СТАТЬИ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЕ! Б. Г. БЕЛИНСКОГО
В.	Иллершисий
Исторические взгляды великого русского революционного демокря-
та Виссариона Григорьевича Белинского до сих пор не изучены. Этой
теме не было посвящено пи одной монографии, ни одной статьи.
Буржуазная историография игнорировала изучение исторических
взглядов русских революционных демократов в силу того, что она ограни¬
чивалась характеристиками только академической, университетской нау¬
ки, и процесс развития исторической мысли искажённо трактовала в каче¬
стве эволюционного, не знающего борьбы идей, отражавших интересы раз¬
личных классов и политических направлений.
Этим ложным установкам следовали и отдельные советские истори¬
ки. Так, проф. Н. Л. Рубинштейн в своей книге «Русская историографиям
хотя и уделил внимание историческим воззрениям Чернышевского и До¬
бролюбова, но допустил при этом важные ошибки в их оценке. Наиболее
существенной ошибкой является утверждение об отсутствии у револю¬
ционных демократов самостоятельной исторической концепции. Прямым
результатом этого ошибочного утверждения явился отказ от анализа под¬
линных истоков исторических взглядов Чернышевского и Добролюбова,
благодаря чему автор не счёл нужным дать характеристику исторических
взглядов Белинского и Герцена.
Между тем совершенно ясно, что революционные демократы, в том
числе и Белинский, выступавшие с развёрнутой и теоретически обоснован¬
ной политической программой защиты интересов крепостного крестьян¬
ства, не могли не выдвинуть самостоятельной исторической концепции.
Эта концепция сложилась в напряжённой борьбе со всеми враждебными
лагерю революционной демократии общественно-политическими и исто¬
рическими теориями. Белинский, выступивший, согласно классическому
определению Ленина, предшественником «полного вытеснения дворян
разночинцами в нашем освободительном движении»1 и впервые обос¬
новавший развитые затем Чернышевским и Добролюбовым важнейшие
принципы революционно-демократической идеологии, первый сформули¬
ровал н основные положения исторической концепции великих русских
р е вол ю пион н ы х де м о к р а тов.
В литературном наследии Белинского мы находим богатый мате¬
риал для суждения о его исторических взглядах. Высказывания по во¬
просам истории в письмах, исторические экскурсы в литературно-крити¬
ческих статьях, многочисленные и исключительно ценные рецензии нп
книги исторического содержания позволяют установить исторические
взгляды Белинского в их эволюции и во всём многообразии. Историче¬
ские воззрения Белинского привлекают к себе наше внимание благода¬
ря своему демократическому существу, неразрывной связи с передовы¬
ми политическими и философскими теориями, благодаря тому, что они
проникнуты глубоким патриотизмом в отношении к истории великого
русского народа. В своих высказываниях по вопросам истории Белнп-
! Ленчи. Соч. T. XVII, стр. 3*1.

В. Нллерицкий
ский объявил борьбу канонам дворяиско-буржуазной историографии,
внёс новые, новаторские черты в разработку важнейших вопросов исто¬
рии, особенно истории России.
Как зачинатель революционно-демократического движения в нашей
стране, Белинский прошёл путь сложного и противоречивого идейно-по¬
литического развития, путь напряжённых и страстных исканий револю¬
ционной теории.
В развитии мировоззрения и общественно-политической деятельно¬
сти Белинского имелись два важнейших этапа: этап просветительски
и объективного идеализма (30-е годы), на притяжении которого, в свою
очередь, следует выделить кратковременное примирение с действи¬
тельностью (в конце 30-х годов) и этап революционно-демократический
Ti утопическо-социалистический (с начала 40-х годов и до конца жизни).
В тесной связи с этими этапами в идейном развитии Белинского находится
и развитие его исторических взглядов.
Живой интерес к истории пробудился у Белинского ещё в годы
школьного обучения — в Чембаре и Пензе. Этот интерес возбуждался чте¬
нием произведений Ломоносова, Державина, Жуковского и особенно
Пушкина, которые уделяли большое внимание исторической тематике, η
также чтением передовых журналов того времени.
Исключительно важным для развития исторических интересов моло¬
дого Белинского явился период его обучения в Московском универси¬
тете и период последующего пребывания в Москве. Лекции, чтение ли¬
тературы университетской библиотеки, окружение любознательной мо¬
лодёжи, живой обмен мнениями с лучшими её представителями — всё
это содействовало интенсивному общему развитию будущего критика,
а также и развитию его исторических интересов.
В 30-х годах прошлого века основное внимание представителен пере¬
довой исторической науки было направлено на борьбу с теорией офи¬
циальной народности. Последняя получила историческое обоснование у
профессоров Московского университета Погодина и Шевырёва. Стре¬
мясь использовать патриотические настроения, порождённые Отечествен¬
ной войной 1812 г., Погодин и Шевырёв пытались придать им ложное
официально-охранительнее направление, преследуя этим реакционные
политические цели. Вопрос о роли русского народа в истории извра¬
щённо решался ими в духе смирения, религиозности и монархизма, как
якобы исконных национальных качеств русского народа. Погодин и Ше¬
вырёв противопоставляли «процветающую» под сенью самодержавия
Россию «гниющему» мятежному Западу. Для доказательства своего ре¬
акционного тезиса они обращались к антинаучной норманской теории
«призвания» варяжских князей, которые будто бы создали русское го¬
сударство на началах покорности народа власти, в противоположность
европейским государствам, выросшим в результате завоевания и раз¬
вивавшимся на основе классовой борьбы. Тем самым исторически обос¬
новывалась незыблемость самодержавно-крепостнических устоев России.
Политически реакционные и антинаучные каноны официальной ис¬
ториографии. выдвинутые ещё Карамзиным и затем развивавшиеся По¬
годиным и Шевырёвым на основе реакционной, идеалистической фило¬
софии Шеллинга, никак не могли удовлетворить передовых людей Рос¬
сии. После выдающихся исторических событий —.Отечественной войны
1812 г. и героического подвига декабристов — утверждения, что рус¬
ский народ состоит из рабов, а историческое развитие страны опреде¬
ляется предначертаниями самодержавного правительства, были явно
несостоятельны.
Труд Карамзина подвергся критике ещё со стороны декабристов
и Пушкина. Не удовлетворил он Полевого и Каченовского. Однако, кри¬
тикуя Карамзина, а затем расходясь во мнениях с Погодиным и Шевы-
рёвыы, Полсрой и Каченовский сами оказались неспособными на после-

Исторические взгляды В. Г. Иелинского
довательнук) критику идеологов официальной народности. Ещё менее
способны были они создать самостоятельную, философски обоснован¬
ную историческую концепцию. И ту и другую задачи начали осуществлять
представителе передовой части студенческой молодёжи, среди которых
вскоре выдвинулся Белинский как самый непримиримый враг официаль¬
ной народности.
К моменту исключения из университета в 1832 г. Белинский про¬
шёл уже суровую жизненную школу: он был участником разночинного
литературно-политического кружка—«11 нумера», написал антикрепост¬
ническую драму «Дмитрий Калинин», обнаружившую влияние «Путе¬
шествия из Петербурга в Москву» Радищева и французской просвети¬
тельной философии. В конце 1833 г. Белинский вошел в кружок дворян¬
ской молодёжи, возглавлявшейся Станкевичем. Участвуя на правах рав¬
ного в оживлённом обмене мнениями между участниками кружка, Белин¬
ский ярко отличался от последних не только своим темпераментом, но и
демократической направленностью воззрений, чго не могло не сказаться
и на его исторических интересах того периода.
В кружке Станкевича изучались исторические теории Гердера,
Шеллинга, Гизо и Тьерри, но основное внимание уделялось изучению
русской истории. Герцен, вспоминая увлечения 1молодёжи 30-х годов, пи¬
сал в «Былом и думах»: «Часть молодёжи бросилась на глубокое и
серьёзное изучение русской истории, другая — немецкой философии»2.
Герцен при этом справедливо отмечал самую важную особенность этих
увлечений: «Господствующая ось, около которой шла наша жизнь,—
эго наше отношение к русскому народу, вера в него, любовь к нему...
и желание деятельно участвовать в его судьбах»3. Представители пе¬
редовой студенческой молодёжи искали в истории ответы на вопросы
о будущем России, о судьбах русского народа.
В своё время Плеханов справедливо называл Белинского гениаль¬
ным социологом. Но эго не помешало Плеханову считать, что мировоз¬
зрение Белинского развивалось в полной зависимости от немецких
идеалистических философских систем Шеллинга, Фихте, Гегеля. Меж¬
ду тем подлинное развитие философских, социологических и истори¬
ческих взглядов великого русского демократа заключалось совсем не
в рабском копировании иноземных систем, а в борьбе с немецким идеа¬
лизмом, с немецкой идеалистической философией, за такое мировоззре¬
ние, которое призвано не примирить с окружающей действительностью,
а раскрыть сё противоречия, дать теоретическое обоснование революци¬
онно-демократической социально-политической программе.
Исторические взгляды молодого Белинского своё первоначальное
выражение получили в его перзом критическом произведении «Литера¬
турные мечтания». В этот период история представлялась Белинскому
как картина самораскрытия абсолютной идеи через разнообразные
судьбы отдельных народов. Целыо общечеловеческого развития пола¬
галось совершенствование разума на поприще просвещения. В «Лите¬
ратурных мечтаниях» Белинский поставил глубокие вопросы о взаимо¬
связи в историческом развитии отдельных народов, о месте России в
общечеловеческом прогрессе, об особенностях её исторического раз¬
вития. В связи с этим он дал общую схему истории России.
Уже в этом первом критическом произведении Белинского мы нахо¬
дим черты оригинальности и своеобразное понимание исторического про¬
цесса, свидетельствующие о критическом преодолении шеллпнгианства.
Философия истории Шеллинга сводила историческое развитие к
мистическому созерцанию абсолютного духа, с самого начала якобы
определявшего исторический процесс; Однако в ходе исторического
s Г с р ц о it А. Соч. T. XII. стр. 332.
“Там же. T. XVII, стр. 371.

В. Иллерицкий
развития абсолютный дух всё более искажался и заслонялся историче-
екпми событиями. Такое понимание исторического процесса объясняло
провозглашение Шеллингом и немецкими романтиками возврата к пер¬
воначальному состоянию человечества, раскрывающему неискажённый
абсолютный дух. Поэтому историзм Шеллинга и романтиков, как и
славянофилов в России, обращался в прошлое п переставал быть ис¬
торизмом в подлинном смысле этого слова, что вполне соответство¬
вало реакционной политической идеологии и Шеллинга и романтиков.
Иной характер носил историзм Белинского в «Литературных мечтани¬
ях», Историзм Белинского отражал неудовлетворённость последнего
абстрактными формулами, он был устремлён в будущее и связан с про¬
грессивными общественно-политическими убеждения,ми Белинского. Со¬
вершенствование человечества и каждого народа в отдельности нл
поприще просвещения осуществляется в результате поступательного,
прогрессивного развития, полагал Белинский. Более того, он подчёр¬
кивал деятельную сторону исторического развития н обнаруживал тя¬
готение к исторической практике при раскрытии абстрактных социоло¬
гических формул: «Без борьбы нет заслуг, без заслуг нет награды, а
без дейстпования нет жизни! — восклицал молодой критик. — Что пред¬
ставляют собою индивидуумы, то же представляет и человечество; оно
борется ежеминутно и ежеминутно улучшается»4. Высказав общее по¬
ложение об историческом прогрессе и о том, что «каждый народ,
вследствие непреложного закона провидения, должен выразить своею
жизнью одну какую-нибудь сторону жизни человечества» г\ Белинский
не удовлетворился этим. Он поставил вопрос об особенностях истори¬
ческого развития отдельных народов, о причинах этих особенностей.
Зтп особенности Белмнсрсип усматривал «в особенном, одному ему (на¬
роду. — В. И.) принадлежащем образе мыслей и взгляде па предметы,
в религии, языке и более всего в обычаях». Самые же эти особенности,
по мнению Белинского, «проистекают из одного общего источника —
причины всех причин — климата и местности»0.
Естественно, что история родной страны была более близка и из¬
вестна Белинскому, чем история любой другой страны. К тому ж*.*
история России давала ему основу для понимания особенностей раз¬
вития русской литературы, раскрытие которых и составляло важней¬
шую задачу его «Литературных мечтании».
Давая общий обзор истории России, Белинский в «Литературных
мечтаниях» сосредоточил своё внимание на её своеобразии, на нацио¬
нальных особенностях русского народа. Противопоставляя свою харак¬
теристику истории допетровской Руси, характеристике, которую давали
идеологи официальной народности, Белинский писал о жизни русского
народа: «Эго была жизнь самобытная и характерная, по односторон¬
няя и изолированная. В то время, когда деятельная, кипучая жизнь
старейших представителей человеческого рода двигалась вперёд с пе¬
стротою неимоверною, она ни одним колесом не зацеплялась за пру¬
жины её хода»7. Белинский был склонен резко отличать историю Рос¬
сии от истории Западной Европы для того, чтобы противопоставить
допетровскую Русь — изолированную и самобытную — России, введён¬
ной реформами Петра в семью европейских народов. Такое понимании
исторического развития России, в своих основных чертах оставшееся
характерным для Белинского и в последующий период, г. дальнейшем
особенно остро вы я в s «лось в его полемике со славянофилами.
В лике Петра Первого	Белинский	видел	«ол : i и от во рё ! * и ы в	идеал	pvc-
4 П о л и il с ;; ;; ί; П.	ПтЫпгмыс	фплосгн	ечне	сочпнышя	(il·:'С). стр.	И.	Гоыюлит-
πνρτ. М. И)Я.
' Т л :·Λ л’ с, о rp, 1 7.
Т с м ;к с. етр. ! ·;
7 'Г ;! м ж о, с гр i J.

Исторические взгляды В. Г. Белинского
ского народа в деятельные мгновения его жизни»8, и самые результаты
преобразований Петра он оценивал в зависимости от их значения дли
последующего национального развития. Но в то же время Белинский
отмечал, что результаты преобразовательной деятельности Петра не
сразу стали достоянием народа и пути осуществления реформ не все¬
гда были целесообразными. Преобразования не коснулись толщи народ¬
ных h;асе, и создался разрыв между «обществом» (просвещёнными вер¬
хами) и народом. В области просвещения, по мнению Белинского, сле¬
довало начинать не с создания Академии наук, а с развития широкой
сеш школ для парода.
То обстоятельство, что Белинский ставил п прямую зависимость
деятельность Петра от деятельности народа, что критерием преобра¬
зований Петра он считал степень удовлетворения интересов народа, сви¬
детельствует о том, что Белинский ещё в «Литературных мечтаниях» на¬
чал закладывать основы своеобразного, демократического понимания
истории России.
Скромно называя себя в области истории «любителем», Белинский
в своих ранних произведениях, как правило, воздерживался от прямой
полелшкп по историческим вопросам с Карамзиным, Погодиным и дру¬
гими представителями официальной историографии. Однако это объяс¬
нялось совсем не скудными познаниями молодого критика в области
истории, — наоборот, уже тогда о-ни были у него достаточно обшир¬
ны, — а тем, что политическая острота исторических вопросов затруд¬
няла полемику по ним в подцензурной печати. Тем не менее Белин¬
ский сумел дать очень глубокую оценку Каралгзину. Назвав в «Лите¬
ратурных мечтаниях» «Историю» Карамзина «подвигом исполинским»,
Белинский вместе с тем за.метил, что «главный недостаток оного состо¬
ит в его взгляде на вещи и события, часто детском и всегда по край¬
ней мере не мужеском; в ораторской шумихе и неуместном желании
быть наставительным, поучать там, где сами факты говорят за себя,
в пристрастии к героям повествования, делающим честь сердцу автора,
по не его уму»9. О школе Каченовского Белинский отзывался сочув¬
ственно, полагая, что она опирается на «здравый смысл и глубокую
учёность»; он отмечал увлечение ею молодых историков, объясняя это
увлечение тем, что настоящее поколение чуждо «воспоминаний стари¬
ны п предубеждений авторитетов»1". Известно, что и сам Белинский
испытал на себе влияние Каченовского.
Но было бы неправильно па основании немногочисленности крити¬
ческих высказываний об историках не видеть отличия собственных ис¬
торических построений Белинского от официальной и академической
историографии его времени. Весь строй идей, схема истории России,
данная Белинским, своеобразны и отличаются своим новым содержа¬
нием.
11 суд с. :*д ст в орё н i юсть абстрактным пониманием исторического про¬
цесса, обусловленная отсутствием деятельной общественной силы в Рос¬
сии, способной изменить самодержавно-крепостническую действитель¬
ность, бесплодность её мысленного отрицания, кратковременное увлече¬
ние философией Гегеля — всё это привело Белинского к его временному
заблуждению — примирению с действительностью. Примирение это в свою
очередь вызвало ряд серьёзных ошибок в понимании истории России. Так.
в своих «бородинских» статьях Белинский провозгласил, что ход русской
истории является обратным по сравнению с европейской. Своеобразие
русской истории он усматривал в том, что в России «правительство всегда
шло впереди», что царская власть была источником просвещения и что
в России революция невозможна.
ь Бел икс кин В. ИФС, стр. 20.
я 'Сам же, стр. ΊΪ.
10 Тим ж е. стр. 68 (примечание).

8	В.	Нллсрпцкий
Временные заблуждения Белинского отнюдь не привели его в ла¬
герь официальном народности. В его воззрениях сохранялись черты гу¬
манизма и просветительства, исключавшие подобную возможность. При¬
мирение с действительностью не прервало его исканий исторической
правды и путей прогрессивного развития России. Более того, именно в
от от период углубилось понимание Белинским исторического процесса.
Он поставил вопрос о раскрытии объективных законов исторического
развития и о внутренней обусловленности последнего. Это позволило
Белинскому подвергнуть критике рационалистические схемы историче¬
ского процесса французских просветителен, в частности теорию «об¬
щественного договора» Руссо, и вскоре мужественно признать свою ошиб¬
ку в оценке роли самодержавия.
Решительный разрыв с примирительными настроениями, провозгла¬
шённый в письмах к Боткину в конце 1840 г., явился у Белинского
основой для перехода на позицию революционного демократизма, а в
соответствии с этим—дальнейшего углубления его историзма, обогащён¬
ного теперь идеей диалектического развития, идеей отрицания.
С начала 40-х годов начался наиболее значительный и важный этан
деятельности Белинского — революционно-демократический.
*
Период 40-х годов в истории России ознаменован рядом новых явле¬
ний. В результате роста буржуазных отношений в стране углубился
кризис феодально-крепостнической системы, расширилось крестьянское
движение, усилилась дифференциация дворянства, окрепли буржуазные
элементы, на арену общественной борьбы начали выступать отдельные
разночинцы, оформлялось выражавшее интересы народных масс рево¬
люционно-демократическое направление.
Основным вопросом эпохи, вокруг которого шла борьба различ¬
ных общественных направлений, был вопрос о крепостном праве11. В
более. широком плане это был вопрос о будущем России. Острая по¬
становка вопроса о будущем России в свою очередь расширила и углу¬
била интерес к её истории. «Мы вопрошаем и допрашиваем прошедшее,—
писал Белинский,— чтобы оно объяснило нам настоящее и намекнуло нам
о нашем будущем»12. Исторические вопросы получили особую политиче¬
скую остроту и злободневность.
В борьбе между славянофилами и западниками Белинский высту¬
пил на стороне последних. Однако это не означало, что Белинский
стал типичным западником. Не следует забывать, что термин «запад¬
ничество» вообще страдает условностью и неопределенностью. Лагерь
западников объединял разнородные социальные элементы, что и на¬
шло своё выражение в достаточно определённо выявившихся уже к
середине 40-х годов расхождениях между правым и левым крылом за¬
падников.
Белинский боролся против славянофилов вместе с западниками, но
в отличие от них он вёл эту борьбу с позиций революционного демо¬
кратизма. Для Белинского «западничество» было формой отрицания
самодержавно-крепостнического строя, сочетавшейся с критикой запад¬
ноевропейских буржуазных общественных отношений. Его революцион¬
ный демократизм соединялся с утопическим социализмом, но послед¬
ний fie исключал, в отличие от социалистов-утопистов Западной Евро¬
пы, признания революционных средств борьбы и роли народных масс
как основного деятеля истории. Своеобразие мировоззрения Белинско¬
го, далее, выразилось в том, что с середины 40-х годов оно получило
философско-материалистическую основу. Попятно поэтому, что Белим-
11 См. .Пени ц Соч. Т. 2, стр. 473. 4-е изд.
12 Б е л и п с к и ii. ИФС, стр. 343.

Исторические взгляды В. Г. Вслннсксс.о
скип не мог не разойтись с большинством западников, эволюциониро¬
вавших в сторону буржуазного либерализма, апологетически превоз¬
носивших буржуазные отношения, скатывавшихся к абстрактному кос¬
мополитизму, отрицавших революционные средства борьбы, игнориро¬
вавших народные массы в качестве деятельной исторической силы и
никогда fie покидавших позиции идеализма.
Особей нести революционно-демократического мировоззрения Бе¬
линского, его борьба в 40-х годах со славянофилами, а затем и с бур¬
жуазным крылом «западников» нашли свое отражение в исторических
воззрениях великого русского демократа. Б результате этой напряжён¬
ной борьбы Бели иск) пй выработал своеобразное понимание историческо¬
го процесса, дал творческую разработку важнейших вопросов истории
России, подчинив решение исторических проблем общей задаче иска-
пня передовой революционной теории, призванной уяснить пуш буду¬
щего развития России.
Бели в «Литературных мечтаниях» Белинского только намечалось
понимание исторического процесса как закономерного и прогрессивно¬
го, то теперь такое восприятие его стало теоретически обоснованным
убеждением. Белинский указывал, что история становится наукой именно
с того времени, когда исторический процесс начинает рассматриваться
в качестве закономерного. «Отвергать возможность истории как пау¬
ки,— заявлял Белинский, — значит отвергать it развитии обществен¬
ности неизменные законы, и в судьбах человечества ничего не видеть,
кроме бессмысленного случая» 1а.
i	j
Закономерность распада Римской империи, иа развалинах которой
образовались европейские государства; закономерность реформацион-
ного движения и религиозных воин в Европе, направленных против за-
силия католической церкви как оплота средневековой реакции; зако¬
номерность смены старых, отживших свой век феодальных отношений
прогрессивными буржуазными отношениями, осуществлявшейся часто
в революционной борьбе; историческая неизбежность усиления Москвы,
ставшей оплотом мощного русского государства; закономерность пре¬
образований Петра Великого — все эти и многие другие вопросы стали
освещаться Белинским более глубоко п разносторонне именно в силу
того, что он прочно овладел идеей прогрессивности исторического про¬
цесса.
Однако ж а идея исторической закономерности во времена Белинского
не была новой ни для европейской, ни для русской философской и исто¬
рической мысли. Идея закономерности исторического процесса до Белин¬
ского в Западной Европе развивалась Сен-Симоном, Фурье, затем исто¬
риками периода Реставрации — Гизо, Минье, а также Гегелем. Под влия¬
нием последних эта идея получила обоснование и у русских историков.
Она нашла своё отражение в трудах близкого друга Белинского и весьма
авторитетного для пего историка — Грановского, а затем в трудах Со¬
ловьёва. При первоначальной формулировке данной идеи Белинский мог
испытать влияние названных мыслителей и историков. Однако заслуга
Белинского — в своеобразном раскрытии этой идеи, в установлении связи
её с его революционно-демократическими устремлениями.
Историзм Гегеля был обращён в прошлое. Историческое развитие,
по мнению Гегеля, завершается достижением такого идеального госу¬
дарственного строя, как прусская конституционная монархия, называв
шаяся Белинским ещё в начале 40-х годов «узеньким понятием»14. Фран¬
цузские историки периода Реставрации полагали, что историческое раз¬
витие завершается достижением буржуазной монархии, решительно от¬
вергая закономерность пролетарской борьбы против буржуазии. Белин-
13 Г> е л п с :с м й П. Соч. Т. ХР, стр. 453.
11 Ь е .·; i; Ü с к и й <П жалко. Т. П, стр." If·!7, НФС, ртр. 109.

in
ΰ. Иллерицкий
екни же заявлял: «Горе государству, которое в руках капиталистов.
Это /поди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах. Для
них воина или мир знача: только возвышение пли упадок фондов —
далее этого они ничего не видят»10. Русские историки из лагеря бур¬
жуазных западников не шли дальше буржуазного конституционализма.
Политические программы и дающие нм обоснование исторические тео¬
рии буржуазных мыслителем и историков отличались раболепной при¬
верженностью к прошлому, разоблачавшей их классовую природу.
Историзм Белинского был устремлён в будущее, основывался на
твёрдом убеждении в бесконечности прогресса человечества, призван¬
ного утвердить социалистическое общество, несущее трудящимся мас¬
сам справедливость и равенство’. В рецензии 18 Н г. на книгу Смараг-
дова «Руководство к познанию новой истории» Белинский писал: «Сле¬
дя за судьбами человечества, мы в ряду исторических эпох его видим
строгую, непрерывную последовательность, так же как в событиях —-
живую, органическую связь»; и в той же рецензии, дав характеристику
своему веку в качестве «холодного и расчётливого, положительного и
мануфактурного», т. е. определив его как век капиталистический, Бе¬
линский вслед за этим подчеркнул нелепость мысли о том, что «теперь
развитие должно остановиться, потому чш дошло до самой крайней
степени и дальше идти не может. Нет предела развитию человечества
и никогда человечество не скажет себе: стоп, довольно, больше идти
некуда!» lö.
Другими словами, Белинский в этой рецензии утверждал, что разви¬
тие истории должно привести к утверждению нового общества, основан¬
ного на справедливости и равенстве, т. е. общества социалистического,
которое он понимал в духе утопического социализма.
Глубина и содержательность понимания Белинским исторического
прогресса особенно раскрываются в его отчётливом представлении о
национальных формах осуществления прогресса. Белинский никогда не
страдал национальным нигилизмом, наоборот, он всегда боролся с ним.
Г' конце своей жизни он писал: «Борьба человеческого с национальным
сеть не больше как риторическая фигура, но в действительности её
нет. Даже и тогда, когда прогресс одного народа совершается через
заимствование у другого, он тем не менее совершается национально.
Иначе нет прогресса» 1т. Отчётливое понимание этого вопроса опреде¬
ляло позицию Белинского в борьбе со славянофилами, пытавшимися
оторвать Россию во имя «фантастической народности» от общечелове¬
ческого прогресса, вернув её к допетровским временам, и с буржуаз¬
ными западниками — «фантастическими космополитами» 1S, стремивши¬
мися растворить национальное в общечеловеческом и считавшими бур¬
жуазные общественные отношения идеалом для всего человечества
п для России.
Исключительно важной особенностью историзма Белинского явля¬
лось понимание им исторического прогресса как противоречивого и
скачкообразного, раскрывающегося в борьбе между новым и старым.
Такое понимание, связанное с революционно-демократическими устрем¬
лениями Белинского, служило средством обоснования неизбежности
и правомерности революционных взрывов в истории, необходимости ак¬
тивного вмешательства в историческое развитие, оправданием борьбы
народных масс за своё экономическое и социальное освобождение. Оно
отличало Белинского не только от буржуазных идеологов, но и от стра¬
дающих реформизмом социалистов-утопистов Западной Европы.
Переход Белинского на позицию революционного демократизма в
15 Белинский «Письма». Т. Ш, стр. 329.
1Г> Б е л и н с к и й. МФС, стр. 296—297.
17 'Г а м ж е, стр. 356.
Таи ж е, стр. 352.

Исторические взгляды В. Г. Белинского
11
теоретическом отношении был связан для него с овладением плодо¬
творной идеен υιрицинин.
В письме к Боткину от 2Т--28 июня 1841 г. Белинский заявлял:
«Отрицание — мой бог. В истории мои герои — разрушители старого —
.. Потер, Вольтер, энциклопедисты, террористы, Байрон («Каин») и т. и.».
Овладение идеей отрицания помогло Белинскому углубить понимание
исторического развитии народов в прошлом п установить перспективы
итого развития в будущем. В там же письме к Боткину, раскрывая
своё понимание социалистического общества как общества, в котором
не будет пи богатых, ни бедных, ни царей, ни подданных, по будут
братья, будет люди, Белинский писал о путях достижения такого об¬
щества: «Смешно и думать, что ото может сделаться само собою, вре¬
менем, без насильственных переворотов, без крови... Да и что кровь
тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов». Свои рас¬
суждения он заключал следующими знаменательными словами: «Я всё
думал, что понимаю революцию — вздор — только начинаю понимать.
Лучшего люди ничего не сделают»19. В другом письме к Боткину Бе¬
линский с не меньшей определённостью заявлял, что справедливый, т. е.
социалистический, строй «утвердился на земле не сладенькими и во¬
сторженными фразами идеальной и прекраснодушной Жиронды, а тер¬
рористами — обоюдоострым мечом слова и дела Робеспьеров и Сен-
Жюстов» *°.
Подчёркивая роль отрицания в историческом прогрессе, Белинским
пришёл к следующему выводу: «Мрачный дух сомнения и отрицания
как элемент, или лучше сказать, как сторона всецелого и вечного
чуха, жизни, играет в движении великую роль, отрывая отдельные ли¬
ца и целые массы от непосредственных и привычных положений и стре¬
ми их к новым и сознательным убеждениям» ·1. Отрицание открывает
пуп, торжеству нового над старым. Оно (отрицание) наиболее полно
проявляет себя в истории в периоды переломные и революционные. Имен¬
но идея отрицания позволила Белинскому понять реакционную роль
самодержавия- п благодаря этому углубить своп антикрепостнические
убеждения признанием правомерности борьбы с царским самодержави¬
ем как сильнейшим препятствием исторического прогресса России.
Г письме к Боткину от 10—11 декабря 1840 г., в котором решитель¬
но провозглашался разрыв с примирительными настроениями, Белинский
писал: «Конечно, наш китайско-византийский монархизм до Петра Ве¬
ликого имел своё значение, свою поэзию, словом свою историческую
закономерность; но из этого бедного и частного исторического момен¬
та сделать абсолютное право и применять его к нашему времени ■—
фай — неужели я говорил это? должно было развить и идею отрица¬
ния. как исторического права не менее первого священного и без ко¬
торого история человечества превратилась бы в стоячее и вонючее бо¬
лото"·
Идея отрицания, утверждавшая борьбу нового со старым и зако¬
номерность и неизбежность победы нового над старым, придавала но¬
вый характер историзму Белинского, недоступный для представите¬
лей до'марксовой философской и исторической мысли как в Европе, так
и г. России. Понимание Белинским исторического процесса было глубоко
своеобразным, хотя оно и не выходило за рамки идеализма, поскольку
Белинский усматривал закономерность, прогрессивность и противоречи¬
вость исторического процесса прежде всего в борьбе старых и новых
идей, разума и предпассудков, а не в развитии материальной основы об¬
щества — производительных сил. Сама прогрессивность исторического
w Б с л и н с к и й. ИФС. стр. 174—176.
Г) с л и п с к и и. «Письма». Т. И, стр. 305.
я Ь с л и и с к и й. НФС, стр. 27:?.
-J Белинский. «Письма». Т. И, стр* 186.

12
В. Иллерицкий
развития ставилась Белинским в зависимость от того, как и в какой мере
на том или ином историческом этапе удовлетворялись интересы народ¬
ных масс. Он понимал, что полное удовлетворение интересов народных
масс в настоящем невозможно ввиду неравенства, нищеты н бесправия,
лишающих народ активного и самостоятельного творчества. Это заста¬
вило его страстно надеяться и верить в торжество справедливости в
будущем, когда народные массы созреют для борьбы с угнетателями за
свои интересы.
В понимании исторического процесса Белинский был глубоким и
последовательным демократом и революционером, что проявилось в
сто историческом реализме и оптимизме, о которых Ленин писал как
о своеобразной особенности революционного просветительства 2п
Необходимо отметить, что в понимании исторического процесса Бе¬
линский испытал известное воздействие и со стороны Маркса и Эн¬
гельса, поскольку он был знаком с некоторыми их ранними произведе¬
ниями, прежде всего со статьями, напечатанными в «Немецко-фран-
цузских ежегодниках» за 1844- год. В своих ранних работах Маркс и
Энгельс ещё не пришли к выводам, сформулированным впоследствии
в «Коммунистическом Манифесте». Однако критика молодым Марксом
буржуазного государства и права, критика религии, установление её
корней в самой общественной жизни, характеристика различия её форм
в зависимости от различных исторических условий — всё это могло
оказать благотворное воздействие на углубление и конкретизацию по¬
нимания Белинским исторического процесса. В этом нас убеждает, на¬
пример, сравнительно недавно опубликованная рецензия Белинского на
книгу Б. Григорьева «Еврейские секты в России»24 и отдельные вы¬
сказывания его в письмах -5.
Не прошёл бесследно для понимания Белинским исторического про¬
цесса и переход его в середине 40-х годов на позиции философского
материализма. Так, в статьях и рецензиях Белинского, написанных в по¬
следние годы его жизни, мы находим отдельные гениальные материа¬
листические догадки в объяснении исторического процесса. Если в ра¬
ботах предшествующего периода Белинский неоднократно высказывал
мысль о зависимости истории того или иного народа от условий мест¬
ности >и климата, начав тем самым преодолевать характерное для до-
марксовой исторической мысли противопоставление истории природе20,
то теперь Белинский уже определённо подчёркивал равнозначащее значе¬
ние материальных и духовных потребностей как движущих сил историче¬
ского развития. В своих статьях последних лет жизни Белинский выска¬
зывал материалистические догадки о том, что поведение людей и их дея¬
тельность вытекают из их потребностей, а потребности указываются самой
действительностью. Эту мысль он отчётливо сформулировал в рецензии
па учебник Смарагдова. «Историк должен показать, — писал Белинский,—
что исходный пункт нравственного совершенства есть прежде всего ма¬
териальная потребность и что материальная нужда есть великий рычаг
нравственной деятельности. Если б человек не нуждался в пище, в одеж¬
де, в жилище, в удобствах жизни, он навсегда остался бы в жи¬
вотном состоянии»27. В известной рецензии на роман Сю «Парижские тай¬
ны» Белинский сосредоточил внимание на имущественной основе нера¬
венства в буржуазном обществе и выдвинул перед историками требова¬
ние уделять внимание в исторических трудах экономическим факторам.
Важнейшее значение имеют его мысли о решающей роли в истории на¬
родных масс и о классовой борьбе. Но эти новые мысли и утверждения
2~ См. Л сичп. Соч. Т. 2, стр. 484. 4-е изд.
Б е л и !i с к и п. НФС, стр. 454—456.
к Б е л и н с к и п. «Письма». T. III, стр. 87.
См. К. М л р к с и Ф. Э и г о .1 ь с. Соч. T. IV, стр. 2D.
27 Белинским. Соч. T. XI!, ор. 463.

Истопичсскис взгляиы Б. Г. Белинского
ire выводили Белинского за рамки идеалистического понимания истории.
В силу исторических условий того времени он не .мог перейти па почву
исторического материализма, пс мог попять решающей роли развития
производительных сил в историческом процессе, не смог разработать
теории классовой борьбы и был лишён возможности понять историческую
миссию пролетариата. Оставаясь в пони,мании истории идеалистом, Бе¬
линским, однако, был не удовлетворён тесными рамками идеализма в по¬
нимании исторического процесса.
Глубокое и оригинальное понимание Белинским исторического про¬
цесса обусловливало и новое, своеобразное понимание им задач исто¬
рической науки. Он требовал от неё освещения истории народа. «При¬
ступая к изучению какого-либо народа, — писал Белинский, — исто¬
рик прежде всего должен отчётливо понимать значение этого народа,
видеть его отношение к другим народам, степень, занимаемую им в че¬
ловечестве, и важность его исторической роли» 2S. Политическая заост¬
рённость этого требования более отчётливо обнаруживается в другом
высказывании Белинского в рецензии иа учебник Лорениа «Руковод¬
ство к всеобщей истории» (1842). «В паше время слово «всеобщая
история», — писал Белинский, — налагает па автора огромные обязан¬
ности, потому что заставляет ожидать от него полной картины жизни
народов, где, подобно искусно расположенным теням, должны зани¬
мать своё место; и религия, и искусство, и науки, и ремёсла, и право,
и подати, и войска, а не одни только войны да договоры. Политиче¬
ская сторона должна быть только рамою истории, но не содержанием
её В этом замечательном высказывании Белинский выступает сторон¬
ником гражданской истории как истории самых разнообразных сторон
жизни народа. Его высказывание направлено простив дворянской и бур¬
жуазной историографии. Не деятельность правящей верхушки должна
стоять в центре внимания историка, а история самого народа—таково
твёрдое убеждение Белинского. Эта мысль высказана им и в рецензии
на учебник Смарагдова (1844) — «Руководство к познанию «новой исто¬
рии», в котором Белинский упрекает автора в том, что, ограничиваясь
политической историей, он пошёл «по избитой колее» 30.
Глубоко понимая исторический процесс, новые и важные задачи
исторической науки, Белинский, естественно, предъявлял очень высо¬
кие требования к историкам. «В том и заключается трудность условий
исторического таланта,— писал он, — что в нём должны быть соеди¬
нены строгое изучение фактов и материалов исторических, критический
анализ, холодное беспристрастие с поэтическим воодушевлением и
творческою способностью сочетать события, делая из них живую кар¬
тину, где соблюдены все условия перспективы и светотени»31. Исклю¬
чительно большое значение Белинский придавал вооружённости исто¬
рика передовым мировоззрением, передовой философской теорией. Он
требовал, чтобы в исторических трудах было прежде всего «единство
содержания», без которого не будет «видно, как движется вперёд че¬
ловечество, в чём заключается его развитие», не будет раскрыта за
внешней причинностью сменяющихся событий «внутренняя необходи¬
мость, дающая им глубокий смысл», который Белинский, как идеалист
в истории, усматривал в «диалектически развивающейся идее»32. Без
этого решающего условия не может быть раскрыта прогрессивность
исторического процесса, невозможно понимание событии в их взаимо-
Б е л и и с к и Гг. Оч T. XII, стр. Ί03.
"я	Т	π м	ж	е.	стр.	344.
:,п	'Г	;ι м	>:<	о,	стр.	4ь\
31	Т	ч м	же,	стр.	401.
3J	Т	а м	ж	с.

1I	В.	Нллериикий
действии, получится лишь бессвязное описание фактов. «Знание фак-
iOB, — указывал Белинский,— только потому п драгоценно, что и фак¬
тах скрывается идеи, факты без идеи — сор для голов и памяти»Я5Г.
«Всякая запутанность в истории происходит от неумения историка οι ди¬
чать важное и существенное эпохи от мелочных п пустых подробно¬
стей»“1. А такое уменье — результат философской вооружённости исто¬
рика.
Характеризуя истерические события, историк не может и не дол¬
жен скрывать своих политических симпатии, он должен отвергать ре¬
акционное, приветствовать и защищать неё прогрессивное, революцион¬
ное в истории. Несмотря на трудное·] и выступлений! и подцензурной пе¬
чати, Белинский не упускал случая для заявлений подобного рода. Так,
в рецензии на учебник Сыарагдова он писал об изучении новой истории
Западной Европы, наполненной революционными событиями: «Новая
история по преимуществу есть пробный камень всякого исторического
таланта, в ней более, чем в древней и средней, должны обнаруживаться
все сим па гни, верования, всё беспристрастие и вместе с тем весь энту¬
зиазм, вся живая человеческая сторона историка». Последние слова
не оставляют сомнения в смысле, вкладывавшемся в них Белинским. Бе¬
линский полагал, что историк должен не только излагать события, но
и производить «суд над событиями»3”. Он требовал от историка созна¬
тельной идейности в освещении истории с точки зрения интересов народ¬
ных масс.
★
Наибольшее внимание уделял Белинский истории своей родной
страны, истории своего народа. В разработке вопросов русской
истории с наибольшей полнотой раскрылись особенности пони мания Бе¬
линским исторического процесса, задач исторической пауки. Основные
положения революционно-демократической исторической концепции,
позднее развитые и углублённые Чернышевским и Добролюбовым, фор¬
мулировались прежде всего на основе материала отечественной исто¬
рии. Не следует забывать, что без уяснения взглядов Белинского на
историю России нс может быть глубоко и правильно понята его истори¬
ко-литературная концепция.
Белинский справедливо был весьма невысокого мнения о сгепспм
изученности истории России в его время. В одной из рецензий 184г г.
ом писал; «Русская история совершенно не разработана фактически и
не озарена светом истинного уразумения в своём значении и харак¬
тере»3“. Белинский обьяснял это прежде всего крайне недостаточным
изучением в его время основных источников русской истории. Подчёрки¬
вая, что без научно разработанной источниковедческой базы развитие
русской исторической науки невозможно, он, например, указывал па не¬
обходимость научного издания летописей «с вариантами, примечаниями,
комментариями, снимками» 37.
Me менее важную причину неудовлетворительного состояния рус¬
ской исторической пауки Белинский усматривал в том, что дворянская
и зарождавшаяся буржуазная историографии страдала ограниченностью;
русские историки не выходили за рамки политической истории, игнори¬
руя изучение различных сторон жизни народа. «У нас до тех пор не
будет удовлетворительной истории России, пока наши историки не при¬
мутся за составление частных истории по предметам... истории церкви,
истории военного искусства, нравов, торговли, промышленности, права,"
политики, финансовой системы и пр. Бее зги предметы требуют отдели-
3-	Бела и	с	к и Г:.	Cou. T. XI!, стр. 153.
Ύ	а м	с.	сто,	ШМ
·ν· Тс '! ж с, ста. !Ы. -119.
: “	Г	. î	-к	у,	с ф	- -
‘	î	α Μ	ϊλ	О,	СТр.	2 .'J.

f!гТо'Уг.чсаию взгляды В. Г, Белинского	15
нон и час I нон разработки, фактической, критической и философской,
требую г трактатов и полных историй. Кротче того полезна разраоо ! ка
каждого важного событии особо, как например, владычества та lap,
меж <\царствия, отдельных .чарствованн/i и прочая»3".
Важное значение придавал Белинский периодизации истории Рос¬
сии. Р его понимании периодизация должна была соответствовать ру¬
ководящим идеям историка, а не сводиться к механическому разделе¬
нию на произвольные периоды. Наиболее общим делением истории Рос¬
сия дая Белинского являлось разделение её на допетровский и после¬
петровский периоды. «Как ни дробите пашу историю, — писал Белин¬
ский з 1841 г., — в ней всё будут разтельно заметны два только от¬
дела — до и после Петра» за. Однако это не мешало Белинскому давать
и более дробную периодизацию хронологически весьма обширного до¬
петровского периода. Наиболее отчётливо свои суждения по данному
вопросу он изложил в двух рецензиях: в 3 84 1 г. в рецензии па книгу
Ишпмовой «История России в рассказах для детей» и в 1842 г. в ре-
л'нзпи на книгу Маркевича «История Малороссии». По существу дан¬
ная н рецензиях периодизация почти не различается, по во второй ре¬
цензии она раскрывается более полно. Белинский указывал на следую¬
щие периоды в истории допетровской Руси: древний, удельный, период
татарского ига и начала централизации России, период укреплении
Московского государства. При внешнем сходстве этой периодизации
с перкодпзатщей, которую давали современные Белинскому русские
историки, она отличается тем, что Белинский наполнял её своеобраз¬
ным содержанием.
Белинский решительно возражал против утверждений представи¬
телен официальной историографии и славянофилов о том, что русское
государство создано норманнами. Вопреки им Белинский определённо
заявлял, что норманны «не оставили по себе никаких следов ни в язы¬
ке, ми в обычаях, ни в общественном устройстве»40. Самое образова¬
нно государства в России Белинский относил ко времени Ивана Калиты,
а окончательное оформление — только к периоду Петра I. Правда, Белин¬
ский не обнаружил достаточного понимания научного и политического
значении изучения древнего периода истории России. Он считал его мало¬
важным и «баснословным». Неправ Белинский, конечно, и в вопросе о
времени образования русского государства, давая последнему идеалисти¬
ческую трактовку. Он не осознал полностью историческое значение
Киевского государства, что явилось своеобразной реакцией его, хотя и
упрощённой, па чрезмерное увлечение древностью со стороны дворянских
историков и славянофилов, которое вызывалось не столько научными
интересами, сколько политическими реакционными мотивами и приво¬
дило к игнорированию изучения новой истории России. «Наши «славя¬
нофилы» и «патриоты», — писал Белинский, — ограничиваются... пересы¬
панием из пустого в порожнее, рассматривая такие вопросы, как проис¬
хождение Руси, и решая их произвольными гипотезами... удивительно ли,
что вместо истории они издают компиляции, да и те незаконченные»·11.
Белинский указывал на необходимость соблюдения исторической пер¬
спективы в трудах по истории 12. Но своеобразно относясь к древнему пе¬
риоду, Белинский не упускал случая использовать характеристику его
событий для того, чтобы подчеркнуть героизм народа в борьбе с внеш¬
ними врагами — печенегами и половцами, а также для того, чтобы на¬
чисти удар по реакционным! воззрениям своих политических противников.
Так, опровергая мнение славянофилов о якобы исконной религиозности
"ч Белинским. Соч. T. XII. стр. 4ПО (примечание).
:<я	т о м ж CTIV	з jI j
fl"	Белинский.	Соч.	T.	VI.	стр.	121.
П)	Б г л \: h с к и п.	Сот	T.	XII,	сгр.	ICO	(примечание}.
Т а м ж с, стр.	408.

В. Иллерицкий
и мистицизме русского народа, Белинский ссылался на легкость искоре¬
нения язычества в Киевской Руси князем Владимиром при введении
христианства 43. Белинский всегда подчёркивал, вплоть до его знамени¬
того письма к Гоголю, равнодушие русского народа к религии.
Возражая против механических параллелей между историей России
и историей европейских стран, Белинский, однако, допускал в этом
вопросе серьёзные преувеличения и крайности, уводившие его от исти¬
ны. Указывая на единство исторического развития человечества, Белин¬
ский вместе с тем подчёркивал различие допетровской истории России
сравнительно с историей народов Западной Европы. Так, он усматривал
различие удельной системы с феодальными отношениями на Западе.
Тем не менее его воззрения, часто обусловленные также и состоянием
исторической науки, по своему внутреннему содержанию всегда на¬
правлялись против официальной историографии и славянофилов. ' По¬
следние, подчёркивая различие между историческим развитием Запада
и России, вкладывали в свои утверждения реакционный политический
смысл. Феодализм в Западной Европе, полагали они, вырос из завое¬
вания, положившего начало классовой борьбе. Последняя и определила
всё историческое развитие Западной Европы, которое привело её к
«гниению» в противоположность России, где «призвание» определило
мирный путь развития и утвердило в ней «благодатные» самодержавно¬
крепостнические устои. Белинский же видел в «борьбе разнородных
элементов» в Западной Европе основу её прогрессивного развития, а
отсутствие такой борьбы в допетровской России, наряду с последствия¬
ми татарского ига и изолированным существованием страны, — основу
косности и рутины, с которыми боролся Пётр I. Что же касается кон¬
кретно удельного периода, то вражду между удельными князьями Бе¬
линский расценивал как исторически не только бесплодную, но и вред¬
ную для народных (масс. В этой вражде «не было разумного начала, и
потому из неё не вышло важных результатов... история удельных меж¬
доусобий... бессмысленна и скучна»44. Народ в борьбе между удельны¬
ми князьями выступал лишь в качестве страдающей стороны. Этим Бе¬
линский хотел сказать, что там, где нет деятельного участия народа
в историческом развитии, где попираются его интересы, там не может
быть плодотворного развития. Демократический подход Белинского к
оценке удельного периода нашёл выражение и в том, что этот период
интересовал его с точки зрения характеристики исторических корн ш
крепостного права в России, борьбе с которым он посвятил всю свою
жизнь, начиная с «Дмитрия Калинина» и кончая письмом к Гоголю.
«Помещичье право, — писал Белинский, — было душой удельного пери¬
ода»45. В складывании в тот период крепостнических отношений он ви¬
дел одну из его важных особенностей.
В результате татарского ига, по мнению Белинского, началась цен¬
трализация России вокруг Москвы. «Татарский период был началом
централизации древней Руси. Общее бедствие мало-помалу воспитало
в русских чувство единокровности и единоверия; удельные княжества
ослабевают по мере возвышения Москвы, счастливо выдерживающей
свои споры и с Рязанью и с Тверью. Великий князь постепенно стано¬
вится из помещика государем, и самодержавие сменяет патриархально¬
помещичье право. Но под татарским игом нравы грубеют: вводится за¬
творничество женщин, отшельничество семейной жизни... Застой и непод¬
вижность, сделавшиеся с этого времени основным элементом жизни ста¬
рой Руси, тоже были следствием татарского ига»40. Белинский, глубоко
задумывавшийся над причинами отсталости исторического развития Рос¬
4,1 Белянский. Соч. T. XII, стр. 272.
44 Т а м же, стр. 268.
45 Т а м ж е, стр. 405.
м Т а м ж е, стр. 405—406.

Исторические взгляды В. Г. Белинского
17
сии, в своих произведениях неоднократно возвращался к различным сто¬
ронам этой характеристики47.
Оценка исторического значения татарского ига Белинским направ¬
лялась против Карамзина и оказалась более глубокой, чем последующая
оценка этого периода Соловьёвым, который сделал шаг назад от Белин¬
ского, недооценив важность сплочения сил русского народ# в борьбе с
иноземным игом и не видя его тяжёлых исторических последствий. Фор¬
муле Карамзина «Москва обязана своим величием ханам» и недооценке
роли народных масс Соловьёвым Белинский противопоставлял указание
на решающую роль борьбы народных масс с татарским игом, своей
кровью завоевавших национальную независимость. В этой борьбе выко¬
вывались национальные качества русского народа — патриотическое во¬
одушевление, героизм и храбрость. Он издевался над славянофилами,
которые полагали, как писал иронически Белинский в одной из своих
рецензий, что «битва при Калке, битва донская, нашествие Литвы, нако¬
нец, вторжение в Россию сына судьбы, не стоили нам ни капли крови, и
мы отделались от них одними слезами, мы не дрались, а только пла¬
кали» 48. Белинский отмечал, что русский народ в борьбе с иноземными
нашествиями «закалил свои силы и создал свою государственность»49,
значение которой Белинский видел прежде всего в том, что она обеспе¬
чила России национальную независимость.
Последний период допетровской Руси Белинский характеризовал
как период, который выражал собой «усилие русского племени стать
государством, укрепиться в определённых гражданских формах» 50. Но
стремление русского народа создать свою государственность не могло
полностью осуществиться вследствие отсутствия в России внутренних
условий для этого — отсутствия «борьбы разнородных элементов, —
борьбы сословий или классовой борьбы, которая определила укрепле¬
ние государственных начал в Западной Европе».
Раскрывая содержание данного периода, Белинский высказывал
самостоятельные суждения, смело выступая против представителей офи¬
циальной историографии. Так, он отвергал крайнюю переоценку Карам¬
зиным деятельности Ивана III, не соглашался с мнением Полевого, кото¬
рый пошёл в данном вопросе за Карамзиным и поставил Ивана III даже
выше Ивана IV и Петра I.
В рецензии на книгу Полевого «Русская	история	для	первоначаль¬
ного чтения» Белинский отмечал, что психологические перемены, проис¬
шедшие в Иване IV, следует объяснять действием' окружавшей его
среды, стремлением членов Избранной рады подчинить себе царя, сопро¬
тивлением бояр начинаниям царя, не останавливавшихся перед пря¬
мыми изменами. Белинскому	глубоко чуждо	пристрастие	Карамзина к
боярской реакции. Наоборот,	его симпатии на	стороне	Ивана IV, боров¬
шегося за укрепление государства, и если Карамзин резко осуждал
Ивана IV за политику периода опричнины, то Белинский подчёркивал
её историческую неизбежность и историческую прогрессивность. Белин¬
ский ценил Ивана IV за то, что ои имел «характер сильный и могучий...
довершил уничтожение уделов и окончательно решил местный вопрос» 51,
понимая под последним осуществление земской реформы.
Свою оценку деятельности Ивана IV Белинский углубил в 40-х го¬
дах. В рецензии на книгу Маркевича он писал: «Царствование Грозно¬
го было периодом окончательного сформирования физиономии и духа
старой Руси, а вместе с тем — и началом отрицания того и другого
В лице Грозного выразилась идея этого отрицания, и неосновательно
47 Белинский. Соч. T. Vi, стр. 187. T. XII, стр. 268.
4Я	Белинский.	Соч.	T.	IX.	стр.	476.
49	Б с л и и с к и й.	Соч.	Т.	ХП, стр. 406.
50	Т а м ж е, стр.	296.
51	Бел и и с к и й.	Cou,	T.	XI,	стр.	123.
2.	«Вопросы истории» № 7.

18	/?.	Пллгрицкий
было бы думать, что дурное воспитание и смерть Анастасии сделали
Грозного бичом Руси. По натуре своей И is ап Грозный был великан че¬
ловек, и для него возможны были две роли — или Петра Великого, или
Иоанна Грозного: дли первой были непреодолимые преграды, заключав¬
шиеся сколько в отчуждении Руси от Европы, сколько и в хаотическом
состоянии самой Европы — внук Ивана Ш сделался не преобразовате¬
лю: России, а грозною карою сё государственного быта» В рецензии
на «Стихотворения Лермонтова» Белинский дал такую обобщеи-
; i у го оценку Ивана IV: «Это был своего рента великий человек, но только
не во-время, слишком рано явившийся в России, — пришедший в мир
с призванием на великое дело и увидевший, что ему нет дела
в .мире»5”.
Таким образом, Белинский сумел оценить прогрессивный характер
деятельности Ивана IV, не подменяя и не затемняя её описанием одних
лишь ужасов опричнины. Ои поднялся значительно выше представителей
дворянской историографии — Щербатова и Карамзина, — тенденциозно
освещавших деятельность Ивана IV, не останавливаясь перед обращени¬
ем к порсчпьдч иностранным источникам. Оценка Белинского предвос¬
хитила оценку деятельности Ивана IV Кавелиным и Соловьёвым, а воз¬
можно, и оказала на них влияние. Такие же буржуазные историки, как
Костомаров и Ключевский, сделали в этом: вопросе даже шаг назад от
Белинского к Карамзину. Перед нами пример того, как представитель
прогрессивной исторической мысли, не будучи исторнком-спецналнстом,
оказывался впереди академической исторической пауки.
Следующим этапом допетровского периода истории России, по тер
мпнологпи дворяпско-буржуазной историографии, было так называемое
«междуцарствие», или «смута», и времена первых Романовых. События
этого этапа русской истории свидетельствовали, по мнению Белинско¬
го, о непрочности и незавершённости государственного порядка, соз¬
данного Иваном III и Иваном IV. Незавершённость была прямым ре¬
зультатом изолированного от Западной Европы существования России.
Белинский правильно ..подчёркивал, что Россия до Петра I рассматрива¬
лась на Западе или в качестве объекта завоевания или в качестве про¬
тивовеса Турции. Это было прямым результатом её отсталости, которая
сковывала силы народа и ставила под угрозу независимость страны,
примером чему была польско-шведская интервенция начала XVII века.
Но силы народа и были тем залогом движения России вперёд, которое
свидетельствовало об её способноеги к самостоятельному государ¬
ственному развитию. О великом русском пароде Белинский писал. «Дух
народа всегда был велик и могущ, что доказывает и быстрая центра¬
лизация Московского царства, и мамаевское побошпе, и свержение та¬
тарского ига, и завоевание тёмного Казанского царства, и возрождение
России, подобно фениксу из собственного пепла в годину междуцар¬
ствия» 5*.
В характеристике событий начала XVII в. Белинский не оценил
значения крестьянского движения этого периода, не увидел в нём вы¬
ражения классовой борьбы. Он сосредоточил своё внимание на собы¬
тиях, связанных с борьбой за независимость страны, на оценке деятельно¬
сти вождей па родного движения. Белинский с восхищением отзывался о
деятельности Минина, называя его одним из величайших героев «нашей
средней истории», которому «Русь одолжена своим спасением»5,>.
В оценке .Ми»шип выразился ш· только патриотизм, но и демократизм Бе¬
линского. Он указывал, что Минин «был мясник, которому каждый боя¬
рин мог безнаказанно наплевать в лицо... умел не только возбудить
52 Б е л и	и с к	и й.	Соч.	T.	XII, стр. Ί06.
и Б с л !ί	и с ι:	;ι й.	ЦД'Лчичыс сочннспия,	стр.	МИ,	ГИХЛ. М. 1917.
V: 'Г л-.·	ж с.	стр.	‘37·?.
с ·;: и	н е к	и й.	Соч.	Т.	!. стр. G37. ! !j;i.	Паш; лпюп.т

Исторические па?.·}.о Ou В. Г. Белинского	10
патриотическим восторг сограждан, но и поддержать его, согласить
парт ии, примирить вождей... и достигнуть своей цели» Гз<\
При харак гернсгико времён первых Романовых Белинский сосредо¬
точил своё внимание на пилениях, свидетельствовавших о назревшей',
необходимости реформ и лодготапли saвш их почву для деятельности
Петра I. «При кротком Михаиле (которого в другом высказывании Бе¬
линский справедливо и азы:-1 η л слабым Д— В. И.) Русь отдыхала и це¬
дилась от глубоких язв междуцарствия и междоусобий и потому ей бы¬
ло не до движения. Но при царе Алексее Михайловиче пробудился дух
реформы, как выражение внутренней, ещё бессознательной потребности
России. Сделано было много новогшедсний и преобразований... Царь
Федор сжигает книги меспшчесгва:	это была перчатка, брошен¬
ная старой Руси». Белинский заканчивал эту свою характеристику зна¬
менательным выводом, который впоследствии был дословно повторе::
Соловьёвым в его «публичных чтениях о Петре Великом». «Пётр воз¬
рос и воспитался в атмосфере преобразований». Правда, вслед за эти¬
ми словами Белинский добавлял, что преобразования «были... довольно
бесплодны, потому что требовали не полумер, но радикального пере¬
ворота, — а для того, чтобы произвести его, требовалось гения, таким
гением был Пётр, н он совершил перепорот, для которого настало вре¬
мя п созрели элементы; Московское царство окончило своё историче¬
ское существование — возникла Россия и империя» 58.
Подходя и опенке исторических явлений с демократических по¬
зиции, движение России вперёд Белинский связывал с судьбами парода.
В 1844 г. в статье «Петербург и Москва» он писал: «В конце XVII века
.Московское царство представляло собою уже слишком резкий контраст
европейскими государствами, уже не могло более двигаться на ржавых
колёсах своего азиатского устройства; ему надо было кончиться, но на¬
роду русскому надо было жить; ему принадлежало великое будущее» Λ
Так Белинский, признавая отставайте исторического развития Рос¬
сии в допетровский период сравнительно с передовыми европейскими го¬
сударствами, сумел в то же время проследить его последовательное вос¬
хождение от одного этапа к другому, подчеркнул усиление элементов го¬
сударственности и России и на жевачис новых потребностей, сделавших
неизбежными преобразования Петра I.
Деятельность Петра Гп его личность были в центре исторических
интересов Белинского па протяжении всей его жизни, что находилось в
неразрывной связи с острым политическим значением оценки реформ Пет¬
ра î в 30—40-х годах прошлого века.
Для Белинского период Петра I—эго грань .между старой и новой
Россией, Россией, почти лишённой движения вперёд, и Россией, приоб¬
щившейся к передовой культуре и потому ставшей м о существенны г-л, раз¬
вивающимся государством. «Пётр есть величавшее явление,— писал Бе¬
линский,— ...воззвавшее пас к жизни, вдунувшее душу живую в колос¬
сальное. по поверженное в с,ясную дремоту тело древней России» °;1.
Для правильного понимания отношения Белинского к периоду
Петра I очень важно отметить, что степень изученности его во времена
Белинского была краппе неудовлетворительной. Никто из дворянских
историков не доходил в своих трудах -,о этого ншжэдл. Источники толь¬
ко начали публиковаться. Поэтому Белинский не случайно так живо
г,; П е л и м с к и и. С;,·;. T. Ϊ. стр. 63^
Г> »? .'· и и с !с н я. Соч. Т. ХИ, стр. (>::?.
- 7
·ν< Ί а м ;к о, его. /ИГ).
Ь с a ϋ с к л а. о0.,_ у. СГр_ 2! I. .
в с л ;; о к и и. Соч. T. VI, стр. 1 HJ.

20
В. Иллерицкий
f
откликался своими рецензиями на сочинения и публикации документов,
касавшихся периода Петра I. В них он стремился почерпнуть новые сведе¬
ния, дававшие ему возможность оценить ранее неизвестные стороны
деятельности Петра I. Вместе с тем это было и новым поводом
высказать свои взгляды по вопросу, живо интересовавшему Белинского.
Однако ему часто приходилось идти по пути первоначаль¬
ного обобщения материалов, а иногда они и вовсе отсутствовали, что
неизбежно приводило к некоторым ошибочным заключениям и крайно¬
стям в оценках. Ещё важнее отметить, что оценки Белинским различных
сторон деятельности Петра I рождались в напряжённой борьбе со сла¬
вянофилами, не только отрицавшими прогрессивное значение деятель¬
ности Петра I, но даже считавшими её вредной для России. В противо¬
положность славянофилам, в пылу полемики Белинский иногда не удер¬
живался от переоценки деятельности Петра Ï. Наконец, исключительно
важно учитывать эволюцию взглядов Белинского на деятельность Петра I,
находившуюся в прямой зависимости от эволюции его политических взгля¬
дов. Так, в 30-х годах, когда Белинский ещё не понимал подлинной роли
самодержавия и питал даже иллюзорную надежду на возможность рефор¬
маторской деятельности николаевского правительства, прославление
Петра являлось для него средством указать желательные пути и направле¬
ние ожидаемых реформ. В свою очередь в этот период идеализация дея¬
тельности Петра мешала Белинскому понять роль самодержавия в его
время, задерживала освобождение от ложных иллюзий. Тогда Белинский,
при абстрактном· понимании исторической закономерности, явно переоце¬
нивал роль личности в истории. Вот почему в «Литературных мечтаниях»
Белинский защищал тезис о полном разрыве между допетровской и пет¬
ровской Россией, осуществлённом волей царя-реформатора.
По мере радикализации политических воззрений Белинского, по мере
углубления понимания исторической закономерности, роли народа в исто¬
рии и отсюда—преодоления переоценки роли личности в историческом
развитии Белинский постепенно освобождался от идеализации деятель¬
ности Петра I. Но полемика со славянофилами тормозила окончатель¬
ное преодоление этой идеализации, и до конца своей жизни Белинский
не смог от неё освободиться полностью61.
Необходимость реформ истолковывалась Белинским идеалистически,
как результат осознания этой необходимости передовыми людьми допет¬
ровской России. Но вместе с тем он указывал и на конкретно истори¬
ческие обстоятельства, делавшие реформы особо неотложными. Перед
Петром стоял вопрос в такой форме: «Учись или умирай: вот что было
написано кровью на знамени... борьбы с варварством»62. Видя усиление
таких государств, как Швеция, Пруссия, Польша, Пётр I осознал необ¬
ходимость преодоления отсталости России для того, чтобы отстоять её
государственную самостоятельность, именно за осознание этого
Белинский высоко ценил Петра. «Петру некогда было медлить, — писал
он,— ибо дело шло уже не о будущем! величии России, а о спасении
её в настоящем. Пётр явился во-время: опоздай он четвертью века, и
тогда спасай или спасайся кто может... Вспомните, в каком тогда состоя¬
нии были европейские государства в отношении общественной, промыш¬
ленной, административной и военной силы, и в каком состоянии была
тогда Россия во всех этих отношениях» сз.
Высоко ценя Петра I за сближение России с Европой, Белинский
высказал мысль о том, что «и без реформы Россия может быть сблизи¬
лась бы с Европою и приняла бы её цивилизацию, но точно так же как
61 Итоговая оценка деятельности Петра 1 и её исторического значения дана Белин¬
ским в стгье 13-47 г. «Взгляд па русскую литературу 18TG года».
Белинский. Соч. T. XII, стр. 282.
03 Там же, стр. 280—281.

Исторические взгляды В. Г, Белинского
21
Индия сблизилась с Англиею» *\ Эта мысль о том, что Пётр спас Россию
от превращения её в колонию, являлась для Белинского подтверждением
огромной роли, которую Пётр сыграл в истории России, и оправданием
всех мер и средств, которые он применял. Например, Белинский замечал
по поводу огромных жертв при строительстве Петербурга: «Когда же
и где великие перевороты совершались тихо без отягощения современ¬
ников?» 65. «Пётр своими делами писал историю, а не роман, он действо¬
вал как царь, а не как семьянин» ββ. Белинский утверждал, что в борьбе
с варварством допетровской Руси Пётр не мог останавливаться перед
применением (крутых мер. Мы знаем, насколько прав был Белинский.
Ленин, отмечая необходимость и прогрессивность реформ Петра, в то
же- время указывал, что Пётр проводил европеизацию России, «не оста¬
навливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства» 67.
Оправдание Белинским крутых и решительных мер, применявшихся
Петром, было непосредственно направлено против дворянских историков
и славянофилов. Известно, что Карамзин в своей «Записке о древней и
новой России» решительно осуждал реформы Петра, сводившиеся, по
его мнению, к насильственному восприятию чуждых «начал европеизма»,
результатом чего явилась якобы утрата национальных особенностей рус¬
ского народа.
Белинский писал, что русский народ и после реформы Петра остался
тем же, и Пётр не пересоздал его, «а только вывел его из кривых, изби¬
тых тропинок на столбовую дорогу всемирно-исторической жизни» 68, что
«преобразования Петра Великого и введённый им европеизм нисколько
не изменили и не могли изменить нашей народности, но только оживили
её духом новой и богатейшей жизни и дали ей необъятную сферу для
проявления и деятельности» 69.
В этих высказываниях выявилось глубокое убеждение Белинского
в самостоятельности русского народа, в том, что иностранные заимство¬
вания могут его только обогатить, но никак не подчинить.
Многие результаты преобразовательной деятельности Петра I сказа¬
лись ещё при его жизни, в ходе Северной войны, когда наступил перелом
в пользу русских, т. е. с Полтавской битвы. «Полтавская битва не могла
не иметь сильного нравственного влияния на народ: многие из самых
ожесточённых приверженцев старины должны были увидеть в этой битве
оправдание реформы» 70,— писал Белинский. Ещё более ясно это стало
после окончания войны, когда Россия получила выход к Балтийскому
морю. Это обстоятельство в сочетании с результатами реформ Петра
серьёзно изменило характер внутренней жизни России. Быстрее стала
развиваться промышленность, значительно возросла торговля, особенно
внешняя. Промышленники, торговцы, ремесленники, мещане в результате
реформ Петра вышли из неподвижного состояния, соперничество с
иностранцами вызвало у них стремление к расширению деятельности,
к нововведениям, к грамотности и т. д. В России создалось образованное
общество дворян, хотя и весьма малочисленное первоначально, зароди¬
лась дворянская интеллигенция, создававшая впоследствии литературу,
искусство, науку.
Благодаря реформам Петра русский народ добился исключительных
результатов в своём дальнейшем историческом развитии. Он «с неболь¬
шим во сто лет новой жизни, воззванный к ней творящим глаголом царя
исполина, проявил себя и в великих властителях, и в великих полковод-
fil Белинский. Соч. T. XII, стр. 281.
г,г> Тим же, стр. 193.
й Там же, стр. 286.
67 Ленин. Соч. T. XXII, стр. 517.
as Б с л и и с к и й. Соч. T. XII, стр. 27-5.
г,!’ Т η м ж е. стр. 260.
70 Т а м ж е, стр. 289.

22
В. Иллерицкий
пах, и в великих государственных людях, и в великих учёных, и в великих
поэтах». Основываясь на этом, Белинский выражал твёрдую уверенность
в тол;, что русский народ «ожидает ещё более великое, более славное
будуui.ee» ,l. С твёрдой уверенностью в том, что Россия — страна буду¬
щего, Белинский выражал свой исторический оптимизм и направлял его
не только против славянофилов, но и против крайностей скептицизма та¬
кого выдающегося представителя русской общественной .мысли, как
Чаадаев.
Однако в оценке деятельности Петра I и её результатов Белинский
не обнаружил понимания классового характера этой деятельности, пе
понял того, что Пётр I, как указывал И. В. Сталин, сделав «очень много
для создания и укрепления национального государства помещиков и тор¬
говцев», осуществлял свою политику «за счёт крепостного крестьянства,
с которого драли три шкуры» Ί~,
Белинский полагал, что если самая неизбежность реформ Петра I
определялась отсутствием классовой борьбы в допетровской России, то
противопоставление европейской культуры как внешнего элемента рус¬
ским устоям и косности, настойчиво осуществлявшееся Петром, и должно
было заменить отсутствие внутренних движущих сил в историческом*
развитии страны. Он считал, что одним из последствий преобразований
Петра явилось то, что и в России стали создаваться условия для внут¬
ренней борьбы «разнородных элементов».
Поэтому в 40-х годах Пётр являлся для Белинского символом дви¬
жения вперёд, борьбы с отсталостью и косностью.
В статьях и рецензиях Белинского, посвящённых Петру I, доста¬
точно прозрачно намекалось на необходимость ломки устоев николаев¬
ской монархии. Не случайно именно его статьи о Петре i оказались за¬
прещёнными цензурой и незаконченными, а тс, которые были напечатаны,
уродовались цензурой до такой степени, что Белинский приходил в отча¬
яние.
По мере усиления революционно-демократических настроений
Белинского в его отношении к петровским реформам произошло измене¬
ние. Попрежнему считая преобразования Петра I крупнейшим истори¬
ческим переломом в развитии России, попрежнему высоко расценивая
могучий толчок, который дали эти преобразования для последующего
развития России, Белинский в оценке реформ Петра всё более переносил
центр тяжести на то, что ими было не доделано, па тс остатки старины,
которые сохранились, несмотря па последовавшее за ними прогрессивное
развитие России. Такая позиция являлась оправданием грядущей рево¬
люционной ломки старых отношений и призывом к этой ломке.
В статье «Взгляд на русскую литературу 184G г.» Белинский писал,
что «мы не так резко оторваны от нашего прешедшего, как думали, и не
так тесно связаны с западом, как воображали» 73. Однако новые задачи,
стоящие перед Рас спей, -следует решить по-новому. «Россия вполне ис¬
черпала, изжила эпоху преобразований... реформа совершила в ней своё
.'ело, сделала для неё всё, что могла и должна была сделать, и... на¬
стало для России время развивать-ся самобытно, из самой себя» 74. Теперь
Белинский с особенной настойчивостью подчёркивал невозможность
ограничиться тем, что сделано Петром, и необходимость для России
иных, ещё более решительных преобразований. В последние годы своей
жизни Белинский, говоря о самобытном* развитии России, подразумевает
неизбежность преобразований, которые призваны обновить страну и мо¬
гут быть осуществлены самими народными массами, созревшими для
71 5 е л и иски fi. Соч. T. XII, стр. 258.
7Î Л з a м и и Стланы. Сборник пдоазпсдсыпи к изучению истории ВКТ!(5).
Т. !П. стр. 523.
В о а и и с к и п. НФС, сгр. 345—348
Тал :-к е, стр. 348.

Исторические взгляды В. Г, Белинского
активной творческой деятельности. Программа неотложных преобразова¬
ний, развитая ь знаменитом письме к Гоголю, дли Бел г. пек о по быт;
только исходной, В новых условиях, новыми средствами, опираясь па
революционную энергию политически созревших масс, Россия может со¬
вершить в будущем новый скачок в своем развитии, неизмеримо пре¬
взойдя в его результатах преобразования Петра I и полностью преодо¬
лев свою отсталость. Таковы .мысли Белинского, которые он сквозь цен¬
зурные рогатки проводил в своих последних произведениях. Б этом
отношении он выступал прямым предшественником Чернышевского.
Само собой разу.моется, что буржуазные историки не могли разде¬
лять этой новой трактовки реформ Петра I и задач, стоявших перед Рос¬
сией. Для них понятие «закономерность» вполне совпадало с понятием
«постепенность». В соответствии с этим они утверждали, что Пётр только
продолжил то, что постепенно начало осуществляться до пего,
и особенно подчёркивали именно эту постепенность. «Пароды в своей
истории не делают прыжков»,— заявлял впоследствии Соловьёв75
Прыжка, по его мнению, не сделала и Россия при Петре. Преобразова¬
тель умел держать народ в узде и за это высоко ценился буржуазными
историками. В своей филистерской философии Соловьёв недалеко ушёл
от Карамзина. Последний в допетровской Руси ценил выше всего то,
что там «изменения делались постепенно, тихо, едва заметно, как есте¬
ственное возрастание, без порывов и насилия»70. Разница заключалась
только в том, что Карамзин видел в Петре царя, который нарушил этот
ход развития допетровской Руси, за что он его и осуждал, а Соловьёв
пытался реформы Петра представить как воплощение постепенства.
На примере отношения Белинского к Петру I и его деятельности
с особенной яркостью раскрывается, как разрешал Белинский вопрос о
роли личности в истории.
Первоначально Белинский крайне переоценивал роль личности в ис¬
тории. Это в значительной мере диктовалось стремлением Белинского
теоретически обосновать возможность для личности активно отрицать
«гнусную российскую действительность» при ещё слабой деятельности
масс.
По мере усиления революционно-демократических устремлений
Белинского, по мере того, как он убеждался з том, что народ является
определяющей силой, изменился и его взгляд на роль личности в истории.
Он выдвинул формулу, что личность без народа — призрак. Однако это
не означало, что он совершенно перестал придавать значение роли лич¬
ности в истории. Белинский только с особой силой начал подчёркивать ту
мысль, что величие личности, её сила определяются тем, в какой! мере
она выражает интересы народа, в какой мере великие люди понимают
запросы исторического момента. Теперь он полагал, что время диктует
задачи личности, а не личность определяет по собственному произволу
течение истории. «Каждый великий человек,—писал Белинский в 184! го¬
ду,— совершает дело своего времени, решает современные ему вопросы,
выражает своею деятельностью дух того времени, в которое он родился
и развивался» 77. В его определении роли личности в истории ещё явствен¬
но ощущались идеалистические элементы, но тем не менее Белинский уже
близко подходил к правильному решению вопроса.
О соответствии реформ Петра народным интересам и о готовности
народа к этим реформам Белинский писал: «Если бы русский парод не
заключал в духе своём зерна богатой жизни — реформа Петра только
убила бы его на смерть и обессилила, а не оживила и не укрепила бы
76 Соловьёв С. «Публичные чтения о Петре Великом», стр. 980. СПБ. Изд-во
«Общественная польза».
70 Карамзин Н. «Записки о древней и новой России» под редакцией В. Сштов-
ского, стр. 32. СПБ. 1914.
77 Белинский. ИФС, стр. 183.

2-1
Б. Иллсрицкий
новом жнзныо и новыми силами». Далее он подчёркивал то органическое
единство, которое существовало между качествами русского парода и ка¬
чествами Петра I: «Мы уже не говорим о том, что из ничтожного духом
парода п не мот’ бы выйти такой исполин, как Пётр: только в таком на¬
роде ;мог явиться такой парь, и только такой царь мог преобразовать та¬
кой народ. Если бы у нас не было пн одного великого человека, кроме
Петра, и тогда бы мы имели право смотреть на себя с уважением и гордо¬
стью, не стыдиться нашего прошедшего и смело, с надеждою смотреть па
наше будущее...» Ts. Внимание Белинского в конце его жизни постепенно
переносится с дншюсти Петра I на народ, выдвинувший его как деятеля.
И в этом также выражалось начавшееся расхождение Белинского е бур¬
жуазными западниками, отрицавшими роль парода в истории.
В великом человек» Белинский особенно пенил новаторство. «В ге¬
нии,— писал Белинским, — не столько поражает находчивость нового,
сколько смелость противопоставить его старому и произвести между
ними борьбу на смерть»™.
Считая великих людей орудием исторической необходимости, Белин¬
ский вместе с тем отмечал значение личных качеств для выполнения их
исторической роли. Так, он подчеркивал кипучую энергию Петра I, ре¬
шительность, которой он отличался, его организационные и полководче¬
ские таланты. Белинский подчёркивал также патриотические чувства
царя-реформатора, которые являлись движущим началом всей его дея¬
тельности.
★
После Петра I для России начался новый период её истории. Об
этом периоде у Белинского мы находим сравнительно мало высказыва¬
ний. Но общая оценка его для нас совершенно ясна: этот период блед¬
неет перед величием того, что сделано Петром. Его преемники не ока¬
зались достойными своего великого предшественника. Белинский назы¬
вал период, наступивший после смерти Петра, «тёмными годинами»
русской истории. В продолжение этих тёмных годин Русь «влачилась
в колее, проложенной Петром, не двигаясь вперёд» so.
Детальный анализ послепетровского периода затруднялся рядом
обстоятельств. Мы уже отмечали недостаточность исторической литера¬
туры о деятельности Петра во времена Белинского. Литература, посвя¬
щённая послепетровскому периоду, отличалась ещё большей бедностью.
Белинский имел поэтому мало поводов для критики серьёзных истори¬
ческих трудов по исторне этого времени. Немалую роль сыграло и то
обстоятельство, что указанный период в истории России уже во многом
смыкался с современностью. В частности, и поэтому он мало изучался
специалнстамн-историкамп. Белинского затрудняли в освещении многих
вопросов послепетровского периода и цензурные препятствия. Только
в критических статьях и рецензиях, посвящённых писателям XVIII в. или
художественным произведениям, рисующим этот период, Белинский да¬
вал характеристику отдельных, наиболее замечательных событий ука¬
занного времени, а также наиболее замечательных его деятелей. Так,
он высоко расценивал; учёную и литературную деятельность Ломоно¬
сова, сравнивая его с Петром I по той роли, которую он сыграл в рус¬
ской пауке и литературе. В рецензии па книгу К-сснофопта Полевого
«Михаил Васильевич Ломоносов» Белинский писал: «Между Ломоносо¬
вым и Петром большое сходство, тот и другой положили начало вели¬
кому делу, которое потом пошло другим путём, другим образом, но
которое не пошло бы без них» ь1. В той же рецензии Белинский писал о
б с л я я с 'К и и, Соч. Т, ХИ. стр. 263.
б С И !! С -К и и. ! 1ФС, стр. 303.
■" Г· о л и м с к и ii. Соч. Т. Vi, стр. 108.
с; ё о л и л о к η il. Соч. Т. 1, cri). С13. Нзд П.шле::·:'':::*.

Исторические взгляды П. Г. Безичскоео
Ломоносове: «Вся жизнь его была прекрасным подвигом, беспременной
борьбой, беспременной победой. Голова ходит кругом от мысли, что
было сделано в России до Ломоносова и что он должен оыл сделать
и что сделал... Он всё должен был сам сделать, всему положить на¬
чало... До него существовала только русская азбука, но не было рус¬
ского языка, и только после него стал возможен в России раздел учё¬
ных и литературных трудов... Он пишет грамматику... даёт законы
языку и утверждает их образцами... Введённое им стихосложение оста¬
лось навсегда о русском стихотворстве... Мы... думаем, что Ломоносов
был с решительным талантом в поэзии... Риторика Ломоносова тоже
была великой заслугой для его времени. Ломоносов был не только поэ¬
том, оратором и литератором, но и великим ученым»8". В этой оценке
разносторонней и плодотворной деятельности Ломоносова Белинский
воздавал должное великому сыну русского народа, с гордостью отме¬
чая его многочисленные заслуги перед русской наукой и литературой.
Останавливаясь на характеристике царствования Екатерины II, Бе¬
линский указывал, что в это время стали ощутительно проявляться ре¬
зультаты преобразовательной деятельности Петра:	в росте военного
могущества России, в развитии просвещения и литературы s:î.
Было бы крайне интересно выяснить отношение Белинского к таким
событиям времён Екатерины II, как крестьянское движение, возглавлен¬
ное Емельяном Пугачёвым. Но, к сожалению, материалов по этому во¬
просу у нас нет, так как даже самые безобидные статьи о Пугачёве цен¬
зурой не пропускались. Так, он сообщал в письме к Боткину от 26 декабря
1840 года: «В № 1 выкинули преинтересную статью о Пугачёве—не знаем,
что и делать с цензурой — самая кнутобойиая и калмыцкая» 84.
Среди наиболее замечательных деятелей времени Екатерины И
Белинский, естественно, выделил Суворова. Великий русский патриот,
Белинский гордился тем, что его народ выдвинул этого великого полко¬
водца. Для Белинского Суворов был «чудо-богатырь», выигравший
столько же побед, сколько давший сражений, опора и рушитель царств,
оц, которого видевшие ещё живы и который стал уже каким-то мифом,
каким-то фантастическим героем фантастической поэмы»85. Белинский
подчёркивал величайшую роль Суворова, поднявшего на невиданную вы¬
соту славу русского оружия.
Из событий начала XIX в. внимание Белинского, как и всех прогрес¬
сивно мыслящих людей его времени, более всего привлекала Отечествен¬
ная война 1812 года. Подчёркивая особое значение этой войны для ис¬
торических судеб России и русского народа, как воины отечественной,
освободительной, Белинский писал: «Дело шло уже не о новой приобре¬
тённой провинции, не о клочке земли, отбитой у врага и моря для по¬
строения города, ни даже о завоевании царства и царств; дело шло
сперва о собственном спасении, а потом о спасении цсей Европы, следо¬
вательно— всего мира» 8Г\ Именно потому Отечественная война 1812 г.
породила столь мощный патриотический подъём, явившийся источником
победы, и имела важные исторические последствия.
«Роковой 1812 год, пронёсшийся над Росснею грозной тучей,— пи¬
сал Белинский,— напрягший все её силы, не только не ослабил её, но
ещё и укрепил» s‘. Ту же мысль Белинский подробно развил в статьях, по¬
свящённых сочинениям Пушкина. Здесь он писал: «Можно сказать без
преувеличения, что Россия больше прожила и дальше шагнула от Î812 г.
до маститей минуты, нежели от царствования Петра до 1812 года.
ч- Г> е л и м с к и и. T. I, стр. 615—646. Изд. Павленкова.
н ' Б е л и и с к и и. Соч. T. XII, стр. 236, 289.
41 Белинский. «-Письма». T. II, стр. 195 — 196.
sr’ Г) с ,1 и н с к и ü. Соч. T. I, стр. 668, под ред. Иванова-РазумниКя.
кп Бели некий. Избранные сочинения под ред. Ивапова-Разумника. T. I, стр. 528.
87 Белинский. НФС, стр. 143— 144.'

В. 11.1 л с ρι и {кий
(.· ОДНОЙ 'Стороны, 12-й год потряс всю Россию из конца в конец, пробудил
о спящие силы и открыл ей новые дотоле неизвестные источники сил, чув¬
ством общей опасности сплотил в одну огромную массу косневшие
в чувстве разъединённых интересов частной воли, возбудил народное
созкапне и народную гордость и г- ем этим способствовал зарождению
■публичности, как началу общественного мнения; кроме того, 12-й год на¬
нёс сильный у :·.·/> по коснеющей старине... С другой стороны, пен России,
в лице своего победоносного войска, лицом* к лицу увиделась с Европой,
пройдя по ней путём побед и торжества» ss.
В этом исключительно ценном .высказывании Белинский, в сущности,
раскрывал исторические истоки движения декабристов, хотя по цензур-
пы.м условиям не мог сказать об этом прямо.
На освещении Белинским Отечественной войны 1812 г. и её истори¬
ческих последствий можно закончить характеристику его исторических
взглядов. Другие, более поздние события для пего уже непосредственно
смыкались с современностью.
Белинский полагал, что эти события ещё не могут быть предметом
научного изучения. «Время для новейшей русской истории еще не на¬
стало,— писал он в 1845 г.,— потому что история, составленная по реля¬
циям, есть не история, а компиляция,— даже и тогда, когда за неё бе¬
рутся люди с талантом и знанием дела» Д Белинский этим хотел
■подчеркнуть, что само реакционное царское правительство не было за¬
интересовано в создании правдивой истории России. Закрывая для исте¬
риков архивы, правительство вынуждало писать историю по официаль¬
ным рс-ляцпям.
В заключение мы должны констатировать, что исторические взгляды
нашего великого демократа отличались глубиной и оригинальностью и
были неразрывно связаны с развитием его революционно-демократиче¬
ского мировоззрения. Они были проникнуты единой целеустремлённостью,
выступая одним из средств в обосновании радикальных социально-поли¬
тических воззрений Белинского и оплодотворяясь достижениями его фи¬
лософской мысли. Черты оригинальности исторических взглядов Белин¬
ского нашли своё выражение в его глубоком* и своеобразном понимании
исторического процесса, задач исторической науки, важнейших перио¬
дов европейской истории и особенно г» освещении истории русского на¬
рода, над судьбами которого он непрестанно размышлял. В разработке
важнейших исторических проблем, в ссвощс-шш крупнейших событий и
деятелей русской истории выявилось превосходство Белинского над со¬
временной ему дворянской и буржуазной историографией. Белинский
настойчиво подчёркивал роль народных масс в истории, он выступал в
качестве пламенного патриота своего великого народа, с любовью осве¬
щая его замечательные подвиги, выдающиеся национальные качества,
его величайших ппеставителей, и был преисполнен веры в сто великое
будущее. Белинский обогатил прогрессивную историческую мысль сво¬
е-го времени и заложил основы для ревошоц!Юш;о-лем'Жоатпчесхон исто¬
рической концепции, облегчив сё разработку в дальнейшем своим про¬
должателям — Чернышевскому н Добролюбову.
Анализ истерических взглядов Белинского убеждает нас в том, что
корифей революционно-демократической мысли в России бит не только
великим критиком, выдающимся философом, но и талантливым и ориги¬
нальным представителем русской рево.люппоншт-демократнчсскоп истори¬
ческой мысли, основоположником той критической, н исторической шко¬
лы в. пусекод литературе, гысокую оценку которой дал Энгельс в пзпесг-
по-М' письме к Паприц (1884).
:м П и л и и с к ΙΓ и. 11ФС. стр. 217.
ли некий, Сеч. T. IX, стр. 78.

СЛАВЯНСКИЕ НАРОДЫ В РЕВОЛЮЦИИ 1848 ГОДА
С.	Никитин
Революция 1848 г. — выдающаяся веха в историческом' р
Европы. Она расчищала путь новым социально-экономическим отноше¬
ниям, отношениям капиталистическим. И не случайно Ленин, говоря о
её характере, сравнивал её с Великой французской буржуазной рево¬
люцией в том смысле, что «в 1793 и 1848 гг. и во Франции и в Германии
и во всей Европе объективно стояла па очереди бур ж у а з н о-
д о ί с к р а т π чес кая революция»1.
Но при наличии между ними общности в этом отношении были п
существенные различия. В 1848 г. на арену революционной борьбы
в передовых странах Европы выступил пролетариат. Революционная
борьба захватила и такие страны, которые в 1793 г. являлись странами
отсталыми и представляли собой оплот реакции.
Революция 1848 г. носила буржуазно-демократический характер
не только во Франции или Германии, но и во всей Европе, в том числе
и в славянских землях. События 1848 г. в славянских странах были
частью общеевропейской истории 1848—1849 годов. В этих странах
совершалась та же ломка феодальных общественных отношений. Но раз¬
личие социально-экономического положения и национально-политиче¬
ских условий развития отдельных стран Европы обусловливало и особен¬
ности движения и расстановки, классовых сил в каждой стране. В силу
этих особенностей местного развития борьба славянских народов приоб¬
рела особые черты, различные для разных славянских стран, поэтому изу¬
чение роли славян в революции 1848 г. возможно лить с учётом всех этих
особенностей и своеобразия в расстановке классовых сил.
Делалось ли это раньше и в какой мерс? Революции 1848 г. по¬
священа большая историческая литература. Существует ряд обшмх
работ, можно указать большое количество монографии и статей,
касающихся частных вопросов. Обойти в них славянство было невоз¬
можно, однако роль его и характер участил в событиях до сих пор
удовлетворительно не разъяснены. Этого нельзя не поставить в связь
с особенностями самой литературы.
О славянах говорили авторы общих работ, посвящённых герман¬
ской или австрийской революции. Это были немецкие буржуазные пли
социал-демократические историки. Для них участие славян в револю¬
ции 1848 г. представлялось явлением перифсриГшы.м, втростепенпым.
Всё их внимание было направлено на немецко-япг!рпйекие события.
Они лишь попутно упомпиалн о том, что происходило в землях славян,
не посвящая этому вопросу сколько-нибудь глубоких исследований.
Такой подход отражал общее невнимание немецкой историографии
к славянам и оценку сю характера участия славян в движении 1848 года.
Последнее рассматривалось прежде всего как отклик на венские
события. Правда, Максимилиан Бах'2 вынужден был упомянуть, что
Прага опередила Гену в провозглашении своих требований, однако п
этот факт не заставил автора сделать соответствующие выводы. Немец¬
кие авторы не признают, что славянское движет:·: балла самостоятель¬
ным движением, что события в Париже, Гене или Будапеште
Со т. T. XIX, стр. 187.
Лас ; .’кяя	18П	г.».	1Л.	30-3.

С. Никитин
длф пего лишь последним толчком. В той или иной мере это касается
любого из авторов этой категории.
Эта концепция немецких авторов стоит в теснейшей связи с общей
оценкой славянского движения как целиком реакционного. Явно пре¬
увеличивая славянскую отсталость, немецкие авторы, по традиции,
идущей от немецкой публицистики 1848 г., продолжали повторять, что
славяне в силу своей крайней отсталости представляют опасность для
революции. Исключение делалось только для чехов, стоявших якобы
ближе к немцам и усвоивших идеи Запада (М. Вах).
Эти же мысли в той пли иной степени отражены и в новых не¬
мецких работах, таких, как «Революция 1848 — 1849 гг. в Германии»
Ф. Валентина ". Известным исключением среди немецких авторов
является Вендель'1. Его нельзя упрекнуть и отсутствии внимания и
интереса к славянам. Однако, если вникнуть в существо его концепции
и в изображение им событий 1848 г. у южных славян, станет ясной
его близость к традициям немецкой буржуазной и социал-демократи¬
ческой литературы.
Не решила задачи изучения революции 1848 г. и старая славянская
литература. Это была буржуазно-националистическая историография
со всеми свойственньими ей пороками. Она питала отвращение к клас¬
совой борьбе, к революционным методам. Создавшаяся в условиях
национального глёта, она выдвигала на первое место национальную
борьбу и в событиях 1848 г. интересовалась лишь ею. Отказавшись от
анализа классовых сил, действовавших в движении, славянская историо¬
графия подчёркивала единство славянских народов в их национально¬
политической борьбе. Отзвуки этих традиций сохранялись до послед¬
него времени. Одна из новых работ, касающихся политической борьбы
южных славян, книга Богданова5, впервые в сербо-хорватской лите¬
ратуре вопроса пытается дать социальный анализ действовавших в
движении сил, но всё же сбивается с этого правильного пути и стано¬
вится на путь защиты и апологетики национальной борьбы сербов
Воеводины как целиком прогрессивной.
Некоторые «социалистические» авторы преувеличивают демокра¬
тизм движения и приписывают демократический характер деятельно¬
сти национально-либеральных дворянско-буржуазных групп (Лиманов-
ский) Г Такое изображение приводит к искажению действительной
картины.
Лишь в современной литературе начинают появляться работы, по¬
рывающие со старыми традициями буржуазно-националистической
историографии, примером чего- является книга А. Климы «1848 год
в Чехии» 7.
Сказанное выясняет сложность вопроса, недостаточную его разра¬
ботанность и негодность многого из того, что было сделано. Изучение
участия славян в революции 1848 г. потребует ещё ряд усилий. Исход¬
ным положением при этом может служить только анализ социально-
экономического развития Германии. Австрии, причём их славянские
области должны рассматриваться отдельно, так как славянские земли
Австрии существенно разнятся одна от другой по характеру и уровню
своего развития. Так, во всех славянских землях значительную роль
играли крепостнические отношения, которые здесь (за исключением
Чехии) были более устойчивыми, чем в неславянских областях. Между
3 Valentin F. «Geschichte der deutschen Revolution 1848». Bd. ί — II. Berlin.
1930—1931.
4 Wendel G. «Der Kampf der Südslaven um Freilich und Einheit». Frankfurt.
1925.
' Boedariov V. «Nacicnalni i socialni sukobi Vojvodana ί mndara, 1848—1S49».
Zagreb.
0 L 1 rr, a η о w s k i B. «Historja demokraeji polskiej», cz. 2. Krakow. 1921.
7 Klima Λ. «Rok 1848 v Cechach». Praha. 1948.

Славянские наройы в революции /848 года
отдельными славянскими областями также имелись различия, что не
могло не отразиться на расстановке классовых сил и на развитии
событий. Более того, не все славянские области представляли единое
целое с точки зрения их социально-экономических условий. Б этом
отношении особенно убедителен пример Воеводины (южная часть
Венгрии), населённой сербами, и примыкающей к ней части Военной
границы, т. е. часть Баната, Бачки, Срем.
Военная граница представляла собой территорию, заселённую гра-
иичарами, которые обязаны были нести военную службу. За это они
получали от казны участки земли, военную амунишпо и пару сапог ί?
год. Граиичары платили поземельные налоги и выполняли натуральные
повинности, размер которых определялся размерами их участков (день
ручной работы или полдня работы человека с упряжкой за каждый
иох земли)*. Размер граиичарских участков не мог превышать 24 — 34
иохов, но часто встречались дробные части целых участков, равные
3/±—:/4 полного надела.
Сельское хозяйство граничпр было зерновым, велось по трёхполь-
пой системе. Кроме того возделывался виноград, разводились овощи,
было развито скотоводство. Помимо членов семенной задруги в хозяй¬
стве работали наёмные рабочие. Занимались граничары и ремёслами.
Хозяйство не было натуральным. Граничары широко торговали продук¬
тами своего хозяйства и на внутреннем рынке — на многочисленных
рыночных пунктах внутри Военной границы — и с пограничными стра¬
нами: Румынией, Сербией, Боснией, Турецкой Хорватией Г
Среди городских поселений самым крупным был Земун — крупней¬
ший рынок на Военной границе и один из важнейших пунктов тран¬
зитной торговли империи с Сербией, Боснией и рядом областей самой
Австрии (Хорватия, Славония)9. Значительными городами были Ппп-
чево — центр Банатской Военной границы, Карловцы, Бела Црква и
др. В городах было развито ремесло. Но в отличие от ремесла грани-
чар оно существовало в цеховой форме, хотя эта организационная
оболочка его уже сильно разрушалась рыночными отношениями. Ленин
указывал: «Внутренний рынок появляется, когда 'появляется товарное
хозяйство... Степень развития внутреннего рынка есть степень развития
капитализма в стране» 10.
В области Военной границы развитие капиталистических отношений
было слабое. Оно тормозилось старыми, феодальными формами и от¬
ношениями и в области экономики и в области управления (военно¬
феодальная организация Военной границы). Условное владение зем¬
лёй стесняло развитие сельского хозяйства и препятствовало мобили¬
зации земли. И всё же развитие капиталистических форм хозяйства
началось.
Другая часть рассматриваемого района — южные комитаты Венг¬
рии— представляла область феодально-помещичьего хозяйства. На
барских землях жили крестьяне, одни из которых пользовались домом
и усадьбой, другие были держателями земельных участков. Первые
платили денежную ренту и должны были отбывать известное количество
дней барщины. Вторые платили денежную ренту помещику, десятину
духовенству, девятину помещику и несли личные повинности, размер
которых зависел от размера земельного участка, находившегося в руках
крестьян. Крестьяне были ограничены в хозяйственно-имущественном
отношении. Они не„ могли владеть мельницами, трактирами, мясными
* Иох = 0,3 — 0,5 га.
8 Va'nicek Fr. «Spezialgeschichte der Militärgrenze aus Originalquellen und
Quellenwerkcn geschöpft». Bd. IV, S. 302. Wien. 1875.
9 Hietzinger C. «Statistik der Militärgrenz·© des österreichischen Kaiserthums».
Th. Ill, S. 421. Wien. 1817.
10 ЛениЕ Соч. T. III, cm 42.

С. Никитин
лавками, не гхддопзлпсь правом скоты н рыбиоп лезли. Сверх барщи¬
ны помещику крестьяне должны были отбывать 12 дней с упряжкой,
в порядке общественных работ но распоряжению администрации.
Крестьяне имели право продавать своп участки, что при всей ограни¬
ченности 'возможностей реализовать это право всё же приводило i;
развитию малоземелья и появлению безземельных крестьян. Земли
прибирались к рукам богатыми предо]авнтелпмп крестьянства, увели¬
чивавшими запашку и п род а павшими сельскохозяйственные продукты
па рынке. Сбзззомглскпыо крестьяне не имели возможности получить
в своп руки другую землю, так как ко.млтагсхие земли также арендо¬
вались кулаками.
Основной господствующей силой было венгерское дворянство.
Рядом с ш;(м существовали дворяне-сербы. Часть их примыкала к вен¬
герской злати. Это были крупные зе мл овладел ьцы, по своей политиче¬
ской ориентации л р ш ί а дл еж авшие к мадьярам. Большая же часть
сербских дворян Воеводины принадлежала к низшим слоям дворянства
и в полной мере испытывала на себе гнёт перво на сующей мадьярской
феодальной знати, почти не пользуясь представитель·: гсом в венгерском
Сейме.
На помещичьих землях, свободных от поземельных налогов, приви¬
легированное сословие могло производить дешёвую пшеницу, виноград,
табак. Сельскохозяйственных продуктов и скота в Венгрии было много.
Производители искали выхода своим товарам на австрийский рынок,
но этому мешала таможенная граница .между Австрией и Венгрией,
отсутствие удобных путей сообщения. Помещичье хозяйство принимало
товарный характер. Происходил тот процесс, о котором Ленин приме¬
нительно к России писал: «Производство хлеба помещиками па прода¬
жу, особенно развившееся в последнее время существования крепо¬
стного права, было уже предвестником распадения старого ре¬
жима» и.
D аграрной Еенгрии города были развиты слабо. Большая часть
их: Велики Бсчкерек, Велика днкннда, Стара Бетел—была администра¬
тивными центрами аграрных районов. Действительно крупным центром
был город Нови Сад, выделявшийся из прочих поселении городского
типа числом жителей (19 тыс..чел.). В Новом Саде были развиты про¬
мышленный откорм скота и торговля им, судостроение, хлеботорговля,
торговля вином и т. п. Это был основной культурный центр сербских
земель Австрийской империи со своими школами, поддерживавшимися
торговцами и ремесленниками, здесь была сосредоточена светская серб¬
ская интеллигенция 12.
Из сказанного видно, что две части воеводпнекоё территории были
различны по своей социально-экономической структуре. Они, естествен¬
но, не могли играть одинаковую роль * и в событиях революционного
года.
Если же от аграрной Воеводины перейти к такой области, как
Чехия, то уставηвливаемый нами факт различий между/ славянскими
землями Австрии станет ещё яснее Н Газ 900 тыс. веретён, имевшихся
и 40-х годах XIX п. во всех прядильнях Австрии, -335 тыс. было в Чехии.
Ткацкие ситценабивные гфабрпки, химические зшшды, суконные фабри¬
ки (некоторые из них имели до 8 тыс. рабочих)—все это представ¬
ляло картину, совепшетю отличную от Воеводины. Там господствовало
цеховое феодальное (хотя и разрушавшее свою феодальную оболочку)
ремесло и не было ни одной фабрики; здесь, в Чехии в 40-х годах, было
11 Левин Сот. Т ill. стр. МО.
12 С г n j ι· Il П. «H;л.м Сед ерпехи культур'иг г.оар\ «Легопис Матице ерпок"*,
св. ΐ — 2, стр. К'С 1ЧД\
г’ У л а л ь н о в П. «К вопросу > рсволкжныкы.ч дыпкенпп в Чехии с 181 в г.>.
«Вопросы истории» Sj 5 ja 1917 г., стр. 26.

Славянские пароды в революции /818 годи
1389 фабрик. Чехия к 1848 г. была уже знакома с рабочим движением,
хотя и в самых примитивных его проявлениях.
Чешская крупная промышленность была сосредоточена в руках
немцев, мелкая и средняя — в руках чешской буржуазии. Это, с одной
стороны, приводило к конкурентной борьбе и вызывало стремление
вытеснить немецкую буржуазию с чешского рынка, с другой стороны,
не могло не создавать известной общности классовых интересов между
буржуазией той или другой национальности, не могло не вызывать
общих стремлений к уничтожению феодальных пережитков, мешавших
капиталистическому развитию.
Свободный лично чешский крестьянин был отягощён барщиной и
пользу помещика и многочисленными повинностями и обложениями в
пользу государства, общины, что влекло за собой обнищание крестьян.
Значительная часть крупных землевладельцев была немецкой, это
повлекло за собой появление национальною антагонизма между
крестьянами и землевладельцами. Чешское дворянство не было еди¬
ным. Часть его, онемечившись, оторвалась от чешских интересов и тя¬
готела к австрийскому правительству, другая — защищала исторические
права чешского королевства гг его представителя — сословного сейма.
'Мы не приводим других примеров. Достаточно и сказанного, чтобы
убедиться в наличии больших различий в развитии между разными сла¬
вянскими областями. Но при всём этом есть и одно общее явление, ко¬
торое роднило все славянские страны н создавало самое движение в
них,— это развитие капитализма. Задача состоит в том. чтобы, отправ¬
ляясь от общих обстоятельств, сближающих явления, происходящие у
разных славянских народов, исследовать и ге специфические черты, кото¬
рые придают особый характер движению каждого парода.
В связи со сказанным следует отметить, что носителем капитали¬
стических отношений и буржуазно-национальной идеологии не всюду
в славянских областях была буржуазия. Это хорошо видно на примере
Хорватии, где ещё до 1848 г. выразителем новых стремлений высту¬
пило дворянство, создавшее иллирийское движение со свойственной
ему ром а нтико-националистической идеологией.
Развитие социально-экономических отношений в таких областях,
как Хорватия, Словакия, Воеводина, было аналогично характеру их
раз нити я в Венгрии, о чём Энгельс писал: «Феодальные землевладель¬
цы всё больше и больше превращаются в оптовых торговцев зерном,
шерстью и скотом, и их выступления в сейме носят последовательно
буржуазный характер» 14.
Важной стороной рассматриваемого процесса, было развитие капи¬
талистических отношений в среде феодально зависимого крестьянства.
Началось расслоение крестьянства, выделение более богатого слоя,
который стал налагать руку на общинные земли и вести торговлю
своими продуктами. Два полюса в крестьянской среде обнаружились
достаточно ясно уже накануне 1848 года. Обнищание крестьянства
обостряло его сопротивление феодальному гнёту. В некоторых обла-
с \ ■. ; а (Хорватия) это сопротивление имело место ещё накануне рево¬
люционных событий 1848 года.
В славянских землях развивался капитализм и в особых условиях
вырастала буржуазия не так, как. это происходило в других странах
Европы или в других ча-стях Австрии. Сказывались эти местные осо¬
бенности развития капитализма и на положении переходившего к то¬
варному производству дворянства. Славянская буржуазия и дворянство
сталкивались с конкуренцией ил рынке и с господством в государстве
инонациональных буржуазии и двоояпства. Виг почему борьба славян не
могла быть боньбой только против феодально-немецкого' или венгерски-
!	.	i	4
м К. ГИ :ι р к с Ф. Э а г с л и с. Соч.. T. V, стр. 217.

С. Никитин
го государства. Она оказывалась одновременно и борьбой против чужой
буржуазии. Славянская буржуазия стремилась обеспечить себе «свой»
«родной» рынок. Вот почему отдельные национальные области Австрии
оказались враждебньши друг другу. И этим объясняется различие тех
задач, какие революция ставила перед славянской буржуазией и перед
буржуазией других народов. Для германской буржуазии основная на¬
циональная задача заключалась в создании национального единства, для
славян — с освобождении от инонационального гнёта, и это было спо¬
собом решения вопроса о своём национальном рынке. Особенно· это дол¬
жно было проявляться в тех областях, где чужой гнёт был двойным: не¬
мецким и мадьярским,— в Словакии, в венгерских комитатах с сербским
населением (Воеводина). Здесь ощущение относительной тяжести того
и другого гнёта приобретало огромное политическое значение. Можно
сказать, что в то время как противодействие австрийского феодального
государства буржуазному развитию подвластных народов проявлялось
по отношению и к славянам, и к венграм, и к немцам·, национальный
гнёт со стороны венгров и немцев был специфичен для отношений в сла¬
вянских землях. Национальный гнёт не был явлением новым для
1848 года. Влияние его славяне испытывали и пытались бороться
против него ещё до 1848 г., в революцию 1848 г. они вошли со сло¬
жившимися уже и живыми традициями национальной борьбы.
Шовинистические стремления мадьяр превратить территорию вен¬
герского королевства в землю единой нации с единым господствующим
языком, сопровождавшие венгерское национальное возрождение ещё
накануне революции 1848 г., столкнули венгров со славянами, вхо¬
дившими в состав венгерского государства, особенно с хорватами и
сербами.
В самом деле, ещё с начала 40-х годов началось мадьярское
наступление на славян. Венгры исходили из принципа государствен¬
ного единства, они отрицали права сербов и хорватов на особое поли¬
тическое бытие. Исходя из этого, Пожунский (Пресбургский) сейм
1843 г. принял решение, подготовленное постановлениями ещё 30-х
годов, о замене латинского языка на сейме венгерским, обязав сербов
к ведению церковных метрических 'записей на венгерском языке. Обяза¬
тельным языком суда и школы был признан венгерский. Последующие
сеймы' продолжали и усиливали этот национальный нажим, что не
могло не вызывать недовольства в славянской среде.
Если же учесть, что 40-е годы были периодом национального
подъёма в славянских землях, ярко проявившегося во всех сербских
областях и в Хорватии, то станет понятным обострение национальной
борьбы и начавшееся до событий 1848 г. проявление её во время
революции. Напомним такие характерные факты. В 1844 г. Илья
Гарашанин — один из крупнейших государственных деятелей сербского
княжества — в написанном им «Начертании» провозгласил программу
внутренней и внешней политики. Это была великосербская программа
объединения вокруг Сербии, в первую очередь сербских, а затем и
других славянских земель Балканского полуострова. В следующем
году Гарашанин начал устанавливать связи в соседних областях, в том
числе и в австрийских сербских землях. В намеченные пункты засы¬
лали агентов и пропагандировали идею объединения, которая получала
известный отклик и среди сербов Воеводины. Независимо от внешних
воздействий сербы Воеводины проявляли признаки национально-куль¬
турного подъёма. Очень интересен в этом отношении канун 1848 года.
В 1847 г. появились стихотворения Бранка Родичевича; был напечатан
подготовленный группой молодёжи, объединявшейся вокруг Светозара
Милетича, сборник стихотворений «Славянка», в котором высказыва¬
лись мысли о будущей великой роли славян. Появление таких на пер¬
вый взгляд далёких от политики' произведений, как «Борьба за серб·

Славянские народы в революции 1848 года
скии язык и правописание» Д. Данилича, или перевод Нового Завета
Караджича, не говоря уже о «Горном венке» Петра Негоша, способ¬
ствовало укреплению национального самосознания и тем сильнее уве¬
личивало недовольство и сопротивление мадьярскому натиску.
Чешские «будители» и их деятельность были первым проявлением
чешского национального возрождения. Но уже в 30-е годы оно не замы¬
калось только кругом литературных вопросов, а начало переходить и в
область политики. От провозглашения требований на свободное развитие
национальной культуры уже в начале 40-х годов чехи переходят к поли¬
тическим выступлениям; чешский сейм требует восстановления своего
права вотировать налоги; всё резче говорит чешская печать.
Задолго до революционных событий 1848 г. в Чехии стали возни¬
кать клубы, представлявшие зародышевую форму политической орга¬
низации. В 1843 г. появился ряд таких частных клубов-«бесед» для
ознакомления с иностранной литературой. Тогда же чисто немецкое
«Промышленное общество» открыло доступ в свои ряды чехам. В него
устремились чешские буржуазные деятели: Ф. Палацкий, Ф. Браунер
и др. Они же принимали участие в чешском политическом клубе
«Мещанской беседе», А рядом с этими буржуазно-либеральными органи¬
зациями действовало чешско-немецкое тайное общество «Рипиль», на¬
звавшееся именем ирландской национальной организации. Это было об¬
щество радикально-демократического направления, стремившееся к со¬
зданию демократической конституции в Австрии. В числе руководителей
общества были К- Сабина, В. Вавра, Э. Арнольд. Некоторые из руководя¬
щих деятелей «Рипиля» находились под влиянием социалистических
идей.
В Хорватии иллиризм способствовал общему подъёму национально-
политической мысли. Провозглашённая в 1842 г. Кукулевичем програм¬
ма требовала автономии самоуправления и признания прав хорват¬
ского языка. В польских землях наиболее ярким фактом политической
борьбы до 1848 г. было Краковское восстание 1846 года. Политика
господствующих классов Австрии «разделяй и властвуй», так ярко
сформулированная императором Францем I:	«Мои народы чужды
друг другу — тем лучше... Из их вражды возникает порядок, а из их
взаимной ненависти—-мир», — способствовала ещё большему обостре¬
нию национальных конфликтов в Австрийской империи.
Обострение национальных отношений до 1848 г., национальная
борьба приводили к попыткам формулирования политических
платформ, основу которых — и это вполне понятно—составляли во¬
просы националыю-политичсского характера. Не всюду она принимала
одинаково чёткие и ясные формы. Если в одних областях развитие
политической мысли достигало значительного уровня и приводило к
формулированию положений, которые продолжали звучать и в 1848 г.
(программа Кукулевича в Хорватии, развивавшая идею национально¬
политической автономии, политические брошюры и формулирование
положений австрославизма в Чехии, программа воссоздания польского
государства), то в других областях политический подъём накануне
1848 г. находил своё выражение в литературной романтике и развитии идеи
славянского племенного единства, славянской взаимности (кружок Све-
тозара Мнлетича в Воеводине, штуровское движение в Словакии). В этих
ранних проявлениях славянской политической мысли социальные мотивы
звучали слабо, а иногда и вовсе отсутствовали. Национальный гнёт вы¬
двигал на первый план вопросы национально-политической борьбы. Этому
помогало руководящее положение буржуазных и дворянских идеологов,
дававших в то время тон обсуждению политических проблем.
Тем- не менее, когда разразилась революция во Франции, Герма¬
нии, Австрии, движение в славянских землях приняло массовый ха¬
рактер, в связи с чем на первый план'стали выдвигаться социалыю-
3.	«Вопросы исторпп» № 7.

34
С. Никитин
политические требования. Почву для развития демократического дви¬
жения у славян'создавало прежде всего бесправное положение народ¬
ных масс.
★
Февральская революция во Франции разбудила Европу. В Герма¬
нии она захватила прежде всего западные части (Баден, Гессен и др.).
В Австрии первые известия о провозглашении в Париже республики
были получены 29 февраля, а уже 8 марта на улицах Праги появи¬
лись листовки с призывом к всеобщему вооружению народа, уничто¬
жению цензуры и т. п. 11 марта на народном; собрании был образо¬
ван политический орган — Святовацлавский комитет, куда вошли
представители чешской и немецкой буржуазии, интеллигенции, дворян¬
ства. Его первоначальной задачей было окончательное формулирование
обсуждавшейся на собрании петиции императору. Отклик на француз¬
скую революцию в славянской Праге опередил мартовские события в
Вене — факт, ярко говорящий о самостоятельном развитии политической
борьбы славян.
Если некоторые славянские области, такие, как Чехия или Познань,
в силу специфики своего экономического развития и национально-по¬
литического положения обнаружили признаки политической активности
раньше чисто немецких областей Австрии и других немецких госу¬
дарств, то другие, более отсталые славянские народы вступили в дви¬
жение вслед за событиями в Вене и Будапеште. Эти события явились
особо важным толчком для непосредственного развития движения
южных славян, так как известные группы последних принимали участие
и в венских столкновениях и в будапештских митингах.
События в Будапеште вызвали живой отклик даже в таких захо¬
лустных местах, как Закарпатье. Спустя три — четыре дня после буда¬
пештских событий в Ужгороде и Мукачёве были расклеены прокла¬
мации, излагавшие 12 пунктов, сформулированных в Будапеште 15 мар¬
та. Требования, содержавшиеся в них, обсуждались и дополнялись15.
Независимо от того, когда началось движение славян — до или после
начала борьбы в Вене и Будапеште, — оно всюду обнаруживало в
этот первый период ряд общих черт. Инициативу борьбы в первый
MOiVjcHT брали в свои руки городские демократические круги. Это
ослабляло значение не только реакционных, но и либерально-буржуаз¬
ных групп, которые отодвигались движением на задний план. Выступ¬
ления городских демократических масс в некоторых местах сопровож¬
дались резкими столкновениями с властями, свержением их и даже
расправами над враждебными народу деятелями администрации, про¬
тиводействием войскам, а иногда классовыми выступлениями низов
против буржуазии и дворянства, в которых национальный момент не
играл уже никакой роли. На помощь городским демократическим элемен¬
там; во многих случаях приходили крестьяне. Иногда они действовали осо¬
бенно активно.
Движение прокатилось по всей Воеводине. В Панчеве — крупном
центре Баната — жители собрались в городском управлении, прогнали
чиновников, градоначальника (штайгер), который с вырванной бородой
еле ушёл от толпы. В Земуне, где также имели место народные вы¬
ступления, местные городские власти — штайгер и магистрат — были
смещены и заменены новыми выборными лицами. В оба пункта были
двинуты войска. В Земуне появление солдат усилило возбуждение. Из
ближайшей округи в город двинулось до 5 тыс. крестьян. Опасаясь
столкновения с многочисленной толпой, военный отряд из города
вывели. Почти такой же ход событий имел место в Панчеве. Но при¬
18 См. статью И. Мельниковой «Закарпатская Украина п революции 1848 го¬
да». «Учёные записки» Института славяноведения АН СССР. T. II (в печати).

Славянские ни роды в революции 1848 сода
сланный сюда отряд граничар с пушками сделал попытку договорить¬
ся с национальной гвардией о прекращении волнений. Однако послед¬
няя действовала совместно с народом. На соглашение с войском гвардия
не пошла и настаивала на выводе граничар из города. Так же как в Пан¬
чеве, командование предпочло не вступать в вооружённую борьбу с вос¬
ставшим народом и вывело войска из города. 1Г*.
Аналогичные события имели место в Познани. В городах Курник
и Бнин народ срывал с учреждений прусские гербы. В Милославе
толпа уничтожила магистратские документы. Город Тшемешно был
захвачен вооружённой косами и вилами группой крестьян, а в городе
Могильно крестьяне разоружили жандармов и отдали оружие нацио¬
нальной гвардии 17.
В Праге, где первыми выступили демократические элементы,
объединённые обществом «Ритшль», движение с самого начала стало
на путь подачи петиции, что было связано с преобладающим влиянием
буржуазных элементов в чешском движении.
Городское движение в центре Галиции — Львове — началось с
выработки петиции императору. Толпы народа слушали чтение приго¬
товленного текста адреса. В короткий срок под ним подписалось свыше
12 тыс. человек. Но адрес по характеру выраженных в нём требова¬
ний был компромиссным. В создании его принимали участие /предста¬
вители не только либеральной буржуазии, по и либеральных помещи¬
ков. Их влияние особенно ясно сказалось в ограниченной постановке
крестьянского вопроса 18. В первый период движения возникали нацио¬
нальные гвардии, которые создавались из представителей всех нацио¬
нальностей: славян, немцев и венгров. Действовали они первоначально
в полном' согласии с восставшим; народом, как это показывают при¬
ведённые выше факты. Для этого первого этапа характерно преобла¬
дающее значение не национальных лозунгов, а социально-экономиче¬
ских требований и пожеланий государственных преобразований.
Подтверждением этого служат петиции, составлявшиеся и посы¬
лавшиеся правительству из самых различных пунктов. Так, пражская
петиция требовала установления единого законодательного- сейма для
земель чешской короны. Представительство в нём наряду с дворян¬
ством и духовенством должно было получить городское и сельское
население. Петиция содержала требования отмены барщины и других
феодальных повинностей на основе выкупа; сокращения постоянного
войска и создания национальной гвардии с выборными офицерами,
признания равенства чешского и немецкого языков во всех областях
государственной и общественной жизни и культуры; свобода слова,
печати, собраний, религии; организации труда и т. д. Петиция, приня¬
тая в Панчеве (Воеводина), требовала отмены барщины, прекраще¬
ния освобождения отдельных лиц от прямых налогов, отмены чрез¬
вычайных налогов на местные нужды, свободы выбора городских чинов¬
ников, свободы печати и собраний, введений суда присяжных, орга¬
низации национальной гвардии и др.
Горожане Мукачёва (Закарпатье) поддержали решение венгерского
города Надь-Канижа о добавлении к будапештским 12 пунктам требо¬
ваний о создании национального банка, о всеобщем гражданском ра¬
венстве, о конфискации владений привилегированных сословий и обра¬
щении их доходов на помощь бедным и др.
16 Kapper «Die serbische Bewegung in Südungarn». Berlin. 1851; Bogdanov V.
«Nacionalni i socijalni sukobi Vojvodana i madara 1848—1849». Zagreb, s.	a.
17 Шустер У. «ТТэзнйнское восстание 1848 r.» «Вопросы истории»	Nb	3	за
1948 г., стр. 22.
lS См. статью И. Миллера «Накануне отмены барщины в Галиции (из истории
идейно-политической борьбы ib польском обществе 30—40-х годов XIX	пека».	«Учёные
записки» Института славяноведения АН СССР, T. II (в печати).

30
С. Никитин
Все названные черты движения у разных народов проявлялись не в
равной мере, а у некоторых и вовсе отсутствовали, что вполне естест¬
венно при наличии социально-экономических различий между ними. Ес¬
ли у чехов и у сербов Воеводины городское движение в марте 1848 г.
представляло важный и крупный фактор, то в Хорватии и других ме¬
стах оно протекало значительно менее ярко. Неодинаково оно и ещё в
одном отношении. Так, Прага, центр чешского движения, была вполне
сложившимся городом капиталистической эпохи, завершившим отделе¬
ние от деревни, и существенно отличалась от сербских городов южной
Венгрии, которые в значительной части были лишь административными
центрами сельскохозяйственных районов. Эго определяло чисто городской
характер движения в Праге и связь городского движения с крестьян¬
ским в Воеводине, особенно в таких пунктах, как Великая Кикинда
и Др.
Ещё одной важной чертой первого этапа борьбы было мощное кре¬
стьянское движение. Широкое развитие крестьянского движения было
общим явлением для Хорватии, Воеводины и Познани. Но крестьянская
борьба в этих областях носила различный характер. Обезземеленное кре¬
стьянство Воеводины стремилось к переделу земель, в чём встречало
поддержку со стороны городских демократических элементов. Непосред¬
ственная связь городского и крестьянского движения была сильнее в
мелких городских центрах аграрных районов и слабее ощущалась в та¬
ких пунктах, как Нови Сад, Земун, хотя и в последнем она проявилась
в самом начале движения. В Хорватии основным явился вопрос о повин¬
ностях и правах крестьян. В первое время это был вопрос об урба-
риальной зависимости (барщина и другие повинности). Сопротивление
хорватского дворянства осуществлению решений Пожунского сейма об
отмене барщины вызывало крестьянские волнения, побудившие бана
Елачича опубликовать декрет об отмене феодальных повинностей. Но¬
вые проявления крестьянской борьбы, такие, как в Гробнике, где обна¬
ружилось стремление к отделению от загребской жупании и выделению
в самостоятельную административную единицу — нечто вроде кресть¬
янской республики, внутри которой стали заводить свои порядки, выго¬
няя правительственных чиновников, захватывая помещичий лес и т. п.,—
заставили хорватский сабор в июле вновь принять решение по тому же
вопросу. Но и на этот раз решение было половинчатым, а вопрос о ви¬
ноградниках и повинностях за пользование ими остался нерешённым.
Это вызвало осенью 1848 г. новую волну крестьянской борьбы. Более
слабое развитие капиталистических отношений в хорватском городе и
руководящая роль дворянства в национально-политическом движении
Хорватии приводили к ослаблению социального характера и размаха
крестьянского движения.
Противоречие задач крестьянского движения и политических стрем¬
лений польской шляхты в Познани побуждало последнюю, в лице Поз-
нанского комитета и его местных органов, препятствовать начинавшему¬
ся восстанию крестьянства и городских низов. Движение, задержанное
в самом начале, было введено в русло легальности. Надо сказать, что
в крестьянском движении сильнее, чем в городском, обнаружилась связь
аграрной проблемы с национальной, ибо национальный гнёт особенно
остро ощущался в Венгрии (в том числе в Воеводине, Словакии, За¬
карпатье), Словении, Галиции, где помещик был представителем гос¬
подствующей национальности. Проявления этой связи могут быть от¬
мечены уже на первом этапе движения.
Стремление к легальности широко проявлялось в деятельности бур¬
жуазно-дворянских кругов всех славянских областей. В одних местах
(Галиция, Чехия) движение начиналось с подачи петиций, в других (Поз¬
нань) дворянские круги стремились задушить возникшее уже массовое
движение и подменить его петиционной кампанией. Петиции по-разному

Славянские народы п революции 1848 года
отразили соотношение сил в различных местах, и степень демократично¬
сти их требований неодинакова.
Однако вскоре стали себя обнаруживать либеральные и консерва¬
тивные элементы. Кое-где, например в Галиции, либералы проявили се¬
бя и в самом начале движения. В связи в усилением активности кон¬
сервативных и либеральных группировок внутри славянского движения
стали возникать конфликты. Обнаружился раскол в Святовацлавск-ом·
комитете в Праге, где появились умеренная и радикальная группы; в на¬
чавшем свою деятельность 13 апреля «Национальном комитете» боль¬
шинство принадлежало представителям либеральной буржуазии. Да и
самое создание «Национального комитета» представляло явный шаг бур¬
жуазии навстречу правительству в лице графа Стадиона, который, стре¬
мясь подорвать значение Святовацлавского комитета, создал комиссию
для подготовки реформ, пригласив в неё ряд умеренных членов Свято¬
вацлавского комитета. Только под давлением жителей Праги, требовав¬
ших объединения комиссии и Святовацлавского комитета, возник «На¬
циональный комитет». Он стал ареной внутренней борьбы. Такая борь¬
ба, например, возникла вокруг привезённого из Вены «кабинетного ли¬
ста», содержавшего обещание создать ответственное министерство для
земель чешского королевства, признание равноправия чешского и не¬
мецкого языков во всех областях государственной и общественной жиз¬
ни и др. Это обещание побудило немцев, видевших в нём отказ от гос¬
подства немецкого элемента и немецкого языка в Чехии, протестовать
против равноправия. В связи с этим обострились национальные разно¬
гласия и столкновения и в «Национальном комитете» и в национальной
гвардии. Рост межнациональных конфликтов стоял в связи с распро¬
странением среди немцев Чехии пангерманских настроений, усилившихся
под влиянием, требований франкфуртского комитета включить Чехию в
Германскую империю. В «Письме во Франкфурт», послужившем отве¬
том на приглашение принять участие в деятельности Франкфуртского ко¬
митета, Палацкий формулировал австро-славистскую программу как
программу сохранения австрийской монархии, хотя и в реформирован¬
ном на федеративной основе виде. Из этого желания сохранять габс¬
бургскую империю видно, что в самом начале ib программе австросла-
визма заключались реакционные положения, более ярко проявившиеся
позже, и прямая поддержка Габсбургской империи, осуществлённая поз¬
же либеральной буржуазией, представляла лишь вполне логичное раз¬
витие первоначального тезиса. «Письмо во Франкфурт» отчётливо обна¬
ружило национальный чешско-немецкий конфликт, давший себя знать и
в Национальном комитете. Пангерманская поопаганда, ведшаяся не толь¬
ко немецкой буржуазией, но и немецкими буржуазными и мелкобуржу¬
азными демократами, значительно способствовала усилению националь¬
ной распри между славянами (и не только чехами) и немцами.
И в польской среде, (а основоположники марксизма считали поля¬
ков носителями подлинно демократических стремлений) обнаружился
раскол в связи с восстанием в Познани.
Мысль о восстании принадлежала демократическим элементам. Они
убеждали Познанский комитет захватить крепость, что было осуществи¬
мо, настаивали на вооружении народа. Но Познанский комитет призы¬
вал население вступать в отряды, из которых он хотел формировать
разрешённый прусским правительством польский корпус. Желая опе¬
реться на крестьянство, Познанский комитет обещал им отмену барщи¬
ны и освобождение от повинностей. Крестьяне и городские низы приня¬
ли активное участие в формировании польских отрядов, надеясь в борь¬
бе с прусским правительством добиться осуществления своих требова¬
ний. Однако разногласия между Познанским комитетом и Мерославским
относительно перспектив и задач подготовки военных сил, боязнь столк¬
новения с Пруссией и надежда Познанского комитета на русско~прус¬

Ί3
С. Никитин.
скую воину как способ направить возбуждение масс против России
обострили расхождения между Познанским комитетом: и демократиче¬
скими польскими кругами. Внутренний конфликт в Познанском движе¬
нии облегчил победу прусскому правительству. Ярославецкая конвен¬
ция 11 апреля 1848 г., которую принял и Мерославский, означала отказ
Познанского комитета от борьбы за независимость Польши. Либераль¬
ный Познанский комитет предал революционно-демократическое крыло
и обрёк на неудачу всё познанское движение.
Социальное и национальное противоречие в той или иной форме и
мере были уделом и других славянских народов. В аграрных областях:
Воеводине, Хорватии—резко проявилось противоречие между помещика¬
ми и крестьянами. Почвой для него было значительное аграрное дви¬
жение, сопровождавшееся захватом помещичьих земель, разгромом уса¬
деб. Широкое крестьянское движение охватило Банат. Крупные поме¬
щики начали борьбу против восставших крестьян. Первыми выступили
помещики-венгры, но вслед за ними против крестьян открыли действия
и сербские феодалы. Крестьянская борьба привела к созданию единого
фронта венгерских и сербских помещиков против крестьян, поддержанно¬
го венгерским правительством.
В то же время сербские либерально-австрославистские круги пыта¬
лись взять руководство движением в свои руки. Временное правитель¬
ство Воеводины, чем фактически являлся Главный Одбор, возглавлен¬
ный Джорже Стратимировичем, пыталось направить развитие событий
в желательном ему направлении. Оно стремилось создать систему под¬
чинённых ему органов управления, сосредоточить в своих руках и граж¬
данскую и военную власть. Либералы стремились подчинить своему руко¬
водству и контролю и радикальное крыло движения.
Ещё более чреватым последствиями оказался национальный кон¬
фликт между венграми и сербами, венграми и хорватами, венграми и
словаками. Попытки сербов договориться с венграми на основе требо¬
ваний, заявленных в городских петициях, оказались неудачными. Рево¬
люционное венгерское правительство :в лице Кошута не захотело при¬
знать равноправия славян. Оно отрицало за славянами право на полити¬
ческое существование, на самоуправление; оно отвергало самую мысль
об отказе от своего господства над славянскими землями. Всё это проис¬
ходило так, как отмечал И. В. Сталин, говоря о национальном вопросе:
«Но проснувшиеся к самостоятельной жизни оттеснённые нации уже не
складываются в независимые национальные государства: они встреча¬
ют на своём пути сильнейшее противодействие со стороны руководящих
слоев командующих наций, давно уже ставших во главе государст¬
ва» 19. Характерно, что слова о мече, который решит спор с сербами,
были сказаны именно Кошутом. Его устами руководители венгерской
буржуазной революции отказались от признания национальных прав сер¬
бов. В такую же позицию они становились в отношении хорватов,
этим же грозили словакам. Разыгравшийся в результате конфликт имел
весьма тяжёлые для обеих сторон последствия. Сербы были слишком
слабы для борьбы с венграми один на один. Они должны были искать
поддержки и опоры. Такую поддержку они стали искать прежде всего
среди соплеменников. Уже па майской скупщине в Карловицах было на¬
мечено вступить в союз с хорватами. Союз вскоре был заключён. Но он
был недостаточен. Сербы Воеводины искали помощи в сербском княже¬
стве, откуда получили помощь людьми и оружием. Создавалось широкое
сербо-хорватское военно-политическое сотрудничество, характеризовав¬
шееся рядом важных черт. Сербское правительство содействовало сбли¬
жению Воеводины и Хорватии. Оно исходило при этом из своих собст¬
венных интересов. Сербы опасались, что разгром воеводинского движе¬
16 И. Стал«!!. Соч. Т. 2, стр. 304.

Славянские народы в революции 1848 года
39
ния повлечёт за собой усиление Австрии на Балканах и эвентуальную
угрозу Сербии. Были среди правительственных деятелей люди, лелеяв¬
шие мысль о присоединении Воеводины к княжеству Сербии. Что же
касается хорватов, то бан Влачич, заключавший союзный договор с сер¬
бами Воеводины, строил планы борьбы с венграми, не скрывая своего
намерения опереться на императорский дом. Увеличение сил сербо-хор¬
ватского союза было, таким* образом, обстоятельством, чреватым су¬
щественными последствиями.
Возникшая перед сербами угроза национальному бытию в различ¬
ной степени и форме являлась опасностью для всех славян. В Познани,
например, на первый план выступал национальный конфликт с немца¬
ми по поводу так называемого «седьмого раздела Польши», т. е. от¬
деления значительной части польской территории и поглощения её
Германским союзом. Этот конфликт привёл к вооружённой борьбе. В Че¬
хии провокационная тактика Виндишгреца послужила поводом к Праж¬
скому восстанию.
Всё это показывает, что в апреле—мае 1848 г. все австрийские сла¬
вяне находились на грани открытого столкновения с угнетателями, все
они нуждались в объединении своих сил. Все искали союза и под¬
держки.	'	*
Этими мотивами и задачами определялся созыв славянского съезда.
У каждого народа были свои непосредственные задачи и нужды, дале¬
ко не во всём совпадавшие. Главный вопрос — о будущем политическом
устройстве — чехи и поляки, словаки и южные славяне решали различ¬
но. На съезде были представители несходных политических течений.
Единого взгляда на этот основной вопрос быть не могло. Тем не менее
господствующей точкой зрения на конгрессе была точка зрения австро-
славизма, хотя она не покрывала полностью всех течений съезда, на¬
пример, польского. Никакого иного, более широкого славянского объе¬
динения Пражский славянский съезд не проектировал20. По основной
массе участникрв, по кругу рассматривавшихся вопросов и значению
Пражский съезд был съездом австрийских славян, а не общеславян¬
ским конгрессом. Славянский с*ьезд не довёл своей работы до конца.
Пражское восстание разделило участников съезда на две части.
Надо сказать, что возникло Пражское восстание стихийно. В ходе
его не сложилось единого направляющего центра. Во главе отдельных
групп восставших стояли представители чешских буржуазных радикаль¬
но-демократических кругов: И. Фрич, К. Сабина и др. Руководители
восстания понимали важность распространения его на провинцию. Они
послали представителей в ближайшие города и сёла, результатом чего
был приход к Праге ряда провинциальных отрядов. Но напуганные пер¬
спективой революции вожди либерального течения и руководители Сла¬
вянского съезда—Палацкий, Ригер, Шафарик — призывали к капитуля¬
ции и вступили в переговоры с Виндишгрецом, пытаясь стать посредни¬
ками между ним и восставшими.
Другие участники Пражского съезда, мораванин Ф. Зах, словак
Л. Штур, русский М. Бакунин и др., пытались оказать помощь восстанию
и его руководителям. Удалось поднять новые крестьянские отряды, но
провести их в город оказалось невозможным. 17 июня Прага капитулиро¬
вала. Разгром Пражского восстания и особенно подавление июньского
восстания парижских рабочих явились началом новой полосы, нового
этапа в ходе революционных событий 1848 г. — началом реакции.
В это время происходит перелом и в развитии славянского движе¬
ния. В Чехии после поражения Пражского восстания во главе полити¬
ческой борьбы встают Палацкий и его сторонники. Напуганные Праж-
50 См. статыо И. Удальцова «Из истории славянского съезда в Праге в
1818 году». «Учёные записки» Института славяноведения АН СССР. T. II (в печати).

40
С. Никитин
ским восстанием и начавшимся аграрным движением, они стремились
замкнуто политическую борьбу в узких рамках борьбы за исторические
права земель чешской короны. Представители этого течения в венском
рейхсрате отстаивали цензовую систему выборов, две палаты, защищали
требование выкупа феодальных повинностей. Либеральная буржуазия
окончательно перешла в лагерь реакции.
В Воеводине возвратившийся из поездки в Инсбрук патриарх Рая-
чич вступил в борьбу с руководителем Главного Одбора Стра-
тимировичем, представителем либеральных австрославистских тенден¬
ций. Опираясь на граничарское офицерство, он в своих руках сосре¬
доточил политическую власть, а военную передал воеводе Шупликцу.
В связи с этим произошло изменение социального состава сербских
боевых сил: в них сократилось число горожан и возросла численность
регулярных граничареких отрядов, вступавших в сербское войско.
Сдвиг в сторону реакции в Воеводине был даже значительнее, чем в
Чехии, Раячич, сделавшийся руководителем движения, вступил в тес¬
ные сношения и союз с Виндишгрецом, с венским правительством и
прямо и сознательно стал орудием реакционной австрийской политики.
Раячич действовал в тесном союзе с баном Хорватии Елачичем. Обле¬
чённый Хорватским сабором в июне 1848 г. Неограниченными полно¬
мочиями, Елачич первоначально добился мира с Венгрией на основе
объединения основных венгерских министерств (военного, финансов,
иностранных дел) с австрийскими; признания права хорватского языка
в общем сейме, за что хорваты готовы были признать венгерское
министерство; признания требований сербов Воеводины. Невозмож¬
ность сговориться с венграми толкнула хорватов, так же как и сербов,
к войне с ними. Если в период переговоров Елачича с венграми (июнь)
австрийское правительство не разобралось в положении и отрешило
его от должности, то в сентябре в Загребе радовались отмене указа об
отстранении Елачича и выражению императорской милости бану в
собственноручном письме Фердинанда. Елачич стал видным руководи¬
телем военной борьбы с венграми и надеждой реакции. Недаром, подбад¬
ривая прусского короля к подавлению восстания в Познани, российский
императорский дом словами жены Николая I, сестры Фридриха Вильгель¬
ма IV, призывал короля стать «прусским Елачичем». Имя хорватского
бана становилось знаменем самой крайней реакции. Его деятельность
вполне соответствовала его «славе».
Елачич начал свою борьбу с венграми в то время, когда Радецкий
разгромил революцию в Верхней Италии, когда Виндишгрец вёл моби¬
лизацию сил против Вены, когда на очереди у австрийского правитель¬
ства стоял военный поход против венгров. Теперь уже это была не обо¬
рона сербо-хорватских национальных требований и прав от венгерских
притеснений.-Национальная свобода не могла быть добыта совместно с
Виндишгрецом. Руководство политической борьбой захватывали с по¬
мощью либеральной буржуазии представители реакции.
На позицию славянской либеральной буржуазии оказало влияние
отношение немцев к заявлениям славян в рейхстаге. Классики марксиз¬
ма разоблачали и клеймили политику порабощения славян, прово¬
дившуюся господствующими классами Германии. «Новая рейнская
газета» в статье по поводу пражского восстания писала: «Революцион¬
ная Германия должна была, особенно в отношении соседних народов,
отречься от всего своего прошлого. Вместе со /своей собственной сво¬
бодой она должна была провозгласить свободу тех народов, которые
доселе ею угнетались. А что сделала революционная Германия?
Она совершенно подтвердила и освятила старое угнетение Италии,
Польши, а затем и Богемии при помощи немецкой военщины» 21.
-1 К. М а р к с и Ф. Энгельс. Соч. T. VI, стр. 135; см. Ленин. Соч.
T. XVIII, стр. 29.

Славянские народы в революции 1848 года
41
Слабость германского пролетариата, контрреволюционность и
предательство немецкой буржуазии, слабость и трусость мелкобуржуаз¬
ной демократии привели к поражению революции. Этому способство¬
вала победа реакционеров в славянском движении, приведшая его к
союзу с австрийской реакцией. Революция была добита реакционной
крепостнической царской Россией.
Николай I ещё в самом начале движения желал его подавления.
Он был недоволен апрельским ре-скриптопи, отменявшим барщину в
Галиции, требовал выдачи польских эмигрантов и старался толкнугь
австрийское правительство на кровавую расправу с движением. Цар¬
ское правительство двинуло свои войска на подавление революции в
Дунайских княжествах. Когда оккупация княжеств царскими войсками
вызвала тревогу Турции, глава английской буржуазии Пальмерстон
поддержал Николая I, заявив в парламенте о дружеском расположении
английского правительства к России.
Октябрьские события в Вене, роспуск рейхсрата, подчинение коман¬
дованию Елачича всех войск в Венгрии и сопредельных областях
и возложение на него прар чрезвычайного комиссара делали Елачича
и его армию важнейшим оружием в борьбе реакции против революции
и в Венгрии и в Австрии.
Эксцессы со стороны солдат вызвали волнение во Львове; непро¬
должительное сопротивление горожан и национальной гвардии войскам
было подавлено при помощи артиллерийской бомбардировки.
Правительство стремилось подавить крестьянское движение, с но¬
вой силой вспыхнувшее в ряде местностей, в том числе в Буковине.
7 ноября, а затем 26 декабря 1848 г. последовали обращения к кре¬
стьянам Венгрии, сулившие повешение всякому обывателю, у которого
будет обнаружено оружие, и угрожавшие уничтожением тех селений,
крестьяне которых нападут на войско. Реакция стремилась оторвать
крестьянство от революционной борьбы и ослабить силы демократии.
Насколько слабы были эти силы, видно из позиции Кромержиж-
ского рейхсрата в вопросе об ассигновании средств правительству на
подавление венгерской революции. Из всего состава рейхсрата только
польские представители высказались против предоставления кредитов.
И это одиночество их было подчёркнуто иронической, но свидетель¬
ствовавшей о преданности правительству речью Ригера по поводу
Виндишгреца и расстрела главнокомандующего национальной гвардией
Меесенгаузера. Роспуск Кромержижского рейхсрата и опубликование
конституции представляли новый успех реакции. За ними последовало
отложение Венгрии с-т Австрии и приближение войск Кошута к Вене.
Последнее вызывало живейшее беспокойство царской России. «Мы не
можем позволить пасть австрийской монархии: этот вопрос чрезвычай¬
но жизненный для нас», — писал в одном из своих писем Нессельроде.
Варшавское свидание Николая I и Франца Иосифа 21 мая 1849 г.
скрепило союз русской и австрийской реакции, позволивший добить
венгерскую революцию. Действия Паскевича не вызвали протеста
Франции, а английское правительство, устами Пальмерстона заявившее,
что «если бы Австрии не было, то нужно было бы её создать», способ¬
ствовало окончательному подавлению революции. Не только дворян¬
ская Россия Николая I, но и буржуазная Англия оказалась оплотом
реакции.
Слабость славянской буржуазии, единственного возможного вождя
буржуазно-демократической революции в славянских землях, слабость,
явившаяся результатом недостаточного капиталистического развития
славянских стран; трусливость славянской буржуазии, неуверенной в
своих силах и боявшейся союза с крестьянским движением и пролета¬
риатом; поиски ею союзников в дворянстве — всё это неизбежно вело
к программно-тактической умеренности. Программа славянской либе¬

С. Никитин
ральной буржуазии оставалась далеко позади программы передовой
демократии. В этих условиях славянские революции не могли победить.
А решающим шагом к краху было поражение демократического крыла
и предательство революции либералами. «Феодализм был снова вос¬
становлен руками ещё вчера антифеодальной буржуазии» 22.
Однако и во второй период революции славянские демократы не
шли за либералами. Их было мало. Они были слабы. Но они не изме¬
няли своим позициям. Чешские депутаты рейхсрата, принадлежавшие
к радикально-демократическому лагерю, остались в Вене при переводе
рейхсрата в Кромержиж. Из Праги в Вену были посланы депутации
для выражения солидарности с восставшей столицей. Позднее, весной
1849 г., они приветствовали венгерскую революцию, и лозунг «Да
здравствует Ko-шут!» был популярен в Праге. Хорошо известна послед¬
няя попытка чешских радикалов организовать Восстание в мае 1849 го¬
да. В ней важно стремление к совместным действиям с немецкими и
венгерскими демократами, наличие соглашения между которыми было
констатировано австрийским судом, рассматривавшим дело о Пражском
заговоре. Это попытка малочисленной группы, в которой мы встречаем
деятелей, занимавших радикальную позицию и раньше, — Э. Арнольда,
К. Сабину и др. Говоря о деятельности демократов в последний пе¬
риод революции, нельзя не вспомнить буковинского крестьянина
Л. Кобылицу, избранного депутатом рейхсрата, где он всегда голосовал
с радикалами. В ноябре 1848 г. он вернулся на родину и здесь возгла¬
вил аграрное движение крестьян. Несколько тысяч крестьян, воору¬
жённых чем попало, поднялись на борьбу во имя раздела помещичьих
и государственных земель между крестьянами. Они сумели продер¬
жаться несколько месяцев, прежде чем движение было окончательно
подавлено. Оно отчётливо говорит о непрекращавшейся работе славян¬
ских демократов, понимавших, что низвержение абсолютизма и осво¬
бождение народа может быть достигнуто лишь революционным путём.
Поворот славянской буржуазии и дворян к реакции вызвал рез¬
кие оценки Маркса и Энгельса. Нельзя понять эти оценки, если не учи¬
тывать условия и время, когда они были сформулированы. Часть из них
опровергнута всем последующим историческим развитием славян. Сюда
относятся утверждения о неисторичности славян (исключая поляков, рус¬
ских и с оговоркою южных славян) и о неспособности их к самостоятель¬
ному государственному существованию. Революционная борьба славян
в XX в. дала тот самый ответ на вопрос, которого Энгельс ждал от сла¬
вян, говоря: «Если бы славяне в какую-нибудь эпоху своего угнетения на¬
чали новую революционную историю, они уже этим доказали бы свою
жизнеспособность»23.
Подходя к славянскому движению 1848 г. как политические
деятели, основоположники марксизма оценивали его политическое
значение, влияние на общий ход революции в Европе. Революцион¬
ные выступления славян, как явствует из статьи о Пражском восста¬
нии24, встречались сочувствием и поддержкой. Ленин указывал, что
Маркс заботился больше всего «о расширении и обострении буржуазно¬
демократических движений путём участия более широких и более
«плебейских» масс, мелкой буржуазии вообще, крестьянства в частно¬
сти, наконец, неимущих классов» ϊΓ>.
Но когда во главе славянской борьбы встали Раячич, Палацкий, Ри¬
ге р, Елачич, когда между сербами и хорватами, с одной стороны, и ре¬
волюционной Венгрией—с другой, началась война, в которой славяне
опирались на союз с Австрией, основоположники марксизма формули¬
22 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сом. T. VI, стр. 50—51.
22 1\. Маркс и Ф. Э н г с л ь с. Соч. T. VII. стр. 213.
2! См. К· Мар'Кс и Ф. Энгельс. Соч. T. VI, сто. 184 — 18G-
25 Л е ни п. Соч. T. XVIII, стр. ПО.

Славянские народы в революции {848 года
ровали свои тезис о контрреволюционной роли славян. Первый этап
славянского движения приветствовался Марксом и Энгельсом но
он скоро остался пройденным. А политически значительным фактом
оставалась только борьба славян в лагере реакции против революцион¬
ной Вены и Венгрии, что и вызвало известные, вполне справедливые
характеристики славянского движения 1848—1849 гг. как сыгравшего
контрреволюционную роль.
На отношение Маркса и Энгельса к славянскому движению не
могло не повлиять событие такого крупного масштаба, как русская
интервенция в Австрии. Указывая, что враги революции сконцентриро¬
ваны в России и славянских землях Австрии27, основоположники мар¬
ксизма остро ощущали предполатвшуюся опасности союза славян с Рос¬
сией. Возможность панславистского объединения вызывала оценку всяких
межславянских связей как проявления панславизма. В них видели «фан¬
тастическую общеславянскую национальность» 28, за которой могла стоять
«ужасная реальность Российской империи»29.
Задачи, стоявшие перед .революцией, в 1848 г. не были «решены.
Тем не менее события 1848 г. значительно двинули вперёд развитие
славянства. Революция 1848 г. способствовала ликвидации основ фео¬
дально-крепостнических отношений. Она содействовала дальнейшему
процессу классового и политического размежевания в среде славянских
народов. Она способствовала сближению славян между собой. Она дала
толчок возрождению сербов-лужичан, политическая борьба которых
после 1848 г. значительно обострилась, поляков Силезии. Революция
1848 г. имела большое влияние на развитие революционной мысли
России (Н. Г. Чернышевский и др.). которая в свою очередь позже начала
оказывать влияние на славян и уже в 60—70-х годах способствовала фор¬
мированию взглядов Любена Каравелова, Христо Ботева, Светозара
Марковича, а затем Благоева и др.
Революция в России, распад габсбургской Австро-Венгрии и Гер¬
манской империи способствовали решению многих вопросов, поставлен¬
ных в 1848 году. Образовался ряд самостоятельных славянских нацио¬
нальных государств. Но, достигнув государственной самостоятельности,
славянские государства не сумели решить прежде всего национальный
вопрос. И в Чехословацкой республике, и в королевской Югославки,
и в Польской республике национальное неравноправие, национальный
гнёт не были уничтожены. Тем более не были решены вопросы социаль¬
но-экономических отношений, так как буржуазное государство не было
способно их решить.
ОТ РЕДАКЦИИ. Признавая большую важность вопросов, поднятых
в статье С. Никитина, а также недостаточную разработанность их в мар¬
ксистской историографии, редакция приглашает научных работников, за¬
нимающихся исследованием истории общественных движений славянских
народов в 1848 году, выступить с результатами своей работы на страницах
нашего журнала.
Lti Сль К- AI арке и Ф. Энгельс. Соч. T. VII, стр. 274.
27 Си. там же, стр. 219.
28 Т а м ж с.
29 К. A4 з р к с и Ф. Э и г е л ь с. Соч., т. VI, стр. 61.

ГИТЛЕР И ЕГО ПРЕДШЕСТВЕННИКИ
Ф. Ротштейн
Несмотря на поражение и разгром гитлеровской Германии, её зло¬
вещая история и предистория нисколько не утратили своего огромного
познавательного значения. Наоборот, всё то, что переживает мир после
окончания второй мировой войны, в первую очередь в странах англо¬
саксонского империализма, быстро усваивающих повадки и идеи своего
побеждённого соперника, только подчёркивает злободневность такого
исследования. Задача историков проследить и раскрыть процесс зарож¬
дения, развития и утверждения на известный период у власти германского
фашизма делается особенно необходимой теперь, когда так ясно обнару¬
живается смысл сепаратной англо-американской политики по германско¬
му вопросу, политики, создающей угрозу нового возрождения немецкой
империалистической агрессии и «условия для появления новых бисмар-
ков или даже новых гитлеров» (заявление министров иностранных дел
восьми государств, принятое 24 июня на совещании в Варшаве).
В данной статье автор не ставил перед собой задачи исследования
социальных корней и генезиса немецкого фашизма либо исследования
причин его господства в Германии. Цель статьи состоит в тЭм, чтобы про¬
следить связи между Гитлером и некоторыми его предшественниками на
однородном поприще и напомнить читателю некоторые, к сожалению, по¬
лузабытые факты из области этих связей.
Только в эпоху империализма, только на почве монополистического
капитализма мог произрасти, созреть и разбросать по всему миру ядо¬
витые семена такой чудовищный и вместе с тем своеобразный гибрид, как
гитлеризм.
«Речь идёт здесь о том, чтобы ясно, наконец, констатировать, что,
как другие нации прошли через тяжёлые коллективные заблуждения,
точно так и немецкий народ за последние пятьдесят лет впал в тяжёлое
безумие, создав из всемирной практики и мирового греха, в которых при¬
няли участие все народы, новую политическую философию, некую реаль¬
но-политическую догматику ужасающей простоты и последовательности,
и в этом духовном состоянии, угрожая и бряцая оружием, противостоял
прогрессу человеческой культуры... Мы стали логиками и систематиками
воздвигнутого на всемирнополитическом кулачном праве военного госу¬
дарства и довели злой дух новейшей истории народов до наиболее пол¬
ного его воплощения». Эти строки писались не в наши дни и, как легко
видеть, не марксистом: они были написаны почти тридцать лет назад и
притом даже не буржуазным революционером, а, просто, честным, искрен¬
ним и широко мыслящим пацифистом, доктором Фридрихом Вильгельмом
Фёрстером в книге «Моя борьба против милитаристской и националисти¬
ческой Германии» (1920). Фёрстер не разграничивал стадий экономиче¬
ского развития, не вскрывал материальных корней коллективных «заблуж¬
дений» или инкриминируемых им «практики» и «греха», но он многозна¬
чительно взял за начальный момент врзникновения новой «философии»
германского народа основание Германской империи и правильно харак¬
теризовал эту империю, как военное государство, «воздвигнутое на все¬
мирнополитическом кулачном праве».
Не менее метко и его указание, что германский империализм не удо¬
вольствовался тем, что практически присоединился к «злому духу» все¬

Гитлер и его предшественники
45
мирного империализма. Отчасти по старой, ещё не изжитой даже в новых
условиях, традиции немецких профессоров «осмысливать» вкривь и вкось
исторический процесс, но главным образом из стремления как запоздалый
гость на империалистическом пиру утвердить своё право на место за уже
занятым столом идеологии германского империализма облекли его вож¬
деления в философскую систему, где всё было на своём месте: и экономи¬
ческая потребность в «жизненном пространстве» за морем и в самой Ез-
ропе, и верховенство германского народа над всеми прочими народами
земного шара, и физическое и моральное вырождение других наций, и
чистота самой германской расы, которой якобы угрожала чужая примесь,
в особенности еврейская, и высокое общественно-биологическое значение
войны, как фактора отбора и воспитания, и многое, многое другое. Не
только политическая литература и журналистика, но и умозрительная
философия, историческая наука во всех её разветвлениях, даже науки
естественные и физико-математические прониклись этими догмами, служа
им и распространяя их, пропитывая ими народ во всей его толще и выра¬
щивая в их духе молодые покбления. Тогдашнее перерождение социал-
демократии могло служить этому примером.
Фёрстер, который во время самой войны 1914—1918 гг. мужественно
выступал против своего империалистического отечества, выпустил свою
книгу уже по окончании войны и после подписания Версальского мир¬
ного договора. Книга имела большой успех и нашла широкий круг чита¬
телей. Не исключено, что ею была навеяна Гитлеру мысль написать соб¬
ственную книгу под аналогичным заглавием «Моя борьба». Это было бы
вполне логично, потому что именно Гитлер, который, вероятно, даже не
был ещё известен Фёрстеру, довёл «злой дух» германского империализма
до «наиболее полного его воплощения».
Какова была историческая обстановка, в какой Гитлер выдвинулся
на авансцену? Это были годы, последовавшие за поражением Германии
в развязанной главным образом сю же войне, за революцией, вначале
перепугавшей доомерти как юнкерско-капиталистический класс, так и
мелкую буржуазию, но вскоре благополучно преодолённой ими вслед¬
ствие дряблости, раболепия и прямого предательства развращённых
вождей социал-демократии, и за подписанием Версальского мира. Для
растерявшегося интеллигента, вроде «философа» Шпенглера, это был
вообще конец «цивилизации», настоящее светопреставление; Шпенглер
и написал два пессимистических тома на тему о «закате Европы». Рас¬
терялась и родная мать этого интеллигента, мелкая буржуазия, которая,
несмотря на грандиозное развитие германского капитализма, всё ещё на¬
считывала много миллионов лиц. Тут были и ремесленник, и мелкий
крестьянин-собственник, и мелкий лавочник, чиновник, коммивояжёр и
страховой агент, конторский служащий и многие другие маленькие лю¬
ди в разных областях экономической жизни, ютившиеся в щелях и в по¬
рах крупнобуржуазного общества. Все они, будучи на краю пролета¬
ризации и Есё же упорно цепляясь за свою весьма относительную и непроч¬
ную самостоятельность, когда-то, до войны и революции, политически
метались между рабочими и буржуазными партиями, между демокра¬
тией и пресмыкающимся верноподданничеством, между революционны¬
ми фразами и реакционными делами. Это была не та мелкая буржуазия,
которая некогда, в дни восхождения буржуазии как класса, участво¬
вала в протестах и революционных восстаниях конца XVIII и первой по¬
ловины XIX века. Напуганная жупелом социализма, который-де соби¬
рается отнять у неё не только её лавочку, но и домашний скарб, даже
жён и детей, но вместе с тем жестоко теснимая капиталом, она уже
ограничивала свои протесты пределами соседней пивной, где за терпе¬
ливой кружкой, в тесном кругу она разражалась ужасно храбрыми ре¬
чами и тут же выбегала, чтобы кричать «Hoch!», если по улицам! проез¬
жал со свитой местный принц. Во время войны она разорилась дотла.

40
Ф. F от штейн
изголодалась до изнеможения и понесла тяжёлые потери в отцах, сыновьях,
братьях и других родственниках. Революция загнала её на чердак и в под¬
пал; дрожа от страха, ожидая с минуты на минуту вторжения вооружённых
до зубов «красных», она совсем было потеряла рассудок, пока на по¬
мощь ей не пришли вооружённые банды всевозможных эппов, эрхардтов,
лютвнцей, эшерихов и других героев контрреволюции; и тогда она со¬
скочила с чердаков, выбежала из подвалов и, наскоро вооружившись
чем попало, с дикими криками храбро бросилась громить и грабить ра¬
бочие кварталы. Однако «победа» над революцией не дала ей главного;
выхода из безнадёжного разорения, освобождения от опасности быть
ввергнутой в тёмную бездну пролетаризации, избавления от «процент¬
ного рабства»—от ломбардов и частных ростовщиков. Беспомощная,
уставшая от борьбы с нуждой, она стояла и ждала —·- ждала какого-ни¬
будь чуда, какопо-то безыменного мессию, который выведет её из без¬
жалостного, тёмного тупика на какую-то новую, широкую, светлую до¬
рогу.
Иначе после первого перепуга, вызванного поражением и революцией,
почувствовали себя крупная буржуазия и связанный с ней класс помещи-
ков-юнкеров. Война была для них, что называется, золотым дном, и по¬
ведение «социалистов», ставших у кормила власти, вскоре успокоило их
насчёт сохранности их драгоценной собственности и нажитых во время
войны богатств. Советы, возникавшие или учреждавшиеся, являлись
лишь временной декорацией, своего рода данью, которую невинность
под нажимом бунтующей черни платила пороку (вопреки обычной про¬
цедуре). Демократическая республика была высшим пределом полити¬
ческого и социального творчества новых хозяев. С этим можно было по¬
ка что примириться. Правда, учреждались ещё комиссии по обсуждению
вопросов о «социализации», о рабочем контроле и пр., но одновременно
с этими метафизическими занятиями шла, с молчаливого разрешения, а
подчас и пря!мого покровительства «социалистических» властей, реаль¬
ная работа по формированию отрядов из бывших офицеров и фельдфе¬
белей, студентов и кулаков, уголовников и городских черносотенцев
(так называемых Einwohnerwehr) под начальством упомянутых выше
спасителей отечества для подавления советской республики в Баварии
и революционных попыток и восстаний в Брауншвейге, Гамбурге, на Руре
и в других местах. Совершенно ясно было, что эберты, шейдеманы, зюде-
кумы, и как их там ещё звали, этих рыцарей социализма «со страхом'
и упрёком», боялись и ненавидели бунтующих рабочих и социализм не
менее, чем сами юнкера и капиталисты. И очень скоро последние заняли
свои прежние места не только в «новом» обществе, не только в хозяй¬
ственной, но и в политической жизни страны, в частности даже в госу¬
дарственном аппарате, где уже в 1922 и 1923 гг. пребывал на посту канц¬
лера такой груз, как Куно, руководитель Гамбургско-Американской паро¬
ходной компании, одного из крупнейших предприятий в Германии и в
Европе вообще, а министром иностранных дел подвизался Вальтер Рате-
нау, глава не менее знаменитой Всеобщей компании электричества. Сами
«социалисты» вскоре стушевались, запутавшись в собственном хитро¬
сплетённом «социализме», и в благословенной Веймарской республике,
стыдливо скрывавшей своё лицо под официальной вуалью «Гер¬
манской империи» (Deutsches Reich), вновь упрочилась политическая
власть прежних правящих классов.
Однако опасность всё ещё не миновала: под затягивавшейся серым
пеплом поверхностью ещё тлели и вспыхивали жаркие угли революции,
рабочий класс создавал новую партию, коммунистическую, и экономиче¬
ские и политические наскоки хозяев встречали резкий отпор. Эта проблем#
оставалась ещё не разрешённой. Неразрешённой, но всё же разрешимой
при условии, что правящие классы получат в руки и материальное ору¬
жие, т. е. армию. Версальским договором численность германской армии

Гитлер и его предшественники
была сведена к 100 тыс., включая максимально 4 тыс. офицеров; это при
данных условиях было явно недостаточной опорой для классового господ¬
ства юнкеров и капиталистов. Между тем победоносная Антанта оказы¬
вала на первых порах некоторый нажим на Германию и следила не только
за точным выполнением этого ограничения, но и за тем, чтобы под флагом
различных гимнастических и других ферейнов или под видом «граждан¬
ской самообороны» против путчей «справа» и «слева» не создавались
вспомогательные организации военного типа. По приказу Антанты все эти
организации, вооружённые «добровольческие» отряды Эшериха, Лютви-
ца и других, были распущены, а формирование новых было запрещено
центральным и местными германскими правительствами.
Ничто, однако, не мешало вести «патриотическую» пропаганду и аги¬
тацию за «оздоровление» (Gesundung), как это называлось, заболевшей
пацифизмом и революцией германской нации, за возрождение прежней
национальной гордости и лрежнего сознания своей полноценности, даже
больше — своего превосходства над другими народами, за восстановле¬
ние прежней мощи, прежней славы и прежних... границ. Но не будет ли
это повторением прежнего безумия, окончившегося столь плачевно? На
это отвечали: неверно, Германия вовсе не была разбита врагами на поле
брани, она могла бы устоять против всего мира: она была поражена но¬
жом в спину (Dolchstoss), смертельно ранена трусами, нытиками, паци¬
фистами, англо- и франкофилами, идолопоклонниками демократии, а глав¬
ное, рабочими, социалистами, «большевиками», орудовавшими в тылу.
Именно против этого зла нужно бороться путём морального и физиче¬
ского «оздоровления», а не против высокого национального сознания, не
против стремления вернуть прежнее состояние Германии. Если победонос¬
ная Антанта позволила себе в самом Версальском договоре торжественно
зафиксировать, что Германия использовала свою силу для того, чтобы раз¬
вязать войну, и что поэтому она одна ответственна за неё, то и это ложь:
достаточно изучить официальную, изданную самой Веймарской респуб¬
ликой переписку германского министерства иностранных дел. начиная
с 1871 г. (в пятидесяти и больше томах), чтобы оправдать Германию про¬
тив всяких наветов. Н вот, в бесчисленных статьях и речах, в толстых
и тонких книгах, в программах бесчисленных партий и политических ор¬
ганизаций, от открыто монархических и милитаристских до квази-демо-
кратических и республиканских, стали фигурировать и обосновываться
тезисы о невиновности Германии, о «ноже в спину», о «коварстве» побе¬
дителей, о праве германского народа бороться за восстановление своей
репутации, целостности своей территории, своей мощи. А для этого тре¬
буется духовное и физическое, общественное и политическое оздоровле¬
ние страны, очистка народа от вышеупомянутых разрушительных элемен¬
тов и... инородной примеси, подрывающей национальную силу, в особен¬
ности ог примеси еврейской, пропитавшей прессу, финансы, ремёсла, тор¬
говлю, политические посты и революционные партии. В лежащем перед
нами списке полусотни политических и хозяйственных партий и органи¬
заций — студенческих, мелких лавочников и ремесленников, крестьян¬
ских, предпринимательских и пр.— середины 20-х годов не менее чем со¬
рок содержат в своей программе перечисленные тезисы в той или другой
последовательности и в той или другой степени развёрнутости; неизмен¬
ными и особо подчёркнутыми фигурируют среди них лозунги об «оздоров¬
лении» и об «еврейском зле».
Всё это имело целью под видимым флагом национального возрожде¬
ния популяризировать невидимую идею вооружения Германии, т. е. её
правящих классов, в первую очередь против внутреннего врага. И это
имело успех во всех слоях и классах германского буржуазного общества
(кроме организованного пролетариата)., оживив завядший было «нацио¬
нальный дух» у старшего и вдохнув его в молодое поколение. Повсюду
распространялось и стало догмой убеждение, что над германским наро¬

•IS
Ф. Ротштгйн
дом учинена была страшная несправедливость, что эта несправедливость
продиктована была исключительно завистью и ненавистью к германскому
народу, так блестяще и так головокружительно возвысившемуся из со¬
стояния нищеты и забитости к материальному благополучию, славе и
силе, что-сам он, германский народ, в этой несправедливости неповинен,
что он имеет право и обязан с честью бороться против неё, готовиться
к реваншу, изыскивать для эюго все пути, даже тайно вооружаться, даже
сближаться с ненавистными советскими большевиками и пр, И действи¬
тельно, Германия секретно восстановила генеральный штаб, стала созда¬
вать тайные склады оружия, тайные военные школы, производить по ча¬
стям, на отдельных заводах, запрещённые Версалем предметы военного
снаряжения, строить якобы гражданский, а на деле военно-транспортный
воздушный флот, приобретать решающие пакеты акций военнопромыш¬
ленных предприятий в нейтральных странах, накапливать стратегическое
сырьё путём бросовой, или клиринговой, торговли, разводить широкий
шпионаж при посредстве своих многочисленных, посылаемых за границу,
коммивояжёров, инженеров и консультантов, служащих в немецких или
местных банках и торговых конторах в других странах.
И Антанта, в частности Англия, и в особенности США, ослеплён-
ubie классовой ненавистью к молодой Советской республике, стали по¬
могать Германии, облегчили ей платежи по репарациям при помощи
пресловутого плана Дауэса, дали ей и политическое обеспечение в виде
Локарнского пакта, потом совсем простили ей репарационную задолжен¬
ность. Щедрые американские кредиты и капиталовложения помогли
возродить и обновить немецкую тяжёлую индустрию и восстановить
военный потенциал Германии. Антанта сквозь пальцы смотрела на весь¬
ма подозрительные торговые операции Германии, производившиеся на
средства, отчасти у Антанты же (и США) занятые, отчасти сбережённые
на репарационных платежах, и философски относилась к националисти¬
ческой и реваншистской пропаганде «оздоровителен» германского
народа.
Германские юнкеры и капиталисты были бы безнадёжно глупы, если
бы они не понимали, как благоприятно, в условиях диких антисоветских
настроений Антанты, складывалось для них положение как внутри стра¬
ны, так и за пределами её. И они стали смелеть. На место прежних либе¬
ральных и лолулиберальных .деятелей в правительстве и во главе его ста¬
ли появляться реакционеры всё более и более откровенного типа — рань¬
ше брюнииги, затем: генералы шлейхеры и махровые шпионы и провока¬
торы папены,—и с прежними победителями начались переговоры насчёт
вооружения Германии для похода против СССР. В этой исторической
обстановке и выросла фигура Адольфа Гитлера.
Что он собой представлял и чем он покорил сердце германской бур¬
жуазии? Прежде всего он ученик и последователь Георга Шёнерера, ав¬
стрийского политического деятеля созсем особого типа. Не забудем, что
Гитлер сам был австрийским уроженцем, родился в маленьком погранич¬
ном австро-баварском городе Браунау, учился в гимназии в г. Линце и
затем долго шатался в Пене не то в коридорах университета, куда он
стремился, но не смог попасть, не то в качестве маляра и безработного
по улицам, маленьким кафе и пивным. Как раз в Линце Шёнерер начал
в 1880 г. свою самостоятельную политическую карьеру. Он был богатый
человек, унаследовавший несколько миллионов од отца, железнодорож¬
ного воротилы, учился в Дрездене и Штуттгарте в годы, непосредственно
предшествовавшие австро-прусской войне 1866 г., затем вернулся на ро¬
дину, где обзавёлся имением, и в 1873 г. попал в австрийский рейхсрат
по списку «прогрессистов», сторонников реабилитации Австрии как вели¬
кой державы. Но всё более и более разгоравшаяся в Австрии националь¬
ная борьба, стремление чехов к автономии и волнения сербо-хорватов
в связи с балканским кризисом середины 70-х годов, с одной стороны,

Гитлер и его предшественники
49
и экономические и политические успехи новой Германской империи с
другой, сделали Шёнерера ненавистником славян и пламенным поклон¬
ником Пруссии, и уже в конце того же десятилетня он стал ратовать
в рейхсрате за самое тесное сближение Австрии с Германской империей.
Как раз тогда Бисмарк заключил австро-германский союз (1879), но не
мог добиться у своего партнёра по переговорам, австро-венгерского ми¬
нистра иностранных дел Андрашн, присоединения Австрии к германскому
таможенному союзу. Нежелание Андраши было вполне понятным: вхож¬
дение Австрии в таможенный союз, в котором доминировала Пруссия,
означало бы потерю ее экономической независимости. Но Шёнерер готов
был и на это, и в Линце, в указанном выше году на съезде своей партии
он выступил от имени созданной им «немецко-национальной антисемити-
ческой фракции» (в неё, между прочим, входил и Виктор Адлер, будущий
вождь австрийской социал-демократии) с требованием создания «союзно¬
правовой» связи австрийских земель с Германской империей, т. е. попро¬
сту. вхождения их в состав последней по примеру других немецких зе¬
мель, вроде Саксонии, Баварии или Вюртемберга. А для того, чтобы не
вводить в империю вместе с немцами иноплеменных народов, Шёнерер
предложил выделить из состава Австрии Галицию, Буковину и Далма¬
цию в отдельные «административные» области, т. е. в протектораты, и,
сохранив в составе Австрии часть Богемии с преобладающим чешским
населением, сделать и в ней немецкий язык обязательным государствен¬
ным языком.
Уже в этой программе наметилось несколько моментов, которым
суждено было получить впоследствии большое историческое значение.
Это — немецкий национализм1, исключающий равноправное сожительство
других народов в едином германском! государстве, присоединение
Австрии, очищенной от этих народов, к Германии и, как гласило самое
название фракции, антисемитизм. О последнем стоит сказать несколько
слов.
Основателем в Германии антисемитизма как составной части полити¬
ческой программы был придворный проповедник Штекер. Безудержная
биржевая и грюндерская спекуляция, последовавшая в Германии за по¬
лучением двухмиллиардной (в золотых рублях) французской военной
контрибуции и завершившаяся уже в 1873 г. генеральным крахом, ог
которого разорились тысячи предприятий и сотни тысяч мелкого люда,
явилась первым толчком к антисемитской пропаганде Штёкера. В проти¬
вовес обличительным выступлениям молодой социал-демократии он вы¬
двинул обвинение против евреев как зачинщиков и проводников спекуля¬
тивной лихорадки, ссылаясь на наличие в их среде банкиров, маклеров
и других биржевых и посреднических элементов. Для господствующих
классов это обвинение служило громоотводом в начавшейся, особенно
среди мелкой буржуазии, буро и отвлекало внимание последней от социа¬
листической агитации против капитализма. Оттого и Бисмарк и сам импе¬
ратор вначале отнеслись благосклонно к новой деятельности Штёкера,
что заставило и консервативную партию присоединиться к ней. Антисе¬
митизм; стал даже модой в известных кругах, и то, что раньше нсповеды-
валось знатными одиночками, вроде Шопенгауэра и Гартмана, Дюринга
и Рихарда Вагнера, Лагарда и Делича, теперь проповедывалось открыто
и было вынесено на церковную и профессорскую кафедры, на столбцы
газет, на соора-ния и просто на улицу в виде антисемитских куплетов
и анекдотов. В середине 80-х годов образовалось «Всеобщее немецкое
антисемитическое объединение», которое даже завоевало один мандат
на выборах в рейхстаг, а в 1887 г. была создана отдельная партия под
названием «Немецкая социально-антисемитическая партия». Это был пе¬
риод расцвета германского, специально штёкеровского антисемитизма; но
он страдал однпм: недостатком: он .не приобрёл сторонников ни среди
крупной, ни даже среди мелкой буржуазии, не говоря уже о рабочих слоях-
4.	«Вопросы истории» № 7.

50
Ф. Рот штейн,
Антисемитизм оставался движением юнкерских кругов и интеллигентов-
одиночек. Штекер поэтому счёл нужным внести в свою программу, сверх
«вразумительного» лозунга «Долой евреев!» и позитивные моменты: обя¬
зательное страхование на случай инвалидности, старости и смерти, обяза¬
тельное объединение ремёсел в союзы, фабричное законодательство и
промышленные третейские суды, цеховые объединения при государствен¬
ной поддержке и пр. Однако рассчитанная на завоевание мелкобуржуаз¬
ных масс и приличия ради заимствовавшая кое-что из рабочих программ,
штёкеровская «социальная» агитация стала в конце концов неудобной
для консерваторов и для Бисмарка: последнему, после того как миновала
острая конъюнктура первых лет, антисемитская пропаганда стала даже
неприятна, так как она вызывала протесты со стороны блейхредеров,
Ротшильдов, фюрстенбергов и баллинов, которым! он и кайзер были столь
обязаны и политически и лично. Движение, начатое Штекером, стало
выдыхаться, раскалываться, то сливаться с христианским социализмом
английского образца, то переплетаться с проповедью расовых теорий и
расовой чистоты (Хаустон Стюарг Чемберлен, онемеченный англичанин),
то сбиваться на социал-реформизм* (Науман), то просто переходить в чер¬
носотенную погромщику (Альвардт). Все эти и другие течения продол¬
жали выступать перед публикой в виде партий, групп и группок, но оста¬
вались без влияния на политику и лишились общественного значения.
Однако штёкеровский антисемитизм не прошёл совершенно бесслед¬
но: уже при нём начались и затем всё более входили в моду искание
«иудейства» в происхождении и сердцах людей, проверка чистокровного
арийства у того или другого деятеля и проповедь изгнания евреев —
особенно так называемых «восточных» — из пределов страны. Ещё даже
«в 1913 г. вышло в свет «капитальное», учинившее большой скандал
в благородных семействах, «исследование» в этой области под названием
«Семи-Гота». Непосвящённому читателю нужно объяснить, что в неболь¬
шом тюрингском городе Гота, в известном издательстве Пертеса, около
(полутораста лет выходил ежегодник-альманах, содержавший генеалоги¬
ческие данные относительно царствующих, княжеских и других высоко-
аристократических фамилий в Европе. Это была своего рода «золотая
книга» не просто дворянства, а самой наичистой «голубой крови»; авто¬
ритет книги был настолько непререкаем, что по ней даже решались в
судебных процессах наследственные дела. И вот, упомянутая «Семи-
Гота («семи», — очевидно, сокращение слова «семитизм») «изобличила»
множество знатных родов в tomi, что в их жилах, по брачным' связям
в более или менее отдалённом прошлом, течёт некая толика иудейской
крови; вследствие этого книга подверглась конфискации и некоторое
время была запрещена. В том же году вышел в свет «Семи-Кюршнер»,
по имени одного столь же авторитетного составителя литературных ка¬
лендарей. В этом произведении было «доказано» наличие примеси не¬
арийской крови у целого ряда писателей, художников, музыкантов и да¬
же офицеров и высоких чиновников Германии. Идя по «научным» сто¬
пам этих изданий, уже в 1919 г., после революции, некий «исследователь»
издал «Семи-Император», где доказывалось, что сами Гогенцоллерны бы¬
ли заражены иудейством (verjüdet) — буквально: «объиуденлись».
У истоков штёкеровского антисемитизма и испил Шёнерер, когда про¬
возгласил себя антисемитом. В самой Австрии, где банковский капитал
и пресса в значительной степени находились в «неарийских» руках и где
в железнодорожной горячке шестидесятых и семидесятых годов важную
роль играли евреи-финансисты барон Гирш и Струсберг, для любителей
антисемитской демагогии почва была достаточно благоприятной. Ещё
большее значение имело для Шёнерера благоприятное отношение Бис¬
марка к Штёкеру. Как антисемитский агитатор, Шёнерер долгое время
пользовался популярностью среди лавочников и студентов, но в середине
90-х годов у него появился опасный конкурент в лице доктора Люэгера,

Гитлер и его предшественники
который по обстоятельствам, о которых будет сказано ниже, в конце
концов оттеснил его на второй план, основав антисемитскую «христнан-
ско-социальную партию», имевшую ещё больший успех. Люэгер стал
хозяином Вены, будучи избран в 1897 г. обер-бургомистром; на этом по¬
сту он оставался вплоть до своей смерти в 1910 году. Его партия про¬
должала и потом оставаться одной из самых влиятельных в австрийской
жизни, и после бутафорской «революции» 1918 г., при образовании «побе¬
дителями», социал-демократами, под председательством: Карла Реннера
(нынешнего президента Австрийской республики) первого коалиционного
кабинета, лидер её, прелат Зейпель, был приглашён взять портфель мини¬
стра социального обеспечения, а через несколько лет стал всемогущим
премьером. Партийные преемники Зейпеля и сейчас находятся в Австрии
у власти.
Однако Шёнерер не отказывался от проповеди антисемитизма: он
аккомпанировал ею всю дальнейшую свою политическую деятельность,
которая впитала в себя другие, ещё более важные мотивы.
Когда Шёнерер выдвигал свою линцскую программу, Гитлер ещё не
родился: он увидел свет (быть может, было бы вернее сказать, что свет
увидел это чудовище) лишь в 1889 г., и только, будучи уже молодым
человеком, в середине 1900-х годов он мог ознакомиться с доктринами
Шёнерера. Но к этому времени Шёнерер приобрёл громкую известность
другими сторонами своей деятельности, и молодой Гитлер, привлекае¬
мый именно ими, попутно воспринял и шёнереровский антисемитизм. Эти
стороны объединяются в одном слове: пруссачество, или, в дальнейшем,
пангерманизм·.
Первые намёки на них мы уже видели в линцской программе: присое¬
динение Австрии к Германской империи, полное онемечение Австрии с
выделением из неё одних ненемецких областей в качестве протектора¬
тов или колоний и германизацией других. В самой Германии эти
меры тоже проповедывались с большим жаром прусскими «патриотами»,
ревнителями прусского «духа», идеологами, по выражению Маркса,
«прусской казармы», объединившей в своих стенах Германию, и капита¬
листами, жаждавшими экспансии не только на восток (Drang nach Osten),
но и на юго-восток, т. е. Австрию и Балканы. В сущности, о присоеди¬
нении хотя бы Богемии (Чехии), представлявшей большую важность в
экономическом (благодаря своим природным богатствам) и в стратеги¬
ческом (благодаря своему географическому положению) отношениях,
мечтали ещё старые прусские короли, особенно Фридрих II
(«Великий»), сделавший, как известно, неудачную попытку «молние¬
носно» захватить её в 1756 г., 100 с лишним! лет спустя после победы
над Австрией при Садове (1866) и король Вильгельм I силь¬
но настаивал на её аннексии. Но с развитием германской промышленно¬
сти и железнодорожной сети в Центральной Европе и на Балканском по¬
луострове Вена и вся Австрия приобрели особое значение для гер¬
манского капитала, как ворота и дорога к новому и многообещающему
рынку балканских государств и Турции. Соответственно этому участи¬
лись вопли насчёт «неестественного» расчленения в 1866 г. германского
«народного тела». Вопли исходили от тех самых «патриотов», которые
в своё время отстаивали гегемонию Пруссии против Австрии и восторжен¬
но рукоплескали в означенном году изгнанию последней из Германского
союза. Бисмарк, заключая с Австрией в 1879 г. военно-политический
союз и предлагая ей, как уже упоминалось, вступить в Германский тамо¬
женный союз, конечно, руководствовался, помимо вражды к России, я
этим проваическим мотивом. Он и уговаривал колебавшегося короля
Вильгельма пойти на эту измену старому русскому «другу» указаниями
на то, что такой союз будет популярнее в «Германии», чем: союз с Рос¬
сией (имея в виду под словом «Германия» национал-либеральных и като¬
лических представителей крупнопромышленного и торгово-банковского

Ь2
Ф. Ропитейн
капитала). Конечно, самим австрийцам Бисмарк так не говорил: он боль¬
ше распространялся о старых национальных традициях, о совместном
историческом· сожительстве в течение веков в едином: государственном
организме и даже о братстве по оружию во время борьбы с Наполеоном;
но то, чего он не договаривал, выбалтывали не столь ответственные
«патриоты» в частном порядке.
Таким, и притом одним из самых ранних и ревностных поборников
«аншлюсса» (употребляя более благозвучный современный термин, бук¬
вально означающий «примыкание», т. е. поглощение Австрии Германией)
был профессор Пауль де Лагард (Бёттихер, как гласила его настоящая
фамилия), семитолог по специальности и антисемит и сверхнационалист
по совместительству. Он много писал о современной ему политике и ещё
в 70-х годах требовал включения Австрии в Германскую империю. Он
прямо говорил: «Пруссия обладает недостаточным телом для своей души,
а Австрия не имеет души для своего обширного тела»,— и пояснял этот
поэтический афоризм так: «Австрии нужны наши колонисты, а Германия
нуждается в Австрии для колонизации... Для Австр1Щ мет иного назна¬
чения, как стать колониальным государством Германии... Австрии нужна
господствующая раса, а господствующей расой в Австрии могут быть
только немцы». Это было· откровенно сказано, .но тени Бёттихера-Лагарда
пришлось прождать около 70 лет, пока его мечта не была осуществлена
при Гитлере, и то на время.
А пока что другие продолжали его дело. Первое место среди них со
временем заняли ««пангерманцы», крайнее крыло прусско-германских
империалистов. Это была небольшая, но очень шумливая братия,
которая первоначально ограничивала свою агитацию колониальными во¬
просами, требуя для немецкого «народа» разных «мест под солнцем», ру¬
гая Англию за её противодействие или равнодушие к этому достойному
стремлению и поддерживая все правительственные меры к усилению армии
и особенно флота. Когда в 1890 г. германское правительство сочло для
себя выгодным заполучить у англичан о. Гельголанд ценой передачи им
некоторых своих африканских колоний, то эта братия заклеймила сделку
как акт национальной измены и национальное унижение и основала «Все-
немецкий союз» (Alldeutscher Verband) для работы по восстановлению
поруганной германской «чести». Пангерманцы всерьёз усматривали в
произведённой правительством сдаче колоний что-то вроде повторения
разгрома при Иене в 1806 г. от руки Наполеона, а в своей собственной
деятельности — повторение деятельности тех «тугендбундов» и других
организаций послеиенского периода, которые подготовили реванш воз¬
буждением национальных и патриотических страстей. Фактически самый
термин «все-немец», или пангерманец (Alldeutscher), заимствован был у
поэта Эрнста Арндта, певца национального возрождения того времени.
Но если у поэта он означал единение во имя национальной солидарности
всех немцев, тогда разъединённых по отдельным германским государ¬
ствам, для совместной борьбы с французским угнетателем, ' то в устах
пангерманцев он означал объединение всех немцев Европы во имя пре¬
восходства германского народа над всеми другими для завоевания коло¬
ний и «жизненного пространства» в самой Европе. Об этих «возвышен¬
ных» целях мы ещё будем говорить ниже; здесь отметим, что превосход¬
ство германского народа доказывалось необычайными успехами его во
всех областях человеческой деятельности, каковые успехи, в свою оче¬
редь, объяснялись мистическим наличием в его крови особых расовых
качеств, которые и надлежит держать в особенной чистоте.
Нужды нет, что эти «особенные» качества были сущим мифом. В из¬
данном в 1923 г. двухтомном «Настольном политическом словаре», весь¬
ма высокого, как мы ниже увидим, национально-патриотического направ¬
ления, мы читаем в статье «Немецкий национальный характер» следую¬
щие строки: «Уже древние германцы не были чистой, несмешанной расой,

Гитлер и его предшественники
53
а более поздние немцы были очень сильно смешаны. Многие великие нем¬
цы не имели никаких отличительных германских физических черт. Чтобы
убедиться в этом, достаточно посмотреть на противоположности между
смешанным романо-кельтским западом и югом, с одной стороны, и славя¬
но-смешанным востоком — особенно пруссаками, — с другой, и на про¬
тивоположности обеих этих частей к более чисто германскому северо-
западу». Но паегерманцы отчасти по невинному невежеству, отчасти пс
сознательному шарлатанству усердно пользовались расовыми теориями,
доказывающими биологическое превосходство мифической чисто герман¬
ской расы над всеми другими нациями и охватывали в своих гостеприим¬
ных объятиях всех немцев земного шара и, в частности, австрийских.
Избрав центром своей пропаганды среди австрийцев столицу Баварии
Мюнхен, недалеко От австрийской границы, пангерманцы основали там
издательство под многоговорящим названием:	«Немецко-народное»
(deutsch-völkischer) издательство «Один» (от с еверо герм энского языче¬
ского бога Одина, соответствовавшего южногерманскснму Вотану) —и
оттуда забрасывали Австрию, в частности северную, немецкую (судет¬
скую) часть Богемии, своей литературой, рассылали своих лекторов и
агентов, снабжали своих друзей деньгами « пр. Они сыграли особенно
большую роль в той борьбе национальных языков, которая разразилась
в Австрии в девяностых и девятисотых годах и в которой как раз Щёне-
рер и его единомышленники стяжали себе историческую известность.
Шёнерер, который в своё время, когда Бисмарк уже был в отставке,
не раз ездил к нему на поклон, но должен был однажды выслушать от
него ехидное замечание, что затеянное им дело по включению Австрии
в состав Германской империи было бы, пожалуй, стоящим, если бы Прага
н Вена могли обменяться местами и между ними не лежала славянская
область чехов,— Шёнерер всё же завязал тесные сношения с пангерман¬
цами, получил от них поощрение и указания и сам стал «все-немцем».
«Мы,— говорил он,— больше чем просто люди, ибо мы — германцы, мы—
немцы». Для него тоже бегом стал Один-Вотан; он стал изображать из
себя «тевтонца», отменил для себя.и своих учеников и последователей
немецкие названия месяцев, заменив их древнегерманскими, упразднил
ряд христианских праздников, заменив их тевтонскими, и вместо обыч¬
ного немецкого «Hoch» заставлял приветствовать себя старогерманским
возгласом: «Хайль» («Heil»). Конечно, это был только маскарад, кото¬
рый, впрочем, переняли у него впоследствии гитлеровцы; серьёзным же
делом оставалась борьба за Пруссо-Германию, в которой Шёнерер жаж¬
дал растворить своё собственное австрийское отечество. Бесконечны бы¬
ли его выступления в рейхсрате, в которых он проповедывал чуть ли не
государственную измену: он и его маленькая фракция вставали с мест,
распевали «Detschland über alles», кричали «Hoch» в честь германского
императора, когда почему-либо упоминалось его имя, и оставались си¬
деть на местах, когда упоминался собственный император Франц Иосиф.
Подобно древнеримскому Катону, неустанно повторявшему, что Карфа¬
ген должен быть разрушен, Шёнерер любил заканчивать свои речи закли¬
нанием, что Австрии надлежит войти в Германскую империю, и, когда
противники поднимали против этого шум, он не колебался вступать в ру¬
копашный бой. Однажды, в 1888 г., незадолго до смерти Вильгельма I,
одна из венских газет, очевидно, по ошибке, распространила слух о его
кончине: Шёнерер и его банда ворвались в редакцию, разнесли её в щепки
и жестоко избили самого редактора; за это Шёнерер поплатился тюрьмой
и временной потерей своего парламентского мандата.
Но больше всего Шёнерер отличился во время упомянутой борьбы за
равноправие национальных языков. Речь шла, собственно, о том, чтобы
в официальный обиход в Богемии, где подавляющее большинство насе¬
ления было чешским, ввести наравне с немецким чешский язык в каче¬
стве обязательного. Изданное на этот предмет премьер-министром Баде-

54
Ф. Ротштейн
ни в 1896 г. распоряжение было нивесть уж какой революционной мерой.
Богемия по конституции считалась особым королевством, в теории связан¬
ным с Австрией лишь личной унией, и имела право не только на свой го¬
сударственный язык, но и на свой полномочный парламент и ответственное
перед ним министерство. В войне против Австрии в 1866 г. сам Бисмарк
не преминул напомнить чехам об их «исполненной славы» национальной
истории, обратившись к ним через главное командование с манифестом
и призывом к восстанию против ига Габсбургов, а в 1870 г., в связи с на¬
двигавшейся франко-прусской войной и с опасностью осложнений с Рос¬
сией, сам Франц Иосиф издал рескрипт, возвещавший полную государст¬
венную автономию Богемии и его приезд в Прагу для коронования чеш¬
ской короной. Когда кризис миновал, рескрипт был брошен под стол и за¬
менён другим, и старая система национального бесправия чехов осталась
попрежнему в силе.
Но в середине 90-х годов наступило охлаждение австро-германских
отношений вследствие упорного нежелания Германии деятельно помогать
Австрии в её балканской политике. Одновременно Россия, обращаясь всё
более на Дальний Восток и стремясь законсервировать существовавшее
на Балканах положение, начала сближаться с Австрией; в результате
был опять взят последней более либеральный курс по отношению к
её славянским народностям (кроме украинцев, отданных польским магна¬
там на съедение) — курс, одним из выражений которого и явился закон
Бадени, польского графа, стоявшего во главе австрийского министерства.
В Германии были этим ходом крайне недовольны, пресса забила в
набат, и пангермаицы из Мюнхена развернули широкую агитацию за
«спасение» немецкой национальности, т. е. немецкой гегемонии, в Ав¬
стрии, на две трети населённой не немецкими народами. В самой Австрии
восстали против Бадени австро-патриоты: христианские «социалисты» и
немецкие либералы, а также принципиальные противники правительства,
социал-демократы и украинцы — разношерстный блок, а впереди их всех
шествовали Шснерер и его друг (позднее соперник) К. Вольф с их немно¬
гочисленной, но очень скандалистской фракцией. Началась в рейхсрате
обструкция, подобной которой не видывал до тех пор даже этот зло¬
счастный парламент. Защитникам закона, к которым принадлежали не¬
мецкие консерваторы и, конечно, славяне (без украинцев), и даже самим
министрам не даЕалн говорить; ораторов стаскивали с трибуны и изби¬
вали, президента палаты, пытавшегося вводить порядок, забрасывали
чернильницами и гнилыми яблоками; между самими депутатами происхо¬
дили рукопашные бои, вводилась и полиция для усмирения строптивых,—
словом, рейхсрат превратился в дикий зверинец. Ему вторила улица, пред¬
водимая шёнерерианцами и вольфианцами, и большая часть прессы, суб¬
сидируемая пангермакцами из Мюнхена.
В конце концов Бадени по повелению струсившего императора при¬
шлось уйти, несмотря на то что он располагал в рейхсрате большинством.
Во главе правительства встал чиновник Гауч, который отменил законы
Бадени, выпустил из тюрьмы арестованного за уличное буйство Вольфа
и объявил в Праге исключительное положение. На этот раз восстали че¬
хи; но Гауч имел несчасгие также запретить ношение каких бы то ни
было национальных значков, включая, приличия ради, и немецкие, и про¬
тив него восстали все одержимые тевтономанией студенческие корпора¬
ции Австрии и все профессора высших школ, объявившие всеобщую заба¬
стовку. Пришлось отменить запрет, но Гауч всё жё должен был уйти в
отставку, а заменивший его на посту главы министерства граф Тун
восстановил законы Бадени в несколько смягчённом виде. На этот раз
агитация противников и опять же особенно сторонников Шёнерера и Воль¬
фа приняла ещё более дикие размеры и формы, а со стороны германского
правительства последовали, как мы читаем с изданных с тех пор секрет¬
ных документах, тайные угрозы.

Гитлер и еео предшественники
55
Чтобы подлить ещё боле© масла в огонь и выразить оппозиции своё
расположение, прусское правительство выслало «на родину» несколько
тысяч австро-славянских рабочих и батраков, приведя в восторг шёнере-
рианцев, Тун пробовал дать отпор оппозиции как внутри, так и вне стра¬
ны: он распустил рейхсрат, стал управлять на основании диктаторской
ст. 14 конституции, провёл конфискацию изданий мюнхенского «Одина»,
распустил шёнереровски-вольфовские организации, закрыл наиболее озор¬
ную студенческую корпорацию «Тевтония», арестовал нескольких прус¬
ских агентов И самого Шёнерера, выслав первых из Австрии, и с трибуны
рейхстрата пригрозил прусскому правительству репрессалиями в случае
повторения его актов. Германский министр иностранных дел Бюлов по¬
спешил повидать своего австро-венгерского коллегу Голуховского, наве¬
стив его в Земмеринге, близ Вены. Германский канцлер Гогенлоэ пови¬
дался с Францем Иосифом в Ишле, летней резиденции последнего, и, как
раньше Бадени, Тун в октябре 1899 г. получил отставку. Новое правитель¬
ство Клари начисто ликвидировало все яеыкойые уступки чехам.
Шёнерер стал за эти годы национальным героем, и на новых выбо¬
рах в рейхсрат его фракция возросла с 5 до 21 члена. Разгул националь¬
но-немецкого шовинизма отныне не знал ни удержу, ни пределов ни
в рейхсрате, ни в университетах, ни даже в концертных залах, сочетаясь
с дикой агитацией против славян вообще и против чехов в частности.
Упомянутый в своё время Лагард, как бы отвечая на поставленный им
самому себе вопрос о том, куда же девать славян и вообще «инородцев»,
если Австрия сольётся в милых объятиях с Пруссией, говорил: «Мадьяры
и чехи — это лишь балласт истории и политически лишены всякой цен¬
ности... Все они (особенно последние и вообще славяне) нас ненавидят,
так как знают, что наша жизнь—для них смерть». Точно в таком же смыс¬
ле выражались Шёнерер и его друзья, и уничтожение или, в лучшем слу¬
чае, изгнание славян из немецкой земли стало у них руководящим поли¬
тическим лозунгом.
За этими вождями тянулась улюлюкающая антислав янская орда
лавочников, ремесленников, мелких чиновников (щедро, между прочим,
угощаемых за счёт богатого Шёнерера). Гитлер же был великовозраст¬
ным юношей, когда Шёнерер ещё продолжал подвизаться и вместе с
Вольфом, образовавшим, правда, новую фракцию, получил на выборах
1911 г. опять 21 мандат. Что и Гитлер состоял тогда в рядах его горя¬
чих последователей, видно из тех почтительных и исполненных благодар¬
ности фраз, которые он посвятил своему наставнику в книге «Моя борь¬
ба». Антисемит и лютый враг славянства, Гитлер -впервые почерпнул эти
человеконенавистнические убеждения и вкусы у Шёнерера.
У него же, шатаясь по улицам Вены, он позаимствовал и другую, бо¬
лее оригинальную «антипатию». Выше мы упоминали об одном обстоя¬
тельстве, которое в соревновании двух антисемитов — Шёнерера и Люэ-
гера — за уловление мелкобуржуазных душ отдало пальму победы по¬
следнему. Этим обстоятельством был начатый Шёнерером>, после победы
над Туном, поход против католической церкви, движение за массовый вы¬
ход из неё под лозунгом «Прочь от Рима!» Это был очень неосторожный
шаг в такой архикатолической стране, как Австрия, которая отстояла
своё государственное существование и преобладание против сил рефор¬
мации, опираясь на католическую церковь, и в которой почти все наро¬
ды, как немецкий, так и многочисленны^ не немецкие, исповедывали
католицизм) (общее число протестантов в 'империи не превышало полу¬
миллиона). Люэгер, разводя демагогию против евреев, оставался доб¬
рым католиком, и хотя немецкие либералы трижды помешали импера¬
тору утвердить его выборы в бургомистры, он всё же имел больше успе¬
ха среди мелкобуржуазной массы, чем Шёнерер, отрёкшийся от католи¬
ческой матери и побуждавший своих сторонников сделать то же самое.
Несмотря на все его старания и на -щедрую помощь из Мюнхена, носы-

Ф. Po ! штейн
лавшего в Австрию проповедников и учреждавшего различные проте¬
стантские ферейны и общины, Шёнерер в этой области мало успел: за
долгие годы его агитации вряд ли больше 70—80 тысяч перешли в про¬
тестантство; за то же время воспрянувшее католичество приняло в своё
лоно не менее половины этого числа из рядов протестантов. Курьёзно,
что сам Шёнерер, отряхнув католический прах со· своих ног, даже не
перешёл в протестантство, а остался без всякого исповедания тев¬
тонскими как ;мы видели, язычникам.
Что побудило Шёнерера взять такой непопулярный курс? В своё вре¬
мя Бис.марк, сколотив империю вокруг Пруссии п под её гегемонией, очу¬
тился лицом к лицу с большим католическим населением, доходившим
численностью почти до двух пятых всего населения Германии. То было
также население южных государств — Баварии, Вюртемберга и т. д.,—
и без того вошедшее в состав империи с грацией людей, показывающих
вид, что идут охотно, а на деле влекомых на аркане и поэтому ещё крепче
цепляющихся за свою особую от протестантской Пруссии веру. То было
население действительно приведённых на аркане польских районов во¬
сточных областей Пруссии и только что присоединённых Эльзаса и Лота¬
рингии. То было, наконец, население прирейнских областей, присоединён¬
ных к Пруссии в 1815 г., значительно превосходившее её по своему эконо¬
мическому и культурному развитию и подвергшееся сильному влиянию
французской революции. Все они проявляли более или менее сильную тя¬
гу к партикуляризму и старались оградить себя от опруссачения, меж¬
ду прочим, и за стеной католической церкви. Чтобы преодолеть этот
партикуляризм, Бисмарк вначале стремился привлечь к себе на по¬
мощь самого папу, для чего вступил с ним в переговоры:	папа,
дав соответствующие инструкции духовным пастырям, мог бы лишить
партикуляристскую паству её церковного оплота и за это получил бы
могущественную поддержку Германской империи в своей борьбе против
вновь созданной объединённой Италии, которая отняла у него его исто¬
рические светские владения и заперла его в Ватиканском дворце.
Как ни соблазнительно было это предложение, папа на него не по¬
шёл, и тогда Бисмарк с чисто юнкерским неистовством разразился пре¬
словутым «культуркампфом» («борьба за культуру», как его прозвали
простодушные немецкие либералы), обрушившись всей силой полицей¬
ской и судебной власти на католическое духовенство и на учреждения
католической церкви. Десятки епископов и других церковных владык бы¬
ли смещены и заключены в тюрьму; не только монастыри, но и благо¬
творительные и воспитательные учреждения католической церкви были
закрыты; иезуиты были изгнаны из страны, религиозно-католическое пре¬
подавание в школах было запрещено, церковный брак был заменён граж¬
данским, назначение новых католических священнослужителей было обу¬
словлено утверждением светской власти и т. д. Многое в этих мерах было,
по существу, «вполне оправдано; они были проведены впослед¬
ствии и в католической Франции; но совершенно- ясно, что эти меры, про¬
водимые на прусско-террористический манер, диктовались отнюдь не ин¬
тересами прогресса, а юнкерским гневом на папу и его церковь за «непо¬
слушание» в деле борьбы против партикуляризма, т. е. оппозиции прус¬
ско-юнкерскому режиму в новой империи.
Однако.«культуркампф» не только не ослабил католической церкви
и представлявшей её «в парламентах партии, так называемого Центра,
но, напротив, усилил их. Вместе с тем он задерживал процесс ослабле¬
ния центробежных сил, явно обозначившийся в результате быстрого
развития капитализма в стране. В конце концов, когда Бисмарку по¬
надобилась в 1879 г. парламентская поддержка Центра для проведе¬
ния протекционистской политики, а старый папа умер, он пошёл, как
тогда говорилось, в «Каноссу», помирился с Ватиканом, прекратил го¬
нения, постепенно упразднил наиболее одиозные законы против каю-

Гитлер и его предшественники
57
ликов и католической церкви, смягчил другие н перенёс своё просве¬
щённое внимание от католичества на социал-демократию, подвергнув
её куда более свирепым преследованиям. Всё пошло на самый лучший
лад. Центр даже стал правительственной партией, а папа наградил
Бисмарка высшим церковным орденом «Спасителя».
Всё это происходило в 70-х и первой половине 80-х годов, и к концу
этого периода «культуркамлф» был уже делом прошлого. Но не для
Шёнерера. Для него «фактора времени» не существовало, особенно когда
дело шл-о о деяниях Бисмарка, и, встречая в своей агитации за растворе¬
ние Австрии в Германской империи, управляемой протестантской Прус¬
сией, ожесточённое сопротивление со стороны католических партий, ка¬
ковыми были все буржуазные партии в Австрии, он ничего лучшего при¬
думать не мог, как поднять знамя борьбы, брошенное Бисмарком десять
и более лет назад против католической церкви. Получилось нечто вроде
нашей народной сказки об Иванушке-дурачке, который на похоронах
кричал: «Таскать не перетаскать», а на свадьбах! «Канун да ладан». Не
удивительно, что поход Шёнерера провалился, но также не удивительно,
что его достойный потомок Гитлер, также узрев в католической церкви,
универсальной, многонациональной и международной, врага прусско-
немецкого «национализма», возобновил поход против неё в старых тра¬
дициях Бисмарка, арестовывая епископов, громя церкви, распуская об¬
щины и производя дикие насилий над католиками. Война против католи¬
цизма со стороны Гитлера — это продолжение курса двух его учителей,
прусского и прусско-австрийского.
Шёнерера нельзя назвать пангерманцем в широком смысле этого сло¬
ва: как австриец, он в своём кругозоре мало выходил за пределы сво¬
ей страны, которая и мечтать не могла о мировых масштабах. Её вни¬
мание, как и внимание самого Шёнерера, сосредоточивалось на бли¬
жайших проблемах, и для Шёнерера, который, несомненно, был знаком
со всей пангерманской литературой, а не только с той, которая пред¬
назначалась специально для Австрии, мировые бредни пангерманцев
казались, наверное, музыкой будущего, когда Австрия уже будет на¬
ходиться под благословенной прусской каской. Но нет основания ду¬
мать, что Гитлер, толкаясь в толпе его венских учеников и учиняя
вместе с ними уличные дебоши против :чехов и евреев, тоже оставался
чуждым более широкой идеологии пангерманцев. Браунау, где он
вырос в родительском доме, занимал в национальной истории Герма¬
нии особое место: там в 1806 г. был, по приказу Наполеона, расстре¬
лян местный книгопродавец Пальм: за распространение патриотиче¬
ской, а нти французе кой брошюры. По этой причине Бисмарк с целью
окрасить свою «братоубийственную» войну с Австрией в национально¬
германский цвет, а также смягчить вражду южных государств, пробо¬
вал добиться в мирных переговорах с Австрией в 1866 г. передачи это¬
го городка Баварии, у которой он был отнят в пользу Австрии в 1799 г.
по известному Тешенскому миру. Это ему не удалось, по Браунау всё
же оставался предметом германских вожделений и, будучи украшен
памятником в честь Пальма, стал маленьким местом паломничества
для германских патриотов. Он также был таможенным и почтовым пунк¬
том, через который проходили людской, товарный и литератур¬
ный обороты с Германией. Быть может, отец Гитлера, который служил
там таможенным чиновником, уже увлекался пангерманской литерату¬
рой; его сын, который не прерывал связи с родным городом, во всю свою
молодость, несомненно, тоже её читал. А там говорилось много интерес¬
ных вещей. В 1895 г., например, вышла книжка некоего автора, подписав¬
шегося «Пангерманец», под интригующим названием «Великогермания и
Срединная Европа в 1950 г.»—нечто ироде гороскопа Германии примерно
через полстолетие. Самое слово «Великогермания» в заголовке указывало
на содержание книжки. Да, Германия присоединит Австрию, но не только

58
Ф. Ротштейн
её одну: она примет в свои объятия всех зарубежных немцев, где бы они
ии жили: η Венгрии или в Трансильвании, в Северной Америке, на Волге,
в Прибалтике,— все они должны вернуться на «родину». Мало того, та*
кая расширившаяся и полнокровная империя заключит «союзы» со всеми
государствами племенно-родственного «германского» происхождения —
с Голландией, Швейцарией, фламандской Бельгией, Люксембургом, Да¬
нией, Норзегией и пр.— «союзы», предположительно, в стиле саркастиче¬
ски характеризованные Талейраном как союзы всадников со своими ло¬
шадьми. В видении этого автора Германия в середине XX в. уже рисова¬
лась в образе огромного государства, охватывающего добрую половину
Европы,— «Великогермании», как впоследствии её официально окрестил
Г итлер.
Конечно, и перед «Пангерманцем» вставал вопрос об «инородцах»:
что с ними сделать? Говоря об Австрии, он предлагает их просто изго¬
нять. «Кто не хочет быть изгнанным», должен сам изгонять», — говорит
он; (мы сейчас увидим, куда именно он собирается их прогнать. Но в
отношении не немецких народностей о Великогермании вообще он на¬
ходится в некотором сомнении и в конце концов решает: «Конечно, не
одни немцы будут населять эту новую Германскую империю. Однако
только немцы будут пользоваться политическими правами, служить в
армии и приобретать земельную собственность, а живущим среди них
чужестранцам они охотно предоставят выполнение физических работ».
Тогда, прибавляет он, «они (немцы) вновь обретут существовавшее у
них в средние века сознание, что они являются народом господ».
Читатель видит, что Гитлер не так уже оригинален: «Были цари и до
Агамемнона». Но в те времена, когда пангерманцы изощрялись в своих
планах, они подвергались обычно осмеянию, их планы назывались безум¬
ными бреднями или шутовскими выходками, правительства их осуждали,
буржуазная пресса от них открещивалась. Говорили, что у небольшой
кучки дураков просто вскружилась голова от необычайных успехов Гер¬
мании в хозяйственном и политическом развитии. Нужны были катастро¬
фические события, чтобы им поверили серьёзно и чтобы для осуществле¬
ния этих бредней целый мир был повергнут в море крови.
Но куда думал наш предшественник Гитлера, автор «Великогерма¬
нии», выселить из Австрии иноплеменные элементы? Оказывается, что
для этого нужно разгромить... Россию! Мысль о России беспокоила уже
Бисмарка, который, отлично использовав в своё время царскую благо¬
склонность для осуществления своих целей, немедленно после этого стал
опасаться, как бы Россия теперь не потребовала контр-услуги по восточ¬
ному вопросу в виде дипломатической, а если понадобится, то и военной
помощи против старых соперниц на Балканах — Австрии и Англии,— и в
случае отказа Германии не повернулась всей своей массой против неё.
А это, между прочим, непременно вызвало бы на сцену и мечтавшую о
реванше Францию. Между тем отказать в этом домогательстве России
Бисмарк твёрдо решил, не имея никакого желания осложнять свои отно¬
шения с Англией и даже Австрией ради интересов, нисколько-де не затра¬
гивавших Германии. Что было ему в таком положении делать? Он знал,
что воевать с Россией было бы, как он не раз говорил, «величайшим
бедствием для Германии». Сколько бы германская армия ни побеждала,
объяснял он, она никогда не сможет победить Россию настолько, чтобы
продиктовать ей условия мира,—этому помешали бы географические про¬
странства России и её непреодолимая стойкость в обороне, а в этих усло¬
виях возникновение второго фронта со стороны Франции было бы неиз¬
бежно и привело бы к полной гибели Германии. С другой стороны, на¬
влечь на себя гнев Англии, экономическая и политическая помощь кото¬
рой была Германии крайне нужна и которая всегда могла бы перетянуть
на свою сторону Австрию и Францию и составить с ними враждебную
коалицию, было бы также крайне опасно. Как Бисмарк разрешил эту

Гитлер и его предшественники	59
с виду весьма похожую на квадратуру круга задачу, как он проявлял
«дружбу» к России, толкая её на войну с Турцией, одновременно орга¬
низуя против неё тайную коалицию других держав; как, ослабив таким
образом своего «друга», но боясь его мести, он сколотил против него
секретный, на этот раз постоянный, союз с Австрией, Италией и Румы¬
нией, при благосклонном, хотя и исписанном, участии Англии,—описание
всего этого значительно вывело бы нас за тематические рамки настоя¬
щего очерка. Достаточно сказать, что антирусская политика Бисмарка на¬
ходила полную поддержку в широких кругах германского «общества»,
кроме, пожалуй, части придворных; в капиталистических кругах потому,
что для улучшения финансового положения и в видах поощрения отече¬
ственной промышленности Россия в 1876 г. ввела оплату пошлин в золо¬
той валюте, повысившую их номинальные ставки на 40—50%, а затем
стала вообще повышать таможенный тариф, особенно на продукты тяжё¬
лой промышленности; в юнкерски-помещичьих и военных кругах потому,
что они давно зарились на русскую Прибалтику и Польшу, которые они
систематически колонизировали и экономически осваивали в целях, как
они говорили, довершения дела национального объединения и приобре¬
тения более выгодных стратегических границ. Упоминавшийся нами
«Пангерманец» в своей книжке так и говорит: «Неизбежная война между
Германией и Россией завершит дело объединения. Если она окончится
благоприятно, то Германия присоединит балтийские губернии — Эстлян-
дию, Лифляндию и Курляндию — и создаст Польское государство и Ру¬
синское (украинское) королевство». И он прибавляет (мы возвращаемся
к нашей ближайшей теме): «Последние предназначены к тому, чтобы при¬
нять евреев и славян, которые покинут Германскую империю».
Вообще же возобновление средневекового стремления на Восток, т. е.
на Россию, вошло в железный инвентарь пангерманских планов наравне
с натиском на Англию в целях захвата её колоний. Стоявший ещё все¬
цело на почве бисмарковских идей известный философ Эдуард Гартман,
путавшийся и в политических вопросах, мечтал в 1889 г. о расчленении
России («Два десятилетия германской политики и международное поло¬
жение»); «Финляндию я отдал бы Швеции, Бессарабию — Румынии, Эст-
ляндию, Лифляндию и Курляндию вместе с Ковенской и Виленской губер¬
ниями я преобразовал бы в самостоятельное Балтийское государство, а
речную область Днепра и Прута — в королевство Киевское. Швеция и
Балтийское королевство были бы фактически подчинены Германии, ко¬
торая гарантировала бы им их территории, а Румыния и королевство
Киевское находились бы в такой же вассальной зависимости от Австрии...
Польша была бы поделена между Германией и Австрией, а Россия осво¬
бодилась бы от 16 миллионов иноземцев и 18 миллионов украинцев и бе-
лоруссов».
В плане Гартмана Австрия ещё сохраняла независимость, но уже
Швеция предназначалась, за пятьдесят с лишком лет до Гитлера, в вас¬
салы Германии. У пангерманцев же Австрия стирается с карты, зато «на¬
тиск на Восток» сочетается с «натиском» на Юго-Восток <в виде единого
военно-колониального предприятия. Так, один из пангерманских «ком¬
бинаторов», Карл Иенч, в конце 90-х годов писал: «Приобрести колонии
в Малой Азии и Сирии (речь шла о «мирном» проникновении в Турецкую
империю посредством Багдадской железной дороги), с затаённым· наме¬
рением переброситься на север, чтобы разложить царскую империю изну¬
три или разгромить её войной; воссоединить с нами насильственно (?)
оторванные от народного германского тела немецкие провинции Австрии
и таким образом! обеспечить за германским народом! господство над всей
Центральной и Восточной Европой и создать большую область, ныне
пустынную, но в высокой степени .пригодную к культурному освоению,
для пользования нашим народом и для цивилизации её полуварварских
обитателей — это великая, прекрасная и стоящая работа!»

GO
Ф. Pc пит сйн
Вот как далеко· и широко шли пангерманские планы! Мы приведи
лишь характерные образчики из писания двух—трёх авторов, но в анало¬
гичном духе писалась история, политическая литература, печатались и
распространялись бесчисленные памфлеты, газетные статьи, брошюры,
листовки, которые вначале вызывали, как мы говорили, насмешливые
улыбки, но которые всё же западали в сердца и память множества людей
и облегчили работу Гитлеру, когда он выступил душеприказчиком пан-
германцев для реализации их бредового «идейного» наследства.
Всю эту литературу Гитлер, несомненно, читал, потому что иначе он
не мог бы так точно воспроизвести на деле те планы, которые в ней раз¬
вёртывались. Фактически достаточно перелистать книгу Гитлера «Моя
борьба», чтобы видеть, в какой непосредственной зависимости от пангер¬
манских учений складывался его идейный багаж. Правда, относительно
колониальных приобретений и борьбы за них с Англией у него вначале
проявлялось гораздо меньше пыла, чем у его учителей. Он даже находил,
что со стороны вильгельмосекой дипломатии была допущена роковая
ошибка в TOiM, что она не сумела сохранить английскую дружбу и нажила
в лице Англии врага на почве колониальных распрей. По его мнению, ко¬
лонии не являлись тем «жизненным пространством», в котором Германия
'нуждалась. В своё время, задолго до империалистической эры, и Лагард
писал: «Водворить мир в Европе... может только Гереиания, простираю¬
щаяся от Эмса (река, отделяющая Германию от Голландии) до устьев
’Дуная, от Мемеля до Триеста, от Меца до примерно Буга, ибо только·
такая Германия сможет прокормить себя и в состоянии будет разбить
в одиночку Францию или Россию с помощью одной своей постоянной
армии, а при усилении её первой линией запаса разбить и Францию и
Россию, вместе взятые».
Пространство, определённое Лагардом, казалось Гитлеру уже слиш¬
ком недостаточным: на западе он готов был идти дальше Эмса, а на вос¬
токе — гораздо дальше Буга. Но в общем его захватнический кругозор
был первоначально ограничен пределами Европы, и во всяком случае,
ради приобретения колоний он с Англией не собирался воевать. Несом¬
ненно, что опыт первой мировой войны делал его осторожным в выборе
объектов для агрессии и, в частности, в отношениях с Англией, но ещё
больше в этом самом ограничении сказывалось «недоразвитие» его идео¬
логии, продолжавшей ещё страдать, так сказать, австрийским провинциа¬
лизмом:. Только впоследствии его горизонт расширился настолько,
чтобы охватить и колониальные объекты.
Во всяком случае, «континентальное» наследие пангерманцев было
полностью усвоено и даже много раз умножено Гитлером, потому что за
это время он успел не только прожить ряд лет в Мюнхене, этой Мекке
австрийских пангерманцев, где он стал одним из вождей «национал-со¬
циалистической рабочей партии», создал «коричневый дом» и устроил
’путч, но и встретиться лицом к лицу с прусским духом военщины и раз¬
боя в воплощении карательных отрядов. Об этой стороне пруссачества
нужно также сказать несколько слов.
Мы знаем, что такое Пруссия и созданная ею Германская империя;
мы знаем, в чём состоял «прусский дух» в XIX веке. Вступление Германии
в фазу империализма, этого высшего воплощения международного раз¬
боя и «всгмирноисторического кулачного права», как это называл Фёр-
стер, могло только ещё более укрепить этот «дух». В упоминавшемся уже
нами «Политическом словаре», изданном в 1923 г.,,в период «демократи¬
ческой» Веймарской республики, которая, казалось, должна была бы пре¬
дать проклятию всё прусское как высшее выражение реакции и агрессин,
мы в статье о «Немецком национальном характере» находим следующее
«философическое» рассуждение, которое достаточно ярко и полно иллю¬
стрирует наши положения. «Строгое прусское государство, заклеймённое
за границей прозвищем государства рабов, постепенно стёрло в Герма¬

Гитлер и его предшественники
нии индивидуалистическую недисциплинированность характера и воспи¬
тало в ней чувства общества и государственности. В основе последнего,
равносильного чувству власти, лежит отнюдь не славянский элемент в
пруссачестве, а психологический результат господства немцев над под¬
властным славянским населением, т. е. старая черта германцев и более
поздних немцев. В средние века сюда присоединялась столь часто осуж¬
давшаяся «супербия» — высокое самосознание народа, возбуждавшее
недружелюбные чувства к нему. «Кто сделал немцев судьями над наро¬
дами?—'Спрашивал Джон Солсберийский (известный философ XII в.,
ученик Абеляра, еписко-п Шартрский) в 1160 г. — Чувство и сознание
своего господства завяло в период упадка Германии, но менее всего на
её востоке. Прусским, по существу, является превращение необуздан¬
ного германского чувства вольности в подчинение закону, т. е. целому
вначале, конечно, насильственное, а затем добровольное».
Так славословит пруссачество—«чувство господства», надменность,
плод закрепощения и эксплоатации славянских народов и казарменного
подчинения абсолютизму — «республиканец» 1923 г., который, казалось
бы, ещё должен был жить под впечатлением военного и политического
поражения Пруссо-Германии. В этом славословии важно то, что прусса¬
чество изображается как формирующее начало в современном «нацио¬
нальном» характере немцев, что в качестве основного элемента самого
пруссачества выдвигается «чувство» господства и силы; что это чувство
объясняется не метафизически, а реалистически—завоеванием, закабале¬
нием и эксплоатацией славянских народов — и что, наконец, пресловутая
дисциплинированность германского народа оказывается не чем иньтм,
как насильно привитым ему пруссачеством казарменным послушанием.
Автор заслуживает всяческой похвалы за эти признания, которые
так выгодно отличаются от расовых и других подобных мистических
бредней. Лишь в одном случае его исторический экскурс требует не¬
большой поправки, или, вернее, уточнения, которое, однако, не опровер¬
гает. а, напротив, подтверждает его тезис.
Было время, когда пруссаки не отличались «супербией», т. е. над¬
менным отношением к другим народам, и это было тогда, когда Пруссия
была ещё маленьким и слабеньким государством. Она жила тогда на ми¬
лостях России и пресмыкалась перед нею, как червь. Когда Николай I
приезжал в Берлин, то ландтаг закрывался, чтобы не оскорбить высо¬
кого гостя видом такого «революционного» учреждения, и весь двор, ог
мала до велика, лебезил перед ним, и князья и принцы бегали, ловя каж¬
дое его слово и ища хотя бы лёгкого кивка головы в ответ на свои рабо¬
лепные поклоны. «Супербия» возродилась лишь тогда, когда Пруссия до¬
стигла могущества, и тогда, как выражался русский современник войны
1866 г. И. П. Липранди, известный в своё время консервативный писа¬
тель, «от неё и прохода не было». Не только старый русский «друг», но и
все другие народы вызывали у неё лишь презрение: русские — это вар¬
вары, французы—-это выродки (или негроиды; Бисмарк назвал их од¬
нажды «китайца?чи Европы»), англичане — это лавочники; даже собствен¬
ные союзники, итальянцы, характеризовались Бисмарком как вороньё или
шакалы, привлекаемые на поле битвы трупным запахом. Мы видели, что
Лагард рассматривал даже братьев-австрийцев как народ без «души»,
годный лишь для того, чтобы служить пруссакам, и не кто иной, как тот
же Бисмарк, создатель прусско-германского объединения, идол нацистов,
однажды выразился о баварцах как о переходном^ типе между австрий¬
цем и человеком.
Ещё в середине 70-х годов, касаясь в беседе с русским послом труд¬
ностей, которые встречались им в политике опруссачении южных госу¬
дарств, он говорил, что население их представляет собой вообще «другую
расу». «Супербия» пруссаков достигла пределов какого-то безумия и
осталась такой и тогда, когда она сообщилась всему народу и Герман¬

Ф. Ротштейн.
ской империи и получила в теориях пангерманцев расовое «обо¬
снование».
Что такое состояние умов и вытекающее из него поведение не осо¬
бенно благотворно отражались на положении немцев среди других наро¬
дов, понятно само собой и нередко сознавалось ими самими. Ещё в
1874 г., выступая в рейхстаге и говоря о замечательных успехах герман¬
ского оружия, Мольтке признавался: «Мы со времени наших удачных
войн повсюду выиграли -в уважении (?), но нигде не выиграли в любви»;
а в 1912 г., т. е. одним поколением позже, известный глашатай герман¬
ского империализма Пауль Рорбах в своей книге, получившей широчай¬
шее распространение, «Германская мысль в мире», констатируя «глубо¬
кое отчуждение» между Германией и другими народами, объяснял: «Этот
недостаток коренится в особой черте германского характера, резкости
в обращении, которая произошла от постепенно выросшего влияния Прус¬
сии на немецкий духовный облик и обычно обозначается у нас совершен¬
но неуместным в гражданской жизни словом «Schneidigkeit» (резкость,
напористость)». Указав далее, как эта черта постепенно стала «националь¬
ной манерой и опасным национальным недостатком», по мере того «как
наше благосостояние возрастало и злополучное сословное деление рас¬
пространилось и утвердилось также в области имущественных отношений
и внешних социальных отличий», Рорбах признаёт, что благодаря этой
черте «мы делаем себя перед не немецкими народами смешными, и дело
принимает ещё худший оборот в тех случаях, когда чрезмерность этой
национальной «Schneidigkeit» получает возможность причинять во-вне,
в остальном мире, политический и культурный вред».
И вот, несмотря на позорный крах пруссачества, восстановившего
против себя весь мир и навлекшего на германский народ такие бедствия,
в учёном «Политическом словаре» продолжаются дифирамбы по его ад¬
ресу, и «национальный» характер немцев облекается в его одежды.
И после этого немцы смели протестовать, и негодовать, когда победи¬
тели, заседавшие в 1919 г. в Версале, в ответ на отказ германской
делегации принять их условия мира послали ей 16 июня ультиматум,
в котором говорилось: «Возникновение войны не обусловлено было
внезапным решением, принятым) в минуту тяжёлого кризиса. Оно
было логически результатом политики, которую правители Германии про¬
водили под влиянием прусской системы в течение десятков лет. В про¬
должение долгого времени правители Германии, верные прусской тради¬
ции, стремились к преобладающему господству в Европе. Они не доволь¬
ствовались растущим благополучием и влиянием, к которым законно
было Германии стремиться... Они (правители) считали себя призванны¬
ми владычествовать над подчинённой Европой, как они владычество¬
вали над подчинённой Германией... Под влиянием Пруссии Германия
даилась в трактовке международных дел поборницей силы и насилия,
об(мана, интриги и жестокости».
Делая должную скидку на односторонность, свойственную каждой
тяжущейся империалистической стороне Антанты, пытавшейся отри¬
цать свой собственный «грех», можно во всём, что касается Пруесо-
Германии, подписаться под каждым словом этого сурового, но правиль¬
ного приговора. Да иначе и не может быть, когда сами немцы, как мы
немного выше цитировали, даже после великого краха не только при¬
знавали, но и гордились тем, чем они обязаны прусскому воспита¬
нию,— самосознанием господствующей над есешн народами нации—
«супербией», т. е. надменностью властителя и рабовладельца, и «доб¬
ровольным,» подчинением «целому», т. е. прусскому государству, его
юнкепам-.
Но пруссачество, перед которым распластывались в благоговении
даже веймарские республиканцы, вовсе не было «моральным» качеством,
как это изображают его пророки: оно было очень грубым воплощением

Гитлер и его предшественники
63
всего того, что принято называть милитаризмом. Ми одно государство не
может существовать без вооружённой силы, пока существуют вообще
государства, т. е. политические организации классовых обществ. Но толь¬
ко одной Пруссии в Европе дано было претворить эту злую необходимость
в добродетель и провозгласить войну высочайше» и благороднейшей дея¬
тельностью человека и в этом духе стараться воспитать целый народ.
«Вечный мир,— говорил Мольтке в упомянутом выступлении,— это меч¬
та, и притом даже некрасивая».
Со времени, когда Мольтке «высказал этот афоризм, прошло много
лет, Германия вступила в фазу империализма, её капиталистический класс
приобрёл ещё больший удельный вес в стране, чем юнкерское землевла¬
дение, и старый афоризм приобрёл ещё большее значение. Известный воен¬
ный писатель генерал Бернгарди, проповедуя в своей книге «Германия
и ближайшая война» (1912) неизбежную войну с Англией за передел
колоний, авторитетно заявлял: «Наш народ должен научиться понимать,
что сохранение мира никогда не может и не должно
составлять цель политики», а в сентябре 1914 г., уже после начала пер¬
вой мировой воины, упоминавшийся выше Рорбах «откровенно» призна¬
вался, что «в дни, когда вопрос о войне и мире стоял на острие ножа»,
он «дрожал от страха, как бы не склонилась чаша не войны, а мира».
Он продолжал: «Беспокойство за то, что в этой борьбе победит в сердце
вершителей нашей народной судьбы боязнь перед этой огромной ответ¬
ственностью,— это беспокойство и было то, что в последние дни июля не
давало спать немецкому человеку». Заветные мечты Рорбаха тогда оправ¬
дались, но желанная война привела к разгрому Германии, и тем не менее
знаменитый адмирал Тирпиц в своих вышедших после неудачной войны
воспоминаниях изрекал: «Я хочу закрепить в сознании наших будущих
поколений старое положение, что великие народы могут быть обеспече¬
ны только при помощи силы: с тех пор, как земля обитается людьми, си¬
ла в жизни народов стояла выше права».
Вполне понятно, что юнкерам, занимавшим командные посты в ар¬
мии и располагавшим в её лице могучим орудием материальной силы
как для утверждения собственного классового господства и «воспитания»
масс в духе подчинения «целому», т. е. им же, так и территориального
расширения этого господства, мечта о мире и праве казалась очень «не¬
красивой». Философ Ницше даже [мог характеризовать государство как
«волю к могуществу, к войне, к завоеванию, к мести» и осуждал хри¬
стианство как «восстание рабов в морали», естественным-де законом!
которой является, как в мире животных, самоутверждение наиболее
сильных физически и духовно людей. Вполне понятно также, что на про¬
исходивших в годы до первой мировой войны двух международ¬
ных конгрессах мира в Гааге, на которых, как полагается, порок своим
лицемерием платил обильную дань добродетели, немцы громко афиши¬
ровали свою «прямоту», кадя фимиам богу войны и молоху милитаризма
и срывая все, даже самые робкие попытки ввести в международные отно¬
шения какие-то сдерживающие нормы в виде ограничения вооружений
или третейского разбирательства споров, не затрагивающих «жизненных»
интересов государств. Любому империалисту ничего не стоило подпи¬
саться под этими благочестивыми постановлениями, но немцы восприни¬
мали их как оскорбление своему богу и не только отказывались прини¬
мать участие хотя бы в обсуждении их, но и подвергали едва завуалиро¬
ванному осмеянию тех, кто ими занимался. Конечно, и для социалистов
того времени эти разговоры хищников о мире являлись предметом язви¬
тельных насмешек, и английский делегат на Штуттгартском междуна¬
родном социалистическом конгрессе 1907 г. Гарри Квелч при всеобщем
одобрении обозвал высокое собрание, заседавшее тогда в Гааге, воров¬
ской- компанией, за что и был выслан вюртембергским правительством.
Но одно дело было разоблачать правительства за их лицемерие, а дру¬

04
Ф. Potuitcûh
гое — осуждать нх за их святотатственное покушение даже не на сущ-
■нооть, а только на имя, на тень милитаризма. Но ото второе и делали не¬
мецкие делегаты. Характерно, что наиболее среди них отличавшийся во¬
енный эксперт полковник Шварцкоппен был за свою отвагу удостоен по¬
чётной степени доктора прав Кенигсбергским университетом, в котором,
по язвительному замечанию знакомого нам Фёрстера, Кант некогда
читал лекции о '.вечном; мире. Сам кайзер Вильгельм И был очень дово¬
лен исходом конференции, говоря, что «обеспечен лишь тот мир, кото¬
рый ограждён щитом' и мечом германского Михеля». Но прошла война,
и на заседании Национального собрания Веймарской республики, в
феврале 1919 г., тогдашний министр иностранных дел граф Брокдорф-
Рандау должен был признать, что «позиция, которую Германия заняла
на обеих гаагских мирных конференциях... была исторической ошиб¬
кой, за которую всему нашему народу приходится сейчас расплачи¬
ваться». Не преувеличивая значения разбиравшихся на этих конферен¬
циях вопросов о третейском суде и сокращении вооружений, министр
объяснял, что эта ошибка была вызвана «не только преувеличенной
боязнью перед трудностями разрешения их, но и ложной оценкой поли¬
тического значения силы и права».
Но и самую войну Пруссо-Германия воспринимала как-то особенно:
не без основания ультиматум союзников в 1919 г. сочетает с нею «наси¬
лие, обман, интриги и жестокость»; он мог бы ещё добавить: грабёж. «Я
люблю старого князя Ангальт-Дессау,— говорил со сладострастием са¬
диста Фридрих II про своего лучшего рубаку,—потому что он настоящий
вандал, каких описывает Тацит». А полтора столетия спустя преемник
Фридриха на прусском престоле, кайзер Вильгельм II, напутствовал от¬
правляемые в Китай для подавления так называемого боксёрского вос¬
стания войска исторически прославившимися словами: «Никакой поща¬
ды, никаких пленных, кто попадёт к вам в руки, должен погибнуть. Как
тысячу лет назад, гунны составили себе имя, которое всё ещё делает
их страшными в истории и традициях, так пусть и имя немца станет в Ки¬
тае через вас таким знаменитым, что и через тысячу лет ни один китаец
не посмеет косо взглянуть на немца». Вандалы, гунны — таков военный
идеал прусского милитаризма на протяжении веков! Князь Дессау осно¬
вательно опустошил и разграбил Саксонию; немецкие войска в Китае
под начальством фельдмаршала графа Вальдерзее столь же основательно
опустошали и разграбляли целые районы и уничтожали их население,
грузя награбленным добром целые пароходы для отправки в Германию.
Это поведение немецких войск было, можно сказать, традиционным1.
История отметила эту традицию ещё во время войны с Наполеоном, когда
по вступлении пруссаков в Париж начались повальные грабежи, избиение
мужчин и насилование женщин. По словам одного современника, прус¬
саки на главных перекрёстках останавливали прохожих, отнимали у них
деньги, часы и обувь, а проникая в предместья, грабили дома, опусто¬
шали погреба, похищали экипажи и лошадей и устраивали форменные
распродажи награбленного добра. Напрасно Александр I и даже Веллинг¬
тон протестовали против этих грабежей и разрушений. Блюхер весело
отвечал: «Ну, что ж за беда? Ведь они могли бы сделать гораздо больше».
Блюхер хотел и самого Наполеона казнить перед фронтом прусской ар¬
мии, и по его приказу прусские сапёры стали подрывать Иенский мост,
напоминавший своим именем о поражении пруссаков в 1806 г., невзирая
на статью договора о капитуляции, объявлявшую, что «общественные зда¬
ния и сооружения должны быть неприкосновенны». Патриотический по¬
рыв Блюхера не был осуществлён благодаря вмешательству тех же лиц—
Александра I и Веллингтона.
В войне с Францией в 1870—1871 гг. немцы ещё более распоясались.
Они опустошали и грабили города и сёла, совершали жестокости не толь¬
ко против партизан, но· и военнопленных и терроризировали мирное насе-

Гитлер и его предшественники
65
ледие целых районов, где появлялись «вольные стрелки». Несколько
игриво писал тогда сотрудник «Вестника Европы» (февраль 187J г.) из
Швейцарии, характеризуя отношение самих немецких обывателей к гра¬
бежам в оккупированных районах Франции, отношение, знакомое и нам,
дальним потомкам: «Французы хохочут над письмами немецких Гретхен,
найденными на пленных немцах: одна Гретхен просит прислать ей из
Парижа красивые серьги, другая Гретхен, более высокого полёта, радует¬
ся, что парижанки не будут более царить над модой и нарядами; третья
Гретхен ропщет на этих несносных буйных парижан, которые не хотят
сдаться и удовлетворить требованиям чести прусского оружия для того,
чтобы, наконец, наступил мир и её Вильгельм вернулся к опустелому
очагу».
Полностью, однако, немцы распоясались в войне 1914—1918 гг., хотя
и тут не недоставало тех же эпизодов, описанных почти в тех же вы¬
ражениях. Так, -например, мы читаем:	«Из	писем, отобранных
у пленных или найденных у убитых немцев, мы узнаём, что не только
женщины из низших классов требовали у своих отцов, братьев или мужей
золота, драгоценностей или кружев, но жёны офицеров сами приезжали
в Лотарингию, чтобы опустошать французские жилища; сами офицеры,
даже высокого ранга, принимали .участие в настоящем грабеже, и бесчи¬
сленные вагоны шли в последние месяцы в Германию, увозя прибыльные
плоды неутомимых немецких грабежей». Это докладывал своему прави¬
тельству один из военных цензоров при франко-бельгийской армии. А в
биографии пресловутого майора Эшериха, главы знаменитого контррево¬
люционного корпуса «Оргэш» (т. е. Организация Эшериха), орудовав¬
шего в Баварии в 1920 г., читаем, что во время оккупации немцами за¬
падных областей России, в той же войне 1914—1918 гг., он, будучи по
профессии лесоводом, «получил в управление лесную область девственной
Беловежской пущи и организовал там гигантское военно-лесное хозяй¬
ство», т. е. разграбил основательно её природные богатства. То, что
Мирабо говорил о войнах Пруссии как об источниках её обогащения,
можно полностью отнести и к войнам Германии даже до времён Гитлера.
Но были дела поважнее. Бельгийский посланник во Франции, барон
Бейенс, писал в 1915 г.: «Немцы в 1870 г. слишком щадили дома, слиш¬
ком уважали исторические памятники, слишком уважали частную соб¬
ственность. Убийства, поджоги и грабежи идут по следам их сыновей,
которые вторглись в нашу страну, в 1914 году. В Лувене, Тамине, Рети и
других городах и сёлах Бельгии особые части, заранее включённые в
состав корпуса сапёров, разрушали в несколько часов, при помощи осо¬
бых снарядов и зажигательных материалов, маленькие невинные города».
Мы узнаём тут зародыши гитлеровских зондеркоманд. В докладе одного
французского инженера мы читаема «Уже в сентябре 1915 г. немецкие
инженеры взорвали одну за другой все шахты Куррьера, Лиэвека и
Ланса. Они не довольствовались тем, чтобы затопить подземные ходы...
а бросали в шахты всё, что попало, — подъёмники, железные
тросы, трупы людей и животных и ящики с динамитом... Методически
взрывались и уничтожались все наземные постройки — цех за цехом,
машина за машиной, в каждой машине часть за частью, административ¬
ные помещения, жилища служащих и рабочих, кассовые и учётные кни¬
ги... От 12 тысяч домов в Лансе и одной тысячи домов в деревнях и
окрестностях не осталось ни одного камня» и т. д. Другой очевидец, на
этот раз немецкий генерал, у которого, повидимому, развязался язык
после поражения Германии, описывал в 1919 г. опустошения, которые
Немцы произвели в Северной Франции при отступлении, сравнивая их с
теми, которые французы некогда, в XVII столетии, произвели в Пфальце
и о которых немцы до сих пор вспоминают с негодованием:	немецкие
войска уничтожили не только все средства связи, не только разрушили
все дома и колодцы, но и вырубили все фруктовые деревья; и генерал
б. «Вопросы истории» Na 7.

üô	Ф.	Ротштейн
заключает: «Деяния Гинденбурга и Людендорфа далеко превзошли всё,
что когда-либо происходило в Пфальце». В этой войне впервые и введена
была практика угона трудоспособного населения на работы в Германию
и в ближнем тылу из Бельгии и из Северной Франции; десятками тысяч
угонялись рабочие, студенты, ремесленники, конторские и другие слу¬
жащие, отправлявшиеся, по словам очевидца, «как скот, в открытых
вагонах, не дав им даже времени тепло одеться, а за поездами, плача и
рыдая, бежали сотни жён и девушек, так что вначале даже генерал фон
Биссинг (немецкий генерал-губернатор) протестовал, говоря, что «ни одно
цивилизованное государство не может такими способами заставить лю¬
дей работать».
Вообще же практика войны в отличие от писанных военно-полевых
уставов преломлялась в сознании прусско-германского милитаризма в
виде не знающего никаких сдерживающих моральных начал права па
безжалостное истребление живых сил и материальных средств не только
армии противника, но и мирного его населения, независимо от того,
поставлены ли эти силы и средства и могут ли они вообще быть поставле¬
ны на службу войне или нет. Во время гражданской войны в Америке
правительство Линкольна (не в пример, увы, его нынешним преемникам!)
в 1863 г. издало инструкцию своим войскам, которая гласила: «Люди,
которые выступают друг против друга с оружием) в руках, не перестают
но этой причине быть моральными существами, ответственными друг
перед другом и богом». И даже гаагские международные военно-поле¬
вые уставы Д899 и 1907 гг. подчёркивали, что «воюющие стороны не рас¬
полагают неограниченным правом при выборе средств вредить врагу».
В этих уставах ничего не говорится, например, о том, что отравление
колодцев недопустимо, ибо это считается само собой разумеющимся;
ничего в них не говорится о праве брать заложников, и даже в отно¬
шении партизан они предупреждают: «Никакой кары деньгами или в дру¬
гом виде не должно быть наложено на всё население за деяния отдель¬
ных лиц, за которых оно не может считаться ответственным». Но уже
практика первой мировой войны, когда германская сторона «при выборе
средств вредить врагу» не колебалась применять отравляющие газы,
бомбардировать и разрушать мирные и незащищённые города, брать у
населения заложников, увозить десятки и сотни тысяч мирных жите¬
лей оккупированных областей на военные работы в Германию, облагать
города денежными штрафами за деяния отдельных граждан и т. п.,
показала, что никакие уставы, даже собственные, для неё не писаны
и что высокий принцип, провозглашённый некогда Линкольном, ничего,
кроме улыбки, у немцев не может вызывать.
Характерно, что помещённая в упомянутом «Политическом словаре»
статья о заложниках и расправе с ними, перечислив все существующие
на этот счёт ограничения и толкования, заканчивается следующим рас¬
суждением: «Не следует упускать из виду, что каждый начальник соеди¬
нений несёт тяжёлую ответственность за успех военных операций и за
жизнь каждого своего подчинённого. Эти вверенные ему жизни должны
быть для него в крайних случаях дороже, чем жизнь даже мирных граж¬
дан враждебного государства».
Людям, любящим вандалов и ставящим· гуннов в пример своим
войскам, понятие о «крайнем случае» должно представляться весьма
эластичным. Во всяком случае, отношение автора данной статьи, кото¬
рый ведь тоже принадлежал к гражданам «демократической республи¬
ки», вполне соответствует моральным нормам этих прославленных в
«истории и традициях» образцов. Он мог бы только добавить, что в
«крайних случаях» не только жизнь мирных граждан неприятельского
государства, но и целые народы и государства, известные своим миролю¬
бием, иногда даже ограждённые международно-договорными гарантиями
в отношении их неприкосновенности и целостности н далеко стоящие в

Гитлер и его предшественники	Θ7
сторон© от мировых соперничеств, — даже эти народы и государства
должны пасть и действительно падали жертвами безудержной агрессии
прусско-германского милитаризма при полном отсутствии какой бы то
ни было «опасности» для драгоценной жизни вверенных ему люден, а
исключительно в целях более лёгкого осуществления этой агрессин.
«Наши войска, — признал в знаменитой речи в рейхстаге 4 августа
1914 г глава германского правительства Бетман-Гольвег, — заняли Люк¬
сембург и, может быть, уже вступили на территорию Бельгии. Это проти¬
воречит предписаниям международного права. Мы вынуждены были
игнорировать справедливый протест люксeiMöyprcкого и бельгийского
'правительств, но мы восстановим право, которое вынуждены были на¬
рушить».
Что же побудило Германию совершить такое вопиющее правонару¬
шение? Оба государства, подвергавшиеся ему, ведь были мирными и ней¬
тральными, признанными и гарантированными в своём нейтралитете ве¬
ликими державами, в том числе и самой Пруссией. Канцлер отвечал:
«Нужда не знает законов... Кто, как мы, подвергается такой опасности
и борется за высшее своё благо, тот должен думать лишь о тош, чтобы
пробиться». Как заметал однажды Мольтке одному из своих генералов
на военном совете накануне битвы при Садове в 1866 г., когда тот
указал ему на рискованность вступления в бой, имея перед собой ре¬
ку, «война — вообще вещь опасная», и, ссылаясь на такую опасность,
как это делал Бетман-Гольвег, можно оправдать любую меру, вплоть
до отравления колодцев и сжигания живьём пленных. В данном случае
ссылка на опасность была в устах германского канцлера тем более облыж¬
ной, что план прохода через Бельгию в случае столкновения с Францией
составлен был германским генеральным штабом давно, задолго ещё до
мировой войны 1914—1918 гг. Как документально можно доказать, этот
план уже замышлялся Бисмарком в 70 и 80-х годах, когда в окружении
была 'Франция, а Россия и Англия были нейтральны.
Действительно, выгода Пруссо-Германии — это её «право», и именно
такое «право» в удесятерённой степени осуществлялось Гитлером в наши
дни захватом нейтральных и мирных государств, как Дания, Норвегия,
Голландия и Бельгия, и внезапным нападением на находившийся с ним
в договорных обязательствах взаимного ненападения СССР.
Что, однако, не менее важно, — это то, что указанная нами практика
и идеология прусского милитаризма находили сочувственный отклик в
широких общественных кругах Германии. Фёрстер в другой ещё более
примечательной книге своей, «Европа и германский вопрос» (1937),
•приводит большую документацию по этому вопросу. Например, известный
историк Герман Онкен в брошюре «Германия или Англия» писал тогда:
«Участь, которую Бельгия на себя навлекла (?), тяжела для отдельного
человека, но не слишком сурова для самого государства, ибо жизненные
судьбы бессмертных великих наций стоят слишком высоко, чтобы в слу¬
чае нужды не перешагнуть через существа, которые не в состоянии себя
защищать». Другой, столь же известный, — правда, не историк, а пуб¬
лицист христианско-социалистической школы, — Фридрих Нлуман, в
брошюре «Идеал свободы» также писал: «История учит, что всеобщий
прогресс культуры иначе невозможен, как через разрушение националь¬
ной свободы малых народов... История решила, что есть ведущие нации
и нации ведомые, и трудно желать быть либеральнее, чем сама история».
Вождь партии Центра, благочестивый католик, после поражения, прав¬
да, превратившийся в пацифиста и за это vöiiTbiii фашистом, Эрцбергер,
в 1915 г. также писал в «диалектически»-христианском духе: «В войне
самая большая беспощадность превращается на деле при разумном при¬
менении в величайшую гуманность. Если окажется возможным уничто¬
жить весь Лондон, то это будет гуманнее, чем дать хотя бы одному не¬
мецкому соотечественнику изойти кровью на поле сражения, ибо такое

63	Ф,	Ротштейн
радикальнее лечение скорее всего ведёт к миру». В том же духе, нако¬
нец, провозглашал берлинский профессор международного права Эльц-
бахер, заявляя, что «может быть лишь полезно, если и гражданское насе¬
ление почувствует ужасы войны».
Таковы основные элементы той милитаристской, хищнической, раз¬
бойничьей, человеконенавистнической и вероломной идеологии и практи¬
ки, которые Гитлер впитал в себя из самых реакционных исторических
традиций и деяний Пруссо-Германии. Ничего оригинального у него не
было: он лишь скомбинировал эти элементы, до тех пор разрозненные по
различным группам и отдельным лицам, в едином «синтезе» и возвёл
это чудовищное целое в квадратную и кубическую степени. Так форми¬
ровалась идеология буржуазно-юнкерского империализма послеверсаль-
екой Германии.
Гитлер не был наделён высокими качествами героя романа,
но в его характере имелась черта, которая сделала его человеком «во¬
время ка месте»: наряду с бандитской натурой — решительная и непоко¬
лебимая самоуверенность, глубочайшее и безоговорочное убеждение в
своём мессианском призвании. И эта черта создала ему пьедестал, на
который он взобрался и на котором благодаря поощрению и содействию
окружающего мира империализма он стал возвышаться.
Вспомним из первых страниц настоящей статьи, каково было со¬
стояние Германии в первые годы после поражения в войне и после рево¬
люции: растерянная мелкая буржуазия, впавшая в пессимизм интелли¬
генция, пылающие злобой и жаждой мести против недавних противников
и против рабочего класса крупный капитал и юнкерство. Гитлер, сам де¬
классированный мелкий буржуа на службе у монополистического
капитала, естественно, начал с первых. Обильно заимствуя
из идейного арсенала своих антисемитских учителей, которые противо¬
поставляли своё учение социализму и сочиняли рассчитанные на под¬
держку мелкой буржуазии социальные программы («социализм ду¬
раков», как несколько благодушно назвал этот антисемитский «социа¬
лизм» Август Бебель), Гитлер, привлечённый Ремом, был подлинным
вдохновителем так называемой «национал-социалистической рабочей
партии», начертав на её знамени такие «социальные» требования, как
отмена нетрудового дохода, уничтожение «процентной кабалы», полное
изъятие военных сверхприбылей, огосударствление трестов, аграрная
реформа для насаждения «здорового» и крепкого,крестьянства за счёт
крупных помещиков, создание столь же здорового и крепкого «среднего
сословия», муниципализация универсальных магазинов с передачей их
в аренду по сходной цене мелким торговцам, «самое решительное» при¬
влечение этих мелких торговцев и мелких производителей при поставках
государству, провинциям и городам и т. д. — целая симфония самых ра¬
дужных посулов мелкой буржуазии, смысла которых она в точности не
понимала, в осуществимость которых она, может быть, в своей забитости
и не вполне верила, но во внутренней «добротности» которых она не
сомневалась.
Одновременно с этими посулами Гитлер возвещал бо-рьбу с ком¬
мунизмом и «большевизмом» и вообще упразднение классовой борьбы
и требовал национального возрождения и воссоздания «Великогермании».
Выдвигая то одну, то другую сторону своей программы: антисеми¬
тизм, великодержавность, борьбу с коммунизмом и социализмом, нацио¬
нализм, мелкобуржуазную социалдемагогию, — он одновременно строил
свою партию на основе строгой централизации и субординации, вербуя в
н?ё самые отчаянные элементы из деклассированных слоёв общества и
провозглашая себя «вождём». Это было явным подражанием Муссолини
и обратило на него внимание воротил крупного капитала и всех реакцио¬
неров, восхищавшихся итальянским героем контрреволюции и вздыхавших
по собственному Муссолини. То, что Гитлер свою проповедь специально

Гитлер и его предшественники	69
направлял в сторону маленького, забитого человека и хотел потянуть за
собой мелкую буржуазию, казалось вовсе не вредным, а, наоборот, весьма
полезным: мещанство должно было занять место рабочего класса в соз¬
дании массового движения, без которого политический успех казался
немыслимым. Магнаты капитала стали помогать Гитлеру деньгами и
рекламой, и влияние и значение его стали быстро расти. Он мог устраи¬
вать многочисленные собрания и манифестации, оплачивать услуги помощ¬
ников и агентов, распространять литературу в огромных размерах, подку¬
пать избирателей, журналистов и политиков и создавать вокруг себя и
своей «программы» широчайший резонанс. Одновременно капиталистиче¬
ская пресса отводила его выступлениям видное место и популяризиро¬
вала его лозунги, так что в конце концов мелкобуржуазная масса дейст¬
вительно собралась под его знамя. Впервые ей дали «вождя» (впослед¬
ствии Геббельс сравнивал Гитлера с Жанной д'Арк), впервые она услыха¬
ла речи истерически пламенные, заражающие своей верой и обещающие
ей избавление как от «тирании» капитала, так и от мнимых «ужасов» ком¬
мунизма.
Но мало-помалу Гитлер стал выдвигать другие пункты своей про¬
граммы, более непосредственно отвечающие интересам своих патронов,
и по мере того, как банкротились другие ставленники тех же
работодателей, не умевшие сочетать социал-демагогию с великодержав¬
ными лозунгами, Гитлер стал котироваться па политической бирже
крупной буржуазии и юнкерства всё выше и выше, пока не добрался
до порога власти. Тогда и социал-дсмагогия обернулась другим; кон¬
цом: «прекращение» классовой борьбы приняло форму запрещения
всех политических партий, в том числе и мелкобуржуазных. Упраздне¬
ние безработицы было проведено посредством заключения всей моло¬
дёжи в трудовые лагери; подавление «процентной кабалы» было
достигнуто изгнанием, избиением! или изоляцией евреев в городских
гетто и передачей банков в руки проверенных арийцев. Примерно тем
же путём были «обезврежены» универсальные, магазины и тор¬
говые предприятия с филиалами, и тирании крупного капитала был
нанесён «смертельный» удар созданием новых, ещё более мощных тре¬
стов, участниками которых стали нацистские вожди.
Странное дело: юнкера и капиталисты стойко выдержали эти «удары»
и даже улыбались; головы же мелкой буржуазии и её интеллигенции ста¬
ли наполняться хмелем из другого ковша — национализмом и сверхна¬
ционализмом, а затем и внешнеполитическими успехами нового крысоло¬
ва, которому на этот раз помотали многие старые и опытные крысы —
английская, французская, американская и др. Что затем произошло,
каждому читателю известно.
Много бандитов и авантюристов прошло по исторической сцене,
повергая человечество в изумление и ужас. Это были часто тёмные люди,
без роду, без племени, случайно выныривавшие из мутных глубин на
поверхность в периоды то ожесточённой классовой борьбы, то всеоб¬
щего застоя и разложения и затем столь же неожиданно исчезавшие.
Гитлер появился на авансцене не случайно:	его появление было
обусловлено обстоятельствами места и времени, и он имел за собой
длинную и богатую родословную, в которой каждое звено было запе¬
чатлено подлостью и мерзостью, тогда ещё беспримерными в истории
нового времени. Не удивительно, что сам он, воплотивший в себе всю
чёрную кровь своих многочисленных предков, достиг по этим каче¬
ствам высот, с которых даже кллигулы и борджии кажутся пигмеями.
Только основательно перепахав всю землю, .которая породила такие
ядовитые зелья, можно добиться того, чтобы их всходы стали раз и
навсегда невозможными.

СООБЩЕНИЯ и ПУБЛИКАЦИИ
КРЕСТЬЯНСКИЕ ЗЕМЕЛЬНЫЕ КОМИТЕТЫ
В ПЕРИОД ПОДГОТОВКИ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
П. Пер шин
Крестьянские комитеты занимают важ¬
нейшее .место в ленинской программе аграр¬
ного переворота. Учреждение крестьянских
комитетов как боевой лозунг было включе¬
но в аграрную программу, принятую
II съездом РСДРП. В 1905 г., когда в де¬
ревне начались крестьянские восстания,
В. И. Ленин вновь подчеркнул необходи¬
мость немедленной организации революци¬
онных крестьянских комитетов. В соответ¬
ствии с новой обстановкой III съезд
РСДРП поставил перед ними значительно
более широкие задачи — «проведения всех
революционно-демократических преобразо¬
ваний в интересах избавления крестьянства
от полицейско-чиновничьего и помещичьего
г нёта» г.
Крестьянские комитеты, по ' мысли
В.	И. Ленина, должны были произвести
организованный захват помещичьих земель,
ликвидировать фактически помещичье зем-
л ев л адонис и впредь до созыва Учредитель¬
ного собрания взять на себя распоряжение
всеми отобранными землями и революцион¬
ным путём установить новые земельные по¬
рядки. Подчёркивая революционно-преобра¬
зовательную роль комитетов, Ленин часто
называл их «местные земельные комитеты»
или иногда — «крестьянские землеустрои¬
тельные комитеты» 2.
Но задачи комитетов не ограничивались
только перестройкой земельных отношений.
Как органы революционного действия, они
должны были политически организовать де¬
ревенские массы, разжечь и углубить клас¬
совую борьбу крестьян с помещиками и
внести в крестьянское движение наиболь¬
шую политическую сознательность.
Идея создания земельных комитетов бы¬
ла подхвачена крестьянскими депутатами
I-Γι Государственной думы. Члены трудовой
группы в 1906 г. внесли в Думу предложе¬
ние об учреждении таких комитетов и из¬
брании членов их на основе всеобщего, рав¬
ного, прямого и тайного голосования.
Правда, по их проекту, на комитеты возла¬
галась задача лишь собрать и подготовить
1 Протоколы третьего съезда РСДРП,
стр. 476. Партиздат ЦК ВКП(б). 1937.
- Ленин. Соч. T. IX, стр. 315, 400;
т. XI, стр. 116, 469 и др.
материалы и обсудить основы земельной
реформы.
Социал-демократические депутаты Думы
поддержали предложение трудовой груп¬
пы, считая важным положить начало широ¬
кому и повсеместному созданию крестьян¬
ских комитетов. Совсем по-иному к этому
проекту отнеслась либеральная буржуазия.
Кадеты выступили против избрания земель¬
ных комитетов всеобщим, прямым, равным
и тайным голосованием и высказались за
равное представительство помещиков и
крестьян. По мнению кадетов, руководство
в комитетах надлежало возложить на госу¬
дарственных чиновников, дав последним
возможность контролировать деятельность
комитетов и примирять в них крестьян с по¬
мещиками. -Предложения кадетов сводились
фактически к тому, чтобы превратить зе¬
мельные комитеты в органы принудительно¬
го воздействия помещиков на крестьян.
Показывая крестьянству, что либеральная
буржуазия стоит на стороне помещиков,
Ленин разъяснял, что земельные комитеты
призваны быть не иэмещичье-бюрократиче-
скими, а крестьянскими организациями, в
которых должны преобладать крестьяне, и
настойчиво советовал им не идти ни на ка¬
кое соглашение с помещиками.
Особое значение крестьянских комитетов
Ленин видел в объединении революционной
борьбы рабочих и крестьян. Рабочий класс
идёт в авангарде революции, деревня от¬
стаёт от него. Крестьянские комитеты, под¬
нимая массы деревни, помогают партии
подтянуть крестьянские арьергарды, приве¬
сти их на соединение с идущим впереди
пролетариатом. Организуя крестьянские ко¬
митеты, партия пролетариата добивается
координирования крестьянского движения
с боевыми органами пролетариата — сове¬
тами рабочих депутатов. Таким образом, по
мысли Ленина, с организацией крестьян¬
ских комитетов выступает новое «у с л о-
вие успеха, именно, совместное дей¬
ствие революционных крестьян и рабо¬
чих» 3.
В первые же дни февральской революции
1917 г. Центральный Комитет партии боль¬
шевиков в манифесте «Ко всем гражданам
3 Ленин. Соч. T. IX, стр. 401.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. соц. рев. 71
России» среди основных задач революции
поставил на очередь конфискацию поме¬
щичьих, монастырских, кабинетских и
удельных земель. «Правда» призвала созда¬
вать на местах волостные комитеты для
организованного проведения, в контакте с
уездными и губернскими советами, немед¬
ленной конфискации земли и дальнейшего
её распределения4.
В.	И. Ленин в одном из своих первых вы¬
ступлений после приезда в Россию говорил'
«Земля не должна принадлежать помещи¬
кам. Землю крестьянские Комитеты долж¬
ны тотчас отобрать у помещиков» \ В про¬
тивовес предложениям Временного прави¬
тельства ждать с решением земельного во¬
проса до Учредительного собрания
Й. В. Сталин призывал крестьян «организо¬
ваться в революционные крестьянские Ко¬
митеты (волостные, уездные и проч.) и, за¬
брав через них помещичьи земли, само¬
вольно обрабатывать их организованным
порядком» в.
Таким образом, лозунг организации кресть¬
янских комитетов был приведён в действие
в самом начале борьбы за переход от бур¬
жуазного этапа революции ко второму —
социалистическому. Вместе с тем была вы¬
двинута задача перенесения опыта проле¬
тарской организации — советов — в деревню
и в армию.
Ещё в «Письмах из далёка» Ленин указал
на неотложную необходимость организации
полупролетарских и мелкокрестьянских
масс деревни в советы крестьянских депу¬
татов и советы сельскохозяйственных рабо¬
чих. При этом Ленин разъяснял, что сове¬
ты крестьянских депутатов должны по-рево¬
люционному разрешить аграрный вопрос —
путём немедленного организованного захва¬
та помещичьих земель. Они должны взять
на себя распоряжение всей землёй и уста¬
новить местные условия владения и пользо¬
вания ею. Отсюда ясно, что революционные
задачи советов крестьянских депутатов и
крестьянских комитетов сближались. Те и
другие, являясь демократическими массовы¬
ми организациями крестьянства, не только
не противопоставлялись друг другу, но
должны были выступать как сопутствую¬
щие одни другим организации. Так именно
и разъясняла их место и значение резолю¬
ция Апрельской конференции) большевиков,
в которой,сказано: «Партия решительно вы¬
ступает за немедленный переход всех зе¬
мель в руки крестьянства, организованного
е советы крестьянских депутатов или в дру¬
гие, действительно вполне демократически
выбранные и вполне независимые от поме¬
щиков и чиновников органы местного само¬
управления» 7.
ir
Используя популярность идеи земельных
Комитетов, Временное правительство 21 ап¬
* См. «Правду» от 19 марта 1917 года.
Статья М. И. Калинина «О земле».
5 Ленин. Соч. T. XX, стр. 145—146.
" И. Сталин. Соч. Т. 3, стр. 35.
7 Петроградская общегородская и всерос¬
сийская конференция РСДРП в апоеле
1917 года. Исгпарт. 1925.
реля 1917 г. издало закон об учреждении
комитетов как правительственных органов,
работающих под контролем Министерств.-!
земледелия. По этому Положению, полно¬
стью избирались крестьянством только во¬
лостные земельные комитеты. В уездные
комитеты, кроме делегатов волостей, авто¬
матически вводились судья, агроном, стати¬
стик и представители уездной администра¬
ции. Им предоставлялась примерно третья
часть места в комитете. Губернские коми¬
теты представителями администрации за¬
полнялись почти наполовину. В главный
комитет, по назначению правительства и по
должности (министра и его заместителя),
входило 32 члена.
Подписавшие закон князь Львов и Шин-
гарёв, не решившись открыто провести «рав¬
номерное» представительство помещиков с
крестьянами в комитетах, вменили им в обя¬
занность «примирять» крестьян с помещи¬
ками и учреждать для этой цели «примири¬
тельные камеры» с равным представитель¬
ством сторон. Таким образом, Временное
правительство навязывало крестьянам орга¬
низацию земельных комитетов по рецепту
кадетов.
Предусмотренный постановлением Вре¬
менного правительства состав земельных
комитетов не мог ни выражать воли кресть¬
янства, ни защищать его интересы при ре¬
шении земельных дал. Демократическими
органами, представляющими массы деревни,
в этих условиях могли выступать не губерн¬
ские и уездные земельные комитеты, а толь¬
ко советы Крестьянских депутатов.
При том исключительном значении, ко¬
торое в 1917 г. имел земельный вопрос для
политических судеб страны, и глубокой за¬
интересованности разорённых масс деревни
в решении его по-своему, по-крестьянски,
по-революционному, нельзя было рассчиты¬
вать и на то, что крестьянство безоговороч¬
но примирится с такими земельными органа¬
ми и что их признает революционный про¬
летариат. Вокруг земельных комитетов раз¬
горается борьба за демократизацию их, за
превращение их в крестьянские земельные
комитеты. Эта борьба революционных сил в
условиях двоевластия имела целью оторвать
земельные комитеты от помещичье-буржу-
азного правительства и превратить их в
органы советов, в частности, советов кре¬
стьянских депутатов.
По закону Временного правительства, по¬
всеместная организация волостных земель¬
ных комитетов была не обязательна. Пред¬
полагалось, что они будут созданы лишь в
небольшой -части волостей. Чтобы затруд¬
нить возникновение волостных комитетов,
кредиты на их содержание переводились
только на четвёртую часть волостей. Так,
например, по Подольской губернии из
172 волостей кредиты были отпущены толь¬
ко 42 комитетам. По Тамбовской губернии
кредиты были отпущены	только	на
Я5 волостей из общего количества их
3408, в частности, по Елатомскому уезду
из 26 волостей — только на 6, по Спасскому
- 8 «Труды второй сессии Главного земель¬
ного комитета», стр. 43. Петроград. 1917.

Я. Пûptuuft
уезду из 16 — 4, по Моршанскому из 41 —
10 воло-стям.
Одна ко крестьянство было кровно заинте¬
ресовано в создании волостных земельных
комитетов как органов, наиболее близких
к массам и непосредственно решающих зе¬
мельные дела. Начиная с мая месяца волост¬
ные комитеты стали возникать повсеместно
и прежде всего там, где земельный вопрос
стоял особенно остро. Так, например, к
концу июня в Тамбовской губернии земель¬
ные комитеты организовались в 300 воло¬
стях. В Пензенской губернии к тому же
времени земельные комитеты были образова¬
ны уже во всех волостях. В Воронежской
губернии в июле месяце насчитывалось
176 волостных комитетов. В Нижегородской
губернии в августе земельные комитеты
существовали в 220 из 253 волостей.
В деревне развернулась борьба за повсе¬
местную организацию волостных земельных
комитетов.
В первый состав волостных комитетов
было выбрано много зажиточных крестьян-
кулаков, а также близких к помещикам и
кулакам сельских интеллигентов. Однако
состав комитетов довольно быстро сменял¬
ся, в особенности, когда деревня видела,
что её аграрные требования не получают
желаемого удовлетворения. Большую роль
в организации перевыборов играли приез¬
жавшие в деревню рабочие и солдаты. Так,
например, в начале мая Кологривское зем¬
лячество в Петрограде послало по волостям
своих представителей, которым поручило
созвать в каждой волости общее собрание,
выяснить, пользуются ли местные комите¬
ты доверием большинства, и в противном
случае провести новые выборы. По наказу
землячества, эти комитеты в первую оче¬
редь должны были конфисковать помещичьи
луга и выгоны в.
Солдаты с фронта и из городов в своих
письмах домой призывали земляков «не ожи¬
дать от дворян милости» и выбирать в ко¬
митеты «верных люден» 10.
В середине лета 1917 г. из ряда губерний,
как, например, из Пензенской, Тамбовской,
появились сообщения о том, что состав во¬
лостных земельных комитетов «исключи¬
тельно крестьянский. Интеллигентные си¬
лы — учителя, врачи, агрономы — не поль¬
зуются доверием и в комитеты не про¬
шли» и. Конечно, это ещё не означало, что
комитеты освободились от кулацкого влия¬
ния. Во многих из них, как мы увидим да¬
лее, оно было весьма значительным.
Крестьянский состав волостных земель¬
ных комитетов совсем не устраивал поме¬
щиков, которые подчас прямо отказывались
признавать их. Так, например, витебский по¬
мещик Римский-Корсаков обратился к
князю Львову со специальным письмом, в
я «Правда» от 24 мая 1917 года.
10 «Солдатская правда» от 27 (14) июня
1917 года.
11 Центральный государственный архив
Октябрьской революции (ЦГАОР) УССР,
фонд 529-е, дело 15, 1917 г., лист 98. Про¬
токол сессии Тамбовского губернского зе¬
мельного комитета 7—9 августа 1917 года.
котором высказывал возмущение, что к нему
осмелился явиться уполномоченный волост¬
ного земельного комитета и потребовал
сведений о необработанной земле, о неубран¬
ных сенокосах и о неиспользуемом инвен¬
таре имения. Этот землевладелец писал, что
он не признаёт волостного комитета, так
как в выборах его ни он, ни другие земле¬
владельцы участия не принимали «за непо¬
лучением извещения» 12.
Уездные и губернские земельные комите¬
ты в ряде местностей организовались не¬
сколько позднее волостных комитетов.
К первому июля 1917 г. губернские комите¬
ты начали свою работу в 29 из 47 губерний.
В материалах Главного земельного комитета
имеются официальные сообщения по Влади¬
мирской, Минской и Орловской губерниям
о том, что здесь комиссары Временного пра¬
вительства тормозили возникновение уезд¬
ных комитетов. Во Владимире губернский
комиссар, долго не соглашавшийся открыть
действия земельного комитета, был выну¬
жден к этому только под давлением волост¬
ных комитетов13. То обстоятельство, что в
начале июля, то есть через два с половиной
месяца после издания закона о земельных
комитетах, 18 губерний (почти 40%) не име¬
ли губернских комитетов, показывает, что
саботаж комиссаров приобрёл большие раз¬
меры. Этому потворствовали и руководящие
правительственные органы, вплоть до Глав¬
ного комитета, под боком у которого дол¬
гое время, например, не был организован
Петроградский земельный комитет.
Особенно острая борьба при организации
уездных и губернских комитетов происходи¬
ла при формировании их состава. Приехав¬
шие в качестве представителей волостей и
уездов крестьяне, видя засилие чиновников
и претензии помещичьих кругов па руковод¬
ство организующимися комитетами, обычно
искали поддержки в местных советах. Со¬
веты крестьянских депутатов считали реше¬
ние земельных вопросов своим кровным де¬
лом и с первых месяцев революции ожив¬
лённо обсуждали их и выносили решения
о мерах немедленного удовлетворения
крестьянских земельных нужд. Хотя зе¬
мельные комитеты, по закону, не были
связаны с местными советами и представи¬
тельство последних в комитетах даже
не было предусмотрело, советы рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов свои¬
ми собственными решениями- выделяли та¬
ких представителей и включали их в состав
уездных и губернских комитетов. Это неред¬
ко встречало противодействие и возражения
со стороны стоявших «на страже законно¬
сти» правительственных комиссаров и су¬
дейских членов комитетов. Однако советы
пользовались таким большим авторитетом в
массах, что во многих комитетах представи¬
тели советов скоро заняли решающие пози¬
ции и коренным образом изменили в них
12 ЦГАОР, фонд 930, дело 66, 1917 г.,
лл. 137—139.
13 «Труды второй сессии Главного земель¬
ного комитета», стр. 125, а также стр. 27,
39, 120, 133.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. сац. рев. 73
соотношение сил. В качестве примера мож¬
но привести состав первого (учредительно¬
го) собрания Тверского губернского зе¬
мельного комитета “20—21 июня 1917 года:
к £ 2
t ■
zi :
о о £
Ё -
Представители
ч е *
и » ί
с.
- <
- л о
ГГ X ^
ё
Уездных земельных комите¬
тов
12
12
Гу б е р кс к и X и с п ол н и те л ьн ы х
комитетов
5
5
Совета рабочих депутатов ,
—
5
, солдатских депутатов
—
δ
„ крестьянских депута¬
тов
—
15
Суда 		«...
1
Губернского земства . . . .
3
2
Министерства земледелия . .
1
1
Итого. . .23	46
Представитель суда в Тверском комитете
протестовал против такого его состава, счи¬
тая его незаконным. Но дело ограничилось
только тем, что этот протест был записан
в протокол собрания.
Подобная перестройка состава земельных
комитетов произошла, повидимому, повсе¬
местно (по Тамбовской, Виленской, Корей¬
ской, Полтавской, Астраханской и другим
губерниям).
Завоевание советами большинства в зе¬
мельных комитетах имело важнейшее значе¬
ние для дальнейшего развития их деятель¬
ности. Комитеты отрывались от системы
правительственных учреждений и, по су¬
ществу. превращались в органы местных со¬
ветов, преимущественно советов крестьян¬
ских депутатов. Конечно, нельзя забывать,
что в советах того времени в большинстве
были эсеры и меньшевики. Их соглашатель¬
ские тенденции· во многом определяли пози¬
цию земельных комитетов. Однако чем
ближе комитеты были к массам, тем труднее
им было проводить соглашение с помещи¬
ками, тем больше они должны были счи¬
таться с требованиями деревенских масс.
Двоевластие на местах в земельном во¬
просе проявлялось особенно резко. Частым
явлением были разногласия между местны¬
ми советами рабочих и солдатских депута¬
тов и крестьянскими съездами, с одной
стороны, и комиссарами Временного прави¬
тельства— с другой. В тех случаях, когда
решения местных советов и крестьянских
съездов находились в противоречии с по¬
литикой Временного правительства, перед
земельными комитетами вставал вопрос: чьи
аостановления проводить в жизнь? И по¬
тому, как поступали в этом случае земель¬
ные комитеты, их можно разбить на две
группы. Одни проводили правительственную
ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
"'' Г·’ л- III. Протокол первого собра¬
нна Тверского губернского земельного ко¬
митета.
политику защиты частного землевладения,
по так как это не всегда было удобно де¬
лать явно и открыто, они лавировали между
крестьянами и помещиками, обещая землю
первым и охраняя имения вторых. Другие,
следуя требованиям деревенских масс, орга¬
низованно проводили в жизнь решения
крестьянских съездов и советов, направ¬
ленные на удовлетворение нужд крестьян¬
ства.
Комитетами, проводившими политику Вре¬
менного правительства, прежде всего были
губернские земельные комитеты. С моменте
их организации очи провозгласили основны¬
ми принципами своей деятельности блюсти
закон, исполнять постановления правитель¬
ства, не донускать самоуправства, добивать¬
ся соглашения крестьян с помещиками. Так,
например, Астраханский губернский земель¬
ный комитет в первом же обращении к
крестьянам писал, что одной из основных
задач комитетов является «но допускать
самоуправств, самовольных захватов, и на¬
силий и разрешать вопросы о земле ми¬
ром» 1г'.
Объявив борьбу захватам, губернские ко¬
митеты вслед за Шингарёвы-м нлетойчивс
призывали крестьян идти на мировую с по¬
мещиками. Владимирский губернский зе¬
мельный комитет на сессии 15—16 июня
предложил уездным комитетам «принимать
все меры к миролюбивому соглашению сто¬
рон» 1В. Могилёвский губернский комитет в
своём наказе 17 июня 1917 г. писал:	«Зе¬
мельные комитеты обязаны всячески стре¬
миться к разрешению земельных споров и
недоразумений на началах полюбовного со¬
глашения сторон как непосредственно эти¬
ми комитетами, так и при посредстве при¬
мирительных камер». При этом особо ого¬
варивалось, чтобы «полюбовные соглаше¬
ния» соответствовали «действующим зако¬
ноположениям» 1?.
При организации примирительных камер
предусматривалось равное представитель¬
ство R них крестьян и помещиков. Напри¬
мер, Тамбовский губернский комитет пред¬
лагал в такие камеры включать по два
представителя от каждой стороны, реко¬
мендуя последним избирать председате¬
ля 18. Выполняя подобного же рода указа¬
ния, примирительные камеры в Новоржев¬
ском уезде, Псковской губернии, разобрали
около 250 дел, до 60% которых были за¬
кончены «примирением» сторон. Протокол
2-й сессии Псковского губернского земель¬
ного комитета при этом указал, что если бь;
не было примирительных камер, «половинг
этих дел кончилась бы эксцессами» 19. Этс
значит, что ново-ржевские комитетчики ус¬
пешно выполняли политические задания
помещиков и буржуазии и всемерно стара-
1г> ЦГАОР. Фонд 930, дело 78, лл. 134—
136.
10 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
л. 164.
17 Труды второй сессии Главного земель¬
ного комитета, стр. 53.
,я ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 35,
1917 г., лл. 79 и 88.
19 Т а м ж е, л 176.

74
/7. Першин
Л'ись затушить революционные выступления
крестьян, не дать им разгореться. Кстати
сказать (как видно из протоколе), на сессии
; IcKOBcKoro губернского комитета активное
участие принимали помещики, один из ко¬
торых даже зачитал докладную записку с
жалобами на деятельность комитетов Торо-
поцкого уезда.
Псковские примирительные камеры ста¬
рались и крестьян удовлетворить и помещи¬
ков не обидеть. Этим правилом также ши¬
роко руководствовались и другие уездные
комитеты. Так, например, Тимский уездный
земельный комитет Курской губернии разре¬
шил волостным комитетам «нужное количе¬
ство земли под озимый посев для передачи
нуждающимся взять у большеземельных вла¬
дельцев, соблюдая при этом, чтобы у них
оставалась земля в том количестве, которое
необходимо для поддержания их хозяйства,
избегая всего, что может вызвать волнения
и массу неудовольствия» г0. Боязнь «неудо¬
вольствия» со стороны господ землевла¬
дельцев весьма характерна для позиции
эсеров, сидевших в губернских и уездных
комитетах и особенно во Временном прави¬
тельстве « в Главном земельном комитете.
Немало сторонников «мирного соглаше¬
ния» с помещиками было и в волостных ко¬
митетах. В протоколе Большегородского
волостного земельного комитета Новгород¬
ской губернии по поводу захвата крестьяна¬
ми деревни Дрочилово покосов соседнего
помещика имеется довольно типичная за¬
пись: «Между сторонами последовало сле¬
дующее соглашение: из числа накошенных
17 промежков владелец получает 10 про-
межков, а гражданам деревни Дрочилозо
поступает 7 промежков»21. В данном слу¬
чае комитет составил особенно выгодное
соглашение для владельца. Правда, не все
новгородские крестьяне оказались сговор¬
чивыми. Некоторые сёла Новгородской гу¬
бернии, захватившие покосы помещиков, на¬
отрез отказались передать им половину или
даже хотя бы третью часть скошенного се¬
на -з
Чем же объяснить заботу некоторых во¬
лостных земельных комитетов об интересах
помещиков? Исключительно их кулацким
составом. Ходоки из Валдайского уезда,
Новгородской губернии, полгода спустя по¬
сетившие Наркомзем, так характеризовали
положение в уезде до октября: «Земельный
комитет как волостной, так и уездный об¬
разован в мае. Несмотря на то, что эта ор¬
ганизация выборная, сюда попало много
местных кулаков» 23. Кулацкий состав коми¬
тетов небольшими подачками пытался успо¬
20 ЦГАОР. Фонд 930, дело 55, 1917 г.,
л. 21.
21 ЦГАОР. Фонд 930, дело 3G, 1917 г.,
л. 125.
22 ЦГАОР. Фонд 930, дело 42, 1917 г.,
л. 129 и 161. Протокол Демснтьевского
земельного комитета Новгородской губер¬
нии.
23 Информационный листок Бюро печати
при Комиссариате земледелия № 9. «Сове¬
ты к октябре», стр. 228. М. 1928.
коить крестьян, примирить их с помещика¬
ми, притушить классовые противоречия в
деревне.
Άτ
Большую роль в определении направления
деятельности .местных земельных комитетов
и в подъёме крестьянского движения сыгра¬
ли крестьянские съезды. Съезды эти чаще
всего собирались эсерами, однако большеви¬
ки, как правило, использовали трибуны этих
съездов для горячей пропаганды о немед¬
ленном организованном захвате земель, не
дожидаясь созыва Учредительного собрания.
Эти идеи отвечали самым сокровенным же¬
ланиям деревенских масс, и поэтому кресть¬
янские съезды и местные комитеты подчас
выносили решения, резко отличавшиеся от
резолюций по другим политическим вопро¬
сам. Даже в тех случаях, когда съезды вы¬
носили соглашательские резолюции, разъез¬
жавшиеся на места делегаты увозили со
съездов, кроме официальных резолюций,
революционные идеи и лозунги большеви¬
ков, которые будили политическое сознание
масс, становились для них руководством к
действию.
Большое влияние в этом отношении оказал
первый Всероссийский съезд советов кресть¬
янских депутатов 4—28 мая (17 мая — 10 ию¬
ня) 1917 года. В резолюции этого съезда бы¬
ло сказано, что «асе земли, без исключения,
должны перейти в ведение земельных коми¬
тетов, с предоставлением им права опреде¬
ления порядка обработки, обсеменения по¬
лей, укоса трав и т. п.». Комитеты должны
были принять решительные меры по рекви¬
зиции и использованию сельскохозяйствен¬
ных машин и орудий, установить контроль
за рубкой леса, регулировать арендные
отношения. Правда, эти решения были при¬
няты с оговоркой, что проведение их в
жизнь может происходить только «в пра¬
вовых формах», то есть после издания со¬
ответствующих законов Временным прави¬
тельством (а эти законы так и не были из¬
даны вппоть до Великой Октябрьской со¬
циалистической революции). Но на съезде
громко прозвучал голос В. И. Ленина, ко¬
торый говорил: «Пока нет Всероссийского
Совета Советов, пока нет Учредительного
Собрания, до тех пор всякая власть на ме¬
стах, уездные комитеты, губернские комите¬
ты, есть высший порядок и закон!.. Мы го¬
ворим: «пусть решения принимаются по боль¬
шинству; мы хотим, чтобы сейчас, не теряя
пи одного месяца, ни одной недели, ни од¬
ного дня, крестьяне получили помещичьи
земли!»2*. Призыв Ленина прозвучал на
всю страну с потрясающей силой: он под¬
нимал крестьянские массы на борьбу, ука¬
зывая им путь революционного действия.
На местах многие крестьянские советы и
земельные комитеты начали действовать
так, как рекомендовали Ленин и больше¬
вистская партия. Не дожидаясь правитель¬
ственного постановления, они выносили свои
решения о фактическом переустройстве зе¬
мельных порядков.
Особенно характерное положение в этом
_2‘ Л е и и н. Соч. T. XX. стр. 407—108.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. соц. рез. 73
отношении создалось в Самарской губернии.
Второй самарский крестьянский съезд 1—2
(14—15) шоня при активной поддержке боль¬
шевиков выработал временные правила поль¬
зования землёй, согласно которым все земли,
не обрабатывавшиеся собственным трудом,
немедленно поступали в обший народный
фонд. Впредь до созыва Учредительного со¬
брания этими землями должны были распоря¬
жаться земельные комитеты, а там, где их
не было, — комитеты народной власти. Ко¬
митеты из этого фонда могли удовлетворять
потребности населения. Владельцы совер¬
шенно отстранялись от распоряжения земля¬
ми и могли обрабатывать земли только по
указанию земельных комитетов. Правда, в
решении была ссылка на Учредительное со¬
брание, тем не менее крестьянский съезд
рассматривал своё постановление как закон.
В нём было сказано: «Настоящие правила...
являются обязательными для всей Самар¬
ской губернии». К постановлению было сде¬
лано характерное примечание: «За наруше¬
ние и неисполнение настоящих постановлений
виновные будут подвергаться самым стро¬
гим взысканиям» 25.
Постановление Самарского крестьянского
съезда, выступавшего как местная власть,
стало проводиться в жизнь местными комите¬
тами в июне же 1917 года. Об этом свиде¬
тельствует журнал заседания Каменяо-Слр-
минского волостного исполнительного коми¬
тета Николаевского уезда от 27 июня
1917 года. В журнале было приведено под¬
робное распределение по сельским обще¬
ствам частновладельческих, банковских, на¬
дельных и купчих земель под яровой посев.
На этом документе была сделана характер¬
ная надпись председателя Николаевской
уездной земельной управы:	«Удостоверяю,
что губернский и уездный комитет принял к
руководству Временные правила 2-го Самар¬
ского крестьянского съезда, а посему во¬
лостные земельные комитеты, распределяя
землю согласно тех же празил, действуют
правильно»2в. Иначе посмотрело на поста¬
новления Самарского съезда Временное пра¬
вительство. Министерство внутренних дел
объявило их противозаконными и предпи¬
сало самарскому комиссару принять меры
против их осуществления.
Довольно решительная перестройка зе¬
мельных порядков производилась в Осташ¬
ковском уезде, Тверской губернии. В конце
июня здесь Советом крестьянских депутатов
и уездным земельным комитетам было выра¬
ботано «Руководство для волостных земель¬
ных комитетов», согласно которому все земли
переходили в ведение комитетов. Своеоб¬
разное решение было принято по отношению
к помещичьим хозяйствам: «Имениям с пра¬
вильно ведущимся хозяйством земельные
+· комитеты предоставляют такое количество
пашни и сенокоса, какое необходимо для
заготовки корма, потребного для содержа-
ния имеющегося в имении рабочего, молоч-
•rtCii'· '	' '
jW-а·· « «Революция 1917—1918 г. в Самарской
^|й.^врнош». Т. 1, стр. 381—384. Самара.
ЩШ* ЦГАОР. Фонд 930, дело 36, 1917 г.,
ЗрШр·: 353—354. Этот интересный документ
Ц|§р*8зался в деле по Новгородской губернии.
ного и прочего скота и людей, с тем,
чтобы частные землевладельцы за пре¬
доставленные в их пользование угодья обла¬
гались земельными комитетами арендной
платой на основаниях, одинаковых с прочи¬
ми арендаторами данной местности». Им
разрешалось применять наёмный труд, но
заработная плата рабочим устанавливалась
волостным земельным комитетом27. Созда¬
валось оригинальное положение. Помещики
не только лишались арендной платы, но вы¬
нуждены были сами уплачивать её. Впрочем,
если они находили не подходящими для
себя такие условия и не желали зести хо¬
зяйство, то, согласно «Руководству», весь
их скот, лошади, машины и орудия посту¬
пали в распоряжение волостного земельно¬
го комитета.
Иначе поступали земельные комитеты
Тверского и Весьегонского уездов. Они де¬
лили всю землю и оставляли помещикам
лишь столько, сколько последние могли об¬
рабатывать своими силами. При дележе,
как говорил представитель Тверского коми¬
тета, руководствовались своей «совестью» 2К.
Аналогично действовал и Варнавинскин
уездный комитет Костромской губернии, ко¬
торый постановил распределить между
крестьянами все земли владельцев, не обра¬
батывавшиеся личным трудом2в.
Столь решительная перестройка земель¬
ных порядков обозначала разрыв с полити¬
кой Временного правительства, а следова¬
тельно, и отход от тех соглашательских пар¬
тий, которые поддерживали правительствен¬
ную коалицию. Правда, до сознания кресть¬
ян часто не доходило, что их крестьян¬
ская «совесть», которой руководствовались
они на местах, не имеет ничего общего с по¬
литической линией заседающих в Петрогра¬
де верхов крестьянского исполнительного
комитета. Случалось, что крестьяне пыта¬
лись сгладить и завуалировать этот назре¬
вавший разрыв.
Однако под влиянием большевиков перед
земельными комитетами иногда ставился
вопрос ребром: с правительством или против
него? Так прямо, например, встал этот во¬
прос перед Старорусским уездным земель¬
ным комитетом, который проводил в жизнь
инструкцию местного совета об отобрании
монастырских, церковных и прочих земель
и о раздаче их крестьянам. Ревностно охра¬
нявший частное землевладение, Новгород¬
ский губернский комитет признал её неза¬
конной и потребовал точного выполнения
директив Временного правительства. На за¬
седании Старорусского исполнительного ко¬
митета Совета рабочих, солдатских и кресть¬
янских депутатов совместно с земельным ко¬
митетом, состоявшимся 27 .мая 1917 г., пред¬
ставитель губернского комитета предложил
27 ЦГАОР. Фонд 930, дело 69, 1917 г.,
л. 16.
28 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
1917 г., л. 114. Протокол 2-й сессии Твер¬
ского губернского земельного комитета 8—
10 августа 1917 пода.
23 ЦГАОР. Фонд 930, дело 55, 1917 г.,
л. 14. Журнал заседаний Барнавинского
уездного земельного комитета 8 и 9 июня
1917 года.

76
Я. Першин,
принять такую резолюцию: «Признавая про¬
грамму Временного правительства в вопросе
земельного строительства правильной, Ста¬
рорусский Совет Р. С. и К. Д· намерен вес¬
ти свои работы но урегулированию земель¬
ных опоров л реформ в соответствии с по¬
становлением Временного правительства».
Совет, однако, отверг эту резолюцию и
большинством голосов принял диаметраль¬
но противоположную: «Предоставляя Уч¬
редительному Собранию разрешить вопрос
о земле в окончательной форме, мы стойко
отстаиваем принцип: «Земля тому, кто льёт
на пашнях пот». Протестуем против попы¬
ток Временного правительства сохранить в
настоящее время в полноте то право соб¬
ственности, которое привело страну к эко¬
номической разрухе» 30. Таким образом, Ста¬
рорусский совет, а вместе с ним и земель¬
ный комитет пошли по пути, указанному
большевиками. Проводя эту линию, Старо-
русский комитет передал крестьянам цер¬
ковные земли Городецкой волости. Губерн¬
ский комитет признал это недопустимым и
предложил вернуть земли. Старорусский
совет рабочих, солдатских и крестьянских
депутатов, действуя как высший орган вла¬
сти в своём уезде, вынес иное решение:
«Привести в исполнение постановление уезд¬
ного и волостного комитетов, а постановле¬
ние губернского Новгородского комитета
отменить, ибо проведение в жизнь такового
постановления невозможно и недопусти¬
мо» а1. Новгородский комитет пожаловался
Главному комитету. Главный комитет напи¬
сал о «неправомерности» действий Старорус¬
скому совету. Последний, однако, остался
при своём решении.
Положение, создавшееся в Старой Руссе,
не было единичным. Во многих губерниях
некоторые советы и земельные комитеты, в
особенности волостные, по настоянию кре¬
стьянских масс проводили в жизнь меро¬
приятия, на которых настаивала деревня,
хотя они и противоречили указаниям выше¬
стоящих органов. Приведу ещё лишь один
пример. В Рязанской губернии многие воло¬
стные комитеты решительно поддерживали
инициативу крестьян по освоению частно¬
владельческих земель и инвентаря и по-хо¬
зяйски распоряжались помещичьими име¬
ниями. В этом отношении весьма типичной
была деятельность Яблонозского волостного
земельного комитета. 11 июня 1917 г. он за¬
слушал заявление крестьян деревни Сви-
стовки о том, что землевладелица Отрешко-
ва не обрабатывает землю под пар и не вы¬
возит навоз. Комитет в интересах наилуч¬
шего использования земли разрешил кресть¬
янам .немедленно приступить к обработке
земли помещицы и предложил и,м вьивезти
навоз из её усадьбы па пары. По-мешииа по¬
жаловалась в Главный земельный комитет,
который, указав на недопустимость само¬
вольного захвата земли, предложил воло¬
стному комитету призвать крестьян деревин
Свистовки вернуть имение Отрешковой.
30 ЦГАОР. Фонд 930, дело 69, 1917 г.,
л. 30. Выписка из протокола заседания.
31 ЦГАОР. Фонд 930, дело 69, 1917 г..
л. 32.
Яблоновекий волостной земельный комитет,
заслушав отношение Главного комитета, по¬
становил: «Признать все действия граждан
деревни Свистовки правильными и не выхо¬
дящими из рамок законности» 33. Волостной
комитет отказался следоздть указаниям
Главного комитета. У него била своя,
крестьянская линия, которую он считал за¬
конной. У него было своё понимание закона,
которое вполне совпадало с том, чему учил
крестьян В. И. Ленин на Всероссийском
съезде крестьянских депутатов.
Таких волостных земельных комитетов,
руководствовавшихся не правительственны¬
ми распоряжениями, а требованиями дере¬
венских масс, летом 1917 г. было немало.
Конечно, далеко не многие из них распоря¬
жались помещичьей землёй столь реши¬
тельно. Очень часто комитеты стремились
облечь свои действия хотя бы внешне в
форму легального использования незасеян¬
ных земель и различными способами вы¬
нуждали владельцев на «согласие» пере¬
дать ту или иную часть земли в пользова¬
ние крестьян. Крестьяне часто организован¬
но отказывались выходить на работу к по¬
мещику, земля оставалась необработанной,
и тогда комитет выносил решение передать
её в пользование крестьян. В качестве при¬
мера можно сослаться на многочисленные
постановления волостных комитетов Рязан¬
ской губернииВ Полтавской губернии
волостные комитеты нередко устанавливали
своеобразную развёрстку, требуя στ каж¬
дого землевладельца часть земли для рас¬
пределения между нуждающимися. Если
было недостаточно той площади, которую
владельцы соглашались дать, комитет вы¬
носил обязательное постановление о предо¬
ставлении большей площади, мотивируя
это нуждой крестьян и недостатком рабочих
рук у помещиков 34.
Повсеместное распространение получило
регулирование ' местными комитетами аренд¬
ных отношений. Несмотря па запрещение
Министерства земледелия, комитеты реши¬
тельно расторгали старые, долгосрочные до¬
говоры и отменяли отработки и другие обя¬
зательства, носившие кабальный характер.
В Курской губернии, например, было реше¬
но «не считаться ни с какими арендными
договорами, заключёнными без участия зе¬
мельных комитетов» Ά Во многих местах
ликвидировалась испольщина. Повсюду
снижалась арендная плата, и тем значи¬
тельнее, чем ближе к массам стояли ко.ми-
τοί ы. В Тамбове губернский комитет, напри¬
мер, решил арендную плату уменьшить на
50%. Соответственно с этим уездный коми¬
тет установил ароидную плату 10 рублей с
десятины, а местный крестьянский комитет
32 ЦГАОР. Фонд 930, дело 42, 1917 г.,
лл. 141 —144. Протокол заседания Ябдонов-
ского волостного	земельного	комитета
11 тоня 1917 г. и 9 июля 1917 года.
::3 ЦГАОР.	Фонд	950,	дело 42,	1917	г.,
и π A	44	Η Ί
34 ЦГАОР.	Фо:д	930,	дело 41, 1917 г., лл,
27, 47, 60 и др.
;i:> «Известия Курское·) губернского зе¬
мельного комитета» от 1917 г. «\j 2.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. соц. рев.
•в отношении имения Гагариных определил
плату в размере только I рубля 50 копеек 36.
-Варнавинский уездный комитет снизил
арендную плату до довоенного уровня, а
»крестьяне Архангельской .волости, в отмену
»постановления этого комитета, определили
ίплату в размере 2 рублей за десятину·'7. Во
многих случаях уровень арендной -платы оп¬
ределялся только размерами налоговых пла¬
тежей за землю.
По закону Временного правительства «об
‘охране посевов», арендная плата должна
была вноситься .владельцам. На этом же
настаивал в своей инструкции и министр
земледелия Чернов. Однако многие местные
комитеты постановили арендную плату вно¬
сить не помещикам, а в государственное
казначейство или в комитеты. Так было
решено в Рязанской, Воронежской, Харь¬
ковской, Полтавской, Витебской и в ряде
других губерний. Пятницкий волостной ко¬
митет Новгородской губернии лишил аренд¬
ной платы самого Родзянко, предложив
крестьянам внести се в комитет:,а.
С наступлением сенокошения крестьяне
лотрсбовали передачи им помещичьих лугов.
В некоторых губерниях комитеты установи¬
ли нормы сена для скота и, исходя из на¬
личного поголовья, передавали крестьянам
сенокосы, которые считали лишними для
помещиков. Так, например, Торопецкий
уездный комитет Псковской губернии уста¬
новил на лошадь норму—пуд сеча в сутки,
на корову—30 фунтов и т. д. Исходя из
этих норм, волостные комитеты и распреде¬
ляли сенокосы :я\ Арендная плата за сеноко¬
сы устанавливалась комитетами (напримеп, в
Минской губернии 20 копеек за пуд сена,
в Новгородской губернии за воз сена залив¬
ных лугов 3 рубля 75 копеек). Там, где про¬
изводилось такое распределение лугов, плата
обычно должна была вноситься в комитеты.
Во многих районах очень остро стоял во¬
прос с выпасами скота. В Полтавской гу¬
бернии комитеты разрешили крестьянам вы¬
пасать скот на помещичьих выгонах за уста¬
новленную комитетами плату, а по толоке
(до вспашки) и по стерне (после уборка
хлеба) бесплатно *°. Аналогичное положе¬
ние было установлено некоторыми комите¬
тами других губерний.
Особую заботу проявляли крестьянские
комитеты по охране лесов и по прекраще¬
нию опустошительного истребления их, ко¬
торое производилось землевладельцами и
лесопромышленниками. В этом отношении
характерно постановление Марьинского во¬
лостного земельного комитета Вологодской
86 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
1917 г., л. 90.
37 ЦГАОР. Фонд 930, дело 55, 1917 г.,
л. 18.
38 ЦГАОР. Фонд 930, дело 36, 1917 г.,
.л. 122. Протокол заседания Пятницкого во¬
лостного земельного комитета 6 августа
1917 года.
ЦГАОР. Фонд 930, дело 69,	1917	г.,
лл. 127—128.
40 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 10,
1917 г., л. 8. Постановление Полтавского
губернского земельного комитета 5—7 ию¬
ля 1917 года.
губернии: «В целях сохранения лесных бо¬
гатств как национальной собственности
граждан и во избежание бесполезной рубки
зелёно-растущего леса, впредь до ..распоря¬
жения учредительного собрания... I) всякая
рубка леса, хотя бы производилась и · на
собственной земле владельца, воспрещается
без разрешения, 2) всякую продажу лесных
угодий прекратить, 3) заготовка необходимо¬
го 'количества дров может быть разрешена
волостным комитетом по удостоверениям,
что эта заготовка'необходима» У.. Не только
вологодские крестьяне, но и новгородцы и
костромичи, крестьяне Белоруссии и Украи¬
ны в решении лесных дел исходили из мы¬
сли, что леса должны быть общенародным
достоянием. Для прекращения хищниче¬
ской рубки они склонны были применять
самые суровые меры. Так, например, Ста¬
росельский волостной земельный комитет
Минской губернии решил «срубленный лес
арестовать на местах и не допускать к вы¬
возу»42. Для удовлетворения же топлив¬
ных и строительных потребностей крестьян
устанавливались определённые нормы за¬
готовки.
Все эти факты показывают, что крестьян¬
ские советы и местные земельные комитеты,
поскольку они ломали помещичье землевла¬
дение, были важным фактором революцион¬
ной организации деревенских масс. Они под¬
нимали политическое сознание разоренного
крестьянства, углубляли и расширяли его
классовую борьбу с помещиками, придава¬
ли этой борьбе организованную форму.
★
Ранее указывалось, что далеко не все зе¬
мельные комитеты руководствовались тре¬
бованиями крестьянства. Остановимся на
деятельности тех из них, мероприятия кото¬
рых были направлены на проведение полити¬
ки Временного правительства и на защиту
интересов помещиков.
Чтобы придать определённое направление
деятельности земельных комитетов. Мини¬
стерство земледелия и Главнуй земельный
комитет посылали в губернские комитеты
своих уполномоченных. Хотя назначение их
происходило по согласованию с Всероссий¬
ским исполнительным комитетом Совета
крестьянских депутатов, однако уполномо¬
ченные выделялись не из крестьян, а часто
из людей, не имевших отношения к дерев¬
не. Из числа губернских уполномоченных
Главного» комитета, назначенных в конце
июня, были три присяжных поверенных,
директор гимназии, статистик, два агро¬
нома, один член местного исполкома Совета
крестьянских депутатов, один работник
земельного комитета.
Особенно характерна была деятельность
уполномоченного по Тульской губернии.
Председателем Тульского земельного коми¬
тета одно время был председатель местного
Совета крестьянских депутатов. Совет
18 нюня принял решение о передаче всех
земель во временное ведение комитетов и
11 ЦГАОР. Фонд 930, дело 37,	1917 г.,
.т. 15.
42 ЦГАОР. Фонд 930, дело 40, 1917	г.,
л. 36.

78
Я. Першин
обязал последние установить, какое коли¬
чество земли должны обрабатывать кре¬
стьяне и частные владельцы, а остальные
земли включить в арендный фонд 4:i. Эта
резолюция была принята также и губерн¬
ским земельным комитетом. В начале июля
вступил в исполнение своих обязанностей
уполномоченный Главного комитета. Преж¬
де всего он потребовал вывода из состава
губернского комитета представителей Сове¬
та крестьянских депутатов, так как это
представительство не предусмотрено зако¬
ном. Затем он предложил сменить прези¬
диум, мотивируя это тем, что последний
был избран незаконным состазом комитета.
«Обновленный» таким образом Комитет от¬
менил все постановления о распоря¬
жении землёй, которые были приняты ко¬
митетом ранее по согласованию с Советом
крестьянских депутатов. В противовес это¬
му он разослал во все уездные и волостные
комитеты телеграмму о том, что решения
Крестьянского совета незаконны и в жизнь
и ['сводиться не могут. Так, деятельность
Тульского комитета получила направление,
соответствовавшее видам Временного пра¬
вительства.
У нас нет данных, позволяющих утверж¬
дать, что все уполномоченные действовали
в таком духе. Однако на второй сессии
Глазного земельного комитета раздавались
голоса, выражавшие недовольство их на¬
значением. Представитель Смоленской гу¬
бернии, например, говорил, что назначение
уполномоченных «беспокоит особенно кре¬
стьянство» и что они «не пользуются до-
FiepncM» крестьян14. Как видно из фактов
по Тульской губернии, крестьяне не обма¬
нулись в своём беспокойстве.
В качестве правительственных органов гу¬
бернские земельные (комитеты были озабо¬
чены тем, чтобы заставить уездные и воло¬
стные комитеты проводить политику буржу¬
азно-помещичьего правительства. В этих це¬
лях был установлен специальный надзор за
местными органами. В Минской губернии
все обязательные постановления уездных и
волостных комитетов должны были пред¬
ставляться на утверждение губернского ко¬
митета, и только после этого они могли
вступать в силу. В порядке надзора губерн¬
ские комитеты получали право смещать и
отстранять от дел уездные и волостные зе¬
мельные управы. Однако даже такая админи¬
стративная опека оказывалась недостаточной
для охраны помещичьего землевладения.
Поэтому Минскому губернскому земельному
комитету пришлось предложить своей упра¬
ве организовать разъездную комиссию для
борьбы с захватами и неисполнением реше¬
ний земельных комитетов и управ45. Этой
43 «Голос народа», газета Тульского ко¬
митета РСДРП от 22 июня 1917 года.
14 Труды второй сессии Главного земель¬
ного комитета, стр. 112—113. Кстати, не
безинтерссно отметить, что председателем
Главного комитета было запрещено распро¬
странение этого издания.
13 Инструкция земельным комитетам. Напе¬
чатана η виде листовки с пометкой «утверж¬
дена в заседании Минского губернского «о-
комисспи было предоставлено право преда¬
вать суду виновных и для расправы с не-
подчиняющимися использовать милицию и
вооружённую силу.
Регулируя под напором крестьян арендные
отношения, губернские и уездные комитеты
не забывали интересов земельных собствен¬
ников. Так, например, Смоленский губерн¬
ский комитет 22 июня принял постанов пенис,
в котором признал «желательным» возмож¬
ное понижение арендных цен. В то же время
он постановил, что «арендные таксы должны
быть справедливыми и безобидными для обе¬
их сторон... дабы дать владельцам возмож¬
ность ведения хозяйства в прежнем ви¬
де»4®. В Новгородской губернии земельный
комитет установил арендную плату за луга
графини Паниной в сумме 16 тыс. рублей,
из которых 11500 рублей должны были
нейти на уплату налогов и сборов, а
4500 рублей — землевладелице.
Нередко губернские и уездные комитеты,
соглашаясь с требованием крестьян вносить
арендные деньги в комитеты, затем переда¬
вали их владельцам. Могилевский губерн¬
ский комитет так и решил:	«Деньги за
аренду должны поступать в депозит ме¬
стных земельных комитетов и выдаваться
лицам, коим они предназначаются»47 — за
вычетом налогов и платежей банкам. Такое
же правило установил и Херсонский гу¬
бернский земельный комитет.
Выплата арендной платы владельцам
была, как уже говорилось ранее, директи¬
вой самого Чернова. Её старательно вы¬
полняли не только губернские, по и многие
уездные комитеты. Укажу для примера на
Псковский и Нозоторжскин уезды, Твер¬
ской губернии, Елатомский уезд, Тамбов¬
ской губернии, Почепский уезд, Чернигов¬
ской губернии, и другие. Таким образом,
многие комитеты фактически превращались
в сборщиков платежей с крестьян в пользу
помещиков.
Забота губернских комитетов о частном
землевладении выражалась также в стрем¬
лении сохранить в руках помещиков основ¬
ную площадь их имений, передавая кре¬
стьянам только земли, ранее сдававшиеся
в аренду или не обрабатываемые владель¬
цами. Даже в вопросе о лугах, который
особенно остро ставился крестьянами, гу¬
бернские и уездные комитеты почти по¬
всюду провели решения об оставлении
землевладельцам сенокосов не менее того
количества, которое было необходимо для
обеспечения скота сеиом. Так было в Пол¬
тавской, Харьковской, Псковской, Новго¬
родской и во многих других губерниях.
В ряде губерний принимались общие ре¬
митета 18 июля 1917 г.» Цитирую по экзем¬
пляру, имеющемуся в моём личном архиве.
46 «Постановление Смоленского губерн¬
ского земельного комитета об общих нача¬
лах, коими следует руководствоваться при
установлении арендных цен на земельные
угодья» (отпечатано в виде листовки). Ци¬
тирую по экземпляру, имеющемуся в моём
личном архиве.
,т Труды второй сессии Главного земель¬
ного .комитета, стр. 55.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. соц. рев.
шения оставить земли у помещиков.
Херсонский комитет постановил, что у зем¬
левладельцев должно быть оставлено, во
всяком случае, такое количество земли,
которое «определяется средней запашкой
за последние 1916—1917 годы, а также их
настоящей возможностью обработки этой
земли» "э. Черниговский губернский коми¬
тет ещё 14 нюня принял обязательное по¬
становление, согласно которому неприко¬
сновенными объявлялись «земли как вла¬
дельческие, так и арендаторские, на которых
ведётся хозяйство самими владельцами -или
арендатором хозяйственными средствами».
Циркуляром Комитета от 4 июля 1917 г. бы¬
ли отменены все постановления уездных зе¬
мельных комитетов, касавшиеся передачи в
их распоряжение имений, ведущих самостоя¬
тельное хозяйство.
Охрана частного землевладения от кре¬
стьянства не ограничивалась общими реше¬
ниями. Губернские и уездные комитеты не¬
редко вставали на защиту отдельных зем¬
левладельцев и отменяли по их жалобам
постановления волостных и сельских кре¬
стьянских комитетов. Приведу лишь не¬
сколько конкретных примеров. В Полтав¬
ской губернии Малют'шскни сельский
комитет предложил землевладельцу пере¬
дать крестьянам 50 десятин пашни и 81 де¬
сятину болотного сенокоса. Тепловскмй во¬
лостной земельный комитет утвердил это
решение. Землевладелец обжаловал его в
Пирятинский уездный комитет, который
отменил постановление волостного коми¬
тета и принял решение передать крестья¬
нам только 23 десятины, на что согласился
сам землевладелец49. Раздорский во¬
лостной комитет Е к з те о и н о с л л вс кой губер¬
нии утвердил передачу в аренду земли вла¬
дельца Маламы с оплатой по 6 рублей за
десятину. Губернский комитет по жалобе
землевладельца отменил это постановление
волостного комитета и передал дело на рас¬
смотрение примирительной камеры м. Из от¬
чёта Козелсцкого уездного комитета Черни¬
говской губернии видно, что когда Озе-
рягнекий сельский комитет решил передать
часть земель местных владельцев крестья¬
нам, уездный комитет запретил такую пе¬
редачу, мотивируя тем, что землевладельцы
сами используют эту землю в своем хозяй¬
стве.
Козелецкип комитет запретил также кре¬
стьянскому комитету села Кичеговки распо¬
ряжаться церковными землями. Г!о жалобе
землевладельца Храповицкого тот же уезд¬
ный земельный комитет взял его имение
яод свою защиту от «незаконных действии»
Пустотипского сельского комитета, требо¬
вавшего от помещика передать землю кре¬
стьянам.
... «в ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
Обязательное постановление Херсон-
-®«ого губернского земельного комитета об
^иорядочении земельных отношений.
ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 70,
Лл 4. Жалоба Малютннского сельского ко-
«штета.
80 Газета «Народная жизнь» от 14 июля
1917 года. Бкатернпослав.
*
В июльские дни, когда контррезолк:
начала расправу с революционными раб<
ми и солдатами, подняли голову и почощ.
Состоявшийся в июле Всероссийский са
земельных собствен ни коз открыто при:
землевладельцев «идти в наступление»,
мещи-ки потребовали от правительства ре
тельных мер против нарушения частной ι
егьенности. Первым активно реагировал
этот призыв командующий юго-запад
фронтом генерал Корнилов. 8 июля он и:
по своему фронту обязательное постано;
ние, которым под страхом ареста и лиш<
прав воспрещалось захватывать посевы,
бирать у землевладельцев живой и мёрт
инвентарь, снимать рабочих, повышать ц
на труд и т. д.3'. 17 июля аналогичное
становление издал главнокомандующий
падным фронтом. Через две недели Кор
лов, назначенный верховным главнокот
дующим, приказом ЛЬ 757 распростри
действие своего постановления на е
район театра военных действий. Влос,1
ствии этот приказ был подтверждён K.ej
ским.
В середине июля вслед за Корнило:
четыре министра — Чернов, Церсп
Пешехонов и Демьянов, каждый по св-о
ведомству,— издали .приказы, кото pi
предписывалось не допускать самочиил
решения земельных дел местными ком)
тами и крестьянскими съездами, Предш
талей и членов комитетов, виновных в тз
действиях, министерства внутренних де.
юстиции угрожали отдавать под суд
ст. 341 уложения о наказаниях. За зах
помещичьих земель крестьяне должны п
вергаться преследованию по ст. 2691 уд о;
шя о наказаниях. Это были те самые зг
ны, при посредстве которых царь распр
лился о аграрным движением в 1905—1
годах. Военный и административный аппа
правительства помещиков и буржуазии С
мобилизован на охрану и восстановление
стной земельной собственности. Глав
командующий западным фронтом οτμθι
обязательное постановление Минского
бернского земельного комитета об нспо
зевании казённых и частновладельчеш
земель, лугов и лесов. Штаб юго-запади
фронта по жалобе помещиков прсдпис
полтавскому комиссару «немедленно вод
рить порядок, восстановить нарушен!
права владельца и привлечь виновных к
ветственности»
Такие же меры проводил генерал-губ
натор Эбелов в Оде с щин с, Екатериноел
щине, Бессарабии. Министепство впутр
них дел через своих комиссаров отмен!
постановления земельных комитетов, но
гавших на целостность помещичьих имен
Оно требовало от местных комитетов под
нения распоряжениям Временного правите,
ства. Не отставали в аналогичном пажи
на крестьянство Министерство земледели:
81 ЦГАОР УССР. Фонд 165, дело 1, 1917
л. 5; фонд 529-е, дело 3. 1917 г., лл. 6 я
деле 7, лл. 29 и 47.
5- ΙΙΓΛΟΡ УССР, Фонд 529-е, дело
1917 г., л. 12.

80
П. Першин
Главный земельный комитет. Так, напри¬
мер, последний признал незакономерными
проведённые выше действия Осташковского
земельного комитета и предложил устра¬
нить их.
Распоряжения высшего начальства подхва¬
тили губернские органы Временного прави¬
тельства и стали ретиво проводить их в
жизнь. Псковский губернский комиссар те¬
леграфно отменил все обязательные поста¬
новления уездных земельных комитетов и
запретил издание новых постановлений.
Свою телеграмму он сопроводил такой угро¬
зой: «Неисполнение моего распоряжения
буду считать превышением власти и за та¬
ковое предавать суду представителей зе¬
мельных комитетов»53. Новгородский гу¬
бернский комиссар вместе с председателем
управы губернского земельного комитета
издал распоряжение, которым предписывал
земельным комитетам «все уже совершён¬
ные захваты частновладельческих земель...
немедленно ликвидировать, захваченное
возвратить владельцам и принять меры к то¬
му, чтобы понесённые владельцами, благо¬
даря захвату, убытки были бы захватчиками
возмещены». При неисполнении этого распо¬
ряжения губернский комиссар и председа¬
тель Новгородского губернского земельного
комитета угрожали членам земельных коми¬
тетов уголовным судом « наказанием, «выс¬
шей мерой которого является отдача в испра¬
вительные арестантские отделения на 2% го¬
да» 54. И в других губерниях правитель¬
ственные органы стали приостанавливать и
отменять постановления местных комитетов,
восстанавливать нарушенные права земле¬
владельцев, возвращать помещикам взятые
у них земл)И. Так, в Псковской губернии по
предписанию комиссара владельцу села Со¬
фийского были возвращены покосы, отобран¬
ные Турским волостным земельным комите¬
том В Витебской губернии помещикам бы¬
ли возвращены имения, взятые земельными
комитетами в Люцинском уезде68.
По предписанию Министерства юстиции
на местах заработали суды, прокуратура,
тюрьмы. В 'Псковской губернии 19 июля бы¬
ли арестованы члены Лисинского волостного
земельного комитета. 20 июля был расфор¬
мирован Вышгородецкий земельный коми¬
тет, его председатель арестован, а члены
комитета отданы под суд. Суду был предан
Торопецкнй уездный комитет, а его поста¬
новления отменены. По деревням и сёлам
Порховского уезда начались обыски среди
крестьян: искали «ленинцев». Преследова¬
ние земельных комитетов особенно широкие
размеры приняло в Смоленской и других гу¬
берниях. В одном только Ельнинском уезде
68 Цитирую по тексту телеграммы, 'напе¬
чатанной в газете «Известия Торопецкого
уездного земельного комитета» от 1 авгу¬
ста 1917 года.
61 Распоряжение напечатано в виде ли¬
стовки с заголовком «Уездным комиссарам
и комитетам всех наименований». Новгород.
1917 год.
“ ЦГАОР, Фонд 930, дело 69, л. 131.
60 «Известия ВЦИК и Петроградского со¬
вета Р. и С. депутатов» № 234 от 24 ноября
1917 года.
было отдано под суд 14 волостных коми¬
тетов в составе 70 человек. В Тульской гу¬
бернии было произведено 60 арестов членов
земельных комитетов, членов советов кре¬
стьянских депутатов и отдельных участни¬
ков земельных захватов. В Полтавской гу¬
бернии прокурором Лубенского окружного
суда было возрождено уголовное преследо¬
вание против Дмитровского, Коробовского
и Костуновекого сельских комитетов, про¬
тив Золотоношского, Велико-Хуторского,
Прохоровского, Нельмязовского волостных
земельных комитетов. Саратовский губерн¬
ский комиссар 25 июля телеграфировал в
Министерство внутренних дел: «Для урегу¬
лирования земельных отношений в губернии
па места... высылались команды для арестов
отказывающихся подчиниться закономерным
требованиям, и виновные захватчики при¬
влекались к суду» 57.
Этот перечень включает лишь небольшую
часть тех репрессивных мероприятий, кото¬
рые в июле—августе носили массовый харак¬
тер. Они имели место в Псковской, Смолен¬
ской, Могилёвской, Казанской, Полтавской,
Черниговской, Волынской, Киевской, Сара¬
товской, Тульской, Воронежской, Уфимской
и других губерниях. Одновременно земле¬
владельцы предъявляли к крестьянам и к
земельным комитетам многочисленные судеб¬
ные иски о возмещении убытков. Как сооб¬
щали из Тамбовской губернии,там возникло
от 50 до 60 тысяч судебных процессов.
Оказавшись перед лицом наступающей
контрреволюции, местные крестьянские ор¬
ганизации первое время наивно надеялись
получить поддержку со стороны вышестоя¬
щих органов. Земельные комитеты посылали
письма о помощи Главному комитету; мест¬
ные крестьянские советы взывали о защите
к Исполнительному комитету Всероссийско¬
го совета крестьянских депутатов. Однако
Главный земельный комитет сам рассылал
телеграммы, отменявшие решения местных
комитетов. Ответы центрального органа
крестьянских советов на обращения с мест
были не лучше. Так, например, Самарский
совет крестьянских депутатов на свою теле¬
грамму получил такой ответ: «Исполнитель¬
ный комитет Всероссийского совета кресть¬
янских депутатов доводит до вашего сведе¬
ния, что в дела о привлечении к с у д у Ми¬
нистерством внутренних дел не намерен
вмешиваться, а предоставляет жалоб¬
щикам идти через органы судебной власти.
Что же касается упомянутых в телеграмме
резолюций, то резолюции 2-го Самарского
губернского крестьянского съезда не могут
считаться совпадающими с постановлением
Всероссийского Совета крестьянских депу¬
татов, а последние не могут считаться за¬
коном, подлежащим непосредственному
проведению в жизнь» 58.
Этот документ красноречиво показывал,
что эсеровский исполнительный комитет
«умыл руки» — суды и аресты крестьянских
деятелей его не касались; он отказывался
поддерживать местные крестьянские орга-
67 Центроархив. Крестьянское движение в
1917 г., стр. 154. М. 1927.
cs «Приволжская правда» от 22 августа
1917 года.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. соц. рее.
SI
низации; отказывался он и от постановлений
избравшего его Всероссийского крестьян¬
ского съезда. Соглашательские иллюзии
крестьян рушились. В такой политической
обстановке дошёл до деревни сталинский
призыв от имени петроградских большеви¬
ков: «Крестьяне! Ваши вожди не оправ¬
дали ваших надежд. Они поплелись за
контрреволюцией, а вы остаётесь без земли,
ибо пока господствует контрреволюция, вам
не получить помещичьих земель. Рабочие —
вот ваши единственные верные союзники.
Только в союзе с ними добьётесь земли и
воли. Сплачивайтесь же вокруг рабочих!»hÿ.
★
Поход Корнилова — Церетели — -Пеше-
хонова — Чернова против крестьян и зе¬
мельных комитетов заставил многих деяте¬
лей крестьянских комитетов пересмотреть
свои политические позиции. Часть из них,
устрашённая репрессиями, самоустрани¬
лась и заявила, что снимает с себя ответ¬
ственность за последствия. Другая часть по¬
слушно подчинилась и стала ретиво охра¬
нять в комитетах интересы помещиков, вся¬
чески при этом обманывая крестьян и ста¬
раясь не потерять окончательно их дове¬
рие. Такую позицию заняли, пожалуй, боль- .
шая часть губернских и многие уездные
комитеты. Наконец, третья группа коми¬
тетов, в которой было сильно большеви¬
стское влияние, заняла позицию, враждеб¬
ную Временному правительству. Это были
главным образом волостные комитеты;
среди уездных комитетов их насчитывалось
сравнительно немного.
Внутри комитетов, как и во всей массе
крестьянства, происходило политическое
расслоение. Так, па заседаниях б—8 авгу¬
ста состав Полтавского губернского зе¬
мельного комитета резко раскололся. Чи¬
новничья группа во главе с председателем
комитета настаивала на проведении прави¬
тельственных мероприятий и соблюдении
законов. Представитель окружного суда
говорил; «Пусть старый закон был неспра¬
ведлив, всё же при нём был порядок» ®°.
Он настаивал на сохранении этого поме¬
щичьего «порядка». Другая часть комитета
призывала дать отпор «панским» приказам
и заявляла, что эти приказы изданы в ин¬
тересах хлсборобов-собствеиникоз. Эту
группу возглавляли представители Совета
рабочих и солдатских депутатов. Один
из них заявил:	«Я не боюсь, прямо
вам, товарищи крестьяне, скажу, что при¬
знаю только то правительство, которое про¬
водит работу нам на пользу. Настоящее пра¬
вительство, как видите, идёт в разрез с ин¬
тересами трудового крестьянства и потому
признавать его циркуляры для себя обяза¬
тельными не могу и поддерживать его не
буду»β1. Другой представитель совета преду¬
69 И. Стали н. Соч. Т: 3, стр. 143.
60 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 13,
л. 123. Цитируемые материалы Полтавского
комитета широко освещены в работе. М. Ру-
бач «Аграрная революция на Украине».
«Летопись революции» № 5—б, 1927 год.
61 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 12, -
л. 131; дело 13, л. 83.
преждал, что если будут проводиться кор¬
ниловские приказы, «то а сёлах над поме¬
щичьими усадьбами будут летать красные
петухи» fla. Передовые слои рабочих и кресть¬
ян стали разбираться в политической обста¬
новке. Однако много ещё было колеблющих-"
ся, которым землю хотелось взять, а пси¬
хология собственника тянула йх назад. Ре¬
золюция, предлагавшая подчиниться корни¬
ловским приказам, в Полтавском комитете
голосовалась дважды: первый раз за неё
было подано 19 голосов, против— 16; воз¬
держалось 3; во второй раз подано за 22,
против—9 и воздержалось 9. Особенно харак¬
терна была позиция «воздерживающихся»—
этой колеблющейся середины. Решение
большинства Полтавского комитета о подчи¬
нении корниловским приказам означало
прекращение его деятельности по регулиро¬
ванию земельных отношений. В соответ¬
ствии с этим ряд уездных комитетов (Хо-
рольский, Зеньковский и другие), по суще¬
ству, предоставил решение земельных во¬
просов на усмотрение помещиков. Устимов-
ский сельский комитет Хорольского уезда
потребовал передачи беднейшему населению
своего села в аренду земли из соседнего
имения. Уездная земельная управа, запра¬
шивая разъяснения губернского комитета,
писала, что она «при отсутствии права при¬
нудительной отдачи в аренду земли насе¬
лению решить сама этого дела не может».
Губернская управа на это ответила, что она
«по расторжению арендных договоров нахо¬
дится в таком же положении, как н уездная,
а потому уездной управе надлежит принять
меры к удовлетворению пожеланий Усти-
мовского комитета путём достижения между
ним и владельцем соглашен ия»й. Ка-
мышевский волостной комитет 4 августа
1917 г. постановил взять в своё распоряже¬
ние в Сорочинской экономии 21I десятин и
отдать их крестьянам хутора Николаевки.
Зеньковский уездный комитет, как писали
крестьяне, «от страха корниловского поста¬
новления» предложил приостановить испол-
пение решения волостного комитета, «хотя
и признал его правильным»04. Такая позиция
губернских и уездных комитетов вызывала
большое возмущение крестьян. Они начина¬
ли понимать, что эти комитеты только на
словах готовы были удовлетворить кресть¬
янские требования, а на деле прятались за
спину генерала Корнилова. В связи с этим
из деревни стали поступать сообщения, что
крестьяне «игнорируют» распоряжения гу¬
бернских и уездных комитетов65.
Создавшаяся в деревне обстановка заста¬
вила крестьянские созеты определить своё
отношение к мероприятиям правительства.
Приказы Корнилова и «министров-социа-
листов», но существу, были направлены так¬
же против рабочих и крестьянских депута-
62 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 12,
л. 127; дело !3, л. 77.
63 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 44,
л. 78.
01 ЦГАОР УССР. Фонд 529'С, дело G5,
л. 2.
,::i ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 59.
Жалобы по Зслотоношскому уезду, Полтав¬
ской губернии.
й

82
П. Першин
тоз, которые поддерживали требования де¬
ревенских мисс. В крестьянских советах, с
одной стороны, поднимали голову правые,
соглашательские элементы, с другой — рос¬
ло недовольство политикой правительства и
эсеровских верхов. Так, в Самарском совете
крестьянских депутатов под давлением эсе¬
ровского руководства появилось течение за
пересмотр гшетаноатения 2-го крестьянского
съезда в духе сближения его с требования¬
ми Временного правительства. Самарская
организация большевиков во главе с
В.	В. Куйбышевым развернула решитель¬
ную борьбу за то, чтобы отстоять интересы
крестьянства и провести постановления в
жизнь без всяких изменений.
Херсонский губернский совет крестьян¬
ских депутатов, в ответ на отмену окружным
судом постановления земельного комитета о
разделе помещичьей земли обратился со сле¬
дующим воззванием ко всем крестьянам и
земельным комитетам: «Товарищи крестьяне!
Доставшиеся нам в наследство от старого
режима суды осмеливаются отменять по¬
станов тения и решения революционного на¬
рода. Судьи отменяют и признают незакон¬
ными обязательные постановления земель¬
ных комитетов. Исполнительный комитет
Херсонского губернского совета крестьян¬
ских депутатов объявляет, что для кресть¬
ян постановления земельных комитетов оста¬
ются в силе, и призывает крестьян к точно¬
му исполнению их. не смущаясь протестами
помещиков и их судей» “Д В Черниговской
губернии Глуховский сонет рабочих и солдат¬
ских депутатов, состоявший преимущественно
из большевиков, освободил арестованных за
захват земли.
Все эти действия, прямо направленные
Против сласти Временного правительства,
обозначали отказ крестьянства от подчине¬
ния его местным органах! и прямое проти¬
водействие им.
Восстание Корнилова открыло глаза мно¬
гим из тех, кто ещё колебался. Большеви¬
стские идеи охватывали всё более широкие
слои деревни. Партия большевиков ещё в
толе—августе усилила свою работу в де¬
ревне. Центральный Комитет РСДРП 23 ав¬
густа постановил «обратиться в местные ор¬
ганизации с циркулярным письмом о важно¬
сти работы среди крестьян»υϊ. В деревне
стали широко распространяться газеты и ли¬
стовки. печатались обращения к солдатам
л крестьянам. В Петрограде, Москве и в
других городах под руководством больше¬
виков организовались землячества, которые
посылали агитаторов в село. В Иваново-
Вознесенске, Минске, Нижнем Новгороде,
Брянске, Воронеже, Криворожье, в Дон¬
бассе и на Урале усиливались непосред¬
ственные связи рабочих и солдат с дерев¬
ней.
w Удивительно, что это противоправи¬
тельственное постановление крестьянского
совета опубликовала газета правых эсеров
«Земля и воля» от 9 октября 1917 года.
07 Архив ИМ ЭЛ Ал 29205. л. 37. Протокол
заседания узкого состава ЦК РСДРП 23 ав¬
густа 1917 года. Протоколы Центрального
Комитета РСДРП, стр, 39. 1929.
Из деревни всё чаще приходили сообще¬
ния о нарастании большевистской пропаган¬
ды, о том, что «захваты происходят под
влиянием бэтьшезиков», что «аграрные
беспорядки выззаны агитацией большеви¬
ков». Об этом доносили Министерству
внутренних дел его местные комиссары в,\
Об этом докладывали уездные земельные
комитеты своим вышестоящим органам Д
Борьба за землю вступила в новую фазу.
Б сентябре — октябре аграрное движение
как известно, переросло в крестьянское вос¬
стание, которое охватило Тамбовскую, Сара¬
товскую, Рязанскую, Пензенскую, Нижего¬
родскую, Казанскую, Самарскую, Волын¬
скую и другие- губернии. Сотни дворянских
гнёзд пылали, помещичьи латифундии пере¬
ходили в руки крестьян.
Крестьяне боролись не только с помещи¬
ками, но и с теми комитетами и комиссара¬
ми, которые пытались защищать помещи¬
ков, проводя политику Временного прави¬
тельства. Как писал один уездный комиссар
Копенекой губернии, крестьяне па волостном
сходе так ставили вопрос: «Мы тебя выби¬
рали, и если ты не пойдёшь заодно с нами,
мы тебя и вон выбросим»7'’. Крестьяне но
ограничивались угрозами. В Бобруйском
уезде, например, солдаты арестовали пред¬
седателя комитета и его помощника, кото¬
рые призывали население «к повиновению
властям и спокойному ожиданию разреше¬
ния земельного вопроса Учредительным со¬
бранием» 7‘. В Курской. Тульской, Казан¬
ской, Волынской и в других губерниях кре¬
стьяне требовали смещения и даже упразд¬
нения земельных и продовольственных
комитетов. Зачастую, однако, окопавшиеся
и комитетах зверствующие кулаки сопро¬
тивлялись этому, не желая сдавать своих
позиций. В противовес таким волостным
комитетам организующим звеном крестьян¬
ского восстания становились сельские ко¬
митеты, во главе которых часто оказыва¬
лись солдаты и матросы. Так, например,
в Землянском уезде, Воронежской губер¬
нии, борьбу с помещиками возглавил сель¬
ский комитет нз молодых солдат, который
был организован большевиком ■— солда¬
том Фёдоровым73. Если волостные земель¬
ные комитеты откашивались выносить реше¬
ния, удовлетворяющие крестьян, деревен¬
ская беднота непосредственно созывала
сеаьскне и волостные сходы, и в таком слу¬
чае «земельные дела решаются сходами, а
не комитетами» 73.
Там, где волостные комитеты обновлялись,
в п ix входили представители крестьянской
бедноты. О таких волостных комитетах з
<ts Цснтрозрхив. Крестьянское движе¬
ние. М. 1927, стр. 288, 322, 350 и др.
Λ ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
лл. 96 и 97.
™ «Красный архив», 1926 г. №	1/14,
стр. 226.
71 ЦГАОР. Фонд 406, опись 2, дело 70,
л. 211.
72 Голубева М. «Аграрное движение в
ЦЧО в 1917», стр. 50. Воронеж, 1930.
73 ЦГАОР УССР. Фонд 529-е, дело 15,
л. 95.

Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Вел. Окт. соц. pt
сводках милиции сообщалось за сентябць и
октябрь 1917 г., что эти комитеты «реквизи¬
руют экономию» (Орловская губерния), «от¬
бирают целые имения» (Воронежская губер¬
ния), «распоряжаются землёй» (Пензенская
губерния), «отбирают земли, семена, орудия
и лошадей» (Саратовская губерния) и т. д.
Нередко источники указывали на больше¬
вистское руководство такими комитетами.
Так, например, в Уфимской губернии член
волостного комитета, организовавшего захват
земли, «распространяет среди населения
программу большевиков» 7‘. В Слуцком уез¬
де (в Белоруссии) волостной комитет раз¬
мерил землю и роздал ее крестьянам, «ру¬
ководствуясь прокламацией большевиков»7’.
В Тверской губернии Кимрский совет рабо¬
чих и солдатских депутатов непосредствен¬
но руководил захватом помещичьих лугов
крестьянами. В деревни для распределения
лугов выезжали председатель совета боль¬
шевик Баклаев, два рабочих и два солда¬
та78. В Бахмутском земельном комитете ру¬
ководящее положение занимали большеви¬
ки. Комитет организовал захват помещичьих
земель 7Т.
На происходивших осенью 1917 г. выбо¬
рах земств, которые выделяли новый состав
земельных комитетов, во многих прилегаю¬
щих к промышленным центрам районах Под¬
московья, Урала, Донбасса деревня выбира¬
ла большевиков. Они организованно вели
крестьянство к новым классовым боям.
В других районах страны деревенские
массы поднимались на решительную борь¬
бу с помещиками наперекор тем советам и
комитетам, которые находились в руках со¬
глашателей. В восстаниях сентября—октяб¬
ря 1917 г. поднимались низы деревни, сам
народ переходил на сторону большевиков.
Подведём некоторые итоги. Организация
и деятельность земельных комитетов а пе¬
риод подготовки Октября происходила в
обстановке обострённой борьбы классов и
партий. Буржуазия и помещики, опираясь
на эсеров, организовали земельные коми¬
теты, как правительственные органы,— для
охраны помещичьей собственности. Именно
такую роль сыграли прежде всего Главный
земельный комитет и губернские земельные
7* ЦГАОР. Фонд 406, опись 6, дело 10,
л. 104.
75 ЦГАОР. Фонд 406, опись 2, дело 70,
л. 248.
78 «Деревенская правда» от 10 октября
1917 г. № 3.
77 «Летопись революции» № 5—6 за
1927 г., стр. 175—188.
комитеты, в которых преобладали
ники Временного правительства.
Под руководством большевиков
ционный пролетариат и беднейшее
ство, отвоёвывая низовые земелы
теты у буржуазии и помещиков, пр
их в органы крестьянства. Такими
екимн комитетами были низовые з
комитеты — волостные и сельски·
ты, а также и те из уездных земз.
ммтетов, которые работали под ι
ственным руководствам уездных
крестьянских депутатов.
Крестьдрскне земельные комите
зах деревни вели упорную борьбу
люционное разрешение аграрного
не ожидая созыва Учредительно!
пия. В процессе этой борьбы кре·
комитеты пересматривали условие
и оплаты труда сельскохозяйствен!
чих, увеличивали в принудительно!
мещиков порядке площадь аренде
крестьянами земли, проводили орг
ный захват части помещичьих зс:
гон и выпасов, устанавливали ког
использованием лесов. Однако за?
земля составляла только небольш
помещичьих имений. В целом п
землевладение оставалось под осей
ной правительства.
Основное историческое значение
екпх земельных комитетов в пернс
товки Великой Октябрьской резол
ключается в том, что они вместе
ми крестьянских депутатов орг;
деревенские массы на борьбу с п
ми, а в процессе этой борьбы ро;
тическое сознание деревни, сил;
разорённое крестьянство; борьба с
нами расстраивала помещичье х
подрывала экономическую базу и
чес кое влияние помещиков.
Растущая организованность дере:
что крестьянством всё более ое
большевистская идея немедленной:
зоваиного захвата земель, составл;
ную опасность для буржуазии
мещиков в деревне. Поэтому Ко]
правительство Керенского пошли ί
ление на крестьянские земельные
ты, стремясь арестами и судами зад
и восстановить неприкосновенное!
щичьего землевладения. Корт:
показала крестьянским массам,
смогут завоевать землю только ι
восстании с рабочим классом и
руководством, свергнув правитсльс
жуазии и помещиков.

84
О. Бершадская
ПОДЪЕМ РАБОЧЕГО ДВИЖЕНИЯ В ГЕРМАНИИ
В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
(стачки тскстилыцнков Крнммитшау, горняков Рура и электриков Берлина)
О. Бершадская	'	·
Германия, ηычл.я на мировой рынок в
конце XIX в., быстро превратилась в серь¬
ёзнейшего конкурента других крупных ка¬
питалистических стран. В целях повышения
своей конкурентоспособности магнаты гер¬
манского империализма провели капитали¬
стическую рационализацию, направленную
на снижение издержек производства и рез¬
кое понижение цен своих товаров «а мировом
рынке. Снижение себестоимости продукции
было достигнуто путём дальнейшего разви¬
тия техники во всех отраслях производства,
но главным образом путём прямого наступ¬
ления на рабочий класс: удлинения рабоче¬
го дня, повышения интенсивности труда и
снижения заработной платы.
'Рабочий день немецкого пролетария в на¬
чале XX в. не был ограничен законом и до¬
стигал 12—14 часов для мужчин и 11 часов
для женщин. Лишь некоторые наиболее
сильные профсоюзы зырзали у предприни¬
мателей по тарифным соглашениям 10-чаео-
80и рабочий день.
Больничные кассы действовали по закону
1883 г., т. е. две трети взносов в страховые
фонды падали на рабочих я лишь одна
треть — на предпринимателей. Треть мест в
правлениях больничных касс принадлежала
предпринимателям. Социальным страховани¬
ем не охватывались рабочие домашней про¬
мышленности, сельскохозяйственный проле¬
тариат и домашняя прислуга. Страхование
на случай старости (старость считалась с
70 лет—возраст, до 'которого большинство
рабочих вообще не доживало) производи¬
лось за счёт вычетов из заработной платы
рабочих. Государственное страхование от
безработицы отсутствовало, между тем как
безработица среди германского пролетариата
в начале XX столетия достигала значитель¬
ных размеров, особенно в*период кризисов
1900—1903 годов. В 1902 г. только в одном
Берлине с пригородами насчитывалось
72 795 полностью и 53 098 частично безра¬
ботных.
В результате массового вовлечения жен¬
щин в производство в условиях капитали¬
стической рационализации, отсутствия охра¬
ны женского труда здоровье женщины-ра¬
ботницы быстро разрушалось. Капиталисти¬
ческая эксплоатация не щадила и детей.
В одной лишь Саксонии в начале XX в. ко¬
личество детей, запятых в индустриальных
предприятиях, составляло около 120 тысяч.
«Leipziger Volkszeitung» в номере от 25 ав¬
густа 1904 г. писала об эксплоатации дет-
'ского труда: «Германия получила закон об
охране труда детей, но тут случилось неве¬
роятное:	прежде чем отдельные союзные
государства Германии стали проводить за¬
кон в'жизнь, здание стало трещать в своём
фундаменте,—появилось разъяснение рейсх-
канцлерл, которое увеличивало исчисляемую
многими тысячами армию детей моложе де¬
сяти лет, занятых в промышленности. Рабо¬
чий день для школьников составлял 6 ча¬
сов, по время школьных каникул это [зремя
увеличивали до 10 часов в день».
Бешеный рост цен на предметы первой
необходимости и непрерывное повышение
налогов приводили к падению реальной
заработной платы рабочих. «Рабочий нищает
абсолютно, т. о. становится прямо-
таки беднее прежнего, — писал Ленин,—
вынужден жить хуже, питаться скуднее,
больше недоедать, ютиться по подвалам и
чердакам». В фабричных округах Германии
смертность детей до одного года достигала
40 процентов.
Наступление на жизненный уровень про¬
летариата дополнялось усилением политиче¬
ского гнёта, всё большим отказом от демо¬
кратических свобод. Предприниматели вся¬
чески стремились препятствовать деятель¬
ности социал-демократической партии и про¬
фессиональных организаций, руководствуясь
принципом: владелец предприятия — полно¬
властный хозяин у себя на предприятии.
Борьба рабочих против штрейкбрехеров рас¬
сматривалась властями как «насилие над
личностью»; за одно слово «штрейкбрехер»
рабочих арестовывали и сажали в тюрьму,
пикеты преследовались как «нарушение
уличного движения».
В условиях обострения всех внутренних и
внешних противоречий, беспрерывного уси¬
ления экономического и политического гнё¬
та рабочего класса со стороны мощных
предпринимательских союзов, поддерживае¬
мых всей силой юнкерско-буржуазного
государства, происходило революционизи¬
рование рабочих масс; в движение вовлека¬
лись всё новые слои рабочих, вырастала во¬
ля к борьбе.
В процессе революционизирования гер¬
манского пролетариата огромную роль сы¬
грала революция 1905 г. в России, коренные
вопросы которой «являлись вместе с тем
(и являются теперь) коренными вопросами
мировой революции» ’.
Нарастание стачечного движения в Герма¬
нии, массовая политическая стачка в Бель¬
гии в 1902 г. и особенно развёртывание ре¬
волюции в России выдвинули перед герман¬
ским пролетариатом проблему всеобщей
стачки как одну из центральных проблем
рабочего движения. Старые парламентские
методы борьбы оказывались уже недоста¬
точными, со всей остротой встал вопрос о
внепарламентских действиях. Вопрос о все¬
общей стачке дебатировался всюду: на рабо¬
чих собраниях, па партийных и'профсоюзных
1 И. Сталин «Вопросы ленинизма»,
стр. 357. ll-е изд.

Подъём рабочего движения в Германии в начале XX века	8с
конференциях и съездах, в квартирах рабо¬
чих. Проблема всеобщем забастовки, говори¬
ла лидер лсзых социал-демократов Роза
Люксембург, стала мало-помалу в центре
всей жизни социал-демократии. «В ней, как
в фокусе, перекрещиваются все спорные во¬
просы рабочего движения з Германии: во¬
прос о парламентаризме и о непосредствен¬
ной роли масс, о политической и экономи¬
ческой борное пролетариата, о значении и
роли организации, о планомерности и сти¬
хийности рабочего движения, о мирной так¬
тике и о столкновениях с вооружённой силой
господствующих классов, о мед теином
«врастании» в социал-демократический
строй и революционных «скачках» в разви¬
тии классовой борьбы... Вопрос о всеобщей
забастовке стал, одним словом, символом
целого миросозерцания в рабочем движении
в Германии»
Стачка в Криммитшау и особенно после¬
дующие стачки горняков в Руре и электри¬
ков в Берлине опрокинули, как карточный
домик, все рассуждения ревизионистов о не¬
применимости массовой политической стачки
в условиях Германии.
Криммитшау— один из старых текстиль¬
ных центров в Саксонии. Большая часть на¬
селения города π прилегающего к нему рай¬
она находила себе работу на текстильных
предприятиях. В Криммитшау были крепкие
политические и профессиональные органи¬
зации пролетариата, и здесь с давних пор
велась энергичная борьба за сокращение ра¬
бочего дня. В 1887 г. после упорной и тяжё¬
лой борьбы текстильщики Криммитшау до¬
бились 11-часового рабочего дня. В 1898 г.
возобновилась борьба за Ю-часовон рабочий
день, но она постоянно наталкивалась на
яростное сопротивление предпринимателей.
Осенью 1903 г. рабочие Криммитшау снова
повели борьбу за 10-часовой рабочий день.
В ответ на забастовку пяти фабрик предпри¬
ниматели объявили локаут свыше 7 тыс. ра¬
бочих, и стихийно вспыхнувшая массовая
стачка сразу приняла политический харак¬
тер.
Стачечники держались стойко в течение
полугода. События в Криммитшау вызвали
живой отклик и солидарность среди тек¬
стильщиков и рабочих других профессий з
различных местах страны.
Предприниматели, понимая, что массовая
стачка является мощным методом борьбы
рабочего класса, стремиаись подавить её во
что бы то пи стало. «Сейчас мы должны их
взять не мытьём, так катаньем, — заявил
председатель объединения фабрикантов
Криммитшау — Люка с Шмидт. — Фабрикан¬
ты Криммитшау защищают здесь уже не
только собственное дело, но дело объеди¬
нённых немецких фабрикантов» Предпри-
ψγ- · -«издательский союз текстильщиков вынес
(решение выдазать субсидии фабрикантам
Криммитшау, терпящим убытки от стачки,
о—	чтобы они ио уступали требованиям рабо¬
3 Люксембург Р. «Всеобщая забпе-
5^:Гтойка и немецкая социал-демократия». Пре-
Шк·-“: условие к русскому изд., с г p. VIII—IX.
go: , Петроград 1919.
Volkszeit un ц» от 10 января
^~Д904 года.
чих. Отцы церкви уговаривали рабочих пре¬
кратить стачку. Тихий городок был навод¬
нён полицией и войсками. Рабочих провоци¬
ровали на каждом шагу. Государственный
аппарат в неприкрытой форме выявил свое
классовое лицо.
Как же проявили себя в этой классовой
схватке партийные и профсоюзные руково¬
дители рабочих? Социал-демократия и проф¬
союз текстильщиков прежде всего постара¬
лись снять с себя всякую ответственности
за начало стачки. «Конечно, в Криммитшау
происходит проба сил, по не социал-демо¬
кратия сё начала—центральный союз немец¬
ких промышленников считает обстоятельства
благоприятными, чтобы наброситься на про¬
фессиональные организации немецких рабо¬
чих» \ Профсоюзные вожаки с гордостью
заявляли: «Несмотря на то, что ситуациг
безусловно благоприятна для рабочих, на
ми ещё ни разу не была отклонена попытка
соглашения, и это показывает лучше чем что-
либо другое, от кого исходит проба сил. Мы
и сейчас готовы, если совет управления Ро-
жера (фабрикант. — О. Б.) предпримет по¬
пытку соглашения, предложить ему руку
мира» 5. Топ, в котором выступал централь¬
ный орган партии, а также профсоюзное ру¬
ководство в тот период, когда рабочие стоя¬
ли в боевой готовности, никак не совпадал с
оценкой ситуации, как «безусловно благо¬
приятной для рабочих».
Постановлением уполномоченных от фаб¬
рик и профсоюзной комиссии по заработной
плате стачка текстильщиков Криммитшау
была прекращена. Причиной были выдвинуть
мотивы «рабочелюбия»: так как предприни¬
матели всей Германии превратили эту борьбу
в «пробу сил» и помогают фабрикантах
Криммитшау, то борьба затянулась бы нг
неопределённо долгий срок, а это означалс
бы обрекать рабочий класс на исключитель¬
ные жертвы.
Решение профсоюзного руководства вы
ззало огромное разочарование и недовольстве
масс. Это не мог не признать даже матёрьп
оппортунист Легин, руководитель объеди
нения немецких профсоюзов, который ста
рался обосновать перед рабочими целесо
образность прекращения стачки. В статье ί
прекращении стачки в Криммитшау он пи
cm: «Одна мысль особенно часто прорыва
лась в выступлениях рабочих представите
леи: пс будет ли немецкий пролетариат пре
зирать пас за то, что мы прекратили борь
бу? Старый, седой рабочий одной фабрик!
сказал мне: «Я знаю, что мне теперь над:
убираться из этого места; но ужаснее, че1
этот уход с родного места, было бы мне
если бы меня презирали мои новые товари
щи по работе за то, что я из Криммитшау
Нужда не так тяжела, как потеря рабочей
чести» п.
Легин далее разъяснял читателям, как о.
«успокаивал» старика и других рабочих, ег:
единомышленников:	«Гму, как и многю
другим, я мог объяснить, что рабочи:
4 «Vorwärts» ст б января 1904 года. Пс
родовая.
'■ Тим же от 9 января 1904 года.
n «I.einziger Volkszcilung» от 22 яшпп
•	i	О	о	»
19CI года.

80
О, Бершадская
класс будет их не презирать, а чтить, так
как они в общих интересах и ради сохране¬
нии организации прекратили борьбу, пока
ещё не была сломлена сила сопротивле¬
ния» 7.
Буржуазные газеты сообщали, что на рабо-
чем собрании и Берлине за поражение рабо¬
чих в Крпммнтшау обвиняли социал-демо¬
кратию. «Vorwärts» выступил по сему слу¬
чаю с целью оправдать партию и Форш тан д
от подобных обвинений: «Партия на окон¬
чание борьбы имела так же мало влияния,
как и на сё начало. На начало она не могла
влиять, так как предприниматели Криммит-
шау вряд ли дали бы социал-демократиче¬
ской партии принудить себя к локауту; вли¬
ять на окончание борьбы партии запрещал
её принцип передавать экономические бон
руководству профсоюзов. В действительно¬
сти... Форштаид сам был удивлён извести¬
ем о прекращении .стачки и сперва даже не
поверил в подлинность телеграммы»8.
Более выразительного обвинения руковод¬
ства партии за его бездеятельность во время
мужественной и самоотверженной стачки
текстильщиков, чем подобная дружеская
«защита», трудно себе представить.
С особой силой вопрос о массовой стачке
стал волновать германских пролетариев п зе¬
ле первых же раскатов революции 1905 г. в
России. События 9 января и последовавшие
за ними стачки в различных городах России,
переходизшие в ряде мест з столкновения
народа с пол ни ион и войсками, вызывали
живой отклик европейского и прежде всего
германского пролетариата. В разных частях
Германии состоялись демонстрации протеста
против расправы царизма с мирной народной
демонстрацией. Непосредственным откликом
на события в России явилась стачка горня¬
ков, начавшаяся 7 января 1905 г. на рудни¬
ках Гиссена и переросшая во всеобщую
стачку горняков Рура. Дальнейшее развитие
русской революции и чрезвычайное обостре¬
ние классовых отношений в Германии спо¬
собствовали быстрому росту воли к борьбе
среди германского пролетариата, более или
менее ясно понимавшего, что создалась нозая
обстановка, в которой надо действовать по-
новому, не так, как до сих пор.
Это революционное настроение пролетар¬
ских масс правильно учли левые социал-де¬
мократы, самое движение которых возникло
иод воздействием этих же факторов. Роза
Люксембург подчёркивала влияние русской
революции па революционизирование герман¬
ского пролетариата. «Русская революция,—
писала она, — показала впервые в истории
классовой борьбы грандиозное осуществле¬
ние идеи массовой стачки и... даже всеоб¬
щей стачки и этим самым открыла козую
эпоху в развитии рабочего дзпження»ц.
Большой интерес представляет также статья
Меринга в газете «Leipziger Volkszeitung»,
посвящённая памяти Парижской коммуны:
«Не в первый раз в мировой истории
случается так, что последние становятся
7 «Leipziger Volkszeitung» от 22 января
1.904 года.
8 «Vorwärts» от 3 феврапя 1901 года.
“Luxemburg R. Gesammelte Werke.
Bd. IV. S. 411. Berlin. 1923 .
первыми... Ход рабочего движения в евро¬
пейских культурных странах показал, что
пролетарское движение остаётся тем менее
зрелым и развитым, чем старше в них бур¬
жуазный правопорядок, что английские и
французские рабочие, выражаясь ло-пролс-
•гарски, стали последними. Почему бы рус¬
ским не стать первыми?» 13. Меринг, конечно,
по подозревал, что его слова окажутся в
полной мере пророческими, что именно рос¬
сийский пролетариат, под руководством
большевистской партии, встанет во главе
мирового .революционного движения, сбро¬
сит власт!» капиталистов и помещиков и,
установив пролетарскую диктатуру, постро¬
ит на одной шестой части земли социали¬
стическое общество.
Революция 1905—1907 гг. -в России заста¬
вила немецкую социал-демократию пере¬
смотреть своё отношение к· массовой поли¬
тической стачке, быстро завоевавшей при¬
знание и горячую поддержку со стороны
немецкого пролетариата.
★
Стачка горнорабочих Рурского района, на¬
чавшаяся из-за причин экономических, яви¬
лась как бы непосредственным откликом
германского пролетариата на начало револю¬
ции в России. Положение русских горняков
в тот период было исключительно тяжёлым.
Выступления делегатов на конференции ра¬
бочих угольных районов 11 декабря 1901 г.
достаточно ярко и отчётливо рисуют карти¬
ну отчаянной нужды горняков, почти полно¬
го отсутствия охраны труда, антисанитарии.
Среди горняков повседневными явлениями
были несчастные случаи, увечья, болезни и
смерть.
Б Зейц-Мейсенфельзерском районе рабо¬
чий день под землёй длился 10—II часов.
Питьевой воды часто не бывало; в Манс-
фельдерском районе бани—неизвестное для
рабочих учреждение. В Галлсшенском райо¬
не нехватало питьевой воды, не было и во¬
ды для мытья. Делегат этого района, рабо¬
чий Митшке, заявил, что он лично наблюдал,
как рабочие мыли руки в своей моче. На
подземных работах в ужасающих условиях,
наравне с мужчинами, но за ещё более низ¬
кую плату, работали « женщины. Условия
труда были крайне антисанитарные. Руково¬
дящий профсоюзный работник, махровый оп¬
портунист Бсмельбург, вынужден был, вы¬
ступая в рейхстаге 12 декабря 1904 г., до¬
полнить эту картину заявлением, что за по¬
следние 5 лет в горных рудниках произо¬
шло более 14 250 несчастных случаев, из
них пс менее 5501 со смертельным исходом.
Такое большое количество несчастных
случаев, говорил Бсмельбург, вызвано стрем¬
лением шахтовладельцев извлечь возможно
большую прибыль. Контроль рудничных
инспекторов, например, в Реннско-Вестфаль¬
ском угольном районе в большинстве случа¬
ев равен нулю. Среди горняков очень высо¬
ка инвалидность: в 1902 г. в районе Бохума
было не менее 21 936 горняков-инвалидов.
В то время как капиталисты-акционеры по¬
лучали 15—25% дивидендов, заработная
плата рабочих неуклонно снижалась.
10 «Leipziger Volkszeitung» от 18 марта
1904 года.

Подъём рабочего движения в Германии в начале XX века
87
Вожди германских профсоюзов, как из-
вестно, не склонны были подчёркивать клас¬
совые противоречия капиталистического об¬
щества; столь откровенные признания в ус¬
тах оппортуниста Бемельбурга показывали,
до какого крайнего предела нищеты и бес¬
правия дошли горнорабочие, против которых
оказались не отдельные горнозаводчики, а
мощные, централизованные предпринима¬
тельские союзы.
В этой обстановке события русской рево¬
люции сыграли в рурской стачке роль заж¬
жённой спички, брошенной в груду горюче¬
го материала.
Ещё 7 января 1905 г., когда управление
шахтами Стиннеса в Брухштрассе объявило
о том, что время спуска в шахту не будет
зачитываться (что означало удлинение рабо¬
чего дня ещё на один час), на шахтах нача¬
лась стачка, которая вскоре перекинулась
на рудники Тисоена и других акционерных
компаний. Рабочие пытались договориться с
предпринимателями, но их предложения бы¬
ли отклонены, е выбранной рабочими ко¬
миссией Стиннес отказался разговаривать.
С первых же дней стачка проходила в весьма
напряжённой обстановке. Возбуждение рабо¬
чих усилилось при известии, что в Мюльхей-
ме, резиденции Стиннеса, находятся войска,
ютовые в любой момент направиться в рай¬
он стачки. Стачка стала популярной. Рабо¬
чие выставили требование 9-часового рабо¬
чего дня.
Руководители союзов горнорабочих вся¬
чески сопротивлялись стачке. Ещё в мае
1904 г. на конференции горняков рабочий
Вехтер из Дортмунда упрекал правление со¬
юза в излишней «боязливости» и привёл
весьма интересный факт: когда на руднике
Шарнкбрст рабочие начали борьбу за повы¬
шение заработной платы, представитель со¬
юза, явившись к ним, заявил, что к докла¬
ду он не готовился и вообще пришёл лишь
за тем, чтобы отсоветовать рабочим, если они
захотят объязить стачку
Однако на этот раз под напором масс
профсоюзные руководители принуждены бы¬
ли отступить.
17 января вспыхнула всеобщая стачка, ко¬
торая охватила больше 250 тыс. человек.
Работа в Руре — угольном бассейне всей
Германии—замерла. Повсюду происходили
бурные собрания рабочих. Активно стали
выступать женщины-работницы и жёны гор¬
няков. Революционное возбуждение масс всё
усиливалось. Отчётливо вырисовывалась во¬
ля к борьбе не только у социал-демократн-
. ческиX рабочих, но и у членов христианских
_ профсоюзов.
г Момент был исключительный: массы ра-
;. бочкх отчётливо увидели, что идёт жестокая,
без обычных прикрытий борьба не отдель-
» *ых рабочих против отдельных предприни¬
мателей, а двух непримиримо враждебных
^ лагерей. Массы почувствовали: класс стал
против класса.
Рк. же вели себя в этот момент рабочие
и? Как организовали они борьбу, как
авили и направляли боевую готовность
iLeipziger Volkszeitung» от 26 мая
года.
Там же от 11 января 1905 года.
масс? По сообщению газеты «Leipziger
Volkszejtung», на собрании горняков Дорт¬
мунда 10 января 1905 г. руководители союза
весьма порицали тех, кто высказывался за
стачку. «И вожди,— писала газета,— нахо¬
дили крепкие, очень крепкие слова из за
того, что, не спросив у руководителей, не со¬
ставив заранее решения, «без плана \ цели»,
«вдруг» начали стачку. Это является нару¬
шением дисциплины» 1г. План союза, говорил
докладчик от руководства союза горняков,
предполагает начать стачку там, где налицо
удлинение рабочего времени смен. Рабочие,
которые хотят выйти из рамок этого плана,
действовать беспланово, должны будут сами
нести за это ответственность, и союзы дол¬
жны отклонить от себя ответственность за
подобные действия. Так говорили рабочим
профсоюзные вожаки.
Согласно отчёту «Leipziger Volkszeitung»,
рабочие прерывали речи профсоюзных ора-
гороз словами; «Саботажники (буквально:
тормозчики — Bremmser). На требование
возобновить работу можно ответить лишь
одно: мы ещё не сошли с ума. Нет, нет!» 1з.
Стачка в Руре вызвала широкое сочув¬
ствие в рабочем классе Германии, хотя проф¬
союзное руководство делало весьма мало,
чтобы организованно поддержать стачечни¬
ков. Тем не менее даже такой правый проф¬
союзный деятель, как Хуэ, должен был при¬
знать, что стачечники встречают братскую
поддержку и даже хорошо оплачиваемые
горняк», зарабатывающие в день 7—8 марок,
из солидарности с товарищами бросают ра¬
боту.
Однако этой солидарности рабочих проти¬
востоял единый фронт предпринимателей.
Прекрасным «страховым обществом» для них
являлся синдикат каменноугольной промыш¬
ленности. Синдикат компенсировал горноза¬
водчиков, терпевших убита и от стачки, пере¬
кладывая эти убытки на плечи потребителей
и в первую очередь на самих рабочих.
Вожди профсоюзов, которым не удались
воспрепятствовать началу стачки, готовили
её прекращение, всячески стараясь напра¬
вить революционную энергию’ бастующих
масс в русло «мирного», «дружелюбного»
улаживания конфликта.
Показательна в этом отношении речь в
рейхстаге руководящего работника союза
горнорабочих — Хуэ,—выступившего 20 ян¬
варя с обоснованием интерпелляции социал-
демократической фракции по поводу собы¬
тий в Руре. Речь Хуэ была классическим
образцом оппортунистического отношения к
стачке, стремления удержать рабочий класс
от борьбы и задержать процесс его револю¬
ционизирования. Речь Хуэ выражала не
только его мысли и чувства. Это было яр¬
кое отражение мыслей, чувств и деятельно¬
сти профсоюзной бюрократии, справедливо
и метко названной рабочими «тормозчиками».
Хуэ прежде всего успокаивал рейхстаг и
правительство, что слухи о беспорядках
среди рабочих, о волнении масс сильно пре¬
увеличены. Этот «рабочий вождь» расска¬
зывал с удовлетворением, что в Ваттеншеи-
дс (один из районов стачки), где он был на¬
кануне и лично беседовал с жандармами,
*	13 Там же от 21 января 1905 года.

88
О.	Бершадская
ι ^ .■ — -	,	■	.	,j	,	wl	■■jjj.tjr	ι	ляд!
всё обстоит спокойно, нет никаких беспоряд¬
ков, никто не чинит препятствия «рабочим,
желающим работать» и. Попутно Хуэ отпус¬
кал комплименты прусской полиции в Руре,
заявляя, что она «лучше саксонской» и что
он надеется повторить эту похвалу ей ?ще
через 14 дней стачки. Хуэ призывал прави¬
тельство выступить единым фронтом... с ра¬
бочими против капиталистических синдика¬
тов!
Хуэ призывал и синдикаты пойти на
ус тулки скромным требованиям рабочих.
«Настроение рабочих улорное,—говорил он.—
На собраниях рабочие, когда я указывал им
на ограниченность наших финансовых
средств, мне кричали: «Мы голодаем на ра¬
боте, сумеем голодать и во время стачки!»
Комиссия, избранная 12 января 1905 г. на
делегатской конференции горняков Рурской
области, после безуспешных переговоров с
организацией шахтовладельцев, обратилась
с телеграммой к рейхсканцлеру Бюлову с
Просьбой о посредничестве и удовлетворе¬
нии требований рабочих.
Ответ Бюлова гласил, что он согласен
стать посредником в переговорах между ра¬
бочими и предпринимателями, но лишь в том
случае, если стачка будет немедленно пре¬
кращена и рабочие приступят к работе.
В этот ответственный момент ни Гене¬
ральная комиссия профсоюзов, ни правление
социал-демократической партии не оказали
стачечникам никакой поддержки.
Комиссия по руководству стачкой созвала
на 9 февраля в Эссене новую делегатскую
конференцию горняков Рура. Организаторы
конференции выступили с требованием пре¬
кращения стачки, так как в профсоюзной
кассе абсолютно нет больше средств для
поддержки стачечников.
Подавляющим большинством голосов
{164 против 5) принята была резолюция о
прекращении стачки.
Это решение конференции, навязанное оп¬
портунистическими руководителями проф¬
союзов, вызвало острое недовольство « да¬
же возмущение рядовых стачечников.
Все ухищрения профсоюзных лидеров
представить дело таким образом, будто
прекращение стачки — не позорное отсту¬
пление с поля боя, а всего лишь «вре¬
менное перемирие» с предпринимателями,
вызванное отсутствием средств, встречали
со стороны рабочих резкий отпор.
10 февраля на работу вернулась только
одна треть стачечников (80 463 чел. из об¬
щего чиСла 250 286 чел.), и только 14 фев¬
раля, т. е. на 5-й день после решения о пре¬
кращении стачки, большинство стачечников
приступило к работе, и стачка была окон¬
чательно прекращена. Горняки Рура были
также преданы профсоюзными бонзами, как
и текстильщики Криммитшау.
★
К числу крупнейших классовых боёв
1905 г. в Германии относится стачка в бер¬
линской электропромышленности. Эта от¬
расль промышленности приносила акционе-
15 «Leipziger Volkszeitung от 21 января
1905 года.
рам исключительно высокую прибыль. При
средних в промышленности начала XX в.
5—6% прибыли акционерное общество
«АЭГ» (Всеобщая электрическая компания)
получало ежегодно 12% дивидендов:	ак¬
ционерное общество «Сименс и Гальске»
получало «только» 8,6 процента!
Указанные акционерные компании посто¬
янно подчёркивали, что на их предприятиях
исключительно высока оплата рабочих. На
самом деле это относилось только к незна¬
чительной прослойке рабочей аристократии.
Оплата же массового рабочего средней ква¬
лификации совершенно не соответствовала
рекламным заверениям фирмы:	заработная
плата неквалифицированных рабочих была
позорно низкой и отставала от самого жал¬
кого прожиточного минимума. Существовав¬
шая система аккордной работы использова¬
лась мастерами для ущемления классово-
сознательных рабочих: им предоставлялась
наименее выгодная работа, в то время как
наименее сознательным, отсталым рабочим
давалась возможность лучшего заработка.
Такое положение вызывало значительное
недовольство среди рабочих, В компании
«АЭГ» низкооплачиваемые рабочие выдвину¬
ли требование прибавки трёх пфеннигов в
час — 33 пфеннига вместо 30 — и более бы¬
стрых темпов продвижения по тарифной
сетке. У «Сименса и Гальске» рабочие тре¬
бовали увеличения оплаты некоторых
сдельных работ на 15%, в то время как
дирекция соглашалась на 5. Требования ра¬
бочих были минимальны, особенно принимая
во внимание те исключительно высокие до¬
ходы, которые получали эти компании; тем
не менее они были отклонены. 20 сентября
1905 г. началась стачка. Предприниматели
ответили на неё локаутом 10 тыс. рабочих
и объявили, что если рабочие не возьмут
Назад своих требований и не прекратят
стачки, то фирма «Сименс и К°» должна
будет закрыть свои предприятия. Акционер¬
ная компания извещала рабочих, что ею до¬
стигнуто соглашение с обществом «АЭГ» о
том, что и оно закроет свои предприятия и
откроет их вновь одновременно с предприя¬
тиями «Сименса и К°».
26 сентября конференция рабочих откло¬
нила предложение о возвращении на работу
на условиях предпринимателей. 30 сентября
акционерная компания «Сименс и К°» объя¬
вила локаут ещё 33 тыс. рабочих. Ответом
на это был ряд стачек солидарности. Объя¬
вили стачку рабочие на заводах электриче¬
ских лампочек, электромонтеры и неболь¬
шой. но важный отряд—машинисты и истоп¬
ники электроцентралей. Электрики и метал¬
листы в различных городах Германии на
многолюдных собраниях выносили резолю¬
ции о моральной и финансовой поддержке
берлинских товарищей. Сбор средств в поль¬
зу бастующих и локаутированных проходил
повсюду с большим сочувствием.
В начале октября предприниматели уси¬
лили нажим на бастующих. Предпринимате¬
ли металлопромышленности, входившие в
одно объединение с акционерными компа¬
ниями «Сименс и Гальске» и «АЭГ», объя¬
вили, что прекращение работы на заводах
этих компаний делает невозможной работу

Подъём рабочего движения в Германии в начале XX века
89
яа металлозаводах, поэтому «Объединение
берлинских металлолромышленников» поста¬
новило объявить себя солидарным с назван¬
ными фирмами и к 14 октября закрыть пред¬
приятия остальных членов объединения16.
Это заявление ставило под угрозу локау¬
та ещё .60 тыс. рабочих, следовательно, с
семьями было бы обречено на голод около
300 тыс. человек.
В этот ответственный момент профсоюзные
руководители, вместо организации дальней¬
шей борьбы, (вовлечения в неё новых слоев
рабочих, перехода от обороны к нападению,
предали рабочих: на собрании уполномочен¬
ных 326 голосами против 147 было решено
принять условия предпринимателей и прекра¬
тить стачку. Электрики Берлина были так
же преданы профсоюзными бюрократами,
как ранее горняки Рура, текстильщики
Криммитшау, рабочие других отраслей в ме¬
нее крупных классовых схватках.
Об отношении рабочих к окончанию стач¬
ки электриков «Leipziger Volkszeitung»
писала: «Настроение рабочих, естественно,
подавленное... Раздаются голоса, что в сущ¬
ности побеждены не рабочие, а руководство
стачки, поддавшееся терроризму предприни¬
мателей» 17. Газета также подтверждала, что
«колеблющееся и выжидательное поведение
руководителей стачки облегчило позицию
предпринимателей».
★
Стачки текстильщиков Криммитшау, гор¬
няков Рура, электриков' Берлина и многие
другие· менее значительные стачки создава¬
ли в Германии начала XX в. особую обста¬
новку острой и открытой классовой борьбы
(класс против класса), ещё более накаляв¬
шейся под влиянием развёртывавшейся в
России революции.
По данным секретариата Генеральной ко¬
миссии профсоюзов (далеко не полным), в
стачках 1903 г. участвовало 75 830 чел.,
локаутам подверглись 45 763 человека. Та¬
ким образом, в этих классовых схватках
принимал« участие 121 593 человека. В 1904 г.
эта цифра увеличилась: в стачках и локау¬
тах v участвовало 135 957 человек. Помимо
того в движениях за сокращение рабочего
дня и повышение заработной платы, не вы¬
лившихся в форму стачек и локаутов, орга¬
низованно участвовали 169 974 человека. В
1905 г, количество рабочих, участвовавших
b стачках и подвергшихся локаутам, уве¬
личилось более чем в 3 раза, достигнув вну¬
шительной цифры в 507 964 человека.
Мощное стачечное движение свидетель¬
ствовало об общам революционном подъёме
германского пролетариата в начале XX в.,
когда стачки, начатые под экономическими
лозунгами, приобретали политический харак¬
тер.
Однако революционная активность масс не
была возглавлена ни социал-демократиче¬
ской партией, ни профсоюзами.
Как известно, конгресс германских проф¬
союзов в Кёльне в мае 1905 г. пошёл в этом
вопросе за профсоюзными лидерами и не
18 «Leipziger Volkszeitung» от 5 октября
1905 года.
17 Там же от 16 октября 1905 года.
только признал массовую политическую
стачку невозможной в Германии, но даже
запретил членам профсоюза обсуждение во¬
проса о стачке. На Иенском партейтаге
1905 г. по вопросу о массовой стачке раз¬
вернулась острая борьба. Бебель под влия¬
нием боевого настроения пролетарских
масс высказался за возможность примене¬
ния массовой политической стачки, но тут
же оговорил, что стачка допустима лишь
как оборонительное средство на тот слу¬
чай, если реакция захочет отнять всеобщее
избирательное право.
Позиции правых социал-демократов, боль¬
ше всего на свете опасающихся выступлений
пролетарских масс, весьма красноречиво
была выражена их!* представителем, Гейне,
слова которого приводит Розд Люксембург:
«Подумали ли вы о том, что в случае все¬
общей стачки на сцену выступят не только
наши, хорошо организованные силы, но и
неорганизованные массы. И сможете ли вы
держать и эти массы в узде?»18. В сво¬
ём выступлении на партейтаге Роза Люк¬
сембург говорила, что одни эти слова Гейне
выдают его буржуазное мировоззрение. Весь
исторический опыт рабочего движения,
продолжала она, доказал, что «во время
революционной ситуации приходится дер¬
жать в узде не массы, а парламентских ад¬
вокатов, чтобы они не предали массы и ре¬
волюцию»
Только левые социал-демократы боролись
за перенесение в Германию методов револю¬
ционной борьбы российского пролетариата,
но, как и во всей своей деятельности, они
вели эту борьбу непоследовательно, не по¬
рывая с ревизионистами и поддерживавшими
их центристами. Представляя собой «орга¬
низационно не оформленную, идеологически
не подкованную группу» ”, левые социал-
демократы не понимали организующей роли
партии, роли и значения организационного во¬
проса вообще и, в частности, в применении к
проведению массовой политической стачки.
«Вместо того, чтобы ломать себе голову над
технической стороной, над механизмом мас¬
совой стачки, социал-демократия призвана
во время революционного периода перенять
политическое руководство. Дать пароль, на¬
правление борьбы, определить тактику по¬
литической борьбы так, чтобы в каждой фа¬
зе и в каждый момент борьбы вся наличная
и уже развязанная действующая сила про¬
летариата была реализована»21.
•Эти слова Розы Люксембург очень харак¬
терны для переоценки стихийности рабочего
движения всеми левыми социал-демократами.
Таким образом, в момент наивысшего подъ¬
ёма стачечной волны текстильщики Крим¬
митшау, горняки Рура, электрики Берлина,
как и многие другие отряды германского
рабочего класса, оказались без революцион¬
ного руководства.
18 Protokoll über die Verhandlungen
des Parteitages zu Jena 1905. S. 320.
19 Там же.
70 И. Сталин. Вопросы ленинизма,
стр. 351—352. 11-е изд.
21 Luxemburg R. Gesammelte Werke.
Bd. IV. S. 445.

I.··	    ilTi	I,	■»	   *·■	-	■	·	—	,«ь	,	mM	ι	ι	■»;■■■■■-
КРИТИКА и БИБЛИОГРАФИЯ
      »    ______ _      . .
КРИТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ
Вопросы истории СССР в трактовке «Cambridge Economic History» *
I
В 1942 г. вышел первый том издания «The
Cambridge Economic History of Europe from
the decline of the Roman Empire», посвящён¬
ный «аграрной жизни средних веков». В этом
издании, претендующем на охват истории
всей Европы, отведено некоторое место и
аграрной истории СССР. Однако место, от¬
ведённое этому разделу аграрной истории
СССР, чрезвычайно скромно (немногим боль¬
ше 20 страниц из 560 страниц текста), и во¬
прос разработан гораздо менее полно, чем в
отношении других европейских стран; не ста¬
вится даже, например, вопрос о развитии
сельскохозяйственной техники. Это обстоя¬
тельство, свидетельствующее либо о неосве¬
домлённости авторов в истории СССР либо
о сознательном нежелании понять её значе¬
ние и место а истории Европы, не освобо¬
ждает нас от обязанности самым вниматель¬
ным образом отнестись к соответствующим
разделам рецензируемого издания.
Вопросы истории СССР трактуются в
первой главе «Экономической истории Ев¬
ропы» — «Заселение и колонизация Евро¬
пы» — и в § б главы VII — «Средневековое
аграрное общество в его расцвете», специ¬
ально посвящённом России.
Автор первой статьи, профессор еврей¬
ского университета в Иерусалиме Ричард
Кёбнер, лчшь очень коротко «ι мимоходом
коснулся славян вообще и восточных в
частности. Для него история Европы —
это в основном история германских пародов,
в которой другим народам, романского,
кельтского « славянского происхождения,
отводится очень немного места. Это, оче¬
видно, установка всего издания, судя по
тому, что карта, приложенная к данному
разделу книги, посвящена только расселе¬
нию «тевтонских племён», и на ней вся тер¬
ритория Восточной Европы показана «ак
«держава остроготов (грейтунги)» без упо¬
минания об антах и словенах, но зато с
обозначением жирным шрифтом герулов в
Приазовье.
Те скудные сведения, которые сообща¬
ются в тексте о славянстве, посвящены поч¬
ти всецело Польше. Русское славянство упо¬
минается лишь в связи с норма некими за¬
воеваниями (стр. 61). Проф. Кёбнер весьма
отчётливо проводит определённую концеп¬
цию исторической роли славянства. Эта кон¬
цепция является очевидным сколком расист¬
ской концепции немецких фашистских исто¬
риков. Уже самая ограниченность материа¬
ла свидетельствует о пренебрежительном
отношении к историческому прошлому сла¬
вянства, но и в рамках отведённого славя¬
нам места они рассматриваются почти ис¬
ключительно в связи с историей расселения
германских племён на европейской террито¬
рии. При этом славяне трактуются как ра¬
са низшая, неспособная к самостоятельно¬
му культурному развитию, более того, не¬
способная к творческому труду иначе, как
из-под палки. «Во ®сех этих (славянских. —
С.	Б.) странах земледелие играло второсте¬
пенную роль...—говорит проф. Кёбнер,—Они
не научились у своих германских соседей
пользованию тяжёлым колёсным плугом,
они обрабатывали землю, как старую, так и
новину, своего рода деревянной мотыгой».
Это говорится о славянах X—XI веков
(about a. d, 1000). Здесь совершенно игно¬
рируются и русские летописные известия и
археологические данные как о западных,
так и восточных славянах. Исчерпывающая
сводка этих данных сделана академиком
Б. Д. Грековым в его книге «Крестьяне на
Руси» (М.-Л. 1946). Но ясно, что проф. Кёб¬
нер не имеет представления о той громад¬
ной работе по выяснению древнейших су
деб нашей страны, которая была продела¬
на за последнее время советскими археоло¬
гами, открывшими совершенно новые стра¬
ницы в истории Восточной Европы *.
С полным пренебрежением к фактам, за¬
явив об отсутствии у славян улучшенных
* Статья будет напечатана в издаваемом
Институтом истории АН СССР сборнике
«Средние века», вып. 3. Серия статей, посвя¬
щённых разбору «Кембриджской экономиче¬
ской истории».
1 Т рет ьяков П.. «К истории племён
Верхнего Поволжья в первые тысячелетня
н. э.» (Материалы и исследования по архео¬
логии СССР № 5); его же «Восточно-сла¬
вянские племена». М.-Л. 1948. Федоров¬
ский А. «Археолопчш роэкопки в око л идя х
Харкова» («Хроника археологи та мистетц-
тва», ч. I, Киев. 1930); Ля в да некий А.
«Некоторые данные о городищах Смо¬
ленской губ.» (Научн. изв. Смол. Гос. унив.,
Т. Ш. Вып. 3); Рыбаков Б. «Радз1м1чы»
(Працы секции археологии. Т. Ш). Р а в д о-
никас В. «Древнейшая Ладога» (Уч. зап.
Лен. Гос. унив., юбил. серия), сборник
«Тршшьска культура». T. I, Киев. 1940, и
много других трудов.

Критика и библиография
91
приёмов земледелия даже в X—XI вв.,
проф. Кёбнер. далее, развивает поразитель¬
ную, чисто рабовладельческую концепцию.
«Вероятно, большинство свободных сла¬
вян, — говорит он, — привыкло работать
для удовлетворения жизненных потребно¬
стей. Но их хозяйственные возможности бы¬
ли очень слабо развиты. Наиболее вы¬
дающейся и доказанной чертой, свидетель¬
ствующей о примитивности их строя, являет¬
ся то обстоятельство, что им не удавалось
использовать целиком свои рабочие резер¬
вы. Они продавали их оптом иностранцам.
Слово «slave» (в смысле «раб». — С. Б
встречающееся у испанских арабов и во
всех германских и романских языках, напо¬
минает об экспорте людей. А о хозяйствен¬
ном нерадении, лежавшем в основе этого
. явления, говорит с очевидностью то, что
эти рабы превосходно работали для своих
чужеземных хозяев в самых разнообразных
условиях» (стр. 51—52). Вывод из этой ти¬
рады ясен: славяне будто бы самой при¬
родой предназначены быть рабами высшей
германской расы. Этот вывод, повторяющий
расистские измышления фашистской пропа¬
ганды, звучит особенно дико в устах про¬
фессора, преподающего в университете, соз¬
данном для народа, который особенно силь¬
но пострадал от расистских теорий, в кни¬
ге, напечатанной в 1942 г., в самый разгар
Великой Отечественной войны, когда сла¬
вянские народы своей кровью спасали За¬
падную Европу от фашистской опасности.
Естественно, что, по мнению этого «исто¬
рика», славяне, в частности восточные, не в
состоянии были без чужой помощи создать
собственное государство. «На востоке, — ут¬
верждает он,—завоевания норманнов и мадь¬
яр предшествовали образованию новых об¬
ширных и могущественных государств»
(стр. 56). Таким образом, мимо профессора
Иерусалимского университета прошли не
только работы акад. Б. Д. Грекова, доказав¬
шие зарождение государственной организа¬
ции у восточных славян задолго до появле¬
ния варягов на русской территории, но даже
и дореволюционных историков, опровергших
етарые представления о норманском проис¬
хождении Киевского государства *.
И это, конечно, не случайность, не прос¬
тая оплошность неосведомлённого педанта.
Теория норманского происхождения госу¬
дарства у восточных славян является крае¬
угольным камнем фашистско-немецкой кон¬
цепции, которую пропагандирует автор.
Самый факт, что эта концепция нашла себе
место на страницах «Cambridge Economic
History of Europe», вскрывает политическую
направленность данного издания.
Автор специального раздела о России в пе¬
риод «расцвета» средневекового общества—
белоэмигрант П. Струве, известный в своё
время буржуазный экономист, идеолог «ле-
гальиого марксизма», пытавшийся прикры-
. вать чисто буржуазные историко-эконо-
■V Ю*чвскне концепции марксистской термино¬
логией. П. Струве, несмотря на всю ограни-
;"Я«цтаоеть, свойственную буржуазной науке,
?т ^афается всё-таки не допускать такого явно-
: ^Нфример, труды акад. В. Г. Васильев-
го тенденциозного искажений истории, ка¬
кое мы находим у проф. Кёбнера в I главе.
Он, так же как и проф. Кёбнер, стоит на
нормйишэтических позициях, но вносит неко¬
торые поправки в грубую норма нист-
скую теорию своего коллеги. В IX в., го¬
ворит он, «славянские племена, населявшие
Россию, были основной этнической силой,
определявшей культурное и политическое
развитие всей русской территории с её пе¬
рифериями. Не подлежит сомнению, что гер¬
манские (скандинавские) элементы сыграли
известную роль в развитии Русского госу¬
дарства и русской цивилизации. Но это не
позволяет нам говорить об основании Рус¬
ского государства норманнами или о каком-
то скандинавском периоде русской истории»
и т. д. Мы не найдем в статье П. Струве и
той неприкрытой, бесстыдно откровенной
фашистской идеологии, которой проникнута
статья его коллеги.
Но что поражает нас в очерке, помещён¬
ном в таком, казалось бы, солидном науч¬
ном (в буржуазном понимании слова) изда¬
нии, как «Кембриджская история»,—это без¬
надёжная устарелость, устарелость не только
с точки зрения советской науки, но и в от¬
ношении использования дореволюционной
русской историографии. От очерка Г1. Струве
веет научными реминисценциями полувеко¬
вой давности. Это видно даже по списку
литературы, которую использовал автор: в
списке преобладают сочинения XIX в. начи¬
ная с Карамзина; из книг, вышедших после
Октябрьской революции, он называет только
шесть, а дальше 1927 г. его познания в ис¬
торической литературе вообще не идут.
Очевидно, «учёный» эмигрант не случайно
замкнулся в рамках дореволюционной исто¬
риографии; в этом неприятии новейшей ли¬
тературы чувствуется протест против всего
того нового и свежего, что создала жизнь
за последние тридцать лет, что движет чело¬
вечество к лучшему будущему.
Не удивительно, что автор остался глух к
достижениям марксистской науки. Удиви¬
тельно то, что автор пребывает попрежнему
на позициях, которые были уже устарев¬
шими даже для буржуазной науки накануне
Октябрьской революции. Достаточно ска¬
зать, что в вопросе о феодальных отноше¬
ниях на Руси П. Струве не преодолел ещё
тех установок, которые господствовали в
русской историографии до выхода в свет
выдающихся для своего времени исследо¬
ваний Павлова-Сильванского.
П. Струве, как и многие старые учёные
начала XX в., застигнутые врасплох смелой
в условиях буржуазной науки концепцией
Павлова-Сильванского, всё ещё недоумева¬
ет, был ли на Руси феодализм, а если был,
то соответствует ли он понятию о феодализ¬
ме в том виде, как он сложился на Западе.
«Проблема русского феодализма, — говорит
он,— ...требует ясного и отчётливого опре¬
деления понятия феодализма». Как историк-
идеалист, игнорирующий социально-экономи¬
ческие отношения, он видит в феодализме
• только юридическую его сторону. «Феода¬
лизм — это режим, основанный на
законном признании обязательной для
обей* сторон связи между служ-

92
Критика и библиография
бой вассала и жалованием государя»
(стр. 427). Исходя из этого совершен¬
но ненаучного определения, П. Струве
пишет категорически:	«Чисто	аллодиаль¬
ный (вотчинный. — С. Б.) характер землевла¬
дения исключает «ex deïinitivo» возмож¬
ность приложить к этим отношениям поня¬
тие феодализма. Право «отъезда», представ¬
ляющее сочетание права порвать служеб¬
ные обязательства с полной неприкосновен¬
ностью земельного владения, является пря¬
мым отрицанием правовой и экономической
сущности феодализма». «Если можно гово¬
рить о русском феодализме, то только с
того момента, когда право отъезда слуг
вольных переходит в упадок и только в той
мере, в какой это «происходит» (стр. 427).
Естественно, что в вопросе о происхож¬
дении феодальных иммунитетов П. Струве
держится мнения тех историков, которые
видели в них проявление пожалования вер¬
ховной власти: «В раннее русское средневе¬
ковье судебная и полицейская власть в от¬
ношении свободного сельского населения
была монополизована князем. Потом посте¬
пенно, путём специальных пожалований, она
была с известными ограничениями передана
отдельным привилегированным землевла¬
дельцам. Процесс этот завершился есте¬
ственным превращением этих иммунитетных
привилегий, предоставленных известным
землевладельцам, особенно монастырям, в
общее право всех привилегированных зем¬
левладельцев, превратив их в конечном итоге
в государей маноров» (стр. 428). Эта точка
зрения, типичная длл историков-идеалистов,
я сущности, перевернула весь вопрос наиз¬
нанку. Не жалованные грамоты создали
власть феодала над зависимым насе¬
лением	их вотчин,	а, наоборот, суд,
полиция	и дань	были неотъемле¬
мыми	свойствами	феодального зем¬
левладения, как средства внеэкономического
принуждения, без которого феодалы факти¬
чески были бы бессильны эксплэатировать
сидящих па их землях земледельцев. «В
феодальную эпоху, — гозорит Маркс,— выс¬
шая власть в военном деле и в суде была
атрибутом земельной собственности»я. Жа¬
лованные грамоты лишь утверждали и за¬
крепляли за землевладельцами фактически
принадлежавшие им права — мысль, выска¬
занная ещё в 1914 г. даже далеко не пере¬
довым буржуазным историком права, каким
был А. С. Алексеев 4.
Всё это очень характерно. Противопостав¬
ление «русского феодализма» «классиче¬
скому западноевропейскому феодализму»
ввиду несовпадения некоторых, в конечном
итоге второстепенных, надстроечных явле¬
ний представляет собой заноз талую попытку
возродить ненаучную, стар\ :о теорию проти¬
воположности русского исторического про¬
цесса западноевропейскому. Это та точка
зрения, которой держались старые буржу¬
азные историки в момент появления первых
сочинений Павлова-Сильванского. Ровно
3 К. Маркс «Капитал». T. I, стр. 315.
1937.
4 Алексеев А. «Возникновение кон¬
ституции в монархических государствах
континентальной Европы XIX в.». Ч. 1-я.
сорок лет до «Кембриджской экономиче¬
ской истории Европы», в 1902 г., Милюков
писал в Энциклопедическом словаре Брок¬
гауза и Эфрона, что «в родовом смысле фео¬
дализм есть известное состояние, суще¬
ствующее или могущее существовать повсе¬
местно в известный период общественного
развития», в частности, и в России, но «в ви¬
довом смысле феодализмом называется имен¬
но индивидуальная физиономия данного
строя в Западной Европе — и в-гэтом смыс¬
ле русский вариант того же строя не дол¬
жен быть называем этим термином, если
мы хотим избежать лутанвды понятий». «Ко¬
ренная черта западного феодализма есть
зависимость по земле», а «русский «вассали¬
тет» не имеет территориального характера».
Боярская вотчина «не зависит... от служ¬
бы», между тем, по мнению автора, «отделе¬
ние земельного верховенства от феодального
подчинения есть именно тот нормальный по¬
рядок, который составляет глубокую черту
различия между русским феодализмом и
западным». Милюков признаёт только, что
«зависимые отношения слабых людей выли¬
лись в более сходные формы у нас и на
Западе», но и тут он видит «разницу», кото¬
рая «заключается прежде всего в том, что
расцвет этих отношений наступает у нас не
тогда, когда верховная власть раздроблена,
а когда она объединена в одном центре и
на первый взгляд кажется очень сильной» ".
Легко убедиться, что концепция Струве
является сколком с концепции Милю¬
кова, с тон только разницей, что Ми¬
люков в своём путаном представлении о
феодализме в родовом и видовом аспекте
всё-таки делает некоторую уступку дока¬
зательствам Павлозя-Сильванского. Однако
Милюков, когда он писал в Энциклопеди¬
ческом словаре, уже не представлял тог¬
дашней буржуазной исторической школы в
целом. Младшее поколение русских бур¬
жуазных историкоз безоговорочно признало
наличие феодальных отношений на Руси и
отказалось от представления противопо¬
ложности русского исторического процесса
западноевропейскому. В лекциях, читанных
и 1908—1910 гг., петербургский историк
А. Е. Пресняков, в то время стоявший ещё
всецело на буржуазных позициях, отмечая
«значение широкого и глубоко ценного
воззрения, установленного Н. Павловым-
Сильвпнскпм на удельный строй», говорил:
«Весь склад отношении «русского феодализ¬
ма» вырос ка почве древнерусской истори¬
ческой жизни.. » а. В те же годы концепции
«русского феодализма» и единства историче¬
ского процесса в России ц Западной Евро¬
пе были уже общепризнаны в Московском
университете. Проф. Любавский в курсе, на¬
печатанном в 1915 г., писал, ссылаясь тоже
на Павлова-Сильванского, что «создался и у
нас :на Руси порядок, близкий к западноевро¬
пейскому феодализму»; ограниченно пони¬
мая под феодализмом лишь форму политиче¬
ской организации, он прямо заявлял, что в
5 Энциклопедический словарь Брокгауза
и Эфрона. Полутом 70, стр. 548—549.
0 Пресняков А. «Лекции по русской
истории». Т. 11, стр. 14, М. 1939.

Критика и библиография
. '	11'■	■—	Il	II.
93
«политическом строе с/в. Руси проявились
наиболее характерные черты средневеково¬
го феодализма — раздробление государ¬
ственной власти и соединение её с земле¬
владением» 7. Конечно, представление бур¬
жуазных историков о феодализме, который
они в первую очередь рассматривали как
форму юридических отношений, не имеет
ничего общего с научным, марксистским
определением феодализма, как социально-
экономической формации; э связи с этим и
самое возникновение феодальных отноше¬
ний на Руси и их сущность трактовались
чисто идеалистически, но важно то, что
даже в узких рамках буржуазного исто¬
рического мировоззрения было давно уже
признано тожество исторического процесса
русского и западноевропейского, выразивше¬
еся в признании у нас наличия феодализма,
который до того считался неотъемлемым и
характерным явлением исторической жизни
лишь Западной Европы. И вот теперь, почти
через полвека после выхода в свет работ
Павлова-Сильванского, «Кембриджская эко¬
номическая история» зовёт нас обратно, к
тем позициям, которые даже буржуазной
историографией были уже отвергнуты не¬
сколько десятков лет тому назад.
Мне не приходится говорить, что в то вре¬
мя как Павлов-Сильвансжий строил свою
идеалистическую концепцию русского фео¬
дализма, как явления надстроечного, в «Ка¬
питале» К- Маркса я в «Немецкой идеоло¬
гии» уже давно было дано блестящее по точ¬
ности научное определение феодализма, как
определённой стадии в хозяйственном и об¬
щественном развитии общества, определение,
которого буржуазная историография не по¬
нимала или не хотела понять. Замечатель¬
ную по краткости, точности и полноте харак¬
теристику феодализма в применении к Рос¬
сии дал В. И. Ленин в III главе своего клас¬
сического труда «Развитие капитализма в
России».
С тех пор ряд советских учёных много по¬
работал над проблемой «русского феодализ¬
ма». На первом месте здесь надо поставить
многочисленные исследования акад. Б. Д.
Грекова о генезисе феодальных отношений в
Киевской Руси, легшие в основу марксист¬
ской концепции истории СССР. Ту же тему
разрабатывал С. В. Юшков, касался её и
автор настоящей работы в статьях, появив¬
шихся в сопстских журналах. Вопрос о фео¬
дальных институтах XIV—XV вв. разработал
Л. В. Черепнин. Акад. С. Б. Веселовский
опубликовал дающее богатейший фактиче¬
ский материал исследование, посвящённое
феодальному землевладению, хотя и не сво¬
бодное от некоторых идеалистических по¬
строений. Заново пересмотрен вопрос о
феодальном городе в трудах покойного П. П.
Смирнова. Специальному вопросу об источ¬
никах по истории раннего феодализма посвя¬
щена капитальная монография Л. В. Череп-
пина.
Теоретически вопрос о ранних этапах рус¬
ского феодализма поставлен в сборнике
7 Любавский М. «Лекции по древней
русской истории до конца XVI в.», стр. 173—
174. М. 1915.
«Против исторической концепции М. Н. По¬
кровского» в статьях: Б. Д. Грекова «Киев¬
ская Русь и проблема происхождения рус¬
ского феодализма у М. Н. Покровского» и
С.	В. Бахрушина «Феодальный период в по¬
ниманий М. Н. Покровского». Все эти и дру¬
гие исследования позволяют по-новому по¬
нять раннефеодальную эпоху в истории Рос¬
сии и не только расширяют запас наших
фактических знаний,- но и ставят вопрос в
целом на строго научную почву.
Между тем издатели «Кембриджской эко¬
номической истории» не только не учитыва¬
ют успехов, достигнутых советской исто¬
риографией. но продолжают пропагандиро¬
вать взгляды, которые оценивались как
отсталые и ненаучные даже дореволюцион¬
ной буржуазной историографией.
Обращаясь к следующему этапу развития
феодальных отношений в России в XVI—
XVII вв., П. Струве опять базируется на
отошедших в область преданий исторических
концепциях. На этот раз в основу своих по¬
строений он кладёт взгляды о закрепоще¬
нии сословий, высказанные около 100 лет
назад известным историком права профес¬
сором Московского университета Б. Н, Чи¬
чериным, согласно которым прикрепле¬
ние крестьян к земле государством было
естественным следствием образования систе¬
мы государственного тягла. «Это было ук¬
репление не одного сословия в особенности,—
писал Чичерин,— а всех сословий (в совокуп¬
ности; это было государственное тягло, по¬
ложенное на всякого, кто бы ни был. Все
равно должны были всю жизнь служить го¬
сударству, каждый на своём месте:
служилые люди — на поле брани и в
делах гражданских; тяглые люди —
посадские и крестьяне. — отправле¬
нием разных служб, податей и по¬
винностей, наконец, вотчинные крестьяне—
также службой своему вотчиннику, который
только с их помощью получал возможность
исправлять свою службу государству» я.
В свете современных критических методов
для пас сейчас ясно, что эта теория закрепо¬
щения всех сословий должна рассматривать¬
ся с учётом тех исторических условий, в ко¬
торых она возникла, и с учетом классовой
идеологии её автора. Представитель передо¬
вой части дворянства, Чичерин стремился,
с одной стороны, доказать, что крепостное
право, установленное государством в госу¬
дарственных интересах, может в тех же це¬
лях быть ликвидировано государством же,
как ликвидировано было в своё время при¬
крепление дворянства к службе, а с другой
стороны, хотел устранить от обсуждения во¬
прос об угнетении крестьян помещиками и
вообще о классовом антагонизме между
землевладельцами и крепостным крестьян¬
ством. Впоследствии он с умилением говорил
своим прежним крепостным:	«Крепостное
право было упразднено, власть помещика
8 Ч и ч е р и н Б. «Опыты по истории рус¬
ского права», стр. 175. М. 1858 (статья «Хо¬
лопы и крестьяне в России до XVI в.», пер¬
воначально напечатанная в «Русском Вестни¬
ке» в 1856 г.).

94
Критика и библиография
исчезла, но связь с крестьянами осталась
прежняя, дружеская, семенная»й.
П. Струве, однако, принимает в 1942 г.
теорию Чичерина как последнее слово исто¬
рической науки. Отвергая наличие в России
феодальной формации как таковой, он, ис¬
ходя из чичерннской концепции, считает воз¬
можным говорить о «русском феодализме»
лишь как о совершенно своеобразной форме
феодализма, «резко отличающейся от запад¬
ноевропейского феодализма, поскольку он ни
в коси мере не основывается на обязатель¬
стве обоюдной верности вассала и сюзере¬
на». Этот русский феодализм основывается,
по мнению автора, на особенной, не свой¬
ственной Западной Европе системе государ¬
ства, которое он называет сочинённым им
термином государство «тягловое», или «ли¬
тургическое» (от греческого слова «литур¬
гия», то есть обязательная служба). Это го¬
сударство построено на «принудительной
службе высших классов и закрепощении
низших» (стр. 427). «Прикрепление всего
служилого сословия к обязательной госу¬
дарственной службе» шло рука об руку с
процессом «прикрепления арендаторов-зем-
лсдсльцсв ικ обязательному труду на служи¬
лых людей» (стр. 428). Так создаётся Рус¬
ское «литургическое государство», основан¬
ное «не столько на основе феодализации
первоначально чисто вотчинных аграрных
отношений, сколько на огосударствлении
(stalisation) всех аграрных отношений на ба¬
зисе государственного тягла» (там же).
Итак, в России не было феодализма в
западноевропейском смысле слова, посколь¬
ку в леи первоначально господствовало вот¬
чинное (аллодиальное) землевладение. Ха¬
рактерные для феодализма, по мнению
П. Струве, условия землевладения возника¬
ют лишь в XV—XVII вв., в условиях чуж¬
дой Западной Европе системы «литургиче¬
ского государства», основанной на одно¬
временном закрепощении государством выс¬
ших и низших классов общественности. При
всей кажущейся оригинальности И даже
смелости этой своеобразной концепции она,
как мы видим, ни нова, ни оригинальна.
Это искусственно вызванная вновь к жиз¬
ни теория Чичерина. От себя П. Струве до¬
полнил её лйшь одним, принадлежащим,
повидимому, ему самому открытием. Систе¬
ма тягла — к та оказывается не самобытным
русским институтом, а заимствована из Ви¬
зантии. «Самый глагол «тянуть» «является»,
по его утверждению, русским переводом
византийского, греческого «/νοχνελ,γΐΐνα/α».
Слово «тягло» соответствует в основном ви¬
зантийско-греческому	прилагательное
«тяглый» производит якобы слово « ομοτελης»
«Было бы очень соблазнительной и важной
задачей, — глубокомысленно заключает
П. Струве свои лингвистические размышле¬
ния,—точно выяснить, на основании термино¬
логических заимствований, связь византийско-
греческой мысли с развитием русских обще¬
ственных учреждений и мысли» (стр. 429) 10.
u Воспоминания Б. Н. Чичерина. Земство
и Московская дума, стр. 303. М. 1934.
19 Это неудачная попытка применить к
пониманию русских исторических явлений
ненаучные выводы Вебера. Употребление
термина «	освещено особенно хо-
Можно подумать, что русские дьяки XV—
XVI вв., вооружившись «глассарием»
Г. Осгрогороко-го, которым пользовался
П. Струве, переводили термины с грече¬
ского языка одновременно с перенесением
на русскую почву «литургической» системы
Византии. Не приходится отрицать, что в
одинаковых условиях в различных странах
возникали сходные лнетшуты, которым при¬
сваивались названия, отражавшие одинако¬
вые представления об этих институтах. Но
при непосредственном заимствовании и
название институтов заимствовалось, а «е пе¬
резолилось, как видно из всей терминоло¬
гии церковных учреждений, воспринятой
русским языком в её греческой форме. Сло¬
ва «тягло», «тянути» возникли в условиях не
византийской, а русской действительности
не позже XIII—XIV вв., задолго до образо¬
вания Московского государства, как отра¬
жение «тягости», «тягини»11 феодальных
поборов, отсюда «тяглость ордынская» u в
смысле дани, «тягость данная» в значении
обложения 13. Самый термин «тянути» встре¬
чается уже в одной из редакций Ипатьев¬
ской летописи -под 1286 годом м.
Исходя из указанных ненаучных и уста¬
релых построений, П. Струве и создаёт
свою концепцию русского исторического
процесса.
В основе этой концепции лежит старая,
идеалистическая концепция Соловьёва —
Ключевского о России как стране колони¬
зуемой. Правда, П. Струве отрицает «коче¬
вой» характер славянского населения Восточ¬
ной Европы, но теория «колонизации» как
основного фактора русского исторического
развития довлеет над всем очерком. Даже
в XV—XVI вв. отношения между земледель¬
цами и землевладельцами определялись тем,
что «в колонизующей и колонизуемой
стране, каковой была тогда Россия,
ощущался недостаток не в земле,
а в рабочих руках» (стр. 425). В связь «с
природными и социальными недостатками
территории, где происходила колонизация»,
П. Струве ставит и мнимые особенности
классовой структуры русского общества, ха¬
рактерные для раннего средневековья, а
именно «сильную зависимость массы земле¬
дельцев от экономически и социально более
мощных элементов». Отсюда в древнерус¬
ском обществе «сильно отмечается социаль¬
ная дпференциация, которая имела исключи¬
тельно большое значение для природы и
развития аграрных отношений» (стр. 420).
Такова своеобразная теория 11. Струве <·
влиянии не только социальных, но на первом
рошо известными трудами Макса Ве¬
бера «Русские понятия:	«тягло» и
«тягловый» (sic!), созданные и употребля¬
емые русскими историками, соответствуют
в точности «литургии» и «литургический»,
говорит сам П. Струсе (стр. 419).
11 Полное собрание русских летописей
(ПСРЛ). T. VI, стр. 194, 195; т. XV, вып. I.
стр. 98.
13 Собрание государственных грамот и
договоров. Т. 1, стр. 45, 56, 64.
13 ПСРЛ. T. X, стр. 223.
14 ПСРЛ. T. II, вариант 33, стр. 903—904.
1908.

Критика и библиография
- - -	^ 'г■ж^ж··
05
плане «природных» условий страны на ха¬
рактер классовых отношений. Впрочем, от
него трудно требовать отчётливого пред¬
ставления о классах. Русское общество
П. Струве разделяет по юридическому при¬
знаку: 1) на несвободных, 2) на свободных
землевладельцев, 3) на частных землевла¬
дельцев, в число которых он вводит и «земле¬
дельцев, обрабатывающих самолично соб¬
ственную землю, то есть крестьян в современ¬
ном смысле слова», и 4) па князей, которых
подразделяет на князей «владетельных»,
«служилых», князей магистратов, то есть,
очевидно, выборных в Пскове и Новгороде,
и князей «изгоев», термин, который он пони¬
мает так, как его понимал Соловьёв, то есть
князей, лишившихся езоих уделов. Уже из
того, что автор причисляет к землевладель¬
цам, то есть к классу эксплоататоров-фео-
далоз, мелких производителей, крестьян, ра¬
ботающих на своей земле, и, наоборот, вы¬
деляет в особый класс феодллов-князей,
вндчо, насколько путанно у него понятие
класса.
Всю русскую историю П. Струве разби¬
вает на три периода: первый период — «ран¬
нее русское средневековье» — он начинает
по старинке с «лолубаснословного призва¬
ния варягов» и заканчивает 1240 г., ког¬
да «в результате монгольского нашествия и.
с другой стороны, расширения Литовского
(позже Литовско-Польского) государства...
средневековая Русь разделилась на Русь
Московскую и на Русь Литовскую»
(стр. 41S-—419). «С социологической точки
зрения, это период преобладания вотчинной
(аллодиальной) аристократии» (стр. 419).
С середины XIII в. начинается период,
который, по его мнению, может быть назван
периодом «среднего и позднего средневе¬
ковья и заканчивается для Московской Ру¬
сл «около средины XVII в. кодификацией
русского црава (Уложение царя Алексея
Михайловича)». Этот период с 1240 по
1649 г. «характеризуется процессом посте¬
пенного превращения вотчин но-аристократи¬
ческого режима в тягловой, или литур¬
гический режим, основанный на крепостной
зависимости земледельцев и на принуди¬
тельной службе знатных землевладельцев.
Этот литургический режим может быть оха¬
рактеризован кж своего рода государ¬
ственный феодализм, но юридически он был
прямой противоположностью классического
западноевропейского феодализма» (стр. 419).
Третьим этапом исторического развития
России является, по миопию П. Струве, пе¬
риод «полицейского государства», или, как
он его называет почему-то ло-неменки, «Ро-
lizeistaat», продолжавшийся с 1649 г. до
1861 года, «а в политическом отношении до
1905 года». Этот период автор относит уже к
«новой истории». На 1905 г. и обрывается
историческая периодизация П. Струве, и
эÿo даёт лишний раз повод думать, что на¬
печатанная нм глава извлечена из архива, из
старого портфеля «d’inachevé», и вместе с
тем подчёркивает либо неосведомлённость о
вышедшей после 1905 г. литературе, и осо¬
бенно советской, либо предвзято пренебрежи¬
тельное отношение к "ому, что с тех нор сде¬
лали русские, и на порзом месте советские.
учёные. Особенно характерно, однако, что
в 1942 г., в разгар Великой Отечественной
войны, «учёный» эмигрант продолжает упор-;
но не замечать наступления в истории Росси^
нового, социалистического периода и обра¬
зования мощного социалистач еского госу¬
дарства, доблестная армия которого проли¬
вала мровь за освобождение народов Евро¬
пы, порабощённых гитлеровским фашизмом.
Как легко усмотреть, вся периодизация,
которую даёт П. Струве, основана на смене
надклассовых юридических учреждений. Но
и при такой идеалистической трактовке
предмета периодизация эта лишена цельно¬
сти и единства, поскольку в основу её по¬
ложены различные категории явлений. Для
первого периода в основу положена юриди¬
ческая форма землевладения (вотчина, ал¬
лод), для второго — политический строй
(литургическое государство и полицей¬
ское государство); что -касается третьего
периода, то тут автор проявляет какое-то
колебание и двойственность: с одной сторо¬
ны, гранью он как будто ставит освобожде¬
ние крестьян, а с другой стороны,— измене¬
ние политического строя. Вследствие от¬
сутствия внутреннего единства «новая» пе¬
риодизация уступает в стройности даже та¬
ким старым и давно покинутым идеалисти¬
ческим построениям, как периодизация
С.	М. Соловьёва, клавшая в основу разви¬
тие государственного начала.
Беспомощность автора в создании науч¬
ной .периодизации объясняется, конечно,
не только тем, что он строит её да базе
очень старых и ненаучных теорий, но глас¬
ным образом общим его научным мировоз¬
зрением, застывшим на концепциях буржу¬
азной историографии XIX века. Он не освоил
понятия об единстве исторического процес¬
са у всех народов, и созданная им периоди¬
зация совершенно не увязана с этапами
закономерного развития человеческого обще¬
ства. Не освоил он и такого, кажется,
элементарного факта, как зависимость над¬
строечных явлений от общестоетю-экономи-
ческой базы. Он резко отрывает, как мы ви¬
дели, явления юридические и политические
от социальных и в одном случае даже счи¬
тает возможным периодизацию политиче¬
ского строя отделить от периодизации
строя социального.
Такая периодизация, построенная ка иде¬
алистических представлениях, звучит сейчас
вопиющим научным анахронизмом. Подлин¬
но научную периодизацию ызллге вырабо¬
тать лишь на основе изучения изменений
производственных отношений, определяю¬
щих смену общссюишно-экоиомичссхих фор¬
маций. Марксистская концепция русского
исторического процесса показывает кон¬
кретно, как в результате распада род»пле¬
менного строя возникает территориальная
община, внутри которой постепенно зарож¬
даются феодальные отношения, как на поч¬
ве развития феодализма изменяются формы
государства, как оно в дальнейшем, η связи с
развитием товарно-денежных отношений и
с «потребностями обороны», превращается в
сильное государство, объединяющее весь
русский народ.
На фоне этой стройной, строго научной

Критика и библиография
схемы с исключительной яркостью высту¬
пает необоспозцшюсть и бессвязность пе¬
риодизации П. Струве.
Беспочвенность этой концепции особенно
резко выявляется в неспособности автора
установить начальный ход исторического
развития восточного славянства. Всё покры¬
вается понятием «аллода», который возни¬
кает как-то вне времени и пространства.
Общину автор отрицает « в этом отношении
остаётся верным последователем Чичерина.
«15 течение раннего .русского средневековья,
то ость приблизительно до конца XV в.,
сельское население жило в разбросанных
деревнях... Несомненно, что общины
иззестной величины существовали лишь
как фискальные (погост и потуг) или
административные деления (вервь). Толь¬
ко в результате «государственной
таксации» и вотчинной хозяйственной
политики, а также «частной хозяйственной
политики» могло возникнуть нечто вроде
общин. Но в течение раннего периода нет
следа существования деревенских общин в
том смысле, какой они приобретают позже в
России». Автор объясняет это, по его
мнению, не подлежащее сомнению явле¬
ние обилием пустых земель и «соци¬
ально-привилегированным характером ран¬
него землевладения». В общине позднейшего
времени он видит «только образование при¬
нудительных фискальных группировок, за¬
висимых от государства и от привилегиро¬
ванных землевладельцев, возникшее с ро¬
стом плотности населения» (стр. 426). Л\ы
возвращаемся, таким образом, к трём крае¬
угольным камням концепции автора: ред¬
кость на селения, объясняемая географиче¬
скими условиями, аллод («социально-приви¬
легированный характер раннего землевла¬
дения») и литургическое государство.
Не приходится доказывать, что П. Стру¬
ве, подобно Чичерину и его сторонникам,
отождествляет понятие общины с теми фор¬
мами, в какие она была облечена при кре¬
постном праве, не учитывая, что община под¬
вергалась определённым изменениям в свя¬
зи с происходившими в стране переменами
л экономических и социальных отношениях.
Родоплеменная община на заре историче¬
ской жизни в нашей стране уже сменилась
общиной территориальной, какой большин¬
ство советских историков считает вервь
Русской Правды. Эта территориальная общи¬
на отнюдь не была связана с переделом об¬
щинных земель, в чём историки середины
XIX в., а за ними и П. Струве видят не¬
отъемлемый признак обпиты: существовало
лишь общинное владение угодьями. В ходе
своего развития территориальная община
подвергалась определённому воздействию
феодальных отношений и была использова¬
на феодалами для укрепления своей власти
над деревней и феодальным государством в
интересах фиска, но ни землевладельцы, ни
государственная власть не создали общину;
корни её лежали в глубокой древности в
эпохе распада родоплеменного строя. Обо
всём этом странно напоминать сейчас, когда
уже в 1907 г. Павлов-Сильваиский в своей
книге «Феодализм в древней Руси» доказал,
что «весь обширный вопрос об общине»
нельзя сводить «к вопросу о временя появ¬
ления переделов». На основании данных
XV—XVI вв. он не только восстановил в
подробности характерный строй русской об¬
щины, который в основном вполне соответ¬
ствует территориальной марке Энгельса, но
и считал (но совсем точно), что на Руси
«от доисторической древности до XII в.
основным учреждением является община,
или мир»15. Свои положения об общине
Павлов-Сильванский изложил очень подроб¬
но в прекрасном исследовании, напечатан¬
ном уже после его смерти. Положения эти
уже на основах марксистской методологии
были уточнены, развиты и освобождены от
ошибок, неизбежных в трудах буржуазного
учёного, в исследованиях советских учёных
Б. Д. Грекова, С. В. Юшкова и других.
В настоящее время марксистское понима¬
ние общины легло в основу концепции древ¬
нейшей история восточного славянства, ко¬
торая принята всей созетской историогра¬
фией.
Игнорирование этой концепции П. Струве
вызвано, очевидно, не только его неосве¬
домлённостью, но также и той общей харак¬
терной для современной буржуазной
историографии установкой отрицания роли
общинного начала в ранние периоды истории
человечества, как нарушающей представ¬
ление об извечности частной собственности.
В этом отношении упрямое стремление не от¬
ходить от взглядов Чичерина на общину на¬
ходится в зависимости от общего реакцион¬
ного политического мировоззрения автора.
Вопрос об общине подводит нас к тому
разделу очерка П. Струве, который является
основным в аграрной истории России, а
именно к параграфам, трактующим об исто¬
рии русского крестьянства. Этот вопрос
изучается П. Струве строго последовательно
в рамках его общей концепции русской
истории. В основу он опять кладёт представ¬
ление о влиянии «колонизации» на социаль¬
ный строй древней Руси и об особенностях
русского «аллодиального режима». П. Стру¬
ве, как мы видели, ставит в связь с природ¬
ными и социальными недостатками
территории, где происходила колони¬
зация, «сильную зависимость массы
земледельцев от экономически и соци¬
ально более мощных элементов» (стр.
420). Верный своему предвзятому взгля¬
ду о резкой противоположности рус¬
ского исторического процесса западноевро¬
пейскому, он видит в этом особенность рус¬
ского социального строя в раннем средне¬
вековье. «Русский аграрный режим, — пишет
он,—радикально отличается от средневеко¬
вой Германии, какое бы из противоположных
толкований германских фактов мы ни при¬
няли. Русские свободные земледельцы-смер¬
ды не были ни мелкими вотчинниками, по¬
добно Liberi и Gemeinfreie, каковыми были,
по мнению некоторых, германцы, ни подлин¬
ными крсстьянами-земледельцами, как пола¬
гают другие» (стр. 423). Русский крестьянин
был, если верить П. Струве, с самого начала
существом низшим по сравнению с его гер¬
манским собратом. В древней Руси, по пред-
16 Павло в-С ильв а некий Н. «Фео¬
дализм в древней Руси», глава «Во¬
лостная община», стр. 146—147. СПБ. 1907.

Критика и библиография
67
отоплению ;звторя, «свободные земледельцы
не имели собственного земледельческого
инвентаря и потому были вынуждены си¬
деть на чужой земле». Эго были даже не
крепостные, а «свободные перехожие арен¬
даторы». «Их было бы неправильно называть
■крестьянами в современном смысле слова, по¬
тому что у них не было ни земли, не бьТло
почти и земледельческого инвентаря» (стр.
421). Эти «свободные земледельцы, сидев-
шие на чужой земле и зависевшие от чужого
инвентаря, носили,—по его утверждению,—
довольно характерное презрительное назва¬
ние, либо с оттенком отвращения—смерды,
т. е. вонючие, либо с оттенком сострадания:
сироты» (стр. 423).
Ясно, что автор не имеет представления о
том, что термин «смерд» происходит от до¬
исторического merd-mard, что установлено
ешё Шафариком в 1837 г. и подтверждено
новейшим советским исследователей акад.
Марром в 1935 году 10. Ясно и то, что специ¬
фические черты закупа, который, по Рус¬
ской Правде, получал от «господина» уча¬
сток земли («отарицу») и инвентарь, ошибоч¬
но переносится на смерда-общинника.
«Установив» изначальность зависимости
смерда от землевладельца, П. Струве пере¬
ходит к вопросу о закрепощении кресть¬
ян на Руси. В этом вопросе он всецело при¬
нимает сложившуюся в буржуазной историо¬
графии iR конце XIX в. теорию Ключевско¬
го-Дьяконова об экономическом происхож¬
дении крепостного права из двух моментов:
задолженности и старины. Он, как и эти
выдающиеся буржуазные историки конца
XIX в., видит в крепостном праве в пер¬
вую очередь «экономическую зависимость»,
образовавшуюся в результате превращения
«аренды по договору в обязательный обы¬
чаи» (стр. 424). В своё время указанная тео¬
рия, покончившая с представлением о том,
что до 1592 г. крестьянин, живший на земле
феодала, был юридически свободен и огра¬
ничен только сроком выхода, который зако¬
нодательством был приурочен к Юрьеву
дню осеннему, вносила много нового и цен¬
ного в понимание положения крестьян в
феодальную эпоху. Но, возникнув на почве
чисто буржуазного мировоззрения, она пере¬
носила на феодальную эпоху буржуазные
представления об экономическом принужде¬
нии в отношении задолжавшего арендатора
(арендатора в буржуазном смысле слова)
и самое возникновение крепостного права
рассматривала в рамках развития отноше¬
ний частноправовых, всецело отвергая ха¬
рактерный для феодализма момент вне¬
экономического принуждения. Видя в
закрепощении крестьян лишь следствие
гражданских сделок землевладельцев с
арендаторами, и Ключевский и развивший
его теорию Дьяконов со своей точки зрения
очень последовательно отрицали всякое
участие государства в этом процессе до
1649 г., когда Уложение Алексея Михай¬
ловича закрепило законодательным путём
порядок, фактически сложившийся на прак¬
тике. Надо отдать должное П, Струве, что
10 Греков Б. «Крестьяне на Руси»,
стр. 15—16. М.-Л. 1936.
.7 «Вопросы истории» X» 7.
он внёс некоторые коррективы в эту кон¬
цепцию. ‘Входя в известное противоречие с
самим собою, он, ставя на первый план «за¬
долженность свободного землевладельца»,
в числе фактов закрепощения называет и
«естественное стремление землевладельцев
удержать своих арендаторов и превратить
длительную аренду в обычай, выгодный для
социально мощного и привилегированного
класса», и «политику государства в том же
направлении» (стр. 424).
Допуская известное участие государства
в деле закрепощения крестьян, П. Струве
исходит, однако, не из новейших исследова¬
ний этого вопроса. В его статье мы находим
запоздалые воспоминания о теориях, господ¬
ствовавших в русской литературе до появ¬
ления в 1885 г. статьи Ключевского. Это вид¬
но из -его трактовки указа 1597 г., смысл ко¬
торого, по его мнению, сводится к тому, что
он предоставлял землевладельцам 5-летний
срок для сыска беглых крестьян (стр. 429).
Но в названной статье Ключевский очень
убедительно доказал, что закон 1597 г. «не
устанавливал лятилетней давности для ис¬
ков о беглых», а касался лишь дел, возник¬
ших до 1 сентября 1597 г., не предрешая по¬
рядка разрешения исков, возбуждаемых пос¬
ле 1 сентября 1597 года 17. В настоящее
время, после прекрасной статьи Н. С. Чае-
ва1з, можно считать установленным, что
указ этот связан с окончанием переписи
1582—1592 гг., на основании которой впредь
и должны были решаться дела о побеге.
В связц с переписью 1582—1592 гг. ставит
Н.	С. Чаев и установление «заповедных
лет», то есть временного, «до государева
указа», запрещения крестьянских перехо¬
дов, которое и патожило начало крепостно¬
му праву.
Для П, Струве характерно (но после всего
сказанного это не может нас удивить), что
ему ничего не известно о «заповедных го¬
дах». Между тем первое упоминание о «за¬
поведных годах» появилось в литературе
ещё в 1895 г. *9, в 1904 г. по этому вопросу
вышла статья М. А. Дьяконова, в 1908 г.—
Д. М. Одилца, и с этих лор можно сказать,
что «заповедные годы» не сходили со стра¬
ниц дореволюционной, а затем и советской
печати 20. Смысл и значение «государевой за¬
поведи» могут в настоящее время считаться
вполне выясненными в статьях крупнейших
советских историков—Б. Д. Грекова 21 и С. Б.
17 Ключевский В. «Опыты и исследо¬
вания», стр. 259—260. Статья первоначально
была напечатана в журнале «Русская
мысль» за 1885 год.
Чаев Н. «К вопросу о сыске и при¬
креплении крестьян в Московском государ¬
стве в конце XVI в.». «Исторические запис¬
ки», вып. VI. 1940.
19 Андрианов С. «Журнал министер¬
ства народного просвещения» за январь
1895 года.
20 См. историографию вопроса о заповед¬
ных годах у Б. Д. Грекова «Крестьяне на
Руси с древнейших времён до XVII в.»,
стр. 820 и след. М.-Л. 1946.
а Греков Б. «Юрьев день и заповедные
годы». «Известия АН СССР». 1926.

98
Критика и библиография
Веселовского22, которыми установлено, что
первоначально временная мера, имевшая
целью на известный срок прекратить разо¬
рявшие помещичье хозяйство переходы кре¬
стьян, положила качало законодательному
закрепощению крестьян. Эти выводы были
приняты в лице С. Ф. Платонова и русской
буржуазной наукой23. Поэтому более чем
странно в книреу напечатанной в 1942 г.,
умалчивать о факте,, вносящем предельную
ясность в вопрос о закрепощении крестьян
в конце XVI — начале XVII века.
Последний параграф, посвящён-ный рус¬
ским экономическим учениям в изучаемую
эпоху, не может не вызвать недоумения. В
первой же фразе автор очень категорично
заявляет, что «единственной существовав¬
шей тогда формой русской письменности»
была «церковная и религиозная литература»
(стр. 435). Если под этими словами надо
понимать, что писатели XV—XVII вв. выхо¬
дили исключительно из церковной среды,
то, очевидно, П. Струве забыл и про таких
талантливых писателей из высших феодаль¬
ных кругов, как Карпов, князь Курбский,
сам царь Иван, забыл идеолога дворянства
Ивашку Пересветова, дьяков, составителей
летописных сводов, оригинальных мемуари¬
стов начала XVII в.—князей Катырева-Ро-
стовского, Хворостинина, агиографа князя
Шахозского, вдумчивого мыслителя Ив. Ти¬
мофеева, умного н язвительного Котошихи-
на и многих других светских писателей, со¬
здавших богатую и своеобразную литерату¬
ру. И по содержанию своему литература
XVI—XVII вв. отнюдь не была ограничена
узкими церковно-религиозными рамками. В
ней нашли своё отражение политические
противоречия, так громко звучавшие в про¬
изведениях XVI века. Нельзя и споры нестя-
жателей с осифлянами сводить, как это
делает автор, к вопросам церковной рефор¬
мы «во имя христианских идеалов», посколь¬
ку за этими спорами скрывались определён¬
ные, взаимно исключавшие одно другое
представления об организации государства.
Сам П. Струве, вступая в противоречие с
самим собою, определяет писателя XVI в.
Ермолая-Эразма как «религиозного и эконо¬
мического мыслителя», который «может
быть охарактеризован как мистический фи¬
зиократ» (стр. 436), основным тезисом кото¬
рого является государственное значение
«использования земли и землепашества, как
фактора в социальной и экономической
жизни» (стр. 437). Откинув несколько экс¬
травагантное определение «грешного» Ермо-
лая-Эразма как «мистического физиократа»,
следует признать, что ΓΙ. Струве правильно
охарактеризовал его сочиненно как любо¬
пытный экономический трактат. Даже соци¬
альные вопросы, особенно остро вол¬
новавшие общество в начале XVII в., обсуж¬
дались в литературе: напомню замечатель¬
ную главу о «зачале разбойничества» у Аа-
“Веселовский С. «Из истории за¬
крепощения крестьян». Учёные записки Им-
та истории при Раниопе. T. V. 1929.
23 См. его статью, напечатанную в Zeit¬
schrift für osteuropäische Geschichte» Кч 1—2
Bd. 5. 1931.
раамия Палицына. Словом, давно пора отка¬
заться от господствовавшего когда-то пред¬
ставления о русской литературе XVI—
XVII в©, как о литературе церковной, под¬
вергшейся обмирщению будто бы только под
воздействием западноевропейских образцов.
В заключение следует отметить, что, как
эт© ни странно, П. Струве в специальной
статье, посвящённой аграрной историй Рос¬
сии, совершенно не коснулся ни вопросов о
формах эксплоатации крестьян землевладель¬
цами, ни о технике земледелия. Краеуголь¬
ный вопрос о феодальной ренте остался вне
поля его зрения. Вопрос о переходе земле¬
владельцев в конце XV в. от оброчной
системы к барщинной пашне в результате
развития товарно-денежных отношений в
России и о влиянии этого факта на ход
закрепощения крестьян, столь полно разра¬
ботанный е трудах Б. Д. Грекова, точно
так же остался вне круга интересов
П. Струве. Игнорирование им тем, связан¬
ных с вопросами внеэкономической эксплоа¬
тации крестьянства, конечно, не случайно,
поскольку в политические цели его заказ¬
чиков едва ли входило раскрытие этой сто¬
роны дела. Очевидно, по той же причине
он обходит молчанием и аграрные движе¬
ния, направленные против феодальной эк¬
сплоатации. Ни слова не сказано о крестьян¬
ской войне начала XVII века. Так называе¬
мое Смутное время рассматривается исклю¬
чительно как «политическая революция»,
которая лишь «осложнила» кризис конца
XVI века. Этот кризис, приведший «к сель¬
скохозяйственному запустению и обезлюде¬
нию центра Московского государства и цен¬
тральной части бывшей Новгородской тер¬
ритории», по мнению автора, представляет
собою «кризис земледелия и земледельче¬
ского населения». Причину его он, как и
Ключевский, видит в отливе населения на
окраины в связи с расширением территории
государства (стр. 431). Но ведь уже С. Ф.
Платонов в своих «Очерках по истории
Смуты в Московском государстве XVI—
XVII вв.», вышедших 50 лет тому назад, в
1899 г., не мог удовлетвориться одним таким
объяснением и, говоря о «кризисе второй
половины XVI в.», подробно остановился на
социальном противоречии в Московской
жизни XVI в. и в дальнейшем изложении
вскрыл (хотя и неполно и неточно) социаль¬
ный характер движения Болотникова. «В
междуусобии 1606—1607 гг. впервые,— го¬
ворит он.— получила открытый характер
давнишняя впажда за землю и за личную
свободу между классами служилых земле¬
владельцев, которому правительство система¬
тически перелазало землю и крепило трудо¬
вое население, .и, с другой стороны, работ¬
ными людьми, которые не умели отстаивать
другими средствами, кроме побега и насилия,
своей закабалённой личности и «обояренной
пашни»24. Классовая борьба в деревне в
конце XVI—начале XVII в. в советское вре¬
мя получила глубокое, марксистское осве¬
щение в специальных статьях И, И. Смир¬
24 П л а г о н о в С. «Очерки по истории
смуты в Московском государстве XVI—
XVIi вв.», сгр. 257. 3-е изд. 1937

Критика и библиография
нова и других историков и особенно в Об¬
щих трудах покойного акад. В. И. Пичета.
Игнорирование классовой борьбы при из у-
чении аграрной истории какой бы то ни было
страны, и особенно такой аграрной страны,
какой до недавнего времени была Россия,
• представляется, конечно, совершенно недо¬
пустимым и с точки зрения фактической пол¬
ноты изложения и главным образом с точки
зрения научно-теоретической. Мотивы та¬
кого игнорирования со стороны контррево¬
люционно настроенного автора нам, конеч¬
но, ясны.
Менее лдаятно отсутствие в «Очерке»
,П. Струве раздела, посвящённого технике
сельского хозяйства в России в изучаемую
эпоху. Такие вопросы, как время появления
в Восточной Европе плужного землепаше¬
ства или время возникновения трёхполья,
имеют уже большую литературу и, несом¬
ненно, заслуживают внимания. Напомню, что
тема о трёхполье, поднятая ещё .Н. А. Рож¬
ковым, неоднократно подвергалась обсужде¬
нию в советской историографии, в работах
Б. Д. Грекова, И. И. Смирнова и других.
Я не ставил себе целью научную дискус¬
сию с П. Струве. Его суждения представля¬
ются нам настолько беспочвенными, что о
«их, может быть, не стоило бы и говорить.
Все его научные построения, его общее ми¬
ровоззрение, его концепции так чужды ис¬
тинному пониманию исторического процесса,
что спорить и невозможно и бесцельно. Они
не выносят малейшего прикосновения науч¬
ней, марксистской критики. Мне хотелось
поделиться лишь теми впечатлениями, ко¬
торые выносишь из чтения «Cambridge
Economic History». Это, во-первых, вопию¬
щая отсталость представляемой ею истори¬
ческой науки. Становится неловко за это
считающееся авторитетным в буржуазной
науке издание, когда оно печатает под ви¬
дом новинки или, по крайней мерс, итога
исследований по истории России изложение
взглядов, которые дазным-д«зно отзергну-
ты не только советской, но и буржуазной
дореволюционной наукой и в лучшем слу¬
чае являются перепечаткой мнений, выска¬
занных десятки лет тому назад и с тех пор
основательно и справедливо позабытых.
Трудно найти более яркую иллюстрацию
отсталости я застоя современной буржуаз¬
ной исторической науки за рубежом.
Но в статье «учёного» эмигранта сказы¬
вается пе только отсталость от соло сменной
науки. В ней сказывается и другая черта,
которая не может не оскорбить каждого
советского гражданина. Это—глубокое пре¬
небрежение человека, оторвавшегося от сво¬
ей родины, к своему народу и к своей стра¬
не, которое выражается и в презрительном
отношении к «вонючему», по его выражению,
смерду, которого нельзя даже считать за
крестьянина, и в стремлении резко проти¬
вопоставить историческое развитие русского
народа западноевропейскому историческому
процессу, и особенно в сознательном игно¬
рировании громадных исторических событий,
преобразивших Россию после Великой Ок¬
тябрьской революции. Это неприятие, боль¬
ше того, эта ненависть к нашей Советской
стране, чувствуется во всём Очерке П. Стру¬
ве — как и в отказе от пересмотра старых,
сложившихся в давние, дореволюционные
годы, теорий, так даже н в такой характер¬
ной мелочи, как нежелание знакомиться с
достижениями русской науки за советское
время. Может быть, именно поэтому
ГГ. Струве и оказался в числе авторов «Кем¬
бриджской экономической истории»?!
С. Бахрушин
РЕЦЕНЗИИ
История СССР
За власть советов. Воспоминания участников партизанского движе¬
ния в тылу у Колчака. Документы. Огиз. Новосибирск.
1947. 345 стр.
В рецензируемом «здании опубликованы
-воспоминания непосредственных участни¬
ков, главным образом руководителей пар¬
тизанского движения и некоторых деяте¬
лей местных подпольных большевистских
организаций Западной и Восточной Сиби¬
ри. Приложенные к книге подлинные до¬
кументы, правда, далеко не полные, под¬
крепляют воспоминания и ярко показыва¬
ют, как руководили партизанским движе¬
нием в Сибири ЦК РКП(б) « местные
большевистские подпольные организации.
Отдельные фотодокументы книги ха¬
рактеризуют зверства и разгул эсеро-мень¬
шевистской и колчаковской контрреволю¬
ции и интервентов. Книга снабжена кар¬
тами и схемами, дающими наглядное пред¬
ставление как о широком размахе повстан¬
ческого и партизанского движения, так
ц об образовании целых партизанских
фронтов, действовавших в тылу у Колча¬
ка. Она заканчивается краткой хроникой
«важнейших событий борьбы с колчаков¬
щиной». Книга открывается большой и
обстоятельной статьёй И. Зобачёва. По¬
строенная на большом фактическом и до¬
кументальном материале, статья И. Зоба¬
чёва ярко описывает историю возникнове¬

100
KputuKù il библиография
ния сибирской контрреволюции и η то же
время вскрывает и те внутренние и вне¬
шние силы, которые вдохновляли, органи¬
зовывали и поддерживали её.
Автор правильно указывает, что одной
из главных и решающих сил, обеспечив¬
шей временную победу контрреволюции
в Сибири, была сила открытой вооружён¬
ной интервенции, прервавшей «творческую
и созидательную работу Советов» (стр. 9).
Шаг за шаго.м 11. Зобачёв показывает,
как зарождались, росли и крепли силы
рабочего класса и трудового крестьянства
Сибири, поднявшихся на отечественную
войну против интервентов и их белогвар¬
дейских пособников. Уже через один—два
месяца после свержения советской власти
в Сибири и установления господства эсе-
ро-меиьшевистской контрреволюции начало
Проявляться резкое недовольство трудя¬
щегося крестьянства режимом «демокра¬
тической» контрреволюции:	поркой, рас¬
стрелами, взыскиванием недоимок за про¬
шлые годы, мобилизацией в армию, уста¬
новлением власти кулацких земств и т. д.
С установлением режима Колчака процесс
нарастания этого недовольства пошёл ещё
быстрее. Основная масса трудящегося
крестьянства пошла за большевиками.
Так, в ходе гражданской войны, в совмест¬
ной борьбе регулярной Красной Армии и
партизан против эсеро-меньшевистской
контрреволюции, колчаковщины и ино¬
странной интервенции, в конце 1918 и в
1919 г. сложился и закрепился в сибир¬
ских условиях военный союз пролетари¬
ата и крестьянства за советскую власть.
Остальные статьи посвящены истории
возникновения партизанских отрядов и их
главной борьбе за власть Советов. Воспо¬
минания написаны увлекательно, показы¬
вают читателю организационную структуру
и боевые действия партизанских отрядов,
их вооружение, экипировку, снабжение,
медицинское обслуживание, организацию
связи и взаимоотношения партизан с мест¬
ным населением, создание органов совет¬
ской власти.
Вместе с тем авторы воспоминаний по¬
казывают борьбу большевиков с кулац-
ко-эсеровскими и анархистскими элемен¬
тами, примазавшимися к партизанскому дви¬
жению.
Кое-где эсеры, когда они стали в
оппозицию к Колчаку, пытались взять под
овоё влияние повстанческое и партизан¬
ское движение и повести его под лозун¬
гами Учредительного собрания. Наученные
горьким опытом прошлого, крестьяне-пар¬
тизаны отвечали эсерам:	«Не надо нам
учредилки, мы за советскую власть»
(стр. 140) — и изгоняли эсеровских эмис¬
саров из своих рядов.
Таков в общем круг вопросов, освещён¬
ных в воспоминаниях и документах
книги.
В заключение следует несколько оста¬
новиться :т статье А. Шнрямова «Копен
колчаковщины». Судя по характеру
статьи, он?, должна была бы подвести неко¬
торые итоги борьбы с эсеро-меньшевистской
контрреволюцией, колчаковщиной и ино¬
странной интервенцией, которую вели си¬
бирские большевики и руководимые ими
партизанские отряды, показать все много¬
образные формы этой борьбы, раскрыть
перед читателем вею сложность разыграв¬
шихся событий в последние дни существо¬
вания колчаковщины. К сожалению, статья
не даёт полного освещения этих вопросов.
Рамки рецензии не позволяют нам оста¬
новиться на всех вопросах, поэтому мы
ограничимся замечаниями лишь по одно¬
му— о появлении Политцентра.
А. Ширямов не раскрывает перед чита¬
телем ни истории возникновения Политцент¬
ра, ни его программы, ни тех лозунгов,
посредством которых он пытался овладеть
массами, чтобы при их содействии образо¬
вать взамен рухнувшей колчаковщины го¬
сударство в Восточной Сибири, которое
можно было бы использовать для борьбы
против Советов.
Образование Политцеитра относится
к сентябрю — октябрю 1919 года. Опоры
в массах Политцентр не имел. Своей борь¬
бой против советской власти эсеры и мень¬
шевики вызвали к жизни колчаковщину,
с которой слилась эсеро-меныневистская
контрреволюция.
Пока Колчак стоял у власти, эсеры и
меньшевики не вели никакой борьбы против
его кровавой диктатуры. Но когда под объ¬
единёнными ударами войск Красной Армии
и сибирских партизан колчаковский режим
стал разваливаться и его окончательное па¬
дение стало только вопросом времени, эсе¬
ры и меньшевики зашевелились и стали
кое-где всплывать на поверхность полити¬
ческой борьбы с колчаковщиной. Они пы¬
тались возглавить массы рабочих и в осо¬
бенности 'крестьян, боровшихся с колчаков¬
щиной под лозунгами восстановления
власти Советов, с целью удержать движе¬
ние в рамках буржуазно-демократической
революции.
После падения Омска, когда дни колча¬
ковщины были сочтены, эсеры и меньше¬
вики образовали свой центр в Иркутске
под наименованием Политического центра.
Это был блок эсеров, меньшевиков и тех
земцев, которые примыкали к правым эсе¬
рам.
Когда Политцентр при помощи чехослова¬
ков и верховного главнокомандующего
иностранными войсками в Сибири генерала
Жанена был поставлен у власти, эсеры и
меньшевики, пользуясь международными и
внутренними трудностями Советской Рос¬
сии, как прожжённые политические спеку¬
лянты, стали выторговывать у советской
власти признание создаваемого ими госу¬
дарства — буфера в Восточной Сибири. Это
государство они хотели использовать как
плацдарм и при < помощи Америки, которая
им покровительствовала, снова начать во¬
оружённую борьбу против советской власти.
Но этот замысел эсеро-меньшевистской ре¬
акции провалился. Покуда представители
Политцентра вели переговоры с Сибревко-
мом и Реввоенсоветом 5-й Красной армии в
Томске (19 января 1920 г.), Политцентр в

Критика и библиография
101
Иркутске был отстранён от власти. Полею
рабочих и крестьян, объединённых в парти¬
занские отряды. ‘22 января 1920 г. власть
перешла в руки Советов.
Образованная в апреле 1920 г. Дальне¬
восточная республика (ДВР) сыграла боль¬
шую роль в окончательном разгроме белэ-
гвардейщнны, скопившейся на Дальнем
Востоке, η в изгнании японских интер¬
вентов.
Воспоминания и документы, опубликован¬
ные в рецензируемом "сборнике, "будут по¬
лезным пособием для изучения истории гра¬
жданской войны и иностранной интер¬
венции.
М. С та шов
44
«Победа Великой Октябрьской социалистической революции в Казах¬
стане и образование Казахской АССР». Сборник документальных
материалов. Составители.· Т. Елеуов, А. Нусупбеков, С. Н. Покровский,
И. 3. Чумак, Ш. Я. Шафиро. 11од ред. С. Н. Покровского. Алма-Ата.
1947. 291 стр.
Институт истории археологии и этногра¬
фии Академии наук Казахской ССР совме¬
стно с Архивным управлением Министерства
внутренних дел Казахской ССР издал сбор¬
ник документов о победе Великой Октябрь¬
ской социалистической революции и обра¬
зовании Казахской АССР, охватывающий пе¬
риод с 1917 по 1920 год. Сборник рассчи¬
тан на партийный и советский актив.
Составители проделали большую и серь¬
ёзную работу: кропотливо собрали разбро¬
санный по различным архивам материал и
дали впервые систематический сборник п;>
указанным вопросам. Они использовали ар¬
хивные фонды Центрального государствен¬
ного архива Октябрьской революции и со¬
циалистического строительства Казахской
ССР, областных государственных архивов
Казахской ССР, партархива при ЦК КП(б)К.
Омского областного государственного архи¬
ва и Центрального государственного архива
Октябрьской революции и социалистическо¬
го строительства Узбекской ССР, докумен¬
тальные материалы Центрального государ¬
ственного архива Октябрьской революции и
социалистического строительства и Цен¬
трального государственного архива Красной
Армии в Моек т.е. Сборник снабжён обстоя¬
тельным предисловием проф. С. Н. Покров¬
ского. В нём имеются также хроника собы¬
тий и примечания. Часть документов публи¬
куется впервые и представляет значительный
интерес.
Работа содержит четыре раздела: 1. Вели¬
кая Октябрьская социалистическая револю¬
ция и триумфальное шествие советской вла¬
сти г. Казахстане·, 2. Борьба за упрочение
советской власти в Казахстане; 3. 14ностран-
шя военная интервенция и гражданская
война в Казахстане; 4. Укрепление совет¬
ской государственности в Казахстане в го¬
ды гражданской войны и образование Казах¬
ской Автономной Советской Социалистиче¬
ской республики.
В сборник включены, помимо материалов
местного значения, важнейшие ленинско-
сталинские документы, освещающие руко¬
водящую роль большезистской партии и её
вождей Ленина и Сталина в победе совет¬
ской власти в Казахстане и свидетельствую¬
щие о помощи, которую они оказывали Тур¬
кестану в разгроме контрреволюции и ин¬
тервенции. Таким образом, составители по¬
казывают события в Казахстане в связи с
событиями в центре страны. Документы, по¬
мещённые в сборнике, дают представление
о военно-политической обстановке, в какой
развёртывалась борьба трудящихся за власть
Советов, против белогвардейцев, интервентов
и буржуазных националистов. Материалы
показывают, как важнейшие директивы пар¬
тии и советской власти претворялись в
жизнь и как преобразовывалось народное
хозяйство Казахстана; как проводились в
Казахстане национализация промышленно¬
сти, железнодорожного транспорта, банков,
земли, реквизиция байского скота н раздача
его казахской бедноте (док. 75). рабочий
контроль (док. 48), создание комитетов бед¬
ноты (док. 63, 155) и т. д.
Заслуживают внимания материалы Тур-
ганекого областного съезда Советов (док.
53—57), происходившего в коние марта —
начале апреля 1918 г. под председательством
большевика Джаигильдина, чрезвычайного
комиссара Тургайской области. Более поло¬
вины делегатов этого съезда являлись ка¬
заха.ми, и в их числе был и Амангельды Има-
иоп. Съезд принял важнейшие постановле¬
ния об организации советской власти в об¬
ласти и создании Красной Армии, а также
по земельному, продовольственному и рабо¬
чему вопросам.
Много интересных материалов содержит¬
ся в третьем и четвёртом разделах сборника.
К их числу принадлежат воспоминания
Джаигильдина об Амангельды Пмапове
(док. 91) и доклад Джаигильдина о достав¬
ке сталинского транспорта оружия па Орен¬
бургский фронт (док. 93—96).
В сборнике помещены документы о Крас¬
ной Гвардии (док. 51, 60), о героической
борьбе партизан, сыгравших большую роль в
разгроме Колчака. О трудностях, которые
приходилось преодолевать героическим за¬
щитникам Черкасской обороны (док. 107),

102
Критика и библиоерафия
свидетельствует доклад представителя
Лепспмского уезда на Семиречепском обла¬
стном съезде РКП(б) о феврале 1919 года:
«Нет одежды, обуви и огнестрельных припа¬
сов, проще говоря, нет техники, что и за¬
ставляет нас призадуматься. Теперь ред¬
кость, у кого есть самовар и цинковые ве¬
щи; всё переделано па патроны» (док. 108).
На ряде документов можно проследить,
как трудящиеся Казахстана поднимались на
борьбу против иностранных интервентов и
белогвардейцев, как создавалась Красная
Армия Казахстана, в состав которой входи¬
ли и национальные казахские части. В Тур-
гайской области красноармейские отряды во
главе с Амангельды Имзновым сражались с
белогвардейцами и алаш-ордиицами. На
Актюбинском фронте доблестно сражался
l-н советский образцовый киргизский кон¬
ный полк (док. 120).
В последнем разделе сборника заслужи¬
вают большого внимания документы об обра¬
зовании Казахской республики. Казахские
трудящиеся, возглавляемые большевиками,
вели упорную и напряженную борьбу за
победу советской власти в Казахстане. Три
отдалённых друг от друга фронта — Актю-
бинскнй (Оренбургский), Ссмирсчснский и
Уральский — требовали огромных сил. Но
победа оказалась возможной, ибо Ленин и
Сталин неослабно следили за событиями з
Туркестане, непосредственно руководили
борьбой трудящихся и оказывали помощь
Средней Азии. Указания вождей нашей
партии Ленина и Сталина помогли трудя¬
щимся отстоять советскую власть в Турке¬
стане, в частности в Казахстане. Выделе¬
ние из состава Восточного фронта специаль¬
ного Туркестанского фронта под командо¬
ванием Λ1. В. Фрунзе, посылка партией в
Туркестан Купбьгшс-ва и Кагановича спо¬
собствовали победе.
Горячей любовью отвечали трудящиеся
Средней Азии большевистской партии,
Ленину л Сталину. Так, III областной съезд
Букеевской орды (июнь 1919 г.) приветство¬
вал И. В. Сталина, «принявшего горячее
участие в развитии и процветании забитого
киргизского народа, которому открыта широ¬
кая дорога» (док. 158).
В книге собран богатый документаль¬
ный материал — в этом заслуга его соста¬
вителей. Но сборник не лишён недостатков.
Авторы не привели документов важней¬
ших партийных съездов и съездов Советов,
которые происходили в Ташкенте. Между
тем все руководящие указания из центра
шли в Ташкент; Туркестан общими силами
отстаивал свою независимость. Деньги и
оружие, привезённые Джангильдшшм, по¬
служили общему делу победы Казахстана
и Туркестана. Следует также иметь в виду,
что до национального государственного раз¬
межевания в 1924 г. ещё не все казахстан¬
ские земли входили в состав КазССР, на¬
пример, Сырдарьи некая и Ссмиреченская
области являлись частью Туркестанской Со¬
ветской Социалистической республики. От¬
сутствие в сборнике указанных документов
отрывает Казахстан от других Среднеази¬
атских республик.
Серьёзным упущением авторов является
το обстоятельство, что в сборнике очи не
привели обращения И. В. Сталина «Ко всем
трудящимся мусульманам России и Восто¬
ка». В сборнике недостаточно документов
о народном хозяйстве Казахстана. Авторам
не следовало приводить такого количества
оперативных приказов М. В Фру.чзе, его
послужной список (док. 98), а лучше было
дать те материалы, которые имеют лишь
непосредственное отношение к местным за¬
дачам. Заголовки в документальном сбор¬
нике имеют большое значение, между тем в
рецензируемой работе они во многих слу¬
чаях не продуманы « иногда по размерам
соответствуют приводимым документам. Из¬
лишне подробны примечания, но и в этих
пространных примечаниях авторы иногда упу¬
скают существенное. Так, например, о пред¬
седателе уездного совета в Кустаиае
А. Таране авторы забывают сказать, что он
погиб от руки алаш-ординцев (стр. 78).
Нужные примечания отсутствуют: о Керен¬
ском даётся очень подробное примечание, а
о буржуазном националисте Букейхановс,
руководителе контрреволюционного «прави¬
тельства» Алаш-орды, примечания не'",
чрезвычайный комиссар по борьбе с Дуто¬
вым совершенно выпал из поля зрения со¬
ставителей. Почему-то даже ультиматум
Кобозева Дутову и другие документы
не приведены в. сборнике.
В ряде случаев составители дробят до¬
кументы на несколько частей н каждому от¬
рывку дают нумерацию. Так они поступили,
например, с докладом Джангильдина
(док. 93—96),
Ненужным и излишним в работе является
перечень документальных теризлои, опуб¬
ликованных в сборнике:	существу, это
перепечатка всех заголовков. Б го следовало
дать по-другому — в хронологическом по¬
рядке, по годам, месяцам и числам.
Несмотря на указанные недостатки, сбор¬
ник является ценным пособием для иссле¬
дователей, занимающихся историей Казах¬
стана.
Р. Голубева

Критика и библиография
103
А.	ВОТИНОВ. Тойео Антикайнен Краткий биографический очерк.
] 947. Госиздат Карело-Финской ССР. Петрозаводск. 107 стр. 3 руб.
Биография Тойво Антикайнена — это био¬
графия мужественного и бесстрашного
борца и революционера, активного участ¬
ника гражданской войны в СССР, одного
из руководителей коммунистической партии
Финляндии, жизнь и деятельность кото¬
рого были неразрывно связаны с партией
Ленина—Сталина.
«Ангикайнеи, — писал о нём датский ре¬
волюционный писатель Мартин Андерсен
Нексе,— один из тех редких людей, кото¬
рые повсюду, где они находятся, зажи¬
гают умы».	*
А. Вотиков сделал, безусловно, полез¬
ное дело, написав первый биографический
очерк жизни и деятельности Тойво Анти¬
кайнена. Автор прослеживает биографию
Тойво Антикайнена с рождения (Гельсинг¬
форс, 8 июня 1898	г.) в семье рабоче¬
го социал-демократа до гибели 4 октября
1941 г. при выполнении боевого задания,
А.	Вотанов показывает, что с детских
лет жизнь Антикайнена была связана
с жизнью и борьбой финского рабочего
класса. Биография Антикайнена излагает¬
ся на фоне исторических событий описы¬
ваемой им эпохи, и мы видим, как тесно
было связано рабочее революционное дви¬
жение Финляндии с революционным дви¬
жением 'России. В подтверждение этого
автор приводит ряд высказываний Ленина
и Сталина о Финляндии.
Тридцать с лишним лет назад (14 но¬
ября 1917 г.) И. В. Сталин выступил на
съезде финляндской социал-демократи¬
ческой рабочей партии в Гельсингфорсе.
И. В. Сталин приветствовал съезд от име¬
ни рабочего и крестьянского правитель¬
ства России, от имени Совета Народных
Комиссаров. Он говорил:	«Мы измени¬
ли бы социализму, если бы не при¬
няли всех мер для восстановления
братского доверия между рабочими Фин¬
ляндии и России... если вам понадобится
наша помощь, мы дадим вам её, братски
протягивая вам руку»1.
Советский Союз неизменно придержи¬
вался этой политики. В своей речи на
обеде в честь финляндской правитель¬
ственной делегации 7 апреля 1948 Г.
И. В. Сталин говорил о значении подпи¬
санного накануне договора дружбы и вза¬
имной помощи между Советским Союзом
и Финляндией. И. В. Сталин говорил о
том, что «с советской стороны в прошлом
была попытка разбить недоверие, суще¬
ствовавшее между русскими и финнами.
Это было тогда, когда Ленин в 1917 г.
объявил независимость Финляндии. Это
был видающийся акт с точки зрения
истории. Но, к сожалению, этим не было
сломлено недоверие. — недоверие осталось
недоверием. В результате между нами бы¬
ло две войны»-.
1 И. Сталин. Соч. Т. 4. стр. 3, 5.
а «.Правда» от 18 апрели 1916 года.
Антикайнен был активным участником
революции 1918 г. в Финляндии, подав¬
ленной финскими белогвардейцами при
помощи германских штыков. К сожале¬
нию, говоря об этих событиях, автор очень
мало рассказывает о деятельности самого
Антикайнена в этот период, ограничива¬
ясь всего лишь несколькими общими фра¬
зами. Следовало бы также подробнее расска¬
зать об активном участии Антикайнена в
подавлении белофинской авантюры в Ка¬
релии в 1922 г,, когда Антикайнен воз¬
главил легендарный лыжный поход кур¬
сантов интернациональной военной школы
в тыл противника. У финской буржуазии
были все основания ненавидеть Тойво Ан-
тикайнепа, впоследствии члена ЦК « по¬
литбюро компартии Финляндии. В ноябре
1934 г. он был арестован финской поли¬
цией.
Автор сравнительно подробно рассказы¬
вает о «суде» над Антикайнен ом, органи¬
зованном’ финской реакцией, мечтавшей о
расправе с ним. Антикайнен держался му¬
жественно, как подлинный революционер.
Он говорил <на судебном процессе: -«При¬
говор я приму с высоко поднятой головой.
Можно уничтожить меня, но нельзя уни¬
чтожить ' дело рабочего класса, дело рево¬
люции, которому принадлежит моя жизнь.
Коммунизм вы не можете уничтожить.
Он победит!»
Приговорённый к пожизненной каторге,
Антикайнен просиДел почти шесть лет
в каторжной тюрьме, откуда был освобо¬
ждён после окончания советско-финской
войны и заключения мирного договора
в 1940 году. По возвращении в Совет¬
ский Союз Антикайнен был избран депу¬
татом Верховного Совета СССР от тру¬
дящихся Карело-Финской ССР.
Жизнь Антикайнена, героя граждан¬
ской войны, несгибаемого большевика,
лучшего сына карело-финского народа,
оборвалась в начале октября 1941 г. при
выполнении боевого задания.
Нельзя сказать, что автор до конца ис¬
черпал свою тему. Необходимо и дальше
работать над собиранием и изучением
материалов об Антикайнене, чтобы со¬
здать подробную биографию, всесторонне
освещающую жизнь и деятельность такого
выдающегося революционера, каким являл¬
ся Тойво Антикайнен.
Следует отметить, что в цитировании про¬
изведений И. В. Сталина автор допустил не¬
брежность, приведшую к искажению смысла
цитат (стр. 22—24). Не всегда соблю¬
дает автор хронологическую после¬
довательность в изложении событий. На
стр. 32 н 33 излагаются события лета
1918 г., а автор говорит о походе против
Советской России, организованном в это
>ьрсмя Колчаком, тогда как известно, что
Колчак пришёл к власти в ноябре 1918 го¬
да. Встречаются и стилистические погреш¬
ности. Всё это необходимо исправить в

104	Критика	и	библиография
новом издании биографии Тойво Антикаи-
нена.
Книге А. Вотиновп предпосланы преди¬
словия В. Пика и финского поэта и револю¬
ционного деятеля Армас Эйкия. В своём
предисловии «К читателю» Эйкия спра¬
ведливо указывает, что «это первая кни¬
га, написанная о жизни и деятельности
финского революционера Тойво Антикай-
не-иа. Поэтому, безусловно, книга не мо¬
жет пс быть лишена недостатков. Со време¬
нем о Томно Антикайнене будут написаны
произведения, которые дадут более пол¬
ную картину его деятельности, более по¬
дробно определят значение его жизненно¬
го подвига, ибо Антикайнен относится
к тем выдающимся лицам, жизнь которых
изучают поколения».
Г. Райский
Правда Русская. Том. П. Комментарии составили Б. В. Александров,
В.	Г. Гейман, Г. Е. Кочин, П. Ф. Лавров и Б. А. Романов, под редак¬
цией акад. Б. Д. Грекова. Изд. АН СССР. Институт истории. М. 1947.
Рецензируемая книга является заверше¬
нием огромной работы, предпринятой целым
коллективом научных работников Институ¬
та истории АН СССР по изучению «Русской
Правды» — древнейшего и притом основно¬
го сборника русского права.
В рецензируемом томе даны комментарии
к текстам «Русской Правды», приведённым
в первом томе.
Надо всячески приветствовать мысль ре¬
дактора данной работы, акад. Б. Д. Греко¬
ва, составит!) сводный комментарий к каж¬
дой статье «Русской Правды», который да¬
вал бы возможность читателям оценить то
или иное предложенное .толкование, не на¬
вязывая им какого-нибудь единственного и
притом собственного толкования коммента¬
тора. Опыт показал, что даже и наиболее
проникновенные комментаторы часто давали
такие толкования, которые не принимались
историками.
В книге даётся подробный комментарий
не только к какой-нибудь отдельной статье
«Краткой» или «Пространной Правды», но и
к отдельным терминам, словам и выражени¬
ям некоторых наиболее важных статей Крат¬
кой редакции, ст. 43 « 56 этой же редакции
и т. д. Так, в комментарии к статье 1-й
«Краткой Правды» даётся толкование сло¬
вам «мужь», «мьстить», «гридни», «ябетник»
и пр.
Цепным надо признать то, что каждому
толкованию той или иной статьи предше¬
ствуют переводы данных статей. Надо от¬
метить, что работы всех сколько-нибудь
известных историков и историков-юристоп,
занимавшихся текстом «Русской Правды»,
были привлечены составителями данного
тома. По инициативе самого редактора
акад. Б. Д. Грекова были привлечены ра¬
боты 'исследователей «Русской Правды» из
славянских стран (Раковецкий, Мациов-
екий).
Как правило, составители комментариев з
определённой хронологической последова¬
тельности приводят толкования отдельных
авторов, изданные типографским путём. По
в некоторых случаях отдельные составите¬
ли давали и свои толкования, которые по
тем или иным причинам не были до сих пор
опубликованы, причём эти собственные тол¬
кования составителей достаточно чётко вы¬
делялись от толкований других авторов. К
весьма обстоятельному комментарию прило¬
жены и весьма обширные указатели: библио¬
графический, предметно-терминологиче¬
ский, именной и географический. Кроме то¬
го здесь даны приложения, которые по свое¬
му характеру относятся к первому тому, но,
повидимому, по тем или иным соображени¬
ям не были во-время подготовлены к печати.
Так, в этих приложениях напечатаны Та-
тищевские списки «Краткой Правды» и две
статьи В. И. Любимова: «О лаптевском спи¬
ске «Правды Русской» и «Новые списки
«Правды Русской».
В техническом отношении второй том
«Правды Русской» так же, как и первый,
издан отлично. Это прекрасный фолиант,
который может украсить любую библиотеку.
О тщательности печатания и корректуры
говорит то, что на весь огромный том от¬
мечено всего пят!) опечаток.
Надо признатй, что составители вполне
справились со своей сложной и ответствен
ной задачей — дать полный и закопченный
комментарий к статьям «Русской Правды».
Второй том «Правды Русской», как и пер¬
вый, является крупным вкладом в советскую
историко-юридическую науку.
Тем не мснес и этот труд имеет некото¬
рые недостатки. Основным недостатком
всего издания «Правды Русской», как мне
кажется, является то, что составители обоих
томов недостаточно учли взгляды современ¬
ной советской исторической науки на обще¬
ственно-экономический, политический и
правовой строй Киевской Руси.
Необходимо подробно остановиться на
этом положении. Длительное время в исто¬
рической науке господствовали взгляды σ
происхождении и характере «Русской Прав¬
ды», утвердившиеся ещё в буржуазной исто¬
рической науке. «Русская Правда» счита¬
лась частным юридическим сборником.
Источником сё признавалось, как общее
правило, иноземное право: или византийское
(Максименко и в значительной степени Сер-

Критика и библиография
105
геович) или германское (скандинавское)
право (например, Шейнин и др.). По мнению
подавляющего большинства старых исследо¬
вателей, правовой строй «Русской Правды-»
находился па шитом уровне развития.
Вес эти взгляды о характере и источниках
«Русской Правды» были вполне естествен¬
ными при том состоянии русской историче¬
ской науки, когда историками признава¬
лось, что в Киевской Руси господствовали
или родовые отношения, или общинные, или
задружные (Леоптович, Покровский), «ли
существовали одновременно элементы всех
этих отношений (Любавский). Но когда со¬
ветскими историками было доказано, что в
Киевской Руси стал развиваться, а затем
завершился процесс феодализации, то дол¬
жен был немедленно измениться взгляд на
■характер «Правды Русской». Исходя из но¬
вых взглядов на характер общественных
отношений в Киевской Руси, мы должны
прежде всего указать, что «Русская Прав¬
да» является сборником русского права, и
притом права, возникавшего и развивавше¬
гося в феодальном обществе и государстве.
Нормы, которые содержатся в «Правде Рус¬
ской»,—это нормы новые, издающиеся в от¬
мену старых обычаев. Отсюда вне всякого
сомнения официальное происхождение «Рус¬
ской Правды», по крайней мерс основных
ее редакций. Поскольку «Русская Прай¬
да» — памятник феодллизирующсгося или
феодального общества, то её нормы должны
отражать уже достаточно высокий уровень
правового развития.
Нетрудно представить себе, что в зависи¬
мости от развития феодальных отношении
в Киевской Руси создавались отдельные
пласты правовых норм, где всё более и
более проявлялись элементы феодального
права, по выражению Маркса, права приви¬
легии.
Следует со всей решительностью присое¬
диниться к мнению акад. Б. Д. Грекова, что
поздние тексты «Правды Русской»—это уже
не «Варварские Правды», а сборники, тож¬
дественные по своему социальному смыслу
капитуляриям франкских королей и другим
подобным им памятникам.
Составители комментария к «Русской
Правде» и должны были руководствоваться
этими принципами. Ода должны были пока¬
зать, как в зависимости от общественно-эко¬
номического развития изменялись правовые
нормы, а при толковании отдельных норм
«Правды Русской» им следовало исходить
из представления о том, что в X—XII вв.
развивается феодальное право.
Давая сводку отдельных толкований к
тем шли иным статьям, составители должны
особо выделять те из них, .которые исходят
из представлений о «Правде Русской» как
сборнике развивающегося феодального пра¬
ва. К сожалению, надо отметить, что при
составлении тома эти установленные совет¬
ской наукой принципы не нашли своего
полного осуществления в издании «Правды
Русской».
Во втором томе «Правды Русской» наблю¬
дается разрыв между современным пред¬
ставлением о «Русской Правде» как сбор¬
нике феодального права и отдельными тол¬
кованиями статей и терминов, которые да¬
ются составителями. Совершенно правильна
идея акад. Б. Д. Грекова: познакомить чи¬
тателей со всеми толкованиями той или
иной статьи «Русской Правды». Но это не
освобождало составителей от обязанности
давать какой-то стержень, который мог бы
помочь читателям ориентироваться в при¬
водимых толкованиях. Составители должны
были отдавать предпочтение тем толкова¬
ниям, которые находятся в соответствии со
взглядами на «Русскую Правду» как на па¬
мятник возникающего и развивающегося
феодал!,ного права* Кроме того надо было
дать вступительную статью к комментариям,
в которой следовало изложить точку зрения
советских историков на характер «Русской
Правды» как памятника феодального права
и дать оценку её историографии.
Но вводном статьи о «Русской Правде»,
к сожалению, не было дано. Если же мы
обратимся к тому, как составлен коммента¬
рий к отдельным статьям «Русской Прав¬
ды», то окажется, что авторам, настаиваю-·
щим па низком уровне правового развития
или на иноземных источниках «Русской
Правды», уделено незаслуженно большое
внимание.
Конечно, можно и нужно было указать
на то, что, например, Максименко часто свя¬
зывает ту или иную норму «Русской Прав¬
ды» с нормами римского (византийского)
права, или что Щелкни или Пресняков уста¬
навливают связь системы наказаний «Рус¬
ской Правды» с системой наказании герман¬
ских взрварских правд, но цитировать це¬
лыми страницами работы данных авторов не
было смысла. Ведь ни редактор, ни состави¬
тели, ни даже подавляющее число читате¬
лей всерьёз теперь не думают, что вира
«Русской Правды»—это разновидность гер¬
манского вергельда, а нормы наследствен¬
ного права «Русской Правды» — это нормы
византийской эклоги. В рецензируемом томе
материал часто даётся не столько для пра¬
вильного уяснения той или иной нормы,
сколько для своеобразного коллекциониро¬
вания всех имеющихся толкований. Так,
иногда при комментариях к той или иной
статье приводятся подробные толкования
давно забытых, и притом заслуженно забы¬
тых, авторов. Можно было ограничиться
только кратким упоминанием о толковани¬
ях этих авторов (см., например, толкования
Алексеева, Бараца, Грыцко, Диена и др.).
Воскрешение этих забытых авторов для
советских читателей — это вид ненужного
учёного снобизма.
Сравнивая количество приведённых соста¬
вителями толкований старых авторов и тол¬
кований авторов современных, приходится
констатировать явное предпочтение, кото¬
рое составители отдавали досоветским ав¬
торам. Излюбленные и наиболее цитируе¬
мые составителями авторы — это Владимир¬
ский-Буданов, Гетц, Ланге, Макеимейко,
Сергеевич; современных же авторов соста¬
вители цитируют значительно меньше. До¬
статочно указать, что Ланге, историк рус¬
ского уголовного права первой половины
XIX в., цитируется 142 раза, Владимирский-
Будзноп—181 раз, в то время как акал.
В.*Д. Греков цитируется зссго 52 раза, проф,

Критика и библиография
М. Н. Тихомиров, автор многочисленных
работ но Киевской Руси, — 24 раза.
Естественно, что в комментариях новей¬
шие взгляды на многие важные вопросы,
затронутые в современной советской исто¬
рической науке, не получили должного отра¬
жения.
Приведём примеры. Даётся комментарии
к словам «русин» и «Словении». Известно,
насколько серьёзно сейчас ставится пробле¬
ма происхождения Руси. Казалось бы, что
взгляды о происхождении Руси в свете
борьбы с нор.манизмом должны были под¬
вергнуться достаточно подробному освеще¬
нию. Однако составители целыми страница¬
ми цитируют норманистические толкования
И. Беляева, Мрочек-Дроздовского, Гетца,
Преснякова и др., а о славянском происхож¬
дении Руси говорят весьма суммарно, не
давая .развёрнутой аргументации. Совершен¬
но не упоминаются работы Гедеонова, Ило¬
вайского и в особенности современных
авторов, настаивающих на славянском проис¬
хождении Руси. О взгляде М. Н. Тихомиро¬
ва о «русинах» и «славяпинах» указывается
весьма кратко и мимоходом.
Словом, читатель, незнакомый со всей
литературой предмета, должен придти к
выводу, что, по мнению большинства ком¬
ментаторов, «русин», который в статье 1-й
«Краткой Правды» противополагается «сла¬
вянину», — это так называемый «варяго-
русс».
Комментаторы не отражают взглядов на
институты русского права как институты
феодального права. Давая комментарий к
слову «изгой», составители опять целыми
страницами цитируют толкования старых
авторов, те излагая в сколько-нибудь развёр¬
нутом виде новые взгляды по этому предме¬
ту. Глазное и новое в этих взглядах заклю¬
чается в том, что изгои рассматриваются как
группа феодально зависимого сельского на¬
селения, т. е. это совершенно новый подход
к этой группе населения.
Составители уделяют недопустимо мало
внимания взглядам М. Н, Тихомирова, кото¬
рый так много занимался «Русской Прав¬
дой». Иногда они ограничиваются кратким
упоминанием его взглядов, а между тем
М. Н. Тихомиров часто совершенно по-ново¬
му подходит к толкованию норм «Русской
Правды». Необходимо указать, что состави¬
тели уделили недостаточно внимания и
взглядам самого редактора, аклд. Б. Д. Гре¬
кова, который принципиально по-новому по¬
дошёл к общественно-экономическому, по¬
литическому и правовому строю Киевской
Руси. Во всяком случае, его полемика со
мной и с другими советскими историками
(С. В. Бахрушиным, Н. Л. Рубинштейном и
др.) по основным вопросам общественного
строя и права Киевской Руси (см. «Киевская
Русь», 4-е изд.) не была должным образом
отражена составителями второго тома «Прав¬
ды Русской».
Наряду с этим основным недостатком
рецензируемой работы надо указать и на
другой. Дело в том, что «Русская Правда»
не принадлежит к числу таких памятников
нрава, о которых применялись бы особо
утончённые юридические понятия. Но по¬
скольку установлено, что «Русская Прав¬
да» является сборником феодального права,
то составителям при тех или иных толкова¬
ниях надо было уделять большее внимание
определениям и понятиям этого права. В тех
случаях, когда прежние авторы, основыва¬
ясь на взгляде о примитивном правовом
строе Киевской Руси, не обнаруживали осо¬
бого интереса к юридическим категориям,
составителям следовало бы в своих допол¬
нительных, или, вернее, заключительных,
толкованиях остановиться более подробно на
этих предметах. Так, например, следовало бы
специально остановиться на понятии фео¬
дальной собственности, данном классиками
марк сиз м а-ле нин и зм а.
Коснёмся приложений ко второму тому
«Пра вды Русской». Они включают издание
Тагищевских спискоз (подготовлены к пе¬
чати Р. Б. Мюллером), статью В. П. Люби¬
мова «О лаптевском списке «Правды Рус¬
ской» к статью того же В. П. Любимова
«Новые списки «Правды Русской».
Необходимо указать, что изданием неко¬
торых Татищсвских списков до известной
степени восполняется досадный пробел, до¬
пущенный при издании текстов «Русской
Правды», которые были приурочены таи
раз к 200-летию открытия этого памятника
Татищевым. Теперь во втором томе «Прав¬
ды Русской» даются три списка.
Р. Б. Мюллер, подготовивший текст к пе¬
чати, не указывает, почему именно только
три списка присваиваются Татищеву. В
своё время было выдвинуто мнение, что ему
принадлежало четыре других списка («Русь-
ка Правда», стр. IV—V. Киев. 1935). Следо¬
вательно, надо было предварительно устано¬
вить, сколько именно списков «Русской
Правда» принадлежало Татищеву, и тогда
уже напечатать все эти Татищевские спи¬
ски.
Вопреки сложившейся традиции Р. Б.
Мюллер почему-то не указал, что не¬
которые списки, например, АН СССР 16.14
были уже воспроизведены в печати (приве¬
дены варианты в «Правде Руськой»). Что
же касается статей В. П. Любимова, они
весьма типичны для стиля этого исследова¬
теля «Русской Правды». Он обратил внима¬
ние на список «Русской Правды», находя¬
щейся в Кормчей, которая принадлежала
купцу Лаптеву. По свойственной ему манере
классифицировать списки «Русской Прав¬
ды» в зависимости от принадлежности
Кормчей тому или иному приобретателю ру¬
кописи, список, находящийся в Кормчей
Лаптева, получил название Лаптевского. В
первом томе «Правды Русской» ои был на¬
печатан. Первоначально некоторые исследо¬
ватели (например, Калачов) предполагали,
что в одной из Кормчих, принадлежавшей
как раз Лаптеву, имелся список, весьма
близкий к Синодальному. Но эти предполо¬
жения не оправдались. Так называемый Лап-
тевский список является близким к списку
Троицкого извода. Таким образом, значение
этого списка В истории «Русской Правды»
невелико. Возникает вполне законное не¬
доумение, почему в' прекрасном фолианте,
содержащем комментарий к «Русской Прав¬
де», помещена статья В. Γί. Любимова, по¬

Критика и библиография
священная малозначащему списку «Русской
Правды».
Другая статья В. П. Любимова — «Новые
списки «Правды Русской», находящиеся в
Кормчих, принадлежавших Никифорову. У
В, П. Любимова эти списки получили назва¬
ние И и III Никифоровских списков. Ники-
форовские кормчие принадлежат к числу
поздних кормчих (III Никифоровский список
написан даже скорописью XVII века). Ка¬
ких-либо крупных особенностей по сравне¬
нию с ранее напечатанными Никифоровские
списки, подобно Лаптевскому, не имеют.
В последней статье имеется раздел, по¬
свящённый вопросу о связи Никифоровского
III списка «Пространной Правды» со спи¬
сками Сокращённой и Пространной редак¬
ции, где автор доказывает, что особенности
текста этой редакции Правды могут быть
объяснены переработкой одного из видов
«Пространной Правды», в данном случае
Никифоровского II, а не использованием
других каких-либо особых источников, как
утверждал в своё время М. Н. Тихомиров.
Но если бы В. П. Любимов уделил большее
внимание тексту так называемой «Сокращен¬
ной Правды», то он мог бы давно уста¬
новить, что имеется список, протограф кото¬
рого послужил непосредственным источни¬
ком «Сокращённой Правды». Это так назы¬
ваемый (по номенклатуре Любимова) Цар¬
ский III список. В первоначальном тексте
этого списка имелись все особенности текста
«Сокращённой Правды». Приходится пожа¬
леть, что наблюдения над текстом -Царского
III списка выпали из поля зрения В, II. Лю¬
бимова. Таким образом, нетрудно уяснить,
что статьи В. П. Любимова не имеют пря¬
мого отношения к основной теме второго то¬
ма «Правды Русской» и по своему качеству
вовсе не таковы, чтобы входить в состав
этого тома.
С.	Юшков
Б. ГАФУРОВ. История таджикского народа в кратком изложении.
Том I. Институт истории, языка и литературы Таджикского филиала
Академии наук СССР и Редакция истории таджиков и Таджикистана.
Таджикское государственное издательство. Сталинабад. 1947. 382 стр.
(на таджикском языке).
Рецензируемая книга является первым
опытом написания истории таджикского
народа и принадлежит перу таджикского
историка и общественного деятеля
Б. Г. Гафурова. Задача, которую поста/вил
перед собой автор, нелегка. В своём труд¬
ном деле он опирался на сочинения рус¬
ских историков XIX—XX вв. и главным
образом на труды советских исследовате¬
лей истории и археологии Средней Азии.
Выход из печати этой книги является
крупным событием не только в деле изу¬
чения прошлого таджикского народа, но и
в советской исторической науке в целом.
Хотя книга рассчитана на широкого чита¬
теля и носит научно-популярный характер,
она, по существу, является первой рабо¬
той, полностью охватывающей не только
историю таджиков от самых древних вре¬
мён и до современности, но и важнейшие
периоды истории Средней Азии.
Написана ома с полным учётом совре¬
менной, особенно советской научной лите¬
ратуры, а в целом ряде разделов привле¬
чены и богатые первоисточники, которым
дано самостоятельное и оригинальное тол¬
кование.
Рецензируемый первый том работы со¬
держит историю таджикского народа от
глубокой древности до знаменитого вос¬
стания 1916 г.,—таким образом, в нём из¬
ложена вся дореволюционная история тад¬
жиков. Вот содержание глав этого тома:
I. Первобытное общество в нашей стране.
II. Общественное развитие и древнейшее
государственное образование в Средней
Азии. III. Судьбы таджикского парода под
властью рабовладельческого государства
Ахеменидов. IV. Таджики в борьбе с гре¬
ко-македонскими захватчиками. V. Средняя
Азия после распада империи Александра
Македонского и во времена греко-бактрий-
ского царства. VI. Судьбы таджикского па¬
рода в составе государства Великих Куша¬
ков. VII. Судьбы таджикского народа в пе¬
риод эфталитов и сасанидов и сложение
феодального общества в это время.
VIII. Экономические и культурные дости¬
жения таджикского народа в VI—VII вв. и
распространение власти тюркского каганата
на Среднюю Азию. IX. Захват арабами
Средней Азии и борьба её народов с араб¬
ским владычеством. Движения Абу-Мусли-
ма, Синбада и восстание Муканны. X. Поя¬
вление в Хорасане и Мавераннахре первых
династий иранского происхождения (Та.хи-
риды, Саффяриды и Саманиды). XI. Тад¬
жикский народ в Саманидскин период.
XII. Внутренние противоречия и распад го¬
сударства Саманидов. XIII. Таджикский на¬
род в период господства Кдраханидского
дома. XIV. Период Газневидского султана¬
та и экономическая и культурная жизнь
таджиков и других народов Средней Азии.
XV. Таджикский народ во время влады¬
чества сельджуков и хорезмшахов. Вос¬
стание Малика Санджара. XVI. Нашест¬
вие Чингиза на Среднюю Азию и герои¬
ческая оборона Ходжентаи XVII. Господ¬
ство монголов в Средней Азии. Восстание

108
Критика и библиография
Махмуда Тарабл. XVIII. Таджикский на¬
род и другие народы Средней Азии в пе¬
риод распада власти монголов и во время
господства эмира Тимура. XIX. Таджик¬
ский народ и его культурные достижения
в период владычества Тиму ридов. XX.
Сложение власти Бухарского ханства и
жизнь таджиков и других народов^ Сред¬
ней Азии в XVI—XX вв.:	Шейбаниды,
Аштархапиды. События первой половины
XVIII в. и приход к власти Мангитов.
XXI. Царская Россия и процесс завоева¬
ния Средней Азии. XXII. Таджикским народ
под властью царской России и Бухарского
эмирата.
Несмотря на то, что работа написана
сжато (на 380 страницах изложена исто¬
рия таджиков и соседних с ними народов
от палеолита и до Великой Октябрьской
революции), она всесторонне и, насколько
это возможно, полно освещает трактуемые
автором вопросы и события. Излагая тот
или другой период истории таджиков и
других среднеазиатских народов, часто
весьма/ сложный и запутанный, автор
умело выбирает всё существенное
и главное, опуская излишние подробности,
которые могли бы только перегрузить ра¬
боту и затруднить читателя. Принятый ав¬
тором порядок — сначала излагать факти¬
ческий материал, относящийся к той или
другом эпохе, а затем уже давать общую
характеристику этой эпохи как с точки
зрения экономической и социальной, так
и в отношении развития науки, искусств,
литературы, языка и т. п. — помогает чита¬
телю легко усвоить материал, разобраться
в событиях и составить отчётливую кар¬
тину данной эпохи. Особенным достоин¬
ством является то большое внимание, ко¬
торое уделяет автор вопросам культурной
жизни.
Следует отметить также, что автору
удалось на протяжении всей работы со¬
хранить соразмерность в изложении материа¬
ла по отдельным главам, не увлекаясь
изложением событий какого-либо одного
периода за счёт другого.
Сжатые и в большинстве случаев пра¬
вильные оценки автором тех или дру¬
гих явлений в истории таджиков, выяв¬
ление им причин, вызвавших то или иное
событие, являются большим достоинством
рецензируемой работы. Так, например,
• очень сжато и точно, в полном соответ¬
ствии с последними достижениями советской
науки, изложена сложнейшая тохарская
проблема (стр. 54 и следующие), дана
убедительная! характеристика экономиче¬
ского « политического состояния Средней
Азии ко времени появления на историче¬
ской арене Тимура {стр. 255—257), а
также кочевников-узбеков во главе с Шей-
бани-хано.м (стр. 293—294).
В спорных вопросах, как, например, в
вопросе о переселении таджиков в горы
под влиянием междоусобиц и нашествий
кочевников, автор сумел занять ясную по¬
зицию и хорошо её аргументировать
(стр. 256, 303).
Обращает на себя внимание тот факт,
что автор за время, прошедшее с опубли¬
кования его первой большой работы из
истории таджиков *, пересмотрел многие
свои теоретические позиции и исправил
ряд ошибок, имевших в ней место. В част¬
ности, автор отошёл от стремления, крас¬
ной нитью проходящего через всю его
первую работу, выделить таджиков и лх
предков, отделить их судьбу от судьбы
других народов Средней Азин, что приво¬
дило автора на ложный путь противопо¬
ставления таджиков братским народам.
Одно только лере числение названий глав,
приведённое выше, свидетельствует о том,
что Б. Г. Гафуров в рецензируемой работе
преодолел этот недостаток и даёт теперь
историю таджиков на широком фоне исто¬
рии всех народов Средней Азии. Однако
и эта работа содержит ошибочные поло-
жения. Например, автор без оговорок рас¬
сказывает о «судьбах таджикского наро¬
да» при ахеменид ах и кушанах в то
время, как следовало бы говорить о судь¬
бах предков таджикского народа—бак-
трийцев и согдийцев. Более правильно, чем
в предыдущей книге, автор даст историю
взаимоотношений между кочевым и осед¬
лым, иранским и тюркским элементами
населения Средней Азии.
Книга написана прекрасным литератур¬
ным языком. Молодая таджикская истори¬
ческая наука ещё не имеет сложившейся
терминологии, и здесь Б. Г. Гафурову
пришлось приложить много усилий, чтобы
выработать свою стройную систему терми¬
нологии. В этом отношении книга явится
цепным вкладом в дело создания таджик¬
ского научного языка. Думаем, что мно¬
гие введённые автором термины прочно
войдут в обиход таджикских историков.
В упрёк автору, может быть, только сле¬
дует поставить чрезмерное увлечение ара¬
бизмами.
Книга Б. Г. Гафурова сослужит великую
службу растущей таджикской интеллиген¬
ции. Но она имеет значение не только для
таджиков и заслуживает скорейшего
издания и на русском язрке.
Значение этой книги и ее неоспоримые
достоинства заставляют особенно внима¬
тельно отнестись к её недостаткам и сде¬
лать несколько критических замечаний,
откликнувшись таким образом на призыв
автора оказать ему помощь дружеской
критикой.
Существенным недочётом книги являет¬
ся отсутствие в ней краткой историогра¬
фической главы или хотя бы перечня ли¬
тературы и источников, которыми пользо¬
вался автор при написании своего труда и
знакомство с которыми помогло бы его
читателям углубить знания. Специалист
при внимательном чтении книги Б. /Г- Гафу¬
рова сразу видит, какой большой начитан¬
ностью обладает автор: автору прекрасно
1 Гафуров Б. и Прохоров П.
«Таджикский народ в борьбе за свободу
и независимость своей родины. Очерки по
истории таджиков и Таджикистана»,
Сталина бад. 1944 (на русском языке).

Критика и библиография
109
известна вся важнейшая литература по
истории Средней Азии, как русская и
особенно советская, так и зарубежная; он
хорошо знает и разнообразные источники,
но очень непоследовательно на них ссы¬
лается. Лишь изредка автором приводятся
точные ссылки па источники (на Геродо¬
та — стр. 10, па Арриана — стр. 36—37, па
Страбона — стр. 43 и др.), иногда на со¬
чинения современных историков (на Тура-
сва—стр. 40), однако в большинстве слу¬
чаев эти точные ссылки отсутствуют.
Вообще говоря, это вполне закономерно в
книге такого характера, как разбираемая
нами, однако тогда автору следовало бы
вовсе не давать точных ссылок в под¬
строчных примечаниях, а привести список
литературы по главам.
Второе замечание касается фактического
материала. Автор слишком мало внимания
уделяет истории тех районов, которые
сейчас заселены по преимуществу таджи¬
ками и составляют большую часть терри¬
тории Таджикской республики. Это гор¬
ные районы. Конечно, история этих рай¬
онов весьма мало известна, так как они
находились вне поля зрения историков
различных эпох, но всё же в этом направ¬
лении кое-что может быть сделано, хотя
изучение этой истории и потребует боль¬
шого груда. Без характеристики истори¬
ческой жизни таджиков верховьев Пянджа,
Ддрваза, Каратегина, Гиссара, Куляба ис¬
тория таджиков не может считаться пол¬
ной.
Не совсем ясны позиции автора в та¬
ком кардинальной важности вопросе, как
вопрос о времени победы феодального
способа производства и окончательного сло¬
жения феодальной формации в Средней
Азии. Так, вызывает некоторое сомнение
трактовка автором восстания маздакитов
как «большого антифеодального движения».
Тем самым автор признает общество Ира¬
на на рубеже V—VI вв. н. э. феодальным,
что вряд ли верно. В заглавии седьмой
главы автор Среднюю Азию времени эф-
та,литов также называет феодальной, одна¬
ко в тексте главы не приводит тому
никаких доказательств. Думается, что
феодализирующне тенденции, выразившие¬
ся в закабалении рядового общинника
представителями родовой знати, начали
проявляться в Иране ещё с позднепар¬
фянского времени. Однако говорить о побе¬
де этих тенденций и о быстрой феода¬
лизации Ирана можно только после раз¬
грома маздакитов, после реформ Хосрова
Ануширвана. Окончательное оформление
феодализма в Иране и в Средней Азин
затянулось до X века. Самая характери¬
стика движения маздакитов также не мо¬
жет считаться достаточной. Приведённый
автором отрывок из Шах-иамэ при всей
его лаконичности п красочности вряд ли
исторически достаточно точен (стр. 75—76).
Бесспорно, млздакитское движение явля¬
лось прогрессивным, поскольку оно бы¬
ло направлено против эксплоатации ря¬
дового общинника-крестьянина, по оно
было одновременно и порочным, обречённым
на гибель в самой своей сущности. Оно
тянуло историю вспять, к примитивным
формам общинно-родового строя. Реак¬
ционный датский учёный А. Кристенсен
видел в маздакитах «коммунистов» и ме¬
тал против них громы « молнии. Но
советская наука, сочувствуя маздакитам в
их суровой борьбе с растущим новым
эксплоататореким классом, должна пра¬
вильно расценивать ограниченность их
общественных i идеал о в.
Позволим себе остановиться и на неко¬
торых мелочах.
Нельзя согласиться с характеристикой
тимурида Султана Бабура, которого автор
ставит в один ряд с другими тимуридами,
не дорожившими интересами своего родно¬
го края. Вся биография Бабура и его
борьба с Шсибаии-ханом позволяет выде¬
лить этого политического и культурного
деятеля из числа прочих тимуридов
(стр. 294—295).
Характеристика аграрных отношений
эпохи Шейбанидов дана недостаточно пол¬
но. Укажем хотя бы. на то, что в переч¬
не категорий земель отсутствуют общин¬
ные (родо-плсменные) земли и ничего не
сказано о присвоении их феодалами
(стр. 307—310).
В нескольких места-х книги автор, назы¬
вая в первый раз какого-нибудь историче¬
ского деятеля, не сообщает, кем язляется
этот деятель, например, Искандар-хзи —
стр. 311 и Шахи-Джахон— стр. 315. Так
как после имени этого императора Индии
стоят даты его царствования, то неиску¬
шённый читатель может решить, что речь
идёт об одном из Аштархалидов. Иногда
можно встретить ненужные повторения,
например, на стр. 327 говорится о миссии
Хохлова, в то время как об этом уже го¬
ворилось на стр. 325.
Необходимо также остановиться на
транскрипции собственных имён. При пере¬
издании книги автору следует навести в
этой области порядок. Сейчас в книге ца¬
рит большой разнобой. Бели можно при¬
знать вполне закономерной передачу имён
ахсменидов не в привычной нам грече¬
ской, а в древпеиранской форме—не
«Ахеменид, Кир, Ксеркс», а «Хахоманиши,
Куруш, Хшоершо» (лучше так, чем при¬
ведённое в книге Хишоершох — стр. 25),—
то странным анахронизмом наряду с этими
формами кажутся «Ардашер», «Доро» вме¬
сто «Арташатра». «Дараязауш». Точно так
же не следует известного парфянского ца¬
ря Фраатэ называть Фарходом (стр. 57).
И-ногда в транскрипции Имен попадаются
русские падежные окончания. Так, всюду
автор пишет «Жуан-жуани» вместо «Жу-
ан-жуан» или «Жуан-жуанхо». Совсем
странно, когда русская транскрипция на¬
звания среднеазиатского города Кят нахо¬
дит отражение в таджикском транскрип¬
ции. Б. Г. Гафуров пишет «Киат», хотя
это известное иранское слово (Кед-кет-
дом) следовало, конечно, писать «Кат».
Неудачна передача имени последнего са-
санидокого царя как «Яздигурд» (нужно
«лздигнрд»). Может быть, конечно, это я

! К»	Критика	и	библиография
о ι : ч ϋ гк if.--заметим, кстати, что в книге их
много, особенно и собственных именах.
Высказанные критические замечания ни
в коей мере не меняют общей высокой
(щепки книги. Б. Г. Гафуров проявил себя
как вдумчивый, серьёзный историк, кото¬
рый идёт вперёд, умело преодолевая свои
прошлые недостатки и ошибки. Он напи¬
сал хорошую, нужную книгу, достойную
занять почётное место в советской литера¬
туре о Средней Азии.
М. Дьяконов
НОГМОВ Ш. История адыгейского народа, составленная по преданиям
кабардинцев, введением, примечаниями и указателями снабдил προψ.
Г. А. Кокиев. Нальчик. Кабардинское государственное издательство.
Изд. 5-е. 1947.
Переиздание настоящей книги весьма свое¬
временно. Первые четыре издания давно уже
сделались библиографической редкостью, в
то время как труд Ш. Б. Ногмова всегда бу¬
дет являться источником первостепенной
важности.
Какое же место в историографии Кабарды
и Черкессии занимает работа Ш. Б. Ногмо¬
ва? До конца XVIII в. в историографии
шло накопление сырого материала о Ка-
барде и Черкессии и его первичная обра¬
ботка. Много районов оставалось фактиче¬
ски не исследованными, масса вопросов в
то время была ещё не изучена или недоста¬
точно освещена; документальные, письмен¬
ные, устные и археологические источники не
были ещё привлечены для изучения Черкес¬
сии. Конец XVIII · в. явился переломным
моментом в развитии кавказоведения, эта¬
пом, когда было положено начало научно¬
му изучению Кавказа.
Источников и исследований о Кабарде и
Черкессии в первой половине XIX в. насчи¬
тывается значительно больше, чем за все
предыдущие периоды. Они разнообразнее
и полноценнее. Это и вполне понятно: в пе¬
риод кавказской войны и борьбы горских
народов за независимость кабардино-чер-
кесы особенно интересовали Россию и мно¬
гие западноевропейские государства. В от¬
личие от прошлых веков в это время выде¬
ляется тип сводных описательных работ, з
которых замечается уже тенденция не про¬
сто описать тот или иной народ, но и срав¬
нить его с другими, хотя бы в некоторых
областях культуры и быта. Зарождается и
упрочивается интерес к прошлому народов
Кавказа. Многие работы не только рисуют
положение того или иного народа, но и
стараются осветить процесс его этническо¬
го формирования. Делаются первые попыт¬
ки воссоздать историю кабардино-черкесов
(Ногмов, Дюбуа де Монперэ).
В первой половине XIX в. появляются
национальные историки-этнографы, кото¬
рые, что особенно важно, будучи сами
кабардино-черкесами, лучше и правильнее,
чем кто-либо иной, могли описать культуру
и быт своего народа. Они же ввели в обо¬
рот большое количество фольклорного
материала (до них это были лишь отрызсп-
ные фрагменты). Прежняя категория авто¬
ров, писавших о кабардино-черкесах, со¬
стояла из послов, купцов, миссионеров и
путешественников и, как исключение, учё¬
ных. По национальности они были русские,
французы, англичане, немцы, итальянцы и
другие. И в первой половине XIX в. этот
тип авторов продолжал существовать, но
среди них несколько больший удельный вес
приобретали учёные. Вполне понятно, что
исторические концепции всех этих, без
исключения, авторов идеалистические, под¬
ход к вещественным памятникам формаль¬
но типологический, этногенегические по¬
строения сплошь основываются на мигра¬
ционной гипотезе, понятие о расах непра¬
вильное, лингвистические концепции уста¬
релые. В это время увеличивается число
исследовательских работ за счёт прежнего
типа повествовательных источников.
Работы национальных кабардино-черкес¬
ских авторов первой половины XIX в. в
большинстве случаев скорее могут быть
отнесены к типу исследовательских. Среди
национальных авторов этого периода, помимо
Ш. Б. Ногмова, заслуживают быть отмечен¬
ными Хан Гирей, Адиль Гирей, Султан Крым
Гирей, Хаджимуков и неизвестный автор,
писавший под псевдонимом «Каламб.ч» \ Сре¬
ди них на первое место должен быть по¬
ставлен 111. Б. Ногмов.
Ш. Б. Ногмов — первый зыдагощийся
кабардинский учёный-просветитель и пер¬
вый адыгейский национальный историк. Его
работа высоко была оценена ещё в XIX вЛ
о чем свидетельствуют 4 издания его книги,
в том числе одно немецкое, не считая
1 См. его историко-этнографическую рабо¬
ту «На холме». «Русский Вестник». Т. 36.
М. 1861.
2 См. вводную статью М. П. Погодина к
«Преданиям адыгейцев, не бесполезным для
истории России» в «Москвитянине», ч. 1-я,
кн. 2-я, № 2, отд. 3, стр. 41. М. 1850; ср. акад.
П. Г. Б утков «Северная пчела» № 99.
1850; ср. Редакционное предисловие
к помещённым в газете «Кавказ» очеркам из
сводного труда Ш. Б. Ногмова. «Кавказ»
№ 36. 1849; ср. статью проф. Лопатин-
с кого в «Сборнике материалов для описа-

Критика и библиография	1П
отдельных статей, извлечённых из его пол¬
ной работы 3.
Основным вкладом, который внёс -в нау¬
ку Ш. Б. Ногмов, является введение в обо¬
рот истооичеекого фольклора, систематизи¬
рованного и обобщённого по отдельным
периодам истории 'Кабарды. В последних
главах «Истории», помимо фольклора, ис¬
пользованы некоторые письменные источ¬
ники. Ш. Б. Ногмов обнаруживает большую
эрудицию и начитанность, не раз ссылаясь
на античных авторов. Из русских авторов
он основательно изучил Карамзина, его
«Историю государства Российского», являв¬
шуюся в то время основной работой по ис¬
тории России. Ш. Б. Ногмов—знаток ка¬
бардино-черкесского быта и древпнх обы¬
чаев. В «Истории адыгейского народа» он
затрагивает самые разнообразные вопросы:
этногенез, историко-культурные связи, об¬
щественный и хозяйственный строй, культу¬
ру и быт, внутреннюю и внешнюю полити¬
ческую историю Кабарды и Черкессии. Вер¬
но рисуются им основные этапы истории
Кабарды, её отношения с"Россией и Крым¬
ским ханством. Ш. Б. Ногмов критически
относится ко миопии вредным обычаям сво¬
его парода. Однако в его книге имеются
хронологические неточности и неверные
суждения по вопросам этногенеза и древ¬
ней истории черкесов. Эти дефекты, вполне
понятные для урозня развития историче¬
ской науки того времени, нисколько не сни¬
жают многочисленных достоинств книги.
Работа Ш. Б. Ногмова не устарела до на¬
ших дней, являясь классическим произведе¬
нием о Кабарде и Черкессии.
Следует отметить, что Ш. Б. Ногмов яв¬
ляется также автором первой кабардинской
грамматики (1840 г.).
Остановимся несколько подробнее на со¬
держании книги Ш. Б. Ногмова.
В предисловии книги указываются источ¬
ники, использованные автором: устные пре¬
дания, песни, пословицы, топонимика, па¬
мятники зодчества, рукописная книга уорка
Измаила Шогенева (на греческом языке),
родословная кабардинских князей (на ту¬
рецком языке), а также некоторые грамо¬
ты, пожалованные кабардинцам.
В первой главе приводятся сведения не¬
которых античных писателей о предках
адыгов, данные о территории, заселённой
ими, гипотеза о происхождении названий
черкесов и адыгов. Перечисляются народы.
ния местностей и племён Кавказа». T. XII,
стр. 7, Тифлис. 1891; ср. статью д-ра В. Б.
П ф а ф а в «Сборнике сведений о кавказ¬
ских горцах». T. V, стр. 70, прим. 5. Тифлис.
1871, и др.
8 Впервые была напечатана в 1847 г. в
тифлисской газете «Закавказский Вестник»
(λ*?№ 4—20); затем в 1861 г. в «Кавказском
календаре» на 1862 г.; в 1866 г. вышла от¬
дельным изданием на немецком языке под
названием: «Die Sagen und Lieder des
Tsclierkessenvolks, gesammelt vom Kabar¬
diner Scho-ra Bekmursin Nogmov, bearbeitet
und mit einer Vorrede versehen von Adolf
Berge». Leipzig. 1866; в 1893 г. была издана
в Пятигорске.
находившиеся в связях с адыгами, а так¬
же краткие сведения о древних .зданиях, со¬
хранившихся во время Ш. Б. Ногмова на
территории Черкессии.
В свете позднейших исследований эта
глава, разумеется, во многом устарела
(например, связь актов с адыгами), по не¬
которые данные, приводимые авторам,
представляют интерес. Он верно отождест¬
вляет название черкесов с древними керке-
тами, проводит местные параллели с назва¬
ниями киммерийцев и сарматов и многое дру¬
гое.
Несравненно ценнее вторая глава, посвя¬
щённая этногрг фическому описанию кябар-
дино-черкесов. Здесь приводятся данные о
земледелии, скотоводстве, пчеловодстве,
торговле, семейном и общественном быте,
нравах и обычаях, вооружении и способах
ведения войн, общественном строе и духов¬
ной культуре (верования, празднества, язык,
искусство). Это описание — один из важней¬
ших этнографических источников о Чер¬
кессни.
В третьей главе говорится о введении
христианства в Кабардино-Черкессии и его
прогрессивной, по сравнению с языческим
варварством, роли, о следах, оставленных
христианством в культуре адыгейских пле¬
мён, об Юстиниане, о распространении ис¬
лама и о внешних связях кабардино-чер-
кесов в раннее средневековье (с гуннами).
В четвёртой главе рассказывается о борь¬
бе адыгов с аварами. Повидимому, под
последними следует понимать какие-нибудь
другие кочевые народы Предкавказья, так
как авары почти не имели никаких связей
с черкесами.
В главе пятой приводятся легендарные
сведения об арабском происхождении ады¬
гейского правящего класса — версии, весь¬
ма ^распространённой в прежнее время, но
не соответствующей действительности. В
этой же главе говорится о правлении первых
черкесских князей, распрях между ними, а
также о связях с Тмутаракапским княжест¬
вом и войнах с хазарами.
Глава шестая посвящена борьбе черкесов
с калмыками, татарами и дагестанскими на¬
родами.
В седьмой гла.ве автор описывает период
княжения выдающегося кабардинского го¬
сударственного деятеля князя Темрюка
Идаровича и историю русско-кабардинских
дружественных отношений того времени.
«В это время, — пишет Ногмов,— князь
Темрюк с некоторыми кабардинскими
князьями дал присягу в всрност-и русскому
царю Ивану Васильевичу и обязался помо¬
гать ему в войнах с султаном и Тавридою.
Христианская вера, распространённая в древ¬
ности греками между Чёрным и Каспийским
морями, была ещё в большой силе у
нашего народа. Эта причина побудила его
искать союза с русскими как с единоверца¬
ми и прибегнуть к покровительству царя
Ивана Васильевича. Память союза о дру¬
жестве с русскими сохранилась по настоя¬
щее время в нашем народе; и теперь ещё
пословица говорит:	«тхаго Цар-Иван хот-
туа», то есть «присяга, которая перед ца¬

112
Критика и библиография
рем Иваном» (стр. 80). Эти сообщения
Ш. Б. Ногмова подтверждаются известиями
русских летописей 4.
Главы восьмая—десятая посвящены во¬
оружённой борьбе кабардинского народа
против крымско-татарской агрессии, описа¬
нию татарского гнёта и заканчиваются рус¬
ско-турецким трактатом 1739 г., объявив¬
шим Кабарду суверенной. События показа¬
ны в тесной связи с внутренней политиче¬
ской историей Кабарды.
В приложении к книге даны постановле¬
ния о сословиях в Кабарде, их правах и
обязанностях и системе внешнего вассали¬
тета. Приведены решения кабардинского
общества об отмене некоторых старых обы¬
чаев (1897), извлечения из трактата 1739 г.
(ст. 6 о Кабарде) и грамота Александра I
кабардинским князьям и пароду в 1812 г.,
подтверждающая их прежние нрава и пре¬
имущества.
Во введении к кн-ire, составленном проф.
Г. А. Кокиевым, даны краткий обстоятель¬
ный библиографический очерк изданий
«Истории» и общая оценка научной дея¬
тельности Ш. Б. Ногмова. Затем перепеча¬
тано предисловие А. П. Берже к изданию
1861 г. и его краткий биографический очерк
кабардинского учёного.
В конце книги даны примечания-коммен¬
тарии, указатели личных имён, географиче¬
ских и этнических названий. Кроме того в
тексте имеются подстрочные примечания
4 Полное собрание русских летописей
(ПСРЛ). T. XIII (так называемая Царствен¬
ная книга). СПБ. 1906.
А. П. Берже с некоторыми дополнениями
и поправками редактора.
Примечания-комментарии составлены
вполне удовлетворительно. К сожалению,
они недостаточно подробны, между тем как
многое в работе Ш. Б. Ногмова требовало
бы комментирования с точки зрения совре¬
менного состояния исторической науки. Это
особенно касается более ранних периодов,
по которым Ногмов высказывал многие
суждения и предположения, теперь оказав¬
шиеся спорными и устаревшими. Подстроч¬
ные примечания А. П. Берже требуют в ря¬
де случаев исправлений, например, на
стр. 23 примечание 2 — о готах и их пересе¬
лении; на стр. 37 примечание о слабой изу¬
ченности адыгейского языка; на стр. 62 при¬
мечание 4— о расселении бжедугоз (надобы¬
ло указать, к какому времени оно относится),
то же о бесленсезцач на стр. 64, примеча¬
ние 2. Лишь изредка дана критика на при¬
мечания А. П. Берже (например, на стр. 68).
Все эти замечания нисколько не умаляют
большой научной значимости данного из¬
дания. В следующем издании, которое, без
сомнения, понадобится через некоторое вре¬
мя, все указанные недостатки могут быть
легко устранены.
Книга Ш. Б. Ногмова, давно завоевавшая
в русской историко-этнографической лите¬
ратуре о Кавказе вполне заслуженную по¬
пулярность, несомненно, заинтересует не
только специалистов-историков Кабарды и
Черкессии, но также всех кавказоведов и
историков СССР.
Е. Зевакин
Проф. С. А. СЕМЕНОВ-ЗУСЕР. Скифская проблема в отечественной
науке. Изд. Харьковского государственного университета имени
А.	М. Горького. Харьков. 1947.
Рецензируемая работа представляет исто¬
риографический очерк скифской проблемы,
одной из важнейших проблем по дровней
истории СССР. Как отмечает автор во вве¬
дении, задачей книги является попытка си¬
стематизировать и обобщить огромное на¬
следие — литературное и археологическое, —
относимое к скифам и Скифии. Автор счи¬
тает нужным останавливаться преимуще¬
ственно «на положительных сторонах рас¬
сматриваемых сочинений, больше на значе¬
нии и достоинствах их, чем на недостатках,
с намерением показать, какой огромный
вклад внесла отечественная наука в сокро¬
вищницу знаний о скифах за 250 лет в раз¬
ные периоды и при разных направлениях рус¬
ской общественной мысли».
Книга содержит обзор, за незначительным
исключением, почти всех работ, посвящён¬
ных скифскому вопросу, — начиная от пет¬
ровской эпохи и кончая 1947 годом. Автор
придерживается, таким образом, хронологи¬
ческого порядка изложения: 1 глава—«Нача¬
ло изучения скифской проблемы в России»;
II глава — «Наука о скифах в начальный
период изучения античной археологии юга
России»; III глава—«Научные общества и
раскопки античных и скифских памятников
на территории Причерноморья в середине
XIX в.»; IV глава — «Открытие и деятель¬
ность Археологической комиссии в Петер¬
бурге и Археологического общества в Мо¬
скве»; V глава — «Пути развития русской
буржуазной историографии скифов во второй
половине XIX в.»; VI глава — «Открытия
скифских памятников на территории Украи¬
ны в конце XIX и начале XX в.»; VII гла¬
ва — «Изучение проблемы генезиса скифов
в XIX и начале XX п.»; VIII глава — «Вид¬
нейшие полевые исследователи скифской
культуры в предоктябрьский период»; IX
глава—«Попытка синтеза работ в области ис¬
следования скифской проблемы»; X глава —
«Основы изучения скифской проблемы по-

Критика и библиография
113
слс Октября»; XI глава — «Научные иссле¬
дования скифской проблемы в советский
период». Дополнения и указатели заканчи¬
вают книгу.
Несмотря на известную последователь¬
ность, хронологический порядок изложения
выдержан не совсем чётко.
Автор не даёт общих характеристик со¬
стояния исторической науки в тот или иной
период. Им даны оценки взглядов и деятель¬
ности TOo'ibKO отдельных учёных, без учёта
уровня развития исторического знания. С
этой точки зрения, совершенно недостаточ¬
но нескольких вводных строк ко второй гла¬
ве (стр. 26), где приведены слова В. И. Ленина
об историках начала XIX в. и отмечен ог¬
ромный шаг, сделанный наукой этого време¬
ни по сравнению с прошедшим XVIII веком.
Такой же упрёк можно повторить и при
дальнейшем обзоре. Несколько более раз¬
вёрнутая характеристика дана при оценке
советского периода. Здесь автор отме¬
тил огромные сдвиги, происшедшие
в общественной и научной жизни стра¬
ны, но и в этих главах не отмечены этапы
в развитии исторической науки в СССР. Ра¬
боты исследователей разобраны вне связи с
общим состоянием исторической науки и, в
частности, археологии, и это надо признать
большим недостатком рецензируемой книги.
Таким образом, автор не выполнил своего
обещания — показать развитие науки о ски¬
фах «при разных направлениях русской об¬
щественной мысли».
В книге изложены взгляды почти всех
исследователей — начиная с петровского
времени, — в той или иной мере касавшихся
вопроса о скифах. Некоторые характеристи¬
ки автора удачны и дают всестороннее пред¬
ставление о деятельности отдельных учёных.
Достаточно полная характеристика дана ис¬
следователям XVIII — начала XIX в., ярко
обрисованы фигуры А. С. Лаппо-Данилев-
ского, Ф. Г. М ищенко, Н. И. Веселовского,
А. А. Спицина, В. А. Городцоза, Б. В. Фар-
маковского, М. И. Ростозцева, С. А. Жебе-
леза, Н. Я· Марра, М. И. Артамонова и неко¬
торых других. Но в книге отмечены и даже
разобраны работы, не имеющие прямого от¬
ношения к скифской проблеме. Так, упомя¬
нуты исследования М. М. Худяка на терри¬
тории античного города Нимфея, В. В. Шкор-
пила и IO. 10. Марти в Керчи, А. И. Тю-
менева в Хсрсонесе, А. В. Шмидта и А. В.
Збруевой в Прикамье, М. П. Грязноза и
С. И. Руденко на Алтае. С другой стороны,
весьма ценным исследованиям Б. 3. Рабино¬
вича, внесшего значительные поправки з да¬
тировку скифских памятников и оставивше¬
го интересные исследования о шлемах скиф¬
ского периода, посвящены всего две строки.
Большего внимания заслуживают и исследо¬
вания И. В. Синицына, успешно работающе¬
го в Нижнем Поволжье и много сделавшего
для систематики сарматских древностей.
Прочитав книгу, трудно ответить на вопрос,
кто же из исследователей занимает веду¬
щее место в разрешении скифской проблемы
и для кого скифский вопрос был только вто¬
ростепенной задачей. Судя по отведённому
ему автором месту, большую роль в скифо-
иедении сыграл Ф. В. Баллод (стр. 163), об-
s. «Вопросы история» № 7.
следовавший правобережную часть нижней
Волги и занимавшийся почти исключительно
золотоордынским периодом. Больше внима¬
ния, чем основным скифологам, уделено
Д. Н. Эдингу, писавшему о резной скульп¬
туре Северного Урала. Следовало бы отме¬
тить, что и в работах крупнейшего русского
археолога В. А. Городцова скифы занимали
всегда второстепенное место.
Недостаточную самокритичность проявил
автор к своей работе «Родовая организация у
скифов Геродота». Уже в своё время рабо¬
та эта вызвала ряд критических замечаний и
упрёков. В частности, нельзя признать до¬
статочным и правильным разбор в ней пер¬
воисточников. И стоило повторить здесь за¬
мечания хотя бы В. И. Равдоникаса об этой
книге. Несомненно, тот социологический
привкус, которым веет от работы А. П. Смир¬
нова «Рабовладельческий строй у окифов-
кочевников», характерен и для этого иссле¬
дования С. А. Семёнова-Зусера.
Некоторые положительные характеристи¬
ки, данные в рецензируемой книге, треску¬
чи и бессодержательны. Более серьёзной
оценки заслуживают, например, работы
крупнейшего скифолога нашего времени
Б. Н. Гракова. Трудами этого исследователя
вложено немало в дело изучения скифской
культуры. Им исправлена датировка некото¬
рых скифских курганных групп, дан -инте¬
ресный разбор ряда памятников звериного
стиля и оценка культуры скифского времени
племён Поволжья, не считая его работы о
греческих надписях. В своей же книге С. А.
Ссмёпов-Зусер остановился главным образом
на монографии Б. Н. Гракова «Древнегрече¬
ские керамические клейма с именами аети-
номов» (к слову сказать, это не докторская
диссертация, как пишет С. А. Семенов-Зу-
сер), которая непосредственного отношения
к разбираемому вопросу не имеет.
Точно так же для скифской про¬
блемы трудно считать ценным пособием капи¬
тальную работу Я. И. Смирнова «Восточное
серебро», которая в основном характеризует
более поздние периоды.
С некоторыми сопоставлениями С. А.
Семёнова-Зусера трудно согласиться. Так,
касаясь раскопанного М. П. Грязиовым по¬
гребения на реке Урсуле, в 'местности Ши-
бс, содержащего мумифицированные трупы
старика и подростка, автор отмечает, «что
(это) соответствует рассказу Геродота о том,
как причерноморские скифы мумифициро¬
вали трупы своих царей» (стр. 167). Какое
отношение к скифским царям имеет погре¬
бение па Урсуле, наверно, и сам автор не
скажет.
Нельзя не отметить некоторой небрежно¬
сти в формулировках. Характеризуя, напри¬
мер, работы А. А. Иессена на Северном Кав¬
казе (стр. 131), автор говорит о скифах на
Кавказе, тогда как в исследовании имеются
в виду скифская культура, скифское влия¬
ние, что, конечно, не одно и то же. Есть не¬
которая географическая путаница:	так
Средний Енисей почему-то попал на Алтай
(стр. 168).
Не останавливаясь подробно на мелких
недочётах, следует сказать, что многие
оценки исследователей производят впечат¬

114
Критика и библиография
ление случайных, we характеризующих основ¬
ное направление работ. В книге нет основ¬
ного стержня. Принятый порядок хронологи¬
ческого разбора не раз нарушается, автор
нередко возвращается назад. Так, при харак¬
теристике работ советского периода он
вспоминает о работах казанского археолога
А.	Ф. Лихачёва (стр. 159), кстати сказать,
имевшего весьма небольшое отношение к
затронутому вопросу. Перечислены работы,
не имеющие прямого отношения к скифской
проблеме.
В книге есть серьёзные характеристики
ряда учёных, работавших над скифской про¬
блемой. Но в ней не выделено основное и
второстепенное, не выделена проблематика,
не дана оценка источниковедческих работ.
Последовательное нанизывание фамилий ис¬
следователей и их работ ещё не даёт отве¬
та на вопрос, что вложили наши учёные в
решение скифской проблемы. Нельзя же
признать достаточными такие оценки:	«О
скифо-сарматах писал Д. П. Калистов в
своих «Этюдах из истории Боспора» и в
других работах» (стр. 143); «О широте изу¬
чения скифской проблемы свидетельствуют
работы наших видающихся нумизматов —
Λ. В. Орешиикова, Н. А. Зографа, В. В. Го-
лубцова и других, так же, как и ориенти¬
рующий очерк о военном искусстве у ски¬
фов проф. А. В. Мишулина» (стр. 147),
«Проф. Л. А. Мацулевич, работающий преи¬
мущественно над искусством раннего средне¬
вековья, затрагивает общие вопросы об ис¬
кусстве и быте скифов» (стр. 149). Количе¬
ство таких примеров можно увеличить в не¬
сколько раз.
В своём введении автор поставил целью
подчеркнуть то положительное, что дала
отечественная наука в области скифологии.
Однако из перечня приведённых работ труд¬
но оценить этот вклад нашей науки досо¬
ветского и советского периодов в дело изу¬
чения скифов. Эта разработка шла в двух
планах — источниковедческом и общеисто¬
рическом. Книга С. А. Семёнова-Зусера мо¬
жет явиться только справочником по библио¬
графии.
А.	Смирнов
«Сокровища, русского зодчества». Институт истории и теории архи¬
тектуры СССР. М. 1946— 1947.
В нашей -рецензии-обзоре, помещённой в
№ 3 «Вопросов истории» за 1947 г., мы по¬
знакомили читателя с вышедшими в 1945—
1946 г. книжками серии «Сокровища рус¬
ского зодчества», издаваемой Академией
архитектуры СССР под редакцией академи¬
ка В. А. Веснина. За конец 1946 г. и в
1947 г. серия значительно пополнилась но¬
выми выпусками. В их числе книги о древ¬
нерусских городах—Ярославле, Горьком,
Муроме,	Москве, — Иосифов-Водоколам-
ском монастыре, памятниках архитектуры
Ленинграда, его пригородов и подмосков¬
ных усадеб. ·
Очерк С. Агафонова «Горький — Нижний
Новгород» (М. 1947.) является, пожалуй,
наиболее удачным из выпусков, посвящён¬
ных древнерусским городам. Автор очень
полно и планомерно показывает читателю
архитектурную историю города начиная
от древнейших памятников владимиро-су¬
здальского искусства до XX -века. Ценно,
что автор обратил вновь внимание на из¬
данное Макарием, но забытое изображение
храма Благовещенского монастыря, по¬
строенного митрополитом Алексеем в
1370 г., и удачно интерпретировал этот
условный рисунок. Хорошо очерчены па¬
мятники гражданского зодчества XVII века.
Очерк В. Н. Иванова «Ярославль»
(М. 1946) довольно широко знакомит чита¬
теля с прославленными памятниками горо¬
да: в книжку вошли описания Спасского
монастыря, Николы Надеина, Ильи на пло¬
щади, цсркссй—Коровниюоэской, Толчков-
ской, Богоявленской, Рождественской,
‘Николо-Мокринской, Фёдоровской; в осо¬
бых главках рассмотрена гражданская
архитектура XVII в. и Ярославль XVIII—
XIX веков. Характеристики памятников на¬
писаны живым, образным языком, хорошо
передающим колорит Построек. Следует
отметить, что вслед за всеми писавшими об
архитектуре Ярославля автор сосредоточи¬
вает внимание читателя на памятниках,
знаменитых своей пышностью и узорчато¬
стью. Снова в тени остаётся очень значи¬
тельная группа храмов, в которых ярослав¬
ские зодчие проявляют себя как мастера
не декоративно-изысканных, но монумен¬
тально-простых и почти суровых форм.
Таковы, например, почти по-новгородски
строгая церковь Николы Рубленого (1695),
церкви Димитрия (1645), Козьмы и Демья¬
на (1686), монументальный храм Варвары
(1668). Вопреки установившимся взглядам
ярославское зодчество не было искусством,
проникнутым исключительно декоративны¬
ми тенденциями, — палитра ярославских
зодчих и вкусы строителей были не¬
сравненно богаче и разнообразнее.
Повидимому, и к этим памятникам
может быть отнесено замечание авто¬
ра, что их архитектура «несколько рас¬
холаживает зрителя» (стр. 45). Второе об¬
щее замечание:	непонятно, почему автор
умолчал об именах заказчиков ярослав¬
ских храмов, а они заслуживали бы ' не
только упоминания, но и краткой характе¬
ристики. Гость Надел Светешников, строи-

Критика и библиография
115
тсль Николы Надеина, или купцы Скры-
иины, составившие свои богатства на тор¬
говле драгоценными камнями, — всё это
фигуры, знакомство с которыми позволяет
глубже осознать исторический и художе¬
ственный смысл их построек. Не отмечено
и примечательное качество этих купеческих
храмов: в основу их кладётся тип торже¬
ственного и величественного пятиглавого
собора, а масштабы ярославских храмов
превосходят размеры построек московских
купцов. Существенно также наличие уже
в XVI в. источников живописной компози¬
ции ярославских храмов (соборы Авра-
амьева монастыря з Ростове и Никитско¬
го в Переелавле-Залесском). Все эти
исторически значительные факты, к сожа¬
лению, не нашли отражения в книжке.
Очерк А. Л. Монгайта «Муром» (М. 1947;
написан хорошо, сжато, даже, пожа¬
луй, несколько скупо. Автор справедливо
сосредоточивает внимание читателя па
памятниках XVI—XVII вв., составляющих
художественную славу Мурома — церквях
Козьмы и Демьяна и ансамблях Троиц¬
кого и Благовещенского монастырей. Слои¬
ло бы указать на роль Мурома в подготовке
борьбы с Казанским ханством, па оживле¬
ние культурной жизни в XVI в., на роль
литературных произведений XVI—XVII вв.,
связанных с Муромом. Справедливо пред¬
полагая, что в Муроме XII в. имелись ка¬
менные постройки (стр. 8), автор мог бы
сослаться на данные о находке в XIX в.
деталей древнего белокаменного здания
(вероятно, храма) около Богородицкого
собора. Нельзя согласиться с мнением ав¬
тора, что знаменитая Козьмодемьянская
шатровая церковь — современница Васи¬
лия Блаженного в Москве — построена в
1541 г. и является его предшественницей.
Аргументация этой мысли очень слаба и
недоказательна. Говоря, что этот памятник,
приписываемый в литературе псковской
артели Постника Яковлева, «почти не
имеет черт, обнаруживающих псковскую
школу его строителя» (стр. 12), автор как
бы забывает, что этих «псковских черт» не
имеет и Василий Блаженный, документаль¬
но связанный с авторством Постника. До¬
бавим, что интереснейшие исследования
проф. Б. А. Рыбакова по установлению
областных особенностей древнерусских мер
показывают, что Козьмодемьянская цер¬
ковь, как и Благовещенский собор Москов¬
ского кремля, обнаруживает псковскую
метрическую систему. Характеристика ан¬
самблей Троицкого и Благовещенского мо¬
настырей несколько неопределённа (ср. стр.
5, 17, 20—21). Своеобразие декоративных
приёмов муромских зодчих и соотношение
искусства Москвы и Мурома заслуживали
бы более развёрнутой и конкретной оценки.
Здесь так же, как и по отношению к зодче¬
ству Ярославля XVII в., нужно было по¬
казать, чему муромские мастера учились у
москвичей и чему сами москвичи могли по¬
завидовать в искусстве своих муромских
собратьев. Сочная пластичность убранства
муромских зданий, как бы скульптурность
их фасадов, нашедшие наиболее яркое вы¬
ражение в колокольне Троицкого мона¬
стыря, являются весьма выразительной
особенностью купеческого строительства
XVII в. в Муроме. Эта черта особенно вы¬
пукло ощущается при сопоставлении му¬
ромских памятников XVII в., например, с
постройками Рязани XVII п., весьма сухи¬
ми и графичными по своему внешнему об¬
лику. Сопровождающая выпуск библиогра¬
фия (стр. 29) составлена, повидимому, не
самим автором — она случайна; едва ли
стоило рекомендовать читателю брошюру
Добрынкина «Державные гости в г, Му¬
роме», но стоило указать опубликованные
писцовые книги по Мурому и новейшие ра¬
боты о Козьмодемьянской церкви.
Особо следует сказать о большом выпу¬
ске серии «Москва» {М. 1947). Правда, по
каким-то непонятным соображениям изда¬
тельство лишило эту книжку серийной мар¬
ки, но формат и весь облик её свидетель¬
ствуют о бесспорной принадлежности её
к рецензируемой серии. Книжка носит ха¬
рактер юбилейного издания. Перед её ав¬
тором Ю. Ю. Савицким стояла нелёгкая
задача — показать читателям в почти ка¬
лейдоскопическом темпе всю монументаль¬
ную историю столицы, уделив значитель¬
ную долю внимания строительству социа¬
листической Москвы. С этой последней за¬
дачей автор, на наш взгляд, справился
удачно, охарактеризовав основные этапы
реконструкции города, его крупнейшие
общественные и жилые сооружения, вклю¬
чая даже архитектуру капала имени Мо¬
сквы. Читатель, пожалуй, впервые получает
связный и целостный исторический очерк
советской архитектуры Москвы, в котором
даны и сжатый анализ стиля работ от¬
дельных зодчих и образные описания их
построек. Можно упрекнуть автора, что он
не дал целостной характеристики основных
линий генерального плана реконструкции
Москвы, касаясь этой темы попутно и по
отдельным поводам. А было бы важно, на¬
пример, показать связь Дверца Советов
с общим архитектурным замыслом новой
’ Москвы, значение и характер будущих
главных магистралей и т. д. Эти общие во¬
проси несколько заслонены характеристи¬
кой отдельных построек п ансамблей архи¬
тектуры реконструируемых улиц. Было бы
лучше также, если бы автор усилил эле¬
мент критического отношения к современ¬
ным постройкам — в его изложении они
несколько уравниваются. Почему-то не на-
ззан точно по имени период констпуктивп-
стскпх увлечений наших зодчих. Но в це¬
лом очерк архитектуры социалистической
Москвы даёт хорошее представление о её
зажнейших объектах и путях её развития.
Нельзя того же сказать об изложении
монументальной истории Москвы от 1147 г.
до XX века. Эта огромная тема превращена
в очень краткую, более чем конспективную
«интродукцию», что, конечно, никак нельзя
признать правильным. Из 83 страниц тек¬
ста на Москзу до XVIII в. приходится все¬
го 20 страниц, на XVIII—XIX вв.— 16 стра¬
ниц. Автор был явно сжат в своих возмож¬
ностях. Полагаем, что советский человек

316
Критика и бибшсграфия
ценит в своей 800-летней столице не только
ес сверкающее настоящее, но и её величе¬
ственное прошлое, запечатлённое, в част*
мости и в особенности, в архитектуре го¬
рода.
Особенно не повезло памятникам древней
Москвы. Эпоха Калиты уложилась... в
7 строк, время Донского — в 9 строк. Ко¬
нечно, сказать в этих нескольких строчках
что-либо об архитектуре невозможно, А
ведь в XIV в. закладывалась основа крем¬
лёвского архитектурного ансамбля, опре¬
делилось положение его четырёх главных
храмов; стены Кремля Донского почти пол¬
ностью предвосхитили планировку Кремля
Ивана III. Эти мысли надо было развить,
подчеркнуть энергичное развитие своей
русской архитектуры, сказать о великолеп¬
ном соборе Андроникова монастыря, на¬
помнить, может быть, читателю о подмо¬
сковных памятниках XIV—XV вв. з Звени¬
городе, Коломне, Загорске. Иначе полу¬
чается (стр. 7), что монголы прервали раз¬
витие русского зодчества и только в конце
XV в. оно возрождается, причём на первом
плане оказываются итальянцы. Забвение
русского архитектурного творчества XIV—
XV вв., возглавляемого 'Москвой, принци¬
пиально недопустимо —- это искажает н
представлении читателя процесс развития
русского национального зодчества. Без
упоминания названных памятников непо¬
нятен и Василий Блаженный. Здесь также
более чем странно отсутствие даже упоми¬
наний о храмах Коломенского и Дьякова:
эти памятники ныне в черте города, туда
ходит трамвай, и ссылка, что это «приго¬
родные» памятники, здесь не может слу¬
жить оправданием. Нет ни слова также о
«посадских» храмах Москвы, образующих
очень характерную струю в московском
зодчестве начала XVI века. Для этой поры
стоило бы упомянуть и о попытках упоря¬
дочения жизни города
Столь же обеднено зодчество XVII в.:
достаточно сказать, что из церковных по¬
строек упомянута лишь церковь в Путни¬
ках и бегло описана церковь в Филях. Нет
никакой характеристики развития плана
Москвы в XVII веке. Отметим и странные
пропорции строек, отведённых зданиям
прошлого в современности; так, например,
Василин Блаженный получил лишь немно¬
гим более места, чем дом Министерства
лесной промышленности, однако историче¬
ская весомость их едва ли сравнима.
Все эти сокращения и пропуски целых
страниц в архитектурной истории древней
Москвы обедняют представление о ведущей
роли столицы в многовековом развитии
русского национального зодчества, что не
может быть оправдано никакими издатель¬
ско-редакционными мотивами.
Книжка проф. С. А. Торопова и К. Ше-
петозз «Иосифов-Волоколамский мона¬
стырь» (М. 1946) представляет особенную
ценность потому, что этот популярный
очерк даст в то же время впервые в пашей
литературе научную историко-архитектур¬
ную характеристику этого выдающегося
ансамбля. Поэтому авторы и издательство
поступили правильно, придав этому вы¬
пуску серии особый характер: в нём дан
обстоятельный обзор истории строительства
монастыря с приложением описания кре¬
постной стены по росписи 1645 г. Ивана
Неверова, после чего историко-художе¬
ственный обзор памятников монастыря ста¬
новится особенно живым и конкретным.
Исторический очерк даёт достаточно пол¬
ное представление об организации строи¬
тельства, о причинах, побудивших его, о
деятельности мастеров, изготовлении и за¬
готовке строительных материалов и пр.
Далее, в разделе «Архитектурный ансамбль
монастыря», с большим знанием дела
охарактеризованы важнейшие монастыр¬
ские памятники, среди которых главное
внимание уделено стене и башням огра¬
ды— замечательного произведения русско¬
го градостроительного искусства. Болес де¬
тальной характеристики заслуживала бы
знаменитая трапезная палата, сохранив¬
шая в своей основе палату начала XVI в.,
а также монастырская колокольня, зани¬
мающая столь важное место в истории
происхождения столпообразных и шатро¬
вых каменных храмов XVI века. В частно¬
сти, необходимо было подробнее охаракте¬
ризовать древнейшую нижнюю часть её,
построенную в конце XV в.; трудно согла¬
ситься, что она «храпит доселе нечто от
архитектурных форм Великого Новгоро¬
да», — скорее можно усматривать здесь
знакомство зодчего с формами кремлёвско¬
го строительства Москвы. Нужно посочув¬
ствовать авторам в совершенно недопусти¬
мом, оскорбительном и для авторов и для
описываемых ими памятников безобразном
«качестве» иллюстраций, — это брак, вновь
порочащий издательство Академии архитек¬
туры.
★
Книжка «Подмосковные усадьбы» (М.
1947), написанная крупнейшим знатоком
усадебной архитектуры XVIII—XIX вв.
проф. С. А. Торопозым, является едва ли
не наиболее удачной из числа рецензируе¬
мых выпусков. При крайне сжатом объёме
текста и обилии подлежащих освещению
первоклассных памятников автор сумел
дать предельно ясную, образную и живую
характеристику типов усадебного ансамбля
и их эволюции, дополнив этот общий исто¬
рический очерк хорошо аннотированным
перечнем главнейших подмосковных усадеб.
Книжка С. А. Торопова, естественно, не
могла охватить с должной полнотой все
художественные сокровища знаменитых
подмосковных усадеб XVIII—XIX веков.
Поэтому издательство Академии архитекту¬
ры поступило совершенно правильно, по¬
святив одной из них — Кускову— специаль¬
ный выпуск (автор ?—А. Акимов, М. 1943).
Кусково уже не один десяток лет привле¬
кает к себе внимание нашей широкой об¬
щественности и историков искусства. Оно
сохранило такие здания, которые давно
исчезли в других усадьбах (павильоны раз¬
личного назначения, обелиски, колонн:,' и
т. д.), Тзорчество крепостных художников
Аргунова, Миронова п др., а также участие

Критика и библиография
117
первоклассных русских архитекторов сере¬
дины XVIII в. в создании этой знаменитой
подмосковной усадьбы делает Кусково
особенно интересным. Книжка А. Акимо-
за ценна тем, что в ней приведён ряд но¬
вых данных о работе крепостных архитек¬
торов в Кускове, которые ранее были из¬
вестны лишь узкому кругу сиенпалнстов.
Стоит, однако, пожалеть, что очерк напи¬
сан автором несколько сухо и дробно. Это
скорее перечень существующих и некогда
стоявших на территории усадьбы зданий
с их краткой характеристикой. Неподготов¬
ленный читатель не сможет осознать всей
художественной ценности Кускова и осо¬
бенностей его памятников. Многочислен¬
ные упоминания о не дошедших до нас зда¬
ниях невольно отвлекают внимание ог суще¬
ствующих, доступных для обозрения уже с
XVIII в. (известно, что Шереметев распоря¬
дился открыть по праздникам доступ в
усадьбу для всех,, желающих). Стоило бы
более убедительно обрисовать роль Куско¬
ва, этого «подмосковного Веосаля», для
строительства других усадеб под Москвой.
Широкой известности его архитектуры со¬
действовали в своё время гравюры Мэхае-
ва и др. Надо также пожалеть об отсут¬
ствии библиографии, которая бы позволила
читателю, заинтересовавшемуся этой вы¬
дающейся подмосковной усадьбой, углу·,
бить её изучение. Хорошее качество сним¬
ков, клише и печати выгодно выделяет эту
книжку среди других.
Наряду со специальными выпусками, по¬
свящёнными Москве и подмосковным
усадьбам, серия пополнилась рядом книг
об архитектуре Ленинграда. К ним относится
книжка В. Пилявского («Архитектурные ан¬
самбли Ленинграда» (М. 1946). Текст напи¬
сан живо, читается легко и с интересом.
Автор разбивает его на ряд глав; во введе¬
нии он даёт краткую историю города, затем
умело вводит читателя в архитектурный ан¬
самбль центральной части города и приле¬
гающих к нему районов. В книжке охаракте¬
ризованы ансамбли центральных площадей и
набережных, Петропавловская крепость,
Марсово поле и его окружение, ансамбли
Невского проспекта и, наконец, А лек сан д-р о-
Нсвская лавра и Смольный. Несмотря на сжа¬
тость характеристики, автор удачно раскры¬
вает перед читателем важнейшие черты
великих произведений зодчих и скульпторов
XVIII—XIX веков. Даты и годы жизни архи¬
текторов помогают читателю составить пред¬
ставление об общем развитии русской ар¬
хитектуры. К сожалению, к концу своей
книжки автор отступает от этого принципа.
Hî мелких неточностей следует указать на
отнесение к творчеству архитектора
М. Земцова павильона петровского ботика,
якобы построенного в 1733 г., в то время
как строительство его относится к середине
XVIII века. Замысел Михайловского (Ин¬
женерного) замка принадлежит В. Баже¬
нову. Данные об этом были опубликованы
в нашей печати и, повидимому, остались
автору неизвестными. Приходится пожа¬
леть, что В. Пилявский не привёл основной
библиографии по ансамблям Ленинграда;
в особенности следовало упомянуть серию
издательства «Искусство», посвящённую
как раз тем ансамблям, о которых он пи¬
шет. В отношении этой книжки также мож¬
но отметить очень хороший подбор фото¬
снимков и прекрасное качество клише и
печати.
С. Земцов написал книжку «Ораниен¬
баум» (М. 1946); это одна из ранних цар¬
ских резиденций, принадлежавшая некогда
всесильному Мсншйкову. Автор подробно
излагает историю создания Ораниенбаума,
уделяя специальные главы Большому двор¬
цу, Китайскому дворцу и Катальной горке.
Ценно уточнение авторства художников,
работавших в Ораниенбауме. В изложении
удачно введены цитаты из источников, опи¬
сывающих Ораниенбаум в XVIII в., и ха¬
рактеристики его художественных и архи¬
тектурных сокровищ, сделанные выдаю¬
щимися историками русского искусства
(И. Грабар!,). Уделяя большое внимание
внутреннему убранству Китайского дзорца,
автор слишком мало говорит о его внеш¬
ней архитектуре. Тот же упрёк можно сде¬
лать и в отношении характеристики Боль¬
шого дворца и здания Катальной горка.
Непонятно, почему автор столь поверхно¬
стно говорит о парке Ораниенбаума. От¬
сутствие плана последнего, а также одно¬
сторонний подбор иллюстраций (общие ви¬
ды .и архитектурное убранство внутренних
помещений) несколько снижают в общем
хорошее впечатление от этого выпуска.
Тем же автором написана книжка о Пав¬
ловске (М. 1947). О Павловске писали мно¬
го и подробно. Мы гордились им не в
меньшей степени, чем Новгородом
или Ярославлем. Поэтому написать хоро¬
шую новую книжку о 'Павловске трудно—■
трудно потому, что здесь важно не столько
передать факты, имена и даты, сколько до¬
нести до читателя дыхание большого искус¬
ства. Но С. Земцов избрал путь добросо¬
вестного повествователя, ограничившись
лишь очень лаконичными эпитетами, кото¬
рые почти ничего не дают читателю. Цита¬
ты из высказываний XVIII в. также не вно¬
сят оживления в бесстрастный тон автора.
Это, пожалуй, его глазная ошибка. Так же,
как и в предыдущей книжке, нас не может
удовлетворить подбор фотоснимков.
В заключение стоит пожелать дальней¬
шего энергичного продолжения издания
рецензируемой серии, дающей самому ши¬
рокому кругу читателей богатый материал
по истории русского национального зодче¬
ства; его может с пользой ввести в свою
педагогическую работу и преподаватель
истории и преподаватель истории русской
литературы. Распространение этих книжек
содействует также пропаганде мирового
значения памятш-гков русского зодчества и,
несомненно, сыграет свою положительную
роль в деле охраны этих памятников. Не¬
обходимо лишь снова и снова напомнить
издательству Академии архитектуры, что,
издавая подлинные сокровища русской
архитектуры, оно обязано экспонировать
их в этой серии высококачественными ре¬
продукциями.
Н. Воронин, М. Ильин

11В
Критика и библиография
Всеобщая история
Славянский сборник. М. Госполитиздат. 1947. 365 стр.
«Славянский сборник» посвящён разра¬
ботке двух важных в истории славянских
народов проблем — проблеме образова¬
ния государства и проблеме политических,
культурных и исторических связей русского
народа с южными славянами. Надо отдать
должное редакции сборника (редактор —
академик Б- М. Пичета), что выбор тем для
первого выпуска этого интересного и полез*
ного издания произведён весьма удачно:
обе темы актуальны, важны и значительны
как в научном, так и в политическом отно¬
шении, и хотя по обеим им писалось много,
всё же до сих пор разрабатывались они явно
недостаточно.
Проблема образования государств сла¬
вянских народов является одной из важ¬
нейших в славяноведческой науке: недаром
уже первые славянские летописцы, каждый
по-своему, пытались объяснить происхож¬
дение государства, возникновение и разви¬
тие княжеской (resp. королевской) власти.
Они отражали мнения и воззрения господ¬
ствующего класса, тем самым создавая
идеологическое обоснование его господства.
Уже им было ясно, что создание государ¬
ства, даже в его простейшей форме, являет¬
ся актом огромного исторического значе¬
ния, своего рода переворотом в жизни об¬
щества.
Вскрыть причины этого переворота, ра¬
скрыть его внутренний механизм было, ко¬
нечно, не под силу не только первым лето¬
писцам, но и их позднейшим преемникам—
первым представителям зарождающейся
исторической науки. Теория божественного
происхождения власти господствовала
вплоть до появления буржуазии. В различ¬
ных формах эта теория входила и в систе¬
мы буржуазных историков и государство-
велов (ср. «абсолютный дух» Гегеля). Сла¬
вянская историография, отражая интересы
правящих классов, широко практиковала
все разновидности дворянской и буржуаз¬
ной концепций, придавая своим построе¬
ниям особенную, вызванную спецификой
политического развития славянских наро¬
дов остроту.
Известно, как отразились на развитии
исторической науки у славян факт отсут¬
ствия политической самостоятельности у
чехов, хорватов, поляков и др., с одной
стороны, и длительная, упорная борьба за
достижение её—с другой. В борьбе за
политическую независимость, в мобилиза¬
ции общества для этой борьбы особо боль¬
шую роль должно было сыграть — и дей¬
ствительно сыграло—воспроизведение исто¬
риками и политическими деятелями картин
далёкого исторического прошлого, того
прошлого, когда существовали независимые
славянские государства. Факт существова¬
ния этих государств должен был, с их точ¬
ки зрения, явиться залогом «способности
к государственному существованию» в бу¬
дущем, основой прав на это существование.
Естественно, что такое обращение к далё¬
кому прошлому могло достигать успеха
только при идеализации его. Вот откуда
■ведут своё начало многочисленные «золо¬
тые века» в работах польских, чешских,
хорватских и других историков.
Начавшее распространяться со второй
половины XIX в. среди славянских народов
социалистическое движение также не могло
обойти эту проблему. Идеологи и руково¬
дители молодой социал-демократии славян¬
ских стран, в большинстве своём тесно
сотрудничавшие с ревизионистскими круга¬
ми старых социал-демократий, в первую
очередь германской, внесли в разработку
интересующей нас проблемы социал-демо¬
кратические, по сути своей радикально-
буржуазные точки зрения.
Особую остроту проблема образования
государства получила в славянской исто¬
риографии в период после первой мировой
империалистической войны. Годы конца
войны и первые послевоенные ознаменова¬
лись созданием первого в мире социалисти¬
ческого государства, небывалым обостре¬
нием классовой борьбы в других странах и
созданием новых славянских государств:
Польши, Чехословакии, Сербо-Хорвато-
Словении (впоследствии Югославия). Об¬
становка возникновения их известна: это
бурный подъём революционного движения
широчайших народных масс, с одной сто¬
роны, спешная мобилизация сил нацио¬
нальной буржуазии и аграриев, при широ¬
кой поддержке и помощи англо-француз¬
ского империализма—с другой. Все новые
государства, созданные победившей бур¬
жуазией и её союзниками, по существу были
лишь копией старых европейских держав.
На плечи славянских буржуазных истори¬
ков и государствоведов легла новая зада¬
ча—дать историческое и правовое обосно¬
вание «законности» и «правомерности»
этих новообразований, показать, из каких
глубоких корней вырастают они и как
органически «завершают» процесс историче¬
ского развития народа. Успешное выполне¬
ние этой задачи осложнялось тем, что в мире
креп и развивался Советский Союз, самим
фактом своего существования доказывав¬
ший глубокую лживость всех построений
буржуазной науки. С постоянной (нередко
весьма искусно скрываемой) ненавистью к
Советскому Союзу, со страхом перед новым
взрывом революционной бури буржуазные
историки славянских народов пишут свои
«истории», в сотцй раз перепевая старые,
избитые теории.
Правильное, научное разрешение про¬
блемы происхождения славянских госу¬
дарств приобретало ещё более актуальное
политическое значение в связи с тем, что
немецкие фашисты не только подняли на
щит наиболее отсталые, наиболее омерзи¬
тельные идейки прошлого, но даже возвели
в своего рода догму антинаучную, раси¬

Критика и библиография
119
стскую идейку о «неполноценности» сла¬
вянских народов, о «неспособности» их
к государственному и культурному строи¬
тельству.
Тем более значителен почин группы со-:1
ветских учёных, взявших на себя разработ¬
ку этой проблемы. Многочисленным «тру¬
дам» немецких, итальянских, англо-амери¬
канских буржуазных историков и их под-5
голосков в славянских странах надо было!
решительно противопоставить наше, марк¬
систско-ленинское, единственно последова¬
тельно научное учение о государстве и
его происхождении. Разрешение этой за¬
дачи осложнялось к тому же тем обстоя¬
тельством, что она могла быть решена лишь
творческим приложением идей марксизма-
ленинизма.
Именно успехи советской исторической
науки явились тем основанием, на котором
составители сборника делали свои построе¬
ния. Не забудем, что выходу «Славянского
сборника» предшествовало издание капи¬
тального труда академика Б. Д. Грекова
«Киевская Русь», в котором нашла своё
разрешение самая сложная проблема —
происхождение русского государства. Та¬
ким образом, путь для работы авторского
коллектива «Славянского сборника» был
уже в значительной степени подготовлен.
Все три автора очерков — академики
Ю. В. Готье («Образование сербского
государства»), В. И. Пичета («Образование
польского государства») и 3. Р. Неедлы
(«Возникновение чешского государства») —
как будто бы исходят из одних и тех же
теоретических предпосылок. Однако более
систематично и последовательно они
применены акад. В. И. Пичета. Он начи¬
нает свой очерк короткой характеристикой
расселения и материально-общественного
быта польских племён. «Можно с уверенно¬
стью утверждать, — пишет В. И, Пичета,—
что у польских племён в IX—X вв. господ¬
ствовал ещё родовой строп, впрочем уже
разлагавшийся» (стр. 47). Патриархальная
семейная община — вот исходный пункт
общественного строя Польши, как бы пи
пытались шлпхетски-буржуазные польские
историки отрицать это. Установив это поло¬
жение, В. И. Пичета переходит к столь же
краткой характеристике процесса распада
родового строя в Польше, иллюстрируя
его материалом известной легенды о воз¬
никновении власти Попелидон. Этим автор
хорошо подтвердил указание Энгельса о
том, что «государство никоим образом не
представляет из себя силы, извне навязан¬
ной обществу» но основное положение
марксизма-ленинизма о рождении государ¬
ства в процессе столкновения классов дано
нм лишь декларативно.
Констатируя это, мы подходим к самой
сложной, самой трудной части проблемы.
Раз государство появляется в результате не¬
примиримых классовых противоречий, как
необходимая форма дальнейшего не только
развития, но и существования общества, то
исследователь обязан на конкретном матс-
1 К. Маркс и Ф. Энгель с. Соч.
т. XVI. Ч. I, стр. 145.
риале источников изложить процесс воз¬
никновения классов, показать распад
патриархального общества на новые его
составные части. Государство, писал
Ленин, «возникало только там и тогда,
где и когда появлялось разделение обще¬
ства на классы» 2. К сожалению, В. И. Пи¬
чета показал это только на материале
одной легенды о возникновении рода Попе-
лидов и почему-то совершенно обошёл из¬
вестный рассказ Мартина Галла о «чуде»
у Пяста. Мы хорошо знаем, как скудны
источники, которыми приходится пользо¬
ваться для освещения такого вопроса,
как возникновение классов, и как тонко и
осторожно надо их интерпретировать, по
тем более надлежит использовать всё
имеющееся. В сообщаемой Мартином Гал¬
лом легенде исследователь находит чёткое
указание на глубокое расслоение польского,
общества — князь Попел и крестьянин-зем¬
лепашец (или колесник) Пяст; на борьбу
между этими слоями (изложенную, прав¬
да, в сугубо теологичесш-морализующей
форме) и на победу « этой бопьбе избран¬
ного народом сына Пяста, Земозита; на¬
конец, указание на борьбу между отдель¬
ными группами аристократии, рисующее
достаточно чёткую картину крупных соци¬
альных конфликтов, в обстановке которых
создавались предпосылки для возникнове¬
ния государства как аппарата для система¬
тического применения насилия и подчинения
людей насилию 3.
Далее В. И. Пичета последовательно раз¬
вёртывает картину становления и развития
польского государства. С исключительным
знанием материала он сочетает чёткость
определений и яркость характеристик.
Отдельные моменты и фазы развития клас¬
совой борьбы находят своё отражение в
развитии государства и его институтов.
Правильно подмечает В. И. Пичета столь
характерное для раннего феодального об¬
щества усиление и укрепленно единонача¬
лия, которое затем, с утверждением новых
порядков, сменяется ослаблением централь¬
ной власти. Видное место акад. В. И. Пи¬
чета отводит и внешней политике первых
польских князей и королей, обстоятельно
анализирует их энергичную борьбу против
немецкой агрессии. Статья заканчивается
изложением истории подавления анти¬
феодального восстания кметои 1035 г. и
движения мазовшан-феодалов — событиями,
обеспечившими дальнейшее беспрепят¬
ственное шествие феодальных порядков.
Несколько иной характер носит статья
акад. Ю. В. Готье. Если В. И: Пичета со¬
средоточил своё изложение вокруг одной
центральной идеи — возникновения и пер¬
вых шагов польской государственности, —
то Ю. В. Готье, по существу, дал краткую
историю политического развития сербского
народа в VI—XV вв., закончив её наше¬
ствием TypoiK и падением феодальной Сер¬
бии. Трактуя весь этот огромный период на
40 страницах, автор, естественно, должен
был ограничить изложение многих важных
- Ленин, Соч. т. XXIV, стр. 36G.
в См. там ж с, стр. 3G5.

Критика и библиография
вопросов лишь беглым упоминанием о них.
Так, вместо необходимого для анализа про¬
блемы возникновения государства у сербов
обстоятельного очерка древнейшего обще¬
ственного строя а;,тор даёт только изве¬
стную цитату из Энгельса о задруге и её
социальной и политической организации 4.
Описание процесса ' 'возникновения клас¬
сов подменено у Ю. В. Готье описанием
борьбы Византии, Болгарии и империи
Карла Великого за сербские земли.
Изложив на двух с половиною стра¬
ницах историю IX—XII вв., Ю. В. Готье
сразу же переходит к Неманичам,
причём и здесь главное внимание
обращает на их внешнюю политику. {<ак,
когда, в каких условиях возникло сербское
государство, — ни на один из этих вопросов
автор ответ;! не даёт. Больше того; не упо¬
мянув пи одним словом о возникновении
феодализма, он безапелляционно утвер¬
ждает, что «Диоклинское царство... поги¬
бает от феодальных раздоров» (стр. 9).
«Разделение Сербии на самостоятельные
феодальные владения» автор считает пря¬
мым результатом слабости связей между
отдельными частями страны, но ни одного
слова он не говорит о причинах этого.
Вообще во всей этой части статьи Ю. В.
Готье читатель не найдёт ни слова об эко¬
номике страны, о борьбе классов и т. п.;
это типичный прагматический очерк.
Единственное новое и интересное в ста¬
тье акад. Ю. В. Готье — это 4-я глава,
дающая систематизированную историю
Боснии до XV в. и правильную
характеристику богомильства как клас¬
сового, противофеодального движения
(стр. 19 и сл.). Интересна глава о «закон¬
нике» Стефана Душана как памятнике
феодальных отношений в Сербии, но и в
ней встречаются странные утверждения.
«В сербских, так же как и в других южно-
славянских землях, — пишет автор, — осно¬
вою правовых отношений были юридически
оформленные обычаи славян, которые по¬
ложили начало феодальному законодатель¬
ству» (стр. 23), однако о том, какие это
были обычаи, автор умалчивает.
Иначе рассматривает свою задачу акад.
3. Р. Неедлы. Он начинает статыо с об¬
зора работ буржуазных историков (Палац-
кий, Ясинский, Липнерт, Челяковский и др.)
и вполне правильно отмечает недостаточность
и непригодность их построений. Коротко
остановившись на истории первых славян¬
ских поселений в Чехии (гл. I), автор
переходит к описанию процесса объедине¬
ния племён и здесь уже формулирует свою
концепцию происхождения государства.
Центральное место в ней занимает утвер¬
ждение, что «стимулом к объединению»
племён, а затем и возникновению племен¬
ного государства является «угроза со сто¬
роны внешнего врага» (стр. 80). Угроза со
стороны аваров и франков создала госу¬
дарство Само, подобная же угроза со сто¬
роны Карла Великого создала временное
объединение «богемцев», таким же обра¬
4 C-м. К- Маркс и Ф. Энгельс.
Соч., т. XVI, ч. I. стр. 41—42.
зом возникла и так называемая Великомо¬
равская держава. Последнее объединение
оказалось более прочным и длительным,
так как вызнавшее его к жизни обстоя¬
тельство— оборона против германских ко¬
ролей — оставалось значимым в течение
всего времени существования Великомора-
вни.
Но возникновение племенных объедине¬
ний даже типа Велнкоморавской державы
не означает ещё, по мнению 3. Р. Неедлы,
возникновения государства. Поэтому он по¬
свящает особую (ÎII) главу возникновению
княжеской власти, где подробно излагает
процесс перерождения рода и родовых орга¬
низации в государство. Из «ряда
причин», вызвавших этот процесс,' ав¬
тор ira .первое место ставит численное
увеличение рода (рост народонасе¬
ления), в силу чего родовой двор пре¬
вращается в деревню, и «другой причи¬
ной» считает разделение труда в роде. Из
этого разделения труда и вырастают клас¬
сы. «Отдельные семьи отличались друг от
друга количеством возрастающего рабочего
скота и материальным достатком. Большие
семьи, — продолжает автор,—шмели воз¬
можность распахивать больше земли. Та¬
кие семьи располагали и большим количе¬
ством продуктов для товарообмена. Они
были богаче других и становились знлтыо»
(стр. 92). Старейшина одного из аристо¬
кратических родов становится князем.
«Момент появления княжеской власти у
чехов... нужно отнести приблизительно к
началу VIII в.» (стр. 94).
Мы нарочно привели этот затянувшийся
пересказ мыслей 3. Р. Неедлы, чтобы было
ясно, насколько в его концепции наряду
с правильными положениями фигурируют
и неправильные. Последние ясны: это пере¬
оценка фактора роста народонаселения,
во-первых, и игнорирование моментов
борьбы, насилия, захватов в описании про¬
цесса разделения общества па классы, во-
вторых. Если выделение знати происходит
так естественно, мирно и нормально (боль¬
шой семье попалась хорошая земля), тогда
непонятно, как может возникнуть государ¬
ство и зачем оно. Как видно, чувствуя сла¬
бое место своей концепции, 3. Р. Неедлы
и выдзигает в качестве основы возникнове¬
ния государства необходимость обороны.
Конечно, увязать это с последовательным
марксистско-ленинским пониманием про¬
блемы трудно.
В остальном асе по своему материалу,
многим остроумным интерпретациям источ¬
ников статья 3. Р. Неедлы даёт много инте¬
ресного.
Обращаем внимание читателей на статыо
В.	Д. Королюкй «Государство Готшалка»,
посвящённую истории образования и раз¬
вития созданного в XI в. государства при¬
балтийских славян (бедричей). Автор весь¬
ма тонко анализирует скупые сообщения
известных немецких летописцев Адама Бре¬
менского и Гельмольда, правильно прощу¬
пывая скрытый за их тенденциозностью
подлинный ход событий. Собранный и умело
комментированный автором материал источ¬

Критика и библиография
121
ников является ярким фактическим подтвер¬
ждением марксистско-ленинского уче¬
ния о государстве и его происхождении. У
бодричей задолго ещё до разбираемых со¬
бытий появились князья — типичные пред¬
ставители военной демократии, которые в
X в. всё более и более превращались в
князей эпохи раннего феодализма. Этот
процесс завершился в середине XI в., в го¬
ди правления Готшалка (1031 — 1066), ко¬
торый вёл упорную борьбу прежде всего с
силами старой родоплеменной знати («тира¬
нами», как именует их Гельмольд). Хорошо
раскрывает автор глубокие политические
основы христианизации населения, столь ре¬
шительно и энергично проводившейся Гот-
шалком, который сам не раз выступал
«пылким проповедником христианской ве¬
ры» (Адам Бременский). Уничтожение ста¬
рой родовой знати шло рука об руку с дли¬
тельной борьбой молодого государства про¬
тив саксонской агрессии, которая смогла
взять верх лишь после смерти Готшалка,
при его бездарных, слабых преемниках, не
сумевших оказать отпор ни «языческой ре¬
акции», ни «предательству князей» (старой
аристократии). Так, раздираемое внутрен¬
ними распрями, погибло в неравной борьбе
с огромными силами немецкого «Drang
nach Osten» одно из первых славянских го¬
сударственных образований.
Вторая группа статей сборника посвяще¬
на, как было указано, истории политиче¬
ских, дипломатических и культурных связей
русского народа с южными славянами.
Проблема эта поставлена как нельзя более
своевременно, а её научное и политическое
значение далеко выходит за пределы на¬
шей страны. Известно, что старая русская
историография касалась этих вопросов, во-
первых, лишь эпизодически и, во-вторых,
сплошь и рядом давала неправильные толко¬
вания их. Достаточно вспомнить, как акад.
А. Н. Пыпин в 1880 г. категорически утвер¬
ждал, что русские до начала XIX в. не зна¬
ли и не интересовались зарубежными сла¬
вянами, как акад. В. В. Ягич ещё в 1910 г.
не только повторял эти утверждения, но и
пытался ещё шире аргументировать их. Та¬
кова была одна версия решения этой инте¬
ресующей нас проблемы. Но существовала
и другая, прямо противоположная ей, вос¬
ходившая к идеологам славянофильства.
Эти и их последователи в славистике (на¬
пример, пресловутый акад. В. И. Ламанский)
ничтоже сумняшеся утверждали «искон¬
ность», глубину, «необычайную крепость»
этих связей и в своём рвении готовы были
вообще стереть национальные границы, осо¬
бенности истории и культуры южных славян.
Ни то. ни другое, конечно, ие было пра¬
вильно. В построениях как тех, так и дру¬
гих фигурировали несколько случайных, не¬
редко нарочито подобранных фактов и про¬
странные квазинаучные (а по сути своей по¬
литически тенденциозные) философствова¬
нии. Объективной пауки в них пс было со¬
всем. Только советская историческая наука,
с её диалектическим методом, её широтой
кругозопа, её свободой от тенденциозности
и предвзятости, может вполне правильно
разрешить эту актуальную сложную проб¬
лему.
Пять статей сборника посвящены рас¬
смотрению различных аспектов этой проб¬
лемы. Первая и наиболее обширная статья
(стр. 125—201) — «Исторические связи
русского народа с южными славянами с
древнейших времен до половины XVII в.» —
написана чл.-корр. АН СССР М. Н. Тихо¬
мировым. Автор, известный знаток истории
древней и средневековой России, с огром¬
ным вниманием и тщательностью собрал об¬
ширнейший материал, иллюстрирующий
давние глубокие и крепкие связи русского
народа с болгарами и сербами, выражав¬
шиеся и в обмене культурными ценностя¬
ми и .в поддержке русскими князьями борь¬
бы болгарских князей против турецкого
нашествия, а .в дальнейшем в поддержке
русскими царями сербских монастырей, а
также в брачных связях .между русскими
князьями и царями с сербскими «деспотн-
цами». Богатая картина событий, изобилие
материала делают статью нужной и инте¬
ресной aie только учёным-историкам и ли¬
тературоведам, но и широчайшим кругам
советской интеллигенции.
Однако наряду со многими правильными
и интересными положениями в статье М. Н.
Тихомирова встречаются положения спор¬
ные и неточные. Так, прежде всего, едва ли
можно включать в понятие «давних связей,
основанных на кровной близости языка,
культуры и обычаев южных славян и рус¬
ских» (стр. 201), войны, походУ Святослава
в Болгарию, излишне обстоятельному опи¬
санию которых автор отводит целую гла¬
ву (III, стр. 143—152), тем более что
М. Н. Тихомиров сам подчеркивает (стр.
151), что русские и болгары были союзни¬
ками в общей борьбе против византийцев
лишь во втором походе Святослава. Вызы¬
вают сомнение и мало отвечают новейшим
достижениям советской исторической нау¬
ки главы I и II. Автор, как видно, исходит
из уже отброшенного представления о еди¬
ном^ славянстве в древности (какой-то «об¬
щий ствол славян», от которого отделилась
западная ветвь (стр. 126). Тот же «могучий
ствол»—па стр. 126, «один и тот же народ»
на стр. 130. Склавинов он считает предками
южных славян — болгар, сербов и хорва¬
тов, а антов — предками восточных сла¬
вян (стр. 128). Ссылаясь здесь же на рабо¬
ты акад. Н. С. Державина, автор по¬
чему-то игнорирует его идею об антах как
общих предках восточных славян — русских
и болгар.
Растущую общность славянских народов
автор объясняет по старинке происхождени¬
ем их от общего предка, игнорируя тем
самым все достижения советской этного-
нической, языковедной (акад. Н. Я. Марр)
и исторической науки. Остроумные
замечания автора об уличах и тиверцах
(гл. II) ослабляются опять-таки ненужным
и необоснованным домыслом об участии
Олега в византийском походе Симеона.
Значительно ценнее построения автора об
участии русских в освободительных войнах
Болгарии от византийского ига в XII в., а
также многие приводимые им интересные

Критика и библиография
факты из истории XII—XIV ив. (гл. V, VI);
жаль лишь, что автор не может отказаться
от оперирования неточным старым терми¬
ном «влияние» («южнославянское влияние
на Руси»), не попытавшись глубже раскрыть
причины, основы и характер (специфику)
этого этапа культурного взаимодействия
русского народа и южных славян. В исто¬
рии связей XVI и XVII вв. (гл. VII) больше
следовало бы обратить внимания на куль¬
турные и идеологические связи, чем на — в
своём роде тоже интересные — монастыр¬
ские л брачные.
Следующая статья этого отдела—«Юрии
Крижанич и его отношение к русскому го¬
сударству (1618—1683 гг.)» — принадлежит
покойному акад. В. И, Пичета. Автор,
известный знаток жизни и деятельности
Крижа-нича, заново пересматривает многие
сложные и запутанные вопросы этой инте¬
ресной истории русско-славянских отноше¬
ний страницы. Топкие характеристики всех
сторон мировоззрения и работ Крижанича
делают статью ценнейшим вкладом в лите¬
ратуру вопроса и прекрасным .материалом
для ознакомления с личностыо Крижанича
самых широких кругов наших читателей.
Одинаковый интерес и большим количе¬
ством материала, и новизной постановки
(вопросов, и смелостью их решения пред¬
ставляет статья проф. С. А. Никитина «Ди¬
пломатические отношения России с южны¬
ми славянами в 60-х гг. XIX в.» (стр. 262—
290). Автор в самом начале статьи приво¬
дит одно из наиболее распространённых
клеветнических рассуждений агентов бри¬
танского империализма о том, что Россия
будто бы лишь мешала народам Балканско¬
го полуострова добиться национальной не¬
зависимости, ибо сама посягала на нее.
Фактами автор полностью опрокидывает
эту клевету; путем детального анализа всей
сложной обстановки балканской жизни
1857 — 1870 гг,, внимательного разбора за¬
мыслов и действий западноевропейских ве¬
ликих держав, а равно и настроений и ак¬
ций балканских славянских государств ав¬
тор с полным основанием формулирует свой
итоговый вывод, что известное оживление
на Балканах, создавшее почву для попыток
достижения национальной независимости у
болгар, для расширения и окончательного
освобождения Сербии, для мечтаний о соз¬
дании «Югославянского царства», — всё это
было возможно только при активном уча¬
стии во всех этих делах России, при её со¬
действии и поддержке. Резкое изменение
международно-политической обстановки, за¬
ставившее Россию в конце 1860-х гг. отойти
от балканских дел, повлекло за собой и
крах надежд всех балканских народов, осо¬
бенно славян, па немедленную реализацию
их национальных устремлений. Вполне
правильно автор продолжает: «И дальней¬
шие события показали, что только тогда
южные славяне смогли вновь поставить во¬
прос о реализации своих национальных госу¬
дарственных симпатий, когда порвавшиеся
между ними связи начали возрождаться. И
Россия стала в центре этих связей»
(стр. 290),
Две остальные статьи этого раздела —
покойного чл.-κορρ. Академии наук СССР
С. К- Богоявленского «Связи между рус¬
скими и сербами в XVII—XVIII вв.» и
С. Ш. Гринберга «Внешнеполитическая
ориентация Болгарин накануне первой ми¬
ровой воины (1912— 1914 гг.)» — дополня¬
ют предшествующие. Каждая из них будет
прочитана также с интересом.
Таково содержание этого первого «Сла¬
вянского сборника». Как мы уже говорили
вначале, это—нужное и полезное начина¬
ние. Первый опыт его, несмотря на недо¬
статки в разработке отдельных тем, следует
признать всё же достаточно удавшимся.
Конечно, читатель вправе отметить, что ес¬
ли статьи цикла «Происхождение славян¬
ских государств» естественно обращали его
внимание к далёкому и всё же достаточно
актуальному прошлому, то второй раздел
сборника обязательно должен был включить
большой и разносторонний материал по ис¬
тории XIX и XX веков. Необходимость и
важность констатации исторических связей
в далёком прошлом несомненны, но ещё
более валено показать нарастание этих свя¬
зей в более позднее время и особенно в го¬
ды после 1917 г., и по только с южными, но
и с западными славянами.
В.	Дитякин

Критика и библиография
123
KLIMA ARNOST. Rok 1848 v Cechäch. Praha. 1948.
КЛИМА A. 1848 год g Чехии.
Проблеме участия чешского народа в ре¬
волюционных событиях 1848 г. в чешской
историографии посвящено немало работ.
Однако в подавляющем большинстве работ
эта проблема изучалась и трактовалась с
буржуазных или социал-демократических
позиций, что приводило в одних случаях к
серьёзным принципиальным ошибкам, а в
других — к прямому искажению важней¬
ших моментов истории чешского политиче¬
ского движения 1848 года Господствовав¬
шая вплоть до последнего времени в чеш¬
ской буржуазной историографии точка зре¬
ния на события 1848 г. сводилась к тому,
что чешский народ в целом выступил в
этот период на борьбу за свои нацио-
н а л ьн ы е права; что возглавляла эту
борьбу группа общенациональных руково¬
дителей, «вождей народа» (Палацкий, Ри-
гер и др.); что борьба эта осуществлялась
под общими, едиными для всех классов чеш¬
ского народа лозунгами; что, таким обра¬
зом, в среде чешского народа не было
классового антагонизма и борьбы, посколь¬
ку все классы объединились под единым
национальным знаменем; что, наконец, на¬
циональная борьба чешского народа была
на всём своем протяжении явлением поло¬
жительным, прогрессивным, поскольку че¬
хи были вынуждены обороняться против не¬
мецкой антиславянской вообще и античеш-
екои в частности политики.
Вполне понятно, что подобная неправиль¬
ная и ненаучная трактовка одного из важ¬
нейших в истории чешского народа перио¬
дов, отвергнутая уже советскими историка¬
ми, не может удовлетворить и историков
новой, народно-демократической Чехосло¬
вакии. В настоящее время для этих истори¬
ков характерно стремление преодолеть тра¬
диции чешской буржуазной историографии
и по-новому подойти к изучению и освеще¬
нию истории своей страны. Рецензируемая
работа Арношта Клима является одним из
наглядных примеров такого процесса пре¬
одоления буржуазных и социал-демократи¬
ческих традиций в чешской историографии
в трактовке событий 1848 года.
Важным достоинством этой работы яв¬
ляется то обстоятельство, что автор её от¬
казывается от изображения чешского на¬
рода как единой, однородной массы, объе¬
диненной общими интересами и стремлени¬
ями и выступающей единым нацпонально-
поЛ'Итическим фронтом. А. Клима показы¬
вает здесь, как различные классы чешского
народа борются за свои классовые интере¬
сы, как противоречия и борьба возникают и
развиваются и в среде чешской буржуазии.
Вместе с тем А. Клима отказывается и ог
попытки представить чешское движение
1848 г. как движение однородное на всем
споём протяжении и проводит определённую
грань между революционной борьбой чеш¬
ских радикалов и демократов, с одной сто¬
роны, и консервативной, реакционной поли¬
тикой чешской либеральной буржуазии—
с другой.
Книга А. Клима не вводит в научной обо¬
рот сколько-нибудь значительное количест¬
во новых, неизвестных ранее фактов и ма¬
териалов. Автор стремится прежде всего
по-новому подойти к известным уже фак¬
там и материалам и дать свою концепцию
проблемы. Книга состоит из восьми разде¬
лов. Первый из них носит характер введе¬
ния и охватывает период от Белогорской
битвы 1620 г. до кануна 1848 года. Харак¬
теризуя здесь в самых кратких чертах об¬
становку в Чехии перед 1848 г., А. Клима
главное внимание уделяет экономическому
положению крестьянства, возникновению
пролетариата и буржуазии, борьбе чешско¬
го дворянства за свои феодальные приви¬
легии и экономической политике правитель¬
ства. Автор подчёркивает, что сложившиеся
в Чехии в первой половине XIX в. общест¬
венные и экономические отношения были
«аналогичны подобным же отношениям в
других землях, вступивших па путь капита¬
листического развития» (стр. 18). Не заклю¬
чая в себе подробного описания социально-
экономического положения Чехии в XVII—
начале XIX в., первый раздел даёт, тем не
менее, в общем правильную схему возник¬
новения и развития капиталистических от¬
ношений в конце этого периода. Автор по¬
казывает, что накануне 1848 г. движение
пролетариата в городах и антифеодальная
борьба чешского крестьянства приняли уже
весьма широкий размах, что являлось глав¬
ной характерной чертой внутренней обста¬
новки в чешских землях. Вместе с тем при
описании экономической политики Габсбур¬
гов А. Клима идеализирует экономические
мероприятия Марии-Терезии и Иосифа II, не
вскрывая действительного содержания их
реформ, сохранявших неприкосновенными
крепостнические порядки, и изображая
австрийскую государственную власть в ряде
случаев как некую надклассовую организа¬
цию. Автор не подчёркивает при этом, что
эти реформы были вызваны прежде всего
массовыми крестьянскими восстаниями, угро¬
жавшими основам габсбургского абсолю¬
тизма, а также стремлением к увеличению
доходов государственной казны.
Разделы 2—5-й книги посвящены изло¬
жению событий в чешских землях в период
с марта но май 1848 года. Автоо поклзыва--
ет здесь, как уже с самого начала револю¬
ционных событий 1848 г. проявлялось прин¬
ципиальное различие в позиции it действи¬
ях двух главных политических направлений
в среде чешской буржуазии, складывавших¬
ся ещё до 1848 г., но не оформившихся тог¬
да в политические партии,— радикального,
центром которого было тайное общество
«Риппль», и либерального, группировавше¬
гося вокруг разрешённых и покровительст¬
вуемых правительством организаций и об¬
ществ; «Мещанская беседа», «Промыипен-
ное общество» и др. Автор рассказывает,

12 ί
Критика η библиография
к я к радикалы стремились опереться на ши¬
рокие народные л;чесы: пролетариат и кре¬
стьянство,— как они вовлекали эти массы
в политическое движение и как либералы,
более всего опасавшиеся политической ак¬
тивности народа, с самого начала добива¬
лись соглашения, компромисса с Габсбур¬
гами и придания всему движению нацио¬
нального характера. Подобная точка пре¬
ния автора является значительным ’шагом
вперёд в оценке начального периода собы¬
тий 1848 г. в Чехии как в сравнении со
всей предшествующе"! чешской историогра¬
фией, так и в сравнении с точкой зрения
ряда современных чехословацких истори¬
ков, продолжающих утверждать, что поли¬
тика всей чешской буржуазии в этот пери¬
од была единой и осуществлялась якобы
под некими «общенациональными» лозун¬
гами. А. Клима совершенно конкретно пока¬
зывает, как уже во время первого полити¬
ческого выступления в Чехии — Святовац-
лапского собрания 11 марта 1818 г.— нача¬
лась открытая борьба между радикалами и
либералами за руководство движением
(см. разд. 2-й), осуществлявшаяся иод раз¬
личными социально-политическими лозунга¬
ми.
Весьма ценным в работе А. Клима яв¬
ляется то, что он, в отличие от прежней
историографии, занимавшейся главным об¬
разом описанием деятельности Палацкого,
Браунера, Рнгера и других либералов н их
взаимоотношений с правительственными
органами, показывает пролетариат Праги и
других чешских городов и притом показы¬
вает его пе безмолвствующей и бездеятель¬
ной массой, а уже тогда активной полити¬
ческой силой, в большой степени влияв¬
шей на развитие политической обстановки
в чешских землях.
Период с марта до июня 1848 г. описы¬
вается автором, по нашему мнению, вполне
правильно, как время, когда в политиче¬
ское движение вовлекались широкие слои
чешского парода, когда под общедемокра¬
тическими, антифеодальными лозунгами
выступали представители как чешской, так
и немецкой мелкой и средней буржуазии
чешских земель, когда центральной поли¬
тической проблемой язлялась борьба про¬
тив феодализма и габсбургского абсолю¬
тизма.
Автор показывает далее, как усиление
в ходе событий национальных противоре¬
чий между чехами и немцами, в связи е от¬
казом немецких буржуазных революцио¬
неров от учёта и признания национальных
интересов и требований чешской буржу¬
азии, приводит к выдвижению на первый
план национального момента. Период борь¬
бы по вопросу об участии в выборах во
Франкфуртский парламент имел важное
значение в истории событий 1848 г. в Че¬
хии. Чешская либеральная буржуазия, на¬
пуганная ростом политической активности
народных масс, давно искала -поводов,
чтобы отвлечь чешский пролетариат и кре¬
стьянство от классовой, социальной борьбы
в сторону борьбы национальной. Такой по¬
вод чешским либералам дала дптпчсшскня
позиция Франкфуртского предпарламента,
поддержанная подавляющим большинством
немецкого населения империи, в том числе
чешскими немцами, а	также австрийским
правительством. Это	положение находит
подтверждение в фактах, приводимых авто¬
ром в разделе четвёртом.
Специальный раздел (шестой) посвящён
славянскому съезду	1848 г. в Праге.
А. Клима начинает этот раздел с краткой
характеристики развития в Чехии идеи
славянской взаимности в период чешского
национального возрождения. Автор указы¬
вает, что эта идея носила в первой поло¬
вине XIX в. руссофильский характер, в
связи с тем, что единственным самостоя¬
тельным славянским	государством была
Россия, от которой деятели чешского воз¬
рождения (Коллар, Добровский, Юнгман)
ждали поддержки в борьбе за осуществле¬
ние чешских национальных стремлений.
Однако эта взаимность понималась «как
взаимность культурная и главным образом
литературная» (стр. 82). 13 последние годы
перед 1848 руссофильство в среде чеш¬
ской интеллигенции уступило место аветро-
славизму, сформулированному в 1846 г.
Карлом Гавличком Боровским, а в апреле
1848 г.— Фраптишком Палацкнм. Агстро-
славизм предусматривал сотрудничество
лишь австрийских славян, его политическое
содержание заключалось в идее необходи¬
мости сохранения Австрийской империи и
поддержки нерушимой связи с династией
Габсбургов. Своё конкретное политическое
зыражение идея азетроеллвизма получила «з
созыве славянского съезда и во всей деятель¬
ности чешских умеренных (либерально-бур¬
жуазных. — И. У.) политиков в 1S48 году»
(стр. 83).
Правильно понимая реакционнее суще¬
ство австрославизма, А. Клима пишет, что
его стоооннпкп неизбежно оказывались в
i
лагере контрреволюции:	«Их лозунг —
«Нашей программой является Австрия» —
имел своим следствием то, что они высту¬
пали против всякого революционного дви¬
жения, которое могло бы ослабить монар¬
хию» (стр. 88).
Автор даёт очерк подготовки и хода
съезда, останавливаясь лишь па важней¬
ших его этапах. Говоря, что причинами со¬
зыва съезда была в равной степени и апти-
фрапкфуртская и антимадьярская борьба
австрийских славян, А. Клима не отмечает,
однако, что одной из важнейших целей
чешской буржуазии, игравшей ведущую
роль в организации съезда, было стрем¬
ление встать во главе движения австрий¬
ских славян для укрепления своего поло¬
жения в борьбе с немецкой буржуазией за
свои классовые интересы. Между тем это
обстоятельство имело существенное значе¬
ние для определения позиции чешской бур¬
жуазии по отношению к славянскому
съезду.
Автор анализирует основные документы,
связанные с деятельностью съезда, и впол¬
не справедливо оценивает господствовав¬
шее в них стремление к преобразованию
Австрийской империи в федерацию равно¬
правных национальностей как утопическое,
не имевшее никаких реальных условий для

Критика и библиография
125
своего осуществления: «Они (сторонники
австрославизма. — //. У.) не понимали, что
изменения революционного характера, а
именно таким изменением было бы реши¬
тельное преобразование абсолютистской
Австрии в федерацию равноправных наро¬
дов, осуществляются только в бою»
(стр. 93).
Нельзя, однако, согласиться с попыткой
автора объяснить пропаганду чешскими и
другими либералами идеи австрославизма,
преобразованной Австрийской империи,
исключительно отсутствием у них полити¬
ческого опыта (стр. 92—93, 98 и др.). Дело
заключалось отнюдь не в отсутствии до¬
статочного политического опыта. Напротив,
кроме собственного опыта, чешская буржу¬
азия имела полную возможность учесть
опыт целого ряда буржуазных революций,
происходивших в других странах Европы.
И этот опыт говорил ей о том, что в ходе
буржуазной революции господствующие
классы неизбежно оказываются лицом к
лицу с выступающими на политическую
арену народными массами. Именно учиты¬
вая это, чешская либеральная буржуазия
уже с самого начала движения 1848 г.
стала искать соглашения, а затем и союза
с монархией Габсбургов и, рассчитывая на
уступки со стороны последней, в свою
очередь поддерживала её против револю¬
ции. Австрославистская теория, лозунг
преобразования монархии на началах рав¬
ноправия национальностей и т. п. — всё это
представляло собой средства к овладению
политическим движением чешского народа
и к заключению этого движения в узкие
рамки национальной борьбы.
При характеристике внесённой председа¬
телем польско-русинской секции съезда
Либельтом программы работы съезда
А. Клима правильно указывает на более
демократический характер этой программы
по сравнению с программой, предложенной
подготовительным комитетом съезда. Одна¬
ко он не подчеркивает, что программа Ли-
бельта не содержала специфически поль¬
ских национальных требований, как это
утверждала буржуазная историография, а
отражала позицию демократических кругов
всех трёх секций съезда (польско-русим-
ской, чехословацкой и южнославянской).
Между тем в воспоминаниях одного из
руководителей пражского восстзння, И. В.
Фрича, имеются прямые указания на то,
что б подготовке предложенной Либельтом
программы наряду с поляками участвовали
и представители чешских, словацких и
южнославянских демократов1. Вполне
очевидно, что этот новый проект программы
не мог быть предложен съезду ни через
южнославянскую секцию, возглавлявшуюся
священником Стаматовичем, ни через сек¬
цию чехословацкую, во главе которой стоял
Палацкий, поддерживаемый либеральным
большинством секции. Этот проект можно
было провести лишь через польско-русин¬
скую секцию, председателем которой был
Карл Либельт, один из руководителей ре-
1 Fric J. V. «Pamèti», III, str. 163.
Praha. 1883.
волкшионного движения в Познани, сумев¬
ший добиться принятия секцией нового
проекта программы.
Седьмой раздел книги посвящён Праж¬
скому восстанию 12—17 июня 1848 года.
Автор начинает этот раздел с характеристи¬
ки фельдмаршала Виндишгреца и показы¬
вает, что со стороны военного командова¬
ния имелось определённое намерение спро¬
воцировать выступление народа в Праге
с тем, чтобы подавить военной силой демо¬
кратические элементы и установить в горо¬
де военный режим. Говоря об осуществляв¬
шейся австрийским двором в течение веков
политике стравливания национальностей,
А. Клима приводит здесь весьма ха¬
рактерное высказывание императора Фран¬
ца 1:	«Мои пароды чужды друг дру¬
гу— тем лучше. Я посылаю мадьяр в Ита¬
лию, а итальянцев —в Венгрию. Из их
вражды возникает порядок, а из их взаим¬
ной ненависти — мир» (стр. 101). А. Клима
указывает, что этот же принцип был при¬
менён в июне 1848 г. в Праге, где против
восставших пражан были использованы
мадьярские гусары (стр. 101). Автор пока¬
зывает, как во главе борьбы против насту¬
павшей реакции оказались пражские сту¬
денты, находившиеся в тесном контакте со
студентами Вены, приезжавшими в Прагу
и призывавшими пражан использовать
опыт венских баррикадных боёв (стр. 103).
Описывая основные этапы восстания, автор
подчёркивает, что в то время, когда на
баррикадах сражались тысячи рабочих, а
также студенты и ремесленники, пражская
буржуазия почти не принимала участия в
восстании (стр. 111). Представители чешской
либеральной буржуазии во-главе с Палац-
ким уже 13 июня, на второй день восста¬
ния, питались добиться прекращения воен¬
ных действий и капитуляции восставших.
Возглавившие же восстание чешские демо¬
краты (Сладкозский, Фрич) с самого нача¬
ла предпринимали ряд мер, чтобы привлечь
на свою сторону пролетариат и распростра¬
нить восстание на провинцию. Пражское
восстание послужило сигналом к подъёму
антифеодального движения в деревне, к
массовым выступлениям крестьян против
землевладельцев (стр. 112). Однако движе¬
ние в провинции не смогло слиться с вос¬
станием в Праге в общее выступление про¬
тив феодально-абсолютистского режима в
Австрийской империи. Говоря о причинах
этого, А. Клима указывает прежде всего на
то, что в этот момент «не было никого,
кто мог бы стать во главе всего движения
и руководить этим движением. Видающие¬
ся политики, как Палацкий и Гавличек,
были против восстания, а когда оно вспых¬
нуло, держались в стороне. Радикалы
Сладковский, Сабина и молодой Фрич хотя
и оказались на стороне движения и сража¬
лись, тем не менее могли опираться лишь
на небольшую часть населения. Они имели
своих сторонников среди студентов и рабо¬
чих, но лишь в небольшой степени среди
буржуазии. Последняя в своём большин¬
стве не приняла участия в восстании»
(стр. 111).
При определении причин неудачи восста.

126
Критика и библиография
ни я Л. Клима упускает из виду то важней¬
шее обстоятельство·, что чешские радикалы
не сумели привлечь на свою сторону кре¬
стьянство, не выдвинули лозунга предостав¬
ления крестьянам обрабатываемой ими
земли, ибо радикалы недооценивали аграр¬
ный вопрос и роль крестьянства в револю¬
ционном движении. Важное значение имело
и то, что у руководителей .восстания не
было определённой политической програм¬
мы, которая отвечала бы социальным инте¬
ресам участвовавших в восстании слоёв
населения. Нельзя согласиться с утвержде¬
нием автора, что чешская либеральная
буржуазия (Палацкий и др.) была против
восстания лишь до того, как оно началось,
а с его началом «держалась в стороне».
Напротив, предательская, реакционная
позиция либералов, стремившихся всеми
способами сорвать восстание, была одной
из важных причин его неудачи и пораже¬
ния.
Изложив довольно подробно ход восста¬
ния, автор отмечает, что в то время как
австрийская и прусская немецкая буржу¬
азия выступила резко против пражского
восстания, Маркс и Энгельс поддержали
его и осудили шовинистскую позицию гер¬
манских буржуазных революционеров в
национальном вопросе (стр. 113).
Приводя в заключение раздела противо¬
положные оценки восстания вождём либе¬
ралов Ф. Палацким и радикалом И. В. Фри-
чем, автор подчёркивает, что ■ правда в
Î848 г. была не на стороне Палацкого и ли¬
бералов, осуждавших восстание, а на сто¬
роне Фрича и радикалов, возглавивших его.
Мы можем добавить, что пражское восста¬
ние рабочих, студентов и мелкой буржу¬
азии является выдающейся революционной
заслугой чешского народа; оно пробудило
к политической активности широкие народ¬
ные массы чешских земель; оно явилось
первым вооружённым выступлением чешско¬
го пролетариата, и позиция, занятая по
отношению к этому восстанию чешской
либеральной буржуазией, может быть
оценена лишь как реакционная и контр¬
революционная.
Последний (8-й) раздел книги А. Клима
посвящён периоду с момента подавления
пражского восстания до полного восстанов¬
ления © Австрийской империи абсолюти¬
стского режима. Автор показывает разви¬
тие внутриполитического положения в чеш¬
ских землях на фоне общего наступления
.реакции в империи, рисуя политику чеш¬
ских депутатов рейхсрата, борьбу в рейхс¬
рате по вопросам об аграрной реформе, о
политике по отношению к венгерской рево¬
люции, по конституционным вопросам и
т. д.
Особый интерес последний раздел книги
вызывает потому, что в нём чётко и после¬
довательно показана противоположная по¬
литика двух оформившихся после праж¬
ского восстания направлений в среде
чешской буржуазии — национально-либе¬
рального и радикально-демократического.
Напуганные пражским восстанием, нацио¬
нал-либералы всё больше и определён¬
нее шли на союз с императорским двором.
Исходя из своей австро-славистской кон¬
цепции, они во главу угла ставили сохране¬
ние Австрии и предпринимали все меры
для укрепления империи Габсбургов. При
решении вопроса об отмене крепостного
права они боролись за принятие принципа
выкупа феодальных повинностей, сотруд¬
ничая по этому вопросу с дворянством Они
решительно поддерживали борьбу прави¬
тельства с революционной Венгрией и при¬
ветствовали контрреволюционные действия
Елачича. Они продолжали борьбу против
демократического движения в чешских зем¬
лях.
Но политика чешских буржуазных либе¬
ралов не была политикой чешского народа,
она не отражала ни его интересов, ни
нужд, нн его отношения к происходившим
в империи событиям. Политика радикаль¬
но-демократического крыла чешской бур¬
жуазии резко отличалась от политичен ли¬
бералов. Даже в среде чешских депутатов
рейхсрата не было единства: три чешских
депутата голосовали против выкупа фео¬
дальных повинностей (Гамерннк, Пульпан,
Заплетал), а пять воздержались от голосо¬
вания. Когда во время октябрьского восста¬
ния в Вене Палацкий и его сторонники
выступили против этого восстания к яви¬
лись инициаторами перемещения рейхсрата
из Вены в Кромержиж, чешские депутаты-
радикалы остались в Вене, а из Праги в
Вену был послан целый ряд делегаций для
выражения солидарности с восставшими.
А. Клима приводит одно из обращений
чешской студенческой делегации к славян¬
ским студентам, проживавшим в Вене.
«Делегаты пражского студенческого коми¬
тета призывают своих славянских братьев
сражаться вместе с венцами. Прага будет
стоять вместе с Веной и либо победит,
либо будет поражена вместе с ней»
(стр. 130), — говорится в этом обращении.
Такую же позицию занимали чешские
демократы и по отношению к венгерской
революции, приветствуя и поддерживая
весной 1849 г. революционную борьбу
мадьяр и выступая против имперского пра¬
вительства и Елачича (стр. 136—137). Автор
указывает, что самым популярным в Праге
в марте 1849 г. был лозунг «Да здравствует
К-ошут, долой правительство!» (стр. 136),
а во многих местах пражане срывали и
публично сжигали портреты Елачича.
А. Клима заканчивает свою книгу крат¬
ким описанием так называемого «Майского
заговора» 1849 г., являвшегося последней
попыткой чешских радикалов (Сладков-
ский, Фрич, Сабина и др.) организовать во¬
оружённое восстание против наступающей
реакции, за свободу (стр. 138).
Приведённые автором в последнем раз¬
деле факты подтверждают тот вывод, что
чешские демократы не прекратили после
поражения пражского восстания революци¬
онной борьбы, а продолжали её и в усло¬
виях послеиюньской реакции; что не пре¬
кратилось в этот период и аграрное движе¬
ние в провинции; что, следовательно,
неверными л необоснованными являются по¬
пытки утверждать, будто после поражении
июньской революции в Праге весь чешский

Критика и библиография
127
народ перешёл в лагерь реакции и контр¬
революции. Эти факты, как и весь мате¬
риал книги А. Клима, подтверждают, таким
образом, положение о том, что чешский
народ принял активное участие в демокра¬
тическом, революционном движении 1848 го¬
да. Вместе с тем рецензируемая книга на¬
глядно показывает от начала до конца
предательскую, реакционную роль чешской
либеральной буржуазии в событиях
1848 года. Конкретный показ различных
политических и классовых направлений в
движении 1848 г. в Чехии является глав-,
ным достоинством книги.
И. Удальцов
Б. Ф. ПОРШНЕВ. Народные восстания во Францйи перед Фрондой
(J623— 1648). Изд-во Академии наук СССР. М.-Л. 1948
Рецензируемая книга является плодом
многолетней исследовательской работы
Б. Ф. Поршнева по истории народных дви¬
жений во Франции в XVI—XVII веках. Не¬
которые части выпущенной теперь книги бы¬
ли опубликованы им ранее в виде отдель¬
ных статей в научных сборниках и истори¬
ческих журналах.
Легко представить, какие трудности при¬
шлось преодолеть советскому историку,
взявшемуся за изучение проблемы, которая
до него мало привлекала внимание не толь¬
ко русских, но и французских исследовате¬
лей. Трудности эти были двоякого рода: те¬
оретические и практические. Проблема на¬
родных восстаний не просто замалчивалась
французской историографией, но подчёркну¬
то игнорировалась, как тема незначительная
и не заслуживающая внимания. Самая кон¬
цепция «блестящего», «великого» XVII ве¬
ка, века Ришелье и Людовика XIV, строи¬
лась так, что в ней не оставалась места для
народных движений. Б. Ф. Поршнев сумел
преодолеть этот укоренившийся предрассу¬
док французской историографии.
Он показал :в своей книге не блестящий
фасад, а тёмные нижние этажи в здании
французского абсолютизма.
Вторая трудность заключалась в недостат¬
ке опубликованных документов: отдельные
восстания крестьян и городских низов если
и изучались во Франции, то только местны¬
ми историками, историками-краеведами.
Публикации документов о восстаниях, по¬
явившиеся за последние сто лет, носят ло¬
кальный характер и не дают представления
ни о размахе народных движений, ни об их
значении в истории Франции. Этот недоста¬
ток основных источников автор мог только
отчасти пополнить изучением опубликован¬
ных документов из архивов Ришелье и Ма-
зарини, а также мемуарной литературы.
В рукописном отделе библиотеки имени
Салтыковл-Шедрина в Ленинграде автору
посчастливилось обнаружить ценнейший ру¬
кописный фонд, непосредственно относя¬
щийся к изучаемому им сюжету и представ¬
ляющий часть архива канцлера Сегье. Ис¬
пользование этого фонда, который до сих
пор оставался почти совершенно неизучен¬
ным, дало возможность Б. Ф. Поришеву по¬
полнить новыми, не известными ещё во
Франции и весьма интересными фактами
историю отдельных восстаний 30—40-х го¬
дов XVII века.
Б. Ф. Поршнев поступил очень правильно,
опубликовав в виде приложения к своей
книге важнейшие документы из названного
архива Сегье. Это приложение, составляю¬
щее 73 страницы убористого текста, вклю¬
чает 79 документов, расположенных автором
в хронологическом порядке начиная с июня
1633 до июля 1648 года. Что же это за до¬
кументы? В подавляющей своей части этэ
донесения правительственных чиновников о
беспорядках и народных волнениях в раз¬
личных городах или областях Франции, имев¬
ших место при Сегье. По своему положению
в государственном аппарате Сегье был
именно тем центром, к которому стекались
сведения о восстаниях, грозивших или уже
разразившихся в любом уголке Франции.
Он заботился об их предупреждении или
подавлении. Архив его имеет поэтому перво¬
степенное значение дли изучения народных
движений во Франции накануне Фронды. Да
и вообще ни один историк, занимающийся
историей Франции первой половины XVII
.века, не может пройти мимо этого собрания
документов. Однако Б. Ф. Поршнев мог
■использовать в своей книге и дать в
своём «Приложении» лишь незначи¬
тельную часть того богатейшего фонда, ко¬
торый хранится в Библиотеке имени Салты¬
кова-Щедрина. Несомненно, давно назрела
необходимость опубликовать весь этот цен¬
нейший рукописный материал. Подготовка
к опубликованию его была как будто начата
до войны проф. В. В. Бирюковичсм. Война
помешала этому полезному начинанию. Вы¬
ход в свет книги Б. Ф. Поршнева снова
выдвигает перед советскими историками
задачу опубликовать хранящийся в СССР ар¬
хив канцлера Сегье, представляющий уни¬
кальную ценность.
По само собой разумеется, что и привле¬
чение архива Сегье, да ещё -в том неполном
виде, в каком он у нас сохранился, не могло
ликвидировать известной случайности, раз¬
розненности и неполноты доступных автору
источников о народных движениях во Фран¬
ции накануне Фронды. Именно это состояние
источников заставило автора исследования
«соединить обобщающий метод с методом

128
Критика и библиография
локальным, то есть изучать народные дви¬
жения XVII в., во-первых, суммируя разроз¬
ненные сведения о многочисленных разных
восстаниях, во-вторых, углубившись в де¬
тальный анализ одного из них, именно вос¬
стания «босоногих» (стр. 29). Отсюда деле¬
ние книги на три неравные и разные по сво¬
ему характеру части.
Первая, самая обширная часть посвящена
истории многочисленных крестьянских и го¬
родских восстаний в 20—40-х годах XVII ве¬
ка. В этой части автор особенно эффективно
использует рукописный фонд из архива
Сегье. Во второй части, несколько менее об¬
ширной, гораздо подробней и глубже осве¬
щено лишь восстание «босоногих». Наконец,
третья часть, озаглавленная «Проблемы
Фронды», представляет, по сути дела, пере¬
смотр и новую интерпретацию не только
Фронды, но в известной степени всей про¬
блемы французского абсолютизма XVII века.
Первая глава этой части озаглавлеша «Бы¬
ла ли Фронда феодальной реакцией или по¬
пыткой буржуазной революции», а вторая
имеет заголовок «Буржуазия и феодально-
абсолютистский строй».
Конечная цель автора, по его собствен¬
ному заявлению, состояла в том, чтобы «раз¬
решить загадку Фронды», то есть выяснить
роль отдельных классов в движении Фрон¬
ды. Но его выводы имеют значение и для бо¬
лее общей проблемы — о специфике фран¬
цузского абсолютизма XVII века. Совершен¬
но очевидно, что работа Б. Ф. Поршиева
должна продвинуть вперёд и разрешение
проблемы абсолютизма в целом, давно инте¬
ресующей советских историков. Однако к
'поставленной им задаче Б. Ф. Поршнев
подошёл очень своеобразно: он даже не из¬
лагает событий Фронды. Книга его посвяще¬
на народным движениям во Франции в первой
половине XVII века. «Стоит разрешить эту
задачу, исследовать историю народных вое
станий в 25-летие, предшествовавшее Фрон-
де, как и загадку Фронды окажется совсем
■нетрудным разгадать», — заявляет автор в
предисловии (стр. 4).
В первой главе своей книги Б. Ф. Поршнев
подверг обследованию .наиболее крупные и
лучше отражённые в документах крестьян¬
ские восстания во Франции за первую поло¬
вину XVII века. Он рассматривает здесь
восстание в Кэреи в 1624 г., носившее чисто
локальный характер и скоро подавленное.
Далее, автор рассматривает крестьянские
движения 1636—1637 гг., разразившиеся од¬
новременно и в западных, и в центральных,
и в южных провинциях Франции и выросшие
в грандиозную крестьянскую войну. Впервые
то историографии автору удалось устано¬
вить, что по своему размаху и по числу во¬
влечённых в неё крестьян эта крестьянская
война значительно превосходила знамени¬
тую Жакерию XIV века.
Выявив множество интереснейших фактов,
нарисовав яркую картину грандиозной кре¬
стьянской войны во Франции, которая никог¬
да и никем до сих «пор не была описана.
Б. Ф. Поршнев ставит ряд принципиальной
важности вопросов: о направленности дви¬
жения, о требованиях крестьянства, о его
союзниках, о руководстве движением и о
причинах его поражения. Автор устанавли¬
вает, что восстания крестьян в это время
вызывались усилением налогового гнёта и
участившейся практикой военных постоев
в связи с вступлением Франции, в 30-лет-
шшо войну.
На вопросы о руководстве и причинах
поражения движения Б. Ф. Поршнев даёт
ответ, который подводит нас к его общей
концепции народных движений накануне
Фронды. «Одними своими силами, предостав¬
ленное самому себе, крестьянское восстание
никогда не может победить,— заявляет ав¬
тор.— Но кто мог бы им руководить? Фран¬
цузская буржуазия β XVII я. занимала слиш¬
ком противоречивую социально-политиче¬
скую позицию, слишком была связан а с фе¬
одально-абсолютистским строем, чтобы от¬
важиться развязать и возглавить крестьян¬
скую антифеодальную революцию» (стр. 76).
В тон же главе автор рассматривает ещё
один цикл крестьянских движений, так на¬
зываемое движение «кронанов» 1643—
1644 годов. Снова обратившись к локальным
документальным публикациям, к архиву Ма-
зари/ни, и пополнив эти опубликованные ис¬
точники свидетельствами, добытыми из архи¬
ва Сегье, автор воспроизводит ход крестьян¬
ской борьбы в период, непосредственно
п р о д ш с с т в о ва вш и й Ф р он д о.
Б. Ф. Поршнев отмечает как наиболее ха¬
рактерную черту этих последних восстаний,
охвативших также ряд южных и западных
провинций, попытку дворян возглавить их и
использовать в своих интересах. Автор отме¬
чает также и участие буржуазии в антиабсо-
лютистской и антифеодальной борьбе в этот
период. Так, он останавливается на остром
и длительном конфликте бордосского парла¬
мента с королевской администрацией
(стр. 92). Однако в противоположность многим
историкам, видевшим в этих конфликтах
парламентов с абсолютизмом основной смысл
событий XVII в., Б. Ф. Поршнев подчёрки¬
вает бессилие и робость парламентов. «Си¬
лон они делались только тогда и только в
той мере, — пишет Б. Ф. Поршне.в, — когда
брали на себя роль покровителей подлинной
силы — крестьянско-плебейских стихийных
движений,— подхватывали те или иные их
требования и лозунги, грозили ими цен¬
тральной власти» (стр. 93).
В разделе «Аграрные предпосылки Фрон¬
ды», которым заканчивается обзор крестьян¬
ских движений, автор пытается дать общую
характеристику положения крестьянства, а
также его взаимоотношении с дзорянством и
с абсолютизмом. На основании изученных
им аграрных движений он убедительно по¬
казывает рост_ эксплоатации и разорения
крестьян; основной формой угнетения для
французских крестьян в это время стал нало¬
говый гнёт, а также побори воешцины. По¬
этому восстания крестьян были направлены
в первую очередь не против дворян, а про¬
тив габелеров, против королевской админи¬
страции. Дворяне, в свою очередь, были не¬
довольны тем, что обобранные фиском и
военщиной крестьяне не могли регулярно
выплачивать им феодальную ренту. Поэто¬
му по временам —- и чем ближе к Фронде,
тем чаще — дворяне сами начинали вклю¬
чаться в анпшалоговую борьбу крестьян,
поддерживать их требования о сокращении

Λ
Критика и библиография
129
тальи и других налогов. Так во аник тот кон¬
фликт между дворянами и абсолютизмом,
который в момент Фронды превратился в
вооружённую борьбу дворянских отрядов
против абсолютизма.
Отсутствие в этой части книги общей ха¬
рактеристики поземельных отношений во
Франции ß XVII в., как и данных о росте на¬
логов на крестьян, несомненно, ослабляет
аргументацию автора и является, на наш
взгляд, недостатком работы Б. Ф. Лоршне-
ва. В самом деле, как можно разрешить во¬
прос об аграрных предпосылках Фронды, не
изучив предварительно аграрных отношений
во Франции в XVII веке? Автор и сам от¬
мечает слабость своей позиции в
этом вопросе. Поэтому о второй части кни¬
ги на примере одного восстания «босоногих»
он пытается дать более обоснованный ответ
«а вопрос об экономических предпосылках
Фронды.
В главах II и III, посвящённых восстаниям
в городах, мы вынуждены отметить тот же
недостаток — отсутствие общей экономи¬
ческой характеристики французских горо¬
дов, их промышленного развития и, в част¬
ности, развития в них мануфактур. Правда,
говоря об отдельных городах, ставших аре¬
ной восстаний, автор приводит некоторые
данные об их промышленности, торговле,
ремёслах и мануфактурах. Но эти разрознен¬
ные сведения мало помогают читателю по¬
нять общую базу восстаний в городах, как
и мотивы поведения отдельных слоёв го¬
родского населения. Что касается самых
восстаний, то они изучены автором с боль¬
шой тщательностью и со всей возможной
полнотой. Впервые в исторической литера¬
туре Б. Ф. Поршнев даёт в своей книге свод¬
ку городских восстаний во Франции с 1623
по 1648 г., перечисляя больше сотни более
или менее значительных восстаний. Состав¬
ленная нм таблица показывает, что начи¬
ная с 1623 г. не проходило буквально ни
одного года (за исключением, повидимому,
1646), чтобы в одном, двух, трёх, à иногда и
десятке городов Франции не вспыхивали
народные восстания. Таким образом, автор
разрушает укоренившееся во французской
историографии неправильное представление
о случайности и незначительности городских
движений во Франции в XVII веке. Автор
подвергает анализу больше десяти .городских
восстаний, опираясь на работы и публика¬
ции французских историков-краеведоз, на
опубликованные архивы Ришелье и Мазари-
ни, а также широко используя рукописный
фонд канцлера Сегье.
Одну за другой рисует автор яркие кар¬
тины кровавой борьбы во французских горо¬
дах XVII в.: отчаяние и ярость городских
низов; толпы голодного >и озлобленного лю¬
да на улицах, гневные выкрики, угрозы по
адресу габелеров и, наконец, восстание —
расправу толпы с виновниками её бедствий,
разгром домов, поджоги, осаду правитель¬
ственных учреждений и т. д. Ближайший по¬
езд к восстаниям — это чаще всего увели¬
чение старых налогов, или введение нового,
либо попытка со стороны королевского аб¬
солютизма осуществить какое-либо админи¬
стративное нововведение. При этом поведе¬
ние городских низов почти всегда одинако¬
во во всех городских восстаниях. Наоборот,
поведение городских, «верхов» отнюдь не
одинаково.
Б. Ф. Поршнев тщательно фиксирует асе
зигзаги в поведении богатой и чиновной бур¬
жуазии различных городов по время восста¬
ний, чтобы решить общий вопрос о роли
буржуазии в этих движениях, непосред¬
ственно предшествовавших Фронде.
Большой интерес представляет глава III
первой части книги, озаглавленная «Основ¬
ные черты плебейских движений». В ней
изложены выводы, к которым пришёл автор
на основании изученных нм многочисленных
городских восстаний. Неоспоримым является
вывод о том, что основной движущей си¬
лой этих восстаний были плебейские массы
города (стр. 291); 'столь же убедителен
и второй вывод о крестьянстве, как есте¬
ственном союзнике плебейских масс
(стр. 301). Как специфическую черту пле¬
бейских восстаний во Франции XVI в. автор
отмечает борьбу против королевских нало¬
гов (стр. 281). «Однако тот же налоговый
гнёт, который вызывал народные восстания,
ощутительно затрагивал также интересы
буржуазии,—■ отмечает автор,— и порождал,
разумеется, своеобразную «бюргерскую оп¬
позицию» абсолютизму». К сожалению, от¬
сутствие в книгах общих данных об эконо¬
мическом развитии городов не даёт возмож¬
ности понять, какие слои буржуазии и в
какой степени затрагивались налоговым гнё¬
том. Поэтому трудно судить, насколько глу¬
бокой была в городах «бюргерская оппози¬
ция» абсолютизму.
Мы знаем из опыта нидерландской рево¬
люции, какое революционизирующее влия¬
ние может оказать на буржуазию введение
действительно разорительных для неё нало¬
гов. Водь именно алькабала, введённая гер¬
цогом Альбой, переполнила чашу терпения
нидерландской буржуазии и заставила её
взяться за оружие против испанского абсо¬
лютизма.
На основании изученных нм городских вос¬
станий во Франции Б. Ф. Поршнев характе¬
ризует отношение буржуазия к плебейским
восстаниям как двойственное и непоследо¬
вательное. Он говорит о французской бур¬
жуазии, что «она не могла в XVII веке от¬
важиться на буржуазно-демократическую
революцию, на развязывание сил, способных
опрокинуть феодально-абсолютистский поря¬
док, хотя и испытывала непрерывные позы¬
вы к этому» (стр. 308—309).
В чём видит автор причину непоследова¬
тельности « нерешительности французской
буржуазии в XVI в. перед лицом плебей¬
ских восстаний? Автор справедливо отме¬
чает, что буржуазия не была однородна.
«Лишь небольшая часть этой буржуазии,—
пишет автор,— была носителе^ капиталисти¬
ческих производственных отношений, Дру¬
гие же были ещё типичными средневеко¬
выми горожанами. Наиболее зажиточная
часть буржуазии была почти поголовно во¬
влечена или в несение публичных должно¬
стей или в откупа и другие финансовые опе¬
рации» (стр. 305—306). Естественно, что от
чиновной .и финансовой буржуазии мы меньше
всего # вправе ожидать революционности.
Однако гораздо больше нас должно интере-
9. «вопросы пстоппи» № 7.

iso
Критика и библиография
совать поведение той части буржуазии, ко¬
торую автор называет «носителем капита¬
листических отношений». Косвенным показа¬
телем её поведения может служить позиция
«буржуазной гвардии», рекрутировавшейся,
как отмечает азтор, из всех зажиточных
элементов городского населения. Анализируя
роль этой буржуазной гвардии в ряде город¬
ских восстаний, автор приходит к выводу,
что она обычно попустительствовала, а то и
помогала восстанию в начале выступления
плебейских масс, но по мере развёртывания
восстания отходила от него, а затем помога¬
ла его подавлять.
Автору удалось установить известную за¬
кономерность в колебаниях буржуазии.
Обычно буржуазия вела себя смелее и ре¬
шительней в тех случаях, когда плебейские
массы выступали изолированно. Наоборот,
она немедленно отворачивалась от восстания
тогда, когда плебейство получало поддержку
крестьян. Буржуазия действовала смелее и
тогда, когда ей удавалось установить кон¬
такт с оппозиционными элементами в рядах
дворянства.
К сожалению, как мы уже отмечали,
автор не дал в своей книге обще¬
го анализа социально-экономических от¬
ношений во Франции XVII века. Поэтому
он не мог дать и исчерпывающего ответа на
вопрос о причинах трусости и непоследова¬
тельности буржуазии в народных восстани¬
ях перед Фрондой.
Вся вторая часть книги Б. Ф. Поршнева
посвящена одному восстанию, так называе¬
мому восстанию «босоногих» в Нормандии
в 1639 году. При изучении этого восстания
автор располагал большим количеством и
более разнообразным составом источников,
а кроме того достаточно обширной литерату¬
рой. В частности, он мог использовать и
такие источники, которые дают представ- *
ление о социально-экономических предпо¬
сылках движения «босоногих». К таким
источникам относятся прежде всего «нака¬
зы» провинциальных штатов Нормандии.
Правда, следуя установленному им порядку,
автор и здесь начинает с изложения хода
зосстанил «босоногих», изучает его отдель¬
ные проявления, рассматривает вопрос об
организационных формах и руководстве вос¬
станием, о целях движения, его программе
и союзниках. Автор устанавливает, что «ар¬
мия страдания», сформированная нормандски¬
ми повстанцами, крепко спаянная внутрен¬
ней дисциплиной, по своей мощи превосхо¬
дила те вооружённые силы, которыми рас¬
полагал абсолютизм в Нормандии. В резуль¬
тате в Нормандии в 1639 г. установилось
некоторое равновесие сил или, по выраже¬
нию (излишне модернизированному) автора,
установилось «двоевластие». Автор приво¬
дит памфлеты, вышедшие из армии страда¬
ния и .провозглашавшие цели Жана-босоно-
гого. Эти цели — борьба п-ротив откупщи¬
ков и против налогов. Однако, начав с габе-
леров, в ходе борьбы крестьяне переходят к
действиям против сеньёров. Крестьянские
восстания встречают поддержку в городах.
Автор особо рассматривает восстание, имев¬
шее место в Кане в 1639 г., а также восста¬
ние в Руане.
Особый интерес представляет И глава
этой части, в которой автор даёт анализ со¬
циально-экономических предпосылок вос¬
стания. Для выяснения экономической базы
развернувшейся борьбы ему приходится, к
сожалению, оперировать документами, от¬
носящимися ко второй половине XVII в.,
за отсутствием необходимых материалов по
более раннему периоду. Документы, на ко¬
торые главным образам опирается автор,—
донесения интендантов. По этим донесени¬
ям Б. Ф. Поршнев устанавливает основные
черты аграрных отношений, а также про¬
мышленного развития Нормандии -в XVII ве¬
ке. Автор отмечает наличие в нормандской
деревне большого числа мелких арендато¬
ров, которые в связи с ростом цен в XVI—
XVII вв. подвергались усиленной эксплоата¬
ции и вынуждены были переходить к арен¬
де всё более мелких участков дворянской
земли. Поборы с крестьян в пользу сеньё¬
ров, церкви и государства (в виде налогов)
поглощали всю денежную выручку крестьян
от продажи продуктов своего хозяйства. В ре¬
зультате «покупательная способность дерев¬
ни клонилась к нулю, что должно было ока¬
зывать гибельное действие и на городскую
промышленность, рассчитанную на внутрен¬
ний рынок, а свёртывание городской про¬
мышленности. в свою очередь, сокращало
возможность сбыта сельскохозяйственных
продуктов» (стр. 441). Автор рассматривает
состояние ведущих отраслей нормандском
промышленности: шерстоткацкой, железо¬
делательной, кожевенной, стекольной. «Все
эти отрасли производства, — но мнению ав¬
тора,— подобно сукноделию, работают ис¬
ключительно на внутренний — нормандский
и общефранцузский—рынок и в той или
иной мере носят черты формирующейся капи¬
талистической мануфактуры» (стр. 449). Од¬
нако дальнейшее развитие капиталистиче¬
ских форм производства наталкивалось в
Нормандии, как указывает автор, на непрео¬
долимое препятствие — невозможность для
мелких и мельчайших капиталистов сохра¬
нять и увеличивать свои накопления. Эти на¬
копления ждала двойная беда: с одной сто¬
роны, прямой налоговый гнёт, с другой —
ограниченность и всё большее сокращение
внутреннего рынка (стр. 454).
По наказам провинциальных штатов Нор¬
мандии автор рисует ужасающую картину
бедствий нормандских крестьян и разорения
городских масс налоговым гнётом. Крестья¬
не и городские низы не имели другого
средства избежать этих бедствий, кроме
восстания. Для капиталистических предпри¬
нимателей выход из положения представлял¬
ся в том, чтобы изъять свои капиталы из
сферы торгово-промышленной и перенести
их ,н сферу кредитно-ростовщическую. «Это
был непрерывно повторявшийся процесс:
часть буржуазии ' снова и снова покидала
ряды своего формирующегося класса и ста¬
новилась агентурой государства, ненавист¬
ной для тех, кто ещё оставался в рядах
торгово-промышленной буржуазии» (стр.
488).
На основании изучения восстания «босоно¬
гих» н анализа экономической структуры
Нормандии π XV!ί в. автор делает два впж·

Критика и библиография
131
ных теоретических вывода. Первый вывод—
о социально-экономическом характере народ¬
ных восстаний во Франции перед Фрондой.
«Мы убедились,— говорит он,— что в основе
этих восстаний лежала своеобразная форма
борьбы между феодализмом и капитализ¬
мом» (стр. 457); и второй вывод — о том,
что в течение XVII в. «самая предприимчи¬
вая и сильная часть французской буржуа¬
зии не принимала участия в этой борьбе на
стороне капитализма» (стр. 457). Это послед¬
нее важнейшее положение, которое на пер¬
вый -взгляд представляется парадоксальным,
автор развивает в третьей части книги, оза¬
главленной «Проблема Фронды».
*
Изложение «Проблемы Фрояды» автор
начинает с историографического очерка, в
котором последовательно рассматривает все
существующие в буржуазной историографии
точки зрения на Фронду. Все эти мнения и
точки ’зрения можно свести к двум основ¬
ным: одни историки считают, что Фронда
была последней вспышкой феодальной ре¬
акции против усиливающегося абсолютиз¬
ма; другие утверждают, что Фронда была
попыткой буржуазной революции, правда,
неудачной. Автор подходит к этой пробле¬
ме с новых позиций. Он рассматривает Фрон¬
ду в цепи предшествующих ей грандиозных
народных восстаний. «Всякий раз, как мы
можем обратиться к первоисточникам,—
утверждает автор, — мы убеждаемся, что
всеопрсделяющим фоном, вернее, фундамен¬
том тех или иных событий Фронды, были
народные движения» (стр. 572).
В предшествующих главах автор показал,
что а-нтиналоговая борьба крестьянских и
городских масс объективно была борьбой
против феодализма и за утверждение капи¬
тализма. Руководящая роль -в этой борьбе,
естественно, должна была бы принадлежать
буржуазии. Однако изучение опыта пред¬
шествующих Фронде восстаний убедило ав¬
тора в том, что французская буржуазия, ес¬
ли и ввязывалась в борьбу народных масс,
то вела себя при этом трусливо и непосле¬
довательно, изменяя своим союзникам, преда¬
вая их в борьбе. Так случилось и -во время
Фронды. «Несомненно, что начало Фронды
было попыткой буржуазной революции (дво¬
рянство не принимало в нем никакого уча¬
стия)», — утверждает автор. Но буржуазия
изменила революции и на этот раз, как изме¬
няла много раз з предшествующих народных
восстаниях.
Наибольший теоретический интерес пред¬
ставляет глава зторая последней части
рецензируемой книги, озаглавленная «Бур¬
жуазия и феодально-абсолютистский строй».
В ней автор сводит в единую концепцию от¬
дельные высказанные им ранее мысли о ро¬
ли буржуазии в народных восстаниях и опре¬
деляет её отношение к Фронде; наконец, он
трактует и более широкую проблему о взаи¬
моотношениях французской буржуазии с
абсолютизмом в XVII веке.
В качестве дополнительных источников ав¬
тор рассматривает здесь трактаты Луазо
как идеолога буржуазии и «Завещание»
Ришелье как теоретика абсолютизма. Ав¬
тор ещё раз подчёркивает при этом одну нэ
основных своих мыслей об экономическом
сближении буржуазии с феодально-абсолю¬
тистским строем «путём превращения тор¬
гово-промышленного капитала в ростовщи¬
ческий (кредитный)». Эта мысль допол¬
няется положением о политическом сбли¬
жении буржуазии с абсолютизмом «пу¬
тём массового превращения в чиновниче¬
ство» (стр. 599).
Используя новейшее исследование Мунье
о продаже должностей во Франции при Ген-
рихе IV и Ришелье, автор из наблюдений!
Мунье делает выводы, обратные тем, к ка¬
ким пришёл французский историк. Он гово¬
рит не о том, что французский абсолютизм
обуржуазивался, приобретая чиновников, вы¬
ходцев из буржуазии, а о том, что часть
буржуазии «одворянилась», отказывалась от
капиталистических тенденций и переходила
на позиции феодально-абсолютистского
строя. В самом деле, если разбогатевший
буржуа, спасая свои накопления от фиска,
становился откупщиком или покупал госу¬
дарственную должность, то, естественно, он
и сам «приобщался к феодальному способу
эксплоатации, к присвоению феодальной
ренты в виде ли сеньёраальной ренты или
централизованной (налоговой)» (стр. 615).
Но ведь автор сам выяснил на
материале Нормандии, что во Фран¬
ции XVII в. была и другая часть буржуазии,
которую он назвал «носителем капитали¬
стических отношений». Во всех событиях,
предшествовавших Фронде, как и в собы¬
тиях Фронды, автор отводит ей лишь второ¬
степенную, зависимую роль. Он подчерки¬
вает влияние на неё «старших братьев», то
есть разбогатевших буржуа, откупщиков и
королевских чиновников, купивших свои
должности у короля. Нам представляется,
что автор уделил недостаточно внимания
именно этой предпринимательской буржуа¬
зии, ухитрившейся и в условиях абсолютиз¬
ма, под носом у королевского фиска, созда¬
вать довольно крупные предприятия и це¬
лые отрасли промышленности в Париже,
Лионе, Марселе и других городах Франции.
Именно этой предпринимательской торгово-
промышленной буржуазии, как мы знаем,
принадлежало будущее. Почему же в
XVII в. она играла лишь второстепенную и
подчинённую роль в политической жизни
страны? Почему и эта часть буржуазии не
отваживалась на то, чтобы возглавить широ¬
кое движение городских и крестьянских
масс? Автор приводит соображение о том,
что во Франции XVII в. не было «нового»
дворянства, естественного союзника буржуа¬
зии в ранней буржуазной революции. Однако
этой опоры французская буржуазия не полу¬
чила и в XVlir п., когда она всё же отважи¬
лась возглавить антифеодальную и антиаб¬
солютист с кую борьбу народных масс.
тЛг
'Подводя итоги, мы должны сказать, что
работа Б. Ф. Поршнева представляет глу¬
бокий интерес. Среди множества проторён¬
ных' дорог, но которым двигались исследо-

132
Критика и библиография
гатели истории французского XVII а., Б. Ф.
Поршнев проложил новый, трудный, но тем
более заманчивый путь. Заслуги его в изу¬
чении народных восстаний во Франции
XVII в. неоспоримы. Далеко идущие п.ыро-
ды, к которым приходит автор на осно-г-
в а нии своего исследования, если и не всегда
абсолютно бесспорны, все же проливают но¬
вый свет на многие сложнейшие вопросы ис¬
тории и теории абсолютизма. Пожелание, .ко¬
торое мы неоднократно высказывали на про¬
тяжении нашей рецензии относительно до¬
полнительного исследования экономики
Франции, правильней будет, пожалуй, адре¬
совать не автору, а всем советским истори¬
кам, занимающимся историей абсолютизма.
Б. Ф. Поршнев внёс ценный вклад в марк¬
систско-ленинскую разработку этой пробле¬
мы. В своём исследовании он поставил и
новые вопросы, которые потребуют новых
исследований и новых книг.
3. Мосина
Т. A. BISSON. Amerika's Far Eastern policy- New York. 1945. 235 p.
Т. А. БИССОН. Американская дальневосточная политика.
Рецензируемая работа издана находящимся
в Нью-Йорке Институтом тихоокеанских сно¬
шений в серии, посвящённой важнейшим про¬
блемам международных отношений на Тихом
океане. Автор её — член исследовательской
ассоциации института. Его перу принадлежит
ряд книг и статей, главным образом по во¬
просам японской агрессии в Восточной Азии.
Книга Биссона даёт лишь схематический
обзор американской политики на Дальнем
Востоке с конца XIX в. по 1943 год. Глав¬
ное внимание уделяется предвоенным
30-м годам. Биссон пытается также наме¬
тить основнью аспекты послевоенной
американской политики на Дальнем Восто¬
ке. Посвящённая этому последняя глава на¬
писана, как мы дальше увидим, под боль¬
шим влиянием внешней политики Ф. Руз¬
вельта и отражает взгляды демократиче¬
ской общественности США , на вопросы
послевоенного устройства мира. Однако при
изложении истории американской дальне¬
восточной политики Биссон не сумел пре¬
одолеть широко распространяемую амери¬
канской исторической литературой и офи¬
циальной пропагандой лживую версию об
исключительно миролюбивом якобы харак¬
тере американской внешней политики на
всех её этапах, о необычайном и при этом
будто бы бескорыстном дружелюбии США
к Китаю и т. д. Под покрывалом этой ле¬
генды и осуществляют США нынешнюю
свою экспансию в *Китае.
Биссон выделяет в истории международ¬
ных отношений на Дальнем Востоке за по¬
следние тюлвека три критических периода,
связанных с угрозой национальной целост¬
ности Китая: «Угрожающий развал Китая в
1895—1905 гг.»: связанные с первой мировой
войной сдвиги 1914—1922 гг. и «критическое
десятилетие» 1931—1941 годов. Испано-амс-
рикадская война и провозглашение в послед¬
ние годы XIX в. принципа сохранения «от¬
крытых дверей» в Китае положили начало
«современной эре в американской дальнево¬
сточной политике», — указывает Биссон
(стр. 10). При этом захват Филиппин, хотя
и предоставил США важную территориаль¬
ную базу на Дальнем Востоке, является, по
мнению Биссона, «побочным и случай¬
ным» (?!) обстоятельством, о котором*автор
предпочитает не говорить подробно. Внима¬
ние Биссона обращено к доктрине «откры¬
тых дверей», которую он всячески превоз¬
носит.
Биссон старается дать политике «откры¬
тых дверей» исключительно оборонительное
толкование. Провозглашая эту доктрину
ввиду угрожавшего Китаю в конце XIX в.
раздела европейскими державами и Япони¬
ей, США якобы заявляли только об одном:
что они «не намерены допустить исключе¬
ния их из участия в будущем экономиче¬
ском развитии Восточной Азии» (стр. 11).
Автор не считает нужным вскрыть подоп¬
лёку этой политики; раздел Китая, если бы
он тогда произошёл, сулил США лишь ку¬
сок и притом в той исторической обстановке
худший кусок добычи. Сохранение же «две¬
рей» Китая открытыми оставляло всё более
набиравшему силу американскому капиталу
возможность в будущем проглотить всю до¬
бычу целиком (что американские империа¬
листы в настоящее время и пытаются осуще¬
ствить). Об этой экспансионистской стороне
доктрины «открытых дверей» как орудия
борьбы США за монопольное господство в
Китае Биссон в своей книге не обмолвился
ни словом. Зато он много говорит о благо¬
творном будто бы влиянии политики «откры¬
тых дверей» на Китай, о возможности «раз-
зивать его сплоченность и силу» (стр. 12),
которую эта политика якобы предоставила
Китаю. Характеристика Биссоном политики
«открытых дверей» ничем, по существу, не
отличается от официального её толкования,
данного, например, бывшим государствен¬
ным секретарём Стимсоном в известном
письме к сенатору Бора
Неверную картину рисует автор и при из¬
ложении американской политики в отноше¬
нии народного, антиимпериалистического
восстания в Китае в 1900 году. По его
утверждению, США в переговорах о Заклю¬
чительном протоколе 1901 г. «напрягли свои
усилия против условий, которые несправед¬
ливо ослабили бы китайское правительство»
1 S t i m s о η H. «The Far Eastern Crisis»,
p. 167—173, N.-J. 1936.

Критика и библиография
133
(стр. 1G). В действительности американские
войска вместе с вооружёнными силами
других держав участвовали в интервенции
против восстания. США наряду с другими
державами несут ответственность за гра¬
бительский характер Заключительного про¬
токола, одними из авторов которого они
являлись. Особенность американской поли¬
тики заключалась лишь в том, что в· отли¬
чие от других партнёров по грабежу, стре¬
мившихся использовать обстановку для
расширения собственных сфер влияния в
Китае, США, не имевшие этих сфер, доби¬
вались укрепления международного кон¬
троля. В рамках этого контроля американ¬
ский капитал рассчитывал, опираясь на
свою экономическую мощь, успешно бо¬
роться за преобладание в Китае.
Видимо, с целью оправдать дипломатиче¬
скую н финансовую поддержку, которую
США оказали Японии в подготовке и веде¬
нии войны против России в 1904—1905 гг.,
Биссон, всячески подчёркивая агрессив¬
ность русского царизма, старается обе¬
лить японский империализм. Экспансия Япо¬
нии (вуалируется им туманным термином —
«японская континентальная программа». Ав¬
тор даже изображает Японию в тот период
защитницей «открытых дверей» (стр. 16)! От
признания известных фактов англо-американ¬
ской политики подстрекательства Японии к
войне против России Биосои отделывается
замечанием, что эти держаны «вообще со¬
чувствовали мотивам Японии в русско-ялон-
ской войне» (там же).
Автор признаёт—довольно бегло и стыд¬
ливо, — что США, вопреки существовавшему
американо-корейскому д^овору о дружбе,
«оказали мало сопротивления установлению
японского протектората над Кореей (стр. 17).
Уточним этот эпизод:	США	не	только
не оказали никакого сопротивления япон¬
ской экспансии в Корее, но, вопреки суще¬
ствовавшему американо-корейскому догово¬
ру о дружбе и своим обещаниям оказать
поддержку Корее в защите её независимо¬
сти, прямо признали право Японии на гос¬
подство в Корее в обмен на отказ Японии
от всяких претензий на Филиппины (секрет¬
ное соглашение Тафт— Кацура 1905 года).
Периоду второго кризиса на Дальнем Во¬
стоке (1914—1922) автор посвящает IV гла¬
ву. Биссон считает крупным успехом аме¬
риканской дальневосточной политики Ва¬
шингтонский договор 9 держа з, в котором
доктрина «открытых дверей» получила, по
его мнению, наиболее полное и конкретное
международное признание. Он отмечает, что
Вашингтонская конференция не создала не¬
обходимого механизма для контролирова¬
ния выполнения договора. Другим недостат¬
ком вашингтЬнского урегулирования тихо¬
океанских проблем, по мнению Биссоиа, яв¬
ляется отсутствие в числе учавтников до¬
говора 9 держав Советского Союза, кото¬
рый не был приглашён на Вашингтонскую
конференцию. Биссон совершенно не упо¬
минает при этом об участии США в ино¬
странной интервенции .на Советском Даль¬
нем Востоке.
В 20-х 'годах, указывает автор, положение
на Дальнем Востоке определялось в значи¬
тельной мере развитием национально-осво¬
бодительного движения в Китае. Утверж¬
дая, что это движение было направлено по¬
следовательно то против Англии, то против
Японии, то против СССР (!) (стр. 27), Бис¬
сон, таким образом, сваливает в одну кучу
антиимпериалистическое движение китай¬
ского народа с антисоветской провокацией
китайских милитаристов на КВЖД, за спи¬
ной которых стоял международный империа¬
лизм. Политику США и Англии в Китае в
эти годы Биссон рисует в идиллических то¬
нах. Англо-саксонские державы были якобы
готовы отказаться от всех своих договорных
прав в Китае, и только отсутствие внутрен¬
него политического единства помешало Ки¬
таю достигнуть тогда ничем не ограничен¬
ной независимости. Биссон умалчивает при
этом об англо-американской интервенции
против китайской революции. В действи¬
тельности борьба между различными груп¬
пировками в Китае разжигалась империа¬
листическими державами именно с целью
предотвращения политического объедине¬
ния Китая. Не показывает Биссон и того, что
под прикрытием «дружелюбного» отноше¬
ния США к нанкинскому правительству
происходило внедрение американского
капитала в китайскую экономику.
При изложении аимериканекой дальнево¬
сточной политики в предвоенное «критиче¬
ское десятилетие» (30-е годы) автор нако¬
нец отваживается подвергнуть политику
США осторожной критике. В главах, посвя¬
щённых этому периоду, составляющих, как
мы указывали выше, основную часть книги,
Биссон показывает, что США противопоста¬
вили японской агрессии в Китае только бес¬
численные дипломатические протесты, полу¬
чившие своё наиболее чёткое 'выражение в
стимсоновокой доктрине «непризнания»
японских захватов. Но доктрина «непри¬
знания», указывает Биссон, не могла оста¬
новить японскую агрессию, поскольку она
не была поддержана эффективными мерами
(стр. 34). Больше того, под влиянием изоля¬
ционистов правительство США сделало це¬
лый ряд уступок агрессору. Когда Япония
объявила блокаду морского побережья Ки¬
тая, правительство США предупредило част¬
ных владельцев американских судов, что,
перевозя оружие в Японию и Китай, они
действуют на свой риск и страх. Это затруд¬
нило закупку оружия не Японии, а Китаю,
так как судовладельцы, перевозившие ору¬
жие в Японию, ничем не рисковали (стр. 70).
Американская политика «умиротворения»
проявилась и в позиции США на Брюссель¬
ской конференции. Заявлениями, сделанны¬
ми перед началом конференции в Вашинг¬
тоне, США намекали, что существует мало
вероятностей принятия в Брюсселе програм¬
мы санкций. «Игнорируя призыв советского
делегата М. Литвинова к решительным дей¬
ствиям, конференция ограничила свои усилия
попытками посредничества и умиротворе¬
ния» (стр. 73). Напрасно только автор не
показал, как англо-американские диплома¬
ты, стремясь столкнуть Японию с СССР,
всячески убеждали советскую делегацию на
конференции в том, что СССР должен пер¬
вым выступить против Японии на защиту
Китая.

134
Критика и библиография
Характеризуя американскую политику
именно как политику «умиротворения», Бис-
сои, однако, отказы.вается объяснить подлин¬
ные причины этого реакционного курса пра¬
вящих кругов США. В своей книге он даже
и не пытается поставить вопрос о влиянии
американского монополистического капита¬
ла на внешнюю политику США. Автор не по¬
казывает, что реакционные круги США
стремились направить агрессию Японии на
север, против СССР. Ведь именно поэтому
они не препятствовали Японии в превраще¬
нии Маньчжурии в антисоветский плацдарм.
Газеты Херста, подобно японскому пропаган¬
дистскому аппарату, объясняли захват
Маньчжурии необходимостью борьбы
«с большевистской опасностью». Япония
изображалась «стабилизующей силой» на
Дальнем Востоке. Американская печать на
«се лады обсуждала вероятность японо-
советского столкновения. В то же время
реакционеры убеждали американский на¬
род, что Япония вовсе не собирается на¬
падать на США. Государственный департа¬
мент ещё в 1934 г. продолжал заявлять, что
нет такого вопроса во взаимоотношениях
Японии и США, который нельзя было бы
без особых затруднений разрешить мирным
путём2. Видя в Японии антисоветское ору¬
дие, натравливая её на СССР, американ¬
ские империалистические круги при этом,
конечно, рассчитывали, что и Япония —
главный соперник США в борьбе за моно¬
польное господство на Дальнем Востоке —
также будет ослаблена в войне против
СССР. «В политике невмешательства, —
говорил И. В. Сталин на XVIII съезде
ВКП(5) в 1939 г., — сквозит стремление,
желание — не мешать агрессорам тво¬
рить своё чёрное дело, не мешать, скажем,
Японии впутаться в войну с Китаем, а ещё
лучше с Советским Союзом, не мешать, ска¬
жем, Германии увязнуть в европейских де¬
лах, впутаться в войну с Советским Союзом,
дать всем участникам войны увязнуть глубо¬
ко в тину войны, поощрять их в этом втихо¬
молку, дать им ослабить и истощить друг
друга, а потом, когда они достаточно
ослабнут, — выступить на сцену со свежими
силами, выступить, конечно, з «интересах
мира», и продиктовать ослабевшим уча¬
стникам войны свои условия» 3.
Антисоветская сущность политики «уми¬
ротворения», впервые применённой англо¬
саксонскими державами именно на Дальнем
Востоке, не вскрывается Биссоном. Он отме¬
чает только, что, по мнению некоторых кри¬
тиков американской дальневосточной полити¬
ки, влиятельные элементы в правительстве
США не хотели разрушать военную мощь
Японии с тем, чтобы «сохранить её в качестве
противовеса Советскому Союзу» (стр. 124).
Биссон забывает указать на то, что и эти
«критики», толкуя о «противовесе», сами ста¬
новились на точку зрения американских ре¬
акционеров, как раз и оправдывавших «уми¬
ротворение» необходимостью лротивопоста-
2 «Peace and War». United States Foreign
Policy, 1931—1941, p. 210, Washington. 1943.
s И. Сталин «Вопросы ленинизма»,
стр. 570—571. 11-е изд.
вить Японию Советскому Союзу, политику
которого на Дальнем Востоке они клеветни¬
чески изображали агрессивной. Биссон, при¬
знавая, что определённые круги Вашингтона
действительно видели в Японии «противо¬
вес» СССР, даёт другое, совершенно несо¬
стоятельное объяснение американской поли¬
тики на Дальнем Востоке: США хотели
якобы поддержкой Китая заставить
Японию втянуться в тяжёлую войну
на континенте, стремились сдерживать
продвижение Японии на юг, ослаб¬
лять её постепенным экономическим давле¬
нием, но при этом «избегать каких-либо
внезапных или решительных действий,
которые могли бы ускорить войну на Тихом
океане, по крайней мере до тех пор, пока
не будут сведены счёты с Гитлером»
(стр. 123).
Но, как известно, американские ре¬
акционные круги отнюдь не торопи¬
лись с быстрейшим разгромом Гитлера
« в полном согласии с Черчиллем старались
максимально оттянуть открытие второго
фронта в Европе. Биссон замечает, что на¬
падение Германии на СССР открыло Япо¬
нии возможность захвата англо-американ¬
ских владений па Дальнем Востоке. Он не
указывает, однако, на то, что Япония не ос¬
мелилась напасть на США и Англию ешё
в 1939 г., одновременно с 'выступлением Гер¬
мании, не в результате успеха политики
«умиротворения», а потому, что на страже
мира на Дальнем Востоке стоял могучий
Советский Союз.
Важнейшие дипломатические акты амери¬
канского правительства, в связи с войной >ч
Тихом океане, автор характеризует и
XIV главе, заканчивая изложение Каир¬
ской конференцией. Эта глава дополняется
приложенными к книге 36 официальными
документами американской дальневосточ¬
ной политики за 1937—1943 гг., которые
публиковались в своё время з официальных
изданиях Государственного департамента.
Итак, автор не сумел или не решился
вскрыть до конца, в свете уроков второй ми¬
ровой войны, всю порочность американской
политики на Дальнем Востоке в предвоен¬
ные годы. Но высказанные им во вводной и
в заключительной главах мысли о путях
разрешения важнейших дальневосточных
проблем после войны свидетельствуют о глу¬
боких изменениях, происшедших в итоге вто¬
рой мировой войны во взглядах прогрессив¬
ных кругов американской общественности на
международные отношения.
Биссон отмечает решимость американско¬
го народа участвовать в создании сильной
международной организации по охране ми¬
ра и безопасности, основанной на «понимании
того, что война случилась исключительно по¬
тому, что необходимые для её предотвраще¬
ния коллективные действия Великобритании,
Франции, Соединённых Штатов и Советско¬
го Союза не были предприняты» (стр. 5). По
мнению Биссона, послевоенный мир на Даль¬
нем Востоке должен строиться в рамках меж¬
дународной организация Объединённых на¬
ций, в которой как США, так и Советский
Союз должны играть выдающуюся роль.
Для успешного разрешения после войны

Критика и библиография	135
всех тихоокеанских проблем необходимо,
подчёркивает Биссон, всестороннее амери¬
кано-советское сотрудничество (стр. 8).
Биссон, очевидно, не мог не заметить уже
тогда, когда писал свою книгу, что аме¬
риканские реакционные круги намереваются
воспользоваться разгромом Германии и Япо¬
нии дли установления мирового господства
США. Л ре длочитая об этом прямо не гово¬
рить, он всё же предупреждает, что после¬
военные международные отношения не мо¬
гут развиваться без серьёзной опасности, ес¬
ли они будут строиться на базе «односто¬
роннего, основанного на политике силы
распространения американского влияния»
(стр. 8). Но именно такая экспансионист¬
ская политика США и создала нынешнее
обострение международных отношений.
США разрушают сотрудничество великих
держаз и, пытаясь диктовать свою нолю
другим народам, готовят новую мировую
войну.
От общих соображений относительно по¬
слевоенного устройства мира Биссон пере¬
ходит к' рассмотрению перспектив разреше¬
ния конкретных дальневосточных вопросов.
Урегулирование японской проблемы, пи¬
шет он, может быть достигнуто только при
уничтожении старой системы, основанной на
экономической мощи дзайбацу и помещи¬
ков и «божественной» императорской вла¬
сти. Нельзя при этом возлагать надежды на
так называемых либералов и умеренных. На¬
до опереться на хорошо организованное на¬
родное движение с его собственными лиде¬
рами. В этом лежит «сильнейшая гарантия
будущего прогресса Японии и мира на Ти¬
хом океане» (стр. 155). Так писал Биссон в
*944 году. Как известно, послевоенная поли¬
тика США в Японии представляет полную
противоположность этому курсу. Она на¬
правлена на подавление демократического
движения, па сохранение дзайбацу .и фео¬
дальных пережитков в деревне. США, опи¬
раясь на крепко связанные со старым режи¬
мом группировки японской буржуазии, до¬
биваются подчинения Японии американским
монополиям и превращения сё в орудие аме¬
риканских поджигателей войны на Дальнем
Востоке.
Касаясь проблемы реконструкции Китая.
Биссон указывает, что после войны Китай
должен стать равноправной великой держа¬
вой. Наряду с индустриализацией в Китае
должна быть проведена радикальная аграр¬
ная реформа, осуществлена решительная де¬
мократизация государственного строя. Толь¬
ко при этих условиях может быть найдена
база для всестороннего сотрудничества
американского и китайского народов
(стр. 158).
В действительности послевоенная амери¬
канская политика в Китае отнюдь не егю-
собстнует его превращению в равноправную
великую державу, а имеет цслыо превра¬
тить Китай в американскую колонию.
Рассматривая проблему развития народов
юго-восточной Азии, автор замечает, что ко¬
лониальные державы стремятся восстано¬
вить сЕоё господство над ними (стр. 100).
Тем не менее, говорит Биссон, эти державы
в ходе войны обещали провести реформы
в своих владениях на Тихом океане.
Послевоенные события показали, какого
доверия заслуживают обещания империали¬
стов. «Независимость» Филиппин является
фикцией. Голландские колонизаторы с по¬
мощью американских долларов и американ¬
ского оружия под покровительством амери¬
канских дипломатов в Созете безопасности
ведут войну против индонезийского народа,
уступая при этом ключевые позиции в ин¬
донезийской экономике американскому капи¬
талу. Франция пытается задушить респуб¬
лику Вьет-Нам, Англия восстанавливает
своё господство в Бирме и Малайе.
Сопоставление изложенных Биссоном
взглядов американских прогрессивных кру¬
гов с действительной послевоенной полити¬
кой на Дальнем Востоке показывает, что
эта политика прямо противоположна надеж
дам и чаяниям американского 'зарода, стре¬
мящегося, как и другие пароды, к длитель¬
ному и прочному миру.
Л. Березный

130
Критика и библиография
RAYFORD W. LOGAN. The senate and the Versailles mandates system.
Howard university. The Minority Publishers. Washington, D. C. 1945.
112 p.
РЕЙФОРД ЛОГЭН. Сенат и версальская мандатная система.
Автор книги проф. Логэн на основе ма¬
териалов 64—66 конгрессов США воспро¬
изводит содержание споров, имевших ме¬
сто в 1917 — 1920 гг. в американском сенате
относительно ратификации Версальского до¬
говора и участия США в управлении ман¬
датными территориями. Приводимые Логэ-
ном материалы рисуют обстановку острого
политического соперничества двух партий
монополистического капитала США—респу¬
бликанской и демократической,—почти не-
прекрашаюшейся борьбы между сенатом и
президентом по вопросу о власти и разобла¬
чают лицемерные фразы о «.мире без побе¬
ды», за которыми скрывалось подлинное
стремление к неограниченной экономической
и политической экспансии.
Напомним читателю, что 5-й пункт извест¬
ных «14 пунктов» ‘Вильсона требовал «сво¬
бодного, чистосердечного и абсолютно» бес¬
пристрастного урегулирования всех колони¬
альных споров». Эти споры в особенности
касались вопросов о бывших германских
колониях и петурецких территориях бывшей
Оттоманской империи, которые предстояло
поделить, в соответствии с новым соотно¬
шением сил, между империалистическими
хищниками из стана победителей. Эти терри¬
тории в согласии с секретными договорами
периода войны были оккупированы войсками
союзников 1. Однако .в условиях резкого обо¬
стрения социальных и политических проти¬
воречий союзники не могли пойти на откры¬
тую их аннексию. Провозглашённое Великой
Октябрьской социалистической резолюцией
право народов на самоопределение и отказ
от насильственного захвата чужих земель
послужили мощным толчком для националь¬
но-освободительного движения народов ко¬
лониальных и зависимых стран: «Октябрь¬
ская революция... ударила ещё по тылам
империализма, но его периферии, подорвав
господство империализма в колониальных и
зависимых странах... Эра безмятежной экс¬
плоатации и угнетения колоний и зависимых
стран прошла»2.
Изменение формы колониальной экспан¬
сии диктовалось также особыми интереса¬
ми США в борьбе с их империалистически¬
ми соперниками и в первую очередь с Ан¬
глией США стремились воспрепятствовать
попытке Англии присвоить себе бывшие гер¬
манские колонии и турецкие владения. В
книге Логэна это положение находит по¬
вое яркое подтверждение.
В обозреваемый период американский им¬
периализм пе рисковал ещё открыто высту¬
пать в роли претендента на мировое госмод-
1 США не были связаны секретными до¬
говорами, и это усиливало позиции Вильсона
па мирной конференции в споре о герман¬
ском и турецком наследстве.
3 II. Сталин «Вопросы ленинизма»,
стр, 177—179. 11-е изд.
ство—как вследствие глубочайших сдвигов,
вызванных расколом мира на две системы,
так и в силу военной слабости США и зна¬
чительного влияния изоляционистов на аме¬
риканскую внешнюю политику. »Последнее
вскоре выразилось в отказе американского
сената ратифицировать Версальский договор
и участвовать в Лиге наций. Мандатная
система с ее лживыми обещаниями заботы о
туземцах служила удобным прикрытием ко¬
лониальных вожделений американского им¬
периализма. Она сохраняла почти в полной
неприкосновенности прежние методы жесто¬
чайшей эксплоатации туземцев и в то же
время позволяла империалистическим держа¬
вам в будущем предъявлять свои претензии
на увеличение доли в колониальном разделе.
При ознакомлении с дебатами в сенате
бросается в глаза интересный штрих. В то
время как противники участия США в Лиге
наций {республиканцы) заявляли о своих
возражениях в очень резкой и бурной фор¬
ме, доходившей порой до открытого руга¬
тельства, сторонники Вильсона проявляли, *
по словам автора, «умеренный энтузиазм» по
отношению к статье 22 договора (о ман¬
датах). Причину этого автор усматривает а
том, что большинство влиятельных сенато-
ров-демократов происходили с юга, где экс¬
плоатация негров носит наиболее скандаль¬
ный характер и где только за период с 1913
по 1918 г. было около 60 линчеваний. От¬
сюда автор заключает, что дебаты в сенате
привели к двум аномалиям: «Партия, кото¬
рая должна была поддержать документ ве¬
личайшего гуманизма, отнеслась к нему
наиболее презрительно, а партия, которая бы¬
ла традиционным «другом» негров, стреми¬
лась к его отклонению». Это положение ав¬
тор иллюстрирует рядом примеров. Один из
активных сторонников Вильсона, сенатор
У. Вильямс, был в то же время одним из
самых яростных расовых преследователей.
Он открыто пытался оправдать линчевание
негров (стр. 6, 64). Сенатор Маккеллер за¬
кончил свою речь в ссшате словами: «Амсри-.
ка теперь — страна белых, и я надеюсь, та¬
ковой и останется» (там же). Так как оба
эти сенатора являлись сторонниками Лиги
наций и 22-й статьи устава, объявлявшей
заботу о туземцах «священным долгом ци¬
вилизованных стран», то их заявления, по¬
нятно, были лишь слабой тенью действитель¬
ных настроений этих апологетов рабовладе¬
ния.
Тем болсс охотно прибегали к расовым
мотивам противники участия США в Лиге
наций, демагогически утверждавшие о не¬
полноценности темнокожих рас и предска¬
зывавшие, что результатом ассимилирования
«низших рас» будет неизбежное понижение
жизненного уровня американцев (стр. 26).
В полном противоречии с фактами Логэн
неоднократно утверждает, что правящие
круги США в тот период и не помышляли

Критика и библиография
137
о территориальных приобретениях, в ча¬
стности, о бывших германских колониях
(стр. 13, 14 и др.). Автор приводит много
выступлений, которые, по его мнению, дол¬
жны убедить читателя в том, что США
вступили в войну не ради «эгоистиче¬
ских целей», по «во имя обеспечения
свободы демократии и современной ци¬
вилизации» и т. п. (там же). Однако даже
публикуемые Логэном выдержки из высту¬
плений в сонате, не говоря уже о других
заявлениях видных государственных деяте¬
лен США, как, например, помощника госу¬
дарственного секретаря США Лонга, пока¬
зывают то, как представляли себе многие
американские политики действительные во¬
енные цели США. 14 октября 1918 г., высту¬
пая в 'сенате, республиканец Нью требовал
для США колоний, пытаясь придать этому
требованию характер обычной компенсации
за якобы понесенные США «тяжёлые поте¬
ри» в течение 18 месяцев войны. Правда, он
не упомянул именно германских колоний—
это сделал выступивший вслед за ним Мак-
Келлер {стр. 18).
Автор утверждает, что дебаты в сенате
обнаруживают «слабый интерес» США к
судьбе народов, населяющих германские
колонии, и значительный интерес к Арме¬
нии, Ирландии и Индии. Как же обстояло
в действительности дело? Захват Японией
вскоре же после начала войны некоторых
стратегически важных тихоокеанских остро¬
вов вызвал сильное возбуждение в США 3.
Американские морские специалисты, пред¬
ставительствовавшие на Парижской мирной
конференции, считали водворение японцев
на этих„островах гораздо большей угрозой
для США, чем присутствие там немцев. От¬
части этим объясняется стремление некото¬
рых влиятельных кругов США к прямому
сговору с Германией, наиболее откровенно
сформулированное в двух конфиденциаль¬
ных меморандумах помощника государ¬
ственного секретаря США Лонга. Лонг вы¬
сказывал опасения перед японской угрозой
Гуаму и предупреждал, что Япония в слу¬
чае войны может использовать многие гер¬
манские острова как морские базы и стра¬
тегические пункты. Одновременно о.н выска¬
зывал страх и перед опасностью установле¬
ния британского контроля над тихоокеан¬
скими кабелями. Лонг рекомендовал поэто¬
му вступить в секретные переговоры с Гер¬
манией относительно её .колоний, специально
планируя для этого перерыв в работе мир¬
ной конференции.
На третьей сессии конгресса (декабрь
1918 — январь 3919) и республиканцы и
демократы говорили, по существу, одним
языком и, отбросив всякое лицемерие, уже
совершенно недвусмысленно требовали для
США колоний. 18 декабря Нокс предложил
разделить их между главными участниками
войны в соответствии с «их местными ин¬
тересами и заслугами в успешном исходе
войны». 31 января 1919 г. предложение о
8 По секретному англо-японскому согла¬
шению от 16 февраля 1917 г., Япония дол¬
жна была получить германские острова к
северу, а Великобритания — к югу от эква¬
тора.
распределении германских колоний поддер¬
жал Лодж (автор известной резолюции
Magdalene Вау 2 августа 1912 г., направлен¬
ной протиз ПОПЫТКИ Японии получить в
аренду большую земельную площадь в Ниж¬
ней Калифорнии). Он первый в сенате
привлёк внимание к тихоокеанским остро¬
вам, которые позднее отошли под мандат
Японии. Лодж пугал сенат призраком япон¬
ского проникновения в Канаду, Австралию,
Новую Зеландию и США и настаивал на
том, что США должны охранять свои инте¬
ресы на Тихом океане. Правда, трезво
взвесив шансы США, он оговорил, что не
думает, чтобы «безопасность мира» была
сильно связана с тем, что произойдёт на
Маршальских, Каролинских и других остро¬
вах, так как США имеет Гуам. Он тут же
предложил передать эти острова Южно-Аф¬
риканскому Союзу или Австралии (стр. 29).
На мирной конференции Вильсон тоже вы¬
сказывался за передачу этих островов Ав¬
стралии, стремясь таким путём воспрепят¬
ствовать японским планам. Значительно
откровеннее формулировал эти стремления
США демократ Кирби, который поже-
лал узнать, во имя чего же США'
израсходовали больше 30 миллиардов
долларов и потеряли 263 тыс. человек уби¬
тыми. «Уж не для того ли,— вопрошал он,—■
чтобы увеличить южноафриканские владе¬
ния Англии и передать Эльзас-Лотарингию
Франции?» (стр. 31).
Насколько велик был интерес США к ти¬
хоокеанским островам, видно из бурной ди¬
скуссии вокруг одной из предложенных
Лоджем поправок к договору. Эта поправ¬
ка объявляла, что США не заинтересованы
в распределении мандатов (стр. 72). Поправ¬
ка относилась только к германским владе¬
ниям. Выступавшие в прениях сенаторы под¬
чёркивали стратегическое значение тихооке¬
анских островов и решительно возражали
против того, чтобы США отказались от этих
прав и тем самым связали себе руки в
будущем. Высказывались прямые опасе¬
ния пород японской агрессией в случае,
если Япония получит возможность
опираться на эти владения. Нью ука¬
зывал, что обладание Маршальскими
островами «приблизит Японию больше чем
на 2 тыс. миль к западному концу Панам¬
ского капала». «Если остров Яп (находя¬
щийся в центре соединения тихоокеанских
кабелей. — П. О.) отойдёт к Японии, тогда
США, чтобы сохранить для коммуникации
с Филиппинами кабельную станцию на Ти¬
хом океане, будут вынуждены обращаться к
милости Японии» (стр. 77). Демократ из
Калифорнии, Фелан, опасался укрепления
Японией этих островов и предсказывал, что
«з будущем Тихий океан станет театром
грандиозных событий». Указывая на карту,
он говорил, что в 2010 г. белое население
Калифорнии будет затоплено японцами. Oit
поддерживал требование другого сенатора,
Севарда, сохранить Аляску «как средство
защиты протиз любого врага на Тихом
океане» н, ссылаясь па' лучших морских
спсичялистов, заявлял, что Япония может
использозать Маршальские острова «для

138
Критика и библиография
нападения не только на Гавайю, но также и
на тихоокеанское побережье США» (стр. 77).
Франс настаивал на отказе от упомянутой
поправки Лоджа для того, чтобы сохранить
свободу в проведении «любой политики в
вопросе, в котором США имеют жизненные
интересы». Если США отказываются теперь
о г своих интересов на германской территории
в Африке более чем в миллион кв. миль,
то они должны, по крайней мере, резервиро¬
вать за собой право сказать Лиге наций,
что всякий, кто бы ни владел этой терри¬
торией, «должен согласиться ма условия,
требуемые США» (стр. 78—79),
В результате энергичного натиска про¬
тивников поправки Лоджа она была отверг¬
нута 64 голосами против 29.
Вслед за этим Франс внёс поправку пря¬
мо противоположного свойства. Он предло¬
жил, чтобы главные союзные и ассоцииро¬
ванные державы отказались >в пользу США
от всех своих прав и титулов на германские
колонии в Африке, и даже предложил обу¬
словить этим ратификацию договора (стр.
80—81). Это означало официальное предло¬
жение взять мандат на африканские колонии.
"Поправка получила всего лишь три голоса
(асе трое республиканцы: Болл, Шерман и
Франс, последние два — «непримиримые»).
Однако тот факт, что она была поставлена на
голосование без дискуссии, равно как и .ре¬
зультат голосования поправки Лоджа, сви¬
детельствовал об очень живом интересе
известных кругов США к африканским ман¬
датам.
Исключительную важность получения
США колоний отстаивает и сам Логэн. От¬
мечая в предисловии «поразительное сход¬
ство» между мандатной системой, установ¬
ленной в Версале, и системой опеки, при¬
нятой в Сан-Франциско, автор предупреж¬
дает против повторения «ошибки» 1920 г.,
корда «только один сенатор» проявил дей¬
ствительный интерес к германским колони¬
ям, а его поправка собрала всего лишь три
голоса. «Это был,— пишет он,— только сла¬
бый проблеск осознания стратегической ро¬
ли тихоокеанских островов в будущем. Те¬
перь, когда они завоёваны ценой огромных
и героических жертв и их стратегическая
важность всеми признана, позиция сената в
отношении их должна решительно отличать¬
ся от отношения сената к мандатам после
первой мировой войны».
На заседании сената 30 января 1919 г.,
куда уже проникли слухи из Парижа о спо¬
рах вокруг вопроса о мандатах на мирной
конференции4, выступил сенатор Бора,
указавший на тесную связь .вопроса о ман¬
датах с так называемым «русским вопро¬
сом». Ещё осенью в 1918 г. на конференции
союзников в Париже Вильсон выдвинул свою
программу расчленения Советской России
путём создания мандатных территорий на
Кавказе, в Сибири и в среднеазиатской ча¬
сти России. Известно, что в притязаниях ан¬
глийского империализма на Месопотамию и
Палестину значительную роль играли планы
расчленения Советской России и создания
4 Франция, доминионы и поддерживавшая
их Англия .настаивали на прямой аннексии
оккупированных территорий.
южного пояса против «большевизма». Эти
планы разделяли и США. Бора прямо за¬
явил в сенате, что «Месопотамия и некото¬
рые! страны этого района, и в особенности
Россия, предназначены США. В то время
как получение некоторых германских коло¬
ний является «побочным явлением», главная
задача Америки — восстановление порядка
и нормального правительства в России»
(стр. 28).
Сообщение Вильсона 10 июля 1919 г. се¬
нату о том, что дополнительно к урегули¬
рованию европейских границ мирная конфе¬
ренция приняла систему мандатов, вызвало
сильную реакцию среди республиканцев, на¬
правленную в первую очередь против Анг¬
лии. Призрак английской «опасности» до¬
вольно часто появлялся перед глазами сена¬
торов. Главным мотивом всех антианглийских
выступлений в сенате был страх перед тем,
что Англия целиком воспользуется плодами
победы и присвоит себе все германские ко¬
лонии, в особенности ввиду того, что «Лига
наций в конечном счёте исчезнет и оставит
Англию полным обладателем мандатных
территорий» (стр. 76).
Выступавший от имени ассоциации рес¬
публиканцев Пойденкстер возражал против
системы мандатов, которая даст возможность
Британской империи, уже контролирующей
одну четверть земной поверхности, кон¬
тролировать свыше четырёх пятых захва¬
ченных германских колоний (стр. 44). Дру¬
гой сенатор, республиканец Норрис, с бес¬
покойством говорил о поддержке Англией
японских требований к Китаю, правильно
объясняя эту поддержку стремлением Ан¬
глии получить за это германские острова к
югу от экватора (стр. 45). Шерман негодо¬
вал против Англии, которая всегда стремит¬
ся «поддерживать благо английской цивили¬
зации» именно в тех странах, где открыты
бриллианты и золото (там же). Республика¬
нец Фрейлингшен использовал для атаки
против мандатной системы выдержки нз за¬
явлений, сделанных 27 июля 1919 г. в ан¬
глийской палате общин полковником Хиль-
дером и Ботомли. Первый из них утверж¬
дал, что в результате договора Британская
империя достигнет небывалого апогея -в ко¬
лониальной политике и влияния в мире. Вто¬
рой поздравлял премьер-министра с большой
проницательностью, проявленной им в деле
обеспечения Британской империи мандатом
па некоторые из бывших германских коло¬
ний, потому что, «прежде чем мы (Англия.—
И. О.) всерьез займёмся этими колониями,
Лига маний придёт к своему безвременно¬
му концу, как всякий эксперимент такого
рода» (стр. 63).
Изоляционисты называли статью о манда¬
тах «величайшим нарушением» (конституции.
Обращаясь к американской конституции, они
доказывали существование права на приоб¬
ретение территории путём завоевания или
покупки, но не находили в ней ничего отно¬
сительно права на опекунство. Возражения
шли также от мотивов Финансового бреме¬
ни (США в роли «Доя Кихота... спасающе¬
го мир», стр. 49), особенно в виду связанной
с мандатами необходимости содержания
большой американской армии в чужих стра¬
нах.

Критика и библиография
ISO
Излюбленным аргументам изоляционистов
в атаке против системы мандатов было ут¬
верждение, что устав Лиги Наций даёт пра¬
во членам Лиги на вызов американской ар¬
мии в любую часть света, где бы ии воз¬
никло волнение, хотя бы оно вовсе -не имело
никакого отношения к американскому наро¬
ду. «Эта Лига,—говорил Джонсон,—
означает... что Европа, Азия и Африка мо¬
гут втянуть нас в каждый свой диспут и
конфликт» (стр. 42).
Сенатор Риид высказывал смехотворные
опасения насчёт «угрозы» господства тёмных
рас и привёл длинный список колоний, ко¬
торые з короткий срок получат самоуправ¬
ление (стр. 61, 62). Ему вторил влиятельный
Бора, предостерегавший от опасности утери
США «белого липа»: «Мы все станем одной
«счастливой» семьёй — американцы, японцы,
китайцы и готтентоты» (стр. 64).
Mo наиболее сильным аргументом Бора
Пыла угроза вмешательства Европы в дела
США. Принятие мандата на германские ко¬
лонии, заявлял он, равносильно отказу от
доктрины Монро, ибо, «вмешиваясь в евро¬
пейские дела, мы не можем отказать евро¬
пейским народам в праве на вмешательство
и дела Западного полушария» (стр. 32).
Все эти и подобные обвинения, вплоть до
обвинения в намерении послать американ¬
ских солдат «для охраны турецких гаремов»
(стр. 64), не могли, впрочем, скрыть интереса
'империалистических кругов США к ближне¬
восточным делам π прежде всего к ближне¬
восточной нефти, равно как и стремления
США (как Ή Англии) использовать ближне¬
восточную ситуацию в своей антисоветской
политике.
Особый интерес США питали к Армении.
Специальный уполномоченный Вильсона,
Хэрборд, в 1919 г. посетил Армению и ло¬
том выступал за участие США в мандатах,
■имея в виду не одну только Армению.
Разумеется, далеко не случайно Гардинг
(ставший в 1920 г. президентом) предлагал
ьо время дискуссии о мандатах ограничить¬
ся американским мандатом только на одну
Армению. Такое «великодушие» он объяс¬
нял тем, что, несмотря на всю «безгранич¬
ность ресурсов... и рыцарство, США недоста¬
точно сильны, чтобы опекать все угнетае¬
мые народы» (стр. 60).
Голосование в сенате 19 ноября 1919 г.
дало следующие результаты. За ратифика¬
цию договора с поправками было подано
39 голосов против 55. Второе голосование
дало 41 голос за и 51 против при одном воз¬
державшемся. Предложение ратифициро¬
вать договор без оговорок получило 38 го¬
лосов и 53 против. Только один республи¬
канец, МакКамбср, голосовал за ратифика¬
цию договора; семь демократов вместе с
46 республиканцами голосовали против.
Поражение демократов Логэн объясняет
тем, что Вильсон переоценил свои силы,
когда предложил демократам голосовать
против поправок. Но уже второе голосование
обнаружило довольно «умеренный энтузи¬
азм» демократов к принятию «ответствен¬
ности за благополучие отсталых народов и
рабочих». Автор далёк от мысли, что в по¬
ражении Вильсона решающим фактором был
недостаток гуманности, .хотя н считает, что
последний оказал действие в качестве «скры¬
того фактора». Вину за поражение автор воз¬
лагает целиком на демократов, которые по¬
лучили бы «значительную долю», если бы
голосовали за ратификацию с поправками
(сто. 83—84).
После ноябрьского голосования начала
было намечаться тенденция к поискам со¬
глашения между республиканцами и демо¬
кратами. Такая попытка придти к соглаше¬
нию имела место на так называемой двух¬
партийной конференции (Bi — Partisan
Conference), в конце января 1920 г., вклю¬
чавшей лидеров обеих партий. Однако «не¬
умолимые» противники договора продолжали
решительно сопротивляться, и конференция
закончилась неудачей. Тем не менее 9 фев¬
раля 1920 г. сенат решил пересмотреть своё
голосование и вернул договор в комиссию по
иностранным делам. 16 февраля дебаты ‘во¬
зобновились, и вместе с ними возобновились
атаки на мандатную систему, с той лишь
разницей, что поправки, предлагавшиеся
обеими партиями, обнаруживали теперь уже
сходство.
Очень показательно выступление Мак¬
Кормика на открытой сессии 66-го конгрес¬
са 16 февраля 1920 г., когда начался пере¬
смотр договора. Он предложил, чтобы до¬
говор распространялся не только на герман¬
ский народ, но также на «обширное населе¬
ние Африки и Азии, на новых и старых под¬
данных трёх империалистических держав:
Британии, Японии и Франции». «Если, — го¬
ворил он, — есть хоть тень искренности...
в описании гуманной миссии -мандатов, то
почему Лига не наделена властью мандата¬
рия или наблюдателя над сотнями миллионов,
уже подчинённых трём великим империям,
так же как над тысячами, которых доминио¬
ны освободили от турок и Гогенцоллернов»
(стр. 88). Повидимому, не очень доверяя
этому заявлению МакКормика, Логэн явно
намекает на его лицемерие и выражает по¬
желание, чтобы этот «англофоб из Иллиной¬
са» оказался искренним. Непредубежденный
же читатель явственно слышит в филиппи¬
ке МакКормика и другие нотки. Очень ско¬
ро этот «рыцарь без страха и упрёка» явил¬
ся одним из вдохновителей интервенции в
Советскую Россию, а через несколько де¬
сятков лет на весь мир прокричал об «осо¬
бой миссии США на обоих полушариях».
Впрочем, и сам автор не может не отме¬
тить, что МакКормик не упомянул в этой
связи ни -Бельгии, ли Испании, ни Португа¬
лии, ни Голландии, что свидетельствовало о
специфическом интересе к трём странам, ко¬
торым договор предоставлял главный терри¬
ториальный выигрыш. В этом месте автор
делает примечание, характеризующее его
собственную позицию: «Я думаю, что идеал
независимости для всех зависимых терри¬
торий неосуществим. Многие из них слиш¬
ком малы; население других предпочитает
самоуправление».
19 марта 1920 г. сенат окончательно отка¬
зался ратифицировать Версальский договор.
Надо отметить тот факт, что и после окон¬
чательного отказа ратифицировать Вер¬
сальский договор сенат продолжал интере¬
соваться Арменией. 13 мая 1920 г. Гардинг
предложил резолюцию, призывавшую презп-

140
Критика и библиография
■» ■— ■■	■ —
дента послать в Батум и Баку суда «для
охраны интересов американцев». 24 мая
Вильсон в письме к .конгрессу выразил удов¬
летворение по поводу официального предло¬
жения, сделанного США конференцией в
Сан Рсмо, взять мандат на Армению и про¬
сил у конгресса соответствующих полномо¬
чий. 27 мая сенатор Лодж внёс резолюцию,
отклонявшую предложение Вильсона. Лодж
возражал против содержания в Армении в
течение неопределённого периода 60-тысяч¬
ной армии и против затрат, которые в докла¬
де Хэрборда оценивались в 275 млн. долла¬
ров в течение одного лишь первого года.
Характерно и то, что когда Лодж сослался
на неопределенность границ Армении, сена¬
тор Смите поспешил напомнить, что эта новая
республика может быть использована в каче¬
стве буфера против Советской России
(стр. 9θ).
Вопрос о «.военной помощи» Армении (на
этом .настаивали и в своём обращении Виль¬
сон и в докладе Хэрборд) был предметом
оживлённого обмена мнений. Риид запуги¬
вал мрачной картиной страны, окружённой
«250 миллионами магометан, находящихся на
грани восстания против империалистических
держав, и Россией». Поднимался даже во¬
прос о военных силах, которых потребует
война с Россией (стр. 101). Резолюция Лод¬
жа получила 52 голоса против 23. Десять
демократов покинули Вильсона и голосовали
вместе с Лоджем против принятия мандата
на Армению.
Подводя итоги обсуждению армянского
вопроса в сенате США, автор пишет, что эти
потерянные десять голосов всё равно не
обеспечили бы Вильсону нужной поддерж¬
ки. Он усматривает причину поражения
Вильсона в том, будто американскому народу
в 1919 и 1920 гг. были чужды как империа¬
листские, так и альтруистические стрем¬
ления и будто у него было единственное
желание вернуться к чисто внутренним де¬
лам. Конечно, учёный империалист Логэн
осуждает и предупреждает от такого «без¬
различия» к собственным интересам США в
наше время.
Заключительная часть работы Логэна
предстазляет прямую апологию американ¬
ского экспансионизма. «США, — пишет он, —
вступили в войну, чтобы спасти демокра¬
тию, но, потеряв 348 тыс. человек и истратив
35 млрд. долларов, американский народ охот¬
нее возвращался к своим собственным проб¬
лемам... Вторая мировая война побудила
американцев сознательнее оценить расстоя¬
ние в 1700 миль, отделяющее Дакар на за¬
падном побережье Африки от Наталя в
Бразилии, и важное стратегическое значе¬
ние тихоокеанских островов к югу от эква¬
тора. Они (американцы. — П. О.) поэтому
хотят получить эти далёкие посты, которые
защитят их от вторжения» (стр. 102).
Политическая направленность книги Ло¬
гэна ясна. Начав с восторженного восхвале¬
ния гуманных .идей мандатной системы, ав¬
тор приходит к открытой, беззастенчивой
пропаганде американской агрессии и аннек¬
сии. Фантастическая угроза «вторжения»
призвана оправдать и создание американских
военных баз во всём мире, и безудержную
пропаганду милитаризма, и бесцеремонное
хозяйничание в чужих странах, и стремление
к ликвидации независимости целых госу¬
дарств и народов, и многие другие тёмные
дела Уолл-стрита.
Содержащийся в книге Логэиа большой
документальный материал по одному из ко¬
ренных вопросов послевоенного устройства
мира после первой мировой империалистиче¬
ской войны представляет актуальный инте¬
рес и для историка США и для историка
мандатной системы. В книге Логэна приво¬
дятся новые доказательства агрессивных
планов американского империализма на
другой день после мировой зойпы 1914 —
1918 годов.
Л. Осипова
SCHUYLER R. The fall of the old colonial system. A study in British
free trade 1770 — 1870. New York. 1045. IX, 344 p.
СКЛЙЛЕР_ P. Падение старой колониальной системы. Очерк англий¬
ской свободной торговли 1770— 1870.
За последние годы в американской лите¬
ратуре, историографии и публицистике одной
из самых модных тем стала Британская им¬
перия. Интерес к английской колониальной
империи вовсе не является случайным:	в
колониальных владениях Англии, в экспло¬
атации многомиллионных порабощённых
народов американские империалисты усмат¬
ривают источник новых прибылей, громад¬
ный резерв для укрепления империалистиче¬
ской системы, сильно потрёпанной в послед¬
ние десятилетия. И если английские импе¬
риалисты стремятся в своих колониях по¬
черпнуть новые силы для возвращения Ан¬
глии роли великой державы, то для амери¬
канских империалистов британская колони¬
альная империя представляет собой лакомый
кусок, «английское наследство», которое
должно достаться заокеанскому «кузену».
Главная цель и направленность всей этой
литературы — приукрасить, оправдать ан¬
глийскую колониальную политику. Эта тен¬
денция явно выпирает в американской исто¬
риографии, она проводится на один лад: не¬
уклюже и грубо откровенно.
Рецензируемая работа по существу при¬

Критика и библиография
141
надлежит к той же категории -книг, но в
некоторых отношениях она всё же выде¬
ляется из этой массы. Автор подходит к
своей теме в исследовательском плане, пы¬
тается привлечь научные доказательства и
свидетельства документального характера.
Правда, автор не использовал архивных ма¬
териалов, ограничившись публикациями; его
основной источник — материалы английско¬
го парламента и его комиссий, официальные
издания и публицистика описываемой эпохи;
« общем всё же это материал весьма об¬
ширный и вполне достаточный для серьёз¬
ного исследования. Значение книги Скайле-
ра, впрочем, не в материале, а в истолко¬
вании его, в попытке некоторых обобщений.
В этом отношении книга интересна, так как
указывает направление, по которому идет в
настоящее время империалистическая исто¬
риография США.
Темой своего исследования автор избрал
наименее изученный в истории Британской
империи период перехода к свободе торгов¬
ли, период реформы английской колониаль¬
ной системы. Это время, особенно середин¬
ные десятилетия XIX в., привлекало до сих
пор очень мало внимания. Как известно,
середина XIX в. отмечена критическими вы¬
сказываниями по адресу колоний и империи,
что дало повод историкам назвать эти годы
периодом «аптиимпериализма». Апогеем этих
настроений автор считает 60-е годы XIX ве¬
ка. Критические замечания, которые в тот
период делались в Англии видными поли¬
тическими деятелями, находятся в таком
резком противоречии с господствующим в
эпоху империализма прославлением империи,
что несколько шокируют .нынешних импери¬
алистов. Это объясняет, почему английская
колониальная политики середины XIX в. до
сих пор недостаточно освещена. Автор от¬
мечает это явление, хотя он и не вскрывает
его причины. «Иногда,— пишет он,— когда
какой-либо английский историк снисходит
до того, что касается антиимпериалистиче¬
ских настроений средпезикторианской эпохи,
у читателя создаётся впечатление, что ав¬
тор старается замять этот неприятный эпи¬
зод» (стр. 245).
Идея Скайлера в том и состоит, чтобы
показать, что нет никаких причин замалчи¬
вать этот эпизод; напротив, он старается
выделить этот период, использовав его для
оправдания и восхваления английской коло¬
ниальной политики. К этому и сводится соб¬
ственно весь замысел автора. Свобода тор¬
говли, пишет автор, «чуть не развалила Бри¬
танскую империю, однако она в то же вре¬
мя сделала возможным появление концеп¬
ции новой империи, в которой колонии рас¬
сматривались скорее как союзники и парт¬
нёры, располагающие правом регулировать
свои собственные дела в своих интересах,
чем зависимые колонии» (стр. 165). Либера¬
лы 60-х годов XIX в., по словам автора, «-под¬
нялись до понимания империи нового типа,
очищенной ог налёта старого империализ¬
ма» (стр. 253). В этом обстоятельстве автор
ищет истоки нынешней Британской империи,
которую он противопоставляет старой коло¬
ниальной системе. «Если бы британские го¬
сударственные люди не переросли идеоло¬
гию старой колониальной системы, возник¬
новение нынешнего бритда-ского содруже¬
ства наций было бы невозможно» (ст.р. V).
Автор явно идеализирует «и приукрашивает
так называемое «британское содружество
наций», которое является не чем иным, как
прикрытием для беспощадного угнетения и
эксплоатации английским империализмом
колониальных народов.
Исходя из желания разъяснить отличие
новой Британской империи от старой, коло-
ннальной системы, автор стремится подчерк¬
нуть значение реформ, проведённых в сере¬
дине XIX века. Охарактеризовав основные
черты и особенности старой колониальной
системы и отметив нарождение идей «анти-
импернллизма», которые автор находит ещё
в конце XVIII .в., он излагает содержание
реформ XIX в.: ликвидацию ограничений
торговли с колониями, уничтожение системы
преференций на колониальные товары, отме¬
ну навигационных актов, действовавших с
середины XVII в., и, наконец, отозвание
значительной части английских войск из
некоторых колоний. В последней главе автор
рисует «апогей аптиимпериализма» и отме¬
чает -в конце этого периода возрождение
интереса к колониям, сменившее прежнюю
всеобщую апатию и разнодушие к этому
вопросу.
Свои поиски «аптиимпериализма» Скайлер
начинает издалека, называя одним из самых
ранних антиимпериалистов Джосию Текке-
ра, экономиста и публициста XVIII века.
Корни этих настроений автор ищет в разо¬
чаровании результатами меркантилизма и
устанавливает, что некоторые черты отарой
колониальной политики -вызывали критику
с самого начала английской колонизации
(стр. 38). Однако ранний «антиимпериализм»,
по мнению автора, затрагивал лишь отдель¬
ные стороны и моменты колониальной поли¬
тики; иное дело — середина XIX в.: здесь
критике и пересмотру подверглась уже вся
колониальная система в целом. Поэтому и
реформы различных сторон колониальной
политики носили в тот период всеобъем¬
лющий характер, составляли одно связное
целое.
Скайлер, как и другие английские буржу¬
азные исследователи, язно преувеличивает
целенаправленность реформ английской тор¬
говой и финансовой системы, проводивших¬
ся с 20-х годов XIX века. Так, излагая ре¬
формы таможенной системы, проведённой
в 1822 г. Гескинсонэ-.м, он утверждает, что
эти преобразования «не были задуманы как
временные паллиативы дли удовлетворения
преходящей необходимости: они рассматри¬
вались как начало повой политической си¬
стемы» (стр. 115). В действительности, как
это хорошо известно, все реформы торговой
и колониальной системы проводились под
давлением самой непосредственной и насущ¬
ной необходимости и лишь значительно
позднее «идеологами» фритреда были офор¬
млены з систему. Тезис автора понадобил¬
ся ему для того, чтобы изобразить в драма¬
тических красках единоборство «прогрессив¬
ных сил» свободной торговли с реакцион¬
ными силами /колониальной политики; в уго¬
ду этой схеме автор извращает подлинный
ход вещей.

ί 43
Критика и библиография
Начало падения старой, колониальной си¬
стемы Скайлер датирует с войны с Амери¬
кой. С этого момента, но мнению автора,
появляются настроения пессимизма и неве¬
рия в выгоды колониальной политики. Од¬
нако Скайлер не вскрывает подлинных при¬
чин и мотивов, которые руководили англий¬
ской буржуазией s её реформах торговой и
колониальной системы В одном месте (стр. 67)
бегло и в общей форме он упоминает ου
экономических переменах в Англии и о вли¬
янии этих перемен на отношение к колони¬
ям, но не раскрывает этих изменений и в
дальнейшем не возвращается уже к этому
вопросу. Идеалистическая концепция автора
не позволила ему поставить колониальную
политику в связь с общей картиной развития
английского капитализма. Поэтому остаётся
без объяснения отмеченный автором факт
живучести «старой», колониальной системы,
которая и после отпадения США, по выра¬
жению автора, «хотя и потерпела крушение...
но продолжала держаться на воде почти в
нетронутом виде» (стр. 96), а в начале
XIX в. даже вновь ожизилась и окрепла.
Автор пытается представить дело таким об¬
разом, словно «империалистическое возрож¬
дение», как он называет рецидив старой си¬
стемы, было результатом войны с Наполео¬
ном и созданных ею потребностей, т. е. но¬
сило оборонительный характер (стр. 206).
В действительности процесс этот значитель¬
но ‘сложнее. Скайлер признаёт, что «предел
имперского вмешательства в дела колонии
приходится на третье и четвёртое десяти¬
летия XIX в.» (стр. 211), т. е. наблюдается
через много лет после войны. Характери¬
стика этого рецидива старой, колониальной
системы и причины его азтором не раскры¬
ты: идеалистический метод автора здесь
бессилен. В действительности же английская
буржуазия усиленно старалась сохранить
оправданные опытом приёмы и методы коло¬
ниальной политики и рассталась с ними под
давлением насущной необходимости, когда
эта. система стала ей уже невыгодной и не
оправдывала себя.
Характеризуя сами реформы, автор под¬
чёркивает их взаимную связанность и зави¬
симость. «Вовсе не было простым совпаде¬
нием, что победа свободной торговли
произошла одновременно с началом колони¬
ального самоуправления. Эти явления нахо¬
дились в причинной связи, а вместе с ними
логически пришла перемена в системе коло¬
ниальной обороны» (стр. 216), т. е. отозва¬
ние военных гарнизонов из некоторых ко¬
лоний. Изложение этих реформ занимает ос¬
новные главы книги. Они написаны хорошо
и ясно и в общем правильно. Однако и здесь
тенденция автора преувеличить силу идей,
приведших к реформе, затушёвывает под¬
линный характер реформ, их эмпиричность,
«постепеновщину», обусловленность частны¬
ми и вполне конкретными потребностями
дня. Герои книги Скайлера были гораздо
более трезвыми и прозаичными буржуазны¬
ми дельцами, чем их стремится представить
а втор.
В последней главе Скайлер даёт характе¬
ристику так называемых «антиколониальных»
настроении 60-х годов XIX века. Эта глава—
центральная в книге. Однако в изложение
автором этого периода следует внести две
важнейшие поправки- Во-первых, автор пре¬
увеличивает значение н радикализм антико-
лониаль’Ных настроений е английских правя¬
щих классах этого периода. Когда он гово¬
рит, что «свобода торговли... была принята
всеми партиями, как установленная полити¬
ка нации», а проведение до конца принци¬
пов свободной торговли означало «роспуск
империи», он глубоко заблуждается: преж¬
де всего свобода торговли отнюдь не озна¬
чает «роспуска империи», и Кобден, «идей¬
ный» вождь этого движения, никогда не зая¬
влял, что он противник империи. Всё, что
утверждал Кобден.— это что существую¬
щая колониальная политика невыгодна, убы¬
точна, вредна; при этом Кобден вполне до¬
пускал возможность установления таких
взаимоотношений знутри империи, при кото¬
рых колонии станут выгодными и полезными
для Англии. Во-вторых, автор преувеличи¬
вает распространённость так называемых
«антиколониальных» настроений в кругах
английских правящих классов этого периода.
Цели, которые преследует этим преувели¬
чением Скайлер, довольно прозрачны: ему
надо показать, что реформы этого периода
направлялись критическим отношением к ко¬
лониям и именно поэтому были вполне а
духе либерализма. Поскольку в результате
этих реформ сложилась нынешняя Британ¬
ская империя, очевидно, и последняя носи г
тот же «либеральный», «просвещённый» ха¬
рактер... что автору и требовалось доказать.
Картина, нарисованная Скайлером, очень
далека от действительности. Нет никаких
доказательств того, что антиколониальные
настроения преобладали в этот период в
английских правящих кругах. Автор сам
приводит мимоходом заявления Гладстона,
Д. Росселя и некоторых других в пользу
сохранения колоний. Эти заявления можно
умножить.
Коренной порок всех этих рассуждений
Скайлера заключается в том, что в своей
схеме и в изложении он упорно игнорирует
одну часть империи: все время касаясь тех
«колоний», которые были населены белыми
колонистами:	Канады, Австрии, Новой
Зеландии и Южной Африки,—автор упорно
замалчивает судьбу других. Между тем в
число этих «других» входили Индия, Цей¬
лон, тропическая Африка, Ma лаке кий полу¬
остров и многие остальные важные и обшир¬
ные владения Британской империи. Скайлер
молчит о том, в какой мерз коснулись этих
колонии реформы колониальной политики:
предоставление самоуправления, эмансипа¬
ция от экономической опеки, вывод войск.
Отзетим за автора: никак не коснулись.
После всех реформ Индия и другие владе¬
ния остались попрежнему полем бесконт¬
рольного хозяйничания англичан, объектом
беспощадного грабежа и угнетения. Все ре¬
формы колониальной системы ограничились
«белыми» колониями. Сущность реформ за¬
ключалась в том, что буржуазия этих владе¬
ний в результате реорганизации была при¬
нята в младшие «партнёры» английской
буржуазии. Замалчивая судьбу других
колоний, автор совершает подлог: он под¬
меняет империю в целом одной наиболее
«благополучной» её частью и рисует розовой

Критика и библиография
143
краской реформы колониальной системы.
Этот приём не нов « использовался апологе¬
тами английской колониальной империи не*
однократно Можно только удивляться, что
до сих лор эта фальсификация сходит с рук!
Подлинная картина английской колони¬
альной системы и её реформ до сих пор не
написана. Рецензируемая .книга не рисует
этой картины, напротив, она затемняет, из¬
вращает эту картину. Заслуживает 'внимания
в книге характер приёмов и методов, к ка¬
ким прибегают «учёные» лакеи американ¬
ского империализма, чтобы затушевать,
пригладить, скрыть подлинную картину
грабительской колониальной политики бри¬
танского империализма. Заслуживает также
внимания явно апологетическая оценка, ко¬
торую дают идеям фритредереко-либе^аль-
иого империализма американские исследо¬
ватели в то самое время, когда США тре¬
буют от своего английского собрата возвра¬
та к «принципам свободы торговли» и отда¬
чи .рынков Британской адяперии в добычу
американскому монополистическому капи¬
талу. В этом интерес книги Скайлера.
Н. Ерофеев
К. ХИЛЛ. Английская революция. Перевод с английского Ш. Λ. Бо¬
гиной. Под редакцией и с предисловием проф. В. Ф. Семёнова. Гос¬
издат иностранной литературы. М. 1947.
Рецензируемая работа, написанная в
1910 г., принадлежит перу английских исто¬
риков: К. Хилла, М. Джеймс и Э. Риквор-
да, — поставивших, по словам первого из
названных авторов, своей целью «предло¬
жить истолкование событий XVII в., отлич¬
ное от того, которому большинство из нас
обучалось в школе» (стр. 15).
Общин очерк английской революции на¬
писан К. Хиллом, видным представителем
марксистского направления в современной
английской историографии. Хилл обстоя¬
тельно критикует взгляды буржуазных ис¬
ториков на английскую революцию и под¬
чёркивает, что буржуазные историки обхо¬
дит молчанием важнейшие революционные
события и не дают им правильного освеще¬
ния (стр. 16). Он показывает несостоятель¬
ность воззрений историков либерального
направления, которые сводят причины ре¬
волюции к смене династии Тюдоров дина¬
стией Стюартов. «Причины гражданской
воины следует искать не в личностях, а в
обществе», — пишет Хилл (стр. 19). Разоб¬
лачая ложь вигских историков, пытавшихся
увековечить легенду, «будто интересы бур¬
жуазии— это интересы всего народа», ав¬
то)) правильно вскрывает политический
смысл подобных утверждений либеральных
исторнхоз (стр. 2*2).
В работе Хилла отвергается и точка зре¬
ния консервативных историков, которые
идут но стопам Кларепдола и всячески ста¬
раются обелить первых Стюартов, представ¬
ляя их защитниками народа против «сред¬
него класса», Автор пишет: «Монархическое
правительство Карла отстаивало совсем не
интересы простого парода. Оно представляло
обанкротившуюся землевладельческую знать,
а политика его диктовалась придвор¬
ной кликой аристократических спекулянтов
и их приспешников, высасывавших кровь из
всего народа посредством методов экономи¬
ческой эксплоатации» (стр. 22).
И работе дана марксистская характери¬
стика английской революции, которую ав¬
тор сравнивает с французской буржуазной
революцией 1789 года. Смысл революции
Хилл видит в том, что старый, «феодальный
порядок был насильственно разрушен и на
его месте был создан новый, капиталисти¬
ческий общественный порядок» (стр. 15). В
рецензируемой работе ценно и то, что её ав¬
тор ясно подчёркивает прогрессивный харак¬
тер борьбы объединившихся против абсо¬
лютизма и феодального дворянства классов,
так как для дальнейшего развития капита¬
лизма необходимо было уничтожить фео¬
дальное государство: «Без политической ре¬
волюции XVII в. был бы невозможен пере¬
ворот в промышленности и сельскохозяй¬
ственной технике, изменивший лицо Англии
в XVIII воке» (стр. 108).
Полемизируя с теми историками, которые
вслед за Гардинером видят причину анг¬
лийской революции в религиозных столкно¬
вениях, Хилл указывает, что английская
церковь «защищала существующий поря¬
док» и была тесным образом связана с го¬
сударственной властью: «По той же причи¬
не тот, кто хотел свергнуть феодальное го¬
сударство, должен был атаковать церковь
и захватить власть над ней. Вот почему по¬
литические теории облекались в религиоз¬
ную форму» (стр. 25).
Действительная причина революции — в
столкновении классовых интересов (стр. 26),
поэтому Хилл освещает экономические и
политические предпосылки революции. «Фе¬
одальный класс был ещё социальной и по¬
литической силой. Государство было орга¬
низовано для охраны его интересов»
(стр. 38), — так характеризует Хилл поло¬
жение в Англии накануне революции.
Особенно интересен раздел об аграрных
отношениях накануне революции, в кото¬
ром автор даёт яркую картину английской
деревни и происходивших в ней экономи¬
ческих и социальных изменений, связывая
последние с развитием промышленности и
то В Гб зли.

144
Критика и библиография
В главе «Политические предпосылки анг¬
лийской революции» автор подчёркивает,
что уже в последние десятилетия правле¬
ния Тюдоров начинается борьба оппозици¬
онных элементов против абсолютизма
(стр. 54, 57), причём в данной связи инте¬
ресно замечание Хилла, что парламентская
оппозиция активизировалась особенно пос¬
ле гибели испанской Армады в 1588 году:
«С того момента, когда поражение Армады
создало в Англии ощущение политической
безопасности, парламент стал нападать на
монархию и на её попытки регулировать
экономическую жизнь государства» (стр. 45).
Обострившаяся при Стюартах религиоз¬
ная борьба была лишь отражением клас¬
совых противоречий, а пуританство было
идеологией джентри и буржуазии (стр. 61).
В противовес мнению буржуазных истори¬
ков, сводивших всю сложную борьбу на¬
кануне революции к «парламентским кон¬
фликтам» *, Хглл подчёркивает, что поли¬
тическая борьба при Стюартах «охватывала
много областей — религиозную, экономиче¬
скую, конституционную» (стр. 63).
Большой интерес представляет характе¬
ристика Долгого парламента и расстановки
классовых сил в нём, данная Хиллом
(стр. 74, 76).
В книге правильно» отмечается, что ра¬
сколу в парламентских рядах содействова¬
ла постановка вопроса о конфискации цер¬
ковного имущества. Покушение на собствен¬
ность церкви рассматривалось крупной бур¬
жуазией и джентри как посягательство на
частную собственность вообще. Хилл пишет:
«Если конфисковать имущество церковных
землевладельцев, то чья очередь будет сле¬
дующей? Сама крупная буржуазия испуга¬
лась и ощутила необходимость в каком-то
■соглашении с монархией... чтобы задержать
подъём народного возбуждения. Она отча¬
янно пыталась запрудить выпущенный ею
на волю революционный поток» (стр. 76—77).
Большим достоинством работы Хилла яв¬
ляется правильная оценка им роли народ¬
ных масс в английской революции и от¬
ношения к ним буржуазии: «Ей нужш был
народ, но она боялась его и хотела сохра¬
нить монархию как узду для демократии»
(стр. 84). Парламент победил потому, что
его поддерживали народные массы
(стр. 86).
Кратко излагая историю Англии 1649 —
1660 гг., автор обнаруживает и правильное
понимание ирландской экспедиции Кромве¬
ля и её последствий: «Завоевание Ирлан¬
дии, экспроприация её землевладельцев и
крестьянства — первое крупное торжестзо
британского империализма и первое круп¬
ное пораженке английской демократии»
(стр. 96). Здесь явно сказывается влияние
известного положения 'Маркса о том, что
«английская республика при Кромвеле раз¬
билась об Ирландию» 2.
1 Напри мор, Тонн ер в своей книге «En¬
glish Constitutional conflicts of the XVII
century». Cambridge. 1928.
2 К- Маркс и Ф. Энгельс. Письма,
стр. 247—248. М.-Л. 1931.
Давая марксистскую трактовку револю¬
ции, Хилл разоблачает попытки буржуаз¬
ных авторов, которые, по его справедливо¬
му замечанию, «стараются подчеркнуть «не¬
прерывность» английской истории, сводить
к минимуму её революционные взрывы, де¬
лать вид, что «междуцарствие» (само это
слово показывает, чего они хотят сказать)
было несчастной случайностью» (стр. 110).
Следует, однако, отметить, что в весьма
ценном научно-популярном очерке имеется
ряд недостатков. Автор недостаточно под¬
чёркивает консервативный характер англий¬
ской революции 3 и явно переоценивает
значение тех изменений, которые произошли
в самой государственной системе во время
революции (стр. 86). Отметив общее, что
роднит английскую революцию с француз¬
ской XVIII в., автор не подчеркнул своеоб¬
разия расстановки классовых сил в Анг¬
лии 40-х годов XVII в., а между тем именно
в этом—ключ к пониманию всей английской
революции.
В своей работе Хилл недостаточно вскры¬
вает .роль демократического движения ле¬
веллеров в 1647—1649 гг., не подчёркивает
республиканский характер лезеллерского
движения (см. стр. 20). Кратко излагая со¬
бытия января — мая, автор обходит молча¬
нием и роль демократии в этот период, не
учитывая известного положения Энгельса,
что «исключительно благодаря вмешатель¬
ству этого йоменри и плебейского элемента
городов борьба была доведена до последне¬
го решительного конца, и Карл I угодил на
эшафот» 4. Автор говорит о дисциплиниро¬
ванности и политической сознательности ар¬
мии нового образца (стр. 86), но не подчёр¬
кивает самую важную её черту — то, что
она была олицетворением огромной роли
народных масс в английской революции.
Нельзя согласиться с мнением автора,
будто после удаления из парламента пре¬
свитерианских лидеров летом 1647 г. инде-
пендеиты укрепились у власти (стр. 89).
Известно, что лишь после «Прайдовой чист¬
ки» в декабре 1648 г. партия Кромвеля за¬
хватила власть в свои руки.
Маргарита Джеймс написала в рецензи¬
руемой книге очерк «Материалистическое
понимание общества у современников ан¬
глийской революции». В нём дана правиль¬
ная критика концепции главы английской ли¬
беральной исторической школы Тревельяна,
который отрицает буржуазный характер ре-
вопюции и столкновение классов в ней, а
видит в ней лишь «войну идей», религиоз¬
ных и политических (стр. 115—117). Джеймс
пишет: английская революция «была необ¬
ходимой ступенью в переходе страны от
феодализма к современной экономике»
(стр. 125). Автор правильно подчёркивает,
что революция дала свободу не народу, а
только1 буржуазии (там же).
Критика буржуазной историографии у
М. Джеймс тем более знаменательна, если
учесть, что в книге «Социальные проблемы
и политика во время пуританской револю-
3 См. К. М а ркс и Ф. Э и ге л ь с. Соч.
T. VIII, стр. 278—279.
J Т а м же. Соч. T. XVI, ч. II, стр. 297.

Критика и библиография
145
ции», изданной в 1930 г., ода склонна была
придавать религиозной борьбе первостепен¬
ное значение. «Пуританская революция,—пи¬
сала Джеймс тогда, — всё еще остаётся
прекрасным названием для восстания
1640 г., ибо, хотя светские интересы и нере¬
лигиозные люди в большинстве участвова¬
ли в ней, коренной причиной их оппозиции
был вопрос религиозный» ®.
Главное место в своей работе Джеймс
отводит учениям Уинстенли и Гаррингтона,
у которых она находит «материалистиче¬
ское объяснение истории в целом и англий¬
ской революции в частности, с отчётливым
пониманием классовой основы всякой поли¬
тической власти» (стр. 115).
Не учитывая того, что «возникновение
марксизма было настоящим открытием,
революцией в философии»e, М. Джеймс
видит общие черты с марксизмом у мысли¬
телей XVII века. Она пишет: у современ¬
ников английской революции мы находим
такие «заявления и теории», которые,
«если сделать поправку на различие в об¬
становке и во времени, поразительно на¬
поминают теории,, сформулированные на
два столетня позже Марксом» (стр. 115).
М. Джеймс допускает большую ошибку,
отождествляя идеи автора «Оцеаны»
с марксизмом. Известно, что Гаррингтон в
своей утопии доказывал, что идеальное со¬
стояние общества будет достигнуто только
тогда, когда каждый человек будет владеть
собственностью определённых размеров,
достаточною для того, чтобы сделать его
экономически независимым. В идеальной рес¬
публике Гаррингтона граждане разделяются
в соответствии со своим доходом на два
класса. Что же общего может быть между
этими взглядами буржуазного демократа
с марксизмом? Ведь сам автор говорит
о том, что творец «Оцеаны» был далёк от
народа и принимал во внимание лишь
«средние классы» (стр. 122).
В работе Джеймса большое место отводит¬
ся Уинстенли и диггерам. Автор правильно
подчёркивает отличие классовой основы
левеллеров и диггеров (стр. 131) и указы¬
вает, что и Уинстенли отдавал дань своему
времени, облекая свои памфлеты в мисти¬
ческую форму. Несомненный интерес пред¬
ставляют удачно цитируемые места из его
памфлетов и вывод автора о том, что
взгляды Уинстенли оказали большое влия¬
ние на Роберта Оуэна (стр. 138).
Однако следует отметить, что и в идеях
Уинстенли Джеймс видит предеосхищение
марксизма (стр. 130) и утверждает, что в
государстве диггеров должно было якобы
господствовать правило; «от каждого по
способности, каждому по его потребности»
5 James М. «Social Problems and Policy
during the Puritan Revolution», ,p. 5. London.
1930.
6 А, А. Жданов «Выступление на дис¬
куссии по книге Г. Ф. Александрова».
«История западно-европейской философии»,
стр. 8. Огиз. 1947.
(стр. 133). (Между тем Уинстенли, как из¬
вестно, мечтал о таком государстве, в кото¬
ром будет мелкобуржуазная делёжка всех
благ поровну.
Модернизатогрство и идеализация отдель¬
ных радикальных идеологов революцион¬
ной эпохи — таковы главные недостатки
очерка М. Джеймс.
Перу Э. Рикворда принадлежит третий
очерк рецензируемой книги — «Мильтон
как революционный мыслитель».
Автор правильно отмечает, что Мильтон
был не только певцом английской револю¬
ции, но и великим поборником свободы.
Автор показывает среду которая, по его
мнению, вызвала в Мильтоне «пыл борь¬
бы, выявила его скрытые ещё силы и сде¬
лала его законченным эпическим поэтом
мощного полёта» (стр. 141), а затем обра¬
щается к борьбе Мильтона с «господствую¬
щей университетской системой» (стр. 150).
Э. Рикворд подчёркивает влияние на
Мильтона философских идей Фрэнсиса
Бекона. «В них, — пишет Рикворд, — он
нашёл предельно ясное изложение тех
принципов, при помощц которых можно до¬
стичь познания действительности» (стр. 151).
В очерке отмечается значение идей
Мильтона в новой философии и делается
вывод о том, что «Мильтон очень близко
подошёл к позиции научного материализ¬
ма» (стр. 154), под которым автор, очевид¬
но, понимает механистический материа¬
лизм, хотя давно доказано, что единствен¬
но научным является диалектический
материализм.
Во второй части своего очерка Рикворд
показывает Мильтона как борца, который
окунулся в водоворот революционной борь¬
бы уже в первые годы революции, уча¬
ствуя в памфлетной кампании против епи¬
скопата, бичуя «светские претензии прела¬
тов» (стр. 165).
Интересны замечания автора об истории
создания «Речи о свободе печати»
(стр. 168 — 169), а также краткий очерк о
деятельности Мильтона в период республи¬
ки, когда он выступает как главный идео¬
лог индепендентской партии.
Правильно показывая республиканизм
Мильтона и вообще передовые для того
времени его политические идеи. Э. Рикворд
всё же идеализирует образ автора «Иконо¬
борца». В изображении Рикворда Мильтон
выглядит «последовательным интернацио¬
налистом» (стр. 143) и действительным
демократом. Автор забывает, что Мильтон
был идеологом буржуазии и индепенден-
том-республиканцем.
Очерки трёх английских авторов, несо¬
мненно, заслуживают внимания советского
читателя. Напоминая английскому народу
его революционное прошлое, К. Хилл под¬
чёркивает, что «реформы добываются в
борьбе, и только борьба может сохранить
нам свободы, завоёванные для нас пред¬
ками» (стр. 111).
Г. Левин

ХРОНИКА
Сессия Отделения истории и ф и л о с о ф и и А к η д с м и и
наук СССР по вопросам археологии
16 и 17 марта 1948 г. состоялась спе¬
циальная сессия Отделения истории и фи¬
лософии Академии наук СССР, которая
подпела итоги полевых археологических ис¬
следований 1947 года.
Открывший сессию академик-секретарь
отделения академик Б. Д. Греков отметил
большие успехи археологов, продолжавших
изучение объектов, исследуемых на протя¬
жении ряда лет, и высоко оценил достиже¬
ния археологов, полученные в прошлом году.
Проф. А. В. Архицовский сделал доклад
о раскопках в Новгороде. В таких широких
масштабах, как в 1947 г., раскопки этого
древнего русского города велись впервые.
Новгородская экспедиция в 1947 г. зало¬
жила главный раскоп в центральной части
Новгорода, на Ярославовом дворище, на ос¬
новной его территории. По количеству и ка¬
честву добытых древностей он превосходит
все, вместе взятые, довоенные раскопы,
производившиеся в Новгороде. Экспедиция
вскрыла на Ярославском дворище большое
количество построек XI—XV веков. Из от¬
дельных находок на дворище наиболее
важны многочисленные деревянные вещн
этого времени. Например, хорошо сохра¬
нился нос корабля со сложной системой
креплений; среди обломков найдены лод¬
ка, много вёсел и лодочных шпангоутов;
найдены корабельный блок, многочисленные
детали ткацкого станка, много шахматных
фигур — всё это было до сих пор совер¬
шенно неизвестно для древней Руси.
Художественная резьба всех древнерус¬
ских стилей представлена небывалым ко¬
личеством находок: наличниками, баляси¬
нами, узорами ковшей, ложек, чащ, туесов
и т. п. Железное оружие представлено
кинжалом рыцарского типа, впервые най¬
денным на Руси, а также копьями и стре¬
лами. Затем должны быть отмечены раз¬
ные женские украшения курганных и иных
типов: серебряная пластинка с зертгевым
изображением орла, ряд костяных изделий
с художественной циркульной резьбой.
В большом количестве найдены остроносые
кожаные мужские, женские и детские туфли.
Нижний слой, что типично для Новгорода,
характеризуется стеклянными браслетами и
шиферными пряслицами. О высоком уровне
грамотности свидетельствуют эпиграфически
ранние надписи : имя заказчицы на дере¬
вянной сапожной колодке, надпись на бе¬
рестяном туесе, на шиферной пряслице, на
костяной стреле и т. п. Все эти открытия
позволяют осветить историю древнерус¬
ского города как мощною центра ремесла
и торговли, свидетельствующего о высоком
уровне культуры Руси, В 1948 г. раскопки
в Новгороде будут продолжены.
Начальник Хорезмской экспедиции проф.
С. П. Толстов сообщил результаты работ
этой экспедиции, охватившей маршрутами
огромные территории северного Узбекиста¬
на. Экспедиции удалось выполнить в очень
широких масштабах свои планы в значи¬
тельной мере благодаря применению, по
примеру предыдущего года, самолётов для
авиаразведки. При разрешении ряда проб¬
лем экспедиции пришлось заниматься и
проблемой Узбоя, И самолёты оказались
совершенно неоценимы при обследовании
следов древних русел.
Особых успехов достигла экспедиция,
продолжая раскопки дворца Топрак-кала в
Кызыл-Кумах, относимого к ΙΙΪ в. н. э. Более
чем в половине раскопанных помещений
открыты росписи стен. В росписях со¬
четаются растительные орнаменты с изоб¬
разительными сюжетами. Исключительный
интерес представляет впервые открытая
хорезмийская монументальная скульптура.
Найдено около 30 статуй из необожжённой
глины, большей частью выполненных в на¬
туральную величину и раскрашенных. На¬
ходка двух головных уборов позволила
определить сюжет этих скульптурных групп;
уборы оказались тождественными с инди¬
видуальными коронами двух хорезмнйских
царей II в. н. э., известными уже по изоб¬
ражениям на монетах. Особенно интересна
тяжёлая скульптурная корона в виде бело¬
го орла, известная по наиболее ранним мо¬
нетам П в., чеканенным хорезминским ца¬
рём, имя которого читается на монетах, как
Вазамар.
С. П Топстов высказал убеждение г; том,
что открытые скульптурные группы—не что
иное, как своеобразная портретная галлерея
династии хорезмнйских Сиязушидов — пра¬
вителей ΙΠ века. Открытие «портретной
галлереи» Сиявушидоз привело с. П. Тол-
стона к заключению, что дворец Топрак-
кала был дворцом не местных князей, а
шахов всего Хорезма, а Топрак-кала — их
древней резиденцией до состоявшегося, по
данным Аль-Бируни, в 305 г. и. э. переноса
резиденции в Кят (ныне Шаббаз).
К числу старейших расколок в нашей
стране принадлежат раскопки в Ольвии,
которые были начаты 100 лет назад, по
велись с длительными перерывами. Полу¬

Хроника
147
чившие достаточное развитие только в го¬
ды советской власти археологические рабо¬
ты были здесь нарушены немецко-фашист¬
ским вторжением. В Î947 г. в Ольвии были
продолжены раскопки прежних лет.
С докладом о них на сессии выступила
Т. Н. Книпович. Докладчица сообщила, что
на так называемом участке «Е», располо¬
женном на вершине склона к лиману р. Буг,
и центральной части верхнею города, было
открыто большое общественное здание
IV — Ш вв. до н. э., очевидно, святилище.
Из 6 смежных, не сообщавшихся друг с
другом помещений подвального этажа,
2 имели бесспорно культовое назначение.
Здесь было найдено много сосудов, целых
и обломков, с посвятительными надписями,
обломок мраморной плиты с посвятитель¬
ной надписью, обломок мраморной женской
головки, принадлежавшей культовой ста¬
туе, целый ряд амулетов, сотни монет.
Ниже подошвы стены одного из этих по¬
мещений был вскрыт ряд небольших ям,
имевших также культовое значение, В од¬
ной из них было обнаружено 10 рогов ту¬
ра, тщательно уложенных наподобие векца.
В северовосточной части верхнего города,
на участке «И», открыта яма-погреб, напол¬
ненная 59 целыми амфорами IV—начала
III в. до н. э., из которых почти все с
клеймами. Преобладают амфоры гераклей*
ские и в меньшем количестве фазосские.
Таким образом, можно установить, откуда
привозилось в Ольвию вино. В другом
месте открыт подвал с оцементированным
полом и цистерной глубиной в 7 м, служив¬
шей для хранения пина.
В центральной части верхнего города, на
участке «А», открыто большое здание, су¬
ществовавшее в течение длительного вре¬
мени, повидимому, с IV в. до н. э., и под¬
вергавшееся реставрации и перестройкам.
Дальнейшее расследование обнаруженных
ранее комплексов даёт возможность более
полно выяснить облик города — основных
уличных магистралей и соединяющих их
переулков. В результате последних работ
оказалось возможным установить величину
кварталов η центральной части города.
Для изучения жизни Ольвии очень су¬
щественно сделанное в 1947 г. открытие
средней террасы города. Ранее она не была
известна, н археологи знали в Ольвии
только два уровня, in которых раскапывал¬
ся город: инжиий, приречный город л верх¬
нее плато. В истекшем году удалось открыть
присутствие нимфетки именно на среднем,
между известными ранее уоовнями.
Впервые были проведены работы у запад¬
ной границы города. Здесь были открыты
наслоения, относящиеся ко всему греческо¬
му периоду жизни Ольвии с VI по 1 в. до
н. э., а у спуска в ограждающую Ольвию
с запада лак называемую Заячью балку от¬
крыта часть каменной мощной оборонитель¬
ной стены шириной в 3,5 метра.
Ведшиеся в 1947 г. в форме самой общей
разведки работы по изучению поселений рай¬
она Ольвии охватили ряд городищ на ле¬
вом берегу лиманг: Буга. Они нуждаются в
дальнейшем развитии, гак как только зная
область, где была основана и просущество¬
вала около тысячи лет Ольвия, можно по-
настоящему понять все специфические чер¬
ты этого греческого города на скифской
земле.
Исследованиям Пантикапея был посвящён
доклад проф. В. Д. Блавалского. Неэлли-н-
ское название Пантикапея, сказал доклад¬
чик, позволяет предполагать, что оно свя¬
зано с догрече'ским урочищем. Упомина¬
ние Пантикапея в мифах, связанных с арго¬
навтами, также указывает на существование
традиции, отодвигающей возникновение
Пантикапея ко временам киммерийцев. Не¬
которые следы пребывания киммерийцев на¬
мечаются как с самом Пзнтикапее, так осо¬
бенно в его окрестностях.
Судя по данным последних работ, возни¬
кновение милетского поселения иагореМит-
ридат относится ещё к первой половине
VI в. до н. э. Уже во времена Археонокти-
дов, город, видимо, достиг известного бо¬
гатства, о чём свидетельствуют остатки ар¬
хитектурных сооружений этого времени
(•обломки украшений алтаря и частей погиб¬
шего ордера). IV — III века до н. э., судя
по многочисленным находкам, были време¬
нем исключительного расцвета строитель¬
ства Пантикапея. Это был период большо¬
го развития ремесла и торговли. Расцвет
продолжался и во П в. до н. э., когда го¬
род значительно расширил свои пределы в
западном направлении.
Восстание Савмака и последовавший за¬
хват Диофантом Пантикапея нризели к зна¬
чительному разрушению города. При начав¬
шихся затем восстановительных работах
в лучших кварталах города на восточном и
южном склонах горы сооружались новые
террасы с подпорными стенами. Наряду с
этим наблюдается, что над руинами неко¬
торых богатых зданий появились винодель¬
ни, свидетельствующие об увеличении роли
сельского хозяйства в экономике города.
Этот процесс значительно усилился в III —
IV ев. н. э., когда на тех же местах ш на¬
ходим многочисленные пашенные ямы—еле-,
ды больших зерновых хозяйств,
В докладе проф. С. И. Руденко были из¬
ложены результаты раскопок в 1947 г. од¬
ного из крупных курганов в долине р. Уда-
ган, на восточном Алтае, так называемой
Пазырыкской группы, а именно Второго па-
зырыкского кургана.
Этот курган, как и раскопанный под ру¬
ководством С. И. Руденко а 1929 г., оказал¬
ся замороженным. Под каменной наброской
и земляной насыпью кургана, под двумя
слоями наката из брёвен, в северной части
погребальной ямы были обнаружены трупы
семи захороненных коней с сёдлами и узда¬
ми, В южной половине могильной ямы на
глубине 7,5 м от верха каменной набро¬
ски была обнаружена погребальная камера,
ещё η древности ограбленная. По вскрытии
двойного потолка камеры оказалось, что вся
она заполнена льдом. Грабители похитили
изделия из ценного металла, изодрали в
клочья одежды погребённых, испортив мно¬
гие из захороненных всищй, но многое, в
том числе трупы погребённых, оставили в
камере. В последней, кро.ме саркофага, най¬

Хроника
Щ
дены трупы погребённых мужчин и жен¬
щин, остатки их одежды, домашняя утварь.
Особый интерес представляют бронзовое
зеркало с роговой ручкой, роговой гребень,
железный ножкс золотым чеканным орна¬
ментом, серебряные и медные, крытые золо¬
том пластины, а также многочисленные
вырезанные из дерева и кожи, крытые зо¬
лотом украшения, выполненные в извест¬
ном с кмфо-сибирском художественном
стиле.
Большой интерес вызвал доклад чл.-корр.
АН СССР В. И. Равдоникаса о Старой Ла¬
доге.
Старая Ладога, принадлежащая к числу
самых древних русских городоз, указал
докладчик, безусловно древнее Новгорода
на два — три столетия. Нижняя толщина
культурного слоя Ладоги относится к VI —
VII векам. Уж ранее В. И. Равдоникас вы¬
сказывал мысль, что имеются как бы два
отрезка единой, общей линии исторического
развития: наиболее древний отрезок—Ста¬
рая Ладога, более поздний — Новгород.
Старая Ладога является но отношению к
Новгороду как раз тем самым старым го¬
родом, существование которого заставляет
предполагать самое название Новгорода,
именно как нового города. Раскопки
Ладоги под руководством В. И. Равдоника¬
са начались в 1938 году. Был обнаружен
культурный слой Ладоги, в котором после¬
довательно отложились напластования от
VI — VII и до XVII века. В 1947 г. работа
была сосредоточена на изучении культур¬
ного слоя городища VIII — X вв. и тем са¬
мым разрешались вопросы возникновения
древнего русского города, этногенеза и ран¬
ней истории восточного славянства. Исследо¬
ванные ранее остатки деревянных построек
X в. в Старой Ладоге свидетельствовали о
небольших домах, площадью в 16—20 кв. м,
приспособленных для индивидуального хо¬
зяйства. В расположенных ниже культур¬
ных слоях, датируемых VII—IX вв., в
1947 г. были открыты деревянные сооруже¬
ния другого типа, ярко характеризующие
вместе со всем их окружением и вещевым
материалом совершенно иную, более ран¬
нюю историческую эпоху. Это не индиви¬
дуальные, а коллективные большие дома,
площадью от 50 до 100 кв. м, с большими
же хозяйственными к ним пристройками,
как кладовая, скотный двор и т. д.
Экспедицией собран обильный вещевой
материал: исключительно ценная керамика
раннесла-вянских типов, изделия из дерева,
льняные и шерстяные ткани, изделия из
кожи, железа, украшения из бронзы и да¬
же золота (височное кольцо кривичского
типа), наконец, наиболее многочисленные —
бусы. Из культурных растений установлен
лён, а также ячмень (отдельные зёрна) и
главным образом местами в значительном
скоплении просо.
Наиболее важным результатом раскопок
является то, что экспедиция не обнаружи¬
ла ничего специфически норманского в ниж¬
них горизонтах Старой Ладоги. Вес, в
особенности крайне типичная керамика, го¬
ворит о славянском происхождении обна¬
руженных предметов.
Докладчик полагает, что какая-то груп¬
па восточных славян пришла сюда в VII—
VIII вв. с юга, скорее всего с верховь¬
ев Днепра, и поселилась здесь большими
коллективами (вероятно, большими семьями),
принеся с собой высокую для своего вре¬
мени земледельческо-скотоводческую куль¬
туру, в которой доминирующим злаком бы¬
ло просо.
Как свидетельствует общий характер
культурных остатков, Ладога VII—IX вв.
являлась, несомненно, крупным славянским
поселением, превращавшимся в это время в
город. По курганам и другим данным
древнейшее население Ладоги ближе всего
стояло к кривичам Верхней Волги и Верх¬
него Днепра.
Огромный научный интерес культурных
отложений Старой Ладоги, отметил до¬
кладчик, заключается ,в том, что они пред¬
ставляют в хорошо сохранившихся ком¬
плексах наиболее ранние остатки древне¬
русского города, нисходящие к VII веку.
Это проливает новый свет на всю проблему
возникновения древнерусских городов и
образование русского государства.
Βι,(ступивший по докладу В. И. Равдо¬
никаса акад. Б. Д. Греков подчеркнул
установленное докладчиком наличие высо¬
кой культуры до прибытия варягов. Это
делает понятным, сказал Б. Д. Греков, по¬
чему варяги так легко и быстро раствори¬
лись в славянской среде. Далее материалы
экспедиции свидетельствуют о том, что
древняя Ладога хотя и была ещё тесно
связана с земледелием, но уже представ¬
ляла собой начальную стадию города.
П. Д. Греков усматривает в заслушанном
докладе реальный комментарии к Русской
Правде, к её древнейшему отрезку до
Правды Ярославичей. При перечислении в
первой статье Правды родственников, име¬
ющих право мстить, обращает на себя вни¬
мание то обстоятельство, что речь идёт не
о роде, а о большой семье. Историки, ко¬
торых в этом отношении юристы не всегда
поддерживали, считали, что эта Правда
относится к VIII в., но, оказывается, сё
можно отнести даже к VII в., исходя из
установления В, И. Равдоникасом суще¬
ствования большой семьи, обитавшей в до¬
мах размером до 90 кв. м.
Первый славянский сошник, известный
учёным, относится к более позднему вре¬
мени, чем железный сошник, обнаруженный
теперь Ладожской экспедицией. Это несо¬
мненное свидетельство развитого земледе¬
лия, по мнению Б. Д. Грекова, следует
дополнить данными последующих исследо¬
ваний агротехников, агрохимиков и почво¬
ведов, которые смогут расширить и уточ¬
ить имеющиеся представления о харак¬
тере существовавшего в Старой Ладоге
земледелия и культивировавшихся расте¬
ний.
В заключение сессии был заслушал! до¬
клад проф. А. П. Смирнова об исследова¬
нии Булгара.
Булгарокая экспедиция продолжала в от¬
чётном году начатое в 1938 г. изучение
города Булгар на Волге. Новым явилось
открытие здесь раннего, доболгарского по¬

Хроника
149
селения, относящегося к поздней стадии
культуры городищ так называемой рогож¬
ной керамики. Эта культура была распро¬
странена по правому берегу Волги. Повиди¬
мому, в связи с развитием земледелия и пе¬
реходом к плугу племена этой культуры
начали осваивать левобережье, первона¬
чально занимая мысы, ограниченные овра¬
гами. Открытое поселение Бабьего бугра и
могло принадлежать патриархальной семье
культуры городищ рогожной керамики.
Раскопки 1947 г. установили датировку
булгарского кладбища Бабьего бугра, дали
большой материал, характеризующий ремес¬
ло и быт булгарских ремесленников. Полу¬
чено много данных, указывающих на связи
с Русью и характеризующих русское насе¬
ление города Великие Булгары. Найдено
большое количество вещей, которые облег¬
чат изучение торговых связей Булгара с
Китаем, Средней Азией, Византией и Ира¬
ном.
Во время сессии отделения была органи¬
зована выставка обширного материала, до¬
бытого археологическими экспедициями
1947 года. Доклады сопровождались пока¬
зом снятых во время экспедиций кино¬
фильмов.
К заседаниям сессий примкнули заседа¬
ния пленума Института истории материаль¬
ной культуры имени Н. Я. Марра АН СССР.
На общих и секционных заседаниях отде¬
ления и пленума было заслушано 35 докла¬
дов. Вслед за тем, с 24 по 31 марта, в Ле¬
нинграде состоялся пленум Института ис-
тории материальной культуры, специально
® посвящённый археологии Средней Азии.
Наряду с сообщениями о результатах ра¬
бот отдельных экспедиций в Средней Азии
и о новых обнаруженных материалах был
обсуждён ряд докладов на актуальные те¬
мы советской археологической науки:
проф. А. Н. Бернштама о советской архео¬
логии Средней Азии, проф. С. П. Толстова
о периодизации древней истории Средней
Азии, чл.-корр. АН СССР А. Ю. Якубов¬
ского о периодизации средневековой исто¬
рии Средней Азии, проф. С. П. Толстова
об основных проблемах народов Средней
Азии и т. д.
Заседания сессии Отделения истории и
философии и пленумов ИИМК привлекли
большое количество участников и гостей
из центральных и периферийных научно-ис¬
следовательских учреждений и высших
учебных заведений,
В.	Альтман
Изучение истории белорусского крестьнства в
Академии наук БССР и в Белорусском государ¬
ственном университете
Успешное изучение и построение истории
Белоруссии в основном зависит от разработ¬
ки её социально-экономической истории. Од¬
ним из центральных вопросов в этой области
является история белорусского крестьянства.
Советские историки приступили к изуче¬
нию этой проблемы ещё до Великой Оте¬
чественной войны. Актуальность и необхо¬
димость глубокого исследования истории
крестьянских масс Белоруссии выявились
в связи с работой коллектива научных со¬
трудников Института истории АН БССР
над «Историей БССР». Написание этого
большого коллективного труда затянулось
в значительной мере в связи с недостаточ¬
ной изученностью целого ряда вопросов,
относящихся к истории белорусского кре¬
стьянства.
Прежде всего потребовалось пересмот¬
реть с позиций марксистско-ленинского
метода исторического исследования основ¬
ные моменты истории белорусского кресть¬
янства во времена феодализма. Необходи¬
мо было использовать достижения Б. Д.
Грекова в области изучения генезиса фео¬
дальных отношений η древней Руси. Вмес¬
те с тем нужно было пересмотреть в ас¬
пекте учения Маркса о докапиталистиче¬
ской ренте и на фоне экономического раз¬
вития последующую историю крестьян за¬
падных областей Руси, где формировался
белорусский народ.
Решение этих вопросов помогало
преодолеть преобладавшую в дореволюцион¬
ной историографии формально-юридическую
трактовку вопроса о развитии крепостного
права в Белоруссии и давало возможность
правильно поставить вопрос о феодальных
отношениях в Белоруссии XIV—XVIII ве¬
ков. Надо помнить, что белорусские бур¬
жуазные националисты, всячески фальси¬
фицировавшие историю белорусского наро¬
да, утверждали в своё время, что феода¬
лизм в Белоруссию принесли польские па¬
пы. Изучение социально-экономической
истории Белоруссии до XVI в. полностью
опровергает это лживое утверждение бело¬
русских националистов. В Белоруссии, как
и в других частях Руси, первые зачатки
феодальных отношений следует искать
ещё во времена Киевского государства.
Изучение истории белорусского крестьян¬
ства в XVII—XVIII вв. и з первой половине
прошлого столетия позволяет установить
научную периодизацию истории Белоруссии
в это время.
Над общим очерком истории белорус¬
ского крестьянства работает старший на¬
учный сотрудник Института истории АН
БССР А. П. Пьянков. В настоящее время

ι:ο
Хроника
он довёл своё исследование до конца
XVI века. Кроме того А. П. Пьянков раз¬
работал некоторые вопросы истории бело¬
русского крестьянства более позднего
времени. Так, в № 7 журнала «Полымя»
за 1947 г. он опубликовал статыо «Вос¬
стание белорусских крестьян под руко¬
водством Дениса Мурашки». Это восста¬
ние происходило на территории Минщи¬
ны в 1656—1657 гг. и было направлено
против местной белорусской и польской
шляхты. Одновременно крестьянские анти¬
феодальные движения охватили целый
ряд других местностей Белоруссии. Мин¬
ская шляхта подавила восстание Мураш¬
ки при молчаливом согласии царских вое¬
вод, которые управляли тогда (во время
русско-польской войны) большей частью
белорусских городов
Крестьянское антифеодальное движение,
происходившее в Белоруссии в 1648—
1653 гг., является предметом специаль¬
ного изучения аспиранта Белорусского
государственного университета Л. С. Абе-
цсдарского, который © настоящее время
пишет на эту тему кандидатскую диссер¬
тацию.
Доцент Е. П. Шлоссберг ещё в 1939 г.
защитил в Белорусском государственном
университете кандидатскую диссертацию
на тему «.Белоруссия в период разделов
Речи Посполитой». Видное место в этой
работе занимает история белорусского
крестьянства. В послевоенные годы Е. П.
Шлоссберг приступил к работе над об¬
ширной монографией по истории белорус¬
ских крестьян в XVII —XVIII веках.
В последние годы был закончен ряд ра¬
бот по истории белорусского крестьянства
в XIX веке.
В 1944 г. при Белорусском государ¬
ственном университете Е. И. Корнейчик за¬
щитил кандидатскую диссертацию на тему
«Борьба белорусского народа с наше·
спвиам Наполеона в 1812 г.». Используя в
своей работе как архивные, так и опубли¬
кованные материалы, Е. И. Корнейчик
прежде всего показал борьбу крестьян¬
ских масс Белоруссии с наполеоновскими
захватчиками.
Первая глава этой работы была опубли¬
кована в «Известиях» АН БССР» (Отде¬
ление общественных наук, серия истори¬
ческая № 1) в 1947 г. под заглавием «По¬
ложение белорусского народа накануне
Отечественной войны 1812 г.». В 1946 г.
доцент кафедры истории СССР Белорус¬
ского университета М. Д. Мельцер защи¬
тила кандидатскую диссертацию на тему
«Положение крестьян и крестьянское дви¬
жение в Белоруссии во второй четверти
XIX века». В 1947 г., продолжая работать
в этой области, она занималась изучением
истории белорусского крестьянства в пер¬
вой четверти XIX столетия. Старший пре¬
подаватель той же кафедры М. В. .Фрид¬
ман в 1947 г. защитила кандидатскую дис¬
сертацию, посвящённую крестьянской ре¬
форме 1861 г. в Минской губернии.
Крестьянское движение второй половины
XIX в. нашло отражение в статье старше¬
го научного сотрудника Института истории
АН БССР|Д. А, Дудкова), напечатанной в
ΛΊ} 6 журчала «Большевик Белоруссии» за
1946 год.
В 1947 г. старший научный сотрудник
Института истории АН БССР К· И· Ша-
буня закончил монографию на тему «Аг¬
рарные отношения и положение крестьян
0в Белоруссии накануне буржуазно-демо¬
кратической революции. 1905—1907	гг.».
Им использованы различные статистиче¬
ские источники, труды местных комитетов
о нуждах сельскохозяйственной промыш¬
ленности, многочисленные издания Депар¬
тамента земледелия, а также фонды Мо¬
гилёвского и Гродненского архивов и
Центрального государственного историче¬
ского архива в Москве. Работа состоит из
пяти глав: в первой главе рассматривает¬
ся распределение земельной собственности
между общественными классами и груп¬
пами в начале XX в.; во второй — хозяй¬
ство помещиков Белоруссии; в третьей —
организация крестьянского хозяйства; в
четвёртой, на основе архивных материа¬
лов, многие из которых только впервые
входят в научный оборот, рассматривает¬
ся борьба крестьян против помещиков за
землю; в пятой — аграрная программа
РСДРП, правительственная политика по
аграрному вопросу на западных окраинах
империи, аграрная платформа Белорусской
социалистической громады и взгляды по¬
мещиков на решение аграрного вопроса.
В работе показывается основа, на которой
развивалось аграрное движение крестьян
Белоруссии в 1905—1907 годах.
Значительный архивный материал по аг¬
рарному вопросу и крестьянскому движе¬
нию в Белоруссии в 1900—1917 гг. (до
февральской революции) собрали сотруд¬
ники Института истории АН БССР в свя¬
зи с подготовкой к изданию III тома «До¬
кументов и материалов по истории Бело¬
руссии»
Асшь литка Института истории АН
БССР Л. Б. Каминская работает над кан¬
дидатской диссертацией «Положение кре¬
стьян и крестьянское движение в Мин¬
ской, Могилёвской и Витебской губерниях
в годы реакции и нового революционного
подъёма (1907—1914 гг.)».
Старший научный сотрудник Института
истории АН БССР Е. П. Лукьянов в на¬
стоящее время заканчивает работу «Борь¬
ба большевиков Белоруссии за трудовые
крестьянские массы в 1917 году (март —
октябрь)».
Виднее место в работе историков Бело¬
руссии по истории крестьянства занимает
изучение истории крестьян Белоруссии в
советский период.
Здесь прежде всего нужно отметить
очень интересную тему кандидатской дис¬
сертации аспиранта Белорусского госу¬
дарственного университета А. И. Сидо¬
ренко «Классовая борьба в белорусской
деревне и восстановительный период
(1921—1925 гг.)». Она пишется главным
образом на основании свежих архивных
материалов.
Изучение истории крестьянства в совет¬
ский период ведётся Институтом истории

Хроника	151
Λίί БССР и связи с подготовкой большой
коллективной работы — «История БССР».
В законченных «Очерках по истории
Советской Белоруссии», где освещается
весь 30-летний путь БССР, значительное
внимание уделяется советскому крестьян¬
ству, его участию в социалистическом
строительстве, его борьбе за социалисти¬
ческое переустройство единоличного сель¬
ского хозяйства.
По окончании работы над «Историей
БССР» Институт истории АН БССР пред¬
полагает приступить к глубокой моногра¬
фической разработке истории крестьянства
Советской Белоруссии на разных этапах
её 30-летнего государственного существо¬
вания, продолжая вместе с тем работу
и по другим эпохам истории белорусского
крестьянства.
А. Пьянков
Защита докторской диссертации Л, Е р у с а л и м с к и м
8 марта 1948 г. на заседании Учёного со¬
вета Института истории АН СССР происхо¬
дила защита докторской диссертации
Л. Ерусалимским на тему «Внешняя поли¬
тика и дипломатия Германии в конце
XIX века».
Работа основана на изучении значитель¬
ных по объёму источников, среди которых
главные: «Die Crosse Politiк der europäi-
cheti Kabinette 1871—1914» и коллекция
документов под названием «Синяя книга»,
изданная в Англии.
Диссертант характеризует эти документы
как тенденциозно-апологетические. Они со¬
ставлены по тематическому, а не по хроно¬
логическому принципу, что помогает на¬
вязать исследователю апологетические вы¬
воды.
Автор впервые использовал архивы бан¬
ков и монополий. Это в значительной мере
помогло выявить сращивание дипломатии
с финансовой олигархией.
Ь работе использованы источники, из¬
влечённые из архива внешней политики
России, министерства иностранных дел.
Диссертант особо подчёркивает, что мето¬
дологической основой его работы послу¬
жили гениальные труды Ленина: «Импе¬
риализм как высшая стадия капита¬
лизма», «Тетради по империализму» — и
И. В. Сталина:	«О статье Ф. Энгельса
«Внешняя политика России».
Далее диссертант разоблачает ложную
концепцию немецкой буржуазной историо¬
графии, согласно которой вся история
внешней политики определяется исключи¬
тельно географическим положением Гер¬
мании в центре Европы, а не интересами
классов, не классовой борьбой. Опреде¬
ляющим мотивом буржуазной немецкой
историографии являлось то, что она отдава¬
ла примат внешней политике перед вну¬
тренней.
Главную задачу своей диссертации
А.	Ерусалпмский видит в освещении внеш¬
ней политики Германии конца XIX в. в
связи с общим характером экономического
развития этой страны, в связи с борьбой
классов и партий.
Хронологические рамки диссертации
охватывают годы с 1895 по 1899, т. е. как
раз тот период, когда Германия вступала
на путь империалистической, резко агрес¬
сивной мировой политики. Со второй поло¬
вины 90-х годов XIX в. перед Германией в
области внешней политики встала задача:
создание колониальной империи и установ¬
ление «сфер влияния» в отсталых странах.
С этих пор. т. е. когда захват колоний стал
основной задачей германской внешней по¬
литики, начали обостряться англо-герман¬
ские отношения. На основании огромного
материала диссертант показывает, что
основными противоречиями в конце XIX в.
были именно англо-германские.
Много внимания уделит диссертант дея¬
тельности так называемого Пангерманского
союза, образовавшегося в 1891 году. Автор
показывает, как влияние пангерманцев на
внешнюю политику Германии всё более и
более возрастало, и вскрывает связь этого
союза с финансировавшими его крупными
металлургическими фирмами.
В диссертации подробно освещается от¬
ношение Германии к России,. Англии, Фран¬
ции, Австро-Венгрии, политика Германии
на Ближнем Востоке, на Дальнем Востоке
(захват Киао-Чао); целая глава посвящена
строительству Багдадской железной дороги.
Официальные оппоненты: акад. А. М- Де-
борин, чл.-корр. АН СССР проф. С. Д
Сказкии и проф. В. М. Хвостов — едино¬
душно признали работу А. Ерусалимского
выдающейся и оригинальной, основанной на
большом, по-новому освещаемом материале
и выполненной строго научными методами.
Все официальные оппоненты сочли автора
достойным учёной степени доктора истори¬
ческих наук и рекомендовали его работу
к печати.
Акад. Дебор и н считает достоинством
диссертации то, что диссертанту удалось
показать, что Германия являлась наиболее
агрессивной империалистической державой
из всех империалистических держав мира,
а её политика.— двурушнической, шантаж¬
ной, вымогательской. Диссертант справед¬
ливо считает исходной вехой для дальней¬
ших агрессивных планов германского
империализма трансваальский конфликт.

Хроника
Как недостаток работы акад. Деборин
отмечает не совсем полное освещение во¬
проса о Гаагской мирной конференции
1899 года. Нельзя думать, что Россия про¬
тестовала против вооружений, особенно
Германии, только по мотивам недостатка
денежных средств. Нельзя объяснить пози¬
цию России только финансовыми трудно¬
стями. Министр иностранных дел России
Муравьёв говорил, что цель России —до¬
казать своё миролюбие в Европе, чтобы
освободить себе руки па Ближнем Востоке
и для борьбы против социалистов внутри
страны. Того же мнения придерживался и
Витте.
Проф. Сказкин к числу недостатков ра¬
боты относит отсутствие полного и все¬
стороннего анализа экономической жизни,
положения партий, классовой борьбы в
Австро-Вёнг^и в 90-х годах XIX века. Недо¬
статок анализа и самостоятельной работы
ощущается также при освещении отноше¬
ний между Германией и Австро-Венгрией.
Оппонент считает, что недостаточно характе¬
ристики одного только Белова, главы ведом¬
ства иностранных дел Германии. Для полно¬
ты картины необходимо было дать портрет¬
ные характеристики всей «дипломатической
конюшни» Бисмарка.
Третий официальный оппонент, проф.
В.	М, Xîboctob, отметил, что марксистско-
ленинская методология помогла автору по¬
ставить ряд проблем и правильно их раз¬
решить, тогда как буржуазная историогра¬
фия была не в силах не только разрешить
эти проблемы, но даже правильно их по¬
ставить. В диссертации следовало бы боль¬
ше уделить внимания закону о неравно¬
мерности империалистического развития.
Выступивший неофициальный оппонент,
проф. Л. Ф. Миллер, присоединился к
характеристике диссертации, сделанной
предшествующими оппонентами, и отметил,
что работа А. Ерусалимского окажет боль¬
шую помощь историкам, работающим над
проблемами истории ближневосточных
стран. В заслугу диссертанту проф. Миллер
ставит разоблачение им ложной и вредной
концепции Покровского о природе антаго¬
низмов на Ближнем Востоке. Диссертант
правильно утверждает, что подлинным
антагонизмом на Ближнем Востоке были
именно англо-германские противоречия.
Большую ценность в диссертации’ представ¬
ляет новый материал, освещающий поли¬
тику империалистических держав на Ближ¬
нем Востоке, направленную на то, чтобы
задержать национзльно-оезобэднтелыюе
движение, что тормозило исторический про¬
цесс развития ближневосточных стран.
Проф. Λ. Ф. Миллер выразил пожелание,
чтобы в диссертации была подробно осве¬
щена политика Германии по отношению к
Англии на Ближнем Востоке и охарактери¬
зовано также внутреннее положение несла¬
вянских стран.
Вызывает недоумение, почему А. С. Еру-
салимскнй даёт Оттоманскую порту по
книге В. Миллера «The Ottoman Empire
and its successore (1801 —1927)». Следовало
бы более критично отнестись к данной
работе и постараться самостоятельно осве¬
тить этот вопрос. Диссертант игнорирует и
такой имеющий немаловажное значение для
истории освоболитсльного движения вопрос,
как вопрос о рождении младотурецкого дви¬
жения.
В заключительном слове А. Ерусалим-
ский согласился с замечанием о том, что он
не учёл, что мирная позиция России в кон¬
це ХГХ в. в Европе, кроме всего прочего,
диктовалась также борьбой с социалисти¬
ческим движением внутри страны. Диссер¬
тант соглашается также с замечанием о не¬
достаточно полном освещении внутреннего
положения Австро-Венгрии. Что касается
Замечания об отсутствии в диссертации
портретных характеристик германских ди¬
пломатов, так называемой «конюшни Бис¬
марка», то А. Ерусалимский ответил, что
для книги им написана специальная глава
«Империализм и германские дипломаты»,
в которой даются портретные характери¬
стики германских дипломатов конца
ХГХ века.
А. С. Ерусалимский ответил также на
замечания, сделанные С. Д. Сказкиным,
существо которых сводилось к тому, что
диссертант недостаточно уделил внимания
вопросу неравномерности промышленного
развития отдельных частей Германии
80—90-х годов.
А. С. Ерусалимский не согласился с этим
тезисом С. Д. Сказкина. По его мнению,
С. Д. Сказкин неправильно переносит чер¬
ты неравномерного промышленного разви¬
тия Германии, характерные для Германии
80-х годов, на 90-е годы, особенно на вто¬
рую половину их. Для Германии 80-х годов
характерным явлением в её п ромы ш лен-
ном развитии было запоздалое развитие
Южной Германии, где весьма большое зна¬
чение имело наличие там домашнего капи¬
тализма. В 90-х же годах и особенно во вто
рой половине их. мелкая ремесленная до¬
машняя промышленность быстро падала по
сравнению с 80-ми годами и сходила на¬
пет, не выдержи.пая конкуренции фабрики.
По окончании диспута Учёный совет
Института истории постановил присвоить
А. Ерусалимскому учёную степень доктора
исторических наук.
Л. Трофимов

Хроника
Защита докторских диссертаций в Институте
истории Академии наук СССР
На заседании Учёного совета Института
22 марта состоялась зашита докторской
диссертации Я- П. Крастынь па тему «Ре¬
волюция 1905 г. в Латвии».
Официальными оппонентами выступили
чл.-корр. АН СССР А. М. Панкратова и
доктора исторических наук Я. Я. Зутис и
А. Л. Сидоров.
Во вступительном слове Я. П. Крастынь
подчеркнул, что положение Латвии накану¬
не революции 1905 г. свидетельствовало о
том, что она, так же как и Центральная
Россия, вступила в стадию империализма,
носившего военно-феодальный характер,
одной из отличительных сторон которого
являлось наличие в Латвии, как и в Рос¬
сии, остатков средневековья в земледелии.
Особенностью Латвии являлось более силь¬
ное, нежели со многих других областях
России, развитие капитализма. В промыш¬
ленности это выражалось в наличии боль¬
шого количества монополий, в сельском хо¬
зяйстве—в наличии сильного класса кула¬
чества, с одной стороны, и большого слоя
безземельных крестьян (70%) — с другой.
Второй особенностью являлось то, что в
Латвии имел место двойной гнёт: со сто¬
роны самодержавия и со стороны нацио¬
нальной буржуазии. Болеь высокая степень
развития капитализма и двойной гнёт силь¬
но обострили классовые противоречия в
Латвии.
Основной целью диссертации являлось
показать, что революция 1905 г. в Латвии
была составной частью буржуазно-демокра¬
тической революции в России как по свое¬
му характеру, так и по движущим силам.
Свой основной тезис Я. П. Крастынь обосно¬
вал изучением экономики Латвии, кото¬
рая всецело зависела от развития экономи¬
ки России, а также показом совместной
борьбы латышского и русского пролетари¬
ата. Я. П. Крастынь подчеркнул, во-первых,
передовую роль петроградского и москов¬
ского пролетариата, поднявшего на борьбу
пролетариат других городов, в том числе
латвийский, который выступил как боевой
союзник русского пролетариата, и, во-вто¬
рых,— большое влияние большевиков на
латышскую социал-демократию и революци¬
онное движение Латвии, Диссертант особо
отмстил роль В. И. Ленина в создании рус¬
ской искровской организации в Латвии.
В эту большевистскую организацию вхо¬
дили русские и латышские рабочие, кото¬
рые вместе организовали боевые дружины
во время революции 1905 года.
Значительное место в исследовании
диссертант уделил критике ошибок ЛСДРП
по аграрному и национальному вопросам.
Исходя из специфических условий Латвии,
ЛСДРП считала, что конфискация поме¬
щичьей земли здесь является нецелесо¬
образной. В национальном вопросе она при¬
держивалась принципа организации партии
по национальному признаку, поэтому только
в 1906 г. состоялось её объединение
с РСДРП. Эти принципиальные ошибки
ЛСДРП привели к тактическим ошибкам
во время революции 1905 года.
Несмотря на >тн ошибки, в Латвии
в 1905 г. широко развернулось революцион¬
ное движение, в которое были втянуты ра¬
бочие, солдаты, матросы, сельскохозяйствен¬
ные рабочие и крестьяне. Во главе револю¬
ционного движения стал городской и
в первую очередь рижский пролетариат.
В ходе революционной борьбы в деревне
были созданы органы революционной вла¬
сти — волостные революционные крестьян¬
ские комитеты. В конце ноября 1905 г. вся
Латвия была охвачена стачечной борьбой,
которая переросла во всеобщую политиче¬
скую стачку. Тогда на помощь испуганной
буржуазии пришли меньшевики-примирен¬
цы, которые сорвали вооружённое восстание.
Царское правительство послало в Латвию
большое количество карательных отрядов
для разгрома революции. Но пролетариат
Латвии отступал с упорными боями, рево¬
люционное движение в 1906 г. было чрез¬
вычайно сильным, и как только в 1912 г.
начался революционный подъём в России,
он перекинулся и в Латвию.
А. М. Панкратова отметила, что диссер¬
тация Я. П. Крастынь кладёт начало изуче¬
нию истории революции в национальных
районах. Основательность привлечения источ¬
ников, серьёзность и глубина рассмотрения
их, по мнению А. М. Панкратовой, позволя¬
ют считать диссертацию серьёзной работой
по истории Латвии. Диссертант правильно
рассматривает революцию в Латвии как со¬
ставную часть первой русской революции.
Одна из основных заслуг диссертации
заключается в разоблачении легенды латыш¬
ских буржуазных националистов о том, что
якобы основным содержанием революции
1905 г. являлось национальное движение.
Эта легенда нужна была им для того,
чтобы оторвать латышский пролетариат от
русского. Второй ценной стороной диссерта¬
ции А. М. Панкратова считает тщательный
и детальный анализ процесса большевиза¬
ции передовой части латвийского пролета¬
риата, результатом которой явилось усиле¬
ние большевизма в самой латышской со¬
циал-демократии, а затем и объединение
ЛСДРП с РСДРП.
Важным моментом диссертации является
также широкий и убедительный показ ле¬
нинского положении об объективной роли
латышского пролетариата, который одним
из первых практически поставил вопрос о
переходе к высшей форме борьбы — к
вооружённому восстанию, и о связи револю¬
ционной борьбы пролетариата с борьбой
крестьянства. А. М. Панкратова отметила
исключительное значение чёткого больше¬
вистского анализа Я. П. Крастынь позиции
латышской социал-демократии в революции
1905 г., анализа недостатков и ошибок вос¬
стания, в частности ошибок ЛСДРП.
Недостатком диссертации, по мнению
оппонента, является отсутствие при харак¬
теристике империализма развёрнутого, обос¬

нованного исследования процесса монопо¬
лизации капитализма в Латвии. Недостаточ¬
но обосновано утверждение, что импери¬
ализм в Латвии носил военно-феодальный
характер. На самом деле феодальные пере¬
житки здесь были слабее, нежели в
центральных губерниях России; степень
развития капитализма в Латвии была более
высокой, и термин «военно-феодальный
империализм» вряд ли подходит для
Латвии.
Я. Я. Зутис большим достоинством иссле-
дозайия считает то, что диссертант значи¬
тельно расширил бывшие до него в научно*1
обиходе исторические материалы и подверг
новому анализу опубликованные источники.
Я. Я. Зутис отметил большое политические
значение диссертации: она разоблачает бур¬
жуазно-националистическую трактовку ре¬
волюции 1905 г., отрицание её классового ха¬
рактера и показывает несостоятельность
меньшевистских «теорий|», а также вскрывает
отдельные ошибки латышских большевиков.
Диссертант первым из латвийских историков
дал освещение революционным событиям
1ГЮ5 г. и по-новому подошёл к этому вопро¬
су. Я- Я- Зутис считает, что основной тезис
диссертации: история революции 1905 г. в
Латвии — история общерусской революции,
фундаментально доказан.
Вместе с тем Я. Я. Зутис считает, что
диссертант недостаточно вскрыл теоретиче¬
ские корни ошибок латышских большевиков
в аграрном вопросе. Необходимо было
также более подробно остановиться на пу¬
тях формирования пролетариата в Латвии,
чтобы вскрыть тем самым социально-эконо¬
мические корни революции 1905 года.
Я. Я. Зутис оспаривает замечание
А. М. Панкратовой, будто в латвийской де¬
ревне было меньше феодальных пережит¬
ков, чем в русской. Он считает, что в При¬
балтике сохранились такие пережитки
феодальных баронских привилегий, которые
не удалось отстоять русским помещикам.
Проф. А. Л. Сидоров отметил, что
диссертация Я. П. Крастынь является пер¬
вой монографией, освещающей революцию
1905 г. в Прибалтике, в частности в Лат¬
вии. Основным достоинством её является
показ с марксистских позиций совместной
борьбы латвийского и русского пролета¬
риата, его роли гегемона в революции
1905 г. и подробный анализ характера дви¬
жущих сил революции. А. Л Сидоров упре¬
кает диссертанта а отсутствии в его рабо¬
те историографической и источниковедче¬
ской главы, которая была бы чрезвычайно
интересна ввиду большого количества ис¬
пользованных диссертантом материалов.
А. Л. Сидоров считает, что в диссертации
не раскрыта сущность развития капитализма
в сельском хозяйстве Латвии, которое раз¬
вивалось по прусскому пути, что привело
к обострению классовых отношений в де¬
ревне, проявившихся в революции 1905 го¬
да. В диссертации интересно было бы по¬
казать, по мнению А. Л. Сидорова, отноше¬
ние германского правительства к революции
в Латвии, подготовку Германией интервен¬
ции.
Оппоненты признали, что, несмотря на
ряд замечаний, монография своей фунднро-
ванностью и постановкой новых вопросов
отвечает всем требованиям, предъявляемым
к докторской диссертации.
Учёный совет Института истории едино-
глезено присудил Я. П. Крастынь степень
доктора исторических наук.
★
5 апреля состоялась защита докторской
диссертации Магомедовым на тему «Обще¬
ственно-политический и экономический строи
Дагестана в XVIII и начале XIX в.». Р. Ма¬
гомедов в своей диссертации поставил две
проблемы: показать общественно-политиче¬
ский и экономический строй в период нан-
высшего развития самостоятельности Даге¬
стана и выяснить специфические черты в
области экономического и политического раз¬
вития Дагестана накануне кавказской вой¬
ны. Освещение этих вопросов даёт возмож¬
ность разобраться в предпосылках « общем
ходе борьбы горцев за свою независимость
под руководством Шамиля, вскрыть социаль¬
ные основы войны и выяснить причины пора¬
жения.
Дореволюционная литература по этому
вопросу неправильно освещала историю Да¬
гестана, отрицая наличие феодальных отно¬
шений и признавая существование в Даге¬
стане однородного общественного строя,
основой которого являлись мелкие родовые
общины. В советской -исторической литера¬
туре хотя и ставился вопрос о наличии
•в Дагестане феодальных отношений, по
конкретно эта проблема не была олзрлбо-
тана. Изучение Кумыкии, Лакни и Кайтага
позволило автору придйи к выводу, что в
Дагестане имело место неравномерное со¬
циально-экономическое и политическое
развитие отдельных его частей: у кумыков
наблюдались вполне оформившиеся фе¬
одальные отношения, у кайтагов господ¬
ствовал патриархальный строй ч зарожда¬
лись феодальные отношения, а Лакии пере¬
жидала переходный период от дофеодаль¬
ного строя к феодальному.
Официальными оппонентами выступили
профессора Г. А. Кокиев, С. П. Толстов
и С. В. Юшков.
Г. А. Кокиев считает основной заслугой
диссертанта выяснение специфических осо¬
бенностей развития феодализма в Дагеста¬
не и вывод о том, что основой феодальных
отношений в Дагестане являлась не столько
феодальная собственность па пахотные
земли, сколько собственность на пастбищ¬
но-сенокосные угодья, которые находились
в руках аварских феодалов и служили ос¬
новой внеэкономического принуждения
сельского населения.
Очень важным моментом диссертации
Г. А. Кокиев считает отмеченный в ней
процесс дробления в Кумыкии р?псе круп¬
ных феодальных образований на мелкие
уделы, в связи с распадом Золотой Орды.
Этот процесс противоположен процессу
объединения земель, который в это время
наблюдался в Восточной Европе. Однако,
по мнению Г. А. Кокиева, этот важный те¬
зис у диссертанта недостаточно обоснован.
Положнтедышм моментом диссертации

Хроника
также является характеристика феодаль¬
ных отношений у кумыков и отдельных
категорий зависимых крестьян. Но вместе
с тем Р. Магомедов не дал характеристики
рабства в Дагестане. Он правильно охарак¬
теризовал экономику и социальные отноше¬
ния Кайтага, особенность которых заклю¬
чалась в том, что население нагорной его
части состояло из свободных общинников,
а население равнин — из райятов (кре¬
постные 'крестьяне). По мнению Г. А. Ко-
киева, диссертант ошибается, полагая,
будто обычай аманатства свидетель¬
ствовал о том, что по своему обществен¬
ному положению уц.мий был связан е родо-
общшшыми традициями. На самом деле
имело место только использование старых
родоплемепиых обычаев в личных интере¬
сах уцмия. Г. Λ. Кокиев отметил в диссер¬
тации недостаточный анализ классовой
борьбы.
С. П. Толстое ставит в заслугу диссер¬
танту использование им как известных,
так и обширных неопубликованных материа¬
лов центральных и местных архивов,
местных исторических рукописных сочи¬
нений и этнографических исследований.
Все эти материалы позволили Р. Магомедо¬
ву по-новому подойти к разрешению целого
ряда проблем. С. П. Толстов считает пра¬
вильным днференцированный подход автора
к исследованию общественно-политического
строя Дагестана, его отдельных районов и
избрание именно трёх главных районов Да¬
гестана. Отмстив глубокую характеристику
феодальных отношений и структуры сель¬
ских общин, С. П. Толстов считает, что ро¬
довые формы и традиции освещены в дис¬
сертации гораздо бледнее и общественная
роль их остаётся не раскрытой до конца.
Наиболее слабым местом диссертации, по
мнению С, П. Толстова, является глава
пятая, где даны бледные и фрагментарные
очерки политической истории отдельных
районов Дагестана.
С.	В. Юшков основным положительным
моментом диссертации считает обстоятель¬
ную характеристику в ней феодальных отно¬
шений и феодальной эксплоатации. Р. Маго¬
медов прав, сказал С. В. Юшков, отмечая,
что феодализм в Дагестане очень близок к
феодализму «кочевому», но имеет свои спе¬
цифические черты: оседлый аул и типичную
феодальную ренту, которую получал владе¬
лец пастбищ. С. В. Юшков считает, что в
диссертации недостаточно охарактеризованы
эволюция того или · иного феодального
института -и дальнейшее развитие феодаль¬
ного строя. Кроме того, по мнению
С.	В. Юшкова, нужно было дать характе¬
ристику не только высших форм обществен¬
но-политического строя, как в Кумыкни, но
и более примитивных форм.
Оппоненты единодушно пришли к мнению,
что диссертант вполне заслуживает присво¬
ения ему степени доктора исторических
наук.
Выступивший после официальных оппо¬
нентов X. Г. Аджемян утверждал, что ос¬
новным пороком диссертации является от¬
сутствие в ней ответа на вопрос о том, на
какой ступени развития был Дагестан в на¬
чале XIX века. По мнению X. Г. Аджемя-
на, диссертант неправ, когда говорит о не¬
равномерности развития Дагестана как о
присущей только ему особенности. Эта не¬
равномерность развития не являлась каче¬
ственным отличием именно Дагестана.
В Армении, Грузии, Азербайджане также
имелась пестрота укладов, но каждое из этих
государств представляло одно целое, а Да¬
гестан .в диссертации таким целым не пока¬
зан. X. Г. Аджемян полагает, что в своей
дальнейшей работе Р. Магомедов должен
изучить остальные районы Дагестана и сде¬
лать общие выводы о его развитии. Лишь
тогда он сможет ответить на вопрос, было
ли. завоевание Дагестана Россией прогрес¬
сивным явлением и имело ли прогрессивное
значение движение Шамиля против русско¬
го владычества.
А.	Б. Закс считает, что правильное ис¬
следование Дагестана по районам нужно
было бы ещё разукрупнить. Она отметила,
что диссертанту следовало дать характе¬
ристику социального строя аваров и более
подробно показать классовую борьбу в Да¬
гестане.
Большинством голосов Учёного совета
Р. Магомедову была присуждена степень
доктора исторических наук.
С.	Асташкевич
Защита докторской диссертации
Е. Д. Черменским
19 апреля 1948 г. па заседании Учёного
совета Института истории АН СССР состо¬
ялся диспут по диссертации, представлен¬
ной Е. Д. Черменским на соискание учёной
степени доктора исторических наук. Тема
диссертации — «Борьба классов и партий в
IV государственной думе (1912—1917)».
История IV государственной думы есть
история нарастания кризиса, а затем кру¬
шения третьеиюкьекой монархии. Анализ
борьбы партий в последней Думе чрезвы¬
чайно ярко иллюстрирует всю научную и
политическую значимость характеристики
русской буржуазии, данной Лениным п
Сталиным, и позволяет глубже понять
сложный узел классовых противоречий
в период кануна Великой Октябрьской со¬
циалистической революции. Вместе с тем
при. изучении этого периода становится дс-
чы-м научная обоснованность и политическое

Хроника
мастерство большевистской стратегии и так¬
тики во время подготовки пролетарской ре¬
волюции, выведшей Россию из тисков
тяжёлого кризиса и спасшей её от угрозы
экономического и политического порабоще¬
ния со стороны европейских и американских
империалистов. Этим определяется научная
и политическая актуальность данной диссер¬
тационной темы.
Диссертант сделал оговорку, что он не
ставит своей задачей осветить всю деятель¬
ность IV государственной думы и борьбу
партий в пей по зеем вопросам внутренней
и внешнем политики, и следующим образом
определил цель своего исследования: «...по¬
казать, как под влиянием подъёма револю¬
ционного движения нарастал кризис нретье-
пюныжой монархии, как уменьшались
возможности для лавирования самодержа¬
вия, как на предметных уроках думского
периода происходило освобождение демок¬
ратических масс от конституционных иллю¬
зий, как Дума всё более утрачивала значе¬
ние прикрытия царского деспотизма и ста¬
новилась, благодаря использованию боль¬
шевиками конфликтов внутри третьеиюнь-
ского блока, одним из факторов, ускорив¬
ших взрыв революции».
Диссертация Е. Д. Черменского в значи¬
тельной степени является продолжением
его работы по изучению истории русской
буржуазии (монография «Буржуазия и ца¬
ризм в революции 1905 — 1907	гг.».
M.-J1. 1939). Автор привлёк обширный круг
источников и дал первое в нашей истори¬
ческой литературе исследование этой важ¬
ной и актуальной проблемы. Однако, как
показал диспут, диссертация Е. Д. Чермен¬
ского содержит значительные недостатки.
Официальный оппонент чл.-корр. АН
СССР А. М. Панкратова, считая правиль¬
ным основной вывод авторas что вся дея¬
тельность IV думы знаменует собой даль¬
нейший кризис третьеиюньской монархии,
отметила ряд существенных и органических
недочётов, наложивших, по её мнению, глу¬
бокий отпечаток на всю диссертацию. Ав¬
тор показывает политическую дряблость в
трусливость русской буржуазии и буржуаз¬
ного либерализма, но не вскрывает социаль¬
но-экономических причин этого важного
исторического обстоятельства. Невозможно
показать политическую физиономию русской
буржуазии вообще и кадетов в частности
без анализа социально-экономической базы
буржуазного либерализма — таков первый
недостаток, отмеченный оппонентом.
Далее А. М. Панкратова указала, что
приоритет помещиков в области политиче¬
ской власти и бонапартистская эквилибри¬
стика царизма не нашли у автора глубокого
обоснования в анализе социально-экономиче¬
ской структуры российского империализма.
Показав крах аграрной бонапартистской по¬
литики Столыпина, диссертант не раскрыл
причин .полного крушения попыток перестро¬
ить Россию по-бисмарковски, по прусско-
германскому типу. Таким образом, с какой
бы стороны ни подойти к ореблеме, иссле¬
дуемой автором, везде ощущается недоста¬
ток анализа социально-экономических осо¬
бенностей русского империализма, опреде¬
лявших η конечном счёте расстановку клас¬
совых сил в стране и позиции буржуазных
партий как в Думе, так и вне её.
В диссертации дан подробный и всесто¬
ронний анализ кадетской партии, по-новому
освещаются некоторые стороны деятель¬
ности «прогрессивного» блока, но поскольку
остальные буржуазные и мелкобуржуазные
партии очерчены значительно менее чётко,
то автору не удалось дать всестороннюю
характеристику взаимоотношений различных
групп «прогрессив но г-ο » блока по важней¬
шим политическим вопросам.
В работе имеется специальная глава, по¬
свящённая аграрному вопросу в IV думе,
однако в ряде разделов её Е. Д. Чермен-
ский недостаточно чётко раскрывает важ¬
нейшую и решающую линию борьбы про¬
летариата против буржуазии, за крестьянские
массы. В результате этого политическое
содержание думского периода не нашло
должного освещения и не вскрыта одна
из важнейших причин политической сла¬
бости русской буржуазии, заключавшаяся
именно в том, что крестьянство стало ре¬
зервом не буржуазии, а пролетариата. Авто.·
ру следовало бы положить в основу всего
исследования указание И. В. Сталина о том,
что направлением основного удара первого
стратегического этапа революции является
«изоляция либерально-монархической бур¬
жуазии, старающейся овладеть крестьян¬
ством и ликвидировать революцию путём
соглашения с царизмом»1.
Борьба большевистской партии и её дум¬
ской фракции изложена диссертантом в
соответствующих тематических главах.
Оппонент считает, что в диссертации дол¬
жна была быть самостоятельная глава
о деятельности большевистской фракции,
в которой бы освещалась тактика партии
большевиков как единая, целеустремлённая
линия подготовки революции.
Второй официальный оппонент, проф.
А.	И. Гуковский, отметив актуальность темы
диссертации, широту хронологических ра¬
мок и обширность исследуемых проблем,
подчеркнул, что подобной монографии, ос¬
нованной на богатейших архивах и печат¬
ных источниках и теоретически правильно
освещающей основные вопросы, в нашей
литературе нет. Затем оппонент перешёл к
последовательному краткому обзору всех
15 глав диссертации, отмечая положитель¬
ные стороны и недостатки каждой из них.
Критические замечания А. И. Гуковского
можно в основном свести к следующим по¬
ложениям: автор диссертации обстоятельно
исследует деятельность кадетской партии,
оставляя в тени другие партии IV думы,
переоценивая значение партии кадетов
в «прогрессивном» блоке и, наоборот, недо¬
оценивая самую влиятельную партию бло¬
ка — октябристов.
Не все главы одинаковы по своей иссле¬
довательской глубине. Так, например, в зна¬
чительной степени описательной является
глава о внешней политике (автор не исполь¬
зовал иностранной прессы), а две послед-
1 И. Сталин «Вопросы ленинизма»,
стр. 54. ll-е изд.

Хроника
157
ни-e главы диссертации носят обзорный ха¬
рактер. Недостаточно глубоко освещена
проблема зависимости русской буржуазии от
западноевропейской; почти ничего не гово¬
рится об обмене парламентскими делега¬
циями между Россией и союзными страна¬
ми. Оппонент считает, что недостаточно
убедительно аргументирован тезис о пово¬
роте к осени 1916 г. в кругах кадетской
партии и буржуазии вообще к сепаратному
миру с Германией.
Официальный оппонент, проф. М. П. Ким,
отметил, что содержание диссертации
не соответствует её названию. Работу
следовало назвать «Борьба партий в IV го¬
сударственной думе», ибо, как вполне
ясно, кла/ссы в деятельности Думы непос¬
редственно не участвовали, а были пред¬
ставлены соответствующими партиями, и к
тому же нельзя забывать, что с кон¬
ца 1914 г. в Думе не было представителей
партии революционного пролетариата. Все
важнейшие проблемы диссертант освещает
несколько односторонне: только с поли¬
тической стороны, подчас забывая подкре¬
пить свои выводы социально-экономическим
анализом. Нет характеристики экономи¬
ческих позиций русской буржуазии, почти
обойдён вопрос об экономических причинах
рабочего движения. Автор иногда сбивается
на изложение и анализ деятельности глав¬
ным образом кадетской партии. Чрезвычай¬
но мало освещена борьба большевиков в
Думе и вне её. Диссертанту следовало бы
кратко показать конечную политическую эво¬
люцию партий IV думы.
После официальных оппонентов в диспуте
выступила проф. Э. Б. Генкина. Содержа¬
нию работы, сказала она, совершенно не
соответствует данное автором название.
Диссертацию следовало бы назвать «Рус¬
ская буржуазия в период 1912—1917 гг.».
В освещении политики буржуазных партий
в IV государственной думе автором допу¬
щены серьёзные методологические ошибки.
Существенный пробел Э. Б. Генкина отме¬
чает уже в отборе самых источников: широ¬
ко использована буржуазная пресса, вплоть
до «Вятского листка», но, что весьма уди¬
вительно и кичем не мо^-ст бытьопраздано,
вне внимания автора осталась большевист¬
ская печать этого периода. Е. Д. Чермен-
ский часто не проявляет критического отно¬
шения к используемым им материалам бур¬
жуазного и черносотенного происхождения.
Э. Б. Генкина приводит примеры, когда ав¬
тор цитирует лидеров кадетской партии —
черносотенцев Пуришкевича, Маркова
2-го — и не высказывает собственного кри¬
тического мнения по поводу приводимых им
выдержек. Совершенно неубедительно аргу¬
ментирован диссертантом тезис о росте оп¬
позиции среди помещиков донесением сим¬
бирского губернатора об отказе помещиков
участвовать в подписке на памятник Столы¬
пину. Желает того автор или нет, но оцен¬
ку кадетских лидеров он часто даёт не по
их делам, а по их речам, не разоблачая
демагогической фразеологии и не вскрывая
подлинной политической сущности каждого
их выступления.
Диссертант сбивается на обьектнзнст-
скую манеру изложения той или иной про¬
блемы, того или иного события. Е. Д. Чер-
менский, заканчивает Э. Б. Генкина, забыл
слова Ленина о том, что «если десять Ря-
бушинских и сто Милюковых ворчат и ли¬
берально негодуют, то это значит, .что десят¬
ки миллионов мелких буржуа и всякого
«мелкого люда» чувствуют себя невыноси¬
мо» 2.
Выступивший ватем проф. А. Л. Сидоров
отметил, что автор мобилизовал большой
материал для изучения важной и сложной
темы.
Однако диссертация имеет существенные
недостатки, Е. Д. Чермеиский иногда вме¬
сто исследования даёт просто внешнее
описание событий. Так, например, нет ана¬
лиза политических причин смены минист¬
ров, той пресловутой «министерской чехар¬
ды», которая характерна для политической
истории России периода войны. Этот про¬
бел в свою очередь определяется тем, что
диссертант не даёт анализа классовой.струк¬
туры самодержавия в период войны 1914—
1917 годов.
Поставив проблему сепаратного мира*,
диссертант, однако, не привлёк к её реше¬
нию никаких новых материалов и, собствен¬
но говоря, ничего нового не сказал ло это¬
му вопросу. Нет должного освещения во¬
проса о буржуазных организациях, создан¬
ных в период войны (военно-промышленные
комитеты, Земский Союз, Городской Союз и
др.), а именно из них буржуазные партии
пытались сколотить себе опору и сделать
их рычагами «прогрессивного»‘блока. ‘А. Л.
Сидоров считает, что упрёк, сделанный
Е. Д. Черменскому в отсутствии обстоя¬
тельного анализа экономической роли бур¬
жуазии в годы войны, не вполне заслужен,
ибо этот вопрос является большой и само¬
стоятельной темой исследования. В заклю¬
чение А. Л. Сидоров высказывает поже¬
лание автору «подняться» над факти¬
ческим материалом и углубить в ряде во¬
просов теоретическое обобщение и методо¬
логический анализ источников.
Принявший участие в диспуте гене¬
рал-майор И. И. Никитинский считает,
что основным пороком диссертации яв¬
ляется несоответствие названия её содер¬
жанию. В работе слабо освешеиы такие важ¬
нейшие вопросы, как борьба рабочего
класса и деятельность большевистской пар¬
тии. Материал в некоторых разделах дан без
достаточного марксистского анализа.
И. И. Никитинский отмечает, что отдельные
главы нуждаются в значительной литера¬
турной обработке.
В заключительном слове диссертант за¬
явил о своем несогласии с рядом положе¬
ний, высказанных официальными и неофици¬
альными оппонентами. Он считаетсовсршен-
но необоснованным сделанный по его адре¬
су упрёк в объективистском подходе к
источникам и к освещению деятельности
кадетской и других буржуазных « черносо¬
тенных партий. Автор считает, что он прав,
квалифицируя кадетскую партию как веду¬
щую .партию «прогрессивного» блока, а
2 Лен и н. Соч. T. XV, стр. 500—501.

Хроника
неправы те товарищи, которые переоцени¬
вают удельный вес октябристов. Он не со¬
гласился также с предложением выделить
вопрос о большевистской фракции в от¬
дельную главу, так как идея диссертация,
по словам Е. Д. Черменского, заключается
в том, чтобы показать борьбу большевиков
по каждому политическому вопросу, иссле¬
дуемому в работе.
Следует отметить, что Е. Д. Черменский
в своем заключительном слове, к сожалению,
не отпетил своим оппонентам на важнейшие,
принципиальные вопросы. '
Несмотря ил то, что в дискуссии по дис¬
сертации было указано на ряд серьёзных
недостатков принципиального и методоло¬
гического порядка, Учёный совет Института
истории присудил Е. Д. Чермсискому стелен s»
доктора исторических наук. Нам мажется,
что в данном случае Учёный совет недооце¬
нил значения отмеченных не достатков и про¬
явил недостаточную требовательность к док¬
торской диссертации.
М. X.
Научная сессия в Ленинградском ордена Ленина
государственном университете
На историческом факультете университе¬
та 'В конце марта была проведена специаль¬
ная научная сессия, посвящённая выходу в
свет «Исторической справки Советского ин¬
формационного бюро «Фальсификаторы ис¬
тории». Было заслушано пять докладов:
акад. Е. В. Тарле, сделавшего, как он выра¬
зился, «реальный исторический коммента¬
рий» к справке Совинформбюро; проф. Η. П.
'Полсти к а «Фальсификация дипломатических
документов как метод буржуазной историче¬
ской науки»; проф. 'М. Ю. Бортника «Фи¬
нансовая олигархия США и её роль в деле
подготовки гитлеровской агрессии»; проф.
Н. А. Корнатопзского «Создание «восточно¬
го» фронта» и доц. В. Н. Беланове кого «По¬
литика изоляции Советского Союза»,
Е. В. Тарле в своём докладе дал широ¬
кий обзор взаимоотношений между советским
правительством и капиталистическими госу¬
дарствами в период между первой и второй
мировыми 'войнами, подробно остановившись
на тех провокациях, которые завершились
позорнейшим мюнхенским, предательством.
Правительства Англии и Франции после
мюнхенского соглашения нетерпеливо жда¬
ли, чтобы Гитлер воспользовался предостав¬
ленной ему свободой рук и обратил своё
оружие на Восток. Но весною, сказал акад.
Тарле, «произошло нечто совсем выходящее
из программы мюнхенского «джентльмен¬
ского» соглашения:	двое	тез четырёх
«джентльменов», подписавших соглашение,
Гитлер и Муссолини, самым бесцеремонным
образом обманули двух других: Чемберле¬
на и Даладье. Гитлер нагло захватил Чехо¬
словакию». В заключение акад. Тарле дал
анализ «мнимых» московских переговоров,
когда Чемберлен и Даладье пытались со¬
вершить новое предательство по отношению
к России, и показал, как сталинская дипло¬
матия разгадала игру этих незадачливых
«маленьких талейранов» и как советское
правительство приняло «при этих.обстоя¬
тельствах единственное решение, которое
оно должно было принять, и пошло на
предложенное немцами соглашение», обес¬
печившее в конечном счёте разгром гитле-
ровскей Германии в 1945 году.
Проф. М. Ю. Бортник в своём докладе
показал роль финансовой олигархии США в
деле подготовки второй мировой войны. До¬
кладчик обрисовал связь группировок Мор¬
гана и Рокфеллера с германским капиталом,
дал картину того, как начиная с принятия
известного плана Дауэса долларовый поток
по различным каналам (долгосрочные кредн ·
ты, банковские кредиты, государственные
займы, вложения в акции, предоставление
американских патентов) устремлялся в гер¬
манскую тяжёлую и военную промышлен¬
ность, способствуя её быстрому возрожде¬
нию и восстановлению военного потенциала
Германии.
Проф. Η. П. Полетика на основании кон¬
кретных материалов убедительно показал,
какими грубыми методами пользовались
фальсификаторы истории, составлявшие свою
стряпню, вышедшую в свет под названиеvî
«Советско-нацистские отношения в 1939—
1941 гг.».
Проф. Н. А. Корнатовский познакомил
присутствовавших с политикой советского
правительства после заключения советски-
германского пакта о иена падении. Докладчик
показал, как советское правительство бле¬
стяще использовало сложившуюся обстанов¬
ку и обезопасило наши западные границы:
под Ленинградом, отодвинув после военного
поражения Финляндии пограничные столбы
на 150 км; на прибалтийском участке н в
Румынии, ликвидировав мирным путём бес¬
сарабский конфликт; на украинском и бело¬
русском участках, освободив Западную Бе¬
лоруссию' и Западную Украину и воссо¬
единив столетиями разъединённые белорус¬
ский и украинский народы.
Доц. В. Н. Белановский в своём докладе
рассмотрел попытки* изоляции Советского
Союза, предпринятые з прошлом и предпри¬
нимаемые в настоящее -время политиками из
империалистического лагеря, и показал не¬
избежность крушения всех этих попыток.
Доклады привлекли в лекторий историче¬
ского факультета многочисленную аудито¬
рию.
М. Р—Ч

X’jonuxa
ЗА РУБЕЖОМ
♦ Материалы организации Объединен¬
ии х наций, относящиеся к истории её созда¬
ния и хранящиеся в настоящее время при се¬
кретариате ООН, передаются в специальный
архив в Нью-Йорке, где сейчас сооружается
новое обширное здание для секретариата^ и
архивохранилища ООН. В архив переда¬
ются протоколы конференции в Сан-
Франциско, материалы ряда организацион¬
ных подкомиссий и протоколы сессий. Со¬
ставляется индекс этих материалов, а так¬
же производится фотографирование важ¬
нейших документов ООН.
♦ Генеральный директор венгерского на¬
ционального архива Яноши в журнале архи¬
ва «Lévcltari Közlemenyek» описывает со¬
стояние этого -главного венгерского архиво¬
хранилища, содержащего большие и весьма
ценные коллекции. Ещё на первом этапе
войны основные ценности архива были под¬
готовлены к эвакуации и заранее увезены из
Будапешта в провинцию. Была проделана
большая работа по фотографированию ста¬
рых уникальных и наиболее ценных докумен¬
тов. Во время немецкой оккупации в здании
архива немцы устроили военный госпиталь, а
при отступлении произвели сильные разру¬
шения, от которых архиз очень пострадал.
Значительная часть материалов архива по¬
гибла. В настоящее время работники архива
самоотверженно трудятся над приведением
его в порядок: составляют описи потерь, сор¬
тируют и восстанавливают то, что пострада¬
ло в меньшей степени.
♦ Венгерское историческое общество из¬
дало книгу «История Будапешта». Книга яв¬
ляется коллективным трудом ряда авторов
п представляет собой результат многолетних
исследований. На основании археологических
раскопок в пределах Будапешта авторы уста¬
навливают, что в начале нашей эры здесь
жило нллнро-кельтскос племя эрависков,
стоявшее на высоком уровне социального и
культурного развития: образчики этой куль¬
туры — ручные изделия, посуда и пр. —
весьма близки кельтской культуре других
стран Европы. В книге даётся основатель¬
ный обзор развития Будапешта р годы пере¬
селения народов ил протяжении средних 'ве¬
ков и нового времени.
♦ Известный французский археолог
Брейль, работающий η последние годы в Ке¬
нии (Африка), слетал сообщение о результа¬
тах своей работы на заседании Академии
надписей в Париже. В центре исследований
Брейля находились наскальные изображения,
обнаруженные им в ряде мест Восточной
Африки. Автор провёл детальное сопостав¬
ление этих изображений с теми, которые
были ранее обнаружены в Испании. Сравне¬
ние их с памятниками культуры из Ближнем
Востоке подтвердило наличие тесных свя¬
зей, с древнейших времён объединявших
Восточную Африку, Ближний Восток и Сре¬
диземное море.
♦ В 1947 г. и Париже возобновил выход
журнал «Средние века», посвященный глаз¬
ным образом французскому средневековью.
Журнал был закрыт германскими оккупаци¬
онными -властями в январе 1942 года.
♦ При Министерстве национальной оборо¬
ны в Бельгии создана комиссия в составе
видных бельгийских историков для изучения
истории сопротивления в Бельгии в годы не¬
мецкой оккупации в 1940—1944 годах.
♦ В условиях послевоенных экономиче¬
ских трудностей в Бельгии медленно и с
трудом налаживается научная жизнь. С
большим запозданием возобновляется изда¬
ние журналов, посвящённых истории; только
в 1947 г., через три года после освобожде¬
ния Бельгии, вновь начали выходить журна¬
лы «Revue belge de numismatique» u
«Archives, bibliothèques et musée de Belgique».
♦ Английская газета «Sunday times» в
специальной статье, посвящённой состоянию
архивных материалов в Англии, бьёт трево¬
гу по поводу беспощадного уничтожения
архивов в Англии. Автор статьи, работник
архивов Уэйк, пишет: «Со времени великих
социальных потрясений, имевших место
четыре века тому назад, когда из (монасты¬
рей выбрасывали тонны ценнейших рукопи¬
сей, не возникало более серьёзной угрозы
для источников английской истории и для
самых основ науки, чем та угроза, которая
возникла ныне». Автор статьи подчёркивает,
что по всей стране уничтожаются архивные
материалы, главным образом местного
характера — отдельных городов и прихо¬
дов, дворянских фамилий, частных фирм
и т. п. Этот процесс уничтожения про¬
грессирует с каждым годом. Кустарная
промышленность охотится за старыми пе.р-
гаментами для изготовления из них абажуров
и детских игрушек. Эти пергамента посту¬
пают от местных хранилищ. Целые комп¬
лекты ценных материалов поступили из ар¬
хивов на бумажные фабрики для перера¬
ботки. Небрежное и невнимательное отноше¬
ние. местных властей к архивам повлекло
за собой гибель важных документов. В
Англии нет организации, которая занялась
бы изучением вопроса о сборе и хранении
документов. Цепные источники остаются
вне поля зрения архивных работников, на¬
пример, архивы отдельных фирм и учреж¬
дений. Большой ущерб архивному делу на¬
несла война.
♦ В Монреале (Канада) при университе¬
те начал выходить новый журнал — «Revue
d’histoire de l’Amérique française»,—посвя¬
щённый истории французских владений в За¬
падном полушарии.

СОДЕРЖАНИЕ
СТАТЬИ
Иллерицкий В. — Исторические взгляды В. Г. Белинского	3
Никитин С, — Славянские народы в революции 1848 года	 27
Ротштейн Ф. — Гитлер и его предшественники	   44
СООБЩЕНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ
Першин П.— Крестьянские земельные комитеты в период подготовки Великой
Октябрьской социалистической революции	 70
Бершадская О. — Подъём рабочего движения в Германии в начале XX века (стач¬
ки текстильщиков Криммитшау. горняков	Рура	и	электриков	Берлина)	.	84
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
КРИТИЧЕСКИЕ СТАТЬИ
Бахрушин С. — Вопросы истории СССР, в трактовке «Кембриджской эко¬
номической истории» * . -	 90
РЕЦЕНЗИИ	.
ИсторияСССР
Стишов М. — За власть советов. Воспоминания участников партизанского движе¬
ния в тылу у Колчака. Документы	 99
Голубева Р. — Сборник «Победа Великой Октябрьской социалистической рево¬
люции в Казахстане и образование Казахской АССР»	101
Райский Г.— А. Вотинов. Тойво Антикайнен	 103
Юшков С.—«Правда Русская». T.	II	104
Дьяковов М.— Б. Гафуров. История	таджикского	парода	в	кратком	изложении .	107
Зевакин Е. — Ногмов Ш. История адыгейского народа, составленная по преда¬
ниям кабардинцев	110
Смирнов А.— проф. С. А. Семёнов-Зусер. Скифская проблема в отечественной науке 112
Воронин Н. и Ильин М.— «Сокровища русского зодчества»	114
Всеобщая история
Дитякин В. — Славянский сборник .	    .	;	....	118
Удальцов И. — Клима А, 1848 год в Чехии	 123
Мосина 3.— Б. Ф. Поршнев. Народные восстания во Франции перед Фрондой
(1623—1648)	 127
Березный J1.— Т. Биссон. Американская дальневосточная политика	132
Осипова П. — Р. Логэн. Сенат и версальская мандатная система	 136
Ерофеев Н. — Р. Скайлер. Падение старой колониальной системы	 140
Левин Г. — К. Хилл. Английская революция	  143
ХРОНИКА
Альтман В. — Сессия Отделения истории . и философии Академии наук СССР
по вопросам археологии	!	 146
Пьянков А. — Изучение истории белорусского крестьянства в Академии наук
БССР и в Белорусском государственном университете	 149
Трофимов А. — Защита докторской диссертации А. Ерусалимским	151
Асташкевич С. — Защита докторских диссертаций в Институте истории Акаде¬
мии наук СССР	153
М. X. — Защита докторской диссертации Е. Д. Черменским	 155
М. Р-ч. — Научная сесия в Ленинградском ордена Ленина государственном
университете  	   158
За рубежом	  159
Редакционная коллегия:
Адрес редакции: Москва, ул. «Правды», 24, комн. 552.
Λ—07237.
В.	П. Волгин (главный редактор), E. Н. Го¬
родецкий, Б. Д. Греков, H. М. Дружинин,
Е. А. Косминский,	И.	А.	Кудрявцев,
И. И. Минц, 3. В. Мосина, А. М. Панкра¬
това, А. Л. Сидоров, М. Н. Тихомиров,
В.	М. Хвостов.
_'	Тел.	Д 3-31-04.
	_	Изд.	№	567.
Подписано к печати 28/VII 1948 г.
Заказ № 1448.
10 печ. л.
Тираж 33 600.
68 000 печ. зн. в печ. л.
Типография газеты «Правда» имени Сталина. Москва, ул. «Правды», 24.