтальной штанги и внизу у вертикальной), она при этом напоминает выразительную «υ», а может быть, и «ѵ».
366 Разыскания о Ефреме Переяславском («τε Λ[ι]ού<βχ?>τζ [αν]») в том же тексте Константина Багрянородного37. К тому же следует помнить, что в отношении Милитина речь должна идти о двойном переводе (на греческий и с греческого), что само по себе должно вызвать подозрения в правильности написания. Как отмечалось, условный Митилин-Милитин порою использовался в качестве нарицательного имени (Сказание о князьях владимирских и др.). Встретив в испорченном греческом тексте слово, напоминающее легендарный топоним, русский автор XV- XVI в. подпадал под его влияние. Стереотипы не позволяли книжнику видеть в ветхой греческой рукописи написание русского Смоленска, причем исковерканного. Идеальный Милитин более подходил для деятельности легендарного митрополита, чем прозаичный Смоленск', в XVI в. это даже не воспринималось как допущение. Итак, логика разысканий позволяет отождествить «митрополичий град Милитин» со Смоленском, что создает исключительную по ценности смысловую конструкцию. Известно, что именно вторая половина XI в. ознаменована созданием города Смоленска на том месте, где он находится и сейчас*. Археологические слои до этого периода в городе отсутствуют, а в 12 км по течению Днепра у с. Гнездово известно крупное торговое поселение, которое признается местом прежнего расположения Смоленска. Конечно, перемещение города не может быть датировано с точностью до года. Однако анализ письменных источников позволяет предположить, что если не начало, то максимальная интенсивность этого процесса относится к периоду после Любечского княжеского съезда (1097 г.), когда Смоленская земля была включена в состав владений Владимира Мономаха. На рубеже XI- а Алексеев, 1980. С. 135^154. В этой части работы мы использовали содействие Н. В. Новоселова, которому приносим искреннюю благодарность за всесторонние консультации и поддержку.
Чи<тъ 3. Сюжеты. 367 XII вв. князь регулярно посещал Смоленск, что отмечено в его Поучении детям и свидетельствует об особой заинтересованности в этом центре. Именно с деятельностью Владимира Мономаха и Ефрема Переяславского связывают активное благоустройство но- іюго поселения, в котором князь и митрополит в 1100 г. возвели первый каменный храм. Здесь важно напомнить сообщение из «Жалованной іаписи смоленского князя Ростислава Мстиславича церкви Богородицы и епископу на земельный участок» (30 сентября 1150 г.): «...и еще и холмъ длю скятеи Коі’ородицн и епископу, яко же дано дедом моим [...]строити наряд церковный и утверженье»3. То есть центр смоленского городища, холм с храмом Богородицы, принадлежал Церкви. А если сообщение Ник свидетельствует, что Смоленск был «митрополичьим градом», то, возможно, следует особенно подчеркнуть приоритет Церкви в основании и утверждении нового поселения. Понятно, что цели светской и духовной власти постоянно переплетались, но именно здесь мы приобретаем уникальное свидетельство активной позиции Церкви в градостроительстве, ее плотном союзе и согласованности действий с князем. Новое поселение, очевидно, противостояло Гнездову, расположенному недалеко и существовавшему уже давно. При подобной «соревновательности» новый центр должен был обладать исключительно привлекательными условиями для населения, то есть прежде всего покровительством Церкви и князя. Возможно, именно в рамках этих мероприятий следует рассматривать организацию «безмездных больниц» в митрополичьем граде Смоленске. ·* * * Таким образом, были рассмотрены три версии локализации «града Милитина». К сожалению, у нас не находится смелости встать на однозначную защиту аДКУ. С. 146. Все выделения — Д. X.
368 Разыскания о Ефреме Переяславском одной из них: для этого все же требуются дополнительные аргументы. Однако личные приоритеты мы все же расставим. Наиболее слабой, как ни странно, выглядит очевидная в лингвистическом отношении «Армянская версия». «Смоленскую версию», наиболее ценную в научном плане, приходится признать наполненной масштабными историко-филологическими допущениями. Более умеренной и потому привлекательной предстает «Лесбосская версия», которая при всей ненавязчивости трактовок позволяет сделать наибольшее количество разноплановых выводов для нашей работы. Отстранившись от соблазна совместить отмеченные версии*’, в Заключении мы будем использовать именно «Лесбосскую версию», как наиболее емкую в отношении биографии Ефрема Переяславского, единственную, позволяющую прояснить происхождение знаменитого митрополита. а Возможность основана на том, что каждая версия приоритетно захватывает разные временные отрезки деятельности Ефрема. «Лесбосская» — прежде всего детские годы и прибытие на Русь, «Армянская» — 60—70-е гг. XI в., а «Смоленская» — 80-90-е гг. XI в. К тому же у Ефрема была возможность дать греческое название (например, происходящее от названия города или антропоним) своему «митрополичьему граду», как это предполагал Н. Н. Коринный, производивший русский Милитин от армянской Мелитены (Коринный, 1992. С. 247—248). Следует помнить и о многочисленных греческих словах с похожим звучанием: Μηλιτης — яблочный, Μελιτινος — медовый, Μιλιαριον — котел, Μελανοτης — смоль-чернота, Μελιττα (μέλισσα) — пчела.
заключение
Собрав все наиболее вероятные предположения из рассмотренных в работе, можно выстроить примерную биографию Ефрема Переяславского. Он родился на острове Лесбос в середине 30-х годов XI века в незнатной семье. Скопцом был по рождению или с очень раннего возраста. Скорее всего, именно этот физический дефект позволил ему в юности обосноваться при каком-то знатном семействе: скорее всего, он входил в окружение дочери Константина Мономаха от второго брака, будущей жены Всеволода Ярославича. Брак русского князя и «греческой царевны» состоялся в конце 40-х годов XI века. В свите жены Всеволода на Русь прибыл и будущий Ефрем: его близость с кланом Всеволдовичей была очень давнего происхождения. Известно, что мать Владимира Мономаха умерла рано, возможно уже в 50-е годы XI века. Со смертью покровительницы пребывание евнуха при дворе князя Всеволода было лишено смысла. Князь, вероятно, распустил свиту своей жены, а молодого скопца пристроил к брату. У князя Изяслава Ярославича будущий Ефрем быстро выдвинулся и стал исполнять ответственную должность хранителя имущества (ключаря, мажордома). Однако уже вскоре у юноши сложилось ощущение неудовлетворенности от своего положения. Возможно, его не устраивали те отношения, которые сложились с князем Изяславом, или вообще русские придворные порядки. Как бы то ни было, но в январе
372 Разыскания о Ефреме Переяславском 1062 г. «каженик некто» покидает княжеский дворец и 28 января 1062 г. становится монахом Печерского монастыря Ефремом. Вместе с ним в монахи постригся и другой представитель княжеского окружения: сын одного из ближних бояр Изяслава стал монахом Варлаамом. Это произошло в период отсутствия Изяслава в Киеве. Вернувшись, князь излил свой гнев на руководителей Печерской обители — Антония и Никона, которые вынуждены были отстраниться от управления монастырем. Особенное недовольство Изяслава вызвал постриг Варлаама, что позволило Ефрему остаться несколько в тени. Соглашение между князем и монастырем привело к тому, что именно Варлаам стал игуменом, а остальные участники инцидента вынуждены были отправиться в изгнание. Никон ушел в Тмутаракань, а Ефрем в родную Византию, где осел в монастыре «Алексион» в Константинополе. Здесь он, по просьбе игумена Феодосия, сменившего Варлаама, в период 1064—1067 гг. готовил материалы для богослужебной реформы в Печерском монастыре: им подбирались богослужебные книги, связанные со Студийско-Алексеевским уставом, и был переписан сам Студийско-Алексеевский устав. Все это около 1066/67 гг. он передал для отправки в Киев Варлааму, посетившему Константинополь. Богослужебная реформа не была ограничена рамками Печерской обители, в нее были вовлечены также представители верховной церковной и государственной власти. Участие в мероприятиях опального монаха запомнилось, было оценено по достоинству и в окружении митрополита, и при дворе князя. Через десять лет эти заслуги в сочетании с известными личными качествами Ефрема стали причиной того, что именно его кандидатуру на пост Переяславского митрополита поддержали оба Ярославича, как Изяслав, так и Всеволод. Тому же, возможно, способствовала активность Ефрема (или его благожелателей) в Константинополе в период дворцового переворота, который весной
І( іключение У7Ъ 1078 г. привел к власти императора Никифора Вота- ниата. В середине 1078 г. новый митрополит прибыл в Переяславль. Однако, лишь только вступив на кафедру, как уже осенью 1078 (или 1079) г. он лишился внимания (заинтересованности) своего основного покровителя — переяславского князя Всеволода, переехавшего в Киев. Вплоть до середины 80-х годов XI века, когда в Переяславль был направлен на княжение Ростислав (Михаил) Всеволдович, главой управления здесь яв- мялся посадник (протопроедр). Не исключено, что административные функции тогда частично (или полностью) исполнял сам Ефрем, знакомый с административно-хозяйственными проблемами еще по работе при дворе Изяслава. При появлении молодого Ростислава (род. ок. 1070 г.) положение переяславского митрополита значительно изменилось. Он получил возможность выступить инициатором крупных строительных работ в землях своей епархии: ведь вплоть до второй половины 80-х годов крупнейшая митрополия даже не имела ни одного каменного здания! Новый князь, надо полагать, способствовал начинаниям Ефрема, которому предоставил поддержку и дополнительные материальные средства, столь необходимые архиерею. Около 1085/86 г. Ефрем ездил в Константинополь, откуда привез мастеров-строителей, с которыми заложил в Переяславле главный епархиальный собор Архистратига Михаила, особо чтимого как у него на родине, так и в среде воинственных пограничных князей Всеволдовичей. Конец 70-х — 80-е годы XI века были очень благоприятными для культурно-просветительской деятельности Русской Церкви, на ниве которой в то время трудилась целая плеяда выдающихся святителей: митрополит Иоанн II, игумен Никон, епископ ростовский Исаия, епископ владимирский Стефан, др. В этом ряду особое место занял и Ефрем Переяслав¬
374 Разыскания о Рфреме Переяславском ский, приложивший много сил для проведения важных миссионерских акций в отдаленных регионах подведомственных областей. Особое внимание уделялось богатеющей и усиливающейся Ростово-Суздальской области: туда на проповедь и в помощь епископу Исаии был привлечен Печерский монастырь, которому были дарованы земельные владения. После освящения в 1090 г. Михайловского собора в Переяславле мастера Ефрема были направлены на беспрецедентную по своим масштабам и значению стройку — возведение каменных стен детинца. Это был редчайший случай в Русской истории, когда архиерей выступил инициатором крупного гражданского (фортификационного) строительства. Очевидно, что такой человек не был ограничен в своих полномочиях и интересах сугубо церковными вопросами: Ефрем наглядно выступал в роли светского князя. Своей заботой о церкви и просвещении Ефрем заслужил высокий авторитет в окружении киевского князя и митрополита Иоанна Па, после смерти которого на Русь из Византии прибыл тщедушный и неспособный для активной работы иерарх, умерший менее чем через год (начало 1091 г.). Прохладное отношение Всеволода к администрации Алексея Комнина было подкреплено их безответственным подходом к выбору кандидатуры на киевскую митрополичью кафедру. Да и к чему было обращаться в далекую Византию: на Руси уже был митрополит, который управлял переяславской епархией, но вполне мог быть переведен и в киевскую; человек способный и проверенный. Назначение Ефрема главой единой Русской Церкви позволяло устранить такой анахронизм, как отдельную митрополию вне Киева, ведь тенденция к централизации власти была вполне характерной для политики Всеволода, стремившегося также к тому, чтобы после его смерти в Киеве находился иерарх, а Митрополит даже доверял ему представлять всю Русскую Церковь на патриаршем синоде около 1086 г.
включение 375 чинно преданный его семье и обязанный ей своим возвышением. В 1091 г. Ефрем переехал в столицу Руси, где был определен в качестве местоблюстителя митрополичьего стола: Константинополь был поставлен перед фактом. Ослабленная и окруженная со всех сторон вра- іами Византия не могла долго сопротивляться русским требованиям, которые к тому же совсем не выглядели вызывающими и подкреплялись политической необходимостью. Мягкое давление со стороны Всеволода должно было принести результаты. При этом Ефрем очень решительно взялся за структуризацию как Церкви, так и самого христианского культа на Руси. Он организовал помпезное и символичное перенесение мощей Св. Феодосия в новый храм. Шествие демонстрировало силу и единство русской церковной организации не только перед жителями Киева, но зарубежным наблюдателям11. В том же году нового киевского митрополита начинают посещать и посланники из Рима, для которых поддержка Киева была дополнительным аргументом в их политической игре. Ефрем с Всеволодом использовали и это. В период активного переговорного процесса о примирении христианских центров подобные демарши были вполне допустимы, но должны были насторожить греков: независимое общение с Римом показывало Константинополю, что если он не будет идти на уступки, то может в какой-то момент упустить контроль за ситуацией. При этом глава соседнего патриархата, каковым признавался папа Урбан, действительно протягивал щедрую руку дружбы и прислал великий дар — частицу мощей Св. Николая Чудотворца, которые лишь недавно были избавлены от угрозы языческого осквернения. Идея христианского а Существовал даже привкус архиерейско-монашеского замирения: например, епископ владимирский Стефан в 1091 г. впервые посетил Печеры после 1078 г., когда был лишен игуменства и изгнан оттуда.
Разыскания о Ефреме Переяславском противостояния иноверцам была особенно близка Всеволоду Ярославичу, более четверти века охранявшему границы Христианского мира, и митрополиту Ефрему, пятнадцать лет управлявшему пограничной епархией. Для них барийские моряки, возможно, действительно представлялись спасителями реликвий и в этом противостояли слабеющей Византии. Учреждение праздника Перенесения мощей Св. Николая (9 мая 6600 (1092) г.) было актом солидарности в борьбе с агрессией иноверцев. О мероприятии, скорее всего, должны были проинформировать и Рим, куда направили ответное посольство*1. Масштабные и хорошо организованные мероприятия Ефрема по утверждению нового праздника и развитию культа Николая Чудотворца положили начало исключительному отношению на Руси к этому Святому. В рамках этих мероприятий были записаны новые русские чудеса Св. Николая, составлена Повесть о перенесении мощей и отдельная служба на его память. При Ефреме в Киеве продолжалась строительная активность. Скорее всего, именно по его инициативе была возведена баня на митрополичьем дворе, церковь Св. Николая, отремонтирован (или обстроен) Софийский собор, освященный 4 ноября 1095 (6602) гь. а Ответное посольство, скорее всего, могло доставить частицы неких русских мощей. Демонстративный обмен миссиями между Киевом и Римом должен был быть известен и при европейских дворах. Возможно, с этим связано то доверие, которое оказала Евпраксия Всеволдовна именно папе Урбану, который его так грубо использовал. ь Мы не раз наблюдали, как вокруг имени Ефрем вращались схожие (или родственные, или соседние) между собой образы, семантические ряды, даты, культы. Еще раз в этом можно убедиться, заглянув в очень поздний «Летописец о Ростовских архиереях», изданный замечательным ярославским краеведом и предпринимателем А. А. Титовым. Ефрема здесь считали епископом Суздальским (возможно, из-за появления этого имени в известном пассаже о Дмитриевской церкви и ее селах), но, основываясь на неотождествленных местных ле гендах, называли даже точные даты его святительства. Пред-
включение 377 Успехи Ефрема внутри епархии и укрепление его независимости во внешней политике должны были склонить Константинополь к признанию его легитимным киевским митрополитом. Однако подобный дик- ніг был уместен лишь при условии предельно ослабленной Византии и серьезно усилившегося Киева. Іакое положение было характерно для второй половины 80-х — начала 90-х гг. XI в., но уже после 1092/93 гг. ситуация резко изменилась: греки сумели стабилизировать свои границы, а на Руси после смерти последнего Ярославича* * к власти пришел Святополк Изяславич, не располагавший ни весом в международной политике, ни авторитетом внутри страны. Интересы Святополка в начале правления не распространялись за границы своих земель. Ефрем вновь нал жертвой обстоятельств. Для действий в прежнем русле не было ни средств, ни возможностей. От семьи Всеволода после 1093 г. остался один Владимир Мономах, которого в 1094 г. просто выгнали из Чернигова и на три года практически блокировали в Переяславле с помощью половцев. Семья, на поддержку которой опирался Ефрем, почти в одночасье лишилась на Руси и власти и влияния. Митрополиту ничего не оставалось делать, как отступить и пойти на компромисс с Константинополем. ельно поздний характер источника (XVIИ в.) и другие фантастические подробности, содержащиеся в нем, не позволяют нам использовать эти сведения в серьезной работе. Но посвящение Ефрема в епископы там относится к 8 мая 6600 (1092) г. (Л РА, 1890. С. 5, 182), а его смерть к 4 ноября 6620 (1112) г, (ЛРА, 1890. С. 5, 190). Что называется — без комментария: магия цифр ?! * То, что на похоронах Всеволода летопись не отмечает киевского митрополита, может быть связано либо с тем, что тот в это время находился в Константинополе, либо с нежеланием составителя Начального свода 1095 г. называть Ефрема митрополитом.
378 Разыскания о Ефреме Переяславском В апреле 1096 г. собором русских епископов был избран новый Киевский митрополит Николай3, а Ефрем, сохранив за собой значительную часть прежних привилегий, материального обеспечения и титул, вернулся в Переяславль. Здесь он оказался под одной крышей с деятельным и талантливым князем, также отринутым от того, чем располагал при отце: сложился один из самых замечательных и продуктивных союзов светской и церковной власти, который когда-либо возникал в истории. Два умных и деятельных властителя создали великолепный тандем. Отрешенные, казалось бы, окончательно от верховной власти на Руси, они приступили к масштабному обустройству своих земель. Кроме перманентного строительного процесса в самом Переяславле (завершение каменных стен кремля, Епископские ворота с надвратной церковью Феодора, великолепная баня, церковь Успения на княжем дворе (вероятно, обнаруженная на площади Воссоединения), «Остерская божница», церковь Св. Андрея), Владимир и Ефрем обращаются к нуждам других регионов княжества: строятся Суздальский и Смоленский соборы — первые каменные сооружения в этих областях; оказывается содействие в строительных мероприятиях Мстислава в Новгороде (собор Благовещения); возводятся новые крепости (Остерский городок, Суздаль, Владимир Залесский). Для Ефрема эти постройки стали памятником и венцом его жизни: он умер в середине 1104 г. Мономах был моложе и сумел воспользоваться достигнутым. Став главой могучего и сплоченного княжества он, 3 Для архиерея любые события, связанные с его небесным покровителем, имя которого он носил, имели особенное значение. То, что Ефрема сменил именно Николай, действовавший при патриархе Николае, сыграло важную роль для утверждения культа Николая Чудотворца на Руси. Было бы странно, если бы архиерей с таким именем отменил праздник, посвященный спасению реликвий тезоименного святого. К тому же это могло входить в условия того соглашения, которое было достигнуто русскими епископами с Ефремом.
\и<л.юч.еішс 379 умелый дипломат и политик, заставил считаться с ним других русских властителей: его вступление в Киев и 1113 г. не вызвало никаких возражений у сопредельных князей, которые порою имели больше прав на великокняжеский стол. Переяславский князь после 1104 г., как и его отец после 1078 г., не был заинтересован в сохранении пинии на обособление своего княжения. Наоборот, он все более демонстрировал свои общерусские претензии и заботы. Кроме определенных договоренностей со Святополком, ему требовалась поддержка Русской Церкви в Киеве. Он нисколько не стремился сохранить свою церковную независимость, которая шла вразрез с его новой ролью примирителя междук- няжеских раздоров и единителя Русских земель. В этих условиях воспоминания о Ефреме Переяславском, который мог восприниматься как «апостол раскола», были неуместны, их пытались если не затемнить, то по крайней мере локализовать. Причем, по иронии судьбы, в поддержании такого отношения более всего был заинтересован именно Владимир Мономах, который, возможно, и приложил некоторые усилия для того, чтобы преобразовать митрополита Ефрема в доброго местного переяславского епископа3. Судьба исторического персонажа стала столь же извилистой и переменчивой, как жизненный путь самого великого подвижника и святителя Преподобного Ефрема. 3 На такое заключение наводит нас изложенная в самом начале работы гипотеза, согласно которой из ПВЛ редакции 1113 г. был изъят рассказ об утверждении Ефрема в Киеве после смерти Иоанна III. Мстислав Владимирович во второй половине 10-х годов XI века, будучи в тех же условиях, что и Мономах в начале 90-х годов XI века, оценивал деятельность Ефрема несколько иначе, возможно менее прагматично. Благодаря ему до нас дошли некоторые подробности о личности Ефрема (например, «высок телом»), но самое главное, что именно Мстислав особенно усердствовал в развитии начинаний переяславского митрополита: от культа Св. Николая до каменной крепости в Старой Ладоге.
380 Разыскания, о Ефреме Переяславском •к ± * Исполненная взлетами и падениями жизнь Ефрема Переяславского содержала контрасты двора и кельи, величия и позора, власти и немощи, все искушения своего века, но, лишенный дара отцовства, он воссоздал даже его, смирив природу, дополнил мироздание своим потомством из камня и слова, из мысли и дела.
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ К ВСТУПЛЕНИЮ 1 Калайдович, 1861. С. 88—89. 2 Карамзин, 1989. С. 65. 3 Пам ПЛ, 1878. стб. 228; Kulczynski, 1733. Р. 114; Le Quien, 1740. P. 1262-1263; Kulesza, 1747. S. 85; Falconius, 1751. P. 140, ii. [e]; Assemani, 1755. T. 6. S. 332-333; Stilting, 1756. P. XVIII; Киевский синопсис, 1823. C. 75; Евгений; 1825. C. 72; Невос- ірусв, 1997. C. 390; Погодин, 1999. T. 2. C. 171; Терновский, 1876. C. 5, 32; Булгаков, 1913. C. 1402; Abraham, 1904. S. 31-33; Строев, 1877. C. 1. 4 Никольский, 1906. C. 316. 5 Евгений, 1825. C. 72; Евгений, 1826. C. 81; Барсов, 1878. ( 448, прим. 1; Сергий, 1901. С. 27; Baumgarten, 1930. P. 49-50. 6 Сычев, 1928. С. 102, прим. 4; Поппэ, 1968. С. 85-108; Щапов, 1989. С. 56—62. 7 ЛРА, 1890. С. IV; Титов, 1890. С. 13; Голубинский, 1901. С. 203. 8 Ляскоронский, 1897. С. 476. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 1 ‘Абрамович, 1930. С. 33; ПКП, 1911. С. 24, 149; Житие Феодосия, 1858. С. 8; БЛДР. T. 1. СПб, 1997. С. 370. Эта часть текста Жития Феодосия отсутствует в Успенском сборнике. См.: ПЛДР, 1978. С. 457 прим, к с. 322-326; УС, 1971. С. 85-86. 2 Ср.: Чаговец, 1901. С. 53—54; Шахматов, 2001. С. 310; Абрамович, 1930. С. 148. ’Абрамович, 1930. С. 148. 4 УС, 1971. С. 86 (356 31-32); ПЛДР, 1978. С. 328; Житие Феодосия, 1858. С. 9; Попов, 1879. л. 10; БЛДР. T. 1. СПб, 1997. С. 374. Несколько измененный текст см.: ПКП, 1911. С. 26, 151; Абрамович, 1930. С. 36. 5 В круглых скобках указаны разночтения с изданием: ПКП, 1911. Все выделения — Д. X. 6 УС, 1971. С. 89 (376); Попов, 1879. Л. 12; ПЛДР, 1978. С. 334; БЛДР. T. 1. СПб, 1997. С. 378. Несколько измененный текст см.: ПКП, 1911. С. 28; Абрамович, 1930. С. 39. 7 ПСРЛ, I, 159-160. Так же: Абрамович, 1930. С. 19; ПСРЛ, И, 148-149; IX, 8.5; ПКП, 1911. С. 14. 8 Шахматов, 2001. С. 193, 199-200, 436.
384 Примечинпи 9 Чаговец, 1901. С. 19, 40-41; Абрамович, 1930. С. 39; Кун. мин, 1977. С. 146; Топоров, 1995. С. 700-701. 10 См.: Бутков, 1850. С. 31-32; Макарий, 1995. С. 155-156. Филарет, 1894. С. 251; Соболевский, 1897. С. 4; Чаговец, 1901 С. 40-42; Голубинский, 1904. С. 372-373; Goetz, 1904. S. 35- 36. Булгаков, 1913. С. 132-133; Карташев, 1993. С. 228; Benz, 198‘) S. 501; Августин, 1992. С. 375. 11 Артамонов, 2001. С. 78. 12 Шахматов, 2001. С. 379. 13 ПСРЛ, 1, 191. 14 Артамонов, 2001. С. 71—72. См.: Яковлев, 1875. С. 107, Приселков, 1923. С. 82. 15 Пентковский, 2001. С. 47. 16 Приселков, 1996. С. 72. 17 Бенешевич, 1906. С. 66, 83; Соколов, 1922. С. 225. 18 Бенешевич, 1906. С. 66. 19 Соколов, 1894. С. 336. 20 Du Cange, 1682. Р. 152 (IV, ѴІП, № 6); Janin, 1953 Р. 22-23; Августин, 1992. С. 374; Пентковский, 2001. С. 45. 21 Пентковский, 2001. С. 46. 22 Пентковский, 2001. С. 161. 23 Пентковский, 2001. С. 158. Выделение курсивом А. М. Пентковского. 24 Пентковский, 2001. С. 158. 25 Момина, 1992. С. 208-215; Пентковский, 2001. С. 158-159. 26 Пентковский, 2001. С. 158. 27 Пентковский, 2001. С. 162. 28 Абрамович, 1930. С. 19. 29 Попов, 1879. л. 16; Абрамович, 1930. С. 44; БЛДР. Τ. 1. СПб, 1997. С. 386-388. 30 Пентковский, 2001. С. 163. 31 См.: Пуцко, 1990. С. 58. 32 Пентковский, 2001. С. 163-164. Ср.: Пуцко, 1990. С. 58-59. 33 Шахматов, 2001. С. 303; Попов, 1879. л. 16; Пентковский, 1996. С. 23-24. 34 Пентковский, 2001. С. 164. 35 Poppe, 1965. Р. 504-527; Поппэ, 1968. С. 95-104; Щапов, 1989. С. 56-62. 36 Поппэ, 1968. С. 97. 37 УС, 1971. С. 62. Также: ПСРЛ, V, 197; VII, 341. 38 Поппэ, 1968. С. 101-102, 104; Щапов, 1989. С. 58-61. 39 Щапов, 1989. С. 59. 40 См.: Щапов, 1989. С.60-61; Поппэ, 1968. С. 97-104; Приселков, 1939. С. 104-105. 41 НПЛ. С. 160. 42 Щапов, 1989. С. 60. 43 Поппэ, 1968. С. 97-103; Приселков, 1939. С. 104-105. 44 Щапов, 1989. С. 60; Комеч, 1975. С. 9-15.
Камме нтарии 385 45 ПСРЛ, 1, 163; Поппэ, 1968. С. 104. 46 Щапов, 1989. С. 58-60. 47 Татищев, 1995. С. 92. 48 Соловьев, 1993. С. 319; Рыбаков, 1993. С. 446; Рапов, 1977. С. 46. 49 Пресняков, 1993. С. 44, 390; Толочко, 1987. С. 91. 50 ПСРЛ, 1, 247. 51 Щапов, 1989. С. 58-59. 52 Поппэ, 1969. С. 95-99. 53 Поппэ, 1969. С. 101. 54 Migne, PL CXLVII1, 300-301. 55 Charanis, 1949. P. 21—22; Chaiandon, 1907. P. 260; Гроссу, 1912. С. 3; Заборов, 1959. С. 34-35. 56 Поппэ, 1969. С. 101. 57 Казанский, Кирпичников, 1998. С. 82; Казанский, Кир- пичников, 19986. С. 120-121. 58 Ср.: Поппэ, 1968. С. 106; Щапов, 1989. С. 58-60. 59 См.: Розанов, 1929. С. 618; Куза, 1977. С. 123, прим. 13; Янин, 1998. С. 26; Назаренко, 2001. С. 593, прим. 3. 60 Ср.: Poppe, 1965. Р. 518. 61 Соколов, 1922. С. 239. 62 Скабаланович, 1884. С. 401-402. 63 Скабаланович, 1884. С. 403. 64 Васильевский, 1908. С. 37, 133, 134. 65 Литаврин, Янин, 1970. С. 43, прим. 61; Ciggaar, 1974. Р. 301—342; Левченко, 1956. С. 425. 66 Ср.: Поппэ, 1968. С. 94, прим. 43; Янин, 1957. С. 125. 67 ПСРЛ, II (1843 г.), 277. 68 ПСРЛ, IV, 135. 69 ПСРЛ, XXX, 50. 70 ПСРЛ, IX, 116. 71 Клосс, 1980. С. 183. 72 ПСРЛ, VII, 4-5; XV, 13-14. 73 ПСРЛ, VII, 4. 74 ПСРЛ, V, 149. 75 ПСРЛ, III, 3. 76 ПСРЛ, XXIII, 25; XXVIII, 23, 178. 77 ПСРЛ, XV, 181. 78 ПСРЛ, XX, ч. 1, 95. 79 ПСРЛ, I, 208. 80 Там же. 81 ПСРЛ, VI, вып. 1, 206; XX, 95; XXI, 175; XXIII, 25; XXX, 50; XXXIX, 53. 82 НПЛ. С. 202. 83 Ср.: Поппэ, 1968. С. 105. 84 Татищев, 1995. С. 96. 8" Каргер, 1951. С. 52-62; Каргер, 1954а. С. 271-296; Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 200; Асеев, Харламов, Сикорский,
386 Примечания 1979. С. 130-137; Раппопорт, Малевская, 1979. С. 30—39; Раппопорт, 1982. С. 32. 86 Раппопорт, Малевская, 1979. С. 33; Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 131-132; Раппопорт, 1982. С. 32. 87 Каргер, 1951. С. 60; Раппопорт, Малевская, 1979. С. 34-37. 88 Каргер, 1951. С. 62-63; Раппопорт, Малевская, 1979. С. 34; Раппопорт, 1982. С. 32-33. 89 Раппопорт, Малевская, 1979. С. 36-37; Вагнер, 1990. С. 40; Раппопорт, 1993. С. 42-43; Харламов, Трофименко, 1996. С. 47. Об указанных константинопольских храмах см.: Комеч, 1987. С. 103-108, 120-121. 90 ПСРЛ, VII, 4-5; XV, 13-14. 91 Асеев, Козін, Сікорський, Юра, 1962. С. 57-61. 92 Юра, Кучера, 1986. С. 285; Раппопорт, 1982. С. 33. 93 Кирпичников, 1977. С. 430. Ср.: Раппопорт, 1982. С. 33. 94 Асеев, Харламов, Сикорский, 1979. С. 133; Раппопорт, 1982. С. 33. 95 ПСРЛ, I, 249. 96 Асеев, Сикорский, Юра, 1967; Раппопорт, 1982. С. 33-34. 97 Раппопорт, 1982. С. 34. Ср.: Юра, Кучера, 1986. С. 285. 98 ПСРЛ, I, 209. 99 ПСРЛ, II, 252. Ср.: ПСРЛ, I, 276. 100 ПСРЛ, VII, 19; XXXIV, 71; Татищев, 1995. С. 123. 101 ПСРЛ, IX, 138. 102 ПСРЛ, XV, 188. 103 Подробное описание и историографию см.: Каргер, 1951. С. 46-47. Ср.: Евгений, 1825. С. 73. 104 Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 202; Юра, Кучера, 1986. С. 285; Раппопорт, 1982. С. 34. 105 Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 203—211; Раппопорт, 1982. С. 34. 106 Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 210—211. 107 Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 213; Юра, Кучера, 1986. С. 285. Ср.: Раппопорт, 1982. С. 35. 108 Раппопорт, 1982. С. 14. 109 Раппопорт, 1993. С. 262, 260. 110 Щапов, 1989. С. 61. 111 ПСРЛ, 1, 293. 112 ПСРЛ, II, 288. 113 ПСРЛ, VII, 25; XXV, 29. 114 ПСРЛ, XV, 193. 115 Рапов, 1977. С. 141. ПРИМЕЧАНИЕ К ГЛ. 2 1 ПСРЛ, I, 238; 11, 228. Так же: ПСРЛ, XXXIV. С. 71. 2 ПСРЛ, VII, И; XXV, 18. 3 ПСРЛ, IX, 128. 4 Татищев, 1995. С. 108.
Комліентарии 387 5 ПСРЛ, I, 445. 6 СЛ, 79. 7 ЛРА, 1890. С. 3 примечаний. 8 ПСРЛ, I, 208; II, 199. См.; Щапов, 1989. С. 211. 4 ПСРЛ, XV, 166; Житие Исаии, 1858. С. 436. 10 Ключевский, 1871. С. 37; Булгаков, 1913. С. 1402; Приселков, 1913. С. 140; Щапов, 1989. С. 194. 11 Щапов, 1989. С. 47. 12 См.: Поппэ, 1968. С. 107, прим. 91; Дубов, 1985. С. 56; Щапов, 1989. С. 211. 13 Абрамович, 1930. С. 44-45. Ср.: БЛДР. Т. 1. СПб, 1997. С. 388. 14 Ср.: Макарий, 1995. С. 24—25; Голубинский, 1901. С. 202—203. 15 ПСРЛ, VII, 313; XXII, 464; XXIII, 135; XXIV, 165; XXVII, 296; XXVIII, 88, 252; XXX, 38; XXXIV, 147. 16 Абрамович, 1930. С. 102; ПКП, 1911. С. 76. 17 Приселков, 1913. С. 292. IS ЛРА, 1890. С. 1—2; Житие Леонтия, 1893. С. 7 и след. 19 Насонов, 1951. С. 181, прим. 1; Воронин, 1955. С. 98; Воронин, 1961. С. 38. 20 Дубов, 1985. С. 54. 21 Насонов, 1951. С. 180-181. 22 См.: Кучкин, 19696. С. 66-67; Фроянов, Дворниченко, 1988. С. 224. 23 ПКП, 1911. С. 9. 24 Воронин, 1961. С. 27. 25 Воронин, 1955. С. 96. 26 ПСРЛ, I, 445; Воронин, 1955. С. 97. 27 Воронин, 1955. С. 99, 101-102. 28 Воронин, 1961. С. 28, 38. 29 Воронин, 1961. С. 37. 30 ПКП, 1911. С. 124. 31 ЛРА, 1890. С. 1-2; Воронин, 1961. С. 38. 32 Воронин, 1961. С. 38. 33 Воронин, 1961. С. 37-38. 34 См.: Орлов, 1946. С. 59; Приселков, 1913. С. 120. 35 ПСРЛ, I, 445. 36 Воронин, 1961. С. 20. 37 Воронин, 1961. С. 66. С этим согласен и П. А. Раппопорт: Раппопорт, 1982. С. 59. 38 ПСРЛ, I, 445 (6730); ПКП, 1911. С. 9; Раппопорт, 1982. С. 59; Раппопорт, 1993. С. 264. 39 Насонов, 1951. С. 181; Фроянов, Дворниченко, 1988. С. 228; Фроянов, 1995. С. 590. 40 Насонов, 1951. С. 181; Фроянов, 1995. С. 590, 596-597. 41 См. летописную статью 1222 г. в § 1 этой главы. 42 Воронин, 1961. С. 28. 43 Орлов, 1946. С. 59. 44 ДКУ. С. 146.
388 Примечания 45 Щапов, 1989. С. 209, прим. 5. 46 Поппэ, 1968. С. 106-107. 47 ДКУ. С. 141. 48 ПСРЛ, II, 250. 49 ПСРЛ, IX, 137; IV, 138; XXX, 55. 50 Татищев, 1995. С. 122. 51 Лашкарев, 1906. С. 75. 57 Лашкарев, 1906. С. 58, 63, 68, 74, 75. Ср.: Погорелая, 1985. С. 16-17. 53 ПСРЛ, 1, 247. 54 Рапов, 1997. С. 100. 55 Ивакин, 1901. С. 200. 56 Ивакин, 1901. С. 6, 200. 57 Ивакин, 1901. С. 202. 58 Орлов, 1946. С. 146. 59 ПВЛ, 1996. С. 104, 242, 5,27. 60 БЛДР, τ. 1. СПб., 1997. С. 288. 61 ПСРЛ, I, 277-279. 62 Ивакин, 1901. С. 196, 202, 203. 63 Ивакин, 1901. С. 198. 64 Ивакин, 1901. С. 198. 65 Варганов, 1946. С. 132-133. 66 ПСРЛ, I, 239; II, 229. 67 Раппопорт, 1961. С. 99-100; Седова, 1997. С. 54-56. Ср.: Тихомиров, 1956. С. 397; Воронин, 1961. С. 34. 68 Седова, 1997. С. 53-57. 69 Седова, 1997. С. 56. 70 ПСРЛ, XXIV, 72-73. 71 Варганов, 1977. С. 249; Воронин, 1961. С. 28; Поппэ, 1968. С. 107, прим. 91; Дубинин, 1972. С. 139; Щапов, 1989. С. 47. 72 Раппопорт, 1982. С. 59; Кучкин, 1984. С. 71—72, прим. 124; Иоаннисян, 1985. С. 142; Раппопорт, 1993. С. 264; Седова, 1997. С. 13. 73 ПСРЛ, I, 273; II, 248. 74 Воронин, 1961. С. 28; Зыков, 1999. С. 45. 75 Варганов, 1945. С. 99-106; Варганов, 1977. С. 249-251; Дубынин, 1972. С. 139-140. 76 Зыков, 1999. С. 43. Ср.: Дубынин, 1972. С. 139-140; Воронин, 1961. С. 28-31; Раппопорт, 1982. С. 59. 77 Глазов, Зыков, Иоаннисян, Торшин, 1999. С. 62. Ср.: Воронин, 1961. С. 28-30; Раппопорт, 1982. С. 59; Иоаннисян, 1985. С. 142. 78 Каргер, 1951. С. 57. Другие примеры см.: Воронин, 1961. С. 31. 79 Воронин, 1961. С. 32. 80 Воронин, 1961. Т. 2. С. 32-33.
Комментарии 389 ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 3 1 О других житиях см.: СКК, 1987. С. 169-172; Ключевский, 1871. С. 217-220; Потапов, 1922. С. 127—129; Подскальски, 1996. ( 218. 2 См.: Вознесенский, 1899. С. 2; СКК, 1987. С. 168. Списки ім.: Никольский, 1906. 359—362. Латинский и греч. тексты см.: I alconius, 1751. С. 86—108. 3 Falconius, 1751. Р. 1 — 109. Наиболее качественную публикацию Жития см.: Anrich, 1913. S. 1-55. Об этих изданиях см.: CiofTari, 1987. Р. 261-266, 311-319. 4 Falconius, 1751. Р. 1—68; Вознесенский, 1899. С. 1—4; Леонид, 1882. С. 6. 5 Антонин, 1870. С. 396. 6 Рукописи со списками жития см.: Никольский, 1906. ('. 326—331; Крутова, 1997. С. 113—119; Крутова, 2000. С. 50, S8. 7 Пространная редакция жития: Житие Николая, 1878. Примечания см.: ПДП, 1879, Вып. 2. С. 107-109. Краткая редакция жития: Леонид, 1882. С. 25—78. 8 СКК. С. 169; Подскальски, 1996. С. 215. Ср.: Cioffari, 1987. Р 101-110. 9 Основные издания Сказания: Леонид, 1888. С. 1—61; Житие Николая, 1878. С. 107—203. Другие издания см.: Подскальски, 1996. С. 217. 10 Леонид, 1882. С. 10. 11 Макарий, 1995. С. 211. 12 Леонид, 1888. С. 1—61. 13 Леонид, 1888. С. III. В первой публикации Леонида приводился только текст «трех русских чудес» (Леонид, 1882. С. 79— 93). 14 Леонид, 1888. С. VI. 15 Голубинский, 1901. С. 775. 16 Голубинский, 1901. С. 776, прим. 1. 17 Никольский, 1906. С. 354. Примерно в тех же выражениях высказывался М. Н. Сперанский (Сперанский, 1923. С. 124) 18 Никольский, 1906. С. 354-355. 19 Подскальски, 1996. С. 216, 223. Ср.: Назаренко, 2001. С. 608-612. 2( } Никольский, 1906. С. 355-359; Макарий, 1995. С. 211; Филарет, 1884. С. 23-24; Леонид, 1882. С. 10; Ключевский, 1871. С. 217, 247; Пыпин, 1898. С. 135. 21 Франко, 1905. С. 280; Бугославский, 1941. С. 321; Вознесенский, 1899. С. 11-13; СКК. С. 169; Подскальски, 1996. С. 214-215. 22 О разночтениях см.: Леонид, 1882. С. 12—13; СКК. С. 169- 170; Потапов, 1922. С. 123-127. 23 Леонид, 1882. С. 18. 24 РНБ, F.n. 1, 46, л.66а—766. См. также: Срезневский, 1867. Вып. IV, С. 19-23. Публикация чуда № 3 и 4: Срезневский,
390 Примечания 1867. Вып. IV, С. 23—29. О Златоструе см.: Срезневский, 1867. Вып. Ill, С. 6-27. Частично текст чудес из Торжественника опубликован: БЛДР. Т. 2. СПб., 1999. С. 216-243. 25 ГИМ, Хлуд., № 215. 26 СКК. С. 170; Соболевский, 1897. С. 5—6. Списки Сказания см.: Никольский, 1906. С. 355-359. 27 БЛДР. Т. 2. СПб, 1999. С.216-243. 28 БЛДР. Т.2. СПб, 1999. С. 222. 29 БЛДР. Т.2. СПб, 1999. С. 242. 30 Falconius, 1751. С. 66-67. 31 Falconius, 1751. С. 69. 32 ГИМ, Хлуд., № 215. 33 Леонид, 1882. С. 11; Леонид, 1888. С. V; Вознесенский, 1899. С. 12. 34 Соболевский, 1897. С. 6, прим. 1; Голубинский, 1901. С. 775; Никольский, 1906. С. 355; Подскальски, 1996. С. 219. 35 Леонид, 1888. С. 19-20. 36 Леонид, 1888. С. 24. 37 Филарет, 1884. С. 25—26; Макарий, 1995. С. 211; Леонид, 1882. С. 12; Соболевский, 1897. С. 6, прим.1; Вознесенский, 1899. С. 12; Подскальски, 1996. С. 219. 38 Леонид, 1888. С. 25. 39 Леонид, 1888. С. 25. 40 Леонид, 1888. С. 24. 41 Леонид, 1888. С. 29. 42 Леонид, 1888. С. ѴШ. 43 Павлов, 1878. С. 169. 44 Павлов, 1878. С. 169-170. 45 Павлов, 1878. С. 173. 46 Павлов, 1878. С. 174-175. 47 Павлов, 1878. С. 175. 48 Павлов, 1878. С. 178-179. 49 Павлов, 1878. С. 184. 30 Павлов, 1878. С. 186. 51 ПСРЛ, I, 208; II, 199-200. 52 Багрий, 1914. С. 264-276; Голубинский, 1901. С. 775; Подскальски, 1996. С. 220-221; Бугославский, 1941. С. 321-322. 53 Багрий, 1914. С. 264-266; Подскальски, 1996. С. 216. 54 Устинова, 2001. С. 8. 55 Рукопись хранилась в Киевской Духовной Академии в Собр. Мелецкого монастыря № 116 (Аа, 1282), XVI в. 1° на 287 лл. (Багрий, 1914. С. 276-279). 56 Литографированный текст по рукописи XVI в. в Московском публичном Румянцевском музее F. № 15: Житие Николая, 1878. С. 198-203. 57 Список «чуда св. Николая с младенцем, утонувшим в Днепре 1092 года и опять ожившим помощию святителя» в
1\(>л4мемтарііи 391 Прологе 1, F. 15 (С. 681—685) XVI в. библиотеки во Львове: Калужняцкий, 1878. С. 229-230. -8 Леонид, 1888. С. 43-44. 59 БЛДР. Τ. 1. СПб., 1997. С. 30; Розов, 1963. S. 156. 611 БЛДР. Τ. 1. СПб., 1997. С. 32; Розов, 1963. S. 157. 61 БЛДР. Τ. 1. СПб., 1997. С. 36; Розов, 1963. S. 159-160. Ср.: Матф. 21, 41. 62 БЛДР. Τ. 1. СПб., 1997. С. 40; Розов, 1963. S. 161. 63 БЛДР. Τ. 1. СПб., 1997. С. 42; Розов, 1963. S. 163. 64 Леонид, 1888. С. 64. 65 Леонид, 1888. С. 71. 66 Леонид, 1888. С. 63. 67 Топоров, 1995. С. 279-287, 340-357; Trubetzkoy, 1973. S. 120. Ср.: Chekin, 1990. Р. 45-49. 68 Топоров, 1995. С. 347. 69 БЛДР. Τ. 1. СПб., 1997. С. 34; Розов, 1963. S. 158. 70 БЛДР. Τ. I. СПб., 1997. С. 34; Розов, 1963. S. 158. Ср.: Матф. 4, 35—41; Иоан. 11, 32—44. 7 Леонид, 1888. С. 46. 72 См.: Никольский, 1907. С. 58; Вознесенский, 1899. С. 241, прим. 193 (С. 682-683). Даты ср.: Рапов, 1977. С. 139; Щапов, 1989. С. 207; Татищев, 1995. С. 91, 126. 73 ПСРЛ, II, 276-277; Вознесенский, 1899. С. 243, 245; Новгород, 1964. С. 186—189, 214—220; Раппопорт, 1993. С. 55, 134-135. 74 Азбелев, 1960. С. 92—93; Никольский, 1907. С. 58; Сычев, 1918. С. 120-121; Яковлев, 1997. С. 136-137. 75 Макарий, 1995. С. 211, прим. 265 (С. 478). 76 Евгений, 1825. С. 50; Описание КСС, 1854. С. 61, прим. 71. Ср.: Франко, 1905. С. 280. 77 См.: Макарий, 1995. С. 236; Закревский, 1868. Т. 2, С. 772. 78 Захарченко, 1888. С. 186. 79 Вознесенский, 1899. С. 238—239. 80 Описание КСС, 1854. С. 61-62. 81 См.: Успенский, 1982. С. 120; Подскальски, 1996. С. 221, прим. 594а. 82 Сперанский, 1923. С. 124-142. 83 Текст см.: Сперанский, 1923. С. 126—127. 84 Аничков, 1892. С. 28. Тот же мотив фиксируется в чуде о трех иконах (№ 15). 85 Другие аналогии см.: Аничков, 1892. С. 29—31. 86 Леонид, 1888. С. 47. 87 См.: Леонид, 1888. С. 53-54. 88 Леонид, 1888. С. 5Г. 89 Соображения о «русском боге» в чуде о половчине см.: Леонид, 1888. С. VI, прим. 1; Голубинский, 1901. С. 776; Успенский, 1982. С. 120; Подскальски, 1996. С. 222; Марков, 1907. С. 43. 90 Багрий, 1914. С. 268.
392 Примечания 91 Багрий, 1914. С. 273. 92 Издания: Леонид, 1888. С. 55—61 (по рукописи конца XV в. библиотеки графа А.С. Уварова № 192); Житие Николая, 1878. С. 170-181. Списки чуда см.: Никольский, 1906. С. 352—354; Крутова, 1997. С. 138-160. 93 Леонид, 1888. С. 55. 94 Леонид, 1888. С. 55, прим. 1; Аничков, 1892. С. 23. 95 Леонид, 1888. С. 30. 96 Ср.: СіоПагі, 1987. Р. 231. 97 Соболевский, 1897. С. 6, прим. 1; Никольский, 1906. С. 355; Подскальски, 1996. С. 215-216, 220. А. И. Соболевский называл их (присоединяя сюда чудеса № 6 и 7) группой «более апокрифической». 9* Ангелов, 1977. С. 127—128; Леонид, 1882. С. 107; Востоков, 1842. С. 683. 99 Филарет, 1884. С. 25. 100 Леонид, 1882. С. 97-98. 101 Макарий, 1995. С. 551; Попов, 1875. С. 72; Павлов, 1878. С. 45-48. 102 Макарий, 1995. С. 559; Попов, 1875. С. 87; Павлов, 1878. С. 191-198. 103 Леонид, 1882. С. 99. 104 В сборнике XVI в. собрания В. М. Ундольского № 577, л. 133. См. также: Никольский, 1906. С. 304-305; Соболевский, 1905. С. 433; Стоянович Л. В., 1905. С. 80. 105 Леонид, 1882. С. 98-100; Леонид, 1888. С. X. 106 Макарий, 1995. С. 211. 107 Срезневский, 1882. С. 32; Аничков, 1892. С. 25. 108 Ключевский, 1871. С. 218. 109 Никольский, 1906. С. 306. 110 Ангелов, 1977. С. 95. 111 Стоянович, 1905. С. 72—75. Издание этого слова: Стоянович, 1905. С. 75-79; Ангелов, 1977. С. 71-90. 112 Стоянович, 1905. С. 79, 82. 113 Соболевский, 1905. С. 433. 114 Ангелов, 1977. С. 93-94. 115 Ангелов, 1977. С. 91-130. 116 Леонид 1882. С. 100. 117 Falconius, 1751.С. 1; Anrich, 1913. S. 4. См. также: Леонид, 1882. С. 28, прим. 7. В русском переводе жития Метафраста отец также назван Епифанием. 118 Лебедев, 1902а. С. 281-284. 119 Попов, 1875. С. 97-98; Чельцов, 1879. С. 375-376. 120 Лебедев, 1902а. С. 281-284. 121 Памятники ДКП, 1908. Стб. 3; Попов, 1875. С. 97-98; Павлов, 1878. с. 46, 58-62. 122 Попов, 1875. С. 98. 123 Попов, 1875. С. 50-51, 102; Павлов, 1878. С. 62-65.
\\оліменпшрии 393 124 Nicolai papa. Epistola et decreta. Responsa Nicolai ad consulta Bulgarorum // Patrologia Cursus Completus... Accurante J.-P. Migne. Seria latina. (Patrologia Latina). T. 119. Paris, 1852. resp. 90, coi. 1011. 125 Оболенский, 1998. C. 102. 126 Ангелов, 1977. C. 127-128. 127 Подскальски, 1996. C. 216. 128 CKK. C. 125—126; Крутова, 1997. C. 135—136; Подскальски, 1996. C. 216; др. 129 Ключевский, 1871. C. 217; Леонид, 1882. C. 97, 100, 101; Леонид, 1888. C. V, X, XI; Ангелов, 1977. C. 95, 113, прим. II; Срезневский, 1882. C. 32; Крутова, 1997. C. 136; Вознесенский, 1899. C. 13, 19; Шляпкин, 1881. C. 2; Сергий, 1901. C. 136-137; Макарий, 1995. C. 211, 243; Антонин, 1870. C. 401; др. 1 Ангелов, 1977. С. 95. 131 Шляпкин, 1881. С. 5. Также: ПСРЛ, XV, 177. 132 Соболевский, 1897. С. 6, прим. 2. 133 Шляпкин, 1881. С. 4. Также: ПСРЛ, XV, 177. 134 Срезневский, 1882. С. 32; Ангелов, 1977. С. 95; Ключевский, 1871. С. 217; Леонид, 1882. С. 97, 100, 101; Леонид, 1888. С. V, X, XI; Шляпкин, 1881. С. 11, 12, 20; Сергий, 1901. С. 136-137; др. 135 Шляпкин, 1881. С. 10. Похоже: ПСРЛ, XV, 181. 136 Шляпкин, 1881. С. 10. 137 Шляпкин, 1881. С. 3. Аналогично: ПСРЛ, XV, 177. 138 Крутова, 1997. С. 51. 139 Шляпкин, 1881. С. 11. 140 Ключевский, 1871. С. 217. 141 Издана архимандритом Леонидом по рукописи конца XIV в. библиотеки гр. А. С. Уварова (№ 341), в которой недостает двух начальных стихир (Леонид, 1888. С. 62—74). Списки см.: Крутова, 2000. С. 69. 142 Леонид, 1888. С. 62, прим. 1. 143 Дмитриевский, 1897. С. 216, прим. 1; Голубинский, 1904. С. 400, прим. 1; Дмитриевский, 1915. С. 5; СКК, 1987. С. 108; Крутова, 2000. С. 48. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 4 1 ИВ, 1967. С. 312. 2 Анна, С. 177-178, 181; Литаврин, 1960. С. 417. 3 Литаврин, 1960. С. 421. 4 Анна, С. 78, прим. 128, прим. 114; McQueen, 1986. Р. 428- 429; Chaiandon, 1907. Р. 205; Chaiandon, 1900. Р. 59; Васильев, 1, 1998. С. 472; ИВ, 1967. С. 288. 5 Борьба сельджуков с Византией в XI в. см.: Васильев, 1, 1998. С. 466-468; Степаненко, 1988. С. 24-33; ИВ, 1967. С. 286. О последствиях сражения при Манцикерте для Византии и Малой Азии см.: Гусейнов, 1969. С. 150—151. 6 Гордлевский, 1960. С. 49.
394 Приме1 гания 7 Анна, С. 7, прим. 389; Васильев, 1, 1998. С. 468; Moravcsik, 1958. S. 285; Гордлевский, 1960. С. 50. 8 Анна, С. 191; ИВ, 1967. С. 314. 9 Анна, С. 191-203; Степаненко, 1988. С. 36. 10 Анна, С. 191-199. 11 Анна, С. 189—200; Степаненко, 1988. С. 32. 12 Степаненко, 1988. С. 33; Васильев, 1923. С. 17. 13 Степаненко, 1988. С. 36. Об отношении Византии с ни- кейским эмиром Абуль-Касимом в 1086-1092 гг. см.: Анна, С. 189 и сл. 14 Cartellieri, 1936. S. 223; Васильев, 1, 1998. С. 468; Васильев, 2, 1998. С. 31; Васильев, 1923. С. 26; Joranson, 1950. Р. 814. 15 Chaiandon, 1900. Р. 135-136; Степаненко, 1988. С. 32; Гордлевский, 1960. С. 50. 16 Анна, С. 88, прим. 176. 17 Анна, С. 139—140; Finlay, 1851. Р. 64; Васильев, 1923. С. 14; Chaiandon, 1907. Р. 268-269; Chaiandon, 1900. Р. 73-74; ИВ, 1967. С. 313. 18 McQueen, 1986. Р. 442. 19 Анна, С. 160; Взаимоотношения Комнина с Генрихом IV в начале 1080-х гг. см.: Анна, С. 135; Chaiandon, 1900. Р. 69-70; Chaiandon, 1907. Р. 267. Действия Генриха IV в этот период в Италии см.: Heinemann, 1894. S. 307—318; Meyer von Knonau, 1900. Bd. 3. S. 432-469. 20 17 июля 1085 г. (Анна, прим. 642 (С. 520); Finlay, 1851. Р.64; Fleury, 1758. P. 445; Васильев, 1923. С. 15; Chaiandon, 1907. P. 282; Chaiandon, 1900. P. 93; Heinemann, 1894. S. 329- 333, 401). 21 См.: ИВ, 1967. С. 318. Finlay, 1851. Р. 65. 22 А. П. Каждан: ИВ, 1967. С. 294. 23 Анна, С. 203-205, прим. 734, 737; Васильевский, 1908. С. 49. 24 Анна, С. 204-205; ИВ, 1967. С. 313-314. 25 Анна, С. 213. 26 Анна, С. 212. 27 Анна, С. 213—214. См. Расовский, 1940. С. 105; Васильевский, 1908. С. 53, 56, 57. 28 Анна, С. 179-180; ИВ, 1967. С. 304; Арутюнова, 1972. С. 117-118. 29 Васильевский, 1908. С. 78-79. 30 Анна, прим. 382. 31 Васильевский, 1908. С. 84. 32 См.: Рансимен, 1998. С. 36. 33 Об «икономии» см.: Рансимен, 1998. С. 19-20. 34 Разногласия в обрядовых вопросах богослужения см.: Лебедев А. П. Церковь Византийская и Римская в их взаимных догматических и церковно-обрядовых спорах в IX и XI вв. // Лебедев, 1902а. С. 231—247. По вопросу об опресноках см.: Чельцов, 1879.
Комментарии 395 55 Латинский текст буллы об отлучении см.: Migne J. Р. Patrologiae Cursus Completus. Series Latina. Vol. 143. Paris, 1844— 1855. coi. 1002—1004. Греческий перевод вместе с синодальным эдиктом см.: Migne J. Р. Patrologiae Cursus Completus. Series Graeco-Latina. Vol. 120. Paris, 1857-1866, coi. 741-746. 36 Рансимен, 1998. C. 44. 37 Рансимен, 1998. C. 46; Hussey, 1937. P. 208-211. 38 Васильев, 1, 1998. C. 433, 444. Аналогичные высказывания можно встретить и у других исследователей: Brehier, 1899. Р. 228; Abraham, 1904. S. 22-23; Gay, 1926. P. 166-167; Мурьянов, 1972. С. 217. 39 Рансимен, 1998. С. 112. О датировке схизмы см.: Рансимен, 1998. С. 1 12-119. 40 Jaffe, 1881. Р. 600, № 4789 (3553). 41 Анна, прим. 114; Безобразов, 1889. С. 23—28; Bibicou, 1959/1960. Р. 43; Заборов, 1959. С. 34; Chaiandon, 1900. Р. 61-62; Chatanis, 1949. Р. 20-22; Левченко, 1956. С. 407. Греческий текст договора Михаила Дуки и Гвискара о браке детей: Безобразов, 1899. С. 140—143. Взаимоотношения Роберта Гвискара и папы Григория VII между двумя их встречами (август 1073 г. и июнь 1080 г.) были небезоблачными, см.: Анна, С. 83, прим. 149; Heinemann, 1894. S. 257-292; Bibicou, 1959/1960. P. 52-54. 42 Анна, С. 85-86; Chaiandon, 1907. P. 265-266; ИВ, 1967. С. 292. 43 Jaffe, 1881. P. 627; Анна, прим. 133; Heinemann, 1894. S. 299—305; Рансимен, 1998. С. 52; Заборов, 1959. С. 36. 44 Анна, С. 83. 45 Анна, С. 134—136; Васильевский, 1908. С. 83; Рансимен, 1998. С. 53. 46 25 мая 1085 г. (Heinemann, 1894. S. 328; Cartellieri, 1936. S. 187). 47 Рансимен, 1998. С. 50-53. 48 Грегоровиус, 1907. С. 220-222; Рансимен, 1998. С. 53. 49 Jaffe, 1881. Р. 658; Е1, 1937. Р. 771; Chaiandon, 1907. Р. 296; Cartellieri, 1936. S. 194; Грегоровиус, 1907. С. 226—227. 50 Fleury, 1758. С. 465-466. 51 Dolger, 1925. S. 37-38; Заборов, 1959. С. 39. 52 Cartellieri, 1936. S. 197-198; Грегоровиус, 1887. С. 124; Шайтан, 1927. С. 15. 53 Васильевский, 1908. С. 62. 2) 4 Анна, С. 216. 55 Анна, С. 216. 56 Васильевский, 1908. С. 74—75. 57 Анна, прим. 785, 786. 58 Анна, С. 217. 59 Анна, С. 221; Васильевский, 1908. С. 73; Степаненко, 1988. С. 19. Взаимоотношения Византии с Чаканом см.: Анна, С. 217, 246, 302. 60 Anna, 1943. Р. 129, η. 1.
396 Примечания 61 Cartellieri, 1936. S. 223; Hagenmeyer, 1901. S. 189; Васильевский, 1908. C. 66-67; Степаненко, 1988. C. 37. 62 Анна, C. 224. 63 Анна, C. 221-227; Васильевский, 1908. C. 68. 64 Анна, C. 231, прим. 824; Васильевский, 1908. С. 72; Васильев, 1923. С. 18. Речь идет именно об осаде Константинополя зимой 1090/1091 г. (Cartellieri, 1936. S. 222). 65 Szekely, 1967. P. 202-203; Pontieri, 1964. P. 288-289; Leib, 1924. P. 69; Протасов, 1915. C. 124, 227; Гроссу, 1912. C. 4; Krautheimer, 1965. P. 284—286; Рогачевская, 1995. C. 70-71; Васильев, 1, 1998. C. 443, 473; Анна, C. 80, прим. 137. Обширную библиографию по взаимовлиянию культур на Юге Италии см.: Szekely, 1967. Р. 203, п. 40. 66 «Хвалебное слово» норманнским властителям Южной Италии за их отношение к греческим монастырям см.: Соколов, 1894. С. 176-182. 67 Васильевский, 1908. С. 94; Runciman, 1952. Р. 492. 68 Ле Гофф, 1992. С. 68-69. 69 О различиях и схожести политики Григория VII и Урбана II см.: Заборов, 1959. С. 37-38; Cahen, 1974. Р. 23. 70 Jaffe, 1881. Р. 652-653; Meyer von Knonau, 1903. S. 265-269; Holtzmann, 1928. S. 49, η. 3; Cartellieri, 1936. S. 197; Шайтан, 1927. С. 15. Послание Климента к Василию Калабрийскому, относящееся, возможно, к этому периоду, опубликовано: Holtzmann, 1928. S. 59—60. 71 Holtzmann, 1928. S. 48-49. 72 Meyer von Knonau, 1903. S. 266-268, 271, 279; Leib, 1924. P. 24; Грегоровиус, 1907. C. 231; Грегоровиус, 1887. C. 125; Шайтан, 1927. C. 15. 73 Василий Калабрийский, присутствовавший в Мельфи, послал патриарху Николаю полный отчет о деятельности этого собрания — Holtzmann, 1928. S. 64—67. 74 Holtzmann, 1928. S. 60-61; Cartellieri, 1936. S. 198; Ba- сильевский, 1908. С. 83, 89; Гроссу, 1912. С. 5; Beck, 1959. S. 57. Резолюция синода о предложении Урбана: Grumel, 1947. Р. 48— 49, № 953. 75 Послание патриарха Николая папе Урбану см.: Holtzmann, 1928. S. 62-64; Grumel, 1947. P. 49, № 954. 76 Рансимен, 1998. С. 53—54. Послание Алексея Комнина к Урбану см.: Holtzmann, 1928. S. 60-62. 77 Holtzmann, 1928. S. 62-64; Рансимен, 1998. С. 54. 78 Anrich, 1913. S. 445-446. 79 Jaffe, 1881. P. 665; Leib, 1924. P. 69; Meyer von Knonau, 1903. S. 272-273; Chaiandon, 1907. P. 297. Rfl Издание памятников греко-латинской полемики XI в. см.: Acta et scripta, quae de controversiis ecclesiae graecae et latinae seculo undecimo composita extant. Edidit Dr. Cornelius Will. Lipsiae et Marpurgi, 1861. 81 Leib, 1924. P. 287-294; Рансимен, 1998. C. 62-63; Гроссу, 1912. C. 7; Лебедев, 19026. C. 37-38.
Коммент аріей 82 Cahen, 1974. P. 18-19. 83 Грегоровиус, 1887. С. 124-125. 84 Jaffe, 1881. P. 668; Грегоровиус, 1887. С. 125-126; Грего- ровиус, 1907. С. 232—233. 85 Cartellieri, 1936. S. 204; Schmeidler, 1927. S. 49, 169, 400; Приселков, 1913. С. 148. 86 Грегоровиус, 1887. С. 125; Грегоровиус, 1907. С. 232; Розанов, 1929. С. 633. 87 Васильевский, 1908. С. 89. 88 Васильевский, 1908. С. 90. 89 Анна, С. 157 и сл. 90 Васильевский, 1908. С. 73; Успенский, 1900. С. 8. Другие отзывы об ужасающем положении Константинополя, то есть Византии, в начале 1091 г. см.: Шайтан, 1927. С. 14; Расовский, 1940. С. 95, 106-107; Charanis, 1949. Р. 24-25; Литаврин, 1972. С. 38; Арутюнова, 1972. С. 117; Cahen, 1974. Р. 19; Степаненко, 1988. С. 18. 91 Оболенский, 1998. С. 239; Чичуров, 1990. С. 15. Ср.: Chrvsos, 1992. Р. 235. 92 Анна, С. 228—231; Васильевский, 1908. С. 70—71; Chaiandon, 1900. Р. 128. 93 Anna, 1943. Р. 136, п. 3; Васильевский, 1908. С. 72, 95-96; Васильев, 1923. С. 19; Cartellieri, 1936. S. 223. 94 Васильевский, 1908. С. 77. 95 Васильевский, 1908. С. 97. 96 О датировке речи Феофилакта (6 января 1090 г.) см.: Chaiandon, 1900. P. ХХѴ-ХХѴІ; Васильевский, 1908. С. 196; Златарски, 1934. С. 197, бел. 1; Anna, 1943. Р. 119, n. 1; Анна, прим. 667, 780, 831. О другой датировке (6 января 1088 г.) см.: Malamut, 1995. Р. 138-140. 97 Анна, С. 234; Васильевский, 1908. С. 100. 98 Анна, С. 235, прим. 841; Dolger, 1925. S. 40, № 1156; Chaiandon, 1900. P. 129. 99 Васильевский, 1908. С. 77. 100 Анна, С. 237; Anna, 1943. Р. 140. О сражении у Хирины см.: Cartellieri, 1936. S. 224; ИВ, 1967. С. 313-315; Malamut, 1995. S. 141 — 142; Васильевский, 1908. С. 101; Chaiandon, 1900. Р. 133. 101 Gyarfas, 1873. S. 184-185; Расовский, 1940. С. 106-107; Васильевский, 1908. С. 102, 106. 102 Васильев, 1923. С. 20. 103 ИВ, 1967. С. 318; Runciman, 1949. Р. 209. 104 Runciman, 1949. Р. 209; Степаненко, 1988. С. 38. ПРИЕЧАНИЯ К ГЛ. 5 1 Люшер, 1999. С. 40. 2 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 157-312. 3 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 161-162. 4 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 213—214.
398 Примечания 5 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 228. 6 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 240. 7 О Палинодии (1621-1622 или 1626 гг.) см.: Голубинский, 1901. С. 283; Терновский, 1876. С. 200-205. В РИБ, т. 4 (1878 г.) впервые опубликован текст Захарии по Синодальному списку, сличенному с Толстовским Имп. Публичной Библиотеки и со списком Румянцевского музея (Памятники ПЛ, 1878. С. Стб. 313—1200). Ф. Терновский издал «каталог епископов» по спискам КДА (Терновский, 1876. С. 209—262), которые использовались в работах митрополита Макария и А. Красовского (Макарий, 1995. С. 244, прим. 386; Красовский, 1874. С. 525-526). В опубликованной части списки имеют лишь незначительные расхождения. 8 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 895. 9 Памятники ПЛ, 1878. Стб. 1012. Так называемый «Каталог епископов» расположен в «Полинодии» в части Ill, раздел II, артикул 1. 10 Kulesza, 1747. S. 85. 11 Kulesza, 1747. S. 80, 81, 95, 96, 174, др. 12 Kulesza, 1747. S. 81-84. 13 Kulczynski, 1733. P. 114. О подчинении русской церкви Риму см.: Kulczynski, 1733. Р. 273-275. 14 Falconius, 1751. Р. 140, n. [е); Stilting, 1756. P. XVI11. Ср.: Assemani, 1755. Т. 6. Р. 332-333. 15 Friese, 1763. S. 2 (§ VI); Le Quien, 1740. Col. 1263; Verdiere, 1857. P. 165-167; Martinov, 1863. P. 55, 125. П. Ш. Левек вопрос обошел: Levesque, 1782. P. 221—222. 16 Assemani, 1755. Τ. 6. P. 333. О «Всеобщем церковном календаре» И. С. Ассемани см.: Cioffari, 1987. Р. 275—278. 17 Assemani, 1755. Т. 6. Р. 329, 332-333. Ср.: Verdiere, 1857. Р. 165, 170. 18 Калайдович, 1861. С. 88—89. 19 Филарет, 1894. С. 65—66. 20 Около 1092 г. (Филарет, 1894. С. 106) или в 1091 г. (Филарет, 1861. С. 124). 21 Макарий, 1995. С. 244. О том, что праздник учреждался папой лишь для одной Апулии, писал еще М. Флери (Fleury, 1758. Р. 548). 22 Макарий, 1995. С. 244, прим. 388. 23 Антонин, 1870. С. 396-400, 420-427. О латинских легендах о перенесении мощей см.: Cioffari, 1980. Р. 21—22. 24 Красовский, 1874. С. 526-533; Шляпкин, 1881. С. 11, прим. 3. Исключение составляют Annales Rosen veldenses, где событие датируется 1088 г. 25 Красовский, 1874. С. 533—536; Assemani, 1755. Т. 6. Р. 329; Шляпкин, 1881. С. 19-20. 26 Красовский, 1874. С. 536-537. 27 Красовский, 1874. С. 542. 28 Шляпкин, 1881. С. 15. 29 Шляпкин, 1881. С. 17-20.
Комментарии 399 V Шляпкин, 1881. С. 18. Так же: ПСРЛ, XV, 179. 3 * Месячные Минеи на 9 мая (1853 г., л. 57) цит. по: Шляпкин, 1881. С. 18, прим.*. 32 Антонин, 1870. С. 404-405. О топографии перенесения мощей см.: Ruggieri, 1998. Р. 141-143. 33 Шляпкин, 1881. С. 20. 34 Шляпкин, 1881. С. 21—22. 35 Шляпкин, 1881. С. 20. 36 Шляпкин, 1881. С. 18, прим. *. 37 Шляпкин, 1881. С. 22; Assemani, 1755. Т. 6. Р. 333. 38 Голубинский, 1901. С. 590—591; Голубинский, 1904. С. 398- 399. Основную критику Е. Е. Голубинский концентрировал на И. Кульчинском (Голубинский, 1901. С. 591, прим. 1). 39 Голубинский, 1904. С. 399. 40 Голубинский, 1901. С. 590. 41 ПСРЛ, IX, 116. 42 Васильевский, 1908. С. 92, прим. 4. 43 Голубинский, 1901. С. 597. 44 Verdiere, 1857. Р. 90-123. 45 Verdiere, 1857. P. 131—132, 166. П. Ш. Вердье из русских историков ссылается только на Η. М. Карамзина. 46 Verdiere, 1857. Р. 153, η. 1. 47 СЕ, 1912. Р. 254. 48 KonceviCius, 1927. Р. 41. 49 KonceviCius, 1927. Р. 40-41, 47. 50 Подскальски, 1996. С. 214, прим. 580. 51 Тихомиров, 1979. С. 341. 52 Тихомиров, 1979. С. 341. 53 Тихомиров, 1979. С. 341. 54 Клосс, 1980. С. 183. 55 Доб и аш-Рождестве некая, 1917. С. 310. 56 См.: Jaffe, 1881. Р. 667. 57 Abraham, 1904. S. 32-33. 58 Abraham, 1904. S. 33. 59 Шайтан, 1927. С. 15; Бугославский, 1941. С. 321; Мошин, 1963. С. 45; Пашуто, 1968. С. 82, 132-133, др.; Мурьянов, 1972. С. 221-222; Ангелов, 1977. С. 95, 125; Успенский, 1982. С. 21, прим. 5, 22 прим. 6; СКК, 1987. С. 171; Подскальски, 1996. С. 216, 224-225; Крутова, 1997. С. 136. 60 Шляпкин, 1881. С. 2, 23. 61 Ангелов, 1977. С. 95, 125; Успенский, 1982. С. 21 прим. 5, 22, прим. 6; Подскальски, 1996. С. 214, прим. 580; СКК, 1987. С. 171; Крутова, 1997. С. 136; Лосева, 1999. С. 25—27. 62 Шляпкин, 1881. С. 10. Так же: ПСРЛ, XV, 180. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 6 1 Литаврин, Янин, 1970. С. 33; Литаврин, 1972. С. 38. Ср.: Vasiliev, 1932. Р. 360; Приселков, 1939. С. 106; Левченко, 1956.
400 Примечания С. 441-443; Chrysos, 1992. P. 244-245; Назаренко, 1999. С. ^71- 172. 2 См.: Анна, С. 88, прим. 176. 3 Meyer ѵоп Knonau, 1900. S. 388; Грегоровиус, 1907. С/ 188. 4 ПСРЛ, 1, 205; Рапов, 1977. С. 101. 5 ПСРЛ, 1, 204. 6 Litavrin, 1965. Р. 232-234; Литаврин, 1972. С. 39; Литарин, Янин, 1970. С. 49-50; Рапов, 1977. С. 101; Литаврин, 1999. С. 490; Vasiliev, 1932. Р. 356; Берг, 1983. С. 43. 7 Литаврин, Янин, 1970. С. 49; Литаврин, 1972. С. 39-40. 8 Литаврин, 1972. С. 39-40; Литаврин, 1999. С. 490. Мнение о том, что в Киеве не интересовались делами на Черном море, см.: Poppe, 1968. S. 100, η. 92. Опровержение см.: Литаврин, 1972. С. 38-39. 9 ПСРЛ, 1, 205; Рапов, 1977. С. 200. 10 Литаврин, 1972. С. 48—49; Левченко, 1956. С. 426. 11 Литаврин, Янин, 1970. С. 43, прим. 61; Ciggaar, 1974. Р. 301-342. 12 Левченко, 1956. С. 425. 13 Расовский, 1940. С. 95, 106-107. 14 Розанов, 1929. С. 620-622; Назаренко, 2001. С. 506-514. 13 Meyer von Knonau, 1903. S. 217; Cartellieri, 1936. S. 202; Leib, 1924. P. 166; Рамм, 1959. C. 69; Шайтан, 1927. C. 16; Розанов, 1929. C. 625. 16 Розанов, 1929. C. 626. 17 Meyer von Knonau, 1903. S. 217; Cartellieri, 1936. S. 202; Розанов, 1929. C. 627; Рамм, 1959. C. 69; Назаренко, 2001. C. 553. 18 Meyer von Knonau, 1903. S. 251-252; Cartellieri, 1936. S. 203; Приселков, 1913. C. 147; Рамм, 1959. C. 69. Cp.: KonceviCius, 1927. P. 43. 19 Cartellieri, 1936. S. 203; Leib, 1924. P. 23. 20 Meyer von Knonau, 1903. S. 328; Cartellieri, 1936. S. 197—198; Грегоровиус, 1887. C. 124; Шайтан, 1927. C. 15. 21 Розанов, 1929. C. 629. 22 Meyer von Knonau, 1903. S. 333; Розанов, 1929. C. 629, 631 633. 23 Meyer von Knonau, 1903. S. 423, 425 n. 12, 444; Розанов, 1929. C. 636-641. 24 Грегоровиус, 1887. C. 126; Розанов, 1929. C. 633. 25 Meyer von Knonau, 1904. S. 328-329; Cartellieri, 1936. S. 206; Розанов, 1929. C. 633-635; Рамм, 1959. C. 71; Назаренко, 2001. C. 557. 26 Meyer von Knonau, 1903. S. 444-445; Cartellieri, 1936. S. 246, 264; Шайтан, 1927. C. 19; Рамм, 1959. C. 72. Собор в Пьяченце открылся I марта 1095 г. См.: Грегоровиус, 1887. С. 129; Грегоровиус, 1907. С. 239; Dolger, 1925. S. 43; Розанов, 1929. С. 635; Cartellieri, 1936. S. 246. 27 Заборов, 1959. С. 28-31. 28 Грегоровиус, 1907. С. 233—234.
Комментарии 401 29 Назаренко, 2001. С. 553-554. 30 Ср.: Щапов, 1989. С. 3. 31 Щапов, 1989. С. 23-28. 32 Соколов, 1913. С. 25. 33 См.: Dolger, 1925. S. 20, 24, № 1014, 1056; Grumel, 1947. I’. 41, № 938. 34 Dolger, 1925. S. 20, № 1014. 35 Dolger, 1925. S. 31, № 1108; Grumel, 1947. P. 38-39, № 934. 36 Dolger, 1925. S. 33, № 1117. 37 Dolger, 1925. S. 37, № 1140; Grumel, 1947. P. 44, № 943; Соколов, 1913. С. 29. 38 Соколов, 1913. С. 29; Мусин, 1998. С. 216. 39 Соколов, 1913. С. 30. 4и Соколов, 1913. С. 30, прим. 1. Ср.: Мусин, 1998. С. 212-213. 41 Соколов, 1913. С. 30. 42 Щапов, 1989. С. 195. Ср.: Терновский, 1876. С. 32. 43 ПСРЛ, 1, 263; 11, 237. 44 ПСРЛ, II (1843 г.), 278. 45 ПСРЛ, 1, 249. 46 Татищев, 1995. С. 103. 47 Татищев, 1995. С. 103. 48 Татищев, 1995. С. 104. 49 ПСРЛ, I, 228. 50 ПСРЛ, I, 229-230. 51 ПСРЛ, I, 230. 52 Татищев, 1995. С. 103. 53 ПСРЛ, 1, 291; II, 283-284; VII, 24; IX, 150; XXV, 27; Татищев, 1995. С. 131; Анна, С. 266—272, прим. 932, прим. 959; Литаврин, 1999. С. 490; Васильевский, 1909. С. 43. 54 Литаврин, 1999. С. 490; Васильевский, 1909. С. 43. 55 См.: Понырко, 1992. С. 71-73. 56 Хорошев, 1984. С. 121. 57 Щапов, 1989. С. 191, 195. 58 ПСРЛ, I, 347. 59 Татищев, 1995. С. 109. Выделения — Д. X. 60 Понырко, 1992. С. 69. Все выделения — Д. X. 61 ПСРЛ, 1, 281; II, 257; VII, 20; XV, 189; Татищев, 1995. С. 125. 62 Соколов, 1922. С. 205. 63 ПСРЛ, I, 280-281; II, 257. 64 Каргер, 19546. С. II. 65 Каргер, 19546. С. 11-19; Раппопорт, 1982. С. 36—37; Комеч, 1987. С. 290. 66 Каргер, 19546. С. 19. 67 Каргер, 1953. С. 19-20; Каргер, 19546. С. 19-21. 68 Каргер, 19546. С. 7-8. 69 Раппопорт, 1982. С. 35.
402 Примечании 70 ПСРЛ, I, 291; II, 285; Каргер, 1953. С. 14-19; Раппопорг, 1982. С. 38; Комеч, 1987. С. 291. 71 Макаренко, 1916. С. 391; Каргер, 1953. С. 19-20; Раппопорт, 1982. С. 38. 72 Макаренко, 1916. С. 403; Раппопорт, 1982. С. 38. 73 Ср.: Картер, 1961. С. 422. 74 Кирпичников, 1977. С. 432. 75 Богусевич, 1961. С. 105-113; Раппопорт, 1982. С. 13-14. 76 Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 211-212; Юра, Кучера, 1986. С. 285; Раппопорт, 1982. С. 34-35. 77 ПСРЛ, П, 248. 78 Брайчевский, Асеев, 1960. С. 116; Раппопорт, 1982. С. 36; Комеч, 1987. С. 290. 79 Брайчевский, Асеев, 1960. С. 112—116; Асеев, Сикорский, Юра, 1967. С. 199; Раппопорт, 1982. С. 35; Харламов, Трофименко, 1996. С. 49-50. 80 Раппопорт, 1982. С. 35—36. 81 Брайчевский, Асеев, 1960. С. 115; Раппопорт, 1982. С. 36. 82 Раппопорт, 1993. С. 256-257, 265. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 7 1 Материалы этой главы ранее были опубликованы: Хрусталев, 2000 (1); Хрусталев, 2000 (2). 2 Янин, 1998. С. 222; Лихачев, 1930. С. И, 14. 3 Лихачев, 1930. С. 14. 4 Лихачев, 1930. С. 14. 5 Янин, 1957. С. 128; Лихачев, 1928. С. 159. 6 Янин, 1957. С. 128-129; Янин, 1998. С. 39. 7 Янин, 1970. С. 44, 174, № 41; Laurent, 1963. Р. 601, № 782; Laurent, Planches, 1965. pl. 107, № 782. 8 Янин, 1970. С. 47. 9 Литаврин, Янин, 1970. С. 45; Янин, 1970. С. 47; Янин, 1978. С. 54. 10 Laurent, 1963. Р. 14, № 16; Laurent, Planches, 1965. PI. 2, № 16; Лихачев, 1991. С. 128-129, таб. LXV, № 13. 11 Laurent, 1963. Р. 12—13, № 13-14; Laurent, Planches, 1965. pl. 2. № 14. 12 Янин, 1970. С. 47. 13 Янин, 1970. С. 45; ПСРЛ, II (1843 г.), 278. 14 Laurent, 1963. Р. 11-12. 15 Соколов, 1894. С. 405. 16 Laurent, 1963. Р. 112, № 1194, 1195, 1196. 17 Du Cange, 1682. P. 152 (IV, VIII, № 6); Janin, 1953. P. 22—23; Августин, 1992. С. 374. 18 Лихачев, 1991. С. 129. 19 Laurent, 1963. Р. 13-14, № 15-16. 20 Лихачев, 1991. С. 128-129, таб. LXV, № 13. 21 Laurent, 1963. Р. 13-14.
Комментарии 403 22 Laurent, 1963. № 629, 631, 633, 634, 636. 23 Laurent, 1963. № 740, 741, 743. 24 Laurent, 1963. P. 273-277, № 381, 383, 384. 25 Laurent, 1963. P. 520-521, № 687, 688. 26 Laurent, 1963. P. 575-577, № 753, 754. 27 Laurent, 1963. P. 545-546, № 718, 719. 28 Янин, 1970. C. 50-53, 174-175, № 44. 29 Купранис, 1998. C. 162. 30 SCepkin, 1896. P. 541. 31 Соколов, 1894. C. 152, 333. 32 SCepkin, 1896. P. 541, n. 2. 33 Лихачев, 1991. C. 99, таб. LXI 11, № 2. 34 Янин, 1970. C. 46. Η. П. Лихачев переводил: «церковный глава» (Лихачев, 1991. С. 100). 35 Янин, 1970. С. 46. 36 Янин, 1970. С. 47. Ср.: Laurent, 1963. Р. 148, 602. 37 Laurent, 1963. Р. 602; Голубинский, 1901. С. 287; Baumgarten, 1930. рр. 41, 42, 50. 38 Лихачев, 1991. С. 99—101, таб. LXI1I, № 3; Laurent, 1930. Р. 592, 610; Laurent, 1952. Р. 126-127, № 235. 39 Беляев, 1893. С. 28, прим. 1. 40 Diehl, 1924. Р. 115; Лихачев, 1928. С. 159. 41 Laurent, 1963. Р. 295-296, № 407; Лихачев, 1991. С. 100. Ср.: Beck, 1966. Р. 11; Oikonomides, 1976. Р. 68—71. 42 Янин, 1970. С. 64-67. 43 Laurent, 1963. P. XXXII1, 148. 44 Laurent, 1965. Р. 320. 45 Schlumberger, 1884. Р. 278—668 (всего 14 булл); Laurent, 1952. Р. 108, 257-258 (№ 199, 528); Laurent, 1963. № 368, 405, 407, 408, 516, 519, 822, 826, 881 и др. (Laurent, 1965. Р. 521: 50 экземпляров); Лихачев, 1991. С. 85 (таб. LXI, № 8), 101 — 102, 108 (таб. LXIII, № 5, 15), 129-130 (таб. LXV1, № 1). 4θ Schlumberger, 1884. P. 22, 62, 251, 350, 426, 647 и др.; Laurent, 1952. P. 50, 229 (№ 75, 454); Laurent, 1963. № 251, 323, 800, 835, 1068, 1084, 1157 и др. (№№ 273, 1455 — из описания не ясно); Лихачев, 1991. С. 104 (таб. LXI11, № 9), 130—131 (таб. LXVI, № 2); Янин, 1970. С. 313, таб. 65; Янин, 1998. № 140-142, 152-155, 161, 162, 171а, 183, 185, 187-189, 195 и др. 47 Schlumberger, 1884. Р. 66, 426, 725; Лихачев, 1991. С. 99, 103-104 (таб. LXIII, № 2, 8). 48 Schlumberger, 1884. Р. 245. 49 ПСРЛ, IX, 116; XXI, 175; Тихомиров, 1979. С. 137; Клосс, 1980. С. 183. 50 Янин, 1970. С. 82. 51 Янин, 1970. С. 82. 52 Янин, 1978. С. 54. 53 Reau, 1956. Р. 41-42. 54 О богослужебной реформе Русской Церкви в 1060-е гг. см.: Пентковский, 2001. С. 155—170. Основные черты переяс¬
404 Примечании лавской архитектурной школы см.: Асеев, 1969. С. 110-112; Комеч, 1987. С. 287. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 8 1 Апракос Мстислава, 1983. С. 289. 2 Апракос Мстислава, 1983. С. 290. 3 Невоструев, 1997. С. 12; Жуковская, 1983. С. 5—6; Жуковская, 1997. С. 675; Лисовой, 1997. С. 710. 4 Жуковская, 1983. С. 6; Жуковская, 1997. С. 675. Курсив Л. П. Жуковской. 5 Лисовой, 1997. С. 711. 6 Апракос Мстислава, 1983. С. 261. 7 Лисовой, 1997. С. 711. 8 Апракос Мстислава, 1983. С. 289-290. 9 НПЛ, 20, 204. Выделения — Д. X. 10 Лисовой, 1997. С. 716. 11 Лисовой, 1997. С. 716. 12 Жуковская, 1983. С. 6. 13 Апракос Мстислава, 1983. С. 234 (л. 174 об.). 14 Невоструев, 1997. С. 390-391; Лосева, 2001 (3). С. 100, 193. 15 Невоструев, 1997. С. 390-391. 16 См.: Лосева, 2001 (3). С. 92-94, 98-100, 193, 391. 17 Асеев, 1969. С. 57. 18 Каргер, 1961. С. 104. 19 Асеев, Тоцкая, Штендер, 1980. С. 25-26; Комеч, 1987. С. 202-204. ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛ. 9 1 См. главу 1, § 2. 2 ПСРЛ, IX, 116. Уникальные известия подчеркнуты — Д. X. 3 ПСРЛ, XXI, 175. 4 Клосс, 1980. С. 183. 5 Карамзин, 1989. С. 252, прим. 160. Курсив Η. М. Карамзина. 6 Скабаланович, 1884. С. 197, прим. 3; Юзбашян, 1988. С. 229. 7 Каждан, 1975. С. И; Михаил Пселл, 1978. С. 292 прим. 54, 295 прим. 1; Юзбашян, 1988. С. 232. 8 Арутюнова-Фиданян, 1980. С. 152-169. 9 Michel le Syren. Chronique. Τ. 3. Paris, 1906. P. 173. 10 Микаелян, 1952. С. 70—75; Арутюнова-Фиданян, 1994. С. 42. 11 Michaelis Attaliotae, 1853. P. 301. 12 Michaelis Attaliotae, 1853. P. 301. 13 Арутюнова-Фиданян, 1980. C. 162; Арутюнова-Фиданян, 1994. C. 43. 14 Арутюнова-Фиданян, 1980. C. 161-162. 15 Микаелян, 1952. C. 74; Арутюнова-Фиданян, 1980. C. 166-167.
Комме нтарии 405 16 Евгений, 1825. С. 72. 17 Булгаков, 1913. Ч. 1, С. 143. Ср.: Сергий, 1901. С. 101; Лосева, 2001 (3). С. 311. 18 Михаил Пселл, 1978. С. 74. См. также: Скабаланович, 1884. С. 53. 19 Янин, Литаврин, 1962. С. 219—220; Михаил Пселл, 1978. С. 278 прим. 32. 20 ПСРЛ, I, 226, 227, 291. 21 Макарий, 1995. С. 461, прим. 30; Евгений, 1825. С. 72. Ср.: Коринный, 1992. С. 247—248. 22 Барсов, 1865. С. 124. 23 Тихомиров, 1979. С. 137. 24 См.: НПЛ, 476; СЛ, 160, 345; ПСРЛ, И, 316, 533, 717; IV, 302, 388, 624; VI, 447, 519; VII, 34, 35, 80; VIII, 17, 22, 74, 184-186, 241; IX, 167, 168; XI, 2, 13, 23, 180; XII, 172, 256. 25 Коринный, 1992. С. 247-248. 26 Дмитриева, 1955. С. 3, 70—71; Дмитриева, 1989. С. 370. 27 Дмитриева, 1955. С. 135—151, 183, 194; Дмитриева, 1989. С. 370. 28 Дмитриева, 1955. С. 164, 177, 183, 190, 194, 198, 210. 29 ПСРЛ, IV, 15; V, 91; VI, 19; IX, 144; XXI, 175. 30 ПСРЛ, IV, 15; V, 91; IX, 144; XII, 198, 199; Дмитриева, 1955. С. 190, 194, 198. 31 Константин Багрянородный, 1991. С. 45. 32 Алексеев, 1980. С. 135. 33 Константин Багрянородный, 1991. С. 44. 34 Дурново, 1969. С. 224 прим. 4. 3: 5 Константин Багрянородный, 1991. С. 312 прим. И. з6 См.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000. С. 152. 37 Константин Багрянородный, 1991. С. 45.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА Abraham W., 1904 — Powstanie organizacyi kosciola lacinskiego na Rusi. T. 1. W Lwowe. Anna, 1943 — Anna Comnene. Alexiade (regne de Fempereur Alexis I Comnene 1081-1118). T. 2 (livres V-X) / Texte etabli et traduit par B. Leib. Paris. Anrich G., 1913 — Hagios Nikolaos. Der heilige Nikolaos in der griechischen Kirche. Bd. 1: Texte. Leipzig, Berlin. Assemani J.S., 1755 — Kalendaria Ecclesiae Universae. T. 5-6. Romae. Вагопіо C., 1609 — Annales ecclesiastici. T. 11. Coloniae Agrippinae. Вагопіо C., 1631 — Martyrologium Romanum. Mocuntiae. Baumgarten N. de 1930 — Chronologic ecclesiastique des terres tusses du Xе au ХІІГ siecle (Orientalia Christiana. Vol. XVII-L № 58. lanuario-Februario 1930). Roma. Beatillo A., 1672 — Historia della vita, miracoli, traslatione, c gloria deirillustriss confessor di Christo San Nicolo il Magno arci- vescovo di Mira, patrono, e protettore della Citta di Bari. Palermo. Beck H.-G., 1959 — Kirche und Theologische Literatur im By- zantinischen Reich. Munchen. Beck H.-G., 1966 — Kirche und Klerus im Staatlichen Leben von Byzanz 11 Revue des etudes byzantines. T. XXIV. Melanges Venance Grumel, 1. P. 1-24. Benz E., 1989 — Russische Heiligenlegenden. Zbrich. Bibicou H., 1959/1960 — Une page d’Histoire diplomatique de Byzance au XIе siecle: Michael VII Doukas, Robert Guiscard et la pension des dignitaires // Byzantion. T. 29/30. P. 43—75. Brehier L., 1899 — Le schisme oriental du XIе siecle. Paris. Cahen Cl., 1974 — An Introdaction to the First Crusade, В // Cahen Cl. Turcobyzantina et Oriens Christianus. London. P. 1-30. Cahen CL, 1974 (2) — Turcobyzantina et Oriens Christianus. London. Cartellieri A., 1936 — Der Aufstieg des Papsttums im Rah men der Weltgeschichte (1047-1095). Munchen-Berlin. CDB, 1897, 1902, 1906 — Codice diplomatico Barese. Vol. I Le pergamene del duomo di Bari (952-1264); Vol. 5. Le pergamcnc di S. Nicola di Bari. Periodo normanno (1075—1194); Vol. 6. Le pergamene di S. Nicola di Bari. Periodo svevo. Bari. CE, 1912 — The Catholic encyclopedia. Vol. XIII. New York.
Использованная литература· 407 Chaiandon F, 1900 — Essai sur le Regne d’Alexis Ier Comnene (1081-1118). Paris. Chaiandon F, 1907 — Histoire de la Domination Normande en Italic et en Sicile. T. 1. Paris. Chaiandon F, 1907, t. 2 — Histoire de la Domination Normande en Italie et en Sicile. T.2. Paris Charanis P., 1949 — Byzantium, the West and the Origin of the hirst Crusade // Byzantion. T. 19. P. 17-36. Chekin L. S., 1990 — The Role of Jews in Early Russian Civilization in the Light of a New Discovery and New Controversies // Russian History. Vol. 17. Chrysos E., 1992 — «Was Old Russia a Vassal State of Byzantium?» // The Legacy of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow. Proceedings of the International Congress on the Millenium of the Conversion of Rus’ to Christianity. Thessaloniki, 26—28 November 1988/ Ed. by A.-E. N. Tachiaos. Thessaloniki. P. 233—245. Ciggaar K. N., 1974 — L’e migrat ion anglaise a Byzance apres 1066 // Revue des etudes byzantines. T. 32. Paris. P. 301-342. Cioffari G., 1980 — La leggenda di Kiev: La traslazione delle icliquie di S. Nicola nel racconto di un annalista russo contemporaneo. Bari. Cioffari G., 1987 — San Nicola nella critica storica. Bari. Cicurov I. S., 1998 — Ein antilateinischer Traktat des Kiever Metropoliten Ephraim im Codex Vaticanus Graecus 828 // Fontes minores. Vol X. S. 319—356. Delehaye H., 1902 — Synaxarium Ecclesiae Constantinopolitanae. Bruxellis. Diehl Ch., 1924 — De la signification du titre de «proedre» a Byzance // Melanges offerts a m. G.Schlumberger. 1. Paris. P. 105-117. Dieter K., 1894 — Zur Glaubwurdigkeit der Anna Komnena // Byzantinische Zeitschrift. Bd. 3. S. 386-390. Dolger F, 1925 — Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischen Reiches von 565 — 1453. 2 Teil: Regesten von 1025-1204. Munchen-Berlin. Dvomik F, 1954 — Les benedictins et la christianisation de la Russie // L’Eglise et les eglises. 1054-1954. Etudes et travaux sur Г Unite chretienne offerts a Dom Lambert Beauduin, 1. [Chevetogne, 1954]. Du Cange du Fresne C., 1682 — Historia Byzantina. Constan- tinopolis Christiana. Lutetiae. EL 1937 — Enciclopedia Italiana. T. 34. Roma. Falconius Nic. Carm., 1751 — Sancti confessoris pontificis et celeberrimi thaumaturgi Nicolai Acta primigenia. Neapoli. Finlay G., 1851 — History of Greece. Edinburgh-London. Fleury M., 1758 — Histoire Ecclesiastique. T. 13. Paris. Friese Ch. G. von, 1763 — De episcopatu Kioviensi... commentatio. Varsaviae. Ganshof F.-L·, 1961 — Robert le Frison et Alexis Comnene // Byzantion. T. 31, fasc. 1. P. 57-74. Gay J., 1926 — Les Papes du XIе siecle et la chretiennete. Paris. Goetz L. K., 1904 — Das Kiever Hohlenkloster als Kuiturzentrum des vormongolischen Russlands. Passau. Grumel V., 1947 — Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. 1. Les actes des Patriarches. Fasc. 3. Les regestes de 1043 a 1206. Paris. Grumel V., 1958 — La chronologic. Paris.
408 Примечания Gyarfas Istvan, 1873 — A Jacz-Kunok tortenete. II. Kecskemet. nagenmeyer H., 1901 — Die Kreuzzugsbriefe aus den Jahren 1088-1100. Innsbruck. Heinemann L. von, 1894 — Geschichte der Normannen in Un- teritalien und Sicilien. Bd. 1. Leipzig. Holtzmann W., 1928 — Die Unionsverhandlungen zwischen Kaiser Alexios I und Papst Urban II im Jah re 1089 // Byzantin ische Ze- itschrift. Bd. 28. H.l. Leipzig. S. 38-67. Hussey J. M., 1937 — Church and Learning in the Byzantine Empire. London. Jaffe Ph., 1881 — Regesta Pontificum Romanorum. Τ. I. Lipsiae. Jaffe Ph., 1886 — Regesta Pontificum Romanorum. Τ. 2. Lipsiae. Janin R., 1953 — La geographic ecciesiastique de L’Empire Byzantin. Premiere partie. Le siege de Constantinople et le Patriarcat oecumenique. T. III. Les eglises et les monasteres. Paris. Jones Ch. W., 1963 — The Saint Nicholas Liturgy and Its Literary Relation ships (Ninth to Twelfth Centuries). Berkeley- Los Angeles. Joranson E., 1950 — The problem of the spurious letter of emperor Alexius to the count of Flanders // AmHR, Vol. LV, № 4. July. P. 811-832. Jugie M., 1937 — Le schisme de Michel Cerulaire // Echos d’Orient. Vol. 36. Paris. P. 440—473. Koncevicius J. B., 1927 — Russia’s attitude towards Union with Rome (9,h-16lh centuries). Washington. Krautheimer R., 1965 — Early Christian and Byzantine architecture. [London]. Krey A. C., 1948 — Urban’s Crusade — Success or Failure // AmHR. Vol. VIII, n.2. P. 235-250. Kulczynski Ign., 1733 — Specimen Ecclesiae Ruthenicae. Romae (Paris, 1859). Kulesza J. A., 1747 — Wiara prawoslawna pismem Swietym, Soborami, Oycami S. Mianowicie Greckiemi у Historya Koscielna przez X. W Wilnie. Laurent V., 1930 — Bulletin de sigillographie byzantine, I // Byzantion. T. 5, fasc. II. P. 571-654. Laurent V., 1931 — Bulletin de sigillographie byzantine, Il // Byzantion. T. 6, fasc. II. P. 771-829. Laurent V., 1952 — Documents de Sigillographie byzantine. La collection C. Orghidan. Paris. Laurent И, 1963 — Le corpus des sceaux de Г Empire Byzantin, t. V: L’Eglise. Premiere partie. I. L’Eglise de Constantinople. A. La hierarchic. Paris. Laurent V., 1965 — Le corpus des sceaux de Г Empire Byzantin, t. V, r. L’Eglise. Premiere partie: I, II. Deuxieme partie: I, II. Paris. Laurent V., Planches, 1965 — Le corpus des sceaux de Г Empire Byzantin, t. V: L’Eglise. Planches. Paris. Le Clerc N., 1783 — Histoire physique, morale, civile et politique de la Russie ancienne. T. 2. Paris. Le Quien M., 1740 — Oriens Christianus, in quatuor patriarchatus digestus. T. 1. Parisiis. Leib B., 1924 — Rome, Kiev et Byzance a la Fin du XIе sieclc. Rapports religieux des latins et des greco-russes sous le pontifical d’Urbain II (1088-1099). Paris. Leib B., 1962 — Complots a Byzance contre Alexis I Comnenc (1081-1118) U Byzantinoslavica. Prague. T. 23, n. 2. C. 250—275.
Ис/іѵльзоваііная лzimepamypa. 409 Lemerle P., 1955 — Byzance et la croisade // X Congresso’ Internazionale di Scienze Storiche. Relazioni, vol. III. Firenze. Levesque P. Ch., 1782 — Histoire de Russie. T. 1. Paris. Litavrin G. G., 1965 — A propos de Tmutorokan // Byzantion. Г. 35, fasc. 1. P. 221-234. Malamut E., 1995 — L’image byzantine des Petchenegues // Byzantinische Zeitschrift. B. 88, h. 1. S. 105—147. Mango C., 1976 — Byzantine architecture. N.Y. Martinov J., 1863 — Annus Ecclesiasticus graeco-slavicus. Bruxellis. Martroye M. E, 1924 — LOrigine du curopalate // Melanges offerts a m. G.Schlumbenzer. I. Paris. P. 79—84. McQueen W. B., 1986 — Relations between the Normans and Byzantium 1071 — 1112 // Byzantion. T. 56. P. 427—476. Meisen K., 1931 — Nikolauskult und Nikolausbrauch im Aben- dlande. Dusseldorf. Meyer von Knonau G., 1900, 1903, 1904 — Jahrbucher des Deutschen Reiches unter Heinrich IV und Heinrich V. Leipzig, 1900 (Bd. 3: 1077-1085); 1903 (Bd. 4: 1085-1096); 1904 (Bd. 5: 1097-1106). Millingen A. van, 1912 — Byzantine churches in Constantinople. London. Michaelis Attaliotae, 1853 — Historia. Bonnae. Michel A., 1959 — Der Kaisermacht in der Ostkirche (843-1204). Darmstadt. Moravcsik G., 1958 — Byzantinoturcica. T. 2. Berlin. Munro D. C., 1922 — Did the emperor Alexius Ask for Aid at the Council of Piacenza? // Am HR. Vol. XVII. Nesbitt J. W., 1990 — Overstruck seals in the Dumbarton Oaks Collection: reused or counterstamped? // Studies in Byzantine sigil- lography. T. 2. Washington. P. 67—93. Nitli di Vito E, 1902 — La leggenda della traslazione di S. Nicola di Bari i marinai. Trani. Oikonomides N., 1976 — Un decret synodal inedit du patriarche Jean VIII Xiphilin concernant 1’election et 1’ordination des eveques, 11 // Oikonomides N. Documents et etudes sur les institutions de Byzance (VIle-XVe s.). London. P. 55-78. Palmieri A., 1924 — Filioque // Dictionnaire de theologie cat- holique. T. 5, P. 2. Paris. P. 2309—2343. Pontieri E., 1964 — Tra i normanni nell’Italia meridionale. Napoli. Popp J., Bulau T., 1834 — Die Architectur des Mittelalters in Regensburg. H. 2. Regensburg. Poppe A., 1964 — Uwagi о najstarszych dziejach kosciola na Rusi. Cz. 2. Metropolia perejaslawska. Traktat о azymach // Przeglad historyczny. T. LV, Zeszy 4. S. 557-572. Poppe A., 1965 — Le traite des Azymes ΛΕΟΝΤΟΣ ΜΗΤΡΟΠΟΛΙΤΟΥ ΤΗΣ ΕΝ ’ΡΩΣΙΑΙ ΠΡΕΣΘΛΑΒΑΣ : Quand, on et par qui a-t-il ete ecrit? 11 Byzantion. T. 35, fasc. 2. P. 504—527. Poppe A., 1968 — Panstwo i kosciol na Rusi w XI w. Warszawa. Poppe A., 1972 — La tentative de reforme ecclesiastique en Russie au milieu du XIе siecle // Acta Poloniae Historica. XXV. Warsaw. P. 5-31. Pritsak O., 1998 — The Origins of the Old Rus’. Weights and Monetary Systems. Cambridge (Mass.). Reau L., 1956 — Iconographie de l’Art Chretien. T. II. Iconog- raphie de la Bible. I. Ancien testament. Paris.
410 Примечания Reau L., 1958 — Iconographie de Г Art Chretien. T. III. Ico- nographie de Saints. II. Ancien testament. Paris. Regesta diplomatica, 1854 — Regesta diplomatica nec non epistolaria Bohemiae et Moraviae/ Ed. C. J. Erben. T. 1. Prag, 1854. RHGF, 1760, 1767, 1877 — Recueil des Historicns des Gaules et de la France. T. 10, 11, 12. Paris. Rott H., 1908 — Kleinasiatische Denkmaler aus Pisidien, Pam- phylien, Kappadokien und Lykien. Leipzig. Ruggieri И, 1998 — Λεβισσοζ- Μάκρη-Μαρκιανη e S. Nicola: Note di topografia Licia // Byzantion. T. 68, fasc. 1. P. 131 — 147. Runciman S, 1949 — The First Crusader’s Journey across the Balkan peninsula // Byzantion. T. 19. P. 207-221. Runciman S., 1952 — History of the Crusades. Cambridge. Scepkxn E., 1896 — Zur Nestorfrage // Archiv fbr slavische Phi- lologie. Bd. 19. Berlin. S. 498-554. Sevcenko N. Λ, 1983 — The life of Saint Nicholas in Byzantine Art. Torino. Schlumberger G., 1884 — Sigillographie de 1 ’Empire Byzantin. Paris. Schmeidler B., 1927 — Kaiser Heinrich IV und seine Helfer im Investiturstreit. Leipzig. Schroeter J. Fr., 1923 — Spezieller Kanon der Zentralen Sonnen- und Mondfinsternisse, welche Innerhalb des zeitraums von 600 bis 1800 n. chr. in Europa sichtbar Waren. Kristiania. Soloviev A. K, 1961 — “Αργών ’Ροσιαζ // Byzantion. T. 31, fasc. I. P. 237-244. Srkulj S., 1896 — Die Entstehung der altesten russischen soge- nannten Nestorchronik. Poega. Stavrakos Ch., 1990 — Korrekturen zur Lesung einiger siegel des Numismatischen Museums At hen Ц Studies in Byzantine sigillog- raphy. T. 2. Washington. P. 39—47. Stilting J., 1756 — Dissertatio de conversione et fide Russorum // Acta sanctorum Septembris. T. II. Venetiis. C. I—XXVIII. Szekely Gy., 1967 — L’Italie du Sud et Byzance aux Xе—XIе siecles // Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. T. XV. Budapest. P. 187-204. Trubetzkoy N. S., 1973 — Vorlesungen uber die altrussische Li- teratur. Firenze. Vasiliev A. A., 1932 — Was Old Russia a Vassal State of Byzantium? // Speculum. Vol. Vil, № 3. July, 1932. Cambridge (Mass.). P. 350-360. Verdiere P. Ch., 1857 — Origines Catholiques de 1’Eglise Russe jusqu’au XIIе siecle. Paris. Winter E., 1942 -Byzanz und Rom im Kampf urn die Ukraine, 955—1939. Leipzig. Абрамович Д. И., 1902 — Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном памятнике. СПб. Абрамович Д. И., 1930 — Киево-Печерський Патерик (Пам’ятки мови та письменства Давньоі Украіни. T. IV). У Киеві. Абрамсон М. Л., 1985 — Крупные города Апулии в ХИ— XIII вв. (на материале Бари и Барлетты) // Средние века. Вып. 48. М. С. 47-70. Августин (Никитин), архимандрит, 1992 — Студийский монастырь и Древняя Русь (из истории русско-византийских цер¬
Иоіолъзованная лтпература 411 ковных связей) // The Legacy of Saints Cyril and Methodius to Kiev and Moscow. Proceedings of the International Congress on the Millenium of the Conversion of Rus’ to Christianity. Thessaloniki, 26-28 November 1988/ Ed. by A.-E. N. Tachiaos. Thessaloniki. P. 365-407. Азбелев С. H., 1960 — Новгородские летописи XVII века. Новгород. Аиналов Д. В., 1936 — К истории древнерусской литературы. I. Эпизод из сношений Киева с Западной Европой // ТОДРЛ. Г. 111. С. 5-25. Аиналов Д. В., Редина Е., 1889 — Киево-Софийский собор. Исследование древней мозаичной и фресковой живописи. СПб. Алексеев Μ. П., 1935 — Англо-саксонская параллель к Поучению Владимира Мономаха // ТОДРЛ. Τ. II. С. 39—80. Алексеев Л. В., 1980 — Смоленская земля в IX— XIII вв. (Очерки истории Смоленщины и Восточной Белоруссии ). М. Амвросий, 1807 — Амвросий, новгородской семинарии префект, соборный иеромонах. История российской иерархии. Ч. 1. М. Амосов М. В., 1999 — К вопросу о русском митрополите Ефреме (1092-1097 гг.) // Средневековая архитектура и монументальное искусство. Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб. С. 45-49. Анания Федоров, 1855 — Историческое собрание о богоспасаемом граде Суждале // Временник Общества истории и древностей российских. Кн. 22. М. С. 1—212. Ангелов Б. Ст., 1977 — Климент Охридски. Събрани съчи- нения / Обработали: Ангелов Б. Ст., Куев К. М., Кодов Хр., Иванова Кл. Т. 2. София. Аничков Е. В., 1892 — Микола угодник и св. Николай // Записки Нео-филологического общества при Имп. СПб Университете. Вып. II, № 2. СПб. С. 1—55. Анна — Анна Комнина. Алексиада / Пер. с греч. и прим. Я. Н. Любарского. СПб., 1996. Антонин, 1869 — А.А [Архимандрит Антонин (Капустин)]. Св. Николай, епископ Пинарский и архимандрит Сионский // Труды Киевской Духовной Академии. Июнь. С. 445—497. Антонин, 1870 — А [Архимандрит Антонин (Капустин)]. Перенесение мощей святителя и чудотворца Николая из Ликии в Италию // Труды Киевской Духовной Академии. Май. С. 396-427. Антонин, 1873 — А. А [Архимандрит Антонин (Капустин)]. Еще о святителе Николае Мирликийском // Труды Киевской Духовной Академии. Декабрь. С. 241—288. Апракос Мстислава, 1983 — Апракос Мстислава Великого/ под ред. Л. П. Жуковской. М. Артамонов Ю. А., 2001 — Проблема реконструкции древнейшего Жития Антония Печерского // Средневековая Русь. Часть 3. М. С. 5-81. Арутюнова В. А., 1972 — К вопросу о взаимоотношениях Византии с печенегами и половцами во время норманнской кампании // ВВ. Т. 33. С. 115-119. Арутюнова-Фиданян В. А., 1980 — Армяне-халкидониты на восточных границах Византийской империи (XI в.). Ереван. Арутюнова-Фиданян В. А., 1994 — Армяно-византийская контактная зона (X—XI вв.). Результаты взаимодействия культур. М.
412 Примечания Архангельское Евангелие, 1997 — Архангельское Евангелие 1092 года. Исследования. Древнерусский текст. Словоуказатели. М. Асеев Ю. С, 1969 — Архитектура Киевской Руси. Киев. Асеев Ю. С., Сикорский М. И., Юра Р. Я., 1967 — Памятник гражданского зодчества XI в. в Переелавле-Хмельницком // СА. № 1. С. 199-214. Асеев Ю. С., Харламов В. А., Сикорский М. И., 1979 — Исследования Михайловского собора в Переславле Хмельницком // Славяне и Русь. Киев. С. 122—137. Асеев Ю. С., Козін О. К., Сікорський М. /., Юра Р. О., 1962 — Дослідження кам’яноі споруди XI ст. в Переяславі-Хмельниць- кому // Вісник Академіі будівництва і архітектури УРСР. № 4. C. 57-61. Асеев Ю. С., Тоцкая И. Ф., Штендер Г. М., 1980 — Исследование галерей Киевского Софийского собора // Строительство и архитектура. № 7. С. 20-28. Афанасьев К. Н., 1961 — Построение архитектурной формы древнерусскими зодчими. М. Багрий А. В., 1914 — Киевский список чуда св. Николая об утопшем детище // Известия ОРЯС. Т. 19, Кн. 2. Пг. С. 264-280. Бараш С. И., 1989 — История неурожаев и погоды в Европе. Л., 1989. Бармин А. В., 1996 — Греко-латинская полемика XI—XII вв. (Опыт сравнительного рассмотрения и классификации) // Византийские очерки (Труды российских ученых к XIX Международному конгрессу Византинистов. Посвящ. акад. Г. Г. Литаврину в честь его 70-летия). М. С. 101-115. Барсов Η. П., 1865 — Материалы для историко-географического словаря России. I. Географический словарь Русской земли (ІХ-ХІѴ ст.). Вильна. Барсов Η. П., 1885 — Очерки Русской исторической географии. География Начальной (Несторовой) летописи. Варшава. Барсов Т. В.у 1878 — Константинопольский патриарх и его власть над русской церковью. СПб. Бегунов ІО. К., 1974 — Русское Слово о чуде Климента Римского и кирилло-мефодиевская традиция // Slavia. RoC. 43, Ses. 7. Praha. S. 26~46. Безобразов П. В., 1889 — Материалы для истории Византийской империи. Ч. III // ЖМНП. Ч. 265. Сентябрь. С. 23-84. Безобразов /7. В., 1899 — Хрисовул императора Михаила VII Дуки//ВВ. Т. 6. С. 140-143. БеляевД. Ф., 1891, 1893, 1906 — Byzantina. Очерки, материалы и заметки по византийским древностям. Кн. 1. СПб., 1891; Кн. 2. СПб., 1893; Кн. 3. СПб., 1906. Бенешевич В. Н., 1906 — Древне-славянская кормчая XIV титулов без толкований. T. 1, Вып. 1—2. СПб. Берг Д. Я., 1983 — Новий тип печатки Олега-Михайла // Археологія. Т. 42. Киев. С. 41—47. Бережков Н. Г., 1963 — Хронология русского летописания. М. Билык Б. М., 1963 — Киево-Печерский монастырь в XI—XIП столетиях Ц Правда о Киево-Печерской Лавре. Киев. Бирюков Ю. Б., 1996 — Архитектура Переяславля Русского конца XI — начала XII века и проблема образца в древнерусском зодчестве // Проблемы изучения древнерусского зодчества (по
Использованная литература 413 материалам архитектурно-археологических чтений, посвященных памяти П. А. Раппопорта, 15—19 января 1990 г.). СПб. С. 45—47. Бобров А. Г., 2001 — Новгородские летописи XV века. СПб. Богданов Π. П., Пентковский А. М.у 1985 — Житие Николы в Лицевом летописном своде // Исследования по источниковедению истории СССР дооктябрьского периода: Сб. статей. М. С. 92-107. Богусевич В. А., 1961 — Споруда XI ст. у дворі киівського митрополита // Археологія. T. 13. С. 105—113. Болотов В. В., 1994 — Лекции по истории древней церкви. Г. 1-3. М. Болтин И. Н., 1788 — Примечания на Историю Древния и иынешния России г. Леклерка. T. 1. СПб. Болтин И. Н.у 1794 — Критические примечания генерал- майора Болтина на второй том Истории князя Щербатова. СПб. Борисенков Е. П.у 1988 — Борисенков Е. П., Пасецкий В. М. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М. Брайчевский М. Ю., Асеев Ю. С., 1960 — Археологические исследования в Переяславле-Хмельницком в 1958 году // КСИА. Т. 81. М. С. 112-116. Бугаевский А. В., 2001— Бугаевский А. В., архимандрит Владимир Зорин. Святитель Николай архиепископ Мирликийский Великий Чудотворец. Его жизнь, подвиги и чудотворения, изложенные по древним греческим, латинским и славянским рукописям. М. Бугославский С. А., 1913 — Отчет о занятиях в библиотеках Москвы, С.-Петербурга и села Поречья (гр. Уваровых). Киев. Бугославський С. А.у 1928 — Пам’ятки XI—XVIII в.в. про князів Бориса та Гліба (Пам’ятки мови та письменства Давньоі Украіни. T. I). У Киіві. Бугославский С. А., 1941 — Русская литература XI — нач. XIII в.: Жития // История русской литературы. T. 1. Литература XI - начала XIII века. М -Л. С. 321-322. Булгаков С. В., 1913 — Настольная книга для священно-цер- ковно-служителей. Ч. 1—2. СПб (М., 1993). Бутков П. Г., 1850 — П. Г. (Бутков). Ответ на новый вопрос о Несторе, летописце русском // Современник. Т. 23 (№ 9). Отд. III. СПб. С. 1-52. Вагнер Г. К., 1990 — Искусство мыслить в камне (Опыт функциональной типологии памятников древнерусской архитектуры). М. Варганов А. Д., 1945 — К архитектурной истории суздальского собора (ХІ-ХІѴ вв.) // КСИИМК. T. XI. М -Л. С. 99-106. Варганов А. Д., 1946 — Из ранней истории Суздаля (IX— XIII вв.) Ц КСИИМК. T. XII. М.-Л. С. 127-134. Варганов А. Д., 1977 — Еще раз о Суздальском соборе //СА. № 2. С. 249-255. Васильев А. А., 1923 — Византия и крестоносцы. Петербург. Васильев А. А., 1, 1998 — История Византийской империи до Крестовых походов (до 1081 г.). СПб. Васильев А. А., 2, 1998 — История Византийской империи: от начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб. Васильевский В. Г., 1888 — Древняя торговля Киева с Регенсбургом И ЖМНП. Ч. 258, № 7. С. 121-150. Васильевский В. Г., 1908 — Труды. T. 1. СПб.
414 Примечания Васильевский В. Г., 1909 — Труды. Т. 2, вып. 1. СПб. Вершинский Д., 1856 — Месяцеслов Православно-Кафолической Восточной церкви. СПб. Вздорное Г. И., 1971 — ΣΥΝΑΞΙΣ ΤΩΝ ΑΡΧΑΓΓΕΛΩΝ // ВВ. Т. 32. С. 157-183. Викторова М. А., 1871 — Составители Киеве-Печерского патерика и позднейшая его судьба. Воронеж. Водовозов Η. Н., 1972 — История древней русской литературы. М. Воронин Η. Н., 1955 — Политическая легенда в Киево-Печерском патерике // ТОДРЛ. T. XI. С. 96-102. Воронин Η. Η., 1957 — «Анонимное» сказание о Борисе и Глебе, его время стиль и автор // ТОДРЛ. Т. ХШ. С. 11-56. Воронин Η. Н., 1961 — Зодчество Северо-Восточной Руси. X11-XV веков. Т.1. М. Воронин Η. Н., 1961. Т. 2 — Зодчество Северо-Восточной Руси. ХП-ХѴ веков. Т. 2. М. Воронин Η. Н., 1962 — О времени и месте включения в летопись сочинений Владимира Мономаха // Историко-археологический сборник к 60-летию А.В. Арциховского. М. С. 265-271. Воронин Η. Н., 1963 — «Житие Леонтия Ростовского» и византийско-русские отношения второй половины XII в. // ВВ. Т. 23. М. С. 23-46. Воронин Η. Н., 1965 — К вопросу о начале ростово-суздальского летописания // Археографический ежегодник за 1964 г. М. Воронин Η. Н., Раппопорт /7. А., 1979 — Зодчество Смоленска Х1І-ХІІІ вв. Л. Вознесенский А., 1899 — Вознесенский А., Гусев Ф. Житие и чудеса Св. Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийского и слава его в России. СПб. (М., 1994; Минск—Москва, 2000). Волков Η. И., 1937 — Скопчество и стерилизация. Исторический очерк. М.—Л. Волконский А. Н., 1873 — Воспоминания о г. Бари и о перенесении честных мощей Святителя Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийского. М. Востоков А. X, 1842 — Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума. СПб. Высоцкий С. А., 1966 — Древнерусские надписи Софии Киевской. XI—XIV вв. Вып. 1. Киев. Высоцкий С. А., 1976 — Надпись XI в. на стене церкви Михаила Выдубицкого монастыря в Киеве // Средневековая Русь. М. С. 41-48. ГВНП, 1949 — Грамоты Великого Новгорода и Пскова. М.-Л. Глаголев А., 1900 — Ветхозаветное библейское учение об Ангелах (Опыт библейско-богословского исследования). Киев. Глазов В. П., Зыков П. Л., Иоаннисян О. М., Торшин Е. Н., 1999 — Исследование памятников Владимиро-Суздальской архитектуры ХП-Х1ІІ вв. // Средневековая архитектура и монументальное искусство. Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб. С. 62—65. Голубинский Е. Е, 1901 — История Русской церкви. Т. 1. Ч. 1. М. Голубинский Е. Е., 1903 — История канонизации святых в Русской церкви. М.
I Использованная литература 415 Голубинский E. E., 1904 — История Русской церкви. T. 1. Ί. 2. Μ. Гольдберг А. Л., 1976 — К истории рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха // ТОДРЛ. Τ. XXX. С. 204-216. Горский А. В., Невоструев К. И., 1855 — Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки. Отд. 1: Священное писание. М. Гордлевский В. А., 1960 — Государство Сельджукидов Малой Азии // Гордлевский В.А. Избранные сочинения. Τ. 1. М. С. 31 — 318. Грегоровиус Ф., 1887 — История города Рима в средние века. Г. IV. СПб Грегоровиус Ф., 1907 — История города Рима в средние века. Г. IV. СПб. Греков Б. Д., 1953 — Киевская Русь. М. 1 реков Б. Д.. 1951 — История культуры Древней Руси/ Под ред. Б. Д. Грекова. Т. 2. М.-Л. Гроссу Н., 1912 — Церковно-религиозная деятельность византийского императора Алексея 1 Комнина (1081 — 1118). Киев (Известия КДА). Грушевський М. С., 1902 — Кілка заметок до «Чуда сьв. Климента папы римськаго» // Записки Паукового Товариства имени Шевченка. Т. 49. Кн. 5. С. 1 — 14. Грушевський М. С., 1904 — Історія Укра'іни-Руси. Τ. 1. Львів. Грушевський М. С., 1905 — Історія Украіни-Руси. Т. 2. Львів. Грушевський М. С, 1993 — Історія Укра’інськоі’ літератури. Τ. 1. Киів. Гусейнов Р. А., 1969 — Последствия сражения при Манци- керте (1071 г.) для Закавказья // ВВ. Т. 29. С. 148—152. Давыдова С. А., 1999 — Византийский Синаксарь и его судьба на Руси Ц ТОДРЛ. T. LI. С. 58-79. Даркевич В. Π., 1966 — Произведения западного художественного ремесла в Восточной Европе (X—XV вв.). М. Дашкевич Я. Р., 1984 — Древняя Русь и Армения в общественно-политических связях XI—XIII вв. (Источники исследования темы) // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1982. М. С. 177—195. Демина Е. И., 1962 — Классификация болгарских дамаскинов по редакциям «чуда о ковре» // Ученые Записки Института славяноведения АН СССР. Т. 23. С. 212-246. Денисов Л., 1996 — Явления и чудотворения Святых Семи Архангелов. М. Диль Ш., 1994 — Византийские портреты. М., 1994. ДК, 1975 — Древнерусские княжества X—XIII вв. М. ДКУ — Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. / Издание подгот. Я. Н. Щапов. М.,1976. Дмитриева Р. П., 1955 — Сказание о князьях владимирских. М.-Л. Дмитриева Р. П., 1976 — О текстологической зависимости между разными видами рассказа о потомках Августа и о дарах Мономаха // ТОДРЛ. Τ. XXX. С. 217-230. Дмитриева Р. П., 1989 — Сказание о князьях владимирских // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (вт. пол. ХІѴ-ХѴІ в.). Часть 2. Л. С. 370-371.
416 Примечании Дмитриевский А. А., 1897 — Православное русское паломничество на Запад // Труды КДА. Февраль. С. 211-219. Дмитриевский А. А., 1904 — Ставленник. Киев. Дмитриевский Я., 1915 — Дмитриевский Я., Шманов В. Святая Русь и Италия у мироточивой гробницы Святителя Николая Мирликийского в Бар-граде. Пг. Добиаш-Рождественская О. А., 1917 — Культ Св. Михаила в латинском средневековье. V—XIII века. Пг. Добиаш-Рождественская О. А., 1924 — Западные паломничества в средние века. Пг. ДР, 1985 — Древняя Русь: город, замок, село. М. Дубов И. В., 1982 — Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневековья (историко-археологические очерки). Л. Дубов И. В., 1985 — Города, величеством сияющие. Л. Дубынин А. Д., 1972 — Из истории изучения Суздальского собора Ц СА. № 2. С. 139-148. Дурново Η. Н., 1969 — Введение в историю русского языка. М. Евгений, 1825 — Евгений (Болховитинов Е. А.), митрополит Киевский. Описание Киевософийского собора и Киевской иерархии. Киев. Евгений, 1826 — Евгений (Болховитинов Е. А.), митрополит Киевский. Описание Киевопечерской лавры. Киев. Ершевский Б. Д., 1984 — К вопросу о новгородских посадничьих буллах рубежа XI—XII вв. // Новгородский Исторический Сборник. Вып. 2(12). Л. С. 80-86. Жизнь Николая, 1915 — Жизнь и чудеса Святого Николая Чудотворца, архиепископа Мирликийского. М. Житие Исаии, 1858 — Житие Св. Исаии, епископа Ростовского И Православный собеседник. Ч. 1. Март. Казань. С. 432-450. Житие Леонтия, 1858 — Житие Св. Леонтия, епископа Ростовского И Православный собеседник. Ч. 1. Февраль. Казань. С. 297-318. Житие Леонтия, 1893 — Житіе Св. Леонтія, епископа ростовскаго. Съ предисловіемъ действительнаго члена А. А. Титова. М. Житие Николая, 1878 — Житие Николая Чудотворца: Литографированный текст по рукописи XVI в. в Московском публичном Румянцевском музее F. № 15. СПб., (1878), 1882 (ПДП, № 28, 40). Житие Феодосия, 1858 — Житие Феодосия, игумена Печерского, списание Нестора, по харатейному списку ХП века Московского Успенского Собора, с разнословиями по многим другим, 3-мя снимками и предисловием О. Бодянского // ЧОИДР. Кн. 3. Июль-сентябрь. Отд. 3, С. 1—31. Жития, 1904 — Жития Святых, на русском языке изложенные по руководству Четьих-Миней Св. Дмитрия Ростовского. К. 5. Ч. 2. М. (Козельск, 1993). Жития, 1991 — Жития Святых: 1000 лет русской святости. Собрала монахиня Таисия. Т. 1. Январь-июнь. Trenton. Жуковская Л. П., 1983 — Апракос Мстислава Великого — рукопись конца XI (рубежа XI—XII) века // Апракос Мстислава Великого. М. Жуковская Л. П., 1997 — Апракос Мстислава Великого // Мстиславово Евангелие XII века. Исследования. М. С. 670-709.
И< f юлъзованная литература 417 Заборов Л/. Л., 1959 — Византийская политика папства и начало крестовых походов // Средние века. Вып. 14. М. С. 27-47. Завитневич 3. 3., 1883 — Палинодия Захарии Копыстенского и ее место в истории западно-русской полемики XVI и XVII вв. Варшава. Закревский Н., 1868 — Описание Киева. Т. 1-2. М. Захарченко М. М., 1888 — Киев теперь и прежде. Киев. Зиборов В. К., 1995 — О летописи Нестора. СПб. Златарски В. И., 1934 — История на Българската държава презь средните векове. II. София. Зыков /7. Л., 1999 — К вопросу о реконструкции Суздальского собора конца XI— начала XII века // Средневековая архитектура и монументальное искусство. Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб. С. 42—45. ИВ, 1967 — История Византии. Т. 2. М. Ивакин И. М., 1901 — Князь Владимир Мономах и его поучение. Часть 1. Поучение детям, Письмо к Олегу и отрывки. М. Ивакин Г. Ю., 1999 — Раскопки Михайловского Златоверхого собора в Киеве // Средневековая архитектура и монументальное искусство. Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб. С. 38-42. Из истории русской культуры, 2000 — Из истории русской культуры. T. 1 (Древняя Русь). М. Иоаннисян О. 1985 — Зодчество Северо-Восточной Руси XII—XIII вв. И Дубов И.В. Города, величеством сияющие. Л. С. 140-180. Ищенко Д. С., 1966 — Старейший русский список студийского устава (палеографическое описание) // Исследования источников по истории русского языка и письменности. М. С. 140-161. Каждая А. П., 1971 — Византийский монастырь ХІ-ХП вв. как социальная группа // ВВ. Т. 31. С. 48—70. Каждая А. П.} 1974 — Социальный состав господствующего класса Византии XI—XII вв. М. Каждая А. П., 1975 — Армяне в составе господствующего класса Византийской империи в XI—XII вв. Ереван. Казанский Н. Н., Кирпичников А. Н.ч 1998 — Византийская митрополичья печать, найденная в Старой Ладоге // Ладога и эпоха викингов. Четвертые чтения памяти Анны Мачинской. Старая Ладога, 21—23 декабря 1998 г. Материалы к чтениям. СПб. С. 78-85. Казанский Н. И., Кирпичников А. Н., 19986 — Печать византийского митрополита из Старой Ладоги // Церковная археология. Вып. 4. СПб. С. 115-124. Калайдович К Ф.у 1861 — Записки важныя и мелочныя // Летописи русской литературы и древности, издаваемые Н. Тихонравовым. т. III (отд. II). М. С. 81-116. Калужняцкий Е. И., 1878 — Обзор славяно-русских памятников письма, находящихся в библиотеках и архивах Львовских И Труды Третьего Археологического съезда в России, бывшего в Киеве в августе 1874 года. Т. 2. Приложения. Киев. С. 213-321. Карамзин И. М., 1989 — История государства Российского. Т. 2-3. М.
418 Примечания Каргер Л/. К., 1951 — Памятники переяславского зодчества XI—XII вв. в свете археологических исследований // СА. Т. 15. М. С. 44-63. Каргер Л/. К, 1953 — «Детская божница» Владимира Мано- маха И КСИИМК. T. XL1X. М. С. 13-20. Каргер М. К.у 1954а — Памятники древнерусского зодчества в Переславе-Хмельницком // Зодчество Украины. Киев. С. 271—296. Каргер Л/. К., 19546 — Раскопки в Переяславле-Хмельницком в 1952-53 гг. Ц СА. Т. 20. М. С. 5-30. Каргер М. К, 1958 — Древний Киев. Τ. 1. М.-Л. Каргер М. К., 1961 — Древний Киев. Т. 2. М.-Л. Каргер М. К., 1964 — Зодчество Древнего Смоленска XII— XIII вв. Л. Карташев А. В., 1993 — Очерки по истории русской церкви. Т. 1. М. Кечакмадзе Η. Н., 1969 — Из истории общественной мысли Византии в XI в. // ВВ. Т. 29. С. 170-176. Киевский Синопсис, 1823 — Киевский Синопсис.... Киев. Килиевич С. Р., Харламов В. Л., 1989 — Исследование храма Вотча Федоровского монастыря XII в. // Древние славяне и Киевская Русь. Киев. С. 180-187. Кирпичников А. Н., 1977 — Ладога и Переяславль Южный — древнейшие каменные крепости на Руси // Памятники культуры. Новые открытия. 1977 год. М. С. 417—434. Клосс Б. М., 1980 — Никоновский свод и русские летописи ХѴІ-ХѴІІ веков. М. Ключевский В. О., 1871 — Древнерусские жития святых как исторический источник. М. (М., 1988). Комеч А. И., 1975 — Спасо-Преображенский собор в Чернигове (К характеристике начального периода развития древнерусской архитектуры) // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М. С. 9-26. Комеч А. И., 1987 — Древнерусское зодчество конца X — начала XII в. Византийское наследие и становление самостоятельной традиции. М. Константин Багрянородный, 1991 — Об управлении империей. М. Коринный Н. Н., 1992 — Переяславская земля X — первая половина XIII века. Киев. КПЛ, 1886 — Киево-Печерская Лавра в ее прошедшем и нынешнем состоянии. Киев. Красовский А., 1874 — Установление в русской церкви праздника 9-го мая в память перенесения мощей святителя Николая из Мир Ликийских в г. Бар // Труды КДА. Т. 4. Декабрь. С 521-585. Круглов А. В., 1901 — Великий угодник Божий, святитель Николай Чудотворец, архиепископ Мирликийский. Описание его жизни и чудес. М. Крутова М. С, 1997 — Святитель Николай Чудотворец в древнерусской письменности. М. Крутова М. С., 2000 — Произведения о святом Николае Чудотворце в рукописных собраниях РГБ // Исследования книжных памятников: История. Филология. Источниковедение. М. С. 43-71
Использованная литература 419 Кубарев А. М., 1838 — О Патерике Печерском // ЖМНП. Ч. 20, № 10. С. 1-34. Кубарев А. М., 1858 — О редакциях Патерика Печерского вообще, в ответ на статью: «Обзор редакций Киевопечерского патерика, преимущественно древних» // ЧОИДР. Кн. 3. Июль- сентябрь. С. 95—128. Куза А. В., 1977 — Печати Евстафия (о некоторых особенностях русской сфрагистики конца XI в.) // СА. № 3. С. 121 — 129. Кузьмин А. Г., 1969 — Русские летописи как источник по истории Древней Руси. Рязань. Кузьмин А. Г., 1977 — Начальные этапы древнерусского летописания. М. Купранис А. А., 1998 — Датированные печати иерархов русской церкви (Домонгольский период) // Церковная археология. Вып. 4. СПб. С. 153-168. Курбатов Г. Л., 1988 — Курбатов Г. Л., Фролов Э. Д., Фроянов И. Я. Христианство: Античность. Византия. Древняя Русь. Л. Кучкин В. А., 1969а — Фрагменты Ипатьевской летописи в Киево-Печерском патерике Иосифа Тризны // ТОДРЛ. T. XXIV. Кучкин В. А., 19696 — Ростово-Суздальская земля в X — первой трети XIII веков (Центры и границы) // История СССР. №2. С. 62-94. Кучкин В. А., 1971 — «Поучение» Владимира Мономаха и русско-польско-немецкие отношения 60—70-х гг. XI в. // Советское славяноведение. № 2. С. 21—34. Кучкин В. А., 1984 — Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X—XIV вв. М. Кучкин В. А., 1997 — Княжеский помянник в составе Киево- Печерского патерика Иосифа Тризны // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1995 г. М. Лавров П. А., 1911 — Жития Херсонеских святых в грекославянской письменности // Памятники Херсонеса. Вып. 2. М. Лазарев В. И., 1966 — Михайловские мозаики. М. Латышев В. В., 1906 — Жития Св. епископов Херсонских. Исследование и тексты (Записки Имп. Академии Наук по Историко-филологическому отделению. T. VIII, № 3). СПб. Лашкарев П., 1898а — Останки древней церкви в г. Переяславле И Киевская старина. T. 1. Январь. С. 221—229. Лашкарев П., 18986 — Церковно-археологические очерки. Киев. Ле Гофф Ж., 1992 — Цивилизация средневекового запада. М. Лебедев А. Л., 1902а — Очерки внутренней истории Византийско-восточной церкви в IX, X и XI веках. М. (СПб., 1998). Лебедев А. П., 19026 — Исторический очерк состояния Византийско-восточной церкви от конца XI до середины XV в. М. (СПб., 1998). Лебедев А. П., 1905 — История разделения церквей в IX, X и XI веках. СПб. (СПб., 1999). Левченко М. В., 1956 — Очерки по истории русско-византийских отношений. М. Лейбович Л. И., 1876 — Сводная летопись, составленная по всем изданным спискам летописи Л. И. Лейбовичем. Вып. 1. ПВЛ. СПб. Леонид, 1882 — Леонид (Кавелин), архимандрит. Житие и чудеса Св. Николая Мирликийского и похвала ему. Исследование
420 Пргімечания двух памятников древней русской письменности XI века (ПДП, № 34). СПб. Леонид, 1888 — Леонид (Кавелин), архимандрит. Посмертные чудеса Святителя Николая, архиепископа Мир-Ликийского Чудотворца. Памятник древней русской письменности XI века. Труд Ефрема, епископа Переяславского (по пергаменной рукописи исхода XIV века библиотеки Троице-Сергиевой Лавры, № 9) (ПДП, № 72). СПб. Леонид, 1893 — Леонид (Кавелин), архимандрит. Систематическое описание славяно-русских рукописей собрания графа А. С. Уварова. Ч. 1. М. ЛИ, 1989 — Латиноязычные источники по истории Древней Руси/ Сост. М. Б. Свердлов. Вып. 1-2. М.-Л. Лимонов Ю. А., 1967 — Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л. Лисовой Н. Н., 1997 — К датировске Мстиславова Евангелия // Мстиславово Евангелие XII века. Исследования. М. С. 710-720. Литаврин Г. Г., 1960 — Болгария и Византия в XI-XII вв. М. Литаврин Г. Г., Янин В. Л., 1970 — Некоторые проблемы русско-византийских отношений в IX—XV вв. // История СССР. № 4. С. 32-53. Литаврин Г. Г., 1972 — Русь и Византия в XII в. // ВИ. № 7. Литаврин Г. Г., 2000 — Византия, Болгария, Древняя Русь (IX - начало XII в). СПб. Литаврин Г. Г., 2001 — Византия и славяне. СПб. Лифшиц Л. И., 1994 — К реконструкции иконографической программы и литургического контекста росписи Софийского собора в Новгороде 1108 года // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. СПб. С. 154—171. Лихачев Д. С., 1947 — Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л. Лихачев Д. С., 1950 — ПВЛ, ч. II. М.—Л. Лихачев Η. П., 1928 — Материалы по истории византийской и русской сфрагистики, вып. 1 (Труды музея Палеографии, Т. 1). Л. Лихачев Η. П., 1930 — Материалы по истории византийской и русской сфрагистики, вып. 2 (Труды музея Палеографии, Т. 2). Л. Лихачев Η. П., 1991 — Моливдовулы греческого Востока. М. (Научное наследство, Т. 19). Лопарев Хр. М., 1899 — Книга Паломник. Сказание мест Святых во Царе граде Антония, Архиепископа Новгородского, в 1200 году // Православный Палестинский Сборник. Вып. 51 (т. XVII, вып. 3). СПб. Лосева О. В., 1999 — Русские праздники в древнейших церковных календарях // Русское средневековье. Духовный мир. М. С. 5-59. Лосева О. В., 2001 (1) — Праздники западного происхождения в русских и южнославянских месяцесловах ХІ-ХІѴ вв. // Вестник МГУ. Сер. 8. История. № 2. С. 17-32. Лосева О. В., 2001 (2) — Периодизация древнерусских месяцесловов XI—XIV вв. // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. № 2 (4). Июнь 2001. С. 15-36. Лосева О. В., 2001 (3) — Русские месяцесловы ХІ-ХІѴ веков. М.
Использованная литература 421 Л РА, 1890 — Летописец о Ростовских архиереях. С примечаниями члена-корреспондента А. А. Титова. СПб. Люшер А., 1999 — Французское общество времен Филиппа Августа. СПб. Ляскоронский В., 1897 — История Переяславской земли с древнейших времен до половины XII столетия. Киев. Мавродина Р. М., 1983 — Киевская Русь и кочевники (печенеги, торки, половци): Историографический очерк. Л. Макаренко Η. Е., 1916 — Древнейшие памятники искусства Переяславского княжества // Сборник статей в честь гр. П. С. Уваровой. М. С. 373—404. Макарий, 1856 — Макарий (Булгаков Μ. П.), митрополит Московский и Коломенский. Обзор редакций Киево-Печерского патерика, преимущественно древних // Известия ОРЯС. Т. 5. СПб. Макарий, 1994 — Макарий (Булгаков Μ. П.), митрополит Московский и Коломенский. История русской церкви. Кн. 1. М. Макарий, 1995 — Макарий (Булгаков Μ. П.), митрополит Московский и Коломенский. История русской церкви. Кн. 2. М. Макеева И. И., 1999 — Примечания к «Чудесам Николая Мирликийского» // БЛДР. Т.2. СПб. Максимович М. А., 1877 — Собрание сочинений. Т. 2. Киев. Мансветов И.Д., 1878 — Полный месяцеслов Востока. Разбор сочинения архимандрита Сергия // Отчет о двадцатом присуждении наград графа Уварова. СПб. Марков А., 1907 — Остатки фетишизма в легендах об иконах святых // Этнографическое обозрение. Кн. 74. № 3. Мейендорф И., 2001 — Византийское богословие. М. Мезенцева Г. Г., 1968 — Древньоруське місто Родень. Княжа гора. Киів. Меховский М., 1936 — Трактат о двух Сарматиях. М.-Л. Микаелян Г. Е, 1952 — История киликийского армянского государства. Ереван. Милютенко Н. И., 1999 — Летописание Мстислава Великого // Староладожский сборник. Вып. 2. Ст. Ладога — СПб. С. 47-72. Михаил Пселл, 1978 — Хронография / Перевод, статья и примечания Я. Н. Любарского. М. Момина М. А., 1992 — Проблема правки славянских богослужебных гимнографических книг на Руси в XI столетии // ТОДРЛ. T. XLV. С. 200-219. Мошин В., 1947 — Русские на Афоне и русско-византийские отношения в XI—XII вв. // Byzantinoslavica. Т. 9, п. 1. Prague. S. 55-85. Мошин В., 1963 — О периодизации русско-южнославянских литературных связей Х-ХѴ вв. //ТОДРЛ. Τ. XIX. С. 28-106. Муравьев А. Н., 1850 — Мирликийская церковь и гробница святителя Николая Чудотворца (Из Прибавлений к Изданию Творений Св. Отцев в Русском переводе. Ч. IX. 1850 г.). М. Мургулия Μ. П., 1998 — Мургулия М.П., Шушарин В. П. Половцы, Грузия, Русь и Венгрия в XII—XIII веках. М. Мурьянов Μ. Ф., 1972 — Русско-византийские церковные противоречия в конце XI в. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. Сборник статей, посвященный Л. В. Черепнину. М. С. 216—224.
422 Примечания Мусин А. Е., 1998 — Церковно-историческая география и каноническое право Древней Руси (древнейший русский антиминс в свете организационной структуры русской церкви XI- ХП вв.) // Церковная археология. Вып. 4. СПб. С. 212-220. Назаренко А. В., 1999 — Первые контакты Штауфенов с Русью (к истории русско-немецких отношений в 30-е годы XII века) // Восточная Европа в исторической ретроспективе. К 80-летию В. Т. Пашуто. М. С. 166-179. Назаренко А. В., 2001 — Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX—XII вв. М. Насонов А. Н., 1951 — «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М. Насонов А. Н.ч 1969 — История русского летописания X — начала XVIII века. Очерки и исследования. М. Неволин К. А., 1859 — О митрополите Иоанне II, как сочинителе послания к архиепископу Римскому Клименту о опресноках И Полное собрание сочинений. Т. 6. СПб. С. 637—643. Невоструев К. И.у 1997 — Исследование о Евангелии, написанном для Новгородского князя Мстислава Владимировича в начале XII века, в сличении с Остромировским списком, Га- личским и двумя другими XII и одним XIII века // Мстиславово Евангелие XII века. Исследования. М. С. 5—649. Неселовский А., 1906 — Чины хиротесий и хиротоний. Опыт историко-археологического исследования. Каменец-Подольский. Никитенко Н. И, 1987 — Княжеский групповой портрет в Софии Киевской и время создания собора // Памятники культуры. Новые открытия. 1986. Л. С. 237—244. Никольский К., 1995 — Пособие к изучению Устава Богослужения православной церкви. М. (СПб., 1907). Никольский Н. К., 1907 — Материалы для истории древнерусской духовной письменности: № I—XXIII (Сборник ОРЯС. Т. 82, № 4). СПб. Никольский Н. К., 1906 — Материалы для повременного списка Русских писателей и их сочинений (Х-ХІ вв.). СПб. Никольский Н. К., 1917 — К истории славянорусской письменности. Заметки и материалы. U.K вопросу о «Чуде св. Климента, папы Римского, о отрочати» // Библиографическая летопись ОЛДП. Т. 3. Пг. С. 124-134. Никольский Н. К., 1930 — Повесть Временных Лет как источник для истории начального периода русской письменности и культуры. К вопросу о древнейшем русском летописании. Вып. 1. Л. (Сборник по русскому языку и словесности. Т. 2, вып. 1). Новгород, 1964 — Новгород к 1100-летию города. Новгород. Новосельцев А. Г/., 1966 — Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. М. НПЛ — Новгородская Первая Летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1950 (М., 2000). Оболенский Д., 1998 — Византийское Содружество Наций. Шесть византийских портретов. М. ОглВЧМ, 1892 — Подробное оглавление Великих Четьих Миней всероссийского митрополита Макария, хранящихся в московской патриаршей (ныне синодальной) библиотеке. М.
Использованная литература 423 Описание КСС, 1854 — Описание Киево-Софийского собора по обновлении его в 1843—1853 годах. Киев. Орлов А. С., 1946 — Владимир Мономах. М.—Л. Павел, 1857 — Павел, иеромонах. О должностях и учреждениях по церковному управлению в древней восточной церкви. СПб. Павлов А., 1878 — Критические опыты по истории Древнейшей греко-русской полемики против латинян. СПб. Памятники ДКП, 1908 — Памятники древне-русского канонического права. Ч. 1. СПб. (РИБ, т. 6). Памятники ПЛ, 1878 — Памятники полемической литературы в Западной Руси. Кн. 1. СПб. (РИБ, т. 4). Панченко Б. А., 1903 — Каталог моливдовулов коллекции Русского Археологического Института в Константинополе // Известия Русского Археологического Института в Константинополе. T. VIII. София. С. 199-246. Пападимитриу С. Д., 1905 — Феодор Продром. Историко- литературное исследование. Одесса. Пашуто В. Т., 1968 — Внешняя политика Древней Руси. М. ПВЛ, 1996 - ПВЛ. СПб. Пентковский А. М., 1996 — Древнерусская версия Типикона патриарха Алексея Студита: ГИМ, Син. 330 (Из истории литургической традиции Русской Церкви в ХІ-ХІѴ вв.). Romae. Пентковский А. М., 2001 — Типикон патриарха Алексея Студита в Византии и на Руси. М. Перхавко В. Б., 1995 — Летописный Передел а вец на Дунае // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1992—1993 гг. М. С. 168—182. Петренко М. 3., 1976 — Пещерные лабиринты на территории Киево-Печерского историко-культурного заповедника: Фоторассказ. Киев. Петров Н. И., 1897 — Историко-топографические очерки Древнего Киева. Киев. Пирлинг О., 1912 — Россия и папский престол. М. ПКП, 1911 — Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб. ПЛДР, 1978 — Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы XI — начало XII века. М. Платон, 1805 — Платон (Левшин П. Е.), митрополит Московский. Краткая церковная Российская история. T. 1. М. Плетнева С. А., 1975 — Половецкая земля // Древнерусские княжества X—XIII в. М. Погодин Μ. П., 1999 — Древняя русская история до монгольского ига. Т. 1—2. М. Погорелая В. В., 1985 — Остров Св. Эферия // Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1984 г. М. С. 188-198. Подскальски Г., 1996 — Христианство и богословская литература в Киевской Руси (988—1237 гг.). СПб. Полянский С. М., 2000 — Религиозно-философская проблематика в «Послании о посте» митрополита Никифора // Философские и богословские идеи в памятниках древнерусской мысли. М. С. 270-306. Понырко Н. В., 1992 — Эпистолярное наследие Древней Руси. XI—XIII века. Исследования, тексты, переводы. СПб.
424 Примечані ія Попов А. Η.. 1875 — Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян. М. Попов А. Н., 1879 — Житие преподокндго отца нашего Феодосия, игоумеііА ПечерьскАго. Съпмсднке Несторд (по харатейному списку Московского Успенского собора буква в букву и слово в слово) // ЧОИДР. Кн. 1. М. С. 1 — 10, л. 1-42. Попов Η. П., 1915 — Несколько разъяснений к Слову о чуде Св. Климента над отроком // Известия ОРЯС. Т. 20, Кн. 3. С. 22-31. Поппэ А. В., 1968 — Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // ВВ. Т. 28. С. 85-108. Поппэ А. В., 1969 — Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии (окончание) // ВВ. Т. 29. С. 95—104. Послания... Никифора, 2000 — Послания митрополита Никифора. М. Потапов П. О., 1922 — К литературной истории рукописных сказаний о св. Николае Чудотворце // Ученые записки Высшей школы г. Одессы. Отдел гуманитарно-общественных наук. Т. 2. Одесса. С. 121-129. Пресняков А. Е., 1993 — Княжое право в Древней Руси. Лекции по русской истории. М. Приселков М. Д., 1913 — Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X—XII вв. СПб. Приселков М. Д., 1923 — Нестор летописец. Опыт историко-литературной характеристики. СПб. Приселков А/. Д., 1939 — Русско-византийские отношения в ІХ-ХИ вв. Ц Вестник древней истории. № 3 (8). М. С. 98-109. Приселков М. Д.у 1996 — История русского летописания XI- XV вв. СПб. (Л., 1940). Протасов Н. Д., 1915 — Греческое монашество в южной Италии И Богословский вестник. Май-июнь. С. 124-159, 220— 265. ПСЖ, 1908 — Полное собрание Житий Святых Православной Греко-Российской церкви. Мес. Январь. СПб. (М., 1992). Пуцко В. Г., 1990 — Некоторые эпизоды из Жития преподобного Феодосия Печерского // Старобългарска литература. Кн. 23-24. София. С. 57-62. ПХ, 1954 — Переслав-Хмельницкий и его исторические памятники. Киев. Пыпин А. И., 1898 — История русской литературы. Τ. 1. СПб. Рамм Б. Я., 1959 — Папство и Русь в Х-ХѴ веках. М.-Л. Рансимен С., 1998 — Восточная схизма. Византийская теократия. М. Рапов О. М., 1977 — Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в. М. Рапов О. М., 1979 — О датировке народных восстаний на Руси XI века в Повести временных лет // История СССР. № 2. С. 137-150. Рапов О. М., 1988 — Русская Церковь в IX — первой трети XII в. Принятие христианства. М. Раппопорт П. А., 1961 — Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси Х-ХѴ вв. (Материалы и исследования по археологии СССР. № 105). М.-Л.
Иоюльзованмая литература 425 Раппопорт П. А., Малевская М. В., 1979 — Церковь Михаила в Переяславле // Зограф. Т. 10. Београд. С. 30-39. Раппопорт П. 4., 1982 — Русская архитектура X—XIII вв. Л. (САИ. Е1-47). Раппопорт П. А., 1993 — Древнерусская архитектура. СПб. Расовский Д. А., 1940 — Половцы. IV. Военная история половцев // Seminarium Kondakovianum. T. XI. Beograd. C. 95—127. Рогачевская Е. Б., 1995 — Запад и Восток в памятниках книжности о Николае Мирликийском // Герменевтика Древнерусской литературы. Сб. 8. М. С. 70—75. Рогов А. И., 1966 — Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения (Стрыйковский и его хроника). М. Розанов С. П., 1929 — Евпраксия — Адельгейда Всеволодовна (1071-1109) // Известия АН СССР, сер. 7, Отд. гуманитарн. наук, № 6. Л. С. 617—646. Розов Н. Н., 1963 — Синодальный список сочинений Иллариона — русского писателя XI в. // Slavia. Roc. 32, Ses. 2. Praha. S. 141-175. Рыбаков Б. А., 1993 — Киевская Русь и русские княжества XII—XIII вв. М. Рыков 10. Д., Турилов А. А., 1984 — Неизвестный эпизод болгаро-византийско-русских связей XI в. (Киевский писатель Григорий Философ) И Древнейшие государства на территории СССР. Материалы и исследования. 1982. М. С. 170—176. Свердлов М. Б., 1983 — Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. Л. СДЯ, 1988 — Словарь древнерусского языка (XI—XIV вв.). Т.1. М, 1988. Северъянов С., 1904 — Супрасльская рукопись/ Труд С. Се- верьянова, т. 1 // Памятники старославянского языка. T. II. Вып. 1. СПб. Северьянов С. Н., 1922 — Codex Gertrudianiis // Сборник ОРЯС. Т. 99, № 4. Пг. 140 с. Седова М. В., 1997 — Суздаль в X—XV веках. М. Седова О. Н., 1974 — Сокращенно написанные слова в древнерусском уставном письме конца XIII в. (на материале новгородского Евангелия 1270 г.) // Проблемы палеографии и ко- дикологии в СССР. М. С. 77—88. Сементовский Н., 1881 — Киев, его святыня, достопамятности и сведения, необходимые для его почитателей и путешественников. Киев—СПб. Серафимов С., 1868 — Херсонские святители. Страдание свя- щенно-мучеников Херсонских, епископов: Василевса, Капитона и других // Записки Одесского Общества истории и древностей. Т. 7. С. 120-131. Сергий, 1901 — Сергий (Спасский А. А.), архиепископ Владимирский. Полный Месяцеслов Востока. T. II. Святой Восток. 4.1. Владимир (М., 1997). Скабаланович Н., 1884 — Византийское государство и церковь в XI веке (от смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея 1 Комнина). СПб. СКК, 1987 — Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып.1 (XI — пер. пол. XIV в.). Л. СЛ — Симеоновская Летопись (Русские летописи, т. 1). Рязань, 1997.
426 Примечания. Смирнова Э. С, 1975 — Икона Николы 1294 года мастера Алексы Петрова // Древнерусское искусство. Зарубежные связи. М. С. 81-105. Смирнова Э. С., 1999 — Тематика иконопочитания в русских житийных иконах ХІѴ-ХѴІ вв. // Средневековая архитектура и монументальное искусство. Раппопортовские чтения. Тезисы докладов. СПб. С. 122-125. Соболевский А. И., 1897 — О древних русских переводах в домонгольский период. М. Соболевский А. И., 1901 — Чудо Св. Климента папы Римского. Древнерусское «слово» (домонгольского периода) // Известия ОРЯС. Т. 6, Кн. 1. С. 1-8. Соболевский А. И., 1905 — Новые слова Климента Словенского. Труд Л. В. Стояновича. С.-Пб. 1905 // ЖМНП. Ч. 362, № 12. С. 432-435. Соболевский М. Н., 1923 — К истории взаимоотношения русской и юго-славянской литератур: русские памятники письменности на юге славянства // Известия ОРЯС за 1921 г. Т. 26. С. 143-206. Соколов И. И., 1894 — Состояние монашества в византийской церкви с половины IX до начала XIII в. Казань. Соколов И. И., 1907 — Избрание патриархов в Византии с половины IX до половины XV в. (843—1453). Исторический очерк. СПб. Соколов И. И., 1922 — Избрание архиереев в Византии IX- XV вв. Историко-правовой очерк // ВВ. Т. 22. С. 194-252. Соколов Пл., 1913 — Русский Архиерей из Византии и право его назначения до начала XV века. Киев. Соколова И. В., 1983 — Монеты и печати византийского Херсона. Л. Соловьев С. М., 1993 — Сочинения. Кн. 1. Т. 1-2. М. Сперанский М. Н., 1923 — Международный странствующий сюжет в сказании о чуде святителя Николая // Известия ОРЯС 1921 г. Т. 26. Пг. С. 124-142. Срезневский И. И., 1867 — Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках (Сборник ОРЯС, Т. 1). СПб. Срезневский И. И., 1882 — Древние памятники русского письма и языка (Х-ХІѴ веков). Общее повременное обозрение. СПб. Степаненко В. П., 1988 — Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071 — 1176). Свердловск. Степаненко В. П., 2000 — Армяне-халкидониты в истории Византии XI в. (по поводу книги В. А. Арутюновой-Фиданян) // ВВ. Т. 59 (84). С. 40-61. Стоянович Л. В., 1905 — Новые слова Климента Словенского (Сборник ОРЯС, Т. 80, № 1). СПб. Строев П., 1877 — Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. СПб. Сухомлинов М. И., 1858 — Рукописи графа А. С. Уварова. Т. 2. СПб. Сычев Η. П., 1918 — Забытые фрагменты Новгородских фресок ХП века // Записки отделения русской и славянской археологии Русского археологического общества. Т. 12. Пг. С. 116— 131.
Использованная, литература. 427 Сычев Η. Л., 1928 — Древнейший фрагмент русско-византийской живописи // Seminarium Kondakovianum. T. II. Прага. С. 91-104. Татищев В. И., 1995 — Собрание сочинений. Ч. 2. Т. 2, 3: История Российская. М. Творогов О. В., 1988 — Древнерусские четьи сборники XII- XIV вв. Ц ТОДРЛ. T. XLI. С. 197-214. Терновский Ф., 1875, 1876 — Изучение Византийской истории и ея тенденциозное приложение в Древней Руси. Вып. 1, Вып. 2. Киев. Титов А. А., 1890 — Ростовская иерархия. М. Тихомиров М. Н., 1956 — Древнерусские города. М. Тихомиров М. Н., 1979 — Русское летописание. М. Толочко Π. П., 1987 — Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев. Топоров В. И., 1995 — Святость и святые в русской духовной культуре. T. 1. Первый век христианства на Руси. М. УЛ С, 1950 — Устюжский Летописный Свод (Архангелогородский летописец) / Подготовка к печати и редакция К. Н. Сербиной. М.-Л. УС, 1971 — Успенский сборник XII—XIII вв. М., 1971. Успенский А. И., 1902 — Житие Св. Николая Чудотворца. М. Успенский Б. А., 1982 — Филологические разыскания в области славянских древностей (Реликты язычества в восточнославянском культе Николая Мирликийского). М. Успенский Ф. И., 1900 — История крестовых походов. СПб., 1900. Устинова О. А., 2001 — К вопросу о русском происхождении древнейших сказаний о чудесах св. Николая Мирликийского // Образ св. Николая Чудотворца в культуре Древней Руси. Материалы научной конференции 22 мая 2000 года. СПб. С. 4—22. Федотов Г. П., 1900 — Святые Древней Руси. М. Филарет, 1861 — Ф.А.Ч [Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский]. Русские святые, чтимые всею церковью или местно. Опыт описания жизни их. Месяц Январь. Чернигов. Филарет, 1884 — Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский. Обзор русской духовной литературы. Кн. 1. СПб. (используется 3-е издание, как самое обширное и полностью поглотившее прежние (СПб., 1857; Харьков, 1859)) Филарет, 1894 — Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский. История Русской церкви. Первый период. СПб. (М., 1848). Флоровский А. В., 1958 — Чешские струи в истории русского литературного развития // Славянская филология. 111. Сборник статей, посвященный IV Международному съезду славистов. М. С. 211-251. Франклин С., Щепард Д., 2000 — Начало Руси: 750—1200. СПб. Франко Ив., 1903 — Сьвятий Климент у Корсуні. Причинки до історіі староруськоі легенди. IX. Чудо сьв. ІСіимента з хлопцем И Записки Наукового Товариства имени Шевченка. Т. 56. Кн. 6. С. 165-180. Франко Ив., 1905 — Сьвятий Климент у Корсуні. Причинки до історіі староруськоі легенди. XI. Культ св. Климента в Мораві
428 Примечания й на Руси И Записки Наукового Товариства имени Шевченка. Т. 66. Кн. 4. С. 257-281. Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю., 1988 — Города-государства Древней Руси. Л. Фроянов И. Я., 1995 — Древняя Русь (Опыт исследования истории социальной и политической борьбы). М. — СПб. Фундуклей И., 1847 — Обозрение Киева в отношении к древностям. Киев. Харламов В. А., Трофименко Г. В., 1996 — Архитектура Переяславля Русского XI — первой половины XII века // Проблемы изучения древнерусского зодчества (по материалам архитектурно-археологических чтений, посвященных памяти П. А. Раппопорта, 15-19 января 1990 г.). СПб. С. 47-51. Хождение иг. Даниила, 1997 — Хождение игумена Даниила // БЛДР. Т. 4. СПб. С. 26-116, прим. С. 584-599 (Г. М. Прохоров). Хорошев А. С, 1984 — Летописные списки Новгородских владык И Новгородский Исторический Сборник. Вып. 2(12). Л. С. 127-142. Хорошев А. С., 1986 — Политическая история русской канонизации (IX—XVI вв.). М. Хрусталев Д. Г., 2000 (1) — Печати митрополита Ефрема // Староладожский сборник. Вып. 3. СПб — Ст. Ладога. С. 4—14. Хрусталев Д. Г., 2000 (2) — «Силы небесные» на буллах митрополита Ефрема // Христианский мир: религия, культура, этнос. Материалы научной конференции. 19—23 декабря 2000 г. СПб. С. 221-224. Цыб С. В., 1995 — Древнерусское времяисчисление в «Повести временных лет». Барнаул. Чаговец В. А., 1901 — Преподобный Феодосий Печерский, его жизнь и сочинения [Жизнь и сочинения преподобного Феодосия Ц Университетские известия. Год 41-й. № 6 (Июнь). Киев. С. 1-70]. Киев. Челъцов М. В., 1879 — Полемика между греками и латинянами по вопросу об опресноках в XI—XII вв. СПб. Чернова С. О., 1995 — Описание языка «Слова о перенесении мощей Св. Николая Мирликийского в Барград» как варьирующейся динамической системы // Язык памятников церковнославянской письменности. Новосибирск. Чичуров И. С., 1990 — Политическая идеология средневековья. Византия и Русь. М. Чичуров И. С., 1998 — Схизма 1054 г. и антилатинская полемика в Киеве // Russian mediaevalis. Τ. IX, 2. P. 43-53. Шайтан M. Э., 1927 — Германия и Киев в XI в. // Летопись занятий Постоянной Историко-археографической комиссии за 1926 год. Вып. 1(34). Л. С. 3-26. Шахматов А. А., 1897 — Киевский патерик и Печерская летопись Ц Известия ОРЯС. Т. 2, Кн. 3. СПб. С. 795-844. Шахматов А. А., 2001 — Разыскания о русских летописях. (Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб, 1908). М. Шахматов А. Л., 1938 — Обозрение русских летописных сводов XIV- XVI вв. М.-Л. (М., 2001). Шахматов А. Я., 1940 — ПВЛ и ее источники // ТОДРЛ. Т. IV.
Использованная литература 429 Шахматов А. А., 1947 — Киевский Начальный свод 1095 г. // Шахматов А. А. 1864—1920. Сборник статей и материалов. М.— Л. С. 117-160. Шляпкин И. А., 1881 — Русское поучение XI века о перенесении мощей Николая Чудотворца и его отношение к западным источникам (ПДП, 10[19]). СПб. Щапов Я. Н., 1972 — Княжеские уставы и церковь в Древней Руси ХІ-ХІѴ вв. М. Щапов Я. И., 1976 — Восточнославянские и южнославянские рукописные книги в собраниях Польской Народной Республики. М. Щапов Я. Н., 1989 — Государство и церковь Древней Руси Х-ХІП вв. М. Щапов Я. Н., 1991 — Древнерусские письменные источники Х-ХШ вв. М. Щенникова Л. А., 1994 — Силы небесные: иконография и литургические тексты // Восточнохристианский храм. Литургия и искусство. СПб. С. 179-185. Щенникова Л. А.. 1999 — Деисусный чин со «Спасом в силах» (истоки иконографии) // Благовещенский собор Московского Кремля. Материалы и исследования. М. С. 54—86. Щербатов М. М., 1771 — История Российская от древнейших времен. Т. 2. СПб. Юзбашян К. Н.ч 1988 — Армянские государства Багратидов и Византия IX—XI вв. М. Юра Р. А., Кучера Μ. П., 1986 — Переяславль // Археология Украинской ССР. Т. 3. Киев. С. 281—286. Яковлев В., 1875 — Древнекиевские религиозные сказания. Варшава. Яковлев В. В.. 1997 — Сказание об иконе Николая Чудотворца «Круглая доска» и поздняя летописная традиция // Опыты по источниковедению. Древне-русская книжность. Сборник статей в честь В. К. Зиборова. СПб. С. 136-144. Янин В. Л., 1957 — Из истории русской художественной и политической жизни ХПв. // СА. № 1. С. 113—131. Янин В. Л., 1960 — Международные отношения в эпоху Мономаха и «Хождение игумена Даниила» // ТОДРЛ. T. XVI. С. 112-131. Янин В. Л., 1962 — Янин В. Л., Литаврин Г. Г. Новые материалы о происхождении Владимира Мономаха // Историко-археологический сборник к 60-летию А. В. Арциховского. М. С. 204-221. Янин В. Л., 1965 — Печати Феофано Музалон // Нумизматика и сфрагистика. Сб. 2. Киев. С. 76—90. Янин В. Л., 1970 — Актовые печати Древней Руси Х-ХѴ вв. Т.1. М. Янин В. Л., 1978 — Печать новгородского епископа Ивана Попьяна (1110—1130 гг.) // Вспомогательные исторические дисциплины. T. IX. Л. С. 47—56. Янин В. Л., Гайдуков П. Г, 1998 — Актовые печати Древней Руси Х-ХѴ вв. Т. 3. М.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ Am HR — American Historical Review; AH — Академия Наук; БЛДР — Библиотека литературы Древней Руси; ВВ — «Византийский временник»; ВИ — «Вопросы истории»; ГИМ — Государственный исторический музей; ГТГ — Государственная Третьяковская Галерея; ЖМНП — Журнал Министерства Народного Просвещения; КДА — Киевская Духовная Академия; КС ИА — Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института Археологии АН СССР; КСИИМК — Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института истории материальной культуры АН СССР; НПЛ — Новгородская Первая Летопись; ОЛДП — Общество любителей древней письменности; ОРЯС — Отделение русского языка и словесности Императорской АН (или АН СССР); ПВЛ — Повесть Временных Лет; ПДП — Памятники Древней Письменности; ПСРЛ — Полное собрание русских летописей; РГБ — Российская Государственная Библиотека; РНБ — Российская Национальная Библиотека; РИБ — Русская Историческая Библиотека; С А — Советская Археология; ТОДРЛ — Труды отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом); ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей Российских при Московском Университете; ПСРЛ — Полное собрание русских летописей. ССЫЛКИ НА ЛЕТОПИСИ ПРИВОДЯТСЯ ПО СЛЕДУЮЩИМ ИЗДАНИЯМ: ПСРЛ, т. I — Лаврентьевская летопись. М., 1997; ПСРЛ, т. II — Ипатьевская летопись. М., 1998; ПСРЛ, т. 11 (1843) — Густынская летопись. СПб., 1843; ПСРЛ, т. IV, ч. 1 — Новгородская 4-я летопись, вып. 1. Пг., 1915 (М., 2000); ПСРЛ, т. IV, ч. 2 — Новгородская 5-я летопись, вып. 1. Пг., 1917; ПСРЛ, т. Ѵ(І851) — Софийская 1-я летопись. СПб, 1851; ПСРЛ, т. V — Софийская 1-я летопись, вып. 1. Л., 1925 (М., 2000); ПСРЛ, т. VI — Софийская 1-я летопись старшего
431 ПСРЛ, т. VII — ПСРЛ, т. ІХ-Х — ПСРЛ, т. XV - ПСРЛ, т. XVI — ПСРЛ, т. XVII — ПСРЛ, т. XX — ПСРЛ, т. XXI — ПСРЛ, т. XXII — ПСРЛ, т. XXIII — ПСРЛ, т. XXIV — ПСРЛ, т. XXV — ПСРЛ, т. XXVI — ПСРЛ, т. XXVII — ПСРЛ, т. XXVI и — ПСРЛ, т. XXX ПСРЛ, т. XXXI — ПСРЛ, т. XXXI11 — ПСРЛ, т. XXXIV — ПСРЛ, т. XXXV — ПСРЛ, т. XXXVII — ПСРЛ, т. XXXVIII — ПСРЛ, т. XXXIX — ПСРЛ, т. XLI — извода. Μ., 2000; Воскресенская летопись, СПб., 1856 (М., 2001); Никоновская летопись, М., 1965 (М., 2000); Рогожский летописец / Тверской сборник (Тверская летопись). М, 1965 (М., 2000); Летопись Авраамки. СПб., 1889; Западнорусские летописи. СПб., 1907; Львовская летопись, перв. половина, ч. 1, СПб, 1910; Степенная книга, перв. половина, ч. 1, СПб, 1908; Русский хронограф, ч. 1, СПб, 1911; Ермолинская летопись. СПб., 1910 ; Типографская летопись. Пг., 1921; Московский летописный свод конца XV века. М -Л, 1949; Вологодско-Пермская летопись. М— Л, 1959; Никаноровская летопись/ Сокращенные летописные своды конца XV века. М.-Л, 1962; Летописный свод 1497 года и Летописный свод 1518 г. (Уваровская летопись). М.-Л, 1963; Владимирский летописец. М, 1965; Летописцы последней четверти XVII века. М, 1968; Холмогорская летопись и Двинской летописец. Л, 1977; Постниковский, Пискаревский, Московский и Бельский летописцы. М, 1978; Летописи Белорусско-Литовские (Никифоровская, Супрасльская, др.). М, 1980; Устюжские и Вологодские летописи XVI—XVIII вв. Л, 1982; Радзивилловская летопись. Л, 1989; Софийская 1-я летопись по списку И. Н. Царского. М, 1994; Летописец Переславля Суздальского. М., 1995.
Русские города в XI—XII вв.
Киев и его окрестности в Х~ХІП вв. План сост. Л. А Голубевой. (1 — курганные погребения с трупосожжен ием IX—X вв.; 2 — курганные погребения с трупосожжением в грунтовой могиле ІХ~Х вв.; 3 — погребения в срубных гробницах IX—X вв.; 4 — погребения в грунтовых могилах конца X — начала XI в.; 5 — церковные кладбища ХІ-ХІІІ вв.; 6 — братские могилы XIII в.)
Схема плана Киева первой половины XIII в. Реконструкция И. Красовского (1 — Десятинная церковь; 2 — Северная ротонда; 3-5 — княжеские дворцы; 6 — южная ротонда; 7 — Федоровский монастырь; 8 — церковь Св. Екатерины; 9 — Андреевская церковь; 10 — церковь С. Василия; 11 — Воздвиженская церковь; 12 — Софийские ворота; 13 — Софийский собор; 14 — Ирининская церковь; 15 — Георгиевская церковь; 16 — церковь XI в.; 17 каменный дворец; 18 — Золотые ворота; 19 — Жидовские ворота; 20 — Лядские ворота; 21 — Михайловский собор; 22 — церковь Св. Петра; 23 — церковь Св. Димитрия; 24 — церков в Нестеровском переулке; 25 — церковь в Кияновском переулке; 26 — церковь на усадьбе Художественного института; 27 — церковь на Вознесенском спуске; 28 — церковь Успения (Пирогоща); 29 — церковь Сев. Бориса и Глеба; 30 — Михайловская церковь; 31 — церковь XII в.; 32 — церковь на ІДековице; 33 — каменная постройка; 34 — церковь Св. Николая; 35 — Кирилловская церковь; 36 — Кловский монастырь; 37 — Успенский собор Печерского монастыря; 38 — Троицкая надвратная церковь Печерского монастыря; 39 Спасская церковь; 40 Михайловский собор Выдубицкого монастыря; 41 — церковь Св. Николая)
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕННОИ Абуль-Касим, эмир Никеи 189, 208, 226 Агафодор, св., еп. херсонский 101 Агния, герм. Императрица 198 Ацель, дочь Роберта Фриза 210 Акош, хан половецкий 226 Александр 11, папа римский 198 Алексей (Алекса) Лазаревич 340, 341, 343, 344, 347 Алексей Комнин, виз. император 40, 187, 189, 190, 192- 194, 200, 203-208, 212, 213, 217, 220, 222-225, 241, 256- 259, 261, 268, 272, 273, 278, 320, 322, 323, 374 Алексей Студит, патриарх константинопольский 28, 29, 311, 313, 314, 316, 360 Алексей, митрополит русский 362 Алимлий, монах Киево-Печерского мон. 88 Алп Арслан, сельджукский полководец 188, 189 Амфилохий, еп. переяславский 292 Анастасий, патриарх константинопольский 168 Андрей Юрьевич Боголюбс- кий, кн. владимирский 300 Андрей Владимирович, кн. переяславский 63-65, 102, 108, 111 Андрей Критский, св. 120 Андрей Первозванный 102 Андрей Стратилат 64 Андрей, еп. Бари Анна (Янка) Всеволдовна 51 Анна Комнина 191, 194, 198, 200, 205-207, 220, 222, 225 Ансельм, архиеп. Кентерберийский 218, 234. 251 Антоний Печерский 21. 22, 372 Аргир, виз. сановник 196 Берта, жена Генриха IV 265 Болеслав Ill Кривоустый, кн. польский Боняк, хан половецкий 107— 109, 223, 225 Борис и Глеб, свв. 34, 100, 148, 149. 154, 162, 296, 347 Борис, царь болгарский 177 Боэмунд Тарентский 190. 191, 202, 214 Варлаам, игумен Киево-Печерского мон. 21, 22, 31-33, 79, 372 Василий Склир 358 Василий, митрополит калабрийский 203 Василий, митрополит Филин- пополя 315 Василий, св., еп. херсонский 101 Василько Ростиславич, кн. тс- рсбовльский 260, 276 Всльф IV 202, 267, 268 Всльф V, герц. Баварии 202, 266, 268 Виктор III, папа римский 201 Владимир Всеволдович Мономах 38, 55, 56, 62-64, 68, 71, 83, 86-90, 92, 93, 96-99, 102-109, 111, 112, 136, 153, 167, 179, 254, 260, 280-283, 285, 286. 288, 290, 291, 296- 304, 344. 345, 358, 359, 362, 363, 366, 367, 371, 377-379 Владимир Святославич Святой 90, 263, 271 Владислав, кор. венгерский 226, 267
438 Указатель г імен/ / οίι Володарь Ростиславич, кн. пе- ремышльский 257, 259 Всеволод (Гавриил) Мстиславич, кн. новгородский 286 Всеволод Ярославич, кн. киевский 35, 37, 38, 42-44, 62, 63, 78, 83, 179, 241, 248, 254, 256-258, 260, 263, 270, 275, 277, 279, 283, 301, 309, 317, 338, 344, 358, 359, 371-377 Гавриил, архангел 337 Гавриил, правитель Мелитены 355 Гартвиг, архиеп. магдебургский 265 Генрих III, герм, император 264 Генрих IV, герм, император 40, 190, 199-202, 208, 209, 211, 219, 220, 241, 251, 257, 263, 265-269 Генрих Длинный Штаденс- кий, сын Удона II 263 Георгий, митрополит киевский 173, 175-177, 179, 233, 272, 316 Герман, еп. новгородский 280, 282 Германн, герм, антикороль 201, 264 Гида Гаральдовна, жена Владимира Мономаха 301 Гонорий II, папа римский 198, 257 Готфрид Малатерра, сицилийский хронист 209 Григорий VII, папа Римский 40, 199-201, 211, 248, 257, 269 Григорий, монах Киево-Печерского мон. 186 Гримоальд (Дрого), барийский житель 240 Гумберт, кардинал 176, 196, 197, 272 Давыд Игоревич, кн. волынский 257, 259, 260 Давыд Святославич, кн. черниговский 103 Даниил, игумен «русский» 342 Дизигий, барийский матрос Диоклетиан, виз. император 119 Евгений, св., еп. херсонский 101 Евпраксия (Адельгейда) Все- волдовна 252, 263—270 Евстафий, «игемон» Иерусалимский Евстафий, русский протопроедр 309-311, 323 Евстратий, пресвитер 120 Евфимий II, патриарх константинопольский 311 Елена, дочь Роберта Гвискара 199 Елпидий, св., еп. херсонский 101 Ензем, хан половецкий 226 Ермон, еп. иерусалимский 101 Ефрем I (упом. 1055 г.), митрополит киевский 272, 307, 310, 319, 320, 321, 346 Ефрем, св., еп. херсонский 101 Завид, посадник новгородский 309, 323 Зоя, виз. императрица 360 Ида из Эльсдорф, мать Оды 264 Изяслав Ярославич, кн. киевский 21, 22, 31, 35, 37, 38, 42, 43, 44, 79, 82, 83, 156, 248, 258, 265, 272, 359, 371- 373 Илларион, еп. ростовский 77 Илларион, митрополит киевский 149, 151-154, 272 Илья, еп. Бари 214, 215 Иоанн II (ум. 1089 г.), митрополит киевский 42, 141, 143, 144, 176, 177, 203, 218, 233, 241, 242, 244-246, 251, 275, 373, 374
Указатель именной 439 Иоанн III (ум. 1090/91 г.), митрополит киевский 51, 52, 68, 233, 244, 275, 277, 316, 320, 333, 335, 346 Иоанн IV Грозный, рус. царь 363 Иоанн VIII Ксифилин, патриарх константинопольский 43, 199, 212, 273 Иоанн Орфанотроф 358 Иоанн Предтеча 29, 184, 31 1, 313, 314, 316 Иоанн, барийский дьякон 237, 238 Иоанн, еп. черниговский 69 Иоанн, игумен Киево-Печерского мон. 25, 56, 282, 347 Иоанн, митрополит Мелитены 31 Иоанн, митрополит Митиле- ны 315 Иоанн, митрополит Сард Иоанн, митрополит Сиды 323 Исаия, еп. Ростовский 78—80, 83, 93, 373, 374 Итларь, хан половецкий 281 Капитон, св., еп. херсонский 101 Капулч, хан половецкий 226 Киркорий, барийский «патриций» 239 Китан, хан половецкий 281 Климент Ill (Виберт), антипапа 141, 142, 176, 201, 202, 211-213, 218, 220, 241, 245, 251 Климент Охридский 173-175, 178 Климент, св., папа Римский 155, 156, 162 Конрад, сын Генриха IV 267, 269, 270 Константин I Великий, император 27, 119 Константин 1, митрополит киевский 288 Константин IX Мономах, виз. император 136, 139, 357, 358, 360, 362, 371 Константин VII Багрянородный, виз. император 363, 366 Константин X Дука, виз. император 136, 198, 199, 353 Константин Диоген 358 Константин, родственник Алексея Комнина 322 Констанция, жена Конрада 269 Косьма, митрополит Никеи 328 Косьма, патриарх константинопольский 43, 187 Кри нот, наместник Мелитены 353 Лазарь, еп. переяславский 98, 99, 291, 292, 296, 364 Лев (Леон), митрополит переяславский 34, 177 Лев III Исавр, виз. император 168 Лев IX, папа Римский 196, 264 Лев, архиепископ Охридский 177, 196 Леон (Лев) Диогеныч 284, 295 Леон, митрополит Лаодикеи 34, 40, 41 Леон, протопроедр 329, 331 Леонтий, еп. ростовский 77— 79, 85 Липпольд, маркграф Венгерской марки 264 Луп, греч. монах 240 Людигеро-Удо, маркграф Северной Саксонии 264 Мануил, еп. смоленский 364 Матильда, герц, тосканская 202, 219, 220, 266, 267, 268 Маттеос Урхаеци, армян, историк 355 Мелетий Антиохийский 362
440 Указ at ι іелъ имet ім о й Мелик-шах, султан 189, 355 Метафраст (Симеон Логофет) 119, 122, 127, 170, 175 Мефодий, просветитель 127 Мина, еп. полоцкий 292 Михаил IV Пафлагонец, виз. император 358 Михаил VI Стратиотик, виз. император 310, 331 Михаил VII Дука Парапинак, виз. император 40, 43, 198— 200, 212, 257, 318, 354 Михаил Атталиот 316, 354, 357 Михаил Керуларий, патриарх константинопольский 136, 139, 140, 176-178, 196, 197, 248, 272, 310, 311, 314, 320, 329, 330, 331 Михаил Пселл 43, 199, 357 Михаил, Архангел 70, 113, 296, 308, 310, 311, 314-317, 319, 326, 327, 330, 338, 359 Михаил, митрополит Лаоди- кеи 41, 329 Михаил, монах Студийского мои. 24 Мстислав Владимирович, кн. киевский 75, 99, 109, 111, 127, 153, 286, 298, 299, 309, 340-344, 378 Мстислав Владимирович, кн. тмутараканский 36 Наслав 342-345 Неофит, митрополит черниговский 34 Никита, еп. новгородский 157, 158, 284, 286, 293 Никита, митрополит анкирс- кий 273, 274 Никифор ІН Вотаниат, виз. император 43, 44, 187, 199, 200, 256, 258, 261, 275, 319, 322, 354, 356, 373 Никифор Василакис Никифор Мелиссин 193, 224 Никифор, барийский клирик 237-239 Никифор, митрополит Адрианополя 315 Никифор, митрополит киевский 98, 176, 276, 285, 287- 292, 377, 378 Николай I, папа Римский 177 Николай HI Грамматик, патриарх константинопольский 213, 241, 273, 278, 378 Николай Мирликийский Чудотворец 117, 119, 121-124, 126-130, 133, 140, 141, 145, 146, 148-152, 154-156, 159, 161-165, 167, 171, 172, 175, 182, 185, 187, 214-216, 227— 230, 233, 234, 238, 242, 243, 248, 251-253, 255, 277, 279, 286, 287, 347, 359, 375, 376, 378 Николай Пинарский 120, 175, 238 Николай, аббат монастыря Гротта-Феррата 210 Николай, митрополит киевский 247, 276, 283, 287, 289, 292, 293, 333, 334, 335 Никон, игумен Киево-Печерского мон. 21, 22, 24-26, 33, 42, 82, 145, 372, 373 Ода, жена Святослава Ярославича 264 Олег Святославич, кн. 43, 75, 80, 82, 83, 109, 258, 259, 260, 280-283, 299, 329, 331 Петр, еп. переяславский 35, 78 Петр, патриарх Антиохийский 176, 177 Поликарп, монах Киево-Печерского мон. 80, 87-89, 91 Пульхерия, сестра Романа Ар- гира 358 Ратибор, боярин переяславский 257 Рафаил, Архангел 337
Указателъ именной 441 Ректор, монах 257 Роберт I Фриз, граф Фландрии 203, 204, 207-210, 219, 220, 222 Роберт Гвискар 188, 190, 199, 200, 201, 211, 213, 257 Рожер Ворса, герц, апулийский 210, 214 Рожер, герц, сицилийский 202, 209, 210, 212, 269 Роман III Аргир, виз. император 357, 358 Роман IV Диоген, виз. император 284, 353, 354, 358 Роман Склир 327 Ростислав (Михаил) Всевол- дович, кн. переяславский 42, 60, 68, 317, 373 Ростислав Владимирович, кн. тмутараканский 33 Ростислав Мстиславич, кн. смоленский 92, 98, 99, 367 Сбыслава Святополковна 65 Святополк Изяславич, кн. киевский 65, 103, 108, 111, 279-283, 289, 301, 302, 309, 318, 345, 377, 379 Святослав Ярославич, кн. киевский 35, 37, 38, 42, 43, 179, 264, 265, 275, 303 Симеон, еп. владимирский 80, 81, 87, 88, 90, 91, 95, 96 Симеон, еп. смоленский (или переяславский) 99, 100, 293 Соломон, кор. венгерский 192 Спиридон-Савва, рус. публицист 362 Стефан IX, папа римский 197 Стефан, еп. Владимира-Волынского 42, 69, 292, 373 Стефан, митрополит Митилен 315 Сулейман ибн Куталмыш, султан 189 Татикий, виз. полководец 206 Торос, наместник Мелитены 355 Тугоркан, хан половецкий 107, 108, 223, 225 Тутуш, сельджукский правитель Сирии 355 Удон 11, маркграф Северной Саксонии 263, 264 Урбан II, папа римский 202, 209-213, 218-220, 231, 233, 244, 248, 251, 252, 266-268, 270, 278, 279, 375 Урсон, еп. Бари 214-216, 239 Урусоба, хан половецкий 107, 108 Феодор Грек «митрополичь» 47, 243, 245-253, 255 Феодор Иоаннович, рус. царь 363 Феодор Тирон, св. муч. 208, 298, 299 Феодор, архиеп. Гареллы 328 Феодор, еп. ростовский 77 Феодосий Печерский 21, 23— 26, 30-33, 175, 176, 255, 277, 347, 372 Феопемпт, митрополит киевский 311, 313, 316 Феофан Грек Феофано Музалон, виз. аристократка 259 Феофилакт Охридский 176, 177, 217, 224 Филарет Врахамий 353—356 Фотий, патриарх константинопольский 177, 195, 311 Хетум, отец Тороса 355 Чакан (Чаха), эмир Смирны 207, 223, 225, 226 Чауш, хан печенежский 192 Юлиан Отступник, виз. император 208 Юрий Владимирович Долгорукий 92-94 Юрий Всеволдович, вел. кн. владимирский 76, 90
442 Указатель ι іменной Юстиниан, виз. император 119, 121 Ярополк Владимирович, кн. киевский 71 Ярополк Изяславич, кн. волынский 260 Ярослав Владимирович Мудрый 35, 248, 263, 271, 272, 346 Ярослав Святополчич, кн. волынский 269 Ярослав Ярополчич, кн. Бе- рестейский 63, 65
УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ Адада, г. 328 Адрианополь 192, 205, 206, 315 Альпы 219 Аназарб, г. 353 Анатолия 189 Англия 251 Антиохия 179, 215, 240, 353— 355 Апеннинский п-ов 241 Аполлония 189 Апри (Апр), г. 206 Апулия 188, 214, 215, 236, 241, 331 Армения 189, 331, 354 Афон 25 Багдад 355 Балканы 190—192, 201, 208, 224 Бари 117, 158, 171, 172, 180, 181, 184, 185, 188, 214-216, 218, 229, 233, 234, 236, 238, 239, 241, 243, 248, 253, 279 Басилион, г. 273 Белгород 35, 342 Белозеро 35 Беневент 220 Боголюбово 300 Болгария 177, 188, 205, 222, 224 Босфор, пролив 199, 208, 219, 222 Бурса 315 Венгрия 226, 265, 269 Венеция 190, 238, 257 Верона 266-268 Византия 27, 36, 39, 40, 43, 59, 117, 128, 132, 142, 144, 177-180, 187-192, 194, 195, 198-201, 205, 208, 209, 211 — 213, 217, 219, 220, 222, 224, 225, 227, 229, 241, 256, 258, 259, 261, 268, 270-272, 274, 277-279 Вифиния 189 Владимир Волынский 31, 111, 260, 292, 293 Владимир Залесский 88, 95, НО, 378 Вышгород 34, 35, 148, 154, 161, 296, 364 Галлиполи (Херсонес), п-ов 207, 223 Гарелла, г. 328 Германия 201, 202, 209, 211, 220, 264-266, 270, 280 Гнездово, с. 366, 367 Голландия 203 Греция 224 Дарданеллы, пролив 222 Дерст (Доростол), г. 193 Диррахий 190, 261 Днепр, р. 109, 154, 188, 260, 366 Дон, р. 188 Дорогобуж 260 Дунай, р. 192, 194, 205, 225, 226, 235, 284 Евфрат, р. 352 Заруб 109 Зеландия 203 Зета, княжество 227 Иерусалим 31, 32, 120, 179, 204, 210, 228, 342 Иконий, г. 189 Ильмень, оз. 157 Италия 187, 190, 191, 209, 211, 212, 219, 243, 252, 257, 266, 270 Калабрия 188 Каменка, р. ПО
444 Указателъ географический Каносса 267, 268 Каппадокия 191 Кесарея Палестинская, г. 353 Кесун, г. 353 Кефалония, о. 190, 257 Кидекша 95 Киев 22, 26, 30-35, 37, 38, 42, 44, 56, 67, 68, 72, 79, 82, 83, 88, 90, 95, 97, 114, 128, 154, 161, 165, 179, 180, 193, 234, 236, 241, 243, 247-249, 251, 252, 256, 259-262, 265, 269— 271, 276-280, 282-285, 287- 289, 291, 292, 300, 302-304, 309, 336, 343, 349, 372-377, 379 Кисво-Печерский монастырь 21-23, 25, 26, 29-31, 42, 72, 73, 75, 78, 80, 82, 83, 88, 90, 92, 95, 96, 145, 177, 284, 292, 318, 360, 372, 374 Кизик 190 Киликия, обл. 353, 354 Клазомены 207 Княжа гора, городище 307 Кокоза 214 Колокша, р. НО, 299 Константинополь 22, 26, 28, 30-33, 36, 43, 59, 60, 135, 136, 139, 140, 144, 168, 169, 178, 179, 187, 188, 191, 196, 197, 199, 200, 202, 203, 205, 207-211, 218, 221, 223, 226, 233, 237, 247, 250, 256, 259, 262, 272, 273, 277-280, 282— 285, 287, 292, 304, 316, 336, 342, 354, 356, 360, 372, 373, 375, 377 Констанц 268 Корфу, о. 190, 257 Крым, п-ов 36 Ладога (Старая Ладога), г. 299, 309 Лаодикея Фракийская, г. 41 Ларисса, г. 190 Лесбос, о. 189, 207, 331, 357, 358, 360, 371 Ликия 243, 331 Липно, о. 157, 158 Ломбардия 202 Любеч 364, 365 Македония 192 Малая Азия, п-ов 40, 59, 189, 191, 327 Малотин 360, 361 Мантуя 220 Манникерт 188, 353 Марат, г. 353, 355 Марица, р. 205, 223, 225 Мельфи 212-214 Микитин 361 Микулин 361 Милан 267 Милитин, «митрополичий град» 47, 331, 351, 352, 360, 362, 363, 365, 366, 367 Милитина (Мелитена), г. 352, 353, 355, 356, 357, 365 Минервиа 220 Миры 1 17, 119, 158, 171, 172, 215, 230, 237, 239, 240, 332 Митилены, г. 315, 356, 358, 359, 363 Монтевеглио 267 Мопсуестия, г. 353 Мраморное море 192, 207 Муром ПО Неро, оз. 86 Никея 119, 189, 191, 226 Никомедия 189, 208 Новгород 35, 111, 114, 157, 2356, 282, 284, 286, 287, 298, 302, 309, 340, 341, 342, 343, 344, 378 Овруч 35 Олешье 260 Остер, р. 297 Остерский городок (городец) 378
Указателъ географический 445 Остия 202, 266 Падуя 266 Палермо 209 Палестина 120, 204, 240 Патры 315 Переяславль Залесский 22, 34, 35, 37, 38, 41, 42, 44, 46, 47-49, 52-56, 59, 62, 68, 70- 73, 81, 83, 92, 95, 97, 99, 102, 111, 113, 280, 284, 285, 288, 291-295, 297-300, 303, 310, 317, 332, 351, 356, 373, 377, 378 Переяславль Южный (Русский) 35 Полоцк 292, 293 Польша 65, 265 Псков 309 Пьяченца, г. 268 Рабан, г. 353 Рашка, княжество 227 Редесто, г. 192, 206 Рим, г. 142, 175, 177, 190, 195, 197, 198, 200-203, 211, 213, 218-220, 225, 233, 235, 237, 241, 243, 245, 249-252, 257, 274, 278, 279, 285, 335, 375, 376 Родня, г. 307 Родос, о. 189, 258, 259 Ростов, г. 35, 79, 83—86, 88— 90, 94-96, 103-107, 109, 114 Русион, г. 35, 208 Рязань 110 Саксония 202, 263, 264, 266 Салерно 201 Самос, о. 189 Сантьяго-де-Компостела 216 Сара, р. 86 Сида, г. 323 Сицилия 188 Смирна, г. 191, 207, 315 Смоленск 36, 81, 92, 99, ЮЗ- 105, 114, 286, 302, 364-367 Студийский монастырь 28, 29, 313, 316 Суздаль35, 75, 80, 81, 82, 84, 88, 90, 91, 94-97, 103, 109- ІИ, 302, 378 Сула, р. 103, 104 Таре, г. 353 Тибр, р. 212 Тисса, р. 226 Тмутаракань (Тмуторокань), г. 22, 33, 257-260, 329, 372 Трубеж, р. 61, 109 Туров 35, 257 Фессалия 190, 224 Филиппополь 205, 315 Фландрия 203, 204, 207 Фокея 207 Франция 202 Хариополь 192, 206 Херсонес (Корсунь) 101, 102, 179, 180 Хиос, о. 189, 207 Хирины, г. 223, 225, 226, 262 Хировакхи, с. 223 Чернигов 34-39, 42, 68, 179, 183, 258-260, 280-282, 298, 300, 344, 364, 377 Черное море 22, 260 Швабия 267, 268 Эдесса 353-355 Энос, г. 223, 225, 262 Эпир, обл. 190 Эфес 363 Южная Италия (Юг Италии) 188, 190, 200, 201, 210, 211 — 213, 228, 238, 241, 256 Юрьев-Польский 95
СОДЕРЖАНИЕ Введение 6 Часть 1. СВИДЕТЕЛЬСТВА Глава 1. Письменные источники о Ефреме Переяславском 21 § 1. Житие Прп. Феодосия Печерского 21 § 1.1. Студийский устав 23 § 1.2. Переяславская митрополия 33 § 2. Летописная статья 1089/90 г 45 § 2.1. Этапы формирования известия 48 § 2.2. Строительство Ефрема в Переяславле . . 56 § 3. Летописная статья 1091 г. 69 § 4. Летописная статья 1124 г. 70 Глава 2. Ефрем Переяславский и Северо-Восточная Русь 74 § 1. Летописные сообщения 1096 и 1222 гг 74 § 2. Ростовская епархия 77 § 3. Ростовский собор 83 § 4. Смоленский собор 97 § 5. Суздальский собор 102 Часть 2. ВЕРСИИ Глава 3. Памятники литературы, приписываемые Ефрему Переяславскому 117 § 1. Житие Св. Николая Чудотворца 119 § 2. Сказание о чудесах Св. Николая Чудотворца ... 123 § 3. «Русские чудеса» Св. Николая Чудотворца 133 § 3.1. «Сказание двух чудес» 133 § 3.2. Чудо об утопшем детище 145 § 3.3. Чудо о половчине 164 § 3.4. Чудо о трех иконах 168 § 3.5. Другие «русские чудеса» 170 § 4. Похвальные слова Св. Николаю Чудотворцу ... 171 § 4.1. Слово о перенесении мощей Св. Николая 174 § 4.2. Повесть о перенесении мощей Св. Николая 179 § 5. Служба на перенесение мощей Св. Николая Чудотворца 185
Содержание 447 Глава 4. Схолия: Византия и Рим в конце XI в. 187 § 1. Византия в 1080-е гг. 187 § 2. Схизма 194 § 3. Византия в 1089-1091 гг. 203 § 4. Восточная политика Рима 208 § 5. «Призрачная коалиция» 217 § 6. Перелом 1091 г. 223 Глава 5. Учреждение на Руси праздника Перенесения мощей Св. Николая Чудотворца из Мир Ликийских в Бари 228 § 1. Историография вопроса 229 § 2. «Феодор Грек митрополич» 249 Глава 6. Русь в конце XI в 256 § 1. Русь и Византия в конце XI в 256 § 2. Русь и Западная Европа в конце XI в. 263 § 3. Русская Церковь в конце XI в 271 § 4. Ефрем Переяславский как Киевский митрополит 277 § 5. Строительство в Переяславле при Ефреме .... 293 Часть 3. СЮЖЕТЫ Глава 7. Печати митрополита Ефрема 307 § 1. Булла протопроедра и митрополита Ефрема . 307 § 2. Буллы с изображением Архангела Михаила .... 325 § 3. Буллы с изображением Серафима 333 Глава 8. Мстиславово Евангелие и митрополит Ефрем . . 340 Глава 9. «Митрополичий град Милитин» 350 Заключение 367 Примечания 383 Использованная литература 406 Списо к сокращений ... 430 Карты 432 Указа тель именной 437 Указа тель географический 443
Научное издание Хрусталев Д. Г. РАЗЫСКАНИЯ О ЕФРЕМЕ ПЕРЕЯСЛАВСКОМ Главный редактор Чубаръ В. В. Ведущий редактор Трофимов В. Ю. Подготовка и составление указателей Кирюкова Ю. С. Художественный редактор Лосев Π. П. Верстка Арефьев С. В. Корректор Шншпникова Е. Д. Лицензия на издательскую деятельность серия ЛР № 065280 от 09 июля 1997 г. Подписано в печать 15.08.2002 г. Объем 28 печ. л. Формат 84 х 108 1 /32 Гарнитура «Antiqua». Печать офсетная. Бумага офсетная. Тираж 1500 экз. Заказ № 3605 ООО «Издательская группа «Евразия». 191194, Санкт-Петербург, ул. Чайковского, д. 65, пом. 7Н. Тел. 303-93-25 e-mail: evrasia@peterlink.ru Отпечатано с готовых диапозитивов в Академической типографии «Наука» РАН 199034, Санкт-Петербург, 9 линия, 12
Порою создается впечатление, что биография политика XI в. лишена столь характерных для современности противоречили ее рассмотрение не составляет труда. Однако, ситуация с Ефремом Переяславским изначально оказывается не лишенной сложностей,а для историографии XX в. — совсем запутанной. Он был одним из первых монахов Киево-Печерского монастыря; затем, в результате конфликта с киевским князем Изяславом Ярославичем, вынужден был бежать в Византию; после этого вернулся на Русь титулованным архиереем (митрополитом) и стал в начале 1090-х гг проводить церковную политику,которую иногда называют “прозападной”,— интрига содержится уже в скупом перечислении этих фактов. Вероятно, возникновение при рассмотрении событий конца XI в. мотива унии с Римом привело к тому, что сама тема “Ефрем Переяславский” длительное время входила в ранг “неприкасаемых”. Православные полемисты вынуждены были решительно обороняться: отрицать существование фактов и запутывать источники. С годами неопределенность в этом вопросе только увеличивалась. При этом тень Ефрема Переяславского неизбежно проскальзывала практически в каждом исследовании по русской истории второй половины XI в.Исполненная взлетами и падениями жизнь Ефрема Переяславского содержала контрасты двора и кельи, величия и позора, власти и немощи, все искушения своего века, но лишенный дара отцовства он воссоздал даже его, смирив природу, дополнил мироздание своим потомством из камня и слова, из мысли и дела.