/
Текст
АКАДЕМИЯ НАУК
СОЮЗА ССР
инсти/ут ИСТОРИИ
СРЕДНИЕ ВЕКА
ВЫПУСК I
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СОЮЗА ССР
МОСКВА 1 9 4 2 ЛЕНИНГРАД
4
ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В ИЗУЧЕНИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ
Подготовляется ряд новых монографий по отдельным вопросам ис-
тории средних веков. Наконец, и настоящий сборник также свидетель-
ствует о развитии у нас научного исследования в области истории
средневековья.
Нельзя не отметить особо развития научного исследования в об-
ласти византиноведения и славяноведения, где до последних лет не ве-
лось почти никакой исследовательской работы. В то же время необхо-
димо указать и на значительное отставание исследовательской работы
в области истории средневекового Востока. Однако выход в свет пер-
вого выпуска сборника «Советское востоковедение» (1940) показывает,
что и здесь, видимо, намечается перелом.
Для дальнейших работ по изучению средневековья имеет большое
значение опубликование «Хронологических выписок» Маркса, во мно-
гом по-новому освещающих историю средних веков.
Однако, в свете крупнейших задач, стоящих перед советской исто-
рической наукой, результаты, достигнутые в области изучения средне-
вековья, не кажутся достаточными. Теоретический уровень исследова-
ния все еще продолжает отставать от общего подъема науки.
Требуется дальнейшая работа по преодолению пережитков «школы»
Покровского и прямых буржуазных влияний в области истории. Необ-
ходимо широкое развитие критики и самокритики для ликвидации ста-
рых ошибок, для улучшения постановки научно-исследовательской
работы.
В частности, историки должны еще внимательнее и глубже изучать
«Краткий курс истории ВКП(б)», особенно замечательную главу о «ди-
алектическом и историческом материализме», написанную товарищем
Сталиным. В нх повседневной исследовательской работе им необходи-
мо всегда помнить основные положения этой главы, ярко и точно из-
лагающей основы марксизма-ленинизма в области исторической науки.
Товарищ Сталин напоминает нам, что история есть наука, изучаю-
щая закономерности развития общества, наука, устанавливающая
объективные законы этого развития; следовательно, она «может стать
такой же точной наукой, /Как, скажем, биология, способной использо-
вать законы развития общества для практического применения». А
это значит, что и «социализм из мечты о лучшем будущем человечества
превращается в науку».1
Мы должны помнить, что «история развития общества есть, прежде
всего, история развития производства, история способов производства,
сменяющих друг друга на протяжении веков, история развития произ-
водительных сил и производственных отношений людей».
«Значит, — говорит товарищ Сталин, — история общественного раз-
вития есть вместе с тем история самих производителей материальных
благ, история трудящихся масс, являющихся основными силами произ-
водственного процесса н осуществляющих производство материальных
благ, необходимых для существования общества».2
Мы должны, следовательно, помнить в своей работе, что основной
движущей силой истории являются трудящиеся массы, которые со вре-
мени возникновения классов вели непрерывную борьбу со своими экс-
плоататорами. Эта борьба трудящихся масс двигала общество вперед;
моменты наивысшего напряжения классовой борьбы, моменты социаль-
ной революции приводили каждый раз к коренному революционному
переустройству всего общества.
«Революция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила ра-
бовладельческую форму эксплоатацпи трудящихся. Но вместо них
1 «История ВКПСб)». Краткий курс, стр. 109.
- Там же, стр. 116.
ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В ИЗУЧЕНИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ О
она поставила крепостников и крепостническую форму эксплоатации
трудящихся...
Революция крепостных крестьян ликвидировала крепостников и от-
менила крепостническую форму эксплоатации. Но она поставила вмес-
то них капиталистов и помещиков, капиталистическую и помещичью
форму эксплоатации трудящихся».'
Только пролетарская революция и диктатура пролетариата, приво-
дя к ликвидации капитализма, вместе с тем приводят к ликвидации
всякой эксплоатации, к установлению социализма.
Наконец, товарищ Сталин напоминает нам, что хотя духовная
жизнь общества является отражением условий его материальной жиз-
ни, исторический материализм не только не отрицает^ а, наоборот, под-
черкивает серьезную роль и значение общественных идей, теорий, поли-
тических учреждений в истории общества.
Общественные идеи и теории бывают различные. Есть старые идеи
и теории, отжившие свой век и служащие интересам отживающих сил
общества. Их значение состоит в том, что они тормозят развитие об-
щества, его продвижение вперед. Бывают новые, передовые идеи и те-
ории, служащие интересам передовых сил общества. Их значение со-
стоит в том, что они облегчают развитие общества, его продвижение
вперед, причем они приобретают тем большее значение, чем точнее они
отражают потребность развития материальной жизни общества.
«Здесь именно и сказывается величайшее организующее, мобилизу-
ющее и преобразующее значение новых идей, новых теорий, новых по-
литических взглядов, новых политических учреждений». -
Приводя в предисловии к своему сборнику эти замечательные поло-
жения товарища ('.талина, авторы всегда будут применять их на прак-
тике, в своей дальнейшей исследовательской работе. А работа пред-
стоит большая. Необходимо пересмотреть в свете марксизма-ленинизма
всю историю средневековья. Среди общих задач выделяются следую-
щие вопросы и целые области, требующие исследования в первую оче-
редь (мы не указываем здесь вопросов славяноведения, византиноведе-
ния и востоковедения):
1. Этногенез народов Западной Европы (кельты и германцы).
2. Готы в Причерноморье и другие вопросы, связанные с историей
СССР (например, аланы на Востоке и на Западе; гунны и авары в За-
падной Европе; генуэзские и венецианские колонии в Причерноморье).
3. Варварское государство и формы его феодализации.
4. Образование средневековых империй (империя Карла Великого
и империя Оттонов).
5. Социальные основы сословной и'абсолютной монархий на Западе.
6. История крестьянства в средние века. *
7. История средневекового города и средневекового бюргерства;
движения городского плебса.
8. Возникновение предпролетариата в конце средних веков.
9. История средневековой церкви и папства; средневековые «ерети-
ческие» и реформационные движения.
10. История социально-политических учений в средние, века.
11. История международных отношений в средневековой Европе.
12. Возникновение наций и национальных культур в Западной Ев-
ропе.
Требуют дополнительного исследования и такие крупные события
XVI века, как крестьянская война в Германии, гугенотские войны во
Франции и Нидерландская революция.
1 И. Сталин. Вопросы ленинизма, Не изд., стр. 412.
5 «История ВКП(б)». Краткий курс, стр. Ill.
с
ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В ИЗУЧЕНИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ
Таковы ответственные задачи, стоящие перед советскими истори-
ками-медиевистами.
Выпуская первый сборник по истории средних веков, редакция на-
деется, что за ним последует ряд других, разрабатывающих различные
вопросы средневековой истории. Выход таких непериодических сбор-
ников может до некоторой степени заменить специальный журнал, по-
священный истории средних веков, наподобие «Вестника древней
истории».
В настоящий сборник вошли лишь статьи московских медиевистов.
Редакция ставит своей задачей в дальнейших сборниках полнее отра-
зить работу советских историков средневековья. Сборник был состав-
лен в условиях мирного времени до наглого нападения на нашу вели-
кую родину гитлеровской Германии. Авторы помещенных в сборнике
статей не ставили перед собой специальной задачи разоблачения фашиз-
ма. Однако, всякое истинное научное исследование, основанное на
ленинско-сталинском методе, объективно не может не быть направлено
против фашистской агрессии.
Вооруженной борьбе, которую ведут против подлого террористиче-
ского режима свободолюбивые народы мира во главе с Советским
Союзом, сопутствует и борьба с фашистской «идеологией», с фашистской
фальсификацией науки, с фашистской апологией человеконенавистниче-
ства.
Особая роль на историческом фронте разоблачения фашистского
мракобесия принадлежит медиевистам. Средние века — это излюбленная
область кликушеских извращений фашистских «историков», преследую-
щих политическую цель «приспособления» истории средневековья для
обоснования притязаний «Третьей империи» на господство над народами
Запада и Востока Европы. Для внутрцгерманских целей фальсифици-
рованная история средних веков должна «доказать», что сословный
строй времен феодальной империи Оттона или Барбароссы в «усовер-
шенствованном» виде является образцом для создания «сословного
государства» в XX веке. Так служит извращенная история средне-
вековья внешне-политической агрессии и внутригерманской пропаганде
германского фашистского империализма. Уничтожить этот реакцион-
ный утопизм, развернув истинную историю средних веков, разящими
аргументами сокрушить попытки формирования фашистской «концепции»
истории средневековья, — такова благодарная и почетная задача совет-
ских медиевистов. Этой задаче будет посвящен особый сборник, где
б\дут даны труды советских историков средневековья, разоблачающие
фашистских фальсификаторов.
О РАЗДЕЛАХ ЗЕМЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
Н. П. Грацианский
Проблема раздела земель между варварами и местными жителями
'в варварских государствах, — очень важная для понимания всего об-
щественного быта этих государств, — недостаточно выяснена. Сущест-
вует тенденция упростить эту проблему и игнорировать данные истори-
ческих памятников, вскрывающие всю ее сложность. Особенно сложны
и как будто бы противоречивы данные, касающиеся земельных разделов
у варваров, осевших на территории Галлии. Настоящая статья имеет
целью дать посильное разрешение проблемы земельных разделов имен-
но в Галлии, т. е. у бургундов и у вестготов.
Прежде всего — о бургундском разделе. Хроники, говоря об этом
разделе как о факте несомненном, никаких подробностей о нем не со-
общают. Приходится руководствоваться в данном случае отрывочными
и не всегда ясными постановлениями Бургундской Правды, представ-
ляющей собой, как известно, составленную при Гундобаде Liber consti-
tutionuin, т. е. сборник законодательных распоряжений бургундских
королей — Гундиоха, Хильперика и самого Гундобада. К этому первона-
чальному сборнику' имеются добавления в виде новелл самого Гундо-
бада и его сыновей — Сигизмунда и Годомара. В титуле LIV Бургунд-
ской Правды, представляющем собою старый закон Гундобада,
значится следующее: «Когда народ наш третьего частью рабов и двумя
частями земель был наделен, нами было издано постановление, чтобы
получившие от щедрот родителей наших и от нас самих поле с рабами
не требовали ни третьей части рабов, ни двух частей земель в местах, где
им предоставлена hospitalitas. Но так как мы узнали, что многие, не об-
ращая внимания на грозящую им опасность, нарушили это постановле-
ние, признаем необходимым, чтобы... власти... обуздывали захватчи-
ков... Итак, повелеваем: если кто-либо из получивших поля и рабов от
щедрот наших будет уличен в том, что взял от земель своих госпитов
вопреки публичному запрещению, пусть вернег [захваченное] без про-
медления». 1
Совершенно очевидно, что приведенное распоряжение говорит не о
первичном, а о вторичном разделе земель, произведенном при Гундо-
баде. Согласно этому вторичному разделу бургунды получили две тре-
ти земель и треть рабов: более, чем они получили при первом разделе.
Те, которые были пожалованы землями из королевского фиска, не уча-
ствуют в этом новом разделе, довольствуясь тем, что получили раньше
по праву hospitalitas. Определить, в чем состояло раннее право ho'-
pitalitas у бургундов, мы можем на основании старых законодательных
постановлений бургундских королей — Гундиоха и Хильперика. Такие
законодательные распоряжения содержатся в титулах ХШ, XXXI и
LXVII. В титуле XXXI «О насаждении виноградника» читаем: «Между
1 Lex Burgundionum, t. LIV, § 1.
8
Н. П. ГРАЦИАНСКИЙ
бургундами и римлянами определили мы соблюдать следующее: если
кто в общем поле без противодействия кого бы то ни было насадит ви-
ноградник, соответствующий участок поля пусть выделит тому, в чьем
поле он насадил виноградник.1 Речь идет об общем, нёподеленном поле
бургунда и римлянина, на которое и тот и другой имеют одинаковые
права, т. е. о поле, принадлежащем каждому из них поровну.
В титуле ХП1 «О заимках» читаем: «Если кто, — бургунд или рим-
лянин, — сделает заимку в общем лесу, другую соответствующую пло-
щадь леса своему госпиту отведет, и пусть владеет сделанною заимкою
без участия госпита».
Как видим, постановление титула ХШ вполне аналогично постанов-
лению титула XXXI, в котором говорится о неподеленном лесе, при-
надлежащем [как и общее поле] каждому из госпитов поровну.
В титуле LXVII значится следующее: «Те (из бургундов), кои вла-
деют полем или наделами колонов (agrum aut colonicas tenent), пусть
поделят между собою лес сообразно размеру земель и доле своих вла-
дений. Однако половина лесов и заимок должна оставаться за римля-
нами».
По смыслу этого титула лес делится пополам: половину получают
бургунды, половину — римляне. При этом, так как лесом пользуются
сообразно долям и размерам полевых участков и так как половина ле-
сов поступает римлянам, то, очевидно, они и полями пользуются попо-
лам, в равных долях.
Таковы данные о первичном разделе в законах королей Гуидиоха
и Хильперика. Смысл их раскрывает позднейшая новелла, изданная
Сигизмундом. Здесь речь идет о бургундах, «qui infra venerunt», т. е.
очевидно, о тех бургундах, которые переселялись из мест, недавно за-
хваченных остготами Они могут от римлян требовать не более полови-
ны земель (medietas terrae). «Другая же половина и все рабы оста-
ются за римлянами, и никаких насилий по этому делу не чинить» (Alia
vero medietas сшп integritate mancipiorum a Romanis terieatiir, nee
exinde ullam violentiam patiantur).1 2
Совершенно ясно, что, согласно новелле Сигизмунда, переселенцы
из утерянных бургундским королевством областей наделяются землей
согласно практике старого (первичного), а не нового (вторичного) раз-
дела: они не имеют права требовать, чтобы им было дано две трети
'охотной земли и треть работ, а получают лишь половину земель без
рабов, как, очевидно, это было при первом разделе, менее выгодном
для бургундов.
Как мы видим, оседая среди местного галло-римского населения,
6v pi у иды воспользовались старой римской практикой hospitalitas. Со-
гласно этой практике, местное население при расквартировании солдат
должно было предоставлять треть своих жилищ простым солдатам и
половину жилищ высшему командному составу (viris illustribus).3 Со-
держание солдат падало па государство, которое доставляло им из го-
сударственных магазинов соответствующую аннону. При расквартиро-
вании варваров, бывших на римской службе, население должно было
предоставлять им ие только помещение, но н содержание, выделять
1 lb., U XXXI, S 1.
2 lb., Const. Extravagantes. XXI. 12.
3 Codex Theod. VII. VIII, 5: «Duas dominus propriae domus tertia hospiti depu-
tata. ea tenas intrepidus ac secures possideat portiones, ut in tres domo divisa
patres primam eligendi dominus habeat facultatem, secundam hospes quain voluerit
exsequatur, tertia domino relinquenda.. Illustribus sane viris non tertiam partem do-
mus. sed mediam hospitalitatis gratia deputari decernimus: ea duntaxat condicione
servata. ut alter ex his quilibet, quive maluerit, divisionem arbitrii aequitate faciat,
a<ter eltgendi habeat optionem».
о рлздълах ЗЕМЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
9
им треть доходов или треть земель; взамен этого правительство осво-
бождало местных possessores от обязанности доставлять в государст-
венные магазины предназначенные для содержания войска натураль-
ные приношения. Бургунды, очевидно, уже при их первом поселении в
Савое воспользовались расширенным правом hospitalitas, наподобие
римских viri illustres, т. е. получили половину недвижимости галло-рим-
лян. Учитывая обстоятельства, при каких произошло поселение остат-
ков разгромленных гуннами варваров в Савое, мы можем объяснить
такой раздел, во-первых, сравнительно малым количеством бургундов,
во-вторых, большим количеством пустующих земель в занятой ими
местности. Ведь нельзя, конечно, предполагать, что все земли в Савое
подверглись разделу. Этот раздел, вероятно, имел целью предоставление
бургундам, — которых римское правительство поселением в Савое спа-
сало от окончательного истребления гуннами, — исключительно пусто-
порожних земель. Было бы, разумеется, бессмыслицей разорять сред-
него и мелкого посессоров, отбирая у них в пользу варваров половину
культивируемых земель, в то время, как масса земель (особенно внут-
ри крупных поместий) лежала впусте. Конечно, именно эту пустую зем-
лю и отдали бургундам, каковое обстоятельство ничего, кроме пользы
крупным римским помещикам (декурионам) не приносило: получая на-
дежных защитников, они вместе с тем получали важные выгоды в по-
датном отношении, так как переставали нести поземельный налог,
падавший на разоренные и пустопорожние земли. Мы знаем, что, в' виду
тенденции правительства неукоснительно собирать tributum и с этого
рода земель, передача их варварам была большим облегчением для
крупных галло-римских помещиков, связанных разорительным для -их
имущества обязательством отвечать за исправное несение податей всем
населением округа. С этой точки зрения вполне понятно, почему остат-
кам разгромленных гуннами бургундов была дана Савоя «cum indigenis
dividenda». И если в хронике Фредегара сообщается, что позднее рим-
ское население соседних с Савоей областей пригласило к себе бургун-
дов, «ut tributa reipublicae potuissent renuere»,1 то не следует ли это
понимать именно в смысле стремления передать варварам пустопорож-
ние земли, так как tributa reipublicae никогда в бургундском королев-
стве не отменялись. Григорий Турский отмечает как исключение, сохра-
нившееся до его времени, освобождение от уплаты tributum небольшой,
прилегавшей к стенам Лиона территории. ?
Нельзя, конечно, думать, что бургундам были отданы исключительно
пустые земли. Невидимому, крупные галло-римские помещики, которых
только и коснулся раздел, прежде всего и главным образом отдали
пришельцам пустые земли. Во всяком случае, это были земли без ра-
бов, и основная масса осевших в Савое бургундов должна была соб-
ственноручно вести сельское хозяйство. Рабов могли привести с собой
с Рейна лишь немногие варвары, составлявшие высший слой бургунд-
ского народа — его знать. Этой знати, наделенной наравне с прочими
землей по праву hospitalitas, была одновременно дана земля (е коло-
нами и рабами) из императорского фиска, доставшаяся королевском',
дому бургундов.1 * 3 Таким образом, некоторые из бургундов осели в С шее
на положении помещиков -средних и крупных. Среди них были нас i очи он
вельможи, не уступавшие римским магнатам. С одним из таких вс 1ьмож
из бургундов, утеснявшим местное население, имел столкновение
1 Ered. Chron, II, 46.
г Gr. Tur. De gloria confess., c. 62-MG. SS. Reruni Мег . 1, p. 784. .. tribntuir
Petitum civitati concedit. Unde usque hodie circa muros urbis illius in tertio mi-
liario tributa non redduntur in publico.
3 Lex Bourg., t. LIV, 1; ср. I. 3.
'50
Н. П. ГРАЦИАНСКИЙ
св. Люпицин, явившийся, как о том рассказывается в его «Житии»,
в Женеву жаловаться на утеснения королю Хильперику.1
Когда бургунды постепенно распространили свое влияние на всю
долину Соны и Роны, они, очевидно, и здесь — по мере надобности и
возможности — получали земли согласно практике первого раздела в
Савое. Так, мы видим их в поместьях Сидония Аполлинария,1 2 и из
произведений этого типичного представителя местной знати нельзя
вывести заключение, чтобы он сколько-нибудь был недоволен разде-
лом. Как мы уже видели, Гундобад распорядился произвести раздел
земель на новых началах. Бургунды попрежнему получали половину
усадеб, садов и лесов,3 но пахотных полей они получали две трети и,
кроме того, — треть рабов, что было самым важным нововведением. Но
самое это нововведение определенно говорит о том, что при Гундобаде
раздел коснулся исключительно помещичьих, и притом, надо думать,
крупнопомещичьих, земель и в этом смысле очень симптоматична фраза
Мария из Авентика — «terrasque cum Gallis senatoribus diviserunt».4
В самом деле, как могли крестьяне дать треть рабов, когда у них в
большинстве случаев рабов совершенно не было? Трудно предполагать,
чтобы рабы отбирались и у мелких помещиков, так как это было бы
равносильно их разорению. Между тем, для крупных помещиков такая
операция, хотя и была ощутительна, но все же не настолько, чтобы
поколебать их хозяйственное положение, тем более, что ущерб частично
возмещался передачей варварам пустых земель и, следовательно,
ослаблением налогового бремени. Практику нового раздела, как мы
полагаем, надо понимать в том смысле, что одна треть земель дава-
лась бургундам пустая, а другая — культивированная — с сидящими на
ней рабами. Новый раздел произошел не ранее 80-х годов V в.— вре-
мени вступления на бургундский престол Гундобада. Этот раздел ставил
бургундов в лучшие хозяйственные условия и вполне соответствовал
расширению пределов и укреплению бургундского королевства, глав-
ной военной силой которого продолжали оставаться варвары. Новые
порядки не касались бургундской знати: король улучшал хозяйствен-
ное положение рядовых бургундов, не получавших земли в результате
королевских пожалований.
И первый и 'второй разделы земель у бургундов не всегда были
реальными. Иногда они оставались идеальными разделами. Бургундская
Правда, как мы видели, определенно говорит об общих полях5 и об-
щих лесах,6 состоящих в совместном владении госпитов. Возможно, что
такие же неподеленные земли имеются в виду в титуле LV, во втором
параграфе которого говорится, что «если о границах земель, которыми
варвары владеют на правах hospitalitas, произойдет спор между двумя
римлянами, их госпиты пусть не вмешиваются в тяжбу, но пусть ждут
решения дела между римлянами на суде, чтобы затем получить долю от
того, кто выиграет дело». Во всяком случае, нельзя говорить, осно-
вываясь на этом титуле, о каких-то низших по сравнению с римлянами
правах варваров на их земли и об отсутствии у них прав полной собст-
венности на их участки.7 Доставшиеся бургундам по праву hospitalitas
1 Vita S. Lupicini, c. 10-MG. SS. Reruni Mer. Ill, p. 149.
- Carm. XXIII, ed. Baret.
3 Lex Burg., t. LIV, 2: «...sicut iam dudum statutiun est, medietatem silvarum
ad Romanos generaliter praecipimus pertiiiere; simili de cnrte et pomariis...»
1 Bouquet, II, p. 13.
3 Lex Burg., t. XXXI.
‘ lb., t. XIII.
7 Таково мнение Leonzon le Due, отстаиваемое им в статье «Le regime de I’hos-
□italite chez les burgundes». — «Nouvelle Revue historique de droit francais et etran-
ger», t. XII, p. 232 sqq. 1888.
• РАЗДЕЛАХ ЗЕМЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
И
и реально им выделенные sortes являются полной их индивидуальной
собственностью применительно к нормам римского права, и каждый
волен распоряжаться ими по своему усмотрению. Бургундская Правда
разрешает каждому бургунду дарить,1 продавать, - передавать по на-
следству Е * * и завещать кому угодно4 свой участок. Это касается не
только пахотной земли, но и лесов, которые выступают тоже в каче-
стве объекта частной собственности. Одна новелла короля Сигизмунда
называет земельных собственников варваров и римлян одним именем —
possessores, очевидно, подчеркивая этим одинаковые их права на не-
движимость, т. е. полную свободу распоряжения ею в римском смысле
этого слова.5 Стеснение в распоряжении собственностью выражается
лишь в двух отношениях: во-первых, по Lex Burg отец не имеет права
так или иначе распоряжаться доставшимся ему по праву hospitalitas
участком, не разделивши его предварительно с сыновьями,6 во-вторых,
позднейшая новелла запрещает продавать землю тем бургундам, кото-
рые не имеют владений в другом месте.7 Оба распоряжения вызваны,
как видно из самого их текста, тем, что некоторые «жребии свои с
чрезмерной легкостью расточали»8 и оставляли таким образом своих
детей без наследства. Мы видим, что в Бургундском королевстве зе-
мельная собственность отличалась большой подвижностью: она перехо-
дила из рук в руки, способствуя усилению имущественного расслоения
-среди варваров.
Интересно выяснить взаимоотношения между варварами и римляна-
ми, сложившиеся в результате раздела земель по праву hospitalitas. Как
видно из Бургундской Правды, между соседями иногда происходили
мелкие столкновения по хозяйственным вопросам,9 повидимому, бывали
случаи прямого утеснения римлян со стороны бургундской знати, стре-
мившейся, по примеру прочих бургундов, получить не половину, а две
трети земель.и треть рабов от своих госпитов. 10 11 Все это, однако, — част-
ные случаи, не мешавшие в общем мирному соседству римлян и вар-
варов. Бургунды никогда не чинили над мирными римскими землевла-
дельцами массовых насилий, подобных тем насилиям, которые допусти-
ли, например, расквартированные Аэцием в окрестностях Баланса аланы:
собственников земель, воспротивившихся разделу, они с оружием в
руках совсем выгнали из их владений.11 Одно из стихотворений Сидо-
ния Аполлинария дает ценные сведения о взаимоотношении госпитов и о
той бытовой обстановке, которая складывалась в результате практики
hospitalitas. Стихотворение адресовано знакомому Сидония Аполлина-
рия, просившему его сложить торжественную песню в честь новобрач-
ных. Сидоний отвечает, что он не может этого сделать в той обстанов-
ке, в какой вынужден жить, и описывает при этом те отношения, кото-
рые установились у него с расквартированными в его поместье, в Лион-
ской Галлии, бургундами: «Зачем ты требуешь, чтобы я сложил песню в
честь Дианы, — я, постоянно окруженный толпою косматых варваров,
1 Lex Виги, t. XL III.
- Ib, t. LXXX1V.
1 lb, t. XIV.
* II).. t. XXIV, 4.
5 Ib, Const. Extravagantes, I, 1, ...tain de nostris quant de possessonun ;ujris
querela pervenit.
‘ lb, t. LI, 1; I, 1.
lb, t. L.XXXIV, I.
• Ib.: ...sortes snas nimia facilitate distrahere.
’ Lex Burs, tt. XIII, XXXI, LIV, 2; LXVIL
о Ib, t. LIV, 1.
11 Prosp. Tyronis Chron, a. 442. Bouquet, T, 639: «Alant, quibus terrae
Galliae ulterioris cum incolis dividendae a patricio Aetio traditae fuerant, resistentes
armis subigunt, et expulsis dominis terrae possessionem vi adipiscuntur».
12
Н. II. ГРАЦИАНСКИМ
вынужденный выносить звуки германской речи и расхваливать с угрю-
мым видом песню, которую поет объевшийся бургунд, мажущий про-
горклым маслом свои волосы? Хочешь, я скажу тебе, что мешает поэ-
ме? Моя муза отвергает шестистопный стих с тех пор, как видит семи-
футовых покровителей и слышит их варварское пение. Счастливы глаза
твои и уши и, скажу даже, счастливо твое обоняние: десяток бургундов
не оскорбляет его с раннего утра запахом чеснока и лука. Толпа вели-
канов, которых едва вместила бы кухня Алкиноя, ие ломится к тебе на
самом рассвете, как будто ты — престарелый их дедушка или муж их
кормилицы.» 1
Разберем это прямо списанное с натуры стихотворение Сидония,
составленное, повидимому, во время междуцарствия конца 456 и нача-
ла 457 гг. (от смерти Авита до провозглашения императором Майори-
ана), когда бургунды явились в Лионскую Галлию в роли своеобраз-
ных «покровителей» местных магнатов и были расквартированы в их
поместьях. В поместье Сидония живет целая толпа их, и с самого ран-
него утра эта толпа является к важному римскому магнату, желая за-
свидетельствовать ему свое глубокое почтение. Сидоний распоряжается
накормить этих варваров и как любезный хозяин выслушивает их раз-
говоры и пение. Простодушная и общительная толпа бургундов-гос-
нитов Сидония,— вне всякого сомнения, толпа крестьян, а не знатных
людей, смущающая римского магната и своим необычайным видом и
своим запахом. Этих крестьян поселено у Сидония значительное количе-
ство, следовательно, каждому из них предоставлено в его поместье срав-
нительно по небольшому участку. Не у всех помещиков в Лионской
Галлии поселены бургунды: адресат, которому направлено стихотвор-
ное послание Сидония, не испытывал их сообщества; его поместья,
очевидно, не подверглись разделу.
Сидоний, как мы видим, определенно недоволен сообществом бур-
гундов. Но его недовольство не таково, какого мы в праве были бы
ожидать. Он недоволен не тем, что вынужден отдать варварам часть
своих земель. Его выводит из равновесия навязчивость бургундов, их
частое присутствие и непривычные изъявления их привязанности. В од-
ном из писем Сидоний откровенно сознается, что ему не нравятся вар-
вары, кто бы они ни были. «Ты избегаешь варваров, кажущихся злы-
ми; я бегаю даже от добрых» — пишет Сидоний своему другу Фи-
лагрию.2
1 ^id. A; oil. ('arm, XXIII. ed. Baret.
Quid nr, etsi va'eiun. parnrc carmen
1 'thcinnvnnicolae jtibes Diones,
Inter cr nigcras silum calerva«.
Et t»enn,inica verba sustrnentem,
Laudantem teirico subinde vtillu
Quod Ptirt’und’O cans'll esc u lentils,
Intundens iicido comam buLyre?
V:s Uir.im t;bi qii-'d рос mi fr?ni?«il?
Ex IV' har.arifis abacu pterins,
Specnit 4-nip(dcm s-.ylum Thaka,
Ex ru xuptiped'^*. v,’del patrones.
FeHce'' о-tikis tuos it anres,
Ге’Ёч niquc libtl vocare nasnm.
Cui non allia sookd-uque caepae,
Ruvtant mane novo decein apparatus.
Quem non ut velulum patris parentem
NutriHcHur’ virum, die ner orto
Tot tamique petnnt simul gigautes,
Quot vix A!c;noi cu’ina ferret.
2 Sid. Apoll. Epist. Vll, 14, ed. Baret: «Barbaras Otas quia mali putentur, ega
etiamsi boni».
• РАЗДЕЛАХ ЗЕМЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
Г!
Как видим, варвары противны этому представителю утонченной рим-
ской культуры просто потому, что они — варвары. Противны ему и вар-
вары-бургунды, хотя сами они, очевидно, в восторге от знатного и куль-
турного римского магната. Лишь позднее, уже будучи епископом Оверни
и испытывая здесь гонения со стороны вестготов, Сидоний оценил каче-
ства мирных и добродушных гигантов-бургундов, которые стали ка-
заться ему, по его собственным словам, «самыми кроткими из варваров».
Не все галло-римские магнаты относились к бургундам так высоко-
мерно, как Сидоний. Из его же писем мы узнаем о большой дружбе
с бургундами не менее знатного галльского магната — одного из пред-
ставителей известного рода Сиагриев. 1 Вот что пишет ему Сидоний
Аполлинарий: «Трудно вообразить, как я удивлен той легкостью, с ка-
кой ты постиг германский язык... Не поверишь, как мы смеемся всякий
раз, когда узнаем, что в твоем присутствии варвар боится допустить
варваризм в своей речи. Удивляются тебе согбенные старцы германцев,
видя, как ты читаешь их письма, и призывают тебя судьею и посредни-
ком в их спорах. Ты — новый Солон для бургундов по части толкова-
ния их законов, новый Амфион по части игры на трехструнной кифа-
ре. Тебя любят, посещают, ищут..., избирают посредником, судьей; ты
решаешь и тебя слушают. И хотя они одинаково грубы и суровы телом
и смыслом, они учатся у тебя говорить на их собственном языке и носить
римское сердце».1 2
Оседая вперемежку с туземцами-галлами, бургунды, надо думать,
по большей части жили с ними в одной деревне, становились их сосе-
дями (vicini). Такая смешанная галло-бургундская деревня отчетливо
выступает, например, в титуле XXXVIII Бургундской Правды, где речь
идет «о предоставлении гостеприимства иностранным послам и [иным]
путешественникам». Здесь мы читаем такие постановления: «§ 5. Если
же посол возьмет в зимнее время сена или ячменя, обитающие в пре-
делах данного селения, как бургунды, так и римляне также без всяко-
го противодействия должны дать. § 7. Если путешествующий по част-
ному делу придет к дому бургунда и попросит гостеприимства, а тот
отошлет его к дому римлянина, и это смогут доказать, [бургунд] пови-
нен уплатить 3 солида тому, к чьему дому он отослал его, да еще штра-
фа 3 солида».
Бывало, однако, и так, что бургунды селились отдельно от римлян,
по старому германскому обычаю, кровными соединениями — так назы-
ваемыми союзами фараманнов.3 Одно из распоряжений короля Гун-
добада рисует нам этих faramanni, как сообща производящих заимки
в лесах, и, может быть, основывающих здесь общие поселения. «Также
и в отношении заимок новые и незаконные домогательства фараман-
нов, приносящие отягощение, беспокойство и вред [римским] земле-
владельцам, предписываем сократить: чтобы и в лесах и в расчистках,
захваченных и раньше и теперь, [римляне] имели долю с бургундами.» 4
Здесь мы, очевидно, видим у бургундов пережитки старых родовых от-
1 См. о Сиагриях. Coville, Recherche* stir 1‘histoire de Lyon, p. 5 sqq. Les Sy.igrii.
2 Sid. April. Epist. V, 17, ed. Barer: «...iinmane narnitu est, quantum slnpeatn
sermonis te srermanici notitiam tauto facilitate ripu'sse... Ae«timari niininie potest,
quanto niihi caeterisque sit risni, quoties audio quod, te praesente. t'ormidet facere
linguae suae b.irbarus barbarismum. Adstupet tibi epistclas interpretanti curva Germa-
nortini seuectiis, et negotiis mqtuis arbitrum te disceptaremque desuniit. Novus Bur-
gundiontini Solon in legibus sdt^erendis, novtis Amphion in citharis sed tricordibus
temperandis, ainaris. frequentaris, expeteris, oblectus, eligeris, • adhiheris, decernis.
atidiris. Et quanquant aegne corporipus ac sense rigidi sint, amplectuntur in te
pariter et discnnt sermonem patrium, cor Latinum».
3 К этимологии слова P. Diac., II, 9-SS. Rerum Langob., p. 78: «...faras hoc est
generationes vel lineasx
' 4 Lex Burg , t. LIV, 2.
14
Н. П. ГРАЦИАНСКИЙ
ношений, которые, однако, быстро исчезли в новых условиях жизни на
территории’ Галлии. Во всяком случае, ни в одном из других текстов
Бургундской Правды не говорится о том, чтобы родовые отношения
играли какую-нибудь роль в общественной жизни Бургундского коро-
левства.
* * *
Обратимся теперь к выяснению условий земельного раздела у вест-
готов, сведения о котором еще более скудны, чем сведения о разделе
у бургундов. В частности, ни одно известие о поселении вестготов в
южной Галлии и Испании ничего не говорит о разделах земель, и мы
узнаем о них почти исключительно из древних законов вестготов. Но и
эти данные очень скудны, отрывочны, не всегда ясны и иногда проти-
воречивы. Некоторые намеки на практику раздела имеются у Сидония
Аполлинария и у его современника, поэта Павлина Пелльского, но и эти
намеки не всегда ясны. Между прочим, из Eucharisticum Павлина
Пелльского Мы узнаем, что во время первого поселения вестготов в
южной Галлии при Атаульфе (412—414) земельного раздела не было,
и готы просто были расквартированы у местных жителей на правах
военного постоя.
Поэт, проживавший тогда в Бордо, рассказывает, что он потерял и
это время любимого отца. Семейное горе и присутствие варваров по-
ставили перед ним вопрос о том, не лучше ли переехать на жительство
в деревенские поместья, — в Эппр, однако его удержала от осущест-
вления этого намерения привычка к удобствам жизни в богатом город-
ском доме, к тому же избавленном от готского постоя. 1 Однако, ког-
да под давлением императорского правительства готам пришлось (в
414 г.) уходить из Галлии в Испанию, отсутствие постояльца-варвара в
доме Павлина привело к тому, что он был разграблен уходившими го-
тами, в то время как многие жители Бордо сохранили имущество бла-
годаря покровительству своих hospites.2
Земельный раздел произошел тогда, когда готы вернулись из Испа-
нии в Галлию при короле Валлии и когда они основали (в 418 г.), с
разрешения императорского правительства, свое Тулузское королевство
на территории от Тулузы до океана. В одном отрывке из кодекса ко-
роля Эвриха читаем: «Доли готов и трети (терции) римлян, о которых
не было споров в течение 50 лет, никоим образом не должны отбирать-
ся». 1 По точному смыслу этого сообщения, оно вскрывает практику раз-
дела, произведенного более чем за 50 лет до Эвриха, т. е. очевидно,
непосредственно вслед за основанием Тулузского королевства. О та-
ком же разделе говорят тексты из сборника законов Леовнгильда, по
всей вероятности, займет оваипые из утерянного кодекса Эвриха.
В одном из этих текстов читаем: «Judices городов (civitatum), вили-
ки и старосты должны отбирал- трети римлян у тех, кто захватил их,
и возвращать без всякого промед тения... римлянам, дабы не было ни-
какого ущерба фиску, если, шр чем, это не исключается пятидесяти-
летней давностью».4 Опять-таки упоминание о пятидесятилегней дав-
\
1 «...donuts specialia coiiiit’.oda pbm... Hospite time etiam Gothico quae sola
careret...» (Eucharisticum, v. 282—взято у Gaugp'a. Die germanischen Ansied-
lungen, S. 199)./
2 Nullo ut quippe domain -peciali jure tuente 1
Cederet in praedum populo permisso abeunti,
Nam quosdam scimus summa li am imitate Gothorum
Hospitibus studuisse suis prodesre tuendis (Ibid., v. 287—290).
5 Fragment 277. Cp. LL. Wisig. X, 2, 1.
4 Ib., X, 1, 16.
О РАЗДЕЛАХ ЗЕМЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
15,
ности говорит о том, что раздел в виде отобрания у римлян двух тре-
тей их земель в пользу готов произошел задолго до издания данного
закона, — надо полагать, — в первые годы существования Тулузского
королевства. Упоминание об ущербе для фиска, очевидно, свидетель-
ствует о том, что только участки галло-римлян в королевстве вестго-
тов подвергались (по крайней мере,— на первых порах) налоговому
обложению в пользу государства.
В другом тексте законов Леовигильда, опять-таки повторяющем,
более древний закон, значится следующее: «Раздел земель или лесов
между готом и римлянином никоим образом не должен нарушаться,
если только будет доказано, что раздел был произведен; ни римлянин
ничего не должен захватывать из двух долей гота, ни гот из трети
римлянина..., если только ему не дано от щедрот наших; то, что поде-
лено предками и соседями, потомки изменять да не осмеливаются». 1
Опять законодатель, ссылаясь на предков, имеет в виду древнюю прак-
тику раздела, причем из текста закона следует, что согласно этому
разделу готы получали две трети пахотных земель и лесов галло-рим-
ских посессоров. При этом, как и в бургундском королевстве, некото-
рые вестготы могли получать целые земельные участки «от королев-
ских щедрот», т. е., очевидно, королевские пожалования из фонда
доставшихся вестготскому правительству императорских поместий
или из фонда конфискованных частных поместий. О практике такой
конфискации частных земель говорится в одном письме Сидония Апол-
линария, в котором он прославляет поэта и ритора Бордо — Лампидия,
добившегося от Эври.ха возвращения конфискованного у него участка. -
Характерно, что Павлин Пелльский,переехавший после разграбления его
бордоского дома на жительство в Марсель, продолжал считаться
собственником своих земель в Тулузском королевстве, и один из го-
тов, занявший участок поэта, прислал ему за него денежную плату,
правда, не совсем соответствовавшую действительной цене участка.2
Очевидно, гот, опасаясь отобрания захваченной чужой земли, хотел
легализовать свои права на нее совершением купчей. Надо полагать,
что большая часть земельной собственности Павлина все же досталась
его сыновьям, которые, вернувшись в Бордо, поделили эти земли с
варварами. Интересно, что сыновья, по словам поэта, покинули его
«из-за любви к свободе, какою они надеялись больше пользоваться
в Бордо», у варваров.4
На ряду с текстами сборника законов Леовигильда, свидетельству-
ющими о захвате готами двух третей земельной собственности галло-
римлян, имеются тексты того же сборника, определенно говорящие об
иных принципах раздела земель, именно — о разделе пополам. В одном
из таких текстов говорится «о лесах, оставшихся неподеленными меж-
ду готом и галло-римляпипом». Закон предписывает, что если кто —
1 LL. Wisiff. X. 1. 8.
- Epist., Vill, 9.
* ['rnpr reni h’ncUiin niihi de "cute
EActres, nosiri quondam qni juris at’clluni
Mercari cupkns prvliutn transmitteref ulrn
Hand cquidem jnstuin, veruntarnen accip.t il
Votivuni Глеог...
(Eucharist.. v. 575 sqq.).
i ... Natis abeunlibus a me,
Non equidem paribus studiis пес tempore t(,dem
Succensis paciter. sed libertalis amore,
Qua ni sibi nnprem contingere posse p u t r.b .1 n t
Burdjgalae, Gjihico quondam consorte colur.i .
(Eucharbi.. v. 4)8-502) _
16
Н. П. ГРАЦИАНСКИЙ
гот или римлянин — произведет расчистку (culturas) в таком неподе-
леином лесу, то должен выделить взамен его равную долю леса свое-
му соучастнику во владении, когда есть еще лес. А если нет достаточ-
ного количества леса, «следует разделить то, что вырублено под рас-
чистку». 1
В другом тексте речь идет «о свиньях, сообща принятых соучаст-
никами владения (consortes) на жолуди». Здесь значится следующее:
«Если между соучастниками владения (consortes) возникнет спор о
жолудях из-за того, что один имеет от [кого-либо] другого более сви-
ней, тогда тот, у кого их менее, в праве взять в свою часть свиней на
жолуди сообразно тому, как он поделил землю, пока у того и у друго-
го не будет по равному количеству. А затем пусть поделят десятины
[за выпас свиней], как поделили и землю».1 2 Смысл обоих текстов со-
вершенно ясен: земля делится поровну; соответственно этому лесные
расчистки и доходы от неподеленного леса тоже делятся поровну. О
гаком же разделе поровну говорит еще один текст из законов Леови-
гильда, к сожалению, частично испорченный. Текст предусматривает
возможность земельного спора «между тем, кто дает, и тем, кто полу-
чает землю или лес».3 В таком случае, «если жив тот, кто дал [землю],
или, — если он умер,— наследники его должны принести клятву в том,
что не более предок их дал, чем они показали. И тогда, принесши
клятву, в присутствии свидетелей... пусть водрузят межевые знаки,
чтобы впоследствии об этом не было споров. Если же соучастники его
(consortes ejiis) ...не пожелают поклясться, или если у них возникнет
какое-либо сомнение в том, сколько они или предки их дали, пусть
не клянутся, чтобы не погубить свои души, но в каждом из aratra,
которые они или их предки получили на свою долю, пусть дадут по
50 арипеннов, с тем, однако, условием, чтобы 50 арипеннов было вы-
делено из необработанной земли и обработанной вместе. И не должен
никто захватывать земли более того, что ему будет отмерено
или показано, если только собственник земли не пожалует более.
А если кто более захватит, пусть возвратит захваченное в двойном
количестве».
Текст, несомненно, относится к практике раздела земли между вар-
варами и римлянами, так как участники раздела, не будучи связаны
родством, именуются consortes. Порча текста сказалась, между про-
чим, в неправильном обозначении количества арипеннов, выделяемых
из каждого aratrum: aratrum (то же, что югер) содержал всего два
арипенна, следовательно, нельзя было из каждого aratrum выделить по
50 арипеннов. К тому же из контекста следует, что выделялось всей
земли 50 арипеннов. Надо полагать, что в текст «per singula aratra
quinquagenos aripennes dare faciant» слово quinquagenos попало прос-
то по ошибке, будучи механически перенесено сюда из последующего
текста; надо читать не quinquagenos aripennes, а просто aripennes, и
тогда смысл будет ясен, именно: в каждом югере в пользу consors’a
выделяется по арипенну, т. е. по пол-югера, а всего выделяется пахот-
ной и иной земли 50 арипеннов, т. е. 25 югеров.4 Если это так, то текст
опять-таки говорит о разделе земель между варварами и римлянами
пополам. ’
1 LL. Wisig, X, 1, 9. Ср. этот текст с t. XIII Б\рпндской Правды.
2 lb., VIII, 5, 2.
3 lb., X, I, 14.
4 Совершенно правильно, по нашему мнению, понимает это место Gaupp (Die
gennanischen Ansiedlungen, S. 408). «Sollen sie, — говорит Гауп, — auf jedes Jugerum
Land, welches unter den beiden Parteien streitig ist, dem andern Theile .ein halber
Jugerum abtreten, aber nienmls niehr als 50 halbe Jugera».
О РАЗДЕЛАХ ЗГ'ЫЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
17
Итак, в текстах сборника законов Леовигильда имеются как будто
бы прямые противоречия: одни из них говорят о выделе двух третей,
другие же — половины земель римских собственников в пользу готов.
Чтобы объяснить это видимое противоречие, надо предположить, что
приведенные тексты, — повидимому, восходящие к кодексу Эвриха, —
говорят не об одном и том же разделе у вестготов. Тексты, говорящие
о выделе в пользу варваров двух третей земель римских собственников,
как уже было сказано, рисуют практику первоначального раздела и от-
носятся к древнейшим законам вестготов. Тексты, свидетельствующие
о принципах раздела пополам, — очевидно, более позднего происхожде-
ния и отражают более позднюю практику. Другими словами, мы нахо-
дим у вестготов, как и бургундов, не один, а два последовательных
раздела земель, различные принципы которых очень хорошо объясня-
ются разными условиями жизни вестготов в разные периоды истории
их королевства па протяжении V в. В первый период, до 60-х годов V в.,
пределы вестготского королевства в Галлии, ограниченного территори-
ей Aquitania secunda (от Тулузы до океана) были сравнительно очень
узки и, испытывая в этих узких границах земельную тесноту, готы, ес-
тественно, брали две трети земель у римлян. В 60-х годах, при Теоло-
рихе II (453—466) были захвачены Нарбонская Галлия и Арморика, а.
при Эврихе (466—483) сложилось огромное Вестготское государство,
границы которого в Галлин на севере простирались до Луары, а па во-
стоке шли за Рону: вместе с тем готам принадлежала большая члс;ь
Пиренейского полуострова. Пег никакого сомнения, чго на вновь завое-
ванной территории готы тоже производили земельные разделы; но не г
сомнения и в том, что брать на новой территории две трети земель рим-
ских собственников нс было никакого смысла; поэтому естественно,
что тяжелые для галло-римлян условия первоначального раздела были
смягчены, и у них стали брать лишь половину земель, да и то, вероят-
но, не повсеместно.
У нас есть данные, говорящие о том, что даже многие крупные
галльские магнаты очень мало пострадали от готского раздела.1 Этим,
может быть, в значительной мере объясняется тот факт, что овернская
знать так стойко сражалась в 507 г. на стороне Алариха II против
войск Хлодвига.
Кстати, предположение о вторичном разделе земель пополам дает,
по нашему мнению, возможность правильно понять никем до сих пор
не объясненный удовлетворительно один текст из Сидония Аполлина-
рия, который говорит о неудачной попытке Сидония добиться аудиен-
ции у Эвриха, с целью выхлопотать возвращение части земельного на-
следства тещи поэ1а: «Necdum enim quicquam de hereditate socruali,
vel in usum tertiae sub pretio medietatis obtinui» читаем мы у Сидо-
ния.2 («Ничего я еще не получил из наследства тещи и пс добился
пользования третьей частью урожая ценою уступки половины участкам).
Сидоний Аполлинарий хочет сказать, что в крайнем случае он го-
тов бы был произвести раздел земли на общих основаниях и иолхшль
лишь половину участка с нравом пользования оброком с него в'-чде
третьей части урожая (lertia).
Комментаторов приведенного текста Сидония обычно смущало с но-
во tertin, в юмором во что бы то ни стало хотели видеть третью т -дь
1 Еще Гауп (ГМе ц-errnaiiisehcn Ansiedljinsjeii. S. 286—387) обратил внимание на
тот факт, что Григорий Турский, называя епископов города Тура времени Хлодвига
и его сыновей, говора г о происхождении этих епископов из сенаторских родов, ко-
торые продолжали владеть огромными землями на гзътьской территории, отошедшей
к вестготам при Эврихе (см. Hist. Francorum, X, с. 31).
2 Epist., VIII, 9.'
2 Средние века, вып. I
IS
H. It. ГРАЦИАНСКИЙ
поземельной собственности, получаемую при ее разделе галло-римля-
пи.чом. На самом деле tertia в данном случае — треть не земли, а уро
жая, т. е. крестьянский оброк, практика которого засвидетельствована
законами вестготов и бургундов; 1 практика же земельного раздел?,
мыслится у Сидония в виде раздела пополам, а не в виде выделения
трети.
Ни в одном из текстов, касающихся разделов земель у вестготов,
не говорится о том, давалась ли варварам земля с рабами или без них.
Надо думать, что в большинстве случаев она давалась с рабами, так
как законы вестготов свидетельствуют о широком применении рабско-
го труда в их хозяйстве. Если не считать безнадежно испорченным тог
текст законов Леовигильда, в котором говорится о выделении condors'\
в случае земельного спора 50 арипеннов или 25 югеров пахотной к
иной земли, то у нас имеется любопытное определение обычной нормы
надела рядового варвара в вестготском королевстве. Надел этот ти-
пично крестьянский, и данные о его размерах как нельзя лучше со-
гласуются с сообщениями Сидония Аполлинария, считающего вестготов
типичными крестьянами.
В своем панегирике Авиту Сидоний рисует такую сцену: одг.а аз
рядовых вестготов, точивший меч в виду предполагавшейся войты е
римлянами, воскликнул, узнавши о прибытии явившегося для мирных
переговоров Авита: «Пропала теперь воина, принимайся снова за
плуг».2 Здесь перед нами живой образ крестьянина, который отрывс.ес
ся от сельскохозяйственных работ только в военное время.
Даже наделение вестгота, как и бургунда, одним-двумя рабами
еще не превращало их в помещиков, так как рабы могли играть лишь
подсобную роль в их хозяйстве. Надо, впрочем, предполагать, что наде-
ление рабами способствовало выделению из среды рядовых варваров-
крестьян группы мелких помещиков.
Готы, как и бургунды, усвоили и практиковали в отношении своих
участков (sortes) все права, вытекавшие из римского представления о
собственности. Уже в законах короля Эвриха говорится о дарении,3
меме4 и продаже5 недвижимого имущества, как об обычном явлении,
а един из законов сборника Леовигильда свидетельствует о наличии
завещания и наследования земель одинаково мужчинами и женщина-
ми.6 Словом, различные земельные сделки—обычное и очень распро-
страненное явление у вестготов,7 и в результате такой подвижности
земельной собственности происходило Глубокое имущественное расслое-
ние, не меньше, чем у бургундов. Уже древние законы упоминают о
«шпатах и низшем свободном народе,8 и уже в законах Эвриха речь
идет о притеснении сильными лицами слабых.9
Подобно бургукдам, вестготы не всегда производили полный! раз-
дел земель с своими consortes: приведенные выше тексты свидетельс:-
гщо1 о том, что ле только леса, ио и поля могли оставаться пепоте-
лепными и состоя1Ь в общем пользовании consortes.Имеются также
1 С.м. например, 1.L, \\ i.-i.c, X, 1, 15; ср. Lex Burn,, t. LXX1X, 1.
- Рашщуг. Avilo, v. 111.
1 I'г;щпieиt. Д1Ч.
1 : r.’c’irient, ДОЗ.
lorwint. 235.
" LL. Wisitr. IV. 2, 1.
Co. LL. Wisiir. IV. 5, 1; V, 4. 19.
11. Wisiff. VIII, 3, 1C; VII!, 3, 12; VIII, 3, 14; VIII, 4, 15.
' ! гащпегt, £09.
Cособенно X, I, 8; «Divisio inter Gotum et Romanum facta de portmne
terr irra: .-'ive site arum nulla ratione tiirbetur, si ramen probatur celebrata divisio»;
ср. X. I, 6.
О РАЗДЕЛАХ ЗЕМЕЛЬ У БУРГУНДОВ И У ВЕСТГОТОВ
19
известия об общем пользовании лугами.1 В результате приселеиия
вестготов к галло-римлянам возникали деревни со смешанным варвар-
ско-римским населением, как и у бургундов. Об отношениях соседства
в вестготских законах говорится неоднократно,1 2 * причем в некоюрых
текстах соседи фигурируют рядом с родственниками, '5 а в одном, прав-
да, позднейшем тексте упоминается conventus publicus vicinorum.4
Нет никакого сомнения, что поселение вестготов (как бургундов)
укрепило,а в целом ряде случаев создало в Галлии вновь деревенскую
общину с нераздельным пользованием некоторыми угодьями. Правда,
община эта Cwcipo разрушалась в результате имущественного рас-
слоения свободных людей и натиска крупной земельной собственности.
1 ( а. X ГТ, а, Ccnsoгte- aero iiel o-oites nnlli с.Ннпчке -о tl> i леса n t, irnia Hlis
ti->n.i erouriK-i. qre coaclii'e non fuerant, constat esse conc a; :ern».
- Сл*. 1.:г..гичсп VHT. 2, 1; VIII, 3. 15—16; VIII, 4, 16—17; Vill, 5, 4; X, 3, 2
= VIII, 4,'23; VI, !, 7.
4 VIII, 5, 6.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛАНГОБАРДОВ В VI—VII ВЕКАХ
А. И. Неусыхин
I. ХАРАКТЕР ЛАНГОБАРДСКОГО ЗАВОЕВАНИЯ
Для того, чтобы представить себе, как складывался общественный
строй лангобардов в VI—VII вв., необходимо предварительно выяснить
особенности лангобардского завоевания и характер расселения ланго-
бардов в занятой ими части Италии.
Лангобарды вступили в пределы Италии в 568 г. в виде союза це-
лого ряда германских и негерманских племен (лангобардов, саксов,
гепидов, свевов, болгар, сарматов, обитателей Норика и Паннонии,
быть может, некоторых славянских племен)1 во главе с несколькими
герцогами (может быть, племенными вождями?), объединенными об-
щей властью короля. Ядро этого союза составляли лангобарды, к ко-
торым присоединялись лишь части этих многообразных племенных об-
разований. Лангобардский племенной союз в значительной мере еще
состоял из родовых групп, но внутри него уже шла социальная диф-
ференциация, приводившая к образованию слоя полусвободных за-
висимых альдиев, с одной стороны, и королевских дружинников, — с
другой.
Начальный этап истории Лангобардского государства,—от момента
вторжения лангобардов в Италию при Альбоине до избрания Аутари
и усиления королевской власти (5G8—584 гг.), — очень важен для по-
нимания дальнейших судеб этого государства.
Источники единодушно представляют первые этапы лангобардского
вторжения в Италию как насильственное завоевание с захватами зе-
мель. изгнанием и убийством местных землевладельцев, а не как раз-
дел между победителями и побежденными и нс как поселение феде-
ратов на территории империи. Так, Павел Диакон рассказывает, что
преемник Альбопна Клеф умертвил и изгнал из Италии много влия-
тельных римлян* 2 н что после его смерти (т. е. во времена господства
герцогов при отсутствии единой королевской власти в 574—584 гг.)
было вновь перебито значительное число знатных римлян, а остальных
лангобардские носе.••.спим (liospites) поделили между собою с тем,
чтобы они вносили в нт пользу (очевидно, в пользу каждой семейной
или родовой группы?) третью часть своих доходов.3 Павел Диакон
приводит н мотивы агой суровой расправы: он усматривает ее причины
в «жадности» лангобардов («ob cupidiiatein»), давая этим понять, что
'Paulus Dia conus. Histor. Langob., II, 6, 8, 26.
2 Paulus Diaconus. Histor. I.angob., Ill, 31: «Hie multos Romanoruni viros
potentes alios gladiis extinxit, alios ab Italia exturbavit».
3 Paulus Di a con us. Histor. Langob.. II, 32: «His diebus multi nobilium Ro-
inanoruni ob cupiditatem interfecti sunt. Reliqui vero per hospites divisi, ut tertiam
partem suarum frugum Langobardis persolverent, tributarii efficiuntur».
OBlHECTBEIIIIblil СТРОЙ Л SIU О1Л.ГДОВ В VI -VII ВЕКАХ
2!
завоеватели стремились прежде всего обеспечить себе правильное по-
ступление регулярных доходов с покоренных и гарантировать облада-
ние захваченными землями. Может быть, еще более убедительно зву-
чит свидетельство Мария из Авентика, так как он был современником
описываемых событий и жил в то время сравнительно не далеко от
Северной Италии, — в Бургундии. Так же, как и Павел Диакон, он
говорит о массовых убийствах, учиненных лангобардами среди мест-
ного римского населения, подчеркивая в отличие от предыдущего ав-
тора, что во времена Клефа перебито было значительное количество
не только знатных римлян (seniores), т. е. крупных землевладельцев,
но и людей среднего состояния (mediocres), т. е., повидимому, поссе-
соров из числа городских землевладельческих фамилий. 1 Этот насиль-
ственный характер завоевания северной Италии, сопровождавшийся
оккупацией земельных владений и взиманием оброка с оставшихся на
прежних участках слоев покоренного населения,,— завоевания, произве-
денного не кучкой вооруженных воинов, а целым племенным союзом,
составные части которого реально заселяли оккупированные террито-
рии, — резко отличает процесс образования Лангобардского государ-
ства от хода возникновения целого ряда других варварских государств
на территории Западной Римской империи (например, вестготского,
бургундского, франкского, несмотря на все различия процесса возник-
новения каждого из них). Однако дос гаточно отчетливое представление
об исторических последствиях лангобардского завоевания может дать
только анализ способов и методов расселения лангобардов по завоеван-
ной части Италии. В этом анализе нужно различать социальную и по-
литическую структуру лангобардских поселений, с одной стороны, и
установившиеся формы их взаимоотношений с римлянами — с другой.
Прежде всего бросается в глаза, что лангобарды селились каки-
ми-то родовыми объединениями, или группами, и что в то же время в
самом ходе их расселения по Северной Италии огромную роль играли
герцоги. Так, уже цитированный нами рассказ Мария из Авентика сви-
детельствует о том, что Атьбоин всем войском и всем народом (в чис-
ло которого хроникер включает и женщин) занял Италию «in fara»; 1 2
этот термин, повидимому, обозначает родовые группы, что явствует из
обилия названий целого ряда пунктов на «fara» в разных частях Ита-
лии (в Ломбардии, Пьемонте и Сполето) и из сопоставления этих дан-
ных с одним параграфом эдикта короля Ротари, разрешающим (с
согласия короля) лангобарду переселения в пределах королевства вме-
сте со своею «fara»3, а также и с рассказом Павла Диакона о посе-
лении лангобардов и пришедших с ними в Италию племен целыми
селами по принципу родо-племенных связей, откуда и племенные на-
звания этих населенных пунктов (гепидские, болгарские и др.).4 В рас-
сказе Павла Диакона подчеркнута пестрота этнического состава лан-
гобардского племенного союза, но в то же время засвидетельствован
и факт расселения лангобардов целыми группами (селами, а не раз-
1 Marins Aventicensis (под 569 г.) Anno VII Cons. Just., col., 414: «Нос
anno Dux Langobardornm nomine Cleb, genti ipsius rex, ordinatus est; et piures
seniores et mediocres ab ipso interfecti sunt».
2 Marius Aventicensis (под 569 r.): «Alboinn- rex Langobar..lor«ni cum
omni exercitu relinquens atque incendens Pannoniam suam p.itriam cum nnilieribus
vel omni populo suo in fara Italiam occupavit».
1 Edictus Roih.ari, 177: «Si quis liber homo potestatem liabeat infra dominium
regni nostri cum fara sua inegrare ubi voluerit etc». (Cm. Edictus caeteraeque Lan-
gobardorum Leges, ed. Bluhme, 1869).
4 Paulus Diacor.us, op. cit., II, 26: «Certum est autem tunc Alboin multos
secum ex diversis quas vel alii reges vel ipsi ceperat, gentibus ad Italiam adduxisse.
Unde usque hodie eorum in quibus habitant vicos Gepidos, Vulgares, Sarmates,Pan-
nonis, Suevos, Noricos sive, alliis hujuscemodi qominibus appellamus».
А. И. НЕУСЫХИН
розненно); такими группами были, повидимому, родовые союзы. Но
так как у германцев род издавна был не только кровно-родственным
гоюзом, но и единицей военного подразделения племени, то естествен-
но, что поселение воинов с их семьями и родичами в завоеванных
областях Италии до известной степени совпало с подчинением в воен-
ном и политическом отношении нескольких родовых групп одному
герцогу. Родовой принцип был. очевидно, принят во 'внимание при рас-
квартировке лангобардов на оккупированных владениях; но руково-
дителями этой оккупации в отдельных областях были, повидимому,
герцоги, наделявшие землями родовые союзы и в то же время присва-
ивавшие львиную долю. 1 Сколько бы ни спорили о том, является ли
герцогская власть у лангобардов юридически первичной или производ-
ной (т. е. результатом королевского назначения), очевидно, во всяком
случае, что во времена лангобардского завоевания она фактически игра-
ла огромную роль наравне с королевской властью. Поселение родовых
союзов под властью герцогов сопровождалось, как ясно из ска-
занного выше, ростом земельного и имущественного неравенства в
пользу герцогов и тем самым должно было содействовать разложению
родовых связей. И тем ие менее этот способ поселения как нельзя
лучше отражает исконные распорядки, которые свойственны были гер-
манским племенам еще на более ранней стадии их развития. Недаром
уже Цезарь сообщал, что у германцев «должностные лица и старей-
шины ежегодно отводят родам и группам живущих вместе родствен-
ников, где и сколько найдут нужным земли».2 Рассказ Цезаря проли-
вает свет на способ поселения лангобардов в Италии — конечно, если
принять во внимание, что между обоими рядами явлений лежит проме-
жуток в шесть столетий и что «должностных лиц и старейшин», упо-
минавшихся Цезарем, сменили мощные лангобардские герцоги.
Как же, однако, сложились взаимоотношения расселявшихся ука-
занным способом лангобардов с оставшейся в Италии частью местного
населения? При попытке решения этого вопроса не следует придавать
слишком большое значение смутным и скудным данным источников о
правильных систематических разделах между лангобардами и
местным населением. Существует два прямых свидетельства на этот
счет: оба они принадлежат Пазлу Диакону, но относятся к разным
этапам лангобардского расселения по Италии. Первое приурочено к
году смерти Клефа (574 rj и содержит уже известный нам рассказ
о превращении оставшихся в Италии римлян в «трибутариев», обязан-
ных уплачивать поселенцам-лангобардам третью часть своих доходов
(icrl'iaii: partem suanim friigum).3
Второе характеризует отношения, сложившиеся между королевской
властью к герцогами.в момент ликвидации полного господства герцо-
гов и избрания короля Аутари, с правления которого начинается новое
усиление королевской власти. Таким образом, второе свидетельство
Павла Диакона трактует, как будто, совершенно другой сюжет, и
только в конце разбираемого текста прибавлена одна короткая фраза
о каком-то разделе, — еще более лапидарная и темная по смыслу, чем
1 Ср. Panins Diac о п и«, op. cit., Ii, 32; «...Langobardorimi duces septimo
anno ad adventu Alboini et totius gentis spoliatis ecclesib, sacerdotibus interfectis,
eixitatibus subruti.s populisque qui more segetum excreverant, extinctis, exceptis his
regionibus, quas Alboin ceperat, Italia ex maxima parte capta et a Langobardis
snbiugata est».
- Caesar, Com. d. B. G., VI, 22: «Sed magistratus ac principes in annos sin-
gulos gentibus congnationibusque honihwm, qui turn una coierunt, quantum et quo
loco visum est agri attribuunt».
; Pa ul us Diaco nus, op. cit., II, 32.
общественный crpoii л\пгог,\рдов в i -vu веках
23
соответствующее место в первом отрывке того же автора. 1 Однако за
десятилетие с 574 по 584 г. в захваченной лангобардами части Ита-
лии произошли весьма значительные изменения, не позволяющие рас-
сматривать оба свидетельства Павла Диакона как единое целое. За
это время происходит некоторое расщепление лангобардских сил; от-
дельные отряды лангобардов продвигаются на юг, занимают Тоскану,
Валерию, основывают герцогства Сполето и Беневент. Тот же Павел
Диакон яркими красками рисует безраздельное хозяйничанье герцогов
(называемая им цифра — 35 герцогств, конечно, преувеличена): по его
словам, «они убивали священников, грабили церкви, разрушали города,
истребляли мирных жителей, запятых работой на своих полях». -
И хотя деятельность герцогов привела к завоеванию лангобардами
значительной части Северной и Средней Италии и даже к попыткам
осады Рима (580 г.) и Неаполя (581 г.), — окончившимся, правда, не-
удачно, — по разрозненность их сил и противоречивость интересов не
позволили им справиться с внешними врагами в лице восточных
(австразийских) франков. В.ответ на набеги лангобардов и саксов в
южную Галлию и Бургундию франки предприняли в начале 80-х гг.
при Хильдеберте II несколько походов (582 и 584 гг.) в Северную
Италию и вступили в союз с Византией. Способность сопротивления
лангобардов франкам была в этот момент ослаблена еще и тем, что
(на ряду с продолжением лангобардских завоеваний в Сполето и Бе-
невенте) целый ряд герцогов' Северной Италии переходил па службу
к империи в качестве федератов. Лангобарды принуждены были в
584 г. подчиниться франкам и вступить в зависимость рт них. Перед
лицом угрозы со стороны франков и Византин герцоги реши, л; для
организации отпора восстановить объединяющий воепко-полтнческий
центр в лице королевской власти и избрали королем сына Клефа
Аутари (в его избрании участвовали главным образом герцоги и их
дружинники).1 Но в виду того, что к этому времени сами герцоги со
своими дружинниками уже успели захватить лучшие земли, установле-
ние королевской власти было реально невозможно без создания ее
материальной базы в виде фонда королевских земельных владений, из
которого король мог бы черпать ресурсы для вознаграждения своих
слуг и дружинников и который служил бы экономической опорой его
власти. Поэтому герцоги решили уступить новому королю половину
своих земельных владений, л и притом таким образом, чтобы король
получил в пределах каждого герцогства значительные земельные
комплексы. Об этом вынужденном компромиссе герцогской и ко-
ролевской власти, собственно, и говорит Павел Диакон во втором из
разбираемых нами текстов, гласящем: «В это время всё тогдашние
герцоги в целях восстановления королевской власти уступили в пользу
короля половину всех своих владений с тем, чтобы (доходами] с них
мог жить сам король и чтобы за их счет могли'прокормиться его дру-
жинники и должностные лица. А зависимое покоренное население было 1 * 3
1 Paulus Г) i а с о n н s. op. cit.. Ill, 16 (текст см. ниже).
" Paulus Di ас о nu*. op. cit., II, 32: «...Lanpiobardorum (luces., spoliati*
ecclesiis. secordotibus interfectis, aivitatibus subrutis, ponnlisque qui more segetu::i
excreverant, extinetis etc.».
3 Может быть, прав П. Г. Виноградов, вспоминающий в святи с анализом этих
событии известный текст Цезаря (Com. de „В. G. VI, 23): мирное время у них нет
общего правительства, но старейшины отдельных областей и. округов творят суд и
улаживают споры»: «in расе apud eos nihil est communi: reacistratus, sed principe*
rcgionuni atque pagorum inter suos ins dicunt controversial quo minuunt».
(Ср. П. Виноградов, Происхождение феодальных отношений в Лангобардской
Италии, СПб., 1880, стр. 141), Продолжая его мысль, можно было бы еще напомнить
данные Тацита о превращении власти военного вождя в королевскую власть и о
военных союзах Маробода и Цивилиса (см. «Анналы» и «Истории» Тацита).
24
Л. И. НЕУСЫХИН
распределено между лангобардскими поселенцами».1 Последняя фраза
приведенного текста, как будто напоминающая рассказ Павла Диакона
о превращении Пасти римлян в «трибутариев»,1 2 однако, весьма сильно
отличается от него полным отсутствием упоминания о взимании каких
бы то’ ни было «третей», — в виде ли дани, оброка или (тем более!}
в форме уступки лангобардам «трети» земельных владений. Да и са-
мое указание на пользование лангобардами «третью» доходов римлян
в первом тексте Павла Диакона вызывает у историков большие сом-
нения. Так каю это указание стоит совершенно изолированно и так как
Павел Диакон черпал данные о событиях VI в. из вторых и третьих
рук, то весьма возможно, что он привлек для объяснения какого-ни-
будь темного места одного из своих скудных источников термин «ter-
tia», навеянный хорошо известными ему отношениями' в Либурии (об-
ласти между герцогствами Беневентом и Неаполем), где действительно
существовал во времена Павла Диакона слой зависимых держате-
лей — «терциаторов».3
Однако такое перенесение термина, — если оно только имело ме-
сто, — является совершенно неправомерным, так как происхождение
слбя тёрциаторов в Либурии объясняется, повидимому, местными осо-
бенностями. 4 Во всяком случае, молчание всех остальных лангобард-
ских источников (кроме либурийских) о каких бы то ни было «третях»
само по себе весьма примечательно. Повидимому, между лангобардами
и римлянами вовсе не было урегулированного, систематического раз-
дела зецель: дело ограничилось земельными захватами, в результате
которых родовые группировки подверглись дроблению и посте-
пенно стали распадаться на более мелкие хозяйственные единицы, а
свободные лангобарды превратились в земельных собственников. Ра-
зумеется, эти собственники весьма резко (и чем дальше, тем все рез-
че) отличались друг' от друга по своему социально-экономическому
положению и по размерам своих владений, но, несмотря-на эти отли-
чия, в той или иной мере эксплоатировали труд зависимого римского*
населения, т. е. главным , образом колонов. Может быть, отдельные
мелкие свободные римские собственники попали в зависимость от лан-
гобардов, но вряд ли это можно утверждать относительно основной
массы римских землевладельцев. Такому утверждению противоречит
целый ряд данных: прямые свидетельства Мария из Авентика и Павла
Диакона об изгнании и казнях римских землевладельцев (знатных и
среднего достатка); противопоставление в первом из разобранных тек-
стов Павла Диакона знатных римлян, перебитых и изгнанных ланго-
бардами, остальным, превращенным в трибутариев (multi п о b i 1 i и пт
Romanorum interfecti sunt,... R e 1 i q u i vero... tributarii efficiuntur, II, 32);
наконец, полное отсутствие упоминания свободных римлян в первом-
сборнике обычного права лангобардов — эдикте Рртари (643 г.) на ряду
с подчеркнутым в нем господством лангобардского права, которое
было обязательно даже для иммигрантов, поселявшихся в пределах
лангобардского королеветва.5 Последнее явление можно объяснить
1 Paulus Di a con us, III, 16: «Ob restaurationem regni duces qui tunc erant
omnen substantiarum suarum medietatem regalibus usibus tribuunt, ut esse possit,
unde rex ipse sive qui ei adhaererent eiusque obsequiis per diversa officiis
dediti alerentur. Populi tamen adgravati per Langobardos hospites partiuntur».
3 Для сопоставления с цитированным выше отрывком приводим еще раз латин-
ский текст: «Р a u 1 u’$ D i а с о п и s, II, 32: «Reliqui vero per hospites divisi, ut
tertiam partem suarum frugum Langobardis perSolverent, tributarii efficiuntur». '
3 Такого мнения придерживается, например^ L. М. Hartmann в своей «Geschi-
chte Italiens ftn Mittelalter», В. II, Teil I, S. 52.
4 Ibid. x
5 Cp. Edictus Kothari. § 367.,
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛАНГОБАРДОВ В VI—VII ВЁКАХ , 25,
только тем,, что римское население, как несвободное или, во всяком-
случае, не обладавшее полной свободой, не включено в тот разряд
обитателей Италии, который мог пользоваться нормами римского пра-
ва. Если бы в лангобардской Италии конца VI и начала VII вв. сохра-
нилось значительное число свободных, лишь покоренных завоева-
телями римлян, то они обязательно должны были бы жить по римско-
му праву, — если только не предположить полное превращение в раб-
ство всего римского населения, что, однако, не согласуется с данными
источников. Итак, лангобардское завоевание с его захватами, казнями
и конфискациями привело к вытеснению римских землевладельцев из
занятых лангобардами частей Италии (главным образом — из Ломбар-
дии и Тосканы); но оно же содействовало сохранению (по крайней
мере, на первых порах) старой вотчинной структуры римского земле-
владения и прежних разрядов зависимого населения, а также слия-
нию римских колонов с лангобардскими альдиями и римских рабов с
лангобардскими рабами.1 Другим результатом первого периода ланго-
бардского завоевания было установление своеобразного двоевластия
короля и герцогов, которое не было изжито окончательно до самых
последних лет существования лангобардского королевства, но особенно-
резко сказывалось в конце VI — начале VII вв., когда равновесие этих
двух сил, с трудом достигнутое к моменту избрания Аутари, постоянно
нарушалось то в одну, то в другую сторону. Борьба королей с гер-
цогами и поиски разных форм компромисса с ними красной нитью
проходят через всю историю лангобардского королевства; это явление
1 Вопреки авторитетному мнению П. Г. Виноградова (цит. соч.. стр. 106—107),.
считающего, что в лангобардском королевстве сохранились значительные массы быв-
шего свободного римского населения, и насчитывающего целых два раздела между
лангобардами и римлянами, — мы придерживаемся данной в тексте концепции, так
как аргументация Виноградова не во всех отношениях представляется достаточно
убедительной. Она построена в основном на двух тезисах: 1) на толковании последней
фразы нз второго текста Павла Диакона как сокращенного повторения содержания
первого текста (о третях) и на утверждении, что в первом тексте, говоря о разделах,
Павел Диакон имел в виду «высший класс» (несмотря на противопоставление: reli-
qui vero) и 2) на сближении либурийских терциаторов с упоминаемыми в лангобард-
ских законах homines pertinentes (зависимыми людьми), которые, по мнению Вино-
градова, являлись лично свободными, нр поземельно зависимыми держателями. Осно-
ванием к их сближению является отличие положения «терциаторов» и homines per-
tinentes, лично не прикрепленных к своим участкам, от положения альдиев и рабов.
По Виноградову, слой «терциаторов» образовался в результате подчинения римского
населения лангобардам (стр. 112). Неубедительность первого аргумента Виноградова
мы пытались показать в тексте; к высказанным там же (вслед за Гартманом) сомне-
ниям в возможности установления реальной связи между либурийскими «терциато-
рами» н «третями» Павла Диакона мы решаемся прибавить (уже от себя), что нз:
текстов лангобардских законов никак нельзя сделать вывода о близости «терциато-
ров» к homines pertinentes по признаку их общего отличия от альдиев и рабов.
Наоборот: homines pertinentes либо упоминаются наравне с альдиями и сервамн (Ср.
Notitia de actoribus regis от 733 г., изданную, может быть, Лнутпрандом
§ 5, где идет речь о .зависимых людях короля), либо противопоставляются
свободным (ср. Aistulf i leges от 755 г. § 22: liberi — pertinentes), либо
прямо приравниваются к рабам (Aistulfi leges, § 15: «пат si pertinentes homines hoc
fecerint... servi ipsi tradantur in mantis mundoaldejus» etc. ), либо, наконец, упоми-
наются в виде широкого слоя несвободных людей, правила освобождения которых
тут же регулируются законом (Aistfllfi leges, § 11 —12). Эти homines pertinente-
совершенно не похожи по своему социальному положению не только на .|нбурн|1скн.ч
терциаторов (фигурирующих в цитируемых Виноградовым договорах Арнгиза и ’Сн-
карда с неаполитанцами, Atechis, 780 г., § 11; Sicardus, 836 г. §§ 4—14), но и на тех
оброчников, чиншевиков, которые в законах Лиутпранда. прямо названы «свободными
людьми» (Liutprandi Leges, 73S г. § 133) и которые упоминаются также в договоре
Аригиза (§§ 10, 12). Общий вывод Виноградова правилен в той его части, где он:
утверждает, что римские рабы примкнули к «лангобардским», и римские колоны при-
соединились к альдиям. Но во второй половине, гласящей, что «свободные люди;
остались свободными, xot/i и были подчинены лангобардам в имущественном отио-
йгении», он не достаточно обоснован. (Виноградов, цит. соч., стр. 116).
*26
А. И. НЕУСЫХИП
столь же характерно для нее, как и для истории Германии X—XI вв.,
с которой лангобардская история в некоторых отношениях обнаружи-
вает известное сходство, представляя,— конечно, только в некоторых
определенных пунктах, — как бы аналогичный процесс, протекающий
на более ранней стадии развития.
Уступка герцогами половины своих земельных владений королю
привела к тому, что в пределах каждого герцогства появились, кро-
ме посредственных держателей короля, находившихся под Прямой
властью герцогов, и его непосредственные подданные, а на ряду с гер-
цогскими землями — королевские имения с их собственным админи-
стративным аппаратом. Однако это обстоятельство не могло свести на-
лет результаты десятилетнего хозяйничанья герцогов, превратившихся
в сильных локальных властителей, обладавших пожизненной, а в не-
которых герцогствах (Беневенте, Сполето, Фриуле) и наследственной
военно-политической и судебной властью.
II. ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛАНГОБАРДОВ ПО ЭДИКТУ РОТАРИ 1
/
Последствия указанных процессов отразились в первом по времени
памятнике лангобардского права — эдикте короля Ротари (636—652).
Этот эдикт, изданный и 643 г. королем совместно с представителями
знати, является выражением его стремления к упорядочению внутрен-
него строя лангобардского королевства и представляет собою несколь-
ко видоизмененную кодификацию обычного права лангобардов. Эдикт
Ротари — важный источник для изучения общественного строя ланго-
бардов в VI—VII вв., так как, с одной стороны, он отражает обычаи и
институты, сложившиеся еще до завоевания Италии, а с другой, — яв-
ления, привнесенные этим завоеванием, образованием Лангобардского
государства и ростом королевской власти.
Не подлежит сомнению, что лангобарды еще до завоевания ими
Италии были земледельческим народом. Об этом свидетельствуют и
приведенные выше данные Павла Диакона о стремлении лангобардов
к оккупации плодородных территорий, 1 2 и многочисленные указания на
всевозможные отрасли сельского хозяйства, которыми пестрит эдикт
Ротари; 3 да и вся история передвижений лангобардов подтверждает
это. Однако эдикт Ротари отражает уже более высокую стадию разви-
тия земледелия у лангобардов в Италии; до этого оно было, повиди-
мому, весьма экстенсивным и сочеталось со значительно развитым,
относительно самодовлеющим скотоводством, огромная роль которого
отразилась и в эдикте Ротари с его весьма детализированными распоря-
жениями, касающимися крупного и мелкого скота, лошадей, свиней,
пастухов, свинопасов, потрав и т. п.4
Важно, однако, представить себе, кто являлся субъектом владения
этими земельными угодьями и стадами.
Выше было указано, что лангобарды селились родовыми объедине-
ниями. Необходимо выяснить, какова была структура этих объедине-
1 Цель этой главы — дать характеристику общественного строя лангобардов
только на той стадии его развития, которая отражена в эдикте Ротари.
Эдикты последующих лангобардских королей (в особенности Лиутпранда, Ратхиса
и Айстульфа), а также грамоты VIII—IX вв. отражают уже иную стадию эволюции
•этого общества, а поэтому должны стать предметом особого исследования.
2 Paulus Diaconus (I, 19). л
3 Roth., § 29, 149, 151, 240—241; 281—306; 319—321; 354—358 и др., любо-
пытно указание на наличие плуга, который обозначен не только латинским словом
«aratrum»,, но и термином «plovum*
4 § 135, 344, 249—251 и многие другие.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛАНГОБАРДОВ в VI -VII ВЕКАХ , 27
ний и какие изменения претерпела она в результате лангобардского
завоевания.
Род выступает в эдикте Ротари как совокупность родственных свя-
зей, реальное значение которых (в смысле прав наследования) устанав-
ливается до седьмой степени родства (или до седьмого1 колена);1 в со-
став «родни», в широком смысле («parentilla») входят таким образом
сородичи вплоть до семиюродных родственников. Однако на ряду с этим
существует и более узкое понятие «родни», включающей в первую оче-
редь братьев и дядей по отцу.1 2 Соотношение этих двух понятий уяс-
няет принятый в эдикте Ротари порядок наследования имущества, со-
гласно которому различаются: а) законные мужские наследники; б) до-
чери и сестры умершего; в) незаконные сыновья (т. е., как явствует
из косвенного указания одного параграфа эдикта, сыновья, рожденные
от незаконного сожительства с чужими рабынями,3 и г) ближайшие
родные (сородичи). Наибольшими правами в смысле наследования
имущества пользуются законные сыновья, вслед зй ними идут закон-
ные дочери и сестры, и на последнем, месте стоят незаконные сыновья
и «ближайшие родные» («parentes proxinri»).
Если умерший оставляет законных и незаконных сыновей, то боль-
шую часть имущества наследуют первые, а вторым выделяется лишь
некоторая доля в установленной пропорции; 4 5 приравнивать в этом
смысле незаконных сыновей к законным (без согласия этих последних
после достижения ими совершеннолетия)6 прямо запрещается. Но если
после смерти свободного лангобарда остается одна законная дочь, один
или несколько незаконных сыновей и несколько ближайших родствен-
ников, то каждая из этих категорий наследников получает одинаковую
часть наследства; в случае наличия (при прочих равных условиях) не-
скольких законных дочерей и сестер они получают половину наслед-
ства, незаконные сыновья треть, а «законные сородичи» (parentes
legitimi) шестую часть, т. е. вдвое меньше, чем незаконные сыновья.6
Упрощая эту схему наследования, можно прибавить к сказанному
выше, что «ближайшие родные» или сородичи в смысле прав на на-
следство либо приравниваются к .незаконным сыновьям (§ 158), либо
ставятся даже на следующее за ними место (§ 160). Если мысленно
отвлечься от права незаконных сыновей на известную долю в наслед-
стве (ибо его признание — не что иное, как уступка, невидимому, весь-
ма распространенным фактическим отношениям сожительства свобод-
ных с рабынями, т. е. скорее явление социального порядка, чем инсти-
тут родового бьгга), то обнаружится, что бесспорными и первыми на-
следниками являются сыновья, в случае их отсутствия вступают в свои
права дочери и сестры, а притязания ближайших сородичей имеют
силу только в случае отсутствия прямых потомков мужского или жен-
ского пола. При этом близость родственных связей исчисляется, как
было отмечено выше, до седьмой степени родства. Другими словами,
совершенно очевидно, что в смысле установления прав на-
следования эдикт Ротари оказывает явное предпоч-
тение членам с^мьи перед членами рода. Есть основания
предполагать, что к тому времени из рода уже выделилась «большая
1 Ed. Rothari, § 153. De gradibus congnationum: «Omnis parentilla usque in
septimum geniculum nomeretur, ut parens parenti per gradum et parentillam heres
succedat».
2 В § 163 именно они перечислены в качестве тех «parentes proximi», т. е. бли-
жайших родных, в среде которых возможны взаимные убийства.
3 Ed. R., § 156, ср. § 222.
< Ib., § 154.
5 Ib., § 155.
• Ed. R-, § 158, 160-
28
А. И. НЕУСЫХИН
семья»: 1 на то, что мы имеем дело именно с такой семьей, а не с
обычной — состоящей^ из родителей и их детей, — указывает факт сов-
местного ведёния хозяйства братьями, продолжающими жить в отцов-
ском доме после смерти отца, и после их вступления в брак, а также
факт подробной регулировки их имущественных отношений.1 2 Любо-
пытно, что в случае выделения из такой семьи одного из братьев
оставшиеся делят между собою поровну не только имущество отца, но
и матери.3 , у
Но это указывает не на остатки материнского рода (ибо о нем в
эдикте Ротари нет никаких данных, которыми можно было бы подкре-
пить такое толкование приведенного текста), а на признание известных
имущественных прав за наследниками по женской линии, являющееся
признаком и результатом некоторого разложения патриархального ро-
да: если дочери и сестры — в случае отсутствия сыновей —имеют право
на долю в наследстве, то естественно, что эта доля может передавать-
ся и дальше по женской линии, в том числе и сыновьям той или иной
женщины (на ряду с ее имуществом, полученным в качестве придано-
го от мужа).
Однако родовые связи еще очень устойчивы: эдикт Ротари знает
случаи кровной мести после получения вергельда и несмотря <на его
уплату: родичи убийцы иногда продолжают вражду и после применения
этого, столь обычного в варварских. обществах способа умиротворения,
так что родные убитого принуждены, уже после получения вергельда,
защищаться от них, и бывали даже случаи, когда они — либо в целях
самозащиты, либо из мести, — в свою очередь совершали убийство, как
если бы вергельд вовсе и не был уплачен.4
И тем не менее, между членами разных кровно-родственных групп
и внутри этих последних наблюдается такое различие в социальном'по-
ложении, что эдикт Ротари не знает даже единого вергельда за свобод-
ного лангобарда, а предписывает определять его в каждом конкретном
случае сообразно «достоинству того или иного лица», его «знатности»
или «родовитости».5 Родственные связи все более и более превраща-
ются в соседские: при процедуре судебного поединка присутствуют
родичи или соседи (parentes aut conliberti),6 при предъявлении
иска сыну по долговому обязательству его покойного отца истец имеет
право назначить вместо одного из умерших соприсяжников,7 присутст-
вовавших при заключении сделки, нового соприсяжника из ближайших
родственников, потомков или соседей покойного ответчика.8 Такое
сопоставление родственников и соседей не случайно, — особенно если
принять во внимание обилие указаний на отношения соседства в эдик-
те Ротари.9 Очевидно, род уже не является реальной совокупностью
лиц, живущих и хозяйничающих совместно; он, повидимому, распался
1 Под «большой семьей» мы разумеем здесб ведущую совместное хозяйство кровно-
родственную группу, охватывающую родственников до третьего поколения и состоя-
щую из нескольких индивидуальных семей, главами которых являются братья.
2 § 167: «De fratris qui in casam communem remanserent. Si fratres post mortem
patris in casa commune remanserint etc...»
3 § 167: «De paterna vel materna substantia... inter se aequaliter dividant».
4 Ed R., § ИЗ: эдикт карает за это взысканием двойного вергельда. Ср. также
упоминания о «faida» й § 75, 138, 387, — «faida quod est ininiicitia».
• lb., § 14, 48, 74, 7o, 378. § 48: «qualiter in angariathungl, id est secundum
qualitatem personae»; §75; «conponat... secundum generositatem suam»; § 378; «adpre-
tiatur secundum nobilitatem suam».
‘ lb., § 368.
7 О соприсяжишых (sacramentales, aidi, iuratores) cm. § * 9, 165—166; 179;
359; 360—363 и др.
6 Ed. R., § 362: «de proximos legitimos aut de natos aut de gamaholos id est
confabulatos»;
9 lb., § 146, 300, 340, 343, 346 (разбор их см. виже).
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛАНГОБАРДОВ В VI—VU ВЕКАХ 29
на несколько больших семей, в свою очередь дробящихся на малые
семьи; представители разросшейся родни, т. е. члены тех родственных
семей, которые раньше входили в состав одного рода, рассматривают-
ся — вне пределов семьи —как соседи. Место рода, как реального
субъекта хозяйства, постепенно занимает семья.
Это предположение подтверждается и данными о формах брака и
семейных отношений. Свободная женщина, правда, всегда должна нахо-
диться под покровительством (mundium) какого-либо мужчины или ко-
роля и не имеет права распоряжаться ни недвижимым, ни движимым
имуществом без разрешения того лица, под чьим мундиумом она со-
стоит. 1 «Мундиум» над нею может принадлежать не только ее отцу,
брату или мужу, но и ближайшим ее родным (т. е. сородичам — proximi
parentes).1 2 Однако, несмотря на эти явления, указывающие на живу-
честь старинных отношений родового быта, семейные связи у лангобар-
дов начала VII в. значительно прочнее родовых. Нарушение брачных
уз (похищение чужой жены или прелюбодеяние с нею, совершенное —
безразлично! — свободным или рабом) дает право мужу убить невер-
ную жену и ее любовника, причем эдикт Ротари косвенно даже вменя-
ет мужу в обязанность использование этого права.3 Убийство мужа
женой карается4 казнью.4 Вступление в брак путем умыкания или по-
хищения невесты уже уступило место регулярному заключению брака
путем договора между женихом и отцом или родными невесты; родные
выступают, правда, и здесь, но, повидимому, главную роль в этой сдел-
ке играет отец невесты.5 Будущий муж уплачивает за невесту ее по-
купную цену — «мету», а на следующее утро после брачной ночи при-
носит ей приданое («Morgingab, Morgengabe»);6 кроме того, отец или
родные невесты выдавали ей еще особое приданое, которое называ-
лось у лангобардов «faderfyo».7 Вдова имела право вторично выйти за- х
муж за свободного человека, но при этом ее второй муж должен был
уплатить половину меты, — внесенной за нее некогда первым мужем, —
ближайшему наследнику первого мужа; если же он отказывался при-
нять эту компенсацию, — очевидно, из нежелания >выдать вдову вторич-
но и тем самым потерять над нею мундиум, — то вдова получала и
«Morgengabe», и «faderfyo» и, вместе со своим имуществом, могла пе-
рейти в дом второго мужа, а цену ее мундиума второй муж уплачивал
не родным ее первого мужа, отказавшимся исполнить ее волю, а род-
ным самой вдовы.8 Вся эта процедура вторичного замужества вдовы
ярко иллкЗстрирует прочность патриархальной семьи; власть мужа и от-
ца над женщиной очень сильна;1 родные отступают здесь на второй
план и играют лишь роль своего рода передаточной инстанции. Прав-
да, в случае незаслуженного убийства жены мужем- половина уплачи-
ваемого им вергельда идет родным (parentes) убитой, а половина —
королю; однако ее «Morgengabe» и «faderfyo» наследуют ее сыновья,
и только в случае их отсутствия — родные.9 Преобладание семейных
связей над родовыми подтверждается также и фактом запрета женить-
бы на бывшей жене отца или брата, которая отнюдь не рассматри-
1 1Ь., § 204.
2 Ed. R., § 182; ср. также § 178, 188, 215 и особенна § 195—196, где резко разли-
чается «mundium... habens... excepto pater aut frater».
3 lb., § 211—212.
« lb., § 203.
s Cp. § 182: «Si quis filiam suarn... in coniugium alii .dederit» (тут же, правда:
«filiam suam aut quamlibet parentem»).
6 Rothari, § 182..
2 Ed. R., § 182.
» lb., § 182. .
9 lb., § 200: величина вергельда—1200 сол. — указывает на высокую одежку жеж-
ицины как рабочей силы и производительницы потомства.
30
А. И. IlBTUXlllI
вается как общая собственность рода, переходящая от одного соро-
дича к другому. ' В эдикте Ротари имеется целый ряд указаний на раз-
ложение рода в ’результате возникновения неравенства среди родст-
венников и пр., но их уместнее использовать при характеристике
социального строя. За время, протекшее от вселения лангобардов в
Италию до издания эдикта, их родовой быт, невидимому, проделал
значительную эволюцию: по эдикту род уже не является субъектом
ведения хозяйства и владения землею, и его очертания выступают во-
обще не достаточно отчетливо, — во всяком случае, более смутно, чем,
например, в памятнике обычного права салических франков, — в «Са-
лической Правде». Зато в эдикте яснее отразилось такое явление, как
большая семья (в указанном выше понимании этого термина), и по нему
можно лучше проследить процесс превращения бывших родичей в
соседей, который тождествен с процессом замены родовых связей
территориальными.
В соответствии с этой заменой и следы общинного землевладения
или землепользования рисуются в свете территориальной, соседской
общины или общины «большой семьи» (в вышеуказанном смысле),
ио отнюдь не родовой. 11амеки на общинное .хозяйство в эдикте Ротари
вообще довольно скудны.
Данные о домовой общине содержит цитированное выше распоря-
жение о братьях, продолжающих вести совместное хозяйство в доме
отца после его смерти и делящих между собою поровну имущество
отца и матери в случае выделения одного из братьев.2 Эдикт регулиру-
ет их имущественные отношения и в других направлениях, и эта регу-
лировка ясно указывает те явления, которые разлагающим образом
действовали па общинное хозяйство: один из братьев мог приобрести
что-либо на войне пли на службе у короля или какого-нибудь коро-
левского должностного лица, мог получить от кого-либо какое-нибудь
дарение, наконец, мог уплатить мету в случае женитьбы. Однако каж-
дая из этих возможностей разлагала общность хозяйства далеко не в
одинаково!! степени: приобретенное на королевской службе считалось
личной собственностью данного члена домовой общины, — так же, как
и полученное им в качестве дарения; добытое одним из ее членов на
войне становилось. н.-тролиз, общей собственностью; уплату меты про-
изводили все бра.ья сообща.3 Следовательно, в пределах такой боль-
ший семьи, на ряду с общинным имуществом, у каждого взрослого
м\/юишы имелась и своя индивидуальная собственность. Если один из
братьев после своей -щщитьбы захочет выйти из домовой общины,
т.> остальные выделяют ему долю из общего имущества в размере
стошМсс г л \плачевной ла невесту меты, а остальное отцовское и мате-
ринское наследство ос: ьзшиеся братья делят между собою поровну.4
Таким образом, гы i.e.te:.л • одного из братьев могло привести (хотя,
перон пип и пе всегда Приводило) к разделу между остальными и к пол-
ному распадению б.---.:нпи,й семьи.
l-Zd. R., § !<>.
- 1 .! R., § 167.
- Ib.. § it>7: «De ini cs qui in casam communein rennnscriiit. Si fratres post
mortem iwris in t.i- i i "hi -(в..- remanserint et anus ex ipsis in obsequiuni regis aut
iudicis aliquas re< aJqiii>eric habent sibi inantea absque portionem fratruin; et qui
foras in exercituin ::liquiil .uiquisivet it. commune sit fratribus quod in casa commune
dimiserit. Et si qiin in siiprascriptis fratribns gairethinx fecerit, habeat
inantea cui factum inert. lit qui ex ipsis u.xorem duxerit et de rebus communes
meta data fuerit».
4 Ed. R., § 167: «...qti.inuo alteri idem oxorem tollere contegerit aut quando ad
dixisionem faciendarn venerit, simili modo de communes rebus ei refundatur aliiit
tantum quantum frater in meta dedit. De paterna autem vel materna substantia quod
relicuni fuerit, inter se aequaliter dividant».
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛМ1Г0Б\РДОГ> В VI— VII ВЕКАХ
На ряду с данными о домовой общине или общине большой семьи
имеются намеки на наличие у лангобардов территориальной или сосед-
ской общины. На это указывает уже отмеченная выше значительная
роль соседей и самое понятие «соседства». Так, человек, севший на
чужого коня платит штраф в 2 сол., если он совершил эют про-
ступок «в пределах соседства» (infra vicinia), т. е. — как разъясняет
эдикт, — «недалеко от своего села».1 Повидимому, земельные террито-
рии, расположенные возле села, связывались как-то с представле-
нием о соседях, рисовались в виде комплекса, совокупности чьих-то
владений (вероятно, — соседей), так что к этой совокупности можно
было приложить обозначение «infra vicinia» (наподобие столь частого
в эдикте Ротари «infra provincia»). Соседи разбирают вопросы о по-
траве или ущербе, нанесенном скоту, на собраниях перед церковью;1 2
они же выступают в качестве оценщиков стоимости сгоревшего в ре-
зультате поджога дома.3
Значительная роль соседей в решении чисто хозяйственных вопро-
сов, касающихся жителей села, достаточно ясно отразилась в эдикте.
Село выступает в нем как реальная единица, жители которой устраи-
вают иногда вооруженные мятежи против должностных лиц,4 а иногда
сами являются объектами вооруженного нападения То рабов,5 * то кого-
либо из свободных, преследующих своего противника.0 Но вывести ид
эдикта конкретную характеристику общинных распорядков в этих
селах нельзя, так как в нем не содержится па этот счет никаких
данных.
Зато он дает не мало прямых указаний на наличие ипдпвидмаль-
ного владения землей и на мобилизацию земельной собственности. Це-
лый ряд распоряжении эдикта направлен к охране индивидуального
права пользования самыми разнообразными земельными угодьями (лу-
гом, лесом, пахотным полем, садом, виноградником), а также дровами,
орудиями производства (плугом), скотом и пр., — наконец, усадьбой и
мельницей.7 Правда, трудно установить, имеется ли при этом в виду
охрана частной собственности или только охрана индивидуального поль-
зования; но, во всяком случае, эдикт пестрит такими выражениями, как
лес, принадлежащий «другому» (silva alterius в § 240—241), «хозяин
леса» (dominus silvae в § 319) — права которого противопоставлены
«естественному праву» каждого на непомеченные деревья в лесу (jus
naturale, § 319),—как «чужое поле» (campus alienus, § 354—Зэ8),
«чужая земля» (terra aliena, § 151), причем запрет постройки мельницы
на чужой земле прямо мотивируется необходимостью «различать свое
и чужое».* По обилию таких (и аналогичных им) упоминаний эдикт
Ротари оставляет далеко позади себя «Салическую Правду».
О мобилизации земельной собственности говорят многочисленные
распоряжения относительно дарения и всякого рода сделок с недви-
жимостью (не говоря уже о купле-продаже земли, ср. Rothari. § 227.
235 и др.). Но так как право дарения вступило естественным образом
в конфликт с правами наследования, то оно обставлено целым рядом
ограничений: дарение никоим образом не должно лишать собственности
1 lb., § 340: «...infra vicinia, id est prope ipsum vicuin».
2 Jb„ § 343: (ante ecclesi.i in convento), 345.
lb., § 14G: (vicini boni fidei homines).
4 Ed. R., § 280 (De rusticanorum seditioncm).
5 lb., § 279 (De concilio rusticanorum).
c lb., § 19.
7 Ср., например, запрет распашки и засева чужого по.:я, сбора чужого урожая,
косьбы чужого лета п пр. в § 354—358; см., кроме того, '§ 29, 149, 151, 241)—241.
273, 281-306, 319—3'21, 344.
s Ed. R., 151: tquia omnes scire debent, Quod stitim, nos alienum est».
32
Л. И. НЕУСЫХИН
законных наследников; ' рождение у дарителя сыновей или дочерей
после совершения дарения приводит к его полной или частичной недей-
ствительности; 1 2 человек, переселяющийся в другое место жительства,
должен вернуть дарителю подаренное имущество.3 В случае дарения с
оговоркой о сохранении права пользования подаренным до смерти да-
рителя последний не имеет права расточать подаренное4 (объектом
дарения может быть не только движимость, но и «земля с рабами или
без них»).5 Самый акт дарения происходит при свидетелях (ante liberos
homines) и обставлен определенной процедурой (gairethinx, thinx quod
est donatio).6
Несмотря на указанные ограничения, дарения все же пробивали
брешь 'в прежнем порядке распоряжения земельной собственностью
путем передачи ее по наследству и содействовали росту поземельного
и всякого иного имущественного неравенства. В этом же направлении
оказывало влияние распространение долговых обязательств и залого-
вых сделок (объектом последних могла быть и земля),7 тем более,
что сын считался ответственным за долги своего отца.8
Пережитки родового быта и остатки общинных распорядков разла-
гались таким образом изнутри и извне.
Носту имущественного неравенства соответствовало усиление нера-
венства социального. Расслоение в среде свободных, рост альдиопата,
рабства и разных форм зависимости, возникновение новой, военно-
должностной знати, — вот основные проявления этого процесса.
Если уже во времена Тацита можно наблюдать появление неравен-
ства внутри основной массы свободных членов германского племени, то
у лангобардов времен Ротари расслоение в среде некогда равноправ-
ных свободных соплеменников зашло уже довольно далеко. Правда,
свободные еще составляют значительную часть племени: все распоря-
жения эдикта, в которых особо не подчеркнута социальная квалифи-
кация затрагиваемых ими лиц, относятся к свободным, понятия «ланго-
бард» и «свободный» — в известной мере еще синонимы. Свободные
являются носителями лангобардского права и резко противопоставля-
ются рабам, — независимо от каких бы то ни было различий внутри
самого слоя свободных.9 Они обозначаются в эдикте при помощи раз-
личных терминов, — чаще всего как «liberi», иногда как «exercitales», из-
редка как «ingenui»,10 причем эта терминологическая разница не
соответствует различным подразделениям в среде свободных, которые
еще не приобрели (за некоторыми исключениями) сословно-юридиче-
ского оформления.
1 !!>., § IBS-170 (op. § 168: «...ntilli liceat sine ccrtas culpas filium suuin exhere-
dilare нес quod ei per kaein debetur alii tiiingare)».
- lb., § 171.
- lb., § 1/7, p. о дарениях elite г. § 173—175, 225—375.
4 lb., § 173: <li'lii)l.iii> (.-.-«ietztleber.d»), id est quod in die obitus sui reliqueret».
5 lb., § 173: « .tena cum tnancipis aut sine mencipiis».
I; Ed. R., § 172: — Мы остарляем здесь в стороне сложный и спорный вопрос о
юридической природе институтов «launegild», и «gaircthinx», а также о много-
гиачности термина «gairethiux», ибо в данной связи нас интересует лишь экономиче-
ское значение дарении. — Сч. по этим вопросам: 1) Pappenheiin М. «Launegild
und Gairethinx», 1882; 2) Schultze A. Die langobardische Treuhand und ihre
L'inbildiing zur Testamentvollstreckung, Breslau, 1895.
7 lb., § 173.
’ lb., § 362; cp. § 350—361, 365—366.
2 Cp. § 14.
10 «Ingenus» в § 14, так же и редкий для эдикта термин «liber» (ср. в § 17
-barones nostri») Термин «exercitales», в позднейшем лангобардском законодательстве
сменяющийся термином «arimanni», оченидно равнозначен «liberi», как видно из со-
поставления § 27 ж 30 с § 377.
ОЫЦК'ТВЕППЫЙ СГРОЙ .1 \Н1 ОЬМ'ДОВ И VI VII ВЕКАХ
33
Противопоставление свободных рабам (независимо от разницы со-
циального положения отдельных групп свободных) ярко сказывается в
запрещении рабу жениться на свободной: за лот поступок раб от-
вечает жизнью, а свободную женщину, решившуюся на брак с рабом,
ждет либо смерть от руки ее родных, либо ^продажа ее ими же foris
provincia, либо, наконец, превращение в королевскую рабыню.1 Однако,
.хотя между рабом и свободным проведена такая резкая грань,--самое
понятие свободы в эдикте Ротари отнюдь не однозначно. Эдикт раз-
личает свободу двух родив: а) свободу, предполагавшую наличие или
сохранение известной личной или материальной зависимости свободно-
го от другого лица, — его на грона или «благодетеля» (benefactor) и
б) полную независимость от какого бы то ни было другого частного
лица. Тех, которые являются свободными в первом смысле, эдикт на-
зывает не совсем подходящим термином «fulcfree» (что, в сущности,
значит: «Vollfrei», т. е. «вполне свободный», или «Volkfrei. Gemeinfrei»,
т. е. «равноправный свободный» и, таким образом, в обоих значениях
не соответствует истинному положению характеризуемого этим терми-
ном лица); свободных во втором смысле он обозначает словом «йаа-
niund», которое поясняется тут же соответствующим латинским тер-
мином «а se extraneus», что значит в данном контексте «независимый
от патрона».- Так как термин «fulcfree» встречается в эдикте Ротари
сравнительно редко, 1 2 3 4 5 то трудно установить, являются ли обычные
«liberi» — «свободные» этого эдикта всегда обладателями свободы в
обоих ее смыслах или иногда только в первом. Во всяком случае, на-
личие таких выражений, как «libera it! e«t fulcfге:ш («свободная., т. е.
«h11сfгеа»)4 или: «niulier libera fiilcfrea» (женщина свободная - iup-frea)•'
наряду c ripoTHBOiiociаьлением понятий «kilclrea» и «liaaiinind», свиде-
тельствует о гом, что самое понятие «fulcfree» проделало известную
эволюцию: вначале оно, повидимому, обозначали полную свободу без
всякой зависимости от кого бы то ни было (чго и соответствует смыслу
слова «fulcfree»), а потом стало обозначать «свободу» в первом из
разобранных выше смыслов. Несмотря на такое изменение содержания
понятия «fulcfree», оно продолжает иногда фигурировать и в эдикте
Ротари в старом своем значении. Эта двойственность понятия «fulcfree»
в эдикте — результат и в то же время показатель того, что отмеченная
эволюция .произошла под влиянием притока в состав нижнего слоя
свободных лангобардов, выходцев из рядов отпускаемых на волю аль-
диев и рабов. Раньше не только всякий свободный был «fulcfree», но
и 'Всякий «fulcfree» был свободен (без каких бы то ни было ограниче-
ний). Но усиление роли промежуточных и зависимых социальных групп
(альдиев) и рост рабства в результате завоевания Италии ’Привели к
различию тех, кто получил свободу в силу акта отпуска на волю и
сохранил некоторую независимость от своего патрона, и тех, кто имел
эту свободу искони или (в более редких случаях) приобрел путем от-
пуска на волю полную независимость. Это различение перенесено
было и на понятие «свободы» вообще, независимо от происхождения
свободы того или иного лица.
Наличие двух пониманий свободы в эдикте Ротари и двойственност/,
самого понятия «fulcfree»,—первые признаки намечающегося оформ-
ления правовых сословных разграничений внутри некогда однородной
массы равноправных свободных лангобардов. Но если эти разграниче-
1 Ed. R., § 221.
2 lb., § 224.
3 lb., § 216, 224, 225, 257.
4 lb., § 216.
5 lb., § 257.
34
А. И. НЕУСЫХИН
ния только еще намечаются, то их предпосылка — социально-экономи-
ческое неравенство в среде свободных — уже совершившийся факт.
В этом отношении расслоение уже довольно глубоко, и процесс его
дальнейшего углубления, повидимому, быстро идет вперед.
Уже в прологе к своему эдикту «сиятельнейший муж» Ротари —
«король лангобардов» заявляет, что он озабочен благом своих поддан-
ных и в особенности теми несправедливостями, которые чинят сильные
люди по отношению к бедным,1 наличие которых констатировано та-
ким образом в самом начале эдикта. Как эдикт борется с этими на-
силиями на деле, видно хотя бы из того, что задолжавшему бедняку
(из числа свободных лангобардов) не только не предоставляется
никаких льгот в смысле выплаты долга, но, наоборот, агенту коро-
левской власти —скульдахию — вменяется в обязанность конфиско-
вать у него последнюю лошадь и корову (если у него, как прямо ска-
зано в эдикте, ничего нет кроме домашних лошадей, волов или коров)
и отдать их кредитору.1 2 Наличие фактического неравенства в среде
свободных подтверждается не только этими данными и не одной лишь
упомянутой выше разницей вергельда свободного в зависимости от его
«ценности», «родовитости» или «знатности».3 В эдикте Ротари встре-
чаются намеки на то, что низший, т. е. имущественно наименее обеспе-
ченный, слой свободных по своему экономическому положению уже
начал приближаться к рабам. Такое впечатление производят упоминания
о совместных выступлениях рабов и свободных, и особенно — о всякого
рода проступках, совершаемых рабами вместе со свободными или даже
по прямому приказанию последних. Так, мы узнаем, что свободный че-
ловек посылает своего раба на кражу или что несколько человек (ра-
бов и свободных) совершают кражу сообща.4
Эдикт не только карает совместные преступления рабов и
свободных, налагая за это большой штраф, но и мотивирует свою стро-
гость следующим сентенциозным соображением: «ибо позорно и ни с
чем не сообразно, чтобы свободный человек вмешивался в кражу или
давал на нее свое согласие».5 Сентенция и строгость законодателя
столь же показательны, как и самый факт: видимо, находились такие
свободные, которых суровая необходимость заставляла забывать несо-
образность и позорность мелкой кражи, в то время как «сиятельнейший»
король презрительно считал ее уделом жалкого раба, деянием, несов-
местимым с достоинством свободного; в данном тексте подразумевается
такое понимание этого достоинства, которое характерно для тех вре-
мен, когда большая часть племени состояла из равноправных свобод-
ных и о котором королю приходится особо напоминать в эпоху кру-
шения этого равноправия и бурно идущего процесса расслоения внутри
1 Ed. R. <.Prol.: ...tam propter absiduas fatigationes pauperum, quam etiam super-
fluas exactiones ab his qui maiore virtute habentur, quos vim pati cognovimus».
1 lb., § 251: "Si homo liber, qui debitor est, alias res non habuerit nisi cnballos
domitos aut boves iunctorios sen vaccas, tunc ille qui uebitum requirit vadat ad
sculdachis etc.». Как видно из контекста и терминологии (caballi domiti, boves
iunclorii). речь идет здесь о сельскохозяйственных животных, утеря которых должна
была подорвать самые основы хозяйства должника и довести его до разорения.
‘ П. Г. Виноградов (цит. соч., стр. 159—160) склонен в этих колебаниях вер-
гельда видеть признак того, что «расчленение общества еще не пошло настолько
далеко, чтобы вызвать признание обычаем илн законом нескольких определенно раз-
граниченных классов». Конечно, о классах или сословиях внутри свободных пока нет
речи, ио идет процесс расслоения, наличие которого признает и Виноградов.
4 Ed. R-, § 259 и 263 (Si plures homines furtum in unum lecerint, tam liberi
quain servi); ср. также Liutprandi Leges, § 87.
’ Ed. R., § 259: «quia inhonestum esse videtur et nulli rei convenit rationi ut
homo liber se in furtum debet rr.iscere aut consensum prebere». Ср. аналогичные
сентенции по другому конкретному поводу — у Лиутпранда, § 130.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ СТРОЙ ЛАНГОБАРДОВ В VI—VII ВЕКАХ 35
свободных. Может быть, в рядах этих обедневших свободных мы могли
5ы встретить того несостоятельного должника, v которого не-
милосердный скульдахий, блюститель интересов истца (и своих
собственных), увел последнюю корову, но у которого мог остаться раб,
тригодный для того, чтобы помочь разорившемуся свободному про-
мыслить себе пропитание грабежом. Но могло быть и иначе: обедпсв-
пий свободный, лишившийся и скота и рабов, >мог вступить в своеоб-
эазпую сделку с чужими рабами; недаром эдикт отмечает такие случаи,
согда несколько человек — свободных и рабов — совместно совершают
сражу. 1 Не из этих ли разоряющихся свободных выходят люди, кото-
рые становятся во главе целой толпы рабов, предпринимающих воору-
женные нападения на обитателей лангобардских сел? - Во всяком сле-
ше, штраф, налагаемый на свободного за организацию подобных н.а-
таденип или участие в них, близок к штрафу за совместную кражу
^только он еще больше и квалифицируется, как выкуп жизни винов-
ника), а нападающие, так же как и обитатели села, названы любопыт-
ным гермином: «homines rusticani» («деревенские жители», «крестьяне»),
определяющим их хозяйственное, а не правовое положение. Термин
«свободный» перестал обозначать определенную социальную группу с
тех пор, как на ряду со свободными крестьянами (rustici) появились
свободные дружинники (gasindi), а с другой стороны, часть свободных
rnstiei по своему социально-экономическому положению сильно прибли-
зилась к несвободным сервам и полусвободным альдиям.
Сопоставление социального положения альдиев и рабов можно сде-
лать на основании данных о разных способах освобождения рабов.
Эдикт насчитывает четыре таких способа: 1 * 3 а.) отпуск на волю в силу
впределенной процедуры последовательной передачи отпускаемого из
рук в руки четырьмя свободными людьми, из коих четвертый ведет ос-
вобождаемого (в присутствии особых понятых) на перекресток и го-
ворит ему: «можешь идти на все четыре стороны»; б) эта процедура,
однако, сама по себе еще не дает полной свободы и независимости;
чтобы предоставить освобождаемому такую свободу, господин раба
должен указать, что он хочет сделать раба не просто «свободным»
(fulcfree), но и «независимым от себя» (haamund a se, id est extraneum);
в противном случае указанная процедура дает лишь частичную свободу,
и отпущенный на волю продолжает оставаться под властью своего
патрона;4 в) освобождение по распоряжению короля (невидимому,
через денарий) давало полную свободу и независимость, как и при
объявлении раба «haamund»;5 г) если господин хочет сделать своего
раба не свободным, а альдием, то он не должен применять процедуру,
в силу которой отпускаемый раб получает право итти «на все четыре
стороны».° Таким образом, порядок отпуска рабов на волю по эдикту
1 !Ь., § 263: <Si plurcs homines fudtumin in untiin fecerint, tarn liberi quam
servj,
1 Hr. § 279: «De coii.’iiio rusticanonim. Si servi. id e«t concilius, manti armatu
in ' ico intraverint ad malum faciendum et quictnnqne Pier homo sub regrii nostri
dicioue positus cum illis in c.inite fuerit, animae suae iirturat pcriculimi aut coupon it
solido - nonceiitoss.
3 Hi., § 221.
4 lid. R., § 224, 111: «Item qui fulcfree fecerit, et quattuor vias ei dederit, . t
haanumd a se, id est extraneus, non fecerit, talem legein patroniis cum ipso viva!
’ Ib., § 224: «Similiter ct qui in pans, id est in votum гегУ, dimittitur, ip>a lese
vivat sicut et qui haamund Cactus est».
Ib., § 224: «Item qm haldiamwfacere voluerit, non illi dit quattuor vias». P a p-
penheim (цит. соч., стр. 40 и ^Jr.) толкует отпуск на волю «per gairethinx» к.ж
освобождение раба в народном собрании, но это толкование обоыюьывается нм только
филологическими соображениями (значением слова «thing, thinx») и ссылкой на на-
личие народного собрания н процедуры освобождения рабов в этом собрании у других
*3
36
И. Ш1>'< ЫКИ.Ч
Ротари различает и предусматривает не только различные виды свобо-
ды, о которых уже была речь выше, но и промежуточное со-
стояние полусвободы, в котором оставались рабы, отпущенные
на условиях превращения их в альдиев. В чем же собственно выражается
конкретно полусвободное состояние альдия? В каком смысле он не-
свободен и в каком свободен?
Несвобода альдия сказывается прежде всего в том, что он не имеет
права без разрешения патрона продавать свой земельный участок или
сидящих на нем рабов.1 другими словами, не может распоряжаться
своим держанием и, очевидно, прикреплен к нему. В этом смысле он не
отличается от раба; - за проступки по отношению к альдия.м штраф
идет «господину» альдия, "• так же. как за проступки по отношению к ра-
бам — хозяину раба (рабы и альдип в соответствующих статьях эдикта
прямо сопоставлены),11 причем патрон альдия назван его господином; за
кражу, учиненную альднонкоп или рабыней, отвечает господин.5 Таким
образом, альдий находится в поземельной и .в личной зависимости от
своего патрона, в сущности мало чем отличающейся от зависимости
раба. Однако альдию все же были свойственны какие-то элементы лич-
ной свободы. В то время как браки между свободными и рабами запре-
щены 6 и ведут к обращению в рабство свободной женщины, вышед-
шей за раба, женитьба альдия на свободной еще не делает эту
последнюю рабыней, и опа может после смерти мужа - при соблюде-
нии известных условии - вернуться к своим родным в качестве свобод-
ной женщины.7 Более того: эдикт прямо указывает на io, что альдпон-
ка, вышедшая замуж за раба, те ряет с в о ю с в о б о д у.s В другом
германских народов. Однако в данном случае эти аргументы представляются недо
статочными, так как в эдикте Ротари нет никаких указаний на наличие сотенных
судебных собраний или народного собрания всего племени, и намек на это можно
усмотреть разве только в самом слове «.thing» и в произведенном от него глаголе
«thingare». Но этот термин редко фигурирует в эдикте применительно к про-
цедуре освобождения рабов (всего два раза -в § 2'22 и § 224) и еще реже в таком
контексте, который давал бы некоторое право связывать смысл этого термита с обо-
значением народного собрания племени (всего один раз — в § 386).
Чаще всего термины «tliiirx» н «gairethinx» прилагаются к дарениям и имущест-
венным сделкам (§§ 168-174. 225, 37.5). Но ни з описании процедуры
дарения, ни в изображении порядка отпуска на нолю рабов опять-таки нет никаких
прямых указаний на народное собрание, сотенное или племенное а в обоих случаях
речь идет лишь об особых свидетелях ii.hi понятых и.ч числа свободных («gisil» и
-.sgaida» в § 172 при совершении дарения, четыре свободных человека при освобожде-
нии раба); эти лица могли принадлежать к числу односельчан или соседей (ср. vicirii
boni fidei homines в § 116, собрания односельчан в §§ 343, 346). Возможно, что
словоупотребление термина '-thinx» отражает более старинные распорядки, когда у
лангобардов были и сотенные и племенные народные собрания, но вряд ли оно до-
казывает наличие таковых в момент издания эдикта, ибо «фигура умолчания» по
отношению к столь важному институту жизни племени, как сотенное или племенное
народное собрание, было бы поистине необъяснимым приемом законодателя, если бы
это собрание играло хоть сколько-нибудь су шественную роль (тем более, что в дру-
гих варварских «правдах» оно упоминается весьма часто).
1 Ed. R., § 235: «Non liceat haldnis cuiuscumque, qui haannind factus not
est, sine xoliintr.tc piilroni sui terra aut mancipia vindere, sed neque liberum di-
mittere».
- Ср (ч § 2311 точно такое же -.апреи’енче рабе продавать скот.
’ 1Ь., § 28, 127. ’
« №.. § 127.
5 !Ь„ § 258.
6 Ed. R., § 221; разрешается только женитьба господина на его собственном ра-
быне, но при этом ему рекомендуется отпустить жену на волю, с тем чтобы она сде-
лалась равноправной мужу (earn libera thingare, sic libera, quod est vurdi bora § 222),
тогда она будет считаться его законной женой, и их дети — законными его наслед-
никами.
1b.. $ 216.
* 1Ь„ £ 217: «...haldia... libertatem suam amittat».
.•тищстзгиным <Ti-c*ii ,:\in oaxpton h Vi VII щ ч».х 37
:раграфе альдиопка определяется как женщина, рожденная свободной
атерью.! Некоторые вольноотпущенные, как показано выше, попадали
результате освобождения в положение альдиев, и эдикт иногда прямо
^поставляет альдиев и вольноотпущенных, - но само собою разумеется,
го отнюдь не всякий альдий был вольной гну шейным и что даже боль-
ей частью альдии не были таковыми. Однако упомянутая личная
свобода» альдиев во время издания эдикта Ротари уже стала при-
рачпою. Единственным реальным отличием альдия от раба является в
го время его имущественное положение: альдий имел в своем пользо-
ании не только участок земли, но и рабов,1 * 3 4 в то время как далеко не
сякин раб сидел на земле, и в качестве имущества раба указан только
кот. * Соответственно и стоимость личности альдия несколько выше
тоимости раба (за убийство альдия полагается 60 солидов, за убий-
тво раба — министериала—50 солидов,5 за убийство рабов других
изших разрядов—16—25 солидов). Правда, за увечья, причиненные
льдию, штраф иногда уплачивается сообразно индивидуальной оценке
шчиости данного альдия;6 но эти колебания здесь не так значительны,
.ак внутри слоя свободных. Итак, альдии — з а в и с и м ы е з е м е л ь-
। ые держатели, «п о л у с в о б о д а» которых 6 л и ж е к «н с-
•. в о б о д е», чем к «с в о 6 о д е».
На ряду с альдмями существует частично совпадающий с ними по
1ичпому составу слой вольноотпущенных, обозначаемых в эдикте рим-
ким термином «liberti» и обязанных оставаться под покровительством
IX общих господ. 7 Однако понятие «вольноотпущенный», как было
юказано выше, не совпадает с понятием «альдий». В соответствии с
»ти.м судьба отельных вольноотпущенных могла быть весьма различна:
щни из них становились альдиями, н то время как другие поступали
га службу к герцогам или частным лицам. Это различие судеб объяс-
няется, конечно, разницей в имущественном положении данных лиц и
в степени полноты приобретенной ими свободы. Но была еще и третья
зоз.можиость: некоторые вольноотпущенные, не имевшие земельных
участков, стремились гем или иным способом приобрести их. Может
5ыть, именно этих безземельных вольноотпущенных имеет в виду та
ттатья эдикта Ротари, которая говорит о предоставлении на известный
срок одним лицом в пользование другому земли с домом и рабами и
о заключении между контрагентами этой сделки письменного договора
эб ее условиях, получившего название «libelliis». х
Эта статья эдикта является указанием на возникновение слоя зави-
симых арендаторов — «либелляриев», упоминаемых в грамотах VIII —
X вв. и в законодательстве VJJI в. Как видно из более поздних дан-
гых. либеллярии были не просто арендаторами по римскому образцу, но
аходились и в личной зависимости от владельца земли, который обя-
зан был отвечать за убийство, совершенное либеллярием, несмотря на
го, что последний считался свободным человеком.'1 Таким образом, все
зти промежуточные группы (альдии, низший слой вольноотпущенных,
.шбеллярии) имеют явную тенденцию к слиянию в одну массу зависи-
1 II)., § 205: «...haldiam alienain. id est, qui iani de niarte libera iiata est...»
- lb.. § 28, 217. «...haldia ant liberta».
Ed. R , § 219: «...Si haldius cjicillam suam... tulerit ad uxorem».
1 lb., § 234.
' lb.. § 129—136.
lb.. §81.
' «Omnes liberti, qui a dominis suis Langobardis libertatem meruerint, legibus
dominorum et benefactoribus suis vivere debeant».
» Ed. R., § 227.
4 Cp. Lintptandi Leges, § 92: «Liber homo in terra aliena resendes libellario
mine».
38
A. H. НЕАСЫХИН
мых держателей, — тенденцию, которая, однако, ко времени эдикта
Ротари скорее наметилась, чем завершалась.
Ниже этих промежуточных групп стоят рабы. Они распадаются на
несколько разрядов сообразно их функции и роли в хозяйстве госпо-
дина: а) рабов-министериалов, б) рабов, обрабатывающих земельные
участки и живущих вместе со своими семьями в отдельных дворах
(massae), откуда и название servi massarii, в) домашних рабов (к кото-
рым относились также пастухи и некоторые категории ремесленников).
Внутри каждого из этих разрядов различался начальствующий персо-
нал (magistri) и подчиненные. 1 Значительная роль рабства и альдионата
во времена эдикта Ротари объясняется не только ходом внутренней
эволюции лангобардского общества, но и его соприкосновением с на-
селением бывшей римской Италии. Известно, что в число альдиев вошли
бывшие римские колоны и что ряды лангобардских рабов пополнялись
римскими рабами. Эдикт не проводит различия между римскими и лан-
гобардскими рабами (за исключением одного случая, который, впрочем,
поддается и иному истолкованию).2 И те, -и другие по своему фактиче-
скому положению весьма приблизились к крепостным держателям и
стояли одинаково далеко как от римских рабов времен империи, так и
от слабо экуплоатируе-мых германских рабов эпохи Тацита.
В то вреМя как происходит это сближение фактического состояния
различных групп зависимого населения, расслоение в среде свобод-
ных приводит не только к разорению и принижению одной их части,
но и к возвышению другой. На ряду со старой родовой знатью, нали-
чие которой засвидетельствовано колебаниями вергельда свободных
в зависимости от их родовитости и знатности, начинает складываться
новая, военно-должностная знать, выделяющаяся из массы свободных
лангобардов. Многие свободные и даже некоторые вольноотпущенные
вступают в дружины герцогов или частных лиц3 и получают от них
подарки; 4 женщины, которых их опекун вовлек в прелюбодеяние, ком-
мендируются королю, становясь в прямую зависимость от главы ланго-
бардского государства.5 Перед нами отношения, являющиеся зароды-
шами коммендации и бенефиция. Правда, бенефиции пока еще носит
срочный характер: объекты дарения, сделанные патронами вольно-
отпущенного, после смерти последнего возвращаются к дарителю,
точно так же. как и подарки герцога иди частного лица его дружин-
никам или подзащитным; 6 та же участь постигает полученное в каче-
стве дарения свободным человеком в том случае, если он захочет
переселиться в другое место.7 Срочность бенефиция по эдикту Ротари
явствует из самого применения этого термина: в «бенефиций или в
пользование». предоставляется нередко и движимость, например,
скот. * Однако самое обилие дарении, наличие дружин не только у ко-
ролей, но и у герцогов, а может быть, п у частных лиц,я — вес это сви-
' Ed. К.. § 130--137.
" Речь идет о разнице штрафа за прелюбодеяние с «ancilla gentilis» (20 сол.) и
ancilla roin.-ma ('-римской рабыней»—12 сол.) (см. № 194). П. Г. Виноградов (см. цпт.
соч. стр. 155—157) предлагает толковать это противопоставление в смысле не нацио-
нальном, а социальном и считать ancilla romana просто рабыней в «полном смысле
этого слова», a ancilla gentilis— альдиоикон, тем более, что соотношение штрафов
соответствовало бы такому толкованию.
‘ Ed. R., § 225 «gasindio ducis aut privatorum obsequium».
4 Ib., § 225, 177.
3 Ib„ § 195—196.
3 Ib., § 225.
Ib., § 177.
s Ed. R., § 327.- «in beneficio aut conductura».
9 Ср. спор по поводу термина «obseqium» (§ 225) у П. Г. Виноградова (цит. соч.,
стр. 148—150).
0В1ЦГ.СТБН11ПЫЙ СТРОЙ ЛАИГОЮРДОВ В VI VI! В1К\Х Г 9
детельствует о кристаллизации на противоположном полюсе лангобард-
ского общества высшего слоя, представителей которого Ротари назы-
вает красноречивым термином «barones nostri».1 Эволюция социаль-
ного строя лангобардов в эпоху Ротари привела к созданию предпо-
сылок для распадения общества на два класса — зависимых держате-
лей и эксплоатирующих их землевладельцев. И хотя пока сложились
лишь предпосылки образования этих классов, тем не менее
этапы пути, пройденного лангобардским обществом в этом направле-
нии, ярко отразились и в политической структуре этого общества.
Более того: здесь они выступают с особенной ясностью.
У варварских германских народов, стоящих на ступени развития,
близкой к развитию лангобардов времен Ротари, часто можно наблю-
дать как бы две конкурирующие друг с другом силы: старинные родо-
племенные учреждения и королевскую власть. У лангобардов эпохи
Ротари первая значительно слабее второй, но зато и вторая рас-
щеплена в свою очередь на две различные силы — власть короля и
власть герцогов.
В то время как по «Салической Правде» судебное собрание сво-
бодных жителей сотни или округа — «mallus publicus»—играет огромную
роль и является едва ли не основой политической жизни племени, над
которой только начинает надстраиваться сильная королевская власть
с ее должностными лицами (графами, сацебаронами) и дружинни-
ками,— в эдикте Ротари собрание, соответствующее mallus, совер-
шенно отсутствует, а собрания односельчан происходят лишь в не-
которых специфических случаях: по поводу потравы или ущерба, при-
чиненного чьим-либо конем; при разборе дела об ответственности
сына за долги отца;1 2 в остальных случаях в качестве судей фигури-
руют должностные лица короля, — если оставить в стороне уже
разобранный выше факт участия родичей в заключении целого ряда
сделок. В эдикте Ротари отсутствует и подробное изложение самой
судебной процедуры, занимающее так много места в статьях «Саличе-
ской Правды», касающихся франкского mallus. В эдикте фигурируют
только соприсяжники да оценщики имущества — «заслуживающие
доверия люди из числа соседей» («vicini boni fidei homines»),3 слегка
напоминающие франкских рахинбургов, но выполняющие лишь одну
из их многообразных функций. Отсутствует и народное собрание всего
племени; как показывают данные о конкретных случаях избрания лан-
гобардских королей, вместо него происходят собрания представи-
телей знати.4
Зато сфера королевской и герцогской власти обрисована в высшей
степени подробно. Королю бесспорно принадлежат все права верхов-
ной власти, как она понималась в варварском государстве: высшая
военная и судебная власть, право распоряжаться жизнью и смертью
своих подданных, верховный мундиум, который выражается, между про-
чим, в многочисленных статьях о королевской опеке над женщинами
(лишившимися по какой-либо причине мундиума родных), над пересе-
1 Ed. R., § 17.
- Ed. R., § 343, 346; § 362.
3 Ib„ § 146.
4 Некоторые исследователи усматривают указание на наличие народного собрания
у лангобардов в § 386 эдикта Ротари, телкуя в данном контексте соответ-
ственным образом выражение gairethinx (Pappenheim, Max. Launegild und
gairethinx, Breslau, 1882, § 30).
Однако, во-первых, это толкование данного пассажа из § 386 спорно, а во-
вторых, даже если бы оно было правильно, утверждение («confirmatio») изданных
Ротари законов «per gairethinx» поставлено здесь иа второе место после акта их
обсуждения на собрании зиати.
40
1. И. |Ц->'СЫХИИ
ленцами, людьми бедными и беззащитными и т. д 1 Все члены ланго-
бардского племени рассматриваются в эдикте как подданные короля,,
которому они обязаны беспрекословно повиноваться. Убийство по при-
казанию короля считается вполне законным деянием, и наследники
убитого не имеют права предъявлять к убийце какие бы то ни было
претензии,1 2 в то время как всякое иное убийство рассматривается как
преступление и карается уплатой вергельда.3 Мотивировка законности
убийства по королевскому повелению тоже свидетельствует о понима-
нии власти короля в качестве верховной власти: «так как мы полагаем,
что сердца королей в руне божией, то немыслимо, чтобы какой-либо
человек мог очистить (т. е. оправдать на суде) того, кого король при-
казал убить».4 И целый ряд других деяний (избиение и связывание
свободных) тоже квалифицируется как преступление, если только они
совершены не по королевскому приказанию.5
Столь значительная сила королевской власти была возможна лишь
при наличии у короля достаточной материальной базы, военной опоры
и административного персонала. Однако во всех этих сферах власть
лангобардского короля пересекалась с властью герцогов, и в этом пе-
ресечении и отчасти взаимном переплетении обеих властей и заклю-
чается уже отмеченное выше своеобразие политической структуры лан-
гобардского государства. Уступка половины .земельных владений, сде-
ланная герцогами в пользу короля при избрании Аутари, заложила,
правда, основы упомянутой материальной базы королевской влас иг,
однако далеко не во всех герцогствах эта уступка была проведена в
жизнь в полной мере, а в некоторых (как Сполето и Беневент) она и
вовсе не была осуществлена, и в основном раздел герцогских и коро-
левских владений ограничился главным образом пределами Северо-
западной Италии. Поэтому короли, начиная с Аутари, стремились к
увеличению своих личных владений путем завоеваний, а во вновь за-
воеванных областях (в Пьяченце, Парме, Реджио, в городах Тусции и
Лигурийского побережья) они либо совершенно не назначали герцогов,
либо использовали всякое их восстание как повод для их смещения и
назначения своих ставленников. Во всяком случае уже выделение по-
ловины герцогских земель дало в руки короля значительные террито-
рии из числа бывших частных владении герцогов, бывшего император-
ского .земельного фонда и, наконец, - обширные некультивированные
пространства. Завоевания еще более укрепили эту материальную базу
королевской власти. Рука об руку с этим укреплением шло и стрем-
ление королей присвоить себе право назначения герцогов, которое от-
разилось и в статье эдикта Ротари, карающей смертной казнью «вся-
кого, кто поднимет в войске -мятеж против своего герцога или против
того, кто назначен королем для командования войском».6
Однако на ряду с такими герцогами, которые и в самом деле посте-
пенно превращались в должностных лиц короля, существовали герцо-
ги, объем власти которых приближался к королевской. Не говоря уже
1 О королевской шт мг сч. § 2(14. 182. 367 я мн. др.
- Fd. R., § 2.
- lb.. § II.
« lb., § 2; «quia postquui: corda reguni in manuni dei credimus esse non est
possibile, ut homo possit ednniare, quern rex occidere iussit».
5 Cp. Ed, R., § 41, 42; П. Г. Виноградов (цит. соч., стр. 136) указывает еще
i;a привилегированное положение королевской казны, сказывающееся в том, что част-
ные люди платили за преступления своих рабов 900 сол., а казна тблько выдавала
раба головою (он ценился всего в 30—60 сол.) (Ed. R,, § 371). Однако в других
статьях эдикта Ротари королевские рабы отвечают наравне с рабами прочих свобод-
ных (1b., § 373; 372).
* Ed. R., § 6.
ОБЩЕСТВЕННЫЙ 1 ТГОЙ Л Л 11ГОБЛГ ДОВ
VII ВИКАХ
41
о фактически самостоятельных герцогах Сполето и Беневента, которые
именовали себя соответствующим образом (summUs dux gentis Lango-
bardorum), и многие другие герцоги вовсе не были командирами коро-
левских войск и судебно-политическими агентами короля, а облада-
ли и сами целым рядом прав, присущих королевской власти: правом
созывать военное ополчение в пределах своего герцогства (Неег-
Ьапп) — правда, по поручению короля,--высшей судебной и полити-
ческой властью (но не законодательной), ограниченной лишь правом
всякого свободного лангобарда апеллировать к королевскому суду. У
герцогов, так же как и у королей, были свои дружины, и они (как и
короли) делали земельные пожалования своим дружинникам и слугам; и
они взимали в свою пользу часть судебных штрафов, хотя в этом отно-
шении их доходы уступали королевским, так как поступления в пользу
короля как верховного судьи, политического властителя и высшего носи-
теля мундиума были крайне .многообразны (сюда входилй значительные
части вергельдов и штрафов, выморочное наследство, дли его доли, кон-
фискованное имущество, рабы и рабыни, обращенные в рабство за
какие-либо проступки, и пр.). 1 Право чеканки монеты тоже принадлежа-
ло одному только королю,- так же как и право объявления войны и
заключения мира; но на деле некоторые герцоги- в особенности Сно-
летский и Беневентский *(но и не только они) — вели иногда и сгпю-
стоятельную внешнюю политику: недаром папа Григорий 1 обращался
к королю Агилульфу с просьбой, чтобы ют приказал «своим герцогам»
соблюдать условия перемирия. '
То же пересечение королевских и )ерцогских нрав можно наблю-
дать и в порядке функционирования административного аппарата ко-
роля. Главные представители этого аппарата -саетальды — высту-
пают в двойной роли управителей королевских имений и судебно-поли-
тических агентов короля. Там, где королевские владения расположены
были в пределах герцогс тв, гастальд был. конкурирующей с герцогом,
но низшей судебной инстанцией. Эдикт Ротари, отражающий имен-
но этот tan взаимоотношений герцогов и гастальдов,— характерный
для раннего периода истории лангобардского государства, — подчерки-
вает, что свободный лангобард (e.xercitalis) может жаловаться на
несправедливость гастальда герцогу и на несправедливость герцога —
гастальду; однако разбор жалобы на гастальда герцог производит сам.
в то время как жалобу на герцога гастальд не имеет права разобран,
самолично, а должен довести дело до сведения заинтересованного гер-
цога или коооля.1 * 3 В холе исторического процесса такие гастальдь; н
пределах герцогства все больше и больше отступали на задний план
перед герцогами. Зато гам, где герцоги совершенно отсутствовали (чи/
имело место в более позднее время, когда короли стремились в неко-
торых областях совсем не назначть герцогов), гастальды, собственно,
заняли постепенно мест герцогов, и их власть стала распространять.' 1
на всю территорию бывших римских городских округов, которым и:
территориальном отношении) и соответствовали лангобардские гер.нн-
ства. В самостоятельных герцогствах -Сполето и Бепевепт- - i.,слай-
ды являлись должностными липами герцогов, а не короля. Компеч"
ция герцогов, которые превратились в должностных лиц короля, очес:1.,
близка к компетенции гастальдов. И герцогов этого тина, и гасгальдоь
лангобардское законодательство часто обозначает одним и тем же
1 О вергельдах и штрафах см. Ed. Rothari. § 163, 200 и мн. др.: о выморсчю'’
иаследстве см. § 158, 223; об обращении свободных жеищип в королевских рабыщ
см. '§ 221 и др.; о конфискации имущества — § 23Г.
i Ed. R., § 242: ср. преследование изготовителей подложных грамот (§ 243).
3 1Ь., § 23—24; о герцогах см. § 20, 22, 25, 177 и мн. др.
42
A. U. НЕУСЫХИН
термином — «judices» 1 — по одной из их основных функций — судеб-
ной. Гастальды были, однако, одновременно и управителями королев-
ских имений. В какой мере и их судебная власть пропитана частно-
правовыми представлениями, — вернее, неотделима от ее частнохо-
зяйственной основы, — видно из того, что и герцог, и гастальд, и его
помощник скульдахий (непосредственный управляющий отдельным ко-
ролевским поместьем, наделенный судебной властью в сельской терри-
тории в отличие от гастальдов и герцогов, творящих суд в городах) не-
сут личную ответственность перед потерпевшими или истцом в случае
несправедливого решения тяжбы или нерадивого исполнения своих
обязанностей, небрежного ведения дела.2 За все это перечисленные
должностные лица уплачивают штраф в пользу потерпевшей стороны.
Должность гастальдов не пожизненна, их назначение и смещение зави-
сит от короля. Король стремится всячески ограничить хозяйственную
самостоятельность гастальда, задержать процесс его обогащения и
пресечь возможные злоупотребления с его стороны, вызванные при-
страстностью; с этой целью он запрещает гастальду, после того как тот
вступил в управление королевскими имениями, принимать от кого бы
то ни было дарения без подтверждения их особой королевской грамо-
той. 3 Остальные помощники гастальда — сотники (centenarii, locopo-
siti), объединяемые общим термином actores'“regis, составляли вместе
со скульдахием низший административный персонал короля в отличие
от высшего — герцогов и гастальдов. Однако и их жизнь защищена
очень высоким вергельдом — в 800 солидов. Любопытно, что числовое
выражение вергельда в эдикте Ротари дано именно применительно к
королевским должностным лицам. Сумма ^ергельда скульдахия, во
всяком случае, не ниже вергельда простого свободного, хотя скульда-
хий не принадлежит к числу высших должностных лиц короля. Эти
последние в социальном отношении все больше и больше сливались с
дружинниками — газиндами, складываясь в будущий господствующий
класс. Герцоги давно потеряли былую связь с родовыми объединения-
ми, находившимися под их властью, и превратились либо в самостоя-
тельных политических властителей, либо в должностных лиц короля,
входя в качестве составного элемента в формирующийся слой долж-
ностной знати. *
Так .характер политической структуры лангобардского государства
времен Ротари подтверждает вышеприведенные данные об успехах
процесса социального расслоения лангобардского общества. Разложе-
ние родового быта и общинных распорядков; расслоение в среде сво-
бодных, мобилизация земельной собственности и рост отношений по-
земельной и личной зависимости; значительная роль промежуточных
зависимых слоев населения (альдиев, либелляриев) и посаженных на
••.'.по рабов, а также тенденция к их слиянию в один класс; предпо-
сылки образования господствующего класса из смешения остатков
старой родовой знати с новой должностной путем возникновения пат-
роната и земельных пожалований бенефициалытого типа; наконец,
роль этой знати в политической структуре лангобардского государства,
а также постановка королевской и герцогской власти, — всё это, вмес-
те взятое, свидетельствует о том. что общественный строй лангобардов
времен Ротари находится на стадии эволюции от родо-племенного об-
щества к классово-феодальному.
' Ср. § 25: «dux... aut judex qui in loco ordinatus est a rege». Ср. словоупотреб-
ление термина «judex» еще в § 35 и др.
- Ср. Ed. R., § 25, 251 (в § 25 — ответственность герцога или судьи, т. е.
гастальда. в § 251 — ответственность скульдахня).
: § 375, о гастальдах см. еще Ed. R., § 15, 189, 221, 271, о скульдахнях —
15, 35, 189, 221, 374.
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В Х1П БЕКЕ
А’ вопросу о свободном держании 1
Е. А. Косминский
«Свободным держанием», liberum tenementum, фригольдом назы-
вается со времени судебных реформ Генриха II всякое наследствен-
ное или пожизненное держание по общему праву. Ему противопостав-
ляется держание по воле лорда и обычаю манора — вилланское дер-
жание, а также привилегированное вилланское держание старинного
домена короны. В число «свободных держаний» вктючаюгся и рыцар-
ские держания, и церковные держания на праве «свободной милосты-
ни» (francalmoin), и сержантерия, и сокаж и бургаж. Общим призна-
ком свободного держания становится то, что оно пользуется защитой
в королевских судах. Для его защиты создается система brevia origi-
iialia и расследование через присяжных в форме ассиз. На понятии
«свободного держания» строится вся система общего права. В этом
общем смысле свободным держателем, фригольдером, является и
крупнейший барон и держатель мельчайшего «свободного» надела.
Каждый «лорд манора» является в то же время чьим-нибудь «свобод-
ным держателем». Но в манориальных документах, а также в прави-
тельственных расследованиях, составленных по схеме манориальны.х
описей, «свободные держания», или, обычно, «свободные Держатели»,
liberi или libere ten entes имеют более узкое значение. Весь манор де-
лится, как правило, на три основных части — домен, вилланские дер-
жания, свободные держания. Свободные держания противопостав-
ляются не только вилланским держаниям, но и домену. Среди свобод-
ных держаний доминируют мелкие держания крестьянского типа. На-
стоящая статья посвящена только крестьянским свободным держаниям.
Судебные реформы Генриха II и развитие общего права положили
резкую грань между свободными и вилланскими держаниями. Давая
охрану одним, они отказывали в ней другим. В то же время обшее
право объединило под одной рубрикой свободного держания крестьян-
ское свободное держание — сокаж с держанием высшего сословия -
рыцарским феодом—и с привилегированным церковным держанием.
Основная демаркационная линия пошла не по границе между «благо-
родным» и «низким» держанием, как во Франции, а между «свободным»
и «вилланским». Этому содействовала, конечно, значительная с^храп- 1 2
1 Данная статья представляет собой продолжение моего очерка «Английское
крестьянство в XIII веке. I. К вопросу о расслоении английской деревни» (Уч. Зап.
МГУ, История, вып. 41, 1940) п вместе с ним примыкает к моему исследованию «Ан-
глийская деревня в XIII в », изд. АН СССР, 1-935. Статья основана главным образом
на анализе «Сотенных Свитков» 1279 г. (в сносках обозначаются—RH). Я очень бла-
годарен моей ученице Е. В. Гутиовой, сделавшей большую часть подсчетов для этой
работы. А*иМ£**1
2 Об этом см. особенно статью Jo и on des Long г as. La tenure en Angleterre
□u moyen age (Recueils de la Societe. Jean Bodin, III, Bruxelles, 1938).
44
к. л. косминский
ность свободного крестьянства в средневековой Англии и та роль, ко-
торую его верхушка получила в организации правительством полиции,
судебного и финансового дела на местах, 1 а также ранняя замена во-
енной рыцарской службы денежными взносами — щитовыми деньгами.
Нередко и представители господствующего класса—даже крупные ба-
роны— держат земли на праве сокажа. В то же время и рыцарские
феоды дробятся (в «Сотенных Свитках» мы встречаем держания в
'.Ao рыцарского феода, что равно виргате — типичному крестьянскому'
наделу, и даже в ’/щ рыцарского феода, что равно полувиргате), но
ряд специфических повинностей продолжал отличать рыцарское держа-
ние от сокажа — вплоть до знаменитых актов Долгого парламента и
Карла 11, отменивших рыцарское держание и заменивших его сокажем.
Тем резче была линия, проведенная между свободным и вилланским
держанием (если оставить в стороне специфическое держание старинно-
го домена короны). E.xceptio villengii — принцип не только общего пра-
ва, не только практики королевских судов, по и всей политики коро-
левской власти, и всех законодательных актов XII- XIII вв.
В то же время до конца XIII в. не выработалось точных признаков,
по которым можно было бы отличить свободное держание от виллан
ского. Гранина между ними, столь ясная в юридической <еории, ни
практике была очень неясна. Виноградов показал, что даже такие ха-
рактерные признаки вилланского держания, как уплата меркета. встре-
чаются и среди 'свободных держаний (хотя, например, «Сотенные Свит
ки» постоянно отличают вилланов именно ио этому признаку — isti sunt
-ervi de sanguine Suo emendo и другие аналогичные формулы). Исклю-
чительной особенностью вилланского держания не являются также ни
гериог, ни pannagium, ни баналитеты, ни atixilium: хотя и редко, но они
встречаются и на свободных держаниях. Существеннейшим отличием
свободного держания от вилланского Виноградов справедливо счи гае г
денежную ренту первого и отработойИую peiiiy В1Оригот0ДМако"и этот
признак, по которому, несомненно, прошла в основном разделительная
линия между вилланскими и свободными держаниями, начал терять оп-
ределенность со второй половины Х111 в., когда денежная рента пала
широко распространяться среди вилланских держаний, и некоторые
вилланы переставали нести барщинные повинности.
Некоторые современные исследователи английской деревни (Коуль-
тон и его школа) вообще полагают, что не следует придавать юриди-
ческим различениям го значение, какое им придавали историки-юристы
(Мэтланд, Виноградов), и что в реальной жизни, в манориальной прак-
тике различие между свободным и вилланским держанием часто было
незаметно. -’^Свободный держатель небольшого надела, уплачивающий
значительную решу, несущий некоторые барщинные повинности, обя-
занный посещать манориальную курию, связанный с общинными рас
порядками, в сущности, мало отличался от нн плана. Положение
виллана, особенно виллана, коммутировавшего свои барщины, могло
быть лучше положения иного «свободного держателя», «свобода» кото-
рого. поскольку он оставался на своем держании, была весьма относи-
тельной. Что касается охраны личных и имущественных прав, то и здесь
можно сомневаться в том, всегда ли права «свободного» крестьянина
лучше охранялись, чем права виллана. У меня нет ни малейшего жела-
ния преувеличивать роль манориальной курии и манориального обычая
в деле охраны имущественных прав вилланов, но остается под вопро-
сом, насколько лучше королевские суды охраняли интересы «свободно- 1 2
1 Об этих вопросах подробнее см. «Английская деревня в XIH в.», стр. 241 и сл.
2 См. особенно Н. S. Benaett. Life on the Englisch Manor. Cambridge, 1937.
ЛИГЛИЙГКОН |(1’ГСТ|>Я11< ТИП В XIII вике.
45
го» крестьянства. Сложность ведения процесса в королевском суде (и
особенно его платность) делала его, несомненно, доступным лишь для
верхушки «свободного» крестьянства. Трудно предположить, чтобы
судьи были нечувствительны к разного рода воздействиям со стороны
сильных и богатых лордов и чтобы крестьянин всегда мог ждать от
них правого суда. И вряд ли крестьянин часто решался судиться со
своим лордом. В быту, несомненно, различия между свободными и не-
свободными держателями часто исчезали.
Все же и мацориальные^шиси и правительственные расследования
постоянно делят держателей манора на свободных держателей и вил-
ланов^ Хорошо известно, что личная свооода или несвобода не всегда
точно со впадала со свободным или.,несвободным держанием, что был и
случаи, когда вилланское держание находилось в руках лично свобод-
ного человека, и когда вилланы держали свободные держания. Но
описи и правительственные расследования рассматривают эти случаи
как исключения. Обычно предполагается, — и очевидно так было и на
практике, — что держатели вилланских наделов — вилланы и что на
свободных держаниях сидят свободньГР"'ЛП57ПГ
Свободные дёржания в “манориальных описях по большей части
легко отличить or Вилланских. В противоположность вилланским они
обычно не делятся па с и м м е т р и чески ё группы виргат, полувиргаг и
i. д., а представляют т;обой крайнее разнообразие и ио размерам и ио
своим повинностям, которые обычно не стоят ни в какой пропорции к
размерам держания. Но это, скорее, внешние признаки, за которыми
скрываются, однако, различия и но существу: наиболее важное отли-
чие заключается в том. ч:о свободное держание, как правило, сво-
бодно от барщин п.ш iiecei ничюжные барщины. Между тем. виллаи-
ское держание, является по своему характеру барщинным дер-
жанием, - если не в настоящем, то, во всяком случае, в прошлом.
большинство ха ракгерных особенностей вилланского дерйхакГГЯ и ВИЛ -
ланского состояния гак или иначе можно вывести из системы отрабо-
точной ренты. Характерные особенности крестьянского свободного
держания понятны только как результат отсутствия связи этого дер-
жания с системой отработочных повинностей, хотя бы налицо и име-
лось некоторое количество барщинных работ (падающих главным об-
разом на мелкие наделы). Такими особенностями являются прежпе все-
го свобода ухода из ппмогги ’ranfinna лтиужпрния напела, раздел а
его, завещания, сдачи (после 1290 г. с теми оговорками, которые были
внесены статутом Quia Emptores). Для лорда было безразлично, каким
путем будет уплачиваться денежная рента, между тем как. организа-
ция подневольного труда на домене требовала сурового подчинения
крестьянина манориальной дисциплине,а также нераздельности надела.
Уже Rectitudines Singularum Personarum, памятник начала XT'в., де-
тит основную массу крестьянства па генитов й'Тёбуров, i. е. оброчных
крестьян. Оброчные и барщинные крестьяне, которые
окончательно юридически оформИТЬСИ в «свободных» и
были охвачены широкой терминологией «Книги Ст рат-
и барщинных
еще не успели
несвободных,
ного Суда» под общим именем вилланов. Предков «свободных держа-
телей» XIII в. надо искать не только среди «liberi homines» и «сокме-
нов», но н среди «вилланов» «Книги Страшного Суда», так же как
предков позднейших вилланов следует видеть пе только в гебурах, но
и во многих генитах англо-саксоиской эпохи, попавших впоследствии
нод иго барщины, а вместе с тем и несвободы. Но в XII в,, особенно
Со времени Генриха II. произошло юридическое деление на «виллан-
ское» — барщинное и «свободное» — небарщинное держание (оставляя
в стороне промежуточные формы). Свободное держание вырастает в
46
F. Л. косминскин
XII—XIII вв. в результате заимок и расчисток (assarta), сдачи лорда
ми частей домена, и, наконец, вследствие все более развивающегося
процесса коммутации барщинных работ. Коммутация сама по себе. еше_
не превращала виллана в свободного человека и вилланское держа-
ние — в свободное. Но она была шагом к освобождению и в ряде слу-
чаев приводила к этому результату. К концу XIII в. свободные держа-
тели составляют весьма значительную часть английского крестьянства.
Мне уже приходилось заниматься вопросом о «свободном держа-
нии» в моем исследовании «Английская деревня в ХШ в.» и в статье
«К вопросу о расслоении английской деревни». Расходясь в данном
случае с такими крупными авторитетами, как Сибом н Виноградовым, я
на основании анализа «Сотенных Свитков» 1279 г. показал весьма зна-
чительное место свободных держаний в манорах ХШ в. По моим вы-
числениям с в о б одные. держания составляют около 30% всей учтенно й
в «Сотенных ’СНйтках» пашни. 1 Процент свободных держании, несом-
ненно, выше указанного в северных и восточных графствах Англии, в
западных ниже. Он выше там, где манориальная система уже достиг-
ла стадии разложения, и там, где она еще не вполне сложилась. В
КГёлкйк вотчинах он выше, чем в крупных, в светских — выше, чем в
церковных. Но не всякое «свободное держание» является крестьян-
ским. Часть ?Ьюоодных держаний находится в руках церковных и свет-
ских феодалов, часть представляет собою землю приходских церквей
(глебу), часть держат священники. По моим примерным подсчетам до
20% территории свободных держаний не находится в руках крестьян.
Таким образом, крестьянские свободные держания составляют около
24% всей учтенной- в «Сотенных Свитках» территории. Виллапские дер-
жания составляют до 40% этой территории. Следовательно, отношение
площади свободных крестьянских держаний к площади вилланских
держаний выразится, как 3 : 5. Переходя от вопроса о соотношении
площади держаний к вопросу о соотношении количества «свободных»
и вилланских хозяйств, я получил процентное отношение 42 : 58, т. е.
несколько более, чем 2: 3. Соотношения эти сильно вариируют по
графствам и сотням. В некоторых сотнях число «свободных держаний»
и их площадь даже доминируют. В сотне Chilford (Кембриджшир) чис-
ло свободных держаний крестьянского типа — 491, вилланских — 216;
в сотнях Willey и Stodden (Бедфордшир) число крестьянских свобод-
ных держаний около 930, вилланских — 505. Но гораздо чаще наблю-
дается обратное соотношение... В сотне Ploughley (Оксфордшир) на
231 крестьянское свободное держание приходится 1081 вилланское.
Во всяком случае, при значительном преобладании вилланских хо-
зяйств и вилланской земли нельзя преуменьшать роль свободных дер-
жаний, особенно для некоторых районов Англии.
Говоря о расслоении английского крестьянства, мне пришлось кон-
статировать одну важнейшую особенность свободных держаний — они
выступают перед нами в значителкип Дйопее дифференцированном ви-
де, чем вилланские. Здесь выделилась отчетливее крестьянская вер-
хушка и гораздА—Значительнее отделение крестьянской бедноты.
Этот вопрос подробно разобран в моей статье «К вопросу о рассло-
ении Английской деревни», но я считаю все же не лишним привести и
* При принятом мной методе подсчета я несколько преуменьшил роль свободных
держаний. Во всяком случае, цифра в ЗО'"о не является преувеличенной.
Я должен оговориться, что к числу «свободных держаний» я относил все невил-
ланские держания, в том числе держания иа года и по воле лорда, которые, —
если следовать строгой юридической терминологии, — не являются фригольдом. В
«Сотенных Свитках» они очень немногочисленны, и их очень трудно выделить из
числа свободных держаний.
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В XIII ВЕКЕ
здесь некоторые результаты моих подсчетов. Вилланские держания
подсчитаны по всему материалу «Сотенных Свитков», свободные
крестьянские держания—только по 15 сотням, вследствие крайней
трудности подсчета этих держаний, нередко состоящих из ряда мелких
частей, разбросанных по разным манорам. Всего мною подсчитано
15 902 вилланских и 6154 свободных держаний.
Держания 1 Держания . выше виргаты | ^сьыше 40 а) Держания в BwpraTV (20-40 а) Держания в 1 » виргаты ДО—20 а) Держания в 1;, виргаты (5 И! а) Менк держа (менее
! (в процентах^
Вилланские , . . 1 • : 1 1 1 36 9 29
Свободные . . . 8 1 15 18 12 47
является их
неустончи-
Характерной чертой «свободных держаний»_________________
воспГ~йТ)Ыстрая изменчивость. Если вилланские держания и даже их
повинности выступают в течение столетий почти без перемен — или,
вернее, с незначительными переменами, — то свободные держания час-
то нельзя узнать уже через поколение, а иногда и раньше. Сошлюсь па-
евой сравнения материалов «Сотенных Свитков» с экстентами Рамзен-
ских маноров, 1 или на наблюдения Савина, назвавшего быстроту пе-
ремен среди свободных держаний кинематографической.1 2 Это свя ти:.-;
не только с тем, что к числу «свободных держаний» отнесены раз .,14-
ные виды срочной аренды — на жизнь, на года, на воле лорда, — но с
легкостью отчуждения наследственных держаний и с разделом их меж-
ду наследниками. Процесс дифференциации в среде свободных держа-
ний идет быстрее и легче, чем в среде вилланских. Здесь беспрепятс i-
ценно создается крестьянская верхушка, которая не могла столь же
свободно складываться в ср еде вилланства, где земельные приобрете -
ния и накопления находились под контролем манориальной администра-
ции и в силу общего права страцы (как его понимал уже ГЛанвилль)
могли быть в любое время взяты в свои руки лордом как собственни-
ком всего того, что принадлежит виллану. В виду этого внимательное
изучение «свобопиыу пррпгтявляет'Ъсобый интерес для во-
проса о расслоении феодальной деревни. Процессы, совершающиеся
среди «свободных» держаний, почти так же важны для изучения во-
проса о разложении феодального строя в средневековой Англии, как и
перемены в положении вилланства — коммутация барщинных работ,
расслоение крестьянства, личное освобождение вилланов, переход вил-
ланского держания в копигольд.
Анализ Свободных держаний затруднен крайней пестротой этих дер-
жаний в отношении как их размеров, так и повинностей. Общие харак-
теристики здесь крайне рискованны. Я был неправ, когда в «Английское
деревне в XIII в.» слишком подчеркивал грань между вилланскими н
свободными держаниями и, вслед за Виноградовым, видел в послед-
них «неманориальный элемент».3 Степень связи свободных держаний
с майором, с курией, с организацией повинности, с общиной, могла р.з-
риировать в весьма широких пределах.
Несомненно, крупный наследственный «фригольдер», не обязанный п
силу договора посещать галимот, связанный — и го далеко не всегда —
1 «Английская деревня в XIII в.», стр 53 и след.
2 А. Н. Сави и. История двух маноров.
3 «Английская деревня в XIII в.», стр. 77—79.
18
В. А. косымнекий
только со специальной курией своего лорда для свободных держате-
лей, уплачивающий лишь символическую ренту в виде нескольких пен-
сов или пары перчаток, правомочный отстаивать свои имущественные и
личные права против лорда в королевских судах, свободно отчуждаю-
щий и завещающий свое держание, был близок к собственнику зем-
ли, поскольку вообще это понятие согласуется с системой феодальных
держаний. Его место в феодальной лестнице иногда было трудно опре-
делить, особенно если его держание, что нередко бывало, складыва-
лось из многих кусков, которые он держал от разных лордов. Но на
нижней ступени свободных держателей мы ипплим мнпг»“»т i.-miuy
котгеров, положение которых до такой степени неотличимо от положе-
ния несвободных коттеров, что манориальная адмитттгстрация~*икогда не
различает их и не видит в этом неузких неудобств, поскольку их роль
в маноре была почти одинакова.^'ЬЦтГ1У,"шч'?, чтет тшщщо мелкие сво-
бодные держания часто отбывают барщинные повинности и что среди
вилланских мелких держаний особенно далеко зашла коммутация, так
ЧТО И по ПОВИННОСТЯМ иногда очень труД.»^->-ЖИМ»Ц4Н>ФЬ--*екг>бод11цх<!. кот.те S
ров от «несвободных».
' В огромном" оольшинсгве случаев мы не можем определить степени
связи данного свободного держателя с манориальной организацией.
Отсутствие упоминания об его обязанности посещать курию лорда не
позволяет еще говорить об отсутствии самой обязанности. Меркет, ге-
риот и т. д. вообще не упоминаются «Сотенными Свитами» в числе
повинностей свободных держаний. Поэтому главным, если не едннст-
цеины»! материалом. для_.суждения б степени ..феодальной зависимости
свободного держания” являются данные о величине его денежной рен-
ты (и других видов ренты, если они налицо). Следует оговориться, что
размеры фиксированной ренты (redditus assisae) с прибавлением дру-
гих. большей частью очень мелких повинностей, не исчерпывают всех
видов феодальной эксилоатации свободного держания. Поэтому все вы-
воды, основанные на этом материале, являются лишь приблизительными.
В статье «К вопросу о расслоении Английской деревни» я показал
на основании приказчичьих отчетов ряда маноров, принадлежавших эр-
лу Норфокскому, что цифра redditus assisae с прибавлением оценки от-
работочной ренты представляет собой не более половины той ренты,
которую виллан в действительности уплачивал лорду, включая всевоз-
можные auxilia, баналитеты, пошлины н т. д. Но, если уг виллана около
половины его ренты скрыто в поместных описях и государственных
расследованиях, то относительно свободного держания можно сказа:ь.
чю его фиксированная денежная рента, его redditus assisae. в боль-
шинпве случаев составляет главную часть его повинностей и что по
величине денежной ренты все же можно судить о степени его экспло-
тации. С этой стороны исследование ренты свободных держаний
представляет несомненно весьма значительный интерес.
Какова была степень эксилоатации свободных держаний по сравие-
нию "с вилл а иски ми? В виду больших трудностей, связанных е йод?че-
1ТИИ реШТя свободных держаний, я ие проводил сплошных подсчетов
(как в «Английской деревне Х1П в.»), ограничиваясь выборкой лишь
некоторых сотен. Выбор мой определялся главным образом ясностью
описей. Я выбирал те сотни, в которых сведения о размерах повинно-
стей свободных и вилланских держаний даны в форме, позволяющей
вычислить эти размеры наиболее точно.
В тех случаях, когда я имел возможность сопоставить полученные
таким образом цифры с цифрами, извлеченными из сплошных подсче-
тов, разница оказывалась незначительна. Поэтому я думаю, что я не
нарушил основных требований выборочного метода.
МИ ДИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В Х1П ВЕКЕ
49
На таблице 1 дано сопоставление размеров «свободных» и виллан-
•ских рент. Мною приведены средние цифры для денежных рент сво-
бодных держаний (прочие виды рент как крайне ничтожные не учи-
тывались) .
Таблица дает средние цифры рент для держаний разных размеров,
разделенных для удобства обозрения на несколько основных групп
(принятых мною в статье «Расслоение английской деревни»).1 Я раз-
личаю держания в виргату (от 20 до 40 акров), полувиргату (от 10 до
20 а), в четверть виргаты (от 5 до 10 а). В особые группы выделены
держания более виргаты и мелкие держания ниже 5 акров. Для всех ,
этих разрядов держаний, — свободных и вилланских порознь, — даются
средние цифры рент, причем обозначается число случаев, из которых
выведена средняя цифра. Для вилланских держаний дается раздельно
денежная и отработочная рента в тех случаях, когда это было воз-
можно, н общая их сумма. В ряде случаев пришлось удовольствовать-
ся лишь общей оценкой ренты (денежной и отработочной; рента
продуктами, — в среднем совершенно ничтожная, — в расчет не прини-
малась). Auxilium, где он дан, присчитан к денежной ренте.
В виду значительных вариантов в размерах держаний «более 1 вир-
гаты» я рядом со средней рентой с этих держаний приводил среднюю
ренту с виргаты этих держаний (принимая среднюю виргату в 30 а).
Рента с виргаты дана в скобках.
В скобки же заключены цифры, вычисленные приблизительно или
предположительно.
Вилланские держания выше виргаты в моем материале представля-
ют редкость, и я их не внес в таблицу. Таблицу можно дополнить тре-
мя вилланскими держаниями свыше виргаты в Оксфордширской сот-
не Bampton. Их рента в среднем дает 0.12.4.
Надо сказать, что в некоторых случаях средние ренты свободных
держаний определились небольшим числом исключительно высоких
рент и что было бы правильнее дать более низкие средние цифры. Так,
для Кембриджширской сотни Whitlesford средняя цифра для рент
держаний свыше виргаты (0.5.7) создается лишь благодаря одному
случаю высокой ренты. Если его исключить, то средняя цифра упадет
до 0.2.6. Это относится и к сотне Triplaw в том же графстве, где вы-
сокая средняя цифра для рент держаний более виргаты определяется
также одним случаем, исключив который мы получим среднюю цифру
0.2.10 вместо 0.6.11. Таким образом, есть возможность говорить о низ-
ких рентах свободных держаний свыше виргаты в Кембриджшире и
о попадающихся в виде исключения высоких рентах.
Таблица I позволяет нам сравнить средние ренты свободных и вил-
ланских держаний. При этом, конечно, мы не должны забывать, что
обычно сравнивается только redditus assisae свободных держаний с
redditus assisae и оценкой отработочных рент вилланских держаний.
Все остальные составные части феодальной ренты остаются вне поля
нашего зрения. Достаточно беглого взгляда на таблицу, чтобы убедить-
ся, что вилланское держание обложено несравненно тяжеле е.
чем свооодное. Вилял некие. виргата и полувиргата обложены в сред-
нем В два С nnnnnunnfi ,ру>п, .Длпыно, пан , держания ~аК1! X
же размеров. вилланские ферлели обложены вдвое, только в обложе-
нии мелких держаний не видно особенной разницы, хотя и здесь боль-
шая тяжесть падает на вилланские держания. Как уже было сказано,
часть повинностей как вилланских, так и свободных держаний усколь-
зает от наших подсчетов. Эта скрытая часть гораздо ниже у свободных
1 Подробнее си. в этом статье стр. 119.
•4 Средние века, вып.
50
F- Л. косминскии
РЕНТЫ СВОБОДНЫХ И BII.I
(средние
Графство 1 Свободные 1 держания
Сотня ! более 1 виргаты 1 1 вир- гата V. вир- гаты | виргаты менее.
Бедфордшир Willey & Stodden | 0.5.1(0.39) 0.3.0 0.2.8 o.i.iov- 0.1.0
22 80 171 143 192
Бекингемшир Bunstow, Stodfold, . 0.3.1 (0.1.2) 0.4.6 0.3.6 0.4.1 o.i.io;
Mursley, Muta I 58 121 145 58 144 '
Гептннгдоншир Normancross 1 0.7.6(0.1.4) 0.6.3 0.7.2 0.1.4 0.1.3
! 35 - 71 62 28 307
Кембриджшир Stow I 0.3.10(0.1 4) ' 8 1 0.3.1 20 0.4.3 58 0.2.0 56 0.0.1 i 499
» Triplaw i 0.6,11(0.3.1) 0.5.11 0.4.0 0.2.9 0.1.4
i 6 1 29 37 39 162
г> Chesterton 1 0.3.6(0.2.10) 0.4.8 0.3.10 0,2.4 0.1.10
! 2 10 17 9 38 -
» Whitlesford 0.5.7(0.1.2) 0.4.3 0.2.8 0.1.7 0.0.9
14 13 38 50 299
Кембриджшир Пн всем подсчитан- 0.5.0(0.2.1) 0.4.6 0.3.8 0.2.2 0.1,3
пым сотням . . .
Оксфордшир Bampton 0.10.0(0.3.4) 0.5 6 0.3.9 0.4.0 0.1.10
52 95 107 33 81
> Banbury 0,5.6 (0.2,4/ 37 0.2.10 0.1.1 0.4.4 0.1 .6
35 16 5 1 7
» ' Bullington 0.6.7(0.2.4) 30 0.3.4 0.2.8 0.1.11 0.1 .4
35 31 10 89
Thame- о .8.<5(0.1.10) ' 8 0.8.4 0.2.10 0.2.1 0.3.0
90 22 6 21
i Chadiington 0.8.1(0.2.4) 68 0.5.5 0.3.11 0.2.10 0 1.9
F’hmghlcy 109 , 1 59 25 103
Wotton •0.5.1 (0.1 .7) 0.4.6 59 I 0.2.6. 0.2.0 0.1 .6
i 49 46 4 , 17
! * 0 .5.2 (0.1.10) 0.4.3 0.3.10 0.2.8 i 0.0. 11
[ 65 114 76 36 i 108
Оксфордшир | П<1 всем подсчитан- 1
I ним сотням . . 0.7.0 (0.2.2) |0.4.10 0.2.11 0.2.Ю ! 0.1.9
Средние цифры по всему материалу . .
0.5.9 (0.2.2)
0.4.5 0.31 0.2,2 0.1 <5 ;
АНГЛИЙСКОЕ КР1 СТЬЯНСТВО II XIII ВЕКЕ
Л И Ц А 1
ЛАНСКИХ ДЕРЖАНИЙ
цифры)
В и л л а ц с к п е де р а и и я
1 виргата | 1 2 виргаты ' * виргаты менее 5 a
0.16.4 13 0.8.0 244 0.3.7 84 0.1.1 85
0.8.8 125 0.8.10 296 0.7.2 69 0.1.10 342
0.5.2—0.15.6 1.0.8 ; 244 0.6-0-0.5.2 0.11.2 239 0.3.8-0.1.0 0.4.8 6 0.1.5-0.0.4 0.1.9 483
(0.10.4) 4 0.4.7—0.6.8 0.11.3 114 0.3.0-0.4.0 0.7.0 115 0 0.10—0.2.2 0.3.0 104
(1.0.0) 3 0. 1 .7-0.7.7 0.9.2 149 0.1.5-0.3.10 0.5.3 92 0,1.6-0.0.11 0.2.5 202
0.6.10-0.1.2 0.80 170 0.2.11 0.0.7 0 3.6 46 0.3.1—0.0.2 0.3.3 114
0.6.10--0.8.0 i о.14.10 9 0.2 10—0.5.7 0.8.5 114 0.1.10-0.3.3 0.5.1 47 0.1.5-0.0.9 0.2.2 135
0.14.8 0.9.7 0.5.4 0.2.9
0.4.3-0.72 0.11.5 249 t 0.2.8-0.4.3 0.6.11 270 0 2.5-0.2.5 0.4.10 70 0.3.1—0.0.9 0.3.10 93
0.4.0-0.3.7. i 0.7.7 281 ; 0.1.8-11
(0.7.9-0.0.10) ' 0.8.7 I 71 (0.3.2-0.1.10) 0.5.0 131 (0.1.8-0.0.2) 0.1.10 122
0.5.0—0.2.3 0.7.3 139 0.3.5-0.0.10 0.4.3 II 0.2.0—0.0.6 0.2.6 71
0.2.0—0.6.7 ; 0.8.7 275 i I 0 1.6-0.6.0 0.7.6 61 0.1.6—0.0 9 0.2.3 54
(0.10.8) ;
(0.7.3)
0.8.9 0.5.11 0.4.11 0 2.6
0.10.8 0.7.9 0.4.3 1 ; o.2.i
52
F. А. К0СМИНСКИЙ
держателей, которые обычно не платили auxilitim, не были подчинены
баналитетам, гораздо менее были связаны с курией, не были, как
правило, обложены пошлинами с продажи скота, pannagium н многими
другими поборами, в своей сумме тяжело ложившимися на вилланов.
Можно с уверенностью сказать, что виллапские виргаты и полувиргаты
были в среднем обложены втрое, если не вчетверо тяжелее, чем «сво-
бодные». 1
В этом существеннейшая экономическая разница между свобод-
ным и вилланским держанием. | Если феодальная рента в общем по-
глощала весь или почти весь прибавочный продукт виллана,1 2 то у сво-
бодного держателя известная часть продукта оставалась, вследствие
чего создавались более широкие возможности накопления, чем те,
которые были в распоряжении виллана (не говоря уже о большей
юридической обеспеченности накоплений свободного держания).
Не трудно видеть,_что чем крупнее в среднем было свободное дер-
жание, тем относительно легче была его феодальная рента. В Кемб-
рнджшире держания свыше виргаты в среднем платят более низкую
ренту (абсолютно), чем держания в виргату (о цифрах для сотен Trip-
law, Whitlesford см. выше). Что же касается тяжести ренты, падающей
на виргату, то она в держаниях свыше виргаты очень мала (см. цифры
в скобках). В среднем она вдвое ниже ренты держаний в одну виргату;
в некоторый сотнях Thame, Normancross — почти впятеро. Но ренты
полувиргат пропорционально выше рент виргат. Это явление хорошо
известно в применении к ренте вилланских держаний.
Таблица 1 позволяет подтвердить и дополнить наблюдение (сделан-
ное мною на основании других данных) о более тяжелой эксплоатации
вилланских держаний в восточной Англии, чем в графствах, располо-
женных далее к западу. Я отмечал, что на востоке вилланские хозяй-
ства меньше обеспечены землей. «Надел, эта натуральная заработная
плата крепостного крестьянина, значительно ниже на востоке, чем на
западе. На густо населенном востоке, где товарно-денежные отноше-
ния в большей степени внедрились в сельское хозяйство, мы встречаем
и минимальный крестьянский надел».3 С этим надо сопоставить боль-
шую роль отработочных рент в повинностях вилланов в восточных
графствах (несмотря на большее развитие денежного хозяйства на во-
стоке). Отработочные ренты являлись боле£ тяжелой формой эксплоа-
тации виллана. Теперь к этим данным мы можем присоединить и боль-',
шую общую сумму феодальной ренты, падающую на вилланское дер-
жание на востоке. Виргаты и полувиргаты в Оксфордшире, а также в
Уорвикшире (не вошедшие в нашу таблицу), несут более легкую рей-
ту, чем в Гентингдоншире, Кембриджшире и Бедфордшире. Рента
виргаты в сотнях Оксфордшира, вошедших в наш подсчет, в среднем
почти в два с половиной раза легче, чем такая же рента в сотне
Normancross (Гентингдоншир). Рента Гентингдонширской полувиргаты
превышает ренту Оксфордширской почти вдвое.4 При неизвестной вели-
чине других феодальных поборов трудно дать окончательное заключе-
ние, но, во всяком случае, наши цифры еще раз подтверждают прежде
сделанное наблюдение, что в областях наибольшего развития товарпо-
1 Здесь и далее я говорю о «свободных» внргатах и полувиргатах в условном
смысле, понимая под ними держания от 20 до 40 а и от 10 до 20 а. Свободные’дер-
жания чаще выражены в акрах, чем в виргатах.
2 См. мою ст. в Ученых Записках МГУ. История, вып. 41, стр. 137—138.
з Ученые Записки МГУ. История, вып. 41, стр. 123
4 Может быть, некоторую роль при этом играют сравнительно мелкие размеры
Оксфордширской виргаты, составляющей в среднем около 25 а. Но различия в средней
величине вилланских виргат еще недостаточно для объяснения различий в величине
рент.
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В XIII ВЕКЕ 7)3
денежных отношений феодальная эксплоатация несвободного крестьян-
ства является наиболее тяжелой.
Отчасти подтверждают они и еще одно ранее сделанное -мною на-
блюдение, что именно в восточных графствах наиболее резко выражено
различие между свободными и вилланскими держаниями. «Мы можем
сказать, что дифференциация между свободным и вилланским держа-
нием сильнее на востоке. Здесь вилланское держание является бар-
щинным по преимуществу. При этом на западе, особенно в Уорвикши-
ре, гораздо более развиты барщинные работы свободных держателей
при развитой денежной ренте вилланов».1 Различие в размерах рен-
ты между вилланскими и свободными держаниями значительней в Кем-
бриджшире, —• где рента вилланских виргат превышает ренту свобод-
ных почти втрое, — в Гентингдоншире, — где рента вилланских виргат
превышает ренту свободных больше, чем втрое, — в Бедфордшире, где
вилланская виргата обложена почти в пять с половиной раз тяжелее
свободной, по сравнению с Оксфордширом, где рента свободной вир-
гаты приблизительно вдвое меньше ренты вилланской виргаты. При
очень значительных различиях в рентах вилланских держаний на востоке
и западе мы не видим таких различий в рентах свободных держаний.
Средние ренты свободных держаний в Бедфордшире и Кембриджшире
в общем ниже оксфордширских, гентипгдонширские *пе па много их
превышают (если не считать исключительно высокого обложения сво-
бодных полувиргат в Гентингдоншире).
Значительно меньше различия в размерах ренты среди мелких дер-
жаний— как между свободными и вилланскими держаниями (хотя в
общем вчлланские обложены все же несколько тяжелее), так и между
восточными и западными графствами.
Но средние цифры имеют лишь очень ограниченное значение там,
где они составляются из сильно вариирующих величин. Это применимо
’й к рентам свободных держаний. Крайнее их разнообразие — факт обще-
известный. Для нас важнее изучать их в этом разнообразии, чем в
средних величинах. В таблице 2 я делаю попытку классифицировать
ренты свободных держаний по их размерам.
С этой' целью я последовательно рассматриваю держания более
виргаты (свыше 40 а), в виргату (20—40 а), в полвиргаты (10—20 а).
Держания в четверть виргаты слишком малочисленны и малопоказа-
тельны. Анализ мелких держаний и их рент потребует особого изуче-
ния. Ренты этих разрядов держаний разбиты на пять групп—ренты
свыше 20 шиллингов, ренты в 10—20 шиллингов, в 5—10, в 1—5 и ни-
же одного шиллинга. Последние являются ничтожными по величине,
составляя даже для полувиргат в среднем менее 1 пенса за акр. К то-
му же в их число вошло значительное число случаев, когда рента сво-
дится лишь к несению «внешних повинностей» (forinseca servitia), по-
сещению курии или к уплате символического натурального взноса.
Достаточно взглянуть на таблицу 2, чтобы убедиться, что мельчайшие
ренты составляют господствующую форму в верхнем разряде наиболее
крупных держаний (свыше виргаты). В этом разряде они наиболее
многочисленны во всех изученных графствах и даже, за неэначитель-
ными исключениями, во всех сотнях. Для держаний в виргату прибли-
зительно одинаковую роль играют ренты ниже 1 шиллинга и в 1—5 шил-
лингов (также незначительные, дающие даже на верхней своей гра-
нице в среднем около 2 пенсов на акр). В общем ренты ниже 5 шил-
лингов составляют среди рент свободных держаний свыше виргаты око-
ло 60%, среди свободных держаний в 1 виргату почти столько же
’ <Английская деревня в ХП! в», стр. 132—133.
Г. 4. КОСМИНСКИЙ
51
Среди держаний в полувиргату преобладают ренты 1—5 шиллингов.
Для полувиргат это составляет примерно от ‘/г до 6 пенсов за акр.
Но и для полувиргат наиболее мелкие ренты составляют 30%. Мелкие
ренты (ниже одного шиллинга), как мы видели, играют наибольшую
роль как раз в наиболее крупных держаниях (свыше виргаты). Надо
при этом отметить, что из этих легко обложенных рентами держаний
многие не платят никакой ренты; их обязанности по отношению к лор-
ду ограничиваются посещением курии, уплатой forinseca servitia
В Бедфордширских описях мы отметили 22 держания выше виргаты,
обложенные рентой менее одного шиллинга. Из них 14 не платят ни-
каких денежных рент.
Но среди крупных свободных держаний мы встречаем некоторое
число обложенных довольно высоко, платящих 1 фунт и больше. Их
немного, менее 10% всех учтенных нами «крупных» держаний. Пред-
ставило бы большой интерес выяснить, не связаны ли эти большие рен-
ты с какими-нибудь особенностями держания, не являются ли они при-
знаком развивающихся арендных отношений, не отличают ли они дер-
жаний на годы, на жизнь, по воле лорда. Так, единственная большая
рента среди крупных держаний в Кембриджской сотне Whitlesford
(2.6.8. с 58 а) связана с держанием на жизнь. Очень высокие ренты
связаны иногда с feodi firma. Подобные случаи спорадически можно
констатировать в «Сотенных Свитках», но крайняя суммарность нашего
источника не позволяет нам установить последовательной связи меж-
ду высокими рентами и срочным держанием. В общем, встречается
много случаев высоких рент в держаниях на жизнь, на года и на воле
лорда. Но иногда мы встречаемся и с очень мелкими рентами с таких
держаний. В сотне Chadlington (Оксфордшир) держание в виргату на
воле лорда платит 15 s. (при средней ренте виргаты в 0.5.5), держание
в виргату на срок жизни — 0.13.4, 0.13.0, но в то же время держания
в виргату на жизнь в той же сотне платят 5 d., даже 1 d (2 раза).
Возможно также, что в некоторых случаях высокие ренты указыва-
ют на недавнее происхожденйё свободного держания из вилланского,—
особенно, в том случае, если с ними связано выполнение некоторых
специфически вилланских повинностей. Но и здесь данные нашего ис-
точника слишком скудны. Из «вилланских» повинностей отмечаются
обычно лишь отработочные ренты. В общем они редки и незначитель-,
ны, сводятся к немногим дням (1—3) прекарий. Чаще всего отрабо-
точные повинности встречаются у мелких держаний и связаны чаще
с низкими, чем с высокими денежными рентами. Уже отмечалось, что
отработочные повинности свободных держаний чаще на западе (в Окс-
фордшире и Уорвикшире), чем на востоке; но и там они очень незна-
чительны... 1 В источниках обычно отсутствуют указания на причины то-
го, отчего то или иное свободное держание платит высокую или низ-
кую ренту, вариирующую от нескольких фунтов до «nichil».
Все же можно попытаться установить некоторые общие условия,
определявшие размеры ренты фригольда (я имею в виду только кресть-
янский фригольд).
Среди этих общих условий можно выделить следующие.
1- Происхождение данного свободного держания: является ли оно
старинным оброчным держанием с издавна фиксированной рентой или
же результатом позднейшего договора, возникло ли оно из сдачи
частей домена, из заимки, из вилланского держания, коммутировавше-
го свои барщины.
1 Мне приходилось отмечать, что «Сотенные Свитки» иногда пропускают мелкие
барщины свободных держателей («Английская деревня в ХП1 в.», стр. 53).
1' А Б Л II Ц Л 2
РЕНТЫ СВОБОДНЫХ ДЕРЖАНИЙ
! Держания более 1 виргаты’ Держания в 1 виргату Держания в 1'г виргаты
Графство Сотня Рента свыше 20 s. 1 10—20 С .1 I ээнэуу Рента свыше 20 я. 10—20 О I ю -L Менее 1 Рента свыше 20 ь. ог—О1 5—Ю 2 1
Бедфордшир Willey и Stodden 4 з 4 11 22 1 5 14 25 35 11 15 112 33
Бекингемшир Bu ns tow, Stodfold. Mursley,
Muta — 8 7 13 30 j — 16 20 36 49 18 20 41 66
Гентингдоншир Normancrogs 5 2 5 6 17 1 3 13 18 23 14 28 13 13
Кембриджшир Stow 1 — 4 3 I 1 G 8 5 6 15 23 14
Л Trip law 1 1 2 2 ! - - 7 10 9 3 4 И 13 9
в Chestertort — 2 - 1 6 3 3 2 6 6
Whitlesford 1 -- 4 1 8 ’ ... 2 3 2 4 — - 7 21 10
Кембриджшир Сумма для всех подсчитанных
сотен 3 3 4 9 13 .... 10 20 25 15 — 13 35 63 39
Оксфордшир Bampton 8 Ч 14 4 15 । — 20 20 35 20 7 28 45 27
>> Banbury 4 6 6 1 20 ! —. — 11 12 12 — 7 9
Bullington 3 8 1 3 15 2 11 12 10 — • 8 15 8
•> Thame 2 — - б 2 6 7 4 3 — — 7 6 9
)' Chadlington 5 12 14 13 22 , 4 23 23 32 27 1 6 13 24 17
1‘ Ploughley 3 8 8 11 19 . 8 21 18 12 — 1 6 27 12
Wotton 7 4 11 >7 26 , 1 22 26 29 36 3 3 18 23 29
Оксфордшир Сумма для всех подсчитанных
сотен 32 49 54 49 123 7 81 119 142 120 4 17 80 147 ‘ 113
Сунна по Rceuv материалу 44 I 65 75 । 205 10 1 125 191 | 251 233 I 4 1 87 (58 376 ,264
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В ХШ ВИКЕ
56
г., л. косминский
Виноградов отмечает, что низкая рента может указывать на проис-
хождение держательских отношений не из сдачи земли лордом, а из
добровольного подчинения держателя лорду, причем рента является
лишь recognitio — признанием своей зависимости от патроната лорда
(Villainage, 347—348).
2. Срок держания. Является ли оно наследственным, пожизненным,
на года, по воле лорда. Другими словами, представляет ли оно собой
«фригольд» в тесном смысле этого слова или же то, что потом стали
называть «лизгольдом».
3. Условия последнего отчуждения данного держания. В ряде слу-
чаев определенная рента не является чем-то раз навсегда связанным с
данным держанием. При отчуждении держания рента может меняться
в силу договора между сдающим держание и получающим его. Надо
отметить, что иногда отчуждение держания может принимать харак-
тер настоящей купли-продажи, облекаемой, впрочем, в обычные фео-
дальные формы сдачи земли за ренту, которая в этом случае может
сводиться к формальной уплате ничтожного ежегодного взноса. Цена,
же земли уплачивается при отчуждении единовременно. Эта уплата в
некоторых случаях носит хорошо известное нам название — gersuma.
Мы видели герсумы и при сдаче вилланских держаний, иногда они
бывали очень велики (особенно с XIV в.), и там они являлись, несом-
ненно, важным дополнением к феодальной ренте. В случае же отчуж-
дения свободного держания уплата герсумы представляет нередко (да-
леко, впрочем, не всегда) выкуп ренты.
В «Сотенных Свитках» нередко говорится о продаже и покупке
держаний, об acquisitus — приобретенных держаниях. Для 3 Вестмин-
стерского статута приобретатели свободных держаний — покупатели,
emptores. Очень интересны документы Powicke, опубликованные в его
статье «Observations concernant le franc tenant anglais au ХШ sciec-
le». 1 Эти документы взяты из архива манора Wotton Underwood в Бе-
кингемшире и относятся к середине царствования Эдуарда I. В одном
из приводимых документов сдающий землю (placea) лорд майора в сущ-
ности передает ее держателю в полную собственность на отчуждае-
мое держание и разрывает его связь с манориальной организацией:
«habendam et tenendam totam placeam supradictam cum omnibus suis
pertinenciis de me et heredibres meis vel assignatis dicto Alexandro et
heredibres suis vel assignatis vel quibuscunque vendere dare, assignare,
rmpignorare vel in ultima voluntate sua legare voluerit, libere, quiete,
integre, jure et hereditarie inperpetutim».
Правда, за отчужденное держание должна уплачиваться довольно
высокая рейта в 3 s, но за это держатель освобождается от всяких
других манориальных платежей и обязанностей: «pro omnibus serviciis,
curiarum sectis, wardis, releviis, eschaetis, tallagiis, auxiliis, maritagiis,
herietis, et omnibus aliis secularibus demandis». При отчуждении уплачи-
вается герсума: «pro hac autem donacione, concessione et huius presentis
carte confirmacione dedit michi predictus Alexander duas marcas 10
solidos (1. 16. 8.) pre manibus in gersumam».
Однако и после уплаты герсумы остается довольно высокая рента.
Но чаще главную роль играет уплачиваемая prae manibus герсума, —
а рента является чисто номинальной recognitio. Так, например, Peter
Rokele передает 6 s/t а, разбросанных в открытых полях, за герсуму
в 10 марок и 10 шиллингов (7. 3. 4) и ежегодную ренту в 1 d. legalis
monetae.2 Никаких других служб манору передаваемое держание нести
1 Cecueils de la socUte Jean Bodin, lit, p. 211, Bruxelles, 1938,
Там же стр. 226; ср. Виноградов. Villainage, стр. 348.
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В XJH ВЕКЕ
не обязано — очевидно, все они выкуплены этой высокой герсумой
(около 1. 1. 1. за акр!). При сделках такого рода «внешние службы»
(forinseca servitia) могли выкупаться или не выкупаться.
Среди свободных держателей манопов появляются настоящие скуп-
щики земель. Внося более или менее крупные герсумы, они не несут
почти никаких рент лордам маноров. Так, в конце 80-х или в 90-х гг.
в маноре Wotton весьма активными скупщиками земель были некий
Peter Spillman de .Wodeham и его жена Margeria. Сохранилось 18 актов
о приобретении ими мелких участков земли за герсумы в 10, 20 или
40 шиллингов. За эти участки они не несли никаких рент, кроме разных
forinseca servicia «salvo scutagio quando, evenetit» или «salvo tamen
servicio domini regis» или «faciendo inde capitali domino feodi servi-
cia debita et consueta» (последнее, очевидно, указывает на время после
1290 г.).
Аналогичные случаи в «Сотенных Свитках» довольно часты. Образ-
цом собранного по небольшим клочкам значительного владения может
служить владение Roger de Willey в Бедфордшире, описанное отчасти
в «Сотенных Свитках», но еще полнее в «По-смертных Расследованиях»
(IPM, С. Ed. 1, File 22/2). Это владение состоит из почти полусотни по
большей части мелких держании от разных лиц в разных манорах и
заключает свыше 200 акров. Характерная для того времени раздроб-
ленность крестьянских владений (а часто и домена) на ряд мелких по-
лос облегчала приобретение земли мелкими участками. Таким образом
система, которая первоначально должна была обеспечить равенство
наделов, содействовала теперь росту неравенства.
В качестве скупщика свободных держаний может выступать и лорд
мапоТП. шипрыН в этом отношении занимает особо выгодную пози-
цию. В Wottou’e в царствование Эдуарда I большую активность в
этом отношении проявляет фамилия лордов манора—Гренвиллей.
Но если покупка земли с уплатой герсумы prae manibus создавала в
ряде случаев низкие ренты, то, с другой стороны, возможны были
сделки, повышавшие ренту свободных держаний. Покупка ренты не
является редкостью в конце XIII в. Powicke в уже упомянутой ста-
тье упоминает о сделке между лордом манора Ричардом Гренвиллем и
его свободным держателем W. Olive. Ричард дал ему 10 шиллингов,
за что Olive обязан уплачивать ему ежегодно 10 пенсов с одного из
своих держаний в Wotton. 1 Не мало аналогичных случаев упоминается
в «Сотенных Свитках» (см. «Английская деревня в XIII в.», стр. 75—
76 и 257).
Таким образом, выкуп ренты или, наоборот, продажа ренты держа-
телем за определенную сумму prae manibus могли влиять на размеры
ренты свободного держания. Покупка земель и покупка рент могли в
ряде случаев изменять ренту свободных держаний, и заключения о
происхождении ренты в зависимости от ее размеров приходится
делать с большой осторожностью.
Во всяком случае, важно констатировать, что очень значительный
процент крестьян-фр-игольдеров платит чрезвычайно низкие рейты. Вы-
сокие ренты представляют собой, скорее, исключения, особенно в выс -
шем разряде крестьянских держании. Последнее наводит ни мысль,
что наиболее зажиточная часть крестьянства имела возможность вы-
купать свои ренты путем единовременных уплат.
Виноградов отметил среди свободных держаний во многих вотчи-
нах, вошедших в «Сотенные Свитки», такую же симметрию, какая ха-
рактерна для вилланских держаний. Эти свободные держания пред-
1 Там же, I, стр. 229.
58
Е. А. коемипскнй
ставляют собой виргаты или полувиргаты с одинаковыми повинностя-
ми. Симметрия иногда несколько нарушается, но во многих случаях и
за неправильностью мржно заметить следы прежнего плана. Еще чаще
встречаются случаи, когда держания одинаковы, но уплачиваемые за
них ренты вариируют. Виноградов допускает, что известная часть та-
ких свободных держаний представляет собой результат коммутации
вилланских повинностей, но в основном он считает их пережитком
прежнего равенства наделов в свободной общине. Неравенство рент
может возникать вследствие того, что эти ренты являются результа-
том соглашений, заключенных между лордом и держателями в разное
время; ренты могут иногда представлять собой простое recognitio, на
их размеры может оказать влияние и уплачиваемая при заключении
договора герсума. Против тех, кто хотел бы видеть в симметрии сво-
бодных держаний только результат освобождения вилланских наделов.
Виноградов выдвигает то соображение, что с большинства таких дер-
жаний уплачивается низкая рента, между тем как коммутация предпо-
лагает замену барщинных работ более или менее эквивалентной де-
нежной рентой. Не думая, чтобы этот вопрос можно было оконча-
тельно решить на материале наших источников, я все же полагаю, что
соображения Виноградова не совсем убедительны и происходят из его
основной тенденции — всюду находить следы былой свободной общи-
ны. Переход вилланского держания в свободное мог сопровождаться
(и, вероятно, часто сопровождался) выкупом, причем выкупу могла
подлежать не только «несвобода» держания, но и часть ренты. Не-
смотря на то, что по общему праву виллан не мог иметь личной соб-
ственности и, по мнению Гланвилля, не мог выкупиться на волю,-
среди вилланской верхушки имело место и накопление и выкупы на
волю, хотя лорды и старались выкачивать из вилланов их денежные
накопления путем герсум и auxilia, которые часто были на воле лор-
да. Возможны были случаи и принудительного выкупа, наподобие то-
го, какое проводил знаменитый «ордонанс» Людовика X.
Крупные суммы герсум, уплачиваемые иногда за свободные дер-
жания, заставляют задуматься над способами, какими покупатели могли
их накапливать,—не играло ли здесь какой-нибудь роли городское на-
копление, в форме ли скупки земли горожанами или, вероятнее, в фор-
ме ростовщического кредита. Иногда ростовщиком мог быть и лорд,
и покупка им рент свободных держаний и самих держаний представ-
ляет немалый интерес. Лорд использует получаемую им с держателей
феодальную ренту для дальнейшего увеличения той же ренты или для
того, чтобы забрать у держателей их землю.
При анализе табл. 1 и 2 необходимо сделать одну весьма суще
ственную оговорку. Разделяя все держания на держания выше вир-
гаты, в виргату, в полвиргаты и т. д., я имел в виду держания инди-
видуальные, фигурирующие как таковые в источнике. Я не подсчи
тывал особо рент держаний сложного характера, составляющихся из
10, 20 и более индивидуальных держаний, нередко от разных лордов.
Такого рода держания весьма многочисленны, особенно на востоке.
Наши таблицы могут создать неверное впечатление, что отслоение
крупных свободных держаний пошло на западе дальше, чем на во-
стоке. Мне приходится отослать читателя к своей статье о «Расслое-
нии английского крестьянства» (стр. 125 и сл.) и к «Английской де-
ревне в ХШ веке» (стр. 76). Отслоение крестьянской верхушки, осо-
бенно иа востоке, шло путем постепенного накопления в одних руках
множества мелких держаний. Более или менее крупное держание (ча-
сто — среднее, а иногда и мелкое) составляется из ряда мелких дер-
жаний от разных лиц за разные рейты.
\П| .1Н111.К0Г КГГ1.ГЫ111С1ВП К XIII вг.кг ">*'
Отчуждения и скупка земель создают сложнейшие держательские
отношения, в которых иногда не могут разобраться присяжные, на осно-
вании опроса которых составлялись «Сотенные Свитки». Перечисляя ряд
свободных держателей, присяжные ограничиваются общим указанием,
что те держат de diversis dominis и de pluribus feodis. Присяжные по
рой не могут распределить массу свободных держаний по вотчинному
признаку и ограничиваются тем, что перечисляют их с указанием лишь
тех лиц, от которых они держат непосредственно и которым они упла-
чивают ренты. Так, в Haslingfield (Кембриджшир) описано три ти-
пичных манора с доменом, с вилланами, со свободными держателями, '
но, помимо того, приложена еще особая schedula, где дано еще
26 свободных держателей. Они держат (кроме двух последних) неболь-
шие держания от разных лиц; о некоторых из них сказано, что они
держат «de divetsis dominis» или «de perquisicione sua». Таким образом,
отчуждение и субинфеодация совершенно разрывают в глазах присяж-
ных манориальные связи. Оригинальна, например, вотчина Filegrave
(Бекингемшир),2 в которой совсем нет вилланов. В домене «лорда»
всего 0.5 виргаты, остальные 9.5 виргат — в руках свободных держате-
лей. Только 2.5 виргаты держатся непосредственно от «лорда» и платят
ему ренты. Прочие держатся от ряда других лиц, причем связи
последних с манором «лорда» не указаны. Таких описей не мало.3 Эта
сложность вотчинной структуры иногда нового происхождения и свя
зана с недавними отчуждениями. Например, по поводу необычайной
путаницы держаний в Bourn (Кембриджшир)4 присяжные заявляют:
«Мы говорим, что господин Gilbert Pecche и его предки держали от
господина короля непосредственно баронню в Bourn, и это держание
ими целиком продано и отчуждено следующим лицам...»5
В иных случаях эта путаница держательских отношений приводит
к забвению феодальной лестницы и рент.6
Отчуждения свободных держаний (а еще чаще их частей), сохра
няющие между продавцом и покупателем взаимоотношение в виде
символической ренты, создают в пределах фригольда сложные ком-
плексы, слабо связанные ничтожными рентами, уплачиваемыми одному
лицу, не имевшие, вероятно, никакой общей организации. Нередко та
кие комплексы «держателей» от одного липа разбросаны по несколь-
ким виллам и манорам.
Вот, например, держание Вальтера Бонда. Фамилия у него чисто кре-
стьянская; может быть, он вышел из крепостных.7 Он держит от
разных лиц 60 а за 3 s 6 d, 1 а за 8 d, 3 г за 3 d, 0.5 а за 1 d и Г руду
луга за '/2 d, в общем 62 Vs а за довольно низкую ренту 4 s 6 Vs d.
Но он ведет хозяйство не на всех этих землях: «поп tenet in dominico
nisi 14 acras». Что же делает он с остальными 48.5 акрами? По из
тему источнику мы можем разыскать 34.75 этих акров. Они розданы
мелкими и мельчайшими клочками 19 держателям, уплачивающим
за них мелкие ренты. Вот эти клочки и уплачиваемые за них
ренты:
1 а за 2Vs d; 3 а за 3 d; 3 а за 23/* d; 1/г а за Vs d; 15 а за 1 Vs d; la за
2 d; */г а за Vs d; 2 а за 2 d; Vs а за l/z d; 3 а за 3d: 1 ’-/г а за V, d: 3 руды,
। RH, II. 557—558.
RH, II, 348.
3 Яркий пример—Hanslope, Бекингемшир. RH. Il, 343--346.
< RH, II, 520-527.
5 «Английская деревня в XIII в.», стр. 76—77.
6 Такие случаи приведены в моей книге «Английская деревня в Kill в », стр. 256.
ирнм. 36.
’ RH, II, 466.
60
Е. А. КОСМИНСКИЙ
усадьба и крофта в 1 а за 4 d; 1 а за 1 d; 6 а за 6 d; 3 г за 1 d; 5 а —
рента неизвестна; % а — рента неизвестна; 1 а пашни; 1 руда луга за
1J/2 d; 2 а 1 г пашни за 3 d; всего 343Л а за 2 s 11 Va d. Больше дер-
жаний от Вальтера Бонда в источнике я не нашел. За необнаруженные
участки (всего 13 3Л а) и за 5]ф а, рента которых не указана, надо бы
добавить еще 19 Va d (обычная рента за акр сдаваемых Вальтером
Бондом участков — Id). Таким образом, со своих держателей Вальтер
получает 4 s 6V2 d — ровно столько, сколько он платит сам за свое
держание. Рента в 1 d за акр, — а такова обычно рента сдаваемых Валь-
тером участков, — очень низка. Доход, получаемый от всех этих сдач—
4 s 6V2 d, — крайне незначителен. Можем ли мы назвать его вотчинни-
ком, эксплоатирующим феодально зависимых крестьян, получающим
с них феодальную ренту? Вальтер Бонд — представитель большого
числа таких же хозяев в восточных графствах — мало похож на вотчин-
ника. У него «в домене», in dominico, всего 14 акров, полувиргата, —
типичный крестьянский надел. Его «держатели» никак не могут быть
названы «феодально зависимыми» от Вальтера Бонда. Их рента мало
похожа на типичную феодальную ренту, ничтожна по размерам. К тому
же часть этих мелких держаний входит в другие комплексы^ подобные
держанию самого Вальтера Бонда. Вероятнее всего, перед нами случай
продажи земли мелкими участками, причем в условиях феодального
права эти продажи создавали субинфеодацию, крайне запутывавшую
структуру феодальной лестницы держаний (по крайней мере, до изда-
ния статута Quia Emptores). Самая сделка, вероятно, сопровождавшаяся
уплатой герсумы, от нас ускользает. В иных случаях рента, получаемая
сдающим землю лицом, гораздо меньше той, которую он сам уплачи-
вает своему лорду за эту землю. Michel Woleward держит 25 а за
ренту в 1 марку. Из них 8 а он держит в «домене», остальные 17 а
розданы 17 держателям. Их ренты в целом составляют всего 1 шил-
линг 8 */г пенсов. Михаилу приходилось значительно доплачивать за эти
17 акров.1 л
Мобилизация крестьянских свободных держаний,—сделавшая круп-
ные успехи на востоке Англии, — в условиях феодальной системы по-
рождала сложные комплексы держаний, которые очень трудно назвать
вотчинами (поскольку феодальная рента в них почти отсутствует). Здесь
не приходится также говорить и о какой-либо вотчинной организации
или о «внеэкономическом принуждении». Например, в Кембриджшире
почти каждое сколько-нибудь значительное свободное, держание окру-
жено рядом мелких держаний, сохраняющих с ним скорее символиче-
скую, чем реальную связь. Часто ясно видна раздробленность перво-
начальных держаний, размером в виргату или полувиргату. Иногда
«Сотенные Свитки» довольствуются суммарным описанием: N cum
tenentibus suis, cum parvis tenentibus suis. Нередки, однако, случаи,
когда лицо, сдающее землю во фригольд, получает с нее более пли
менее значительную ренту, на много превышающую ту ренту, которую
он уплачивает своему лорду. Например, Гальфрид de la Huse держит
виргату за обол (*/2 пенса) и сдает Стефану сыну Якова за 15 шил-
лингов. 2
Крупный фригольдер мог получать от своих держателей дозольно
значительную ренту. Он мог иметь не только свободных держателей,
но и вилланов. Крупное фригольдерское держание нередко принимало
все признаки мелкой вотчины. Таких субмансров в «Сотенных Свитках»
сотни. Не все они выросли из держаний преуспевших крестьян. Многие
‘ RH, И, 557—558.
2 RH, П, 330.
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В XIII ВЕКЕ
61
озпикли путем раздробления крупных маноров вследствие раздела, от-
уждеиия по частям, выделения приданого и т. д. Многие издавна пред-
тавляли собою владения мелкого рыцарства. Между вотчиной мел-
ого рыцаря и «вотчиной» крупного крестьянина-фригольдера не было,
ак мы видели, резкой юридической грани. Верхушка гппйппнпго кое-
тьянства могла переходить в сословие рыцарей. Больше: она обязана
>ыла это делать, поскольку закон предписывал лицам, имеющим изнест-
ый доход с земли, делаться рыцарями. Надо отметить, что зажиточ-
:ые фригольдеры не стремятся к этой «чести», наоборот, стараются от
ее уклониться, так как превращение простого сокажа в рыцарскивг
)еод угрожало рядом новых обременительных повинностей (прежде
сего maritagia и '.vardae). Правительство предписывает разъездным
удьям и комиссарам производить розыск о лицах, обязанных принять
(ыцарское звание и уклоняющихся от этой обязанности.
Итак, вопрос о верхушке свободного крестьянства сливается с во-
фосом о мелкой вотчине. Редко встречаются крупные крестьянские
;вободные держания, не обросшие рядом зависимых свободных, а за-
детую и вилланских держаний. В Оксфордшире мы чаще встречаемся
крупными индивидуальными крестьянскими держаниями, чем в во-
дочных графствах. Это отразилось и в наших таблицах. Но дело
। том, что Оксфордширские описи нередко упрощают дело, не упоми-
<ая о мелких держаниях второй руки. 1
Таким образом, различие между центральными и восточными граф-
:твами могло быть не так уж велико.
Вопрос о мелких вотчинах, — промежуточной группе между рыцар-
твом и свободным крестьянством,—является особым вопросом, требую-
цим отдельного рассмотрения. Политический и социальный вес этой
руппы был весьма значителен. Но в то время как крупная вотчина —
ланор — была предметом ряда исследований, создавших эпоху в исто-
шческой литературе, мелкая вотчина оставалась почти вне поля зре-
шя историков. В своей «Английской деревне» я подошел вплотную
с этому вопросу, обнаружив ряд своеобразных черт в структуре мел-
кой вотчины.
Особого рассмотрения требует также вопрос о мелком свободном
юржателе— коттере, положение RdTOpuiu Мали Ш.ШЧТЛОСБ ит"пи.'ияке-
гйя коттера крепостного: поэтому их удобнее рассМичуивль11 вЯЕСге.
3 вопросе о зарождении предпосылок капиталистического развития
s английской деревне тема о коттерах является одной из наиболее
шжных, но нельзя сказать, чтобы она была разработана в историче-
’кой литературе так, как она заслуживает.
Подв.одя итоги, я должен еще раз подчеркнуть крайне пёстрый
юстав «свободных держаний», даже если говорить только о держа-
шях крестьянского типа. В эту сложную группу входят держания
: вёсьма разнообразными формами зависимости, иногда очень близ-
кими к вмлланству. Но в целом между вилланскими и свободными дер-
каниями имеется резкое различие, не исключающее, однако, и для
:вободного крестьянского держания известно!! «несвободы», которая,
ю словам Маркса, «от крепостничества с барщинным трудом может
мягчаться до простого оброчного обязательства» 1 2 (Tributspflichtigkeit —
очлее было бы перевести «обязанности уплачивать оброк»).
*Мы можем установить следующие характерные черты, отделяющие
вободное держание от крепостного, фригольдера — от виллана.
1. Безусловное преобладание среди свобоДных держаний денежной
1 См.. «Английская деревня в ХШ в.», стр. 76—77.
2 К. Маркс. Капитал, т. III, стр. 569 (изд. 8). Партиздат, 1935.
62
к. л. космипскнй
ренты. Хотя коммутация сделала уже весьма значительные успехи
среди вилланских держаний, но над ними продолжает тяготеть режим
крепостничества, созданный господством отработочной ренты.
2. Господство денежной ренты вносит в положение свободных
держаний ряд существеннейших особенностей. «При денежной ренте
традиционное обычно-правовое отношение между зависимым непосред-
ственным производителем, владеющим частью земли и обрабатываю-
щим ее, и между земельным собственником необходимо превращается
в договорное, определяемое точными нормами положительного закона,
чистое денежное отношение». 1 Из господства денежной ренты выте-
кают такие характерные юридические признаки свободного держания,
как личная свобода огромного большинства «свободных держателей»,
право их покинуть вотчину, фиксированность их рент, право свобод-
ного отчуждения, завещания, раздела держания, наконец, — охрана
свободного держания в королевских судах. Конечно, от ряда причин
зависело, насколько тот или иной свободный держатель мог фактиче-
ски воспользоваться этими правами. Можно думать, что все «свободы»
свободного держания существовали главным образом для верхушки
свободного крестьянства, в которой правительство видело немаловаж-
ную опору для своей административной, судебной и фискальной дея-
тельности и которой считало нужным оказывать покровительство.
3. Свободные держания (речь идет только о крестьянских свобод-
ных держаниях) представляют по сравнению с вилланскими гораздо
большую пестроту в смысле размеров. Типичные крестьянские держа-
ния в виргату и полувиргату (т. е. в среднем между 10 и 40 а), пред-
ставляющие свыше 60% всех подсчитанных вилланских держаний, со-
ставляют только 33% свободных держаний. Зато мелкие наделы
(менее 5 а), составляющие .29% вилланских держаний, составляют 46%
среди свободных держаний, причем значительно преобладают (40%) са
мые мелкие держания, — менее 3 а. Равным образом гораздо сильнее
отслоилась среди свободных держаний верхушка. Но здесь сравнение
затруднено тем, что описи обходят вопрос о вилланской аренде,
а крупные свободные держания сливаются с мелкими вотчинами.
4. Среди свободных держаний преобладают легкие денежные рен-
ты, которые относительно тем легче, чем крупнее держание. В сред-
нем свободные держания в виргату или полувиргату платят втрое, если
не вчетверо более легкую ренту, чем вилланские. При этом очень зна-
чительный процент свободных крестьянских держаний платит только
символическую ренту (pro recognitione) или не платит никакой. Отра-
боточная рента играет ничтожную роль в повинностях свободных дер-
жаний. В общем, чем крупнее держание, тем оно «свободнее» в отно-
шении ренты. Мельчайшие держания (в 5 а и менее) часто приближаются
в смысле размеров ренты к вилланским. Они чаще несут и барщинные
повинности.
Из подсчитанных в табл. 2 держаний от полувиргат и выше (от
10 до 120 а) около трети уплачивают совершенно ничтожную ренту.
В верхнем разряде (40—120 а) ничтожные ренты уплачивают около
половины держаний. Службы неденежного характера (посещения со-
браний сотни и графства, разъезды по делам лорда и т. д.) встречаются
лишь спорадически.
5. В среде свободных держаний идет процесс мобилизации, с одном(
стороны, дробящий прежние наделы, с другой, — приводящий к скоп-1
лению держаний в руках крестьянской верхушки. Процесс этот идет,! ,
преимущественно, путем мелких приобретений. Иногда приобретение!
1 Там же, стр. 557.
лшлнйско,-. к1'1;|.1ья)1ств<> в л;и веки
63
держания сопровождается уплатой герсумы, что представляет собой
полный или Частичный выкуп ренты.
6. Ничтожная рента, ослабление связей с манориальной организа-
цией, свобода отчуждения, охрана держательских прав королевскими
судами — приближает часть свободных держателей к положению мел-
ких собственников земли, поскольку можно говорить о собственности
при господстве феодального земельного права. При наличии известных
условий развитие денежной ренты может привести к тому, что «преж-
ний владелец выкупает свое обязательство уплачивать ренту и пре-
вращается в независимого крестьянина с полной собственностью на
возделываемую им землю». 1
7. Рядом с зачатками парцеллярной собственности можно наблю-
дать и начало арендных отношений в виде развития держаний на сро-
ки— на жизнь, на года, на волю лорда, а также наследственной
аренды (feodi firma). «Сотенные Свитки» позволяют привести примеры
такого рода держаний. Но несомненные указания на то, что в ряде
случаев этот источник дает неточные сведения, не отмечая срочности
держаний, заставил меня воздержаться от каких-либо подсчетов. Рас-
смотрение рент держаний на сроки не позволяет делать какие-либо
общие выводы. Здесь встречаются и высокие и низкие 'ренты.
8. Развитие коммутации вилланских повинностей должно было
содействовать росту свободных держаний. Виллан, уплачивающий де-
нежную ренту, остается вилланом, и его держание — вилланским дер-
жанием, держанием по воле лорда и по манориальному обычаю, хотя
платящие денежную ренту вилланы и занимали привилегированное
место по сравнению с вилланами-барщинниками. - Вероятно, известное
число свободных держаний возникло из вилланских в результате вы-
купа барщин. Может быть, высокие ренты известного числа свобод-
ных держаний указывают на их вилланское происхождение. Но в це-’
лом развитие вилланского держания пошло своим путем, и копигольд
сохранил многие характерные черты прежнего крепостного держания.
Между фригольдом и копигольдом осталось резкое различие как юри-
дического, так социального и политического характера.
9. В условиях феодального хозяйства и права отслоение фриголь-
дерской верхушки принимает вид образования мелких вотчин с мел-
кими же свободными и несвободными держаниями.
10. В среде фригольда идет особенно быстрым' темпом процесс
отслоения недостаточно обеспеченного землей крестьянства. В под
считанных мною по «Сотенным Свиткам» сотнях мелкие держатели,
владеющие менее, чем 5 акрами земли, составляют 46% общего числа
свободных держателей. Уже отмечалось, что положение их близко
к положению несвободных коттеров. Несомненно, они были безза-
щитны против произвола манориальной администрации, против притес-
нений своих же зажиточных односельчан и, конечно, не могли и ду-
мать о том, чтобы искать защиты в королевских судах, на что по
закону они имели формальное право. В целом история свободного Кот-
тера сливается с историей коттера несвободного. Но в истории Вели-
кой крестьянской войны 1381 г. мы имеем возможность наблюдать
выступление малоземельного свободного крестьянства. Одним из важ-
нейших очагов этого восстания, направленного в первую очередь про-
тив феодального гнета, был Кенг, в котором было очень мало кре-
постных. 1 2
1 К. Маркс. Капитал, т. III, стр. 575. Нартиздат, 1935 in переводе этой фразы
имеется исправленная паян ошибка).
2 Об этом разряде депжатедей--tnolmen, цензуариях— с.ч. Виноградов,
Villainage, 186 и далее.
64
Е. А. КОСМИИГ.КИЙ
Происхождение из Кента считалось в ХШ в. доказательством лич-
ной свободы. Моя работа над «Посмертными Расследованиями» ХШ в.
обнаружила в крупных вотчинах Кента некоторый процент крепостных
и наличие незначительных барщин. Но процент этот ничтожен, и ос-
новная масса восставших в 1381 г. кентцев, очевидно, принадлежала
к числу свободных крестьян. Поведение восставших кентцев мало
отличается от того, что делали повстанцы в других графствах. Мы
видим тот" же разгром усадеб и монастырей, убийства помещиков,
королевских чиновников и сборщиков налогов, истребление манориаль-
ных и податных документов. Но значительное своеобразие представ-
ляет программа кентцев, выставленная ими в дополнение к эссекском
(майль-эндской). В эссекской программе на первом месте стояла отмена
крепостного права — вилланства. После требования амнистии и сво-
боды торговли следовало требование отмены держания на вилланском
праве и барщины и установления максимальной денежной ренты в
4 пенса за акр.
Это — умеренные требования, исходившие в основном от обеспе-
ченных наделами вилланов. Совсем иные требования выставили кентцы.
Здесь на первом месте стоит возвращение крестьянам захваченных
у них общинных прав на леса и воды. Далее следует требование
отмены всех законов, кроме Винчестерского. Надо думать, что вос-
ставшие имели в виду прежде всего отмену свирепого «рабочего за-
конодательства» — в связи с этим стоит и требование, чтобы суды
впредь не приговаривали к лишению покровительства законов. Вал:
нейшим требованием является отобрание земель у церкви и раздел
их между общинами. Требование отмены вилланства стоит на послед-
нем месте и не играет самостоятельной роли — оно связано с общей
политической реформой — не должно быть вилланов и вилланства, нм
все должны быть свободны и равны; сюда же примыкает требование
отмены особых прав сеньеров и установление равенства всех, кроме
короля.
Это — программа крестьянской бедноты, которая прежде всего
нуждается в земле и поэтому требует возвращения захваченных лор-
дами общинных прав и конфискации и раздела церковных владений;
именно беднота страдала от жестокого рабочего законодательства
и поэтому требовала отмены всех законов, классовую враждебность
которых она правильно чувствовала. В противоположность умеренной
эссекской программе кентская беднота не останавливается на требова-
ниях только социально-экономического характера. Именно в среде
кентцев особенно напряженно работает политическая мысль. Здесь —
главные вожди и идеологи восстания. Здесь выставлено требование
крестьянской демократии, равенства всех сословий. Здесь звучит про-
поведь Болла, выступающего с лозунгами непримиримой классовой
ненависти.
Значит ли это, что движение кентцев не было непосредственно
направлено против феодальной эксплоатации? Вне всякого сомнения,
оно было в первую очередь направлено против феодализма. Но у мел-
ких свободных держателей были свои требования, направленные против
всякой эксплоатации и, конечно, прежде всего против господствовавшей
тогда эксплоатации феодальной. Наделение крестьян землей обозначало
бы разгром феодального землевладения. За церковной землей должна
была последовать земля светских феодалов. Об этом достаточно ясно
говорит «Исповедь» Джека Строу. Именно в рядах необеспеченного
землей крестьянства возникло убеждение в необходимости радикального
общественного переворота, требующего и полного политического пере-
устройства. Исповедь Строу показывает, что у некоторых, по крайнем
АНГЛИЙСКОЕ КРЕСТЬЯНСТВО В XIII ВЕКЕ 65,
мере, вождей кентского восстания политические планы шли дальше
установления демократической монархии. Требования «свободной» бед-
ноты Кента в сущности отвечали чаяниям и всей несвободной бедноты
Англии. Выражая стремления бедноты, страдавшей и от гнета феода-
лов, и от безземелья, и от эксплоатации нанимателями, и от свирепого
парламентского законодательства, и от налогового гнета феодального
государства, кентские программы стремились к установлению такого
строя, при котором была бы уничтожена всякая эксплоатация. Выра-
жая эти стремления, Джон Болл провозглашал, что дела в Англии
пойдут хорошо только тогда, когда будет установлено всеобщее равен-
ство и все имущество станет общим.
МАНОРИАЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ СРЕДСТВ ПРОИЗВОДСТВА
В ХОЗЯЙСТВЕ ГЛОСТЕРСКОГО АББАТСТВА
Ф. Я. Полянский
Важной хозяйственной проблемой манора на всех этапах его разви-
тия были средства производства. В истории маноров Глостерского аб-
батства, как и других центров крепостного хозяйства, решение этого
вопроса было достигнуто в итоге вековой борьбы аббатства за землю,
мельницы, лес, соль. Однако эти материальные приобретения не могли
удовлетворить всех требований аббатства. Весьма интересным являет-
ся вопрос о том, как повседневно маноры пользовались и своими бо-
гатствами и своим господством над эксплоатируемым крестьянством
для разрешения актуальной проблемы средств производства.
Это решение достигалось на натурально-крепостнической основе.
Аграризм манориального производства значительно облегчал решение
этой проблемы, так как земля, будучи важнейшим элементом средств
производства, не требовала периодического ремонта и возмещения ее
частей, а удобрения получались повседневно и систематически как по-
бочный продукт домениального производства. Потери плодородия поч-
вы компенсировались продуктами жизнедеятельности органических
форм домениального хозяйства. Живой инвентарь домена возобнов-
лялся естественным путем, обеспечивая манор нужным количеством
волов, лошадей, свиней, коров и овец. Необходимая для них трава
естественно и неизменно, каждый год к определенному сроку, выра-
стала на отведенных ей местах, а нужное количество зерна (овес)
порождалось самим движением земледельческого производства, не
требуя специальных мероприятий манориальной администрации. Даже
семена, являясь элементом средств производства совершенно исключи-
тельного значения, автоматически доставлялись в домениальный амбар
обычным для домашнего производства путем. Для крыш ежегодно росла
солома, а доски и бревна для барского двора, сарая или амбара не-
устанно готовила соседняя роща и систематически оказывалась добы-
чей монастырских лесорубов. Важная в хозяйстве вода всегда име-
лась под рукой, и ее запасы были неисчерпаемы. Даже изгороди рос-
ли сами и исправно охраняли имущество св. Петра. Привезенное без
каких-либо затруднений из монастырского леса дерево без особых
затруднений превращалось в грабли, вилы, косовища, колеса, телеги,
оглобли, дровни, цепы, ведра, бочки, колья, метлы и т. д. Наконец,
целый ряд других элементов производства, функционирующих в каче-
стве орудий труда или его предмета, манор получал за счет имеющих-
ся у него производственных возможностей — домашним способом.
Аграризм манориальной экономики и делал возможным натурально-
хозяйственное решение проблемы средств домениального производ-
ства, превращая незатейливое хозяйство домена в источник самых
разнообразных средств производства. Организуя барщинную эксплоа-
тацию крестьянства, майоры использовали практически эти возмож-
ИСТОЧНИКИ СРЕДСТВ ПРОИЗВОДСТВА ГЛОСТЕРСКОГО АББАТСТВА
67
мости. Об этом идет речь, когда описи маноров интересующего нас
аббатства обязывают виллана возить навоз или ездить в лес за дро-
вами и другими лесоматериалами, обрабатывать горную смолу (cal-
care biturnina) и т. д.1
Однако, на ряду с ресурсами самого домена, не менее важным
источником средств производства для него являлись зависимые кре-
стьянские хозяйства. На все важнейшие барщинные работы виллан
являлся со своим живым и мертвым инвентарем: на пашню — с плу-
гом и соответствующим количеством волов, на покос — с косой, на
сеноуборку — с граблями, на жатву — с нужным орудием труда, на
возку сена или снопов — с телегой, на копку канав — с лопатой, на руб-
ку леса — с топором и т. д. Эксплоатируемый приносил с собой ору-
дие своей эксплоатации, и манориальная администрация зорко следи-
ла за тем, чтобы виллан не был лишен этого важногочдля аббатства
технического оснащения. Поэтому в описях мы имеем серию предпи-
саний, обязывающих вилланов являться на возку сена с повозкой
(unica сагеа) или телегой с половиной тягла (cum dimidio сагго)’,
«возить господский хлеб с телегой или повозкой»,1 2 3 ездить по прика-
занию белифа в назначенное место с господским грузом, но «за соб-
ственный счет с двумя людьми и двумя лошадьми и собственной повоз-
кой», 4 «возить господский хлеб на собственной повозке, с одной ло-
шадью и одним работником»,5 «с телегой, двумя работниками и дву-
мя лошадьми»,6 просто «с телегой» 7 * и т. д. Все эти предписания тре-
буют от крепостных явки на отработку барщин в полном тех-
ническом вооружении и предусматривают всестороннее исполь-
зование имеющихся у них средств производства. С другой
стороны, описи всех маноров полны грозных предписаний крепост-
ным — не продавать без специального разрешения своих волов
и лошадей, поддерживать имеющийся у них живой и мертвый
инвентарь в годном для работы и для его утилизации на до-
мене состоянии. По этому поводу в описях обычно говорится, что вил-
лан «не может продать вола без разрешения», а «если продаст ло-
шадь внутри манора, продавец и покупатель платят 4 денария»; *
«и не может продать вола или лошадь без разрешения господина», а
если продаст коня или какую-либо другую рабочую скотину, «платит
пошлину в 4 денария»; 9 в качестве пошлины «покупатель и продавец
платят за подкованную лошадь 4 денария, а жеребенка не подкован-
ного и не объезженного — 2 денария»;10 * «не может продать без раз-
решения господина ни лошадь, ни вола и, если продаст лошадь в ма-
норе, платит 2 денария и покупатель столько же (similiter);" «и если
продаст вола, платит пошлину в 2 денария» и «не может... продать
вола»; 12 «не может продать без разрешения господина нн лошадь, нн
вола и, если продаст внутри манора, платит пошлину за лошадь 1 де-
1 См. Historia et Cartularium Monasterii Sancti Petri Gloucesoriae, ed. by W. H.
Hart (London, 1867), v. Ill, pp. 163, 159, 138: «Et debet scindere buscum et cariare
unam summam». (В последующих спосках сокращенно обозначается CG).
2 CG, p. 194.
3 Ib., p. 62.
1 Ib., p. 116.
5 Ib., p. 159.
« In., p. 167.
7 Ib., p. 18.
» CG, v. Ill, pp. 88, 147, 172, 191, 195, 206, 53.
9 Ib., p. 117.
"> Ib., p. 138, 143.
" Ib., p. 159.
12 Ib., p. 182.
68
Ф. Я. ПОЛЯНСКИЙ
нарий и за вола 1 обол».1 Затем, «не может продать без разрешения
ни лошади, ни вола. И если купит или продаст внутри манора (infra
manerium), платит пошлину за лошадь 1 денарий и за вола 1 обол, и
покупатель также, если будет жителем манора ( — de manerio);1 2 «не
может продать без разрешения ни лошадь, ни вола и, если продаст
лошадь или вола или купит внутри манора, — платит пошлину (ad ton-
nutum) в 1 денарий»;3 «не может... продать лошадь или вола без раз-
решения и пошлины». 4 Иногда о пошлине не говорится, и указывается
только, что виллан «не может продать без разрешения ни лошадь, ни
вола»;5 или: «и не может продать без разрешения ни лошадь, ни ко-
рову. И покупатель и продавец, зависимые от манора (infra mane-
rium), платят пошлину за лошадь 4 денария».6
Эти предписания необычайно показательны для крепостнической
борьбы домена за обеспечение себя крестьянскими средствами произ-
водства. Конечно, в них проявляется и чисто фискальный интерес, но
к фискальным задачам нельзя сводить все их содержание. Если бы
отмечаемая описью пошлина имела только фискальное значение,
странным было бы неиспользование монастырскими крепостниками воз-
можностей расширения поборов, распространения их на случаи продажи
коров, овец, хлеба, а не только лошадей и волов. Дело объясняется про-
сто тем, что собираемая при этом пошлина не только пополняла каз-
ну аббата, но являлась вместе с тем штрафом, карающим вилланов,
нарушающих систему обеспечения домена средствами производства и
вообще уменьшающих их размеры, если лошади или волы вилланов
уходили за пределы манора. Чтобы не случилось последнего, сущест-
вовал запрет лорда. Если же виллан намеревался продать своего ко-
ня соседу, у господина не было оснований категорически противиться
этому, тем более, что в его руках оказывался повод для еще одного
побора, с обоих участников сделки—продавца и покупателя.
Таким образом, эта фискальная и одновременно карательная
штрафная пошлина имела вполне определенные экономические функ-
ции в борьбе манора за натурально-крепостническое разрешение про-
блемы средств производства.
Тем более правомерна аналогичная интерпретация самого запрета
вилланам продавать лошадей и волов без специального разрешения
своих господ. Нелепо было бы видеть в этом заурядное проявление
общих прав лорда на имущество крепостных, так как эти права рас-
пространялись и на вилланских овец, коров, хлеб, а, между тем, за-
прет продажи касался только лошадей и волов. Откуда у служителей
св. Петра именно к волам такой большой интерес? Все объясняется
огромным значением волов в системе производства маноров, поэтому
и запрещалась их продажа, особенно за околицу манора. Вряд ли
случайно описи говорят о необходимости уплаты пошлины, если про-
давец и покупатель — люди данного манора, и не упоминают о ней,
если лошадь или вол продавались жителям других маноров, завися-
щих от других лордов. Видимо, описи считали случаи последнего рода
редкостью или вообще практически невозможными, так как трудно до-
пустить, чтобы аббат упустил столь удобный случай очистить карман
виллана (при продаже последним вола или лошади за пределы мано-
ра), хотя покупатель при этом оказывался недосягаемым для него.
1 CG, V. ш, р. 186.
2 lb., р 191, 200, 210.
3 1Ь„ р. 204.
4 1Ь-, р. 212.
5 1Ь.. рр 57, 63, 62, 66.
« 1Ь„ р. 79.
ИСТОЧНИКИ СРЕДСТВ ПРОИЗВОДСТВА ГЛОСТЕРСКОГО АББАТСТВА
69
Что отмечаемые запреты, засвидетельствованные описями, являлись
нормой хозяйственной политики манора, об этом можно судить на ос-
новании инструкции Глостерского аббатства по управлению поместья-
ми, в которой также говорится, что «никому не позволяется продавать
коня или вола или теленка без разрешения». 1 Кроме того, в ней ука-
зывается, что «обычникам воспрещается продажа мергеля и других
видов удобрений без разрешения».1 2 И им «не разрешается меняться
землями, лугами или другими держаниями без разрешения и
иначе как в курии!»3 Таким образом, крепостнический произвол пред-
писывал виллану иметь достаточное количество земли и удобрений для
того, чтобы, опираясь на минимально прочное собственное хозяйство,
он оказался полноценным барщинником, способным явиться на домен
с нужным набором средств производства. Монастырские крепостники
беспокоились не только о «душе» и волах виллана, но также и о
том, чтобы у него имелись удобрения и достаточный надел. Именно, это
обстоятельство дало повод некоторым историкам и, в частности, акаде-
мику Петрушевскому писать о добрососедских отношениях английских
лордов со своими крестьянами.
Характерно, что инструкция запрещает продажу не всякой лошади,
а мерина (equum mascullum) и тем самым дает основание делать вы-
вод, что манориальная администрация не возражала против продажи
вилланом имеющейся у него кобылы, поскольку ее слабосилие и пе-
риодическая жеребость (обогащающая жеребенком виллана, а не лор-
да) мешали интенсивной эксплоатации доменом виллана и использо-
ванию его средств производства. В Рамзейском картулярии такой вы-
вод находит много подтверждений.4
Однако классовая природа этой подозрительной заботы крепостни-
ков об исправном состоянии живого и мертвого инвентаря вилланов
становится особенно ясной при учете того обстоятельства, что факти-
чески она дополнялась систематической конфискацией у вилланов ра-
бочего скота. Последняя осуществлялась под именем так называемого
гериета, означавшего право аббата на лучшую голову скота из стада
умершего виллана. Это право описи обычно формулируют так: «И если
умрет, господин получит его лучшее животное в качестве господина и
другое лучшее животное именем ректора (nomine rectoris)»;5 «и когда
умрет женатый человек (maritus), семья отдает господину свое луч-
шее животное в уплату гериета и по смерти вдовы — также»;6
«и дает гериет» («et dabit herietum»);7 «и когда умрет, господин получит
его лучшее животное под именем гериета, и после смерти вдовы —
1 CG, V. III, р. 218.
= lb., р. 220. Во многих манорах средневековой Англии вилланы доставляли на
господский двор уголь, нужный для топлива (см. N. Neilson. Customary rents.
Oxf. Studies. 1910, II. p. 51).
3 CG, v. Ill, p. 217. Характерно, что опись манора Rothley (в Лестершире, при-
надлежавшем храмовникам), составленная в 1283 г., требует, чтобы земля зависимого
человека после его смерти не делилась «между сыном и дочерью, и если среди на-
следников окажется много дочерей и один сын, он должен получить всю землю^
(см. Archaeologia, v. 47. р. 125. London, 1882).
* См. Рамзейский картулярий ( 1, рр. 312, 478). Как известно, Великая хартия
вольностей (1215 г.) содержит статью: «et villanus eodeni modo amercietur ~a!vo
wainagio suo, si inciderint in misericordiam nostram» (W. Stubbs Select Charters.
4 ed. Oxford, 1881, p. 299). Совершенно ясно, что бароны имели в виду обеспечение
маноров крестьянским инвентарем, требуя государственных гарантий его надлежаще-
го использования (см. мнение Ch. Р е t i t-D u t a i 11 i s. The Feudal Monarchy in
France and England. London, 1936, p. 359).
5 CG, v. III. pp. 88, 159, 172, 182.
6 lb., p. 117.
7 lb., p. 125.
70
♦ . Я. ПОЛЯНСКИЙ
также»; 1 в случае смерти виллана «господин получит пару его лучших
животных, т. е. одно из них в качестве лорда и другое — именем рек-
тора»;2 «и если названный Адам умрет, господин получит его лучшее
животное под именем гериета»; 3 «и когда умрет, господин получит
его лучшее животное под именем гериета. Таким же образом госпо-
дин получит гериет со вдовы, если она умрет, владея названной зем-
лей»; 4 «и после его смерти господин получит лучшее животное под
именем гериета (nomine herieti), а со вдовы также, когда она умрет.
И вдова его не может выйти замуж без разрешения господина».5
Такие периодические конфискации крестьянского скота распростра-
нялись и на держателей долей виргаты, например четвертой ее
части,6 и предпринимались в такой момент, когда сила сопро-
тивления крестьянской семьи, подавленной семейным горем, ока-
зывалась наименьшей, особенно в том случае, если наслед-
никами умершего виллана оставались малолетние дети или вместе
с ними его беспомощная жена. Последнее тем более верно,
что манориальный приказчик являлся за скотом покойника от
имени аббата, находящегося под покровительством самого апо-
стола Петра, и зависящей от аббата церкви, священнику которой
предстоит молиться богу за грехи покойника, а этих грехов могло быть
не мало. Само собой разумеется, что требование выдачи лучшей головы
вилланского скота не оставалось пустой фразой и исполнительный
приказчик забирал со двора злосчастных наследников лошадь или вола,
т. е. наиболее важное для манориального производства животное,
пополняя живой инвентарь домена. Подобное пополнение имело вполне
определенное экономическое значение, которое нельзя преуменьшать.
В самом деле, если допустить, что муж и жена обычно умирали ранее
истечения 30 лет совместной жизни, то манор с них получал, согласно
прав аббата и священника, 4 волов или лошадей. Следовательно, даже
при наличии у манора только 30 вилланов в его распоряжение ежегодно
поступало таким путем две пары работоспособных волов, которых,
вероятно, вполне было достаточно для нормальной амортизации доме-
ниального тягла в 30—40 волов. С этой точки зрения показательно
предписание, запрещающее вдове выходить замуж без разрешения
господина, так как ее свадьба могла лишить домен ожидаемого после
вдовьей смерти вола и внести нежелательные для господских интересов
изменения в распределение держаний.
Таким образом, совершенно очевидно крепостническое назначение
гериета как системы периодической конфискации вилланского скота
для обеспечения домена средствами производства. Этому вовсе не ме-
шала его историческая давность и возможная связь с древней тради-
। II)., р. 129.
- II)., р. 138.
II)., р. 143.
4 lb., рр. 186, 191, 195, 201, 207, 212, 53, 57, 62, 66, 79, 50.
5 CG, V. III, р. 210. Держатели 9 маноров, описанных в Boldon Book 1183 г.,
принадлежавших дергэ.мскому епископу, доставляли последнему ежегодно 16 коров
в уплату так называемого cornaffiiim’a (см. D В, v. IV, j)p. 566—574), причем платеж
производился сообща, всей деревней. По свидетельству «Сотенных Свитков» 1279 г.,
в уплату гериета от виллана требовалось лучшее животное его стада, а если таковое
нельзя было подобрать — 30 денариев (см . RH, V. И, р. 535). В некоторых случаях
описи лишь отмечают его как повинность виллана (рр. 546—547, 422). Иногда скот
(коровы) получался с держателей в форме обычных продуктовых платежей, как
это имело место в специфических условиях Уэльса начала XIV в.(см. «Extracts from
extent of the lands of the bishop of St. Davids», 1326, в прилож. к книге F. S е-
ebohm. The Tribal System in Wales. London, 19C4).
6 Jb., p. 182.
ИСТОЧНИКИ СРЕДСТВ ПРОИЗВОДСТВА ГЛОСТЕРСКОГО АББАТСТВА
71
цией, восходящей к англо-саксонским временам, согласно которой лорд
имел право на обратное получение военного снаряжения, выданного
зависимому от него лицу, поскольку смерть последнего делала невоз-
можным его использование (саксонский here geat), или авансирован-
ных ему средств производства,1 прежде всего — скота. Во всяком
случае, виллан ХШ в. не получал от своих господ ни средств произ-
водства, ни коня или вооружения и возвращать ему было нечего. По-
этому реальное значение гериета состояло в конфискации вилланского
скота для нужд домена, и вопреки Метланду, Виноградову и другим
историкам его нельзя рассматривать лишь как простое «отражение то-
го факта или предположения, что землевладелец снабдил крестьянина
движимостью или рабочим инвентарем».1 2 Отрицать производственные
функции гериета, ссылаясь на его древнее происхождение и связь с
традициями далекого прошлого, значит игнорировать значение произ-
водственных отношений феодальной эпохи и социальную природу ха-
рактерных для нее явлений.
Следовательно, решая проблему средств производства на натураль-
но-крепостнической основе, манор сочетал серию мероприятий, предпи-
сывавших сохранение вилланом имевшихся у него средств производ-
ства с практикой систематической конфискации этих последних. То и
другое служило делу крепостной эксплоатации крестьянства, а проти-
воречивость тенденций хозяйственной политики манора выражала со-
бою противоречивость самого отношения феодальной эксплоатации,
предполагавшего у виллана производственную самодостаточность и в
то же время, низводившего его до положения эксплоатируемого кре-
постного.
Крупным резервом домениальных средств производства являлись
продуктовые платежи эксплоатируемого крестьянства. Например, ма-
норы получали в качестве продуктовых поборов большое количество
овса, обеспечивавшего господское скотоводство и птицеводство. Об
этом свидетельствует и пример маноров Рамзейского аббатства, где
вилланы ежегодно платили (на ряду с солодом) определенное коли-
чество кормового овса (fodde corn).3
1 См. Р. Vinogradoff. Villainage..., р. 168, 160, 161; его же «Исследования»
(р. 63) и «Средневековое поместье...» (стр. 340); F. Pol lock a. F. W. Maitland.
The Hist, of Engl. Law», v. I, p. 317; M. Ковалевский. Экономический рост Ев-
ропы, т. II, стр. 46, М„ 1900. Нильсеи не считает гериет вообще вилланским плате-
жом, так как его платили и свободные, а, восходя исторически к heregeat,
он якобы являлся простым аналогом рельефа (см. Customary rents, Oxf. Studies, v.
II, pp. 86—87). Маурер в конфискации господином лучшей головы нз стада виллана
видел выкуп его детьми своего наследства (см. G. L. v. Maurer. Geschichte der
Frohhofe, der Baiiernhofe und der Hofverfassung in Deutschland. Bd. Ill, S. 140.
Erlangen, 1863). Его платили и полусвободные (Ib., Bd. II, 1862, S. 55). Коультон, как
и все другие говорит о возврате вилланом коня и оружия лорду в форме гериета (см.
его «The Medieval Village», р. 75. Cambridge, 1926).
2 П. Виноградов. «Исследования», стр. 69. Даже про крупного свободного
держателя четырех виргат «по наследственной грамоте» в описи говорится, что «если
он умрет, господин получит его коня со сбруей и оружием, если он их имел» (р. 49).
Получение коня в качестве гериета обусловливается лишь его наличием.
3 Получение с держателей овса как явление хозяйственной жизни маноров Гло. -
терского аббатства отмечает и Нильсен («Customary Rents». Oxf. Studies, v. II,
p. 22); однако последнее получало, таким образом, и пшеницу на семена. Платежи ов-
сом отмечает Boldon Book 1183 г. (см. в «Domesday Book», v. IV, р. 566). Они за-
свидетельствованы и «Сотенными свитками» 1279 г. (см. RH, v. II, рр. 600,472). Вы-
делка солода отмечается в них как повинность виллана полувиргатария (р. 472). «Со-
тенные свитки» дают пример, когда повинности свободного держателя состояли
в уплате определенного количества денег и пшеницы (Ib., р. 736). Держатели манора
Forncett (Норфок) платили ежегодно 344 бушеля овса 1см. Davenport The Есо-
nom. Develop., 30). По описи 1240 г. виллан манора Вустерского приорства св. Ма-
рии доставлял своим господам ко 2/11 1 квартер овса (см. Register of Worcester
Priory. Camden Soc., 1865, p. 14 k.).
72
Ф. Я. ПОЛЯНСКИЙ
В форме продуктовых платежей домены получали от вилланов и
более ценные вещи, чем корм для скота. Так, в описях часто встре-
чаются следующие предписания виллану: «и доставляет 3 бушеля
пшеницы из собственных семян (de semine suo proprio) для обсемене-
ния того акра»,1 который он обязан вспахать в счет помочей, и «сверх
того должен вспахать пол-акра и его засеять собственными семенами
(de proprio semine), именно Р/г бушелями хорошей и отборной (boni
et electi) пшеницы; пахота оценивается в 3 денария, семена не оце-
нены»; * 2 «...и пашет пол-акра и засевает его хорошей и отборной пше-
ницей, и оценивается эта работа, кроме семян, в 3 денария»;3 «и до-
ставляет на посев 3 бушеля хорошей и отборной пшеницы».4 s Эта по-
винность распространялась и на вилланов полувнргатариев, о предста-
вителе которых также говорится: «и доставляет (inveniet) Р/г бушеля
хорошей и отборной пшеницы на посев»,3 хотя с них требовалось в
два раза меньше, чем с виргатариев того же манора. Следовательно,
даже столь важный элемент производства, как семена, маноры частич-
но получали за счет вилланов путем сбора самых обычных для фео-
дальной эпохи продуктовых платежей.
Наличие среди последних семян не было случайностью, а являлось
результатом вполне определенной политики манора по обеспечению
себя средствами производства на натурально-крепостнической основе;
это доказывается требованием администрации домена, чтобы достав-
ляемое вилланами зерно было отборное. Сбор семян имел особое про-
изводственное значение, и поэтому зерно должно было отвечать из-
вестным техническим нормам. Если столь ответственное дело, как
обеспечение домениального производства семенами, манориальная ад-
министрация переносила в сферу крестьянского хозяйства, переклады-
вала на плечи крепостных, то это показывает, какое огромное
значение имело крепостничество в экономике манора. Необходимо
отметить, что такого рода семенные поборы практиковались и мано-
рами других районов средневековой Англии.6
Больше того, с вилланов требовали сошники для плугов домена; в не-
которых описях прямо говорится об этом. «Wilhelm Pippe держит некий
луг, называющийся Cornham и посему ежегодно платит 3 сошника це-
ною в 2 солида к рождеству св. Иоанна Крестителя. Вильгельм в 1е
Hale держит пол-акра луга и посему платит ежегодно к празднику
св. Иоанна Крестителя 1 сошник (vomerem) ценой в 8 денариев».7
На ряду с этими другой свободный держатель полувиргаты, кроме нее,
еще «держит некую частицу луга (quamdam particulam), называющуюся
Dereleye, и посему платит ежегодно 1 сошник ценой в 8 денариев».8
Полусвободный держатель усадьбы, огорода, 16 акров и мельницы
вместе со многим другим (деньги, пошлины, барщины) «доставляет еже-
годно один сошник к празднику св. Михаила».9 Правда, во всех этих слу-
чаях материал описей не дает оснований считать держателей (обязан-
ных доставкой сошников) владельцами кузниц. Из приведенного мате-
rCGTV ill, р. 123.
= lb., р. 159.
3 CG, v. Ill, р. 162.
4 lb., р. 166.
s lb., p. 167.
6 См. Рамзейскнй картулярий, v. I; затем «Книгу страшного суда» (DB, v. I, fol-
174). См. E. Hacce. О средневековом общинном землевладении, стр. 47, Ярославль,
1878 г.
7 CG, v. III, рр. 112, 136, 172, 78, 171.
8 1Ь„ рр. 112, 114, 115.
9 lb., р. 198. Продуктовые платежи специального характера (тмин, перец, петухи,,
пернатки и т. д.) можно встретить и в описи манора Rothley (Лестершир), относя-
щейся к 1293 г. (см. Archaeologia, v. 47, р. 95).
источники средств производства глостерского аббатства
риала видно, что в числе таких поставщиков сошников был мельник.
Однако вовсе не исключена возможность, что некоторые из них сами
производили сошники в качестве кузнецов. Иначе без ответа оставался
бы вопрос, почему именно эти Вильгельмы, а не какие-нибудь другие,
оказались поставщиками сошников для домена. Подобная продуктовая
рента встречалась и в манорах других областей Англии XIII в., 1 а по-
тому может рассматриваться как обычное явление манориальной эко-
номики, весьма показательное для экономической природы манориаль-
ного производства. Оказывается, что и проблему технически редких
элементов производства феодалы пытались решать на натурально-кре-
постнической основе. Это было возможно потому, что среди держате-
лей маноров Глостерского аббатства часто отмечаются кузнецы,-
красильщики,1 2 3 4 медники/ плотники5 и т. д. Характерно, что при перечис-
лении держателей часто упоминаются фамилии ремесленного проис-
хождения, связанные с родом занятий. О том, как маноры использова-
ли держателей-ремесленников, можно судить по указанию одной описщ
где сказано, что плотник Ричард держит 1 акр земли и по требованию
господина должен выполнять всякого рода ремонтные работы.6
В этом нет ничего удивительного, так как в форме продуктовой рен-
ты маноры получали и такие вещи, как воск,7 нужный и в производ-
стве, а не только для церковных нужд; яйца 8 и кур,9 необходимых
для расширения птицеводства. 10
1 См. Рамзейский картулярий (CR, v. I, рр. 308, 384; v. II, р. 42).
2 CG, V. III, рр. 202, 273.
•ч lb., V. II, рр. 195, 196; v. I, р. 186.
4 lb., р. 205; v. I, р. 186.
5 Jb., V. Ill, р. 640. А лесу в манорах было вполне достаточно; см., например, пока-
зания одной описи в Рамзейском картулярии (v. I, рр. 37—53). В «Сотенных свитках»,
например, отмечается, что повинности коттера одного манора состояли в устройстве
плуга (см. RH, v. II, р. 472). Вместе с тем, Рамзейское аббатство энергично боролось
за сохранение своих лесов (CR, v. I, рр. 283, 306, 384, 332).
6 CG, v. Ш, р. 64: «Walterus Carpentarius tenet unam acram terrae ademenda-
tionem utensilium dummodo dominus voluerit».
«Больдонская книга» 1183 г. требует от вилланов, чтобы они ежегодно отстраи-
вали 1 дом в счет барщинной работы (см. DB, v. IV, рр. 566, 575), указывая, что о»
должен иметь «в длину 40 шагов и в ширину 15 шагов», и освобождая за это каж-
дого из вилланов от денежного платежа в 4 денария. Для натурально-крепостнической
организации производства показателен как характер работы, так и способ ее выполне-
ния. Для каменных построек основные аббатства Англии имели каменоломни в Bar-
nack ( см. L. F. Salzman. English Industries of the Middle Age, p. 76. Lon-
don, 1913).
7 lb., v. II, p. 196.
” lb., v. Ill, p. 91 и мн. др.
9 lb., p. 39 и мн. др.
10 Даже опись 12-го года Эдуарда II свидетельствует, что с крестьян манора Keinele
аббатство Мальмесбюрн, на ряду с денежными рентами, получало «к пасхе 1 400 штук
яиц», причем виргатарий доставлял 20, полувиргатарий 10 и лундинарнй 5 штук (см.
Archaeologie, v. 37, 1857, о. 275). Так же обстояло дело и в других манорах этого
аббатства (см. рр. 279, 281, 283, 287, 288, 290, 291, 294 п др.); со всех 13 маноров
получалось 8 760 яиц.
По свидетельству указанной выше описи, в мачоре Keinele Млльчесбюрннского
аббатства с крестьян получалось ежегодно 135 кур (см. Archaeo'ogia, 1857 v. 37.
р. 275: см. описи п других маноров). Со всех маноров, получалось 1189 кер (!\.
р. 301). Гебур начала XI в. платил к празднику св. Мяртина 2 куры и к г.ыхе
1 ягненка (см. Rectitirdines... в «Ancient Laws», v. I, 1840, p. 435). Вилланы, повин-
ности которых перечисляются в «Черной книге» Питербороского монаегкр, (1125-
1128 гг.), доставляли последнему много всяких продуктов. Так, в Eia 13 полувнргата-
риев платили ежегодно «12 sceppas овса за сухостойный лес. и 12 хлебов, и 40 кер,
и 320 яиц» (см. прнлож. к Chronicon Petroburgense, 1849, р. 165).
Инструкция 1290 г. о расследовании состояния маноров, принадлежавших капи-
тулу лондонского собора св. Павла, требует выяснения того, как велики платежи
вилланов «цыплятами, курами, утками, ножами (cultris), сошниками, зерном, овсом,,
солодом, фуражным овсом н др.» (см. Domesday of St. Pauls, 1857, p. 154). Прсдук-
74
Ф. Я. ПОЛЯНСКИЙ
Отметим требование, что в числе доставленных на барский двор
птиц должен быть на каждые 3 курицы один петух. Наконец, следует
отметить, что в распоряжении аббатства имелись кузницы (fabrica),
функционировавшие в качестве держаний, 1 хотя в описи одного
держания такого рода не упоминается о кузнечных работах как бар-
щине держателя.
Наконец, если даже требование сошников относилось не к кузне-
цам, то все же важно отметить, что в таком случае их покупка была,
очевидно, необычайно трудной задачей, поскольку ее разрешение ма-
нор перекладывал на плечи своих держателей. Сама же практика
технически специальных барщин отражена документами других мано-
риальных групп средневековой Англии; например, в манорах Рамзей-
ского аббатства кузнецы владели держаниями, выполняя поковочные
работы, нужные домену.* 1 2 В Глостерском картулярии также описаны
примеры таких держаний.3
Известные группы средств производства маноры Глостерского аб-
батства получали с рынка, — это не подлежит сомнению, тем более,
что в одном из них в ХШ в. ежегодно устраивалась ярмарка и функ-
ционировал еженедельный рынок. В картулярии нет отчетов приказчи-
ков, и потому нельзя установить состава покупавшихся манорами эле-
ментов производства и самого масштаба их покупок. Однако и по
товые платежи вилланов курами и яйцами отмечаются в Boldon Book (см. DB, v. XIV,
pp. 566, 574 и др.) иногда в больших количествах — 22 курицы и 180 яиц с одного
хозяйства (Ib., р. 574. См. также CR, v. I. рр. 62—63 и др.). О том же говорят и ма-
териалы «Сотенных свнтков» (v. II, рр. 422, 441—442, 546—547, 639, 679, 736 и др.).
Последние отмечают и специфические продукты в качестве рентных платежей — тмин,
перец (Ib., рр. 471—472, 407), воск, доставлявшийся свободными держателями (р. 736).
Монахи Рамзейского аббатства получали много угрей в качестве ренты (CR, v. I,
рр. 149—150, 153). Платежи перцем и тмином отмечаются также и Рамзейскнм кар-
тулярием (Ib., рр. 172—173). См. полный каталог продуктовых рент, имеющийся в ра-
боте N. Neilson. Customary Rents (Oxf. Studies, v. II, 1910. pp. 17—48).
По описям 1240 г. виллан майоров Вустерского приорства св. Марин обязан был
являться в рождество к приору «с двумя большими хлебами и 4 курами и с пивом,
которое будет иметь» (см. Register of Worcester Priory, Camden Soc., 1865, p. 34a).
В пасхальную же неделю он давал «pro alba ove cum nigro a?no v. denarios...»
(Ib., p. 106). По свидетельству описи 1284 г., аббатство Мальмесбюри с каждого
манора получало ежегодно кур сотнями, а яйца тысячами (см. Registrum Malmes-
buriense. v. I, pp. 138—190. London, 1879) и всего 1378 кур и 8 670 яип (Ib., р. 201).
1 CG, v. Ill, 184: «Editha relicta Fabri tenet unam fabricam et duas acras...»;
p. 211: «Memorandum quod fabrica quam Robertus Faber tenuit per idem servitium
in omnibus sicut praedictus Henricus de Molendino est in manu domini».
2 CG.. v III. p. 131: «Lina держит такое же держание и во всем обязан тем же,
что и вышеназванный Вильгельм. Но напоминается, что теперь он выполняет кузнеч-
ные работы для двух плугов за свои барщины, исключая одну жатвенную помочь»;
р. 136: «Роберт кузнец (Faber) держит 12 акров» за 12 солидов. Кроме того, «тот же
Роберт держит 12 акров земли и за эту землю ежегодно выполняет оковочньге ра-
боты для двух плугов за свой счет, кроме железа и клена (acerum)»; р. 171: «Walter
Faber (кузней) держит 12 акров луга в Wicliomme по воле лорда и посему ежегодно
плати г 10 сошников в два срока». Как говорится в «Больдонской книге» 1183 г.,
кузнец держит 12 акров за работу по оковке плуга и доставку необходимого при
этом угля (см. DB, v. IV, рр. 576, 569—570). Как показывает репталь 1240 г., в ма-
норе Beecham, принадлежавшем капитулу лондонского собора св. Павла, повинности
кузиеиа, держателя 12 акров, состояли в оковочных работах, необходимых для плугов
(см. Domesday of St. Paul’s, Camden Soc., 1857, p. 120). В списке же 43 барщинных
работ инструкции 1290 г. идет речь о кузнечных работах виллана, починке и строи-
тельстве домов, возке леса, навоза, устройстве изгородей и т. д. (Ib., рр. 154, 153).
«Больдонская книга» о держаниях коттеров-кузпецов говорит, что они имеют по
8 акров «за свои службы» (см. DB, v. IV, рр. 568—570), под которыми, повидимому,
разумелись поковочные работы. То же самое говорится о плотниках (р. 568), а в дру-
гом месте определенно указывается, что «плотник держит 2 акра за отделку плугов,
борой и их починку» (р. 570).
В «Сотеииых свитках» также отмечаются кузнецы, для которых держанием явля-
лялась кузница (см, RH, v. II, р. 422).
з CG., V. Ш, р. 131.
источники средств производства ГЛОСТЕРСКОГО АББАТСТВА
75
имеющимся документам можно судить об ограниченности хозяйствен-
ной роли этих покупок, поскольку земля, строительные материалы, ра-
бочий скот, фураж, семена, телеги, плуги или ответственные элементы
плуга маноры получали за счет своего домениального производства или
за счет эксплоатируемых ими держателей. Затем, в инструкции об орга-
низации денежной отчетности говорится, главным образом, о покупках
скота для монастырской кухни и функциях повара при этом: 1 только
в одном случае отмечается, что монастырским властям следует выби-
рать способ использования купленного вола: отправить ли его на кух-
ню или отдать старосте для тяги плуга.1 2 Правда, один пункт инструк-
ции обязывает старосту манора иметь бирки на расходы по покупке
скота, чтобы отчитаться в них. Наконец, в инструкции об управлении
манорами вообще нет упоминаний о покупке средств производства,
зато дается детальная регламентация набора дворовых, организации
барщины и хранения манориальных богатств.3
Особенно важно подчеркнуть, что расходуемые манорами на покуп-
ку средств производства деньги получались, главным образом, кре-
постническим путем, в итоге крепостнической эксплоатации барщинно-
го труда и труда дворовых. Сфера обмена не может изменить
социально-экономическую природу труда, нашедшего свое овеществле-
ние в продаваемом продукте. Продукт простого товаропроизводителя
не приобретает признаков капиталистически произведенного товара
только потому, что он продается на одном и том же рынке, рядом с
продукцией капиталистических предприятии. Допшианская интерпрета-
ция экономической природы манора покоится на шаткой основе мено-
вой концепции. Представители этой концепции считают, что судьба
продукта в сфере обращения принципиально и автоматически изменяет
характер отношений в сфере непосредственного производства, превра-
щая, например, капиталистическое производство в социалистическое
(Каутский, Гильфердинг, О. Бауэр) или феодальное в капиталистическое
(допшианцы).
Крупнейшими и, вероятно, основными источниками денежных дохо-
дов в системе маноров Глостерского аббатства являлись фиксирован-
ные денежные ренты цензуариев (redditus assisae) и сбор так называе-
мой подмоги (auxiilium), фактически — вилланской подати, дававшие
значительные денежные суммы в распоряжение манориальной админи-
страции. В картулярии имеется недатированный ренталь почти всех ма-
норов, относительно даты составления которого можно сделать осно-
вательное предположение, что она не далека от времени возникновения
описей, вероятно относится к XIII в., потому что показания ренталя
совпадают с показаниями описей там, где возможно их сравнение.4 5
В нем дается перечисление общей суммы поступлений того или друго-
го рода, с указанием целого ряда дополнительных источников денеж-
ных доходов. Сведения, сообщаемые ренталем, изложены для большей
наглядности в таблице. ’
1 1Ь, рр. 105—ЩД Vol. III.
2 lb. v. Ill, p. 107: «...et Jiberentur hujusmodi aninijlia tier inllias coanin.trio v.-i
praepoMta* maneriorum ad carucas». «Fiant etiani tallaie contra praepodtos de cn
tione huitismodi anitnalium et inde resoondeant snjxr compotum Камки st
известь Рамзейское аббатство выменивало на vrpeii (см. CR, I, рр. ГЛ —192).
> CG, V. III, рр. 213—221.
4 Так, и опись и ренталь показывают, что в маноре Froncester подмога собиралась
в ссмме 4 фунтов стерлингов (CG, v. Ill, рр. 97, 104), в маноре Hardepirye — в сумме
102 солидов (lb., рр. 88, 104) п т. д.
5 CG, V. Ill, рр. 103—105. Крупный манор Рамзейского аббатства во второй
половине XIII в. и в первой половине XIV в. Wistow. по свидетельству отчетов при-
казчиков, мало покупал и продавал как хлеба, так :t скота (X. Neilson. Econo-
mic Conditions, р. 78).
Манор l^eddilus a.ssissae
-.
1. Hope 16 ф. 0 c. 6 д. 1 об
2. Bromtun 2 1 7 -
3. Upledone 15 11 -
4. Hardepirye 2 18 10 -
5. Barthona 21 17 9 1
6. Bernwude 3 8 4 -
7. Culna Sancti Aylwini 2 12 4 -
8. Chirchehamme 3 9 3 -
9. Hynchamme 8 7 4 -
10. Ullingwike 0 14 7 -
11. Aldesworth 3 (4 - -
12. Abbelade 2 14 4 -
13. Estlecche 7 13 11 -
14. Mayesmore 2 18 7 -
15. Froucester 3’12 - -
16. Dontesburne - 5 -
17. Rugge 1 0 4 1
18. Ameneye 2 17 11 -
19. Northlecche . . 4 15 7 -
20. Boxwell 7 1 9 -
21. Brocprope 4 2 4 -
22. Prestone 3 6 2 1
(с мельницей)
23. Culna Roger! 1 6 8
Всего 114ф. 10 c. F"! д.
Auxuiium Рента с мельниц Opera affirinata Десятина
— — — —
1 ф. 19с. 2д. - 2 ф. - - —
12 3 — — „ 1 ф. 16 с. 8 д. —
5 2 2 — — — _ — — - 26 с.
5 6 8 - 4 1 с. - — .— — __
3 6 8 - 1 14 6д. — — - 4
2 1 - - 3 19 - — — —
2 8 4 — — 2 16 8 — _
4 5 10 - — — — — _ . __ —
- 1 7 5 1 об. — — — — — — — __
4 13 4 - — — — — — —
1 17 - - 6 — _
2 1 9 - — — — — — —
2 10 3 1 — — — - 32 - - 22
4 - - - 6- 3 — — — —
- 11 - - - 10 - — — — —
— 14 7 1 quadr. — — — — — —
2 1 - - — — — - - — ~ —
5 — — — - 28 - — — — — —
- 14 2 - — — — 1 — — —
2 8 11 - — — — — — —
1 16 10 1 об. — — 8 - — _
2 7 4 - 1 18 - — — — — —
57ф. 15 с. О3’.! д. 15 ф. 16 с. 9 д. бф. 19 с. 4 д. 2ф. 12 с.
. ПОЛЯНСКИЙ
источники средств производства глостерского аббатства
77
Таким образом, фиксированные денежные ренты цензуариев и
подмога давали в распоряжение только 23 маноров аббатства свыше
полторы сотни фунтов стерлингов, а вместе с мельницами и платой
за коммутированные барщины — около 200 фунтов. Очевидно, что
если манорам приходилось покупать средства производства, они есте-
ственно делали покупки за счет этой огромной суммы денежных поступ-
лений, по сравнению с которой выручка от продажи хлеба, естественно,
играла лишь второстепенную роль. По каждому манору получаемые в
этой форме деньги давали 5, 8, 10 фунтов, которые и были, в случае не-
обходимости, финансовой базой манориальных закупок средств про-
изводства. А, между тем, подмога (auxilium) являлась обычным вил-
ланским платежом.1 Он подробно описан, например, в Boldon Book
1183 г., по свидетельству которой он взимался в натуральной
форме — одна-две коровы с целой виллы.* 2 В описях маноров Глостер-
ского аббатства отсутствует вилланская подать tallagium; ее, очевид-
но, заменяла подмога, как указывает Нильсен,3 взимавшаяся еже-
годно, неукоснительно и со всех групп зависимого крестьянства,
включая и цензуариев, без всякого отношения к каким бы то ни
было обязательствам и платежам аббатства королю. Вилланы (обыч-
ники) платили подмогу к 29 сентября в сумме 4 солидов,4 6 соли-
дов 5 или, «соответственно количеству земли и числу голов скота»,6
3 солидов 8 денариев, 2 солидов 11 денариев 7. Значит, в части мано-
ров подмога имела фиксированный размер (3—4 солида с виллана-
виргатария), в большинстве же случаев она взималась соразмерно
количеству земли и скота, находившихся в распоряжении виллана и
служивших, конечно, лишь единицей распределения ее тягот. Правда,
в одной описи говорится, что виллан-виргатарий «платит подмогу в
общей сумме (in commune) соответственно количеству земли и чи-
слу голов скота, т. е. за мерина или кобылу (pro equo vel equa),
вола или корову I денарий, за бычка старше года 1 обол и за 4 ба-
рана (multonibus) 1 денарий»;8 однако в большинстве описей норма
сбора не сообщается, и, очевидно, она была произвольной. Да и в
только что указанном случае не отмечается норма сбора подмоги
с земли, хотя определенно говорится, что она платилась соответст-
венно земельной площади. Полувиргатарии платили подмогу обычно
по 2 солида9 или также соответственно числу голов скота и разме-
рам держания; аналогичным образом она собиралась с более мелких
держателей долей виргаты;10 * * * 14 она платилась коттерами в сумме не-
1 N. Neilson. Customary Rents. Oxf. Studies in Social and Legal History,
ed. by P. V i n о g r a d о f f, 1910, v. II, p. 92.
2 Cm. Boldon Book. Так, в своих 13 манорах в северном Вильтшире аббатство
Мальмесбюри собирало в первой половине XIV в. ежегодно под именем подмоги
47 фи. 13 сол. 4 ден. (см. Archaeologia, v. 37, 1857, р. 301). См. также материал о
разных поборах в «The Lav Magazine and Law Review», v. XV, 1863, p. 42—55.
3 N. Neilson, Oxf. Studies, v. II, p. 91. В грамотах tallagium, впрочем, иногда
встречается (см. v. II, р. 247). Большая часть подмоги оставалась в руках аббатства;
об этом прямо говорит опись манора Boxwell: «и платит на подмогу шерифу 15 ден.
и подмогу аббату 3 сол. 4 ден. (Ib., v. Ill, р. 102).
* CG, v. Ill, рр. 143, 158, 92.
5 Ib., р. 167.
6 lb., рр. 185, 191, 194, 198, 206, 209, 212, 53, 57, 62, 65.
7 Ib., рр. 124, 79, 129.
8 lb., р. 182. Что же касается tallagium, то, по свидетельству «Сотенных свит-
ков*, эта вилланская подать взималась по воле лорда (см. R Н, v. II, рр. 639, 726—
727, 736) и часто была весьма тяжела (ib., р. 618).
4 CG, v. III, рр. 172, 144, 117. Иногда 4 солида (р. 168); 2 сол. 4 ден. (р. 158,
162) 14 деи. (р. 163); 2 сол. 2 деи. (р. 93).
” Ib., рр. 192, 210, Иногда 13 ден. (н. 174); 20 ден. (р. 173); 18 ден. (р. 168);
14 ден. (р. 161); 12 ден. (р. 144); 8 ден. (р. 130).
78
Ф. Я. ПОЛЯНСКИЙ
скольких денариев1 и цензуариями,’ причем последние иногда обла-
гались ею даже более щедро, чем обычные вилланы, и размеры их
платежей достигали 6—7 солидов.
Следовательно, чисто вилланские сборы, взимавшиеся со всех групп
крестьянства, являлись основой рыночного приобретения доменом
части необходимых ему средств производства. Точно так же и денеж-
ные ренты цензуариев несли на себе родимые пятна своего феодаль-
ного происхождения, тем более, что они дополнялись целой серией
барщинных повинностей, выполнявшихся цензуариями, и некоторыми
чисто вилланскими платежами, вроде меркета. Перевод части, и даже
большинства повинностей виллана на денежные платежи еще не из-
менял природы существующих отношений феодальной эксплоатации,
классового положения виллана, его места в системе общественного
производства феодальной эпохи. Наконец, следует помнить, что де-
нежные ресурсы маноров Глостерского аббатства питались и целым
рядом других, явно крепостнических поборов: плата за выпас сви-
ней и других животных (pannaquium),1 * 3 * плата наследников за допуск
их к владению держанием, количественно неопределенная;'1 неопреде-
ленный по своим размерам выкуп вилланами детей (merchet),s
рассмотренная выше пошлина на продажу вилланского скота, денеж-
ные штрафы с зависимого населения маноров, пошлины с пивоваров,
взимавшиеся иногда в денежной форме,6 пошлины с рынка в одном
из маноров аббатства, часть десятины, взимавшейся аббатством со
множества деревень и всякого рода владений, дары, благочестивые
приношения и т. д.
Значит, и рыночное разрешение манором проблемы средств произ-
водства (технически редких и т. д.) было в своей основе крепостни-
ческим; кроме того, получаемые с рынка средства производства обслу-
живали обычную систему крепостной эксплоатации крестьянства
феодалами.
1 lb., 6 денариев (р. 96); 4 ден. (р. 118); 1 лен. (р. 121); 2 re:i. I об. (р. 125).
г 1Ь., р. 115, 12 ден. (рр. 114 115); 11 ден. (р. 135); 7 сол. (р. 140); б сол.
(р. 141); 5 сол. (р. 141): 2 сол. (р. 141).
3 CG, рр. 53, 62, 79: по 1 ден. за поросенка старше года и 1 об. за поросенка
моложе года; с.м. также рр. 124, 129, 139, 143 sqq.
* lb., рр. 143 и др.
6 1b., рр. 53, 57, 62, 66, 79 и т. д. Обычно указывается, что размер брачной
пошлины устанавливается «по воле лорда». Даже в XVI в. судебные, например, де-
нежные доходы (т. е. за счет одного из непроизводственных источников их) достигали
у всего аббатства 46 фн. 3 сол. 1 ден. (см. «English Monasteries on the Eve of the
Dissolution» by. A. Savine. Oxf. Studies, v. 1, 1900, p. 138).
• CO, v. Ill, p. 148: «и платит пошлину с пива, если варит его для продажи,
именно 10 бутылок (lagenas) пива или их цену по усмотрению белифа». Впрочем,
Нильсен правильно отмечает (см. Customary Rents, р. 36), что например, в рамзей-
ских манорах пивоваренная повинность вилланов была формой продуктовой ренты,
а не сбора пошлин.
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ
ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА
В. Э. Грабарь
Cum igitur imperium non possit pluf
descendere, nisi penitus destruatur, et sa-
cerdotium vix plus possit ascendere nisi
propsus abiecta auctoritate apostolica in
iaicalem potestatem convertatur.
N о t i t i a s a e c u I i
I
XIV век — век решительного перелома в государственных отно-
шениях Западной Европы: зарождается новое международное право.
Папство и империя теряют значительную часть своей прежней силы
и обаяния. Власть императора над государями становится фиктивной.
Уже Фридрих II мыслил себе императора лишь в роли гегемона, как
первого среди равных ему государей (primus inter pares). Во второй
половине XIII века империя, униженная и разбитая папством, почти
не подает признаков жизни. Вслед за нею и само папство, унижен-
ное в борьбе с французской королевской властью, пребывает в своем
«авиньонском пленении».
На развалинах папства и империи возникают соперничающие с ни-
ми национальные церкви и национальные государства, оспаривающие
у них их право вмешательства во внутренние дела церкви и государ-
ства. В отношении империи определенно ставится вопрос — быть ей
или не быть, продолжать ли ей свое сверхнациональное существова-
ние или уступить свое место вновь образовавшимся национальным го-
сударствам. В папских кругах было даже предположение превратить
империю в национальное государство с наследственным государем во
главе, причем это новообразование обнимало бы или одну только
Германию, или, кроме Германии, включало бы в себя в качестве за-
висимого от нее государства также и Северную Италию с вассальным
королем во главе.1
Расстаться с мыслью о существовании Римской империи людям
средних веков было не легко. В их представлениях Римская империя
должна была существовать вечно, пока существует мир. Это представ-
ление основывалось на ветхозаветном пророчестве Даниила о четырех
монархиях, или империях: Вавилонской, Мидо-Пепсидской, Греко-Ма-
1 На Лионском соборе 1274 г. предполагалось постановить «quod rex Tbertonie
fieret non per electionem, sed per successionem et esset contentus deinceps regno
illo... Imperium enim quasi ad nichilum est redactum et a pluribns (annis) citra
quoquot fuerunt electi ad imperium sen promoti, plura mala sub corum dominio
sequta sunt, et. pax et unitas turbata et strages hotninum facte et pauca bona
sequta» (Bernardus Cildonis — Gui, Extractiones de libro quem, fecit Hymber-
tus de Romanis: cm. Histoire Litteraire de la France, t. XXXV, Paris, 192L
pp. 174—175).
80
В. Э. ГРАБАРЬ
кедонской и Римской,1 а также пророчеством Христа о появлении Ан-
тихриста и установлении царства божия на земле. - До наступления
этого времени Римская империя, как последняя в ряду других, долж-
на была продолжать свое существование. Гибели ее должно было
предшествовать появление Антихриста, а его появлению — всеобщая
война («восстанет народ на народ и царство на царство»). Это пред-
ставление о вечности Римской империи подкреплялось также словами
Юпитера у Вергилия, приобревшего в глазах образованных людей
средних веков авторитет пророка:
Сим (т. е. римлянам) я уже ни меры в делах, ни пределов ие ставлю:
Власть я им дал без конца (imperium sine fine dedi).1 2 3
Когда во второй половине XIII века империя Штауфенов пала и
папа, по слухам, не выражал желания видеть императорский престол
замещенным, умы современников были встревожены. Такое положе-
ние продолжалось не долго, но все же время междуцарствия пока-
зало, что человечество может существовать и без императора и что
ему не угрожает ни Антихрист, ни его предвестники. Мы видим, что
уже в самом начале XIV века появляются публицисты, решающиеся
доказывать, что империя не необходима для блага человечества, что
она узурпировала права, принадлежащие отдельным государствам,
лишила их неотъемлемого права на самостоятельное существование и
должна исчезнуть.
Один очень видный, но почти забытый публицист начала XIV века,
Энгельберт Адмонтский 4 рассказывает, что однажды в обществе зашла
речь о Римской империи. «Одни, — говорит он, — утверждали, что
Римская империя, или Римское царство, потеряла столько своих прав
и своей мощи, что ей, вероятно, в скором времени придется впасть в
полное бессилие и прекратить свое существование; другие говорили,
что, подобно тому как Римская империя с начала своего возникнове-
ния силою оружия и войнами незаконно и несправедливо покорила
царства всего мира и народы разных наций и племен, — так эта же
империя давно уже ежечасно подвергается нападению со стороны
разных королевств, княжеств и народов и должна убавляться, пока не
будет в скором времени совершенно уничтожена». Эти разговоры и
побудили его написать трактат «О возникновении, развитии и гибели
Римской империи».5 Как видно из слов Энгельберта, вопрос о воз-
можном или неминуемом исчезновении Римской империи уже широко
дебатируется в начале XIV века.
II
Первым государством, решившимся оспаривать права Империи и
отстаивать свою независимость от нее, была Франция, которая с не-
меньшим правом, чем Германия, могла считать себя преемницей мо-
нархии Карла Великого. В борьбе с императорами папы охотно под-
держивали французскую точку зрения, н французские публицисты, за-
щищая независимость своей страны, могли уже в начале XIII века
опираться на буллу папы Иннокентия III «Рет Venerabilem», от 7 фев-
раля 1202 г., в которой констатируется факт непризнания француз-
ским королем высшей светской власти над собою. Считаясь с буллой
1 Пророк Даниил, глава VII.
2 В Евангелиях Матвея (XXIV, 7), Марка (XIII, 8) и Луки (XXI, 10).
3 «Энеида» I, 278—279 (перев. Валерия Брюсова).
‘Engelbert von Vol., ersdor f—приор Адмонтского монастыря (в Австрии).
s «De ortu, prugressu et fine Romani Imperii» (Goldast, Politica Imperialia,
p. 754 Fraankfurt, 1614).
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА 81
как с международным законом, сторонники императорской власти ста-
рались ослабить ее эффект толкованием ее в том смысле, что булла
отмечает лишь факт неповиновения французского короля императору,
между тем как по праву он обязан ему повиноваться.
Вопрос о независимости Франции является постоянной темой
французских и итальянских публицистов, начиная со второй половины
ХШ века. Дебаты по этому вопросу приняли особенно острый харак-
тер в период борьбы между папой Бонифацием VIII и королем Фи-
липпом IV Красивым. Обложение французского духовенства на нуж-
ды войны вызвало со стороны папы протест, выразившийся в булле
«Clericis laicos» (1296 г.). После попытки примирения со стороны папы
(булла «Ineffabilis amor») последовали две другие буллы: «Ausculta
fill» и «Salvator mundi», которыми Филипп вызывался к суду папы.
Последней в этом ряду была знаменитая булла «Unam Sanctam», воз-
вещавшая миру о полновластии папы («plenitude potestatis») не только
в духовных, но и в мирских делах (18 ноября 1302 г.).1 Две послед-
ние буллы были предметом дискуссий в собрании Генеральных штатов
и вызвали протест со стороны всей нации. В речи своей канцлер
Франции Пьер Флотт отстаивал положение, что французские короли
«доныне крепко держали королевство Франции от одного только бо-
га».1 2 Преемник его с 1302 г., Гпльом Ногарэ, вместе с другим публи-
цистом составил записку, в которой доказывал, что король суверен
в светских делах и не знает над собой никого, кроме бога. Против
утверждений французских юристов выступает сам папа Бонифаций:
«Они лгут,— заявляет он, — ибо они находятся и должны находиться
под властью империи» (mentiuntur quia sunt et debent esse sub impe-
rio). Булла «Unam Sanctam» была отменена преемником Бонифация,
ставленником французской кардинальской партии, первым авиньонским
папой — Климентом V (булла «Meruit»).
Столкновение между Бонифацием VIII и Филиппом Красивым вы-
звало целый ряд трактатов. Хотя спор шел ближайшим образом о
независимости Франции от папского престола, ставился и вопрос об
отношениях Франции к Империи. Примирившись с Империей и подчи-
нив своей воле императора Альбрехта I, Бонифаций настаивает на за-
висимости Франции в светских делах от Империи. Эту точку зрения
в связи с полновластием (plentitudo potestatis) папы поддерживают
в своих трактатах итальянские богословы Egidio Romano (ум. 1316),
lacopo Capocci da Viterbo (ум. 1308) и др. Egidio подчиняет отдель-
ных государей императору, но сам император, как вообще всякая
светская власть, подчинен папе, который является государем высшего
из земных царств—церкви.3 lacopo Capocci вручает высшую духов-
ную власть Христу, а на земле—его наместнику, папе, высшая же
светская власть находится, по его мнению, в руках императора, ко-
торому подчинены короли, герцоги и прочие светские власти. Папа —
царь царей; повиновение ему является необходимым условием печно-
го спасения.4
1 Булле «L'nam Sanctam» посвящено много работ. Очс: ь содержательна работа
Finke. Zur Bulle «tenant Sanctam». Aus den Tagen Bonita'. VIII, SS. 146—190.
Munster, 1902.
2 Английская хроника (Rishanger) под 1301 г. сообщает о вызывающем поведении
Флотта в Риме, куда он отправлен был послом: на слова пасы: «Мы обладаем той
и другой властью». — он будто ответил: «Да, владыко. но ваша власть — словесная,
а наша — реале пая? (Chronica, ed. Chronicles and Memorials, pp. 190 —198).
3 Aeg idius Roman us, de ecclesiastica potestate, II, c. 5, 13; III. c. 4.
4 I a co bus de Viterbo, de regimine ecclesiasticn (R. S c h о I z. Die Publizistik
zur Zeit Philipps des Schonen und Bonil’az VIII, Stuttgart, 1903, SS. 129—152.
Cp. A r q u i 1 1 i e r e b, Lc Moyen Age, 2-e serie, t. XXI, 1928, p. 89 sq).
82
в. э. грабарь
Значительно больший интерес представляют трактаты сторонников
Филиппа Красивого, отстаивающих, по примеру Флотта и Ногарэ,
независимость Франции как от папы, так и от императора. Среди ав-
торов этих трактатов наибольшее внимание обращают па себя двое:
богослов, доминиканский монах, Иоанн Парижский (ум. 1306) и
юрист-политик Пьер Дюбуа (ум. после 1321).
Иоанн Парижский свой трактат «О власти царской и папской» 1
целиком посвящает доказательству независимости Франции. Все госу-
дарства, в силу естественного права, монархичны, утверждает он,
подобно обществам пчел и муравьев (гл. 1). Для духовных дел в каж-
дой епархии имеется свой епископ, а во главе всей церкви стоит
папа. Что касается мирян, то божественное право не установило для
них одного всемирного монарха. «По естественным наклонностям,
которые от бога, — говорит он, — ...для того, чтобы хорошо жить
совместно (люди) избирают различных царей... Но чтобы в мир-
ских делах подчиняться одной верховной монархии, этого у них нет
ни по природной наклонности, ни по божественному праву». «По раз-
личию климата, местности и человеческих условий могут существовать
различные политические режимы (politia): что подходит одному наро-
ду, не подходит другому». Автор при этом вспоминает мысль Авгу-
стина о мирном сожительстве государств, не подвластных одному
монарху (гл. 3). Он опровергает далее 40 доводов, приводимых в
пользу примата духовной власти, останавливаясь и на «Константино-
вом даре». Дар этот, говорит он, касался лишь части империи, в
которую Франция не входила. «В силу этого дара папа не получил ни-
какого права в отношении Франции, даже если допустить, что даре-
ние было действительно и относилось ко всей империи, ибо, хотя из-
вестно, что галлы находились при Октавиане Августе под властью
империи, франки под ее властью никогда не были», а если бы и были,
то папа ни на какие права в отношении их притязать не может, ибо
он — не император. Но и император никаких прав на Францию не име-
ет, так как истекла давность, утверждение же, что в отношении к им-
перии давности нет, неверно: сами же римляне воспользовались ею
против Македонии и Греции. Почему другие народы не могут вос-
пользоваться ею против Рима, особенно в виду их насильственного
подчинения? Не имеет значения и тот довод в пользу империи, будто
несогласия возникают чаше при наличии нескольких государей.
Мысли Иоанна Парижского получили своеобразное преломление
у Петра Дюбуа в его трактате «De recuperatione Теггае Sanctae»,-
Подобно Иоанну, Дюбуа — противник всемирной монархии. «Нет че-
ловека в здравом уме, я полагаю,—говорит он, — который мог бы с
некоторой вероятностью считать возможным ныне, в конце веков,
чтобы существовал в отношении мирских дел один единственный мо-
нарх (solus units monarcha) всего мира, который управлял бы всем
и которому, как высшему, повиновалось бы все, ибо если бы стре-
миться к этому, то возникли бы бесконечные войны, мятежи и раздо-
ры». Те, кого обычно называют всемирными монархами, таковыми не
были; даже Александру Македонскому западные народы не повино- 1 2
1 Иоанн Парижски;) (Jean Quidort, Le Sottrd) был профессором богословия в Сор-
бонне. Основная его работа: «De potestate regia et papali» содержит 25 глав.
2 Petrus de Bosco (Pierre Dubois), De recuperatione Terrae Sanctae,
ed. Ch. V. Langlois, Paris, 1891. Hellmut Kampf. Pierre Dubois und die geistigen
Grundlagen des franzosischen Nationalbewusstseins urn 1300. Lpz. — Berl., 1935. Трак-
тат написан между 1306 и 1308 гг. Первый набросок его относится к 1300 г. Он
полностью издан лишь недавно: «Summaria brevis et compendiosa doctrina felicis
expeditionis et abreviacionis guerrarutn ac litium regni Francorum». Lpz. — Berl.r
1936.
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ И ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА
85
вались. В духовных делах, однако, повидимому, может и должен быть
«единый государь и монарх».
Вместо всемирной монархии Дюбуа предлагает создать союз неза-
висимых государств (respublica christicolarum). В союзе должны быть
представлены все христианские государства, даже Византия в лице
Палеолога (Peryalogus detentor imperii). Цель союза — установить
прочный мир; все участники его дают клятву соблюдать его. Наруши-
телю объявляется блокада, или же он ссылается в Святую Землю,
чтоб там воевать с врагами христианства. Споры между государства-
ми разрешаются особо избранными судьями, которые решают дела на
основании права божественного, канонического и римского. Это —
первый проект вечного мира, столь же неудачный как и все последу-
ющие, кончая Лигою наций. Но самая возможность подобного проек-
та вводит нас уже в крут новых международноправовых понятий, где
папа и император уже не играют, прежней доминирующей роли. Папа,
как и все духовные государи, лишается своих светских владений, а
император превращается в наследственного государя Германии, отка-
завшись в пользу Франции, за признание за ним наследственности
престола, от Прованса, Генуи, Венеции и Ломбардии.
Большую популярность в средние века приобрел другой трактат,
изданный анонимно, но, повидимому, принадлежащий тому же автору:
«Disputatio inter clericum et militem». 1 Клирик защищает интересы па-
пы и императора, рыцарь отстаивает права французского короля и под
напором его доводов клирик постепенно сдает свои позиции. Король
Франции, утверждает рыцарь, независим от императора и папы. Смех
разбирает его, — говорит он, — когда он шиле г Oj.i.tj н.и.ы п.^рация,
в которой тот ставит себя выше императора и королей. В доказатель-
ство независимости Франции оп приводит доводы юридической кон-
сультации известного юриста — постглоссатора Олдрадо. «Как импе-
ратор, — говорит он, — имеет право создавать законы для всей своей
империи,... так король французов может занять его место в отноше-
нии своих подданных..., создавать свои законы..., будучи в своем го-
сударстве в отношении светских дел верховным и настоящим импера-
тором». Высказав свои доводы, рыцарь обращается к клирику: «Гос-
подин клирик, извольте придержать ваш язык».
С некоторой вероятностью можно считать Дюбуа автором и ано-
нимного трактата под заголовком: «Quaestio de potestate рарае» или
«Rex pacificus».1 2 Он тоже направлен против папы и императора. Гла-
вою церкви, — говорит автор, — является Христос, сердцем ее — король
в своем королевстве, император в Империи. Император не имеет все-
мирной власти; оп стоит не выше королей, а рядом с ними. Император
даже менее независим, чем король Франции, король Испании и даже
король Англии до Иоанна Безземельного, подчинившего свое госу-
дарство папе, ибо короли наследственны, император же утверждается
на престоле папой. Дарение Константина не имеет отношения к Фран-
ции, ибо она не была частью Римской империи; она независима и от
1 Трактат этот долгое прем» приписывался Оккаму и с 1598 г. издавался «од его
именем (до того—анонимно). Последнее издание у G о i ci a s t, Mon.ircLiu S. Rom.
Imperii, I, pp. 13, sq. Hrancofurti, 1614. Riezler в своем произведении: «Die liter i-
rischen Widersacher der Papste» (Lpz., 1874) доказал, что автором трактата не мог
быть Оккам, н приписал его авторство Дюбуа, Scholz. Die Publizistik zur Zeit
Philipps des Schonen und Bonifaz VIII, SS. 333—352. Stuttgart, 1903.
2 Впервые напечатан в 1506 г. Наиболее полное издание у Dupuy. Histoire du
differend entre le pape Boniface VIII et Philippe le Bel, p. 670. Paris, 1655.
Французский перевод (Raoul de Presles) у Goldast’a, op. cit. t I. De Wailly, Boutaric
и Renan приписывали и этот трактат Пьеру Дюбуа; того же мнения был Riezler
Ср. Scholz, SS. 252—274.
6*
В. Э. ГРАБАРЬ
84
империи не только de facto, но и de jure в силу незапамятной (более
100 лет) давности.
В том же духе высказывается и анонимный автор трактата «Quae-
stio in utramque partem». 1 Соответственно двоякой гражданственно-
сти, духовной и светской, существует две власти, установленные не-
посредственно богом, друг от друга независимые: папа—для духов-
ных дел, император и короли — для светских дел. Король Франции
держит свое царство не от человека, не от папы и не от императора,
а непосредственно от бога. Франция независима не только de facto, но
и de jure, ибо это ее состояние закреплено обычаем, который никто
не оспаривал, и договорами, подкрепленными присягой; в пользу это-
го говорит и незапамятная давность. «Франки, — говорит автор, — ни-
когда не были подвластны ни императору, ни другому какому-либо
лицу, но даже предполагая (чего я не допускаю), что они когда-то
были подвластны императору или папе, они с тех пор так давно... и
мирно владеют королевством, что не обязаны более давать отчета ни-
какому иностранному лицу, ибо столетняя давность имеет силу и
против церкви». Империя рассматривается автором как государство,
равное другим. «Все, что говорится в пользу императора,—заявляет
он, — одинаково относится и к королю Франции, который является
императором в своем королевстве.1 2
Для обозначения независимости Франции от Империи французски-
ми юристами выработана была даже определенная формула, гласив-
шая, что король является императором в своем государстве: «гех
Franciae est imperator in regno suo». Так как по представлениям
юристов периода возрождения римского права вся полнота государ-
ственной власти находилась в руках одного лишь императора, то при-
равнение власти короля к власти императора было равносильно при-
знанию за ним качественно такой же полноты власти. Различие
между королевской властью и императорской заключалось, таким об-
разом, лишь в пространственных пределах той и другой власти: в то
время как императорская власть распространялась на весь мир, за
исключением государств, специально изъятых из-под его власти,
власть королевская ограничивалась пределами собственной террито-
рии. Первым, высказавшим и обосновавшим эту мысль, был, повиди-
мому, французский юрист середины ХШ века, Жан Блано (Blanot, de
Blanosco). Его слова 20 лет спустя повторяет Гильом Дюран (Durant).
На независимости Франции от империи настаивает также современ-
ник Дюрана, Пьер Жакоб-д’Орильяк (Pierre de Jacob d’Auirillac, Pet-
rus Jacbi). «Ныне, — говорит он, — королевство Франции не подвла-
стно императору... и вот почему его законы не должны обязывать
людей королевства Франции». Столь же определенно выражается и
французский горист первой половины XIV века, Жан Фор, или Фавр
(Faber), полагавший, что «власть императора распространяется лишь
на те народы, которые ему добровольно повинуются».3
Французская формула была применена затем южноитальянскими и
панскими юристами к королям Неаполя и Сицилии. В итальянской
литературе до сих пор идет спор о том, кому принадлежит право
1 Напечатан у G о I d a s t, op. cit., 96—106. Автор трактата—юрист, опытный
диалектик, француз по национальности (S’cholz, SS. 224—251).
2 «Omnia enim quae pro imperatore faciunt, valent nihilomintis pro Rege Fran-
ciae, qui imperator est in regno suo» (Goldast, op. cit., 97).
3 Существовала и другая формула независимости Франции, имевшая в виду не
только императора, но и папу. Формула эта гласит: «И rois tient du nul home que
de Dieu et de lui>, иначе: «ii rois ne tient de nului fors de Dieu et de lui», t. e.
король держит свое королевство только от бога и от себя (кутюм Тюрэн-Анжу сере-
дины XIII в., откуда заимствована «Установлениями Людовика Святого». 1272—1273 г.).
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА
85
первенства в создании упомянутой формулы, французским юристам
или южноитальянским.1 Мне лично французское происхождение фор-
мулы представляется наиболее вероятным.
Но не одна только Франция притязала на независимость от Импе-
рии. Папа с давних пор, во всяком случае уже с IX века, считал
себя независимым от императора. Примеру Франции следуют Англия
и Испания. В Италии не только папа и король Неаполитанский, но
даже н городские общины северной и средней Италии отстаивают
свою независимость от императора. Для обозначения независимости
юристы Италии придумали иную формулу, которая, продолжая разви-
ваться, в дальнейшем вылилась в тот юридический термин, которым
наука государственного и международного права продолжает пользо-
ваться и в наше время. Формула эта, охватывающая весь круг зави-
симых отношений, гласит, что независим тот государь, который не
признает над собой высшего (rex non recognoscens superiorem). Из
этого понятия о «высшем (superior) образован был специальный
термин «superioritas» (по-французски «souverainete), — термин, ныне
общепринятый в науке. Он вошел и в русскую литературу. В науке
государственного права родоначальником этого понятия обычно при-
знается Бодэн, писатель XVI века, между тем как понятие суверени-
тета вполне определилось уже в XIV веке. Мы встречаем его впер-
вые в документе, относящемся в концу XIV века и касающемся спо-
ра о наследовании шотландского престола: «superioritas» выдвигается
как признак, отличающий! государство от обыкновенного феодального
владения.
Наличие целого ряда независимых от империи государств, естест-
венно, ставило вопрос о дальнейшей судьбе самой империи. Империя
шла на убыль; не мало государств уже отделилось от нее, и могло
настать время полной ее ликвидации. В течение всего XIV века не
умолкают споры публицистов о том, необходимо ли для блага чело-
вечества, чтобы оно было объединено под властью одного государя,
или же благу человечества более соответствует, чтобы оно находилось
в раздельном управлении независимых друг от друга государей. Эти
споры характерны для XIV века; они сменяют длившиеся два века
споры о взаимоотношении духовной и светской властей и их верхов-
ных представителей — папы и императора.
Дилемма эта была уже намечена в V веке блаженным Августи-
ном. Живя в эпоху распада империи под натиском варварских племен
п образования на ее территории первых, — эфемерных, правда, — го-
сударств и как бы предчувствуя будущую роль национальных госу-
дарственных образований. Августин высказал мысль, что при более
благоприятных условиях международной жизни представлялось бы
более желательным не насильственное объединение государств в
единой империи, а незагпсимое их существование и добровольное
объединение в общечеловеческом союзе наподобие того, как отдель-
ные дома граждан объединяются в одном городском союзе. 1 2 В продол-
жение девяти веков мысль Августина не была воспринята, несмотря на
совершенно исключительный его авторитет в течение всех средних
веков; ее пустили в оборот только публицисты XIV века, когда как
1 Francesco Ercole. D'origine francese della formula Bartolina (Arch. Stor.
ital., 1915, pp. 241—294); F. Calasso. Origine italiana della formola 'Rex in regno
suo...* (Rivista di Storia iit-1 diritto italiano, 1930). Cp. F r. Ercole. Da Bartolo
all ‘Althusio (Firenze 1932, pp. 157—217).
2 «Felicioribus sic rebus humanis omnia regna parva <ssent concordi vicinitate
laetantia, et sic essent in mundo regna plurima gentium, ut sunt in urbe domus peu-
r/mae civium» (De Oivitate Dei, IV, 15). H
86
В. Э. ГРАБАРЬ
будто наступили те благоприятные условия, о которых говорил в свое
время Августин.
Споры о положении Римской империи, хотя и продолжались весь
XIV век, достигали особого напряжения в моменты, когда уже ослаб-
ленная империя проявляла новые признаки своей не угасшей еще
жизнеспособности. Так было при Генрихе VII Люксембургском (1308—
1313), так было при Людовике IV Баварском (1314 — 1346), в связи'
с их походами в Италию. В настоящем очерке мы ограничимся време-
нем Генрихе VII.
Ш
В циркулярном письме своем от 29 июня 1312 г. император Ген-
рих VII открыто заявляет о своих притязаниях на всемирную монар-
хию. Бог. — заявляет он, — возвысил его над всем творением; он поже-
лал. чтобы, подобно тому как все небесные силы подчинены ему одному,
и все люди, распределенные по государствам и разделенные по про-
винциям. были подчинены одному государю единодержцу (монарху).1
Государи, к которым обращено было письмо, по-разному реагировали
нг. него: одни, как английский король, довольствовались сообщением
о получении письма,- другие сочли нужным в той или иной форме
заявить свой протест. Король арагонский Яков (Хайме) II ограничил-
ся сообщением, что многие были удивлены, прочитав вводные слова
письма.
Более определенно высказался король Франции Филипп IV Краси-
вый, за десять лет до того в резкой форме отклонивший апалт ичпые
пшггязания папы Бонифация VIII. Приведя в ответе своем вводные
слова письма Генриха, он заявляет: «Если бы ваша светлость рас-
смотрела условия и пл.тожекие, в которых находится наше королев-
ство Франции, которое вам достаточно хорошо известно, вы должны
были бы сделать исключение из этого общего подчинения для наше-
го королевства. Ибо общеизвестно п всеми и везде признается, что
приблизительно со времени Христа королевство франков не имело
другого государя, кроме своего, под властью самого Иисуса Христа...
нс зная и не имея над собой никакой высшей земной власти».1 2 3
Венецианская республика, ревниво охранявшая свою независи-
мость от империи, еще до получения энциклики Генриха VII, поручи-
ла своему юрисконсульту, знаменитому юристу Риккардо Маломбра,
даг.ь заключение по вопросу о правовом положении Венеции. Заключе-
ние было дано в том смысле, что император обязан соблюдать заклю-
ченный его предшественником договор с Венецией и предоставлен-
ные ей привилегии.4
Но были п государи, поддерживавшие притязания Генриха на
всемирную монархию. Одним из наиболее ретивых защитников импе-
раторской власти был брат арагонского короля Якова II, король сици-
лийский Фридрих III. В письме к папе Клименту V, оправдывая свое
выступление против короля Роберта Неаполитанского, он заявляет,
что Генрих с алтаря принял корону и меч «в знак всемирного влады-
чества и влапти над всей монархией», что Роберт восстал против «еди-
нодержца, "второму все католические цари обязаны повиноваться», и
что он счел себя обязанным повиноваться ему как «верховному вла-
1 Мол. Germ. Hist, Constitutiones, IV, pars 2, № 801, p. 802.
2 Ib„ № 812, p. 814.
3 lb., № 811, pp. 812—813.
< lb., № 561, pp. 518—520.
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА
87
стителю (superior) своему и всех прочих государей».1 Еще раньше,
при своем выступлении против Роберта, Фридрих ссылался на веле-
ние апостола Павла повиноваться «властям предержащим», «импера-
торская же власть, — заявлял он, — выше всех светских властей», и
ей, «по утверждению всех, подвластны все нации, провинции и все ца-
ри и князья».-’ В письме к своему брату Фридрих пишет: «Пет ничего
выше империи, и ни у кого не возникает сомнения, что императору
подвластны все цари и князья, нации и провинции».1 2 3 По его поруче-
нию неизвестный нам сицилийский юрист составляет записку в поль-
зу всемирной власти императора.4 5
При осуществлении своих притязаний в Италии Генрих VII встре-
тил энергичный отпор со стороны короля неаполитанского Роберта,
которого, как своего вассала, поддержал папа Климент V. За непови-
новение Роберт объявлен был Генрихом виновным в оскорблении
величества и лишен королевского сана. В дело вмешался папа. Ро-
берт,— пишет он Генриху, — заявляет, что равный не может судить рав-
ного, что он держит свое королевство от церкви и что он не более
подчинен императору, чем император ему. Папа грозит Генриху отлу-
чением и декретирует перемирие между ним и Робертом.
Дело Роберта вызвало как с той, так и с другой < троны ряд
памятных записок и юридических заключений, в которых рисуется
положение империи. Одна из записок принадлежит самому Роберту.3
Она была написана для папы. Империя, основанная насилием. — пишет
Роберт, — не может иметь длительного существования, ибо вещи воз-
вращаются в то состояние, в котором они находились в силу естествен-
ного права и права народов (jure naturali et jure gentium). Указав
на зло, причиненное церкви императорами Oitohom, Фридрихом II и
Генрихом VII. Роберт усматривает основной порок подобного поло-
жения веще;! в том обстоятельстве, что «ни одна власть пе желает
иметь рядом с собой другую власть». Император, — продолжает он,—
которого некоторые авторы провозглашают «стоящим выше всех царей
и властвующим над всеми народами, ...считает себя не только равным
папе,' но даже выше его». Когда он появляется в Италии, гибеллины
дают ему дурные советы: «Вы, — говорят они, — владыка мира. Вы
властвуете над всеми царями и над всеми народами». Под влиянием
тех же идей, продолжает Роберт, король Фридрих Арагонский (оп
ииеет в виду короля сицилийского) заявляет, что «Генрих — священ-
ный император, что он выше царей и наций, что власть папы распро-
страняется только на духовные дела» и что он (император) освобо-
дил Фридриха и сицилийцев от присяги, дайной ими церкви, и от со-
блюдения договоров. «Кто, находясь в здравом уме, — спрашивает
автор, — может сомневаться или кто не видит ясно, что государства и
другие земные вещи все время меняли свой вид в силу длительного
разнообразия времени и продолжают изменяться в силу событий, ко-
торые сменяют друг друга?» Древние монархии все погибли, а мо-
нархия римлян, владевшая почти всем миром, сведена к нескольким
подвластным ей территориям. Короли не повинуются более императо-
ру, за исключением короля чешского, «хотя император и утверждает,
опираясь на ряд писаний, что они ему подвластны». Во избежание
1 10 января 1314 г. (Finke, Acta Arragonensia, Ill. M> 119 A pp 25-s--2o2>. Ана-
логичные письма отправлены королю Франции и германским г:и'!чгчч.( ib.. рр. 263 - 264.)
2 15 августа 1312 г. Finke. Acta Arragonensia, I, p 336.
•’ 1 июня 1314 г.
•'Mon. Germ. Hist., Constitutiones, IV, № 1248, p. 1308
5 Mon. Ger in. Hist., Constitutiones, IV, № 1253, pp. 1369—1373. Записка
составлена после 24 августа 1314 г.
88
В. Э. ГРАБАРЬ
соблазна Роберт советует папе не возлагать на Генриха император-
ской короны.
В другой памятной записке, написанной пером опытного юриста,
опровергается тезис сторонников императора, утверждающих, как
говорит автор, «что император — владыка мира и что он может быть
судьею в собственном деле, так как он в делах светских не имеет
над собой высшего». Автор опирается при этом на постановления са-
мого римского права. Дигесты, — говорит он, — различают народы, под-
властные римскому народу, и народы ему не подвластные; император,
следовательно, не может быть всемирным монархом. Из-под его власти
изъяты, прежде всего, земли церкви, где папа осуществляет власть
верховного государя и где светскому монарху не принадлежит ника-
ких прав, ибо на одной и той же территории не может быть двух вер-
ховных государей. Другой довод—чисто казуистический, характерный
для юристов-постглоссаторов болонской школы. В римском праве, в
тех же Дигестах, закреплена была норма обычного международного
права, которою военнопленному разрешалось силою или хитростью
вырваться из плена и возвратить себе захваченное неприятелем иму-
щество. Опираясь на эту норму, автор записки доказывает, что в та-
ком же положении, как военнопленный, находится и народ, лишив-
шийся, вследствие завоевания, своей независимости и включенный в
состав Римской империи. «Нет основания думать, — говорит он, —
чтобы не было дозволено народу, насильственно порабощенному, на
том же основании стать свободным, когда он восстановит свои силы
и когда к тому представится удобный случай. Так, в свое время пар-
фяне, германцы и галлы взялись за оружие против своих поработите-
лей, и то, что они силою оружия отняли у империи, по праву войны
законно перешло к ним. То же можно сказать об испанцах. Следова-
тельно, заключает он, — император не может притязать пи на какое
право по отношению к этим и другим подобным народам, разве в том
случае, если ему удастся снова подчинить их своей власти, объявив
им войну или иным каким-либо путем». Вывод автора таков: империя
продолжает существовать, включая в себя те народы, которые, как
Германия, Бургундия, Ломбардия, Тоскана и другие, остались под ее
властью; она также вправе восстановить свою власть по отношению к
тем народам, которые отторглись ст нее, не имея на то правового
основания. «.
До нас дошел еще один документ, составленный во время похода
Генриха VII в Италию, направленный, как и предыдущие, против
притязаний императора на всемирное владычество. Документ этот
представляет юридическое заключение (consilium), принадлежащее
перу одного из наиболее выдающихся юристов XIV века — юрискон-
сульту папского двора в Авиньоне, Олдрадо да-Понте (Oldrado da
Ponte). Исполняя поручение папы Климента V, Олдрадо высказы-
вается, конечно, в желательном для папы духе. Это юридическое за-
ключение Олдрадо включено в собрание его «Consilia» под номером
69.1 Вопрос, поставленный на его обсуждение, Олдрадо формулирует
следующим образом: «Все ли короли и государи обязаны по праву
(de jure) быть подвластны императору».
Тезис свой о независимости государств от империи Олдрадо осно-
вывает на праве божественном, на праве естественном и на праве
положительном.
Божественное право изложено в Ветхом завете и в Новом. Ветхий
завет знает царей, но об императорах даже не упоминает. Новый
1 Oldradi de Ponte Laudensis, Consilia sen Response. Cons. LXIX.
Francofurti ad Moenum 1576.
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА 84
завет также не дает санкции империи; он предписывает: «бога бой-
тесь, царя чтите». Христос разрушил все монархии, основав свою в
виде царства божия. Предки наши, — говорит Олдрадо, — с божьего
соизволения, основали свои государства, император же путем насилия
и тирании захватил их вопреки божественному и естественному праву,
которое гласит: «не делай другому того, чего не желаешь, чтоб де-
лали тебе». Захватив чужие земли, император согрешил и, чтобы по-
лучить отпущение, обязан возвратить их.
В естественном состоянии, при господстве естественного права, об-
щего человеку и животным, люди не знали ни царств, ни империй.
Государства создались при господстве права народов (ius gentium),
когда каждому предоставлялось завладеть тем, что не принадлежало
никому. На этом основании земля оказалась поделенной и созданы
были государства с царями во главе. Цари, таким образом, владеют
своими землями на более законном основании, чем императоры.
Власть последних покоится только на положительном праве, на пра-
ве, созданном самими же императорами. Но обосновывать на этом
праве свое господство над миром императоры не могут, ибо никто
не может быть свидетелем в своем собственном деле. Олдрадо далее
доказывает, что и на основании римского права императоры не могут
притязать на всемирное владычество, ибо им пришлось бы предъ-
явить петиторный или посессорный иск, по ни того, ни другого они
предъявить не могут. Не стану останавливаться на юридических тон-
костях, связанных с этими исками, скажу только, что в связи с по-
сессориым иском Олдрадо отрицает за императором право ссылаться
на незапамятную давность своего владения. Императоры, — говорит он.—
имели право захватить силою оружия то, что принадлежало их врагам,
ибо таково право войны; на том же основании враги империи могли
захватить у неп принадлежавшие ей земли, а если впоследствии
какой-нибудь народ отнимет у ее врагов эти земли, он не обязан
возвратить их императору; в таком положении находятся испанцы, от-
нявшие у арабов земли, когда-то принадлежавшие империи.
В заключение Олдрадо опровергает доводы сторонников Империи,
основывающихся на каноническом и римском праве. Приведу лишь
два возражения; их всего одиннадцать. Каноническое право, аргумен-
тируя в пользу единодержавия, ссылается на пример пчел и журав-
лей: пчелы имеют одну матку, а журавли при своих перелетах следу-
ют за одним вожатым. Это верно, замечает Олдрадо, но не все пче-
лы всего мира имеют одну матку и не все журавли имеют одного
вожатого, а каждый рой и каждая стая повинуются одному нз своей
среды. Но это именно и утверждают противники Империи, а именно,
что каждое государство должно иметь своего главу. Далее, в декре-
те Грациана сказано, что император владеет всем миром. Олдрадо
отвечает, что он не отрицает факта владения в старое время, но от-
рицает его правомерность. Персы и греки в свое время тоже владел и
миром, но ныне не владеют им более. Тог факт, то глосса к декре:.
говорит в пользу императора, Олдрадо объясняет тем обстоял'.ан
ством, что писал ее немец Иоанн (Johannes Tentonicuc), другие же
толкователи его были итальянцы.
Мы рассмотрели официальные документы, касающиеся прав импе-
рии, вызванные походом императора Генриха VII в Италию. Но на
ряду с этими политически заостренными выступлениями итальянская
политика Генриха породила и ряд трактатов часто теоретического ла-
*90
В. Э. ГРАБАРЬ
рактера, из которых до нас дошло два, оба весьма обширных разме-
ров. Один из них принадлежит бессмертному автору «Божественной
комедии» — Данте; автором второго является почти забытый потом-
ством приор Адмонтского монастыря (в Австрии) Энгельберт фон-
Фолкерсдорф (Engelbert von Volkersdorf).
Кому из этих двух авторов принадлежит приоритет — решить труд-
но. Данге определенно претендует на пальму первенства. В введении
к своему трактату он заявляет, что «приступает к трудной и непосиль-
ной работе («arduum quidem opus et ultra vires aggredior»), но бе-
рется за нее, чтобы «за такой подвиг получить для своей славы
пальму первенства» («tit palmam tanti bravii primus in meam gloriam
adipiscar»). Однако пальма первенства едва ли принадлежит ему. Боль-
ше прав на нее имеет, повидимому, его немецкий конкурент. Оба
трактата, надо думать, написаны приблизительно в одно время, около
1309 г., когда стало известным о задуманном Генрихом VII походе
в Италию. Если трактаты появились в свет не одновременно, то трак-
тат Энгельберта должен был появиться раньше, ибо трудно допу-
стить, чтобы появление трактата Данте не сделалось известным в
Германии, между тем как трактат Энгельберта, хотя бы он и появил-
ся раньше, мог остаться неизвестным Данте.
Начну с трактата Данте, в котором идея всемирной монархии раз-
вивается значительно проще и в строго логическом порядке. Трактат
назван «Монархией» («De Monarchia»); он написан на латинском язы-
ке. — языке тогдашней науки, так как предназначался не для одних
итальянцев. Основные мысли его были уже намечены в более раннем
итальянском произведении Данте, «Пир» («II Convivio»), написанном
между 1306 и 1308 гг., в главах 4 и 5 четвертой его части.'
Как в «Монархии», так и в «Пире» Данте определенно выступает
сторонником Империи. Раздробленность Италии на отдельные город-
ские общины, вечная вражда между ними и непрерывные войны,
питавшиеся борьбой между папством и Империей, личная вражда
Данте к папски настроенной Флоренции заставляли его мечтать об
объединении Италии под властью императора. Он взывает к правите-
лям Италии и к ее жителям, убеждая их приветствовать прибывающе-
го в Италию Генриха, этого «второго Моисея», который освободит
нс сод свой от «ига египтян». В письме к флорентийцам он говорит,
ню провидение установило империю, чтобы род смертных мог на-
c..хждагься миром под ее сепыо, и упрекает их в том, что они вос-
стали против «римского государя, царя всего мира и служителя бо-
га», отказались от должного ему послушания, ссылаясь в защиту
своей независимости от империи на право давности.
Содержание относящихся к империи глав, «Пира» таково. Цель
«человеческой гражданственности» (umana civilta) — счастливая жизнь.
Опа постигается путем соединения людей в семьи, семей — в села,
сел г города, городов — в государства (regno). Но государства, не
довод,счвуясь отведенными им пределами, постоянно стремятся к рас-
ширению их. Отсюда несогласия и войны между ними, отражающиеся
через города, села н семьи на отдельных лицах, мешая им жить счаст-
ливо, ибо мир — основное условие счастливой жизни. Поэтому, чтобы
устранить войны, необходимо, чтобы все земли, находящиеся в обладании
человечества, были объединены в одну монархию, т. е. в одно государ-
ство с одним государем во главе (un solo Principato е un solo Principe).
Это госуда!рство, обладая всем и не будучи в состоянии желать еще
1 При чтении Данте я пользовался изданием Е. Moore, Tutte le opere di Dante
Alighieri (Oxford, 1904).
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА
91
'чего-нибудь, заставит отдельных государей довольствоваться своими
границами и жить между собой в мире. Подобно тому как во главе
поиска стоит один полководец, а кораблем управляет один кормчий, и
им все обязаны повиноваться, так и все человечест во должно управлять-
ся одним кормчим. Он называется императором и является повелителем
всех других повелителей; от него получают свою силу и власть все дру-
гие повелители. Это — высшая власть в человеческом обществе. В за-
ключение Данте опровергает утверждение, будто власть римского импе-
ратора была приобретена не разумом и не по общему соглашению, а
насилием: сила была лишь орудием в руках провидения.
Высказанные в «Пире» мысли были подробно развиты и в трактате
о монархии. Три книги этого трактата посвящены решению следующих
вопросов: 1) Необходимо ли единодержавие (монархия)? 2) Законно
ли приобрел монархию римский народ? 3) Установлена ли она непо-
средственно богом или через посредство его наместника—папы? Для
нас существенный интерес представляет лишь первый вопрос и, следо-
вательно, первая книга.
Как в «Пире», так и здесь Данте исходит из цели, к ко юрой стре-
мится человечество. Цель эта — счастье. Но счастье может быть достиг-
нуто только при условии, что род человеческий живет «в тишине мира >.
Мир является поэтому непосредственной целью человечества, средством
же для его достижения является монархия. Для доклза гельсюа эгг«."г
последней мысли Данте приводит целый ряд доводов, по преимуще-
ству схоластического xapaKiepa, связанных между собой пенью сил-
логизмов.
Ссылаясь на Аристотеля, Данте говорит, что всякое общество де-
лится на правящих и управляемых. Подобно го.му, как у человека разум
управляет всеми его способностями, так в объединениях людей. — в
•семье, в селе, в городе, в государстве, — управление находится в руках
одного человека. Таким же образом и род человеческий должен
управляться одним лицом, монархом. Пример дает бог, который один
правит всем миром, ибо «высшее единство есть высшее благо» (та-
xime unum maxime bonum).
У Данте имеются, однако, и другие доводы. «Везде, — говорит он, —
где может возникнуть спор, должен существовать суд. Между госуда-
рями, не подчиняющимися один другому, может по их вине или по вике
их подданных возникнуть спор. Им необходим поэтому судья. По так как
один из них не может судить другого, ибо все они равны, а равный
не имеет власти над равным (par in parem non habet imperium), не-
обходимо наличие треного лица с более широкой юрисдикцией, ком,
сын в своей сфере нрава имеет власть над тем и другим». Если эю
।реи.» лнно не являемся монархом, го необходимы будет поиски нч-
!-.<1ю гу-р.п. <41 процедура эта будет тянулся лес бпекош-чш!' ее л
не иоибсг;п и. к первичному и высшему судье, приговором коь>рог.>
паду1. pa иччнекы все споры. Таким судьею будет монарх пли импера-
тор. Монархия. следовательно, необходима миру».
Государи склонны расширять свои гранимы. «Но монарху нечего же-
лать. ’-нс как ыо юрисдикция распространяется до самого оксан:, ч: •
не имеет месг.-i в отношении других государей, геррптоояя к лорь.х со-
прикасается с другими государствами, как, например, у короля ка< ти и>-
ского и короля арагонского. Монарх не может иметь враг, ь». В его
лице народы получат защитников своих прав и конституций.
Монархия Данте не является, однако, централизованным государст-
вом; с ней вполне уживается автономия отдельных государств. «Когда
говорят, что род человеческий может быть управляем одним верхов-
ным государем, то этого не следует понимать, — оговаривается Дан-
92
В. Э. ГРАБАРЬ
те, — в том смысле, что все маловажные решения всех муниципалитетов
исходят от него непосредственно... Нации, королевства и города имеют
свои особенности, которые должны регулироваться различными зако-
нами... Но Донимать это следует в том смысле, что род человеческий
должен управляться им в отношении к тому, что у него имеется обще-
го, и должен быть направляем общею нормою к миру. Эту норму, или
закон, отдельные государи обязаны принять от него, и, руководствуясь
ею, издавать частные законы». Данте, таким образом, видел идеал ме-
ждународной организации в форме союза государств. Его мысли пов-
торяются затем всеми авторами многочисленных проектов вечного мира,
начиная с приписывавшегося французскому королю Генриху IV проекта
его министра Сюлли.
Симпатии Данте ясны. В конце первой книги, изложив историю Рим-
ской империи с ее основания, он с горестью констатирует ее упадок
в новейшее время. «Как этот несшитый плащ, — восклицает он, — был
впервые разорван ногтями жадности, мы можем прочесть в книга?: и —
да lie будет этого — видеть собственными глазами. О род людской!..
Сколько бурь и потерь, сколько кораблекрушений ты должен был
перенести, чтобы превратиться в многоголового зверя (bella multoruni
capitum)».
V
Такое же определение Римской империи своего времени дает и Эн-
гельберт Адмонтскнй. Он называет ее «многоголовым чудовищем»
(rmiltorum capitum ttnum monstrum). Трактат свой Энгельберт озагла-
вил: «De ortu, progressii et fine Romani Imperii» 1 («О происхождении,
развитии и конце Римской империи»). Он распадается на 24 главы.
Сторонник империи, подобно Данте, Энгельберт лучше понимает дей-
ствительность. Разрушение Римской империи представляется ему не-
избежным. Поражает совпадение доводов в пользу необходимости
существования империи с теми, которые приводит Данте. При одно-
временном появлении обоих трактатов такое совпадение может быть
объяснено только тем, что приводимые в них доводы были уже на
устах у всех современников.
Интересно отметить значение, которое Энгельберт придает истории
для понимания современного положения. Следуя указанию Аристотеля,
что «если взять вещи, как они зародились, с момента их возникновения,
то каждая из них станет яснее», он начинает свой трактат с «возник-
новения царств и княжеств». Характерно и то, что он первый из публи-
цистов средних веков, если не считать Иоанна Парижского, применил
мысль Августина о возможности мирного сосуществования государств
вне империи к современным ему международным отношениям.
Подобно Данге, Энгельберт в основу своих суждений тоже кладет
тезис, о тем. что цель государства — счастье, и ставит вопрос, правдой
или неправдой достигается оно, и какому государству легче достигнуть
этой цели, большому или малому (главы VII—XIV). Из сочетания раз-
меров государства с началом правды или неправды получается четыре
возможных комбинации: государство справедливое и большое, государ-
ство несправедливое и малое, справедливое и малое и, наконец, неспра-
ведливое и большое. Следуя Августину, Энгельберт полагает, что госу-
дарство умеренных размеров, подобно человеку среднегр достатка,
чувствует себя счастливее всего. «Несчастным,— заключает'он, — мож-
1 Трактат издан впервые в Базеле (1553 г.), затем в Майнце (1603 г.) и Оффен-
бахе (1610 г). Я пользовался изданием G о 1 d a s t, Politica Imperialia, pp. 754—772.
Francofurti, 1614.
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ В ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА XIV ВЕКА
93
но назвать королевство или княжество, король или князь которого, не
довольствуясь тем, что он имеет, стремится с оружием в руках уворо-
вать то, что принадлежит другим».
Римляне, по мнению Энгельберта, создали свою империю тремя
справедливыми способами: справедливыми войнами, завещаниями,
составленными в их пользу, и добровольным подчинением самих на-
родов; даже насильственное подчинение их превратилось в добро-
вольное, когда они увидели, что власть империи умеренна и справед-
лива. В подтверждение этой последней мысли Энгельберт приводит
своеобразный «исторический» довод: Христос, считая подчинение
евреев Империи справедливым, приказал им: «Воздайте кесарево ке-
сареви».
После этих предварительных замечаний Энгельберт приступает
(в главе XV) к обсуждению своего основного тезиса, а именно: «.лучше
ли и справедливее, чтобы все царства были подчинены одному царю,
или императору, как всемирному монарху, или, чтобы царства были не-
зависимы (per se stare) и управлялись собственными царями, не имея
над собой высшего?» Это — вопрос, поставленный Августином и став-
ший с XIV века основной проблемой междугосударственных отношении.
С этий был связан и другой вопрос, — вопрос о новом источнике ме-
ждународного права, который мог бы заменить действовавшее до того
в качестве международного закона римское (императорское) и канони-
ческое (папское) право. Такой источник найден в праве, вытекающем из
природы и разума, — в праве естественном. Энгельберт с полным осно-
ванием может быть причислен к провозвестникам современного между-
народного права, но в истории этой науки имя его не упоминается.
Прежде чем высказать свое собственное суждение, Энгельберт, по
обычаю ученых своего времени, приводит доводы «за» и «против» (sic
et поп), чтобы затем опровергнуть доводы, с которыми он не согласен.
Он начинает с доводов сторонников империи. Доводы, кроме одного,
чисто схоластические. Привожу их, опуская подробности. 1) В живот-
ном царстве природа создала льва царем зверей и орла — царем птиц;
соответственно этому и «в царстве людей одно лицо должно быть ца-
рем и владыкой всех». 2) При хорошей организации во главе империи
стоит начальник, которому все повинуются. Это имеет место в войске.
Но то, что верно в отношении части, верно и в отношении целого, т. е
всего человечества. 3) Общему благу должно быть дано предпочтение
перед личным: благу города — перед благом отдельного дома, благу на-
рода и государства— перед благом города, а, следовательно, и благу
империи, представляющей благо всех народов и государств, — перед
благом этих последних. 4) Там, где имеется право, имеется .и государ-
ство, а где есть государство, там есть и царь, а так как во всем мире
имеется лишь одно божественное право, христианское, и одно челове-
ческое право, каноническое и римское, то народ, руководящийся этим
правом, народ христианский, должен образовать одно государство, —-
государство христианского народа с одним царем во главе, для защиты
и распространения христианства. 5) Мир состоит in элементов несхо-
жих и антагонистических, между которыми необходимо установить сог-
ласие, иначе мир существовать не может. Это согласие устанавливает
бог. На земле существует много государств «сосТгветственно разли-
чию отечества, языка, нравов и законов, и это различие является при-
чиной раздоров и несогласий между народами и государствами, если
они не отделены друг от друга горами, реками или недоступными
^пространствами». В виду этого необходимо, чтобы существовала выс-
шая власть, которая имела бы авторитет и силу и могла бы предпи-
сывать и поддерживать согласие между народами, враждебно на-
94
В. Э. ГРАБАРЬ
строенными друг к другу. Вот почему, заключает Энгельберт, «боже-
ственное провидение распорядилось, чтобы в мире существовал выс-
ший и всемирный сан, которому обязаны подчиняться все государства
и все народы мира». 6) То, что совершается часто, не является про-
изведением случая, а вызвано к жизни природе!'!, искусством и чело-
веческим разумом или божественным провидением. Такова именно
монархия, пришедшая на запад с востока, пройдя через север и юг:
она создана божественным провидением.
Энгельберт переходит затем (глава XVI) к доводам сторонников
того мнения, что «полезнее, чтобы все цаоства жили независимо, без
единодержавия (монархии)». Таково, — замечает он, — было мнение-
Августина. Доводы в пользу этого мнения менее схоластичны, чем до-
воды сторонников империи, и многое основано па наблюдении историче-
ских фактов. Вот эти доводы. 1) Подобно тому как мирно живут дома,
не об ьединенные в одно селение, и селения, не объединенные в один го-
род, так возможно и мирное сосуществование государств, не объединен-
ных в одну монархию. 2) Империя неизбежно более обширна, чем под-
чиненные ей государства. Но чем обширнее государство, тем оно
беспокойнее. Подобно тому как человек в здравом \ ме предпочитает
иметь небольшое, но здоровое и спокойное тело, чем большое, болез-
ненное и беспокойное, так точно предпочтительнее существование
многих малых и спокойных государств, чем одного большого,
живущего в постоянной смлтешш, как жила п продолжает жить
Римская империя. 3) «Философ», т. е. Аристотель, говорит: то, что не
достигает своей цели, бесполезно. Империя, цель которой — умиротво-
рять подчиненные ей государства и карать нарушителей мира, редко
достигала этой цели, особенно в новейшее время; опа скорее вызывала
войны, чем устанавливала мир. и нет надежды, что она когда-либо до-
стигнет своей цели, а потому существование ее бесполезно. 4) Мы са-
дим по сходству. Видя, что большая часть государств, не подвластных
империи, живет в мире между собой и с государствами, подвластными
империи, мы можем заключить, что то, что полезно и справедливо для
одних, будет таковым и для других. 5) Закон, будь то писанный как
в конституционных государствах (regnuin politicum, politia regis) или
писанный и исписанный, как в автократических' государствах (regnuin
regi'i, не может быть одинаков для разных пародов с разными языками
н о icnec: г.амп. отечественными нравами и обрядами; следовательно, не
может бьиь одного царя или императора у столь различных народов.
Здесь .Эшольберг является предшественником Фортескью, которому
обычно ьрнни.'ымт разделение государств на автократические и кон-
с(п:у|;ш шш:*. 6) Для того чтобы существовало государство, необхо-
дим опщ- шлейный народ, связанный единством божественного и чело-
веческого нрава, но обитатели всего мира одного народа не состав-
ляют, ибо евреи, язычники и христиане не имеют единою
божественного закона; не составляя единой общины, они не могут
име>ь одшя о царя иля императора. 7) Так как одинаковые причины по-
рождают одинаковые последствия, то Римская империя, повидимому,
может оказаться в конец разрушенной. Пределы ее, ради лучшей за
щиты, были два раза уменьшены: однажды — при; императоре Адриане,
вторично — при императоре Иовиане, а то, чго может быть понемногу
уменьшено, может, быть в силу определенных причин и совсем разру-
шено. Испания, Франция, Англия, Венгрия, а равно и государства славян,
Болгария и Греция, когда-то подвластные империи в качестве провин-
ций или государств, по праву (de jure) более не подвластны ей, а что
касается Африки и Азии, то там империя уже не владеет ничем; госу-
дарства, которые ей пока еще подвластны, могут тоже отпасть от нее.
СВЯЩЕННАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ в ПРЕДСТАВЛЕНИИ ПУБЛИЦИСТОВ НАЧАЛА -XIV ВЕКА 95
Личные симпатии Энгельберта склоняются в сторону империи, в ко-
торой он видит «спасение и свободу всех»; ее счастью должно быть
подчинено счастье отдельных государств (глава XVII). Империя, заклю-
чает он, будет продолжать существовать «до тех пор, пока это угодно
будет богу, согласно течению предусмотренных им мировых событии, и
в той мере, в какой каждому государству подобает в силу права и дав-
ностного разумного обычая быть ей подвластным, ибо, — говорит
он, — христианская республика должна иметь одного главу, если
только не желают превратить эту республику и христианский на-
род в многоголовое чудовище (multoruni capitam unum monstrum)»
(глава XVIII).
В заключение Энгельберт, следуя схоластической традиции, опровер-
гает доводы противников защищаемого им мнения, т. е. противников
всемирной монархии. Я приведу лишь некоторые из этих опровержений.
1) Августин, говоря о возможности существования независимых го-
сударств без империи, предполагал, что условия международной жизни
изменятся, а государства смогут жить в мире между собой, но это
неосуществимо; в случае войны Против неверных легче объединить хри-
стиан под начальством императора, чем какого-либо другого государя.
2) Поставленная империи цель — установить международный мир в
условиях земной жизни недостижима; достаточно того, что империя
осуществляет ее по мере возможности. 3) Хотя отдельные государства
и могут жить в мире, не подчиняясь империи, подчинение это все же
полезно, справедливо и необходимо в интересах распространения границ
христианства; Франция и Испания изъяты из-под власти Империи за
особые заслуги, но изъятие всех государств повело бы к ее прекра-
щению, что возвещало бы пришествие антихриста; поэтому содейст-
вующие разрушению империи содействуют пришествию антихриста
4) Интересны основания, приводимые Энгельбертом против довода
о невозможности жить под одним законом и под одним монархом на-
родам разных языков и нравов. Право, говорит он, разделяется на
естественное, являющееся общим правом всех народов, и на поло-
жительное право, которое различно у каждого народа, меняясь соот-
ветственно их нравам и обычаям. Подобно Данте, он не мыслит себе
империю централизованной. «Отдельные народы, — говорит он, —
имеют своих царей, которые управляют ими на основании их собствен-
ных законов и нравов, которые им соответствуют, а все народы, взя-
тые вместе, управляются правом естественным, общим всем народам
и государствам, а также нормами римского права, поскольку они с
пользой и справедливостью могут быть применены ко всем народам
и государствам; эти нормы народы и государства должны соблюдать
как в своих внутренних отношениях, так и в отношении соседей и
иностранцев».
В приведенных словах дана определенная и ясная программа но
вого международного права, базирующаяся на естественном праве, —
программа, развитая впоследствии, уже в XVII веке, Гуго Гроцием,
которого принято считать основоположником теории современного
международного права. Империи, говорит Энгельберт, должны под-
чиняться и неверные, так как норма естественного права, гласящая:
«признавать за каждым его право, не нарушать его и не наносить
вреда другому», относится не к одним только христианам, но ко
всем людям вообще, и империя может и должна заставить неверных
я язычников соблюдать ее по отношению к христианам.
Сторонник империи, Энгельберт считает все же нужным высту
пить против «ложных пророков, льстящих римским императорам»,
«осмеливающихся утверждать, что Римская империя будет сущест-
96
В. Э. ГРАБАРЬ
вовать вечно» (глава XX). Он развивает здесь свою философию
истории. Римская империя, говорит он, установила при императоре
Августине временный мир. Но понемногу империя теряла свои права
и, наконец, впала в то состояние, в котором находится в настоящее
время. Она будет продолжать истощаться, пока не исчезнет оконча-
тельно. Все земное меняется и погибает. Чем дальше оно от момен-
та своего возникновения, тем оно становится слабее. Древние мо-
нархии,— ассирийская, монархии мидян и греков, — исчезли вместе с
другими государствами меньшего размера: надо ожидать, что и Римская
империя разделит их участь.
К тому же выводу мы придем, говорит Энгельберт, если примем
во внимание непрочность самой основы империи. Основа ее — ее цель,
а цель эта, как и цель всех государств, — мир и безопасность всех. Для
достижения этой цели необходимо опираться на справедливость и на
силу, чтобы защищать ее, но опора эта непрочна. Наконец, вывод
этот подтверждается и свидетельством пророка Даниила и апостола
Павла. Согласно принятому церковью толкованию, пришествию Анти-
христа будет предшествовать тройное отступничество: отступничество
государств от империи, отступничество церкви от папы и отступниче-
ство христиан от веры (глава XXI). Прежде всего исчезнет империя;
ее исчезновение повлечет за собой отступничество церквей, так как
духовная власть лишится опоры светской власти против раскола и
ереси; наконец, христиане, отдавшись расколу, разорвут христианское
единство (глава XXII). Надо признать, что Энгельберт не лишен был
способности исторического предвидения.
Причину расчленения империи Энгельберт видит в надменности
императоров, в их антагонизме с церковью. Сарацины, лангобарды,
готы, вандалы, гунны, славяне, греки, наконец, франки и испанцы, —
говорит он, — отторгли от империи отдельные провинции, образовав
из них государства, как в свое время римляне обратили эти государ-
ства в провинции. Распадение империи продолжается, так что ослаб-
ление п разрушение ее проходит тем же путем, каким шло ее создание
и расширение, ибо те самые причины, благодаря которым вещь
возникает, разрушают ее, когда они принимают обратное направление
(глава XXIII).
* * *
Мы познакомились с суждениями о судьбе Священной Римской им-
перии публицистов начала XIV века, сосредоточившихся вокруг двух
исторических событий — столкновения папы Бонифация VII с королем
Филиппом IV Красивым и похода императора Генриха VII в Италию.
Вопрос продолжает трактоваться и далее, в течение всего XIV века.
Споры особенно обостряются в период борьбы императора Людовика IV
Баварского с папой Иоанном XXII, с конца 20-х до начала 40-х годов.
Среди публицистов этого времени на первом плане стоит известный
философ-номиналист Вильям Оккам, посвятивший вопросу целый ряд
обширнейших схоластических трактатов. Они требовали бы специаль-
ного рассмотрения. Однако основные доводы сторон уже в достаточ-
ной мере выяснились в суждениях публицистов начала XIV века, и
последующие дебаты мало что могли» прибавить к тому, что уже было
высказано ранее. Все очевиднее становилось, что международный
строй, представленный «двумя мечами» — папой и императором, за-
вершает свое существование, уступая свое место новым факторам
международной жизни — национальной церкви и национальному госу-
дарству. В XV веке эти последние уже выступают во всей своей
мощи.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV- НАЧАЛА XVI ВЕКА
(По данным правительственных комиссий 1517—1518 гг.)
В. Ф. Семенов
I. ОБСЛЕДОВАНИЕ ОГОРАЖИВАНИЙ В КАНЦЛЕРСТВЕ ВУЛСИ
29 декабря 1515 года канцлером Англии был назначен архиепископ
иоркский и кардинал Томас Вулси (1475—1530), выдвинувшейся уя?е
к этому времени в качестве незаурядного дицломата. Став ка'идлером,
Вулси проявил себя не менее'Энергичным администратором и в’обла-
сти внутренней политики^ С именем Вулси связана интересная попыт-
ка тюдоровского правительства провести ряд организационных меро-
приятий по борьбе с огораживаниями. Образованные им комиссии по
обследованию огораживаний, произведенных землевладельцами вопре-
ки^ королевским статутам, считаются большинством исследователей
наиболее серьезными мерами правительства Тюдоров в этом
вопросе.
Мысль о создании комиссий по обследованию огораживаний заро-
дилась в правительственных кругах еще, повидимому, в 1514 г. Так,
в одном законопроекте о запрещении конверсии пашни в пастбища,
относящемся к этому году, упоминаются на ряду с мировыми судья-
ми особые «комиссары графств», назначением которых было инфор-
мирование правительства об убыли пашни в разных графствах.2 Под-
твердив, усилив и дополнив статут 1489 г. двумя актами 1515 г.,’пра-
вительство Генриха VIII вполне логично сочло необходимым назначить
генеральную ревизию (обследование) огораживаний. Трудно определить,
кто первый предложил этот план. В литературе высказывалось предпо-
ложение, что Томас Мор, взгляды которого на огораживания хорошо из-
вестны, больше всего, подходил бы к этой роли.4 Мор в 1517 г. был
близко знаком с кардиналом. Однако это предположение о Море как
инициаторе комиссий 1517 г. не может быть документально доказано.
Новейшие биографы Мора также не поддерживают этой гипотезы.5
Действительно, хотя Мор в начале 1517 г. и был известен двору и Вул-
си, его влияние в административных делах обнаружилось позднее. Ко-
миссии были созданы в мае 1517 г., Мор же стал членом королевского
совета только в конце этого года. Он, правда, был членом одной из
комиссий (для Гемпшира), однако практическая роль его в обследова-
ниях 1517 г. была сравнительно скромной.
1 Pollard. Henry VIII, р. 88. См. также- Tawney, The Anrari.ir, Р.ЫЯеш
in the sixtheenth Century, p. 360; Савин. Английская секуляризация, стр. 279.
2 Letters and Papers of Henry VIII, v. I. pp. 961—962.
3 Статуты 6 Hen. VIII, c. 5, n 7 Hen. VIII, с. 1. «Об упадке городов» (таунов).
Statutes of the Realm, v. Ill, pp. 127, 176—177.
4 В r i d £ e 11. The Life of Thomas More, p. 179.
5 Routh. Thomas More and his Friends, 1934, pp. 104—105. Cp. Chambers.
Thomas More, 1935, p. 157 sqq.
7 Средние века, вып. I
98
В. Ф. СЕМЕНОВ
Но если Мор не был автором проекта всеобщего обследования ого-
раживании и не возглавлял работы самых комиссий, то идейное его
влияние все же несомненно. Выход в свет «Утопии» в декабре 1516 г.
явился толчком для тюдоровской администрации, собиравшейся и ранее
принять организационные меры против огораживаний, теперь же по-
спешившей с проведением в жизнь своих планов. Несомненно этим
объясняется и привлечение Мора к работе в одной из комиссий.
Вулси принялся серьезно за дело, задуманное им чрезвычайно ши-
роко. Комиссии были назначены для 35 из 40 графств. Всего пх
было 17. Район действия каждой из них был не одинаков!. Некоторые
комиссии назначались на одно графство, другие — на целую группу
графств. Так же не одинаково было в отдельных комиссиях и количе-
ство членов, колебавшееся от 3 до 8 и даже до 9 человек. Первой
комиссией, которой правительство придавало особенно большое значе-
ние, была1 комиссия для семи центральных графств, подвергшихся
наиболее сильным огораживаниям. Это были графства Оксфордшир,
Беркшир, Уорвикшир, Лестершир, Бедфордшир, Бекингемшир и Норземп-
гоншир. Несмотря на большой район, отведенный ей, комиссия состояла
всего из трех человек: деканй королевской капеллы Джона Вейзи, сэра
Эндрью Уиндзора (мировой судья в Беркшире) и некоего Роджера Вед-
жестона из Лестершира (юрист, впоследствии был визитатором во вре-
мя диссолюции монастырей). Другими комиссиями для разных округов
Англии были: 2) для северо-западных графств—Нотингемшир, Дер-
бишир, Стаффордшир. Салоп (Швопшир). Честершир и Ланкашир (из
5 человек); 3) для'графства Норфок (3 чел.); 4) для графства Сеффок
(4 чел.); 5) для Корнуэлла и Девоншира (7 чел.); 6) для западно-цен-
тральных графств — Герифордшир, Уорвикшир и Глостершир (7 чел.);
7) для восточно-центральных графств Кембриджшира, Гентингдоншира и
Гертфордшира (6 чел.); для Линкольншира и Рэтленда (4 чел.);
9) для Кента (4 чел.); 10) для Уилтшира (8 чел.); 11) для Мидльсек-
са (4 чел.); 12) для Эссекса (4 чел.); 13) для Йоркшира (5 чел.); 14) для
Серрей и Сесекса (7 чел.); 15) для Сомерсетшира (8 чел.); 16) для Дор-
сетшира (8 чел.); 17) для Гемпшира (он же Саутгемтон) (9 чел.). Всего
в 17 комиссиях было занято 96 человек. Члены комиссий были назна-
чены королевским указом (Patent) 28 мая 1517 г. 1 Состав комиссий
можно назвать среднедворянским и служилым. Из почти ста членов
17 комиссий лордов было всего четверо, но много было духовных лиц—
епископов, деканов и аббатов, которые обычно и возглавляли в качестве
председателей отдельные комиссии. Больше всего в составе членов1 было
рыцарей и джентльменов. Значительную часть членов составляли юри-
сты. Одним из таких юристов — членов комиссии по графству Гемпшир
был и Томас Мор.1 2 Каждая комиссия имела соответствующий штат
нисиов-клерков. В комиссии для обследования центральных ррафств та-
ких клерков было, например, девять.3
Правительство снабдило комиссаров особой инструкцией. Члены
комиссий должны были выяснить три основных вопроса: 1) «сколько
сел и деревень, домов и прочих построек» (qnot ville et hamilette ас
quot domus et edificia), было разорено (prostcrnuntur), считая «со дня
праздника св. Михаила архангела 4-го года царствования славнейшего
государя покойного Генриха VII» (т. е. с 29 сентября 1489 г.); 2) сколь-
ко земли и какие земли, тогда бывшие под обработкой, превращены и
превращаются в пастбища; 3) сколько земель огорожено для устрой-
1 Letters and Papers of Henry VIII. v. II, pt, II, pp. 1054—1055, Xs 3’297.
- Letters and Papers of Henry VIII. v. pt, II, t>. 1055.
3 Leadam. Domesday of Inclosures, v. I, n. 79. (Далее в сносках сокращенно:
D. ef I.).
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV—НАЧАЛА XVI ВЕКА
99
ства парков или для их расширения. Комиссары должны были при этом
собрать сведения; кем, где, когда и при каких обстоятельствах произо-
шло нарушение закона. Сведения должны были быть получены от
местных присяжных (per sacramentum proborinn et legalium hominum).
Комиссарам должны были оказывать содействие местные шерифы. На
ответственности последних, в частности, лежало обеспечение явки при-
сяжных для дачи показаний членам комиссий. Отчеты комиссий должны
были быть представлены в королевскую канцелярию (in cancellarian.i
iiostram), т. e. канцлеру, в ближайшие три недели после праздника св.
АУнхаила, т. е. около 20 октября 1517 г.1
Комиссии развернули свою деятельность летом 1517 г. и в основном
в этом же году ее закончили. Например, комиссия по центральным
графствам начала работу 3 августа и закончила ее в срок, к 19 октября
1517 г.1 2 Некоторые комиссии начали свои обследования несколько
позднее. Например, в Линкольншире комиссары собрались первый раз
только 15 сентября 1517 г. 3 На 1517 г. приходится основная масса об-
следований. В следующие 1518, 1519 гг. происходили преимущественно
дополнительные обследования. Так в 1518 г. происходили обследования
в Уорвикшире и Бедфордшире.4 В 1519 г. происходили последние об-
следования в Нотингемшире, отчеты по которому были сданы в кан-
целярии 19 мая 1519 г.5 Обследования, как видно из сохранившихся
отчетов, производились по сотням и по приходам.
Члены комиссий 1517—1519 гг., состоявшие в большинстве из вы-
школенных духовных и светских чиновников, отнеслись к своей ра-
боте довольно внимательно: проявили большею энергию и упорство
и в ряде случаев полную независимость от местных магнатов.
Небольшая комиссия в составе Вейзи, Уиндзора и Веджестона соб-
рала громадный материал, описав в течение двух с половиной месяцев
семь густо населенных графств, зарегистрировав! сотни случаев! огора-
живаний и эвикций. Публикация Лидемом отчетов одной только этой
комиссии составила два объемистых тома. Обращает на себя внимание,
что члены комиссий отмечали случаи огораживаний, произведенных по-
рой самыми могущественными лицами в королевстве, — герцогами, гра-
фами, членами Тайного совета, членами парламента и т. д. Так, комис-
сии по графствам Йоркшир и Глостершир отметили многочисленные
огораживания герцога Бекингема.6 В графстве Беркшир среди огора-
живателей фигурируют граф Девон7 и графиня Солсбери,8 в граф-
стве Лестершир — маркиз Дорсет.9 Иногда встречаются записи о слу-
чаях огораживаний, произведенных самими членами комиссий. Напри-
мер, в списках по Линкольнширу в нескольких местах числится как
егораживатель член комиссии декан сэр Henry Hornby. 10
Случаи сокрытия отдельных фактов огораживаний, конечно, были и
в 1517—1518 гг. Наблюдались со стороны наиболее крупных вельмож и
случаи отказа давать сведения. Например, в графстве Сеффок управ-
ляющий (стьюард) поместьями герцога Норфокского упорно сопротив-
лялся обследованиям на подведомственных ему землях, ссылаясь на
1 D. of I.. V. 1, рр. 81—83
" 1Ь., р. 86.
3 lb., р. 248.
4 D. of I., V. 11, рр. 454—459.
s G а у. The Inquisitions of Depopulation. Transactions of Royal Historical Society,
n. s., v. XIV, p. 237.
4 Trans, of RHS, n. s. v. VI, p. 246.
7 D. of I., v. I, p. 124.
! lb., p. 146.
9 lb., pp. 235—240.
'• lb., pp. 248—250. ' '
7*
100
В. 1> СЕМЕНОВ
«нежелание господина герцога». В Генттнгдоншире отмечен случай, ког-
да один лорд Richard Sapcotes угрожал «разделаться» с комиссарами.
Но все же авторитет центрального правительства при Генрихе VIII был
на местах довольно крепок. Случаи, подобные отмеченным, правитель-
ством, как правило, карались. Во всяком случае, по сравнению с более
поздними комиссиями 1548—1549 гг., организованными при Эдуарде VI,
комиссии 1517—1518 гг. оказались несравненно более плодотворными,
способными если не приостановить процесс огораживания,- то, по край-
ней мере, дать более или менее точную картину произведенных огора-
живаний.
II. ОБЩИЙ ХАРАКТЕР ИСТОЧНИКА «DOMESDAY OF INCLOSURES»1 2 3
Данные комиссий 1517—1518 гг. являются бесспорно важнейшим
источником для изучения процесса огораживаний первой половины
XVI в. Они дают официальный, публично засвидетельствованный (по-
казаниями присяжных) материал: материал этот отличается массовым
характером и распространяется почти на всю территорию Англии
(35 графств из общего числа 40 графств тогдашней Англии). Члены
комиссий имели в виду получить цифровые данные по наиболее инте-
ресующим нас вопросам: относительно размеров территорий огорожен-
ных земель, количества конвертированной пашни и разрушенных ферм
и других сельскохозяйственных строений, общего числа жертв эвик-
ции. Однако ценность источника значительно понижается вследствие
плохой его сохранности. Оригинальные протоколы комиссии, так на-
зываемые канцелярские отчеты (Chancery Returns), хранящиеся в Pub-
lic Record Office, имеются только от Ю графств. Это преимуществен-
но центральные, частью восточные графства. Лидем высказывал пра-
вильное предположение, что материал по срединным графствам со-
хранился благодаря заботам Джона Хейлза и других членов
комиссии 1548 г., назначенных протектором Сомерсетом для обследо-
вания этих графств как наиболее подвергшихся огораживаниям к сере-
дине столетия. Комиссары 1548 г. хотели иметь в своих руках материал
для сравнения и с этой целью отбирали обследования соответствующих
графств из переписи 1517—1518 гг. 1 Эти 10 графств были следующие:
Беркшир, Бекингемшир, Чешир, Эссекс, Лестершир. Линкольншир, Нор-
земптоншир, Оксфордшир, Уорвикшир и Бедфордшир.4
Несмотря на то, что и эти сохранившиеся описи имеют крупные про-
пуски, а по некоторым графствам они совершенно фрагментарны (Бед-
фордшир, Эссекс, Чешир, Линкольншир), — все же по крайней мере для
шести наиболее важных центральных графств (Беркшир, Бекингемшир,
Норземптоншир, Оксфордшир, Лестершир и Уорвикшир) материал
представлен вполне удовлетворительно. За исключением Эссекса и
Линкольншира и дополнительного материала по Уорвикширу (Dugdale
Mss), по которым описи давались па английском языке, подавляющая
масса материала Chancery Returns изложена на латинском языке.
Самые записи сделаны по определенному трафарету — в соответствии
с поставленными комиссиями вопросами. Обычно в них указывается:
1) наименование землевладельца с указанием его титула, 2) наимено-
1 Gay. The Midland Revolt and The Inquisitions of Depopulation of 1607. Trans,
of RHS, n. s., v. Will, 1904, p. 224—225.
2 Термин «Кинга страшного суда по огораживаниям» введен Лидемом, озаглавив-
шим так свою главную публикацию «Domesday of Inclosures», v. 1 — 11,1897.
3 D. of I., v. I, General Introdi ction, p 5.
4 Материал обследований этих графств плюс комментарии и таблицы самого Ли-
дема и составляют содержание двух томов «Domesday of Inclosures» (1897).
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV — НАЧАЛА XVI ВЕКА
101
ванне держателя или фермера участка (если они были непосредствен'
ними огораживателями), 3) место владения (манор, приход, деревня),
4) характер подвергшегося огораживанию участка (пашня, пастбище),
5) размеры огороженной площади, 6) количество получаемой ренты с
земель (иногда указывается и повышение ренты), 7) количество ферм,
коттеджей и пр., пришедших в упадок в результате огораживания,
8) количество жертв эвикций, 9) факт конверсии (полной или частич-
ной) и 10) количество исчезнувших плугов (не всегда). Еще до опублико-
вания материалов из Public Record Office Лидем напечатал в «Trans-
actions of the Royal Historical Society» 1 другие материалы, представ-
ляющие собой сокращенную запись тех же протоколов; она была со-
ставлена на основе оригинала Chancery Returns, но гораздо позднее,
уже после смерти Генриха VIII, возможно опять-таки с тем же назначе-
нием — дать необходимый руководящий материал для новых комиссий,
которые предполагалось создать в 1548 и 1549 гг. для всей Англии. Эти
рукописи, на латинском языке, хранящиеся в Британском музее (Lans-
downe Mss), гораздо короче оригинала. В них отсутствуют: 1) данные
о держателях и фермерах (указывается только лорд манора), 2) количе-
ство жертв эвикций (изгнанные держатели) и 3) состояние (характер)
участка до огораживания (можно лишь предполагать, что дело шло
чаще всего о пашне, поскольку подчеркивается конверсия).
Для сравнения мы приведем две записи об одном и том же огоражи-
вании, произведенном в графстве Беркшир: одно — из Chancery Returns,
другое — из Lansdowne Mss, чтобы убедиться в особенностях каждого
из двух вариантов: 2
Текст Chancer, Returns
И говорят (присяжные) ио принесении
присяги, что Томас Элстон, джентльмен,
2 октября 3-го года царствования тепе-
решнего короля (1511 г.) владел и теперь
продолжает владеть в качестве фермера
(tenet ad firmam) от приора (монастыря)
de Poughley 1 усадьбой (messuagium) и
24 акрами пахотной земли со всем, что
к этому относится, в (приходе) Easthen-
rede в названном графстве (Беркшир), ка-
ковые земли обычно засевались и распа-
хивались, и вместе с этой усадьбой сда-
вались в аренду (Et cum messuagio illo
locari solebant), и в указанный день и
год усадьбу эту он (Томас Элстон) при-
казал опустошить и разрушить (destrui et
vastari),' и в таком гиде она сейчас нахо-
дится; н держания (tenementa) эти дава-
ли в год 12 шилл. (duodecem solidos).
Названный приор продолжает владеть
(seisitns existit) своими названными дер-
жаниями в своей сеньории (in dominico
siio) на правах феода по монастырскому
прану, а держит он от государя короля,
и по этому случаю три человека лиши-
лись своих участков (tree persone a suis
mansionibus deprivantur)...
Текст Lansdowne Mss
Приор монастыря de -Poughley владел no
своему приходскому праву (in jure pa-
rochiatus sui) 1 усадьбой и 24 акрами па-
хотной земли в Easthenrede с годовым
доходом в 12 шилл., 2 октября 3-го года
короля Генриха VIII приказал названную
усадьбу разрушить, а землю превратить
в пастбище.
Как -видим, вторая запись гораздо лаконичнее. Из нее выпала очень
важная подробность о том, что непосредственным огораживателем был
не сам монастырь, а его фермер, которым был какой-то предприимчивый
1 Trans, of the RUS. p. s„ vv. VI—VIII, 1892—1891.
- Trans, ot RHS, n. s.. у. VI, 1892, p. 175; D. of 1., v. I, pp. 112—113.
102
В. Ф. СЕМЕНОВ
джентльмен. Нет также упоминания об эвикции. Зато во второй редак-
ции гораздо яснее выражен факт конверсии: «messuagium predictum
prosterni et terram in pasturam eonverti permisit», в то время как в пер-
вой записи только косвенно можно догадаться, что конверсия произошла
потому, что: 1) пашни уже не существует и 2) пахари выброшены с своих
mansiones (участков). Материал Lansdowne Mss, опубликованный Лиде-
мом, касается 11 административных единиц: 9 графств, города Лондона
с пригородами и о. Уайта. Из графств по этим материалам представлены:
Норфок (за исключейием трех сотен), Йоркшир (за исключением не-
скольких wapentakes')- Гертфордшир (пять сотен из девяти), Стаффорд-
шир (за исключением одной сотни), Гемпшир (8 сотен из 37), Беркшир
и о. Уайт (13 сотен из 20), Глостершир (7 сотен из 29), Кембридж-
шир (5 сотен из 18) и Шропшир (Салоп) (за исключением 5 сотен).
Lansdowne Mss представляет, как видно из указания о пропущенных
сотнях, источник еще более фрагментарный, чем сохранившиеся Chance-
ry Returns. Интересно, что графства, представленные в одном источнике,
не совпадают с графствами, отраженными в другом. Исключение состав-
ляет один Беркшир, представленный обоими вариантами. В этом несов-
падении сохранившихся двух вариантов есть для исследователя свои
плюсы и свои минусы. Положительным является то, что благодаря раз-
личию графств, представленных обоими источниками, мы -имеем в целом
материал для очень значительной территории. Получается уже всего
19 графств (считая Лондон), представляющих самые различные районы
Англии. Но, с другой стороны, ленсдаунские материалы были -бы весьма
полезны для сравнения с -оригинальным текстом для более правильного
понимания последнего. Очень хорошо, что, по крайней мере для одного
графства (Беркшир), у нас есть возможность произвести это сравнение.
Гэю после Лидема удалось обнаружить еще некоторые дополнительные
материалы, но весьма фрагментарного характера, касающиеся других
графств Англии (Нотингем, Рэтленд. Дербишир, Сомерсет). В оконча-
тельной таблице его фигурируют 23 графства, из которых больше поло-
вины (14) приходится на центральные графства. - Подводя итоги подсче-
там на основании сохранившихся материалов комиссии 1517—1518 гг.
(и частично 1519 г.), Гей определял площадь, подвергшуюся огоражива-
ниям в период 1485—1517 гг., в сумме 101 293 акра, число разрушенных
ферм (домов) —1745, количество жертв эвнкции — 6931.3 Вычисления
Гэя следует признать минимальными, преуменьшающими действительные
размеры переворота. Лидем, как увидим из рассмотрения материала по
отдельным графствам, давал несколько большие цифры. Но и его вы-
числения носят лишь условный характер, поскольку источник не сохра-
нился полностью и общий подсчет может быть поэтому только прибли-
зительным.
Анализируя имеющийся в нашем распоряжении источник, мы поста-
раемся разрешить три группы вопросов, наиболее важных для понима-
ния существа огораживаний XVI в.:
1. Какую цель ставили огораживания первой половины XVI в.?
Всегда ли были огораживания -рассматриваемого периода только кон-
версиями, или нет? Были ли тогда огораживания с целью перехода к
интенсивному земледелию, и в каком соотношении по сравнению с
1 Другое название сотни, распространенное на севере Англии.
2 Е. F. С а у. The Inquisitions of Depopulation of 1517 and the Domesday of
Inclosures. Trans, of RHS, n. s., v. XIV, 1900, p. 238.
См. также: Gay. Inclosures in England in the Sixteenth century. Quaterly of
Journal of Economics, v. XVII, 1903, p. 577; Gay. The Midland Revolt and the In-
quisitions of Depopulation of 1607. Trans, of. RHS, v. XVIII, 1904, p. 235.
3 Таблицу Гэя — см. в Trans, of RHS, n. s., 1904, v. XVIII, pp. 233—235
ОГОРАЖИВАНИЯ В AHI .11111 КОНЦА XV — НАЧАЛА XVI ВЕКА 11Л
огораживаниями по мотивам развития овцеводства? Насколько часто
огораживалась пустошь по сравнению с огораживанием полей? Насколь-
ко были распространены «феодальные огораживания» в целях создания
парков и заповедников для дичи?
2. К какому классу (или классам) принадлежали огораживатели?
Были ли это преимущественно светские лорды, или огораживателями
были также и церковные землевладельцы? Каково было участие фер-
меров в огораживаниях? Есть ли следы участия в огораживаниях самих
крестьян и, в частности, крестьянской ,общины («общинные разделы»)?
3. Кто непосредственно пострадал в результате огораживаний? Были
ли это коттеры, лизгольдеры или копигольдеры? Какими чертами рисует
источник положение жертв эвикции?
Выяснение этих вопросов должно в то же время показать нам и все
своеобразие развития 'Процесса огораживаний в различных районах
(краях) Англии, отчасти даже в отдельных графствах. Опубликованный
Лидемом материал по 19 графствам позволяет это сделать, давая пред-
ставление о всей Англии, правда, не одинаково полно. В географическом
отношении весь материал можно разбить на следующие пять групп.
1. Центральные — десять графств: Беркшир, Бекингемшир, Нор-
земптоншир, Оксфордшир, Лестершир, Уорвикшир, Бедфордшир, Кем-
бриджшир, Стаффордшир и Мидлсекс (Лондон с пригородами). Из них
наиболее прилично сохранились данные по первым шести графствам.
2. Восточные—три графства: Норфок, Эссекс и Линкольншир.
3. Северные—два графства: Йоркшир и Чешир.
4. Западные — три графства: Гертфордшир, Шропшир, Глостершир.
5. Южное — одно графство: Гемпшир с о. Уайтом.
Начнем наш обзор с группы центральных графств, наиболее полно
представленных нашим источником.
ИГ. ОГОРАЖИВАНИЯ В ЦЕНТРАЛЬНЫХ ГРАФСТВАХ
Беркшир. Графство Беркшир — южно-среднее графство Англии,
занимающее бассейн верхней Темзы. Поверхность графства довольно
холмистая; но горы (меловой породы) не высоки; почва плодородная; на
склонах гор и холмов расположены прекрасные пастбища. В XVI в. в
графстве была уже довольно развитая промышленность. Города Нью-
бери, Ридинг и некоторые другие пункты являлись важными центрами
сукноделия. Слава о ремесленниках Ньюбери гремела по всей Англии,
отразившись в известном романе Делонэ о «Джеке из Ньюбери».
Через графство проходили важные торговые пути на восток, в Лон-
дон, по долине Темзы, на запад — в Бристоль, на юг — в Гемпшир, к
Портсмуту. Еще с ХШ в. графство поставляло большое количество про-
дуктов сельского хозяйства на внутренний рынок, прежде всего в Лон-
дон. Поэтому не удивительно, что ломка традиционной феодальной
системы в беркширской деревне происходила особенно быстро. По под-
счетам Лидема дачных комиссий 1517 г., в Беркшире было огорожено
всего 6615 а, или 1.53% всей площади графства (не считая 4163 а
engrossing), подверглось эвикции 670 чел.; было разрушено 119 домов-
усадеб.1 При этом надо учесть, что две сотни (из 20 сотен графщза) не
представлены в сохранившихся отчетах. В отдельных сотнях (например,
сотня Compton) огороженная земля составляла почти 6°/о (5.81%), в
другой сотне (Moreton) — 3.34%.2 Особенно усиленно происходили
1 D. of I., V. 1, р. 92: V. II. р, 507. У Гэя несколько иные цифры: огорожено
6392 а, или 1. 39% всей площади графства, эвиктировано 588 чел., разрушено домов-
ферм 116. (Trans, of RfclS. n. s., v. XVIII, p. 233;
- D. of I„ v. II, p. 515.
104
В. Ф. СЕМЕНОВ
огораживания в 1501-1510 гг., когда цены на шерсть были наиболее
высоки. За это десятилетие была огорожена приблизительно половина
площади, подвергшейся огораживаниям за весь период 1485—1517 гг.1
Какой характер носили беркширские огораживания в конце XV —
начале XVI в.? Лидем считал, что наиболее характерной особенностью
огораживании в графстве Беркшир было .преобладание огораживаний
пахотной земли и не в целях конверсии, а в целях^интенсивного земле-
делия (for arable — «для пашни»). По его мнению, с целью интенсифика-
ции сельского хозяйства, т. е. земледелия, было огорожено 4163 а, т. е.
61.5% всей огороженной площади, в целях же обращения земли в
пастбища — 2178 а, т. е. менее 40%; 274 а было огорожено для парков
(for sport).1 2
Против этого тезиса еще в 1900 г. -выступал Гэй, отмечавший спор-
ность толкования Лидемом текста источника. Среди доводов Гэя осо-
бенно важным была ссылка на судебно-юридическую терминологию
эпохи. Гэй указывал, что понятие «упадок дома-фермы» в судебной
практике XVI в. было равнозначуще понятию «упадок .земледелия»,
вытеснению земледелия овцеводством.3 Сам Гэй в своих таблицах в
категорию огороженных пахотных земель по Беркширу отнес всего 264 а,
большинство же огораживаний признал или огораживаниями в целях
конверсии (1712 а) или огораживаниями неопределенного типа (severed,
т. е. просто выделенными из общинного пользования с разными целями);
частью, по мнению Гэя, это было просто engrossing, концентрация па-
хотных земель в руках фермеров без ломки традиционной хозяйственной
системы.4 Нам также представляется, что Лидем неправильно интерпре-
тировал источник, относя к огораживаниям «ради пашни» все случаи в
записях, в которых отсутствует прямое указание на конверсию. Этому
толкованию противоречат как отзывы современников, -видевших основ-
ное зло в конверсии пашни в пастбища, в чрезмерном увеличении овечьих
стад, так и характер самой ревизии 1517—1518 гг., ставившей .целью
выяснение нарушения статутов 1489 и 1515 гг. и восстановление разру-
шенного земледелия. С другой стороны, нам кажется странным, что ро
другим соседним графствам, например в Бекингемшире, у того же Ли-
дема получаются обратные выводы о явном преобладании случаев ого-
раживаний с конверсией («ради пастбища» — for pasture). Между тем,
экономические условия этих смежных графств не так уже резко отли-
чаются друг от друга. Самый факт большого количества эвикций в Берк-
шире косвенно свидетельствует прошв концепции Лидема: интенсифи-
кация земледелия потребовала бы увеличения спроса на рабочую силу7
и. таким образом, «беднякам» не нужно было бы покидать свою мест-
ность. Что под записью о разрушении «Дома-усадьбы» (messuagium) в
Беркшире понимали замену сельского хозяйства овцеводством, мы на-
ходим интересное толкование в Lansdowne Mss.5 Во всех парал-
лельных записях Lansdowne Mss огораживания толкуются в смысле
огораживания-конверсии. Из соошетствующцх им 41 записи в Chancery
Returns только 10 записей содержат прямое указание па превращение
пашни в пас [бита, в остальных же 31 записях Lansdowne Mss прямо
противоречат толкованию Лидема. Один пример параллельных записей
мы приводили уже несколько выше. Вот другой такой же пример: ио
тексту Chancery Returns мы узнаем, что некий джентльмен
1 lb., V. I, р. 92; V. II, р. 521,
2 D. of I., v. I, р. 92; V. II, р. 507.
1 Gay. The Inquisitions of Depopulation in 4517. Trans, of RHS, n. s., v, XIV,
p. 252.
4 C a y. Midland Revolt and the Inquisition of Depopulation of 1607. Trans, of
RHS. n. s., v. XVIII, pp. 232—233.
s Trans, of RHS, n. s., v. VIII, 1894, pp. 267—278.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV- -НАЧАЛА XVI ВЕКА
105
Leonellus Norris произвел в своем маноре Fulscote в период с
1501 по 1515 г. три огораживания в общей сложности 240 а пахотной
земли. Все три усадьбы он приказал разорить, разрушить и уничтожить,
(messuagia devastari, destrui et prostemi fecit); результатом этого была
эвикция 20 человек, которые должны были покинуть. Fulscote, чтоб в
другом месте искать себе пропитания (abinde recedere et alibi victum
suuni querere compellentur).1 Текст не говорит прямо о превращения
пашни в пастбища. И Лидем в своей таблице заносит данный случай в
число огораживаний «для пашни».1 2 Но в Lansdowne Mss ясно говорится
следующее: «Leonellus Norris, Gent, означенные усадьбы приказал раз-
рушить, а землю превратить в пастбище».3 4 Лидем, повидимому, придавал
второстепенное значение Lansdowne Mss, считая этот текст более позд-
ним по сравнению с канцлерскими отчетами и потому менее ценным
как источник. Но мы не можем пройти мимо этого свидетельства:
Lansdowne Mss относятся все же к первой половине XVI в., и для нас
важно знать, как современники понимали записи отчетов комиссии
1517 г. С другой стороны, автор Lansdowne Mss и не противоречит тексту
Chancery Returns: его заключение о конверсии логически вытекает из
указания текста подлинных протоколов на факты разрушения ферм, пре-
кращения земледелия, *массовой эвикции земледельческого населения
и т. п. Нам кажется, что Лидем не заметил особенностей беркширской
записи отчетов комиссии 1517 г. в отношении их редакции. Исследуя
текст беркширских Chancery Returns, мы замечаем, что записи лишены
единообразия и что- клерки одно и то же по существу явление описы-
вали в разных выражениях. В одних случаях они описывали все измене-
ния, связанные с фактом огораживания, включая указание на исчезнове-
ние плугов и конверсию пашни в пастбище; в других случаях ими ука-
зывалось лишь на конверсию, но об «уменьшившихся» в числе плугах
ничего не говорилось; в третьих — не упоминалось ни о том, ни о дру-
гом и запись ограничивалась одним указанием на разрушение домов и
эвикцию, хотя из текста совершенно ясно, что во всех этих случаях
земледелие уже не могло продолжаться, по крайней мере в прежних
размерах. Этим мы не хотим сказать, что в Беркшире не было совсем
огораживаний «ради пашни». Известный процент таких огораживаний
имел место, но далеко не в таком количестве, как полагал Лидем. Порой
в тексте прямо указывается, что из зарегистрированной в качестве «ого-
роженной» земли только часть превращена в пастбища, а остальная
осталась под пашней. Можно отметить шесть случаев такого рода, где
562 а огороженной земли оставались под пашней.1 В общем, учитывая
характер записей основного источника и замечания лэнсдаунских руко-
писей, мы склонны признать, что подавляющее большинство огоражива-
ний в Беркшире в рассматриваемый период было огораживаниями пахот-
ных земель с целью их превращения в пастбища аналогично процессу
огораживании в других графствах средней Англии. Однако установить 104-
ную пропорцию огораживаний с конверсией и огораживаний без послед-
них для Беркшира невозможно в виду нечеткой записи этого момен-
та в самом источнике.
Переходим к выяснению второго поставленного вопроса—предста-
вителями каких социальных группировок были огорлживатели в графстве
Беркшир? Лидем ставил отчасти этот вопрос. Так, он выясни.; соотно-
шение между огораживаниями на светских и церковных землях. Поете
вычислению, из огороженных земель 74.33% были землями светских
1 D. of I., V. I, рр. 101—102.
£ D. of I., v. II, р. 502.
3 Trans, of RHS, n. s., v. VIII, p. 267.
4 D. of I„ v. I, pp. 102, 104—105, 118, 127, 136.
406
В. Ф. СЕМЕНОВ
землевладельцев и 25.66%—церковных учреждений, главным образом
монастырей. 1 Лидем пытался также выделить различные категорий фак-
тических огораживателей— фригольдеров, копигольдеров, лизгольде-
ров. Однако в его таблицах по формальным соображениям в одну и ту
же категорию включены представители разных классов (например, фри-
гольдеры — и дворяне и крестьяне, а также копигольдеры, независимо
от их социального происхождения и положения); с другой стороны,
лизгольдеров и фермеров следует, по нашему мнению, объединить в
одну группу, так как среди огораживателей были лишь крупные
лизгольдеры, которые были не кем иными, как теми же фермерами.
Мы предлагаем разбить огораживателей на следующие пять групп,
каждую из которых охарактеризуем ниже:
к общему числу Количество огорож, земли в а 0 к общей сумме
Социальная категория огораживателей Беркшира Число огоражива- ний
I. Дворяне-землевладельцы
(лорды, рыцари, сквайры, джентльмены) ....... 26 20.00 1 235 18.67
11. Монастыри и прочие цер-
ковные землевладельцы . . 12 9 23 410 6.20
111. Фригольдеры 21 16.15 841 12.70
IV. Копигольдеры 22 16.92 880 13.30
V. Фермеры (и крупные дни-
гольдеры) 49 37.70 3 249» 49. 12
Всего........। 130 ) ц)0 I 6 615 ! 100
О чем говорит эта таблица? Как видим, состав огораживателей
довольно разнороден. Здесь фигурируют и дворяне, и-церковные зем-
левладельцы, и верхушка крестьянства (фригольдеры и отчасти копи-
гольдеры), очень много фермеров. Правительство считало ответствен-
ными за огораживания лордов манора. Лордам грозили карой
тюдоровские статуты; лордов привлекал к ответственности и кан-
цлерский суд. В пометках, , имеющихся на полях отчетов ко-
миссий 1517—1518 гг., ответственными всюду названы землевладельцы,
нс отнюдь не копигольдеры, не лизгольдеры п не фермеры, хотя
бы фактически огораживания производились именно этими катего-
риями. И действительно, огораживание, произведенное, например, фер-
мерами, производилось обычно лишь с согласия лордов. Таким об-
разом. участие лордов в огораживаниях было двоякое: частью они были
пепосредсчвенными огоражива гелями, частью они выступали в качестве
огораживателей через посредство, главным образом, фермеров, являв-
шихся фактическими огораживателями и орудиями- лордов. Непосред-
ственно лорды маноров огородили в Беркшире сравнительно не много
(26 случаев и 1235 а, или 18.67%). Но надо учесть, что церковное зем-
левладение было тоже разновидностью дворянского. Кроме того, часть
фригольдеров близко примыкала к помещикам; наконец, джентльменов,
как увидим ниже, можно также встретить и среди копигольдеров и фер-
меров. Поэтому процент помещиков как непосредственных огоражива-
телей в целом приходится значительно повысить. Но при этом надо
подчеркнуть, что огораживаниями непосредственно занимались в Берк-
шире больше средние и мелкие дворяне-сквайры (armigeri) и джентль-
। D. of I., v. I, рр. 93—94.
ОГОГ.АЖПВ М1ИЯ В ЛН1.1НН КОНЦА XV — НАЧАЛА XVI ВЕКА
107
мены (generosi). Родовитых лордов, баронов и рыцарей мы встречаем
всего несколько человек. Джентри же (а не крупные лорды) (проникали
в состав фермеров, а отчасти копигольдеров. Часть огораживаний, про-
изведенных непосредственно лордами, имела целью создание охотничьих
парков-заповедников. Например, рыцарь (miles) Edward Darell в 1505 г.
в майоре Hampstead Marshall захватил 100 а общинного пастбища,
«окружил земли эти рвами и частоколами и превратил их в парк для
литания диких зверей» (terras illas fossis et palis inclusit et impercavit
ac parcum inde pro feris in eodem nutriendis fecit). 1 Всего под парки в
Беркшире было огорожено 274 а, т. е. около 20% всей площади, ого-
роженной непосредственно дворянами-землевладельцами.
Наибольшее число непосредственных огораживателей приходится на
фермеров. На их долю приходится около 40% всего количества огоражи-
ваний и почти 50% всей огороженной площади. Интересно, что ого-
раживания, произведенные фермерами, были в Беркшире наиболее круп-
ными. В среднем' на одно огораживание, произведенное фермером, при-
ходилось 66 а, в то время как средняя площадь огораживания у других
групп составляла 40 а и даже меньше (например, церковное землевладе-
ние). По своему социальному происхождению беркширские фермеры —
очень пестрая категория. Большей частью это богатые крестьяне, иног-
да имеющее, кроме фермеровской аренды, свой фригольд или копи-
гольд. Много фермеров — выходцев из низшего дворянства (сквайров и
джентльменов), снимавших «ad terminum annorum» или «ad firmani»
крупные участки, иногда целые поместья. Вог, например, типичный
арендатор из «благородных», сквайр Томас Элстон, который снимал а1
Абендонского монастыря 112 а пахотной земли, из них 80 а он превра-
тил в пастбище, разрушив 4 фермы (из 5) ,и изгнав 8 земледельцев. -
Другой «благородный» фермер Walter Chaddecote огородил и конверти-
ровал 200 а пашни, изгнав 12 чел.1 * 3 Среди фермеров-огораживателей
встречается лондонский купец,4 иногда даже духовные лица — один
деревенский викарий и даже один приор.5
Участие фермеров, представителей крупной капиталистической арен-
ды в огораживаниях, вполне понятно. Фермеры не менее, чем лорды,
были заинтересованы в ликвидации старой общинной системы земле-
пользования. Соединение в одном лице фермера и джентльмена осо-
бенно характерно для английского джентри того времени, вступавшего
в самый тесный союз с деревенской буржуазией. Из других кате-
горий, представленных в нашей таблице, необходимо остановиться на
копигольдерах. Участие в беркширских огораживаниях копигольдеров
очевидно. На их долю приходится около 15% огороженной площади.
Таким образом, как будто подтверждается один из тезисов Лидема
о том, что копигольдеры были огораживателями, а не «огораживае-
мыми». Рассматривая случаи, где в качестве огораживателей фигури-
руют копигольдеры, мы. однако, убеждаемся, что дело обстоит не так,
как представляет его Лидем. Во-первых, копигольдеры-огораживатели
Беркшира это не бедняки-крестьяне и даже не средние крестьяне, а
владельцы с большими наделами, огораживавшие куски в 40, 50, 50
и 80 а. Это гораздо выше нормы обычника-виргатария, так как в Берк-
шире средний размер виргаты обычно колебался от 20 до 30 а. Из
22 копигольдеров, выступающих в таблице, только 9 имели огоражи-
вания в 30 и меньше акров. С другой стороны, под копигольдером
1 D. of I., V. 1. р 135.
, - 1Ь„ р. 127.
3 Ib., р. 148.
4 Ib., р. 137.
3 D. of I., V. 1. рр. 146—150.
108
В. Ф. СЕМЕНОВ
трудно установить
Число
огоражи-
ваний
: эвикцией
Размеры владения
к общему
числу
в а
16 — 2D
21—30
св. 30
часто скрывался тот же джентльмен, который в другом месте фигу-
рировал в качестве фермера.1
Таким образом, копигольдеры-огораживатели были или верхушкой
крестьян-копигольдеров, или даже совсем не были крестьянами, пред-
ставляя собой разновидность тех же фермеров и предприимчивых
джентльменов.
•Как указывалось выше, в Беркшире подверглось эвикции, по дан-
ным комиссии 1517—1518 гг., всего 670 чел. Что это были за люди?
Источник описывает их следующими чертами: 1) это люди, не имев-
шие своих Хомов, а проживавшие большей частью в- помещичьих
домах-фермах (messuagia), сдававшихся им вместе с землей; 2) это
мелкие арендаторы «по воле лорда», иногда снимавшие земли непо-
средственно от помещика, а часто бывшие субарендаторами, т. е. арен-
даторами фермеров; 3) размеры их участков незначительны, колеблясь
большей частью от 4—5 до 10—15 а. Лидем считал, что в среднем на
одного такого farm tenant в Беркшире приходилось 7.2 а. 1 2 з Так как в
каждой отдельной записи указывается количество эвиктированных лиц
(причем это, повидимому, мужчины, отцы семейств, так как, во-первых,
речь идет о земледельцах и, во-вторых, указано, что «они остались
без работы») и количество огороженной (обычно пахотной) земли, то
размеры участков тех мелких и
мельчайших крестьян, которые
явились в первую очередь жерт-
вами начавшегося переворота.
По нашим подсчетам, для Берк-
шира получаются следующие дан-
ные (см. таблицу).
Как видим, чаще всего изго-
нялись мелкие держатели с 6—10
и даже 4—5 а, т. е. с 2—3 и да-
же 1‘/г га; но известное количе-
ство приходится и на более круп-
ных держателей, с 11 —15 п даже
16—20 а. По существу это уже
полунаделы обычного держателя-
виргатария. В Беркшире эта ка-
тегория пострадала, однако, от огораживания еще незначительно.
Положение эвцктироваиного населения отчеты комиссий изобра-
жают в лаконичных, ио весьма выразительных фразах. Крестьяне, вы-
брошенные из жилищ, «должны уйти и в другом месте искать себе
пропитания», '1 «занятий лишились и, став праздными (ociosi), ушли от-
сюда», 1 «ушли в другое место и занимаются бродяжничеством» (vagan-
do),5— вот обычные выражения присяжных по поводу судьбы бывших
держателей в Беркшире.
Б е к и п г е м ш и р. Соседнее с Беркширом (к северо-востоку от него)
графство Бекипгемшнр и в настоящее время является земледельческой
областью. Тем более ярко выраженный аграрный характер имела эта
местность в XVI в. Юг графства, довольно гористый, был . покрыт в
XVI и XVII вв. лесным массивом (Chilterns). Северная часть низ-
менна, с плодородной почвой. Как и Беркшир, Бекингемшир рано
начал вывозить продукты сельского хозяйства, в том числе шерсть, в
1 lb., рр. 113-114, 134*(три случая).
2 D. of 1., V. I, р. 137.
D. of 1., V. 1,. рр. 101 — 102.
4Ь„ р. 102.
з 1Ь., р. 126.
00.88
17.70
60. 18
16.82
03.54
00.88
20
68
19
4 —5 .
6 -10
В
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV НАЧАЛА XVI ВЕКИ
109
другие местности, особенно в Лондон. Две большие дороги с запада на
росток, Оксфорд — Лондон, и с юга -на север, через Chilterns (построен-
ная еще при римлянах), оживляли торговлю графства. Огораживания в
Бекингемшире, по данным комиссии 1517 г., были весьма значительны,
превосходя своими размерами даже беркширск-ие огораживания. Сохра-
нившиеся почти полностью для этого графства Chancery Returns гово-
рят в общей сложности более чем о 10 000 а огороженной площади (по
вычислениям Лидема 89581/г а), или 1.93% всей площади;1 по Гэю,
9921 а (или 2.08% всей площади графства).1 2 По подсчетам Лидема, в
Бекингемшире подвергся эвикции 1131 чел., было разрушено 164 усадь-
бы, 4 манора, 10 коттеджей (по Гэю, эвикция 887 чел., разоренных до-
мов-усадеб 172). Огораживания в Бекингемшире были преимущественно
конверсиями, — это констатировал и Лидем, считая, что всего в этом
графстве в целях пастбища было огорожено 7262 а, или 81.5% всей
огороженной площади, тогда как для пашни — только 1662 а, или
18.4%, для парков — всего лишь 61 а.3
Размеры наиболее крупных огораживаний по отдельным приходам, с
вычислением процента огороженной площади всего -прихода, Лидем
дает в следующей таблице:4 5
Название прихода (таун) j Число | огоражива- i ИИЙ Площадь земли прихода в а Количество огорож, земли в а % огорож, земли ко всей площади прихода
Byrdvston s 2 180 400 18
Dodershill 16 5 150 960 18
Stutley . 1 8 4 330 341 7
Flete Merston . i 8 930 324 34
Bradwell Wulverton • I 7 3 700 425 Н
Hoggeshaw and Fulbroke . . . . ! 12 1 030 380'-., 77
1 (из НИХ
1 4 пашни 528)
Как видим, -в отдельных приходах было огорожено свыше трети
всех земель, в последних двух селениях даже свыше трех четвертей
всей пахотной земли. На деле это означало разорение и упадок целого
большого селения, «сельского города» (town) по тогдашней терминоло-
гии. Бекингемширские отчеты (более обстоятельные и ясные по сравне-
нию с беркширскими), сообщая о наиболее крупных огораживаниях,
дают интересный материал о росте ренты в результате огораживаний.
Так, лорд 1. Swafeld в тауне Byrdyston, разрушив 7 усадеб (messuagia),
превратив в пастбища 400 а и изгнав 60 чел., повысил свою ренту с
13 фунтов 1 шилл. 8 пенсов до 40 фунтов (т. е. больше чем на 200%!).
В другом приходе Dodershill помещик Pigott огородил 960 а, которые
все превратил в пастбища для овец, разрушил 24 усадьбы, эвиктировал
120 чел. Вместе с двумя огораживаниями в двух других- -приходах
Пиготт огородил всего 1141 а, выбросив 149 чел. Просматривая ренты
Пиготта, можно видеть, что его доходы возросли в неменьшей пропор-
1 D. of I„ V. II, рр. 578—579.
• Trans, of RHS, n. s., v. XVIII, p. 233.
1 D. of I., v. II, pp. 578—579; cp. v. I, p. 154. Гэй считал конверсию в Бекингем-
шире в 6079 а, или около двух третей всей огороженной площади.
4 D. of I., V. II, р. 637.'
5 D. of I., v. I, р. 161.
110
В. Ф. СЕМЕНОВ
нии, чем у его соседа лорда Свафельда. 1 Рыцарь N. Vous огороди.т
360 а пашни и конвертировал ее в пастбища, из 6 усадеб уничтожил
5, изгнав 40 чел. мелких держателей; рента рыцаря поднялась с 20
до 30 фунтов в год.1 2 3
Огораживания в Бекингемшире, бывшие в разгаре уже в 90-х годах
XV в., особенно усиленно продолжались в период 1501 —1510 гг.-
Социальное положение огораживателей в основном и в Бекингем-
шире было то же, что и в Беркшире, но с некоторыми различиями:
Категория огораживателей Бекингемшира Число огоражива- ний °.. к общему числу Количество огорожен- ной земли в а О/ ZO к общей сумме
Дворяне-лорды маноров . . . . ( 54 46.96 5 376 58.67
Церковное землевладение .... 11 9.56 815 8.90
Фригольдеры 29 25.22 1 275 13.91
Копигольдеры 1 0.87 161 1.76
Фермеры 20 17.39 1 536 16.76
Всего 115 100 9 >63 100
В отличие» от Беркшира, в Бекингемшире гораздо больше огоражи-
ваний производилось непосредственно самими лордами маноров. На их
долю приходится около половины огораживаний и значительно больше
половины всей огороженной площади. Именно ими были произведены
наиболее крупные огораживания в несколько сот и даже свыше 1000 а.
Церковные землевладельцы Бекингемшира, как и в Беркшире, сами не-
посредственно огораживали сравнительно редко, хотя один случай (аббат
монастыря в Bradwell) свидетельствует о крупном огораживании (в 300 а)
и в среде церковных землевладельцев.4 Совсем мало встречаем мы в
Бекингемшире копигольдеров. Упоминается всего один копигольдер,
огородивший, однако, довольно/крупный участок в 161 а. Зато много
встречается фригольдеров, часть которых, судя по размерам огорожен-
ных участков в 100—140 а, довольно крупные, приближающиеся к типу
помещиков. Фермеры-огораживатели в Бекингемшире, хотя и встреча-
ются (20 случаев, около 20% огороженной площади), но играют сравни-
тельно меньшую роль, чем в Беркшире. Все же среди них есть очень
колоритные фигуры. Так, два фермера Rudolfus Lane и Roger Tyrfford
снимали вместе в разных .местах у ордена госпитальеров 959 а, из кото-
рых 380 а пашни огородили и превратили в пастбище, разорив 11 усадеб
и выгнав 60 мелких держателей.5 Здесь ярко выступают и факт огора-
живания с конверсией и большой эвикции, и факт engrossing, т. е.
скопления в руках одного фермера большого числа ферм. Другой круп-
ный фермер, I. Mylklowe, произвел сравнительно небольшое огоражива-
ние. всего 44 а, но в отчете комиссии указывается: он сконцентрировал
в своих руках столько земель, что платит за них 44 фунта годовой
ренты; можно предположить, что у него было свыше 1000 а.6 Это один
из тех «пожирателей ферм», которых так бичевали в своих сатирах ан-
1 D. of 1. г. I, рр. 162—165.
2 Ib., р. 210.
3 Ib., р. 153; ср. V. II, рр. 590—591.
4 D. of I., v. I, р. 199. Но огораживания на церковных землях в Бекингемшире
были вообще реже, чем в Беркшире: всего 10.56°/о по сравнению с 25.66°/о огорожен-
ной церковниками площади в Беркшире.
5 D. of I., V. I, рр. 192—194.
‘ Ib., р. 187.
ОГиРЛЖИВАИИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV—НАЧАЛА XVI ВЕКА
111
| Число
Размер надела в а 1 огоражи- 1 ваний к общему
i с эвикцией числу
1-3 1 10 1 ! 11.50
4—5 . 1 12 13.79
6-10 1 43 ; 49.42
11-15 1 13 14.94
16-20 i 5 5.75
21-30 .... 3 3.45
Свыше 30 ! 1 1.15
Всего. . 87 ; юо
глийские публицисты XVI в., защитники «ограбленных бедных обшин».
Крестьяне, подвергшиеся эвикции в Бекингемшире, в общем принадле-
жат к той же социальной группе мелких держателей «по воле лорда»,
живущих в его домах, более крупных усадьбах messuagia (фермы) и
менее крупных cottagia (коттеджи).1 В последних жили обычно одна-
две семьи, в первых — несколько
семей.
По сравнению с беркширскими
держателями бекингемширские
держатели имели еще более мел-
кие участки, что видно из приво-
димой здесь таблицы.
В Беркшире число мельчайших
держателей (1—3 а) было незначи-
тельно, здесь их довольно много.
Зато есть и пострадавшие из
имевших свыше 20 и даже 30 а,
что и понятно в условиях, когда
эвикции подвергались целые ма-
норы. Бедственное положение из-
гоняемых крестьян бекингемширские отчеты описывают в еще более
ярких красках, чем беркширские: «четыре плуга уменьшилось и 30 че-
ловек лишились своих участков и занятий (mansionibus et occutionibus
carent) и ушли отсюда, нищенствуя и впав в крайнюю бедность»
(abierunt mendicando et in misefiam inducti),— замечается по поводу
эвикции в приходе Lyscome (1506 г.);2 «четыре плуга сократилось и
20 человек ушли с печалью (из деревни), ставши праздными» (ociose
abinbe dolorose recesserunt), — говорится о другом приходе Flete
Merston (1511 г.);3 «с плачем (lacrimose) ушли в поисках хлеба и ра-
боты», 4 «те, кто имели пристанище и работу, теперь ввергнуты в празд-
ность»;5 «ушли и бродяжничают» (recesserunt et vagantur),6 — читаем
мы в записях по другим аналогичным случаям того же графства.
Норземптоншир. Графство Норземптоншир — тоже одно из
центральных графств, расположенное к северу от Бекингемшира, было в
средние века одним из цветущих земледельческих графств Англии. За
исключением северо-востока (где встречаются многочисленные болота),
большая часть поверхности графства представляет собою возвышенную
территорию. Это — водораздел рек, текущих на юго-запад и северо-
восток. Но горы Норземптонщира не на много выше беркширских возвы-
шенностей; их довольно пологие склоны удобны для занятия земледе-
лием и скотоводством. Жалобы на огораживания в графстве были уже в
XV в.7 Несмотря на то, что источник Chancery Returns 1517 г. для
Норземптоншира не полон (одной сотни совсем нет, пять сотен представ-
лены очень жалким образом), абсолютное число огораживаний и огоро-
женной площади в графстве получается все же довольно высоким.
Лидем вычисляет ее в 8638 а (не считая 7097 a engrossing).8 Как видим.
' D. of 1. V. I, рр. 174, 179, 202.
2 1Ь., р. 169.
71 Jb., р. 170.
’ 1Ь„ р. 175.
5 1Ь„ р. 186.
» рр. 189, 107.
7 Наглядным свидетельством этого является тингденское дело, начавшееся в.
1494 г. и тянувшееся по 1548 г., см. о нем у Савина «Английская деревня в эпоху
Тюдоров», стр. 301—312.
« D. of I., V. I, р. 261.
112
В. Ф. СЕМЕНОВ
это большая цифра по сравнению с Бекингемширом. Гэй считал пло-
щадь огороженной земли в Норгемптоншире в 1481а, что дает 2.21V»
всей площади графства, число разрушенных ферм 354, лиц, подверг-
шихся эвикции, — 1405 чел. 1 Из огороженной площади, по мнению
.Лидема, 11651/г а было огорожено в целях интенсивного земледелия,
7250/2 а для пастбищ и 221 а для парков. В общем для пашни было
огорожено не более 13.5°/о, т. е. еще меньше, чем в Бекингемшире
(в котором для пашни, как указывалось выше, было огорожено 18°/о).
В отдельных сотнях (например, сотня Нортон) площадь огороженной
земли доходила до 6.43°/о всей площади района, но, повидимому, ого-
раживания в этой сотне включали не только пахотную землю, а и
общинные угодья — пустоши.1 2 В отличие от Беркшира и Бекингемшира
огораживания в Норземптоншире происходили наиболее интенсивно в
период 1511 —1520 гг., в частности в период, непосредственно пред-
шествовавший назначению правительственных комиссий.3 4
Социальный состав огораживателей Норземптоншира более походит
на состав огораживателей Бекингемшира, чем Беркшира, отличаясь от
первого лишь в отношении церковных землевладельцев, игравших в нор-
земптоншпрских огораживаниях более значительную роль:
Категория огораживателей Норземптоншира Число огоражива- ний к общем< числу Количесгип земельной площади к общей сумме
Светские лорды маноров . . . . I ! 40 42.56 4 745 53.05
Церковные землевладельцы . . . ; зо . 31.91 2 838 31 .73
Фригольдеры 16 17.02 632 7.07
Фермеры 1 8 3.51 729 8.15
Всего . . . . ' 94 100 8 944 100
Как и в Беркшире, мы наблюдаем в Норземптоншире очень активное
участие в огораживаниях самих лордов, которые непосредственно ого-
родили больше половины всей огороженной площади. Отдельные лорды
произвели эвикции целых селений. Так, рыцарь Nich. Vous, которого мы
встречали в качестве огораживателя в Бекингемшире (там он огородил
360 а пашни и выбросил 40 держателей) в Норземптоншире огородил
еще 316 а, изгнав 26 чел.5 Другой рыцарь, Th. Grene, произвел в Нор-
земптонщире четыре огораживания, с площадью 584 а и с эвикцией
66 чел.6 Джентльмен Rob. Malory в одном приходе villa de Flendon ого-
родил 494 а пашни и 324 а пастбища и луга, подвергнув эвикции
62 чел.7 Джентльмен Th. Barker огородил и конвертировал в пастбища
530 а пашни в маноре Purston, эвиктировав 43 чел. Доходы помещика
поднялись с 2 до 11 фунтов, т. е.'в5*/а раз(!).ь Прочие группы светских
огораживателей представлены в Норземптоншире сравнительно слабо.
Фермеров-огораживателей сравнительно немного, и площадь, огорожен-
ная ими, незначительна; копигольдеров совсем нет, не очень много и
1 Trans, of RHS n. s . v Will, p. 233.
- D. of I., v. I. pp. 261—262.
3 Ib., p. 262— 263.
4 См. выше, стр. 114.
3 D. of 1., v. I, pp. 210, 292, 309. 310.
6 Ib.. pp. 283, 286, 293, 308
~ Ib.. pp. 309—311.
3 lb., p. 301.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV—НАЧАЛА XVI ВЕКА
ИЗ
фригольдеров. Зато церковные землевладельцы выступают в Норземп-
тоншире очень заметно. На их долю приходится почти треть всех
случаев огораживания (31.91%) и 31.73% всей -подвергшейся огоражи-
ванию территории.
Рекорд в отношении размеров огораживаний побил аббат местного
крупного монастыря Питерборо (Peterborough). Аббат -огораживал и
большими участками в несколько сот акров, и мелкими, в 3—5 акра, и
для парков, и для овечьих пастбищ. В общей сложности им было про-
изведено 21 огораживание и огорожено в разных местах графства
около 1000 а пахотной земли, леса и общинных пастбищ (всего 998% а)1.
Эвикция задела самый таун Питерборо, где «100 человек, занимавшихся
ранее земледелием, лишились -работы и -погрузились в нищету».1 2 Аббат
огородил и захватил даже часть питерборского кладбища (parte cimete-
rii) и присоединил его к своему парку, «чтобы питать там одних диких
зверей» (feros).3 Но питерборский аббат не был исключением. Другой
монах, приор монастыря de Dantre, снес 12 усадеб и 4 коттеджа, огоро-
див 400 а пашни, -которая была превращена в пастбище. Эвикции под-
верглось тоже сто человек, которые «со слезами (lacrimose) покинули
свою деревню». Деревушка Thorpe, составлявшая большую часть при-
хода Norton, совершенно обезлюдела, и весь приход, включая самую
приходскую церковь, пришел в упадок.4 Между тем, приор в другом
селе Fuerton огородил еще 60 а, изгнав и там 10 держателей.5 6 После
этих примеров понятными становятся ламентации Мора по адресу «до-
стопочтенных аббатов», «людей святых», но не довольствующихся преж-
ними доходами и наравне с светскими землевладельцами выбрасываю-
щих с земель своих обычных
держателей (colonos)."
Среди эвиктированных кресть-
ян в тех случаях, когда эвикции
подвергалась целая деревня, по
всей вероятности, попадались ча-
стично и копигольдеры, хотя
норземптонширский источник спе-
циально их и -не оговаривает. Но
главная масса пострадавших дер-
жателей и здесь — те же мелкие
держатели «по воле лорда» с
ничтожными наделами земли. Ли-
дем выводил среднее держание
для норземптонширских farm-ten;
шей таблице размеры держательских участков в Норземптоншире со-
ответствуют в общем бекингемширской картине, отличаются от нее
еще большей дробностью и еще более карликовыми размерами (табл.).
Обратимся к соседнему с Норземптонширом, Бекингемширом и Берк-
широм графству Оксфордшир, расположенному -в самом центре средней
Англии, к западу от рассмотренных нами графств.
Оксфордшир. Оксфордшир, даже в настоящее время сохранив-
ший характер земледельческого графства, в средние века быт одним из
густо населенных, славившимся своим земледелием и овцеводством
Размеры участка в а Число огоражи- ваний с эвик- цией о о к общему числу
От 1-3 ,8 23.69
4-5 16 21.05
6-10 36 47.37
11-15 4 5.26
16-20 2 2.63
Всего .... 100
ts в пазмепе около Р/г а. 7 По на-
1 ГТ. of I., V. I, р. 275; ср. 267—268, 270, 272—276, 278—282.
- !Ь„ р. 275.
3 Ib., р. 274.
4 Ib., р. 295.
5 Ib., р. 293.
6 Мор. Утопия, 1935. стр. 59.
7 D. of I., V. I, р. 279.
О
Средние века, вып. I
114
В. Ф. СЕМЕНОВ
районом. Теп.чый и сухой климат, широкая и плодородная долина Темзы
обеспечивали хорошие урожаи. Гористая поверхность на юго-востоке
(Chilterns) и северо-западе (Marestones) представляла прекрасные паст-
бища. Уже в XII—ХШ вв. Оксфордшир давал много шерсти, которую
монастыри частично экспортировали на континент. Огораживания в
Оксфордшире в рассматриваемый нами период были очень многочислен-
ными, не уступая по своей яркости огораживаниям трех других разо-
бранных графств средней Англии. По сохранившимся в общем довольно
хорошо канцлерским отчетам комиссии 1517 г. (из 14 сотен слабо пред-
ставлена лишь одна) можно заключить, что площадь огороженной земли
достигала и здесь почти 10 000 а. По Лидему, было огорожено 8570 а,
кроме того, он отдельно считает 11 587 акров engrossing, в составе ко-
торых также была известная часть огороженных земель.1 Гэй, объединяя
огораживания >в настоящем смысле слова и engrossing (которое у него
значительно уменьшено по сравнению с Лидемом), дает цифру 11831 а
(2.47% всей площади графства), количество разрушенных домов-ферм
186, число жертв эвикции 720.2
Оксфордширские огораживания имеют ряд особенностей, сходных
частью с бекингемширскими и норземптонширскими, частью с берк-
ширскими, частью представляющих известную оригинальность. Прежде
всего, в смысле распределения по типам огороженной площади. Глав-
ная масса огораживаний s Оксфордшире была произведена в целях рас-
ширения пастбищ и была связана с конверсией. Таких земель, по
Лидему, было 6276 а (или 74.О1°/о), в то время как для пашни было
огорожено всего 2225 а (или 25.9|)/о). Это несколько больше, чем в Бе-
кингемшире и Норземптоншире, но значительно меньше, чем в Берк-
шире. 3 Очень мало огорожено для парков — всего 69 а, что вполне по-
нятно в условиях развитого, густо населенного, чрезвычайно плодород-
ного и сравнительно небольшого центрального графства. Огоражива-
лась в Оксфордшире (как и в разобранных графствах) преимущественно
пахотная земля, которая в большей своей части конвертировалась за-
тем в пастбища. Однако в оксфордширских отчетах часто встречаются
указания и на огораживания общинных пастбищ. Иногда эти пастбища
представляют значительные площади. Например, только в пяти случаях,
где отмечается особо площадь огороженных пастбищ, мы насчитывали
800 а.4 Очень отчетливо выступает в Оксфордшире социальное лицо
огоражпвателен.
Социальная категория огораживателей Оксфордшира j Число । огоражи- ваний О .о к общему числу Колич. огорож- земли в а к общей сумме
Светские лорды маноров I . . 22 18.64 1 753 18.93
Церковные землевладельцы 14 11.87 1 272 13.73
Фригольдеры . . 12 10 17 415 4.48
Копигольдеры и прочие обычники . . • • 1 3 2.54 86 0.93
Фермеры . • ; 67 56.78 5 735 61.93
Всего i . . 1 Н8 100 9 261 100
Картина с первого же взгляда напоминает нам Беркшир. Чрезвычай-
но яркая роль фермеров, на долю которых непосредственно приходится
' of I., у. I, р. 321.
Trans, of RHS, n. s„ v. XVIII, p. 233.
D. of I„ v. J, pp. 4R 324.
lb., pp. 341—342, 349, 361, 364.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV — НАЧАЛА XVI ВЕКА
115
больше половины случаев огораживаний и почти две трети всей ого-
роженной -площади (61.93%). Некоторые фермеры в Оксфордшире вы-
ступают как фермеры-гиганты, владеющие на правах аренды десятками
маноров и усадеб. Особенно колоритна в этом отношении фигура некое-
го сквайра (armiger) W. Kebyll de London («из Лондона»), который
арендовал у ордена госпитальеров громадный манор -в Самфорде (в
4725 а), «вместе с другими селами и деревнями, землями и держаниями»
(cum omnibus aliis villis et hamelettis, terris et tenements) в приходах
Cowley, Horspath, Merten (всего перечисляется свыше десяти селений).
Общая сумма земель, бывших в руках Бедилла, по вычислениям Лиде-ма,
доходила до 6398% а (свыше 2000 га).1 Это был настоящий ингроссер,
«пожиратель ферм», арендатор капиталистического масштаба. Отчеты
комиссии поставили ему в вину именно факт engrossing’a, превзошед-
шего всякую «норму», не оговорив даже тех огораживаний, которые
не могли не произойти на такой большой площади у такого «предприим-
чивого» фермера.
Отчеты показывают, как производилась концентрация ферм и более
мелкими, но «растущими» фермерами. Вот, например, фермер Peter Tan-
ner (кожевник) захватил две фермы с 437 а земли, одну усадьбу разорил,
часть земель огородил и превратил в пастбище, эвиктировав 6 чел. ’
Другой фермер, мельник, сконцентрировал в своих руках 6 виргат земли,
т. е. около 200 а пахотной земли.1 2 3 Третий фермер, Io. Marche, имел
две большие фермы -в двух приходах Beyton Andeley; о нем запись
говорит: «одну усадьбу разрушил, в другой живет сам». Таким обра-
зом, произошло слияние (consolidation) держаний, причем эвикции под-
верглось около 30 держателей.4 Фермер W. Slemaker собрал в своих
руках 5 ферм, из них оставил только две, эвиктировав в -результате
двух огораживаний 8 чел.5 Однако, походя в отношении развития фер-
мерства на Беркшир, Оксфордшир отличался от него в некоторых дру-
гих отношениях. Как видим из таблицы, в Оксфордшире количество
огораживателей-копигольдеров ничтожно; в Беркшире, наоборот, их
довольно много. Затем в Оксфордшире, с его развитым церковным
землевладением (Оксфорд — «центр англиканской ортодоксии», универ-
ситет), участие в огораживаниях -монастырей и других церковных зем-
левладельцев было гораздо активнее, чем в Беркшире или Бекингем-
шире, напоминая этим огораживания Норземптоншира. На долю цер-
ковных землевладельцев как непосредственных огораживателей прихо-
дится значительное количество огораживаний, гораздо больше, чем в
Беркшире. Но надо учесть еще многочисленные огораживания, которые
производились на церковных землях другими лицами («с разрешения
церковных лордов»). Таких огораживаний в Оксфордшире было осо-
бенно много. Значительная часть фермеров, и притом часто наиболее
крупных, была арендаторами как раз церковных земель. Огороженная
площадь на церковных землях в Оксфордшире равнялась 35.16%, в то
время как в Беркшире она составляла 25.66%, в Норземптоншире
28.72%, в Бекингемшире всего 10.56% огороженной территории.6
Размеры участков держателей, подвергшихся в Оксфордшире эвик-
ции, очень напоминают соответствующую бекингемши-рскую таблице;
почти буквально повторяется соотношение между различными группами
мелких и мельчайших крестьян, живших ранее на «фермах» и занимав-
1 D. of I., V. I, рр. 362—363.
2 Ib., р. 384.
3 Ib., р. 366.
4 Ib., р. 331.
5 1Ь„ рр. 330, 371.
• Ib., рр 48, 323.
116
В. ♦. СЕМЕНОВ
Размер наделов в a Число огоражи- ваний с эвик- цией о- /О к общему числу
1-3 5 6.58
4-5 И 14.47
6-10 35 46.05
11-15 12 15.79
16-20 8 10.53
выше 20 5 6.58
Всего . . . . 76 100
Р-
на
шихся испокон века земледели-
ем, теперь же лишившихся сразу
и земли и крова «вопреки многим
статутам» (contra formam diver-
sorum statutorum) — см. таблицу.1
Лестершир. Графство Ле-
стершир, в настоящее время один
из важных горнопромышленных
округов Англии, в XVI в. было
еще типичным земледельческим
графством, хотя в некоторых
местностях Лестершира сущест-
вовала уже тогда промышлен-
ность (сукноделие). Долинная
Куп (Соор), представляла собой
склонах гор были прекрасные
графства, расположенная по
плодородную местность;
пастбища. Огораживания в Лестершире уже в XVI в. были, no-
часть
очень
сухие
видимому, значительными. По крайней мере, Лиленд, путешествуя в
30—40-х годах XVI в. по Англии, отмечает, что северо-восточная часть
графства уже была огорожена. Впрочем, наибольшее внимание путе-
шественника привлекли большие огороженные парки.* 2 Текст Chancery
Returns 1517 г. по Лестерширу дошел до нас со значительными про-
белами. Правда, представлены все шесть сотен графства, но две из них
очень неполно. Все же общие размеры подвергшихся огораживаниям
земель в Лестершире довольно значительны. Даже по неполным дан-
ным отчетов, опубликованных Лидемом, получается, по нашим под-
счетам, около 3000 а (2996 а). Гэй, привлекший некоторые дополнитель-
ные материалы, исчислял огороженную площадь bi Лестершире в 5780 а
(1.09°/о всей площади графства), с 148 разрушенными фермами и
542 жертвами эвикции.3
Наша таблица огораживаний различными группами землевладельцев
Лестершира имеет следующий вид:
Категория огораживателей Лестершира < Число 1 огоражи- 1 ваний О' ,о к общему числу Площадь огорож, земли в а к общей сумме
Светские лорды мтиоров . . . . 19 63 34 2 133 71.20
Церковные землевладельцы . . . . 7 23.33 593 19.79
Фригольдеры . . . . 3 10.00 190 6.34
Фермеры . . . . 1 3.33 80 2.67
Всего.................. 30 i 100 2 996 i 100
1 I i
В отличие от Беркшира и Оксфордшира, в Лестершире непосред-
ственными огораживателями выступают сами лорды, большей частью
светские, но частью и церковные. Встречаются крупные огораживания
с эвикцией населения в размере целых маноров. Так, например, один
лорд Thomas Meselrige, бывший шерифом графства, в 1505 г. огородил
в своем маноре 385 а и разрушил 12 усадеб-ферм (messuagia et terras
illas circumclusit et ea inclusa in separalitate custodit). Из 12 ферм on
оставил только одну, некоторые меньшие фермы превратил в хижины
' D. of I„ V. I, р. 388.
2 1. Leland. The Itinerary... in or about 1535—1543, v. I, pp. 17—18, 20.
3 Trans, of RHS, n. s.. v. XVIII, p. 233.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ» КОНЦА XV — НАЧАЛА XVI ВЕКА
117
(cottagia) для пастухов, землю пахотную превратил всю в пастбища;
эвикции подверглось 52 держателя. Повидимому, от села почти ничего
не осталось, так как источник замечает, что даже «церковь приходская
в Noseley (название манора) пришла в упадок (in ruinam) и в ней
нельзя совершать службу».1 Крупным огораживателем был рыцарь
Robert Brudrell, разрушивший в маноре Holyoke 7 ферм, огородив-
ший и конвертировавший в пастбища 250 а пахотной земли и изгнавший
30 держателей, которые ушли из села, остались без работы и частью
погибли (abinde obierunt et ocioso existunt vel perierunt).1 2 Аббат ле-
стерского монастыря огородил «in Pratis» и превратил в пастбища
200 а пахотной земли; было разрушено 3 фермы, эвикции подверглось
18 чел.; в тауне Kirkely Malery осталось так мало жителей, что и здесь
приходская церковь пришла в полное разорение (et quod magis dolen-
dum est ecclesia parochialis desolatur et in ruinam perditur).3
Почти все случаи огораживаний в Лестершире—с конверсией пашни
в пастбища. Этим, главным образом, и объясняется многочисленная эвик-
ция в графстве (по одним неполным данным <<Domesday of Inclosures» •—
345 чел. на площадь менее 3 000 а). Иногда пашня конвертировалась для
парков. Например, рыцарь В. Schurley разрушил 4 фермы и изгнал
24 держателя, землю же, относящуюся к этим фермам, огородил и превра-
тил в парк (et terras palis sepibus et fossis inclusit et impercavit et parco
suo vocato Stounton Park adjunxit).4 Сравнительно в очень редких
случаях огороженная земля оставалась под пашней. В нашем материа-
ле мы, по крайней мере, не встретили таких фактов. Гэй дает неболь-
шую цифру: 136 а.5 Размеры наделов держателей Лестершира, под-
вергшихся эвикциям, даны вместе с аналогичным материалом
по Уорвикширу.
Уорвик ш и р. Уорвикшир до 1566 г. в административном отноше-
нии был объединен с Лестерширом и управлялся общим шерифом. В гео-
графическом и экономическом отношении эти соседние графства также
могут быть названы «графствами-близнецами», представляя собою как
бы переход от центральных к западным графствам. Река Авон, красивые
берега которой так воодушевляли Шекспира, делит Уорвикшир на север-
ную и южную части. Север был лесной стороной с многочисленными
пастбищами, но с -неудобной для земледелия почвой. Юг, наоборот, сла-
вился плодородными полями и прекрасными, частью низменными, паст-
бищами. Огораживаниям подвергли в первую очередь север, в связи с
развитием там овцеводства. На массовые огораживания и обезлюдение
вокруг своего родного города еще в- середине XV в. жаловался, напри-
мер, хронист Росс.6 Лиленд также отмечал в дневнике значительную
огороженность графства преимущественно на севере. Он пишет, что
местность за Авеном «сильно огорожена» (much enclosed), изобилует
травой, но имеет мало хлеба; «наоборот, другая часть, к югу или по
левую сторону Авена, имеет много открытых полей (champain), иногда
перемежающихся лесами, и имеет много хлеба».7 В 1489 г. на почве
одного крупного огораживания лордом Тэльфордом в маноре Стретоп
Баскервиля в графстве произошло крупное волнение, обратившее на
себя внимание центральных властей.8
1 D. of I., V. I, р. 226. '
- 1Ь., р. 229.
•’ 1b., р. 236.
4 lb., р. 231.
3 Trans, of RHS, n. s„ v. XVIII. p. 233.
6 J. Rossus. Historia Regum Angliae (закончена около 1481—1486 гг., но содер-
жит более ранние документы).
’Leland, v. II, р. V, рр. 50—52.
’ Кеннингем. Рост английской промышленности и торговли. 1904, стр. 385.
118
В. Ф. СЕМЕНОВ
Отчеты комиссий 1517 г. по Уорвикширу сохранились гораздо пол-
нее, чем по Лестерширу. По своей полноте уорвикширские отчеты напо-
минают беркширские и бекингемширские и даже превосходят их. Кроме
протоколов 1517 г., имеются материалы обследований 1518 и 1549 гг.
Последние записи сохранились в сокращенной редакции D'ugdale Mss,
опубликованной также Лидемом.1 Площадь огораживаний по Уорвик-
ширу получается очень значительная. По расчетам Лидема, по данным
материалов только 1517 г., было огорожено 7948 а (не считай 5795 а
engrossing).1 2 Если сюда прибавить еще дополнительные данные по опи-
си 1518 г., в сумме 1257 а,3 то получается для 1517—1518 гг. сумма в
9205 а, т. е. немного меньше той, которую мы констатировали для каж-
дого из первых четырех наиболее огороженных графств центральной
Англии. Гэй, соединяя данные 1517—1518 гг., определял площадь огора-
живаний в количестве 9694 а (1.68°/о всей площади графства), с числом
разрушенных ферм 207 и эвикций в 1018 чел.4 Оба исследователя — и
Лидем и Гэй — сходились в признании, что главная масса огороженных
земель в Уорвикшире предназначалась для пастбищ. По мнению Лидема,
площадь, огороженная для пастбищ, составляла в Уорвикшире 88.8°/о, в
то время как для пашни было огорожено всего 11.03%.5 Значительное ко-
личество огораживаний в этом числе приходилось на парки. «Для спор-
та» в Уорвикшире было огорожено 722 а,6 в то время как в Беркшире
под парки, как мы видели, был огорожен только 221 а, а в Бекингемшире
и Оксфордшире — всего 61 и 69 а. Большей частью под парки в Уор-
викшире захватывались леса и пустоши, до 100 а в отдельных случаях,
чаще в 20—30 а, иногда даже в 10 а. Но как и в Лестершире, в Уорвик-
шире иногда под парки обращалась и пахотная земля, превращавшаяся
в пастбище «для питании диких зверей» (pro feris nutriendis).7
Социальный состав огораживателей Уорвикшира в общем похож на
состав огораживателей в соседнем Лестерском графстве, ио имеет не-
которые своеобразные черты.
Категория огораживателей Уорвикшира (по данным комиссий 1517 г.) Число огоражи- ваний О /О к общему числу Огорож, земля в а о- и к общей сумме
Светские лорды маноров 42 42.86 4 706 61.27
Церковные землевладельцы 16 16.33 1 427 18.58
Фригольдеры 30 30.61 1022 13.30
Копигольдеры и прочие ооычпые держатели . 2 2.04 60 0.78
Фермеры 8 8.16 466 6.07
Всего 98 100.00 7 681 100.00
Как видим, большая часть огораживаний в Уорвикшире была произ-
ведена непосредственно лордами (свыше 6О°/о огороженной земли). Ря-
дом со светскими лордами фигурируют и некоторые церковные лорды
(почти 20% огороженной земли). В огораживаниях участвует много фри-
гольдеров (30 человек), огораживавших сравнительно небольшие участ-
ки в 20—40 а (на 30 случаев огораживаний всего 1022 а), и гораздо
1 D. of I., V. II, рр. 645—666.
- Ib-, р. 389, Introduction by Leadam.
3 lb., v. II, p. 678.
4 Trans, of RHS, n. s„ v. XVIII, p. 233.
5 D. of I., v. I, p. 41.
° D. of I., v. II, p. 389.
7 D. of I., v. II, pp, 400, 440, 450—451.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV—НАЧАЛА XVI ВЕКА
119
больше, чем в Лестершире, фермеров (8 вместо одного). Среди огоражи-
ваний, произведенных лордами, встречаются очень крупные, результатом
которых, так же как и в Лестершире, часто была эвикция целых сел и
деревень. Маркиз Дорсет, имя которого фигурирует среди огоражива-
телей Лестершира (там он огородил около 500 а), произвел крупные
огораживания и в Уорвикшире, огородив в маноре Wedington в 1492 г.
260 а пахотной земли, которая была превращена в пастбища; маркиз
разорил 10 усадеб и эвиктировал 60 держателей. 1 Джентльмен William
Сооре разрушил в маноре Wormeleighton в 1499 г. 12 усадеб (messuagia)
и 3 коттеджа (cottagia), огородил н конвертировал 240 а пахотной земли
и выгнал тоже 60 держателей. Изгнанные бедняки превратились в бро-
дяг, часть которых погибла от голода (60 persone abinde exire lacrimose
et vagare coacte fuerunt et in otium ducti, et sic fame ut snpponi potest
perierunt). Зато земельная рента лорда поднялась с 40 до 60 фунтов в
год.1 2 Сплошь подвергся огораживанию манор Walton Devylle, владелец
которого, лорд Robert le Strange, в 1509 г. разрушил 7 ферм и один кот-
тедж, конвертировал 160 а пахотной земли и «выбросил» с участков
(mansiones) 42 держателя, так что все село оказалось разрушенным
(per quod tota villa destruitur).3 Интересный случай огораживания про-
изошел в маноре Ruyton, где приор ордена гсспитальеров огородил в
1489 и 1493 гг. около 300 а пахотной земли, выделив их из открытых
полей и превратив в закрытое пастбище (et separaliter sibimet a terris
apertis et arrabilibus tenuit et in pasturam convertit). Потеряв право
выпаса на этих полях (communiam pasturam pro averiis), крестьяне жало-
вались, что они от этого крайне обеднели (maxime depauperantur)
и вынуждены покинуть свои держания. Эвикции подверглась целая де-
ревня— 24 держателя.4 В маноре Stetton лорд манора Генри Смит в
1494 г. разрушил 12 усадеб и 4 коттеджа, огородил и превратил в паст-
бища 640 а; эвиктировано было 80 чел. Эвиктированные с воплями
(lamentando) покинули селение и многие от бедности умерли (sic misere
obierunt).5 О разорении целой деревни говорит случай с огоражива-
ниями в маноре Upton. Лорд манора рыцарь W. Davers (Miles) разорил
5 усадеб, огородил и конвертировал 220 а, результатом чего была
эвикция 20 чел.; «вся деревня пришла в упадок» (et dictu hameletta
de Upton tot aliter destruitur), — замечает обследование.6
Уорвикширские отчеты еще ярче, чем отчеты других графств, пока-
зывают, какую роль в огораживаниях играли фермеры. Из записей оче-
видно, что лорды часто предварительно заключали с фермерами аренд-
ные договора, в которые включали условие (разрешение) на эвикцию
мелких держателей. Так, например, приор монастыря de Malbourne в
1515 г. сдал 180 а земли ad firmam — некоему William Cartwright. Послед-
ний с разрешения лорда вскоре произвел конверсию пашни в пастбище.7 8
То же было в маноре Manceter, где землевладельцы-фригольдеры, Wil-
liam Rowley и Thomas Harper, сдали 50 а земли фермеру I. Burkleby,
который и произвел затем вскоре непосредственно огораживания. ’
Сравнивая размеры участков, которыми владели эвиктируемые
держатели в Лестершире и Уорвикшире, мы в обоих графствах встре-
чаем больше всего держателей с 6—10 а, одновременно довольно
большой процент держателей с 1—5 а (в Уорвикшире свыше трети).
1 D. of I., V. II, р. 398.
2 U., р. 403.
3 Ib., р. 422.
4 D. of I., v. II, р. 429.
5 Ib., рр. 431—432.
6 Ib., р. 413.
7 Ib,, р. 395.
8 Ib., р. 399.
120
В. Ф. СЕМЕНОВ
Поскольку эвикция задевала целые селения, в состав эвиктирован-
ных попадали обычники и с большими наделами, до 20 а и даже выше.
Размер наделов в а Лестершир Уорвикшир
Количество записей с указан, эвикций О' /О к общему числу Количество записей с указан. эвикций к общему числу
1-3 .... 4 16.00 14 16.67
4—5 .... 2 8.00 16 19.05
6-10 .... 15 60.00 42 50.00
11-15 .... 4’ 16.00 5 5.95
16-20 .... — — 6 7.14
21-30 .... — — 1 1.19
Всего 25 100 84 100
Интересно сравнить данные обследований 1517—1519 гг. по Уорвик-
тиру с материалом комиссии 1549 г., опубликованным также Лидемом. 1
Эти записи (названные выше Dugdale Mss) на английском языке, более
краткие по сравнению с записями 1517—1518 гг., содержат указания
на 20 случаев огораживаний. Подсчитывая цифровой материал, мы
получаем такие итоги: площадь огороженных земель 4077 а, разрушено
65 ферм-усадеб (messuagia) и 7 коттеджей (cottagia). Часть огоражива-
ний зарегистрирована как произведенные еще до 1517—1518 гг., другая
часть площади огорожена после этой даты. К последней категории
отнесено сравнительно немного-—всего 5 случаев, с площадью 529 а.
Из них было лишь одно крупное огораживание фермера William Wil-
lington в 1547 г. в 390 а, большая часть которых была превращена
в пастбище.1 2 3 Это говорит о продолжении процесса огораживаний в
графстве и после 1517—1518 гг. Но обследования 1549 г. свидетель-
ствуют еще о другом: площадь огораживаний, зарегистрированных
в 1517—1518 гг., продолжала оставаться огороженной и в 1549 г. Вла-
дельцы огороженных земель так и не восстановили пашни, как этого
требовали статуты и королевская канцелярия. Больше того, в ряде
случаев «старые» огораживатели за срок 1517—1548 гг. расширили
площадь огораживаний, разрушили новые фермы и, таким образом,
усилили обезлюдение. Так, например, фермер W. Frey, арендовавший
землю у аббата Кеннилвортского монастыря, в 1506 г. разрушил две
фермы и один коттедж, огородив и превратив в пашню («с согласия
аббата») 64 а пахотной земли. В отчете 1549 г. о нем (фермере) гово-
рится. что им разрушено уже шесть усадеб, что четыре из них (не-
задолго до 1549 г.) были восстановлены сыном фермера, а две так
и остаются в разрушенном состоянии. Таким образом, положение, су-
ществовавшее до 1506 г., так и не было восстановлено к 1549 г. 4
Лондонский лорд-мэр Н. Kebyll (повидимому, родственник упоминав-
шегося выше W- Kebyll4) по описи 1517 г. значится огородившим и
конвертировавшим 200 а пахотной земли, разрушившим 7 усадеб-ферм
и эвиктировавшим 38 держателей. В 1518 г. за ним записывают уже
350 а. Тот же Н. Kebyll снова встречается в 1549 г. Ему теперь ставится
1 D. of I., v. II, рр. 656—660. Inquisition super Depopulation, 3 ed. 6 Certificates
penes Joh. Hales de Coventre, Esquire.
2 D. of I., v. II, p. 660.
3 Ib., pp. 408, 661.
1 См. стр. 115.
ОГОРАЖИВАНИЯ В АНГЛИИ КОНЦА XV — НАЧАЛА XVI ВЕКА
Г2Г
в вину, что у него 6 усадеб с 300 акрами земли остаются не восста-
новленными. Опять видим, что землевладелец успел восстановить
всего одну ферму и реконвертировал обратно в пашню ничтожную
часть огороженной площади — всего только 50 а пастбища. 1 Приведем
еще один пример. Рыцарь Эдуард Белкнеп расширил за этот срок
площадь огороженных земель почти вдвое: в 1517 г. рыцарю было
предъявлено обвинение в огораживании и конверсии 360 а пахотной
земли и разрушении 12 усадеб; эти цифры встречаем мы и в обследо-
вании 1518 г. Комиссия 1549 г. обвиняет рыцаря уже в огораживании
им 600 а.1 2
Рассмотренные шесть графств, — Беркшир, Бекингемшир, Норзем-
птоншир, Оксфордшир, Лестершир и Уорвикшир,—дают основной ма-
териал для суждения о характере и формах огораживаний в средин-
ных графствах Англии. Материалы по другим центральным графствам,
опубликованные Лидемом, слишком фрагментарны и могут быть ис-
пользованы только как дополнительный, иллюстративный материал.
Подведем итоги исследования по материалам центральных графств.
Наши впечатления об огораживаниях в центральной Англии, как они
отразились в отчетах комиссии 1517—1518 гг., сводятся к следую-
щему.
1. Центральные графства уже к 1517—1518 гг. подверглись силь-
ным огораживаниям. По минимальным подсчетам Гэя, на среднюю
Англию (Midlands) приходится за период 1485—1517 гг. всего 71634 а
огороженной площади (или 1.16% всей площади срединных графств),
1404 разрушенных ферм-усадеб, 5851 чел. подверглось эвикции, ого-
раживаниями было охвачено 671 селение.3 Это составляет три четвер-
ти по охваченной огораживаниями территории всей Англии, а по эвик-
циям почти девять десятых общего числа. Анализируя материалы от-
дельных графств, мы встречали крупные огораживания в несколько
сот, даже до тысячи и свыше акров, обезлюдение целых маноров,
выбрасывание крестьян десятками и даже сотнями душ (особенно, ес-
ли принять во внимание не только мужчин-держателей, но и их
семьи, — жен, детей и т. д.). Огораживания в графствах централь-
ной Англии особенно ярко подтверждают точку зрения АЗаркса, ко-
торый писал в «Капитале»: «Пролог переворота, создавшего основу
капиталистического способа производства, разыгрался в последнюю
треть XV и в первые десятилетия XVI столетия».4
2. Как правило, огораживания в центральных графствах были свя-
заны с конверсией. Они были вызваны потребностью создания широ-
кой базы для капиталистического овцеводства. Объектом огоражива-
ния в земледельческой средней Англин были, главным образом, пахот-
ные земли, из которых сравнительно лишь меньшая часть сохранялась
для интенсивного земледелия, большая же часть огороженной по-
щади конвертировалась в пастбище для овец. Это относится, повиди.
мому, и к Беркширу, в котором Лидем склонен видеть исключение ш;
сравнению с другими центральными графствами.
3. Огораживания в средней Англии были прямо связаны с канн: .
диетическим фермерством. Отчеты комиссий наглядно показывают ак-
тивную роль фермеров в процессе обезземеления крестьянских общи,!.
Фермер не только использовал в своих интересах огораживания, шю-
изведенные непосредственно самими лордами, но очень часто он (Фер-
мер) брал на себя «с разрешения лорда» самую операцию огораживю
1 D. of I„ V. II, рп. 415, 652, 658.
2 lb., рр. 424. 655,‘656.
3 Trans, of RHS, г.. s„ v. XVEI, pp 233-23.1
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч,, г. XVII, стр. 786,
122 .
В. Ф. СЕМЕНОВ
ния полей или общинных пастбищ и эвикцию держателей. Повышение
ренты, производившееся фермерами, побуждало лордов к переходу к
крупной капиталистической аренде. Источник показывает в ряде мест
резкое повышение земельной ренты в результате ломки старой об-
щинной системы.
4. Огораживания в средней Англии- повлекли за собой многочис-
ленные эвикции. Эвиктированными оказывались, главным образом, мел-
кие крестьяне, частью лизгольдеры, частью держатели по обычному
праву, «по воле лорда». В ряде случаев, когда результатом эвикции
было обезлюдение целых таунов, в составе эвиктируемых несомненно
были держатели-обычники и, в частности, держатели типа копигольде-
ров. Источник по исследованным графствам не оговаривает их особо.
По их наличие логически вытекает из обычного состава среднеанглий-
ской деревни, где, копигольдеры составляли постоянный элемент, как
правило, в каждом маноре.1
5. Судя по некоторым материалам комиссии 1549 г. (в графстве
-Уорвикшире, по Dugdale Mss), мы можем заключить, что процесс ого-
раживаний в средней Англии продолжался и после 1517 г., в течение
всей первой половины XVI в. Именно центральные графства прави-
тельство Сомерсета находило необходимым обследовать в первую
очередь в 1548 и 1549 гг., считая их наиболее опасными в социальном
отношении.
С особенностями процесса огораживания в других краях Англии,
в частности, в ее восточных и северных графствах, мы познакомим
читателя в следующем сборнике.
1 Tawney. The Agrarian Problem in the sixteenth Century, 1912 pp. 25,
17—48. Тоуни, между прочим, показывает, что понятия «копигольдер» и «обычный
держатель» (customary tenant) и даже «держатель по воле лорда» (tenant at willl
плоть да рядом в быту употреблялись в XVI веке как равнозначащие понятия.
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
М. М. Смирин
1520 год является важной вехой в истории немецкой реформации.
В известном смысле он может быть назван годом перелома в развитии
реформационных идей. Выступления Лютера до середины 1520 г. но-
сили еще чрезвычайно общий характер. Правда, при внимательном
изучении 95 тезисов и других произведений Лютера 1518—1519 гг. мы
можем вскрыть уже в них — особенно при свете его более поздних
произведений — основные черты его умеренной бюргерской реформации.
Все же бесспорно правильным остается положение, высказанное Энгель-
сом по поводу 95 тезисов, что первые выступления Лютера, не выходя
за рамки требований прежней бюргерской ереси, не исключали вместе
с тем ни одного более радикального течения. Они представляли собою
еще концентрированную оппозицию папской церкви, а в конечном ито-
ге — господствовавшей политической и социальной системе, — оппози-
цию, объединявшую массу существовавших до того времени ересей,
выражавших «взаимно перекрещивающиеся стремления рыцарей и го-
рожан, крестьян и плебеев, домогавшихся для себя суверенитета кня-
зей, низшего духовенства, тайных мистических сект и ученой и сатири-
ческой литературной оппозиции».1 Однако, начиная с середины 1520 г.,
после того как опубликовано было известное произведение Лютера:
«К христианскому дворянству немецкой нации»,1 2 — характер лютеров-
ской реформации начал уточняться, а формулировки его политической
и социальной программы делались все более и более определенными.
Вместе с тем, все больше и больше стали обнаруживаться противоречия
между бюргерской реформацией Лютера и другими примкнувшими к
нему направлениями. Особенно неизбежным сделался отход от. Лютера
народной оппозиции. Отход этот, не сразу принявший характер оконча-
тельного разрыва, скоро привел к резкой борьбе двух враждебных пар-
тий. Энгельс указывает в .приведенной уже цитате, что еще до окон-
чательного разрыва, когда крестьяне и плебеи еще не видели в Лютере
прямого врага, они «составили как и раньше особую революционно-
оппозиционную партию». На фоне общего подъема общественного дви-
жения первых лет реформации движение крестьянско-плебейской рево-
люционной оппозиции сделалось «гораздо более всеобщим и глубоким,
чем до Лютера», а это обстоятельство «должно было с необходимостью
привести к резко выраженной противоположности и к открытой борь-
бе обеих партий».
Наиболее ярким актом этого перехода народней реформации к от-
крытой борьбе с партией Лютера необходимо признать борьбу, разы-
гравшуюся в г. Цвиккау (Саксония) в 1520—1521 гг. вокруг так на-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 157.
2 D-r Martin Luthers Werke. Kritische Gesamtausgabe, Bd. VI, SS. 404—469.
Weimar.
124
И. М. СМИРИМ
зываемого движения пророков, после того как в этот город прибыл
в качестве священника и проповедника Томас Мюнцер.
До своего прибытия в Цвиккау Мюнцер считался сторонником Лю-
тера. Первый ученый биограф Мюнцера, Зейдеман, считает весьма ве-
роятным, что Мюнцер, бывший в начале 1519 г. в Лейпциге, оставался
там до лета и присутствовал на диспуте с Экком. 1 В том же году
Мюнцер активно боролся с францисканцами вместе с другими лютера-
нами и пользовался при этом покровительством самого Лютера. Во
время пребывания в Юте.рбоке Мюнцер и его соратник Франц Гюнтер
по ддносу местных францисканцев подверглись преследованиям со сто-
роны епископа Бранденбургского. Лютер сейчас же энергично засту-
пился за них.* 2 3 Известно также, что в конце 1519 и в начале 1520 г.
Мюнцер пользовался поддержкой Лютера и при своих переездах из
одного города в другой, в том числе и в Цвиккау, он имел рекоменда-
тельные письма Лютера.3 В Цвиккау Мюнцер продолжал ту же дея-
тельность по борьбе с францисканцами. До него эту борьбу вел обра-
зованный лютеранин, находившийся под сильным влиянием Эразма,—
Иоанн Вильденауэр, он же Эгран. Магистрат Цвиккау, также сблизив-
шийся с Лютером, пригласил Мюнцера в качестве временного замести-
теля Эграна.
Вступив в борьбу с цвиккаускими францисканцами, Мюнцер считал,
что он действует последовательно в духе учения Лютера. По указанию
цвиккауского магистрата Мюнцер обратился к Лютеру за советом и за
поддержкой в проводимой им борьбе. В письме от 13 июля 1520 г.
Мюнцер называет Лютера «образцом и светочем друзей божиих»
(specimen et lucerna amicorum dei). Он уверяет Лютера в том, что он
не выдвигает никаких принципов, идущих вразрез с духом учения Лю-
тера. «Тягостные споры, — пишет Мюнцер, — предстоят мне. Я твердо
надеюсь, что бог решит каждый из них при помощи твоих советов
и советов всех христиан».4
Таким образом, Мюнцер еще считал провозглашенные им в Цвиккау
принципы не чем иным, как дальнейшим развитием и объяснением об-
щих идей реформации, провозглашенных Лютером. Так же смотрел на
первые проповеди Мюнцера и цвиккауский магистрат, который не при-
давал вначале принципиального значения более радикальному тону
Мюнцера. Этот тон Мюнцера мало смущал магистрат, глазным обра-
зом потому, что среди его членов многие, отражавшие настроения пе-
редовых слоев бюргерства, ждали от самого Лютера более смелого
языка и более последовательных действий. Все же мы видим, что ор-
тодоксальные лютеране в цвиккауском магистрате скоро обратили вни-
мание на то, что Мюнцер ведет свою борьбу с францисканцами не
только более радикальными средствами, но и с иных принципиальных
позиций. Тогда они добились возвращения Эграна, который тотчас по-
вел энергичную борьбу против Мюнцера. О едином лагере борьбы про-
тив францисканцев уже не могло быть и речи. Церковь св. Марии, в
которой проповедывал Эгран, и церковь св. Екатерины, в которой про-
поведывал Мюнцер, сделались центрами враждующих между собою
партий, которые по общему мнению историков представляли различные
социальные группы населения города.
К. Seidemann. Thomas Miintzer, SS. 4—5.
2 N. Mil 11 er. Die Wittenberger Bewegung, Lpz., 1911, S. 376.
3 Thomas Miintzers Briefwechsel, hrsg. v. Bohmer und Kirn. Lrz. u. Brl., 1931-
№ 7, 8, 10; Seidemann, S. 6 ft.; P. W applet Thomas Miintzer in Zwickau
und die Zwickauer Propheten.
1 N. В. В r i e f w e c h s e I: «Graviora certamina mihi restant, ego viriliter confido
deum singula destinare per tua et omnium christianonim consilia».
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
125
Сохранившиеся от этой борьбы сатирические памфлеты ярко рисуют
классовые противоречия, лежавшие в ее основе. Сатира, составленная
в кругу Мюнцера против Эграна, обвиняет его в том, что, преследуя
Мюнцера, он преследует того, «кто проповедует добро и право, не
взирая на богатство и деньги» (Der da predigtt woll und Rechtt und
siichett weder Gut noch geltt).1
Здесь же разоблачаются и связи Эграна с богачами, от имени ко-
торых он действует и которые его поддерживают. «Ты раб полновес-
ной монеты (der dicken Pfennig Knecht), — говорится по его адресу, —
поэтому тебя оправдывают в долине. Ты также охотно сидишь среди
красивых дам, склоняешь им внимательно свое ухо, так как они дарят
тебе кружку вина. Ты хочешь жить только среди магнатов» (Du wiillsf
nur bey den grossen Hansen sein). Та же сатира утверждает, что вся
проповедь Эграна вызвана богатой мздой, которую он за нее получает.
С другой стороны, пасквили, составленные в кругах партии Эграна про-
тив Мюнцера, подчеркивают связи Мюнцера с подмастерьями (Die
knapperey sich zu im gehalttenn);1 2 его обвиняют в том, что он дейст-
вовал в сообществе со своими «простыми людьми» и «бедными парня-
ми» из церкви св. Екатерины; что дух его «витал по всем углам», про-
поведывал возмущение и восстание таким образом, что всюду, куда
проникала поднятая им буря, «с раннего утра рубили и кололи» (ware
es gehaweii oder gestochen Friie von tag in der selbigen wochen).
Борьба Мюнцера против партии Лютера вышла, таким образом, да-
леко за рамки внутрипартийной борьбы и приняла характер борьбы про-
тив чуждого социального лагеря. Со стороны партии Лютера были
сделаны безуспешные попытки воздействовать на Мюнцера и вернуть
его в свой лагерь. Письма Лютера к Мюнцеру до нас не дошли, но об
их содержании мы узнаем из одного письма Мюнцера к Лютеру от
9 июля 1523 г. Мюнцер выражает удивление по поводу того, что
Лютер заступился за «зачумленнейшего» Эграна, за ворона, которого он
уже раньше, в дни испытаний, хорошо изучил.3 «Чтобы не допускать
возмущений и вражды в твоем лагере, — пишет он дальше Лютеру, —
ты хотел меня примирить с таким тщеславным человеком, но я остал-
ся во славу божию непоколебимою стеной». Столь же безуспешными
остались и попытки Иоанна Агриколы воздействовать на Мюнцера в
том же направлении. Уже через несколько дней после возвращения
Эграна в Цвиккау Иоанн Агрикола обратился к Мюнцеру с письмом,
в котором просил его не нападать публично на Эграна.4 Недовольный
безрезультатностью своего первого обращения, Агрикола написал вто-
рично Мюнцеру в гораздо менее дружелюбном тоне,5 осуждая его
упорство и непримиримость. Он себе не представляет, чтобы Эгран,
которого он, Агрикола, лично слушал в Лейпциге во время знаменито-
го диспута и в Виттенберге, ничего не понимал в священном писа-
нии, как это утверждает Мюнцер. Агрикола выражает удивление по
поводу крайней смелости Мюнцера и настаивает, чтобы Мюнцер со-
гласился на третейский разбор дела, чтобы он доверил дело судьям, не-
зависимо от того, кто они. Чувствуя невозможность поколебать Мюнпе-
ра в его убеждениях, Агрикола пытается уверить его в том, что необхо-
димо для порядка подчиняться решению других, к; к бы это решение ни
противоречило его убеждениям. «Мы должны подчиняться нсобходпмо-
1 S е i d е m а п п, Приложение № 5с.
2 Seidemann, Приложение № 5в.
3 Brief wechsel, № 40: «Sed quod pestilentiosissimum Egranum tuis apucl me
commendasti litteris, minim in modum movebat, dum firmiter in dies expertus
presciveram hunc corvum...»
4 В r i e f w e c h s e 1, As 15.
5 lb., № 21.
126
М. М. СМИРИН
сти; иначе, каким образом Христос предстал бы перед судом Пилата?» 7
Подобные попытки воздействия на Мюнцера предпринимались так-
же со стороны пвиккауского магистрата, постановившего 16 февраля
1521 г. вызвать на заседание Мюнцера и Эграна и «приложить все уси-
лия к достижению между ними полюбовного соглашения в своих спо-
рах и распрях».1 2 Однако Мюнцер отвергал всякие сделки в основных
вопросах своего веропопимания. Е это время он уже чувствовал себя
не сектантом и не одиночкой, для которого все эти спорные вопросы
составляют частное дело. Он рассматривал себя как народного вождя,
действия которого, внушенные глубоким пониманием истины, затраги-
вают жизнь широких масс народа. В указанном уже выше письме к
Лютеру Мюнцер отвергает обвинение в том, что волнения в Цвиккау,
связанные с его именем, вызваны им, и подчеркивает, что, наоборот,
они представляли собою взрыв восстания народа, поднявшегося на за-
щиту своего любимого вождя. «Все, за исключением ослепленных гла-
варей магистрата, знают, что во время волнений я находился в бане,
ничего не подозревая об этом, и что если бы я не помешал, то в бли-
жайшую ночь весь магистрат был бы перебит».3
В таких условиях партии Лютера — и прежде всего ее цвиккауской
агентуре в лице Эграна — пришлось отказаться от своих попыток воз-
действия на Мюнцера, признать разрыв и перейти от наступления
к обороне. Об этом говорит письмо Эграна к Мюнцеру в феврале
1521 г.4 Изысканный стиль этого письма и попытка его автора внести
в него элемент тонкой и едва уловимой насмешки не могут скрыть
этого факта. «То, что ты в прошлую субботу у замка 5 так хулил меня,
а затем в цехе так плохо обо мне отзывался, равно как и то, что ты
меня с кафедры объявлял дьяволом, — все это я должен переносить с
терпением. Очевидно, это внушено тебе твоим духом, которым ты так
хвастаешь... Продолжай же в этом духе...» Однако не трудно заметить,
что цель и смысл этого письма заключается в предложении переми-
рия. Он просит Мюнцера придерживаться «правды» и, со своей сто-
роны, обещает больше не критиковать в своих выступлениях учения
Мюнцера. «То, что я до сих пор делал, я делал исключительно из
братских побуждений, так как я хотел предостеречь непонимавшего
брата своего. Поскольку же он сам черпает свое понимание из духа,
чего я раньше не знал, то выходит, что я ошибся. Прошу меня изви-
нить... С моей стороны тебе больше не будет препятствий» (von mir
bleibst du ungehindert).
Характер борьбы в Цвиккау и происшедший в результате ее отход
народной реформации от партии Лютера свидетельствуют о том, что
партия Лютера усмотрела в проповедях Мюнцера в Цвиккау новое,
чуждое ей понимание реформации. Очевидно, что уже в Цвиккау, где
Мюнцер впервые стал выступать перед широкой революционно на-
строенной народной массой, он выдвинул тот новый принцип народной
реформации, который он противопоставлял бюргерской реформации
Лютера. Именно это обстоятельство вызвало такое сильное волнение
среди последователей Лютера и привлекло к Цвиккау всеобщее вни-
1 Ib.: Necessitate cogimur subesse, alioqui quid opus erat christum Pilato sisti?»
1 Ib., S. 20, примет. 1.
3 В r i e f w e c h s e 1, № 40: «Quod vero mihi imputent tumultum Cigneorum,
sciunt omnes exceptis cecis primoribus me sub seditione in balneo fuisse, nihil
suscipanten !de talibus, et nisi obstitissem, nocte crastina totus senatus fuisset inter-
fectus».
4 Ib., № 20.
5 Церковь св. Екатерины была соединена внутренним ходом с замком. См. там
же, прям. 3-
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
127
мание, между тем как раньше, до прибытия Мюнцера, движение в на-
родных низах, в частности движение подмастерьев-суконщиков, не
только lie вызывало недовольства в лагере Лютера, но, наоборот, рас-
сматривалось лютеранами как удобная база для развития их пропа-
гандистской деятельности. 1
О том, что главным образом волновало сторонников Лютера в
цвиккауском движении, можно узнать не только из того, как они реа-
гировали на борьбу Мюнцера и Эграна, но и из их высказываний по
поводу цвиккауских «пророков». В самом конце 1521 г. наиболее вид-
ные представители цвиккауских «пророков» — Николай Шторх, Марк
Штюбнер и Келлер (Cellarius) — прибыли в Виттенберг. Известно, что
в это время Лютер еще скрывался от действия Вормского эдикта в
Вартбурге. Познакомившись с проповедью «пророков», Меланхтон об-
ратился с очень взволнованным письмом к самому курфюрсту Фрид-
риху с просьбой срочно вернуть Лютера в Виттенберг. «Не легко вы-
сказать, — пишет Меланхтон, — отчего я прихожу в такое волнение.
Важные соображения привели меня к убеждению, что нельзя их иг-
норировать, ибо их дух обнаруживает много таких аргументов,
судить о которых никому не легко будет, кроме Мартина».1 2 Одновре-
менно с этим письмом Меланхтон и Амсдорф объясняли советнику
курфюрста Спалатину причины, заставившие их обратиться непосред-
ственно к курфюрсту. Они подчеркивают на ряду с мотивами, связан-
ными с самим виттенбергским движением, что -новизна постановки ряда
вопросов, связанных с толкованием священного писания, застала их
врасплох. Амсдорф прямо пишет: «Филипп просил меня тоже написать
об этом (курфюрсту), но я отказался не потому, что боялся, а потому,
чю мой ум недостаточен, чтобы охватить все это и судить об этом».3
Оба настаивают на возвращении Лютера, потому что речь идет о необ-
ходимости опровержения новых точек зрения. Лютер не отказался, как
известно, принять предложенный ему бой, и в своих письмах к кур-
фюрсту сам доказывал необходимость своего возвращения в Виттен-
берг. Однако его письма от начала 1522 г. показывают, что именно
теперь он стал считать своей задачей уточнение своих принципов, что-
бы отделить их от нового варианта реформации, и что эта работа пред-
ставлялась ему весьма серьезной и трудной.4 Его известный памфлет
«Новый призыв ко всем христианам остерегаться мятежа и возмуще-
ния», написанный вскоре после возвращения из Вартбурга, имеет в ви-
ду прежде всего цвиккаусцев и направлен против новых принципов
реформации, выдвинутых Мюнцером.5
Лагерь Лютера увидел, таким образом, в Мюнцере и его сторонни-
ках враждебную себе партию. Что же касается отношения Мюнцера
к партии Лютера, то вначале, как уже было указано, он рассматривал
свою деятельность как последовательное проведение лютеровской ре-
формации. Однако мы видим, что практически Мюнцер действовал с
самого начала совершенно самостоятельно и энергично создавал соб-
ственную плебейскую партию.
Остановимся прежде всего на его деятельности в Цвиккау среди
цвиккауских «пророков». Влияние, оказанное Мюнцером на «пророков»
1 W а р р 1 е г, S. 7.
1 Corpus Reformatorum, t. I, № 170: «Quibus ego quomodo coininovear, n<»
facile dixerim„. Magnis rationibus adducor certe, ut contemni eos nolini. Nam esse
in eis spiritus quosdam multis argumentis adparet, sed de quibus iudicare praeter
Martinum nemo facile possit».
3 Ib., № 171 я примеч.
* См. Письма Лютера: Меланхтону от 13/1 1522 г., Спалатину — от 17 1 1522 г.,,
курфюрсту Фридриху —от 7/Ш 1522 г. и др,
s Luthers Werke. W. A Bd. VIII.
128
М. М. СМИРИМ
весьма четко показано Энгельсом. Секту анабаптистов-шторхианцев
Энгельс рассматривает как одну нз характерных для средних веков,
«продолжавших еще существовать во многих местностях экстатиче-
ских хилиастических сект», которые обыкновенно выражали свою оп-
позицию «во временном смирении и уединении».1 В период реформации
и общего подъема общественного движения оппозиция анабаптистов-
шторхианцев сделалась, по мнению Энгельса, более открытой и на-
стойчивой, и вскоре они пришли в столкновение с цвиккауским маги-
стратом, Мюнцер, заставший их в таком положении более активной
оппозиции, стал на их сторону. По вопросу же о взаимном влиянии
доктрин Мюнцера и шторхианцев Энгельс замечает, что Мюнцер «ни-
когда не примыкал к ним безусловно, скорее сам подчинив их своему
влиянию». Более точное представление о взглядах Энгельса на этот
вопрос мы получим из его общей оценки, данной им, с -одной стороны,
Мюнцер.у, а, с другой, — средневековым сектам и ересям, к которым
он причисляет, как мы видели выше, и шторхианцев до их сотрудни-
чества с Мюнцером. Оставив в стороне ересь вальденсов как реакци-
онную по форме и по содержанию, Энгельс указывает, что отличие
крестьянско-плебейской ереси, связанной почти всегда с восстанием,от
ереси городов знаменует собою развитие великой противоположности
между бюргерской и крестьянско-плебейской оппозицией. Уже в XIV—
XV вв. крестьянско-плебейская ересь, по мнению Энгельса, выступает
совершенно самостоятельно рядом с бюргерской ересью и развивается
уже в резко обособленное партийное воззрение. Воззрение это харак-
теризуется Энгельсом как стремление к восстановлению равенства, су-
ществовавшего в отношениях между членами ранней христианской об-
щины, и признание этого равенства в качестве нормы для гражданско-
го мира. Сектанты доходили- отчасти до идей имущественного равенст-
ва, которое они выводили из раннехристианского принципа равенства
сынов божиих. Мы видим, что Энгельс считает, что идейное содержа-
ние крестьянско-плебейской ереси XIV—XV вв. чрезвычайно ограниче-
но рамками средневековой идеологии. От идей равенства, характерных
для народных масс нового времени, эта идея отличается, главным об-
разом, тем, что она выдвигалась не как потребность реальной общест-
венной группы и вообще не как положительный принцип общественно-
го порядка, а как принцип отрицательного равенства всех людей перед
богом. Более полную характеристику этому виду «равенства» Энгельс
дает в другой своей работе — в «Анти-Дюринге».
«Представление о том, что все люди, дак люди, имеют между со-
бою нечто общее и, насколько простирается это общее, равны также
между собой, — это представление, разумеется, очень старо. Но от
этого представления совершенно отлично современное требование ра-
венства, которое... из равенства людей, как таковых, выводит право на
равное социальное и политическое значение всех людей... или всех
членов данного общества».1 2 3
Далее Энгельс рассматривает требования и представления о ра-
венстве в различные эпохи человеческой истории. О раннем христиан-
стве он говорит, что оно «...знало только одно равенство для всех лю-
дей, а именно, равную греховность, унаследованную от прародителей.
На ряду с этим оно, в лучшем случае, признавало еще равенство
избранных... Следы общности имуществ... объясняются скорее необхо-
димостью сплоченной жизни для людей гонимых, чем действительны-
ми представлениями о равенстве». Эти положения Энгельса о ранне-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 136.
2 Ф. Энгельс. Анти-Дюринг. Госг.олитиздат, 1938, стр. 85.
3 Там же, стр. 86.
ТОМАС. МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ 129
христианском идеале «равенства» должны лежать в основе всякого
правильного понимания средневекового сектантского равенства, осно-
вывающегося на идеале раннего христианства. Табориты не составляли
существенного исключения. «У таборитов, — пишет Энгельс, — уже
существовала своего рода хилиастическая общность имущества, одна-
ко лишь в качестве чисто военной меры».
Совершенно иную оценку Энгельс дает Мюнцеру. Правда, и Мюн-
цер не свободен совершенно от хнлиастических мечтаний раннего хри-
стианства, однако у него Энгельс находит впервые «предвосхищение
последующей истории» и совершенно новое обоснование коммунисти-
ческих намеков, содержавшихся в его учении. «У Мюнцера, — пишет
Энгельс,—эти коммунистические намеки впервые становятся выраже-
нием потребностей реальной общественной группы; у него впервые они
формулируются с известной определенностью; начиная с' него, мы
встречаем их снова во всяком большом народном потрясении, пока они
постепенно не сливаются с современным пролетарским движением».
Эта оценка Энгельса не оставляет сомнения насчет его взглядов по
вопросу об отношении Мюнцера к цвиккауским «пророкам», а также
исчерпывающим образом объясняет, почему сектантские движения,
вначале не вызывавшие в лютеровском лагере никаких опасений, сде-
лались с 1521 г. настоящим бичом лютеран. Покуда дело не выходило
за узкие рамки сектантских учений, лютеране могли их рассматривать
как часть тех сил, которые действуют в их пользу. Поскольку же сек-
ты получили собственного вождя, давшего им новое, более близкое им
понимание самой реформации, то отношение лютеран к сектантству
должно было неизбежно измениться.
Подтверждением этого взгляда Энгельса служит прежде всего то
обстоятельство, что современники обратили внимание на роль цвиккау-
ских «пророков» лишь с момента начала, их общения с Мюнцером и
в связи с деятельностью последнего. Один из хронистов, правда, вы-
двигает на первый план в левореформационном движении Штор ха. Это
хронист города Гоф (где жил Шторх в 1524 г.)—Энох Видман,
приписывающий Шторху основную роль не только в формировании
взглядов Мюнцера и Карлштадта, не только во всем движении анабап-
тистов, но и во всей крестьянской войне.1 Это преувеличенное пред-
ставление о Шторхе объясняется тем, что Видман интересовался прежде
всего тем лицом, которое явилось источником волнений в самом г. Гофе.
Гофский хронист знает о Шторхе что-либо достоверное лишь с того
момента, когда последний покинул Цвиккау. О более ранней его дея-
тельности он дает лишь весьма общие сведения. Сообщая о том, что
Шторх выдавал себя за человека светского и к тому же неграмотного,
хронист, со своей стороны, считает это ложью и утверждает, что
Шторх, наоборот, обладал блестящими знаниями в священном писании
и мог точно цитировать любую главу как из Ветхого, так и из Нового
завета. Он указывает, что благодаря этой манере скрывать свои знания
о Шторхе стали говорить, будто он беглый монах. Учение Шгорха
тофский хронист характеризует следующим образом: «Дьявол обрате..!
ему во вред дорогое слово божие, которое со всей ясностью цсто.жи-
вано Лютером, и фантастическими и обманчивыми снами и гадшшями
довел его до того, что он стал выступать против проповеди истинного
слова божия, хвалился тайным откровением и т. п.» В какой же мере
в этом новом толковании слова божия, направленном против лютеров- 1 2
1 Zeitschrift fur Kirchengeschichte, Bd. XVI, S. 121: «Der Wiedei tm.ifer Nicolaus
Storch und seine Anhanger in Hof. Aus Enoch Widmanns handschriftlicher Chronih
der stadt Hof mitgeteilt von Christian Meyer».
2 Ib., S. 120.
9
Средние века, вып. 1
30
м. м. смигни
скоро его понимания в духе «внешнего слова», содержалось влияние
Мюнцера и в какой мере Шторх оставался самостоятельным мыслите-
лем, Видман не мог знать. О более ранней деятельности Шторха он
знает лишь то, что он «родом из Цвиккау и по своей профессии был
суконщиком-подмастерьем».
Более обстоятельные сведения об учении и о деятельности цвик-
кауских «пророков» сообщает близкий друг Меланхтона, консерватив-
ный гуманист, филолог и историк—Иоахим Камерарий в своей книге
«Жизнь Меланхтона». 1 Непосредственные сведения Камерария, как вид-
но из книги, относятся к самому концу 1521 г. Самого Шторха он ха-
рактеризует как человека, который повсюду бродит и «который завое-
вал многих из невежественного народа своими фальшивыми пагубными
взглядами».1 2 О личности Шторха Камерарий знает также лишь то, что
он выдавал себя за человека, не сведущего в науках.3 Необходимо,
однако, обратить внимание на то, что, по словам Камерария, главная
и руководящая роль принадлежала в секте не Шторху, а другому, по
имени Марк.4 Ему он приписывает наиболее сложные формулы
основ учения цвиккауских «пророков», а также роль организатора в
практической пропагандистской работе секты. О руководящей роли Mo-
ro лица пишет и Меланхтон. В приведенном выше его письме к кур-
фюрсту Фридриху по поводу прибытия в Виттенберг цвиккауских «про-
роков» Меланхтон пишет о трех главных виновниках движения, из
которых «двое — шерстоткачи, невежественные в писании, третий же
в писании образован» (duo lanifices, literarum rudes, literatus tertius
est). О том, кого он имеет в виду под этим образованным «виновником
движения», мы узнаем из общей сводки писем Меланхтона о цвиккау-
еких «пророках», составленной Спалатином 1 января 1522 г.5 Там при-
водятся слова Меланхтона о Марке Томасе: «Я убедился, что он хо-
рошо понимает смысл писания в основных и важнейших вопросах
веры». О впечатлении, произведенном образованностью этого человека
на Меланхтона, мы можем судить по письму Виттенбергского студента
Ульсцения, в котором говорится о декабрьских волнениях в этом го-
роде. «Кроме того, прибыл к нам какой-то человек всесторонне одарен-
ный и настолько искусный в священном писании, что сам Меланхтон
не мог с ним справиться».6 Из альбома Виттенбергского университета,
изданного Ферсгеманом, видно, что Марк Томас, он же—Штюбнер
из Эльстерберга, с 26 мая 1518 г. был студентом Виттенбергского уни-
верситета. Из сводки писем Меланхтона мы узнаем, что Меланхтон
знал Штюбнера еше в первой половине 1521 г. и тогда уже вступал
с ним в теологические споры, так как обнаружил в нем намерение по-
рвать с лютеранским учением, которого он до сих пор придерживался.
Камерарий также сообщает, что Штюбнер был студентом Виттенберг-
ского университета (discipulus scholae wittenbergensis), и указывает,,
что он оставил академические занятия после того, как связался с ана-
баптистами, так как «по их законам» богу требуется не книжное зна-
ние, а непосредственное общение с ним.7 .
Из указанных источников видно, таким образом, что тот, кого
1 • Cam era rius. Vita Philippi Melaiichthonis, §§ 14—15 (пэ изданию
1723 г. Лпц.).
2 Ib., S- 44.
3 Ib., S. 46: «Ciconia iste se imperitum literarum esse penitus simulat..»
4 lb.: <ln quibus unus erat Marcus nomine praecipuus».
5 Corpus Reformatorum, t. I, № 182.
* Die Wittenberger Bewegung u. 1522... Briefe, Akten u. dgl. ...von Nikol. Muller,
S. 135: «Adcessit nos praeterea vir quidam plurimi spiritus adeoque scrip-
turae sacrae exercitatissimus, ut vel Melanchthon ei sufficere nequeat».
; Camerarius, SS. 46—47.
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОЛЫ РЕФОРМАЦИИ
131
Меланхтон и Камерарий считали главным лицом среди цвиккауских
«пророков», находился раньше в лагере лютеран, с которыми он пор-
аг. л около мая 1521 г. В этой связи приобретает большое значение тот
факт, о котором свидетельствует сохранившееся письмо Мюнцера к
Штюбнеру от середины июня 1521 г., а именно то, что Штюбнер к
-лому времени давно уже находился под сильным влиянием Мюнцера.
Письмо адресовано в Эльстерберг, т. е. в родной город Штюбнера.
Тон и характер этого письма не оставляют никаких сомнений в том,
и го Мюнцер считал Штюбнера своим близким другом и единомышлен-
ником. Мюнцер настаивает, чтобы Штюбнер спешно уладил все свои
дела и прибыл к нему в ближайшие дни. В то время Мюнцер находил-
ся на пути в Прагу и приглашал Штюбнера следовать за ним. «Нельзя
больше откладывать наше дело, — писал ему Мюнцер; — ...я много
повторю тебе об этом, чтобы сатана не воспрепятствовал путл на-
шему». 1 В том же письме Мюнцер выражает свое удивление, что «Ни-
колай (Шторх) ничего не написал и не вернулся».1 2 Мы видим та-
ким образом, что прежде чем Штюбнер порвал с учением Лютера, он
подвергся сильному влиянию Мюнцера, с которым^ он был тесно связан,
и, помимо того, что нити руководства пропагандой и деятельностью
цвиккауских «пророков» находились в руках Мюнцера. И если Камера-
рий описывает учение цвиккауских «пророков» главным образом на
основании высказываний Штюбнера, то из этого следует, что, во-пер-
вых, его рассказ в основном отражал характер этого движения, разви-
вавшегося уже под влиянием Мюнцера, а во-вторых, что именно это
обстоятельство вызывало тревогу среди лютеран.
Здесь, однако, необходимо выяснить, почему в таком случае Камера-
рий не упоминает ни разу имени Мюнцера? Недоумение паше но этому
поводу возрастет еще больше, если мы вспомним, что Камерарий хо-
рошо знал о Мю.чцере, по крайней мере <в то время, когда он писал
спою книгу о Меланхтоне. Он был близким другом Меланхтона и нахо-
дился с ним в регулярной переписке. Меланхтон посвящал своего дру-
га во все свои планы и неоднократно сообщал ему свои соображения
о Мюнцере и его роли в революционном движении в Германии и в рас-
пространении идей общественного переворота.3 Отдельные пункты из
учения «пророков», которые приводит Камерарий, как, например,- отно-
шение к браку, выражены и аргументированы обстоятельнее у Мюн-
цера в его письме к Меланхтону от 27 марта 1522 г. В таком случае
полное умолчание Камерария о Мюнцере нельзя не признать весьма
подозрительным. Для объяснения этого необходимо принять во внима-
ние, что и сам Меланхтон, в своей «Истории Томаса Мюнцера», после
патетических наставлений первых шести параграфов начинает конкрет-
ный рассказ о деятельности Мюнцера с альштедского периода, т. е. с.
1523 г., и совершенно умалчивает о более ранней деятельности Мюн-
цера, которая в момент писания «Истории» была ему хорошо изве-
стна.4 Очевидно, что—поскольку в более ранний период деятельности
Мюнцера Меланхтон оказывал его сторонникам из Цвиккау гостепри-
имство и по крайней мере в 1522 г. состоял с Мюнцером в личной
переписке и вступил с 'ними в весьма оживленные диспуты, - ему было
приятнее об этом не упоминать. Имеются серьезные основания пола-
гать, что Мюнцер лично был в Виттенберге в начале 1522 г. и участвэ-
1 В г i е f w’e с h s е 1, № 22: «Non potest amplius res nostra procrastinari nnilta
tecum collaturus sum ne sathanas impediat iter nostrum».
2 lb.: <Miror Nicolaum nihil scripsisse, nec reversum».
•’ Си., например, Corpus Reformatorum, t. I, № 734, 741, 744 и ряд других.
4 Melanchton. Werke, Bd. I. Historic Thomas Munzer’s.
11*
132
М. М. СМИРИМ
вал в спорах вместе со Шторхом и Штюбнером.' Не подлежит поэтому
никакому сомнению, что Камерарий не хотел компрометировать своего
друга и выдвинул менее страшное имя Штюбнера, который, как мы уже
видели, был теснее других связан с Мюнцером. Следует иметь в виду,
что еще в XVII в. протестантские круги Германии старались по вполне по-
нятным причинам не упоминать «страшного» для них имени Мюнцера.
Мы видим, что в Цвиккау вокруг Мюнцера стала создаваться осо-
бая партия реформации, которая вызвала большую тревогу в лютеров-
ском лагере. Характер этой партии и борьбы, начатой ею против люте-
ран, оставался еше в основном теологическим. Энгельс считал, что до
1524 г. «Мюнцер все еще оставался прежде всего теологом; он все
еще направлял свои удары почти исключительно против попов».3 Одна-
ко мы увидим ниже, что его теологическое учение носит и в этот пе-
риод определенный политический характер.
Прежде чем перейти к освещению и разбору теологических взгля-
дов Мюнцера, необходимо указать, что он требовал организации на-
сильственной борьбы против врагов истинной веры в том виде, как он
ее понимал. В письме к цвиккаускому проповеднику, лютеранину Гауз-
ману, от середины 1521 г. Мюнцер указывает, что скромность и само-
отречение не должны препятствовать применению силы для торжества
веры, что наискромнейший раб божий — пророк Илия не мыслил иначе,
когда он убивал пророков Ваала, оставив из тысячи человек — только
150.4 Но для Мюнцера борьба против попов была уже в этот период
связана с общей революционной борьбой, с борьбой против властен.
Анализ религиозных взглядов Мюнцера, данный ниже, показывает, что
для него не существовало разницы между религией и общественными
отношениями. Мюнцер считает «безбожным» все, что ограничено соб-
ственными частными целями и не исходит из целей общего, т. е. бога.
Все «безбожное» должно подавляться силой всех «избранных», во-
преки каким бы то ни было политическим препятствиям. В том же
письме к Гаузману Мюнцер подчеркивает, что нельзя в одно и то же
время нравиться людям и быть рабом Христа; затем он продолжает:
«Я слышал, что ты хочешь нравиться не только священникам, но и ма-
гистрату и магнатам, пренебрегая толпой».5 Дальше Мюнцер упрекает
Гаузмана за его пассивное отношение к выпадам Эграна и указывает,
что предвидение будущего заставляет его отправиться в Чехию для
продолжения своей деятельности.
Уже это письмо Мюнцера указывает, чго он рассматривал уже в
середине 1521 г. свою будущую деятельность не только как теологи-
ческую, по и как политическую. Всего девять месяцев спустя он пи-
сал Меланхтону: «Не льстите вашим князьям» (Nolite adulari principibus
vestris). Но и поездка Мюнцера в Прагу, предпринятая им еще в 1521 г.,
была задумана им как акт, связанный с политической оппозицией.
Чтобы правильно оценить значение поездки Мюнцера в Прагу и его
полемики с лютеранами, необходимо иметь в виду, что преследования
Мюнцера после Цвиккау совпадают по времени с волной общих пре-
следований сторонников реформации после Вормского эдикта. Друзья
Мюнцера рассматривали гонения на Мюнцера после Цвиккау как часть
общих гонений имперской власти против реформации. 25 июня
1 См. В г i е f w е с h s е 1. А3 4?; Н. Barce. Andreas Bodenstein von Kari-
stadt, Bd. 1, SS. 404—405.
2 См., нгпример, I. Hast. Geschichte der Wiedert'i'Her von ihrem Entstelien zu
Zwickau. Munster, 1836, S. 2u.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Cou. т. VIII, стр. 137.
4Briefwechsel, № 25.
5 В г i е f w е с h s е 1, № 25: «Audivi autetn te velie non solum sacerdotibus,
sed etiam senator et magnatinus potissimum placere postposita turba».
ТОМА,’. МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ I ОДЫ РЕФОРМАЦИИ
133
1521 г. Ганс Пельт, выражая Мюнцеру свое сочувствие, сообщает ему
о преследованиях, которым подвергаются сторонники Лютера после
Вормского эдикта, и о пасквиле против Лютера. 1 Известно, что
сам Лютер нашел при помощи курфюрста саксонского убежище в
Вартбурге. Сжигавший папскую буллу Лютер не пошел, таким обра-
зом, по пути борьбы с. государственной властью. Мюнцер также имел
возможность получения обеспеченного покровительства. В то же вре-
мя он получил предложение прибыть в монастырь близ Эрфурта в ка-
честве учителя латинской словесности. Приславшие ему предложение
монахи обещали ему жалованья 30 флоринов и полное спокойствие.
Мюнцер, однако, отказался от этого и поехал в Прагу, а в те време-
на это означало вызов всем официальным властям. Интересно в связи
с этим отметить, что Лютер тогда же считал для себя необходимым
встретиться со своими сторонниками в Чехии, но не решился на по-
ездку, потому что она была бы воспринята как акт политической оп-
позиции. Лютер энергично старался рассеивать всякие сомнения на
этот счет.1 2 3 Зейдеман, считающий, что Мюнцер искал, в Праге убежи-
ща, недоумевает, почему Мюнцер предпринял эту поездку, которая не
только не могла обеспечить ему убежище, но, наоборот, должна была
ухудшить его положение. Зейдеман в данном случае повторяет недо-
умение современников из лютеровского лагеря, которые также счи-
тали, что для Мюнцера речь шла только об убежище. Однако извест-
ный тогда лютеранин, Франц Гюнтер из Лохау, был иного мнения, когда
писал Мюнцеру в январе 1522 г., что, по слухам, чехи не пришли
в движение, а остались на позиции евангелистов. «Тебя это заставило
бежать и, говорят, ты проживаешь в Тюрингии».4 Гюнтер догадывается,
что поездка Мюнцера в Чехию указывает на то, что дух, овладевший
им, не есть спокойный дух. Он считает, что христовым духом ^Мюнцер
сделался чрезвычайно ярым (spiritu Christi fervens).
Значение поездки Мюнцера в Прагу в момент, когда реформа-
ционное движение в Германии стало подвергаться преследованиям со
стороны Габсбургов, станет нам гораздо яснее, если обратить внима-
ние на положение в Чехии в первые годы немецкой реформаций. По-
литически положение в Чехии делалось все более и более напряжен-
ным еще со времени смерти Подебрада и воцарения в 1471 г. Влади-
слава V (сына польского короля Казимира IV) и особенно после 1490 г.,
когда Владислав объединил в своих руках чешскую и венгерскую ко-
роны и сделал своей столицей г. Офен в Венгрии. Олигархическая
Венгрия стала оказывать сильное давление на чешские дела. После
смерти Владислава, при несовершеннолетнем Людовике II, воспитан-
ном в Венгрии и находившемся в венгерском окружении, это влияние
сделалось еще более, сильным и вызывало в высших классах Чехии не-
довольство.5 Чешские сословия надеялись, что согласно обещанию
Максимилиана I Людовик II будет избран императором и тем самым
возрастет политическая роль Чехии. После же возвращения чешских
делегатов из Франкфурта с известием об избрании Карла Испанского
наступило общее разочарование. Вполне естественно, что отношение к
Карлу V было в Чехии с самого начала недружелюбным. Положение
осложнялось тем, что знать, желавшая воспользоваться отсутствием
1 Briefwechsel, № 26.
2 lb., Ns 29: «Expense et solarium tuum erit pondere triginta florenorum et
tutius securius apud nos vivas».
3 Cm. Seidemann, S. 19.
4 Seidemann, № 30: «bicunt Boemos non pergere, sed stare in aliquibus
evangelicis, quod maxime te fugavit, feruntque te in Turingia vitam degeie».
5 Си. Palacky. Ceschichte v. Bohmen* Bd. V, 2-te Abt., S. 387 ff.
134
М, м. СМИРИН
королевского авторитета в стране, порождала своими анархическими
и грабительскими действиями сопротивление горожан. Горожане же
вызвали своими действиями против знати в 1520 г. высокий подъем
крестьянского движения, 1 которого сами боялись и спасения от кото-
рого они искали в сотрудничестве с королем. Но Людовик П, застиг-
нутый в то время войной с Турцией и не обладавший никакими подго-
товленными силами ни в олигархической Венгрии, ни в пребывавшей
в состоянии анархии Чехии, пошел на сближение с Габсбургами,1 2
вследствие чего политическое недовольство в Чехии, охватившее все
слои населения, начало принимать общий антигабсбургский характер.
При этом мы видим, что и реформационное движение также принимает
антигабсбургский характер.
Вместе с тем в чешском реформационном движении чувствуется
стремление подчеркнуть, что корни лютеранства следует искать в гу-
сизме п что, следовательно, немецкое движение питается чешскими
идеями. С энтузиазмом подхвачено было в Чехии заявление Лютера на
Лейпцигском диспуте: «Сами того не замечая, мы все гуситы!» Пропа-
ганда реформации стала распространяться в Чехии повсюду и притом
в такой радикальной форме, что ее идеи стали связывать со старотабо-
ритской моралЬю. Успех движения встревожил официальные власти, но
они оказались бессильными ему .воспрепятствовать.3 Пришедшие в
движение широкие крестьянские массы представляли благоприятную
почву для возрождения революционных традиций таборитов; они ждали
иной трактовки реформации, которая шла бы дальше лютеровской. Па-
лацкий приводит сообщение хрониста о том, что реформация разбилась
на ряд течений, борьба между которыми стала принимать характер пря-
мых столкновений.4 Лютеране явно отставали от размаха движения.
Сам Лютер боялся, что чешское движение может отразиться на харак-
тере реформационного движения в Германии.
В свете этих событий поездка Мюнцера в Прагу летом 1521 г.
приобретает особое значение. Чешские хронисты сообщают, что внача-
ле Мюнцером серьезно заинтересовались некоторые знатные лица, ко-
торые материально его поддерживали.5 Это сообщение следует считать
правильным, так как оно приводится несколькими хронистами. Само
собой разумеется, что интерес некоторых элементов чешской знати к
Мюнцеру был временным, однако сам по себе этот факт заслуживает
внимания, так как он показывает, что пропаганда Мюнцера представ-
лялась знаменем для политического недовольства, и что сам Мюнцер
видел в этом залог своего успеха. Следовательно, он уже тогда не
ограничился сектантской деятельностью и чисто теологическими спо-
рами. Но по существу Мюнцер рассчитывал не на оппозицию верхуш-
ки, а на широкие народные массы. Об этом свидетельствует не толь-
ко его деятельность в Цвиккау до поездки, не только общий тон его
«Пражского воззвания», о котором речь будет ниже, но и приведен-
ное его письмо к Гаузману, написанное между первой и второй поезд-
ками в Прагу и содержащее упрек адресату за льстивое отношение к
знатным и презрение к толпе. Приводимые Палацким отрывки из хро-
ники Писецкого свидетельствуют, чго раскол среди религиозных
направлений и крупные волнения на этой почве начались в апреле
1521 г. в связи с пропагандой Мюнцера. Борьба на религиозной поч-
ве приняла такой острый характер, что хронист пишет об этом с «чув-
1 Pal ack у, SS. 425 ff„ 432—433.
2 Конкретные факты приведены у Палапкого, стр. 434.
3 Ib., SS. 404—407.
4 Palacky. SS. 440—441.
3 Ib„ S. 442.
ТОМАС МЮНЦЫ' В ПЕРВЫЕ. 1 ОТЫ РЕФОРМАЦИИ 1X5
ством стыда».1 Маркс в «Хронологических выписках» четко выразил
отличие мюицеровской пропаганды в Чехии от лютеровской:
«С одной стороны, явившийся в Прагу Томас Мюнцер пробудил к
жизни заглохшее учение таборитов и хоривитов и, таким образом, сно-
ва всколыхнул крестьян; с другой,—чехи, учившиеся в Виттенберге,
распространяли здесь злосчастное (itnselige) лютеранство и основывали
идиотские «лютеранские общины», так что в стране оказалось шесть
сект, враждовавших между собой и преследовавших друг друга»?
Мюнцер не хуже Лютера понял то влияние, которое могло и дол-
жно было оказать чешское движение на Германию. В отличие от
Лютера, он не только не боялся этого, но, наоборот, стремился к реа-
лизации этого влияния со всей энергией. Вся цель его поездки со-
стояла в том, чтобы установить связь с начавшимся в Чехии револю-
ционным движением, дать ему широкую реформационную основу и
распространить на весь мир, в первую очередь на Германию, исполь-
зуя Чехию как революционный центр против Габсбургов. В первом
варианте «Пражского воззвания» Мюнцер определенно говорит о том,
что Чехия будет примером для всего мира: «Бог совершит чудеса по
отношению к своим избранным и особенно в этой стране. После того
как здесь будет введена новая церковь, этот народ будет зеркалом
всего мира».1 2 3 Еще яснее он высказывается по этому поводу во втором
варианте «Воззвания». Говоря о своем намерении бороться с_врагами
истинной веры по примеру пророка Ильи. т. е. насильственно, Мюн-
цер продолжает: «...потому что в вашей стране наступит новая апо-
стольская церковь, а затем — повсюду».4 Политический, и в частности
антигабсбургский характер деятельности Мюнцера в Праге виден и из
того, что он предупреждает всех тех, кто не присоединится к нему,
о том, что они попадут в руки турок. Свою программу революционной
борьбы против духовенства он противопоставляет проводившейся ле-
том 1521 г. в Чехии от имени Людовика II кампании гражданского
мира и сближения с Габсбургами в целях общей борьбы против турок.
Этой программе турецкой кампании Мюнцер противопоставил другую
революционную программу борьбы против турок в связи с внутренней
борьбой с врагами «истинной веры».
Поездка Мюнцера в Прагу намечала уже, таким образом, полити-
ческую основу революционной борьбы, хотя в это время пропаганда
его носила еще теологический характер. Приведенные уже выше его
письма к Штюбнеру и Гаузману показывают, какое большое значение для
будущей борьбы придавал сам Мюнцер этой поездке, которую считал
неотложной. Между тем, в некоторых кругах его друзей, особенно в
тех, которые ие поняли еще сущности и характера его расхождений
с Лютером, его отъезд в Чехию вызывал недоумения. 6 сентября
1521 г. Ганс Пельт пишет Мюнцеру, что, узнав о том, что Мюниер
находится в Праге, он вначале не хотел этому верить. Он просит
Мюнцера объяснить, почему он поехал в Прагу, почему он думает,
что Христос будет действовать своим словом среди чехов? «Я счи-
таю, — пишет Пельт Мюнцеру, — что лучшие христиане находятся
здесь».5 Он сам сообщает Мюнцеру о неблагоприятной н некоторых
1 Р а 1 а с к у, S. 412: «Dicta mensa Aprili celebrata adeo confusa et di-tracta.
de qua pudet scribere...»
2 Архив Маркса и Энгельса, т. VII, стр. 211. Госполитиздат, 1940.
3 Brief wechsel. Anhand. 6, стр. 142; «... dusz folck wirdt eyn Spygel der
gantczen welt seyn».
4Briefwechsel, S. 150: «Dann in euerm Lande wirt dye neue apostolichc
kyrche angehen, darnach uberall».
5 В r i e f w e c h s e ', № 28, S. 30: «Ock wu iu bedunket, wes Christus dorch
syn wort im den Beemen warke, ick halde, dar betere cristen syn dan hye».
М. М. СМИРИВ
136
местностях Германии ситуации для евангелистов в связи с борьбой
князей против городов и с Вормским эдиктом. Однако он слышал,
что дворянство Марки не склонно руководствоваться «мандатом»
(т. е. Вормским эдиктом) и надеется, что и в других районах эдикт
не будет проводиться (So hope ick, werde dat ock an anderen enden
tho ghaen). Это, собственно говоря, и есть путь Лютера, укрывшегося
под защитой мощного князя. Пельт и объявляет себя горячим сторон-
ником Лютера, но мы уже видели, что путь Мюнцера был иным.
Итак, в Цвиккау Мюнцер определил свой самостоятельный путь в
реформационном движении, и в связи с этим вокруг него начало фор-
мироваться особое направление, в котором лютеране усмотрели враж-
дебную себе партию не только по проповедываемым ею теологическим
взглядам, но' и по той революционно-пропагандистской деятельности,
к которой она переходила. Обращаясь теперь к рассмотрению теоло-
гических взглядов Мюнцера, мы увидим, что его революционно-практи-
ческая деятельность прямо вытекала из особого понимания им рефор-
мации и была с ней тесно связана.
В основе теологических взглядов Мюнцера лежит тезис, который
он неоднократно подчеркивал и который он усвоил из учения мисти-
ков о том, что отношение человеческого мира к богу есть отношение
частей к целому, частного к общему. В начале первого варианта «Праж-
ского воззвания» он упрекает ученых книжников в том, что они
никогда не показывали проявления божественного 'порядка в его тво-
рениях и не обратили внимания на то, что «целое есть единственный
путь к познанию всех его частей».1 В этом Мюнцер видел оправдание
творения: оно получает положительное значение как часть целого и
истинного. Для понимания этого положения необходимо привлечь от-
дельные мысли Мюнцера, написанные им на обороте одного письма
от 15 июня 1521 г.: «В целом коренится источник лучшего понима-
ния творения потому что, когда рукотворное познается в целом, тогда
познание его так же похвально, как знание бога».1 2 Однако необходимо
указать, что этому положению мистиков Мюнцер дал новую трактовку.
Вопрос об отношении мюнцеровской теологии к мистике XIII—XIV вв.
требует специального разбора, невозможного в рамках данной статьи.
Необходимо все же отметить, что ни для кого из мистиков до Мюнце-
ра приведенные положения не сделались исходным пунктом для поло-
жительных норм общественного поведения человека. Для позиции ми-
стиков в этом вопросе характерным является то место из «Немецкой
теологии», где утверждается, что человек вообще не может достигнуть
полного слияния с богом и безучастного отношения к земному миру при
своей жизни. Только после смерти может наступить это состояние. Сам
Христос достиг этого состояния лишь после своей смерти. Тем более
обыкновенные люди смогут достигнуть его лишь в будущей жизни.3
Для Мюнцера же Это положение получило иное значение.
Обратимся прежде всего к указанной уже книге Камерария о цвик-
кауских «пророках». При внимательном ее чтении мы замечаем, что,
с одной стороны, Камерарий характеризует учение «пророков», особен-
но когда речь идет о Шторхе, как сектантское учение о предстоящем
1 Brief wechsel, S. 140: «Ich habe gar von keynern gelerten dye ordnungk
eots in alle kreaturn gsatzt vornonimen ym allengrinsten wortlin, unde das gantze
eyn eynygher week alie steyle (6 Theile) czu erkennen...»
2 Ib., S. 24: «In toto exordienda est otnnis scientia creaturarum, que est optima,
natn est de operibus manuum suarum que eque laudabilis est sicut scientia dei, cum
in toto intelligatur».
2 «Die deutsche Theologia», cap. XXVII. Подзаголовком к этой главе служит
(ледующая фраза: «Indolentiam non cadere in hominem in hac vita»-
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
13-
царстве божием, которое наступит при относительной пассивности че-
ловека и о котором бог сообщает только избранным в видениях. С
другой же стороны, говоря об идеях, исходящих от Штюбнера, Каме-
рарий приписывает пророкам иное, более глубокое представление о бо-
жественном откровении, связанное с признанием гораздо более вы-
сокой роли самого человека и содержащее положительный социально-
этический принцип. Уже на основании того, что мы .знаем о Штюбнере,
мы могли бы заключить, что приписываемые его влиянию идеи исходят
от Мюнцера. Но у нас имеется и более прямое доказательство. В одном
из своих писем к Спалатину Лютер пишет из Виттенберга: «У нас здесь
князь пророков Клаус Шторх... Этот человек — совершенно иных взгля-
дов, чем Марк (т. е. Штюбнер. — М. С.) и Томас, и ни о чем другом
не говорит, как только о крещении детей».1 Таким образом, Лютер
также проводит то же различие между Шторхом и Штюбнером и опре-
деленно указывает на мюнцеровские корни взглядов Штюбнера. Не
удивительно поэтому, что во взглядах «пророков», сложившихся, со-
гласно Камерарию, под влиянием Штюбнера, мы нахоДим знакомые уже
нам мюнцеровские тезисы о необходимости применения к частям меры
целого. Однако тут же мы находим новое мюнцеровское толкование
этого положения.
«Пустая доктрина» этой секты направлена, по словам Камерария,
к изменению всего государственного строя (progrediebaturque vanitas
doctrinae ad statum Reipublicae universae mutandum). Эти разруши-
тельные для общественного порядка цели вытекают из особенностей
ее взгляда на мир. Дальше следует изложение этого взгляда. По мне-
нию этой секты, все богатства находятся в руках злых (summa rerum
esset penes malos). Те, кто удовлетворяют’ своим частным наклон-
ностям не в интересах общественного блага (qui suis cupiditatibiss
privatim servirent non commodis publicise те, кто всё представляют на-
слаждениям, оставаясь во власти гордости и надменности, — те
остаются «чуждыми всякому благочестию, нравоучению и истине»
(...a religiosa pietate studioque honestatis et virtutis alienos).2
Основная мысль этих положений заключается в том, что освобож-
дение мира от власти зла, или его «оправдание», находится в самом ми-
ре и представляет собою акт человеческого поведения в обществе,
когда все личное и частное в человеке одолевается и подчиняется об-
щему. Камерарий указывает, что сторонники этого учения видят в
этом истинное познание бога, отличающееся от ложного, т. е. чисто-
книжного познания. Уже здесь содержится коренное отличие мюн-
церовского понимания «оправдания» от лютеровского. Известно, что,
согласно Лютеру, акт спасения совершается богом; в этом суть его
учения об искупительной жертве Христа. От человека Лютер требует
лишь приобщения к этой милости божией посредством «веры», кото-
рую он, несмотря на ряд оговорок, сделанных им в первые годы ре
формации, рассматривал в основном как акт церковный, т. е. требую-
щий внешнего института, при более или менее пассивной роли самого
человека. Уже само значение, которое Лютер придает слову библии
во внешнем его виде достаточно это подтверждает, не говоря уже
его понимании евхаристии. В учении же Штюбнера — Мюнцера, со-
гласно Камерарию, мы видим совершенно иное представление о роли
человека в акте «оправдания». Удовлетворение частных наклонностей
есть зло и противно богу. Исходной нормой человеческого поведения
должно сделаться преобладание принципа общего и общей выгоды.
1 См. в переписке Лютера письмо его к Спалатину от 4 сентября 1522 г.
! Camerarius, § 14, S. 45.
138
М. М. CMHPJtH
При всей аскетической форме этих положений в них содержится по-
ложительный социально-этический принцип. Все дело религиозного
«оправдания» зависит от отношения отдельного человека к общему,
в котором воплощено само божественное начало.
При таком значении, которое придается поведению человека, от
него требуется не только его личное служение общему, но и забота
о будущем поколении. «По приговору бога этот род людей будет
уничтожен и на его место будет поставлен другой, одаренный невин-
ностью, правдой и святостью. Для его основания и развития необхо-
димы, согласно их учению, забота и тщание о будущем поколении».1
Поэтому, говорится дальше, никто не должен жениться на женщине,
если ему не известно, что она родит ему достойных детей, желанных
вечному богу и избранных для общего небесного царства. Целью бога,
таким образом, является новое общество, новый «род человеческий»,
но осуществление этой цели рассматривается как дело людей.
Более обстоятельную аргументацию получает требование, .касаю-
щееся брака, в упомянутом уже письме Мюнцера к Меланхтону. Пись-
мо особенно интересно потому, что в нем размежевание с лютеровской
реформацией уже ярко выражено и обосновано и, вместе с тем, по-
лемика с лютеранами еще не выходит здесь за рамки спокойной дис-
куссии. Мюнцер подчеркивает в этом письме тот же принцип, который
Камерарий считает основным в учении цвиккауских «пророков», т. е.
необходимость отказа от личных, ограниченных собственными потреб-
ностями целей, особенно при вступлении в брак священнослужителей.
Но, аргументируя этот принцип, Мюнцер связывает его со своим осо-
бым пониманием сущности реформации. Обращаясь в лице Меланхто-
на ко всему лютеровскому лагерю, Мюнцер заявляет, что он от всей
души одобряет реформационную теологию,1 2 но тут же он переходит
к полемике и подчеркивает, что сами принципы реформационной тео-
логии понимаются им иначе. Он против представления о возможности
«получения готового бога», против принятия его из книг. Вместо это-
го он требует непосредственного знания бога, которое он обозначает,
как «пророчество» и прямой разговор с богом. «О дражайшие, ревно-
стно трудитесь над тем, чтобы пророчествовать, иначе ваша теология
не стоит и обола. Наблюдайте бога вашего близко, а не издалека,
верьте охотнее в возможность говорить с богом, чем в свою готов-
ность его воспринимать». 3 Из дальнейшего видно, что непосредственное
общение с богом Мюнцео видит в отказе от удовлетворения личных стра-
стей, в возобладании духа над телом, а главное — в активной нравст-
венной деятельности среди народа. Мюнцер — противник католическо-
го учения о «добрых делах» и папистских представлений о благодати.
В этом отношении он согласен с выступлениями Лютера против пап-
ства. 4 Он одобряет основной принцип реформационной теологии о
том, что дело «оправдания» дано самим богом в форме, доступной че-
ловеку без сакраментальных операций особо посвященного духовен-
ства, однако считает, что это божественное «оправдание» дается лю-
дям не в готовом виде, воплощенное в букве библии, но, наоборот,
оно получает свое выражение в образе действий людей. Он осуждает
1 Са m erarius, S. 45: «Atque decrevisse Deum extingere istud genus et
sufficere alterum innocentia iustitiaque et sanctitate praeditum. A cujus exordium
atque incrementa, docebant, neccessariam esse curam et diligentiam in procreanda
sobole. Et ideo neminem ducere uxorem debere...»
2 В r i ef w e c h s e 1, № 31, S. 33: «Theologiam vestram toto corde amplector...»
3 Ib.: <O charissimi, operam navate, ut prophetetis, alioqui theologia vestra non
valebit obulum. Considerate deum vestrum e vicino et non a longe, credite libentius
deum loqui quam vos paratos ad percipiendum».
4 lb., S. 35: «Sed quod papisticum respuitis phantasma, commendo ».
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
139
лютеран за то, что они не заботятся о народе после того, как кон-
чается «слово» проповеди. По мнению Мюнцера, тот, кто разбрасы-
вает семена божиих повелений, тот должен проверять и следить за
тем, как они прорастают, ибо только при такой проверке он получит
плоды и овладеет теми истинами, понимание которых есть твердое
свидетельство не мертвого, а живого бога. 1 Уже из этих положений
видно, что под непосредственным знанием бога, которого он требовал,
Мюнцер понимал воздействие на народ, воспитание в нем определен-
ных норм поведения и постоянную проверку результатов. Дальше
видно, что эту деятельность среди народа он рассматривает как про-
явление присутствия бога в мире, соответствующее лютеровскому
учению о «воплощении бога» и «искупительной жертве Христа». Он
не согласен с Лютером, который ставит христиан на уровень простых
пассивных получателей божественной милости отпущения. Лютер ос-
вобождает людей от ответственности и от чистилища, считая их деть-
ми: «Наш дражайший Мартин поступает неразумно, отказываясь от
нажима на малых сих, в то время как 'эти малые могут уже быть
обруганы, как столетние мальчики».1 2 Мюнцер требует действий:
«Оставьте малодушие! — пишет он сторонникам лютеровской религии
«слова». — Лето уже на пороге. Не примиряйтесь с отверженными,
которые нарочно запутывают дело для того, чтобы слово не прояв-
лялось в действии с достаточной силой» (Nolite vobts conciliate rep-
robos, ipsi impediunt, не virtute magna operetur verbuni).
Он вторично заявляет о своем согласии с нападками Лютера на
папское «оправдание», но при этом он предупреждает, что не следует
отвергать идеи чистилища. «Опасно заблуждение об отрицании чистили-
ща, остерегайтесь этого!» (Abominabilis est error de purgatorio negau-
do, cavete). He в духе «папских выдумок» надо представлять себе чи-
стилище, а в том смысле, что «никто не может обрести спокойствия,
пока ему не откроются семь ступеней, связанных с семью духами».
Полемизируя с последователями Лютера и отстаивая идею чистилища,
Мюнцер подчеркивает, что под чистилищем он понимает не очищение
в загробной жизни, а активную деятельность человека по достижению
непосредственного знания бога, по постижению божественной истины.
Мы уже знаем, что д;Гя Мюнцера божественная истина заключается
в социально-этическом принципе, исходящем из признания опре-
деляющего характера общего и целого для всех обусловленных им
частностей и полного подчинения отдельного человека интересам об-
щества. Постоянное подавление личных потребностей человека, кото-
рое существенно и 'принципиально отличается от аскетизма в обычном
его понимании, благодаря содержащемуся в нем положительному со-
циальному началу, — это постоянное самоограничение Мюнцер и счи-
тает чистилищем, идею которого он отстаивает перед Лютером.
Конец письма Мюнцера к Меланхтону звучит как прощальное обра-
щение к лютеровскому лагерю, от которого он ушел окончательно п
бесповоротно после того, как он сформулировал свре собственное по-
нимание реформации: «Вы нежные, ученые книжники, не обижайтесь'
Я не могу иначе поступать!»
Идеи народной реформации Мюнцера получили свое выражение
уже в 1520—1521 гг., т. е. задолго до крестьянской войны. К сожале-
нию, пропбведи Мюнцера в Цвиккау, послужившие причиной столь
большого шума, поднятого вокруг его имени, до нас не дошли. Из
1 См. Camerarius, § 14.
2 Ib., S. 34: «Martinos noster charissimus ignorater agit, quod parwulos noa
velit offendre, qui iatn parvuli sunt sicut pueri centum annorum maledicti». (Выра-
жение «столетние мальчики» взято из Исайи 65, 20).
14G
М. М. СМИРИМ
переписки его и его противников, о которой частично речь шла выше,
вытекает, что Мюнцер в Цвиккау вел энергичную борьбу против
францисканцев, с одной стороны, и против лютеровского лагеря, пред-
ставленного Эграном, — с другой. Об основных спорных положениях,
вокруг которых шла эта сложная борьба, мы можем судить по тези-
сам руководителя цвиккауских францисканцев, Тибурция, и по тези-
сам Эграна. Тезисы обоих главных противников Мюнцера в Цвиккау
дошли до нас в изложении самого Мюнцера, и это обстоятельство
повышает ценность этих источников, когда речь идет о миросозерца-
нии Мюнцера. Тезисы на ряду с перепиской Мюнцера и материалами,
относящимися к его пребыванию в Праге, помогают уточнить отдель-
ные стороны его концепции реформации.
Прежде всего отметим, что Тибурций и Эгран выступают почти в
одинаковых выражениях против Мюнцера, утверждавшего, что
Христос постоянно пребывает в нас, что страдания Христа — это наши
постоянные страдания, в которых мы должны пребывать, подавляя
наши личные ограниченные цели, подражая Христу и следуя по его
пути. Интересно сопоставить первый из контртезисов Тибурция с § 2
антимюнцеровских «Положений» Эграна:
Тибурций
Cristus seme! mortuus est, ne in nobis
moriatur neque suum sacramentuni nobis
in consolationem sit nec suum exempluni
in imitationem t ransformetur. In missarum
offitio, consequimur ne paciamur in hoc
(mundo)1
Эгран
уу.згс; non venit in mundum ut nos
passiones nostras doceret pacienter ferre
et sequi sic vestigia eius, sed passus est,
ut nos securissimi simus sine omni ama-
ritudine.2
Мы видим, что, несмотря на различный характер обоих цвиккау-
ских противников Мюнцера, несмотря на то, что в приведенных тези-
сах содержатся совершенно различные взгляды на положительное раз-
решение религиозного вопроса, — Мюнцер, излагая их тезисы, направ-
ленные против него, выдвигает на первый план то, что их объединяет,
и то, что отличает их обоих от него, именно — идею о том, что че-
ловек «оправдывается» не собственной нравственностью, а отделенной
от него потусторонней силой, отношения с которой для человека при-
нимают характер церковности и не могут быть непосредственными.
Эти контртезисы с достаточной очевидностью подтверждают, что Мюн-
иер только нравственную деятельность человека считал единственным
религиозным «оправданием». Из других контртезисов Тибурция мы
видим, что Мюнцер применял при этом общую формулу «оправдания
верой». Опровергая Мюнцера, Тибурций заявляет, что не пои помощи
веры, а при помощи дел человек достигает уверенности в своем
блаженстве.3 Но и «веру» Мюнцер представлял себе как. внутреннее
отношение человека к постоянно пребывающему в нем Христу. Поэтому
Тибурций выдвигает против него и следующий контртезис:
«Вечное блаженство не может быть названо царством пребываю-
щей в нас веры, потому что оно само пребывает только в будущей
отчизне. Здесь же мы совсем не уверены в нашем блаженстве».4 Из
этого мы видим, что Мюнцер отрицал лютеровское положение о том,
что веру человек получает от потустороннего бога как милостивый
'Briefwechsel, № 13. S. 12.
1 lb., Anhanog, № 4, S. 136.
’Briefwechsel, S. 13: «... non debet poni in fidem ut per earn nos certos
sciamus, sed in opera, a quibus est avertendus populus».
4 Briefwechsel, S. 13: «Eterna beautitudo non potest dici regnum fidei,
quod intra nos est, cum ipsa sit solum in futura patria, hie sumus incertissimi de
beatitudine nostra».
ТОМАС. МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ 1 ОДЫ РЕФОРМАЦИИ
141
дар. Для Мюнцера вера вообще есть не какое-либо пассивное, созер-
цательное состояние человека, а активное начало, направленное к той
же нравственной цели, которая составляет для него сущность религи-
озной жизни человека. Интересно по этому вопросу привести § 7 из «По-
ложений» Эграна, в котором он отклоняет мысль Мюнцера о возможно-
сти «опытной», т. е. деятельной, веры в мире, кроме той, которая содер-
жится в книгах. Возражая Мюнцеру, Эгран заявляет, что о вере могут
судить только книжники, и притом только специально посвящен-
ные, т. е. только из духовенства, не имеющие жизненного опыта.
Светские же люди, каким бы испытаниям они ни подвергались, не
могут судить о вере. 1 Такое энергичное подчеркивание в антимюнце-
ровских тезисах чисто словесного и лишенного всякой связи с дея-
тельностью характера веры весьма показательно для понимания мюн-
церовской концепции веры. Интересно, что в своей борьбе против
мюнцеровского понимания веры как нормы человеческой деятельности
Эгран старается использовать аргументы, выдвигавшиеся против лю-
теровского учения о евхаристии. В этом вопросе эразмианец Эгран не
принимал учения Лютера и отстаивал чисто символический характер
церковного акта. В § 4 своих «Положений» Эгран приводит свой
взгляд на евхаристию в ряду других аргументов против понимания
«оправдания верой» как акта человеческой деятельности. Благодать и
отпущение грехов, утверждает он, даются страданиями Христа, а не
евхаристией, которая есть только «чистый знак, установленный в на-
мять страданий» (quod sit pur.nm signum in memoriam passionis consti-
tutum). Поскольку Мюнцер, говоря о деятельном характере веры, имел
в виду не церковный церемониал, а нравственную деятельность, этот
аргумент бьет, конечно, мимо цели. Тем не менее, он показывает лиш-
ний раз, что Мюнцер отвергал всякое чисто пассивное представление
о вере.
Мы видим, таким образом, что известное положение реформации —
«оправдание верой» получает у Мюнцера совсем иное освещение, ни-
чего общего не имеющее с упрощенной, в бюргерском стиле, чисто
словесной лютеровской религиозностью. В борьбе против этой концеп-
ции Лютера Мюнцер иногда формулирует свои положения выражения-
ми, имеющими внешнее, и только внешнее, сходство с католическими.
В каком смысле Мюнцер отстаивал идею «чистилища», мы уже виде-
ли выше. Еще чаще мы встречаем у ,Мюнцера требования «дел», но
опять-такн не в католической сакраментально-механической форме, а в
смысле социально-этической деятельности человека. Отвергая, таким
образом, как католическое отношение человека к богу, так и люте-
ровское отношение любви к богу, Мюнцер выдвигает идею «страха
божьего» как свойства религиозного человека, лежащего в основе
всей его нравственной деятельности. В приведенном уже письме к
Меланхтону Мюнцер указывает, что «страх божий» есть то, что отли-
чает «избранных» от «отверженных», а не «добрые дела» в католиче-
ском смысле.-’ «Страх божий» Мюнцер понимает как псобхотимость
собственной деятельности человека для своего «оправдания», как требо-
вание собственной ответственности его. Поэтому Эгран в ?зоп\ апти-
мюнцеровских «Положениях», выступая против требования «страха
божия», указывает, что теперь, после апостолов, нет нужды в том,
чтобы каждый человек обладал святым духом, тек как заботами ано- 1 2
1 Ib., S. 136: «Nulla est experientia fidei :n munde, nisi que habetur in libris,
unde nec layci nec indocti, quatnvis satis temptati, possunt de fide indicate, sed
iuditium expectat infulatos inexpertissimos».
2 Briefwechsel, № 31, S. 34: «Hine habent opera cutn reprobis communia,
excepto dei timore, qui eos separat ab illis».
142
М. М. СМИРИН
столов утверждена для этой цели церковь. 1 Не «страх божий» нужен
человеку, говорит Эгран, а чувство «любви» к богу. -
В том же смысле социально-этической активной религиозности
Мюнцер употреблял на ряду с терминами «страх божий» (Timor dei)
и «чистилище» (purgatoria) и термин, означающий «наказания», или
«страдания» (Роепа). В §§ 6 и 6а эграновских «Положений» содер-
жится протест против того, что Мюнцер связывает веру с «испыта-
ниями» земного порядка н с нравственной деятельностью человека.
Для отпущения грехов не требуется, по Эграну, никаких земных стра#-
данин и никакой нравственной деятельности. Для этого достаточно,
по его мнению, лютеровское сокрушение сердца (contritio cordis'), ко-
торое бывает и у разбойников.1 2 3 Следовательно, для противников
^Мюнцера из лютеровского лагеря под «оправданием верой» понима-
лось чисто пассивное, абстрактное «смирение», так что и разбойник
мог получать отпущение, в то время как для Мюнцера центр тяжести
религиозной жизни лежит в нравственной деятельности Человека в
обществе.
Но х<отя Мюнцер против лютеровских пассивных средств «спасе-
ния» — смирения и любви — выдвигает социально-этическую деятель-
ность человека, необходимо иметь в виду, что он отвергает существо-
вавшие в современном ему обществе представления о нравственной
деятельности в смысле благотворительной деятельности и вообще
в смысле «добрых дел» по отношению к ближним. Революционная
сущность мюнцеровской теологии состоит в том, что его социальная
этика полностью отвергает строй эксплоататорского общества со все-
ми его представлениями о добродетели, которые он характеризует как
«человеческие» и ограниченные.
Божественная же истина, которая должна лежать в основе всей
нравственной деятельности, составляющей сущность божества, заклю-
чается для Мюнцера в полном преобладании принципа общего и це-
лого над всеми частностями и частными интересами. В этом учении
заложено уже начало тех мюнцеровских «коммунистических намеков»,
о которых говорит Энгельс.
В этом отношении интересен один документ, связанный с деятель-
ностью Мюнцера в Чехии, — подготовленные им по дороге в Прагу
тезисы для диспутов.4 По своему содержанию тезисы представляют
ряд положений, логически связанных между собою, из которых сле-
дуют в ходе рассуждений два главных вывода. Первый об ограничен-
ности человеческого рассудка; второй—о том, чго бог включает в
себе всю природу.5 Первый вывод аргументируется тем, что отноше-
ния человека к богу не могут быть отношениями любви. «Человече-
ская природа по собственной причине любит себя, бога же любить
по собственной причине (propter semetipsum) не может». В силу не-
обходимости требуется, как закон, чтобы «мы покорно боялись бога1»
(nt serviliter metuamus deum). Далее, рядом силлогизмов он доказы-
вает, что покорный страх (metus servilis) не может быть началом ни
любви, пи сыновнего отношения вообще. Практически из этого следу-
1 В г i е f w е с h s е 1, № 21, S. 137 «Soli apostoli habuerunt spiritum sanctum. Nes fuit
necessarius aliis hominibus, quia ecclesia satis stabilita est per labores apostolorum».
2 lb . § 16: «Timor dei non debet ingeri humanis pectoribus eo, quod novum
testamentum taceat eum, et perfecta charitas foris mittit timorem».
3 Briefwechsel, § 6, 6a, S, 136: «Remissio peccatorum fit sine omni poena,
rtam sufficit contritio cordis, que etiam fit in latronibus; ...Poene non optande..o
Merito igitur rejiciuntur tentationes fidei. que non sunt in rnundo, et temptati;
inferorum etc...»
4 Briefwechsel, Anhang '<5, S. 13S: S e i d e m a n n. Beilagen, S. 124 f.
6 rd., S. 139: «Deus est unus, in categoriis divinis omnium summa est».
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
143:
ет, что идея покаяния должна быть отвергнута, потому что страх не
может служить началом покаяния. Таким же образом Мюнцер отвер-
гает и существующие представления о «справедливости» (Justitia
nostra) и «добрые дела» (opera bona) как «человеческие» и ограничен-
ные, т. е. как лишенные *всякого значения истины. Истинная справед-
ливость является милостью Христа (Christi beneficium est justitia) и
притом не «милостью Христа» в лютеровском понимании этих слов, так
как она не дается, как внешний акт, а заключается в активной дея-
тельности человека в обществе. Человеческий интеллект, ничего не
воспринимающий сверх рассудка и опыта, 1 не в состоянии усвоить эту
истинную справедливость. Воля человека также не может никакими
внешними моментами заставить интеллект внутренне принять истинную
справедливость.1 2 Таким образом обосновывается тот вывод, что истин-
ное недоступно никаким ограниченным человеческим свойствам. Оно
дается верой или мудростью,3 и эта вера должна иметь своей основой
священное писание, авторитет которого выше авторитета соборов.4
Не трудно видеть, что среди этих положений многие созвучны лю-
теровским, особенно те, которые говорят о вере и авторитете священ-
ного писания. Имеется поэтому среди историков тенденция считать,
что эти тезисы составлены вообще в лютеранском духе и что Мюнцер
приезжал в Прагу под маской сторонника Лютера.5 В этом случае
подпись Мюнцера под этими тезисами: «Emulus Martini apud domini»
переводится не «соперник (Xebenbuhler) Мартина», а «соревнитель
(Nacheiferer) Мартина». Однако невозможно себе представить, чтобы
Мюнцер, собиравшийся • опубликовать в Праге такой яркий памфлет
против книжной веры и пергаментной библии, как «Пражское воз-
звание», считал возможным скрываться под флагом ортодоксального
лютеранства и притом в тех его пунктах, которые составляют прямую
противоположность его 'собственным положениям, защищать которые
он приехал в Прагу. Кроме того, если приведенные выше положения
о вере и об авторитете священного писания понимать в лютеровском
духе, то невозможно будет объяснить последние тезисы, в которых
проводится .принцип мистического пантеизма с характерными для
А1юнцера выводами об отношении человека к обществу.
Установив логическую необходимость веры, Мюнцер говорит:
«Fides acquisita est opinio phantastica». Дальше подчеркивается широ-
кий и всеобъемлющий характер веры: «Кто согрешил в одном, ви-
новат во всем».6 Не подлежит сомнению, что в этом контексте «Fides
acquisita» (приобретенная вера), отвергаемая Мюнцером, как фанта-
стика, это лютеровское представление о вере, которую человек полу-
чает, как акт благодати. Мюнцер противопоставляет этому свое пони-
мание веры, как мудрости. Вера в широком смысле, по мнению Мюн-
цера, есть высший разум, пребывающий в мире, или истина. В тезисах
раскрывается практическое значение и внутреннее содержание этих
понятий.
Широкий характер веры выражается в том, что все явления
природы рассматриваются как категории, содержащиеся в едином бо-
жестве. При этом природа тем более подвергается воздействию добра,
чем она проще. Для человека это означает необходимость его слияния
с общим. Он обязан любить своих личных врагов, не предъявлять
1 «Intellectus nulli proposition! assentiri potest citra rationem aut experientiam*
1 <Nec voluntas per sese intellectum eiconibus cogere potest, ut assentiatur».
3 <Hic assensus fides est sea sapientia».
4 «Conciliorum auctoritas est infra scripture auctoritatem».
s Cit Briefwechsel, S. 139. Примеч. 1.
’Briefwechsel, S. 138: <Qui delinquit in uno. reus omnium».
И4 м ;J, (.нирин
личных требований, не давать клятв и все вещи иметь в общем владе-
нии. 1 Таким образом, по Мюнцеру, вера реализуется практической де-
ятельностью человека, идущей вразрез с установившимися порядками
Подчинение частных интересов человека общим в форме общности иму-
ществ, т. е. в форме отказа от личных интересов, противостоящих об-
щественным, представляет собою отрицание существующей системы,
при которой личные привилегии закрепляются законом, а существую-
щие учреждения и общественная мораль предписывают человеку ува-
жать этот порядок распределения материальных благ. Мистическая
аргументация Мюнцера направлена к тому, что общественное бытие
человека, как и вся природа, есть момент, содержащийся непосред-
ственно в категориях божества, и реализуется оно в вере, т. е. в непо-
средственной деятельности, отражающей это единство с божеством, в
отказе от всего личного и временного. Это учение отвергает всякую
мысль о реализации веры при помощи учреждений, закрепляющих мес-
то каждого человека в обществе. Следовательно, учение Мюнцера о
пере направлено против существовавшей в то время социальной систе-
мы и против политических учреждений, ее охранявших. В этом вопросе
содержится наиболее важное принципиальное отличие учения Мюнцера
от учения Лютера, для которого незыблемым религиозным авторитетом
и воплощением божественных предписаний оставались учреждения су-
ществующего социального и политического порядкй. Авторитет соци-
альных и политических учреждений составлял, как известно, сущест-
веннейший и центральный момент религиозной системы Лютера,
который переходил лишь от церковных учреждений католицизма к
учреждениям социально-политического порядка.* 2 И если влияние лю-
теранской реформации имело для учения Мюнцера положительное
значение, то оно заключалось в том, что Мюнцер выступал со своим
учением не как сектант, а как вождь широкого движения. Основное
положение реформации Лютера, что вера есть акт божественной ми-
лости к человеку и что, следовательно, дело «оправдания» человека
есть дело самого бога, Мюнцер принял в том смысле, что свои соци-
альные требования, которые он считал сущностью веры, он выдвигал
не как частное дело членов религиозной секты, а как дело бога в мире,
как универсальную задачу, которая должна быть разрешена в отноше-
нии всех самим богом, действующим руками своих избранных.
Таким образом, мы видим, что внешнее сходство терминологии
н отдельных мюнцеровских тезисах с лютеровскими положениями не
означает сходства идей. Под верой Мюнцер понимал не пассивное ожида-
ние действия благодати, связанное с подчинением установленным по-
литическим учреждениям и сословномуг строю, а действие социаль-
ного порядка, вытекающее из мистнко-пантеистнческого мировоззрения,
из того сознания, что всеобъемлющее божество, проявляющееся в че-
ловеческой душе, подчиняет все частные стремления человека идее
общего и подавляет все те частные стремления, которые противоречат
общему. Равным образом, должны быть подавлены все те политические
и социальные учреждения, которые охраняют частные привилегии и
интересы в ущерб общему. Сама идея распространения божественного
порядка на общественные отношения в указанном уже смысле является
отрицанием существующего феодального и всякого стоящего над об-
ществом государственного аппарата эксплоататорских классов. «Под
‘Briefwechsel, S. 439; «Precepta sunt diligere inimicum, non vindicate
non jurare, communio rerum. Leges naturae habitus sunt concreati amine. Natura
magis effectat bene esse, quam esse simpliciter. Deus est unus, in categoriis divinis
omnium summa est».
2 Luther’s Werke, Bd. XL SS. 2-15—281; см также E. Troeltsch. Die
Sociallehren der christlichen Kirchen und Gruppen, SS. 504—505 ff, 528 ff.
ТОМАС. МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ
145
царством божиим, — пишет Энгельс, — Мюнцер понимал такой обще-
ственный строй, в котором уже нет ни классовых различий, ни част-
ной собственности, ни независимой от членов общества и чуждой им
государственной власти. Все существующие власти, поскольку они не
подчиняются революции и не примкнут к ней, должны быть низверг-
нуты; все работы и имущества должны стать общими...»1 Так сфор-
мулировал Энгельс социальную сущность теологии Мюнцера. Анализ
мюнцеровского понимания веры полностью подтверждает это положе-
ние Энгельса и, кроме того, показывает, что к этим взглядам Мюнцер
пришел уже в первые годы реформации и что эти взгляды Мюнцера
легли в основу его концепции народной реформации.
Признание Мюнцером в чешских тезисах высокого авторитета «пи-
сания» (scriptura), так же как и его понимание веры, коренным образом
отличается от подобных утверждений Лютера. Другой документ того
же времени и места — «Пражское воззвание» не оставляет в этом
никаких сомнений. Из него видно, что под «писанием» Мюнцер пони-
мал не бумагу или пергамент, исписанные чернилами. «Пергаментная
библия» — это только внешняя библия, которая получает свое под-
тверждение в «настоящем священном писании», начертанном в челове-
ческих сердцах «живым перстом божиим», т. е. в живом откровении.-
Недоумение может вызвать, с первого взгляда, в чешских тезисах
Мюнцера требование любви к врагам (diligere inimicum). В известном
уже нам письме Мюнцера к Гаузману 1 2 3 энергично подчеркивается, на-
оборот, что «страх божий» с горечью отвергает тех, кто постоянно
придерживается формулы «любите врагов своих». Чтобы рассеять это
кажущееся противоречие, необходимо подойти к этим положениям
с мюнцеровским разграничением между человеческим и божественным.
Мюнцер требует от человека полного отказа от личных интересов в
пользу общества. Поэтому в том, что касается его лично, человек
должен проявлять аскетическую покорность и любовь в врагам. Но
в то же время человек, достигший сознания своего единства с богом
и выступающий против установленных учреждений и порядков, за
«царство божие», отвергает постоянное и шаблонное применение фор-
мулы «любите врагов своих».
Идея такого разграничения между человечески-ограниченным и бо-
жественно-истинным, исходящая вместе с тем из убеждения, что бо-
жественная истина включает в себя человеческое и естественное и
придает им внутреннее единство и истинное существование, — эта идея
образует лейтмотив мюнцеровскоп теологии и всего его миросозерца-
ния.
В свете этой идеи необходимо решать вопрос о взаимоотношении
веры и разума у Мюнцера и о наличии рационалистического элемента
в миросозерцании Мюнцера в рассматриваемый! нами ранний этап его
деятельности.
Выше мы видели, что в чешских тезисах утверждается, что истина
постигается верой и мудростью, но не человеческим интеллектом, и
что воля также не в состоянии устранить эту ограниченность интеллек-
та. Однако самый текст тезисов, разобранный нами выше, говорит не
о противопоставлении веры разуму, а о том, чго высший разум есть
вера и мудрость. Для уточнения этого вопроса обратимся к другим
материалам, которые его трактуют более подробно.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII. стр. 139.
2BriefwechseI. S. 145: «... do got nicht mit tinten sundern mit seinem
lebendigen finger schreibt dye rechte heilige schrift, dye dy eusserliche bihHen recht
bezeugt...»
3 Ib., № 32.
Ю Средние века, вып. I
146
М. М. СМИРИМ
Обращает на себя внимание, что Эгран в своих тезисах против
Мюнцера вступает с ним в спор по вопросу о границах человеческого
разума. § 17 его «Положений» гласит: «Никто не может быть принуж-
даем верить в то, чего он не может постичь интеллектом, ибо разум
людей сильнее всего для себя самого и не поддается завоеванию для
послушания вере».1 И нет даже в этом необходимости, продолжает
Эгран, но нелепейшим явилось бы стремление к завоеванию детей.1 2
Смысл этого тезиса, если его читать до конца, заключается в том, что
разум не компетентен в вопросах веры, что вера вообще не есть дело
разума. Дело веры исходит не от человека, она сверхразумна. Этот
контртезис Эграна показывает, что Мюнцер не ставил такой грани
между разумом и верой и считал, что вера как высший разум завоевы-
вает в конце концов человека, что истина становится разумной. Мюн-
цер отвергал мысль о том, что вера выходит за рамки человеческого
постижения вообще. Характерной в этом отношении является и кон-
троверза Эгран — Мюнцер по вопросу о свободе воли. Для Эграна
этот вопрос представлял большие трудности, потому что, будучи в
одно и то же время эразмистом и лютеранином, он принужден был
высказываться по вопросу, составляющему основной предмет спора
между обоими его учителями. В § 18 своих «Положений» Эгран утвер-
ждает: «Бог всемогущ, но не в нашей свободной воле. Так же как,
очевидно, моряк должен заботиться о том, чтобы избавить корабль
от крушения, и бог не может кого-либо освободить иначе, как помо-
гая ему».3 Эгран возвращается к этому вопросу в § 20. направлен-
ном против пелагиан, которые предоставляют человека'своей воле —
«к спасению или осуждению» и, таким образом, отдают предпочтение
невеждам, всяким неподходящим и «бродячим мартинианам» перед
Августином и Бернардом. Вполне возможно, что эразмовское понима-
ние свободы воли, не связанное с пренебрежительным отношением
к ученым авторитетам, Эгран принимает. Однако он подчеркивает,
что в свободной воле человека нельзя усматривать всемогущества бо-
га, что бог спасает человека своей помощью, остающейся по отноше-
нию к нему внешней силой, как сила моряка для гибнущего корабля.
На основании этих контртезисов нельзя, конечно, устанавливать
взглядов Мюнцера на вопрос о свободе воли. Все же из того, что ука-
занная центральная мысль Эграна о непричастности ко всемогуществу
бога свободной воли человека сформулирована специально против Мюн-
цера, и особенно из того, что эта антимюнцеровская формула дана
в редакции самого Мюнцера, следует, что для Мюнцера всемогущество
бога получает конкретное выражение в воле и деятельности людей.
Центральный момент спора между Эграном и Мюнцером как по во-
просу о разуме, так и по вопросу о воле заключался в том, что для
Эграна божественная благодать отчуждена от человека, в то время как
для Мюнцера человек есть категория самого божества. Выше мы ви-
дели, что, по Мюнцеру, истинная библия начертана «перстом бога» в
сердцах людей и что в свете этой настоящей библии следует подхо-
дить к библии пергаментной, написанной чернилами. Очевидно, что
Мюнцер считал необходимым толкование текстов библии и их сопо-
ставление при помощи действующего в человеке истинного разума.
1 Briefwechsel. S....... § 17: «Nam ratio hominis copiosissima est apud
semet ipsani, nec datiir captiva in obsequium fidei».
2 «Nec hoc quidem necessarium est, sed stolidissimum est liberum captivum
duci».
3 «Deus est omnipotens, sed non in nostro libero arbitrio, ut patet in nauta
laborante, qui navim eruit ab interitu, et deus eum liberare non poterit nisi adiu-
vando eum».
ТОМАС МЮНЦЕР В 11ЕР ВЫЕ 1 ОДЫ РЕФОРМАЦИИ
147
Против этого Эгран энергично протестует: «Новый завет нельзя
понимать иначе, как буквально... Рассказы евангелия не подлежат
объяснениям».1 «Всякое писание, — утверждает Эгран. должно быть
объяснено не при помощи другого писания, потому что духовное нельзя
сопоставлять с духовным, по следует наблюдать его в чистом виде,
чтобы оно оставалось авторитетным без другого интеллекта, чтобы оно
представлено было исключительно собою».1 2
Более прямые указания по вопросу о рационалистических элементах
в мюнцеровской теологии в эти годы мы имеем в «Пражском воззва-
нии». Там Мюнцер утверждает, что человек, обладающий «страхом
божиим», который постиг, таким образом, «бога в действии» (got in
erfarunge), приемлет истинное слово божие своей физической природой,
составляющей часть божества. О слове божием Мюнцер говорит здесь,
что оно проникает в сердце, кожу, волосы, кости, мозг, соки, силу и
мощь человека.3 Этот человек становится избранным. Однако такое
состояние избранного, по Мюнцеру, зависит от самого человека, так как
признаком избранности он считает полную уверенность человека в этом.
Это состояние он считает состоянием истинного разума человека, точнее,
его «раскрытого разума» (wan den nienschen ore vernunft wyrt eroffnet).
Каждый человек, достигший этого состояния «раскрытого разума», мо-
жет читать внутреннее слово божие, написанное «перстом божиим» в
его сердце (welche scryfft kan еуп itzlicher mensche lesen, so er andrst
aufgethane vornuntt hat).4 Разум имеется у каждого человека в мозгу,
однако разум следует раскрыть путем вселения в человека уверенности
в истине разума. Упрекая попов и книжников в том, что они не умеют,
оперируя своей пассивной библией (mit der unerfaren biblien), обращать
на путь веры турок, иудеев и вообще неверующих, Мюнцер говорит,
что «неверующие ведь имеют мозг в своей голове. Их нельзя убедить
книжным словом, достоверность которого неизвестна, но они охотно
слушали бы наши неопровержимые обоснования и многих наших из-
бранных». 5 То, что Мюнцер считает истинным, доступно человеческому
разуму и физической природе человека, но человеческий разум необ-
ходимо раскрыть для того, чтобы сделать его способным воспринять
истину непосредственно, чтобы человек сделался избранным. Во втором,
более подробном варианте «Пражского воззвания» избранные выступа-
ют как люди умственно более одаренные, непосредственно понимающие
действительность. О внутреннем слове говорится там: «Disse schrift
konnen alle ausserwelten menschen lesen, dy do wuchern mit oren
pfunden».6
Совершенно ясно, что эту последнюю фразу нельзя понимать бук-
вально, т. е. в том курьезном и абсурдном для Мюнцера смысле, что
только ростовщики должны считаться избранными. В немецкой литера-
1 В ri е f w е с h s е I, § 9: «Novum testamentum non debet abter intelligi qua
litera sonuerit. Ob id hystorie evangelice non sunt exponende, sed per se sufficicn1
ad salutem».
2 В r i e f w e c h s e 1, § ll: «Omnis «criptura debet exponi non per jit(.r:i:r. sc.rip-
turam quia spiritualia spiritualibus non possnnt comparari. Sed debet ohservari sine- -
ritas, ut mnneant auctoritates in »e sine intellects aliaruni. nt «ingulis >n,i iribuantur-
2 Ib., S. 148.
1 Там же, стр. 140.
5 Briefwechsel, S, 149: «Meinstu, das sie nicht auch Iiirn in koppen Icibei.r
Sye mogen gedenken bye vhn selbern was ist das fur evn bewerunge av.s den
buchern, inogen sie doch woll ge’.ogen haben, dve sie geschriben baben? Wobei
kann man das wissen; ab es war sey? An zweitel di Torken und .Inden ir.ochten
gerne horen unsern unuberwyntlichen grund, auch vil ausserwelten derglichen».
° В свободном латинском переводе «Воззвания» (В г i е f w е с h s с I. SS. 155—156).
сделанном при Мюннере, эга фраза гласит: «... vivi verbi mysteria. que omnes,
quorum talenta usuram faciunt legere iucundissime queunt»,
10*
148
М. М. СМИРИИ
туре выражение «mit dem Pfunde wuchern» употреблялось в значении
развития умственной одаренности.1 Сопоставляя это определение с тем,
что нам уже известно об этических требованиях Мюнцера, можно ска-
зать, что, по Мюнцеру, «избранные» — это'люди, одаренные истинным
разумом наблюдать и понимать действительность.
«Избранным» Мюнцер противопоставляет «отвергнутых» (vertum-
pter. илй verdummten; в латинских текстах — «reprobi»). Это те, кото-
рые отвергают от себя слово божие, это те, сердца которых «тверже
камня» и которые поэтому представляют собою бесплодную почву. Для
Мюнцера «отвергнутые» — это не фатально осужденные, для которых
спасение заранее исключается. По существу первоначально не они от-
вергнуты богом, а, наоборот, они сами отвергли живое слово божие,
предпочитая извлекать истины из книг. Это «не кто иной, как студенты,
попы и монахи», которые не выносят активной деятельности (агрессии)
веры в духе «страха божия».1 2 Они не хотят воздействия «страха
божьего» (sie wollen atich vom geist der forcht gots nit geer.gstet seyn)
и поэтому они действуют лицемерием.
Таким образом, мы видим, что мюнцеровские категории «избранных»
и «отвергнутых» полностью отличаются от применения этих категорий
отдельными кругами бюргерской реформации. Для Мюнцера в основе
этого деления лежат моменты социально-этического и рационалистиче-
ского порядка.
«Избранные» — это те, которые способны отказаться от частных-
интересов в пользу общего и поэтому в состоянии устранить все пре-
пятствия к истинному разуму. «Отвергнутые» — это попы и монахи,
которые не в состоянии раскрыть разум народа, потому что они заин-
тересованы в сокрытии истины. Тем самым они, оперируя книжным
знанием, «украли ключ» от настоящей истины и поэтому навеки осуж-
дены. Безнадежно отвергнутым является, таким образом, сравнительно
неширокий круг общества — духовенство и некоторые круги богосло-
вов. Народ же в массе своей способен обладать при помощи «избран-
ных» истинным разумом. Говоря об «осужденное™» попов и монахов,
Мюнцер замечает, что в народных массах он не сомневается (...aber
am volk zweiffel ich nicht). Попы виноваты в невежестве народа, они
не выявляли его разума и не допускали его к действенной вере. Выше
•:ы уже видели, что в эту массу парода, способную понять цетину,
Мюнцер включает также турок, иудеев и всех нехристиан, поскольку
они «имеют мозг в голове» и не заинтересованы «в сокрытии истины».
Задачу «избранных» Мюнцер видит в объединении и просвещении
парода и одновременно в организации его на борьбу с «безбожниками».
Спасение возможно, по Мюнцеру, лишь в том случае, если «избран-
ный» вступит в борьбу с «отвергнутым» и сокрушит его силу. 3 «Из-
бранные» обращаются к разуму народа и всей массы неверующих
и приводят им доказательства, а не только слова в догматической фор-
те (mit blossen Worten); в то же время они призывают к физическому
истреблению «пророков Ваала». «Серп мдн остер», — говорит Мюнцер
в конце «Пражского воззвания» и выражает свою готовность дейст-
вовать в духе пророка Илии и истреблять «лжепророков».
1 См, J. u. W. Grimm, Deutsches wiirterbuch, Bd. 7, SS. 1810—1811:
„ Г iisend und tausend Geschenke verthvilt an die Mensch; n
das Sch cksal,
Wahrend es inir nichts gab, atiszer die gabe
des Worts;
Docb mit dem Pfunde verstand ich ztt wuchenr.
3 Briefwechsel, S. 146: «Sie leiden auch keine anfechtunge des glaubes im
geist der forcht gots».
3 «Der kann anders nicht selig worden, auch keiner kann gefunden werden
anderst, es muss der ausserwelk mit dem vortummeten erkrachen und ym seyn Krefte
vor yn entsinken tnussen».
ТОМАС МЮНЦЕР В ПЕРВЫЕ ГОДЫ РЕФОРМАЦИИ 149
В условиях средневековья церковь, по выражению Энгельса, явля-
лась «наивысшим обобщением и санкцией существующего феодаль-
ного строя», а «все революционные социальные и политические учения
должны были представлять собою одновременно и богословские ереси».
Анализ социально-политических взглядов Мюнцера полностью под-
тверждает положение Энгельса о том, что политическое учение Мюн-
цера, тесно примыкавшее к его революционным религиозным воззре-
ниям, «далеко выходило за пределы непосредственно существовавших
тогда общественных и политических отношений». Все же мы видим,
что великий плебейский революционер начала XVI в. остается сыном
своей эпохи, выступая со своим революционным учением в религиозной
форме. В обстановке того времени Мюнцер должен был начать с фор-
мулировки своего особого понимания христианства. Однако, как по-
казали уже первые выступления Мюнцера, из самой сущности его
концепции реформации, сделавшейся идеологическим оружием крестьян
и плебеев, вытекала необходимость революционных действий народа.
«TRAITE DES RELIQUES» КАЛЬВИНА,
ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЗНАЧЕНИЕ
Н. И. Радциг
Широкой публике Кальвин известен почти исключительно как автор
«Наставления в христианской вере». Да и многие историки склонны
почти что игнорировать остальные его произведения. «Это великое
творение, — говорит про «Наставление» Лефран, — господствует и за-
ключает в себе всю деятельность реформатора, интеллектуальную и
религиозную. Homo unius libri. Чтобы познать Кальвина, нужно лишь
одно «Наставление».1 Лучшим опровержением этих слов Лефрана яв-
ляется «Трактат о реликвиях», наиболее нам понятное из произведений
Кальвина, отличающееся жестким юмором и тонким критическим чутьем.
Правда, и до сих пор среди ученых нет единодушной оценки этого
сравнительно небольшого труда. Пти-де-Жюльвиль2 считает его не за-
служивающим той известности, какою он пользовался у современников,
и утомляющим читателя своими однообразными дешевыми остротами.
Два последних издателя «Трактата»—Денкингер и Отён,3 напротив,
придают ему большую важность; первый, между прочим, ссылается на
то, что эта работа Кальвина выдержала не менее десяти французских
изданий за время с 1544 по 1611 г., пять латинских — с 1552 по 1667 г.,
и даже в XIX в. была издана четыре раза. Кроме того, переведенная
на немецкий, английский и голландский языки, она и тут имела не
одно издание.
Очень высоко расценивает аргументацию и метод Кальвина в «Трак-
тате» п Платтар.4 Сам Лефран, как будто вразрез с приведенным
выше утверждением, в одной из своих ранних работ так отзывается
о «Трактате»: «Traitc des reliques» является, наверно, одной из работ,
наиболее любопытных и наиболее характерных, какие только выходили
из-под пера Кальвина. Его слишком мало читают в наше время».5
Наша задача — не только попытаться разрешить этот спор ученых, но
и дать историческое объяснение этой работе Кальвина, определить ее
источники и указать ее место среди других его трудов.
Первое издание «Трактата» вышло в Женеве в 1543 г. Задуман он
был автором, вероятно, раньше. По крайней мере, уже во время Регенс-
бургского совещания (1541 г.) Кальвин обращал внимание на идолопо-
клонство. на почитание мощей и святых, па остатки язычества.в Да
1 Calvin. Institution. ed. par A. Lefranc, 2 v. Paris, 1911, Champion. lntr.,p. 2.
2 Histone de la langue et de la litterature ITamjaise, t. Ill, p. 338. Paris, 1897.
" Первый — в Oeuvres choisies de Calvin, publ. par la com-pie des pasteurs.
Geneve, 1909; второй — в Collection des chefs d’oeuvre meconnus, ed. Bossard. Paris,
1921. Все дальнейшие цитаты даны no этому последнему изданию.
4 Р 1 a 11 а г d. La Renaissance des lettres en France. 1925, ppi 72—73.
3 «La jeunesse de Calvin». Paris, 1888, p. b. Walker («J. Calvin». Geneve, 1909,
p. 346) считает, что <Ie plus mordant pamphlet de ce genre que la Reforme ait
produit, est un des plus importants ecrits de Calvin a cette epoque».
B Cm. Merle D’A u b i g n e. Histoire de la Reformation en Europe au temps
de Calvin, t. VII,. 1876, p. 5j.
«Traite des reliques» кальвина, его происхождение и значение
151
и в «Письме королю Франции», предпосланном первому изданию «На-
ставления», имеются выпады против культа святых и чудес, совершае-
мых через их посредство. Но все эти мысли облекаются в стройную
систему лишь в 40-х годах XVI в. Это было время не только наиболее
активной деятельности самого Кальвина, но и наиболее острой борьбы
католицизма с протестантизмом вообще. Католицизм вступал в полосу
своей внутренней «реформации», подсчитывал свои силы, производил
обследование вражеских позиций, прежде чем перейти в решительное
наступление. Реформации надо было думать об отпоре. Кому, как не
Кальвину, ставшему в эти годы главным руководителем новой рефор-
мации, приходилось возвысить свой голос, к которому с таким благо-
говением прислушивали'сь его единоверцы! И каждая новая работа
Кальвина служила не только теоретическим обоснованием его поло-
жений, но и вела штурм той или иной позиции католицизма.
Поставив себе задачей реставрацию апостольских порядков, ре-
формация не могла не обрушиться на почитание святых и так называе-
мых реликвий, т. е. всего того, что было связано с представлениями
о земном существовании Христа, его учеников и святых. Культ святых
и реликвий был незнаком раннему христианству. Его не знает и ново-
заветная история. И тем не менее он так сроднился с католицизмом,
что католицизм без него немыслим: католицизм вобрал в себя много-
численные пережитки паганизма; человечество, привыкшее к антич-
ному политеизму, не могло сразу перейти к монотеизму.1 Петроний
в эпоху Нерона иронизировал, что в его время на земле скорее можно
встретиться с богом, чем с человеком. Позднее Августин отказывался
назвать всех богов: «богов неба и земли, рек и ручьев, туземных и чу-
жих, греческих и варварских: всех не перечтешь!» И подданные Римской
империи, став христианами, свои политеистические привычки проявляли
в почитании святых. Новые святые иногда рождались даже без ведома
церкви. Случались курьезы: сначала молились святому, потом подыски-
вали ему имя и историю.1 2 Церковь нередко боролась с подобными на-
родными культами, но культ святых, как таковой, она приняла и пы-
талась обосновать. Один из богословов объяснял необходимость культа
святых так: «Вследствие нашей скудной способности к созерцанию, —
почему мы не в силах взирать на горний свет в нем самом, — должны
мы, по крайней мере, созерцать его в святых; ибо вследствие скудной
способности к любви человек в своем несовершенстве часто чувствует
большую любовь к какому-нибудь святому, чем к богу». Поэт Пруден-
ций добавлял второй аргумент: «Святые всесильны у господа; они из-
ливают на землю благодеяния, подобно тому, как поток—воду; прихо-
дящие к их могилам в слезах, возвращаются с веселым сердцем;
Христос ни в чем не можег отказать людям, которые, сви.теюльствуя
о нем, подверглись смерти».3
Почти одновременно с культом святых распространяется и почи-
тание реликвий. Уже император Юлиан жаловался, что галилеяне на-
водняют его государство сувенирами (memoriae) в честь святых. Воз-
растание количества святых сопровождалось и размножением реликвий.
Нашествия норманнов на южную Европу, угроза мусульман на Вислже
содействовали перенесению мощей в страны Зап тднон и Нейтральной
Европы. Первоначально под видом реликвий почитались предметы,
находившиеся со святыми в непосредственном соприкосновении, на-
1 «...Раз возникнув, — говорит Энгельс,— религия всегда сохраняет известный за-
пас представлений, унаследованный от пр-ежних времен...» («Людвиг Фейербах», 1939,
стр. 51).
2 См. статью Г. П. Федотова «Боги подземные» в со. «Россия и Запад», 1923.
’ См, Буасье. Падение язычества. М. 1891, стр 314.
152
11. И. РАДЦИГ
пример, обрывки одежды, обломки гробницы, следы крови и т. п.1 Так.
после смерти Мартина Турского его облачение стало самой ценной
реликвией в королевской сокровищнице. Бернарда Клервоского псчи-
тали святым еще при жизни. Однажды, когда он направлялся в Милан,
весь город высыпал ему навстречу; его почти оставили без одеж-
ды, разорвав ее на реликвии. Очень рано к реликвиям стали причи-
слять и мощи святых. Поэтому и - стало практиковаться расхищение
гробниц и самое варварское дробление покоившихся в них останков.
За реликвиями в широком смысле слова началась настоящая охота.
Вмешательство и запрещения духовной власти не помогали. Популяр-
ная в средние века поэма «Pelerinage de Charlemagne» говорит, что
Карл Великий привозил из Иерусалима ряд .ценных реликвий. Султан
Баязет посылает -в подарок папе священное копье, которым якобы был
пронзен Христос на кресте и которое попало в руки турок при взятии
ими Константинополя; любопытно, что папа принимает этот подарок,
хотя ему известно, что один экземпляр такого копья уже находится
в Sainte-Chapelle в Париже, а другой — в Нюрнбергском соборе.1 2 Па-
ломников, возвращавшихся с Востока с пустыми руками, встречали
насмешками. За особенно редкие реликвии платили большие деньги.
На реликвии переносили ту чудодейственную силу, какую приписывали
святому. «Святые останки апостолов, как они ни малы, заключают в
себе истину всего их телесного мученичества. Они пришли к нам со
всею своей силой», — говорил в конце IV в. епископ руанский Виктри-
ций по случаю прибытия во Францию мощей некоторых апостолов.
Поэтому в повседневной жизни средневекового человека мощи и во-
обще реликвии играли всегда большую роль. На них давали торже-
ственные клятвы; их выставляли во время эпидемий; к ним обраща-
лись за помощью и исцелением от болезней;3 их носили в процессиях;
сни появлялись на соборах в качестве свидетелей истины и спасите-
лей христианства. Повсеместно была развита вера в исходящую от
них благодать и чудеса.4
Вследствие большого спроса на реликвии торговля ими сделалась
выгодным делом и получила большое распространение, а вместе с тем
появился и обман доверчивой публики. Поднялись, естественно, и
протестующие голоса. Уже Августин был смущен формами, какие в
его время принял культ святых мучеников. «Не подражайте. — гово-
рил он своей пастве, — толпе неопытных людей, которые даже в сво-
ей правой вере погрешают; я знаю, что много есть таких, которые по-
клоняются гробницам и изображениям... мы не должны чтить их [т. е.
святых], как богов; мы не хотим подражать язычникам, которые обо-
жествляют умерших. Мы не строим им храмов, не воздвигаем алта-
рей, но из их костей созидаем алтарь единому богу». Августина воз-
мущали и обманы, которые практиковались торговцами священными
1 Hanot а их. Histoire de la Nation francaise. t. VI — Goyan. Histoire reli-
«rieuse. Paris, 1922, pp, 28, 29, 48, 316 sqq.
- «Инфессура и Бурхард. Дневники», пер. под ред. Лозинского. И., 1930, стр. 29.
3 Например, п 1559 г, когда король Генрих II умирал от раны, полученной ю
турнире, к нему приносили раки св, Марцела и св. Женевьевы, животворящий крест,
терновый вепец и другие реликвии.
* Sartiaux. Foi et Science an Moyen-age. Paris. Rieder, 1926 p. 81. Ср. слу-
чай, описанный у Энгельса: «Когда посланцы суассоиского монастыря С. Медар с
большим трудом выпросили в Риме тело св. Себастьяна и к тому же украли тело
св. Григория и останки обоих были помещены в монастыре, то к новым святым сбе-
жалось столько народа, что окрестность была им усеяна, как саранчой, и искавшие
помоши исцелялись не .поодиночке, а целыми толпами. Монахам пришлось поэтому
мерить деньги четвериками, которых они насчитывали 85, и их золотой запас до-
стигал 900 ф.» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, т 1. стр 325).
«Traite des reliques» кальвина, его происхождение и значении
предметами. ' В VIII в. Бонифаций, апостол Германии, жалов’ался на
некоего Альдеберта, объявившего себя епископом; Альдеберт хвалил-
ся, что имеет послание от самого Христа и реликвии, полученные от
ангела, раздавал свои волосы и ногти легковерной толпе, строил в
честь себя часовни, называл себя святым. 2 Папа Иннокентий III осуж-
дал наплыв на Запад в связи с завоеванием Константинополя восточ-
ных реликвий и торговлю ими, сопровождавшуюся всякого рода об-
манами. Поместные соборы не раз обращали внимание на торговлю
поддельными реликвиями. В изящной литературе сюжет с торговлей
фальшивыми «священными» предметами является довольно частым.
В фабльо «Торгаш» (Mercier) перечисляются предметы торговли фран-
цузского купца XIII в.; в том числе и фальшивые кости святых. Сред-
невековые драмы и фарсы глумятся над монахами, торгующими релик-
виями. Один из таких шарлатанов показывает публике гребещрк пе-
туха, запевшего во дворе у Пилата, и половину доски от великого
ноева ковчега.3 В «Декамероне» Боккаччо тоже выводится обман-
щик, ловко обделывающий свои дела с различными священными пред-
метами.
Наиболее яркий и развернутый протест против почитания реликвий
раздался из уст французского монаха XII в. — Гвиберта Ножанского.
От Гвиберта дошло до нас несколько трудов, свидетельствующих об
его учености, наблюдательности и критических способностях. ♦ Почи-
танию святых и реликвий он посвятил не только специальный труд
«De pigr.oribus sanctorum», но отвел место и в других своих сочине-
ниях. Рассказывая о первом крестовом походе, он высказывает поже-
лание, чтобы при всякого рода описаниях соблюдали возможную осто-
рожность, но особенно осторожным следует быть по отношению к ре-
ликвиям: уже очень много расплодилось подложных реликвий. Быва-
ют курьезы: одна и та же реликвия встречается в нескольких местах.
Здесь ясно виден кощунственный обман, порожденный современной
людской ^распущенностью (perversitas). Люди выжигают себе стигма-
ты на теле, крест на лбу и удостаиваются почитания среди своих
ближних. Трактат «De pignoribus» навеян, несомненно, чтением Авгу-
стина, но составлен по случаю претензий монахов Сен-М.едара в Суас-
соне на обладание зубом Христа (около 1119 г.). Эти претензии выво-
дят автора из себя. Сколь преступно предполагать, что известная
часть тела могла отсутствовать у господа всех тварей во время его
воскресения! Автор отмечает мрак, окутывающий почитание святых, и
приводит примеры странного возникновения подобных культов. Был в
Бовези, говорит он, случай, когда народ провозгласил святым одного
юношу, умершего в святую ночь, молился на его могиле, возжигал
свечи и т. п. Он высказывает сомнение в том, чтобы Культ святых
вообще был нужен для спасения. Но особенно его возмущают продел
ки шарлатанов и легковерие людей. Он рассказывает, как ему самом;
пришлось присутствовать на проповеди одного заезжего монаха. Тот
показывал ковчег, полный разнообразных реликвий, и сообщал толпе
набожных людей всякие небылицы; между прочим, вынул хлеб, кото-
рый! будто бы закусил своими зубами сам Христос. Гвиберт кас:ся.
что он не изобличил обманщика тут же, чтобы щ подорвать в н.нъде
веры. Гвиберт приводит примеры несомненно фальшивых реликвий, н
1 Буасье, стр. 314. Сочинения Августина, в которых об этом говорится: ! ю
орете monachorum», «De sermone Domini in monte», «Contra Admiantium».
2 G о у a u, pp. 117, 245.
3 L e n i e n t. La satire en France au moyen age, pp 324, 349 Paris, 1893.
4 См. статью Лефрана в «Etudes d’histoire dr moyen age. dedies a G. Mo-
nod>, 1896.
154
И, Н. РЛ.И1НГ
том числе череп Иоанна Крестителя, на который одновременно претен-
довали Анжер и Константинополь. Безусловно подложными считает
Гвиберт реликвии, будто бы оставшиеся от Христа: он считает не-
возможным, чтобы Христос мог оставить на земле хотя бы кусочек
своего тела, особенно в годы юности, когда окружающие его не пред-
полагали его великой будущности.
Несколько глав своего трактата Гвиберт посвящает перечислению
реликвий, которые он считает несомненно фальшивыми. Любопытно,
что многие из приводимых им примеров встречаются потом и у Каль-
вина. Невольно поднимается вопрос о взаимоотношении обоих тракта-
тов, столь сходных по содержанию. Это предположение о позаимство-
вании Кальвина у Гвиберта как будто подтверждается следующим об-
стоятельством: Кальвин вырос и долго жил неподалеку от аббатства,
где писал Гвиберт. Однако большой знаток Кальвина Лефран выска-
зывается по этому поводу отрицательно: «Никакого взаимоотношения
нельзя установить между двумя этими трактатами, потому что труд
монаха остался в рукописи, да и таковая наверно существовала лишь
в одном экземпляре». Отдельные совпадения он объясняет случайно-
стью или позаимствованиями из одного общего источника, каким и
для Кальвина, и для Гвиберта был Августин. С этим мнением компе-
тентного критика приходится согласиться и указать, со своей стороны,
еще два аргумента в его пользу. Во-первых, Гвиберт, из боязни под-
вергнуться церковному осуждению, вряд ли стремился бы распростра-
нять свой труд. Во-вторых, если бы его трактат был известен Каль-
вину или другому реформатору, они его напечатали бы и использовали
для борьбы с католической церковью, как это они делали со многими
нужными для их дела творениями прошлого.
Но косвенно выпады Гвиберта против реликвий и культа святых
могли оказать реформации услугу. Подобных Гвиберту протестующих
голосов внутри церкви было не мало на протяжении средних веков.
Начиная с современника Августина Вигилянция, осуждавшего без-
условно всякого рода почести, воздаваемые святым, и кончая совре-
менником Лютера и Кальвина — секретарем его католического величе-
ства Карла V, Альфонсом Вальдесом, смеявшимся над культом релйк-
вий, — все это В1ремя критика почти не смолкала. Это и могло помочь
реформации в деле обличения господствующей церкви. Мало того: по
мере приближения к XVI в. протесты эти становятся все более часты-
ми и резкими. Они раздаются с церковной кафедры, встречаются в
виде отдельных вылазок в творениях гуманистов и либертинов'.' Это
объясняется и новыми веяниями в общественной идеологии и безоб-
разными формами, какие принимал культ святых и реликвий.
Дух капиталистического накопления сказался и тут.2 Реликвии
оановягся объектом всевозможных корыстных спекуляций. Они источ-
ник обогащения для властен светских и духовных. Граждане Ассизи
зовут Франциска умирать у них, чтобы не дать завладеть его мощами
какому-нибудь другому городу. Однажды венецианцы вели перегово-
ры с гражданами Форли по поводу останков умершего там какого-то
святого человека, творившего чудеса; предлагали им щедро заплатить
и на свой счет выхлопотать у римской курии канонизацию умершего.
В другой раз та же Венеция задумала приобрести мощи Луки Босний-
ского. Но оказалось, что на эти мощи уже претендует Падуя; при-
шлось прибегнуть к вмешательству папы. В 1462 г. папа Пий II приоб-
Lenient, t. I, рр. 178—179. Paris, 1886.
2 См.: Бурк гард. Культура Италии в эпоху Возрождения, тт. I и II (1905
1906); Бецольд. История , реформации в Германии, т. I (1900); L a v i s s e. Histoire
de France, t. V, p. I. Paris, 1903.
«Traite des reliquesi, клльвивл, его происхождение и значении
15,5
ретает для себя голову апостола Андрея, которую тщетно старались у
него перебить многие государи, и с торжеством, при ликовании народа,
водворяет ее в соборе св. Петра. На приобретение реликвий тратились
огромные деньги; из реликвий составлялись целые сокровищницы, ко-
торыми похвалялись друг перед другом города, государи, вельможи.
Из-за реликвий возникали споры и судебные процессы. В г. Нойоне,
родине Кальвина, в XV в. произошел спор из-за.мощей Элигия: кто
обладает подлинными мощами этого духовника короля Дагобера — ка-
питул ли кафедрального собора или аббатство имени этого святого?
Спор длился 60 лет. Жалобы сыпались за жалобами, постановления за
постановлениями. Парламент высказался в пользу капитула, но в общем
дело так и осталось ни для кого не выясненным.1
Были случаи похищения реликвий с корыстными целями. В 1575 г.,
например, из парижской Sainte-Chapelle чья-то святотатственная рука
похитила кусочек креста господня; всего любопытнее конец истории:
говорили, что королева-мать, Катерина Медичи, жадная до денег, про-
дала святыню итальянцам, торговавшим тогда такими реликвиями по
всей Европе.
Однако все это мало отражалось на культе реликвий: не только
народ, но и многие представители интеллигенции принимали на веру
все, что преподносилось им церковной властью или являлось простым
заблуждением. В Милане в 1517 г. при перестройке алтаря в Сан-
Симплициано монахи потревожили нечаянно шесть трупов святых. Ко-
гда вслед за тем над страной пронеслась буря с сильными ливнями, на-
род решил, что это произошло по милости монахов, и монахи подвер-
гались избиению везде — на улицах, площадях, где их только встре-
чали. В Падуе верили, что когда городу угрожает какая-нибудь опас-
ность, то над городом по ночам носятся стоны святых, что у трупа
одной святой монахини в Санта-Киара растут ногти и волосы, что она,
предупреждая о беде, беспокойно ворочается и поднимает руки к не-
бу, и т. д. Сам Кальвин у себя в Нойоне встретился со следующим слу-
чаем невежества публики в отношении к священным предметам: «Я
припоминаю, — говорит он, — что на моих глазах делали с образами в
нашем приходе, когда я был малым ребенком. Когда наступал празд-
ник св. Стефана, вместе с его изображением убирали венчиками и лен-
тами и изображения тиранов, побивавших его камнями (так ведь и
зовут их на обычном языке). Наивные женщины, видя тиранов в уб-
ранстве, принимали их за спутников святого, и каждый из них получал
свою свечу. Больше того: эго делалось и по отношению к дьяволу на
иконе св. Михаила».1 2 Изобилие реликвий не только не порождало
сомнений, но придавало известную импозантность церковным актам.
Когда в 1535 г. король Франциск I решил устроить искупительное мо-
лебствие по случаю кощунственной выходки протестантов, в пронес
сии 21 января фигурировали следующие реликвии: раки св. Ландри.
Марка, Гонория, Женевьевы; головы св. .Мартина, Филиппа и Людо-
вика; частицы креста и тернового венца, наконечник копья. сос\д и
губка с кровью христовой, плащ Христа без шва, молоко бш оматерс
и погребальные пелены и даже жезл Моисея и стол, сделанный ' их-
стыне сынами Израиля, и т. п.3 Среди церквей н>же особенным почи-
танием пользовались те, где было особенно много реликвий. Таких
церквей было не мало и в столице, где их обаяние продержалось до
самой революции 1789 г.,4 и в провинции. Вот, например, одна такая
1 Doumergue. J. Calvin, t. I, p. 40. Lausanne. 1899.
2 «Traite des reliques», p. 196.
p ” pf on Portraits et Recits du XVI s ’906. pp. ‘27. to
4 См. Мерсье. Картины Парижа, т. 1. 1935.
15f>
Н. И. РЛД1111Г
церковь— Saint-Chartier de Javarsay. Она имела 115 реликвий, приве-
зенных из Рима в начале XVI в. кардиналом Перро, местным урожен-
цем; среди них были: кость Авраама, кусочек жезла Аарона, молоко
богоматери, ее же нагрудник, указательный палец Крестителя и др. 1
Вокруг некоторых реликвий выросли легенды, объяснявшие, их проис-
хождение. Вот, например, история «рубашки из Шартра» — рубашки
св. девы. Просветителем Шартра, говорит легенда, был будто бы
св. Потенция», посланный сюда св. Петром. Получив свет христовой
веры, жители Шартра, послали людей в Иерусалим к св. деве, чтобы
поклониться ей. Та благословила их и дала им «рубашку, которую она
носила во время благовещения ангела». Говорили, что реликвия эта
сотворила много чудес, а в 1568 г. спасла Шартр от нападения гуге-
нотов.
Всюду реликвии показывались, как достопримечательности. Вот не-
сколько выдержек из дневника Браккенгофера, посетившего Францию в
1643—1644 гг. Хотя рассказ его относится ко времени более позднему,
чем век реформации, но то, что он говорит о реликвиях, существовало
и во время Кальвина, притом наверное в более грубой форме.1 2 В риз-
нице церкви сг- Ллтюия в d. i>a л: ьдд^л следующие реликвии:
«руку св. Антония; черен св. Лубпния, епископа Шартрского; несколь-
ко кусков креста христова; в стеклянном флаконе молоко богоматери;
терние из венца христова; несколько кусочков от пояса св.Маргариты;
череп Марии Египетской; руку св. Лаумерия и руку св. Теклы, учени-
цы ап. Павла; кусок руки св. Фиакра; голову св. Винцента-Мученика;
кусок кости св. Максимиана-Исповедника и еще несколько других, ча-
стью в серебряных ковчежцах, которые носят в процессиях». В не-
большом городе Вандоме Браккенгофер посетил местный монастырь:
«При входе в церковь, — рассказывает он, — над порталом помещены
господь Иисус Христос и 12 апостолов в естественную величину, ра-
боты одного монаха. В церкви нам показали св. слезу господа нашего,
помещенную непосредственно в маленьком стакане; но этот последний
заключен в другой, оправленный золотом, с ручкой или стержнем, поз-
воляющим его легко держать. Христос будто бы пролил эту слезу
над Лазарем, один из ангелов подобрал ее и заключил в этот стакан,
который в средние века (sic!) будто бы достался одному из графов
Вандомских, а гот передал ее в эту церковь. Прибавляют, что слеза
эта будто бы сотворила много чудес, вернув зрение многим слепым
путем простого прикосновения. Слеза эта сохраняется на хорах, в не-
большом шкафу. Когда монах нам ее показывал, он сперва надел сти-
харь, потом надел себе на правую руку два больших кольца, взял
слезу, тайком коснулся ею наших глаз и уст... После того нам пока-
чали в другом отделении другие реликвии, как то: череп св. Андрея и
череп св. Магдалины, терние из венца христова и пр.; люди опускались
на колени перед решеткой, которая их разделяла, и давали монаху
свои четки, чтобы иметь возможность с его помощью прикоснуться к
эти священным предметам». «В Шампиньи, — рассказывает далее
Браккенгофер,— в капелле показывают следующие предметы поклоне-
ния: кровь Христа в небольшом круглом стеклянном флаконе; один из
32 серебреников, полученных Иудой у евреев... впрочем монета эта
не кажется оригиналом, но только сплавом; -нос мнение, что здесь,
как и во многих других местах, обманывают простодушных людей.
Далее, древо от креста христова, терние из его венца, длиной с па-
лец, тонкое, жесткое и в крови; волосы св. девы; кости св. Себастиа-
на и пр.».
1 Vicnot. Hist, de la Reforme franc, Paris. 1926, p. 9.
2 Brackenhoffer. Voyage en France 1643—1644, pp. 175,190, 218, Paris, 192a
«Traite des reliques» ксыннпл. его происхождение и .iiitmiuin.
157
Я остановился на этих рассказах Браккепгофера, потому что то,
•по видел этот иностранец, видели и современники Кальвина. Спокой-
ный и наблюдательный немец, протестант, но чуждый какой бы то ни
было конфессиональной нетерпимости, смотрит на реликвии, как на
диковинку, и приходит относительно них к отрицательному заключе-
нию. Тем сильнее реагировали на все это современники реформации. И
Кальвин с ранних лет был знаком со многими коллекциями реликвий.
Близ Нойона было старинное Урканское аббатство, обладавшее мас-
сой священных предметов. ] Во время своих поездок по Франции
Кальвин побывал в г. Пуатье. В отношении реликвий это был город
выдающийся. Здесь, между прочим, Кальвин мог видеть одну стран-
ную реликвию — отпечаток ноги господней. Надпись в церкви Раде-
гонды гласит: «Monument du Pas-de-Dieu. 3 августа 587 г. господь
наш явился св. Радегонде, чтобы возвестить ей ее близкую смерть и
славу, уготованную ей на небе; он ей сказал: «ты драгоценная жем-
чужина моей короны». Исчезая, он оставил отпечаток своей правой
ноги на камне, на котором стоял». 2 Другие города, без сомнения, мог-
ли дать ему сведения, не менее поучительные.
Весь этот материал получал в глазах реформаторов особенное зна-
чение; первые шаги реформации повели к разоблачению многих обма-
нов католического духовенства в области почитания икон и реликвий.
В Англии посланные Кромвелем в объезд по монастырям ревизоры от-
правляли в Лондон целые возы с мощами и чудотворными иконами,
возбуждавшими удивление тем. что шевелили глазами,' испускали
вздохи или качали головой. В аббатстве Гельском имелся флакон с
кровью Христа; комиссары, открыв сосуд, нашли в нем простой расти-
тельный клей; и т. д.3 То же имело место и в других странах, где
появилась реформация. Как курьез, надо отметить, что после того
как в Англии пал спрос на реликвии в связи с укреплением реформа-
ции, во Францию были оттуда привезены эти самые объекты католиче-
ского культа в большом количестве.4 Кальвину это не могло остаться
неизвестным. .
Вот несколько выдержек из «Хроники» Розе, подтверждаемых
почти дословно и хроникой Фроммана.5 «В 1503 г. в монастыре кор-
дельеров нарисовали масляными красками образ Спаса Милостивого,
у которого капли крови, нарисованные вокруг его ран, потекли вслед-
ствие сильных летних жаров. А из этого вышло, что народ собрался
и кричал: «Чудо! Смилуйся!» — пока пришедший художник не объяс-
нил секрета...» (гл. 35, стр. 196); «приносили мертвых младенцев в мо-
настырь Богородицы Милостивой, чтобы их воскресить. Там прожи-
вали старухи, которые посредством фокусов и вдувании приводили в
движение перо, положенное младенцу на рот. и посредством согрева-
пня иногда вызывали у пего пот и выделение мочи, потом кричали:
«Чудо, чудо!» — а монахи звонили в колокола. Эти чудеса были объ-
явлены советом выдумкой и запрещены монахам 11 мая 1535 г» (гт
50, стр. 214). «В декабре 1535 г. граждане разыскивали идолы и сна-
щенные реликвии по церквам, чтобы ничего там из них нс остаг.а.юсь.
Между прочим были найдены четыре достопримечательности. В храме
св. Петра оказалась рука св. Антония, на которой нрино.итп особо
торжественные клятвы; оказалось, что это был совершенно высох-
1 Doumergue, t. 41.
2 Ib., т. 455, 456.
3 Л а в и с с - Р а м. б о. Всеобщая история, т. IV, стр. 571.
4 Dubech et DEspezel. Histone de Paris, p. 153.
5 Les chroniques de Geneve de M. Roset, ch. 57 et 58, ed. par Hazy. Geneve
1894, p. 58; A. Prominent. Actes et gestes I'.erveilleux <1.- la cite de Geneve.
Genive, Fick, 1854.
158
И. 11. РАЛПИГ
шин половой член оленя. Далее, мозг св. Петра, пользовавшийся вы-
соким почитанием, оказался пемзовым камнем. В храме св. Гервасия,
под главным алтарем, по словам священников, были погребены св. На-
зариан, Цельз и Панталеон, их тела считали святыми мощами, требо-
вали их канонизации, а так как это не было сделано, то они стали
прикладывать ухо к памятнику, под которым слышался как бы шум
невнятного голоса говорящих людей. Было там еще отверстие, куда
набожные люди опускали свои четки; их что-то так держало, что
нельзя было вытащить назад. Секрет всего этого заключался в том,
что под алтарем были большие расщелины в земле, расположенные
таким образом, что передавали малейший ветер, а крючки в отверсти-
ях были расположены так искусно, что четки ими задерживались...»
Но в то время, когда реформация изобличала многочисленные
«благочестивые обманы» католического духовенства, в то время, ко-
гда гуманисты вскрывали или высмеивали те или иные слабые стороны
католического ритуала, в том числе почитание святых и реликвий, —
в это самое время господствующая церковь особенно активно защи-
щала эти свои больные места. В 1533 г. в Руане был сожжен священ-
ник Этьен Лекур, который между прочим говорил: «Если бы кости св.
Петра находились в моей церкви, я приказал бы с почетом положить
их в землю; но если бы мои прихожане стали чтить их, как святых, я
сам бросил бы их в мешке в реку». Меры духовного воздействия, —
отлучение, цензуры и т. п., — чередовались с судебными процессами,
тюремными заключениями, ссылками и казнями. Если эти жестокие
расправы практиковались еще в эпоху Вольтера и приводили в ужас
просветителей XVIII в., то что же делали церковная власть и инкви-
зиция в XVI в. с ненавистными им «еретиками», уличенными в осквер-
нении святых, их икон и реликвий? Со своей стороны, и реформация
вступала в боевую полосу своего существования — начиналось иконо-
борство. «21 мая 1530 г., — говорит один современник, — находят на
улице Обри-ле-Буше изуродованным образ св. девы. Несколько лютеран
выкололи глаза иконе богоматери к ее младенца, проткнули им серд-
це и нанесли им несколько ударов ножом, а также двум иконам —
св. Роха и св. Фиакра». Подобные случаи все чаще и чаще отмечают-
ся современниками. Ответом на них были покаянные процессии ревни-
телей католицизма и новые меры строгости против еретиков. Поста-
вленные перед судом виновные не отрицают своего преступления, на-
против ставят себе в заслугу, что совершили тот или иной кощун-
ственный акт против идолопоклонства. Ими владеет жажда подвижни-
чества и мученичества.
Кальвин, в душе хотя и не одобрявший излишней пылкости своих
последователей, все же сознавал, что иконоборство навеяно его вы-
ступлениями против католического ритуала. Он должен был сказать в
их защиту свое веское слово. «В 1543 г., — говорит один из его
биографов, Колладон,— он составил на французском языке неболь-
шую кнш у «Предупреждениях) 1 о том, что было бы весьма полезно
составить перечень всех реликвий, почитаемых папистами как во Фран-
ции, так и в Италии, Германии, Испании и других странах. В этой
книге он вскрывает не только обнаруживающиеся в этом заблуждение
н идолопоклонство, но и совершенно явные обманы священнослужи-
телей, когда в различных церквах, городах и землях одни и другие
1 Полное заглавие «Traite des reliques»: «Предупреждение весьма полезное t.
великой пользе, могущей произойти для христианства, если бы оно составило перечень
всем святым мощам н реликвиям, находящимся как в Италии, так н во Франции,
Германии, Испании й др. королевствах и странах». Биография Кальвина, написанная
Колла доном, помещена в Opera Calvin i, t. XXI.
«Traite des reliques» клльвннл, no происхождение и значение 159
приписывают себе обладание одной и той же вещью. Впрочем, он не
исчерпал вопроса, но только привел ряд примеров, правда в достаточ-
но солидном числе, и такие факты, каких нельзя отрицать. Однако его
намерением было расширить названную книгу, если бы только из ука-
занных стран он мог бы получить информацию о других подобных
предметах, так как их там без конца, помимо тех, о которых он упо-
мянул. И действительно, он часто, посмеиваясь, укорял некоторых из
своих близких и друзе!!, что они не дали ему средства составить бо-
лее обширный отчет об этих вещах».
Итак, основной задачей Кальвина при составлении «Traite des re-
liques» было собрать сведения о важнейших реликвиях, имеющихся
на Западе, и указать обман и подлоги духовенства. Это, действитель-
но, и составляет главное содержание «Traite». Начинает он с Иисуса
Христа, его зубов, волос, кожи, сохранившейся от обрезания, вифле-
емских яслей, сосудов из-под ви^а на браке в Кане Галилейской, тер-
нового венца, гвоздей, креста, плащаницы, отпечатков его ног, его
изображений и пр. Потом переходит к св. деве, св. Иосифу, Крести-
телю, апостолам, Лазарю и Магдалине, сотнику Лонгину, мученикам и
святым. Наконец, бегло останавливается на реликвиях архангелов и
Ветхого завета. Перечисляя реликвии, он доказывает несостоятель-
ность каждой из них. Главным аргументом его является наличие тож-
дественных реликвий сразу в нескольких местах. «Я не могу в этой
книжке сделать все то, что мне хотелось бы сделать, потому что по-
требовались бы документы со всех стран, чтобы знать, какие в каж-
дом месте имеются реликвии, ради их сопоставления. И тогда можно
было бы увидеть, что каждый апостол имел бы больше четырех тел,
а каждый святой — по два или по три; и то же было бы и со всем
прочим» (стр. 95). Вот, например, крест господень: «евангелие удосто-
веряет, что крест мог нести один человек. Какова же наглость напол-
нить землю кусками дерева в таком количестве, что и 300 человек
его не смогли бы нести!» (стр. 113). Вот наконечник копья, которым
пронзили тело Христа: «Он мог быть только один; но надо сказать,»
что он прошел через горн какого-нибудь алхимика, потому что он
учетверился, не говоря уже о тех наконечниках, которые могут быть
там и сям, но о которых я не слыхал. Один наконечник в Риме, дру-
гой в св. Капелле в Париже, третий в аббатстве Латенан в Сентонже,
четвертый в Ласов близ Бордо. Какой же надо теперь признать на-
стоящим?» (стр. 118). «Что касается тернового венца, то надо ска-
зать, что кусочки его были посажены, чтобы вновь вырасти; иначе
я не знаю, каким образом он мог бы так разрастись». В таком полу-
серьезном, полушутливом духе перебирает он реликвии, одну за дру-
гой. Признавая невозможным сейчас решать вопрос о подлинности той
или иной из них, он все их. считает неприемлемыми. Он указывает
еще и на то, как недостаточны его сведения. В Германии он имеет
материал только для шести городов, в Испании для трех, во Франции
для 30—40. Конечно, это далеко не все; совсем не представлен Во-
сток. «И вот я спрашиваю,—-говорит Кальвин.-—если христиане во-
сточной церкви скажут, что все то, чем, по нашему мпеншо, пладеем
мы, находится у них, какое заключение придется тогда с дел : ть?»
Он очень искусно пользуется рассказами биб.дгш и ранних церков-
ных писат елей; разоблачая позднейшие выдумки и под доги или даже
простое невежество. В одном месте показывают вино, называемое
архитриклиновым; так будто бы звали новобрачного в Кане. Откуда
они взяли имя? Просто они все спутали, говорит Кальвин: архитри-
клин— даже не собственное имя, это просто распорядпель на пиру
(стр. 107). Важным аргументом для нето являются и недавние примеры
160
11. П. РАДЦЧГ
из женевской действительности, отмеченные нами выше. Он удивляет-
ся легковерию людей относительно реликвий: все принимается на
веру, ничто не вызывает сомнений. «Надо, — говорит он, — заметить,
что главные реликвии, и притом самые подлинные, из находящихся в
Риме, доставлены туда, по их словам, Титом и Веспасианом. Но ведь
это ложь, столь же явная, как если бы сказать, что турок отправился
в Иерусалим искать подлинный крест и привезти его в Константи-
нополь... Но это были язычники, которым до Христа так было мало
дела, как если бы он никогда не существовал. То же можно ска-
зать об их наглой лжи, когда они ссылаются на Годфрида Бульон -
ского или Людовика Святого, как ссылались на Веспасиана. Более
того, пусть люди подумают, каково может быть свидетельство ко-
роля, прозванного святым Людовиком, н ему подобных. У них было
усердие и ревность к насаждению христианства; но если бы им пока-
зали козий помет и сказали: «вот четки богородицы», — они привезли
бы их па кораблях сюда и поместили бы их в почете в каком-нибудь
месте» (стр. 135).
Наконец, Кальвин обращается к здравому смыслу верующих. Он
\ казывает такие странные реликвии, как отпечаток ноги господа в
Пуатье, <> чем мы уже говорили. Явная нелепость некоторых ре-
ликвий его возмущает. «Самая забавная реликвия этого типа, — го-
ворит он, — это отпечаток на камне христова седалища в Реймсе, в
Шампани сзади главного алтаря; и они говорят, что это образовалось
в то время, когда господь наш сделался каменщиком, чтобы по-
строить портал тамошнего храма. Такое богохульство столь отврати-
тельно, что не стоит больше и говорить» (стр. 138). Целый ряд
реликвий обнаруживает свою несостоятельность при простом знаком-
стве с ними; например, показывают рубашку девы Марии, столь
большую, что она годилась бы для гиганта (стр. 146), и башмаки
Иосифа, такие маленькие, что годились бы лишь для карлика. Или
такие реликвии, как капля молока богородицы и кровь Христа, про-
лившаяся во время его обрезания по еврейскому обряду, или, наконец,
следы пребывания во Франции Лазаря и его сестер, будто бы здесь
проноведывавших евангелие. 1 Вывод его из всего этого следующий:
«Так обстоит дело с реликвиями; тут все так туманно и запутанно,
что нельзя было бы почитать кости того или иного мученика без
того, чтобы не рисковать поклониться костям какого-либо разбойника
пли грабителя или, скорее того, осла, или собаки, или лошади. Нель-
зя почитать кольцо богородицы или ее гребень, чтобы не риско-
вать поклониться украшениям какой-нибудь распутницы. Потому, кто
in ^желает, пусть остерегается этой опасности, потому что никто
отныне не будет в праве ссылаться в оправдание на свое незнание»
(стр. 196).
Калыгин пошел дальше своей основной задачи — он поставил и
попытался разрешить и ряд принципиальных вопросов, связанных с
культом реликвий. Откуда взялось почитание реликвий? Этот вопрос
Кальвин решает в духе реформации и главную ответственность за
это пагубное заблуждение возлагает на дьявола: «Дьявол, видя люд-
скую глупость Гт. е. почитание мощей святых], не удовольствовался
тем, что в одном отношении обманул людей, но пустил в ход и другой
обман, заключавшийся в том, чтобы придавать значение реликвий
святых и тому, что носило вполне мирской характер. А бог в
наказание настолько отнял разум и сознание у Маловерных, что
1 Недавно этой легенде была посвящена целая статья: V а с a n d а г d. De la
\enue de Lazare et de Marie Magdaiaine en Provence (Rev. des quest, hist., 1924,
avt il).
«Traite des reliques» кальвипа, его происхождение и значение
161
они без дальнейших расследований принимали все, что им показы-
вали, не делая различия между белым и черным» (стр. 93). Люди,
продолжает он, все принимали на веру: «человечество оказалось на-
столько ослепленным, что, как бы ни называли показываемый людям
предмет, они его принимали, не входя ни в какое обсуждение. Таким-
то образом, какие бы кости осла или собаки ни пожелал пред-
ставить им в качестве костей мученика первый попавшийся шутник,
люди без всяких возражений с большим благоговением относились
к ним» (стр. 91). Кальвин и хочет «разбудить спящих». Он обращает-
ся и к государям (стр. 99) с напоминанием об ответственности пе-
ред богом, об их обязанности рассеять обман, нависший над их под-
данными. 1
Если в этой части аргументация Кальвина может показаться иногда
наивной и странной, то интереснее его возражения против почитания
реликвий вообще. «Вместо того, — говорит он, — чтобы искать Хри-
ста в его слове, в его таинствах и в его духовных милостях, люди, по
своему обыкновению, погнались за его одеяниями, рубашками и
бельем и, делая это, пренебрегли главным и увлеклись второстепен-
ным. Точно так же поступили они и с апостолами, мучениками и про-
чими святыми. Именно, вместо того чтобы размышлять над их
жизнью, дабы следовать их примеру, они все свои старания обратили
яа то, чтобы созерцать и беречь, как сокровища, их кости, одеяния,
пояса, шапки и тому подобный хлам» (стр. 86). Кальвин ссылается па
слова своего любимого авторитета — апостола Павла, который говорит,
«что Иисуса Христа он не будет впредь после его воскресения позна-
вать по его плоти, показывая нам этими словами, что все, что есть в
Христе плотского, следует позабыть и оставить позади, дабы употре-
бить и приложить все паше старание к тому, чтобы искать его и об-
ладать им в духе» (стр. 88). Собирание реликвий, говорит далее Каль-
вин, неизбежно приводит к тому, что люди из них делают себе идо-
лов. «Даже и не требуется долго рассуждать насчет того, хорошо ли,
дурно ли иметь реликвии, чтобы только хранить их, как вещи драго-
ценные, не поклоняясь им. Ведь опыт нам показывает, что одно почти
никогда не обходится без другого. Правда, св. Амвросий, рассказы-
вая о Елене, матери императора Константина, с большим трудом и ве-
ликими затратами разыскавшей крест господа нашего, говопит, что
она чтила не дерево, а распятого на нем спасителя, но чрезвычайно
редко, чтобы сердце отдавалось той или иной реликвии без того, что-
бы оно не осквернялось и не заражалось одновременно каким-нибудь
-суеверием. Я согласен, что люди не доходят сразу до явного идоло-
поклонства, но постепенно переходят от одного заблуждения к дру-
гому, пока не падут в пропасть... Нельзя приводить в оправдание, что
здесь было беспорядочное усердие нескольких простецов или не-
разумных женщин. Нет, это общее заблуждение, одобряемое теми,
которые держали в своих руках управление и руководительство цер-
ковью; мало того, кости покойников и все другие реликвии поместили
на главном алтаре, на самом высоком и самом видном месте, чтобы
дать возможность поклоняться им наиболее торжественно. Вот как
неразумное желание, бывшее первоначально, — собирать сокровище
реликвий — превратилось в столь очевидную гнусность, что люди не
только совсем отвернулись от бога, чтобы увлечься вещами таенными
и бесполезными, но и путем отвратительного святотатства стали по-
клоняться мертвым и бесчувственным творениям, вместо единого жи-
вого бога» (стр. 89—91).
Этого мало: в самом почитании мощей и реликвий Кальвин видит
нарушение церковных традиций. «Христиане, — говорит он, — должны
И Средние века, вып. I
162
J1. И. РАДЦИ1
были бы оставлять тела святых в их гробницах, повинуясь приговору,
имеющему отношение ко всем людям, что любой человек есть прах и
вновь обратится в прах, а не возносить их в роскоши и блеске,
устраивая для них преждевременное воскресение. Но этого не послу-
шались, а наоборот, вопреки велению божию вырывали тела верных и
возносили их во славе, вместо того, чтобы предоставлять им лежать
в гробах на месте упокоения, в ожидании последнего дня» (стр. 92).
Самое изобилие реликвий, оставшихся от святых, вроде башмаков,
платья, украшений и т. п., дает лишний раз Кальвину повод обвинить
своих противников в искажении духа ранней церкви: «Вы приравни-
ваете святых к вашему духовенству, живущему в роскоши и богатстве,
но святые жили в бедности и среди лишений; могло ли от них
остаться столько разных вещей?»
Такова аргументация Кальвина против почитания мощей и рели-
квий. Как и в других своих сочинениях, так и в «Traite» Кальвин пре-
следует три основные цели. Он стремится доказать, что католическая
церковь сошла с пути истинного, своими нововведениями исказила за-
веты Христа. Далее, он изобличает ее в кощунстве, так как она еди-
ного искупителя и посредника между богом и людьми заменила целым
воине।ном святых. Наконец, он обвиняет ее в идолопоклонстве, потому
что она поклонение богу оставила ради реликвий святых. Много об-
щего между «Traite» и другими его сочинениями и в том отношении,
что критические приемы везде одни и те же. Арсенал осадных орудий
у Кальвина составляют библия, творения ранних церковных историков
и богословов, особенно Августина, собственные наблюдения и наблю-
дения современников и единомышленников- и здравый смысл. Но хотя
Кальвин и принадлежал к современникам Ренессанса, но многим из
них уступает. Когда, он говорит: «В евангелии об этом не (сказано», —
это для него безапелляционно. В одном письме свидетельство еванге-
лия он прямо уподобляет «истине». Так же непоколебимо он верит
своим личным наблюдениям, своим источникам.
Ирония Кальвина подчас имеет острый и злобный характер. Вот,
например, его рассуждение о Лазаре и Магдалине: «Лазарь, насколько
я знаю, обладает тремя телами... Так как Магдалина была женщина,
то она и должна была уступить своему брату; потому-то она имеет
только два тела» (стр. 172). Или другое, об Иоанне Крестителе, голо-
ву которого показывали в нескольких местах: «Поэты фантазируют,
что некогда в Испании был парь, по имени Герион, имевший три го-
ловы: если бы наши мастера реликвий могли бы то же сказать о св.
Иоанне Крестителе, то эго было бы им очень кстати и помогло бы их
выдумкам» (стр. 156). Иногда эта ирония превращается в настоящее
глумление: например, коллекции реликвий Кальвин сравнивает с сад-
ками для зверей; реликвии зовет ходким товаром, хламом и т. п.;
выставление их на поклонение верующим сравнивает с базаром
и т. д.
Современная критика вполне подтвердила многие наблюдения
Кальвина над отдельными реликвиями; 1 его принципиальные положе-
ния остроумны и глубоки; избранный им статистический метод при
оценке реликвий очень убедителен. Литературные достоинства «Трак-
тата», как и большинства литературных произведений Кальвина, тоже
значительны: ясная, выразительная речь, остроумие, простота, логическая
последовательность, выдержанность плана. Даже длинноты «Трактата»,
частые повторения, сдобренные тонкой иронией и выраженные в кра-
1 См. A n t i п «Введение» к «Traite», р. 37 и библиографию работ по отдельным
реликвиям.
«Traite des reliques» кальвина, его происхождение и значения 163
сивой и отчетливой форме, не кажутся утомительными. Самые недо-
статки «Трактата» были скорее недостатками не самого Кальвина, а
всей его эпохи, шумливой, грубоватой, любившей брань и сальные
подробности. И общекультурное значение «Трактата» тоже было ве-
лико: при всем своем малом диапазоне критика Кальвина, поставлен-
ная им «с чисто французской резкостью» (Энгельс), освобождала сов-
ременную ему человеческую мысль от многих застарелых суеверий,
призывала разбираться в окружающем, обращалась к здравому смыслу
человека, а не просто к слепой вере. В этом отношении «Traite des
1 cliques» может занять место рядом с крупнейшими критическими ра-
ботами этой эпохи, каковы творения Эразма, Лоренцо Валлы, Лефев-
ра д’Этапля и др.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ»
В НОРМАНДИИ В 1'339 г.
(Начало и организационная форма восстания)
Б. Ф. Порш пев
1
Из большого числа народных восстании во Франции 20—40-х го-
дов XVII в. 1 мы выбираем для более детального изучения восста-
ние 1639 г. в Нормандии. Основания для этого выбора таковы.
Во-первых, восстание «босоногих» достаточно типично, т. е. не
содержит в себе чего-либо исключительного ни в количественном, пи в
качественном отношении: оно не является самым крупным, по все же
принадлежит к числу наиболее значительных; оно не было ни пре-
имущественно плебейским, ни преимущественно крестьянским восста-
нием, -но представляет собой образец слияния того и другого; оно по
своим непосредственным причинам и задачам является характерным
антиналоговым движением, но в ходе развития обнаруживает и более
широкие тенденции. Автор одного современного донесения так резю-
мировал историю этого восстания: «Габель [соляной налог], которую
проектировали установить в Нижней Нормандии, вызвала восстание;
частая вражда и ложные слухи его разожгли, а народная нищета
продолжала бы его и дальше, если бы королевские войска, восста-
новив власть короля, не подавили дерзости восставших, которые нача-
ли уже становиться господами общественной свободы».
Во-вторых, выбор нами этого восстания определяется тем, что оно
лучше, чем какое-либо другое, освещено изданными источниками: ар-
хивные фонды, относящиеся к его истории, опубликованы довольно
обильно. Это объясняется тем, что сам Ришелье, после того как вос-
стание было подавлено и опасность его распространения миновала, ре-
шил превратить наказание Нормандии в «примерный урок» для других
провинций; репрессиям против обыкновения были приданы особые пом-
пезность и гласность. Поэтому восстание «босоногих» чаще других
упоминается мемуаристами XVII в. (Таллеман-де-Рео, Монгла, Бас-
сомпьер, Ретц, Сен-Симон и др.), и впоследствии стало нередко ци-
тироваться историками. Это почти единственный вошедший в научное
обращение пример народного восстания при Ришелье. Естественно,
что локальные историки и архивные работники своими разысканиями
и публикациями понемногу способствовали удовлетворению научного
интереса к этой теме.
В-третьих, по счастливому совпадению, именно на примере Норман-
дии мы имеем возможность, не ограничиваясь изложением истории са-
мого восстания, сделать и первый шаг в область изучения его социаль-
но-экономических предпосылок. Эту возможность нам дают опублико
1 См. Б. Ф. П о р ш и е в. Народные восстания во Франции в 20—40-х годах
XVII в. Уч. зап. историч. фак. Мони, 1940, т. И.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ» В НОРМАНДИИ в 1639 г.
165
ванные Робийар-де-Борепером «наказы» провинциальных штатов Нор-
мандии. Они разносторонне отразили характер налогового гнета в
провинции накануне восстания; но налоговый гнет и был его ближай-
шей причиной (как и для большинства других народных восстаний).
Следовательно, изучая эти «наказы» и воздействие налогов на эконо-
мику Нормандии, мы можем углубиться, так сказать, в тот верхний
пласт, который! лежит непосредственно под поверхностью событий и
который, в свою очередь, ведет к более глубоким пластам — к проб-
лемам социально-экономического строя французского города и фран-
цузской деревни XVII в. Однако в настоящей статье мы не ставим
перед собой этой задачи и осветим только некоторые моменты истории
самого восстания. Оставив поэтому пока в стороне «наказы» норманд-
ских штатов и другие источники по экономической истории Норман-
дии, начнем с обзора источников, которыми мы располагаем для изу-
чения самого хода восстания.
На первое место необходимо поставить тот источник, или, вернее,
то собрание источников, по которому изучало это восстание само аб-
солютистское правительство, в частности специально на то уполномо-
ченный канцлер Сегье. Это — сохранившееся в бумагах Сегье «дело»
.о восстании, составившееся из всех бумаг и документов, скопившихся
в руках канцлера во время его карательной поездки в Нормандию.
Материалы, оказавшиеся в распоряжении Сегье, довольно разнообраз-
ны по составу и тщательно подобраны (может быть, даже с некото-
рым коллекционерским интересом); они были по его распоряжению
переплетены в два толстых тома и хранились в его библиотеке. Со-
держимое этих двух томов может быть разделено на три группы.
1) Разнообразные рукописные домюсения (relations, memoires), частью
основанные на судебно-следственных материалах, частью представ-
ляющие конфиденциальные сведения в виде описания хода со-
бытий, перечня скомпрометированных лиц и т. д„ а также другие
рукописные материалы (проекты постановлений, протоколы, официаль-
ные акты, справки). Все наиболее существенное из этой группы мате-
риалов «дела» о восстании опубликовано: одна большая докладная за-
писка, составленная руанскими откупщиками, была опубликована в
1834 г. в археографической серии Симбер и Данжу; 1 двадцать доклад-
ных записок, донесений и т. н. опубликованы в 1842 г. историком
Флоке в виде приложения к дневнику путешествия канцлера Сегье.1 2
Пользование этим источниками требует осторожности: донесения и до-
кладные записки по большей части имеют целью кого-либо ском-
прометировать, однако эту цель в ряде случаев не трудно вскрыть,
а сопоставление между собой разных документов дает возможность
критически выбрать из них объективные фактические данные. 2) Руко-
писный дневник или журнал карательного путешествия канцлер?
Сегье в Нормандию после подавления восстания. Этот дневник вел по
приказанию Сегье состоявший в его свите чиновник Вертамон; он пред-
ставляет собой обстоятельную запись день за днем всей деятельности
Сегье и его штата, разбора прошений и жалоб, установления наказа-
ний, административных мероприятий и пр. Дневник велся с 15 декабря
1639 г. (со дня получения канцлером королевского приказания ехать в
1 Memoires touchant la revolte en Rouen. «Archives curieuses de I'histoire de
France», publ. par F. Danjou, 2-e serie, t. IV.
2 Pieces inedites, relatives aux seditions de 1639 en Normandie, extraites de
deux volumes manuscrits complies par le chancelier Seguier. «Diaire ou journal du
voyage du chancelier Seguier en Normandie apres la sedition des nu-pieds (1639—
1640) et documents relatifs a ce voyage et «-i la sedition», publ. par A. Floquet,
Rouan, 1842, 2-me partie. (Далее сокращенно Diaire).
166
Б. Ф. ПОРШНЕВ
Нормандию) до 27 марта 1640 г. (дня возвращения в Париж). Благо-
даря своему протокольному характеру и чисто деловому назначению
дневник представляет ценный и надежный источник. Он опубликован
Флоке в упомянутой книге 1 и снабжен им обстоятельным коммента-
рием, воспроизводящим в основных чертах те материалы из «дела»,
которые остались неопубликованными, и другие документы. 3) Печат-
ные документы: королевские декларации и объявления в связи с ре-
прессиями, объявления местных, в частности руанских, властей. Часть
этих материалов тоже использована Флоке в комментарии к дневнику
путешествия Сегье. Но документы этого рода доступны историку и
потому, что само абсолютистское правительство постаралось распро-
странить их возможно шире и сохранить для потомства.
Королевские декларации, постановления королевского совета и дру-
гие правительственные материалы, касающиеся репрессий после вос-
стания, печатались особыми листовками и брошюрами.1 2 Затем 17 таких
документов были собраны и изданы особой книжкой.3 Наконец, они
были опубликованы с дополнениями в соответствующем томе (на
1640 г.) летописного правительственного ежегодника «Mercure fran-
£ois».4 Эти официальные источники чрезвычайно в'ажны не только для
характеристики репрессий; но и для изучения отдельных проблем исто-
рии восстания, например социального состава восставших и т. п.
Для характеристики отношения правительственных кругов к восста-
нию «босоногих» первостепенное значение имеют и некоторые письма
Ришелье,5 так же как пометки и резолюции на докладных записках
Сегье. Много ценных сведений (зафиксированных вполне беспристра-
стным наблюдателем) как о восстании,- так и об отношении к нему в
Париже, содержат донесения шведского посла во Франции Гуго Гре-
ция канцлеру Оксенстьерне. 6
Далее, важное место среди опубликованных источников занимают
мемуары и дневники современников-очевидцев, в особенности мемуары
одного из, президентов руанского парламента Биго-де-Монвилля,7 со-
общающие множество характерных и существенных деталей преиму-
щественно о восстании в Руане и о последующих репрессиях. Мемуа-
ры Биго-де-Монвилля, разумеется, не свободны от субъективизма; в
них он прежде всего сводит счеты со своим политическим противни-
ком — первым президентом руанского парламента, разоблачает его
ошибки или косвенно осуждает его линию поведения. Но' эта субъек-
1 Diaire. 1-ie partie. Рецензии на эту публикацию см. «Bibliotheque de 1’ecole
des chartes», t. Ill (1841—1842); «Moniteur Universe!», 21 dec. 1842; см. также статью
A. F e i 11 e t, «Revue de Paris»; I mai 1857.
2 В Гос. публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде хранятся
две такие брошюры: I) Declaration du Roy, portant interdiction des maires, esche-
vins et des autres of!icie-s de la Maison de ville de Rouen, revocation de tons
leurs privileges, et reunion au domaine de Sa Majeste du revenu appartenant a la-
dite ville; avec 1’arrest portant 1’establissement de commissaires pour I’adminstration
des affaires au lieu des officiers d'icelle avant ladite interdiction, Paris, 7 anvi
1640, 15 p.; 2) Arrest du Consei! d’Estat, avec commission, portant que les commis-
saires deputez par Sa Majeste pour tenir son Parlement de Rouen s'assenibleront au
palais dudit Parlement, es chambres et lieux accoustumez: avec injonction aux
greffiers, advocats et procureurs d’y continuer leurs fonctions. Paris, 7 janvier
1640. 12 p.
3 Table des d6chirations et arrests, donnes en consequence des esmotions arrivees
eir la ville de Rouen. Paris, 1640.
4 Mercure franqois ou suite de 1’Histoire de nostre temps, t. XXIII (1646),
pp. 406—410, 445—491.
5 Lettres, instructions diplomatiques etpapiers d’Etat du card, de'Richelieu, publ.
par Avenel, t. VI, pp. 497, 500; t. VII, p. 253; t. VIII, p. 360.
6 H. G г о t i i, Epistolae, pp. 552—606. Amstelodami, 1687.
7 Memoires du president Bigot de Monville sur la sedition des nu-pieds et
1‘interdiction du Parlement de Normandie en 1639, publ. par d’Estaintot. Rouen, 1876.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ» В НОРМАНДИИ в 1639 г.
167
тивность, пожалуй, только увеличивает ценность мемуаров. К тому же
Биго-де-Монвилль не полагался только на свою память, а постоянно
обращался к секретным регистрам (протоколам) руанского парламента.
Другие источники этого рода значительно менее ценны, .но некоторые
из них заслуживают упоминания. К источникам мемуарного типа сле-
дует отнести хронику города Руана за, 1587—1646 гг., составленную
несколькими священниками и содержащую ценные сведения о восста-
нии 1639 г. 1 О восстании «босоногих» и отголосках его* в Бретани
упоминает дневник де-ла-Мольеров, двух бретонских дворян.1 2 О со-
бытиях в окрестностях города Авранша рассказывает дневник местного
дворянина Дю-Шемена,3 о событиях’в городе Кане — дневник мест-
ного буржуа Симона Ле-Маршан,4 о состоянии Руана и провинции
после восстания — письма члена комиссии парижского парламента, по-
сланной в Руан сменить наказанный провинциальный парламент, Клода
Сарро,5 а такж,е дневник королевского советника, комиссара превотэ
Нормандии Анго.6 Бесспорную, хотя и ограниченную ценность имеют
и упоминавшиеся мемуары двух современников — Монгла7 и Талле-
ман-де-Рео,8 не бывших очевидцами, но сообщающих о нем на ряду с
основанными на слухах вымыслами и некоторые достоверные сведения.
Сообщают кое-что ценное о «босоногих» и мемуары Бассомпьера.9
Первая попытка изучения восстания «босоногих» была сделана ис-
ториком А. Флоке в тт. IV и V его «Истории нормандского парла-
мента». 10 11 Эта работа должна быть упомянута непосредственно вслед
за основными публикациями источников, потому что она сама может
быть использована прежде всего как собрание многочисленных и
подчас пространных выдержек из важнейших первоисточников,
остающихся до сих пор неопубликованными: из секретных регистров
(протоколов) нормандского парламента, регистров руанского муници-
палитета, ценного дневника одного современника. Флоке, пламенный
нормандский патриот, не скрывает своей цели — реабилитировать нор-
мандский парламент, доказать, что он был совершенно не причастен
к восстанию «босоногих» и сделал все возможное для его подавления.
Своей цели Флоке достиг в полной мере. Источники, опубликованные
в .течение ста лет после выхода его работы, только подтвердили пра-
вильность его концепции.
Флоке осветил не только ход восстания «босоногих» в Нижней
Нормандии, но и особенно много внимания уделил событиям в Руане. 11
Другие местные историки-краеведы путем публикации материалов или
1 Journal historique de Rouen (1587—1646). «Revue de Rouen et de Normandie»,
1840.
2 Journal de deux gentilshommes bretons seigneurs de La Moliere, publ. par
Labbe Gaillot. «Revue de Bretagne, de Vendee et d'Anjou», 3-me serie, t. I. 1867.
3 Journal ou memoire. des choses plus considerables de la vie de Luc Duchemin,
seigneur de La Haidle, publ. rar. V. Bourrienne, «Bulletin de la Societe des anti-
quaires de Normandie», t. XX. 1896.
4 Journal de Simon Le Marchand, publ. par G. Vanel. 1903.
5 C. Sarr an. Leutres, publ. par J. Bouquet, «Melanges de la Societe de 1'his-
toire de Normandie», t. 1. 1891.
6 Extraits de la journal de Robert Angot, sieur de la Douiniere. publ. par M. Sau-
vage, «Bulletin de la Societe des antiquaires de Normandie», t. XXXV. 1921 —1923.
7 M о n g I a t. Memoires. Collection Petitot, 2-me serie, t. XL1X, pp. 261—266.
’ Tallement des Reaux. Les Historiettes, t. II, p. 141; t. IV, pp. 252—253.
1834.
9 Bassompierre. Memoires. Collection Petitot, t. XXI, pp. 419—422.
10 A. F 1 о q u e t. Histoire du Parlement de Normandie, tt. IV—V. 1840.
11 Из сочинений XVIII в. по истории Нормандии н г. Руана, где описывается вос-
стание «босоногих», отменим М a s s е v i 11 е. Histoire sommaire de Normandie, 1704,
t- VI, p. 131—140 и анонимное сочинение M. S.*** Histoire de la ville de Rouen,
t II, pp. 99—100. 1775.
168
Б. Ф. ПОРШНЕЙ
на основании архивных данных осветили ход событий в различных
районах и центрах Нормандии. Так, истории «босоногих» в г. Авранше
посвящены краткие справки в книгах Жирара1 и ЛеТерише,1 2 а также
три статьи Ленэ, объединенные в одной брошюре, ® основанные на ар-
хивном материале. События в. г. Капе сначала были описаны аббатом
де-ла-Рю;’ затем детально охарактеризованы на основе обширной до-
кументацнп в брошюре Кареля;3 4 * * позже опубликован еще один ценный
документ — речь одного из представителей муниципалитета Кана, об-
ращенная к начальнику карательных войск, полковнику ГассьонуЛ
События и г. Мортене бегло охарактеризованы в сочинении Соважа по
истории округа /Морген;7 * события в области Бокаж — в книге аббата
ДюмэнаС события в округе г. Байе—в двух сочинениях автора XVIII в.,
каноника Безье;9 * 11 события в области Котантен — в книге Кено;‘“ собы-
тия в г. Варе — в книге Сегена; ” события в г. Гаврэ — в книге Рено.12
Наконец, большую ценность представляет статья Ла-Сикотьера и опу-
бликованные в приложении к ней документы о движении «босоногих»
в 1(136—it>-14 гг. в Мантильи, приходе Нижней Нормандии.13 14 * Все эти
.’.о;;.1.-'!,ные данные-, хотя ценность их очень различна, в совокупно-
с । г: с-ьно дополняют п обогащают паши сведения о ходе вос-
стания.
Необходимо, наконец, упомянуть об общих сочинениях по истории
Франции, в которых дано суммарное изложение истории восстания
«босоногих». Как было отмечено выше, оно довольно широко вошло в
научное обращение, хотя знакомство с мим описывающих его авторов
остается обычно поверхностным. Уже в XVII в. о нем писал в офи-
циозной «Истории короля Людовика XIII» советник Бернар.11 В XVIII в.
о печ писали два автора сочинений о царствовании Людовика XIII -
Ле-Ещсо? и Гриффе. *’ В XIX—XX вв. описание его встречаем почти
у всех авторов, писавших об этом времени: у Дарэ,17 Капфига,18 Си-
1 F. Girard. Annuaire d'Avranches, рр. 218—222, 1842.
г Le Hericher Avranchin monumental ct historique, t. 1, p. 35. Avranches
1845.
3 Л. M. Laisnc. Recherches sur I’affaire des nu-pieds d'Avranches. Avran-
ches, 1864.
7 Ar',.: <le la Rue. Nouveatix essais historiques stir la ville de Caen et son
arri.'i-i'--;;’:i:i nt, t. II, p. 406. Caen, 1842.
• С а r c !. Ur.e •mente a Caen sous Louis XII! et Richelieu en 1639. Episode de-
la rex->',te des nu-pieds en Ba<se-Xorm:indie. Caen, 1866.
'- Hi .ui-.i-.e li 'lottseieneur tie G-assion par on depute de la ville de Caen, publ..
par L. C.itcuve. «Revue de Gascogne», 1901, n. s., t. I.
7 H. Satirai'c. Recherches chistoriques sur 1'arrondissement de Mortain,
pp. ЗШ —.303. Mortain, 1851.
1 l.'.ibbe L. — V. Dnmaine. Tincliebrev et sa region au Bocage normand, t. I.
pp. 33't -.334. Paris, 188.3.
4 Cuanoine M. Beziers. Histoire soinniaire de la ville de Bayenx. Caen. 1773;
M. Beziers. Memoires pour servir it 1'etat historique et geographique du diocese
de Btnetix, pulil. par G. Le Hardy, t. I. pp. 167—181. 1895.
1,1 Quettault. Recherches historiques et ar heologiques sir la Basse-Normandie, .
le Vivarii? ct pays Chartratn, pp. 189—193.
11 R. S e g n i ii. Histoire militaire des Bocains p. 402, Vire, 1816, (там же о сра-
жении у Anpautiia).
13 Renault. Revue monumentale et historique de 1‘arrondissement de Cou-
tancec, p. 225,
13 l.a Sicotiere. Les nu-pieds de Mantilly. «Bulletin de la Societe historique
et arbheologique de ГОгпе», t. VII1 1889.
11 Ch. Bernar. Histoire du toy Louis XIII, pp. 437—438. 1646.
Le Vassor. Histoire de Louis Xlll, t. V, pp. 754—756. 1762.
1,! P e r e H. G r if f e t. Histoire du regne de Louis XIII, t. Ill, pp. 246—256. 1763.
17 Dareste. Histoire de France, t. VI, p. 207.
14 Capefigue. Richelieu, Mazarin, La Fronde, et le regne de Louis XIII, t.
VI, pp. 9-13. 1836.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ») В НОРМАНДИИ в 1639 г.
169
смонди,1 Базена,1 2 Авенеля,3 Мартена,4 Марьежоля5 и др. О «бо-
соногих» говорят и все авторы сочинений по истории французского
крестьянства: Дарэ-де-ла-Шаванн, Дониоль, Леймари, особенно об-
стоятельно Боннемер.6 Последнее из появившихся во французской
исторической литературе суммарных изложений истории этого восста-
ния находится в краткой истории Нормандии Альбер-Пети.7
Несмотря на то, что, как мы видим, источнику и литература о вос-
стании «босоногих» не очень скудны, изучение его все же затрудни-
тельно.
Современники, а вслед за ними и историки, обратили внимание
преимущественно на эффектное наказание, осуществленное канцлером
Сегье по указаниям Ришелье. Но именно для того, чтобы придать
наказанию больше эффектности, оно было обрушено «за попусти-
тельство» на ряд «высоких» органов, в частности, на руанский парла-
мент и муниципалитет. Действительные же участники борьбы и ее
конкретный ход совершенно недостаточно запечатлелись в памятниках,
остались в тени. Историк этого восстания, следовательно, принужден
самым бережливым и тщательным образом выбирать из материала дан-
ные, относящиеся к существу дела, и, напротив, самым расточительным
образом опускать или только кратко резюмировать обильные сведения
о судьбе парламента и т. п.
Вместо предисловия к истории восстания «босоногих» приведем
слова нормандского историка-краеведа Ла-Сикотьера, единственного из
цитированных выше авторов, нашедшего довольно правильный и широкий
взгляд на восстание «босоногих»: «Обычно склонны считать, что со вре-
мен старой монархии п в особенности при абсолютистском правлении
Ришелье крестьяне наших нормандских деревень жили лишь, так сказать,
пассивной жизнью. Их охотно изображают уснувшими в своем невеже-
стве и нищете, подчиняющимися своему положению с тупой и дикой по-
корностью. Когда же они приходят в движение, появляются на сцепе с
оружием или без оружия, первая мысль — это искать, кто были тайные
руководители и организаторы этого движения, и искать их в вышестоя-
щем классе, как будто народные массы не могли сами иметь ни ощу-
щения своих страданий, ни сознания своей силы, ни ответственности за
свои действия... Взгляните на ход истории: всегда и везде вы увидите
спонтанное брожение угнетенных среди классов мелкого и страдаю-
щего люда... Увлекаемые своими инстинктами, далеко не всегда ясно
осознанными, массы очень часто сами увлекают за собой даже тех, кто
претендует на руководство ими... Это восстание [«босоногих»] было до-
вольно значительным. Оно потребовало от государственной власти по-
сылки крупных войск; оно сопровождалось, с переменным успехом,
схватками между войсками и крестьянами; оно закончилось кровавыми
и ужасными репрессиями... Оно не разразилось, внезапно; оно имело
своим источником и причиной давнюю ситуацию и было в течение
несколькх лет, так сказать, перманентным. Оно не было также и изо-
лированным: во многих отношениях оно связано с целой совокупностью
движений, частью предшествовавших, частью последующих, по большей
же части одновременных, которые следовало бы внимательно изучить,
так как они проливают некоторый свет не только на материальное
1 S. de Sismondi. Histoire des francais, t. XVI, pp. 246—247. 1841.
- Bazin. Histoire de France sous Louis XIII, t. IV, p. 179. 1838.
3 D’Avenel. Richelieu et la monarchic absolue, t. Il, p. 247.
’ H. Martin. Histoire de France, t. XI pp. 504—507, 1858.
5 Marie j ol. Henri IV et Louis XIII (Histoire de France, t. VI, p. 2), p. 43
6 Bonn erne re. Histoire des paysans, t. Il, p. 31. 1856. ’
7 A. Albert-Petit. Histoire de Normandie, 12-e ed. pp. 212—213. 1927
170
б. ф. поршнев
положение Франции после войн Лиги и перед Фрондой, но и на со-
циальные условия и на дух нашего народа в эту эпоху». 1
II
Действительно, восстание «босоногих» в 1639 г. не было изолиро-
ванным явлением. Его следует рассматривать на фоне народных вос-
станий во всей Франции и в неразрывной связи с ними, так же как
и на фоне предшествовавших и последующих народных движений! в
самой Нормандии. К сожалению, н'ам придется оставить to, стороне
крупное крестьянское восстание «готье», происходившее в Нормандии
всего за 50 лет до восстания «босоногих» — в 1586—1589 гг. Его
детальное изучение может быть углубило бы наше понимание отдель-
ных черт движения 1639 г. Но сведения о нем в исторической литера-
туре крайне скудны.
Нормандия, и, в частности, ее столица Руан, была одним из основ-
ных очагов политической оппозиции во Франции еще с первого года
царствования Людовика ХШ. Недовольство вызывалось налоговыми
притеснениями и было направлено непосредственно против откупщиков
(partisans), представлявшихся виновниками всех бедствий; ио за фи-
гурами этих ближайших врагов смутно вырисовывалась и негодность
политического режима, а вместе с тем появлялся неясный идеал
«общественной свободы». Это не было еще массовой борьбой.
Первоначально оппозиция выливалась в полушутливые формы легали-
зованных во многих городах в течение столетий карнавальных союзов
или ассоциаций. В Руане члены такого союза назывались Conards и
пользовались привилегией, появляясь во время карнавала верхом и в
масках на улицах города высмеивать и критиковать все и всех, по
•старинной нормандской поговорке, «aux Conards est permis tout dire,
sans oflenser du prince 1’ire». В начале XVII в. объектом их насмешек
«были преимущественно фискальные эдикты и их изобретатели.1 2 3 Во
время карнавалов они распространяли также листовки в прозе и сти-
хах — предшественницы мазаринад. В дневнике Пьера д’Этуаль сооб-
щается, что в 1610 г. на карнавале в Руане по улицам ездили верхом
маски, «на хороших лошадях и хорошо наряженные, называвшие себя
предвестниками свободы» и раздававшие всем, кто им встречался, са-
мые оскорбительные стихи против откупщиков, напечатанные на одном
листке в три колонки? Но Ришелье запретил такие карнавальные
союзы в Руане, Дижоне и других городах; он преследовал всякую
оппозиционную печать.
Одновременно налоговый натиск все чаще провоцировал прямые
выступления со стороны народных масс. Флоке, кратко характеризуя
некоторые из наиболее значительных народных «мятежей» в Норман-
дии, замечает, что «было бы слишком длинно, если бы мы захотели
их всех хотя бы упомянуть»,4 а в другом месте, говоря о времени
Ришелье, прибавляет: «Мятежи становятся так часты, что теперь мы
не смогли бы, не говорю уже упомянуть о всех, но даже сообщить о
некоторых какие-либо подробности».5 Приведенные у Флоке примеры
непосредственно относятся только к плебейским восстаниям в г. Руа-
не, поэтому мы рассмотрим их, когда изложение истории «босоногих»
1 La Sicotiere, рр. 429—430.
2 J. С a i 11 е t. L’adiministration en France sous le ministere du cardinal de
iRichelieu, p. 141.
3 Journal de 1'Estoile, Collection Petitot, t. XL1X, p. 380.
4 F I о q u e t. t. IV, p. 520.
5 Ib., p. 538.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ <<ЬОС ОНОГИХ» В НОРМАНДИИ в 1639 г.
171
приведет нас к руанскому восстанию 1639 г., служащему как бы ито-
гом всех этих многолетних попыток борьбы. 1 Здесь достаточно под-
черкнуть, что и руанские восстания были не изолированными, а имели
широкие отголоски по всей Нормандии. Например, в 1634 г. в Руане
произошло подряд два восстания «простонародья» по поводу новых
налогов на кожи и на игральные карты. Это были довольно значитель-
ные восстания, вылившиеся в вооруженную борьбу на улицах. Как
часто бывало, после подавления восстания возник спор о репрессиях
между центральной властью, требовавшей сурового наказания бунтов-
щиков, и местным парламентом, боявшимся, что наказание может спро-
воцировать новый взрыв борьбы. Правительство подчас рассуждало
так: если восстание было уже раз подавлено, то и в случае возобнов-
ления оно будет подавлено вторично; только реальная угроза расши-
рения восстания, распространения его на новые центры или превраще-
ния из чисто городского в крестьянское — могла заставить правитель-
ство отказаться от репрессий. В ответ на бездействие провинциального
парламента в Руан для наказания участников восстания был прислан из
Парижа специальный интендант суда. Он начал следствие с большой
помпой — и вдруг, совершенно неожиданно, вместо возвещенных массо-
вых репрессий, ограничился присуждением всего нескольких человек
к галерам и денежным штрафам. Правда, один человек, сапожник Но-
ден, был приговорен к смерти, но и он был помилован срочно достав-
ленным в Руан особым королевским указом. Вскоре затем, в феврале
1635 г., в Руан прибыла королевская «грамота об общем помиловании
за все мятежи, произошедшие в городе». Чем же объяснить такой
неожиданный поворот, весьма похожий на отступление? Ответ можно
найти в самой грамоте: ее текст распространяет помилование не толь-
ко на Руан, но и на глухо упомянутые другие местности, где проис-
ходили «новые восстания»; в частности, грамота упоминает о восста-
нии в городе Сен-Ло в Котантене. Котантен — это та самая область
Нижней Нормандии, которая, как мы увидим позже, стала основным
очагом восстания «босоногих». Следовательно, восстание разливалось по
Нормандии, может быть захватывая и крестьянство, чем и было, разу-
меется, вызвано отступление правительства Ришелье, выразившееся в
отказе от репрессий. Так объясняет его и Флоке, ссылаясь на секрет-
ный регистр руанского парламента от 25 февраля 1635 г.: «Ибо, —
говорит он, — теперь уже повсюду были сплошные восстания».1 2
Не забудем также, что 1635 г. — это год подъема народных восста-
ний во всей Франции, особенно в западной, переросших в 1636—1637 гг.
в огромное движение «кроканов». Восстание «босоногих» невозможно не
поставить в< ту или иную связь с этим движением, едва затушенным к
1638 г. и имевшим еще весьма заметные отголоски в 1638—1639 г.
(партизанская война Грелети). Маршал Бассомпьер в своих мемуарах
называет нормандских повстанцев не «босоногими», а «кроканами».3
Да и в самой Нормандии можно найти некоторые звенья, свидетель-
ствующие о прямой преемственности между вспышкой 1634 —
1635 гг. и восстанием 1639 г. Ла-Сикотьер, автор статьи о движении
«босоногих» в приходе Мантильи, сообщает, что уже за два или три
года до восстания 1639 г. крестьяне этого прихода, одного из самых
больших в Нижней Нормандии, отказались выбирать из своей среды
сборщиков тальи и вообще платить какие-либо налоги. Они уже при-
готовились к восстанию, но местные власти, повидимому, предпочли
признать весь приход действительно неплатежеспособным. То же про-
1 Что не входит в тему настоящей статьи.
2 F 1 о q и е t, t. IV, р. 553.
3Bassompierre, р. 422.
172
Б. Ф. ПОРШНЕ»
исходило и во многих других приходах.1 Одно из «донесений» также
свидетельствует, что несколько приходов Нормандии у границ Ниж-
него М.эна в течение 3—4 лет уже находилось в состоянии мятежа до
1639 г. -
Взрыв наступил летом 1639 г. Впрочем, и он едва не был предотвра-
щен предпринятым в последнюю минуту отступлением, и только слу-
чай помешал на этот раз успеху политики балансирования на острие
ножа. Отступление было предпринято с небольшим опозданием.
Разнообразнейшие новые налоги с каждым годом прибавлялись к
старым, уже и без того обременявшим Нормандию. Негодование и со-
противление возрастали. Последней каплей, переполнившей чашу, яви-
лось постановление о введении габели в ряде районов Нормандии,
прежде пользовавшихся привилегией свободно добывать на местных
солеварнях и продавать так называемую белую соль. По словам до-
кладной записки, составленной на основании следственных материалов,
«беспорядки в провинции Нормандии произошли оттого, что в июне по
Нижней Нормандии распространился слух, будто в контракте на откуп
габели на 1641 г. имелась статья о введении габели в податных окру-
гах Авранша, Валона, Карантана, Кутанса, Мортена и Домфора и о
разрушении там солеварен белой соли». Говорили также, продолжает
записка, что эю нововведение неминуемо приведет к разорению и опу-
стошению всей провинции, так как на солеварнях получают заработок
10—12 тыс. человек, которые потеряют средства к существованию, а
окрестное население лишится сбыта своих продуктов.1 2 3 Эти слухи о
введении габели были вполне основательны: соответствующий эдикт
уже прибыл весной 1639 г. в только что учрежденный податной суд в
г. Кане.
Вслед за слухами появились и первые признаки «мятежа». Один
нормандский дворянин, сьёр де-Бопре, срочно прибыл из своего по-
местья в Kaii, чтобы предупредить податной суд об опасности, нара-
ставшей! день ото дня. Он имел причины волноваться, так как его счи-
тали (повидимому, совершенно неосновательно) виновником введения
габели. Крестьяне ненавидели его и ждали повода для расправы. Ха-
рактерно, что среди чиновников нового суда в Кане, только что при-
оиревшпх свои должности, он не встретил достаточного понимания.
Тогда этот достойный представитель господствующего класса отпра-
вился прямо к своему королю, находившемуся в тот мом'ент в г. Му-
зоне (у границ испанских Нидерландов), рассказал ему о состоянии
провинции, показал распространявшиеся листовки и, должно быть, так
напугал его, что добился расцрряжения об отмене габели. Но тут-то
и сказалась вся неповоротливость бюрократического аппарата абсо-
лютной монархии: срочный указ королевского совета, отменявший вве-
дение габели, не был своевременно и широко оглашен, да так и
остался в течение нескольких месяцев известным только кучке пере
пуганных чиновников, пе знавших, что с ним делать. Публиковать что-
либо было уже поздно: Нормандия была охвачена восстанием, никто
не слушал призывов властей и никто не поверил бы обещанию отме-
нить габель. По словам одного донесения, «народ, который был уже
переобременен гальей свыше своих сил, видя, что на него хотят нало-
жить это второе бремя, от которого он всегда был освобожден, нако-
нец, побуждаемый яростью отчаяния», — принялся расправляться со
своими угнетателями.4
1 La Sicotiere, р. 433.
2 Relation de la rfrvolte de la Basse-Normandie, Diaire, p. 412.
J Relation des seditions arrivees en la Basse-Normandie, ib., p. 421.
4 Relation de la revolte de la Basse-Normandie, ib., p. 398.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ» В НОРМАНДИИ в 1639 г.
173
Восстание «босоногих» началось в г. Авранше, в Нижней Норман-
дии (в XVI в. Авранш — напоминает это донесение — послужил
1’allumette de la Ligue). Слухи до такой степени растревожили населе-
ние, «что во всех, кто прибывал из соседних провинций и даже горо-
дов, видели учредителей новых налогов, каковых именовали монопо-
листам!! (monopoliers)».1 У ворот Авранша дежурили жители, высмат-
ривая подозрительных приезжих. И вот, 16 июля 1639 г. в Авранш
прибыл по гражданскому судебному делу, не имевшему никакого от-
ношения к габели, судебный чиновник г. Кутанс, некий Шарль ле-Пу-
пинель сьёр де-ла-Бенардьер. Разнесся слух, что это и есть «монопо-
лист», явившийся для установления габели и запрещения употреблять
белую соль. Может быть, причиной этого слуха была сознательная
клевета, пущенная, как утверждает донесение-, некиим дворянином
де-Понтебером, может быть, причиной послужило то обстоятельство,
что Пупинель приходился шурином ненавистному всей Нижней Нор-
мандии сборщику гальи, крупному финансисту Николю. Так или иначе,
но Пупинель был неожиданно осажден на постоялом дворе, где он
остановился. Толпа, человек в четыреста, вооруженная палками
и камнями, кричала: «На габелера, на монополиста!» Вопреки
советам двух дворян, находившихся на том же постоялом дворе, Пу-
пинель, думая объясниться, неосторожно показался толпе. На него
посыпался град камней и ударов. Затем один из вожаков вырвал у него
шпагу и ранил его. Двое слуг Пупинеля не моглтуРго спасти и были уби-
ты. Наконец, женщины из толпы веретенами выкололи ему глаза. Кое-как,
прорвавшись сквозь толпу, истекающий кровью, Пупинель скрылся
в доме одного местного чиновника и там вскоре умер. Он был тайно
похоронен ночью, и хотя найденные при нем бумаги ясно показывали
его непричастности к гибели, никто не мог разубедить народ: через
несколько дней на его могиле появилась насмешливая эпитафия в сти-
хах, изображающая его виновным в попытке ввести габель. Она закан-
чивается такой строфой:
Если какой-нибудь откупщик (partisan) остановится,
Дабы осведомиться полнее,
Скажите ему, что Жан Босоногий собирается
Сделать н с ним то же самое. 1 2
Из кого состояла эта толпа, расправившаяся с Пупинелем? Мемуа-
рист Биго-де-Монвилль считает виновниками всего события «тех, кто ра-
ботал на добыче белой соли». . Конец Пупинеля Биго де-Мо'нвилль
описывает в таких словах: «Крестьяне, работавшие на белой соли, спо-
собные на все из-за своей крайней нужды, благодаря которой они уже
ничего не боялись такого, что могло бы быть хуже их страданий,
напали на него на постоялом дворе и убили, так же как и двух его
слуг».3 Но Биго-де-Монвилль находился в Руане и описывает события
в Авранше с чужих слов; окрестные крестьяне, занятые на выработках
соли, могли составить часть толпы на улицах города, но не могли
действовать независимо от городского плебейства. Одно из донесений
говорит, что дело начали «40—50 негодяев, в большинстве солевары
и разносчики дров, но менее чем в четверть часа весь народ умножил
толпу».4 Другое донесение сообщает, что толпа собралась в резуль-
тате распространения «в предместьях и окрестностях города» слухов
о прибытии «монополиста и габелера», что зачинщики даже специально
1 Relation des seditions etc., ib., pp. 421—422.
s Ib., p. 400.
3 Bigot de Monville, pp- ^9—40.
4 Relation de la revolte etc., Diaire, p- 398.
174
Б. Ф. ПОРШНЕВ
посылали людей уведомить солеваров, прибывших в Авранш только
через полтора часа в числе около 200 человек. ' К ночи восстание рас-
пространилось по окрестным деревням; крестьяне и солевары деревень-
Сен-Леонар и Вен разгромили налоговую контору с криками, что всех
чиновников — «монополистов и габелеров» — надо перерезать.1 2 Таким
образом, уже самое начало восстания «босоногих» показывает нам
слияние плебейского и крестьянского движения (впрочем, крестьяне
пока здесь фигурируют лишь те, которые жили преимущественно при-
работками на солеварнях).
В тот же день, 16 июля, в Авранше был убит какой-то неизвест-
ный, принятый за «монополиста». Сначала, преследуемый толпой, он
скрылся в монастырь капуцинов, но толпа ворвалась в монастырь, из-
била монахов, защищавших беглеца, и уволокла его в предместье, где
после избиения камнями и палками он был еще полуживым брошен в
песочную яму и засыпан булыжниками. Третий человек, ставший жерт-
вой толпы в тот же день, был служащий (commis) по сбору особенно
ненавистного налога — «су с ливра». Он был схвачен при въезде в
Авранш с криками: «На монополиста!» Избитый, как и его предшест-
венники, палками и камнями, он был полумертвым брошен в сточную
канаву; его оттуда извлекла некая сердобольная дама, а когда ее дом
был осажден, ей обманом удалось избавиться от осаждавших. Затем от
избиения отдельных подозрительных лиц толпа перешла к нападению
на налоговые учреждения. Ночью было разгромлено бюро «пяти боль-
ших откупов», а в другой части города были избиты служащие бюро
по сбору «четвертины» (quatrieme); толпа кричала, что все они — «мо-
нополисты», «габелеры», что всех их следует убить. В ближайшие дни
погромы продолжались; восставшие были уже полными хозяевами
Авранша: вооруженными группами они днем и ночью расхаживали
перед домами судейских чиновников, стреляли из мушкетов, выкрики-
вали проклятья и ругательства, угрожая, что «если о том, что произо-
шло, будет составлен протокол, то они сожгут дома судейских чинов-
ников». 3 Одновременно из Авранша совершались набеги на окрестные
дворянские усадьбы, при активном участии местных крестьян (о чем
подробно мы в данной статье не будем говорить). Губернатор Авранша,
маркиз де-Канизи, укрывшийся в городском замке, «не имел ни людей,
ни оружия, ни снаряжения и, будучи окружен врагами, которые дер-
жали его день и ночь осажденным», ничего не мог предпринять. Он
пытался то вступать в рукопашный бой, то вести переговоры с вос-
ставшими и одновременно призывал на помощь лейтенант-генерала
(военного наместника в провинции) Матиньона. Но сам Матиньон
«смог собрать не более четырехсот человек, которые могли послужить
только легким трофеем для этой сволочи (canaille), насчитывавшей
свыше трех тысяч человек, преисполненных наглости».4
Так началось восстание. «Давно, — говорит Бнго-де-Монвилль,— не
видали в Нормандии восстания столь продолжительного, распростра-
нившегося на столь большое число мест».5 Из Авранша о.но действи-
тельно быстро раскинулось по деревням и городам Нижней Нормандии.
Но Авранш, или вернее его предместье, так и остался до конца штаб-
квартирой всего движения. Сам город восставшие непрерывно держали
под ударом, не давая возможности губернатору де-Канизи, сидящему
в городском замке, соединиться с Матиньоном. Город был в положении
1 Relation des seditions etc., ib., p. 422.
= lb., p. 424.
3 Ib., p. 424.
1 Relation de la r^volte etc., ib., p. 411.
5 Bigot de M оn v i 11 e, p. 87.
ИЗ ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ» В НОРМАНДИИ в 1639 г.
175-
осажденной крепости. Под стенами его расположился лагерь восстав-
ших. Но и внутри стен почтенные буржуа решались только по
ночам выходить из своих домов, за что восставшие прозвали их «со-
вами». 1
Здесь, под стенами Авранша, находилась резиденция полулегендар-
ного вождя «босоногих», Жана Босоногого (Jean Nu-pieds, или Jean
Va-nu-pieds), и его ближайших помощников, резиденция своеобразного
органа военно-революционной власти в провинции. Этот орган непо-
средственно участвовал в распространении восстания по Нижней Нор-
мандии.
Оставив в стороне движения в сельских местностях, остановимся
на картине восстаний в нормандских городах. Города были основными
опорными пунктами абсолютистской администрации. В городах события
разыгрывались особенно бурно. Восстания и крупные беспорядки, после
Авранша, имели место в августе, сентябре и октябре 1639 г. в г. Руане,
Вире, Кане, Сен-Ло, Байе, Лизье, Кутансе, Мортене, Гаврэ, Серансе,
Домфоре, Фалезе, Сен-Джемсе, Барантоне, Понторсоне. Не придержи-
ваясь хронологического порядка, приведем сообщаемые источниками
или авторами сведения о некоторых городах Нижней Нормандии (бо-
лее же крупные восстания в Кане и Руане требуют специального рас-
смотрения) .
Трудно сказать, насколько тесно все городские восстания были свя-
заны со штабом «босоногих» и получали поддержку извне. Связь мож-
но подозревать во всех случаях, но поддержка, повидимому, требова-
лась лишь тогда, когда местное население почему-либо не могло или
не решалось восстать. В г. Сен-Ло, где судебным властям удавалось
удерживать порядок, однажды прибыло письмо от имени Жака Босо-
ногого «из его лагеря' близ Авранша» с извинением перед жителями,
«что он еще до сих пор их не посетил», и с обещанием, что вскоре
они будут освобождены от всех новых налогов;1 2 в дальнейшем в Сен-
Ло действительно имели место значительные беспорядки. Пример-
г. Мортена показывает, как оказывалась организованная извне по-
мощь. Здесь охрана «порядка» была поставлена образцово. Организа-
торами и вдохновителями муниципальной самообороны, в которую, по-
видимому, было вовлечено большинство буржуазии, были три брата,
занимавшие какие-то крупные посты в административной или финансо-
вой системе (trois hauts fonctionnaires). По словам аббата Дюмена,
однажды «в Мортене, немного спустя после первых событий в Авран-
ше, появилось триста-четыреста мятежников с границ Нижнего Мэна
и из г. Барантона для нападения на судебных чиновников». Разумеется,
этот прибывший отряд «босоногих» действовал не изолированно, а
соединился с плебейскими силами Мортена. За одну ночь было раз-
громлено несколько домов налоговых учреждений и агентов фиска,
но организованное и энергичное сопротивление местных властей ликви-
дировало победу восставших на другой день после того, как вспомо-
гательный отряд «босоногих» покинул Мортен.3 4 Одно из «донесений»
прибавляет к этим сведениям, что за небольшим исключением «все
буржуа остались верны своему долгу» зо время беспорядков в Мор-
тене; что впоследствии там «королевские чиновники еще многократно-
подвергались угрозам со стороны бунтовщиков, но продолжали с такой
отвагой отстаивать власть короля, что никто не смог ее поколебать». А‘
Имеется также сообщение об организованом походе, с барабанным бо-
1 Relation de la rfvolte, Diaire, p. 418.
2 Avenel. Richelieu et la monarchie absolue, t. II, p. 242.
3 D u m a i n e, t. I, p. 332; S u a v a g e, p. 303.
4 Relation de la revolte etc., Diaire, pp. 412—413, 420.
176
В. Ф. ПОРШНЕВ
ем, крупного отряда «босоногих» из Авранша в г. Понторсон, где были
произведены аитипалоговые погромы; переночевав в Понторсоне, отряд
на цругой день вернулся обратно. 1
Не всегда видно такое прямое вмешательство, да оно и не было
необходимо там, где местные силы восстания сами были достаточно
велики, в частности там, где наиболее полно сливалось крестьянское
и плебейское движение. ,
Так, например, «вслед за восстаниями в Авранше, Домфоре и Мор-
тене, под предлогом установления габели, в пятницу 12 августа
в г. Вире, где происходила ярмарка», тоже началось восстание. - По
словам Биго-де-Монвилля, «крестьяне из окрестностей Вира силой
вступили в город».1 2 3 Разумеется, им это не удалось бы, если бы они не
соединились с «мелким людом», т. е. с городской беднотой, которую,
в особенности население предместий, мы в дальнейшем и виуим во
главе событий. Во время заседания совета податного округа (1‘Election)
восставшие, вооруженные шпагами, палками и камнями, ворвались,
выломав двери, в зал заседания. Они были убеждены, что именно в
этот момент происходит регистрация (enregistrement) габели, и потре-
бовали, чтобы нм был отдан «пакет с табелью». Большинство
членов сонета податного округа, спасая жизнь, успело выскочить
в окна; часть их них полечила ранения, председатель же,
сьёр де-ла-Моптапь-Петуф-де-Сарсилли, был убит камнями на
месте. Затем восставшие, овладев улицами, сожгли дом этого
де-Сарснлли, избили его сына; разгромили и сожгли дома сборщика
тальи и некоторых других должностных лиц и финансистов; иму-
щество и в особенности деловые бумаги выбрасывали на улицу и
зажигали в виде костров, вокруг которых, по словам Флоке, «бунтов-
щики плясали с ревом и проклятиями против габелеров и монополи-
стов». 4 Через некоторое время восстание, утихшее было, возобнови-
лось. Буржуа Вира на этот раз оказали энергичное сопротивление и,
по словам донесения, «уложили на месте несколько бунтовщиков из
предместий, что породило распрю между городом и предместьями,
каковые держали город осажденным в течение некоторого времени».5 6
События в Вире, как видим, разыгрывались очень сходно с событиями
в Авранше; в обоих случаях, в конце концов, предместья — средото-
чие плебейского населения и связующее звено между городом и де-
ревней — как бы держали под осадой город и городских буржуа. По
словам Биго-де-Монвилля, они здесь «удерживали за собой превосход-
ство (tinrent la campagne), как и мятежники из окрестностей Авран-
ша»/ В Впре эта осада города предместьями была после долгой борь-
бы прекращена в результате вмешательства военного наместника
Матиньона.7
Поддержка окрестного крестьянства имела решающее значение для
успеха плебейских масс города. Город Домфор, расположенный среди
приходов, которые, как Мантильи, уже около трех лет отказывались
от уплаты всяких налогов, легко присоединился к восставшим.8 Даже
там, где на первый взгляд инициаторами движения были только город-
ские массы, прн ближайшем рассмотрении оказывается, что борьба
1 Relation des seditions etc., ib., p. 426.
2 Relation de la sedition qui s’est passee en la generalitd de Caen, ib., p. 437;
см также ib., p. 410.
3 Bigot de Monville, p. 11.
* Floquet, t. IV, p. 574.
3 Relation de la revolte etc., Diaire, pp. 419—420.
6 Bigot de Monville, p. 11.
'Seguin, p. 402.
8 D u m a i n e, t. I, p. 332.
И» ИСТОРИИ ВОССТАНИЯ «БОСОНОГИХ» Й НОРМАНДИИ В 630 I .
177
шла в союзе с «окрестностями», т. е. с деревнями. Так было, напри-
мер, в г. Байе, где восстание начали кожевники, возбужденные новым
налогом на кожи; затем толпа в течение месяца преследовала сборщи-
ков разных налогов, разрушала их дома, — но одновременно то же
самое происходило и в «окрестностях», где действовали крестьяне. 1
В г. Кутансе 6 и 7 сентября мы видим совершенно открытые совмест-
ные действия городской бедноты и окрестных крестьян. Здесь дело
началось так. Народ вооружался, готовясь к восстанию. Особенно не-
навидим был в Кутансе сборщик тальи, финансист Шарль Николь (род-
ственник убитого в Авранше Пупинеля), который приготовился к обо-
роне, основательно вооружив в ожидании нападения своих домашних
и слуг. 6 сентября, приняв по ошибке колокольный звон в церкви по
поводу крестин за набат и сигнал к выступлению, они высыпали на
улицу для «вылазки», подняли беспорядочную стрельбу, убили и рани-
ли нескольких прохожих. Может быть, впрочем, это была и сознатель-
ная, но плохо рассчитанная провокация. Вылазка послужила действи-
тельным сигналом к ответной мобилизации «взволнованного и разгне-
ванного народа». Протокол, составленный чиновником Сен-Симоном,
лейтенант-генералом бальяжа Кутаиси, сообщает, далее, что ночью в
самом деле раздался набат и на утро «множество людей из просто-
народья (populace) и из соседних приходов собралось с оружием и пал-
ками». дом Николя был разрушен, а его имущество и бумаги сож-
жены; протокол поясняет, что эта толпа «состояла в большинстве из
лиц, явившихся из соседних деревень». Наконец. Сен-Симон объясняет
свое бессилие против «простонародья» и извиняет свое бегство из
Кутанса тем, что «этот город не защищен, он не огражден никакими
стенами».* 2 Естественно, что в таких условиях слияние крестьянского
и плебейского восстаний должно было быть особенно полным. В даль-
нейшем борьба и на улицах Кутанса и, в особенности, в его окрестно-
стях продолжалась еще долго. В середине октября в бурге Гаврэ,
возле Кутанса, происходили значительные волнения.3 * В сентябре-ок-
тябре имели место неоднократные попытки захватить и уничтожить
расположенный близ Кутанса замок барона де-Мениль-Гарнье. круп-
ного местного сеньера и судейского чиновника. *
Эти несколько разрозненных примеров могут дать представление о
распространении восстания из Авранша по городским центрам, а вме-
сте с тем и по всей Нижней Нормандии. Одна докладная записка из
бумаг Сегье так резюмирует этот процесс: «Вначале это было небольшое
число ничтожных людей (gens de реи), которых еше легко было бы
рассеять. Однако, умножившись из-за попущения больших и из-за
скопления и всеобщего собрания малых, они. наконец, составили вой-
ско из пяти-шести тысяч хорошо вооруженных людей, разделенное
на 8—10 полков под командованием наиболее сведущих из них в
военном деле; отсюда они распространились по всей провинции. Пон-
торсон первый принял их, Кута нс доставил им людей и денег, Вчр п \
укрепил, Бане поддержал, Кап безнаказанно сносил, а все сельскче
области (tout le plat pays) содействовали им с радостью».5 Из этих
слов видно, что восстание «босоногих» представляло собою .'?:о
единое и что распространение его шло из определенного руководя-
щего центра.
'Beziers, t. I. рр 167—181; Diaire, р. 290.
- Procez-verbal da lieutenant general au bailliage de Coutances, toitchant I
Sedition arrivee en la elite ville, Diaire, pp. 435—436; см. также Diaire, pp. 302— 306
3 La S i с о t i ё r e, p. 434.
'Avenel, t. II, p. 243.
5 Abrege des choses qui se sont passees en Basse-Normandie, sur le fait de la
re ellionsetc., Diaire, p. 441.
12 Средние века. вып. I.
178
В. Ф. HOPtllllEB
Ill
Расправа над отдельными налоговыми чиновниками, откупщиками
и подозрительными лицами после первых же событии в Авранше стала
уступать место более планомерной борьбе против всей фискальной си-
стемы, а вместе с тем и против провинциальной администрации. Эта
задача в свою очередь выдвинула на первый план вопрос о руковод-
стве восставшими массами и потребовала их определенной организации.
Биго-де-Монвилль так описывает развитие восстания после собы-
тий в Авранше: «Этот первый пример заставил подняться многих
крестьян во главе с некиим, называвшим себя Жаном Босоногим (Jean
Nus-pieds), а своих приверженцев — босоногими (les Nu-pieds). Они
говорили, что желают помешать сбору всех налогов, установленных
после смерти Генриха IV. Они завладели одним из предместий Авранша
и удерживали за собой перевес сил; до конца осени они тщательно
разыскивали тех, кого считали причастными к сбору чрезвычайных на-
логов, не причиняя никакого вреда остальным, вследствие чего парод
не только не нападал на них, но тайно снабжал их съестными припа-
сами. Господа де-Матиньон, генерал-наместник в Нижней Нормандии,
и де-Канизи не смогли или не захотели подавить мятежников, которым
знаменем служило изображение св. Иоанна Крестителя, а девизом —
Fuit homo missus a Deo cui nomen erat Joannes. Писали, что этот
Жан Босоногий, был Жан Морель, викарий из Сен-Сатюрнена около
Авранша; другие говорили, что это был сьёр де-Понтебер, дворянин
этого края, который будто бы переоделся крестьянином и имел пору-
чение от недовольных принцев и сеньёров, удалившихся из Франции,
что мало вероятно, так как причиной этого беспорядка была лишь
нищета народа, уставшего страдать».'
В приведенном отрывке дана характеристика содержания и орга-
низационной формы восстания. Остановимся иа последней. Личность
Жана Босоногого многие авторы склонны считать вообще вымыслом.
Никто из современников, оставивших свои записи, его не видел, ни-
кому не известно его действительное имя. Предположение, что это
был дворянин Понтебер, легко опровергается. Труднее опровергнуть
предположение, что под этим именем скрывался какой-то бедный свя-
щенник, но. во всяком случае, это был Жан Морель йз Сен-Сатюр-
нена, так как деятельность последнего, скрывавшегося под другим
псевдонимом, достаточно выяснена. Шведский посол во Франции Гуго
Гроций, сообщая в Швецию о восстании «босоногих», писал, что они
имеют вождем священника (duce presbitero).3 Одно из «донесений» в
бумагах Сегье утверждает, что «имя Жан Босоногий было заимство-
вано о г одного бедного несчастного солевара, который обычно носил
эго красивое звание ио той причине, что он ходил босыми ногами по
морскому песку; и этим названием почтили вождя восстания, который,
о.иако, не осмеливался открыто объявить себя таковым, довольствуясь
дачей секретных приказаний самым отчаянным; вот почему никто не
знал генерала этой армии»;' Итак, достаточных оснований для того,
чтобы признать Жана Босоногого вымышленным персонажем, мы не
имеем. Заметим попутно, что кажется естественнее производить не
прозвание восставших («босоногие») от прозвища вождя, а наоборот.
В мемуарах Моигла говорится, что восставшие «выбрали между со-
бой предводителя, которого называли Жан Босоногий, дабы этим
показать, что налоги довели их до такого состояния, когда они уже не
1 Bigot de Monviile, рр. 10—11.
2 Grotii Epistolae, p. 582.
3 Relation de la revolte etc., Diaire, p. 400.
из m горни восстания «Бо, оногпх» в Нормандии в 1639 г.
179
могут обуваться». 1 Другой современник, Бернар, вообще разъясняет
название восстания «босоногих» независимо от прозвища вождя. Он
пишет, что они взяли это имя, «дабы показать своим именем свою
нищету».1 2 Это объяснение вполне правдоподобно. Добавим еще, что
из всех рассылаемых по Нормандии приказах от имени «генерала
/Кана Босоногого» ставилась печать с изображением двух босых ног,
стоящих на полумесяце.3 Разъяснить этот символ затруднительно, но
мало вероятно, чтобы он иллюстрировал имя вождя, а не название
восставших (впрочем, по сообщению Биго-де-Монвилля, на знамени
«босоногих» были изображены не ноги на полумесяце, а черный якорь
на зеленом фоне). 4 5
Как уже было сказано, борьба против налогового натиска по мере
развития должна была облечь восстание в определенные организа-
ционные формы. Для того чтобы иметь возможность противостоять вла-
сти, «босоногие» должны были организоваться как армия и сами высту-
пать как власть на охваченной восстанием обширной территории. Вос-
стание, по словам «донесения», «стало приобретать форму менее бес-
порядочную, чем оно имело при своем зарождении».3 По словам дру-
гого «донесения», «к августу они [восставшие! дали определенный по-
рядок своему предприятию и наметили склонить соседние города при-
соединиться к ним,посылая тех, к кому имели наибольшее доверие; мно-
гие слушались их»,6—в чем мы, действительно, убедились. Уже в
июле мы видим армию «босоногих» вполне сформировавшейся. В ней
можно различить три звена: генеральный штаб, или руководящую го-
ловку, затем, так сказать, кадровый состав, организованный в виде
отдельных «бригад» с руководителями-бригадирами, подчиненными
генеральному штабу, и, наконец, огромный резерв, находившийся в
полной мобилизационной готовности, состоявший из подавляющей
массы населения—в особенности крестьянского — почти всей Нижней
Нормандии. Руководители движения стремились не только создать
кадры армии, но и держать неразрывную связь с этим резервом, при-
зывая его к вооружению и готовности в любой момент выступить
вместе с армией. Они распространяли воззвания в прозе и стихах, ра-
склеивали в деревнях, городах и на перекрестках дорог плакаты, рас-
сылали по приходам военные приказы, которые священники были обя-
заны, под угрозой наказания, оглашать в церквах во время обедни.
Один из таких приказов начинается словами: «Именем генерала Босо-
ногого приказывается прихожанам и жителям этого прихода, какого
бы звания и положения они ни были, обзавестись в течение двух не-
дель оружием и военным снаряжением для службы королю и поддер-
жания его государства, дабы по первому приказанию или извещению
упомянутого сеньёра [т. е. генерала Босоногого] явиться в добром по-
рядке и снаряжении в то место, какое им будет указано».7 Это —
только оперативное распоряжение, но оно много говорит о тех формах
организации, которые нащупывало восстание: перед нами попытка все-
общей мобилизации населения. В целях той же военной мобилизации
по Нормандии разъезжали эмиссары «босоногих», бывшие одновремен-
но и агитаторами ш организаторами местного резервного ополчения.
Флоке отмечает, что особенно успешной была их деятельность в де-
ревнях: «В деревнях, где их слушали лучше и где они внушали также
1 М о n g 1 a t, р. 261.
2 Bernard, р. 437.
! Relation de la revolte, Diaire, p. 401.
4 В i g о t de Monville, p. 167.
5 Relation de la revolte, Diaire, p. 400.
6 Relation des seditions, ib., p. 425.
" F I о q u e t, t. IV, p. 589.
180
Б. Ф. „ОРШШ'В
больше страха, они формировали небольшие банды, готовые по пер-
вому сигналу присоединиться к большой армии».1
Эта большая армия, т. е. собственно армия «босоногих», присвоила
себе название «армии страдания» (Гагтёе de souffrance) или, по дру-
гим источникам, «армии страдальцев» (Гагтёе des souffrants). Кадры
армии вербовались из актива местных восстаний, из тех людей, кото-
рые бросали свой дом и хозяйство и полностью отдавали себя в рас-
поряжение руководителей «босоногих». Их было очень много. О том,
как велика была «армия страдания», мы имеем свидетельство совре-
менника, обычно хорошо осведомленного о событиях в Нормандии, —
шведского посла Гуго Гроция. В донесении Оксенстьерне от 3 декаб-
ря 1639 г. он пишет, что число восставших в Нижней Нормандии до-
стигает 20 тыс. человек: «seditiosorum numerus, in inferiori Norman-
nia, crescit ad viginti (ut dicitur) milia».1 2 Повидимому, в эту цифру
следует включить не только главную часть армии, сосредоточенную
возле Авранша (по другим данным — около 6 тыс. человек), но и
остальные отряды, расположенные в разных районах Нижней Норман-
дии. Одно из цитированных донесений дает детальные сведения о рас-
пределении командования армией между «бригадирами» по террито-
риальному признаку: каждому из них подчинен определенный округ,
или группа сельских приходов, или город с окрестностями, .составля-
ющий базу той или иной «бригады» или «отряда».3 Ряд источников
отмечает, что «армия страдания» распадалась на бригады, каждая из
которых имела своего руководителя, «бригадира» или «капитана».
Последние подчинялись штабу восстания или входили в него.
Об организации этого руководящего центра мы знаем только, что
он был оформлен по образцу военного штаба. Во главе стоял главно-
командующий — генерал Жан Босоногий. От его имени обычно вы-
ступали два лица: некий Базильер («сьёр», т. е. землевладелец и, по-
видимому, дворянин), именовавший! себя лейтенант-полковником (lieu-
tenant-colonel) и считавшийся представителем Жана Босоногого, и
Жан Морель, священник (викарий) из предместья Авранша, называв-
шийся капитаном и подписывавший, как секретарь, приказы от имени
Жана Босоногого; этот Морель присвоил себе прозвище «Les Mond-
rins», что означает зыбь на песке, остающуюся после морского при-
боя; так он и подписывал приказы. Может быть, его же псевдонимом
было и прозвище «Les Sablons», встречающееся в воззваниях «босоно-
гих» среди имен их вождей. Принятие таких псевдонимов-кличек во-
обще практиковалось последними довольно широко. Так, некоторые
из них выступали под именами «Les Pilliers», «Des Planches», «Des
Plombz», «Boidrot». Цитированные донесения дают также некоторое
число имен «бригадиров» и руководителей «армии страдания». Со-
циальное положение их по большей части нельзя определить, разве
только путем косвенного умозаключения, исходя из того, что боль-
шинство этих имен появляется уже в списке зачинщиков восстания в
Авранше, социальный характер которого был нами выше приблизи-
тельно определен. Так, видными руководителями «армии страдания» и
ее военных операций были некие Шампмартен. Лаланд, Тюрго, Шап-
телу, Молиньер, Лафонтен. Впрочем, и самое отсутствие в документах
каких-либо указаний, сопровождающих эти имена, является довольно
надежным свидетельством того, что речь идет о людях из «низов»
общества, так как в противном случае полагалось указывать «звание»
или «достоинство». Имя одного из «бригадиров» «босоногих» — Кон-
1 F I о q u е t, t. IV, р. 647.
- Grotii Epistolae, р. 582.
3 Relation des seditions, Diaire, P- 428.
11.1 111 ТОРИИ ВОССТАНИЯ «Косоногих» В НОРМАНДИИ В 1639 1.
181
тери — сопровождается в донесении словами: «из прихода Гоэньер»,
что свидетельствует о его крестьянском положении. Но некоторые
имена сопровождаются указаниями, не оставляющими сомнения в при-
надлежности их носителей к не-народным социальным группам. Так,
один «бригадир»—Ригодьер — обозначен как «буржуа Авранша»;
другой—Лалуэ— как «сын судебного пристава» (huissier); третий---
«капитан» Ла-Тур — как «бывший судейский служащий» (sergent).
Среди членов штаба «босоногих» и руководителей военных операций
имеются еще два священника — Бастар и Лефевр, игравшие весьма
активную роль на ряду с упомянутым Морелем, а также три дворяни-
на: Шанру, Ле-Вуж и Ла-Рю; о последних одно из донесений заме-
чает, что хотя это и были дворяне, «но бедные и не пользовавшиеся
никаким уважением» (de nulle consideration). 1
Этот список показывает чрезвычайную пестроту руководящей груп-
пы в восстании «босоногих». На ряду с представителями самих вос-
ставших народных масс здесь большое место занимают представи-
тели и городской (особенно мелкочиновной) буржуазии, и низшего
духовенства, и разоряющегося дворянства. Эта пестрота — яркое свиде-
тельство неразрешенности и в восстании «босоногих» основной проб-
лемы, стоявшей перед всяким народным, особенно крестьянским, вос-
станием того времени: проблемы руководства. Сохраняя чисто народ-
ный характер, движение страдало от неорганизованности и слепой
стихийности; передавая же руководство в руки представителей иных
классов, оно страдало от искажения или ограничения ими своих объ-
ективных задач.
Что касается представителей городской буржуазии, то они все же
не играли особенно заметной роли в руководстве «босоногими».1 2 На-
против, активное участие низшего духовенства не подлежит сомнению.
Священники занимали заметное место в штабе «армии страдания». Мы
цитировали и слова Гуго Гроция о том, что предводителем восстания
является священник. Несомненно также, что рука какого-то духовно-
го лица участвовала в выборе знамени восстания с изображением
Иоанна Крестителя и девиза с евангельским текстом о божественном
посланце по имени Иоанн (Жан). Разумеется, отсюда нельзя делать
никаких выводов о социальной природе восстания. Широкоеучастие
представителей низшего сельского духовенства в средневековых кре-
стьянских и плебейских восстаниях достаточно известно. По словам
Энгельса, «...они стояли, несмотря па свою принадлежность к духовен-
ству, достаточно близко к условиям жизни массы, чтобы сохранить
бюргерские и плебейские симпатии. Участие в движениях того вре-
мени, бывшее для монахов исключением, у них являлось общим пра-
вилом. Из их рядов выходили теоретики и идеологи движения, и мно-
гие из них окончили свою жизнь на эшафоте в качестве представите-
лей плебеев и крестьян. Народная ненависть к попам обращалась на
них лишь в единичных случаях».3 Различие, проводимое здесь Эн-
гельсом между низшим духовенством, с одной стороны, монахами и
прочим духовенством, с другой, иллюстрируется и в восстании «босо-
ногих» множеством примеров. Мы видели, например, в Авранше ра-
справу с монахами-кат^цинами, попробовавшими укрыть «монополи-
ста». В дальнейшей истории восстания может быть отмечен еще це-
лый ряд случаев борьбы «босоногих» с духовенством. Следовательно,
1 Relation de la revolte, Diaire, p. 419; Retation des seditions, pp. 425—429.
2 Для характеристики практического участия и роли буржуазии в движении
мы находим детальный материал только в связи с событиями в гг. Кане и Руане;
рассмотрение этих событий не входит в задачу настоящей статьи.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т VIII, стр. 121.
182
Ф. IIDI'UIHLH
восстание, несмотря на участие в руководстве им нескольких низших
священников, отнюдь не носило церковно-религиозного характера. Не
видно в нем и следов реформационного движения, — хотя одно свиде-
тельство секретного регистра руанского парламента' показывает, что
власти учитывали возможность возрождения боевого кальвинизма и
боялись ее: в августе, в дни разгара восстания, в Руане умерли два
кальвиниста; парламент отдал тотчас распоряжение похоронить их «в
каком-либо месте в стороне от моста, дабы избежать еще большего,
чем сейчас, волнения». 1 Но эта предосторожность—еще не свидетель-
ство того, что восстание «босоногих» имело действительно религиозные,
оттенок. Входившие в штаб «армии страдания» священники, будучи
сами выходцами из народных масс, влача нередко полунищенское су-
ществование и в то же время обладая грамотностью и некоторым об-
разованием, оказывались на деле подходящими людьми для практи-
ческого и, в некоторой степени, теоретического руководства движе-
нием. Но действовали они не одни и не от своего имени, а, по словам
Энгельса, «в качестве представителей плебеев и крестьян». И все же
появление их в качестве руководителей восстания не только было
симптомом беспомощности самих плебеев и крестьян, но в данном
случае могло затруднить углубление и идейное созревание восстания.
В неизмеримо большей степени это следует сказать о примкнув-
ших или привлеченных к руководству восстанием дворян. И в дру-
гих провинциях Франции в XVII в. восставшие крестьяне подчас охот-
но приглашали и даже принуждали дворян, — как людей опыт пых в
военном деле, — вставать во главе своих отрядов. Иногда дворяне и
добровольно брались за такую роль. Что могло побудить их к этому?
Во-первых, отдельные элементы дворянского класса в условиях разви-
тия абсолютной монархии оказывались политически ущемленными или
экономически раздавленными. Налоговый натиск частично, задевал и
интересы дворянства, что давало повод для недовольства и сопротив-
ления части дворян. Большинство знало меру и останавливалось на
определенной грани протестов, некоторые же деклассировались не
только экономически, но и социально, переходя в ряды антиабсолю-
тистской оппозиции. Таких было не много, но, несомненно, что именно
к их числу следует отнести упомянутых трех дворян, «бедных» и «не
пользующихся никаким уважением». Во-вторых, были среди дворян и
оппозиционеры другого типа, «фрондеры». Абсолютизм понемногу
отучал дворян что-либо требовать у королевской власти. — ибо им
уже не на что было опираться, — и приучал их быть смиренными про-
сителями. Но если только находилась какая-нибудь опора, которая
могла хоть на время сделать их сильными в глазах власти, — многие
из них не упускали такого случая. Некоторые наиболее отчаянные ре-
шались опереться даже на народное движение. Конечно, это была игра
с огнем, так как народные движения были всегда направлены, в ко-
нечном счете, против них самих. Нс, мы никогда и не видим таких
«фрондеров» большего или меньшего масштаба во главе народного
восстания на всем его пути, от начала до конца; более того, мы ни-
когда не видим их в разгар восстания, в тот период, когда оно имеет
наибольшую силу и размах. Они или действуют вначале, подстрекают
к борьбе, а затем пугаются и предают народные массы, или,напротив,
появляются тогда, когда движение идет уже на убыль, но раскаты
уходящей грозы еще не умолкли. В истории «босоногих» мы видим
таких «фрондеров» в начале движения. Выше отмечалось, например,
что еще за два-три года до начала восстания жители прихода Ман-
' Rf’g. seer., 25 aoett 1639; Floquet. t. IV, p. 630.
II! ИСТОРИИ 1Ю1Ч.1ЛИИЯ <il?)C<llfOI их» В НОРМАНДИИ В 183
чильи отказались от уплаты налогов и приготовились к восстанию.
Ла-Сикотьер сообщает, что обучал их этому искусству местный вид-
ный дворянин Жюльен Бален сьёр де-Рюбенар. Но мы уже не видим
его во время самого восстания; более того: испуганный своей собст-
венной дерзостью и разыскиваемый властями, он скрывался еще не-
сколько лет.1 Таким же метеором появляются несколько видных дво-
рян и даже одна знатная дама (предшественница парижских фронде-
рок) в качестве «зачинщиков» восстания в Кане в одном листке среди
бумаг канцлера Сегье: «Заметка об именах некоторых из тех, кто со-
участвовал в народных волнениях и восстаниях, происходивших в
г. Кане и других соседних местах в провинции Нормандии». - Впрочем,
это — не заслуживающий особого доверия донос, обвиняющий в соуча-
стии множество высокопоставленных людей. Вообще, не легко отли-
чить действительных «фрондеров» (весьма немногочисленных) от мни-
мых. создаваемых фантазией и самого правительства Ришелье и его
угодливых информаторов. Феодальные вельможи и их интриги чуди-
лись за спиной народного восстания там, где их вовсе и не было. Мы
цитировали слова Биго де-Монвилля, что, по мнению многих, под име-
нем Жана Босоногого скрывался «дворянин» этого края, который буд-
то бы переоделся крестьянином и имел поручение от недовольных
принцев и сеньеров, удалившихся из Франции. В другом месте он сно-
ва говорит, что «в воображении» многих Жан Босоногий был чело-
веком высокого положения или, во всяком случае, действовал на деньги
и при поддержке знатных врагов французского короля. 1 Эта ти-
пичная для дворянской идеологии гой эпохи басня весьма напоминает
историю о «маркизе Пугачеве». Сам Биго де-Монвилль отвергает
ее, так как видит другую, более прозаическую причину восстания: «ни-
щету народа, уставшего страдать». Но в его сообщении есть и крупица
истины. Упоминаемый им дворянин барон де-Понтебер действитель-
но представляет характерную фигуру «фрондера» в восстании «босо-
ногих». Это крупный нормандский сеньер. Он появлялся на общест-
венной сцене еще до начала восстания. Флоке характеризует его как
вздорного человека, обиженного отказом в каких-то милостях.1 * 3 4 По
словам донесения, «его сумрачный нрав влек его вмешиваться в об-
щественные дела и рассуждать обычно весьма дерзко о делах госу-
дарства».5 Он был автором «острых и желчных памфлетов», по словам
Флоке, направленных против чрезвычайных налогов, угрозы габели и
т. д„ возбуждавших, разумеется, массы, но в то же время и при-
способлявшихся к мнениям и настроениям масс. Вполне вероятно, что
именно этот барон де-Понтебер был автором некоторых стихотворных
воззваний «босоногих»: в них характерным образом перемешаны дво-
рянские и даже феодально-сепаратистские идеи с подлинными настрое-
ниями народных масс (это типично и для «мазаринад» времен Фрон-
ды). Во всяком случае несомненно, что Понтебер сыграл известную
роль в начале восстания. Донесения подтверждают, что многие счита-
ли его вождем «босоногих». Но сам он вскоре сделал все возможное,
чтобы избавиться от этой репутации: «в сентябре или немного рань-
ше,— рассказывает одно донесение — Понтебер, видя, что его по-
всюду выдают за подлинного Жана Босоногого, каковой титул отно-
сили к нему ^яже и главные мятежники, и боясь как бы ему не было
1 La Sicotiere, р. 433.
'- Meinoire des noms de ceux qui ont trempe es esmotions populates et
rebellions etc., Diaire, p. 441.
3 В i g о t de Mon vi lie, pn 87—88.
4 Floquet, t. IV, pp. 564—565.
3 Relation de la revolte, Diaire, p. 397.
184
ф. 1ЮРШНЕВ
из-за этого неприятностей, бежал в г. Авранш, и, публично клеймя от-
туда восстание и уверяя в своей верности королю, сделал все воз-
можное, чтобы исправить эту репутацию... и заставить исчезнуть это
мнение о нем, хотя сами мятежники, видя себя покинутыми им, каж-
дый день выкрикивали у городских стен, чтобы им вернули их гене-
рала Понтебера, который спрятался среди «сов», — так называли они
буржуа Авранша, которые не решались выходить при дневном свете». 1
Разумеется, эти выкрики следует понимать не как действительное при-
знание его «генералом», а как насмешку и угрозу. В конце концов,
вдвойне скомпрометированный, не зная, кого больше бояться — пра-
вительства или «босоногих», он тайно бежал в Англию, а после по-
давления восстания был заочно приговорен к колесованию. Но этот
«фрондер» был и не совсем одинок; мы видели в числе главных руко-
водителей штаба «босоногих» сьёра Базильера, который, — по крайней
мере, по утверждению одного документа, — приходился Понтеберу
родным племянником.2
Итак, наличие этих иноклассовых элементов в руководстве восста-
нием «босоногих» должно было наложить на пего свой отпечаток,
одной стороны, эти элементы, несомненно, помогли восставшим сор-
ганизоваться, вести более или менее планомерную политику, стать
крупной военной силой,—т. е. в некоторой мере преодолеть стихий-
ность движения. С другой стороны, они только закрепляли его со-
циальную слепоту, ограничивали его задачи исключительно антинало-
говой программой, не давали ему превратиться в более зрелое револю-
ционное движение — открыто антифеодальное и антиабсолютистское.
1 Ib., р. 418.
а Relation des seditions, ib., p. 428
ФЕВДИСТ ЭРВЕ И ЕГО УЧЕНИЕ О ЦЕНЗИВЕ
С. Д. Сказкин
25 лет тому назад между Ковалевским и Лучицким разгорелся1
спор по вопросу о том, считать ли цензитариев, — основйую массу
крестьян — феодальных держателей (накануне буржуазной революции
1789 г. во Франции), — собственниками или арендаторами.4 Лучицкий
защищал, как известно, первую точку зрения, Ковалевский — вторую.
Для Лучицкого, продолжавшего традиции Артура Юнга, Токвиля, а
также и Лафарга, франпузский крестьянин оказался в1 массе собст-
венником, для Ковалевского — арендатором. Крестьяне-собственники,
каковыми последний признавал только владельцев полной, так назы-
ваемой алодиальной земли, оказались редким исключением, встреча-
ющимся чаще всего только в областях, признававших принцип фео-
дального права «nul siegnetir sans titre», главным образом на юге
Франции.
Конечно, разница во взглядах между двумя упомянутыми истори-
ками этим не исчерпывалась. Не только историк, но и социолог, Ко-
валевский хотел понять социальный строй Франции XVIII в. в дина-
мике всего экономического процесса французской истории и, как
социолог-позитивист, представлял его аналогичным процессу англий-
ского развития. Ему казалось, что, поскольку общая экономическая
обстановка в развитии Западной Европы была одинакова, одинако-
выми должны быть и самые этапы развития, и поэтому аграрное
развитие Франции с XVI по XVIII в. должно заключать, хотя и в
менее ясной форме, те же элементы, что и аграрное развитие Англии:
обезземеление крестьянства, превращение .его в фермерство и рост
крупной земельной! собственности поивилегированных..^, Отказываясь
видеть в аграрном строе Франции XVIII в. строй феодальный, он рез-
ко подчеркивал частноправовую сторону взаимоотношений в области
земельного права, и в цензиве отказывался видеть что-либо иное не-
жели простую аренду j Уже подводя итоги своей полемики с Лучиц-
ким в 1912 г.,1 он писал: «Ничто не дает более ложного представле-
ния об экономических и социальных порядках во Франции, как опре-
деление их именем феодальных. Этот термин так же мало применим
в данном случае, как и тогда, когда речь идет о русской поместной
системе накануне 19 февраля 1861 г. О феодализме во Франции
1789 г. можно говорить разве только в том широком смысле, кою-
рый позволяет некоторым современным публицистам и соци (льпым
реформаторам окрещивать этим именем капиталистическую систем,
хозяйства и вообще всякого рода общественные порядки, основу ко-
торых составляет монополия, сосредоточение орудий производства,
будет ли то земля или капитал', в руках немногих и обездоление массы
1 М. М. Ковалевский. Происхождение современной дечокоатпп, т. 1.
стр. 133, 2-е изд. СПб. 1912.
.1. I КА'.КИП
; «б
трудящегося „пода. Только при таком ограничении верно ходячее мне-
ние, что Франция накануне революции придерживалась феодальных по-
рядков не только в сфере землевладения и сельского хозяйства, но и в
сфере кредита и движимого капитала, в сфере обрабатывающей промы-
шленности и юртового обмена^ Не выродились ли, в самом деле, ремес-
ленные цехи и купеческие гильдии в наследственные и замкнутые кор-
порации, наделенные исключительными нравами поставлять те или
другие мануфактураты, утилизируя для этой цели труд наемных ра-
бочих, которым постепенно был отрезан путь к переходу ; в ряды
предпринимателей? Не являлись ли также торговые компании монопо-
лизаторами всех выгод внешнего обмена со старыми странами отда-
ленного Востока и Вест-Индии, из которых Франция получала боль-
шую часть ежегодного вывоза? Да, несомненно, что народное хозяй-
ство во всех его видах и формах было построено Иа"привйлёгий и
монополии; но только злоупотребляя терминологией и окрещинся не-
подходящим прозвищем феодализма порядки, сущность которых ле-
жала п экспроприации массы населения в пользу немногих, можно
говорить о том, что отмененный! революцией общественный строй был
строем феодальным. От феодализма в тесном смысле этого слова
Франция XV1I1 в. сохранила, — и то, как мы видели не вполне, одну
только сторону, — монополизацию земли высшими сословиями».
«Но если собственность, — продолжает свои рассуждения Кова-
левский, сосредоточивается почти исключительно в руках еписко-
пий, церковных аббатств и светских поместий, то нуждающемуся в
земле крестьянину приходилось поневоле обращаться к ним за ее по-
лучением^ Это обстоятельство и способствовало сохранению той сис-
темы зависимых крестьянских держаний, которая дала право Apr.
Юнгу объявить, что две трети всех земель Франции находятся в ру-
ках сельских жителей. Господствующими типами .этого зависимого
владения была цензива, наследственная рента, и шампар, или терраж.
Первая отличалась от второй незначительностью своего размера, ред-
ко превышавшего 4 денария с apnana.j Но дополнительные поборы,
известные под разными названиями: «surcens». «cens costier», «Crois
<le cens» или «Gros cens» и отвечавшие в наших представлениях
понятию арендной платы, ставили чиншевых владельцев в усло-
вия. близкие к тем, в каких стояли плательщики наследственных рент
Шампар. или терраж, носивший, смотря по местности, разные наименова-
ния»:' «arage». «agrier», «tasque», «terrage», gerbage» и т. д.^пред-
ставлял .ту характерную особенность, что вознаграждение собствен-
ника состояло в части годовых урожаев, уплачиваемых натурой, и
разумеется, только с земель, находившихся’ в данный момент под по-
севом. Наследственные ренты и шампары были, особенно распростра-
нены шт юге Фракции; так как с ними не было связано отправление
добавочных служб н платежей, то положение крестьян все более при-
ближалось здесь к участи свободных арендаторов, не столько ферме-
ров. сколько половников.,Наоборот, господство пензивы на севере
Франции сохранило за этой частью королевства характер главного очага
сеньериального права. 1
Здесь идо пи утверждение — то недоразумение. Отрицание Кова-
левским феодализма для XVIII в. лишило его способности отличать в
массе платежей, лежащих на крестьянском хозяйстве;, феодальные по-
винности, составлявшие существо феодальной ренты, от нефеодаль-
ных платежей, вытекавших чаще всего из «потек более позднего
и абсолютно не феодального происхождения, имевших лишь видимость
М. М. Ковалевский. Там же, стр. 135.
4>i:i; i;ict эзвс it ги> .'чгнш: о uiiiukbi'
1X7
и название феодального платежа. Полная путаница, царящая во
всем построении Ковалевского, не позволила ему свести концы с кон-
цами. Сказав, что арендные отношения характерны для юга Франции,
он тотчас же забывает об этом, и под влиянием своих источников на-
казов (которых он не понимает и которые толкует вкривь и вкось)^
тут же отмечает совершенно несомненный факт зачатков фермерского
хозяйства как раз на севере. „«Очевидно, — говорит^oti, — что в дей-
ствительности контрасты анйипского и французского деревенского
строя нс были так резки, как они представляются в нашей схеме: в
некоторых северных провинциях Франции уже зачинался тот самый по-
рядок к фермерскому хозяйству, которому Англия была обязана рас-
слоением своей деревни, образованием сельского пролетариата и отли-
вом части его в городе и колонии». 1
Лучицкий — типичный историк-эмпирик, несмотря на утверждаемую
им самим близость к О. Конту и позитивизму, погруженный с головою
в подагпые документы XVIII в., — так резюмировал^(тоже в 1912 г.)
свои возражения Ковалевскому: мнение Ковалевского о том, что
существование феодального режима в аграрных отношениях может
быть признано лишь в том случае, если самому понятию «феодализм»
мы придадим очень широкий, ненаучный характер, неверно в корне. В
этой среде феодальные. отношения представляли самую подлинную и
весьма тяжелую действительность. Феодализм, утеряв свой характер,
политической, системы, сохранялся' в неприкосновенности^ как система:
фиска. Вся феодальная организация — говорит Лучицкий -- базирова-
лась исключительно на одном фискальном начале. «То был скелет, ко-
торый сдавливал своими мертвыми объятиями новую жизнь, требовавшую
развития и задерживаемую отжившим учреждением, потерявшим смысл
своего существования». «Эта новая жизнь нашла свое отражение в
развитии тех правовых институтов, которые покоятся на праве собст-
венности. Сеньерия во Франции XVIII в. уже не была как некогда ячей-
кой хозяйственной жизни, но и не стала, как думает Ковалевский,
единицей крупного капиталистиуеского владения, разбитого на мелкие
арендные хозяйства. Она превратилась в чисто фискальное, добавоч-
ное i«- государственному фиску учреждение, продолжая быть как бы
государством в государстве со своими прямыми и косвенными нало-
гами, своими регалиями и монополиями, своими особыми чиновника-
ми, своими регламентами и, 'в таком виде, давала чувствовать подвла-
стному населению все невыгоды, всю тяжесть строя, без малейшей
пользы, какую могло бы это население извлечь из нее».2
Если мы переведем эти утверждения на точный язык категорий
«Капитала», то смысл их станет ясен. Сеньерия XVIII в. перестала
быть хозяйственной организацией, объединяющей и эксплоатнртюшей
массу мелких самостоятельных хозяйств непосредственных производи-
телей, а с исчезновением собственной запашки сеньера превратилась
в субстрат феодальных платежей и повинностей, выраженных по преи-
муществу в денежной форме. В качестве таковой, сеньерия XVIII и.
выражала своим бытием полное несоответствие высокого уровня про-
изводительных сил отсталым производственным отношениям и знаме
новала собою наиболее характерную черту социального строя Фран-
ции перед революцией: паразитическое вырождение дворяне'ва как
класса. Сеньерия с ее доходами, действительно, приобрела характер
какого-то добавочного к государству фискального аппарата, эксплоати-
ровавшего французского крестьянина без посредства фискальных ор-
1 М. М. Ковалевский, там же, стр 127.
- Кареев, Беглые заметки, ч. I. стр 27.
188
с. д - сказкии
ганов абсолютистского государства и на основе старинного феодально-
го принципа распределения прибавочного продукта между отдельными
членами господствующего класса. Размеры индивидуального дохода
сеньера в данном случае определялись не близостью к трону и не вы-
сотою должности, а по-старому, величиной территории, на которую
распространялось феодальное верховное господство сеньера. Послед-
нее к XVIII в., угеряв характер непосредственной политической власти
и независимости, выражалось в звонкой монете сеньериального дохода
и, так сказать, морально пало с высот понятий о феодальной чести до
уровня объекта буржуазной купли-продажи.
Получилось на время своеобразное сосуществование двух социаль-
но-экономических систем, одной — развивающейся, другой — идущей
к упадку и задерживающей развитие первой. При этом отживающая
система цепко боролась за свое существование и иногда как будто
даже пыталась проявлять признаки некоторого жизненного подъема,
доказательством чему является «феодальная реакция».ч Неопровержи-
мым является факт распространенности во Франции крестьянской соб-
ственности, не алодиальной, которая, действительно, была исключе-
нием, а «собственности в пределах сеньерии», собственности, несущей
подати и повинности сеньеру. В этом факте и следует видеть основ-
юе^возражеиие Кова ленского.
|^'Лучицкий показал, далее, что нельзя противополагать формы вла-
дения на крестьянских непривилегированных землях формам владения
на землях дворянских и церковных^ И дворянская и церковная собст
венность была такой же условной, как и крестьянская; в такой же
мере зависела от сеньерии и была отягчена! некоторыми повинно-
стями, подобно земле крестьянской. На ряде примеров, он показал,
что к XVIII в. разница между землей «благородных» и «неблагород-
ных» не только не увеличилась, но, наоборот, уменьшилась '. Если Ко-
валевский отказывается считать крестьян-цензитариев собственниками,
то нет оснований считать собственниками и держателей феодов, с ко-
торых и дворяне и духовные учреждения должны были платить своим
сеньерам различные платежи и отбывать всевозможные службы.,- Но,
по мнению Лучицкого, налицо имеются все основания считать такое
феодальное держание, как цензиву, собственностью тех, в чьих руках
находилось «dominium utile», т. е. право непосредственного пользова-
ния, а не тех, в руках которых находилось «dominium directum», ибо
цензитарий еже тогда имел все те права распоряжения по отношению
к цензиве, какими располагает ио современному буржуазному праву
собственник по отношению к своей земле.
Установив эти два положения, определяющие сущность феодаль-
ного режима в XVIII в., превратившегося в своеобразную фискальную
систему, и сущность земельной собственности, Лучицкий. преследуя
практические- цели своей работы, не пошел глубже в анализе право-
вых отношений. Он не попытался уясшэть сложный переплет старого
феодального н нового буржуазного права и социальный смысл этого
переплетения, отражавшего в очень своеобразной форме соотношение
классовых сил накануне революции. А несомненно, что этот вопрос не
так прост, как полагал Лучицкий, d имеете с тем не так прост и во-
прос о так называемой «условной», или, скажем точнее, «феодальной»,
собственности XVIII в.
Лучицкий работал над податными документами XVIII в., и притом
над документами последних десятилетий перед революцией,, когда
правительство, запутавшись в долгах и изыскивая новые статьи дохо-
Кареев, там же, стр. 24.
ФЕВДКС.Т ЭРВЕ И 110 УЧЕНИЕ. О ЦЕНЭИВ1'
189
дов, занималось непрерывным реформированием техника сбора нало-
гов и развивало кипучую деятельность по части составления всяче-
ских описей, кадастров и статистических описаний. Основными доку-
ментами Лучицкого были: roles des vingtiemes и roles des tallies
tariflees, т. e. списки двух видов налогов, построенных по принципу
подоходного налога и строго отмечавших, является ли доходная ста-
тья собственностью налогоплательщика или арендой. Здесь приходится
отметить любопытное явление, что официальная податная статистика,
податнон учет до известной степени игнорировали феодальный режим
и исходили в практике обложения земельных угодий только из двух
понятий: собственности и аренды. Сеньериальные права сами значат-
ся в этих списках как собственность, приносящая определенный до-
ход, каковой и. подлежал обложению на ряду и на одинаковых осно-
ваниях со всеми прочими видами собственности. Цензива во всех ее
видах и независимо от количества сеньериальных прав, лежащих на
ней, значилась в этих документах в рубрике собственности. Таким
образом, податная практика, считаясь с ; фактом феодальных отноше-
нии во всей их путаной и сложной форме, оставляла их как-то в сто-
рон’. Эго, конечно, объясняется тем, что сеньериальные права, обла-
1<';я вполне реальным бытием, нисколько не мешали проявлению бытия
еще более реального — правовым отошениям, основанным на част-
ной собственности.
Но если сборщики податей и составители кадастров, определяя
правовой статус владения, пренебрегали* тем фактом, что земля вхо-
дила в состав сеньерич!, и различали'• только собственность и аренду,
то, может: быть, в других случаях разница между подлинной собствен-
ностью (алодиальной) и цензивой была более заметной?, Быть может,
наказы, — источник Ковалевского, — отразившие антифеодальный, му-
жицкий взгляд на цензиву, не считают ее собственностью? Если бы
точка зрения Ковалевского действительно подтверждалась наказами,
тогда пришлось бы: или выбросить за борт всю аргументацию Лу-
чицкого, или признать, что наказы как исторический источник никуда
не годятся.
В действительности дело обстоит отнюдь не так безнадежно. На-
казы вовсе не плохой источник, и то, что они дают, нисколько не рас-
ходится с данными: податных документов; напротив, материал наказов
подтверждает и дополняет картину, нарисованную Лучицкпм, тогда
как построение Ковалевского, даже с поправками^. внесенными им в
1912 г., представляют чистейший вымысел, основанный на неправиль-
ном истолковании источников., Наказы, так же как и статистика, по-
стоянно говорят о собственности и аренде, причем цензива со псемн
лежащими на ней феодальными повинностями всегда признается соб-
ственностью даже тогда, когда крестьяне, желая уменьшить сумму
государственных налогов со своих участков, прссят о скидке на том
основании’, что тяжесть платежей и повинностей слишком велика, и
поэтому они хотели бы, чтобы их приравняли в податном отношении к
арендаторам, которые по «taille tarifee» уплачивали на одну т;>еть
меньше, чем собственники. Наказы, однако, дают картину, несравненно
более сложную, чем представлял себе Лучнцкий, и чтобы их исполь-
зовать в полной мере, необходимо отчетливо представлять себе право-
вую структуру сеньерии, какой она была в XVIII в. Поэтому и некото-
рые утверждения Ковалевского, несмотря на Ьсю их принципиальную
неправильность, все-таки иногда оказываются небесполезными., как
-предостережение против: излишнего упрощения, которым страдают по-
строения, особенно ранние, у Лучицкого. Да и не только в этом. Под
сложной терминологией наказов Ковалевский почувствовал то, что ус-
190
Д. ГКАЗКИН
кользпуло от внимания Лучицкого, который на основании своих ис-
точников мог дать только общую картину распределения и передвиже-
ния земельных угодий из одних рук в другие. Ковалевский глубже
затронул проблему экономического статуса крестьянского хозяйства в
целом и в частности проблему крестьянской задолженности, в резуль-
iare которой земля часто могла уплывать из рук крестьян, юридически
продолжая оставаться крестьянской собственностью. Утверждая, что
во Франции начинался процесс обезземеления крестьянства, Ковалев-
ский прав в той мере,в какой, действительно, на севере часть кресть-
янства теряла свою землю.. Но этот процесс был гораздо сложнее, чем
думал Ковалевский!, и вовсе не вел к увеличению привилегированной
собственности: он был совместим с обратным процессом уменьшения
доли привилегированных и приводил к обогащению тех, кто обосно-
вывал свои притязания не на праве феодального верховенства, а на пра-
ве буржуазной собственности^ Ошибка Ковалевского заключалась в том.
чю как принципиальный отрицатель феодального строя во Франции
XVIII в. он учитывал, с одной стороны, тяжесть общей суммы плате-
жей и повинностей, лежащих на отдельном крестьянском хозяйстве,
вследствие чего хозяйство собственника могло попасть в положение
худшее, чем положение арендатора,— и в этом несомненное преиму-
щество построений Ковалевского по сравнению с концепцией Лучиц-
кого. С другой стороны, Ковалевский не попытался даже разобраться
в вопросе, кто же был получателем и эксплоататором этих платежей и
повинностей, и занес их все безоговорочно в доход крупных привиле-
гированных собственников, обезземеливавших будто бы крестьян и
превращавших их в простых арендаторов и половников на юге и фер-
меров на севере, j
Дело обстояло далеко не так. Чтобы понять, какова была действи-
тельность, необходимо знать, чем была сеньерия в XVIII в. и в каком
отношении она стояла к буржуазному хозяйству и праву. Это воз-
можно только через изучение особого источника, остававшегося до
последнего времени вовсе без внимания, либо изучавшегося самым
поверхностным образомл, Аргументация Ковалевского была бы немы-
слима, если бы он заглянул в трактаты по феодальному праву XVI—
XVIII вв., и весь миф о закончившемся будто бы превращении фео-
дальной собственности в буржуазную и полном исчезновении феодаль-
ного строя л его феодальным правом разлетелся бы, как дым. Для
историка, работающего с наказами, феодальными описями — «livres
terriers» и договорами на земельные сделки, изучение феодальных
юристов безусловно необходимо, а знакомство с громадным наследст-
вом, оставшимся от них, является очередной и очень интересной
темой.
Кто же были эти феодальные юристы? Каково значение их огром-
ней работы, нашедшей свое воплощение в целой веренице больших и
малых трактатов по догме и истории феодального нрава и феодаль-
ных учреждений и в бесчисленном количестве учебников и руко-
водств по феодальному процессу, являвшихся практическими справоч-
никами для всех, кому приходилось сталкиваться с действующим и
еще весьма живучим феодальным правом?
Феодальные юристы, или просто февдисты, — так называли знатоков
I! консультантов по феодальному праву. Это была старинная и некогда
почтённая профессия, примыкавшая к корпорации французских юристов
XIV—XVI вв., редактировавшийJ запись кутюмов- и выдвинувших в
XVI в. Дюмулена — самый большой авторитет для всех юристов, ра-
ботавших по феодальному праву вплоть до самой революции. В
XVII! в. фигура февдиста стала одиозной во Франции в связи с той
февднс.т di'B!-: и t-to vili'jt'.-: о iim <iti:r 19-.
реакционном ролью, которую они сыграли в период так называемой
феодальной реакции. Революция, сметя феодальный порядок, заставила
забыть и о них и обо всей их чрезвычайно^ ученой и очень интересной!
работе. Между тем, их деятельность, в основном -служившая интере-
сам феодалов, сохранению и подновлению феодального строя во фран-
цузской деревце, не всегда только этим ограничивалась, а их ученые
изыскания и архивные поиски не всегда кончались благополучно для
сеньеров; достаточно вспомнить деятельность такого февдисга, как
Бабеф.
Работа февдистов далеко не ограничивалась практической помощью
но судебной практике, связанной с феодальноправовыми отношениями.
Это была школа истории и догмы феодального права, несравненно бо-
лее сложного и труднее поддающегося пониманию, чем право буржуаз-
ное, с его упрощенной! логикой вездесущего денежного эквивалента.
Французская революция прервала сразу и навсегда феодалыюправовую’
практику и подрыла фундамент, на котором высилось теоретическое
здание февдистики. Романтизм начала XIX в. и вышедшая из него
немецкая эмпирическая история создали заново науку о феодализме,
связав по-своему и по-новому феодализм с германской стариной. Никто
при этом не вспомнил о работе февдистов, а, между тем, кое-что в
построении последних и до сих пор не лишено интереса. Февдисты, не-
сомненно, более тонко понимали самое существо феодального права и
феодального строя, который для них был живой действительностью,
их понимание более тонко, чем в конечном счете все же буржу-
азно обусловленное н грубо эмпирическое, мышление историков-реа-
листов XIX в.
Изучение февдистики важно во многих отношениях. Во-первых, в
историографическом отношении: оно должно привести к уяснению уче-
ной традиции в области изучения истории и права феодального строя,—
традиции, которая обнаружила несравненно большее понимание своеоб-
разия феодализма, чем буржуазная наука XIX в., несмотря на все за-
слуги последней в области накопления фактического материала п тонкой
критики источников.
Во-вторых, труды февдистов представляют источник, который дает
нам ключ к пониманию правовой действительности XVI—XVIII вв. Нам
прежде всего приходится отказаться от буржуазного представления о
феодализме как о царстве бесправия и голого насилия. Марксистско-
ленинское понимание права (для общества, основанного на эксплора-
ции) как юридической оболочки, оформляющей господство определен-
ного класса, ставит на одну доску феодальное и буржуазное право.
Поэтому мы не можем смотреть на феодальное право и феодальный
порядок глазами буржуазии, которая видела в феодализме только
бесправие и насилие. В частности, феодальное право XVIII в., как
право отживающей формации, являлось не только препятствием для
развивающихся буржуазных отношений, но, вместе с тем, иногда ока-
зывалось и орудием правовой защиты эксплоит ируемых против жесто-
костей уже не феодальной, а буржуазной экснлоатапий.
В-третьих, перед нами источник, свидетельствующий о перерожде-
нии самого феодального правового мышления под влиянием измени1')
щейся в сторону капиталистических отношений действительности.
Стремление выразить в терминах буржуазного права феодальные ин-
ституты, особенно в области поземельного права, свойственно всех!
крупным февдистам-теоретикам XVIII в. Постоянное сопоставление
феодальных институтов с буржуазными аналогами, выяснение качест-
венной разницы между тем и другим правом чрезвычайно обостряло
Их мышление и приводило к глубокой продуманности и логической
492 с. д. склзкин
ясности в определении основных институтов феодального права. Для
изучающего аграрные отношения накануне революции 1789 г., т. е.
область феодального поземельного права, трактаты февдистов являются
исключительно важным источником для понимания этого права, -—ис-
точником, которым до сих пор, к сожалению, пренебрегали. Мы не
можем и не хотим, однако, утверждать, что до сих пор феодальными
юристами никто не занимался^ Раскройте любую работу по аграрной
истории Франции дореволюционного периода, и вы обязательно най-
дете ссылки, иногда подробные, на одного из авторитетов в этой об-
ласти: на Дюмулена, Луазо, Фре.менвиля, Понсея, Гюйо, Ляшапеля,
Бутарика, Ренодона и, наконец, Эрве. Исключение составляют, пожа-
луй, только работы Ковалевского и Лучицкого, но, как мы видели,
это не случайность. Лучицкий первый начал работать над открытым
им первоклассным «деловым» источником XVIII в. — и потонул в нем:
Ковалевский, отрицая самое существование феодального строя во
Франции XVIII в., и не подумал обращаться к февдистам; увлекшись
социологическими схемами, он окорнал такой трудный для понимания
источник, как наказы, уложив его на прокрустово ложе заранее СОЗ'
данной им теории.
Однако трактаты XVIII в. по феодальному праву оставались до сих
чор книгою за семью печатями, источником как будто бесполезным для
понимания действительности. Об этом свидетельствуют страницы сочи-
нений, посвященные уясненйю того, чем были феодальные права п
феодальный режим во Франции накануне революции, написанные на
основании трактатов.^ Авторы этих сочинений делали обычно две ме-
тодологические ошибки. Во-первых, они не учитывали своеобразии
юридического мышлений февдистов и подходили к их трактатам с
меркой буржуазного права, требуя от них в лучшем случае иллюстра-
ций Для своих пропитанных буржуазно-собственническим духом п по-
этому в корне неправильных представлений о существе феодального
режима XVI—XVIII вв. Во-вторых, — что было еще хуже, — пользова-
лись феодальными трактатами не для того, чтобы через них и с их
помощью понять источники по истории аграрных отношений, а для
того, чтобы на основании самих трактатов нарисовать картину земель-
ноправового строя старой деревенской Франции, забывая при этом, что
юрист часто с одинаковым интересом останавливается и на правиле и
на исключениях и что любовь к юридической казуистике часто застав-
ляет его пространно рассуждать о юридически:; «редкостях», утеряв-
ших всякое реальное значение.
Неудовлетворительность общих характеристик феодального режима,
данных, например, Вольтерсом или Кареевым, пользовавшимися трудами
февдистов, заключается в том. что авторы либо просто перечисляют
огромное количество разнообразных феодальных «прав», из которых
многие были не больше, чем курьезы, либо дают самую поверхностную
характеристику их, которая нисколько не помогает при рассмотрении
основных вопросов, встающих н^ пути исследователя экономической
стороны аграрного режима XVIII в. Сами феодальные юристы, заражен-
ные философским духом Просвещения, с его пристрастием к порядку
и систематике, писавшие свои трактаты как практические руководства,
нисколько не скрывали трудностей, стоявших на пути всякой система-
тики феодального права; поэтому они исходили обыкновенно из кутю-
мов, т. е. изучали действующее право определенной территории,
списывая в последовательном порядке различные формы феодальных
отношений. Само собой разумеется, что это дает очень мало для пони-
мания социально-экономической стороны феодального режима.; Комплекс
щравополучений, основанный на феодальных правах, вариировался
ФЕВД11СТ 31’BF H ЕГО УЧЕНИЕ О ЦЕНЗИВЕ
.193
не только в пределах действия одного и того же кутюма, но и в
пределах одной и той же сеньерии; что же касается отдельных
феодальных прав, например ценза, шампара и т. д., то хотя
размер их и был исстари определен для каждого клочка земли, зане-
сенного в' феодальные описи поместья, он все же колебался даже в
пределах одного и того же крестьянского хозяйства. Последнее могло
состоять из нескольких клочков, с различными комплексами прав, ле-
жащих на них согласно стародавнему обычаю. Вообще более осторож-
ный, чем Ковалевский, Вольтере как раз может служить примером ис-
торика, неправильно использовавшего те трактаты феодальных юристов,
на основании которых он пытался дать характеристику аграрного
строя старой Франции. Под влиянием Ковалевского он тоже стал на
точку зрения постепенного превращения, естественного перерастания
феодального строя в буржуазный, эволюционирования феодального
права в право буржуазное и в результате не понял ни феодальных юри-
стов, пи существа феодального порядка, каким он стал к XVIII в. «Мно-
гие феодальные формы зависимости,— говорит он,—под влиянием воз-
зрений времени наполовину или совершенно перешли в формы со-
временных арендных отношений. На это указывают названия «bail а
fief, bail а сепз». Внешним признаком этого перехода были особенно
«>игсе1Ш» и «rente fonciere»..1 В другом месте он говорит: «Часто
утверждали, что феодальные земельные ренты в XVIII в. были очень
незначительны. В большинстве случаев это было именно так, но как раз
одна из наиболее распространенных рент, шампар, составляла иногда,
как, например, в Лионнэ’, Форэ, Бейсоле, одну’ пятую и даже одну
leir.cpp.TO годового урожая»./ Что феодальная рента натурой в
XVIII в. обычно была выше денежной, легко объясняется системати-
ческим падением ценнос ти драгоценных металлов. , Сам же но себе
этот факт абсолютно не может служить доказательством теории
перерождения, потому’ что разница между денежным и натуральным
цензом скорее доказывает неспособность сеньериального уклада при-
способится к новым экономическиуг явлениям. Но Вольтере тут же
прибавляе.’, чю. по данным юриста Понсея, термин «шампар» часто
служил и для обозначения простой земельной ренты. Вольтере же-
лает этим подтвердить свою теорию перерождения и не понимает,
что именно это место из Понсея опровергает'ее. Сказать на языке
феодальных юристов, что данный платеж есть простая поземельная
рента, значит начисто отрицать его феодальный характер.., Понсей в
данном случае сказал то, что повторяют и все прочие юристы XVI—
XVIII вв., а именно, что термин «ценз» и его натуральная форма
«шампар» часто употреблялись для того, чтобы обозначить платеж
нефеодального происхождения и несеньериальной природы, например
самую обычную ипотеку или аренду. Как и почему это происходило,
мы скажеут ниже.
Тщательное изучение трудов феодальных юристов показывает, что
Лучицкий, который ими не пользовался, ио близко стоял к эмпирии
благодаря своим источникам, был ближе Ковалевского к истине, на-
зывая, с одной стороны, цензитария собственником и утверждая, с дру-
гой, неприкосновенность .и живучесть феодального порядка.
Трактаты феодальных юристов полностью отразили борьбу двух
правовых систем и стоящих за ними классов, борьбу пусть пока еще
молчаливую и полную компромиссов и попыток приспособиться друг к
другу, но уже ясно обнаруживающую, на чьей стороне будет победа
1 Вольтере, Очерки по истории аграрных отношений во Франции, 1700—1790 гг.,
стр. 199.
13 Средние гена, вып. Г.
194
С. Д. СКАЗКИ!!
и как эта победа будет одержана. Особенность социальных взаимоот-
ношений во Франции, классовая разобщенность между дворянством и
буржуазией и неспособность дворянства войти активно в новую хозяй-
ственную жизнь нашли свое отражение в праве и выразились в1 про-
вале всех попыток создать систему феодального права. Эрве, самый
крупный теоретик среди февдистов, с горечью принужден признать,
что такие попытки неизменно кончались неудачей. Это объясняется,
конечно, не только тем, что феодальному праву, как таковому, чужды
сознание единообразия и стремление к единообразию, свойственные
праву' буржуазному.^ В основе этой неудачи лежит невозможность при-
мирить две системы правосознания, негибкость феодального право-
сознания, отражающая обреченность дворянства как класса. Эрве как
раз и принадлежал к тем идеологам феодального строя и класса
феодалов, которые чувствовали грозящую опасность и хотели спасти
феодализм ценою максимальных уступок буржуазному правосознанию,
выразив феодальное право в понятиях и нормах буржуазного
права и показав, что собственность феодала в какой-то части ничем
не отличается от буржуазной собственности, которая базируется на
естественном, неотчуждаемом и священном праве «человека». Те от-
ношения феодализма, которые хочет спасти Эрве, и те способы, при
помощи которых он хочет их спасти, являются причиной п неудачи
Эрве как юриста. В ткани его теории ясно виден шов, соединяющий
разноцветные лоскуты. <
В объемистой семитомной работе Эрве, которая называется «Тйёо-
rie des matieres feodales et censuelles», по существу только две темы:
феод и цензива. J
Здесь мы остановимся только на второй теме и попробуем понять
ее, исходя ив принципа «grand tout feodal», который лежит в основе
всех «почтенных» размышлений Эрве о сущности феодального Права
(с прописной буквы!). .
Перед нами два факта: 1) французское правительство считало цен-
зитария собственником, о чем свидетельствует податная терминология
XVIII в.; 2) сам крестьянин-цензитарий тоже считал себя собствен-
ником вопреки запрещениям Ковалевского и несмотря на то, что
феодальный режим был для него весьма реальной и тяжелой дейст-
вительностью, на что крестьянин постоянно и жалуется в своих
наказах. •’
Цензу Эрве посвящает весь пятый — самый большой—том своей
работы; одним из первых вопросов, его интересующих, является во-
прос: переносит ли цензуальный договор полную собственность или
только узуфрукт? («Si le contrat de cens transfere la pleine propridte,
ou s’il transfere seulement la propridte util?»). Эрве согласен с тем, что
в древности, например, цензуальный договор не влек за собой перене-
сения собственности с одного лица на другое, по крайней мере, так
было не всегда (стр. 75). Повидимому, так же смотрят на дело и те
кутюмы, которые ставят ценз на одну доску с эмфитевсисом, с пожиз-
ненным договором, с договором многолетним и с простым арендным
договором: «ибо, — говорит Эрве, — все такие договоры оставляют соб-
ственность Ь руках того, кто дает землю».. Но таких кутюмов, которые
просто смешивают цензуальный договор с упомянутыми формами част-
ных договоров, не много. Как смотрят на него все прочие, которые
выделяют его как особую, феодальную форму договора? Тут—говорит
Эрве — мы стоим перед большой трудностью. Существует распростра-
ненный взгляд, что цензуальный договор повсюду признается как такой,
который не переносит собственности на принимающего, и что в руках
сеньера всегда остается собственность на землю (propriete fonciere),.
♦ EB.UICT ЭРВЕ И ЕГО УЧЕНИЕ О ЦЕНЗИВЕ .19.»
которая слывет под названием «domain direct», или «propriete directe»,
или, для краткости, «directe».//HH одна идея не является в такой же
мере господствующей в феодальном праве, как эта. А между тем это
просто неправильное толкование терминов, не совпадающее с реальны-
ми фангами. Оно основано на формулах и па том, что в некоторых
кутюмах договор на цензиву стоит на ряду с договорами на срочное
держание; на том, что многие кутюмы при определении прав, оста-
ющихся в руках дающего цензиву, называют их «seigneurie droite»,
«seigneurie directe»; на том, что цензитарий обязан содержать и под-
держивать объект цензуального договора в порядке и сохранное!и и в
противном случае он обязан возместить убытки сеньеру; на том, что он
не может ухудшать наследственное (heritage) владение, которое он
держит на праве ценза; он не может сдавать его в аренду или отяг-
чать его рентами без согласия своего сеньера и т. д. А ведь подобные
ограничения имеются в большинстве кутюмов, — ограничения, которые
исключают идею полной и неограниченной собственности цензитария на
свою цензиву.
Не говоря уже о том, что все это — отжившее старое право,
даже и оно, истолкованное в духе феодального понимания, Y. е. исто-
рически, вовсе не утверждает, что в руках сеньера остается истинная
собственность. Все приведенные выше формулировки говорят лишь об
одном: что между сеньером и цензитарием существуют важные и не-
разрывные отношения, подобно тому как они существуют между сенье-
ром и вассалом; подобно тому как они существуют между даюшим и
получающим землю на основе простой земельной ренты (simple rente
fonciere). Но все эти отношения могут существовать, и из этого вовсе
не следует, что у сеньера остается «domain direct» на объект, уступлен-
ный в качестве цензивы. И Эрве делает следующее заявление: «Обяза-
тельство выполнять некоторые обязанности (devoirs), обязательство
всегда помнить или время от времени признавать установленным обра-
зом, что объект владения, проистекающий из уступки такого-то сеньера,
был отделен от такого-то фьефа, с которым он должен сохранять на
вечные времена в будущем определенную связь; такое обязательство,
говорю я, или другое обязательство подобного же рода вполне сов-
местимо с идеей подлинной собственности, принадлежащей цензита-
рню [...n’est point incompatible avec I’idee d’une veritable propriete
qui reside sur la tete du censitaire (V, 79)]. Сказать, что сеньер имеет
seigneurie droite по отношению к земле (heritage), которую он отдал
в качестве цензивы; что цензуальный договор влечет за собою directe
seigneurie в пользу того же сеньера, — значит хоть и на несколько
варварском языке, но все же ясно выразить ту мысль, что между
дающим и принимающим договорные условия существует известная
определенная условием связь, а вовсе не то, что первый обязательно
остается подлинным собственником уступленного объекта».
В те времена, когда цензуальный договор был простым долгосроч-
ным договором и давал цензитарию лишь право улучшать владение,
эксилоа1ировать его и пользоваться его плодами в пределах опреде-
ленного срока, собственность на цензиву действительно принадлежала
сеньеру, в руках которого находилась'подлинная «seigneurie». Но право
цензитария претерпело с тех пор сильные изменения и по природе и по
объекту; оно теперь гораздо шире по объему, и, несмотря на сохра-
нение прежней терминологии, договоры, которые раньше были срочны-
ми, превратились -теперь в вечные. Смысл терминов меняется, следуя
времени и обычаям.
Мы видели, что, согласно кутюмам, договор, устанавливающий цен-
зиву, содержит некоторые ограничения права распоряжения цензивой.
13*
146
с. д. склзкин
Но, — говорит Эрве, — это не значит, что цензитарий не есть истинный
собственник, так же как и ограничения, налагаемые ипотекой, не лиша-
ют собственника заложенной земли прав собственности. Эрве истори-
чески объясняет источник этих ограничений. Например, некогда суще-
с!вовавшее у сеньера право запрета отягчать цензиву рентами и
обязательствами сверх ценза ведет свое происхождение вовсе не из
идеи собственности. Бомануар прямо говорит, что это сделано с тон
целью, чтобы земли не пустовали, так как цензитарии, отягчая земли
рентами и ипотеками, разорялись и бывали принуждены забрасывать
свои участки.-Цель ограничения—общественная польза (utilite pub-
lique), оно вытекает из административной власти сеньера, а не из его
права собственности. Но указание Бомануара важно: оно прямо указы-
вает, что и в те отдаленные времена, когда он писал, цензива не была
простой арендой, ибо цензитарий имел право закладывать цензиву. Бо-
мануар сообщает, что в его время уже существовал порядок удовлетво-
рения кредиторов цензивы, если их было несколько. Он говорит, что
более старые кредиторы должны удовлетворятся прежде, чем осталь-
ные. но что даже и последний из них мог завладеть имуществом цеи-
зитария, уплатив ценз сеньору. Таков был порядок при Бомануаре.
Ясно, что сеш.ер не являемся собственником цензивы. Обет пенник тот,
кто имеет право накладывать на землю ипотеку, I. е. пег ангарий. То же
самое следует сказать и о запрете ухудшать состояние цел швы. Это
либо мера, принятая в целях общественной пользы, либо право сеньера.
вытекавшее из того, что он сам был кредитором иензигария и, следо-
нательно, пользовался нравом, наравне с другими кредиторами, наблю-
дать зт сохранностью своего залога.
Если подлинная собственность не только совместима с ипотекой, по,
наоборот, подтверждается ею, то она совместима и с приведенными
выше обязательствами. В настоящее время, — говорит Эрве, — тем бо-
лее можно не обращать внимания на препятствия к распоряжению цен-
зивой, существующие и некоторых кутюмах, что эти преия!ствия отжили
свой век и больше не применяются Csont tombees en desue! nde). Ведь
теперь никто не стал бы слушать сеньера, если бы последнему вздума-
лось препятствовать продаже или залогу цензивы’ Всякий иж wiapnii.
цензива которого наследственна (dont le bail a ceils est perpetiiel), a
теперь всякая цензива наследственна (et niainienaiit idus les baux a
сеть soot perpctuels). может распоряжаться своей цензивой по своему
усмотрению, и сепьср не имеет никакого права препятствовать этому.
Здесь я считаю нужным напомнить, что для XVIИ в. Эрве настроен
очень консервативно. Он заявляет, что все феодальные права имеют
и своей основе titres respectables, а вовсе не вытекают из могущества
и тирании сеньеров. Поэтому его заключения приобретают для нас
особую ценность.
Ссылаясь иа Дюмулена, который еще более энергично отрицает пра-
во сеньера вмешиваться в свободу распоряжения цензитария своей
цензивой, ссылаясь на ряд позднейших кутюмов, которые прямо назы-
вают цензиву собственностью: «собственники наследственных владений,
обязанных цензом или другими реальными и годовыми платежами...»
(т. V. стр. 174), — он и приходит к выводу, что «bail a cens perpetuel
est translatif de la propfiete», т. e. что цензива есть собственность иен-
зитария- Посмотрим, как эта собственность выглядит в феодальной обо-
лочке, выясним, в чем же все-таки разница между полной алодиаль-
ной собственностью и цензивой? Какая разница между фьефом и цен-
зивой в смысле прочности прав владения, принадлежащих владельцу
феода и владельцу цензивы? Вспомним утверждение Лучицкого, что
разница между владельческими правами «благородных» и «иеблагород-
ФИН,ЧИСТ ЭРВЕ И 110 ОН.ПИТ'. О ЦЕИЧИПЕ
197
ных» к концу старого порядка не только не увеличилась, но скорее
даже уменьшилась.
Hocmoiрим не имеет ли сеньер права при известных условиях за-
хватить цен .иах и нрисоетинить ее к своему домену? Ответ может быть
только о! рицаi е.чьный, ибо земля цензивы никогда не принадлежала к
домену сеньера. но входила только в его mouvance. Подобная попьпка
была бы актом простои узурпации, и земля цензитария была защищена
от таких правонарушений королевским судом, который рассматривает
уже в XVI в. кутюмы как общее право. Но, может быть, сеньер мог
совершить то г акт. который по отношению к феоду носил техническое
название «reunion du fief», т. е. присоединить цензиву к mouvance и
переменить ее владельца?
Про плавим себе такой юридический казус: цензитария, заложивший
свою землю с целью поправить свои дела, ошибся в своих расчетах и
разорился дотла. Он не может уплатить ни ценза (денежного или нату-
рального) с.сньеру, ни процентов по залоговой, ни налогов государству.
Как пиошлот н таком случае все эти правопритязатели? Государство
удовлетворено поолажей части движимого или недвижимого имущества
(например. :oii же самой цензивы) и зачислением цензитария в рубрику
«пишет». Остаются неудовлетворенными два лица: сеньер и кредитор,
или кредиторы. При всех расчетах нужно помнить, что «1е droit он
1’11}poiinoiie du seigneur prime tout autre droit on I'liypotheque»,--го-
ворит Эрге. ;1 вопяпипу первое место. Но — увы! — дело идет об ипо-
теке. ? 1.шее не о цензе.
сноб,- - о .-.ю может завладеть имуществом цензитария. лишь бы
быт ' ’ О' : о. f '.Ti только он не является одновременно
кп' ... . .. , л.;-1 .... мо,кет этому препятствоваiь. пи гем более
I!?. - \ : own иные притязания. Раз его сеньериальные права
у,.'-- • 1 ; ц? мон.-гт препятствовать осуществлению таинств
( ooci ' i , о ; .г.к:!и. Мало этого: сеньер. не мог отказаться нри-
п-,г.. I, । .. ; > :.н;>а цензигария, потому что цензуальный договор не
у . .1 ж ч ... ’ е.,.,с гва одного лица по отношению к другом} ,
сел.< ж а г .ар.>ю. договор есть лишь признание цеизитарием свя-
зи. н г. ди..'i >\юшеп между объеки м его договора и осталь-
н< ' 1; . гм.;| нс о. кто язляетея переходящим владель-
цам • >•.>;>< его с щ ।пщ типы). если объект дал знак своего
ид., . .. . > п >' г. и втиде-Ы’еу сепь'шш, последний
}.--:> . л .. ••«и ci ,теи> вмешательства как сеньер и
мож -о г.ж ; ; ai заимо-лтв-ц. иногта шже но
о-. о - з т . . -т । -ж ллчю. В г' ,) |’-д< не
!..I . . : ' . ’ : . I : ' - '.ч| , .НИЯХ
заю.. ... ii; I I. . гл-.'.и .> л... к г.. ;,4 о э О ' .ROC
пп.| во D.I г ’.. u >.. • ... । ч- ; 1 • ii, лл -е .• не i,i ii . ., ;«'де
а ми '.'. с I- iiit- :е - -ii-. .' •. -с у <•>>> 1 .-г. . , (ие -он сеич
ей С-1 I .. н I I. Т ' ’ < 1.41 .;> -И I Во i •» с -за б ы. । о
одно Cl.Tu'H •” oil. IH'-. К е.'.’о.м I о. ,ь\,) ,1.1. кек Cv.lucp. И М"1' Ш> Ь-
зиншься. .Д; о — право tie ia >ai'.e сейчас Йе. г. e. нриттжтз-
шее сеньеру, право временного секвестра имущеегва цензтпария в случае
неуплаты им ценза, в котором Вольтере совершенно неоеиов;:и-л„ш>
усмотрел право конфискации. Оказывается, что сеньер мог. ожидая
продажи им}щес1в'а неисправного цензитария или захвата его креди-
тором, воспользоваться этим орудием принуждения, т. е. итти, как го-
ворит Эрве, «par voie de la saisie censuelle», по аналогии с так назы-
1 «может располагать своим имуществом как ему угодно, причем сеньер не
может ему в этом препятствовать, если его ценз обеспечен».
198
с. д. склзкин
ваемым «saisie feodale». Вольтере готов был, кажется, действительна
принимать его всерьез, но, заметим, что положение вассала
по отношению к сеньеру юридически было во многих отноше-
ниях хуже, чем положение цензитария. Не надо забывать, что за цен-
зитарнем стоял буржуа, для которого укрепление цензивы представ-
ляло кровный интерес, ибо основная масса земли, обращавшаяся на
рынке, была цензивой. Правовое укрепление цензивы, устойчивость и
известное однообразие цензуального договора,— факты, подтверждае-
мые однообразием правового определения цензивы налоговым законо-
дательством и налоговой практикой, — являются прямым выражением
того соотношения классовых сил, которое явно клонилось в' сторону
буржуазии и крестьянства, поскольку оно выступало буржуазной сто-
роной своей двойственной социальной природы. Отношения же сеньера
и вассала отличались большой архаичностью. Что же такое «saisie
censuelle»? Это вовсе не предварительный арест на имущество в обес-
печение уплаты феодальных повинностей, в еще меньшей степени это —
конфискация, как толкует Вольтере. Это есть—говорит Эрве — при-
надлежащее сеньеру, и только ему одному, право препятствовать тому,
чтобы собственник цензивы мог пользоваться некоторыми плодами
(les fruits) своей цензивы до тех пор, пока сеньериальный платеж не
будет уплачен. La saisie не может быть актом присоединения цензивы к
сеньерии: «она не дает сеньеру ни права собственности, ни даже вла-
дения... цензитарий всегда остается действительным собственником».
Последний лишь стеснен в своем праве лично и непосредственно соби-
рать плоды цензивы в течение того времени, пока длится арест (saisie).
Saisie может применяться только при взимании сеньориальных платежей
и лишь с fruits pendants, т. е. с хлеба на корню или с фруктов на де-
реве. Снопы, свезенные на гумно, зерно в закромах не могут быть объ-
ектом saisie. Эрве сомневается в праве сеньера налагать арест на снопы
в поле, ибо это уже не fruits pendants, а срезанный колос. Но и не все
fruits pendants подлежат аресту «par voie de la saisie censuelle», а лишь
те, которые являются «плодами» вещи, входящей в состав сеньерии.
Бели, например, дом, находящийся на цензиве, сам в bail a cens не вхо-
дит, если у цензитария есть имущество, не входящее в mouyance сенье-
ра, то на них saisie censuelle не распространяется. Мало того: если цен-
зивой является дом, «on ne peut saisir que les meubles qui garnissent
la maison mouvante de la seigneurie», так как только мебель соответ-
ствует неснятым плодам, а самый дом есть «цензуальная вещь».
Вполне понятно поэтому, что Эрве, давая советы сеньерам и чув-
ствуя правовую ничтожность «de la voie censuelles», спешит тут же ука-
зать, что есть другой путь заставить цензитария уплатить ценз. «Каж-
дый сеньер, — говорит он, — имеет два пути se faire payer. Первый —
это saisie censuelle; второй — эго путь обыкновенного иска (la voye он
1’action ordinaire), открытый всякому кредитору. Идя первым путем,
приходится безусловно подчиняться букве обычного права и наклады-
вать арест только на fruits pendants. Но, — говорит Эрве, — если сеньер
предпочтет другой путь, т. е. обычный судебный порядок, он становится
в положение обычного кредитора (il est dans le cas de tout creancier)
и с исполнительным листом в руках может требовать описи или пред-
варительного ареста в обеспечение не только предстоящих платежей,
но и тех, которые уже должны были быть ему внесены, причем эта
опись или предварительный арест распростаняются не только на иму-
щество цензитария, входящее в состав mouvance сеньера, но и на вся-
кие другие.
Итак, оказывается, что сеньеру во всех отношениях выгоднее итти
обычным путем, а не путем феодального секвестра и, сбросив с себя
♦КВЛИСТ ЭРВЕ И ЕЮ УЧЕНИЕ О ЦЕНЗИВЕ
199
величественный, но никого больше не пугающий наряд средневекового
сеньера, превратиться в обыкновенного буржуазного кредитора.
Пойдем дальше в своих предположениях. Разоряющийся цензитарий
мог и иным путем распорядиться своей собственностью: он мог сдать
ее в аренду и продать. Мы уже видели, что он имел право так посту-
пать. Спрашивается, не влекла ли за собой такая перемена владельца
появления особых прав для сеньера? Что касается аренды, то на этот
вопрос нужно ответить безусловно отрицательно. Сеньер даже не имел
права препятствовать тому, чтобы обязанность уплачивать сеньериаль-
ные платежи и нести сеньериальные повинности, лежащие на цензиве,
перешла в результате договора с цензитария на его арендатора. До-
бавлю от себя, что практика на северо-востоке Франции вполне подтвер-
ждает это. Сотни изученных мною арендных договоров на сдачу в арен-
ду цензив свидетельствуют о том, что собственники всегда сбрасывали
бремя уплат сеньериальных платежей на своих арендаторов. Чтобы по-
будить арендатора уплатить причитающиеся деньги или зерно, сеньер
имел перед собой те же два пути, — de la saisie censuelle и судеб-
ного иска, — что и в обыкновенном случае. Некоторые подробности,
которым посвящен § III т. V главы о saisie, для нас здесь не имеют
значения. Перейдем к продаже. С нею связано представление о
другом, страшном для цензитария праве сеньера. Я имею в виду
«droit de retrait on retenue feodal et censuel». Гюйо считает его очень
выгодным для сеньера и называет «одним из прекрасных феодальных
прав». Это было право сеньера на выкуп продававшейся chose feoda-
le или chose censuelle 1 (сохраним эти термины феодального права,
чтобы не попасть в излишние затруднения). Если дело шло о выку-
пе феода, то это называлось «retrait feodal», если сеньер хотел вы-
купить цензиву, то он исходил из своего права «retrait censuel». Я
здесь не упоминаю о таких продажных пошлинах, как «quint et
requint», уплачиваемых при купле-продаже феода, или «lods et ven-,
tes», вносимых сеньеру при таковом же акте на цензиву. Сокрытие
акта продажи с целью их неуплаты влекло невыгодные для сторон
последствия только в тех случаях, когда сеньер пользовался правом
retrait.1 2 В таких случаях даже 30 лет спустя после совершения сдел-
ки сеньер мог воспользоваться своим правом и выкупить проданную
феодальную или цензуальную землю.
Легко, однако, доказать, что это право сеньера имело значение толь-
ко для феодов и совсем не было страшным для цензив, и Вольтере
совершенно напрасно приписывает ему такой зловещий для крестьян-
ской собственности характер.3
Вольтере, цитируя Гюйо, который и был для него главным источни-
ком для характеристики феодальных прав, привел, совершенно не
обратив на нее должного внимания, справку, которую дает этот
юрист относительно права retrait feodal. Гюйо говорит, что в области
действия кутюмов это право сеньера не признавалось и сеньер мог
пользоваться им лишь в тех случаях и лишь на те цензуальные земли,
относительно которых были специальные оговорки в поместных кни-
гах (livres terriers). Эрве высказывается более определенно. Посвя-
щая праву retrait feodal десятки страниц, он в нескольких строках
говорит о retrait censuel, замечая при этом, что кутюмы не признают
за сеньером этого права, за небольшим исключением трех млн четы-
рех кутюм.
/
1 Земли феода или земли цензивы. >
-’ В противном случае сеньер мог применить только обыкновенную saisie censuelle.
3 В о л ь т е р с, ст р. 201.
200
Л. СКАЗКИ н
Заявление Эрве и полное молчание наказов относительно retrait
censuel, в то время как они с такими подробностями останавливаются
на каждом феодальном праве, являются для меня решающим фактом.
Не только в теории, но и на практике мы, повидимому, имеем дело с
исключением, а не с общим правилом, и это приводит нас к выводу,
довольно неожиданному на первый взгляд, но, несомненно, лежащему в
природе действовавшего феодального права: права сеньера но отноше-
нию к феоду были значительнее, чем по отношению к цензиве. Таким
образом, крестьянин-цензигарий с большим правом может быть назван
собственником своей земли, чем дворянин-вассал, владелец фьефа. Это
в особенности ярко сказывается при сравнении двух важных моментов
в правовой жизни фьефа и цензивы в моменты saisie и retrait. Мы ужо
видели, чем была saisie eensuelle. По отношению к фьефу saisie feodale
была весьма суровым средством. Непринесение присяги со стороны
вассала, невручение так называемых aveux et reconnaissances (грамот
о признании своего вассалитета), с точным перечнем платежей и,повин-
ностей, или неуплата влекли за собой в некоторых случаях действи-
тельный временный секвестр феода.
Rerrait feudal было общим правилом, а не исключением, как retrait
censuel. Чем объяснить такую разницу? Попробуем разобраться в этом,
исходя из правовых понятий феодального права. Сеньерия XVII—
XVIII вв. была, как и раньше, в средние века, очень сложным и рас-
плывчатым явлением. Из двух ее частей — домена и держаний-• пер-
вая превратилась в собственность сеньера, на вторую он имел строго
определенные, записанные в описях поместья права. Юридическую
ткань сеньерии составляли, прежде всего, никем не оспариваемое право
собственности на домен и записи прав на отдельные держания, обле-
ченные в форму договоров на цензиву (bail a sens) или на фьеф (bail
a fief), которые и определяли права сеньера на ту часть его сеньерии,
которая называла^ ь inouvance. Но, по существу, между этими двумя
формами договора была существенная разница. Совокупность догово-
ров на цензиву была поавовым hkihbom сеиьегши, договоры на фьеф
(baux a fief) - ее юридическим пассивом. Bail a,sens переводил земли
или вообще enose censnelle из домена сеньерии в пазряд держаний, но
сама вещь се выходила из пределов сеньерии. Bail a iiei' был уступкой
части e.aMoii сеньерии за вознаграждение или уедут другому лицу, ко-
торое вследствие эоитЛ начинало называться вассалом. Подобное раз-
личие не есы только педантизм досужих юристов. Дело в том. что вла-
делец фьефа <•! -шовился сам сейнером гой нтрритирии, которая ему
была уступлен;;, и приобретал всю совок'лносчь прав или ч;с;ь их (в
зависимое!и от логожюа). коюпыми влетел поежнич сеиьеп; рпн этом
права тре|ьи\ лиц (пентитараен» нисколько не зап> п ива ы ж. Отсюда
понятно т<> правило, которое мы находим у Эрве. Same feodale и ret-
rait feodale влеку г за собой акт воссоединения, т. е. ипиеое i чнение
части сеньерии к целому, тогда как при same сеп?ае11е и rcir.iit сеп-
suelle такое воссоединение не имеет мест. Эго объяснятся им. что
цензива есть «собеIвечность в пределах сеньерии», перемена владель-
ца не выводит цечзиву из пределов сеньерии, поэтому и воссоеди-
нение не имеет смысла; наоборот, фьеф есть часть сеньерии, имеющая
своего сеньера-вассала, поэтому' феодальное право предоставляет
сеиьеру, инфеодировавшему часть своей сеньерии, некоторую гаран-
тию в виде retrait feodal. То же самое мы имеем и при saisie feodale.
Saisie есть предварительный арест на продукты феода. Но продукты
феода суть совокупность сеньериальных прав! «Fruits pendants» —'
ведь это все предстоящие получения с феода. Отсюда естественно,
что по некоторым кутюмам saisie feodale превращается, если пользо-
ФЕВЛИСТ ЭРВЕ И ЕГО УЧЕНИЕ О ЦЕИЗИВЕ
201
ваться термином современного права, в конфискацию имущества.,
тогда как saisie censuelle остается весьма несовершенным орудием
понуждения цензитария к уплате сеньериальных платежей!
Итак, весь предыдущий анализ приводит пас к следующим выводам.
Права сеньера по отношению к цензитарию, в которых можно было бы
видеть ограничение собственности, были, как мы видели, весьма эфе-
мерны. Для сеньера, притязающего на землю цензитария, наиболее
выгодной была позиция простого кредитора (creancier). Чтобы действо-
вать против неплательщика наверняка, он принужден был превратиться
в кредитора. Дело нисколько не менялось, когда, кроме ценза, на зем-
ле лежали другие -ренты, вроде surcens, croit de cens и т. д. Дело в
том, что всякий ценз сверх ценза был простой поземельной рентой
(результатом займа) и никаких других прав, кроме прав, представ-
ляемых кредитору, не давал.
Теперь мы можем ответить на поставленный вначале вопрос: почему
французское правительство и сам французский крестьянин называли
цензитария собственником? Ведь называть его иначе не было никаких
основании. Более этого: если некоторые юристы и называли собствен-
ность цеизигариев «ргорпё(ё reele mais incomplete», то только потому,
что, кроме цензивы, была, с их точки зрения, более полная алодиаль-
ная собственность, свободная от сеньериальных платежей. Но мы ви-
дели уже, что сеньериальные права нисколько не мешали частной соб-
ственности, что сахщ феодальные законы, поскольку они касались вещи,
а не лица, например права па цензиву, легко укладывались па практике
в нормы буржуазного частного npafea, хотя и были по происхождению
' совсем другой приооды, и что крупнейший из юристов — Эрве имел
основание называть цензиву собственностью, а цензитария подлинным
собственником (veritable proprietaire), не расходясь в данном случае
ни с практикой судебной и правительственной, ни с правосознанием
современников.
Я хочу в заключение предостеречь читателей против двух впечатле-
нии, которые невольно могут у них возникнуть. Разбирая вопрос о цен-
зиве, я оставил в стороне другие формы держаний, которые предостав-
ляли сеньеру гораздо больше прав, чем цензнва_. Затем, я также очень
далек от того, чтобы считать сеш.епиальный режим очень легким^ На-
против, чем крепче было собств-шническос со шание цензитария-кресть-
янина. тем более невыносимы были для вето сеньериальные права, да-
же независимо от своей ибъсктин:нш не я . -од,)., Для меня важно бы ir.
установи! ь, до феодальные нрава ниск'> не* мешали ocvinec i в ля т ь-
ся частноправовым отношениям в сфере шмсльной собственности, к
которой следует причислить и цензиву. несмотря на ее феодальную
сущность наследственного держания и ее феодальное происхождение.
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫПИСКИ» МАРКСА (ill ТЕТРАДЬ)
3. В. Мосина
Третья тетрадь «Хронологических выписок» Маркса, опубликованная
в VII томе архива Маркса и Энгельса, представляет для советского
историка громадный интерес. На обложке этой толстой тетради рукою
Энгельса сделана надпись: «прнбл. 1470—1580». Этот исторический пе-
риод и охватывают записи в III тетради «Хронологических выписок».
Порядок записей здесь тот же, что и в первых двух тетрадях, но са-
мые записи значительно подробней, богаче, обстоятельней. Так же как
и в первых двух тетрадях, — это, в основном, конспект «Всемирной исто-
рии» Шлоссера, пополненный выписками из трудов других буржуазных
историков. Всего в 111 тетради мы насчитали больше тридцати ссылок
на литературу и первоисточники: мемуары, сборники документов. Труд-
но сразу решить, знакомился ли Маркс самостоятельно с теми трудами,
на которые он ссылается, или отмечал их в своих выписках вслед за
Шлоссером. Очень возможно, что некоторые названия он выписывал
с той целью, чтобы познакомиться с ними в дальнейшем. Так, Маркс
тщательно выписал названия трудов французских авторов конца XVI —
начала XVII века: де-Ту, ла-Ну, Пальма-Кайе, Невера. Он даже цити-
рует эти труды, но только те места из них, которые есть у Шлоссера.
Однако нет никаких сомнений, что, параллельно с многотомной историей
Шлоссера, Маркс изучал и использовал для «Хронологических выпи-
сок» труды Маккиавелли, Коббета, Юма и, вероятно, некоторые другие.
В центре внимания Маркса попрежнему остается европейская исто-
рия. Истории Америки, азиатских и африканских стран он касается
только в связи с европейскими событиями. При этом историю отдель-
ных европейских стран Маркс изучает не изолированно, а как бы
стремясь охватить одним взглядом весь исторический поток, составляю-
щийся из бесчисленного множества струй. Весь сложный переплет
взаимодействий и взаимозависимости исторических событий, весь за-
путанный клубок внешних противоречий, столкновений и соглашений
в конце XV и в XVI в. в Европе воспроизведен в тонком узоре хро-
нологических записей Маркса. Не меньше половины III тетради
занимает внешнеполитическая и военная история европейских стран.
Дипломатические ухищрения, подкупы, интриги, соглашения, скреплен-
ные браками,—вся эта теневая сторона внешнеполитической истории
привлекает исключительное внимание Маркса. В тонкой дипломати-
ческой игре, скрытых конфликтах и открытых вооруженных столкнове-
ниях Маркс умел проследить основное: процесс формирования и
укрепления первых национальных государств в Европе.
Формы монархии в отдельных странах тесно связаны для Маркса с
именами монархов, политических и военных деятелей. Каждый из этих
персонажей очерчивается Марксом в кратких, но поразительно метких
«ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫПИСКИ» МАРКСЛ
203
характеристиках. В III тетради «Хронологических выписок» мы найдем
не десятки и не сотни, а буквально тысячи исторических имен. Идет ли
речь о реконкисте или о восстании кастильских городов в Испании, об
открытии Америки или итальянских походах, касается ли он гугенот-
ских войн во Франции и реформации в Европе, или говорит о нидер-
ландской революции, — все эти события воспроизводятся Марксом в
действиях живых исторических лиц. При этом Маркс отнюдь не являет-
ся равнодушным наблюдателем исторических событий и отнюдь не хо-
лодным судьей поведения людей. Наоборот, все записи в этом поучи-
тельном конспекте отражают *подлинную гуманность гениального
основоположника марксистско-ленинской теории. Пламенное сочув-
ствие угнетенным массам и их вождям и бичующий сарказм по адресу
их угнетателей, поработителей, стоявших поперек пути человеческого
прогресса,— таков стиль этой замечательной хроники.
* * :'Г
С большим вниманием изучал Маркс процесс территориального
объединения Франции под властью единого короля, считая это объеди-
нение исторически-прогрессивным делом. Маркс неоднократно с одобре-
нием отзывается о деятельности такого собирателя французских зе-
мель, как Людовик XI. С большим интересом изучает он дипломатиче-
скую деятельность этого монарха, как известно, не любившего прибе-
гать к силе, а чаще действовавшего при помощи подкупов, хитростей
и интриг. Серьезным препятствием на пути проводившегося им объеди-
нения Франции были притязания английского короля, а также герцогов
Бретанского и Бургундского. Маркс сочувственно отмечает: «С октября
1472 по март 1475 Людовик XI находился в смертельном страхе из-за
союза Эдуарда IV с Карлом Смелым и герцогом бретанским... Эду-
ард IV, возобновляя свои притязания на французскую корону, должен
был вторгнуться с севера, Карл Смелый с Востока, герцог Бретанский
с запада...» (стр. 6). Французский король сумел предотвратить опас-
ность этого вторжения. В «Хронологических выписках» мы читаем:
«В 1473 и 1474 Людовику XI удавалось с помощью интриг так донимать
герцогов Бургундского и Бретанского, что оба они никогда не поспе-
вали во-время на поле битвы» (стр. 6). Истратив огромные суммы на
подкуп приближенных Эдуарда IV, Людовик XI добился соглашения
с английским королем, по которому обязался уплатить Эдуарду IV
75 тыс. крон единовременно и, кроме того, выплачивать по 50 тыс. крон
ежегодно. Этот договор был скреплен браком между английской прин-
цессой и французским дофином; «...для Эдуарда IV все дело было
только в деньгах...», отмечает Маркс (стр. 7). Наоборот, Людовик XI
при помощи денег защищал здесь государственные интересы Франции.
В «Хронологических выписках» мы читаем: «Людовик вознаградил себя
тем, что Санлиским договором неразрывно связал с Францией герцога
Бретанского» (стр. 7). Так было положено начало присоединения Бре-
тани к Франции. Однако мирные отношения с Англией были все еще
непрочны. Поэтому дипломатическая задача Людовика XI в дальнейшем
состояла в том, чтобы столкнуть английского короля Эдуарда IV с шот-
ландским королем Яковом III. Французский король прекрасно спра-
вился с этой задачей. Маркс отмечает в своих записях: «[Людовик XI
разжег ссору между обоими королями; поэтому Яков III вторгся в
Англию, как раз тогда, когда Эдуард снарядил новое войско против
Людовика...']» (стр. 8). Менее успешной была дипломатия Людовика XI
в отношении южных соседей Франции. Правда, вмешавшись во внут-
реннюю борьбу на Пиренейском полуострове и действуя, как всегда,
главным образом подкупом, Людовик XI добился присоединения
204
3. В. МОЖИНА
к Франции пограничных владений — графств Руссильон и Сердань.
.Маркс указывает, что «....Людовик немедленно включил эти графства
в королевский домэн [округлив, таким образом, французскую террито-
рию до Пиренеев]...» (стр. 21). Однако он был бессилен предотвратить
сближение Арагона с Кастилией, объединением которых завершился
процесс цен।рализацин крупнейшего национального loryiapciea—
Испании «../и, таким обра том, на глазах у сверх-хитреца Людовика XI-
в ближайшем соседеiee вырос опаснейший соперник для Франции...»],—
замечает Маркс (стр. 3.1).
Большое значение для советских историков имеют замечания Марк-
са о классовых корнях нейтрали.тон,юш<;й Испанской монархии. Запи-
сывая хот гражданской войны в Испании но второй половине XV в.,
Марке замечает в скобках: «’гирод.1 г. 1-466 -14о7 создали платную
милицию л т.п охраны дорог и т. д. от рыцарш": па м'нншиков и т. д.; эта,
милиция фи• урярова.та внос ц/vтт ни пл службе у Фердинанда и инкви-
зиции как св.'иал сермандиди (ъпп<. Нчтетр. 31). Возвра-
щаясь несколько ниже к выясщчтию 1 >.'т ос; к<»-,ор-. ю сыграла гер-
ман iaт-i в обоа toBaniiii Испанской монапч: i. Мштчс шчнег: « сначала
1эю| в icii!t\। бы li ипезен лор .дама в , <> "опа рысшретву.
а часто также королям и 4 ш сашшы . >< • ........ Города..
соединеннее братством, ь.имели с ••• i 'о . с>.>ж,”!1
пало:, потел дали на нею к»м: п- • ,, . • > « s --i ст
ждюзучу' :Г1Ы1|11ЫХ ими гы , ... ».,.v , 1
и нллвотили в исполнение с,-..л/ н ..<1 . л' •< >-при-
To.,.at какого сосидиря совершено было нус. i ii4uc:i;k' > > о. -б). .'(wr
М .же и тлаглс। историю того, как эти юротсюи* .:• >! ошжчш
vol- г. ' . а a ic гв(’В;|В1ние в национальном масштабе, были ттспользи-
ва>,ы йен т.,-’-ой монархией. «В 1476 на собрании коутсв в Мадра-
са ; >•• ист. Милке. - Фешнт.кш 1 с и т;д свяж/о германдидц,
бьн-.н. о ] '• сто делом только '>, умн с-.ю.-’.ов । •-.I». кг 'ллевско-
,',р и " -ж пение, и л wiiiel , Н'-’в'и» '.'.н- н. а .. фятт-гво
бы.'".’ ,;Т'Т: ч чсе1'.) Hlll'i), НО ОНО НН ТС; .’ не М’С'.’О > ’ С; ' Kero-
О. , . ЛД.С < .при.,"СИЛ осе у: Л: ж в К< >роЛевС KIJIO ПОЛИЦИЮ...»
'
. । <1 !. пм.-е сока штв:,'<?-. е какам вппм-'чцем и г’";п Мачке
। , . i 1 с;.., ' < г. : ,. I ! в 1 1. н7 г 1 -; п н ’" > и о ।, г и. л, > 11 и я г- р ч -
I-, . , . о. v . . - г . ,> ж. т-.в со !" . : ;н;. С' >>\ н'’’.' ьча >г.;*п1Х
Гос . I, Д). ; В ' I .' 1 В ; .1 ! •: >. Tint-’ Х< . • Я ОО'’’’;.1,- • >.. О ж . : t . 1 о '• i
OOUIXlO 'i’"p ‘ -Су С КК'О. 1 ; у Л ....101,0 В 'ОС Г”.' ‘.1! 'I • ‘ ' i , . , I -
кнцет-ося к о ' .'листчч»ч'ко; •> с'ьо:. В -/том плане .т.н лхжчнаег о-оооч»
внимания то мечение M. I'», .. в коттн.том о.-i анели юл'г :ц''’ .л;;ы
наметивши’ ы я в ч-тм.’ т XV i з - ' т Вечечии. -ж, -Но ’.и> угло-
вым ti'Xiopaii-ым nt/HKtoM ’"’.'с ’''о . ...о. > .ifo hi •" ос, \ол1 .• >; кати-
лось, 410 НТК) JOCTHI.IO вЫСии-а ОЧКИ...». - ЫанО Xpa t, i <• pH. . .-KV T.'ieT
.Чарке Венеции 1517 то та (стр. 1281. Дальше Маркс иыясште! причины
упадка Венеции: «...Основы могущества Венеции были подточены со
всех концов: на Востоке все возрастало могущество турок; торговля
с Ост-Индией и Китаем перешла к Португалии, которая завлателэ це-
лой империей в Декане, а вскоре захватила также острова и земли
в Южной Америке, Испания благодаря своим американским владениям
и пр. все моря покрыла своими кораблями, вытеснила венецианские.
Нидерланды извлекли выгоды из открытий испанцев и португальцев.
Наконец, образование, больших (уже не феодальных) монархий, свя-
♦хроно io: нческиЕ выписки» маркой
205
чанное с другими материальными переворотами и подготовленное в
XV веко, само по есбе положило косец Венеции, как и ганзейским
городам» игр. В sioii .записи Маркс противопоставляет город-
скую Венецианскую республику, которая в начале XVI в. была уже от-
жившей Формой мелкого феодального государства, вновь образовав-
шимся крупным монархиям, имевшим новые, нефеодальные черты. За-
мечательно также то. как резко Маркс подчеркивает связей нового чина
государства с предшествующими «материальными переворотами», т. е. с
изменениями в способе производства европейских стран при переходе
к капиталистической мануфашуре. Препятствием на пути образования
государств нового, нефсодальпого тина являлись все еще могуществен-
ные феодалы. В борьбе против феодалов наиболее дальновидные
монархи стремились опереться на города, на народ. Так. о дочери и
преемнице Людовика XI, бывшей правительницей Франции во время
малолеотва Карла VIII. мы находим в третьей тетради такую запись:
«Дама де Божэ находила себе опору в том. что к ней был расположен
французский народ. Максимилиан же (Габсбург. — 3. ЛГ). наоборот,
пытался заключить союз с высшей французской знатью» (cip. 56).
В Германии, -1 также в Польше, в Венгрии, где хозяйничали фео-
далы. аолшическря централизация не могла быть достигнута. Император
Германии Максимилиан представлял довольно жалкую фигуру
в своей империи. Маркс так характеризует его положение; «Для Мак-
симилиана до и после смерти Фридриха характерно его бездене >ньс»
(стр. 94). Бессильный обьедишнь Германию под своей властью. Макси-
милиан нускае।ся то внешнеполитические авантюры, которые еще больше
отталкивают or пего германские сословия. Маркс характеризует внеш-
нюю штпрпку Габсбургов в слсдыоших словах: «Скряжничество гер-
манских муха с- с।оропы, а с другой — бесстыдство импер-
ского .'лз.’/ч н>а, ;.11л:цагниемо> ев(>ю «исконную свобод:.1» от имперских
iioUut-':1. пах.' нош по всяком случае справедливый предлог в том. что
«;>(> 1''а;\лсс:-!ны!:» Максимилиан стремился использовать Германскую
империю и вовлечь ее в войну и т. д. в своих личных интересах, как
государя Австрии и т. л., рати династических интересов своей фамилии
в Нидерлавтаv. Бургундии. Испании и т. д.; за «рыцарем» скрывался
негодяй Габсбург» (стр. 94). Между тем экономическое развитие Гер-
мании требовало политического объединения. Но так как политическая
централизация в общегерманском масштабе не могла быть осуществле-
на. то опа проводилась в уродливой форме—по княжествам. Маркс
отмечав! как ••.зракгеркую черг ’ тя Германии в первой половине XVI в.
«.централизацию вмои князей в децгнтрализованныхчастях Германии»
(стр. 97). Еше худшее положение было в Венгрии, где король ока-
зался игрушкой в руках могущественных магнатов. «Магнаты были
богаты, король беден», — пишет Маркс (стр. 209). Происходило раз-
грабление государственных имуществ, постоянные внутренние усобицы
между магнатами, баронами и прелатами. «Уже одного этого доста-
точно было, чтобы низвести мадьяр до культурного уровня турок»,—
подчеркивает Маркс (стр. 210).
* * л
Отсутствие политического единства в Италии и постоянные усобицы
между итальянскими государствами привели к тому, что Италия стала
ареной вооруженных столкновений между крупнейшими европейскими
государствами, стремившимися овладеть ее богатствами. Конспектируя
ЕМаккиавеллн, Маркс отмечает, что в 1476 г. вся Италия разделилаш»
на два лагеря: «...с одной стороны, папа и король (Фердинанд I Неа-
политанский), с другой стороны. Флоренция, Милан, возобновившие
свой союз с Венецией» (стр. 42). Папа призвал на помощь швейцарцев.
206
з. в. моснпл
Маркс подробно записывает ход битвы на р. Тичино (в 1478 г.), во
всеми которой швейцарцы разгромили 15-тысячное миланское войско.
В конце XV в. внутренняя борьба в Италии осложнилась интервенцией
со стороны Франции. Маркс пишет: «В 1494 умер Фердинанд I Неапо-
литанский. Вплоть до его смерти остальная Италия наслаждалась не-
бывалым спокойствием; но вражда между Людовико Моро и Альфон-
сом Калабрийским (преемником Фердинанда) проложила французам
дорогу в Италию» (стр. 51—52). Маркс тщательно изучает противоре-
чивые интересы отдельных европейских государств, участвовавших в
войнах в Италии, дипломатическую подготовку их вооруженного столк-
новения, как и сложный переплет внутренних противоречий в самой
Италии, а также результаты походов. Самым решительным образом
Маркс осуждает воинственный задор французских королей, Карла VIII,
Людовика XII и'Франциска I, отказавшихся от традиционной политики
Людовика XI, который в свое, время махнул рукой на притязания
в Италии, а также дамы де Божэ, «которая предпочитала солидную
«Бретань» приобретению далеких земель» (стр. 68). Маркс остроумие/
высмеивает захватнические планы Карла VIII, который «от имени Ан-
жуйского дома заявил притязание не только на Неаполь, но также и
на Латинскую империю» (стр. 68). Дипломатическая подготовка первого
похода Карла VIII в Италию сопровождалась нарушением существен-
ных государственных интересов Фракции. Маркс пишет: «В январе 1493
недалекий Карл VIII, из-за похода в Италию уже слишком много вер-
нувший Максимилиану, который был для него совершенно не опасен,
заключил еще более глупый договор с Фердинандом Католиком»
(стр. 68). По этому договору, как поясняет дальше Маркс, «Карл без-
возмездно вернул ему графства Руссильон и Сердань, не получив обрат-
но денег выплаченных {за них! Людовиком XI» (стр. 68). Вторжению
многочисленных французских войск в Северную Италию не было ока-
зано ни малейшего сопротивления; «...французы вели себя в этом по-
ходе как монголы, -хотя не встречали сопротивления» — записывает
/Маркс (стр. 73).
Из Северной Италии французские войска двинулись на юг, в Неа-
поль. Здесь, как отмечает Маркс, «Карл поспешил раздать имения и
места неаполитанцев французам и сопровождавшим его военачальни-
кам...» (стр. 74), французы «возмутительно хозяйничали в Неаполе»
(стр. 75). Между тем, европейские государства, соперничавшие с Фран-
цией, не могли оставаться равнодушными к успехам Карла VIII в
Италии. «31 марта 1495, — читаем мы в «Хронологических выписках», —
в Венеции против Карла был заключен союз. В союз вошли: Моро
(опасавшийся притязаний герцога Орлеанского на Милан), Максими-
лиан, папа, Венеция, Арагон и Сицилия» (стр. 75). Положение Кар-
ла VIII с его армией в Италии стало чрезвычайно затруднительным.
В этих условиях особенно ярко проявились превосходные боевые ка-
чества французов. Сражение при Потремоли 7 июля 1495 г. Маркс
характеризует так: «французы превосходно сражались... (сам Карл VIII
бешено сражался, как простой рыцарь), они пробились через неприя-
тельские ряды; но весь их обоз и бесчисленная добыча попали в руки
итальянцев» (стр. 75). Несколько ниже мы находим еще одну запись
в таком же роде: «В начале 1496 французы с поразительной храб-
ростью держались в Калабрии» (стр. 77).
Преемник Карла VIII, Людовик XII, продолжал итальянские походы,
начатые Карлом VIII. С явным одобрением отзываясь о внутренней
политике короля — о проведенных им военной, судебной и финансовой
реформах, Маркс с осуждением добавляет: {Но} тот же «отец народа»,
приняв титул: «король Неаполитанский, Сицилийский и Иерусалим-
О ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫПИСКИ» МАРКСА , -О/
ский, герцог Миланский», принес стране войну, длившуюся полстоле-
тия...» (стр. 85). В этой войне французские войска не раз демонстри-
ровали блестящие боевые качества, ио в результате неправильной
внешней политики сводились на-нет все военные успехи французов.
Маркс в целом ряде красноречивых, записей отмечает внешнеполити-
ческие ошибки Людовика XII: «В 1500, заняв Милан, этот идиот Лю-
довик XII отклонил предложение Федериго Н еаполитанского признать
короля Франции своим сюзереном и платить ему евкегодную дань:
вместо этого он занимался интригами с «Католиком», который уже
в мае 1500 снарядил войско и флот; якобы против турок...» (стр. 88),
но уже «В июле 1501 началась война между французами и испанцами»
(стр. 89). Столь же ошибочной была политика Людовика XII и в
отношении Германии. Маркс характеризует ее в следующих словах:
«Людовик XII, которого одурачил Католик, сделал еще другое идиот-
ство, а именно, 5 апреля 1503 Людовик XII заключил в Лионе договор
с эригерцогом Филиппом (зятем Фердинанда Католика), получившим
от последнего неограниченное полн<1мочие...» (стр. 90). Как выясни-
лось позже, «в то время как осел Людовик XII сам связал себе, таким
образом, руки, Фердинанд послал из Триестав Барлетту людей и деньги
и отправил свежие войска против д’Обиньи к Калабрии...» (стр. 90) (т. е.
против французской армии в южной Италии.—З.М.). Анализ внешнепо-
литических ошибок Людовика XII, губивших плоды военных побед
французских войск в Италии, Маркс сопровождает следующим обобща-
ющим замечанием в скобках: «[Людовик XII, совершеннейший осел в сво-
ей внешней политике, оставался в ней всегда игрушкой, попеременно то
в руках Фердинанда и папы, то венецианцев» (стр. 160). Выгоды от
итальянских войн пока получали только испанцы. Маркс пишет: «...Фер-
динанд I, завладев торговыми и приморскими городами на Адриатиче-
ском море, стал, таким образом, втихомолку хозяином всего Неапо-
литанского королевства» (стр. 109). Несколько ниже Маркс отмечает,
что в 1512 г. «Фердинанд католик эксплоатировал «рыцарственного»
(так Маркс в насмешку величал Максимилиана Габсбурга. — 3. М.1
и Юлия II для того, чтобы лишить венецианцев выгод лиги, победившей
благодаря их деньгам и их войскам, а шута горохового Генриха VIII
он использовал, чтобы захватить в свои руки Наварру (ту часть этого
королевства, которая находилась по ту сторону Пиренеев)» (стр. 120).
Подводя итоги «великолепной дипломатии» Людовика XII, Маркс от-
мечает: «в начале 1513 союзник его и вассал король Наваррский был
лишен своего королевства, а в Италии Людовик сохранил за собой
только цитадели Милана, Кремоны, Треццо и Финале близ Генуи.
В договоре о перемирии на один год, который он заключил с Католи-
ком, ничего не упоминалось о короле Жане д’Альбре; поэтому Католик
преспокойно присоединил Наварру к Арагону» (стр. 121).
Преемник Людовика XII, Франциск I, возобновил войну в Италии.
В «Хронологических выписках» подробно описан первый поход его в
Италию: «В августе 1515 Франциск I отправился в Италию с самой
лучшей армией из всех, какие выставлялись до тех пор европейскими
монархами... Искусно маневрируя, французы двинулись тремя путями
через Альпы [против них были выставлены швейцарцы при Сузе и
Кони]...» (стр. 125—126). О знаменитой битве при Мариньяно Маркс за-
писывает: «Впервые швейцарцы были разбиты в открытом поле»
(стр. 127). Несмотря на свое военное превосходство, Франция не могла
закрепиться в Италии. Маркс пишет: «Франциск ничего не выиграл,
так как удержать за собой Милан возможно было только путем
денежных жертв и напряжения сил, истощавших Францию. Напротив,
плодами продолжительной борьбы воспользовались (кроме налы) един-
3. В. МОСИНА
208
ственно венецианцы, которые одни только и вели ее последовательно»
(cip 128). Скоро война в Италии осложнилась для Франции вторже-
нием неприятельских войск на территорию самой Франции. На южной
границе. в Пиренеях, а затем .во Фландрии и Пикардии французам
пришлось обороняться против Карла V, короля испанского, и в то же
время императора германского. К началу мая 1524 г. относится следу-
ющая запись Маркса о французах: «Италия для них была потеряна»
(стр. 165). Несколько ниже Маркс записывает: «14 января 1526
Франциск I подписал позорный Мадридский договор, тайком протестуя
против него» (стр. 167). О заключенном 3 августа 1529 г. так называе-
мом «дамском мире» в Камбрэ Маркс пишет, что это был «позорней-
ший для Франции мир» (стр. 173). Перечисляя все тягостные для Фран-
ции условия этою мира, в числе которых были и территориальные
уступки и материальные жертвы в пользу Карла V, Маркс добавляет
в скобках по адресу Франциска I: «(Вог что наделал этот «рыцарь»!)»
(стр. 173).
* * *
На последнем этапе войны в Италии осложнились религиозной
борьбой в Европе, связанной с реформационным движением. Маркс
с самого начала отмечает в «Хронологических выписках», что реформа-
ция в Германии была движением не только городским, но отчасти и
дворянским: «Впрочем, римское иго стало тогда невмоготу не только
большинству городов (немецких), но и части немецких князей» (стр.150).
Несколько ниже Маркс записывает: «[В то время на северо-востоке
Германии, вплоть до Лифляндии, Курляндии и Пруссии, учение Лютера
приветствовали с радостью как средство, позволявшее секуляризиро-
ва/ь гроссмейстерства, командорства и поместья, находившиеся до тех
нор только в пожизненном владении» (стр. 154). «[Даже герцог Георг
Саксонский, — отмечает Маркс, — объявил необходимой реформу церк-
ви, точно так же и брат его Генрих, сидевший в Фрейберге и лишь в
1523 решившийся стать на путь реформации]» (стр. 155). Очень под-
робно останавливается Маркс на истории секуляризации Пруссии.
<В 1524 «бранденбуржец» Альбрехт Ансбахский и Байрейтский, воз-
вращаясь с пюренбергского имперского сейма, имел беседы в Виттен-
берге с Лютером и Меланхтоном. Они ему посоветовали секуляризиро-
ван, принадлежавшую ордену Пруссию [где Альбрехт был в то время
магистром ордена] по примеру того, как поступали тогда «по их» вну-
шению в Германии с монастырями (стр. 183). Альбрехт так и посту-
пил: в 1525 он «публично» объявил себя последователем евангеличе-
ского учения, Пруссию сделал герцогством, имения ордена—светскими
ленами...” (стр. 183).
Дальше мы читаем в «Хронологических выписках» такую запись
,Маркса «В 1526—28 положение оставалось без перемен; с каждым
днем увеличивалось число лиц, «производивших реформацию» (секуля-
ризировавших) в своих владениях» (стр. 189). Большое значение име-
ют заметки Маркса, относящиеся к рыцарскому восстанию под руко-
водством Франца фон-Зиккингена в 1522 г. О роли Зиккингепа Маркс
пишет следующее: «Зиккинген был здесь в роли главы имперского
рыцарства в борьбе против князей» (стр. 176). Нападение фон-Зиккин-
гена на владения епископа Трирского Маркс характеризует «как утвер-
ждение рыцарского разбойничьего и кулачнаго права» (стр. 176). Идео-
лог княжеско-бюргерской умеренной реформации — Лютер возбуждает
негодование Маркса. Две черты в Лютере особенно ненавистны вож-
дю пролетариата: его боязнь народного движения, а также тупой
религиозный фанатизм. «Фанатичный упрямый монах», «глупо-фанатич-
«ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ Выписки» МАРКСА.
209
ный, веровавший в чорта обыватель (Spiesser)», такими эпитетами на-
граждает его Маркс. «...Лютер возвратился в Виттенберг, чтобы про-
поведывать здесь реакцию...» (стр. 178), — пишет Маркс. Несколько
ниже следующая запись; «...[Этот монах препятствовал всему действи-
тельно прогрессивному в реформации]» (стр 191). Идеологу умеренной
реформации и княжеских секуляризаций в Германии, Лютеру, Маркс
противопоставляет подлинно революционных народных вождей кре-
стьянской войны 1524—1525 гг. С огромной симпатией Маркс пишет
о Томасе Мюнцере, Николае Шторхе, Пфейффере и др. Маркс за-
щищает Мюнцера от клеветы «паршивца» Меланхтона, подчеркивая,
что «лживые утверждения Меланхтона были отвергнуты на основании
исторических документов» (стр. 184). «...Княжеский холоп «Лютер»,—
читаем мы в «Хронологических выписках», — напрасно разъезжал, «про-
поведуя» послушание начальству», даже в своем родном городе Эйс-
лебене он провалился (stinkt er ab). Уже тогда Мюнцер основал на-
стоящий союз против власти и существующего порядка» (стр. 184).
В самый разгар крестьянской войны, в апреле 1525 г., Лютер, по сло-
вам Маркса «стал призывать князей к убийству и т. д.; он действовал
только как буйствующий, сикофантствующий «папа» (стр. 185).
Разгром крестьянского восстания в Германии и варварская расправа
с крестьянами привели к усилению власти германских князей. Князья
немедленно начинают вооруженную борьбу между собой, а также против
императора Карла. Одни ставили своей целью защищать протестант-
скую, а другие — католическую религию. Задачу Шмалькальденского
союза, образовавшегося якобы для защиты протестантской веры,
Маркс исчерпывающим образом охарактеризовал в следующем крат-
ком замечании: «[Дело шло теперь не столько о вере, сколько о за-
щите награбленного церковного имущества и об отстаивании княже-
ской власти...» (стр. 196). Излагая жалобы Шмалькальденского союза,
адресованные Карлу V, Маркс замечает: «[в первую голову союз жа-
ловался на имперское управление (Reichsregiment) и имперский палат-
ный суд, которые все еще продолжали издавать грозные декреты по
поводу секуляризации и захвата духовных имуществ [ — вот где за-
рыта собака!] — вследствие чего протестантские чины отказались при-
знавать имперскую юстицию]» (стр. 234).
Разгоревшуюся в Германии междоусобную войну Маркс вниматель-
но изучает, отмечая в своем конспекте все основные этапы ее разви-
тия. Как характерную черту этой войны Маркс подчеркивает участие в
ней иностранцев. «В это время, — читаем мы в «Хронологических вы-
писках», — протестантские князья во главе с Морицем купили помощь
французов уступкой территории от Меца до Камбрэ, а Карл V реши-
тельно взялся за истребление ереси в Германии» (стр. 281). Тут же
Маркс отмечает весьма характерную непоследовательность в поведении
французского короля Генриха II, который «отказался признать импе-
раторский и папский собор в Триенте, связался с германскими проте-
стантами и в го же время — в- виде компенсации — издал чудовищный
Шатобрианский эдикт о преследовании французских протестантов, на-
значил против них великого инквизитора и т. д.» (стр. 282). Эта непо-
следовательность является лучшим подтверждением многократно под-
черкиваемой Марксом мысли о том, что в религиозной борьбе и даже
в религиозных войнах XVI в. религия служила лишь прикрытием для
сугубо мирских экономических и политических целей. Так было в вой-
нах между католиками и протестантами в Германии, так же было и в
гугенотских войнах во Франции. Маркс с одинаковым негодованием
пишет как о католической, так и о гугенотской партиях во Франции:
«...с обеих сторон, — подчеркивает он,— (совершались) неслыханные
14 Средние века
210
3. В. МОСИНА
зверства, хуже чем в 1793» (стр. 308). С резким осуждением отзывает-
ся Маркс о приглашении обеими борющимися партиями иностранцев
на помощь: «Гизы купили помощь герцога Савойского, пожертвовав
городами, которыми французы еще владели в его стране. Протестанты
стали искать помощи Елизаветы, предложив отдать ей Гавр де Грас
и, кроме того, впустить ее войска в Диепп и Руан...» (стр. 308). Не-
сколько ниже Маркс отмечает «В обеих армиях служили немецкие
ландскнехты и швейцарцы, сражавшиеся за деньги друг против друга;
кроме того, в королевской армии служили 3000 испанцев, а адмирал
ожидал в Нормандии английских подкреплений» (стр. 310).
Своеобразие английской реформации заключалось в том, что она
была проведена сверху и использована Тюдорами для укрепления
королевской власти. Маркс отмечает, что когда Генрих VIII заставил
парламент принять «статут о роспуске 376 монастырей», то «В нижней
палате этот статут прошел лишь путем крайнего принуждения; она не
была еще склонна к открытому грабежу» (стр. 222). Несколько ниже
в конспекте Маркса мы находим запись о том, что Генрих VIII прика-
зал ограбить богатые монастыри. Эта запись сопровождается следую-
щей характерной пометкой, «В мае 1539 статут парламента подарил все
это Генриху VIII в собственность...». Тут же Маркс подчеркивает в скоб-
ках такие подробности, как «(вандальское отношение к зданиям и т. д.)
[больницы, кафедральные церкви и пр. — все было разрушено]». Маркс
не прошел мимо такого явления, как рост нищенства в Англии, сопро-
вождавшего конфискацию монастырей. Против распространения ни-
щенства действовали самые суровые кары: правительство применяло
отрывание ушей и даже смертную казнь в случае рецидива.
При Елизавете Тюдор в Англин, как отмечает Маркс, было введено
«чисто «испанское» религиозное законодательство, лишь в «англикан-
ском» издании» (стр. 395). Королева принуждала к посещению англи-
канской церкви при помощи полицейских и уголовных мер. Отказываю-
щихся— рекузантов — подвергали штрафам. «Что касается неимущих
среди «рекузантов», которые не имели средств для уплаты штрафов,—•
пишет Маркс,—то ими доотказу набивали каторжные тюрьмы...»
(стр. 396). Такова была английская реформация. В нескольких корот-
ких словах Маркс мастерски вскрывает ее королевский, антинародный
характер. Благодаря ограблению церкви, а также рекузантов, Тюдоры
сумели упрочить свою экономическую базу, укрепить королевскую
власть; Маркс саркастически отмечает ту роль, которую принужден был
играть английский парламент при Генрихе VIII и Елизавете Тюдор.
«Король-свинья» (так называет Маркс Генриха VIII) заставил парла-
мент принять билль, которым обвинялся в государственной измене
каждый, кто, зная о безнравственном поведении будущей королевы, не
донесет об этом королю. При многократных разводах и браках короля
билль этот служил способом расправы с подозрительными людьми.
Когда у Генриха VIII родился сын от третьей жены, король заставил
парламент признать незаконнорожденными его детей от первых двух
браков. Маркс отмечает и другое: Генрих VIII заставил парламент при-
знать за королем право в случае отсутствия у него законного потом-
ства передать корону, кому он пожелает. В царствование Елизаветы
парламент принужден был расширить наследственные права монарха.
«В 1571, — пишет Маркс, — «добрая Бесс» (как уменьшительно назы-
вает ее в насмешку Маркс. — 3. М.) провела через парламент закон,
который обеспечивал престол за каждым естественным плодом «ее чре-
ва», таким образом, любой ее незаконнорожденный ребенок являлся бы
наследником престола...» (стр. 384—385). Эти факты показывают, что-
наличие парламента не мешало Тюдорам осуществлять абсолютизм.
«ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ ВЫПИСКИ» МАРКСА
211
* * *
Огромное значение для историков имеют записи Маркса о событиях
в Нидерландах во второй половине XVI в. Ранняя буржуазная револю-
ция в Нидерландах была направлена против гнета Испанской монархии
Габсбургов, но облечена была в религиозные одежды. В антииспанском,
антикатолическом движении в Нидерландах Маркс тонко различает две
струи* одна — аристократическая; ее представляют дворянские вожди—
граф Эгмонт, Горн, Вильгельм Оранский («Молчаливый», называет его
Маркс). Другая струя — демократическая. Демократическое течение
особенно сильно было в самом промышленном, богатом городе Нидер-
ландов XVI в. — в Антверпене. Маркс отмечает: «особенно бу-
шевали в Антверпене». Движение городских масс на первых по-
рах вызывало недовольство аристократов. Говоря о беспорядках в
Антверпене, Маркс поясняет: «Молчаливый», Горн и Эгмонт добивались
наказания (за эти бесчинства) и возмещения убытков» (стр. 322). Даль-
ше, рассказывая об эмиграции протестантов из Нидерландов во вре-
мена Альбы, Маркс дает замечательную характеристику морских гезов,
«которые... занялись на своих мелких судах и барках пиратством у
мелководных берегов, на озерах и болотах, где испанские людоеды
были против них бессильны...» (стр 325). При этом Маркс опять отме-
чает, что Вильгельм Оранский сначала очень неодобрительно относился
к действиям морских гезов»... вот как мудрый «государственный дея-
тель» всегда отстает от человека из народа!» — восклицает Маркс
(стр. 325). Для 1572 г., когда Вильгельм Оранский был признан в Гол-
ландии генеральным штатгальтером, Маркс отмечает тот характерный
факт, что Вильгельм издавал все свои распоряжения именем испанского
короля Филиппа II (против которого и поднято было восстание). Маркс
объясняет, что это делалось «... отчасти ради соблюдения декорума кон-
серватизма, отчасти из-за голландских демократов, которых он боялся»
(стр. 333).
К сожалению, записи Маркса о нидерландской революции, как и о
религиозных войнах во Франции, не закончены. Он продолжал их в
четвертой тетради. С тем большим нетерпением будут ожидать совет-
ские историки выхода в свет очередного тома архива Маркса и
Энгельса.
О. А. ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕНСКАЯ КАК ИСТОРИК
А. Д. Люблинская
В плеяде выдающихся русских женщин, тяжелым трудом и борьбой
завоевавших себе право на науку, одно из первых мест принадлежит
по праву замечательному историку Ольге Антоновне Добиаш-Рожде-
ственской, первой в России женщине, получившей С1епени магистра и
доктора всеобщей истории.
Ольга Антоновна Добиаш родилась 19 мая (ст. ст.) 1874 г. в Харь-
кове в семье учителя греческого языка. Антона Вячеславовича Добиа-
ша. Вскоре после рождения дочери семья переехала в Нежин, где
А, В, Добиаш получил место сперва инспектора, а затем профессора
греческой филологии в Нежинском историко-филологическом инсти-
туте. «Я росла в Нежине в семье отца, профессора-эллиниста, чеха
родом, пробившего путь к образованию среди очень суровых ли-
шений. Чем-то эпическим, напоминавшим биографии средневековых
студентов, звучала для нас в детстве повесть о героических школьных
годах отца. Мы росли под сильным его влиянием», — писала впослед-
ствии О. А. в своей автобиографии.1 В 1890 г. О. А. окончила с золо-
той медалью нежинскую женскую гимназию и при прохождении в
1890—1891 гг. дополнительного восьмого класса избрала для специаль-
ного изучения историю и географию. Выдающиеся способности О. А.
и ее значительный литературный талант, проявившийся уже в ранней
юности, заботливый надзор отца, учившего дочь греческому и латин-
скому языкам, культурная научная среда, дружная семья, — все эти
обстоятельства способствовали полному развитию природных дарова-
ний О. А. После окончания восьмого класса О. А. мечтала уехать в
Петербург, на Высшие женские курсы. Но молодость и болезненность
О. А. беспокоили родителей, и они боялись отпустить ее одну в Петер-
бург. «Мне не сразу и не легко удалось добиться доступа к высшему
образованию», — пишет О. А.1 2 Лишь в 1895 г. она уехала в столицу
вместе со своим братом, Александром Антоновичем Добиашем (впо-
следствии профессором физики). Годы перерыва между гимназией и
курсами не пропали даром для О. А. Она много читала, занималась
языками, славяноведением, русской историей, многое передумала. По
сравнению с первокурсницами, съехавшимися со всей России на Бесту-
жевские курсы, она была зрелым человеком, обладавшим прекрасной
подготовкой. «Я заметила... особу очень умную, начитанную и разви-
тую... между нами она сразу выделялась своими знаниями, и такою,
наверно, пойдет до конца. У нее было все: и прекрасная библиотека,
и ученая среда, в которой она выросла... таких как ДГобиаш] у нас
1 Рукопись из архива О А. в Рукописном отделении Гос. Публ. библ,
им. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).
2 Там же.
О. А. ЛОЬНЛШ-РОЖДГСТВЕП(.КАЯ КАК ИСТОРИК
213
почти нет, она— исключение»,— записала свои впечатления самых пер-
вых дней пребывания на курсах сверстница О. А., Е. Дьяконова. 1
Подготовка О. А. сказалась на первых же шагах ее пребывания на
курсах, при проработке тем по русской истории. Та же Дьяконова за-
писала в дневнике, перед своим выступлением с докладом по русской
истории: «Я боюсь критики Д[обиаш] более, чем всех остальных, потому
что другого такого развития, начитанности и памяти— у нас вряд ли
найдешь» -.
К своему учителю, проф. Ивану Михайловичу Гревсу, влияние кото-
рого определило научную специальность О. А., она попала на втором
курсе, в 1896/1897 г. Иван Михайлович, один из выдающихся русских
медиевистов и замечательный педагог, воспитавший многие поколения
историков, впервые в том году ввел систематические практические за-
нятия по средним векам, и первый семинарий был посвящен основам
феодализма. Вокруг И. М. уже начала в то время складываться друж-
ная группа курсисток-медиевисток более ранних годов поступления,
чем О. А. Влияние этих девушек и вызвало, повидимому. у О. А. по-
вышенный интерес к средневековью. Первый доклад О. А. в этом се-
минарии касался феода и аллода и увлек всю аудиторию во главе
с профессором. Еще и сейчас бывшие слушательницы с восторгом
вспоминают об этом докладе: так поразил он их серьезной проработ-
кой вопроса и красочностью языка.
С этого времени интересы О. А. окончательно определились, и даль-
нейшие годы ученья на курсах прошли в интенсивной работе над источ-
никами по истории средних веков, главным образом в семинариях
И. М. Гревса. Последние были посвящены преимущественно темам по
истории духовной культуры средних веков: средневековый обществен-
ный строй и миросозерцание, Парижский университет и др. Эти заня-
тия дали О. А. прекрасное знание средневековья, уменье использовать
источники и — главное — внушили ей горячую любовь к истории, вдох-
новили ее на дальнейший, упорный, долголетний труд. Семинарии были
очень людными и дружными, и душою их всегда была О. А., обладав-
шая незаурядным организаторским талантом.
В общественной жизни курсов она принимала самое активное уча-
стие, 1 * 3 быстро и горячо отзываясь на все события студенческой жизни.
Особенно ярко ее общественный темперамент проявился в 1899 г. Во
время студенческих волнений О. А. председательствовала почти на всех
сходках, происходивших на курсах, и ее вдохновенные, горячие речи
увлекали молодежь. Курсистки примкнули к пуденчесгву университета
и объявили забастовку. В результате курсы были закрыты и несколько
наиболее активных курсисток исключено, среди них и О. А. «И хотя
весною я была вновь принята и окончила курсы, но гак как в то время
я не считалась благонадежной, то и речи о продолжении работы при
курсах не было. Не было также надежды на утверждение меня в дол-
жности преподавательницы какого-либо учреждения», — пишет О. А/
Следует отметить, что в те же годы и но гем же причинам был от-
странен от преподавания в университете и на курсах и И. М. Грече.
Для О. А. наступили тяжелые годы. Полная сил и знаний, она рва-
лась к научной работе — и не имела возможности заниматься ею. «В
1 «Дневник Е. Дьяконовой», т. II. СПб.. 1904, стр. 16, 30—31. Обе девушки ие
симпатизировали друг другу, особенно в дальнейшие годы ученья на курсах. Тем
ценнее первые, еще вполне объективные впечатления Дьяконовой.
*' «ДнейнйК Е. Дьяконовой», т. II, стр. 37.
3 «Вездесущая Добнаш», — замечает с оттенком зависти Е. Дьяконова («Дневник»
стр. 69).
1 Автобиография (рукопись из архива О. А. в Рукоп. отд. Ленингр. публ. библА
214
А. Д. ЛЮБЛИНСКАЯ
течение трех лет я жила частными уроками и имела возможность давать
отдельные уроки и лекции в различных воскресных школах: школе при-
Трубочном заводе, Обществе молодых девушек. С течением времени я
получила доступ и в народный дом гр. Паниной и в Смоленскую школу
для взрослых рабочих. Через три года я была допущена к преподава-
нию в гимназии, сперва у Таганцевой, а затем у Стоюниной»,—-вспо-
минает О. А.1 В эти годы развился и окреп педагогический талант
О. А., обогатился ее жизненный опыт. На своих уроках О. А. стара-
лась как можно больше и полнее знакомить учеников с историческими
источниками и литературными памятниками, не исключая и самых
трудных, которые в ее блестящем истолковании становились понятными
и интересными. Она умела привить глубокий интерес к прошлому и к
литературе, учила методу и навыкам самостоятельной работы.
В 1904 г. О. А. смогла вернуться на курсы, а в 1906/1907 г. приняла
участие в преподавании, ведя практические занятия по средней истории
на первых курсах. Но не одна академическая работа занимала ее. «Я
должна отметить, — пишет она, — что годы 1904—1906 были для меня
связаны с оживленной общественной деятельностью в качестве деятель-
ного члена и одно время секретаря школьных союзов: средней школы
и еще более — работников народного и внешкольного образования».1 2
О. А. была в 1905 г. членом Центрального бюро нелегального Всерос-
сийского учительского союза и участвовала в работе первого съезда
этого союза, происходившего в Финляндии. Такое же активное участие
приняла она и во втором съезде Союза учителей и деятелей по народ-
ному образованию 26—29 декабря 1905 г., ведя протоколы съезда и
подготовляя их к печати. В результате этой деятельности О. А. была
вынуждена уйти из гимназии Таганцевой. Осенью 1908 г. О. А.
по ходатайству И. М. Гревса получила годичную командировку за гра-
ницу, в Париж. В начале года она вышла замуж за Д. С. Рождествен-
ского, выдающегося русского физика, впоследствии академика, дирек-
тора Физического и Оптического институтов. За границу она поехала
вместе с мужем, желавшим ознакомиться с преподаванием физики в
Сорбонне. Они прожили в Париже с 1908 по 1911 г., и этот период
сыграл в жизни О. А. очень большую роль.
Она ехала за границу с намерением подобрать материалы для своей
магистерской диссертации, которую предполагала посвятить исследо-
ванию церкви и ересей во Франции в XII и XIII вв. Затем она со-
биралась детально ознакомиться со вспомогательными историческими
дисциплинами, главным „образом палеографией и дипломатикой. Ее
интересовала также постановка преподавания истории во французской
высшей школе.
В Париже О. А. поступила в Сорбонну, где занималась под руковод-
ством таких выдающихся французских медиевистов, как LU. В. Ланг-
луа (впоследствии директор Национального архива) и Ф. Лот (впослед-
ствии член Академии надписей). Помимо этих занятии, О. А. уделяла
много внимания как семинариям в Ecole des Hautes Etudes (высшем
историческом семинарии, открытом для ученых наравне со старшими
студентами), так и курсам в Ecole des Charles («Школе хартий» —
Высшей школе вспомогательных исторических дисциплин), куда она
поступила экстерном. Главным учителем О. А. на этом этапе был
Ланглуа. Он отличался чрезвычайной требовательностью к своим уче-
никам, и те из них, кто не обладал достаточной подготовкой и волен
к преодолению трудностей, вынуждены были покидать его семинарии.
О. А. выдержала весь искус до конца и на всю жизнь сохранила со
1 Автобиография.
2 Там же.
О. А. ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕНСКЛЯ КАК ИСТОРИК
215
своим учителем тесные дружеские отношения, равно как и с Лотом.
Ее яркая талантливость, трудолюбие и дисциплинированность, в сое-
динении с умелым и суровым руководством Ланглуа, выработали из
нее первоклассного медиевиста, соединившего в своем лице все луч-
шие качества французской и русской школ.
Палеографией О. А. занималась не только у Ланглуа; его курс она
дополняла и занятиями в Ecole des Chartes под руководством такого
мастера, как Эли Берже, чье наставление: «Lisez, lisez beaucoup, lisez
enormement!» — она выполняла с чрезвычайным усердием, прочитав и
списав в течение года более 200 хартий и отрывков из кодексов На-
циональной библиотеки и Национального архива. Приобретенные таким
путем солидные палеографические знания позволили ей в дальнейшем
привлечь для своей магистерской работы большое количество неиздан-
ных текстов.
Первоначальный план занятий — французские ереси ХШ в. — ока-
зался невыполнимым в виду недостатка материала по этой теме. К
тому же участие в семинарии Ланглуа, посвященном папским реги-
страм ХШ в. и французскому духовенству, ориентировало интересы
О. А. в другую сторону. Она написала работу «Претензии, выдвинутые
французским духовенством ХШ в. против светских людей». По ее
собственным словам, 1 тема оказалась интересной как по своим жи-
вым бытовым краскам, так и по основному содержанию многочислен-
ных документов, сводившемуся к выяснению роли короля в беспрерыв-
ной тяжбе церкви со светским обществом. В XIII в. умножаются
жалобы папского престола на королевских чиновников, систематически
подкапывающихся под вековые привилегии, но—и этот факт под-
черкнут О. А. со всей силой — голос самой французской церкви зву-
чит все слабее и к концу ХШ в. почти смолкает. Эти любопытные
данные, подводящие вплотную к пониманию агрессивной политики
Филиппа Красивого по отношению к папе и, в сущности говоря, к
возникновению галликанской церкви, должны были бы заставить О. А.
переключиться на политическую историю Франции ХШ и XIV вв. Но
эти вопросы далеко увели бы О. А. от намеченных тем, и она предпоч-
.ла использовать собранный материал в другом разрезе, тем более, что
и Ланглуа настойчиво советовал обратиться к детальному исследованию
•источников — актов церковных соборов, епископских ревизий и т. п.
О. А. интересовали вопросы бытового уклада и культурного уровня
французского духовенства. Так сложилась ее первая большая работа
«La vie paroissiale en France au XHI-e siecle d’apres les actes epi-
scopaux»1 2, за которую она получила степень директора? Парижского уни-
верситета с отличием (mention tres honorable).
В книге дан тщательный критический обзор источников, в большин-
стве случаев впервые вводимых в научный оборот,3 и на их основе
воссоздана любопытная картина повседневной жизни и обихода при-
ходского духовенства, гораздо более приверженного к мирским
интересам, нежели к духовным, малообразованного, не искушенного в
теологии и мало чем отличающегося от своей паствы. Акты епископ-
ских ревизий констатируют такое положение вещей с убедительной
настойчивостью, вскрывая бесплодность попыток высшего духовенства
поднять деревенского кюре на высоту, соответствующую его сану. Эта
малоприглядная картина состояния церкви очень ярко вскрывает перед
1 Отчет о заграничной командировке 1908—1909 гг. (Рукопись из архива О. А.
в Рукоп. отд. Лениигр. публ. библ.).
Paris, 1911.
3 Эрудиция автора в этом вопросе получила в многочисленных рецензиях едино-
душную и высокую оценку.
216
А. Л. ЛЮБЛИНСКАЯ
читателем корни органического смешения «высокого» и «низкого»,
божественного и мирского в литературе и искусстве классического сред-
невековья. Небольшая по размерам, но очень продуманная книга О. А.
дает не мало материала для правильного понимания религиозной пси-
хологии средневекового человека и притом не изолированно, а в
тесной связи с окружавшей его действительностью.
Книга была встречена очень одобрительно и возбудила большой
интерес. Положения автора вызвали возражения лишь в журналах ка-
толических орденов, сотрудникам которых картины, так живо нарисо-
ванные О. А., казались исключениями, а не правилом. Но эти голоса
в свою очередь оказались исключениями в хоре прочих рецензентов.
Подведя этой книгой итоги своей заграничной командировки и как
бы выдержав ею экзамен на научную и исследовательскую зрелость,
О. А. вернулась в 1911 г. в Россию и снова начала преподавание на
Высших женских курсах. Она читала лекции, вела семинарии; вступи-
ла как равноправный член в среду своих недавних учителей и быстро
прошла путь, давший ей научные степени и звания.
Подробные конспекты ее курсов 1 знакомят нас с чрезвычайно тща-
тельной разработкой каждой лекции, всегда насыщенной всей суммой
знаний, добытых наукой, и расцвеченной великолепной красочной гам-
мой цитат из источников, в разыскании и переводе которых особенно
сказывался замечательный талант О. А. Если изысканность и богатство
словаря придавали ее слогу некоторую (подчас и! очень значительную)
манерность, то ее переводы торжественных или риторических оборотов
латыни и наивно простых форм нарождавшегося французского языка
всегда были великолепны. В ее лекциях так гармонично сочетались
эрудиция и научная глубина с эстетическим совершенством формы,
что слушатели, невольно поддаваясь властному обаянию лектора, чув-
ствовали себя перенесенными в тот мир и ту эпоху, куда их вела
О. А. Она всегда говорила, что на подготовку двухчасовой лекции у
молодого преподавателя должна уходить вся неделя, и следовала это-
му правилу со своей всегдашней скрупулезностью. Обстановка на Выс-
ших женских курсах создавала самые благоприятные условия для на-
учных занятий, для расцвета творческих сил, подготовленного многими
годами борьбы и учения.
В свои семинарии О. А.1 2 внесла всю тщательность французской
школы, перенятой ею от Ланглуа. Кроме того, учитывая сравнительно
малую подготовленность своих слушательниц, она их «школила» не-
сравненно больше, чем то было принято в университете, в мужской
аудитории. Оиа прекрасно умела индивидуализировать обучение каждой
из своих учениц, хотя группы были достаточно многочисленны. Очень
настойчиво и планомерно учила она всем сторонам ремесла историка,
считая, что только полная независимость и виртуозность в технике ис-
следования делают ученого настоящим мастером своего дела. Убедив-
шись на собственном опыте, какую огромную важность в обучении
молодежи имеет традиция школы, которой в большинстве случаев
были лишены русские медиевисты, подходившие к мастерству слож-
ными и зачастую слишком длинными путями, О. А. никогда не уста-
вала с величайшей тщательностью следить за безукоризненностью
знания языка, точного понимания реалий и главное — за критическим
использованием источников. Прекрасно владея всем ученым аппаратом
1 Они хранятся в Рукой, отд. Леннигр. публ. библ.: 1) История раннего средне-
вековья, 2) Феодализм в эпоху каролиигов, 3) Крестовые походы, 4) Франция в позд-
нее средневековье.
2 К одному из них: «Парижский университет в XIII в.»--'в архиве О. А. сохра-
нились конспекты вводных бесед н другие материалы. _
О. А. Д0БИА111-Р0ЖДЕСТВЕ11СКАЯ КАК ИСТОРИК
217
медиевистики—справочниками, словарями, библиографией, она требо-
вала и от своих учеников такого же знания и не пропускала ни одной
ошибки, подчеркивала и объясняла ее причины. Порой бывало нелегко
выслушивать ее критику, но все ее слова были пронизаны таким горя-
чим желанием помочь и научить, что ни для кого они не оставались
бесплодными. О. А. была чрезвычайно активна в своем методе препо-
давания, растила своих учеников с усердием и жаром, тратя на это
массу времени и энергии. Нечего говорить о том, какие горячие чув-
ства со стороны молодежи вызывало такое редкостное отношение учи-
теля к своей аудитории. О. А. горячо любили ее ближайшие ученицы,
а среди прочих слушательниц курсов она пользовалась большим авто-
ритетом.
9 мая 1915 г. О. А. защитила магистерскую диссертацию. 1 Она
основательно переработала свою французскую книгу и добавила к
ней новую главу о приходе соборной церкви (капитуле), вернувшись
к геме, нащупанной в семинарии Ланглуа, — к вопросу об организа-
ционных формах отдельных церковных групп. Для поборников жен-
ского высшего образования диспут О. А. был большим праздни-
ком. Впервые в России женщине было присвоено звание магистра
всеобщей истории и притом за глубокую и тщательно отделанную
работу.
Через три года О. А. защитила докторскую диссертацию (21 апреля
1918 г.) и быЛа избрана сперва доцентом, а затем и профессором ЛГУ
(звание профессора Высших женских курсов она получила еще в 1916 г.).
Новая книга О. А.2 является совершенно самостоятельным и ориги-
нальным произведением. Еще в процессе подбора материалов для пер-
вой работы ее внимание было привлечено к показаниям источников о
своеобразном культе архангела Михаила. Среди полчищ католических
святых оригинальный образ воинствующего архангела, не имеющего ни-
когда телесного воплощения и сохраняющего многие черты своего
древнееврейского прообраза,— «святой Сатана» по выражению О. А., —
действительно выделялся как один из любопытных образцов религиоз-
ного синкретизма. Выяснению разнообразных корней этого культа и
посвящено исследование О. А., прослеживающее сложные модификации
образа архангела в различные эпохи и в различных местах Европы.
Опровергнув положение немецкого историка Готейна о Михаиле как
о национальном святом лангобардов, О. А. показывает, как на латин-
ской почве прививался эллинистический культ Михаила, какие своеоб-
разные формы были ему сообщены в Ирландии в VIII в. и в каролинг-
скую эпоху, а также какую новую трансформацию пережил этот об-
раз в период образования рыцарской идеологий. Построение книги
дает автору возможность развертывать широкие картины духовной
культуры средневековья, а глубокое знание источников и умелое их
использование придают работе большую убедительность и яркость.
Эта книга, вышедшая в 1918 г., является последней работой О. А.,
посвященной истории религии. Отдав дань темам, характерным для
целого поколения русской дореволюционной медиевистики, О. А. \же
больше не возвращалась к ним.
Годы революции заставили О. А. пережить глубокий перелом и не
реключилй ее интересы иа вопросы материальной культуры и палеогра-
фии. Не малую роль сыграла в этом переломе кипучая деятельность
мужа О. А,, в ту пору директора Физического института и основателя
Оптического института. Дмитрий Сергеевич после Октября сразу и
1 «Церковное общество Франция в XIII веке. Ч. 1-я. Приход». П. 1914.
2 «Культ св. Михаила з латинском средневековье». П. 1917 (литогр. изд.у,
16 Средние века, вып. I.
218
А. Д. ЛЮбЛИПСКАЯ
бесповоротно стал на сторону советской власти, сделавшись с самого
начала убежденным беспартийным большевиком. Путь О. А., привед-
ший к тому же, был более сложным.
После слияния в 1919 г. курсов' с университетом число учеников
О. А. сильно сократилось в силу условий времени. Но в те годы к О. А.
пришла учиться молодежь уже иного типа, чем курсистки. Группы
были смешанными, и среди учеников О. А. впервые появились юноши.
Их подготовка, полученная в классических гимназиях, была лучше
подготовки девушек, и это заставляло последних сильно подтягиваться
к более высокому уровню; таким образом, все участники занятий могли
максимально использовать совершенно зрелое научное и педагогиче-
ское мастерство О. А. Именно из этих групп вышли наиболее близкие
О. А. ученики, вскоре ставшие для нее товарищами по работе, которых
Она считала своей научной сменой.
На этот период приходится наибольшее количество популярных
книг О. А. 1 Почти все они касаются эпохи крестовых походов и на-
писаны с исключительным блеском. Популярность изложения очень
счастливо сочетается в них с оригинальным подходом к материалу и
с многочисленными цитатами из источников. В эти же годы проис-
ходит включение в работу О. А. новых тем, ставших вскоре глав-
ными в ее научной работе. Постепенно особое значение в преподава-
нии О. А. начинает получать латинская палеография.
Впервые она начала читать этот курс еще в 1914 г. на Высших
женских курсах,* 2 заказав для этой цели много снимков с рукописей
Парижской Национальной библиотеки и петербургской Публичной би-
блиотеки. Но в ту пору в ее лекциях было еще мало самостоятельно
проработанных вопросов, а в тех практических занятиях, которые она
проводила со своими слушательницами в Рукописном отделении Пуб-
личной библиотеки, ее интересовал преимущественно текст рукописи;
палеографическому анализу было отведено последнее место. Неудиви-
тельно поэтому, что исключительные по своей ценности древние латин-
ские рукописи Публичной библиотеки не привлекли в то время внима-
ния О. А.
После Великой Октябрьской революции преподавание западной па-
леографии впервые в России смогло быть обставлено надлежащим об-
разом. О. А. организовала при Ленинградском университете специаль-
ный кабинет вспомогательных исторических дисциплин и привезла для
него в 1921 г. из-за границы, куда она была для этого командирована,
все необходимые справочники, учебники, альбомы с факсимиле и т. п.
Этим была заложена солидная материальная база для постановки дела
на западный образец, когда от медиевиста требуется не просто общее
знакомство с основными этапами развития письма, но и отчетливое,
активное знание теоретических задач палеографии, равно как и сумма
практических навыков, и притом в масштабах всего средневековья
(V—XV вв.). В круг подлежащих изучению предметов были также
включены дипломатика, историческая хронология и историческая биб-
лиография. Курс этих дисциплин все расширялся в своем объеме
в каждом новом цикле и дополнялся многими элементами из других
курсов и семинариев О. А., для которых она все больше и больше
использовала в разных разрезах 3 рукописный и эпиграфический материал,
'‘«Эпоха крестовых походов (Запад в крестоносном движении)». П. 1918; «Как люди
научились считать время», Берлин, П. — М., 1922; «Западные паломничества в средние
века», П. 1924; «Крестом и мечом. Приключения Ричарда Львиное Сердце». Л. 1925.
2 Следует подчеркнуть, что до О. А. этот курс не читался ни в одном из рус-
ских университетов.
3 Например, для курса по истории быта или для семинария по миниатюрам к
Апокалипсису.
О. А. ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕИСКАЯ КАК ИСТОРИК
219
равно как и миниатюры. О. А. вполне разделяла мнение многих ученых
о большом воспитательном значении палеографических занятий, кото-
рые, при надлежащей постановке дела, лучше всего подводят студента
к тщательному критическому анализу текста и языка, фиксируют его
внимание на самых разнообразных моментах и тем самым незаметно
сообщают ему сложную и многообразную эрудицию медиевистики.
Для своих семинариев по палеографии в ЛГУ в 1921 —1926 г.1
О. А. получила хартии из архива Н. П. Лихачева (теперь в библиотеке
АН СССР), из которых выбрала относящиеся к истории Кремоны
X—XIII вв. Участники семинариев О. А. должны были описывать и об-
рабатывать многочисленные рукописные подлинники.1 2 Это было иде-
альной школой не только для молодых палеографов, но и для самой
О. А., которая впервые в своей практике должна была самостоятельно
проработать большое число хартий, из которых некоторые представ-
ляли серьезные палеографические и дипломатические трудности. Прав-
да, и в этой работе доминирующим моментом оставался текст: он
притягивал к себе львиную долю внимания, что и было вполне есте-
ственным в данном случае, поскольку значение кремонских хартий,
как исторических документов, было очень велико. Параллельно работе
над этими подлинниками О. А. готовила учебник по латинской палео-
графии, выпущенный в свет в 1923 г.3 — первый учебник по этому
предмету на русском языке. Составление его было связано с большими
трудностями, хотя бы потому, что сложная и точная терминология за-
падной палеографии еще не имела на русском языке адэкватного
выражения. Эта книга является прекрасным образцом того, как ожи-
вала под пером и творческим воображением О. А. даже такая сухая,
казалось бы, материя, как палеография. Таково было начало палеогра-
фических работ О. А.
В 1922 г. она была приглашена в Рукописное отделение Ленинград-
ской публичной библиотеки на постоянную работу. Этого поста она не
покидала уже до самой смерти, и деятельность ее как палеографа, и
практическая и теоретическая, вскоре стала для нее «самым любимым
и самым важным делом жизни».
Теоретические палеографические работы О. А. дали ей мировую
известность. Но это случилось несколько позже. Тогда, в начале
20-х годов, практическая нужда в компетентном палеографе встала
гораздо острее.
Публичная библиотека должна была, согласно Рижскому договору,
вернуть Польской республике некоторую часть рукописей и книг, вы-
везенных в свое время Суворовым из варшавской Публичной библио-
теки, собранной трудами братьев Залусских. Рукописи эти хранились
в Ленинградской публичной библиотеке более ста лет и не составляли
отдельного фонда, но входили в многотысячное собрание западных
рукописей. Следует отметить, что это собрание было вообще очень
плохо обработано. Русские ученые почти никогда к нему не обраща-
лись, поскольку до О. А. никто из них и не был систематически обу-
чен западной палеографии. Что касается иностранных ученых, то боль-
шинство из них могло работать в Петербурге лишь наездами, и их
издательская продукция (в особенности французская) была зачастую
далека от совершенства. Правда, те издания и описания, которые
1 Параллельно с курсом палеографии в Университете О. А. вела также занятия
палеографией в Институте истории исскуств (1919—1921 гг.).
2 Опубликованы были значительно позднее в книге «Акты Кремоны X—XIII вв.
в собрании Академии Наук СССР» М.—Л.. Изд. АН СССР, 1937.
3 «История письма в средние века». Руководство к изучению латинской палео-
графии. П. 1923.
220
л. д. пюблипскля
были осуществлены работниками Monumenta Germaniae, стояли на
обычном для них высоком уровне, но это касалось .тишь отдельных
и немногочисленных рукописей. Изданный же бенедиктинцем Стер-
ком в 1910 г. роскошный каталог латинских рукописей V—ХШ вв.,
хранящихся в Публичной библиотеке, был полон ошибок и не-
точностей.
Итак, для проведения очень срочной и очень ответственной работы
не было, в сущности говоря, никакого надежного научного аппарата.
О. А. и ее ученикам пришлось начинать дело почти на пустом месте,
и оно потребовало от них — в особенности на первых порах — огром-
ного напряжения. Тут-то и оказалась чрезвычайно ценной солидная
подготовка, которою имела сама О. А. и которою она вооружила свою
смену. Члены польской экспертной комиссии встретились в Публичной
библиотеке с очень компетентными и тщательными палеографами, ока-
завшимися вполне на высоте положения.
Повседневная и срочная работа в библиотеке почти целиком погло-
тила время и силы О. А. Правда, она продолжала преподавать палео-
графию и после ликвидации преподавания истории в Университете и
прекрашла этот курс только в 1929 г. 1 В эти же годы развернулась
и ее работа и Академии материальной культуры (1920—1929 гг.), в
секции средних веков и Возрождения, но и там, несмотря на
увлечение О. А. учением Н. Я. Марра, ее интересы в части изучения
миниатюр и рукописей явно превалировали над вопросами этнологии и
археологии. 2 Таким образом, вплоть до 1934 г., когда было возрож-
дено преподавание истории и вновь открыты исторические факультеты,
работа О. А. была сосредоточена в основном в Рукописном отделении
и оказалась для него чрезвычайно плодотворной.
Первые годы работы О. А. в> Рукописном отделении совпали с го-
дами директорства в Библиотеке акад. Н. Я- Марра, который обращал
большое внимание на научную работу Рукописного отделения и на из-
дание наиболее ценных памятников и каталогов рукописей. Все эти
начинания встречали в О. А. не только горячее сочувствие, но и осу-
ществлялись ею в минимальные сроки. С другой стороны, любая ини-
циатива О. А. в указанном направлении неизменно встречала под-
держку дирекции, в результате чего за пять лет один западный сектор
Рукописного отделения выпустил два сборника этюдов о рукописях и
первый выпуск каталога древнейших латинских рукописей.
Основная задача, стоявшая перед О. А. и ее сотрудниками в за-
падном секторе Рукописного отделения, заключалась в выработке на-
учной схемы описаний рукописей и, в первую очередь, древнейших ко-
дексов. Западная практика отличается в этом вопросе большой пестро-
той и поэтому перенесение ее на русскую почву требует осторожного
и критического подхода. Эта сложная работа столкнула О. А со всем
многообразием и богатством новых исканий и успехов, характерных
дпя науки западной палеографии в послевоенное время. Она же заста-
вила по-настоящему оценить замечательную коллекцию западных ру-
кописей Публичной библиотеки. Оба эти обстоятельства нуждаются в
некотором освещении.
1 В 1925 г. Кабинет вспомогательных дисциплин был переведен в учрежденный
при Университете Исследовательский институт сравнительной истории литератур н
языков Запада н Востока, н О. А. вела в Кабинете занятия с сотрудниками инсти-
тута и студентами Университета. Одновременно она читала курс латинской палеогра-
фии иа западноевропейском отделении факультета языкознания и материальной куль-
туры ЛГУ вплоть до 1929 г.
- Из ее работ по этим последним’ темам следует указать статью в Яфетиче-
ском сборнике 1925 г. «Культ вод на периферии Галлии и сказание о кельнских
девах».
О. А. ДОВИАШ-РОЖДКСТВЕНСКАЯ КАК ИСТОРИК
221
Наука западной палеографии возникла в конце XVH в., когда бе-
недиктинец Мабильон дал первую схему типов письма в латинском
средневековьи и установил критерии для их определения. Современ-
ники приветствовали его труд как венец критической мысли, и он, не-
сомненно, и был таковым для своего времени. Но система Мабильона,
при всех своих достоинствах, является типичным продуктом метафизи-
.ческой науки XVII в., поскольку эта схема рассматривает типы пись-
ма, а не процесс его развития, и предполагает наличие определенных
типов уже заранее данным. Последующие исследователи внесли неко-
торое движение в систему Мабильона (Маффеи), но в общем до XX в.
наука занималась, главным образом, собиранием и классификацией бес-
численного материала, и знаменитый немецкий палеограф начала на-
шего столетия Людвиг Траубе мог с полным правом сказать:
«Палеография... родилась в борьбе... но она не одержала еще своих
лучших побед». Действительно, расцвет1 науки западной палеографии
в послевоенное время, во многом стимулированный трудами Траубе,
вполне подтвердил его слова.
Палеографические исследования последних лет на западе ставили
себе целью подробное изучение отдельных мастерских письма и вос-
создание состава библиотек раннего средневековья. «В самые послед-
ние годы,— писала 'О. А. в 1928 г.,'—-западная наука, передвигая в
своих исканиях ударение на внешнюю сторону рукописи, поставила, с
небывалой точностью, вопрос о дате, мастерских и технических прие-
мах древнего письма. Опираясь на растущую статистику, она начинает
устанавливать уже не только эмпирические обобщения, но чрезвычай-
но точные законы, создает систематику, анатомию и физиологию живо-
го мира письма. Изменчивая жизнь алфавита под рукою разного типа
мастеров благодаря новым исследованиям укладывается в стройные
схемы. Изучение сокращений дает критерии глубокого интереса и изу-
мительной точности. За ними встают проблемы фонетики и орфогра-
фии, отражая изменения лица общества, стоящего за организованными
мастерскими письма».
Палеографические исследования не ограничивались ранним средне-
вековьем. Так, например, работы Вемера 1 2 и Дестре3 4 подвели к науч-
ному изучению еще очень мало исследованных проблем письма и произ-
водства рукописей в XIII и XIV вв., открыв в этой области
замечательно интересные перспективы. Но все же основные усилия
палеографов, давшие чрезвычайно ценные вклады в историю культуры,
сосредоточились на эпохе раннего средневековья. Трудоемкая работа
анализа древних кодексов, 'подвергшихся со стороны палеографов пе-
рекрестному допросу под самыми различными углами зрения, вполне
оправдала себя в том смысле, что добытые результаты поставили на
место' общих и зачастую беспочвенных рассуждений точные и ясные
факты. В число таких работ, воссоздавших ib обширных исследованиях
и роскошных альбомах историю раннего письма, * следует включить и
замечательную книгу О. А. о Корбийской мастерской.5 6
Рукописи из этого скриптория (монастырской мастерской) хра-
1 «Западный фонд Музея палеографии Академии Наук СССР» (Рукопись из архива
О. А. в Рукописном отделении Публичной библиотеки).
2 W е h m е г. [>ie Nainen der «gotischen» Buchschriften (Zentralblatt fur Biblio-
thekswjsen, 1932).
3 Destrez. La Pecia dans les nianuscrits universitaires du XII! et du XIV ss
Paris, 1935.
4 Труды Лове, Лнндсе, Лефлера. Лесли-Джонса и др охватили исторп:О
•самых крупных н интересных мастерских письма.
6 «Histoire de i’aielier graphique de Corbie de 651 a 830 reflctee dans les
manuscrits de Leningrad». Л.. Изд. АН СССР, 1934.
222
А. Д. люблинская
нятся в значительной своей части в Ленинградской публичной библио-
теке. Они были вывезены в конце XVIII в. из Франции секретарем рус-
ского посольства Дубровским в составе его замечательной коллекции
западных рукописей. Почти все они были известны науке, но по боль-
шей части в описаниях недостаточно критических. О. А. впервые
изучила их комплексно, расположив в правильный хронологический ряд
и выяснив сложную картину графических исканий и влияний. Корбий-
ская мастерская представляла в этом._отношении исключительный ин-
терес. Основанная в середине VII в. на северо-востоке Франции, она
оказалась на скрещении многих путей, и писанные в ней рукописи
«отразили меровингскую, ирландскую, англо-саксонскую и, в своих
многократных возрождениях, античную, итальянскую стихию». 1 Имен-
но эта графическая пестрота, которая была лишь материальным вы-
ражением многообразия истоков духовной культуры складывающегося
феодального общества, дала возможность отчетливо вскрыть зако-
номерность смены различных типов письма, гамма которых в Корби
исключительно богата, и эволюцию их в тип каролингского минуску-
ла, высокое совершенство которого завершило искания нескольких
веков.
Подготовительные к книге этюды О. А. печатались как в совет-
ских, так и иностранных (преимущественно американских) журналах,
и поэтому сама книга ожидалась в кругах палеографов с большим
интересом. О. А. не имела возможности снабдить книгу снимками в
типографском воспроизведении, но для пяти библиотек (АН СССР,
Парижской Национальной библиотеки, Британского музея, библио-
теки Monuments Germaniae и библиотеки Гарвардского универси-
тета в США1 2) был сделан альбом из 98 фот9графий с корбий-
ских уник.
Книга получила в кругах западных палеографов весьма высокую
оценку. Многочисленные рецензии и частные письма единодушно от-
мечают как трудности, стоявшие перед автором, так и блестящее их
разрешение и подчеркивают ценность этого вклада в историю куль-
туры раннего средневековья.
Параллельно с этой работой, требовавшей огромной тщательности и
внимания, через «палеографический микроскоп» О. А. прошло не мало
других ценнейших рукописей, и в результате ее работы значение для
науки буквально каждой из них йеизмеримо выросло. Собрание сочи-
нений ранних отцов церкви, писанное прекрасным унциалом VI в.,
О. А. смогла локализировать Италией и точнее —• знаменитой мастер-
ской Кассиодора, значение которого, как организатора первого запад-
ного скриптория, очень велико.3 4 Особенно много внимания О. А. по-
святила ирландским и англо-саксонским кодексам и специально—/ин-
тереснейшей рукописи «Церковной истории англов» Беды Почтенного. *
Эту рукопись удалось очень точно датировать, а тем- самым определи-
лось ее важное место в традиции данного текста и время написания
гимна, на староанглийском языке, нашедшего себе приют на полях
кодекса. Следует также отметить многолетнюю работу О. А. над ру-
кописным текстом писем папы Григория I, который давно уже при-
влекал внимание исследователей письмом, помещенным на первом листе.
1 Там же, стр. 10.
2 Выбирая именно эти библиотеки, О. А. имела! в виду дать возможность западным
палеографам ознакомиться de visu с корбийскими рукописями хотя бы в об-
разцах.
3 Le Codex Q. v. I. 6—10 de la Bibliotheque publique de Leningrad (Speculum,
v. 5, 1930, pp. 22—40, 6 tab).).
4 Lin manuscrit de Bede a Leningrad (Speculum, v. 3, 1928, p. 314—231, 3 tabl.).
О. А. ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕНСКАЯ КАК ИСТОРИК
22»
Это письмо часть ученых считала автографом знаменитого лангобард-
ского историка VIII в. Павла Дьякона, другие отрицали его авторство.
Тщательный палеографический анализ позволил О. А. сказать решаю-
щее слово по данному вопросу; комплексное же изучение всей руко-
писи вскрыло ее бесспорное фриульское (т. е. северо-итальянское) про-
исхождение и дало возможность вписать очень интересную страницу в.
сложную историю происхождения каролингского минускула — одной
из ударных проблем западной палеографии. 1 Но— как и всегда в
своих палеографических этюдах — О. А. неразрывно связала с изуче-
нием рукописи более широкие проблемы источниковедения и убеди-
тельно и ярко показала всю закономерность конструкции историче-
ского труда Павла Дьякона.
Эти и многие другие детальные исследования драгоценнейших ру-
кописных уник Ленинградской публичной библиотеки шли параллельно-
с планомерным описанием всего латинского фонда рукописей. В 1929 г.
О. А. издала первый выпуск посвященного им каталога — описание
рукописей V—-VII вв.1 2 В ее архиве сохранился черновик письма к од-
ной из учениц, писанный накануне выхода в свет этого каталога. В
письме очень ярко выражено волнение и чувство большой ответствен-
ности, владевшие О. А. в тот момент, когда она впервые выносила на
суд строгой критики западных палеографов результаты работы еще мо-
лодой советской школы. Следует подчеркнуть, что этот первый опыт
встретил самую положительную оценку и создал О. А. репутацию
блестящего палеографа. Она завязала деятельную переписку со
всеми учеными этой специальности и получала от них неизменно
товарищескую помощь в своей работе над материалами корбийской
мастерской.
В результате 17-летней работы О. А. в Рукописном отделении са-
мая ценная часть фонда западных рукописей впервые введена в науч-
ный оборот с надлежащими тщательностью и точностью.3 Много за-
нималась О. А. и французскими иллюминованными рукописями, в осо-
бенности теми, что поступили в Публичную библиотеку уже после
Великой Октябрьской революции из императорских дворцов и частных
собраний. Многим из них О. А. посвятила обширные исследования, 4
делала о них доклады на научных совещаниях. Некоторые результаты ее
работ по этим темам были доложены Ланглуа в заседаниях Акаде-
мии Надписей (Academie des Inscriptions et Belles-Lettres) и вызвали
большой интерес среди историков и искусствоведов.
Очень много сделано О. А. для популяризации рукописных бо-
гатств Публичной библиотеки. Она устраивала выставки (особенно инте-
ресна была выставка часовников с миниатюрами, открытая в 1926 г.),
в корне переделала экспозицию западных рукописей в самом Рукопис-
ном отделении, неоднократно читала лекции и вела краткие семинарии
для экскурсоводов. Вызванное ее многочисленными работами оживле-
ние интереса западных палеографов и медиевистов к ленинградскому
собранию рукописей имело следствием чрезвычайное увеличение с их
стороны письменных запросов, для удовлетворения которых зачастую
приходилось производить сложные изыскания.
1 См. статьи О. А. в «Метопе storiche Forogiuliesi», т. XXV, 1929, и т. XXVII,
1931 (на франц, языке), а также: «Ранний фриульский минускул п одна из проблем
жизни и творчества лангобардского историка VIII в.» («Вспомогательные исторические
дисциплины» Л., 1937, стр. 109—139).
2 «Les anciens manuscrits latins», I. (Analecta medii Aevi, fasciculus III). Л., изд.
Гос. публ. библ., 1929.
’Второй выпуск каталога латинских рукописей (VIII—IX вв), составленный С. А.»
подготовлен к печати.
4 В рукописи Рукоп. отд. Ленингр. публ. библ ).
224
А. Д. ЛЮБЛИНСКАЯ
В 1929 г. О. А. была избрана членом-корреспондентом Академии
Наук СССР — так высоко была оценена ее научная работа. Через не-
сколько лет она смогла вновь вернуться к преподаванию в универси-
тете на возрожденном историческом факультете. Это было для нее
большой радостью и наполнило последние годы ее жизни большим и
важным содержанием. Она всегда чувствовала свою работу незакончен-
ной и незавершенной, если не доносила ее результатов до студенче-
ской или аспирантской аудитории. С 1934 г. н до самой смерти О. А.
читала на истфаках ЛГУ и ЛИФЛИ курс западного источниковедения
и вела занятия по палеографии со студентами и аспирантами, а также
руководила несколькими аспирантами. Она выпустила в 1936 г. второе
издание своего учебника западной палеографии в значительно расши-
ренном обьеме. Достаточно сравнить два издания этой книги, чтобы
вполне ощутительно представить себе, как много было сделано нового
в науке западной палеографии за 13 лет, разделяющих эти две книги,
и как велика доля О. А. в этом вкладе. Во втором издании прекрасно
разработаны главы, посвященные так называемым «национальным» ти-
пам письма, введена совершенно новая глава о письме XVI—XVIII вв. 1
и значительно увеличено число таблиц. К сожалению, О. А. не успела
при жизни напечатать свой курс источниковедения — он хранится в
ее архиве лишь в форме очень подробных конспектов, а также в виде
сжатой статьи, составленной О. А. в качестве пособия студентам при
сдаче этого трудного и сложного предмета. Курс этот представляет собой
как бы итог всей длительной работы О. А. над средневековыми источ-
никами и рукописными памятниками и отличается исключительной све-
жестью и оригинальностью построения и мысли. Последние поколения
студентов-медиевистов, которым еще довелось слушать источниковеде-
ние у О. А., вероятно, на всю жизнь сохранят воспоминание о глуби-
не исследования и красочности формы, которые были столь присущи
преподаванию О. А. и особенно ярко сказались в лекциях последних
Tier ее жизни. О А. так дорожила общением с молодежью, что, хотя
врачи неоднократно предлагали ей прекратить чтение лекций и «уйти
на покой», в Рукописное отделение, она продолжала свои курсы дс
последней возможности, равно как и занятия с аспирантами. В течени
последних 2—3 месяцев жизни, уже подкошенная тяжелой болезн^
она не переставала строить планы на будущий академический год
гак только ей становилось хотя немного легче, бралась за текущую
работу просмотра статей, диссертаций и т. д. Она никак не хоте:
сдаваться, мечтая умереть, «как солдат на посту».
Последние годы жизни О. А. (1934—1939 гг.) должны быть от
чены также и как период иапряж'енного творческого труда. В 1936
вышел в свет большой том переводов средневековых источников
агротехнике,- в котором участвовала О. А. и многие ее ученики. О .
любила такие коллективные научные издания, ее одушевляла cobv -
стная работа, и ее участие являлось для всех непрестанным стимул м
к работе. Трудно себе представить, как тщательно относилась О. А. к
<-воим обязанностям редактора, как . внимательно просматривала не
только готовые статьи, но и источники, как скрупулезно отделывала
все переводы. Она была душой этой книги и очень радовалась, что
последняя может представить для советских агрономов не только на-
1 Введение в круг научных исследований богатейших неизданных материалов по
истории XVI—XVIII вв, хранящихся в Рукоп. отд. Ленинград, публ. библ., сделала
раздел особенно важным
- Агрикультура в памятниках западного средневековья. Переа, и комм, под ред.
т'роф. О. А. Добиаш-Рождественской и проф. М. И. Бурского. М.—Л, Изд. АН СССР,
О. А. ДОБИАШ-РОЖДЕСТВЕНСКЛЯ КАК ИСТОРИК
225
учнын, но и практический интерес. Самой О. А. принадлежит в книге
самая трудная для исследования часть — раннее средневековье. Только
при ее глубоком знании источников можно было из сведений, рассы-
панных по варварским правдам, хроникам и энциклопедиям, составить
законченную и комментированную картину агротехники указанного пе-
риода. Для задуманного, но не осуществленного коллективного труда
по истории средневековой техники О. А. написала работу. «Техника
книги в эпоху феодализма»; 1 вообще в последние годы вопросы
истории техники и науки сильно ее интересовали.1 2
В 1937 г. были напечатаны под редакцией и с предисловием О. А.
«Акты Кремоны» X — ХШ вв., над которыми она так много поработала
со своими учениками в 1921—1926 гг. В том же году в первом томе
«Исторических записок» Института истории АН появилась статья
О. А. «Коллизии во французском обществе XII—ХШ вв. по студенче-
ской сатире этой эпохи». Этой работой О. А. как бы подвела итог
своим этюдам о голиардиках — латинских студенческих песнях, иссле-
дованию и публикации которых она посвятила ранее целую книгу.3
Церковное и светское общество средневековой Франции изображено
в статье сквозь сатирическую призму бродячего' школяра-клирика,
сильно приверженного к мирским радостям. В этой работе О. А. вновь
возвращается к темам, занимавшим ее еще в годы ученья в Париже,
когда она 'впервые заинтересовалась тем фактом, что «никогда фео-
дальный забияка не проявляет столько изобретательности в кощунствен-
ных издевательствах над церковью, как полный духа протеста и иронии
сын коммуны.» 4
В последний год жизни О. А. довела до конца еще одну работу,
которая занимала ее многие годы: исследование очень интересной ру-
кописи — хроники Адемара Шабанского (из собрания Дубровского).5
О. А. смогла датировать рукопись не концом, а началом XII в. и до-
казать ее аквитанское, а не парижское происхождение. В связи с этим
глоссы к тексту и любопытнейшие рисунки рукописи получили иное
истолкование и придали ей новый, большой интерес.
Самым значительным трудом последних двух лет жизни О. А.
является ее большая статья о духовной культуре Западной Европы
IV—XI вв., предназначавшаяся для «Всемирной истории» Академии
Чаук. Она писала ее с большой любовью, но уже с большим трудом,
отрываемая от нее болезнью не на дни, а на целые месяцы. В минуты,
логда О. А. ясно понимала серьезность своей болезни и близость не-
избежного конца, она горько жалела, что не увидит, вероятно,
р.оей работы напечатанной. Этот последний большой труд действп-
льно был венцом, завершившим десятки .ж г непрерывной н напря-
енной работы.
О. А. скончалась на 66-м году жизни, 30 августа 1939 г., после
олгой и тяжелой сердечной болезни. Для всех знавших ее, — моло-
ых и старых, родных, коллег, товарищей, учеников,- -ее преждевре-
енная смерть была тяжелой и горькой утратой.
1 В рукописи (Рукоп. отд. Ленингр. публ. библ.).
- См. также се статью «Из каких источников мы узнаем о западной земледель-
:ср;ой технике эпохи феодальной формации V—XI вв.». (Архив истории наук и тех-
IKH. вып. 3, 1934).
3 Les poesies des goliards, grouppees et traduites avec le texts latin en regard
ir Olga Dobiache-Rojdestvensky. Preface de F. Lot. Paris, 1931.
4 Отчет о заграничной командировке в 1908/19G9 г. (Рукописное отделение
ени.чградской публичной библиотеки).
5 Хроника Адемара Шабанского и ее рукопись в Ленинграде (Ученые записки
'У, № 39, серия исторических наук, вып. 4. Л„ 1939).
226
А. Д. ЛЮБЛИНСКЗЯ
* * *
Велики заслуги О. А. перед русской медиевистикой, значителен ее
труд в деле воспитания молодых историков. Этому делу она с жаром
отдавала все силы и мысли. Это был прекрасный, обаятельный
человек, полный жизни и полный любви к родине, науке и людям. Об
ее чудесной, заботливой и умной доброте с благодарностью и радо-
стью вспомнит всякий, кому довелось встретиться с ней на ее долгом
жизненном пути. Высокая моральная красота ее милого облика осве-
тила жизнь многих людей и научила их самоотверженному, непрестан-
ному и радостному труду.
СОДЕРЖАНИГ
..тр.
"Задачи советской исторической науки в области изучения средних веков . . . 3
Я. II. Грацианский. О разделах земель у бургундов и у вестготов . • 1
А. И. Неусых и н. Общественный строй лангобардов в VI—VII веках . . 20
Е. А. К о с м н п с к н й. Английское крестьянство в XIII веке...............43
Ф. Я. Полянский. Манориальные источники средств производства в хозяй-
стве Глостерского аббатства............................................60
В. Э. Грабарь. Священная Римская империя в представлении публи-
цистов начала XIV века ...............................................79
п. Ф. Семенов. Огораживания в Англии XV — начала XVI века....................97
М. М. С ми рии. Томас Мюнцер в первые, годы реформации......................123
Н. И. Радциг. «Traite des reliques» Кальвина, его происхождение и значение . 150
Б. Ф. Порш и ев. Из истории восстания «босоногих» в Нормандии в 1639 г. . 164
С. Д. Ска .. к и ц. Февднст Эрве и его учение о цензиве.............• 185
3. В. М о с и н а. «Хронологические выписки» Маркса.........................202
А. Д. Люблинская. О. А. Добиаш-Рождественская как исгтрик...................212
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
Отв. рсд. — чл.-корр. АН СССР А. Д. УДАЛЬЦОВ
ЧЛЕНЫ РЕДАКЦИИ:
чл.-корр. ли СССР Z?. A. КОСМИНСКИЙ, проф. Н. И. ГРАЦИ-
АНСКИЙ, проф. С. Д. СКА ШИН, проф. 8. Ф. ПОРШ HER,
от. секретарь канд. нстор, наук — .< В. МОСИНА
ЗАДАЧИ СОВЕТСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ
В ОБЛАСТИ ИЗУЧЕНИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ
Построение социализма в нашей стране обусловило небывалый
подъем советской науки. Весьма значительных успехов достигло совет-
ское естествознание, — изучение мертвой и живой природы. С замет-
ным отставанием, но все же успешно развиваются и науки об обществе,
в том числе и советская историческая наука.
Партия и правительство, особенно лично товарищ Сталин, уделяют
много внимания и заботы исторической науке. Какой огромное значе-
ние придается в нашей стране ее развитию показывают лучше всего
слова товарища Молотова: «Мы, большевики, вышли из самой гущи на-
рода, ценим п любим славные дела истории своего народа, как и всех дру-
гих народов. Мы хорошо знаем, что настоящий прогресс, который воз-
можен только на базе социализма, должен опираться на всю историю
народов и на все их достижения в прошлых веках, должен раскрыть
подлинный смысл истории жизни народов, чтобы полностью обеспе-
чить славное будущее своего народа и, вместе с тем, светлое буду-
щее всех народов».1
Перед советскими историками стоит ответственная задача — «рас-
крыть подлинный смысл истории жизни народов» в свете марксизма-
ленинизма.
На основе общего развития советской исторической науки достиг-
нуты некоторые успехи и в области изучения истории средних веков.
Выпущены учебники для средней и высшей школы; историки средних
веков (проф. Косминский и Сказкин) приняли участие в коллективном
труде «Йстория дипломатии»; ряд томов «Всемирной истории», под-
готовляемой Институтом истории Академии Наук по отделу средних
веков, уже написан и выйдет в ближайшее время.
С 1934—1935 гг. начали появляться крупные монографии ‘истори-
ков-медиевистов: Е. А. Косминского — «Английская деревня в ХШ ве-
ке», А. Д. Удальцова — «Из аграрной истории каролингской Фланд-
рии», И. П. Грацианского — «Бургундская деревня в X—XI столетии».
В. В. Стоклицкой-Терешкович — «Очерки по социальной истории не-
мецкого города в XIV—XV вв.»,-С. И. Архангельского — «Аграрное
законодательство английской революции», ч. 1 (1643—1648 гг.) и ч. II
(1649—1660 гг.); В. М. Лавровского — «рсиовные проблемы аграрной
истории Англии конца XVIII в. н начала XIX в.». В последнее время,
вышли из печати «Историография средних вещ’в» О. Л. Вайнштейна и
монография В. М. Лавровского «Парламентские огораживания в Анг-
лии XVIII века»; в различных журналах напечатан ряд исследований
Б. Ф. Поршнева (по истории крестьянских и плебейских восстаний во
Франции XVII в.) и других авторов (Смирин, Мосина, Бирюкович,
Люблинская и др.).
I «Правда» от 7 ноября 1939 г.