Байкал 05 - Дамдинов Н.Г.

С. Завьялова. Портрет. Зазвучала мелодия нежно.

К.М. Продайвода. Масштабы великой стройк

Л. ӹипахина. Женщине. На вокзале - есть билеты. Увещевание. Стих

Н. Тарасов. был женщине под утро сон.. Все то, что должно быть согрето... Стих

В. Гуменюк. Вдовье поле, 1944. Доярки Жаргаланту

И. Калашников. Жестокий век. Исторический рома

В. Литвинов. Кончайте пустые вопросы.. Нас было трое.

Л. Архипова. Я без тебя, как птица без крыла.

А. Парпава. И жизнь права.
В. Липатов. Забылось все: и сад. и лето.. Сказала тихо: Погадаю.. Стихи забытого поэта.. Я простоял у перекрестк

С. Захарова. Праздник первого дождя. Рассказ

Х. Намсараев. О том, как Малыш Нэхытэ семьюдесятью небылицами посрамил богача Даргая. Рассказ

В. Коновалов. В Сухумском питомнике. Расска

Н. Дамдинов. Времена эти связаны с общей нашей молодость

Автор: Дамдинов Н.Г.

Теги: проза очерки публицистика критика библиография бурятское газетно журнальное издательство журнал байкал

Год: 1975

Похожие

Текст

•

Pii • ЩИ

С. РЕРИХ. Пусть не померкнут эти краски.

=
^
^л^в^.

;

: ;•••:';•,.

V^'
<.-<»»^*«»*WWK.-• -' <*ч»>й««««я>гй»*йк¥й£»«*й

лл

,gs

^«-.-

С. PEP» X. Г

| %ч

,, I 4%

\
•
- >йШfeS^^^x^..•^^^^c»м••»^^W'
^w.^^o'Ww)o»w^^ftГlЦ^u^»*м№Vl^Лц^lмa^^
w/yJ^

ч тебе мать земля. 1968 г.

ЛИТЕРАТУРНОХУДОЖЕСТВЕННЫЙ
ОБЩЕСТВЕННОПОЛИТИЧЕСКИЙ
ЖУРНАЛ

__ш

Tf
1ЦГ
*"Л%—«
—
Орган Союза писателей Бурятской АССР

Выходит
один раз
в 2 месяца
на русском
и бурятском
a-^uKav

,,
Издается
С 1947 года

СОДЕРЖАНИЕ

Стр.

ЗАВЬЯЛОВА Портрет. Зазвучала мес
лодия нежно. Стихи
К М. ПРОДАЙВОДЛ Масштабы велико
" стройки.
Л ЩИПАХИНА. Женщине. На вокзале есть билеты. Увещевание.
Н ТАРАСОВ Был женщине под утро
сон. Все то, что должно быть согрето...
В. ГУМЕНЮК. Вдовье поле, 1944. Доярки
Жаргалантуя.
В БОРОВИЦКАЯ Суздаль. Стихи
КАЛАШНИКОВ Жестокий век. Иси
торический роман. Продолжение.
В. ЛИТВИНОВ. Кончайте пустые вопросы. Нас было трое.
Л АРХИПОВА Я без тебя, как птица
без крыла. Я бы осень сравнила с женщиной.
А. ПАРПАРА Как будто в рощах белых...
В ЛИПАТОВ. Забылось все: и сад, и лето... Сказала тихо: «Погадаю»... Стихи забытого поэта... Я простоял у перекрестка...
Стихи
С ЗАХАРОВА. Праздник первого дождя.
Р.-ссча <
X HAMCAPAEB О том, как Малыш Нэхытэ семьюдесятью небылицами посрамил
богача Даргая. Расс.ч^з

20
92

96
107

В МИРЕ ИНТЕРЕСНОГО
В КОНОВАЛОВ. В Сухумском питомнике.
116
М ШАРГАЕВ Земля людей.
125

Wjuf

НАШИ ПУБЛИКАЦИИ
•ЕНТЯБРЬ—ОКТЯБРЬ
•Л f\*aj

^•W Я f \
* *-s • ^-^

ъ,пп-r^vf^c
БУРЯТСКОЕ
КНИЖНОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
Г

Письма А. Фадеева к М. Сахьяновой.
129
Из тереписки А. Г. Достоевской с мужем. 133
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ

С БАЛДАНОВ Ступени мастерства.
142
Л ЗАМ ЛНСКИИ Нерушимое братство. 145
Ш ЧИМИТДОРЖИЕВ. Новый труд ученого.
149
П. БЕЛИКОВ. Свет таланта.
151
X. САМОЙЛОВА. История одного портрета.
154
СТРАНИЦА КРАЕВЕДА
В ЛУШНИКОВ
тинца.

Записки старого кях-

g> «Байкал», 1975 г.

,-•.>-

156

Рукописи объемом менее печатного листа не возвращаются

Главный редактор Н. Г. ДАМДИНОВ.
РЕДКОЛЛЕГИЯ: Африкан Бальбуров, Виктор Гуменюк,
Исай Калашников, Владимир Корнаков, Барадий Мунгонов,
Чимит-Рыгзен Намжилов (заместитель главного редактора),
,Иихаил Степанов, Алексей Уланов, Гунга Чимитов (ответственный секретарь).
Техн. редактор И. Нечаев.

Корректор А. Шлыкова.

Подписано к печати 28/VIII-75 г. Формат бумаги 70X108, п. л. 10 (14,00).
Тираж 16488 экз. Заказ 1742. Н-04892.
Адрес редакции: 670324 г. Улан-Удэ, ул. Ленина, 27; тел. №№ 2-28-82,
2-70-66, 2-26-91, 2-23-36.
Типография Управления по делам издательств, полиграфии и книжной
торговли Совета Министров БурАССР.

Бурятская АССР

Светлана ЗАВЬЯЛОВА

Портрет

Добрей улыбки этой нет,
И взгляд приветливо лучится.
Портрет, что дорог с детских лет,
Во всю газетную страницу.
Сынишка подбежал бочком,
Ко мне забрался на колени
И милым детским языком
Сказал тихонько: «Деда Ленин...»
Запела утренняя тишь,
Сияя свежестью весенней.
Будь счастлив миг, когда малыш,
На мир глядящий с удивленьем,
Впервые шепчет имя: Ленин.

* *
*

Зазвучала мелодия нежно.
Что-то вмиг всколыхнулось в груди,
Словно шла я простором безбрежным
И вздымался рассвет впереди.
Все светлее, все радостней звуки;
Словно, ширясь, ликуя, горя,
Уронила малиново в руки
Круглощекое солнце заря.
А потом — как река зажурчала,
Задышал ветерок у лица...
Есть у песни у русской начало,
Но вовеки не будет конца.

К. М. ПРОДАЙ ВОДА,
секретарь Бурятского обкома К П С С

Масштабы

великой

стройки

В истории строительства железных дорог дважды за последнее столетие мир становится свидетелем сооружения беспримерных по п р о т я женности и сложности строительства магистралей, соединяющих центр
нашей страны с побережьем Тихого океана.
Первой из них была Транссибирская железная дорога, которая вошла в историю как Великий Сибирский путь. Она заменила собой главный сибирский гужевой тракт, который был проложен от Тюмени на
Красноярск, Иркутск и далее за Байкал на восток страны — к Верхнеудинску, Нерчинску и на Кяхту — к югу.
На всем гигантском протяжении Великого Сибирского п>ти работы
по сооружению его (вместе со строительством Амурской железной дороги и прокладкой вторых путей) велись с 1891 по 1916 год. Строилась
Транссибирская магистраль в России впервые за счет казны.
Уже в первые годы эксплуатации даже отдельных участков Великого Сибирского пути сказалось его огромное влияние на развитие экономики обширного края России. Выполненный объем перевозочной работы опроверг расчеты проектантов. В 1897 году было перевезено более
28 млн. пудов грузов, а в 1900 году—42 млн. пудов против расчетной
общей перевозки 9,2 млн. пудов в год. После прокладки вторых путей
грузооборот Великого Сибирского п \ т п возрос в несколько раз.
В годы советской власти эта железнодорожная магистраль, постоянно развиваясь и совершенствуясь, с ы г р а л а неоценимую роль в индустриализации Сибири и Дальнего Востока, в развитии их экономики
и культуры.
Давнюю историю имеет и строительство другой великой магистрали —• Байкало-Амурской. Еще в период сооружения Великого Сибирского пути выдвигался вопрос о необходимости строительства второго северного — выхода к Тихому океану. Среди тех, кто первым заговорил
об этом, были инженеры Андрианов и Пушечников, возглавлявшие
строительство Забайкальской железной дороги.
В советский период вопрос о БАМе вновь встал на повестку дня железнодорожного строительства. В 1932 году создалось Управление строительства Байкало-Амурской магистрали и развернулась работа по изысканию трассы будущей железной дороги.
С окончанием изысканий на участке Тахтамыгда—Тында в 1933 году началось строительство железной дороги БАМ—Тында, протяженностью 175 километров. Через год были завершены изыскания трассы на
участке Волочаевка—Комсомольск-на-Амуре и началось строительство.
Железнодорожная связь Транссибирской магистрали с Комсомольскомна-Амуре была крайне необходима для строящегося города юности.
В эти же годы велись изыскания для строительства железно!! дороги
на участках Ургал — Известковая и Комсомольск-на-Амуре — Совет-

екая гавань. Б последующие годы (до 193/ г.) работы велись на участках Тайшет — Усть-Кут и Усть-Кут — Муя.
Период 1932—193"? гг. отличается плановостью и организованностью
исследовательских и проектно-изыскательных работ.
Проведенная изыскателями работа имела большое значение для
изучения инженерной геологии этого сурового необжитого края. Но
проектная проработка на отдельных участках не обеспечила решения
задачи выбора основного направления магистрали в целом.
В 1937 году после принятия постановления ЦК ВКП(б) и Совета
Народных Комиссаров СССР (17 августа 1937 г.) о строительстве Байкало-Амурской магистрали была создана специальная организация по
изысканию и проектированию БАМа, хорошо оснащенная необходимой
техникой, инструментом, укомплектованная квалифицированными специалистами. В ее составе было 20 экспедиций. Во всех экспедициях работало около двух тысяч инженеров и техников, свыше 600 человек административно-хозяйственного персонала и около шести тысяч рабочих.
В 1939 году коллектив изыскателей и проектировщиков выполнил объем
работ в 70 млн. рублей. В 1942 году работы по проектированию БАМа
были завершены. Общая длина Байкало-Амурской магистрали Тайшет—
Усть-Куг — Нижнеангарск — Чара — Комсомольск-на-Амуре
- Советская гавань с подъездными железнодорожными линиями БАМ — Тында,
Известковая — Ургал, Волочаевка — Комсомольск-на-Амуре определилась в 4341 километр.
До Великой Отечественной войны были построены только подъездные железнодорожные линии. Строились, они по облегченным техническим условиям — \ j K o e земляное полотно, большие подъемы преодолевались двойной паровозной тягой, значительная часть мостов были деревянными. Строительство главной же трассы БАМа не было начато.
В 1942 году, в целях обеспечения скорейшего строительства железной дороги к Сталинграду протяженностью 1100 км, было демонтировано верхнее строение пути на участках БАМ— Тында, Известковая— Ур] ал и направлено под Сталинград. Строительство участка БАМ — Тында начато, по существу заново, с осени 1972 года, и в мае текущего года
первый поезд прибыл на станцию Тында.
В 1943 году по решению Государственного Комитета Обороны началось строительство восточного участка БАМа от Комсомольска-на-Амуре
и) Советской гавани, которое было завершено в 1945 году.
В первые послевоенные годы работы велись на участке от Ургала
до Комсомольска-на-Амуре, началось строительство железной дороги
от Тайшета до Усть-Кута. Оба эти участка, являясь составной частью
liAMa, имеют большое самостоятельное значение. Линия Тайшет—Лена
гтала транспортной артерией Братского промышленного узла, создала
благоприятные условия для освоения железорудной базы Западно-Сиппрского металлургического завода. Со строительством ее принципиально
по-новому, со значительно меньшими затратами стали продвигаться грукпюгоки в Якутию. С окончанием строительства подъездных линий в
шестидесятых годах подошел черед решения вопроса о строительстве
ктавной трассы БАМа.
В июле 1974 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли
постановление «О строительстве Байкало-Амурской железнодорожной
магистрали» — о начале новой гигантской стройки, которую советский
парод образно назвал стройкой века.
Второй путь к Тихому океану поистине поражает наше воображение и гигантскими масштабами, и сложностью строительства. По объем а м и сложности работ сооружение Байкало-Амурской магистрали не
имеет себе равных.
5

Грасса железной дороги проходит в небывало „лсжных природных
условиях — на пути ее множество рек, горных хребтов, топи, на значительном протяжении вечная мерзлота и зоны высокой сейсмичности,
непроходимая тайга — словом, «та целина, которая не кончается казахстанскими или алтайскими степями», как сказал на торжественном заседании в Алма-Ате Леонид Ильич Брежнев.
На Байкало-Амурской магистрали надо построить 3200 искусственных сооружений, в том числе 142 крупных моста, выполнить земляные
работы общим объемом, превышающим 300 млн. кубометров.
БАМ открывает путь значительного увеличения экспортных поставок нашей страной на внешний рынок лесопродуктсв, угля, нефти, продуктов ее переработки и других товаров. Она будет способствовать и
расширению импорта товаров в СССР из Японии и других стран Тихоокеанского бассейна.
Байкало-Амурская магистраль может сыграть большую роль в оказании транспортных услуг этим странам в их торговле с европейским!!
государствами. Развитие такой своеобразной статьи экспорта услуг для
нашей страны выгодно. Не менее выгодно оно и странам Тихоокеанского бассейна, ибо БАМ сокращает расстояние, время доставки грузов их
торговым партнерам.
Велика роль Байкало-Амурской магистрали в создании самых благоприятных условий для освоения несметных природных богатств в ^оне
тяготения к железной дороге. А это полоса в сотни километров шириной,
в которой при крайне слабой геологической изученности уже выявлены,
разведаны десятки уникальных месторождений полезных ископаемых;
вовлечение их в эксплуатацию даст большие выгоды народному хозяйству страны, откроет небывалый простор для развитая производительных сил Восточной Сибири и Дальнего Востока. На службу народному
хозяйству страны будут поставлены такие важные природные богатства,
как коксующийся и энергетический уголь, железная руда, руды цветных
и редких металлов, асбест, слюда, лесные и многие д р \ г н е ресурсы. Со
строительством БАМа от Усть-Кута до Комсомольска-на-Амуре появится
возможность вовлечь в народнохозяйственный оборот природные богатства на территории площадью около миллиона квадратных километров.
Нефть Тюмени, медь Удокана, уголь Чульманг, асбест Молодежного, лес Прибайкалья — будут стекаться к рельсам БАМа, чтобы двинуться к индустриальным центрам на западе и востоке страны, к портам
Тихоокеанского побережья СССР.
Все это является живым воплощением в жизнь Директив X X I V
съезда КПСС.
В годы девятой пятилетки развернулись и активно ведутся р а б о т ы
по созданию в Восточной Сибири таких крупнейших территориальнопроизводственных комплексов, как Братский, Саянский, КрасноярскоАчинский, Иркутско-Черемховский, в составе которых будут сотни крупных предприятий и производств. Все они расположены западнее Б а й к а ла на территории Красноярского края и Иркутской области с достаточ
но развитой транспортной сетью. Строительство Байкало-Амурской ма
гистрали открывает путь создания подобных комплексов в Забайкалье
на Дальнем Востоке. Они будут базироваться на имеющихся здесь мчнерально-сырьевых ресурсах и отличаться высоким уровнем концентрации производства.
В числе их уже наиболее развитый в зоне БАМа — Комсомольский
(Нижнеамурский) территориально-производственный комплекс с достаточно четко обозначившейся специализацией: черная и цветная мет.'1.'
лургия, машиностроение, лесная и целлюлозно-бумажная промышленность, нефтепереработка. На базе добычи ургальското угля, руд цветны\ |
6

металлов, заготовки и переработки древесины предполагается формирование Ургало-Селемджинского ТПК.
Наличие мощного и экономичного энергоисточника — Зейской ГЭС
создает благоприятные условия для формирования Зейоко-Свободненского комплекса.
Особое место занимает Южно-Якутский территориально-производственный комплекс. В огромном регионе восточнее Байкала Южно-Якутский бассейн коксующихся углей является единственной топливной базой черной металлургии. В 1975—1982 годах на базе его будет создан
крупнейший Южно-Якутский комплекс по добыче коксующихся углей
в составе Нерюнгринского угольного разреза мощностью 13 млн. тон ч
добычи угля в год, обогатительной фабрики и Нерюнгринской ГРЭС.
Общие технические возможности добычи угля в Южно-Якутском бассейне на современной стадии его изученности определены институтом
«Центрогипрошахт» ориентировочно в объеме 150 млн. тонн в год.
В Читинской области будет формироваться Удоканский промышленный узел. Его основу составляет разведанное в 1952—1965 годах
Удоканское месторождение меди, на базе которого будет создан мощный горнообогатительный комбинат.
В Иркутской области имеются предпосылки создания Верхнеленского ТПК с несколькими промышленными узлами на базе заготовки и
переработки древесины, а также создания химических производств.
На территории Северо-Байкальского и Баунтовского районов Бурятской АССР в перспективе будет формироваться Северо-Байкальскин
территориально-производственный комплекс. Отраслью специализации
его будет прежде всего добывающая промышленность.
В Баунтовском районе республики в 1960—1967 годах разведано
крупнейшее в нашей стране Молодежное месторождение хризотнласбеста. Уникальность его определяется высоким общим содержанием асбеста в руде и особенно содержавшем высококачественного волокна
текстильных сортов. По содержанию текстильных сортов в руде месторождение превосходит все известные в стране, становясь в один ряд со
всемирно известными месторождениями Тетфорд и Черное Озеро
в Канаде.
Запасы текстильных сортов асбеста в рудах Молодежного месторождения больше, чем в рудах самого крупного по общим запасам месторождения СССР и мира — Баженовского на Урале в 1,6 раза. Они
почти равны запасам всех эксплуатируемых
месторождений страны
вместе взятых. Освоение Молодежного месторождения позволит не только решительно пополнить баланс страны по текстильному асбесту, но
и создаст значительные ресурсы его для экспорта.
Железная дорога пройдет по Муйской долине менее чем в 30 километрах от Молодежного месторождения, а это открывает путь, при минимальных затратах на транспортное обеспечение, к освоению богатейшей природной кладовой.
Будущий
горнообогатительный комбинат полностью обеспечит
сырьем не только производство традиционных асбоцементных изделий
»а всех заводах Сибири и Дальнего Востока, но и волокном текстильных сортов новейшие отрасли современной промышленности.
Как показывают расчеты технико-экономического обоснования, на
базе Молодежного месторождения может быть построено мощное высокорентабельное предприятие со сроком окупаемости около трех лет.
На территории Бурятии в зоне БАМа выявлено более 50 перспективных рудопроявлений, значительная часть которых в настоящее время
исследуется геологами.
К числу наиболее перспективных относятся рудопроявления черных,

Сегодня техническая оснащенность строителей позволяет обеспечить проходку таких тоннелей, как Северо-Муйский.
Накопленный опыт и практика тоннельного строительства в нашей
стране говорят о том, что скорость проходки тоннеля — километр в год
на забой. Таким образом, на строительство Северо-Муйского тоннеля
даже двумя забоями — с восточного и западного портала навстречу потребовалось бы не менее 8 лет. Чтобы ускорить проходку тоннелей,
принято решение вести строительство еще и дополнительными забоями
за счет проходки стволов.
Строители решают пока задачи подготовительного периода. Ведь
прежде чем начать работы на основных объектах трассы, надо в ы й г и
на нее, построить временные и постоянные автомобильные дороги, при.
чалы и порты на Байкале, доставить по ним строителей, создать для
производственных коллективов нормальные жилищно-бытовые условия,
поставить технику, конструкции, материалы. Объем этих работ на участке между Байкальским и Северо-Муйским тоннелями оказался весьма
большим. На выполнение их потребуется затратить более ста миллионов
рублей.
Для начала основных работ на Северо-Муйском тоннеле надо доставить все грузы с Транссибирской магистрали, отстоящей от него
почти на тысячу километров. Единственным путем для этого являете i
автомобильный — по дороге от станции Таловка через Баргузин — Тазы — Уоян. Дорога же существует только до Тазов, а дальше — до
Уояна (220 км) и до тоннеля (НО км)—дорогу надо построить в сложнейших природных условиях. Достаточно сказать, что на участке в 330
км для отсыпки только земляного полотна надо переработать более трех
миллионов кубометров грунта, построить несколько крупных мостов.
Строится автомобильная дорога от мыса Курла до Байкальского тоннеля. Трест «Запбамстроймеханизацип» ведет напряженную работу за сдачу в эксплуатацию этих дорог в текущем году.
В транспортном обеспечении стройки немалое значение имеет водный и воздушный транспорт.
Дешевле всего доставлять грузы к месту работы по Байкалу. Но
к началу строительства БАМа Байкальский флот р а с п о л а г а л ограниченными возможностями для наращивания объемов перевозок.
В 1974 году Восточно-Сибирское пароходство перевезло по Байкалу
1,2 млн. тонн грузов, подавляющая часть из которых занимает буксировка плотов леса. На их долю приходится 95 процентов всего объема
перевозок. Только пять процентов остается на сухогрузные и наливные
суда. Портово-пристанское хозяйство рассчитано на установившийся грузооборот, который длительное время был стабильным. Поэтому для перевозки грузов активно подключился флот Байкальского .рыбопромышленного треста, и общими усилиями в прошлом году «было перевезено
дополнительно около двадцати тысяч топи грузов.
В 1975 году принимаются меры, чтобы объем перевозок грузов п"
воде увеличить вдвое. Для этого решается двуединая задача — пополнение Байкальского флота крупнотоннажными судами и реконструкция порта Байкал, пристани Усть-Баргузин, строительство новых
механизированных причалов на мысе Курла. В 1975 году в строй действующих войдут танкер и баржа грузоподъемностью
1300 тонч
с верфи им. Ярославского, а также собрана и сдана такая же баржа,
изготовленная ленинградскими корабелами.
Улан-Удэнские судостроители в 1974 году построили и сдали в
эксплуатацию три речных баржи и два буксира. В текущем году реч
ной флот Северо-Байкальского района завод пополнит еще пятью такими же баржами, а для Байкальского флота изготовит морской бук
сир и баржу водоизмещением /300 тонн. В будущем году судострои-

тели дадут еще две такие баржи и морской буксир. На других заводах
в эти два года должны быть построены для Байкала два теплохода водоизмещением по 2000 тонн и два морских буксира. В текущем году будут выполнены работы по реконструкции и строительству новых причалов на Бапкале. Все это позволит значительно увеличить перевозку грузов по Байкалу уже в 1976 году.
В начале строительства, в условиях бездорожья, трудно переоценить роль воздушного транспорта. Вертолеты Улан-Удэнского авиапредприятия оказывают неоценимою помощь строителям в доставке продуктов п и т а н и я , взрывчатых материалов и других грузов, необходимых
для ведения работ.
Быстрорастущий объем авиаперевозок требует применения большегрузных самолетов, для этого необходимо построить на трассе БАМа
надежные взлетно-посадочные площадки.
В текущем году начнутся подготовительные работы по сооружению
железнодорожных вокзалов и постоянных поселков для эксплуатационников железной дороги. Шефы этого большого дела — строители Ленинграда, Эстонской, Литовской, Латвийской, Белорусской ССР.
Ленинградцы приняли обязательство построить город Северобгйкальск на мысе Курла, трудящиеся Эстонии — рабочий поселок станции
Кичера, Л и т в ы — р а б о ч и й поселок станции Уоян, Белоруссии — станции Муякан, Латвии—Таксимо. Трудящиеся нашей республики будут
строить рабочий поселок на станции Витим. В этом еще раз проявляется подтверждение тому, что БАМ — стройка всенародная и ее
строит вся страна. Строительство вокзалов будет вестись по индивидуальным проектам, в архитектурном решении которых заложены характерные национальные особенности каждой союзной республики.
Строительство жилья будет вестись по типовым проектам серий
122БАМ и 135, разработанным специально для условий строительства
по трассе Байкало-Амурской магистрали проектными организациями
ЛенЗНИИЭП и конструкторским бюро по железобетону.
Строительство в основном четырех-пяти этажных домов этих серий позволит
создать комфортные условия для людей, живущих в суровых климатических условиях. Все жилые дома будут иметь холодное и горячее водоснабжение, канализацию и обеспечиваться теплом от районных тетовых узлов.
В проектах поселков уделено' большое внимание культурно-бытовому обслуживанию населения, для чего заороектированы и будут
построены торгово-общественные центры. В них сконцентрируются
торговые, зрелищные, коммунальные, бытовые предприятия. В целом
в рабочих поселках железнодорожников по трассе БАМа на территории
Бурятии будут построены жилые дома общей площадью 170 тыс. квадратных метров, школы более чем на четыре тысячи мест, школьные
интернаты на 680 мест, детские дошкольные учрежден.>я на 1700 мест,
больницы па 750 коек.
Общие затраты на строительство жилых поселков составят около
450 млн. рублей.
Интересно решены ленинградскими проектантами и архитекторами Ленгипрогора вопросы застройки Северобайкальска. Железнодорожная станция и жилой поселок расположены на террасе мыса Курла. выходящей к берегу большого залива Байкала. Используя рельеф местности л лесной массив, проектировщики разместили здесь компактный поселок из жилых домов, общественного центра с клубом на 800 мест, гостиницей п рестораном, столовой на 200 мест, продовольственными и
промтоварными магазинами.
В центре жилого массива запроектирована средняя школа на 1176
мест со столовой на 200 учащихся, спортивным комплексом и игрввы-

мн площадками. На берегу залива предусматривается создание хорошо организованной зоны отдыха.
Подобно Северобайкальску решаются вопросы застройки и остальных восьми станций. Во всех железнодорожных поселках будут школы. В Муякане, как и в Нижнеангарске, на 1176 мест, в Уяоне - на
800 мест, в остальных поселках — на 192 места. Каждый поселок будет
иметь детские дошкольные учреждения, клубы. В Северобайкальске, Уояне, Муякане будут построены больницы. Создаваемые рабочие поселки
железнодорожников будут отвечать высоким требованиям магистрали
первого класса.
Прошел год после принятия постановления о начале строительства
БАМа. Он примечателен пафосом большого созидательного труда строителей-первопроходцев, быстрым ростом численности строительных формирований, наращиванием изо дня в день объемов работ. В текущем
году объем строительно-монтажных работ, выполненных на объектах
БАМа на территории Бурятии, превысит прошлогодний почти в десять
раз, а в целом по магистрали — почти в пять раз.
В 1975 году на стройку направляются поистине огромные материальные ресурсы и техника. Строители получат около 11 тысяч автомобилей в 8-тшшом исчислении, свыше тысячи экскаваторов, 1700
бульдозеров, значительная часть из которых мощностью 400 — 600 лошадиных сил. До конца года будут уложены первые сотни километров
рельсового п \ т и .
Сегодня в строительно-монтажных организациях, ведущих работы
на объектах БАМа в Бурятии, трудятся более 4500 рабочих, инженернотехнических работников и служащих. Работает трест «Нижнеангарсктрансстрой» в составе двух строительно-монтажных поездов, управление
«БАМтаннельстрой», в которое входят тоннельные отряды, ведущие
работы на Байкальском и Северо-Муйском тоннелях, пять передвижных
механизированных колонн треста «ЗапБАМстроймеханизация», к которым прибавляются еще две мехколонны, созданные для строительств
притрассовой автомобильной дороги от Нижнеангарска к Северо-Му;<скому тоннелю. Строительство автомобильных мостов ведут три мостоотряда мостостроительного треста № 9. В числе строительных о р " а п т > зацнй подразделения специализированных трестов «Трансвзрывппол1~-,
«Шахтоспецстрой» и др.
В коллективах строителей созданы 17 первичных партийных организаций, в составе которых более 370 коммунистов. В числе работающих
около восьмисот комсомольцев. Коммунисты и комсомольцы повсеместно
являются организаторами социалистического соревнования в коллективах за досрочное выполнение плановых заданий, за достойную встречу
XXV съезда КПСС.
В социалистическом соревновании по итогам за второй квартал
наиболее высоких показателей добились коллективы строительно-монтажного поезда 575, тоннельного отряда № 12, мостостроительных о т р я дов №№ 52 и 53. Трест «Нижнеангарсктрансстрой» за успешное выполнение п л а н а второго квартала коллегией Министерства транспортного строительства СССР и ЦК профсоюза признан победителем во Всесоюзном соревновании и ему присуждено переходящее Красное Знамя.
Высокое звание правофланговых социалистического соревнования
\достоены комсомольско-молодежпая бригада имени Сергея Т ю л е н и н а ,
гозглавляемая Анатолием Сердюковым, комсомольско-молодежпые
бригады Александра Рябкова, Александра Ппхтаря из строительномонтажного поезда 575, шоферы Василий Романовский, Владимир Кисе
лев из передвижной механизированной колонны 138, экипаж бурильщиков Ивана Карпова из строительного управления 88 и другие.
Главным направлением работы строителей в текущем году, кроме
12

прокладки временных и постоянных притрассовых автомобильных дорог,
является строительство жилья, объектов культурно-бытового назначения
для быстро растущих коллективов строителей. В прошом году были построены и введены в эксплуатацию жилые дома площадью около пяти
тысяч квадратных метров. В 1975 намечено по п л а н у ввести в эксплуатацию 15 тысяч квадратных метров жилой площади. Это программа-минимум. Принимаются меры для перевыполнения планового задания. За
семь месяцев текущего года введено уже около 1 ] тыс. кв. метров жилой
площади в домах и кроме того установлены типовые жилые вагончики
площадью 2,5 тыс. кв. метров. Усилия строителей направлены на решение важнейшей задачи — до наступления холодов переселить всех из
палаток в теплые дома и вагончики.
Для строителей посторены двенадцать магазинов, четыре столовые,
хлебопекарни, склады для продовольственных и промышленных товаров.
Завершено строительство овощехранилищ в Уояне, на Северо-Муйском тоннеле, мысе Курла, в которых будут заложены в достатке на
зиму картофель, овощи.
К началу учебного года введены в эксплуатацию школы в поселках
на мысе Курла и в Уояне. В поселках строителей появились первые клубы, танцевальные ллощадки, принимаются меры по оебспечению ввода
в эксплуатацию к XXV съезду КПСС телевизионной станции «Орбита»
и обеспечения телевидением всех поселков строителей.
В повседневной жизни, работе строителей магистрали есть еще немало трудностей, нерешенных вопросов. В организации работ на строительстве автомобильных дорог допущено значительное отставание в
сооружении мостов, что задерживает открытие сквозного проезда на
дорогах Тазы — Уоян и мыс Курла — Байкальский тоннель. Затянулось
создание ремонтной базы для передвижных механизированных колонн,
из-за чего допускаются большие простои высокопроизводительной техники. Практика первого года работы показала необходимость создания
единой прирельсовой базы материально-технического обеспечения стройки с хорошо организованной грузовой службой, обеспечивающей круглосуточную механизированную разгрузку вагонов, поток которых растет
изо дня в день. Много недостатков в использовании Байкальского флота из-за плохого состояния причалов и организации погрузо-разгрузочных работ. Устранение этих недостатков позволит значительно повысить
эффективность использования техники, ведения всех строительных
работ.
Коллективы строительно-монтажных организаций, ведущих сооружение объектов БАМа, а также предприятий промышленности и транспорта Бурятии, оебспечивающих работу строителей, горячо откликнулись на постановление ЦК КПСС о развертывании социалистического
соревнования за достойную встречу XXV съезда КПСС.
Оценивая реальные производственные возможности каждого участка, повсеместно намечены конкретные рубежи по перевыполнению плановых заданий текущего года, по созданию хорошего задела для резкого увеличения объемов работ в будущем году. На выполнение этих высоких обязательств и направлены усилия коллективов.

Людмила

ЩИПАХИНА

Женщине
Цветенье сладкого левкоя,
Деревьев шум, прилив покоя,
И ветер, дующий в трубе,
И дождь, и горький дух полыни —
На веки вечные отныне
Тебе принадлежат, тебе.
Свет солнечный, и отсвет лунный,
И остров с медленной лагуной,
В которой облако дрожит
И для которой волны плещут,
И в раковинах зреет жемчуг —
Тебе, тебе принадлежит.
И тот ледник, сверкнувший глазом,
Не льдом одетый, а алмазом,
С печатью гордости в судьбе,
И холмик тот на поле близком
С непозабытым обелиском
Тебе принадлежит, тебе.
Роса и звезды над планетой.
Мрак в жизни — той, и радость — в этой!—
И воздух Родины в судьбе,
Снег тундры и тайга над Обью,
Весь мир — но твоему подобью,
Тебе принадлежит, тебе!

* *
*

На вокзале — есть билеты.
За вокзалом — есть дороги.
Есть туда, где греет лето,
Каменистые отроги.
Где коричневые сакли,
Как квадратные бруски.
Где в джигитских плясках — сабли
Рубят воздух на куски.
Есть билет на много суток.
Паровозный дым в глаза!
Там тайга шумит, как будто
Мезозойские леса.
14

А еще билет — на запад.
Хаты легкие белы.
Птичий гомон, хлебный запах.
Здоровеньки булы!
Вам куда? — кассирша спросит.
Я отвечу: — Мне туда,
Где комбайн колосья косит,
Где в турбины бьет вода.
Но не надо мне билета.
Я не вышлю телеграмм.
Не встречайте. Я не еду.
Я — иду навстречу к вам!
По оврагам, тропам, лужам,
Сберегая каждый миг,
Направленье к вашим душам
Выбираю напрямик!

Увещевание

Заблужденья веков
И слова нерастраченных истин,
Безмятежность травы,
И зовущий на бой барабанщик...
Мой приход справедлив.
Мой сегодняшний день — бескорыстен.
Я жива и бессмертна.
Не старайся понять меня, мальчик.
Мне столетья на лоб
Положили клеймо, как тавро.
Возвеличили плоть,
Чтобы душу мою опорочить.
Для любви и страданий
Вынул некто живое ребро.
Не печалься, мой мальчик.
Тебя я не стану морочить.
На папирусах памяти
Гимны тебе напишу.
И обряды напомню.
И сердце наполню ночами.
Я еще молода.
И поэтому — я не спешу.
Оглянись, это я
За твоими возникла плечами.
Бередит твою душу
ЭКеланье любви и родства.
И наступит тот миг,
Тот великий и вечный обманщик, —
15

Голубой фосфорит
На горячей золе торжества...
Только будь осторожен,
Ты еще обжигаешься, мальчик.
Завещала мне Гея
Богатую спелость семян.
А стыдливость и скромность
Весталки в меня не вселили.
Мой ребенок здоров.
Мой надежный очаг осиян!
Да и песни мои
Не напрасно тебя веселили.
Не вступай в состязанье!
И душу свою не трави.
Не крути эти думы,
Как старую песню — шарманщик.
И, сорвав у зенита
Звезду мимолетной любви,
Ты успеешь еще
И забыть, и покаяться, мальчик!

Николай ТАРАСОВ

Был женщине под утро сон...
А снилось ей, что по дороге
Идет солдат в шинели строгой,
И лот уж у деревни он...
Сквозь деревенский шум и гам
К нему, пути не разбирая,
Она, счастливая такая,
Бежит!
Крапива — по ногам.
Дома и люди — кутерьмой
Летят назад необратимо.
И черный плат, и слезы — мимо!
А ей не верится самой,
Что по нему не голосят,
Что без привычного участья
На вдовьино глазеет счастье
Вся улица, деревня вся.
Что вправду к ней вернулся он,
Как есть, живой и невредимый.
Шептала все:—Пришел, роди-и-мый!Был женщине под утро сон...

;•:

Все то, что должно быть согрето —
Согрето.
Окончилось лето и в нашем саду.
16

На яблонях •— яблоки.
Может быть, это
Последние яблоки а этом году.
И кто мне подскажет,
Какое значенье
Имеет мое возвращенье сюда,
Где странное летом исходит свеченье
От каждого,
в садике этом,
плода?
И ты не посетуй, что сам я решаю.
Никто не подскажет,
Никто не спасет...
И ты не печалься, что не обещаю.
Ну, как я могу обещать наперед?
Помилуй неяркое это свеченье
От каждого,
в садике этом,
плода...
А впрочем,
а впрочем, какое значенье
Имеет мое возвращенье сюда?
Никто не подскажет,
Никто не поможет.
Окончилось лето и в нашем саду.
Прощаюсь. Пусть падают яблоки.
Боже, —
Последние яблоки в этом году.

Никтор ГУМЕНЮК

ВдовЬе

поле,

1944

Ты, кормилица-земля^ не будь сурова.
В этом горьком и безрадостном году
на коровах, на коровах пашут вдовы,
поднимая трудовую борозду.
Коровенки, чудо-тягловая сила, —
молочишко в жарком вымени спеклось —
бродят по полю устало и уныло,
борозду ведут неловко вкривь и вкось.
Тощий пласт земли под солнцем
не лоснится,
перетертый прах подошвами полков.
В страшном сне такая пахота приснится,
чтобы так... без лошадей и мужиков.
Под кофтенками тоскующие груди,
пышных кос на нежных шеях завитки...
Вечным сном под гром немолкнущих орудий
8 «Байкал» № 5

спят, оплаканные вами мужики.
Ну, а вам в пути — увалы да стремнины,
вам шагать за плугом, выбившись из сил,
огибая невзорвавшиеся мины,
бугорки солдатских горестных могил.
А на поле их, что макового цвету!
И, чтоб память о героях сохранить,
вот свезти бы все останки к сельсовету
да в могиле братской там захоронить.
Чтоб оркестр играл печально и красиво,
чтобы звук салюта ветер разносил,
чтобы бабы над гробами голосили
так, как искони ведется на Руси.
Ну, а жизнь, что искалечена войною,
образуется немного погодя...
Лишь управиться б скорее с посевною
и дождаться благодатного дождя.

Дояр1ш

Жаргалантуя

Дух увядших степей забирает в свой плен,
угасают над фермой вечерние звуки.
Кто на чем,
примостились доярки вдоль стен,
опустив на колени усталые руки.
Руки те терпеливы и так же добры,
в них — усталость земли, вековая усталость.
Осень, осень, навей свои зыбкие сны,
тем рукам отдохнуть нужно самую малость.
Руки те, как земля, тяжелы и темны,
как земля, что добром своим платит до срока,
как земля, что терпенье таит до поры,
неизбывны покуда в груди ее токи.
Руки те, как поля, что давно отцвели,
но, поблекнув, хранят красоту неизменно.
И на них, словно реки на теле земли,
всполоводились синими руслами вены.

Валентина

БОРОВИЦКАЯ

СуздалЬ

Ты помнишь поездку в Суздаль?
Ты помнишь, мы спали в поле? —
Не поле, а берег узкий
У моря цветов фасоли.
18

Ты помнишь, как мы бродили
По пыльным, пустым соборам.
Смотрели на нас из пыли
Мадонны в цветных хитонах.
Сквозь все наслоенья века,
Откуда-то издалека
Следили за нами сверху
Глаза мудрецов-пророков.
На нас, на гостей случайных,
С высот крепостного вала
В смиренном, глухом молчаньи
Уснувшая Русь взирала.
Лицом окунувшись в травы,
Как делают это дети,
Я все разобрать пыталась
Невнятный язык столетий.
Ты помнишь, как были ярки
Земля, и цветы, и небо?..
А Суздаль — кресты и арки.
Пришел и ушел. Как не был.

ИСАЙ
САН

К
КАЛАШНИКОВ

исторический

ромож

По редколесью крутого косогора медленно шли две косули. Они ч а с т о о с т а н а в л и ГОНИТЕЛИ
вались, поднимали маленькие
сухие головы, сторожко поводили ушами. Х а с а р лежал з?.
КНИГА В Т О Р А Я
серым, вросшим в землю камнем, следил за каждым двиЧасть первая
жением животных — приблизятся или отвернут в сторон}?
Руки судорожно с ж и м а л и лук и стрелу, от напряженной неподвижное! :
ныл затылок. Подойдут или нет? Можно было бы уже стрелять, буд?
в р у к а х п р е ж н я я сила. Но он много дней подряд ничего не ел.
обессилел до того, что с трудом передвигал ноги. Косули приближались
Вот они остановились, одна повернулась боком к нему, сорвала с к\
ста лист. Пора. Натянул лук. В глазах потемнело от усилия, част.
заколотилось сердце — жизнь или медленная смерть? Стрела вонзилась косуле в шею, и она, высоко подпрыгнув, упала в куст, с трескоу.
обломав ветки. Он побежал к ней, на ходу выдергивая нож, упал H.I
еще живое, бьющееся тело, разрезал горло, стал хватать открыты.]
ртом клокочущую струю крови.
Утолив немного голод, встал, вытер забрызганное кровью лнп<>
Теперь он будет жить.
После битвы с кьрэитами Х а с а р не поехал за братом. Разыскал
свой курень, хорошо отдохнул и стал неторопливо собираться в дороп.
За братом он не пойдет. Слишком уж строг, несправедлив к не:о
старший брат. Он пойдет к Ван-хану, будет служить ему. У Тэмуджипп
что в ы с л у ж и ш ь ? Скоро от него все разбегутся, останется с Джэлм л а Боорчу. И как знать, не наступит ли такое время, когда старшим
брат принужден будет просить помощи у него, Хасара. Вот тогда он
ему все выскажет, все свои обиды выложит.
Кэрэиты налетели на его маленький курень, как голодные ворони
на падаль. Он бросился к их нойону Итургену.
Продолжение. См. №№ 3—4 1975 г.
20

- Вели прекратить грабеж и насилие! Я сам собрался идти к
хану.
— Ха! Собралась женщина замуж за нойона, просыпаясь в постели х а р а ч у !
- Ты что! Не знаешь, кто я?
- Да уж знаю. Братец Тэмуджина. Ну и что? Мы пленили и
тебя, и всех твоих люден. Вот и весь разговор.
Итурген спешился у его юрты, вошел в нее, как хозяин, осмотрел
дорогое оружие, стал примерять его доспехи.
- Не трогай! — Хасар выхватил из его рук золоченый шлем.
Кто-то из нукеров Итургена из-за сшгны, через голову хлестнул
по лицу плетью. Хасар ослеп от боли и ярости. Ударил кулаком Итургс'на. Две его жены и дети испуганно закричали, з а п л а к а л и . На их
глазах кэрзшты избили Х а с а р а , вышибли пинками из юрты.
Он вскочил на копя Итургена, поскакал в лес. Кэрэиты погнались
ia ним, подшибли коня, он пешком достиг леса, спрятался в заросI H X колючего боярышника. Кэрэиты не очень-то утруждали себя поисками. Все з а б р а л и и ушли, прихватив с собой и жен, и детей, и рабов.
Он остался один. И все равно хотел идти к Ван-хану. Но одумался.
I '/ли так задиристо вел себя Итурген — чего можно ждать от ИлхаСангуна? Не вздумает ли сын хана выместить на нем зло, п и т а е м о е к
I шуджину?
Опасаясь рыщущих повсюду кэрэитов, день просидел в зарослях
Сюярышника, потом отправился искать Тэмуджина. Однажды набрел
ш умирающего воина. Раненый, он отстал от войска Тэм\ джина,
обессилел от потери крови, ж а р ы и голода. От него Хасар узнал, куда
н а п р а в и л с я брат. Воину ничем помочь не мог. Забрал его лук со стре.i.'iMn, нож, огниво с кремнем.
До этого дня ему не удавалось подстрелить ни зверя, ни птицу,
( ' к уже думал, что придется умереть в одиночестве, как тому вопнл...
| г и е р ь будет жить!
Хасар развел огонь, обжарил кусок печени, поел, передохнул немного, еще раз поел. После этого снял с косули кожу, разрезал мясо
ил тонкие ремни, развесил его над огнем. Сутки он подвяливал мясо
ми огне и ж а р к о м солнце. За это время насытился, отдохнул. Сложив
мни) в подсушенную кожу, отправился дальше.
Через несколько дней он пришел на берег Бальдж\ны. Мать, увип и его ж и в ы м и здоровым, расплакалась, братья Бэлгутэй, Тэмугэ и
тун не знали, как и чем угостить. С Тэмуджином встречаться не
;'лось, но надо было показаться ему на глаза и сказать: прибыл.
l l n t i K v i в ханскую юрту. У коновязи стояло много коней, толшпись
'••••ружейные нукеры.
- У хана собрались нойоны? — спросил он караульного, намере|< !• уйти: брат, чего доброго, начнет выговаривать ему при всех.
- Возвратился ваш дядя. Только что приехал.
Это было что-то очень уж невероятное. Хасар вошел в юрту,
i r сидел, растопырив колючие усы. У его ног, распластываясь на
нже, отбивал поклон за поклоном, всхлипывал и что-то жалобно
Лпрмотал Даритап-отчнгин.
Улидев Хасара, Тэ'муджнн дернул бровью.
- Откуда ты? Садись. Потом поговорим. Дядя, ты не омывай
а м п мо'И гутулы. Распрямись ,и посмотри мне в лицо. Ты хотел
• li гибели, г р я з н а я твоя душа! Зачем же вернулся? Или ты забыл,
• я сделал за такую же провинность с Сача-беки и Бури-Боко?
- Дорогой племянничек, не хотел я твоей гибели! Небо призыМЮ н свидетели! — Узкие плечи Даритай-отчпгина затряслись, — Не
<м!

хану?

- Зачем же ты, старая, затрепанная кошма, потащился к Ван-

- Только ради тебя и дел твоих, дорогой племянничек! Думаю:
все разузнаю-выведаю, всех на чистую воду выведу...
- Не оскверняй ложью свои седины и наш высокий род! Умри
достойно.
- За что же я должен умереть? Прости, хан! Помилуй, хан! Стар
я стал и умишком слаб, запутали зловредные Алтай с Хучаром и твой
анда Джамуха. Обманули, окрутили. Неужели ты меня, старого, умом
слабого, предашь казни? Ты, сын моего любимого брата Есугея!. Ты,
мой любимый племянник!..
Друзья Тэмуджина переглядывались. Хасар насупился. Как Тэмуджин не поймет, что унижает свой род перед этими, безродными.
- Уйди с глаз моих, дядя. Подожди за порогом юрты.
Беспрерывно кланяясь, приговаривая, как заклинание: «Не казни!
Помилуй!» дядя попятился к выходу. Тэмуджин бешено хватил кулаком по своему колену.
- Предатель! Сломаю ему хребтину!
- Не делай этого, хан Тэмуджин, — осторожно попросил Боорчу.
- Он твой дядя.
- Дядя...— передразнил его Тэмуджин.— Один дядя, другой брат,
третий друг. Одного прости, другому спусти, третьего пожалей. А почему? Разве установленному однажды не должны следовать все, от
харачу до хана?
- Должны, хан, — подтвердил Боорчу.
- Так чего же ты хочешь от меня?
- Добросердия, хан. Твой дядя возвратился сам и этим искупил
половину своей вины. Щадя повинившихся, мы многих врагов сделаем
друзьями. Кроме того, хан, твой дядя — Отчигнп, хранитель домашнего очага твоего деда Бартана-багатура. Разумно ли гасить огонь в
очаге своего предка?
Тэмуджин вскочил, сцепил за с п и н о й руки, с и л ь н о сутулясь, забегал по юрте, браня дядю непотребными словами. Резко остановился,
приказал:
- Позовите мою мать.
Когда мать пришла, он сел на свое место, пригладил всклоченную
бороду.
- Мать, ты видела, ко мне побитым псом притащился мой дядя.
Велика его вина. В трудное время он оставил тебя одну, не захотет
помочь. Спасая свое владение, он л и з а л пятки нашего гонителя Таргутай-Кнрилтуха. Я простил ему эту вину, вину перед нашей семьей.
Мне, хану, он давал клятву верности — нарушил ее. Как хан, я должен его казнить, как сын его брата — помиловать. Тебя спрашиваю,
мудрая мать моя: как хану или как его племяннику долженствует
поступить мне сегодня с нашим родичем?
- Не суди его строго, сын. Он слабый человек, небо не наградило
его ни силой тела, ни силой духа. Не укорачивай пути своего дяди,
сынок, не гневи небо.
Тихий просящий голос матери, скорбный взгляд добрых глаз умир о т в о р и л Темуджина. Он крикнул нукеру:
- Зовите дядю сюда.
Даритай-отчигин от испуга плохо владел своим телом, повалился
на колени, едва переступив порог юрты, но по лицам Оэлун и Тэмудж и н а понял, что спасен, проворно пополз вперед, простер руки, воскликнул:
- Я еще послужу тебе, хан мой и племянник!

— Твоя служба не нужна мне. Твоих людей, табуны забираю себе.
V тебя будет юрта и несколько домашних рабов.
- За что такая немилость, хан?
- Это милость, дядя. Сам жаловался — стар, умишком слаб. Твою
i m i i i y я беру на себя. Джэлмэ, разведи его нукероь и воинов на сотни,
определи, какой сотне под чьим началом быть. А ты, дядя, иди. Вознеси благодарственный молебен. Ну, Хасар, теперь рассказывай ты.—
Взгляд Тэмуджина был строг. •— Не гостил ля ты у хана-отца?
- Гостил! —с вызовом ответил Хасар: мать тут, и бояться ему не'iiiro. — Был принят и обласкан. Только к тебе пришлось возвратиться
игшком. А пищей в дороге были подошвы моих гутул.
- Почему ты отстал?
•— Я хотел спасти семью.
- Почти все воины оставили семьи.
- Но ты-то свой курень не оставил. И жены, н дети с тобой!
- И наша мать, Хасар. Ее я оставить не мог. Твоя семья у Ван-хана. И он заботится о ней. Может быть, тебе к нему пойти?
— Зачем так говоришь, сын,— упрекнула Тэмуджина мать.— Ты
пидишь, как он измучен.
- Вижу, мать. И все-таки ему придется собираться в дорогу. Нойчны, слушайте меня. От Ван-хама с Джамухой, Алтаном н Хучаром
ушло много воинов. Но он еще силен, и в открытой битве нам его не
ч'Юлеть. Только быстрым и внезапным, как блеск молнии, ударом мы
можем сокрушить Ван-хана и его сына. Кэрэиты нас теперь не боят« ' н , но на всякий случай оглядываются, и подобраться к ним незаметно
будет трудно. Мы выступим в поход и будем двигаться ночами. Когда
приблизимся к стану хана-отца, от твоего имени, Хасар, к нему поедут
<'убэдэй-багатур и Мухали. Они скажут, что ты обошел все степи, отч а я л с я найти меня, твои нукеры голодны, кони истощены, твоя душа
корбит о женах и детях. Попросишь: прими, хан, под свою высокую
I'VKy. Ван-хан н его сын подумают: эге, Тэмуджин от страха забился
неизвестно куда, опасаться нечего. Станут поджидать тебя с измученн ы м и нукерами. А явимся мы. Субэдэй-багатур и Мухали высмотрят,
• ч куда лучше подойти и побольнее ударить.
— Опасно, хан,— сказал Боорчу.
- Опасно? Может быть. Но иначе Ван-хана не разгромить. Деi . i i - i i i b — не бойся, боишься — не делай. А мы не можем ничего не делать. Если вражда началась, кто-то должен пасть — они или мы.
Хасар перестал сердиться на брата. Тэмуджин, как видно, больше
HI' будет держать его в черном теле. Иначе не сделал бы приманкой
ми Ван-хана, измыслил бы что-то другое. Завистливо-уважительно пой м а л : «Ну и ловок же старший брат...»
*
Х|

Просьба Хасара пришлась
по душе и Ван-хану, и его
м н у . Без лишних разговоров согласились принять его под свое покрови| | - и.ство. Но если х а л думал, что этим в какой-то мере искупит свою
i n i i i y перед семьей аиды Есугея, то м ы с л ь Илха-Сангуна шла дальше,
i (идо Хасару подсказать, что он, при желании, может занять место своепр.тга, да помочь собрать воинов, и у Тэмуджина -будет враг, куда
•.н-нее всех его нойонов-родичей 'и анды. Упрямый и честолюбивый, он
MI умрет, или одолеет своего рыжего брата-мангуса. У Хасара будет
, i опора — кэрэиты! А уж Илха-Сангун сумеет держать его в руках.
Так он думал и был очень доволен собой. К Хасару с Субэдэй-'бага"|ум и Мухали решил направить нойона Итургена.
— Вези ему наши заверения в полном благорасположении.

- Пошли кого-нибудь другого,— попросил Итурген.— Я захватил
его семью.
— Ну и что?
В смущении почесав за ухом, Итурген признался:
- Хасара мы слегка побили. И эти золотые доспехи я забрал
у него.
- И надо было его бить! — подосадовал Илха-Сангун, но, подумав, «казал: — А это даже и неплохо. Как раз ты и должен ехать. И в
ею доспехах. Так мы н а п о м н и м , кто он есть. Пусть скорбит его душ-..
Приедете сюда, лаской и приветливостью снимем эту скорбь, вдохнем
в душу надежду. Золоченые доспехи, присовокупив к ним богатые дары, вернешь сам.
Итурген снял шлем, сияющий, как утреннее солнце, пробежал пальцам'и по блестящим нагрудным пластинкам. Доспехов возвращать
ему не хотелось. И поехал он к Хасару с большой неохотой. Бровастый
Субэдэй-багатур и подвижный, вертлявый Мухалп поскакали рядом —
один справа, другой слева. По куреню ехали шагом. Мухали не сиделось, крутился в седле, будто сорока на столбу коновязи', удивлялся:
- Какой большой курень, как много народ}'!
Таких куреней у нас множество, а сколько людей — никто не
знает. Только ваших рабов, жен да детей тысячи.
- А воинов почему-то мало...
- Зачем нам держать тут воинов. Ваш бывший владыка Тэмуджин сгинул, татары уничтожены. С этой стороны пет угрозы и воино J
мало.
— А есть поблизости еще курени?
- Ты почему все выспрашиваешь? — насторожился Итурген.—
Для чего тебе знать, где, чего и сколько у нас есть?
- О чем-то надо же говорить! Не хочешь, будем молчать. Но молоко скисает от /кары, а я от молчания. Давай поговорим о лошадях
или женщинах — хочешь? О куренях и воинах не говори, а то все узнаем, нападем. А? — Мухали весело засмеялся.
Надоел Итурген Мухали за дорогу, как сухой хурут в длительном
походе. Все чаще стал спрашивать:
- Ну, где же ваш Хасар? Говорили близко, но скачем два дня, г.
его все нет.
- Скоро ты его увидишь. Вот радости-то будет у Хасара!
На исходе второго дня притомленные кони шагом шли по лощине.
Все суживаясь, лощина полого поднималась к плоской возвышенности.
Поднялчсь на нее, и, невольно пригнувшись, Итурген натянул поводья.
По возвышенности двигалось войско. Змеей растянулся вольный строй
и хвост его потерялся за дальними у в а л а м и .
- Что... такое?— Итурген попятил коня.
Его руки перехватили, левую — Мухали, правую — Субэдэй-бага
тур, завернули за спину, туго стянули ремнем. От неожиданности Итурген даже не подумал сопротивляться. Водил глазами с Мухали на С\ бэдэй-багатура, с Субэдэй-багатура на Мухали...
- Как же это?.. Что же это?...
- Куда держали путь, туда и прибыли,— смеясь, пояснил Мухалп
Их заметили, и десятка два всадников рысью пошли навстречу. На
соловом тонконогом жеребце, идущем плавной иноходью, сидел грузный воин в черной войлочной шапке, в халате, перепоясанном простым
ременным поясом. Когда он остановил иноходца и пытливым взглядом
скользнул по лицу Итургена, у того обомлело сердце — хан Тэмуджни
— Ну и как? —спросил он у Мухали.
- Все хорошо! Ван-хан беспечен, как весенняя кукушка.
24

— Зачем здесь этот?
- Он привез доспехи Хасару,— скалил зубы Мухали.
- Может он что-то рассказать?
- Нет, хан. Обо всем выспросил дорогой.
Примчался Хасар. Увидев Йтургена в золотых доспехах, хищно
ощерился.
- А-а, попался!.. Брат, дай его мне.
- Бери.— Хан тронул коня, за ним поехали Мухали и Субэдэй-багатур.
- Сейчас же снимай доспехи! — крикнул Хасар.
Итурген покорно стянул с головы шлем, стащил с плеч куяк. Переден доспехи нукерам, Хасар выхватил меч, коротко взмахнул и с потятм рубанул Йтургена.

Когда в курень примчался дозорный и заорал во все горло «ВраИлха-Сангун презрительно бросил:
- Трус! Кучка нукеров Хасара показалась тебе тысячным БОЙ. ком?
- Какая кучка? Не меньше шести тысяч воинов идут на курень!
Сям посмотри!
Вдали, над сопками, вспухло темное облако пыли. С той стороны,
ппПросав стада, скакали пастухи и близкие дозорные. Илха-Сангун веiivi бить тревогу, сам побежал в шатер отца. Ван-хан, худой, длинный,
т/ко смотрел на облако пыли, ка«ал седой головой.
- Горе нам, сын... Обманулись мы с тобой, ох, как обманулись'.
- Неужели Тэмуджин?
- Кто же еще? — Ван-хан сердито дернул плечами.
К шатру бежали нойоны, их нукеры, воины, на ходу натягивая дос|м \ ц , пристегивая мечи. Женщины хватали ребятишек и тащили в юрми Вскочив на чьего-то коня, Илха-Сангун понесся по куреню, подым п и и подгоняя людей. Бегом покатили телеги, окружая ими курень,
и ' ч а т и л и скатки войлоков и мешки с шерстью — укрытие для хорчиги!»

i IjtlVIKOB.

Л на сопках вокруг куреня уже маячили всадники. Передовые сотни неторопливо, будто возвращаясь домой, двинулись на курень. И
I- ф\т сорвались, рассыпались, с устрашающим ревом кинулись к теним укрытиям. Навстречу им взметнулась туча стрел, и воздух за•i-л от стонущих звуков свистулек. Не доскакав до телег, воины Тэ•/кпиа выпустили по две-три стрелы, повернули коней, умчались, оспи убитых и раненых. Илха-Сангун облегченно передохнул. Но в
г.рсмя другие сотни полезли на курень с противоположной стороны.
I I i - ; i '".ангун поскакал туда, увлекая за собой воинов. Отбили. Но войпи I «муджина бросились на курень рядом. Одни отскакивали, другие
-•шли, и невозможно было предугадать, в катком месте ударят в слеш и й раз. Илха-Сангуну и его воинам некогда было утереть пот со
II только темнота принесла передышку.
1'мс нойоны собрались в шатер Ван-хана. Горел светильник. Хан,
"но очябпув, тянул к нему руки. Пальцы слегка подрагивали. Х а л а т
i м и - а л г худых плеч крупными складкамиПаслали за помощью в другие курени?—спросил он.
Куда пошлешь? — Илха-Сангун отдернул полог шатра.
II густой темноте вокруг куреня волчьими глазами светились огни.
Нин «1.Ш пс поднял головы, не мигая, смотрел на пламя светильника.
- > \ , отец, не мы ли просили тебя — добей Тэмуджина! Пожалел...
M m говорить о прошлогоднем снеге, сын... Курень мы, кажется,
«г v 1-'|1,ким. Не сдаться ли нам?
И mi Сапгун подскочил.

- Никогда! Никогда я не склоню голову перед Тэмуджином! Хочешь моей смерти, убей лучше сам.
- Помолчи, Илха-Сангун!.. Безмерно устал я от всего...
Посидев в глубокой задумчивости, Ван-хан вдруг поднялся, потребовал коня.
- Я поеду к Тэмуджину.
Илха-Сангун пробовал удержать его, но хан молча сел в седло и
ощн, без сопровождения и охраны, поскакал в стан врага.
Ван-хан не знал, о чем будет говорить с Тэмуджином, ему просто
нетерпимо захотелось увидеть его. Караулы Тэмуджина заставили его
спешиться, окружив тесным кольцом, будто пленника, повели меж ярко пылающих огней к палатке. Перед входом он остановился, собир а я с ь с мыслями, но его грубо подтолкнули в спину древком копья.
В окружении ближних нойонов Тэмуджин сидел на войлоке, уперев руки в колени подвернутых под себя ног. Взгляд, устремленный на
В а н - х а н а , был холоден, жесток.
Ван-хан ехал сюда, надеясь увидеть того Тэмуджина, которому оп
отдал часть отцовской любви. Но перед ним был другой Тэмуджин, какого он еще не знал,— чужой, надменный, недоступный.
- Садись, хан-отец.
Привычное «хан-отец» прозвучало сейчас как скрытое издевательство, и Ван-хан с тоской подумал, что приехал напрасно.
Ты пришел просить о милости?
- Нет. — Ван-хан медленно покачал седой головой. — Я приехал
в последний раз посмотреть тебе в лицо. Я любил тебя, Тэмуджин.
Дрогнули рыжие усы, обнажились белые зубы х а н а , собрались
морщины у глаз — он смеялся беззвучным смехом.
— Я ощутил твою любовь, хан-отец, когда ты п р и ж а л меня к горам.
- Ты забываешь добро и хорошо помнишь зло.
— Я помню все, что надлежит помнить. Поэтому, хан-отец, не
убью тебя. Дам тебе шатер, коня, дойных кобылиц. Живи. Но свой улус
отдай мне.
С запоздалым раскаянием Ван-хан понял, что он был слеп. Джамуха оказался прозорливее, быстрее и лучше всех г н разглядел нутро
своего анды, человека без совести, без жалости, ненасытного в жадности.
В а н - х а н поднятся.
- Можешь убить меня сейчас. Мне ненавистен этот мир. Я всю
жизнь, воевал со злом. Мне мало довелось сделать доброго. Но и то
немногое превратилось во зло. Ты обманул меня, как не о б м а н ы в а л
никто другой. Будь же проклят!
Он вышел. Никто его не удерживал. Ван-хан, спотыкаясь в темноте, побрел в свой курень.
Утром, едва развиднелось, воины Тэмуджина снова н а ч а л и терзать
курень со всех сторон. И все злее, яростнее становились их наскоки.
а сопротивление кэрэитов слабело. Илха-Сангун видел: конец близок,
но не мог примириться с этим, кружил по куреню, где окриком, где п л е тью подбадривал и воинов, и нойонов. И только когда отдельные х р а б рецы Тэмуджина н а ч а л и перескакивать через телеги, когда в ход пошли мечи и копья, велел Алтуп-Ашуху заседлать десяток коней и подвести к шатру отца. Сам забежав в юрту какого-то харачу, схватил рваный халат, переоделся, другой такой же халат взял для отца, нужен
был еще один, для сына Тусаху, но искать уже было некогда. Ш\м сражения приближался.
Ван-хан отказался было переодеваться. Илха-Сангун чуть не силой стянул с него халат и надел рвань харачу. А л т у н - А ш \ х с лошадьми
26

уже- ждал их. От шатра Илха-Сангун бросился к своей юрте, з а к р и ч а л ,
Иг слезая с коня:
- Скорее!
Выглянула жена. Не сразу узнала его в чужой одежде и не поняли, куда он ее зовет, а поняв, стала суетливо бегать по юрте, что-то собирать, совать в руки Чаур-беки и Тусаху. Наконец, все трое вышли
H i юрты, но сесть на коней не успели. Откуда-то вылетели всадники,
р н ш а х и в а я мечами и копьями, стоптали их. Поворачивая коня. Илха••нгун увидел, как вскочил с земли, побежал, пригибаясь, сын, но
Копье ударило ему в спину...
Воины Тэмуджина заполнили курень. Никем не узнанные, Илхаi i r y H и Ван-хан выскользнули из него, поехали в сопки, скрылись за
ними. Ван-хан все время оглядывался, и слезы катились по его рябому лицу...
...Ветер клонил к стремнине речки Некун-усун гибкие ветки талоинков. Конь Илха-Сангуна напился и вынес всадника на берег. К речКе спустился Ван-хан, спешился, ослабил подпруги, разнуздал лошадь.
И.чха-Сангун не стал его ждать, поехал шагом по берегу. Ветер донес
п у к и , похожие на голоса людей. Илха-Сангун остановился, запятил лоц> в кусты. За речкой были найманские кочевья, и кто знает, что су||| г им встреча с давними недругами. Окликнул отца. Но он его не услыI, стоял, задумчиво поглаживая шею коня, смотрел на воду. С той
• троны спустился десяток всадников, увидев Ван-хана, они перемахн у л и речку.
- Вы кто такие? — спросил Ван-хан, вскинув голову.
Нойон в островерхом железном шлеме с кривой саблей на боку
1
тленно-насмешливо воскликнул:
- Он у нас спрашивает! Чего тут выглядываешь, вонючий харачу?
- Тебе не стыдно так говорить со старшим?
- Га, да ты еще и нагл! Говори быстро, чего здесь вынюхива• ми,? — нойон выхватил саблю, повертел угрожающе над головой ВанI, плашмя ударил по спине.
- Да как ты смеешь?! Я — хап кэрэитов. Я Ван-хан.
- Га, да ты еще и лжив! Говори правду или зарублю!
- Я хан кэрэитов! Хан!— кричал Ван-хан, и голос его срывался.
Нойон привстал на стременах. Сабля взлетела и со свистом опусась. Хан упал без стона, без звука. Илха-Сангун, чтобы не закриь, затолкал в рот рукав халата. Найманы сразу же ускакали. Он
'. г.ехал к отцу. Из страшной раны, отвалившей плечо, в речку сбега• (кип,, се подхватывали светлые струи и уносили вниз. Илха-Сангун
гоял. кусая губы, тяжело взобрался на лошадь. Нет отца, нет сына.
и г i ч г н с i п а . Ничего ..
К и н ь шагал по песчаным наносам. Копыта оставляли глубокие вмячпи,!, по истер тут же засыпал, заглаживал следы. Навсегда...
X.II Т а я н - х а н наймайский перекочевывал на зимние пастбии| i I ' m походную юрту, установленную на широкой телеге с огромными к о л г с п м и , везли восемь пар волов. За юртой на одинаковых рыжих
• ч. и i t i n паковых шлемах молча ехали караульные. Они не пустили
I ' , 1 м у \ у п юрту: у хана послеобеденный сон. От злости Джамуха
|.|(>мл жгребца, поскакал разыскивать кого-либо из старших нойоN шмг. 1 ! главнопачальствующего над
писцами уйгура Татунг-а,
щкиул
I'.i сбудп х а н а ! Слышишь, разбуди!
Пи и ч г м не спросив, Татунг-а, придерживая на поясе,кожаный
п и с ч и м и принадлежностями, трусцой побежал к ханской
27

юрте, вскочил на телегу, исчез в дверном проеме. Вскоре вышел оттуда,
знаком показал Джамухе: можно войти.
Таян-хан сидел на полу, покрытом толстым войлоком, зевал, открывая белые ровные зубы. Сквозь зевоту добродушно проворчал:
- Никому нет от тебя покоя, Джамуха...
- Хан Тэмуджин захватил улус кэрэитов!
- Ну? А вы говорили, что он разбит.
Он, кажется, не поверил Джамухе. Но зевать он перестал. Телегу
потряхивало, за спиной хана колыхалась занавеска цветастого шелка.
Слегка повернув голову к занавеске, он сказал:
- Гурбесу, ты слышишь?— Не дождался ответа, внезапно оживился. — Кто-то что-то говорил сегодня о Ван-хане. Татунг-а, ты не помнишь?
- Нойон Хорису-бекн рассказывал, что зарубил какого-то самозванца.
- Разыщи сейчас же Хорнсу-бекн.
Из-за занавески вышла Гурбесу, села рядом с ханом. Легкий шелк
халата соскользнул, обнажив белокожее колено. Тонкими пальцами с
розовыми д л и н н ы м и ногтями она неспешно поправила полу халата, ее
глаза с поволокой смотрели утомленно.
Пришел Хорису-беки, рассказал, что за человека зарубил па берегу речки Некун-усун.
— Это был Ван-хан,— с к а з а л Джамуча. — Эх, ты!..
- Неладно вышло, Хорису-беки,— \ корил Таян-хан.— Поезжан,
привези его голову. Если это Ван-хан, я велю оправить его череп серебром — одним в утешение, другим в назидание.
Великий и мудрый хан, владетель кэрэитов сам для себя уготовил гибель. Своими руками вскормил Тэмуджнна.— Всегда бойкий на
язык Джамуха с трудом подбирал слова, в голове неотступно вертелось: «Ван-хан мертв. Мертв».— А теперь по силе с Тэмуджином мало
кто сравнится.
Ты хочешь сказать-, он становится опасен для моего улуса? спросил Таян-хан, поглаживая тугие щеки.
'Пола халата снова сползла с колена Гурбесу, и кожа ее тела притягивала взгляд Джамухи, р а з д р а ж а л а своей неуместностью- «У-у бесстыдная тангутская потаскуха!» Сказал громче, чем следовало бы:
- Во всей великой степи теперь вас двое. Есть еще меркиты Но
они больше не страшны х а н у Тэмуджину. Свои жадные взоры он направит сюда.
Гурбесу скучающе потянулась.
- Что может сделать с нами какой-то Тэмуджин...
То же, что он сделал с Ван-ханом,— резко сказал Джамуха.
- Ха, так я и поверила! Да что они могут, монголы Тэмуджина^
Дикий сброд. Неумытые, непричесанные, от каждого на два алдапа разит запахом грязи и пота.
- Светлая хатун, я тоже монгол, но, как видишь, не грязнее...—
Д ж а м у х а хотел сказать «не грязнее тебя», по сдержался:— не грязнее
других. Кооме того, хатун, трусливого и глупого, как нп умывай, нн
причесывай, во что ни одевай, »и умнее, нп храбрее не сделаешь.
В юрту вошел сын Т а я н - х а н а Кучулук. С порога спросил:
- Вы уже все знаете?
- Да, сын, знаем. Джамуха ьот говорит: Тэмуджтга нам надо
опасаться.— Таян-хан вопросительно посмотрел на сына.
- А сколько у Тэмуджина воинов? — Кучулук сел рядом с Джамухой.
- Посчитайте сами. Кэрэитский улус в его руках — это около тридцати тысяч воинов.— Джамуха загнул палец.— До десяти-двадцати

тысяч воинов можно набрать в улусе Тэмуджина.— Загнул второй палец.— Слышно, его поддерживают хунгнраты, горлосцы и другие племена. Это еще десять тысяч. Если он даст оружие рабам-татарам — еще
около десяти тысяч. — Джамуха сжал кулак, поднял, показывая всем.—
Вот. Если Тэмуджин захочет, он посадит па копей до семидесяти тысяч воинов.
Джамуха умышленно п р и у м н о ж и л силы своего анды, про себя он
у б а в и л количество воинов почти на половину, но и э т о г о — - он з н а л достаточно будет Тэмуджину, чтобы заставить трепетать любого владетеля.
- Семьдесят? — Таян-хан недоверчиво покрутил головой.— Неужели семьдесят? Татунг-а, неси свои б у м а г и , посмотрим, за кем из нойонов сколько воинов записано. Но и без записей знаю: ни семидесяти,
ни пятидесяти тысяч у меня не наберется. Если бы не отделился
Буюрук...
- С тобой будем мы,— н а п о м н и л Д ж а м у х а .
Бросив на него быстрый взгляд, Таян-хан ничего не сказал, углубился в р а з м ы ш л е н и я . Телега тряслась и скрипела. «Ач! Ач!» — покрикивали на волов погонщики и щелкали кнутами. Гурбесу, оскорбленная
невниманием, привалилась спиной к стене юрты, сбросила чарукп, разглядывала босые ноги с круглыми желтыми пятками.
- Отец, у Тэмуджина войско разноплеменное,— проговорил К \ ч \ лук. Если хорошо ударим — разбегутся.
- Наконец слышу голос мужчины и воина!—похвалила его Гур-бесу.
Таян-хан обернулся, мягко, но настойчиво попросил:
- Поди скажи, чтобы остановились на дневку.
Она вдела ноги в чарукп, недовольно дернула вытянутыми вперед
•и слегка вывернутыми губами, ушла. Таян-хан побарабанил пальцами
по голенищу гутула, расшитого кудрявыми завитками узоров, сдержав
вздох, сказал:
- Мы, сын, д а в н о не вэевалн. И хорошо ударить не сумеем. Не
силой удара — многолюдием можем одолеть Тэмуджина. Надо собирать
.людей. Ты, Джамуха, бери двух-трех моих нойонов и поезжай к Тохтобеки. Уговори меркнтов держаться с п а м п вместе. Тебя, сын, я отправлю в дальнюю дорогу — к А л т а н - х а н у китайскому. Сын неба даст немного, а может быть, ничего не даст. Довольно будет и того, что он не
возьмет под свое покровительство Т э м у д ж н н а . Добейся этого. Потом
поезжай к онгутам. Они служат сын\ неба, но их владетель Алакуш-дпгит Х у р п умен, сметлив, должен понять, что ему выгодно помочь нам.
Не будь скуп на'обещанпя и подарки...
Джамуха был доволен расс\ дптслыюй решимостью Таян-хана.
Одно смущало душу — медлительность. Но, может быть, это и к л у ч шему. Вол медленно идет, да много везет.
XJII

4 33

И '
глинобитных
стен
и м п е р а т о р с к и х садов под ноги с ы п а л и с ь листья. Ветер р а з н о с и л н\ по углам и закоулкам, с в а л и в а л
в канаву с мутной водой."По скрипучему мостику Хо перешел канаву,
свернул в переулок. Ему не хотелось пересекать дворцовую площадь.
Там, случалось, .выставляли на обозрение г л а в а р е й мятежников, з а ж и во прибитых железными гвоздями к деревя.нно^.му ослу — широкой плахе
на четырех растопыренных нстаа. Не было, наверно, смерти болег мучительной... Хо боялся когда-нибудь увидеть на деревянном осле Бао Си.
Бывая в городе, Бао-Си все более ожесточенно ругал правителей, сановников, чиновников, тайком закупал мечи и наконечники копий...

Переулок был пуст, и Хо пошел медленнее. Его тяготили думы о
близких сердцу людях, о превратной, непонятной жизни. Из степей
прибыл Кучулук. То, что он рассказывал высоким сановникам, ввергло
их в беспокойные размышления, а самого Хо — в тоску. Князь Юнь-цзы,
Хушаху, военноначальник Гао Цзы вели нескончаемые споры. Сначала
Хо не вникал, почему, из-за чего они ие могут придти к согласию,
да и разговоры слышал урывками, и не до них ему было первое время.
Весть о том, что Тэмуджин погубил хана кэрэитов, каленой стрелой
ударила в сердце. Как же так? Тогорил был другом Есугей-багатура,
названным отцом самого Тэмуджина... Подумал было, что нанманы,
замыслив что-то худое, оклеветали Тэмуджина. Однако свел в одно
обрывки тайно подслушанных разговоров Кучулука с соплеменниками,
удостоверился: все правда.
Хоахчнн долго охала: «Ой-ё, как плохо. Рябой хан был добрым человеком...» А Хо почему-то было стыдно смотреть в глаза своей сестре.
Но вскоре уже иная тревога сжала сердце: решалась судьба самого
Тэмуджина. Князь Юнь-цзы еще при встрече в татарских кочевьях за
что-то невзлюбил Тэмуджина, упоминание о нем всегда вызывало на
ухоженном с чистой шелковистой кожей лице князя высокомерно-презрительную усмешку. А тут он был уже просто обозлен, без конца твердил о его провинностях: «Презрел титул джаутхури, жалованный ему,
нигде, никогда этим титулом не именовался, выказывая варварское пренебрежение к высокой милости сына неба -— он, недостойный быть и
пылинкой на его одежде! Без нашего позволения, своей преступной волей возвел себя в ханы. Теперь захватил владения Тогорила. А Тогорил носил дарованное ему звание вана, что было признанием над собой
верховной власти нашего императора. Нападение на вана не есть ли
нападение на наше государство? Не есть ли дерзостный мятеж? А как
должно поступить с мятежником? Схватить и пригвоздить к деревянному ослу!» Хушаху сумрачно усмехался: «Согласен я с вами, светлый
князь, но Тэмуджина надо еще схватить...» Гао Цзы был целиком на
стороне Юнь-цзы. «Дайте мне тысячу воинов — всего тысячу — и вместе с онгутами и найманами я рассыплю ханство Тэмуджина, как горсть
золы, а самого хана привезу сюда.» — «А что будет п о т о м ? — Х у ш а х у
хмурил широкие сросшиеся брови.— Ты привел Тэмуджина, мы его казнили — хорошо. Но можешь ли сказать, Гао Цзы, что будет после того,
1
как ты с тысячью воинов оставишь степи?» — «А что там может быть.Слушая тебя, можно подумать: ты боишься этих варваров, для которых,
главное в жизни — набить желудок мясом».— «Гао Цзы, тот, на кого
небесным владыкой возложена забота о пользе государства и безопасности его пределов, должен смотреть вперед. Гордясь своей силой, мы
делаем ошибку за ошибкой». При этих словах Юнь-цзы недовольно
засопел: «Какие ошибки ты увидел, Х у ш а х у ? » Взгляд кпязя с т а л осг• рым, колким — два острия копья. Хушаху не испугался этого взгляда.
«Оглянитесь. Давно ли в степи были владения татар, тайчиутов п д р у гих племен. Где они? Татар мы сами помогли сломить. Другие племена
были сломлены уже без нас и без нашего дозволения. Оставалось тр;г
ханства. Теперь остается два. Захватим Тэмуджина, и нанманы стану г
единственными владетелями степи. И если Таян-хап сделает что-го
такое, что будет нам не по вкусу, сможешь ли ты, Гао Цзы, пойти в кочевья с тысячью воинов и привести его сюда? Не сможешь. Ни с тысячью, ни с десятью тысячами. А больше воинов никто тебе не даст, их
не хватает для усмирения мятежников внутри страны». — «Чего же ты
хочешь?»— спросил Юнь-цзы чуть спокойнее. — «В степи должно быть
несколько владетелей — вот чего я хочу. Пусть напманы воюют с Тэмуджином. В этой войне ослабнут оба ханства. Тогда мы на место вана
30

Тогорила посадим его брата Эрхэ-Хара. Он будет врагом Тэмуджину.
Он друг Буюрука, значит, будет врагом и Тая.п-хану».
Они долго судили-рядили, но ни о чем договоритьсч не могли,
Иногда спор, особенно если Юнь-цзы и Хушаху оставались вдвоем,
перерастал з ссору. Князь кричал, размахивал руками, и широченные
рукава халата, шитые золотом, взлетали, как крылья птицы. А Хушаху
оставался немногословным, холодно-вежливым. О присутствии Хо они
нередко совсем забывали. Да и что был для них Хо! А он ловил каждое
слово...
В этом споре верх взял Хушаху. Может быть, он побывал v самого
императора, может быть, через других сановников сумел уломать Юньцзы. Они пришли к такому согласию: пусть Алакуш-дигит Хури во все
глаза смотрит за х а н а м и и в случае войны пообещает помощь бо-лее
слабому из двух, скорей всего — Тэмуджину. А с Кучулуком они были
обходительны, как с любимым родственником, отбывающим в далекие
края. Одарили его и дорогим оружием, и тонким фарфором, и цветными
шелками...
Смеркалось, когда Хо подошел к своему дому. На дорожке сада,
как и на улице, под ногами шуршали листья, тихо постанывали под зетром оголенные деревья. Из решетчатых окон дома, затянутых бумагой,
пробивался желтый свет. И тепло, радостно стало Хо от этого света.
Родной дом... Тут все просто и понятно. Тут его ждут все: ласковая
Цуй, заботливая Хоахчпн, старый ворчун Ли Цзян и не по годам серье^ный сын Сяо-пан... нет, Сяо-пан это его детское имя. Мальчик рос пухлым, здоровеньким, и Ли Цзян по праву старшего вы'брал ему имя Сяопан — толстячок. С малых лет он учил его писать и читать иероглпфи,
постигать мысли мудрых и древние истины, дивился его памяти, е*-а
способностям, и, когда пришло время давать сыну взрослое имя. Л"
Цзян не без надежды назвал его Юань-ин—Далеко Летающий Сокол.
Теперь старик готовил внука к сдаче испытаний на ученую степень сч>
цая. Потом Юань-ин должен получить степень цзюйжэнь, а там цзггньшп 1 ... Вот как далеко шел в своих замыслах Ли Цзян. Начав з а ниматься с внуком, он позабыл о «государственной» службе, и Хо у-хе
не носил ему связки монет, будто бы посланные Хушаху. Жилось Хо
трудновато, денег часто не хватало, и тогда Хоахчин и Цуй приходилось заниматься рукоделием. Но иной жизни он и не желал. Она могла
быть еще лучше, если бы позволили снова делать горшки и плошки...
XIV

Зимовал
хан
Тэмуджи-т
в местности Тэмэн-кээрэверблюжья степь. Спету выпало мало, совсем редко дули злые метельные ветры. Скот был упитан и здоров, люди спокойны.
Без поспешности, но и без оглядок, сомнений хан принялся зг>
устроение своего улуса. Всех воинов, включая и кэрэитов, и хунгиратов, с их семьями разделил на тысячи, тысячи — на сотни, сотни —- нп
десятки, нойонами тысяч поставил людей верных, известных своим
умом, прославивших себя отвагой. Нойоны племен не противились, по
крайней мере, явно. Стремительное падение Ван-хана, невероятное, к а к
снег на летний полдень, отбило охоту поперечить хану. Страх перед ним
заморозил своеволие. Но он знал, что и в мерзлой земле^не у м и р а ю т
корни, и подо льдом вода струится. Дабы обезопасить себя от всяких
неожиданностей, он замыслил держать при себе постоянно полторы
1

Сюцай — первая ученая степень («расцветающий талант»); цзюйжэнь — вторая
ученая степень («повышенный человек»); цзиньшн — третья ученая степень («совершенствующийся ученый»).

сотни кешиктенов' 1 . Эти полторы сотни составил из крепких, выносливых,
смекалистых сыновей нойонов-сотников и нойонов-тысячников. Они
неусыпно охраняли покой его ставки-орду, днем и ночью несли к а р а у л ь кую службу, по первому его знаку готовы были вскочить на коней и
обнажить оружие.
Он хотел, чтобы и все войско было так же послушно ему, так же
готово к сражению. Нойонам-тысячникам не давал покоя. Внезапна
поднимал то одну, то другую тысячу, велел в точно обусловленный
день прибыть в ставку. Сам осматривал коней, одежду и оружие воинов,
потом ехал с ними на облавную охоту. В повеления нойона-тысячника
не вмешивался, советов не давал, ни о чем не спрашивал, ничего не требовал. В теплой шубе, крытой топким т а н г у т с к п м сукном, в лисьей
шапке, рыжей, как его борода, щурил глаза от яркого зимнего солнцл,
ч р у с н л по заснеженной степи, все п р и м е ч а я .
Вечером в походной юрте указывал нойону на упущения. Разговаривал почти всегда спокойно, ровным, негромким голосом, терпеливо
выслушивал разумные возражения. Но спокойствие покидало его, когда
кто-либо из нойонов н а ч и н а л торопливо с н и м соглашаться, не вдумываясь в то, что он говорит. Хан умышленно прибавлял к упущениям
нойона такие, которых тот и не делал, и, если п тут не следовало никаких возражений, взгляд светлых глаз становился ледяным.
Ты что киваешь головой, как одуванчик под ветром? Говорю
с тобой для того, чтобы запом.п'ил мои слова п в другой раз -был умнее.
А ты только головой к а ч а т ь научился. Это ;i лошадь умеет. Повтори,
что я тебе говорил, и с к а ж и как будешь и с п р а в л я т ь с я !
Не терпел он и у п р я м ы х возражений. Если нойон н а ч и н а л оправдываться, слагать свою вину на кого угодно, на что угодно, хуже тог о — врать, хан грузно поворачивался к нему сутуловатой спиной.
- Видеть тебя не желаю. Не умеющему понять своих ошибок ходить босиком, не желающему — умываться слезами. Иди и подумай!..
Не вдруг, не сразу осознали нойоны, что от них требуется. Многие
вначале поняли так, будто тысяча воинов и все другое — подарок за
прежние заслуги, а с пода^рком, известно, каждый волен поступать посвоему. Брат Бэлгутэй на его повеление явиться с воинами не ответил
и не пришел. Послал к нему младшего брата Тэм\ гэ-отчигпна со стро
гпм внушением. Бэлгутэй примчался обиженный.
- За что ругаешь, брат? Прислал ко мне с повелением простого
гонца. К другим ты шлешь своих нукеров...
- А какая разница?
- Я же твой брат и стою выше других! Прискакал простой гонец,
и я стал думать: за что рассердился на меня Тэмуджпп? Как будто не
за что. Тогда подумал: твое повеление малой значимости, хочешь — выполни, не хочешь — не выполняй. А у меня как раз свои дела были..
Тзмуджпн не стал ругать брата. Давно з а м е т и л , что не только
братья, но и другие нойоны ждут, чтобы не одинокие гонцы, а целые
посольства прибывали к ним с его повелениями. И чтобы речи вел!:
затейливые, как это делается при сношении самостоятельных владетелей. А нойоны важно сидели бы на войлоках, выслушивали послов.
неторопливо обдумывали ответы. Ах, какие мудрые люди!
Позвав Боорчу п Джэлмэ, сказал им:
— Донесите до ушей каждого нойона тысячи, сотни и десяткл
Кто не выполнит повеления хана, переданного изустно или через д р : гих людей, будет незамедлительно и сурово наказан. Если наказанием
будет даже смертная казнь и если свершить казнь прибудет даже одик
1

Кешикту—охрана, телохранители, ханская гвардия, сыгравшая определенную роль в борьбе с центробежными силами в период становления Монгольского государства; кешиктен—гвардеец.
32

простой воин, нойон, начальствуй он и над десятью туманами, должен
фннять наказание.
Тугодума Бэлгутэя, после того, как он уразумел сказанное, про.
чшбла испарина. Боорчу хмыкнул.
- Очень уж круто, хан Тэмуджин.
- Иначе мы, друг Боорчу, возвратимся к тому, с чего начали.
- Согласен. Но ты не все продумал, хан. Скажем, ты меня отпра«ил в поход. У меня под началом Джэлмэ. Однажды я рассердился
и твоим именем послал к нему воина. Он ему перережет глотку. Потом
•| отправдаюсь или нет — дело другое. Джэлмэ-то уже не будет.
— А почему моим именем? Почему не своим ты казнишь Джэлмэ?
- По твоему слову я иду воевать. И я в походе для всех — твоя
и-нь, твоя воля, твой разум. Будет по-другому, кто станет слушать меня? Но не случится ли так, хан, что в дальних походах по злобе, глупости или недомыслию изведут близких твоих людей?
Боорчу заставил его задуматься. Все мбжет так и получиться. Пра.
ьило, долженствующее принести пользу, принесет вред. Близкие ему
.'поди должны быть ограждены от скорой расправы.
— В походе, Боорчу, верно, ты моя воля, мой разум. И все, что
ни задумаешь, должно быть всеми принято. Но никому, никогда не бунт позволено подвергать наказанию людей, мне известных, мною к делу
приставленных. Виновен — отошли его ко мне, а уж я сам разберусь...
Однажды привел свою тысячу нойон Хорчи. Этот лукаво-веселый
чальний родич Джамухи когда-то видел вещий сон — быть Тэмуджину
чином. С той поры хан благоволил ему. Болтливый и вроде бы беспутный, Хорчи был неплохим воином и оказался расторопным нойономтысячником. Вечером, осмотрев воинов, Тэмуджлн остался доволен.
Лошади справны, одежда на воинах добротная, колчаны полны стрел,
и седельных сумах — запас хурута. Тысяча была готова отправиться и
it 'ближний, и в дальний походы.
Но воины привезли с собой не только запас хурута. Всю ночь они
горланили песни, кричали, будоража покой орду. Тэмуджин ночевал
v своей новой жены, кэрэитки Ибаха-беки. Она еще не забыла битву
,i курене Ван-хана, где ее взяли, вздрагивала, когда крики становились
Особенно громкими, потом расплакалась. Тэмуджин оделся и вышел.
Ночной страже—кэбтэулам — велел разыскать Хорчи. Однако нойон и
сам напился до бесчувствия, мычал, отбивался от караульных.
Утром воины сели на коней. Глаза мутны, зелены лица — ну что
•а охотники! Многие корчились в седлах, будто собираясь рожать, другие были неподвижны, как мешки с шерстью. Хорчи отоспался и уже
.•нова выпил, от него несло крепким винным духом. Без того болтливый,
сейчас стал невыносимым. И робость перед ханом совсем покинула
его, подмигнул Тэмуджину, будто дружку своему:
- Хан, где обещанные тридцать жен?
Тэмуджин подозвал кешиктенов, указал плетью на Хорчи.
- Ведите его на речку и трижды окуните головой в прорубь.
Велел собрать всех нойонов и воинов, какие были в орду, построить
кругом. Всходило солнце, н мороз больно покалывал щеки, снег вкусно
хрумкал под толстыми войлрчными подошвами гутул, на бороду и усы
ложился белый иней. Ему вспомнилось, как перед сражением с меркитамк, на радостях, что встретился с Джамухой, набрался тарасуна не
хуже Хорчи и на другой день мучился — раскалывалась голова, выворачивало нутро.
В круг толкнули Хорчи. Кешиктены постарались. Воротник шубы
нбйона заледенел, косицы на висках торчали сосульками. Он пробовал
>лыбаться, но губы дрожали и прыгали.
— Иди обсушись и отогрейся.
£ «Байка!» № 5

Хорчи уразумел: больше наказания не будет. Лихо тряхнул головой — зазвенели косицы-сосульки.
- Мой внутренний жар преодолевает наружний холод.
- Было бы лучше, если бы твой ум преодолевал твою же глупость
После битвы с меркитами Тэмуджин дал себе зарок: никогда не
пить перед сражением. И ни разу не нарушил слова. Но другие пьют.
И до, и после сражения, перед выездом на охоту и после возвращения
с добычей, пьют всегда, было бы вино, а нет — выменивают, выпрашивают и снова пьют. И хвастаются друг перед другом, состязаются, кто
больше выпьет и не упадет замертво. Так уже повелось...
- Я собрал всех ради того, чтобы спросить: могут эти люди, вчера
такие веселые, крепко держать в руках копье, метко стрелять из лука?
Не могут. Пьяный подобен слепому — ничего не видит, подобен глухому — ничего не слышит, подобен немому — ничего не может сказать
Пьяный забывает то, что знал, ему не сделать того, что умел, У м н ы й
становится глупым, добронравный — неуживчивым и злым. Пастух,
пристрастный к питью, теряет стадо, воин — коня и оружие, нойон не
может содержать в порядке дела ни тысячи, ни сотни, ни десятка. Вино
дурманит, лишает разума всех одинаково — харачу и сайда, худого
и хорошего. В питье вина нет пользы, нет и доблести. Я буду ценить
тех, кто не пьет совсем, хвалить, кто пьет не чаще одного раза в месяц.,
терпеть, кто пьет в месяц дважды, и наказывать, кто пьет больше трех
раз в месяц. В походе, перед битвой, перед облавной охотой пить отныне не смеет никто.
Много требуя с нойонов и воинов, он мог бы возбудить ропот и недовольство, если бы не умел заметить людей, радеющих о делах ханствл.
Для них не скупился на подарки и награды, возвышал над другими; хороший воин всегда мог стать десятником, десятник — сотником, сотник—
тысячником, а тысячник — ближним другом хана.
Для Тэмуджина эта зима была едва ли не лучшая в жизни. Он добился всего, чего желал, его улус становится поистине могущественным,
единым, его власть неоспорима... Пришло осознание своей внутренне?!
силы и принесло успокоение мятущемуся духу.
Ранней весной, едва пробилась первая зелень, прибыл посланец
владетеля онгутов Алакуш-дигит Хури. Худые вести принес посланец
Где-то глубоко в душе у хана жило ожидание столкновения с н а й м а н а ми, но он не хотел верить предчувствию, Найманы живут сами собой,
он — сам собою. Их улусы теперь соседствуют. Так что с того? Разве
соседи не могут жить в мире и согласии? Как видно, не могут. С его
соплеменниками не могли ужиться татары. Теперь их нет. С ним не мог
ужиться Илха-Сангун. Его тоже нет. Теперь грозит войной Таян-хан...
Собирает под свой туг всех, кого может. У него и меркиты, и ойраты,
и Джамуха, Алтай, Хучар со своими воинами. Хорошо, что владетель
онгутов отказался помогать Таян-хану. Но, как видно, не поможет и
ему, Тэмуджину. Никто ему не поможет. Одна надежда — его воины,
его тысячи, сжатые, как пальцы руки, в единый кулак.
Алакуш-дигит Хури хан послал в подарок табун отборных конец
в пятьсот голов и тысячу овец. Проводив посланца, собрал всех нойоноч
на курилтай.
- Что будем делать? Три дороги перед нами. Мы можем откочевать как можно дальше. Пусть Таян-хан гонится за нами, изматывав
коней. Выбрав подходящее место и время, ударим на него. Мы можем
встретить его в наших нутугах, все хорошо подготовив. И мы може'ч
сами пойти в кочевия найманов, чего они, конечно, не ждут. Выбирайте,
нойоны.
Нойоны долго молчали, и он не торопил их. Тяжело им сейчас Д)34

мать о войне. Мирная жизнь людей, вверенных под их начало, едва
стала налаживаться, люди разных племен, разведенные по сотням и тысячам, еще не совсем привыкли друг к другу... Длительным молчание
было и потому, что он приучил нойонов почитать не затейливую ре>
«ость пустых словес, а прямоту и мудрость суждений.
Первым заговорил Мунлик.
— Хан Тэмуджин, три дороги перед нами, но к истине ведет одна.
Я бы не стал уходить и не пошел бы в курени найманов. Будем уходить— обнаружим страх перед найманами, укрепим дух их воинов.
Идти на кочевья врагов и вовсе опасно. Травы еще не поднялись, кони
тощи, в дальнем походе они обессилят... Надо ждать и потому еще,
что Таян-хан может передумать. Тогда никакой войны не будет.
Наверное, он сказал то, о чем думали многие нойоны. Зашелестел
одобрительный шепот, задвигались, закивали головами нойоны. Но
младший брат хана Тэмугэ-отчигин не согласился с Мунлнком.
- Найманы грозят отобрать наши луки и стрелы. Пристало ли нам
ждать, когда они это сделают? Воины мы или вдовые женщины? Мы
должны пойти в кочевья найманов!
После Тэмугэ-отчигина говорили многие. Говорили разное. Хан не
отбрасывал ни чьих доводов, в д у м ы в а л с я в них, добавлял сшо'и, сравнивал с противоположными: он не хотел ошибиться. Об отходе никто
не говорил, и это было хорошо. Нойоны, как и он, осознали свою силу
и не желали спасаться бегством, но давняя слава о могуществе найманов
заставляла их быть осторожными. Тощие кони — отговорка. Не будет
уверенности в скорой и легкой победе — передумает. Что это даст 1
Ничего. Сегодня передумал, а завтра опять надумает. И неизвестно,
как себя поведет в другой раз Алакуш-дигит Хури, состоящий на службе
у Алтан-хана. Т а я н - х а н у д а р и т в лоб, Алакуш-дигит Хури в затылок...
Нет, ожидание — пагуба...
Шестнадцатого числа первого летнего месяца в счастливый день
полнолуния, в год мыши 1 , шаман Теб-тэнгри совершил молебен и окропил боевой туг хана. Войско двинулось в поход. Алгинчи-передовымн
пошли четыре тысячи под началом Джэлмэ, Субэдэй-багатура, Джэбэ
и Хубилая. Главные силы хан поставил под начало своего брата Хасара.
Пусть покажет себя, а то вечно ходит обижен. Затылком войска с телегами, походными юртами и заводными лошадями велел ведать младшему брату Тэмугэ-отчигину.
Покачиваясь в седле, хан размышлял о переменчивости судьбы.
Всего год назад он без оглядки бежал от Ван-хана. Думал ли тогда
старый хан, что гонится за овоей гибелью? Могли ли думать воиныкэрэиты, громя его курени, угоняя его табуны, что всего через год он,
хан Тэмуджин, поведет их в битву, какой не знала древняя степь? А кто
ему скажет, чем окончится эта битва?.. О вечное синее небо, даруй
мне победу!..
YW

В широкой долине было тесно от юрт, телег, пеших и
конных. Джамуха остановил своих воинов подальше от этого скопища,
шагом проехал к шатру Таян-хана. Перед входом в шатер, скрючив ноги
и положив на колени дощечки, сидели писцы х а н а . Татунг-а останавливал прибывающих нойонов, спрашивал, сколько воинов привели, и писцы заносили ответ в толстые книги, сшитые шелковыми шнурами. Татунг-а спросил и Джамуху, но он сделал вид, что не слышит его, прошел
В шатер. Таян-хан и его нойоны молились своему богу-кресту. Такому же
1

Год мыши — 1204-й год.

богу-кресту всегда возносил молитвы и Ван-хан. . Д ж а м у х а вышел из
шатра. Татунг-а опять стал спрашивать, сколько у него воинов, коней,
телег. Он похлопал его по плечу.
- В книги записывай своих. А на моих и моей памяти хватит.
- Мне велено...
— Тебе, но не мне. Своими воинами повелеваю сам.
Он стал всматриваться в людской муравейник. Б движении людей
была бестолковость, будто никто не знал, где приткн\ться, где остановиться. У Ван-хана такого не было. И оп сам, а не его нойоны спрашивал, сколько воинов привел... Умер Ван-хан, и от дела рук его ничего не
осталось, все заграбастал анда. Умрет когда-нибудь и он, Джамуха,
возможно, как и хана-отца, его погубит Тэмуджин — что останется?
Он затевал сражения н сражался сам, но струны хуров не воспоют
хвалу его храбрости, улпгершины не сложат сказаний...
Моление в шатре окончилось. Татунг-а позвал Джамуху к Таянхану.
— Я рад, что ты верен своему слову,— сказал Таян-хан.—Алакушдигит Хури обманул нас.
- Он не придет? Не ожидал...
- И я не ожидал. Сыновья онгутов в моем улусе всегда брали cei
жен...— Таян-хан вздохнул.— Что делается с этим миром! Не знаю,
как теперь и быть. Может быть, уйти за Алтайские горы?
Непонятно было, спрашивает Таян-хан совета или размышляет
вслух, но в его голосе слышалась неуверенность, от былой решимости,
кажется, ничего не осталось. Раньше это обозлило бы Джамуху, но сейчас он был равнодушен, и это удивило его самого.
Кучулук поднялся, встал перед отцом, бледная, спросил:
- Как за Алтай? Твой отец и мой дед Инанча-хан никому не пока,
зывал крупа своего коня! Лучше пусть наши кости белеют на солнце,
чем бежать от Тэму джина'.
— У нас мало войска, сын, Алакуш-днгит Х у р и подвел, ох, как
подвел!
- Будь он проклят! Но все другие, кого мы звали, пришли. У нас
пятьдесят пять тысяч воинов. И с ними бежать?
- Сиди, сын. Не думай, что благоразумие и трусость одно и то же.
Но ты прав. Мы позвали меркитов, ойратов и нашего друга гурхана
Джамуху,— при слове «гурхан» Таян-хан сделал еле заметную запнночку,— не для того, чтобы веселее убегать. Пойдем навстречу врагу.—
Взбодрился.— Пойдем, разобьем, и череп Тэмуджина, оправив в серебро, поставим рядом с черепо'м Ван-хана.
Но бодрости, идущей от души, не было в этих словах.
Соединенные войска найман, меркитов, ойратов, джаджиратов
Джамухи и идущих с ним людей из племен дорбэнов, салджиутов, катакинов двинулись вниз по реке Тамир, потом повернули на восход
солнца, переправились через реку Орхон. Здесь впервые столкнулись
дозоры. Найманы в короткой схватке убили одного воина и захватил!;
его лошадь. И будто это было не бедное животное, а чудо какое привели к походной,— на колесах, юрте Таян-хана. Пегая кобылка с остриженной гривой, плоскими, растоптанными копытами и мосластым задом,
тянула из рук воина повод, хватала траву. Седло было под стать кобылке. Передняя лука лопнула и была стянута ремнями, подседельным
войлок рваный и грязный. Нойоны тыкали кулаками в брюхо лошади,
похлопывали по седлу.
— Вот они, завоеватели!
Таян-хан обошел вокруг кобылы, покусывая ногти.
— Коней, как видно, они замучили. Может быть, нам понемногу
36

отходить, заманивать врага за собой, беспокоя его справа, слева, спереди, сзади?
И снова Кучулу воспротивился. В этот раз его дружно поддержали
нойоны. Худотелая лошадка воодушевила их, они уже видели себя победителями. Таян-хан молча уступил им. Но он не радовался. Не весел
был н Джамуха. Тоскливое равнодушие, как болотная трава — с т о я ч \ ю
воду, затягивало душу.
Остановился Таян-хан у восточных склонов горы Нагу. На сопкг
С седловиной, похожей на спину двугорбого верблюда, поставили передвижную юрту х а н а и юрты ближних нойонов, подняли боевые туги.
Внизу стлалась р а в н и н а с небольшими холмами и увалами, покрытая
редкой травой, жесткими кустами дэрисуна и суходольной полыни.
К вечеру стали подходить войска Тэмуджина. Сначала то оттуда,
то отсюда выскакивали небольшие кучки всадников, трусцой приближались к найманским караулам. Воины кидались вперед, и в с а д н и к и
Тэмуджина ветром уносились в степи. Вот и худые кони! Потом повалили главные силы. Тысяча за тысячей, в строгом порядке п р и б л и ж а л и с ь
к горе, охватывая ее с трех сторон. В стройности рядов, в неторопливости движения, в безбоязненности, с какой воины останавливались «а виду у найманского войска, была неодолимость, непоколебимость, вера
в свою силу. До самой темноты пот.ходилн воины Тэмуджина. А в темноте зажглись огни — тысячи огней. Словно кто-то собрал все звезды
с неба и бросил их к подножью горы Нагу.
На двугорбой сопке тоже пылали огни, жарилась баранина, баурчи
разносили нойонам вино. Нойоны хвастливо рассуждали о битве завтрашнего дня. Д ж а м у х а почти не слушал. Смотрел на огни стана своего
побратима. Он понял, наконец, почему его точит тоска. Кто бы ни пебе.
д'ил завтра, это будет его поражением, последним поражением. Коней
вольности племен... Река крозн, пролыощейся завтра, унесет остатки
древних установлений, и отвага багатуров, мудрость старейшин, песни
улигершинов будут поставлены на службу единственному в л а д ы к е великой степи. Кто будет им? Таян пли Тэмуджнн? А, не все ли равно! То,
за что он бился, что любил, что было сутью его жизни — погибло.
Д ж а м у х а незаметно, никому ничего не сказав, уехал к своим воинам, поставленным Таян-ханом в самом конце правого крыла. Воины
Ие спали. Сидели, л е ж а л и у огней, разговаривали. Думают ли они, что
завтра многим уже не увидеть звезд, не сидеть у огонька, в д ы х а я горький дым а р г а л а , и не н у ж н ы будут ни острые стрелы, пи добро подогнанные седла, ни резвые кони... Может быть, и ему завтра уже ничего
не понадобится... Где-то далеко в родном нутуге будет тосковать хур в
руках Уржэнэ, но оч уже не услышит ни звуков хура, ни голоса жены.
Через год-два в пустых г л а з н и ц а х его черепа прорастет ковыль-трава... Зачем, для чего жил? За что д о л ж н ы умереть завтра и он, и многие
из его воинов?
а

воилок

насыпали сырого песка. Тэмуджин разровнял его, потом нагреб кучу, ладонью округлил вершину.
- Мухалн, показывай, кто где стоит.
Мухали встал па колени, ножом сделал несколько черточек.
Тут, в середине, н а й м а н ы , на левом крыле меркиты, на правом —
ойраты и Джамуха.
Рядом горел огонь, возле него толпились нойоны, к нам подъезжали порученцы-туаджи, о чем-то спрашивали и уносились в темноту.
Заложив руки за спину и затолкав под широкий ремень указательные
ельцы, Тэмуджин ходил вокруг песка, прижмуривал то один, то другой
Глаз, словно бы прицеливаясь.

- Будем бить Таян-хана или ждать, когда он ударит?
- Зачем ждать — бить надо,— сказал Мухали.
- У него воинов больше, чем у нас...
- Больше,— согласился Мухали, сел, скрючив кривые ноги.— Но
Таян-хан нас побаивается.
— Почему так думаешь?
- Своих воинов поставил очень плотно, плечо к плечу. Рыхлое у
него войско, хан Тэмуджин. Потому-то сбил потуже. Нам от этого польза.
- Хорошо подметил, Мухали. Глаз у тебя острый. Напрасно Таянхан так поставил своих воинов. Стрела, пущенная в плотный табун дзеренов даже неумелым стрелком, всегда найдет цель. Будем бить. А как?
Над песчаным бугорком наклонился Хасар. Огненные блики заиграли на сверкающих доспехах, от широкой ярко-мраспой накидки упала
тень, закрыв песок. «Опять вырядился, селезень!»— подумал Тэмуджин,
захватил пальцами край накидки, легонько подергал.
- Снял бы ты это, а? Найманы скажут: бедный брат у х а н а Тэмудж и н а — с в о й шатер на себе носит.
- Что мне найманы! Меня мои воины отовсюду видеть должны...
Я думаю, брат, так: главные силы Таян-хана стоят в середине, вот по
ним и надо ударить как следует. Переруби у бочки обруч — она сама
рассыплется. Наши главные силы, отданные твоим соизволением мне,
поставим так.-— Он взял из рук Мухали нож, нарубил на песке коротких
зарубок — одна за другой.— Я поведу тысячи и рассеку найманское
войско надвое.— От зарубок к подножью бугорка Хасар провел глубокую борозду.
Ничего нового Хасар не придумал. Он хотел вести битву так же, как
ее вел сам Тэмуджин, когда был п р и ж а т к горам Ван-ханом. Но ни
одна битва не бывает похоже на другую. То, что в одной приводит к победе, в другой может принести поражение. Однако, з н а я обидчивость
Х а с а р л , ничего этою Т э м у д ж и н не сказал, похвалил:
- Хорошо, Очень хорошо... — Опустился на колени рядом с Мухали. — Но, но... Т а я н - х а н п о с т о р о н и т с я , п р о п у г г и т несколько твоих тысяч,
потом — хоп! — Поставил ладони на ребро, сомкнул их, перерезав борозду.— Стиснет, как хрящик в зубах, пожует и выплюнет. Давай, Хасар, подумаем еще. Нойоны, идите поближе.
Бремя близилось к полуночи, когда обо всем уговорились. Тэмуджин поднялся, положил руки на затылок, выгнулся всем крупным телом — р ы ж а я борода торчком, шапка съехала на макушку.
— Ох-хо! Ну, все, что надо, мы сделали. Остальное в воле вечного
синего неба. Всем спать!
В походную юрту не пошел, бросил на землю у огня войлок, в голову положил седло, лег. Нойоны р а я о ш л л с ь к своим тысячам. Стало
слышно, как возностит молитвы небу Теб-тэнгри. Он ходил вокруг одинокого огонька, звенел подвесками, железный посох с рукояткой в виде
головы лошади гулко бил по сухой земле. Повернулся на спину. Низко
над-головой висели крупные звезды, их свет колол глаза. Прикрыв веки,
он заставил себя не думать о завтрашнем дне. Беспокойное бормотание
шамана, звон его подвесок не давали забыться сном. Совсем не к местл
вспомнил В а н - х а н а , т а к и м , к а к и м видел в последний раз,— слабый,
больной старик с з а п а в ш и м и г л а з а м и . Сейчас эти глаза м а я ч и л и пере i
ним, безмолвно у к о р я я . Он ч а с т о видел его таким, и на душу л о ж и л а с ь
тяжесть. Ожесточенно п х т у м а л : «Сам виноват, старый дурак, сам!»
Утром его подняла на ноги дробь барабанов. Сначала где-то далеко,
в стане найманов, призывно пропела труба, едва умолкла, ей отклш
и} лея большой б а р а б а н — «бум, бум, б у м » — к р у т о покатилось с сопки,
38

следом зачастили малые барабаны; дробь подхватили в его стане, и
будто град обрушился на долину.
Взошло солнце и, едва блеснув, скрылось в мутно-черную, с белесыми дождевыми свесами тучу. Воины уже сидели на конях, тысячи
стояли каждая на своем месте, ждали сигнала. Тэмуджин расположился
на вершине невысокого увала. Отсюда видно было далеко не все. И он
приказал прикатить телеги, поставить их одну на дургую. Кешиктены
Лыстро возвели башню высотой в три человеческих роста, надежно стянули ее веревками, настлали сверху войлоков. Хлебая горячий, обжиi ающий губы шулюн, хан посматривал на тучу. Она быстро приближалась, застилая белыми свесами очертания сопок, порывистый ветер вертел, лохматил траву, сгибая метелки дэрисуна. Подскакал Джэлмэ.
Покосился на тучу, спросил:
- Скоро ли начнем, хан Тэмуджин?
- Жди, Джэлмэ, стой на своем месте.
Кешиктены помогли ему взобраться на телеги. Под его грузным
челом, под напором ветра башня покачивалась и скрипела. За его спиной теснились кешиктены и запасная тысяча под началом нойона А р х а й Хасара, впереди, прячась в лощинах, таились главные силы под н а ч а лом брата Хасара, п на виду стояли тысячи алгинчи-передовых: Джэлжэ, С} бэ1э//-6а;агу^л, Джзбэ, Хубллая. Им предстояло самое труднэе—
начать. На правом крыле темнели, едва угадываясь, тысячи Боорчу, на
левом — уруты и мангуты Джарчи.
Крупные капли дождя застучали по спине. Все чаще, чаще, и полилось... Струи дождя больно секли лицо, х а л а т разом промок насквозь,
и холодная вода поползла по телу. Он сгорбился, натянул на уши войлочную шапку. Дождевая завеса скрыла от взоров и найманское, и его
собственное войско. Кешиктены, воины тысячи А р х а й - Х а с а р а попрыгали
с седел, попрятались под брюхо коней. Он хотел было слезть и пойти
п юрту, но взглянув еще раз на мутное небо, увидел, что дождь вот-вот
перестанет: туча у п л ы в а л а в сторону найманского войска.
Еще п а д а л и последние редкие капли, а он поднялся, скрестил над
головой руки. По сырой земле, вскидывая ошметки грязи, передовые
тысячи вслед за грозой ринулись на врагов.
Ветер смел с неба клочья тучи, выглянуло солнце.
Перед огромным войском четыре его передовых тысячи выглядели
жалкими кучками. У Тэмуджина заныло сердце — вдруг все они ошибшсь? Погибнут его самые лучшие воины...
Тысячи налетели на строй найманов, отскочили, снова бросились
иперед. Так псы наседают на неповоротливого медведя — кусают п
отскакивают, уворачиваясь от тяжелых лап. Кусают и отскакивают.
Молодцы! А ну, еще! Еще!
Найманский строй задвигался, начал ломаться, вытягиваясь вслед
18 его передовыми тысячами. Это и нужно. Ну, Джэлмэ, еще немного!
Подскакал Хасар, прямо с лошади, как рысь на дерево, взлетел на
тележную башню, горячими глазами впился в сражающихся.
- Пора, Тэмуджин! Пора! — Голос Хасара подрагивал от нетерпения.
- Подожди. Ближе подманим.
Строй н а й м а н о в ломался все больше, вытягивался вперед острым
соском. Разозленные воины Таян-хана, теряя рассудок, гнались за его
Передовыми, посаженными на отборных коней. Все ближе и ближе к тыс я ч а м Хасара, замершим в долине.
- Пошел! — крикнул Тэмуджин.
Хасар скатился вниз, взлетел в седло, ветер полоснул накидку,
раскинул во всю ширь. Огненной птицей подлетел Хасар к своим воинам,
•ыхватил меч.

Уругша мнний багатуры! 1
Хур-ра! — откликнулись ему воины, выскакивая из долины.
Найманы, гнавшие передовые тысячи, были смяты, воины Хасара
вломились в строй врага. Началась ожесточенная сеча, в нее втягивались все новые и новые воины. Найманы было попятились, но вскоре
оправились, остановились, а затем начали и теснить Х а с а р а . Его яркокрасная накидка взлетала то в одном, то в другом месте.
Джэлмэ, Субэдэй-багатур, Джэбэ и Хубилай отвели своих воинов
на передышку, подскакали к нему. От мокрой одежды валил пар, лошади запаленно дышали.
- Ну, что, хан Тэмуджин? — спросил Джэлмэ, взбираясь к нем}.
Тэмуджин ничего не ответил. Поскольку найманы выдержали первый удар, сражение обещало быть затяжным, тяжелым, кровопролитным Оглянулся на запасную тысячу. Бросить в битву ее? Нет, только
в самом последнем случае.
К 'Нему поднялись, вслед за Джэлмэ, Субэдэй-багатур, Джэбэ и Хубилай. Они были опьянены сражением, веселы, но, увидев, как ра-зво
рачивается битва, притихли.
- Крепки, проклятые! — пробормотал Джэбэ, п р и г л а ж и в а я растре
панные волосы с седым клоком.
Х а с а р все пятился. Медленно, почти незаметно, но сдавал назад
Сам он носился как бешеный, и там, где взметывалась его нокидка.
воины утверждались на месте и сами начинали сбивать назад найманов.. «Молодец, все-таки молодец!» Битва напоминала схватку бор
цов — сцепились, ломят друг другу, и ни тот, ни другой не может сделать последний рывок. Тэмуджин так явственно почувствовал напря
жение битвы, что у него заныли мышцы на руках.
- Хан Тэмуджин, а не ударить ли нам еще разок? — спросил
Джэлмэ.
- Ударите. Подожди,— глухо сказал он, ощущая горькую слхосг,
во рту.
Его взгляд метался по всему полю сражения. Надо найти слабое
место. Такое место должно быть. Где оно? Битва гудела, как буря нал
лесом. Звон оружия, крики людей, топот тысяч копыт — все слилос.:
в единый, давящий на уши гул.
Молодой кешиктен постучал внизу по колесу телеги, с почтительной робостью напомнил:
- Хан Тэмуджин, подошло обеденное время. Мы принесли теб<.
поесть.
Досадливым взмахом руки он как бы отбросил его, глянул н;
солнце — время за полдень. А ему казалось, что битва только началась
На правом крыле Таян-хана случилось что-то непонятное. Воины — он
знал: там стоит Джамуха — разом отхлынули назад и стали отходить
в сторону. Что еще придумал дорогой анда? Порученцы-туаджи полетели к Джарчи. А воины Джамухи все удалялись, вскоре они скрылнс
за х о л м а м и . Что же это такое? Что-то должно сейчас произойти...
- Джэлмэ, садитесь на коней!
От Джарчи на взмыленной лошади примчался вестник. Нойон до
носил: Д ж а м у х а покинул Таян-хана. Ушел. Совсем.
- Джэлмэ, скачите на помощь урутам и мангутам, ломайте лраво'
крыло Таян-хана, не давайте ему опомниться.
Нойоны умчались, увели своих воинов. Тэмуджин обернулся к 'з:л
пасной тысяче, позвал Архай-Хасара. Наступило время сделать посл-ед
ний рывок.
1

Уругша минпн багатуры — вперед, мои богатыри.

— Скачи к Боорчу, Умрите, но заверните, сомните левое крыло
найманов!
Все. Тэмуджнн спустил с телеги ноги, расслабил мускулы, снял
с головы шапку, подставив ветру горячую голову. Все. Теперь Таян-хану
не едобровать. Злорадно усмехаясь, посмотрел на двугорбую сопку. Там
всадники носились взад-вперед роем потревоженных пчел. Вдр^г они
стянулись в одну кучу и покатились вниз, к своему правому крылу. Сопка опустела. Сам Таян-хан пошел в сражение? Так и есть. Над всадниками, высоко вознесенные, плыли белые и черные туги. Таян-хан
повел с собой, видимо, все оставшиеся силы. Но его правое крыло под
ударами мангутов и урутов, усиленных отдохнувшими передовыми тысячами, покатилось к подножью горы. Дрогнули и главные силы. Теперь
дело за Боорчу. Перед ним — меркиты. Они будут драться отчаянно.
Ну, что же, Таян-хан, ты в одну сторону, я в другую.
Тэмуджии спустился вниз. Кешиктены помогли ему одеть доспехи
и сесть на коня. Он поскакал, выкрикивая:
- Воины, победа
близка!
Полторы сотни кешиктенов взяли его в плотное кольцо, их молодые,
ликующие голоса перекрывали шум битвы.
- Хур-ра! Хур-ра!
И все воины подхватили боевой клич:
- Хур-ра-а...а-а! — покатилось по всей долине.
Меркиты, зло огрызаясь, отходили: левое крыло строя Таян-хана
все больше заворачивалось, как и правое, оно было прижато к горе.
Боорчу бросил т ы с я ч у А р х а й - Х а с а р а к найманскнм обозам, отсек их о г
войска, оказался за спиной Таян-хана, а навстречу ему, с другой стороны, вышли мангуты Джарчи — гора Нагу была окружена. Н а й м а н ы
карабкались на крутые склоны, на утесы и осыпали воинов Тэмуджпна
стрелами, камнями, но они упорно лезли вперед, все туже стягивая
кольцо. Но день заканчивался, и битва прекратилась. Однако никто не
спал. Это был не отдых, а короткая передышка. Длилась она недолго.
Едва отдышавшись, н а й м а н ы покатились вниз. В темноте срывались
с круч кони и люди, давили друг друга. В двух местах они прорвали
кольцо, но уйти удалось не многим.
На рассвете воины Тэмуджина снова полезли вверх. На вершине
горы были подняты ханские туги, но самого Таян-хана уже не было в
живых. Вечером он был тяжело ранен и не дожил до утра. Остатки
Войска под началом Хорису-беки защищались отважно. Хан Тэмуджиипообещал сохранить им жизнь, но они не пожелали бросить о р \ ж н е
и погибли, сражаясь до последнего вздоха.
- Смотри, хан Тэмуджин, вот это юрта! — Боорчу соскочил с коня
перед юртой на колесах.
- Я такую видел. В такой ездили нойоны Алтан-хана.
— А в этой ездил Таян-хан. Теперь она — твоя.— Боорчу поднялся
на телегу, заглянул внутрь.— О, тут много кое-чего есть. Посмотри хан.
Они вошли в юрту. Тэмуджин раздвинул шелковую занавеску,
разделяющую юрту на две половины. В задней половине была широкая
постель, з а с т л а н н а я пушистым одеялом из верблюжьей шерсти. В ее
Изголовий стоял столик, накрытый красным шелком, на нем лежал тяжелый серебряный крест.
— Э, он, как и Ван-хан, молился богу-кресту! — удивился Боорчу.
У противоположной от кровати стены стоял еще один столик, на
нем — девять серебряных чаш и большое, серебряное же корытце. Повсюду на стене висели ножи, сабли, мечи, сайдаки, отделанные серебром,
золотом, красными, как капли крови, н синими, как небо, камнями.
— Бегат был Таян-хан! Ух, н богат! — изумлялся Боорчу.
— Берн что-нибудь себе,— сказал Тэмуджин.
41

Боорчу выбрал нож в золотой оправе и кривую саблю.
За стенами юрты надрывал голос Джэлмэ:
- Нойоны, слуги и рабы Таян-хана! За гордыню, криводушие и
зложелательства небо покарало вашего господина. Сам он убит, а весь
его улус переходит к хану Тэмуджину. Повелеваем доставить к юрте
шелка, серебро и золото, оружие и доспехи, бронзу и железо...
Боорчу нацепил напояс нож и саблю, оглядел сабя.
Ты становишься похож на Хасара, друг Боорчу. Пусти его сюда — все оружие на себя оденет, а это корытце на голову, поверх шлема, приладит.
- В этот раз он хорошо показал себя, хан. Тебе нужно наградить
брата.
- Всех награжу, друг Боорчу. Великое дело мы сделали... Как подумаю, не верится.— Тэмуджин вышел из юрты, сел на передок телеги.
Н а й м а н ы тащили и складывали в кучу свое добро. Росла гора
мечей, сайдаков, копий, рядом — медных котлов, бронзовых и железных
сфемян, удил, уздечек, седел... К Тэмуджину воины подтолкнули человека в шелковом халате с кожаными мешочками, подвешенными к поясу
- Прикажи отрубить ему голову. Он прячет золото. Видели в руках
кругляшку золотую. Вроде бросил в кучу, а сам спрятал.
- Кто такой? — наклонился над ним Тэмуджин.
- Я уйгур. Мое имя Татунг-а.
- Уйгур? А почему здесь? Торговал? — заинтересовался Тэмуджин.
- Я служил Таян-хану.
- А-а...— теряя интерес, протянул хан.— Какое же ты золого
прячешь?
- Я хранитель ханской золотой тамги 1 и главноначальствующий
над писцами.
- Дай сюда,— Тэмуджин протянул руку.
- Н-не могу,— Татунг-а побледнел, попятился.— Тамгу может
взять только тот, кто унаследует улус Таян-хана.
Ты верный слуга. Хвалю. Но разве не слышал, что небесные
соизволением я унаследовал и улус Таян-хана, и его золотую игрушк .
и тебя самого? Давай!
Татунг-а оглянулся влево, вправо, будто надеясь на спасение, сжался под взглядом Тэмуджина, обреченно вздохнул и откуда-то из пн'р >кого рукава халата извлек тамгу. Тэмуджин повертел ее — серебряна/,
точеная ручка, на нее насажен золотой кружок с непонятными знакам!:
на плоской стороне.
- Для чего она?
- Прикладывать к бумагам с его повелениями.
Два воина подтащили к юрте женщину в узком и длинном — до
пят — пестром халате. Она отбивалась от воинов, ругалась на непонят,
ном языке.
- Великий хан, это Гурбесу, жена Таян-хана,— сказал Татунг-а.—
Не губите ее.
Тэмуджин, не оборачиваясь, сказал:
- Замолчи, женщина, иначе тебе заткнут рот! Так ты говоришь,
эго прикладывают к бумагам? А разве своп повеления Таян-хан писал
на бумаге?
Он не забыл, как исхитрялся, чтобы не прикладывать руку к бумаге Алтан-хана. Знаки — следы сорок на снегу — таили в тебе непонятное, потому — страшное. Но там были люди Алтан-хана, известные
своим хитроумением, а тут — Таян-хан, найманы...
- Все бумаги писал я и другие писцы.
1

4-2

Тамга — печать.

— Ты знаешь тайну знаков?— все больше удивлялся Тэмуджин.
- И я, и многие другие.
— Зови сюда несколько человек. Посмотрим, так ли уж велика
сила б у м а г и . - - Т э м у д ж и н знаком велел приблизить Гурбесу — она подошяа с опущенной головой. —- Ты, вижу, не рада встрече с нами. — Он
изял ее за подбородок, приподнял голову — ее черные глаза горели от
гнева, щеки жег румянец стыда.— Так это ты, тангутка, была любимой
наложницей И н а н ч а - х а н а ? А ты ничего...— добродушно рассмеялся.—
Из-за тебя рассорились Таян-хан и Буюрук? — Опустил руку.— Иди в
юрту. Вечером буду у тебя, узнаю, стоило ли братьям ссориться. Иди.
Гурбесу стояла. Воины подхватили ее, втолкнули в юрту и задернули дверной полог. Улыбаясь своим мыслям и поглаживая бороду, Тэмуджин у к а з а л Татунг-а место рядом с собой.
— Будешь заносить на бумагу мои слова. А всех остальных писцов,
шжны, отведите подальше, чтобы они нас не видели и не слышали.
Готово? Татунг-а, верно ли, что человек, знающий тайну знаков, может
повторить мои слова, занесенные на бумагу, никогда их не слышав?
- Конечно, великий хан.
,
- Ну-ну... Заноси: я, хан Тэмуджнн, сын Есугей-багатура, по небесному соизволению взял в руки бразды правления над всеми народами, ж и в у щ и м и в войлочных юртах...
Быстро, едва касаясь кисточкой листа бумаги, Татунг-а наносил
цепочку знаков, похожих на прихотливый узор. Его лицо было спокойнососредоточенным, ничего необычного, таинственного не было в этом лице; так делают любую работу — т а ч а ю т гутулы, плетут уздечку, п р а в я т
острие ножа.
- Пусть придет один из писцов. Боорчу, нойоны, вы запомнили мои
слова? Ну, смотри, Татунг-а...
Подошел плешивый и подслеповатый писец, у т к н у л с я носом в бума1 у и дрожащим, надтреснутым голосом начал:
- Я, хан Тэмуджин...
Не пропустил ни одного слова. Будто стоял тут же и все слышал,
псе запомнил. Это казалось чудом, непостижимым умом человеческим.
Нойоны, воины рты поразевали от удивления, потом стали перешептываться: эти люди знаются с д у х а м и . Тэмуджин посмотрел на Татунг-а
^ уважением.
Ты показал силу бумаги. А какие повеления ха«а найманов вы
in носил и?
— Всякие. Кто сколько должен дать серебра, зерна, шерсти... Кому
куда надлежит ехать.
- Это понятно. А для чего тамга?
- Бумагу может написать всякий, разумеющий письмо. Но тамга
есть только у х а н а . Когда приложена — бумага вера.
- Х-м... Хорошо придумано. Сколько лет надо у ч и т ь с я , чтобы постигнуть тайну письма?
- Зависит от возраста, от па'мяти, от быстроты ума
человека.
Учиться л у ч ш е в молодые годы, еще лучше — в детские.
Тэмуджин протянул ему печать.
- Возьми. Ты и все писцы будете с л у ж и т ь у меня. Станете заногить мои повеления на бумагу. Кроме того, ты будешь учить моих деi i ' i i , а другие писцы — детей моих нойонов. Будешь учить своих детей,
Лруг Боорчу?
— Если это надо...
- Надо. В могуществе своем мы можем теперь равняться только
г Ллтан-ханом. А уж равняться — так во всем равняться! — Говорил
* шутливой усмешкой, но взгляд, устремленный поверх головы Боорчу
и полуденную сторону, туда, где синь неба сливалась с синью степи,

туда, где за безводными гобями л е ж а л и земли Алтан-хана, был острым
и жестоким.
Ты, видно, забыл, что от нас ушел Кучулук, ушли и меркиты,
живы Буюрук и Джамуха,— напомнил Боорчу.
- До всех доберемся. Не им теперь тягаться со мною. Я нашел тех
чего им не дано найти. Они только теряют...

Часть третья

Нойон Тайр-Усун нахлестывал усталого коня. За ним
без всякого порядка тянулись немногие нукеры. Желтовато-серая т р а в а , п р и б и т а я о с е н н и м и дождями, с п у т а н н а я ветрами
цеплялась за копыта и рвалась с сулим шелестом.
Из битвы у горы Нагу меркиты в ы ш л и без больших потерь. Возвратились в родные курени, но не к л и к а м и р.чдости, а молчанием встретили
воинов старики и женщины. Бесконечные неудачи и поражения разорили
людей. Убавились стада и та'буны, не было новых молодых и сильных
рабов, и некому стало высевать просо, к а р а в а н ы с а р т а у л ь с к и х торговых
людей начали обходить стороной беспокойные, обедневшие кочевья
и негде было выменять ни шелковых, ни чолщовыч тканей, ни доброго
оружия, ни утвари для домашнего очага. Все надеялись, ч т о уж с най
манами-то они добьются долгожданной победы и придут домой, гошперед собой голпы рабов, стада и т а б у н ы . Не вышло. И отцы называли
сыновей трусливыми корсаками, ж е н щ и н ы отвращали от мужей лица
Но это была не с а м а я большая беда. Хан Тэмуджин — будь проклято это и м я ! — у п р а в и в дела в з а х в а ч е н н о м наймгшском улусе, ноше i
на меркитские земли. Его передовые с о г н и уже разграйили несколько
куреней.
Все нойоны без зова собрались у Тохто-беки. Целый день, забьи
о еде и питье, думали, как быть. Одни говорили: надо всем народом
подняться на врага и, если так суждено, всем народом и погибнуть
Другие осторожно вели к тому, что надо склониться перед силой. Тохто
беки бегал по юрте с навеки склоненной к плечу головой и потому похожий на токующего тетерева, от бессильного бешенства плохо вника.
в то, что говорили, разражался руганью... В последние годы Тохто-бекг
часто становился таким остервенелым п несправедливо обижал многих
Доставалось от него и Тайр-Усуну. Впервые ругал после того, как он
Тайр-Усун, возвратился из неудачного похода на \ори-туматов. Посл>.
этого былая их дружба быстро разладилась... Только к вечеру Тохтобеки устал бегать по юрте и ругаться. Он ни с кем не согласился. О по
керности, даже для видимости, хану Тэм\ джину он п слышать не хотел
«Конечно,— подумал тогда Тойр-Усун,— какая для тебя покорность
Есугей-багатур надрубил шею, его сын — т^ерерубнт». Не хотел Тохто
беки и вести воинов на верную ггбель. Он решил откочевать в земл!
западных народов, куда не дотянется р у к а Тз-муджина.
И вот Тайр-Усун гонит коня в родовые кочевья поднимать люде^
Взгляд скользит по круглым м а к у ш к а м серых сопок, по уходящей впри
во долине Селенги с б а г р я н ы м и к у с т а м и черемухи п желтеющими таль
никами на берегах. Надо бросить все это... Надо кинуть половину юр!
телег... Голодной, оборванной оравой привалят они в земли чужих наро
дов — кому нужны будут?
От реки наперерез им мчался всадник. Белый жеребец легко перо
махивал через кустики. Всадник пригибался к шее, д л и н н а я грива
взлетая, полоскалась на его плечах. Придержав своего коня, Тайр-Ус\.
вгляделся и узнал младщую дочь Хулан. Подскакав, она осадила ж^
ребца, блеснула, улыбаясь, белыми ровными зубами. Разгоряченным
J

Жеребец рвал повод, всхрапывал, шел боком. Хулан потрепала его по
Круто выгнутой шее.
— Что тут делаешь?—строго спросил Тайр-Усун.
— Объезжаю...
- Не твое это дело, Хулан. Коней объезжать •— дело мужчин.
- Когда найдется конь, который вышибет меня из седла,— не буду.
У нее были чуть выпуклые — его — глаза, вздернутый нос; маленькие руки крепко натягивали поводья, в седле она держалась с броской
Лихостью, ничего от робкой девушки — статный удалец. Пора бы и заМуж отдавать, но Тайр-Усун отказывал женихам: любил свою дочь и не
хогел с ней расставаться.
- Н>, я поеду. Скажу, что ты возвращаешься.
- Да, скачи. Скажи: пусть люди немедля собираются в дорогу.
Дочь было отпустила повод, но тут же натянула. Жеребец закрутился на месте, закусывая удила.
- А почему? Что случилось, отец?
— Враги, дочь. Скачи.
- Убегать будем^ — В ее голосе были недоверие и обида.
- Убегать,— безжалостно подтвердил он.— Понесемся по степи
Перекати-полем. Скачи, у нас нет времени.
Она гикнула и скрылась за сопками.
Почти два дня \ ш л о на сборы. Вначале он хотел уйти налегке,
•зять только воинов, свою семью и семьи ближних нукеров, но в курене
поднялся такой вой и ропот, что на все махнул рукой. Пусть идут все,
кто может идти. Чувствовал, что время упущено, надежда ускользнуть
от воинов Тэмуджнна уменьшалась с каждым часом. Не к Тохто-беки
• сторону з а к а т а , а в н и з по Селенге надо бы идти. Но там хори-туматы.
Они не простят ему убийства Дайдухул-Сохора. И Чиледу там...
Потащились вверх по Селенге. Воины, как и он, понимали, что
шачит д*!я них время, озлобленно щелкали плетями, погоняя волов,
коней, людей. С м ы ч а н и е м коров, блеянием овец, скрипом телег смеши.
«ались стоны, вопли и проклятия.
Чтобы не слышать ничего этого, Тайр-Усун уезжал вперед, бросал
ипводья па луку седла, пускал лощадь трусцой. Перегруженной телегой
катились тяжелые думы. Меркитам и раньше приходилось оставлять
••пои кочевья, откатываться в Баргуджин-Токум, но все то — другое.
1 враг совсем иной.
К нему нередко подъезжала Хулан, скакала рядом, оглядывалась.
- Почему твои воины бьют людей?
- Лучше быть битым, чем убитым.
- Легче бить своих, чем убивать врагов! —дерзила она.
Никому другому он такой дерзости не спустил бы, но это — Хулан.
Ома всегда и со всеми прямодушна. К тому же она, кажется, угадала •моих бить легче. Вот и они, меркнты, кого только ни били, с кем ни
нигнали. И все гак: враждовали, грабили, кровь пускали, а враг .настоящий под шум свалки набирался сил, р а с п р а в л я л " плечи — замечать не
•ли. Спохватились — поздно. Горой возвысился над всеми, и степные
племена ни по отдельности, ни все вместе уже ничего с ним не сделают.
Так же они ехали и в тот раз. Вдали показались всадники.
- Мы догнали Тохто-беки! — крикнула Хулан и помчалась вперед.
- Остановись!
Она не слышала или не хотела остановиться. Тайр-Усун приподнялI и.) стременах. В этих местах Тохто-беки не должно быть. Почему он
•дел,? Догадка заставила хлестнуть коня. Но дочь была уже далеко. Ее
конь стлался в легком, как полет, беге. О небо, она погубила
Всадники остановились, поджидая

ее. Хулан подскакала к ним

почти вплотную и тогда только заметила что-то неладное. Развернула
коня и полетела обратно. За ней бросилась погоня. Тайя-Усун остановился. Он знал, что сейчас будет с Хулан, с ним, со всеми его людьми.
И, д у м а я не о спасении, а о том, чтобы как-то отдалить неизбежное,
выдернул меч, насадил на конец шапку и поднял над головой.
Что ты делаешь, отец? Это враги!
Хулан остановилась возле него. Воины монгольского х а н а , подскакав, нацелили на них копья. Не давая им опомниться, громко, голосом
человека, привыкшего повелевать, сказал:
- Стойте! Я нойон Тайр-Усун. Я иду к х а н у Тэмуджину.
- Ах, л ж и в а я меркитская собака! К хану Тэмуджину идешь!..
Наконечник копья, как голова змеи с острым глазом, н а ц е л и л с я
прямо в переносицу, стал медленно приближаться, заставляя Тайр-Усуна отклонять голову. Хулан ударила по копью плетью.
- Не смей п р и к а с а т ь с я к отцу, грязный х а р а ч у !
Это рассмешило воинов. К ним подъехал нойон в тангутском шлеме
с гребнем, в железных латах, и воины раздвинулись перед ним.
- Ная, нам попался меркитский Тайр-Усун.
- Не попался! Я сам, своей волей иду к хану Тэмуджину.
Ная с любопытством оглядел его, з а д е р ж а л взгляд на пылающем
от гнева лице Х у л а н , недоверчиво присвистнул:
- Сам? Хочешь оставить меня без добычи? Это твоя жена?
- Она моя дочь. Вы не можете ничего трогать!.. Мы не о б н а ж а л и
оружия! Мы идем к вашему хану.
Теперь Т а й р - У с у н хотел отодвинуть не только гибель. Если они не
п р и к о н ч и л и его сразу, можно, наверное, спастись самому и спасти свое
владение. Л и ш ь бы не подвела горделивая Х у л а н . Она только сейчас
поняла, что он говорит. Повернулась к нему. В глазах — осуждение,
почти презрение.
Ная хитровато усмехнулся.
- Для чего ты идешь к хану Тэмуджину?
Этот простой вопрос заставил мысли Тайр-Усуна заметаться, как
белку, угодившую в силок. Покорился он или нет, для них сейчас все
равно. Не он им нужен, а его владение. Ная и воины жадными г л а з а м и
ощупывают Х у л а н , поглядывают туда, где тащатся его телеги. Вскинут
его на копья, а дочь...
- К хану Тэмуджину я везу свою дочь,— само собой вырвалось
у него.
- Думаешь, она ему очень нужна?
Ная все еще усмехался, но что-то в этой усмешке изменилось, он
уже, кажется, не мнил себя человеком всемогущим, вольным казнить
и миловать. Тайр-Усун не замедлил обернуть это себе на пользу. Сказал
надменно:
— Что нужно хану, он знает сам! Если ты знаешь больше, чем он,—
делай с нами, что хочешь.
- А кто тебе сказал, что я собираюсь с вами что-то делать? Воины,
о х р а н я й т е его людей. А тебя, нойон, и твою дочь я п р и г л а ш а ю к себе
в гости.
На берегу речушки воины поставили походную юрту, забили б а р а н а .
Ная говорил с Тайр-Усуном с настороженной почтительностью и все
крутился возле Хулан, ласково посмеивался, норовил потрепать по плечу, ущипнуть за бок. Х у л а н в н а ч а л е уворачивалась, потом стукнула
кулаком по его руке.
- Отойди. Еще раз тронешь — глаза выдеру!
Отца она сторонилась, смотрела, как на чужого. Тайр-Усун чувствовал себя приниженным, хмуро оглядывался по сторонам, пытался считать воинов, но скоро увидел, что надежда уйти напрасна. Воинов у Ная

много, и они недреманно следят за его людьми, за ним самим. Едва
выбрал время, чтобы без соглядатаев переброситься несколькими сл>
вамн с дочерью.
- Хулан, не о м р а ч а й обидой сердце,— попросил он.— Ты должна
спасти нас... всех. Одна надежда — ты.
- Отец, что стоит племя, если его надежда не отвага воинов, л
слабая девушка? Ты отдаешь меня, чтобы спасти свою жизнь...
Ему, наверное, было бы легче, если бы Хулан п л ю н у л а в лицо.
Ты хочешь... чтобы я... все мы умерли? Так я готов. Готов! повторил он тверже, почувствовав, что и в самом деле ему лучше
умереть.
- Я не хочу ни чьей смерти,— отворачиваясь, сказала дочь.— Я до
конца пройду путь, определенный тобою.
Ная з а д е р ж а л их у себя на три дня, потом вместе с ними поскакал
в орду х а н а . Дорогой он сказал Х у л а н :
- Если хан Тэмуджин откажется, я возьму тебя в свою юрту.
- Откажется? — удивилась она.— Почему?
У него много жен. Все красивые.
- Красивее меня? — Она окатила его холодным взглядом.— Ну,
говори — красивее?
Ная смешком п р и к р ы л свою растерянность. Попробуй скажи, что
х&ншн красивее! Но и попробуй скажи, что она красивее жен Тэмуджина.
Х а н а встретили в дороге. Следом за Ная подскакали к толпе
нойонов. Впереди пылило огромное войско, следом за нойонами в ровном строю па о д и н а к о в ы х саврасых м е р и н а х шли кешиктены, за н и м и
тянулись, н а с к о л ь к о хватало глаз, телеги, кибитки, юрты на колесах.
Подавляя в себе невольную робость, с тревогой д у м а я о том, что ему
скажет хан, Тайр-Усун разглядывал нойонов, стараясь угадать, кто же
из них Тэмуджин. На всех были хорошие воинские доспехи, дорогое
оружие, лошади позванивали уздечками, убранными серебром, увитыми
шелковыми лентами,— добрались до найманского богатсва, разбойники! Ная подъехал к грузному человеку в халате из толстого сукна. На
нем не было ни шлема, ни панцыря, ни оружия. На мягком шелковом
поясе висел только «ож. Ная что-то тихо сказал. Человек повернулся.
Из-под снежно-белой, отороченной голубым шнуром войлочной шапочки,
надвинутой на короткие брови, г л я н у л и серо-зеленые глаза, суровые,
чем-то недовольные. Понемногу недовольство растаяло, короткие, цвета
меди усы слегка дрогнули. Хан улыбнулся.
- Поздновато образумился, Тайр-Усун. Наверно, мои багатуры тебя п р и ж а л и , ты и прибежал кланяться...
Ная, как видно, считал, что Тайр-Усун везет свою дочь по уговору,
и теперь, увидев свою промашку, сердито толкнул ногой в его гутул.
Хан Тэмуджин заметил это движение, глаза опять посуровели, слабая
улыбка угасла.
- Хан, меня никто не п р и ж и м а л . Я был на пути к тебе, когда
встретил твоих храбрых воинов. Я вез тебе единственную драгоценность — свою дочь.
— Сколько же дней нужно было добираться до меня? — раздраженно перебил хан.— Ненавижу вертлявость и двоедушие!
- Хан, мы три дня пробыли у твоего нойона...
- Во-от что...— зловеще протянул хан.— Это ты, Ная, задержал 7 *
Тебе приглянулась его дочь. Тебе захотелось полакомиться прежде
своего хана? И ты, ничтожный, осмеливаешься совать мне обглоданную
кость!
Ная побледнел.

- Великий хан...
Неожиданно засмеялась Хулан, зло, весело, не сдерживаясь. «Она
с \ м а сошла!» — испуганно подумал Тайр-Усун.
Хап впервые взглянул на Хулан, недоуменно приподнял правую
бровь. Хулан, еще смеясь, сказала:
- У великого хана так много жен и наложниц, что он уже не надеется отличить девушку от женщины.
- С чего взяла? — озадаченно спросил х а н .
- А с того, что, не сломав кость, как узнаешь, есть ли в ней мозг?
- О, да ты зубастая, веселая меркитка! — изумился хан, засмеялся.— Не сомневайся во мне, смелая хатун. У меня много женщин, но таксы, как гы, пет. Останешься у меня. А ты,— хан повернулся к ТайрУсуну, подумал,— а ты веди своих людей сюда. Вместе со мною пойдешь
в свои кочевья.
Не з н а л Тайр-Усун, радоваться ему или горевать. 11 он, и его люди
будут живы. Но им никогда не вырваться на волю, если он согласится
пристать к войску хана. Выходит, он предал всех: дочь, Тохто-беки,
своих людей...
- Великий хан, я не могу последовать за тобой. У нас мало коней
и волов, нам не угнаться за твоим быстроногим войском. ,
- Скажи, Ная, это так?
Так, хан Тэмуджин. Они довоевались...
Хан помолчал, искоса посматривая на Тайр-Усуна, подозвал Джэлмэ и Боорчу.
- Разведите его людей на сотни. Сотников поставьте над ними наших. И пусть идут с обозом.
Так лишился Тайр-Усун своего владения. Не он — горластые, бойкие сотники хана правили его народом. Нойон лежал на тряской телеге,
и сердце кровоточило от боли. Никакое хитроумие не помогло. Недаром
говорят, что Тэмуджин не человек — мангус, сосущий людскую кровь.
Оттого и рыжий...
Дочь свою видел только издали. Скакала рядом с Тэмуджином на
своем коне. Седло оковано серебром, чепрак украшен узорным шитьем
и пышными шелковыми кистями. Выпуклые — его — глаза ничего не
замечают. Повелительница! Поговорить с ней больше не пришлось. Хан
ушел с войском вперед, оставив при обозе малочисленную стражу.
И у Тайр-Усуна родилась дерзкая мысль: подговорить своих воннав,
вырезать стражу, захватить все ценное и уйти. Воинов не нужно было
уговаривать. У них глаза загорелись, когда поняли, сколько разного
добра попадет в руки.
В условленный день все, кто мог, стянулись в середине обоза. Под
утро, когда сон очень крепок, Тайр-Усун подал сигнал. Оглоблями, железными треногами-таганами, палками — кто чем сумел запастись — его
воины стали молча избивать стражников и сотников Тэмуджина. И уже
о д о т е л и было, но шум драки был услышан, с того и другого конца о'боза повалили конюшие, тележники, пастухи, стиснули меркитов со всех
сторон, начали рубить топорами, колоть копьями... Тайр-Усун был ранен в самом начале, а тут еще добавили — пырнули в бок ножом. В
г л а з а х потемнело. Упал. По нему топтались свои и чужие, но он этого
уже не слышал, не чувствовал.
II

Пес повизгивал и ц а р а п а л
кошму. Тайчу-Кури оторвался от работы, поднял полог. Л:стиво виляя хвостом, собака проскользнула меж ног, улеглась у огня. Тайчу-Кури вышел из юрты. Ночью
выпал первый снег, и все юрты куреня были белыми, будто жили в нем
одни богачи, и сопки, и степь белели свежо, чисто, стежки следов, ухо-

звали за собой. Судуй с сыновьями хана рано утром ускакал на охоту.
Счастливый...
Насыпав в кожаный мешок аргала, Тайчу-Кури вернулся в юрту.
После сияющей белизны снегов свет узкого дымового отверстия покаялся тусклым, глаза долго свыкались с сумерками. Подкинув в гаснущий огонь аргала, Тайчу-Кури достал из котла кость, отрезал кусочек
мяса, стал жевать. Пес выставил вперед острые уши, завилял хвостом,
1лаза его следили за каждым движением Тайчу-Кури. Срезав еще кусочек мяса, кость отдал собаке.
— Ешь, пес. Я сыт, а ты голоден — могу ли не поделиться? Это вы,
собаки, выманив или украв косточку, убегаете ог других. А мы — люди.
Мы должны делиться друг с другом. Ну и вас, собак, не должны зря
обижать. Понимаешь?
Псу было не до него. Протянув руку, Тайчу-Кури подергал за острое
ухо. Пес заворчал.
— А, это ты понимаешь! И то хорошо. Люди, скажу тебе, тоже друг
друга не всегда понимают. Где уж тебе с твоим собачьим умом!
В юрту вошла Каймиш. Травяной метелкой обмела залепленные
снегом гутулы, протянула к огню озябшие руки.
- Посмотри, пес, на нашу Каймиш... Она ушла в курень рано утJIOM. Возвращается к вечеру. В одной юрте посидела, в другой посидела.
н третьей... А на многие другие уже и времени не остается: надо ужин
иярить, мужу помогать, сына поджидать. Думаешь, легко ей живется?
- Ну, Тайчу-Кури, ты совсем ворчуном стал! Не сидела я в юртах.
В курень пришел караван сартаульских торговцев. Чего только не навезли! — Каймиш вздохнула.— Какие котлы. Жаром горят, а по к р а я м
ободок рисунчатый.
- Главное, К а й м и ш , не котел, а то что есть в котле...
Плоским каменным бруском Тайчу-Кури стал править лезвие ножа,
сюченное до половины.
- И ножи у них есть большие, маленькие, широкие, узкие — какие
хочешь. Оправлены бронзой, серебром, даже золотом.
- Каким бы ножом не резать мясо, вкус не изменится. Разве этого
не знаешь, жена моя Каймиш?
- Ножи и для работы нужны.
— Кто не умеет ничего делать, для того нож и с золотой рукояткой
Йесполезен.
- Какие ткани у них! Есть простые, есть шелковые. И всяких разных цветов. На весеннем лугу столько красок не бывает.— Каймит
разгладила на коленях полу своего халата из дымленной козлины, склонила голову на одну сторону, на другую.
- Примеряешь?— ехидно спросил Тайчу-Кури.
- Что? — Каймиш покраснела, встала.
- Ты красный шелк бери. Далеко будет видно — Каймиш идет,
жена Тайчу-Кури, человека, делающего стрелы для самого х а н а Тэмуджина.
- До чего же ты любишь шлепать ICBOHM языком, Тайчу-Кури! Кто
тебя не знает, скажет: он глупый, этот человек, делающий стрелы для
хана Тэмуджина.— Помолчала, задумавшись.— А может, ты глупый
Н есть?
Перестав шпркать камнем по лезвию ножа, Тайчу-Курн виновато
глянул на жену.
- Обидел я тебя? Ну, бери все, что у нас есть, и купи, что хочешь.
Я же шутил.
— А что у нас есть? Овчинные шубы да войлок под боком! Уж не
на эти ли выменяешь шелк?
— Есть еще овцы. И кони...
4. «Байкал» № 5

— Не овцы им нужны, не наши колченогие кони. Они меняют на
мех соболей, белок, лисиц, на серебро и золото. Наш Судуй носится с
Джучи за кабанами да дзеренами. А много ли толку? Один сын и
тот... — Каймиш плеснула в котел воды, толкнула его к огню — прижгла палец, сунула в рот.
Тайчу-Кури взял палку, начал сгонять ровную тонкую стружку.
- Сыновей надо было больше рожать. Одного послала бы на охоту,
другого — на войну с найманами, третьего — на войну с меркитами.
четвертого — на тангутов. Завалили бы тебя мехами, шелками, серебром... И звали бы тебя не просто Каймиш, а Каймиш-хатун. И не сосала бы палец, обожженный у очага. Сидела бы в своих шелках и соболях
вон там, под онгонами, покрикивала на молодых рабынь.
Белая струйка с т р у ж к и текла по синеватому лезвию ножа, скручиваясь, падала на колени Тайчу-Кури. Понемногу п а л к а становилась
ровной и круглой. Пес подполз к нему, лег, вытянув передние лапы, еле
дил за руками хозяина умными глазами. Тайчу-Курп вздохнул.
- Огорчила ты мое сердце сегодня, Каймиш. Я-то думал, ты до
цельна тем, что у нас есть.
- Мне за тебя обидно стало, Тайчу-Курн. — Она принесла стегпс
мерзлого мяса дзерена, разрубила на куски, спустила в котел.— Ты вовезде п всем твердишь: в одежде хана вырос. Оберегал его, п -кт.л его
Тэмуджип, Тэмуджип... С языка не сходит. Можно подумать, что и ро
дил-то его ты... А что получил от хана ты и что получил л др}1"е? Дж',\т
мэ и Субэдэй пьют с ним из одной чашки. Сорган-Шира, его сынов; ••
Чимбо и Чилаун стали нойонами, у них и белые юрты, и стада, и резвь;
кони. А к тебе хан Тэмуджнн несправедлив!
— Нет, Каймиш, это ты несправедлива к хану Тэмуджину! Мне о 1
л ал много. Сижу в своей юрте, ты рядом, котел мяса варится. Я бы мог
как Чимбо, Чилаун или Чаурхан-Субэдэй, рубить врагов мечом.— Пс
косился на Каймиш — не рассмеется? Нет, сидит, задумавшись.— Н<
мне это не нужно. Я не хочу этого. И я радуюсь, что Судуй пока не ходг
в походы. Ты помнишь меркитский плен? Неужели ты хочешь, чтобы на 1
сын хватал за волосы и приторачивал к седлу. Убивал стариков и стар\:
- Ну, что ты говоришь, Тайчу-Кури! Не надо говорить этого! Словно чего-то испугавшись, Каймиш села с ним рядом, п р и ж а л а с ь г
ловой к плечу.— Ты у меня не глупый. Это я глупая. Не надо мне н \
шелков, ни медных котлов, ни чаш из серебра... Прожить бы так, !<?,•
сейчас живем, до скончания дней...
— Проживем, Каймиш.
Собака приподняла голову, поводила }шами, вильнула XBOCTOV
и пошла к двери.
— Это Суд\'й едет. Рано что-то. У меня к мясо не сварилось.
Судуй приехал не один. С ним был Джучи. Тайчу-Курп п К а п м г
от растерянности даже позабыли поклониться. Еще больше растерялис;
увидев, что лицо у сына в синяках, воротник шубы оторван, полы расп •
лосованы словно бы ножом. И у Джучи шуба, крытая шелком, порз
на — один рукав едва держится.
- Что с вами?
Судуй глянул на Джучи, повернулся к матери, лицо его — сплог 1
иые синяки п кровоподтеки — расплылось в беспечно-веселой улыбке.
— Коровы пободали.
- Какие коровы? Ты о чем это говоришь?
- Вот такие.— Судуй растопырил у висков указательные пальцы.Рогатые. Снимай, Джучи, шубу. Мать пришьет рукав — нтЖИч) не зау.
тит. Она умеет. Что рукав! Оторванные уши пришить может!
Каймиш долго примерялась к рукаву, что-то бормотала себе гс i
нос, наконец, .сказала:
50

— Не могу. Шелк надо шить шелковыми нитками. А где они?
— Надо пришить! — настаивал Судуй.
— Да зачем же портить такую хорошую шубу? Дома Д ж у ч н все
сделают куда лучше.
— Конечно! Но увидит это,— Судуй подергал рукав,— Борте-хатун
и сердцем скорбеть 5} дет, спрашивать начнет: где, как, почему.^
Джучи ковырял палкой а р г а л в очаге. Его глаза были печальны, л
разговора Судуя с Каймиш он, кажется, не слышал. Тайчу-Кури встревожился. Парни что-то скрывают. Судуй много говорит, много шутит.
Тут уж гадать не надо — вышло что-то неладное. П по Д ж у ч н видно.
Уж не натворили ли чсп; плохого? Не д о л ж н о бы. Д ж у ч и разумен... Но
кто знает! О вечное небо, отведи от нас все беды-невзгоды п козни злых
духов.
К юрте кто-то подъехал, соскочил с лошади. Все разом повернули
головы к дверям, С \ д у й }молк на полуслове, у к р е п л я я Т а й ч у - К у р и в
мысли, что он чего-то побаивается. В юрту вошел Шнхп-Хутаг. Его лицо
с пришлепнутым утиным носом было веселым.
— Счастья вам п благополучия! —громко с к а з а л он, гонсел рядсм
с Джучи, наклонился к уху, п Т а й ч \ - К у р л \ с л ы ш а л его т л е л о , - — О н и
будут молчать. Своими словами я н а г н а л па них с т р а ч у . Еще и повинятся перед тобой.
— Спасибо,— так же тихо ответил Джучи, но глаза его остались
печальными.
• После того, как Шихп-Хутаг и Джучи ушли, Судун р а с с к а з а л , что
Случилось на охоте. Младшие братья Джучи, Чагадай п Угэдчч, не захотели ему повиноваться. Заспорили. Все трое разгорячились, и кто-то,
скорее всего Чаггдай, назвал Д ж \ ч и меркитским подарком. Всегда спокойный и рассудительный Джучи не стерпел обиды, д а т братьям по зубам. Те — в драку. Судуй начал их растаскивать. Чагадг.й и Угздэй
сорвали зло на нем, кожи выхватили. Хорошо, что подоспели Шпхп-Хутаг и Тулу и.
Рассказывая, сын посмеивался, будто все это б ы ч о очень забавно.
Каймиш г н г ч з л а переп\тял^сь, потом разозлилась, и з р у г а л а С у д \ я , даже кулаком по спине стукнула.
Прошло несколько дней, п все уже стало з а б ы с а г ь с я . Но однажд .'
пришел нукер и увел Судуя к Борте-хатун. Домой сын возвратился, покачиваясь, будто котел тарасуну выпил, пробовал улыбаться, но и глыбКа была как у хмельного,— не н а с т о я щ а я . К нему подскочила Каймиш.
- Что с тобой?
- Спина чесалась... Палками прошлись — хорошо стало.
Раздели, уложили в постель. Вся спина у него вздулась и посинела.
— За что же тебя? — спросил растерянно Тайчу-Курн.
- Борте-хатун что-то п р о с л ы ш а л а о драке. Стала сппашпвать сыновей — заперлись. У меня хотела выведать. Да разве я с к а ж у !
Каймиш, поохав, опять стала ругаться.
- Мало тебе дали палок, глупому! Как осмелился запираться пеоед
хатун?
0
- Я — н\ кер Джучи. Как скажу без его дозволения
- Очень ты нужен Джучи! Видишь, как позаботился о тебе!
- Он бы позаботился. Но его не было.
- Отправит тебя Борте в н а й м а н с к и е кочевья пасти овец — будешь
тать!
- Поступок моего сына правильный,— заступился за СУДУЯ T a i V i V Кури.— Будь я на его месте...
Каймиш не дала ему говорить.
- Тебя мало били? Сыну такой же доли хочешь?
Конечно, он не хотел, чтобы у сына была т а к а я же доля. Скоть^о

раз приходилось ему, как сейчас Судую, отлеживаться на животе поел'
побоев — не счесть! Давно это было, но стоит вспомнить — и спину про
днрает морозец. Но что он может сделать, чтобы уберечь сына? Почт»
ничего...
|JI

Перед битвой с н а й м а н а м и х а н
Тэмуджин думал, что если небе
дарует ему победу и он станет единым, всевластным победителем вели
кои степи, его жизнь озарится радостью, какой не ведал от рождения,
уйдут страхи и тревоги за свой улус, 'покойно и умудренно он будет п р а вить племенами. Но радость была не долгой, она померкла под грузог»
забот. Удержать в руках улус, такой огромный, что и умом обнять труд
но, оказалось много сложнее, чем повергнуть к своим ногам Т а я н - х а н а
Ему удалось заглушить извечную вражду племен, перемешав людей, Kav
зерна проса в торбе, заглушить, по не искоренить. Это он хорошо понимал, и в душе сочилось, сочилось беспокойство.
Каждое утро, сумрачный и настороженный, он принимал вестниког
со всех сторон улуса. Позднее подходили ближние нойоны, и вместе с
н и м и начинал думать об устройстве разных дел.
Хороших вестей не было. Брат Борте нойон Алджу доносил: родо
витые нойоны хунгиратского племени сговариваются отложиться от неге
и поддаться Алтан-хану.
Второй вестник п р и б ы л от тысячника Джида-нойона. Одна из егс
сотен возмутилась и с семьями, со скотом ушла к хори-туматам. Джидг
спрашивал позволения сотню разыскать, где бы она ни укрывалась, ;
всех воинов истребить... Еще с осени приходили к хану воины из т ы с я ч .
Джнда-нойона, расселенной в бывших меркитских нутугах. Жаловались
что Джида-нойон делает большие поборы. Давай ему войлоки, кожи
о в ч и н ы , овец, быков, лошадей. Ж е н щ и н а м и детям ничего не остается,
они живут в голоде и холоде. Он вытребовал Джнда-нойона к себе, с т а л
доискиваться, почему так получается. Нойон перечислил, сколько чегс
нужно для содержания т ы с я ч и воинов. И получилось — ничего лишнег*
но берет.
Как тут быть? Ни злой умысел хунгиратскпх нойонов, ни беглая
соть'я сами по себе не с т р а ш и л и его. Худо, что это — отголоски общего
недовольства. Пока оно выплескивается такими вот не очень о п а с н ы м
вспышками. Но со временем, если их не гасить, вспышки сольются, и
вновь в степи запылает пожар. Но как гасить недовольство? Для сохра
пения покоя улуса нужны воины, много воинов. Они есть. И они вер:''
с л у ж и л и ему, надеясь добыть копьем л у ч ш у ю жизнь себе и своим Д[>
тям. Но, р а з г р о м и в Т а я н - х а н а , он не позволил безвластно грабить н а й манскне курени: еще ж и в ы Буюрук п Кучулук, ограбленные н а й м а н ы
побегут к ним, станут их силой. Этого никто понять не желает! Воины , i
многие нойоны считают себя о б м а н у т ы м и , обделенными. И это не во
Чтобы сохранить в целости улус, надо держать под рукой десятки ты
сяч воинов. И каждого надо одеть, обуть, вооружить, на коня посадить
едой снабдить. Где что брать? У семьи того же воина. Взял — остави i
голодными детей. Какой же верности и преданности можно ж д а т ь п
еле этого?
Тревожило п другое. Его владение стало сопредельным с з е м л я м ч
тангутов, могущественных не менее, чем А л т а н - х а н . И к ним, по ел
хам, ушел Илха-Сангун. После мучительных раздумий он решился п
шаг, который многим его нойонам показался 'безумным. Ото'брл ;
двадцать тысяч самых лучших воинов, дал им лучшее оружие, посади
на лучших коней и отправил в поход. Ничего безумного в этом не были
Тангуты думают, что, пока живы Буюрук, Кучулук, Илха-Сангун и д р \
гие враги, он будет озабочен только тем, как их сокрушить, им и в голм
ву не придет поостеречься. И двадцать тысяч его отважных воинов п i

дут на тангутов, как ястребы на дремлющих уток. Пока очухаются, соберут силы, воины сумеют расчесать им волосы и намять затылки.
После этого, прежде чем помогать Илха-Сангуну или Буюруку, онч
крепко подумают.
Но всего предвидеть никому не дано. Может случиться всякое. Из
рассказов Ван-хана он знал, как велико, богато, многолюдно тангутское государство, какие большие там города, обнесенные высокими
стенами... Если войско постигнет неудача, будет худо, очень худо.
В юрту вошел Татунг-а, сел за столик, приготовился записывать
его повеление. Но он всего еще не обдумал. Проще всего послать воинов в земли хори-туманов, истребить беглецов. Однако как посмотрят
на это хори-туматы? Ввязываться в драку с ними — не время... Не
трудно, наверное, похватать хунгиратских злоумышленных нойонов.
По если за ними люди Алтан-хана... Нет, 'надо думать и думать...
— Ты мне не нужен,— сказал он Татунг-а.— Как постигают т а й н у
письма мои сыновья? Прилежны ли?
- Прилежны, хан.
— Все?
- Шихи-Хутаг выказал большие способности. У него острый ум
и хорошая память.
- О его уме знаю. Я спрашиваю о сыновьях.
- Джучи очень прилежен. И Тулуй. Чагадай упорен. Угэдэй памятлив, но, прости меня великий хан, немного беспечен.
- За беспечность и лень строго наказывай. Когда учишь — забудь
что они мои дети.
Стали подходить нойоны. Садились каждый на отведенное ему ме< ю. Позже всех пришел ш а м а н Теб-тэнгри, сел рядом с ханом.
- Нойоны, нам надо подумать о многом и важном,— сказал Тэмуджин.— Мой улус стал так велик, что, если я захочу объехать его по
краю, мне придется скакать с весны до осени, он так многолюден, чт~>,
1ч'ли собрать юрты в одно место, они займут пространство в несколько
дней пути. Править улусом, чтобы и у самых дальних пределов самьт
ничтожный харачу чувствовал мою власть и силу, то же, что одному
исаднику держать в руках поводья тысячи коней...
Он замолчал, обдумывая, как лучше высказать нойонам, чего о '
м>чет от них. Ш а м а н шевельнулся, заговорил, не спросив позволения
и обращаясь не к нему — к нойонам:
- Хан Тэмуджин, о х р а н я е м ы й д у х а м и добра, неусыпно печется об
устройстве улуса, устремляет своп взоры в бчдущее, и это угодно небу.
Но, пока не угаснут звезды, не взойдет солнце, пока не сойдут снега,
но подымутся травы. Не следует ли, прежде чем устраивать дела у л \ • л, стать его владетелем не только по соизволению неба, но и по соглаю людей?
Все, о чем д у м а л хан. разом вылетело из головы. О чем говорит
ишман? О каком согласии, к а к и х людей?
- В ханы Тэмуджина возвели родичи, он владетель родовых ктмсиий,— продолжал Теб-тэнгрп, вглядываясь в лица нойонов — По
мСнлчаю, человек, не утвержденный волей курилтая в праве властителя
к а к и м бы МОГУЧИМ он ни был. в г л а з а х людей — не выше других.
Нойоны н а ч а л и переглядываться. Тэмуджин заложил DVKH за спчHV. торопливо пересчитал пальцы, но это не успокоило. Неужели его
nvta так шатки, что ш а м а н во всеуслышание высказывает сомнение в
«то праве повелевать другими?
- Нам надо созвать всеобщий курилтай нойонов и утвердить Тэм у д ж и н а властителем всех племен.
«И только-то? — Тэмуджнн сдержал вздох облегчения.— Мой меч,
Шлман, утвердил меня в праве властителя». Он взглянул на Теб-тэнгри.

В остром лице — напряжение, пальцы рук туго сплетены. Нет, не ради
его возвеличения завел такую речь шаман. Ничего попросту он никогда
не делает. Есть за всем этим какой-то скрытый умысел.
- Хан Тэмуджин покорил не только нойонов племен. Он сокрушил
ханов, гурхана, так по достоинству ли ему именоваться наравне с поверженными? — спросил шаман нойонов.— Не было в степи владетеля,
равного Тэмуджину, и звание его должно быть превыше других.
Нойоны после этих слов шамана повеселели. В юате словно свежим ветерком потянуло. Боорчу спросил:
- Какое же звание должно быть у хана Тэмуджина?
- Еще не знаю. Но духи, послушные мне, скажут...
Начались разговоры о том, что шаман говорит верно. И Тэмуджин
с т а л сомневаться, не зря ли заподозрил шамана в хитроумии. Раньше
с ним он как будто не хитрил. Но раньше он о чем-либо важном прежде всего говорил с глазу на глаз, а не так... И что-то очень уж беспокоен был, когда говорил. Все-таки что-то тут не так, хотя суждения
ш а м а н а п р а в и л ь н ы и своевременны...
К этим думам он возвратился вечером, когда опустил нойонов.
Долго сидел в юрте один. Безмолвные слуги поправляли огонь в очаге,
подливали в светильники жир. За стенами юрты под ногами стражи
скрипел снег. Принесли ужин, ко он есть пе стал. Набросил шубу па
плечи и вышел. Ночь была морозная. Дымка затянула звезды, они желтели, как масляные пятна. Он постоял, вдыхая шершавый от изморози воздух', направился было к Хулан, но остановился. Бойкостью, бесстрашием она пришлась ему по душе с первого же дня. Поначалу покорилась ему, как и Есуй когда-то, переступив через себя, позднее, он почувствовал, что-то тронулось в ее сердце. Но она этого не выказывала,
была с ним задиристой, насмешливой, неистовой в гневе и радости. Она
долго не знала о гибели своего отца. Сказал ей об этом сам. И не рад
стал. Она кидала в него все, что под руку подвернулось, называла убийцей. Ему было удивительно, что не взъярился, принял это как должное... После этого Хулан переменилась. Трудно сказать, лучше стала
или хуже, но стала другой.
Влекла она его больше других жен, но с ней хорошо в дни радостей, когда голова не обременена заботами... Пойти к Борте? Но и к
Борте и к другим женам идти почему-то не хотелось. Направился в юрту матери.
У нее сидели Джучи, Тулуй, Шихп-Хутаг. Мать очень обрадовалась, увидев его на пороге юрты. В последнее время он редко ее видел,
разговаривал с ней и того реже. Все глубже становятся морщины на
лице матери, белеют волосы, но взгляд ее глаз остается прежним —добрым, ласковым. У матери свои заботы. Когда у него не ладилось с Хасаром, никто не мучился так, как она. По ее настоянию он и дал брату
под начало войско в битве с найманами...
На столик мать поставила отваренное мясо, налила в чашки подогретого тарасуна. Тэмуджин плеснул вина в огонь — жертва духу домашнего очага,— оно закипело и вспыхнуло синим пламенем. Пошутил:
— Мать, ты заставляешь меня нарушать мое же установление —
пить не чаще трех раз в месяц.
- То, что выпито у меня, не может быть внесено в вину,— посмеиваясь, ответила она.
Сыновья и Шихи-Хутаг тоже выпили по чашке, но по второй не
стали, и это было ему по душе. Тулую хватило и одной чашки. Лицо
запламенело, глаза заблестели, говорить стал с заметной шепелявинкой. Мал еще. Всего тринадцать трав выросло, как он родился. Но парень крепкий. Плечи широко раздвинуты, прям, как молодой кедр. Будет, пожалуй, самым красивым из братьев. И самый ловкий, пожалуй.

£.i

Л Джучи уже двадцать трав истоптал, совсем взрослый. Крови уже не
Лпится, как было раньше, поборол в себе эту слабость, но к воинскому
Aiviy прилежания нет, пуще всего любит охоту. Любопытен. Но любопытство какое-то не очень понятное. Возвратились из найманского по\ода, другим интересно знать, как сражались, какое у найманских воиинц оружие, какие доспехи. А Джучн расспрашивал о другом — как
люди живут, чем питаются, во что одеваются, каким богам поклоняют< >i. С детства у него это. Найдет гнездо жаворонка, каждое яйцо со всех
трон осмотрит, чуть ли не все пестринки пересчитает, сорвет головку
| у к а или цветок, будет растеребливать его по волоконцу. Что находит
любопытного в пустяках — понять невозможно.
— Уйгур хвалил тебя, Джучи.
— Прежде времени, отец. Уж кого похвалить, так это Тулуя. Младший всех старших обогнал.
Любую похвалу Джучи принимает вот так — всегда найдет, кто
чучше его. Ему как будто неловко выделяться среди других.
- Постигайте тайны письма. К делу вас приставлять пора. Мне
нужно много надежных помощников, а кто может быть надежнее вас:5
— Шихн-Х}таг скоро может заменить Татунг-а,— сказал
Джучи.— Из всех, кто учится,— он первый.
И тут сказался характер сына. Хочет, чтобы он не обошел добрым
('ловом Шихи-Хутага, парня, и верно, смышленого, с умом быстрым, но
рсмотрительным.
- Зачем Шихи-Хутаг будет заменять Татунг-а? Дел и более достойных хватит. Шихи-Хутаг, матерью моей вскормленный, все равно
•по брат мне.
Угодил этими словами не только Джучи, но и матери. Шихи-Хутаг
««ft дорог не меньше родных детей. Ценит его за правдивость и честность. По сердцу ей и то, что он просто, как и надлежит отцу, говорит
со своими сыновьями и ее Шихн-Хутагом, рада, что он спокоен и кроток.
Но О'н не спокоен, просто на время отогнал все думы, кроме, пожалуй, одной: что было на уме у шамана? Для чего нужен курилтай
«•му?
— Налей, мать, еще чашку вина. Уж рушить свое установление,
(«к рушить!
- Это можешь порушить.— Мать подержала над огнем, отворзшпая от пламени лицо, котелок с тарасуном, наполнила чашку.— А вот
чругих установлений придерживаться должен.
— Каких мать?
• Ты клялся дать людям покойную жизнь. Но твои сотники я ты• нчники в жару и холод, среди дня и ночи отрывают людей от очагз,
шставляют скакать без отдыха и день, и два...
Вино показалось ему противным, не допив, отодвинул чашку.
• Они, мать, воины.
• Теперь что ни мужчина — воин...
Тэмуджин ничего не ответил. Мать недавно была в хунгиратскич
1евьях, пспыскнвала невесту для Джучи, там ей и н а ж у ж ж а л и в уши.
' -срдобольная, готова заступиться за них. А кто заступится за него?
Парни начали разговаривать меж собой. Тулуй привязался к Шичи-Хутагу.
— Подари мне своего скакуна. Неужели жалко?
— Не скакуна, твою голову жалко. Он у меня приучен скидывать
«ругих. Кто бы ни сел, на земле будет.
— Ничего, я переучить могу!
И вдруг Тэмуджин догадался, какой скрытый умысел движет ша«*ном. Власть ему, хану Тэмуджину, даст курилтай, но курилтай же

может отобрать ее. То-то он и ползал взглядом по лицам нойонов, старался внушить им то, чего нельзя было сказать словами. Не его, хана
Тэмуджина, хочет возвеличить ш а м а н курилтаем, а курилтай возвысить над ним. Случится это без оглядки на нойонов ничего не сделаешь. Пошатнутся дела — его з а м е н я т другим. Далеко смотрит, шам а н ! Но и он пока что зрячий...
В юрту вошел караульный.
- Хан Тэмуджин, за порогом нойон Хорчи. Он хочет поговорить
с тобой.
Хороших вестей он не ждал. Плохие слушать не хотелось. И лицо
помаргивающего заиндевелыми ресницами воина разом стало ненавистным. Глухо проговорил:
- Пусть войдет.
Шуба, гутулы Хорчи дымились от мороза. Он сорвал шапку, подбросил ее вверх, у п а л на колени и, вскинув руки, з а к р и ч а л :
- Я привез тебе большую радость, хан Тэмуджин.
Я мчался к
тебе, как на к р ы л ь я х , я з а г н а л трех коней, промерз до костей...
- Говори, что ты привез!— пережил его хан.
- Воины возвращаются из тангутского похода!
— Ну, как они, не очень побиты?
- Они? Побиты? Будь так, разве я мчался бы к тебе быстрее
кречета? Они побили тангутов! Захватили два города! Добыча — не
счесть! Верблюдов т ы с я ч и и тысячи! Всю степь заполнили! И на к а ж д о м — вьюк, который не поднять и четырем м у ж ч и н а м .
Хан налмл вина, преподнес чашку, держа ее обеими руками, как
большому и почетному гостю:
- Пей, Хорчи.
- С радостью, хан Т э м у д ж и н ! — Х о р ч и запрокинул готову, вылил
вино в рот.— Хорошо!
Тэмуджин наполнил сразу же вторую чашку.
— А Илха-Сангун?
- О нем в земле тангутов никто и не слышал. Сгинул где-то
Илха-Сангун.
- Пей, Хорчи, еще.
- Можно и еще. Отогреюсь. От холода у меня даже внутренности
закоченели.— Выпил и спросил с лукавым испугом: — А в прорубь головой окунаться не заставишь?
- Сегодня — нет,— сдержанно, без улыбки ответил хан.
Он не давал разгуляться своей радости. Как и гнев, она вредна
для р а з у м н ы х суждений. Что даст ему эта удача? Много. Все считать,
так и пальцев руки не хватит. Первое, он припугнул тангутов и тел;
обезопасил свой улус. Второе, он посрамил тех, кто говорил: похо i,
на тангутов — безумие, он показал всем, что никогда ни в чем т1
ошибается. Третье, если добыча так велика, как говорит Хорчи, он
заткнет ею рот недовольным, сможет какое-то время не отягощать на
род поборами на содержание войска. Четвертое, удача подсказывае!
ему путь, следуя по которому он сможет снять с себя заботу о прокор
ме войска — оно все добудет для себя само. Пятое, теперь можно
созвать и к у р и л т а й , пусть нойоны вручат ему бразды правления
Пусть будет как того хочет ш а м а н . Но Теб-тэнгри заблуждается, KOI
да думает, что к у р и л т а й станет вертеть им, как собака своим хво
стом. Также д у м а л и когда-то и его родичи... Шестое...
- Хорчи, когда-то я хотел дать тебе в жены тридцать девушек
хочешь их получить?
- О-о, великий хан, кто сможет отказаться от такой милости 7 1
— Я даю тебе тридцать девушек.
- Когда и где могу их в з я т ь ? — Х о р ч и потянулся к шапке, гото
вый, кажется, бежать к девушкам не медля.

— Не спеши. Девушки не в соседней юрте. За ними надо идти в
земли хори-туматов.
Джучи и Шихи-Хутаг рассмеялись. Хохотнул и Хорчи, но не от
души, а ради приличия.
— Я говорю это не для того, чтобы позабавить вас. Ты. Хорчи,
пойдешь в земли хори-туматов. Все племена склонились перед нами
То же должны сделать и они.
— А-а, я пойду туда с войском...
— Да, ты возьмешь с собой сотню воинов.
— Всего сотню? Не дадут мне хори-туматы девушек, хан!
- Если не дадут, я пошлю воинов побольше. Так и скажешь хоритуматам.
IW

В узкой, стесненной скалистыми горами долине, среди
кустов ольхи паслость шесть стреноженных коней. У ключика, бьющего
из-под скалы, горел огонь. Возле него сидели пять воинов, поджаривали нанизанные на прутья куски мяса. В стороне на попоне лежал
шестой — гурхан Джамуха. Кругом валялись седла, оружие, на к а м нях была растянута сырая кожа горного козла.
Запах жареного мяса дразнил Джамуху. рот наполнялся слюной,
из пустого желудка к горлу подкатывала лихота. Он стал смотреть на
небо. По чистой сини плыли пушистые, как хорошо промытая белая
шерсть, облака, горный орел делал круг за кругом, шевеля широкими
крыльями, от нагретых солнцем скал текли рябые струйки воздуха, на
ветке ольхи зеленели первые листочки. Будто и не было зимы с трескучими морозами и сыпучими, как сухая соль, снегами, искристым от
изморози небом. Снова весна, настуженное тело вбирает солнечное
тепло, мать-земля ласкает взоры зеленью трав, и новые надежды вселяются в сердце.
От горы Нагу, ставшей могилой Таян-хана, он хотел уйти в свои
кочевья. Но там ему пришлось бы снять шапку и пояс перед воинами
Тэмуджина. Повернул к Буюруку. Воины из других племен и его джаджираты стали отставать. Они разуверились в нем. К Буюруку привел
место две сотни. Кучулук за отступничество хотел его казнить, схва1 ил и бросил в яму. Алтай с Хучаром выручили, и все трое с нгботьшим числом воинов бежали. Пошли в найманские кочевья. Думали,
что с уходом Тэмуджина найманы возмутятся против оставленных им
нойонов. Ничего из этого не вышло. К ним приставали одиночки и не
большие кучки воинов. Набралось сотни полторы. Нойоны Т э м у д ж и н а
настигли его, разбили, и люди стали рассеиваться.
Отчаявшись, Алтай с Хучаром задумали повязать Джамуху, выть Тэмуджину и тем искупить свою вину. Джамуха, у з н а в об этом,
лел воинам поднять нойонов на копья.
После этого зиму скитался в горах, добывая пропит?ние охотой.
Ж и л и впроголодь, спали на снегу, и все меньше оставалось у него людей. Уходили к своим юртам, к своим женам. Ему и самому иной раз
хотелось бросить все и хоть бы один день поспать под войлочной крыни-й, в мягкой постели, рядом с Уржэнэ. Крепился, ждал весны.
H вот весна пришла. У него осталось всего пять воинов. Да и для
х он уже не гурхан... Поджаренные кусочки мяса снимают с пручьев
туг же едят. Губы, подбородки в жирной саже, волосы, давно не
плетаемые в косицы, падают на глаза, лохмотьями свисает изорван• о сучья одежда. Воины... Такими пугать малых детей.
Гордость не позволяла ему попросить мяса. Но дразнящий запах
i i;iповился невыносимым, он сбивал с ровных неторопливых мыслей,
рождал в душе раздражение. Чего можно достичь с такими людьми'

Как можно добиться покорности от племен, если даже эти грязные,
ничтожные люди не желают ему покориться?
Он поднялся, взял плеть, похлопал ею по рваному голенищу гутулала, шагнул к огню.
- Вкусна ли еда?
- Вкусна...
Заскорузлыми п а л ь ц а м и они рвали обугленные куски мяса, на него
и не глянули.
- Вкусна? — повторил он.— А приправа нужна?
Неторопливо со всего маху начал хлестать воинов плетью. Кто
кувырком, кто на четвереньках — в разные стороны. Опомнившись,
похватали, кто меч, кто копье, стали подступать к нему. С презрением
плюнул им под ноги. Снова лег на попону и стал смотреть на белые
облака. Воины о чем-то долго шептались, потом разом бросились на
него, связали руки и ноги. Он не сопротивлялся. Сел, сказал насмешливо:
- Храбрецы! Какие храбрецы!
- Мы увезем тебя к хану Тэмуджину. Нас не убьешь, как Алтана
и Хучара.
- Развяжите руки и убирайтесь!
- Э, нет. Мы повезем тебя к хану.
Они привязали его к седлу, спустились в степи. Выехали к нутуга м урутов и мангутов. Тут передали его в руки нойона Джарчи. Джам у х у он велел развязать, а воинов — связать. Они н а ч а л и кричать:
почему, за что? Джамухе стало вдруг жалко этих глупых людей.
- Отпусти их, Джарчи. Пусть едут к своим женам и детям.
Тощий, крючконосый Джарчи, угрюмо буркнул:
- Повезу к хану. Он скажет...
В тот же день выехали в верховья Онона, где находилась орда
хана Тэмуджина. Дни стояли теплые. Зеленела мягкая трава, голубели
головки ургуя, пересвистывались тарбаганы, пели жаворонки, мирно
паслись стада, и Джамухе казалось, что ничего худого с ним не случится. Не может случиться. Все вокруг было полно жизни, и м ы с т и о
•смерти не задерживались в голове. Чем ближе к орду, тем чаще попадались всадники. Прослышав о нем, пристраивались рядом. Большинство из них были известные нойоны анды. Получалось, будто он, без
шапки и пояса, в рванье, вел их, одетых в шелковые халаты, к хану
Тэмуджину.
- Почетное у меня сопровождение!
- Не тебя сопровождают,— буркнул Джарчи.— Хан Тэмуджин
собирает курилтай.
- А-а... Хороший пол арок везешь моему анде!
В орду приехали поздно вечером. Джамуху заперли вместе с
воинами-предателями в тесную юрту. Утром принесли кумысу и хурута. Он поел и стал ждать, когда позовут к хану. Но за ним никто не
шел. В юрте было сумрачно, пахло овчинами и лошадиной сбруей
Д ж а м у х а открыл полог. В глаза ударил яркий свет ясного утра. Вышел, остановился, щуря глаза. Он ждал увидеть у юрты кольцо свирепых караульных. Но его охранял один воин. Что зто? Анда Тэмуджин выказывает ему свое пренебрежение или уверен, что бежать некуда?
Плоская просторная равнина, окруженная пологими сопками, была заставлена белыми юртами, разноцветными шатрами, повозками.
Огромный ханский шатер стоял особняком. Перед ним толпились
58

празднично одетые люди. Гордо вздымались девять тутов — сульдэ 1
\ d l i a Тэмуджина. С каждой из четырех сторон — по дза туга, Б сере•Hiiv. выше других — большой главный тут. Тонкое древко, увитое
цветными лентами, венчал круглый бронзовый щит, с его краев свеи н ч а л и с ь бахромой белые волосы из конской гривы, навершье древка
ILLчо тоже из бронзы— меч и два лепестка пламени составляли трем'н'ц. Жарко вспыхивала на солнце бронза, полоскались на ветерке
•tviue волосы тугов...
К Д ж а м у х е подошли два крепких кешиктена, повели в голпу,
"Кшовились среди харачу.
- Смотри и слушай.
- Так повелевал мой анда?
Об этом можно было не спрашивать. Все тут делается по воле
\я»а. Смотри, Джамуха, на величие своего анды и д у м а й о своем
ничтожестве.
Перед шатром было возвышение из трех широких ступеней, порытых белым войлоком. За ним рядами стояли воины с тутами тысяч.
(жамуха насчитал девяносто пять тугов. В руках анды всесокрушающая сила, любого может раздавить, вогнать в землю. Но не раздавит
1И эта сила его самого?
Толпа зашевелилась, притиснула к Джамухе кешиктсиов, шатнулась ближе к возвышению. Из шатра выходили нойоны. На первую
i упень возвышения, позванивая железными подвесками, поднялся
1об-тэнгри, обратил свое узкое лицо к толпе, вскинул руки.
- Возблагодарим животворящие силы неба и земли, духов, охраниющих нас! Сегодня, благоволением вечного неба, общим согласием
народов, живущих в войлочных юртах, вручаем судьбу нашего вели<>го улуса благословенному Тэмуджину. Его, повергшего возмугите•|-м покоя, поправшего горделивых ханов и гурханов, нарекаем Чинi нсханом — владетелем
мира, ханом великим,
всемогущим, всеиластным.
Из шатра вышел Тэмуджин. Из-под собольей опуши высокой шапм, украшенной дорогим шитьем, спокойно-внимательно смотрели таi не знакомые, ни на чьи не похожие глаза. Джамухе показалось, что
шгляд Тэмуджина на короткое время уперся в его лицо. Перед ханом
клонились туги тысяч, сильный голос запел хвалебный магтал. И толпа встала на колени. Придерживаясь руками за широкий золотой РОЯС,
i уго стянувший длинный снежно-белый халат, медленно, чуть горбясь
и тяжело ступая, Тзмуджин поднялся на верхнюю ступеньку возвышения. Рядом с ним села толстая Борте, ниже — братья, мать, сыновья,
еще ниже — 'ближние нойоны.
Джамуха стоял на коленях между двумя кешиктенами, гнул голову, смотрел на анду ненавидящими глазами. Всех растоптал своими гу1улами, все захватил в свои загребущие руки...
— Небо даровало мне силу, возвысил мой род на вечные времена... Голос анды Тэмуджина — Чингисхана — звучал негромт;о, но был
мфошо слышен. Вначале Д ж а м у х а не мог вникнуть в то, что он говорил. Слова рассыпались крошками сухого хурута, не связывались друг
г другом. Но понемногу успокоился, и стало понятно, что хочет внушить своим подданным 'Чингисхан.
- Небо повелело мне править вами. Перед ним и только перед
ним я в ответе за все.
«Ого, вот на какую высоту вознесся!—думал Д ж а м у х а . — А не
упадешь?» Джамухе было понятно, для чего все это говорится: анда
1
Сульдэ — душа, одна из душ. По древним верованиям монголов, душа известного человека, в данном случае — хана Тэмуджина, может воплотиться в туг — знамя
и стать гением-хранителем народа или войска.

не желает ни с кем делить свою власть. Но это как раз и может погубить его.
- Свой великий улус, как строй воинов, я делю на три части. Се
рединой будет ведать верный Ная, правое крыло даю в ведение моем\
другу Боорчу, левое — отважному Мухали. Каждая часть будет поде
лена на тумены, тумены — на тысячи, тысячи — на сотни, сотни — на
десятки. Боорчу, Мухали, Ная исполняют мои повеления, нойоны туменов — их повеления... И не будет дозволено никому ничего переиначивать.
«Хорошо придумал, анда, хорошо! Но что ты сделаешь со своим
старым другом Боорчу, если не захочет исполнять твои повеления?
А?» — мысленно ехидничал Джамуха. Словно отвечая ему, Тэмуджил
сказал:
- В ночи дождливые и снежные, в дни тревог и опасностей рядом
со мной (были мои верные кешиктены. Они охраняли мою жизнь и по
кой улуса, они возвели меня на эти ступени. И ныне, заботясь о крепости улуса, о безопасности, повелеваю число кешиктенов довести до
тумена. Выделяйте мне людей сильных, ловких, бесстрашных, давайте
им хороших коней и доброе оружие. Каждый мой простой кешиктен
выше любого тысячника из войска. Если тысячник, возгордясь, станет
спорить с кешиктеном, то будет нещадно бит. Нойоны, в чьем ведении
будут кешиктены, не могут наказать их без моего дозволения. А кто
забудет это установление и ударит кешиктена кулаком — кулаком п
бит будет, кто пустит в ход палку — палок и получит. Кешиктены всегда должны быть при мне. Иду в поход — они со мной, остаюсь в своих
нутугах — они остаются. Потомкам своим завещаю: берегите кешиктенов и сами оберегаемы будете...
«Вот они железные удила узды, надетой на племена»,— с тоской
подумал Джамуха.
- Повелеваю вести запись разверстывания населения. Листы с
записями, мною узаконенными по представлению Шихи-Хутага, буду!
сшиты в книги, и пусть останутся неизменными на вечные времена. Ни
один человек не может покинуть своего десятка и перейти в другой, HII
один десяток не может покинуть свою сотню, сотня — тысячу. К а ж д ы й
занимается тем, чем ему зелено заниматься, живет там, где ему житопределено. Суровая кара ждет перебежчика, а равно и того, кто его
принял.
«Сам когда-то сманивал людей отовсюду, а теперь никто и глаг\
с т у п и т ь не может... Так вам всем и надо!» — с мстительной радостью
подумал Джамуха.
- Шихи-Хутага назначаю верховным блюстителем правды. Буд)
моим оком и ухом, искореняй воровство и обман во всех пределах ул\
са. Кто заслужил смерть — казни, кто заслужил взыска — взыскивап
Джамухе стало трудно дышать, будто и на него анда накинул \ з
дечку, втолкал в рот железа удил и все туже, туже натягивает поводья
Перечислив все установления по устроению и укреплению улуса,
Чингисхан н а ч а л жаловать и награждать нойонов, закреплял в вечно,
пользование тысячи, освобождал от н а к а з а н и я за девять проступков
возводил в дарханы.
Продолжением курилтая стал пир. Чингисхан щедро угощал всех
Туда, где раздавали питье и еду простому народу, кешнкгены повели
и Джамуху. Но он отказался от угощения, и его снова заперли в юрт;\
Поздно вечером те же кешиктены повели его вместе со связан
нымп воинами, но не в ханский шатер, а куда-то за курень. Низко на i
степью висела полная луна, белый свет серебрил травы. Справа по
слышалось журчание и плеск воды, за темной грядой тальников блес
нул огонь. К кустам было привязано несколько подседланных лоша
60

дей, у огня прямо на траве сидели Чингисхан и Боорчу, дальше стояли
пне какие-то люди, видимо, воины.
- Садись, — сказал Чингисхан так, будто расстались они только
ичера и будто не было меж ними никакой вражды. — Слышишь, шумит Онон?.. Недалеко от этих мест мы с тобой побратались.
— Да, это было недалеко отсюда...
- Я хотел с тобой поговорить тут, у Онона, свидетеля нашей
дружбы.
Хан обхватил руками колени. В отсветах огня ярко пламенела
борода с редкими нитями седины, глаза мерцали, как сколы льда.
- О чем нам говорить, анда? Все осталось там,— Джамуха махнул рукой в сторону реки.
- Тебя выдали эти люди? — Хан повел головой в сторону свя18ННЫХ ВОИНОВ.
- Они. Но оставь их.
- Нет. Щадящий предателей предан будет. Умертвите их!
Кешиктены не дали воинам и вскрикнуть. Посекли мечами, зацеп и л и крючьями копий и уволокли за кусты, з а п а ч к а в траву размазанной кровью. Джамухе вдруг захотелось ткнуться лицом в землю, как
м детстве в колени матери, и забыться беспробудным сном. Его д у ш а
Лыла пуста, будто д ы р я в ы й бурдюк. Ничего в ней не осталось — ни
1юбви, ни ненависти, ни жалости, ни страха...
— Анда, если можешь, отпусти меня. Я поеду к своей Уржэнэ...
- Нет, Д ж а м у х а . Ты в р а г моего улуса. Как я могу тебя отпуст и т ь ? Но ты мой анда. Встань со мною рядом, будь прежним другом
и братом, второй оглоблей в моей повозке, и я все забуду, все прощу.
Д ж а м у х а п о к а ч а л головой.
Ты у м н ы й человек, анда, а говоришь глупости. Д р у з ь я м и мо|ут быть только равные. На тебе соболья шапка и золотой пояс. Моя
iолова обнажена, и р в а н ы й х а л а т ничем не опоясан. За твоей спиной многолюдный улус, за моей - - тени ушедших.
- Я верну тебе пояс и шапку, твоему имени — почет и значение.
- Анда Тэмуджин, малого мне не надо, а много дашь - - л и шишься покоя. Буду для тебя острым камешком в гутуле, верблюжей
М1.ЧЮЧКОЙ в воротнике х а л а т а , занозой в постельном войло'ке —зачем?
- Неужели тебе
хочется умереть?— со скрытым удивлением
спросил он.
- Неужели можно жить, предав самого себя? К тому же --человек не бессмертен. Умрешь когда-нибудь и ты, анда.
Глаза у Чингисхана потемнели, каменно отяжелели скулы, колюче натопырились усы — т а к и м его Д ж а м у х а никогда не видел.
- Пусть я умру, но мой улус останется. А что оставляешь ты,
нпда Д ж а м у х а ?
- Завет людям: не сгибайся перед силой.
- Кто не гнется, тот ломается.— Чингисхан поднялся.
Ему и Боорчу подали коней, помогли сесть в седло. Чингисхан
перебирал поводья, медлил и чего-то ожидал от Д ж а м у х и . Не дожЛя лея, с к а з а л :
- Прощай.
- Прощай, анда. Если можешь, исполни мою просьбу: предай
ерти без пролития крови.
— Пусть будет так.
Лошади пошли с места рысью. Глухой стук копыт р а с т р е в о ж и л
покой лунной ночи, покатился по степи. Тихо вплескивал Онон. Гас
огонь, серым пеплом подергивался жар а р г а л а . Д ж а м у х а подумал,

что надо было дождаться восхода солнца, еще раз взглянуть на сш
неба, на зелень молодой травы. Но просить об этом было поздно. 3,
мирал стук копыт, и кешиктены н а п р а в л я л и с ь к нему...
В тангутской столице бы;
предгрозовая
ночь.
Где-т
погромыхивало, на небе всплескивались отблески молний. В узких ул:
цах было тихо, темно и душно. За толстыми стенами домиков сив.'
торговцы и ремесленники, брадобреи и служители храмов, перепис"
кп книг и художники. Но никто не спал в императорском дворц
Светились окна, за ними мельками тени, тревожно перекликалась н;
н у ж н а я стража, в темень улиц уносились всадники.
Не спали и во дворце двоюродного брата императора - - княз
Ань-цюаня. Но здесь не перекликалась стража, слабый свет едва пр<
бивался сквозь оконную бумагу, всадники, пешие бесшумно выскаЛ]
зывали из ворот, и они тут же закрывались, так же бесшумно л юл
возвращались, и ворота открывались по условному стуку. Ань-цюа!
находился во внутренних покоях. На низком столике горели свечи
бронзовых подсвечниках, лежали раскрытые книги. Ань-шоань ли*
тал страницы, по его взгляд скользил по иероглифам бездумно: д\
мы Лнь-цюаня были далеко и от книг, и от этого двпрца.
Неожиданное напалснне монголов потряс то государство. Нищи
темные кочевники, презираемые тангутами, степным вихрем ворвалис
в пределы Си Ся, захватили город Лосы и крепость Лиц.^!!, опуст<
шили округа Гачжоу и Шачжоу и ушли без урона. Ропот возмущенг
пополз по городам и селениям. Народ винил военных, военныесановников, к этому добавились слухи: в городе Сячжоу свинья г>
дила чудо-животное «линь» о двух головах. Гадатели н прорицатс"
у в е р я л и : «В одном государстве быть двум государям».
Обеспокоенный
император
Чунь-ю
коленнопреклонепно в<
нес молитву всевышнему о даровании стране мира н счастья, помплвал преступников, переименовал столицу, назвав ее Чжугсшт —«Вырождение». Но это мало кого успокоило. Все чаще с т а л и п р м х о т п т
вести о неслыханном усилении безвестного
до э^ого хана Тэмуд/Ki
на, п все просвещенные люди начали понимать, что враг, легко взявшг
богатую добычу, придет снова. Император послал в степи
войск
Но время для похода было выбрано неудачно — з а с у ш л и в а я п о р :
Ж а р а п безводье погубило немало коней и людей. Войско позврат;
лось, че з а х в а т и в ни одного кочевника Теперь и сановники, н все г
ные стали возлагать вину на императора.
Ань-цюань, возненавидевший Чун-ю с первых дней его правлеши
увидел: пришло его время. Через преданных людей он повсюду во-.
буждал недовольство императором. Число его сторонников росло. I
вот сегодня нее должно решиться. Знатные люди должны п р н н \
днть Чунь-ю отречься от императорского титула и возвести на престо
его, Ань-цюаня.
Он знал, что происходит в императорском дворце. К нему то
дело Е х л д т и вестники с новостями. Пока н е т ь з я было сказать, ч
все кончится: Чунь-ю упорствовал, грозился казнить всех о т с т \ п н н к :
п тайком с л а л гонцов в округа за войсками. Но за всеми шестью в
ротами Чжунсина стояли люди Ань-цюаня: всех гонцов схватили. Эт
стало известно императору, и дух его н а ч а л слабнуть...
За дверью послышался
шум шагов,
громкие голоса. Рп,
Ань-цюаня, сжимавшие книгу, напряглись, сухо затрещал, прорываясь
лист. Это какой-то конец. Или он — император, или - - преступник
Двухстворчатые двери распахнулись настежь. Первым вошел кня_,
У

Цзунь-сян, за ним около десяти высоких сановников. Все троекратно
поклонились. Ань-цюань отодвинул книгу, выпрямил спину.
- Страдая слабостью здоровья, великий император Чунь-ю пожелал оставить престол. Дети его малолетни, а время грозное, и
мудрые мужи сочли за благо передать власть в твердые руки. Мы
обращаемся к тсое, светлый князь Ань-цюань...
Цзунь-сян не числился сторонником Ань-щоаня. Скорее всего, on
iii % был ни чьим сторонником. Этот уже не молодой, далеко за сорок,
князь был известен своей ученостью, все время проводил в книгохранилищах. От того лицо его было бледным, а глаза все время подловато шурплись.
— В р у ч а я тебе власть, мы надеемся, что ты укрепишь . великое
("я, умножишь славу предков. Тебе надлежит...
Углы рта Ань-цюаня опустились, н и ж н я я губа надменно вытянулась. Он без Цзунь-сяна знает, что ему надлежит делать. В первую
i олову он сгонит со своих мест всех, кто усердствовал в служении
Чунь-ю, самого бывшего императора сначала отправит подальше or
столицы, в глухие селения, потом...
Не дослушав Цзунь-сяна, Ань-цюань поднялся.
- Я еду в императорский дворец.
- Но там еще находится Чунь-ю,— возвразил Цзунь-сян обиженно.
— Пусть убирается!
Цзунь-сян отступил на шаг, растерянно потер рукой подбородок.
- Дозволь мне возвратиться к моим книжным занятиям, не обременяй д е л а м и государства.
— З а н и м а й с я чем хочешь.
Опустив плечи, Цзунь-сян вышел.
Яркие огни, воздетые на длинные палки, освещали улицу. Стук
мшыт, говор, бряцание оружия будили людей. С испугом и недоумением они выглядывали из своих домов. А над городом взблескивал»
сполохи молний, г р о м ы х а т а , приближаясь, гроза.
Ань-шоань беспрепятственно занял императорский дворец.
Бывший император, двоюродный брат Ань-цюаня Чунь-ю отпрамился в изгнание. Через несколько месяцев он внезапно скончался.
Но это событие осталось незамеченным. Стремительно возвышались
новые сановники. И так же стремительно падали. Отрешались от
. [жностей военные, умом и трудом заслужившие уважение. Им на
• мену приходили молодые, никому не известные. Но и этим не всегда
удавалось долго усидеть на своем месте.
Робость, неуверенность и смятение вселились и во дворцы, и в дома под черепичными крышами.
После «урилтая Ч н н г н с х а ч
не покидал своих родных нутугов. Но воинам не давал передышки. На Буюрука послал Субэдэй-багатура. Нойон настиг брата найманского хана у Великих гор на речке
Суджэ. Буюрук был убит, однако Кучулук с остатками войска сумел
убежать и в этот раз. На меркитов ходил Джэбэ. Беспокойного и неутомимого Тохто-беки постигла судьба
Буюрука — п а л , сраженный
Стрелой. И воины его дрогнули. Сыновья Тохто-беки не могли ни похоронить, ни увезти с собой тело отца — отрубили его голову, бросили
и седельную сумму и ускакали вслед за бегущими воинами. Джэбэ их
Преследовал, пока не стали кони.
Много хуже сложились дела у Хорчи. Хори-туматы не выдала
ему сотню беглецов, не дали девушек, а самого вместе с воинами за63

держали у себя. Уйти удалось лишь двум его нукерам. Они рассказали хану, что племенем правит после смерти мужа женщина-багатур
Ботохой-Толстая, а правая рука у нее — Чиледу, тот самый, что бежал когда-то от него... На хори-туматов он послал нойона Борохула,
воина сурового и непреклонного. Уж он им покажет.
К правому крылу его улуса с севера примыкали земли киргизов,
ойратов и разных лесных племен. Досады от них пока не было. Но
чего нет сегодня может быть завтра. Он велел снарядить тумен и от
дал его Джучи — иди, сын, испытай счастье-судьбу.
Снарядить тумен Джучи, проводить его до пределов улуса было
велено Джэлмэ. Все исполнив, он возвратился в орду и попросил разговора наедине. Сидел Джэлмэ перед ханом, опустив голову, бров^
тяжело нависли на глаза. Хан понял, что разговор предстоит худоп.
и, еще не зная, о чем будет говорить Джэлмэ, проникся неприязнью
к нему.
- Хан, все эти годы мы не слезали с коней, не выпускали из рук
меча. - - Джэлмэ говорил медленно, будто перебирал свои думы. Теперь вся великая степь, от края до края, - - твоя. Прежним раздо
рам в ней нет места. Так я говорю, хан?
- Ну так,— коротко подтвердил он, догадываясь, куда клони т
Джэлмэ. -- Будь твой отец с нами, он порадовался бы тому, что есть
- Не знаю... Земля усеяна костями павших. Курени малолюд
ны, стада малочисленны, пастухи изнемогают от груза повинностей.
Не пора ли, хан, натянуть поводья боевых коней?
- Если ты устал - - отдыхай.
Джэлмэ поднял голову, посмотрел на хана, словно бы не узна
вая, глухо сказал:
- Ты не желаешь меня понять, и моей душе больно. Не мне.
твоему улусу нужен покой. Пусть люди множат стада, скатывают вог
локч для новых юрт, женят сыновей и отдают в жены дочерей. Зачем
сбивать копыта коней, рыская по чужим кочевьям, если свои стол:>
обширны, богаты травами и дичью. Разве не ради покоя и мирнои
жизни умирали наши нукеры?
Подавив раздражение и чувство неприязни к Джэлмэ, Чингисхан
заговорил почти спокойно:
- Это ты не желаешь понять меня. Покоя захотелось! Но тебе
же ведомо: только быстро бегущие воды чисты и прозрачны. В стоя
чей воде заводится гниль и скверна. — По лицу Джэлмэ видел: нойон
не согласен с ним. И, уже не скрывая своей враждебности, закон
чнл: - Не старайся быть умнее своего хана. Не заводи больна
таких речей. Иди.
Джэлмэ поднялся, не взглянув на него, прошел к двери, там ос
тановился.
- Одумайся, великий хан.
Он ничего ему не ответил, и Джэлмэ, помедлив, вышел.
Хан встал, сутулясь, начал ходить по юрте. «Одумайся»,-- говс
рнт Джэлмэ. «Остановись», - - твердит мать «Сжалься над нами», немо просят изнемогающие от тягот воины. Многие ш нойонов, KOTV
рым он дал под н а ч а л о сотни, тысячи воинов с ж е н а м и , стадами
кочевыми телегами, осев в своих нутугах, отяжелел!!, с т р а ш а т с я про
вратностей войны, боятся потерять то, что есть. Не шевели их—быстр
позабудут, кто принес сытость и покой, дал рабов и пастухов, п а ч н \ i
возвеличиваться друг перед другом, как прежние владетели племен
Одумайся, остановись... Ну, нет! Хочешь пройти безводную п\ч
тыню— скачи без остановок. Войско, пока в движении, в с р а ж е н и я х
его, раскиданное по кочевьям - - чужое. Мать говорила: «Теперь ка/i
04

•|ый мужчина воин». Так и должно быть. Каждый воин. А место воина в строю, в бою, а не в юрте под боком у женщины.
Он знал: не все в улусе думают, как Джэлмэ. Добро, добытое в
1внгутсьих землях, у многих распалило зависть, и они готовы без
раздумий мчаться на край света за дорогими одеждами, красивыми
женщинами и быстрыми скакунами: нудна, скучна, ненавистна им
i нчнь в куренях. Но гоняясь за разоренными остатками меркитов, до'мшая воинов Буюрука, не многое добывают для себя. И тоже озлобМются.
В тот же день у хана состоялся разговор с Хасаром. Брату и
раньше недоставало разумности и добронравия, а после битвы у гори Нагу он стал и вовсе нетерпелив, злословен, рыкал на всех, кто
лил ему неугоден. До Чингисхана донеслось, что разгром Таян-хана
Хасар одному себе в заслугу ставит и очень обижен: оттерли от по'ii-хггей и славы. Вел, сказывали, он вовсе негодные речи. Будь, дескать, его воля, добыл бы мечом несметные богатства, его нукеры — все
'|« единого — пили бы из золотых чаш, носили шелковые халаты и упи:'.1ли ноги в стремена из чистого серебра. Хан этому не верил. Ловить
< лухи растопыренными ушами — дело бездельниц-женщин, а не праиителей. Хотел поговорить с братом сам, но все как-то не удавалось.
\ тут брат явился к нему без зова. Не воздав ханских почестей,
просил:
- Я всю жизнь буду охотиться на тарбаганов?
Раздул ноздри, ястребиные глаза мечут огонь, накопил в себе
.чети — дышать нечем.
- Тебе не по нраву охота на тарбаганов — бей дзеренов или стеншл птиц.
- Вот-вот, только это мне и осталось. Воинов в походы ведуг
Фугие, не я. Даже те, кто меча в руках не держал.
- Ты говоришь о моем Джучи? — прямо спросил Чингисхан.
- И о Джучи... -- не стал уворачиваться брат.
— Молодых, Хасар, тоже надо приучать к делу. О птенце, не понидавшем гнезда, нельзя сказать, высоко или низко он будет летать.
то... А ты в мои дела не суйся. Я дал в твое вечное безраздель•мадение четыре тысячи юрт. Больше, чем кому-нибудь из братьев.
' 1 м > еще надо?
- Вечное безраздельное владение! Это на словах. Я не успе1 и с п о л н я т ь твои повеления - • пошли сотню туда, дай две сотни
I. Раньше я считал твоих овец, сейчас отсчитываю воинов.
Ты хотел бы держать воинов при себе, как ревнивый муж мо•..IX жен?
- Я сам хочу водить их в походы!— выкрикнул Хасар.
Хан все больше убеждался, что слухи о негодных речах Хасара—
^Нвда. Возгордился, вознесся, земли под собой не чует.
- Ты. говорят, можешь надеть на всех своих воинов шелковые
«•латы — так ли это?
У;;: я бьт не повел воинов к лесным народам. Что добудет твой
\'чп - - шубы из козлины и стрелы с наконечниками из кости'
Как и Джэлмэ, он выставил брата из юрты. И снова, сутулясь,
а шагами мягкий войлок, угрюмо гнул голову. В душе накипала
|Да. Джэлмэ слеп, как крот, Хасар суетлив, как трясогуска. И тому
зугому даже во сне не привидится, как далеко устремлены его
1И, какие дерзновенные замыслы вынашивает он. Дабы не было
)ба будущим начинаниям, он должен сбивать копыта коней, по1ая воинов добивать пораженных врагов, приводить к покорности
(ие лесные племена. Сегодня воины, их дети живут впроголодь,
сБанкал» ЛЬ 5

едва одеты. Но придет время, войско будет кормить и себя и весулус. Для этого нужно время! 'Время!
Но времени у него не было. Совсем не стало былого единодумн
среди его б л и ж н и х людей. Споры, раздоры, поначалу скрытые, потаи
ные, все чаще выплескивались наружу,
жарко
разгорались, порождая вражду и ненависть. Чингисхан сурово осуждал
тех и други\
стараясь держаться над спорящими. Ничего этим не добился, но по
чувствовал, что вокруг него все меньше и меньше людей, готовы 1
внимать его слову. Все чаще нойоны шли искать правду
к Джэлм
или Хасару. Те, всяк на свой лад, ободряли своих сторонников, кре
лили в них мысль едино и безотступно тре'бовать от хана потворствг
их желаниям. И тут же дал о себе знать шаман. Он принял сторо
ну Д ж э л м э , что нисколько не удивило Чингисхана. На войне, в сраже
нии ш а м а н — человек последний, в мирном курене его слово зас
тавляет трепетать и женщин, и отважных воинов, и рабов, и нойонов
Содружество упрямого, бесстрашного Джэлмэ и хитроумного ша
мана ничего хорошего не предвещало. Хан повелел Джэлмэ удалить
ся из орду в дальний курень - - поживи, отдохни, будешь нужен позову. Это было понято так, будто он поддерживает сторонников Ха
сэра, и брат становился все заносчивее, все бесстыднее везвеличивал
ся над другими. Однажды он принародно обругал ша>мана, назвав еп
вонючим хорьком. Ш а м а н принародно же поколотил его своим желе ,
ным посохом. Х а с а р мог бы одним ударом кулака расплющить голо
ву Теб-тэнгри - - нельзя: кто дерзнет поднять руку на шамана, то;
оскорбит небо.
Опозоренный, у н и ж е н н ы й Хасар приехал жаловаться.
Так тебе и надо' - - сказал ему хан. - - Давно сказано: зад^
решь голову на в е р ш и н у горы, споткнешься о кочку.
Смута в улусе не прекращалась. Хан не находил себе места, in
однажды ему хотелось повелеть бить в барабаны и, подняв всех вот
нов, 'безоглядно ринуться на любого врага, чтобы стук копыт и звот,
мечей з а г л у ш и л ядовитую
брань и ругань, чтобы
озлобленное!!
нойонов и нукеров н а ш л а исход в сече. Но он взнуздывал
свое m
терпение.
Так продолжалось, пока его \ ш е й не достиг слух: улусом будут
править братья попеременно. Хан велел
позвать шамана. Стал осто
рожно выведывать, знает ли Теб-тэигри что-'ни<будь о молве.
- Это не молва,— сказал Теб-тэнгри. — Было мне видение.
- Врешь! - - Хан вскочил со своего места, вцепился
в воротшп
халата шамана, рванул к себе. — Врешь! Не верю я тебе!
Теб-тэнгри, не мигая, смотрел на него бездонно-черными глаза
ми. И под этим взглядом сама по себе разжалась рука. Шаман опра
вил х а л а т .
- Кто всю жизнь прожил у степного колодца, тот не поверит, чт<
есть на земле полноводные реки. Ну и что? Верь или не верь, а реки
бегут, подмывают берега... Поостерегись, хан. Видение мне было та
кое: улусом станет править тот, у кого больше друзей.
Оставшись один, хан долго метался по юрте, п и н а я ногами вой
локи для сидения, коротконогие столики. Все раскидал, опрокинул, н < глухая, т я ж е л а я ярость не уходила, оседала в груди, давила на серд
це. Среди проклятий и рваных скачущих мыслей
отчетливо
билао
пугающая дума: если Хасар соберет вокруг себя нойонов, жаждуще
добычливых походов,
- людей
смелых, отчаянных, если они
ре
шатся...
Взяв с собой сотню кешиктенов, помчался в курень Х а с а р а . Пе
ред большой юртой с резной деревянной дверью стоял белый, с брои
зовым навершьем туг - - почти такой же, как у него,— на деревянно

подставке л е ж а л расписанный лаком барабан — знак власти. Двое
караульных в железных латах опирались на копья с красными древками.
Рывком распахнул дверь. В хойморе 1 юрты полукругом сидело человек десять нойонов, над ними на стопке войлоков, обшитых шелком, в ярком халате, в шапке, опушенной соболем, с чашей в руке
возвышался Хасар. Молча, вкладывая в удар всю свою силу, пинком
под зад, хан поднял нойонов, крикнул кешиктенам:
- Каждому двадцать палок! И на дознание к Шихи-Хутагу'
Хасар все еще держал в руке чашу, исподлобья смотрел на старшего брата. Он стащил его с войлока, поставил перед собой, рявкнул
в лицо:
- Сними шапку и пояс!
Широкие ноздри Хасара затрепетали. Дернул головой - - сбросил
шапку.
- На! - - Рванул золотую застежку пояса -- хрустнула под сильными пальцами.— На! — Пояс упал на шапку.
- Для чего собираешь людей — отвечай! Что замыслил - отвечай! Кто подзуживает тебя — отвечай' — Коротко, без р а з м а х а ударил по лицу.
Хасар заскрежетал зубами, прорычал:
- Зверь!
- Замолчи! Убью!
- Убей, как Сача-беки! Убей! Не боюсь!
- Замолчи!
—• Родную кровь тебе проливать привычно. Крови братьев захотелось? Убивай, проклятый! Не боюсь! Не боюсь! Это ты меня боишь'•«. Ты трус! Хитрый, коварный трус!
- Замолчи!
— Сам замолчи! Мы тебя посадили на ханское место. Мы! А ты
Расселся, будто утка на яйцах. Шевельнуться боишься. Другим ходу
in- лаешь. Ты трусливый и жадный!
Чем сильнее кричал Хасар, тем спокойнее становился х а н , но это
< иокойствие было каменно-тяжелым, давящим. Что-то должно было
случиться, страшное, неотвратимое, непоправимое. А Хасар совсем
шбесился. Сорвал со стены свои доспехи, бросил на шапку, стянул
i утулы - - туда же, сорвал с плеч халат -—туда же.
- Бери, тащи в свою юрту! Тебе нужно наше добро -- бери! Гуftii братьев — все твое будет! — Босой, голый по пояс встал перед
МШОМ-- под кожей бугры мускулов, на скулах желваки. — Зови своих
' 1'шиктенов, свою волчью стаю, пусть растерзают!
Хлопнул дверной полог. Чингисхан обернулся, готовый гневным
ьрпком вышибить любого, кто осмелился без зова переступить порог, и невольно попятился. В юрту быстро вошла мать. Задела голоЦ.1М за верх дверного проема, и с головы упала низкая вдовья шапочка, седые волосы рассыпались по плечам. Воздев руки к небу, со
юном, с болью воскликнула:
- О дети мои! О горе мое беконечное, о печаль моя вечная! Ни
иодей не стыдитесь, ни гнева не боитесь'. - - Взгляд ее, тоскующий и
Mit-нный, остановился на Чингисхане. - - Вы обезумели! Разум покимул вас!
Хан угрюмо молчал. Он бы многое отдал сейчас, чтобы узнать,
посмел предупредить мать. Молчал и Хасар. Мать опустилась песыновьями на колени, непослушнымы руками раздернула полы
«•лата, вытолкнула вялую грудь.
'Хоймор — передняя, почетная половина юрты у противоположной
• г«ны.

от

входа

- Всех вас, сыновей моих, в ы к о р м и л а этой сот грудью.
Ночамiне спала у колыбели. В дождь у к р ы в а л а своими волосами, в холод
согревала своим телом. Кого вскормила, поставила на ноги? Нена
вистников, способных на братоубийство! Пожирателей
материнское
утробы вскормила я этой грудью. О небо, избавь всех матерей от того, что видят мои глаза.
По ее лицу текли слезы. Хан возвышался на а нею. Давящая тяжесть не отпускала его. В ожесточенном сердце не было р а с к а я н и я .
Углом глаза видел затылок Хасара, его черную, как старый коте.'-.,
шею, его красные, как степные маки, уши, и ненавидел брата больше,
чем когда-либо. Мать говорит о них двоих, но слова ее предназначены не Хасару - - ему одному. То страшное, что должно было случиться, отодвинуто матерью, но им оно уже было как бы пережито, и ок
ничего не сможет забыть. Надо было что-то сказать, и он проговорил
не своим голосом:
- В голове Х а с а р а глупостей, как пыли в старом войлоке. Но г,
его не трону.
Уехал из куреня, не прощаясь. Скакал, уперев
взгляд в гриву
коня. Злобные выкрики Хасара, укоры матери все еще звучали г;
ушах. Они его обвиняют... Да, он к а з н и л родичей, губил друзей. А к а к
иначе?! Будь он ласковым барашком, его давно бы сожрали. И Хасар
не восседал бы с чашей в руке на м я г к и х войлоках, а пас чужие стада.
Все, что есть у братьев, у матери,— добыл он. И они его обвиняют!
В душу входила обида, и была она сейчас сладостной, желанно;;
В орду доискался, что мать предупредил нойон Джэбке. Повело ;
отрезать нойону его длинный язык. По повеление осталось не испотненным. Тайные недруги помогли Джэбке бежать в Баргуджин-Токум.
Хасара он, как обещал матери, не тронул, но владение урезал,
оставив ему из четырех тысяч юрт всего тысячу четыреста. Мать, до
несли ему, сильно разгневалась и т я ж к о заболела. Она не позвала
его к себе. Сам он из гордости не поехал.
А мать с постели уже не встала.
Перед величием смерти дрогнуло его сердце, малы и суетливы по
казались собственные хлопоты. С запоздалым р а с к а я н и е м п р н п о м и н а i
то немногое доброе, что сделал для спокойствия д > ш и ее. Ис смог, ь,
сумел сделать большего...
На время отошел от всех дел. В одиночку уезжал на охоту в бе ,
люднее урочища, возвращался усталый, без дичи, шел
ночевать '
Борте. Ночами ворочался в постели, с растущей обидой думал о л ь >
дях, которым он дает все. а он» ему л п ш ь причиняют боль.
Стоило ему лишь на малое время
опустить поводья, отдавая,,
душевной боли и обиде, как почувствовал, что власть
над улусом
переходит в чужие руки. Сторонники Хасара, правда, примолкли. З а м
начал своевольничать Тсб-тэнгри. Он пригревал возле себя обмаку
тых, обласкивал обиженных, п р и м и р я л спорящих, защищал приследу
емых... К нему отовсюду
т я н у л и с ь люди. Шихи-Хутаг, верховна
блюститель ханских установлений, остался
почти
без
дела: п р а ^
р а з б и р а т ь тяжбы присвоил себе
шат.:ан. Тесно становилось у ь-о
вязи Мунлпка, отца Теб-тэнгри, и пусто у ханской.
г
Стремительно, безо лядно, видимо, по заранее н а м е ч е н н о м у
ти, шел Теб-тэнгри, ничего не страшась, к неизбежному столкновет'
с ханом. Он пренебрег его коренным установлением, долженствующ
навсегда покончить с усобицами, соперничеством нойонов — никто
смеет принимать под свого руку перебежчиков. К ш а м а н у стали пе;
ходить люди со скотом и юртами не только от простых нойоноз-тысг
пиков, но и от братьев, от ближних друзей х а н а . Если же пой

приезжал требовать людей обратно, дружки шамана его срамили,
избивали и прогоняли.
Боорчу сокрушенно упрекал хана:
- Неужели не видишь - - в улусе два правителя! Что установлено одним, рушит другой. Э-эх... Когда я был маленьким, моя бабушка
говорила мне: если двое правят одной повозкой, она опрокидывается.
Хан все видел, все понимал. Но с шамана не снимешь пояс и шапку, как с Хасара, не отправишь в дальний курень на отдых, как
Джэлмэ. Что делать? Позвал к себе Мунлика, попросил: образумь
сына. Старик развел руками — сын не в его власти.
В одиночестве бродил хан по своей просторной юрте, теребя
жесткую бороду, подолгу смотрел через дымовое отверстие в бездонную синь неба, пытаясь прозреть волю силы, властвующей над всеми
живущими на земле, и страх втекал в его душу, выстуживал ее. Он
привык бороться с людьми, знал их, умел в каждом >найти слабое
место Шаман, как все люди, рожден матерью, но он стоит над людьми: его уши внимают голосу неба...
Нерешительность хана подстегнула шамана. Не таясь, он стал
говорить нойонам: Тэмуджин наречен Чингисханом на курилтае, воля
курилтая выше ханской. Установления для улуса и для хана должны исходить от курилтая. Шаман знал, чем привлечь к себе нойонов.
Каждый прожитый день у с и л и в а л его и ослаблял хана. И Теб-тэнгри,
видимо, решил, что пришел час бросить повелителю открытый вызов.
От младшего брата хана Тэмугэ-отчигина ушли люди, и тот послал за ними нойона Сохора. Шаман не захотел его даже выслушать.
Л братья шамана побили Сохора, привязали на его спину седло, на
голову надели узду и, подгоняя бранью, ударами плетей, вытолкали
ш куреня.
К шаману поехал сам Тэмугэ-отчигин. Теб-тэнгри спросил, мягко улыбаясь и осуждающе покачивая головой:
— Как ты мог слать ко мне посла— ты, которому надлежит являться самому? А?
•— Верни людей, Теб-тэнгри! Я приехал требовать! Ты влез в
чужие дела, шаман. Должно не ведаешь, что за это бывает.
- Я-то ведаю все. А вот как может букашка, ползающая в транс, судить о полете кречета —- мне не понятно. Кто позволил тебе
говорить со мной через послов, будто хану? Твой брат?
— Брат не дозволял, но...
— Ага, ты присвоил то, что принадлежит другим. Ты виновен. А раз
виновен — становись на колени и проси прощения. Может быть, я смилуюсь над тобой.
— Я не сделаю этого, шаман! — Тэмугэ-отчигин вскочил в седло.
Братья Теб- тэнгри стащили его с коня, силой поставили на колени,
тыкая кулаками в затылок, принудили склонить голову. Кто-то за него
писклявым, плачущим голосом сказал:
— Прости, великий шаман, ничтожного глупца. Больше не буду.
Вокруг стояли воины, нойоны, и никто не захотел или не посмел заступиться за униженного, оскорбленного ханского брата.
В орду Тзмугэ-отчигин примчался рано утром. Хан еще не вставал
С постели. В юрту его впустила Борте.
Тэмугэ начал рассказывать спокойно, но обида была такой свежей,
TIK жгла его, едва удержался от слез. Борте хлопала себя по бедрам,
колыхаясь оплывшим телом, горестно говорила:
— Как терпишь это, Тэмуджин? Шаман твоими руками чуть было
ИИ расправился с Хасаром. Теперь опозорил Тэ-мугэ. Скоро он и за тебя

самого возьмется. Уйдешь вслед за своей матерью — что будет с н а ш и м ,
детьми?
Хан лежал, плотно закрыв глаза, борода — торчком, короткие усы—
щетина, пальцы сами по себе мяли и рвали шерсть мерлушкового одеяло
Он знал, что надлежит сделать, и страшно было перед неведомой, не
подвластной человеку силой. «Делаешь — не бойся, боишься — не де
лай»,— сказал он себе, но это присловие не укрепило его дух, в леденею
щей душе теплилась трусливая надежда, что все как-то утрясется самс
собой, как утряслось с Хасаром, небо отвратит неотвратимое. Давя в се
бе и страх и эту надежду, он поднялся, быстро оделся.
Тэмугэ, моим именем пошли людей за шаманом. И приходи i
мою юрту. Там все обдумаем.
Любое трудное дело, как всегда, захватывало его всего без остатка
Он сам расставил в орду и вокруг юрты усиленные караулы, собрал са
мых надежных и х р а б р ы х людей, каждому определил его место. Все про
думал, предусмотрел. Из-за хлопот на время даже позабыл, к чему го
товится, и, когда п р и ш л а пора ожидания, тревоги, сомнения, страх!
вновь овладели им, он уже не думал о том, какой будет конец всего это
го, а желал лишь одного — скорее бы все произошло.
Ш а м а н приехал не один, вместе с отцом и братьями. Присутствш
М\нлика обрадовало х а н а , к нему пришло чувство уверенности. Ка;
обычно, Теб-тэнгри сел по правую руку, буднично спросил:
Ты звал меня?
- Зовхт равных себе. Тебе я велел приехать.
Мягко, словно вразумляя капризного несмышленыша, ш а м а н налом
нил:
- У меня один повелитель — вечное небо. Других нету.
- Это я уже слышал не единожды.
—Хочешь, чтобы твои слова запомнили, не ленись их повторять.
- Шаман, небо же повелело мне править моим улусом. Все жив\
щие в я ем — мои люди. Ты — тоже.
- Нет, хан. Бразды правления тебе вручили люди, собравшие это
улус. По небесному соизволению — да, но люди. А между смертным ч?
ловеком и вечным небом стоим мы, ш а м а н ы , мы как поводья, связываю
щис лошадь и всадника. Когда лошадь рвет поводья, всадник бьет е
кнутом.
Не такого разговора ждал хан, думал, что Теб-тэнгри признав
свою вину, раскается, хотя бы для вида, а он его станет обличать. Не
уступчивость шамана и унижала, и пугала, лишала уверенности, без то
го невеликой. Говорок Теб-тэнгри, уместный разве в беседе старшеп
с младшим, вел х а н а туда, куда он идти не желал, оплетал, как мух
nk\тиной, его мятущуюся душу, и, р а з р ы в а я эту паутину, он грубо спро
сил:
— Может ли быть у одного человека два повелителя? — И, не да
ш а м а н у ответить: — Поэтому же моими людьми повелеваешь ты? Поче
му топчешь мои установления и утверждаешь свои?
- Я смиряю гордыню у одних и у к р е п л я ю дух у других, а это, хаг
дело мое, и я...
В душе хана уже затрепетал спасительный огонек гнева, распали
себя, он сказал, как хлыстом у д а р и л :
- Встань!
Шаман не понял.
- Почему?
- Ты винишь моего брата в том, что он присвоил себе право, ем
не принадлежащее. А сам? Как смеешь сидеть на месте, которого я теб
никогда не давал? — Кровь, застучала в висках, сграбастал шамана з
плечи, толкнул.— Слазь!
Шаман съехал со стопки войлоков, быстро вскочил на ноги. Этог
70

111 lie ожидал и на малое время растерялся. Но тут же плотно сжал
i vOu, бездонная чернота его глаз налилась неведомой силой, и она дачиа на х а н а , гасила гнев. Невольно помог Мунлнк. Беспокойно подермшая седую бород), он закричал:
- Перестаньте! Небом вас з а к л и н а ю , перестаньте'
Хан повернулся к нему — только бы не видеть глаз шамана.
- Я не хочу с ним ссориться. Я только хотел понять, из-за чего
шнязалась в р а ж д а между моим младшим братом и твоим сыном. Но,
шдно, правды тут не добиться. Сделаем по древнему обычаю. Пусть
1сб-тэнгри и Т э м \ г э борются. Кто упадет — тот виновен. Тэмугэ, у тебя
КС готово?
Бо в р е м я этого разговора брат стоял у дверей юрты. Беспрестанно
i юргивал на себе х а л а т , подтягивал пояс, поправлял шапку. Хан
(Нал, что сейчас на д \ ш е брата, и опасался, что в последнее мгновение
• HI падет духом.
- Бороться я н<> б > д у ! — сказал шаман.— Не по моему достоин1 гву.
— Нет, б \ д е ш ь , будешь! -- Тэмутэ-отчигин потянул его из юрты.
Братья ш а м а н а вскочили, но хан остановил их окриком. И Мунлик
казал:
— Сидите. F h c i b 6}дет так, как хочет хан. Верю, хан, ты не сдеин'шь нам зла
За дверью п о с л ы ш а л с я шум возни — кешиктеты перехватили шам.ша, потом короткий вскрик — сломали хребтину. Хан невольно вжал
ц.юву в плечи, до крови закусил губу. Сейчас развернется небо, плети
1ний хлестнет по земле...
В юрту вошел Тэмугэ, непослушными руками взял со столика чашу
кумысом, торопливо выпил и так же торопливо, расплескивая, начал
наполнять ее из бурдюка.
- Вы... не стали бороться? — спросил Мунлик встревоженно.
- Э- э, он не хочет. Лег и не встает.
- Вы., вы \ б п л и сына?! — Борода Мунлика затряслась, он хотел
подняться, но не смог.
Сыновья его вскочили и схватились за оружие. Но в юрту ворвались
• гшиктены, отобрали мечи и ножи, повязали. Хан опустился на свое ме||(, глубоко, с облегчением вздохнул.
- Этих не трогайте. Вбейте палками немного ума, и пусть отправ|иются домой. Ради тебя, Мунлик... Как видишь, меня нельзя обвинить
и неблагодарности.
Мунлик подобрал с полу шапк) сына-шамана, обнюхал ее и зарыi.i.i, как старая женщина.
Над телом ш а м а н а хан велел поставить юрту, чтобы на него не гла«•ли. Слух о смерти Теб- тэнгри облетел ближние курени, и отдать поюдний поклон шаман) со всех сторон повалили люди. Сколько их быHI 1 Если дать его похоронить, мертвый Теб-тэнгри доставит хлопот не
меньше, чем живой. Его могиле станут поклоняться, его д у х будет жить
i 'народе, и память о том, что он, Чингисхан, укоротил ему жизнь, ниia не исчезнет.
Ночью он велел тайком похоронить его тело. А днем, когда открыли
юрту и не н а ш л и в ней тела шамана, толпа в страхе п а л а на колени.
Чан сам вышел к толпе, заглянул в юрту, будто удостоверяясь, что
шамана и в самом деле нет, сказал:
Так и должно быть. Небо повелело шаману охранять мой род и
нш ул\с. Вместо этого он захотел возвыситься над моими братьями. И
и'бо невзлюбило его. Оно отняло душу, взяло и тело, чтобы не осталось
на земле и следа от неправедной жизни ш а м а н а Теб-тэнгри.
Теперь в \ л у с е не осталось ни одного человека, который мог бы покуситься на его власть. Он был недосягаем, как дерево, растущее на от71

весной скале. Но ке радость, а холодок одиночества почувствовал с
В юрте теперь редко когда спорили, а открыто противиться не смел а ;
кто. Даже д р \ г Боорчу и тот больше помалкивал.
Возвратился из похода Джучи. Не утрудив войска сражениями, ь
отяготив потерями, сын подвел под его руку киргизов, ойратов и мног:
мелкие племена лесных народов. Владетели в знак покорности присг,
ли дань — кречетов, шкурки соболей, лис и белок.
- Как же ты обошелся без сражений?
— Люди везде умеют думать, отец... Прежде чес обнажить меч,
говорил с ними. Они вняли моим словам.
Он взял сына за плечи, повернул лицом к HOI";OIK:M, отыскал взглч
дом хмурого Х а с а р а .
- Смотрите, какой разумный нойоп вырос из моего сына! E w y в
го двадцать два. А кое-кому лет в два раза больше, но зо столько ::
раз меньше и разума.
Не избалованный похвалами Джучи чувствовал себя неловко, но г
отца смотрел с благодарностью и бесконечной сыновней преданность•>
Псикажи ему сейчас умереть, сын п р и н я л бы смерть, как другие прин :
мают награду. «Вот кто — сыновья заменят мне моих друзей»,— под\
мзл хан.
— А велика ли добыча? — не удержался, съязвил-таки Х а с а р .
Но хану сейчас его злословие было безразлично. Джучи добыл т
чего он желал. Теперь можно, не опасаясь удара з спину, все силы г,
вернуть на полдень.
- Готовьтесь к большому походу. Мы пойдем по изведанному ум
п у т и — в страну тангутов. Я сам понсду войско.
Начались сборы. Перед самым выступлением пришла худая вес".
нойон Борохул, отправленный покорять хори-тумаиов, был завлечегзасаду и убит, а войско его рассеяно. Хай долго не мог ни о чем дума':
кроме скорого и жестокого отмщения хори-тчматам, хотел было вес:
войско на них, но поостыл и не стал ломать первоначального замьгс...
слишком многое зависело от войны с тангутами.
В начале третьего месяца в год змеи ' Чингисхан вторгся в преде..
Си Ся. Ань-цюань выслал навстречу большое, но собранное наспех Bt"
ско. Во главе поставил юного наследника престола Чэн-чжэня — д
воодушевления воинов и, в случае у д а ч и , для прославления еге чмеи
в помощники ему определил старого, испытанного волна Гао лингуна
для управления войском и, в случае неудачи, для сурового наказаь '
Наследнику не суждено было прослашпься, а лингуну держать ответ i
ред императором и его советом. В первом же сражении тангуты бы
разбиты, наследник спасся бегством, а л<Нгун попал в плен.
В четвертом месяце Чинчисхан взял крепость Валохай и двинул, i
v
на Чжунсин. Путь к столице тангутов ^^раждал Алашаньский pe6< i
Попасть в Чжунсии можно было л и ш ь через тесный проход. Сюда к s.i
таве И,мынь тангуты успели стянуть около пятидесяти тысяч ?оннп
Всадники Чингисхана, не привычные к горным теснинам, не смогли в з я м ,
укрепление Имынь, потеряв много убитыми, скатились к предгорьям
Хан отправил гонцов в степь за подмогой.
Тангутам легко было подтянуть свежие силы, обрушиться н; Ч.
гисхана, но, напуганные первым поражением, они сидели в проходе, п.,
деясь, что жаркое лето заставит монголов уйти. Рядом с горами л е ж я . г
песчаная пустыня. Летом пески накалялись, как зола вчага, и в них n i "
ло все живое. Воины Чингисхана хорошо знали, что ждет их, есл•( ги
не возьмут горный проход. Опасность, бездействие, зной пустын)
1

Год змеи — 1209-й.
Лингун — титул, видимо, заимствованный тангутамн у китайцев, озн;ч.имг
в переводе с китайского: «его превосходительство начальник».
2

ли людей, все чаще вспоминали они родные степи, прохладные речные
долины, сопки, овеваемые ветрами, и с тоской поглядывали назад. X a . i
велел пресекать всякие разговоры о возвращении. Или проход будет
взят, или все испекутся на горячих песках. Он каждый день объезжал
•вопско. Б халате из легкого холста, в чаруках на босу ногу, с распарен' ным лицом сутулился в седле, смотрел на людей неласково, за самые
малые проступки -наказывал без жалости а снисхождения. Рядом с ним
[всегда были его сыновья и Боорчу с Мухали. Остальные нойоны не смелп
о т л и ч а т ь с я от ср.оих тысяч и туменов.
Кое-когда Д ж \ ч и удавалось отпроситься у отца на охоту. Вдвоем
с Судуем они поднимались высоко в горы к еловым и осиновым лесам,
оставляли пастись коней где-нибудь на горном лугу, сами поднимались
еще выше. Па высоте было много прохладнее, чем внизу, часто попадалась дичь. Пустыми почти не возращались. Больше всего убивали х а р а такя'. Это были крупные и красивые птицы сероватого с синевой цвета, с длинными хвостовыми перьями, светлыми у основания, отливающими, как клинок хорошего меча, с красными ногами и щеками и снежнобелым горлом... OH:I взлетали всегда вдруг, шумно хлопая крыльями и
^стремительно взвиваясь вверх. Стрелять надо было быстро и метко...
убивали оленя, еще реже хухэ-ямана — голубого козла. Дер: Изредка
у ж а л с я яман на малодоступных скалах, был очень пуглив. Заметив охог.ииков, громко, отрывисто свистел и мчался по отвесным кручам, еле ка(саясь ногами выстъюв. Под вечен он выходил пастись на горные луга,
тут-то и подкарауливали его охотники.
Для Судуя ожидание на закрайке леса было самым счастливым вреtnf-нсм. Лежи на трапе, вытянув натруженные ноги, слушай торопливый
шепот осин, думай о чем хочешь, а если время раннее, можно и пого' ворить с Джучи. И думы, и разговоры в это время хорошие, честные,
; чистые, от mix теплеет на сердце, и верится, что жизнь тоже будет
светлой, как луг, озаренный вечерним солнцем. Тут Судуй забывал,
[что Джучи — сын х а н а , он был его товарищем, и с ним можно было
говорить обо всем. И они говорили об всем — о скакунах, об охоте,
о войне, о жизни людей, о жизнч духов...
Ты, Джу^ц, скоро станешь нойоном тумена, и на охоту уже ходить не будешь.
- Охотиться я 6 y j y всегда...
— Воевать надо будет.
• Так и сейчас ЕСЙНЗ. Но воевать я не люблю. Охота лучше.
[ А мой отец говорит: каждый мужчина должен быть воином. Только
тогда враги станут нас бояться. Мы должны быть сильными, говорит
отец. — Джучи сорвал травинку, накрутил «а палец.— После похода
на ойратов и киргизов я думаю, хак и отец: мы должны быть сильными.
— Но ты там не воевал...
— Нет. Я HIM сказал: вот мое войско, вы можете собрать воинов
больше и побить меня. Но мой отец соберет еще больше и побьет
вас. Лучше покоритесь ему и живите, как жили. Они все хорошо поняли, и никто никого не убивал.
— А тут убиваем. В Валохае все утицы были завалены мертвыЬии. — Судуй вспомнил тела людей, порубленные мечами, потоптанные
копытами коней, безобразно вдувшиеся на жаре — его передернуло.
Нахмурился и Джучи. Сморел перед собой широко открытым ч
глазами. Потом тряхнул головой.
- Иначе, наверное, нельзя. Если бы тангуты отдали все, что хочет получить отец, не было бы мертвых.

Харг.-такя— «.черная курица», ушастый фазан.

—
—
—
должен

А почему они должны отдавать свое?
Они богаты, а у пас ничего нет.
Э-э, Джучн... У тебя много всего, а у меня — то, что на мне. Я
приставить нож к твоему горлу?
Когда-то, говорят, так и было... Кто мог, тот и грабил.
- Грабили друг друга, а теперь соседей. Э, да не моего ума этт
дело. Суслику, спящему зимой в норе, не пристало судить о глубине
снега. Я, Джучи, как только вернусь домой, найду себе жену, поставлю юрту и буду помогать отцу делать стрелы. Самые лучшие для твоего колчана.
Однажды их разговор прервал треск сучьев. Замолчали и быстро,
бесшумно насторожили луки. Раздвинулись ветки осин, и на луг
вышли двое, по виду — тангуты. На спине у того и другого топорщились узлы, в р у к а х были палки. Под толстой елью они остановились,
сбросили ношу и сели отдохнуть. Джучи и Судуй, прячась за кусты, за
стволы деревьев, подобрались к ним шагов на двадцать, залегли. Под
елью сидели старик и молоденькая девушка. Развязав узел, старик
достал кусок сыру, разломил на двое, и они стали есть.
Охотники тихо поднялись и молча подошли к ним. У старика
отвисла челюсть, изо рта вывалился кусочек сыру, девушка вскочила
и бросилась бежать, п р о л а м ы в а я грудью стену кустарника. Судуй
обогнал ее, подставил ногу. Девушка упала. Он завернул ей руки за
спину, подвел к ели. С т а р и к сидел на прежнем месте. Коричневое и
корявое, как кора дерева, лицо его подергивалось, незоркие глаза
страдальчески-виновато смотрели на девушку. Джучи вытряхнул узлы. В них было одеяло из верблюжьей шерсти, халаты, обувь, котел,
чаш-ка — все потертое, старое.
— Откуда? Кто такие?—опросил он.
Старик начал что-то говорить, но они не могли понять ни слова.
Д ж у ч и махнул рукой:
- Ладно... И так понятно — убегаете к своим.
Девушка все еще пыталась вырваться из рук Судуя. Упав, она
поцарапала щеку, и сейчас на подбородок сползала струйка крови. Оч
усадил ее рядом со стариком, показал на лук и стрелу — не убегай,
догонит!
- Ты хотел искать невесту — вот она! — засмеялся Джучи.— А ?
Старик сорвал листок, приложил к царапине на щеке девушки,
что-то сказал. Из ее глаз брызнули слезы, узкие плечи затряслись от
рыданий. Джучи показал старику знаками, что надо собрать узлы и
идти вниз. Тот замотал головой, забормотал, показывая то на себя, то
на девушку, то на горы.
- Он, я думаю, просит, чтобы мы отпустили девушку, а его взяли, — сказал Судуй и знаками же начал устанавливать, верна ли его
догадка.
Все верно: старик маячил, что он будет чистить одежды и обувь,
варить пищу и седлать коня, только пусть воины отпустят девушку.
— Ему-то как раз идти к нам не за чем! — Джучи свел к переносью брови. — Убьют.
— Джучи, д а в а й отпустим...
- Старика?
- И старика, и девушку. Не воины же... Пусть живут. А, Джучл?..
- А разве жена тебе не нужна?
- Нет. Вернее, нужна, по... Мать взяла с меня клятву. Мне нельзя...
Джучи недоуменно дернул плечами.
- Не понимаю... Хочешь, я возьму ее для тебя?
7-1

- Не надо, Джучи. Не хочу я этого. Отпусти... Небо принесет тебе счастье-удачу.
- Так ты на всю жизнь без жены останешься. Пусть идут!
Кинув на плечи старику и девушке узлы, Судуй показал рукой в
юры — уходите. Старик покосился на луки и стрелы, подтолкнул денушку, пошел, заслоняя ее собой и -беспрестанно оглядываясь. Скрылись в чаще. Немного погодя старик неожиданно возвратился, приложил руки к груди и низко поклонился. Засовывая стрелу в колчан и
провожая взглядом старика, Джучи задумчиво сказал:
- Наверное, мы сделали правильно. А что за клятву ты дал матери?
— Она была в плену... Ну и не хочет...
- А-а... Моя мать тоже была в плену у меркитов...— Джучи внеuiriHO умолк и помрачнел.
- Ты хороший человек, Джучи! Ты будешь когда-нибудь ханом.
Самым лучшим ханом! А я у тебя — самым лучшим стрелочником!
В другой раз встреча с тангутами закончилась иначе.
Тан'гуты и монголы стояли друг перед другом уже два месяца.
Из степей подошли свежие силы, и хан готовился к сражению. Джучи
С трудом удалось отпроситься в лес. Как всегда, лошадей оставили на
лугу, и стали подниматься к горным вершинам. Выше лес становился
реже, всюду громоздились обломки скал, вздымаясь порою над деревьями. Шли молча, старались не шуметь на каменистых россыпях,
осторожно отводили ветки деревьев. Подошли к высокой скале, стали
ее огибать. И тут почти лицом к лицу столкнулись с десятком тангутСКИХ ВОИНОВ.
На короткое время те и другие замерли, разглядывая друг друга.
Судуй и Джучи повернулись, бросились бежать. Рядом в скалу, высекая голубоватые искры, у д а р я л и стрелы. Бежали, прыгая с камня на
камень, с м и н а я кусты колючей хартаны. Тангуты не отставали. На бегу в ы п у с к а л и стрелы, что-то кричали.
Выскочили в редколесье. Здесь бежать было легче: меньше стало
камней. Неожиданно сбоку выскочили два воина, пересекли им дорогу.
Судуй и Джучи присели, разом выпустили две стрелы. Недаром они
учились стрелять птиц влет. Один из тунгутов упал, другой отбежал
и спрятался за деревьями.
Почти кувырком скатились по крутому косогору к лошадям. В-скочили в седла. И в это время тангутская стрела скользнула по «ore
Джучи, вспорола голенище гутула, резанула по телу.
Сбежали к к а р а у л а м , и сотни воинов отправились вылавливать
тангутов. Р а н а у Джучи была не опасной, он даже не хромал. Но хан,
потревоженный тем, что враги просочились через дальние караулы и
почти приблизились к его ставке-орду, учинил Джучи и Судую строгий
допрос. Тут же велел Мухали проверить все караулы, обшарить леса
и горы. Затем его тяжелый взгляд остановился на Судуе.
- Скажи-ка, удалец, как это вышло, что мой сын ранен, а ты нет?
— Не знаю, хан... Мы вместе...
- Вот — вместе! Как ты смел бежать вместе?! Ты должен был
остановиться, задержать врагов, чтобы Джучи ушел. За жизнь моих
сыновей головой отвечает всякий, кто с ними рядом.
- Я виноват, хан, — п р и з н а л с я Судуй.
Но хан и не слушал его признания, не ему предназначал свои слова. Вокруг сидели нойоны, и он говорил им. Джучи п о й м а л взгляд
Судуя, растерянно улыбнулся.
— Для первого раза надо дать тебе палок, — наконец вспомнил
хан о С \ д > е .

— Отец, не н а к а з ы в а й моего нукера! — с горячностью заступился
за него Джучи.
— Вина, оставленная без в н и м а н и я , родит две. Снисходительность к поступку рождает преступление. Но если ты просишь, я не стану наказывать его п а л к а м и . Завтра твой нукер пойдет с алгинчи-передовыми на укрепление.
Джучи наклонил голову.
— Дозволь, отец, и мне идти с передовой сотней.
Хан метнул на сына быстрый взгляд, прищурился.
— Ступай. Не могу же я запретить тебе стать храбрым воином.
Два месяца сидения возле горного прохода заставили хана убедиться, что силой за А л а ш а н с к и й хребет не прорваться. Тангуты могут положить в теснине всех его воинов. Надо было выманить врага.
Как? Был единственный путь — бросить на проход легкую конницу,
она начнет сражение, но будет разбита, побежит, бросая обозы. Бес
должно быть похоже на полный разгром. Тангуты не смогут удержаться от преследования, от мести за свое поражение, ринутся вниз. И тут
с горных склонов, из ущелий на них ударят главные силы, сомнут врагов, погонят и, держась за хвосты их коней, перекинутся через пере
вал. Но передовым сотням достанется тяжелая доля. Многим воинам
придется сложить голову...
Ни Джучи, ни Судуй ничего этого не знали.
Перед рассветом в полной тишине воины передовых тысяч заняли место перед проходом. Пустыня дохнула па горы горячим ветром,
заполнила воздух пылью. Было трудно дышать. Куяк из толстой, просмоленной кожи туго стягивал грудь Судуя, спина под ним взмокла от
липкого пота. Джучи стоял рядом. К нему подъезжали нойоны, спр-эши'вали, не пора ли н а ч и н а т ь . Спрашивали из почтительности, каждо
му было известно и время н а ч а л а битвы, и место в строю. Джучи
снял с головы шлем, выстукивал на нем ногтями барабанную дробь.
Небо над вершинами гор медленно вспламенялось, первые лучи
солнца прикоснулись к высоким скалам, но внизу еще держался душный, горячий сумрак.
— И-и-эх! — п р о к р и ч а л кто-то.
И кони рваиулись с места, понеслись в гору. Порубили легкие заслоны. Показались стены заставы Имынь, нависающие над npoxoflovi.
Поравнялись с ними. Со стен полетели камни, бревна, мешки с песком. Шарахнулись кони, закрутились, сшибая друг друга. Падали пораженные всадники. С другого склона, из-за земляных укреплений,
полетели, затмевая солнце, тучи стрел. Судуй не думал ни о чем, старался лишь не отбиться от Джучи. Обоих крутило и метало из стороны в сторону в месиве коней и людей.
Отхлынув от крепостных стен, воины н а в а л и л и с ь на земляные
укрепления, оттеснили с одной стороны лучников, раскидали землю
и внутрь прохода ворвались конные, порубили, вышибли тангуто^.
Но из-за крепостных стен, из-за перевала на конях и верблюдах мчались все новые и новые воины.
Отчаянно сопротивляясь, монголы покатились назад. Разинув рот,
но не слыша своего крика, Судуй р а з м а х и в а л мечом, н а п а д а я и отбиваясь. Иногда отставал от Джучи, поворачивал голову, ловил взгля
дом золотую иглу его шлема, р а с т а л к и в а л своих, пробивался межд\
чужих и вставал с ним рядом. Джучи 'был бледен, по лицу струился
пот.
— Нельзя назад! Нельзя! — кричал он и правил коня на тангуто-в.
Но устоять было невозможно. С р а ж е н и е ползло по теснине вниз
все быстрее, все громче становились победные крики тангутов. Снатл-

лнсь в предгорья, стали видны о&озные телеги, и здесь началось бегство. Джучи пытался остановить людей. Но где там!
Под ним пала лошадь. С>дуй проскочил мимо, стал разворачивагь
коня, но его толкали налетающие всадники, увлекали за собой. Коекак выбрался из потока в сторону, поскакал назад. Джучи бежал
пешком, сильно припадая на ногу. Шлем он потерял, и обезумевшие
от страха воины его не узнавали, мчались мимо. Судуй спрыгнул с
коня.
— Садись!
Джучи вскочил в седло. Тангутский воин на белом коне налетел
на него, норовя опустить меч на обнаженную голову. Судуй снизу
ткнул копьем в кадык воина, и он опрокинулся навзничь, свалился,
застряв одной ногой в стремени. Судуй успел пойматься рукой за второе стремя. Лошадь понеслась, храпя и лягаясь. Судуй бежал рядом,
не отпуская стремени, стараясь подхватить поводья. Вдруг лошадь
вздыбилась, рухнула на землю, придавив Судую ноту. Из ее пробитого
стрелой горла тугой струей ударила кровь, заливая лицо и голову Судун. Отплевываясь, протирая кулаком глаза, он попробовал высвободить ногу. Не удалось. А мимо катилось тангутское войско. Промчались конники. За ними — воины на верблюдах, наконец пешие. «Пропал я! Э-эх, пропал!». Судуй притих. Залитый лошадиной кровью, он
был для тапгутов мертвым.
Неизвестно, сколько времени пролежал неподвижно. Нестерпимо
ныла нога, от зноя и страха во рту все пересохло, язык стал шершавым, как у вола... «Что скажет мать, когда придет встречать воинов,
а меня с ними не будет?»... Но что это? Тапгуты как будто повернули
«азад. Бегут! Бегут назад! «Духи-хранители, спасите меня, ради моей
матери!» Послышались громкие, все нарастающие крики «хур-ра!»
И всадники на низких степных лошадках бурным потоком хлынули
к проходу...
Вечером воины Чингисхана были уже на перевале. Из пятидесяти
тысяч тангутов в Чжунсин ушло едва ли больше десяти-пятнадцати.
Остальные были убиты в сражении, взяты в плен и безжалостно изрублены на перевале.
Судуй выбрался из-под лошади, поймал тангутского верблюда и
на нем поехал разыскивать Джучи. Сын х а н а крепко стукнул его кулаком по плечу.
—• Ты где был?
— Отдыхал. Когда остался без коня, подумал: заче>м бегать
взад-вперед. Да еще пешком. Лег и полеживал.
- Если бы не ты, Судуй, я бы ппопал!
— Э-э, я все делал так, как велел твой отец.— Судуй засмеялся.
V I Н Кутаясь в шерстяной плащ,
Ань-цюань поднялся на городскую стену... Смеркалось, шел мелкий дождь. С верховьев Хуанхэ дул
холодный ветер, хлопал полами плаща, трепал огни, поднятые над его
головой телохранителями; неровный, прыгающий свет вырывал пз серого
(Мрака зубцы стены, кучи мокрых камней, воинов, зябко жмущихся к
зубцам. Император шагал, расплескивая лужицы черной воды, смотрел BKIII. где в мутной дождевой мороси и сумраке вечера расплывались, сливались в сплошную дугу огни вражеского стана. Огни горели
/и в стороне Бован-мяо. Там, в храме предков тангутских императоров,
расположился предводитель кочевников, грязный осквернитель святынь...
Уже несколько месяцев наглухо заперты все шесть ворот столицы. Никто не думал, что осада окажется такой затяжной. Всем было
77

известно, что кочевники подобны разбойникам, налетают, хватают,
что сумеют схватить, и бегут в свои степи. Так было с незапамятны
времен. А тут... Монгольский схан р а з о р и л Валохай, ему досталасо
богатая добыча у заставы Имьгнь, он дочиста ограбил столичную округу. И не уходит. Как одержимый, беснуется под стенами города,
пытаясь овладеть твердыней. Поначалу кидал людей па стены. По
лестницам, сделанным из плодовых деревьев, его воины лезли то н
одном, то в другом месте, то среди дня, то глухой ночью. На них обруш и в а л и г р а д камней, з а с ы п а л и глаза песком, лили кипяток... Высокое умение брать крепости было неведомо дикарю, п защитники легкэ
выходили победителями. Но у ханов варваров было упорство, а оно
и камень разрушает.
Обеспокоенный и м п е р а т о р через потайной подземный ход слал
гонцов во все двенадцать округов страны, требовал н а п а с т ь на хана
с тыла, отправил посольство к Цзыньскому императору с просьбой оказать скорую помощь. Однако разрозненные войска из округов монголы
перехватывали по дороге и разбивали. А князь Юнь-цзы, только что
з а н я в ш и й и м п е р а т о р с к и й трон в Чжунду, прислал надменный ответ:
он считает унизительным соединять силы двух великих государств
для борьбы со степным грабителем.
Возле угловой б а ш н и император остановился. Ветер хлестал дождем п р я м о в лицо. Пригибая голову, Ань-цюань вглядывался в тьму.
Далеко на п р и т о к е Х у а н х э светлячками мельтешили огни. Там, как
доносили л а з у т ч и к и , жители столичной округи, согнанные хахом, носили кам'ни, мешки и плетенные коробы с землей, кидали в реку. Хан
хочет возвести плотину - для чего?
Он стоял на ветру, пока не продрог. Потом спустился со стены и
отправился во дворец. В малых императорских покоях ярко горели
восковые свечи, п ы л а л и угли в железных жаровнях с румяными бок а м и . Было тепло и сухо. Лысый сановник, главноуправляющий дел а м и государя, с и я л с него мокрый плащ, с поклоном спросил:
- Будешь ли говорить со своим советом?
П р и д в и н у в к ж а р о в н е низкое кресло, обложенное перламутром,
и м п е р а т о р простер над у г л я м и ладони, зябко повел плечами. Ему не
хотелось в с т р е ч а т ь с я с высокими с а н о в н и к а м и . Что могут с к а з а т ь утешительного о н и ? Что может сказать он? Остается одна надежда: терпение хана иссякнет, и он уберется в свои степи.
- Пусть заходят.
Сановники входили, кланялись и усаживались на узкий ковер,
растянутый вдоль степы. Тихо шелестели бумаги, ш у р ш а л а одежда.
Кивком головы он разрешил говорить. По установленному порядку
они р а с с к а з ы в а л и о делах, которыми ведали. Иссякают запасы пищи...
Много больных... Ничего нового. Он разыскал взглядом к н я з я Цзуньсяна.
- Я просил тебя собрать ученых людей и узнать, чем грозит нам
плотина, возводимая врагами.
Не спеша, х р а н я свое достоинство, Цзунь-сян развернул лист бумаги, подслеповато жмурясь, вгляделся в него.
- Нас ждет большая беда. Воды реки, перекрытой здесь,— ткнул
пальцем в бумагу,— х л ы н у т в город. Посмотри на этот чертеж, и тебе
станет понятно.
Он взял п л о т н ы й лист бум эти, но вглядываться в и з в и л и с т ы е линии чертежа не стал. С к а з а л с удивлением:
- Как мог д и к а р ь додуматься до этого?
— Д и к а р ь то он дикарь. Но у него есть чему поучиться и просвещенньъм владетелям.
Император бросил быстрый взгляд на Цзунь-сяна.
78

— Что п р и д у м а л и хранители мудрости для разрешения сего замысла?
— Можно сделать одно: пробиться к плотине, раскидать...
— Пробиться? Да они только этого и ждут. Выйдем за ворота —
сделают то же, что у заставы Имынь! Эх вы, познавшие истину. Чтобы
придумать такое, не надо сидеть десятилетиями над книгами.
- Потерянное в горах, государь, не ищут на дне реки,— с раздражающей назидательностью сказал Цзунь-сян.— Не надо было подпускать врагов к сердцу страны. Мы повторяем ошибки покойного
Чунь-оо.
Он говор.ил «мы», но понимать это надо было — «ты». Род Цзуньсяна так же высок, как и род саимого императора, но это не дает ему
право вести такие подстрекательские речи. Ань-цюань навалился на
спинку кресла, утвердил локти на мягких подлокотниках.
- Поди прочь, Цзупь-сян!
Тому, видно, показалось, что он ослышался. Повернулся в одну
сторону, в другую — сановники стыдливо прятали глаза. Бледное лицо князя порозовело. Он поднялся и удалился, гордо подняв голову.
Император выпятил нижнюю губу, скомкал чертеж и бросил в жаровню.
Утром в город п р и ш л а вода. Она врывалась под створы ворот, с журчанием растекалась по улицам, подхватывая мусор, перехлестывалась
через низкие пороги домов, низвергалась в подземелья с песком, шумом
и грохотом. Люди, кто с молитвой, кто с проклятием, тащили на крыши
детей, з а к и д ы в а л и свое добро, влезали туда же сами, мокрые, грязные,
тряслись под нудно моросящим холодным дождем. Взломав загородку
конюшни, в ы р в а л и с ь на волю лошади, с р ж а н и е м метались в теснинах
улиц... К вечеру почти не осталось незатопленных мест, только у императорского дворца с о х р а н и л а с ь узкая полоска суши.
От хана прибыл посланец. Сухопарый, крючконосый воин говорил
с императором, обратив лицо не к нему, а к переводчику. На голове v
воина был тангутский гребенчатый шлем, с плеч свисала мокрая, заляпанная грязью тангутская же шерстяная накидка. Посланец требовал
у императора сдачи города. Сам император с воинами может уходить,
но все ценности должны быть оставлены, оставлены должны быть также люди, умеющие ковать, плавить железо, обрабатывать серебро и золого, ткать шерстяные или иные ткани...
Слушая посланца, Ань-цюань вспомнил свою встречу с беглым степным х а н о м в Хэйшуе. Тогда все было иначе. Тогда он издевался над
кочевником, над его ничтожеством. До чего же был глуп! Рябому хану
надо было помочь. Через него в степях завести друзей... Но разве мог
подумать, что придет время и он, император Си Ся, страны величественных храмов и дворцов, страны, чьи воины заставляли трепетать и каданьскую, и сунскую, и цзиньскую династии, будет слушать такие слова
от грабителя, который не постеснялся придти к нему в чужом, награбленном одеянии.
— Уходи, нойон Джарчи. Города твоему хану мы не отдадим никогда!
— Мы подождем.— Нойон поправил на поясе меч «дракон-птица»—
тангутский меч с рукояткой, чешуйчатой, как тело дракона, изогнутой
на конце в виде птичьей головы.
Вода, залив город, больше не прибывала. С нею можно было бы примириться. Но размокли стены глинобитных домов, они оседали, разваливались, придавливая обломками людей, в двух местах просели и треснули крепостные стены. Город ждала неминуемая гибель. Императорский совет почти в открытую стал обвинять Ань-цюаня в неразумном
упрямстве. Надо бросить все и уйти... Они не хотели понять, что стоит
покинуть стены крепости и все лягут под мечами кочевников.
79

И вдруг вода н а ч а л а резко убывать, скатываться. Случилось этт
поздно вечером. В стане врагов всю ночь метались огни, доносился шум.
Утром все стало понятно. Вода поднялась настолько, что стала топить
и вражеский стан. Тогда хан велел разрушить плотину, и река вошла в
свое русло.
И снова прибыл посол. Он признался:
- Наши воины немного покупались! Мы перебрались на более высокое место. Теперь не затопит. А вам уйти некуда. Хан говорит тебе:
оставайся в своем городе, но поклянись быть его правой рукой, отдай ему
в жены свою дочь, по первому его слову шли воинов, куда он направит,
р а з и тех, кого укажет.
Императорский совет п р и н я л позорные у с л о в и я хана. Отныне император Си Ся становился д а н н и к о м х а н а . Такого у н и ж е н и я страна не знала. Совет согласился отдать в жены и дочь Ань-цюаня. Но не захотел,
чтобы тангутские воины шли с х а н о м г р а б и т ь другие народы. Император м о л ч а л . Совет как бы отодвинул его в сторону. Ничего он не с к а з а л
и тогда, когда увидел среди сановников Цз\пь-сяна. Он чувствовал, что
его. кажется, ждет судьба предшественника.
Н а ч а л и с ь длительные переговоры. Хан был неуступчив. Если император не дает воинов, пусть дает коней, верблюдов, тканей разных, меда и воска, серебра и золота, седел и сайдаков с л у к а м и и стрелами, белых войлоков и цветных ковров... И все — в н е с л ы х а н н о м количестве.
- Надо дать,— сказал Цзунь-сян. — Пусть уходит. По всему видно, он собирается н а п а с т ь на кого- то. Для того и просит воинов. На кого же он собирается напасть? Думаю, на цзнньцев. Вот и пусть... Они
нас бросили в беде. Они не меньше нас виноваты в нашем позоре. Пусть
повоюют с ханом. Мы, сохранив при себе воинов, отомстим цзиньцам,
вернем все, что сегодня отдаем хану-грабителю.
В стан хана со всех концов страны стали сгонять скот, свозить добро. В его к о ж а н ы е мешки перекочевала почти вся императорская казна.
А н ь - ц ю а п ь проводил до крепостных ворот плачущую дочь Чахэ. Прощаясь, р а с п л а к а л с я и сам. Он чувствовал, что уже никогда не увидит
свою дочь.
Предчувствия не о б м а н у л и императора. Вскоре после того, как как
ушел в свои степи, обобрав тангутский народ, Ань-цюаня вынудили отречься от престола. А через месяц на сорок втором году жизни он внезапно скончался.
Новым императором стал ученый князь, подслеповатый Цзунь-сян.
|Х

Целый день
хан
охотился
в степи с ловчим кречетом.
В о з в р а щ а л с я усталым и голодным. Недалеко от его шатра толпились
люди. Наверное, снова сартаульский купеческий к а р а в а н . Все более
торны::;! становятся к а р а в а н н ы е тропы в умиротворенной степи. Идут
торговые люди из С а м а р к а н д а , из Бухары, из Хорезма и Отрара. Иные
п р о д а ю т товары тут, иные н а п р а в л я ю т с я дальше, в пределы Алтан-хана.
Купцы люди ловкие и смелые. Он не однажды говорил, что, как торговцы
в п о я с к а х выгоды идут на край земли, так воин в поисках добычи должен переплыть все реки, преодолеть все перевалы.
Сартаульский купец, до глаз заросший бородой, в пышной чалме,
играя на животе пальцами, ходил за спинами своих подручных, торгующих тканями, орехом и миндалем, ч а ш а м и из чеканной меди. Увидев
хана, купец степенно поклонился. В его поклоне не было ни приниженности, ни рабской покорности. Хан спешился, пошел вдоль ряда, ощупывая ткани. Купец с готовностью разворачивал куски.
— Эту ткань у нас называют карбас. Она не бывает крашеной. Прочна, легка. Ее любят простые люди. А это — зендани. Ткань тысячи рас-

цветок. Одежду из нее можно носить и в дни радостей, и в часы скорби... Зарбофат 1 - - так называют у нас эту ткань. Одежда из пес у к р а шает достойных, при свете солнца она сияет, блестит, как роса «а зелени весенней т р а в ы , в п а с м у р н ы й день она сама излучает свет.
— Ты где так н а у ч и л с я говорить на нашем языке?
- Велики!! хан. с младенческого возраста я — ттнпк. Я продавал
свои ткани меркнтам. кэрэитам, нэпманам...
- А бывал ли ты в Чжунд} или д р \ г и х городах А л т а н - х а н а ?
— Бывал. Я везде бывал.
- И сколько же просишь за эти товары?
— Совсем немного. За кусок златотканой ткани — три золотых балыша, за кусок зенданн — три серебряных 2 .
— Сколько ты платил за ш т \ к у Б своей земле? Не торопись отвечать.
Если солжешь, я снесу тебе голову!
Купец, открывший было рот. онемел, потом взмолился:
- Великий \ а н , не губи!
- Говорч! п р а в д у , и ты останешься жив.
— Я платил за штуку не дешевле десяти и... и не дороже двадцати
динаров.
Ты что же. г р а б и т ь нас п р и е х а л ? — Хан взял кусок парчи, бросил в толпу. — Берете. Все берите у этого грабителя!
С веселым визгом и смехом толпа р а с х в а т а л а и ткани, и орехи, и
мкндаль — ничего не осталось. Купец схватился за голов\.
— Вай-вап!
— Иди за мной.
Хан прошел з шатер. Баурчн подал мясо in к \ м ы с .
— Ешь, к х п е ц . В д р х г о й раз будешь умнее.
— Великий х а н , я бывал во многих землях. Большие и малые владетели оберегают караваны... Мы ищем выгод\ — это т а к , но мы везем
ТО, чего без нас не получишь...
Хан велел кешиктенам принести из хранилища парчу, гладкий и
узорчатый шелк, тонкие шерстяные ткани. Все это разложил перед
купцом.
— Ты д у м а е ш ь , я это купил? — спросил хан.-— Все, что мне надо, я
веру мечом. Позовите Татунг-а... Как твое имя, купец?
— Махмуд Хорезмн. М а х м у д из Хорезма.
— Ты ешь, Махмуд. Пользу от торговли я вижу. II зря купцов обижать не буду. Но раз вы торгуете в моих куренях, вы должны служить
мме. Нет — с каждым могу сделать то же, что сделал сегодня с тобой.
— Тебе н у ж н ы воины, великий \ л п . А я бедный купец.
- Мне ШЖ'НЫ не только воины. Ешь! — Хан выбрал кость пожирнее, протянул Махмуду.
Он ее принял, но есть не стал, держал в руках, и горячее сало ползло по его пальцам, падало на крышку столика, застывало белыми каплями. Совсем убит, раздавлен человек.
В шатер вошел Т а т \ н г - а с дощечкой для записи повелении.
- Скажи. Махмуд, сколько штук тканей было у тебя, и Татунг-а
оплатит тебе за каждую штуку сполна.
В темной, как ненастная ночь, бороде Махмуда блеснули зубырад!
— Пока я только возвращаю отнятое,— продолжал хан.— Но ты
получишь больше. Со своим караваном ты пойдешь в Чжунду.
— Зачем, хан?
1

Название тп-неп: карбас—хлопчатобумажная, зенданн— хлопчатобумажная
Сивная,
зарбофат — златотканая парча.
2
Балыш — слиток серебра, золота, денежная едининца заключала в себе до 75 ли'
1Ыроз того времени'.
6. «Байкал» № 5

— Торговать. Ну и попутно кое-что узнаешь. Возьмешь моих люде":
погонщиками.
— Нет, хан, твоих людей я не возьму. Без них мне будет легче. К
нам уже привыкли...
«А он неглуп»,— подумал хан, почесал бороду.
- Будь по твоему. Одно помни всегда и везде: верность принесет
тебе богатства и почести, предательство — смерть.
Махмуд из Хорезма не первый, кого он шлет за великую стену. О
владениях Алтан-хана надо знать как можно больше. Под Чжунснном
он увидел, что его войско много подвижнее, выносливее, упорнее в з ч щите и яростнее в нападении, храбрее тангутского. А каковы воин-:
Алтан-хана? Говорят, А л т а н - х а н может против каждого его воина выставить десять, пятнадцать своих. Орла, как известно, могут заклевав
и сороки, если их много и они дружны. Однако у «золотых» ч ж у р ч ж е н е п
нет дружбы с «железными» к и д а н я м и и коренными жителями. Можи .
лк извлечь из этого выгоду?
От А л т а н - х а н а идет в его орду большое посольство — зачем? Ьго
слава разнеслась по всему свету. И неизвестно, надо ли р а д о в а т ь с я е •
На днях прибыли послы от у й г х р с к о г о идикута Баурчнка, следом — от
карлукского хана А р с а л а н а и от владетеля А л м а л ы к а Бузара. Он с пп;
еше не говорил, но через Татунг-а выведал: идикут, хан и владетель Алмалыка отложились от гурхана кара-киданей и хотят покориться е\г..
Конечно, он их примет под свою руку. Но этим озлобит г у р х а н а . И б е ;
того кара-кидане косятся в его сторону. Они п р и н я л и и обласкали н "
добитого сына х а н а н а й м а н с к о г о К у ч у л у к а . Надо бы направить коне 1 ;
туда. Но этого нельзя сделать, пока он не знает, что держит в мысля-;
золотой сын неба. Им стал тот самый пухленький князь, что вел когдато переговоры с ним и Ван-ханом, тот, с чьего соизволения он п о л \ ч : т
титул джаутхури. Удивительно! Ему всегда казалось, что на тро::.
Алтан-хана сидит не простой смертный, а и впрямь сын не-ба... Чт
скажут его послы? Он примет их всех вместе. Пусть смотрят друг г
друга, на него и думают...
Отпустив к у п ц а и Татунг-а, он сел у входа в шатер. Синие сумег
ки наплывали на степь. С Хэнтэйских гор сползала ' п р о х л а д а . В кур-"не горели огни, дым а р г а л а стлался над травой, его горечь смеш
валась с горечью ая-полынп. Шумно резвились дети. Звенели молодь
голоса, кто-то пел шутливую песню о бодливом козленке, сопровсы
дая песню дурашливым меканьем, и ему вторил веселый смех. Ха
захотелось подойти к любой из юрт, сесть в круг огня, послушать ргг
говоры, песни, шутки, но он знал, что едва приблизится - - все замо
чат. И с т а н у т ждать, что скажет он: если попросить, будут, конечн
разговаривать, будут и песни петь, только уже иначе... Оч отъеднп
от людей с их б у д н и ч н ы м и радостями и заботами, не ил жен им, ког
они сидят в кругу огня. У них своя жизнь, у него — своя, и они
сливаются... Такие вечера вызывают в нем или тоску, или глухое пг
дражение. Другое дело на войне. Там его мысль, его слово становит
страстью, лагзнью и смертью тысяч, там он подобен духу, твсряшобурю...
К п р и е м у послов он готовился с в е л и к и м тщанпрм. Велс-1 г «и
тля чсе\ кешиктенов шелковую одежду - - к а ж д о й тысяче СБОСГО i
та, подобрать коней одной масти, одинаковое оружие, п о д т е л нг>
нам, братьям и сыновьям одеть на себя самые лучшие х а л а т ы и с а м дорогие украшения. Для него был приготовлен парчовый х а л а т , раси;
тый по отворотам и рукавам золотыми н и т я м и и ж е м ч у г о м . Но он
стал его надевать. Великолепием своих одежд не удивить п о с л а А л т :
хана. Остался в будничном холщовом халате и войлочной шапке. Ед
ственным украшением был золотой пояс. Перед ш а т р о м , KC.K и на
82

рилтае, поставили трехступенчатый помост, у к р ы л и его мягкими т а л гутскнми коврами, он .сел на трон, изготовленный тангутскими ремесленниками из черного дерева. От помоста на половину полета стрелы
расстилался белый войлок. В конце его горели два огня - - для очищения послов от всякой скверны и нечисти.
У огней кешиктены отобрали у послов оружие, провсли по войлоку к помосту. Послы идикута, карлукского хана и владетеля Алмалыка поклонились ему. Послы А л т а н - х а н а остались стоять. Не взглянув на них, он ласково улыбнулся бьшшим подданным гурхана. Через
переводчиков послы выразили надежду своих повелителей, что Чингисхан, чье величие, как солнце, сияющее над мирим, обогревает
озябшие народы, будет для них отцом, заботливым и милостивым. Oi-s
улыбался, но слушал послов вполуха. Ему было известно, что онч
скажут, к а к и е преподнесут подарки. Загадкой оставались послы Алтан-хана. С ними был Хо. Но увидеться с ним не удалось. Людей
Алтан-хана было четверо, считая Хо. Впереди стоял высокий человек с
широкими сросшимися бровями. По знаку хана он сделал шаг вперед,
заговорил. Из-за его плеча выдвинулся Хо, глядя себе под ноги, стал
Переводить:
- Мы прибыли к тебе, джаутхури...
Хан перебил Хо:
— У меня есть титул, дарованный мне небом. Я не джаутхури,
Я Чингисхан.
Не поднимая головы, Хо перевел его слова. Широкобровый нахмурился.
— На земле есть отпн-единственный государь, власть которому
дарована небом,— наш х у а н д н . Все остальные владеют землями, народами с его соизволения. Мы п р и б ы л и к тебе, д ж а у т х у р и , огласить
указ о восшествии на престол нового хуанди. Этот указ тебе надлежит выслушать, стоя на коленях.
Хан сорвал руки с подлокотников трона. Стоит ему взмахнуть, и
послов вскинут на копья кешиктены. Но он опустил руки на колени,
стал быстро перебирать пальиы, а сам улыбался неживой, застывшей
улыбкой. В голове звенело, взгляд застилала пелена. «Не спеши, н^
спеши!»— твердил он себе. Ссора с Алтан-ханом не ко времени. Надо
fiu управиться с Кучулуком и хорп-туматами... Но встать на колени? При всем народе, при послах!..
- Ваш золотой хан не отец мне. Но он может быть моим бра
том. А где вы слышали, чтобы брат слушал своего брата, стоя на
коленях^
- Хуанди едшилг,ениьш сын у неба, нет у него братьев.
Они были упрямы, как волы, и все настойчивее требовали, чтобы
он встал на колени. Разговор становился бесполезным, затягивая его
он о б н а р у ж и л бы свою боязнь.
1
-— Кто такой ваш новый хуанди"
-- К п я т ь Юнь-изы.
— А. так я его знаю! Видел. Ты, посол, глуп, а он, д\\;аю, д а ж о
Глупее тебя. Переводи все, как я говорю! И такой ничтожный чело
Мк— хуапди. Вставать на колени! Да я бы его не взял в помощники
моему писцу Татунг-а. Удалитесь с глаз моих!
Потом on велел запереть послов каждого в отдельную юрту.
Сделал это для того, чтобы поговорить с Хо Но переводчик не v.nr
сказать ему чего-то нового: знал Хо не так уж много. Да, в Ч ж у н д у
Кспокоены, там не ждали, что он сумеет одолеть императора Си Ся.
Но с а н о в н и к и думают, что получилось это не от того, что силен Чингисхан, а от того, что слабы тангуты, погрязшие во внутренних неуря-

6»

,,зшах. Посольство хотело припугнуть х а н а , а заодно проверить, так
ли уж он опасен. Потому-то во главе его поставлен Хуи:а\у.
- Ты мне говорил о к а к о м - т о потомке императора к и д а н ь с к о и
л::гастии. Жив ли он?
- Он жив. Но от дел его почему-то ч с т р а н и л п .
- Можешь свести моих людей с ним?
- Могу... Хан, это, конечно, не мое дело, но ты н а п р а с н о так говорил с послами. Проезжая по степи, я видел м и р н ы е кочевья. Сюда
п р и д \ т воины нашего государя... Людей побьют.
• Ты думаешь, они смогут п р и д т и ?
- Если захотят...
- Л может быть, я п р и д у к вам, если захочу...
Тебе не о с и л и т ь императора. Да и зачем идти т у д а ? Степи так
широки и просторны. Меня до сих пор тянет сюда. Тут моя вторая
родина. И мне бы не хотелось, чтобы л и л а с ь кровь здесь пли т а м .
- Как поживает твоя сестра, наша добрая Х о а х ч п н ?
- Хорошо. Все время вспоминает матушку Оэлун-фуджпн, и тебя, и твоих братьев. Ее вторая родина тоже здесь, хан.
Он велел Татунг-а принести мешочек с золотыми с л и т к а м и . Выт р я х н у л их на столик, разгреб по всей к р ы ш к е . Огни с в е т п л ь н п к о г
дробились на золоте, и стол светился, как очаг, п о л н ы й г о р я ч и х
углей.
- Бери сколько нужно. Купи сестре все, что она пожелает.
Хо взял несколько слитков, посмотрел, погладил п а л ь ц а м и , положил на стол.
— Не обижайся, х а н , но я не могу ничего взять.
- Почему? - - Хан нахмурился.
- Х у ш а х у знает, что я служил } тебя Если он нап \ст золото, ir.
моя сестра, ни жена, ни сын не увидят меня.
- Что я могу сделать для тебя?
- Не знаю... Да мне ничего и не нужно. - - Хо вздохнул. — Одно
го хочу: пусть моя ж и з н ь будет такой, какой она есть.
Этот разговор оставил в сердце хана малоприметную, но досад
кую горчинку. Ему от души хотелось порадовать Хо и его сестру. К
все, выходит, доступно и ему, всемогущему...
Война с Алтан-ханом, о котором он так много д у м а л в последне.
время, после его оскорбительного ответа послу стала неизбежной.
1
Здесь, в степях ему не страшно войско А л т а н - х а н а , к а к и м б .
многочисленным оно ни было. Но разгромив врагов тут, много л и oi
добудет. Надо идти за великую стену, там, если небо я в и т свою MI:
:
лость, добыча будет богатой. Но... А л т а п - х а н был всегда грозой дл:
всех племен. Перед его могуществом трепетали храбрейшие из ханов
Не гибельным ли будет дерзостный поход?
Хан на три дня и три ночи заперся в темную юрту. Не прннима '
пиши, молился небу, думал. После этого созвал нойонов.
А л т а н - х а н своевольно отобрал власть у наших братьев-кнданс '
Оч сеял рознь между племенами, предавал смерти багатуров. Про
кн завещали нам отомстить за все эти злодеяния. Можем ли мы ж и м
в доьольствип и покое, не воздав должного заклятому врагу? Неи
призывает меня покарать извечного зложелателя, утерявшего в свсх
гордыне остатки р а з у м а . Могу ли противиться его воле? Пусть вон;
готовят коней!
V

- Что тревожит твое с е р :
це, господин мой?
Над Кучулуком, заслоняя огонь светильника, склонилось л::;;
жены. Большие черные глаза смотрели н а с т о р о ж е н н о . Он в з я л
84

|длпиные, у п р у г и е косы, осторожно п р и т я н у л к груди, погладил по го2 лове. Дверь дворцового покоя была распахнута настежь, во внутрем* нем дворике ж у р ч а л а вода а р ы к а . За стеной дворца, выложенной из
сырого к и р п и ч а , в саду г у р х а п а и г р а л а музыка, слышались веселые
голоса.
Ты все время молчишь — почему? — обиженно спросила жена.
- Я устал. Мне тяжело.
- Я не отпущу тебя много дней, и ты отдохнешь.
Почувствовав его усмешку, она села, отбросила косы за спину.
- Если ты д у м а е ш ь о другой женщине — берегись! У тебя не будет ни д р у г и х жен, ни н а л о ж н и ц .
Он тоже сел, г л я н у л на нее с сожалением.
- У тебя пустые .мысли, Тафгач-хатун! Ты не хочешь, чтобы у
меня были н а л о ж н и ц ы . А я 'lie хочу, чтобы наложницей стала ты!
Ты, видно, ие в своем уме! Чьей же н а л о ж н и ц е й и почему
стану я, твоя ж е н а п дочь великого гурхана?
- Прислушайся... Ч т о ты слышишь?
- Ничего. В саду и г р а е т музьжа...
- Вот. .Музыка. Кругом г р о х о ч у т б а р а б а н ы войны, поют боевые
трубы. А гвой отец у с л а ж д а е т слух музыкой п проводит время среди
танцовщиц...
- Зачем так говоришь о моем отце? Разве он не был добр к тебе-1
К у ч у л у к о : в е р н у л с я , стал смотреть в темный дверной проем. ГурХан Ч ж у л у х у , толстенький, коротконогий, говорливый, приютил его,
Отдал в ж е н ы дочь, позволил собрать уцелевших н а й м а н с к н х воинов.
Гурхан
р а д о в а л с я , что пайманское ханство пало, весело говорил:
сТвой дед был беспокойным соседом. А ты пришел служить ко мне.
Добро! С л \ ж п , К у ч у л у к , служи. У меня служба легкая, я никого не
обижаю». С т е х пор прошло без малого три года. Избегая всяких забот, с т а р ы й г у р х а н тешит свою душу музыкой и шумной охотой. А его
государство р а з в а л и в а е т с я на глазах, п Кучулука это начинает пугать. Б ы в ш и й вор-конокрад Бузар завладел Алмалыком. Гурлан и
ухом не повел. А теперь Бузар вместе с уйгурским идикутом Баурчп''ом и к а р л у к с к п м х а н о м А р с а л а н о м предались Чингисхану. И сновп
гурхан ие п о ш е в е л и л пальцем. От него вот-вот отложатся хорезмский
шах М у х а м м е д и молодой, но бойкий самаркандский султан Осман,
.инь г у р х а п а . Если сюда придет Чингисхан, Чжулуху ждет гибель.
А с ним и К у ч у л у к а . Но г у р х а н этого понять не хочет. Махает коротк и м и р у ч к а м и в золотых перстнях: «Помолчи, помолчи... Что делать
Твоему Ч и н г и с х а н у так далеко от своих пастбыл' II придет — не беда.
Я сам сяду па копя. Я ему покажу!..»
— Ты о п я т ь м о л ч и ш ь ? — Т а ф г а ч - х а т у н сердито дернула его за
рукав халата.
- Я тебе с к а ж у все. Но поклянись, что ты не передашь моих слов
птцу пли кому-то из его людей.
- Х а н К у ч у л у к , ты мои муж. Я д а в а л а к л я г з у быть верной тебе
До конца дней своих — что еще?
- Нет, п о к л я н и с ь ! — К у ч у л у к встал и запер дверь.
- К л я н у с ь .нигде, никому не передавать твоих слов!
— Тафта ч. мы идем к гибели. Враги кругом, в р а г и в самом госуДирстве. Подданные твоего отца .мусульмане ненавидят вас, кара-кнмней, за то, что вы поклоняетесь Будде, нас — за то. что мы верим з
Х р и с т а . А твой отец п р а з д н о проводит время...
— Об этом говорят и другие. Но что сделаешь, если он такой?
— Д о л ж н ы чго-то сделать! — жестко с к а з а л Кучулук. — Если этсHI не сделаем мы, сделают другие.
85

- Кто это может сделать? Кто? — Глаза Тафгач-хатун сердито
блеснули.
— Мало ли кто... Ты сама говорила, что твои предки всех приближенных держали в руках тем, что никому не д а в а л и больше ста
человек. А сейчас всем народом правят Т а н н г у и Махмуд-бай. Ош
могут сделать с твоим отцом все, что захотят. И тогда не сдобровать
ни тебе, ни мне. Но если отец и сохранит власть, властвовать ему будет
ье над кем. Одни предадутся Чингисхану, другие — хорезмшаху Мухаммеду.
Кучулук говорил быстрым, отрывистым шепотом. Высокий лоб
его стал бледен, на нем выступили капли пота. А Тафгач-хатун, зябко
поеживаясь, набросила на свои плечи шелковое одеяло.
- Что же хочешь? — спросила она.
- Отстранить твоего отца от власти.
- Как ты это сделаешь? Или ты хочешь умертвить отца? Нет!
— Клянусь тебе, не буду я его убивать! — Кучулук схватил ее
руки, больно сжал.— Ты должна помочь мне. Или ты поможешь, или
мы погибнем. Все!
Она долго молчала. Плечи се вздрагивали.
Ты мой господин, и я буду с тобой.
- Я всегда верил в твой ум. Спасибо! — Он крепко обнял жену.
К у ч у л ^ к г пришлось недолго ждать удобного случая. Как он и
предполагал, султан Осман изгнал из С а м а р к а н д а наместника гур\ а н а , отказался платить дань. Чжулуху, наконец, зашевелился. Потрясал пухлыми кулаками.
- Я этого султана, этого неразумного мальчишку в яму посажу.
Я его заставлю чистить конюшни. Я сам пойду на него.
Кучулук осторожно возразил:
- Зачем тебе, великий гурхан, идти самому? Люди скажут, что
с у л т а н до того усилился, что войной на него идет сам гурхан. Пошли
Танигу... Но войска дай побольше.
Ты верно говоришь, сын мой. Мне ли меряться силами с моим
подданныдг. Пусть идет Таш/гу.
Опасный для Кучулука Танигу и главные силы г у р х а н а ушли под
С а м а р к а н д . Кучулук пробовал вымаишть гурхана на охоту, но он,
словно что-то почуяв, сидел в своем дворце под надежной охраной.
Тогда К у ч у л ч к решил захватить казну гурхана. Сокровищница находилась в городе Узгенде. Собравшись вроде бы на охоту, Кучулук
взял всех своих найманов, Тафгач-хатун и устремился к Узгенду.
В город п р и е х а л и вечером. Переправились вброд через реку,
протекавшую возле высоких крепостных стен. Увидев воинов, стражи
з а х л о п н у л и крепостные ворота. Кучулук н а ч а л колотить в полотно
древком копья. Из бойницы падвратной башни высунулся бородатый
воин в железном шлеме.
- Кто такие и что вам нужно?
- Ты ч го, ослеп?! — з а к р и ч а л Кучулук.— Не видишь, кто перед
тобой?
- Я тебя не знаю.
- Еще \ знаешь! Зови п р а в и т е л я города.
Голова воина исчезла. Прошло немало времени, прежде чем н ч
крепостную стену поднялся наместник гурхана Куман-тегин. Он узла.)
Кучулука.
- А, это ты, хан... Зачем привел сюда своих воинов?
•— Велн'кпй гурхан повелел усилить охрану города.
- Но меня он об этом не уведомил. Я не открою ворота.
К стене подскакала Тафгач-хатун.

— Куман-тегин, ты не веришь зятю великого гурхана, но не мо. жешь оскорбить недоверием меня.
Ворота крепости распахнулись. Куман-тегин с поклоном пригласил Кучулука и Тафгач-хатун во дворец, слуги принесли угощение,
горячий чай.
— Пить чай, вино, угощаться будем потом,—сказал Кучулук.
- А сейчас проведи-ка нас в сокровищницу гурхана.
Куман-тепш поперхнулся чаем.
- Что за шутки? В сокровищницу кроме меня может войти только сам гурха«.
- Времена меняются, Куман-тегин! Пойдем. Не заставляй упрашивать.
— Да ты что! Эй, стража!
В полкой вбежал молодой безбородый воин с копьем и круглым
щитом. Куман-тегин поднялся, боком двинулся к дверям, не спуская
глаз с Кучулука, осуждающе покачивал головой.
—- Такие речи ведешь... Недостойные. 'Принужден связать тебя,
.хан, и отправить...
- Подожди вязать и отправлять.—Кучулук тоже поднялся.—Сначала выйди, посмотри. Дворец обложен моими воинами. Стоит мне
дать знак...
Куман-тегин выскочил за двери, возвратился, растерянно разводя
руками.
— Это другое дело...
Но Кучулук видел, что Куман-тегин далек от покорности, лихорадочно думает, как ему выкрутиться. Положил руку на его плечо,
сжал пальцы.
-- Садись. А ты, воин, иди и стань на свое место. Послушай меня, Куман-тегин. Надо спасать наше государство. Ты не можешь не
видеть — оно идет к гибели. Нечестивые
корыстолюбцы окружили
гурхана. Они заботятся об одном — набить свои кошели золотом.
— Ты хочешь спасти гурхана?
— И гурхана, и его владения.
— Это другое дело. Только я тут не все понимаю. Спасение ты
начинаешь с того, что лишаешь гурхана казны. Вытирая слезы, выдавливаешь глаза.
- Разве ты не знаешь моего отца? — вмешалась в разговор Тафгач-хатун.— Деньги он бережет пуще своей жизни. Не платит жалования воинам, не поддерживает друзей.
— Взяв в руки сокровища, мы соберем большое и сильное войско.
Гурхан еще будет нам благодарен. Ты видишь, Куман-тегин, я не
разбойник, не для себя беру золото. Будь это так, я не стал бы тебя
уговаривать. Долой голову, и все разговоры. Но мне нужны люди,
озабоченные судьбой государства.
— В твоих словах, хан Кучулук, есть правда...— Куман-тегин
растирал ладонями виски и щеки.— Жалованья не получают и мои
•оины. Если снэда придет шах Мухаммед, они откроют перед ним ворота. Их не заставишь сражаться... Но как я могу нарушить клятву 3
— Ты покоряешься силе, принуждению.
— Это другое дело... Другое...
Втроем опустились в подземелье с зажженными светильниками.
Внизу п а х л о сыростью, плесенью, мышиным пометом. Звякнули зап>
ры, ржаво скрипнула железная дверь. В узком помещении со стенам*:,
выложенными из дикого кам'ня, рядами стояли окованные сундуки с
Позеленевшими бронзовыми ручками, Куман-тегин отмыкал замки,
Поднимал крышки. В сундуках были золотые и серебряные слитки,
Монеты, камни-самоцветы, перстни, кольца, кинжалы, мечи, чаши...
87

Тафгач-хатун с загоревшимися г л а з а м и п р и м е р я л а украшения, нанизывала на тонкие пальцы п е р с т н и . К.уман-тепш косил на нее мрачные
глаза, вздыхал все чаще. Кучулук подошел к жене, молча снял с ег
пальцев перстнш, бросил в сундук.
—• Не бери ничего. Когда-нибудь я подарю тебе и не такие украшения. Идемте.
О х р а н я т ь сокровищницу .Кучулук поставил н а й м а н о в . На другой
день он собрал воинов г у р х а н а на городской площади, выплатил всем
ж а л о в а н ь е и сказал:
Я поднял оружие, чтобы восстановить п о п р а н н у ю справедливость. Кто желает, пусть останется со мной. Нет — крепостные воротг
открыты.
Большинство воинов осталось. Остался и К у м а н - т е г п н . Кучулук
разослал во все концы гонцов, п р и з ы в а я правителей городов и округов присоединиться к нему. И всех, кто п р и б ы в а л к нему, щедро одаривал из казны г у р х а н а . Скоро у него набралось
достаточно войск,
чтобы попытаться з а х в а т и т ь другие города. Он в ы с т у п и л из Узгенда
и направился к Баласагуну.
Но дойти не успел. Тамигу, о с а ж д а в ш и й С а м а р к а н д , узнав о егг;
восстании, в о з в р а т и л с я , п е р е х в а т и л на дороге. К у ч у л у к у пришлось
бежать, бросив сокровища.
Х о р е з м ш а х Мухаммед, надежда зеры, бич п р о р о к а , подчиненный
себе десятки владетелей, давно тяготился позорной зависимостью or
кара-киданей, от неверного г у р х а н а . Он свел свои зойска с войском
самаркандского султана Османа и д в и н у л с я на в л а д е н и я гурхана. Танигу принужден -был оставить преследование К у ч у л у к а и повернуть на
зад, навстречу ш а х у . Битва п р о и з о ш л а на р а в н и н е Иламиш. Она HI
принесла победы ни той, ни другой стороне. Но для Танигу окончилась печально. Он п о п а л в плен и по приказу шаха был брошен в рек\
Мусульмане, п о д д а н н ы е г у р х а н а , посчитали, что «надежда веры» ос
вободит их от владычества идолопоклонников. Перед воинами, ид,
щими домой, з а п е р л и ворота Б а л а с а г у н а . Им пришлось осаждать сво 1 !
собственный город. На ш е с т н а д ц а т ы й день Б а л а с а г у н был взят и п р < '
дан разграблению. Воины о г р а б и л и не только жителей, но и, счита»;
сокровища гур-хала, отбитые у К у ч у л у к а , своей добычей, разделил )
серебро и золото, д и н а р ы я дирхемы...
Махмуд-бай, п р а в а я рука г у р х а н а , о п а с а я с ь , что для пополненп
казны придется жертвовать своим богатством, дал Ч ж у л у х у пагуб
ный совет: п р и н у д и т ь воинов
в о з в р а т и т ь все
сокровища.
Войск
взбунтовалось. Одни бежали к хорезмшаху. другие перешли к К у ч \
луку. Г у р х а н о к а з а л с я беззащитным. И Кучулук
беспрепятствен! 1
з а н я т его ставку.
К нему п р и в е л и Ч ж у л у х у .
Размазывая
слезы по р ы х л ы м ш«
кам, г у р х а н хотел опуститься на колени, но Кучулук сам поклонил!
ему.
- В е л и к и й г \ р х а н , я л и ш ь с т р е л а в твоем колчане. У меня был
одно ж е л а н и е - - у п о р я д о ч и т ь дела в твоем владении.
Ты не с о б и р а е ш ь с я о т н я т ь у меня жизнь?
- Велики!) г у р х а н , это моя ж и з н ь в твоих руках...
Г у р х а н его не с л у ш а л . Д р ы г а л короткими
ногами, беспокой i
озирался.
- А моих танцовщиц и музыкантов ты не заберешь?
- Они о с т а н у т с я при тебе.
Тут Ч ж у л у х у , кажется, поверил, что ему
н и ч е г о не грозит, пи
веселел.
- А Махмуд-бай говорил, что ты меня убьешь. Вот глупый ч»
лове к!

— Махмуд-бай негодный человек, великий гурхан. Он заслужил
наказания.
- Да-да! Он мне всегда давал какие-то неумные советы. Но ты
его не казни. Ну, побей п а л к а м и или еще как-нибудь.. У меня нет Танигу, не будет Махмуд-бая — как править владением?
- Все труды я возьму на себя.
- Тогда - - хорошо. Тогда делай как знаешь. Ох и трудное зто
дело — править таким большим владением!
Теперь будет легче. Владение убавилось почти вдвое...
«И тебя за это, старый огрызок, следовало бы утопить в болоте!» -- ожесточенно подумал Кучулук.
Красные с золочеными драконами на полотнищах ворота
та дворца Вечного спокойствия широко распахнулись. На площадь выехал всадник, поднял серебряную трубу, и резкие звуки понеслись п )
ближним у л и ц а м , с к л и к а я людей лицезреть выезд хуанди на моление
духам земли и неба. Следом за всадником показалась конная, пото.«
пешая и м п е р а т о р с к а я стража. За нею шли знаменосцы. На бамбуковых д р е в к а х п р о п л ы в а л и полотнища с изображением красного павлина, белого т и г р а , черного духа войны, золотого феникса... За этими ч
иным!! з н а ч к а м и и знаменами несли огромное желтое полотнище с яркокрасным кругом посередине — знамя солнца, главное императорское
знамя. Лошади в золоченой упряжи, крытые з л а т о т к а н ы м и попонами,
тянули повозку в виде пятиярусной пагоды. Каждый ярус окрашен а
один из пяти г л а в н ы х цветов — синий, желтый, красный, белый ил>?
черный. С золотых з а г н у т ы х вверх карнизов свешивались колокольчики и у к р а ш е н и я из жемчуга, нефрита, перламутра... По четырем углам
повозки на высоких стойках блестели золотые чешуйчатые драконы.
За повозкой двигались носильщики. В крытых носилках восседали сановники. З а м ы к а л а шествие конная и пешая стража.
Люди вставали на колени на обочине улицы, били земные поклоны, благоговейно простирали руки к императорской повозке с наглухо
затянутыми занавесями. Пропустив шествие, Хо поднялся, о т р я х н у л
пыль с х а л а т а , пошел домой. Ласково грело весеннее солнце, ч и р и к а л и
воробьи, сверкали белизной свежепобеленные стены и свежепокрашенные ворота богатых дворов...
Возле дома Хо стояла тележка с т к а н я м и . П р и в ы ч н ы м к к р и к а м
голосом торговец подзывал покупателей:
- Ткани мягче облака, ярче весенних цветов, прочнее к о ж и подходите, берите!
Но редкие здесь прохожие равнодушно шли мимо. Хо, едва взглянув на ткани, взялся за кольцо ворот. Торговец быстро обернулся.
— Ты хозяин отого дома?
- Да, я...
- Как тебя зовут?
- Хо. А что?
Ты мне очень нужен. Один большой человек помнит тебя п
lime обещание. Отведи меня к Елюй Люгэ.
- Ты... Оттуда? - - голос Хо пресекся.
- Ага, я оттуда. - Торговец огляделся по сторонам, сунул руку под куски ткани, достал узкий кожаный мешочек. —Бет, возьми.
-1 тебе."
Мешочек был увесистый. Хо вертел его в повлажневших л а д о н я х ,
мг зная, надо ли благодарить торговца и можно ли отказаться от этоИ) подарка.
89

— Спрячь! - - торопливо приказал торговец. - - II веди к ЕлюЛ
Люгэ.
Хо забежал в сад, вырыл под деревом ямку, положил в нее мешочек н ногой заровнял землю.
Из предосторожности он пошел впереди торговца. Тот с сопением
катил следом тележку. Елюй Люгэ оказался дома. Без лишних расспросов он увел торговца во внутренние комнаты, долго с ним разговаривал. После этого торговец сразу же ушел.
- Сюда больше не приходи, - - сказал Елюн Люгэ Хо.
— А куда?
- Никуда. Я уезжаю. И мой сын Хнвесэ со мной.
- Надолго?
— Этого я не знаю. Твоя служба мне кончилась. Ты был верны:/
челосеком. Придет время, и я отличу тебя. Такое время близко.
Елюй Люгэ возбужденно потер узкие руки. Он был в темно-сг
нем узком халате, в мягкой войлочной шапке с яшмовыми украшениями на -макушке, волосы, собранные на затылок в пучок, стягивал
широкий кожаный поясок с золотыми вдавленными узорами. Одежд,
киданей. С тех пор, как его отстранили от должности тысячникЕлюй Люгэ ходил в платье своих'предков, высказывая этим презрение к цзиньцам.
— Я знал, что это время придет. Ждал, готовился... Ты помог
мне, и ты получишь то, о чем сейчас даже не смеешь думать.
Хо начал догадываться, с какой вестью пришел от х а н а торговец
Его сердце тревожно сжалось.
— Будет война?
— А разве ты не знаешь?
— Мне этот человек ничего не сказал.
— Хан идет сюда. - - Засмеялся. - - Новорожденному теленк^
тигр не страшен.
— И вы поедете к нему?
- Нет. Пусть хан сокрушает мощь императора, похитителя власти. Чтобы срубить дерево, нужна сила, но чтобы сделать из него лаковую шкатулку, нужны умение и знания. Пусть хан рубит. А что выкроить из дерева, будем думать мы, прежние владетели этой земли.
Хо ушел от него опечаленным. Он не думал, что хан решится напасть на императора... Дома постоял под деревом, где закопал мент чек. Раньше он делал что-то для хана по велению своей совести. Теперь все меняется. Елюй Люгэ, Бао Си научили его не уважать власть
императора. Но воины хана будут убивать ни з чем не повинных людей... Как быть? Никто не сможет дать ему совета. Мог бы что-т:
стоящее посоветовать Бао Си. Но он - - каторжник. Бао Си схватил!:,
дали двести палок, заковали в железо и на пять лет отправили на каторжные работы — возводить крепостные укрепления на севере. Многим товарищам Бао Си отрезали носы и уши... Может быть, хан освгбодит Бао Си? Но на севере и сын Хо. После возвращения из степе,
Х у ш а х у был отправлен главнокомандующим в Западную столпцл
Император посчитал, что сановник не сумел достойно справиться с
возложенным на него делом, и отправил подальше от своего двора.
На месте Хушаху теперь сидит его давний недоброжелатель Га~
Цзы. Для Хо это все равно. Однако сын только что начал служить. :
Хушаху забрал его с собой. Западная столица находится в стороне от
эороги, ведущей в степи. Война, может быть, не принесет несчастп
его сыну.
Его надеждам не суждено было сбыться. Хан удар!; л как раз гк
северо-западным округам страны, где его не ждали, н в первом /к;

жражен;ги р а з б и л юань-шуая' Даши, взял несколько городов и осаг
дил Западную- столицу. Х у ш а х у с частью войск вырвался из города,
режад.
З а п а д н а я столица п а л а .
Хушаху возвратился в Чжунду. С ним вернулся и Юань-ин. Сын
Неохотно рассказывал о войне. Но Хо понемногу выпытал все, что знал
Шань-ин. Императорские юань-шуаи не могут сражаться с монголаМи. Бегут, л п б э сдаются. Сын, воспитанный дедсм. почтительно относился :< с а д о в н и к а м . Но и в его словах сквозило осуждение Хушаху,
трусливо удравшего из осажденного города.
Слух:: с п о р а ж е н и и , о грабежах и опустошении целых округов, о
Предатель-стае слабодушных командующих Гудоражплп Чжунду. ИмПераторскяе с т р а ж н и к и ш н ы р я л и повсюду, хватали всех, кто говорил
С поражении, били п а л к а м и , к и д а л и в ямы. Но в столице станови;
ЛОсь все тревожнее. Мужчинам было запрещено покидать город. Всех
Заставил;: \;;пеплять стены. Вместе с другими работал и Хо. Он меСИЛ глину, т а с к а л камин... Горячий пот струился по лицу, ныли ссади«ы на р у к а х . Но больше чем ссадины, болело сердце. Сын говорил, что
Монголы убивают ке только воинов, не щ а д я т в захваченных городах
ни дате;:, н:: женщин, все крушат и предают огню.
Кое-что п 5 этих слухов, рассказов дошло и до ушей Хоаччпн. Она
Горестно н а ч а л а головой.
- Неужели это наш Тэмуджин? Он-ё...
Все чаше с т а л и поговаривать и о Елюн Люгэ. По слухам, он объ.Цвился :::•. Л я о д у н с к о м полуострове. Собрал пот, свое з н а м я сто тысяч
•ринов, п р и с в о и л себе з в а н и е да ю а н ь - ш у а я 2 ч н а ч а л войну против
рриньнсз. Император послал против него Хушаху. Но п здесь зысовЬму санозн;:ку не повезло. Елюй Люгэ попрос'м помощи у хана п
разбил Х у ш а х у . Рассерженный император отрешил его от всех дел и
з деревню
В 0;:тве с Елюн Люгэ был ранен стрелой в грудь сын Хо. Домой
п р ; : з г 2 1 « г едва живого. Хо смотрел на бледное лицо с чернотой под
:;; г л а з а м и , на сгорбленную спину Ц\ н и готов был рвать
|Щ себе в: текы,
(Продолжение следует).
1
3

Юань-шуай
— командующий.
Да к.-а: : д-1^\ай—главнокоманд^юший.

Валентин

ЛИТВИНОВ

* *
*
Кончайте пустые вопросы,
Скорей за стамеску и нож:
Ке видите? — корень березы
На профиль сирены похож.
Стервятница, женщина-птица,
Во взгляде — коварства печать.
Готовы уста отвориться
И сладкую песню начать,

Торчат вызывающе груди,
А волосы — лунный нефрит,
И солнце в хмельном изумруде
На шее лебяжьей горит.
...Ъыл нож мой
остер и покорен,
И шел за фантазией вслед.
II правил березовым корень
Под образ гомеровских лет.
Да только береза взроптала,
Иною полна красотой,
М мне вопреки проступало
Обличье крестьянки простой.
В работе поблекшая рано.
Познавшая сызмальства труд,
Холщевая гладь сарафана
Прикрыла высокую грудь.
Молчит.
М в молчаньи томится,
Не ведая сердца вины,
71 ждет возвращенье кормильца
С проклятой и долгой войны.
А может быть — просто с извоза.
И думы — о бабьей судьбе...
Ты русской осталась, береза.
Спасибо, береза, тебе.

* *
*

Нас было ттзое:
Я,
она
и свечка.
Да ночь еще.
Да тайна бытмя.
А за окном
Нашептывала речка,
А губы говорили:
«Я твоя»
И губ моих
Просительно касались...
И в нимбе оплывающей свечи
Зрачки ее
Огромными казались,—
При солнце
не заметные
зрачки,
А тени угловатые
Плясали,
И непорочность
Плавала в очах...
Я понял:
Богородицу писали
С натуры.
в полумраке,
при свечах.

Людмила

АРХИПОВА
. • ..-

••!-

Я без тебя, как птица без крыла.
Как песня без конца и без начала,
Ты вместе с жгзныо в сердце родилась,
Когда оно впервые застучало.
Когда же я, впервыэ встав на ножки.
Упала вдруг, то встать мне помогли,
Соприкоснувшись с маленькой ладошкой.
Большие руки матери-земли.
Все было в них — в руках твоих могучих.
И так по-русски все в тебе влекло.
Что с каждым днем
Все бережней и лучше
Храню я то волшебное тепло.

:;: :':
*

Я бы осень сравнила с женщиной.
С одинокой покинутой женщиной,
Голубые глаза у которой
Потемнели от слез и печали
И морщинки легли облаками
Возле этих тоскующих глаз.

Я бы осень сравнила с женщиной,
С очень рано стареющей женщиной,
От бессонных ночей у которой
По утрам появляется изморозь седины.
II, чтобы скрыть эту преждевременную селз'ну,
Женщина-осень храсит волосы в рыжий пкет.
Анатолий

ПАРПАРА
И жизнь права
Л. Г.
Как-будто в рощах белых,
соловьи
на кладбище выводят песнь влюбленно.
и даже скорбь познавший
восхищенно
к ним тянет руки зябкие свои.
А там,
как плод засушенный, легка,
лежит старуха на гранитной глади,
и юное изображенье гладит
морщинистая,
черная рука.
Я понимаю:
сам имею дочь!
И знаю, горе это безутешно!
Кладу цветы
и отхожу поспешно...
Мне больше нечем матери помочь.
Но замечает мой суровый взгляд:
цыплятами проклюнулись листочки,
и мураши цепочкой рыжей с кочки
на кочку новую спешат.
И чувствую дыхание любви.
II сердце скова,
словно в двадцать, бьется...
II жизнь права,
пока тебе поется,
звучат слова
и свищут соловьи.

Владимир ЛИПАТОВ
* *
х

Забылось все: и сад,
II только в сумраке
3 зрачках агатового
Я вижу двуединство

и лето,
ресниц,
цвета
лиц.

Два близнеца с мольбсй во взгляде
Глядят из донной глубины,
Не о пощаде, о награде
Кричат — и брови сведены!

И ты сама, подняв ресницы,
Глядишь в себя в моих зрачках.
Еще черта, еще граница,
Еще на разных берегах.

••* #
*

Сказала тихо: «Погадаю»,
М за руку меня взяла,
И вот. к ладони припадая,
Рассказ негромкий повела.
Рассказ о смерти и о жизни,
О всех болезнях на роду,—
И стало грустно, как на тризне,
И совестно, как на суду.

[

«А у тебя стальная воля»,—
Тягуче рассмеялась вдруг.
И мне почудилась неволя
В мерцаньи этих белых рук.

Стихи забытого поэта
Звучат во влажной полумгле,
На грани осени и лета
Уходят к небу и земле,
Волнуют музыкой неясной,
Как эта слитность хороша,
Когда все ново и прекрасно,
И понимается душа!
И этот ритм полупечальный,
И профиль твой, и голос твой,
И в тишине исповедальной
Собор, увенчанный листвой.
Лишь утро — запылает жарко,
И меднозвучна, и красна,
И потому, что кебо ярко,
Живою кажется она.—
Так вновь озвученные строки,
Когда душе полутемно,
Слепят, как свет звезды далекой,
Во мгле расстаявшей давно.

Я простоял у перекрестка,
Чтоб вновь, уже издалека,
Взглянуть, как ты проходишь броско,
Откинув голову слегка.
Ты шла легко л отстраненно
Среди привычной суеты.
А я смотрел, смотсел влюбленно,
Как в сумраке терялась ты.
...Вот так же в дымке озаренья,
Как ты — в предзимье золотом,
Уходят лучшие мгновенья,
Но мы не ведаем о том.

Светлана

ЗАХАРОВА

Праздник

первого

дождя

Рассказ

С н е д а в н е г о времени мы с Прохором Семеновичем каждый вечер
о/кидаем м а \ ; \ . Я сижу в своем углу, за письменным столом и делаю
внл, что решаю уравнение. Прохор Семенович, осторожно покашливая,
вышагивает по комнате. Когда мы встречаемся с ним взглядом, он делает веселое лицо и подмигивает — все, мол, » порядке, брат.
У соседей за стенкой выключают телевизор, а спустя некоторое
время наш;; часы бьют двенадцать раз. Мы с Прохором Семеновичем
молча смотрим д р у г па друга. Наконец, раздается желанное щелканье
замка. Мама входит н а р я д н а я , пахнущая весной и ветром. Она чуть
задерживается па пороге, окидывая пас быстрым взглядом, мгновенно
взвешивает обстановку и подходит легким шагом ко мне:
- Ах, ты, мой мальчик,— говорит она ласковым, в к р а д ч и в ы м голосом,— такой поздний час, а ты не в постели. Пора тебе спать!
Мама явно вызывает огонь на себя. Но ее маневр остается незамеченным. Мы не принимаем боя. Мы стараемся делать вид, что все
идет, как должно.
Мама целует меня в лоб, и от ее г\б. от ее лица п а х н е т чем-то резким, незнакомым. Вернее, я \спел привыкнуть к этому запах}' в последние дни: м а м а сейчас возвращается одинаково поздно, и пахнет от нее
одинаково н е п р и я т н о — в ы п и т ы м вином, не слишком хорошими сигаретами.
В такие минуты я ненавижу ее тихо и яростно. Мне кажется, он-<
тоже ненавидит нас в минуты своего возвращения в семью. Но она.
как и .мы с Прохором Семеновичем, изо всех сил играет. Вот она перед
зеркалом снимает шарф со своей сложной прически, вынимает шпильки из волос. Движения ее легки л подчеркнуто непринужденны.
Прохор Семенович срывается первым:
- Алла,— говорит он кротким голосом, но г л а з а и вся поза о т ч и ма выдают его бешенство,— может быть, ты все-таки объяснишь свое
поведение?
„
Мама немедленно оборачивается к нему с обворожительной улыбкоп:
- Конечно, Проша! Но, надеюсь, не сейчас? Уже поздно, я устг
ла. Отложим до завтра выяснение отношений.
Она красиво потягивается и зевает, потом с треском расстегивает
«молнию» на платье, выскальзывает из него, как змейка из старой v^
жи, и убегает в в а н н у ю комнату. Отчим поднимает платье с пола, бе
р с ж н о расправляет его и вешает на спинку с т у л а .
Я р ы в к о м поднимаюсь из-за стола и желаю Прохор\ Семеновичу

IcnoKOUHoft ночи, мучительно чувствуя издевательский подтекст обычных
[ в е ж л и в ы х слов. Отчим рассеянно кивает мне.
В нашей семье до сих пор было то, что люди называют счастьем,—
была дружба, были простые семейные вечера, когда т р и человека молча з а н я т ы своими делами, но им хорошо и тепло вместе. А сейчас, ле*;а в темноте с открытыми г л а з а м и , я выискиваю в прошлом симптомы
сегодняшней беды.
На рассвете я просыпаюсь и, чтобы не оставаться долго наедине
со своими невеселыми м ы с л я м и , в с к а к и в а ю с постели, прыгаю в брюки п в ы х о ж у с портфелем в большею комнату,— вчера я так и не решил
у р а в н е н и я с д в у м я неизвестными.
Мама спит на руке Прохора Семеновича, и у него даже во сне ласковое и растерянное лицо. Я смотрю на отчима, и мое сердце разрывается от любви и ж а л о п и к нем>.
Я знаю, что вечером повторится все сначала — осторожное покашливание Прохора Семеновича, шипение и удары часов на стене и потом
металлическое щелканье з а м к а в наэлектризованной тишине квартиры...
Вернувшись из школы, я, как всегда, с неохотой вожусь с замком,
но дверь р а с п а х и в а е т с я изнутри. На пороге стоит Прохор Семенович,
повязанный м а м и н ы м фартуком. Его руки в муке. Из-за спины отчима
вытекают на лестничную площадку вкуснейшие з а п а х и .
- У нас п р а з д н и к ? — удивляюсь я, невольно вспомнив вчерашний
вечер и целую череду предыдущих.
- Праздник,— говорит Прохор Семенович,— видишь, я даже отгул
на заводе взял.
И все-таки очень заметно, что мой отчим расстроен.
- Раздевайся,— улыбается Прохор Семенович,— как раз
торт
поспел. Твой любимый, клубничный.
Я быстро переодеваюсь и усаживаюсь за стол. Прохор Семенович
достает из холодильника бутылку лимонада и бутылку вина, наливает
в мой фужер шипучего, в пузырьках воздуха, лимонада, себе — зеленоватого «Бисера».
- Выпьем, брат! — говорит он почти по-настоящему весело. Но
я чувствую это «почти».
- Маме звонил? — спрашиваю я, не глядя на отчима.
- Звонил,— помолчав, признается Прохор Семенович,— пригласил на наш праздник. О т к а з а л а с ь Говорит, что очень занята, что у нее
дака-зан телефонный разговор с главком...
Мы, как вчера вечером, молча смотрим друг на друга.
— Такие вот пироги, брат! — отчим разводит руками.— что ж, давай
Праздновать вдвоем!
- А что за праздник сегодня 3 — интересуюсь я.
— Здрасте!—удивляется Прохор Семенович.— Ты шел по улице и ничего не заметил?
— А что? — я недоумеваю.
— Сегодня праздник первого дождя! — торжественно объявляет
Отчим.
С приходом Прохора С е м е н о в и ч а в наш;, семью мы стали жить подругому. Раньше я не подозревал, сколько праздников существует ере
ди будничных дне/i. Для нас с м а м о й п р а з д н и к и исчислялись по календ а р я м — 7-е ноября, 1-е м а я . Новый год... А Прохор Семенович п р и \ чил нас и к другим п р а з д н и к а м . Ранней весной мы справляли праздник
первой сосульки. Тогда Прохор Семенович подарил маме собственноручно выточенное из плексигласа семейство голубых сосулек. Праздновали мы п День листопада, и Вечер первой снежинки. У лета своч
праздники: п р а з д . ш к о д х в а н ч п к а , п р а з д н и к обыкновенного солнечного
«Байкал» Л» 5

воскресенья. Но этот праздник мы впервые встречали вдвоем с отчимом
Раньше нас всегда было трое.
По достоинству оценив кулинарное мастерство Прохора Семеновича, я у м и н а ю чуть не полторта. Прохор Семенович отодвигает недопитый стакан вина.
- А теперь собирайся и пойдем на речку. Ледоход встречать,— говорит он, и я понимаю, что его гонят на улицу тревога и тоска.
Мы подходим к реке в тот момент, когда большое красное солнце
касается жарким боком церквушки на том берегу. Собственно, церквушкой это здание 'было когда-то. Сейчас в ней помещается магазин
по прокату туристского инвентаря и контора ЖКО. В магазине мы с
Прохором Семеновичем были прошлым летом — брали п а л а т к у и спальные мешки для нашего семейного похода. Помнится, что в помещении
стоял спертый з а п а х плохо выделанной свиной кожи, грубого пыльного брезента и л а д а н а — до сих пор он не выветрился из этих стен.
Даже п а л а т к а и с п а л ь н ы е мешки п р о п и т а л и с ь этим медлительным сладковатым з а п а х о м . Сегодня мне снова захотелось побывать возле тон
церквушки. Наверное, это было бессознательное желание окунуться з
прошлое лето, когда нам было так хорошо всем вместе.
... Прохор Семенович п р и с а ж и в а е т с я на камень у самой воды. Мимо тесно, как т у ч и в п а с м у р н ы й день, идут льдины. Невеселый п о л у чается у нас праздник. Не хватает м а м ы . II мы в этом молча признаемся друг другу.
- Сходим к церкви? — предлагает Прохор Семенович. Его м у ч а т :
те же воспоминания, что и меня. Мы переходим мост, бредем по влажной после дождя проселочной дороге. Навстречу нам катится высокий
колесный трактор, неуклюжий и голенастый, как жеребенок. П а р е н ь
тракторист одной рукой управляет своим агрегатом, а другой обнимает за плечи курносую большеглазую девчонку.
- Весна...— говорит отчим,— весна... Пора любви...
- Прохор Семенович! — внезапно решившись, говорю я и ненавижу сам себя за умоляющие нотки в голосе. — Ты, пожалуйста, не
уходи от нас. Пожалуйста. Очень прошу!..
Он резко останавливается и смотрит на меня н а с м е ш л и в ы м и г л а зами.
Ты кто мне?— г р о з н о с п р а ш и в а е т он. — Ты мне кто, скажи, по
>кал\ иста?
Я теряюсь от его неожиданного топа, молчу.
- Не-ет, ты не м о л ч и ! — н а с т а и в а л он.— Ты отвечай, раз т а к о й
разговор завел!
Я смотрю на его такое близкое, такое родное лицо. Оно склонялось
надо мной, когда я метался в постели в температурном бреду, и в к
роткие моменты возвращенного сознания я видел 'боль и муку в эт,~
г л а з а х . Эти с и л ь н ы е руки п о д н и м а л и меня, большого п а р н я - п я т и к л а с
сннка, и выносили к солнцу н воздуху, когда мне стало полегче, но х.'1
дпть от слабости я не мог. Это лицо я знаю, как собственное,— ершгстые брови, готовые сурово слететься к переносице и, дрогнув, разойтпо
в улыбке, прищуренные, с л у к а в и н к о й , яркие светло-'карие глаза, крутой подбородок с ямочкой, сизый от частого бритья, невозможно гу
:
тые, небрежно зачесанные наб/ж волосы, пересыпанные р а н н е й сед.
диной. II я отвечаю, что думаю:
Ты мне больше, чем отец, Прохор Семенович. Ты мне с а м ы
близкий человек.
Я к р а с н е ю от своего п р и з н а н и я и резко отворачиваюсь в сторон}
Ну вот,— говорит он н кладет мне на плечо т я ж е л у ю тепл\ •
р\ к \ . — А чего же ты к а н и т е л ь р а з в е л ? «Не уходи, не у х о д и ! » Да р а ~ '
я могу уйти от вас? От тебя?

И, з а с т е с н я в ш и с ь , как и я, своей нежности, он щелкает меня в лоб:
«Тебе все ясно?»
- Ясно! — говорю я.
...Возле церкви на солнцепеке уютно зеленеет м о л о д а я травка, окропленная первым дождем. На травке сидит древняя старушонка в шмко н а д в и н у т о м на лоб выцветшем платке и истово крестится на вывеску конторы ЖКО. Я фыркаю. Прохор Семенович сердито подталкивает меня и кланяется старушке:
- Здравствуй, бабушка!
- Ась? — встрепенулась та.
- Здравствуй, бабушка,— кричит он ей чуть ли не в ухо,— что з )
праздник сегодня?
- Благовещенье, голубчик, благовещенье,— вступает в разговор
старушка. Она, к а ж е т с я , не прочь побеседовать с отчимом на религиозные темы, но он отходит, внезапно снова погрузившись в свои мысли.
- Благовещенье,— задумчиво говорит сам себе П р о х о р Семенович,— б л а г а я весть... д о б р а я , значит... Это хорошо...
Отчим обнимает меня за плечи:
- Чуешь? Стоит церковь над рекой. Когда-то сюда шли люди со
своим горем, со своей надеждой. Проплыли, как эти льдины, века. Иные
времена п р и ш л и . Кто сейчас верит в бога? А эта божья с т а р у ш к а :ч
свои п р а з д н и к и все так же идет к церкви. Думаешь, она не знает, что
Теперь в церкви м а г а з и н и контора? Знает, небось! А все-таки приходи г
Сюда, к церкви. II в этом весь человек. Слишком мы живем во власти
своих идолов.
- Понимаю,— тихо говорю я,— ты о себе, да?
Прохор Семенович растерянно, изумленно смотрит па м е н я , потом
Смущенно хохочет:
- А ты вырос, Д и м к а ! Ты уже совсем взрослый м у ж ч и н а !
...В город мы возвращаемся на автобусе. На одной из остановок
В автобус вбегает п а р а . II женщина счастливым м а м и н ы м голосом со
смехом восклицает:
- Он, Владька, я совсем промочила ноги!
Мы с отчимом враз оборачиваемся. Мама нас не замечает. Ока
тесно прижимается к плечу Владьки в светлом модном плате. В,-аг„ьK;I обнимает ее уверенно, по-хозяйскп.
Через головы пассажиров я завороженно смотрю на н и х и не могу
отвести взгляда. Мне хочется закричать, запустить в них чем-нибудь,
швырнуть в грязь светлый плащ Владькп и топтать, топтать en к >
гами...
Прохор Семенович неожиданно сильно сжимает мт:с руку г^'че
ЯОКтя:
:
- Успокойся, Димка,— жестко говорит он,— сядь и успокойся. И•
т
Я покорно опускаюсь на сиденье, с т а р а я с ь проглотить з л с т р я н ; ч ' Г ;
п горле комок. Прохор Семенович смотрит на меня у м н ы м и п о н и м а ю
Мши г л а з а м и .
- Успокойся,— повторяет он,— б>дь же м у ж ч и н о й . Д и м - : ; - !
Я трясу головой и крепко з а ж м у р и в а ю с ь — стараюсь УСПОКОИТЬ^
т> системе йогов. Но и с з а к р ы т ы м и глазами я отчетливо нижу лпци
Владькп, его белую женственную руку в разнокалиберных п е р с т н я х нп
М а м и н о м плече... Я чувствую, что ненависть к этому человеку сильнее
меня, п н и к а к а я м у д р а я система йогов не поможет мне стать с а м и м с^бой после того, что я видел сейчас!
Владька — это мой родной отец. Мне противно д а ж е м ы с л е ч ч о
произносит;, iio слово в отношении к Владьке. Хотя он оставил нас с
•|юй, когда мне шел только пятый год, я кое-что из раннего детствл
Вюмнпл. Конечно, это отрывочные воспоминания, но очень я р к и е .

словно все происходило только вчера. Однажды я попросил его подкиm ть меня высоко-высоко, до потолка. Отец соседского Сережки так
подбрасывал своего сына, и я страшно завидовал. Но мой отец резке
оттолкнул меня: «Отойди, ты мне запачкаешь костюм! Нашел время! 4 ;
А когда я заревел от горькой обиды, он брезгливо сморщился и включил радиоприемник на полную мощность. Я и с п у г а л с я п замолчал. Почему-то этот эпизод мне врезался в п а м я т ь со всеми подробностями
Тогда цвела черемуха, и у отца в петлице к а ч а л а с ь д ч ш п с т а я кисточка. Забившись в >гол, я смотрел, как он шагает по комнате, и мне хотелось подскочить к нему п вырвать цветок из п е т л и ц ы . Сейчас и понимаю, что он не был злым, мои отец Владька. Он был просто равнод у ш н ы м . С каждой з а р п л а т ы он п о к у п а л мне и г р у ш к и — пистолеты и
м а ш и н ы , рассудив, что может интересовать м а л ь ч и ш к х в моем возрасте. А я не любил м а ш и н ы п пистолеты. Мне н р а в и л о с ь и г р а т ь к у б и к а м и
Огец Сережки, столяр, н а п и л и л мне кубиков пз сосновой доски, и у.
строил из них города, дворцы, в о к з а л ы . Отец об этом просто не знал.
и н а ч е он бы с такой же методичностью стал п о к у п а т ь мне строительные наборы. Его подарки я с к л а д ы в а л в большую коробку из-под рад и о п р и е м н и к а , и они пылились там совершенно новенькие, пока не
п р и х о д и л и ко м н е п р и я т е л и со двора, и я без с о ж а л е н и я раздаривал
им отцовские покупки.
Он и маме дарил цветы — роскошные пестрые букс-iu. Но и м а м \ ,
помнится, они не радовали. Наверное, она чувствовала, что это делается не из ж е л а н и я доставить ей приятное, а потому что так принято дарить женщинам цветы.
Спустя много лет мама говорила, что, в общем-то, мой отец бьм
талантливым человеком. Как будущий \ ч е н ы й . он подавал большие на
лежды, учился в аспирантуре, собирал м а т е р и а л для кандидатской дис
сертацпи. Потом он бросил нас и н е о к о н ч е н н у ю диссертацию, влюбпг
шись в опереточную певицу, и уехал за ней на Д а л ь н и й Восток.
Помню я, как он уезжал от нас с мамой. Мама п л а к а л а , то и дел<
к и д а л а с ь ему на шею. Отец спокойно у б и р а л ее руки, ^саживал мам
па диван, подавал ей стакан с водой п снова п р и н и м а л с я у к л а д ы в а в ,
своп р у б а ш к и в чемоданы.
- А Д и м к у , сына, ты что же, тоже в ч е м о д а н упакуешь?—спр^
с и л а , рыдая, мама, и я не на шутку и с п у г а л с я .
- Нет,— с к а з а л он. не взглянув в мою стсрон\,— Дмитрий г о к и
останется с тобой. Пока. Дальше видно будет. Не исключено, что и
< j ro заберу у тебя. Но в н а ч а л е я должен устроиться на новом месте,
обжиться. В общем, я н а п и ш у тебе, как н а д у м а ю забрать сына
А я на всякий с л у ч а й зышел во двор п забился под крыльцо. Т л > >
м е н я и не нашли до вечера Отец уехал, не попрощавшись со мной
И я этому был несказанно рад.
Прохора Семеновича в н а ш у семью привел я. Познакомились мы
летом. С моего нового двухколесного велосипеда соскочила цепь, к я
сидел возле него, з а р е в а н н ы й и с а м ы й н е с ч а с т н ы й на свете,— я знал
что м а м а не сможет отремонтировать велосипед, а Сережкин отеп
стотяр, уехал на курорт лечить ревматизм. Прохор Семенович отд'
лился от толпы прохожих, посмотрел па меня, на велосипед и приа i
р.ядом на корточки:
— Авария, браг? А чего ревешь 7 1 Без аварий в ж и з н и не прожит i
м а л ы ш . Сейчас мы поможем твоему вертолету!
Я невольно улыбнулся сквозь непросохшие слезы..
Прохор Семнович спокойно и ласково взял меня за руку, закит
на плечо велосипед, и мы пошли с ним через улицу к новому иного
этажному дом\.
Через десять м и н у т а в а р и я была л и к в и д и р о в а н а . Но я не ззхот
100

так быстро расставаться. Прохор Семнович тоже никуда не спешил.
Мы пили с ним на балконе чай со свежим медом и степенно беседовали о жизни. Было ему в то время лет тридцать пять. Для семилетнего человека 35-лет — это очень преклонный возраст, п я спросил с
бесцеремонностью:
•— А где ваши дети?
— Да вот, брат, не успел обзавестись! — конфузливо развел большими руками Прохор Семенович,— времени не нашлось!
У него не нашлось времени обзавестись и женой. Он работал
главным инспектором па крупном автомобильном заводе, и работа
была его семьей.
С этой встречи я стал ежедневно бывать у Прохора Семеновича в
его неуютной квартире на Песчаной. Однажды он уехал в к о м а н д и ровку. И я три недели не мог найти себе места. Мама даже стала
Слегка ревновать меня к неизвестному Прохору Семеновичу. Она собиралась з а м у ж за преподавателя техникума, и ей вообще-то было не
до меня. Правда, иногда она спрашивала меня:
— Ты ведь хочешь, Димка, чтобы в нашей семье был м ч ж - ' и п а 0
Хочешь, правда?
Я не хотел. Сбычившись, я смотрел в пол и думал о Прохоре Семеновиче— когда же он вернется из своей бесконечной командировки?
М а м и н жених в душе относился ко мне, как к досадной помехе, но
При м а м е был ласков со мной, и это ее вполне устраивало.
А Прохор Семенович тоже скучал обо мне. Я, потеряв н а г е ж д у
Иа скорое его возвращение, перестал каждый вечер ходить на ПесчаНую улицу. И, не дождавшись гостя в день своего приезда, Поохор
Семенович разыскал меня сам.
— Извините, пожалуйста,—пророкотал его бас в прихожей, Дима здесь живет? — Услышав знакомый голос, я выбежал из спальни и, счастливо визжа, повис на руке Прохора Семеновича.
Мама смотрела на нас и смеялась.
— Встретились, друзья! А я вас именно таким и представляламне сын так много о ВЕС рассказывал!
Прохор Семенович сказал, что он зашел на м и н у т к у — к \ п и л в
Ленинграде Димке шерстяной свитер и решил занести.
Я развернул сверток — свитер был красивого синего цвета, с Голыми оленями на груди. О т а к о м свитере я мечтал давно и однажды
поделился своим ж е л а н и е м с Прохором Семеновичем.
Мама, увидев покупку, ахнула:
— Какая прелесть' Сколько мы зам должны за него?
Прохор Семенович п о м р а ч н е л :
- Это подарок Димке. От меня.
Мама заспорила, и Прохор Семенович повернулся, чтобы уйти.
Но мама бросилась к нему, п о й м а л а его за рукав и умоляюще
произнесла: «Не уходите, прошу вас! Пройдите в комнату!.»
А когда м а м а о чем-нибудь просила, ей невозможно было откаИть. И Прохор Семенович, держась за мою руку, прошел в комнату,
«ознакомился с м а м и н ы м женихом и с его другом, тоже похожим на
Жениха, сел за стол; я чувствовал, как тянется ко мне Прохор СемеИопич, как ему неловко в незнакомой кампании. И только мама в
«той комнате была подобна солнечному лучу — с рассыпанными пс4¥ничьи, вьющимися золотыми волосами, в открытом нарядном платье.
видимо, п о р а з и л а моего Прохора Семеновича, как поражала
яркой праздничной красотой.
Вечером, когда разошлись гости и остался только жених, м а м а , к
Моему удовольствию, сказала:
- Интересный человек твой Прохор Семенович. Огромный, ви-

димо, очень сильный! Счастливой будет жена, которой он достанется,—
укроется за н и м , как за каменной стеной.
Жених насмешливо присвистнул:
- М у ж л а н он, твой Прохор .. как его? Степанович? Одно и м е ч к о
чего стоит!
- Н е т ! — к р и к н у л я.— Нет! Он хороший!
- З а м о л ч и , Димка,— н а х м у р и л а с ь мама,— без тебя разберутся,
нзрослые. — Иди спить
Они, видимо, поссорились тогда, потому что больше Эдик не б ы в а т
\ нас, зато частенько мы вечера проводили с Прохором Семеновичем,
к я был на седьмом небе от счастья. Зимой, где-то к Новому году, мы
переехали на Песчаную, в холостяцкую квартиру моего о т ч и м а . Это
было счастливое время. Я видел, что Прохору Семеновичу п р и я т н о
буквально все <перемены в его быте — и д а ж е то, что лол возле трюмо
всегда бывал засыпан пудрой и что его р у б а ш к и л е ж а т впереме>-;к\
с женскими к о м б и н а ц и я м и и д е т с к и м и м а й к а м и .
Наше счастье продолжалось очень долго — целых восемь лет. Оно
было не совсем п е о м р а ч н е н н ы м , но горести бывали недолгими, потому
ч го м а м а вообще не умела переживать, а о т ч и м нас с т и ш к о м любил,
ч т о б ы долго на что-то сердиться. Он н а у ч и л меня всему, что у м е т
сам,— ремонтировать обувь, играть на баяне и на гитаре, и с п р а в л я т ь
радиоприемники, паять, слесарничать, столярничать, разбираться з
с л о ж н ы х электрических с х е м а х , варить отличные борщи.
- Мужчина должен все уметь,— говорил Прохор Семенович,—
хоть раз в жизни, да пригодится ему каждое умение.
И, возможно, мы бы п р о ж и л и в любви и согласии еще много-много
лет, если б не Владька...
Однажды м а м а п р и ш п а с работы поздно, сказала, что с л у ч а й н о
столкнулась на улице с Владькой. моим оодным отцом, а потом они
•*ашли в ресторан отметить встречу.
- Он снова здесь, в нашем городе,— рассказала она нам,— и дч
сих пор не женат. Артистка его бросила два года тому назад. Он т а к
страдает от одиночества, бедный!
Прохор Семенович м о л ч а д , а я про себя усмехнулся — допрыгал
ся, батя! Мне его не было ж а л к о ничуть.
- Можно, я его приглашу к н а м ? — в к р а д ч и в о спросила м а м ,
Прохора Семеновича.
- Конечно, Аллочка,— отчим р а с т е р я н н о улыбнулся — Почему Y U
об этом спрашиваешь^ 5 Обязательно пригласи. .
Он подошел к маме, ласково погладил ее по волосам и вышел ш
балкон. Хотя апрель только н а ч а л с я , балконную дверь мы \ ж е давн >
о т к р ы л и . Отчим стоял и смотрел на звезды...
- Не надо сто п р и г л а ш а т ь ! — сказал я решительно,— Нечего е м \
у нас делать!
Ты что это, Д и м к а ! — поразилась м а м а . Ведь не ч \ ж о й чсмч
век к нам придет!
- Пусть ч у ж о й л у ч ш е приходит. Я не хочу его видеть! — бросп i
я через плечо
Глаза у м а м ы стали у з к и м и и з л ы м и . Но она в з я л а себя в р\ А ,
и спокойным голосом з а я в и л а :
Ты можешь на время уйти из дома. А он к нам все разно прпд*
И о к л и к н у л а мужа:
- Проша! Не простудись'
...Он п р п ш с т к нам в воскресенье. Мама н а п е к л а , н а ж а р и л а всяк и х яств, Прохор Семенович к р а с и в о н а к р ы л стол в большой к о м н а ь
Я хотел было и вправду уйти, но в з г л я н у л на отчима — и остался.

J02

Отец снял в передней плащ, прошел в комнату. Мама оживленно
щебетала о том, что мы. вроде бы, заждались его.
Отец скользнул .по мне рассеянным взглядом:
- Вылиты"; материн портрет,— сказал он, и я не мог понять,
разочарован отец или восхищен.— Ну, здравствуй, сынище! — Он прот я н \ л м н е р у к у : — Д а в а й пять!
Я с силой стиснул в своей ладони ухоженные пальцы в разнокалиберных перстнях. Огец скривился, охнул, а я продолжал сжимат.>
его руку. Я просто не мог разжать свои пальцы Это состояние било
подобно собачьей мертвой хватке; я уже не рад 'был, что связался
1с ним, а моя рука помимо моей воли сжималась все плотнее и плотнее. Отси, белый, как мел, закусил от боли губу, к р у п н ы е капли пота
в ы с т ч п и л н на его лбу.
Viaina кинулась к нам:
- Д и м к а ! Ты что, с ума сошел! Сейчас же прекрати свои выходки! Проша, да что же он делает, а?!
Прохор Семенович все понял. Он шагнул ко мне, молча обнял и моя р у к а тут же разжалась. Я чувствовал, как меня сотрясает мелк а я - м е л к а я противная дрожь. Отец м а х а л рукой, кривил губы, мама
а х а л а , извинялась, а Прохор Семенович смотрел на меня встревоженным;: г л а в а м и и тихо п о в т о р я л :
Все нормально, Димка' Все нормально, дружок! Успокойся.
Я ненавичел себя за эту невольную истерику -- и все-таки не сожалел о рукопожатии. И м а м а , п о н и м а я мое состояние, не решилась
Требовать, чтобы я извинился перед отцом.
А отец, покачивая рукой, смотрел на меня с н е с к р ы в а е м ы м \ д а в лением и д а ж е попытался усмехнуться:
- Нет, а силен парень, а?
- Гимнаст, самбист, - - подсказала с невольной гордостью мама. — боксом два года занимался.
Отец посерьезнел, хотел что-то сказать мне, но передумал.
И тогда с к а з а л я. Всего одно слово:
— Уходи...
... Он молча натягивал плащ, а я подпирал спиной дверь, за которой шумела м а м а , колотила в стекло, звала на помощь Прохора Семепинича. На пороге отец обернулся и взглянул на меня со значением:
- Мне не хочется терять надежды, что наша с тобой дружба
отведи.
Я не ответил. Дверь за ним захлопнулась, я сдвинулся с места,
п р и п у с к а я г, прихожую маму. Ее лицо было залито злыми слезами.
- Что ты наделал - - подскочила она ко мне, -- выгнал человека:
•то ужасно! Как ты посмел!
Я послушал ее некоторое время, а потом боком протиснулся и
i.'-;TV - - м а м а меня не п у с к а л а - - и подошел к Прохору Семено. Я ж д а л приговора.
Эх, Д и м к а , Д и м к а ! - - с к а з а л грустно Прохор Семенович. —
jC.iii б все противоречия м о ж н о было бы разрешать подобным обраУ мамы разболелась от слез голова, и она легла в постель. А мы
Прохором Семеновичем стояли на балконе и смотрели на звезды,
плохо нам не было ни разу за все годы нашей жизни.
\ потом потянулись долгие вечера ожидания мамы. И вот эта
ICTpfia на о к р а и н е города.
Прохор Семенович, мгновенно о:унувшийся, смотрит в окно. Не
•м;даясь своей остановки, мы выходим из автобуса.
Вот так-то, брат, - - з а д у м ч и в о говорит отчим, — вот так-то...
•ЛйГовещенье...
Ю'З

Автобус, насмешливо подмигивая красным глазком, исчезает зп
поворотом. А мы стоим и смотрим ему вслед, точно н а д е я с ь на чудо,
после которого снова все станет простым и понятным.
... В нашей квартире на Песчаной во всех окнах горит свет. ML;
переглядываемся с отчимом.
Он рывком распахивает тяжелую дверь подъезда, взбегает по
лестнице, тычет ключом, не попадая в замочную скважину. Он волнуется. А я жду чего-то плохого.
Мама стоит возле трюмо и расчесывает волосы. Проведет р а с ческой, повернется перед зеркалом, разглядывая себя то слева, то
справа.
Кроме нее, в к в а р т и р е никого нет. Услышав нас, она не сразч
поворачивает голову, все еще продолжая улыбаться своим мыслям.
- А где он' - - зло спрашиваю я.
— Кто «он»^ - - ласково переспрашивает мама.
Твой Владька! - - срываюсь я.
Останавливающим взглядом тревожно смотрит на м е н я отчим.
— Во-первых, не мой, а наш, - - весело говорит м а я а , - - во-вто
рых, Димка, должна тебе сообщить одну новость.
- Благую? --насмешливо кидаю я.
- Какую, какую?
неудомевает мама. Не п о л у ч и в ответа
она подходит к Прохору Семеновичу и виновато говорит:
— Проша... Лучше уж не откладывать в долгий ящик... Ты прост:
меня. Так уж получилось. От судьбы не уйдешь. Первый муж. говорят, от бога. В общем, мы с Димкой уходим к Владиславу....
В голове у меня начинают бухать колокола.
— Что ж, - - помолчав, спрашивает Прохор Семенович, - - ты ег<
снова полюбила? Или как еще ионимать твои слова?
- Конечно. -- говорит мама, -- ты, Прохор, очень хороший чело
век. Но нам с Димкой...
- Мама,— перебиваю я спокойным и невозмутимым голосом, подр а ж а я ей, — ты взрослый человек и вольна решать свою жизнь. Ид]
к Владиславу, к Эдьке, к Петьке— к кому хочешь, в конце концов
А за меня не решай. У меня есть отец, и я останз'сь с ним.
- М а л ь ч и ш к а ! — в н е з а п н о взрывается мама.— Ты еще несовег
шеннолетний. Тебе нет и семнадцати лет. Будет так, как скажу я!
Я упрямо молчу. Мне нечего добавить к своим словам.
... Ночь тянется медленно и страшно. Я лежу и плачу, как дег
чонка. Ничего в мамино оправдание я придумать не могу. Почему-то
памяти вспыхивают слова отчима, сказанные сегодня на берегу С с
роки,— о том, что люди очень верят в своих идолов. И, наверное, ч,
ловеку важнее поклоняться кому-нибудь, нежели самому быть к 1
миром.
Для м а м ы Владька, наверное, тоже идол: она мне всегда с вое
торгом рассказывала, как ее, простенькую хорошенькую статисточкч
выбрал в подруги жизни будущий ученый. И хотя из этого ничего :--.•рошего не получилось, она все равно чувствовала себя в неоплатно
долгу за ту высоту, на которую он ее вроде бы поднял. Поэт, чьим
стихами она зачитывалась в 16 лет, запросто приходил в их дом.
них в гостях, хоть и не часто, но бывали молодые писатели, артнсть?
Конечно, ничего этого я не мог помнить. Просто м а м а мне в свс
время много рассказывала о том. как она встретилась с отцом, как(
красивое свадебное платье у нее было, как они первое время ютилгк
в общежитской каморке, а потом получили квартиру — две крохотн!
комнатушки в старом деревянном доме, где и прошло мое рант
детство.
Наверное, ей надо было выговориться перед кем-то, и она выГ
1 f\A

рала заповедником меня, полагая, что я дошкольник, не могу не понять, не запомнить сказанного. А я как раз все понимал и все откладывалось в моей памяти. Я любил с л у ш а т ь маму, улавливать скрытым
смех в ее голосе, н мог часами, не шелохнувшись, сидеть в углу дивана. В ее рассказах не было отчаяния или грусти, потому что к этому
времени в нашу жизнь уже во/шел Прохор Семенович, и все м а м и н ы
Воспоминания походили на пересказ какой-то книжной истории с вымышленными героями. Но стоило отцу возникнуть и позвать ее - - мама готова принести в жертву своему идолу все, что у нее есть дорогого: — Прохора Семеновича, меня, наше простое счастье и благопо
лучи-е.
А я БОТ не представляю, как мы будем жить без мамы, без ее смеха, без стука ее каблуков по утрам, без светлого родникового голоса.
Я никогда не знал, что она скажет в следующее мгновение, как поступит. И MLI с отчимом относились к ней, как к к а п р и з н о м у , но л ю б и мому ребенку. .Мне всегда казалось, само собой разумеющимся, что
на родительские собрания в школу ходил только Прохор Семенович.
За моим дневником следил тоже отчим: мама з а я в и л а , что ей противны мои к а р а к у л и .
С отчимом мы засиживались порой до глубокой ночи, решая задачи из .вузовского учебника или разбирая шахматные комбинации,
иногда шепотом, чтобы не разбудить маму, спорили — и нам было хорошо с -HIм вдвоем. Но мы всегда знали, что рядом, за тонкой стенкой,
по-детски п с г а п ы в а е т во сне мама, что время от времени, просыпаясь,
она б \ д е т ^ т л ч а т ь кулачком в стену: «Эй, вы. полуночники, скоро ли
думаете на боковую?:>, а мы при этом, как заговорщики, хитро переглянемся.
Когда я учился в 7-м классе, у меня произошла очень принцип и а л ь н а я и с т р а ш н а я д р а к а с соседским парнем, который был на четыре года с т а р ш е меня, нигде не работал и жил на з а р п л а т у матернГардеробщтшы. А на курево н пиво он добывал деньги самостоятельно: ловил ребятню с сетками и авоськами и отнимал у них сдачу. Женщины возмущались, жаловались его матери, но Пепа (так звали его
во дворе) нагло заявлял, что про него врут, что деньги, наверное, на
мороженое проели, а на Пепу сваливают. Меня он не задирал, но я
дал себе слово поймать Пепу на месте преступления. И поймал, когда
он за пусть::.! цветочным ларьком обшаривал к а р м а н ы и с п у г а н н о м ^
карапузу.
- А ну.— сказал я н двинулся на Пепу,— верни деньги!
Мальчишка заревел в голос: «Он уменя 20 копеек отнял, я на мороженое попросил дома!»
- Иди отсюда, пока цел' — прошипел Пепа и швырнул двухгрноенный д а л е к о на асфальт. Малыш бросился за звенящей и подпрыгивающей монеткой. В следующий момент сильный удар в лицо чуть
це сбил м е н я с ног. Но я устоял, увернулся от нового удара и, задыхаясь от ярости, кинулся на Пепу. Нас в буквальном смысле разлил
водой пз садового шланга дядя Коля, шофер домоуправления. Едва
Вскочив на ноги, Пепа бросился бежать, крикнув мне: «Я тебе еще
припомню!» Я с ужасом оглядывал свой мокрый грязный костюм с
оторванными пуговицами. Кровь из разбитого носа растекатась рыжи
ми п я т н а м и на мокрон ткани. Левый глаз заплыл.
Мама при виде меня всплеснула руками:
— Кто это тебя, сыночек?! Скажи сейчас же! Да я ему за тебя!...
Вышел отчим с газетой, удивленно поднял брови:
- Хорош! Мать, где лавровый лист' Сын с поля б р а н и вернулся,
чествуй героя!
Я засмеялся шутке и с мягким сердцем рассказал все, как было.

105

Мама рассердилась:
- Подумаешь, боец за справедливость! Теперь он тебя изобьет
исподтишка. Тебе-то чего было лезть в эту историю? Не \ тебя ж с
деньги он отнял!
Отчим у л ы б н у л с я :
- А ведь он прав, Аллочка. Иногда к у л а к а м и п р и х о д и I C H месте
д 1я добра на земле расчищать.
Так ведь он Димке теперь проходу не даст! - - с отчаяние-.;
воскликнула мама.
- Значит, будем учиться драться' - - спокойно заявил отчим. И
действительно, мы стали каждый вечер у с т р а и в а т ь свои б а т а л и и . Мама при этом демонстративно уходила к соседке. Потом я з а п и с а л с я :
секцию самбо. Так было всегда: мы с отчимом, как никто, п о н и м а л и
д р \ г друга.
Бот я с е й ч а с л е ж у и оглядываюсь на свою ж и з н ь . I-I отсюда, с сегодняшней горькой точки, мне особенно отчетливо
видно: всегда ря.
дом со мной был отчим. Его интересы стали моими интересами, ст
сила - - моей силой. А мама согревала нас. Но в ы к и н ь слово из песни - - и песни не будет...
... Сна нет. Меня особенно путает, что все рушится с такой быстротой и в то же в р е м я со страшной обыденностью. Как будто в самом нашем б л а г о п о л у ч и и уже п р о р а с т а л о зерно сегодняшней беды...
Утром р а н ь ш е всех поднялся Прохор Семенович. По его л и ц \ :•
вижу, что и он не спал. Мы наскоро пьем чай с остатками вчераи:
него торта и выходим из дому.
Сегодня - - воскресенье. Прохожих на у л и ц а х почти нет
- слиш
ком р а н н и й час. Не сговариваясь, мы шагаем на остановку т р а м в а я ,
потом долго едем вдоль п а с м у р н ы х улочек.
- Конечная! - - громко объявляет кондуктор, хотя в вагоне вс^
го двое п а с с а ж и р о в -- я и отчим. Мы едем назад, а д е в у ш к а - к о н д \ к
тор смотрит на нас с я в н ы м недоверием.
Возле кинотеатра мы выходим. Еще рано. Время до н а ч а л а сеа :
са тянется медленно. Но и во время сеанса мы д у м а е м об одном: ка!
тома, на Песчаной улице, мама суетливо и весело собирает свои ее
щи, а внизу ее уже ждет такси, и скучающий В л а д ь к а из м а ш и н ы оС
водит р а в н о д у ш н ы м взглядом газоны, детскую площадку, чье-то бель
на веревке за тополиными саженцами. Потом сбегает по л е с т н н и
\ i a \ i a . и они у е з ж а ю т . А в к в а р т и р е остаются р а з б р о с а н н ы е оешп. р;к
п а ч н х т ы е д в е р ц ы шифоньера, выдвинутые ящики комода.
Обедаем мы в столовой. За окном струится липкий серый снег.
- Неужели вчера был п р а з д н и к первого д о ж д я ? - с п р а ш и в л ь
я, к и з а я на окно.
Прохор Семенович внимательно смотрит на меня.
- Но ведь дождик-то был? Был. И неважно, что сегэдня сне
Главное, что дождик все-таки был, п о н и м а е ш ь ? II он не забудется.говорит он и с н е о ж и д а н н о й лаской кладет свою
руку на моя пал-,
цы. — Нельзя з а б ы в а т ь , Д и м к а !
Домой мы возвращаемся пешком, все о т т я г и в а е м м и н у т у , ко гл.
н\;-кно будет войти в пустую к в а р т и р у . Мы бы
с у д о в о л ь с т в и е м н<
в о з в р а щ а л и с ь в нее, но так уж положено: что бы ни с л у ч и л о с ь , че ь •
век должен вернуться домой. С радостью, с бедой, с п е ч а л ь ю и р а
д ч м ь я м п - - о н приходит домой...
Дверь, к моему недоумению, оказывается незапертой.
- Ноги в ы т и р а й т е ! - - к р и ч и т из кухни м а м а . - - Я т о л ь к о чт
пол вымыла.
Снова пахнет в квартире праздничным обедом, чистотой, У Ю Т О \
Праздник первого дождя...

'Об

Новые переводы

Хоца

НАМСАРАЕВ

том,

как

Малыш

Нэхытэ

посрамил

семьюдесятью

небылицами

б о г а ч а Даргая
Рассказ

Давным-давно это было.
Осиротели с малых лет, остались без отца и матери три брата. Не
было у них ни кола, ни двора, чтоб приютиться, ни огня, ни очага,
Чтоб согреться. Так ж и л и и росли они, как б ы л и н к и в поле, в нужде,
пироголодь, и некому было сирот пожалеть-пригреть.
Прошло жаркое лето, осень миновала, наступали холода. В Забайкалье з и м а лютая, д о л г а я , длится почти полгода. Братья собрались
втроем и ста тп вместе думать, как из беды выкрутиться. Помощи им
fcce равно ж д а т ь неоткуда, вот и решили перво-наперво построите
Жилье - - хоть из старого сена его сложить, хоть из травы-ветоши
сплести, но побыстрее: зима была на носу. А для тепла и } юта нужен
огонь в очаге. Однако выпросить его можно было л и ш ь } злейшего
крага бедных людей богача Д а р г а я . Спорили-гадали, кто из троих
отважится, и решили, что идти к нему надо, конечно, старшему брату.
Долго у г о в а р и в а л и они старшего. Хоть боязно, по делать нечего:
пошел он на поклон к богачу Даргаю.
Богач Д а р г а п гордо восседает в своей юрте, на т у ч н ы е плечи па
кинута д о р о г а ? шуба, а сам степенно, не спеша разжигает огонь в
аюем очаге.
Никогда р а н ь ш е не заходил старший брат к такому в а ж н о м у \о•яину, поэтому заробел сразу и опасливо замер у порога.
- Ну, па'рнншка, чего я в и л с я ? -- п р о м ы ч а л богач Д а р г а н и злобно прищурился.
Этого м р а ч н о г о в з г л я д а было достаточно, чтоб насмерть перепугался старший. И слова не сказав, он выскочил в дверь. Перевел дух
.цепь в ветхом своем жилье, еле добежав до братьев. О т о м . что видел, с т а р ш и й брат р а с с к а з а л т а к :
- Этот богач Д а р г а н даже \ огня сидит, н а к и н у в дорогую шубу.
рн прямо вонзил в меня злые глаза и так р я в к н у л — я не то что елоi n вымолвить, ч \ д о м дверь успел открыть.
Тогда п р и ш е л черед идти среднему б р а т \ . Пока шел дорогой, все
п р и к и д ы в а л о \ м е , как же ему поступить, если д а ж е с т а р ш и й брат не
отважился попросить огня. Вот он заходит в юрту богача Д а р г а я . Хозяин сидит \ очага, на том очаге стоит большой черный котел, доверх>
н а п о л н е н н ы й мясом. А над котлом к л у б и т с я пар и разносит такой
нк\ч-ный з а п а х по юрте, аж в носу щекочет. «Наверно, сразу полбыка
Г*бе варит»,— подумал средний брат. Вдруг он ощутил на себе прон-

107

знтельньш в з г л я д . Скупой Д а р г а й грозно, исподлобья сверлил глазами незваного пришельца. Он молчал, но видно было, что сердится пуще прежнего. Средний брат перехватил гневный взгляд его, вздрогнул и съежился: душа у него ушла в пятки, в горле пересохло.
Богач Д а р г а н в ы х в а т и л из-под топчана свои острый топор и закричал:
- Ну, подходи' Я и з р у б л ю тебя, как мясо, что в котле сейчас варится!
Д а р г а п с д е л а л вид, что хочет встать, и средний брат, похолодев от
ужаса, поспешил пуститься наутек. Вернулся к своим братьям, заливаясь слезами, сказал:
- Я слови в ы м о л в и т ь не успел, а этот злющий Даргай з а м а х н у л с я острым топором и п р и г р о з и л изрубить меня на мелкие куски.
Сам не помню, как ноги унес.
Тогда м л а д ш и й из братьев, раз настала его очередь, не сказав н::
слова, собрался к богачу Даргаю. Старшие посмотрели ему вслед и
з а т у ж и л и : «Не миновать бедняге острого топора».
А меньшой тем временем пришел к богачу Д а р г а ю и с порога
быстрым, ж и в ы м оком осмотрел юрту.
Перед ним сидел толстяк с
круглым обрюзгшим лицом, на плечах — все та же дорогая шуба. Е
пухлых рука.ч он держал целое стегно и, з а ж м у р и в ш и с ь от удовольствия, прожорливо рвал зубами мясо. Топор лежал рядом, под топчаном, - -. он его д е р ж а л наготове.
С п о к о й н ы м шагом меньшой п р и б л и з и л с я к хозяину. Хлопнув ладонью о ладонь, он л у к а в о подмигнул и громко поприветствовал:
- Хорошо ли поживаете?
Р а и с е р д п л с я ж а д н ы й Даргай, очень недовольный тем, что пришлоеь о т о р в а т ь с я от еды, сверкнул гневно г л а з а м и и грубо рявкнул:
- Что такое?
'Когда же увидел, что снова к нему п о ж а л о в а л какой-то мальчуган, с к р п р п л он свое ж и р н о е лицо в ехидной усмешке.
- А-а... Еще один храбрец?
Ну, похвались, о т к у д а родом, чем
богат и славен.
ЛЛеныиой не о п у с т и л пугливо голову под в з г л я д о м богача Даргая, не дрогнул от грозного о к р и к а и смело ему о т в е ч а л :
- Э-э, дедушка, по доброму обычаю буряты не донимают гостя
вопросами п р я м о с порога. Сперва его сажают за угощенье... Если по
одежде встречают, то провожают все же по уму.
Вам не терпится
узнать, откуда я и чем богат, — с к а ж у , только слушайте. Живет мог
родня среди бела дня, а как солнце зайдет — ее никто не найдет
Я весной взошел, летом вырос, по зорям цвел, под солнцем вызрел
А дом мой небом крыт и тем же полем огорожен, где и вы проживаете. Выходит, мы с в а м и малость родня: в одной степи спим, одни
небо коптим.
Богач Д а р г а п в ы п у ч и л от у д и в л е н и я глаза: ке о ж и д а л он, что ма
лыш будет его попрекать, не понравилось, что в родню свою зачислил. Н а п ы ж н л с я он, раздул от р а с т е р я н н о с т и огонь посильнее, HOTOV
не сдержал себя и, н а д м е н н о вскинув к р у г л у ю голову, заревел:
- Наглец! Змееныш!.. Но, зндать. ты себе на уме, умеешь, чт'
сказать, з н а е ш ь о чем и смолчать. А ну, выкладывай, плут, откуда i :
зачем п р и ш е л ?
С т р а ш н о з ы к н у д богач Д а р г а й , даже затрясся от злости, ехвати.,
свой острый т о п о р и з а м а х н у л с я . Меньшой, даже г л а з о м не моргнув,
невозмутимо п р о д о л ж а л :
- Что сы, дедушка? Не надо за мухой гоняться с топором. Вед'
легко голову срубить, да мудрено ее приставить. Не для топора, даж
не для ш а п к и д е р ж и т с я голова па п л е ч а х . В голове у каждого ум д^

168

толк, а от ума и ладное слово молвится. И мне приходилось у м н ы м
словом гнев укрощать. Не верите — докажу. Хоть сейчас я наговорю
вам столько, что конца не будет. Признаюсь сразу, у меня, конечно,
есть свой рассчет. я вам буду сказывать небылицы, вы же должны
спокойно слушать. Если наплету семьдесят небылиц, а вы в них. заслушавшись, поверите, то уговор - - в награду мне дадите г о л о в е ш к у
огня, да в п р и д а ч у уведу и скот со двора,
Забавно тут стало богачу Даргаю: стоит перед н и м к а р а п _ \ з . складно говорит и к тому же осмеливается еще п р е д л а г а т ь у с л о в и е , как
ровне. Он лениво пожал плечами и у х м ы л ь н у л с я :
— Язык у тебя мягок, что хочет, то и лопочет. Видать, столько в
тебе удали, сколько и дури. Так и быть, потешь меня, д о к а ж и , напле0
тет ли щенок такого вздору, чтоб меня провести
Осрамишься - - отрежу губы, вырву язык, согну самого в б а р а н и й рог
Нэхытэ у п р я м о пригнул голову, но спокойно, с достоинством ответил:
— Я гнева не пугаюсь, на ласку не кидаюсь. С в а м п я согласен,
пусть за худые с т о в а слетит моя голова. Тогда у м е н я будет новый
заклад: как наговорю семьдесят небылиц и обведу вас в о к р \ г пальца, вам придется от такого позора... удавиться. Согласны л и вы?
От нетерпения и ярости богач Д а р г а й заскрипел зубами. Выкинуть бы наглеца за дверь, но после обильной еды лень было ему поднять свое толстое пузо. Не желая оплошать перед т а к и м хвастуном.
<5огач Д а р г а й велел меньшему брату немедля начать и, с м а ч н о облизнув ж и р на п у х л ы х губах, приготовился слушать.
Смелый мальчик с н а ч а л а прошептал скороговоркой, подбадривая
себя: «Ну, что ж, птицу кормом приманивают, а человека - - словом.
Позабавлю его хоть шуткой, хоть смехом, лишь бы дело шло с успехом». Потом он подбоченился — так удобнее было стоять,— чуть наморщил лоб, припоминая нужные слова, чтобы небылицы складывать,
(убы заговаривать лютому врагу всего бедного люда богачу Даргаю.
А начал он так:
— Если согнуть толстое дерево, его н а в е р н я к а сломаешь Так и
мужчину. Опозоришь его -- наповал сразишь. Ясно, что слово не обух,
но и от него люди гибнут.
Богач Даргай' Прежде чем н а к и н у т ь петлю из самой толстой веревки на свою бычью шею, перед тем, как удавиться на высокой сосне в тайге, вы дожны знать, что погубит вас меньшой из трех братьевсирот, по прозванию Малыш Нэхытэ.
Про таких, как я, говорят: из молодых да р а н н и й . Я так спешил
на этот свет появиться, что умудрился родиться вперед своего отца.
Пока я пас табун у деда, объявился мой отец и успел втрое перерасти
меня.
Однажды он будит меня с п о з а р а н к у и велит п р и г н а т ь н а ш у белолобую трехглазую верблюдицу - - ведь"у нас было, чего ни у кого не
было.
Вдвоем мы с ним словили арканом необъезженного еще. дикого
жеребенка. Ему хоть и было десять дней от роду, резвился он в табуне все т р и н а д ц а т ь лет. Обуздали его, оседлали. Он копытами бьет,
удила грызет, на дыбы встает, хочет сбросить меня, з землю втоптать. Я вцепился в гриву — не на того напал, чтоб впросак попал.
Еще резвее брыкается жеребенок, все норовит меня в с к н н ч т ь выше леса, в небеса, под самые ходячие облака, но у меня хватило и терпенья,
К уменья. Прибрал покрепче повод и огрел н а г а й к о й по крутым бокам,
Конь встрепенулся и во всю прыть рванул с места в карьер, только
ветер засвистел в у ш а х — резвее и бойчее коня не зндал.
Вдруг на полном ходу я замечаю, что впереди меня у самого но-

109

са виляет лошадиное мочало. Н е у ж е л и это хвост моего скакуна? По
спешно я оглянулся, а сзади меня д о г о н я ю т па лету оба его уха. Ну ;:
ну! С одного конца х и т р о , с другого - мудреней того. Н а т я н у л ct
всей силой повод, а конь г о р я ч и т с я , у п р я м и т с я и так бе/кит, что земля дрожит. Не мне бы говорить и не вам слушать, если бы не укротил
тогда его бег. Когда присмотрелся, увидел такие чудеса, что дыбом
волоса: сижу я на коне задом наперед и держусь я не за гриву, а за
хвост. Голова коня, конечно, была у меня за спиной. Как ехал-скакал,
как у д е р ж а л с я , про то легко сказать, трудней доказать. Видать, тогд^
это случилось, когда мой ретивый жеребенок б р ы к а л с я , метался и т а ь
п о д к и н у л м е н я , что повернулся я в седле, да так и поехал, глядя наза т.
Но хорошего с к а к у н а видно по бегу, доброго че т о в е к а — по ет
делу. А мое дело—выполнить наказ отца, найти и п р и г н а т ь верблюдицу. Конь у меня лихой, з н а й себе поскакпвает, через речки-бугрь
перескакивает.
Наступила ночь, я с п е ш и л с я , расседлал с к а к у н а , стреножил и пусгил на зеленую т р а в к у . Потом взял котелок, до р е ч к п сбегал, н а б р а •
воды, чтоб чаю сварить, и в поле собрал на растопку с х х о г о навоза
Тут же развел костер, в с к и п я т и л , что п р и н е с в котелке. Н а л и в а ю себе
в чашку и гадаю: ч а н не чай, а вроде супом п а х н е т . Отпил глоток, даже к р я к н у л от удовольствия — никогда вкусней еды не пробовал. То ;
м ч д р е н о : из чего сварено, да еще с т а к и м н а в а р о м . Или показало,ч
мне, померещилось с голоду?
Немало же п о д и в и л с я , когда помешал в котле. Как ни поддену, тс
осетр попадется, то таймень. Как ни попроб\ю, то стегно б \ р у н а , то
кусок т е л я т и н ы . И все это добро
в а р и т с я , п моем котле парится, '<как оно туда п о п а л о - - диву даюсь.
Суп я ем, мясо жую, за т а й м е н я берусь, приговариваю: поем п
рыбки, может, ноги будут п р ы т к и . Тем временем п р и п о м и н а ю , как л:
водой ходил, как з а ч е р п н у л такой богатый }лов. Что ни думай, повел
ло, з н а ч и т : недолго метил, да хорошо попал.
Ел-ел, пил-пил, па радостях наелся до отвала и как сыт стал, т а х
п набок захотел. С м а х н у л о б г е т к и с с а л ь н ы х губ на п р а в х ю об\ вк\
а об левую вытер масляные руки и растянулся прямо на траве. Ho4L
ночевать — не век вековать, г о д и т с я и седло подложить под голову, г,
накрыться можно небесами. В тот же миг сон меня сморил наповал
Ночь ли проспал, а может, всего л и ш ь час, не помню, услыша. п
сквозь сон такой ш у м - г а м , какого и целый табун не подымет. При
открыл один глаз — никого рядом не увидел, только костер, кажется
ч \ т о ч к у сильнее разгорелся. Что за гомон мне п р и ч у д и л с я , откуда i
степи т а р а р а м ? Или со сна просто в ушах гудит? Но г а л д е ж вокр\ i
такой, что ни лежать, ни спать нельзя. Н а х м у р и л с я я, и нехотя приподнялся на л о к т я х , з а м е т и л небывалую суматоху у своих ног. Вон
оно что! Оказывается, мои обувки шум п о д м я л и и подрались, как чужие. Смотрю, то одна запрыгнет поверх другой, то вторая
Права -i
п р и д а в и т левую и к р и ч и т во всю мочь: «Тебе попало сало с с а м ы х губ.
дай попробую!» Но тут же левая выползет из пыли, скинет с себл
п р а в у ю и заголосит в ответ: «Нет, тебе больше досталось, т ы облпза
обе р у к и хозяина'» Мало, что ли, на с н е г е странного и смешного, есл"
д а ж е обувки взбесились и г а л д я т на всю степь? Рассердился я, n p i i
к р и к н у л строго, с х в а т и л их за голенища и нащелкал по носам.
«Дурни вы, д у р н и ! — г о в о р ю им.— Неужели вам всегда кажетс/
что у соседа еда вкуснее?». Стыдно им стало, что подрались: они XOTI
с р а з н ы х ног, а вес /к одна п а р а . Вот глупые, н а д а в а л и д р у г дружь.
тумаков, а после у з н а л и , что б л и з к а я р о д н я .
Усмирив бестолковые обувки, снова хотел прикорнуть, да не тут
то было. Вдруг мой костер затрещал, я р к и м п л а м е н е м заполыхал.

НО

Be вихрем же з а к р у ж и л о , если нет даже легкого ветерка? Протер mala и ясно вижу, что к и з я к и над костром крыльями машут, я хотел
Взять их в руки — они тут же вспорхнули ввысь. Вот оно что! Я думал, что собрал в степи засохший навоз, но в темноте, оказывается.
Подобрал целых две о х а п к и с о н н ы х тетеревов и п о д к ш п л их в костер.
Ленивые тетерева д а ж е от ж а р а не проснулись, затревожились только от шума и д р а к и бестолковых моих обувок. Тетерева на костре чуточку подгорели, обожглись, однако вовремя успели взмыть. «Вот так
аасонн!» - - и з у м л е н н о к р и к н у л я и покатился со смеху. И так г р о м к о
вохотал, что солнце разбудил в небесах. Солнце легонько встрепенлЛось, осторожно в ы г л я н у л о из-за гор, потом широко заулыбалось,
•однялось повыше, засняло свободно, засветило со всей своей щедрой л а с к о й - - тут н а с т у п и л н о в ы й день, и вскоре уже стало ж а р к о .
Пора было и мне собираться в дорогу
Но куда ехать, в к а к \ ю
Сторону, где и с к а т ь нашу т р е х г л а з у ю белолобую верблюдицу? Взобрался я на м а к у ш к у с а м о й высокой сосны. Медленно поворачиваю
голову н а п р а в о — земля видна от к р а я и до к р а я , как на ладони,
Поворачиваюсь налево — весь небесный свод перед г л а з а м и и просматривается па всю г л у б п н \ . Неужели я очутился
в самом центре
вселенной и нашел с а м ы й п \ п земли? К большой моей радости, далеко
на гори юнте, за семью г о р а м и увидел нашу белолобую верблюдицу, и
не одну: она т о л ь к о что ожеребилась
п облизывала своего верблюжонка.
Вскочил я поспешно в седло, три дня, три ночи м ч а л с я , доскакал,
||омог поднять на ноги верблюжонка, потом уложил его на горб вербфодице, чтоб в о з в р а щ а т ь с я быстрее. Однако она не смогла тронуться
т места, не о с и л и л а г р л ч . Тогда я додумался с а м у верблюдицу
взваЛйть на м а л е н ь к о г о в е р б л ю ж о н к а . И ничего, постоял он на ш а т к и х
Ножках, к а ч н у л с я раза два и пошел, куда я погнал.
Доброе начало, полдела о т к а ч а л о . Повернул коня и о т п р а в и л с я
следом, п р е д ч у в с т в у я б л а г о п о л у ч н о е возвращанпе.
Сперва мой в е р н ы й КОРЬ шел потихоньку, и меня убаюкивала ровная, с п о к о й н а я езда. Потом как-то неожиданно н а р у ш и л а с ь его мер
мая поступь, стал он сильно п р и п а д а т ь на задние ноги, з а д е р г а л с я , пошел р ы в к а м и , что-то неладное с ним п р и к л ю ч и л о с ь .
В с я к а я с л у ч а л а с ь беда, но от такой любой опечалится, з а к р у ч и нится. Хоть и сидел я п о - п р е ж н е м у в седле, а за с п и н о й у меня ничего не оказалось, одна гпстота: ни крупа лошадиного, ни хвоста, ни
•аднпх ног. Посмотрел налево, посмотрел направо, о г л я н у л с я кругом
Половины коня не было, и лишь далеко позади заметил, как стаи сорок и ворон с л е т а л и с ь к какой-то куче. Всякому известно, что эти
птицы и за тремя г о р а м и чуют свеженину.. Я п о н я л , что там и осталась половина моего коня и туда, на дармовое мясо, с т а к и м лпКующим гомоном вороны с к л и к а л и всю свою птичью родию.
0
Как и когда потерял полконя, отчего это случилось - - т е р я я с ь в
Югадках, вертелся я в седле, пока не нащупал за спиной топорище.
Отец да.ч мне в дорогу свой топор, я его приторочил за пояс и забыл,
Не было н у ж д ы . Па ходу он. болтаясь, раз за разом острием рубил по
хребту и постепенно отсек насовсем полконя.
Однако на в с я к у ю беду страху не напасешься. С п е ш и л с я я и решительно пошел назад, хотя с н а ч а л а не знал, на что и н а д е я л с я . Иду
И с досады шелкаю н а г а й к о й , а та часть, что о т в а л и л а с ь , услышала
ЦИ хлесткие, н а в о д я щ и е страх звуки, тут же п о д н я л а с ь , р а с п у г а в
ВЧумевшпх сорок п ворон, п запрыгала, нагоняя свою переднюю часть.
Гак-то - - куда бы голова ни шла, хвост д о т ж е н поспевать за н^ю'
Подогнал я обе п о л о в и н к и коня, п р и с т а в и т их друг к другу, огрел ра

111

зок дубинкой, смотрю — срослись. Снова мой скакун стал т а к и м , ка
ким был прежде. Что ладно, то ладно. С радостью, бодро, легко веко
чил я в седло, замахнулся нагайкой, громко гикнул на верблюжонк .
с верблюдицей и погнал их к дому.
Но не гладкой была дорога, на пути оказалось большое-преболь
шое озеро. Над ним тревожно летали несметные стаи уток и rycei*
Крутые волны ходили на озере. Раз за разом взмывали птичьи СТЕ. пытаясь перелететь озеро, но, выбившись из сил, складывали крыль
и камнем п а д а л и вниз. Волны сотнями выбрасывали на берег к мог-ногам обессилевших уток и гусей. И все они становились моей лег
кой добычей. Целый мешок уток, полный вьюк гусей набрал, скольк
мог з а т к н у л за пояс, приторочил к седлу - - теперь-то не умру с г и
л од а.
Но я не только о себе думал, решил прихватить еще и для дома
на что добро зря будет валяться на берегу и пропадать?
А может.
удивить д о м а ш н и х и в подарок им привезти готовых уже — и в а р е н ы х , и печеных - - птиц?!
Чтобы их наскоро опалить, я поджигал камыш и п у ч к а м и бп
сал в озеро, по огонь тут же гас на воде. Другой бы бросил эту кпрасную затею, но я от роду у п р я м : может, у кого сухая трава ьх
горит, а у меня и сырое запылает. Тут же я две охапки собрал свежег
конского навоза, подпалил их и пустил по волнам. Поплыли они г.
воде, разнесли огонь повсюду и ж а р к и м пламенем загорелось, з а п о
л ы х а л о все озеро. Огонь перебрался и на берег, подступая прямо к
мне. З а к р и ч а л я с испуга, мигом оказался в седле и во весь дух n o v чал коня подальше от страшного пожара.
Ехал-ехал и стал замечать, что мой скакун все тише и тише 6жит, потом вовсе перешел на шаг. Мотает головой, во всю вытягивав
шею, хочет вперед, да задние ноги еле волочатся.
Видно, новая бед
п р и в а л и л а . Беспокойно я оглянулся — так и есть. За седлом п р я м
на спине коня выросла нежданно сосна, да такая высоченная, что вет
в я м и у п и р а л а с ь п р я м о в небо
Гляжу на это диво - - и г л а з а м и хл^
паю, молчу - - р у к а м и развожу. Попытался вырвать дерево и скинут
с коня, но сил не хватило. Можно было бы его срубить, но за поясо
о б н а р у ж и л только топорище, а вместо острого топора — л и ш ь бесфор
менный кусок. Топор мой расплавился от жара того огня на о^ере, к •
торый я сам же разжег. Везучий я все-таки пострел: железо там пла
вилось, а я уцелел.
Но сидеть без дела нет никого проку. От нечего делать я поле
наверх, насилу в с к а р а б к а л с я на самую верхушку сосны и оказался ьг>
пебе. Люди раньше как ни мостили, но никто, кажется, на небе ж 1
вым не бывал, а я вот попал. И не во сне, а наяву.
Посидел на
краешке облака, свесив ноги, отдохнул, потом прошелся немного, сх
мелев, потопал ногами --ничего, небо держит меня. Мечтать не меч
тал. знать не знал, какова небесная держава, а тут такой случай уда"
ся, поэтому я решил скоренько познакомиться со здешней жизнью.
Совсем немного пробежал и повстречался с первыми небесным; 1
обитателями. Не обращая на меня внимания, муха величиной с ЛО'.
билась с огромной, как верблюд, саранчой. Великаны боролись ярое.
но, наскакивали друг на друга, шипели, грызлись. Глядя на этот п
тешный бой, ухмыльнулся я, подбоченился и стал ждать, чем все кочится: пусть подерутся, если что-то не поделили.
Скоро они измотали друга друга вконец. Тогда я обуздал муху. .••
с а р а н ч у оседлал. На новых верблюдах поскакал в гости к хозяева i
неба.
Жили тут, дни свои коротали старый-престарый дед п его д р л
лая с т а р у х а . Двор у них совсем обветшал, не осталось там ни одн р
112

Го полена на растопку, в доме негде было присесть или прилечь, не
Дом — развалюха.
В'ошел я к ним и прямо с порога громко:
— Принимайте гостя!
Старики встрепенулись, зашамкали беззубыми ртами. Раз в гости
пожаловал, провели меня в передний угол. По такому случаю закололи
огромную муху, к столу пригласили. Сначала я растерялся, притих. Но
голод взял свое, да и в гостях не стоило куражиться. Пододвинул к
себе то, что поставили передо мной, взялся за еду и не мог осилить
одно ребро, наелся сразу. Зато бульону целых три чашки выхлебал.
Старику со старухой отвесил поклон за угощение, потом разулся, скаюл им, что отдохну немного, а сам крепко заснул и проспал ровно три
года и три месяца. Проснулся, тоскливо стало на душе, домой очень
сильно захотел: правду говорят, что на чужбине и собака воет от скуки.
Вышел во двор, а там саранча, как была не расседланной, так и
подохла, а муха с уздой вся усохла. Небесные обитатели тоже оказашсь не вечными жителями. Как бы мне теперь на землю возвратиться^
Ч\'мал-думал да и придумал. Эту самую муху ободрал, из кожи стел
Веять веревок, связал их крепкими узлами и с неба спустил: показалось мне, что достанет моя веревка до самой земли. Перебирая руками
«еревку, ползу по ней, как паук, ногами тоже цепляюсь, чтоб не
устать быстро. Вот уж меня то в ж а р , то в холод, бросает, кровь из
•Оса пошла, тогда остановился передохнуть.
Видно, высоко еще находился, если вокруг меня звездами был усыпан небесный свод. Некоторые из этих звезд, мигнув, падали вниз и
йлтледно исчезали; другие стремглав проносились совсем близко, обдавая холодным блеском. Когда голод начал донимать меня, я схватил
".ту звезду и проглотил. Как съел, так чуть глаза не полезли на лоб.
Вес во рту захолодило, мороз до макушки пробрал, а изнутри жаром
млруг обдало. Та звезда оказалась льдинкой, застывшей сто лет назад.
Постепенно я пришел в себя, набрался сил и опять стал спускаться
шшз, но на беду веревка кончилась, и повис я на ее конце, а до родной
и«мли еще было очень далеко. «Ну,— думаю,— пришло мое время, на1 пала-таки смерть среди безлюдного неба».
Держусь я за веревку, под ногами никакой ©поры нет, болтаюсь
и иоздухе, целыми днями раскачиваясь из стороны в сторону. Когда на•нчает сильный ветер, меня закидывает за тучи-облака, от такого полегл дух захватывает.
Так провисел я почти полгода, и терпение мое было вознаграждено.
Однажды мимо пролетал на стрекозе сын небесных хозяев — молодой
•шутный парень по имени Даша. Он был до беспамятства пьян, налеГ*л на мою веревку и от неожиданности мешком свалился вниз. Я
Ввел поймать его стрекозу, пересел на нее, вздохнул с облегчением
и стал на ней снижаться к земле.
Но недолго я ликовал, радость нечаянная оказалась изменчивой,
Как ветер переменчивый. Вдруг путь мне застлали белые густые облаIM, только выбрался из них — вмиг нанесло откуда-то холод и стужу.
И.ч сильном морозе стрекоза сразу застыла, повисли ее легкие крылышки, и она, превратившись в ледышку, камнем просвистела до самой
«емли. И я вместе с ней, ломая сучья таежных сосен, шмякнулся в трягкос болото, по с а м ы е плечи влетел в жидкую топь. Болото засосало,
шуло меня, и как ни дрыгал ногами, как ни барахтался — все'было
^Нииежио.
Когда, я обессилев, притих, в правом моем ухе по-хозяйски расшо•килась отвратительная жаба, устроила себе дом и наплодила целое
1гушачье семейство. В левом моем ухе поселились целым роем пчелы,
•рудили, словно в улье, себе гнездышки Днем пчелята гудят,'
К. «.Байкал» № 5

jjg

жужжат
беспрестанно, а вечером лягушата н а д р ы в а ю т с я гортанным
криком. Я потерял счет суткам и неделям, обезумел от боли и о т ч а я н и я
Иногда мне казалось, что повис я вниз головой и болотная жижа H.I
крыла меня всего; иногда чудилось, что земля и небо перевернулт i
а солнце погасло насовсем — так было жутко и темно вокруг.
На мое счастье забрел в болото медведь: сюда его привлек пчел и
ный рой. Лижет ухо, расталкивает, раскачивает меня и постепенн >
помог мне одну руку из болотной жижы выпростать. Жабы впервы
увидали так близко хозяина тайги, переполошились, перепугались, з<1
квакали хором и попрыгали из уха в воду, только брызги разлетелись
Косолапый опешил от этого грома, подумал, что камни градом швыря
ют в него, отпрянул н а з а д и проворно кинулся прочь. Хоть короток
у медведя хвост, все же успел я уцепиться за него, л выдернул косол.1
пый меня из топи. Не приди медведь з болото
на лакомый мед, п<
закричи сильнее грома л я г у ш а т а , сгинуть бы мне в той глухой тайп
сгнить бы в той трясине. А теперь я снова оказался на твердой родит
земле, снова жив-здоров и невредим.
Опять я отправился на поиски своего коня, трехглазой нашей йерГ>
людицы с верблюжонком. Когда я дошел до места, где их оставил, ра
достно воскликнул и взмахнул руками: счастье и здесь было на мех :
стороне. Конь .мой верный спокойно щипал зеленую травку, на нем m
было никакой сосны, а рядом паслись трехглазая верблюдица и верб
люжонок — все живехоньки, целы, сыты и меня дожидаются. 1\онь MPI*
послушно стоял, пока я подтягивал подпругу и поправлял седло, а к а .
сел верхом, сразу загарцевал, готовый снова скакать.
В тот день меня, наверно, счастье носило на своих крыльях,^пото
му что снова я оказался у того озера, где нечаянно запалил пожар
Правда, за это время озеро почти высохло, на том месте осталась одн i
лужа. Пожар сам по себе потух, только угли еще тлели. Часть уток i
гусей давно сварилась в кипятке озерном, а другая часть обжарилап
на углях. Вот и сбылась моя мечта о подарках, теперь-то я в самом дс
ле могу привезти домой птиц и вареных, и жареных. Опять я набра
добра столько, сколько мог, заново набил мешок утками, навалил по.>
ный вьюк гусей, сижу в седле и на ходу заправляюсь, а объедки брч
саю направо и налево.
Еду, поспешаю через горы и долины, и от моей богатой добычи д.)
леко по всей тайге разносится з а п а х мяса. Лесные хищники у ч у я л и та
кое лакомство и пустились вдогонку мне. Лиса хитро семенит сзади
поджидая свою удачу, облизывается, юлит пушистым хвостом. Волк
забежал вперед, люто ощерил пасть, готовый в любую минуту загрызт!
всех нас. Опасливо жмутся поближе к коню верблюжонок с верблюди
цей, от страшных клыков отворачивается и тревожно косит глаза и
мой конь, то на дыбы встает, то шарахается в сторону.
Принялся я пугать хищников нагайкой, но они отбегут недалеко и
снова наседают. «Ну, думаю, у кого хвост, тот и виляет, а у кого р а з у м
тот смекает». Недаром же говорится, что на ловца и зверь бежит. Вып
вал я пучок волос из конского хвоста, сплел петлд, потом на них п а ж и
вил по куску мяса и стал приманивать поближе хищников. Петли пав(
сил я спереди и сзади одновременно. Одурманенные запахом мяс i
звери не ожидали подвоха, поддались на мою уловку и прикусили H . I
живку. Тут уж я не зевал, того и поджидал — разом успел задернут:
петли и з а т я н у л их потуже. Так волк с лисой оказались в моих р у к а 4
а чтоб они не сбежали, я связал им хвосты крепким узлом.
Погоняю коня дальше, кнутом хлещу то лисицу, то волка. Звери
скулят, воют, выгибаются змеей. Сильнее бью, те еще проворнее подскм
кивают и извиваются. До того крутились и вертелись, что в_-е же в и р
вались и умчались быстрее стрелы, только я и видел их окровавлепны. ,
114

ребра. Вот лиса до чего хитра: сама увернулась, еще и волку по•огла!
Теперь мне не нужны стали петли, и я их чуть не выбросил, но раз•рмал, решил свернуть веревку, может, когда и пригодится. Но в тех
•тлях оказались две шкуры: одна рыжая, нежная — лисицы, другая
|ерая, волчья. Э-э, бедолаги! Нагишом убежали! Вот почему покрасне•и их тела, они были голы, оттого я и ребра на них мог пересчитать!
Раньше у меня были волк с лисицей, а теперь — готовые меха. ЗнаКт, будут у меня новые шапки. С этой радостью, наконец, прикатил
РК отчему дому, переступил порог, поклонился родному очагу и раздал
,арки: отцу серую шкуру преподнес, матери — лисий пушистый мех,
усями и утками угостил соседей, пригласив их на наше общее за1льс. Соседи были рады, родители осчастливлены, и я пошел отдыхать тоже довольный.
Когда я вдоволь выспался и встал, снова забота овладела мной,
не захотелось все же доконать тех зверей, которые увернулись так
Иогро. Бывает иногда такое: поешь мяса — в зубах застревает, а не
Вешь — в уме застревает. Охота пуще неволи, захотел и собрался.
Ни, где бежали волк и лисица, остался кровавый след, по нему я до|Вел до звериного логова. Навстречу мне выскочили, оскалившись, зарычали два хищника. В дикой ярости они напыжились и прямо на гла« превратились уже в тигра и льва.
В руках у меня был только кнут, я замахнулся, гикнул и со всего
су хлестнул их по мордам. Звери заскулили от боли и бросились
рассыпную, я за ними, а они еще быстрее. Я тоже наддал, совсем было
ргнал, но тигр со львом скрылись в вашей, дедушка, юрте.
Загляните-ка под топчан! Наклонитесь-наклонитесь, во-он вижу я
лре глаза. Вот они — лев с тигром!
— Где, где?— з а к р и ч а л испуганно -богач Даргай и схватился за
ор.
Нэхытэ от души засмеялся, захлопал радостно в л а д о ш и :
— Ну что, богач Даргай? Вот и попались вы на мою уловку, заслушались моих небылиц, поверили — значит, проиграли. Вам сейчас же
Придется удавиться на самом толстом суку. Таков наш уговор!
И погнал Малыш богача Д а р г а я к лесу, понукая его толстой веревкой. Немедля он совершил там суд над злым врагом, а потом в его
Юрте взял пылающую головешку, весь скот согнал со двора и с добычей вернулся к своим братьям. С тех пор они жили-поживали счастливо
реньшого Нэхытэ всегда уважали.

Перевел с бурятского
Юрий БУДАЕВ.

мире

интересного

Владимир КОНОВАЛОВ

Рассказы писателя Владимира Коновалова созданы на основе двухлетних наблюдений автора за жизнью четверорук н.\
обитателей Сухумского обезьяньего питомника, за их прив очками, проявлением «характера», комическими, а порой и ^о
статочно драматическими ситуациями. Писатель рассказывав/
и о людях, работающих в питомнике — Медико-биологичео.ои
станции Академии медицинских наук СССР, вдумчивых и>.
следователях, проникающих в тайны и законы природы, и ч
служителях питомника — тех, кто помогает им своим труОом
Журнал «Байкал» предлагает читателям один из рассказов В. Коновалова.

СухумсКом
(Про

питомнике

обезьян)

Директор вызвал секретаря:
— Мария Ивановна, вот этот молодой человек, Юрий Кондакок
собирается поступить к нам на работу инструктором. Я пойду пока/к \
ему животных...
(
Сверкало августовское сухумское жаркое утро. В большом с а д \
часть которого была огорожена высокой стеной, мирно грелось на соли
це несколько обезьян.
—• В этом небольшом стаде вы будете работать,— .показал профо
сор на огороженную часть сада. — Я оставлю вас здесь одного. Полю
буйтесь подольше на животных, постарайтесь привыкнуть к их вид'.
Если после этого вы не измените своего решения, возьмете у Март
Ивановны направление в поликлинику на медицинское о свидетельств 1
вание и уж после этого будет издан приказ о зачислении.
Профессор ушел. Юрий стал разглядывать свирепые физионом:
обезьян и внутренне ужаснулся: зачем он только вызвался на это д е , ;
будто нельзя найти работы на стройке, в порту.
«Ладно, казак — не рак, назад не пятится,— подумал он. — От
зываться уже неудобно. Будь что будет!»
И вот все формальности остались позади и Юрий снова преде: i
перед директором.
- Ну и отлично,— сказал профессор, проглядев все справки.
Здоровье ваше отменное, и вас можно допустить к животным.
— Я в армию уходил и то обследование было проще. Можно по ь

116

иать, что мне придется целоваться с обезьянами,— усмехнулся Юрий.
— Что же, если вы хороший человек, то обезьяны будут вас обнимать и целовать. — Профессор встал, взял соломенную шляиу, добавил: — Ну, не будем терять времени. Пойдемте, познакомлю вас с вашими подопечными.
(По пути профессор рассказал Юрию об огромной важности Сухумского питомника для развития медицины, биологии, ряда других отраслей науки, об исследованиях, проводимых над обезьянами, несколько раз останавливался у вольеров с обезьянами, называл их породу,
клички, особенности, повадок и характеров.
— Сейча'с проверим вашу смелость, зайдем в вольер к павианам
гамадрилам,— профессор остановился у большого вольера. — Но вы
не должны робеть. Если животные почувствуют, что вы их боитесь,
инструктор из вас не получится. Пошли!
Профессор направился к дверям в стене, отомкнул автоматический
замок, смело перешагнул порог. Юрий покорно последовал за ним. Железная две;*ь захлопнулась.
По плотно утрамбованной площадке спокойно расхаживала группа
обезьян.
— Вот это — Ма.к, вожак этого стада павианов гамадрил,— указал
профессор на крупного самца с лохматой шеей, благодушествовавшего
в окружении шести самок.
Жест профессора н а п у г а л одну обезьяну, и она издала тревожный
гортанный звук. Все стадо мгновенно исчезло в глубине парка, поглядывая из густых кустов самшита на пришельцев.
— Это Мальва подняла переполох. Она единственная обезьяна из
породы павианов анибус в стаде павианов гамадрил,— пояснил профессор.
Убедившись, что тревога, поднятая трусливой Мальвой, ложная,
обезьяны вслед за вожаком вернулись на площадку. Профессор, а за
Ним, стараясь не отставать, и Юрий подошли поближе. Обезьяны снова
забеспокоились. Мальва с громкими отрывистыми звуками «ак-ак» побежала под защиту самца.
<— Аккание — сигнал испуга и предупреждения,— знакомил профессор Юрия с основами обезьяньего языка.
Вожак Мак, видимо, все же послушался совета Мальвы, взглянул
на людей и с необыкновенной проворностью забрался на дерево.
— Почему испугалась Мальва? — спросил профессор молодого
абхазца, убиравшего в вольере.
- Наверно, не узнала вас в новой шляпе,— ответил служитель,
подходя ближе]
Профессор снял шляпу, присел на корточки, позвал обезьяну. На
Этот раз Мальва, сравнительно крупное животное с густыми, темно-серыми, чуть отливающими коричневыми волосами, бесстрашно приблизилась к нему п что-то пробормотала профессору на ухо.
- Здравствуйте, я — Ахмат Аршба,— протянул Юрию руку абхаIteu. — Будете у нас работать? Хорошо. Работа простая — кормить
обезьян, убирать за ними, помогать научным сотрудникам производить
опыты над животными...
- Ахмат, в сущности, правильно изложил ваши обязанности,—
сказал профессор, продолжая гладить Мальву по голове,— но при всем
*том от ВЗ'С требуется выдержка, упорство, смелость. Вот, смотрите на
меня... — Профессор сделал резкий рывок с места. Вмиг от него отскочила Мальва, все стадо сплотилось стеной и с угрожающими харкающими звуками стало наступать на профессора.
Профессор пристально поглядел на обезьян и двинулся к ним. Не
117

выдержав человеческого взгляда, павианы отступили на старое место
- Видите, как. животные реагируют на мои движения? — спроси i
профессор. — Ни малейшего проявления трусости — и тогда все пойд( \
хорошо. Понятно? Надеюсь, станете настоящим инструктором, тольк >
не будьте никогда с обезьянами жестоки. И главное, держите себя .
руках.
'Стадо павианов гамадрил было небольшое, но шумное. И хотя
тех noip, как Юрий впервые перешагнул noipor Большого вольера, про
шло довольно много времени, все же каждый раз при входе он испытывал волнение: «А вдруг набросятся?» Но он крепко помнил наказ про
фессора и, не подавая виду, шел прямо в стадо.
»
Так было и на этот раз. Юрий вошел в вольер. Обезьяны убежали
в заросли самшита и выглядывали оттуда, издавая тревожные звуки.
напоминающие собачий лай. Но, убедившись, что опасность им не гро
зит, он/; onoiKofiHO вышли на излюбленную утрамбованную площадк;,
- Мак, Мак, иди сюда!—позвал Юрий вожака стада.
Самец по первому же зову повернул голову в сторону Юрия, еде
л ал довольную гримасу, будто бы улыбаясь, и на четвереньках заковы
лял навстречу Юрию. Следом за ним подходили все обезьяны. Они он
ружили Юрия, но вплотную подойти боялись, хотя в их глазах свет:,
лось горячее любопытство.
- Ну, чего вы боитесь? Давайте подходите ближе. Неужели я т а )
страшен? — спросил Юрий и принялся очищать кормушки, складыва:остатки корма в ведро.
Вожакл стада захотелось проверить собранное. Как только Юр HI
нагнулся, чтобы взять метлу, Мак перевернул ведро, схватил ropcTi
мусора, пренебрежительно посмотрел на него, отбросил и сам отоше."
в сторону. Самки последовали его примеру. Юрий рассердился, схвати.:
метлу и замахнулся ею на обезьян.
- Ах, вы негодники! Вот я вам сейчас покажу!
Обезьяны мигом забрались на деревья и оттуда с опаской погля
дывали вниз. Юрий подмел площадку, сел на траву. Обезьяны, ка i
видно, спускаться не думали, занявшись «делом»: они обламывали вет
ки, обнюхивали иос, иногда жевали, а потом равнодушно сбрасывал!
вниз.
За спиной послышался лязг железной двери. В вольер вошел про
фессор, и все стадо устремилось к нему. Бежавшая впереди всех стара;-:
обезьяна Бабушка прыгнула профессору на плечо, выставила трубког
губы и стала издавать радостные звуки «общения»: «О-о-о...»
Юрий поправил халат, пошел к профессору. При его лриближени т г
Мак, а за ним и самки отпрянули в сторону. Бабушка, сидевшая у про
фессора на плече, закричала испуганно: «Ак-ак!»
- Почему вас боятся животные? — спросил профессор.
— А мне кажется, не боятся, а ведут себя со мной слишком смело
Все время приходится .глядеть в оба: то метлу утащат, то мусорник повалят...
- Вы же слышите, как они акают. — Профессор погладил по щек*,
обезьяну, продолжавшую жаловаться ему на обидчика. — Что же эп
за инструктор, когда его боятся воспитанники?! Если и в дальнейшем
животные будут так же себя вести, то вас придется освободить от ра
боты инструктора.
- А как же они должны вести себя при мне?
- Да хотя бы вот так. —(Профессор снял соломенную шляп>
Бабушка снова протянула нара'опев «о-о-о» и начала быстро и аккуратно перебирать воло'сы профессора.

118

- Спасибо, Баб}шка, спасибо, дорогая, за заботу,— погладил
профессор о б е з ь я н \ . — О т л и ч н о причесала меня...
Юрий, чтобы перевести разговор на другую тему, спросил:
— А почему в них так ярко выражен дух разрушения, почему они
|КЧ' ломают, уничтожают деревья?
- В мозгу животных накоплен опыт многих поколений. Этот опыт
1|н-буется им для существования. Как известно, обезьяны — обитатели
тропиков и субтропиков с пышной растительностью. И если там обезьяIIа сломает ветвь, то быстро вырастает другая. Вот это изобилие и затормозило р а з в и т и е интеллекта у четвероруких. Но они прекрасно понимают, кто плохо, а кто хорошо к ним относится. К сожалению, как я
вижу, вас обезьяны не любят.
Без этого немыслима
работа
В питомнике...
В этот же день Юрия вызвали в канцелярию питомника. Невозмут и м а я М а р и я Ивановна, секретарь директора, протянула ему бумагу.
- Прочтите и распишитесь.
Юрий прочел приказ:
«...за грубое обращение с животными объявить выговор...»
Скрепя сердце, Юрий расписался в прочтении и вяло поплелся в
Большой вольер, решив про себя поскорее удрать из питомника. Завидя
tfo, стадо тут же бросилось под защиту самшита.
- Ну идите же, идите поближе,— ласково звал Юрий настороженных обезьян. — Идите. Черт с вами, обыщите волосы или оторвите мне
Голову, я на все согласен, только не ябедничайте профессору...
Обезьяны выжидающе смотрели на Юрия, никак не реагируя на
fro призыв. Юрий с досады плюнул и направился к выходу.
У вольера его поджидал Ахмат.
- Почему ты потемнел в лице, как осенняя ночь? Тебя что, на каТОргу отправляют?
|
- Уходить отсюда хочу. Не ценят мой труд. Влепили выго•ор. Завтра п о д а м заявление на расчет.
Ты что, с ума сошел?—удивился Ахмат.—(Брось даже думать
Об этом. Привыкнешь к обезьянам и они к тебе. Все обойдется... Пошли
яа кормом!
Нт этот раз обезьянам на обед выдавали арбузы. Пожилая, с вегслым'- г л а з а м и повариха тетя Катя тоже заметила плохое настроение
Юрия
i
Чего, парень, зажурился? В красотку какую, что ли, влюбился?
-— В том-то и беда, что не любят меня мои четверорукие красотч
ВИ,— Г: \'стно пошутил Юрий.—Профессору на ухо нашептывают, что,
Мол, н° гожусь я в инструкторы.
- Э-э, милок. Не горюй, все это пустяки. С обезьянами можно
Сладить. Я с ними тоже сначала мучилась, а потом сдружилась. Полупится и у тебя. Парень ты ловкий, старательный, надо только «купить»
И\ люГО'ВЬ. Во-первых, будь ласков с обезьянами, а во-вторых, балуй их,
•огда -•ни это/го заслужат, угости каким-нибудь лакомством. Не ленись
Водить на лужок ловить кузнечиков. Это их первое лакомство. Тогда
•Обезья ья любовь будет в твоих руках. Перестанут на тебя ябедничать..
Обрадованный Юрий схватил кошелку с арбузами и побежал догонять ( А ч м а т а .
На площадке он разрезал арбузы на ровные половинки и разло,Жил п оед обезьянами. Одну порцию отложил в сторону для слабого
ЖивотмО'ГО, которого другие обезьяны могли оставить без еды.
Пр i виде арбузов у обезьян заблестели глаза. Бабушка осмелилась
•было протянуть к ним руку. Мак угрожающе мотнул головой, вытаращил з л г З н ы е глаза, высоко подняв мохнатые брови. Свирепый вид сам-

119

ца ошеломил обезьяну. Она с криком «-ак-ак» отскочила в сторо
мгновенно спрятала под себя дрожащую руку. Все обзьяны замерл);
страха.
Мак подошел первым к арбузам, облюбовал самую большую пол
винку, взял ее одной рукой и отошел в сторону. Обезьяны пристальч
следили за спокойно передвигающимся вожаком, о ж и д а я , ко'гда он си
дет и примется за еду. И лишь только после этого стадо жадно набрс
силось на арбузы, отталкивая слабых.
Шустрая Мальва быстрее всех расправилась со своим пайком, \ с <
лась в сторонке от Юрия и, словно завороженная, уставилась на отло
женный ломоть арбуза. Потом, не спуская глаз с ломтя, подош.1
поближе. Юрий понял ее хитрость, отошел метров па пять от арбуз.i
делая вид, что он не обращает на нее внимания. Мальва п р о д о л ж а в
глядеть на ломоть, но брать не решалась.
В этот момент раздался голос сторожа Силаптия.
- Неприятность произошла,— крикнул он Юрию из-за стены.
— Какая? — Юрий мельком взглянул на сторожа и снова погляд
на ломоть, но Мальва уже успела схватить его и N драть.
— Ах ты негодная! — возмутился Юрий и обратился к Сила
тию: — Ну, что случилось-то?
— Самец Яшка сейчас по вольеру гнался за Лхматом. Смех один
•— Чего ж тут смешного?—возмутился Ю р и й . - - В таких с л у ч а я х
надо не наблюдать, а спасать человека.
- Ишь какой! А ты сунулся бы к разъяренному зверю 7 *
— А как же, обязательно.
- Ге-ерой и только,— насмешливо протянул сторож. — Ладно
случится такое в другой раз — позову тебя, проверим твою храбрость
Долго ждать проверки не пришлось.
Яшка, м а к а к лалундер, последнее время н а ч а л тосковать. Миндо
лины его потускневших глаз смотрели куда-то вдаль. Яшке явно XOTL
лось на 'свободу.
iB это утро, даже когда вошел Ахмат, которого обычно м а к а к встр<.
чал с радостью, Яшка лишь лениво потянулся, протянул правую рук\
— Скучаешь, Яша? — ласково спросил Ахмат и подставил обезья
не свою голову.
Яшка зачмокал пушистыми губами, оживился, издал гудящий
звук — в ы р а ж е н и е его доброго настроения, стал быстро перебират!
обеими руками волосы Ахмата.
Макак лапундер считался смиреннейшим обитателем вольера. Вс,
служители х в а л и л и его за миролюбивый характер и послушание. Особенно не мог нарадоваться на него Ахмат. Но сегодня случилось необычное.
Во время уборки вольера обезьяны чаще всего, не дожидаясь команды служителя, цепляются за прутья и подымаются под самый потолок, чтобы не мешать уборке. Но на этот раз, когда Ахмат спусти,"
его с рук и принялся за уборку, Яшка даже и не подумал подняться
наверх.
- Яшка, не мешай работать. Марш на свое место! — опекойн^
сказал Ахмат. Но Яшка продолжал сидеть. А х м а т н а ч а л подметать
пол и нечаянно задел метлой обезьяну. Вмиг лицо Яшки перекосилось
Обычно миролюбивые черты сложились в страшные звериные складки
в глазах загорелась злоба... Т а к и м его еще никогда не видели.
(Потом уже объяснил профессор причину внезапной метаморфозь
Яшки: м а к а к лапундер вырос, созрел, наступила пора ему возглавить
бтадо, защищать самок и детенышей от врагов, стать неограниченным
владыкой, которого никто не смеет обижать.

120

Яшка схватил обеими руками метлу. Ахмат с трудом вырвал ее и
тут же бросил: самец укусил служителя за левую руку. Ахмат испуГвлся, бросился к двери, открыл ее, и в тот же миг Яшка первым выскочил на свободу и скрылся в саду. На поиски бросились все сотрудники питомника, но беглеца нигде не могли найти. Только перед обедом
• кабинете директора раздался телефонный звонок и чей-то взволноплпныи голос воззвал о помощи:
- Говорят из Тропического института. Скорей заберите свою обезьйиу. Она здесь безобразничает...
Яшка, вырвавшись на свободу, отправился путешествовать по вершинам деревьев. Так он добрался до Тропического института. ДевицыЛаборантки, занимавшиеся своим делом, не подозревали, что с ветвистого дерева в открытое окно за ними давно уже наблюдает макак лапундер. Потом Яшке, наверно, надоело оставаться безучастным, и он
решил помочь девицам. Он легко перемахнул с дерева на подоконник.
Увидев нежданного гостя, девушки от испуга присели, а затем, не раздумывая, с кри«ом бросились в дверь. Но с перепугу вместо коридора
Они влетели в кабинет заведующего с единственной дверью в лабораторию, оказавшись, таким образом, поистине в безвыходном положении.
Яшка, захватив плацдарм, начал действовать. Он проверил содержание колб, пробирок, бутылок. Сладкое выпивал, а все прочее бросал
иа пол и в стены. Через минуту весь пол, столы были усыпаны битым
Стеклом. Приборы, книги летели туда же...
Силантий, дремавший у крыльца конторы, услышав про это, побежал к Юрию.
— Ну-ка, парень, покажи свою храбрость. Яшка убежал, помоги
изловить.
Через несколько минут Юрий уже находился в Тропическом институте, обдумывая план захвата беглеца. Лаборатория помещалась на
втором этаже. Дверь в нее из коридора сотрудники догадались снаружи запереть. Другую дверь, к заведующему, девушки и хозяин кабинета
з а б а р р и к а д и р о в а л и изнутри столами и диваном.
По водосточной трубе Юрий залез на второй этаж, добрался по
карнизу до окна лаборатории и, закрыв его, тем же путем спустился на
землю. Поднявшись по п а р а д н о й лестнице на второй этаж, Юрий отпер
дверь лаборатории, н а п р а в и л с я к Яшке, стараясь не размахивать руками и не глядеть в глаза обезьяне. Размахивание ц резкие жесты
Обезьяны расценивают как нападение, а почувствовав пристальный
взгляд человека, пугаются, начинают визжать, призывая стадо на помощь, злиться. Стада здесь не было, но Яшка и сам мог постоять за
себя.
Увидав Юрия, Яшка что-то недовольно забормотал, запрыгал вдоль
Длинного стола, по пути хватая и сбрасывая на пол оставшиеся предМеты. Юрий протянул Яшке несколько орешков, которые он теперь постоянно носил в кармане. Яшка схватил их, н а ч а л жадно набивать защечные мешки.
- Проголодался, бедняжка? — спокойно спросил Ю р и й . — А х , ты,
разбойник, ну, иди ко мне. Иди же, Яша, перестань сердиться.
Но на Яшжу слова Юрия не действовали. Он злобно глядел на человека, часто двигая веками и бровями, ежесекундно готовый броситься
чя него. На какой-то миг Юрию стало страшно, он п о д у м а л было отступить к двери, но взял себя в руки.
— Ну, что, д у р а ч о к , разволновался, не бойся,— успокаивая скорее
себя, нежели Яшку, Юрий подошел к обезьяне. И животное не выдержало: в знак повиновения человеку Яшка повернулся к Юрию спиной.
— Молодец, Яшенька,— Юрий погладил беглеца по голове. — Иди
Ко мне на руки, ну, вот та'К, хорошо...

121

— Яшка пойман! — сказал Юрий в з а п е р т у ю дверь. — Не бойтесь,
выходите.
Юрий донес Яшку до места, собрался было передать его А х м а т > .
как обезьяна вновь приняла угрожающую позу. Достаточно было А \
мату одни раз струсить, как Яшка навсегда вышел из его повиновения
Юрию пришлось самому посадить его в вольер.
В стаде было тихо и мирно. Этот порядок держался на каких-то
очень сложных взаимоотношениях обезьян. В окружении самок важно
восседал вожак Мак. Пышная мантия и длинные бакенбарды, о-бра.млявшие его лицо, спускались с высокого лба, придавая ему горделивы.]
вид. Чувствовалось, что вожак доволен: между самками мир и дружба
они занимались туалетом, старательно обыскивая опины своих подру!
У обезьян в сухумском питомнике не бывает ни блох, ни перхоти,
по все же перебирать друг другу волосы — любимое занятие обезьяь
по которому нетрудно установить, кто с кем «дружит». С а м а я а з а р т н а я
д р а к а обычно завершается примирением. Победительница . тянется >
спине обиженной, и та охотно подставляет ее для обыскивания. Сильное животное как бы старается искупить свою вину.
Во время обыскивания обезьяны очищают кожу и волосы от перхоти, соринок, пыли, снимают жир, пропуская каждый волосок меж ног
т я м и пальцев, вытаскивают слабые волосы. Благодаря этому у здоровых обезьян кожа и волосы всегда чистые, не жирные.
Появление человека не нарушило мира в стаде, все продолжал]!
заниматься своими делами. Только Бабушка, увидев Юрия, медленно
поднялась, лениво зевнула, ласково коснулась рядом сидевший Мальвы
н н а ч а л а что-то глухо бубнить. Юрий услышал знакомое: «О-о-о»...
Но стоило Юрию достать из к а р м а н а кузнечика, как спокойствие
стада нарушилось. Самки сразу вскочили и, оттесняя одна другую, кинулись к высоко поднятой руке Юрия. В тот же момент Мак коротким
энергичным движением руки зацепил Мальву. Она испуганно задрс
ж а л а и отскочила назад. Попятились от Юрия и остальные обезьяны
Рассеяв толпу своих подруг, Мак подошел к Юрию, вопрошающе взгля
н\ т на него, как бы говоря: «Ты что же, дружище, нарушаешь н а ш и
законы, порядка не знаешь?»
- На, возьми, попробуй, Максимушка,— протянул Юрий ему к \ ; ;
нечика.
Мак с недовольным видом оглядел гостинец, разорвал его на части
и быстро отправил в рот. Самки с завистью смотрели на всемогущего
главаря. Юрий достал второго кузнечика, третьего... Мак н а ч а л хитрить. Он быстро кидал их в рот и, не пережевывая лакомства, прятал
его за щекой. Но и этого ему показалось мало, он бесцеремонно зале.',
рукой Юрию в карман.
- Понравилось? — улыбнулся Юрий и бросил оставшихся кузне
ч и ков на площадку.
Обезьяны мгновенно затеяли драку. Послышались визгливые зв> ки, издаваемые при ссоре. Слабые животные, попавшие в потасо'вк\.
отвечали обидчикам «акканьем», но как им солоно ни приходилось,
терпели, н а п р я г а л и все силы, чтобы дотянуться до кузнечиков.
Мак вывернул к а р м а н ы х а л а т а Юрия, тщательно в ы б р а л застряв
шнх там кузнечиков.
- Ах, ты воришка,— рассмеялся Юрий, заправляя к а р м а н ы и
нежно гладя Мака по загривку. — Ну, теперь я, кажется, подобрал
ключ к вашим сердцам.
|
В стаде вспыхнул бунт. Бойкая Мальва поссорила Весту с Бабушкой. Самки разобрались в провокации и дружно ополчились на под
122

игательницу. Они стали сердито «шаркать» — бороздить пальвами землю, накидывать головы в сторону виновницы. Мальва притихла, испуганно глядя на противниц. Не выдержав их дружного натиска,
Она подбежала к Маку, спряталась за его спиной и принялась приводить .в порядок его пышный загривок. Разгребая нежным движением
Пальцев волосы. Мальва из-за плеча покровителя поглядывала на ворчавших самок. Наконец, осора надоела Маку. Он отогнал подальше от
себя Б а б у ш к у и Весту, схватил Мальву в объятья и крепко прижал к
себе. Лукавая самка прильнула к нему и теперь уж с откровенным
ехидством посматривала на соиерниц.
— Э-эх, дурачок ты дурачок, Максимуша,— засмеялся Юрий,—
1акую смутьянку приголубил.
— Да, на что уж Мак был справедливый самец, а теперь ты его
Своими п о д а ч к а м и испортил. Он глаз не опускает с твоих карманов,—
ааметил А х м а т , также наблюдавший эту сцену. — Да и что ты возишься с обезьянами, как с детьми? Книжки про них читаешь...
— Что'бы знать жизнь обезьян, надо много учиться. Ты бы почитал
академика Павлова о высшей нервной деятельности или вот эту книжу Дурова, как он дрессировал зверей,— вынув из внутреннего кармана пиджака книжку в пестрой обложке, показал ее Ахмату.
- Зачем? Я привык в горах охотиться. Когда слышу слово «зверь»,
рука невольно тянется к ружью. — А х м а т схватил метлу и нацелился,
Как ружьем, на Мака. Вожак отпрянул в сторону.
— Знаешь, ты языком болтай, а рукам воли не давай. Зачем пуГаешь М а к а ? — рассердился Юрий.
Мак настороженно смотрел на людей.
- Чего он на нас уставился? — опросил Ахмат, позабыв про ссору.
- Пытается понять, о чем мы спарим. Ты, Максимушка, занялся
бы своими делами. Пойди-ка успокой своих склочниц...
Обычно обезьяны привыкают к служителям. По интонации голоса
И по в ы р а ж е н и ю лица они чутко улавливают настроение людей. Услышав повелительный голос или увидев строгий взгляд
человека,
Обезьяна быстро подчиняется ему. Причем самки легче поддаются чеЛовеяескому влиянию, нежели самцы. В этом отношении Мак, так легко
Подчинившийся Юрию, был исключением.
Друзья решили «разыграть» Мака, поглядеть, насколько он предан
Юрию. Они разошлись в разные стороны и уселись метрах в десяти
друг от друга. В стороне, примерно на таком же расстоянии от них, находились обезьяны. Юрий повысил голос и грубо сказал Маку:
— Эй, ты, дурень! Почему в стаде не наведешь порядка?
Мак, уловив в голосе Юрия недружелюбные нотки, смущенно от•ернулся. с безразличным видом, будто это относится не к нему, подоВел к кормушке, начал что-то жевать.
- Иди ко мне, Максимушка, иди, дорогой,—елейным голосом поВал его Ахмат. — Он напрасно тебя ругает, ты хороший вожак...
Мак оставил еду и подошел к Ахмату, в знак покорности подставил
ОПину. А х м а т слегка похлопал его по заду.
- Максим, мой хороший Максимушка, да ведь это он виноват,—
указал Юрий на Ахмата.—Он первым начал тебя ругать. Не сердись
яа -меня...
Услышав л а с к у в словах Юрия, Мак сделал стремительный прыЖок в его сторону и также подставил спину. Но тут опять заговорил
Ахмат- Максимка, тебе уже десять лет, а ты до сих пор не понимаешь,
КТО друг тебе, а кто нет. Иди, иди ко мне...
Мак с недоумением, вопрошающе посмотрел на Ахмата, а потом

123

на Юрия. Увидев его н а х м у р е н н о е лицо, Мак отскочил к Ахмату. Не
мучители не оставили его в покое. Ю)рий весело у л ы б н у л с я :
— Эх, ты, дурачок, Максимушка. Ты всерьез все' принимаешь
бедняжка.
(Мак бросился обратно к Юрию, заискивающе заглядывая ему i
глаза, подставляя опину, всячески в ы р а ж а я свою радость, что его повелитель опять ласков с ним. Но счастье длилось недолго: в стаде завязалась ожесточенная драка, и Мак, движимый инстинктом, ринулсг:
туда унимать своих беспокойных .подружек.
Воспользовавшись суматохой, Мальва, все время державшаяся Е
стороне, подкралась сзади к Юрию и вырвала у него из рук книжку, кг
торую он показывал А х м а т у .
— Мальва, Мальва, вернись,— позвал Юрий. Но проказница за
б р а л а с ь на высокий г и м а л а й с к и й кедр и оттуда пустила по ветру изод р а н н ы е листы.
—• Обезьяна изучает способы приручения животных,— у с м е х н у л с я
А х м а т и тут же ш е п н у л : — Д и р е к т о р !
Юрий встал, но левую руку при этом запустил в карман, что-oV
привлечь в н и м а н и е обезьян. Хитрость Юрия у д а л а с ь . Все
обезьяны
бросились к нему, столпились вокруг. Мак строгим взглядом оточгна ;
их и с жадностью стал смотреть на руку Юрия, ожидая лакомства.
Сообразив, что неловко встречать профессора с рукою в к а р м а н е
Юрий поднял ее вверх. Мак приподнялся, убедился, что рука пуста,
отошел в сторону. Самки рискнули теперь приблизиться, но их опереди
ла проказница Мальва. Она бросила остатки книжки, мигом спустилас;
на землю, вскочила Юрию на плечо и с монотонным гудением н а ч а л ,
ебыскивать его голову, как бы стараясь задобрить.
— Вот это отрадная картина,— с к а з а л подошедший профессор. Я очень рад, что вы, товарищ Кондаков, сумели заслужить
любов!
этих весьма разборчивых особ. — И директор
крепко пожал
рук
Юрию...
Так н а ч а л с я путь в науку у ч е н и к а прославленного русского у ч е н о
го профессора С. Д. Воронова — Юрия Ивановича Кондакова, крупной
специалиста по а к к л и м а т и з а ц и и в нашей стране обезьян, на протяжч
нии многих лет заведующего Сухумским п и т о м н и к о м приматов.

Матвей ШАРГАЕВ,
кандидат биологических

наук

Земля
Среди проблем, встающих перед человечеством, одна из важнейших — охрана и
ищнта окружающей нас среды, проблема
рационального использования природных
ресурсов Земли.
Дело в том, что последние десятилетия,
ознаменованные величайшим научно-техническим прогрессом, породили и целый ряд
негативных явлений: загрязнение атмосферного воздуха, водных бассейнов, почмнного покрова, нарушение биологического равновесия, истощение природных ресурсов. А факты потенциального загряз•еиия отходами промышленности и различными сильнодействующими ядохимикатами
Мирового океана и катастрофического развития эрозии почв? Все это внушает серьезнейшую тревогу, требуя принятия срочных и эффективных мер по предотвращению угрожающей Земле экологической катастрофы.
И уже не одни только ученые и специалисты — страны и государства мира вне
«•исимости от их социально-политического и общественно-экономического строя
пытаются решить представшую перед человечеством тревожную и сложнейшую проблему. Совершенствуется технология проМышлекных производств, решаются вопро•Ы управления природными ресурсами,
улучшения педения лесного, водного, сельСкого и охотничьего хозяйства, форсируютbi важнейшие научно-исследовательские
работы по охране природы и рационального природопользования. В области охраны
Окружающей среды заключаются межгосударственные и международные соглашения, ученые многих стран мира встречаются на заседаниях научных конференций
'«Биосфера и человек». На повестке дня —
реализация идеи создания глобальной международной системы наблюдения за состоянием окружающей среды. Она обеспечит
регистрацию изменений, происходящих в
биосфере, позволит получить представление
9 распространении различных загрязнителей, наконец, даст объективную оценку
опасности последствий деградации окружающей среды.
Весьма примечательным событием стало
Проведение Всемирной выставки «ЭКСПО-

людей
74» по охране окружающей среды в американском городе Спокане (штат Вашингтон), главная ее тема была: «Прогресс без
загрязнения окружающей среды».
Небольшой американский город Спокан
находится на берегу Тихоокеанского побережья на северо-западе страны. Его руководители и выступили инициаторами проведения у них Всемирной выставки. До этого
мало кому известный даже в самих Соединенных Штатах Америки город приобрел
широкую известность.
Нам, членам делегации советских ученых
и специалистов, прибывшим в США для
изучения охраны природы в этой стране,
было интересно и важно посетить «ЭКСПО74», поближе узнать город, его жителей,
внесших такой весомый вклад в дело защиты природы.
Человека, впервые приехавшего в Спокан, радут необыкновенной чистоты воздух,
обилие зелени, бурная горная речка, разрезающая город на две части,— с водопадами, чистой холодной водой, в которой видны плавающие косяки форелей.
Впечатляет глубокая отзывчивость и приветливость споканцев. До Спокана яы побывали в ряде других городов страны, где
нас также приветливо встречали, но в Спокане эта приветливость была особенно теплой и благожелательной.
Итак, «ЭКСПО-74». Цель этой выставки
значительна и прекрасна — представить всю
красоту и неповторимую прелесть природы,
ее великую и ничем незаменимую ценность
для нас, людей ф
Выставка разместилась в центре Спокана, на двух островах, образованных притоками реки Колумбия. На одном из этих
островов до выставки размещалась железнодорожная станция, на другом — свалка
мусора. Обшая территория, отведенная под
выставку,— 40 гектаров.
Участники и устроители выставки не гнались за архитектурной оригинальностью и
вычурностью. Невысокие белоснежные павильоны, многочисленные эстрады для художественных выступлений, яркие киоски
по продаже сувениров и различных товаров, уют и тепло. Белые стены построек
городка «ЭКСПО-74» декорированы рисун-

125

ками на темы из жизни животных. По углам городка — гигантские цветные флюгера
в форме бабочек, которые словно живые
порхают, когда дует ветер...
На выставке функционировал специально
выстроенный развлекательный сектор с многочисленными тирами, каруселями, горками,
канатной дорогой. По вечерам он разгорался всеми цветами радуги, радуя посетителей выставки, особенно детей.
Первый павильон, что мы посетили,— павильон США, страны-хозяйки и устроительницы. Огромный шатер из белого синтетического материала возвышается над всеми
постройками выставки. Его коническая фор.
ма очень напоминает индейской вигвам.
Под крышей парят макеты фантастически
огромных насекомых, напоминая посетителям о том, что именно насекомые ежегодно
пожирают четверть всего урожая Земли...
На одной из декоративных стен рельефно выделяется надпись: «Земля не принадлежит
человеку — человек
принадлежит
Земле». Это изречение сказано свыше ста
лет назад индейским вождем Силфом.
То, что американцы своеобразным эпиггафом к своему павильону взяли слова индейского вождя,— не случайно. Кому-кому,
а им известно, как индейские племена знали и любили природу, берегли ее богатства.
Вся жизнь индейского народа, который
столь жестоко преследовался и уничтожался в течение многих десятилетий теми же
американцами, была тесно связана с природои, она была для него святыней, кормилицен, жизненной основой.
Американцы на выставке не ограничились
изречением Силфа, они теперь предоставили
индейцам роль проповедников, оракулов и
апостолов идей охраны и защиты природы,
заботливого и бережного отношения к ней.
У главного павильона США установлено
множество индейских тотемов, есть крохотный, но прекрасный по замыслу и содержанию домик-будка с таинственным названием «Дух Сиэтла». В нем посетителей
встречает индеец в национальной одежде
со словами любви к природе. Он повторяет
свой монолог десятки, сотни раз без устали, самозабвенно — с начала работы выетавки до ее закрытия. Миллионы людей
прошли через этот домик, видели и слушали этого индейца. И пусть это всего лишь
искусно сделанный автомат — проникновенные слова глубоко западают в душу.
Индейцев, их голос мы слышали и при
просмотре удивительного цветного фильма,
В нем старик-индеец рассказывает о природе, воспевает ее богатства и красоту,
скорбит о кровоточащих ранах ее, неторопливо, проникновенно призывает любить, беречь и щадить природу, раскрывает мудрость любви к ней. Трудно остаться равнодушным к его призыву, и хотя звучит он
на незнакомом нам языке — весь смысл,
весь дух кинофильма, демонстрируемого на
огромнейшем экране, размером 16X32 метра (стена восьмиэтажного дома), глубоко
впечатляет. Кстати говоря, этот фильм был
закуплен США у Канады за 500 тысяч долларов 'на весь период работы «ЭКСПО-7"4»

126

(6 месяцев). Его техническое исполнение
чудесные радужные краски, заключенное >
нем большое содержание—достойны вьк<>
кой похвалы.
Свыше 800 зрителей в течение 20 мин\ г
с затаенной болью и молчанием смотря i
этот потрясающий фильм о трагедии при
роды, причиной которой является человек
его неимоверная жадность и жестокоси,
взвращенные миром капитала...
Индейцам посвящена выставка их бьпи
песни индейцев слушают посетители в oi
крытых театрах... В известной степени i
павильоне США — культ индейцев, хоть j.i
поздалая, но дань отважным и благород
ным людям, некогда гордым и полновлас i
ным хозяевам лесов и прерий великой
американского континента,
Интересен и второй раздел павильон,
„освященный теме «Потребитель и окр\
жающая среда». Его отличает целенапран
ленность, продуманная попытка показан
теневые, негативные стороны научно-техни
ческого прогресса, ту тревожную обстанов
ку, что сложилась у американцев во взл
имоотношениях с природой,
На небольшой площадке, сразу же по i
изречением индейского вождя,— впечатляю
щая куча индустриального мусора в enнатуральном виде: выброшенные автомашины, тракторы, холодильники, ванны, умы
вальники, автопокрышки, гнутые и ржа
веющие трубы, ящики, остатки одежды .<
т. д. Мусор этот красноречиво олицетвл
ряет собой 130 миллионов тонн промыт
ленных и хозяйственных отходов, что ежегодно выбрасываются в США, загрязняя
страну новыми и новыми свалками, мусорными горами. Здесь установлены диаграммы, показывающие, сколько полезного и
нужного можно было бы извлечь из эти\
отходов.
Туг же, у павильона, мерно бьет колок о
огромных часов, бьет каждые десять а
кунд, извещая о рождении в стране новог"
человека. Это и радость, и огромная забо
та страны. Цифры красноречивы: если чс
ловек прожил на свете 71 год, то он за эти
время употребил — 100 тыс. котлет с б\лочкой, 2 млн. порций жареной картошки,
500 тыс. штук шоколада (выраженных и
калориях), 4 тыс. штук жевательной резины, 1 тонну мыла, 150 тонн различного текстиля и т. д.
Нельзя не обратить внимание и на фонтанчик воды, бьющий из подтекающих уни
тазов, раковин и ванн (фонтан сооружен
из них). Рядом с ним таблица: «Останови
капанье! 50 капель из крана в минуту —
это 400 литров в месяц. Жизнь шести человек обеспечит эта вода».. И далее тем ж<
языком цифр рассказывается о жизненном
необходимости и ценности волы,
Был в американском павильоне и разде i
«Центр охраны окружающей среды», в нем
демонстрировались современные измеритель
ные, исследовательские приборы по уст,!
новлению загрязненности
атмосфернок
воздуха, воды, почвы.
Кроме национального павильона страны,
на выставке были представлены павильоны

•татов — Вашиштон (столицей которого и тый на весь мир Иеллоустонскии национальНляется Спокан), Монтана, Айдахо и Оре- ный парк, самый большой и самый старый
(ома, пятнадцати промышленных, транспортпарк Соединенных Штатов Америки, созданмых компании и фирм.
ный сто с лишним лет назад «для развлечеВ целом, Соединенные Штаты Америки ния, отдыха и удовольствия всех людей»;
сумели показать многое, в их павильонах
парк с уникальным гейзером «Олд-фейфул»
немало поучительного. Но на наш взгляд,
(«Старый Неизменный»'); парк, в котором
драматический конфликт, противоречие, возпасутся стада бизонов, безбоязненно на
Мкшее между природой и промышленной
тропинку и асфальтированные дороги выхоревелюцией США, принципами «свободного
дят лоси и медведи, где бьют мамонтовые
•редпринимательства», был показан далеко
горячие источники, искрятся многочисленные
т полностью. Хотя, надо сказать, в Америводопады, причудливые каньоны и прекрасМ вопросами охраны природы занимаются
ные долины поражают воображение...
юдавна: законодательные акты стали приС какой-то щемящей болью и грустью,
ЙИматься начиная еще с 1849 года, имеется
чувством беспокойства перешагнули мы поепециальное Агентство защиты среды, феде- рог павильона Австралии, страны уникальриьное министерство внутренних дел с денейшего животного и растительного мира.
ОГгками тысяч сотрудников, традиционно теТрудно передать всю гамму обуревающих
Мнимающимися природоохранительными дебя мыслей, когда видишь чрезвычайно ярМми; существует специальный Институт к у ю и в то же время противоречивую картииаук о среде, Служба охраны ряда природну экспозиции: просторы прекрасной страны
ИНХ ресурсов, в частности, почвы, леса; ис ее богатейшими природными богатствами
«дается Ежегодный «Индекс качеств ереживыми творениями, нигде в другом месте
ды» Национальной федерацией живой при- не встречающимися, невообразимая натуроды, наконец, есть Высший Экологический ральность красок, звуков. Многочисленные
Совет, в состав которого входят крупней- проекторы и цветные слайды искусно покашме ученые-экологи, эксперты, советники зывают панораму замечательного австралий•резидента, кстати, председателем Совета
ского континента. И всей этой красоте, этой
•Мнется сам президент страны.
животворящей прелести природы грозит
Еще в октябре 1970 года в стране был
опасность: все это может быть уничтожено
•ринят специальный законопроект о расшии уже во многом превращено в хлам, в утирении и углублении природоохранительного литарные материальные блага... Цифры по•бучения школьников, воспитании у моло- ства
ествуют: столько-то видов животного цар|сжи чувства любви к природе, ответственисчезло, столько-то превратилось в редвсти за состояние окружающей среды. В
кие и исчезающие виды; с фотографий предСША создаются и разрабатываются многостают исковерканные поляны, местности и
численные учебные пособия, совершенствуетландшафты, гибнущие деревья и зелень, че• содержание природоохранительного про- ловеческие «муравейники» — лабиринты и
«мщения, его методы и формы.
трущобы огромных городов.
Да, Америке есть что охранять. Ее приТягостное чувство от всего увиденного не
рода богата и велика, она заключает в сеоблегчают даже замечательные по инженеров естественно-исторические ценности общеному и архитектурному решению комплекс
Планетарного порядка. Об этом мы думазданий в столице страны — Канберре, молк, когда летели в Спокан, проехав по
Дель знаменитого сиднейского театра. Простране тысячи миль, посетив ряд фирм и
ходя дальше по павильону, неожиданно
Компаний, так или иначе занимающихся
оказываешься перед дверью, над которой
•Опросами богатств, посетив широко извенадпись: «выход»...
етиый национальный парк «Колумбийские
Так внезапно обрывается наше знакомство
Пса», знаменитый заповедник «Миурские
с экспозицией Австралии. Многое остается
•са», где сохранены и находятся под стронедосказанным... .
Лишим государственным надзором и охТакое же чувство оставляет посещение паШой уцелевшие секвой, деревья с красной вильона Японии. Мы знаем о том, что про|ревесинои, имеющие стосорокамиллионблемы охраны внешней среды стоят перед
родетнюю историю. В настоящее время
нею исключител ьно остро и сложно: чрезвы1квоя сохранилась лишь на Тихоокеанском ч а й н а я загрязнен„ость атмосферного воздувережье, от Монтерея до юго-западного ха в крупнейших городах страны удушаюГла штата Орегона и на западных склонах щий запас выхлопных газОв от миллионов
heppa Невада, хотя некогда, десятки милавтомашин, скученность промышленных
•рнов лет назад, они росли в Японии, во
объектов, загрязнение почвенного покрова
Цранции, на Шпицбергене и Новосибирских
водных бассейнов
Ктровах нашей страны...
Всего этого ^'^
ди в ^ ^^
Трудно передать словами всю величе- ц и я х Я п о н и я „оказала на «ЭКСПО-74»
(Твенность и красоту секвоиного леса. «Они лишь хозяйственно-бытовой уклад страны,
Мхожи больше на духов, чем на деревья.
,,удесные пейзажи заповедников и нацио|олины, в которых они растут, напоминают начальных парков, которых — стоит отме«голдованные места, населенные кентавра- Т ить — свыше 70 на такой мизерно малой
| и бегами. Деревья высятся величаво,
островной территории. Показала все лучшее,
ЮШно и царственно, как будто они жили об ойдя тревожные вопросы. Вполне вероят|*сь вечно»,—писал о секвое знаменитый но что к этому Я п о н и я верн ется на
вглийский поэт Джон Мейсфилд.
«9КСПО-75», хозяйкой и устроительницей
Об этом мы думали, вспоминая знаменикоторой она будет в этом году.

127

Не в пример Японии, хорошо, недвусмысленно показала проблемы охраны окружающей среды другая крупная, промышлепно
развитая страна — Федеративная Республика Германия. В небольшом павильоне ФРГ
концентрационно были даны
основные
моменты борьбы за живую природу: установлепие государственного контроля за промыш лепными сбросами, разработка мер по
очищению, оздоровлению воздуха в крупнейших городах, проект очистки главной
речгюм магистрали страны — Рейна, новые
транспортные сети, по которым будут курсировать не обычные автомашины, загрязняюшие атмосферный воздух, а автоматические такси, приводимые в движение электроэнергией и управляемые электронно-вычислительными машинами; рекультивация
разработанных карьеров, различных выработок и превращение их вновь в полезные
лсме !ьные участки и территории; соорут,.ние фабрик по производству кислорода.
В павильонах других участниц «ЭКСПО74» — Филиппин, Канады, Ирана и других—
есть свои решения, свой взгляд на проблему «Биосфера и человек», но трудно найти
в них конкретный опыт, полезную попытку
решить те или иные кризисные экологические ситуации; слегка, в самых общих чертах затрагиваются познавательный и научно-те\нический аспекты экологической проблемы, показаны природа этих стран, обычаи, быт, национальные ремесла...
В первый же день, идя на выставку, ереди людских потоков, наводнивших территорию «ЭКСПО-74», мы заметили длинную
очередь — это была очередь в павильон
Страны Советов!
Чтобы попасть в наш павильон, люди выстаивали в очереди не по одному часу. И
так каждый день, каждую неделю, все месяцы работы экспозиции Советского Союза.
Интерес, проявляемый к нашей стране,
исключителен. Посетителей интересовало
все: как в Советском Союзе решаются вонросы охраны природы, кто ими занимается,
как мы живем и трудимся, и даже —все ли
советские люди такие же симпатичные и
жизнерадостные, как обслуживающий персонал павильона СССР...
По единодушному мнению посетителей,
крупных ученых, экспертов из стран-участниц «ЭКСПО-74», павильон СССР — самый
лучший, самый популярный на выставке.
И это не случайно. Наш павильон отличался целенаправленностью своей экспозиции,
глубиной и широтой понимания проблем
охраны окружающей среды, попыткой разрешения их в социально-экономическом,
научно-техническом и политическом аспектах.
Приковывают взгляды диарамные комплексы и стенды, фотографии и слайды, макеты и кинофильмы, показывающие чудесную природу Воронежского государственного заповедника, сибирской тайги, жилых
кварталов города химиков Навои, выросшего посреди пустыни...
С большой тщательностью и знанием дела выполнены схемы замкнутых очистных
сооружений завода минеральных удобрений
в Черкассах, стенд, рассказывающий о проб-

128

леме пресной воды в Советском Союзе, кар
та гидроресурсов страны: наши озера с
реки.
Экспозиции павильена показывали HI
только живописнейшие уголки нашей стр..
ны, ее природные ресурсы, в том числе чуди
мироздания — озеро Байкал (я подходил ь
«земляку» трижды!), долину реки Енисо»;.
с ее гигантской плотиной, но и в полны и
голос рассказывали о созидательном труд
советских людей, превращающих пустыни
и тундры в цветущие сады, о мелиорации
земель, о мерах по борьбе с эрозией почь
улучшению ведения лесного и охотничьего,
рыбного и сельского хозяйства, о меропрнн
тиях по предотвращению загрязнения воз
душного и водного бассейна, о междун.!
родном сотрудничестве СССР в облаетохраны окружающей среды, в частности, о
соглашении, заключенном между Советски ••'
Союзом и США по этой проблеме,
Всегда был заполнен небольшой киноза
в котором зрители с интересом смотрят короткий фильм о научных основах учения .>
биосфере академика В. И. Вернадского.
Удивительная фантазия, продуманноеi/.
каждой детали и фона во всех диарамми\
и стендах, живописных росписях и худож>.
ст венных фотографиях, умелая и точная
передача исключительно большого колич
ства информации, передача зримая, овеии
стеленная, легко воспринимаемая, с конкре!
ностью языка, образов и цифр отличал"
наш павильон.
Невозможно не восхищаться всем этим
чудом труда, любви и знания, которые про
демонстрировали советские люди, ученьнхудожники, медики, инженеры, механики
электронщики, гидрологи, лесоводы, бот,;
ники, зоологи, администраторы, переводчн
ки-гиды, показывая глубочайшую связь ч
ловека с природой, советского человек i
советское социалистическое понимание про
блем охраны окружающей среды, жизнен
ной необходимости сохранения и научно
обоснованного использования природш, ч
ресурсов, утверждая
марксистско-ленин
скую теорию взаимодействия природы и ч
ловеческого общества.
А вот официальные отзывы и мнения п
нашем павильоне: «С великолепной сов^
ской экспозицией вряд ли можно сравни икакую-либо другую в мире» (Том Манко
губернатор штата Орегон); «Спасибо за вач<
приезд в Спокан. Вы внесли существенный
вклад в успех выставки» (Даниэл Эва\>
губернатор штата Вашингтон); «Вы демгы
стрируете здесь замечательные примет i
технологии, планирования, конкретной дея
тельности по защите природы. Это приг" ;>
Для всех, и это производит глубокое вт
чатление» (Морис Стронг, директор прсн
раммы Организации Объединенных Найми
по защите окружающей среды); «Усп
всей выставки был обеспечен в тот ден;
когда Советским Союз поддержал инею п
создания» (Кинг Коул, президент «ЭКСПО
74»); «Я покидаю ваш павильон с оптими,
мои. Теперь я верю, что природу мо»"спасти, что человек может и должен жп i
в гармонии с окружающей его средоп
(Джон Арнольд, житель города Ванкувер I

НАШИ

,Времена

эти

ПУБЛИКАЦИИ

связаны

с общей

нашей

молодостью"
3 седьмом томе Собрания сочинений выдающегося советского писателя Алексан^чсмн ipoBwia Фадеева, имя Марии Михайловны Сахьяновой. нашей землячки,
КПСС с 1916 года, встречается несколько раз. Том этот составляют письма
^".;; к друзьям, родным, товарищам по работе. Знаменитый писатель, обшестtii деятель, Фадеев переписывался с огромным количеством лиц. «Я получаю
I до••!> !••.;• >ло сотни писем. Среди них очень много личных — от старых и новых дру|ей, г ~ ,:Ь).]сн, просто ищущих совета к теплого слова писателя»,— говорил Фадеев
(см. тог.- 7-ii, «Примечания»).
I В сноих письмах писатель предстает перед нал:и человеком огромной культуры,
большого сердца, отзывчивым товарищем, готовым в любую минуту прийти на помощь l i n is то же время это несгибаемый боец, не знающий компромиссов в идейно"!
борьбе.
В ?.«ярте 1954 года умерла мать писателя — Антонина Владимировна Фадеева
Сообщая старому другу о постигшем его горе, Фадеев писал: «...Похороны, на которых я не мог быть из-за болезни, прошли исключительно тепло... Из наших дальневосточных друзей в похоронах приняли участие Губельман, Зоя Станкова, Маруся
Свхьяноза»_
1Л В феврале 1956 года, отвечая на просьбу участника гражданской войны
И. К- ' ? - ь ю \ о в а (тот просил достать ему книгу о партизанском движении а Приморье), Фадеев пишет: «-...я, конечно, ее тебе достану — либо в Ленинской бнблиогске, либо в редакции <чИстории гражданской воГшы». Беда, однако п том, что они
lie дают такие книги на дом. Я сделаю попытку переслать твое письмо нашей землячке и соратнице по владивостокскому подполью 1918-1919 гг. — Марии Сахьяновой,
работающей в «Истории гражданской войны». Беда, однако в том. что она
сможет дать тебе эту книгу на время или перепечатает на м а ш и н к е Одновременно
«•оветую тебе, когда будешь в Москве, узнать у дяди Володи лдрсс и телефон СахъWOBo'i'.--домашний или служебный—и поговорить с пей. Еще можно связаться с
Ш/t через Зою Павловну Станкову или Ольгу Левнч. .»
• Эти теплые дружеские упоминания о Марии М.ихашюшн- Сахьяновой свидетельствуют о том, что всемирно известным писатель Александр Фадеев хорошо помнил
ir далекие годы, когда в борьбе за власть Советоп во Владивостоке в одном стане
{ молодым Сашей Фадеевым сражалась и девушка из Бурятии — Маша Сахьянова,
• подпольной кличке — «Посейдон» Интересно проследить вкратце, какими путями
•Н два 11молодых человека — выходцы из разных социальных прослоек, из разных
••циока. !постен — в 1918 году оказались во Владивостоке бойцами великой армии
•остывшего за свою свободу и права народа.
[ Мария Сахьянова родилась под счастливой звездой. Несмотря на то, что ее роИгелч бы-41 крестьянами-бедняками, ей. с детства понятливой, способной, удалось
^Ьнчить двухклассную церковноприходскую школу. Пе успехи в учебе были заме
^•ы передовыми представителями бурятской интеллигенции той поры—этнографом
I Н. Хангаловым н учительницей Ё. П Хазагасчюй Они посоветовали ей поехато
•родолжать учсб\ в Петроград, поддержали материально, организовав сбор денег
р подписному листу. В 1919 году М. Сахьянова поступает вольнослушательницей на
высшие женские курсы им. Лесгафта. Учится и одновременно работает.
. В феврале 1916 года М Сахьянова встугает в ряды Петроградской организации
РСЛ1>:)П(б) Вскоре комитетом партии направляется на работу в больничную кассу
Путиловского завода — статистом. Здесь она проходит школу нелегальной работы—
Цспрострапяет марксистскую литературу, ведет беседы с ранеными солдатами. За
. А. Фадеев. Собр. соч в 7 томах. Том 7-й Избранные письма.
(•ственная литература», Москва, 1971 г.
Р. «Байкал» № 5

Изд-во «Худо129

активную революционную деятельность сидела в Выборгской женской тюрьме, о п.
да вышла накануне Февральской революции. После Февральской революции она р.:<
ботает в аппарате 2-го городского райкома Петроградской организации большевике.,
Незабываемым событием в жизни молодом революционерки-бурятки стала ucrpf
ча Ленина на Финляндском вокзале в апрелэ 1917 года. М. Сахьянова была на вы
зале среди встречавших любимого вождя. «Я увидела того, чьи слова, мькчяи •
учение сформировали мое политическое мировоззрение», — напишет она позднее i
воспоминаниях.
Весть о Великой Октябрьской социалистической революции застает М. СахъяН'
ву уже в Иркутске. Работа в Иркутском комитете РКП (б), участие з подавлен]»
контрреволюционного мятежа в Иркутске в декабре 19] 7 года, организация весит
1918 года по ее инициативе при Иркутском комитете партии бурятской группы ком.м\
нистов — такова ее деятельность в этот период. Контрреволюционный чехословацки i
мятеж, занятие белогвардейцами Иркутска и дальнейшее продвижение их на востп
вынуждают М. Сахьянову вместе с другими партийными деятелями эвакупровагы
на Дальний Восток, где вскоре она переходит на нелегальную работу в связи
временными успехами сил контрреволюции и интервенции.
К этому времени семнадцатилетний Александр Фадеев уже был активным } ч.
стником грозных событий на Дальнем Востоке.
Детские годы А. А. Фадеева прошли в Приморье. Мать, Антонина Владимиров
на, родом была из Астрахани. Училась в Петербурге, работала фельдшерицей. В 19(Х
году разошлась со своим мужем Александром Ивановичем Фадеевым и в 1908 юл
перебралась вместе с семьей на Дальний Восток. Будущему писателю было тогл,
семь лет.
Сестра матери Фадеева, Мария Владимировна Сибирцева, учительница, былз •
вестной деятельницей народного образования на Дальнем Востоке. Вместе с му;-к^ м
Михаилом Яковлевичем Сибирцевым, она активно содействовала работе революции
неров. Не случайно их сыновья Всеволод и Игорь стали видными борцами за Со
ветскую власть. А имя Всеволода Сибирцева навсегда
вошло в историю г р а ж д а н
ской войны на Дальнем Востоке. «Сергей Лазо вместе с моим двоюродным братпВсеволодом Сибирцевым был сожжен японцами в паровозной топке», — писал Фл
деев. Юный Саша Фадеев близко знал замечательную семью Сибирцевых. «Как бо.н
шевик я воспитан в этой семье в не меньшей мере, чем в собственной семье, >подчеркивал Фадеев в письме к Б. Л. Беляеву в 1951 году.
Вот несколько выдержек из писем А. Фадеева к другу юности Александре Фи
липповпе Колесниковой — в них удивительно ярко охарактеризована пора рево.н
ционпой юности замечательного советского писателя.
«...наша юношеская (мальчишеская) компания, которую Вы знали и любил
это была компания молодых людей незаурядных: не случайно из всех учащих'
г. Владивостока именно она раньше всех пришла к народу и вышла в революции
а в 1917-18-19 годах мы — из учащейся среды—были в этом отношении едитм
венными».
«А в 1918-19 году, когда мы были в 8-м классе, мы уже все раоотали во £
дивостокском антиколчаковском большевистском подполье...»
«На всю жизнь осталась в моей душе весна 1918 года. Без памяти влюбленч.
в Вас, счастливый дружбой «коммуны», я ехал вместе с Гришей в Спасен... Л е т '
произошел чешский переворот, и в крае установилась белая власть. Когда я с (ко
шнм опозданием из-за уссурийского фронта, не дававшего мне проехать,— опсл.'м
нием к началу учебного года — приехал во Владивосток, мой двоюродный Г>рат Б о
волод Сибирцев сидел в заключении на чешской гауптвахте. Другой дкотародпр
брат, Игорь Сибирцев, работал в большевистском подполье. Я остановился в с ••.'.'
Сибирцевых... начал помогать брату Игорю и был принят в партию».
«...сузилась наша «коммуна» до пятерки. Но мы обрели большевистскую среду
продолжая учиться в 8-м классе, тесно сдружились с рабочей молодежью — Б . - I
ного порта железнодорожных мастерских, типографии... К весне 1919 года в о Г
сти началось партизанское движение... С помощью наших товарищей нч типограф
мы сделали для ребят искусственные пропуска на чужие фамилии и соответствую! L.
паспорта. Я уехал несколько позже... Я дошел пешком до Шкотова, сел в поезд
Кангауз, там пересел в поезд—узкоколейку и на станции Сица. где у меня ;"..
явка ;с одному столяру, получил направление в Сучанский отряд...»
Вспоминая о Спасске, «городке, с которым связаны годы и годы моего дет.
и юности», Фадеев пишет: «А в апреле 1920 юла, в ночь японского в ы с т у п л е н и я . •
пришлось даже сражаться за этот маленький городок,
н я был в пс'.'въш
ранен на одной из его улиц...»
1919—1920 годы на Дальнем Востоке... Именно в этот период двадцлтлтрел.
няя Мария Сахьянова (Посейдон) и восемнадцатилетний Александр Фадеев (ы
кличке Булыга) работают в условиях большевистского подполья, недалеко др-. :друга, каждый на своем участке. Как боевые товарищи, сорспшкп по оощ.-н б--;'
с белогвардейцами и интервентами на Дальнем Востоке, они позже стали r,pyj! • •
«Времена эти связаны с общей нашей молодостью»,— напишет Фадеев в пись.,
М. Сахьягговой.

130

По нашей просьбе уважаемая Мария Михайловна Сахьчнова любезно лрсдоста'
вила редакции журнала два небольших письма Александра Александровича Фадеева
к ней.
Прежде чем привести эти два письма, хочется напомнить читателю з «.вязяч
Фадеева с забайкальским краем. Недаром в письме к т. Нльюхову он называет
Марию Михаиловну «нашей землячкой». В гражданскую войну Фадеев срз.-качся л
рядах Красной Армии под Читой. Приведем еще несколько выдержек из писем
.4. Фадеева, опубликованных и 7-м томе.
«Я... в 20-м году в Благовещенске... я — в армии... часть, в которой т находился, была переброшена в Забайкалье против атамана Семенова» (Р_-. л>:сьма к
А. Ф. Колесниковой).
Отвечая на письмо Ф. П. Булочникова, участника партизанской V.r-bft-: на
Дальгем Востоке, Оывшею комиссара бриглды, писатель подробно описывает згог
период своей жизни:
«Да, я действительно тот самый Булыга, который был комиссаром 22-го Амурского полка, начиная с того времени, когда полк этот был еще 13-м...
...несмотря на свою молодость, 19 лет, я уже прошел школу партизанский *орьбы в Приморье, борьбы с японцами после 4—5 апреля, был ранен, имел -<а пле-iaми комиссарский стаж, имел среднее образование, был относительно грамотен и бил
уже ишестен как хороший агитатор-массовик...
Меня послали к Вам и именно в этот полк перед взятием Борти... Все били
заняты Соевым делом... Как вы помните, стояли чудовищные морозы.. Я; ; провел
•Политработу с бойцами и участвовал во всей этой Борзинской oiiepni;' : "олка,
сприцелившись» к 3-му батальону.
...Прорвали восемь рядов проволочных заграждений, заняли окраину и не мсгли перейти широкую улицу, перпендикулярную к железной дороге, т. к. был (.и.т»иый огон., с противоположной стороны улицы и особенно Фланговый, пулеметный ..
...мы потеряли немало людей, тоже больше от мороза. Ведь мы н а с т у п а л и весь
день пс 1 совершенно открытой местности, под шрапнельным огнем, чтобы "акопиться
перед самой Борзей к ночной атаке.
...Бортя была взята.
...либо вас взяли на к а к \ ю - г о временную работу вне бригады (а мс.п:т быть,
вы болели?), но какой-то срок — месяца два — я замещал Вас, был Бонд чочлсi . i p a 8-п бригады, в каковом качестве и попал на конференцию военкоуоч, ^олнтработпиков и комячеек Нарревармии в Читу, где был избран делегатом X сьслда
РКП (б)-».
Спустя тридцать лет. обретший мировую известность писатель проезжал по местам старых боев. «От станции Карымской и до самой границы с Маньчжурией мы
проезжали местами, где в октябре-декабре 1920 года я участвовал в ликвидации
мтамана Семенова в качестве комиссара полка... вся наша большая делегация с'ыла,
н я не спал всю ночь, вылезал на каждой станции, смотрел и все вспомни. 1 ..i юны?
годы...-» (из письма к А. Ф. Колесниковой).
Публикуемые ниже два небольших письма А. А. Фадеева к М. М. Слхьчловсй
кжшсанм в 50-х годах. Писатель в эти годы часто и подолгу болел. Несмотря мл
мучительный недуг, он по-прежнему у й м у времени отдает общественной деятельности,
юн '.абот о товарищах, работает над новым романом («Черная металлургия-:).
"1ля н?с эти два письма дороги как бесценный знак дружбы и товарищества vc'/клу
кидающимся советским писателем и нашей замечательной землячкой .Марией .Михонловпон Сахьяновой, одной in первых большевичек -Бурятии.
Николай Д А М Д И Н О В
Письма Л. А. Фадеева к М. М. Сахьяновой

)

ДО РОГ А Я МОЯ

МАРУСЯ!

Более полугода лежит у меня твоя записка, лежит как t/K<>;i сгнести,
(«;<> лежит без ответа. Но ты, наверно, знаешь, что я весь .-тог год.
• весны 1952-го, много болею: уже четвертый раз попадаю в больницу
и все надолго. Сейчас я пробыл здесь почти четыре месяца, 7-го август.;
переезжаю на месяц в Барвиху. Нужно ли говорить о том, как л бывал
занят в те короткие периоды между приступами моей печени, когда
покидал больницу. Но ты права в том. что нехорошо забывать старыу
Лрузей, да и темы, на которые ты хотела бы поговорить со мной, меня
шуют и волнуют тем сильней, чем старше я становлюсь: времена этч
:~шны с обшей нашей молодостью. Если ты сейчас не в отпиги'//.
попробую либо из больницы, либо из Барвихи созвониться с гобой
пи телефону и мы обязательно встретимся. Если ты в отпуску, но вер-

«•

131

нешься до 1-го сентября, черкни мне открытку по след, адресу: /г/о Барвиха Московской обл., санаторий «Барвиха». Если же вернешься после
1-го сентября, напиши по моему домашнему адресу: ул Горького 27/2'J
кв. 18.
Как твое здоровье и самочувствие?
На этот раз меня лечили так долго и упорно, что кажется я гарантирован более или менее надолго от всяких неприятностей этого рода
Крепко жму твою руку и сердечно. обнимаю.
Твой
А. ФАДЕЕВ.
4 VII! 5.1. г.
5. 11. 1956 .
ДОРОГАЯ

МАРУСЯ!

Пересылаю тебе письмо Николая Ильюхова, которого ты наверн^
помнишь,— он был в 1919 году командиром Сучанского партизанског<
отряда и вообще видным партийным деятелем времен гражданской
войны на Д. В. (Дальнем Востоке.— Ред.)
/fe можешь яи ты помочь ему в предоставлении экземпляра книг-.,
«Партизанское движение в Приморье», написанной им совместно с Титовым.
Если нельзя ее на время дать ему на руки, может быть, можно HL
репечатать? (Эту перепечатку можно произвести за мой счет). Ежели и
перепечатать нельзя, может быть, ты вызовешь его открыточкой или T L
леграммой в Москву и сможешь дать .ему возможность работать в p^
дакции?
Полные сведения об Ильюхове может дать тебе дядя Володя.
Очень прошу помочь Ильюхову — он чудесный мужик.
Ужасно давно мы не виделись! /С сожалению, я по-прежнему част
болею, а когда поправляюсь, накапливается безумное количество самы.\
разнообразных дел. Да и новый роман мой берет у меня много времена
Ответь мне по домашнему адресу: ул. Горького 27/29 кв. 18.
Крепко жму руку, сердечно обнимаю.
Саша.
Пш !-мо Илыо-:ова мне верни,— я помогу ему в других его просьба?:

Из переписки

А. Г. Достоевской

мужем

4 октября 1866 года в квартиру большого петербургского дома позвонила скромно
одетая, худощавая двадцатилетняя девушка. Вчера, во время занятии на курыл
ВГенографни, eii была предложена спешная работа у пьсатетя Достоевского. И вот
\0на у дверей его квартиры...
Девушку зва in Аня (Неточка) Снитеина, Этот день она запомнила па всю
жизнь. Именно с этого дня н навсегда Неточка Сниткина стала постоянной помощницей, верным другом, а вскоре и женой великого русского писателя Федора Михайловича Достоев;:кого, а после его смерти— хранительницей бессмертного наследия н
неутомимым пропагандистом его творчества. Когда в 1902 году вдова Достоевскою
i посетша Льва Николаевича Толстого, то он сказал ей, оценивая заслуги Анны Гри•ррьевны Достоевской перед русской культурой: «Многие русские писатели чувствовали бы себя лучше, если бы у них были такие жены, как у Достоевского».
Случилось так, что Неточку Сниткину прислали помогать писателю в особо трагический момент его жизни. Бедь если бы Достоевский не сдал точно к 1 ноября
1866 года новый роман издателю Ф. Т. Стелловскому. то последний, пользуясь кабальными условиями договора, приобретал право собственности на все, что было
[напилено и издано писателем за двадцать один год работы. Но в пылу увлечения
работой над романом «Преступление и наказание» писатель совсем забыл об этом
договоре, а оставалось всего 27 дней...
Благодаря огромному трудолюбию Анны Григорьевны и отличному знанию ею
[стенографии новый роман «Игрок» был написан в срок. Затем писатель и стеногра[ фистка продочжалн совместную работу над второй частью «Преступления и наказания», но закапчивали его, уже став мужем и женой. 15 февраля 1867 года состоялась их свадьба.
Надо было горячо любить Достоевского, непоколебимо верить в него, обладать
" большой смелостью, чтобы по тем временам, вопреки мнению родственников, отваГжиться выйти замуж за человека на двадцать пять лет старше себя, бывшего каторжника, состоящего под надзором полиции, больного эпилепсией, вдогша, обремененного большими своими и братниными долгами, да к тому же л н г е р а ю р а , то
есть, как тогда считаюсь, человека совсем ненадежного.
Но Неточка Сниткина смотрела на свою жизнь, как на принятый долг. Еще в
[ юные годы она мечтала об естествознании и медицине, поступила одной из первых
I па женские курсы, изучала стенографию, чтобы быть вполне независимой, п впослел.,, стшгг. выйдя замуж за Достоевского, она нашла свое призвание в с л у ж е н и и творI честву великого писателя.
Анна Григорьевна не только оберегает мужа от неприятностей трудной жизни,
•но и неустанно ведет борьбу со множеством кредиторов. Ей Достоевский обязан
Ктноситечышм материальным благополучием последних лет своей жизни, наконец,
Всуществилась его мечта: он создавал последний роман «Братья Карамазовы», уже i
Кодхле^тываемын бесконечной денежной нуждой. Писатель посвятил роман Айне
•ригопьевне Достоевской. И в этом лучшее признание ее заслуг перед русской лиВературой.
Агна Григорьевна вела счетоводные книги писателя, бегала по типографиям,
•объявляла и вела подписки на сочинения, неоднократно переписывала и стенографировала произведения Достоевского, наконец, была матерью его детей, двух из коВорых вырастила, обеспечив им образование.
Оставшись вдовой в тридцать пять лет, Анна Григорьевна всецело посвятила
жебя п а м я т и великого писателя. С редкой неутомимостью она издает несколько соб
Канчй сочинений Достоевского, открывает в Старой Руссе, где часто жил писатель,
•гузен Достоевского н жекскмо школу народных ремесет с общежитием для учаЖдих'-р н педагогов В н а ч я т е века А н н а Григорьевна организовала при Московском Историческом Музее отдел Достоевского, ставший в 20-е годы основой ньшеш•его Музея-квартиры Ф. М. Достоевского в Москве, напечатала каталог этого отдеВа, прокомментировала произведения писателя, наконец, выпустила уникальный «БибВюграЛическпй указатель» произведений Достоевского и литературы о нем.
В 1916 году молодой композитор Сергей Прокофьев заканчивал оперу по роману
•остоетзского «Игрок». Работая над оперой, он часто советовался с Анной ГригорьКной и однажды попросил ее написать что-нибудь в его памятный альбом. «-Должен
в№дупредить вас, Анна Григорьевна,— сказал композитор, — что альбом этот посвя-

133

щей исключительно солнцу...» И Анна Григорьевна написала: «Солнце .моей жизни—
Федор Достоевский. А. Достоевская».
Анна Григорьевна скончалась летом 1918 года в Ялте в возрасте семидесяти
двух лет.
В «Завещательной тетради» А. Г. Достоевская просила, чтобы ее захоронили
в Александро-Мевской лавре, рядом с мужем, и при этом не ставили отдельною
памятника, а вырезали бы несколько строк. По самым различным обстоятельствам ее
последнюю волю смогли исполнить лишь в 1968 году, к 50-летию со дня смерти Анны
Григорьевны, почти исключительно благодаря энергии и настойчивости ее внука
Андрея Федоровича Достоевского, унаследовавшего от б а б у ш к и бескорыстную преданность памяти великого писателя.
^ же после смерти А. Г. Достоевской были изданы ее «Дневник» и «Воспоминания >, являющиеся неоценимым вкладом в изучение жизни и творчества Достоевского. В 1926 году впервые появились в печати также письма к ней Ф. М. Достоевского, которые она успела прокомментировать и приготовить к изданию еще при своей
/.\iiiim. Критику А. А. Измайлову Анна Григорьевна с гордостью говорила за два года
до смерти: <*Л1ои;ет быть, самое интересное и наследстве Федора Михайловича —
его письма ко мне ... в письмах ... он так преувеличивал мои достоинства и не зам е ; а.ч ьедосыткоз, как эго часто бывает с любящими, что мне казалось, это должно
было остаться между нами, чтобы меня не обвинили в безмерном честолюбии, Б
любви к рекламе и т. д. ... Он видел во мне то, чего, разумеется, никто не видел,
и это преувеличение любви поначалу мне было так странно, ну, как было бы странно, если бы кто-нибудь стал называть вас «вашим сиятельством». Нужно ли говорить, что эти письма были и есть
моя величайшая радость и гордость, что я читала
п перечитывала их согнн раз 4 ;.
Письма Достоевского к Анне Григорьевне — единственный в своем роде литературный памятник жене. Они уже были дважды изданы.: Однако до сих пор не
появлялись в печати семьдесят пять писем Анны Григорьев. ы к мужу, а между тем
' -, . ':их писем невозможно понять личное: i- писателя, отдетыше моменты его творчества, а глазное, нельзя понять писем с а м ^ о Достоевскою к жене.
Все письма Анны Григорьевны к мужу относятся i о времени пребывания писателя в Эмсе, куда он неоднократно ездп.1 лечиться, нг.п адресованы в Петербург,
где Достоевский редактировал журнал «Гражданин» и.ч: хлопотал о публикации
своего очередного романа, или, наконец, в .Москву, r;j" Досюевскии печатался в
ж у р н а л е «.Русский зестппк» Anna Григорьевна с доверью и сыном находи ,а.ь ь
Старой Руссе пли в Петербурге. Письма Анны Григорьевны 1872 года, связанные
с операцией руки маленькой дочери, направлены из Петербурга в Старую Руссу,
где в это время Достоевский оставал.н с сыном.
Живший на свои литературные заработки, Достоевский всегда нужда тся. Неуверенность в завтрашнем дне, зависимость or издателей, плохое здоровье — все s i "
заставляло торопиться, не давало возмож'лнтп отшлифовывать посылаемый в редакцию материал та,:, как хотелось бы ге:::м 1ьному романисту.
Желая сэкономить, Достоевский реши ч па лето 1:.72 года выехать с женой и
детьми из. Петербурга. Был принят сове: профессора Петербургского университет:]
М. П. Владиславлева— мужа племянницы писателя Марии Михаиловны— снято
дачу в Старой Руссе.
Старая Русса пленила Достоевского. Только в 1877 году писатель не смог побывать в этом маленьком городке, а так ежегодно с lt>72 по 1880 гг. он вместе с семьей
вые.Аает в Старую Руссу и даже проводи] там целую зиму 1874—1S75 гида. В Старо:: Руссе Достоевский пмлег романы «Подросток» и «Братья Карамазовы», рабо
тает над «Дневником писателя» и знаменитой Пушкинской речью. Здесь он вместе
с любимой и преданной женой, вместе с .атоми. L\:y страшг.о не хочется уезжать i
Петербург, но в 1873 год\ Достоевский должен редактировав журнал «Гражданин»:
он надеется, что работа редактора поправит его расстроенные материальные дела
В феврале 1875 года должен снова уехать в Петербург. Решается судьба его романа...
Пежнып и заботливый отец, любящий муж, Достоевский почти каждый день1
пишет из Петербурга в Старую Руссу п требует, чтобы Анна Григорьевна сразу /к.
отвечала ему на каждое письмо и сообщала ему буквально каждую мелочь из ста
рорусской жизни, неизменно рассказывая о здоровье детей. Напомним, что первый
брак Достоевскою был неудачным и только в 47 лет Достоевский впервые позна i
радость отцовства.
Анна Григорьевна оказалась прилежным корреспондентом: она исправно отвечает
муж;,, беспокоится о его здоровье, дает полезные советы, радуется вместе с ним,
*чогда узнает, что Некрасову понравился роман «Подросток», предназначенный для
публикации в журнале «Отечественные записки», дает Дое:оевскому чрезвычайно ценные советы во время работы над романом «Подросток».
В письмах Анны Григорьевны к мулу мало «отвлеченных» предметов: они или
коротенькие информационные сообщения, или своеобразлыс «отчеты-> мужу о состоянии семейных дел, причем, конечно, по настоянию мужа, преобладает подробнейпин рассказ о детях, иногда живой и остроумный. Для Достоевского письма жены
жизненно необходимы, хотя бы они были слишком краткими. Но когда Анна Гри-

134

гчэрьевна отступала от обычного делового, сдержаного стиля, Достоевский искренне радовался и всячески превозносил эпистолярный дар жены: «Твоими же письмами я любуюсь и читаю их с наслаждением, и говорю про себя каждый раз: какая
она у меня умница,— писал Достоевский Анне Григорьевне 16/28 июня 1S74 года.
— Я. например, пишу 8 страниц и всего не выскажу, а у тебя на 4-х все прекрасно
высказано, все. что надо, дельно, толково, ничего лишнего, ум в понимании, что
,'.
) иадп сказать непременно и тонкость чувства. Ты именно догадалась, что
мне очень ГЛ-дет приятно читать про разговоры детей. Кроме того ты мне пишешь
милые слова и говоришь, что любишь (если не обманываешь)».
Известный русский актер Л. М. Леонидов так передает впечатление его встреч!
с Д;м:ой Григорьевной Достоевской в начале века: «Я увидел и услышал «что-то»,
на ч т о не похожее, но через это «что-то», через эту десятиминутную встречу, через
его вдову я ощутил Достоевского: сто книг о Достоевском не дали бы мне столько,
сколько V i a встреча. Я ощутил около себя дыхание его, Достоевского. Я убежден,
что у него с женой всегда была такая атмосфера...»
Эти слова могут быть с полным правом отнесены и к письмам Анны Григорьев:
к Дссгоесскому, занимающим совершенно особое и весьма важное место в_ деле
изучения личгости и творчества великого русского писателя и создающим, деи(
телы'о, особое «дыхание», особую и «атмосферу».
Публикуемые впервые 10 писем А. Г. Достоевской к Достоевскому храните
писателя ?, Институте русской литературы АН ССС
и в Государстве
библиотеке СССР им. В. И. Ленина.
С. БЕЛОВ.

I
(В Москву).

(Петербург)

1871 г. 31 июля.

Милый мой дорогой Федя!
1

Все мы, Люба и Федя' , здоровы и жд?м нашего папу: ребятишки спали в эту
ночь отлично. Любочка гуляла вчера два раза и была
в Юсуповом саду более 4-х
часов. Новостей особенных нет; Прасковья Петровна 2 прислала своего Ваню с запиской просить у меня взаймы 2 или одич рубль; я дала 1 рубль, т. к. у меня самой ^~vого денег. (Кстати, анекдот про Любочку: по уходе Вани у Любы оказался
в руках старый костяной мячик, и мы решительно не знаем, дал ли ей его Ваня или
же о! 1 .л сиг.::- утащила его у детей в саду, '?•> дело п том, что шарик укатился под
к о м е ' , и ova просила няню достать; у няни Тыл Федя на руках, и она сказала: «не
могу у VC:T Федя»,— тогда Люба говорит: 1ли"те мне Федю, дайте Федю, и показывает
на шарик; сггачит, она возьмет Федю, а п сп, няня достанет ей шарик. Я спрашиваю, кому ДЕТЬ Федю? Любе? Да, да. Сегодня, когда ей мыли лицо, она сказала:
доволько. хотя при ней никто в эту минуту не говорил этого слова). Вчера был Павел Алекс(андрович) 3 , но к сожалению без жены, просидел весь вечер и был в востор:к_пне-'<глснореч!:вом настроении: говорил псе о тебе, напр(имео), О, как я рад,
что он ЕГплотился, наконец, в свою семью, в свое собственное Я!! И, наконец, дошел
до т--го, что сказал о тебе: если в нем сохранилась хоть капля человеческого смысла:
когда я на это расхохоталась, он объявил, что в тебе целая бездна челоирческого
смысла и что ты ему сделал целую кучу домрл и пр. пр. Вообще был необыкновенг
-уечив. Завтра они придут к нач обедать. Что тебе еще сказать: нянька
назы-ает Федю мальчиком-купидончиком. Ж д у сегодня от тебя письма и буду беспокоиться, если не получу. Цалую и обнимаю тебя много раз.
Твоя Аня.
Детишки цалуют своего папочку.

II
'В Старую Руссу)
Любочка цалует эту
бумагу вместо тебя

(Петербург)
Четверг 1 июня
1872 г.

Гпилый друг Федя, третьего дня получила твое 2-ое4 письмо и была очень рада,
что дома все покойно. Как теперь твое здоровье? Не было ли после дороги припад! ка? Пвошли ли у Феди пятнушки и что сказал доктор,5 если ты его звал. Я и Люба
здоровы, Люба довольна весела, на руку не жалуется , но по временам очень просит
См.

примечания в конце.

135

сейчас поехать в Стар\ю Руссу, что ей тучно, жалко, что папа уехал. Я тотчас 1stг
ухожу с нею куда-нибудь гулять. Не упала
и не ушибла себе ручки ни разу, в это
будь покоен. Я7 очень тоскую по Маше'1 и по вес и мучугь г.ри f.!_.;..j, ь./« булс-i
страдать мама . Она уже очень плачет, зная, что той хуже. Бедна?. Сетнаг мам;Г
Мне очень трудно возиться с Любой в это тяжелое время. Хотелось бы остатьо
одной, подумать, а тут она поминутно возится. Сегодня рожденье Ивана Гр<1торье
вича) и Ольги Кирилловны", идем к ним обедать. У них еще ничего нет. Еь'ла у мс
ня Александра Михайловна 9 , но не долго сплела, бслынг некого не было.
Вообще о нас с Любой не беспокойся, и-ы будем здоровы и воротимся к теб(
с целыми руками и ногами. Лпиа не гает >орошечьчо мне выспаться, рано встает
Ужасно хочу увидеть тебя и Фечту. Люба называет его не Фсцичка, а Фечта, •
много о немп говорит. Валя обещает к коему отъезду приг :сти денег непременна
Я д-ньги оч нь Серегу, но у меня много выходит на кзвощики, потому что HOCHTI
Люб н»т си.'', а лома она не сидит и тогл'-ет, а пгтому я и должна p r j a 4 выходит!
из дому. Желаю тебе заниматься с успехом, приготовь побольше и за раз поболь
ше продиктуешь, я берусь очень скоро переписать. Не вздумай сам переписывать
это меня огорчит, луше пиши и приготовляй побольше к моему приезду. Извини
что пишу на лос.чуточксх, бумаги нет, а купить кг сберусь. Цалую и обкчмаю теб>
много раз поцалуй Фечту бесчисленно и пиши через день, а если что случится, то i
каждый день. Жду с нетерпением, когда прейдут эти две недели.
Тзся любящ(ая) Дня.

III
(О Старую Руссу).

(Петербург) 10 июня (23)72 г
10

Сегодня я получила твое письмо от 8 июня и рада, что ты нескол^^:) CSIOKOSI
нее. Пишу только несколько слов, ибо ничего нет особенного: завтра кс з воскресенье н со^се не напишу, разве в случае чего чрезвычайного. Люба здорова л в<
села, правда, иногда капризится, но не очень. Пойдем для развязывания г:;резязы,
в cpeflv, а не в понед(сльник), ибо только п среду бучет три недели. Если все благополучно кончится, то уеду в среду в 1/2 5-го, а если не успею, то в четаерг. Hi
может случиться, что Барч 11 велит остаться еще на неделю, и тогда я останусь, вообще до среды ничего нового быть не мок.":. Ради бота, не беспокойся н не волнуйся
за нас, верь, что все кончится благополучно, и мы скоро увидался. Маг.;а поправляет
ся, но нога еще плоха. Напрасно ты нас \ прскаешь за небрежность к ней У ней было уже доктора четыре, да все говорят. чи> поправляться нега должна еще недели
три. Ольга К(ириллов'на) поправляется. У >,Л1>рова. Пашу видела, умо.ч^т меня позволить ему придти ко мне, я просила придти по вторник вечером. Погода г-д'-сь хоро
ша. Кажется, все сообщила. Цалую м н л о - c i Фечту тлялльоны раз. Ты к э пгсериш;,
как мне без него тучно. Милый, милый MO:"I Фечта! (не ты, конечно, а другое дорого;
маленько^ существо). Я и тебя, милый Федя, очень, очень лю-'лю
и ск;, чаю по те(
вероятно более, чем ты по мне. Я живу у диоюр(одкого) брата- 2 , семейство котороп
на дане, так что мы никого там особенно i;e стесняем. Твоя А н я .
Лиля цалует много раз своего папу.
А. Достсезская.

(В

Петербург).

(Старая Русса).
26 июля. Четверг ?ri73 i

Как мне тебя жаль, мой дорогой и милый Федичка! Ты в таком укынкч
н s T.I
3
ком тяжелом настроении духа (сужу по полученному ссгс дня письму'- , что если (
была какая возможность, я непременно бы приехала тебя повидать. Успокойся дорогой мой- Федя! Дети совершенно здоровы, и Федя в ночь с субботы не воскресенье не падал с 4-го этажа, а спал п;-оГ>лагс>получно в постельке. Милый м ?. nv>o
-лу тебя, не верь ты снам и предчувстгпям; будь "спокоен, у нас все будет благополучно. Я даю тебе слово, что если кто захворает, непременно тебя известит.-.
Я сегодня весь день печальна и все от твоего письма; ты мне кажешься та».вм убитым н печальным, что я себя упрекаю, зачем мы сюда поехали. Милы-' мой. мьг ве.и
опять скоро будем вместе н заживем семьей, дай только ребятишек кемиожко кы.т,
чить. Впрочем, нам не приходится теперь ходить на ванны, так как довольне сыро,
а я боюсь простудить детей, будет еще хорошая погода, мы еще успеем взят* свел,
10 ванн. Когда я рассказала о твоем сне, то Люба сказала: напиши пасе, что меня
никто но бил и не станет бить. Ребятишки эти три дня на двор не выходят, а е-гракп
дома; Федя раскладывает карты по ковру а гадает; говорит: додога, тли (3) до-.ог

136

папа ну-ну-ну, значит дорога папа приедет. Потом заложит руки за спину, гуляет
и говорит: мама, гллдп, Федя фодит. Он необыкновенно вежлив и FOBOJCIT мне
вст.-кчте, идите, а не иди Он вдруг полюбил яйца в смятку и говорит, что ему «ряпка коку даля». На днях Люба, кушая сама говядину, кричала на Федю: г
ты ГСБЯДИР.Ь' не ешь! Л спрашиваю: да тебе-то что за дело? — Да мне его жалко!
Отчего жалко? Если он говядины не ест, то Шеях" его возьмет к себе в больницу, а
мне его жалко. Играем дома в коршуны, причем коршун Федя преважно роет ямку
и отлично отвечает на вопросы, зачем ему нужны камни. Детишками я очен о довольна. Продолжаю HiiTp.-ь Деле и пришла к убеждению, что все женщины должны сделаться
медиками; думаем с ,i1io6o"Koii осенью поступить в Иед(ицинскую) Акаде13
мию . Что касается моею горя, которое теСя так напугало, то я очень жалс-о, что
написала. Я ке думала, что ты так примешь к сердцу, тел более что писалг, что оно
относится до меня одной. Федя пеня ударил нечаянно так сильно, что сломал мне зуб,
правда не на виду, но это меня до того опечалило, что я в первую минуту чуть не
упала в обморок. Теперь я равнодушнее отношусь к этому несчастию. Я послал
письмо по вторник, нз так как тм приказал мне написать не^ед^е-::;о, то я исполняю
пр->хгланме мо.го ПОБ^ЛИТ.МЯ. А знаешь, мой дорогой дружок, мне все MJKCTL
ты приедешь в это соскр(есенье'), хотя ты этого ->е обещаешь? А как бы было хорошо EVT.V ждать с нетерпением
след(ующего) письма, а до тех пор не \cno-об тебе.' Прокл(ятый) КлеГш 16 , нужно было усха-ь: просто ~енег нет. Как жаль, что
ты сам не пошел, ты бы мог потребовать остальные экземпляры для проверки, может у него проданы 80, а не 50. Они бы посовестились не показать, тем более, что
таково f'-'чо наше услоь?;». Во всяком случае, непременно в первых^ числах схздч к
IIDM !' потрсо- и деньги, чтобы долго за ними не оставлять. Кланяйся маме и Ване". Цалую и обнимаю тебя много раз, ииллионы раз, думаю, люблю, но не верю
моему супругу; Федя говорит, что папу люблнт (любит).
Gi—г'ссь твоя любяшая жена Аня.
Милый Федя, у меня часто по тебе сердце болит.

(В Петербург).

(Старая Русса).
16 августа 1873 г.

Никогда во всю мою жизнь, милы:": и дорогой Федя, не была я тач испытана
0-Ч1Я утром. Часов D 9 я п о л у ч и л а твое письмо, которое меня го^то поразило: видно было, что ты нездоров и даже пожалуй сильнее, чем ты пишешь 18 . Даже
почерк изменился, видчо, что писал слабою рукой. Я ужасно перепугаюсь, тем Солее что с понед(ельника) ты мог еще более расхвораться. Я решила тотчас отпразить
телеграмму и спросить, лучше ли тебе и если не лучше, то хотела выехать завтра в Петербург. Я живо собралась, но только что i ышла в переднюю, как вошел посланные с
телеграммой. Я так была болезненно настроена, что, увидав телеграмму, просто сошла с ума; я страшно закричала, заплакала, вырвала телеграмму и стала рвать пакет, но
руки дрожали, и я боялась прочесть что-нибудь ужасное, не только пл.-кадп и
госм 1 о !-п чала На мой крик прибежал хшяик и вместе с телеграфистом стали ченя успокаивать.
Наконец, я прсчла и безумно обрадова-ась. тп« что долго ПЛРКЧ.ГЧ и
смеялась 19 . Так как я об тебе беспокоилась, то при виде телеграммы 1мне представилось или что ты очень плох, или даже умер. Когда я держала теле рамгу, то :-п>?
казалось, если я прочту, что ты умер —' я с ума сойду. Нет, милый Федя. РГЛИ Г,ы
ты видел мой ужасный испуг, ты не стал бы сомневаться в моей любви. Не ириходпт
< в такое отчаяние, если ^ало любят человека. Но теперь я совершенно спокойна гасчет тебя, только умоляю тебя — береги и не чапрягай своих сил. Я стала npcc-vj
ненавидеть Гражданин за то, что он требует так много работы. Эх, лучше бы от него отвязаться20.
Мы, слава богу, з~оровы, а ребятишки очень веселы. Гуляют свои послеание
дни. Погода чудесная, го слышен холодок. Если ты поправился, то мы останемся ло '21
или 24 числа. Федя очень много говорит, напр(имер) Таталья сгонит (догонят) нас,
Федя лягит пать (спать'» или мама, сядьте на пол, кьест (кр-сты) идет, иогу г, и-рлвн поцалуйте i ьест и „чггт налезать книгу. Вообще >>касно много и связч^ госорнт
Лпля очень зовет в Пе-ербург к папочке. Послезавтра кончаем ванны. Больше ничего не могу написать, тах как после сегодняшних волнений совсем больча. Повторяю только, что у нас все благополучно как нельзя более и что мы мечтаем о г.-><.. >де в Петерб(ург). Денег у нас довольно, берегу их очень, беоегн и ты. Цал\ю и «бнимаю бесчисленное число раз, люблю так. как только можно любить, всей ду .ч>й
всем сердцем: ужасно мне жаль, что мне не веришь ч думаешь, что я мало тебя
люб.гю; если б ты хоть в половину так меня любил — я была бы счастлива.
Цал\ю тебя еще раз. Твои Аня, Люба, Федя.

137

(В

Эмс).

Все тебе кланяются.

(Старая Русса).
Суббота 22 июня 1874 г.

Я сейчас только что получила твое письмо,2! милый и дорогой мой Федичка, и
хочу тотчас тебе ответить, чтобы письмо пошло непременно завтра и ты его скорее
получил. Мы все. слава богу, здоровы, дети загорели ужасно, но также и поздоровели. Вообще, у нас все отлично. Я рада, дорогой ты мой, что ты об нас думаешь
и даже тоскуешь. Мы без тебя тоже очень скучаем, особенно я. Ну да врел.я идет,
и ты к нам скоро вернешься. Дай бог только, чтобы была польза: я только о том
теперь и прошу бога, чтобы поправилась твоя грудь. То, что ты пишешь о своей
хрипоте и боли в груди, меня беспокоит, впрочем я думаю, что это было от сырости
и тебе теперь легче. Мы живем довольно хорошо, ходим на ванны и гуляем ц.елые
дня: дети от ванн устают (соленые ванны расслабляют) и спят днем: зато гуляют
долго вечером. Я тоже пью воды (впрочем перестала на эти 4 дня по поведу времени), ко пока не ч}вствую особого облегчения: посмотрю, что будет дальше. Поrojii у нас удивительная, дожди редки и то бывают по ночам.
,'Иилып и дорогой мой Федочка, вот что я скажу теие насчет твоей работы: —
прошу тебя, не торопись начинать работы, лучше дай пройти несколько времени,
план сам явится; торопливость только помешает. Я помню, как было с Идиотом и
Бесами. Ты долго мучился над планом романа, а когда он у тебя составился, работа
г о л л а очень быстро. Пред тобою времени много. Если бы только в сентябре в
Петербурге) ты сел за работу, то и тогда ты успел бы итого наработать. А то с
торопливостью можно испортить дело: придется переделывать план, а это помешает
.\\,1олествеиности. Прости меня, голубчик мой, что даю тебе советы, но я делаю это
от чистого сердца и как твоя большая почитательница, i-.'торой было бы больно.
ее " • бм в^ман не удался. Что же касается до того, что ты будто бы п о т е р я л от
падучей воображение, то это наверно не так; я верю, что у тебя все тот же великий
... ант :; что ты ничего не \тратил.
Ребятишки про тебя часто спрашивают. Оба они шпхнели, а Люба все приобретает нссые сведения. Раз они трогают Б'-':\су (собаку), я им запрещаю: Л ил я и
говорит: мама, ведь это не Ш А Л Ь Н А Я ссылка. Я говорю, почему она знает, что
E;i<-:a не шальная? «У шальной собаки хв^ст все вниз висит, а у здоровой вверх
С1СМТ».
Как-то мы разговорились с 24Сонеч и Фисои 33 о женихах, и я говорю, что у Любы
есть жених Сережа Кашпирев . «Нет, он не мой жени ч. у него пришитый г.ъыь, а
мой жених Костя, батюшкин сын».23 На цм<\ Костя приехал из Новгорода. Девр"I,." стали Любу дразнить женихом. Она его видела и потом мне говорит; «Я не пойду
за и^го замуж, сн военный (гимназист), а Е:Ч.Ь я не военная».
Вчера у" меня очень болела голова, Феля и говорит: «мама, переменч со мной
голову»; «ведь ты, у тебя тогда будет болеть». «Ну у меня пусть болит, а зат
v тебя не будет болеть». Люба тоже хотела перемениться головами, но говс;шт, что
«мамина голова для нее велика». Гостинцы я им даю (шоколад, пряники, изюм),
только два раза в день, после обедз (если много съедят мяса) и перед сном. Федя
ст.чл л очень бережлив и вечером говорит няньке: «спрячь мне на утро, маму будить
>тро ' нельзя». Зато у ни\ и зубы теперь не болят.
Жена батюшгл Румянцева больна горлом: у нее нарыв как был у меня 3-го года
Стоп--я с рр т '-м" гл р м н'1 почту отпра в 1 пь письмо и Феде ч " сапогами (Пра::'опьп '
сожгла Федин новый сапог; вообще она мне приносит много неприятностей: не пришлось
i"i < миг- ее отпустить). Дети очень радуются, что «пойд\т с мл мой на лынок». Мере;
гс;!^."ю здесь будет ярмарка, мы опять отправимся за «иглусь.ами». Рождение Феди—
16 июля.
IV нлый, милый тысячу раз милый Федичта, мне без тебя тоже очень, очень скучно. л -«ень мечтяю о твоем ппиезде и рада, что теперь тебе осталось лечиться меньше трех недель. Твои письма я часто перечитываю и всегда жалею, что нет еще
непременно около часу ночи просыпаюсь от сна, и
Т р Г -.„ р.-, .гцста. Каждою ночь я
котором видела тебя, и лежу с полчаса, все тебя себе представляю.
Д--погон ты мгй я т»бя очень сильно люблю, ценю тебя и уважаю; я знаю, ч т о
ни с кем я не была бы так счастлива, как с тобою; знаю, что ты лучший 'в мире человек. До сзчдания, мое милое сокровище, цалую и обнимаю тебя много раз, осгаюп,
.любящая тебя страстно жена Аня.
Дети тебя крепко цалуют и обнимают.
PS. Мне вовсе не нравится твоя подпись: «Твой вечный муж Досто<м-ский».
Какой ты «вечный MVJK?» Ты v«ii милый м>ж, MV>K кпчеки, а н« вечный м> •••• :
Кода я начала читать о 40-й даме (но которой, кажется, 25), у меня заныло
сердце, но потом я была рада, что ты ее выбранил! Милый мой, я очень розница!

138

VII
(В Петербург).

(Старая Русел).

ПоиеделГьиик).

II) фгпраля (IN75 г.)

Милый, дорогой мои Федичка, ты меня положительно i i . n i v i .i.'i IIKHIM 1100.1 едким
письмом, рассказав как сильно действует тиф28. Голуочнк мои, р.иш I.IMOHI бога,
поспеши устроить дела и приезжай домой, я до тех пор не \aiohoioii., UDI..I не у н и ж у
тебя дома и здорового. Ты пишешь, что у тебя озноб, не обратился ли он теперь по
что-нибудь серьезное? Если
почувствуешь себя хоть немнот тмдорипым, ю сенч.Ц"
же пошли за Бретцелем29 и от меня не скрывай. Бедный мои Фе,ш, n.i I;IM «.опсрин-нно измучаешься с корректурами и беготней Я очень рада, ч го ты л р \ ж с ч н н noipr1илсл с Некрасовым и что ему роман понравился30; а каков
прием M.UIKOII.I и Cip.iхова! Каковы люди!!!
Мы с тобою и прежде это угадали 3 1 ! Мне очень жаль, «по
32
Мещерский уехал . Ну что за глупая история с твоим паспортом: жили по нем лег
пятнадцать и вдруг нельзя; экие глупые придирки, верно ждали от тебя пштки.
И что за свидетельство они тебе выдадут, узнай хорошенько, а также, ил- п.1ло хлопотать0 постоянный вид и долго ли это дело затянется. Нельзя ли сю iiopynni. Полякооу , он должен это знать, да и должен же он что-нибудь делать. Кидншь. ид
постоянном паспорте должны быть вписаны твои дети, так ты спроси хорошенько
в квартале, нужно ли выслать им метрические свидетельства? А то как /ке их ноюм
вписывать? Да и можешь ли ты по этому свидетельству просить паспорт in границ-.,, который тебе придется
доставать от Новгор(одского) губернатор,i l i o i 1ид>мали сделать историю34.
Мнгып мой, я так за тебя боюсь, что готова просить тебя приехать, не кончив
дел, чтоб ты только не заболел. Голубчик мсй, вышли мне немножко день/к.п, а то
мы оскудели. Дети здоровы, мы тоже, гуляют много, но часто вспоминают об
тебе. O - - :i иалуют и обнимают тебя. Голубчик, не вздумай
по поводу Симоновой
лечебницы остаться дальше; ей-богу тиф страшнее кашля 5. Федя, ведь мы ш получн."»1 Р('.сского) Вестника за декабрь прошлого года, не забудь захватить. Я г.1: :>;>
тебе не послала письма, как уже тебя и уведомила об этом. Мы, слава Cory, ллчровы
и за нас беспокоиться нечего; вот ты-то как! Твоя любящая Аня.
Если захвораешь, ради бога, телеграфируй, я сама приеду.
VIII
(В Петербург).

(Старая Русса). !
12 февраля 1875 г.
-ера получила твое письмо от 9 ф(есраля) 3 6 , мой дорогой и золотей Фгличка,
и очень р:да, что ты здоров. Но всего более ты меня обрадовал, описав свидание
с Н - ; . . :овым и его восторг по поводу «Подростка». По-моему, это было непогменно
искренно с его стороны, ибо зачем ему льстить тебе, когда он тебя уже имеет.
Я ужасно счастлива, что ему понравился роман и особенно рассказ матери. Позвольте Вам заметить, Милостивый Государь, что это я первая назвала рассказ матери «верхом совершенства», а не Некрасов Все мы здоровы, дети веселы, но каждое утро рассказывают свои сны, что ты возвращаешься домой и привозишь игрушки. Фс?я сегодня H<W_>!O видел волков, «они меня кусают, а я сел на них и погоняю
и погоплю:>. Насчет денег я вполне одобряю твое мнение выслать их раз, а сама
обойдись свскми, а в случае надобности возьму у батюшки. Дорогой мои, как ты
устал, Еол>хко быть, только тогда успококнь, когда ты будешь с нами.
Последнее письмо я отошлю в пятницу, в субботу посылать уже не б'.'ду, так
как д; г>'аю, что ты в субботу уже выедешь. Ты, верно, напишешь мне на Д5'ях точный а:?пес твоего выезда, чтобы я могла распорядиться насчет ямщика Вообще
прсекет ча тобой ямщик Андрей, Тимофеи пли Колгушкин, но ты должен ехать на
постоялый двор, где останавливаются старорусские ямщики, наискось гостиницы Соловьесг:'!, так как всей вероятности они не подъедут на станцию жел(езной) дороги.
До свидания, дорогой мой, цалуем тебя крепко. Твоя Люба, Федя, F n c o g m t o
и Аня.
Дг-тг«гой мои, я начала (видеть пренеприятнейшие сны, главным лицом которых
являешься ты).*
IX

(В

Петербург).

(Старая Русса).
Четверг 13 февраля 1875 г.

ЭДилый мой золотой Федичка! Мне ужасно досадно, что ты не получаешь моих
писем — тогда как я пишу каждый день. На почте уверяют меня, что письма отправ* Текст в углозых скобках вымарая.
139

ляюгся непременно в тот же день; что с ни»:и делать, f i y n v отправ-".ть с :
Вчера вечером я получила за раз твои два письма от понед(ельника) и от вторник.,
и так как дети бросмлись ко мне с вопросами о тебе, то я им и подарила по нисьм\
от тебя, а затем им прочла. Федя был в восторге, объявил няньке, Лукерье и молочнице, что он получил от папы письмо и в заключение слол:нл его в комочек и по
ложил в портмоне. Все мы здорогы. как нельзя более. Голубч;;к мой, сделай мне большой подарок, купи в аптеке Английские соли, г.оторые употребляет прч обмороках, пи>
хать (а не принимать внутрь). Это очень помогает
при головной боли, а здесь достаи
п
нельзя, а также пломбу р. палоч'-ах для запл мбирог;ания зубпг; сделай мне это одолжение. Завтра в пятницу напишу тебе в последний раз, а то письмо заваляется п
редакции. Голубчик мой, боюсь, как ты будешь домой возвращаться, купи, гол-, 5чик
мой, себе валенки, ради бога, или мешок для ног, такие мешки продаются в Гостичом
Дворе в сапожных лавках. Завтра уже отыщу ямщика Андрея, Тимофея или Колгушкина и дам ему одеяло; я скажу, чтоб они подъехали к станци::, ты спроси у входа,
нет ли чз Старой Руссы ямщика, которым пр;тез одеяло из до-<-а Леонтьева. Если ямщиков тут нет, так надо ехать на постоялый двор и там спросить. До свидания, менвечный друг Федичка, жду тебя с нетерпением, так я боюсь, чтобы с тобой чего w
случилось.
Твоя любящая тебя очень
Аня.
Милый мой, не забудь разузнать, почему твое имя
Ниве.

попало

(В

(Старая Русса). Пптккца
14 февраля (1875 г.).

Петербург).

объявление о

Милый, дорогой мой Федичка, все наши здоровы, кроме меня, вот уже три дн;.
как голога б-э.^ит невыносимо. У нас ночью случилось происшествие: умерла нгша хозяйка Александра Ивановна от удара. Она ешг два дня тому назад была у нас и просидела часа 3. Голубчик мой, это письмо будет последнее, так как я вполне уверена
что ты выедешь в субботу. Но если надо, то оставайся до воскресенья, но, пожалуйста, не дольше. За тальмой к Сниткиным, если не будет времени, не заезжай.
Позволь мне тебя поздравить, дорого;"! мои муженек, с завтрашним ги'ем. 15-го
февраля исполнится восемь лет как мы женились! Восемь J'CT! Как скя быстра
прошли. Голубчик мой, я была все эти погемь лет очень счастлива и :;каю, что
никто др\той не дал бы мне столько счастья Да -и ты, я в этом уверена, r-i буяеинпспомичать это время с неприязненным чугстгом, | есмотг»я кл ге~ь рздорнкй характер
и нытье твоей жены. Голубчик мой, я сепе желаю прожить с тобою eir» 28 лет,
: может и -!! от '-того :!г откажешься. 3'"1 •••;!, иесм'""" i'.i -utr.ue капиталы, у wav
будет пир горой. До свидания, мой дорогой и вечно любимый муж, целую и обнимаю
теГя крепко и остаюсь твоей вечно любя:>:г,| тебя женой Л я с Г:.
Бее мы ждем тебя с большим нетг; ; -пнем.
ПРИМГЧЛМИЯ
(

1. Достоев:гат Любовь Федоровна ГЬ -;;п_1926). дочь <"- М. Достоп гчого, ?
следстБггн с т ала беллетристгсой, автором г"ч,-)нов «Адвокатка-\ «Эынграитьаэ и сбор
ника рлсска-,ов «Больные девушки». В 192'» гиду выпустила в Мюнхене па к:-ме,'
я з ы к г свои воспоминания со отце. В русс' м переводе эта кт^ттга ЕЫГТТЭ в гокраг^еп
ном виде под га "гнием «1остосвский Б •; ^оГрражРннп его л тери>. (М.—
Cv. также: Л. Достоевска-.
Об отце. Г Ь ' ш к а ц и я С. В. Белова. — «Литературно.
нас^сдстпо->, т -Q6, Л!.. !973).
Достоевский Федор Федорович (1871 —1921), сын Ф. М. Достоевского, г юслсд
ствин крупный в России специалист по коннозаводству.
2. Гражданская жена брата писателя М. М. Достоевсгого и \ помянутый далс^
их сын Ва> ! "
3. Исаев Павел Александрович (1846—1900), пасынок О. М. Дгстоевского, он.,
его nspp.j.i жены М. Д. Исаевой. О своч\ сло/мчлх отноп" ir;x с и >.'.i А. Г. Досто
евскач рассказала в сзоигс «Воспоминаниях» (М., 1971V
4. См.: Ф. М. Достоевский. Письма, т. 3. М.—Л., 1934, с. 30—33.
5. В своих «Воспоминаниях» Анна Григорьевна расск?. и:,ает об операции p : "'-.i
маленькой Люсь:
6. Сватковскач (рожд. Сь'и'кина) Мария Гриторь^ па (184! —1872), СРСГР.
Л. Г. Достоевской В примечаниях к своим «Воспоминаниям > Айна Григорьевьд ш * В подлиннике описка —1874 г.
140

шет. что ее сестр.ч ci ii'imau, м Римг I м.ш |НТ2 i
• •
• И) N
;м :-эзу о ее кончит-. Поэтому и письме к Дш тгм» кому <ч I н и т и 1,4,
i:n Липа Г р ш и
:
a t.t- M;I п. пчг и г - ч и н и n i M r | > t i i М . п и и .
,,.
иОЛе >h-i
1
". Сииткнка (ро/.:.'! М п л м о п е у с ) Лима Пиколапши (1НГ. IHtl.H. м ч и . \ I
гоевско.1. Анна 1'pj.i u j !., una 110,1,4/1110 P;KXK:I IUH:U-I и i n 1ЧПЛ1 СПОК
VI Illl a Hi :"l».
8. Сшпкнн l i b a i i Григорьевич (1819—1887). Лрмт Л I
Петровскую CLMIA-J.•..'•..• ,,IIICTUCIIJI\ ю ак ..а-ммю в Mo. i к,
I H | H I . I miiii.i
n<i
жена.
1
У. Достоевская (Голеновская) Александра Mn\;iii.]cjiut^ ||;.',:> in* »), м . ш л ш л я
сестра Ф. М. Достоевского.
10. См.: Ф. М. Достоевский. Письма, т. 3 М—Л., 1931, с. .ЧН
П *?г>пч Иван Мартынович, главный врач МаксимилианоВской бОЛЬМ
Петербурге, лепивший в 1872 году Л. Ф. Достоевскую.
iz. Сниткин Михаил Николаевич — врач-педиатр.
13. См.: Ф. М. Достоевский. Письма, т. 3. М.—Л., 1934, с 67. Л и н и 1 | н н м р
передает содержание письма Достоевского, который «с субботы ни n i « 1 1 "
между кошмарами, видел сон, что Федя взобрался на подоконник и v i n i / i in 4 m
этажа», а «с воскресенья на понедельник видел во сне, что Лиля-смротка и попили
к какой-то мучительнице и та ее засекла розгами».
14. Шенк Н. А., главный врач Петербурга, лечивший в 1872 голу Л Г. Д«и
тоевсхую.
15. Анна Григорьевна иронизирует над статьей критика П. Н. Ткичгм.1 « 1 м > ' и
ные люди> о романе Достоевского «Бесы». Статья была напечатана в ж у р н а л е
«Дело». 1873, №Л° 3, 4.
16. Клейн, книгопродавец. Достоевский отпускал ему в долг экземпляры «I»
для продажи. Дальнейший текст этого письма Анны Григорьевны оснопыпм-тги H.I
письме к ней Достоевского от 23 июля 1873 г.: «ходил в контору Клейна - - и ч ш
же. 50 экземпляров, ГОВОРЯТ они, проданы, а самого КлеГпа нет в Петербург*"
17. Спит*'чн Иван Григорьевич. См. прим. 8.
18. C.v.: Ф. М Достоевский. Письма, т. 3 М.—Л., 1834, с. 75.
19. ьоясь, чюоы AHIM I ;>игорьевна ни Оросила детей и не уехала в Петербург.
Достоег>л;ий дал ей телеграмму, что с ним все в порядке и ехать не нужно
20. В 1873—1874 гг. Достоевский редактировал петербургский ежет .имыип
«Граждапнн».
21. См.: Ф. М. Достоевский. Письма, т. 3, М.—Л., 1934, с. 106—110.
22. /[остоевский работает в Эмсе над планом «Подростка».
23. Дочери настоятеля церкви в Старой Руссе священника Иоанна Румянцева.
на даче которого Достоевские жили в 1872 году.
24. Сын редактора и издательницы журнала «Семейные вечера» Софьи Сергеевны Кашпиревой, друга семьи Достоевских.
25. Сын Иоанна Румянцева.
26. Кухарка в доме Достоевских в Старой Руссе.
27. Из письма Достоевского к А. Г. Достоевской от 16 июня 1874 г.: «Дама —
директриса института в Новочеркасске лет сорока, а кажется 25 . Эта барыня на
вела на меня такую тоску, что я буду теперь решительно бегать от всех русских.
Дура, каких свет "не производил» (Ф. М. Достоевский. Письма, т. 3. М.—Л., 1934.
с 108)
28 См.: Ф. М. Достоевский. Письма, т. 3. М.—Л , 1934, с 149
29. Вретцель Яков Богданович (1842—1918), петербургски!"! в р м ч . лечивший Достоевского." Сч его воспоминания о ДОСТОСБ.-КОМ в 30 том 1 «Литературного наследства». М.. 2973. с. 310—314.
30. В письме от G ( Я в р а т я 1875 г. Достоевский пишет о своей -стреме с Некрасовым - о том, что Некрасову понравился г.оман «Подросток», который печатался в
ж\т>!!.1.'г.- «Отече. тленные апискил См : Ф. М. Достоевский Письма, т. 3. М.—Л .
1934,
с. 14S
31. Охлажде-'че между Достоевским, с одной стороны, и А Н. Майковым и
1-1 Н. Страховым — с дрхгой объясняется публикацией романа «Подросток» в журнале 1-i А. Некрасова и М. Е. Саттыкова-Щсдрина «Отечественные записки». Имении
так объясняет причину охлаждения сам Достоевский в письме к А. Г. Достоеп
скон ч 6 феграля 1S75 г.
32 Мещерский Владимир Петрович
(1839—1914), писатель м публицист, с
1872 г. выпуска т ж у р ч а ! «Гражданин».
33. Поляков Борис Борисович (?—1884)—петербургский адвокат
_ 34 Об это1: Достоево: ли рассказывает в письме к А г н е Григорье/ше от 7 февраля
1875 года. См.: сь М. Достоевский. Письма, т. 3. М.—Л.. 1934, с. 149—150.
,''5. Достоевский леч:г'я от кашлч в петербургской лечебп ще доктора Симонова.
Зв. Ом.: Ф. Д. Достоевский. Письма, т. 3. М.—Л., 1934, с. 151—153.
Публикация, вступительная статья и примечания кандидата филологических наук
С. П. БЕЛОВА.

КРИТИКА

Саян

И БИБЛИОГРАФИЯ ^=

БАЛДАНОВ

Ступени

мастерства

В наши дни каждый, кто хотел бы разобраться в проблемах бурятской литературы,
так или иначе должен обращаться к ее
прошлому, вновь и вновь переживать минувшее, ясно и четко осознавать приметы
времени. И это не случайно. Развитие литературы прочно связано не только с общим
обновлением жизни, но и с тем, чего добилась сама литература. А достигнуто, как
известно, многое. Всесоюзному читателю хорошо известны произведения Б. Мунгонова,
Д. Жалсараева, А. Бальбхрова, Ч. Цыдендамбаева, Д. Батожабая, И. Калашникова,
Н. Дамдинова, Д. Улзытуева. Все увереннее вступают в большую литературу нашей
страны молодые писатели Бурятии.
Однако творческие резервы литературы
мобилизованы не в полной мере. Существует
много сложных проблем, которые необходпмо решать сегодня. О некоторых из них,
наиболее актуальных, на наш взгляд, и хочется поговорить в данной статье.
Известно, что ни одна литература не фуикционирует вне социальных, экономических,
политических реалий, вне определенной националыюй основы. Сегодняшняя Бурят и я — э т о высокоразвитая республика, которую определяют современные отрасли
промышленности. Среди них авиа- и приборостроение, горнодобывающая и лесная отрасли. Промышленные изделия Бурятии сегодня поставляются в 80 областей и крае'.,
Советского Союза и в 37 зарубежных стран.
Бурный рост промышленности республики
явился важнейшей предпосылкой формирокания н роста рабочего класса. Сейчас в
республике около ста тысяч квалифицированных работников промышленности.
Преобразилось сельское хозяйство. Еслм
в 1923 году было всего 8 специалистов сельского хозяйства, а с высшим образованием
только один, то ныне в республике работают
более 2300 специалистов сельского хозяйства с высшим и средним специальным образованием.
Рост экономики, промышленности и сельского хозяйства обеспечил и подъем материалыюго благосостояния народа. В республике широко развернулось жилищное строительство. совершенствуется бытовое обслу142

жнвание населения. Изменился быт бурят,
психология, склад характера,
Богата и разнообразна действительность,
питающая своими живительными соками
современную бурятскую литературу. В развитии литературы сказываются не только
местные условия жизни, но и общесоюзные
Бурятия шла н идет в едином строю со всеми братскими республиками, развивается и
i сеном содружестве, приобщаясь ие только к
общесоюзным, но и к мировым .х-удожествеи
н и м достижениям. Национальные литсрату
ры не просто выросли и обрели зрслос-п.
Образно говоря, у литератур народов СССР
возникла единая кровеносная система. При
такой системе кровообращения каждое .-мы
чителыюе достижение той или иной литс
ратуры становится достижением всех. (V
т о д п я советская литература — -/то сдинстпп
семидесяти шести литератур. Сформирован
шпеся на почве различных \\ дожествепныч
традиции, сохраняющие самобытность H.I
ционалыюго художественного мышления н
опыта, все они устремлены к единому м>м
м\ мистическому идеалу, едины по творчг
окому методу п основным процессам ра i
пития.
Бурятская литература имеет :"огатыс х \
.тожественные
традиции, выработалиы<
предшествующими этапами художественно
го развития, включая и традиции устпот
народного творчесва. обретенные за ш.ц:
социалистического развития. Сегодня мм с
полным основанием утверждаем, что тип i
бурятская литература достигла деист ни
тельно больших успехов, накопила доп.!
точно богатый опыт, чтобы в полной мгр>
решать задачи, выдвинутые партией т>
строительству коммунизма в нашей гикпнК сожалению, бурятские литераторы не л»
конца используют свои возможности. V юк
тематический диапазон литературы,
современной Бурятии определяют не к- м
работники сельского хозяйства, но раОочт
класс и трудовая интеллигенция. А cKd.ni.i4>
в бурятской литературе произведений i> р.>
бочем классе, произведений, в которых i> и
крывается героический т р у д , богатый и
сложный характер рабочего человека и и м< 1
лом становление рабочего класса Б у р ч и т

Кроме поэмы Ч. Цыдендамбаева «Соном
Гармаев», повести Б. Мунгонова «Юность
героя», Ц. Дамдинжапова «Мчатся электровозы» и нескольких других произведений, мы
фактически ничего не имеем. Да и в названных произведениях рабочая тема не нашла глубокого освещения.
Было бы неверно говорить о том, что наши
писатели не стремятся к разработке рабочей
темы, не обращаются к ней. На шестом
съезде писателей Бурятии в 1969 году председатель
правления
Союза
писателей
Д. Жалсараев говорил: «Возникает вопрос — почему бурятские писатели редко
обращаются к рабочей тематике? Одна из
причин заключается в том, что писательекая организация мало нацеливает писателей на эти темы, сама она мало связана с
жизнью народившегося в советское время
поколения бурятских рабочих», А на седьмом съезде писателей Бурятии, состоявшемся в мае 1974 года. В. Пайдаков отмечал: «Через романы К. Валкова и В. Сергеева в бурятскую литератур)' пришли новые
герои — рабочие и лесники, монтажники, лесорубы, каменщики. Однако и до сих пор тема рабочего класса еще не <:шяла должного
места в творчестве н а ш и х писателен».
Существуют, на чаш взгляд, и другие причины редкого обращения писателей к рабочей тематике. Многие б у р я к кие писатели—
выходцы из села. Село им и шже, понятнее
и роднее, чем город.
Но это не оправдывает п.пних писателен.
Бурятская литература ра шшиется в едином строю с братскими лнтер.-пурвми, имеющими достаточно богатый х \ южественный
опыт в изображении рабочего класса. Здесь
я имею в виду прежде всего развитые литературы, у которых мы у ч и м с я и буде'1
учиться. Естественно, по после иною роль в
этом должна сыграть и общесоюзная художественная традиция. В pecin блике есть
всесоюзного значения заводы и фабрики.
Это локомотиво-вагоноремот пин,
авиационный, стекольный заводы, -ииод «Электромашина», мясоконсервный комбинат, суконная фабрика, на которых рабо киот герои
труда.
Художественные поиски до!жиы вестись
и в разработке ленинской темы. Лениниан а — это давняя традиция многонациональной советской литературы, выработанная
Горьким и Маяковским. В паше время происходит интенсивное идейно-художественное
обогащение этой традиции. Писатели стремятся всесторонне замечатлеть образ величайшего на земле человека, извлечь из его
жизни непреходящий нравственны,! опыт,
необходнмый в борьбе за коммунистически^
идеалы. Художественное освоение ленинской
темы — сложная н трудная задача. Бурятские писатели смогли создать ряд произведений, в которых правдиво осмыслены бессмертные идеи Ленина. Но сделанного отнюдь недостаточно, чтобы с полным основанием говорить о Лешшиане в бурятской литературе.
Тема войны в советской литературе была
и остается одной из самых актуальных. Во
многих произведениях последних лет война
осмысливается писателями, не видевшими

се и не участвошшшими п ней, иогпроп т<>дится через ее чм>. Это мы видим н тнл.ип-липой повести нашего ч е м л н к а п р к \ ппппм
Валентина Распутина «Жшш н п о м и н » , и
повести А. К а л и н и н а «Эхо IH>IMII,P>. 1$ соиременном духе л в у ч а т проишедеинн о военпом тыле бурятских писателей. Э к > про/к,мвсего роман Ц. Жимбисна «Год огнсншш
змеи» и повесть Б. Ябжанова «Куда ускакал конь».
Наряду с проблемой тематической перед
литературой стоит и проблема ж а н р а . Папы
литература еще не отличается ж а н р о н и м
разнообразием. До недавнего времени не
пользовались вниманием басня и нот.ты
Писатели Гунга Чимитов и Владимир Мни,!
нов много сделали для р а з в и т и я чтих ж.шров. С именем В. Митыпова связано титление в бурятской литературе upon me.u шш
в жанре фантастики. Новым является н лнрическая проза. Их надо р.-пвнвлл», р.кннвать нужно и давно бытующие ж а н р ы . I'oман. видоизменившись в соответст нпн с требованиями времени, видоизменяет повесть,
Романизируется не только повесть, по и рассказ. В результате этого возникает жанрояос
ответвление с большей композицнонно-поиествовательной свободой—короткая т я н п ь
или «повесть-рассказ» и свободный ром.шнзированный рассказ, имеющие
большие
преимущества перед традиционными. Ире
имущества свободной повести н свобо.икм >
романизированного рассказа з а к л ю ч а ю т с я
в том, что они оперативны, обладают попышенной мобильностью в отображении быстро расширяющегося, многосложного жтпненного материала. Композиционпо-повествовательная свобода дает возможность писателям связывать исследование духовного
мира человека с эпичностью, которой обычно
недостает малым жанрам. Все это восьмл
любопытно и достойно изучения. Любопьпно и взаимопроникновение, взаимодействие
жанров: вторжение поэзии в прозу, драмы — в поэзию и в прозу, прозы — в иоэч и ю. Очевидно, этим в какой-то степени
объясняется обращение прозаиков н по / к г ;
ц Жимбиева, Д. Эрдынеева, Г. Дашабылова и А. Ангархаева к драматургии.
Сегодняшний день нашей литератур!i
властно выдвигает одну из «вечных» проб.тем литературы — проблему изобразительной силы, эмоционального воздействия, проблему мастерства. Отдавая должное тому
положительному, что есть в работе бурят гких писателей, мы не можем не видеть тоги,
что у нас еще много издается сереньких, поперхностно отображающих жизнь книг. Сеюдня произведения литературы оцениваю г-я по тому, что нового они вносят в многонациональную литературу. Опыт развил: 1 !
литератур пародов СССР показывает, чгл
произведения, отражающие характеры п п\
самобытности, национальном своеобра HMI
"вляются значительными, так как в н и х <»'
'мты героев наделены такими чертами, кошрые каждый из народов нашей страны MDжег принять и считать своими. Речь н.п i
п о чертах национальной самобытности, и п
чертах сравнительно недавно р о ж д е н н ы х
в характере советского человека. Процесс
интенсивного творческого взаимообогащения

143

идет нг только в области тематической, но
и в развитии жанров, стилей и всего образного мышления. Тахое живое общение, глубокое взаимодействие литератур возлагает
большую ответственность за свои произведепия. Это понимают сами писатели.
В последние годы в бурятской литературе
появились произведения, еще не получившие
оценки критики. Роман Мунгонова «Щедрое
оердце» написан на материале жизни и деятелыюсти колхоза имени Карла Маркса Селенгннского района. В нем показано становление и рост хозяйства и его тружеников,
в том числе и председателя колхоза Дамбы
Дамчеева, прототипом которого является
Герой Социалистического Труда Ж Ванкеез. Роман Б. Мунгонова-не документалысое, а глубоко обобщающее, художественное произведение. По своему художественном-.- миру, по своей внутренней логической структуре «.Щедрое сердце» - своеобра,мое продолжение романа «Хилок наш
бурливы*». Ь. Мунгонов как бы возвращается к оставленному рассказу о новом председатсле. замелившем Ширабона - Циоенове
Можно сказать, что этот образ находит
свое дальнгйшее развитие в Дамчееве Такова линия развития и других образов'особенно Бутэдмы. Легко можно провести параллель: Б-/МООДЭЙ - Бутэдма а наши дни
Этот ф а к т ' свидетельствует о внутренней"
связи образов и произведений Б. Мунгонова
и об едтом творческом потоке в его ХУДО
жесгвеиных исканиях

в литературе и критике много размышляют
о так называемом сделовом человеке», терочнашего времени — люхи развитого сощылизча.
Но социальный, экономический прогресс —
это непременно и прогресс духовный, нрав"вонный. Ь челочке сегодняшнего вдя
Должно сочетаться деловое начало с духовНШ1
> глубоко психологическим. Если подойти к
аыое
Д
Дамчееву с этих позиции, то
следует сказать, что он раскрыт недостато,"° глубоко внутренне. В романе мало ярких
ка
Р'™раскрывающих многообразие и
сложность характера героя. Дамба Дамчеев
воспринимается прежде всего как предсеатель
Д
, гак человек дела, и потому трудно
У-™81"* в нем истинно человеческие качества
- Ми почти не вядим геР°я в глубоки
» е Р ежиЕ ! К И Я Х и сомнениях. Все как будто
Расписано заранее, особых трудностей он
ье
встречает. Словом нет таких сложных
Драматически ситуации и конфликтов, в хоТ
°РЫХ он Р аск Р ылс я бы как богатая и про™ в о Р е ч » з а я натура, и прежде всего как
че
-'ОБек с присущими ему сомнениями и кол
ебания:.ы. «Производственное» вытеснило
в
кем человеческое. Если сравнить Дамчее™ сливьш>>
^"Р^оном
из романа «Хилок наш
^Р
- то °браз Ширабона предстает
ОЛС
5
! сложным и богаты:,:. В романе нет
^Р""* за человека, в частности, за Дабл^алсаиа Дамба Дамчеев как депутат Верявного Cofcra СССР добивается досрочно.
10
освобождения Даба-Жалсана из тюрьмы.
и чтим он ограничивается.
Оригинально и символично заглавие ромав чем причина подобных недостатков 2
на, содержащее не только прямой, но и пеПрежде всего Б. Мунгонов был поглощен
реноспый смысл. «Баян зурхэн» («Щедрое
тпшлыю-экономическими, производственсердце»; —это не только ^название горы,
н и м и проблемами. Ему, очевидно, казалось
воплощающей образ щедрой земли, таящей
ь > ж п ы м показать то, как колхоз достиг
в себе ьесметные богатства и возможности,
хспсхов. Увлеченный этой стороной, он чуно и щедрое сердце Дамбы Дамчеева, отточку «забыл» тех, кто создал колхоз-милдавшего свою жизнь служению народу. Это
.тномер, большее освещение получила произи щедрое сердце Бутэдмы, Галины Будрееиодственно-деловая, а меньшее — духовновой, Доржиева, Цыренцуу и многих других
психологическая сторона характера. Поэтогероев романа. Вспоминаются «Поднятая
му глубоких социально-психологических хацелина» М. Шолохова, «Русский лес»
;мкгсров не получилось.
Л. Леонова, «Разгром» А. Фадеева, заглаНаблюдения над этим и другими произвия которых содержат прямой и переносный
а./доииями современной бурятской литератусмысл, выражающий идею романа. В этом
ры позволяют говорить о том, что нашим
плане роман Б. Мунгонова «Щедрое сердписателям трудно удаются яркие полнокровце» продолжает традиции советской литера.;ы е характеры современников. Главной затуры на ином, национальном и современном
длчей литературы и искусства, определенматериале.
n m i XXIV съездом партии, является создаКаковы же они, люди, одаренные щедрысовременника — носитеи!1(. яркого образа
ми сердцами, как они раскрыты в романе?
л я лучших черт народного характера, комГлавный герой романа председатель кол- муцистического идеала. Читатели ждут нохоза Дамба Дамчеев дан крупно, он предних талантливых произведений о рабочем
стает человеком действий. Деловитость, умечеловеке, о коммунисте. Наша литература
ние управлять производством глубоко содолжна двигаться вперед в разработке хачетаются с подлинным демократизмом, перлктеров, в проникновении в суть человепедовым сознанием и гуманистическим хаческой психологии, в повышении философрактером деятельности. Дамба Дамчеев —
ской насыщенности произведений,
коммунист не только по партийной принадМного еще недостатков в области мастерлежности, но и по всему строю мыслей, ства Писатели не совсем хорошо умеют
чувств, действий, по своей безграничной
обобщать, показывать жизнь в развитии, в
преданнэсти партии и народу. Его ведет
динамике, с прицелом на будущее,
благородная цель — счастье народа, кажВысокий гражданский пафос, боевой надого и всех. Борьба за это счастье — смысл
ступательный дух, утверждение идей KOMMV
жизни Дамбы Дамчеева. Подчеркивая эти
ццзча, высокое художественное мастеркачества своего героя, Ь. Мунгонов верен
основные требования, предъя!
ство —вот
жизни, духу времени. Сейчас, как известно,
ляегые литература сегодня.

144

Леонид ЗАЛиНСКИИ

Нерушимое братство
Монголия в творчестве Константина Симонова
<%Я давно, с юности, люблю эту страну: ее
чпстьы воздух, ее неповторимые рассветы .ч
закаты, ее близкие душе руч-кого человека
щедрые степные просторы, ее люден, немногословны:;, выносливых, сильных, верных
е дружбе, стойких перед лицом смерти»,—
пишет К. Симонов в своем очерке «Сады на
поле боя», созданном мере» четверть века
после ХЕДХИН-ГОЛЬСКНХ собышА. Монголия
с первой встречи в боевой обстановке Халчин-Голй сразу и навсегда иоцца в его
творчество, став «смыслообраэуюшш началоч> стихотворною цикла «Монгольская
тетрадь» («Соседям но ю|>то»), написанного в 1939 году, поэмы «Далеко на Востоке>\
первых довоенных др.чм.пургических произведений «История одним любви» и «Парень
из нашего города», романа «Товарищи по
оружию:?, наконец, упомянутого выше очерка 1964 года и халхин-го.п.ских записей «Далеко ка Востоке», опубликованных в 1968
году,
Константин Симонов вступал в литературу в славное и трудное время. Живая память гражданской войны, энтузиазм Первых
пятилеток, завоевание Северного полюса,
все более усиливающееся ощущение близкон военной грозы — вот что определило пафос его ранних стихотворений н поэм. Двадцатилетнего Симонова привлекали сильные
характеры, раскрывавшие! л в борении со
1
стихнем грироды, в бор!/* з.1 свободу
\-. счастье людей. Потому :ч-;юями его ранних произведений стали Щорс и Папхомеико, Николай Островский, папашшцы и
Амундсен. Освбым светом тарила творчество Симонова борьба испанских респушшканцев и их друзей во всем мире против
фашизма. Яркой странице.; «вписались» в
симоновское творчество стихотворения «Генерал», -Рассказ о спрятанном оружии->,
«Изгнанник»,
II все же эти с т и х и — п р и их несомнен|ЮЙ художественной ценности—обнаружпвали недостаточную «представимость» материала, свидетельствовали, что их автор, душевно сроднившийся со своими героями,
мечтавший быть рядом с ними, все же знает
изображаемые им события лишь по газетным сообщениям, по чужим воспоминаниям.
Прежде всего это чувствовал сам Симонов.
10 --Байкал» У» 5

Вот почему таким существенным моментом его творческой биографии crj.ia Монюлня. и непросто пребывание в нем. .i учаетие, пусть и кратковременное — л и ш ь в сачые последние недели— в событиях, разверкувшихся на берегу реки Халхин-Гол, у монголо-манчжурской границы Вероятно, это
помогло начинающему драматургу Симонову в своей первой пьесе «-История одной
любви - завоевать симпатии зрителей жизыми и достоверными сценами фронтовой
жизни в далекой Монголии. Тем белее T . I кие сцены способствовали vcnexy пьесы
-Парень из нашего города»,'заглавный аэой которой, с юности готовивший себя к
схватке с фашизмом, прошедший школу мужества в Испании, раскрывается в истинном величии душевных качеств советского
человека именно на Халхин-Голе.
Подобно тому, как в его «испанских» стн,хах стали художественными образами, паполнились высоким поэтическим смыслом
названия героических городов Мадрида или
VSCKH, так и в произведениях Симонова о
Монголии с еще большей достоверностью
зазвучали географические наименования:
Халхин-Гол, Баин-Цаган,
Хамар-ДаГы!'.
5уир-Нур... Молодой поэт словно поверят
наиболее зримыми приметами местно. ш
характер своего лирического героя,
Семь километров

северо-западнее БаниБурта
;[ семь тысяч километров гаго-зосгочн-".
Москвы,
Где вчера еще били полотняными крыльями
юрты
Только снег заметает обгорелые
ете^и
травы
^тепи настежь открыты буранам и пургам
Где он, войлочный город, поселок бадсоиньи
ночей
В честь редактора названный кем-то из на,
Ортенбургом
Не внесенный на карты недолгий гарню!
москвичей'
Сохранился документ, воспроизведенным
на первых страницах выпущенных отдельным изданием «Халхип-юльски.х з.чпнггн
писатель Симонов К. М. н а п р а в л я л с я Пои Г»

литнческим УлргБленнем Красной Армии в
войсковое соединение 9370 для работы в гагете «Героическая красноармейская». Ре.тактировал ьту газету полковой комиссар
Д. И. Ортениерг — в годы Великой Отеч*;ственной войны редактор центральной военной газеты «Красная звезда», фронтовым
корреспондевтом которой почти четыре года прослужит Симонов. И в этом смысле
Монголия явилась для него началом — началом работы в военной газете, началом
:
фронтовой журналистской деятельности л
солдатской жизни, началом дружбы, которая вызовет к жизни 'л симоновские хПе^ню о веселом репортере», «Корреспондентскую застольную», н образ журналиста, проходящий едва ли не через все крупные
произведения писателя о войне. Там. в Моиголнн, Симонов расотал вместе с писателем
Львом Славиным, с погибшими осенью
1941 года под Киевом Борисом Лапиным
и Захаром Хацревиным, с павшим в 1943-v.
у Великих Л л к Владимиром Ставским. Там
он подр\жнлся с военными фотокорреспондентами, будущими своими спутниками по
фронтовым дорогам Великой Отечественной
Павлом Трошкнным и Михаилом Бернштейном. тоже погибшими в боях за Родину.
В 1963 году Симонов начнет свою статью
<С влейкой» л блокнотом •> таким воспоминанием:
впервые увидел их обоих лето:.тридцать девятого года в монгольской степи на Халхин-Голе. Трошкин — худощавый.
щеголеватый, красивый, в сбитой набок снней авиационной пилотке, з новеньких ремнях. с полезен сумкой на боку и с «лейкой
на груди, с револьвером на другом боку—
стоял между юртой разведотдела, вкопанной в Жс.тто леечную землю Хамар-Д;.бы. и пятнистым трофеем японским фордиком
...А .Михаил Бернштеин. когда я впервые
увидел его.—сидел на плащпалатке рядом
с командиром батальона майором Михаилевым...: Им. «соседям по юрте», посвятил
Симонов свои первые военные стихи, в которых романтическая мечта о подвиге, о
личном участи:; в сражении против врагов
социализма обрела реальнлю плоть. Стихи
настолько достоверно воспроизводят настроения участников халхин-'ольскнх собь:тнй, детали их Фронтового быта, характер
местности, что становятся своего рода документом, н в их документальности особая
ценность, тем более, что очень немного художественных произведений написано о той
«малой-> войне, ставшей для Симонова него
героев началом войны большой.
На создание таких стихов молодого поэтвдохновили люди, ставшие примером для н
го навсегда. В статье «Школа жизни
(1964 г.) он пишет: «Как же мне не по:••пить командира танкового батальона мат ра Михайлова, который в сражении при
Баин-Цагане с убитым водителем, с выведенным из строя гушкон и пулеметом ворзался в японскую оборону и продолжал ве^тн бои. потому что перед атакой подал
LBOCMV батальону команду:
Делай, как
я!» — и не отступил от нее до конца, чудом
оставшись з том бою живым. Я никогда не
забуду чайопа Михайлова, поточу что его

не

воинский н нравственный подвиг был первым, с которым к — тогда еще зеленый
юнец — столкнулся ка войне. А кроме того,
я не могу забыть майора .Михайлова к как
писатель," потому что личность этого челозека помогла мне написать героя пьесы
Парень из нашего города» Сергея Луконина».
В «Монгольской тетради.» Симонов строг
и точед, он не стремится прлукрасить нзосражаемое, твердо убежденный в том. что
истинный героизм не нуждается в приподы
.мании на котурны. Более того, он словно нарочито прозаизирует изображение, специаль;:о сосредоточивая внимание на повседнев
РОМ, обыденном:
у

" а с была юрта с -ырявой крышей,
поющим в щели сверчком.
Мы: i сидели в ней в полдень
н
n ™ дымную воду
с
консервированным молохом.
Пятую ночь дует ветер с Хингана,
наступают осенние д:-:;.: .
Декларируя свое особое внимание к б \ л
:,„ЧНОй стороне войны. Симонов воспевав
.,!лу солдатской дружбы з таких ее проявл.
могут обнаружиться толы-,
и п я х , которые
., боевой обстановке (например, стихотв<
«Механик»), сознательно отказь
:н , и]1е
;,аясь от изображения того, что очевидно .
:,оем давно известно. Его стихи, сдержан!»
--ужсчтвенные, вобравшие в себя солд;п
и жизнелюбие, становяь
к у ю тверд ость
по мысли, афористичными, even,
( м'кнми
v 1ем обнаруживая все з большей мере п..
. : И М анне молодым поэтом о-эомных тр- ли
,-тей литературной работы. Он словно в'ысв<
природой i' .
1 И Л Монголией, ее суровой
просторами, боями, "развернувшимися и
клонах монгольских сопок, жизненнм'
необходимость нелегкого поэтического
Своеобразной кульминацией «Монпм
:а
„„,-, тетра дн» стало очень личностное ,
п ч ь е > записанное как душевная бесел •
-диномышленником, KOTODOMV повет '•
, мое сокровенное'
с

Куда ни глянешь—без пэпзора,
Чуть от дороги шаг сту-н.
Солончаковые озера,
Как полотно, лежат в степи,
В степной жаре, как будто рядом
Их набеленные холсты,
Но ты. семь раз отмерив взглядгпОтрежешь лишних две версты.
Пока до них дойдешь чсталый
И там, где ждал глотка воды.
Найдешь соленые кристаллы,
Волн затвердевшие ряды,
Но рядом будет так похоже.
Что там глубокая вода.,
Тебе придется лезть ::з кожи,
Чтоб как-нибудь попасть т\да.
Ты час пройдешь и два. и рачпс
Под вечер, вымокший и злой,
В конце концов найдешь н;>д М ' 1 '
Воды в два пальца светлый слои
Кто раз пошел — себя жестоко
Лишил покоя на земле,
Где все так близко и aa.it •
Почти как в нашем ре

Свидетель героизма советских воинов в
моагсльских степях. Симонов с тех пор о:вергает все показное, пышное, приукрапк- :нос. истинная красота героического рас:\рывается для него в документально точных
свидетельствах мужества. В этом cvuc.ie
е м к и м эпиграфом" к симоновской публии,;стике и художественным произведениям CT,Iновится написанчое под впечатлением х а л хин-гольских боев стихотворение «Танк»,
начинавшее замечательную страницу советскоп военной лирики, ту "страницу, которую
справедливо называют ' симоновской. .Мол одон поэт обнар\жил з 1939 году удиви i ельную проницательность и. познан «ма.-lj
BOIIHV. отверг легковесные представления ч
будмцей схватке с ф а ш и з м о м , бытон.шши,
спедн части литераторов, предварив споим
стихотворением многие замечателыпи , rpi
ки о мужестве воинов, одолевающих грозно
го врага, добывающих пел. : кую победу:

iольские степи, герои п о э м ы воюю: за братскин народ и за свою Род ;ну:
~ За родину —
значит
за наше п р а в о
аз
Р !ГЬ» навсегда
'""- равными перед жпзнь.о и смертью.
если нужно — в -тих песках...

Этим же чувством живут герои симоновскот романа «Товарищи по оружию», мно» характерах, в мыслях и поступках
взявшие от самого автора кадровые воен">'ie танкист Константин Климович и штаб' "Ф"«еР Павел Артемьев. Они, в частност;1
Артемьев, высказывают убеждение,
"™ «ветские люди, защищая __ братский
мош<пьскии народ, при неоо.ходимостн
Вступят и в оольшую войну. Это чувствуют
" п о п а в ш и м в Испании летчик Полынин,
» м л л л ш п и командир в недавнем прошлом
московский раоочии Кольцов, ir «лесной чеювск.» белорус Климович. Примечательно
Когда бы монумент ы . н - л п мне
использование- автором композиционного
Воздвигнуть всем, - к н и Л ш н м песь в п • приема «обрамления». Роман начинается л
стыне
завершается монгольским пейзажем, в псрЯ о н а гранитной и г.той с к и с
вом случае наблюдаемом Климовичем, во
Поставил т а н к с i . i п и щ а м и пустыми:
в т о р о м — Климовичем и Артемьевым.. Вог
Я выкопал его ом. как он есть,
н а ч аНл оа д романа:
В пробоинах, в листах железа рваных
<
монгольской степью пылал беспоНевянущая иошн K.IH честь
койный и яркпн. полосатый, апрельский закат
Есть в этих ш р а м а х п обгорелых par :•
- Верхняя полоса была черно-фиолетовая
На постамчп п .обр,,вппкь высоко,
- П °Д Heii с и н я я - под н е й зеленая, еще
Пусть как свидетель подтвердит по праниже желтая, переходившая в нижнюю.
ярко-багровую полосу, которая лежала на
в„.
само
вете
Да, нам илась нт'.еда нелегко.
» земле ' З а к а тч обещал
Р- но CS'V
час ОЬ]ЛО т а к т и х о
то каж
ая
Да воаг o i . l i v
^
травинка в
сте пи с т о я л а
Тем больше наша слава.
.
^мльно и неподвижно».
А вот его завершение:
Это стихотворение стало своеобразным с к а«-Подожди,
постоим еше минутку,зал
зачином перш,й военной поэмы КонстантАртемьев,-посмотри, какое исоо
на Симонова «Далеко на Востоке»—но-.кровавое.
мы о героическом четырехсотчилометровом сои? ,самом дгеле' в д а л н за свинио,во" пол°марше по безводным пескам танковой бриХалхин-Года, за желтым гороом высоПалеи
над
далек(
гады. которая сразу с марша, без подлег- Х?'
'нео
?" Г Р Я Д О И ОТР°Г03
ингана
жки пехоты, пошла в бон и во многом ре'
°черно-фиолетовое
сверху.
чеы H1I3f
тем
елалос
шила исход сражения. Завершенная уже з р о в е и i|Д
ь все оагровеи и багсорок первом, эта поэма вобоала в себя
' Разорванное_ острыми пиками гор,
оно к
прежние поэтические открытия Симонова
Р а с н о и полосой
горело в неровных
м
особенно те. что были сделаны во вресч
"Р<™«куткач
ежд У ними,
]
ак
дто там
пребывания поэта в Монголии. Герои по> идет- <
°>"
- за г °Рами, кто-то
со
мы. не п р н д , манные, а \ з н а н н ы е в жизни
знаменами,—сказал
Артемьев,
БД
имеющие реальных прототипов, предстают
Р>Т вспоминая рассказ старшины о гпв образах богатырских, преодолевающим;!
ринской тюрьме и молчавших на допросах
с т и х и й н ы е силы природы и врап сскую сикитайских коммунистах,
лу:
- Ветер будет,— сказал Климович».
Писатель лишь изредка изображает в роЯ там не был зимой.
vane монгольских воинов, но неизменно они
Но я з н а ю : с утра
элицетзоряют лучшие качества
народа:
;_егер Г.ьет о замерзшую воду.
скромность, сдержанность, отвагу, верность
(
_нега нет и в помине.
боевой др\ жбе и непоказную, молчаливую
Ветра Ветра.
тюбовь к родной земле.
Адовая погода.
Органической частью в структуру рома3 эту продрогшую -;емлю
и поимна входит история преследования
> мелких порошинках инея,
j.g японских диверсантов группой совегСловно !\ тронул, проседь,
ск„х пограничников и монгольских цириков.
вдавлены танков следы...
возглавляемой капитанами Даниловым, Артемьевым и Шагдарим. Пожалуй, именно
Первые строки поэмы, как камертон, дают
эти страницы романа с наибольшей полпонастрои всему произведению, раскрываюшетой «материализуют» символику названия:
му прекраснейшие человеческие качества:
именно топ.чрищи по оружию. Таково самое
мужество и верность дoлг^^ Сражаясь про- точное определение братства народов, совтьв японских м и л и т а р и с т о в , з а щ и щ а я моиместно завоевывавших и отстаивав.иих

10'

гое

Н7

СБОЮ ненависть, свое право строить социа,
пи м
Тогда в 1939 год\ события в Монголии
Г.ьпи для старшего" .поколения советских
1ЮДСЙ напоминанием о гражданской войне.
Что осознает в романе участник боев с
Врангелем бывший командир эскадрона,
а во время событий на Халхин-Голе комантир танковой бригады комбриг Сарычев.
• иствует это н сам командующий, который прилетев в Монголию и сразу
же
объезжая стоявшие в обороне части, «после
девятиадцатилетнего перерыва
услышал
свист -снаряда над голован, увидел мертвых
и раненых и слушая донесения, опять, спустя девятнадцать лет. увидел глаза людей,
только что перед этим" глядевших в лицо
смерти» И эта память соединяет в сознапни советских людей монгольские степи с
Таврией. Халхнн-Гол с Волгой и Сивашом,
наглядно убеждает и х а том. что бон с
японскими" империалистами в этих местах
являются продолжением боев гражданской
войны. Вместе с тем бои у Халхин-Гола
в сознании советских командиров, даже там,
в огне сражения, внимательно следящих за
событиями в мире.—начало новых испытаi i i i i i , первый раскат военной грозы, которая
готова была разразиться (и разразилась
через два года) не западных рубежах нашеи страны Показательна з этом отношепни беседа командующего с комбригом Сарычевым:
<— Поле боя. поле смерти, поле победы.— все вместе.— торжественно, как стихи. сказал командующий.—Когда все 6vдет кончено, на горе Баим-Цаган вместо
пачятника поставим танк. Один из них.—
И он показал на горизонт.
— Здесь все будет кончено уже сегодп я — сказал Сарычев
— Здесь —да,—сказал командующий...—
Смотрю я сейчас на это поле боя,—добавял он,— опуская спокойно легший на широкую грудь бинокль.—смотрю и думаю:
начйнается-то оно здесь, а вот где оно кончается?..»
Для самого Симонова Халхин-Гол стал
своеобразной нравственной высотой, с которой он просматривает прошлое и настоящее, оценивает людей. Ему достаточно упоминуть .в очерке о встреченном на жизнечных дорогах человеке как о халхингольце —
и меняется интонация повествования, она
становится лиричнее н мужественнее Так,
и в ровную ткань раздумий генерала Серпшина (в романе сПойеднее лето») о командирах дивизий вверенной ему армии
входит воспоминание о самом молодом
комдиве полковнике Артемьеве.
участвоаавшем в боях в Монголии, и ритм раздумий становится взволнованнее, выражая
отношение не столько персонажа романа,
сколько его автора к этому факту.
В очерке о сегодняшней Монголии, очень
по-симоновски названном «Сады на поле
боя», публицистически обнаженно выражено это писательское отношение к высокому званию халхингольца — товарища по
...Да, за последние дни пришлось мне
встретить много людей с круглым халхингольским значком на груди: маленьким ле-

148

тящчм по степи зсэдклком. ! von спутникч в поездке —Сердамб, и Батачир. и
Пэльджэ, и председатель аймачного соаета з Чойболсане. и представитель Монгол ьского Госстройсовет.. в новом промышлекном городе Дархане, кеторьш мы вместе
с чехами и поляками помогаем строить мэнпольским друзьям,— Пэльджэ, нынешни
строитель, в прошлом тоже халханголец,
комнссао шестой Монгольской кавдивизии:
и водитель грузового «ЗИЛа» на этой же
стройке, бывший водитель броневика Цэрэндорж. который поднял там на прощапне чарку за здоровье своего старого знаi-.омого, члена нашей делегации, танкиста,
бывшего командира бригады Макара Фомнча Тере.хина. Много их. халхингольцез.
в большинстве давно сменивших, военную
форму на штатский костю.'? н засучив рукава строящих новую жизнь!»
В монгольскую тему CHV -.козского творчестна органично входит H I B O J начало, новое содержание символа
товарищи по
оружию». На монгольской земле, обильно
политой братской кровью, созидается мириая
жизнь. Векам:: не знавшие вспашки
монгольские степи, расчерченные гелеоь на
строгие
квадраты обработанных полей,
-п-пют неплохие урожаи овощеи и г.ерновых.
п.чг-шмаются с?ед*т них фруктовые сады,
Происходит это пок;: лишь на опытной
станции, но ведь стакция-т? находится на
месте прежних ооев. н уж г это — спмволично.
«Мы
идем, пишет
.пионов,— вдоль
бесчисленней маленьких участков, па ксторых высажена г р о м а д н а я коллекция пшен:шы
— больше двухсот разных сортов. На
Ф оне все гУще темнею^го неба видно, как
комбайны, заканчивая работу, сползаются
I:;1
отдых к полевому стану. Здесь, ча полепом стане
- У же в темноте Хучит знак.м и т меня с
тремя работающими на опыткои
станции нашими специалистам-]. Двое
и', них, Лазарь Ефимович Дорофеев—семенопод и Николай Тихонович Глушкоз агрлшм работают здесь второй год. А ме:|1
>
« к Вячеслав
Степанович Яншин'—третш< год
- Все т Р° е - к а к выясняется в разговоре, из средней
полосы России —из
Курска, Воронежа, Орла. Я разговариваю
с 1ШМИ
' Расспрашиваю об условиях работы,
'"' семьях («Д 3 - конечно, с семьями, как же
оез семеи!>>
) « вспоминаю о новом монгольском г
°Р°Де Дархане, о люд я ч работающег
там
:'
большого строительного коллектива,
Куда только
не приводит лаш;:х советских
людей и* онинтернациональный долг, и отк\ •
ла гольк
° " не приезжают работать в д лекие страны вмест? с семьями—с женам::
' Детишками! Tai:. в Дарлаь-е я да/ке со:
тавил список городов, из которых ;ipne\;v
ли в
Монголию и^ши строители. II icaiur
городов там только не было! И Москва, и
Волгоград, и Ростов-ча-Дону, и Макес-вкл.
" Брянск, и Белгород, и Омск, и Новоснбирск. и Ленинград, и Владивосток—ц.лая
социалистическая география...»
Писатель продолжает до?огую для и^;
тему, начатую Go.-.je тридцати пяти лет н
" »,
зад
' Можно 6bITt Уверенны»:, что она при
несет Симонову нэвые успехи.

Новый

труд

ученого

Ц. Ц Ы Д Е Н Д А М Б А Е В . Бурятские исторические хроники и родословные. Историко-лингвистическое исследование. Улан-Удэ, Бурятское
книжное издательство, 1972.
Т?уд известного •' гятекого ученого Ц. Б.
Весьма обоснованным
представляется
Цыдендамбаева прыставл^ет собой капн- толкование этнонимов: бурят, булагат и
тальное исследовали исторических хроник
эхирит. Исследуя вопрос о происхождении
л родословнь ч :
ч и п чов ::cTopi::; б\названий бурятских племен, Ц. Б. Цыденрят и особенно, тс-.! !!.<ика бурятских исто- дамбаев прибегает к материалам из других
рнческих .
'ibn ; рафия состоит
языков, в частности, :-; тюркским. Известно,
из двух частей В трех i.inmix первой част:!
что имена родов ч племен, целого народа
содержится сг.'ми-.ш,- Слрчтскнх историчене всегда являются самоназваниями, роль
ских сочмг.ч.:!ii-лорнн их собирания :i
соседних племен и народов в образовании
публикации, и - Илия их " чержания и ком- племенных и родовых названий очень велп%;ентарнн истор!
i.om л лингвистического
ка. В первой части монографии приводят:я
характера.
многочисленные монголо-тюркские этнонпЭт)1 :кточ:>
нлекалн внимание
мы.
псследог'.т-л<
••>
п о р н е подверАвтор д а л совершенно новую этимологию
га.-ысь •-".• •
1ению. Не б ы л - этнониму б у р я т , выводя его из тюркекодаже полмог
:тских летописей го слова б у р е — волк. Он считает, что в
н хроник. 3:i-. «тон I I ' ЦыдендамбаёБЛ
середине первого тысячелетия племена с тоявляется сист.",
| научное изуч.- темным названием «волк:> (чонос). находясь
нне хроник и поли, ч
:. хранящихся з
в зависимости от тюркских племен в течение
разЛ'Г-i i : •
.
'ПВСных фондах
ряда веков, сменило свое прежнее название
стлань:. Kpovi
'Шел Сольш .о
на соответствующее ему тюркское, в ресобчр^тельол"'.
юй целью обе. :- зультате чего и возник этноним б у р е т и
дова'л вес
.
nil АССР, ч т б у р я т вместо прежнего ч о н о с. Доказалозвелнл', icc.i
i
•
. танов'1ть бытельства эти базируются на анализе истотованне о р и г и н .
:
, "ч-пческих п а м я т - рико-лингвистнческнх данных. Это предпоников л пс-голшль ••.'\1Лс-кии1<> рукописное
ложен;1е представляется нам научно обосноотле.чл Ннч-нпт.! г . , , , . м;г иных каук Б,ванным. Однако не до конца решен вопрос
рятскогс о .
м Л И ' * > I".
о зависимости бурятских племен от тюрквВ р е и е к ь и р ч ' ч и п : и.лш М"мм:рафии рос
язычных соседей. Возникает вопрос, когда,
сматрнваются 74 i о ^ и и г п м н n.i cтapo^:г :- а какой период, как и кто от кого зависел,
гольскгл письн!
том теле 33 истоВозможно возникновение этнонимов вследрические хроники и 41 родослониЖ. Следует
ствие территориально-этнического соселотметнть. чт
н и х up были ;::ства, а необязательно от господства одних
пользованы JJCTOP;.KJV;I м и<- подвергала-!. нал другими.
н а у ч н о м у or ::г:я! . ; и : . i : i . публиков^
Автор монографии не без основания прни Р.ВОДЯТСК в науч-ib.ii оборот \ к'рвые.
ходит к выводу е том. что хоринцы н буABTOI ке только гпакомит чт.пелен с
лагаты берут свое начало от протомонгодержанис^: ] ; сторнчеч. IN со-шч. ипй—xpoir . лов сянь-бпнского происхождения, а затем
и родословных, с n;c,L'.i.coM p.i В1ГТ8Я лет^в период владычества монголов испытываписания v б'.Т'ЯТ. чо ~л •;.• следу< i ппжнейч;
ли их влияние. Доказателен вывод автора
исторические пооблемы. в ч, jмости, во::- о том. что с приходом русских в Восточную
рс." о гро»:схс :..1гнии о у г я т и л-: <тническ'.г:
Сибирь разрозненные бурятские племен.!
составе, вгппс.. о миграции бурятских пл - консолидировались в народность -ц что к
1
мс' Б ~ро:и.::'
чтом историческом процессе выдающуюся.
Опиваясь ш !стор;:-чгкие л, чочн7:ки
роль сыграли булагаты, хоринцы и эхириты,
mtnoi'o acr.j~.b- ~ лннг:: -стиче.},;!! млтерн • а несколько позже я селенгинцы.
лы, IJ Б. Ilbiz- г а м о . -, ,1ссле~мт нробл.?На основе этимологического анализа разvv vTHoren; .. " рят. KJ наш взгляд, убсличных г р \ п п бурятского населения в книге
дительны oCcf :;• ния г.ьт^ра по истории обпоказана роль отдельных этнических комп-v
р£3"за:-:;!я г- : ~ -ных рсдов хорппс:.;"-.. с> • центов, участвовавших в формировании
лекпшских п ' пгузи:-^;-::!х бурят. Л'РЮГИС
свиной бурятской народности. В частности,
историки с-ч;::...'-,!. что чоринскне (•'_ чяты
ипослежено наличие в бурятском населен:):!
пре-гтавляют
бои ср..Б>штелько единое
оГфатского этнического компонента, влнвэтнпч^.-кое : с1 "
.остояш^е из одинн^-цатн щегося в его состав в XVII—XVIII вв.
единокровны' "
~.ов. Ьсе;торо::::;:°1 ..: ,эл)П
В целом первая члсть монографии <-Б<н а з в а н и й чорнг ::их родов позволил Г.БТОРУ
пптские исторические хроники и родос.топг>ечекз!)о'ем'Г; ч;;ш vc~. ковить. что s их
ip/е» выпотнена на высоком научном уровсостяв вжодилй также монголы и О'.:онгоне и вносит значительный вклад в изучение
1
-ечнм"? -->т!!Н1'?-кче элементы, р а м н г ч т н ' гтописного наследия бурятского народа и
1
долить , гападн . е оуряты.
п разработку проблем исторического прош-

149

лого бурят, прежде всего его этногенеза.
Автор исследует эти проблемы на фоне
конкретно-исторических условий.
Вторая часть книги посвящена исследованию особенностей языка бурятских исторических хроник и родословных. Этот, чисто лингвистических раздел, опирается на
первую часть книги. Ц. Б. Цыдендамбаев
пишет: «Изучение языка памятников, напнсаиных бурятскими авторами на старомонгольской письменности,
предпочтительнее
начать с бурятских исторических сочинении,
т а к как последние среди светских жанров
бурятской литераторы на старомонгольской
письменности представляет собой наиболее
оригинальный н вместе с тем более тщательно отработанный вид литературного
творчества бурятских авторов». Следовлтально, в целом обе части составляют одно
органическое целое. Во второй части монографин языковые проблемы, орфографические, грамматические н лексические особенпости языка бурятских хроник и родоеловных рассмотрены с учетом исторической обстаиовки, социально-политических событий.
В монголоведении существует различные
высказывання о я з ы к е бурятских хроник.
Академик Я. И. Шмидт, проф. О. М. Козалевский и другие монголисты раннего перпода не сомневались з том, что бурятские
авторы писали свои сочинения на письменном монгольском языке. Академик Б. Я.
Владимирцов и е.:о последователи, обнаружив в различных светских сочинениях моигольски.х народов отклонения от класспческих норм монгольского языка, считал!!.
что монгольский письменный язык более
позднего периода распался на литературные
диалекты. А. Д. Руднев н некоторые моиголоведы начала XX века даже у т в е р ж д а ли, что теперь н-т единого письменного
языка, а есть бурятски;!, калмыцкий, халхас:;ш"1 и восточномонгольекии литературнописьменные языки. Это утверждение поддержнвает Д-Н. Д. Доржиев. объявивший.
что у бурят был старобурятский литературный язык.
Ц. Б. Цыдендамбаев в своей монографин
путей привлечения широкою круга материала научно объективно разобрался с х \рактером языка бурятской литературы, нап и с а н н о й на старомонгольской письменггостн.
Автор скрупулезно разбирает особенности языка буряток;!-: исторических сочииенпй, не оставляя <х-з внимания к своеобразпе заимствованной лексики, вошедшей в
ьти сочинения. К а ж д о е орфографическое.
грамматическое ;: лексическое отклонение
ог нормы классического монгольского язь:i-.;i рассмотрено с;.'.;осгоятельно н объясниются причины его появления. Для выяснеи н я этих причин каждый случаи отклокепня сравнивается п сопоставляется с зналог и ч н ы м и явлениями монгольской письменностм, диалектов монг^тьского языка, ойратской письменности, бурятского я з ы к а п его
дналектов. При этом подвергнут детально-

ну анализу огромный фактический материал, охватывавший нисколько зеков, почти
весь монгольский мир. В результате такого
анализа автор приходит к выводу, чго
большинство орфографических н грамматнческнх отклонений в ' языке бурятских памятников происходило под влиянием монгольской светской литературы, ойрато-моигольского письменного языка, халха-монгольского разговорного языка и его диалектов. Только отдельные частные отклоненяя объясняются влиянием бурятского разговорпого языка.
Автор приходит к заключению, на наш
взгляд, правильному, о том, что «буряты
пользовались монгольским письменным языком, как своим литературным, в течение
более чем 300 лет и вместе с другими менгольскпмп народами создавали литератур.чую продукцию па нем. Поэтому этот язык
.-.ля монголоязычных бурят не мог быть и
не был ч \ ж и м » .
Таким образом, автор рецензируемой
монографии убедительно доказывает, что в
Б \ п я т и н пользовалась монгольские: пись-.
' . е н н ы м ять.хом и не было выработано осоС .то старобурятского литературно-письмеккого языка. В то же время, отмечает автор,
с ; :-иты внесли свои вклад в общее дело
рл вития монгольского письменного языка,
п монографин, з целом интерес-юн н соде -жателыюй,, на наш взгляд, .имеются отде.п.пые пробелы. В книге подробно освеI::,-,,;, проблема происхождения названия
•- р-лг. -В связи с этп.\: следовало бы автору
б . ' к г четко высказаться о роли курыкан
г : . . K . формирования монгольской этннче, „ц общности. Ведь в литературе пакоп,;,- г:, достаточное количество фактов по
истории курыкан.
Чотя работа называется «Бурятские истор •„VKIIC хроники и родословные?, в ней не
i-тавлены все группы бурятского наос. щч. В исследовании изложена история,
о которых говорится в хроннт - . б\-рят,
к х . Напрашивается вопрос, каковы особенI- i n исторического прошлого остальных
г.'иш бурят, имелись ,тг; у wi\ литературп а м я т н и к и , в частности исторические
' ь ш н к н и родословные.
:Ь конец, з монографии необходимо было
ГТРТЬ список использованных источников н
• '• г^патуры. от этого она линь выиграла
Т р у д II. Б. Цыдендамбаева «Бупят,:: : . ;мрнчесше х р о ы п к п и родословные» по
: , к > м у характеру является лсторнко-лингвчi ическпм исследованием п представляет
; бедительный обра;ец того, как могут был
;. •.MICIIJIIO решены с л о ж н ы е н а у ч н ы е проб.'.о• >мплексным ясторпко-фплологическич
юм. Широкая н а у ч н а я эрудиция, пп е к р а с н а я языковая подготовка, умение счр>
п у л е - п о анализировать факты позволила
,'.?.тор;. создать каг.-тальнын труд, который.
iiocd'.-ueiiiio, является значительным достн:-ь:гн;ил; бурятоведческой, ;•. также «онго.тоЕЮДЧ^СКОН науки.
Ш. Б. Ч И М И Т Д О Р Ж И Е В .
к а н д и д а т исторических нау.ч.

Павел Б Е Л И К О В
I?

СВЕТ

ТАЛАНТА.

/V выставке картин С. Н. Рериха в
К числу знаменательных событий в культурной жизни Бурятии относится выставка
произведений Святослава Николаевича Рериха, открывшаяся в Улан-Удэ в начале
мая этого года. Выставка сразу же вызвала живой интерес зрителей. В течение мая и
июня познакомиться с творчеством С. Н.
Рериха пришли т ы с я ч и зрителей.
Слава о выставке быстро разнеслась, я
в ы с т а в к у за эти два месяца посетили, наряду с трудящимися Бурятии, поклонники таланта художника in Иркутска, Читы. Магадана и других городов Восточной Сибири.
Три тома «Книги отзывов> говорят о большом успехе этой замечательной выставки.
В свсих отзывах зрители горячо благодарят
художника за то. что своими яркими картинами он помогает лучше постичь душу
далекой дружественной Индии, за то, ч го
его полотна воспевают мир и дружбу между народами.
Святослав Рерих, постоянно проживающий в Индии, уже посещал Советский Союз
с выставкой в 19ьО году. Тогда ее показывали в Москве и Ленинграде. Нынешняя
выставка после Москвы и Ленинграда показана, с согласия художника, в столице
Ьурятии.
Святослав Николаевич Рерих родился в
1904 году в Петербурге. Он — м л а д ш и й сын
всемирно известного художника, ученого и
лутешественникл Николая Константиновича
Рерих, (о Н. К. Рерихе см. «Байкал» № !
за этот год.— Ред.) Если старший из сыновей Н. К. Рериха — Юрий Николаевич прославккя своими трудами по индологии, тибетолсгии и монголоведению, то Святослав
Николаевич стал известен, в первую очередь, uia-одаря своим замечательным картинам, посвященным жизни и быту народов
Иняии. ее неповторимой природе.
Н ы н е ш н я я выставка привезенная Святославом Рерихом в СССР в конце 1 9 / 4 года,
была как бы отчетной. Художнику исполнилось 70 лет, и Министерство культуры
СССР пригласило его по этому случаю с
выстаы.ой на родину. На выставке б ы л и
предстйвлены все жанры и все периоды
творчества художника. В .Москве и Ленинтраде он имел обыкновение встречаться с
посетите.тями, беседовать с ними отвечая на
многочисленные вопросы. Подобные встречи
счень чного давали и самому художнику

Улан-Уд:-

и его собеседникам. В основу предлагаемых
ниже заметок легли впечатления и мысли,
навеянные как самими картинами, так и незабываемыми встречами с художником на
его выставках в Москве и Ленинграде.
Я р к и й , красочный мир Святослава Рериха
привлекает глубиной мысли и емкостью
содержания — этими верными признаками
настоящего, нужного человечеству искус. Большие жизненные проблемы, то раства
достные, то потрясающе-трагические, решаются художником в едином ключе бескомпромиссной веры в преобразующую силу Прекрасного. Захватывающая красота
образного мира Святослава Рериха с пер,!ЫХ шагов наталкивает на мысли: действительно ли человек и его окружающие быкают столь яркими к красивыми? Или это
только мечта, фантазия художника? Где он
черпал такую натуру? Где находил такие
краски? «В Индии»,— отвечал Святослав
Рерих на подобные вопросы
Святослав Николаевич приходил на высопровождении жены - Девики
с
в
,,
звезды индийского экрана,
ког да-то
, |ыне и з в е с т н о й деятельницы просвещения
,, к у л ь т у р ы . Чарующая женская красотд.
привлекательная улыбка яркое узорчатое
походки—
c a p H j пластичность неторопливой
,;се выделяло эту «живую частицу Индии»,
прйсутствуюк л к представлял ее художник
U i ) M i в тесной толпе "зрителей, а три портр £ т а Д е в ики Рани, висевшие здесь же. е
их в полном соответствии
:,-Ue, убеждали
красочных образов художника с действн:ельностью.
Обход своей в ы с т а в к и . к а к правяло.-Свя, ОС1ав р
начинал с триптиха, всегда
01фуженного плотной стеной' зрителей. Трип,,,,.•этот представлен и на нынешней выст а ч к е Он с о з ; 1 авался B 1939-1942 гг.. и его
художнику второй
Т е м а бш)а п о д с к а з ана
VI|OOBofi войной.
Центральное полотно триптиха - «Распя"е человечество» - апокалиптически вел!
чественно и >страш1К>ще. Гигантская, оез
малого в размер всего полотна фигура про.
стертого в распятии человека. Над ним разнизвергается на земв е р с т ы е небеса, откуда
v

™ испепеляющий огснь. J ног распятого
яве небольших склоненных фиг\ры людей

151

как бы оплакивающих вселенскую жертву. тейшей информацией, что является непреНа заднем плане — пылающие города, суменным требованием нашей эпохи, треборовое воинство, толпа отчаявшихся, обре- ванием. возводящим творческий труд хученных, взывающих к кому-то и свидетель- дожника в степень подлинного служения наствуюших о чем-то людей. Все эти символи- роду. Образный мир Святослава Рериха
ческие образы ассоциируются с военной влечет к себе как возвышающей красотой,
трагедией и истолковываются без затруд- так и богатством содержания, ярко выраненийженными прогрессивными идеями, интеллекСвятослзв Рерих подтверждает, что на- со
туальной глубиной и пытливостью. Беседу»
висшая в 1939 году угроза новой мировой
зрителями, художник часто приводит
войны и ее начало вызвали в нем мысли. себя
слова Платона: «Если вы будете окружать
легшие в основу этого произведения. Укакрасивыми вещами, то под их воздензывая на правую картину триптиха, он го- аствием
сделаетесь сами прекраснее и лучше,
эт
в
ворит: «Это панно я назвал «Куда идет
°. конце кониов, приблизит к общей
человечество». Око написано перед самым
гармонии жизни>. Находясь в окружении
началом войны в предчувствии грандиозной
произведений Святослава Рериха, легко
катастрофы.
верится, что самое красивое всегда является и
Центральное панно — это уже разразивсамым хорошим, самым ценным в чешаяся катастрофа.
ловеке. Красота искусства Святослава РеНа левом панно изображена война иного
Р и х а рождена любовью к жизни и высоким
горядка. Это борьба челввека с самим со- накалом духовных сил. Эта дерзающая
бой, с тем множеством эгоистических «Я»
красота, облеченная художником в победокоторые не дают ему подняться на более на
носные доспехи знания, вправе начертать
высокую ступень эволюции. Из хаоса несвоем щите слова великого поэта Индии
обузданных'вожделений, в упорной борьбе
- Рабиндраната
Тагора: «О Красота, найди
с ними вырывается новый, освобожденный
"бя в любви, а не в лести твоих зеркал»
человек. Его светящая фигура вырисовы(«Залетные птицы»).
вается в сфере направленных ввысь лучей».
Одним из лучших произведений С. Н. РеЖизнь коренного населения Индии кра- Р и х а можно назвать полотно «Моя страна
сочное богатство ее природы дают Свято- прекрасна» (1974). Залитый ослепительным
славу Рер;.ху неисчерпаемый материал для
солнцем, сверкающий сочными красками
произведений индийской тематики. Худож- 10дая
пейзаж южной Индии. На первом плане моник знает Индию, любит ее людей, проникженщина в розовато-красном cap»,
ся величием ее прошлого и верит в будущее
Вдумчивый взгляд, изящная свободная по>а
этой страны.
. тонкие пальцы рук. на запястьях брас«Вечная жизиь^ (1954) «Мои соседи» этой
•1еты- Чей. одухотворенный созерцанием
(1961 — 1967) «Весна» (1961), «Мой дом»
прекрасной страны, облик сведан ху(1961 —1971). «Эти краски никогда не долж- дожником? Кто послужил ему моделью.'
ны поблекнуть» (1964), «Глина приобретает
«Здесь изображена простая работница с
форму» (1664). «Моя страна прекрасна»
плантации южной Индии на фене яр:;ои
(1974), многочисленные пейзажи цветущих
природы этих мест»,—поясняет Святослап
долин и ве.-.ичс-ственных горных пиков—
Рерих. Среди зрителей пробегает шепот.
приковывают к себе внимание зрителей
прерываемый вызывающим на дискуссию
Трудовые будни Индии, несложный обиход все
голосом: «Я не знаю, может быть, в И н д и и
ее людей, их традиции, верность домашнему г л а втак *Расочно, а в<п как бы вы, Святоочагу тихая радость материнства, счастли"Николаевич, написали скучное серое
бо
вое детство —все эти сюжеты берутся Свя- которое смотрит сейчас на нас из
ок
?
тославс-ч Рерихом из повседневной жязни.
он »
Что же делает их в трактовке Святослава
Художник поворачивается к громадно^
ОКН
Рериха столь значительными торжествен- ченное
У Эрмитажа, за которым видно загуными. прекрасны.™? Проницательный тв<ш- ле
вечернее небо Ленинграда, и без мачесннм гений художника, который за «м'е""'«'о промедления отвечает: «Почему сее
лочзми> жизни способен прозревать вели- Р° * «учное? Разве вы не видите его крачке чечовеческого Бытия
сивого фиолетового оттенка и изумительных
В битовых сюжетах, Святослав Рерих не
^KffS^^jySS^^
SrS^«±"KZbrS^;
он в о п р о с - д л я чего человек живет? X v
дожник выявляет это «для чего» путем
ФНЛОСОБСКОГО осмысливания и тщательного
отбора каждой детали, которой суждено
обрести жизнь на его полотнах. Он решительно \страняет из человеческой каждодневност'и ту накивь обыденности, которая
опч-стошает 'человеческую душу, и выдвнгает на первое место все то, что направляет
ее к поискам смысла человеческого существования. осознания священного долга перед даром жизни.
Искусстве Святослава Рериха не только
эмоционально. Оно насыщено также бога-

«« U55S Да и вообще1. раз 8 е ££
когда-нибудь бывает скучным?»
«Не бывает!» - дружно поддерживают
художника радостные голоса людей, у в и д с в •»"* ™ °™°м н е ч т о СОБ « М иное- "^ "н"
наблюдали привычным глазом всего м и т т ч
«а«Д- Д а - «е одно солнце освещает
жизнетворными лучами. Наш мир, МИР люДеи загорается живительными красками и
«од воздействием того света, который ИЗЛУчают
человеческие сердца. Именно этим с
том горит и зчжигает зрителей HCKJCCTHO
Оатослава Рериха
ХУДОЖНИК не посходит равнодушно мимо
негативных явлений человеческой жизни
Тревоги художника, его иуимвная боль м

бывшие и возможные Б будущем человечеды iex, кто поднимает людей на подвиги и
ские страдания нашли свое воплощение в
кто идет на них».
таких картинах, как: «Пиета», «Воззри, чсПредельно ясна по замыслу картина «И
ловечество», «Я двигаюсь среди этих тене(Ъ\
мы приближаемся» (19(>7). Величественный
«Ближе к тебе, мать-земля> и другие.
трансгнмалайский пейзаж с ледниковым
Многие произведения Святослава Рериха
озером. От темных скал по нефритовой rvr.iостро трактуют насущные проблемы нашего
ди вод скользит ладья с путниками. Пери!
времени, затрагивают большие социальные
ними открывается д а л ь сияющих белосне.жи нравственные вопросы и, в силу этого,
ных вершин. П у т ь к ним открыт для всего
просто не могут игнорировать человеческие
человечества.
несовершенстве). Гуманное в своей основе,
«Мы», а не «я» превалирует в творчестве
творчество Святослава Рериха чутко реаг.чСвятослава Рериха—судьбы человечества
рует на них. Однако за каждым «распятием»
занимают мысли чхдожника.
художник провидит «преображение» и каж«Я двигаюсь среди этих теней» (1967) —
дую «скорбящую» венчает светлым лучом
нагромождение небоскребов, ракеты, сложнадежды. Красоте искусства Святослава
ные механические устройства, модернизнроРериха присущна творческая активность.
ванные летательные аппараты. Как часть их
Она не мечтает о лучшем, а как свет, расзамкнутой в себе системы — три человечссеивающий тьму, вытесняет безобразие и ских фигуры, три тени созданного ими же
заполняет собой человеческие души и окрусамими бездушного мира железных констжающий мир.
рукций. Правую часть полотна занимает
Подолгу останавливаются зрители около
золотистая фигура молодой женщины. Она
картины «Ближе к тебе, мать-земля» (1963).
остановилась перед спуском в этот «самоБолыиое полотно разделено на две части.
программирующий» мкр автоматов и предоПервая занята беспорядочной группой «хипстерегающим жестом останавливает идущих
за неи
пи». Они бесцельно топчутся на одном месте
следом.
в вызывающих или понурых позах. Им про*Ты не должен видеть этого пламени»
1968
тивопоставлена устремленная вперед фигура
) — пылает полуразрушенный город,
женщины-труженицы полей. В руках у нее
Взывает к небесам женщина. Другая склскорзина с плодами матери-земли. За женнилась в оберегающей позе над ребенком,
шиной бежит жизнерадостный ребенок. Ука- ч™ зто? Война?' Атомный взрыв? Какая-то
зывая на полотно, Святослав Рерих говорил:
стихийная катастрофа.-1 (Вспоминается вей«Все это я увидел своими глазами у нас и на в<> Вьетнаме). Х у д о ж н и к не дает прямоГималаях. Туда приезжает много «хиппи». го ответа на этот вопрос в самой картине.
Их привлекает растущая на склонах гор Да его и не нужно. Каждая мать по праву
марихуана, к которой местные жители сожизнедательнииы стремится уберечь своего
вершенно равнодушны. Почти все «хиппи»-ребенка от такого страшного в сввей неленаркоманы. Среди них есть много несогласпости организованного убийства. «Замечаных с существующим стандартом жизни
тельными изобретениями и решениями намного искренне ищущих чего-то нового. Одшей цивилизации» называет Святослав Ренако пренебрежение истинными духовными
Р и х современные технические достижения,
ценностями и порожденная этим безответОднако все они могут быть обращены как
ственность перед обществом толкают всех *иа пользу, так и во вред, могут помочь чеэтих «хиппи» на самообольстительный путь •човеку, а могут бездумно подчиниться ритпоисков легких решений и мгновенных «чу- М У механических действий, допустить замедес». Они не хотят знать, что подлинные "У высоких идей гуманизма технократичечудеса на земле достижимы лишь в неутоскими, узко-утилитарными принципами жнзмимом и радостном творческом труде».
неустройства.
В основу картины «Пиета» (1961) полоОсобое место в творчестве Святославл
жен классический сюжет — изображение БоРериха занимает портрет. В беседах со зрнгоматери с телом Христа на коленях. Свя- 'елями художник замечает, что к портрет>
тослав Рерих трактует его не канонически. "" возвращается всегда и часто совмещает
Он изменяет традиционнной композиции, работу над ним с решением проблем бытли дает картине такое пояснение: «Это — !!ОГ°. пейзажного жанров или общих г.рообщечеловеческая тема. Герой, жертвующий
бЛРИ декоративности искусства. Когда Свясвоей жизнью ради других. Рядом его мать
тослава Рериха спрашивают, как бы он сам
и любящая женщина которые так или ина- определил различие между живописью отца
че принимали участие в подвиге готовили » своей, он обычно начинает со ссылок ня
к нему героя. И, может быть, их горе сильпортрет, как жанр, который чужд был Нинее, чем страдания самого погибшего. Кто ьочаю Рериху и который занял ведущее
в состоянии измерить г л у б и н у горя матери
место в его творчестве.
или любящей женщины, теряющих самое
Обратясь в портрете к конкретной личнодля себя дорогое? И это повторяется в жизсти. Святослав Рерих не ограничивается ofiни всегда и всюду. Героический подвиг —
щей для каждого портретиста задачей не удел одиночек. К героическому поступку найти в человеке наиболее для него хараквсегда причастны многие люди. И если этот терное. чтобы создать психологически верпоступок завершается чьей-то гибелью, то
ими образ. Как сама собой разумеющаяся,
переживается она также многими. Поэтому
эта задача остается обязательной но
единственной и даже не главенствующеи
нет в жертвенности безысходного горя, и R п о р т р е т а х _ создаваемых Святославом Рерозовый луч, который пронизывает на кар- рихом. Суть и оценка личности прослежитине тьму,— это луч надежды, залог побевается в них путем выявления сопричастно-

153

сти человека к общей семье человечества.
У Рабиндраната Тагора есть такое определение: «Личность начинается там, где бесконечное становится конечным, не теряя своей
бесконечности». Это определение может
с.]\жить своеобразным эпиграфом к портретному жанру Святослава Рериха, сточь
о\отно совмещаемому им с бытовыми сил-нами, пейзажами, аллегорическими мотивами
Посетители выставки всегда задерживаются перед портретом отца художника, жены.
общественных деятелей и рядовых тружеников Индии, перед картинами «Вечная
жизнь», «Мои соседи», «Мой дом» и другими. в которых главное место отведено изображению человека. Каждому хочется узнать
как можно больше о людях, которым хуло*.ник отвел место на своих полотнах. На
лнцах этих людей нет равнодушия к думам.
тоевогам, надеждам присутствующих. Раврывая в портрете или в картине характер
человека, его индивидуальность, Святослав
Рерих испытывает их на общечеловеческих
ценностях, »,. ооходя галерею портретов его
кисти зритель ощ>щает радость познания
людей, с которыми хочется вместе бороться
за светлую жизнь на ооновленно-прекраснои
емле Искусство Святослава Рериха несет
сеое элемент назидательности но ему
ч\ .-кл сухая дидамтичность. Любовь подвиг. сострадание долг, справедливость—
гэечтают з картинах художника не в на-з^ивых сентенииях «так нужно», а в увдательно-прекрасных образах наполняюш-ix человеческие сердца стремлением к ненаходимом у. Святослав Рерих хорошо знает,
что правда иск\сства. оставаясь пресной.
рискует превратиться в жалкое правдопое В статье <-Иск\сство и народ> он пи-

шет: «Истинный художник должен обладать
силой возбудить в зрителе и слушателе внезапную волну эмоций и мыслей, наполнить
душу людей новыми образами, новыми
представлениями, переживаниями и вдохновляющими идеями».
Требовательная мера общественного назначения искусства во многом определяет
Рериха в совместо Ж И В О писи Святослава
ременном мире. О мастерстве художника
писалось уже много и много будет еще написано. В мастерстве его кисти сказываются
„ несомненный прирожденный талант и
большая многогранная школа. Святослав
р е р их изучал архитектуру, графику скульписторию культуры, естетуру
Ж И В О П ись,
ственные науки и во всех этих областях
проявлял творческую активность. Если говерить о живописи то все ее жанры одинаК О В О Д О С Т у П Н ы художнику и каждый из ни*
обогащен "им опытом работы в остальных
Высокое мастерство живописи Святослава
/
создавать законченнор и
}
организовать
гар монические
компози ; ии
£ с т р а н с т в о в его перспективном или плопостроении, выразис , 0 стно-деко Р ативном
изумительная чистота
тс,,ьность p ^ CVHha ,
сок> сошД5веная с колористическим бо„ „ ова торством.- все это темы
гатством
специальных исследований.
Тысячи люден разных возрастов, образов.пельных
цензов, профессий, вкусов побыв 1ЛИ
на
выставке,
многие оставили на стра' 1ШПХ
«Книги
отзывов» восторженные заж и
своих
" ' °
впечатлениях. Без всякого
^''Увеличения можно сказать, что — ответ"венная 1ля каждого художника — встреча
( |!Я
™слава Рериха со зрителем стала по''™"ным праздником мудрой красоты.

.
Историке

одного

Посетители выставки картин Святослава
Рериха неизменно обращали внимание на
портрет Цыренжапа Сампилова. висевший
> ^хода в выставочный зал.
Агтор этого портоета всемирно известный
> \ д о лник и ученым Николай Константиновнч Рерях_ а история его написания таков i.
С начала 1925 года мы с мужем жили в
,Vi''нтолии: Цыренжап. сам еще сравнитель'•о \'олодом х\до,-кник. обучал живописи мо.•">1ежь мочгольскои революционной армии.
M j o r o он т работал и над заказами прави-^ь.тва э ой мотодой республики. Постоян, ] nijca.i зтюды. делал зарисовки Однажды.
г > м ч и т с я , в начале декабря того же 1923
гола, он пришел домой очень оживленным
ч >- aгорога объявил мне: «Рерих в Улан-БаT
ur- !»
Я о Рерихе в то время еще не слышала.
" оч начал рассказывать, какой это больион человек а главное—большой художниь.
Николай Константинович оказался в
>.^зн-Баторе проездом из Москвы, он тогда
154

портрета

совершал свою центральноазгатскую экспепшию. Конечно же. Цыренжапу не терпелось показать свои работы мастеру, который был его кумиром, или хотя бы просто
\ви1еть его, ПОЛЬЗУЯСЬ такой редкой возшжностью.
О деталях своего знакомства он много не
юпорил, но я знаю, что рстречались они
не один раз. С каждой встречи Цыренжлп
возвращался радостным, настроенным на
новую работу. Лишь много позднее Цыренжап рассказал сыну, как повлияли на него
суждения Рериха, его добрые советы. Не
случайно вскоре после бесед с Рерихом v
Сампилова появляются л у ч ш и е его работы.
п том числе знаменитая «Любовь в степи\
утвертившая за чим имя основоположника
бурятской живописи...
Цыренжап заинтересовал Рериха не только своими к а р т и н а м и — Н и к о л а й Константинович попросил Цыренжапа попозировать
ем>. и буквально за два сеанса портрет
Сампилова был готов.
Как портретист Николай Рерих известен

\ нас w ^ i o , и этот портрет раскрывает перед зрителем еще одну грань его большого
таланта Н. Рерих уловил энергичный, живой характер Сампилова. Меня всегда поражает я удивительное портретное сходство.
Кстати, вместе с портретом он подарил
мужу один из тибетских эскизов. Портрет
этот и эскиз с тех пор хранятся у нас в
семье каь самая дорогая память о вс г речах
с Н. Ь Рерихом (он. этот портрет, и был
экспо] изован у входа в зал в дни вметанки).
Дв^л-ьы за время пребывания в УланБаторе Николай Константинович пош.ш.м
\ нас Ему тогда было лет около пятидесяти. К ч л сейчас помню перный i-io приход,
Он появился в шапке-ушанке и > гладкого
меха, ~ : > т а х и н а к и н у т о м поверх малью
. .ел — а своей олелте он ныинк'л H.I уди-

цах Улан-Батора довольно необычно. Раздевшись в прихожей, Николай Консташинович вошел в комнату с пледом на плечах,
Я как могла постаралась угостить его нашими национальными блюдами, в том числе.
разумеется, позами. Разговор за столом
преимущественно шел о живописи. Вставая
из-за стола, Николай Константинович, словно бы завершая начатую еще у него в гостинице беседу с Цыренжапом, сказал:
— Ты, Цыренжап, талантлив, но чтобы в
живописи добиться успеха, надо много трудиться...
Этому совету Цыренжап Сампилов следовал потом постоянно, так же требовательно наставлял молодых художников.
чьи работы регулярно выставляются в pecпубликанском изобразительном музее, носящем его имя.
Хан да С А М П И Л О В А .

СТРАНИЦЫ

крдеведА

Виктор Л У Ш Н И К О В

ЗаписКи

старого

Кяхтинца

Имя Алексея Михайловича Лушникова (1831 —1901 гг.) известно веем
кто интересуется пребыванием декабристов в Сибири. Он —ученик и близкий друг Н. А. и М. А. Бестужевых, К. П. Торсона и И. И. Горбачевского. Под непосредственным влиянием братьев Бестужевых А. М. Л ушников стал интеллигентным, начитанным человеком, содействовал созданию
хчебных заведений, общественных библиотек, типографии, изданию газет
•< Кяхтинский листок», «Восточное обозрение».
Всю жизнь Лушников стремился сохранить память о декабристах в Забайкалье. Сам он, к сожалению, не оставил воспоминаний о своих учителях-декабристах, как это сделал ученик А. П. Юшневского и А. В. Подя-ио — доктор Н. А. Белоголовый. Но Лушников делился устными воспоминаниями о декабристах с членами своей многочисленной семьи и близг ими людьми, а также записывал кое-ч^о из слышанного от декавристов
например, стихи. Эти рассказы Л. М. Лушникова нашли отражение в воспоминаниях его сына А. А. Лушникова, зятя И. И. Попова («Минувшее
и пережитое», Л., 1924), в н \ к а А. И. Попова, дочери В. А. Поповой, ь
статьях близкого к этой семье К. И. Назимова. Внимательно читая исследование М. Ю. Барановской «Декабрист Николай Бестужев» (\V.. 3954)
можно увидеть, как много ценнейших сведений о пребывании декабристев Сибири почерпнуты из опубликованных и неопубликованных материален
Лушниковых, как много еще чниг. рисунков, портпетов. различные вешек
Бестужевых хранится у потомков их сибирского друга.
Мы рекомендуем читателю «Записки старого кяхтинца» Виктора Инчо>ентьевича Лушникова, Автор — внук Алексея Михайловича от старшего
сына, который продолжал проснетительную деятельность отца: создал типографию, издавал и редактировал газету «Байкал», участвовал в исследовании Монголии. В. И. Лушников родился через 6 лет после смерти деда, но рассказами о нем, его дружбе с декабристами наполнена был i
семейная атмосфера. В своих < Записках» В. И. Лушников воскрешает интересные моменты истории рола Л>шкиковых и быта старой Кяхги
показывает огромное влияние декйбри-тов, сказавшееся не на однопоколении знавших их сибиряков.
При подготовке к печати «Записки» сверены нами с ранее оп^бл;-юванными материалами.
Е. Д Х Р Е В С К А Я
FIomoMok

Флора

Зимними длик-шми вечерами, когда пронизывающий до костей хиус гнал по бе.людным улицам захолустного Селенгинска
поземку или разбушевавшаяся пурга ст\чала в ставни скупыми горстями обледеневшего снега, детвора собиралась у ярко горящей печки послушать отца о старь \
годах.
— Из Ветккого Устюга род наш пошел.
156

Лушни1уа

от пращура Фрола Лхшчича. Позг,- Ф "
иратьев и детей за Урал-камень, через и
p-jMie сибирские степи, через таЛгу к
мочу Байкал\-озеру. Шли они семени
ватагой, где бурлачили, где, не жа
хребта, косили, хлеб > С л р а л и и iu~,i JJ
;ле на восход, у байкальсквй в-л иы
тлдеьь свернули...

Уже ь 17 веке в срече успо/к.ш iii.i|>:n'i"
•галс 1 ! 1>'п смелого н п р е д п р н п м ч н и о г о дель
•12. посвятившего себя освоении! П ш . п ы х
зауральских земель. Не одна лишь ж а ж д »
"a'KKLbi so и страсть к неизведанному :)ви
т и : поиски новых путем И мс случайно
1'veHh.r Устюг был родиной многих земле
црпходцев.
Лушкиковы живали н в Вер\пе\ динске.
где слхкнди в приказной избе, и в Кяхте.
« в селах по Селенге, и в самом Селенгинске. .

Г. мк
i рвМЮЯПННы! народ Пил
п > \ я - . г м . I U M I H H I . I . ' I I . I I U н - р п н м , и только ш
\ч г н г л ш н ю обос«о1МШИХСЯ 'омюининнн
г.шпыдш 1 . молуп)» 1 фитоямто «ннорчды 1 .
« н с ч р и п м • <-б.ч< \ |,мmi.i
I !I-|>MHII. mOTHO
крестила исех /ым.и'пнп • ,i I » M . о ..ц ,
православными сл\ ж м т п м м н игры ЖМЛН
миссионеры с i . i i i . i i . l'.> 1 1 >• млт i. и . . и м .
лыг поляки
Оставшихся
на iioceieimc h u i «
и и к т о нз сосед ей „ е корил, лннн. fn.i н,- и ,
р х ш а л и обычаев.

е
ша
и „о< потому.
ft,,
—"Л-выдавали,
" б™
"
"<^
^
потому,
что считали ПОСТ piЛ IN
ми
Едо
" " "бачком встречали („PCMUKN
«В раннем детстве он был рчГкж н мол
чалив.—писал об Алеше Лушникове М. А
Бестужев,—многие, н отец его н т«)М числ
" полагали, что мало пчтного ш нею
вьшдет. но кто попристальнее пглядмп.1.'и-н
в его
задумчивое лицо, тот мог скл lan,.
что
этот
Ребенок себе на уме»
Учился Алеша в начальной р\еско-мон•"ильской школе в Кяхте, но вышел in нее.
sdK можно судить по письму М. A. BC^TV/;.ева, «с плохим запасом русском грамоты
н арифметики». Тогда прадед привел его
в школ\ Н. А. Бестужева, где х ч и л н с ь
мльчикн не только селенгинские, но кя\гинские н верхнеудинские.
дом c-,pdTbeB Бестужевых привлекал ев .,,., необычностью... На стенах — акварели,
Медный всадник
в г в д с т а р о г о Петербурга:
ПетроЬавловская крепость
1г , тний с а д
РОССИЙСКОЙ империи, на столе —
к фта
Наполеона Бонапарта, блестяС 1 а т уэтка
подзорные трубы, изящная
щ и е м е д ные
модель корабля, оснащенная парусами
Все было необычно. Но главное, что поражало.—это огромное количество газет
их было куда больше.
К 1 Ш Г „ журналов,
Селенгашска вместе
и во
всех
до „ ах
>ччтых
'
' х о з я е в а о т л и ч а л и с ь исключитель* т р у д о л ю б и е м . Их заняТ11Я были ра,ш
юобразны: во дворе строят невиданные
Алеша рос как все селенгинские маль,,М)ест
экипажи — сидейки-бестужевки.
чишки. гонял коней на водопой к Селенге.
, то биые для горного Забайкалья, в доме
рыбачил с удочкой, на лодке и вплавь занщфуют стекла для подзорных труб, тобирался в непролазные заросли островов.
,,а т о к арном станке невиданную ме;лт
варил yxv, заправляя ее спелой черемухой,
,- Р1ь ч и т а ю т „ декламируют. Сестры музпуходил Б дремучие чащи KPVTO по горам
циругот.
взбегающего леса за дикой малиной, за
Поздними прозрачными вечерами любил
грибами, копал на склонах сопок сладкие ц \ Бестужев со своими учениками полуковнцы сараны...
смотреть на планеты и созвездия, побесеЖиз:-1ь протекала в пестром многолюд,.-.ц.-1ть о звездах еще с кадетских лет он
& IrS,
' ' - -ку неба, как умелый моряк-морев кожаных сумах — слит'.п серебра, за v l ' Ученики готовы были заниматься ч \ т ь
чан платили натурой: или серебром по вене к р ч г л ы е сутки. Это была необычная гп
с\. или мехом. Многие горожане корми- т е м временам школа' без телесных наказадГе
-'-,, жестокой муштры и зубрежк, Как
иы. столпы «древлего благо есгия». прав ( - педагог Н. А. Бестужев был незауряден:
Главные сибиряки, заезжали монголы...
ом получил блестящее для своего времени

Штатный
с Ю р с к и й городок, расположен^^SJ^SSSM^d^SS^
ныи среди живописных гор в течении Селеыги. с ее многочисленными островами я
протоками. Местоположение
Селенгинска
позволяло пытливому человеку заводить
немало знакомств и быть свидетелем иите"еснейших встреч. Бывалые люди, вершивin:ie немалый путь от Петербурга до Кяхты и дальше в" Китай, обогащали память.
I ачдвигали кругозор. М А\. Лушчнков
ш'ел заимку, лошадей и торгов.м, чем гридется. в городе и в его окрестностях
Ссыльные декабристы братья Н Д. и
М А. Бестужевы н К. П. Торсон, прибывшне на поселение в Селснгинск. со време•нем стали друзьями М. М. Лушннкова.
<Брат и я.— писал М. А. Бестужев, полюбнли его за патриархалып i<i простоту,
доброту и правоту», и прочвали его «селенгинским Нестором*'.
• в семье М. М Лушникфва роглея первенец. Это был мои дед - .Алексен Михаилович Лушников.
Знавшие деда всвоминали, что. когда
утри нем заходила речь о гмколах. он не без
ЛУКЗВИККИ цитировал: «Мы все учились
понемногу чему-нибудь и как-нибудь™»
Однако даже окончившая в Иркутске
•iHCTHTVT благородных девиц
Гыбушка
Клавдия
Христофоровна
(Ка, динская)
призналась зятю И. V, Попову, что своими
заан-ймк. развитием и начитанностью она
^^"чавшемГе'е' ° "°™Ж ™" ' !С ^танно

т яВ
м их
ял

М М. Лушникоз бы- л и ц о м III гильдии. Братья Бестужевы, Торсон вместе с
М. М. Лушниковым, Д. Д. Старцевым и др. создали компанию для разведения тонкорунных овец, но потерпели меулачу, не выдержав конкуренции московских и кяхтинских коммерсантов.

137

образование и. будучи оставлен при кадетском корпусе, успешно преподавал и проявлял себя как талантливый воспитатель.
Н. Бестужев был страстный просветитель, убежденнын что «главнейшей опорой
народного правления должно быть просвещенне. Самодержавие—невежество. Каждый шаг просвещения в монархии есть
шаг к свободе». Он говорил своим ученикам: «Учитесь, учение откроет вам широкую дорогу всюду». За успехи в учении он
дарил им книги.
В школе Бестужева Алеша Л ушников
выдвинулся как один из наиболее способных подростков. Он овладел
искусством
счета и вычислений, грамотно писал и много и выразительно читал. Обилие книг v
Бестужевых открывало большие возможности приохотиться к чтению, расширить кругозор. «Чтение,— писал о А. М. Лушникове в 1901 году близкий к его семье К. Назимов.— делает из него вполне интеллнгеьтного. начитанного и прекрасно знакомого с русской литературой человека. Он мог
наизусть прочитывать целые страницы Пушкина, Лермонтова, Некрасова и других поэтов». Особенно он любил и знал наизусть
роман «Евгений Онегин».
В процессе обучения Алеша сблизился со
своим наставником и однажды, преодолев
застенчивость, задал мучивший его вопрос:
«Как такие добрые, многознающие люди
могли впасть в немилость и оказались сосланы?»
И. И. Попов в книге «Минувшее и пережитое» описывает ответ Михаила А тександровича: «Ничего не скажу тебе, Алеша... молод еще... не поймешь! Учись, ч и тай, вырастешь, тогда сам мне многое расскажешь...»
Не напоминает ли этот разговор известные строки «Дедушки» Некрасова?
Взрослея, узнал Алексей, за что сослали
декабристов, но понял и то. что есть в мш<
«святая правда», зовущая постоять за себя
И, осознав это. горячо полюбил учителя.
с годами стал его другом и верным после
дователем. принявшим бестужевскую «нау
ку просвещать».
Вскоре появилась возможность ученичества при одной из расширяющихся кяхтинсктп- фирм оптовой торговли чая с Китаем.
Атеша хорошо понимал резонность родительскях наказов готовить себя к предсто
я-цеч деятельности Да и учитель убеди
телыш сумел показать, что предстоящиеоказии по сибирским и российским прострам дополнят книжное образование, ПОЗЕ"лят шире познать действительность.

тсрг"воп осторожности и коммсрц;-"-: оси
канной на верных барышах. В эт:.- школ
можно Ры.ю многому научиться, • Алека
Луип'пкога не потерял времени даром»
Кяхтинская торговля нуждалась в н
д е ж ч и ч и \добных дорогах. Изжили се'
пью'п ые кр\тобайкальскпе тропы, по кот
рым в к о ж а н ы х с у м м а х везли почту, сере
ро, товары. Кяхтинцами был проложс I
кругобайкальский тракт, основной това
ве_>лн r.j лошадях. От К я х т ы дс Москь
про'ктла великая магистраль с мкогочи:
леям., ми почтовыми станциями и достато
по благоустроенными перевозами чер>
мной.годные реки Сибири. Об этом нем
лом T?VT:< uc забывал с к а з а т ь своим учен;
кам II. А. Бестужев. Под кандальный rk
резвой декабристы одолел:! его этапны
порядком. Одаренный острым взгляде
художника. Николай Александрович обрыно передавал свои дорожные впечатлепи
Не раз встречали они на своем пути кя
тип~км? обозы. И среди обозной челя.:
будущий селенгинский педагог видел, к,
шныряли на посылках верхом юноши, стол
необходимые «глаза, уши и ноги прик;.
чикои-Это были неутомимые, расторопные :
ездники, на обязанности которых был
встретить, обогнать, передать, не мешк.
нужное распоряжение, а если к этому л
бавнть грамотность, четкий почерк, отл;
ное --ааы-е лабиринтов коммерческой apini
мет! к и — т а к о м у юноше цены ке был
Алексеи быстро завоевал доверие и автор
тет среди кяхтинцев. Дорожные впечат
ния развивали наблюдательность, обост!
ли ум—селенпшское образование доп<
мялось «лицеем» великого тракта. Ни
лаевская Россия в рубище и произволе.
бесправии одних и нещадности других
скрешала в памяти услышанные от настп
пика пересказы содержания крамолып
книги А. Н. Радищева...
Да и сама Кяхта с ее шумом, ci-.,
телег, ревом верблюдов, ржанием к
гомоном разноязыкой толпы сибиряки
монголов, китайцев, бурят сулила во
и ость дальних странствии. Не только чл
пи купеческих семей, но и многие меща!
связавшие свою судьбу с кяхтинскои т
говлей. были грамотны, хорошо
лись в мехах: и соболь, и белка UI.TI
обмен, нуждались в знатоках и умельп
И. И. Попов, его сын Александр ;
А. А. Лушников в своих воспомгл
рассказывали о многочисленных ;
вах, сделанных дедом уже в перв^;
В Петербурге и в Москве письма и
зенные от ссыльных сувениры ОТКРЫЛИ
реньку подъезды аристократически'
«УНИВСрСИГПСГП
н познакомили с литературно-пг
иой с
koMAvepMeckMX Havk»
рад°й столиц. Совс^! не д азь
чш-ссь дело петрашевцев, ушел на
Алексей Лушн;1ков свою коммерческую
молодой, подающий надежды
карьеру начал в конторе купцов Нершша
Ф. М. Достоевский. С его прои ; i
и Ременникова. < Этот дом для Алексея
Бедные люди» и статьями В. Г Бг i
Лушникова,— писал Л1. Бестужев,— был
ского деда познакомили друзья
настоящий университет коммерческих н а у к . тов.
где кафедру смелых торговых предприяАлександр Попов в 1933 год-\
тий, дальновидно рассчитанных сделок, рисвоими воспоминаниями о деде, у.
СКОБЫХ операций занимал Ременников. а
что Алексей Михайлович и его д|
Нерпнн преподавал лекции благоразумной
-еров, вспоминая о своих iiocouu i
153

лиц, .побили п п б и л а г у р п i b о московских
p.i пш-чпп'их KVIIHOB, но избегали говорить
о том, что не следовало
знать лишним
ушам, помня известное изречение А. К.
Тслстого: «Ходить бывает склизко по камешкам иным, итак, о том, что близко, мы
лучше умолчим...»
Когдо фирма Нерпина и Ременникова
«пошатнулпсь и окончательно пала,—писал М. А. Бестужев в 18?2 г..— он (А. Л\.

Оживление в жизни горожан вызвал ?
свое время и приезд изобретателя Пав,-л
Львовича Шиллинга. Своим посещением
дацанов и неутомимой работой над те;->
стами буддийских рлкописных книг он .-..:•ставил пытливых и любознательных понять,
что старые рукописные книги лам представл я ют научный интерес. За 18 месяцев учесобрать богатейшую коллекцию
н ы й сумел
рукописей

S^SSS^JSSyrSrS УжГне^под
кяхтпнской подворотни, сблизился с торговыми тузами, получил от них комнссио-

Большую часть времени, помимо ,
я»ЦИ",
Шиллинг проводил в своем к а б п н е г .
' 1>1е ( я запомнил этот дом, в нем жи-

^^j==r^=

=w£s№s= 5

Г А " Б^ужГ-Гси^Г^оТе^^
трудная вещь: мы видели в'иды, как многие
из обозных молодцов сделались теперь
миллионерами,- мне нравится в нем стремление приобретать и умственный капитал.это жажда познании, твердое желание
восполнить свое недостаточное воспитание»
Эта жажда п о з н а н и и — п р я м о й результат влияния декаористов Бестужевых.
ЧЭИ И Н а у к и
К я х т а для обывателя империи была местом, откуда начинал свое распространение
полюбившийся всем сословиям Кяхтинский
чай. Между тем людей науки Кяхта манила
к себе давно как трамплин для прыжка в
неведомую, окутанную тайнами Центральную Азию, а ее жители волею географическл-о голожения окунулись в круг интересов, далеких от голой наживы и денежного
чистоггша рядового российского купечества.
Встречи ученых гостей, их проводы по
далеким маршрутам, их возвращение с воpox xv не только диковинных, невиданных
экспонатов, но и рассказами о споем хождении, не могло не вызвать тягу к просвещению, жажду к образованию. Н реальное
училище, и женская гимназия в Кяхте
имели свою многолетнюю историю и входили чуть ли не в первую десятку подобных заведении России. Кяхта любила книги, журналы, газеты и умела читать. У деда была прекрасная библиотека.
Живой интерес у кяхтинцев вызвал живописный талант селенгинского ссыльного декабриста Н. Бестужева, бывавшего наездами в Кчхте и работавшего над реставрацией икон в Кяхтинском соборе. Но Бестужева жители Кяхты знали не только как
богомаза-реставратора, но и как незаурядного портретиста, человека, осведомленного
во многих науках и ремеслах.

g«V» к наставлениям
Бестужева, о,
J™,» ^T°npZ^T™y "Тзы
J^. средства д.?? реа"ьмгс> УЧ пи~
женской гимназии вскоре с т а т .
попс,);1елем. в
ft
Кячт™ H g ^тьк
,„., п
выступление артист
непосредственное уча,
1Ю и и р и н и м а л
„ организации любительских постанове
которых участвовали его дети. ПрекрЛс--:",
пели Алексей и дочь Клавдия. С большим
\спехоч был поставлен гоголевский «Ревп'°Р»> где играли сыновья Иннокентий (городничий), Александр (Хлестаков) 1 .
В 1870 году в Кяхту пр iexa.T во главе
экспедиции Н. М. Пржевальский с намеоением посетить Центральную Азию. Дед
('ыл полон сил и энергии, "ему исполнилось
3'J лет, оп многое повидал, еще совсем была свежа память о сошедшем в МОГИЛУ
Николае Александровиче Бестужеве, i
последних дней жизни радевшего о 'просиещениц парода и о величии Родины, оС
изучении Сибири. Встреча н сборы эк'спедиции захватили переловлю часть к я х т п н нов, дед принял в них самое живое участие. Проводы и встреча Пржевальской
всколыхнули кяхтиискую молодежь. Дядя
Александр рассказывал мне, как, будучл
подростками, они с моим отцом и сестрамв компании со своими однокашниками реалистамк i; гимназистами под руководствоv
опытных наездников и охотников — бурят
олов в чанпкулы уезжатрусских и М С Н Г

близлежащие леса и горы Монголии,
играя в путешественников и следопытов, а
позволял сезон, устраивали облавы
ссли
*,,„
"а быстроногих дзеренов.
Вслед за Пржевальским Кяхта принимала славных русских .исследователей Центральной Азии П К. Козлова. Потаниных,
В. А. Обр\чева, очи в своих отчетах упсминали участие в судьСе их экспеднци;:
моего дс.ча.

Эта традиция тоже заложена пыла дгкабристауп. О д н а ж д ы , когда Н. А. Бестужев реставрировал иконы в Кяхтинском соборе, он во дворе Лушниковых при многочисленных гостях читал в лицах сцены из ^Ревизора». «Сколько буду жить на свете,— говорил А. М. Лушников детям.— никогда не габуду, как Н. А. читал. ~то был
врожденный артист...» (М. Ю. Бараногская. Указ. Соч.. стр. ЗА).
159

ТеЛСЦ ЗЛаГПОЙ
Уходя на пятнадцатом году жизни ,Б Кяхт- , кроме отцовской полтины в сундучке.
дедушка унес подарок от своего наставника: томики Пушкина I [ этот дар не лежал
згуне. И отец, и дядя Александр часто ь
разговорах с вами читаля строки Пушкина
Уже подростком от дяди Александра услышал я, как за иллюстрации к «Сказке о
Балде» и «Граф;, Нулику,- больше недели
он отсидел в карцере на хлебе и воде (самое enforce наказание того времени в рс•а.тьиом училище, за ним могло последовать
исклю'.ение). Он признался мне, что поп
бес^к^о"'^™;
JL перескажи из «Грзфа Нулина»—-на учителей и классных дам женской гимназии.
з котс.рой учились сестры
В дальнейшем Александр продолжал
пушкинскую тему в иллюстрациях и, буду".< уже студентом, написал маслом большое полотно, посвященное музе Пушкина.
-у картину я запомнил отчетливо: перед
том с лирой в вуке — пронизанная солп\ стргйная женская фигура. Написано
о^
в смелой манере не без влияния
hSB-vtTHor^ художника Бсрнсова-Млсатов?,
с которым дядя дружил е^е со студенческон скамьи.
Тяга к НОВОМУ заставила его порвать с
Академией художеств в Петербурге и завгри-ить спое образование в Париже под
руководством известного тогда мастера
кисти Кармона. а потом десять лет провеста на Монмартре
Но вернемся к деду Он не только знал
пушкинскую поэзию л прозу, но читал и
:татьи Александра Сеэгеевнча, среди которых его привлек «Джон Теннер (30 лет
среди индейцев)», а потспг. посте ПУШКИНской рецензии, им бы.-, прочтен и сам подллнник.
Книга эта us явилась д^л него прогто
<.занимательным чтивом>\ Не однажды к
деду заходили предприимчивые люди, они
гоказывали ему золотой песок... и звали
,.
если не принять личное участие, то суоси-

дировать искателей Но дед отвечал категорическим отказом.
Однако м
-™дшие сыновья Михаил и Глеб
нарушили завет отца, заручившись поддержкой со стороны матери Рано вышед_ б а б х Л 1 к а Клавдия Христофошая замуж
зна

Р°
«о-^дые годы на многое глядела
глазами прогрессивного мужа, но годы изvei-шли и ее прежние суждения. Падение
д ч а й н о й TOprMMnli мельчающие
Кяхтинско
Фирмы и деловое окружение, искавшее вы.хода HJ создавшегося угрожающего положения, нашел отклик в младших сыновьях.
Д"»ноM™- *»* — способным хим„пренебрег предложением воспитанника дедушки будущего крупного советсконого Д. Н. Прянишникова, который
го уче
л
з в а л его 1В на
>'кл' Он У шел после CW P™ д<"
Да в среду дельцов-золотопромышленников,
порвал со своеп первой женой Софьей Бо„„сонной Красивой, братья которой вошлл
ком

НСТ

°РИЮ к а к Революционные деятелибольшевики. К Михаилу примкнут младший
брат Глеб, ограничивший свое образованна
р е а л ь н ы м училищем. Не думаю, что на их
'дисках положение раоочих было лучше.
чем па Лене. Скорее наоборот — слишком
абиты и темны были тамошние старатели,
братьев Михаила
с ул<псм <<в золото»
_
Глеоа н а ш а семья не имела с н и м и близ
"
"
К1
« отношений. Как тогда сказала моя
мать. «Они поступили нехорошо — наруши.-щ зьвещаьке дедушки». Но официального
пазрыва не было.
Закрытие газеты «Байкал» п пожар,
\ ичтожшигии типографию, заставили отn j работать в бухгалтерии конторы кяхтинс кого купечества, мать — держать меблирс ванные комнаты. Наша семья среди пре\ с п е в а ю щ н х воротил считалась семьей неудачннка-чудака.