Теги: история древний и античный мир вестник древней истории
Год: 1951
Текст
ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
#
4
ИЗДАТЕЛЬСТВО
АКАДЕМИИ НАуК СССР
19 5 1
АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
ВЕСТНИК
ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ
4 (38)
ЖУРНАЛ ВЫХОДИТ ЧЕТЫРЕ РАЗА В ГОД
ИЗДАТЕЛЬСТВО АКАДЕМИИ НАУК СССР
МОСКВА • 1951 . ЛЕНИНГРАД
ДРЕВНЯЯ ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ
В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
Четыре года назад, на первом Информационном совещании представи¬
телей некоторых компартий товарищ А. А. Жданов подчеркнул, что
«Если важнейшим итогом первой мировой войны явился прорыв единого
империалистического фронта и отпадение России от мировой системы
капитализма, если в итоге победы социалистического строя в СССР капи¬
тализм перестал быть единой всеохватывающей системой мирового хо¬
зяйства, то вторая мировая война и разгром фашизма, ослабление миро¬
вых позиций капитализма и усиление антифашистского движения привели
к отпадению от империалистической системы ряда стран централь¬
ной и юго-восточной Европы». Благодаря героической борьбе советского
народа и всемирно-исторической победе Советской Армии над немецко-
фашистскими войсками, в Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии,
Болгарии и Албании возник новый народно-демократический строй.
Лагерь демократии, мира и социализма, основой которого является
Советский Союз и примыкающие к нему страны народной демократии,
растет и крепнет. К этому лагерю принадлежат и Китайская Народная
Республика, Корейская Народно-демократическая Республика, Монголь¬
ская Народная Республика, Германская Демократическая Республика
и многие миллионы сторонников мира и демократии во всех странах мира.
Основным итогом всего послевоенного развития является рост и укреп¬
ление лагеря мира. Об этом свидетельствует прежде всего мощньй эко¬
номический и культурный подъем Советского Союза. Первая послевоенная
пятилетка выполнена советским народом за 4 года и 3 месяца. В 1951 г.
наша промышленность не только восполнила громадные потери за время
войны, но и превзойдет вдвое уровень довоенного 1940 г. Столь же ве¬
лики успехи других отраслей нашего народного хозяйства. На основе
мощного экономического подъема быстро повышается жизненный уровень
нашего народа, расцветает советская социалистическая наука и куль¬
тура. Наша Родина семимильными шагами идет к коммунизму.
Радостны и отрадны достижения стран народной демократии. Трудя¬
щиеся этих стран, под руководством своих коммунистических и рабочих
партий, пользуясь громадным опытом и бескорыстной поддержкой СССР,
успешно преодолевая сопротивление эксплуататорских классов и козни
англо-американского империализма, уверенно строят основы социалисти¬
ческого общества. Весьма показательны в этом отношении итоги первой
половины текущего года. Довоенный уровень промышленности, как
отметил в своем докладе о 34-й годовщине Великой Октябрьской социа¬
листической революции Л. П. Берия, «был превзойден в Польше и
Венгрии более чем в два с половиной раза, в Болгарии — более чем
ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
в три раза, в Чехословакии — более чем в полтора раза, в Румынии—
более чем в два раза, а в Албании — более чем в четыре раза». В связи
с бурным ростом производства, намного опережающим плановые по¬
казатели, во всех странах народной демократии намечен пересмотр
пятилетних планов в сторону их значительного увеличения. Так, на¬
пример, в Венгрии вместо ранее запланированных 86,4% намечено уве¬
личение промышленного производства на 200%; в Польше в итоге
выполнения шестплетнего плана промышленная продукция составит не
185—195%, как планировалось раньше, а 258% уровня 1949 г.
Чем объяснить столь мощный подъем стран народной демократии?
Почти четверть века назад товарищ Сталин в беседе с первой американ¬
ской рабочей делегацией, говоря о двигателях нашей индустрии, указал
на три следующих обстоятельства: «Сознание того, что рабочие работают
не на капиталиста, а на своё собственное государство, на свой собствен¬
ный класс,— это сознание является громадной двигательной силой в деле
развития и усовершенствования нашей промышленности... Во-вторых,
то обстоятельство, что доходы от промышленности идут у нас не на обо¬
гащение отдельных лиц, а на дальнейшее расширение промышленности,
на улучшение материального и культурного положения рабочего класса,,
на удешевление промышленных товаров... В-третьих, то обстоятельство,
что факт национализации промышленности облегчает плановое ведение-
всего промышленного хозяйства в целом» (И. В. Сталин, Соч., т. 10,
стр. 119 — 122). Все указанные товарищем Сталиным в 1927 г. двигатели
советской индустрии действуют в полной мере в промышленности стран
народной демократии. Последние находятся в еще более благоприятном
положении, так как они строят социализм, используя мощную поддержку
и громадный опыт социалистического строительства нашей Родины.
Это хорошо сформулировал весной текущего года президент Польши
Б. Берут: «Дружба с СССР, помощь СССР, пример СССР — вот источник
наших побед».
На основе бурного экономического подъема в странах народной демокра¬
тии происходит процесс глубочайшего исторического значения. Старые,,
буржуазные нации преобразуются в новые, социалистические нации,
нации с новым экономическим укладом, новым классовым составом, новым
морально-политическим лицом. В ожесточенной борьбе с эксплуататора¬
ми, с агентурой англо-американского империализма уже ликвидированы
главные опоры предыдущих буржуазных обществ — крупные капитали¬
сты и помещики, вытеснены значительные слои средней буржуазии; на
базе коллективизации началась ликвидация последнего эксплуататор¬
ского класса — кулаков.
В этой обстановке колоссальное значение приобретает вопрос о куль¬
турной революции. Так, например, на втором съезде Венгерской партии
трудящихся в начале текущего годаМ. Ракоши остановился на «...той куль¬
турной революции, без которой строительство социализма было бы непол- ,
ным и недостаточное развитие которой мы сами подчеркивали 2—3 года
назад... На съезде партии мы с полным правом могли констатировать,
что культурная революция началась у нас, что мы и в области культуры
начали подниматься до уровня, достигнутого в политической и экономиче¬
ской областях». Аналогично оценивают положение в своих странах руко¬
водители других государств народной демократии.
Размах культурной революции ярко проявляется в росте тиража
книг и печати. Так, в Польше в 1950 г. издано в десять раз больше, а в Че¬
хословакии в шесть раз больше книг, чем в довоенном, 1938 году. Даже
в небольшой Албании выходило в 1950 г. 10 газет с общим тиражом 80
тысяч экземпляров и 20 журналов. До войны Албания имела только две*
ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
о
газеты тиражом в 3—4 тысячи экземпляров и ни одного журнала. Столь
же показательны цифры роста книжной продукции в Румынии, Болгарии
и Венгрии. В Венгрии только за последние два года тираж книг увеличился
в шесть раз. Страны народной демократии, которые раньше принадлежали
к наименее развитым в Европе, быстро ликвидируют свою отсталость; по
ряду показателей они уже обогнали ведущие капиталистические государ¬
ства, кичащиеся своей культурой. Так, если сравнить относительное
количество^ студентов в Болгарии, Франции и Англии, то окажется, что
в 1950 г. в Болгарии один студент приходился на каждые 180 жителей,
а во Франции и Англии, соответственно,— на каждые 500 и 526 жителей.
В Румынии количество факультетов в вузах возросло с 41 в 1938/39
учебном году до 188 в настоящее время. В Польше сейчас учится
каждый четвертый житель страны. Расходы на народное образование,
которые в довоенное время составляли от 3 до 7% бюджета, сейчас, как
правило, достигают 24—25% бюджетных расходов отдельных стран
народной демократии. Столь же бурный подъем, как в области народного
просвещения, наблюдается и в научно-исследовательской деятельности.
Культурная революция, очевидно, не ограничивается количествен¬
ными показателями, но предполагает коренные качественные сдвиги
в развитии науки. Эти сдвиги выражаются прежде всего в стремлении
прогрессивных ученых овладеть единственно правильным и научным
методом марксизма-ленинизма, в осознании необходимости ознакомиться
с достижениями передовой, советской науки, в желании поставить свою
научную работу, свои труды на службу широких масс собственного народа.
Поворот к марксизму-ленинизму среди историков стран народной демо¬
кратии происходит в обстановке напряженной классовой борьбы. Одним
из наиболее важных участков идеологической борьбы является вопрос
о переоценке традиций старой, буржуазной науки. Воспринимая от нее
все полезное и нужное, по праву отмечая ее достижения, прогрессивные
историки решительно отметают из ее наследства все вредное, враждебное
интересам трудящихся масс. Передовые ученые стран народной демократии
борются с имеющими еще кое-где место аполитичностью, буржуазным
объективизмом, увлечением второстепенными деталями и стремлением
•отстраниться от изучения тех вопросов исторической науки, которые
непосредственно связаны с проблемами мировоззрения и методологии.
Эта борьба тем более необходима, что отход от изучения крупных проблем
зачастую является лазейкой к космополитическому преклонению перед
•буржуазной историографией. О борьбе прогрессивного и реакционного
лагерей в польской исторической науке информировала советских исто¬
риков Москвы группа польских историков и археологов, посетившая
СССР в конце 1950 г. Было отмечено, что среди польских историков
идет напряженная борьба между молодым и крепнущим марксистско-
ленинским направлением, с одной стороны, и старыми идеалистическими
буржуазными тенденциями — с другой. Значительное число ученых
старшего поколения искренне желает идти вместе с народом и отвергает
теории буржуазной историографии, хотя они еще далеко не преодолели
ее влияния и не овладели подлинным марксистско-ленинским методом.
Оказать помощь таким ученым — первейшая обязанность, дело чести
историков-марксистов.
Большую помощь в этом деле оказывают прогрессивным историкам
коммунистические и рабочие партии стран народной демократии. Так,
например, теоретический орган Польской объединенной рабочей партии
«Нове дроги» систематически выпускает в виде приложения «Истори¬
ческие тетради», где обсуждаются важнейшие проблемы польской исто¬
риографии и подробно освещается опыт советской исторической науки.
6 ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
В отличие от прогрессивной науки стран народной демократии, кото¬
рая все более и более становится на позиции марксизма-ленинизма и
проникается духом большевистской партийности в науке, главари пре¬
зренной титовской клики все более открыто пропагандируют реакцион¬
ные, давно разоблаченные взгляды на науку. Так, например, Кардель
в своей «академической речи» на собрании Хорватской академии наук
проповедывал пресловутую теорийку «чистой», внеклассовой науки. На
«дискуссии» в Загребском университете но вопросу о «правде и лжи
в искусстве» докладчик—старый троцкист Шинко — распространялся
о «надклассовости» искусства. Провозглашая давно разоблаченную марк¬
сизмом теорийку «чистой науки», титовцы выступают в роли открытых
проводников идеологии воинствующего американского империализма —
космополитизма.
Основными методами борьбы передовых ученых стран народной демо¬
кратии за коренную перестройку исторической науки является массовая
и индивидуальная воспитательная работа, проведение широких принци¬
пиальных дискуссий и прежде всего глубокое и всестороннее овладе¬
ние марксистско-ленинской теорией. Решающее значение при этом
имеет постоянное изучение произведений величайших корифеев нау¬
ки — Ленина и Сталина. За последние шесть лет в одной только Бол¬
гарии издано два миллиона экземпляров их произведений. Особенно велик
тираж работ товарища Сталина. В Чехословакии на одном только
чешском языке «Вопросы ленинизма» вышли уже седьмым изданием при об¬
щем тираже 325 тысяч экземпляров. Собрание сочинений товарища Сталина
уже издано в Чехословакии тиражом в 170 тысяч экземпляров. С особым
вниманием изучаются в странах народной демократии гениальные работы
И. В. Сталина по вопросам языкознания. В ноябре 1950 г. во время
празднования 125-летия Венгерской академии наук на заседаниях отде¬
лений языка, литературы и истории венгерские ученые — тюрколог Д. Не¬
мет и историк Э. Мольнар — посвятили свои доклады освещению задач вен¬
герской исторической и лингвистической науки в свете трудов И. В.
'Сталина по языкознанию. В обсуждении поставленных вопросов приняли
участие присутствовавшие ученые СССР, стран народной демократии
п Китая. В декабре 1950 г. в Варшаве состоялась многолюдная научная
сессия работников идеологического фронта, на которой были заслу¬
шаны доклады по вопросам о соотношении базиса и надстройки и о во¬
просах языкознания в свете трудов И. В. Сталина. В марте текущего
года этот же круг вопросов рассматривался на специальной научной
сессии Академии Румынской Народной Республики.
Значительную помощь зарубежным историкам оказывает советская
книга. Слова Ким Ир Сена: «Научитесь русскому языку! Это язык друга,
мудрого старшего брата»—претворяются в жизнь во всех странах народной
демократии. По предварительным еще данным, заказы на второе издание
Большой советской энциклопедии поступили: из Польши на 50 тысяч
экземпляров, из Болгарии — на 7 тысяч экземпляров, из Румынии — на
2 тысячи экземпляров. Широко распространяются в соседних странах
советские исторические журналы, в частности и «Вестник древней исто¬
рии». Стремление к ознакомлению с советской литературой, желание
учиться на опыте советской науки хорошо выражает распространенный
в Чехословакии лозунг «Sovetska veda — nas vzor» («Советская наука —
пример для нас»). Показателем этого стремления является, в частности,
организация специального Чехословацко-советского института в Праге.
По примеру Академии Наук СССР высшее научное учреждение Румы¬
нии— Академия РНР — перестроило в 1948 г. всю свою организацию.
В ее системе работает уже более десяти институтов, в пом числе и Инсти¬
ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ 7
тут истории и философии. В журнале новой румынской Академии указы¬
вается, что, «вступая на новый путь, Академия РНР уверена, что разре¬
шением задач, над которыми она начала работать, она содействует в зна¬
чительной мере достижению предусмотренной в Уставе цели: поднятию
материального и культурного уровня жизни народа, укреплению народ¬
ной демократии и созданию социализма». В области археологии в Румы¬
нии выдвигаются следующие задачи: 1) составление археологического
каталога РНР, 2) наблюдение за текущими раскопками, 3) обобщение
результатов раскопок отдельных стоянок и 4) продолжение и значитель¬
ное расширение археологических работ. В частности, указано восемь
пунктов, где уже ведутся или возобновляются работы, и четыре пункта,
где они должны были начаться в текущем году. Аналогичная реор¬
ганизация осуществляется сейчас и в Венгрии, где в Академию наук
включен ранее существовавший отдельно Институт истории и организован
Археологический совет, объединяющий все исследования различных
учреждений в области археологии. Летом 1951 г. началась перестройка
Академии наук и в Польше.
Для правильного развития исторической науки, в том числе архео¬
логии и древней истории, в странах народной демократии большое и все
возрастающее значение имеет непосредственная связь и общение ино¬
странных ученых с советскими историками. Ярким примером плодотвор¬
ности такого контакта язляется деятельность Монгольской комиссии,
образованной при Академии Наук СССР и сотрудничающей с Комитетом
наук МНР. За 25 лет существования Монгольской комиссии издано свыше
50 капитальных трудов, в значительной части посвященных археологии
и истории Монголии. Советские историки вступили в творческое содру¬
жество и с нашими западными соседями. Особенно успешно развивается
связь с польскими учеными. Академик Б. Д. Греков во время пребы¬
вания в Польше много содействовал установлению контакта с поль¬
скими историками. Значительная группа руководящих польских ученых—
историков и археологов — посетила в конце прошлого года Москву
и приняла активное участие в обсуждении проспекта подготавливаемого
Институтом славяноведения издания «История Польши». Большое зна¬
чение в деле укрепления содружества с историками и археологами сосед¬
них стран имели поездки С. В. Киселева в Китай и Венгрию, П. Н. Треть¬
якова в Чехословакию и Албанию и С. П. Толстова в Болгарию. Прези¬
дент АН СССР акад. А. Н. Несмеянов недавно указывал, что в отличие
от прежней практики, когда для научного общения использовались
в основном встречи на научных конгрессах, теперь «наши связи с учеными
стран народной демократии носят характер постоянного делового кон¬
такта».
В установлении деловых связей советских историков древнего мира
с болгарскими и румынскими историками должна сыграть положительную
роль издаваемая Институтом истории АН СССР серия монографий по
истории древнего Причерноморья, в которой значительное место занимает
тематика, тесно связанная с западным побережьем Черного моря.
В частности, публикуемые в первых выпусках работы молодых совет¬
ских ученых, посвященные античной Мезии и греческим колониям
Западного Причерноморья, в значительной степени основаны на мате¬
риалах, добытых румынскими и болгарскими археологами. В свою оче¬
редь эти монографии ознакомят историков этих стран со взглядами совет¬
ской исторической науки на важные вопросы древней истории Болгарии
и Румынии и, таким образом, послужат делу укрепления содружества
историков древнего мира наших стран.
Одним из наиболее действенных средств повышения уровня истори¬
8 ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
ческой науки следует считать проведение широких дискуссий. Товарищ
Сталин отмечал, что «...никакая наука не может развиваться и преуспе¬
вать без борьбы мнений, без свободы критики» (И. Сталин, Марксизм
и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1950? стр. 31). За последние
два-три года количество дискуссий в странах народной демократии значи¬
тельно увеличилось. Так, например, в Болгарии в 1948 г. были проведены
две широкие дискуссии: историческая и археологическая. Итоги истори¬
ческой дискуссии подвел на V съезде Болгарской компартии В. Червенков,
который, указав на известные достижения болгарской историографии,
одновременно подчеркнул недостаточно наступательный характер борьбы
за очищение болгарской историографии от фашистских и шовинистических
извращений. В качестве важнейшей задачи болгарских историков В. Чер¬
венков указал на необходимость марксистско-ленинской подготовки бол¬
гарских молодых историков и перевоспитания значительной части старых
специалистов-историков. Его слова: «Мы держим курс на использование
старых кадров, на их совместную работу с молодыми кадрами, а от молодых
кадров, которые мы со всей силой поддерживаем, мы требуем, чтобы они
учились и учились, чтобы непрерывно работали и чтобы овладевали
марксистско-ленинским методом»,— в значительной степени определили
дальнейший путь развития болгарской историографии.
В том же 1948 г. проводилась дискуссия о состоянии и задачах бол¬
гарской археологии. Эта дискуссия была организована по решению
правления Болгарской Академии наук, в состав которой был включен
в 1947 г. ранее самостоятельный Болгарский археологический институт.
В дискуссии, продолжавшейся три дня, приняло участие 14 человек,
в том числе и председатель Академии акад. Т. Павлов. Основным итогом
дискуссии было осознание необходимости перевооружения болгарской
археологической науки методикой и опытом советской археологии. В при¬
нятой резолюции указывается, что болгарская археологическая наука
должна «...перестать быть только историей искусства, каковой она была
до сего времени, и должна стать преимущественно историей материальной
культуры». В резолюции подчеркивается необходимость ведения раскопок
по единому общегосударственному плану, причем особое внимание дол¬
жно быть обращено на славянские древности. Оба эти момента: вопрос
о плановости раскопок в масштабе всего государства и изучение памятни¬
ков славянской культуры характерны не только для болгарской, но и для
польской, чехословацкой и румынской науки. Поворот к изучению сла¬
вянской тематики в Болгарии был тем более необходим, что в болгар¬
ской археологии долгие годы хозяйничал предатель национальной не¬
зависимости страны, бывший премьер-министр фашистского правитель¬
ства Филов, который всячески замалчивал славянский характер бол¬
гарского народа. О плодотворности поворота к изучению славянских
памятников свидетельствует недавно изданная книга директора БАИ
Хр. Миатева «Славянская керамика в Болгарии и ее значение для славян¬
ской археологии на Балканах».
Большое значение для развития археологической науки имеют съезды
и конференции археологов отдельных стран, на которых подводятся итоги
проведенных раскопок и выдвигаются новые задачи. Каждая такая кон¬
ференция или съезд представляет собой очередной важный этап развития
отечественной археологии и творческого усвоения достижений пере¬
довой советской науки. Большое значение имела, в частности, обще¬
румынская археологическая конференция, проведенная впервые после
реорганизации Академии РНР, в конце 1949 г. и насчитывавшая около
150 участников. На конференции были подведены первые итоги пере¬
стройки румынской археологии, в частности отмечался поворот к изуче¬
ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ 9
нию местных славянских памятников. По мнению одного из ведущих румын¬
ских археологов Г. Штефана, раскопки последних лет представляют
собой значительный вклад в дело изучения древней истории Румынии.
Важный вопрос об образовании румынского народа буржуазной историо¬
графией рассматривался неправильно, с реакционных позиций. Захват
страны Римом оценивался буржуазными историками и археологами
как «цивилизаторское действие»; римские колонисты считались реша¬
ющим фактором в этногенезе румынского народа. Буржуазная историо¬
графия совершенно игнорировала внутреннее развитие страны; непра¬
вильно- освещалась роль местного населения, которое, несомненно,
представляло собой важный элемент в формировании румынского народа.
Этот важный процесс, очевидно, не может быть выяснен без правильного
определения роли славян. Данные для решения всей этой проблемы
должна представить прежде всего археология.
В польской археологии также наметился переход от разрозненных
и бесплановых поисков к общегосударственному планированию раско¬
пок. Начиная с 1948 г., перед всеми основными коллективами польских
археологов поставлена единая общая задача: в связи с приближающимся
юбилеем тысячелетия польского государства выяснить социально-эконо¬
мические условия жизни польских племен в конце первого тысячелетия
нашей эры. Особенно много в этом отношении должны дать работы на
западных польских землях, воссоединенных с Польшей после разгрома
гитлеровского фашизма; большие раскопки ведутся, в частности, в Силе¬
зии — одном из основных центров лужицкой культуры.
Значительно увеличился размах работ чешских археологов. Как со¬
общает чешский журнал «Archeologicke rozhledy» («Археологические
новости»), после исторического разгрома сил реакции в феврале 1948 г.
правительство отпустило крупные дополнительные суммы на «славянские
и доисторические раскопки». В чешской печати отмечалось, что уже сезон
1948 г. не имел себе равных в прошлом; на раскопках ежедневно работало
по 200 человек. Раскопки последующих лет велись в еще более широких
масштабах. В связи с громадным размахом археологических работ в
Чехословакии ощущается большая нехватка кадров. Несмотря на то, что
за последние пять лет в Пражском университете защитило диссертации
14 археологов, все же стране нужно значительное количество квалифици¬
рованных археологов для ведения раскопок на местах, для трех археоло¬
гических институтов (чешского, моравского и словацкого), а также для
многочисленных музеев. Об удельном весе археологии в научной жизни
страны свидетельствуют ежегодные конференции чехословацких архео¬
логов, в частности IV конференция в 1949 г. в Тренчанских Теплицах
и V конференция в 1950 г. в Праге, которые насчитывали, соответственно,
200 и 350 участников.
Еще более значительны качественные сдвиги, происшедшие в чехо¬
словацкой археологии. Один из ведущих чешских археологов Я. Бэм
характеризует их. следующим образом: «Наша предистория сегодня
выглядит иначе, чем была десять или более лет назад. Если тогда конечной
целью была находка и ее классификация,— следовательно, археологи¬
ческая точка зрения,— то теперь наша цель состоит в открытии события,
продуктом которого является находка,— следовательно, историческая
точка зрения. За находкой мы нашли человека, а за изменениями его
материальной культуры, представленной находками, мы видим истори¬
ческий процесс». О перестройке чешской археологии свидетельствует
также внимание, уделяемое памятникам славянской старины. В проти¬
вовес буржуазной чешской науке, всячески выпячивавшей влияние «за¬
падной культуры» и католицизма, в последнее время чехословацкие архео¬
10 ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
логи находят много памятников, свидетельствующих о связях с Визан¬
тией. Так, в 1949 г. в Старом Месте, в Моравии, были открыты остатки
еще одного христианского храма второй половины IX в. н. э. со множе¬
ством византийских предметов. В связи с этим чешские ученые делают
вывод, что Старое Место со своими тремя славянскими могильниками и
двумя храмами, построенными вскоре после Кирилла и Мефодия, оче¬
видно, было выдающимся центром эпохи Великоморавской державы.
Победа народной демократии в Польше и Чехословакии способ¬
ствовала развитию содружества польских и чешских археологов. Так,
например, в 1950 г. на конференцию чешских археологов были при¬
глашены руководители польских археологов Гиейштор и Раевский,
а в конференциях польских археологов принимали участие чешские
ученые Борковский, Бэм и Поулик. В раскопках на Белой скале в Праге
совместно работали чешские и польские ученые. В чешских журналах
часто можно встретить статьи польских археологов4, а в польских жур¬
налах— статьи чешских ученых.
Древняя история Албании, Болгарии, Венгрии и Румынии тесно пере¬
плеталась с историей ведущих государств античности. Все эти страны,
а частично также и Чехословакия, длительное время, в течение несколь¬
ких веков, входили в состав Римской империи. Древняя история этих стран
является составной частью истории рабовладельческого общества. Во¬
просы собственного этногенеза населения этих стран в значительной
степени входят в хронологические рамки древней истории, а не средне¬
вековья.
В Болгарии изучение древней истории сконцентрировано в вышеупо¬
мянутом Болгарском археологическом институте и в Софийском универ¬
ситете. Много внимания уделял древней истории и «Исторически преглед»,
а также различные историко-археологические ежегодники. Наряду со
старыми известными учеными, как Г. Кацаров и Хр. Данов, за последние
годы выдвинулись более молодые историки-античники: Д. П. Димитров,
Я. Тодоров и А. Милчев. Характерной чертой их научного творчества
является изучение вопросов социально-экономического развития Фракии
и, в частности, революционных движений в первые века нашей эры.
Сочетая данные литературных источников и археологии, стараясь
применять марксистско-ленинскую методологию, они, несомненно, доби¬
лись определенных успехов в создании подлинно научной истории древней
Болгарии. Большое значение для дальнейшего углубленного изучения
вопросов исторического развития Болгарии, несомненно, будет иметь
переизданный в 1949 г. Болгарской Академией наук капитальный «Сбор¬
ник источников по древней истории и географии Фракии и Македонии».
Следует также отметить плодотворную деятельность крупного специа¬
листа по критской письменности проф. Вл. Георгиева, одна из статей
которого «История Эгейского мира во II тысячелетии до н. э.» была
опубликована в «Вестнике древней истории».
В последние годы болгарские историки-античники стали чаще обра¬
щаться к трудам классиков марксизма-ленинизма, они внимательно изучают
вопросы экономического развития и, в частности, производства в древ¬
ности, начинают заниматься вопросами рабовладения и исследуют раз¬
витие местной фракийской культуры. Они. внимательно следят за положе¬
нием в советской исторической науке. Наряду с неоспоримыми значитель¬
ными достижениями болгарской историографии античности нельзя не
отметить и несколько серьезных недостатков. Очень слабо поставлена
критика старой буржуазной историографии. Если в области археологии
определенным политическим сдвигом явилась вышеупомянутая археоло¬
гическая дискуссия 1948 г., то болгарские историки древнего мира в этом
ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ И
отношении значительно отстали от археологов. Существенным недостат¬
ком болгарской историографии античности является отсутствие выступле¬
ний против реакционной англо-американской науки. Как положительные
стороны, так и недостатки, отмеченные нами в болгарской историографии
древности, в значительной степени характерны и для исторической гауки
.других стран народной демократии, хотя развитие науки в каждой
из этих стран шло своими путями.
В Румынской Народной Республике, со времени перестройки ее Ака¬
демии, занятия древней историей сконцентрированы в Секторе древней
истории Института истории и философии, который издает два раза в год
солидный журнал — «Очерки и исследования по древней истории» под
редакцией акад. К. Бальмуша. Кроме того, статьи по древней истории
печатаются в институтском и общеакадемическом журналах. Редакция
«Очерков и исследований...»в вводной статье (1950, № 1) заявляет
о своем стремлении «...изучать в первую очередь развитие человеческого
общества в эпоху первобытного коммунизма, рабовладельческого обще¬
ства и начала феодализма на территории современной РНР... Исследова¬
тельским базисом наших работ является марксистско-ленинская концеп¬
ция». Ведущие румынские историки древнего мира уделяют много
внимания изучению положения трудящихся масс, прежде всего рабов,
в Дакии. Этой проблеме посвящены исследования Д. Берчиу, Д. Тудора
и частично Г. Штефана о томийских гладиаторах. Несколько ученых,
в частности Э. Кондураки, изучают политические движения в Причер¬
номорье. Наконец, довольно значительная группа исследователей зани¬
мается общими вопросами истории древнего мира. В этом отношении
следует отметить прежде всего статью акад. К. Бальмуша о восста¬
нии Спартака, в которой автор старается определить уровень классовой
сознательности восставших рабов. Интересна также попытка А. Френ-
киана провести параллель между легендой о Гильгамеше и гомеровскими
поэмами. Румынские историки древнего мира внимательно следят за
достижениями советской историографии античности. В «Очерках и иссле¬
дованиях...» были перепечатаны: передовая статья ВДИ, № 2 за 1949 г.
и статья об оценке перехода от древности к средневековью из «Вопросов
истории». В журнале была также опубликована большая статья редак¬
тора журнала К. Бальмуша «Советская критика о древнегреческой
литературе».
Значительны изменения в исторических и археологических исследо¬
ваниях Венгрии. Археологические издания и прежде всего «Archaeologiai
firtesito» стремятся ознакомить венгерских ученых ‘С достижениями
советских археологов и с положением в археологической науке соседних
стран народной демократии. Сама тематика археологических исследо¬
ваний становится иной. Не оставляя изучения древнекельтских, древне-
германских, иранских, гуннских и аварских племен, оставивших свои
памятники на территории Венгрии и сыгравших значительную роль
в сложении местной культуры, венгерские ученые обращают также при¬
стальное внимание на славянские древности, стремясь возможно деталь¬
нее изучить хозяйство, культуру и быт тех древнеславянских племен,
которые жили на среднем Дунае в момент освоения этой территории венг¬
рами. Как на известный итог этих археологических и исторических иссле¬
дований следует указать на фундаментальное исследование акад.
Э. Мольнара «История венгерского общества с древнего времени до эпохи
Арпадов». В этой книге, используя богатейший материал советской и вен¬
герской науки, автор излагает историю венгров в древнейшие времена,
называя эпоху с XX по VII вв. до н. э. «угорским периодом», когда основным
родом занятий была охота. Затем им исследуется «Ананьинский период»
12 ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ
истории венгров на Урале, когда «...еще господствует основной род занятий
предыдущего периода, но добавляется животноводство и земледелие.
Общественный строй — первобытное бесклассовое общество, но в более
развитой форме,— на пороге разложения». Наконец, третьим древнейшим
периодом истории венгров Э. Мольнар считает время от начала н. э.до,
VIII—IX вв., когда часть угров перешла на Кубань и, в конце концов,
в область Дуная н Тиссы. Этому периоду и особенно процессу освоения
венграми их современной территории и возникновению там феодаль¬
ных отношений автор отводит основное место в своем исследовании,
детально анализируя возникновение рабства, а затем и крепостничества
и роль в его укреплении аристократии и церкви. В этой книге, в
которой автор стремился применить принципы исторического материа¬
лизма, как в зеркале, отразились успехи и недостатки венгерских исто¬
риков и археологов: их большая работа по овладению марксистско-
ленинской методологией, их борьба со старой буржуазной националисти¬
ческой наукой и их несколько упрощенное, схематическое представление
об историческом развитии. Несомненно, дальнейшая теоретическая работа,
и прежде всего изучение трудов И. В. Сталина, столь широко развер¬
нутое сейчас венгерскими историками и археологами, будет содействовать
скорейшему преодолению ими этой «болезни роста».
В развитии чешской историографии древнего мира необходимо прежде
всего отметить выход в свет в 1949 г. капитальной работы министра школ,
науки и искусств, академика-коммуниста Зденека Неедлы «История
чешского народа». Работа эта была награждена в текущем году высшей
премией чехословацкого правительства. Первый том «Истории чешского
народа» полностью отведен древней истории Чехии и заканчивается со¬
бытиями Vв. н.э. Значительное место в книге занимает историографиче¬
ский обзор. В отличие от Ф. Палацкого, заявлявшего, что «изложить,
какие народы жили в Чехии с начала веков, является делом не только
трудным, но и невозможным», 3. Неедлы, пользуясь методологией
марксизма-ленинизма и опираясь на методику советских историков,
стремится решить эту задачу путем привлечения данных археологии.
Славянское население Чехии возникло на ее северо-востоке из пле¬
мен— носителей лужицкой культуры. Книга 3. Неедлы переводится
на русский язык. К тематике этой книги примыкает ряд трудов по вопро¬
сам древней истории, изданных за последние годы в Праге. К ним отно¬
сятся такие работы, как «Начало славянского заселения Чехословакии»
Я. Филипа, «Чехия и Римская империя» Б. Свободы, «Начало эллинской
цивилизации» М. Шолле, «Первое тысячелетие» В. Вансчека и многие
другие. Отсутствие чешского специально исторического журнала до
некоторой степени компенсируется изобилием книжной продукции и
специальных сборников.
Большое значение для развития историографии древнего Востока
имеют работы чешского ученого Б. Грозного и руководимого им Восточ¬
ного института в Праге. В мае 1949 г. научная общественность Праги
праздновала 70-летие этого ученого. Благодаря трудам Грозного были соз¬
даны предпосылки для восстановления истории хеттов, Мохенджо-Даро и
древнейшего Крита. Книга Б. Грозного «Древнейшая история Западной
Азии, Индии и Крита», вышедшая в 1949 г. четвертым пересмот¬
ренным изданием на чешском языке и переведенная на многие другие
языки, подводит итоги многолетней научно-исследовательской работе
ученого. Важное значение для истории Переднего Востока имеют также
другие монографии и коллективные труды Восточного института в Праге.
Несколько своеобразными путями шло послевоенное развитие поль¬
ской историографии древнего мира. Значительнре количество научных
ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОКРАТИИ 13
обществ по истории и классической филологии, наличие большого
числа специальных журналов, наконец, самая широкая поддержка
со стороны правительства дали польским историкам древнего мира
и археологам возможность относительно быстро возместить тяжелые
потери, понесенные за шесть лет гитлеровской оккупации. Действи¬
тельно, в первые послевоенные годы в таких журналах, как «Исто¬
рическое обозрение», «Исторический квартальник», «Археология» и осо¬
бенно «Эос», появилось немало статей и исследований по отдельным вопро¬
сам древней истории. К ним принадлежат такие работы, как исследование
И. Бежуньской-Маловист «К вопросу о рабстве в эллинистический период»,
ее же статья о взглядах погибшего во время войны польского ученого
Змигридера-Конопки на историю римского государственного строя, статья
Л. Пиотровича — об императоре Клавдии, Ф. Соколовского — об исто¬
рии Дельфийского архива и К. Куманецкого — о трактовке Никиева
мира в труде Фукидида. Однако большинство этих работ было написа¬
но во время войны, с позиций старой буржуазной науки, еще без учета
советской историографии. За последние два-три года, к сожалению,
количество статей по древней истории значительно уменьшилось. Инте¬
ресную попытку пересмотреть узловые вопросы древней истории пред¬
ставляет собой только большая статья Б. Билиньского «Гесиодов
взгляд на античность» («Археология», т. II, 1948 г.). Следует также
отметить возвращение в Польшу из Англии крупного ученого Р. Таубен-
шлага. Второй том его труда «Право греко-римского Египта в свете
папирусов: 332 г. до н. э.—640 г. н. э.» был издан в Варшаве.
Изучение классической древности ведется главным образом в отделениях
польского филологического общества. Его орган, ежегодник «Эос», выходит
в двух выпусках: польском и иностранном (в основном — латинском).
В «Эосе» публикуются обычно статьи по литературоведению, новые пере¬
воды греческих п римских авторов и т. д. К сожалению, нет возмож¬
ности проследпть, в каком направлении развивалась польская историо¬
графия древнего мпра на протяжении последних двух-трех лет, после идей¬
ной перестройки ряда журналов и после образования Объединения исто-
риков-марксистов, так как в последних номерах журналов совсем нет
статей по вопросам древней истории.
Много внимания уделяют польские историки изучению свидетельств
античных авторов о польских землях в сочетанпп с данными археологи¬
ческих раскопок. В этой связи достаточно вспомнить хотя бы о книге
К. Маевского «Римский пмпорт на славянских землях», прорецензиро¬
ванной на страницах ВДИ.
За последние годы во всех странах народной демократии архео¬
логия и изучение древней истории прошли большой путь развития.
Первые послевоенные годы повсеместно можно охарактеризовать в
основном как восстановительный период. В эти годы было издано до¬
вольно значительное количество книг, которые были подготовлены и на¬
писаны в тяжелых условиях войны. Однако это время характеризовалось
прежде всего количественным ростом. Коренной качественный сдвиг во
всей исторической науке в странах народной демократии произошел в
последние два-три года. Этот сдвиг тесно связан с общеполитическим
развитием и с громадным трудовым подъемом в странах народной демо¬
кратии. Как старшее, так и в особенности более молодое поколение
ученых, все более внимательно изучают произведения классиков мар¬
ксизма-ленинизма и пытаются применить методологию исторического
материализма к древней истории своих стран. Этот важный процесс,
происходящий в условиях классовой борьбы, очевидно, не может идти
вполне плавно и еще далеко не закончен, тем более, что в странах народ¬
14 ИСТОРИЯ И АРХЕОЛОГИЯ В СТРАНАХ НАРОДНОЙ ДЕМОН АТИИ
ной демократии еще не полностью изжито влияние реакционной амери¬
кано-английской историографии, и до конца не проведен критический
пересмотр наследия довоенной буржуазной исторической науки.
Залогом успешного развития и подъема исторической науки в странах
народной демократии является стремление овладеть методом марксизма-
ленинизма, стремление следовать примеру советской исторической науки.
Наши учебники и специальные монографии по древней истории с боль¬
шим вниманием изучаются учеными, видящими в советских историках
своих старших, более опытных братьев. Для нас, советских историков древ¬
него мира и археологов, это большой почет, но и большая ответственность.
Нашим общественным долгом является оказать посильную помощь про¬
грессивным историкам стран народной демократии путем ознакомления
их с нашей исторической литературой, путем изучения, и, что особенно
важно, путем принципиальной критики научного творчества наших за¬
граничных друзей. Надо прямо сказать, что в этом отношении сделано
далеко недостаточно. В частности, и «Вестник древней истории» до послед¬
него времени совершенно упускал из виду всю венгерскую, румынскую
и чехословацкую, а также далеко недостаточно обращал внимание на
польскую и болгарскую литературу по древней истории и особенно архео¬
логии. Это один из наиболее важных недостатков нашего журнала, кото¬
рый необходимо устранить в ближайшем будущем.
Было бы весьма желательным продолжить в более широких размерах
печатание на страницах ВДИ статей историков стран народной демо¬
кратии. Дальнейшие конкретные формы научного сотрудничества несо¬
мненно будут выдвинуты самой жизнью.
Помня об исторических словах Г. Димитрова: «...дальнейшее развитие
нашей народной демократии предполагает сохранение и укрепление
тесных отношений и искреннего сотрудничества, взаимной помощи и
дружбы между нашей страной и великим Советским государством»,—
прогрессивные археологи и историки стран народной демократии претворят
их в жизнь и выйдут на широкий путь больших творческих. успехов.
1
С. Л. Утченко
О КЛАССАХ И КЛАССОВОЙ СТРУКТУРЕ АНТИЧНОГО
РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА 1
равильное понимание вопроса о классах и классовой структуре
рабовладельческого общества имеет огромное значение для изучения
истории древнего мира. Можно без преувеличения утверждать, что без чет¬
кого представления о классах в древности невозможно понять основные
закономерности, процессы и даже отдельные факты истории рабовладель¬
ческого общества.
С Буржуазная наука, всячески фальсифицирующая историю и извра¬
щающая понятие об общественных классах, в частности по отношению
к древнему миру, конечно, не в состоянии дать сколько-нибудь удовлет¬
ворительного ответа на этот вопрос. Наиболее реакционные представи¬
тели буржуазной науки, как, например, Р. Пёльман, М. Вебер, Эд. Мейер,
М. Ростовцев, тенденциозно модернизировали историю, находя в рабо¬
владельческом обществе классы п сословия, свойственные более поздним
производственным отношениям. Они находили здесь феодалов и крепост¬
ных, они находили даже буржуазию и пролетариат. Все эти «открытия»
призваны были подтвердить пресловутую теорию цпклизма, стремя¬
щуюся путем фальсификаций доказать, что капитализм якобы представ¬
ляет собой высшую стадию в развитии человеческого общества, которая
будет существовать вечно.
Однако все это были лишь попытки с негодными средствами. Они
давно разоблачены в советской исторической науке, вскрывшей их клас¬
совую сущность и научную несостоятельность. Только в марксистской
исторической науке вопрос о классах и классовой борьбе в древнем
мире стал предметом глубокого изучения.
Однако, несмотря на то, что эта проблема много и серьезно разраба¬
тывалась советскими учеными, в нашей историографии нет еще ясности в *✓*
этом вопросе. Более того, в самом подходе к изучаемому вопросу существует
п^|и 11 pi I I mi I и недостаток. Советские ученые, уделяя большое внимание
анализу конкретных фактов п проявлений классовой борьбы в древнем
мире, сравнительно меньше интересовались изучением классовой струк¬
туры рабовладельческого общества. Вследствие этого обстоятельства не¬
которые вопросы, которые, казалось бы, должны быть ясны каждому со¬
ветскому историку древности, не являются таковыми и вообще даже не
ставились с достаточной определенностью.
1 Статья печатается в порядке обсуждения. Ред.
16
С. Л . УТЧЕНКО
Не будет ошибкой сказать, что вопрос о том, можно ли при определе¬
нии классового состава рабовладельческого общества говорить, о наличии
только двух классов— рабов и рабовладельцев —' едва ли рассматри¬
вается одинаково всеми советскими историками древности. Нет определен¬
ной точки зрения и на вопрос о том, имеются ли основанйя, применительно
к древнему миру, говорить об основных и неосновных (переходных) клас¬
сах? Ответ на эти и некоторые другие вопросы, связанные с проблемой
классов и классовой структуры рабовладельческого общества,.имеет су¬
щественное значение для советских историков. Поэтому в предлагаемой
статье делается попытка наметить пути решения некоторых вопросов по¬
добного рода. Необходимо оговориться, что объектом рассмотрения яв¬
ляется лишь античное рабовладельческое общество, притом в его наиболее
типичном, классическом выражении, т. е. Афины и Рим!
Античное рабовладельческое общество состояло из свободных и рабов.
Основным эксплуатируемым и угнетаемым классом были рабы. Свобод¬
ное население как в Греции, так и в Риме распадалось на два класса:
класс крупных землевладельцев-рабовладельцев ^сюда также относятся
владельцы рабских мастерских, торговцы, ростовщики, откупщики и т. п.)
и класс мелких производителей, в который, следует включить крестьян и
ремесленников1.
Таким образом, говоря об античном обществе, следует иметь в виду
указанные классы. Однако одновременно необходимо подчеркнуть — и
без этого нельзя правильно понять картину классовой борьбы в античном
мире — определенную неравноценность, неравнозначимость этих классов
в системе господствующего способа производства и определяемых им
производственных отношений.
Каждый из антагонистических способов производства порождает лишь
два основных класса. В рабовладельческом обществе такими основными
классами являются рабы и рабовладельцы, в феодальном— крепостные
крестьяне и феодалы, в капиталистическом — буржуа и пролетарии. Но
поскольку в классовых обществах сохраняются остатки прежних способов
производства и складываются элементы новых способов производства, то
этим объясняется существование неосновных (переходных) классов1 2.
Таким неосновным классом в условиях античного рабовладельческого
общества был класс мелких производителей — крестьян и ремесленников.
Однако термин «переходный класс» в данном случае нуждается в оговорке.
Нельзя представить себе дело так, что самый класс мелких производителей
сохранился от предшествующего первобытно-общинного строя, от «пат¬
риархальной эпохи» 3, по той простой причине, что первобытно-общинный
строй не знает классов. Крестьяне-общинники и ремесленники могут
рассматриваться как -определенный класс, конечно, уже в условиях ста¬
новления рабовладельческого общества и государства.
1 Следует заметить, что специфика положения класса мелких производителей в
общественном производстве античного общества заключалась в том, что они, продол¬
жая оставаться мелкими производителями и даже подвергаясь эксплуатации, напри¬
мер, со стороны к}шцов, ростовщиков, крупных землевладельцев, в то же время сами
могли спорадически и, конечно, в весьма ограниченных масштабах эксплуатировать
труд рабов. Однако отсюда вовсе не вытекает, что их следует считать рабовладельцами.
В процессе развития рабовладельческого способа производства наиболее зажиточные
из них превращались в рабовладельцев, остальные разорялись и становились в прими¬
тивных рабовладельческих обществах рабами (рабство-должничество), в наиболее раз¬
витых — люмпен-пролетариями.
2 См. «Исторический материализм» под рсд. Ф. В. Константинова, 1950,
стр. 215—216.
3 Ср. «Исторический материализм», стр. 217. На наш взгляд, там этот вопрос ос¬
вещен неправильно. Первобытно-обшинный строй мог лишь поставлять «материал»
Для формирования класса мелких производителей.
КЛАССЫ В АНТИЧНОМ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
17
Судьбы этого класса в Греции и Риме несколько различны, но все же
не столь значительно, как это можно было бы думать. В основном, ..это был
класс, обреченный развитием рабского способа производства на паупери¬
зацию. на пополнение рядов античного люмпен-пролетариата1.
Итак, основными антагонистическими классами античного общества
являются рабы и рабовладельцы и в противоречиях между ними и выра¬
жается основное, ведущее противоречие данного способа производства.
Это обстоятельство, конечно, не исключает в рабовладельческом обще¬
стве наличия других противоречий, которые в определенные периоды раз¬
вития этого общества даже могут временно выдвигаться на передний план
(например, на ранних ступенях развития античного рабовладельческого
общества) и которые с максимальной четкостью определены в следующих
словах: «Богатые и бедные, эксплуататоры и эксплуатируемые, полно¬
правные и бесправные, жестокая классовая борьба между ними — такова
картина рабовладельческого строя»1 2.
Необходимо выяснить процесс возникновения этих противоречий и
этих классов в античном обществе. Совершенно очевидно, что в цериод
господства первобытно-общинного строя ни классов, ни. антагонистичес¬
ких противоречий не существовало. Однако первые более или менее до¬
стоверные исторические данные рисуют как греческое,так и римское родо¬
вое общество уже на стадии его разложения.
Если обратиться к этому периоду развития античного общества, то
следует признать, что именно тогда возникают противоречия антагони¬
стического характера и начинают складываться классы. Говоря о возник¬
новении Афинского государства, Энгельс говорит, что «...здесь госу¬
дарство возникает непосредственно и преимущественно из классовых ан¬
тагонизмов, развивающихся внутри самого родового общества»3.
Предпосылками возникновения общественных классов являются преж¬
де всего рост производительности труда, создающий самую возможность
отчуждения производимого продукта, а затем возникновение частной
собственности, обуславливающей развитие имущественного неравенства.
Первое из указанных обстоятельств сделало возможным превращение
пленника в раба с целью использования его рабочей силы. С того момента,
как общины, захватывая пленных, стали превращать их в рабов, с этого
момента, строго говоря, и начинается процесс разделения общества на
классы -- рабов и рабовладельцев. Энгельс пишет «...военнопленных
стали обращать в рабов. Первое крупное общественное разделение труда
вместе с увеличением производительности труда, а следовательно, и бо¬
гатства, и с расширением поля производительной деятельности, при сово¬
купности данных исторических условий, с необходимостью влекло за со¬
бой рабство. Из первого крупного общественного разделения труда воз¬
никло и первое крупное разделение общества на два класса — господ и
рабов, эксплуататоров и эксплуатируемых»4.
1 Конечно, следует учитывать, что все сказанное приложимо лишь к определен¬
ным периодам развития античного общества и к его коренной территории, поскольку
только здесь рабовладельческий способ производства развился настолько, чтобы ре¬
шающим образом повлиять на судьбу крестьянства. В большинстве провинций Римской
империи крестьянство существовало непрерывно с доримских времен и до средних
веков; таково свободное крестьянство Галлии и Сирии, малоазийские ласн и тгаросх-оь
(последние находились в зависимости от полисов), египетские уесорусп и т. д.
С другой стороны, крестьянство эпохи поздней Римской империи должно рассматри¬
ваться как совершенно иная, новая социальная категория, бывшая носителем нового
способа производства, зародившегося в недрах рабовладельческого общества.
2 * История ВКП(б). Краткий курс», стр. 120.
Ф. Э н г е л ь с, Происхождение семьи, частной собственности и государства,
195м. стр. 175.
1 Там же, стр. 166.
2 В-:: типы древней истории, № 4
18
С. Л. УТЧЕНКО
Хч-' Второе из указанных обстоятельств приводит к тому, что внутри самой
общины отдельные лица (главы выделявшихся своим имуществом семей),
очевидно, в силу наследственного занятия ими общественных должно¬
стей получают возможность захватывать в частную собственность рабов,
а затем (значительно позже) и землю. Но это обстоятельство означает, что
Наряду с членением общества на рабов и рабовладельцев начинает склады¬
ваться и другое классовое деление: крупные землевладельцы-рабовла¬
дельцы и мелкие производители ч(т. е. богатеющая родовая знать и разо¬
ряющийся «простой народ»). Энгельс говорит: «Различие между богаты¬
ми и бедными выступает наряду с различием между свободными и рабами,
с новым разделением труда — новое разделение общества на классы»1.
Эти процессы шли параллельно, но, повидимому, несколько различ¬
ными путями в Греции и Риме.
\ Для Греции они засвидетельствованы достаточно рано. С одной сторо-
f ни, об эксплуатации рабского труда известно уже из Гомера1 2, о приме¬
нении рабского труда в хозяйстве мелкого землевладельца свидетельству¬
ет Гесиод3, из Теопомпа4 можно заключить, видимо, о весьма раннем мас¬
совом применении рабского труда на острове Хиосе. С другой стороны,
относительно ранних Афиц известно указание, которое считается восходя¬
щим к Аристотелю5, о так называемой конституции Тесея, т. е. разделе¬
нии всего населения Аттики на эвпатридов, геоморов и демиургов, которое
Энгельс6 рассматривает как образование привилегированного класса
эвпатридов и класса мелких производителей.
Однако все эти факты еще не дают основания считать, что в этот пери¬
од уже сложилось классовое общество с его основными институтами. Но
вместе с тем, несомненно, это был период становления новой формации,
становления, происходившего в обстановке весьма сложной борьбы: борь¬
бы рабского способа производства с мелким свободным производителем,
борьбы «богатых промышленников и купцов» с родовой знатью, наконец,
борьбы разоряющегося крестьянства за землю. Только в итоге этой борьбы
и уничтожения органов родового строя или превращения их в органы госу¬
дарственные определяется ведущий способ производства и складывается
рабовладельческое общество с его четко оформившимися классами, с опре¬
деленной расстановкой классовых сил, при которой рабы и рабовладельцы
уже выступают как основные классы-антагонисты, и, наконец, с его госу¬
дарственным аппаратом.[В Афинах этот качественный скачок происходит
в эпоху политических революций Солона и Клисфена. Энгельс, подводя
итоги преобразованиям этой эпохи, говорит: «В какой степени сложившееся
в главных своих чертах государство оказалось приспособленным к новому
общественному положению афинян, свидетельствует быстрый расцвет
богатства, торговли и промышленности. Классовый антагонизм, на кото¬
ром покоились теперь общественные и политические учреждения, был уже
не антагонизм между знатью и простым народом, а антагонизм между
рабами и свободными, между неполноправными жителями и гражда¬
нами»7.
Все сказанное выше дает достаточное представление о сложности клас¬
совой структуры афинского рабовладельческого общества. Это представ-
1 Ф. Энгельс, Происхождение семьи ..., стр. 169.
2 Нот., Od., VII, 103—106; XX, 105—110; XXII, 721—723.
3 Н е s., Opera et dies, 465—471.
4 Athen., VI, 265 b—с (со ссылкой на Теопомпа).
6 Р 1 u t., Thes., 25 (со ссылкой на Аристотеля).
6 Ф. Энгельс, Происхождение семьи..., стр. ИЗ.
7 Там же, стр. 122.
КЛАССЫ В АНТИЧНОМ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
19
ленне может быть уточнено и детализовано на одном примере*— на при¬
мере анализа понятия «демос».
Афинский демос эпохи расцвета Афин (до Пелопоннесской войны вклю¬
чительно), как известно, не представлял собой единообразной, однород¬
ной социальной категории. В афинский демос входили, с одной стороны,
мелкие и средние землевладельцы (аттическое крестьянство), с другой —
чрезвычайно разнородные городские элементы: купцы, ремесленники,
владельцы мастерских, гребцы и низший командный персонал флота \
городской люмпен-пролетариат. Из столь разнородного состава демоса вы¬
текала сложность и напряженность классовой борьбы в Афинском го¬
сударстве, поскольку в пределах «демоса» существовали разно¬
образные группировки и прослойки, движимые часто совершенно различ¬
ными, а иногда и прямо противоположными интересами, не говоря уже о
противоречивости интересов демоса и метеков или тем более интересов
эвпатридов и демоса.
Чрезвычайно существенным было то обстоятельство, что в Афинах в
состав демоса, как э£о только что отмечалось, входили торгово-промышлен¬
ные элементы, которые и занимали здесь ведущее положение. Экономи¬
ческая мощь и политическая активность этого слоя населения немало со¬
действовали укреплению позиций демоса в целом.
Если перейти к Риму, то следует отметить, что общая схема развития
классовых противоречий и формирования рабовладельческого общества
остается той же самой, и это вполне естественно, так как отмеченные выше
предпосылки образования классов были одинаковыми. Но, конечно, скла¬
дывающееся рабовладельческое общество в Риме имело свои специфичес-^
кие черты. Древнейшая римская община делилась, как известно, на пат¬
рициев и клиентов, однако даже вопрос о том, кто такие были патриции
и клиенты, нельзя считать решенным вполне определенно. Неизвестно
также,было ли это деление в пределах общины универсальным, т. е. весь
ли древнейший populus Romanus распадался на эти две категории1 2, или
существовала некая часть населения, входившая в populus, но не принад¬
лежавшая ни к патрициям, ни к клиентам. Картина усложняется появле¬
нием плебеев. Не вдаваясь сейчас в чрезвычайно сложный и далеко не
решенный вопрос о происхождении плебеев, достаточно указать лишь,
что борьба между патрициями и плебеями, которую, вероятно, в ее на¬
чальной стадии следует рассматривать как борьбу двух общин3, затем
перерастает — по мере усиления имущественного неравенства и экономи¬
ческой дифференциации — в социальную борьбу — борьбу против гос¬
подства патрицианской родовой знати4. Доказательством того,что социаль¬
ные противоречия уже очень рано начинают играть весьма важную роль
1 См., например, Р s.-X е n., Resp. Ath., 1,2.
2 Такой точки зрения, например, придерживался еще Niebuhr, Romische
Geschichte, 4-е изд., стр. 339, говоря: «...римский народ состоял из патрициев и клиен¬
тов... до образования патрицианско-плебейской общины», но это положение едва ли
может быть доказано.
3 Разумеется, плебейскую общину не следует представлять на первых порах столь
же организованной, как община патрицианская; в этом и была ее слабость. Общинные
институты появляются у плебеев постепенно, в процессе их борьбы с патрициями.
4 Изложенную точку зрения никоим образом нельзя сближать с теорией Эдуарда
Мейера и других буржуазных модернизаторов, согласно которой экономическая диф¬
ференциация была причиной распадения римского общества на сословия,аналогичные
сословиям феодальной Европы. Экономическая дифференциация римского общества,
как это отчетливо подтверждают источники, к которым Эдуард Мейер подходил в дан¬
ном случае со свойственным буржуазной науке конца XIX — начала XX вв. ги¬
перкритицизмом, отнюдь не являлась причиной появления патрициев и плебеев, но
было бы нелепо отрицать роль и значение этой дифференциации в дальнейшем разви¬
тии классовых противоречий в древнем Риме.
2*
20
С. Л. УТЧЕНКО
в борьбе патрициев и плебеев, является конституция Сервия Туллия,
которая по существу рассматривает весь римский народ как единую граж¬
данскую общину и не знает ни патрициев, ни плебеев \ но зато представ¬
ляет собой наглядное свидетельство достаточно далеко зашедшего имуще¬
ственного расслоения общества 1 2. Реформа Сервия Туллия, которая была
одним из наиболее ранних переломных моментов в борьбе патрициев и
плебеев, знаменовала собой крах старого родового строя, в результате
чего в Риме установилось классовое рабовладельческое общество. Однако
борьба патрициев и плебеев на этом не завершается.
Она продолжается и дальше, и притом не только как борьба социаль¬
ная, но, в известной мере, и как борьба двух общин. Окончательное слия¬
ние обеих общин, выразившееся, в частности, в слиянии патрицианской
и плебейской аристократии, наступает лишь во второй половине IV в.,
с его «...растворением... патрицианской знати в новом классе крупных
землевладельцев и денежных магнатов...»3.
Таков не менее сложный процесс - становления классового общества
в Риме. Необходимо подчеркнуть некоторые специфические черты, отли¬
чающие это общество.
Прежде всего следует отметить, что дифференциация свободного насе¬
ления в Риме в силу того, что раннее римское общество было чисто аграр¬
ным, шла иным, более замедленным путем. Однако суть дела заключается
не только в более медленных темпах развития, но и в специфике этого
развития. Действительно, в Афинах новая рабовладельческая верхушка,
торговцы и владельцы ремесленных мастерских, выходит из среды демоса,
в Риме же она выделяется из плебса, т. е. не изнутри патрицианской об¬
щины, а извне, и это в известной мере даже обостряет классовую борьбу
в римском обществе. С другой стороны, если в Афинах консолидация эко¬
номически мощных и политически активных слоев демоса (формирование
в составе демоса торгово-ремесленных элементов) произошла на той ста¬
дии развития афинского общества, когда, еще шла напряженная борьба
за ликвидацию пережитков родового строя, борьба с господством родо¬
вой знати, то в Риме подобные процессы происходят в несколько иной
социальной обстановке. Здесь они совершаются на том этапе развития ра¬
бовладельческого общества, когда родовая знать в основном уже была
лишена своего экономического и политического господства (т. е. примерно
на рубеже IV—III вв. — цензура Аппия Клавдия, начало чеканки сере¬
бряной монеты в 268 г. и т. д.).
Возможно, что именно эти причины приводят к принципиально иной
расстановке и иному соотношению классовых сил в римском рабовладель¬
ческом государстве, к эпохе наиболее острых социальных конфликтов,
т. е. во hi вв. В противовес тому, что наблюдается в Афинах в V и пер¬
вой половине IV в., верхи торгово-ремесленного слоя (крупные торгов¬
цы — negotiators, ростовщики, владельцы ремесленных мастерских)
в Риме не только фактически, но и юридически выделяются из состава де¬
моса. К эпохе Гракхов этот слой оформляется в особо привилегированное
сословие (всадничество), достаточно четко отграничивающее себя от позд¬
нейшего плебса. Основная масса мелких ремесленников и торговцев, ко¬
торая попрежнему входила в состав плебса, напротив, постепенно разо¬
ряется и превращается в люмпен-пролетариев. Таким образом, строго го¬
воря, уже во II в. до н. э. в Риме не существовало демоса в том понимании
и значении этого слова, которое имеется в виду, когда идет речь об афин-
1 См., например, Dion., IV, 20, 2—3; Li у., I, 43, 10.
2 См., например, объяснение термина «пролетарий» у G е 1 1., NA, XVI, 10, 1—5.
3 Ф. Энгельс, Происхождение семьи... 1950, стр. 134.
КЛАССЫ В АНТИЧНОМ РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
21
- м демосе (эпохи расцвета Афин). Более того, именно с этого момента
F5. тьенно проступает деградация римского плебса: далеко шагнувшая
z.~ уперпзация крестьянства, рост люмпен-пролетарских слоев городского
• г еления. Конечный результат этих сложных и мучительных процессов,
-> исходивших внутри римского общества, совпадает с агонией респуб-
_нп: обескровленный гражданскими войнами, поскольку его представи-
гли со времен Мария составляли основной контингент легионариев,
”: терявший самостоятельное политическое значение, римский плебс в ко-
тчном счете превращается в «голосующий скот», подкармливаемый оли-
ччхпческой верхушкой и используемый ею в качестве своего послушного
:удия.
Еще более существенным является тот факт, что непосредственные
z тпворечия между основными классами-антагонистами рабовладель-
- кого общества, т. е. между рабами и рабовладельцами, достигли своего
-_дголее полного, острого и по своим масштабам наиболее широкого вы-
чкенпя только в условиях развития Римского рабовладельческого госу-
: ь z-i тва. Можно утверждать, что в истории Греции наиболее яркие образ-
п примеры классовой борьбы относятся к борьбе между ^богатыми и
VzHbiMU, между классом крупных землевладельцев, купцов и промышлен-
гков п классом мелких свободных производителей, тогда как выступле-
жя рабов имели спорадический характер (восстания илотов, бегство рабов
: * время Декелейской войны). Только в Риме, особенно в эпоху его пре-
• гашения из италийской.civitas в великую средиземноморскую державу,
• * тания рабов достигают таких масштабов (сицилийские восстания,
ддртак), что ставят под угрозу самое существование господствующих
чассов. Противоречия между основными классами-антагонистами рабо-
кадельческой формации впервые определяются непосредственно с таким
'махом и такой остротой только в эпоху господства Рима над среди-
мзоморским миром.
Вместе с тем неизвестное по своим масштабам Греции и эллинистичес-
му миру применение рабского труда влечет за собой грандиозное разо-
-впе мелких производителей. В результате этого, наряду с борьбой между
■ - ‘Бнымп классами-антагонистами, обостряется и борьба между классом
и- zkdx производителей и рабовладельцами. Об этом свидетельствуют бур-
«ч ссюытия последних десятилетий Римской республики, вплоть до граж-
iz:Kiix войн после смерти Цезаря.
* ледствием всех этих причин является та специфическая тенденция,
■ рая в конечном счете порождает своеобразные политические формы.
- владельческий класс Рима стремится консолидировать свои силы про-
• з -усплуатпруемых классов. И действительно, в истории позднереспуб-
:-^:-: кого Рима можно наблюдать эту постепенно складывающуюся тев-
консолидации господствующего класса вплоть до установления
- дма военной диктатуры л примирения различных социальных групп
-“р-хлоек» под «надклассовой» эгидой Августа.
Таковы некоторые соображения о классах и классовой структуре ан-
- з*:-::го рабовладельческого общества. В заключение следует еще раз под-
ч: унуть. что все вышесказанное не претендует на то, чтобы служить рр-
уе^м этой большой и сложной проблемы, но должно рассматриваться
'тдгь как попытка наметить приемлемые для советского историка пути
'ЭгпйЯ.
Г. А. Меликишвили
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ИСТОРИИ НАИРИ-УРАРТУ*
Советской исторической науке принадлежат большие заслуги в деле
разработки вопросов социально-экономической истории стран древ¬
него Востока. Но степень разработанности в нашей исторической науке
социально-экономической истории всех стран древнего Востока далеко
неодинакова. Вопросы социально-экономической истории одного из зна¬
чительнейших государств древнего Востока — Урарту и других полити¬
ческих образований Наири* 1 относятся к кругу наиболее слабо изученных
вопросов. Причиной этого является, конечно, в первую очередь недоста¬
точность наших источников. Из Урарту мы пока-что почти совсем не рас¬
полагаем частноправовыми документами, деловой корреспонденцией или
же документами хозяйственной отчетности, которыми так богата Месо¬
потамия. Имеется всего лишь около десятка глиняных табличек или их
фрагментов, добытых во время раскрпок в Ване и Кармир-блуре, которые,
очевидно, содержат документы такого характера, но малочисленность их
не позволяет сделать какие-нибудь обобщения. Поэтому из письменных
источников в нашем распоряжении оказываются лишь, победные, строи¬
тельные и культовые надписи урартских царей, содержащие материал
главным образом для политической истории, а также религии. Ассирий¬
ские источники — царские исторические надписи, царская корреспон¬
денция и некоторые религиозные тексты позднеассирийской эпохи также
содержат много ценного, преимущественно для политической истории.
Несмотря на это, тщательное изучение даже таких письменных памятни¬
ков может дать многое для социально-экономической йстории урартского
общества. Кроме того, результаты археологических раскопок, принявших
в советский период широкий размах на территории тех районов Закав¬
казья, которые в древности входили в состав государства Урарту, бросают
яркий свет на многие, до сих пор неясные свидетельства письменных источ¬
ников, увеличивая ценность этих последних для исследования социально-
экономической истории Урартского государства.
Ассирийские и урартские источники, в частности, позволяют утвер¬
ждать, что в Урартском государстве в большом количестве имелись цар¬
ские (государственные) хозяйства.
* Печатается в порядке обсуждения проблемы истории производителей матери¬
альных благ в древнем мире.
1 «Наири» с конца II тысячелетия до н. э. в ассирийских источниках выступает
как общее, довольно неопределенное название территории, лежащей к северу от Ас¬
сирии, вокруг Ванского и Урмийского озер.
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
23
Характерную картину рисуют нам в этом отношении надписи Саргона II
• 7-2—705). Во время его знаменитого 8-го похода против Урарту (714 г.
до н. э.) этот ассирийский царь на территории Урарту, как в центре,
так и на периферии, в большом количестве встречает «укрепленные
г орода». В отношении многих из них Саргон специально отмечает, что они
являлись местопребыванием войск,— очевидно, в них стояли гарнизоны
урартских царей. Это отмечается, в частности, по отношению к находя¬
щимся в районе Урмийского озера городу Аниаштаниа (ЛТ, 184), двад¬
цати одному сильно укрепленному городу области Сангибуту (ЛТ, 241),
а также в отношении крепостей, расположенных в центре государства,
в находившейся на южном побережье Ванского озера области Аиади1
< ЛТ, 289). Эти урартские крепости, по данным Саргона, оказываются окру¬
женными обширными садами, виноградниками, засеянными полями, паст¬
бищами ит. п.; в крепостях имелись большие зернохранилища и кладо¬
вые для вина. Так, например, в районе Урмийского озера, на периферии
Урартского государства, Саргон, захватив крепость Аниаштаниа вместе с
* семнадцатью городами» (поселками), находящимися вокруг нее, предает
огню их урожай, открывает переполненные амбары и их «бесчисленным
зерном» кормит свои войска (ЛТ, 184—186); весь скот, который имелся
у него в лагере, Саргон выпустил на пастбища, и он уничтожил всю расти¬
тельность, от которой 'зависело благосостояние города, и разорил поля
этого города (ЛТ, 187). Захватив находящиеся по соседству сильно укреп¬
ленные города Тарви и Тармакису, Саргон также сжигает огромный уро¬
жай этих городов, открывает переполненные амбары и «бесчисленным
зерном» кормит своих воинов (ЛТ, 197—198). В области Сангибуту,распо¬
ложенной севернее Урмийского озера, в двадцати одном сильно укреплен¬
ном городе Саргон захватывает «огромные кучи пшеницы и ячменя,
которые они (жители этих крепостей) в продолжение многих дней соби¬
рали в амбары для содержания страны и [ее] населения». Почти все вой¬
ско Саргона занялось перевозкой этих огромных запасов пшеницы и яч¬
меня; перевозили на лошадях, мулах, верблюдах и ослах; посередине
ассирийского лагеря нагромоздили их в виде холмов, накормили войска,
и много осталось еще для обеспечения питания воинов на обратном пути.
Здесь же ассирийский царь вырубил прекрасные сады и многочисленные
виноградники, принадлежавшие этим городам (ЛТ, 262—265).
Такая же картина рисуется нам, по данным Саргона, и в отношении
центральных областей Урарту: в области Армарили ассирийцы, захватив
семь крепостей вместе с тридцатью «городами», находящимися вокруг
них, открывают «переполненные бесчисленным зерном амбары», предают
огню урожай, вырубают их .сады и леса и т. д. (ЛТ, 274—276); в крепостях
области Аиади ассирийцы также находят огромные амбары (ЛТ, 295);
вырубают сады и леса (ЛТ, 295-^-296); ассирийцы вырубают сады и леса
также и вокруг одной из могущественнейших урартских крепостей —
Уаиаис (ЛТ, 303).
Типичная в этом отношении картина раскрывается перед нами и в
городе Улху, находящемся в районе совр. Маранда (севернее Урмийского
озера): в самом городе — огромные зернохранилища (ЛТ, 219), а также кла¬
довые для вина (ЛТ, 220), вокруг города — прекрасные сады и виноград¬
ники (ЛТ, 223), а также поля с посевами (ЛТ, 229 сл.). Все эти обстоятель¬
ства для нас представляют особый интерес, так как, оказывается, что все
здесь было создано по приказу урартского царя Русы I, который провел
здесь каналы и превратил пустующие, необработанные места в цветущие
1 О локализации Аиади см. Г. А. Меликишвили, Урартоведческие за¬
метки, ВДИ, 1951, •№ 3, стр. 178.
24
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
сельскохозяйственные районы. В самом городе Руса I построил царский
дворец. Особенно интересно, что Саргон называет Улху «городом иму¬
щества (?) Русы» (al nu(?)-ma-a-te-su sa ^r-sa-a — ЛТ, 216; ZA, XXXIV,
стр. 116). Естественно допустить, что созданные здесь, благодаря ирри¬
гационным и другим работам, сады, виноградники, поля с посевами и т. д.
составляли в подавляющем большинстве собственность самого урартского
царя. Находящиеся вокруг других урартских крепостей хозяйства, оче¬
видно, в большинстве случаев также являлись царскими хозяйствами.
Это предположение подкрепляется и материалом урартских надписей.
Многие урартские царские надписи, годоря о строительстве в разных
районах царства крепостей (fi«GAL) и «городов» (URU), при этом отме¬
чают, что здесь же были созданы сады, виноградники, посевы, были про¬
ведены каналы и т. д. Две надписи царя Менуа (конец IX в.) повествуют
о строительстве этим царем в районе Гюзака (восточнее Ванского озера)
крепости, которой было дано название «Город бога Халда» (haldi-patari;
CICh, 56, 70)*/ вслед за этим в одной из этих надписей (CICh, 56) говорится,
что Менуа здесь устроил сад и виноградник, который назывался «вино¬
градником Менуа». Преемник этого царя, Аргишти I, как известно, на
левом берегу Аракса, на Армавирском холме, построил город Аргишти -
хинили, ставший урартским административным центром в Южном Закав¬
казье. Интересно, что вместе со строительством крепости, которая, несом¬
ненно, сделалась местопребыванием урартского гарнизона и наместника
урартского царя, Аргишти здесь же развернул широкую хозяйственную
деятельность — провел каналы (одна надпись говорит о проведении здесь
четырех каналов), устроил сады и виноградники и т. д.1 В надписи, высе¬
ченной на скале Караташ, близ Эрджиша, Сардури II говорит об устрой¬
стве виноградника, который носил название «Виноградник Сардури»
(Sayce, 51, I). В надписи же, оставленной в районе Армавирского холма,
Сардури упоминает о разведении им новых садов и виноградников1 2;
устройством садов и виноградников здесь, как мы видели, занимался еще
его отец, Аргишти I. Преемник Сардури II— Руса I восточнее Вана созда¬
ет искусственное озеро, проводит каналы и в связи с этим говорит об
устройстве, очевидно, на вновь орошаемых землях, виноградников и
посевов (CICh, 145, стк. 19).
О широкой деятельности такого характера, проводимой Русой II,
повествует нам надпись на стеле, найденной при раскопках Звартноцского
храма. По мнению проф. Б. Б. Пиотровского, эта надпись рассказывает
о деятельности Русы II в долине, расположенной между высокими хол¬
мами напротив Кармир-блура и Эчмиадзином3. В надписи эта территория
называется долиной страны Куардин^говорится, что в стране Ку ар лини,
"г5О?Г?™Г0 времени не было обработанной земли; Руса, «по приказу богат
"Халда», ра^й?Гшн(Уградник. Вслед за тем сказайб, что~Руса повелел здесь
же наладить устройство4 посевов и садов, а также принялся за строитель¬
ство города. В надписи говорится также о проведении из реки Илдаруниа
канала и устанавливается порядок жертвоприношений верховной триаде
урартских божеств, когда канал оросит эту «долину Русы». Особенно
1 «Летопись», стб. IV (Say'ce, 40), стк/; 71—73; CICh, 112 В2, стк. 40—42;
НКНЗ, „ 9, 24; см. Г. А. М е л и к и ш в и л и, Урартоведческие заметки, ВДИ,
1951, № 3, стр. 175.
2 f^ul-di GI®za-ri-re^(?) [GIJBIL te-ru-b [i]: НКНЗ, 14 4- надпись из сел. Талиш
(ИАН ООН, 1932, № 4, стр. 341—348), стк. 1.
3 Б. Б. Пиотровский, Кармир-блур, I, Ереван, 1950, стр. 26.
4 Так нам кажется возможным переводить слово suhe. Возможно, оно находится
в связи с глагольной основой su- «устраивать», «создавать» (см., например: NN ini
3ari §uni «NN это зернохранилище устроил». О значении ’ari см. ниже).
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ 25
интересно то, что долину, которая будет орошаться проведенным здесь
каналом, где, очевидно, были устроены или собирались устроить все эти
гады, виноградники, пашни и т. д., надпись называет «долиной Русы»,
««долиной, принадлежащей Русе» (Irusa-inie hubi). Естественно допустить,
что такое название эта территория получила потому, что все это представ¬
ляло личную собственность царя Русы. Аналогичное положение встре¬
чается и в надписях Менуа: повествуя о проведении канала в районе Малаз-
гирта, Менуа отмечает, что он довел канал до «долины Менуа» («долины,
принадлежащей Менуа»)1.
Итак, на основании материала, приведенного нами из ассирийских
и урартских источников, выясняется, что на территории Урартского
царства, как в центре, так и на периферии, мы в большом количестве
встречаем крепости, являющиеся местопребыванием гарнизонов урарт¬
ского царя и урартских царских наместников; вокруг крепостей нахо¬
дились сады, виноградники, поля с посевами; как нам кажется, именно
для обслуживания последних были предназначены имевшиеся в этих,
крепостях крупные зернохранилища, кладовые для вина и т. п.
В то же время выясняется, что во многих случаях здесь мы имеем дело
с хозяйствами, созданными тем или иным урартским царем и принадле¬
жащими, очевидно, ему лично. Таким образом, многие из крепостей,
военно-административных центров Урарту, по всей вероятности, в то же*
время были центрами обширных царских (государственных) хозяйств.
Подтверждение этого положения можно найти также на примере одной
группы урартских надписей, которая, по нашему мнению, до сих пор
понималась неверно. Речь идет о тех надписях, в которых говорится
о построении тем или иным царем определенного сооружения — ’ari.
О построении ’ari говорят надписи Аргишти I из Вана (CICh, 114) и Арин-
берда (НКНЗ, 22), Сардури II из Патноца (CICh, 136), Аствацашена
(Sayce, 62) и Арин-берда1 2, а также надпись Русы III из Армавира
(НКНЗ, 19). 'ari обыкновенно переводят как «крепость», полагая, что
здесь речь идет о строительстве крепостей. Ошибочность этого мнения
ясно выступает на примере одной недавно найденной надписи: в 1950 г.
на окраине Еревана, на холме Арин-берд была найдена надпись Сардури II,
повествующая об устройстве ’ari; но уже давно на том же месте найдена
надпись предшественника этого урартского царя, Аргишти I, в которой
также говорится о постройке ’ari (НКНЗ, 22). Ясно, что Сардури II не
пришлось бы строить крепость на том самом месте, где крепость построил
уже его отец, и поэтому понимание ’ari как «крепость» явно ошибочно.
Смысл этого термина, как нам- кажется, нетрудно установить. Во всех
надписях, повествующих о построении ’ari, имеется фраза: «(столько-то)
капи (есть) там (в нем)» (х kapi istini). Полагали, что этим указывалось н&
количество камней, из которых была построена данная «крепость» (’ari);
проф. Б. Б. Пиотровский же считает, что «в данном случае речь идет о
величине площади крепости»3. Из летописи Сардури II (G, стк. 10)
видно, что капи является мерой сыпучих тел (упоминается 1020 тысяч
капи зерна). Поэтому естественнее всего допустить, что ’ari была зерно¬
хранилищем, при постройке которого цари всегда указывали, сколько
капи зерна могло вместить устроенное ими’ari (зернохранилище, амбар).
Такие амбары урартские цари строили во многих пунктах своего царства*
1 ku-tu-ni pa-yi ^e-nu-a-i-ni-e hu-bi-i (CICh, 49, стк. 5—6).
2 Надпись найдена в 1950 г. К. JI. Оганесяном и А. У. Погосяном. Тогда же ими
найдена здесь еще другая надпись, принадлежащая Аргишти I. Я пользуюсь транскрип¬
цией этих надписей, полученной мною от проф. Б. Б. Пиотровского.
3 Б. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, 1944, стр. 70—71..
26
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
Надпись Аргишти I из Вана говорит об устройстве ’ari, вмещающего
10 тысяч капи, надписи Сардури II из Патноца — больше 18400 капи,
из Аствацашена — больше 15300 капи, надпись Русы Ш из Армавира —
1432 капи. Оказывается, что в одном и том же пункте могло быть несколько
таких ’ari — зернохранилищ. Так, например, в крепости Ирпуни, распо¬
ложенной на холме Арин-берд (наокраине нынешнего Еревана), Аргишти I
строит ’ari, вмещающее 10 тысяч капи (зерна) (НКНЗ, 22), а его преемник
Сардури II строит уже другое ’ari, вмещающее 5100 капи (зерна).
^на логичную ттпрск^ю надпись мы имеем^и о построении^кладовых для
вина. В_надписи 4apH^1Vteny«7-TmftSeHHofi в Бостанкаиа, 1элиз .Л&алаз-
гнрта^(С1СЬ7^ 71)С^стШзано, чТо Менуа «это gie построил (сделал), 900
акарКи (есть) там (в нем)». Многие исследователи связывают gie этой над¬
писи с часто упоминаемым в других урартских надписях словом giei
и придают этому слову разное значение: «изображения», «камень», «святы¬
ня», «храм», «стены», «источник» и т. д. С Несомненно, что все эти предполо¬
жения являются ошибочными; gie (ge?) вышеуказанной надписи, очевид¬
но, ни в какой связи не находится с giei, являющимся, по всей вероятности,
неопределенным местоимением1 2. Несомненно, gie данной надписи Менуа
является наименованием какого-то сооружения. Его можно связать с упо¬
минаемым в найденном в,Сигкехе фрагменте gi, перед которым стоит идео¬
грамма «дом» 3, указывающая также на то, что gie нашей надписи ^должно
быть названием какого-то сооружения. В надписи из Бостанкаиа, вслед
за упоминанием о построении царем Менуа «этого gie», стоит фраза, со¬
вершенно аналогичная той, которая встречается в надписях, повеству¬
ющих о построении ’ari; сказано: 900 aqarqi istini «900 акарки (есть)
там (в нем)»4. Слово «aqarqi» встречается во многих урартских надписях,
и совершенно ясно, что это—мера жидких тел. В летописи Сардури, напри¬
мер, рядом с 1020 тысячами капи зерна упоминается 111 акарки вина и
86 акарки 7 тируси какого-то-масла (G, стк. 10). Кроме того, на многих
урартских сосудах (карасах) имеются клинописные обозначения емкости
данного сосуда — указано, сколько акарки вмещает тот или иной карас5.
Такие карасы в особенно большом количестве были обнаружены во время
раскопок 1949 и 1950 гг. на Кармир-блуре6. Естественнее всего предпо¬
ложить, что gie, который построил царь Менуа, был сооружением, пред¬
назначенным для хранения какого-то жидкого вещества, скорее всего,
конечно, вина. Поэтому выходит, что в надписи речь идет о построении
кладовой для вина, вмещавшей 900 акарки вина. На основании предвари¬
тельного обмера карасов, найденных на Кармир-блуре, проф. Б. Б. Пиот¬
ровский полагает, что акарки равнялась 240—250. литрам, из чего следует,
что винный погреб, построенный царем Менуа, был предназначен на 216—
225 тысяч литров вина. Как мы видим, перед нами хозяйственное соору¬
жение крупного размера, что подразумевает существование также хозяй¬
ства крупного масштаба, которое оно и обслуживало.
Характерно, что в надписи, повествующей о построении «этого gie»,
1 См. Г. В. Ц е р е т е л иДУрартские памятники Музея Грузии, 1939, стр. 61,
прим. 4.
2Ср. A. Goetz е, Indefinites and negations, prohibitive and imperative in
the Urartean language, RHA, вып. 22, 1936, стр. 185, см. также ниже.
3 Say се, 11а (JRAS, XIV, 1882; см. также JRAS, 1894, стр. 717); ср. CICh,
сто. 103.
4 Ср. (столько-то) kapi istini в вышерассмотренных надписях об ’ari.
5 С. F. Lehman n-H a up t, Materialen, стр. Ill сл. (№ 45); он же, Аг-
mcnien, II, стр. 473, 560, 585; также ЗВО, XXIV, 1917, стр. 120, табл. IV, № 8; VBAG,
J 901, стр. 288.
6 Б. Б. Пиотровский, Кармир-блур, I, 1950, стр. 60
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
27
также говорится о построении «величественной1 крепости» (Ё • GAL
sidistuni baduse); кладовая для вина, очевидно, была сооружением, связан¬
ным с этой крепостью, и обслуживала находящееся около нее царское
хозяйство. Связь построенных царями зернохранилищ и винных погребов
€ крепостями, с военно-административными центрами урартских царей
выступает и в других надписях; так, например, о построении ’ari —зерно¬
хранилищ говорят нам царские надписи, найденные на территории
крепостей Аргиштихинили и Ирпуни.
Возникает вопрос: кто же работал в этих обширных царских хозяй¬
ствах? На завоеванном месте, на холме Арин-берд (близ Еревана), Аргиш¬
ти строит крепость Ирпуни «для величия страны Лэиаинили [и] для подав¬
ления вражеской страны». В связи с этим Аргишти отмечает, что он здесь
поселил 6600 воинов стран Цупани и Хате (т. е. военнопленных1 2) и здесь,
где «земля была пустынной», «могучие деяния соверщпл»3 4. Из над¬
писей Аргишти и его преемника Сардури II мы знаем, что эти цари стро¬
или здесь крупные зернохранилища (’ari) и т. д. Поэтому трудно сомне¬
ваться в том, что Ирпуни был значительным военно-административным
центром и в то же время центром крупного царского хозяйства, которое
обрабатывали поселенные здесь рабы-военнопленные.
_ В_этом отношении интересный материал голоржит тякжонядпигь Русы II
. туз А (тта-геторп-чаттягтттпти побережье Байского озера|. Надпись
недавно была опубликована нами по эстампажу^ хранящемуся в Музее
^ХрузииА^ В надписи речь идет о мирной строительной деятельности
Русы II в «Городе бога Халда страны Зиукуни», который, повидимому,
находился где-то вблизи совр. Адыльджеваза. В надпись включено упоми¬
нание угона из вражеской страны женщин, а также народа (?) стран Муш-
кини, Хате и Халиту. Как мы полагаем, и в этом случае речь идет о пле¬
ненном населении упомянутых стран, которое урартский царь использо¬
вал в той строительной деятельности, о которой повествует надпись.
Фраза, приведенная в 6-й строке,— «к крепости я присоединил», относится
очевидно, к этому же плененному населению, из чего следует, что Руса II,
повидимому, поселил их здесь же, превратив их в рабов имевшегося здесь
царского хозяйства.
На такие государственные земли сажались также, очевидно, целыми
семьями переселенцьГ'ИЗ зн^еваниктхгтугфан. Урартские пари не раз
^оеарят^об угоне всего населения того или иного завоеванного пункта
и о переселении его в свою страну. В летописи Аргишти I при описании
похода на страну Архи отмечается угон отсюда населения шестидесяти
городов (III, 34—35). Повидимому, о таком же факте идет речь, когда
Аргишти говорит, что, завоевав страну Диаухи, он из «трех стран» (т. е.
областей — Када, Ашкалаши и города Шашилу) отторгнул население
и прибавил его к своей^стране (CICh, 112, В 1, стк. 8—13). В надписи, остав¬
ленной у Адиамана (на юго-западном побережье Севанского озера), Сар¬
дури II отмечает, что,завоевав здесь город Тулихуни, он увел его царя
Циналиби вместе с его Народом (НКНЗ, 16). Завоевав одну из областей
1 Значение «величественный», «великолепный» для baduse кажется нам наиболее
подходящим во всех случаях, где это слово встречается. Ср. И. И. Мещанинов,
Язык Ванской клинописи, II, 1935, стр. 119, прим. 19.
2 L(jMES gunugini# При указании числа захваченных царем пленных (отроков,
женщин, мужчин) в текстах вариантом слова ’ase «(взрослый) мужчина» употребляется
LU gunusini «воин» (см. Летопись Сардури II, А, 10, 20, 24, 27).
3 См. надпись, найденную в 1950 г. на Арин-берде, а также в летописи Аргишти I,
сто. II, стк. 32 сл. (CICh, 112, А2, стк. 14 сл.).
4 Г. А. М е л и к и ш в и л и, Клинообразная надпись урартского царя Русы
II из Адыльджеваза, «Сообщения АН Груз. ССР», т. XI, № 10 (1950).
28
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
страны Кулха (в юго-западной Грузии) — Хушани, тот же Сардури уво¬
дит отсюда его правителя Хахани вместе с его народом и поселяет их
в своей стране («Летопись», С, 1—5) и т. д.
Вообще главным источником добывания рабов в Урартском государ¬
стве, конечно, была война. Одной из целей военных экспедиций урарт¬
ских царей был захват рабов-военнопленных; когда речь идет о завоева¬
нии той или иной области или населенного пункта, почти всегда отмечает¬
ся, что царь угнал отсюда в страну Биаинили (т. е. в центральную часть
царства) мужчин и женщин1; обыкновенно указывается.также число-
захваченного в плен населения, при этом часто перед нами довольно
внушительные цифры; это указывает на то, что число рабов в Урартском
государстве, очевидно, было сравнительно велико. Можно отметить, напри¬
мер, что в летописи Аргишти I?, в которой отражена лишь часть его цар¬
ствования, в сохранившейся части памятника упомийается захват в плен
в общей сложности 280 512 человек (мужчин, женщин, отроков). В лето¬
писи Сардури II, также отражающей лишь часть его царствования, гово¬
рится о захвате в завоеванных областях в общей сложности 175 331
пленников, а в другой надписи того же царя (CICh, 129 С) еще 22 190 плен¬
ников. Правда, в эти цифры входят также пленные, казненные урартий-
цами на месте, но эти последние составляли, вероятно, лишь незначитель¬
ную часть общего числа пленных.
Итак, в результате непрекращавшихся войн в руки урартских
царей попадали тысячами и десятками тысяч пленные, которых они,,
часто с семьями, уводили в свою страну. Значительную часть этих пленных
цари, очевидно, сажали именно на государственные земли, используя
их здесь в качестве рабов. Конечно, рабским трудом широко пользовались
также и на других работах (ирригация, строительство и т. д.). Огромное
большинство пленных, несомненно, доставалось царю, лишь в некоторых
случаях отмечается в текстах, что часть пленных царь пожаловал своим
воинам (об этом см. ниже).
О других источника?: рабства в Урарту мы ничего не знаем.
Таким образом, оказывается, что на территории Урарту в большом
количестве имелись царские хозяйства, в которых использовался труд
рабов-военнопленных. Как правило, такие хозяйства имелись при каждом
военно-административном центре урартских царей. Раскопки, ведущиеся
близ Еревана, на Кармир-блуре, цод-руководством проф. Б. Б. Пиотров¬
ского, вскрыли, повидимому, именно один такой военно-административ¬
ный центр. На холме помещалась крепость — дворец урартского намест¬
ника, вокруг же него был «город», занимавший площадь приблизительна
в 40 гектарор1 2 3. Повидимому, весь этот комплекс и назывался городом
Тейшебаини, который упоминается в одной найденной здесь надпийт4.
Тейшебаини был одним из крупнейших административных центров урар-
тийцев на территории Южного Закавказья. В Звартноцскойнадписи Русы II,
которая повествует о деяниях этого урартского царя в районе Кармир-
блура, говорится о прокладке канала, о ^насаждении виноградника и
о намерении царя устроить здесь сады, посевы и «город». Следует отметить,
что в надписи не упоминается название города Тейшебаини; повидимому,
в это время город еще не существовал, и надпись рассказывает лишь
о начале работ по сооружению Тейшебаини.
В крепости города Тейшебаини имелись склады оружия (Ё urishusini
1 NN alie ’ase SAL lutu (вар.: LU uediani) (istinini) parubi KLRbiaina(i)di.
2 Say ce, 37—44; дубликат летописи — CICh, 112.
3 Б. Б. Пиотровский, Кармир-блур, I, 1950, стр. 13.
4 Б. Б. Пиотровский, «Город Тейшебаини» в урартской клинообразной
надписи, ЭВ, II (1948), стр. 83—85
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
29
«оружейный доМ») (ЭВ, II, стр. 85), но здесь же, как известно, в большом
количестве имелись также хозяйственные помещения (огромные склады
и т. д.). >
Параллельно с раскопками крепости с 1948 г. ведутся раскопки нахо¬
дящегося у крепости «города» урартской эпохи. Как отмечает проф.
Б. Б. Пиотровский, «раскопки города отчетливо выявили и тот факт, что
<его жителJa_нa Jижeли -coбcтвeнного хозяйства и жили на государственном
довольствии.4 В городе^не^ заметны сколько-нибудь ощутительные следы
собственного хозяйства семей, отсутствуют- помещения для скота, м&схж-
;ш^да.-г,елт1Скохозяйглде.ннь1х продуктов»1: По мнению профГКГ ВТ Пиот¬
ровского, здесэ «жили люди, связанные с этим крупным урартским адми¬
нистративным центром» — чиновники, воины, ремесленники, «а также
земледельцы, работавшие на землях, принадлежавших урартскому госу¬
дарству. Понятно, что жители этих .категорий... были на государствен¬
ном довольствии и не имели собственного хозяйства»2. В самом деле,
в «городе», расположенном вокруг Кармир-блурской крепости, в первую
очередь, нужно думать, жили те, которые работали в созданном здесь
Русой II крупном царском хозяйстве,— тот факт, что жители этого
«города» не имели собственного хозяйства и жили на государственном
довольствии, показывает, что здесь мы имеем дело с настоящими рабами.
В источниках есть указания на то, что эти царские хозяйства часто
устраивались на пустующих, необработанных землях. В отношении
Улху, где Руса I проводит каналы, устраивает сады, виноградники, поля
о посевами и т. д.. Саргон отмечает, что урартский царь здесь занимался
преобразованием необработанных полей3. Вообще, говоря об устройстве
садов, виноградников, посевов, урартские цари часто отвечают, что все
это они совершили на пустующих, не обрабатываемых до того землях.
Об этом идет речь, например, при создании в Южном Закавказье, у кре¬
постей Ирпуни, Аргиштихинили и Тейшебаини, обширных хозяйств или
же при проведении такой же работы близ совр. Эрджиша: говорится, что
«земля быда пустынной; ничего не было там построено» (qiurani quldini
mahu ui gi(ei) istini sidauri)4, «земля была необитаемой; никто там не
находился» (qiurani sirabae manu ui aini istini aiuri5), «земля была пустын¬
ной» (qiurani quldini manu)6, «земля была необработанной; ничего там
не было» (qiurani sulie manu ui giei istini manuri)7, «земля 6bbia пустын¬
ной; ничего не было там раньше (?), (ни) посева, (ни) виноградника, (ни)
сада; (и) канал (тоже) не был там проведен» (KIMES quldini manu ui
giei absiei GANgi^amSE gisGESTIN zari istini manuri ui F*A5 istini
agauri)8 и т. д.9. Можно думать, что не случайно устраивались эти царские 1 2 3 4 5 6 7 8 91 Б. Б. Пи ест ровский, Кармир-блур, I, 1950, стр. 18.
2 Там же, стр. 20.
3 ЛТ, 207—209 (В. Meissner, t)ie Eroberung der Stadt Ulhu auf Sargons
8. Feldzug, ZA, 34, вып. 3—4 (1922), стр. 114; ARAB, II, 160).
4 Летопись Аргишти I, стб. II, стк. 34—35;ClCh, 112, А2, стк. 18—19; НКНЗ, 9,
стк. 6—7 .
5 НКНЗ, 24, стк. 4—5.
6 Найденная в 1950 г. на холме Арин-берд надпись Аргишти I, стк. 7—8.
7 Звартноцская надпись, стк 7—8.
8~CICh, 149, лиц. стор., стк. 38—41.
9 До сих пор, по нашему мнению, вышеприведенная формула qiurani (Kl) qul-
dini (sirabae, sulie) manu ui giei istini sidauri (manuri) была неправильно понята.
Правильному пониманию этой формулы во многом способствовало установление того
факта, что ui является отрицательной частицей, a ainiei и giei — неопределенными ме¬
стоимениями (A. Goetze в RHA, вып. 22, 1936, стр.179 сл.; 24, стр. 266 сл.). Однако пред¬
лагаемый Гётце перевод для некоторых слов этой формулы является, по нашему мнению,
неудачным. Так, например, слову sidauri Гётце придает значение «был виден», а слову
asrauri — «был находим (находился)», в то время как трудно сомневаться, что эти слот»
30
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
хозяйства на пустующих, необрабатываемых землях: царская власть,
очевидно, избегала столкновения с сельскими общинами, не хотела
отнимать у них земли и на них устраивать государственные хозяйства.
Так же, как во многих других древневосточных странах, в Урарту
для сельского хозяйства имело огромное значение устройство развитой
.ирригационной сети. Во многих областях Урартского государства искус¬
ственное орошение полей имело исключительное значение1, было основой
сельского хозяйства. Это обстоятельство, как известно, во многом способ¬
ствует прочности и сохранению сельской общины. Касаясь своеобразия
условий развития стран Востока и значения искусственного орошения
для сельского хозяйства, Энгельс отмечает, что искусственное орошение
здесь «является уже делом общины, области или центральной власти»2.
и Урчрпу, nWwo vaZ ЧГиигМГ пру. П'Н ■
эту основу хозяйственной жизни страны — ирригацию—государство берет
твои рут^и Урартские и ассирийские надписи, а также дошедшие до
наших дней (и частично используемые даже сейчас) остатки ирригаци¬
онных сооружений урартских царей свидетельствуют о самой широкой
ирригационной деятельности правителей Урарту (проведение каналов,
создание искусственных озер и т. д.) как в центре, так и на периферии
государства.
Ирригационные сооружения, устраиваемые в огромном масштабе урарт¬
скими царями, конечно, предназначались не только для одних царских
хозяйств, ло вместе с тем и для обслуживания населения тех районов,
на территории которых создавались эти ирригационные сооружения.
В урартских надписях мы не раз встречаем упоминание о том, что для
той или иной «страны» (области) или «города» царь канал провел; так,
например, в надписи из Ада (близ Малазгирта) Менуа отмечает, что он
провел канал «к долине, принадлежащей Менуа» (Imenuainie hubi),
и, кроме того, к городу Ulis [ ]ini и еще к одному городу, название ко¬
торого в надписи повреждено (CIGh, 49). В надписи из Хотанлу (юго-запад¬
нее Малазгирта) упоминается проведение тем же царем Менуа канала
города Менизаиани (CICh, 50), Аргишти I же говорит о проведении канала
произведены от хорошо известных урартских глагольных основ Ши-«строить», «воз¬
двигать» (крепость, город) (см. Летопись Аргишти I, Ш?4—IV72; CICh, 112, В241,
14510) и agu—«проводить» (канал); поэтому, Sidauri должно быть переведено: «был
построен», a agauri — «был проведен». Неудачным является также предположение
Гётце, что giei означает «когда-нибудь», «всегда». Вышеприведенная формула qiurani
(KI) quldini (sirabae, sulie) manu ui giei i&tini sidauri (manuri), которую Гётце рассмат¬
ривает как одно простое предложение (RHA, 24, стр. 266—269), несомненно, не являет¬
ся таковым. Здесь перед нами два предложения, первое из которых оканчивается
словом manu, авторов начинается с ui; встречаются случаи, когда в тексте имеется
лишь выражение qiurani quldini manu (см. найденную в 1950 г. на холме Арин-берд
надпись Аргишти I, стк. 7—8), или имеется лишь ui giei (istini) Sida(g)uri (см. в над¬
писях CICh, 10, стк. 1, 2; 18, стк. 28, 88, 69, стк. 2). Таким образом, ясно, что в при¬
веденном выше комплексе мы имеем не одно, как^ это думает Гётце, а два
разных предложения. В таком случае значение «когда-нибудь», «всегда» уже
не может подойти к giei, если при этом правильно понять слова sida(g)uri
и agauri (см. выше). Предлагаемый Гётце перевод слова giei не подходит и в дру¬
гих случаях, где это "слово встречается, в частности, в формуле проклятья Хорхо-
рской летописи Аргишти I (стб. VIII; ср. RHA, 22, стр. 181). Во всех случаях
для giei, как мы полагаем, лучше подходит значение «что-нибудь» (см., например,
в вышеприведенных наших переводах). Значение «когда-нибудь», «всегда», по нашему
мнению, имеет слово 'aisei (которому .Гётце придает значение «что-нибудь»— см.
RHA, 22, стр. 179—185), находящееся, несомненно, в связи с а§е «когда» и снабженное
характерным для неопределенных местоимений окончанием ei (ср. ainiei, gieir
auiei).
1 Б. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, 1944, стр. 193 ел.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, стр. 494.
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
31
для страны Азаини1, которая в другой надписи того же царя (НКНЗГ
10—11) упоминается как «вражеская страна». В связи с этим нужно обра¬
тить внимание также на то, что некоторые надписи, в которых речь идет
о проведении каналов, повидимому, были не только памятниками, состав¬
ленными для прославления деяний царя, а имели, возможно, силу неко¬
торого официального юридического акта, устанавливая право пользо¬
вания населением той или иной местности проведенным царем^каналом:
так, например, в Кешиш-гельской надписи Руса I, говоря о создании им
искусственного озера и о проведении из него канала до Русахинили
(один из кварталов столицы Тушпы), дает ряд постановлений для граждан
Русахинили, которые, очевидно, должны были пользоваться этим кана¬
лом и землями, лежащими у Русахинили1 2. Здесь же Руса говорит: «Да
будет это (искусственное) озеро для орошения (?) Русахинили» (стк. 21—
23: inanisue Husahinaue hurishi manini). Преемник этого царя, Аргишти IIr
в оставленной близ Эрджиша (севернее Ванского озера) надписи (CICh,
149) рассказывает также об устройстве им здесь искусственного озера
н о проведении канала. Здесь же упоминаются «города», в отношении
которых сказано: «Да будет этот канал оросителем (?) этим городам»
(обор, сто э. 7—8: inahinaue URUMES ini РА5 hurishi manini), а также:
«Вода, вытекающая (?) из озера, да будет для орошения (?) этс^х .долины»-
(обор. стор. 13—15: AMES suinini sedue ikukahini hubinie hurishi manini).
Очевидно, и в этом древневосточном государстве царь — «связующее
единство, возвышающееся над всеми этими мелкими коллективами, вы¬
ступает как высший собственник или единственный собственник, в силу
чего действительные общины выступают лишь как наследственные вла¬
дельцы»3.
В Урарту, так же как и в других древневосточных "государствах,
объектом эксплуатации .были не только рабы, ной свободные общинники.
Они подвергались эксплуатации, в первую очередь, со стороны государ¬
ства: налоги, обязательство выходить на государственные работы (строи¬
тельство, ирригация, возможно, также работа на определенный срок
в царском хозяйстве), вероятно, также воинская повинность й т. д. тяже¬
лым бременем лежали на рядовых общинниках. Возможно, они несли
также определенные повинности по отношению к храмам. За, неимением
источников мы лишены возможности представить себе конкретные формы
эксплуатации рядовых общинников царской властью и урартсккЬй знатью,
но, некоторые обстоятельства заставляют нас предположить, что в позд¬
нюю эпоху, во всяком случае, ярмо этой эксплуатации было здесь таким
же тяжелым, как, например, в соседней Ассирии.
В новоассирийскую эпоху государственные повинности несли'широкие
слои населения Ассирийской державы — объединенные в сельские общины
свободные крестьяне, а также рабы, посаженные на землю4. Ярмо этих
государственных повинностей, повидимому, было тяжелым — засвиде¬
тельствованы случаи, когда ассирийцы не могут примириться с несением
этих повинностей и предпочитают убегать из своей страны. О таких бег¬
лецах речь идет во многих ассирийских документах. Убегали главным
образом в расположенную севернее Ассирии, на границе с Урарту, горную
страну Шуприю. Это явление, повидимому, приняло такие угрожающие
1 Летопись, IV (S а у с е, 40), стк. 73; см. Г. А. М е л и к и ш в и л и, Урартовед-
чсские заметки, ВДИ, 1951, «N® 3, стр. 175.
2 KI [TIM l]rusahinakai — CICh, 145, стк. 11 сл.
3 К. Маркс, Формы, предшествующие капиталистическому производству,
1940, стр. 6.
4 И.М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л., 1949„
стр. 116, 138.
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
размеры, что царю Асархаддону (681—668) пришлось предпринять спе¬
циальный поход в Шуприю для возвращения и наказания беглых асси¬
рийцев1. Асархаддон отмечает, что всем, кто оставил своих хозяев и
убежал в Шуприю, он отрезал пальцы, нос, уши, выколол глаза и т. д.
(ARAB, II, 593—606). Для нас представляет большой интерес тот факт,
что во время этого похода Асархаддону в Шуприи попались в руки также
беглые урартийцы. Повидимому, находящаяся на границе Ассирии и
Урарту Шуприа была убежищем не только для беглых ассирийцев, но
также и для беглых урартийцев. Бегство из Урарту, по всей вероятно¬
сти, приняло в это врейя такие же угрожающие размеры, как и бегство
из Ассирии: Асархаддон отмечает, что урартский царь Руса (II) посылал
письма правителю Шуприи об этих беглых, требуя, очевидно, их выдачи,
но не мог добиться этого. Завоевав Шуприю, Асархаддон, как он говорит,
навел справки насчет этого народа (т. е. беглых урартийцев), разузнал
и ни одного беглого урартийца не удержал, никто не смог ускользнуть,
и всех возвратил он в их страну (ARAB, II, 607), Естественнее всего
допустить, что урартийцы бежали сюда по тем же причинам, по каким
и ассирийцы,— сам Асархаддон, во всяком случае, не видит (не отмечает)
никакого различия между находящимися здесь беглыми ассирийцами и
беглыми урартийцами. Очевидно, и из Урарту бежали сюда те, которые
больше не были в состоянии нести тяжелое ^ярмо эксплуатации. Такое
бегство, как известно, являлось одной из форм классовой борьбьк Эти
факты, а также многие другие явления, ясно свидетельствуют о близости,
во всяком случае, в позднюю эпоху, государственного и общественного
строя Ассирии и Урарту.
В ассирийских и уоартских источниках мы находим некоторый мате¬
риал также и по вог росу о существовании в Урартском государстве
храмовых хозяйств.
Каждое божество урартского пантеона имело свой центр культа1 2,
в котором находился главный храм божества. Ассирийские источники
много говорят о находившемся в Мусасире храме Халда, в котором сто¬
яла статуя этого бога и где совершалась церемония коронования урарт¬
ских царей3. Кроме главного центра того или иного божества, в стране
существовало много второстепенных культовых^ центров, где имелись
посвященные тому или иному божеству культовые объекты. В частности, ^
на каждом шагу встречались здесь культовые сооружения, посвященные
богу Халду. Один такой храм Халда упоминается ассирийским царем
Саргоном II (ЛТ, 279) в области Армарили. Согласно же урартским источ¬
никам, многие такие сооружения строились урартскими царями как
в центре, так и на,, периферии, на завоеванных территориях. Урартские
цари, например, строят бсГгу Халду Ё («дом»), Ё-BAR («храм»), iarani
(«часовня» (-?)), susi (-?), sistili («ворота»)4 и т. д. Основным видом культовых
сооружений, несомненно, было то, что называлось «воротами» (sistili)
того или иного бога. Предполагают, что «под воротами бога урартские
тексты разумеют ниши в скалах»5, но с этим трудно согласиться. В над-
1 И. М. Д ь я к о н о в, ук. соч., стр. 115:
2 О центрах культов верховных божеств урартийцев (Халда, Тейшебы и Шивини
—бога солнца) см. Г. А. Меликишвили, Центры культов верховных божеств
урартийцев, «Сообщения АН Груз. ССР», VII, № 6 (1946).
3 Е. F. W е i d n е г, Neue Bruchstucke des Berichtes tiber Sargons achten Fel-
dzug, АЮ, XII, вып. 3 (1938), стр. 144 сл.
4 Фонетическое чтение Sistili для идеограммы КА-П («ворота») вытекает из одной
надписи царя Мепуа (Г. В. Церетели, Урартские памятники Музея Грузии,
надпись № 23)— см. J. Friedrich, Urartaische Inschriften im Museum von Ti-
flis, MO, XIII, вып. 4/5 (1940), стр. 237 сл.
5 Б. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, 1944, стр. 275.
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
33
писях говорится о построении «ворот», так же как, например,
«крепости» (Ё *GAL), употребляя в обоих случаях глагол sidistu «строить»
чего нельзя было бы ожидать если бы «ворота» представляли собой высе¬
ченные в скале ниши. Также характерно, что построенные царями «во¬
рота бога» часто называются в надписях «величественными» (baduse)1 2
•'с этим эпитетом обыкновенно упоминаются в надписях «крепости» —
Ё -GAL), что также не особенно подходит к нишам. Можно отметить также,
что некоторые надписи, в которых речь идет о «построении» (sidistu-)
ч.этпх ворот бога Халда», высечены не на скалах, а на строительных кам¬
нях; наконец, в качестве варианта «ворот бога Халда» в надписях встре¬
чается «дом (Ё) бога Халда»3. Конечно, не исключено, что высеченные
в скалах ниши имели какое-нибудь отношение к тому комплексу, который
назывался «воротами бога», но очевидно, что под этим названием вообще
подразумевался основной виджультового сооружения — храм; существо¬
вание храмов в Урарту засвидетельствовано и ассирийскими источниками.
Согласно урартским источникам, можно утверждать, что такие храмы
^ворота»— sistili) или другие, имеющие меньшее значение, культовые
сооружения (susi, iarani) в Урартском царстве имелись в большом коли¬
честве. Они имелись, повидимому, и при каждом военно-административ¬
ном центре — урартские цари часто вместе с крепостью (Ё-GAL) строят
•<ворота бога Халда», «дом для бога^Халда» или же другие кулыовые
сооружения 4.
Насколько можно судить по громадной добыче, захваченной ассирий¬
цами в храме Халда в Мусасире, следует думать, что урартские храмы,
во всяком случае некоторые из них, обладали большим' богатством.
В Мусаслрском храме ассирийцы захватили много золота, 4918 кг серебра,
109 080 кг меди. Сфеди множества драгоценных вещей, захваченных здесь,
можно назвать, например, 6 золотых щитов, вес которых равнялся 1571/2 кг,
п 12 серебряных щитов, 33 серебряные колесницы и много других вещей
пз золота, серебра и слоновой кости, а также из бронзы—в надписях
Саргона перечень захваченной здесь добычи занимает большое место
(ЛТ, стк. 367 сл.).
Значительную часть богатства, которым владели урартские храмы,
они, несомненно, получали в виде царских пожертвований. В урартских
текстах мы не раз встречаем упоминание о таких пожертвованиях. Муса-
спрскому храму бога Халда царь Ишпуини и его сын Менуа, например,
преподносят, согласно Келяшинской двуязычной надписи (С1СЬ, 12),
много оружия, медные сосуды и т. д. Здесь же упоминается посвящение,
богу 1112 голов крупного рогатого скота и 21600 голов мелкого рогатого
скота, всего 22 712 голов разного скота — ясно, что такое большое
количество скота, посвященное храму во время одного только посещения
Мусасира урартским царем, не было предназначено для культового жер¬
твоприношения, а передавалось в, хозяйство храма, который вообще,
очевидно, владел крупными стадами разного скота5.
1 CICh, 17, 22, 56, 66, 67, 68, 68А; Г. В. Ц е р е т е л н, ук. соч., 23; Нор-Бая-
>етская надпись.
2 ClCh, 67, 68, 68А; БКНЗ, 12.
3 Так, например, в одной надписи из Гюзака Менуа сообщает о построении им
-десь крепости (Ё-GAL), называемой «Город Халда», и «ворот бога Халда» (CICh,
z6), а в другой надписи из того же места Менуа говорит уже о построении крепости
Е-GAL) под названием «Город Халда» и «дома (Е) для бога Халда» (CICh, 70).
4 CICh, 56, 70, 62, 63, 64/65, 66; НКНЗ, 12; Нор-Баязетская надпись.
5 В надписи как будто даже различается в этом посвященном богу (xpaJiy) скоте
-свободный» (стк. 15/13: eguruhe=acc. pasru) скот (niribi = асе. bibu) от скота, предна¬
значенного для жертвоприношения (стк. 16/14: atqanani = асе. equte; ср. стк. 28/26^-см..
ЗА, XXX, стр. 30, 35), при этом призываются боги упичтожить того, кто уведет (по-
3 Вестник древней истории, № 4
34
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
В урартских царских надписях часто упоминается установление коли¬
чества жертвенных животных тому или иному божеству. Такое обязатель¬
ство цари часто брали на себя в связи с основанием какого-нибудь нового
культового места. В надписи Мхер-капуси (близ Вана) (CICh, 18), напри¬
мер, говорится, что Ишпуини и Менуа построили богу Халду «эти ворота»
(т. е. храм) и установили (порядок) жертвоприношения,— несомненно,
этому вновь основанному храму от царского дома. При этом видно, что
речь идет о периодических, очевидно, ежемесячных, жертвоприношениях
(teruni ardise DUTU ITU a§use manuse). Дальше следует перечень жерт¬
венных животных, посвящаемых тому или иному божеству — в общей
сложности цари обязуются преподносить храму в виде ежемесячных (?)
приношений 6 коров, 6 козлят, 96 быков, 305 овец. Такие периодические
приношения получали от царей, наверно, и другие храмы Урарту. Часть
огромной добычи (в которой главное место занимал именно скот), захва¬
ченной во время военных экспедиций урартскими царями, шла, таким
образом, в пользу храмов. Известно, что урартские цари десятками, а
иногда даже сотнями тысяч называют количество захваченного ими круп¬
ного и мелкого скота.
Но, кроме многочисленных стад, урартские храмы владели, повидимому,
также земледельческим хозяйством. В надписи Мхер-капуси, где гово¬
рится о построении храма («ворот») богу Халду и об установлении перио¬
дических жертвоприношений скотом в этом храме, говорится также, что
урартские цари повелели устроить виноградники и сады для бога
Халда1. Мы уже говорили выше о надписи Русы II, найденной в
Адыльджевазе* 1 2. Здесь же вайден фрагмент еще одной надписи в восемь
строк3. На основании палеографических особенностей, а ^кже близости
фразеологии этой надписи к фразеологии вышеуказанной надписи Русы II,
мы приходим к выводу, что и эта надпись должна принадлежать тому же
царю и в ней тоже ре^ь идет о мирной, строительной деятельности
в этой местности. Здесь обращает на себя внимание упоминаемое в 4-й
строке надписи Dhaldinani GIS[...]. Детерминативом jGrIS («дерево»)
в урартских текстах часто определяются именно такие слова, как «вино¬
градник» или «сад» и .т. п. Можно думать, что здесь упоминались «вино¬
градники (или же сады) бога Халда». По всей вероятности, как здесь,
так вышеотмеченном месте надписи Мхер:капуси речь идет об устрой¬
стве урартскими царямд Халду (т. е. храмам Халда) садов, виноградни¬
ков и т. п. Наряду со скотом, урартские храмы, очевидно, владели также
земледельческими поместьями.
О том, кто же обрабатывал эти храмовые земли или какие повинности
несли те или иные слои населения в пользу храмов, мы не в состоянии
сказать что-нибудь определенное.
Наряду с царскими, храмовыми и общинными хозяйствами в Урарту,
повидимому, существовали крупные частные хозяйства
представителей урартской знати.
Ассирийские источники различают два основных слоя урартской и
манейской знати: людей, принадлежащих к царскому роду, с одной сторо¬
ны, и военную и служилую знать,— с другой. Представители царского
хитит) (жертвенный) скот (стк. 25 слг/22сл.), в то же время специально оговаривается
возможность увода «свободного скота» (niribi eguruh.u=acc. k£ pasri), если (храму)
дают (взамен) «вещи» (стк.' 23—25/20—22).=ср. E.~Ebeling, АЮ, VI, 225 сл.
1 CICh, 18, стк. 27—28 (ср. стк. 85—87). Ti§puinise ID sardurihinise Imenua§e Jis-
puinihiniSe GIS uldie §uh.e teruni Dhaldie kue GISzari suhe teruni.
2 Г. А. Меликишвили, Клинообразная" надпись урартского царя
Русы II из Адыльджеваза, «Сообщения АН Груз. ССР», XI, № 10 (1950).
3 Опубликована нами в «Сообщениях АН Груз. ССР», XII, № 2, (1951).
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
35
рода, по всей вероятности, составляли высший слой урартской и.ма-
неиской знати, Саргон II в свите манейского царя Уллусуну упоминает
-вельмож» (am61rabani), «старейшин» (sibi), «советников» (maliki), ко¬
торые были членами царского рода (zer bit abi-su), и отдельно от
них упоминает находящихся в этой же свите разных должностных
лпц, правителей областей страны, которые не принадлежали к цар¬
скому роду (sakkanakke, rede и т. д.— ЛТ, стк. 31 сл.). Также и в окру¬
жении урартского царя Русы I Саргон II особо выделяет от осталь¬
ной части урартской знати представителей царского рода: Саргон отмо^-
чает, что он захватил в плен вельмож и советников урартского царя (asa-
riduti mes-su ma-li-ki man-za-az pa-ni-su — ЛТ, стк. 437) и отдельно
jt них отмечает захват в плен 260 представителей царского рода — род¬
ственников царя (zer sarru-ti-su) — военачальников, правителей областей,
которые были всадниками в войске урартского царя (ЛТ, стк. 138; ARAB,
II, 154). В другой надписи Саргон, говоря о том же событии, отмечает,
что он захватил 260 представителей царского рода в кавалерии урартского
войска (Летопись, стк. 108; ARAB, II; 20). О захвате в плен 250 членов
царского рода Русы Саргон говорит также в другой своей надписи1.
Как видно из этих данных, в Урартском и Манейском царствах пред¬
ставители царского рода часто занимали высокие государственные долж¬
ности (военачальники, правители областей, советники и т. д.). Представи¬
тели царского рода, несомненна, владели находящимися в полной их
■ обственности поместьями^В^бдной урартской надписи эпохи царя Менуа,
найденной у Катедтаин^гГолиз русла канала Шамирам-су, сказано, что
<этот виноградник» принадлежит дочери2 Менуа Таририе (CICh, 57). В этом
отношении интересно также то, что в одной из центральных областей
Урарту, в Армарили, Саргон во время своего похода встречает город Ар-
•~у — «город отцовского дома (рода)» Русы и город Риар — город Сар-
дури, а также находящиеся вокруг них семь «городов», в которых жили
'ратья царя Русы (ЛТ, 277—278). Таким образом, оказывается, что братья
урартского царя имели каждый свой «город» — резиденцию; сосредото¬
чение этих «городов» в одном месте говорит о том, что братья урартского
царя здесь находились не в качестве царских наместников — «правите¬
лей областей»; скорее здесь речь идет об их личной собственности —
каждый их них, очевидно, владел целым «городом» и находящимся вокруг
него хозяйством.
Конечно, еще более многочисленным был в Урарту и Мана слой воен¬
ной и служилой знати. Выше мы уже отметили, что Саргон говорит о раз¬
ных должностных лицах манейского царя Уллусуну, правителях обла-
тей ит. п., не принадлежащих к царскому роду (sakkanakke, rede и т. д.—
ЛТ, 31 сл.). И в другом месте Саргон упоминает манейских вельмож
imeirabani), должностных лиц — правителей, царских наместников
манейской страны (am61saknu — ЛТ, 58). У Саргона упоминаются также
не принадлежащие к царскому роду вельможи и советники урартского
царя (ЛТ, стк. 137); он также говорит об урартских царских наместни¬
ках — «правителях областей» (ЛТ, 303). Не раз упоминаются правители
рартских областей и урартские военачальники, в частности, туртан
главный полководец), также в письмах, адресованных ассирийскому цар-
кому двору от его информаторов по урартским делам (WRGAE, 194, * *1 «Резюме» — надпись, стк. 42—43; ARAB, II, 56.
* Урартское SALsila- скорее можно понимать как «дочь», а не «супруга»,
его сходства с хурритским §а1а- («дочь»), ср. CICh, стб. 93; J. Friedrich,
_ч.н1пе Beitrage zur Churritischen Grammatik, 1939, стр. 60.
3*
36
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
444). В урартских надписях много раз упоминаются «правители обла¬
стей», часто говорится о назначении таких правителей на завоеванные
территории, иногда же упоминается оставление в той или иной завоеван¬
ной области «правителя» какой-то другой категории (Luir-di: Сардури II,
/Летопись, D, 26—30).
/ В государстве эта военная и служилая знать обладала, по всей вероят-
j ности, очень большим удельным весом. Особую силу придавало ей господ-
I ство в урартское войске. Урартский царь имел свое собственное по-
* стоянное царское войско (Саргон, очевидно, его имеет в виду, говоря о
kisir sarruti — «царском войске», для которого специально выращивали
коней в областях Суби и Сангибуту — ЛТ, стк. 171, 191), но преоблада¬
ющую часть урартского войска составляли отряды, выставляемые «прави¬
телями областей», царскими наместниками. Очевидно поэтому в надписях от¬
мечается, что перед началом каждой крупной военной экспедиции царь
собирал воинов (войска) (Luhuradinili, LUA*SIMEs uelidubi), а в асси¬
рийских надписях упоминаются урартские «правители областей» вместе
с их войсками1. Ценный материал содержат по этому вопросу также
урартские надписи: так, например, Сардури II отмечает, что, направив¬
шись на страну Витерухи, он с призванными (на войну) тремя «правите-"
лями областей» совершил поход в три места1 2. Тот же- Сардури в другом
месте говорит, что он отпустил воинов, никто из правителей областей не
был призван, и с одним лишь отрядом направился он на страну Вели-
куни3.
Таким образом, оказывается, что «правитель области» в Урарту был
крупной величиной и в урартском войске, которое в основном составлялось
из контингентов, выставляемых этими «правителями областей», по всей
вероятности, под их же командованием.
Эта урартская военная н служилая знать обладала,^повидимому, нахо¬
дящимися в их личном владении поместьями. В урартских надписях
мы, во всяком случае, встречаем упоминание о садах, принадлежащих част¬
ным лицам. В одной надписиАргишгц-П, сынаРусы, найденной в Ване,
сказано: «Аргишти, сын Русы, выпустил стрелу с этого места, перед лесом
Гилурани, до сада Ишпилинй, сына Вату, *!Ьа (расстояние) 950 локтей4.
1 ЛТ, стк. 301: am6lbel pahati mea-su adi kisriSunu; WRCAE, 197: ameibel pa-
ha time®-su adi am61emuqlsunu.
2 Летопись, D, стк. 19—21: III Lu EN • NAM sukuri manuli Ill-а esa us-
tipte zadubi «3 правителя областей были призваны; в три места я поход совершил».
О формах на -uri (окончание 3 л. ед. ч. среднего или страдательного залога)
см. J. F г i е d г i с h, Einfiihrung ins Urartaische, стр. 8; A. Goetz e, RHA, 24,
стр. 266—269. ж
3 Летопись, F, стк. 15—17: IDsardurise alie Lu A-SI MES-ni kuli uie ainiei
LU EN’NAM MES sukuri manuri ustadi LUueli susirtie KUEuelikunigidi «Сардури
говорит: воинов я отпустил; йй один (из) правителей областей не был призван (и с)
одним лишь отрядом направился я на страну Великуни»; kuli — форма 1 л. ед. ч. прош.
времени, по всей вероятности, от основы kulu- («оставлять», «покидать», «отпускать, «за¬
брасывать»), которую мы имеем также в kulie,' kul(u)diani, kuli(e)tuni —см. CICh,
12, урартский текст, стк. 36, 41; 13 обор. стор.,>стк,'31; надпись, опубликованная
М. В. Никольским в ИАК, вып. 37 (.1910), стк. 4, 15; Звартноцская надпись,
стк. 47; о значении uie и ainiei см. RHA, 22, стр. 179—188, о грамматической форме
слов Sukuri manuri — RHA, 24, стр. 266—269.
4 Так нам кажется возможным переводить: Iargistise ^rusahinise gisGAG ti
makuluni inukani esinini ^iluranie TIR-nikai pari ^spilini ^atuhinini GISNU‘
SAR-nidi IX ME L 1KUS. До сих пор в специальной литературе эта надпись, как
нам кажется, переводилась неправильно: см. ZE, 36 (1904), стр. 489—490; ZDMG, 58
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ 37
Таким образом, здесь упоминается сад некоего Ишпилини, сына Бату,
наряду с которым упоминается также лес Гилурани; перед этим по¬
следним именем также стоит детерминатив лица мужского пола, но так
как отсутствует отчество, можно думать, что перед нами название какой-
нибудь племенной единицы (рода или племени — в качестве детермина¬
тива такой категории имен в урартской письменности также ♦употреб¬
ляется детерминатив лица мужского пола1).
Хозяйства, находящиеся во владении знати, по всей вероятности, об¬
рабатывались в основном рабским трудом. Рабами в Урарту владели
не только цари, но также и частные лица. Часть захваченной на войне
добычи и пленных шла также «воинам». При перечислении захваченной
добычи урартские цари не раз отмечают, что все это пришло (досталось)
царю, что же забрали воины, забрали они отдельно* 1 2. В аналогичной фразе
водной надписи Ишпуини иМенуа, при описании похода в приурмийский
район вместо «воинов» теми, кому досталась часть , добычи, названы
«страны»3— невидимому, подразумеваются те «страны», войска которых,
наряду с войском Биайнили (центральной области Урарту), принимали
участие в этом походе. Кроме того, не раз отмечается в урартских надпи¬
сях, что часть захваченных, пленных царь пожаловал воинам4.
Таким образом, часть захваченной на войне добычи и„ пленных шла
«воинам», но, конечно, они получали не равные доли — преобладающая
часть отпущенной «воинам» добычи и пленных попадала, несомненно/
в руки знати,- которая занимала командные посты в войске и входила
в состав привилегированных частей войска (колесничие,- кавалерия).
Этот факт ясно виден из надписей Саргона: при описании разгрома урарт¬
ских войск Саргон отмечает, что он умертвил воинов противника, тех,
кто носил лук и копье, а вельмож и советников урартского царя захватил
в плен вместе с их конями, захватил такще 260 представителей
царского рода — военачальников, правителей областей, к о т о р ы е ;
были всадниками в войске урартского царч (ЛТ, 136—138;
ARAB, II, 154). В другой надписи Саргон, говоря о т<Гм же, отмечает, что
он захватил 260 представителей царского рода/из кавалерии
урартского войска (Летопись, стк. 108; ARAB/U, 20). Таким образом,
Саргон различает в урартском войске войной, вооруженных луками и
копьями, очевидно, легковооруженную и тяжеловооруженную пехоту,
состоящую из простонародья, и представителей з^ати и царского рода,
в отношении которых особо подчеркивается, что они составляли кава¬
лерию урартского войска.
Грабительские войны, которые постоянно вели урартские цари, еще
более способствовали укреплению экономической и* политической мощи
(1904), стр. 815 сл.; S а у с е, 87 в JRAS, 1906;;RA,*XXXIII,r1936, стр. 125.Для идео¬
граммы gisGAG tI (может быть, GISGAG-ti?) наиболее вероятным кажется нам зна¬
чение «стрела» (такое значение лучше всего подходит к Летописи Сардури II, G, стк. 9).
И в ассиро-вавилонской клинописи идеограмма gisGAG встречается для обозначения
«стрелы», ср. A. D е i m е 1, Vollstandige Ideogramm-Sammlung, стк. 462.
1 См. ВДИ, 1947, №. 4, стр. 26, прим. 2.
2 Сардури II, Летопись, Ап_12; С4Б_4в; CICh, 129, С28_30.
3 CICh, 15, лиц. стор., стк. 25—28; обор, стор., стк. 31—35: inani partu ^spuinise
1 Dsardurehini§eImenuase ^SpuinihiniSe mei ali KUR-KURMES(?)-a§e iridutu iu E-
GALMESa§ulani... В CICh дается' ошибочное чтение этого места (CICh, стб. 36—38 )
4 Так, например, Менуа говорит: pli ’а§е manirarubi Lu huradinaue MES (CICh, 19,
верхн. стор., стк. 15, лиц. стор., стк. 10) «(из числа пленных) мужчин отдал я воинам».
Сардури II же отмечает: Seri ’а§е SAL lutu LUA-SI MES- ue arubi (Летопись, ^ F .стк.
28) — «отдельно я (пленных) мужчин и женщин "воинам отдал» и т. д.
38
Г.. А. М Е Л И К И Ш В И Л И
урартской знати. G течением времени усиление военной и служилой знати;
приняло угрожающие для царской власти размеры. В позднюю эпоху
в Урартском и Манейском царствах часто происходят восстания знати
против царя. Обыкновенно каждая неудача центральной власти, например,
в столкновении с иноземным войском, дает толчок к таким восстаниям
«правителей областей», военачальников и других представителей знати,
часто объединяющихся против царской власти. Из писем информаторов
ассирийского царя Саргона II (722—705) по урартским делам мы узнаем
о крупных восстаниях против урартского царя его вельмож, «правителей
областей» и военачальников, в том числе и главного военачальника
(туртана) Каккадану, после того поражения, которое урартский царь
понес в столкновении с киммерийцами. Урартскому царю все же удалось
подавить эти восстания1. Из надписей Ашшурбанипала мы узнаем, что
такие же последствия имело поражение манейского царя Ахшери в войне
с ассирийским войском Ашшурбанипала. В надписях говорится, что
против Ахшери восстал (народ его же страны. Ашшурбанипал отме¬
чает, что Ахшери попал в руки «своих слуг».. Царь, члены его семьи и
братья были убиты. Восставшие посадили на манейский престол сына
убитого Ахшери — Уаллш1 2.
Как было отмечено выше, Ъдной из главных основ политической мощи
военно-служилой знати являлось ее господство в урартском войске.
Правители Урарту и Мана в позднюю эпоху, стремясь усилить свои пози¬
ции в борьбе со знатью и сделаться независимыми от нее в военном деле,
начинают все более и более Широко пользоваться наемными отрядами.
Для этого в то время открывается прекрасная возможность: появив¬
шиеся с конца VIII в. на границах Урартского и Манейского государств
кочевые племена скифов и киммерийцев, беспокоившие постоянными
набегами население этих царств, представляли для этого прекрасный
материал. Цари Урарту и Мана скоро начинают понимать, что полезнее
будет поселить этих кочевников на территории своих царств и исполь¬
зовать их отряды в качестве.наемного войска, чем бороться с этими отря¬
дами воинственных северных народов. В политической жизни ближнего
Востока в VII в. до н. э. скифы и киммерийцы играли большую роль
благодаря использований их отрядов правителями крупных древне¬
восточных государств в борьбе со всеми противниками. Особенно широко
пользовались отрядами скифов и киммерийцев в борьбе против Ассирии
северные государства Мидия, Урарту, Мана, хотя известно, что в этом
направлении делалис ъ попытки и со стороны Ассирии3. По ассирийским
источникам хорошо видно, в каких больших масштабах использовались
скифские и киммерийские - наемные отряды манейскими царями. Из
одного письма Куюнджикского архива (WRCAE, № 1237), которое
адресовано Асархаддону, мы узнаем, что киммерийцы активно вмеши¬
ваются в происходящую между Ассирией и Мана борьбу на стороне
последней. Это обстоятельство было налицо и тогда, когда Асархаддон
послал войска против манейского царя Ахсири (Кп., № 24). В своей
летописи Асархаддон хвалится тем, что он рассеял непокорных манейцев,
а также одолел скйфа Ищпакаи, союз с которым не спас их (манейцев)
от поражения (ARAE^ II, 533). Как мы узнаем из религиозных текстов
эпохи того же Асархаддона, часть скифов в это время жила и на тер¬
ритории страны Манейцев (Кп., № 35) и т. д. Отсюда ясно, что маней-
ские цари, поселив определенную массу скифов и киммерийцев на терри¬
1 WRCAE, №№ 144, 146, 197, 444, 1079 и др.
2 А. С. Piepkor'n, Editions Е, Вх_5, and К of the Annals of Ashurbanipal,
1933, стр. 50 сл.; ARAB, II, 786, 851 сл.
3 Cp. Б. Б. П и ол р о в с к и Л, Археология Закавказья, 1949, стр. 122—123.
ВОПРОСЫ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ УРАРТУ
39
тории своего царства, пользовались их отрядами в качестве своего
наемного войска против внешних и внутренних врагов.
Цари Мана в этом отношении вовсе не являлись исключением. С таким
же положением, как выясняется, мы имеем дело и в соседнем Урарт¬
ском государстве. В тех же ассирийских религиозных текстах эпохи
Асархаддона киммерийцы упоминаются в связи с урартским царем Русой II:
Асархаддон озабочен и желает узнать от бога Шамаша, осуществятся
ли замыслы Урсы (т. е. Русы II, сына Аргишти), правителя Урарту,
пли народа гимирров, пойдут ли они в поход к земле Шуприа, «чтобы уби¬
вать, захватывать-и грабить» (Кп., № 48). Конечно, не случайно, что
здесь киммерийцы и урартский царь Руса упоминаются вместе — несом¬
ненно, в этом документе подразумевается, что киммерийцы находятся
на службе у урартского царя.
чгГо, что в царствование Русы II в самом деле имело место использование
отрядов киммерийцев в качестве наемного войска, как нам кажется, хо¬
рошо видно из одного события этого времени. Выше уже было отме¬
чено, что в надписи Русы II (685—645), найденной в Адыльджевазе, упо¬
минаются пленные мушки, которых этот урартский царь, повидимому,
поселил в этом месте. Таким образом, надпись содержит косвенное сви¬
детельство о совершенном урартийцами в эпоху Русы II походе на запад,
против страны мушков1. Нам думается, что воспоминание об этом походе
сохранила также греческая традиция. Царство мушков ассирийских и
урартских источников известно в древнегреческой традиции под на¬
званием Фригийского царства. Царя мушков Mita, например, который
многократно упоминается в ассирийских источниках, греческая традиция
знает как царя Фри/ии Мидаса. Этот Mita — M£Sa<; многократно
упоминается в надписях Саргона II (722—705), а также в одном религи¬
озном, тексте эпохи Асархаддона1 2 3. В царствование Мидаса мушки под¬
верглись нашествию со стороны киммерийцев. Мидас, потерпев пораже¬
ние, покончил с собою, напившись бычачьей крови (Strabo, I, 3, 21).
Евсевий указывает,на 696 г. до н. э. как на дату этого события, согласно
же Африкану это произошло в 676 г. Имеется дополнительный материал
(напрцмер, известие Гелланпка), свидетельствующий о правильности
даты Африкана, и эта последняя, можно сказать, является общепринятой
в специальной литературе, хотя некоторые исследователи полагают, что
для этого события лучше подошел бы 675—674, чем 676 г. до н. эА
Таким образом, согласно греческой традиции, в 676 г., т. е. как раз
в то время, когда в Урарту царствовал Руса II, мушки (фригийцы) под¬
верглись нашествию со стороны киммерийцев; согласно же урартским
источникам, - как было уже отмечено, в царствование Русы произошел
поход,урартийцев на страну мушков, во время которого было захвачено
и угнано в Урарту много пленных. Вышеприведенное свидетельство ас¬
сирийских текстов эпохи Асархаддона, которое подразумевает кимме¬
рийцев на службе у Русы II, дает, по нашему мнению, возможность объе¬
динить свидетельства урартских и древнегреческих источников и придти
к выводу, что, по всей вероятности, в обоих источниках речь идет об
одном'и том же событии, о происшедшем в 676 г. походе урартского
царя Русы И, в войске которого, очевидно, значительную (возможно,
преобладающую) часть составляли наемные отряды киммерийцев, против
мушков.
1 См. Г. А. Меликишвили, Клинообразная надпись урартского царя
Русы II из Адыльджеваза, «Сообщения АН Груз. ССР», XI, № 10 (1950), стр. 689.
2 Кп., 51: «Mi-it-ta-a владыка (страны мушков?)».
3 RE, 21-й полутом (1921), стб. 413—414 и 31-й полутом (1933), стб. 35Е
40
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
То, что значительные массы скифов и киммерийцев^в VII в. жили на
территории Урартского царства, подтверждается также данными архео¬
логических исследований. Известно, что во время раскопок на Кармир-
блуре было найдено немало скифских предметов или предметов, отража¬
ющих связь со скифским искусством, что, по мнению проф. Б. Б. Пиот¬
ровского, указывает на регулярные сношения скифов с урартийцами
еще в эпоху существования Урартского царства1.
Вышеотмеченные обстоятельства показывают, насколько шатким дол¬
жно было быть в УНгв. до н. э. положение Урарту, цари которого были
вынуждены все более и более опираться на наемные войска. Вскоре ре¬
зультаты этого сказались — в начале VI века Урартское государство
было разгромлено.
I •
1 Б.. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, 1944, стр. 306, 324;
он же, Город бога Тейшебы, ВДИ, 1948, № 4, стр. 149; он же, Кармир-блур!
1950, стр. 86—97.
\
\
С. Т. Еремян
НАРОДНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН
ПРбТИВ ПЕРСОВ В 450—451 гг.
(К 1500-летней годовщине)
В многовековой истории армянского народа немногие события оставили
такой яркий и неизгладимый след, как народно-освободительная
война армян против персов в 450—451. гг. С того времени прошло пятнад¬
цать столетий, и все же народ продолжает свято хранить память «Варда¬
новых воинов», павших смертью героев во имя своей родины.
В сложных социальных и экономических, внутриполитических и внешне¬
политических условиях протекала жизнь армянского народа в первой
половине V столетия. ’К этому времени в Армении уже сложились ранне¬
феодальные отношения, которые привели к натурализации хозяйства
и экономическому раздроблению страны. Процесс экономического раз¬
дробления страны подготовил почву и для политического ее раздробле¬
ния. Этот процесс вместе с ростом политического влияния нахараров,
стремившихся захватить публично-правовую власть в пределах своих
сеньорий, неизбежно ускорял процесс децентрализации, распад единого
армянского раннефеодального государства на отдельные самодовлеющие
территории — «полугосударства» нахараров, чем закончился период вы¬
зревания феодальных отношений и начался переход к новому периоду
нахарарской системы хозяйствования и политической власти.
В создавшихся условиях сословные и классовые интересы нахараров
толкали их на сближение с враждебными Армении державами. Предавая
интересы своей родины и. народа, большая часть нахараров фактически
вышла из повиновения армянскому царю и признала себя вассалами либо
персидского «царя царей», либо рш^гйого императора. После этого не¬
трудно было двум державам сговориться и разделить между собою Армян¬
ское государство, что совершилось в 387 г. Окраинные области Великой
Армении отпали, осталась «Срединная страна» (Миджнагихар), 4/5 ко¬
торой подчинились Персии (эту часть «ромеи» впредь именовали «Перс-
Арменией»), а */5 часть — Римской империи. В обеих частях страны про¬
должали царствовать представители Аршакидской династии, но в рим¬
ской части Армении царская власть была упразднена уже в 391 г., а в
«Перс-Армении» она существовала еще до 428 г. Когда пала династия Ар^
шакидов, по меткому выражению Ерише, «царство армянское перешло
к нахарарам»1.
1 Е г и ш е,4 История Вардановых воинов и Армянской войны, гл. 1, Тифлис*
1913, древнеармянский текст (в дальнейшем: «Егише»), стр. 11.
42
С. Т. ЕРЕМЯН
Сасаниды п Римская империя (с 395 г, Восточно-Римская, или Визан¬
тийская империя) установили в Армении свое^чюлитическое господство
ценою признания наследственного землевладения армянских нахараров
и церкви, т. е. за счет захвата нахарарами общинных земель шинаканов,
окончательно попавших в феодальную кабалу. Нахарары добились при¬
знания их публично-правовой власти ценой принесения в жертву незави¬
симости страны и предательства интересов народных масс1.
С падением династии Аршакидов в 428 г. подчиненная Персии Арме¬
ния превращалась в вассально-зависимую страну, с сохранением своего
внутреннего самоуправления, на основе нахарарского права. Все имуще¬
ство и богатство упраздненной царствующей династии на территории
«Перс-Армении» были объявлены собственностью персидского «царя
царей», а земли государственного домена, находившиеся вне коронной
территории («остана») — Айрарата, были поделены между нахарарами.
«Остан Арменйи» — область Айрарат — попрещнему. оставалась центром
страны, но она была передана в «кормление» наместнику «царя царей» —
марзпану Армении. Находящиеся в пределах «остана» держатели мелких
земельных владений, азаты-всадники и отпрыски упраздненной династии
Аршакидов, составили особый слой мелкой знати, называемой впредь
«останик».
Марзпан Армении до середины V в. имел свое местопребывание в го¬
роде Арташате, а затем политический центр страны переносится в сосед¬
ний Двин. /
Армения, по сравнению с другими марзпайствами — провинциями
персидского государства, в некоторых отношениях находилась в приви¬
легированном положении. Основные должности по управлению страной
марзпан передавал армянским нахарарам, причем он обязан был соблю¬
дать выработанный веками принцип наследственного права замещения
государственных должностей — гордзакалств. Впоследствии нарушение
этого порядка вызвало сперва скрытое, затем явное недовольство наха¬
раров. Наиболее важны были должности азар’апета — начальника финан¬
сового ведомства, малхаза — начальника дворцового управления и
спарапета — главнокомандующего армянского ополчения. Азарапет соби¬
рал налоги и сдавал их прибывшему в страну главному сборщику государ¬
ственных податей персидского царя «васпураканскому хамаракару».
Кроме того, он ведал строительством в останских землях и наблюдал
за исправностью оросительных систем. Спарапет стоял во главе конных
и пеших ополчений нахараров. Армянская конница попрежнему получала
натуральную и денежную субсидию (рочик), но уже не от армянских
царей, а из'казны персидского «царя царей»^ Охрана страны целиком ле¬
жала на этой коннице. Персидские войска находились лишь в центре
страны — остане Армении. Здесь стратегические пункты были заняты
размещенными в них персидскими и армянскими гарнизонными войска¬
ми (кайенакан, зорк); армянские гарнизонные войска состояли из азат-
ской конницы, возглавляемой спарапетом Армении. Сильный персидский
гарнизон охранял двор марзпана Армении в Арташате. Но пограничная
с Византией линия не была укреплена, и ее охрана была возложена на
армянских нахараров.
Гордзакалство великого судьи оставалось привилегией главы армян¬
ской церкви — католикоса, который стоял во^ главе совещательного и
законодательного органа армянской знати — собора (жогов\ получив¬
шего после падения царской власти исключительное значение.
1 С. Т. Еремян, Раннефеодальная монархия армянских Аршакидов, «Исто¬
рия СССР», т. I, М,—Л., 1939, стр. 100—107.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
43
Для выявления действительного числа налогоплательщиков большую
роль играло сотрудничество азарапета с католикосом, возглавлявшим
многочисленных епархиальных начальников — епископов и сельских
л городских священников, в руках которых находились книги рождений
и смертей.
Персидский царь сам вмешивался в выборы католикоса Армении,
назначая на этот пост угодного ему человека.
Феодально-зависимые армянские крестьяне — шинаканы находились
в крайне тяжелом положении. Персидскому «царю царей» они должны
были платить поземельный налог (хае). Кроме того, как они, так и город
-ские ремесленники несли различные государственные трудовые повин¬
ности (мардахарк), причем теперь эти повинности значительно возросли:
нзарапет Армении был обязан по требованию начальника ведомства тру¬
довых повинностей Персии передавать в его распоряжение рабочую силу
для строительства в самой Персии; крестьян и ремесленников отправляли
в отдаленные части Персии.
С другой стороны, шинаканов эксплуатировали армянские феодалы —
нахарары и церковь; им шинаканы были обязаны барщиной (кор), много¬
численными феодальными повинностями (пархакутюн) и натуральными
взносами (птуг).
С уничтожением земель царского домена и переходом этих территорий
под власть нахараров жившее там трудовое население — крестьяне-общин¬
ники (свободные шинаканы) — из положения «царских земледельцев»
(мгиакк аркуни) также попали в состояние феодально-зависимых крестьян
(зависимых шинаканецз),. приближавшихся по своему положению к коло¬
нам Восточно-Римской империи. Прежние свободные сельские общины
оставались еще только в домене марзпана — Айрарате, но подавляющее
большинство трудового населения Армении уже состояло из феодально¬
зависимых крестьян. '
Подчиненная персидскому государству нахарарская Армения пред¬
ставляла собою совокупность феодальных «полугосударств» — крупных
и мелких владений нахараров, во главе каждого из которых стоял сеньор—
тэр, танутэр или нахарар, нахапет, наследственный глава сеньории —
тэрутюн. Тэр считался вассалом персидского «царя царей». Нахарар
в пределах своей территории был полновластным хозяином. Он управлял
своей территорией и судил подчиненное ему население, имел своих горд-
закалов — чиновников из подвассальной служилой знати — азатов,
которые собирали подати и следили за выполнением повинностей трудовым
населением в пользу,” нахарара. Каждый нахарар имел свое войско, фа¬
мильный герб и:-3дай*я.
С дальнейшим углублением экономической разобщенности происхо¬
дило дробление каждого нахарарского владения на более мелкие
политические единицы. Внутри нахарарской фамилии происходил про¬
цесс выделегия отдельных семейств — сепухов (младших представителей
на^арарских фамилий), которые получали свою долю из общего фамиль¬
ного состояния в качестве «сепухской доли» и образовывали вассальное
основной ветви «сепухское владение» (сепухаканутюн). Каждая нахарар-
v кая территория превращалась в совокупность более мелких, вассаль¬
ных z?Py> владепий _ сепухов и азатов (всадников, держателей военных
ленов).
Каждое нижестоящее лицо было вассалом вышестоящего; вассал был
обязан выступать со своим ополчением в порядке вассальной службы
(м спасу царрайутюн). Господин его, со своей стороны, обязывался
сохранять в незыблемости наследственные права своего вассала и защи¬
щать его от нападения других феодалов. Это взаимное соглашение сопро¬
44
С. Т. ЕРЕМЯН
вождалось церемонией клятвы (ухт) вассала (царрай) в верности своему
господину (тэр)1. Социально-экономический строй нахарарской Армении,
как уже указывалось, способствовал политическому раздроблению страны,
но внешнеполитическая ситуация (Армения лежала между Персией и
Византией—двумя претендентами на ее территорию) и необходимость
удерживать в повиновении эксплуатируемых крестьян принуждали наха-
раров к сплочению.
Единство политических интересов нахараров находило свое выражение
в институте совещательного и законодательного собора (жогов) нахараров
и духовенства, который созывался по мере надобности, а также в единой
системе военной организации.
Армения была важным звеном в политике Персии и Византии. В этот
период особенно участились нападения «варваров» на Византийскую
империю — со стороны Дуная, и на Персидское государство, со стороны
Средней Азии. Сравнительно меньше было вторжений кочевников со
стороны кавказских проходов, но все же вопрос охраны кавказских про¬
ходов беспокоил обе дерщавы и вплоть до середины VII в. не раз служил
поводом для новых конфликтов между ними.
Укрепление кавказских проходов требовало огромных расходов, и
Сасаниды стремились возложить их на Византию. Они изображали свою
борьбу с кочевыми племенами Средней Азии и Северного Кавказа как
борьбу не только за свои государственные интересы, но и за интересы
Византии. Поэтому, с точки зрения Сасанидов, константинопольский
двор обязан был возместить ущерб, причиняемый им кочевниками. В ко¬
нечном счете, Сасанидам удавалось получить «золото» для охраны Алан¬
ских ворот (Дариалан, соврем. Дарьяльское ущелье), так как если бы
персы перестали оберегать ворота, от этого пострадали бы не только
персы, но и византийцы1 2.
С другой стороны, Сасанидам удалось привлечь к делу охраны кав¬
казских проходов и местную феодальную знать. Возвышение роли владе¬
телей Сюника тесно связано с вопросрм охраны кавказских проходов от
нашествий кочевников севера. Уже при Ездегерде II (438—457) службу
охра'&ы пограничных укреплений в кавказских проходах Сасаниды воз¬
ложили на ишхана (владетеля, князя) Васака Сюни. По сообщению
историка Лазаря Парбского, Ездегерд II назначил Васака Сюни марзпаном
Иберии (Картлии) (около 439—443 г.)3 и возложил на него охрану Алан¬
ских ворот. Здесь Васак Сюни завязал дружеские отношения с вождями
пограничных гуннских племен4. Установление добрососедских отно¬
шений с кочевниками Северного Кавказа имело для Сасанидов величай¬
шее значение. Помимо того, что этим предотвращались набеги кочевников,
в случае необходимости эти кочевники могли предоставить Сасанидам
неисчерпаемые военные контингенты, и это в тот период, когда гунны втор¬
гались в пределы Восточно-Римской империи и ромейские императоры
вели с ними безуспешную борьбу5. Перспективы широкой политической
1 См. Акоп Манандян, Феодализм в древней Армении (период Аршакидов
имарзпанов), Ереван, 1934, стр. 191—195; Н. Адонц, Армения в эпоху Юстиниана,
СПб., 1908, стр. 453—479.
2Н. Пигу левская, Месопотамия на рубеже У—VI вв., М.—Л., 1940,
стр. 82 и 131.
3 Ив. Джавахишвили, История грузинского народа (на груз, яз.), книга
первая, Тбилиси, 1928, стр. 259, где последним годом марзпанства Васака Сюни в
Иберии указан 447 г.
4 Лазарь Парбский, История Армении, Тбилиси, 1904, древнеармянский
текст, часть II, глава 45 (в дальнейшем Лаз. Парб.).
5 С. Т. Еремян, Сюния и оборона Сасацидами кавказских проходов, «Изв.
Арм. ФАН», 1941, № 7 (12), стр. 38—39.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
45
деятельности в масштабе всего персидского государства притупляли
в правящей фамилии Сюника чувство солидарности с остальной знатью
нахарарской Армении. Это обстоятельство прекрасно учитывалось при
дворе Сасанидов, которые не замедлили использовать авторитет Васака
Сюни для проведения новой политики в нахарарской Армении.
Условия, создавшиеся для Армении после ее раздела, стимулировали
дальнейшее усиление могущественных нахараров, которые еще более
усилили между собою борьбу за землю, за крестьян, за ренту. Эта внутри-
феодальная борьба между отдельными группами нахараров осложнялась
и разжигалась прямым участием персидского двора и нередким вмеша¬
тельством византийского императора. Исход этой борьбы зависел, в
конечном счете, от той внешнеполитической ситуации, которая склады¬
валась в каждый данный момент.
В 432 г. создалась такая политическая ситуация, что персидский
двор в Ктесифоне был вынужден пойти на уступки и восстановить в на¬
следственных правах последнего представителя династии Григория Про¬
светителя — католикоса Саака I. Последний сумел использовать благопри¬
ятный момент* и, представившись «царю царей» Враму V Крману (Варахран
V — 418—438 гг.), добился утверждения «Разрядной грамоты» (Гахна-
мак) — списка армянских нахараров в их иерархической последователь¬
ности, который существовал еще при последнем аршакидском царе Арме¬
нии Арташесе (Арташире — 422—428 гг.)1. Тем самым восстанавливались
в своих наследственных правах ранее опальные нахарарские дома, которые
•были известны своими провизантийскими настроениями. В 432 г. спара-
петом Армении был назначен внук Саака I Вардан Мамиконян и азара-
петом — Ваан Аматуни. Был восстановлен в своих наследственных пра¬
вах также Аршавир Камсаракан1 2.
Уступки, сделанные персидским двором в неблагоприятный для персов
политический момент, ослабили позиции персидского государства в Арме¬
нии. Воцарившийся Ездегерд II поспешил внести раскол в среду армян¬
ских нахараров, создав проперсидскую группировку нахараров во главе
с Васаком Сюни. Марзпан Вехмихршапух (марзпан 428—443 гг.) был
отозван из Армении, и взамен его на эту должность был назначен ишхан
Васак Сюни. Внешне как будто среди нахараров царило согласие и мир,
на самом же деле рознь и скрытая вражда между ними все более углу¬
блялись и вскоре должны были вылиться в ожесточенную борьбу.
Таким образом, в 40-х годах V столетия нахарарская Армения пред¬
ставляла собою полузависимую страну и управлялась армянской знатью.
Зависимость выражалась'в том, что государственные налоги шли в казну
персидского «царя царей». Марзпаном Армении являлся представитель
армянских нахараров Васак Сюни (443—451 гг.). В 439 г. после смерти
католикоса Саака I должность «великого судьи» исполнял епископ Иосиф
из Вайоц-дзора. В это время в Армении фактически не было никаких
представителей власти Сасанидов; даже сасанидские гарнизоны в укрепле¬
ниях Айрарата зависели от Васака Сюни.
Почти такими же правами пользовались нахарары Византийской Ар¬
мении, которые в официальных актах назывались сатрапами. Каждая
сатрапия представляла собой особое нахарарство, самостоятельное во
внутренней жизни; его обязанность перед ромейским императором заклю¬
чалась лишь в охране византийской границы от персидского государства 3.
1 Н. А д о п ц, ук. соч., стр. 248—272.
2 Моисей Хоре нс кий, История Армении, III, 51, древпеармянский
текст, Тбилиси, 1913, стр. 322—323, русск. пер. см. «История Армении Моисея Хорен-
ского», пер. Н. Эмина, М., 1893, стр. 188—189 (далее цит. как Моис. Хорен.).
3 Н. А д о н ц, ук. соч., стр. 28—45.
46
С. Т. ЕРЕМЯН
Византия в этот период обращает серьезное внимание на укрепление-
своей восточной границы с персами, к чему широко привлекалась армян¬
ская феодальная знать. В военном отношении армянские земли, подвласт¬
ные Византии, во всяком случае до половины V столетия подчинялись
дуку Армении, который сидел в городе Мелитене, центре провинции Вто¬
рая Армения. Дук Армении подчинялся магистру Востока, который пре¬
бывал в Антиохии. В середине V в. дуком Армении был Васак Мами-
конян, а магистром Востока — Анатолий (в 438—443 гг.)1.
Однако такое положение противоречило интересам С.асанидов. Арме¬
ния была важна для персов как плацдарм для господства над Сирией и
Малой Азией и для борьбы с Византией. Пользуясь тем, что Византия
была поглощена войнами с Атиллой и ,церковными распрями, Сасаниды
возобновили политику уничтожения внутренней самостоятельности Арме¬
нии. Армянская церковь, бывшая выразителем политических интересов
Византии, мешала религиозно-культурной ассимиляции армян с персами.
Поэтому Ездегерд II на втором году своего правления (439) порывает
с политикой широкой веротерпимости, которой Сасаниды придерживались
после раздела Армении в 387 г. (Егише, стр. 12).
Далее в связи с ожесточенной борьбой против гуннов Средней Азии 2:
Ездегерд II мобилизовал военные силы всех подчиненных стран и пере¬
бросил их на северо-восточные рубежи своего государства. Это было-
хорошим поводом, чтобы вывести из нахарарской Армении армянскую
конницу и лишить ее возможности оказать сопротивление новым меро¬
приятиям Сасанидов в стране. В 387 г., когда большая часть Армении
подчинилась Персии, было обусловлено, что армянская конница должна
всегда оставаться на родине, но теперь армянские военные ополчения
были посланы в Среднюю Азию. При этом они должны были содержаться
за счет самих нахараров (Егише, стр. 16).
Военное положение сделалось постоянным явлением. Ездегерд II
на далекой северной окраине своего государства в Марви-роте (Мервский
оазис) основал свою военную ставку, где и нрощивал постоянно в течение
семи лет (442—449 гг.). Армянские войска находились при нем и после
окончания военных действий, их намеренно задерживали, не отпуская
на родину. Эта мера распространялась не только на Армению, по и на
Иберию (Картлию) и Албанию (Егише, стр. 27). Таким образом, эти
страны были лишены своих военных сил и оставались беззащитными.
Затем Ездегерд II проводит всеобщую перепись населения и учет всех
объектов обложения, следствием чего было значительное увеличение-
налогов (Егише, стр. 31): тяжелые подати были наложены не только на
шпнаканов, рамиков (городское «простонародье») и прочее городское насе¬
ление, но и на духовенство, которое ранее было приравнено к сословию
азатов и платило лишь поземельную подать (хас). Более того, были учтены
все годные для обработки земельные угодья, и независимо оттого, пустовал
или обрабатывался данный земельный участок, с него взыскивалась позе¬
мельная подать. Даже деревни, которые были покинуты населением из-за
чрезмерных земледельческих работ в пользу землевладельца, были за¬
числены за последними, как доходные статьи. Об этом свидетельствуют
гневные строки современника, историка Егише, который пишет: «Там,
где следовало взимать сто дахеканов, взимали вдвойне; обложены податью
также епископы... священники и земли — не только застроенные, но и 1 21 К о р ю н, Жизнь Маштоца, Ереван, древнеармянский текст, стр. 64, 69.
См. акад. М. А б е г я н, История древнеармянской литературы, т. I, Ереван, 1944
(на арм. яз.). стр. 292—297.
2 К.В. Тревер, А. Ю. Якубовский и М. Э. Воронец, История
народов Узбекистана, т. I, Ташкент, 1950, стр. 126—127.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
47
пустовавшие. Да и кто в состоянии рассказать о бремени поборов —* мута
п сака, бажа и хаса и налогов с пастбищ, пашен и лесов. Взимали не так,
как подобает парям, а грабили, точно разбойники; сами даже удивлялись,
откуда берется столько богатства, каким же образом продолжает благо¬
денствовать страна Армянская» (Егише, стр. 32). Землевладелец отныне
отвечал перед государством за поступление податей с его земель, независимо
от того, обрабатывались они или пустовали. Эта мера привязывала земле¬
дельца к обрабатываемому им участку, лишала его и его наследников
права перехода. Таким образом, новая налоговая политика персидского
двора обостряла взаимоотношения между крестьянами и феодалами:
последние теперь должны были вносить в государственную казну даже
и свою долю прибавочного продукта. Сильное увеличение налогового
обложения вызвало недовольство среди всех слоев населения, в первую
очередь среди шинаканов и рамиков, затем среди духовенства и наха-
раров.
Это увеличение налогового обложения было вызвано, с одной стороны,
растущими со дня на день расходами на содержание Сасанидами огромной
армии в Средней Азии и постройкой там пограничных укреплений; с дру¬
гой стороны, увеличение налогового бремени преследовало цель экономи¬
чески обессилить страну и, в первую очередь, истощить шинаканов,
«дабы они из-за крайней нищеты поневоле обратились в религию магов»
(Егише, стр. 31), т. е. осуществить политику ассимиляции армян с персами.
Вслед за этим был лишен своей должности азарапет Армении Ваан
Аматуни, а у замещавшего католикоса епископа Иосифа была отобрана
должность великого судьи. Главе армянского духовенства оставались
лишь узко церковные функции — рукоположение епископов и наставление
своей паствы. На должность азарапета был назначен представитель пер¬
сидской знати, а великим судьей — могпет (главный маг), один из пред¬
ставителей зороастрийской жреческой верхушки^ Спарапет же Вардан
Мамиконян находился в то время во главе армянских войск в Средней
Азии при «царе царей». Таким образом, нахарары фактически были от¬
странены от политического руководства страной. Но оставалась еще наи¬
более трудная часть этой системы мероприятий, направленных на превра¬
щение Армении в рядовую персидскую провинцию: Сасанидам нужно
было добиться религиозно-культурной ассимиляции армян, грузин и
албанов с персами.
Религиозная ассимиляция не была для Сасанидов самоцелью, а лишь
средством политического и культурного порабощения армян, грузин и
албанов. Народы Закавказья и Армении прекрасно это сознавали и вы¬
ступили со всей решительностью против этой попытки идеологического
и культурного порабощения. Армянский народ в этот период хорошо
сознавал, что в обеих частях Армении живет единый народ с единым ар¬
мянским языком. Хотя последний и был представлен многочисленными
диалектами, но все же на этой базе в это время (на рубеже IV—V вв.)
возник единый армянский язык (грабар); на этом языке уже были
созданы литературные памятники, показывавшие превосходство интел¬
лектуальной культуры армян над персами с их отсталой и труднодоступ¬
ной широким народным массам системой пехлевийского письма. Создается
богатая историческая и философско-богословская литература и единый
армянский стиль архитектуры. Вырабатывается самобытная музыкальная
культура.
Религиозная общность армян, грузин и албанов с враждебной Персии
Византийской империей (в этот период еще существовала единая вселен¬
ская церковь, главой которой считался сам ромейский император), разу¬
меется, была для Сасанидов совершенно нежелательна. Поэтому Персия
48
С. Т. ЕРЕМЯН
немедленно использовала раскол вселенской церкви после Эфесского
собора в 432 г. Сасаниды оказывают покровительство сиро-несторианской
церкви и противопоставляют ее вселенской церкви. Армянское же духо¬
венство рассматривалось как политическая агентура Византии.
Но попытка культурного порабощения Армении, предпринятая персами,
встретила ожесточенное сопротивление армянского народа. Когда азарапет
персидского государства Мирнерсе направил армянским нахарарам
послание с требованием, чтобы они приняли религию своего сюзерена —
персидского «царя царей» — зороастризм,— всколыхнулась вся страна.
В случае отказа нахарары должны были отправиться к «царю царей»
и предстать перед его судилищем1, Нахарары и духовенство созвали
в^Арташате собор (щ.огое), на котором присутствовали 17 нахараров и
17 еппскопов, не считая сепухов, азатов и младшего духовенства. На этом
совещании было составлено ответное послание. Собравшиеся от имени
всего народа решительно заявили, что ни при каких условиях армяне
не отрекутся от своей религии1 2. Такой же ответ был "получен персами
из Иберии и Албании. Ктесифон спешно затребовал ко двору «царя
царей» главных представителей феодальных домов Армении, Иберии
{Картлии) и Албании. Из Армении отправились 10 наиболее влиятельных
нахараров, среди которых были марзпан Васак Сюни, спарапет Вардан
Мамиконян3, Ваан Аматуни, Аршавир Камсаракан и др.
Прибывпиш в Ктесифон нахарарам угрожали, что если они не оставят
христианство и не примут маздеизм, то будут, лишены всех наслед¬
ственных привилегий и сосланы в далекие пустыни Ирана, а в Армению,
Иберию и Албанию будет отправлена карательная экспедиция, которая
разорит эти страны, а жен и детей нахараров угонит в Хузистан, в неволю 4.
Чтобы избежать такой участи, прибывшие феодалы, после тайного сове¬
щания, изъявили свое согласие принять религию магов. Обрадованный
Ездегерд II, после церемонии поклонения священному огню, отправил их
на родину с большими почестями и подарками вместе с многочисленными
магами, но в то же время взял в заложники от армянской знати двух сы¬
новей марзпана Васака Сюни и от грузинской знати бдешха Аршуша
{Лаз. Парб., И, 18, стр. 55).
Пока нахарары находились в Ктесифоне, в Армении уже началось
стихийное всенародное движение против персов и нахараров, о которых
распространилась молва, что они отреклись от своей веры, перешли на
сторону персов и теперь возвращаются в страну в сопровождении пер¬
сидских магов. Народные массы начали повстанческое движение, быстро
распространившееся по всей стране. Они решили бороться за свою родину
до последней капли крови. От прибывающих на родину нахараров-измен-
нпков отвернулся весь народ и даже их близкие. По словам историка,
«никто не желал делить с ними трапезу — ни жена, ни сын, ни азат, ни
царрай, нп слуги» (Лаз. Парб., II, 29, стр. 56). «Да подымется рука родного
брата» на брата —изменника родины, «пусть отец не щадит сына, а сын
не стесняется пативов (знаков отличия) отца. Пусть жена воюет со своим
мужем, а слуга (царрай) сопротивляется своему господину (тэру)...»—
таков был приговор народа, сообщает Егише; после этого, продолжает
он, «все они выступили вооруженными с шлемами на головах, с мечами
1 Егише, стр. 33—36; Лаз. Парб., II, 22 (стр. 43—44).
2 Егише, стр. 37—53; Лаз. Парб., II, 24 (стр. 44—46).
3 После победы Ездегерда II над хионитами при Марви-роте, при которой
•особенно отличилась армянская конница, Вардан Мамиконян был временно отпу¬
щен на родину (Лаз. Парб., II, 44).
, 4 Л а з. Парб., II, 25—29 (стр. 46—55); Егише, стр. 54—68.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
49
^ Вестник древней истории, №
50
С. Т. ЕРЕМЯН
на спине и щитами на руках, не только храбрые мужчины, но и замужние
женщины» (Егише, стр, 72—74).
Возвращавшиеся из Ктесифона нахарары, прибыв в Армению, остано¬
вились со своими войсками в местечке Англ, где находились летовки
армянских войск (Егише, III, стр. 74). Вместе с ними прибыли персидские
маги. Здесь главный маг (могпет) во главе магов сделал попытку разрушить
церковь и вместо нее воздвигнуть пиреум — храм огня. Народ, видя
разрушение святыни, с дубинами в руках напал на магов и рассеял их.
Церковь использовала начавшееся стихийное народное движение и
повела активное наступление против распространившихся в стране магов.
Вся ненависть угнетенных масс к господствующему классу направляется
против Сасанидов и их представителей — магов. Народные-массы, не¬
довольные тяжкими поборами персов, восстают по всей стране и нападают
на сасанидскую администрацию и магов, которых выгоняют из страны и уби¬
вают. Восставший народ нападает на города и крепости, всюду уничтожая
и преследуя сасанидские гарнизоны. Вскоре маги убедились, что вся их
затея обречена на провал, и думали лишь о том, как бы целыми и невре¬
димыми вернуться на родину (Егише,стр.75).Тогда и прибывшие на родину
местные нахарары решили присоединиться к движению с тем, чтобы
взять его в свои руки. В противном случае это движение грозило
обратиться также и против местных феодалов. Но для этого прежде
всего необходимо было убедить народ в том, что нахарары приняли
зороастризм только для виду, чтобы иметь возможность вернуться на
родину, спасти свои семьи и имущество и, став во главе народного движе¬
ния, вынудить Сасанидов отказаться от своей новой политики в Армении.
Спарапет Вардан Мамиконян, опасаясь, что Ездегерд затребует его
обратно и тогда Армения вновь останется без армянских войск, собрал
своих сородичей и друзей и сообщил им, что он и его товарищи перешли
в маздеизм только для виду, чтобы иметь возможность вернуться на ро¬
дину. После этого он со всем родом и имуществом спешит найти убежище
в тех из своих владений, которые находились в пределах Византийской
Армении. Этим он спасал свою семью и всю фамилию от уничтожения
и открывал себе возможность свободных действий. Иную позицию занял
марзпан Васак Сюни. Всеми имевшимися в его распоряжении средствами
он старался задушить народное движение и охранить магов, за жизнь
которых отвечал перед «царем царей» своей головой.
Уход Вардана Мамиконяна особенно/ беспокоил марзпана. Васак
Сюни знал, что спарапет, после побед в борьбе с эфталитами ц хионитами
в Средней Азии, пользуется при дворе «царя царей» славой непобедимого
полководца. Если марзпан выпустит его из-под контроля персов и допу¬
стит его переход в сферу влияния Византии, то в Ктесифоне это будет
расценено, как измена самого Васака Сюни, марзпана страны, не сумев¬
шего удержать нахараров в повиновении. В этих условиях Васак Сюни
созывает совещание танутэров и аваг-сепухов1 Армении, и после
того, как выяснилось единодушное намерение всех присутствующих
возглавить народное движение против Персии, Васак Сюни и другие на¬
харары пишут письмо Вардану Мамиконяну, прося его подумать не только
о себе, но и о всей стране и народе и вернуться (Лаз. Парб., II, 30).
Вардан Мамиконян, видя единодушие нахараров, вернулся обратно и
вместе с марзпаном Васаком Сюни стал во главе всенародного движения
против персов. ** Так назывался старший по возрасту представитель нахарарской фамилии, ко¬
торый после смерти нахарара должен был наследовать его должность и звание таву-
тэра, т. е. главы фамилии.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
Ы
Повстанческое движение вступило во вторую фазу своего развития,
когда оно из стихийного выступления масс превратилось в организован¬
ное вооруженное выступление всей нахарарской Армении против Персии.
Началась лихорадочная работа по организации вооруженных сил народа.
Для смотра наличных вооруженных сил удобным моментом явилось при¬
ближение летней поры, когда все войска отправлялись в летние лагеря
округа Цалкотн, в селении Англ (Лаз. Парб., И, 31). Спарапет Вардан
Мамиконян, узнав о том, что маги уже сообщили в Ктесифон о гото¬
вящемся вооруженном выступлении армян, спешил с организацией
восстания, чтобы предупредить вторжение персидских войск в страну
(Лаз. Парб., II, 32). Однако в этот момент сказалась нерешительная и
колеблющаяся позиция марзпана Васака Сюни, который лишь под дав¬
лением обстоятельств присоединился к движению. Нахарары, руководив¬
шие восстанием, и прежде всего Вардан Мамиконян, совершенно не дове¬
ряя Васаку Сюни, начинают вести подготовку военных действий втайно
»т марзпана. Пользуясь правом спарапета, Вардан Мамиконян созвал
тайное совещание нахараров, сепухов и епископов, на котором обсуждался
• тратегический план военных действий против Персии. Решения этого
совещания хранились в строгом секрете, как военная тайна, также ог
Васака Сюни. О том, насколько ему не доверяли, свидетельствует тот
факт, что, когда один из остаников — Зандалан, узнав об этих решениях,
хотел сообщить их Васаку Сюни, его настигли в пути и, как изменника
родине, по древнему обычаю народа, побили камнями. Это послужило
уроком для всех тех, которые осмелились бы разгласить военные тайны
вождей восстания (Лаз. Парб., II, 32; Егише, стр. 84).
Руководители восстания хотели поставить Васака Сюни уже перед
фактом всенародного вооруженного выступления, чтобы он не смог отсту¬
пить от тех предложений, которые изложил в своем пйсьме Вардану Мами-
коняну. И действительно, когда после этого тайного совещания нахарары
во главе с Варданом Мамиконяном сообщили марзпану Васаку Сюни
:> своем решении начать вооруженное выступление против персов, он
начала уклонялся от прямого ответа и лишь в конце-концов, «хотя
л помимо своего желания, но под давлением [пришедших], вошел в со¬
глашение с ними» (Лаз. Парб., И, 32). Все нахарары, во главе с Васаком
Сюни, и все военные ополчения, во главе с Варданом Мамиконяном, при¬
носят торжественную присягу в Англе (Лаз. Парб., II, 32).
В Англе сосредоточились4 вооруженные силы восставших армян.
Сюда стягивались отовсюду народные ополчения, состоявшие главным
юразом из шинаканов и рамиков. Все слои народа объединяла всеоб-
шая ненависть к поработителям родины персам, их войскам и магам
Егише, стр. 86).
После принесения всенародной клятвы «множество рамикских опол¬
чений», «не подчиняясь приказу начальников», напали на пиреумы,
уничтожили их, а священные огни погасили водой, что для зороастрийца
читалось величайшим святотатством. Затем взяли под стражу всех
находящихся в Англе магов, и увели их в соседний Зарехаван, где они
'ыли убиты (Лаз. Парб., II, 32). На следующий день войска повстанцев,
находившиеся в Англе, разделились на три части и неожиданно окру-
кили находившиеся там персидские войска, которые были уничтожены^
± их предводители были взяты под стражу и уведены в заключение в кре¬
пости нахараров (Егише, стр.84). Повидимому, эта мера преследовала цель
вменять их на армянских заложников, находившихся в Ктесифоне,
События, происходившие в Албании и Иберии, заставляли армян
ускорить свои действия. С армянами поддерживали тесный контакт
носставшие грузины и албаны. В Иберии (Картлии) еще сохранилась
52
G. T. ЕРЕМЯН
царская власть, и Сасаниды пользовались борьбой противоречивых
интересов грузинских царей и нарождавшейся грузинской феодальной
знати. Наши данные об Иберии этой эпохи очень скудны, но косвенные
указания дают возможность утверждать, что вернувшиеся грузинские
феодалы вместе с царем также готовились к восстанию, поддерживая
постоянный контакт с армянами и албанами. Однако в Ктесифоне в ка¬
честве заложника находился наиболее могущественный феодал Картлии
бдешх (питиашх) Аршуша, родственник Мамиконянов, Камсараканов
и Арцрунп. Аршуша, находясь при дворе персидского царя, был обречен
на полное бездействие. На родине же, в Иберии, недалеко от столицы
Мцхеты, где имел местопребывание грузинский царь, в Тбилиси были
сосредоточены персидские войска, возглавляемые марзпаном Картлии
Себухтом Нихораканом. Он же должен был наблюдать за военно-страте¬
гической дорогой (ныне Военно-грузинская дорога), ведшей к Дарьяль-
скому ущелью (Аланским BopotaM), где находился сильный персидский
гарнизон, охранявший этот знаменитый проход от вторжения гуннов.
Конечно, такая расстановка персидских вооруженных сил в Иберии
парализовала действия восставших грузин1.
Немногим лучше, повидимому, было положение в Албании. Здесь на
южной окраине, в городе Пайтакаране (нын. Ойран-кала в Мильской
степи), были сосредоточены персидские вооруженные силы, которые дол¬
жны были осуществлять военный контроль над тремя странами Закав¬
казья. В Албании повстанческое движение возглавлял албанский царь
Вачэ. Персы стремились парализовать повстанческое движение Иберии
и Албании, чтобы иметь возможность задушить движение в Армении1 2.
В то время, когда армянские повстанцы начали свои действия в Англе,
албанские феодалы через своих послов просили армян, чтобы они уско¬
рили военные действия против персов и пришли к ним на помощь. По
словам послов, персидские войска, находившиеся на границе гуннов,
пришли в Албанию. Прибыла также конница из Ирана вместе с 300 ма¬
гами, которые навязывалй народу зороастризм, обещая вероотступникам
отменить государственные подати. Сопротивляющимся, по их словам,
угрожали лишением имущества, смертью и уводом в неволю их жен и
детей (Егише, стр. 8^)—90).
Для Армении более опасным было другое известие, переданное теми
же албанскими послами. По их словам, персидский азарапет Мирнерсе
прибыл с войсками в Пайтакаран, откуда через Албанию должен был
напасть на Армению (Лаз. Парб., II, 33). Положение восставших армян
становилось серьезны]^. Во всем Айрарате в стратегических пунктах
страны были размещены гарнизонные войска персов. Из Айрарата эти
укрепления тянулись далее на восток по линии военно-стратегической
дороги персов, которая через округ Вайоц-дзор и южное побережье Севан¬
ского озера вела в Албанию, по /щлине реки Тертер, к городу Пайтака-
рану. где находились главные вооруженные силы персов, контролиро¬
вавшие отсюда страны Закавказья и возглавлявшие военные гарнизоны,
расположенные в горных проходах Главного кавказского хребта.
Чтобы предотвратить возможные вторжения персидских войск в центр
страны, армянские войска быстро спустились из своих летовок в горах
Цахканц в Айрарат и, напав на персидские гарнизоны, уничтожили их.
Войска восставших, армян завладели всеми стратегическими пунктами
страны и разместили там армянские гарнизоны.
1 См. Н. Б е р д з с н и шпили, И. Д ж а в а х и ш в и л и, С. Джана-
ш и а. История Грузии, ч. 1, Тбилиси, 1946, стр. 108—109.
2 См. С. Т. Е р е м я и, Албания в III—VII вв. «История СССР», т. I, М.— Л.,
1939, стр. 160—162.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
53
Несмотря на эти успехи восставших, наличные военные контингенты
были недостаточны для войны с превосходящими силами персидских
войск. Большая часть армянской конницы находилась в Средней Азии.
Оставшиеся в Армении армянские войска были малочисленны, а много¬
численные народные ополчения, хотя и были готовы на воинские подвиги,
были неопытны в деле войны. Поэтому спарапет Вардан Мамиконян
находил, что надо обратиться за военной помощью к гуннам и Византии.
Он предлагает Васаку Сюни послать послов с письмами к императору и
нахарарам Византийской Армении. Были спешно написаны письма,
адресованные императору Феодосию II Малому (408—450) и вельможам
константинопольского двора, а также сатрапам-нахарарам Византийской
Армении. Посольство в Византию состояло из влиятельных лиц: Ваана
Аматуни, Амаяка Мамиконяна и Меружана.Арцруни. Феодосий II живо
откликнулся на просьбы армян и готовился оказать им военную помощь,
но вскоре умер (2 июля 450 г.), и вопрос о помощи остался открытым
(Егише, стр. 93). Тем самым не смогли оказать помощь своим братьям и
нахарары Византийской Армении. Положение Византии в этот период
было шатким. «Варвары» переходили через Дунай и угрожали Констан¬
тинополю. В этих условиях Византия стремится показать Сасанидам свою
лойяльность и верность условиям 50-летнего мирного договора 421 г.
Новый император Маркиан (450—457) уже решительно отказал армянам
в какой-либо помощи. Более того, он поспешил через своих послов заверить
Ездегерда II, что Византия не окажет никакой помощи единоверным
армянам и останется верна договору 421 г. (Егише, стр. 93; Лаз. Парб.,
II, 41). На помощь гуннов трудно было рассчитывать.
Для восставших армян теперь было ясно, что им придется воевать
с персами без посторонней помощи. Единственным спасением являлось
нанесение врагу внезапного удара, пока он не мобилизовал всех
своих сил. По словам Егише (III), восставшие армяне, «хотя и видели
свою малочисленность и единство двух царей (византийского и персид¬
ского.— С. Е.)у но не пали духом. Вспоминая свой обет, они говорили:
„Мы готовы и для убийства [врага] и для смерти!и».
Дальнейшее развитие событий должно было более отчетливо показать
различную классовую целеустремленность широких народных масс и
феодалов. Народные ополчения стремились изгнать из страны персидских
ассимиляторов, являясь бескорыстными. борцами за родную страну.
Господствующий же класс светских и духовных феодалов руководствовал-
я прежде всего своими узко классовь/ми pi сословными интересами.
Некоторые из нахараров во имя своих частных и корыстных интересов
доходили до прямой измены родине. Духовенство же, после крестьян
больше всего пострадавшее от новой политики Сасанидов в Армении,
тремилось придать начавшемуся движению характер религиозной войны.
Во всей средневековой и современной реакционной армянской зарубежной
буржуазно-националистической историографии это движение трактуется
как религиозная война а'рмян против персов. В действительности религиоз¬
ный момент был побочным. Иерей Леонтий и другие церковники своими
проповедями стремились разжечь в народе религиозный фанатизм, но
з этот период такой фанатизм был чужд армянскому народу. Более того,
з этот период среди народа и даже среди нахараров еще встречались после¬
дователи старой языческой религии.
Больше всего влияло на исход движения столкновение противоречи¬
вых интересов нахараров. Все больше обнаруживалось, что согласован¬
ность действий нахараров была лишь кажущейся. Глухая и упорная борьба
между ними за захват главенствующего положения продолжалась; не были
изжиты внутренние разногласия и соперничество, которыми пользовался
54
С. Т. ЕРЕМИН
враг. Победа над персами должна была привести нахарарскую Армению
к политическому сближению с Византией, а это означало упрочение
позиций политических противников Васака Сюни — Мамиконянов, Ама-
туниев, Камсараканов и церкви. Это означало, что марзпан Армении
Васак Сюни должен был потерять все свои привилегии, вплоть до отстра¬
нения его от политических дел страны. Васак Сюни, поневоле втянутый
в это движение и помимо своей воли оказавшийся его организатором
и вождем, попадал в очень опасное положение. Но путь к отступлению
был закрыт. Ведь по его инициативе нахарары впервые собрались для
согласования своих действий. На всех письмах, посланных нахарарам-
сатрапам, византийскому императору и гуннским вождям, всюду на пер¬
вом месте стояла подпись Васака Сюни, йак правителя страны. Он
принес всенародную клятву и присягу. Отступить от этой клятвы зна¬
чило для него поставить под угрозу свою жизнь, жизнь всей своей семьи
и благосостояние своих обширных владений. Вся ярость восставшего
народа обрушилась бы на него. В то же время он знал и чувствовал, что
на него в Армении смотрят как на чуждого общенародному делу человека,
возвысившегося до положения правителя страны благодаря Сасанидам.
При персидском же дворе, после всех этих событий в Армении, его считали
главным виновником провала программы персидских ассимиляторов в
стране.
В этой обстановке Васак Сюни попытался, внешне соглашаясь с
повстанцами, придерживаться выжидательной позиции.
Отказ Византии оказать помощь Армении сломил веру в победу во
многих нахарарах, а в Васаке Сюни вселил надежду выпутаться из соз¬
давшегося положения. Он не терял надежды на мирное окончание кон¬
фликта. Но основные руководители восстания, во главе с спарапетом Вар¬
даном Мамиконяном, считали, что следует ускорить выступление, пока
враг сам не перешел в наступление, и быстрым ударом добиться
победы.
Вот в этих условиях и началась война, названная историком Егише
ч<Армянской войной». После военной подготовки вожди восстания при¬
ступили к прямым военным действиям. Исходя из стратегических сообра¬
жений, Вардан Мамиконян разделил армянские войска на три части.
Первую часть под начальством Нершапуха Арцруни он отправил на
юг, на самое уязвимое место армяно-персидской границы, откуда через
округ Хер-Зареванд (район нын. Хоя) враг мог вторгнуться прямо
в сердце страны — Айрарат. Став во главе другой части армянских войск,
сам Вардан Мамиконян отправился в Картлию с целью ударить в тыл
марзпану Себухту Нихоракану, шедшему в Албанию, чтобы задушить
повстанческое движение, овладеть Аланскими воротами (Дарьяльское
ущелье), уничтожить находящийся там персидский гарнизон и войти
в сношения с гуннами. Наконец, третья часть войск была оставлена
в распоряжении Васака Сюни, который должен был противостоять врагу
в своей вотчине Сюник и охранять Айрарат (Егише, стр. 94—95).
Такое распределение военных сил было бы эффективным в том случае,
если бы между участниками восстания царило полное единодушие. Но
вскоре выяснилось, что это было вовсе не так. Васак Сюни поспешил
использовать то обстоятельство, что он остался один в Айрарате. Не
случайно взял он под свою команду воинские ополчения тех нахараров,
которые были его тайными сторонниками. Кроме того, многие гарнизоны
в Айрарате состояли также из его сторонников (Егише, стр. 95).
Многие воинские части Васак Сюни держал в Сюнике, обрекая их
на полную бездеятельность под тем предлогом, что он их держит там на
случай вторжения персидских войск в Армению со стороны Албании
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
55
'Егише, стр. 95). В укреплениях Айрарата оставались только войска из¬
менников, готовые соединиться с иранскими войсками.
В создавшихся условиях Васак Сюни мог сбросить с себя маску и
показать персидскому двору, что он с начала восстания заботился лишь
об интересах персидского государства. Васак Сюни был уверен, что с
Сасанидами он найдет общий язык, что они восстановят привилегирован¬
ное положение армянских феодалов и откажутся от политики уничтоже¬
ния христианства и навязывания населению маздеизма. Таким путем он
сумеет восстановить свой престиж в самой Армении.
В то время, когда Вардан Мамиконян со своими войсками покидал
Айрарат и вступал в долину р. Лопнас (нын. р. Агстев), Васак Сюни послал
письма персидскому азарапету Мирнерсе в Пайтакаран и марзпану
Иберии Себухту Нихоракану, в которых он сообщал, что ему удалось
рассеять военные силы восставших, что основная часть армянских войск
находится в его распоряжении. Себухту Нихоракану он сообщал, что
Вардан Мамиконян со своими малочисленными войсками идет против
него, Себухта, и что ему ничего не стоит разбить его (Лаз. Парб., II, 34;
Егише, стр. 95—96).
Каково было удивление Вардана Мамиконяна и его войск, когда они,
выйдя из ущелья реки Лопнас и вступив в долину, увидели вдали,в райо¬
не зимней резиденции албанских царей, города Халхал (около нын.
Казаха), войска Себухта Нихоракана, двигавшиеся против них. Себухт
Нихоракан должен был воспрепятствовать войскам Вардана Мамико¬
няна перейти р. Куру, после которой начиналась дорога, ведшая к Дарь-
яльскому ущелью (совр. Военно-грузинская). Армянские войска видели
перед собою превосходящие силы врага. Себухт Нихоракан мобилизовал
даже войска царьков Лпника и Баласакана. Надо было иметь исключи¬
тельное мужество и боеспособность, чтобы одолеть их, и все же в разго¬
ревшейся битве победителями оказались армяне. К ним присоединились
нашедшие убежище в горах восставшие албанские крестьяне, вместе
'С которыми армянские войска прошли через Картлию. Здесь к ним при¬
соединились восставшие грузины.
Армяне, албаны и грузины совершили совместный поход к «Гуннскому
проходу» («Аланским воротам», совр. Дарьяльское ущелье). Здесь они
уничтожили персидский гарнизон и заняли своими войсками все укреп¬
ления прохода. Отсюда восставшие начали вести переговоры с гуннами.
Последние клятвенно обещали воздержаться от помощи персам и обяза¬
лись придти на помощь восставшим армянам, грузинам и албанам
{в 450 г.)1.
В то время, когда Вардан Мамиконян одерживал эти победы, в Армении
Васак Сюни открыто перешел на сторону врага. Он уничтожил разме¬
щенные в Айрарате армянские гарнизонные войска и вновь разместил
там персидские войска. Наряду с этим Васак Сюни похитил детей
восставших нахараров, в первую очередь Мамиконянов и Камсараканов,
и запер их в укреплениях Сюника. Этими мерами Васак Сюни намеревался
парализовать повстанческое движение и заставить обе стороны придти
к обоюдному соглашению. Многие нахарары бежали в свои вотчины, но
многие открыто присоединились к нему, одни по принуждению, другие
добровольно (Лаз. Парб., II, 36; Егише, стр. 100—102). * *1 Лаз. Парб., II, 35; Егише, стр. 96. сл. В историографии ошибочно проход
*Чора пахак» историка Егише и соответствующие ему «Албанские ворота» — историка
Лазаря Парбского принимались за совр. Дербент, в то время как из контекста обоих
историков видно, что речь идет о совр. Дарьяльском ущелье — Аланских воротах.
Иначе и не могло быть, так как персы овладели районом совр. Дербента лишь в сере-
липе VI в.
56
С. Т. ЕРЕМЯН
Начиналась третья фаза повстанческого движения, когда общенародная
борьба с врагом протекала в условиях обострившейся внутрисословной
борьбы между отдельными группировками нахараров. В это время в Ибе-
рип н Албании ликование победивших войск внезапно было омрачено
сообщением гонца об измене Васака Сюни и разорении Айрарата. Вардан
Мамнконян был вынужден спешно вернуться обратно (Лаз. Парб., II,
36).
В конце осени 450 г. Вардан'Мамиконян вернулся победителем из Карт-
лии и Албании в Айрарат. Васак Сюни спешно укрепился в своей вотчине
Сюнике, разорив предварительно Айрарат, с тем расчетом, чтобы армянские
войска не могли там зимовать. Были разорены все укрепленные пункты,
а провиант и фураж уничтожены. Поэтому армянские войска не могли
разместиться там на зимние квартиры. По приказу Вардана Мамикопяна
армянские войска разбрелись по всей стране на зимовку с тем, что^ы
с наступлением весны они были готовы к боевым действиям (Егишс,стр.102).
Васак Сюни был объявлен изменником. Спарапет Вардан Мамн¬
конян, окруженный ореолом победителя над врагом, образовал
в Арташате новое правительство. Танутэром Армении, т. е. правителем
страны, стал сам Вардан Мамиконян, оставаясь одновременно главой
вооруженных сил страны — спарапетом. Повидимому, он восстановил
гордзакалства, существовавшие при Аршакидах. В должности азарапета
был восстановлен Ваан Аматуни; взамен изменника Гадишо Хорхорупп
малхазом был назначен его сородич Хорен Хорхоруни, великим
судьей оставался епископ Иосиф. Была восстановлена даже должность
мардпета (при Аршакидах — царский газофилакт), которая была передана
Михршапуху. Всем было ясно, что новое военное столкновение с Сасанид-
ской Персией неминуемо. Поэтому повстанцы готовились к предстоящей
войне.
Васак Сюни и его сторонники делали все, чтобы избежать военного
столкновения. Через своих сторонников он убеждал народ оставить мысль
о восстании, обещая уладить все при дворе «царя царей» и добиться вос¬
становления прежнего положения мирным путем. Многие, поверив этим
заверениям, перешли на его сторону (Лаз. Парб., II, 36). К тому же Езде-
герд II потерпел поражение от эфталитов в Средней Азии и вернулся
в Ктесифон (Егише,стр.105). Именно это обстоятельство использовал Васак
Сюни. Он всячески убеждал «царя царей», чтобы тот смягчил свою поли¬
тику в Армении, послал бы грамоту о прощении и положил бы конец
брожению и подготовке к войне в стране. Васак Слони добился того, что
Ездегерд II послал указ о «прощении» восставшим. В указе «царь царей»
обещал освободить заключенных — участников повстанческого движения
и возвратить конфискованное у них имущество. Наконец, он обещал
полную веротерпимость и свободу вероисповедания (Егише, стр. 109).
Указ Ездегерда II произвел на многих большое впечатление. В их
глазах поднялся авторитет Васака Сюни, которого считали инициатором
этой политики уступок персидского правительства. Но расчеты Васака
Сюни оказались неправильными. Дальнейшие события показали, что
персы обманывали его самого. Ему, вероятно, не было известно, что,
посылая указ о прощении армянам, Ездегерд II в то же время
послал тайное посольство к императору Маркиану, чтобы еще раз
заручиться заверениями Византии в том, что она не окажет никакой
помощи восставшим армянам. Маркиан поспешил заверить его в своей
лойяльности, после чего Ездегерд II вновь возобновил подготовку к войне,
чтобы раз навсегда покончить с восставшей Арменией(Егише,стр.109—НО).
Спарапет Вардан Мамиконян и его сторонники отнеслись к указу
недоверчиво. Но во всяком случае результатом этого указа было то,
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
57
что среди восставших возникли разлад и разногласия. Многие из нахара-
ров перестали участвовать в подготовке к войне. Но Вардан Мамиконян
и его сторонники из духовенства, нахараров и азатов и широкие народные
массы решили продолжать дело борьбы за освобождение своей родины
до конца (Егише, стр. 110—112).
Сасаниды видели, что повстанцы не верят в указ и продолжают гото¬
виться к войне, и поэтому спешили с отправлением войск к грани¬
цам Арменрш. Азарапет Мирнерсе стянул персидские войска, в том
числе и табуны слонов, в Пайтакаран (там же). Сюда был вызван
Васак Сюни для информации о военных приготовлениях восставших армян.
Марзпан Армении был принят с большими почестями, как человек,
который мог еще принести персам большую пользу. Если верить историкам,
Мирнерсе даже обещал после ликвидации повстанческого движения воз¬
вести Васака Сюни в царское достоинство (Егише, стр. 116 сл.; Лаз.
Парб., II, 42).
Возвратившись на родину, Васак Сюни возобновил лихорадочную
работу по уничтожению единства между нахарарами и развернул подрыв¬
ную деятельность вне Армении. Он сумел уничтожить единство и союз
между восставшими армянами,грузинами и албанами (Егише, стр.120). По¬
следние отошли от армян. Также отошли от армян окраинные высокогорные
области: Алдзник, Тморик, Кордук, Арцах и др. Васак Сюни послал даже
людей в византийскую Халдию. Всем им было сообщено, чтобы жи¬
тели их не предоставляли убежища беглецам из нахарарской Армении..
Он послал также письмо дуку Византийской Армении Васаку Мамико-
няну, в котором он сообщал ему, что на стороне восставших никого не
осталось, что вся нахарарская Армения перешла на его сторону и что он
восстановил там христианство. Васак Мамиконян в свою очередь донес
об этом в Константинополь императору (Егише, стр. 120).
Теперь повстанцы ниоткуда не могли ожидать помощи, кроме гуннов,
оставшихся верными своему слову. Однако, чтобы предотвратить вторже¬
ние гуннов через кавказские проходы, Васак Сюни всюду укрепил и обе¬
зопасил проходы, разместив там персидские военные силы. Для этой же
цели были мобилизованы военные силы Иберии и горских племен верховь¬
ев Иоры и Алазани, а также современного южного Дагестана и прикас¬
пийского побережья (там же). Все эти военные силы находились под
верховным наблюдением Мирнерсе, который теперь постоянно находился
в своей военной ставке, в городе Пайтакаране. Сюда был снова вызван
Васак Сюни, который отправился вместе со своими единомышленниками.
Они заверяли Мирнерсе, что в предстоящем военном столкновении армян
с персами они будут на стороне последних. После того, как Мирнерсе
разузнал от них о всех военных и стратегических планах восставших
армян, он отправился в Среднюю Азию, чтобы доложить обо всем этом
Ездегерду II, а во главе персидской армии, предназначенной для войны
с армянами, оставил Мушкана Нисалавурта (Егише, стр. 122—125).
В течение зимы 450/51 г. войска повстанцев подготовились к весне.
В апреле 451 г. войска врага, находившиеся под командованием Мушкана
Нисалавурта, были стянуты из Пайтакарана к южным границам Армении —
в округе Хер-Зареванд, откуда можно было вторгнуться прямо в центр
страны — Айрарат (Лаз. Парб., II, 17). Узнав об этом, спарапет Вардан
Мамиконян издал приказ, чтобы все нахарары со своими ополчениями
собрались в Арташат, причем ополчения тех нахараров, которые при¬
мкнули к Васаку Сюни, Вардан Мамиконян передал их сородичам, остав¬
шимся верными присяге (Егише, стр.128). В Арташате был устроен торже¬
ственный смотр войск,на котором, согласно сообщению Егише, была пред¬
ставлена конница 28 нахарарских домов с их предводителями.Численность
58
С. Т. ЕРЕМЯН
всей армнп восставшей Армении составляла всего 66 тысяч человек кон¬
ницы и пехоты. Персидское же войско исчислялось в 200 тысяч человек.
Однако по своему моральному состоянию войска восставших превосходили
врага. По словам историка, войска восставшей Армении имели «единое
сердце н единое дыхание, они предпочитали смерть позорной жизни»
(Егшпе, стр. 130).
Чтобы предупредить вторжение вражеского войска в страну, Вардан
Мамиконян спешил отправить войска на южную границу, к гавару Хер-
Зареванд. Он надеялся, что военные действия произойдут на территории
врага и страна избегнет разорения (Лаз. Парб., II, 37). Но к тому времени
-персидские войска успели вторгнуться в Армению и встретили двигавши¬
еся на них армянские войска в округе Артаз, на равнине около селения
Аварайр. Их разделяла река Тгмут (нын. р. Зангимар, южнее Маку)1.
Персы привели в боевую готовность свои войска, поставив впереди
«отряд бессмертных» (матеан гунд), состоявший из слонов и конных войск
(Егише, стр. 150—151). На правом фланге должна была стоять конница
горских племен прикаспийского побережья (там же). Им противостояла
-значительно уступающая по своей численности армия восставших армян.
Вардан Мамиконян разделил армянские войска на четыре части—центр,
правый фланг, левый фланг и арьергардные войска (Лаз. Парб., II, 39;
Егише, стр. 151).
26 мая 451 г., в полдень обе стороны вступили в рукопашный бой. Пока
пехота вела бой, всадники левого фланга, во главе с Варданом
Мамиконяном, перешли реку и, всей силой обрушившись на правый фланг
врага, принудили его к отступлению. Стоящий за ним «отряд бессмертных»,
не вступив в бой, бежал. Однако в разгар боя многие из армянских отря¬
дов, потеряв веру в победу, разбрелись по ближайшим горам и ущельям.
Это использовал персидский полководец Мушкан Нисалавурт. Правый
фланг его войск напал на левый фланг армянских войск. Обе стороны
бились до тех пор, пока равнина не покрылась телами убитых. После этого
Мушкан Нисалавурт бросил в бой отряд слонов, которые окружили Вар¬
дана Мамиконяна и оставшихся в живых всадников его отряда. Несмотря
на героическое сопротивление, конница не могла долго сражаться с отря¬
дом наступающих слонов. Здесь пали смертью героев Вардан Мамиконян
и его сподвижники (Лаз. Парб., II, 39).
К вечеру битва прекратилась. Поле было усеяно телами убитых. Но
победа осталась нерешенной. По словам Егише (стр.155), «не было так, что
одна сторона победила, а другая потерпела поражение, а было выступ¬
ление храбрых против храбрых, в котором обе стороны потерпели пораже¬
ние». О числе павших на поле битвы с обеих сторон оба историка— Егише
(стр. 156) и Лазарь Парбский (11,39) дают одинаковые сведения. Соглас¬
но их данным, на Аварайрском поле пали: со стороны армян —1036
воинов, из них 9 нахараров; со стороны персов и сражавшихся в их
отрядах армян-ренегатов — 3544 человека.
Аваранрской битвой нс кончилась борьба армян с персами. Эта борьба
вступила в четвертую фазу. После того, как пали многие из военачальни¬
ков, п в том числе Вардан Мамиконян, восставшие, чтобы сохранить свои
силы, рассеялись по неприступным горам и ущельям страны и перешли
к партизанской войне. Теперь Сасаниды были вынуждены вести длитель¬
ную войну с повстанцами Армении; в то же время в Средней Азии вновь
начали свои вторжения гунны—эфталиты и хиониты. Эти обстоятельства
вынудили персов пойти на компромисс с восставшими.
1 О пути продвижения персидских войск и местоположении Аварайра см.
Я. А. М а н а й д я н, Главные пути Армении по Tabula Peutingeriana, Ерсвап,
1936 (на арм. яз.), стр. 1*39—172; см. там же карту на стр. 155.
ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА АРМЯН ПРОТИВ ПЕРСОВ
59
В Армении, однако, мало кто верил в благие намерения персидских
властей. Народ был уверен в обратном — в том, что карательные отряды
персов начнут кровавую расправу. Поэтому после Аварайрской битвы на¬
чинается массовый уход населения из долин в горы. По словам историка,
«оставил каждый свое селение, аван и агарак. Невесты покинули брачное
ложе, а женихи оставили покои, старики упали со скамей, а мла¬
денцы из объятий (родителей). Юноши и девушки, вся многочисленная
масса мужчин и женщин отправилась и заняла безлюдные укрепления
и безопасные места многочисленных гор» (Егише, стр. 162).
В долинах и низменных местах страны орудовали карательные отряды
персов. Обыкновенно они обступали укрепленные места, в которых нахо¬
дили убежище мирные жители долин, и обещали прощение при условии
едачи укрепления. Часто засевшие в своих убежищах люди сдавались из-
за отсутствия пищи и питья, но даже из тех, которые спускались со своих
убежищ и добровольно сдавались, враги не щадили никого — либо убивали,
либо уводили в плен, а оставшиеся жилища предавали огню, забрасывая
их факелами из горючей смеси (Егише, стр. 163 сл.). Партизанские отряды
вели мужественную борьбу с карательными отрядами персов. Армянские
партизаны в горах Тморика даже нападали на соседние персидские селе¬
ния, разоряли их, предавали огню, а жителей брали в плен. Это были ответ¬
ные меры на репрессии персов внутри Армении (Егише, стр. 165).
Те из бежавших, которые укрывались в густых лесах Арцаха, непре¬
станно посылали людей к гуннам Северного Кавказа с напоминанием
о том, чтобы они выполнили свое обещание оказать помощь восставшим
армянам. Во исполнение этого большой отряд гуннов вторгся в Закавказье
и дошел до границ Персии, разорив многие округа персов. Возвращаясь,
гунны напали на те племена кавказских гор, которые помогали персам
против армян. Гунны при этом вновь разрушили укрепления Дарья ль-
ского ущелья и овладели им (Егише, стр. 166—168).
Такое же организованное сопротивление персидским карательным
отрядам оказывали партизаны областей, пограничных с Византийской
Арменией, особенно в долине Чороха. Здесь, в дремучих лесах Пархарских
гор и византийской Халдии, нашла убежище основная часть восставших.
Отсюда можно было организовать длительное сопротивление, а в случае
неудачи легко было перейти в пределы Византийской империи. В Тайке
нашло убежище «множество беглецов армян — нахараров и сепухов,
остаников и рамиков» (Лаз. Парб., II, 41). Все они собрались под знамя
Амаяка Мамиконяна (брата спарапета Вардана Мамиконяна) (там же).
Против него были посланы карательные отряды персов, которые наде¬
ялись найти там сокровища бежавших нахараров. Амаяк Мамиконян со
своими ополчениями спустился с Пархарских гор в ущелье р. Чорох,
в селение Орнджхах (ныне сел. Ошнах). Народные отряды Амаяка Мами¬
коняна не имели даже обыкновенного оружия. В селении Орнджхах в про¬
исшедшей стычке регулярные войска врага одолели партизанские отряды
армян, и последние были вынуждены отступить обратно в горы. Здесь в
неравном бою пал и Амаяк Мамиконян. Остальные партизаны нашли
убежище в Пархарских горах (там же).
Сасаниды убедились, что развернувшаяся после Аварайрской битвы
народная война затянется на неопределенный срок. Посылаемые кара¬
тельные отряды лишь разжигали ненависть народных масс к персам pi
к нахарарам-ренегатам. Сопротивление армян все увеличивалось, а дела
Персии в Средней Азии шли плохо. Руководивший боевыми операциями
против армянских партизан полководец Мушкан Нисалавурт, терпя
неудачу за неудачей, опасался, что его привлекут к ответственности, и,
чтобы оправдать себя, написал донос на Васака Сюни и его сообщников
60
С. Т. ЕРЕМЯН
Егише, стр. 167). В этих условиях для того, чтобы как можно скорее водво¬
рить мир в Армении, Ездегерд II решил временно изменить свою политику.
Прежде всего он отстранил от должности Васака Сюни и назначил марз-
паном Армении одного из потомков армянских Аршакидов Атр-Ормизда
Аршакана. Мушкан Нисалавурт передал свои полномочия новому марз-
папу, а сам отправился со своим войском в Иран (Лаз. Парб., II, 40;
Егише, стр. 168). Новый марзпан рассылал по всей стране грамоты о мире,
с призывом к населению: «вернитесь и живите без страха, и ничего не бой¬
тесь) (Лаз. Парб., II, 40). Особым указом «царя царей»: 1) всем предостав¬
лялась полная свобода вероисповедания и отправления культа; 2) было
приказано не брать тех налогов, которые не были внесены во весь период
восстания; 3) «на некоторое время он облегчил также (набор) царской кон¬
ницы» для войны в Средней Азии (Егише\ стр. 170); 4) беглецам было раз¬
решено возвратиться за своим имуществом.
Васак Сюни, лишенный своей должности, был вызван в Ктесифон.
По словам Лазаря Парбского (II, 43), при дворе «царя царей» Васак Сюни
был принят с почетом. Нахарары, доверившись новому марзпану, посте¬
пенно вернулись и представились ему с тем, чтобы им дали возможность
лично представиться «царю царей» и дать объяснения о причинах случив¬
шегося (Лаз. Парб., II, 42-, Егише, стр. 169).
В зимней резиденции Ездегерда II, под его председательством был устро¬
ен суд над армянскими нахарарами и духовными лицами. Стремясь оправ¬
даться перед «царем царей», они решили всю «вину» взвалить на Васака
Сюни. Васак Сюни, который свою роль выполнил, был уже не нужен
Сасанидам для осуществления их политических планов в Закавказье.
Чтобы угодить армянам и найти с ними общий язык, Ездегерд II приказал
арестовать Васака. Его публично лишили всехпативов (знаков отличий),
всенародно оскорбили и унизили. Васак Сюни должен был, кроме того,
из своих богатств внести непоступавшие за время восстания государствен¬
ные налоги. Он передал персидской казне все, что имел, но долги все же¬
не смог покрыть. Многие из его семьи пошли в долговое рабство. После
этого персы бросили его в зиндан приговоренных к смерти, где он и умер
через несколько лет в полной нищете, оставив своему народу свое имя,
как синоним ренегата — изменника родине (Егише, стр. 177—178; Лаз.
Парб., И, 46).
Остальные подсудимые: 13 нахараров и 8 духовных лиц, как активные
участники и вдохновители восстания, были приговорены к пожизненной
ссылке в отдаленной провинции Ирана — Гургане, в закаспийской пусты¬
ни совр. Туркмении (в 452 г.). После нового поражения в войне с хиони-
тами Ездегерд II приказал казнить 8 заключенных армянских духовных
лиц (Лаз. Парб., II, 47). Остались лишь 13 нахараров, которые вернулись
из ссылки после воцарения Пероза в 457 г.
Народная война принудила Сасанидов восстановить привилегирован¬
ное положение нахарарской Армении. В конечном счете из этого восстания
победителями вышли армяне. Они заставили Сасанидов отказаться
от политики ассимиляции.
А. Д. Дмитрев
ДВИЖЕНИЕ LATRONES КАК ОДНА ИЗ ФОРМ КЛАССОВОЙ
БОРЬБЫ В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
Г Современные англо-американские
TDvnax по истопии Римской имг
апологеты империализма в своих
трудах по истории Римской империи обычно расточают бесконечные
похвалы римскому господству над покоренными народами, рисуя идил¬
лическую картину «римского мира» в эпоху ранней империи. Зенит рим¬
ского господства эпоху Антонинов они обычно изображают как «счаст¬
ливый век», когда римское господство стало якобы благом для всех поко¬
ренных народов.
Нельзя не заметить, что, воспевая «счастливый век» и «римский мир»
(pax Romana), буржуазная историография в угоду классовым интересам
империалистов почти точно повторяет тезисы придворных римских писа¬
телей первых двух веков. Нуждаясь в некоем моральном оправдании
террористических методов римского господства, официозная римская
литература выдвинула в то время лозунг «pax Romana» и сделала его
девизом римского владычества. Идею «римского мира» возвеличивал Пли¬
ний Старший1; ее прославлял Плутарх, называя Римскую империю «якорем
спасения», который навсегда приютил в тихой гавани мир, долго обурева¬
емый и блуждавший без кормчего2. С еще большим энтузиазмом восхва¬
лял римское господство один из самых красноречивых ораторов древности
знаменитый софист Элий Аристид. В своей напыщенной речи, обращенной
к Марку Аврелию и Веру, он говорил: «Земля сбросила с себя прежнюю
военную одежду и убралась в мирный и праздничный наряд. Теперь
и эллины и варвары могут путешествовать повсюду, разъезжая вперед
и назад за пределами своей страны, как бы переезжая из одной части ро¬
дины в другую. Теперь не страшны ни узкие киликийские проходы, ни
песчаные дороги через Аравию и Египет, ни непроходимые горные цепи,
ни широкие реки, ни неведомые варварские племена: для безопасности
достаточно быть римлянином или, лучше сказать, вашим подданным.
Благодаря вам осуществились слова Гомера: „земля есть общее достоя¬
ние" ...Вы дали всем общие законы, уничтожили повсюду прежние поряд¬
ки, которые прославлялись в преданиях, а на деле были невыносимы,
и, сочетав между собой все народы, сделали весь мир подобным единой
семье» (XXVI, 28, 63, 65).
Советская наука, признавая исторически прогрессивную роль Римской
империи, не может при этом забывать того, что это было классовое рабо¬
1 Р 1 i n., NH, XIV, 2; ср. Strabo, VI, 4, 2.
- Flu t., De fort. Rom., 2; cp. E p i c t e t., Diss., Ill, 13, 9.
62
А. Д. ДМИТРЕВ
владельческое государство, диктатура небольшой кучки паразитирующих:
рабовладельцев над многомиллионной массой производительного насе¬
ления Италии и покоренных ею стран. Для трудящегося населения поко¬
ренных стран римское господство означало общее рабство рожденных сво¬
бодными людей, обязанных в немом повиновении производить материаль¬
ные блага для своих благоденствующих господ. Примитивные черты
жизни п быта, низкий культурный уровень развития, несмотря на повсе¬
местное п широкое распространение римской цивилизации, оставались
уделом миллионов трудящихся людей. Но, кроме того, в своей основной
массе они были еще лишены всяких средств производства, обезземелены'
п обращены в рабов и колонов.
Поэтому вполне естественно, что среди многомиллионного трудящегося
населения римских провинций росло не только резко враждебное отно¬
шение к римской культуре и римским порядкам, но и чувство непримири¬
мой ненависти к эксплуатировавшим его римским колонистам, римским
властям и римскому государству вообщет^Это неизбежно приводило к уси¬
лению и нарастанию в провинциях широкой народно-освободительной
борьбы. Со времени установления империи очаги освободительного дви¬
жения перемещаются из Италии в провинции. Террористические методы^,
при помощи которых внедрялся повсеместно «римский мир», создавали
постоянно углублявшиеся противоречия между римскими колонизаторами1
и порабощенными массами «провинций, все более усиливали ненависть
этих масс к своим угнетателям, обостряли классовую борьбу.
«Богатые и бедные, эксплуататоры и эксплуатируемые, полноправные*
и бесправные, жестокая классовая борьба между ними — такова картина
рабовладельческого строя»1. Идея «римского мира» и «единого отечества»
для всех народов существовала только в головах придворных поэтов и
писателей. В действительности, во всех провинциях во все время римско¬
го владычества происходила перманентная война, в большей или меньшей
степени ожесточенная и упорная борьба туземного населения против
культурного хищника, которая охватывала одинаково как свободных, так
и тех, кто уже находился под ярмом рабства.
В условиях свирепого военного режима эта борьба принимала различ¬
ные формы —от скрытого пассивного сопротивления и одиночных выступ¬
лений до открытых огромных восстаний, принимавших зачастую характер
настоящих войн. Особенно большое развитие в эпоху ранней империи
получили открытые выступления отдельных вооруженных отрядов беглых
рабов, к которым в большом количестве присоединялись обезземеленные'
и разоренные земледельцы. В связи с этим бегство рабов и колонов при¬
обрело в ранней империи характер большого социального бедствия.
Fugitivi стали представлять весьма серьезную угрозу для спокойствии
и благополучия римских колонистов во всех провинциях, и император¬
ские эдикты настойчиво побуждали представителей власти на местах
к энергичной борьбе с беглыми и к жестокому наказанию захваченных
беглецов. Достаточно пробежать глазами страницы Дигест, особенно'
в разделах, касающихся криминальных дел, чтобы убедиться в том. Мы
видим, что римская юриспруденция ранней империи фиксирует свое осо¬
бенное внимание на вопросе о беглых и целым рядом мероприятий тщетно-
пытается прекратить бегство рабов или, по крайней мере, ослабить
его. И это не только потому, что бегство рабов причиняло материальный
ущерб собственникам и казне1 2. Нельзя при объяснении причин упорной
1 История ВКП(б). Краткий курс», стр. 120.
2 Dig., XLVII, 2, 60: servum fugitivum sui furtum facere intelligitur; cp. Dig.,.
XI, 4, 1: is qui fugitivum celavit fur est.
ДВИЖЕНИЕ LATRONES В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
63
борьбы римского правительства против бегства рабов останавливаться
только на этом моменте. В данном случае, несомненно, интересы государ¬
ственной безопасности превалировали над частными интересами собст¬
венников или над соображениями фискального порядка, так как с точки
зрения законодателя беглый раб считался не только вором, укравшим
самого себя у владельца, но и опасным врагом самых устоев государства,
hostili animo adversus rem publicam animatus (Dig., XLVIII,4, И). Поэтому
законодатель стремится подавить у рабов даже самую мысль о бегстве,
и уже одно только намерение рабов убежать объявляет наказуемым.
Юрист Целий пишет, что «беглым рабом является уже тот, который выхо¬
дит из дому с мыслью больше не возвращаться к хозяину», хотя бы факти¬
чески он и не бежал (Dig., XXI, 1, 1, 17). «Хотя бы он, переменив намере¬
ние, вернулся к нему (хозяину); ведь никто, сказал он, благодаря своему
раскаянию, не становится невиновным в своем прегрешении» (там же).
Тот же Целий приводит случай, когда раб бросается в Тибр; если он ушел
от своего господина с намерением покончить с собой, он не беглый; но
если же он раньше думал о бегстве и, изменив свое решение, пошел уто¬
питься, он считается беглым. И Ульпиан прибавляет: «Все то, что пишет
Целий, совершенно верно» (Dig., XXI, 1, 17, 6).
Несмотря на все мероприятия, бегство рабов все усиливалось. Какое
большое развитие в римских провинциях получило бегство рабов в век
Антонинов, ясно видно из того, что на борьбу с беглыми правительство
бросало большие военные силы и привлекало к этому делу не только вой¬
ско, полицию и местную администрацию, но и частных лиц. Все магист¬
раты, все военные и гражданские власти, каждый человек, принадлежав¬
ший к администрации, все муниципальные города и все domines и pos¬
sessors обязывались всячески содействовать правительству в розыске
и задержании беглыхг. По сенатскому постановлению, цитируемому
Ульпианом, никто из землевладельцев не имел права впускать в свои
владения беглецов. Виллики или прокураторы были обязаны выдавать
беглых их владельцам или доставлять их властям. Сами же владельцы
обязывались под угрозой большого штрафа (multa etiam centum solidorum)
содействовать розыску беглецов (Dig., XL, 4, 2). Тот, кто «по человеко¬
любию или по состраданию» давал у себя приют беглецам, делался соуча¬
стником их бегства и подлежал суровому наказанию2.
Нельзя, однако, говорить, что бегство рабов и разоренной свободной
бедноты являлось в ранней империи только пассивной формой классовой
борьбы. Напротив, оно являлось необходимым условием для активной
борьбы против римских колонизаторов. В обстановке террористического
режима, царившего в провинциях, только бегство давало возможность
угнетенным объединиться и вооружиться для освободительной борьбы.
В римской юриспруденции все эти беглецы, выступавшие против рабо¬
владельцев с оружием в руках, получили название latrones —«разбойники».
Этот термин, часто встречающийся в юридических, эпиграфических и лите¬
ратурных памятниках императорской эпохи, скрывает от нас истинную
сущность дела и извращает подлинный социальный смысл выступлений
этих latrones. Известно, что впервые понятие «разбоя» (latrocinium) и
«разбойника» (latro) было введено в римское право консульским законом
77 г. до н. э. специально для борьбы с развившимся тогда движением бег¬
лых рабов и обезземеленных крестьян, которые, объединяясь в небольшие
вооруженные отряды, бродили по Италии и нападали на виллы италийских
рабовладельцев. Несомненно, термин latro был заимствован римскими
64
А. Д. ДМИТРЕВ
юристами у греков. Как показали исследования М. Куторги, в древней
Греции слово вполне соответствовало слову означавшему
наемника, наемного раба. Такие наемные рабы наполняли в подавляющем
большинстве греческие города и селения, так как отдача владельцами своих
домашних рабов в наймы была очень распространена. Для обозначения
такого наемного раба, кроме слова греки употребляли также
слово Лу.трк; или Хатреис; впоследствии слово Хатрьг стало обозначать
вообще пленника, проданного в рабство1. В таком понимании это слово
не выходило из употребления у греческих писателей до позднейших вре¬
мен. Его мы встречаем, например, у византийского писателя VII в и. о.
Феофилакта Симокатты (I, 11, 12).
Заимствовав это слово, римские юристы придали ему смысл чисто
юридического уголовного термина для обозначения, очевидно, мятежного
раба, который, убегая от своего владельца, предавался разбою (latroci-
nium), т. е. открыто нападал с оружием в руках^а имущих лиц. Однако
из очень многих юридических текстов мы можем ясно видеть, что в про¬
тивоположность юридическим терминам grassatores, depraedatores, обо¬
значавшим простых грабителей и убийц, термин latroncs всегда имел
более широкое значение; его применяли ко всякого рода мятежникам,
вообще ко всем врагам существовавшего порядка, и в данном случае этот
термин приобретает не столько уголовный, сколько политический смысл.
Так, в эдикте Марка Аврелия от 167 г. христиане, считавшиеся опасными
для общественного спокойствия, ставятся в один ряд с latroncs1 2. В эдикте
Аркадия и Гонория от 399 г. некоторые африканские племена, отказав¬
шиеся платить поземельный налог, названы latrones (CTh, VII, 19, 3).
В соответствии с этим римские писатели часто применяют этот термин
и к мятежникам-узурпаторам. Так, Максимин, провозглашенный в 235 г.
частью войск императором и начавший борьбу против сената, назы¬
вается latro, а его солдаты—latrones3. Богатый александрийский купец
Фирм, возглавивший в 272 г. сепаратистское движение в Египте и оспа¬
ривавший власть у Аврелиана, также называется latro (SHA, Firm.,
2, 1, 3). Вооруженные выступления и движения угнетенных масс обычно
называются у римских писателей latrocinia, а сами носители их — latro¬
nes, latrunculi. Так, например, Аврелий Виктор называет багаудов «шай¬
кой разбойников» (De caes., 39, 17), а Августин даже Спартака и бежав¬
ших с ним гладиаторов называет «маленькой и презренной шайкой раз¬
бойников» (De civitate del, IV, 5). Они вели войну против государства,
но юристы не называли их hostes — врагами, так как по римским обычаям,
как говорят Помпоний и Ульпиан, hostes sunt, quibus helium publico
populus Romanus decrevit, vcl ipsi populo Romano: caeteri latrunculi vol
praedones appellantur4. На этом основании даже те варварские народ¬
ности, которые вторгались на римскую территорию без формального
объявления войны, квалифицировались также как latrones, latrunculi.
Таким образом, если писать историю социальных движений и соци¬
альной борьбы в Римской империи с классовых позиций римских писате¬
лей, как это обычно делают буржуазные историки, то получится, действн-
1 Etymologicon Magnum, 557, 34: Хострк;, 6 stuI [lig&w SouXsucov’ XaTpov yap 6 pua&oc:
557, 40: tooto ex too Хз'тр».^ о a-yjgaivEt, tov pua&iov, oooXov. См. M. Ky торга, Собр.
соч., т. I, СПб., 1894, стр. 209, 210.
2 Dig., XLVIII, 13, 4, 2. Ср. Dig., 1, 18, 13 pr.; T e r t u 1., Apolog., 10. См. рас¬
сказ о мучении Поликарпа, который при Антонине Пие был арестован диогмитами,
обычно исполнявшими роль жандармов, разыскивавших latrones («Vita Polycarpi»,
ed. D r c s s e 1, стр. 7); cp. R. Cagna t, De municipalibus et provincialibus mi-
litiis in imperio romano, Paris, 1880, стр. 38, прим. 6.
3 SHA, Maxim, et Balbin., 2, 5, 10.
4 Dig., XLIX, 15, 24; cp. L, 16, 118.
ДВИЖЕНИЕ LATRONES В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
65
тельно, история «разбойничьего движения». Вожди этого движения пред¬
станут перед нами только как «атаманы разбойничьих банд», а сами массы
явятся только дикими и злобными разбойниками, «отбросами» римского
общества, несущими своим движением только «бессмысленные» опусто¬
шения, убийства и грабеж. Буржуазная историография так действитель¬
но и расценивает все движения угнетенных масс в Римской империи. Мощ¬
ное движение багаудов, например, обычно трактуется в буржуазной науке,
как движение «разбойничьих, грабительских банд», и поэтому оправды¬
ваются все террористические мероприятия римского правительства, на¬
правленные против них1. Уже начиная сМоммсена в буржуазной историо¬
графии считают буколов «настоящими разбойниками», скрывавшимися
от римской полиции в болотистых местах Дельты1 2. Сикариев называют
«бандами наемных фанатиков-убийц», «разными отбросами общества»,
«заправскими грабителями, терроризировавшими страну»3. Об агони-
стиках пишут, как о «бандах темных личностей», как «о разбойниках и
кондотьерах», называют их «дикими зверями, спущенными с цепи»- или
считают их просто «сбродом оборванцев и авантюристов»4. Такое слепое
следование за римскими писателями в оценка массовых движений в Рим¬
ской империи свидетельствует лишь о порочности буржуазной методо¬
логии и о классовой ограниченности буржуазных историков. Их методо¬
логия и их буржуазная природа мешают им правильно осмыслить движения
угнетенных масс античного мира и, в частности, движение так называе¬
мых latrones.
Тщательное изучение движения latrones позволяет установить, что оно
было стихийной формой протеста широких народных масс против порабо¬
щения, особой формой классовой борьбы угнетенных, вынужденных перед
лицом жестокого и сильного врага в условиях террористического режима
вести своего рода партизанскую борьбу. Конечно, нельзя при этом все
упоминания наших источников о выступлениях latrones относить за счет
социальных движений рорабощенных масс. Мы знаем, что в Римской
империи был сильно развит и простой уголовный бандитизм, который очень
часто являлся неизбежным спутником стихийных массовых движений.
Но, с другой стороны, для нас должно быть несомненным, что далеко
не все latrones римских источников являлись только обычными разбой¬
никами. Мы легко можем видеть у римских писателей основную тенден¬
цию выступлений latrones — их чисто классовую целеустремленность,
иногда очень ярко, выраженную, и легко можем очистить ее от всяких
побочных наслоений, являющихся лишь выражением классовых анти¬
патий писателя. И тогда для нас станет совершенно ясным, что эти latro¬
nes в действительности были народными мстителями, борцами за освобож¬
дение от социального гнета, направлявшими свое оружие против римского
господства, против угнетающих народ римских порядков.
Юридические тексты не оставляют сомнений в том, что в своем подавля¬
ющем большинстве latrones были servi fugitivi, а затем всякого рода ino-
pes, egentes, plebei, humiles, humiliores, которых юристы квалифицируют
как infames, противопоставляя их honestiores, locupletes, possessores и
possidentes. Из тех же текстов ясно видно, что они направляли свое ору¬
жие против тех, кто имел ornamenta deposita (Cl, IV, 34, I), виллы5,
1 L. Homo, Le Haut Empire, P., 1933, стр. 599; C. Jullian, Histoire
de la Gaule, т. VII, P., 1926, стр. 51.
2 J.G. Milne, A history of Egypt under Roman rule, L., 1924, стр. 52.
3 «Еврейская энциклопедия», т. VII, стр. 727.
4Р. Monceaux, Histoire litteraire de l’Afrique chretienne, IV, P., 1912,
стр. 27, 185, 187; E. Stein, Geschichte des Spatromischen Reiches, I, Wien, 1928.
стр. 153.
6 Dig., XXIX, 5, 2; cp. XLVII, 9, 3, 2.
5 вестник древней истории, № 4
66
А. Д. ДМИТРЕВ
дома с амбарами п складами продуктов1, кто захватил в свои руки власть,
землю, богатства и все источники его, кто отнял у них волю (Dig., X, 1,
2, 3, 10) и кто безмерно угнетал их. То, что приобретали эти latrones
во время своих набегов (incursio), не было в их глазах грабежом, а военной
добычей, взятой у своих классовых врагов. Именно безудержная эксплуа¬
тация, насилие и грабеж римских колонизаторов превращали трудящихся
людей в провинциях в latrones. Об этом очень хорошо говорит Либаний
в одной из своих речей. Нарисовав яркую картину произвола крупных
землевладельцев и грабежа ими своих соседей — крестьян, он замечает:
«вот, что превращает земледельцев в разбойников, вот, что влагает им
в руки железо, не то, которое дружит с землей, а то, которое убивает»1 2.
Latrones выступали открыто с оружием в руках, не страшась тех
жестоких наказаний, которые ожидали их. Их всегда ожидало summum
supplicium или ultima poena, к которому относились: ad furcam damnatio,
item vivi crematio, item capitis amputatio, deinde p^oxima morti poena
metalli coertitia 3. По большей части их, захваченных живыми, распинали на
крестах в местах нападений для устрашения населения и для «утешения
родственников и соседей убитых ими лиц» (Dig., XLVIII, 19, 28, 15).
Месть римским колонизаторам, обрекшим их на страдания, и общность
жизни по несчастью в неприступных и непроходимых местах объединяли
для борьбы всех беглецов от римского гнета. Из них поэтому легко состав¬
лялись вооруженные и обладавшие большой подвижностью группы, что-
делало для римских властей весьма затруднительной ликвидацию их.
Когда против них посылались войска, они скрывались в свои убежища,
в пещеры, в дремучие леса, в болотистые заросшие камышом места или
в дикие горные ущелья, куда римские войска пробраться не могли, не
говоря уже о том, что местное трудящееся население сочувствовало имг
помогало им и укрывало их.
Иосиф Флавий описывает пещеры в горах Галилеи и Иудеи, где укры¬
вались еврейские latrones. «Эти пещеры, находясь в отлогих горах, были
неприступны ни с какой стороны; только очень узкие, извилистые тро¬
пинки вели вверх к ним, а скалы, на которых находились входы в пещеры,
отвесно ниспадали вниз в зияющие пропасти»4. Албанские, Бебийские,
Ардыйские и Скардийские горы в северной Иллирии давали приют илли¬
рийским беглецам, боровшимся против римского гнета5. Ро донские горы,
покрытые густыми девственными лесами, укрывали фракийских latro¬
nes, которые, по словам Павлина Ноланского*; «никогда не склоняли
головы в рабстве»6. Болотистая и заросшая камышами низменность в:
дельте Нила, к востоку от Александрии, возле Гераклейского рукава была
излюбленным убежищем египетских latrones — буколов, как называли
их. Гелиодор в своем романе «Aethiopica» подробно описывает эту мало¬
доступную местность (Heliod., I, 5, 6).
Со времени установления империи движение latrones приобретает все
возрастающую силу и уже в «счастливый век» Антонинов охватывает все
провинции, несмотря на энергичные мероприятия римского правительства
для подавления его. Однако источники сохранили нам только самые
краткие сведения об этом движении.
В Сицилии во времена Августа некий Селур, став во главе большого
вооруженного отряда, долгое время делал набеги на виллы рабовладель¬
1 Dig., ХЫ, 2, 3, 8; ср. 1, 15, 3, 2; Cl, IV, 6, 5, 1.
2 «Речи Либания», русск. перев. С. Шестакова, I, Казань, 1912, стр. 168.
3 Dig., XLVIII, 19, 28; ср. Bas., LX, 51, 26.
4 J о s. F 1 a v., Йе11. Jud., 1, 16, 4; cp. Ant., XIV, 15, 5.
5 CIL, V, suppl., ed. Pais, № 58, 1110; cp. JLS, 2646.
6 P a u 1 i n. N о 1., Carm. XXX, de reditu Nicetae, M ig n e, PL, 61, стр. 481.
ДВИЖЕНИЕ LATRONES В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
67
цев в окрестностях Этны. «Еще недавно,— пишет Страбон,— в наше вре¬
мя был отправлен в Рим некто Селур, называвший себя сыном Этны. Он
предводительствовал вооруженным отрядом и долгое время блуждал
в окрестностях Этны, совершая частые разбои. Мы видели, как он разорван
был дикими зверями в гладиаторском бою на площади; он был положен
на высокий помост, как бы на Этну; помост вдруг разломался и упал,
а сам он попал в клетку, где помещались звери. Эта клетка... была нарочно
приготовлена под помостом» (VI, 2, 6).
В то же время в Испании, по словам Диона Кассия, действовал «раз¬
бойник» (bjoTYjc) Корокотта. Скрываясь в горах Испании, его отряды
долгое время опустошали страну. Судя по очень краткому рассказу Диона
Кассия, это было, повидимому, серьезное движение местного населения,
порабощаемого римскими колонизаторами. Самое прозвище вождя этого
движения — «Корокотта» — может свидетельствовать о том, какой боль¬
шой страх внушал он римско-испанским рабовладельцам. Это прозвище,
как говорит Дион Кассий, Корокотта получил от страшного дикого зверя,
называемого corocotas и представлявшегося римлянам свирепым и чудо¬
вищным, помесью волка и собаки или тигра и львицы1. Август вынужден
был назначить награду в миллион сестерциев тому, кто доставит Корокот-
ту живым. Но будто бы сам Корокотта воспользовался этим, чтобы вымо¬
лить прощение императора и осмелился лично явиться к Августу, который
простил его и отдал ему обещанную награду (Cass. Dio, XV, 43).
Так рассказывает Дион Кассий, но этот рассказ о прощении Корокотты
слишком похож на анекдот.
В Иудее со времени установления империи начала развертываться
борьба местных latrones, прозванных «сикариями». Эта борьба не прекра¬
щалась в течение ста лет. Во многих местах своих сочинений Иосиф Фла¬
вий с позиций своего класса прямо называет сикариев «скопищем бродяг»,
«шайками разбойников и убийц»1 2. «Эти разбойники,— пишет он,— но¬
сили название сикариев... они пускали в ход ножи, по величине своей
сходные с персидскими акинаками, а по цзогнутости — с римскими
sicae; от этих-то ножей убийцы, умерщвлявшие много народу, получили
название сикариев» 3. Однако из самого описания деяний этих «разбой¬
ников» можно ясно увидеть, что они не были простыми бандитами. Свои
жертвы они выбирали не случайно, а нападали только на римских коло¬
низаторов и местную еврейскую рабовладельческую знать, ненавидимую
народом за то, что она поддерживала римское, господство и саботировала
народно-освободительную борьбу. «Сикарии,— пишет Иосиф Флавий,—
восставали против тех, которые хотели подчиниться римлянам, и обраща¬
лись с ними во всех отношениях, как с врагами, грабя их имущество,
угоняя их скот и сжигая их дома» (Bell. Jud., VII, 8, 1). С особенной нена¬
вистью и яростью нападали сикарии на дворцы и виллы римских ставлен¬
ников — иудейских царей, а также первосвященников, местных богатых
торговцев, ростовщиков,— на всех тех, кто так или иначе поддерживал
римское господство, так как извлекал из него выгоду для себя4.
«Ведь нет никакой разницы,— говорили сикарии,— между ними и
чужими, ибо они постыдно продали свободу, за которую было так много
войн, и сами полюбили римское рабство... Разбойники,— рассказывает
1 Cass. Dio, LVI, 1, 43; ср. Р 1 i n., Nil, VIII, 21, 30.
2 Jos. F1 av., Bell. Jud., II, 13, 13; 17, 6; V, 10,5; VII, 8, 1; Ant., XX, 8, 10.
3 О н же, Ant., XX, 8, 10; cp. Isidor His p., Origin., XVIII, 6.
4 J о s. F 1 a v., Bell. Jud., II, 22, 2;, V, 1, 4; Ant., XVII, 10, 5; XVII, 10, 6
(против богачей); Bell Jud., II, 17, 6; 13,3; Ant., XX, 9,2 (против первосвященников);
Bell. Jud., II, 13,3; 17,6; Ant., XVII, 10,7 (против ростовщиков и Tooq otacpopous,
т. e. приверженцев Рима).
5*
68
А. Д. ДМИТРЕВ
Иосиф Флавий,— многих склонили к отпадению от Рима, воодушевляя их
на борьбу за свободу; другим же, подчинявшимся римскому господству,
они грозили смертью, заявляя открыто, что те, которые добровольно
предпочитают рабство, должны быть силой принуждены к свободе. Разде¬
лившись на группы, они бродили по всей стране, грабили дома облечен¬
ных властью лиц, а их самих убивали и сжигали целые деревни. Вся
Иудея была полна их насилиями, и с каждым днем эта война разгоралась
все сильнее» х. Это была классовая борьба, движение угнетенных и пора¬
бощенных Римом народных масс. Только этим народным характером
борьбы можно разумно объяснить тот факт, что, несмотря на жестокие
репрессии и массовые казни, римские власти были не в силах подавить
движение сикариев почти в течение ста лет.
Начиная со II в. в провинциях по всем большим дорогам и городам,
а также в местах малолюдных и небезопасных правительство расставляло
сильные отряды военизированной полиции (stationarii, beneficiarii), глав¬
ной обязанностью которых было искоренение latrones. Тертуллиан в конце
II в. говорил, что этими военно-полицейскими постами были покрыты
все провинции (Apolog., 2). Значительное число надписей, относящихся
большей частью ко II.в., свидетельствует о широко разбросанной сети
таких постов1 2. Особенно широкое распространение получили эти посты
в пограничных провинциях Галлии, Дакии, Паннонии, Норике и др..
где latrones держали связь с «варварами» и часто при набегах последних
вливались в их ряды»3.
На муниципальные города Восгх ка правительство Антонинов возло¬
жило обязанность всеми мерами содействовать местным властям в их
борьбе с движением latrones. С этой целью со времени императора Трая¬
на в городах Малой Азии, а затем и в некоторых других городах Востока
была учреждена руководящая должность иринарха (s'pTjvipxIai), ежегодно
назначаемого из числа Sexa^pwrai. Главной обязанностью иринархов
было наблюдение за общественным порядком и спокойствием4 и, в част¬
ности, преследование latrones. Для этого они имели в своем распоряжении
специальные отряды пеших и конных стражников (SiGiyjjuTat), при помощи
которых охотились за latrones и после допроса и пыток передавали задер¬
жанных полицейским властям5.
Однако, несмотря на эти мероприятия, движение latrones в провин¬
циях не только не прекращалось, но все более усиливалось. Эти многочи¬
сленные боевые отряды угнетенных масс, вооруженные и организованные
иногда не хуже римских когорт, под руководством смелых и известных
вождей (famosi latrones), чем далее, тем все более размножались, и никакие
усилия, никакой террор не могли ликвидировать их. В сочинениях Апу¬
лея и Лукиана часто упоминается о разбойниках и счастливых атаманах
разбойничьих шаек, которые представляли серьезную угрозу для спокой¬
ствия провинций, что, несомненно, является отражением действитель¬
1 J о s. F 1 a v., Ant., XX, 8, 6; Bell. Jud., II, 13, 6.
2 О. Hirschfeld, Die Sicherheitspolizei im romischen Kaiscrreich, «Klei-
ne Schriften», B., 1913, стр. 588; L. Robert, Etudes Anatoliennes, P., 1937, стр. 102:
cp. JGRR, III, 784, 812; BCH, LII (1928), стр. 407.
3 F a b r e 11 i, Inscriptions, II, 86; CIL, VII, 271; XIII, 5069, 5070, 5621, 6096,
6426, 6429, 6437, 6667, 8243; J. Jung, Fasten der Provinz Dacien, Innsbruck, 1894,
стр. 177; Steiner, Codex inscriptionum Romanarum, V, 2918, 2948, 3033—3036.
3040, 3044, 3306, 3844 — 3850, 3855.
4 Aristid., I, стр. 523 (ed. D i n d о г f); Dig., L, 4, 18, 17; Cl, X, 77:
qui ad provinciarum tutelam quietis ac pacis per singula territoria faciunt stare con-
cordiam. Подробнее об обязанностях иринархов см. R. Cagnat, De municipalibus
et provincialibus militiis in imperio romano, 1880.
5 Dig., XLVIII, 3/6; cp. L, 4, 18, 7; Cl, X, 75.
ДВИЖЕНИЕ LATRONES В РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
69
ности. Апулей рассказывает о фракийских latrones, которые под руковод¬
ством некоего Гемопа опустошали всю Македонию и для борьбы с которы¬
ми были посланы специальные отряды войск (Apul., Metam., V, 5—7).
Гай, Мециан и Клавдий Сатурнин, юристы Антонина Пия и Марка
Аврелия, также очень часто говорят о набегах latrones, во время которых
угонялись целые стада у крупных собственников1. Юристы подчеркивают
силу latrones (Dig., XXXV, 2, 30 pr.;X, 2, 4,2) и упоминают о заговорах
и согласованных действиях их (Dig., XLVIII, 19, 16 рг.). Юрист Помпо-
ний говорит о latrunculis exterae gentis, т. е. о туземном населении, боров¬
шемся против римского гнета, и отмечает, что эти latrunculi занимали
целые районы (Dig., XLIX, 15, 6). Большое количество надписей, дошед¬
ших до нас из пограничных дунайских провинций и относящихся ко
II—III вв., также свидетельствует об интенсивной деятельности latro¬
nes 1 2.
Провинции Нумидия и Мавретания в первой половине II в. подверга¬
лись постоянным нападениям latrones (latronum incursus), и положение там
при Антонине Пне было весьма серьезным. В 145 г. отряд legio VI Ferrata,
стоявший в Иудее, был отправлен для усиления одного африканского
легиона, действовавшего против latrones. Тогда же была проложена воен¬
ная дорога через горы около Ламбесы (mons Aurasius) с целью облегчить
войскам доступ в расположенный на возвышенности saltus Aurasins,
который служил убежищем для latrones, создававших, по словам Фрон¬
тона, серьезную опасность для собственников3. В нумидийско-мавретан-
ской пограничной области источники II в. част,о отмечают движение latro¬
nes. В 152 г. военный инженер Ноний Дат со своим эскортом подвергся
нападению latrones по дороге из Ламбесы в мавретанский город Saldae4.
Окрестности Ламбесы являлись одним из главных очагов движения lat¬
rones, и в 153—154 гг. сюда был отправлен друг Фронтона Юлий Сенеке
для руководства операциями против вооруженных отрядов latrones5.
Против них же принимал энергичные меры и Коммод6.
О широком развитии этой формы классовой борьбы и о широком сочув¬
ствии к таким «разбойникам» со стороны угнетенного населения провин¬
ций в эпоху Северов мы можем заключить из того, какое большое внимание
уделяют юристы этой эпохи вопросу о движении latrones и об укрывателях
их, устанавливая для тех и других суровые наказания. В Дигестах мы
находим многочисленные замечания Ульпиана, Маркиана, Павла, Папини-
ана и Каллистрата об интенсивных действиях latrones и о мерах, какие
необходимо принимать для их поимки. Видно, как юриспруденция уси¬
ленно фиксирует свое внимание на этом социальном явлении и тщетно
пытается ликвидировать его7. Ульпиан в книге VII «De officio proconsulis»
возлагает на наместников провинций обязанность не только разыскивать
latrones, но и receptores eorum eoercere, sine quibus latro diutius latere non
potest (Dig., I, 18, 13 pr.). При этом юристы требуют беспощадных нака¬
заний для укрывателей, разъясняя, что receptores non minus delinquunt,
quam adgressores (Dig., XLVII, 9, 3, 3). Маркиан требовал, чтобы укрыва¬
тели подвергались таким же наказаниям, как и latrones (Dig., XLVII,
1 Dig., XIX, 2, 9, 4; XVII, 2, 52, 3: XLVII, 8, 2, 21; XLVII, 14: de abigeis.
2 GIL, III, 1579, 2544, 8009, 8021, 8242, suppl., 14587; Аёр., 1901, № 18, 1934,
Д"№ 72, 179, 203.
3 GIL, VIII, 10230, 2490, 2246; ILS 2479; F г о n t о, I, стр. 236 (ед. L о e b).
4 CIL, VIII, 2728; ILS, 5795.
5 Fronto, Epist. ad Pium, стр. i69 (ed. L о e b).
6 CIL, VIII, 2495, 2498, 11048, 952, 22629.
^ Die:., XIII, 6, 5, 4; XXIII, 3, 5, 4; XXIV, 3, 21: XXXII, 1 рг.; XXXIX, 5,
3, 4, 1; XLVIII, 5, 3, 9; 9, 7; 19, 11, 2; XLIX, 15, 19, 2; 16, 14 pr.
70
А. Д. ДМИТРЕВ
16, 1), а Павел говорит о наказаниях для родственников latrones или близ¬
ких к ним лиц. которые не доносят властям об их убежищах (Dig., XLVII,
16, 2).
Все это говорит о том, что в эпоху Северов движение latrones при¬
обрело большой размах. Действительно, источники свидетельствуют, что
при императоре Септимии Севере (193—211 гг.) многочисленные latro¬
nes опустошали многие провинции, и борьба с ними потребовала чрезвы¬
чайных усилий и жертв. Гражданская война, вспыхнувшая после смерти
Коммода между претендентами на императорский престол, которая охва¬
тила многие провинции, могла только способствовать развитию револю¬
ционного движения угнетенных масс. Руководимые опытными и смелыми
вождями, latrones нападали на виллы и поля собственников, на незащи¬
щенные города, находя сочувствие и поддержку среди трудящихся масс
и вызывая в некоторых районах открытые восстания против римских
властей.
Это было широкое движение, которое потрясло государство в самом
основании. Для подавления его, кроме полицейских частей, потребова¬
лась мобилизация больших военных сил. Сейчас же после своей победы
над Нигером и Клодием Альбином и связанных с ней кровавых гонений
на своих политических врагов Септимий Север начал энергичную борьбу
против революционного движения, охватившего одновременно и восточ¬
ные и западные провинции. Дион Кассий рассказывает, что в 197 г. он
лично принимал участие в борьбе против «некоего разбойника» Клавдия,
который во главе многочисленного и хорошо вооруженного отряда дол¬
гое время опустошал Иудею и Сирию. Возможно, что этот Клавдий был
иудеем и что сообщение Орозия о восстании самарян и иудеев при Септи¬
мии Севере было связано с этим движением Клавдия. По словам Диона
Кассия, Клавдий едва не захватил в плен самого императора 1. Для того
же 197 г. мы имеем одну надпись об осаде какими-то врагами города
Augusta Trevcrorum (Трир) и о защите его Септимием Севером. Возможно,
как предполагают некоторые исследователи, что эта надпись имеет в виду
нападение на город вооруженных отрядов latrones (CIL, XIII, 6800).
Целый ряд источников указывает на то, что борьба против движения
угнетенных масс достигла своего наивысшего напряжения в 206—208 гг.
В Италии велась в это время борьба против отрядов «счастливого» Буллы,
к которому бежало большое количества рабов и свободной бедноты1 2.
Это было серьезное движение, продолжавшееся около двух лет3 и стоив¬
шее правительству больших усилий. Несмотря на чрезвычайные меры
и организацию специальных отрядов для ликвидации движения, Булла
оставался неуловимым. Это несомненно говорит о поддержке движения
со стороны местного трудящегося населения, дававшего повстанцам
надежный приют. Этим в значительной мере объясняется и прекрасная
осведомленность Буллы и его внезапные, смелые набеги (Cass. Dio, LXXVI.
10, 2). Движение удалось подавить не открытой силой, а в результате
предательства любовницы Буллы: последний был захвачен во время сна,
после чего его отряды были рассеяны (там же, 10, 7).
В то же время в Испании, Норике и Малой Азии революционное дви¬
жение подавлял легат Септимия Севера Тиберий Клавдий Кандид (CIL,
11, 4114: adversus rebelles homines hostes populi Romani). О напряженном
положении в Малой Азии свидетельствуют также три надписи из Лидии,
1 Cass. Dio, LXXV, 2, 4; ср. О г os., VII, 17.
2 Cass. Dio, XXVI, 10, 5: ttXsiotou? yap oaou<; (too<; SouXoik;) tujv Kaiaapsi-
<ov sl/e, тоб<; piv oXiyopIaa-ous тои<; оi xat 7ravTeXco<; afjua&oix; yeyovoTa^.
3 Там же, 10, 1: еХт]£ето tyjv ^IxaXtav em etyj обо.
ДВИЖЕНИЕ LATRONES В.РИМСКОЙ ИМПЕРИИ
71
которые говорят о создании Септимием Севером специального аппарата
военизированной полиции — хоХХт)т'ют<;, размещенной в сальтусах
и деревнях для наблюдения за крестьянами и для преследования latro-
nes4. л этому же времени относится серьезное движение буколов в Египте,
с чем несомненно связан эдикт префекта Субатиана Аквилы от 206—207 гг.,
приказывавший беглецам-крестьянам возвратиться по своим домам
(Pap. Gen., 10, 17; ср. Рар. Оху., VIII, 1110). В 210 г. новый эдикт Суба¬
тиана Аквилы приказывал беглецам возвратиться по домам (Pap. Flor.,
6, 10 сл.). Заслуживает внимания то, что эти беглецы обычно называются
в документах «разбойниками» (XyjaTGu). В начале III выдвижение буко¬
лов усилилось, и в связи с этим усиливается в Египте и полиция. В каж¬
дую деревню назначали теперь по два полицейских начальника (apx^oSot),
которые были ответственны за спокойствие в деревнях. Они имели у себя
целый штат низших чинов (<p\jXay.s<;). Кроме того, в каждом округе нахо¬
дился высший полицейский начальник (stpvjvapubcS;). Усиливается в это
время и речная полиция (тгота|хоф1>Хста)2.
Но, очевидно, регулярная полиция была бессильна бороться с движе¬
нием latrones, и с III в. мы встречаем в папирусах частые упоминания
о существовании специальных отрядов для вылавливания latrones (Ь]з-
тотиаатаг.). К этому делу принудительно в порядке литургии привлекались
крестьяне. Но они, очевиднр, весьма неохотно исполняли эту повинность.
Целый ряд приказов издавался с целью понудить их к исполнению этой
литургии под угрозой суровых наказаний3. Но эти приказы, очевидно,
мало помогали делу. Крестьяне вместо поимки latrones давали им приют
у себя, укрывая их от преследования полиции. Это подтверждает очень
интересный папирус из Оксиринха от 210—214 гг., в котором содержится
циркулярное письмо префекта Бебия Юнциана стратегам Гептаномии и
Арсинои. В этом циркуляре префект дает строжайшее предписание всем
местным властям с неослабной энергией вылавливать latrones. Он требует
решительных действий и трижды указывает на опасность, которая угро¬
жает номам, если власти будут пренебрегать этим делом. «Я уже в пред¬
шествующих своих циркулярах приказывал вам с неослабным вниманием
разыскивать повсюду разбойников и предупреждал вас об опасности
пренебрегать этим. В настоящее время я хотел бы вновь подтвердить
свое распоряжение для того, чтобы все жители Египта знали, что я счи¬
таю эти розыски самым важным делом». К этому циркуляру приложен
эдикт, который ррозит суровым наказанием тому, кто укрывает latrones
от властей. «Так как очевидно для всех, что невозможно искоренить раз¬
бойников, если укрывают их, то они должны быть лишены своих покро¬
вителей и тогда мы быстро уничтожим их. Имеется много причин давать
им приют: некоторые укрывают их потому, что сами являются их сообщ¬
никами, другие, не сочувствуя...» (здесь папирус обрывается)4.
Краткие надписи отмечают подобные же движения и в других провин¬
циях. В Мавретании в 206—208 гг. руководил розысками и искоренением
повстанцев наместник П. Элий Перегрин (CIL, VIII, 9360). Тогда же
в Бетике прокуратор Л. Коминий Випсаний Салютарис производил суд
и расправу над захваченными повстанцами (CIL, II, 1085; ср. 1389).
Надпись из Sicca Veneria от 208 г. говорит о повстанческом движении
в Нумидии (CIL, VIII, 1628; ILS, 429). Надпись, найденная близ Аквин- 1 2 3 41 «Denkschriften der К. Akad. der Wissensch. in Wien», t. 57, I Abt. (1914), № 9,
28,55.
2 BGU, 321; 375, 6; P. Оху., I, 80; P. Flor., 91; PSI, 734; P. Gen., I.
3 BGU, 325; P. Оху., I, 80: Wilcke n, Chrest., 401, 472, 473.
4 P. О x у., XII, 1408. См. А. Д. Д митрев, Буколы, ВДИ, 1946, № 4,
стр. 99—100.
72
А. Д. ДМИТРЕВ
ка в Нижней Паннонии и датируемая 206—208 гг., свидетельствует, что
в это время К. Юлий Септимий Кастин в качестве легата legio I Minervia
во главе четырех вексаллатион сражался в названной местности adversus
defectores et rebelles1. В Эфесе в 206 г. легионы занимались подавлением
повстанческого движения (CIL, III, 427; ILS, 430), а в Британии в том^ же
году велась тгарснхос коХтцю^, которая, без сомнения, была войной против
повстанческого движения и в которой наместник провинции Вирий Люп
(Virius Lupus) потерпел поражение (Cass. Dio, LXXV, 5, 4).
Все эти повстанцы в одной надписи, найденной в Риме, называются sae-
vissimi latrones. Ясно, что они не были обычными разбойниками. На всем
огромном пространстве империи, в провинциях, столь отдаленных друг
от друга, почти одновременно легионы вели ожесточенную борьбу, конеч¬
но, не против деклассированных элементов, а против угнетенных масс.
Движения были подавлены беспощадно, и, несомненно, именно по этсдиу
случаю в Риме в честь Септимия Севера был сооружен памятник с посвя¬
тительной надписью: Genio exercitus qui extinguendis saevissimis latro-
nibus fideli devotione Romanae exspectationi et votis omnium satis fecit
(CIL, VI, 234; ILS, 2011). Римские колонисты были ему благодарны,
между прочим, и за то, что он так быстро и беспощадно подавил сопротив¬
ление эксплуатируемых масс.
Движение latrones, бывшее в своей сущности особой формой народно-
освободительной борьбы, получило очень большое развитие и в эпоху
так называемых «готских войн» на Дунае. Империи приходилось вести
напряженную борьбу и против «варваров» и против latrones в тылу. Эти
latrones действовали тогда на море и на суше и оказывали не знакомым
с местностью «варварам» большую помощь2. Во время вторжений они
выходили из своих убежищ и нападали с тыла на отряды римских войск;
они передавали «варварам» сведения о всех движениях римских войск,
служили «варварам» верными проводниками, показывали удобные места
для обороны или нападения. Во время стычек и сражений latrones бились
совместно с «варварами» против безмерно угнетавшего их римского госу¬
дарства и всегда доставляли нужное продовольствие «варварским» вой¬
скам.
Борьба римского правительства против latrones в условиях почти
непрекращавшихся вторжений «варваров» не приносила никаких эффек¬
тивных результатов, и это озлобляло римскую власть. Императоры изда¬
вали строжайшие эдикты, направленные против latrones. Закон Горди-
ана III от 243 г. объявлял полн-yio ненаказуемость для тех, кто убивал
«разбойников» (Cl, IX, 16, 2). В 265 г. Галлиен вновь подтвердил этот
закон (Cl, IX, 16, 3). Но эти эдикты мало помогали. Скрываясь в лесах
и в горах, затравленные систематическими облавами, голодные и нищие
latrones, несмотря на террор, неутомимо вели борьбу.
* CIL, III, suppl., 10471—10473; ср. ILS, 1153.
3 IGRR, III, 481: хата &aXac<rav ха» хата yr\v; ср. IV, 886; ILS, 8870.
Mill jl IIIIII li li HIM 1 II 1111 I II I I lljlll |11 I II Ml IN II INI INI II mill II И IIIIII11 II IIIIIIIIIII II И IIIIII INI II II И II И II IIIIIIIIIII jl II IIIIИII
iifl Liii»lilirili riiilliriiXllll
1Л1) ID/D/D/D ID/D/ll да/l!®W <11(1
IIIIIIIITI iTTl II il IIIIIIII llTFll II ll IIIIIIIIIIII INI IIIIIIIIIIIIII il IIИIIII INI IIIIIIIIIIIIIIIIIIIIII ll IIIIIIIIIIIIIIIIII I! IIIIIIIIIIIIII111ГН 'll IIIIIIIIIIIIII11
Проф. И. M. Лурье
ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИЕ ТЕРМИНЫ МЕРЕТ И ХЕНТИУШЕ
ВО ВРЕМЕНА ДРЕВНЕГО ЦАРСТВА*
Древнеегипетский язык знает большое число разнообразных терминов,
которыми обозначали производителей материальных благ, однако
подлинное значение большинства из них остается до сих пор неясным:
египетские тексты дают их обычно ц глухом контексте, и только тщатель¬
ное сопоставление употребления того или иного термина в различных
документах может помочь выявлению его значения. Эта работа во многих
случаях вообще не проделана; поэтому Большой Словарь египетского
языка нередко ограничивается указаниями вроде «обозначение людей»,
«обозначение профессии» и т. п. В тех же случаях, когда буржуазная наука
пыталась разобраться в подобных терминах, она только запутывала еще
больше этот и без того трудный, вопрос. Весьма показательна в этом отно¬
шении работа Ж. Байэ* 1, который, по своему времени, собрал огромное
количество материала для 21 термина. В их числе оказались и такие,
которые действительно являются терминами, определяющими производи¬
телей материальных благ, но наряду с ними сюда попали и такие слова,
которые являются названиями должностей и профессий. Для каждого
из этих терминов, как чего-то единого, взяты данные, относящиеся и
к первым династиям и к последним периодам существования древнего
Египта; все эти термины Байэ считал обозначающими рабов. Такой анти¬
исторический подход' к изучаемому вопросу, разумеется, бесплоден,
хотя именно эти терм'ины, будучи кропотливо собраны, разграничены по
времени и тщательно проанализированы, могут помочь уяснению подлин¬
ного положения производителей материальных благ в древнем Египте.
Их изучение является поэтому одной из важнейших задач советской
исторической науки, которая, будучи вооружена марксистско-ленинской
теорией, только одна и способна разобраться в этом сложнейшем вопросе.
К сожалению, к изучению подобных терминов в древнеегипетском языке
советская наука тольйо приступает, чем, несомненно, объясняется наличие
больших еще неясностей в их понимании. Единая точка зрения устано¬
вилась у нас, пожалуй, только в отношении понятия hm (hm-t) «раб,
рабыня». По отношению же ко многим другим терминам определенный
* По поводу статьи Е. В. Черезова, Социальное положение mr-tв храмовом
хозяйстве Древнего царства, ВДИ, 1951, № 2, стр. 40—46. Печатается в порядке
обсуждения проблемы истории производителей материальных благ в древнем мире.
1J. Bailie t, Les noms de l’esclave en egyptien, «Rec. de Trav.», tt. 27 , 28 и
29 (1905—1907).
74
И. М. ЛУРЬЕ
взгляд еще не выработан. Попытку выяснения положения одной катего¬
рии производителей материальных благ в древнем Египте сделал недавно
Е. В. Черезов в своей статье «Социальное положение mr-t в храмовом
хозяйстве Древнего царства» (ВДИ, 1951, № 2, стр. 40 сл.).
Это, впрочем, не первая попытка, которую делают советские историки
для выяснения положения тех лиц, которые обозначались термином
mr-t. Кроме акад. В. В. Струве, касавшегося этого понятия1, сравнитель¬
но много внимания было ему уделено также в моей работе «Иммунитет-
ные грамоты Древнего царства» (ТОВЭ, I, стр. 93 сл.). Надо, однако,
отметить, что я тогда еще стоял на ошибочной позиции признания древне¬
египетского общества феодальным, почему и не сумел сделать правильных
выводов относительно положения мерет. Поэтому, несмотря на то, что, как
я постараюсь показать ниже, выводы, к которым приходит Е. В. Черезов,
мне кажутся неправильными, его попытка найти определение одного
из терминов, обозначающих производителей материальных благ-во времена
Древнего царства, представляется мне нужной и своевременной.
Основным источником сведений о положении mr-t во времена Древ¬
него царства остаются до сих пор «грамоты защиты», дарованные некото¬
рым храмам крупных религиозных центров Египта того времени1 2. Эти
грамоты преследовали определенную цель — предохранить подаренное
храмам имущество, предназначенное для поддержания царского заупо¬
койного культа, от использования его по иному назначению, что, естест¬
венно, накладывает на текст грамот определенный, отпечаток. Значительно
разнообразнее источники, говорящие о mr-t но относящиеся к более
поздним периодам египетской истории: их я в данной статье касаться не
буду, так как на протяжении трехтысячелетней истории существования
древнеегипетской культуры содержание, вкладывавшееся в социально-
экономические понятия, не только могло, но, как это можно проследить
на ряде примеров, действительно очень сильно изменялось.
Разберем основную аргументацию, приводящую Е. В. Черезова к
заключению, что в мерет следует видеть рабов. Он пишет: «1) Во всех
этих текстах (имеются в виду тексты грамот защиты.— И. J.)mr-t ни¬
когда не выступают в качестве владельцев или собственников земли или
другого имущества (впротивоположность хентиуше, см. ук. работу о них3);
2) о mr-t говорится как об имуществе, которым можно завладеть; 3)mr-t
упоминаются в таком контексте, который позволяет причислить их к иму¬
ществу храма наряду со скотом». Поэтому, заключает Е. В. Черезов,
«Все эти данные позволяют предположить, что mr-t были лишены средств
производства и сами представляли собой объект, а не субъект права, вещь,
которая рассматривалась наряду с другим имуществом, и что, следова¬
тельно. в системе храмового хозяйства mr-t являлись рабами» (стр. 42).
Е. В. Черезов прав, когда указывает, что в противоположность хен-
тпуше, о земельных владениях которых прямо говорит текст Дашурской
грамоты, нп в одной из известных нам грамот mr-t не выступают в каче¬
стве земельных собственников или владельцев. Но к этому следовало
бы добавить, что в этих грамотах в такой роли не выступают и жрецы
(по грамотам' защиты владельцем земли является жречество, т. е. кол¬
лектив), и в этом отношении различия в положении жрецов и mr-t нет.
И если все же должно видеть не только в храме, но и в самих жрецах
1 В. Ё. Струве, Проблема зарождения, развития и разложения обществ
древнего Востока, ИГАИМК, вып. 77, стр. 96.
2 Их переводы, местами нуждающиеся в исправлениях, см. в указанной гмоей
статье, стр. 94—112.
3 Имеется в виду работа Е.В. Черезова, ВДИ, 1950, № 4, стр. 166 сл.
ТЕРМИНЫ МЕРЕТ И ХЕНТИУШЕ В ДРЕВНЕМ ЦАРСТВЕ
75
владельцев или собственников земли, то основанием для этого служат
иные данные (биографии, завещания и др.), я вовсе не сами грамоты
защиты.
Рабское положение mr-t Е. В. Черезов доказывает теми строками аби-
досской грамоты, которые запрещают «захватывать»1 mr-t. Он, однако,
упускает из виду, что тем же декретом запрещается «захватывать» не
только мерелгову но и жрецов:
«Не даю я власти кому-либо привлечь (itj) каких-либо жрецов, кото¬
рые в этом номе, в котором ты находишься, кдеятельности и работе всякой
нома... Не даю я власти кому-либо привлечь (ttj) каких-либо mr-t,
которые на каком-либо поле бога, из-за которого служительствуют жрецы,
к деятельности и работе всякой нома...»1 2. Таким образом, в случае отсут¬
ствия специальной грамоты, можно было одинаково «привлекать» (или
«захватывать») как жрецов, так и mr-t; следовательно, если эти строки
грамоты защиты дают основание считать mr-t рабами, то мы вынуждены
были бы объявить рабами и жрецов, что на самом деле невероятно. Однако
сходство положения в этом отношении как жрецов, так и мерепг видно не
только из этой грамоты: такую же картину дает нам Коитосский указ
Пени II (тексты А и Б). В нем говорится: «Начальников жрецов Мина
Коптосского в Коптосском номе, низших жрецов (shd), mr-t, которые ра¬
ботают для храма Мина, чиновников (imj-is-t-c), «следующих» за Мином,
и wrst3, люд<^1 земледельческого управления4, каменщиков этого храма,
которые в нем,— не позволяет мое величество ставить их на царскую
работу, ни на пастьбу крупного скота, ни на пастьбу мелкого скота я
ослов пастушьего дома, ни на какую-нибудь службу (wnw-t), ни на ка¬
кие-либо подати (mdd), исчисленные в доме царя, на протяжении веков,
ибо они освобождены для Мина Коптосского навеки по приказу и для
блага царя Верхнего и Нижнего Египта Неферкара, живущего вечно,
вовекш>5. Можно напомнить также слова грамоты защиты, данной заупо¬
койному храму двух цариц одним из преемников Пени II: «Приказало
мое величество защитить и освободить заупокойных жрецов, дома, посе¬
ления, поля, земледельческие управления и mr-t» (Urk., 1,307), которые
приводит в своей статье и Е. В. Черезов6. Ведь и из этой формулы видно,
1 Большой словарь египетского языка дает для глагола itj два значения: «за¬
хватывать» (как и переводит это понятие Е. В. Черезов) и «привлекать», которое мне
кажется предпочтительнее.
2 Urk., I, 17013_15 и 1717_9.
3 Это, повидимому, какие-то жреческие должности.
4 Так, в достаточной мере условно, я перевожу термин pr snc.
6 Urk., I, 28017— 2814.
6 Ук. соч., стр. 42. Необходимо отметить, что текст этих строк не содержит ни¬
какой лакуны; поэтому восстановление здесь слов «и имущество», имеющееся в пе-
76
И. М. ЛУРЬЕ
что грамота оговаривает порознь все элементы, предназначавшиеся для
обслуживания заупокойного культами, следовательно, mr-t также само¬
стоятельный элемент, а не часть рг sn , и не просто часть собственности
храма.
Отсюда следует, что данные грамот защиты о запрещении «захватывать»*
(лучше «привлекать») мерет храма не могут служить аргументом в поль¬
зу рабского положения мерет, так как положение о запрещении «захва¬
тывать» («привлекать») в равной мере применяется и к жрецам, относи¬
тельно которых не может быть сомнения, что они — не рабы.
Из всего вышеизложенного можно заключить, что данные грамог
защиты не позволяют сделать вывод о рабском положении мерет,
Забота же, проявляемая составителями грамот защиты о том, чтобы меретг
равно как и жрецы, не привлекались к каким-либо посторонним рабо¬
там,— это лишь иллюстрация, правда, очень яркая, того произвола,
который царил в Египте и источником которого являлась деспотическая
власть фараона. '
Однако не только эти соображения заставляют возражать против того,
чтобы видеть в mr-t рабов. К этому вынуждает текст второй грамоты
защиты поселению «Мин дает процветать владению Неферкара», целиком
посвященной охране mr-t этого храма. Ввиду ее важности для правиль¬
ного понимания положения mr-t я позволю себе привести ее почти це¬
ликом1.
«Приказал царь Верхнего и Нижнего Египта Неферкара, [живущий
вечно], освободить и защитить поселение „Мин дает процветать владению
Неферкара", зависящее от земледельческого управления, вместе со всеми
mr-t... сегодня вновь и навсегда, вместе со всеми сыновьями их сыновей...
Не дает мое величество... [собирать налоги], сосчитанные [для] двора
в этом номе, состоящие в податях (f’j), рытье, подарках начальнику Верх¬
него Египта, золоте и бронзе, жертвах двойному дому жизни, корзин¬
ках продуктов года, [пищ]е, [выкормке] скота, службе хлебом, веревках,
льне, кожах, повинностях, податях и работах всяких, сопровождении на
воде и земле, которые приказано выполнять в этом Верхнем Египте.
Не позволяет мое величество поднимать2 mr-t [зависящих от этого*
земледельческого управления], ко всяким приношениям, повинностям и
ра [ботам].., /
Не позволяет мое величество выполнять им эти повинности, сверх
существующих... и жертв... приношений месячных... для дома Мина
Коптосского в Коптосском номе, на протяжении веков. Если [какой-
либо] начальник Верхнего Египта], гла[ва], [великий] из десятки
Верхнего Египта, начальник смен (жрецов)] Верхнего Египта, началь¬
ник деклараций], цар[ский родственник], началь[ник платежей], началь¬
ник царских людей] сделает распоряжение (привлечь к).... повинностям
и работам всяким .... к другим подношениям и к другим повинностям
в управлении.... дома царских документов, дома припечатанных актов,
дома пере[дач], дома документов, [чтобы поместить 3 их в какие-либо*
работы дома царя, разгневается царь воистину].
[Что же касается распоряжения для нома принесенного] перед на¬
чальником Верхнего Египта, [чтобы делалось согласно нему, после того-
реводе Е. В. Черезова,' объясняется, очевидно, его желанием доказать, что все после¬
дующее есть только расшифровка того, в чем состояло имущество жрецов.
1 Urk., I, 289з—299п.
2 ts-j, букв, «поднимать», здесь в значении «привлекать».
3 Т. е. поместить их в списки лиц, обязанных нечто выполнять.
ТЕРМИНЫ МЕРЕТ И ХЕНТИУШЕ В ДРЕВНЕМ ЦАРСТВЕ
77
как] оно было принесено перед се[рами] — приказывает мое величество
очистить [его от имен] mr • t земледельческого управления [этого]...
Если какой-либо сер, писец царских документов,... чиновник (imj ts• t-c)
получит распоряжение (относительно) них (или) напишет приказ... и
поместит1 имена mr-t этого земледельческого управления к приноше¬
ниям... царя для других... для других жертв... [разгневается царь вои¬
стину]».
Из этого текста видно, что грамота освобождает от всех видов перечи¬
сленных в ней разнообразных налогов и поборов не кого иного, как именно
mr-t. Поэтому мне кажется, что этот документ полностью исключает воз¬
можность видеть в mr-t рабов. «При рабском труде,— пишет Маркс,—
даже та часть рабочего дня, в течение которой раб возмещает лишь сто¬
имость своих собственных жизненных средств, в течение которой он факти¬
чески работает лишь на самого себя, представляется трудом на хозяина.
Весь его труд представляется неоплаченным трудом»1 2. Следовательно,
раб не располагает своим временем, не может располагать плодами своих
трудов, ибо все его время,-* все результаты его труда — собственность рабо¬
владельца. Не может, естественно, раб платить и каких бы то ни было
налогов или приносить подношения, так как у него нет никакой собст¬
венности. Поэтому вся эта грамота, достаточно подробно показывающая,
какие власти могли претендовать на результаты труда mr-t или же на
его физическую силу (если он не охранялся грамотой), служит неопровер¬
жимым доказательством того; что во времена Древнего царства mr-t
были свободными людьми.
Это вывод полностью подтверждает надпись на стене гробницы Хуенху
в Кусейр эл-Амарне времени VI династии. Здесь изображен владелец
гробницы, которому приносят разнообразные жертвенные дары. Надпись
над людьми, приносящими эти жертвы, гласит:
«Приношение д&ров его детьми, его братьями, его правителями (посе¬
лений), его mr-t дома вечности...» 3. Появление mr-t среди лиц, которые
имеют возможность приносить дары умершим, необъяснимое, если они
рабы, вполне понятно, если они свободные люди.
Коснусь еще одного момента, на котором останавливается в своей
статье Е. В. Черезов: это его утверждение, что Абидосская грамота Нефер-
иркара угрожает преступнику превращением в mr-t. Он имеет при этом
в виду следующие сло!ва грамоты: «Если какой-либо человек нома привле¬
чет mr-t, который на поле бога, к деятельности и работе всякой нома,
воистину дашь ты его в земледельческое управление храма, чтобы он
был отдан сам в деятельность какую-либо или службу пахоты... (Если)
какой-либо сер, какой-либо царский родственник, какой-либо начальник
полиции распорядится вопреки этому указу, данному „великой зале"4,
отнимется дом, поле, люди и вещи всякие, принадлежащие ему, и (он)
1 См. предыдущее примечание.
2 К. Маркс, Капитал, т. I, М., 1949, стр. 542.
-3 «Ann. du Serv.», т. XII (1912), стр, 140. .
4 Зал, где фараон творил суд, издавал указы и давал аудиенции.
78
И. М. ЛУРЬЕ
будет отдан в деятельность какую-либо» г. Комментируя этот отрывок,
Е. В. Черезов утверждает: «...из этого текста явствует, что как нака¬
зание преступника применялось превращение его в mr-t. Этот факт
напоминает о широко известном во всем древнем мире обращении преступ¬
ников в рабство». Хотя факт обращения преступников в рабство дейст¬
вительно не вызывает сомнения, из текста, однако, не вытекает, что
этот преступник становится mr-t; в грамоте лишь сказано, что он отдается
в рг snc храма, к которому могли быть причислены люди различных кате¬
горий (см., например, отрывок из Коптосской грамоты, приведенный выше
на стр. 5), в числе которых, без сомнения, были и рабы. Однако искать их
надо не в mr-t, а в тех, которые обозначаются терминами hm и isw. Если
первый из этих терминов хорошо известен в значении «раб» и в последу¬
ющие периоды египетской истории, то второй до сих пор засвидетель¬
ствован только надписями Древнего царства, и в Большом словаре еги¬
петского языка не зарегистрирован вовсе. Помимо случаев употребления
слова hm в надписях Древнего царства, которые я указал еще в упоми¬
навшейся выше статье относительно грамот защиты, следует указать
на то, что оно не раз применяется в Текстах Пирамид. Что же до второго
термина — isw «купленный», то он встречается только в двух надписях:
одна из них высечена на стене гробницы Нисутнефера (времени IV ди¬
настии). Здесь в числе лиц, сопровождающих погребальный кортеж
умершего владельца гробницы, изображены два карлика, несущих под¬
головник и сандалии. Надписи над изображениями называют их: «куплен¬
ный Джедефраанх» и «купленный Анхиуджес» 1 2. В данном случае эти
лица являются, повидимому, слугами. Другая надпись, полностью как-
будто не опубликованная, вырезана на одной из плит Древнего царства
(Каирский музей). Она гласит:
«Купленные (isw) моего „дома вечности", которых я приобрел за цену,
припечатанную в контракте, чтобы они выходили ко мне на голос в некро¬
поле» 3. Значение этой надписи не только в том, что она несколько рас¬
крывает формальности, сопровождавшие приобретение раба,— она под¬
тверждает положение, что среди имущества, предназначавшегося для
обеспечения заупокойного культа, т. е. того, что надписи обозначают
понятием pr d-t, имелись рабы.
С моим пониманием mr-t прекрасно согласуется указание надписи
номарха Хенку, в которой мы читаем: «Укрепил я слабые поселения в этом
номе людьми из других номов: те, которые были там mrw, сделаны здесь
1 Urk., 1, 1721_8. В своей статье Е. В. Черезов, воспроизводя иероглифиче¬
ский текст этого отрывка*грамоты по изданию Зете, почему-то выпустил в нем две пред¬
последние строки, никак этого не оговорив, и соответственно его переводит, опять-
таки без всяких оговорок, как сплошной текст. Непонятно также, почему Ь (в 3-й
строке) он переводит правильно «деятельность», в 4-й строке опускает при переводе, а
в конце последней строки цереводит «принудительная работа».
2 Н. Junker, Giza, т. Ill (1938), стр. 180 сл.
3 Плита Каирского музея № 56994. Этот отрывок приведен в статье J. С 1 ё г е
в «Melanges Maspero», 'I, стр. 785.
ТЕРМИНЫ МЕРЕТ И ХЕНТИУШЕ В ДРЕВНЕМ ЦАРСТВЕ
п
серами» (Urk., I, 78,6-7)- Так как серами во времена Древнего царства назы¬
вались знатные лица, то трудно предположить, что Хенку стал бы хва¬
литься тем, что лиц, бывших в других областях рабами, он сделал своей
знатью. Впрочем, Е. В. Черезов считает, что понятие mrw в надписи
Хенку нельзя считать тождественным с mr- t, так как первое из них нужно
переводить «люди». Большой словарь, действительно, дает это слово,
известное только из данной надписи, хоть и непосредственно за поня¬
тием mr-t, но под самостоятельной рубрикой, оставляя его без перевода1.
И тем не менее мне представляется, что mrw и mr-t
являются одним и тем же словом. В первом случае перед нами обычное
множественное число от им. сущ. м. р. mr(w?); во втором — образовавшееся
от этого же слова коллективное существительное mr-t. В качестве анало¬
гии могу указать на слово S&f rmt, которое первоначально, как из¬
вестно1 2, употреблялось как существительное м. р. ед. ч. в значении
«человек». В Древнем царстве от этого слова встречается обычное обра¬
зование мн. ч. rmt-w, что можно видеть на примере rmt(w)
ikrw «прекрасные люди» (Urk., I, 130, 7). Такое же образование встре¬
чается в одной надписи из Хатнуба времени XI династии:
«Я же сделал то, что не делалось другими людьми» 3. В этом тексте
мужской род и мн. число слова rmt-w явно подчеркнуто стоящим во мн. ч.
и мужск. роде определением kw. Начиная со Среднего царства, мы уже-
встречаем коллективное существительное f щ, которое имеет уже обыч¬
ное для египетских коллективных имен женское окончание t и употреб¬
ляется в значении «люди». Думаю, что аналогичным путем шло образо¬
вание и слова mr-(w?), множественное число которого сначала звучало'
как обычное mr-w, а затем было вытеснено коллективным именем суще¬
ствительным тг • t.
Следовательно, надпись из гробницы Хенку вполне может привле¬
каться для изучения положения mr-t, ибо это не какое-то другое слово,
а пример его архаического написания.
Таким образом, весь известный мне материал, дающий какую-то ха¬
рактеристику положения mr-t, свидетельствует о том, что они были свобод¬
ными людьми. Одрако этот материал недостаточен для того, чтобы с уве¬
ренностью отнести mr-t к той или иной прослойке свободного населения.
Мне кажется, что можно колебаться между двумя возможностями: в mr-t
следует видеть либо общинников, либо свободных египтян, оторвавшихся
от общины и работавших в хозяйстве храма или крупного рабовладельца.
В первом случае мы имеем дело с положением, когда фараон, как высший
1 Указание Словаря «Bezeichnung von Personen» нельзя переводить «люди» (как.
это делает Е. В. Черезов)— оно всего лишь указывает, что данный термин употребляет¬
ся для «обозначения людей»; дать точный перевод его авторы Словаря затрудняются.
2 G. Lefebvre, Grammaire de Pegyptien classique, Le Caire, 1940, § 123.
3 Хатнубская надпись № 22, 17—18 (R. A n t h e s, Die FelseninschrifterL
von Hatnub, Lpz., 1928).
so
И. M. ЛУРЬЕ
земельный собственник, уступает храму принадлежавшее ему ранее право
сбора с общинников всех видов ренты-налога. При втором толковании,
которое мне кажется предпочтительнее, в mr-t следует видеть свободных
египтян, в силу тех или иных причин оторвавшихся, от общины, которые
работали в храмовом хозяйстве или в хозяйстве крупного рабовладельца,
и пользовались за это земельным наделом.
Противоречит ли такое понимание mr-t рабовладельческому харак-
теру древнеегипетского общества? Отнюдь нет. И акад. В. В. Струве \
и акад. А. И. Тюменев1 2, и И. М. Дьяконов3 совершенно единодушно
характеризуют «шуб-лугалей» древнего Шумера, то есть основную группу
сельскохозяйственных работников храмового хозяйства, как лиц, полу¬
чавших за свою службу земельный надел от храма. Акад. Н. М. Николь¬
ский устанавливает наличие системы раздачи мелких участков царской
земли свободным производителям материальных благ в III тысячелетии
в Аккаде4. Следовательно, установление наличия свободных работни¬
ков в храмовом и вельможном хозяйстве древнего Египта во времена
Древнего царства не представлялось бы чем-то исключительным.
Однако, хотя предлагаемое понимание mr-t хорошо согласуется со всеми
данными о них, которыми мы в настоящее время располагаем, его пока
еще нельзя считать твердо установленным: оно является не больше, чем
рабочей гипотезой.
Поскольку Е. В. Черезов в своей работе вновь затрагивает понятие
hntj-w s и отсылает читателя к своей статье, посвященной разбору этого
термина5, необходимо кратко остановиться и на нем. Е. В. Черезов счи¬
тает, что хентиуше — это мелкие землевладельцы, связанные между собой
совместной службой и проживанием в одном пункте6. К этому выводу
он приходит на основе анализа Дашурской грамоты фараона Пени II,
дарованной поселениям обеих пирамид царя Снефру, оговариваясь сам,
что данные этой грамоты сравнительно скудны. Однако в противополож¬
ность mr-t, о которых крайне редко упоминают известные ныне надписи
Древнего царства (кроме, конечно, иммунитетных грамот), понятие hntj-w s
довольно часто встречается в гробничных надписях. Если даже взять
только те из них, которые относятся ко времени VI династии, т. е. к тому
периоду, к которому относится и Дашурская грамота, и в этих пределах
ограничиться только теми случаями, когда понятие хентиуше непосредст¬
венно связано с названием пирамиды7, мы окажемся перед картиной,
противоречащей той, которую рисует нам Е. В. Черезов. В самом деле,
хентише пирамиды Тети был Мери (среди его титулов и должностей есть
такие, как «князь, везирь и верховный судья, правитель городов Пе и
1 См., например, В. В. Струве, Очерки социально-экономической истории
древнего Востока, М.— Л., 1934, стр. 15 сл.
2 А. И. Тюменев, Хозяйственный персонал храма Бау в Лагаше..., ВДИ,
1948, № 1, стр. 21 сл.
3И.М. Дьяконов, О площади и составе населения шумерского «города-
государства», ВДИ, 1950, к/ 2, стр. 88 сл.
4Н.М. Никольский, Частное землевладение и землепользование в древ¬
нем Двуречье, Минск, 1948, стр. 22.
6 Е. В. Черезов, К вопросу о хентиуше—мелких землевладельцах в древ¬
нем Египте, ВДИ, 1950, № 4, стр. 166 сл.
6 Там же, стр. 169. Приведенные в этой статье данные действительно говорят
о том, что хентиуше были землевладельцами, однако в этих материалах нет никаких
сведений о том, что они были мелкими землевладельцами.
7 Таким образом, я сознательно отстраняю все те случаи, когда звание хентише
-соединено с указанием, что это «начальник хентиуше» или «хентише фараона», когда
мне могут сказать, что это, якобы, пе те хентиуше, о которых говорит Дашурская гра¬
мота.
ТЕРМИНЫ МЕРЕТ И ХЕНТИУШЕ В ДРЕВНЕМ ЦАРСТВЕ
81
Буто, начальник царского дворца, верховный жрец бога Ра» и пр.);
хентише той же пирамиды фараона Тети (а также и пирамиды Пени I)
был сын только что названного лица, Меритети, в числе титулов которого
мы видим такие, как «потомок царя» (его мать была, видимо, одной из цар¬
ских дочерей), «князь, везирь и верховный судья, начальник царского
дворца, верховный жрец пирамиды Пени I» и другие. Хентиуше пирамиды
Пени I, т. е. того царя, который является «автором» Дашурской грамоты,
помимо уже названного Меритети, были: 1) лицо, имя которого неизвестно,
но которое носило звания: «единственный семер, первый после царя, хра¬
нитель царской печати, жрец-херихеб» и др. и 2) Птахиуфни — «началь¬
ник хентиуше дворца, начальник верфи, начальник царских ткацких
мастерских, почтенный перед царем и семер дворца». Из числа хентиуше
пирамиды Пени II известны: 1) Пепинахт: он «князь, единственный семер,
царский наместник Нехена, начальник чужеземных стран, верховный жрец
Нехеба» и др.; 2) неизвестное лицо, которое имеет среди своих титулов
такие, как «князь, единственный семер, хранитель царской печати, глава
смен жрецов пирамиды Пени II» и др., 3) хентише той же пирамиды Пени II
был Сабни, о котором ниже, так как он довольно подробно рассказывает
о том, как он стал хентише.
Приведенные примеры с полной очевидностью показывают, что все
те лица, которые являлись хентиуше какой-либо пирамиды, принадлежали
к высшим слоям рабовладельческой знати. Поэтому видеть в хентиуше
мелких земельных собственников совершенно невозможно. Наиболее
отчетливо это показывает биография Сабни, начертанная на стенах его
гробницы, расположенной напротив Элефантины. Начало надписи не
сохранилось. В оставшейся ее части сообщается, что к Сабни явилось
несколько чиновников, повидимому, бывших участниками экспедиции,
которую возглавлял отец Сабни, Менху («князь, хранитель царской печати,
начальник областей юга, единственный семер и жрец-херихеб»), с сообще¬
нием о том, что Менху во время экспедиции умер (а может быть, был
убит). Тогда Сабни, взяв «...отряд своего дома вечности и 100 ослов»,
отправился завершить дело, начатое его отцом, и чтобы доставить тело
своего отца на родину для погребения. Далее надпись сообщает, что Сабни
успешно справился со своей задачей и не только привез на родину тело
своего отца, но привел с собой большой караван негров с захваченной
добычей. Сабни сообщает фараону о своем успешном возвращении и от¬
сылает ему добычу, среди которой упоминается слоновый клык в шесть
локтей (т. е. около 312 см). Он получает за это царскую награду, позднее
едет сам в царскую резиденцию в Мемфис с новой добычей и получает но-
вую награду (Urk., I, 1409_11):’1 * * 4 * 6«Было дано мне [х +] 34 аруры1 полей в землях Нижнего и Верхнего
1 Исходя из нормального расположения знаков при написании числительных,
в лакуне следовало бы восстановить еще один или, вернее, два знака для 10. Таким
образом, Сабни, при его назначении хентише пирамиды Пепи II, было подарено либо
44, либо 54 аруры земли (одна арура = 2735 кв. м, что составляет около 0,27 га).
В условиях поливного земледелия участок, подаренный Сабни, представляется доста¬
точно большим.
6 вестник древней истории, № 4
Ik-
.d©M
82
И. М. ЛУРЬЕ
Египта, в качестве хентишс пирамиды Менанхнеферкара, чтооы вознагра¬
дить „слугу там"1».
Таким образом, очевидно, что: 1) хентиуше не жили вместе, ибо это
звание лишь одно из многих почетных и доходных званий знатного чело¬
века; 2) владения, которые получал хентише, судя по примеру Сабни,
располагались в разных частях Египта и 3) считать хентиуше мелкими
земельными собственниками никак нельзя.
Что же касается до mr-t, то, как мы видели, имеющийся материал вре¬
мени Древнего царства показывает, что mr-t этого периода не подходит
под понятие раба. На очереди — просмотр данных от времени Среднего-
и Нового царств.
1 Т. е. «меня». Это вежливое выражение, нечто вроде «Ваш покорный слуга».
'Ы ''*3* ’Ф* 'ЬЛ? л|> %!>,'• *як^
М. Я. Сюзюмов
ЕЩЕ РАЗ О ЮРИДИЧЕСКИХ- ИСТОЧНИКАХ
ДЛЯ ИСТОРИИ КОЛОНАТА* *
Отношение к юридическим источникам для истории колоната зависит от
методологических установок. Изучение роли действующего права
и законодательства в создании, устойчивости, определенной специфике
и в развитии отдельных институтов зависит от разрешения вопроса о дей¬
ствии надстройки на базис. При господстве взгляда на правовые идеи
общества как на пассивное отражение существующих экономических
отношений могло быть только отрицательное отношение к юридическим
источникам в целом. Юридические памятники использовались главным
образом, если в них имелись конкретные данные об обществе, указывались
реформы, запреты и т. д. В таком духе, собственно говоря, и построена
статья покойного профессора А. Б. Рановича «Колонат в римском за¬
конодательстве IV—V в.» (ВДИ, 1951, № 1). Эта работа была написана
покойным задолго до его смерти, последовавшей в 1948 г. Характерно,
что в то время даже такой ученый, как А. Б. Ранович, не мог достаточно
глубоко и правильно выяснить роль надстройки в процессе развития
колонатных отношений. Так как вся статья А. Б. Рановича касалась роли
законодательства в развитии колоната | как | учреждения, пересмотр
основных положении этой > работы является настоятельной необходи¬
мостью.
И. В. Сталин в ответе тов. Крашенинниковой четко определил роль
надстройки: «Специфические особенности надстройки состоят в том, что
она обслуживает общество политическими, юридическими, эстетическими
и другими идеями и создаёт для общества соответствующие политические,
юридические и другие учреждения»1. Так определяет И. В. Сталин роль
надстройки. В статье же покоййого А. Б. Рановича развивается неправиль¬
ное положение, что воздействие на экономику могут оказывать только
политические акты, а идеологическая надстройка лишь пассивно отражает
сложившиеся или отжившие общественные отношения: «Не следует сме¬
шивать право как идеологическую надстройку с изданием того или иного
закона как конкретного политического акта»,— писал А. Б. Ранович.
«Дигесты и институции представляют собою свод римского права и потому
лишьотражают (разрядка моя.— М. С.), с точки зрения господ¬
ствующего класса, давно сложившиеся, а порой даже уже отжившие об¬
* По поводу статьи А. Рановича, Колонат в римском законодательстве IV—
V вв., ВДИ, 1951, № 1, стр. 83 сл. Печатается в порядке обсуждения проблемы
истории производителей материальных благ в древнем мире.
* И. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1950,
стр. 36.
6*
84
М. Я. СЮЗЮМОВ
щественные отношения. Но отдельные законодательные акты, ...будучи
в конечном счете продуктом экономических отношений, оказывают обрат¬
ное воздействие на экономику» (ук. соч., стр.89). А. Б. Ранович считал
«юридический подход» «бесплодным» (там же, стр. 83). Другими словами,
А. Б. Ранович считал, что при определении колоната как юридического
института нет смысла изучать юридические идеи того времени, тогда как
мы знаем, что надстройка, обслуживая общество политическими, юриди¬
ческими и другими идеями, создает соответствующие политические, юри¬
дические и другие учреждения.
А. Ранович изучает не юридические идеи, а отдельные декреты прави¬
тельства. Кодексы и Дигесты рассматриваются им как исторический сбор¬
ник декретов правительства, причем совершенно не принимается в расчет
то обстоятельство, что Кодексы и, в особенности, Дигесты редактировались
как действующее право. Правда, идеи Дигест возникли в особых условиях,
непохожих на.обстановку IV—V вв., но не следует смешивать вопрос о
происхождении идей с вопросом о роли этих идей в данный период. Если
положения старинных юристов выдвигались как действующее право, то,
очевидно, эти идеи обслуживали общество, способствовали (в реакционном
или прогрессивном направлении) укреплению или развитию определен¬
ных юридических институтов, соответствовавших интересам определенных
классов и прослоек.
Полное игнорирование «юридического подхода» свойственно не мар¬
ксизму, а, скорее, экономическому материализму. Мне кажется, что мар-
ксисту-историку, занимающемуся анализом законодательства, надлежит
не отбрасывать «юридический подход» как «бесплодное» занятие, а выяс¬
нить не только, как возникли в конечном счете такого рода правовые
воззрения, по которым подвластного человека можно продать, но не
убить,— необходимо выяснить, в какой конкретной форме, через какие
проявления классовой борьбы в законодательстве эти взгляды закреп¬
лялись в обществе как действующее право.
А, Ранович констатировал, но не пытался анализировать, почему
юстиниановы юристы упорно продолжали рассматривать колонат в рамках
соак; и а колона называли |иа&а>т6<:. Между тем без ана¬
лиза этого противоречия невозможно уяснить роль старых и новых идей
в применении к установлению колоната. А. Ранович видит важный недо¬
статок Дигест, как источника для определения сущности колоната, в том,
что «составители Дигест пытались создать единую теорию права», «приспо¬
собляя материалы к политическим тенденциям своего времени». Но это
является как раз самым ценным для определения правовых взглядов того
времени, для выяснения того, содействовали ли они и закрепляли, или же
препятствовали развитию стихийно создавшихся на базе распада рабовла¬
дельческого строя производственных отнешений.
Разумеется, по Дигестам мы не сможем изучать развитие новых произ¬
водственных отношений: люди вступали в новые производственные отно¬
шения независимо от их правовых воззрений, в результате изменения про¬
изводительных сил. Но мы можем выяснить, насколько упрочились идеи,
способствующие закреплению этих новых производственных отношений,
выяснить, как, с какими изменениями и особенностями могли оформляться
новые производственные отношения в рамках несоответствующего им дей¬
ствующего права; эта важная задача историка может быть разрешена только
при использовании Дигест и Институций.
Вся эволюционистская историография разбирала юридические памят¬
ники позднеримского времени, чтобы доказать постепенное развитие фео¬
дализма в недрах античного мира, что позволяло им отрицать падение
античности. Центр их внимания был направлен на изучение процесса пре-
О ЮРИДИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ ДЛЯ ИСТОРИИ КОЛОНАТА
85
вращения колона в типичного средневекового серва. В основном это тра¬
диционное отношение к юридическим источникам осталось и до настоящего
времени. А. Ранович оттеняет в законодательстве одну сторону процесса:
как и когда происходило закрепощение крестьян и как оно распро¬
странилось на всю территорию Империи. Но это лишь одна сторона про¬
цесса: колонатные отношения вовсе не привели к созданию феодального
общества.На Западе «...между римским колоном и новым крепостным стоял
свободный франкский крестьянин»1. На Востоке — между энапографом
и париком стоял свободной общины «Земледельческого Закона».
Для того чтобы средневекоые consuetudines восторжествовали над идеями
Дигест, понадобились движения рабов, нашествия варваров и века гене¬
зиса феодализма. «Общественные классы IX столетия сформировались не
в обстановке упадка гибнущей цивилизации, а в родовых муках новой
цивилизации»1 2.Мне кажется, что центром внимания при изучении законо¬
дательных источников должен быть не столько вопрос о возникновении и
развитии крепостного крестьянства, сколько задача определить, чем отли¬
чается колон V в. от феодального крепостного IX в.; наряду с изучением
распространения крепостничества в IV—V и VI вв. следует особенно ак¬
центировать на моментах, препятствовавших созданию в условиях пада¬
ющего античного мира устойчивого класса феодально-зависимых кре¬
стьян.
Всю политику в отношении колоната А. Ранович представляет после¬
довательной и единой, как неуклонное постепенное закрепощение и рас¬
пространение его на всю территорию империи. Невольно создается впечат¬
ление, что не сохранение рабовладельческих отношений, а создание
феодальных является основной целью политики позднеримского импера¬
торского правительства, что позднеримская империя уже в основном
была государством феодальным... В условиях, когда реакционная власть
в первую очередь старалась сохранить рабовладельческие устои античного
мира, когда рабство уже оказывалось нерентабельным, но когда феодаль¬
ные формы эксплуатации не доказали еще своего превосходства, политика
в отношении колоната не могла быть прямолинейной. Необходимо счи¬
таться с тем, что позднеримское законодательство находилось под исключи¬
тельным влиянием интересов города и должно было отражать те глубокие
изменения, которые происходили в городах того времени. В обстановке
упадка рабовладельческого способа производства некоторая, притом боль¬
шая, часть «полисов» аграризировалась. Но в то же время некоторые
города востока даже укрепились, имея тенденцию превратиться из антич¬
ных городов-полисов в мощные «города-эмпории» 3, средневекового типа.
Интересы свободного населения этих городов-эмпориев при наличии отно¬
сительно развернутого товарного, даже массового производства, интересы
собственников городских земельных участков, пригородных тгроаотемс
и suburbia, вовлеченных в товарное хозяйство, совершенно не совпадали
с интересами феодализирующихся землевладельческих групп Запада,
Малой Азии и Египта, и это противоречие, разумеется, не могло не отра¬
зиться на юридической концепции KonoHata. Таким образом, юридические
теории Дигест отражали не давно исчезнувшие условия II в., а интересы
втянутой в товарное хозяйство земельной знати мощных городов-эмпориев,
в руках которой фактически находился государственный аппарат поздне¬
римской и ранневизантийской империй. В законодательных источниках
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 131.
2 Там же.
3'К. Маркс, Формы, предшествующпе капиталистическому производству,
Политиздат, 1940, стр. 48.
86
м. я. сюзюмов
отражена эта внутренняя борьба эксплуататорских групп: это был спор
о формах эксплуатации производителей материальных благ.
Отношения, складывающиеся в натурально-хозяйственном поместье,
рассматривались юридической теорией в свете тех отношений, которые
были характерны для проастиев, ведущих товарное хозяйство пригородных
земельных участков. В статье А. Рановича не делается разницы между
этими двумя видами землевладения. В результате А. Ранович относил
к колонам такие тексты, которые безусловно относятся к пригородным
хозяйствам, например, Dig., 19, 2, 19, 2— в этом тексте даже слово «колон»
не употребляется. По смыслу же — это предпринимательское мероприятие
городского дельца. Текст Cl, IV, 16, 29 совсем не доказывает зависимость
колона — текст касается только городского съемщика дома, который отве¬
чал за хищническое его использование. Текст Dig., 19, 2, 15, где пере¬
числяются льготы колонам, большею частью подходят по смыслу к при¬
городным участкам, ведущим товарное хозяйство (виноградники, сады, ого¬
роды). Многолюдные города-эмпории (Константинополь, Фессалоники, Ан¬
тиохия и др.) потребляли столь большое количество масла, вина, ово¬
щей, фруктов, что пригородные хозяйства были охвачены теми же отношени¬
ями, которые господствовали в городе, т. е. отношениями locatio-conductio.
-Ц По принципу locatio-conductio городской земельной знати было выгод¬
но сдавать дома под квартиры, помещения под мастерские, пригородные
земельные участки тгрояатеюс с виноградниками, садами, огородами,
оливковыми рощами, т. е. все, что носило товарный характер. Вдали же
от городов, где крепки были натурально-хозяйственные отношения,
ptafroiai,*; и £'/jj.ta&<oaic заменялось отношениями огатгот/]*; и итге^оиаьос.
Я предпочитаю греческую терминологию переводов Дигест, так как
термины olxoSsaTuoTYjc и итге^оиаю*; точнее передают сущность поня¬
тий, чем архаические латинские pater familias (который мог вовсе не быть
pater) и filius familias (который мог быть вовсе не filius)(cp. Dig., 50, 16,
195, где'подробно разъясняется сущность понятия pater familias).
По нашему мнению, слишком много уделяется внимания вопросу о
праве свободного передвижения, которое, с точки зрения «буржуазных
свобод», является основным показателем свободы, но которое в условиях
нормальной оседлой жизни крестьянина вовсе не имеет особого значения;
притом отсутствие этой свободы менять местожительство и профессию
в представлениях людей IV—VI вв. вовсе не было показателем несвобод¬
ного состояния. Значительно меньше уделяется внимания различным фор¬
мам отношений производителей материальных благ к средствам производ¬
ства — с одной стороны, uirellou3bG)v (та toutcov rcexouXia) и, с другой стороны,
eXsufrepcov [па&сотыу (рвта twv 7rpayp.aTcov gcutwv)—или же servum cum pecu-
lio в противоположность к adscriptitiiim cum terra (Cl, XI, 47, 21). Анализ
этих отношений дал бы возможность уточнить смысл термина ^Га&сотос.
На стр. 97 А. Ранович, указывая, что имущество eva^ypacpcov импе¬
ратор Анастасий (в поздней передаче в Bas., 55, 1, 18) называет та 'irsxouXia,
приходит к выводу: «При таком положении вещей владелец имения мог
диктовать колону любые условия найма». Но что общего между пекулием
и наймом? Раз давался пекулий, то никакого найма быть не могло. Пеку¬
лий давался только зависимому, наем же мог состояться мщкду взаимно¬
независимыми лицами. -
Прежде чем получить rcsxouXiov, лицо должно из аитё?6иснос
превратиться в u7re!*ou3io<;. Конечная причина этого ясна, но мы не можем
из наличия возможности, вытекающей из чисто хозяйственных условий,
прямо переходить к юридическим институтам, минуя всю сложность клас¬
совой борьбы и борьбы на идеологическом фронте в период краха рабовла¬
дельческого общества.
О ЮРИДИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ ДЛЯ ИСТОРИИ КОЛОНАТА
87
Текст Dig., 43, 32, I, Pr. I (De migrando) истолкован А. Б. Рановичем
предвзято. Из этого текста он делает следующий вывод: «Поссессор может,
таким образом, беспрепятственно наложить руку на все достояние колона.
Неудивительно поэтому, что имущество колона в позднейших текстах назы¬
вается, как и имущество раба, пекулием» (ук. соч., стр. 97). Текст об этом
не говорит.В статье De migrando Ульпиан считает,что квартиронаниматель,
внесший всю сумму арендной платы,может уехать из дому до истечения
срока аренды. Колон же, арендовавший участок земли, не может бросить
своего участка, даже если внес полностью арендную плату вперед. Ком¬
ментаторы разъясняют почему: 6 {iivToi aypcv fna&coaa|j.evo£, bttsI jxt) етг! тф otxstv
[па&оитаь, aXX’ вт:1 тф yecapyeiv, sixotcoi; оътв [ibtoixsTv av XsyotTO, oti nov ptaJkoaiv
Xusi... (Bas.,LX, Х1Х,1,сх. 5),т.е. колон,арендовавший землю, получил учас¬
ток земли на определенном условии — обработать участок; и если он бросит
участок, не обработав его, то, хотя бы он и уплатил всю сумму арендной
платы вперед, он тем не менее договора не выполнил, и землевладелец
может наложить на его имущество запрет. Из этого текста совсем не вы¬
текает, что имущество колона стало, как и имущество .раба, пекулием.
Во-первых, название «пекулий» вовсе не* означает только имущество раба.
Пекулий мог получить любой {лгв2*оиаюс, (Dig., 15, 1). Во-вторых,
текст говорит лишь о том, что владелец мог наложить запрет на вещи
того dypou jjLia&ooToc, который желал переселиться. В таком случае ко¬
лон не имел права на тф (3ia<; тсараууеХ^ать. Но если колон не же¬
лал переселяться ж аккуратно платил pensionem, то, очевидно, всякая
попытка наложить руку на имущество попадала бы под статью закона
Cl, VIII, 4 —undevi!
Насколько применялся титул unde vi в отношениях землевладельца
и колона в действительности, разрешалось не столько взаимоотношением
сил колона и землевладельца, сколько относительной мощью в данный
период тех прослоек господствующих классов, которые шли по пути фео¬
дализации, и тех, кто боролся против феодализации. Unde vi не применя¬
лось в отношениях Хеогсбту)^ и шгв^оиаюс1.
Следовательно, чрезвычайно важно было бы уяснить, каким* образом
аите^оъаюс jjug&cotoc в правовом отношении превращался в u-ire^ouatoc.
Юридические памятники дают обширный материал, характеризующий пра¬
вовое положение uttb^ouglcov, вне которого ^иа&сотбс: остается тем свободным
арендатором, каким его считают юристы Дигест и Василик. Стремление
определенных кругов расширить состав очевидно: об этом го¬
ворят все ухищрения права в части залога, обязательств, прекария, ману-
миссий, пекулия... К тому же нужно считаться также с той ролью, которую
действующее право и юридические идеи того времени отводили обычаю
{osiTTpoae^eiv btt'ltwv iJLiafttoascov тг) auvr^Bia tcovtotccov, Sell, ad Cl, IV, 65, 19). Ho
в конце концов нужно считаться с тем, что юридические памятники поздне¬
римского и ранневизантийского общества не могут дать того опреде¬
ления колоната, какое мы ожидали бы для феодально-зависимого кресть¬
янства, главным образом потому, что юридические взгляды того времени
далеко еще не были феодальными, да и колонат не был учреждением фео¬
дальным, но учреждением, характерным для поздне-рабовладельческого
общества, когда рабский труд уже казался нерентабельным, но когда гос¬
подствующие слои общества еще стремились сохранить в неприкосновен¬
ности всю политическую и юридическую надстройку рабовладельческого
общества.
8е tov tSiov U7re^o6aiov xpaTcov тоътоэ тф tvTspoiv.Ta)
SoXov 7roisTv тф olxeta)Stxattp ypcbpisvo? (Bas., LX, 47, 3, cx. 2—3).
EVaysTat. Ooosi^ fcoxel
88
М. Я. СЮЗЮМОВ
Борьба вокруг развивающегося закрепощения крестьянства, разумеет¬
ся, должна была отразиться в законодательных памятниках. Должен,
однако, заметить, что ссылка на Cl, IX, 30 de seditiosis не относится к вос¬
станиям и волнениям в деревне. Обе статьи и 384и466 гг. относятся к город¬
ским мятежам. Статьи направлены против «возгласов», характерных для
выступлений городских массвсвязи со зрелищами, против clamores, наруша¬
ющих publicam disciplinam. Гораздо яснее о классовой борьбе в деревне
говорится в Dig., 48, 6, И и Dig., 48,19, 16, 9, где упоминается о грабежах
имений и о повышенных наказаниях для incessores messium в Африке и
тех, кто уничтожал виноградники на Балканском полуострове. Поджог
жатвы и уничтожение урожая — типичные акты аграрных волнений.
Несмотря на наличие колоссальной литературы, вопрос о колонате
все еще требует новых и новых исследований. Труды И. В. Сталина по во¬
просам языкознания раскрывают новые возможности изучения вопроса
о колонате, как институте поздне-рабовладельческого общества; необхо¬
димо преодолеть пренебрежительное отношение к роли правовых воззре¬
ний общества и полностью освободиться от влияния, хотя бы косвенного,
буржуазной эволюционистской историографии.
ПУБЛИКАЦИИ
НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ МЕРВА
(Из работ ЮТАКЭ)
Посвящается памяти крупнейших русских
исследователей Me рва — В. А. Жуковского
и В. В. Бартольда
Руины Старого Мерва раскинулись на площади свыше 70 км1 2, выходя за пределы
стены городской округи рабовладельческой Антиохий Маргианской. Они включают
в свою территорию несколькоАразновременных по происхождению городищу много¬
численные развалины их былых пригородов. По размерам это самый большой комп¬
лексный археологический памятник в СССР. Один из древнейших городов Средней
Азии, в свое время Старый Мерв, как теперь выясняется, был самыми крупным городом
северных областей Парфянского государства.
Руины Старого Мерва давно обратили на себя внимание. За последние сто с лишним
лет ими интересовались, их посещали, о них писали очень многие. Когда после 1884 г.
они сделались легко доступными, описания развалин города стали особенно часто
мелькать в записках путешественников. Некоторые из них пытались производить
археологические вскрытия, как, например, члены американской экспедиции Инсти¬
тута Карнеджи или участники французской миссии генерала Шафанжона, оставив¬
шего по себе память применением при раскопках на Афрасиабе пороховых взрывов
при помощи минных галерей. Большинство авторов ограничивались составлением
очерков разной степени доброкачественности и поверхностных описаний; точные ис¬
торические данные приводились редко.
В изучении прошлого Мерва за дореволюционное время на фоне некоторого числа
неплохих краеведческих работ попадавших в Закаспий представителей русской интел¬
лигенции совершенно особое место занимают исследования В. А. Жуковского и
В. В. Бартольда. Первый по поручению Археологической [комиссии несколько ме¬
сяцев 1890 г. посвятил изучению развалин на месте1. Затем в результате многолетней
работы над сопоставлением полученных наблюдений с данными, извлеченными им из
письменных источников, он выпустил капитальную монографию «Развалины Старого
Мерва»2. Равной ей до сих пор нет ни па одном языке ни по родному из городов Сред¬
него Востока. Крупнейший знаток прошлого Средней Азии — В. В. Бартольд до¬
полнил этот труд своей работой «К истории Мерва»3, внеся ценные коррективы и ряд
совершенно новых сведений, почерпнутых у средневековых восточных авторов. Позд¬
нее он же ввел в научный обиход еще немало фактов по истории Мерва, упоминая их
1 При вторичном посещении Закаспийского края В. А. Жуковский в основном
занимался уже не Мервом, а изучением других объектов.
2 В. А. Жуковский, Развалины Старого Мерва. Древности Закаспий¬
ской, области, МАР, вып. 18 (1894).
3 в. В. Бартольд, К истории Мерва, ЗВО, т. XIX .(1909).
90
ПУБЛИКАЦИИ
в различных своих трудах. Однако и В. А. Жуковский и В. В. Бартольд лишь в малой
степени касались поры, предшествовавшей арабскому завоеванию. Для времени с сере¬
дины III в. дон. э. до III в. н. э. уВ.А. Жуковского имеется лишь одна фраза: «Поло¬
жение Мерва в дни греко-бактрийского владычества, к сожалению, остается в пол¬
нейшей 'неизвестности»1.»
В 1904 г. на Эрк-кале и на Гяур-кале закладывались археологические шурфы
американской экспедицией Института Карнеджи. Хотя встреченный археологичес¬
кий материал сопровождался разобранными А. К. Марковым нумизматическими
находками и определенными русскими ориенталистами К. Г. Залеманом и
В. В. Радловым надписями на остраконах и. лопаточных костях животных, ни
американские ученые, ни участвовавший в экспедиции немецкий археолог Г. Шмидт
никаких выводов по истории Мерва не сделали1 2 3.
С первых лет революции советские научные организации уделяют особое внимание
Старому Мерву. Городище и некоторые из находящихся там архитектурных объектов
(шли включены Туркомстарисом в списки памятников, бравшихся в законодательном
порядке на государственную Охрану. Изучение развалин предусматривалось пла¬
нами центральных, среднеазиатских и туркменистанских научных организаций, ко¬
торые частично и были осуществлены (поездка А. Ю. Якубовского в 192У г.; раскопки
А. А. Марущенко и Б. Б. Пиотровского в 1936 г.; изучение архитектурных памятников
Н. М. Бачинским и В. И. Пилявским в 1936—1937 гг.1 игдр.). В '1924 г.\развалины
Мерва, между прочим, посетил и дал по ним работу,^стоящую далеко не на уров¬
не даже тогдашней^ буржуазной науки, Е. Кон-Винер!8. Осуждающе-суровый ’от¬
зыв на эту работу был опубликован В. В. Бартольдом 4 вскоре же после ее опуб¬
ликования.
Колоссальность объекта по площади, его многовековые накопления огромнейших
массивов культурных толщ с трудно поддающейся изучению стратиграфией, Добычно
нарушенн ых в своих нижних ярусах разновременных наслоений, и недостаточная изу¬
ченное ть Южного Туркменистана в археологическом отношении — все это делало почти
непосильным для7 одиночек-исследователей дальнейшее изучение Старого Мерва
в целом в*соот ветствии с современными требованиями. Между тем, это одна из важнейших
задач советской археологии в Средней Азии. Мимо нее не могли пройти и не прошли
работы Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции (ЮТАКЭ),
состоящей при АН Туркменской ССР. В течение первого гпятилетия ее деятель¬
ности для изучевия Мерва и оазиса древней Маргианы выделялись специаль¬
ные отряды. В 1946 г. четвертый отряд занимался выявлением остатков огромной
районной стены Антиоха I Сотера5 *. В следующем году восьмой отряд выяснял границы
городской округи Мерва парфяно-кушанского времени и рабада XI—XII вв. В 1948 г.
пятнадцатый отряд производил контрольные раскопки центрального бугра в Эрк-кала.
В 1949 г. восемнадцатый отряд осуществил несколько маршрутов в северных частях
оазиса Маргианы.
Наконец, в 1950 г. проф. М. Е. Массон возглавил специальную группу по всесто¬
роннему изучению развалин Старого Мерва с охватом памятников всех категорий
и разных эпох, на предмет выяснения периодизации его истории. Одновременно изу¬
чались территория пригородов и все отдельные городища: Гяур-кала с Эрк-калои,
1 В. А. Жуковский, ук. соч., стр. 7.
2 «Explorations in Turkestan. Expedition of 1904», т. I, Washington, 1908.
3E. Cohn Wiener, Die Ruinen der Seldschukenstadt von Merw und
das Mausoleum Sultan Sandschars, «Jahrbuch der asiatischen Kunst», 1925, стр.
114—122.;
4B. В. Бартольд, По поводу археологических работ в Туркменистане
в 1924 г. «Сообщения ГАИМК», I (1926).
5 С. А. В я з и г и н, Стена Антиоха Сотера вокруг древней Маргианы,
ТЮТАКЭ, I (1949), стр. 260—275.
ПУБЛИКАЦИИ
91
Султан-кала с Шахриярарком и Искандер-калой, Абдулла-хан-кала с Байрам-Али-
хан-калой; при этом производилась регистрация материалов по крупным квадратам
и составление археолого-топографических планов. В Эрк-кале и Гяур-кале осуще¬
ствлены два раскопа и два стратиграфических шурфа. Небольшой разведочный раскоп
заложен к югу от Султан-кала. Проведено несколько маршрутных выездов в северном,
северо-западном и южном, направлениях от Старого Мерва. Седьмой отряд занимался
Рис. 1. Мерв парфянского времени
изучением на [городищах и за их пределами древних и средневековых памятников
архитектуры, фортификационных сооружений, а также усадеб туркмен-сарыков
XVIII—XIX вв.
Весь новый накопленный ЮТАКЭ опыт в части изучения археологических памят¬
ников Южного Туркменистана, учет всего сделаного предшествующими исследова¬
ниями и широкое привлечение, где это возможно, сведений из письменных источников
привели к установлению совершенно новых положений в понимании прошлого Мерва.
Пока еще нельзя сказать, когда точно сложилось на территории Старого Мерва первое
поселение городского типа. Но совершенно несомненно, что задолго до появления
греко-македонских фаланг здесь, в центре Маргианы, уже был крупный укрепленный
пункт, чисто местный по своему типу, плану, фортификационным особенностям.
92
ПУБЛИКАЦИИ
Характерным памятником среди городищ древней Маргианы является обсле¬
дованный нами в 1950 г. Кырк-депе. Он расположен в 15 км к северо-западу от Гяур-
калы и представляет собой почти квадрат со сторонами несколько более 300 м. В сере¬
дине северо-западного фаса, откуда со стороны песков больше всего можно было ожи¬
дать появления неприятеля, имеется овальная в плане, частично выступающая наружу
цитадель. Единственный вход в нее изнутри крепости защищен небольшим прямоуголь -
ным укреплением с двумя башнями по углам. По окружности стены цитадели имелось
до десятка таких же башен, но более крупных размеров. Само почти квадратное укреп¬
ление было обведено глинобитной стеной с башнями же, причем в середине северо-
восточного, юго-восточного и юго-западного фасов усматриваются следы бывших здесь
некогда ворот, фланкированных более: мощными башнями, чем остальные бурджи.
При современном виде оплывших руин кажется, будто проходы имелись и по обе сто¬
роны от цитадели. Пролеты между бурджами стены сильно выветрились и оплыли,
почему остатки башен воспринимаются современным населением как отдельные
бугры, откуда и само название памятника «Кырк-депе», т. е. «сорок бугров». В дей¬
ствительности, по четырем фасам, не считая цитадели, уцелели следы 38 башен. Сте¬
пень сохранности городища указывает на его глубокую древность, чему соответствует
и самый архаический тип, невольно заставляющий вспомнить авестийскую четырех¬
угольную вару. Внутри укреплений нет никаких остатков построек или сколько-
нибудь значительного культурного слоя, который свидетельствовал бы о более или
менее продолжительном пребывании здесь людей. Общий облик и отсутствие нажитых
наслоений показывают, что мы имеем дело в данном случае с памятником, лишь эпи¬
зодически служившим убежищем для окрестных жителей. Среди немногочисленных
фрагментов керамики, встречающихся на городище, самые старые принадлежат к груп¬
пе сосудов грубой выделки не позднее середины I тысячелетия до и. э.
При сравнении Кырк-депе с древнейшим городищем Мерва — Гяур-калой обращает
на себя внимание их большое сходство. Разница, в сущности, только в масштабах.
Овальной цитадели Кырк-депе соответствует огромный, воспринимаемый как непра¬
вильный овал, многогранник Эрк-калы. Средневековая историческая традиция свя¬
зывала его сооружение с деятельностью легендарного царя Техумерта (Ибн-ал-Фа-
ких, BGA, Y), или Тахмураса (Истахри, BGA, I), третьего мифического властителя
Персии, правившего якобы задолго до Искандера Зулькарнейна (Александра Маке¬
донского). Археологически установлено, что в нижних культурных слоях Эрк-калы
заключен материал, который может быть датирован по крайней мере второй четвертью
I тысячелетия до н. э.1.
Огромная площадь Гяур-калы напоминает квадрат со срезанным северо-запад¬
ным углом. Наличие скоса, равно как и неправильность линии стены западного фаса
Гяур-калы объясняются тем, что снаружи к моменту ее возведения уже протекал один
из крупных каналов Мерва — Разик. При постройке стены были учтены изгибы этот
канала и устроен северный отвод от него внутрь Гяур-калы, а затем и в Эрк-к алу1 2.
Земли по Разику были, возможно, одним из древнейших {мест обитания в центре
густо населенного оазиса Маргианы. Для укрытия от неприятеля его 1многочислен-
ного населения [с большим количеством крупного и мелкого скота требовалась
такая обширная площадь, какую зашшала Гяур-кала, первоначально имевшая сла¬
1 Ср. Б. Б. Пиотровский, Разведочные работы на Гяур-кала в Старом
Мерве, «Материалы ЮТАКЭ», вып. I, Ашхабад, 1949, стр. 35—41.
2 В. В. Бартольд ошибочно предполагал, что главное русло Разика прорезало
Гяур-калу и что его «дном» была полоса, «образующая как бы дорогу или большую
улицу» (В. В. Б а р т о л ь д, ^«Сорбщения ГАИМК», I, стр. 210). На самом деле текст
Макдиси, где говорится, что Разик (ошибочно ал-Зарк) течет у городских ворот со сто¬
роны рабада, входит в город и разделяется в немногочисленные цистерны (BGA,
III, стр. 331), надо понимать только в том смысле, что отвод из канала, питавший
водой Гяур-калу, входил в шахирстан севернее западных ворот рабада.
ПУБЛИКАЦИИ
93
бую застройку, и то преимущественно в центральной части. Показательно, что даже
в пору расцвета рабовладельческого общества во всех четырех углах оставались
обширные территории, представлявшие собой полупустыри, может быть, отчасти сады
и, во всяком случае, весьма мало застроенные площади. Они были настоятельно
нужны «столичному» укреплению в то время, когда основное богатство жителей все
еще составлял скот. С мощью Гяур-калы хорошо согласуется эпитет «могучий»,
который прилагается в {первом фаргарде Видэвдата к созданному Ахура-Маздой
третьему месту изобилия — Моуру, т. е. Мервскому оазису.
В свете современных археологических данных можно не сомневаться, что
Эрк-кала и территория Гяур-калы были одним из центров восстания маргианцев
против персов под руководством Фра да. И, несомненно, на них должно было отра¬
зиться подавление восстания в конце 552 г. до н. э. ахеменидским сатрапом Бак-
трии Дадаршишем, в результате которого было церебито 55 000 человек- маргиан-
ского населения1.
Как известно, Квинт Курций Руф (VII, 10, 15) сообщает, что Александр Маке¬
донский основал в Маргиане город Александрию и шесть сторожевых"укреплении,
которые были выстроены неподалеку от этого города. До сих пор не удалось еще точно
установить местонахождение Александрии Маргианской и этих укреплений. Однако
очень вероятно, что наименование Александрии было дано поселению, находившемуся
на территории Гяур-калы, а гарнизон был поселен в Эрк-кала. Записанное в раннем
средневековье местное предание приписывает основание «старинного города» на
Гяур-кале именно Искандеру Зулькарнейну 1 2. Как известно, маргианцы во время
восстания против греко-македонского владычества разрушили эту Александрию, и
Селевкидам пришлось заново принимать ряд мер для упрочения своей власти в Мар¬
гиане. В частности Антиох I Сотер (280—261) отдал распоряжение об окружении всего
оазиса огромной стеной в 1 500 стадий (Strabo, XI, 10), быть может, имея ввиду огра¬
дить плодоносные земли с богатыми виноградниками не только от набегов кочевников ,
но одновременно и от наступления песков, которые прежде были закреплены естествен¬
ным растительным покровом, но в ту пору снова пришли в движение вследствие более
интенсивного развития кочевого скотоводства. Движение песков создавало опре¬
деленную угрозу стране, причем, вероятно, по неопытности, опасность пред¬
ставлялась тогда значительно большей, чем это было на самом деле. Как бы то ни было,
стена была выведена на границе песков, и за протекшие с тех пор две с лишним тыся¬
чи лет, несмотря на ряд катастроф, нарушавших надолго пропуск воды по иррига¬
ционной сети на окраины оазиса, песок лишь кое-где перехлестнул через былой рубеж
Антиоховской стены и совсем не так уж глубоко проник в глубь культурных земель,
хотя сама стена в значительной мере исчезла. Из новых наблюдений 1950 г. над остат¬
ками этого грандиозного по своему времени защитного сооружения очень интересен
феномен, отмеченный нами в«28 км к северо-западу от Гяур-калы. Здесь на такыре
стена никак не сохранилась в рельефе местности, а следы просматриваются лишь
в виде широкой светлой полосы, лишенной всякой растительности. На месте былой
пахсовой кладки, почти полностью развеянной ветром, лежат черепки, осевшие вниз
из былых верхних рядов пахсы. Километрах в полутора от Мунон-депе такие следы
районной стены прослеживаются по прямой линии до самого горизонта.
По распоряжению Антиоха восстановленная одновременно с сооружением упо¬
мянутой стены Александрия была названа в честь его отца Селевкией, а затем переиме¬
нована в Антиохию. Приводимые авторами размеры ее периметра — 70 стадий (т. е.
примерно около 11 км) значительно превышают периметр Гяур-калы, имеющий не¬
сколько менее 7,5 км. Но, во-первых, неизвестно, чему равнялся стадий, применяв¬
шийся для измерений пространств в Средней Азии; во-вторых, следует отметить, что
1 См. В. В. Струве, Восстание в Маргиане при Дарии I, ВДИ, 1949, № 3, а
также «Материалы ЮТАКЭ», в. 1, Ашхабад, 1949.
2 Ибн-аль-Факих, BGA, V; И с т а х р и, BGA, I.
94
ПУБЛИКАЦИИ
цифра в 70 стадий вообще часто встречается у греко-римских авторов при описании
разных' городов на далеком северо-востоке (например, Мараканды). Это заставляет
усомниться в реальности данной цифры. Правильнее будет принять ее только как по¬
казатель относительно значительных размеров некоторых местных городов.
Обследование стен Гяур-калы показало, что она строилась в несколько приемов
(причем применялись различные типы кладки) и нередко ремонтировалась. К эпохе
Антиоха следует, повидимому, относить выведение на остатках старых глинобитных
стен, использованных как пахсовое основание, новых стен из сырцового кирпича (раз¬
мером 40x40x12 см). Многочисленные прямоугольные башни, из которых сохрани-
Рис. 2. Оттиск с терракотовой матрицы из Гяур-калы
лось более сотни, нигде не были выдвинуты вперед за линию стен и, таким образом,
не давали фланкирования при обороне. В этом отношении они уступали более со|ер-
шенной фортификации городища «Старая Ниса» раннепарфянского времени, где башни
по всему фронту значительно выдвинуты вперед.
Составление археолого-топографического плана Гяур-калы, впервые предпринятое
ЮТАКЭ, позволило выявить план этого города и в парфянское время, о чек ранее^бАло
решительно ничего не известно. План Гяур-калы, составленный по наблюдениям* над
выходящими на поверхность культурными слоями, в целом отображает картину Х1^-
XII вв., но вместе с тем по нему удалось в известной степени выяснить схему города
парфянского времени с половины III в. до н. э. по III в. н. э. включительно. Антиохия
Маргианская при парфянах состояла из цитадели (около 20 га), собственно города
(около 3,5 км2) и обширной городской округи. Цитаделью служила древняя крепость
Эрк-кала, в которую изнутри города с южной стороны вел крутой пандус. Он шел
снизу в направлении с востока на зайод и под конец делал один единственный поворот,
упираясь затем в мощное воротное укрепление. С восточной стороны, составляя с ним
ПУБЛИКАЦИИ
95
одно целое, на^гребне,стены цитадели возвышалась огромная сторожевая башня. Внутри
ее были помещения, располагавшиеся в несколько ярусов. Нижние, более старые,
сложены из сырцовых кирпичей (40x40x12 см). Верхние парфянские кладки (в том
числе сводчатые) выведены из более крупного, до более тонкого кирпича (44 х 44 х 10 см),
снабженного* некоторых случаях тамгами, которые были грубо прорисованы паль¬
цами по сырой глине. Стена цитадели имела до двух с половиной десятков башен,
причем находившаяся в середине северной дуги была несколько крупнее и выше осталь¬
ных, за исключением расположенной у ворот.
От ворот дорога проходила по обжитой части цитадели 1 и подводила к находив¬
шемуся почти в центре сооружению сложного устройства; здесь постепенно на протя¬
жении веков сложился своего рода замок-арсенал. К концу парфянского времени ниж¬
ние помещения были^уже забиты землей и строительным мусором; образовавшаяся
таким образом платформа была облицована парфянским кирпичом (с различными там¬
гами). Па платформе, возвышающейся над поверхностью до 25 м, были, видимо, еще
какие-то с ооружения, может быть, связанные с жилищем правителя или начальника
крепости. Расчистки некоторых забутованных под платформой помещений дали в чи¬
сле прочих находок несколько бронзовых трехперых наконечников стрел раннепар¬
фянского типа, медные монеты арсакидского чекана и коротенький стиль из слоновой
кости с вырезанным на тыльном конце изображением сжатой в кулак кисти руки. По
западному фасу5 на несколько метров ниже уровня платформы имеются остатки круп¬
ных продолговатых печей, где обжигались глиняные ядра для машин метательной ар¬
тиллерии. Одна из печей была расчищена в 1950 г. вдоль фаса платформы. Другая,
обнаруженная раньше, уходит в толщу платформы, имеет в длину до шести метров и
осталась древности сплошь загруженной тысячами круглых ядер бракованной вы¬
печки. Как показали многочисленные наблюдения на развалинах Старого Мерва и,
в частности,7данные стратиграфии раскопов № 1 в Эрк-калаи № 2 в Гяур-кала, глиня¬
ные обожженные ядра, имевшие широкое применение в парфянское время, были двух
типов.) Одни из них обыкновенные, округлые, достигающие до 22 см в диаметре, дру¬
гие — в виде)равносторонних трехгранных пирамидок со сторонами от 11 до 20 см.
Хорошо; обожженные до температуры спекания глины, они по физическим свойствам
самой формы отличались достаточной прочностью. Совершенно несомненно, что пе¬
ред нами{ одна из древнейших разновидностей того вида оборонительных предметов
(типа«чеснока») против неприятельской кавалерии, которые в средние века на Востоке
обозначались термином «хасак» и состояли из четырех спаянных железных шипов,
обращенных в разные стороны. Назначение «хасака», разбрасывавшегося на поле
сражения или перед крепостными стенами, заключалось в том, чтобы затруднить манев¬
рирование^ вражеской конницы. Интересно, что именно так же осмысляет собранные
экспедицией* пирамидальные парфянские ядра и местное население. По одной из рас¬
сказываемых им легенд, Мерв4при султане Санджаре был укреплен следующим образом:
город имел высокую стену с башнями и глубокий.наружный {ров, а задним якобы были
густо насыпаны пирамидальные ядра, мешавшие лошадям приближаться к Мерву.
Употребление круглых глиняных ядер, поданным археологического наблюдения, про¬
должалось в Мерве и позднее, причем в VI—VII вв. изготовлялись как [будто преиму¬
щественно ядра мелкого калибра.
Что! касается, собственно города Мерва поры расцвета рабовладельческого обще¬
ства, ^о сейчас выявляется известная правильность его планировки. Юна определялась
уже формой почтш четырехугольного плана Гяур-калы и расположенными^ городской
стене воротами. Покойный В. А. Жуковский считал почти невозможным выяснить с
достаточной долей вероятности не только местоположениелворот на городище Гяур-
кала, но даже число их, и на своей условной схеме показал по паре ворот \в западном
и восточном фасах. В западном его, очевидно, смутили места пропусков [двух отводов
из русла Разика. В действительности еще при парфянах город .имел четверо ворот
1 Здесь образовался мощный культурный слой.
96
ПУБЛИКАЦИИ
почти в середине каждого фаса. Главнейшими воротами были южные 1 и северные.
Первые ворота вели на две большие караванные дороги: одну — в направлении на
Балх, Индию и Китай; другую — в сторону Серахса и далее через Персию в западные
страны. Обе теперь обозначаются не только веками наезженной трассой, но и буграми
от развалин караван-сараев и других придорожных сооружений. Из северных ворот
отходила главная дорога на Хорезм и Согд. Направлявшиеся в Мавераннахр караваны
предпочитали ее в связи с тем, что, двигаясь по ней, можно было сделать целый одно¬
дневный переход по культурной полосе оазиса, тогда как после выхода в восточные во¬
рота вскоре приходилось попадать в сыпучие пески. Южные ворота устроены как раз
в середине южного фаса; северные же слегка сбиты от проходящей с севера на юг
средней оси расположенной на ней цитаделью и находятся под ее прикрытием непосред¬
ственно с восточной стороны. И у северных, и у южных ворот сохранились остатки
довольно примитивного типа защитных сооружений в виде крупных одиночных форто¬
образных выступов, отходящих наружу под прямым углом к крепостной стене вдоль
восточных сторон дорог. У восточных ворот такого рода фортификационное сооруже¬
ние позднее было заменено двумя параллельно тянувшимися стенами по обе стороны
дороги почти на протяжении около ста метров. Западные ворота вели в наиболее густо
обжитую часть пригорода, считались, повидимому, наименее угрожаемыми и были не
так сильно защищены. Не исключена возможность, что современным видом остатки
околоворотных сооружений и примыкающая к ним изнутри полуовальная площадь обя¬
заны изменениям, внесенным в раннем средневековье, когда здесь располагался малый
базар. Характерной особенностью тех мест, где были расположены древние ворота
Гяур-калы, является концентрация около них разбросанных на значительной площади
упоминавшихся выше глиняных обожженных ядер.
В западном фасе севернее ворот, но южнее углового скоса расположен специально
предусмотренный при возведении стены пропуск упоминавшегося отводного из Разика
канала. Головная часть была защищена соответствующим фортификационным соору¬
жением. Несомненно, здесь находился главный ввод канала, снабжавший водой кре¬
пость. Возможно, что при парфянах вода внутрь города проходила и по другим руслам.
Сейчас прекрасно видно место впуска внутрь Гяур-калы южного отвода канала, в
прежнее время, вероятно, хорошо замаскированного. Во всяком случае, Макдиси в X в.
южного отвода не упоминает. Вода по нему растекалась не только по юго-западной
части города, но в древности] безусловно могла попадать и в юго-восточную. Сейчас со¬
хранились остатки нескольких разновременных русел арыков, проведенных с внутрен¬
ней стороны вдоль южного фаса городской стены. Колебания их уровней достигают
двух метров. Самое высокое из них — старейшее из уцелевших на поверхности. Ве¬
роятно, под оплывом стены погребены и более древние арыки.
На территории Гяур-калы видны следы довольно значительного числа иногда очень
крупных и глубоких хаузов-водоемов, из которых в средние века некоторые не могли
уже наполняться самотеком, без водоподъемных приспособлений из-за заглубления
магистральных каналов, с одной стороны, и из-за поднятия общего уровня поверх¬
ности внутри города (за счет накопления мощных культурных наслоений) — с другой.
Возможно, что это также явилось впоследствии одной из дополнительных причин,
способствовавших раннему замиранию шахристана и переходу основной массы насе¬
ления в западную часть пригорода — рабада. В парфянское же время такого рода
затруднений в водоснабжении города не существовало, и недостатка в воде в нем не
ощущалось.)
При всей развитости водоснабженческой сети, с примененной, как и в парфянской
Старой Нисе, системой подземных водоотводных гончарных труб-кобуров, она не
только не определяла собой планировки города, но, как показали наблюдения, наобо¬
рот, сама зависела от нее/Основную схему парфянскому Мерву давали главные улич-
1 Основываясь на данных В. А. Жуковского, В. В. Бартольд осторожно писал,
что «в южной стене Гяур-калы ворот, повидимому, не было» (В. В. Бартольд,
К истории Мерва, ЗВО, т. XIX, стр. 7).
ПУБЛИКАЦИИ
97
ные магистрали, отходившие от четырех ворот и рассекавшие весь город на четыре части.
Более плотно была заселена широкая полоса средней части города между восточными
и западными воротами, а также кварталы по обе стороны улицы, шедшей от центра
к южным воротам. Здесь мощность^культурных наслоений достигает 7 и более метров,
причем значительная часть нижних ярусов приходится на парфянское время. Большая
разреженность наблюдается во всех четырех углах Гяур-калы. Характерно, что
здесь «парфянский материал» в виде монет и керамики выходит прямо на поверхность
и не перекрыт более поздними отложениями; это показывает, что Гяур-кала полностью
была обжита в пору расцвета рабовладельческого общества. Среди отдельно располо-
Рис. 3. Парфянский сосуд из раскопа
«дома медных дел мастера»
Рис. 4. Терракотовая фигурка
парфянского времени
женных бугров в северо-восточных и юго-восточных углах городища явно намечаются
руины других обширных зданий, причем прослеживаются не только кладки стен из
парфянского кирпича, но и своды. Все это многообещающие объекты для будущих рас¬
копок.
Весьма важен установленный в 1950 г. факт наличия в Мерве поры расцвета" рабо¬
владельческого города четко выраженных ремесленных кварталов в северо-восточной
четверти Гяур-калы. Здесь жили керамисты-посудники, мастера по изготовлению гли¬
няных идольчиков, железных дел мастера, медники-литейщики. Об этом говорят встре¬
чающиеся тут формы (калыны), разнообразные шлаки, ошлакованные кирпичи, куски
горнов, ладошкообразные крицы, напоминающие таковые же из раскапывавшегося
нами в 1938 г. квартала металлистов кушанской поры в Термезе. Заложенный непо¬
далеку от восточного фаса Эрк-калы разведочный раскоп на одном из бугров-руин
с остатками ремесленного производства на поверхности обнаружил во вскрытых верх¬
них ярусах три разновременных культурных слоя. Все они относятся к парфянскому
времени, датируются значительным числом медных монет арсакидского чекана первых
7 Вестник древней ибтории, № k
98
ПУБЛИКАЦИИ
веков нашей эры и всем комплексом находок (шлаки, сопла, литейные формы, остатки
горнов, врытые подле них в пол хумы для воды, предметы продукции и одновременно
домашней утвари до идольчиков включительно) связаны с ремеслом литейщиков из
меди и лиц. занимающихся вообще обработкой металлов. Это показывает, что в рабо¬
владельческом Мерве ремесленники со своими мастерскими и жилищами оставались
территориально на одном и том же месте на протяжении нескольких поколений.
Среди полученного на Гяур-кале материала парфянского времени совершенно
особое значение имеют первые археологические комплексы керамической утвари, да¬
тируемые арсакидскими монетами пока преимущественно первых веков нашей эры.
Интересны амфоры, энохои, изящные кувшинчики, чаши. Мерв дал также фрагменты
керамических ритонов, употреблявшихся в быту неблизких’к тохаристанским с право¬
бережья Аму-Дарьи, которые принадлежат кушанскому времени. Носик одного мерв-
ского ритона изображает голову быка. Собраны-
десятки фигурок терракотовой народной скульпту¬
ры, изображающих преимущественно богинь и жриц,
то обнаженных, то полуобнаженных, то задрапиро¬
ванных в длинные одежды с высокими тюрбанооб¬
разными головными уборами и зеркалом в руке.
Как и в парфянских слоях Нисы, в Мерве в изоби¬
лии попадаются морские раковины из Индийского
океана (мелких «каури», больших «тритонов», круп¬
ных устриц и др.), указывающих на наличие опре¬
деленных связей Маргианы со странами Индии.
Вне пределов Гяур-калы памятники парфянско¬
го времени рассеяны на всей территории город¬
ской округи, границы которой определяются валом
Гилякин-Чильбурдж. Больше всего они встречаются
в непосредственной близости от Гяур-калы, к се¬
веро-западу, северу, северо-востоку и востоку от нее.
К юго-западу и западу от этого городища остатки
Рис 5 Те акото ая го парфянских сооружений по большей части или
ловка парфя^^оп^^вре- уничтожены, ' или скрыты под средневековыми
мени слоями.
Стена Гилякин-Чильбурдж, не сохранившая
остатков в юго-западной части, некогда охватывала площадь около 60 км2 и имела,
несомненно, несколько ворот. Одни из них установлены нами на дороге, идущей от
Эрк-калы к северу. Как и у ворот Гяур-калы, здесь обнаружено некоторое скопление
керамических ядер. Повидимому, эти ворота можно отождествить с воротами Ник
во внешней стене Мерва, упомянутыми у^Хамзы Исфаханского1 и Табари2. Точных
данных о времени сооружения Гилякин-Чильбурдж пока получить не удалось. В*;
всяком случае, стена городской округи существовала в первых веках нашей эры.
когда, вслед за признанием » 61 г. автономии Гиркании, от Парфии отпал ряд про¬
винций и когда Маргиана в числе прочих 18 владений (или «парфянских царств*
Плиния), вероятно, получила известную самостоятельность. Археологические разрезы
и наблюдения отметили следы крупного ремонта пришедшего в упадок Гилякпк-
Чильбурджа для времени, непосредственно предшествующего арабскому завоеванию
Вторая половина существования Парфянского государства была, видимо, длз
Маргианы особенно неспокойным временем. Пограничное положение между коренными
землями Арсакидской Парфиены и могущественным Кушанским государством, владев¬
шим побережьем Аму-Дарьи вплоть до Хорезма, делали Мервский оазис веема уяз¬
вимым почти со всех сторон. Несомненно этим объясняется наличие остатков крепостей, 1 21 См. В. Г. Тизенгаузен, ЗВО, XI, стр. 332.
2 В. В. Бартольд полагал, что ворота Ник, по всей вероятности, помеща¬
лись в северо-западной части Мерва, см. ЗВО, XIX, стр. 121.
ПУБЛИКАЦИИ
99
расположенных иногда сравнительно недалеко от самого Мерва. Среди них особенно
важным в научном отношении объектом являются развалины Чильбурдж, лежа¬
щие всего в 17 км от Гяур-калы и прикрывающие Мерв с северо-запада. В 1904 г.
американская экспедиция допустила грубую ошибку, отнеся Чильбурдж к «поздне¬
му хаммеданским руинам»1. В плане крепость представляет неправильный четырех¬
угольник со сторонами от 190 до 230 м. В северном и южном фасах уцелели остатки мощ¬
ных ворот с инженерными защитными приспособлениями. По углам и всем четырем
фасам выступают наружу на расстоянии около 25 м друг от друга примерно четыре
десятка прямоугольных башен-бурдж, которым памятник обязан своим современным
названием («Чильбурдж»=сорок башен). Основание стен выведено из нескольких рядов
пахсы, клавшихся с большим уклоном. Выше идет кладка небольших размеров из
0 2 4 6 8 10 12м
План
Рис. 6. Парфянская крепость «Чильбурдж» (чертежи реконструкции стен)
крупных квадратных парфянского типа кирпичей. Остатки стен в некоторых местах
сохранились по высоте до 15 м от поверхности прилежащего такыра. Кое-где уцелели
настоящие и ложные бойницы. Последних было в пять-шесть раз больше подлинных.
Особенность крепости составляют «гофрированные» башни — типичная среднеазиат
ская фортификационно-конструктивная форма, обычно относившаяся исследовате¬
лями к более позднему, так называемому «сасанидскому» периоду. В Чильбурдже
мы имеем наиболее ранний из выявленных памятников, где применены «гофры», и
притом уже при устройстве башен.
По сравнению со стенами Гяур-калы и Старой Нисы Чильбурдж представляет
собой более совершенное фортификационное сооружение, явно появившееся позднее
их. Руины северо-восточной угловой башни сохранили остатки мощного глинобитного
наружного футляра, который наложили, вероятно, при каком-то ремонте. Внутри
крепости имеются следы лишь незначительной застройки, чем подтверждается основ¬
1 См. Е. Huntington, Description of the Kurgans of the Merv Oasis. «Explo¬
ration in Turkestan», т. I, Washington, 1908, табл. 58, № 11.
7*
100
ПУБЛИКАЦИИ
ная функция Чильбурджа— служить крепостью, постоянными обитателями которой
были только солдаты гарнизона. Сохранность руин такова, что изучение различных
деталей наружного и внутреннего устройства позволило дать графическую реста¬
врацию первоначального вида памятника. Материал, собранный внутри крепости, дает
в основном керамику парфяно-кушанского времени и лишь отчасти XI—XII вв. Там
же найдены: две медные позднепарфянские монеты (одна из которых принадлежит, по-
видимому, чекану Вологеса IV), терракотовая фигурка первых веков нашей эры с круж¬
ками-бляшками1, фрагменты раковин из Индийского океана.
В числе новых наблюдений 1950 г. установлен факт, что стена Антиоха при парфя¬
нах, т. е. в пору расцвета рабовладельческого общества, уже не служила границей
земель оседлой культуры. Об этом красноречиво свидетельствуют остатки поселений,
находящихся вне ее, таких, как, например, Гебеклы. Оно лежит в 32 км к северо-
западу от Гяур-калы и в 3 км северо-западнее стены Антиоха. Его укрепленный пункт,
имеющий в плане 95 X 100 м, сложен из сырцового кирпича 42x42x12 см. Его кера¬
мика принадлежит парфяно-кушанской поре. Среди находок имеются две терракото¬
вые фигурки богинь. На прилежащей площади встречены фрагменты бадахшанского
лазурита, железные крицы, керамические шлаки^и ошлакованные жженные квадрат¬
ные кирпичи крупного размера. На площади поселения не обнаружено материа¬
лов времени кризиса рабовладельческого общества и последующих! столетий.
Суммируя все сделанные ЮТАКЭ на месте археологические наблюдения, можно
придти к следующим выводам по древней истории Мерва. Пока не получено никаких
определенных археологических данных для времени вхождения Маргианы в состав
греко-бактрийского государства. Прочное присоединение Мургабского оазиса к Пар-
фии в конце II в. до н. э., отмеченное наличием среди нумизматических объектов памят¬
ных драхм группы хатосотратекх с упоминанием Маргианы, приходится на второй
период в истории Парфянского государства, именуемый нами «филэллинским»1 2 3. В
эту пору, после разгрома в 53 г. до[н. э. армии Красса, в Маргиане было пос&лено около
10 тысяч пленных римских солдат. В местной народной терракотовой скульптуре этого
периода красноречиво отразился процесс постепенной переработки эллинистических
мотивов. В третьем периоде истории Парфии, наступившем вскоре после начала нашей
эры и характеризующемся «антиэллинским» направлением в политике^ культуре, Мар-
гиана, при расчленении государства на более или менее автономные провинции, воз¬
можно, получила известную самостоятельность. Тогда были вызваны к жизни описан¬
ные выше оборонительные сооружения. К этой поре относится раннее упоминание
назвавия главного города[оазиса Антиохии Маргианской как Мерва (в китайской форме
Му-лу8), в чем можно усмотреть отказ от прежней эллинизированной географической
терминологии. За последние годы некоторые европейские исследователи на основании
слов китайской хроники, что завоевание Кадфизом I Кабулистана произошло после
покорения Аньси (подразумевая под этим владение «Малой Аньси», т. е. Малой Пар¬
фии, или Маргианы), приходят к заключению, что Мервский оазис с тех пор и до втор¬
жения в долину Мургаба сасанидских войск в III в. н. э. прочно входил в состав кушан-
ского государства 4 * *. Однако данные археологии показывают, что если захват Мар¬
гианы кушанами и имел когда-либо место, то он или не был долговременным, или сопро¬
вождался установлением каких-то особых отношений с признанием за страной большой
самостоятельности. В противном случае при развитом денежном обращении в I—II вв.
н. э. в пределах Мургабского оазиса должны были иметь хождение значительные ко¬
1 О мервских фигурках такого типа см. Л. И. Р е м п е л ь, Терракоты
Мерва и глиняные статуи Нисы, «Труды ЮТАКЭ», 1, стр. 344—346.
2 Об этом см. ВДИ, 1950, № 3, стр. 47 и сл.
3 И а к и н ф, Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние*
времена, ч. III, СПб.,^ 1851, стр. 114,
4 См., например, R. Ghirsm an, Begram. Recherches archeoiogiques fet
historiques sur les Kouchanes. «Memoires de la delegation^rcheologique francaise en Af¬
ghanistan», XII, Caire, 1946, стр. 151.
ПУБЛИКАЦИИ
101
личества монет кушанского чекана, в изобилии находимые на территории южных об¬
ластей Таджикистана, Узбекистана и в Хорезме; между тем в процессе работ ЮТАКЭ
на территории Старого Мерва удалось собрать немало монет разных эпох, но среди них
до сих пор не зарегистрировано ни одной кушанской наоборот, встречается много
позднепарфянских медных халков. Традиционное изображение на их обратной стороне
сидящей фигуры обожествленного основателя династии, Арсака I, с луком в протяну¬
той руке показывает, что в Маргиане продолжали жить стремления к признанию не¬
коего единства владений Арсакидов. Четвертый период, характеризующийся в исто¬
рии Парфии разложением ее как крупного рабовладельческого государства, закон¬
чился для Мерва некоторым упадком городской жизни. Об этом наглядно свидетель¬
ствуют значительные площади Гяур-калы, где позднепарфянские культурные слои ока¬
зываются лежащими на поверхности и не перекрыты никакими последующими насло¬
ениями. Вместе с тем данные археологических наблюдений показывают, что*кризис ра¬
бовладельческого общества с особой силой сказался в Мерве лишь в IV—V вв., когда
в оазисе стали усиленно сооружаться в большом числе крупные укрепленные усадьбы
(депе), а сам город заметно захирел и в нем появились заброшенные руины. Харак¬
терно, что на Гяур-кале содержимое культурных слоев III в., датируемых монетами
раннесасанидского чекана (Ардашир I, Шапур I), мало чем отличается от инвентаря
позднепарфянского времени (ср. керамику раскопа № 1 и шурфа № 2). В свете (работ
ЮТАКЭ} 1950 г. для истории Мерва и его оазиса так называемый \«сасанидский» пе¬
риод (III—VII вв. н. э.), обычно воспринимавшийся как нечто единое, в действитель¬
ности распадается на три этапа. Первый охватывает почти все III столетие (с момента
гибели Парфянского государства) и, подданным археологии, представляется продол¬
жением предыдущего; он приходится еще на эпоху рабовладельческого общества.
Второй этап падает примерно на IV и на большую часть V в. и соответствует поре ма¬
ксимального обострения кризиса рабовладельческого общества. Третий — с конца
V в. до завоевания страны арабами,— приходится на раннюю стадию феодализации;
он способствовал новому подъему городской жизни Мерва частично в Гяур-кале, а
частично на территории западных и юго-западных пригородных участков, в основном
по каналу Разик и в меньшей мере по каналу Маджан, где новый центр города офор¬
мился уже в VIII веке.
Таковы в самых общих чертах- новые данные по древней иЬтории Мерва, полу¬
ченные в результате работ ЮТАКЭ по комплексному изучению всех его городищ.
Проф. М. Е, Массон
РАСКОПКИ КРЕПОСТИ ГАРНИ
(Основные результаты работ Гарнийской археологической экспедиции
Института истории АН Армянской ССР в 1949—1950 гг,)
В археологическом изучении Армении наиболее существенный пробел относит¬
ся к тысячелетию, лежащему между падением государства Урарту и упразднением
царства армянских Аршакидов (от VI в. до н. э. [и до V в. н. э.). Это было
время, когда в истории страны происходили чрезвычайно важные события, круп¬
ные сдвиги и изменения. В течение этого тысячелетия произошло образование
армянского народа (VII—II вв.); после продолжительной борьбы против мидийских,
персидских и селевкидских завоевателей успешно завершилось образование армян¬
ского государства. В I в. при Тигране II древнеармянское государство достигло
своего высшего могущества. Армения переживала хозяйственный и культурный
расцвет, в частности, развивались* торговля и ремесло, возник целый ряд| го- 11 О находке халка «безымянного царя» в Ашхабаде [см. «Материалы ЮТАКЭ»,
вып. I, Ашхабад, 1949, стр. 139. Признание чекана «безымянного царя» эмиссией
Кадфиза 1см. М. Е. Массон, Происхождение безымянного «царя царей, ве¬
ликого спасителя», ТСАГУ, н. с., вып. XI (1950), стр. И—49.
102
ПУБЛИКАЦИИ
родов, в том числе Армавир, Ервандашат, Арташат и Тигранакерт, бывшие одновре¬
менно и культурными центрами.
На рубеже старой и новой эры армянское царство Арташесидов пало. Но борьба
армянского народа против римлян за свою независимость завершилась утверждением
в 60-х гг. династии армянских Аршакидов. При поздних Аршакидах развиваются
иные социально-экономические отношения, именно феодальные, наличие которых е
Армении в IV—V вв. вне всякого сомнения.
Историки-арменоведы как до, так и после установления Советской власти в Арме¬
нии, в своих научных исследованиях наибольшее внимание уделяли первым векам дс
нашей эры 1 вплоть до V в., однако, вследствие односторонности письменных данных,
внимание ученых было сосредоточено главным образом на политической истории этогс
периода. Основные проблемы эпохи, какими являются проблема образования армян¬
ского народа, социально-экономическая природа армянского государства, проблема
так называемого эллинистического общества и эллинистической культуры Армении,
пока изучены недостаточно.
Настоятельная необходимость освещения названных проблем и научно-полити¬
ческая важность пересмотра созданных буржуазной историографией антинаучных по¬
ложений и теорий чувствуется давно. Однако разрешение перечисленных выше задач
невозможно без привлечения новых веских данных. При скудости и односторонности
письменных источников огромное значение имели бы данные материальной культуры,
которые можно получить в результате раскопок, в частности таких крупнейших па¬
мятников эпохи, какими были Аргиштихинили — Армавир, северный административ¬
ный и культурный|центр Урарту, позднее ставший,первой столицей Великой1 Армении,
Арташат, сменивший Армавир и ставший столицей объединенного армянского госу¬
дарства во II в. до н. э., Тигранакерт и др. Однако археологическое изучение как Ар¬
мавира, так и Арташата и других городов еще не предпринято. Из старых столиц ча¬
стично изучены Ани и Двин, т. е. средневековые столицы Армении. Вообще Армения
первых веков до нашей эры и нашей эры археологически не изучена. Следовательно,
при освещении истории этого периода данные материальной культуры пока не могут
еще играть существенной роли.
Давно назрела необходимость предпринять систематические раскопки одного из
важных археологических объектов первый веков до нашей и нашей эры.Одним из
таких объектов, правда, далеко уступающим Арташату и другим крупным объектам,
является крепость Гарни, которая построена гораздо раньше I в. н. э. Возможно, что
крепость Гарни была свидетельницей образования армянской государственности;
во всяком случае, она была значительным политическим, военным и культурным цент¬
ром в этот ранний период истории Армении. Архитектурные памятники Гарни пред¬
ставляют пока единственный комплекс военного, гражданского и культового строи¬
тельства первых веков, и нельзя преувеличить их значение в истории древнеармянскои
архитектуры.
Институт истории АН Арм. ССР предпринял раскопки Гарни в надежде, что ар¬
хеологическое изучение крепости введет в научный оборот значительный материал,
который поможет историкам, археологам и искусствоведам по-новому ставить и ос¬
вещать ряд важнейших вопросов древней истории Армении.
В литературных источниках крепость Гарни впервые упоминается у Тацита
(Ann., XII, 45) в связи с событиями 51—52 гг. Тацит говорит об уже существующей
(неизвестно, с каких пор) крепости. Из сведений Тацита и армянских историков —
Моисея Хоренского (I, 12; II, 90), Фавста Бузанда1 2, Егише3 и других — явствует, что
1 Наиболее крупные исследования по политической истории первых веков до на¬
шей эры принадлежат перу акад. Я. А. Манандяна: Тигран второй и Рим, Ере¬
ван, 1940; русск. перев., Ереван, 1941; Критический обзор истории армянского на¬
рода, Ереван, 1945.
2 См. Фавст Бузанд, Венеция, 1889, стр. 18.
3 См. Егише, Тбилиси, 1912, стр. 100—101.
ПУБЛИКАЦИИ
103
Гарни была летней резиденцией армянских царей и местом стоянки их войск. Войска
здесь стояли и после упразднения армянского царства в 428 г., вплоть до VII в.1 Перед
крепостью с давних времен существовало поселение. С конца IX до XIV в. Гарни
упоминается почти всеми армянскими историками как поселение городского типа.
В это время значение Гарни как крепости отходит, как кажется, на задний план, и
Гарни становится крупным поселением городского типа. В XIV в. начинается упадок
города; в XVI—XVII вв. он очень страдает от непрерывных набегов турок и персов
и окончательно разоряется и опустошается. Большая часть населения Гарни в 1605 г.
была уведена в Иран шахом Аббасом I, а остальная часть была перебита или уведена
в плен турками в 1636—1638 гг.
Естественно, что в Гарни сохранились памятники материальной культуры, начи¬
ная с древнейших времен вплоть до позднего средневековья. Но особый интерес пред¬
ставляет Гарни, как археологический памятник античной и раннефеодальной эпохи.
В крепости Гарни сохранились развалины велйколепного храма I в. н. э. Это
периптер, построенный на высоком подиуме. Двадцать четыре колонны ионического
ордера окружали храм со всех четырех сторон. Храм построен из прекрасно отесан¬
ных, почти полированных базальтовых глыб. Поражает высокохудожественная, бо¬
гатая и разнообразная резьба по твердому базальту. Резьбой покрыты все части ан¬
таблемента, а также вход в храм и плафон галереи. Гарнийский языческий храм стоял
в целости вплоть до 1679 г., когда он развалился вследствие землетрясения. Развалины
храма привлекли внимание путешественников еще с начала XIX в. Дюбуа дал об¬
щую схему его фасада. В 1907 г. на развалины храма обратил внимание А. С. Уваров
а в 1909—1911 гг. здесь были произведены частичные раскопки сотрудниками Архео¬
логической комиссии. До этого развалины храма заросли деревьями и почти покры¬
лись землей. После очищения храма от деревьев и земли он был отчасти изучен архи¬
тектором К. К. Романовым 1 2. После установления Советской власти в Армении Гар-
нийским храмом интересовался неутомимый исследователь истории армянской архи¬
тектуры Торос Тораманян 3. В начале 30-х годов архитектор Н. Г. Буниатян (Буниа-
тов) сделал Гарнийский храм предметом специального изучения, дал его научную ре¬
ставрацию и детальные обмеры, в результате чего в 1933 г. им было издано исследова¬
ние о храме 4.
Интерес к Гарни особенно возрос после находки здесь летом 1945 г. народным
художником Арм. ССР М. С. Саряном и сотрудником Ботанического института Ака¬
демии наук Арм. ССР Ц. Давтяном греческой надписи армянского царя Тиридата.
В связи с расшифровкой надписи вышли в свет доклады и статьи акад. Я. А. Манан
дяиа, проф. Абраамяна, чл.-корр. АН СССР К. В. Тревер, посвященные Гарни. Над¬
пись — плохой сохранности, с дефектами, вследствие чего появилось несколько
•отличающихся друг от друга толкований ее. По расшифровке первого (по хроноло¬
гическому порядку) и третьего издателей надписи — проф. С. Д. Лисициана5 и проф.
А. Абраамяна6—в ней говорится о построении Гарнийского храма Тиридатом I, по
чтению А. Абраамяна, в одиннадцатом году его царствования. Второй издатель над¬
писи — акад. Я. А. Манандян приписывает надпись Тиридату III, который, по его
1 См. С е б е о с, Ереван, 1939, стр. 31.
2 К. К. Романов, Развалины храма римского типа в Баш-Гарни. «Из
истории докапиталистических формаций. Сборник статей», М.— Л., 1933, стр. 649.
3 Торос Тораманян, Материалы по истории армянской архитектуры, т. I,
Ереван, 1941, стр. 232—233 (на арм. яз.).
4Н. Буниатов, Языческий храм при дворце Трдата в крепости Гарни, Ере¬
ван, 1933.
5 Газета «Советакан Айастан» от 23 сентября 1945 г. (№ 201) и газета «Коммунист»
от 30 сентября 1945 г. (№ 207).
6 А. Абраамян, Греческая надпись Гарни, журн. «Эчмиадзин», 1947, март —
пи рель.
104
ПУБЛИКАЦИИ
мнению, «вновь построил храм»1. Наконец, К. В. Тревер считает, что надпись остав¬
лена Тиридатом I и в ней говорится о построении (восстановлении) крепости Гарни 1 2.
Есть основание полагать, что надпись действительно оставлена Тиридатом I и что в ней
говорится о построении не только крепости, но и храма в Гарни. Содержание надписи
и сведения о ней у Моисея Хоренского совпадают.
Систематические раскопки крепости начались лишь в 1949 г. Их производит
Гарнийская археологическая экспедиция Института истории АН Арм. ССР. Экспеди¬
ция в составе восьми сотрудников ^работала в 1949 г. в течение одного месяца, а в
1950 г.— двух месяцев, имея в своем составе 10 научных и научно-технических сотруд¬
ников и нескольких практикантов. Настоящее сообщение посвящено некоторым ре¬
зультатам работ экспедиции.
Еще до начала раскопок было]ясно, что в крепости под землей скрыто несколько
культурных слоев, что весьма осложняет дело археолога. При раскопках действи¬
тельно было установлено наличие по крайней мере пяти (древнейшего, античного и
трех средневековых; культурных слоев.
Еще в 1949 г., в начале раскопок, при исследовании поверхности территории кре¬
пости экспедицией были замечены чернолощеные ; керамические черепки энеолити-
ческого типа, обсидиановые вкладыши от серпов, а также черепки расписной (на
красном фоне черной краской и полихромной) керамики. При раскопках в 1950 г.
оказалось, что самый нижний культурный слой в крепости относится к энеолиту.
Этот слой обнаружен в разных частях крепости в глубине от 2 до 3,5 м и охватывает
большую площадь. Здесь обнаружена] характерная для энеолита черно лощеная {от¬
части и краснолощеная) керамика с выемчатым или стиснутым и резным геометриче¬
ским орнаментом и ямочками на тулове кувшинов (последнее характерно для энеолн-
тической керамики Гарни). Найдены глиняные очаги или подставки ст очагов. Ц одном
случае очаг был окружен большими неотесанными камнями твердой породы, а н -
далеко от очага шла линия таких же камней (видимо, остаток стены жилища).
Возле очага оказалась глыба обсидиана (заготовки), от которой отбивали куски
для изготовления орудий. Тут же, вокруг очага, было обнаружено несколько обси¬
диановых [орудий. Орудия из обсидиана и кремня обнаружены в большом количе¬
стве. Это — остроконечники, пластины, вкладыши от серпов и пр. Основное занятие
жителей гарнийского энеолитичекого поселения было земледелие, о чем свидетельст¬
вуют находки не только обсидиановых и кремневых вкладышей от серпов, но и
медного серпа, точильных камней и каменных зернотерок. Последние имеют ха¬
рактерную для энеолита ладьевидную форму. Исключительный интерес представляет
находка .-в энеолитическом слое косточки абрикоса, чем доказывается древность этой
культуры в Армении, возникшей, как предполагают, в Средней Азии3.
Наряду с земледелием, древнейшее население Гарни занималось и животновод¬
ством. При раскопках обнаружено большое количество костей животных. Среди них.
по определению палеозоолога С. К. Даля, имеются кости одомашненного крупного ро¬
гатого скота-(Bos taurus), а также буйвола (Bos bubafus), лошади j(Equus caballus).
осла или скорее кулана (Equus asinus или Hemionus), оленя «(Cervus elaphus), свиньи
(Sus domesticus), мелкого рогатого скота: барана, как одомашненного, }так, вероятно, н
дикого (Ovis ophion -f- aries?), козы одомашненной, возможно также дикой (Сарга
aegarus 4- domestica?).
Об охоте свидетельствуют также находки костей диких баранов, коз, зайцев (Ге-
pus europaeus), горной куропатки (Alectoris graeca), собаки (Canis familiaris). Найдены
также кости рыбы. Встречается много костяных шил, костяные и глиняные пряслица.
Последнее свидетельствует о наличии у энеолитических жителей Гарни ткачества.
1 Я. А. Манандян, Греческая надпись Гарни и время постройки Гарний¬
ского языческого храма, Ереван, 1946.
2 К. В. Тревер, Надпись о построении армянской крепости Гарни, Л., 1949.
3П. М. Жуковский, Культурные растения и их сородичи, М., 1950„
стр. 325—326.
ПУБЛИКАЦИИ
105
При развертывании раскопок Гарни обещает стать одним из важных объектов для
изучения энеолита в Армении.
Важнейшим результатом работ Гарнийской археологической экспедиции яв¬
ляется открытие крепостной стены. Крепость Гарни построена на треугольном мысе;
возвышающемся над глубоким и живописным ущельем реки Азат (Гарни). С юго-
востока, юга и юго-запада отвесная скала вертикально спускается в ущелье, глубиной
от нескольких десятков до 130 м, а от подножья скалы довольно крутой спуск (идет до
самой реки. G этих сторон крепость абсолютно неприступна. G востока находится
Рис. 1. План крепости Гарни после раскопок
исключительно живописное ущелье, покрытое садами и расположенными амфитеатром
виноградниками. Крепостная стена начинается на покатом склоне этого ущелья и с
северо-восточной стороны мыса тянется до его западного угла.
До раскопок видны были остатки стены у входа, с северо-восточной стороны и на за¬
падном углу мыса; отдельные камни выступили из земли на северной стороне. В 1949
и 1950 гг. крепостная стена открыта на всем ее протяжении. Гарнийский мыс наиболее
уязвим с севера, здесь и возведена основная часть крепостной степы. Вход в крепость
обращен прямо к северу. Он защищен двумя мощными прямоугольными башвями.
Неправильный полукруг степы имеет длину в 275 м. Восточное крыло стены с его на¬
чала до входа имеет в длину 105 м. На этой сравнительно малоуязвимой части стены
возведены всего четыре башни. Правое крыло стены начинается со входа и тянется
до западного угла мыса на протяжении 170 м. Тут возведено десять башен, отстоящих
друг от друга па 10—13 м.
Наблюдателя поражает мощность крепостной стены, особенно башен, их плот¬
ность, а также строительное искусство. Стена возведена сухой кладкой из громадных
106
ПУБЛИКАЦИИ
Рис. 2. Восточная стена крепости Гарни с башнями
Рис. 3 Скрепление камней железными скобами
ПУБЛИКАЦИИ
107
базальтовых глыб весом до 5—6 т каждая. Камни прекрасно отесаны, окаймлены
лентой (рустовка). Громадные глыбы расположены плашмя и крепко держатся
на своем месте одной своей тяжестью, однако строители крепости этим не ограничились,
и камни, хорошо пригнанные друг к другу, скрепили еще железными скобами, концы
которых загнаны в специально сделанные для них гнезда и залиты свинцом (300—
700 г свинца в каждом гнезде). Между рядами кладки выведены фаски. Стена выложена
из двух рядов камней и имеет 4 локтя 1 (2,07 м) в ширину. Башпи также возведены
Рис. 4. Четвертая башня северной стены крепости Гарни
сухой кладкой из квадратных или продолговатых базальтовых глыб. Небольшие щели
между камнями заполнены известью, которая не является вяжущим раствором. Пло¬
щадь каждой башни составляет в среднем около 40 м2 (6x6,3 м). Башни сплошной
кладкой возвышались до недосягаемой для неприятеля высоты; только в верхней части
они, видимо, имели полое пространство — для воинов и их боеприпасов. Башни, оче¬
видно, завершались зубцами. О вышине стены можно судить по сохранившейся части
кладки Второй восточной башни. Тут имеется 14 рядов кладки, но сюда надо еще доба¬
вить не менее 14 рядов, чтобы Вторая башня достигла до высоты стены, сохранившейся
у входа (у Первой восточной башни). Принимая во внимание, что высота каждого ряда
(в среднем 0,57 м) на несколько сантиметров превышает локоть, можно полагать, что
стена поднималась до высоты 25—30 рядов, т. е. имела более 15 м, а башни — еще боль¬
ше, до35—40 локтей, т. е. около 20 м. Этому не противоречат и дошедшие до нас письмен¬
ные сведения греческих и римских историков,[например, о высоте крепостных стен Тигра-
накерта: по свидетельству Аппиана, Тигранакерт был окружен стеной вышиною в 50
локтей (Mitr.,84). С внутренней стороны башен не сохранилось никаких следов каменных
лестниц, очевидно, их и не было. Моисей Хоренский (II, 39), рассказывая о строитель¬
стве города Ервандашат, добавляет, что к стене с внутренней стороны были приделаны
1 В Гарни был в ходу ниппурский или урартский локоть, равнявшийся 52,8 см.
108
ПУБЛИКАЦИИ
железные лестницы. Видимо, железные лестницы являлисыисключением, и обычно поль¬
зовались деревянными приставными лестницами. Стена не образует прямого полу¬
круга, хотя этому не помешала бы местность. Ломаная линия и зигзаги стены не слу¬
чайны. Благодаря этому стена разбита на сравнительно самостоятельные участки за¬
щиты. Неприятель, вплотную подойдя к стене, не мог бы поражать защитников крепбстп
на соседних участках. Это обстоятельство значительно облегчало защиту крепости
и позволяло в случае необходимости сосредоточить основные силы защитников на
том или ином участке.
Выбор строительного материала (базальт), мощность стены и ее строительная
техника, неимоверная мощность и плотность башен, расположенных друг от друга на
расстоянии 10—13 м, разбивка стены
на несколько отдельных;участков защи¬
ты делали крепость Гарни неприступной
для военной техники того [времени. Кре¬
пость Гарни представляет большой инте¬
рес как цельный комплекс военно-фор¬
тификационного сооружения. Когда
стена будет полностью открыта, она
должна привлечь внимание соответст¬
вующих специалистов.
Еще большее значение имеет Гарни
как выдающийся архитектурный комп¬
лекс, свидетельствующий о наличии
высокого строительного искусства у
армян более чем 2000 лет назад. Кре¬
пость Гарни для истории архитектуры
представляет большой интерес и потому,
что она со временем претерпела измене¬
ния, была разрушена, а затем восста¬
новлена и достроена в соответствии со
строительной техникой отдельных эпох.
На крепостной стене архитектором экс¬
педиции А. А. Саиняном [отмечены сле¬
ды пяти строительных периодов. Первым
двум периодам соответствует сухая
кладка из громадных базальтовых глыб
с применением железных скрепов и
свинца. При раскопках обнаружено два
слоя щебня, собранного под стеной со строительной площадки. Между верхним
и нижним слоями щебня имеется слой земли [^толщиной в 0,40 0,60 м.^Такой
слой мог образоваться только в течение столетий. Можно полагать, что первый слой
щебня относится ко времени постройки крепости Гарни (IV III вв. до н. э.). Приолп-
зительно так и датирует постройку крепости Моисей Хоренский, который считал, что
она построена позже Армавира, но гораздо раньше Арташата. Хоренский имел
ясное представление о времени ,Арташеса I и построении им Арташата.
Второй строительный {период можно датировать 70-ми годами I в. н. э., когда Тп-
ридат I восстановил крепость, как {это явствует из греческой надписи, найденной в
1945 г. К третьему строительному периоду относится круглая башня, пристроенная к
Первой восточной прямоугольной]башне."Для строительства круглой башни также взят
базальт, но камни уже значительно меньших размеров, другой обработки и кладка
не сухая, применен известковый]раствор.'! Для Армении, начиная с IV в., характерно,
что основной массой стены уже является ее бутовая часть; камень становится как бы
облицовочным материалом. Между тем основную массу стены круглой башни (около
2/8 толщины стены) все еще составляет камень, а раствор является лишь вяжущим
веществом. Следовательно, кладка круглой башни по строительной технике относится
Рис. 5. Нижняя часть
статуэтки
терракотовой
ПУБЛИКАЦИИ
109
к переходному от сухой кладки стен к кладке с применением раствора и с забутовкой,
и этот переходный строительный период приходится между 70-ми гг. I в. н. э. и IV в.
Четвертый строительный период отмечается восстановлением крепостной стены
в X в. при армянских Багратидах, после того как она была разрушена в VII—VIII вв.
арабами. В этот период применялся базальтовый камень меньших размеров для об¬
лицовки восстановленной верхней части стены. Пятый строительный период — частич¬
ное восстановление крепости — датируется началом XIII в. Строительная техника
идентична с техникой предыдущего периода, только базальт заменен туфом.
Античный культурный слой в крепости обнаружен над энеолитическим слоем и
пока представлен немногочисленными, но весьма характерными для эпохи предметами.
Первое место среди них занимает нижняя часть женской терракотовой статуэтки пре¬
красной работы (см. рис. 5). К сожалению, статуэтка разбита, и ее верхняя часть не
найдена. На ней хорошо^ выполнена одежда, напоминающая монументальные статуи.
Рис. б. Металлические подвески и перстни из гар-
нийского некрополя
Впрочем, некоторые признаки показывают, что в крепости Гарни имелись и монумен¬
тальные мраморные статуи. Среди обломков камней найден мраморный камень непра¬
вильной цилиндрической формы, к сожалению, разбитый. Резьба на лицевой стороне
итого камня идентична с орнаментом, встречающимся на карнизе Гарнийского языче¬
ского храма. Судя по форме камня, можно полагать, что он происходит от карниза
постамента мраморной статуи. Найден очень небольшой фрагмент мрамора, отломан¬
ная часть цилиндра, видимо, от руки статуи. Найдены также керамические изделия:
обработанная на гончарном круге тарелка красного цвета, обломки другой посуды
и характерные ручки от стеклянных сосудов.
В 1950 г. экспедиция приступила к раскопкам могильника первых веков до нашей
и нашей эры. Уже известная экспедиции часть этого могильника занимает пло¬
щадь 400 м в длину и 300 м в ширину, на расстоянии 300—400 м к северо-западу от
крепости. Сотрудником экспедиции М. С. Асратяном при содействии аспиранта А. Мар¬
тиросяна было открыто 15 погребений. Это — каменные ящики, сложенные из грубо¬
110
ПУБЛИКАЦИИ
обработанных неотесанных плит. Длина могил в среднем 1,10—1,20 м, ширина —
0,50—0,60 м. Покойники в них были положены в слегка скорченном положении, боль¬
шей частью на правом боку, головою на восток и северо-восток (встречаются и на спине,
головою на юго-восток и на запад). При погребении в могилу клали по одному (редко
по два) глиняных кувшина, от двух до семи склянок (слезниц и флаконов) и разные
украшения.
Из 15 открытых погребений — 12 женские, они и изобилуют украшениями. Най¬
дено много медных серег, к сожалению, плохой сохранности, но, видимо,простой ра¬
боты. Только пара золотых серег
найденных в погребении № 1.
исполнена с высоким мастерством:
это — полые, внизу расширяю¬
щиеся серьги, покрытые выпук¬
лыми точками, а посередине выве¬
ден двойной выпуклый пояс.
Обнаружено также много перст¬
ней, медных и бронзовых; в одном
случае сохранился и камень пер¬
стня, на котором имеются следы
резьбы. Встречаются и бронзовые
ажурные подвески, известные из
ранних погребений Армении (эпо¬
хи бронзы и культуры железа),—
обстоятельство, свидетельствую¬
щее, что традиции сохраняются
на долгие века. Не совсем ясно
назначение небольших бронзовых
дисков из высококачественной
бронзы и хорошей полировки.
Если это— зеркала, то возникает
вопрос, почему полированная
бронза покрыта тонким слоем
меди. Видимо, это скорее соляр¬
ные знаки. В женских погребе¬
ниях много различных по форме
бус из камня (сердолик, оникс,
халцедон и пр.), из пасты (в том
числе и египетской пасты) и стек¬
ла. Большинство склянок и бус—
местного происхождения, но средп
них имеются и привозные из стран
восточного бассейна Средиземного
моря. Видимо, оттуда происходят
также морские раковины, служив¬
шие головным украшением для женщин. В могилах найдены также железные пряжки
от обуви, медные и бронзовые булавки, служившие, очевидно, для скрепления плаща
или тоги. В женских погребениях у голов покойниц найдены костяные шпильки. Их
длина (10—12 см) показывает, что волосы женщин над затылком собирались в виде
высокой прически.
На основании1 изучения могильного инвентаря перед нами встает образ житель¬
ницы Гарни, одетой, возможно, обутой и причесанной по-античному. Если будет
в дальнейшем доказано, что это рядовые погребения, то можно будет сказать, что в
то время в Гарни жило население городского типа.
Раскопки Гарни дали важный материал, свидетельствующий, что армянское город¬
ское население того времени в известной мере эллинизировалось не только в культур¬
Рис. 7. Сосуды из гарнийского некрополя
ПУБЛИКАЦИИ
111
ном, но и в бытовом отношении. Открытые могилы на основании их инвентаря были
датированы экспедицией первыми веками до нашей и нашей эры.Это подтвердилось
и находкой серебряных монет Октавиана Августа во рту и в руке покойника (погре¬
бение № 14).
В крепости и поселении Гарни обнаружено также множество архитектурных де¬
талей. Среди них характерные фрагменты от пилястр. Стержень полуколонны на них
выступает либо полукругом, либо прямоугольником с плоской лицевой стороной.
На этих деталях нет следов скрепления железными шипами, и по их форме видно, что
они происходят из стены, при строительстве которой применялся известковый раствор.
Вместе с тем порода камней (базальт, песчаник) и архаичность их обработки позво¬
ляют полагать, что они происходят из монументальных сооружений III—IV вв. На
лицевой стороне камней от пилястров замечены следы штукатурки и краски. Описан¬
ные архитектурные детали позволяют полагать наличие в Гарни монументальн ых зда¬
ний, построенных из базальта или известняка. Перекрытие залов в этих зданиях по
коилось на пилястрах, между которыми, видимо, была стенная роспись.
При раскопках в крепости обнаружено, по крайней мере, еще три средневековых
культурных слоя. Первый из них относится к VI—VII вв. Наиболее примечательным
памятником этого слоя является четырехабсидная купольная церковь, развалины
которой примыкают к языческому храму. Церковь является особым, весьма интересным
типом центрально-купольного сооружения, неизвестным в Армении VI—VII вв. г.
Второй слой датируется X—XIII вв., а третий — XIV—XVII вв. В них обнаружены
остатки жилищ,| виноградодавильня, винный погреб, а также множество керамиче¬
ских, металлических и других изделий, средневековые монеты и пр. Экспедицией
собраны также армянские лапидарные надписи Гарни (более 70), имеющие большое
значение для истории,— в частности экономической истории средневековой Армении. 11 Сооружение этого типа, но значительно видоизмененное, встречается только
в Хцконке в XI в.
™ зээ ®
в Э ^
Рис. 8. Бусы и бронзовые подвески из гарнийского некрополя
112
ПУБЛИКАЦИИ
После общей характеристики гарнийских памятников, выявленных раскопками,
хотелось бы в порядке обсуждения поднять один важный вопрос. Это — вопрос об
эллинистическом характере армянского государства в первых веках до н. э. Разу¬
меется, что ставить такой общий вопрос только на основании гарнийских материалов
по крайней мере преждевременпо, но имеются и другие материалы и не мало письмен¬
ных известий. Гарни лишь дополняет их. Этот вопрос был поставлен в статье С. Т. Ере-
мяна, и в этом же духе написан соот¬
ветствующий раздел только что вы¬
шедшего в свет учебника истории
армянского парода.
Зарубежные исследователи эл¬
линизма обычно исключают парфян¬
ское государство, Армению и Иберию
из пределов эллинистического мира.
Это главным образом результат не¬
понимания ими сущности эллинизма.
В советской исторической науке
эллинизм получил свою научную
характеристику, как определенный
этап развития рабовладельческого
общества. Наряду с этим теперь боль¬
шинство советских ученых признает
наличие рабовладельческого общест¬
ва в Армении в первых веках до на¬
шей эры. Однако по старой традиции
эллинистический характер древне¬
армянского государства затушевы¬
вается и обычно говорится только
о влиянии эллинизма на жизнь н
культуру Армении. Из числа посвя¬
щенных эллинизму общих исследова¬
ний в этом отношении положительно
отличается труд покойного советского
ученого А. Б. Рановича, где гово¬
рится, что эллинизм «охватывает
почти весь тогдашний цивилизован¬
ный мир, от Сицилии до Индии, от
Нубии до Боспора и Скифии; его влияние проникало до Италии и Испании на западе»
.до Китая на востоке»1. Но характер этой работы таков, что автор не мог посвятить
Армении много страниц. Этот вопрос должен стать предметом специального иссле¬
дования.
Но и общепринципиальная его постановка также поможет делу. Если армянское
государство Арташесидов, возникшее в эпоху эллинизма и в сфере эллинизма, можно
рассматривать как результат развития рабовладельческого общества на определенном
его этапе, как государство рабовладельческое, то и Армению следует включить в эл¬
линистический мир. В противном случае надо утверждать, что Армения;Того времени —
это государство переходного типа (как говорит акад. Я. А. Манандян) или же «вар¬
варское государство» (как говорят другие), что в Армении не существовало рабовла¬
дельческого общества и, следовательно, нельзя ее считать эллинистической страной.
Положение, что эллинизм представляет собой определенный этап развития
рабовладельческого общества и что армянское государство первых веков до] на¬
шей эры было рабовладельческий государством, следовательно, Армения была эллп- 11А.Б. Р а и о в и ч, Эллинизм и его историческая роль, М.— Л., 1950, стр. 10—
11.
ПУБЛИКАЦИИ
ИЗ
яистической страной, носит слишком общий характер и имеет только исходное значе¬
ние. Задача историка — идти дальше по этому пути, конкретно и всесторонне рас¬
крыть сущность и, главное, особенности эллинизма, а также отличительные черты
в характере отдельных эллинистических стран и государств, особенности их экономи¬
ческого, политического и культурного развития. Это помогло бы также более пра
вильному пониманию общих закономерностей развития эллинизма.
Но рассмотрение истории отдельных эллинистических стран под углом зрения
только общих закономерностей эллинизма явно недостаточно. Я уж не говорю о та¬
ких тенденциях, как преувеличение значения эллинского начала, влияний и заимство¬
ваний. В. связи с раскопками Гарни эти вопросы встали со всей серьезностью и остро¬
той. В Гарни имеется великолепный храм, который считали памятником римского
провинциального искусства. В древнем Вагаршапате при разведочных раскопках были
открыты терракотовые статуэтки, скляпки-слезницы и украшения, и они также были
объявлены римскими (в этом случае исходили из того факта,‘что в Вагаршапате во II в.
н. э. стояли римские войска). Теперь в крепости Гарни и в могильнике, лежащем у
ее стен, выявляется такая же культура, которая глубоко проникла в быт населения.
Сотрудники Гарнийской экспедиции чувствуют серьезное опасение, что и им
скажут: «Вы выкопали „римскую провинциальную культуру", ведь и в Гарни стояли
римские войска». Кажется, что такой подход — результат некоторого скептического
отношения к наличию достаточно высокого уровня производства и культуры в древ¬
ней Армении, и этот скептицизм — следствие в известной мере недостаточного коли¬
чества соответствующих фактов й еще в большей мере—их неизученности и незнания,
а в отдельных случаях — игнорирования этих фактов.
В эллинистическую эпоху в Армении возникли десять крупных городов, нс счи¬
тая местечек и станций на путях караванной торговли. Возникновение и развитие го¬
родов Армавира, Аршамошата, Аркатиокерта, Ервандашата, Арташата, Заришата,
Зарехавана, Тигранакерта, Мцурн, Вардгесавана (Вагаршапата) и др. обычно объ¬
ясняется главным образом международной транзитной торговлей. Нисколько не ума¬
ляя значения транзитной торговли, нельзя, однако, признать такое объяснение удов¬
летворительным. Возникновение названных армянских городов объясняется многими
причинами, но прежде всего достаточно высоким уровнем общественного развития
Армении в условиях ее политической независимости и единства. Эти города являлись
относительно крупными центрами ремесленного производства и торговли (и не только
транзитной торговли). По дошедшим до нас данным, в этих городах насчитывались
десятки тысяч жителей, а в Тиграпаксрте, Арташате и Ервандашате — еще больше.
Плутарх говорит об Арташате, что «был построен большой и весьма красивый город»
(Luc., XXXI). О великолепии Тигранакерта и его больших размерах говорят и
Плутарх, и Страбон, и Аппиан1. Акад. Я. А. Манандян подчеркивает значение Тигран¬
акерта как политического и культурно-экономического центра армянского госу¬
дарства 1 2 у и т. д.
В Армении развиваются города, осуществляется большое строительство, разви¬
вается ремесло, торговля; Тигран II контролирует основные торговые пути, прохо¬
дившие через Армению, Месопотамию, Сирию; царский дом и вельможи извлекают
большую выгоду из торговли; для расширения торговли Тигран II чеканит золотые,
серебряные и бронзовые монеты. В страпс развивается рабовладение. Наряду с боль¬
шим притоком военнопленных рабов в рабов превращается часть обездоленных кре¬
стьян, возникают агараки — латифундии, обрабатываемые рабами, рабский труд
применяется и во владениях храмов 3, очевидно, также и на строительных работах,
1 См. Я. А. Манандян, О торговле в городах Армении в связи с между¬
народной торговлей древних времен, Ереван, 1930, стр. 55—57.
2 Там же.
3 С. Т. Е р с м я н, Основные черты общественного строя Армении в эллини¬
стическую эпоху, ИАН*АрмССР, 1948, № И.
8 Вестник древней истории, № 4
114
ПУБЛИКАЦИИ
и в рудниках. Армения становится эллинистической монархией; она уже обладает до¬
статочными возможностями и силами вести вековую борьбу против римских завоева¬
ний, отстаивая свою независимость. В эллинистической Армении развиваются культу¬
ра, архитектура, обработка металла; из металла, камня, глины и дерева изготовляются
художественные изделия и изваяния (причем до нас дошли не только письменные
сведения, но и кое-что из памятников); в Арташате и Тигранакерте действуют посто¬
янные театральные труппы; у Тиграна II находят приют некоторые представители эл¬
линистической культуры (Метродар Скепсийский, написавший историю Тиграна II,
Амфикрат из Афин и др.); Артавазд II пишет исторические произведения и трагедии;
среди вельмож и части городского населения распространяется грамотность.
Одно перечисление этих фактов в совокупности с другими данными письменных
источников и ранее известных памятников материальной культуры, а также резуль¬
таты разведочных раскопок древнего Вагаршапата и раскопок‘Гарни свидетельствуют
о высоком уровне материального производства и культуры рабовладельческой Армении.
Ученые Советской Армении пока еще отстают с разработкой вопросов экономической
и социальной жизни и культуры Армении в античную эпоху. Систематические и раз¬
вернутые раскопки Гарии явятся некоторым стимулом в этом отношении и, возможно,
помогут ученым в освещении перечисленных вопросов.
Хотелось бы в порядке обсуждения поднять еще один вопрос, тесно связанный
предыдущим. Это — вопрос о характера эллинистической культуры. Эллинистиче¬
ская культура советской наукой рассматривается, как культура определенного этапа
развития рабовладельческой общественно-экономической формации. При этом имеется
в виду дальнейшее развитие как греческого, так и древневосточного рабовладения.
В соответствии с этим по-новому оценивается значение двух источников эллинисти¬
ческой культуры — эллинского и древневосточного, в частности выявляется роль
древнего Востока в развитии эллинистической культуры. Однако в освещении вопроса
об эллинистической культуре до сих пор имеется один существенный недостаток. Когда
говорят об эллинистической культуре, обычно ее представляют как некое единое целое.
Конечно, как результат развития определенного этапа рабовладельческого общества
в географически определенной среде эллинистическая культура имеет мпого общих
черт; поэтому при изучении эллинистической культуры исследователи невольно
обращают больше внимания именно на эти общие черты и в известной мере упускают
из виду то принципиальное положение, что культура создается определенным, исто¬
рически сложившимся этническим коллективом. Как бы ни была велика общность
культур народов и народностей, создавших эллинистическую культуру, нельзя их
рассматривать как единое целое, игнорируя самостоятельность и особенности культур
отдельных стран и народов. В этом смысле само название «эллинистическая культура»
(уж не говоря о том, что] в пей подчеркивается эллинское начало) пе вполне отражает
заложенное в нем]содержание. Стирались ли этнические границы в культурах эллини¬
стических стран? Нельзя ли вопрос поставить в том духе, что есть «эллинистические
культуры» Греции, Египта, Пергама, Сирии, Парфии, Армении и других стран, создан¬
ные народами этих стран и имеющие известную самобытность и только им свойствен¬
ные особенности? Изучение в этом аспекте культуры отдельных стран и пародов в эл¬
линистическую эпоху, кажется, выявило бы много интересного и способствовало бы
дальнейшему развитию советской исторической науки в направлении более конкрет¬
ного и глубокого освещения проблем, связанных с эллинизмом.
Б. Н. Аракелян
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
^ЦУЕЫ!!1гП-И4УЦП-1ЙРнт^
А. Н. ЗОГРАф. Античные монеты. «Материалы и исследования
по археологии СССР», вып. 16, М. — Л., Изд. АН СССР, 1951, 33 печ. л.,
25 вклеек с 50 таблицами. Тираж 4000. Цена в переплете 35 р.
Капитальный труд покойного А. Н. Зографа «Античные монеты» был закончен и
почти подготовлен к печати самим автором. Однако рукопись эта еще нуждалась в
существенной авторско-редакционной доработке. После А. Н. Зографа нс сохра¬
нилось никаких его письменных указаний на характер.необходимых доделок, и перед
ответственным редактором этого посмертного издания, Б. Н. Граковым, совершенно
естественно стояли известные трудности. Поэтому следует разграничить замечания,
относящиеся к автору книги, от замечаний, касающихся редакции и издательства.
Книга начинается кратким предуведомлением «от редакции», разъясняющим, ка¬
кого рода редакционная работа была проделана и кто принимал в ней участие. Затем
дается краткая биография А. Н. Зографа с приложением списка его 42 научных тру¬
дов. Далее начинается текст, принадлежащий уже перу автора. На двух страницах
дается предисловие, в котором А. Н. Зограф объясняет, что книга предназначена для
всех интересующихся историей античного миргк и, и частности, древностями Черно-
морья, для учащихся и аспирантов вузов, сотрудников научных институтов, для му¬
зейных работников, которым может встретиться необходимость упорядочивать, научно
классифицировать и определять собрания античных монет.
Основной текст труда занимает в книге 198 страниц и состоит из двух частей.
Первая часть посвящена общим вопросам и заключает в себе семь глав: гл. I—«Краткий
обзор истории исследования античных монет»; гл. II — «Возникновение монеты, тех¬
ника изготовления античных монет»; гл. III — «Вес монеты, монетные системы, но¬
миналы монет и их место в денежном обращении»; гл. IV — «Типы монет»; гл. V «— «До¬
бавочные элементы монетного типа»; гл. VI — «Систематика античных монет»; гл.
VII — «Датировка и определение античных монет».
Вся первая часть излагает правила научного исследования античных монет,
знакомит читателя с существенными элементами этих монет и с главными приемами их
анализа. Первая часть по своему содержанию и задачам является полезным введением
в изучение античной нумизматики вообще и подготовляет читателя к знакомству со
второй, специальной частью книги, посвященной монетам Причерноморья. Автор,
как он пишет в предисловии, не стремился в первой части давать всегда оригиналь¬
ные построения. Однако на самом деле и в этой части имеется много совершенно новых
и оригинальных положений. Автор сам признает (стр. 13), что главы VI («Систематика
монет») и VII («Датировка и определение монет») написаны им самостоятельно, с рас¬
четом на практическую пользу, которую они могут принести нашим музейным работ¬
никам.
Вторая часть, посвященная исключительно античным монетам Северного При¬
черноморья, состоит из четырех глав: гл. VIII — «Монеты Тиры»; гл. IX — «Монеты
Ольвии»; гл. X — «Монеты Херсонеса Таврического и Керкинитиды»; гл. XI — «Мо¬
неты Боспорского царства». Эта основная часть книги является первым и оригиналь¬
ным опытом общего исторического обзора монетного дела и денежного обращения
в древнем Причерноморье. В этом очерке заново пересматриваются все нумизмати¬
ческие материалы, издавна известные в науке, критически переоцениваются прежние
8*
116
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
научные взгляды и концепции и выдвигается много новых, всегда обстоятельно аргу¬
ментированных толкований и положений. Многие материалы вводятся в круг внима¬
ния читателя впервые.
Ценность исторических выводов А. Н. Зографа заключается в том, что он, прежде
чем использовать монету в качестве исторического источника, проверяет сначала до¬
стоверность этого источника и правильность существующих толкований его. Такая
проверка проводится, по возможности, на массовом монетном материале, в подлин¬
никах, в разном состоянии сохранности и различного происхождения. Тщательно
и на массовом материале исследуя монетные штемпеля в их технических, фактурных
и стилистических особенностях, А. Н. Зограф дал множество ценнейших наблюдений
над монетами как одновременных, так и разновременных групп, сумел проследить
последовательность смен одних выпусков другими и реконструировать основные хро¬
нологические вехи развития монетного дела и денежного обращения для тех эпох
и периодов, которые до сих пор считались темными.
Огромное; значение придавал А.Н. Зограф вопросам методики изучения.и исполь¬
зования данных монетных находок на городищах, в погребениях и в кладах. Монеты,
имеющие точную документацию о месте и условиях их обнаружения, использовались
А. Н. Зографом для определения сферы их обращения. Придерживаясь принципа
«рациональной исторической классификации», базирующейся на показателях всего
известного объема нумизматического материала изучаемого центра, А. Н. Зограф
подробно прослеживал локальные особенности чеканок, сравнивая их с одновремен¬
ными чеканками в других центрах Причерноморья и античного мира вообще.
А. Н. Зографу удалось добиться значительно большей ясности в вопросах локальной
периодизации причерпоморских монет, чем это было до него, уточнить вопросы о
начальных и конечных моментах чеканок, вопросы о временных перерывах в выпу¬
сках монет, вопросы смены одних монетных групп другими, вопросы толкования мо¬
нетной типологии и иконографии. Основываясь на богатейших данных монет, он
внес множество поправок и дополнений в наши представления о развитии экономи¬
ческой и политической истории Причерноморья, о связях его с другими древними го¬
сударствами и местным населением южных степей и побережья Черного моря.
В конце очерка приложен библиографический указатель, составленный самим ав¬
тором, с добавлением от редакции новейшей советской литературы по античной ну¬
мизматике, появившейся после 1941 г. Весь указатель занимает 15 страниц и является
ценным справочником, позволяющим читателю расширить и углубить свой кругозор
по всем вопросам античной нумизматики. Таблицы воспроизводят 1027 типов античных
монет, преобладающая часть которых (861) представлена в двусторонних изображе¬
ниях и меньшая (166)— в односторонних. Таким образом, эти 50 таблиц содержат в
себе 1888 изображепий. Подбор иллюстраций сделан самим автором, использовавшим
для этой цели главным образом богатейшее эрмитажное нумизматическое собрание,
хранителем которого оп был в последние годы своей жизни. К сожалению, в остав¬
шейся рукописи не обнаружено объяснительного текста к таблицам, и редакции приш¬
лось составить описание к таблицам заново, поручив эту работу Д. Б. Шелову н
Ю. Е. Чистякову. Объяснительный текст занимает 19 страниц.
Книга А. Н. Зографа безусловно будет иметь широкий круг читателей, так как
необходимость в такого рода руководстве давно назрела. Книгу с интересом прочтут
не только специалисты по античной и черноморской нумизматике, но и археологи,
историки, работники художественных, исторических и краеведческих музеев, педа¬
гоги, аспиранты, студенты. Ею заинтересуются и любители — коллекционеры монет,
поскольку в ней содержится много полезных практических указаний и она богати
иллюстрирована воспроизведениями, точно передающими оригиналы античных монет
представленных здесь в лучших и главнейших типах.
Необходимость такого нового труда, в котором все монеты Причерноморья были
бы обоснованно поставлены на свои исторические места и была бы яснее обрисована
общая картина непрерывного развития монетного дела и денежного обращения, ощу¬
щалась уже давно, и Многочисленные попытки выработки прочной хронологизацип
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
117
и периодизации причерноморских монет предпринимались и раньше. После не всегда
удачных опытов в этом направлении старых исследователей — Б, В. Кёне, А. А. Си¬
бирского, П. О. Бурачкова, их начинания продолжали X. X. Гиль, А. М. Подшивалов,
в особенности А. Л. Бертье-Делагард, А. В. Орешников и другие, добившиеся очень
больших успехов в своей деятельности. Однако эти исследователи основное внимание
уделяли Ольвии и Херсонесу; при этом в их работах преобладал интерес накопления
и истолкования новых типов и образцов, ранее не опубликованных. Наука пережи¬
вала период собирания и первоначального освоения причерноморского нумизмати¬
ческого материала. Много было издано каталогов, преимущественно частных собра¬
ний, теперь хранящихся в наших государственных музеях. Меньше занимались воп¬
росами развития самого монетного дела и денежного обращения; монета рассматрива¬
лась несколько оторванно от экономики причерноморских центров и международных
отношений, складывавшихся на протяжении античной истории.
А. Н. Зограф явился прямым продолжателем и завершителем лучших устрем¬
лений предшествующих русских исследователей причерноморской нухмизматики. Но
как советский исследователь, вооруженный методом марксизма-ленинизма, А. Н. Зог¬
раф имел большое преимущество: нумизматические исследования его были тесно свя¬
заны с социально-экономической, политической и культурной историей.
Издание книги А. Н. Зографа производит в целом благоприятное впечатление,
хотя в нее все-таки вкрались досадные недоразумения и промахи,, допущенные редак
цией и издательством.
Прежде всего следует пожалеть о том, что биография автора дана слишком сжато.
Совершенно необходимо было дать характеристику трудов А. Н. Зографа, оценку
всей его деятельности и значения его исследований для нашей исторической науки.
Следовало также отметить, что многие концепции А. Н. Зографа по вопросам при¬
черноморской нумизматики вошли в научный обиход и сделались всеобщим достоя¬
нием задолго до выхода в свет настоящего капитального труда. Пока рукопись готови¬
лась к опубликованию, ее цитировали очень многие авторы, печатавшие свои труды па
протяжении последних 12 лет, и не только после смерти А. Й. Зографа, но и при жизни
его.
Существенным промахом редакции следует признать тот факт, что в так назы¬
ваемом «Описании таблиц», составленном* редакцией, описания фактически отсутствуют;
их подменяют краткие определения монет по пяти рубрикам: порядковый номер, стра¬
на, номинал (для царского чекана—имя правителя), датировка, металл. Этого, конечно,
недостаточно. В хороших нумизматических изданиях принята форма очень кратких опи¬
саний с упоминанием; только того, что может оказаться неясным или неразборчивым
в иллюстрациях: поясняется, что изображено (или кто), и воспроизводится наборным
или клишированным способом транскрипция монетных надписей, монограмм и знаков
обеих сторон монет. Важности такого рода объяснительного текста к таблицам редак¬
ция не учла. Ведь книга задумана автором как общий «беглый очерк» (стр. 44, 61,
113), как краткое руководство, и, в целях разгрузки текста от подробностей, описания
отдельных монет автор не давал, подразумевая, что они будут даны в другом месте.
Редакция (стр. 5) предупредила, что при составлении заново определений к таблицам
они были «сделаны большей частью по тексту книги, но в значительной мере и на осно¬
вании лучших из имеющихся изданий». Однако, к сожалению, редакция не указывает,
какие определения даны по Зографу, а какие по другим авторам. Читатель, пользуясь
существующими определениями и датировками, будет считать их соответствующими
взглядам А. Н. Зографа, в то время как они могут оказаться противоречащими взгля¬
дам автора. Большим недостатком работы редакции следует признать отсутствие ука¬
заний на местонахождение монет, изображенных на таблицах, что в научных изданиях
считается обязательным. Указания самого автора, сделанные им в предисловии, что
подавляющее большинство из них — эрмитажные, около 25 экземпляров из Британ¬
ского музея, остальные со слепков, хранящихся в Эрмитаже, могли бы облегчить труд
составителей нового объяснительного текста к таблицам. Объяснительный текст к таб¬
лицам оказался самой слабой частью книги А. Н. Зографа, что обязывает Пас выразить
118
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
пожелание о необходимости исправления этого недоразумения путем издания отдель¬
ного «Приложения» к таблицам этой книги с краткими пояснительными и описатель¬
ными данными, с указаниями на местонахождение экземпляров, со встречными ссыл¬
ками на страницы книги А. Н. Зографа, где об этих монетах имеются упоминания.
Совершенно неправильно поступило Издательство АН СССР, дав воспроизведе¬
ние монет на таблицах цинкографическим, а не фототипическим способом. Вредит
делу п недостаточно высокое качество бумаги. Редакции необходимо было также устра¬
нить некоторый разнобой в стиле книги: в то время как первая часть написана простым
и доступным языком, во второй некоторые места текста могут остаться неясными
для широкого читателя.
Чувствуется недостаток заключительной главы, которая подытоживала бы выводы.
Такую заключительную главу следовало бы написать от редакции, что, конечно, не
противоречило бы основпым задачам, поставленным автором. Для такой главы сле¬
довало бы использовать прежде всего издаваемый труд, многочисленные статьи
А. Н. Зографа по причерноморской нумизматике, более детально освещающие от¬
дельные частные вопросы, и, в особенности, подготовленный автором к печати очерк
«Денежное обращение и мопетное дело в Северном Черноморье», оставшийся, очевидно,
неизвестным редакции. В этом очерке очень кратко и мастерски по простоте и ясности
изложения А. Н. Зограф дал обобщающие формулировки осровных своих концепций
по причерноморской нумизматике, представив их в синхронизированном рассмотре¬
нии. Для той же цели можно было бы!, рекомендовать краткие тезисы А. Н. Зографа,
составленные им к указанному пеизданному очерку. Конечно, и очерк и тезисы к нему,
датированные 1936 г., немного отличаются от капитального труда автора на ту же тему,
законченного примерно около 1938—1939 гг. (автор до конца своей жизни вносил и
текст своего большого труда все новые и новые дополнения и уточнения), но в том-
то и должна была заключаться задача редакции, чтобы, взяв за основу эти краткие
обобщения автора, исправить их в соответствии с окончательно отстоявшимися у него
положениями. _
Следует отметить и некоторые пропуски в списке трудов А. Н. Зографа, подготов¬
ленных к печати. Пропущены следующие работы: «Монеты из раскопок Ольвии в
1926 г.», «Рецензия на статьи по нумизматике, напечатанные в БД И» (сдана в редак¬
цию КСИИМК) и «Денежное обращение и монетное дело в Северном Черноморье».
Указанные неполадки в издании книги А. Н. Зографа, конечно, не снижают огром¬
ного значения этого труда, опубликования которого с нетерпением ждала наша
научная общественность. Но эту книгу можно было бы сделать более приспособленной
для практического пользования ею, поскольку она, несомненно, станет настольной кни¬
гой для всех изучающих древности Причерноморья и ляжет в основу дальнейших
исследований в области причерноморской нумизматики.
Жслательпость опубликования остальных, еще не изданных трудов этого круп¬
нейшего советского нумизмата совершенно очевидна. Очевидна также необходимость
тщательного и глубокого изучения результатов его трудов и его метода, необходимость
разработки тех проблем, на актуальность которых А. Н. Зограф пеоднократно указы¬
вал в печати, в научной переписке и в беседах.
Л. П. Харко
*
*
Появления в печати книги «Античные монеты» погибшего в осажденном
гитлеровцами Ленинграде А. Н. Зографа давно ожидала советская научная
общественность. Теперь, с ее выходом в свет под редакцией проф. Б. Н. Гракова,
можно с полным правом утверждать, что этот многолетний труд крупнейшего
советского нумизмата вполне оправдал эти ожидания и является бесспорно круп¬
нейшим вкладом в нашу историческую науку.
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
119
Первая, общая часть книги А. Н. Зографа представляет собой обзор основных
положений, на которых строится научное исследование античных нумизматических
памятников (стр. 13). Хотя эта часть по замыслу автора должна представлять собою
лишь сводку итогов существующей обширной литературы по нумизматике, однако
она является весьма ценной уже в том отношении, что до сих пор на русском языке
не существовало еще подобного общего руководства. При этом автор решает свою
задачу весьма оригинально, как он и сам признает: «некоторые главы не имеют,
сколько я знаю, параллели в каком-либо западно-европейском общем пособии»
(стр. 13).
В I главе этой части («Краткий очерк истории исследования античных монет»)
А. Н. Зограф дает общий очерк истории античной нумизматики как науки, начиная
€ древности и средневековья и кончая трудами современных нумизхматов-античников.
Автор, естественно, отводит почетное место работам русских нумизматов, справедливо
отмечая большие достоинства и оригинальность трудов Орешиикова и Бертье-Дела-
гарда. Но вместе с тем он принужден отметить и тот странный факт, что до сих
пор мы не имели даже сжатого общего очерка развития монетного дела в Северном
Причерноморье.
В главе II, в связи е историей монеты, А. Н. Зограф дает ряд интересных и новых
собственных наблюдений и выводов — например, относительно появления эгинских
«черепах», т. е. первых монет в Греции, независимо от лидийских образцов, и о выпол¬
нении их при помощи совершенно иных технических приемов. Таким образом, по его
мнению, можно считать, что почти одновременно появились два исходных очага мо¬
нетной чеканки независимо друг от друга — в Лидии и па Эгине. «Не отрицая воз¬
можности,— пишет А. Н. Зограф,— что чеканка монет па малоазиатском побережье
началась несколькими десятилетиями раньше, чем на Эгине, я думаю, нет оснований
предполагать, что в Эгине она возникла во второй четверти VII века лишь в порядке
заимствования из М. Азии, и отказывать ей в праве считаться одним из основных оча¬
гов распространения монеты в древнем Мире» (стр. 24). Значительное место отводится
в этой главе описанию техники чеканки и устройству монетных дворов в древности.
Полагаю, однако, что эпитет Юноны «Монета» автор напрасно переводит «предупре-
дительница»; лучше в данном случае подходит выражение «наставница» (ср. monita
praeceptaque, te monitorc),
Глава III —«Вес монеты, монетные системы, номиналы монет и их денежное обра¬
щение» — насыщена очень ценным и свежим материалом. Очень интересны сравнитель¬
ная таблица монет кизикской электронной чеканки и афипской серебряной (стр. 46),
история отношения стоимости золота и серебра в Греции (стр. 48), характеристика
денежного обращения в древнем Риме (стр. 50 сл.) и пр. Везде автор показывает боль¬
шую самостоятельность суждений и выводов. Так, совершенно правильно его скепти¬
ческое отношение к новейшей теории Маттипгли о весьма позднем (лишь после
2-й Пунической войны) появлении чеканки серебряной монеты в Риме (стр. 52).
Глава IV— «Типы монет» — подробно трактует вопрос о разнообразии изображений
на античных монетах, о различных теориях, объясняющих происхождение этих типов, и
опять-таки вносит существенные поправки в господствующие на Западе взгляды
(теория Риджвея, Макдональда и др.). Интересно разбирается вопрос о взаимоотно¬
шении между монетной глиптикой и монументальным искусством (стр. 75 сл.), причвхМ
автор правильно предупреждает против переоценки стилистического метода датировки,
ввиду часто встречающейся сознательной архаизации изображений на общепризнанных
и имевших широкое хождение монетах (например, афинских драхмах). Глава V —
«Добавочные элементы монетного типа» — посвящена монетным легендам и прочим зна¬
кам на античных монетах (как имена магистратов, монограммы и лигатуры, марки
монетных дворов и пр.). Все это вместе, как пишет сам автор, «подготовляет чита¬
теля к пониманию научных задач античной нумизматики, дает ему возможность
освоиться с научной терминологией предмета... знакомит с главнейшими приемами
анализа этих памятников» (стр. 1).
Главы VI и VII — «Систематика монет» и «Датировка и определение монет» —
120
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
являются уже введением в практическую работу над монетным материалом и представ¬
ляют собою в этом отношении особую ценность. Именно об этих главах сам автор го¬
ворит, что «не знает им параллелей в каком-либо западноевропейском пособии». Эту,
надо признать, очень удачную «попытку дать общие руководящие указания как в
вопросах определения и датировки монет, так и в области расположения их и группи¬
ровки в собраниях или экспозиции» автор делает «в интересах музейных работников,
которым в любом музее нашей страны может встретиться необходимость приводить
в порядок античные монеты» (стр. 13). В этом отношении А. Н. Зограф, который привел
в такой блестящий порядок нумизматические сокровища Эрмитажа, участвовал в
многочисленных археологических экспедициях и изучил нумизматические коллекции
всех лучших музеев нашей страны, являлся непревзойденным авторитетом, и можно
лишь глубоко порадоваться, что первую часть своей книги он закончил этими столь
ценными главами. В них и весьма важные практические советы «начинающим нумиз¬
матам» (стр. 109 сл.), и своего рода завещание: он указывает на несовершенство обще¬
принятой еще и теперь систематики, введенной Эккелем, ставит вопрос о ее пере¬
смотре и указывает направление, в котором этот пересмотр должен быть проведен.
«Не пора ли сделать основным критерием хронологический принцип»,— пишет он
(стр. 94) и предлагает систематизировать весь нумизматический материал по четырем
разделам: 1) архаический период, 2) классический, 3) эллинистический и 4) импера¬
торский (стр. 95—96).
Вторая, специальная часть книги А. Н. Зографа представляет собою; капи¬
тальное исследование по истории монетного дела и монетного обращения, в антич¬
ных городах Северного Причерноморья, результат более чем 15-летней работы автора,
в особенности над богатейшими нумизматическими коллекциями Эрмитажа. Автор
совершенно прав, считая, что «такой объединяющий обзор монетного дела этих обла¬
стей появляется впервые не только в нашей, но и в зарубежной ученой литературе»
(стр. 13). Известное издание Берлинской академии наук «Die antiken Miinzen Nord-
griechenlands», первый том которого посвящен античным монетам Мезии и Дакии и к
которому должен был примыкать особый выпуск о монетах Северного Причерно¬
морья, осталось незаконченным: работа по написанию этого второго раздела не была
выполнена. Только разрозненные статьи Бертье-Делагарда и «Материалы» и «Этюды»
по нумизматике Северного Причерноморья Орсшиикова (к тому же только для
Херсонеса и частично для Ольвии) были в распоряжении археологов и историков
для установления некоторых вех в классификации античных монет нашего Юга. Б
настоящее время, когда исследовательские работы по истории античного Причерно¬
морья приняли столь широкий характер, опубликование этой части труда
А. Н. Зографа является особенно своевременным, и он, несомненно, станет самым
необходимым пособием для наших археологов и историков.
Благодаря исчерпывающему использованию всего сохранившегося нумизматиче¬
ского материала Тиры автор имел возможность в главе VIII дать первую историю этого
античного города, о котором почти отсутствуют как литературные, так и эпиграфические
данные. На монетном материале он убедительно показал скромное торговое и политиче¬
ское значение Тиры: за исключением периода в 125 лет, с половины IV до последней
четверти III в., когда Тира чеканила серебряные драхмы, здесь производилась чеканка
только медной монеты для внутреннего обращения, а внешние обороты совершались при
посредстве монет Александра и Лисимаха. Важен также вывод А. Н. Зографа по дискус¬
сионному вопросу об участии Тиры в «Гексаполисе Левого Понта»: на основании раз¬
личия веса монетных номиналов автор считает возможным утверждать, что Тира но
входила в это объединение и ограничивалась лишь принятой в конвенции Гексаполиса
системой отмечать стоимость монет на их реверсах (стр. 117—120). При Северах Тира
была крайним оплотом Рима на северо-востоке; она устояла против начинавшегося дви¬
жения «варваров» дольше Ольвии и потому дольше последней чеканила свою монету
(стр. 117).
Монетам Ольвии посвящена обширная IX глава (стр. 121—145). Автор подробна
останавливается на оригинальных ранних медных литых монетах Ольвии (круглых
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
121
и гак называемых «рыбках») и устанавливает их преобладание в течение V—IV вв.
над серебряными: чеканка серебряных драхм началась лишь около 330 г. (стр. 127).
Золотая монета, которую тоже стали чеканить в это время, была, однако, быстро вы¬
теснена статерами Александра и Лисимаха — несомненное свидетельство некоторой
зависимости экономики Ольвии от городов фракийского побережья и Византия. Мо¬
неты III — I вв. отражают, по мнению автора, экономические затруднения Ольвии в
связи с скифо-сарматским, а затем и гетским нажимом — плохое серебро, постоянные
перечеканки меди и пр. Однако нельзя согласиться с мнением автора, что монеты от¬
ражают лишь затруднительное внешнее положение Ольвии. Появление на монетах
головы Гелиоса (ср. роль Гелиоса в восстании Аристоника, голова Гелиоса в лучевом
венце на монетах Савмака в Пантикапее и пр.), которая сменяет голову Геракла,
символ аристократического режима, несомненно, указывает на острую внутреннюю
борьбу (стр. 135 сл.). Мне представляется, что не всегда прав автор и в своей по¬
лемике с Латышевым и Орешниковым во попросам, связанным с монетами скифских
царей и надписью Ольвии (стр. 137—139). Но анализ, на основании нумизматического
материала, колебаний ослабленной гетским погромом Ольвии между скифами и Римом
опять-таки очень интересен и убедителен (стр. 139 сл.).
Глава X — «Монеты Херсонеса Таврического и Керкинитиды», несмотря на боль¬
шую работу, проделанную уже в этой области Бертье-Делагардом и Орешниковым,
вносит много нового и важного в понимание истории этих античных городов нашего
Крыма. Так, начало чеканки серебра в Херсонесе можно теперь- отодвинуть уже к
380—370 гг.(стр. 146),тогда как Бертье-Делагард устанавливал 350 г.На основании при¬
менения в Херсонесе хиосско-родосской системы, употреблявшейся с IV в. в Византии
и городах Пропонтиды, устанавливается несомненная связь между ними и Херсонесом,
а персидская система в других хсрсонесских номиналах (драхма ^весом в 5 г) свиде¬
тельствует о желании облегчить связь с метрополией, с Гераклеей, которая до III в.
чеканила свою монету по этой системе. Особая роль культа «Девы Спасительницы»
во II в. и появление башенного венца на ее голове в монетных изображениях, несом¬
ненно, связаны с усиливающимся нажимом скифов, так же как превращение убивае¬
мого богиней оленя в оленя, мирно пасущегося (эмблема Митридата), говорит о начи¬
нающейся зависимости Херсонеса от Боспора. Одновременно с этим драхмы начинают
приближаться по весу к римскому денарию — свидетельство тех проримских течений,
которые проявились затем в восстании Махара и поведении Фарнака во время борьбы
Митридата с Римом. Трудно, однако, согласиться с несколько скептическим отноше¬
нием А. Н. Зографа к выделению Орешниковым периода «царствования Девы» и с ут¬
верждением его, что выпуск Херсонесом золотых статеров около 48 г. и в следую¬
щие годы говорит не о свободе Херсонеса, а о подчинении Боспору: почему-то
А. Н. Зограф не учитывает крайней слабости самого Боспора в это время (Митридат
III, экспедиция Дидия Галла, кризис 50—60 гг. н. э.) (см. стр. 154—156). Но опять-
таки большой интерес должно вызвать общее заключение А. Н. Зографа. На основании
своего обширного и богатого нухмизматического материала он приходит к неоспоримым
выводам, которые должны парализовать некоторые недавно появившиеся перегибы
в сторону «тавризации» и «скифизации» Херсонеса: «Бросая общий взгляд на монет¬
ное дело Херсонеса, мы можем констатировать, что город и в этом отношении в полной
мере оправдывает свидетельство Плиния (NH, IV, 85) о сохранении в нем греческих
нравов. Монеты его всегда стоят на значительной высоте по художественности испол¬
нения, и признаков варваризации не наблюдается вплоть до конца императорской эпо¬
хи... Малоазийские аналогии (в типах) заслуживают внимания как косвенное указа¬
ние на тесные связи с греческими городами Малой Азии, в частности с метрополией
Херсонеса — Гераклеей» (стр. 159—160).
Глава XI — «Монеты Боспорского царства»—последняя глава книги, наиболее
полная (стр. 162—212) и наиболее содержательная, сама но себе представляет ценней¬
ший вклад в науку об античности. Трудно в коротких словах перечислить ее богатое
содержание, так как она охватывает, но существу, всю историю Боспорского царства,
поскольку последняя выражена в его монетах, начиная с весьма раннего появления
122
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
чеканки пантпкапейской монеты (VI в. до н. э., одновременно с началом чеканки мо¬
неты в Синопе и Аполлонии) и кончая 332 г. н. э. Глава эта сама распадается на семь
разделов, каждый из которых полон глубоких наблюдений автора над спецификой
боспорского монетного дела и денежного обращения. Здесь и начальный период, когда
пантнкапейские монеты носят наиболее архаический характер, с вдавленным квадра¬
том на оборотной стороне, и когда и в типах их (грубое изображение львиной голо¬
вы — Милет!), и в их весовой системе проявляется сильное ионийское влияние. Затем —
период от Левкона I, т. е. время экономического подъема, когда Боспор даже
раньше Македонии приступил к выпуску золотой монеты (это устанавливает А. Н. Зог-
раф, опровергая Реглипга и других западноевропейских нумизматов), принорав¬
ливая стоимость боспорских «золотых» к кизикииским электронным статерам
(стр. 173 сл.), и время наступающего кризиса (с половины III в. до н. э.), когда ли-
симаховские статоры вытесняют боспорскую золотую монету, возобновляется чеканка
серебра и, в связи с ослаблением центральной власти, появляются монеты отдельных
городов Боспорского царства —Фанагории, Горгиппии и др. Особый интерес для исто¬
рика представляют разделы, посвященные монетам с имепами царей Спартокидов,
Митридата, Асандра, Динамии, а также монетам периода Римской империи.
В заключение следут сказать, как, впрочем, отмечалось уже и выше, что вы¬
ход в свет рецензируемой книги отвечает самым насущным потребностям совет¬
ской науки.
Проф. В. Н. Дьяков
\
Н. А. МАШКИН .История древнего Рима. М., Госполитиздат, 1949 1.
Советская историческая наука за истекшие годы проделала большую работу в об¬
ласти древней истории. Нашими учеными много сделано в области изучения со¬
циально-экономического строя и классовой борьбы в древнем мире. Советские
историки много поработали над разоблачением расистской сущности всякого
рода «теорий» об «исторических» и «неисторических» народах; в нашей науке
раскритикованы реакционные модернизаторские концепции, например, о капита¬
лизме в древности, и пессимистические теории «циклов» в исторических судьбах
человечества с фаталистическими выводами о бесполезности борьбы за прогресс.
Но советские историки не могут и не должны ограничиваться только критикой бур¬
жуазных концепций. Эту работу необходимо подкрепить положительными исследова¬
ниями, воссоздавая исторический процесс таким, каким он был в действительности,
помня, что, по выражению товарища Сталина, историю нельзя ни «улучшать», ни
«ухудшать». Необходимо переосмыслить конкретные исторические данные с позиций
истинной науки, надо кардинально пересмотреть многое из того, что накопила исто¬
рическая наука о древности за последние 150 лет. Речь идет, в частности, об окон¬
чательном вытеспении распространенных концепций моммзено-бисмарковской «школы»
с ее культом силы, с ее преклонением перед очередным победителем, с ее превозноше¬
нием теории и практики цезаризма. Необходимо вести борьбу с современной буржуаз¬
ной, особенно англо-американской, историографией, пытающейся найти в истории
древности нужные ей положения о необходимости победы «сил порядка». Носителем
этих «сил», в частности, представляется древний Рим в его взаимоотношениях с дру¬
гими «анархическими», «изжившими себя» народами и государствами. В качестве та¬
ковых начинают в этом случае изображать страны, охваченные демократическими дви¬
жениями, восстаниями рабов. Реакционные историки отсюда делают вывод pro domo
sua о роли таких же «сил порядка» и в современности. В частности, государственные
1 Статья II. Н. Таркова печатается в порядке обсуждения учебников по древней
истории. См. передовую статью в БДИ, № 3 за 1949 год, стр. 6.
КРИТИКА II БИБЛИОГРАФИЯ
123
деятели США выдвигают положение о том, что Pax Romana должен служить образцом
для Pax Americana.
Естественно, что все это должно найти должный отпор в нашей работе. Речь идет
о громадной исследовательской и преподавательской работе, чтобы вытеснить из созна¬
ния некоторых кругов нашей интеллигенции представления, навеянные чуждыми уста¬
новками. Только таким путем можно доказать, что степень актуальности изучения
истории отнюдь не связана со временем изучаемых событий и что изучение древней
истории имеет громадную организующую силу и в каше время.
Такими и только такими должны быть наши требования к книгам по древней исто¬
рии, в частности и к учебнику Н. А. Машкина. Рецензируемая книга является одним
из лучших учебников. Автор вложил много труда в ее составление. Нет смысла повто¬
рять все положительные характеристики, которые были даны по адресу как первого,
так и второго издания этой книги. В учебнике освещены почти все необходимые для сту¬
дента источниковедческие и историографические вопросы. Здесь поднято из забвения
много имен наших отечественных историков древности. Благодаря большой и кропот¬
ливой работе автора, мы теперь лучше вооружены для доказательства приоритета нашей
отечественной науки по ряду вопросов древней истории. Благодарные памяти
Ы. А. Машкина, мы обязаны подхватить это начинание и продолжить его работу по изу¬
чению историографии. Труды русских историков XIX в. разбросаны часто по разным
журналам и незаслуженно забыты. В частности, настоятельно необходимо изучить и
использовать положительные достижения демократического направления отечествен¬
ной историографии древности.
Только недоразумением надо считать обвинение II. А. Машкина в гиперкритицизме
или, наоборот, в фидеизме по отношению к античной традиции. Покойный принадлежал
к тому отряду советских историков, которые круто порвали с гиперкритицизмом, свой¬
ственным буржуазной историографии, с ее отказом считаться с-данными источников.
Он вполне последовательно выступает против гиперкритицизма, например, Пайса
(стр. 56, 120) и бережно относится к традиции древних, например, о роли латинских
городов (стр. 122), Он часто оговаривается, что то или иное событие «приписывается»
традицией определенному времени, являясь, очевидно, отражением реальных собы¬
тий, например легенда о похищении сабинянок (стр. 104—105). Хотелось бы только
более последовательного изложения реальных моментов в традиции.
Очень удачно изложены отделы и параграфы так называемых реалий. Особенно
четка в этом отношении глава IX. Убеждающе использованы выдержки из древних ав¬
торов и данные эпиграфики (стр. 248, 510, 596 и др.). К сожалению, в этом отношении
автор проявил излишнюю скупость. Между тем, например, использование данных того
же Аппиана, которого так высоко ценили классики марксизма, дало бы прекрасный и
убедительный материал, в частности и по такому запутанному и запутываемому вопро¬
су, как характер борьбы патрициев и плебеев в древнем Риме. В самом деле, разве ци¬
тата о войске из плебеев, которое не повиновалось своему полководцу, о том, что солдаты
симулировали ранения, снимали палатки,—развезти сообщения, датируемые 469 г. до
н. э., не дают достаточно материала об ожесточенности борьбы между этими группами
населения древнего Рима?
Пенны и многие отдельные положения Н. А. Машкина. К таковым следует отнести
его мысль, что «рост крупных владений вел к распространению экстенсивных форм
эксплоатации поместий» (стр. 287). Плодотворно замечание, что восстание Спартака
повело к дроблению крупных имений на мелкие участки и сдаче их в аренду колонам
(стр. 302). Интересна сделанная, правда, с оговорками, реабилитация Клодия на осно¬
вании его законодательной деятельности (стр. 326). До сих пор этому народному три
буну не везло в историографии вопроса: его изображали как беспринципного клеврета
Цезаря, и личность последнего как-то заслоняла Клодия.
Однако из всего сказанного совсем еще не следует, что книга II. А. Машкина безу¬
коризненна во всех ее частях. Желание видеть ее улучшенной в новых изданиях вызы¬
вает ряд замечаний как методологического, так и методического характера. Автор пра¬
вильно пишет о необходимости разоблачать фальсификацию истории древнего Рима
124
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
(стр. 67). Но в тексте учебника он иногда не дает нужного изложения затрагиваемых
проблем, ограничивается констатацией фактов, иногда делая неверные или нечеткие
выводы или выдвигая противоречивые положения. Думается, что в интересах улучше¬
ния книги об этом нужно говорить гораздо подробнее, чем о бесспорных ее достоин¬
ствах.
Часто в качестве действующих мотивов выдвигается вопрос о клиентских и семей-
пых связях, а не о классовой борьбе. Говоря, например, о Цезаре, автор пишет, что для
него «поддержка римского плебса не могла быть прочной и достаточной, тем более что
и противники Цезаря имели среди плебеев многочисленных клиентов» (стр. 351). Разве
по этой линии шел водораздел в политической и социальной борьбе развитого рабовла¬
дельческого общества, каковым был Рим в конце республики? Говоря об ожесточенных
актах классовой борьбы в период второго триумвирата, сообщая об обращении триум¬
виров с призывом к рабам доносить на своих господ, автор пишет, что этим «подрывался
авторитет отца семейства» (стр. 365). Разве в этом было дело? Да и о каком авторитете
отца семейств можно было бы говорить в это время? Здесь и подрывать было нечего,
так как и авторитета такого не было. Сам же Н. А. Машкин несколько ниже пишет об
этом, как об идеале, далеком от действительности, как об анахронизме в эпоху Августа
(стр. 375, 376, 391), но в то же время продолжает настаивать, что «в рабовладельческом
обществе семья была основной ячейкой социальной жизни. Укрепление ее озна¬
чало в то же самое время укрепление традиционных общественных устоев» (стр. 400).
Здесь автор явно преувеличивает роль семьи для развитого рабовладельческого
общества.
Увлечение формальной, юридической стороной римской жизни, чересчур подроб¬
ный анализ таких понятий, как auctoritas, pi etas и т. п., в ущерб вскрытию действитель¬
ных пружин римской жизни, приводят к тому, что вне зависимости от субъективных на¬
мерений автора он не дает достаточного анализа ожесточенной классовой борьбы в Риме.
Классовая сущность власти Цезаря оказалась нераскрытой. Автор пишет о «лави¬
ровании» Цезаря между борющимися социальными силами (стр. 254). Трудно, вопреки
рецензиям на книгу Н. А. Машкина, помещенным в ВДИ, № 1 за 1951 г. и ВВШ, № 1
за тот же год, считать это плюсом в концепции автора. Надо согласиться с самим
Н. А. Машкиным, что проблема цезаризма все еще остается неразрешенной, о чем он
сам и пишет: «установление социальной сущности цезаризма является одной из задач
советской историографии» (стр. 359).
Не содействовала правильному изложению проблемы и трактовка вопроса об армии.
Армия, например, в период гражданской войны выглядит как какой-то внеклассовый
институт, только как орудие в руках очередного честолюбца. Вместо того чтобы гово
рить о воинственности «плебейской массы», которая еще в III в. дон. э. была настроена
«более агрессивно, чем сенаторское сословие» (стр. 155), автору следовало бы указать,
что эту массу пытались натравливать высшие классы, эти предшественники совре¬
менных «геополитиков», переключавшие ее па путь внешних завоеваний. Поэтому нет
никаких оснований обвинять плебс в агрессивности. Даже позже этот плебс в легионах
не хотел быть послушным орудием в руках правящего класса. Факты усмирения легио¬
неров под Нуманцией, под Карфагеном — все это явления одного порядка. К сожа¬
лению, автор остановил свое внимание на том, что Сципион Эмилиан, став во главе
римской армии под Карфагеном, «прежде всего укрепил дисциплину в войсках» (стр.
202). Между тем, если бы II. А. Машкин развил свое же положение о том, что в это
время «солдат думал не о войнах и завоеваниях» (стр. 200) и что его, как вчерашнего кре¬
стьянина, больше всего беспокоило разорение собственного хозяйства, то, вероятно,
исправил бы свое предыдущее утверждение об агрессивности римского плебса.
Несомненно, что римскую армию ПТ в. н э. нельзя считать только деклассирован¬
ной массой. Вместо того чтобы подчеркивать «насилия» солдат (стр. 584), автору сле¬
довало бы более четко указать на социальный характер и состав армии. Иначе Н. А.
Машкин вступает в противоречие с фактами, им же самим приводимыми, так как в дей¬
ствительности, например, «галльский узурпатор Тетрик (конец III в. н. э.—П. Т.)
под влиянием нарастающего массового движения, опасаясь мятежных солдат, восстав¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
125
ших крестьян и рабов, перешел на сторону Аврелиана» (стр. 580). Этими «инсургента¬
ми» были знаменитые багауды, «к которым присоединились солдаты узурпатора Тет-
рика» (стр. 588). Между тем сама но себе борьба солдат как раз и была проявлением
вековой распри мелкого и крупного землевладения.
Нечетко изложены в учебнике и вопросы, связанные с ростом могущества Рима.
По сути дела, кроме общего декларативного заявления о незакономерности претензий
современных фашистов на наследство древнего Рима (стр. 67), в книге не разоблачена
сущность пресловутой Pax Roinana.
Преувеличением влияния Рима страдает характеристика договора Рима с Кар¬
фагеном в 348 г. По мнению автора, этот договор свидетельствует о том, что «в сере¬
дине IV в. Рим представлял собою сильнейшее государство Ладия» (стр. 136). Между
тем анализ договора говорит об очень неприглядной роли молодого рабовладельческого
государства. Согласно договору, карфагеняне могли полностью распоряжаться в Лации,
вывозя оттуда всякого рода ценности, в том числе и свободных людей. Эти грабежи и
разрушения —плата Карфагену за услуги Риму в борьбе против народов Лация.
Слишком рано автор приписывает также Риму и использование пресловутого пра¬
вила divide et impera в дипломатической борьбе со старыми рабовладельческими госу¬
дарствами, благодаря чему он будто бы одерживал победы, ссоря своих противников
(стр. 143). Это — легенда, которую пора бы уже сдать в архив. ,
Особенно противоречивы, а потому и неубедительны, главы X—XII, посвященные
«превращению Рима в сильнейшее государство Средиземноморья». Здесь весьма снижена
роль тех сил, которые, используя события I и II Пунических войн, боролись за самостоя¬
тельное политическое существование. В частности, недооценена роль западных греков
и народностей всего западного рредиземноморья.
Неверно освещена в книге политика сиракузского царя (а не тирана, как его назы¬
вает автор, стр. 167) Гиерона II. Не об отказе от широких завоевательных целей
надо было бы писать применительно к его политике, а о последовательно проводимой
политике равновесия сил. Гиерон II стремился провести в жизнь правило «не
дать сильному усилиться» (Полиб., I. 83, 4). Соответственно этому он вел и мирные пере¬
говоры после I Пунической войны, считая,что «спасение Карфагена выгодно и для его
власти в Сицилии и для дружбы с римлянами» (там же, 2—3).
Между тем, недооценив всю сложность международной обстановки того периода,
автор готов преувеличить возможности Рима того времени, его социальную и полити¬
ческую зрелость, утверждая, в частности, что неудачи, постигшие Рим после побед Рс-
гула в Африке, были следствием того, что римский главнокомандующий во время пере¬
говоров «поставил такие условия, что карфагеняне решили продолжать войну» (стр.
170). В действительности же причины поражения Регула были совсем иные. Не сказать
ничего о стремлении солдат и самого полководца домой, об отсутствии профессиональной
армии у молодого рабовладельческого Рима — значит не объяснить читателям причин
затяжки войны.
Характерно отсутствие социального материала и в параграфе о восстании местного
ливийского населения и карфагенских наемников в 241—238 гг. Одно перечисление
противоречий между борющимися силами (стр. 171) не раскрывает сущности этой на¬
родно-освободительной войны, которая, по свидетельству даже Полибия, человека,
настроенного резко враждебно к народным движениям, была вызвана тем, что карфа¬
геняне «проявляли большую суровость в управлении ливийскими народами» (I, 72, 1),
вследствие чего и началась эта «еще более опасная война», чем только что закончившая¬
ся I Пуническая война. Неверно и утверждение о нейтралитете Рима. Рабовладельче¬
ский Рим, как и современные его последователи, был далек от нейтралитета в
народно-освободительной борьбе. Ввиду того что в стане борющихся с карфагенскими
рабовладельцами находились и недовольные Римом италики, римские рабовладельцы
опасались, что победа восставших в Африке привела бы к аналогичной борьбе и в
Италии. Рабовладельцы Рима поэтому были далеки от нейтралитета: «они внушили
торговым людям снабжать карфагенян нужными предметами, напротив, воспретив
сношения с врагами их» (Полиб., I, 83, 10).
126
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Преувеличено значение Рима также в изложении последующих событий. Рим,
вопреки автору, не мог вмешиваться в дела греческих городов в ходе Иллирийских
войн. В те годы его отношения, в частности, с городами иллирийского побережья, строи¬
лись еще в меру его ограниченных возможностей. В основном эти отношения склады¬
вались, употребляя терминологию Полибия, но нормам <piX»a. Здесь, на берегах Адриа¬
тики, шла такая же борьба за самостоятельность, как и в остальном Средиземноморье.
Поэтому и Деметрий Фаросский отнюдь не был и не мог быть «восставшим» против Рима,
как пишет автор (стр. 173), недооценивая тем самым самостоятельную роль этих обла¬
стей древнего мира, расположенных на стыке между греко-эллинистическим миром
и Римом.
Ряд возражений вызывает и характер изложения событий II Пунической войны.
Они тоже изложены с римской точки зрения, в связи с чем многие вопросы остаются
без объяснения. Разве можно, например, объяснять совершенно немотивированным для
216 г. ослаблением карфагенян (это на другой-то день после Каннского разгрома
римлян и раскола в Италии! —II. Т.) попытки Ганнибала заключить мир с Римом?
Не только «антиримскими», как их квалифицирует автор, были и настроения
и действия союзнической периферии Рима, да и действия греческих и эллинистических
соседей. Не только за Ганнибала, да еще «активно», боролись,например,те же бруттии,
как это, в духе общепринятой точки зрения, но вопреки данным источников, утверж¬
дает автор (стр. 182). Бруттии, имевшие свое собственное войско, разрешали свои осо¬
бые задачи в войне, например, в виде осады греческого города Кротона; они даже
склонны были и^самих карфагенян считать своими «помощниками в войне» (Ливий,
XXIII, 30; XXIV, 2; XXVII, 15). Это был период роста массовых местных движений,
развязанных войной. Здесь-то и уместно было показать борьбу самих народов, творцов
истории, не ограничиваясь иногда даже чересчур подробным описанием отдельных
сражений.
Иначе, очевидно, должно при таком подходе к материалу выглядеть и изложение
отношений между Ганнибалом и ФилиппомЛ^. Не придавая этому, видимо, большого зна¬
чения, автор даже не привел даты договора между ними. Но зато совершенно неоправ¬
данно он выдвинул утверждение о том, что «после поражения при Каннах... основное
внимание и силы римлян поглощало ведение военных операций вне Италии» (стр. 183).
Речь идет, повидимому, о гак называемой I Македонской войне, из параграфа о которой
взята данная цитата. Это неверно: Ливий точно сообщает, чго из 23 легионов, которыми
в то время располагал Рим, только один легион (да и то на незначительное время) был
послан в Грецию на помощь этолийцам. То же следует сказать и о событиях после II
Пунической войны, о борьбе за гегемонию в Элладе, претендентами на каковую тогда
выступали Македония и Сирия.
В эту борьбу с очень соблазнительным лозунгом «освобождения эллинов» вмеша¬
лись римляне, поскольку тогда греческий мир действительно пытался отвоевать по¬
литическую независимость, используя борьбу эллинистических монархов; одновременно
римляне стремились подавить революционные движения рабов и свободной бедноты.
К сожалению, всего этого нет на страницах рецензируемой книги. Даже упомина¬
ние об «оборотной» стороне свободы (стр. 193), в результате II Македонской войны,
в этом смысле ничего не дает, так как автор нс изложил ее «лицевой» стороны, т. с. ни¬
чего не сказал о борьбе за политическую и социальную свободу широких масс Греции
и всего Средиземноморья в тот период времени. Скорее наоборот, автор затушевал эту
борьбу, поскольку он, например, пишет, что представителю этой истинно демократиче¬
ской Греции, Набису Спартанскому, была объявлена война «от имени всех греков»
(стр. 193). Эти «все» как раз и были теми, кто вынудил римлян очистить Грецию в 194 г.,
факт, оставленный в книге совершенно без мотивировки. Забыть об этом — значит либо
совершенно не объяснить, почему же в Греции «наступило разочарование в освободи¬
тельной политике Рима» (стр. 194), либо свести его только к недовольству этолийцев,
якобы за «малое вознаграждение» их участия во II Македонской войне.
В изложении этого раздела автор, по сути дела, свел вопрос только к моммзенов-
ской точке зрения о неумении греков жить в мире, о «благе» римских завоеваний, как
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
127
торжестве «порядка в беспорядке». Тем самым не была подведена база и под будущий
Pax Romana, об иссушающем влиянии которого имеется достаточное количество исчер¬
пывающих характеристик в работах классиков марксизма.
Поэтому временами Pax Romana получает излишне мягкую и даже противоречивую
характеристику в учебнике. Н.А. Машкин пишет лишь о «суровой опеке», в которую
перешло покровительство римлян грекам (стр. 196). Его положение о том, что «Август
дал внутренний мир римскому обществу» (стр. 397), резко противоречит им же самим
приведенным фактам, свидетельствующим о том, что этот «мир» далеко не был таким
спокойным. Постоянные волнения рабов, угроза насильственной смерти для рабо¬
владельцев от руки рабов (стр. 401), опасность даже массовых волнений — все это но
вяжется с приведенными выше положениями о Pax Romana.
Вопрос о противоречивых положениях учебника может быть реше*н очень просто:
ведь время установления господства Рима, а также переход к военной диктатуре рабо¬
владельцев, были не только изживанием очередного кризиса (стр. 402), но и созданием
предпосылок для более грозных классовых битв будущего. По этой линии, очевидно,
и надо было вести анализ конкретного исторического материала. Иначе могло получить¬
ся только объективистское изложение исторических данных.
При диалектическом подходе и анализе, конечно, не выглядело бы таким идил¬
лическим, как теперь (стр. 491), например, изображение жизни Рима в период Анто¬
нинов. Автору следовало говорить не столько о «процветании» Рима, сколько о вос¬
станиях против римского могущества, о вторжениях варваров и т. п. Иначе не особенно
искушенный читатель, а в основном это — студенты первых курсов, на которых прежде
всего и рассчитана книга Н. А. Машкина,— не поймет, почему «во II веке Римская
империя достигла кульминационного пункта своего развития» (стр. 497), в то время
как ниже он прочтет цитату из Энгельса, что в Риме в это время применялись «...все
сильнее действующие и все туже завинчиваемые тиски налога в пользу государст¬
венной казны — высасывание средств, которое действовало страшно разрушитель¬
но» (стр. 544).
Видимо, иной была бы и характеристика взаимоотношений «варварского» мира и
мира рабовладельцев. Сейчас эта борьба излагается в учебнике с «римских позиций».
Например, драматические революционные события в Причерноморье во II в. оцениваются
не как попытки рабовладельцев Греции закрепиться на пашем Юге в борьбе со скифами
и вообще с местными народами, а только как удача полководца Митридата, которому
«удалось оттеснить от Херсонеса скифов» (стр. 273).
Помимо субъективных намерений и вопреки данном источников, свидетельствую¬
щих о варварском отношении Рима к своим соседям, автор невольно оправдывает по¬
литику Рима, говоря, что «римляне заботились не столько о завоевании...» (стр. 259).
Переформулировки требует и утверждение о том, что «представители новой знати
(в эпоху империи.— 27. Т.) иначе относились к своим обязанностям, чем старые аристо¬
краты, которым еще не чужд был взгляд на провинции, как на добычу римского на¬
рода» (стр. 473).
Нельзя согласиться с заявлением, что «многие ветераны, нс склонные к тяжелому
сельскому труду, продавали участки» (стр. 366). Здесь следовало сказать прежде веет
о конкуренции рабского труда, как это правильно было сделано по адресу плебса (стр.
317). Кстати говоря, в таком одностороннем понимании процесса разорения ветера¬
нов коренится нечеткость изложения вопроса о так называемом заговоре Катилины.
В нашей историографии стало почти правилом принимать за чистую монету инвективы
источников, враждебных движению катилинариев, и строить весь процесс по биогра¬
фическим данным самого Катилины. Между тем среди этих «промотавшихся» суллан-
цев были, очевидно, не только разорившиеся нобили и жаждавшие власти сенаторы.
О движении Катилины, как о массовом, пишет в заключении и сам автор, хотя несколь¬
ко выше он писал, что опорой Катилины были только зти группы нобилей.
Слишком много морализаторства и в рассказах о террористической политике импе¬
раторов; здесь мало сказать о существе и характере борьбы императоров с крупным
сенаторским землевладением. Автор очень часто пишет о сенаторской оппозиции (стр.
128
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
492, 518, 574 и др.).В борьбе императоров с сенаторами или в примирении с ними он ви¬
дит как бы основную тенденцию эпохи. Но ведь дело-то было не в том, что тот или иной
император становился сам. «крупнейшим землевладельцем» (стр. 450). Ведь и сенаторы
со временем по своему составу стали иными. Какие же «староримские начала» могли
сохраниться в новом Риме (стр. 529)? Ведь и сами сенаторы были в какой-то части потом -
камп вольноотпущенников, что признает и сам автор (стр, 527 и 528), говоря о всадпк-
яестве какс!упенп к сенаторству и установив перед этим,что «во многих случаях» всад¬
никами становились вольноотпущенники (стр. 526—527).
Ведущая тенденция эпохи заключалась вовсе не в борьбе за «староримские начала .
и идеалы». Ведь императорские сальтусыбыли средством размещения мелких земледель¬
цев. Тиберий и Нерон были не только чудовищами жестокости. Сводить их деятельность
только к их резко отрицательным личным качествам у нас нет никаких оснований.
Тенденцией эпохи был рост мелкого землевладения и земледелия, рост количества
участков ветеранов, развитие колонатпых отношений, т. е. та сумма мероприятий, кото¬
рую и осуществляли императоры. Это было хорошо понято Колумеллой, писавшим
в виде упрека своим современникам: «обработку земли мы предоставили худшим ра¬
бам, словно отдав ее в наказание палачу». Эту мысль древнего автора и нужно было
развить, а не убирать ее в петит (стр. 463). Поэтому же неоправдан и анахронистиче¬
ски для этой эпохи выглядит и заголовок в учебнике о «Торжестве крупного землевла¬
дения» (стр. 466). Он был преувеличением даже для времени Суллы, когда началась
практика наделения землей ветеранов. И уже, конечно, поселение варваров-федератов
и раздел земель на мелкие участки должны были коренным образом изменить картину,
нарисованную на основании пресловутых алиментарных таблиц, на которые ссылается
автор для доказательства роста именно крупного землевладения (стр. 500).
Остается сделать еще несколько частных замечаний по поводу этой фундаменталь¬
ной книги. Хотелось бы, чтобы в последующих изданиях была устранена характери¬
стика сенаторской зпати как родовой в отличие от денежной—всадников (стр. 5). Слиш¬
ком упрощена характеристика Полибия (стр. 14—15). На его построения повлияло не
знакомство с римской аристократией, а более существенные причины. Гораздо сложнее
стоит и вопрос об отношении Полибия к демократии: в том-то и дело, что он считал сам
себя и людей родственных ему взглядов представителями демократии, в его термино¬
логии «истинной демократии», и резко отрицательно относился к демократии низов,
к движениям широких народных масс.
Патриции и плебеи «противостояли друг другу как обособленные группы» не толь¬
ко «до той политической революции,которую традиция приписывает... Сервию Туллию*
(стр. ИЗ), но и значительно позже. Иначе не было бы вековой борьбы между ними. В из¬
ложение этого вопроса необходимо внести вообще больше ясности, так как по¬
следние разноречивые рецензии на учебник Н. А. Машкина также не разрешили
этот вопрос. Думается, что ответ здесь надо искать по пути разграничения
политической борьбы за власть, которую вели все плебеи против патрициев, объек¬
тивно в интересах плебейской верхушки, и борьбы классовой, которую на протяжении
всей истории Рима ведет масса плебейства, его неимущие слои в раннее время с патри¬
циями, а в последу- ющем с нобилитетом, т. е. также и с богатыми плебеями. Противопо¬
ставлять патрициев и плебеев из «Коммунистического манифеста» мастерам и подма¬
стерьям из того же документа и на этом основании отрицать антагонистический харак¬
тер борьбы тех и других (ВДИ, 1951, № 1, стр. 274), конечно, нельзя. Ведь и мастер
рисуется Марксом в историческом плане как будущий капиталист, а подмастерье —
как пролетарий. Кроме того, Маркс прямо говорит: «В различных местах „Капитала-
я упоминал о судьбе, постигшей плебеев древнего Рима. Первоначально это были сво¬
бодные крестьяне, обрабатывавшие, каждый сам по себе, свои собственные мелкие уча¬
стки. В ходе римской истории они были экспроприированы. То самое движение, кото¬
рое отделило их от их средств производства и существования, влекло с собою не только
образование крупной земельной собственности, но также образование крупных денеж¬
ных капиталов. Таким образом, в одно прекрасное утро оказались на одной стороне на¬
лицо свободные люди, лишенные всего, кроме их (личной) рабочей силы, а на другой сто-
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
129
роне для эксплоатации их труда — владельцы всех приобретенных богатств»1.
Совершенно очевидно, что в этом контексте Маркс говорит о плебеях, о массе
плебейства, как об антагонистическом классе по отношению к «владельцам всех при¬
обретенных богатств».
Никак поэтому нельзя согласиться с кафедрой древней истории МГУ, утверждаю¬
щей, что ни один марксист не может рассматривать «патрициев и плебеев как анта¬
гонистические классы» (ВВШ, № 1 за 1951 г.).
Неуместна положительная характеристика заядлого консерватора Метелла, как
человека «стойких убеждений» (стр. 261, 267). К чему это? Совсем не из человеколюби¬
вых побуждений ополчились и всадники на Югурту, этого ученика Сципиона Младше¬
го (стр. 260). Характеристика Югурты вообще дана в чересчур морализаторском плане,
и в то же время нет ответа на вопрос, почему же его поддерживали африканские племена.
Не раскрыты в учебнике причины единодушия римлян из разных политических партий
против восставших италиков (стр. 271). Не уточнен также вопрос о суверенитете на¬
рода при Гае Гракхе, что было более важно, чем приводить слащавую легенду о рабе,
который пе мог перенести смерти своего господина (стр. 256).
Вряд ли следовало так выпячивать материал об Иудее (стр. 467 и сл.). Думается,
что история ее имела слишком локальный характер, и отводить изложению иудейского
восстания в три раза больше места, чем восстанию Цивилиса, значит переоценить
значение первого и недооценить второе.
Наконец, несколько замечаний общего порядка. Правильная в целом периодиза¬
ция, данная в учебнике, требует ^еперь учета замечаний, высказанных товарищем
Сталиным в его работе «Марксизм и вопросы языкознания». Периодизацию империи
следует начинать с «империи Цезаря». Это, очевидно, будет способствовать и более
исчерпывающему изложению вопроса о цезаризме.
Нуждается в гораздо более развернутых пояснениях и обильный нумизматический
материал книги. Сейчас это просто иллюстрации, не связанные с текстом, а временами
и противоречащие ему. Едва ли не единственными случаями ссылок на нумизматиче¬
ский материал являются упоминание о связях Боспорского царства (стр. 581) и ссылка
на легенды монет Константина (стр. 594). И в то же время никак не оговорено вопию¬
щее противоречие между официальными легендами монет правительства и реальной дей¬
ствительностью. Монеты Аврелиана, например, говорят о «согласии воинов», о верно¬
сти, но в то же время сам Аврелиан падает от руки солдат. Это был бы благодарный
материал для указания на расхождение между трескучей официальной фразеологией
И подлинной жизнью Рима.
Необходимо провести еще дополнительную работу по распределению материала по
шрифтам. В дополнение к уже сделанным замечаниям можно указать на страницы о
Монтескье (стр. 41—42). Здесь данный корпусом материал требует обязательного зна¬
комства с предшествующим петитом, т. е. не достигается цель, ради которой мате¬
риал вообще разбивался на разные шрифты.
Хороший, четкий и доступный язык книги в целом тем более осложняется нали¬
чием ряда излишних иностранных слов, часто даже не объясненных. В самом деле, зачем
в этой так хорошо изложенной книге такие слова и выражения, как «конфессиональ¬
ная история христианства» (стр. 42), как «фидеизм историков» (стр. 68), который сту¬
дент по аналогии может счесть положительным понятием, исходя из понятия fides
(стр. 108); лишнее также и «проицируются» (стр. 224). Термин «конгиарий» встречается
на стр. 477, а объяснен лишь на стр. 525; слово «стипуляция» (стр. 628) так и осталось
без объяснения.
Отметим также ряд опечаток, искажающих смысл. К таким относятся «этнологи¬
ческие мифы» на стр. 44, указание, что в 310 г. Агафокл Сицилийский овладел в Аф¬
рике «значительной» территорией, «принадлежавшей Риму» (стр. 167). Как известно,
в это время Рим не имел еще заморских владений. На 192 стр. появилась «римская
1 К. М а р к с и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 377—378.
9 Вестник древней истории, N° 4
130
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
эскадра, состоявшая из двух легионов и одной тысячи нумидийских всадников». Из¬
вестно, что эскадры могут состоять только из кораблей. «Сельскохозяйственные работы
носили сезонный характер» не потому, что «невыгодно было содержать рабов круглый
год» (стр. 215). «Крестьянское землевладение сохранилось», очевидно, не в «Южной
Италии», а в Средней и Северной, иначе не понятно противопоставление крестьянской
мелковладельческой Южной Италии латифундиям той же Южной Италии (стр. 258).
Алтари строили не Августу, как утверждается на стр. 407, а гению Августа, о чем пи¬
шется на стр. 431. Кто же все-таки построил Колизей: Тит (стр. 474) или он же и Доми¬
циан (стр. 538)? Надо дать правильные масштабы в клише на стр. 214, иначе грабли
выглядят как дамская шпилька рядом с серпом.
Все сделанные замечания преследуют только одну цель: содействовать улучшению
этого одного из наиболее добросовестно составленных учебников..
П. Н. Тарков
«ХРЕСТОМАТИЯ ПО ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО МИРА» под ре¬
дакцией В. В. Струве, т. I, М., Учпедгиз, 1950, 359 стр., ц. 8 р. 50 к
В издании хрестоматии подобного типа Учпедгиз имеет уже некоторый опыт, так
как в 1936 г. была выпущена «Хрестоматия по древней истории» в двух томах, тоже
под редакцией акад. В. В. Струве. При составлении рецензируемой хрестоматии этот
опыт был учтен, и последняя, несомненно, во многих отношениях лучше старой. Зна
чителыю расширен объем хрестоматии; документы, относящиеся к истории стран древ¬
него Востока, заполняют весь I том, что позволило увеличить количество текстов.
Кроме того, все документы подобраны по одному принципу — они характеризуют
социально-экономическую структуру древневосточных обществ. Памятники рели"
гиозного и литературного характера в хрестоматию не вошли. Все переводы либо
проверены, либо (в своем большинстве) сделаны заново с изданий подлинных па¬
мятников.
Том начинается с предисловия акад. В. В. Струве, которое относится ко всем томам
хрестоматии (к вышедшему первому тому истории древнего Востока и будущим томам
по истории Грщщи и Рима). Поэтому академик В. В. Струве останавливается здесь
на общих проблемах истории рабовладельческого строя, особенно на специфике ра¬
бовладельческих обществ древнего Востока, отличающей раннерабовладельческие
государства древнего Востока от развитых рабовладельческих обществ Греции и Рима.
«Первобытно-общинный строй, не подвергшийся воздействию более развитого обще-
ства, не мог миповать в своем развитии рабовладельческого способа производства»
(стр. 8),— пишет В. В. Струве, характеризуя древневосточные общества как рабо¬
владельческие и подчеркивая методологическую порочность всяких попыток определять
их как феодальные (стр. 8).
Далее акад. В. В. Струве рассматривает две формы эксплуатации, существовавшие
в древневосточных деспотиях, по. отношению крабами по отношению к «земледельче¬
скому населению» сельских общин, игравших такую большую роль и бывших та¬
кими устойчивыми в течение почти всей истории стран древнего Востока. Наличие
этих двух форм эксплуатации: патриархальной (по отношению к «земледельче¬
скому населению») и рабовладельческой (по отношению к рабам)— создает специ¬
фические особенности, которые отличают рабовладельческую структуру древнево¬
сточных обществ от классических рабовладельческих обществ Греции и Рима.
На основании этого акад. В. В. Струве дает определение древневосточного общества,
как «полурабовладельческого-полупатриархального» (стр. 9). И далее, в следующем
абзаце, указывает: «Ведущей, прогрессивной, на Востоке была тогда, естественно-
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
131
эксплуатация рабовладельческая. Поэтому мы вправе называть эти раннеклассовые
общества, существовавшие в Азии и в Египте в древности, в эпоху, предшествующую
античному миру, также и примитивно-рабовладельческими» (стр. 9). Здесь не все ясно
изложено. По сути дела, даются два определения строя древневосточных обществ.
Второе определение «примитивно-рабовладельческое общество» более широко и, ко¬
нечно, должно было бы стоять на первом месте (без слов «также и»), а первое опреде.
ление «полурабовладельческое-полупатриархальное» должно служить скорее кон¬
кретному раскрытию термина «примитивно-рабовладельческое», показывая, что в ран¬
нерабовладельческом обществе сохранились еще пережитки отношений, свойствен¬
ных первобытно-общинному строю, т. е. полупатриархальные отношения.
Правильно заостряя внимание на сходстве и различии между рабовладельческими
государствами древнего Востока и античного мира, автор предисловия слишком мало
уделяет внимания последним. Предисловие, написанное для всей хрестоматии, все же
больше относится только к первому тому.
Главное достоинство хрестоматии состоит в том, что анализ источников, помещен¬
ных в книге, позволяет читателю сделать основные выводы о социально-экономиче¬
ском и политическом строе древневосточных государств в целом и о специфике каждого
из них. Характерные черты рабовладельческого общества вообще и специфические
особенности каждой страны выявляются при изучении таких текстов, как «Отчет над¬
зирателя над отрядом рабов» (ДЪ 36), «Лагерь для военнопленных женщин в Шумере»
(№ 37), где перечисляются рабы, «Частноправовые документы о Вавилонской дина-,
стии» (№ 41), где мы находим целый ряд актов на покупку земли и рабов, на наем paj
бочих и аренду, что свидетельствует о наличии развитых форм частного рабовладения;
«Юридические документы Нововавилонского царства» (А° 51) дают яркое представление
об оживленной торгово-ростовщической деятельности вавилонских купцов в VI в.
до н. э. Очень важные данные для социально-экономической истории хеттского госу¬
дарства дает «Дарственная грамота царя Арнуванды II» (№ 61), до сих пор еще ни разу
не переводившаяся на европейские языки; ее перевел с подлинника специально для
хрестоматии акад. В. В. Струве.
По сравнению с хрестоматией издания 1936 г. в рецензируемой книге значи¬
тельно полнее даны переводы законодательных памятников Шумера, Вавилонии, Ас¬
сирии и Хеттского государства; перевод этих текстов заново переработан и уточнен.
Особенно важно, что в настоящей хрестоматии дан полный перевод свода законов
Хаммурапи (№ 40). в то время как в издании 1936 г. были приведены лишь отрывки
из этого важнейшего источника. Вышедший в 1914 г. полный перевод этих законов,
исполненный И. М, Волковым, в настоящее время во многом устарел, и поэтому весьма
ценно, что в рецензируемой хрестоматии этот перевод значительно исправлен. Уточ¬
нения касаются прежде всего социальных терминов. Так, например, в статье 23, где
говорится о том, кто отвечает за грабежи, если грабитель не пойман, Волков переводил
соответствующий термин как «местность»; в хрестоматии 1936 года он переводится как
«город», а в новой хрестоматии, в соответствии с новыми достижениями в изучении
древних языков, как «община». Это уточнение весьма важно, так как это место законов
показывает, какое значение сохранила община даже во времена I вавилонской дина-;
стии. Таким же образом уточнена ст. 32 о выкупе общиной пленного воина. Исправлен
перевод и таких слов, которые Волков неправильно передавал терминами феодального
общества (например, «ленная служба»). Устранен неправильный перевод слова муги-
кенум, которое Волков переводил как «вольноотпущенник», значительно улучшен и
стиль перевода как по сравнению с переводом Волкова, так и по сравнению с переводом
в хрестоматии 1936 г. Правильно поступили составители хрестоматии, отказав¬
шись от разбивки текста кодекса на искусственные подразделы (как это было сделано
в хрестоматии 1936 г.): это дает больше возможностей для самостоятельной работы
студентов над этим документом; полностью приведенное вступление и заключение поз¬
воляют охарактеризовать политическую обстановку в период правления Хаммурапи.
Сжазанное относительно свода законов Хаммурапи можно отнести и к другим
кодексам, приведенным в рецензируемой книге (№ 38, 42 и 59). Помещение хеттского
9*
132
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
и ассирийского судебников в значительно расширенном виде дает возможность лучше
охарактеризовать эти общества и доставляет материал для сопоставления различ¬
ных законодательных документов, что позволяет сделать интересные выводы.
Как известно, среди египетских источников нет таких экономических доку¬
ментов, как документы древнего Двуречья, не сохранился и кодекс законов древ¬
него Египта; однако умелый подбор древнеегипетских текстов позволяет дать четкую
характеристику египетского рабовладельческого строя. В этом отношении наиболее
интересны тексты, рисующие положение рабов, ремесленников и членов сельских
общин, как например, «Поучение Ахтоя» (№ И), «Повесть о красноречивом кресть¬
янине» (№ 12), рабочие песенки (№ 24),школьные поучения (№ 30), документ о найме ра¬
быни (№22) и, наконец, «Речения Ипувера» (№ 13); последний текст дает разверну¬
тую картину восстания бедноты и рабов около 1750 г. до н. э. О размерах рабо¬
владения и его характере можио судить по таким документам, как Большой падшрус
Гаррис (№ 29), «Учреждение частного землевладения при Осорконе III»1 (№ 32), «Де¬
крет Сети I из Наури» (№ 25) и Коптосский декрет (№ 8). Последние документы дают
также материал для характеристики политического строя. Для этого последнего
вопроса очень важны приводимые в хрестоматии древнеегипетские тексты: «Поуче¬
ние гераклеопольского царя своему сыну» (№ 9) и «Предписание о служебных обя¬
занностях верховного сановника» (№ 21).
Большое место в книге занимают царские летописи Египта, Ассирии, Урарту и
древнего Ирана, которые широко освещают военно-грабительские походы и захватниче¬
скую политику правителей рабовладельческих государств древнего Востока
Особо следует остановиться на двух последних разделах хрестоматии: древней
Индии и древнем Китае. Включение этих двух разделов в историю древнего Востока
является уже установившейся традицией советской историографии. Ненаучное и тен¬
денциозное противопоставление «классического Востока» странам дальнего Востока
не находит места в советской науке, в которой подчеркивается, что для «Индии и Ки¬
тая, внесших свою долю в сокровищницу общечеловеческой культуры в эпоху зарож¬
дения и существования там рабовладельческого строя, характерны те же самые со¬
циально-экономические отношения, те же общие законы развития, что и для стран
переднего Востока. Все они представляют единое целое — одну формацию» (рецензи¬
руемая книга, стр. 10). Сравнительно скудные источники по истории древней Индии,
которые до сих пор были очень мало известны широким кругам читателей (даже педаго¬
гам и студентам-историкам), в хрестоматии подобраны очень удачно: здесь и описание
Индии Мегасфеном и Неархом, и законы Ману в более полном виде, чем в старой хре¬
стоматии, и сравнительно большой отрывок из Артхашастры; работа над этим тек¬
стом позволит дать развернутую характеристику государства времени Чандрагупты.
Совершенно новым отделом, по сравнению со старой хрестоматией, является
раздел, посвященный Китаю. Он не только дополнен большим количеством новых
текстов, но даже те, которые входили в старую хрестоматию, даны в совершенно но¬
вом, улучшенном переводе. Эти документы дают возможность охарактеризовать целый
ряд важнейших этапов в истории Китая. Однако по составу документов раздел Китая
все еще недостаточен и не соответствует ни богатству древней истории Китая источ¬
никами, ни тому значению, которое имеет история Китая, ни тому исключительному
интересу, который вызывает сейчас у самых широких масс китайский народ и его
история. О древнейшем периоде дают представление только гадательные надписи на
костях. Надписи на сосудах не использованы. Династии Чжоу посвящен ряд докумен¬
тов, характеризующих и социальные отношения и политический строй в период ее гос¬
подства, но совершенно не использована работа акад. Го Мо-жо о древних текстах.
Больше внимания уделено социальным реформам и народным восстаниям в древнем
Китае. Очень интересен текст о путешествии Чжан-Цяня (№ 90), который в качестве
1 Чрезвычайно неудачное заглавие. Как можно «учредить» частное землевладе¬
ние? И неужели же до Осоркона III его в Египте не было?
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
133
посла отправляется далеко на запади попадает в провинцию Анси, т. е. Парфшо.
Не столь важны для нас злоключения посла, описанные в этом источнике, сколько
описание отдельных областей Средней Азии во II—I вв. до н. э. Однако, несмотря
на значительное расширение, отдел Китая занимает всего 30 из 340 страниц текста.
Теперь, после всемирно-исторической победы китайского народа, когда его история
приобретает еще большее значение, этого, конечно, совершенно недостаточно. Источ¬
ники по истории Китая так богаты, что, без сомнения, составители легко могли бы
подобрать еще ряд документов для характеристики великой страны с непрерывной
многотысячелетней исторической традицией. Это расширение можно было бы сделать
за счет сокращения некоторых других отделов, в частности, например, раздела древ¬
него Египта, который занимает 110 страниц из 340, т. е. треть (!) всей книги.
Зачем было давать три текста, посвященные походам Тутмоса III, полный
текст стелы Пианхи и такие большие отрывки из Геродота и Страбона? При
всем том некоторые очень важные для истории Египта документы не попали в
хрестоматию. Так например, недостаточно освещен период Среднего царства. Для X
династии нужно было бы дать надпись Тефьеба, очень интересную с точки зрения раз¬
вития земледелия на высоких полях, и включить отрывки из надписей гермопольских
номархов. Речения Ипувера следовало бы дополнить переводом эрмитажного папируса
№ 1116 В («Пророчество Ноферреху»), текст которого был переведен много лет назад
акад. В. В. Струве (ЗКВ, IV) и почти неизвестен современному читателю. Очень жаль,
что опущен VI раздел из папируса Гаррис, в котором очень лаконично излагается рас¬
сказ о восстании в конце Нового царства. Также остается непонятным, почему состави¬
тели совсем пропустили такой большой раздел в истории Египта, как Сансский период.
Можно ли считать достаточным освещение его только по летописям Ашшурбанипала?
Тем более это вызывает недоумение, что документы эпохи позднего Вавилона нашли
свое место в хрестоматии. ^
Совершенно правильно сделали составители хрестоматии, выделив тексты, ка¬
сающиеся государства Урарту в самостоятельный раздел. В I тысячелетии до н. э. Урар¬
ту играло в Передней Азии значительную роль, его история тесно связана с историей
народов советского Закавказья, и документы Урарту представляют большой интерес
для советского читателя. Этот раздел также следовало бы по возможности расширить.
Отдел древнего Ирана, по сравнению с хрестоматией 1936 г., несколько пополнен,
главным образом за счет переводов из Геродота; из них наибольший интерес представ¬
ляет описание похода в Скифию. Однако «Антидэвовскую надпись Ксеркса» (стр. 276)
можно было бы опустить: она резко отличается от всех текстов своим чисто религиоз¬
ным характером; исторические выводы, которые из нее можно сделать, не так уж ве¬
лики и значительны. Было бы гораздо целесообразнее нарушить хронологические гра¬
ницы и поместить документы (хотя бы и более поздние), характеризующие откупную
систему, установленную Дарием; ведь в вузовском курсе на этом вопросе приходится
довольно подробно останавливаться, и дополнительный документальный материал был
бы очень полезен.
Как крупный недостаток хрестоматии следует отметить отсутствие единообразия
в переводах терминов: так, например, один и тот же термин tjtj переводится то как
«визирь», то как «верховный сановник», в одном месте шумерийский правитель на¬
зван «патсси» и в скобках «энси», в другом — наоборот; египетские имена даются то
в греческой, то в египетской транскринцип (Хеопс, Пиопи, но Меренра, Тети). Не уни¬
фицированы и меры длины (плетры, футы).
Неудачен перевод и термина hjtj-c словом «князь»; его лучше было бы оста¬
вить без перевода (как это правильно сделано в отношении термина «херихеб») или,
в крайнем случае, дать рядом с переводом в скобках египетское слово. С другой сто¬
роны, необходимо было дать пояснения к такому, например, термину, как «единствен¬
ный друг фараона», без чего читатель может не понять, что это придворный титул.
Понимание текстов до некоторой степени облегчается небольшими вводными за¬
мечаниями (леммами), помещенными перед каждым документом. В основном леммы
раскрывают исторический смысл источника, указывают его происхождение, очень
134
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
часто место, где он находится, определяют его значение для характеристики отдельных
исторических событий или общественных отношений. Однако не все леммы равно¬
ценны. Так, например, лемма к отчету надзирателя (№ 36) слишком кратка, необходимо;
было, бы более подробно объяснить, по какому принципу строилась отчетность; без
этого смысл документа мало понятен читателю. Гораздо больше внимания следовало
бы уделить вводной части такого значительного памятника, как кодекс Хаммурапи,
наметив те стороны общественно-политической жизни, которые могут быть освещены
на основании его законов.Также следовало бы увеличить леммы, относящиеся к частно¬
правовым документам (№ 41) и к истории Ассирии (№ 49). В разделе «Урарту» почти
все документы помещены без лемм. В лучшем случае — это краткая справка о том, на
каком языке написан данный текст. Весьма кратки пояснительные замечания к китай¬
ским текстам (кроме № 85 и № 90), а между тем история древнего Китая так же мало
известна широкому кругу читателей, как и история Египта, хеттов и других стран,
к текстам которых составители правильно нашли нужным дать более или менее подроб¬
ные пояснения.
Раскрытию содержания текста должны служить и комментарии, помещенные в кон¬
це каждого документа. Однако не всегда эти комментарии отвечают своему назначению.
В основном в комментариях находят свое объяснение имена царей, географические
названия и далеко не все специфические термины. В комментариях должны быть даны
такие пояснения, которые раскрывают смысл текста, объясняют древние обряды и обы¬
чаи, непонятные выражения (а не только термины) и намеки на исторические события.
Так, например, р египетских анналах (№ 3) необходимо дать объяснение значения че¬
тырехугольника на Палермском камне (стр. 30), подробнее раскрыть смысл термина
«счисление» (там же); в Коптосскохм декрете (№8) надо было объяснить, что за декла¬
рации имеются в виду в переводе, п еще важнее было бы объяснить, почему после
§ 6, который как бы завершает декрет, в § 7 снова перечисляются льготы. Следовало объ¬
яснить, какое значение имеет выражение «человек... с которым ты (т. е. сын фараона)
пел писания» (стр. 47). Вряд ли понятно неспециалистам, что под выражением «пел
писания» подразумевается обучение в школе, где тексты читались нараспев. Необхо¬
димо было бы подробно пояснить статьи 40, 41 и 71 судебника Хаммурапи. Число
примеров, где надо усилить комментарий, можно было бы увеличить во много раз,
но и сказанного достаточно.
Необходимы такие комментарии, которые давали бы не только объяснение не¬
понятных слов и названий, но помогли бы читателю понять смысл изучаемого текста
и его специфику. Это тем более желательно, что переводы текстов, судя по некоторым
из них, очень близки к подлиннику, и поэтому смысл их не всегда понятен широкому
читателю.
Что касается точности перевода и соответствия его с подлинником, то для под¬
робного анализа этого рецензент должен был бы произвести сверку всех текстов с пе¬
реводом, что, конечно, совершенно невозможно сделать в короткий срок. Во-первых,
нет такого человека, который зпал бы все языки, на которых написаны подлинники
помещенных в хрестоматии переводов; во-вторых, сверка даже только тех текстов, язы¬
ком которых владеет рецензент, потребовала бы такой же работы и такого же коли¬
чества времени, которые были необходимы переводчикам для их переводов. Судя по
некоторым документам, точность переводов значительно увеличена по сравнению с хре¬
стоматией 1936г. Имена переводчиков, эрудированных ученых, хорошо владеющих
древнихми языками, являются залогом того, что переводы сделаны тщательно и по
возможности точно. Может быть, лишь в некоторых случаях лучше было бы пользо¬
ваться самым последним изданием документа, а не более ранним, уже успевшим уста¬
реть. Так например, перевод автобиографии Метена (№ 4, стр. 32—33) сделан по из¬
данию 1903 г., тогда как есть второе издание, имеющее некоторые изменения по срав¬
нению со старым.
Точности перевода не должны, однако, приноситься в жертву законы русского
синтаксиса; во всяком случае, абсолютно необходимо, чтобы перевод был понятен для
читателя. Если этого нельзя достичь при переводе некоторых темных мест в тексте, то
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
135
их необходимо пояснять в скобках или в комментариях. Трудны для понимания многие
слишком дословно переведенные тексты, как например, «Анналы» (№ 3), надпись Ме¬
тена (№ 4), целый ряд ассиро-вавилонских документов; очень тяжел местами стиль пере¬
водов греческих текстов.К образцам тяжелого стиля принадлежат и такие: «они рабо¬
тают для меня как один, обложенные податями в виде тьмы тем многообразных вещей
„Отрогов земли" и бессчетным количеством золота из Уауат» (стр. 80); «... и роскош¬
ной верхушкой для пирамиды: „Является и милостив Меренра", госпожи» (стр. 39),—
трудно догадаться, что речь идет о «пирамиде госпожи», а «является и милостив Ме-
ренра» — это название пирамиды. Трудно разобраться в абзаце на стр. 190, где речь
идет о сестре вавилонского паря, отданной в жены египетскому фараону. Можно было
бы привести много подобных примеров, когда тяжелый язык переводов затрудняет
понимание смысла документа. Этим недостатком меньше других грешат переводы
М. Матье и Л. Позднеевой.
Несколько торжественный стиль древних текстов повлиял и на язык вводных за¬
мечаний. Мы нередко встречаем такие слова, как «начертаны» вместо «написаны» или
«высечены», «повествует» вместо «рассказывает» и т. п.
Особо следует остановиться на методических указаниях для учителей, которыми
начинается каждый отдел. Эта часть является самым слабым местом книги. По своему
характеру хрестоматия, как правило, рассчитана на студентов исторических факуль¬
тетов. Без сомнения, ряд документов может быть использован и учителем на уроках
истории в средней школе, и здесь ему, конечно, надо придти на помощь. Но в какой
мере методические указания оказывают эту помощь? Мне думается, что в очень неболь¬
шой. Имеются очень подробные указания, какие тексты должны быть подобраны к
отдельным темам. Но методика работы над документом в большинстве случаев отсут¬
ствует. Ее не могут заменить такие фразы: «Учитель должен пересказать его (т. е. текст)
своими словами» (стр. 23), или «для этого нужно умело поставить вопросы» (все вопросы
учитель должен ставить «умело»)1. Вряд ли учитель нуждается в указании, что он
должен пользоваться картой на уроках истории ( стр. 23, 136 и т. д.). В разделе Дву¬
речья рекомендуется для самостоятельной, внеклассной работы учащихся надпись
Урукагины (стр. 138) и «Запросы оракулу по политическим делам» в связи с вторже¬
нием киммерийцев (№ 47). И надпись Урукагины и второй текст настолько сложны, что
без помощи руководителя в них не разберутся не только дети И—12 лет, но и сту¬
денты. Можно многое еще сказать на эту тему, но вывод и так уже ясен — методические
указания для учителя, данные в книге, не отвечают поставленной задаче. Педагог
может использовать и, без сомнения, использует ряд текстов на своих уроках в школе,
но вряд ли ему так уже нужны такие методические указания. Гораздо лучше было бы
вместо этого дать разработанную методику работы над первоисточником, показать на
нескольких образцах методику критики и анализа исторического документа. Эти ука¬
зания были бы полезны в равной мере и студенту и учителю средней школы.
В рецензируемой книге, как и во многих других, не удалось избежать опечаток,
из которых особенно бросается в глаза опечатка на 39 стр. («Никольские пороги»!).
Не всегда удачно составлены подзаголовки, полезность которых вообще весьма сомни¬
тельна: нигде в книге не оговорено, что эти подзаголовки введены переводчиками и не
принадлежат к древним текстам; тем самым читатель может быть введен в заблужде¬
ние. Кстати сказать, на эти подзаголовки ушло очень много места, которому можно
было бы найти более полезное применение. Небрежно составлено оглавление как по
существу (почему ассирийские законы попали в раздел «Шумерийские документы
хозяйственной отчетности»?), так и в техническом отношении (разные шрифты за¬
головков).
1 Сами авторы эти вопросы формулируют недостаточно «умело» применительно
к учащемуся V класса; например, вопросы по кодексу законов Хаммурапи (стр. 137)
очень трудны для ребят.
136
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Говоря же о книге в целом, необходимо подчеркнуть, что она дает очень хороший и
для большинства отделов продуманно подобранный материал по истории древнего Во¬
стока. Книга, несомненно, послужит углублению и повышению исторической культуры
советского студента, педагога и широкого круга читателей, интересующихся вопросами
истории. Досадные недочеты книги могут быть более или менее легко устранены, а са¬
мое трудное — подбор и перевод документов выполнены достаточно хорошо. Остается
только пожелать, чтобы при переиздании книги был значительно расширен отдел древ¬
ней истории Китая.
Р. И. Рубинштейн
ВОПРОСЫ ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ В УЧЕНЫХ ЗАПИСКАХ
УНИВЕРСИТЕТОВ И ПЕДИНСТИТУТОВ ЗА 1949—1950 гг.
УЗ МГУ, вып. 143, 1950 /
Рассматриваемый выпуск полностью посвящен различным проблемам, связанным
с историей древнего мира. В нем содержатся следующие статьи: Н. А. Машкин «Ав¬
густ и сенаторское сословие»; С. И. Протасова'«Античная традиция о спартаковском
восстании»; А. Г. Бокщанин «Иудейские восстания II века н. э.»; Н. Н. Пикус «О форме
и содержании Papyrus Tebtunis 703»; В. С. Соколов «Тит Лукреций Кар».
Работа покойного Н. А. Машкина (стр. 3—26) представляет собой серьез¬
ное исследование, относящееся к важному и переломному моменту в истории древнего
Рима. Автор начинает с исследования политических настроений римских сенаторов
во время проскрипций. После детального разбора ряда источников, в том числе над¬
гробной надписи в честь знатной римлянки Laudatio Turiae, Н. А. Машкин указал,
что все идеалы римской знати заключались в лозунгах: pietas et fides. Одновременно
«с замирением вселенной восстанавливался, с точки зрения сторонников Августа, и
тот порядок, который разумелся под лозунгами pietas et fides. Эти лозунги объединили,
таким образом, вокруг Августа различные привилегированные слои римского обще¬
ства и, прежде всего, сенаторское сословие» (стр. 10).
На целом ряде примеров автор дает характеристику сенаторского сословия и от¬
мечает, что оно было неоднородным по своему составу. Затем подробно исследуются
мероприятия, которые проводились Августом для того, чтобы привлечь на свою сторону
сенаторов и поддержать знать как высшее сословие государства. Подчеркивается, что,
наряду с дарованием привилегий, Август усиливал контроль над отдельными сена¬
торами и проводил мероприятия, мешающие знати приобретать популярность у плебса.
Вместе с тем обращается внимание на то, что, несмотря на все попытки, не было достиг¬
нуто единства интересов принцепса и сенаторского сословия (стр. 20). Исследуя харак¬
тер сенатской оппозиции против Августа, Н. А. Машкин предостерегает от ее преуве¬
личения, ибо она не представляла значительной угрозы существующему политиче¬
скому строю.
Автор убедительно критикует ряд теорий, предложенных буржуазными учеными,
в частности, оценку перехода к империи как революции. «В действительности, в граж¬
данских войнах 43—30 гг. до н. э. не было ничего революционного, и принципат ут¬
вердился потому, что рабовладельцы стремились к гражданскому миру, а вместе с тем
и к подавлению попыток восстаний рабов и движений свободной бедноты, которые и были
действительными революционными выступлениями» (стр. 25—26).
Статья Н. А. Машкина прекрасно аргументирована и представляет собой
образец тщательного, научного исследования.
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
137
Работа покойной С. И. Протасовой (стр. 27—42) состоит из трех частей. И
первом разделе (стр. 27—28) автор анализирует источники, сообщающие о маршрутах
Спартака, и устанавливает три периода борьбы Спартака против римских войск. В ре¬
зультате сопоставления источников С. И. Протасова пришда к выводу о двух различ¬
ных направлениях в дошедшей до нас традиции: «...одно положено в основу у Ливия
(Орозия, Евтропия), Флора, Саллюстия и Плутарха, другое — у Аппиана» (стр. 27). Все
же различные изложения, относящиеся к первому периоду борьбы Спартака (после
бегства из Капуи до выступления двух консулов против восставших), в основном
сходны. Следующий раздел работы посвящен второму периоду борьбы спартаковцев
(стр. 28—31). В этой части С. И. Протасова, проводя чрезвычайно кропотливый анализ
различных версий о походе Спартака, подала материал очень живо п интересно.
Весьма убедительно отмечаются различные предположения, касающиеся плана похода
Спартака на Рим. Подчеркивается версия, принятая Плутархом,согласно которой Спар¬
так «не имел намерения идти на Рим, для этого он был достаточно благоразумен», и что
только Красе опасался, «как бы Спартак не вздумал двинуться прямо на Рим»
(стр. 31). В последнем разделе работы изучается третья часть маршрута восставших —
от выступления Красса до гибели Спартака (стр. 32—41). Здесь также исследуются
расхождения между различными авторами в изложении событий и в оценке самой
личности Спартака. С. И. Протасова приходит ii выводу, что более ранняя и более
правдоподобная традиция о маршрутах Спартака лежит в основе изложения авторов
первой группы (Ливий — Орозий — Саллюстий — Плутарх).
Однако автор предостерегает от механического использования лишь одной
группы источников., подчеркивая необходимость анализа и сопоставления различных
версий; в частности, указывается, что если версия о походах Спартака более правдо¬
подобна в изложении Плутарха, то более реальная характеристика самого Спартака
дается Аппианом.
Статья С. И. Протасовой, относящаяся к одному из очень важных событий
античности, должна быть учтена каждым специалистом, занимающимся данным кругом
вопросов. Автор критикует буржуазных ученых, механически соединяющих сведения из
различных источников. Подвергаются критике также методы, на основании которых
иностранные ученые решают вопрос об источниках древних авторов (стр. 41). «С на¬
шей точки зрения,— замечает автор,— в вопросе об источниках важнее установить
общую тенденцию автора и ее место в античной историографии, чем назвать без доста¬
точных оснований то или другое имя в качестве источника» (стр. 42).
Статья А. Г. Бокщанина (стр. 43—85) посвящена исследованию двух иу¬
дейских восстаний: 116—117 и 132—136 гг. Работа начинается с характеристики
обстановки, предшествовавшей первому из упомянутых восстаний,— с момента оконча¬
ния иудейской войны 66—73 гг. Большое внимание уделяется положению дел как в Ита¬
лии, так и в восточных провинциях. Далее характеризуются экономические и социаль¬
ные отношения в среде иудейского общества, в частности рассматривается вопрос
об иудейской диаспоре. Особо выделяется вопрос о состоянии иерусалимского жре¬
чества (стр. 61—65). Следующй раздел излагает отношение римского правительства
к иудейским подданным (стр. 65—69). Последние два раздела посвящены описанию
и характеристике двух вышеуказанных восстаний (стр. 71—85).
Рецензируемая статья обладает целым рядом несомненных достоинств. Заслуга
автора в том, что он взял на себя труд исследовать роль и значение иудейских восстаний
во всей восточной политике Римской империи. Ярко обрисовано состояние иерусалим¬
ского жречества, его заинтересованность в борьбе за восстановление храма. Автор
показал также специфику иудейских общин в Месопотамии и дал критику национа¬
листических концепций буржуазных еврейских историков. Важным и убедитель¬
ным представляется общий вывод о значении иудейских восстаний в истории Римской
империи II в. н. э., которые заставляют осторожно говорить «...о так называемом бур¬
жуазными историками „золотом веке" империи, как об эпохе мирного развития». Од¬
нако статья А. Г. Бокщанина не лишена и ряда недостатков. Автор уделил больше
внимания вводной части, обстановке накануне восстаний, чем самим восстаниям.
138
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Внешне это отразилось п в распределении листажа: вводная часть занимает 28 стра¬
ниц (43—71), исследование обоих восстаний — 13 стр. (72—85). Первая часть по¬
лучила перевес, видимо, потому, что в поле зрения автора попал слишком большой
отрезок времени, предшествующий началу восстания. Затем ряд разделов статьи ав¬
тор начинает с характеристики положения дел в Италии, италийской политики импе¬
раторов, что не всегда имеет прямое отношение к разбираемому автором вопросу
и несколько напоминает собой построение лекционного курса. При изучении социаль¬
ных отношений в иудейском обществе автору наиболее удалась характеристика жре¬
чества, тогда как иные социальные группировки, особенно крестьяне, остались 'в тени.
Недостаточно подчеркнуто различие в положении иудейских общин в Палестине, Ме¬
сопотамии, Египте. Не показано отличие восстания 132 г. от восстания 116—117 гг.
Правда, автор был ограничен данными источников и не мог полностью ответить на
все интересующие нас вопросы.
Н. Н. II и кус дает опись и краткое содержание Papyrus Tebtunis 703
{стр. 86—97). Он ставит перед собой задачу «представить документ как результат конкрет¬
ной социально-экономической и политической ситуации, прежде всего, и породившей
его государственной системы Птолемеев, одновременно суммируя итоги изучения его
формы современными исследователями» (стр. 87). Pap. Tebt. 703 рассматривается как
инструкция (гипомнема) одному из должностных лиц в птолемеевском Египте III в.
до н. э. Автор дает подробный перечень статей документа, касающихся сельского хо¬
зяйства, транспортировки и продажи товаров, царских доходов и монополий, а также
полицейских мер и обязанностей чиновников.
Точка зрения автора на смысл и причину появления рассматриваемой инструк¬
ции звучит убедительно. Обращается внимание на то, что греко-македонские рабо¬
владельцы, управляя страной, должны были постоянно преодолевать не только пас¬
сивное сопротивление угнетенного населения, но также и его активные выступления,
на что намекают данные анализируемого папируса. Постоянный и необходимый
контроль за деятельностью чиновников порождал непрерывно издаваемые инструк¬
ции — гипомнемы. Рассматриваемая инструкция предназначалась номовому экономуf
а не стратегу; в защиту этого положения автор приводит ряд доказательств. Значение
документа и в том, что он доказал существование в номе одного эконома, а не двух, как
это считалось ранее.
Статья В. С. Соколова (стр. 98—124), написанная к двухтысячелетнему
юбилею со дня смерти знаменитого римского поэта и философа, показывает образ Тита
Лукреция Кара как поэта-просветителя и борца за материалистическое мировоззре_
ние. Автор умело вставил в исторические рамки изложение поэмы Лукреция и иссле¬
дование ее. Философские занятия Лукреция значительно отличались от подобных за¬
нятий других римских деятелей. Для Лукреция философия не была предметом раз¬
мышления в моменты отдыха и праздности, он отдался ей целиком и «...явился не про¬
стым пересказчиком эпикурейской материалистической философии; он ее самостоя¬
тельно обработал, слив воедино все три раздела философии своего учителя» (стр. 102).
На страницах 105—119 автор излагает содержание поэмы, вернее, основные ее
идеи. Большое внимание уделяется поэтическому изложению атомистики Демокрита —
Эпикура, развитию атеистических взглядов поэта и т. д. Особо отмечается то,
что в вопросах развития человеческого общества Лукреций не передавал учения дру¬
гих лиц, а выступал в качестве самостоятельного мыслителя (стр. 114). Своеобразие
поэмы Лукреция и воззрений поэта проявляется, между прочим, и в том, что Лукреций
не во всем принял полностью учение Эпикура, слабо отразив в поэме этику последнего
и наставление «Проживи незаметно» (Xct&e fJtwaaq). Плохо вяжется с философией Эпи¬
кура и та страстность, которой проникнута поэма Лукреция (стр. 110 сл.). Автор
отмечает также недостатки учения Лукреция, сказавшиеся в игнорировании им не¬
которых научных достижений своего времени (стр. 109).
Однако ряд вопросов не выяснен до конца. Несколько противоречива общая
оценка Лукреция: в одном случае автор считает его настоящим философом, самостоя¬
тельно переработавшим учение Эпикура (стр. 102, 114), в другом заявляет: «... в Лук¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
139
реции надо видеть не столько философа-ученого, преданного своей науке, сколько про^
поведника, как его называет историк литературы В. Модестов, и агитатора, рассчи¬
тывавшего увлечь за собой широкие круги просвещенных им людей» (стр. 110). Столь
же неясно мнение автора о политических симпатиях поэта. Конечно, это очень труд¬
ный вопрос, который требует больших и кропотливых исследований. Заслугой автора яв¬
ляется то, что он не обошел его и придал соответствующее значение вмешательству
Цицерона в дело «очищения» поэм Лукреция. Но предположение автора о принадлеж¬
ности Лукреция к крайнему демократическому лагерю, высказанное в довольно ка¬
тегорической форме (стр. 121), звучит мало убедительно; к тому же оно лишено необ¬
ходимых доказательств.
Доклады и сообщения Ист. фак-та МГУ, кн. 9, 1950
В данном сборнике помещены две статьи, относящиеся к истории древнего мира
и написанные с широким привлечением археологического материала: В. Д. Бла-
ватского «О строительном деле Фанагории» и С. В. Киселева «Из древней истории
Срединной Азии».
Работа В. Д. Блаватского (стр. 30—45) целиком построена на материале
раскопок, которые проводились под руководством автора в 1936—1940 гг. Раскопки
этих лет позволили решить ряд важных проблем: во-первых, вопрос о границах го¬
рода в различные эпохи; общую площадь города автор предположительно считает рав¬
ной трети квадратного километра (стр. 34—35). Во-вторых, автор считает возможным
предварительно «... предполагать наличие правильной планировки по так называе¬
мой системе Гипподама Милетского. Не исключена возможность, что так же, как и в
Ольвии, правильная планировка получила применение в Фанагории еще задолго до
начала деятельности самого Гипподама» (стр. 35). Этот вывод сам автор считает пред¬
варительным ввиду недостаточного исследования территории города. В статье обстоя¬
тельно рассмотрены главные архитектурные сооружения, открытые в Фанагории ра¬
ботами упомянутых лет (стр. 35—43). Особенно интересно объяснение фундамента,
открытого на холме «В». Он реконструируется автором как остатки героона малоазий-
•ского типа (стр. 43), тесно связанного с заупокойным культом, и датируется III в.
до н. э.
Вопросам строительной техники (стр. 43—45) автор уделяет меньше внимания,
чем планировке различных зданий, хотя, по его же словам, мы обладаем более пол¬
ными сведениями в этой области. Вполне понятно, что в одной статье невозможно до¬
статочно подробно осветить все приемы строительного дела, однако очень желателен
более подробный анализ строительной техники фанагорийцев. Особенно важно выде¬
лить, по мере возможности, местные строительные принципы, отличные от приемов,
применявшихся в метрополии.
В введении к статье С. В. Киселева (стр. 15—29) отмечается значение того
исторического периода, когда «... на смену скифо-савроматской динлинской древ¬
ности выступили новые силы и среди них прежде всего сарматские и хуннские пле¬
мена. Выяснение условий, в которых это совершилось на Востоке, имеет очень боль¬
шое значение для истории Южной Сибири, Прибайкалья и Среднеазиатских респуб¬
лик». Статья распадается на ряд небольших разделов. В первом из них характери-
.зуется состояние Китая в эпоху Цинь п Хань. Подчеркивается развитие рабовладель¬
ческих отношений. Автор уделяет большое внимание вопросу о торговых связях Ки¬
тая в производственной и общественно-экономической жизни Центральной Азии.
Следующий раздел статьи посвящен Средней Азии. В изучении последней отме¬
чаются большие успехи советских ученых, в частности С. П. Толстова, доказавшего
тождество массагетов с да-юэчжи. Особенно подчеркнуто значение сплочения сако-
массагетского мира в борьбе против Александра и роль воеппой реформы — создание
тяжеловооруженной кавалерии у массагетов, затем у хуннов и китайцев. Наконец,
:в последнем разделе статьи автор исследует социально-экономические отношения среди
140
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
населения Монголии и района Великой китайской стены. Большое внимание уделяется
характеристике хуннов. Автор подчеркивает, что «...старая родовая организация хунну
уже тогда расшатывалась выраставшей на основе новых форм разделения труда част¬
ной собственностью, рабством и усилением обмена. При этом все большее и большее
значение получали богатейшие руководители военных набегов, предводители племен
и родовые старейшины» (стр. 29).
Доклады и сообщения Ист. фак-та МГУ, кн. 10, 1950
Н. И. Голубцова в статье «События 410 года в Риме в оценке современни¬
ков» (стр. 51—55) дает автореферат своей кандидатской диссертации, защищенной в
1948 г. По словам автора, «в данной диссертации показано значение событий 410 г.
в общем кризисе, социально-политическом и культурном, который переживало рим¬
ское рабовладельческое государство в последний период своего существования»^
(стр. 51). Автор вкратце излагает содержание диссертации, а также основные (^вы¬
воды.
Ученые записки ЛГУ, СИН, вып. 17, 1950
Вопросам древней истории в данном выпуске посвящены статьи Н. Н. Залес¬
ского «К социальной истории этрусков» и В. Боруховича «К истории эпикуреизма
II века нашей эры».
Статья Н. Н. Залесского (стр. 157^—184) посвящена проблеме социальной
борьбы у этрусков. Изучение этого столь важного вопроса автор начинает с
памятников «культуры террамар» и эпохи Виллановы. Большое внимание уделяется
раннсэтрусским погребальным памятникам, в которых отразилось социальное расслое¬
ние этрусского общества. Наряду с этим учитываются данные раскопок поселений и
отдельных жилищ. Детально анализируя социальные отношения среди этрусков, ав¬
тор приходит к выводу, что у них существовала своеобразная форма отношений
зависимости, отличная от классической формы рабства. Он подчеркивает большое
значение работы К. .Маркса «Формы, предшествующие капиталистическому произ¬
водству» для изучения этрусского общества. «Были ли этруски народом восточного
происхождения — вопрос иной, но бесспорно, что, по мысли Маркса, у них суще¬
ствовала общинная организация, близкая к восточной форме, организация, порож¬
дающая отношения примитивной зависимости» (стр. 164). По мнению автора, «необхо¬
димо признать, что наличие в этрусских общинах социальных элементов, подобных
независимому от патрициев римскому плебсу, является недоказуемым и мало вероят¬
ным, если учесть сказанное выше о „восточной форме" этих общин» (стр. 174). Автор
сумел вскрыть ту острую социальную борьбу, которая расшатывала этрусское об
щество. В ходе ее этрусская аристократия сомкнулась с римской и облегчила послед¬
ней завоевание Этрурии.
Статья В. Боруховича (стр. 185—194) посвящена выяснению вопроса о
философских взглядах Кельса, отрывки из произведений которого дошли в со¬
чинениях Оригена. Автор полемизирует с теми учеными, которые причисляют Кельса
к школе Платона, и, считая, что его произведение является, прежде всего, политиче¬
ским памфлетом, написанным в агитационных целях, высказывает мнение о том, что
идеалистические отклонения Кельса «... следует отнести за счет политической направ¬
ленности сочинения, вовсе не ставившего себе целью пропаганду философии Платона,
а только защиту существующего официального культа и государственного порядка»
(стр. 190).
В статье доказывается, что Келье неоднократно ссылался на положения Эпикура,
когда касался вопросов происхождения мира, материи, людей п т. д. Наряду с этим
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
141
■отмечается противоречивость и непоследовательность его учения. Это, по мнению
-автора, делает Кельса непоследовательным эпикурейцем, склонным к эклектизму. «Но
в своем боевом и едком характере критики, в остроумной язвительности своих поли¬
тических доводов он обнаруживает свое истинное лицо, скорее всего, как нам это ду¬
мается, лицо эпикурейца» (стр. 194).
Труды Воронежского университета, т. XX, 1950
В этом томе помещена статья С. Н. Бенклиева «Заговор Катилины в рус¬
ской историографии» (стр. 93—120). Автор подразделяет статью на три части: 1) исто¬
рические и историко-литературные произведения XIX в.; 2) исследование заговора
Катилины в трудах историков-античников XX в. до Октябрьской революции; 3) после¬
октябрьский период. В первом разделе рассматривается историко-литературные
произведения И. М. Муравьева-Апостола, работы И. К. Бабста, А. К. Новоселова,
Д. И. Нагуевского, отдельные высказывания В. Г. Белинского и Н. А. Добролюбова.
Во втором разделе большое внимание уделяется дореволюционным взглядам
Р. Ю. Виппера, И. В. Нетушила, М. М. Покровского. В третьем разделе автор
касается исследований советских ученых и различных оценок ими заговора Катилины.
Статья С. Н. Бенклиева вызывает ряд недоумений и возражений. Характеристика
работ XIX в. и дореволюционного периода представляет собой до некоторой степени
механическое перечисление трудов отдельных ученых без увязки этих трудов с разви¬
тием русской исторической школы античников и с соответствующей эпохой, оказывав¬
шей влияние на взгляды историков. Характеризуя исследования советского периода,
автор заявляет, что ряд советских ученых попался на «удочку Цицерона и Саллюстия»
(стр. 114). По форме такая характеристика чрезвычайно примитивна и нелепа, а по
существу совершенно неправильна, ибо в работах наших ученых А. В. Мишулина и
Ю. А. Иванова, к которым относится эта реплика, а отчасти и в статье погибшего во
время войны И. Бравермана резко подчеркивается тенденциозность упомянутых антич¬
ных авторов.
Критика русских исследований, особенно советских, неубедительна1 потому,
что автор в ней не объективен; он отправляется от своей точки зрения, которая нигде
им полностью не раскрыта и не доказана. Поэтому отдельные положения этой критики,
как, например, утверждения о монархических тенденциях Катилины и его сообщников
•(стр. 115), повисают в воздухе. Конечный вывод автора совершенно игнорирует иссле
дования советских ученых: «Краткий обзор отечественной историографии, посвящен¬
ной выяснению сущности заговора и личности Катилины, дает нам основание утвер¬
ждать, что русские ученые дореволюционного периода, занимавшиеся изучением за¬
говора Катилины, дали более правильную оценку заговора и личности Катилины, не¬
жели их зарубежные современники» (стр. 120). К тому же неясно, оценку каких уче¬
ных имеет в виду здесь автор, ибо в русской дореволюционной историографии давались
противоположные оценки заговору Катилины.
Научная конференция Воронежского университета в 1950 г. Секция
историко-филологическая
В этом сборнике помещена вторая статья С. Н. Бенклиева «Н. А. Добро-
любо| о заговоре Катилины» (стр. 13—17). Автор призывает к новому рассмотрению
вопроса о заговоре Катилины и особенно к использованию при этом замечаний русского
революционного демократа Н. А. Добролюбова. Излагается точка зрения Н. А. Добро¬
любова на источники заговора, характеристику его участников и т. д. Особенно под¬
черкивается мнение Добролюбова о Цезаре, об его участии в замыслах Пизона, равно
как и в заговоре Катилины (стр. 15). Обращается внимание также на необходимость
дифференцированной оценки деятельности самого Катилины и тех демократических
сил, которые примкнули к его заговору. Автор призывает к дальнейшему развитию
142
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
мыслей Добролюбова в советской историографии. Следовало бы обратить внимание и
на то, что некоторые работы советских ученых написаны в плане развития оценок
Добролюбова. Нельзя не иметь в виду также и тот факт, что именно за последние годы
заговору Катилины было посвящено большое количество работ А
Ученые записки Карело-финского университета, т. III, вып. 1.
Исторические и филологические науки, 1949
А. Б. Ратнер в статье «К вопросу о причинах разногласий в армии Спартака»
(стр. 51—61) устанавливает общую численность армии Спартака и переходит к иссле¬
дованию вопроса о разногласиях среди восставших. Взяв под сомнение соображение
о неоднородности социального состава как главной причине разногласий, выдвинутое
в свое время А. В. Мишулиным, А. Б. Ратнер ставит вопрос о численности отделив¬
шихся отрядов в сравнении с численностью всей армии Спартака. Метод работы автор^
лишен, как нам кажется, необходимой объективности. Не учитывая наличия различ¬
ных направлений в свидетельствах древних авторов, автор механически соединяет дан¬
ные различных источников, выбирая те из них, которые более подтверждают его точку
зрения. Для отделившихся отрядов автор предпочитает наибольшие цифры: так как
максимальная численность отряда Крикса в 30 тыс. человек дается у Аппиана (у Ли¬
вия — 20 тыс.), то принимается версия Аппиана; численность отряда Ганника и Ка¬
ста дается уже не по Аппиану (10 тыс.), а по Ливию, так как она здесь наибольшая
(35 тыс.).
Выведенное таким образом отношение численного состава отделившихся от
Спартака отрядов к общей численности армии не может быть правильным. В вопросе
о степени участия срободиых крестьян в восстании Спартака автор целиком опирается
на высказывания Аппиана без учета их тенденциозности, вследствие чего преумень¬
шает роль свободных италиков: «Итак, в составе спартаковской армии удельный вес
свободных италиков был слишком невелик, чтобы они могли претендовать на свою
собственную программу и самостоятельный план действия» (стр. 56). Конечно, пред¬
положение А. В. Мишулина о социальной неоднородности восставших не может быть
единственной причиной разногласий, но автор поступает неправильно, совершенно
игнорируя этот момент.
«Устранив» разногласия из программы восставших, автор целиком переносит их
только на непосредственный стратегический план движения (стр. 56, 58). Если Спар¬
так действовал, сообразуясь с обстановкой, и имел план вывода рабов из Италии, та
Крикс — Ганник — Каст стремились остаться в Италии и требовали похода на Рим
при любых условиях. Здесь следует указать, что на наличие разногласий в страте¬
гическом плане движения указывал в свое время и А. В. Мишулин1 2; поэтому наблюде¬
ние автора не является новым; новым же и неверным является то, что эти разногласия
в стратегическом плане автор пытается сделать единственной причиной разногласий
среди восставших. Автор не учел всей сложности грандиозного восстания Спар¬
така и не попытался исследовать совокупность всех имеющихся фактов. Разногласия
имели, очевидно, целый ряд причин. В свою очередь, разногласия в стратегии могли
порождаться различием программ восставших.
Доклады и сообщения Львовского университета, вып. II, 1949
В короткой статье И. И. Вейцковского «Характеристика источников
для изучения истории римско-карфагенских отношений в период между Первой и
Второй пуническими войнами» (стр. 70—72) разбирается вопрос о степени достоверности
1 См. ВДИ, 1950, № 4, стр. 9.
2 См. хотя бы А. В. Мишулин, История древнего Рима, курс лекций, про¬
читанных в ВПШ при ЦК ВКП(б), М., 1946, стр. 100.
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
ш
источников по данному вопросу. Все источники в большей или меньшей степени отра¬
жают проримскую традицию, реабилитируя политику Рима в отношении Карфагена.
По мнению автора, восстановление правдивой истории римско-карфагенских отношений
возможно путем критического исследования сведений Полибия, Аипиана и Диона
Кассия, так как сообщения этих авторов восходят не только к римской традиции, но
также и к греческой. Выявление элементов греческой традиции дает возможность сде¬
лать вывод о том, что известия древних авторов о вероломной политике карфагенян и
о нарушении Карфагеном мирного договора неверны.
Ученые записки МГПИ им. Потемкина, т. XIII, вып. 2, 1949
Вопросы древней истории исследуются в статьях Н. И. Львова «Из истории
кризиса Римской империи во второй половине V в. н. э.» и Т. Д. Златковской
«Мёзия в I веке до н. э.».
Большая и обстоятельная статья Н.И.Львова (стр. ^—104) имеет основной
целью изучение галльской аристократии и ее борьбы за господство в Западно-римской
империи. Обширное введение посвящено характеристике социально-экономических
отношений в Галлии в середине V в. н. э. (стр. 7—33). Приводится целый ряд примеров,
свидетельствующих о преобладании крупного землевладения, на котором основыва¬
лось социально-экономическое влияние магнатов, постепенно узурпировавших и госу¬
дарственную власть. Далее характеризуется положение различных групп населения,
входящих в поместье, и социальные движения багаудов в V в.
В главе первой рассматривается выступление галльской аристократии в 455 г.
Галльские магнаты, воспользовавшись анархией в Риме, захватили инициативу в свои
руки и заставили признать императором галла Авита. В противовес общепринятому
мнению, автор доказывает, что инициатива этого события исходила не от готов, а от
галльской аристократии, опиравшейся на вестготов. Здесь одним из основных источни¬
ков является Сидоний Аполлинарий. Глава вторая посвящена анализу восстания галль¬
ской аристократии против римского правительства в 457—458 гг. Восстание в Лионе
и в Нарбоннской провинции поддерживалось средними и крупными землевладельцами,
без участия широких слоев сел и городов, что предопределило поражение восставших..
В следующей главе автор рассматривает «взаимоотношения галльской аристокра¬
тии и варваров, главным образом вестготов, на конкретном материале, какой дают
произведения Ап. Сидония» (стр. 67). Вестготское королевство сыграло решающую
роль в судьбах Галлии и галльской аристократии. В последней существовали прогот-
ская и проримская группировки.
Следует отметить удачный выбор темы исследования; эта работа должна отчасти
заполнить существенный пробел в истории последнего периода существования Западно¬
римской империи. Автор ярко показал влияние варваров на судьбы одряхлевшей,
империи. Интересна и убедительна полемика с буржуазными учеными. Однако, посвя¬
тив все свое исследование борьбе галльской аристократии и ее идеалам, автор изучил
главным образом одну сторону вопроса: им не раскрыта классовая борьба в
Галлии во всем ее многообразии, хотя неоднократно говорится о ее значении. Переход.,
на сторону готов различных категорий трудящегося населения Галлии, с одной сто¬
роны, и аристократии — с другой, представлен в качестве двух совершенно незави¬
симых друг от друга параллельных линий, тогда как более детальное изучение движе¬
ния и стремлений низших слоев населения могло бы изменить или уточнить выводы о
поведении аристократии. Изменение ориентации последней могло зависеть не только
от ее разочарования в силах Римской империи, но и от поведения низших слоев насе¬
ления Галлии, от боязни потерять влияние на это подвластное ей население.
Работа Т. Д. Златковской (стр. 107—132) является частью кандидатской
диссертации. Статья состоит из небольших глав, посвященных расселению мест¬
ных племен на территории Мёзии, их экономическому и социальному развитию, по¬
ходу Биребисты, греческим городам Западного Понта, борьбе населения Мёзии с рим¬
144
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
лянами. Автор устанавливает, что к моменту римского завоевания Цреобладающим
населением страны были фракийцы, из которых выделялись своей влиятельностью
мёзы, геты, а в Нижней Мёзии—скифы, смешавшиеся затем с гетскими племенами. Ши¬
роко было распространено земледелие, скотоводство, ремесла. Земля находилась в
общественном пользовании. Автор предполагает наличие рабовладения лишь у от¬
дельных племен (стр. 117); большинство племен стояло на пороге классового строя.
Подчеркивается кратковременность и непрочность государственных образований.
Большим достоинством работы автора является критика неверных буржуазных
теорий. Т. Д. Златковская доказала националистический характер игнорирования
Scythia Minor буржуазными румынскими учеными (стр. 111), выступила против
принижения уровня развития фракийских племен (стр. 112) и отметила, что недоста¬
точно объяснять причины завоевательной политики римлян в Мёзии одними страте¬
гическими соображениями (стр. 121). Убедительно показан организованный характер
борьбы местных племен Еротив римлян, возведение против последних системы обо¬
ронительных валов и отмечено сознательное замалчивание этого факта античными ав¬
торами (стр. 124 сл.). Автором использован широкий археологический материал.
Однако попытки дать в сравнительно небольшой статье широкую картину истории
и социально-экономической жизни Мёзии в I в. до н. э. иногда приводят к слишком
сжатому изложению отдельных вопросов. Так, например, было бы весьма желательно
более глубокое исследование вопроса о взаимоотношениях между греческими городами
Западного Понта и населением Мёзии.
Ученые записки МОПИ, т. XIV, вып. 1, 1950
В сборнике помещены следующие статьи по древней истории: В. К. Никольский
«Антинаучность буржуазного мифа об исконности семьи и частной собственности»;
он же «Начало религии»; Д. Г. Редер «Попытки акклиматизации чужеземных куль~
турных растений в древнем Египте»; он же «Военная демократия в странах древнего
Востока»; Ю. С. Крушкол «О социально-экономическом строе эллинистического Ро¬
доса». Остальные статьи сборника касаются вопросов этнографии.
Большая статья В. К. Никольского (стр. 3—66) имеет ряд разделов.
В первом из них характеризуется австралийское племя урабунна. Подробно
исследуются вопросы хозяйства и общественной организации племени. Касаясь
брачных отношений, автор констатирует, что «... у урабунна групповой брак,
так же как и брачные классы, находится на пути перерастания в другую
форму брака — парную» (стр. 16). Подробно излагаются религиозно-магические
верования урабунна. Дополнительно рассматривается материал о другом авст¬
ралийском племени — диери, социальный строй которого представляет собой
дальнейшую ступень'! развития сравнительно с урабунна. Диери знают парный
брак в его начальной стадии и имеют зародыш родоплеменной власти. Следующий
раздел «Первые люди жили стадами» ставит вопрос об образе жизни первобытных лю¬
дей. Красной нитью проходит положение о том, что «...человек всюду и везде, где
он попадает в поле зрения историка и этнографа, жил и живет в обществе» (стр. 27);
резко критикуется буржуазная теория робинзонады. Автор указывает, что ранний
человеческий коллектив следует называть стадом, а не ордой. Доказывается несостоя¬
тельность теории исконного обмена, выдвинутой буржуазными политэкономами.
В последнем разделе прослеживается возникновение родовой общины из распада
первобытного стада. Большое внимание уделяется здесь вопросу о брачном классе и
роде в понимании Энгельса. Вопрос о происхождении родовой общины решается с
учетом археологического материала. Привлекается большой материал брачных
отношений у гиляков и обращается внимание на заслуги и ошибки исследова¬
теля Л. Я. Штернберга.
Статья того* же автора «Начало религии» (стр. 67—82) направлена против распро¬
страненной среди буржуазных ученых агностической идеи о том, что нельзя установить
-«начало» и, следовательно, происхождение религии. Вопрос о происхождении рели¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
145
гиозных верований решается автором на основании пересмотра старого и привлече¬
ния нового археологического материала. Пересматривается материал из нижнего грота
Мустье, Ля-Ферраси, Шапель-о-Сен. Гипотеза о ритуальном характере неандерталь¬
ских погребений проверяется на материале находок в Драхенлох и Петерсхёле. Боль¬
шое внимание уделяется открытию пещеры Гуаттари, в которой уцелел памятник ма¬
гической охоты на людей. Вся эта группа памятников доказывает «наличие религии
к концу низшей ступени дикости» (стр. 73). Особенно ценны находки из пещеры Те-
шик-Таш, проливающие новый свет на характер неандертальской религии. «Мы на¬
ходим здесь следы соединения в один комплекс и погребения (человеческие кости) и
магии (звериные кости): магия оказывается частью религии в эпоху самого зарождения
последней» (стр. 74—75). Суммируя результаты открытий археологов, автор при¬
ходит к выводу о том, что «... первобытные люди, только поднявшись на неандерталь¬
скую стадию очеловечения, только в эпоху среднего палеолита оказались создателями
первых, еще зародышевых, темных и неоформленных, но все же религиозных фанта¬
зий» (стр. 76—77). Фантазии о сверхъестественном неразрывно переплетались с куль¬
том. Автор считает, что положение Энгельса о возникновении религии zu ciner sehr
valdursprunglicher Zeit — в «дремучепервобытное» время (по переводу^}. К. Николь¬
ского)— относится к мустьерскому или неандертальскому времени. Данная статья,
написанная в свете исследования старого и нового археологического материала,
является ценным вкладом в дело изучения важной проблемы происхождения религии.
Статья Д. Г. Редера «Попытки акклиматизации чужеземных культурных
растений в древнем Египте» (стр. 91—116) относится к области истории хозяйства и
культуры Египта и, в частности, к садоводству и земледелию. Статья содержит четыре
главы. В первой из них автор констатирует бедность исконной флоры Египта. По¬
требности растущего египетского хозяйства, развитие ремесла, рост населения — «все
это заставляет пополнять недостаточные туземные ресурсы за счет чужеземных злаков,
деревьев, трав и т. д.» (стр. 92). Так как ввоз чужеземных продуктов представлял
большие затруднения, то рано возникло стремление пересадить в Египет те растения,
в которых нуждалось египетское хозяйство. Автор присоединяется к положению
Б. Б. Пиотровского о возникновении земледелия в Египте независимо от внешних
влияний. Во второй главе рассматривается вопрос о насаждении в Египте растений
тропической зоны. Как крупное событие в искусстве египетских садоводов автор
расценивает их успехи в приспособлении тропических растений к египетским
климатическим условиям. Так, с юга проникли в Египет мирра и персея. В третьей
главе говорится о культивации в Египте фруктовых деревьев. В вопросе об аккли¬
матизации яблони автор приходит к выводу о том, что впервые] яблоню стали
возделывать хеттские садовники, перенесшие ее затем в Палестину. При гиксосах
яблоня попала в Египет. Детально разбирается вопрос о происхождении гранатового
и оливкового деревьев. Четвертая глава посвящена вопросам разведения в Египте
стручковых растений — чечевицы и бобов.
Проблема появления и акклиматизации различных растений в Египте решается
автором обстоятельно и разносторонне. Широко используется лексический материал.
Подробно прослеживается история и время акклиматизации и исчезновения тех или
иных видов растений. По мере возможности устанавливается район распространения
акклиматизированных растений. Приводятся различные высказывания античных ав¬
торов и мнения современных исследователей. Автор исследует также те торговые связи
и пути, благодаря которым доставлялись в Египет различные растения.
В статье «Военная демократия в странах древнего Востока» (стр. 117—127)
Д. Г. Р е д е р отправляется от высказываний Энгельса о характере первобытной и воен¬
ной демократии» Следы последней автор старается отыскать в различных странах: в
Египте, Эфиопии, Двуречье, Хеттском государстве, в Палестине и Финикии. Автор
пришел к общему выводу о том, что «... военная демократия не является специфически
европейской формой» (стр. 120). Одним из поводов, толкнувших автора к исследованию
упомянутого вопроса,. была, видимо, неверная постановка вопроса о «примитивной
демократии» иностранными буржуазными учеными, в частности, Якобсеном и Вольфом*
10 Вёстник древней истории,№ 4
146
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Автор выдвигает не всегда проверенные выводы, иногда вступая в противоречие
даже с самим собой: «Мне кажется,— пишет он,— что даже аккадский царь Саргон,
объединивший под своей властью все Двуречье, следовал еще традициям военной де¬
мократии» (стр. 121), и далее: «Вероятно, традиция приурочила к популярному царю
четырех стран Саргону, обладавшему деспотической властью, черты вождя военной
демократии, в действительности присущие неизвестным по имени его предшественни¬
кам» (стр. 122). Заслуга автора в том, что он поставил на рассмотрение очень
важный вопрос, но предлагаемое им решение не всегда убедительно и подчас по¬
верхностно.
Ю. С. Крушкол следующим образом формулирует цель своей статьи
(стр. 128—148): «Настоящая работа не претендует на исчерпывающее освещение со¬
циально-экономического строя Родоса, а является лишь скромной попыткой дать
обзор данных о рабовладении, рабовладельческом государстве и показать Родос не
только как торговый, но главным образом как сельскохозяйственный центр»
(стр. 129—130). В начале работы дается обзор литературы о Родосе. Далее автор пере¬
ходит к характеристике экономики острова. Отмечается большое развитие садово-
огородных культур, высокий уровень вивоградарства и, вместе с тем, слабое развитие
хлебных культур. Рассматривая вопрос о роли торговли, автор привлекает большой
археологический материал: на основании находок амфорных родосских клейм им уста¬
навливается удельный вес вывоза родосского вина в Пергам, Карфаген, на Кипр, в
Афины и т. д. Особо рассматривается вопрос о вывозе вина и фруктов в Египет, Але¬
ксандрию. Автор останавливается также на этапах политической истории Родоса. Во¬
просы численности рабов и их правового положения решаются с привлечением эпи¬
графического материала. В конце статьи автор останавливается на вопросе о характере
государственного устройства Родоса.
Статья Ю. С. Крущкол имеет целый ряд достоинств. Она отчасти заполняет
пробел в нашей советской литературе в области истории эллинистического
Родоса. Автор дает справедливую критику буржуазных исследований, отметив их
формально-хронологический метод, а также подчеркивает важность исследований
русского дореволюционного ученого С. А. Селиванова для археологических работ
на Родосе. Очень обогащает статью привлечение археологического материала.
Высказан ряд интересных положений, в частности, предположение о наличии
безземельного крестьянства на Родосе.
В работе, однако, имеются некоторые недостатки. Так, например, вывод о
преобладании на Родосе рабов малоазийского происхождения построен у автора на
недостаточном статистическом материале (стр. 144). Совершенно не учтен вопрос
о роли и значении торговли Родоса с Северным >Причерноморьем, тогда как в на¬
чале сама Ю. С. Крушкол указывала, что «...вопрос о Родосе тем более приобре¬
тает значение, что Родос торговал с Северным Причерноморьем (территорией нашей
родины) и, следовательно, имеет отношение к ранней истории нашей родины»
(стр. 128). В статье имеется ряд повторений: читателю неоднократно напоминается о
высоком качестве родосского флота и т. п. Однако высказанные нами замечания
не снижают в общем высокого качества статьи Ю. С. Крушкол.
Труды Марийского пединститута, т. VIII, 1950
С. П. Сингал евич в статье «Гелоты в древней Спарте (из истории антич¬
ного крепостничества)» анализирует следующие два важных вопроса:
1) происхождение илотов и их классовая сущность и 2) движение илотов в доэл-
линистическую эпоху. Автор кратко излагает взгляды зарубежных и советских
исследователей на вопрос о происхождении илотов (стр. 131—137). Опираясь
на свидетельства древних авторов, С. П. Сингалевич приходит к выводу, что
илоты представляли собой порабощенную в результате военных действий часть
населения Лаконики. Производственное положение илотов подтверждает их
крепостную зависимость. Однако автор предостерегает от отождествления этой
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
147
зависимости илотов с крепостничеством феодального типа; далее он подробно
устанавливает различие в производственном положении рабов и илотов (стр. 139).
Второй проблеме — социальным движениям илотов — уделено несколько меньше
внимания; кроме того, она также ограничена доэллинистпческим периодом. Автор
подробно перечисляет все известные нам случаи восстаний илотов и подчеркивает
солидарность господствующих классов Спарты и Афин в момент угрозы восстаний
илотов. Основные положения автора относительно происхождения и классовой сущно¬
сти илотов во многом обоснованы и часто звучат весьма убедительно. Очень интересно
и важно замечание о том, что «крепостное» состояние илотов обусловило задержку в
развитии рабовладельческой системы Лаконики (стр. 134). Социальная борьба илотов,
как нам кажется, дана слишком суммарно, не указаны ее специфические особенности
в отдельные периоды. Сомнительным и явно недостаточным представляется объяс¬
нение причин устойчивого существования «илотии» на всем протяженип истории
Спарты.
Кавказский сборник трудов Ставропольского пединститута, кн. 1, 1949
Специальный сборник, посвященный Кавказу, ставит задачу критически пере¬
смотреть буржуазное наследство в области кавказоведения с целью разоблачения «те¬
орий о неполноценности» кавказских народов. /
Среди статей, опубликованных в сборнике, укажем на работу аспиранта
К.И. Козьменко «Кавказские легенды о прикованных богатырях и миф о Про¬
метее у ранних греческих авторов» (стр. 57—76). Автор выясняет характер взаимо¬
связи между кавказскими и греческими легендами о Прометее. С этой целью детально
разобраны кавказскиелегенды, причем особое внимание уделено образу Амйрана. Дока¬
зывается близость образов Амирана и Прометея. На основании значительного количества
легенд, в том числе осетинских, автор приходит к выводу о том, что «основными при¬
знаками сходства между Прометеем и кавказскими узниками являются: 1) мотив бого¬
борчества (главным образом, Амиран); 2) общее наказание (по большинству вариантов
легенд Амиран, подобно Прометею, приковывается к скале); 3) общность места нака-
занйя (горы Кавказа)» (стр. 70). Интересен итоговый вывод о том, что именно кавказ¬
ские народные легенды о прикованном богатыре—страдальце за правду и свободу—дали
образ могучего протестующего богоборца, который вошел затем в литературу
под именем Прометея (стр. 75—76).
Однако статья не лишена ряда недостатков, основным из которых является стрем¬
ление опереться на ложную «лингвистическую теорию» Н. Я. Марра. Автор широко
обращается к ней в ходе всего исследования.
Ученые записки Кишиневского пединститута, т. /, 1949
В разделе «Филология» помещена статья II. С. Г р и н б а у м «Из высказываний
В. И. Ленина об античности» (стр. 93—106). Автор стремится показать большое значе¬
ние, которое придавал В. И. Ленин наследию античной культуры. Этот тезис доказы¬
вается на огромном материале, собранном автором. Вначале приводятся факты, от¬
носящиеся к гимназическим и студенческим годам Владимира Ильича. Со слов
Н. К. Крупской говорится о гимназическом увлечении юного Ульянова латинским
языком. Затем автор переходит к вопросу об отношении В. И. Ленина к античной
философии и напоминает, как резко В. И. Ленин критиковал Гегеля, искажавшего
взгляды античных философов. «... В. И. Ленин, изучая древнюю философию по'перво-
источникам, восстанавливал ее настоящее лицо, часто искажаемое буржуазной наукой,
критически переосмысливал ее историю и находил преемственную связь между антич¬
ным и позднейшим материализмом, между античным и новейшим идеализмом»,— пи¬
шет автор на стр. 97. Затем излагаются взгляды В. И. Ленина на античную литера-
туру, историю, мифологию. Подчеркивается характеристика античного рабства, дан-
10 *
148
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
пая В. И. Лениным, высокая оценка Спартака и т. д. Затем автор напоминает читателю
те многочисленные примеры, пословицы и выражения из античной истории, которые
часто употреблял в своих работах и выступлениях Владимир Ильич.
Работа Н. С. Гринбаум написана хорошо, с большим подъемом. Многочисленные
примеры из работ В. И. Ленина делают ее особенно живой и интересной. Автор сумел
показать, что античность для В. И. Ленина всегда являлась одним из важных этапов
развития человеческой культуры, одним из ее звеньев, без изучения и понимания ко¬
торого нельзя понять настоящее.
Материалы по археологии и этнографии Узбекистана, т. II, 1950
Вопросам древней истории в данном сборнике посвящены статьи Г. А. Пуга-
ченковой «Элементы согдийской архитектуры на среднеазиатских терракотах» и
С. К. Кабанова «Археологические работы 1948 г. в Каршинском оазисе».
Статья Г. А. Пугаченковой (стр. 8—57) касается изучения группы мест¬
ных памятников материальной культуры, могущих отчасти заполнить пробелы в изу¬
чении согдийской архитектуры. К ним относятся культовые предметы — костехрани-
лища — ос су арии и объекты невыясненного назначения — «заслонки», «очажки» и
плоские плиты, орнаментация которых содержит архитектурные элементы. Автэр
подробно характеризует элементы архитектурного декора (стр. 10—42) и приходит
к ряду интересных выводов. Автором опровергается мнение о том, что оссуарии
воспроизводят архитектуру древнего среднеазиатского жилья. Овальные оссуарии
подражают не юрте, а курганообразным надмогильным сооружениям древних средне¬
азиатских тюрков. Архитектурные элементы оссуариев связаны скорее с храмовым, а,
не с жилищным строительством. Автор высказывает предположение, что изучение сог¬
дийской архитектуры следует вести «... не столько в сопоставлении, сколько в проти¬
вопоставлении ее архитектуре сасанидской» (стр. 56).
С. К. Кабанов в указанной выше статье (стр. 82—134) сообщает об археоло¬
гической рекогносцировке в низовьях р. Кашка-Дарья, о стратиграфическом разрезе
на Мудин-тепе и о разведочных раскопках на городище Ер-курган. Статья богато
иллюстрирована чертежами и фотографиями находок. Добытый археологический ма •
териал позволил автору придти к следующим.выводам: 1) в исследованном районе на¬
чало развития поливного земледелия с широко разветвленной системой искусственного
орошения относится ко II—I вв. до н. э.; 2) западнее линии Кассан — Касби — Куня —
Фазли нет памятников, свидетельствующих о крупных земледельческих обществах
древности. Ирригационная система этого района — гораздо более позднего происхож¬
дения. Ер-курган был основным политическим и торгово-ремесленным центром в оа¬
зисе в период рабовладельческого строя, 3) некоторая часть населения города принад¬
лежала к согдийско-таджикской этнической группе. Памятники изобразительного
искусства свидетельствуют о высоком мастерстве и о древности местных традиций в
искусстве.
Г. А. Цветаева
ПРОКОПИЙ ИЗ КЕСАРИИ. Война с готами. Перев. с греческого
С. II. Кондратьева, М., Изд. АН СССР, 1950, 515 стр., тираж 5000 экз.,
цена 26 руб.
Вряд ли можно переоценить значение выхода в свет русского перевода «Войны
с готами» Прокопия Кесарийского. Широкие круги советских историков и работников
смежных областей науки получили возможность ознакомиться с этим важнейшим для
истории ранней Византии источником. Прокопий, крупный историк VI в., описывает
в своих произведениях врехмя правления Юстиниана и тем самым помогает разобла¬
чить фальсификаторскую апологетическую оценку, даваемую буржуазной наукой
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
149
деятельности этого императора. Правление Юстиниана, в свете сообщений Прокония^
это не период стабилизации и восстановления былого величия Римской империи, но
время жесточайшего преследования революционных выступлений масс, последняя
попытка реставрации старых рабовладельческих порядков.
Участник походов Велизария против персов, вандалов и готов, человек, принадле¬
жавший, по всей вероятности, к старой сенатской аристократии и настроенный оппо¬
зиционно по отношению к политике Юстиниана, Прокопий в своей «Войне с готами»
не только подробно описывает перипетии этой двадцатилетней (534—554 гг.) борьбы,
но и дает целый ряд ценных сведений о народно-освободительном движении в Италии.
Наряду с этим «Война с готами», как и остальные произведения Прокопия, ярко
отражает разложение, характерное для господствующей верхушки того времени.
Значительный интерес и ценность представляют сведения, которые Прокопий дает
о герулах, франках, гепидах, лангобардах, гуннах и, наконец, об антах и древних сла¬
вянах. Все это делает «Войну с готами» историческим источником первостепенной важ¬
ности.
Литературный стиль Прокопия свидетельствует об отличном знакомстве с антич¬
ной греческой историографией и о сознательной ориентации на лучшие ее образцы.
На близость стиля Прокопия к стилю Фукидида уже давно было обращено внимание
и если можно спорить о степени этой близости, то следует все же признать, что, не под¬
нимаясь до свойственных Фукидиду глубины мысли и драматизма, изложение Про¬
копия, несомненно, имеет значительное внешнее сходство с изложением Фукидида.
С точки зрения перевода этого текста на русский язык, интересны не столько речи,
которыми Прокопий, подобно Фукидиду (и большинству других греческих историков),
уснащает свой рассказ, и характерные для Фукидида повторяющиеся фразы, сколь¬
ко общий тон всего изложения: период Прокопия в большинстве случаев длинен,
но ясен, строен и хорошо сбалансирован. При передаче подобного текста переводчик
сталкивается со значительными трудностями, тем более что деловая по содержанию
проза подобного рода всегда характеризуется использованием художественных
средств неизвестной изысканностью.
За годы Советской власти искусство перевода не только достигло очень высокого,
по сравнению с дореволюционной переводческой продукцией, уровня, но и получило
твердую теоретическую базу. Основными принципами передачи иностранного текста
стали возможно большая филологическая точность и сохранение стилистического
колорита подлинника. Перевод С. П. Кондратьева, с точки зрения близости к ориги¬
налу, выполнен филологически тщательно; читатель, не знающий греческого языка,
может на него положиться. Несколько меньше удалась переводчику трудная задача
воспроизведения стилистических особенностей текста.
Несмотря на значительную трудность передачи большого по объему текста и не¬
сомненные достоинства всей работы, С. П. Кондратьеву можно сделать ряд
упреков как в области филологии, так и стилистики. Начать с того, что в ряде
мест неясно отношение переводчика к рукописному преданию и те основания,
которые побуждают его отступать от положенного в основу перевода издания Хаури 2.
С. П. Кондратьев во всех спорных случаях следует принятому Хаури чтению и ни¬
когда не отступает от него в самом тексте. Однако он иногда выносит в подстрочные
примечания перевод других рукописных или конъектурных чтений соответствующего
места текста. Несмотря на то, что переводы, как правило, не снабжаются критическим
аппаратом и дают некий стабильный текст, опыт С. П. Кондратьева, в особенности
применительно к историческому тексту, следовало бы всячески приветствовать, при том
условии, что читатель получал бы исчерпывающие объяснения о причине предпочтения
той или иной конъектуры или рукописного чтения. В том же виде, в каком эти 11 См. И. Braun, Procopius Caesariensis quatenus imitatus sit Thucydidem в
Acta Seminarii Philol. Erlangensis, 1886.
, 2 H a u r y, Procopii Caesariensis opera omnia, vol. II, Lips., 1905.
150
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
разночтения помещены в книге, они не могут удовлетворить специалиста и оставляют
в полном недоумении читателя-неспециалиста.
Представление о характере введенных G. П. Кондратьевым разночтений дает сле¬
дующий пример: настр. 116 мы читаем: «Они сохранили римский костюм как во всем
остальном, так и в своей обуви». Примечание гласит: «Некоторые, по конъектуре
(чьей? — И. Ф.), переводят: „в своем головном уборе". См. СотрагеШ». Хаури в кри¬
тическом аппарате не приводит для этого места ^никаких разночтений; рукописное
xav тоТ? итгоЦр-оссн представляется ему вполне удовлетворительным. Читатель поэтому
остается в недоумении и относительно того, кому принадлежит конъектура, и отно¬
сительно работы Компаретти, на которую ссылается переводчик, и относительно того,
чем вообще здесь обоснована или почему потребовалась конъектура. Очень остро ощу¬
щается читателем и отсутствие списка использованной при работе над текстом литера¬
туры (отдельных изданий, комментариев, специальных работ и т. д.).
Обратимся к самому переводу. Несмотря на исключительную близость к тексту,
а, может быть, именно благодаря ей, отдельные частности вызывают возражения. В
первую очередь—неприятно поражающее в русском тексте изобилие личных и указа¬
тельных местоимений, не только загружающих фразу, но подчас и делающих ее недо¬
статочно ясной. В самом деле, нужно ли по нескольку раз повторять личные место¬
имения в предложении с однородными сказуемыми, как это делает, например,
С. П. Кондратьев на стр. 92: «Получив звание консула за победу над вандалами, он
(Велизарий.— И. Ф.) был еще облечен этим званием, когда он покорил всю Сицилию,
и в последний день своего консульства он совершил свой въезд в Сиракузы». В под¬
линнике эта фраза не содержит ни одного указательного местоимения, но примыкает
к предшествующей, где Велизарий назван по имени; и по-русски местоимение необ¬
ходимо было ввести лишь однажды. Фраза была бы в этом случае изящнее и бли¬
же к оригиналу.
Количество сходных примеров очень велико, ср.: I, 9, 8—10; 3, И; 4, 2; 7, 34;
10, 6; И, 9; 25, 9; II, 5, 15; 12, 4; 18, 5; 18, 9; 20, 26; 25, 14; III, 36, 20; IV, 2, 13 и др.
Однако нередки и случаи, когда в предложении по нескольку раз встречаются
личные местоимения, заменяющие различные существительные; фраза тогда стано¬
вится, кроме всего прочего, и затруднительной для понимания, как, например, на
стр. 388: «... утигуры одни завладели страной, не доставляя римлянам никаких затруд¬
нений, так как по месту жительства они совершенно не соприкасались с ними: между
ними жило много племен, так что волей-неволей им не приходилось проявлять против
них никаких враждебных действий».
Первая часть предложения более или менее понятна (а если устранить «они», со¬
вершенно здесь не нужное, то кристально ясна!); все же, что следует за двоеточием,
нуждается в пояснении. Между тем, отмеченные местоимения в греческом тексте явно
относятся к римлянам, и в этом отношении в подлиннике нет ии малейшей неясности.
Недопустимо также создающее двусмысленность скопление местоимений, подоб¬
ное тому, как на стр. 157; «... оп приказывает... Траяну.... идти прямо на варваров
и... поднявшись на высокий холм (он ему указал его), держаться спокойно». Вызвано
ли необходимостью такое нагромождение местоимений в скобках? Ни в какой мере;
вполне достаточно было бы ве заключать в скобки завершающий фразу причастный
оборот — ti x^piov аото> и перевести его словами: «на холм, который он указал».
Применения одного местоимения к двум различным лицам следует всячески из¬
бегать в любом переводе; особенно же оно нежелательно в трудном историческом тексте.
Неприятно поражает и не свойственное русскому языку обилие указательных место¬
имений. Передавая буквально каждое слово греческой фразы, переводчик очень часто
насилует привычное русское словоупотребление. Так, на стр. 311 читаем: «Сам Вели¬
зарий, взойдя на одну из этих барж, стал во главе этого похода и велел тащить те
суда, на которых он выстроил башню». В тексте подлинника этих указательных место¬
имений вообще нет, и в русской фразе они появились, очевидно, в качестве замены ар¬
тикля. Так как в греческом языке указательные местоимения употребляются гораздо
шире, чем в русском, то нужно, как нам кажется, не только не вводить в русский текст
КРИТИКА II БИБЛИОГРАФИЯ
151
местоимения, отсутствующие в греческом, но и опускать в ряде случаев те, которые
имеются в оригинале; попытка С. П. Кондратьева подобным образом передавать ар¬
тикль ничем не оправдана и вряд ли может считаться удачной. Аналогичные случаи
см.: I, 7, 7; 10, 27; III, 8, 13; 16, 6; 33, 1; IV, 2, 14; 13, 13 и др.
Необычно для русского языка и сочетание указательного местоимения «этот» (вме¬
сто обычного «тот») с относительным «который», как например, стр. 230 «... и расска¬
зал ему об этом ужасном несчастий, которое пришлось перенести римлянам». Лучше
было бы сказать «о том несчастий, которое...»
Другим недостатком перевода кажется нам наличие в русском тексте ряда «калек»
соответствующих греческих конструкций. Так, например, механически, во вред рус¬
скому тексту, калькируется родительный падеж определения в ряде случаев, когда
он по-русски совершенно не употребителен: стр. 80 — «и тем заслужил высшую славу
и мудрости, и доблести»; стр. 139 — «второе же приносит в достаточной мере славу
доблести». Стр. 329 — «почтен славой кажущейся энергии», тогда как по-русски можно
только сказать «славой человека, кажущегося энергичным». Аналогичные примеры
находим еще в нескольких местах, например, на стр. 201 (II, 12, 20); стр. 316 (III,
20, 31) и др. Совершенно не укладывается в нормы русского языка родительный
падеж на стр. 160: «не проходить очень близко к лагерю врагов, но всегда делать
вид немедленного своего нападения»; по-русски следовало бы непременно «делать вид,
что..».
Второй вид калек — попытка передачи фигуры hendiadys двумя синонимами.ч Это
встречается неоднократно при переводе £7г1тг, Icnj xai optoia, которое С. П. Кондратьев
передает по-русски «на равных и одинаковых правах» (стр. 223, 341, 387); для рус¬
ского языка это повторение синонимов тавтологично и создает впечатление шерохо\
ватости; в аналогичных случаях один из членов обычно опускают, а другой уси-^
ливают за счет соответствующего определения.
Часто вызывает возражения и точное следование порядку слов греческого ори¬
гинала. Несмотря на то, что в обоих языках порядок слов свободный, в русском он
в известной мере ограничен требованием компактной постановки группы подлежащего
и сказуемого, невозможностью разрывать существительное с определением, удалять
причастные и деепричастные обороты от слов, к которым они относятся, и т. д. Все
это составляет не столько грамматический закон, сколько usus языка, и нарушение
этого usus’a всегда ощущается. Предложения, подобные следующему: «Я и сам думаю,
что это было так, что амазонки шли походом вместе со своими мужьями, основываясь
на том, что происходило фактически и в мое время» (стр. 382)— не могут считаться
вполне ясными. Только исключительно благодарный контекст заставляет читателя
относить деепричастный оборот к подлежащему главного, а не придаточного предло¬
жения; если бы имелись в виду не Прокопий и амазонки, неизбежно создалась бы дву¬
смысленность. Такой порядок слов тем менее уместен, что в греческом тексте прича¬
стие непосредственно следует за словом, с которым оно согласовано.
Столь же неудачный пример находим и на стр. 78, где воспроизведен буквально
порядок слов оригинала: «... готы... с оружием в руках восстали против римлян под
начальством Теодориха». Фраза неясная; только знание того, кто такой Теодорих, не
позволяет нам считать его римским полководцем. В греческом тексте читаем:... Гбт&оь,
oi... отгХа Етп cPo)[i,at.'o\K, 0eu6epi^ou acpiatv Yjyoufjuvou avTvjpav, avtipo; uaTptxtou те тш...
При одном взгляде на эту фразу ясно, что ее причудливый порядок слов не
может быть передан по-русски. Переводчику здесь Гирадо важнее было бы учесть, что
родительный самостоятельный содержит местоимение aquciv, и из текста, таким об¬
разом, вполне ясно, что Теодорих начальствует над готами. Иногда подобный бук¬
вальный перевод создает даже бессмысленные чтения, подобные следующему:
«Он приблизил к себе тех родственников из готов, которые были ею убиты (!), а
их среди готов было много, и они пользовались почетом» (стр. 89). У читателя полная
иллюзия, что Теодат приблизил к себе мертвецов, тогда как в греческом тексте (xai
Гбт-Эхоу twv Tcpoq абт9)<; avi(jpy)(X£vo)v тои? ^иууеуеТс; £7rayop.svou£, яоХХоо'с те xai Xi'av Xoyi-
(xous ev ГоТ'Э’о'.с оутас) ни один из родительных падежей не имеет партитивного
152
КРИТИКА II БИБЛИОГРАФИЯ
смысла. См. также I, 5, 1; 5, 4; 8, 35; 8, 40; И, 5; 14, 2; 18, 27; И, 2, 21; 4, 9:
8, 18: III, 9, 14; 13, 6; IV, 2, 14; 9, 2 и др.
Не всегда оправдано сохранение пассивной конструкции оригинала, часто, ввиду
необычности пассива в русском языке, делающее фразу тяжелой и неуклюжей, как,
например, на стр. 183: «Тут-то готы, попавшие в такую военную ловушку и неожиданно
угрожаемые врагами со всех сторон, подверглись позорному уничтожению». Подоб¬
ных примеров в тексте немного, но они, тем не менее, создают впечатление искусствен¬
ности и архаичности языка.
В отношении лексики хочется указать на неудачное использование архаических
славянских речений (искони, искони веков — стр. 287, 382, 389 и др.), местных бы¬
товых выражений и отдельных вульгаризмов живой речи, переносящих нас в иной
исторический и стилистический план, а потому совершенно неуместных даже в том
случае, если они точно передают мысль текста. В самом деле, можно ли передавать
латинские сентенции «Suum cuique» или «Quod licet Jovi, non licet bovi» и соответ¬
ствующие им греческие гномы русскими пословицами «Не в свои сани не садись» или
«Всяк сверчок знай свой шесток»? Почти так же коробит и от некоторых неудачных
выражений в тексте «Войны с готами», примеры которых мы позволим себе привести:
«убираться по-добру, по-здорову» (стр. 82), «до тошноты высказываемый почет»
(стр. 94), «целые горы всяких благ» (стр. 102), «спустя рукава» (стр. 279), «попросту
говоря» (стр. 287), «ни мужней жене, ни девушке, ни вдове» (стр. 316), «всеми прав¬
дами и неправдами» (стр. 318), «с совершенно (!) голыми руками» (стр. 341), «война
у них на носу» (стр. 354), «будет об этом» (стр. 370) и т. д.
Столь же неудачным представляется и частое использование неологизмов, совре¬
менного газетного языка и т. п., которое, наряду с тенденцией к модернизации терми¬
нологии (о ней мы будем говорить ниже) нарушает общий колорит памятника.
За недостатком места мы приводим лишь незначительную часть этих неологизмов:
«организовав там все...» (стр. ИЗ), «Теодорих работал над тем, чтобы...» (стр. 119),
«держаться метода осторожности и большой продуманности» (стр. 220), «увидя такое
дело» (стр. 240), «Велизарий нанес им удар со стороны водоснабжения» (стр. 244),
«чтобы читающие эти строки» (стр. 376), «поэты, писавшие на эти темы» (стр. 380), «пе¬
реучиваться в этом вопросе и принимать во внимание новые точки зрения» (стр. 390),
«материальная культура» (стр. 377). Среди всех этих «методов», «тем», «вопросов»,
«точек зрения» читатель естественно начинает по временам ощущать себя не в VI,
а в XX веке, и, если переводчик действительно стремился воссоздать колорит эпохи,
он должен был тщательно избегать подобных неологизмов.
Еще более неприятное впечатление производит модернизация исторической тер¬
минологии. В тексте по многу раз встречаются выражения «кадровая пехота» (хатаХоуос
7Г£^1хо;, стр. 122): «кадровая конница» (хатз'Хоуос; [тстпхос, стр. 181); «титул короля»,
«императорский титул» (по гречески везде ctpxh — власть, стр. 88, 124).
Не вполне убедительно и введение таких терминов, как «за твое царское величе¬
ство» — в греческом тексте ty) <r?j pocaiXeta, (стр. 150). Термин «варварские государи»—
PaaiXsTs (стр. 349) также ничем не оправдан; очень неудачен термин «римские сол¬
даты» (атратиЬтоы) вместо обычного «воины» (стр. 373 и 384). Желательно было бы из¬
бегнуть и часто встречающегося прилагательного «самодержавный» (аотохоатсор),
которое невольно пробуждает иные исторические ассоциации.
Вызывает некоторые возражения и самый язык перевода; у читателя создается
впечатление, что на всей этой огромной работе лежит отпечаток известной незавер¬
шенности, небрежности; кажется, что рукопись не была подвергнута окончательной
правке. Чем же иначе можно объяснить, что такой опытный переводчик, как С. П. Кон¬
дратьев, в ряде случаев не согласует между собою однородные члены предложения, как,
например, на стр. 198 — «причинять врагу, конечно, много бед и скорее заставлять их
снять осаду», или на стр. 290—«... с большим войском пошел на них. Попытавшись
взять его». В ряде случаев мы наталкиваемся на предложения, смысл которых пара¬
доксален, как, например: «это был человек легкомысленный, постоянно страдающий
запоем...» (стр. 333); запоем, как известно, страдают только периодически; между тем
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
153
в греческом тексте сказано ёх тоо ёти xXeTcttov — большую часть времени, очень часто
и т. п. На стр. 108: «росла маслина в виде дерева». Маслина никогда не растет иначе,
и в тексте сказано tyj; ёХоиас; dsvSpov — масличное дерево, буквально — дерево маслины.
Мы не имеем возможности привести большого числа фраз и оборотов, идущих
вразрез с принятььм словоупотреблением, и ограничимся лишь самыми яркими из них:
стр. 85: «пройти молчанием обо всем этом»; стр. 88: «Теодат, получив главную власть,,
стал действовать обратно тому, на что надеялась Амалазунта...»; стр. 130: «он встре¬
тил (!) мост на реке Тибре»; стр. 149: «Что же последует потом, я хотел бы, чтобы оно
было еще лучше для твоих дел»; стр. 153: «скот, идущий на еду»; стр. 209: «побуждае¬
мые жадностью, всегда старались насиловать своих соседей»; стр. 243: «упование,
которое питают к вам все готы»; стр. 392: «когда стагиритский философ думал об этом
и долгое время вращал свои мысли в разные стороны» (!).
Особенное возражение вызывает излюбленный переводчиком и вовсе не отражающий
стиля Прокопия прием тавтологии. Обороты типа: «не считал нужным считаться»
(стр. 83); «числом много их многочисленней» (стр. 255) и им подобные встречаются во-
многих случаях и очень портят перевод. Мы проанализируем лишь один \ijpii-
мер, чтобы показать, в какой мере искажается стиль Прокопия. На стр, 98
читаем: «... выйдя отсюда со всем войском, он со всей поспеш¬
ностью становится лагерем на равнине». Построение здесь параллельное; каждое
из глагольных действий характеризуется обстоятельственными словами, для пе¬
редачи которых переводчик пользуется одинаковой грамматической конструкцией.
В греческом же тексте (evlHvSs ttocvti тсо атратоз аяаХХауг!? oti та^юта sv тоз icsSuo.
атрато7Г£<)£ита'.) одно обстоятельство выражено дательным падежом (Dat. sociati-
vus), а второе адвербиальным оборотом. И это не случайность, а сознательно при¬
меняемый Прокопием стилистический прием, притом один из привычных Фукидиду.
У последнего параллельные друг другу члены предложения обычно имеют различ¬
ное грамматическое выражение. Такие характерные особенности стиля желательно
было бы сохранять, тем более, что это нисколько не противоречит нормам русского
языка.
Подводя итог своим наблюдениям, мы должны сказать, что несмотря на бережное
в большинстве случаев отношение к тексту, переводчику не вполне удалось воспроиз¬
ведение его стилевых особенностей: аромата изящного и строгого языка, которым
писал Прокопий, русский читатель, к сожалению, не ощущает.
Вызывают недоумение своим необычайно скромным объемом и характером давае¬
мых разъяснений подстрочные примечания и комментарии, помещенные в конце книги.
Так, примечание на стр. 180 к предложению: «Эта гора (Везувий.— И. Ф.) отстоит от
Неаполя на расстоянии семидесяти стадий к северу», гласит: «Ошибка Прокопия»
(следовало бы не ограничиваться этой фразой, из которой не ясно даже, ошибается
ли Прокопий в определении расстояния пли направления, но привести точные данные
о местоположении Везувия).
Точно так же следовало подробнее рассмотреть испорченный текст предсказания
Сивиллы (примечание на стр. 151), а не ограничиваться переводом замечания Хаури
об этом месте. Примечания в конце книги в большинстве представляют собою взятые
из издания Хаури ссылки на источники, остальные (прим. 6, 7, 8, 24, 25, 26 к I кн.,
3, 4, 5, 8, 9, И, 13 и 15 к III кн. и большинство к IV книге), принадлежащие пере¬
водчику (авторство которого, кстати, нигде не оговорено!) — краткий реальный ком¬
ментарий.
Характер и объем комментария и примечаний должен быть поставлен в упрек
издательству. Читатели специалисты и не-специалисты, обращающиеся к этому
исключительно интересному и до сих пор малодоступному источнику, вправе были
рассчитывать на подробный и полный исторический и реальный комментарий.
Оформлены «Примечания» также чрезвычайно плохо; они снабжены лишь по¬
рядковыми номерами, без указания глав и параграфов (или хотя бы страниц), к ко¬
торым относятся, причем в тексте в нескольких случаях пропущены соответствующие
сноски. Пользование ими превращается ввиду этого в сложные текстологические
154
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
изыскания: так, лишь при сравнении с Хаури мы установили, что первое примечание
II книги относится к § 27 гл. 4, второе примечание той же книги — к § 13, гл. 10 и т. д.
Приведенное в книге изложение содержания «Войны с готами» по главам пред¬
ставляет собою дословный перевод латинских Argumenta, имеющихся в издании Хаури
и, очевидно, лишь по техническому недосмотру приписано С. П. Кондратьеву. Ука¬
затель также представляет собою перевод указателя Хаури. К сожалению, и им за¬
труднительно пользоваться, так как в тексте не всегда соблюдается единообразие
в транскрипции собственных имен. Так, исавр по имени ^'Evvyjs называется повсюду
Энном, как и следует в соответствии с -транслитерацией, но на стр. 91
это же имя написано через Е (Енн); па стр. 202 это же имя приобретает женское окон¬
чание (Энна). Кличка Иоанна — фауа? (или <рауа?) то передается словом «обжора»,
то транслитерируется трояким способом: Фаг (стр. 294), Фага (стр. 373) или Фагас
(стр. 464 и 476). Имя Губаз везде склоняется по II склонению, но на стр. 403 (место,
пропущенное в указателе) находим форму «с Губазой», образованную по I склонению.
Последнее наше замечание относится к списку опечаток, который во много jfa3
преуменьшает истинное их количество. Опечаток в книге непростительно много, и под¬
час весьма серьезных. В добавление к указанным в списке приводим: на стр. 382, в
примечании вместо «Плутарх, Помпей, 35» напечатано «Плутарх и Помпей, 35»;
на стр. 387, 18-я строка снизу, вместо «гуннов» напечатано «готов»; на стр. 494, 5-я
строка снизу, имеются две опечатки: вместо «Малала» читаем «Малама» и вместо «Кед-
рен» — «Кенрен»; на стр. 424, 3-я строка сверху, вместо «Арриан» напечатано «Аргиан»
и т. д.
Все отмеченные нами недостатки как принципиального, так и технического ха¬
рактера не умаляют значения большого и кропотливого труда переводчика, давшего
советскому читателю возможность познакомиться с таким ценным историческим па¬
мятником, как «Война с готами» Прокопия Кесарийского.
Рецензируемый перевод снабжен обширной вступительной статьей 3. В. Удаль¬
цовой «Прокопий Кесарийский и его „История войн с готами“». «В начале статьи,
характеризуя время правления Юстиниана (527—565 гг.), автор критикует построе¬
ния дореволюционных русских и западных буржуазных исследователей, неизмен¬
но идеализировавших эту эпоху и расценивавших ее как период стабилизации и
величайшего расцвета Византийской империи. Полемизируя с этой точкой зрения,
3. В. Удальцова обращает внимание на непрестанный рост революционного движе¬
ния масс и ожесточенные попытки подавить эти «революционные выступления и
подводит читателя к выводу о том, что «только ничем не прикрытая военная дик¬
татура, неограниченный деспотизм могли отсрочить неминуемую гибель рабовла¬
дельческой империи на Востоке. Правление императора Юстиниана и было этой
последней судорожной попыткой рабовладельческого класса сохранить свое господ¬
ство, подавить революцию рабов и колонов» (стр. 5).
После краткого обзора источников истории VI в., 3. В. Удальцова переходит
к анализу произведений Прокопия — крупнейшего из византийских историков того
времени. Здесь мы находим не только свод всех сохранившихся биографических
данных, но, что гораздо ценнее, попытку реконструировать мировоззрение Проко¬
пия, исходя из его классовых позиций. Внимательное изучение значительного по
объему наследства Прокопия позволяет автору с достаточной полнотой раскрыть
его основные политические взгляды.
Прокопий, принадлежавший, вероятно, к сенаторской аристократии, настроен¬
ной оппозиционно по отношению к политике Юстиниана, не только в «Тайной ис¬
тории», но, как подчеркивает 3. В. Удальцова, во всех своих произведениях про¬
являет известное недовольство политикой Юстиниана. Этой позиции Прокопия
мы обязаны рядом ценных сведений о внутренней жизни Империи. Нельзя не со¬
гласиться с автором, утверждающим, что только под влиянием недовольства полити¬
кой Юстиниана Прокопий дает важные сведения о положении угнетенных классов,
о восстаниях масс, о кризисе и разложении правящей верхушки, о налоговой систе¬
ме Юстиниана и целом ряде других сторон жизни Византии VI в., недостаточно
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
155
освещаемых в произведениях других историков. В этой части статьи раскрыты
также некоторые из литературных приемов Прокопия; в частности, высказана инте¬
ресная мысль о том, что резкая критика Юстиниана1, вкладываемая Прокопием в
уста его врагов, в ряде случаев выражает, вероятно, мнение самого автора.
Интересен также раздел статьи, посвященный рассмотрению и оценке сведений,
сообщаемых Прокопием о славянских племенах; здесь автор обращается не только
к «Истории войн с готами», но и к другим произведениям Прокопия, в частности,
к трактату «О-диырийкаАд-^ котором буржуазная историография чрезвычайно тен¬
денциозно усматривает лишь восхваление деятельности Юстиниана. 3. В. Удальцова
показывает, что этот трактат дает и иные, не менее важные сведения — о вторже¬
ниях славянских племен, о значительном размахе, в связи с этими вторжениями,
строительства, преследовавшего цели обороны, и т. д.
Написанная просто и популярно вводная статья 3. В. Удальцовой по-новому
ставит ряд вопросов и будит научную мысль. Удачно ^ разрешена и вторая задача,
неизбежно стоящая перед всякой вступительной статьей — задача популярного ос¬
вещения соответствующей проблематики, введения читателя — не-специалиста в
круг вопросов, связанных с данной эпохой и данным источником.
И. 5. Феленковская
А. 77. ОКЛАДНИКОВ, Неолит и бронзовый век Прибайкалья. «Ма¬
териалы и исследования по археологии СССР», вып. 18, М.—Л.,
Изд. АН СССР; 1950, ц. 45 р. 50 к.
Этот большой том в 400 страниц с многочисленными рисунками представляет со¬
бою сводку многолетних исследований по неолиту Прибайкалья и основан преимуще¬
ственно на материалах из раскопок и разведок самого автора. В этом труде впервые
дана полная систематика огромного археологического материала, но большей части
остававшегося до сих пор неизвестным и только частично и разрозненно опубликован¬
ного в разных статьях, особенно в статьях автора рецензируемой работы.
Книга эта входит в круг больших, обобщающих монографий по археологии раз¬
личных областей Советского Союза, написанных за последнее пятилетие сотрудни¬
ками Института истории’материалыюй культуры Академии Наук СССР. Это позволяет
предъявлять к труду А. П. Окладникова повышенные требования. К сожалению, этот
труд значительно уступает в качестве ряду вышедших ранее работ.
Первая часть книги посвящена историографии и хронологизации древностей При¬
байкалья. Вторая часть содержит описания этапов развития неолитической культуры
в Прибайкалье. Описание бронзовой эпохи в Прибайкалье будет дано в одном из даль¬
нейших томов «Материалов и исследований».
Историографическая часть (глава первая) интересна, но сильно растянута и со¬
держит много лишнего: конспективное изложение истории взглядов на каменный
век, начиная с Лукреция, историю установления трехчленного деления на каменный,
бронзовый и железный века, второстепенные и третьестепенные подробности. Впро¬
чем, как придется отмечать и далее, книге А. П. Окладникова вообще свойственны
словесные излишества.
Следующие главы, вторая и третья, посвящены классификации п относитель¬
ной хронологизации памятников Прибайкалья и синхронизации неолитических
погребений и поселений. К положительной стороне этих глав следует отнести боль¬
шую работу по выделению последовательных этапов развития материальной куль¬
туры Прибайкалья. Автор подробно и убедительно обосновывает свою схему деления
зтой культуры на хиньский, исаковский, серовский, китойский, глазковский и шивер-
ский этапы. Таким образом, он дополняет и расширяет данную им же ранее аналогич¬
ную схему (в статье «Археологические данные о древней истории Прибайкалья», ВДИ,
4938, № 1). Но полное недоумение вызывает название следующего этапа «бронзовым
156
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
веком», поскольку' оба предшествующих этапа, питерский и глазковский, автор тоже
относит к бронзовому веку. Такая путаница в терминологии совершен
(см. стр. 139). 1
Как в этих главах,, так и в следующей, четвертой главе, посвященной вопросу об
абсолютных датах, есть ряд положений, с которыми никак нельзя согласиться. Так,,
следуя за О. Монтелиусом, А. П. Окладников утверждает на стр. 53—54 преимуще¬
ство хронологизации археологических памятников по могильным древностям. Поло¬
жение это сильно устарело. Приведенные автором примеры неустойчивости датировок
по «слойным» памятникам, даже по 11-слойной стоянке^Улан-Хаде, неубедительны и:
показывают только несовершенство применявшихся методов раскопок. Находки на
полах жилищ, открытых на стоянках, представляют собой такую же «достоверную»-
находку, как клад или погребение, так как они безусловно существовали одновременно.
А правильное изучение многослойных поселений дает более объективный критерий
последовательной смены типов керамики и других бытовых вещей, чем типологическое-
расчленение погребений одного или нескольких могильников. Да и из слов самого ав¬
тора видно, что раскопки прибайкальских неолитических стоянок могли, повидимому,.
быть использованы для установления относительной хронологии значительно шире,
чем это было сделано А. П. Окладниковым. Так, мы встречаем в книге указание, что
«иногда культурные остатки, связанные с неолитическими (поздними) поселениями,
встречаются над кладками могил, в покрывающем их дерне, а в ряде случаев поздние
погребения располагаются на площади ранних поселений» (стр. 65, примечание).
Однако, отметив это, А. П. Окладников оставил неиспользованными эти ценнейшие
для относительной датировки наблюдения. Точно так же на стр. 90 автор сообщает, что-
относительная хронология памятников серовских, китойских иглазковских погребений
по керамике осложняется отсутствием в китойских погребениях сосудов (найден всего
один сосуд), тогда как «китойская керамика поселений представляет большое разно¬
образие форм и типов». Но опять-таки и этот факт не побудил автора обратить больше
внимания на массовый стояночный материал.
Особенно досадно отсутствие даже попытки ответить на некоторые вопросы, не¬
разрывно связанные с содержанием этих глав. Ведь уже во введении А. II. Окладников
пишет, что он рассматривает «большие локальные группы неолитических памятников
Сибири и Дальнего Востока... в качестве обозначения культуры определенного этно¬
графического целого, например культуры народа или племени на всем протяжении его
истории» (стр. 10). И все-таки] остается неясным, представляет ли себе А. П. Окладни¬
ков выделенные им этапы развития материальной культуры Прибайкалья последова¬
тельными: этапами в развитии одной и той же археологической или этнической общ¬
ности. Не было ли здесь* полной1 пли частичной смены населения (ср., например,
с фактом наличия могильников на местах поселений и следов поселений над могиль¬
никами)? А если все эти этапы «обозначают» одну археологическую культуру и одну
этническую общность, то мы вправе ожидать от автора, что он, хотя бы приблизительно,,
очертит область, занятую некогда этим населением, и попытается установить, когда
и откуда эта область была заселена. Но в книге не дано ни одной карты распростра¬
нения этой культуры Прибайкалья; дано лишь несколько карт распространения нео¬
литических могильников по р. Ангаре. Или это и есть область распространения при¬
байкальской культуры? Но, помещая эти карты, автор не потрудился расставить около
точек, отмечающих местонахождения могильников, номера, соответствующие номерам
перечисленных в тексте могильников. Поэтому карты получились «слепыми».
Неблагополучно обстоит дело и с главой четвертой, где приведены обоснования
абсолютных дат. Автор отмечает в этой главе, что «наибольшую ценность для абсолют¬
ных датировок имеют прямые образцы импорта из других стран» и «подражания чужим
образцам» (стр. 125). С этим установленным еще в прошлом веке бесспорным положе¬
нием надо согласиться. Более того, можно даже сказать, что для данной эпохи одно
лишь наличие хотя бы нескольких таких предметов, датированных прямо или косвенна
но так называемой «цепочке», может служить опорой для дальнейших типологических
сравнений и хронологических выводов. Однако, сделав весьма ответственное заявле¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
157
ние, А. П. Окладников тотчас забыл о нем, и ни одного примера находки привозных
вещей или подражаний чужим датированным образцам в главе четвертой мы не находим.
Исключение составляют только, может быть, костяные булавки с молоткообразной
головкой из китойских погребений и костяные булавки, с окружающими их верх же¬
лобками, из тех же погребений; булавки эти находят себе пр^йые аналогии в булав¬
ках из катакомбных и северокавказских погребенийн^1бге европейской части СССР
и в булавках с острова Готланда. Но и те и другйбдатируются, как правильно ука¬
зывает автор, началом второго тысячелетия до н. э. и могут, таким образом, подтвер¬
дить только позднюю дату китойского этапа, по датировке А.'П. Окладникова,'не под¬
тверждая начальной его даты.
Более того, производя типологические сравнения найденных в Прибайкалье пред¬
метов с находками в других областях, А. П. Окладников по большей части не сопо¬
ставляет, а противопоставляет их друг другу. Так, сравнивая глазковские листовид¬
ные медные ножи с находками медных ножей в других местах, А. П. Окладников за¬
являет, что они не могут быть сближены ни с какими другими более поздними типами
металлических ножей Сибири, кроме простейших бесчеренковых * 1 ножей из афанась¬
евских погребений; хотя абзацем ниже, на той же стр. 126, он говорит, что таких но¬
жей в афанасьевских погребениях найдено не было. Не подходят, по его мнению?
для сравнения с глазковскими ножами и другие ножи, найденные в Сибири, например?
в Окуневом улусе на Енисее, или в европейской части СССР, например, на Левшин¬
ской стоянке. Затем следует экскурс (отклонений в сторону, часто очень пространных,
в книге А. П. Окладникова превеликое множество) по вопросу о типологическом раз¬
витии медных ножей в Передней Азии и в Венгрии, с характерной оговоркой, что
глазковские ножи «не следует датировать так же, как аналогичные по форме листо¬
видные ножи Передней Азии, южной и даже восточной Европы» (зачем же нужно
было привлекать эти ножи для сравнения?—А. Б.). Вывод же из всего этого делается
тот, что «глазковские металлические ножи обеих форм,— как без черенка (черешка.—
А. В.), так и с черенком (черешком — А. Б.),— принадлежат к числу типологически
древнейших образцов» (стр. 127—128).
Итак, вместо приема датировок но «импорту» и «подражаниям» вещам, датиро¬
ванным в других областях, А. Г1. Окладников использует здесь весьма упрощенный
и неубедительный прием по формуле: 1) глазковские ножи не имеют точных аналогий
в других местах, 2) форма глазковских ножей проще, чем в других местах, 3) следо¬
вательно, глазковские ножи древнее остальных.
Еще откровеннее эта мысль выражена им при сравнении медного кинжала из
фофановского могильника с аналогичными ему медными кинжалами. Сравнение это
закапчивается словами, что этот кинжал «в типологическом отношении несравненно
проще и архаичнее (подчеркнуто мною.— А. Б.) всех этих кинжалов» (стр. 125).
Так возводится в постулат, что простейшая форма должна быть древнейшей. А между
тем, эта простота, помимо других возможных причин, могла быть местной^ особен¬
ностью, что далеко не безннтересно для характеристики прибайкальской бронзовой
эпохи.
Типичным примером таких же недоказуемых выеодовнз сравнений прибайкаль¬
ских типов вещей с изделиями других областей может служить предположение, сде¬
ланное на стр. 130, что «традиционные нефритовые кольца, являющиеся едва ли не
наиболее чтимыми священными символами в древнем Китае, м о г л и (разряд¬
ка моя.— А. Б.) иметь свои прообразы на далеком Севере» потому, мол, что в Китае
нефрита нет (?? —А. Б.), а в Прибайкалье его обрабатывали издавна.
Нередко в этих главах встречаются внутренние противоречия. Так, на стр. 127
К
1 А. П. Окладников всюду пишет «бесчеренковый» вместо «бесчерешковый». Та¬
кое неправильное словоупотребление встречается часто не только у А. П. Окладни¬
кова. Надо напомнить, что черенком называется рукоятка ножа, а черешком продол"
жение клинка, закрепляющееся в рукоятке.
158
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
А. П. Окладников возражает против сравнения глазковских белых цилиндриче¬
ских бус с древнеандроновскими, так как «первые значительно меньше по размеру,
короче п ^же в диаметре», а на стр. 130 и 134 сравнивает глазковские бусы с «близко
напоминающими» их бусами из могильника Пан-Шан и с бусами из мариупольского мо¬
гильника. Совсем недопустимо сравнение китойских погребений с погребениями на
Южном Оленьем острове в Карелии; аналогии здесь не идут далее засыпки могил
охрой и преобладания вытянутого положения захороненного; разница же по времени
между теми и другими погребениями огромная.
Не буду приводить других примеров нечетких датировок, на основании которых
А. П. Окладников относит хиньский этап к 5-му, исаковский — к 4-му, серовский —
к 3-му и китойский ко второй половине 3-го и началу 2-го тысячелетия до н. э.
Можно было бы простить автору его увлечение тысячелетиями. Но их надо быЛо
лучше обосновать на основе находок привозных датированных вещей или подража¬
ний им,— метод, который сам А. П. Окладников считает наиболее «ценным». Поскольку
же этого сделано не было и даты выведены из приблизительных типологических ана¬
логий, сопровождающихся недоказанными предположениями, то абсолютные дати¬
ровки различных этапов в развитии материальной культуры Прибайкалья оказы¬
ваются, по меньшей мере, спорными.
Однако здесь дело не только в простом увлечении большими датами. Эти датировки
понадобились автору для более широких и притом не только спорных, но и явно оши¬
бочных исторических выводов. Уже в следующей, пятой, главе, в которой говорится
о происхождении прибайкальского неолита, содержатся утверждения, которые за¬
ставляют читателя насторожиться. Глава эта странным образом посвящена, несмотря
на ее заглавие, большому экскурсу в область палеолита, и только четыре страницы
из двадцати одной отведены описанию хиньского этапа. Понадобилось же это автору
для изложения довольно парадоксального взгляда на сибирский палеолит как на наи¬
более «прогрессивный» вклад в материальную культуру того времени в Евразии, при¬
чем «географическим центром» области «от Гоби до Енисея и Алтая», где якобы сло¬
жилась эта передовая палеолитическая культура, было Прибайкалье (стр. 146). За
недостатком места я не буду разбирать здесь это утверждение и доказывать очевид¬
ную его] ошибочность. Приведу только заключительный вывод автора, сформулиро¬
ванный следующим образом: «Поэтому, несмотря на прогрессивное развитие, или вер¬
нее именно из-за него, культурный уровень лесных племен Сибири оставался еще очень
низким» (стр. 156). Расшифровывать смысл этих слов я не берусь.
Стараясь связать поздний палеолит Сибири с хиньским этапом, А. П. Окладни¬
ков утверждает, что в развитии позднепалеолитических культур Сибири отмечаются
следующие особенности, которые описаны автором очень подробно, по которые я изла¬
гаю здесь в нескольких словах. Первая особенность «заключается в том, что прогрес¬
сивный перелом начался здесь относительно рано»; вторая — в том, что развитие тех¬
ники камня пошло здесь иначе, чем в Европе. «Сибирь не только миновала микролити¬
ческую стадию перед самым ее мадленским началом, но и в совершенно иных формах
чем на Западе, и в иное время, задолго до Кампиньи, Маглемозе и кьеккенмеддингов
Скандинавии, прошла полосу развития микролитической техники»; третья особен¬
ность заключается в медленных темпах развития позднепалеолитической культуры
Сибири (стр. 153—156). Из этого делается вывод, что «промежуток времени, отделяю¬
щий весь этот несравненно дольше, чем в Европе, затянувшийся „поздний палеолит",
от настоящего развитого неолита с луком и стрелами, снабженными обычными, разви¬
тыми по форме наконечниками, был, повидимому, очень непродолжительным»
(стр. 156). Так «обосновывается» своего рода скачок от позднего палеолита к хинь-
скому этапу. Отсюда — и датировка этого этапа V тысячелетием до н. э. Но ни одна
из форм орудий хиньского этапа, выделенного А. П. Окладниковым на основании на¬
ходок только в двух погребениях: в пади Частые (нарушенном) и в пади Хиньской,
не вытекает из форм орудий сибирского позднего палеолита. Получается, действитель¬
но, какой-то скачок в духе марровских взрывов в материальной культуре и языке,
в зависимости от изменений в форме хозяйства общества. А если мы учтем, что в этих
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
159
хиньских погребениях были найдены шлифованные шиферные орудия и листовидные
кремневые наконечники стрел, то этот скачок от «затянувшихся» форм палеолитиче¬
ских орудий покажется еще более странным.
Как бы ни хотелось автору рецензируемой книги связать наиболее поздние палео¬
литические памятники Сибири с наиболее ранними известными нам неолитическими
памятниками, этот разрыв в наших знаниях существует, и заполнять реальный пробел
нереальными предположениями нет никакой надобности. А потому и хиньский этап,
быть может, не так древен, как это кажется А. П. Окладникову.
Следующие — шестая, седьмая и восьмая — главы представляют большой интерес,
поскольку в них опубликованы с большой тщательностью и подробностью материалы
по неолиту Прибайкалья, разделенному на исаковский, серовский и китойский этапы.
В этих главах даются сопровождаемые иллюстрациями описания ряда погребений и
найденных в них вещей.
Опубликование богатого материала из прибайкальских неолитических погребе¬
ний и со стоянок, а также отдельных находок является ^аиболее ценной частью
труда А. II. Окладникова. Большое количество иллюстраций и удачное сопостав¬
ление различных древних предметов с изделиями, известными из этнографии, дали
возможность автору полно и убедительно выяснить в подробностях назначение найден¬
ных вещей и охарактеризовать способы их использования. Однако эту положитель¬
ную сторону труда сильно портит перегруженность текста бесчисленными этнографи¬
ческими примерами, часто почти буквально повторяющими друг друга, а иногда при¬
веденными не к месту. Так, вместо того, чтобы, приведя несколько примеров охоты
на рыбу с острогою, луком и стрелами, сказать потом, что эти способы применяются
у многих других народов, автор подробно описывает или цитирует описания такой охоты
у самых различных племен Азии, Америки, Австралии, занимая тождественными опи¬
саниями целые страницы. Начав описывать для сравнения изображения рыб-приманок,
находящиеся в фондах различных этнографических музеев, А. П. Окладников с уны¬
лым однообразием приводит более десятка совершенно одинаковых описаний. На
стр. 233—234 он дает всем известные описания лодок-долбленок, найденных при про¬
рытии Сясского канала, в швейцарских свайных постройках, в Шотландии, затем пе¬
реходит к описаниям лодок у алеутов, индейцев и т. д., и все только для того, чтобы
сказать, что неолитические жители Прибайкалья, «очевидно», плавали в таких же
лодках. Между тем в археологическом материале Прибайкалья никаких остатков
лодок нет, а отсутствие или очень малое количество находок грузил от сетей, поплав¬
ков, отпечатков сети, дощечек и игл для плетения сетей (по крайней мере, А. П. Оклад¬
ников не упоминает о них в своей работе) скорее говорит об отсутствии лодок у мест¬
ного населения.
Многословие автора достигло апогея в разделе «Космогонические представления
и культ животных» в серовское время. Этот раздел занимает девять авторских листов.
В нем нагромождены сотни этнографических примеров со всего земного шара, дол¬
женствующих, по мнению автора, показать систему верований и мировоззрения у
прибайкальского населения серовского времени. Какие только племена и народности
не проходят здесь перед глазами читателя! Эвенки, тунгусы, орочи, ханты, нганасаны,
чукчи, кеты, лопари и другие народности Севера, народы Средней Азии, северо¬
американские индейцы, племена Аравии и т. д., вплоть до древних египтян и древ¬
них скандинавов. Стрижка их всех под одну гребенку с неолитическим населением
Прибайкалья невольно вызывает сомнение у читателя: неужели же у всех этих племен
и народностей, стоявших на разных ступенях культурного развития и находившихся
в различных исторических условиях, не было никакой разницы в их верованиях, ко¬
торые сводились в основном якобы к представлениям о «верхнем», «среднем» и «ниж¬
нем» «небе», о «космогонических» лосях, быках и т. д. Нехватает только сведения
всех этих небес и'космогонических животных к*пресловутой идее о «руке», чтобы пол¬
ностью повторить «яфетические зори» Н. Я. Марра.
Но вернемся к археологической части последних глав книги. Продолжая наме¬
ченную ранее линию, А. П. Окладников, в соответствии с установленными им большими
160
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
датами для неолита Прибайкалья, приходит к таким выводам, с которыми никак нельзя
согласиться.
Характерным примером этого может служить вывод, который сделан автором на
основании находок в серовских погребениях длинных костяных пластинок. А. II. Ок¬
ладников с некоторым основанием считает их костяными обкладками луков, что, впро¬
чем, не вполне доказано. Но допустим, что автор прав и эти пластинки действительно
являются обкладками луков. На основании только того, что пластинки имеют плоско
срезанные с боков ребра, А. П. Окладников делает вывод, что серовские луки были
«односторонне выпуклыми». Далее дается описание африканских и океанийских лу¬
ков, из которого следует не совсем понятное заключение, что «костяной обкладке нео¬
литических луков и их предполагаемому деревянному стержню вполне соответствуют,
таким образом, удвоенные стержни отмеченных выше луков» (ст. 224—225). Ниже,
после рассуждения об арктических луках, А. П. Окладников находит серовские луки
более совершенными: те, мол, «имели лишь по одному куску кости на самом сгибе, тогда
как серовский лук был сплошь покрыт своего рода костяной броней» (стр. 227). И вот
у автора возникает новая мысль о том, что предполагаемая обкладка лука и предпола¬
гаемый деревянный стержень были склеены между собою, так как «ни общее устройство
(предполагаемое.— А. Б.), ни составные части его (известны только костяные пла¬
стинки.— А. Б.) этому не могли препятствовать» (стр. 227).
Предположение, помноженное на предположение, приводит автора, наконец, к
выводу, что серовские луки замечательны еще и потому, что «они имеют прямое отно¬
шение к общим проблемам истории материальной культуры северных племен в связи
с мировой культурной историей».
Так мы дошли до мировой культурной истории, на фоне которой А. П. Окладников
рисует появление серовских луков: «Находки серовских луков показывают, однако, что
в глубине северной Азии лук несравненно более сложного и совершенного устройства,
че*м луки из царских могил первой династии (3400—2980 гг. до н. э.), появился во вся¬
ком случае не позже древнейших египетских образцов и, конечно, на много веков рань¬
ше сложных луков времен Рамзеса И. Это был бы древнейший сложный лук вообще»
(стр. 228).
Но и таких выражений показалось автору мало, и на следующей странице он,
в конце концов, произносит настоящий акафист серовскому луку: «... высокораз¬
витой охотничьей культуре северных областей Старого Света закономерно соответ¬
ствовал и уникальный по его характеру серовский лук — самый древний и самый со¬
вершенный из всех известных нам сейчас изделий на земном шаре» (стр. 229). Итак,
ни одно «из всех известных нам сейчас изделий на земном шаре» не достигло такого
совершенства, как неолитические серовские луки!
Вот для чего понадобилась более ранняя датировка прибайкальского неолита.
Пример с серовскими луками показывает, каким путем автор в дальнейшем исполь¬
зует другие находки в серовских погребениях, чтобы доказывать ведущую роль в
мировой культуре неолитических племен Прибайкалья. Однако стоит просмотреть ма¬
териал из серовских погребений по описаниям и иллюстрациям автора,чтобы убедиться,
что серовские луки, может быть, и не столь древни. Об этом свидетельствуют прежде
всего типы серовских кремневых наконечников стрел, характерные для конца III
и первой половины II тысячелетия до н. э. в южных степях Европы. Об этом говорит
широко применяемая на серовском этапе струйчатая ретушь, которая в восточной
Европе распространяется только во II тысячелетии до н. э. На это же указывают на¬
ходки костяных гарпунов с цилиндрическим насадом, снабженным обращенным кверху
зубцом. Да и глиняные сосуды серовского этапа, частично орнаментированные,
содержат среди элементов орнамента такие, как выпуклины и кресты, а иногда даже
снабжены ручками. По аналогии со всеми областями Евразии такой тип керамики не
подтверждает ее большой древности. Еще убедительнее об этом говорит пять раз на¬
блюдавшийся в серовских погребениях обряд труиосожжения (см. стр. 336), несмотря
на длиннейший экскурс А. П. Окладникова о значении огня в первобытной религии.
Может быть, серовский этап и не следует отодвигать так далеко в древность.
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
т
Последняя глава книги о китойском этапе построена на тех же приемах и, есте¬
ственно, приводит автора к выводу о существовании «в конце 3-го и во всяком случае
в самом начале 2-го тысячелетия до н. э. передовой группы лесных племен Прибай¬
калья» (стр. 411). На критике этой главы я не буду останавливаться, чтобы нс повто¬
ряться.
Рассматривая работу А. П. Окладникова в целом, надо высказать сожаление,
что он обошел молчанием вопросы этнической общности населения Прибайкалья в
различные установленные им этапы. Иначе он обратил бы внимание на некоторые
факты, приведенные им самим, но не разъясненные. К таким фактам относится ис¬
чезновение в китойское время «самых совершенных в мире» составных серовских
луков, хотя наконечники стрел представлены разнообразными типами; к этим фак¬
там относится то, что в китойское время «вновь появляются грубые скребловидные
орудия и острия из аргиллита, кварцита или даже кварца, живо напоминающие .ар¬
хаический* инвентарь позднепалеолитических стоянок» (стр. 363); к таким фактам
относится изменение в обряде погребений и т. д.
Труд А. П. Окладникова, как публикация нового систематизированного ма¬
териала, представляет большую ценность и, несомненно, заинтересует всех археологов,
изучающих неолитическую эпоху. Но как исследовательская работа рецензируемая
книга неудовлетворительна. Собственно истории древнего населения Прибайкалья
уделено слишком мало внимания, хотя материал для этого был у автора колоссальный.
Вместо этого автор посвятил всю свою энергию и изобретательность созданию весьма
сомнительных доказательств того, что долина р. Ангары с палеолита и до бронзовой
эпохи занимала ведущее положение в сложении если не мировой, то евразийской куль¬
туры — занятие пустое, а в известной мере и вредное.
Следует сделать еще несколько мелких замечаний. Прежде всего можно указать
на небрежное отношение к терминам. Так, на стр. 134 говорится о «коридорных мо¬
гилах», а на стр. 138 они называются «могилами с ходами»; на стр. 203 дан совершенно
неупотребительный термин «шпалтер», а на стр. 174 и 199 зачем-то применены
иностранные термины «hohlmeissel» и «lames» вместо «желобчатое долото» и «ножевид¬
ные пластинки». Не упорядочены даже наименования могильников, материалом из
которых оперирует автор: перечни могильников на стр. 62,72 и 73 расходятся, и не
всегда можно отожествить их. Встречаются непонятные выражения, вроде «разрез
хвоста ласточки» (стр. 176), «очертания сосуда параболоидные (в разрезе)» (стр. 168,
ср. стр. 166, 171). Напрасно А. П. Окладников ставит вопросительные знаки после
не понятых им, но совершенно точных и ясных слов в некоторых цитатах, как, напри¬
мер, в цитате из жития Аввакума, который, описывая Байкал, отмечал: «Вода пресная,
а нерпы и зайцы великия». После слова «зайцы» А. П. Окладников поставил вопроси¬
тельный знак, хотя ясно, что речь идет о морских зайцах, а, конечно, не о «косых».
Немало также плохо отредактированных мест, перечислять которые я не буду;
приведу только один из таких примеров. На стр. 74 говорится, что все кремневые
наконечники стрел в ленковском погребении листовидные, а всего лишь абзацем ниже
сказано, что эти наконечники стрел имеют различную форму — треугольную, с пере¬
хватом по обоим краям и т. д. К неотредактированным местам надо отнести глухие
упоминания, без указания имен, «сибирских исследователей» (стр. 148), «некоторых
археологов» (стр. 150), мнения которых критикуются. Работа А. П. Окладникова
попала в печать, очевидно, не вполне доработанной и неотредактированной. Помимо
многих технических поправок, из этой книги, несомненно, надо было изъять бес¬
численные экскурсы, уводящие читателя далеко от основной темы. И вообще сокра¬
щение этой книги хотя бы наполовину принесло бы ей большую пользу.
Основным же недостатком этой книги надо считать отсутствие в ней историзма.
Труд А. П. Окладникова больше соответствует первому слову в названии серии, в ко¬
торой она вышла,— «Материалы» и гораздо менее второму слову — «исследования».
За опубликование новых материалов автора безусловно надо поблагодарить, а от его
исследований я предпочел бы отказаться.
А. Я. Брюсов
11 Вестник древней истории, Кв 4
162
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО ДРЕВНЕЙШЕЙ ИСТОРИИ ВНУТРЕННЕЙ
МОНГОЛИИ
JOHN MARINGER. Contribution to the Prehistory of Mongolia,
(Publication 34. VII. Archaeology. 7), Stokholm, 1950, 216 стр., 52 рис.
в тексте, 40 табл., 2 карты, библиография: 71 название.
В рецензируемом очередном выпуске материалов шведской экспедиции, работав¬
шей в северо-западных провинциях Китая, публикуются результаты археологи¬
ческих работ, проведенных на протяжении 1927—1937 гг. участником этой экспедиции
Ф. Бергманом в обширном районе Внутренней Монголии от Калгана на во
стоке и до Хами на западе. Материал по каменному веку собирал как сам Берг#
ман, так и другие лица, в том числе участвовавшие в экспедиции рабочие, как китайцы,
так и монголы. Китайская группа участников экспедиции вела сборы особо.
Эти исследования охватывают, однако, лишь узкую полосу, протянувшуюся вдол>
границы Монгольской Народной Республики по пограничным с ней областям Китая
В целом ими охвачено пространство между 94—115° восточной долготы и 41—93° север¬
ной широты. На востоке зона работ Ф. Бергмана частично перекрывает столь ж,:
узкую полосу, исследованную в археологическом отношении американской экспеди
Йией под руководством Р. Ч. Эндрыоса, в составе которой работал археолог Нельсон.
Сборами Нельсона и других участников экспедиции 1925 — 1928 гг. охвачена
было пространство между Улясутаем на Западе и Калганом на Востоке, общим про¬
тяжением около 1600 км между 97 и 115° восточной долготы. Западный конец этой
полосы находится на 45—46° северной широты, восточный — на 42—44° северной
широты. По Нельсону, американской экспедицией обнаружено здесь около 120 место
нахождений, давших около 50 тысяч предметов каменного века. В свою очередь.
Ф. Бергман и сотрудники шведской экспедиции зарегистрировали в районе своих ра¬
бот около 327 пунктов с находками каменного века, общее количество которых тоже
достигает 50 тысяч.
Находки американской экспедиции, однако, до сих пор остаются неопубликован¬
ными. Все, что известно о них, ограничивается краткими заметками в отчетах экспе¬
диции, в книге Эндрыоса: «On the Trail of Ancient Man» (NY, 1926)1 и в раскры¬
вающей истинные задачи «экспедиции» книге того же Эндрьюса под громким
названием «The new conquest of Central Asia» (N. Y., 1932), а также в нескольких
кратких статьях Нельсона 1 2. Рецензируемый выпуск материалов шведской экспе¬
диции интересен именно тем, что в нем впервые дается обобщающая публикация
собранных экспедицией материалов по первобытной археологии Внутренней Монго¬
лии, при этом в связи с предшествующими работами в соседних областях Централь¬
ной Азии.
Книга открывается кратким вступлением. Далее следует очерк истории работ
экспедиции и археологических исследований на соседних территориях (Синьцзян»
Северный Китай, Маньчжурия, Прибайкалье, Монголия). По неолиту и па¬
леолиту Сибири главным источником для Марингера были краткие компилятивные
сводки Мергарта 3. Дж. Марингер, впрочем, стремился возможпо полнее учесть в
1 Ср. сокращенное русское издание: Р. Ч. Э н д р ь ю с, По следам первобытного
человека. Экспедиция в Центральную Азию, Л., 1929.
2 «Ашег. Mus. Novitates», № 222, 10—16 (1926); «Natur. Hist»., 26 (1926), стр.
246—251; «Amer. Anthrop.», 28 (1926), стр. 305—308; «Ашег. Antiquity», т. 2
(1937), стр. 267—308; N. С. Nelson, Archaeology of Mongolia. «Coinpte rendu
du Congres International des Sciences Anthropologiques et Ethnologiques. Deuxienie Ses¬
sion», Copenhagen, 1939, стр. 259—262.
8 M. E b e г t, Reallexicon der Vorgeschichte, т. XII; «American Anthropologist»,
1923), t. 25, № 1.
КРИТИКА И -БИБЛИОГРАФИЯ
163
своей работе также и результаты работ советских исследователей на Енисее, Алтае и
Ангаре. Но запас его сведений в этой области очень ограничен и сильно устарел. Са¬
мая последняя работа по палеолиту Северной Азии, которой он пользовался,— статья
1'. П. Сосновского о палеолите Алтая (1941 г., МИИА, 2), а по неолиту — работа ав¬
тора настоящей рецензии (ВДИ, 1938, № 1—2), которую он использует для сопостав¬
лений с монгольским неолитом. Им не использована даже изданная на немецком
языке сводка Г. П. Сосновского о палеолитических стоянках Северной Азии. Само
собой разумеется, что это обстоятельство, как будет показано в дальнейшем, весьма
отрицательно отразилось на работе Марингера, посвященной археологическим па¬
мятникам, во многих отношениях родственным и близким археологическим памят¬
никам азиатской части Советского Союза. Следует, кстати, отметить, что при изло¬
жении результатов исследований П. II. Хороших на острове Ольхоне (оз. Байкал)
они обозначены как проведенные на Орхоне, т. е. в Центральной ^онголии !
Основную по объему часть работы (стр. 9—166) составляет детальное описание
местонахождений культурных остатков каменного века. Попутно, однако, по днев¬
никам Бергмана отмечаются наскальные рисунки; оригинальные стены из вертикальных
каменных плит и древние могилы, в том числе тюркские, с балбалами («baba-stones»),
а также плиточные могилы забайкальско-монгольского типа. Последние представлены
в двух обычных вариантах: а) прямоугольные; б) с вогнутыми длинными сторонами.
Они представлены как чертежами, так и фотографиями.
Плиточные могилы Внутренней Монголии не подвергались сколько-нибудь ши¬
роким исследованиям и не дали ничего выразительного, но заметки Бергмана инте¬
ресны уже тем, что дают представление о самых южных и восточных пределах рас¬
пространения той замечательной культуры раннего железного века, которая уже
довольно хорошо известна советским археологам и историкам по раскопкам в
Забайкалье (исследования Г. П. Сосновского в 1928—1929 гг., Г. П. Сергеева —
в 1934—1935 гг., автора настоящей рецензии — в 1947—1950 гг.).
Описание местонахождений древних поселений с каменными изделиями расчле¬
няется по географическому признаку (следуя с востока на запад) на следующие Главы:
1) поселения в степях Восточной Монголии (провинция Чахар, район Барун-Сунит
и Дурбэт, район Дархан-Бэйле, район Му-минган, Дзун-гун, Дунда-гун); 2) посе¬
ления в Алашане (Хояр-Нор, Хара-дзак, Ук-Тохой); 3) поселения в районе Эдзэн-
гола (Сого-нор, в бассейне Эдзэн-гола, в депрессии Гурнай (Gurnai); 4) поселения
в Черной Гоби.
Большая часть местонахождений, описанных Марингером и. Бергманом в. этой
части монографии, дала относительно немногочисленный и невыразительный материал.
Обнаруженные здесь предметы, особенно законченные обработкой орудия, исчисля¬
ются если не единицами, то в лучшем случае десятками. Однако имеются и некоторые
пункты, давшие весьма обильный характерный материал, относящийся к каменному
веку Монголии. Таково, например, местонахождение в местности Хонхор-обо, где
находки были рассеяны на восточном склоне холма среди кустарника, вблизи речки
Хонхорин-гол. Среди находок отсюда имеются большие «боковые» скребла, «чопперы»
'и топоры, найдены также в большом количестве мелкие («микролитические») камен¬
ные изделия, в том числе нуклеусы призматического типа, ножевидные пластиные
скребки, как простые, так и комбинированные. Перед нами, таким образом, типичное
для степных районов Монголии неолитическое поселение, наиболее близкое по харак¬
теру к поселениям восточной части МНР, в районе г. Чойбалсан. Такой же характер
имеет и другое богатое по находкам поселение — Ихэн-гун (Ikhen-Gung), где собраны
340 нуклеусов, 24 скребла, 52 провертки, И «шильев», 1 «боковое скребло», 1 топор,
3 желобчатых долота, 1 684 отщепов и пластин.
Особое место занимают местонахождения типа древних мастерских и разработок
поделочного камня. В ряде случаев там, где были необходимые для этого условия,
отмечается естественное сочетание поселений в собственном смысле этого слова и ма¬
стерских или разработок кремня. Такова, например, местность Ук-Тохой. Здесь вокруг
озера возвышаются базальтовые плато и горы Сойон-Хайрхан. Базальтовые возвьг
11*
164
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
шенностп в изобилии доставляли человеку материал для изготовления орудий. Не¬
удивительно, что именно здесь вместе с обычными стоянками оказались и настоящие
мастерские — с отбойниками, отбросами производства каменных орудий (нуклеусы,
болванки), незаконченными или сломанными орудиями, в том числе желобчатыми
долотами и массивными скребловидными инструментами.
Весь этот раздел имеет бесспорный интерес, так как дает ясное и достаточно
полное представление о древних поселениях на территории Монголии и условиях, в
каких существовали ее древнейшие обитатели.
Следующий раздел монографии Марингера содержит главы, посвященные срав¬
нительно типологическому анализу находок Бергмана и общим выводам о возрасте и
локальных группах памятников каменного века на обследованных шведской экспе^-
дицией территориях Внутренней Монголии. Судя по обобщенным Марингером дан¬
ным, сырьем, из которого изготовлялись каменные орудия, были главным образом
минералы, связанные с третичными и мезозойскими породами вулканического проис¬
хождения: белый и красноватый халцедон, а также кварцево-порфиритовый туф,
аргиллит, сланец различных цветов и оттенков — белый, желтый, бурый, красный,
голубой и черный. Для изготовления каменных орудий применялись, кроме того,
окаменелое дерево, полевой шпат и горный хрусталь, разные виды зеленокаменных
пород, песчаник и кварцит — последние для больших массивных вещей: топоров,
долот и скребел. Кварц употреблялся лишь в редких случаях. Основным источником
каменного сырья служили коренные месторождения изверженных пород на базаль¬
товых плато и холмах, где в изобилии встречаются кремнистые сланцы, кварцит и
халцедон. Наиболее богат ими район Алашаня в центральной части Монголии, где
на огромном базальтовом плато или, вернее, целой серии их от Хата-дзака и до Ук-
Тохоя повсеместно встречаются кремнистые породы, частью в виде жильного запол¬
нения трещин, частью в виде желваков, выветривающихся из лавовых отложенийв
Второй такой район обильной добычи кремня в каменном веке расположен на базаль¬
товом плато Тэбчи, лавовые отложения которого содержат желваки цветных кремни¬
стых пород. Аналогичную картину представляют находки на базальтовых холмах,
окружающих Херрумен, на плато Шире-сумэ, в холмах Абдар и Хонхор, в лавовых
отложениях к северу от Баян-Богдо и Бай-линь.
Во всех этих местах, непосредственно вблизи жил и россыпей кремнистых пород,
встречены многие тысячи грубо отесанных человеческой рукой желваков и блоков
(
Рис. 1. Плиточные могилы в районе Бай-линь
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
165
камня, расположенных скоплениями, соответствующими временным мастерским ка¬
менного века.
Орудия обработки камня в таких мастерских представлены прежде всего от¬
бойниками, обычно изготовленными из кварца, сферическими или дисковидными по
форме. Характерно при этом, что из 46 отбойников, имеющихся в коллекциях Берг,
мана, 32 происходят из Ук-Тохоя. После грубо оббитых желваков, отщепов и ноже¬
видных пластин самую многочисленную группу находок в мастерских и стоянках
составляют нуклеусы. Последние Марингер делит на две группы. В первую входят
многофасеточные неправильные нуклеусы, большей частью округлые. По сути это
простые оббитые со всех сторон с целью удаления корки желваки, которые могли слу¬
жить заготовками как для изготовления орудий,'так и для подготовки нуклеусов приз
матического типа. Во вторую группу входят настоящие призматические нуклеусы.
О количестве этих изделий можно судить по цифрам, приведенным как Марингером^
так и Нельсоном. В коллекциях американской экспедиции их оказалось более 2 tTbi-
сяч; в свою очередь, Бергман собрал 1800 таких нуклеусов, в том числе в Ихэн-гуне
Рис. 2. Плиточная могила Хонхор-обо
340. Нуклеусы эти представлены как совершенно законченными и обработанными
до предела экземплярами, так и образцами всех подготовительных стадий их оформле¬
ния Помимо обычных конических и цилиндрических нуклеусов, среди них выделяются
загадочные изделия со своеобразно оформленным ретушью поперечным концом.
Широко распространенные в Сибири еще с палеолитического времени, эти изделия
называются в нашей археологической литературе «нуклеусами-скребками». Марингер
называет их «кельтовидными» и «языковидными» нуклеусами. Относительно способа
их употребления он допускает, что они могли служить орудиями типа клиньев, до¬
лотами, шильями, а также инструментами для резания и скобления, заменяя в по¬
следнем случае скребки обычного рода. Снятые с призматических нуклеусов пластины
служили ножами, а также вкладными лезвиями для составных орудий вкладышевого
типа.
Среди мелких кремневых орудий Внутренней Монголии, по словам Марингера,
наиболее обильной является группа «концевых скребков». В коллекциях Бергмана их
166
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
2071. У Нельсона отмечено 4038 таких изделий. Следует, однако, указать, что.выра¬
жение «концевые скребки» в данном случае неточно, так как, помимо настоящих кон¬
цевых скребков, т. е. скребков на концах правильных ножевидных пластин призма¬
тической формы, в эту категорию им включены круглые и полукруглые скребки,
изготовленные из отщепов. Далее следуют «высокие скребки», напоминающие, по сло¬
вам Марингера, ориньякские килевидные скребки в виде «носа» и клювовидные резцы.
Еще более характерны для монгольских стоянок мелкие орудия типа шильев,
сверл и проколок. Марингер расчленяет эти орудия по характеру ретуши. Если ре¬
тушь нанесена с одной стороны — это сверла; если с обеих — дрили. У шильев имеет¬
ся удлиненное и утолщенное острие. Весьма интересно при этом, что сверла, как
правило, встречаются вместе со сверлеными дисковидными бусинами из скор¬
лупы яиц страуса и, следовательно, всего вероятнее, служили для изготовления от¬
верстий в таких бусинах.
Наконечники стрел и копий относительно редки (у Нельсона отмечено 400 нако¬
нечников стрел, в коллекции Бергмана — 162). Наконечники стрел в большинстве (
иодтреугольные с прямым или с симметрично вогнутым основанием. Есть ланцето¬
видные наконечники, листовидные и «сердцевидные».
Что касается пожей, то, кроме листовидных клинков, которые могли одинаково
служить как ножами, так и наконечниками дротиков, Марингер описывает типич¬
ные вкладные лезвия, обнаруженные в двух вариантах: а) прямоугольные, т. е. сре¬
динные, и б) кривые, или пальцевидные, т. е. концевые вкладыши.
Из крупных каменных орудий детально описываются боковые скребки, топоры-
тесла и долота, а также «вещи палеолитических форм». Относительно последней группы
Марингер по существу ограничивается лишь указанием на то, что среди этих орудий
имеются полулунные и полукруглые вещи, а также обработанные с двух сторон и с
одной стороны. Он ссылается здесь также на слова Нельсона, утверждавшего, что в его
находках на Орок-норе имеются такие предметы, сходные с полулунными мустьер-
скими скреблами. Однако о находках Нельсона ничего, кроме его словесных утвер¬
ждений, неизвестно. В свою очередь, фотографии вещей из сборов Бергмана показы¬
вают только, что перед нами грубые изделия случайных форм, которые не могут быть
выделены в четко выработанную и устойчивую серию. Большой интерес представляют
тесла и долота. Изделия эти резко выделяются уже тем,что их лезвие бывает вогну¬
тым, т. е. желобчатым. Вторая их отличительная черта заключается в том, что они
всегда только оббиты, но не шлифованы. Употреблялись они, несомненно, закреплен¬
ными в рукояти не вдоль, а поперек и служили поэтому именно теслами, а не топорами.
Топоров в коллекции Бергмана оказалось 131, в коллекции Нельсона — 64.
Материалом для изготовления их служили преимущественно кремнистые и зелено¬
каменные породы, а также базальт и сланец. Особенно интересно наличие двух таких
орудий, сделанных из зеленого нефрита, по виду и форме очень напоминающих анало¬
гичные орудия из Прибайкалья. При изготовлении топоров применялись следующие
способы: оббивка (ретушь), точечная ретушь, пиление (для сланца) и шлифовка.
Марингер расчленяет эти топоры по их форме на ряд вариантов: а) большие амигдало¬
идные изделия, близкие к топорам типа эртёболле, но в отличие от них целиком поли¬
рованные; б) малые округленные, «поразительно сходные» с североевропейскими то¬
порами типа Лимгамн из раннего неолита Швеции; в) миндалевидные топоры, сходные
с острообушными топорами Северной Европы; г) топоры типа европейских Walzen-
beile (вальковых топоров), обработанные точечной ретушью и заполированные только
у лезвия; д) топоры типа известных в северном Китае (хэнаньского типа, характерного
для памятников типа Яншао); е) топоры с прямоугольным поперечным сечением
(squarrecut), характерные для Шэнси и Чжили. Вместе с тем отмечается «неожиданное
отсутствие» сверленых топоров китайского типа (т. е. плоских, трапециевидной формы,
с поперечным цилиндрическим отверстием),
В числе «вещей палеолитических форм», кроме скребел мустьерского облика и
«ориньякских» концевых скребков, Марингер отмечает грубые ядрища и chopping-
tool, типа отмеченных Мовиусом для Южной и Юго-Восточной Азии. Сюда же вхо¬
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
167
дит один отщеп с клэктонской по типу косой площадкой и таким же ударным бугор¬
ком и сколами на поверхности, напоминающими сколы, характерные для пластин
типа Леваллуа.
Отдельно описываются фрагменты каменных зернотерок, изготовленных из пес¬
чаника и гранита, а также куранты. Зернотерки зарегистрированы в девяти пунктах.
Украшения в сборах Бергмана представлены бусами из халцедона, белого мра¬
моровидного камня и, что особенно интересно, такими же дисковидными бусами из
скорлупы яиц страуса (Struthiolithus), какие известны из находок американской экс¬
педиции. Таких бус Бергман нашел 72 экземпляра, как законченных, так
и незаконченных. Обнаружены и необделанные фрагменты скорлупы яиц страуса,
служившие сырьем-затотовками для изготовления подобных бусин (83 штуки). Нель¬
сон, как известно, отмечает 5034 таких предмета. Еще интереснее опубликованный Ма-
рингером кусочек скорлупы яйца страуса, на котором имеется тонкий гравированный
узор в виде параллельных узких полосок, заполненных внутри поперечными штри¬
хами. Такие же фрагменты скорлупы яиц страуса с резным узором были обнаружены
автором данной рецензии и участниками палеонтологической экспедиции АН СССР
на стоянках* каменного века в Монгольской Народной Республике; они есть также в
сборах Нельсона. f
Керамика, обнаруженная Бергманом, представлена, с одной стороны, весьма
поздними по возрасту образцами с «текстильными оттисками» и геометрическим орна¬
ментом. Эти изделия по характеру орнамента и технике изготовления относятся к
чжоусскому и ханьскому времени или даже к X—XI вв. н. э. С другой стороны,здесь
же имеются фрагменты сосудов архаического облика, покрытые росписью в виде простой
ромбической квадратной сетки, параллельных линий, углов, выполненных черной крас¬
кой по красному фону. Эти фрагменты обнаруживают, по Бергману, ближайшее сход¬
ство с керамикой из памятников стадии Ма-шан, выделенной Г. Андерсоном в Северном
Китае. Марингер считает тем не менее, что находки из Gurnai могут быть частично
параллелизированы с культурой Яншао. Сюда же Марингер относит голубовато-се¬
рые черепки с прочерченным лощеным узором типа найденных Андерсоном в класси¬
ческом поселении культуры Яншао — в местонахождении Яншао-Тзун.
Уклад жизни людей каменного века Внутренней Монголии рисуется, по данным
Марингера, как охотничий по преимуществу. Древние охотники степей и пустынь имели
луки и стрелы с каменными наконечниками, копья с вставными боковыми лезвиями
из камня, а также с каменными наконечпиками. У них были также вкладышевые ножи
и скребки. Уровень вод был выше, вода была менее соленой; реки и озера изобиловали
рыбой, которая также должна была служить объектом промысла.
Почвы Внутренней Монголии частично пригодны для земледелия, и здесь, а осо¬
бенно на китайско-монгольской границе и в Маньчжурии, имеются следы влияния
Китая, где в то время уже цвела могучая земледельческая цивилизация.
Марингер, однако, решительно возражает японским археологам Эгами и Мицуно,
полагавшим, что «микролитическое население» Монголии вело кочевую скотоводческую
жизнь, владея лошадью, крупным и мелким рогатым скотом. Против этого говорит,
по его словам, как отсутствие костей животных, так и наличие керамики, несвой¬
ственной номадам и пастухам. Основываясь на характере находок в различных местах,
Марингер считает возможным установить, далее, наличие особых локальных
вариантов быта и хозяйства. Резкое единообразие и бедность «индустрии» в Gurnai
свидетельствуют, по его мнению, о том, что в жизни охотников и собирателей, пере¬
двигающихся вдоль краев этой гигантской депрессии, не произошло каких-либо
заметных перемен с мезолита и до позднего неолита. В районе Бай-линь-мяо, где
много наконечников стрел, люди каменного века жили преимущественно охотой;
вдоль рек и по берегам Сого-Нора — рыбной ловлей. В Ук-Тохое неолитические
охотники широко занимались обработкой камня. В общем же, на территории МНР,
где> встречено больше наконечников копий и стрел, преобладала охота. Жили ранние
обитатели Монголии во временных поселениях вдоль рек и озер, ^большею частью
сейчас сухих или соленых, но тогда пресных.
168
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Как видно нз приведенного обзора, сводка Марингера в общем дает достаточно
ясное, хотя и далеко неполное, повидимому, представление о характере находок и
хозяйственно-бытовом укладе оставившего их древнего населения. В последующих,
заключительных главах работы и тех ее частях, в которых ставятся общие культурно-
исторические вопросы и делаются соответствующие выводы, в полной мере обнару¬
живаются все слабые стороны и серьезные недостатки этого сочинения. Первый такой
вопрос — о возрасте описываемых памятников. Второй — о локальных вариантах этой
культуры и ее месте среди других культур каменного века.
Что касается возраста монгольских находок, то, как признает Марингер, ни
в одном из обнаруженных Бергманом пунктов не было возможности датировать те
или иные находки по стратиграфическим условиям их залегания. Все эти многочислен¬
ные вещи были обнаружены прямо на поверхности, на выветривающейся скальной
плоскости или в котловинах на развеянных ветрами песчаных отложениях.Основой для
датировки могут служить, следовательно, с одной стороны, характер поверхности
изучаемых вещей (степень выветренности, глубина патины), а также их форма и особен¬
ности техники изготовления. С другой стороны, ключом к определению возраста мон¬
гольских находок в данном случае может быть сравнение с аналогичными изделиями
из соседних областей, где вопросы датировки решаются на прочно установленных ос¬
нованиях. Именно так и поступает Марингер. Первое, что он попытался сделать,—
выделить из всей массы находок древнейшие, палеолитические изделия. О наличии па¬
леолита в Монголии впервые писал в своих кратких статьях Нельсон, но писал в самых
общих выражениях и без каких-либо иллюстраций, которые могли бы дать конкретное
представление об этих находках, обнаруженных Нельсоном, по его словам, в районе
озера Орок-Нора и на высоком плато между Улан-Нором и массивом Арца-Богдо.
Как уже отмечалось выше, Марингер не решается уверенно датировать палеолити¬
ческим временем отдельные орудия архаических форм, имеющиеся в собрании Берг¬
мана, потому что по характеру залеганид и по степени патинизации они ничем не от¬
личаются от встреченных вместе с ними бесспорно неолитических предметов. Что же
касается их формы, то на самом деле изделия «мустьерских» и «ориньякских» форм
в коллекции Бергмана имеют лишь очень условное сходство с настоящими палеолити¬
ческими вещами.
Важно, что Марингер, в отличие от Нельсона, учитывает также и существо¬
вание особой палеолитической культуры в Сибири и именно с ней, а не с европейским
мустье и не с азилем сравнивает находки Бергмана. Однако данное им простое сопостав¬
ление (рис 47, стр. 184) изделий из слоев Верхоленской Горы с монгольскими вещами
убеждает в условности отнесения последних к палеолиту. Ясным и четким формам,
тщательной ретуши сибирских изделий противостоят явно случайные формы и небреж¬
ная обработка монгольских вещей. Сходство у них, несомненно, случайное, и палео¬
литом датировать эти вещи из сборов Бергмана невозможно. В итоге, по признанию
самого Марингера, вопрос о палеолите Монголии в его книге остается неразрешен¬
ным и попрежнему открытым. На самом деле палеолит Монголии (в том числе
гобийский) имеется и обнаруживает теснейшую связь с сибирским верхним палео¬
литом, в первую очередь — забайкальским. Не исключено, что к нему относятся и
неопубликованные сборы Нельсона с «мустьерскими» вещами.
Вторая хронологическая проблема — о наличии в находках Бергмана изделий
мезолитического времени. К мезолиту Марингер относит находки в Ихэн-Гуне, дав¬
шие, по его мнению, «чистый и богатейший в Монголии микролитический материал».
Однако, как мы видели, в том же самом местонахождении найдены и крупные типично
неолитические вещи. Нельзя признать надежным доказательством наличия следон
мезолита и находки в Гурнай, где вместе с дисковидными бусинами из скорлупы яиц
страуса были найдены мелкие каменные изделия, в том числе проколки, а каменных
крупных орудий не оказалось. Дело в том, во-первых, что такие дисковидные бусы
встречаются и в таких комплексах, неолитический возраст которых бесспорен. От¬
сутствие же каменных топоров, несомненно, зависит не от глубокого возраста давнего*
поселения, а от того, что она принадлежало к числу обычных поселений типа стоянок,
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
169
а не было мастерской типа найденных в Тэбчи и других пунктах, связанных с корен¬
ными месторождениями поделочного камня на базальтовых плато и холмах. Кроме
того, в Гурнай, так же как и в Ихэн-Гуне, оказалась керамика как ручной работы,
покрытая снаружи отпечатками шнура, так и более совершенной выделки—с росписью.
Марингер, правда, пытается объяснить наличие керамики в обоих случаях тем, что
носители культуры мезолитического времени жили на тех же местах вплоть до «ин¬
фильтрации» сюда нового, поздне-неолитического, населения из Северного Китая,
принесшего с собой расписную керамику. Но искусственность и условность этого до¬
вода совершенно очевидны. Поэтому в попытках выделить ранний микролитический
комплекс находок Марингер вынужден опираться не на собранный Бергманом ма¬
териал, а на утверждения Нельсона о наличии в Шабарак-Усу двух особых «инду¬
стриальных горизонтов мезолита и неолита в стратиграфической последовательности
и более или менее глубоко погребенных в древних эоловых отложениях».
Рис. 3. Микролитические изделия из Гурнай
В связи с этим следует указать, что мне пришлось в 1949 г., как участнику Мон¬
гольской историко-этнографической экспедиции АН СССР и Комитета Наук МНР,
побывать на этом самом месте и снова тщательно изучить его. В Шабарак-Усу, или
Баиндзаке, как эту местность называют здешние жители,и сейчас действительно имеются
два стратиграфически четко отделенных друг от друга культурных горизонта, дающих
остатки очагов из галек и каменные изделия. Но, судя по моим наблюдениям 1949 г.,
нижний горизонт Баиндзака (Шабарак-Усу) относится не к мезолиту, а к неолиту,
и, что особенно важно, он датируется керамикой с оттисками сетки-плетенки. Послед¬
няя, разумеется, не может быть отнесена к мезолиту и, тем более, к азилю, а, напротив,
сближается с аналогичной керамикой из Прибайкалья, самые ранние образцы ко¬
торой зарегистрированы в памятниках Исаковского этапа, а более поздние относятся
к серовскому и китойскому времени. Не могут служить свидетельством о наличии
«раннего микролита» в Монголии также круглые «азильские» скребки миниатюрного
размера, поскольку они хорошо известны и в развитом неолите.
Ничего не дает для культурно-хронологической стратиграфии и попытка Маринге-
ра расчленить по типологическим признакам каменные топоры Внутренней Монголии
на три особые группы, так как по существу это не особые, устоявшиеся типы закон'
ченных орудий, а разные варианты одной и той же «острообушной» формы, особен¬
ности которых не выходят за пределы общей нормы. В целом, следовательно, прихо¬
дится считать все усилия Марингера,затраченные на установление по материалам Берг¬
мана определенной культурно-стратиграфической схемы, потраченными напрасно
и не достигшими цели.
Обратимся теперь к попытке Марингера по возможности расчленить культуру
каменного века Внутренней Монголии на ряд локальных вариантов. Марингер вы¬
деляет во Внутренней Монголии четыре «более или менее крупные» территориальные
культурные группы.
Первая группа — степная. Она охватывает районы вдоль современной степи и
часть нынешней пустыни к востоку от Хара-дзака. Здесь преобладают миниатюрные
орудия, конические нуклеусы, сверла и провертки с широкой рукоятью, малые изящ-
170
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Рис. 4. Нуклеусы из различных стоянок Внутренней Монголии
ные ножи прямоугольной формы, сегментовидные и кривые (т. е. вкладные лезвия).
Наконечников стрел в степной области довольно много, они варьируют по форме от тре¬
угольных с прямым основанием до овальных. Вместос ними встречаются длинные и полу¬
лунные скребки, средних размеров оббитые топоры] из зеленокаменных пород с
узким обушком и овально заостренным поперечным сечением; керамика гладкая или
с «корзиночными оттисками». В свою очередь внутри нее выделяются локальные осо¬
бенности: в Хадаин-Сумэ—малые оббитые топоры; в. Бай-линь-мяо—миниатюрные
округлые скребки и необычно обильные наконечники стрел, в Хонхор-обо—обилие
«микролитов», конические и цилиндрические нуклеусы, дрили и шилья с ручкой.
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
171
сделанные из узких отщепов, грубые боковые скребки и «чопперы», большие и малые
топоры, плоские и округленные в сечении.
Вторая группа охватывает Алашань. Она соответствует пустынной зоне и распро¬
странена на плато Ук-Тохой и к северу от него, в пустыне. Здесь имеются большие кони¬
ческие и цилиндрические нуклеусы, большие концевые скребки, тонкие ножи как
прямоугольные, так и кривые, боковые скребки, оббитые топоры и долота из цветной
кремнистой породы, керамика с оттисками (рогожными). Ее локальные варианты:
Ук-Тохой — изящные топоры и ножи с кривым телом; Абдерунгтей — изящные узкие
ножи с кривой спинкой.
К третьей группе относятся памятники Эдзэн-гола. Здесь распространены малые
(«микролитические») скребки, сверла из узких пластин, дисковидные бусы из яиц
Struthiolithus'a, гладкая керамика. Локальные варианты ее: Сого-Нор — необычно
длинные отщепы, малые округленные топоры, узкие желобчатые долота, Гурнай —
изящный микролитический материал, полное отсутствие топоров и вообще топоро¬
видных инструментов, гладкая керамика.
Четвертая группа — памятники Черной Гоби — в западной части Внутренней
Монголии. В целом находки напоминают материал из района Сого-Нора, но отли¬
чаются тонкими оббитыми топорами (находка в Цаган-Булуке).
Все эти локальные группы памятников обнаруживают, по словам Марингера,
взаимные «влияния». Так, малые изящные ножи степной группы спорадически появ¬
ляются в Гурнай и в Черной Гоби. С другой стороны, грубые боковые скребла и «чоп¬
перы» «внедрены» в степную зону вместе с топорами и желобчатыми теслами из
цветных кремнистых пород. Таким же «внедрением» являются узкообушные грюн-
штейновые топоры в Алашане и в Сого-Норе. Кроме того, повсюду, кроме мало
исследованной Черной Гоби, по словам Марингера, обнаруживается «много инфиль¬
траций» северо-китайской неолитической культуры, особенно ясно выраженных в степ¬
ной группе и на Эдзэн-Голе (расписная керамика, северокитайские типы топоров).
Если последний вывод, несомненно, правилен и вполне обоснован, то этого нельзя
сказать о предшествующих положениях, вызывающих серьезные сомнения и возра¬
жения. Прежде всего, следует иметь в виду, что в распоряжении Марингера нет
такого важного и по сути решающего элемента для выделения территориально-куль¬
турных групп, каким является керамика (в сборах Бергмана не может быть выде¬
лена местная неолитическая керамика; есть только северокитайская ивболее поздняя —
чжоусская, ханьская и тому подобная керамика). Что же касается других элемен¬
тов, то, если не считать бус из скорлупы яиц страуса, Марингер на самом деле
вовсе не смог установить каких-либо действительно специфических для его груп¬
пы локальных типов изделий, таких, например, которые можно было бы сравнить хотя
бы, с одной стороны, с характерными для Прибайкалья серовскими типами топоров,
каменными рыбами, и с другой — с плечиковыми теслами Якутии или, скажем,
с теслами русско-карельского типа в Карелии и Финляндии.
Он не дал доказательств и для своих утверждений о сколько-нибудь резкой кон¬
центрации тех или иных вещей в определенных районах. У него речь идет лишь о
различных комбинациях и сочетаниях одних и тех же, в основе, признаков, одинако¬
вых в принципе элементов. Но все эти комбинации могут зависеть если не от случай¬
ного характера сборов, то от характера самих конкретных памятников (мастерские,
стоянки ит. п.). Таким образом, если в данном случае и можно говорить о каком-то
•отражении в «локальных вариантах» выделенных Марингером местных географиче¬
ских условий, то только в указанном, очень ограниченном и узком смысле. Вполне
естественная и интересная по замыслу попытка Марингера обнаружить локальные
особенности монгольского неолита, так или иначе отражающие своеобразные условия
тех или иных областей Внутренней Монголии, тоже, следовательно, не может быть
признана удачной, а сделанные им выводы — убедительными.
Не ограничиваясь попыткой выделения внутри культуры каменного века Внут¬
ренней Монголии отдельных частных областей, Марингер ставит далее и более ши¬
рокий вопрос — о своеобразии этой культуры в целом и об ее отношении к культурам
172
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
каменного века других областей. Выводы его по этому вопросу могут быть сумми¬
рованы следующим образом.
Неолитическая культура этой области в целом, по его словам, «очень близка к бай¬
кальской культуре Южной Сибири, носители которой, по Окладникову, были охотники,
рыболовы и собиратели, жившие в постоянных (?) поселениях вдоль рек и озер. Вместе
с тем, культура неолита Внутренней Монголии столь же резко отличалась в целом от
неолита северного Китая,с которым она имела только известный контакт». Контакт этот
выражен прежде всего в наличии крашеной керамики. Марингер считает возможным
Рис. 5. Каменные орудия (топоры, тесла, нуклеусы). Хонхор-обо
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
173
разделить ее на две группы: раннюю, аналогичную керамике из поселений собственно
яншаосского типа, и позднюю, близкую к керамике типа Чжи-Чжиа, которую он да¬
тирует на основании новейших раскопок временем около 2000 г., еслинепозже. Вчисло
общих с неолитом северного Китая элементов входят также топоры, характерные для
культуры Яншао, каменные заступы и просверленные каменные диски, служившие
грузиками для землекопалок. Тем не менее, здесь нет такого специфического элемента
северокитайской неолитической культуры, каким являются характерные шлифован¬
ные ножи прямоугольной формы с просверленными в них отверстиями для привязы¬
вания. Нет также и специфических для Китая тесел с боковыми уступами-плечиками.
Наряду с этими верными в принципе положениями, Марингер в различных местах
своей работы высказывает мысль о том, что культура каменного века Монголии ха¬
рактеризуется «микролитическими изделиями, покрывавшими всю европейскую и аф¬
риканскую степную и пустынную зону в течение мезолитического периода». При этом,
по его словам, Внутренняя Монголия принадлежит «к северо-восточной, или субаркти¬
ческой, группе европейского микролита», выделяясь в ней специфическими приемами
подготовки нуклеусов в форме «кельтовидных» и «языковидных» изделий. Марингер,
однако, тут же признает, что в Монголии нет специфических геометризованных форм
мелких каменных изделий, характерных для настоящего микролитического инвентаря
мезолитических памятников Африки и Европы. Еще более важно, что в резком контра¬
сте с Западом «микролиты» найдены здесь в сочетании с «неолитическими элементами»,
конкретно с такими изделиями, как изящно оббитые наконечники стрел, ножи, топоры,
зернотерки и черепки глиняной посуды. Как мы видели, значение этих фактов не может
быть ослаблено и предполагаемым наличием двух разновременных культурных го¬
ризонтов — мезолитического и собственно-неолитического, поскольку такое расчле¬
нение находок не подтверждается фактами. В общем же, «северо-восточная», или
«субарктическая», зона микролитической культуры каменного века, о которой гово¬
рит Марингер, является простой фикцией. Термин «микролитическая культура» в
данном случае совершенно теряет смысл уже по той причине, что в неолите здесь,
наряду с мелкими изделиями, не менее, а по сути более важное значение имеют круп¬
ные орудия типа топоров и тесел, а сами «макролиты» не отличаются по размеру
и по типам от обычного набора неолитических орудий мелких размеров.
Вопрос о положении неолитической культуры Внутренней Монголии, а также и
неолита МНР среди других неолитических культур тоже, следовательно, не нашел
в работе Марингера правильного и полного освещения. Суть его ошибок заклю¬
чается в общем «угле зрения», под которым Марингер рассматривает неолит Монго¬
лии. Вместо того чтобы стремиться вскрыть своеобразие каменного века Монго¬
лии, он пытается рассматривать последний на фоне знакомых ему памятников
Европы, с точки зрения традиционных представлений западноевропейских архео¬
логов, выросших на почве буржуазного вещеведения. Особенно отчетливо видно
в его работе влияние взглядов Нельсона, концепция которого о «микролитиче¬
ском» характере раннего и позднего неолита Монголии и, в частности, об «азильском»
характере некоторых элементов инвентаря монгольских стоянок целиком легла
в основу обобщений Марингера.
Чтобы правильно понять каменный век Монголии, нужно, конечно, исходить не
из европейских материалов и созданных на их основе культурно-типологических схем,
а из самого монгольского каменного века, рассматриваемого на фоне его ближайшего
окружения. Кроме культур Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока, здесь, в первую
очередь, должны быть учтены памятники каменного века соседних областей Сибири—
Забайкалья, Прибайкалья и отчасти Западной Сибири. Марингер, правда, стремился
использовать сибирские материалы. Но результаты большой работы, выполненной
в этой области советскими археологами, как сказано выше, остались ему почти совер¬
шенно неизвестными. Между тем, поставленные в данной работе общие вопросы реша¬
ются в свете новейших исследований советских археологов в Сибири и на Дальнем
Востоке совершенно по-новому.
В 1949 г. в составе Монгольской историко-этнографической экспедиции, во*-
174
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
главляемоп С. В. Киселевым, работал под руководством автора настоящей рецензии спе¬
циальный отряд, в задачи которого входило изучение древнейшего прошлого Монголии.
Отряд этот своими маршрутными исследованиями на Западе МНР охватил в бассейне
р. Орхона район Эрдени-Дзу, а также пересек территорию МНР с севера на юг от
Алтан-Булака и до Далан-Дзадагада, побывав в знаменитом Баиндзаке («Шабарак-
Усу»), затем совершил маршрут на крайний восток Монголии, в район г. Чойбалсана,
Тамцак-Булака, Буир-нора и Халхин-гола. Эти работы дали обильный свежий ма¬
териал, позволяющий по-новому понять каменный век Монголии и иначе, чем
это было прежде, осветить древнейшую историю МНР. В связи с наблюдениями .1949 г-
во многом по-новому раскрывается значение и материалов, данных в сводке Марингера.
Подводя итог рассмотрению работы Марингера, следует признать, что это по¬
лезная сводка обильного фактического материала, заполняющая существенный пробел
в археологии Центральной и Восточной Азии.
Вместе с тем, внимательный анализ этой работы показывает глубокие методоло¬
гические корни отмеченных выше ошибок и недостатков этого сочинения. Целиком,
оставаясь на почве современной буржуазной науки, автор этой работы, прежде всего,
скован традиционной слепой верой во всеспасающую силу -типологического метода
— традиционного и окостенелого в руках археологов, чуждых диалектическому
пониманию истории. Особенно ярким примером этому являются его рассуждения о*
типологии и возрасте каменных топоров Монголии, которые он пытается распределить,
по хронологическим рубрикам соответственно северноевропейским схемам. Конечног
типологический метод является одним из важнейших методов в исследовательской
работе археолога над вещественными источниками. Но применять его следует с
учетом конкретных исторических условий и самобытности культурно-исторического
развития отдельных племен и народностей, а не для того, чтобы нивелировать про¬
цесс развития культуры. Отсюда же проистекает вся путаница с «микролитической
культурой» Монголии. «Культура» для Марингера — это прежде всего определенный
комплекс, или набор, вещей, за которыми исчезает конкретное общество, конкретный
человеческий коллектив — род, племя, народность.
Правда, Марингер интересуется и хозяйством, и антропологическими типами. Но
и здесь, обнаруживается известная склонность прямо и непосредственно сводить
локальные культуры к природным различиям, стремление целиком подчинить чело¬
века и его культурное творчество природной среде; это, несомненно, влияние при¬
митивного географического материализма, столь характерного для буржуазной науки.
Как обстоит дело в действительности, показывает, например, тот замечательный
факт, что в наиболее раннем неолите Монголии, в «нижнем неолите» Баиндзака .ока¬
залась керамика исаковско-серовского типа, и одновременно такая же керамика была
обнаружена археологами в районе Великой Китайской стены. И это — вопреки
резким природным различиям, которые отделяют друг от друга Баиндзак, располо¬
женный почти в самом сердце пустыни Гоби,— с одной стороны, и неолитические по¬
селения таежного Прибайкалья—с другой.
Факт этот показывает, таким образом, что псевдо-«микролитическая» культура
монгольского неолита на самом деле по своему происхождению и характеру опре^-
деляется не степным или пустынно-степным ландшафтом, как полагают Нельсон и вслед
за ним также другие зарубежные археологи, а имеет иные корни; что ее специфику
нужно искать не в прямом влиянии естественной среды «еврафриканских» и «евразий¬
ских» степей и пустынь на культуру, а в конкретно-исторических судьбах древней¬
шего населения этой же самой территории и соседних с ней областей Азии, в том
числе Сибири. В их судьбах, разумеется, следует учитывать и роль естественно¬
географических условий, географического фактора, но связь эта значительно
сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. Вскрыть эту специфику
культурно-исторического пути древнейшего населения Центральной Азии, показать
его историю во всем ее своеобразии и сложности — такова трудная, но увлекатель¬
ная задача исследователей, занимающихся археологией Монголии.
А. П. Окладников
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
S->L*J>UlJUUUmJUn.JLffUMUIUUlUUM!bT^^
НАУЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В ОБЛАСТИ КЛАССИЧЕСКИХ
ЯЗЫКОВ В СВЕТЕ РАБОТ И. В. СТАЛИНА ПО ВОПРОСАМ
ЯЗЫКОЗНАНИЯ
(Доклад на кафедре классической филологии МГУ)
«Язык относится к числу общественных явлений, действующихТза всё время су¬
ществования общества. Он рождается и развивается с рождением и развитием об¬
щества. Он умирает вместе со смертью общества. Вне общества нет языка. Поэтому
язык и законы его развития можно понять лишь в том случае, если он изучается в
неразрывной связи с историей общества, с историей народа, которому принадлежит
изучаемый язык и который является творцом и носителем этого языка»1. Из этих
указаний И. В. Сталина ясно, что, если языковед не может изучать язык вне истории
данного общества, то и историк, например, историк античного рабовладельческого
общества, не может игнорировать историю греческого и латинского языков.
Прошло уже больше года со дня появления гениальных работ И. В. Сталина по
вопросам языкознания. С тех пор было написано много статей по общим вопросам
языка, прочитаны сотни лекций, но, к сожалению, еще мало появлялось статей по
конкретным вопросам отдельных языков. Особенно не повезло классическим языкам.
Работа в этой области развивается все еще слабо, хотя интерес у студентов к изучению
истории классических языков растет 1 2. Между тем разработка истории латинского
и греческого языков может дать богатый материал не только для языковеда, но и
для историка.
Греческий язык в своей истории дает обильный материал для законов внутреннего
развития языка и его диалектов; его историю мы можем проследить на протяжении
почти трехтысячелетнего его существования — от Гомера до наших дней. Древне¬
греческий язык довольно хорошо сохранил нам в надписях и в литературных памят¬
никах свои диалекты, происхождение которых до сих пор представляет не вполне
разрешенную проблему. Интересно образование в эллинистическую эпоху при объ¬
единении Греции под македонским владычеством, а потом под властью Рима «общего»
греческого языка (y.oivrj), в основном аттического, но с различной примесью диалек¬
тов, далее его переход в среднегреческий язык византийской эпохи и, наконец, обра¬
зование элементов современного греческого языка с его диалектами и говорами. Про¬
исхождение италийских языков в связи с италийским этногенезом тоже составляет не
вполне разрешенную проблему. Н. Я. Марр, как известно, и в этот вопрос внес свою
порочную стадиальность. Дальнейшая история латинского языка может послужить
1 И. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1950г
стр. 22.
2 Например, в Московском университете в 1951 г. были защищены прекрасные
дипломные работы студентов Гринцера «Роль и характер изменений по аналогии
в склонениях и спряжениях классических языков» и Поняевой «Морфологи¬
ческие особенности архаической латыни на материале надписей».
176
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
хорошим примером разветвления единого общего языка в семье романских языков и
примером результатов скрещения языков.
При изучении истории классических языков мы теперь должны обращать гораздо
большее внимание на лексику, историю словарного фонда классических языков,— этого,
по выражению И. В. Сталина, «строительного материала» всякого языка. Здесь не¬
обходимо начать изучение с древних лексикографов и глоссографов, которые дают
обильный материал для истории слов, их значений и могут помочь изучению научной
истории того или иного слова, того или иного термина, например, в области грече¬
ского языка изучению многовековой истории слова вплоть до его судьбы в новогрече¬
ском языке; в области латинского языка — изучению истории слов, особенно так на¬
зываемого народно-латинского языка («вульгарной латыни») вплоть до его функции
в романских языках. Все эти положения должны изучаться в связи с историей общества,
в связи с развитием его культуры. Правильные представления античных теоретиков об
истории словарного фонда языка хорошо отражены у Горация: при возникновении но¬
вых понятий должны появляться и новые слова, к<как леса меняют свои листья к концу
года, прежние падают, так и в языке старые слова погибают, а только что рожденные, как
молодняк, цветут и крепнут» (De arte роёНса, 47—61). Больше внимания мы должны об¬
ращать на этимологию с лов и словообразование, имеющее громадное значение в семанти¬
ческом отношении. Мы должны усилить эту сторону уже в элементарном изучении. Не¬
обходимо отметить, что в области лексикологии, в частности словообразования, мы имеем
большой материал в целом ряде старых работ профессоров Московского университета —
М. М. Покровского, А. А. Грушки и др. Достаточно указать их главные работы. Осо¬
бенного внимания заслуживают работы М. М. Покровского «Семасиологические ис¬
следования в области древних языков» (М., 1895) и «Материалы для исторической грам¬
матики латинского языка» (М., 1898). В этих работах, как правильно указал акад.
В. В. Виноградов («Правда» от 6 июля 1951 г.), делается плодотворная попытка уста¬
новить, что семасиологические изменения слов в классических и в некоторых других
языках не случайны, а закономерны. Этот вывод в свое время значительно опередил
западноевропейское языкознание. В книге М. М. Покровского «Материалы для исто"
рической грамматики...» дается критика текста некоторых латинских глоссариев,
что в значительной мере облегчило пользование этими важными для истории латин¬
ского языка материалами. Вопросам словообразования посвящены работы А. А. Груш¬
ки «Исследования из области латинского словообразования» (М., 1900), «Этюды по
латинскому именному основообразованию» (М., 1906), «Спорные вопросы из области
латинского языкознания» (СПб., 1909). Нам необходимо продолжить эти интересные
исследования, углубив их и связав с историей Греции и Рима.
Далее, когда мы продумываем гениальное положение товарища Сталина о том,
что язык «коренным образом отличается от надстройки», возникает вопрос: а насколь¬
ко способен данный язык точно выражать понятия различных сменяющихся идеологиче¬
ских надстроек? В области классических языков особенно необходимо пересмотреть про¬
блему терминологии. Мало изучена, например, социальная и политическая терминоло¬
гия древних греков, сохраненная нам в сочинениях Платона и Аристотеля, у ораторов
и у историков (ср., например, интересное исследование Я. А. Ленцмана о греческих тер¬
минах для обозначения понятия «раб», ВДИ, 1951, № 2). Подлежит дальнейшему из¬
учению и латинская терминология (ср., например, наблюдения проф. Н. А. Машкина
о значении слова pietas в книге Лукреций, т. II, изд. АН СССР, 1947, стр. 269,
или его же разъяснение термина auctoritas, «Принципат Августа», 1949, стр. 49 и др.).
Не менее важно изучение философской терминологии у римских писателей; Лукре¬
ций, как известно, жалуется в своей поэме «О природе вещей» на «бедность своего оте¬
чественного латинского языка» (I, 832; III, 260: patrii sermonis egestas) в создании
философских терминов и поэтому иногда заимствует греческие термины. На эту же
бедность жалуется и Цицерон; он говорит, что «многие не могли поделиться со своими
согражданами тем, что опи изучили у греков», так как они не были уверены, «что
передадут это на латинском языке» («О природе богов», I, 4, 8). Все это объясняется
характером римской культуры. Неизбежно выдвигая практические вопросы этики,
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
177
римские философы-эклектики не могли создать свои оригинальные философские си¬
стемы и выработать свои философские термины. Но римляне были сильны в воен¬
ной области и в области права. Их терминология в этой сфере подлежит дальнейшему
изучению. В области права она отличается своим фонетическим и морфологическим
консерватизмом; в ее формулах наблюдаются реликты архаической стадии развития
языка и мышления.
И. В. Сталин говорит и об отдельных социальных группах, классах, которые
«...далеко не безразличны к языку. Они стараются использовать язык в своих
интересах, навязать ему свой особый лексикон, свои особые термины, свои осо
бые выражения. Особенно отличаются в этом отношении верхушечные слои иму¬
щих классов, оторвавшиеся от народа и ненавидящие его...»1 Таким образом, теперь
перед нами выдвигается задача изучения особенностей так называемого народного
латинского и греческого языков как основы для романских и новогреческого языка.
В латинском языке это изучение должно начинаться уже с Плавта, у которого «народ¬
ная» лексика латинского языка и грамматические формы находят отклики в роман¬
ских языках. Изучению «народного» латинского языка может помочь анализ диффе¬
ренциации языка разных персонажей в античной драме, трагедии и комедии. В этом
отношении сделано еще очень мало. Недавно на анализе одной комедии Плавта
попытались найти социальное различие персонажей, исходя из их языка. Обна¬
ружилось, что персонажи, стоящие на более низкой ступени общественной лестницы,
склонны у Плавта к употреблению пословиц, поговорок, сентенций, уменьшительных
слов, плеоназмов. Эти особенности разговорного народного латинского языка
подтверждаются материалом хотя бы из «Сатирикона» Петрония (ср., например, речи
бедных вольноотпущенников за столом у Тримальхиона и т. п.).
Опровергая теорию Н. Я. Марра о «скрещивании языков» путем «взрыва», путем
внезапного перехода от старого качества к новому качеству, товарищ Сталин указы¬
вает, что на самом деле скрещивание языков есть длительный процесс, что при скре¬
щивании один из языков обычно выходит победителем, сохраняет свой грамматический
строй, сохраняет свой основной словарный фонд 1 2 3 *; при этом, добавляет И. В. Сталин,
«... происходит некоторое обогащение словарного состава победившего языка за счёт
побеждённого языка...»8. Отсюда вытекает необходимость дальнейшего изучения
истории возникновения греческого «общего» языка (ужмг)). Аттический диалект
становится основой ъощ, но местные диалекты окончательно не умирают, а частично
проникают в хощ. Да и сама в дальнейшем начинает дифференцироваться,
впитывает в себя в разной мере чисто «народные» местные элементы. В результате язы¬
кового столкновения греческих колонистов со скифами Северного Причерноморья в
греческих надписях Юга нашей страны наблюдаются элементы скифского языка, ко¬
торые в настоящее время изучаются. В этом направлении придется пересмотреть и от¬
ношение латинского языка к другим италийским языкам и диалектам. Как указывает
И. В. Сталин, при скрещивании обычно один из языков выходит победителем и впиты¬
вает в себя лишь некоторые элементы побежденного языка. Действительно, римляне
покорили всю Италию; в результате латинский язык вытеснил местные языки и ди¬
алекты. Но фонетические и другие элементы италийских языков и диалектов
проникли в словарь латинского языка и остались в нем (ср., например, латинское
слово bos, которое сохранило форму осского языка, вместо закономерного латинского
vos; далее такие слова, как lupus «волк», caseus «сыр», furnus «хлебная печь» и
другие, не отвечающие закономерностям латинской фонетики). Диалектные
элементы в словарном фонде латинского языка не один раз собирались буржуазными
учеными. Наша задача найти причины социально-экономического и бытового
характера, выясняющие факты сохранения диалектного слова в латинском языке.
1 И. Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, стр. 13.
2 Там же, стр. 29.
3 Там же, стр. 30.
12 Вестник древней истории, № 4
178
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Необходимо исследовать и роль латинского языка в образовании романских язы¬
ков. Н. Я. Марр своими «взрывами» при скрещивании языков совершенно спутал кар¬
тину возникновения романских языков. Между тем романские языки, можно сказать,
постепенно зарождались в недрах латинского языка; их зародыши можно проследить
уже на начальных стадиях развития латинского языка, а впоследствии народно-
латинский язык на местах в разной мере впитал в себя местные языки и диалекты и сде¬
лался основой романских языков.
Проблема скрещивания языков снова поднимает давнишний вопрос о греко-
италийском родстве, а также вновь ставит проблему о более позднем взаимном влия¬
нии классических языков, и прежде всего вопрос о грецизмах в латинском языке, как
в области лексики, так и в области фонетики, морфологии и синтаксиса. Следует более
глубоко изучить ту социально-экономическую почву и вообще те каналы, по которым
шло проникновение греческих слов и конструкций в латинский язык, начиная с древ¬
нейших заимствований на почве экономического и культурного сближения с Великой
Грецией (ср. архаическую латинизацию греческого слова tocXccvtov в слово talentum,
или название города Tapavxov в Tarentum) и кончая литературными переносами вплоть
до историка Аммиана Марцеллина (IV в. н. э.), по происхождению грека, латинский
язык которого изобилует грецизмами. Далеко недостаточно изучена и проблема об¬
ратного влияния латинского языка на греческий после завоевания Греции, когда гре¬
ческие историки и публицисты начинают приспособлять свои концепции к запросам
римской аристократии.
Гениальные работы И. В. Сталина в области языкознания ставят перед специали¬
стами в области классических языков ряд вопросов и проблем, которыми должны ин¬
тересоваться и историки античного мира.
Проф. Н. ф. Дерататш
К ВОПРОСУ О СКИФАХ-ПАХАРЯХ
В одной из своих последних работ «Этногеография Скифии» М. И. Артамонов выска¬
зал предположение о том, что Среднеднепровская курганная группа (Киевщина) при¬
надлежит не скифам-пахарям, как это допускалось до сих пор, а другим, не скиф¬
ским племенам, и что скифы-пахари заселяли Западную Подолию. М. И. Артамонов
пишет: «О среднеднепровских курганах, как принадлежащих скифам-пахарям, можно
было говорить лишь до тех пор, пока оставались неизвестными подольские курганы;
неясно было их своеобразие сравнительно с среднеднепровскими. Можно было думать,
что область скифов-пахарей, начинаясь там, где она указана у Геродота, а именно на
Буге, простиралась затем на северо-восток в среднее Поднепровье. В настоящее время,,
когда мы знаем днестровские курганы и видим, что по своему типу они существенным
образом отличаются от среднеднепровских, такое расширение области скифов-пахарей
решительно невозможно. Геродотовские пахари ничего общего с среднеднепровским
населением скифского времени не имеют, и, поскольку в номенклатуре Геродота не
остается ни одного скифского племени, нами до сих пор не локализованного и не свя¬
занного с определенным типом памятников, среднеднепровское население приходится
считать не скифским»1. Напомним и указание Геродота о скифах-пахарях. «Выше
алазонов,— говорит Геродот,— живут скифы-пахари, которые сеют хлеб не для соб¬
ственного употребления в пищу, а на продажу»1 2 и далее: «Эти племена живут по реке
Гипанису к западу от Борисфена...»3.
1 М. И. Артамонов, Этногеография Скифии, Уч. зап. ЛГУ, вып. 13 (1949),,
стр. 156.
2 В. В. Латышев, Известия древних писателей о Скифии и Кавказе, ВДИ,„
1947, № 2, стр. 262—261 (§ 17).
8 Там же, стр. 262 (§ 18)
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
179
Из приведенных цитат ясно видно, что мы имеем две противоположные друг другу
точки зрения относительно локализации скифов-пахарей. По мнению М. И. Артамо¬
нова, скифы-пахари занимали территорию по берегам Среднего Днестра, в Западной По-
долии, и наоборот — согласно Геродоту, они занимали территорию к западу от Днепра
и по берегам Южного Буга. Как известно, пересмотр карты геродотовой Скифии по
этому вопросу, произведенный М. И. Артамоновым, был вызван публикацией поль¬
ского археолога Т. Сулимирского о Западноподольской курганной группе1. В связи
с тем, что М. И. Артамонов в его указанной только что работе не рассматривал курган¬
ной группы, опубликованной Сулимирскпм, а ограничился только ссылкой на нее,
мы считаем своей обязанностью, прежде чем ответить на поставленный вопрос, проде¬
лать эту работу. Это тем более необходимо, что действительно Западноподольская
группа имеет определенное своеобразие, отличающее ее от Среднеднепровской кур¬
ганной группы, и это, казалось бы, дает право относить первую к скифам-пахарям.
Однако наличие внешних признаков далеко еще недостаточно для того, чтобы подверг¬
нуть коренному пересмотру карту геродотовой Скифии. Более глубокий анализ па¬
мятников Западноподольской группы и сравнение ее с Среднеднепровской убеждает
нас в том, что при решении этого вопроса недостаточно руководствоваться внешним
своеобразием той или иной группы и что необходимо прежде всего подвергнуть анализу
те данные, которые помогли бы нам выявить специфическую особенность скифов-паха¬
рей как племен, производивших хлеб на продажу, т. е. выявить следы торговых свя¬
зей с греческим миром, являвшимся основным покупателем хлеба. Именно с этой сто¬
роны Геродот отличает скифов-пахарей от других скифских и нескифских племен. Это
обязывает нас раньше всего рассмотреть Западноподольскую группу в том виде, как
она представляется по Сулимирскому, с'одновременным сопоставлением ее с памятни¬
ками группы Киевской. Географически Западноподольская группа скифских кур¬
ганов расположена довольно компактно в Каменец-Подольской области, главным об¬
разом по левому берегу Днестра и его притокам (Стрып,Серет,Збруч и др.). Отдельные
курганы и случайные находки скифского происхождения были обнаружены также в
верховьях рек Горыни и Стари — притоков Припяти и далее в сторону Волыни, затем
на р. Пруте и Серете — притоках Дуная, к югу от основной группы.
По общему скифскому обычаю курганные могильники с типично скифским ин¬
вентарем располагаются на высоких местах небольшими группами в 3—4 кургана и,
по мнению Сулимирского, никогда не составляют одной общей группы с курганами
предшествующей эпохи. Это последнее обстоятельство, как видно, отличает Западно¬
подольскую группу от Среднеднепровской (Тясьминская, Журовская и др.), могиль¬
ники которой состоят из нескольких десятков и даже сотен курганов, перемежаю¬
щихся очень часто с курганами доскифского времени.
Второй особенностью этой группы является устройство курганов и погребальных
сооружений. Сулимирский, а вслед за ним и М. И. Артамонов отличают два основных
типа курганов и, соответственно, погребальных сооружений. К первому типу отно¬
сятся курганы высотой до 2 м, редко выше, содержащие каменные круги (кромлехи)
под насыпью, сложенные из плит или рваных известняковых камней. В центре такого
круга на древнем горизонте устраивалась погребальная площадка (SSZP, стр. 56.
рис. И) или неглубокая могильная яма (SSZP, стр. 60, рис. 12), обложенная в свою
очередь также камнем. В курганах с такой могильной ямой встречаются иногда два
каменных круга, из которых второй, менее массивный, расположен в основании кур¬
гана. Часто можно встретить также насыпи с большим количеством камней, переме¬
шанных с землей. Иногда в могильной яме значительной глубины по углам устраива¬
лись небольшие круглые ямки, облицованные, как и основная яма, каменными плит¬
ками (SSZP, стр. 75, рис. 15). Наконец, встречаются большие могильные ямы круглой
формы до 8 м диаметром, стенки которых облицованы камнем (SSZP, ст. 77, рис. 16).
1 Т. Sulimirski, Scytowie па Zachodniem Podolu, Lwow, 1936 (цитирую
как SSZP.— П. Л.).
12*
180
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
В курганах этого тина встречаются также каменные ящики, состоящие из толстого
слоя уложенных в ряд камней, окружающих погребальное помещение (SSZP, стр. 81.
рис. 19). Курганы этого типа содержат погребения с трупоположением и трупосожже-
нпем. Второй тип курганов имеет высоту до 1 м с погребениями на уровне горизонта
пли в неглубоких могильных ямках. В первом случае погребения совершались с трупо-
сожжением,остатки которого лежали под кучей камня (SSZP,стр 83, рис.£0)или устраи¬
валось возвышение из правильно уложенного камня для сожжения покойника (SSZP.
стр. 85, рис. 21). Во втором случае могильные ямки засыпались камнем или камень
укладывался по краям могилы, и тогда применялся деревянный настил над частью
могилы (SSZP, стр. 87 и 89, рис. 22—23). В таких могильных ямах, как и в первом типе
курганов, встречаются также круглые ямки, расположенные по углам (SSZP, стр. 5ti
и стр. 75, рис. 15) или на одной из сторон — северной или южной (SSZP, стр. 65,
рис. 14),или за пределами ямы (SSZP, стр. 49, рис. 8). Таким образом, более высоким
курганам соответствуют более сложные погребальные сооружения. Однако в обоих
типах курганов наблюдаются общие признаки, указывающие на их родственную бли¬
зость.
Сравнивая устройство курганов Западной Подолии с курганами дрл^гих групп,
в частности Среднеднепровской и Нижнеднепровской, мы должны отмстить, что курга¬
ны Западной Подолии по высоте значительно ниже Среднеднепровских и тем более
курганов Нижнего Днепра.
Отмеченные каменные погребальные сооружения курганов Западной Подолии
отсутствуют или почти отсутствуют в Среднем Поднепровье в так называемой Тясь-
минской, Журовской и Каневской группах Киевщины. Здесь среди огромного коли¬
чества исследованных курганов только однажды отмечен курган с каменной крепи-
дой К Наоборот, в Нижнем Поднепровье каменные сооружения: крепиды, кромлехи,
каменные ящики, каменные закладки, встречаются нередко. Однако они отличаются от
каменных сооружений Западной Подолии. Именно в этом последнем районе, по за¬
ключению Сулимирского,каменные сооружения являются характерной особенностью,
но к западу от Западной Подолии, в восточной части Польши, и к востоку от нее—на
Буге и в Киевщине—они отсутствуют или являются большой редкостью. Следовательно,
в отношении характера погребальных сооружений Западноподольская группа курганов
представляется своеобразной и самостоятельной группой среди скифских памятников.
Важную особенность представляет погребальный обряд с трупоположением и
трупосожжением. Среди погребений с трупоположением часто встречаются погребения
скорченные (SSZP, стр. 81, рис. 19 и стр..94, рис. 24). Обряд трупосожжения появляется
еще в доскифское время, а в скифское время приобретает более широкое распростра¬
нение. Однако необходимо отметить, что развитие форм этого обряда проходит в том же
направлении, что Hj в Среднеднепровской курганной группе 1 2. Сулимирский не
заметил, что в раннескифское время здесь и там погребение остатков сожженных осто¬
вов и инвентаря производилось на месте сожжения (Братишовская группа), изредка
сожженные кости укладывались в урну и погребались в стороне от места сожжения или
складывались в кучку в центре могилы. Позднее этот обычай усилился с тем, чтобы
принять форму «полей погребений» в послескифское время 3. При погребениях встре¬
чаются остатки заупокойной пищи в виде костей животных. Погребения целых ло¬
шадей здесь совершенно отсутствуют, хотя нередко встречаются остатки сбруи, осо¬
бенно бронзовых удил стремяновидной и обычной формы4. Известно, что погребения
целых лошадиных остовов, сопровождавших своего умершего хозяина, а тем более
1 И. И. Ф у н д у к л е й, Обозрение могил, валов и городищ Киевской губ.,
Киев, 1848.
2 П. Д. Либеров, К вопросу о связи «полей погребений» с погребениями
скифского времени на Киевщине, КСИИМК, XXXIV (1950).
3 SSZP, стр. 85, рис. 21; стр. 83, рис. 20; стр. 75, 77, рис. 15, 17.'»
4 SSZP, табл. XI, VIII, IX, И.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
181
удил, символизирующих погребения лошадей, имели весьма широкое распространение
как в Среднем, так и в Нижнем Поднепровье.
В Западной Подолии наблюдается обычай класть вместе с умершим разнообразный
бытовой инвентарь, часто оружие и украшения, но в меньшей степени, чем в Среднем
н Нижнем Поднепровье. Таким образом, Западноподольская группа скифских
курганов имеет свои специфические особенности, отличающие ее от Поднепровья, и
вместе с тем сходство в погребальном обряде, сближающее их.
Наконец, заслуживает особого внимания вопрос о погребальном ипвентаре. Если
можно было говорить о более или менее серьезных различиях, отличающих Западно¬
подольскую группу от Среднеднепровской группы в погребальных сооружениях и
частью погребальном обряде, то в погребальном инвентаре наблюдается несомненное
сходство, несмотря на то, что инвентарь первой группы значительно беднее, чем во вто¬
рой. В погребальном инвентаре Западноподольской группы имеется то же типично
скифское оружие: кинжалы, копья, бронзовые и костяные наконечники стрел, иногда
с остатками колчанов, остатки железных панцырей и боевые топоры. Однако незначи¬
тельность находок удил и отсутствие погребений целых лошадей наряду с широким
применением их в Поднепровье заставляет задуматься над причинами такого явления.
Этот типичный обычай для скифов Поднепровья почему-то не применялся или нашел
слабое отражение (удила) в Западной Подолии. К сожалению, в силу недостаточности
материала сейчас приходится ограничиться только постановкой этого вопроса. Пред¬
меты быта и украшения настолько сходны, что не представляется возможным выделить
какие-либо особые их признаки. Те же бронзовые архаические зеркала с элементами
звериного стиля, представляющие предметы ввоза из Причерноморских греческих
колоний; такие же бронзовые булавки с головкой в виде гвоздевидной шляпки или
спирали в несколько завитков, те же бронзовые гвоздевидные серьги и привески, часто
встречающиеся в Киевщине, мелкие пастовые бусы, сотнями насаженные на нитку, и,
наконец, те же костяные кнопки или пуговицы в виде гвоздиков. Проникают в Запад¬
ную Подолию и большие бронзовые котлы скифского типа, очень мало отличающиеся
от котлов степной полосы.
Особое внимание привлекает керамика, типичная для Среднеднепровской груп¬
пы, в виде обычных прямостенных горшков с наленным пояском, с защипным орна¬
ментом, больших сосудов или так назывемых урн с выпуклыми боками в нижней
части сосуда и налепными валиками на поверхности, чарок или черпаков (по Сули-
мирскому), особенно часто встречающихся в Тясьминской группе курганов Киевщины,
и, наконец, глиняные мисы и каменные блюда. Западноподольскую керамику сбли¬
жает с киевской также лощение поверхности,особенно больших с выпуклыми боками
сосудов и чарок, и применение примеси в глине. Однако Сулимирский справедливо
отмечает некоторые особенности в керамике Западной Подолии по сравнению с кера¬
микой киевской. Прежде всего это различие относится к чаркам. Чарки Западной
Подолии имеют резко профилированные стенки и ручку, заканчивающуюся часто как
бы расширяющейся лопаточкой или гребнем. Они не имеют никакого орнамента, тогда
как чарки Киевщины в большинстве случаев имеют красивый орнамент, заполненный
белой пастой. Отмечая местное происхождение чарок, Сулимирский объясняет осо¬
бенности чарок Западной Подолии влиянием на нее культур Высоцкой и Галыптат-
тской, которое проявляется и на других видах керамики, особенно на больших сосудах
типа урн. Наличие предметов греческого производства, особенно зеркал в их ранних
формах, указывает на ранние связи Западной Подолии с греческими Причерномор¬
скими колониями. При этом, если в раннескифское время эти связи ощущаются до¬
вольно сильно, то позднее они почти незаметны. Обращает на себя внимание факт почти
полного отсутствия греческой керамики в течение всего времени существования За¬
падноподольской культуры. Таким образом, Сулимирский с полным основанием видел
несомненную близость и сходство в инвентаре Западноподольской, Киевской и других
курганных групп, вызванное, вероятно, широким культурным общением. Более
того, приоритет этих связей и влияния он отводил Киевской скифской культуре, наи¬
более резко проявившейся в погребальном инвентаре Западной Подолии.
182
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Как мы вндпм, скифские курганные могильники Западной Подолии расположены
на высоких местах небольшими группами в 3—4 кургана, стоящими обособленно от
могильников доскифского времени. Это отличает их от Киевской курганной группы,
где могильники состоят из десятков и сотен курганов и включают курганы предше¬
ствующей эпохи.
Западноподольские курганы преимущественно невысокие и редко встречаются
выше двух метров. Основной особенностью погребальных сооружений’являются соору¬
жения в виде каменных кругов — крепид, иногда двойных, а также каменных
обкладок, ящиков и т. п. Применение каменных, сооружений наблюдается еще в до-
екпфское время, чем доказывается их генетическая связь. Если сооружения из камня
имеют место в Нижнем Поднепровье, то в Среднем Поднепровье они совершенно отсут¬
ствуют или встречаются очень редко. Между тем в Среднеднепровской группе курга¬
нов весьма широкое распространение приобретает тип деревянных погребаль¬
ных сооружений, встречаемых и в Немировской культуре, но совершенно отсутствую¬
щих в Западноподольской группе.
В погребальном обряде ясно выделяются две особенности погребений с трупо-
сожжением, заключающиеся в том, что в раннескифское время погребение остатков
сожжения производится на месте сожжения и редко наблюдается такое явление, когда
остатки сожжения собираются в кучу или складываются в урну, тогда как в поздне¬
скифское время сожжение производится вне места погребения и, как правило, остатки
сожжения вместе с инвентарем складываются в кучу или в урну посередине могильной
площадки или ямы. Стало быть, формы обряда трупосожжения весьма родственны
формам трупосожжения Киевщины, а их последовательное развитие может служить
подготовкой к обряду «полей погребений».
Отмечая много общих черт в погребальном инвентаре Западноподольской и Киев¬
ской курганных групп, Сулимирский видит и некоторые особенности его, объясняю¬
щиеся влиянием окружающих культур. Но спрашивается, к каким же основным вы¬
водам приходит Сулимирский относительно возникновения скифской культуры За¬
падной Подолии? Основываясь на том, что небольшие скифские курганные могиль¬
ники стоят обособленно от могильников нескифских и что богатый погребальный ин¬
вентарь скифских погребений отличается от инвентаря нескифских погребений,
Сулимирский утверждает, что эти курганы не принадлежат местному оседлому насе¬
лению, бытовавшему здесь издавна. Их надо относить к пришлому скифскому господ¬
ствующему слою. Этот господствующий слой пришел сюда в VI в. до н. э., подчинил
себе местное фракийское население и пробыл здесь, по крайней мере, в течение 500 лет,
начиная с конца VI в. по II в. до н. э. Преемственность погребальных сооружений и
погребального обряда с тру по сожжением доскифского времени объяснйется тем, что
пришедшее сюда скифское население восприняло погребальные обряды у местного на¬
селения. Признавая существование местных доскифских форм инвентаря наряду
с непосредственно скифскими формами, а равно и элементы ранних соседних культур,
Высоцкой, Галыптаттской и в позднее время — Кельтской, Сулимирский видит в гос¬
подствующих скифских формах инвентаря Западной Подолии органическую связь
со скифской культурой Киевщины и Полтавщины. Западноподольская скифская куль¬
тура якобы принесена скифской господствующей верхушкой из «украинского центра».
Здесь она развивалась в течение 500 лет, пройдя в своем развитии ранний этап
в пределах VI—V вв. до н. э. и поздний — IV—II вв. до н. э., различающиеся по по¬
гребальному инвентарю и обряду. Исчезновение этой культуры во II в. до н. э. объ¬
ясняется уходом господствующей скифской верхушки (куда — автор не указывает) ^
совершающимся под нажимом новых воинственных племен Пшеворской культуры,
хотя и в этом случае местное оседлое население не исчезает; оно остается и сливается
с новыми пришельцами.
Такова характеристика Западноподольской курганной группы и общие относи¬
тельно нее выводы Сулимирского. Эта характеристика позволяет видеть в Западнопо¬
дольской группе курганов значительное своеобразие, отличающее ее от Среднеднепров¬
ской курганной группы, но вместе с тем и значительное их сходство в культурном об¬
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
183
лике, приведшее автора к построению определенной схемы возникновения, развития
и исчезновения этой культуры. Хотя автор и не говорит об этнической ее принадлеж¬
ности, однако из его выводов можно уловить несомненное скифское происхождение,
связанное со Среднеднепровским центром. Соглашаясь в основном с характеристикой
этой группы, мы не можем согласиться с основными выводами автора, касающимися
возникновения и исчезновения этой культуры. Прежде всего мало вероятным пред¬
ставляется утверждение Сулимирского о пришлом характере господствующей вер*
хушки скифского общества в Западную Подолию и подчинении ею местного населения;
оно сделано на основании малочисленности курганов в курганных могильниках, но
небольшие размеры курганов и курганных могильников могут объясняться, с одной
стороны, отсутствием обычая создавать большие курганы, с другой — оставшиеся
более или менее значительные курганы в прошлом могли быть окружены многими мел¬
кими курганами, позднее исчезнувшими в результате деятельности человека и при¬
роды. Этот последний факт подтверждается примерами многочисленных скифских
могильников степной и лесостепной полосы Северного Причерноморья, состоявших
и из крупных и из мелких курганов, частично исчезнувших уже с лица земли совсем
или сохранившихся лишь в виде светлых пятен. Более того, трудно согласиться с тем,
что скифское население, представляющее господствующую верхушку общества, за
500 лет пребывания здесь могло оставить такое незначительное количество погребаль¬
ных памятников, как и нельзя допустить, чтобы пришлое население, малочисленное
по своему составу, могло держать в подчинении местное коренное население. Чтобы
выполнить такую задачу, если и допустить такой факт, господствующая верхушка
должна быть не только значительной, но и окружена многочисленными родичами
своего племени, без которых вряд ли мыслимо удержать в подчинении местное насе¬
ление на долгое время.
Это в свою очередь предполагает и создание многочисленных курганов. Исходя из
этих предположений, вероятнее всего считать, что в своеобразии этих памятников скры¬
ваются глубокие корни местной культуры со специфическими племенными особенно¬
стями и многими родственными культурными элементами, возникшими в резуль¬
тате многовековых взаимоотношений племен Восточной и Средней Европы, на стыке
которых жило и развивалось одно из племен этой части территории.
Конечно, возможно и закономерно допущение мысли о том, что пришельцы могли
принять местные погребальные обряды и обычаи,но,однако,в них должны были бы ска¬
заться, по крайней мере на первых порах, обряды и обычаи самих пришельцев. Не¬
возможно допустить, чтобы сразу же с завоеванием территории пришельцы перешли
к соблюдению местных обрядов и обычаев, не оставив никаких следов своих обрядов
и обычаев, скажем, деревянных сооружений, если, как предполагает Сулимирский,
завоеватели пришли из среднего Поднепровья. Известно, что памятники Журовской
курганной группы, благодаря своеобразию которой А. А. Спицын ввел термин «Жу-
ровская культура», появившиеся в VI в. до н. э. на берегах р. Турьи, представляют
собой более высокий вариант культуры, бытовавшей по берегам р.Тясьмина и ее прито¬
ков в более раннее время. Здесь столбовые деревянные погребальные сооружения
совершенствуются по сравнению с более ранними деревянными сооружениями Тясь-
минской группы. Если приходится согласиться с А. А. Спицыным в том, что Журов-
ская группа появилась здесь в VI в. до н. э., чему археологический материал не проти¬
воречит, то можно признать, что эта группа представляется производной от группы
Тясьминской. Ничего подобного нельзя сказать относительно Западноподольской
группы. Здесь нет погребальных сооружений Среднеднепровского типа. Более того,
скифские погребальные сооружения этой группы, даже по утверждению самого Сули¬
мирского, имеют непосредственную связь с местными погребальными сооружениями
доскифского времени.
Чем же объясняется предел существования скифской культуры в Западной По¬
до л ии не далее II в. до н. э.? И чем вызваны те изменения, которые знаменуют появле¬
ние здесь культуры «полей погребений»? Попытки Сулимирского объяснить это явле-
ние приходом новых племен так называемой Пшеворской культуры и изгнанием ими
184
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
отсюда скпфов мало убедительны. Дело в том, что такой переход от типично скиф¬
ской культуры к культуре «полей погребений» во II в. до н. э. наблюдается на широкой
территории и в том числе в Среднем Поднепровьс, где засвидетельствованы ранние
могпльникп «полей погребений», такие как Корчеватое, Зарубинцы, датируемые II в.
до н. э. В это время и в Западной Подолии и в Среднем Поднепровье наблюдается ис¬
чезновение подкурганных погребений и появление «полей погребений» вместе с раз¬
витием трупосожжения как господствующей формы погребального обряда. Изучение
погребального обряда с трупосожжением в Киевщине на весьма значительном мате¬
риале в скифское и послескифское время, т. е. в эпоху «полей погребений», привело нас
к выводу о том, что это изменение погребальных сооружений и погребального обряда
происходит не столько на основе смены этнической, сколько в результате внутреннего
процесса экономического развития в пределах одних и тех же этнических элементов.
Об этом свидетельствует родственность погребального инвентаря и погребального об¬
ряда «полей погребений» с инвентарем и элементами погребального обряда скифского
времени. Следовательно, можно предполагать, что и в Западной Подолии происходил
тот же процесс развития, и резкое изменение в погребальном обряде не обязательно
связано со сменой населения.
Наконец, можно согласиться с тем, что в инвентаре Западной Подолии и Среднего
Поднепровья наблюдается значительное сходство. Такое сходство позволяет счи¬
тать Западноподольскую группу памятников':скифскойгруппой. Вероятно,Сулимирский
прав, когда говорит, что центр Западнонодольской группы надо искать в Поднепровье,
особенно в Среднем Поднепровье. Стало быть, можно предполагать, что культура За¬
падноподольской группы курганов представляет собой культуру самой западной ок¬
раины Скифии, далее которой скифская культура, кроме отдельных находок, не рас¬
пространяется. Вероятно, этим можно объяснить и тот факт, что Западноподольская
культура сосредоточивает в себе элементы разных культурных влияний при несомнен ¬
ном преобладании элементов среднеднепровских, доказывающих если и не этническую,
то, вовсяком случае, культурную близость. Мынетбудем настаивать, вслед за Сулимир-
ским, на ведущей роли культуры скифских племен Среднего Поднепровья среди других
племен лесостепной полосы. Однако их значительное место в связях с внешним миром
не вызывает сомнений. Напомним ранние связи Среднего Поднепровья с Кавказом и
Закавказьем, выражающиеся в проникновении значительного количества кавказских
и закавказских вещей в Киевщину и обратно. Таковы, например, бронзовые удила
Кобанского типа и другие предметы украшений и быта, часто встречающиеся в Киев¬
щине и не попадающие в Западную Подолию. Укажем также на встречу удил Кобан¬
ского типа с предметами галыптаттского типа в Залевкинском кладе1. С Запада,
повидимому через Подолию или другим путем, в раннескифское время в Киевщину
проникают предметы галыптаттского типа (?) в виде бронзовых шпилек, гвоздевидных
серег и височных украшений, галыптаттообразные типы сосудов и т. д. Это означает,
что Киевщина в раннескифское время была территорией, через которую шли пути с
Востока на Запад и обратно, огибая степные просторы Северного Причерноморья.
Нам остается ответить на вопрос, поставленный вначале, а именно: где находилась
территория скифов-пахарей? Прав ли в этом вопросе Геродот и большинство совре¬
менных историков и археологов или действительно необходимо на карту геродотов-
ской Скифии внести исправления в духе утверждений М. И. Артамонова? Думается,
что все вышесказанное позволяет настаивать на первой локализации «скифов-пахарей»
и отказаться от второй. Особенно серьезным основанием для такого утверждения яв¬
ляется тот факт, что предметы греческого производства, как результат торговых свя¬
зей Западной Подолии с греческими колониями, отмечаются только в VI в. до н. э.,
т. е. в догеродотовское время, а в непосредственно геродотовское и более позднее время
Эти связи почти совершенно не чувствуются. Казалось бы, следуя указанию Геро¬
1 П. Третьяков, Про археологгчш дослщження 1946 р. в бассейш р1чок
Poci и Тясмину, «Археолопчш памъятки УРСР», т. I, стр. 238, рис. 7. -
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
185
дота о том, что скифы-пахари производили хлеб на продажу, мы должны были бы на¬
ходить результаты этой торговли и, прежде всего, предметы, которые получались за
хлеб от его покупателей, надо полагать, прежде всего, греческих. Но этих-то предме¬
тов в Западной Подолии мы как раз и не встречаем. Напротив, в Киевщине — в
Тясьминской, Каневской и тем более в Журовской группах такие памятники представ¬
лены весьма обильно. Греческие предметы здесь, так же как и в Немировском городи¬
ще, встречаются уже начиная с VII в. до н. э.; их количество увеличивается в VI в.
и особенно много встречается в V в. до н. э. и позднее, т. е. как раз в геродотовское
время. Интересно,] что и торговые пути из Ольвии ведут не на Днестр и Западную
Подолию, а в междуречье Днепра и Южного Буга. Достаточно указать, что один
из левых, а не правых,— притоков Южного Буга назывался по-скифски «Эксампай»;
он был южной границей «скифов-пахарей» и по-эллински назывался «Священные пути»,
что указывает на связь греческих купцов именно с местным населением междуречья
Днепра и Южного Буга. Эта река «Эксампай» — «Священные пути», в современном
названии, вероятно, река Синюха, как отмечает это и сам М. И. Артамонов, с одной
стороны, своими притоками — Высью и Турьей ведет непосредственно к Журовской
и Тясьминской курганным группам, с другой — к Рыжановской и Киевской и другим
группам Киевщины. Весьма возможно, что эти пути могли служить торговыми свя¬
зями с Полтавщиной и другими более восточными районами.
Таким образом, письменные источники и археологические памятники делают наи¬
более вероятным предположение, что основная территория скифов-пахарей лежала
к западу от Днепра и по течению Южного Буга, в последнем случае, повидимому, в
пределах так называемой Немировской культуры, в настоящее время слабо исследо¬
ванной, но имеющей много общих черт с культурой Среднеднепровской.
П. Д. Либеров
АРХИТЕКТУРА СРЕДНЕАЗИАТСКОЙ АНТИЧНОСТИ
В 1922 году, намечая задачи работ молодого Туркестанского государственного
университета по изучению Средней Азии, академик В. В. Бартольд указал на необ¬
ходимость проведения специального исследования архитектурных памятников. На¬
меченный к составлению альбом сохранившихся построек он предлагал начать в
хронологическом порядке с мавзолея Саманидов в Бухаре (IX—X вв.), как самого
раннего1.
С тех пор советскими учеными выявлено огромное, исчисляемое сотнямщди^леГТш^
мятников древней архитектуры — наземных или же погребенных в толщах культурных
напластований. Открытые, в подавляющем большинстве случаев, в связи с работами
крупных археологических экспедиций, эти памятники сразу же получили четкие хро¬
нологические даты. Отныне составление сводного корпуса по архитектурным памят¬
никам Средней Азии можно было бы начать не с эпохи Саманидов, но по меньшей
мере на полтора тысячелетия от нее назад.
Однако следует признать, что если в отношении памятников развитой феодальной
архитектуры мы вправе констатировать большие успехи, то изучение архитектуры
более древнего времени значительно отстало. Основные достижения здесь в большей
мере принадлежат археологам и в несравненно меньшей степени историкам архитекту¬
ры. Работы последних дают в лучшем случае формальное описание какого-либо отдель¬
ного архитектурного объекта, реже — группы объектов. Однако материал на¬
столько обширен, что можно уже перейти от этих частных описаний к более широким
1 В. В. Бартольд, Отчет о командировке в Туркестан, Изв. РАИИМК, т. II.
J№ 1, 1922, стр. 20—21.
186
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
обобщениям. Характерно, что до сих пор в печати не появилось детализированной
периодизации истории среднеазиатской архитектуры. А между тем та углубленная
работа по уточнению периодизации истории Средней Азии, которая, особенно за по¬
следние годы, была проведена советскими историками и археологами, с одной стороны,
сами выявленные архитектурные памятники — с другой, уже дают, казалось бы,
превосходный базис для построения такой периодизации.
В буржуазной науке архитектура Средней Азии до сих пор рассматривается лишь
как некая провинциальная ветвь так называемого иранского зодчества г. Безусловная
заслуга ряда советских исследователей в том, что они выделили архитектуру Средней
Азии как самостоятельный отдел истории мирового, в частности, так называемого
«восточного» зодчества. Однако при рассмотрении этой архитектуры имеет хождение
перенесенное из буржуазного искусствоведения подразделение ее на два периода:
«мусульманский» и «доисламский» 1 2. Характерно, что в последней по времени обобщаю¬
щей публикации видного исследователя среднеазиатского зодчества Б. Н. Засыпкина
историческая архитектура Средней Азии делится на две категории — «древнюю» и
«средневековую» 3. По существу, это подмена новыми терминами тех же давно устарев¬
ших понятий — «домусульманской» и «мусульманской» архитектуры, так как границей
между ними автор ставит арабское завоевание, а не те социально-экономические фак¬
торы, которые задолго до арабов определили в странах Средней Азии крупные исто¬
рические сдвиги и сопутствующие им новые явления в области художественного твор¬
чества среднеазиатских народов.
Задача создания хотя бы первичной периодизации истории среднеазиатской
архитектуры, особенно для древних этапов жизни страны, представляется настоятельно
необходимой. В основу ее, безусловно, должны быть положены не религия («ислам»,
«мусульманство») и не политические факторы смены династий или внешних зав оеваний
(походы Александра, завоевание арабов и др.), но основные моменты социально-эко¬
номической истории развития среднеазиатского общества.
Настоящий очерк посвящен обзору основных линий развития архитектуры Сред¬
ней Азии для того этапа ее истории, имя которому «античность». Ему предшествовали
более ранние стадии сложения и становления архитектуры как искусства, детально
останавливаться на которых здесь не будем. Отметим лишь, что древнейший период
развития среднеазиатского зодчества восходит в глубину тысячелетий. Пещеры и на¬
весы первобытного человека зарегистрированы к настоящему времени в Узбекистане,
на юге Таджикской ССР, в Туркмении, в Семиречье. Находки на равнинах многочи¬
сленных остатков кострищ в сопровождении археологического инвентаря эпохи энео¬
лита подсказывают вероятность сооружения древним человеком простейших шалашей
и землянок.
С началом приручения и разведения животных и возделывания растений связано
появление крупных общинно-родовых жилищ. Таков огромный дом кельтеминарцев
(древний Хорезм), овальный в плане, с тремя концентрическими рядами столбов, на
которых покоилась система стропил простейшего шатрового перекрытия 4; датировка
его восходит к III тысячелетию до н. э. К высшей ступени архитектуры этого типа,
изначальная дата которой пока четко не установлена, но которая доходит до середины
первого тысячелетия до н. э., относятся постройки, выявляемые на территории Южно¬
го Туркменистана. Раскопками ЮТАКЭ 1949 г.на городище Намазгатепе, близ Каахка,
1 См., например, «А Survey of Persian Art», ed. A. U. Pope, L.—N. Y. II, 1939,
стр. 911.
2 Cp. Б. П. Д e н и к e, Искусство Средней Азии, М., 1927, стр. 9—10; он же,
Архитектурный орнамент Средней Азии, М.—Л., 1939, стр. 30, 38; Б. В. В е й м а р н,
Искусство Средней Азии, М. — Л., 1940, стр. 20, 22, 31 и др.
3 Б. Н. Засыпкин, Архитектура Средней Азии, М., 1948, стр. 9.
4 С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М.— Л.,
1948, стр. 68—69. рис. 18.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
187
обнаружены остатки многокомнатного, большесемейного дома. Здесь налицо совершен¬
но иные планировочные принципы и усовершенствование конструкций. В кельтеми-
нарском доме, где обитала целая община — до 100—120 человек, по словам С. П. Тол¬
стова, «парная семья, судя по неустойчивости, подвижности семейных очагов... еще
не обособилась в хозяйственно-бытовом отношении». В намазгинском жилище четко
выявлена система маленьких, продолговатых комнаток, рассчитанных на семейную
пару, а хозяйственно-кухонные помещения уже обособлены 1. Культурный уровень
обитателей его неизмеримо выше, чем кельтеминарцев. Тонкая, превосходно выполнен¬
ная на гончарном круге посуда, иногда покрытая росписью, глиняные статуэтки бож¬
ков, изделия из бронзы, из алебастрового камня, наконец, развитая строительная тех¬
ника указывают на значительный прогресс общественного развития. Строительным мате¬
риалом служит сырцовый кирпич продолговатой формы (размеры — 44x22X И см),
положенный на глиняном растворе. Стены массивные — от 0,90 до 1,60 м. Пролеты
помещений невелики— до 1,80—2 м. Их перекрывали своды «отрезками». Эта конструк¬
ция, связанная с использованием дешевого сырья — глины, взамен всегда драгоцен¬
ного в условиях среднеазиатских оазисов дерева, представляет собою важное дости¬
жение местной строительной техники. Применение сырцовых сводов вертикальными
или наклонными «отрезками», как известно, было широко распространено и в других
богатых глиной и бедных лесом странах — в Месопотамии и Иране.
Наряду с жилищным строительством в эту эпоху появляются, несомненно, и со¬
оружения общественного характера и среди них — культовые постройки, связанные
о древнейшими религиозными представлениями местного населения. К числу их, ви¬
димо, принадлежат зарегистрированные М. Е. Массоном в горах Кара-Мазара вереницы
вертикальных камней, поставленных в определенной системе и напоминающих «али-
ньеманы» северной Франции. Назначение их, может быть, было связано с прохожде¬
нием ритуальных процессий солярного или погребального культа. К периоду, характе¬
ризующемуся разложением первобытно-общинного строя и связанной с этим жестокой
борьбой племен и племенных объединений, восходит создание тех обнаруженных
С. П. Толстовым в Хорезме «городищ с жилыми стенами», которые впервые дают один
из самых ранних примеров развитого крепостного строительства 1 2.
Несомненно, уже на этих ранних стадиях развития строительства на обширных
территориях Средней Азии наметился процесс сложения локальных особенностей
местных архитектур. Процесс дифференциации культурных явлений (в частности
в области архитектуры) шел одновременно с формированием тех крупных племенных
групп, из которых постепенно складывались народности и народы. Однако наиболее
четкое выражение эти местные отличия приобретают в развитом классовом средне¬
азиатском обществе — в эпоху среднеазиатской античности.
Проблема «античной стадии» в отношении искусства Средней Азии впервые с боль¬
шой определенностью была выдвинута В. Н. Чепелевым 3 и развита С. П. Толстовым 4.
Археологические открытия на территории среднеазиатских республик наглядно под¬
тверждают, что древние народы Средней Азии знали стадию местной античной культу¬
ры как порождения развитого рабовладельческого общества, в недрах которого она
1 Аналогичную планировку жилого здания дали раскопки А. А. Марущенко на
холме Ак-тепе, под Ашхабадом.
2 Описание «городищ с жилыми стенами» Хорезма опускаем. См. С. П. Тол¬
стов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 77—82. В 1949 г. одним из отрядов ЮТАКЭ,
возглавляемым А. А. Росляковым, подобные городища были отмечены в Чарджоуском
районе.
3В. Н. Чепелев, Об античной стадии в истории искусства народов СССР,
М.— Л., 1941; см. рецензии Б. В. Веймарна в журнале «Архитектура СССР»,
1941, № 1, и В. Д. Б л а в а т с к о г о, ВДИ, 1946, № 1.
4 С. П. Толстов, Периодизация древней истории Средней Азии, КСИИМК,
вып. XXVIII (1949), стр. 25—28.
188
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
и развивалась. Ее расцвет охватывает в основном период с III в. до н. э. до IV в. н. э.,
хотя зарождение начинается несколько ранее. Но и в пределах этой эпохи устанавли¬
ваются по крайней мере два крупнь!х этапа, гранью которых служит I век нашей эры.
Определяющим фактором этого расцвета были отнюдь не завоевания Александра
Македонского, будто бы принесшего светоч высокой эллинской цивилизации в по¬
лудикую Азию. В действительности походам Александра сопутствовало больше
разрушений, чем созидательных действий. Завоевание среднеазиатских областей,
населенных пестрым составом мужественных и свободолюбивых племен полуоседлых
скотоводов, воинственных кочевников и трудолюбивых земледельцев, далось Але¬
ксандру нелегко. Три года (с 330 по 327 г. до н. э.) топтались его войска среди гор и
равнин Средней Азии, оставляя на своем пути потоки крови и прах разрушенных
городов и селений для того, чтобы включить в состав новой мировой империи большую
часть территорий современных среднеазиатских республик: Парфию и Маргиану
(южный Туркменистан), Бактрию (часть южных областей Узбекской и Таджикской
ССР и Афганский Туркестан), Согдиану (территория междуречья Кашка-Дарьи,
Зерафшана, до Сыр-Дарьи на севере). Подлинно прогрессивное значение походов
Александра заключалось не в том, что македонцы якобы насадили высокую цивилиза¬
цию в покоренных «полуварварских» странах, как это трактуется в буржуазной
науке, но в том, что они включили эти страны высокой, но несколько изолированно
развивавшейся древней цивилизации в орбиту более интенсивного и широкого между¬
народного общения, связавшего эллинистический мир со Средним и Дальним Востоком.
Завоевания Александра были, как известно, непрочны, и уже с конца IV в. до н. э.
территории эти входят в состав крупной эллинистической монархии Селевкидов.
Но и селевкидское владычество оказалось здесь недолговечным, и уже к середине
III в. до н. э. происходит отложение крупных царств — парфянского и греко-бак-
трийского.
«Эллинистический» этап развития местных архитектур был недолговечен, и выявлен
он пока еще очень неполно. Известно, что Александр, беспощадно уничтожая на своем
пути непокорные города (так, например, он подверг разрушению крупнейший город
Согдианы — Мараканду, древний Самарканд), проводил политику насаждения в под¬
чиненных областях македонских гарнизонов, для которых создавались (иногда на
месте уже существовавших поселений) новые Александрии. Такова Александрия
Маргианская (может быть, древний Мерв), Александрия Оксиана на Аму-Дарье, Але¬
ксандрия Дальняя — на Сыр-Дарье (где-то в районе города Ленинабада), Александрия
Арийская (может быть, город Герат в Афганистане) и др. Пришлые завоеватели вскоре
растворились здесь в массе местного населения. Селевкиды продолжали ту же политику
насаждения городов (Селевкий и Антиохий) на торговых путях и у дальних границ
своей монархии. Так возникает, например, Антиохия в Маргиане (тот же Мерв), об¬
ширная земледельческая округа которой при Антиохе Сотере (280—261 гг. до н. э.)
обводится стеной протяжением свыше 260 км. Остатки этой стены, сложенной из
глинобитных блоков («пахсы»), мощностью до шести метров, были выявлены ЮТАКЭ
в районе Байрам-Али в 1946 г. V В сооружении подобных городов, может быть, отра¬
зился опыт эллинистического градостроительства и принципы регулярной планировки.
Архитектура все же в своей основе оставалась, несомненно, местной. Составить сужде¬
ние о ней пока затруднительно, поскольку эллинистические слои обычно перекрыты
мощными толщами археологических наслоений более поздних эпох.
Значительно более четко рисуются последующие этапы развития местной архи¬
тектуры. При несомненной общности развития этой архитектуры на обширных терри¬
ториях Средней Азии, связанной с единством процесса общественного развития,
этнической близостью населявших ее народов, однородностью природных условий
и пр., мы считаем возможным выделить четыре главные школы: хорезмийскую, пар- 11 С. А. В я з и г и н, Стена Антиоха Сотера вокруг древней Маргианы, «Труды
ЮТАКЭ», I, Ашхабад, 1950, стр. 260—275.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
189
■финскую, тохаристаыскую и согдийскуюх. Еасцвет их сопутствует формированию
могущественных империй, возглавляемых династиями местного происхождения,
которые в политике своей опирались не на призрачный авторитет полунадуманных
родственных связей с македонскими или селевкидскими царями, но на реальные
силы местных племен и народов. То были — Парфянское царство на юго-западе, до
конца остававшееся единственным грозным и достойным соперником Рима (в Средней
Азии оно охватывало территорию Южной Туркмении от Прикаспия до Мервского
оазиса включительно); государство Кушан на востоке, владения которых включали
территории северо-западной Индии, большую часть Афганистана, юг Узбекской и
Таджикской республик, а иногда Мервский оазис, Хорезм и Восточный Туркестан;
государственное образование Кан-гюй, или Кангха, простиравшееся от Семиречья
и Ферганы до Хорезма (отметим, что границы этих империй нередко взаимно переме¬
щались). То была пора расцвета в Средней Азии патриархально-рабовладельческого
общества, и с нею связано было сложение своеобразной духовной и художественной
культуры, в основе которой лежала местная традиция, растворившая приносные
-элементы. Эту пору с полным правом можно назвать эпохой «среднеазиатской антич¬
ности».
Развитие упомянутых выше архитектурных «школ» протекало на местной твор¬
ческой основе. Создателями их были те коренные народы Средней Азии, к которым
восходит этногенез народов среднеазиатских советских социалистических республик.
Выявление этих «школ» имеет, таким образом, не формально-познавательный интерес,
но поднимает важную проблему «культурного наследия» народов Средней Азии для
«самых отдаленных времен его созидания.
Хорезмийская школа
Хорезм — одна из древнейших в Средней Азии областей высокоразвитой оседлой
культуры, основанной на искусственном орошении при помощи системы больших кана¬
лов. Архитектура древнего Хорезма, сохранившего в силу своей крепкой политической
организации и, отчасти, выгодного географического положения наиболее независимую
линию культурного развития, в свете многолетних работ С. П. Толстова, рисуется
весьма четко 1 2. «Античный» период хорезмийского строительства отчетливо делится
на два этапа. Первый охватывает время с IV в. до н. э. по I в. н. э. («кангюйское время»
по классификации С. П. Толстова), второй — с I по IV в. н. э. («кушанское время»).
На первом этапе основным объектом строительства становится монументальный
дом-массив, вмещающий несколько сот человек родовой общины. Эти дома определяют
облик как сельского поселения, так и города. В первом случае в них сильно выражена
оборонная функция, во втором эту функцию осуществляет фортификационная система
городских стен. Основным строительным материалом служил сырец, с значительной
примесью самана. Преобладающий размер кирпичей — 40х 40 х 10 см. Кирпичи неред¬
ко несут особые знаки — родовые тамги, характерные для отдельных домов-массивов.
Мощные стены достигают 5—6 м и покоятся на цоколе из глинобитных блоков («пахсы»).
Оборонная функция этих стен ясно выражена устройством внутристенных проходов,
откуда через многочисленные бойницы осуществлялся обстрел неприятеля. Широкое
развитие получают арочные конструкции и свод «отрезками».
1 Особую архитектурную школу составляли области Северного Туркестана —
Ферганы. Однако материалы по архитектуре этих районов для интересующих нас
эпох выявлены пока еще настолько слабо, что составление общей картины — дело
будущего. Некоторые данные см. А. Н. Б е р н ш т а м, Древняя Фергана, ВДИ,
1949, № 1, стр. 107—109.
2 Здесь затрагиваем лишь основные вехи развития архитектуры античного Хорезма,
широко освещенного в многочисленных трудах С. П. Толстова («По следам
древнехорезмийской цивилизации», М., 1948, и «Древний Хорезм», М., 1948, там же
исчерпывающая литература вопроса).
190
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Раннеантичные памятники Хорезма наглядно иллюстрируют процесс усложнения
и усовершенствования фортификационной системы. Очень типично городище Джанбас-
кала. Оно имеет прямоугольный план (200 х 170 м), ориентировано диагонально
к странам света. В центре проходит улица, разделяющая два основных жилых массива
и замыкающаяся культовым сооружением (видимо, святилищем огня). Городские
стены, мощностью до 5 м, заключающие два яруса внутристенных проходов, лишены
крепостных башен, но снабжены огромным количеством расположенных в шахматном
порядке, в два яруса,;узкихбойниц— прямых, рассчитанных на навесной бой, или косых,
Рис. 1. Кой-Крылган-кала (по материалам С. П. Толстова)
предназначенных для флангового обстрела неприятеля. В северной стене выступает
предвратное сооружение, со сложным коленчатым проходом, затрудняющим прорыв
врага. Иную картину дает крепость Кой-Крылган-кала. Это не город, как Джанбас-
кала, но отдельно стоящий дом-массив. Участок охвачен валом, фланкированным
башнями; посередине высится 18-гранная цитадель диаметром около 40 м. Стена ее
расчленена на отсеки и снабжена бойницами. Внутренность цитадели заполняли жилые
и хозяйственные постройки.
Во II—III вв. н. э., наряду с существованием крепостей, отмечается переход
от укрепленных поселений к поселениям открытым, состоящим из больше¬
семейных усадеб; в городах четко выделяется место общественных комплексов (куль¬
товые здания, рыночная площадь) и замок правителя. Строительная техника совершен¬
ствуется. Возникают разнообразные типы сырцовых сводов — эллиптические, полу¬
циркульные, пониженного очертания. Чрезвычайно интересна система устройства
оснований под сооружения. Это род платформ, образованных путем закрепления пес¬
чаных барханов наружной коркой из глины и обломков строительного кирпича, ко¬
торая, цементируясь с песком, образует прочный панцырь. Цокольная часть постройки
состоит из сырцовых или «пахсовых» субструкций (под стенами), отсеки которых
заполнялись песком вперемешку со строительным мусором. Прием этот был распро¬
странен в античном строительстве Хорезма повсеместно.
В крепостной архитектуре этой эпохи, наряду с применением внутристенных
сводчатых проходов и стрелковых галерей, отмечается введение башен. Стены крепости
Аяз-кала № 1 фланкируют многочисленные, близко расположенные полукруглые
башни. В Базар-кала башни прямоугольные, но также расположенные на близких
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
191
расстояниях друг от друга. Позднее число их постепенно сокращается (Кургашин-калаг
Ангка-кала и др.), так как для фланговых обстрелов с успехом служат развитые башни
углов (часто оформленные в виде «ласточкина хвоста» — сопряжением на углу двух
смежных башен) и некоторое количество башен промежуточных. Именно эти ранние
стены с часто расположенными башнями послужили исходными образцами для создания
тех «гофрированных стен», которые характерны для сырцовых построек Средней Азии,
начиная с V—VI вв. н. э., встречаются на памятниках средневековой архитектуры и
пережиточно сохраняются в народной архитектуре вплоть до последних столетий.
Возникновение «гофр» связано не с конструктивной функцией укрепления стен, как
это часто предполагают (при чрезвычайной мощности сырцовых стен гофры едва ли
играли в этом отношении какую-либо значительную роль), но именно с крепостным
строительством античности; поэтому в них сохраняются такие крепостные элементы,
как, например, ложные бойницы.
Архитектура античного города проходит путь дальнейшего развития. Выдаю¬
щийся памятник эпохи — Топрак-кала. Это большой город правильной четырехуголь¬
ной формы (45Ох 270 м), ориентированный по странам света и обнесенный мощными сте¬
нами из сырцового кирпича с прямоугольными башнями. Его рассекает длинная улица,
к которой примыкают кварталы жилых построек, не расчлененных на отдельные дома,
но представляющих собою значительные комплексы помещений (до 200 в одном иэ
массивов). Это большие общинные дома со сложной и запутанной планировкой; при
каждом из них — своя башня («донжон»). Улица подводит к обширному ансамблю
построек, видимо, культового характера, с главным зданием храма огня, обведенным
двойными стенами, к которому примыкало множество длинных коридорообразных со¬
оружений. К северу располагалась система внутренних дворов, а в северо-западном
углу находился замок правителя (III в. н. э.). Здесь также был двор и группа разно¬
образных помещений, а в углу высился величественный трехъярусный «донжон»
(высота его в настоящее время более 20 м), господствовавший над городом и его окрест¬
ностями. Выявлено до трехсот помещений дворца, большая часть которых уже рас¬
копана. Часть этих комнат украшала фресковая живопись, выполненная живыми,
яркими красками. Палитра очень богата, сюжеты разнообразны. Здесь можно видеть
девушку-музыкантшу среди акантов (мотив, перекликающийся тематически и стилисти¬
чески с рельефом фриза из Айрытама — об этом см. ниже); девушек, несущих плоды;
волны реки и речную птицу-хищника — скопу, поныне живущую на Аму-Дарье и
питающуюся рыбой; черноликих воинов; смуглых женщин со строгим профилем не¬
сколько тяжелых лиц. Одна из главных зал заключала целый пантеон глиняных,
крашеных статуй, видимо галерею портретов обожествленных членов царствз'ющей
династии. Замки, аналогичные топрак-калинскому,хотя и уступающие ему масштабом,
сохранились в Эрес-кала, в Кырк-кыз-кала и других городищах той же эпохи.
Архитектура античного Хорезма стилистически как бы воскрешает формы зодче¬
ства классического Востока (Месопотамия): в композиции города преобладают мощ¬
ные геометрические объемы, в силуэте царят вертикальные массивы башен, в плани¬
ровке — параллельность архитектурных линий, при асимметрии общего решения.
Но при всем том, здесь несомненны новые тенденции, выводящие архитектуру хорезмий-
ских городов из круга древневосточных культур в область явлений античности:
они, в частности, сказываются в сложении новых принципов градостроительного ис¬
кусства, в развитии и совершенствовании фортификации. Синтетический стиль хорез-
мийской архитектуры, сливающий монументальную архитектуру, скульптуру и жи¬
вопись в единое органическое целое, ставит памятники, подобные Топрак-кала, в ряд
выдающихся произведений мирового зодчества.
Парфянская школа
Важные данные для истории парфянской архитектуры открыло изучение развалив
крупного парфянского города Нисы (Парфавписа античных авторов), лежащих в 18 км
192
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
от Ашхабада, на землях селения Багир Здесь сохранился огромный холм царского
города-заповедника (городище «Старая Ниса») и античного города (городище «Новая
Ниса»), имевшего еще внешнее кольцо обширной стены, охватывавшей городскую
округу. «Старая Ниса» — это неприступная царская крепость площадью около 15 га,
в виде вытянутого неправильного пятиугольника, с мощной глинобитной платформой,
воздвигнутой на естественном геологическом останце. Крепость возвышалась над
прилежащей территорией на 20—25 м, была сложена из «пахсы» и сырца, с наклон¬
ными гранями, фланкированными близко расположенными прямоугольными башнями
и бастионами; вход был обращен в сторону города; въезд осуществлялся по отлогому
пандусу. Внутри территория заключала сложный многовековый комплекс дворцовых
и культовых зданий, группу служебных построек, дворы, водоемы, возможно, парк.
Территория парфянского города («Новая Ниса»), унаследовавшего от доэллинисти-
ческого времени неправильную конфигурацию, также была охвачена мощными крепост¬
ными стенами; в северо-западном участке его располагался некрополь парфянской
знати.
Рис. 2. Старая Ниса. Терракотовые «метопы»
Основным материалом строительства служил крупный сырцовый кирпич квадрат¬
ной формы (39—42 см при 9—13 см толщины), положенный на глиняном растворе.
Жженый кирпич использовался лишь в конструкциях столбов и колонн. В облицовке
употреблены терракотовые плиты и штукатурка алебастром (белым или с подкраской),
нередко — простой глиной. Характерен прием сырцовой кладки с заливкой раствора
лишь по горизонтальным постелям, в силу чего вертикальные швы часто остаются
пустыми, четко выявляя структуру массива* Стены очень мощные, до 3—4 м, а крепост¬
ные — до 6—8 м. Кирпичные колонны обычно покоятся на кирпичной же подушке,
лежащей на уплотненном галечном основании и слое мелкого пустынного песка, ви¬
димо, игравшего роль особой эластической постели, погашавшей сейсмические коле¬
бания. Перекрытия или балочные— деревянные, или сводчатые. Своды сырцовые, 11 Археологическое изучение Нисы начато было в 30-х годах А. А. Марущенко
и получило особенный размах в работах ЮТАКЭ, возглавляемых М. Е. Массоном,
в 1946—1949 гг.; см. «Труды ЮТАКЭ», Т
Рис. 3. Старая Ниса. Зал обожествленных предков. Реставрация Г. А. Пугаченковой
Вестник древней истории Ns 4
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
193
выведенные наклонными отрезками эллиптического очертания, пролет их достигает
2,50—3,00 м; небольшие пролеты (например дверей, некоторых погребальных камер)
перекрыты сырцовым клинчатым сводом полуциркульной или лучковой кривизны.
В сложном архитектурном организме царского дворца отмечается несколько
периодов строительства. Ранний, относящийся к периоду «филэллинства» парфянских
царей, связан с существованием здания III—II вв. до н. э., украшенного терракото¬
выми плитами, профилированными тягами, зубчатыми парапетами и крытого кирпич¬
ными черепицами. Особенно интересна группа плит типа метоп, содержащих прорезные
или горельефные изображения династических и культовых эмблем: полумесяц, четырех¬
лепестковую розетку, особый династический знак-тамгу, львиную маску, колчан и
лук, палицу; в последней можно видеть отражение культа Геракла, мужественного
героя античности, слившегося с образом местного божества — Веретрагны. Элементы
эллинистической архитектуры (аканты, антефиксы, маска льва, подобная акротериям
греческих храмов) здесь сочетаются с типично местными мотивами, каковы, например,
ступенчатые зубцы парапетов с прорезными стрелками, фигура полумесяца и др.
В некрополе города в ту же эпоху возникает культовое здание прямоугольной
формы со стенами до 10 м высоты; в верхней половине стены были оштукатурены
белым алебастром, а в нижней — окрашены в малиново-красный цвет и оформлены
черными полуколонками на ступенчатом (тоже черном) стереобате. Капители их, вы¬
полненные горельефом па плоской терракотовой плитке, имеют вол юты-за витки и
розетку посередине. Это та особая «азиатская праионика», генезис которой связан с раз¬
витием местной деревянной архитектуры, с мотивом резных деревянных подбалок,
доныне употребляющихся в местном народном строительстве. Здание было Охвачено
по периметру колонным «айваном». также характерным для среднеазиатской народной
архитектуры. Деревянные колонны покоились на торовидных каменных базах. В форме
последних можно видеть прообраз того «кузаги» — шаровидного элемента, который
встречается на среднеазиатских колоннах и в средневековье, и в наши дни.
Наиболее интенсивный процесс строительства в Нисе падает на время с I в.
до н. э. и особенно на I—III вв. н. э., когда Ниса уже является как бы запрестольной
резиденцией Арсакидов, перенесших столицу в Селеквию на Тигре, »но проявлявших
большое внимание к городу, где располагались их династические усыпальницы. В Но¬
вой Нисе слагаются постройки некрополя в виде целой системы погребальных камер —
продолговатых сводчатых комнаток, окрашенных красной штукатуркой. В царском
заповеднике возникает множество новых помещений, включающих большие залы,
перистильные дворы, подсобные помещения, коридоры и лестницы. Особенно заме¬
чателен парадный двадцатиметрового пролета квадратный зал с тремя перспективно
оформленными по фасаду входами (впоследствии заложенными) Стены интерьера
расчленены на два яруса. Нижний оформлен полуколоннами, в верхнем располагались
пристенные круглые колонны (деревянный ствол, обмазанный глиной и оштукатурен¬
ный алебастром), между которыми в нишах стояли монументальные, до 2,5 м высотой,
глиняные статуи. Перекрытия деревянные, основные прогоны покоились на четырех
мощных кирпичных столбах четырехлопастного сечения. Гладко оштукатуренные белым
алебастром стены и глинобитные полы, очевидно, украшались драгоценными коврами
и тканями.
В северной части дворцовой группы Старой Нисы вскрыты остатки двух портиков
на четырех кирпичных колоннах, с характерным профилем баз так называемого «ат¬
тического типа». Южную группу построек составляли мощная башня (видимо, храм,
наподобие зиккурата), круглый зал диаметром около 17 м, целая система промежуточ¬
ных комнаток, коридоров и галерей. В III—IV вв. «царский город» был заброшен.
Для ранних периодов архитектуры Нисы отмечается своеобразная переработка
на местной основе элементов восточноэллинистического зодчества, в результате которой
слагается новый парфянский стиль. Для более поздних — сложение мощного, своеоб¬
разного архитектурного стиля, в котором усматривается общрость с группой пар¬
фянских памятников Месопотамии, особенно дворцовых и 'культовых комплексов
Ашшура, Ниппура, Варки (планировка, конструкции, архитектурные формы и детали)
13 Вестник древней истории, № 4
194
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
В значительно меньшей мере прослеживаются точки сходства с архитектурой одной из
парфянских столиц — Хатры или города Дура-Европос. Архитектура Нисы, в отли¬
чие от этих стоявших близко к границам римских владений городов, не подвергалась
римским влияниям и сильнее выражает свою азиатскую специфику.
Тохаристанская школа
Территории Тохаристана соответствовали основные области государства Кушан .
Древний Термез и прилежащие античные городища дают богатый материал для из¬
учения тохаристанского зодчества. В III—II вв. до н. э. территории эти входили в со¬
став греко-бактрийского царства, границы которого временами простирались до Индии.
Одним из греко-бактрийских царей был основан город Деметрия (Термез), имевший
в ту пору площадь около 10 га. Памятники греко-бактрийского прикладного искусства
свидетельствуют об участии в их строительстве высококвалифицированных ремесленни¬
ков, может быть, прошедших выучку в мастерских эллинизма. Однако архитектура
этой эпохи вырисовывается! еще очень смутно.
Лучше выясняется она для эпохи Кушан. К началу нашей эры Термез — большой
город, площадь которого достигает 500 га, город с интенсивной жизнью, с развитым
ремеслом и обширным строительством. Множество малых городков возникает и в его
округе (городища Айрытам, Хатун-рабад и др.). К началу же нашей эры отмечается
широкое проникновение из Индии буддизма; в Термезе возникает большая буддий¬
ская община х. Материалом строительства служили для городских стен «пахеа» и круп¬
ный сырец. Стены оштукатурены глиной или алебастром. Широкое распространение
имеет облицовка стен каменными плитами.
Материал—белый, очень красивой фактуры мер¬
гелистый известняк,который добывался в близ¬
лежащих карьерах и доставлялся на место в
виде полуобработанных глыб или оформленных
деталей. Мягкая структура камня, легко под¬
дающегося резцу, позволяла использовать его
для изготовления профилированных тяг, фи¬
гурных деталей, для горельефа и круглой
скульптуры. Наряду с камнем различные
архитектурные и даже скульптурные детали
(карнизы, аканты, антефиксы и пр.) нередко
выполнены из алебастра. Обработка круглых
профилированных каменных баз, на отшлифо-
I _____ I ванной (но не полированной) поверхности ко-
| I торых ясно прослеживаются концентрические
- . тж ^ ^ „ линии, видимо, производилась с помощью вра-
«ступа»" на стене одного из^омещТ Щающего инструмента. Для высекания различ-
ний пещерного монастыря на холме ных элементов горизонтальной профилировки
Кара-Тепе в Термезе — тяг, карнизов,— служили, очевидно, некие
шаблоны, корректировавшие облом. Скульп¬
турный же рельеф высекался по индивидуальному рисунку.
Конструкции перекрытия были балочные — деревянные и сводчатые. Свод сырцо¬
вый, выложен наклонными отрезками, повышенной кривизны (пока отмечен для III— 11 Основные публикации по архитектурным памятникам древнего Термеза и Ай-
рытама: М. Е. М а с с о н, Находка фрагмента скульптурного карниза первых веков
нашей эры, Ташкент, 1933; о н ж е, Скульптура Айрытама, «Искусство», 1935, № 2;
он же, К изучению археологических памятников правобережного Тохаристана,
«Социалистическая наука и техника», 1937, № 1; К. В. Т р е в е р, Искусство Греко-
Бактрии, М.—Л., 1940, стр. 149—158; Сб. «Термезская археологическая комплексная
экспедиция 1936 года», Ташкент, 1941; Сб. «Термезская археологическая экспедиция
1937—1938 гг.», Ташкент, 1945.
Рис. 5. Айрытамский фриз. Деталь
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
195
IV вв. н. э.). Среди каменных облицовок встречен фрагмент замка килевидной («индий¬
ской») арки. Судя по изображениям увенчанных куполами буддийских «ступа» на
стенах пещерного монастыря в Термезе, можно предположить существование куполь¬
ных перекрытий. В оформлении стен отмечается применение горизонтальных профили¬
рованных тяг, поясков, карнизов и вертикальных раскреповок или слегка высту¬
пающих пилястров. Встречаются элементы греко-римской архитектуры, но при¬
менение их самое произвольное: моденатура тяг крайне усложнена, различные обломы
(валики, выкружки, скоции и пр.) даны в самых неожиданных комбинациях, архивольты
арок оформлены дентикулами или модульонами, что совершенно необычно для класси¬
ческого зодчества. Отмечены каменные пилястры и отдельно стоящие колонны. Наряду
с этим употреблялись, несомненно, и деревянные стойки. Характерна форма каменных
базисов, которые при различии высот и диаметров, имеют абсолютно тождественную
последовательность обломов, по типу так называемой «аттической базы»: квадратный
плинт, на котором покоятся два разделенных скоцией и полочками тора. Встречаются
также каменные торовидные базы на ступенчатом основании. Широко распространен
тип коринфизированных капителей, имеющих ряд вариантов. Они характеризуются
сдавленностью пропорций, массивностью волют с крутым раствором спирали, двумя
или тремя рядами акантов с сильно выделенным прожилком и схематически модели¬
рованными лепестками. Очень интересна капитель с двухрядным расположением
акантов, в куще которых изваян буддийский персонаж, под арочкой, с круглым пред¬
метом в руках.
Среди наиболее выдающихся комплексов назовем Айрытамское святилище. Оно
заключало два помещения буддийского храма, из которых первое представляло собой
род пронаоса, а второе — собственно святилище, где находился реликварий с «мощами
Будды». Пронаос был облицован камнем и заключал вверху богатый горельефный
фриз ритмически повторяющихся в два ряда акантовых листов, с фигурами нарядно
одетых девушек и юношей с музыкальными инструментами, сосудами, гирляндами
цветов в руках; углы поворотов закреплены волютами. Полагают, что здесь изобра¬
жены воплощения пяти небесных звуков, услаждавших слух Будды, и «девапутры»,
устилавшие путь его благоуханными цветами. Памятник датируется I—II вв. н. э.
Значительное число находок различных буддийских изваяний (статуи будд, боддисатв,
всевозможные символические фигуры) свидетельствует о широком распространении
скульптуры в этих районах.
В северо-западной части античного Термеза, на возвышенности Кара-тепе, распо¬
лагался комплекс помещений буддийского монастыря, высеченный частично в напласто¬
ваниях сильно сцементированных песчано-речных отложений. Среди наземных соору¬
жений отмечены остатки крупной «вихара» и хозяйственных построек, в частности,
керамических и железообрабатывающих мастерских. Подземные помещения располо¬
жены в два яруса и имеют вертикальное сообщение. В разных уровнях холма просле¬
живаются выходы наружу, облицованные каменными плитами. Принцип планировки
пещерных помещений основан на системе пересекающихся примерно под прямым
углом коридоров, обводящих или подводящих к прямоугольным кельям с лежанками,
с нитками для утвари, светильников, книг. Помещения были лишены дневного света,
но зато спасали обитателей от резких перемен изнуряющего местного климата. Кори¬
доры — сводчатой формы (типа коробового свода), плафоны келий также имеют вид
либо коробового, либо зеркального свода. Убранством стен служила алебастровая
штукатурка с фресковой живописью (по золотому фону ?), ныне почти исчезнувшая,
в силу того, что песчаниковый грунт оказался очень плохой для нее поддержкой..
Здесь отмечена, наряду с несложными орнаментами бордюров, часть какой-то много¬
фигурной композиции* вереница ног, полуприкрытых длинными одеждами.
Другой крупный монастырский комплекс, как полагают, бывший одновременно
крупной торговой факторией, располагался к западу от Термеза, на возвышенности
Чингиз-тепе. Он имел площадь свыше 4 га, был обнесен стеной крепостного типа из
сырцового кирпича со многими башнями, облицованными камнем, из которых угловые,.
13*:
196
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
возможно, представляли собою «ступа». Сооружения были пещерные и наземные, при¬
чем последние возвышались несколькими ярусами, от подошвы до вершины естествен¬
ной гряды.
К группе буддийских памятников древнего Термеза относится так называемая
башня Зурмала (в северо-восточной части городища), отожествляемая с буддийской
«ступа». Это массивное сырцовое сооружение, квадратное в плане, с оплывшим (ви¬
димо, купольным) завершением. Внутри башня содержит в разных ярусах две неболь¬
шие коридорообразные камеры. Найденные у подножья отесанные блоки мергелистого
известняка служили, очевидно, облицовкой внешней поверхности памятника. Обнару¬
женные в разных пунктах Термеза криволинейные каменные блоки со сложной модена-
турой указывают на существование каких-то других круглых сооружений диаметром
до 10—12 м, может быть, также «ступа».
Формирование монументальной архитектуры Термезского района первых веков до
и после нашей эры протекало в общей связи с развитием искусства сопредельных тер¬
риторий Афганистана (ср. памятники Бамиана и Хадды) и северозападной Индии
(так называемая Гандхарская школа). Здесь та же архитектурная тематика — «ступа»,
пещерные монастыри, храмы; здесь те же архитектурные принципы переработки ордер¬
ных систем в новых, соответствующих местной традиции нормах пропорций и
сочетания деталей; здесь те же художественные методы — горельефная пластика и
монументальная стенопись. Архитектура Тохаристана предстает, как сложный
гибрид культур, в котором греко-рим¬
ские элементы растворены в местной,
индо-среднеазиатской традиции.
Согдийская школа
Своеобразие архитектуры Согда вид¬
но даже на тех пока немногочисленных
памятниках, которые подвергались изу¬
чению. И здесь, как вообще в Средней
Азии, основным строительным матери¬
алом служила глина—шахсовые» блоки,
сырец, реже жженый кирпич. И здесь
экономия леса побуждала, наряду с ба¬
лочными перекрытиями, использовать
сводчатые конструкции (свод «отрезка¬
ми», купол на конических или перспек¬
тивных парусах). Типичным памятником
монументального строительства может
служить городище Тали-Барзу близ Са¬
марканда, представляющее остатки од¬
ного из крупнейших замков согдийской
знати в местности Маймург. Тут выявлен
многовековой комплекс многочисленных
Рис. 6. Содгийская колонна (изображе- сооружений I—VII вв.1 Они образуют
ние на терракотовой плите) квадрат городища, в центре которого
' находится здание античного типа, с баш¬
нями, заключающими' часто расположенные в шахматном порядке 1целевидные бой¬
ницы. К ним примыкали помещения, крытые коробовыми сводами «отрезками» эл¬
липтического очертайия. Тали-Барзу—одно из тёх многочисленных античных поселе¬
ний, остатки которых разбросаны на территории древнего Согда и которые к IV1— VV Г. В. Г р и г о р ь е в, Городище Тали-Барзу, ТОВЭ, II (1940),г стр. 89—90,
Г92, 95, Датировки археологических слоев Тали-Барзу, по мнению ряда исследова-
4 телей, чрезмерно завышены; да,ты ранних слоев городища должны быть передвинуты
на несйольйо столетий 'вперед. .
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
197
V вв. были покинуты или перекрыты позднее сооружениями укрепленных феодаль-г
пых замков. ,
Для изучения элементов древнесогдийской архитектуры весьма полезны могут
быть памятники местной торевтики и коропластики1. Так, на некоторых согдийских
кувшинах, видимо, ритуального назначения, встречаются изображения жриц с птицами
и культовыми объектами в руках, стоящих под арками, укрепленными на колон¬
нах. Арочные архивольты украшены дисками и розетками; колонны имеют гладкий,
или витой ствол, капители коринфизированного или шаровидного типа и базу в виде
шара на плинте (т. е. мотив торовидного базиса, прообраза будущего «кузаги» средне¬
азиатских колонн). Шаровидные и торовидные каменные базы, иногда на ступенчатом
основании, зарегистрированы нами недавно в городах древнего Согда — в Самар¬
канде и Китабе (древний Кеш).
Глиняные гробики-оссуарии, связанные с местным маздеистическим погребаль¬
ным ритуалом, нередко несут на лицевых поверхностях различные штампованные или
лепные украшения; системы аркад
(арка полуциркульного или элли¬
птического очертания), разнооб¬
разные колонки — с капителями
раструбообразной формы, иногда
оформленные волютами, иногда
снабженные импостной подбалкой;
базис этих колонок трапециевид¬
ный, отделен от ствола тором. Ви¬
димо, эти композиции отражают
архитектуру колонных портиков
и аркад не дошедших до нас зда¬
ний согдийской культовой архите¬
ктуры. Раскопками Согдийско-Та¬
джикской археологической экспе¬
диции, возглавляемой А. Ю. Яку¬
бовским, начато в 1947 г. вскрытие
остатков культового здания в Пян-
джикенте, с портиком на деревян¬
ных колоннах по фасаду и с квад¬
ратным помещением главного зала,
деревянные перекрытия которого,
обильно украшенные резьбой, так¬
же покоились на четырех цент¬
ральных колоннах.
Несомненно, самым выдаю¬
щимся и пока наилучше изучен¬
ным памятником античного сог¬
дийского зодчества является Ва-
рахшский дворец, в течение ряда лет обследуемый В. А. Шишкиным 1 2. Варахша—
одно из древних поселений бухарского оазиса, значительно старше, чем сама Бухара,
в течение некоторого времени была резиденцией местных «худдатов» — правителей
этой богатой, орошенной каналами земледельческой области. Жизнь оазиса значитель¬
1 Г. А. Пугаченкова, Элементы согдийской архитектуры на среднеазиат¬
ских терракотах, «Труды Института истории и археологии АН УзССР. Материалы
по археологии и этнографии Узбекистана», т. И, Ташкент, 1950, стр. 8—57.
2 В. А. Шишкин, Новые данные по искусству Согдианы, «Искусство», 1938,
№ 5; о н же, Исследование городища Варахша и его окрестностей, КСИИМК, X
(1941); о н ж е, Архитектурная декорация дворца в Варахше, ТОВЭ, IV (1947), стр.
225т-292.
0 2 4
Рис. 7. Варахшский дворец. Резьба по ганчу
198
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
но сократилась уже в IX в., а в настоящее время он окончательно поглощен песками
пустыни. Дворец, красота которого, по выражению средневекового историка, вошла
в поговорку, имел несколько этапов строительства, из которых основной, как будто
надает на III—IV вв. Общая планировка его пока не выяснена. Раскопками вскрыта
часть большого зала и дворика и несколько продолговатых помещений, забитых
строительным мусором, видимо, попавшим сюда из верхних этажей. Здесь были
собраны тысячи кусков великолепного резного алебастрового стука, некогда украшав¬
шего сырцовые стены покоев и залов. Техника обработки заключается в индивидуаль¬
ной резьбе по сырому алебастровому намету, слой которого, в зависимости от харак¬
тера рельефа, колеблется от 2 до 30 см. Плоская орнаментация, видимо, осуществля¬
лась по тонко прочерченному или припорошенному рисунку, горельефные композиции
выполнялись индивидуальной объемной лепкой. Кое-где отмечаются следы окраски.
Плоскости стен заполняли большие орнаментальные панно, горизонтальные неширокие
фризы, полуколонии, карнизы, арки. Сюжеты орнаментации исключительно разнооб¬
разны. Они дают вариации геометрических сеток, квадратов и ромбов в прямом и
диагональном расположении с розетками, трилистниками, звездами внутри них. В
обрамлениях и фризах —шнуры сосочков, сердечек, побегун. Большие панно запол¬
няют то центрическая композиция в виде крупного круга-колеса, заключающего
шестнодцатилепестковую розетку, от которой отходят акантообразные листы и стили¬
зованные плоды,то развертывающийся в бесконечном раппорте узор из плоских акантов
и сильно переработанных пальметт. Иногда растительные мотивы передаются почти
натуралистически* например, виноградные лозы с гроздьями и листвой или деревья
с мощными, сучковатыми стволами и пышной кроной. Большое место занимали изоб¬
разительные композиции, от которых сохранились фрагменты фигур людей и животных.
Тематика их пока неясна; может быть, то были сцены охоты, может быть, мифологиче¬
ские сюн^еты. Здесь встречаются рыбки в волнах; вереница бегущих куропаток; хищ¬
ные птицы; змея. Здесь лань и мифические существа — крылатый конь, сказочная
женщина-птица. Здесь переданные в разнообразных поворотах головы девушек, юно¬
шей и бородатых мужчин; кисти рук с изящными пальцами; превосходно изваян¬
ные торсы тел — то обнаженных, то украшенных легкими тканями, подвесками,
нитями бус.
Центральный зал и некоторые другие помещения украшала живопись. По
охристо-красному фону белой, желтой, яркокрасной, розовой, зеленой и голубой
краской изображены сцены борьбы сидящих на слонах принцев с грифонами, шествия
животных, реальных и фантастических, согдийские ^адники, стреляющие из лука
на всем скаку. * } J''■
Варахшский дворец — наглядное свидетельство торжества местной художествен¬
ной школы. Пластическое совершенство форм, уверецрое мастерство выполнения,
многообразие и своеобразие изобразительных сюжетов ставятче|го в ряду произведений
зрелого искусства, выработавшего самостоятельный творческий метод и стиль. Вместе
с тем памятник этот дает указание на широкие стилистические свяЬи с искусством
сопредельных стран. Резной стук Варахши предвещает с туковые i декорации сасанид-
скпх комплексов Даггана, Ктесифона, Рея, Киша и др. Росписи буддийских монасты¬
рей Бамиана, Восточного Туркестана, Мирана близки к варахшской стенописи по тех¬
нике, стилю, сюжетам. Дворец Варахши представляет кульминационный этап разви¬
тия искусства античного Согда, традиция которого сохранится на местной основе в те¬
чение столетий. Так, для эпохи, предшествующей завоеванию Согда арабами, имеется
указание на существование в главном согдийском городе Кушании (в районе современ¬
ного Катта-Кургана) здания, стены которого украшали живописные изображения ки¬
тайских, индийских, тюркских, иранских и византийских государей. О сохранении
высоких живописных традиций в Согде VII-VIII вв. красноречиво говорит открытие
замечательных памятников монументальной стенописи при работах Согдийско-Тад¬
жикской археологической экспедиции 1948—1949 гг. в Пянджикенте. Высокое ма¬
стерство резьбы по ганчу и живописи по сырым штукатуркам, претерпевая на протя¬
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
199
жении веков определенные изменения, сохранено до наших дней в неподражаемом
творчестве народных мастеров Узбекистана.
* *
*
Конец III—IV вв. н. э.— это период кризиса в Средней Азии рабовладельческой
системы, распада местных античных государств, усложненного вторжением новых волн
северных кочевников (хиониты, эфталиты, тюрки). Результаты кризиса красноречиво
сказываются на памятниках культуры. Крупные античные города уменьшаются (Тер¬
мез, Самарканд), малые хиреют или гибнут (пример — Айрытам). К V в. строительство
в значительной мере переключается из зоны больших городов в сельскохозяйственные
округа.
С V в. начинается новый этап развития среднеазиатского зодчества, связанный
с зарождением элементов феодального уклада. Причем, подобно тому, как в новых
общественных условиях сохраняются известные элементы в целом рухнувшего
патриархально-рабовладельческого строя, в ранне-феодальной архитектуре сохра¬
няется многое от предшествующей эпохи. В этом — преемственная связь с худо¬
жественными достижениями прошлого, сохранение народной традиции
и передача ее (с соответствующей переработкой) следующим поколениям.
Г. А. Пугаченкова
О МОНЕТАХ, ПРИПИСЫВАЕМЫХ САВМАКУ
По установившемуся в исторической и нумизматической литературе мнению,
эллинистические монеты с легендой BAS1... SAYA... принадлежат знаменитому Сав-
маку, возглавившему восстание скифов против боспорского царя Перисада г. Но в свя¬
зи с последними исследованиями в области нумизматики дреБней Колхиды 1 2 необ¬
ходимо вспомнить о существовании другой, теперь уже забытой точки зрения, ставшей
особенно интересной после публикации статера колхского басилевса Аки.
Первым издал эту монету А. Заллет, который предпочитал видеть в последней
букве, оставшейся на монете от имени царя, лямбду 3. Вслед за ним и А. Гутшмщ^
читая легенду, как ВАШ... SAY А..., уже прямо отождествлял это имя с именем
легендарного колхского басилевса Саулака 4 5, упоминаемого Плинием (NH, XXIII,
52), и полагал, что оно принадлежит второму колхскому царю, носившему это
негреческое имя б.
Однако Р. Вейл предложил читать имя на монете как имя Савмака, а не Сау¬
лака, и отнес ее к неизвестному династу из Спартокидов, якобы тоже носившему это
1 С. А. Ж е б е л е в, Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре, ВДИ,
1938, №3, стр. 66; В.Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, М.— Л., 1949, стр. 304.
2Д. Г. Капанадзе, Новые материалы к изучению статеров царя Аки, ВДИ,
1948, № 1, стр. 150—155; Л. П. X а р к о, Существовал ли царь AKHS?, ВДИ,
1948, № 2, стр. 135—141; Д. Г. Капанадзе, О достоверности имени, выбитого
на статере базилевса Аки, ВДИ, 1949, № 1, стр. 161—165; он ж е, О древнейших
золотых монетах Грузии, ВДИ, 1949, № 3, стр. 156—169; о н ж е, Заметки по нумиз¬
матике древней Колхиды, ВДИ, 1950, № 3, стр. 193—196.
3 A. S а 1 1 е t, Saul... oder Saum..., ein kolchischer oder scythischer Konig,
ZfN, III (1876), стр. 56—60.
4 Как любезно сообщил Д. Г. Капанадзе, имя Сауле или Савле до сих пор бытует
среди населения Западной Грузии.
5'А. Gutschmid t,Saulakis, Konig von Kolchis, ZfN, III (1876), стр. 150—153.
200
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
имя. Он утверждал, что на монете видна верхняя часть второй половины буквы М *.
А. Заллет и А. Гутшмид оставили этот вопрос открытым и почему-то^не возразили
что, если после знака Л можно видеть верхушку правой половины М, то в равной
мере и с неменьшим успехом видимый фрагмент можно принять за верхнюю
часть А, и таким образом восстановить имя царя на монете как SAY А А...
П. О. Бурачков примкнул к мнению Р. Вейля, но полагал, что имя Савмака принадле¬
жит царю другой части Скифии 1 2. Р. Вейля поддерживал и Е. Миннз, тоже считая
Савмака царем из династии Спартокидов, а Б. Хэд включил монету с этим именем
в список монет, чеканенных скифскими царями 3.
Но крупнейший авторитет в области античной пумизматики нашего юга
А. В. Орешников, исправляя и локализируя конкретнее алфавитный список скиф¬
ских царей, чеканивших монеты, Б. X' да, оставил этот вопрос открытым и даже, от¬
части возражал Хэду. Так, А. В. Орешников писал: «Но едва ли можем быть уверен¬
ными, что царь SAYM... (или SAYA?...) был именно тем царем Савмаком, который
упомянут в псефизме Диофанта. Двукратные находки монет царя SAYM... на восточном
берегуЧерного моря показывают, что его царство находилось где-нибудь в этой местно¬
сти... тогда как деятельность Савмака... происходила ... близ Пантикапея. Во всяком
случае, считать царя, известного по монетам, и царя Савмака ... одним и тем же
лицом пока преждевременно». В другом месте А. В. Орешников, хотя и предположи¬
тельно, отнес эти монеты царю колхов 4.
А. Н. Зограф, С. А. Жебелев и В. Ф. Гайдукевич, вопреки сомнениям
А. В. Орешникова, продолжали придерживаться мнения Р. Вейля о принадлежности
монет Савмаку. Однако следует отметить, что ни А. Н. Зограф 5, ни С. А. Жебелев,
ни В. Ф. Гайдукевич специально этими монетами не занимались.
Обратимся, однако, непосредственно к самим монетам, вызвавшим такой инте¬
рес исследователей.
Монет с этим спорным именем известно всего шесть, которые представлены двумя
типами. Из четырех экземпляров первого типа, чеканенных из низкопробного серебра,
один хранится в Берлинском музее 6 (вес его — 1,03 г, рис. 2), а три принадлежат
Государственному историческому музею в Москве (рис. 1); вес их равен 1,17и1,65г7.
Все они одного рисунка: av.: голова царя — в лучистой короне вправо; rv.: голова
быка — вправо с неясной монограммой перед ней. Над изображением сохранилось
BASI..., а под ним —SAYA... Титул разбирается на одном из экземпляров ГИМ и
на берлинской монете, а остаток имени сохранился только на последней.
Монет второго типа известно еще меньше: один экземпляр, биллоновый (см. рис. 5),
хранится в Британском музее 8 и другой, медный — в Берлинском 9. Экземпляр*
Британского музея Е. Миннз считал тоже медным, но, по утверждению А. В. Орешни¬
кова, оба они чеканены из плохого биллона, с большой примесью меди. Сравнительно
с монетами первого типа внешний их вид значительно изменился: на лицевой стороне*
изображена человеческая голова впрямь, увенчанная лучистой короной; на оборотной
стороне — перуны, с аналогичной и также, как и на предыдущей монете, расположен-
1 R. W е i 1, Konig Saumacos, ZfN, VIII (1881), стр. 329.
2 П. О. Бурачков, Общий каталог монет...., Одесса, 1884, стр. 220—221 ^
3 Е. Н. М i n n s, Scythians andgreeks, Cambr., 1913, стр. 582, табл. XXV, № 37;
В. Y. Head, Historia Numorum, Oxf., 1887, стр. 254.
4 А. В. Орешников, Экскурсы в область древней нумизматики Черномор¬
ского побережья, М., 1914, стр. 6—8 и 52.
5 А. Н. Зограф. Античные монеты, МИА, № 16, стр. 185.
6 A. S а 1 1 е t, ук. соч., стр. 59.
7 Ввиду дефектности третьего экземпляра А. В. Орешников не дал его веса.
8 «Annuaire de la societ6 frang. de numism.», XII (1888), стр. 165; E. H. Minns*,
ук. соч., табл. VI, № 22.
• ZfN, XVI (1888), стр. 3—4. Берлинский экземпляр этого типа автор здесь отно¬
сит к Савмаку, упомянутому в надписи в честь Диофанта.
Таблица I. Увеличено в 2 раза
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
201
ной греческой надписью. На монете Британского музея сохранилось BA2I... НАУ...,
на Берлинской (вес 1,85 г) — BA... 2AY..., и для выяснения имени царя эти монеты
тоже оказываются недостаточными, так как четвертой буквы, которая только и может
разрешить разногласия, тут нет вовсе.
Таким образом, для определения истинного происхождения этих монет остается
обратиться к косвенным показателям. К сожалению, для изображений на монетах
второго типа, подходящих аналогий в колхидской нумизматике пока еще не найдено г.
Однако можно, например, отметить сходство ее лицевой стороны с монетой Родоса 1 2,
а для оборотной и со многими другими 3. Таким образом, для достижения намечен¬
ной цели монеты второго типа не могут оказать существенного содействия, и их следует
привлечь лишь в качестве побочного материала. Основное внимание в этой статье
уделено монетам первого типа.
Сходство головы быка оборотной стороны монеты первого типа с такими же изобра¬
жениями на монетах Пантикапея и даже Феодосии, на которое ссылался Р. Вейль, не
является доказательным по следующей причине: для датировки и определения монет,
чеканенных в Ольвии скифскими царями, исчерпывающей для них аналогией призна¬
ны чеканенные непосредственно до них и им современные ольвийские монеты 4 5.
Совершенно очевидно, что с той же меркой следует подойти и к нашим монетам, которые,
будь они пантикапейскими, тоже изготовлялись бы по образцам, предшествующим
им и близким им по времени. Однако известно, что изображение быка на пантикапей
ской монете появляется в последний раз, по крайней мере, не позднее середины II в.
до н. эА Кроме того, следует отметить, что среди пантикапейских монет IV—III вв.
до н. э. с изображением быка изображения быка в профиль крайне редки, в то время
как на монетах, интересующих пас, голова быка изображена именно в профиль.
Таким образом, разрыв между временем чеканки последней пантикапейской монеты
с головой быка и временем деятельности на Боспоре Савмака (108—107 гг. до н, э.) 6
определяется промежутком времени, равным, по меньшей мере, половине столетия.
Вряд ли Савмак обращался к типам, давно уже вышедшим из употребления.
Отсутствие среди пантикапейских монет изображений, аналогичных помещенной
на лицевой стороне нашей монеты, тоже не свидетельствует в пользу боспорского ее
происхождения. Правда, есть исключения. Это, во-первых, уникальная драхма
Горгиппии середины II в. до н. э. (находится в собрании Эрмитажа) 7. Но эта
монета чеканена не в Пантикапее, а на далекой окраине Боспора и поэтому не могла
быть использована Савмаком как образец для своей чеканки. Во-вторых, это монета
с монограммой ВАЕ 8, чеканенная, по определению А. Н. Зографа, на рубеже нашей
1 Среди грузинских находок эллинистического времени известны, впрочем, находки
с изображениями головы в лучистой короне впрямь, см. напр. Ш. Я. А м и ра¬
на ш в и л и, История грузинского искусства, I, М., 1950, табл. XXX.
2 В. Y. Head, ук. соч., стр. 540—542.
3 Например, монетами Селевкидов: Александра I Бала (151—144) (Head, ук.соч.,
стр. 641); Антиоха VIII (121—96) (Head, ук. соч., стр. 643); Деметрия III (95—88)
(Head., ук. соч., стр. 649).
4 А. В. Орешников. О монетах скифских царей с именем города Ольвии,
ЗРАО, IV, нов. сер., стр. 14—25; А. Н. Зограф, ук. соч., стр. 137—139.
5 А. Н. Зограф, Монеты из раскопок Тиритаки и Мирмекия в 1932—1934 гг.,
МИА, № 4, стр. 161.
6 В. Ф. Г айдукевич, ук. соч., стр. 303. Автору настоящей статьи
решительно непонятны мотивы, по которым составитель таблиц к «Античным моне¬
там» Д. Б. Шелов относит чекан интересующих нас монет и таким образом дату
восстания Савмака ко времени «около 110 г. до н. э.» (МИА № 16, стр. 246).
7 X. X. Гиль, Новые приобретения моего собрания, Спб., 1891, отт. из ЗРАО,
V, нов. серия, табл. V, № 51.
8П. Бурачков, ук. соч., табл. XXIV, № 17.
202
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
-эры. По самой дате (примерно 100 лет после восстания Савмака) она также не могла
служить образцом для чеканки Савмака боспорского. Что же касается изображения
перуна, то оно встречается на Боспоре лишь на монетах Левкона II (третья четверть
III в. до н. э.); по отдаленности времени чеканки (около 120 лет) она также не могла
служить образцом для чеканки 108/107 гг. до н. э. Кроме этого, перечисленные выше
монеты по стилю совершенно не соответствуют стилю интересующих нас монет.
Совсем иначе обстоит дело при сравнении нашей монеты с колхидками: на сходство
головы быка оборотной стороны монеты первого типа с аналогичным же изображением
на обычной колхидке (рис. 3) указывали еще А. Заллет (ZfN, III, стр. 56 сл.) и
А. В. Орешников г. Очевидное сходство изображений, помещенных на лицевой стороне
нашей монеты и драхмы Аристарха Колхидского (63—47 гг. до н. э.) (рис. 4), было
отмечено только А. Заллетом.
Крайне интересными оказываются и весовые показатели наших монет, колеблю"
щиеся в пределах 1,03—1,85 г. Учитывая сильную изношенность всех имеющихся
налицо экземпляров, их вес, с одной стороны, можно сблизить с весом обычных кол-
хидок, как известно, являющихся полудрахмами, а с другой — сопоставить с половин"
ным весом драхм Аристарха Колхидского (вес которых равен — 3,25; 3,55; 3,64;
3,72) 1 2. Следовательно, если допустить некоторую погрешность, вполне приемлемую
для монет того времени, то наши монеты по весу оказываются подходящими для полу-
драхм той системы, которая впоследствии была принята и Аристархом. Что же касается
изменений изображений и некоторого увеличения веса монет второго типа, то это легко
объяснить явным ухудшением пробы металла по сравнению с монетами первого типа.
Следует, кстати, отметить, что столь низкопробные серебряные пантикапейские
монеты автономного периода вообще неизвестны, и, таким образом, по качеству металла
наши монеты опять-таки оказываются ближе к драхме Аристарха и некоторым, видимо,
более поздним колхидкам, чеканенным уже из серебра невысокой пробы.
Решающее значение для определения места чеканки и обращения монет, как
известно, придается сфере их распространения, для чего обычно широко пользуются
регистрацией монетных находок и точной фиксацией мест, откуда они происходят.
Установлено, что три экземпляра, приобретённые А. В. Орешниковым, найдены вместе
с колхидками в окрестностях Сухуми3, а проданная некиим Билем Берлинскому музею
монета вместе с колхидками же выброшена морем где-то на восточном берегу Черного
моря (ZfN, III, стр. 59), где, кстати, тоже под Сухуми найден и эрмитажный экземпляр
драхмы Аристарха 4.
Из декрета в честь Диофанта известно, что Савмак правил Боспором менее года,
и потому вряд ли за такой короткий срок и в столь напряженной обстановке он мог
бы наладить выпуск монет вообще, а двз^х различных типов — тем более. Следует также
учесть, что, кроме различия внешнего вида, между монетами первого и второго типа
имеется и другое существенное различие: первые чеканены из серебра (хотя и низко¬
пробного), вторые — почти из меди. Бесспорно, что для изменения монетного типа,
а тем более заметной деградации пробы металла, требуется срок, которым Савмак,
упомянутый в декрете в честь Диофанта, не располагал.
При наличии всех перечисленных факторов и в свете последних достижений в об¬
ласти грузинской археологии и нумизматики, принадлежность этих монет Саулаку
колхскому делается еще более очевидной, чем это могло быть лет семьдесят тому назад.
Поэтому первоначальное мнение о принадлежности этих монет Колхиде следует при¬
знать, по мнению автора, наиболее правильным.
1 А. В. Орешников, Экскурсы в область древней нумизматики Черномор¬
ского побережья, стр. 8.
2 О. Ретовский, Драхма Аристарха Колхидского из собр. Эрмитажа,
«Труды Моек, нумизм. об-ва», III, вып. 2, М., 1903, стр. 1—5.
3 А. В. Орешников, ук. соч., стр. 6.
4 Сведений об обстоятельствах и месте находки монет второго типа, к сожалению,
не сохранилось.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
203
В связи с этим возникает уже вопрос об их датировке. А. Заллет датировал их до¬
вольно неопределенным периодом, колеблющимся между временем «много позже
Александра Великого и римским владычеством» х. Теперь имеется возможность
сузить хронологические рамки, так как совместные находки рассматриваемых
монет с мелкими колхидками, датируемыми, как известно, пределами IV—II вв.
до н. э.1 2 3, указывают на позднеэллинистическое время. Вторая половина II в. до н. э.
кажется наиболее приемлемой, потому что сходство изображения лицевой стороны
этой монеты с драхмой Аристарха приближает ее к митридатовскому времени. За эту
дату говорит и ряд других признаков: ухудшающееся качество серебра, низкий рельеф
изображений, фактура и, наконец, начертание букв, резко отличающихся, например,
от надписи на статере колхского базилевса Аки, датируемого уже III в. до н. эА
Лучшим разрешением вопроса об этих очень интересных и крайне ценных для
изучения истории древней Колхиды монетах, конечно, было бы обнаружение экзем¬
пляра, сохранившего полное начертание надписи или хотя бы той ее части, которая
вызывала разногласия, но пока этого нет, перечисленные выше доводы свидетельству¬
ют, с точки зрения автора, в пользу отнесения рассматриваемых монет к Саулаку
колхскому.
К. В. Голенко
НЕСКОЛЬКО ДОБАВОЧНЫХ ЗАМЕЧАНИЙ ПО ПОВОДУ
СТАТЬИ К. В. ГОЛЕНКО «О МОНЕТАХ,
ПРИПИСЫВАЕМЫХ САВМАКУ»
Предлагаемая статья К. В. Голенко представляет исключительно большой науч¬
ный интерес, и потому мне было особенно лестно, когда для предварительного согла¬
сования некоторых вопросов работу эту автор направил именно мне. Взяв на себя
по его просьбе дать о ней отзыв, я позволил себе, получив его любезное согласие,
дополнить ее несколькими добавочными замечаниями, будучи в полной уверенности,
что они окажутся полезными для выяснения истинного положения вещей.
Первое, что обратило на себя мое внимание,— это недостаточно полный список
исследователей, приурочивших разбираемую монету к древней Колхиде. В пред¬
последнем выпуске своих «Кладов» Е. А. Пахомов, регистрируя находки этих монет,
совсем неспроста отмечав!, что А. В. Орешников, «сопоставляя указание мест находок,
совместное нахождение монет Сав[мака] с колхидками и наличие на монетах этого царя
головы быка, полагает, что владения Сав[мака] находились где-нибудь на кавказском
побережье, может быть, в Колхиде». Видимо, руководствуясь этим и касаясь уже
экземпляра, поступившего в Берлинский музей, местом его находки Е. А. Пахомов
считает не только «восточный берег Черного моря», но дополняет эту справку более
конкретными соображениями, что место находки расположено, «вероятно, в пределах
Абхазской АССР» 4. Совместные находки колхидок с нашими монетами становятся
особенно знаменательными, если вспомнить о той «оригинальной черте», которая, по
справедливому замечанию А. Н. Зографа, характерна для колхидок: это — «совер¬
шенная замкнутость их обращения. Если не считать .... глухого указания Бартоломея
на находку „колхидок** вместе с персидским сиклом, то до сего времени они ни разу не
1 ZfN, III, стр. 59.
2 Е. А. Пахомов, Монеты Грузии, ч. I, Зап. Нумизм. отд. ИР АО, IV, вып. I,
стр. 7; А. Н. 3 о г р а ф, Находки античных монет на Кавказе, ТОНГЭ, т. I (1945),
стр. 38.
3 См. указанные выше работы Д. Г. Капанадзе и Л. П. Харко.
4Е. А. Пахомов, Монетные клады Азербайджана и других республик,
' краев и областей Кавказа, вып. IV, Баку, 1949, стр. 12 и 13.
204
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
встречались в кладах с какими-либо другими монетами» *. Об этом же значительно
раньше говорил и другой авторитетный ученый — Е. А. Пахомов1 2, и, конечно,,
этот признак является крайне важным фактором, свидетельствующим в пользу колх-
ского происхождения наших монет.
Сами по себе интересные сопоставления весовых данных разбираемых монет
с весом обычных колхидок необходимо подтвердить фактическим материалом, для
чего была использована богатая коллекция колхидок Государственного музея Грузии
им. акад. С. Н. Джанашиа. В результате проверки оказалось, что 97 монет, т. е. свыше
10% хранящихся здесь 945 экземпляров, соответствуют нормам, указанным для монет,
приписываемых Савмаку. И хотя экземпляра, соответствующего минимальному весу
показанного для монет Сау[лака], среди этих колхидок пе оказалось, но случаев,
когда их вес колебался в пределах 1,25—1,35 г, отмечено свыше 10.
Наконец, по поводу собственного имени и его нынешнего распространения среди
жителей Западной Грузии установлено, что интересующее нас имя встречается тут
не только в форме Сауле, как это, с моих елов, отмечает К. В. Голенко, но в форме
еще более близкой — Саулах (смягченное «х», соответствующее латинскому h), которое
зафиксировано и в литературе.
Необходимо обратить внимание еще на одно очень заметное обстоятельство, ко¬
торое почему-то постоянно обходилось: несмотря на блестящие результаты, достигну¬
тые раскопками, производимыми виднейшими археологами в течение многих десятиле
тий на территории Боспорского царства, и невзирая на многочисленные нумизмати¬
ческие поступления, подобных монет там не оказалось вовсе, тогда как на территории,
соответствующей бывшей Колхиде, случайно обнаружено четыре экземпляра.
Говорить о «случайном» проникновении этих монет в Колхиду из Пантикапея после
всего сказанного едва ли кто-нибудь решится.
Но если даже допустить, что оба перечисленных претендента — и Саулак колх-
ский и Савмак боспорский — имеют абсолютно одинаковые шансы на выпуск этих
монет, то и тогда становится непонятным стремление, при наличии совершенно отчет¬
ливо видимой буквы А предполагать пока еще не видную букву М. На это может после¬
довать возражение, что Савмак боспорский — абсолютно достоверная историческая
личность, тогда как о Саулаке колхском мы почти ничего не знаем. Но прямые указания
Плиния о существовании в древней Колхиде басилевса с этим именем, подкрепляемые
всеми перечисленными фактами, особенно обостряют исследовательский к ним ин¬
терес. В заключение, подводя всему итог, мне бы хотелось отметить, что считать эту мо¬
нету колхской имеется значительно больше оснований, так как за это говорит ряд более
убедительных доводов и соображений.
Д. Г. Капанадзе
К ВОПРОСУ О МАТЕМАТИЧЕСКОМ АТОМИЗМЕ
ДЕМОКРИТА
Научно-философское наследие великого материалиста древности не может не
привлекать к себе живого и пристального внимания советских ученых. Вполне есте¬
ственно, что каждая находка нового фрагмента волнует и радует нас. Но именно потому г
что нашей целью является восстановление полной исторической правды, от нас тре"
буется особенно строгая, непредвзятая и всесторонняя критика источников.
За последние годы С. Я. Лурье неоднократно возвращался в своих работах к исто¬
рии математического атомизма. В физическом атомизме Демокрита никто не
1 А. Н. 3 о г р а ф, Находки античных монет на Кавказе, ТОНГЭ, I (1945),
стр. 35.
2Е. А. Пахомов, Несколько слов о происхождении рисунка колхидок.
Батум, 1911, стр. 7.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
205
сомневался и не сомневается: учение об атомах и пустоте является краеугольным
камнем демокритовской физики. Гораздо более сложным и тонким является вопрос
о его математическом атомизме. В своих работах С. Я.. Лурье пытался
доказать, что Демокрит не только основывался при решении математических задач
на понятии неделимых геометрических величин или неделимых тел, но и время и дви¬
жение мыслил атомистически, т. е. и пространство, и время, и движение одинаково
мыслил дискретными.
Я не берусь здесь разбирать вопрос в полном объеме. Моя непосредственная за¬
дача — показать, что те тексты, которые С Я. Лурье привлекает для доказательства
второй части своего положения, т. е. для доказательства наличия у Демокрита
атомистической концепции времени и движения, лишены той доказательности, которую
он им приписывает. Первый из текстов, на котором основывается С. Я. Лурье, я при¬
веду сначала в переводе В. П. Карпова. Это текст Аристотеля,гласящий: «В силу одних
и тех же оснований (тоо 8'аотоо Хоуои) и величина, и время, и движение слагаются
из неделимых частей и делятся на них, или же нет» (Физика, VI, 231 Ь.). Смысл этого
утверждения тот, что логически атомистические (а соответственно и антиато-
мистические) концепции пространства, времени и движения неразрывно связаны друг
с другом: утверждая одно, нужно утверждать и второе, и третье. В Одном этом тексте
Аристотеля еще не содержится указания на действительное существование
подобного, последовательного до конца учения.
У С. Я. Лурье, благодаря другому переводу, получается иное. Он переводит
указанное место так: «[Все это] относится к одной и той же теории — составлять ве¬
личину, время и движение из неделимых [частиц]» *. Такой перевод создает впечатле¬
ние, что мы имеем дело с действительно существовавшей теорией, с которой и полеми¬
зировал Аристотель. Столь же неточно переводит этот текст А. О. Маковельский**
«Взгляд, что и величина, и время, и движение состоят из неделимых частиц, принадле¬
жит одному и тому же учению» а. Более того, Маковельский ставит точки над «Ь>:
«Как указывает Аристотель, Демокрит свою атомистическую дискретную концепцию
пространства и времени распространял также на движение» 3. Подобный перевод не
имеет под собой никаких оснований и расходится с традицией почти всех переводчиков
Аристотеля, начиная с XIII в. и до настоящего времени4.
В приведенном тексте «Физики» Аристотель не упоминает Демокрита, но «кого
Аристотель имеет в виду,— пишет С. Я. Лурье,— кажется можно догадаться на осно¬
вании его же замечания в сочинении „О небе“, III, 4, 303а, 3 и след.» (ук. соч., стр. 104).
Что же говорит здесь Аристотель? Назвав по имени Левкиппа и Демокрита и подвер¬
гнув критике их учение о бесконечном числе первичных элементов, Аристотель про¬
должает: «Кроме того, те, кто утверждают, что существуют неделимые тела, неизбежно
должны вступить в противоречие с математическими науками и считать (avay**/) p-a/e-
xal... avapstv) несуществующим многое очевидное и явное для наших чувств,
о чем сказано уже выше,— там, где говорилось о времени и движении» (Аристотель
имеет в виду приведенный текст «Физики» VI, 1).
С. Я. Лурье опять допускает в переводе вольность. Вместо «неизбежно должны
вступить в противоречие с математическими науками и считать» он переводит: «неиз¬
бежно вступают и считают», т. е. опять переключает утверждение Аристотеля из об¬
ласти возможного в область действительности. Ведь в самом деле, ни из текста «Физики»,
ни из текста «О небе» еще неясно, должны ли мы упрекать Демокрита в непоследо¬
вательности или приписывать ему те последовательные логические выводы, на которые 11 С. Я. Лурье, Теория бесконечно-малых у древних атомистов, М.— Л.,
1935, стр. 104.
2 А. О. Маковельский, Древнегреческие атомисты^ Баку, 1946, стр. 232.
3 Там же, стр. 927.
4 От Вильгельма из Мербеке в XIII в. до Росса в XX в. Точно также и Heath,
Mathematics in Aristotle, Oxf., 1949, переводит: «The same argument applies... ». Пра¬
вильный перевод В. П. Карпова приведен мною в тексте.
206
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
указывает Аристотель. Вспомним, что Аристотель не раз считал возможным «догова¬
ривать» за Демокрита, делать за Демокрита те выводы, которые, по его мнению, заклю¬
чались в его посылках. Так, в только что указанном месте трактата «О небе» он писал
по поводу рассуждений Левкиппа и Демокрита о бесконечном числе первых элементов:
«Хотя они ясно не говорят, однако хотят сказать именно это».
Итак, для разрешения вопроса, разделял ли Демокрит взгляд на дискретное
строение времени и движения или нет, приведенные два текста Аристотеля не годятся.
Но у С. Я. Лурье они единственныег.
В «Очерках по истории античной науки» 1 2 С. Я. Лурье привлек новый, третий,
текст — Александра Афродисийского, однако и это свидетельство, как мы постараемся
показать дальше, не решает вопроса. Александр, комментируя Аристотеля, разбирает
теорию истечений и теорию промежуточных (смешанных) цветов, выдвигавшуюся
древними атомистами 3. Сторонники теории истечений, полагает Александр, вынуждены
признать существование неощутимых промежутков времени, ибо иначе было бы
непонятно, каким образом из мелких зрительных впечатлений, последовательно до¬
стигающих глаза, могло бы получиться целостное впечатление одного неизменного
предмета. Те, кто объясняет промежуточные цвета наличием неощутимо-малых частиц,
основных цветов, должны наряду с признанием таких неощутимых частиц признать
и существование неощутимых промежутков времен и,— последнее обязательно-
для всякого сторонника теории истечений. «У тех,— говорит Александр,— кто при¬
писывает различие цветов нахождению неощутимых тел рядом друг с другом, несо¬
образность удвоится, поскольку они кроме того утверждают, что зрение осуществляется
благодаря истечению от видимых предметов. Ведь им необходимо допустить
не только неощутимые величины, но и неощутимые
времена» (ук изд., стр. 125—126). Читатель увидит позднее, почему я выделил
разрядкой последние слова.
Что делает с текстом Александра С. Я. Лурье? Он начинает издалека. Он перево¬
дит: «На этой точке зрения стояли Левкипп и Демокрит, которые считали, что вслед
ствие нахождения р£дом друг с другом [частиц основных цветов], незаметных из-за!
их малости, получается впечатление промежуточных цветов». Во-первых, у Але¬
ксандра сказано не «Левкипп и Демокрит», а «сторонники Левкиппа и Демокрита»
(6its лер! tov Asuxi7t7tov xal Дт]р.6*р1тоу). Но пусть сторонники разделяли и в дан_
ном случае взгляд своих учителей. Дело не в этом. Дело в том, что с приведенной
цитатой С. Я. Лурье соединяет «впритык», без многоточия, слова Александра, на¬
ходящиеся девятью'страницами дальш е,— те самые, которые я только-
что выделил разрядкой. Получается впечатление, что и дальнейшая часть, являю¬
щаяся частью рассуждения Александра, есть тезис последователей Левкиппа и Демо¬
крита (или самих Левкиппа и Демокрита). Словом, С. Я. Лурье искусственно склеивает
цитаты, создавая из этих частей или «частиц» текста,— «впечатление еди¬
ного предмета». Это напоминает сказочного кентавра или того «козлооленя»,
который столь часто фигурирует у Аристотеля в качестве примера несуществующей
вещи. Теорию истечений, подобную изложенной, защищал также Эмпедокл, что яв¬
ствует из свидетельства Аристотеля и слов Александра: «И Эмпедокл говорит, что зре¬
ние происходит таким образом» (ук. изд., стр. 118). Можно ли на этом основании ут¬
1 Правда, С. Я. Лурье (ук. соч., стр. 104) ссылается еще на сочинение «О небе»,
III, 1, и на трактат Феофраста «О неделимых линиях», где употреблено уже приведен¬
ное выражение той айтой Хбуоо, но в первом случае нет речи о времени и движенииг
а второй текст, как признает сам С. Я. Лурье, не имеет отношения к Демокриту и на¬
правлен «против Ксенократа, атомиста платоновского толка».
2 М.— Л., 1947, стр. 180—181.
3 Александра Афродисийского цитирую по изданию: Alexandre d’Apbrodisias,.
Commentaire sur le traite d’Aristote. De sensu et sensibili, edite avec la vieille traduction
atine par Ch. Thur ot (Notices et extraits des manuscrits de la Ribliotheque
Nationale, XXV), P., 1875. #
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
207
верждать, что и Эмпедокл развивал теорию неощутимых промежутков времени?
Этого С. Я. Лурье не утверждает.
Поэтому гораздо более прав он, когда пишет: «Ни одного прямого свидетель¬
ства, доказывающего, что Демокрит стоял на изложенной точке зрения, до нас не до¬
шло, но для Эпикура соответствующие свидетельства сохранились» г. Мы не будем
здесь решать вопрос о том, откуда взялось учение Эпикура об «атомах движения»,
и кого имел в виду Аристотель, полемизируя с подобным учением задолго до Эпикура*
Обращу только внимание на связь концепции прерывного движения и прерывного време¬
ни с учением Эпикура об отклонении атома от прямой, во-первых, и на распространен¬
ность подобных «прерывчатых» концепций в мегарской школе, во-вторых. Повторяю,,
эти вопросы требуют самостоятельного рассмотрения. Бесспорно, как мне кажется,
одно: пользуясь тремя текстами Аристотеля и Александра, С. Я. Лурье подменил воз¬
можный вывод из теории (документально засвидетельствованный у эпикурейцев,
но не у Демокрита) мнимым, якобы исторически существовавшим тезисом самого
Демокрита.
Столь же неправомерно привлечение некоторых текстов Джордано Бруно для ре¬
конструкции математико-философских взглядов Демокрита. В 1935 г. С. Я. Лурье
приходил в недоумение по поводу одного текста у Фемистия 1 2, в котором говорится,
что любой атом можно мысленно (existimatione) разделить на семь частей. После слова
«семь» С. Я. Лурье поставил два вопросительных знака3. В 1946 г. 4. он привлек для
истолкования этого места чертеж из сочинения Бруно «De triplici minimo», на котором
изображено семь соприкасающихся кругов,— один в середине и шесть на периферии.
«Почему атом делится именно на семь амер?» — спрашивает С. Я. Лурье и отвечает:
«При взгляде на чертеж у Бруно это становится ясным». Правда, сейчас же выска¬
зываются и вполне законные сомнения. «Бруно составля ет минимальный атом почему-то
только пз амер, лежащих в одной плоскости». Сближение с Бруно — явная натяжка.
Разъяснение слов Фемистия дает один текст Августина, восходящий, очевидно, к:
античным источникам. Доказывая бесконечную делимость материи, Августин говорит:
«Любое тельце, как бы мало оно ни было, имеет, конечно, одну часть справа, другую —
слева: одну часть — сверху, другую — снизу; одну — по ту сторону, другую — по сю
сторону илп одни части — наружные, а одну часть — среднюю. Мы признаем, что
так по необходимости бывает в любой, сколь угодно малой мере тела» 5. Итак, при¬
веденный текст с полной ясностью показывает, о каких семи частях идет речь у Фе¬
мистия: правая, левая, верхняя, нижняя, передняя, задняя и средняя части атома.
Мимоходом укажу, что неправильно привлекать и текст из сочинения Бруно
«De rerum principiis, elementis et causis» для реконструкции оптических взглядов
Демокрита. Из этого текста С. Я. Лурье делает далеко идущие выводы: «Фрагмент
позволяет установить, что с точки зрения Демокрита свет есть такая же реакция
,,влажной субстанции' ‘ на проникновение в ее среду атомов огня, как и теплота: о на¬
личии в данной среде атомов огня свидетельствует свечение. Далее, по Демокриту,
световые явления могут переходить в тепловые, поскольку и те и другие вызываются
атомами огня, доказательством чего служат для Демокрита зажигательные зеркала
и стекла (зажигательные стекла известны ему в виде шарообразных сосудов, наполнен¬
ных водой). Это место очень интересно для истории оптики, ибо обычно в курсах
истории античной науки, говоря о зажигательных зеркалах и стеклах, начинают с из¬
вестного места в трактате Феофраста „De igne“ и т. д.» 6.
1 С. Я. Лурье, Очерки по истории античной науки, стр. 181.
2 Themistius, In libros Aristotelis De coelo paraphrasis, in 304 а, изд. Landa-
uer’a, стр. 186.
8 С. Я. Лурье, Теория бесконечно-малых..., стр. 120.
4 С. Я. Лурье, Новое о Демокрите, «Вестник АН СССР», 1946, № 7, стр. 72.
5 Aug., De libero arbitrio, II, 8, 22 (Migne, Patrologia latina, 32, стб. 1252).
6 С. Я. Лурье, Новое о Демокрите..., стр. 73. С. Я. Лурье здесь же указывает,,
что стекло в \ I и V вв. было редкостью и считалось драгоценным камнем.
208
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Напомню, однако, следующеместо уЛактанция (De ira dei, 10). Критикуя древних
атомистов, Лактанций писал: «Если ты будешь держать стеклянный шар, наполнен¬
ный водою, против солнца, то светом, отсвечивающим от воды, возжигается огонь,
даже при жесточайшем холоде. Так что же, нужно думать, что в воде содержится
огонь?» Не дал ли этот текст повод (прямо или косвенно, т. е. почерпнутый из вторых
рук) думать Бруно, что Демокрит не останавливался перед подобным выводом, т. е.
считал, что в воде могут присутствовать атомы огня? Это весьма возможно: Бруно дает
демокритианскую интерпретацию примера, приводи¬
мого «Пакта нцием, а тогда — стеклянные шары — от Лактанция, не от
Демокрита.
И, наконец, последнее. Эпиграфом ко 2-й части своих «Очерков по истории ан¬
тичной науки» (ук. соч., стр. 125) С. Я. Лурье взял слова из послания Вассиана Ро¬
стовского к Ивану III, приведя их в следующей редакции: «И сльппи, что глаголет
Димокрит, философом первый...». На самом деле, если мы обратимся ко II Софийской
летописи, к которой отсылает С. Я. Лурье, то прочитаем там следующее: «И слыши, что
глаголет Димокрит философ [или по другому чтению: философом]: первый князю по¬
добает имети ум» и т. д. г. С. Я. Лурье произвольно удалил двоеточие, введенное изда¬
телями не без основания, так как оно лучше вяжется и со всем строем древнерусской
фразы, и с контекстом, и, наконец, с другими существующими разночтениями 1 2.
Вопросы математического атомизма не являются частными вопросами для системы
Демокрита, для истории античной мысли, взятой в целом. Они поднимают кардиналь¬
ные проблемы древней математической науки, и в зависимости от ответа ва них в зна¬
чительной мере изменяется сложившийся в наших представлениях облик Демокрита.
Поэтому, как я уже сказал вначале, здесь требуются особая осторожность, особая вни¬
мательность и особая точность. Между тем устойчивость тех трех «китов», или текстов,
на которых держится концепция С. Я. Лурье, вызывает серьезные опасения.
Проф. В. П. Зубов
К ВОПРОСУ О* ДАТИРОВКЕ ФЛОРЕНТИЙСКОГО
ПАПИРУСА PSI, X, 1160
Внутренняя история Римской империи есть вместе с тем история римских
провинций. Вопрос о провинциальной политике Рима тесно связан с внутренней
социальной, экономической, политической историей провинций, с историей про¬
винциальных городов. В системе Римской империи Египет со своей столицей Але¬
ксандрией занимал исключительное положение. Поэтому каждая новая папирусная
находка, проливающая свет на историю этой провинции, заслуженно привлекает
к себе самое пристальное внимание.
К числу наиболее темных и запутанных вопросов политической истории Але¬
ксандрии, одного из трех египетских городов в греческом смысле этого слова, по¬
лисов, относится вопрос о ее муниципальном устройстве и, в частности, вопрос
о (touXVj. Александрийский совет — важнейший, наряду с народным собранием,
признак полиса — является предметом спора в науке, начиная со времен Нибура.
Достоверно известно, что в течение двух первых веков римского владычества,
вплоть до Септимия Севера, в Александрии совета не было. Спорным, однако,
1 ПСРЛ, вып. VI, стр. 227 (под 1480 годом).
2 Немало поработавший над рукописями И. Я. Порфирьев («Об источниках
сведений по разным наукам в древние времена России», «Правосл. собеседник», 1860,
ч. I, стр. 222) приводит этот текст в следующем чтении: «И слыши, что глаголет Димо¬
крит философ: первие князю подобает...». Ср. у Н. М. Карамзина в «Истории
государства Российского», (т. 6, изд. 4-е, СПб., 1834, стр. 151): «Язычник, фи¬
лософ Демокрит, в числе главных царских добродетелей ставит...».
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
209
является вопрос о том, был ли совет в Александрии в птоле*меевское время и, если
был, то когда и кем он был ликвидирован. В сохранившихся документах нет
прямых следов существования совета в птолемеевской Александрии. Попытка
усмотреть в одной надписи, повидимому, от III в. дон. э. намек на роиХг| в Алексан¬
дрии 1 не встретила никакого сочувствия в науке. Античная традиция также не
сохранила никаких достоверных свидетельств о существовании совета в Алексан¬
дрии. Свидетельства Спартиана1 2 и Диона Кассия3, прямо отрицающие существование
александрийского совета в римское время, слишком туманны для решения этого
вопроса относительно птолемеевского периода и вызывают ряд противоречивых
толкований.
Нет ничего удивительного, что мнения исследователей по этому вопросу давно
разделились: одни (Моммзен, Буше-Леклерк и др.) отрицали существование але¬
ксандрийского совета в птолемеевское время, другие (как, например, Виламовпц,
Жуге4, Плауман, Шубарт и др.) склонялись к утвердительному ответу на этот
вопрос, ибо, как говорил Виламовиц, нельзя же себе представить полис без (ЗоиХ^5.
Вилькен предлагал оставить вопрос пока открытым6.
За последние два десятилетия папирусные находки представили в распоряже¬
ние науки три новых свидетельства (Р. Lond., 1912; PSI, X, 1160; Р. Giss., 308)
о муниципальном устройстве Александрии.
Опубликованное в 1924 г. письмо императора Клавдия к александрийцам от
41 г. н. э. (Р. Lond., 1912, стк. 66—72)7 содержит отказ императора в просьбе
александрийцев о восстановлении РоиХту Таким образом выяснилось, что нет ос¬
нований отрицать существование совета в птолемеевское время. Но попытка сделать
на основании письма Клавдия окончательные выводы об александрийской (JouX^ не
основательна, поскольку слова Клавдия о (ЗоиХт] не вносят ясности в вопрос о
времени уничтожения александрийского совета. Уклончивое ^заявление Клавдия:
«Я не буду говорить, что было у вас обычным при древних царях»
(стк. 66 67: OTL JA£V 7ГОТЕ CUV/V&££ Op.lV £7Г1 TU>V GJp^OCtCOV pOCCTlXsOV O’JK £^Ci> X^yeiv), ПО-
разному истолковывается различными учеными. Бэлл (ук. соч., 9—10) и следую¬
щие за ним в этом вопросе ученые полагают, что совет был ликвидирован при
1 G. Plaumann, Klio, XIII (1913), стр. 485—490,
2 SHA, Sev., 17,2: «Alexandrinis ius buleutarum dedit, qui sine publico consilio
ita ut sub regibus ante vivebant...», «александрийцам, которые жили без обществен¬
ного совета,^ так, как раньше при царях, (Септимий Север) дал право (иметь)
булевтов».
8 Dio, LI, 17, 2: «...тоТ? 80AXd;av8p£'j<jiv aveo pouXeoxwv TroXiTsueaD-ai зхеХсиае
ToaaoTTjv 7гоо vecoTspo7rouav aoTwv xaTeyvo»,... «александрийцам же (Август) при¬
казал управляться без булевтов, отвергнув их столь значительное нововведение».
4 В своей последней работе Р. Jouguet высказывается утвердительно, ссылаясь
на надпись Breccia, Iscrizioni grecche q latine, «Catalogue gen6ral des Antiquit6s
du Musee d’ Alexandrie», Cairo, 1911, № 164. См. P. Jouguet, Les Assemblees d’Alc-
xandrie al’epoque Ptolemaique, BSRAA, № 37, 1948, стр. 71—94; cp. ChE, № 48,
1949, стр. 369.
6 Иначе расценивает раннюю историю Александрии как полиса В. Т а р н (Эллини¬
стическая цивилизация, 1949, стр. 172), который не считает Александрию типичным
полисом. Точку зрения Wilamowitz^a поддерживает Н. I. Bell, Egypt from Alexan¬
der the Great..., Oxf., 1948, стр. 52; cp. стр. 69.
6 U. Wilcken, Grundziige und Chrestomathie der Papyruskunde, I, 1912, стр.
14—15; 45; он же, Griechische Ostraka aus Aegypten und Nubien, I, 1899, стр. 434.
В дальнейшем Wilcken несколько раз менял свою позицию.
7 Важнейшие издания папируса: II. I. Bell, Jews and Christians in Egypt, Ox¬
ford, 1924, стр. 23—26; A. S. Hunt and С. C. Edgar, Select Papyri, II, 1934,
№ 112; M. P. Charles worth, Documents illustrating the Reigns of Claudius an
Nero, 1939, № 1, стр. 3—5.
14 Вестник древней истории, № 4
210
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
одном из Птолемеев (Филопаторе или Эвергете И). Другие 1 пытаются доказать, что
совет был ликвидирован именно Августом. Однако более вероятно предположение,
что Октавиан при завоевании Египта уже не застал в Александрии совета. Сле¬
дует вспомнить, что, согласно вышеприведенному свидетельству Диона Кассия, Август
отказал александрийцам в роиХт], считая это «нововведением» (уесотеролоиа).
Клавдий, непрерывно апеллирующий к Августу, которому он стремился во всем
подражать, не преминул бы и в данном случае сослаться на столь авторитетный
прецедент; в этом случае действие Августа послужило бы основанием для отказа в
восстановлении совета, подобно тому как и другие решения Августа послужили
примером для Клавдия (Р. bond., 1912, стк. 59: «<£<; т.а! [6] &ео<; 2ераато<; epepai'coae»,
«как утвердил и бог Август»; ср. стк. 87 с л.). Кроме того, если бы совет был лик¬
видирован Августом, то Клавдий вряд ли мог бы квалифицировать восстановление
совета как xatvoo Syj тсрауратое (стк. 68—69).
Весьма возможно, что уклончивое заявление Клавдия (ой* ^YeLV) является
дипломатической уверткой. В самом деле, Клавдий неоднократно демонстрировал
свою любовь к историческим реминисценциям. И в данном случае при желании
Клавдий мог бы подробнее ознакомиться с этим вопросом. Тем не менее, не следует
слишком много «вычитывать» из этого выражения и делать далеко идущие истори¬
ческие выводы. Ведь оох ех«> Xeyetv можно понимать и проще: «не желаю входить
в обсуждение этого вопроса», или «не желаю углубляться в этот вопрос», причем
подобное нежелание Клавдия не нуждается в особой мотивировке. Итак, письмо
Клавдия не вносит окончательной ясности в вопрос о муниципальной истории
Александрии птолемеевского времени. Всякие окончательные и безусловные выводы
явно преждевременны, и вопрос остается открытым до появления новых неоспоримых
документальных свидетельств.
В 1939 г. был опубликован фрагментированный и в высшей степени испорченный
гиссенский папирус № 308 2, из которого пока с достоверностью можно заключить
лишь то, что Гай Калигула не санкционировал герусию, учрежденную александрий¬
цами, повидимому, в 37 г. н. э. Наибольший интерес представляет опубликованный
в 1930 г. папирусный отрывок PSI, X, 1160 3 *. Ввиду значительного интереса,
представляемого этим текстом, он приводится полностью по изданию Оливера с
исправлением опечаток:
, л *<*. „ , , п _
avayxouov ет rcoaov ei7reiv. <pY]p.L yap tocutyjv <pp|oJvTiSbv, iva
lx?) Tt Ttov peXXovTtov tivec Xaoypacp^oO-at то'ьс; хат’ето^ e срубок;
aovsYYpacp6|ASvot <t?)v> Itcl xrjv STj^oatav Tpa[7cs£av] 7UpoaoSov
5 IXaaawai xai то 7г<о>Хеьтеи(ла twv 5AXe£av8peio)v a[x]rpaTOv wdp-
а&ретстоь xal av&Y^Y01 YeY0V°Te<^ avfrpa)7coi jxoXuvtoat * ei Si
тьс хатофар{3аро‘ьто 7uapa Xoyov 7cpaTT0[xevo^ rj wo tSt[o]i> Xoyou $
1 W. Otto, PhW, XLVI (1926), стр. 7 —11; M. Engers, Klio, XX (1925),
стр. 168—173; колеблющуюся позицию занимают, например, М. И. Ростовцев
(Social and Economic History of the Roman Empire, 1926, стр. 571), A. Premerstein
(Alexandrinische Geronten, 1939, стр. 58—59) и V. Scramuzza, The Emperor
Claudius, Cambridge, 1940, стр. 251.
2 «Mitteilungen aus der Papyrussammlung der Giessener Universitatsbibliothek», V,
Giessen, 1939, стр. 4—11.
3 BSRAA, доб. к № 25 (1930), стр. 9—12; в течение двух лет с момента издания
этот папирусный отрывок был переиздан еще три раза. См. U. Wile ken, Urkun-
den-Referat, APF, IX (1930), стр. 253—256; там же, X (1932), стр. 255—256; J. Н.
Oliver, The pouXij papyrus, «Aegyptus», XI, 2,1931, стр. 161 сл.; «Papiri Greci e Latin!»
(«Pubblicazioni della Societa italiana per la ricerca dei papiri greci e latini in Egitto«),
X, Firenze, 1932, № 1160, стр. 95 слл. См. также SB, 7448.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
211
Tivoc тсрахторос, <тоос> av&ptoTOug Siaaetovxoc cruvep^op^vv) Ъ (Sou-
Ху) 7грос tov crov 67utTpo7uov оиуетахо-ць то~ь<; aa&[e]voOaL xai
10 Si* Ip7)p.tav poTjO-BLac та aoi тт]рXg&cu Suvap-eva wo twv ToyGvxcov
av^p(i)7u<ov 8ia<popVi(7ai • 2т l 8г, st Sboito rcpeaPeiav 7rpos ae 7ueji-
Tteiv, аотт) тгрохеьр^таь тоис; £7UT7)8etou<; xai [р.г,те yu-?]
jxvoc тьс ex7Copeuay]Tat [[р.7,те acr&evYC тц]] ру-те е[й&ето<; tic]
a>v <реиуу)1 tvjv TyJc тсатрьЗос; uTryjpecj'av. a^ioop.[ev — —]
15 ty)v (3ouXv)v xaT’eviauTOV yetv[ea&a]i, xai p.e[— — —]
eu&uvac SiSovat twv 8их7Г£7гра[ур.£\/<щ/— — — —]
tov урар.р.ат<=а тук (3ouXy;c xaXov[— — — — —]
TTpoaopi^ojAevov XP°V0V e\ — — — — — — —]
StSopiv*/). tov xpovov touto[v — — — — — —]
20 yetvsTai twv vop.cov, 8ватго[ха, — — — — —]
Ка^стар ei7tev • [
irepi toutcov 8taXv;p.^o[paL— — — — —
etc 3AXei;avSps[iav — — — — —
Примечания к тексту
(5) a[x]Y]potTov — дополнение Вилькена, APF, IX, 256.
(7) Предложенное Oliver’oM, ук. соч., стр. 162, чтение хатарароиго вместо рукопис¬
ного хатофаррароТто представляется необоснованным, так как дошедшее рукописное
чтение также дает удовлетворительный смысл: обложение граждан таким, например,
налогом, как лаография, низводит их до положения «варваров». Ср. W. Schu-
bart, Die ВОТАН von Alexandria, BIFAO, XXX, 1931, стр. 410.
(11) SiacpopYjaai — форма непонятна; по смыслу, как указали издатели, следовало
бы ожидать StacpooY^Yj.
(12) —(13). Конец строк 12 и 13 оборван; употребленные здесь прилагательные
представляют большой интерес для социальной истории Александрии. Издатели
предлагают в первом случае (стк. 12) читать [yi>?](xv6<; (буквально «голый», т. е.
неимущий; ср. русское «голяк»; в папирусах yuptvoc означает также «одетый не
в достаточной мере», «плохо одетый», ср. PCZ, 59028) и во втором случае (стк. 13) —
eft&exos xtc] — т. е. кто-нибудь, занимающий хорошее положение, или подходящий.
Шубарт (BIFAO, XXX, 1931, стр. 407—408) предлагает в первом случае [aae](ivoc,
«неблагородный», «неблагопристойный», во втором — e[u<rep.vog], «благородный».
(14) Слова, недостающие после a£io5p.[ev. • -L по мнению Шубарта (там же),
должны были обозначать: «предписать», «приказать» (xeXsuaat или подобное). Такое
дополнение было бы лишним подтверждением предлагаемого ниже толкования
папируса.
(15) Вилькен (APF, IX, 253 сл.) дополняет: xai (ХЕ[та tov evtauxov или tov xprivov].
(16) Вилькен (ук. соч.) дополняет в конце строки: oia7iE7ipa[Yp.£vu>v тон aon
eTTiTpoTtcoi xai); это дополнение и положено в основу русского перевода. Шубарт
(ук. соч.) предположительно дополняет: 8ia7t£7tpa[Yp.Eva>v xai о^аурафеи].
Перевод
40 22
Необходимо сказать следующее. Я утверждаю, что она (т. е. буле) будет
заботиться о том, чтобы некоторые из тех, которые подлежат внесению в списки
платящих подушную подать, не уменьшили дохода государственной ка[зны],
будучи внесены в ежегодные списки эфебов, (5) и чтобы до сих пор [не загрязнен¬
14*
212
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
ное] 1 7z<o>mtz'jh<z александрийцев не засорили люди невоспитанные и беспокойные.
Если с кем-нибудь поступят как с варваром*, так что с него противозаконно
будет взыскана подать или идиологом, или каким-нибудь практором, притесняющим
людей, то буле, собравшись к твоему эпитропу1 2, окажет помощь слабым; (10)
и пусть вследствие отсутствия помощи не будет расхищено случайными людьми
то, что можно сберечь для тебя; кроме того, если будет нужда послать к тебе посоль¬
ство, то пусть буле подберет подходящих 3 людей, и пусть не отправится
(в посольство) никто из. . . 1 [[ни маломощный]] и (наоборот) пусть ни один из
подходящих людей не уклонится от службы отечеству. Мы проси[м. . . (или:
мы считаем правильным)], (15) чтобы буле была годичной и чтобы [по истечении
года] она давала отчет [твоему эпитропу] в том, что она сделала, а секретарь
буле хорошо [ установленный срок [
дающая. Это время [ (20) происходит
законов, влады[ка
Император сказал [
Об этом я выясн[ю
в Александрию
Издатели этого папируса полагают, что он представляет собой последний
столбец копии с официального отчета или протокола (включенного в торос сиукоХ-
Хт)<нрос) переговоров александрийского посольства с Октавианом относительно
сохранения александрийского совета. Посольство это, по мнению издателей, имело
место непосредственно после завоевания Александрии 1 августа 30 г. до н. э.,
а именно в то время, когда Октавиан совершал путешествие по Египту и находился
вне Александрии; совет, о котором идет речь в папирусе, еще существовал, а пере¬
говоры по поводу него были вызваны тем, что Октавиан намеревался его ликвидировать.
К такому истолкованию папируса в основном присоединилось подавляющее боль¬
шинство исследователей4.
В советской историографии датировка флорентийского папируса временем Августа
поддерживается А. Б. Рановичем 5 и Н. А. Машкиным. Ссылаясь на PSI, X, 1160,
Н. А. Машкин пишет: «В бытность свою в Египте Октавиан принял депутацию
от видных александрийских граждан, которые просили его о восстановлении
совета ((ЗооХт,), но Август в этой просьбе отказал»6. Подобного рода интерпретация
1 См. комментарий к тексту.
2 Имеется в виду префект; ештротго^ — ходячее выражение для обозначения пре¬
фекта, официальное название которого — етгархо?. Ср. Oliver, ук. соч., 167—168.
3 Ср. значение stcitt^zioq в папирусе от 186 г. н. э. (U. Wile ken, Chrest.,I, 2,
400): «надежный», «преданный».
4 См. U. Wilcken, APF, IX (1930), стр. 253—256; X (1932), стр. 255—256.
Взгляд этот поддерживают также Н. I. Bell, The Problem of the Alexandrian Senate,
«Aeg.», XII, 2—3 (1932), стр. 173—184, и P. Viereck, Noch einmal die BOTAH von
Alexandria, «Aeg.», XII, 2—3 (1932), стр. 210—216, расхождение между которыми
касается главным образом толкования известного места из Диона Кассия (LI, 17)
относительно времени ликвидации александрийского совета. Вскользь высказанное
Schubart’oM, BIFAO, XXX (1931), стр. 407—415 (ср. его заметку в «Forschungen
und Fortschritte», №21 от 20. VII. 1930 г., стр. 274—275), предположение о том, что по
палеографическим данным флорентийский папирус может быть датирован также
более поздним временем вплоть до правления Клавдия, не было им обосновано
и не нашло никакой поддержки среди исследователей. См. V. Scramuzza,
ук. соч., 251; A. Jones, The Cities of the Eastern Roman Provinces, 1937, стр. 471;
H. Box, In Flaccum, Introduction, 1939, стр. XVI, прим. 1; H. I. Bell, Egypt from
Alexander the Great. . . , Oxf., 1948, стр. 69.
, 6 А. Б. Ранович, Восточные провинции Римской империи в I—Швв., 1949,
стр. 168.
6 Н. А. Машкин, Прцнципат Августа, 1949, стр. 493.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
213
рассматриваемого папируса основана на датировке его временем Октавиана1,
с которой, однако, нельзя согласиться. В настоящей статье делается попытка
обосновать иную его датировку, а следовательно, и интерпретацию.
Обоснование датировки этого папируса временем Октавиана (30 г. до н. э.) по
существу сводится к следующим трем положениям: 1) палеографически папирус
следует датировать временем Октавиана; 2) документ этот официальный, а в офи¬
циальном документе КаТаар без дальнейшего обозначения может относиться только
к Августу 1 2; 3) из предложенного издателями (М. Norsa, G. Vitelli, BSRAA, доб. к
№ 25, стр. 10) дополнения последних строк
КаТаар s!t:6v[
7repl toutoov 81аХг'р-ф°[раь iTreiSav TrpwTOv]
et<; 3AXe^avSpe[i,av £7raveX&<o]
заключают, что переговоры с Октавианом происходили во время его путешествия
по Египту, а это имело место непосредственно после завоевания Египта, т. е.
в 30 г. до н. э.
Что касается палеографического аргумента, то его никак нельзя считать
решающим, так как издатели не могут привести никаких доказательств, исклю¬
чающих возможность более поздней палеографической датировки папируса. Между
тем авторитетные папирологи-палеографы, в остальном склоняющиеся к мнению
издателей, не могут безоговорочно присоединиться к датировке папируса временем
Августа на основании только палеографических данных. Так, Бэлл, в основном
разделяющий мнение издателей папируса, полагает, что палеографический аргумент
в данном случае слишком ненадежен, чтобы быть в какой-либо мере решающим 8Г
ибо по палеографическим признакам этот документ может быть в равной мере
отнесен и ко времени Августа и ко времени Тиберия, если не к еще более позднему
времени.
Второй аргумент основан на априорном постулировании официального характера
этого документа, однако это не только не доказано, но и не может быть доказано.
Как указал Бэлл (там же; также Oliver, «Aeg.», XI, 2, 167—168 4 *; A. Jones, ук. соч.,
стр. 471), курсив, которым написан папирус, весьма невероятен (very unlike) для кур¬
сива официального документа и, напротив, характерен для курсива литературных тек¬
стов. Между тем, как известно, в ряде литературных текстов словом KaTaap обозначают¬
ся различные императоры. Так, например, вР. Оху., X, 1242, Траян назван KaTaap
(стк. 46: KaTaap st7iev); в так называемых Acta Pauli et Antonii, обычно относимых ко
времени Адриана, последний называется просто КаТаар (см. Р. Par*., 68; Р. Bond.,
I, стр. 227 сл., passim; BGU, I, № 341, стк. 3—4). Но если бы даже этот документ и
был официальным, то и в этом случае аргумент издателей теряет силу, ибо можно
указать на официальные документы, в которых римские императоры называются
КаТаар без дальнейшего обозначения. Примером является эдикт Эмилия Ректа, в
котором Клавдий назван 6 &eos КаТаар (Р. bond., 1912, стк. 9). Можно ука¬
1 Следует напомнить, что имя императора в папирусе не названо.
2 Вопрос о Цезаре, естественно, отпадает.
3 Bell, «Aeg.», XII, 2—3, 176: «но палеографический аргумент слишком
неопределенен, чтобы на нем можно было настаивать в какой-либо мере». Ср. также
U. Wile ken, APF, IX (1930), стр. 254: «... трудно датировать своеобразные
полуунциалы текста. . .». Ср. Schubart, BIFAO, XXX, 1931, стр. 411. В одной
из последних своих работ Bell (A note on PSI, 1160, JEA, XXXV, 1949, стр. 167—
169) склоняется к мысли, что палеографически этот папирус можно датировать
временем от Августа до Клавдия включительно, но не позднее.
4 Оливер приводит еще следующий довод: слово ештротгос; в значении «пре-1
фект» — немыслимо в официальном документе.
214
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
зать еще на надпись, относящуюся к Нерону (SIG3, II, 814), начинающуюся сло¬
вами Аитохратсор КаТстар Хеуеь.
Что касается третьего аргумента, то совершенно очевидно, что принятие его
создает circulus vitiosus: с одной стороны, аргумент основан на предпосылке, что
текст относится к Октавиану, с другой, произвольное дополнение служит подтверж¬
дением этой предпосылки. Легко убедиться в том, что £7raveX&o> не является един¬
ственно возможным дополнением. Так, например, если вместо £7rav£X&co, дополнить
i-sX&co, y]5<i> ит. п., то этот текст с таким же успехом может быть отнесен и к импера¬
тору Калигуле, ибо, как стало известно из опубликованного в 1939 г. гиссенского папи¬
руса № 308, Гай Калигула также вел с александрийским посольством аналогичные
переговоры. Кроме того, источники сообщают, что Калигула собирался посетить Еги¬
пет (Suet., Gal., 49; Ios., AI, XIX, 1, 12, §81; Philo, Leg., 26,172; 43, 338), и в таком слу¬
чае подобное дополнение как нельзя лучше соответствовало бы предпосылке, что
императором этого текста является Калигула. Ниже будет сделана попытка пока¬
зать, что с гораздо большим основанием можно дополнить этот папирус так, чтобы
он относился к Клавдию. Во всяком случае, дополнение должно необходимо выте¬
кать из самого текста, соответствовать его характеру и согласоваться с общей
исторической обстановкой, а не быть в одно и то же время и предпосылкой и
доказательством.
В этой связи необходимо указать еще на следующее обстоятельство. Из контек¬
ста флорентийского папируса видно, что употребленный в нем термин ХосоуросфГс&аь
(стк. 3) является уже прочно укоренившимся выражением в налоговой терминологии
римского Египта. Между тем, если бы этот папирус относился к 30 г. до н. э.,
т. е. к моменту завоевания Египта Октавианом, такое словоупотребление было бы
почти невероятным1, ибо, как известно, «лаография» (буквально — перепись
народа) как подушный налог, преобразованный из птолемеевского абутофс, была
римским нововведением, и соответствующая терминология не смогла бы сразу при¬
обрести права гражданства1 2.
Между тем, для правильного понимания PSI, X, 1160 необходимо поставить
этот папирус в связь со словами Клавдия о совете в его письме александрийцам
от октября 41 г. н. э. В этом письме (Р. Lond., 1912, стк. 66—72) читается: «7rept
8е роиХт)$ о Ti jjlev теоте tjfxstv £7г1 to>v aptoticov PccchXecov oox Eycoi XEyeiv, oti
8e etc! to>v 7rp6 Efxoo Sspaaxdjv oox ЕТуетоа otSaxe. xaivoo Ц тграур-ато^ vov 7rpoxwv
хатофаХХорЕУои отсер abyjXov ei cruvoiaei tyj 7roXei xai xoT^ Ejxotg Tcpayp-aaei Eypa^a AipuX-
Xta> Ф^хтоп йкхахЕфааОш xal oyjXoxje (ioi ei xai xat auveiaxaa&ai tyjv apx*<v &ei xov 8e
Tpo7rov, etTrep apa cuvaYew 8eoi, xalP ov уеу^аетаь хоохо», «что касается буле, то я не
могу сказать, что было у вас обычным при прежних царях, но то, что при моих
предшественниках Августах ее не было — вы хорошо знаете. Так как это нововве¬
дение теперь предлагается впервые и неясно, будет ли оно полезно городу и будет
ли оно в моих интересах, я написал Эмилию Ректу, чтобы он расследовал и вы¬
яснил: надо ли ввести это учреждение, а если действительно следует его создать,
то по какому способу оно будет организовано».
Таким образом, по вопросу о совете Клавдием выдвинуты следующие поло¬
жения: 1) неясно, будет ли совет полезен городу; 2) неясно, будет ли совет соот¬
ветствовать интересам императора; 3) неясен принцип организации совета (в случае
положительного ответа на предшествующие вопросы); 4) префекту Египта Эмилию
Ректу предложено все это расследовать и выяснить.
1 Ср. Oliver, «Aeg.», XI, 2, 161 слл.; V. Т с h е г i к о ve г, The Jews in Egypt
in the Hellenistic-Roman Age in the Light of the Papyri, 1945, стр. 158.
2 О времени возникновения термина Xaoypacpi'a см. Wile ken, Ostraka, I,
245—247; Grundziige, I, 189; cp. R. Taubenschlag, The Law of Greco-Roman
Egypt in the Light of the'Papyri 332 b. G.—640 A. D., N.-Y., 1944, стр. 108.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
215
Обращаясь к рассматриваемому папирусу, легко убедиться, что приведенные
слова Клавдия являются ответом на положения, выдвинутые александрийским1
посольством в обоснование его притязаний на восстановление pouXrj в Александрии:
Доводы александрийских послов
(PSI, X, 1160)
Вопросы императора
Клавдия (Р. bond1912)
1) a) «tocuttjv (sc. TTjv PouXYjv) <pp[o]v-tls!v iva рл|... то
7г<о>Хе1теир.а Tuv^AXe^avopeicov aW^pajov OTrap^ov a&pe-
7tToi xai dvdycoyoi yeyovoTes av&pcDTtot (xoXuvwai», «она (т. e.
буле) будет заботиться о том,... чтобы до сих пор
[не загрязненное] 7i<o>XtTei>(xa александрийцев не засо¬
рили люди невоспитанные и беспокойные» (стк. 5—6).
б) «el 8i Tt£ хата^аррароТто тсара Xdyov xpaTTopievo^
г\ бтсд i$l[o]o Хоуоо yj Tivoq 7Грахторо^ <xou£> dv&p<b7rou£
(kaaelovTcx; ouvepYojievyj y\ PouXyj 7rp6^ aov етпЧротгсл/
Guveraa^uiQb тоТ<; daOjelvouai», «если с кем-нибудь поступят
как с варваром, так что с него противозаконно будет
взыскана подать или идиологом, или каким-нибудь
практором, притесняющим людей, то совет, собрав¬
шись к твоему эпитропу, окажет помощь слабым»
(стк. 6—9).
в) «ext Be, el 8ёо1То 7rpecpeiav тср6q ae 7r£pjretv ауту)
Trpoxetpt^sTai тоо<; £7riTY)8etou<; xai [ ]p-vo<; Tiq extto-
peuo7jTat [[{х^те da&evifc «кроме того, если будет
нужда в том, чтобы послать к тебе посольство, то
пусть совет подберет подходящих людей и пусть не
отправится (в посольство) никто из [...] [[ни маломощ¬
ный]]» (стк. 11—13).
г) «(Л7|Те е[ ] d)v фебут)' tyjv tyj^ TcaTpiSosoTOfjpecriav»
«...пусть ни один из подходящих (?) людей не укло¬
нится от службы отечеству» (стк. 13—14).
2) а) «<рт)ри yap TauT7)v (sc. PouXyJv) Фр[о]утье^, iva,
p,Yj ть to)v (xeXXdvTOv Tive$ ХаоурафТа-Эш тоТ<; хат’елго^
еффоь? ашеуурафор^о1 <ty;v> e7Ut tyjv $Y](ioaiav TPa[7re^av]
7cpocoSov еХасгаахл», «я утверждаю, что она (т. е. буле)
будет заботиться о том, чтобы некоторые из тех, ко¬
торые подлежат внесению в списки платящих подуш¬
ную подать, не уменьшили дохода госу¬
дарственной ка[зны], будучи внесены в еже¬
годные списки эфебов» (стк. 2—5).
б) «xai р.7] 8С £pY)(xiav povj&etas та aoi тт)р!(т£аь
8ovap.£va итго tujv tu^ovtov ауЭрожсоу Зсафор^ааи2, «и
пусть вследствие отсутствия помощи не будет рас¬
хищено случайными людьми то, что можно сберечь
для тебя» (стк. 9—И).
1) «оттер a§Y)Xov el auvolae
TYj TudXei», «неясно, будет ли
она полезна городу» (стк.
67—70).
2) «aSrjXov el ouvoioet... x^ci
то7<; ejxot<; Tupdyjxaaet», «не¬
ясно, будет ли оно... в
моих интересах» (стк. 70).
1 Свои доводы в пользу создания pouX-rj александрийские послы изложили
императору Клавдию в Риме, во время процесса; папирус же мог появиться в
Александрии после возвращения послов и даже после получения в Александрии
письма Клавдия (в первых числах ноября 41 г.; сопроводительный эдикт Эмилия
Ректа датирован 10/XI 41 г.).
,2 Следует читать ЪкхуоруЩ.
216
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
3) «i^toOji.[ev—] rrjv PouXyjv хат’evtauTov Yeiv[£CT^a]b xa't
р.е[тз tov eviauxov или /povov] eo&ovas 8i86vai, to>v
Sta7re7rpa[v|jLEvci)v тан стан еттротссль xai] tov урар.р.атеа
T7js PouXr,- xaXov [ ]...», «мы проси[м...], чтобы
буле была годичной и чтобы [по истечении года]
она отдавала отчет [твоему эпитропу] в том, что
она сделала, а секретарь буле хорошо [ ]»
(стк. 14—20).
3) «... tov те Tpo7rov, etTusp
apa auvayetv 8eot, xa#’ ov
yevTQaeTaiTooTo...» «еслидей¬
ствительно следует его соз¬
дать, то по какому способу
оно будет организовано»
(стк. 72).
Следует отметить, что PSI, X, 1160 перекликается не только с местом о роиХт],
но также и с другими местами письма Клавдия. Так, александрийскими послами
предложен годичный срок совета, по истечении которого он (т. е. совет) должен
представить отчет (eu&6va<; 8t8ovai tu>v 8ia7ce7rpayp.£vcov). Такой же мотив приведен
(в письме Клавдия) александрийским посольством в защиту трехлетнего срока
службы магистратов: «тои Swaeiv eo&uva? J>v xaxux; fjp^av», «давать отчет (о) тех, (кото¬
рые) дурно управляли» (Р. bond., 1912, стк. 64—65). Представитель александрийских
послов заверяет императора, что совет воспрепятствует проникновению в эфебию
лиц, подлежащих лаографии (PSI, X, 1160, 2—4). С этим согласуются слова Клав¬
дия: «7uXtjv el рл) Tives ottyjX&ov 6рл<; uiq ex 3ouXcov yeyovoTec; eq^peuciai», «кроме (тех),
которые обманули вас, став эфебами, будучи по происхождению рабами» (Р. bond.,
1912, стр. 56—57). Вопрос об уклоняющихся от лаографии и о незаконном вклю¬
чении в число граждан затронут также в других современных письму Клавдия
источниках: у Филона [quod omn. prob. lib. sit., I, 7 (M., II, 446=CR, VI, 2)] и в
берлинском папирусном отрывке BGU, 8877г.
Итак, если можно согласиться с вышеприведенными сопоставлениями PSI, X,
1160 и Р. Lond., 1912, то это дает возможность дополнить последние строки раз¬
бираемого папируса. Письмо Клавдия прямо подсказывает наиболее вероятно
дополнение. В нем сообщается, что он дал указание Эмилию Ректу расследовать и
выяснить все вопросы, связанные с советом (стк. 70 слл.: «еурафа A’t^iXXiw сРтфста>
ьаахефаст'Эш ха! SYjXwaat р-ot», «написал Эмилию Ректу расследовать и доложитье
мне...»). Исходя из этого указания Клавдия, можно предположить, что смысл
последних строк PSI, X, 1160, был примерно следующим:
Kouaap sl7rsv|_ ]
* 7гер! tout(ov 81аХг]рфо[ра1 xat]
etc ’AXe£av8ps[tav та> етитрбтш '(раФаЛ
Император сказал [ ]
Об этом (я) выясн[ю и]
в Александрию эпитропу напишу;
или
тгер! toutcov StaXyptyofiiai ха! т<3 ештротго)]
etc VAAefcavSpefiav 'крафо) i'va. • •]>
«об этом (я) выясн[ю и эпитропу]
в Александри[ю напишу, чтобы. . .],
или как-нибудь иначе в этом же смысле. Такое дополнение целиком вытекает
из письма Клавдия к александрийцам и вполне согласуется с обстановкой и
характером переговоров Клавдия с посольством александрийцев.
Таким образом, нет оснований соглашаться с общепринятым толкованием рас¬
сматриваемого папируса и считать императора, упоминаемого в этом папирусе,
Августом, местом действия событий, в нем отраженных, — Египет и датировать
его 30 г. до н. э. 11 См. И. Д. Амусин, Письмо и эдикт императора Клавдия, ВДИ, 1949, № 2,
стр. 223—224.
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
217
Поэтому можно придти к следующему выводу. Рассмотренный папирус является
скорее всего не официальным документом (не только по отношению к императорской
канцелярии, но и по отношению KrcoXi4eup.a александрийцев), а отрывком из лите¬
ратурно-политического памфлета. К образцам подобного рода политической литера¬
туры Александрии римского времени можно отнести такой папирусный отрывок,
как Р. Оху., VIII, 1089 4. В последнее время к ним прибавились и такие сочине¬
ния, как ошибочно толкуемый берлинский папирус 8877 (см. И. Д. Амусин, ВДИ^
1949, № 2, стр. 221—228), и, к сожалению, чересчур фрагментированный гиссенский
папирус 308. В связи с этим следует отметить, что предложенный в свое время
М. И. Ростовцевым 2 и прочно укоренившийся термин александрийские «языческие
мартирии», которым обозначаются подобного рода папирусные находки, требует
в настоящее время корректива, так как этот термин уже не отвечает многообразию
форм и жанров александрийской политической литературы, открывающейся в ряде
новых папирусных находок. Вопрос о так называемой александрийской «мартиро¬
логической» литературе, как о своеобразном жанре александрийской политической
литературы, несомненно требует в настоящее время специального и углубленного
исследования. Рассмотренный папирус является, повидимому, отрывком из пове¬
ствования александрийского посольства о переговорах, которые велись им в Риме
с императором Клавдием в 41 г. н. э. В дошедшем отрывке затронут только вопрос
о роиXV], восстановление которой Клавдий не санкционировал, хотя отказ сформу¬
лирован в дипломатической форме. Сопоставление данного папируса и места из
письма Клавдия о совете показывает, что слова Клавдия являются уклончивым
ответом на вопросы, поставленные александрийским посольством. Возможно, что
в будущем найдутся и другие отрывки этого документа, которые смогут служить
иллюстрацией для других частей письма Клавдия и разъяснить некоторые темные
его места.
Преследуя умиротворительные цели, Клавдий весьма осторожно отклонил
просьбу александрийского посольства о восстановлении совета и облек ответ в
форму необидную, щадящую самолюбие александрийцев. Следует подчеркнуть,
что один из главных аргументов посольства в пользу совета (контроль над неза¬
конным проникновением в эфебию) учтен Клавдием в другом месте письма (стк.
53—57 об эфебии), где он ставит вопрос о «чистоте» и «незасоренности» алексан¬
дрийской политевмы, подчиняя это контролю римской власти. Это место письма
наряду с рядом других актов Клавдия 3 показывает твердость и самостоятельность
политической линии Клавдия в самом начале его правления и является одним из
многих аргументов против широко распространенного в традиции карикатурного
изображения этого императора.
В настойчивом стремлении александрийцев добиться полисной конституции
автономного города и в отказе императора Клавдия удовлетворить это требование
сказывается конфликт между последними остатками полисной идеологии и дей¬
ствительностью римской мировой державы. Полис, по образному выражению
Энгельса, был в это время потерянным раем, лежавшим уже позади 4. Призрачная 1 2 3 41 Следует особо подчеркнуть резко выраженный литературный характер этого
отрывка, изучение которого теперь связано с Р. Giss., 308.
2 М. И. Ростовцев, Мученики греческой культуры в I — II вв., «Мир Бо¬
жий», 1901, май, стр. 1—22; ср. A. Bauer, Heidnische Martyrerakten, APF, I (1901),
стр. 29—47.
3 Например, все письмо александрийцам в целом, речь по поводу дарования
ius honorum жителям Волосатой Галлии, документы относительно Волюбилиса,.
закон, запрещавший вывозить рабов на остров Эскулапа, и ряд других законода¬
тельных памятников.
4 Ф. Энгельс, К истории раннего христианства, К. Маркс и Ф. Энгельс,
Срч., т. XVI, 2, стр. 422; см. также стр. 423.
218
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
мечта александрийцев о полисной конституции разбилась о суровую действитель¬
ность Римской империи, в руках которой автономия и самоуправление провинци¬
альных городов давно превратились в разменную монету. Римское прави¬
тельство давало их одним и отнимало у других. Согласно сообщению
Светонпя, Клавдий «в наказание за весьма вредные внутренние распри отнял у
лпкпйцев автономию, напротив, родосцам вернул (ее) в награду за раскаяние (в)
прежних их провинностях» г. В Александрии по существу никогда не прекраща¬
лась фронда, временами открыто направленная против Рима, временами же искав¬
шая себе отдушину во внутренней междоусобной борьбе. Последним по времени
открытия свидетельством этих постоянных мятежных распрей внутри Александрии
является не только письмо Клавдия и BGU, 8877, но также и гиссенский папи¬
рус 308 (см., например, стб. I, 2—5), относящийся ко времени Калигулы.
Учитывая огромную экономическую, стратегическую и политическую роль,
которую Александрия играла в Римской империи, римские императоры не могли
рисковать потерей едва ли не второго центра империи. Даже такой «филоалексан¬
дриец», как Гай Калигула, не рискнул на санкционирование герусии, организо¬
ванной, повидимому, явочным порядком. Не мог иначе поступить, разумеется, и
Клавдий. В борьбе между полисом и империей Александрия потерпела окончатель¬
ное поражение. BouXij, восстановленная около 200 г. н. э. Септимием Севером, не
имела, по существу, уже никакого значения.
Вместе с тем рассмотренный документ является весьма ценным источником
не только для политической и муниципальной, но также и для социальной исто¬
рии Александрии I в. н. э., столь скудно освещенной документальным материа¬
лом.
Ряд интересных социальных терминов, встречающихся во флорентийском папи¬
русе (афретитоь xou avaycaY01 о^&рожоь, и др.), как и все содержание папи¬
руса, свидетельствуют о глубоком социальном расслоении александрийского населе¬
ния. Послы Александрии, представлявшие интересы городской верхушки, приво¬
дят в качестве довода в пользу совета то, что буле будет бороться против
«невоспитанных и беспокойных» налогоплательщиков, уклоняющихся от уплаты
налогов. Иными словами, представители александрийской верхушки обещают
императору ревностно блюсти интересы имперской казны тем, что буле, об учре¬
ждении которой они ходатайствуют перед императором, будет препятствовать
подлежащим лаографии незаконно попасть в списки эфебов. Тем самым рассматри¬
ваемый папирус представляет собой исключительно важное свидетельство о тес¬
ной связи, которая существовала между вступлением в эфебию и освобождением
от лаографии, проблеме до сих пор неясной и спорной в науке (ср. А. Б. Рано-
вич, ук. соч., 166—210). В своей посмертной работе покойный А. Б. Ранович ука¬
зал, что «неизвестно даже, были ли александрийские граждане свободны от подуш¬
ной подати» (там же, 169). Флорентийский папирус дает теперь возможность отве¬
тить на этот вопрос положительно. Борьба за расширение права гражданства в
I в. н. э. была, по существу, борьбой против римского налогового гнета и, прежде
всего, борьбой за право не быть в числе Xaoypa<po6p,evoi.
Борьба александрийцев за муниципальные права тесно переплетается с внут¬
ренней социальной и междоусобной борьбой. В ходе обострившейся внутренней
борьбы узко классовые интересы александрийской верхушки, стремившейся укре¬
пить свои политические позиции для эксплуатации «своих» народных масс и
господства над ними, приводят ее к примирению с римской властью, союза
с которой они ищут и опорой которой они постепенно становятся. В жертву
этого «приспособления» к провинциальной политике Рима александрийская 11Suet., Claud., 25: Lyciis ob exitiabiles inter se discordias libertatem ademit.
Rhodiis ob poenitentiam veterum delictorum reddidit,
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
219
верхушка приносит интересы «неимущих свободных»*. Наряду со знаменитой
надписью Тиберия Александра1 2 и свидетельствами Филона3 флорентийский
папирус содержит также материал о произволе и притеснениях со стороны
налоговых чиновников. Флорентийский папирус лишний раз показывает,
таким образом, что внутреннюю, социальную историю Александрии можно
понять лишь в свете определения основных противоречий рабовладельческого
общества, данного товарищем Сталиным4. Флорентийский папирус, несом¬
ненно, заслуживает специального исследования ввиду его значения для социаль¬
ной истории Александрии I в. н. э.
И. Д. Амусин
1 Ф. Энгельс, Бруно Бауэр и раннее христианство, К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 606.
2 OGIS, И, 669; ср. И. Д. Аму с ин, К эдикту Тиберия Юлия Александра,
ВДИ, 1949, № 1, стр. 74.
3 Philo, De spec, leg., Ill, 159—163 (CW, V, 194—195).
4 См. И. Сталин, О диалектическом и историческом материализме, «Вопросы
ленинизма», 11-е изд., стр. 555.
ХРОНИКА
Итоги работ советских археологов за 1946—1950 гг.
В апреле 1950 г. была проведена сессия Отделения истории и философии AHfCCCPr
посвященная итогам работы советских археологов за первую послевоенную пятилетку
в целом и итогам 1950 г. .в особенности, так как в этом году был завершен ряд боль¬
ших многолетних археологических исследований, намеченных в первом послевоенном
пятилетием плане. Общие итоги развития советской археологии были даны в док¬
ладе заместителя директора ИИМК профессора С. В. Киселева1.
Значительных успехов достигли советские археологи в области изучения перво¬
бытного общества. Большое значение для науки имеет открытие на Кавказе шелльских
и ашельских местонахождений, а также памятников мустьерского времецд на огром¬
ном пространстве южных областей Европейской и Азиатской частей СССР. Много сде¬
лано и в области изучения верхнепалеолитических памятников на Украине (на Дне¬
стре и Десне), в Костенках (на Дону), в Средней Азии и на востоке Сибири. Эти от¬
крытия интересны не только с точки зрения накопления материала по верхнему пале¬
олиту,— они заставляют также пересмотреть периодизацию верхнего палеолита Вос¬
точной Европы. На пленуме этим проблемам были посвящены доклады А. Н. Рога¬
чева и П. И. Борисковского. Последние исследования определенно указывают на верх¬
ний палеолит, как на время развития родовых отношений, и позволяют видеть в па¬
леолитических местонахождениях стоянки матриархально-родовых общин.
Не менее плодотворным оказалось изучение и неолитических памятников. Мно¬
голетние полевые исследования позволили завершить ряд монографий по истории
неолитических племен Прибалтики, севера Восточной Европы, целого ряда районов
Сибири, Прибайкалья, бассейна Лены и далекого северо-востока Советской Азии.
В истекшем пятилетии особенно плодотворны были раскопки торфяниковых стоянок
Сарнете в Прибалтике, Модлона в Вологодской области, Горбуново на Урале. Ин¬
тенсивные работы велись в Карелии и Средней Азии.
Энеолитическая эпоха изучалась по памятникам Триполья (руководитель работ
профессор Т. С. Пассек). 1950 год был тринадцатым раскопочным сезоном Трипольской
экспедиции ИИМК, занимающейся изучением истории раннеземледельческих племен
на территории Украины и Молдавии. Уже предвоенные раскопки трипольских памят¬
ников опровергли их прежнюю интерпретацию и позволили считать их многолюд¬
ными поселками, население которых жило в условиях мотыжно-земледельческого
хозяйства и матриархально-родовых общественных отношений. В 1950 г. тремя отря¬
дами экспедиции были проведены раскопки у с. Ленковцы, у с. Поливанов-Яр (Украин¬
ская ССР) и ус. Мерешевка (Молдавская ССР). Особенно значительными были рас¬
копки у с. Поливанов-Яр, где была вскрыта плошадьв520кв.м. Путем изучения стра¬
тиграфии памятников и различных комплексов находок удалось вскрыть многослой-
ность этого поселения, которая позволяет проследить длительный период развития
древнеземледельческих племен Поднестровья, наличие культурных и экономических
связей с соседними племенами, населявшими Прикарпатье, Подунавье и Балканский
1 С. В. Киселев, Советская археология в первое послевоенное пятилетие
(ИАН ОИФ, том VIII, вып. 3, 1951, стр. 256—266).
ХРОНИКА
221
полуостров. Наряду с большими глинобитными постройками здесь в 1950 г. был об¬
наружен новый для трипольской культуры тип жилища — большие землянки округ¬
лых очертаний, состоявшие из нескольких частей. Представляет интерес и открытая
на поселении мастерская по изготовлению кремневых орудий трипольского времени.
В 1950 г. были продолжены также раскопки раннетрипольского поселения Лука-
Врублевецкая на левом берегу Днестра. На основании анализа найденной керамики
и конструктивных особенностей жилища можно заключить, что раннее Триполье
Поднестровья являлось одним из своеобразных вариантов культуры линейно-лен¬
точной керамики Юго-Восточной Европы (Подунавье).
В послевоенные годы корепному пересмотру подверглись представления о так
называемых «культурах бронзовой эпохи» в степях между Днестром и Волгой и в Волго-
Окском междуречье (фатьяновская культура). Вышедшие после войны статьи и на¬
ходящиеся сейчас в печати монографии, посвященные этой проблеме, представляют
собой исторические исследования, рисующие в новом свете хозяйственную и общест¬
венную жизнь древнего населения. Совершенно новые выводы сделаны относительно
происхождения фатьяповских племен, племен так называемой срубной культуры,
иначе решаются вопросы эпохи поздней бронзы, в том числе киммерийская проблема.
Открытием П. Д. Степанова в 1946 г. на городище Ош-Г[ а и д о первого посе¬
ления фатьяновской культуры эпохи бронзы было положено начало исследованию
целого ряда-подобных памятников в Западном Поволжье. Раскопки Ош-ГХандо и еще
четырех поселений фатьяновцев вдоль правого берега р. Суры выявили характерную
черту их расположения на площадях, позднее занятых культурным слоем городищ
«городецкой культуры». Материалы вновь открытых поселений фатьяновцев свиде¬
тельствуют о значительных изменениях, происшедших в быту фатьяновских посе¬
лений к концу их существования в Западном Поволжье. Автором раскопок сделан
также вывод о генетических связях восточного Фатьяна с сейминской культурой.
Велики успехи советских археологов в изучении энеолита и бронзо¬
вого века Кавказа. Особенно интенсивно археологические исследования
велись в Кабардинской автономной области и Дагестанской АССР. На основании полу¬
ченных материалов составляются очерки Северного Кавказа, например, «Опыты по
истории Осетии и Кабарды». Подготавливается история Адыгеи и Дагестана.
В 1950 г. Дагестанская экспедиция И ИМ К и Д а г музея
(руководитель канд. ист. наук К. Ф. Смирнов) приступила к исследованию памятников
.эпохи бронзы в Карабудахкентском районе. Близ. Карабудахкента экспедиция вскры¬
ла богатое грунтовое погребение эпохи бронзы с разнообразным инвентарем. В урочище
Харкома-хола, близ ст. Манас, были исследованы два кургана с обширными ката¬
комбами, содержащими коллективные погребения с богатым инвентарем.[Исследован¬
ные памятники ранней и развитой бронзы свидетельствуют о тесных культурных свя¬
зях древнего населения Дагестана с Закавказьем, а также с западными и северными
соседями.
По древнейшей истории Закавказья в послевоенные годы вышло немало работ»
написанных на основании накопленного материала раскопок в Мингечауре, Кармир-
блуре, в Кахетии, Самтавро, Гори идр. Особенно важные результаты дали раскопки
па холме Карм и р-б л у р (древний Тейшебаини), проводившиеся в течение
нескольких лет археологической экспедицией Академии наук Армянской
ССР и Эрмитажа под руководством Б. Б. Пиотровского. Раскопки производились
в цитадели крепости, во дворе урартского наместника и на территории древнего го¬
рода. Клинообразная надпись на щите царя Аргишти, ранее находившаяся в городе
Ирпуни, подтверждает предположение Б. Б. Пиотровского о том, что г. Тейшебаини
был административным центром позднего периода] владения Урарту Южным
Закавказьем, после упразднения ранних административных центров. Раскопан¬
ные в 1948—1950 гг. жилища этого города свидетельствуют о том, что его жители были
лишены собственного хозяйства и находились на государственном довольствии.
Исследования бронзовой эпохи Сибири, велись на обширной тер-
ритории и носили разносторонний характер. В Западной Сибири, в Приуральской и
222
ХРОНИКА
Прналтайской ее части шли интенсивные раскопки, позволяющие нарисовать истори¬
ческую картину жизни древнего населения этих мест.
Интересны результаты археологических исследований на верхней Оби, произво¬
дившихся в течение трех лет под руководством М.П. Грязнова. Систематическими архео¬
логическими исследованиями гряд дюн Ближние Елбаны близ с. Большая
Речка открыты памятники, относящиеся к одиннадцати последовательным этапам
развития культуры древних племен Верхней Оби. Эпоха бронзы представлена на Ближ¬
них Елбанах могильниками андроновской и карасукской культур. Памятники по¬
следней принадлежат особому верхнеобскому варианту карасукской культуры
(район Барнаул—Бийск) и совпадают, вероятно, с областью расселения особой группы
верхнеобских карасукских племен. Исследования на Ближних Елбанах уточнили да¬
тировки некоторых групп памятников и изменили представления об истории древ¬
нейших южносибирских: племен.
Изучение Южной Сибири уже обеспечило написание ряда монографических работ
по истории древних племен Томского района, Саяно-Алтайского нагорья, Поан-
гарья и Прибайкалья. Впервые в науку был введен и бронзовый век севера — Якут¬
ской АССР. Как оказалось, древняя культура народов Сибири хотя и была разно¬
образна в отдельных районах, но отнюдь но изолирована от соседних стран Средней
и Центральной Азии, Приморья и Дальнего Востока. В 1950 г. одним из отрядов
Ю ж н о-С ибирской экспедиции под руководством проф. А. П. Оклад¬
никова были исследованы погребения раннего бронзового века у дер. Фофаново
(Читинская обл.) с обильным инвентарем, а также раскопана четырехслойная стоянка
на р. Березовке, материалы которой свидетельствуют о последовательном развитии
культуры древних племен Забайкалья в конце неолита и раннем бронзовом веке. Рас¬
копки на Нижней Березовке по-новому освещают историю разведения домашних
животных в Восточной Сибири. В нижнем слое стоянки обнаружены скелеты собак4
в верхнем — кости лошади и рогатого скота. Впервые были произведены широкие арж
хеологические разведки в бассейне р. Онон. Исследовались писаницы и плиточные мо¬
гилы бронзового века. Работы выявили своеобразие древнейших культур данной обла¬
сти и их связи как с соседней Монголией, так и с Китаем; в этом отношении особенно
важны находки так называемых триподов — сосудов, типичных для бронзового века
Китая Ханьского периода.
В послевоенные годы большие успехи были достигнуты в обобщении исследований
по древнейшей истории Средней Азии. В нашу науку прочно
вошли многочисленные и богатейшие материалы по Хорезму, Южному, Западному и
Центральному Казахстану и Киргизии, Южному Узбекистану, Туркмении и Памиру,
свидетельствующие о самобытном развитии населения Средней Азии и его тесных свя¬
зях с соседними племенами Приуралья, Северного Казахстана и Сибири.
Археологические разведки 1950 г. в Западном Узбекистане, о которых сделал док¬
лад на пленуме Я. Г. Гулямов, в песках, прилегающих к степной зопе на северной
стороне Нуратинского хребта, выявили обширную территорию, населенную в бронзо¬
вом веке. Нуратинский район Узбекистана является одним из классических районов
кяризной системы орошения. Археологическое обследование района говорит о воз¬
никновении этого способа орошения еще в бронзовом веке.
Подводя итоги изучению античных городов Причерноморья
в послевоенное пятилетие, следует отметить, что, наряду с исследованием крупных
городов — Паятикапея, Херсонеса, Танаиса, Ольвии, позволившим по-новому ос¬
ветить проблему их колонизации и историю Боспорского царства, проводилось из¬
учение и менее значительных поселений, как, например, Киммерика, где обнаружены
догреческие памятники, и Илурата.
Многолетние исследования Херсонеса дополнились в 1950 г. разведками
Херсонесского музея, которые дали ценные данные об экономике этого античного по¬
лиса (см. об этом статью G. Стржелецкого в БДИ, 1951, № 3).
В течение 1947—1950 гг. экспедицией ИИМК под руководством В. Ф. Гайдуке¬
вича проводилось систематическое исследование крепости И л у р а т (в 17 км юго-
ХРОНИКА
223
западнее Керчи), расположенной на подступах к Пантикапею. Находки на террито¬
рии Илурата каменных шлифованных орудий и керамики эпохи бронзы позволяют
сделать вывод о существовании на месте Илурата поселения во II — начале I тысячеле¬
тия до н. э.; строительство мощной крепости началось в I в. н. э.; полного расцвета
Илурат достиг во II в. н. э., в период наивысшего экономического и культурного подъ¬
ема Боспора. Строгая регулярность планировки поселения внутри крепости, система
улиц и переулков, разделяющих кварталы, свидетельствуют о единовременности за¬
стройки. Тесная связь жилых домов с крепостными сооружениями Илурата указывает
на особое положение жителей, несших гарнизонную службу. Сочетание местных скиф¬
ских и эллинских элементов — основная особенность Боспора как рабовладельческого*
государства пришельцев-эллинов и местного населения. В 1950 г. были открыты следы
жизни на месте античного Илурата в VIII—IX вв. н. э.
В 1950 г. экспедицией ИИМК и МГУ под руководством проф. В. Д. Блаватского=
было раскопано поселение в север о-в осточной части Синдики
(в 2 км к востоку от станицы Таманской). Поселение было основано в VII—VI вв. до
н. э., но достигло наибольшего расцвета в VI—I вв. до н. э. В хозяйстве населения вид¬
ную роль играли земледелие и рыбная ловля. Находки, сделанные на поселении, сви¬
детельствуют о широких экономических связях синдов с городами Боспорского царства.
Помимо находок античного времени, в верхних пластах обнаружены обломки средне¬
вековой керамики и монеты. Найденный обломок амфоры со славянской надписью
свидетельствует о наличии здесь поселения, одновременного Тмутаракани.
История Средней Азии античного времени с каждым го¬
дом обогащается все новыми раскопками на территории Хорезма. Изучение процессов
разложения рабовладельческого строя и возникновения феодальных отношений полу¬
чило новое освещение благодаря исследованию раннесредневековых памятников Хо¬
резма и одного из крупнейших городов Согда — Пянджикента. Все эти новые откры¬
тия опубликованы в многочисленных изданиях — фундаментальных отчетах и
монографиях.
Хорезмская экспедиция ИИМК и Института этнографии АН СССР
под руководством проф. С. П. Толстова начала свои работы в 1937 г. Экспедицией об¬
наружены многочисленные памятники архитектуры и искусства древнего и средневе¬
кового Хорезма, в частности монументальной живописи и скульптуры, найденныапри
раскопках позднеантичного дворца Топрак-Кала. Там же в 1948—1949 гг. найдены
остатки архива III в. н. э., документы на коже, дереве и бумаге, характеризующие
древнехорезмийскую письменность. Законченные в 1950 г. раскопки дворца Топрак-
Кала позволили установить особенность его планировки. Открытие нескольких богато
декорированных парадных зал и многочисленных комнат дворца дополнили картину,,
характеризующую высокое развитие живописи и скульптуры античного Хорезма.
Исследование Пянджикента — центра небольшого согдийского владения
того же названия, проводилось в течение 1947—1950 гг. Согдийско-Таджикской архео¬
логической экспедицией под руководством А. Ю. Якубовского. Пянджикент, по ма¬
териалам раскопок, предстает как один из культурнейших городов древнего и ранне
средневекового Согда. Он прекратил свое существование в середине VIII в. в резуль^
кате арабского нашествия. Топографически Пянджикент — типичный дофеодальный
город (VI—VIII вв.). Раскопки в шахристане Пянджикента выявили систему его оро-
шепия и почти полностью раскрыли два рядом лежащих монументальных согдийских
храма и дворец, сложенные из сырцового кирпича. Раскопки эти обогатили науку
новыми ценными памятниками дофеодальной и домусульманской архитектуры, а также
замечательными образцами культовой и светской живописи (настенные росписи).
Значение добытых материалов усиливается еще и тем, что они точно датированы, так
как в завалах построек найдено множество согдийских монет VI—VIII вв.
Не менее интересны и значительны исследования в Туркменистане, ус¬
пешно проводившиеся в течение 1946—1950 гг. Южнотуркменистанской археологи¬
ческой экспедицией под руководством М. Е. Массона. Особенно интересны раскопки
„одной из парфянских столиц — Нисы й древнейшего города Средней Азии и Хора¬
224
ХРОНИКА
сана — «Старого Мерва». На «С т а р о й Н и с е» вскрыты здания, могильники и вы¬
сокохудожественные предметы из серебра, бронзы, камня и кости, среди которых вы¬
деляются десятки ритонов из целых слоновых бивней с резными горельефными изо¬
бражениями и скульптурными фигурами. На «Новой Н и с е» найден архив остра-
конов, оказавшихся датированными и написанными на парфянском языке налоговыми
документами II в. до н. э. по обложению виноградников. Археологические исследования
«Старого Мерва» позволили сделать совершенно новые выводы по его истории.
Например, вопреки господствующим в науке представлениям, будто после троекрат¬
ного захвата монголами и затем разгрома в 1221 и 1222 гг. Мерв продолжал оставаться
в разрушенном виде в течение почти двухсот лет, работами ЮТАКЭ установлено, что
город вновь стал отстраиваться с середины XIII ст.
Исследование скиф о-с а р м а т с к о й проблемы пополнилось за истек¬
шее время материалами о происхождении скифов и сармат, их общественном и эко¬
номическом строе и т. д.; значительно продвинулось изучение скифского царства в
Крыму и его столицы — Неаполя Скифского; впервые изучено таврское укрепление
на горе Кошке. В 1950 г. работы Скифской экспедиции ИИМК АН
СССР (руковод. проф. Б. Н. Граков) были сосредоточены вокруг малоисследованных
районов распространения скифской культуры: 1) Степного Приднепровья и При¬
азовья, где до сих пор были известны только большие скифские курганы и совсем не
изучены поселения; произведенные здесь раскопки Каменского городища открыли
большой комплекс жилых сооружений, состоявший из пяти жилищ двух последова¬
тельных строительных периодов; 2) Степного Крыма, как части скифского степ¬
ного царства.
Раскопки Неаполя Скифского значительно пополнили сведения об
архитектуре жилых хозяйственных построек Неаполя Скифского и дали много нового
материала для характеристики ремесла и художественных вкусов местного населения.
Исследованиями Института археол огии| АН УССР, которые
были освещены в докладе А. И. Тереножкина, в северной части Кировоградской об¬
ласти открыта группа городищ, заполняющих пробел между культурой конца брон¬
зового века («белогрудовский этап») и скифским временем; они получили название
«чернолесский этап» (по городищу в Черном лесу около Знаменки). Изучение памят¬
ников «чсрнолесского этапа», в связи с памятниками киммерийцев и древнейших ски¬
фов, позволяет придти к выводу о различной этнической принадлежности племен, на¬
селявших территорию «Скифии».
За минувшее пятилетие значительно продвинулось изучение скифского
времени в Южной Сибири, где наиболее успешными были раскопки боль¬
ших Алтайских курганов в Пазырыкской и других группах, давшие первоклассную
коллекцию памятников искусства так называемого «звериного стиля» и замечательные
ковровые картины среднеазиатского происхождения.
В 1950 г. Горно-Алтайский отряд Южно-Сибирской
экспедиции (руковод. доктор наук С. И. Руденко) производил раскопки двух
курганов скифского времени на р. Караколе в Центральном Алтае, в урочище
Б а ш-А дар. В одном из курганов в двух колодах-саркофагах были обнаружены
набальзамированные тела мужчины и женщины, хорошо сохранившиеся. Из уцелевших
вещей (курган был опустошен грабителями) особый интерес представляют впервые
найденные: мужская обувь, кожаные ножны короткого меча, образцы различных шер¬
стяных тканей, разнообразные бусы. Очень ценный материал получен из конского
захоронения. Помимо украшений в скифском зверином стиле (грифы, горные бараны,
барсы), открыто много украшений с растительными и геометрическими узорами. Се¬
дельные покрышки дали целую серию оригинальных многокрасочных орнаментальных
мотивов, известных и в современном казахском и киргизском искусстве.
Время сложения государств у народов Сибири также
нашло свое освещение в работах минувшего пятилетия. Изучены предки современных
якутов — курикане, государства древних хакассов и алтае-орхонских тюрок и,
•благодаря работам объединенной экспедиции АН СССР и Монгольской Народной Ре¬
ХРОНИКА
225
спублики под руков. проф. С. В. Киселева,— главный уйгурский город Кара-
Балгас IX—XII вв. и древняя монгольская столица Кара-Корум.
В послевоенное пятилетие было снова возобновлено широкое и разностороннее
изучение истории древней Руси. Вопросы происхождения восточных
славян и их соседей, образование русской государственности, происхождение и
развитие древнерусского города и ремесла, история культуры древней Руси — все
это находит глубокое отражение в работах советских археологов. Вопросам проис¬
хождения восточных славян в свете работ И. В. Сталина был посвящен доклад П. Н.
Третьякова, прочитанный на сессии Отделения истории и философии АН СССР.
Интересные результаты достигнуты в области изучения истории раннего славян¬
ства, так называемой культуры «полей погребений» по материа¬
лам Поднестровья. Этим вопросам был посвящен доклад М. Ю. Смишко. В свете
новых исследований четко обрисовывается непрерывное развитие культуры «полей по¬
гребений» со II в. до н. э. по VI в. н. э. включительно. Ранний этап (Лииидкий) — II в.
дон. э. — III в. н. э. характеризуется зарождением гончарного ремесла и оживленной
торговли с соседними племенами. На этом этапе четко прослеживается связь с
синхронной культурой Южной Молдавии и Валахии, свидетельствующая о близком
родстве племен Верхнего Поднестровья с населением Нижнего Придунавья. Поздний
этап развития верхнеднестровской культуры «полей погребений» (IV—VI вв.) характе¬
ризуется усилением связей с раннеславянскими племенами Среднего Поднспровья
и Волыни, в результате чего нивелируется прежнее своеобразие материальной куль¬
туры поднестровского населения. Исследования последних лет подтверждают правиль¬
ность тезиса о перерастании Липицкой культуры начала нашей эры в раннеславян¬
скую культуру IV—VI вв. н. э. Своеобразный характер днестровской культуры «по¬
лей погребений» позволяет связывать ее с одним из раннеславянских племен — пред¬
ками летописных тиверцев.
Молдавский отряд Славянской археологической
экспедиции ИИМК АН СССР и Молдавского филиала АН
СССР (руковод. Г. Б. Федоров) производил разведки и раскопки по берегам Днестра.
В результате разведок обнаружен ряд поселений и могильников эпохи «полей погре¬
бений» и славянские городища VIII—XI вв. Небольшие раскопки некоторых городищ,
выявившие их ранние слои, позволяют подойти к решению ряда вопросов о происхож¬
дении славян вообще и, в частности,— славянского племени тиверцев, древности ко¬
торых ранее не были известны. Славяне Поднестровья были тесно связаны с Киевом.
Изучение ранней истории восточного славянства велось в районах
Зап. Двины, Верхней Оки, Сейма, где известны многочисленные места поселений и
погребальные сооружения I тысячелетия н. э., давшие большой вещественный мате¬
риал, проливающий свет на историю племен кривичей, вятичей, северян и т. д. Боль¬
шим достижением советской археологии является начатое в послевоенные годы изуче¬
ние славян Закарпатской Украины и Северной Буковины, опровергающее лженауч¬
ные теории буржуазных ученых о позднем появлении здесь славян и доказывающее
автохтонность славянства на данной территории.
В 1950 г. было начато изучение и славянского Юго-Востока Северодонец¬
кой экспедицией ИИМК. Под руководством проф. Б. А. Рыбакова было
проведено широкое археологическое обследование на Харьковщине — в верховьях
Северного Донца и его притоках. Этот район интересен во многих отношениях. Здесь
на рубеже лесостепи и степи издавна проходила граница между земледельческими и
кочевыми племенами. В эпоху образования Киевского государства в VIII—IX вв.
по Северному Донцу проходила юго-восточная граница славянских поселений, со.
прикасавшихся здесь с оседавшими на землю кочевпиками-аланами (Салтовский мо¬
гильник). Задачей экспедиции являлось рекогносцировочное обследование древних
крепостей как в области Салтовской культуры, так и в соприкасающейся с нею об¬
ласти славянских поселений. Большинство этих крепостей было построено в IX в.
для защиты от печенегов, обрушившихся прежде всего на этот юго-восточный
угол Руси.
15 Вестник древней истории, № 4
226
ХРОНИКА
Большие работы продолжались по археологическому изучению древне¬
русских городов более позднего времени, начиная с X в.
н. э., на которых, однако, мы здесь останавливаться не можем.
В настоящее время весьма важной работой советских археологов являются ши¬
рокие археологические исследования в районах великих строек
коммунизма. В зоне строительства Волго-Донского канала в течение трех лет
работала Волг о-Д онская экспедиция ИИМК (руков. М. И. Арта¬
монов). Отдельные отряды экспедиции провели ряд обширных разведочных маршру¬
тов, в результате которых обнаружено большое количество памятников, начиная от
эпохи бронзы и кончая эпохой позднего средневековья. Основной раздел работы экс¬
педиции составляли раскопки древнего Саркела — Белой Вежи (X—XI вв). Другим
отрядом Волго-Донской экспедиции под руководством канд. ист. наук И. И. Ляпуш-
кина было проведено сплошное разведочное обследование долины р. Дона и нижнего
течения его притоков от ст. Цымлянской до пос. Калач. На левом берегу Дона обсле¬
довано 23 поселения времени от эпохи позднего неолита до средневековья, на правом
берегу — 10 поселений, преимущественно переходного времени — от поздней бронзы
к железному веку. Из открытых памятников наиболее интересны поселения Салтово-
Маяцкой культуры (VIII—X ст.). В 1951 г. Волго-Донская экспедиция закончила свои
исследования в данной области.
В 1950 г. Институтом истории материальной культуры при участии Государствен¬
ного исторического музея, Гос. музея ТАССР, Куйбышевского областного музея и Ка¬
занского филиала АН СССР была организована экспедиция для исследования а р-
хеологических памятников, расположенных в зоне за¬
топления Куйбышевской ГЭС (руковод. д-р ист. наук А. П. Смир¬
нов). Пятью отрядами экспедиции исследованы сотпи новых памятников, охватываю¬
щих огромный период истории народов на данной территории от II тысячелетия до
н. э. до XIV в. нашей эры. Первый отряд экспедиции (нач. отряда — зав. отделом исто¬
рии Гос. музея ТАССР А. М. Ефпмова) производил исследования городища «В ели-
кие Болгары» Куйбышевского района ТАССР. Раскопками получен зна¬
чительный вещевой материал, характеризующий сложение болгарской культуры
и культурные связи с древней Русью. Работами второго отряда (руководитель
А. В. Збруева) впервые на территории Ульяновской области выявлен ананьинский мо¬
гильник. Третий отряд производил исследования в районе села Ягодного, Ставро¬
польского р-на, Куйбышевской обл. (руководитель Н. Я. Мерперт), где было раско¬
пано пять курганов конца бронзовой эпохи, из которых особый интерес пред¬
ставляет один, содержащий 30 погребений. Особенность этого кургана — располо¬
жение по его окружности срубов и захоронение в центре кургана в простых грунтовых
ямах. Курган подобного типа впервые открыт археологами. Пятым отрядом
(руководитель Н. Ф. Калинин) проведены разведки правого и левого берегов Волги
в северных районах ТАССР (всего обследовано 43 археологических памятника). В
последующие годы экспедиция продолжит свои работы.
В зоне затопления Бухтарминской ГЭС была проведена работа Восточно¬
казахстанской экспедицией (руководитель С. С. Черников). В резуль¬
тате исследования района впервые на территории Казахстана обнаружены палеоли¬
тические стоянки, позволяющие говорить о заселении Западного Алтая человеком уже
в послеледниковую эпоху. Экспедицией зарегистрированы также неолитические
стоянки, поселения эпохи бронзы, курганы, каменные изваяния и наскальные изо¬
бражения, чем значительно уточнена археологическая карта верховий Иртыша.
В последующие годы будут развернуты широкие археологические исследования и
на других новостройках: в зоне затопления Южно-Украинского и Северо-Крымского
каналов, Каховской ГЭС и Сталинградской ГЭС. Все эти работы позволят осветить
многие вопросы истории человечества на территории СССР с древнейших времен и
до эпохи позднего средневековья.
Свою работу сессия, посвященная итогам археологических работ в 1946—1950 гг.,
закончила докладом проф. А. В. Арциховского «Пути преодоления влияния Марра в
ХРОНИКА
227
археологии». В первой части своего доклада А. В. Арциховский подверг уничтожаю¬
щей критике антинаучные взгляды Н. Я. Марра в области исторических проблем и по¬
казал полную несостоятельность его работ по археологии. Для того чтобы освободиться
от вредного влияния Марра, советские археологи должны стоять на уровне задач, вы¬
двигаемых марксистско-ленинской исторической наукой. Работы по этногенезу должны
вестись на основе тесного контакта и сотрудничества археологов и языковедов, которые
должны взять за основу в своих исследованиях положения товарища Сталина о проис¬
хождении и развитии языков, об их скрещивании, о культуре и языке и т. д., развитые
им в гениальной работе «Марксизм и вопросы языкознания».
В короткой статье невозможно осветить все значительные успехи советской архео¬
логии. Мы остановились только на тех из них, которые наиболее важны для древней¬
шей истории нашей страны. Советские археологи с каждым годом обогащают нашу
науку все новыми и новыми достижениями, благодаря которым становятся ярче,
красочнее и полнее страницы древнейшей истории нашей Родины. Много сделано в
этой области и еще больше предстоит сделать. С чувством глубокой благодарности
партии и правительству за все созданные условия и возможности для широкого науч¬
ного творчества, вдохновленные # руководством товарища Сталина, советские архео¬
логи отдадут все свои силы для дальнейшего процветания нашей передовой отече¬
ственной науки.
Т. Н. Никольская
Сессия по итогам археологических исследований в Крыму
В феврале 1951 г. Крымским филиалом АН СССР и музеями Крыма была
проведена в Симферополе сессия, посвященная итогам археологических исследований
в Крыму за 1950 г., с учетом достижений в этой области за первую послевоенную пя¬
тилетку. На пленарных и секционных заседаниях было прочитано 15 докладов. Кроме
работников Филиала и музеев, с докладами выступали сотрудники ЛОИИМК, Эрми¬
тажа и Академии архитектуры УССР. Особо следует отметить выступления краеведов
и активное участие музейных работников, учителей, лекторов и экскурсоводов.
К сессии было приурочено открытие выставки, на которой были представлены находки,
чертежи, рисунки и фото по Тавро-скифской, Инкерманской, Херсонесской, Боспор-
ской и другим экспедициям, проводившимся в 1950 г. в Крыму.
Со вступительным словом выступил заместитель председателя президиума Крым¬
ского филиала Я. Д. К о з и н, который подчеркнул необходимость решительной борьбы
с различными антинаучными теориями и устаревшими методами буржуазной археоло¬
гии. Исходя из указаний классиков марксизма-ленинизма о решающей роли произ¬
водства в истории общества и гениального произведения И. В. Сталина «Марксизм и
вопросы языкознания», концентрируя главное внимание на истории местного населе¬
ния — киммерийцев, тавров, скифов и др., советские историки и археологи должны
создать подлинно научную историю Крыма и внести новый ценный вклад в советскую
историческую науку.
На пленарных заседаниях был заслушан ряд докладов и сообщений. Большой
обобщающий доклад «Археологические исследования в Крыму за первую послевоенную
Сталинскую пятилетку» сделал заведующий сектором истории и археологии Филиала
П. Н. Ш у л ь ц. Докладчик охарактеризовал основные открытия и исследования в об¬
ласти первобытного, древнего и средневекового Крыма и наметил задачи и перспективы
дальнейших работ. Подчеркнув, что история Крыма неотделима от истории народов
СССР и от русской истории, П. Н. Шульц указал на необходимость еще более широкого
и всестороннего изучения истории местного населения на основе археологических,
антропологических и письменных данных. Для этого необходима координация всех
экспедиционных работ и создание единого пятилетнего плана археологических ис-
15*
228
ХРОНИКА
Рис. 1. Находки из Инкерманского (1948 г.) и
Чернореченского (1950 г.) могильников: а—серо¬
глиняный трехручный сосуд из Инкерманского
могильника; б—сероглиняный острореберный
кувшин из Чернореченского могильника
ХРОНИКА
229
следований в Крыму. В качестве ближайшей задачи П. Н. Шульц указал на подго¬
товку к плановым работам по обследованию археологических и военно-исторических
памятников на трассе Северо-Крымского канала.
С докладом о работах большой Инкерманской экспедиции, организованной Музеем
пещерных геродов и Крымским филиалом, выступил заведующий Бахчисарайской
станцией Филиала Е. В. Веймар н. Работы экспедиции охватили три объекта 1Рис. 2. Находки из Черноречснского могильника (1950 г.): а—зо¬
лотая лунница; б—круглые щитки фибул, инкрустированные
цветной пастой
1) раннетаврское поселение середины I тысячелетия до н. э., 2) могильник II—IV вв.
н. э.; 3) позднесредневековый комплекс, расположенный у крепости Каламита. Рас¬
копки раннетаврского поселения раскрыли важные стороны хозяйственной жизни
тавров; они показали, что ко времени греческой колонизации тавры занимались не
только скотоводством, но и земледелием. Наиболее богатый материал дали раскопки
Инкерманского (1948 г.) и особенно Чсрнореченского (1950 г.) могильников. Характер
открытой культуры, по предварительным данным, позволяет установить преобладание
в ней сармато-аланских элементов. В то же время наличие «полей погребальных урн»
и инвентарь некоторых погребений (главным образом острореберные сероглиняные
сосуды с лощением) говорят о ранних связях со славянами Приднепровья (рис. 1).
Никаких вещей готского типа найдено не было. Исследования средневекового ком¬
плекса позволяют внести важные коррективы в датировку Каламиты, отнеся ее осно¬
вание к VI в. н. э., ко времени возникновения здесь феодальных отношений.
230
ХРОНИКА
В ярком и содержательном докладе «Раскопки Илурата в 1947—1950гг.» В. Ф. Г а й-
д у к е в и ч охарактеризовал один из интереснейших памятников Бос пора, раско¬
панный после Великой отечественной войны,— городище Илурат близ деревни Ива¬
новка. Это городище возникло в начале нашей эры на месте более древнего поселения,
восходящего к киммерийской эпохе, и было, вероятно, заселено военными поселен-
цамн-клерухами. Своеобразный характер города-крепости, предназначенного защи¬
щать с запада столицу Боспорского царства Пантикапей, принадлежность основного
населения к скифам и культурно-политические связи с Боспором сказались на всех
сторонах его хозяйственной и культурной жизни. Докладчик подчеркнул, что раскоп¬
ки Илурата особенно убедительно показали, какую огромную творческую роль играло
коренное скифо-сарматское население в формировании и развитии своеобразной куль¬
туры Боспора, являвшегося смешанным греко-туземным государством. Среди кера¬
мических находок преобладает скифо-сарматская лепная посуда. В фортификацион-
Рис. 3. Резная костяная пластинка и золотое украшение из Неаполя Скифского.
Раскопки А. Н. Карасева 1950 г.
ных сооружениях Илурата, в частности в приеме утолщения стены путем наращивания
поясов, можно усмотреть большое сходство со строительной техникой, применявшейся
скифами в Неаполе Скифском и в других местах. О длительном сохранении некоторых
местных обрядов и религиозных представлений говорит также культовый комплекс,
открытый в Илурате в 1948 г., особенно культовые терракоты с характерными мест¬
ными чертами и штемпель с изображением скифо-сарматской богини.
С. Ф. Стржелецкий в докладе «Археологические исследования сельско¬
хозяйственных участков и усадеб античного Херсонеса на Гераклейском полуострове»
рассказал о разведках 1950 г. на Гераклейском полуострове, которые выявили новый
памятник первостепенного значения для изучения экономики и истории Херсонеса —
земельный надел (клер) эллинистической эпохиС
В докладе «Раскопки Киммерика в 1950 г.» Л. И. Чуистова (Керченский
музей) кратко изложила историю исследований Киммерика, которые были начаты
еще в XIX в. Бларамбергом и Дюбрюксом, но только с 1947 г. начали проводиться
систематически 1 2. В задачи раскопок Киммерика входило изучение не только грече¬
ского поселения, но и остатков киммерийской культуры, подсказываемых самим
названием поселения. В нижних слоях Киммерика действительно был обнаружен
1 См. статью С. Ф. Стржелецкого, Клер Херсонеса Таврического, ВДИ,
1951, № 3, стр. 85—90.
2 Работами 1947—1948 гг. руководила И. Б. 3 е е с т, работами 1950 г.—
И. Т. Кругликова.
ХРОНИКА
231
леделие, скотоводство,
рыболовство и ткачество.
Доклад В. П. Б а-
бенчикова «Вопрос
об аланах и славянах в
восточном Крыму в свете
последования городища
в с. Планерское (б. Кок¬
тебель) в 1949—1950 гг.»
вызвал особенно живой
интерес, так как касался
важной и еще мало раз¬
работанной проблемы о
славянах в Крыму.
Одним из наиболее инте¬
ресных результатов рас¬
копок’ 1950 г. было от¬
крытие большого храма,
размером 37 х 24 м.
Храм еще не доследован,
но, подобно другим хра¬
мам этого времени, он
должен был 'представ¬
лять собой важный поли¬
тический центр и, воз¬
можно, был 'позже свя¬
зан с Тмутараканским
княжеством. Керамика и
монеты позволяют дати¬
ровать поселение VIII—
X вв. н. э. Здесь встре¬
чается керамика двух
типов: салтово-маяцкого
и славянского. Кера¬
мика салтово - маяцкэго
типа широко распрост¬
ранена по всему Крыму и предположительно может быть связана с аланами и хаза¬
рами. В свою очередь, ряд данных говорит о тесной связи аланской (сарматской)
и славянской культуры в Крыму.
В докладе «Исследования Неаполя Скифского в послевоенный период» П. Н.
Шульц подвел итоги шестилетним раскопкам столицы государства поздних скифов.
Исследования Неаполя Скифского доказали, что государство поздних скифов просу¬
ществовало не менее пятисот лет; скифы создали в Крыму самобытную культуру
городского характера. Крупное государственное зернохранилише у центральных
городских ворот выявило значение хлебопашества как одной из прочных хозяйствен¬
ных основ скифского государства. Исследование скифо-сарматской письменности обе¬
щает уточнить ряд существенных вопросов культуры и языка поздних скифов.
Докладчик продемонстрировал несколько таких неопубликованных строчных надпи-
* сей, обнаруженных в Крыму в послевоенное время. В заключительной части доклада
догреческий комплекс VII в. до н. э. Судя по находкам, это поселение (вероятно, ким¬
мерийское), на месте которого затем вырос один из боспорских городов, уже имело
собственные ремесла и торговые связи со странами Средиземноморья. Значительные
элементы местной культуры представлены также в архаическом поселении VI—V вв
до н. э. Основными заня¬
тиями жителей были зем-
Рис. 4. Оборонительная стена Таврского убежища
на г. Кошка.
232
ХРОНИКА
были сопоставлены мотив архитектурной детали, завершающей кровлю скифских
построек (два конька и копье между ними), с аналогичным широко распространенным
мотивом украшений, встречающихся на коньках крыш украинских хат. Наряду
с другими примерами это доказывает наличие преемственной связи культуры восточ¬
ных славян с предшествовавшей культурой скифов.
На секциях археологии древнего и средневекового Крыма были заслушаны
доклады и сообщения X. И. Крис (Музей пещерных городов), П. Н. Шульца, Г. Д. Бе¬
лова (Лен. Гос. Эрмитаж), М. А. Наливкиной (ЛОИИМК), Л. И. Чуистовой,
Ю. С. Асеева (Академия
архитектуры УССР),
Г. А. Никитина (Алупка)
и А. А. Щепинского (дер.
Заводское).
Раннетаврское по¬
селение близ Инкер-
мана, о раскопках ко¬
торого сообщила X. И.
К рис, являлось одним
из объектов большой
Инкерманской экспеди¬
ции (см. выше доклад
Е. В. Веймарна).
Разведочные раскоп¬
ки Ялтинского музея и
Крымского филиала на
горе Кошка (руководи¬
тель работ П. Н.
Шульц) обнаружили
остатки таврского посе¬
ления, которое просу¬
ществовало от первой
половины первого тыся¬
челетия до н. э. вплоть
до средневекового време¬
ни. Мощные стены (рис.
4) и следы хозяйственной
деятельности тавров поз¬
воляют пересмотреть
вопрос об уровне разви¬
тия таврских племен.
Отсутствие римских ве¬
щей и организация обо-
Рис. 5. Каменный ящик Таврского могильника роны приводят к другому
на г. Кошка. важному выводу: не все
южное побережье Крыма
было в первые века нашей эры оккупировано римлянами. Разведки на горе Кошка
и в районе Гаспры обнаружили, кроме поселения, характерные для тавров погребения
в каменных ящиках (рис. 5); внутренняя сторона одного из них сохранила следы
росписи черной и красной краской. Среди находок выделяются бронзовые спирали,
восьмеркообразные бляшки и другие украшения, а также наконечники стрел —
железные и бронзовые. Исследованные ящики датируются VI—V вв. до н. э. Доклад
вызвал весьма оживленные прения, в особенности по вопросу о том, существовала ли
у тавров исторически сложившаяся система укрепленных убежищ.
В докладе, посвященном раскопкам в Херсонесе, Г. Д. Белов подвел итоги
работ за 1946—1950 гг. Исследования последних лет позволили уточнить время осно¬
ХРОНИКА
233
вания города, рост его территории, этнический и социальный состав населения и
другие вопросы. Есть основания предполагать, что на месте Херсонеса прежде суще¬
ствовало местное поселение тавров. Для экономической истории Херсонеса большое
значение имеет открытие двух крупных винодельческих хозяйств, датируемых
II—IV вв. и. э. Из произведений искусства следует указать на открытие новой
мозаики раннеередневекового времени.
С 1948 г. начались планомерпые раскопки двух городов северо-западного Крыма:
Керкинитиды и Калос-Лимена. М. А. Наливкина сообщила, что в 1950 г. удалось
открыть участок оборонительной степы Керкинитиды Ii I в. до н. э. и определить северо-
восточные границы Калос-Лимена. Вещественные находки подтверждают свидетельства
письменных источников о
связи этих городов с Хер-
сопссом и со скифским го¬
сударством. В первые века
нашей эры Керкинитида и
Калос - Л имен приобрели
характер скифских посе¬
лений и окончательно от¬
пали от Херсонеса. Даль¬
нейшие исследования долж¬
ны раскрыть перед нами
картину жизни этих при¬
морских городов.
Л. И. Чуистова
рассказала о разведках и
охранных раскопках, про¬
веденных в 1950 г. на месте
новостроек Керченским
историко - археологическим
музеем. Работы велись на
побережье Керченского про¬
лива на месте древнего го¬
родища Портмий, в районе
поселка Опасное, где обна¬
ружены остатки водопровод¬
ной линии, и в поселке им.
Аршинцева (Камыш-Бурун);
в одном из курганов там
были открыты склеп и гроб¬
ница.
С большим интересом
присутствующие прослуша¬
ли доклад 10. С. Асеева,
в котором были поставлены важные, нс разработанные в науке вопросы о связях древне¬
русского зодчества со средневековой архитектурой Северного Причерноморья и Крыма.
Отрадным явлением были выступления краеведов, открывших ряд новых археоло¬
гических памятников. Сообщения иллюстрировались находками, фотографиями и
чертежами. Краевед Г. А. Никитин рассказал о своих разведках в трех пунктах:
1) около перевала, называемого «Чертова лестница», где был обнаружен столбик из
известняка с вертикально расположенными загадочными знаками; 2) в районе села
Пещерное, где был открыт неизвестный могильник аланского типа; 3) на Крестовой
горе, на месте древнего укрепления, напоминающего по кладке стен и керамике тавр-
ское убежище на горе Кошка.
Краевед А. А. Щепинский доложил о проведенном им в 1950 г. археоло¬
гическом обследовании Курцово-Сабловской балки, богатой памятниками различных
234
ХРОНИКА
эпох. Здесь были обнаружены остатки поселений эпохи неолита и бронзы, свыше
15 таврских каменных ящиков, два новых скифских городища и несколько поселений
средневековой эпохи с характерной керамикой салтово-маяцкого типа, встречающейся
на городище у с. Планерское (раскопки В. П. Бабенчикова) и в других местах Крыма.
В заключительном слове проф. Я. Д. К о з и н подчеркнул, что проведенная сессия
показала большой размах археологических работ в Крыму и их целеустремленный
характер, направленный на разрешение наиболее важных и актуальных проблем
истории древнего и средневекового Крыма. Предстоящие исследования на трассе
Северо-Крымского канала обещают дать новый богатейший материал по истории
Крыма от первобытных времеп до Великой отечественной войны.
Э. И. Соломоник
Хроника научно-исследовательской работы в области
древней истории и археологии в университетах,
педагогических институтах и музеях СССР (1950—1951)
Кафедра Дальнего Востока Отделения Востока Исторического факультета МГУ
в числе самых разнообразных вопросов многовековой истории Китая значительнее
внимание уделяет древней истории этой страны.
В 1950/51 г. кафедра организовала дискуссию по вопросам периодизации древней
истории Китая. В конце 1950 г. проф. И. М. Ошанин прочел на кафедре доклад из исте¬
рии развития китайского языка; особенное внимание в докладе было уделено процессу
развития китайского языка в древнюю эпоху. Большой интерес у присутствующих
вызвали исследования И. М. Ошанина в области развития и взаимодействия иньского
и чжоуского языков. В феврале 1951 г. состоялось заседание кафедры, где обсуждались
главы по философии Китая, напечатанные в макете I тома «Истории философии».
Наибольшее внимание при обсуждении было обращено на главы по философии Китая
в эпоху рабовладельческого строя. Товарищи, выступавшие с критикой этого раздела
макета, в качестве существенных недостатков отмечали отрыв изложения философских
учений от конкретной исторической действительности и почти полное отсутствие
анализа классовых корней древнекитайской философии, а также явно недостаточный
показ борьбы материалистических и идеалистических идей; указывалось, в частности,
что очень мало места уделено философии Ян Чжу и Ван Чуна, плохо показана сущ¬
ность Даодэцзина, совсем забыты такие произведения древнекитайской философии,
как Ицзин. Участники заседания пришли к заключению о необходимости коренной пе¬
реработки глав, посвященных древней философии Китая.
В 1951 г. в «Хрестоматии по истории древнего мира» (т. I) опубликованы переводы
из древнекитайских авторов, выполненные сотрудником кафедры, кандидатом фило¬
логических наук, Л. Д. Позднеевой. Члены кафедры опубликовали следующие статьи:
доцент Л. В. Симоновская — «К вопросу о периодизации древней истории Китая»
(ВДИ, 1950, № 1) и аспирант Т. В. Степугина «К вопросу о социально-экономических
отношениях в Китае в конце XIV—XII вв. до н. э.» (ВДИ). Аспирант Т. В. Степугина
работает над диссертацией о рабовладении в Китае во время ранней Ханьской дина¬
стии. Чрезвычайно желательной, если не сказать необходимой, была бы значительно
«более тесная координация в научно-исследовательской работе кафедры с кафедрой
древней истории Исторического факультета МГУ, а также Институтом истории мате¬
риальной культуры и Институтом востоковедения АН СССР. Т. С.
Кафедра древней истории МОПИ. На заседаниях Ученого совета исторического
«факультета и кафедры древней истории проф. В. К. Никольский прочел два доклада,
посвященные труду И. В. Сталина «Марксизм и вопросы языкознания». Члены ка¬
федры— проф. В. К. Никольский и доценты Ю. С. Крушкол и А. К. Матвеева про¬
должают работу над своими монографиями: «Первобытная религия», «Эпоха эллинизма
ХРОНИКА
235
в Северном Причерноморье» и «Борьба древних народов Закавказья с римской агрес¬
сией». Вышли в свет «Ученые записки» кафедры (см. обзор в ВДИ за 1951 г., № 4). Со¬
бирается материал для второго и третьего выпусков «Ученых записок». Для второго
выпуска проф. В. К. Никольский подготовляет статью «Проблема происхождения
религии в свете^работы И. В. Сталина, „Марксизм и вопросы языкознания**», А. Н. Мат¬
веева — статью «Вклад русских и советских ученых в историю древней Кореи»,
Ю. С. Кру школ — историографический обзор работ проф. Н. А. Машкина по исто¬
рии древнего Рима; в выпуск войдут также работы диссертантов Н. Рощиной, Е. Чер¬
касовой и 3. Шараповой. Третий выпуск будет посвящен материалам Патрейской ар¬
хеологической экспедиции 1949—1950 гг. В 1950 г. кафедра, как и в предыдущем году,
принимала участие в работе комплексной Археологической экспедиции педагогиче¬
ских институтов на городище Патрея (см. ВДИ, 1951, № 2).
Кроме того, кафедра провела большую научную и методическую работу по за¬
данию Министерства просвещения — рецензирование учебника древней истории для
учительских институтов под ред. акад. Н. М. Никольского и проф. В. Н. Дьякова.
Успешно защитила диссертацию на тему «Патриархальное рабство в XVII в.
у чукчей, эвенков и бурят» аспирант Е. А. Черкасова. Аспиранты III курса С. Рожде¬
ственская и Ю. Деницкий успешно работают над своими диссертациями «Вервь» и
«Вклад русской и советской науки в историографию древнего Востока». Аспиранты
II курса Г. Симонова и А. Костикова начали работу над диссертациями «Чукчи»
и «Восстание Савмака». Прикрепленные к аспирантуре Л. И. Чуистова и В. С. Раков
работают над диссертациями «Ремесло Боспора» и «Памятники периода первобытно¬
общинного строя на территории Московской области». Ю. С. Крушкол.
Кафедра всеобщей истории ЛГПИ им. М. Н. Покровского осенью 1950 г.
провела заседание кафедры, посвященное гениальным трудам товарища Сталина
в области языкознания. Проф. Е. [В. Бунаков в своем докладе указал
на необходимость критически пересмотреть ошибочные воззрения относитель¬
но истории обществ Средней Азии в античный период, в частности истории
древнего Хорезма, возникшие под влиянием антинаучных построений
Н. Я. Марра. Доцент М. А. Коган прочел доклад, посвященный проблемам
истории «варварских» обществ в период перехода к феодализму и вопросам
этногенеза. Л. М. Глускина отметила необходимость коренной перестройки курса
древней истории в связи с указаниями товарища Сталина: больше внимания следует
уделить проблемам истории производителей материальных благ, вопросам базиса и
надстройки, нужно пересмотреть периодизацию Римской империи, заострить внимание
на вопросах скрещивания языков и др. В курс истории древнего мира кафедра вклю¬
чила историю Хорезма и Парфии. Больше внимания уделяется Северному Причерно¬
морью. Л. М. Глускина в 1950 г. прочитала доклад из истории Самоса в VI в. до н. э.
Кроме того, она же сделала перевод плутарховых биографий Ромула, Тесея, Ли¬
курга и Нумы. Л. М. Глускина.
В Среднеазиатском государственном университете кафедра всеобщей истории в
1950/51 г. подготовила первый выпуск учебно-методического сборника «Место истории
стран Востока в системе преподавания всеобщей истории в средней школе и вузах».
Авторы раздела древней истории Г. Б. Никольская и Ф. А. Заславская провели анализ
программ и учебников по истории древнего мира и установили известный «европоцен¬
тризм» их, недостаточное внимание, уделяемое вопросам истории азиатского Востока,
особенно народам Средней Азии, Китая и Индии. На основании проведенной работы
внесен ряд рекомендаций к усилению и полноценному освещению указанных проблем.
Сборник будет опубликован в серии «Трудов САГУ». Старший преподаватель кафедры
Ф. А. Заславская работает над кандидатской диссертацией «Местные элементы в па¬
мятниках материальной культуры древнего Согда (IIIв. до н. э.— III в. н. э)».
Коллектив сотрудников кафедры археологии Средней Азии с 1946 г. в полном своем
составе принимает участие в работах многоотрядной Южнотуркменистанской археоло¬
гической комплексной экспедиции (ЮТАКЭ) при Туркменском филиале АН СССР,
руководимой заведующим кафедрой, профессором М. Е. Массон. Результаты работ
236
ХРОНИКА
экспеднцпп, поднимающей, в частности, проблемы истории Парфии и ее культуры,
уже получили частичное отражение в советской печати. Прошлое города Ташкента
является многолетней темой научно-иссследовательской работы кафедры. Надзор за
земляными работами, проводимыми на территории столицы Узбекистана, со сбором
археологического материала, обследование старых построек, археологические реког¬
носцировки окрестностей — дали значительную группу фактов и наблюдений.
В 1950/51 г. были осуществлены выезды к мавзолею Ходжа-Зайнутдина, расположен¬
ному на окраине города, где зарегистрированы остатки усадеб доарабского времени,
а также в Той-тюбе, к местам древних оссуарных захоронений местных маздеистов и
расположения многочисленных курганов.
Ряд студенческих работ, уже опубликованных или публикуемых в сборниках
САГУ, связан с древними периодами истории материальной культуры Средней Азии.
Так, студент Vкурсах. Алпысбаев осуществил обследование Бастандыкского района,
где выявил группу наскальных рисунков с изображением домашпих лошадей, разво¬
дившихся обитавшими здесь во второй половине I тысячелетия до н. э. сакскими пле¬
менами. Студентом V курса В. Массоном написаны статьи «К локализации Согда»
и «Из истории древнего Согда».
Вопросы периодизации искусства Средней Азии в древности и выяснение основных
локальных школ и направлений этого искусства разрабатываются доцентом Г. А. Пу-
гаченковой на кафедре искусствоведения. Г. А. Пугаченкова.
Кафедра древней истории и археологии ХГУ им. А. М. Горького. После вы¬
хода в свет работ И. В. Сталина по вопросам марксизма в языкознании кафедра
провела заседания, посвященные этим работам, и внесла соответствующие изменения
в рабочие планы. В 1949/50 уч. г. проф. С. А. Семенов-Зусер работал над составлением
учебного пособия «Введение в археологию», написал статью «Агоны в греческих горо¬
дах Северного Причерноморья» и продолжал работу над монографией «Салтовская
культура». В последней подводится итог многолетних исследований и археологи¬
ческих раскопок, произведенных экспедициями ХГУ совместно с Институтом
археологии АН СССР в Верхнем Салтове (в 1946, 1947, 1948 и 1949 гг.). Доцент
В. А. Гольденберг последние годы занимался изучением вопроса о значении рабо¬
торговли в экспорте Северного Причерноморья. Одновременно В. А. Гольденберг про¬
должает работать над монографией: «Римская империя и Причерноморье в I в. н. э.».
Аспиранты Е. Л. Муратова и Б. А. Шрамко работают по темам «Ольвия в свете
декрета Протогена» и «Скифские памятники Харьковской области (бассейн верхнего
течения Сев. Допца)».
В течение лета 1950 г. кафедра произвела арехологическое исследование ряда скиф¬
ских памятников. Вблизи ст. Люботин раскопай скифский могильник и городище Ка¬
раван, исследование которых было начато экспедицией проф. С. А. Ссменова-Зу-
сера еще в 1945 г., когда было раскопано пять небольших курганов. Все курганы имели
в материке под насыпью простые грунтовые могилы, оказавшиеся в своей значительной
части ограбленными. Однако в насыпи первых двух курганов удалось обнаружить не¬
сколько характерных предметов, брошенных или утерянных грабителями (плоский
светильник из серого песчаника, бронзовая булавка, массивная литая бронзовая
бляшка в виде грибка, бронзовый плоский втульчатый наконечник стрелы архаического
типа, кремневый нож и др.). Керамика, найденная в насыпях курганов, представлена
лишь мелкими обломками стенок, донышек и реже венчиков. В 1950 г. было раскопано
еще три кургана из этого же могильника. Картина оказалась совершенно аналогич¬
ной — никаких находок, кроме мелких фрагментов скифской керамики, небольших
обломков песчаника и кварцита, кусочков кости и т. п., курганы не дали. Более ус¬
пешны были раскопки городища Караван и прилегающего к нему селища. Культур¬
ный слой городища не велик, но сравнительно хорошо насыщен. Раскопки на городище
дали большое количество разнообразной по форме скифской керамики. Преобла¬
дает орнаментация венчика защипами и сквозными отверстиями. Лощеная кера¬
мика на городище, как и на могильнике, встречается лишь в виде исключения. Из дру¬
гих предметов можно отметить находки типичного железного ножа серповидпой формы,
ХРОНИКА
237
обломки железной пряжки, глиняных пряслиц, пуговиц и каменных зернотерок. Ха¬
рактерно отсутствие зольников, столь типичных, по мнению И. И. Ляпушкина, для
скифских городищ Харьковщины.
Летом и осенью прошедшего года был произведен ряд археологических разведок,
во время которых обследовано еще четыре городища и два селища. Кроме того, полу¬
чив сведения о наличии древних разработок железной руды в с. Городище Ворошилов¬
ского р-на Ворошиловградской области, кафедра обследовала указанную местность.
Здесь обнаружены многочисленные остатки железоплавильных ям, которые можно от¬
нести, судя по предварительным данным, к скифо-сарматскому времени. Б. Шрамко.
Кафедра древней истории Черновицкого государственного университета. Зав. ка¬
федрой А. Д. Дмитрев в 1950 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Социаль¬
ные движения в Римской империи в связи с вторжением варваров», главы которой ча¬
стично опубликованы в ВДИ(1940, № 3—4; 1946, № 4; 1948, № 3; 1950, № 1). В настоя¬
щее время А. Д. Дмитрев готовит к опубликованию свою работу полностью.
Доцент Е. В. Черезов продолжает работу по изучению экономики древнего Егип¬
та; в 1950 и 1951 гг. опубликованы две его статьи на эту тему: «К вопросу о хентиугае —
мелких землевладельцах в древнем Египте» (ВДИ, 1950, № 4) и «Социальное поло¬
жение mr-t в храмовом хозяйстве Древнего царства» (ВДИ, 1951, № 2).
Старший преподаватель К. С. Жилинская заканчивает работу над кандидатской
диссертацией «Политическая борьба в армии Александра Македонского».
А. Д. Дмитрев на конференции научных работников исторического факультета
прочел доклад «Древнее население Буковины по данным античных авторов», в котором
развивал положение, что основное население древней Буковины (бастарны) принад¬
лежало к протославянским племенам. Е. В. Черезов.
В Воронежском университете исследовательскую работу в области древней исто¬
рии в 1950 и 1951 г. вели проф. И. Н. Бороздин и доценты С. Н. Бенклиев и А. Н. Мо¬
скаленко. Проф. И. Н. Бороздин опубликовал две статьи: «П. Н. Кудрявцев как исто¬
рик древнего мира» (ВДИ, 1951, № 2) и «К новому изданию учебника по истории Гру¬
зии» (ВДИ, 1951, № 3) и подготовил несколько статей для БСЭ. Доцент С. Н. Бенклиев
опубликовал несколько работ по истории Рима в I в. до н. э. («Русская историография
о заговоре Катилины», Воронеж, 1950; «Кризис римской демократии и заговор Кати-
лины», Л., 1951) и несколько методических пособий («Происхождение человека»,
«Комментарии к иллюстрациям в учебнике по истории древнего мира для средней
школы», методические указания к курсовой работе по теме «Восстание Спартака»).
Проф. И. Н. Бороздин на заседании ученого совета историко-филологического
факультета прочел доклад «Значение трудов И. В. Сталина для изучения древнего мира
и средних веков».
С докладом «Значение работы И. В. Сталина „Марксизм и вопросы языкознания"
для истории древнего мира» выступил на кафедре всеобщей истории С. Н. Бенклиев.
На годичной научной конференции университета выступили с докладами
А. Н. Москаленко «К вопросу об изучении Голышевского городища» и С. Н. Бенк¬
лиев «Добролюбов о заговоре Катилины».
Для научной конференции, посвященной революционным демократам, проф.
И. Н. Бороздин подготовил доклад «Н. Г. Чернышевский о славянстве» и С. Н. Бен¬
клиев «В. Г. Белинский и Н. А. Добролюбов об античной истории». С. Я. Бенклиев.
Античный отдел Государственного Эрмитажа. Археологические раскопки,
осуществленные силами научных сотрудников Античного отдела Эрмитажа, система¬
тически продолжаются в последние годы в двух пунктах — в Нимфее и в Херсонесе.
В Нимфее (в 17 км к югу от Керчи) раскопками, под руководством М. М. Худяка,
открыто святилище Дсметры, восходящее к середине VI в. до н. э. и несколько раз
подвергавшееся перестройке — в первой и во второй половине V в. и в IV в. до н. э. В
святилище VI в. найдена архаическая керамика, происходящая с островов Самоса и
Родоса, а также и местная посуда, украшенная геометрическим орнаментом. Помимо
посуды, найдены терракоты и формы для их изготовления, среди них — большое коли¬
чество изображений Деметры. По соседству со святилищем находилась гончарная об¬
238
ХРОНИКА
жигательная печь. В святилище V в. до н. э. преобладала аттическая керамика — чер¬
нофигурные и краснофигурные вазы, чернолаковая посуда. На одном из киликов вы¬
резана надпись, содержащая посвящение Деметре. Следует отметить, что большое
количество терракот и посуды находилось в специальных помещениях — фависсах,
куда предметы приносились как жертвенный дар. Громадное скопление обломков ам¬
фор оказалось также около алтаря. В конце V в. святилище было разрушено, и на его
месте в IV—LIII вв. выстроено новое, четвертое по счету, оказавшееся последним; для
него характерна чернолаковая керамика с накладным и гравированным орнаментом,
а также с акварельной росписью. На тарелке, покрытой черным лаком, вырезана посвя¬
тительная надпись святилищу Деметры. Интересна другая надпись, вырезанная на
каменном блоке, с предупреждением «не пачкать в святилище». Святилище Деметры
расположено на скалистом берегу, у самого моря. Материалы из раскопок указывают
на большое значение культа Деметры в Нимфее и на Боспоре. Известно, что культ этой
богини имел широкое распространение и на всем Северном Причерноморье. Однако
пока лишь в Нимфее открыто ее святилище, существовавшее в течение нескольких
столетий. В другой части Нимфея открыта оборонительная стена города, сооруженная
в IV в. до н. э., а также мало сохранившееся здание с полукруглой стеной (апсидой),
возможно, святилище подземных божеств. Рядом с ним, на большой глубине, оказа¬
лись вырытые в насыпи ямы, являвшиеся жилыми и хозяйственными землянками. Судя
по их устройству и найденной в них лепной посуде, ямы принадлежали местному до-
греческому населению — свидетельство того, что основание города греками означало,
повидимому, присоединение его к уже существовавшему местному поселению.
В Херсонесе раскопки велись под руководством Г. Д. Белова, совместно с Херсо-
несским музеем, в северном районе города. В последние годы открыты остатки домов
эллинистического времени, по которым удается установить их размеры и планы, а
также планировку города, отличающуюся своей правильностью и сохранившуюся в
основном до средневековья включительно. Многочисленный инвентарь, найденный
в домах, позволяет судить о занятиях и культуре населения в III—II вв. до н. э.
Для первых веков нашей эры важнейшим открытием последних лет в Херсонесе
являются винодельни (см. статью Г. Д. Белова в одном из следующих номеров ВДИ).
Возле базилики, раскопанной в 1935 г., открыто небольшое помещение(5х 2м)с хорошо
сохранившейся интересной по композиции мозаикой V в. н. э. При дополнительных
раскопках в базиликах и примыкавших к ним с южной стороны зданиях найдено боль¬
шое количество кусков штукатурки с фресковой росписью орнаментального характера.
На многих кусках имеются вырезанные надписи, пока еще не расшифрованные. Кроме
фресок, в насыпи лежали части лепных фризов (на них орнаменты — полочки, суха¬
рики, овы, жемчужник и пр.). В соседних с базиликами домах найдены орудия труда,
посуда, предметы быта и культа. Кроме того, открыт ряд памятников средневековья.
Помимо раскопок в Херсонесе, Г. Д. Белов участвовал в раскопках некрополя
II—IV вв. н. э., расположенного к юго-востоку от Херсонеса, на берегу Черной
речки. Раскопками открыты склепы и подбойные могилы с хорошо сохранившимся
инвентарем: амфоры, краснолаковая посуда, лепная керамика, стекло, бронзовые,
серебряные и золотые украшения, оружие, бусы и пр. В процессе работ удалось уста¬
новить, что некоторые погребения были совершены в деревянных колодах. Наряду
с вещами, аналогичными находимым в Херсонесе, встречались предметы, отличаю¬
щиеся от херсонесских по форме и технике.
В 1950—1951 гг. состоялись следующие доклады: М. М. Худяк, «Раскопки в Ним¬
фее в 1949 г.»; Г. Д. Белов, «Раскопки в Херсонесе в 1949 г.»; В. М. Скуднова, «Клад
серебряных монет из Нимфея»; А. И. Вощинина, «Фракийская бронза из собраний Эр¬
митажа в ее связях с материалами из раскопок Духова кургана в Болгарии»; М. П. Ва¬
улина, «Торговые связи городов Северного Причерноморья с Книдом в I—II в. н. э.» ;
В. М. Скуднова, «Архитектурные украшения из Ольвии начального периода жизни
города»; А. А. Передольская, «Наши задачи в связи с работой И.В. Сталина „Марксизм
и вопросы языкознания"»; А. И. Вощинина, «Вопрос о базисе и надстройке». Кроме
того, А. А. Передольская, по приглашению Института истории искусств АН СССР,
ХРОНИКА
239
прочла доклад на совещании авторского коллектива по составлению учебника Всеоб¬
щей истории искусства на тему «Основные принципы оценки и периодизации антич¬
ного искусства». Г. Д. Белов, по приглашению Крымского филиала АН СССР, уча¬
ствовал в Археологической сессии Крыма в Симферополе, на которой выступил с док¬
ладом на тему «Итоги раскопок в Херсонесе за 1946—1950 гг.».
В течение 1950 г. сотрудники Античного отдела опубликовали ряд статей в жур¬
налах «Советская археология» (т. XIII — статьи А. А. Передольской и Г. Д. Белова)
и «Вестник древней истории» (1950, № 2 и 4 — статьи В. М. Скудновой и Г. Д. Белова).
А. А. Передольская и А. И. Всщинина написали ряд статей для БСЭ.
После капитального ремонта зала Античного отдела восстановлена экспозиция
«Греческое искусство архаической эпохи и первой половины V в*: до н. э.». Во вновь
предоставленном отделу большом зале устроена экспозиция «Культура и искусство
древней Италии». В отдельном зале открыта отчетная выставка археологических
материалов, поступивших из раскопок в Нимфее. Выставка дает представление как
о местной, так и о привозной керамике, найденной в святилищах Деметры, о произ¬
водстве на месте терракот, в большом количестве приносившихся в дар в святилище.
Среди экспонатов следует отметить ритуальные сосуды и ритоны, вазы из Самоса и
Родоса, хорошей работы и сохранности аттические вазы чернофигурные, красно¬
фигурные и чернолаковые, среди них килик и тарелка с надписью-посвящением Де¬
метре, терракотовые маски, протомы, статуэтки и др. Заслуживает внимания пифос,
который, судя по глине и технике, происходит из Колхиды.
Работа античного отдела Эрмитажа проходит в тесном контакте с работой сек¬
тора древнего Причерноморья ЛОИИМК, что выражается в совместных научных за¬
седаниях, систематически проводимых и в Эрмитаже и в И ИМ К. Д. Белов.
Одесский государственный археологический музей. В 1946—1947 гг. производи¬
лись археологические раскопки близ Ильинки, в 25 км от Одессы, на западном берегу
Куяльницкого лимана. Население древней Ильинки (VII—VI вв. до н. э.) жило в
каменных постройках, на что указывают их остатки, занималось различными видами
хозяйственной деятельности — земледелием, скотоводством, ремеслом. Раскопки дали
большое количество зернотерок, обломки железных изделий, остатки железоделатель¬
ной печи, кости животных, в частности, быка и овцы, камни для арканов, проколки,
глиняную посуду.
Два года подряд, в 1949 и 1950 гг., музеем проводились археологические раскопки
Петуховского городища (II в. до н. э.— IV в. н. э.) в Очаковском районе Николаев¬
ской области, на возвышенности западного берега Днепро-Бугского лимана. Раскопкам
были подвергнуты в четырех местах само городище, занимающее площадь в 1,25 га,
и оборонительная система. Всего было вскрыто 766 кв. м площади. На городище были
обнаружены каменные фундаменты зданий, хозяйственные и зерновые ямы, множество
костей домашних животных, жернова, изделия из железа и железные шлаки, точила,
гири из глины, бронзовые застежки и ключ, глиняные сосуды разных размеров, как
сделанные на гончарном круге, так и лепные, и пр. Встречалась и привозная посуда,
преимущественно обломки амфор. Оборонительная система состояла из мощных со¬
оружений — крепостной стены, подпорки к ней, рва и моста. Она, напоминая под¬
кову, своей выгнутой стороной обращена на север, в степь, концами упирается в об¬
рывы, круто спадающие к лиману. Петуховское городище, его оборонительная система
и находки, добытые при их раскопках, повествуют об историческом периоде формиро¬
вания славян и складывания славянской культуры.
В окрестностях с. Викторовки Тилигуло-Березанского района Николаевской об¬
ласти были подвергнуты раскопкам три древних поселения, обозначенные: Викторовка
III, Викторовка II и Викторовка I. Поселения расположены на берегу Березанского
лимана. При раскопках поселения Викторовка III (начало первого тысячелетия до
нашей эры) были найдены обломки зернотерок, растиральные камни, кости домашних
животных, бронзовая игла, глиняные фигурки животных, посуда из глины, остатки
жилых построек и др. Население Викторовки I (VI—IV вв. до н. э.) жило в землянках
и в надземных жилищах, сложенных из камня. Находки, добытые при раскопках, сви¬
240
ХРОНИКА
детельствуют о том, что население занималось земледелием и скотоводством, немаловаж¬
ную роль в его хозяйственной деятельности занимало рыболовство, известны были гон¬
чарное, ткацкое и кузнечное ремесла. Раннеславянское поселение Викторовки II
(IV—VI вв.н. э.) было расположено на берегу открытого Березанского лимана. На¬
ходки, добытые при раскопках, говорят о том, что жители Викторовки II занимались
земледелием, скотоводством, рыбной ловлей, гончарством и ткачеством. Около жилья,
представлявшего собой землянки овальной формы, располагались разные ямы хозяй¬
ственного назначения.
Большой интерес представляют раскопки раннетрипольского поселения, прове¬
денные музеем в 1950 г. в урочище Александровна (Тимковский сельсовет, Кодымского
района, Одесской области). Орудия труда из камня, кремня и глины, глиняная
посуда, глиняные женские фигурки, кости животных и остатки жилья свидетельст¬
вуют о довольно сложных общественных отношениях.
В 1950 г. было также подвергнуто раскопкам позднетрипольское поселение Ки¬
рилловна (Тимковский сельсовет, Кодымский район, Одесская область). Жители
поселения, как об этом свидетельствуют добытые при раскопках археологические па¬
мятники, занимались земледелием, скотоводством и охотой. Гончарное искусство до¬
стигает высокой ступени развития, было развито также ткачество.
В районе г. Овидиополь был разведан значительный отрезок восточного берега
Днестровского лимана. Подъемный материал, в основным керамический, позволил
обнаружить древнее поселение, существование которого падает на VI—V вв. до н. э.
На берегу Днестровского лимана, в северо-западной части г. Овидиополя, было
проведено обследование мыса, господствующего над окрестностями. Здесь еще теперь
отчетливо видны валы крепости времен походов А. В. Суворова. В районе этой кре¬
пости подобрано много обломков керамики скифо-сарматского времени. На юго-восток
от крепости были найдены обломки раннеславянской глиняной посуды.
Разведкой в районе Григорьевского лимана обнаружено три поселения: в 250—
300 м на север от дороги Николаев — Одесса и на юг от станции Беляры (над обрывом
лимана)—скифское поселение VI в. н. э.; раннеславянское поселение (V—VI вв.
н. э.), расположенное на территории с. Григорьевки (Коминтерновский район, Одес¬
ской области), в 100—150 м на север от дороги Одесса — Николаев; далее на север,
в 500—600 м от дороги Одесса — Николаев (в огородах жителей с. Григорьевки) об¬
наружены следы поселения, существовавшего в I—IV вв. н. э.
В августе 1949 г. разведано побережье Днепро-Бугского лимана от с. Дмит¬
риевка до г. Очаков (Николаевская область). Подъемный археологический материал
свидетельствует о том, что в древности здесь густо располагались поселения, как
правило, вблизи от источников питьевой воды.
В мае 1950 г. научные работники музея обследовали береговую линию Григорь¬
евского лимана в районе с. Новые Биляры, Старые Биляры, с. Мещанки, с. Булдынка
и др. Обследование позволило установить в этих местах следы древних поселений.
В это же время археологической разведке была подвергнута береговая линия До-
финовского лимана.
В июне 1950 г. была обследована береговая линия Куяльницкого лимана. Начиная
от Лузановки до с. Новой Кубанки никаких археологических находок не было обна¬
ружено. В районе с. Новая Кубанка обнаружены следы древнего поселения. От с. Но¬
вая Кубанка до с. Севериновка участники разведки никаких следов древних поселений
не обнаружили, нов окрестностях сс. Северииовки и Ковалевки установлено наличие
древних поселений. Обследование участка от с. Ковалевки до с. Ильинки никаких ар¬
хеологических находок не дало, таким же безрезультатным оказалось обследование
местности между с. Ильинка и куяльницкими санаториями. По археологическим на¬
ходкам, обнаруженные древние поселения могут быть отнесены ко времени от 1000 лет
до н. э. по IV—V вв. н. э.
Разведкой, проведенной в июле 1950 г. в окрестностях с. Тимково, Кодымского рай¬
она, Одесской области, обнаружено раннеславянское поселение. А. Л. Есипенко.
ПРИЛОЖЕНИЕ
В.В.КРОПОТКИН
КЛАДЫ
РИМСКИХ МОНЕТ
В ВОСТОЧНОЙ
ЕВРОПЕ
В. В. Кропоткин
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
Происхождение и исторические судьбы древних славян — проблема
первостепенной исторической важности для историка древности и раннего
средневековья.
Несмотря на значительные достижения советской науки в разрешении
сложных проблем славянского этногенеза, взгляды советских ученых по
ряду важнейших вопросов поразительно разноречивы. Необходимость
накопления и введения в научный оборот нового фактического материала
ясна каждому исследователю, который занимается историей и археологией
древних славян.
Римские монеты, встречающиеся в изобилии в кладах и отдельными
экземплярами на территории европейской части СССР, являются ценным
источником по истории Северного Причерноморья и славянских земель.
Сводка материала по Среднему Приднепровью, изданная В. Г. Ляс-
коронским в 1901 г.1, давно устарела. В 1949 г. польским археологом
Казимиром Маевским опубликован подробный каталог находок римских
монет и ремесленных изделий на территории Польши и западных областей
Украины1 2. Находкам римских монет на территории Украинской ССР
посвящена опубликованная в 1950 г. статья киевского археолога
М. Ю. Брайчевского3, но полной сводки кладов и отдельных экземпляров
автор не напечатал.
В представленную сводку включены римские монеты, найденные в
европейской части СССР, исключая черноморское побережье, где они
очень обильны и требуют специального изучения. Разумеется, собранные
сведения о находках римских монет далеки от исчерпывающей полноты.
Не все обращавшиеся монеты попадали в клады — часть их уходила
обратно в империю или переливалась в слитки — и, конечно, не все
клады еще обнаружены. Монетные находки стали регистрироваться
с начала XIX в.; клады, найденные раньше, почти все пропали бес¬
следно для науки. Очень немногие «счастливые» клады определялись
целиком, большинство расходилось по рукам, и только ничтожная часть
монет попадала в музеи и определялась нумизматами. Материал, кото¬
рым наука располагает в настоящее время, дает только приблизитель¬
ное представление о притоке римской монеты в Восточную Европу, но
1 В. Г. Ляскоронский, Находки римских монет в бассейне Среднего
Приднепровья, TXIAC, I, М., 1901, стр. 458—464.
2 К. М a j е w s k i, Importy rzymskie па ziemiachslowianskich, Wroclaw, 1949.
Рецензия: В. Ф. Гайдукевич, ВДИ, 1951, № 2, стр. 187—194.
3 М. Ю. Брайчевський, Знахщки римьских монет на территори УРСР,
«Арх:», III, 1950, стр. 93—101.
16*
244
В. В. КРОПОТКИН
тем не менее он все же может служить ценным историческим источни¬
ком, освещающим одну из наиболее темных и запутанных страниц исто¬
рии племен и народов, населявших в древности нашу страну.
Торговые связи Среднего Приднепровья преимущественно с Ольвией
устанавливаются еще в раннескифское время, но до I в. н. э. они носили
характер натурального обмена1.
Единичные находки монет классического и эллинистического времени
на степных и лесостепных пространствах от Дуная до Волги, заселенных
скифами и сарматами, никак не могут опровергнуть тезиса о полном гос¬
подстве меновой торговли в эту эпоху. В лесостепной области, насколько
известно, не найдено еще ни одного клада с монетами Ольвии, Херсонеса,
Боспорского царства или монетами, чеканенными в Греции*.
Поразительное обилие римских монет, найденных в кладах и отдель¬
ными экземплярами, по сравнению с монетами предшествующего времени,
нужно объяснять не столько простым ростом денежного обращения При¬
черноморья с внутренними областями Восточной Европы, сколько глу¬
бокими переменами, которые совершались на рубеже нашей эры в соци¬
ально-экономическом строе приднепровских и прикарпатских племен.
Находки кладов римских монет тянутся широкой полосой от Карпат
к среднему Днепру и дальше к верховьям Донца. В европейской части
СССР зарегистрировано уже свыше 100 кладов и несколько сотен отдель¬
ных находок. В основном клады сосредоточиваются в лесостепной полосе,
в области так называемой «культуры полей погребений», которую совре¬
менные ученые приписывают славянским племенам. Наибольшее число
кладов отмечено в Киевской, Винницкой, Житомирской, Тернопольской
и Станиславской областях Украинской ССР. В степной полосе, которая
была населена многочисленными сарматскими племенами, находки римских
монет, в особенности кладов, очень редки. Это может объясняться
кочевым бытом сарматов в отличие от оседлого быта населения лесо¬
степной полосы, однако, вместе с тем сарматские племена были, видимо,
слабо вовлечены в денежное обращение с Причерноморьем и в пер¬
вые века нашей эры, несмотря на значительные торговые связи с бос-
порскими городами, которые прослеживаются по материалу Суслов-
ского и других могильников в Нижнем Поволжье 1 2. Почти полное
отсутствие римских монет в низовьях Дона и Донца (разумеется, за исклю¬
чением Танаиса и его ближайшего окружения) можно объяснить недостаточ¬
ной изученностью этих областей. На Северном Кавказе обнаружено много
отдельных находок римских монет; известны и клады, в том числе клады
варварских подражаний. Такая же картина наблюдается в Нижнем По¬
волжье, но по сравнению с Приднепровьем находки кладов в этих районах
единичны. Клады римских вещей найдены даже в далеком Прикамье,
куда они проникали из Нижнего Поволжья, но римские монеты здесь
почти не встречаются3. С другой стороны, для Прикамья известны много¬
численные находки восточных изделий — сасанидского металла и отдель¬
ных монет, например, в известном Гляденовском костище.
Клады и отдельные монеты, находимые в лесной полосе Восточной
Европы, в области юхновской, дьяковской, городецкой и других культур,
свидетельствуют о значительных связях Приднепровья с более северными
областями.
1 М. Rostovtzeff, Iranians and Greeks in South Russia, Oxford, 1922,
стр. 214.
2 К. Ф. Смирнов, Сарматские курганные погребения в степях Поволжья
и Южного Приуралья, ДСИФ МГУ, V, 1947, стр. 82.
3А. М. Волкович, К южным связям Прикамья в последние века до х. э.
и первые века х. э., ТОИПКГЭ, I, Л., 1941, стр. 219—236.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
245
Частые находки приднепровских изделий — различных фибул, вещей
с выемчатой эмалью, чернолощеной керамики и мечей римского образца—
позволяют сделать предположение о том, что проникновение римских
монет в более северные области также не было случайным явлением.
Появление значительного количества римских монет в Прибалтике
неудивительно: янтарь, добывавшийся там, дорого ценился в Риме
(Plin., NH, XXXVII, 45; Тас., Germ., 14).
Если разделить все известные клады по металлу, из которого изготов¬
лены монеты, то получается таблица:
Клады золотых монет 3
Клады серебряных монет 60
Клады бронзовых монет 4
Клады медных монет 8
Клады римских монет
без указания металла 34
Всего 109
В особую группу следует выделить смешанные клады:
Клады золотых^ и серебряных монет 4
Клады серебряных и бронзовых монет 2
Клады серебряных и медных монет 5
Всего 11
На Северном Кавказе найдены два клада «варварских» подражаний
римским монетам (Новороссийск, № 146; ст. Червленная, № 150). Таким
образом, в список внесено 122 клада.
Клады золотых монет найдены в трех местах — в Брестове (№ 5а),
в Рублевке (№11) и в Белояровке (№19). Четыре смешанных клада — Бо-
рочицы (№ 23), Киев (№ 88), Волковцы (№ 20) и Красный Кут
(№ 21) — содержали золотые монеты наряду с серебряными.
Клады бронзовых и медных монет также очень редки на территории
Восточной Европы, за исключением Прибалтики. Известны четыре клада
бронзовых монет (Киев, № 124; Вайнода, № 171; Страупе, № 172; Рауна,
№ 177) и два смешанных клада серебряных и бронзовых монет (Киев,
№ 123; Клайпедский у., № 130). Клады медных монет обнаружены в
с. Лацки Станиславской обл. (№ 129), в г. Корнине Житомирской обл.
(№ 126, по другим сведениям этот клад найден в г. Острог Ровенской
обл.), в с. Соболевка Калужской обл. (№ 126а), в д. Малый Таракташ
Крымской обл. (№ 130а), близ г. Даугавпилса (№ 170), в с. Приедкальни
Латвийской ССР (№ 173), в с. Икшкиле Латвийской ССР (№ 175), в
Энгуре Латвийской ССР (№ 178) — восемь кладов, из которых четыре
найдены в Прибалтике. В пяти кладах медные монеты встречены вместе
с серебряными (Климовичи, № 122; Троица, № 125; Киев, № 127; Киев,
№ 128; Цесвайне, № 169). Находки кладов серебряных монет по коли¬
честву значительно превосходят все остальные клады, вместе взятые.
В списке прюзедено 60 кладов римских серебряных монет и 11 кладов
смешанных. Нужно иметь в виду, что большинство находок римских
монет без указания металла, несомненно, является находками серебря¬
ных монет.
Если золотые, бронзовые и медные монеты встречены в составе 26 кла¬
дов, то серебряные монеты — в составе 71 клада, т. е. их отношение равно
1 : 2,7. Если исключить смешанные клады, получится отношение 1 : 4.
Это соотношение не случайно: оно отражает заинтересованность местного
населения именно в серебряной монете (Тас., Germ., 5).
246
В. В. КРОПОТКИН
Большинство кладов римских монет относится к I— началу Ш^в.
н. э. Наука располагает ценным источником для изучения этногеографии
Восточной Европы в эту эпоху — картой Европейской Сарматии Пто¬
лемея. Если согласиться с локализацией племен, предложенной
А. Д. Удальцовым1, и нанести на карту находки римских монет, то по¬
давляющее большинство их разместится в областях славянских и фрако¬
иллирийских племен. На пространствах, заселенных кочевниками-сар-
матами, встречены лишь единичные находки римских монетных кладов.
Интенсивные экономические связи с Причерноморьем в первые века
нашей эры существовали главным образом у оседлых, земледельческих
племен Приднепровья и Прикарпатья, а кочевые сарматские племена
были втянуты в римскую торговлю значительно слабее. Это можно
объяснить территориальной близостью Приднепровья и северо-восточных
провинций Римской империи во II—III вв. н. э. Пови,цимому, основная
масса римских монет поступала в Восточную Европу через римский
limes, из Дакии, Мёзии, Паннонии, а не из городов Северного Причерно¬
морья. В Ольвии, например, найдено очень мало римских монет1 2.
Важно отметить, что монеты Боспора, Херсонеса, Ольвии и Тиры за пре¬
делами узкой полосы побережья Понта встречаются сравнительно редко3.
В Прибалтику римские монеты проникали по янтарному пути, по Висле-
и Балтийскому морю. Если в Приднепровье и Прикарпатье брон¬
зовые и медные римские монеты встречаются очень редко (зарегистриро¬
вано 9 кладов), то в Прибалтике наблюдается совсем другая картина.
Из 14 кладов, внесенных в список, восемь кладов содержат бронзовые или
медные монеты и только четыре клада — серебряные монеты, причем два
из них — смешанные. Таким образом, если исключить клады, найденные
в Прибалтике, то отношение между кладами бронзовых и медных монет
и кладами серебряных монет резко изменится (приблизительно 1:7).
С другой стороны, в Прибалтике найдено много поздних римских монет
III—IV вв. н. э., которые в приднепровских кладах встречаются редко.
М. Ю. Брайчевский отмечает, что из ИЗ зарегистрированных им находок
монет III—IV вв. н. э., большая часть (73) обнаружена в Станиславской и
Дрогобычской областях4.
Клады римских монет на правобережье Днепра сосредоточиваются
преимущественно в лесостепной полосе и лишь изредка встречены в степи.
Б. А. Рыбаков связал этот факт с земледельческим хозяйством славянских
племен и преобладанием хлебной торговли в экономических связях При¬
днепровья с римскими провинциями5.
П. Н. Третьяков формулирует свои мысли по этому вопросу таким
образом: «Оставаясь, повидимому, вне активной политической жизни,
развертывающейся на границах северных провинций империи, племена
Среднего Поднепровья тем не менее были тесно связаны с Причерноморьем».
«Огромное количество римских монет первых веков н. э., находимых в раз¬
ных частях Среднего Поднепровья, в виде кладов или отдельных экзем¬
пляров, свидетельствуют о том, что римская монета являлась важнейшим
элементом экономической жизни местного населения». «Их распростране¬
ние в основном совпадает с территорией „полей погребений". Столь значи¬
тельный приток римской серебряной монеты из Причерноморья в Среднее
1 А. Д. Удальцов, Племена Европейской Сарматии II в. н. э., СЭ, 1946,
№ 2, стр. 41—50.
2 А. Н. Зограф, Римские монеты в Ольвии, ИРАИМК, VI, 4, стр. 70.
3 Клад боспорских монет I—IV вв. н. э. найден у д. Княжа Криница б. Липо-
вецкого у. Киевской губ. Архив А. А. С п и ц ы н а, л. 22.
4М. Ю. Брайчевський, ук. соч., стр. 96.
5 Б. А. Рыбаков', Ремесло древней Руси, М., 1948, стр. 43.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
247
Поднепровье был бы немыслим без такого же значительного встречного
потока местных товаров. Очевидно, племена Поднепровья вывозили из
своей страны в причерноморские города хлеб, а также, возможно, и про¬
дукцию лесных промыслов: мед, воск, пушнину»1.
Многовековые экономические связи Причерноморья и внутренних
областей Восточной Европы на рубеже нашей эры достигли такого разма¬
ха, а социально-экономическое развитие славянских племен шагнуло так
далеко вперед, что древняя меновая торговля уступила место денежному
обращению. Проведенный анализ кладов позволяет установить хроноло¬
гические пределы и кривую поступления римской монеты в Восточную
Европу, т. е. восстановить историю денежного обращения римских про¬
винций с обширными территориями, лежащими севернее Черного моря.
Приложенная таблица наглядно показывает период накопления кладов
и тот момент, когда эти клады попали в землю (см. табл. 1). Если
сложить монеты подсчитанных кладов по горизонтали, то получается
общее число монет определенного императора. Полученные цифры делятся
на число лет правления каждого императора и приводятся таким образом
к общему знаменателю.
Греческие монеты встречены в известных кладах 3 раза, римские рес¬
публиканские монеты — 2 раза, монеты Августа —5, Нерона — 6, Веспа-
сиана — уже 13 раз. Но общее число подсчитанных монет этих императоров
ничтожно; например, монет Веспасиана только 13 экз.
Начало регулярного проникновения римских монет в Восточную
Европу связано с первым этапом оккупации римлянами отдельных пунк¬
тов на северном берегу Понта. Ко времени Нерона относится экспедиция
римского полководца Плавтия Сильвана против осаждавших Херсонес
скифов, которые были разбиты и оттеснены, от города. По окончании
войны Плавтий Сильван вывез из Херсонеса большое количество хлеба1 2.
При Веспасиане на южном берегу Крыма римляне построили крепость
Харакс. Римские монеты, найденные там при раскопках, начинаются
с Веспасиана (более ранние монеты единичны) и заканчиваются Горди-
аном III, т. е. серединой III в.3
Второй этап римского проникновения в Северное Причерноморье
связан с покорением Дакии при Траяне в начале II в. Римские границы
придвинулись к Карпатам. При Антонине Пие римляне вынуждены были
послать в Ольвию свои войска, которые помогли защитникам оттеснить
наседавших на город «варваров»4.
Конец I в. и первая половина II в. н. э.— время экономического рас¬
цвета Римской империи. Римские денарии II в. распространяются на
громадной территории. Их находят в Прибалтике, на Волге, в Средней
Азии и на Дальнем Востоке.
Очень интересна статистика проникновения римских монет в Восточную
Европу в эту эпоху. Монеты Траяна встречены в составе 30 кладов, монеты
Адриана — в составе 39 кладов. Максимума ввоз римских монет достигает
при Антонине Пие и Марке Аврелии. Монеты Антонина Пия определены
в составе 47 кладов (из 78 кладов), т. е. 3/5 всех определенных кладов
имеют его монеты. Монеты Марка Аврелия найдены в составе 39 кладов.
1 П. Н. Третьяков, Восточнославянские племена, М., 1948, стр. 45—46.
2 CIL, XIV, 3608=ILS, I, 986; Г. Д. Белов, Херсонес Таврический, Л., 1948,
стр. 103.
3 ЖМНП, 1900, стр. 153 сл.; ИАК, XL, стр. 35 сл.; МИА, XIX, 1951,
стр. 290—291.
4 М. И. Ростовцев, Военная оккупация Ольвии римлянами, ИАК. LVIII,
1915, стр. 1—16.
248
В. В. КРОПОТКИН
Если изобразить графически число подсчитанных монет каждого
императора, распределив их равномерно на каждый год его правления,
то получится приблизительная кривая ввоза римской монеты.
II. ТАБЛИЦА ПОСТУПЛЕНИЯ РИМСКОЙ МОНЕТЫ
В ВОСТОЧНУЮ ЕВРОПУ
Годы
правле¬
ния
Число
кладов
с монета¬
ми импе¬
ратора
Общее
числопод¬
считанных
монет
в кладах
Число
монет на
один год
правления
Нерон
54—68
6
5
> 1
Гальба
68—69
2
1
1
Веспасиан
69—79
13
13
< 1
Тит
79—81
3
1
> i
Домициан
81—96
6
4
< 2
Нерва
96-98
7
2
2
Траян
98—117
30
89
< 4
Адриан
117-138
39
128
< 6
Антонин Пий . . .
138-161
47
502
< 21
Луций Вер
161-169
16
64
8
Марк Аврелий . . .
161—180
39
448
< 22
Коммод
177—192
37
199
< 12
Септимий Север . .
193—211
15
19
< 1
Гета
209—212
2
2
> 1
Каракалла
198—217
3
5
> 1
Элагабал
218—222
1
—
—
Александр Север . .
222—235
2
2
> 1
Составленная таблица свидетельствует о том, что максимальный
приток римской монеты в Восточную Европу падает на середину
II в. н. э. Монеты Коммода встречены в составе 37 кладов, но сумма под¬
считанных монет равна 199 экз., значительно меньше общей суммы монет
Марка Аврелия, которые найдены в количестве 448 экз. Катастрофиче¬
ское падение ввоза римской монеты начинает происходить при Септи¬
мии Севере (193—211), в конце II — начале III в. н. э. Его монеты
встречены в 15 кладах, но сумма их равна только 19 экз.
Очень интересна статистика монет, которыми начинаются и кончаются
известные клады. Монетами Веспасиана начинаются 9 кладов, монетами
Траяна — 17 кладов. Этот максимум совпадает с римским завоеванием
Дакии. Если накопление кладов начинается в конце I — начале II в. н. э.,
то прекращение их накопления падает на конец II — начало III в. н. э.
Монетами Марка Аврелия кончаются 8 кладов, монетами Коммода —
20 кладов, монетами Септимия Севера — И кладов. Большинство кладов,
повидимому, в это же время попадает в землю. Монетами Элагабала и
Александра Севера заканчиваются три клада. Только в шести кладах с
денариями II в. встречены поздние монеты конца III—IV вв.
Полученные цифры очень определенны — они требуют исторического
истолкования. Известно, что «варварские» племена в это время усиливают
натиск на рабовладельческий мир. В бурных событиях Маркоманских
войн во второй половине II в. принимают участие сарматские и прикар¬
патские племена. Со времени Марка Аврелия усиливается «порча» римской
серебряной монеты. «Количество лигатуры к концу II в. начинает под¬
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
249
ходить к 50%. В связи с этим падает и курс денария. В обращении начи¬
нают разграничивать старые денарии I — начала II в. от новых и расце¬
нивают первые вдвое дороже, чем вторые»1.
Приток римской серебряной монеты в Восточную Европу резко со¬
кращается в конце II.— начале III в. За короткий промежуток времени—
40 лет (177—217 гг.) — прекращается накопление 40 кладов, в то время
как за последующие 20 лет прекращается накопление только трех
кладов!
Основная причина этих событий — глубокий кризис Римской империи
в III в. н. э. Экономический кризис античного рабовладельческого общества
сплетался с революционной борьбой рабов и колонов, с могучим наступле¬
нием «варваров» на границы империи. Натурализация экономической
жизни, падение торговых связей приводят к тому, что Диоклетиан в конце
III в. заменил денежные налоги натуральными поставками. Упадок тор¬
говли и ремесла, рустификация города особенно ярко проявлялись в го¬
родах Северного Причерноморья1 2. «Во второй половине III в. количество
чистого серебра в серебряных монетах уменьшилось на 75 и даже на 98%!
Другими словами, это были лишь посеребрённые медные деньги». «Обесце¬
нивание денег в свою очередь вело к росту цен, к расстройству оборота
и к тому, что полноценные монеты исчезали, превращались в сокровища
и зарывались в землю»3. Кризис империи и вторжение готов в Северное
Причерноморье привели к резкому падению экономических связей «вар¬
варских» племен с Дакией и причерноморскими городами. Напротив,
военно-политические отношения усиливаются и к середине III в. достигают
особенной остроты и силы. Именно в конце II — первой трети III в., в эпоху
вторжения готов, прекращается накопление упомянутых выше 43 кладов,
которые в эти тревожные годы были зарыты своими владельцами в землю.
Утверждение Ростовцева об усилении экономических связей Приднепровья
с причерноморскими городами после прихода готов и их якобы культур¬
ной миссии среди племен Восточной Европы4 не подтверждается никакими
материалами. Но наряду с разбойничьими походами готов, которые, без
сомнения, были одной из причин попадания денежных богатств в землю
и гибели их владельцев, опасность со стороны кочевого сармато-аланского
мира также нужно постоянно иметь в виду при оценке событий, происхо¬
дивших в это время в лесо-степной полосе Восточной Европы.
Клады римских монет второй половины III—V вв. очень немногочислен¬
ны.Известно одиннадцать кладов поздних монет: два клада в Киеве (№№101;
124), по одному в Минске (№ 103), в Соболевке (№ 126а), в Рублевке
(№ И), два—в Красном Куте (№№21, 69) и четыре клада в Прибалтике:
Икшкиле (№ 175), Дандале (№ 176), Рауне (№ 177), Энгуре (№ 178).
Но, как уже упоминалось выше, в нескольких кладах с денариями II в.
встречены единичные экземпляры поздних римских монет (Борочицы, Ns 2а;
Вилкай, № 85; Борочицы, № 94; Пустоварни, № 99; Черниев, № 100,
Даугавпилс, № 170). В известном Нежинском кладе (Пашковка, № 28)
с монетами II — начала III в. найдены две роскошные лучевые фибулы,
инкрустированные гранатами, которые по аналогии с фибулами из Керчи
датируются IV—V вв. (рис. 1). Повидимому, денарии I—II вв. н. э.
сохранялись местным населением, как сокровища, и вместе с драгоцен-
1 А. Н. 3 о г р а ф, Античные монеты, МИА, XVI, 1951, стр. 54.
2 В. Д. Блаватекий. Северопонтийские города в конце II—I вв. до н. э.,
ЕМУ, СОН, 1949, № 7, стр. 70.
3 Н. А. Машкин, История древнего Рима, М., 1949, стр. 585.
' 4 М. Rostovtzeff, ук. соч., 216—217.
250
В. В. КРОПОТКИН
ними вещами были зарыты в эпоху вторжения гуннов в Северное
Причерноморье во второй половине IV в. М. Ю. Брайчевский
на основании нескольких находок в Придненровье варварских
подражаний римским монетам и перечисленных кладов с денариями
II в., которые были зарыты значительно позднее прекращения их на¬
копления, считает, что римский денарий обращался на славянских землях
не только во II, но и в III—IV вв. Он утверждает, что «римская монета
имела значение прежде всего в качестве средства внутреннего оборота»
и что после падения римского господства в Дакии денарий II в. имел
хождение в антской среде1.
Однако эти категорические утверждения преждевременны. Во-первых,
хождение полноценных денариев I — начала II в. наравне с низкопроб¬
ными монетами III в. мало вероятно. Полноценные монеты, как указано
выше, изымались из обращения и превращались в сокровища. Во-вторых,
клады сценариями II в.,
закопанные в IV—V вв..
содержат только слу¬
чайные, единичные позд¬
ние монеты, что совер¬
шенно непонятно, если
предположить их обра¬
щение вместе с ранними
монетами, g тогда как
клады поздних монет —
конца III—V вв.—-не со¬
держат более ранних мо¬
нет. В-третьих, «варвар¬
ские» подражания еще
очень немногочисленны,
мало изучены, и нельзя
утверждать, что они изготовлялись в Приднепровье. Наконец, не
совсем ясно, что же покупало рядовое население Приднепровья на
римские деньги на внутреннем рынке при незначительном развитии ре¬
месла и еще полном господстве натурального хозяйства.
Денежное обращение между римскими провинциями и племенной
знатью Прикарпатья и Приднепровья во II в. несомненно (известно уже
свыше 100 кладов, а сумма подсчитанных монет превышает 28 тыс.).
Экономической основой этого обращения могло быть развитое земледельче¬
ское хозяйство, лесные промыслы, торговля рабами. Археологические дан¬
ные свидетельствуют о высоком уровне экономической жизни славянских
племен. Пашенное земледелие было основой их хозяйственной деятельности,
сочетаясь со скотоводством и ремеслом. Производство гончарной посуды
и металлических изделий находилось в руках специалистов-ремес ленников.
Производство хлеба на продажу, о котором писал Геродот (IV, 17) в V в.
до н. э., имея в виду окрестности Ольвии, достигло в первые века н. э.,
повидимому, значительных размеров и захватывало обширную территорию.
Неукрепленные поселения древних славян в первой половине I тыс. н. э.
располагались в таких местах, которые были наиболее удобны для
земледелия. «Поля погребений», насчитывавшие до 500—600 могил, «могли
принадлежать только крупным земледельческим поселкам»2.
Именно поэтому в лесостепной земледельческой полосе найдено пре¬
обладающее число кладов и отдельных экземпляров римских монет. На¬
Рис. 1. Бронзовая позолоченная фибула из
Нежинского клада (Пашковка, № 28)
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
251
конец, связь денежного обращения с земледелием прекрасно подтверждает¬
ся точным совпадением основных русских и римских мер сыпучих тел:
амфореус равен четверику, а медимн — полосмине1.
Денежное обращение, захватившее верхушку славянского общества,
с несомненностью подтверждается всей суммой имеющихся в распоряже¬
нии науки фактов.
Кризис Римской империи в III в. привел к значительному сокращению
экономических связей с соседними народами, зато военные столкновения,
вторжения на римскую территорию «варварских» племен в III в. зна¬
чительно усиливаются.
Наступление славянских племен на границы Римской империи и города
Северного Причерноморья началось не в VI в., как это было принято ранее
считать на основании известий византийских писателей, а в III в., хотя
письменные источники применительно к этому времени не упоминают по
имени антов-славян, а причерноморские племена именуются скифами или
готами, причем под этими названиями скрываются различные причерно¬
морские племена.
Прекращение регулярных торговых связей и ввоза римской монеты
на славянские земли еще не означает их изоляции от Причерноморья.
Есть все основания предполагать, что именно в это время дружины сла¬
вянских племен появляются на Боспоре, на восточном и южном берегу
Черного моря и в балканских провинциях Римской империи.
Греческий историк V в. Зосим свидетельствует о событиях середины
III в.: «При таком положении дел... снова готы, бораны, уругунды и карпы
стали опустошать европейские города, подчиняя себе все, что осталось
от прежних разгромов» (I, 27 слл.). Важным источником для изучения
этих походов может служить нумизматический материал III в. В немно¬
гочисленных кладах III в. и отдельных паходках встречаются монеты
провинциальной римской чеканки.
В киевском кладе 1876 г. (№ 137) наряду с римскими найдено 45 брон¬
зовых императорских монет, чеканенных в Антиохии в Писидии в период
от Филиппа Араба до Галлиена, т. е. в середине III в. Известно несколько
находок провинциальных монет, чеканенных в Александрии (Савинки,
№ 131; Чернигов, № 132; о. Эзель № 133; г. Тарту, № 134), в Антиохии
(Перекопная Лука, № 138), в Никомедии (Старая Полтавка, № 139),
в Никее в Вифинии и в Томах на Черном море (Нарушай, № 179). В При¬
днепровье найдены провинциальные монеты из Малой Азии (Смела,
№ 140), г. Виминакия на Дунае (Кошеватое, № 142), г. Филипп он оля
во Фракии (Райковецкое городище, № 180) и т. д. Все эти монеты
чеканены в восточных провинциях Римской империи. Большинство най¬
денных провинциальных монет датируется серединой III в.— от Гордиана
III до Карина — временем крупных походов причерноморских дружин
в Малую Азию и на Балканы.
Торговые связи и военные походы — не единственный источник про¬
никновения римской монеты в Восточную Европу. Система подкупа и
наемничества, которая была широко распространена в эпоху Римской
империи по отношению к «варварским» племенам, могла служить некото¬
рым источником притока римской монеты. Возможно, римские почетные
награды за взятие неприятельских укреплений, например, так называемые"
«согопае vallares», найденные в Семенцах Тернопольской обл.1 2, в уро¬
1 Б. А. Рыбаков, ук. соч., 43.
2 М. А. Т и х а н о в а, Культура западных областей Украины в первые века
н. э., МИА, VI, 1941, стр. 267.
.252
В. В. КРОПОТКИН
чище Голубине б. Липовецкого у. Киевской губ.1 (рис. 2), в хуторе Лески
Менского р-на Черниговской обл.2, имеют некоторое отношение к этой
системе, хотя не исключено и то, что они попали сюда в качестве добычи.
Интенсивные экономические и политические связи с Причерноморьем
в первые века н. э. способствовали быстрому социально-экономическому
развитию славянских племен, изживанию уходящей в прошлое племенной
замкнутости, созданию крупных племенных союзов, выделению племенной
знати,жаждавшей обогащения, и появлению предпосылок создания древней¬
ших славянских государств. Острый дискуссионный вопрос, когда возникли
первые государственные объединения у славянских племен, т. е. когда поя¬
вились классы и какой харак¬
тер они носили решался по-
разному учеными, которые за¬
нимались этим вопросом.
Высказанное Б. А. Рыба7
новым3 предположение о том,
что в недрах славянского об¬
щества в первые века нашей
эры развивается рабовладель¬
ческий уклад, появляется
примитивное рабовладение,
на основе которого выделяет¬
ся богатая племенная знать,— такое предположение не противоречит
фактам и подтверждается письменными, археологическими и нуми¬
зматическими материалами. Иначе трудно объяснить существование де¬
нежного обращения и накопление значительных состояний в результате
торговли с Причерноморьем, трудно объяснить повсеместное распростра¬
нение неукрепленных поселений в эту тревожную и бурную эпоху4.
Пока еще нет возможности окончательно решить вопрос о формирова¬
нии классового общества и государства у восточных славян, для решения
его еще слишком мало фактического материала, но если согласиться с
Б. Д. Грековым и рядом других исследователей и отнести ^эти события
к VI—VII вв., то придется признать это государство рабовладельческим
в своей основе, так как феодализм в Киевской Руси складывается во
всяком случае не раньше IX в.
Рис. 2. Corona vallaris, найденная в урочище
Голубине б. Липовецкого у. Киевской губ.
2Н. Петров, Альбом достопримечательностей церковно-археологического
музея Киевской Духовной Академии, IV—V, Киев, 1915, табл. VII, рис. 10.
2 Сообщение О. Н. Мельниковской, хранится в Сосницком музее, инв. № 2601.
3 На заседании сектора этногенеза ИИМК в марте 1950 г. Автор приносит глу¬
бокую благодарность Б. А^ Рыбакову за разрешение ссылаться на неопубликован¬
ные^ материалы и за целый ряд ценных указаний, полученных им при написании
этой работы. Автор выражает также горячую признательность А. В. Арциховскому
и В. Д. Блаватскому за важные указания при подготовке рукописи к печати,
Ю. В. Кухаренко, О. Н. Мельниковской, П. В. Харламповичу и А. А. Формозову
за сообщение ценных сведений о находках, а также художнику Ю. Р. Берковскому,
котопый исполнил карту и рисунки к этой статье.
4 Разумеется, речь идет о сельских поселениях, откуда население в случае опа¬
сности скрывалось в укреплениях. Это может указывать на появление крупных пле¬
менных союзов.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
253
СПИСОК НАХОДОК РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ1
1. Клады и отдельные находки римских золотых монет
1. В. г. Ярославле на Ильинской площади найдена республиканская золотая
монета. Сообщение В. А. Городцова. А. В. Арциховский, 124.
2. В г. Камышине Сталинградской обл. найдены 2 золотые монеты Веспасиана.
Б. В. Зайковский, № 35.
2а. В с. Борочицы Берестечковского р-на Волынской обл. найден большой клад
золотых и серебряных римских монет от Тита до Септимия Севера (около 2 тыс. экз.)
и золотой медальон Иовиана (см. № 94). А. В. Фенин, «Арх.», V, стр. 93—94.
3. В Саратовской губ. найдена золотая монета Траяна. ОАК, 1897, стр. 71.
4. В с. Саламатино Сталинградской обл. найдена золотая монета Траяна вместе
с монетой Евпатора II. Б. В. Зайковский, № 138.
5. В с. Бронница Винницкой обл. найдена золотая монета Траяна. Е. И. Сецин-
ский, 287.
5а. В с. Брестов Закарпатской обл. найден клад — 25 римских золотых монет от
Адриана до Валента, 10 монет имеют ушки, 3 экз. продырявлены. А. В. Фенин,
«Арх.», V, стр. 94.
6. В г. Житомире найдена золотая монета Антонина Пия. ОАК, 1901, стр. 127.
7. В д. Машев Волынской обл. в 1869 г. в медном котле вместе с тремя кусками
золота найдена золотая монета Марка Аврелия (156 г.). В. Б. Антонович, АКВГ, 60.
8. В. с. Анадол Измаильской обл. найдена золотая А монета Диоклетиана. ОАК,
1913-1915, стр. 205.
9. В д. Красов Волынской обл. найден золотой солид Юлиана. В. Б. Антонович,
АКВГ, 59.
10. В с. Белелуй Станиславской обл. найдены золотые монеты Грациана, Фео¬
досия 1, Гонория. К. Majewski, №№ 438, 439.|
И. Вс. Рублевка Полтавской обл. в 1891 г. в огороде найдены обломок золотого
браслета с утолщенными концами и золотые монеты: Валентипиаиа II — 14 экз.,
Гонория — 9 экз., Феодосия II—175 экз., Евдокии, жены Феодосия — 1 экз., Пуль-
херии, жены Маркиана,— 2 экз., всего 201 экз. ЗРАО, н. с., V, 409—410.
12. В г. Острог Ровенской обл. найдена золотая монета Феодосия I. ИАК, XXXIV,
приб., 83.
13. В г. Полтава найдена золотая монета Феодосия I. В. Г. Ляскоронский, 464
14. В д. Менджигорже Станиславской обл. найдена золотая монета Феодосия.
К. Majewski, № 771.
15. В б. Изюмском у. Харьковской губ. найдена золотая монета Феодосия II.
В. Е. Данилевич, ТХНАС, I, № 93.
16. Вс. Замьяны Астраханской обл. в 1906 г. найдена золотая монета Евдокии,
жены Феодосия II. Б. В. Зайковский, № юо.
17. Вс. Лимаровке Ворошиловградской обл. в 1872 г. между курганами выпахан,
клад вещей, среди которых находились серебряная сасанидская ваза и золотая монета
Юстина I. «Древн.», IV, 1, 16.
18. В с. Кичкас Запорожской обл. в 1927 г. найдена золотая мопета Юстиниана I.
Р. Р. Фасмер, II, 293.
19. В с. Белояровке Ростовской обл. в 1913 г. найден клад из 50 золотых монет
Юстиниана I. ОАК, 1913—1915, стр. 204.
20. В с. Волковцы Сумской обл. найден клад римских золотых и серебряных мо¬
нет (около 250—300 шт.). АИЗ, VI, 379; В. Г. Ляскоронский, 463.
1 Расшифровка принятых сокращений дана в приложенном списке литературы^
Год и обстоятельства находки указываются в том случае, если они известны.
254
В. В. КРОПОТКИН
21. В пос. Красный Кут Саратовской обл. в кладе серебряных монет III в.
н. э. найдено 5 золотых римских монет. Б. В. Зайковский, № щ—Ц4.
22. Вс. Выгоданка Волынской обл. найдена золотая римская монета. К. Majew-
ski; № 1092.
II. Клады римских серебряных монет
23. В хуторе Старые Валки Харьковской обл. в 1883 г. выпахан кувпшн с монетой
Лисимаха (323—281 до н. э.) и денариями Августа, Тиберия, Нерона, Антонина Пия,
Коммода и других императоров. В. Е. Данилевич, ТХПАС, I, № 42; И. И. Ляпушкин,
№ 37.
23а. На городище Неаполь Скифский близ Симферополя Крымской обл. в 1827 г.
в глиняном сосуде найдено 130 монет: 2 греческих — Александра Македонского
и Лисимаха, остальные—римские денарии от Нерона до Макрина. ИТУАК, 1889,
№ 7, стр. 47; 61. Э. И. Соломоник, 7.
24. В с. Троица Курской обл. найден клад серебряных и медных монет; серебря¬
ный квинарий Августа — 1 экз., денарии—Веспасиана — 1 экз., Траяна — 16 экз.,
Фаустины Старшей — 17 экз., Антонина Пия — 86 экз., Антонина Пия и Марка
Аврелия — 1 экз., Луция Вера — 2 экз., Фаустины Младшей — 2 экз., Марка
Аврелия — 128 экз., всего 254 экз. Т. А. Горохов, № 7.
25. В Клайпедскому. Литовской ССР на Янтарном берегу найден клад серебря-
пых и бронзовых монет Августа, Адриана, Антонина Пия. Р. Tarasenka, стр. 105.
26. В Киеве на Печерске в 1846 г. найден клад серебряных и бронзовых монет;
сохранились 2 денария: Августа и Геты. В. Е. Данилевич, TXIAC, I, 40; Б. В. Кене,
ЗРАО, IV, 3.
27. В д. Шильниково Мордовской АССР в 1875 г. в сосуде найден клад серебря¬
ных монет — около 150 экз., 2 кольца и пластинки с орнаментом. Определены денарии:
Нерона — 1 экз., Веспасиана — 4 экз., Тита —1 экз., Траяна — 13 экз., Сабины —
1 экз., Адриана — 12 экз., Антонина Пия — 14 экз., Фаустины Старшей — 17 экз.,
Фаустины Младшей — 1 экз., Луция Вера — 2 экз., Марка Аврелия — 12 экз., Луцил¬
лы— 1 экз., Криспины — 3 экз., Коммода — 7 экз., Септимия Севера — 1 экз.,
Юлии (Домны?) — 2 экз., всего 91 экз. ДАК, 1875, № 28, л. 2; 1884, N° 17, л. 1—6;
Д. Я. Самоквасов, TVIIIAC, III, 43; А. А. Спицын, ТПОЛЕК, VII, 7.
28. В с. Пашковке Черниговской обл. в 1873 г. найден клад из 1312 серебряных
монет Нерона, Домициана, Нервы, Траяна, Адриана, Сабины, Элия Вера, Фаустины
Старшей, Антонина Пия, Луция Вера, Фаустины Младшей, Марка Аврелия, Луциллы,
Криспины, Пертинакса, Септимия Севера, двух бронзовых позолоченных лучевых
фибул, украшенных гранатами (IV в. н. э.), и бронзового кольца. Д. Я. Самоквасов,
ИРП, И, 138; ДАК, 1873, N° 31; 1875, XXXVI; ОАК, 1873, XXXII.
29. В с. Бертишов Новострелищенского р-на Дрогобычской обл. найден клад
из 249 серебряных монет от Нерона до Каракаллы. К. Majewski, N° 445; М. Смишко,
«Арх.», II, 124; А. В. Фенин, там же, стр. 98.
30. В д. Чукурча Крымской обл. найден клад серебряных монет: Нерона — 1 экз.,
Веспасиана — 2 экз., Адриана — 1 экз., Фаустины Старшей — 1 экз., Антонина
Пия — 5 экз., Фаустины Младшей — 1 экз., Марка Аврелия — 4 экз., Коммода —
1 экз., Септимия Севера — 3 экз., Геты — 1 экз., Каракаллы — 2 экз., всего 22 экз.
Определение И. И. Толстого. ДАК, 1890, N° 174; ОАК, 1890, стр. 124, 148—149.
31. В д. Белгородка Каменец-Подольской обл. в 1897 г. найден клад из 52 дена¬
риев Гальбы, Веспасиана, Домициана, Нервы, Траяна, Адриана, Фаустины Старшей,
Антонина Пия, Луция Вера, Марка Аврелия, Луциллы, Криспины, Коммода. Опре¬
деление Ю. Б. Иверсена. ДАК, 1898, N° 163, л. 2; В. Б. Антонович, АКВГ, 102; ОАК,
1898, стр. 64.
32. В с. Жигайловка Сумской обл. в 1804 г. в медном сосуде обнаружено 4,5 кг
римских серебряных монет, в том числе денарии Вителлия, Траяна, Элия или Луция
Вера и Коммода. Архив А. А. Спицына, л. 81—82.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
255
33. В Киеве в Кирилловском монастыре в 1887 г. найден клад — около 350 экзем¬
пляров серебряных и медных монет. Определено 26 денариев: Веспасиана — 1 экз.
Домициана — 1 экз., Нервы — 1 экз., Сабины — 1 экз., Адриана — 1 экз., Фаустины
Старшей — 1 экз., Антонина Пия — 6 экз., Марка Аврелия — 8 экз., Луциллы —
4 экз., Коммода — 2 экз. Определение состава клада у Н. Леопардова и В. Г. Ляс-
коронского различно, следую Леонардову. Леопардов, 15—16; М. К. Каргер, 244.
34. В б. Слонимском у. Гродненской губ. в 1900 г. найден клад серебряных монет.
Е. М. Придиком определены 44 денария: Веспасиана, Адриана, Фаустины Старшей,
Антонина Пия, Фаустины Младшей, Луция Вера, Марка Аврелия и Коммода. ДАК,
1900, № 164, л. 4; ОАК, 1900, стр. 141.
35. В б. Калужской губернии в 1854 г. найден клад около 50 серебряных монет
Веспасиана, Адриана, Антонина Пия, Фаустины и Коммода. Д. Я. Самоквасов,
ТVIПАС, III, 37; ЗРАО, XI, 194.
36. В с. Варница Молдавской ССР в 1914 г. найден клад серебряных монет: Вес¬
пасиана — 1 экз., Домициана — 2 экз., Траяна — 9 экз., Сабины — 1 экз., Адри¬
ана — 16 экз., Элия Вера — 1 экз., Фаустины Старшей — 16 экз., Антонина Пия —
25 экз., Фаустины Младшей — 6 экз., Луция Вера — 8 экз., Марка Аврелия — 19 экз.,
Луциллы — 4 экз., Криспины — 5 экз., Коммода — 10 экз., Пертинакса — 1 экз.,
Септимия Севера — 1 экз., неопределенных — 10 экз., всего 135 экз. Определение
А. К. Маркова. ОАК, 1913—1915, стр. 205; ДАК, 1914, № 102, л. 4—5.
37. В д. Севенки Курской обл. в 1915 г. найден клад серебряных монет: Веспа¬
сиана — 1 экз., Траяна — 8 экз., Сабины — 1 экз., Адриана — 20 экз., Элия Вера —
1 экз., Фаустйны Старшей — 18 экз., Антонина Пия—40 экз., Луция Вера — 15 экз.,
Фаустины Младшей — 22 экз., Марка Аврелия — 45 экз., Луциллы — 3 экз., Крис¬
пины — 1 экз., Коммода — 23 экз., Септимия Севера — 2 экз., всего определено
200 экз. ОАК, 1913—1915, стр. 196; ДАК, 1915, № 76; 1916, № 55.
38. В д. Горышковка Винницкой обл. в 1890 г. найден клад серебряных монет.
В Археологическую комиссию поступило 74 денария Веспасиана, Домициана, Траяна,
Адриана, Фаустины Старшей, Антонина Пия, Луция Вера (?), Фаустины Младшей,
Марка Аврелия, Луциллы, Криспины, Коммода, Дидии Клары, Септимия Севера.
Определение И. И. Толстого. ДАК, 1890, № 75; ОАК, 1890, стр. 144; Е. И. Сецинский,
АКПГ, 278.
39. В с. Турия Кировоградской обл. в 1929 г. найден клад серебряных монет
вместе с серебряными и бронзовыми пряжками и кольцами и различными бусами.
Определены денарии: Веспасиана — 1 экз., Траяна — 1 экз., Адриана — 7 экз.,
Элия Вера — 1 экз., Фаустины Старшей — 5 экз., Антонина Пия — 5 экз., Фаустины
Младшей — 9 экз., Марка Аврелия — 7 экз., Криспины — 4 экз., Коммода — 8 экз.,
всего 48 экз. Сообщение Ю. В. Кухаренко.
40. Близ д. Беель Крымской обл. в глиняном кувшине найден клад из 150 сереб¬
ряных монет 79—222 гг. н. э. (от Тита до Элагабала). ОАК, 1896, стр. 137.
41. В окрестностях г. Ново-Георгиевска Кировоградской обл. в начале 80-х гг.
XIX в. на берегу р. Тясьмина найден огромный клад римских серебряных монет,
сохранилось 7 денариев Нервы, Траяна, Адриана, Антонина Пия, Марка Аврелия и
Луциллы. АИЗ, 1893, № 6, стр. 211; В. Е. Данилевич, МКЕГ, 306; В. И. Гошкевич,
КДХГ, 14—15, 70.
42. В д. Браны Волынской обл. в двух глиняных сосудах найден клад серебря¬
ных монет I—II вв. н. э. и 2 золотых медальона Траяна. К. Majewski, № 476;А. В. Фе¬
нин, 100.
43 В д. Настасовка Шитомирской обл. в 1873 г. найден клад серебряных монет (до
20 экз. денариев Траяна). В. Б. Антонович, АКВГ, 30; К. Majewski, № 1252.
44. В с. Переписи Черниговской обл. найден клад серебряных монет; сохранились
3 денария Траяна, Антонина Пия и Фаустины. Д. Я. Самоквасов, TVIIIAC, III, 42.
45. В с. Бориня Дрогобычской обл. найден клад денариев (около 1000 экз.) от
Траяна до Коммода. К. Majewski, № 473; М. Ю. Брайчевський, «Арх.», III, 99.
46. В д. Головковка Кировоградской обл. в 1871 г. найден клад]серебряных монет
256
В. В. КРОПОТКИН
Траяна, Адрнана, Луция Вера, Марка Аврелия и Коммода. В. В. Антонович, АККГ,
ИЗ; ДАК, 1871, № 20.
47. В д. Черница Житомирской обл. в 1880 г. найден клад серебряных монет:
Траяна — 12 экз., Траяна — Адриана — 12 экз., Адриана — 31 экз., Сабины — 4 экз.,
Адриана — Антонина Пия — 7 экз., Антонина Пия — 99 экз., Антонина Пия — Мар¬
ка Аврелия — 6 экз., Фаустины — 49 экз., Луция Вера — 7 экз., Марка Аврелия —
14 экз., Луциллы — 8 экз., Криспины — 5 экз., Коммода — 5 экз., всего 339 экз.;
с монетами найдены медный клепаный котел и кольцо. В. Б. Антонович, АКВГ, 29;
ДАК, 1880, № 25; ОАК, 1880, XXIV; К. Majewski, № 1171.
48. Вс. Старый Хутор Уразовского р-на Курской обл. в 1938 г. найден клад
из 97 серебряных монет Траяна, Адриапа, Антонина Пия, Марка Аврелия, Коммода.
Г. Денисенко, 110.
49. Вс. Ковтуны Полтавской обл. в 1894 г. найден клад серебряных монет Траяна,
Адриана, Элия Вера, Фаустины Старшей, Антонина Пия, Фаустины Младшей, Мар¬
ка Аврелия, Коммода и Септимия Севера. Ю. Б. Иверсеном определено 104 экз.
ДАК, 1894, № 42; ОАК, 1894, стр. 40.
50. Вд. Орловичи б. Сокольского у. Гродненской губ. в 1887 г. найден клад — бо¬
лее 1000 серебряных монет от Траяна до Септимия Севера. В Археологическую
комиссию доставлено 14 экз. монет Траяна, Антонина Пия, Фаустины, Марка Авре¬
лия, обломки серебряных вещей и 5 бусин, в том числе пружина от арбалетовидной
римской фибулы. Д. Я. Самоквасов, TVIIIAC, III, 42; ДАК, 1887, № 35; Ф. В. Покров¬
ский, 1895, стр. 51.
51. В дд. Луневка — Гридасово Курской обл. в 1880 г. на селище культуры
«полей погребений» в глиняном сосуде найден клад серебряных монет (около
300 шт.). Определено 34 экз.: Траяна — 1 экз., Адриана — 4 экз., Элия Вера — 1 экз.,
Фаустины Старшей — 3 экз., Антонина Пия — И экз., Марка Аврелия — 1 экз., Лу¬
циллы— 1 экз., Коммода — 9 экз., Пертинакса — 1 экз., Септимия Севера—2 экз.
Д. Я. Самоквасов, TVIIIAC, III, 37; 43; ТКДА, 1880, № 8, стр. 585; К. П. Со-
сновский, 318—319; ОАК, 1882—1888, стр. XXIII; И. И. Ляпушкин, СА, XIII, 20,
№ 13; «Курский сборник», I, 1901, стр. 175.
52. В с. Переорки Винницкой обл. в 1904 г. в глиняном сосуде найден клад из
400 серебряных монет: Траяна — 2 экз., Сабины — 1 экз., Адриана —11 экз., Элия
Вера — 2 экз., Фаустины Старшей — 15 экз., Антонина Пия — 84 экз., Луция Вера —
20 экз., Фаустины Младшей — 28 экз., Марка Аврелия— 126 экз., Луциллы — 6 экз.,
Криспины — 3 экз., Коммода — 92 экз., Пертинакса— 2 экз., Септимия Севера —
7 экз., Юлии Домны — 1 экз. Определение А. К. Маркова. ДАК, 1904, № 167, л. 4;
ОАК, 1904, стр. 121.
53. Вс. Домница Молдавской ССР в 1891 г. вымыто дождями у горы много сереб¬
ряных римских монет I—III вв., вероятно, из клада. В местном собрании монеты от
Траяна до Констанция Хлора. АИЗ, IV, 232; Е. И. Сецинский, 262.
54. Близ с. Киреевка Черниговской обл. в 1907 г. в откосе оврага найден глиняный
сосуд с серебряными монетами весом больше 1 кг. Сохранились денарии: Адриана —
1 экз., Антонина Пия — 3 экз., Луциллы—1 экз. и один не определенный, всего 6 экз.
Сообщение О. II. Мельниковской.
55. В Киеве на Караваевской улице в середине 20-х гг. XX в. найден небольшой
клад серебряных монет,* сохранились 2 денария: Адриана и Коммода. М. К. Каргер,
стр. 249.
56. Вс. Грабовицы! близ г. Брацлава Винницкой обл. в 1845 г. найден клад из
80 серебряных монет; 19 экз. были взяты в музей Киевского университета: Адри¬
ана — 1 экз., Антонина Пия — 5 экз., Луция Вера — 1 экз., Марка Аврелия — 5 экз.,
Коммода — 6 экз., Септимия Севера — 1 экз. Е. И. Сецинский, 239; Д. Я Самоквасов,
ИРП, II, 133.
57. В с. Рубча Ровенской обл. в горшке найден клад серебряных монет: Адриа¬
па—9 экз., Фаустины Старшей — 8 экз., Антонина Пия — 30 экз., Луция Вера— 4 экз.,
Фаустины Младшей*—5экз.уМарка Аврелия — 24 экз., Луциллы — 2 экз., Криспины —
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
257
3 экз., Коммода — 3 экз., Септимия Севера — 1 экз., всего 89 экз. Определение
И. И. Толстого. В. Б. Антонович, АКВГ, 30; ОАК, 1890, стр. 135; ДАК, 1890, № 129;
С. Fredrich, № 61; К. Majewski, №№ 436; 1141.
58. В с. Касперовцы Залещицкого р-на Тернопольской обл. в 1908 г. найден
клад — около 1000 денариев: Адриана, Фаустины, Антонина Пия, Марка Аврелия,
Коммода и Александра Севера. К. Majewski, № 654; М. Смишко, «Арх.э, II, № 14.
59. В Киеве на Сенном базаре в 1874—1875 гг. в большом сосуде в виде ведра най¬
ден огромный клад серебряных и медных монет весом не менее пуда, определены де¬
нарии Адриана, Антонина Пия и Марка Аврелия. М. К. Каргер, 245—246.
60. Вс. Прикутны Черниговской обл., около 1922 г. найден клад серебряных монет,
по словам находчика, 373 экз. Определено 6 денариев: Фаустины Старшей, Антонина
Пия, Луция Вера, Фаустины Младшей, Луциллы и Коммода. Р. Р. Фасмер, I, 288.
61. В с. Забужье Винницкой обл. в 1899 г. при пахоте найден клад — около 100 се¬
ребряных монет. В Археологическую комиссию поступило 7 монет: Фаустины —
2 экз., Антонина Пия — 2 экз., Марка Аврелия — 1 экз., Коммода — 2 экз. В Херсон¬
ский музей поступили монеты: Адриана — 1 экз., Фаустины Младшей — 1 экз.,
Коммода —5 экз.; ДАК, 1899, N° 59; Е. И. Сецинский, 239; ОАК, 1899, стр. 123;
ИАК, III, приб., 59.
62. В г. Мизоч Ровенской обл. найден клад серебряных монет Антонина Пия и
Марка Аврелия. К. Majewski, № 778.
63. В г. Новороссийске Краснодарского края в 1841 г. при копании рва найдены
денарии: Антонина Пия — 8 экз., Луция Вера — 1 экз., Фаустины — 3 экз., Ком¬
мода — 2 экз., Юлии Домны — 1 экз., один денарий неизвестного императора. Опре¬
деление Н. Н. Мурзакевича. А. Н. Зограф, N° 156.
64. В г. Чернобыль Киевской обл. в 1879 г. найден клад—более 100 серебряных мо¬
нет времени Антонинов, в том числе Антонина Пия, Марка Аврелия и Коммода.
В. Б. Антонович, АККГ, 5; Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 138.
65. В д. Гараповка Житомирской обл. в 1880 г. в горшке найдены древние мо¬
неты, в том числе денарии Фаустины Младшей и тетрадрахма о-ва Фасоса. В. Б. Ан¬
тонович, АКВГ, 1.
66. В с. Комсомольское (б. Махновка) Винницкой обл. в 1782 г. найдено 800 се¬
ребряных монет Нервы, Траяна, Адриана; сохранились 3 денария Пертинакса.
В. Б. Антонович, АККГ, 66: Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 133; М. Ю. Брайчев-
ський, 99; Б. В. Кене, ЗРАО, IV, 19.
67. Близ г. Климовичи Могилевской обл. в 1804 г. найдено 1815 серебряных и
медных монет времени первых шмиераторов. Д. Я. Самоквасов, ИРП, 1908, стр. 57.
68. В с. Крылов Кировоградской обл. в 1889 г. в устье реки Тясьмин найден
клад денариев II в. н. э. в количестве 90 экз. В. Б. Антонович, АККГ, 115.
69. В пос. Красный Кут Саратовской обл. найден клад серебряных монет весом
3,5 кг. Определено 14 денариев: Гордиана III—8 экз., Оттацилии Северы — 3 экз.,
Галлиена (?) — 1 экз., Клавдия II—2 экз. Б. В. Зайковский, N° 111—114.
70. В б. Ряжском у. Рязанской губ. в 1891 г. найден клад серебряных монет II в.
н. э. весом более 400 г. Клад поступил священнику с. Насилова Л. Г. Кроткову.
А. Ф. Федоров, 14.
71. В с. Перейма Одесской обл. в конце XVIII в. в 11 горшках (?) найден большой
клад римских серебряных монет. Е. И. Сецинский, 255.
72. В д. Каменка Минской губ. в 1873 г. найден клад серебряных монет вместе
с серебряной палочкой и четырьмя кольцами. В Археологическую комиссию достав¬
лена 21 монета. ДАК, 1873, N° И, л. 13.
73. В с. Медвежье Сумской обл. найдено много серебряных монет, вероятно, из
клада. В. Г. Ляскоронский, 463.
74. В г. Кременчуг Полтавской обл. найден клад серебряных монет. В^ Г. Ляско¬
ронский, 463.
75. В д. Сарнки Горные Станиславской обл. на поле в горшке найден клад серебря¬
ных монет. Определено 29 монет: Сабины — 1 экз., Адриана — 4 экз., Антонина Пия— 1717 Вестник древней истории, № 4
258
В. В. КРОПОТКИН
5 экз., Фаустины Старшей — 3 экз., Фаустины Младшей — 3 экз., Марка Аврелия —
6 экз., Луция Вера — 3 экз., Коммода —4 экз. С. Fredrich, № 65; К. Majewski, N2 919;
М. Ю. Смпшко, «Арх.», II, № 25.
76. В д. Доманинка Тернопольской обл. найден клад римских денариев. К. Ma¬
jewski, № 534.
77. В Саратовской обл. в 1906—1907 гг. в горшке найден клад серебряных рим¬
ских монет. Б. В. Зайковский, № 26.
78. В с. Волковцы Сумской обл. найдены серебряные и золотые монеты (около
250—300 экз.). АИЗ, VI, 379.
79. Близ г. Расейняй Литовской ССР в 1882 г. найден клад римских серебряных
очень стертых монет. 10. Б. Иверсеном определены денарии: республиканские —
3 экз., Домициана — 1 экз., Нервы — 1 экз., Траяна — 5 экз., Элия Вера — 1 экз.,
Фаустины Старшей — 1 экз., Антонина Пия — 8 экз., Фаустины Младшей — 1 экз.,
Марка Аврелия — 8 экз., Юлии Домны — 1 экз., Каракаллы — 3 экз., Александра
Севера — 2 экз. и 8 не определенных, всего 43 экз. ДАК, 1882, № 38; Ю, Б. Ивер-
сен, 273; Ф. В. Покровский, АККовГ, 153, № 145; Д. Я. Самоквасов, TVIIIAC,
III, 42; Н. Moora, EL, II, 581, № 19; Р. Tarasenka, 222.
III. Клады римских монет без указания металла
80. В г. Горьком у Сергиевской церкви в 1884 г. в стеклянном сосуде найден
клад римских монет Нервы, Траяна, Адриана, Антонина Пия, Луциллы и Коммода.
В Археологическую комиссию поступило 24 экз. Д.Я.Самоквасов, TVIIIAC, Ш,стр. 43.
81. В д. Свистельники Станиславской обл. в 1870 г. в горшке пайдецы монеты
эпохи Траяна. Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 133; К. Majewski, №992; М. Смишко,
«Арх.», II, № 26.
82. В с. Междуречье Литовской ССР найден клад из 500 монет Траяна, Антонина
Пия, Марка Аврелия и других императоров. Р. Tarasenka, 183.
83. В с. Мазепинцы Киевской обл. в 1868 г. найден клад — 235 римских серебря¬
ных монет Траяна, Адриана, Антонина Пия, Луция Вера, Марка Аврелия, Коммода,
Дидия Юлиана, Септимия Севера; приобретено 36 экз. В. Б. Антонович, АККГ, 48;
ДАК, 1871, № 20, л. 8.
84. В б. Ольгопольском у. Подольской губ. в 1837 г. найден клад римских сере¬
бряных монет от Траяна до Септимия Севера, всего 1348 экз. В нумизматический
кабинет Киевского университета поступили 53 денария: Адриана—1 экз., Антони¬
на Пия —13 экз., Фаустины —2 экз., Марка Аврелия — 25 экз., Коммода — 10 экз.,
Нертинакса — 1 экз., Септимия Севера—1 экз. К. Страшкевич, 5 — 6; ЗРАО,
XI, 282; Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 133; М. Ю. Брайчевський, 99; Е. И. Сецин-
ский, АКПГ, 274.
85. В с. Вилкай Литовской ССР найден клад римских монет Сабины, Адриана,
Антонина Пия, Фаустины, Марка Аврелия, Коммода, Максимиана и других импера¬
торов. Р. Tarasenka, 261.
86. В с. Текуча Станиславской обл.— клад римских монет Адриана, Антонина
Пия, Марка Аврелия; сохранилось 3 экз. К. Majewski, № 1010.
87. В с. Плоское б. Сквирского у. Киевской губ. в 1883 г. найден клад — более 200
римских серебряных монет Адриана, Элия Вера, Фаустины Старшей, Антонина Пия,
Марка Аврелия, Криспины, Коммода и Пертинакса. В нумизматический кабинет
Киевского университета поступило 10 денариев: Элия Вера — 2 экз., Фаустины Стар¬
шей — 1 экз., Антонина Пия — 4 экз., Марка Аврелия — 1 экз., Криспины—1экз.,
Пертинакса — 1 экз. Н. Ф. Беляшевский, 99—101; Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 137;
В. Е. Данилевич, 1892, стр. 22—24.
88. В Киеве на Некрасовской ул. в 1911—1912 гг. в глиняном сосуде найден клад
золотых и серебряных монет с древними вещами. Из четырех сохранившихся сере¬
бряных монет, соединенных колечками, определен медный посеребрённый медальон.
Луция Вера. М. К. Каргер, 246—247.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
259
89. В г. Василькове Киевской обл. в 1885 г. найден сосуд с римскими монетами
Марка Аврелия. В. Б. Антонович, АККГ, 45.
90. В д. Хотин Ровенской обл. в 1889 г. найден клад римских монет (несколько
фунтов), в том числе монеты Марка Аврелия. В. Б. Антонович, АКВГ, 44.
91. В д. Киверцы Волынской обл. около 1700 г. найден в горшке клад римских
монет времени Антонинов. В. Б. Антонович, АКВГ, 50; К. Majewski, № 662.
92. В с. Грушевка Одесской обл. в 1882 г. выпахано 10 серебряных римских
монет I—II вв. н. э. В. И. Готкевич, КДХГ, стр. 50,75.
93. В с. Лихачевка Полтавской обл. найден клад римских монет I — начала
III в. н. э. В. Е. Данилевич, ТХПАС, I, № 39; И. И. Ляпушкин, № 62.
94. В с. Борочицы Берестечковского р-на Волынской обл. найден клад — около
2 тыс. золотых и серебряных римских монет от Тита до Септимия Севера, находившихся
в двух серебряных кувшинах и глиняном биконическОхМ сосуде позднеримской работы.
В составе клада также обнаружены золотая тарелка и золотой медальон Иовиана.
Е. В. Махно, «Арх.», IV, 70; К. Majewski, № 470; М. Ю. Брайчевский, 97; А. В. Фе¬
нин, «Арх.», V, 93—94.
95. В с. Богдановна Плысковского р-на Винницкой обл. в октябре 1900 г. выпа¬
хан горшок с довольно стертыми серебряными монетами в количестве 770 экз.
Определены монеты Траяна, Адриана, Антонина Пия. М. Ю. Брайчевський, 99;
АЛ ЮР, 1901, февраль, 31.
96. В б. Казинской волости Курской обл. в размыве горы после сильного
дождя найдено несколько десятков римских монет II—III вв. н. э. ИАК,
LXIV, 40.
97. В с. Колодробка Тернопольской обл. в 1912 г. найден клад римских монет
II—III вв. н. э. К. Majewski, № 671.
98. В с. Олынанка Киевской обл. в сероглиняной лощеной миске найден клад
римских монет II—III вв. н. э. АЛЮР, 1899, июнь, 80.
99. В с. Пустоварни Сквирского р-на Киевской обл. найден клад из 386 римских
монет II века н. э. вместе с перстнем, в который вправлен денарий Констанция II.
М. Ю. Брайчевський, 97; Е. В. Махно, «Арх.», IV, 70.
100. В с. Черниев Лисецкого р-на Станиславской обл. в 1879 г. в кургане с тру-
поположением найден в сосуде клад различных монет. Сохранилось 45 экз.: римские
монеты 44 г. до н. э.— 375 г. н. э., палестинские монеты I в. до н. э.— I в. н. э., визан¬
тийские и арабские монеты. А. В. Фенин, «Арх.», V, 94; К. Majewski, № 519; М. Ю. Брай¬
чевський, 97; М. Ю. Смишко, «Арх.», II, № 28.
101. В Киеве на Лукьяновке в 1928 г. найден клад из 20 римских монет III в.
н. э. М. К. Каргер, 249.
102. В с. Спея Молдавской ССР в 1903 г. при ломке камня найден клад — 31
серебряная монета. В Археологическую комиссию поступила монета Антонина Пия
(1 экз.), в Херсонский музей — монета Коммода (1 экз.). ОАК, 1903, стр. 153;
АЛЮР, 1903, № 5, 334.
103. Недалеко от г. Минска при распашке огорода найдены 32 поздние римские
монеты. ОАК, 1901, стр. 119; ДАК, 1901, № 60, л. 1—2.
104 В с. Банилов Черновицкой обл. в 1885 г. найден клад римских монет. К. Ma¬
jewski, № 1196.
105. В Новогеоргиевском р-не Кировоградской обл. в 1927 г. найден клад римских
монет. С. Магура, 55.
106. В с. Максимовка Тернопольской обл. в 1928 г. найдены римские монеты, ве¬
роятно, из клада. К. Majewski, № 756; М. А. Тиханова, МИА, VI, 261.
107. В с. Борипичи Львовской обл. найден клад римских монет. К. Majewski,
№ 474; М. Смишко, «Арх.», И, № 4.
108. В с. Выспа Станиславской обл. найден клад римских монет. К. Majewski,
№ 1094.
109. Вс. Гайворонка Тернопольской обл. найден клад римских монет. К. Majew¬
ski, № 597; С. Fredrich, № 19.
17*
260
В. В. КРОПОТКИН
110. В д. Городище Житомирскй обл. на древнем городище найдено несколько сот
римских монет. В. Б. Антонович, АКВГ, 34; К. Majewski, № 1193.
111. Вс. Дубовица Станиславской обл. найден клад римских монет. М. Смишко,
«Арх.», II, 124, № 8.
112. В с. Костенюв Львовской обл. найден клад римских монет (около 1000)
от Веспасиана до Коммода. К. Majewski, № 678; М. Смишко, «Арх.», II, № 17;
А. В. Фенин, «Арх.», V, 98.
113. В с. Красеюв Тернопольской обл. найден клад римских монет (2281 экз.).
К. Majewski, № 622; М. Смишко, «Арх.», II, № 18.
114. В с. Людвиполь Ровенской обл. найден клад римских монет. К. Majewski.
К 736.
115. В с. Стольное Черниговской обл. найден крупный клад римских монет;
среди 15 известных монет одна варварской чеканки. В. Г. Ляскоронский, 461;
М. Ю. Брайчевський, 100.
116. В с. Сереховичи Волынской обл. найден клад римских монет. К. Majewski,
К 937.
117. В с. Терновка б. Херсонской губ. найден клад римских монет. Архив
А. А. Спицына, л. 89.
118. В с. Мочерады Крукеницкого р-на Дрогобычской обл. найден клад рим¬
ских монет от Веспасиана до Марка Аврелия. К. Majewski, № 784; А. В. Фенин,
«Арх.», V, 98.
119. В с. Рогинцы Сумской обл. в 1902 г. найден клад серебряных римских мо¬
нет в количестве 140 экз. Определены денарии: Адриана — 6 экз.,Антонина Пия —
36 экз., Фаустины Младшей — 23 экз., Марка Аврелия — 6 экз., Коммода — 8 экз.,
неопределенных — 36 экз., всего —115 экз. АЛЮР, 1903, № 1, 60; И. И. Ляпуш-
кин, № 42.
120. В с. Лукощино Полтавской обл. в 1942 г. найден клад римских монет (около
1000 экз.). И. И. Ляпушкин, № 43.
121. В с. Нехвороща Полтавской обл. найден клад римских монет. И. И. Ляпуш¬
кин, № 50.
IV. Клады бронзовых и медных римских монет
122. Близ г. Климовичи Могилевской обл. в 1804 г. найден клад из 1815 серебря¬
ных и медных монет первых римских императоров. Д. Я. Самоквасов, ИРП, 57.
123. В Киеве на Печерске в 1846 г. найдено 80 бронзовых монет с двумя денариями
Августа и Геты. М. К. Каргер, 242.
124. В Киеве на Облони в 1876 г. найдено больше 200 бронзовых^монет. Определено
59 экз.—45 провинциальных, чеканенных в Антиохии, и 14 римских: Максимина Дай—
1 экз., Константина I — 3 экз., Констанция II—9 экз., Прокопия — 1 экз. Определе¬
ние состава клада у В. Б. Антоновича и Н. Ф Беляшевского различно. Следую
Беляшевскому. Н. Ф. Беляшевский, 27; В. Б. Антонович, «Древн.», VII, 3,241;
Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 137.
125. В с. Троица Курской обл. в кладе с серебряными монетами найдены медные
монеты: Нерона — 3 экз., Гальбы — 1 экз., Веспасиана — 2 экз., Фаустины Стар¬
шей — 3 экз., Антонина Пия — И экз., Фаустины Младшей — 1 экз., Марка Авре¬
лия — 8 экз., всего 29 экз. Т. А. Горохов, № 7.
126. В м. Корнин Житомирской обл. найден в обрыве берега клад медных монет
Траяна, Адриана, Антонина Пия и других императоров. ИАК, XXXIV, 83; XLII,
цриб., 104.
126а. Близ с. Соболевки Калужской обл. при рытье пруда найдено до 50 мед¬
ных монет Гордиана. ЗРАО, XI, 194.
127. В Киеве в Кирилловском монастыре в 1887 г. найдены медные монеты в кладе
с денариями. М. К. Каргер, 244; Н. Леопардов, 15—16.
128. В Киеве на Сенном базаре в 1874—1875 гг. найдены медные монеты в кладе
с денариями. М. К. Каргер, стр. 245—246.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
261
129. В с. Лацки Станиславской обл. найден клад медных римских монет. К. Ма-
jewski, № 714.
130. В Клайпедском у. Литовской ССР найден клад бронзовых и серебряных мо¬
нет Августа, Адриана, Антонина Пия. Р. Tarasenka, 105.
130а. В д. Малый Таракташ Крымской обл. в 1908 г. найден большой клад медных
боспорских и римских монет — около 2000 экз. Приобретено 582 экз., из которых
516 экз. боспорских монет: Рискупорида III, Савромата IV, Тейрана, Фофорса,
Радамсада, Рискупорида VI, и 66 экз. римских монет: Максимиана—1 экз., Ма-
ксенция — 1 экз., Максимина — 7 экз., Лициния — 26 экз., Константина — 30 экз.
и одна не определенная. О АК, 1908, стр. 180; А. Стевен, ИТУАК, № 43, стр. 99—101.
V. Монеты римские провинциальные и подвластных Риму царств
131. В с. Савинки Сталинградской области найдена медная монета Адриана,
чеканенная в Александрии. Б. В. Зайковский, № 118.
132. В г. Чернигове найдена медная монета Галлиена, чеканенная в Александрии.
В. А. Шугаевский, 3.
133. На о. Эзель Эстонской ССР найдена биллоновая монета Проба, чеканен¬
ная в Александрии. Р. Р. Фасмер, I, 288.
134. Близ г. Тарту Эстонской ССР найдена бронзовая монета цезаря Карина,
чеканенная в Александрии (283 г. н. э.). Архив А. А. Спицына, л. 33.
135. В ст. Адагумской Краснодарского края в 1859 г. при постройке казармы
у подошвы одного из курганов близ станицы в глиняном кувшине найдено до 200 кап¬
падокийских тетрадрахм римских императоров (II в. н. э.?). А. Н. Зограф, № 177.
136. В с. Адербиевка Геленджикского р-на Краснодарского края в 1885 г. най¬
ден клад римских монет II в. н. э., из них несколько экземпляров поступило в Архео~
логическую комиссию. А. Н. Зографом определены серебряные монеты Траяна — 1 экз*
и Юлии Домны —2 экз., чеканенные в г. Кесарии. А. Н. Зограф, № 176; Е. А. Пахомов,
III, № 774.
137. В Киеве на Обл они в 1876 г. найден клад — более 200 бронзовых монет. Опре¬
делено 59 экз., среди них оказалось 45 монет, чеканенных в Антиохии в Писидии: Фи¬
липпа Араба — 3 экз., Траяна Деция — 1 экз., Волусиана — 22 экз., Галлиена —
8 экз., Волусиана или Валериана — 6 экз., не определенных — 5 экз. По сведени¬
ям В. Б. Антоновича, в кладе были монеты Гордиана III. Н. Ф. Беляшевский.
27—34; «Древн.», VII, 3, 241—244.
138. tB с. Перекопная Лука Саратовской обл. найдена биллоновая монета От-
тацилии Северы, чеканенная в Антиохии. Б. В. Зайковский, № 106.
139. Близ с. Старая Полтавка Сталинградской обл. найдена бронзовая монета Але¬
ксандра Севера, чеканенная в Никомедии. Б. В. Зайковский, № 115.
140. В г. Смела Киевской обл. найдена монета Луция Вера, чеканенная в Малой
Азии. Н. Ф. Беляшевский, 117.
141. В г. Белая Церковь Киевской обл. найдена серебряная монета г. Диррахия
с двумя серебряными консульскими монетами. В. Б. Антонович, АККГ, 54.
142. В с. Кошеватое Киевской обл. найдена монета Траяна Деция, чеканенная
в г. Виминакий на Дунае. В. Б. Антонович, АККГ, 75.
142а. В с. Крылос Станиславской обл. найдена монета г. Маркианополь.
К. Majewski, № 701.
143. В б. Бендерскому. Бессарабской губ. найдена медная римская провинциаль¬
ная монета с серебряной монетой Фаустины. ОАК, 1889, стр. 90; ДАК, 1889, № 22.
144. В с. Кшцинец Киевской обл. найдена бронзовая провинциальная монета
Александра Севера. ДАК, 1887, N° 2, л. 25—26.
145. Около г. Гайсин Винницкой обл. в 1896 г. в поле найдена провинциальная
монета Гордиана III вместе с монетой Марка Аврелия и обломком дугообразной фи¬
булы. Е. И.Социнский 245.
262
В. В. КРОПОТКИН
VI. Варварские подражания римским монетам
146. Близ г. Новороссийска Краснодарского края, в 5—6 км к северу от города,
в 1933 г. в горшке найден клад грубых подражаний императорскому денарию с типом
идущего Марса (III в.), повидимому, Септимия Севера; 23 монеты поступили в Ново¬
российский музей. А. Н. Зограф, № 170;] Е. А. Пахомов, IV, № 1055, Н. Захаров,
ВДИ, 1937, № 1, стр. 232 сл.
147. В окрестностях г. Новороссийска Краснодарского края в 1935 г. найдено
грубое подражание императорскому денарию с типом идущего Марса (III в.). А. Н. Зог¬
раф, № 168.
148. На фанагорийском городище у ст. Сенной Краснодарского края в 1936 г.
найдено очень низкопробное подражание того же типа (III в.). А. Н. Зограф, № 169.
149. В ст. Крымской Краснодарского края около 1912 г. найдено подражание им¬
ператорскому денарию с типом идущего Марса (III в.). А. Н. Зограф, № 167.
150. В ст. Червленной близ станции того же имени Моздокской ветки Орджони-
кидзевской ж. д. в 30 гг. XX в. найден клад очень низкопробных серебряных подра¬
жаний римским денариям с типом идущего Марса (III в.). Е. А. Пахомов, IV, № 1056.
151. На о. Хортица Запорожской области найдено грубое подражание денарию
Адриана вместе с подражанием монете Эвтидема. Р. Р. Фасмер, II, 285.
152. Вс. Кашперовка Тетиевского р-на Киевской обл. найдены 3 золотые монеты
с ушками — варварские подражания квинариям времени Антонинов — и золотая
бляшка. В. Б. Антонович, АККГ, 77.
153. В с. Черняхово Киевской обл. в погребении № 160 с монетой Фаустины Млад¬
шей найдена золотая монета — подражание aureus’y Гордиана III. А. А. Спицын,
С А, X, 60; М. Ю. Брайчевський, «Арх.», III, 95.
154. В с. Ромашки Киевской обл. в 1929 г. найдено варварское подражание au¬
reus’y Гордиана III. М. Ю. Брайчевський, 100.
155. В с. Бронница Винницкой обл. в 1899 г. найдена серебряная монета, вероятно,
варварское подражание денарию, вместе с золотой монетой Траяна Деция. Е. И. Се-
цинский, 287; М. Ю. Брайчевський, 100.
156. В с. Стольное Березнянского р-на Черниговской обл. в составе клада рим¬
ских монет найдена монета варварской чеканки. М. Ю. Брайчевський, 100.
157. В г. Городок Львовской обл. в составе клада находилось варварское подра¬
жание тетрадрахме о-ва Фасоса римского времени. М. Ю. Брайчевський, стр. 100.
158. В с. Малые Копяны Голопристаньского р-на Херсонской обл. найдены на
песках 2 варварских подражания римским денариям. М. Ю. Брайчевський, 100.
159. В с. Гришанцы Каневского р-на Киевской обл. найдено, вероятно, варварское
подражание римской монете. М. Ю. Брайчевський, 100.
160. Вс. Терновка Октябрьского р-на Николаевской обл. найдено, повидимому,
варварское подражание римской монете. М. Ю. Брайчевський, 100.
161. На Волыни (место неизвестно) найдена монета варварской чеканки римского
времени. М. Ю. Брайчевський, стр. 100.
Дополнение к I—IV частям списка
162. С. Владимирцы Дрогобычской обл.— золотые монеты Клавдия и Неро¬
на. К. Majewski, № 1069.
163. С. Владимирцы Дрогобычской обл.— золотая монета Веспасиана. К. Ma¬
jewski, № 1068.
164. Близ г. Умань Киевской обл, в 1809 г. — aureus Магнии Урбики, жены
имп. Карина. Б. В. Кене, ЗРАО, IV, 19.
165. С. Энгуре Латвийской ССР — золотой солид Анастасия. Н. Moora, EL,
II, 586.
166. С. Капустницы Тернопольской обл.— золотой солид Юстиниана. К. Ma¬
jewski, № 652.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
263
167. С. Хорошова Тернопольский обл.— золотые и серебряные римские монеты.
К. Majewski, № 604.
168. С. Людин Волынской обл.— золотая римская монета с цепочкой для наде¬
вания на шею. К. Majewski, № 751.
169. Пос. Цесвайне Латвийской ССР — клад серебряных и медных монет; сохра¬
нились 2 серебряные монеты Адриана и Антонина Пия. Н. Моога, EL, I, № 4.
170. Близ г. Даугавпилса Латвийской ССР на берегу Западной Двины найден
клад из 34 медных монет различных размеров от Августа до Константина I. Н. Моога,
EL, II, 578, прим. 1, №1.
171. С. Вайно да Латвийской ССР—при постройке шоссе вместе с римским све¬
тильником найдено 15 бронзовых монет (клад?): Августа — 1 экз., Адриана — 1 экз.,
Марка Аврелия — 4 экз., Фаустины Старшей (?) — 2 экз., Коммода — 1 экз., Кри¬
спины — 2 экз., Констанция II—3 экз. и одна неясная. Н. Моога, EL, I, N° 24.
172. С. Страупе Латвийской ССР — 32 бронзовые римские монеты II—III вв.
н. э. (клад?). Н. Моога, EL, I, N° 19.
173. С. Приедкальни Латвийской ССР — 50 медных римских монет II—III вв.
н. э. (клад?), сохранилось 10 экз. Н. Моога, EL, II, 578, прим. 1, № 5.
174. С. Алгимантай Литовской ССР — клад из 35 монет Антонина Пия, Фаустины
Старшей, Фаустины Младшей, Марка Аврелия, Луциллы, Криспины и Ком-
мода — 2 экз. Н. Моога, EL, II, 581, прим. 4, № 1.
175. С. Икшкиле Латвийской ССР — клад римских медных монет; сохранились
2 монеты Проба. Н. Моога, EL, II, 578, прим. 1, № 3.
176. С. Дандале Латвийской ССР — при сооружении окопа найдены бронзовая
римская статуэтка и 27 малых биллоновых монет: Галлиена — 1 экз., Клавдия II—
26 экз. К этой же находке, повидимому относятся 17 аналогичных монет: Галлиена —
1 экз., Клавдия II — 16 экз. Н. Моога, EL, I, N° 5.
177. С. Рауна Латвийской ССР — клад из 125 малых бронзовых монет: Констан¬
ция II—55 экз., Констанция Галла — 7 экз., Константа — 1 экз., Валента — 1 экз.,
Аркадия — 1 экз., 57 монет IV в. н. э. (ближе неопределенных) и 2 экз. неясных. Н.
Моога, EL, I, № 13.
178. Против с. Энгуре Латвийской ССР, на холме «Marijas kalnins» найден клад
из 42 медных монет I V в. н. э. Н. Моога, EL, II, стр, 578, прим. 1, N° 2.
179. С. Нарушай Литовской ССР — в погребениях найдены монеты: Фаустины
Старшей (?) — 1 экз., Марка Аврелия — 1 экз., Коммода — 2 экз., Каракаллы —
1 экз., Александра Севера (?)—1 экз., Гордиана — 1 экз., чеканенные в г. Томах на
Черном море, и монета Александра Севера, чеканенная в г. Никее в Вифинии. Н. Моога,
EL, II, стр. 581, прим. 4, № 15; Р. Tarasenka, 190.
180. На Райковецком городище близ г. Бердичева Житомирской обл. найдена
медная монета Элагабала, чеканенная в г. Филиппополе во Фракии. В. К. Гон¬
чаров, 13, табл. XXIII, 13—14.
VII. Отдельные находки римских серебряных монет
181. Г. Пирятин Полтавской обл.- серебряная монета Юлия Цезаря, В. Г. Ляско-
ронский, 463.
182. С. Ровное Саратовской обл.—2 республиканских денария (Марка Туллия и
Кая Ренния). Б. В. Байковский, № 29—30.
183. С. Мичшцов Тернопольской обл.— республиканский денарий. К. Majewski,
N° 772.
184. С. Томиловка близ Белой Церкви Киевской обл.—2 республиканских сереб¬
ряных монеты с серебряной монетой г. Диррахия. В. Г. Ляскоронский, 459.
185. Близ г. Городище Пензенской области найдены 3 серебряные римские мо¬
неты, переданные в 1939 г. в Пензенский музей. В фондах музея хранятся 3 монеты без
инвентарного номера: римская республиканская, Нерона и Антонина Пия. Сообщение
П. В. Харламповича.
264
В. В. КРОПОТКИН
186. Г. Смела Киевской обл.— 4 республиканские серебряные монеты (Egnatia,
Turia) и денарии: Веспасиана — 5 экз., Нервы—1 экз., Траяна — 7 экз., Саби¬
ны — 1 экз., Адриана — 1 экз., Антонина Пия — 15 экз., Фаустины Старшей — 6 экз.,
Фаустины Младшей — 2 экз., Луция Вера —2 экз., Марка Аврелия — 1 экз., Ком-
мода — 2 экз., Септимия Севера — 1 экз., Юлия Домны — 1 экз., Макрина — 1 экз.,
Корнелии Сапонины, жены Галлиена — 2 экз., всего 67 экз. Монеты куплены у
окрестных крестьян. Н. Ф. Белягаевский, 117; А. Бобринский, Смела, I, 153; 11,200.
187. С. Лака Львовской обл.— республиканский денарий. К. Majewski, № 742.
188. С. Терса Саратовской обл.—серебряная монета Тиберия найдена при поле¬
вых работах. Б. В. Зайковский, № 8.
189. С. Болыповец Станиславской обл.— денарий Нерона, найден в 1882 г.
К. Majewski, № 466.
190. С. Должанка Тернопольский обл.— денарий Нерона и другие римские мо¬
неты. К. Majewski, № 533.
191. С. Снижки Валковского р-на Харьковской обл’ в 1924 г. — серебряная
монета Нерона. И. Н. Луцкевич, 174; И. И. Ляпушкин, № 44.
192. С. Городница Станиславской обл.— денарии Гальбы и Антонина Пия.
К. Majewski, № 602.
193. С. Майдан Гурбинский Ровенской обл.— денарий Веспасиана. В. Б. Антоно¬
вич, АКВГ, 77.
194. Пос. Новые Сенжары и хут. Ладотки Полтавской обл.— 2 денария: Веспа¬
сиана и Марка Аврелия. ОАК, 1904, стр. 118.
195. С. Большие Фольварки Львовской обл.— денарий Веспасиана. К. Majewski,
№ 556.
196. Г. Теребовль Тернопольской обл.— 2 серебряные монеты Веспасиана (?)
и Траяна. К. Majewski, № 1020.
197. С. Коржелице Львовской обл.— денарий Веспасиана. К. Majewski, № 676.
198. С. Подусильня Львовской обл.— 2 денария Веспасиана и Фаустины. К. Ma¬
jewski, № 867.
199. С. Сухостав Тернопольской обл.— римские денарии, в том числе Веспасиана
и Антонина Пия. К. Majewski, № 984.
200. С. Стржильцы Станиславской обл.— 2 серебряные монеты Веспасиана и Фа¬
устины. К. Majewski, № 982.
201. С. Зебрановка Станиславской обл.— денарий Веспасиана. К. Majewski,
№ 1115.
202. С. Глебочек Тернопольской обл. — 2 серебряных монеты, в том числе Вес¬
пасиана. К. Majewski, № 563.
203. С. Дорошицы Черновицкой обл.— 2 денария Веспасиана и Луция Вера.
К. Majewski, № 1181.
204. Ст. Мартанская Горячеключевского р-на Краснодарского края, 1937 г.—
денарий Домициана. А. Н. Зограф, № 149.
205. С. Ласек Львовской обл.— денарий Домициана. К. Majewski, № 716.
206. С. Лиско Львовской обл.— денарий Домициана. К. Majewski, № 731.
207. С. Кринички Одесской обл.— серебряные монеты: Домициана — 1 экз.,
Константина I—2 экз. Е. И. Сецинский, 257.
208. С. Липцы Харьковской обл.— денарий Домициана. В. Е. Данилевич,
ТХПАС, I, № 5; И. И. Ляпушкин, № 32.
209. С. Текуча Станиславской обл., 1913 г. — серебряная монета Нервы. К. Ma¬
jewski, № 1011.
210. С. Бирюки Киевской обл., 1887 г.—2 денария: Нервы и Фаустины Старшей.
В. Б. Антонович, АККГ, 54.
211. С. Юрковцы Тернопольской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, JVs 642.
212. Г. Долина Станиславской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, № 532.
213. С. Красне Тернопольской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, № 694.
214. С. Медоборы Львовской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, № 776.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
265
215. С. Подъярков Львовской обл.— римские монеты, в том числе серебряная мо¬
нета Траяна и денарий Адриана. К. Majewski, № 864.
216. С. Капседе Латвийской ССР — в могильнике найдены 22 серебряные мо¬
неты: Траяна — 1 экз., Адриана — 3 экз., Фаустины Старшей — 1 экз., Антонина
Пия — 6 экз., Марка Аврелия — 6 экз., Коммода — 5 экз., а также 7 бронзовых
монет. Н. Moora, EL, I, № 7.
217. С. Викнины Великие Тернопольской обл.— денарий Траяна и Марка Ав¬
релия найдены на селище культуры «полей погребений». К. Majewski, № 829—830;
М. Ю. Смишко, «Арх.», I, 119.
218. С. Синява Киевской обл., 1884 г.— бронзовая монета Птолемея и 3 денария:
Траяна, Фаустины Младшей и Марка Аврелия. В. Б. Антонович, АККГ, 54.
219. С. Грушки Каменец-Подольской обл.— денарий Траяна. Е. И. Сецинский,
299.
220. Г. Чернигов — в 1873 г. около городища найдены 2 серебряные и 2 медные
монеты Траяна, Адриана и Антонина Пия. Д. Я. Самоквасов, ИРП, IJ, 133.
221. Слепородские хутора близ г. Пирятина Полтавской обл.—3 серебряные мо¬
неты: Траяна, Антонина Пия и не определенная. АИЗ, V, 288—289.
222. Г. Глинск Сумской обл.— несколько денариев Траяна. Д. Я. Самоквасов,
TVIIIAC, III, 42.
223. Г. Луцк Волынской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, № 750.
224. С. Межиричи Ровенской обл.— денарии Траяна и Антонина Пия. К. Majew¬
ski, № 773.
225. С. Мшана Львовской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, «№ 794.
226. С. Тучков Станиславской обл.— денарий Траяна. К. Majewski, № 1032.
227. Г. Кицмань Черновицкой обл.— денарий Траяна. К. Majewski, № 1210.
228. С. Паулешты Молдавской ССР — денарий Сабины, найден при вспашке
поля. ОАК,. 1913—1915, стр. 205.
229. С. Сапогов Тернопольской обл.— 3 денария: Сабивы, Фаустины Старшей и
монета serrata. К. Majewski, № 918.
230. Близ г. Богуслава Киевской обл.— денарии: Сабины — 1 экз., Антонина
Пия — 2 экз. В. Г. Ляскоронский, 459—460.
231. С. Малая Мощаница Ровенской обл.— денарий Адриана. В. Б. Антонович,
АКВГ, 67.
232. Б. Ямпольский у. Подольской губ.— денарий Адриана. ИВ, 1894, кн. 9,
стр. 898.
233. М. Котовка Днепропетровской обл.— денарий Адриана. Материалы Музея
антропологии МГУ, сообщение А. А. Формозова.
234. Каменское городище близ с. Б. Знаменка Запорожской обл.— денарий Ад¬
риана и 3.денария не определенных. Отчет Б. Н. Гракова в архиве ИИМК.
235. С. Маслово Кировоградской обл.— денарий Адриана в захоронении № 71
«поля погребений» Черняховского типа. М. Ю. Брайчевський, 95.
236. Киев, Десятинная церковь — денарий Адриана. М. К. Каргер, 248.
237. С. Насташка Киевской обл.— в 1891 г. на поле найден денарий Адриана.
В. Б. Антонович, АККГ, 54.
238. С. Чернино Киевской обл.— на поле найден денарий Адриана. В. Г. Ляс¬
коронский, 459.
239. С. Калиня Каменец-Подольской обл., 1889 г.— денарий Адриана. Е. И. Се¬
цинский, 325.
240. С. Харенково Полтавской обл.— в огороде найден денарий Адриана. Архив
А. А. Спицына, л. 61.
241. С. Скетново Харьковской обл.— на пашне найден денарий Адриана. Р. Р. Фас-
мер, I, 288.
242. С. Беремяны Тернопольской обл.— денарий Адриана. К. Majewski, № 442.
243. С. Снижки Валковского р-на Харьковской обл.— серебряная монета Адриана.
И. Н. Луикевич, стр. 174; И. И. Ляпушкин, № 44.
266
В. В. КРОПОТКИН
244. Д. Потапово Трубчевского р-на Брянской обл.— из кургана (?) выпахан
денарий Адриана. Сообщение А. А. Формозова; С. С. Деев, 33.
245. С. Котов Тернопольской обл.— денарий Адриана. К. Majewski № 683.
246. С. Гадинковцы Тернопольской обл.— денарий Адриана. К. Majewski, № 596,
247. С. Молотов Львовской обл.— денарий Адриана. К. Majewski, № 791.
248. С. Раштовцы Тернопольской обл.—серебряные монеты Адриана и Антонина
Пня. К. Majewski, № 896.
249. С. Усечко Тернопольской обл.— денарий Адриана. К. Majewski, № 1035.
250. С. Залучье Тернопольской обл.— денарий Адриана. К. Majewski, № 1105.
251. С. Строжени Латвийской ССР — серебряная монета Адриана. Н. Моога,
EL, I, № 20.
252. С. Блшцанка Тернопольской обл.— в погребении с сосудом, фибулой и под¬
веской с эмалью найдены 2 денария Адриана. К. Majewski, № 457; М. Ю. Брайчев-
ский, 95.
253. С. Паликровы Львовской обл.— денарии Адриана. К. Majewski, № 849.
254. С. Дергачи Саратовской обл.— денарии Адриана, Фаустины, Антонина Пия,
Луция Вера. Б. В. Зайковский, N° 128—133.
255. С. Андреевка Киевской обл.— в 1882 г. в кургане найден денарий Фаустины
Старшей. В. Б. Антонович, АККГ, 15.
256. С. Михайловская Слобода Московской обл.— в 1925 г. при перекопке
почвы в саду найден денарий Фаустины Младшей. Г. М. Коняшин, 184—185, рис. 7, 10.
257. Д. Кулишейка Мордовской АССР — 2 денария: Фаустины Старшей и Марка
Аврелия. ОАК, 1895—1897, стр. 68.
258. С. Лелюховка Полтавской обл.— денарий Фаустины Старшей. ДАК, 1903
N 282; ОАК, 1903, стр. 167.
259. С. Иванчаны Тернопольской обл.— денарий Фаустины Старшей. К. Majewski»
N 611.
260. С. Юрковцы Киевской обл. 1867 г.— денарий Элия Вера. В. Б. Антонович,
АККГ, 72.
261. С. Александровна Житомирской обл.— денарий Антонина Пия. В. Б. Анто¬
нович, АКВГ, 30.
262. С. Александрия Ровенской обл., 1873 г.— денарий Антонина Пия. В. Б. Ан¬
тонович, АКВГ, стр. 61.
263. С. Софийская Борщаговка Киевской обл., 1880 — серебряная монета Ан¬
тонина Пия. В. Б. Антонович, АККГ, 19.
264. С. Большая Снетинка Киевской обл., 1862 г.—2 серебряные монеты
Антонина Пия и Фаустины Младшей. В. Б. Антонович, АККГ, 42.
265. С. Гадинковцы Тернопольской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
№ 595.
266. С. Козина Тернопольской обл. — 2 денария Антонина Пия. К. Majewski,
N 686.
267. С. Котовка Тернопольской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
N° 684.
268. С. Каменка Тернопольской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
N° 650.
269. С. Семенов Тернопольской обл.— 2 денария Антонина Пия. К. Majewski,
N° 923.
270. С. Пилипча Киевской обл., 1874 — серебряная монета Антонина Пия.
В. Б. Антонович, АККГ, 53.
271. С. Толстое Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Б. Анто¬
нович, АККГ, 120.
272. С. Черняхово Киевской обл.— денарии Антонина Пия и Фаустины Млад¬
шей; последний найден в могиле № 160 известного «поля погребений» с варварским
подражанием aureus’y Гордиана III. А. А. Спицын, СА, X, 60; М. Ю. Брайчев-
ськпй, 95.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
267
273. С. Гришенцы Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ля-
скоронский, 458.
274. С. Григоровка Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ля¬
скоронский, 458.
275. Сс. Малое Букрино, Зикрачи, Панкрачи Киевской обл.— серебряные монеты
Антонина Пия и Марка Аврелия. В. Г. Ляскоронский, 459.
276. С. Ромашки Киевской обл.—серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ляско¬
ронский, 459.
277. С. Шарки Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ляско¬
ронский, 459.
278. С. Пустовойтово Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ля¬
скоронский, 460.
279. С. Берестняги Киевской обл.— 2 серебряные монеты Антонина Пия. В. Б. Ан¬
тонович, АККГ, 82.
280. С. Пастерское Кировоградской обл.— 2 серебряные монеты: Антонина Пия
п Марка Аврелия. В. Г. Ляскоронский, 460.
281. Г. Умань Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ляско¬
ронский, 461.
282. С. Стебное Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия. В. Г. Ляско¬
ронский, 461.
283. Б. Казанская губерния, на берегу Волги выкопана серебряная монета Ан¬
тонина Пия. «Древн.», VIII, 148; А. Ф. Лихачев, 11.
284. С. Ланы Львовской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski, N° 741.
285. С. Криве-Колено Киевской обл.— серебряная монета Антонина Пия.
В. Г. Ляскоронский, 461.
286. С. Семеновка Курской обл.— в колодце найдена серебряная монета Анто¬
нина Пия. Т. А. Горохов, № 2.
287. С. Игнатовна Винницкой обл.— серебряная монета Антонина Пия. Е. И. Се-
цинский, 246.
288. С. Верхозим Пензенской обл., 1922 г. — серебряная монета Антонина Пия.
Б. В. Зайковский, №№ 102—103.
289. С. Прохоровна Полтавской обл.— серебряные монеты Антонина Пия и Сеп¬
тимия Севера. В. Г. Ляскоронский, 462.
290. С. Корани Киевской обл.— серебряные монеты Антонина Пня и Фаустины.
В. Г. Ляскоронский, 462.
291. С. Леплява Полтавской обл.— несколько серебряных монет Антонина Пия
и Марка Аврелия. В. Г. Ляскоронский, 462.
292. С. Белелуя Станиславской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
N 439.
293. С. Талалаевка Черниговской обл.— в кургане вместе с человеческими ко¬
стями и стрелами найдены серебряные монеты Антонина Пия, Марка Аврелия, Фау¬
стины и Аврелиана. М. Ю. Брайчевський, 95; ДАК, 1885, N° 40.
294. С. Борятин Волынской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski, N° 468.
295. Хут. Грязнуха Сталинградской обл.— серебряная монета Антонина Пия-
Б. В. Зайковский, № 137.
296. С. Кадиевцы Каменец-Подольской обл.— на поселении культуры «полей
погребений» найдены 2 денария Антонина Пия. М. Ю. Брайчевський, 95.
297. С. Босиры Тернопольской обл.— 2 денария Антонина Пия и Александра
Севера. К. Majewski, N° 475.
298. С. Заздросц Тернопольской обл.— серебряная монета Антонина Пия. К. Ma¬
jewski, № 1110.
299. С. Хомяковка Станиславской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
N° 502.
300. Г. Чортков Тернопольской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
N° 523.
268
В. В. КРОПОТКИН
301. С. Исаков Станиславской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
До 609.
302. С. Иванов Тернопольской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
Да 610.
303. С. Конюшков Львовской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
Л! 674.
304. Г. Косов Станиславской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski,
До 679.
305. Г. Львов — 4 денария Антонина Пия, Каракаллы, Филиппа Младшего и
Галлиена. К. Majewski, № 738.
306. Г. Львов — денарий Антонина Пия, найденный на Левандовке. К. Majew¬
ski, № 739.
307. С. Радванцы Львовской обл.— денарий Антонина Пия. К. Majewski, № 893.
308. С. Шипеницы Кицманьского р-на Черновицкой обл.— денарии Антонина
Пия и Фаустины. К. Majewski, № 1315.
309. Б. Бендерский у. Бессарабской губ.— найдена серебряная монета Фаустины
с римской медной провинциальной монетой. ДАК, 1889, До 22.
310. С. Загородье, Калининской обл.— серебряная монета Фаустины, ДАК,
1894, № 183; ОАК, 1894, стр. 45.
311. С. Великополе Львовской обл.— денарий Фаустины. К. Majewski, № 1053.
312. С. Малая Круча Полтавской обл.— серебряная монета Фаустины. OAK*,
1903, № 284.
313. С. Потуржица Львовской обл.— денарий Фаустины. К. Majewski, До 873.
314. С. Августиновка Днепропетровской обл.— денарий Луция Вера 169 г. в
разрушенном трупосожжении на «поле погребений» Черняховского типа, денарий Гор-
диана III в разрушенном трупоположении с двумя бронзовыми фибулами. Сооб¬
щение Ю. В. Кухаренко.
315. Г. Корсунь Киевской обл.— серебряные монеты Луция Вера и Марка Ав¬
релия. Н. Ф. Беляшевский, 84—85.
316. С. Мурафа Каменец-Подольской обл.— серебряные монеты Луция Вера
и Оттацилии Северы. Е. И. Сецинский, 276.
317. С. Свинцовка Саратовской обл.— серебряная монета Фаустины Младшей.
Б. В. Зайковский, № 15.
318. С. Свитязь Волынской обл.— денарий Марка Аврелия. В. Б. Антонович,
АКВГ, 61.
319. С. Пражев Житомирского р-на Житомирской обл.—серебряная монета Марка
Аврелия на поселении культуры «полей погребений». Е. В. Махно, АПУРСР, I, 173.
320. С. Большая Бугаевка Киевской обл., 1883 г. — серебряная монета Марка Ав¬
релия. В. Б. Антонович, АККГ, 22.
321. С. Ходоровка Киевской обл.— серебряная монета Марка Аврелия. В. Г. Ля-
скоронский, 408.
322. С. Николаевка Киевской обл.— денарий Марка Аврелия. В. Г. Ляскорон-
ский, 459.
323. С. Багриновцы Каменец-Подольской обл., 1890 г.— денарий Марка Аврелия.
Е. И. Сецинский, 220.
324. С. Рыбница Одесской обл. — серебряная монета Марка Аврелия. Е. И. Се¬
цинский, 262.
325. С. Должок Каменец-Подольской обл., 1884 г. — серебряная монета Марка
Аврелия. Е. И. Сецинский, 321.
326. Г. Хвалынск Саратовской обл.— серебряная монета Марка Аврелия.
Б. В. Зайковский, Д°До 2—3.
327. С. Большое Круполье Киевской обл.— серебряная монета Марка Аврелия.
В. Г. Ляскоронский, 463.
328. С. Теодорсдорф Львовской обл.— денарий Марка Аврелия. К. Majewski,
До 1012.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
269
329. С. Волчищовицы Дрогобычской обл.— римские монеты, в том числе денарий
Марка Аврелия. К. Majewski, № 1083.
330. С. Борнсминде Латвийской ССР — серебряная монета Марка Аврелия и
6 бронзовых монет. Н. Моога, EL, I, № 1а.
331. С. Новоселки Терпопольской обл.— денарий Марка Аврелия. К. Majewski,
№ 814.
332. С. Лазорки Полтавской обл.— серебряная монета Марка Аврелия. В. Г. Ля-
скоронский, 463.
333. С. Шестовииы Черниговской обл.— серебряные монеты Марка Аврелия.
В. Г. Ляскоронский, 462.
334. С. Выползово Черниговской обл.— серебряные монеты Марка Аврелия.
В. Г. Ляскоронский, 462.
335. Г. Чернигов — при постройке реального училища найден денарий Марка
Аврелия. В. А. Шугаевский, 3—4.
336. С. Келеберд Полтавской обл.— серебряные монеты Марка Аврелия.
В. Г. Ляскоронский, 462.
337. С. Верхний Салтов Харьковской обл.— денарий Марка Аврелия. В. Е. Да-
нилевич, ТХПАС, I, № 50.
338. Г. Коломыя Станиславской обл. — денарии Марка Аврелия, Константина I
и Константина II. К. Majewski, № 672.
339. С. Паланка Измаильской обл.— денарий Луциллы. ОАК, 1903, стр. 147.
340. С. Осиновый Гай Саратовской обл. — денарий Луциллы. Б. В. Байковский,
№№ 128—133.
341. Г. Старый Самбор Дрогобычской обл.— денарий Криспины. К. Majewski,
№ 973.
342. С. Недобоуцы Черновицкой обл.— серебряная монета Криспины. ОАК, 1889,
стр. 63.
343. С. Плоское Молдавской ССР — серебряная монета Криспины. ОАК, 1904,
стр. 121.
344. С. Боришковцы Черновицкой обл.— серебряная монета Луциллы. К. Ma¬
jewski, № 1157.
345. С. Молодецкое Киевской обл.— в 1872 г. на песке на берегу реки с челове¬
ческим череном найдена серебряная монета Коммода В. Б. Антонович, АККГ, 51.
346. С. Старая Синява Каменец-Подольской обл.—2 серебряные монеты Коммода
и Александра Севера. ОАК, 1898, стр. 75.
347. Близ с. Резуненки Коломацкого р-на Харьковской обл. на глубине 0,7 м —
серебряная монета Коммода. И. Н. Луцкевич, 174; И. И. Ляпушкин, № 46.
348. С. Глиняны Львовской обл.— денарий Коммода. К. Majewski, № 561.
349. С. Малые Борки Тернопольской обл.— денарий Коммода. К. Majewski,
As 469.
350. С. Сорока Тернопольской обл.— денарий Кохммода. К. Majewski, АГ° 962.
351. С. Золотники Тернопольской обл.— серебряная монета Коммода. К. Ma¬
jewski, № 1124.
352. С. Звиняч Тернопольской обл.— римские денарии, в том числе Коммода —
1 экз. К. Majewski, № 547.
353. С. Гура Львовской обл.— денарий Коммода. К. Majewski, № 575.
354. С. Грунь Сумской обл., 1901 г.— денарий Дидия Юлиана. В. Е. Данилевич,
ТХПАС, I, As ИЗ; И. И. Ляпушкин, № 41.
355. С. Листвен Ровенской обл.— 3 денария времени Антонинов. В. Б. Антоно¬
вич. АКВГ, 70.
356. С. Стеблево Киевской обл.— серебряная монета Септимия Севера. В. Г. Ля¬
скоронский, 460.
357. С. Лихачевка Полтавской обл., 1887 г.— найдена половина серебряной монеты
Септимия Севера вместе с арбалетовидной фибулой. И. Н. Луцкевич, 175; В. Е. Дани¬
левич, ТХПАС, I, As 39; И. И. Ляпушкин, As 36.
270
В. В. КРОПОТКИН
358. С. Кисляк Винницкой обл.— серебряная монета Александра Севера.
Е. II. Сецпнский, 245.
359. С. Бржаза Станиславской обл.— денарий Александра Севера. К. Majewski,
Л! 479.
360. С. Будятичи Волынской обл.— денарий Гордиапа III. В. Б. Антонович,
АКВГ, 61.
361. Москва, Измайлово, 1936 г.— в лесу найдена серебряная монета Гордиана III.
О. Н. Бадер, 104.
362. С. Велюона Литовской ССР — серебряный антониниан Гордиана III, най¬
ден вместе с бронзовыми монетами I—IV вв. н. э. Н. Moora, EL, II, № 581, прим. 4, № 26.
363. С. Алексеевка Брянской обл.— биллоновый антониниан Гордиана III или
Волусиана найден на пашне, по мнениюА.;А. Спицына, на «поле погребений». Р. Р. Фас-
мер, II, 286.
364. Киев, Воздвиженская ул., 90 гг. XIX в.— денарий Корнелии Салоиины,
жены Галлиена. М. К. Каргер, 244.
365. Хут. Колки Сумской обл.— серебряные мопеты I—II вв. н. э. и бронзовая
пряжка найдены при распашке. В. Е. Данилевич, ТХНАС, I, № 31.
366. С. Сапогов Станиславской обл.— денарий Валентиниана I, найден в 1913 г.
К. Majewski, № 917.
367. С. Острыня Станиславской обл.— серебряная монета Гонория (?). К. Majew¬
ski, № 845.
368. Г. Астрахань, 1924 г. — серебряная монета Юстина I. Б. В. Зайковский,
Ns 101.
369. С. Черногородка Киевской обл.— серебряные римские монеты. В. Г. Ляс-
коронский, 461.
370. С. Сухая Терешка Саратовской обл.— несколько серебряных римских монет.
В. Г. Зайковский, № 1.
371. С. Алексеевское Саратовской обл.— серебряная римская монета. В. Г. Зай¬
ковский, № 5.
372. С. Сосновка Саратовской обл.— серебряные римские монеты. В. Г. Зайков¬
ский, До 27.
373. Близ г. Переяславля Киевской обл.— 12 серебряных римских монет.
В. Г. Ляскоронский, 462.
374. С. Бискупицы Волынской обл.— серебряные римские монеты. К. Majewski,
№ 453.
375. С. Звенигород Львовской обл.— римский денарий. К. Majewski, До 548.
376. С. Городок Волынской обл.— римский денарий. К. Majewski, № 603.
377. С. Хубков Ровенской обл.— 2 римских денария. К. Majewski, № 607.
378. С. Коцубинчики Тернопольской обл.— римский денарий. К. Majewski,
N° 670.
379. С. Сасов Львовской обл.— серебряная римская монета. К. Majewski, № 920.
380. С. Штебник Станиславской обл.— 8 серебряных римских монет. К. Majewski,
Ns 974.
381. С. Людвиполь*Ровенской обл.— 2 римских денария. К. Majewski, До 737.
382. С. Хорошова Тернопольской обл.— серебряные и золотые римские монеты.
К. Majewski, N2 604.
383. С. Олеша Станиславской обл.— серебряная римская монета. К. MajewTski.
N2 833.
384. Предместье Алексотас, г. Каунас Литовской ССР — серебряная римская
монета. Н. Moora, EL, II, 581, прим. 4, № 8.
385. С. Лановцы Тернопольской обл.— римские монеты, в том числе денарий и
бронзовая монета Коммода. К. Majewski, № 740.
386. С. Новоселки Тернопольской обл.— серебряная римская монета. К. Majew¬
ski, N« 815.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
271
VIII. Отдельные находки римских монет без указания металла
387. С. Брыкуля Каменец-Подольской обл.— республиканская монета (Aqua
Martia) и монета Геты. В. Б. Антонович, АКВГ, 99.
388. Г. Корсунь Киевской обл.— монета Юлия Цезаря и другие римские монеты
разного времени, найдено до 200 экз. Н. Ф. Беляшевский, 84; В. Б. Антонович,
АККГ, 95.
389. Г. Полтава — находки римских монет от Юлия Цезаря до Константина I.
Материалы Музея антропологии МГУ, сообщение А. А. Формозова.
390. Б. Ахтырский у. Харьковской губ.— монета Юлия Цезаря. В. Е. Дани-
левич, TXIAC, I, № 27; ОАК, 1868, стр. XIX.
391. С. Звенигород Львовской обл.— республиканские монеты и монеты Траяна,
Адриана, Антонина Пия. К. Majewski, № 550.
392. С. Крылос Станиславской обл.— под фундаментом Благовещенской церкви
найдены монеты Августа, Траяна, Адриана, Фаустины и Коммода. К. Majewski,
№ 702.
393. Пос. Тысменица Станиславской обл.— монеты Августа, Веспасиана, Траяна,
Адриана, Антонина Пия, Фаустины и Филиппа Араба. К. Majewski, № 1032.
394. Г. Чугуев Харьковской обл.— монета Августа. В. Е. Данилевич, ТХНАС, I,
№ 66.
395. Г. Белев Тульской обл.— римские монеты I—II вв. н. э., в том числе монета
Августа. В. А. Городцов, 516.
396. Г. Тернополь — монеты Тиберия, Домициана, Траяна, Фаустины Старшей,
Луция Вера, Фаустины Младшей, Коммода, Аврелиана, Диоклетиана, Криспа и
Константина I. К. Majewski, № 1005.
397. Г. Залещики Тернопольской обл.—монета Тиберия. К. Majewski, № 1104.
398. С. Стульско Дрогобычской обл.— монеты Клавдия и Веспасиана. К. Majew¬
ski, № 977.
399. Г. Стрый Дрогобычской обл.— монеты Клавдия, Гордиана III и Филиппа
Араба. К. Majewski, N° 979.
400. Близ г. Сокаль Львовской обл.— монеты Клавдия. К. Majewski, N° 959.
401. С. Залуква Станиславской обл.— 3 монеты Нерона, Фаустины и Коммода.
К. Majewski, № 1106.
402. С. Викторов Станиславской обл.— монеты Нерона, Траяна и Фаустины Стар¬
шей. К. Majewski, № 1056.
403. Г. Галич Станиславской обл.,— римские монеты, в том числе Нерона, Доми¬
циана, Фаустины Старшей, Константина I, Констанция II, Валента. К. Majewski,
N° 599.
404. С. Крылос Станиславской обл.— монеты Веспасиана, Антонина Пия, Фау¬
стины, Филиппа Араба, Аврелиана, Лициния, Константина I, Констанция II,
Иовиана, Грациана. К. Majewski, № 701.
405. С. Великая Глумча Житомирской обл.— монеты Веспасиана и Антонинов.
В. Б. Антонович, АКВГ, 25.
406. С. Новоселки Винницкой обл.— монеты Веспасиана и Криспины найдены
в урнах с пеплом и костями. А. А. Спицын, СА, X, 62.
407. С. Жихар Харьковской обл.— монеты Веспасиана я Траяна. В. Е. Даниле¬
вич, ТХПАСД, N° 16.
408. С. Журов Станиславской обл.— монеты Домициана и Траяна. К. Majewski,
N° 1139.
409. Б. Купянский у. Харьковской губ.— монеты Нервы. В. Е. Данилевич,
ТХПАСД, N° 94.
410. Пос. Жовтень Станиславской обл.— монеты Нервы, Константина I и Констан¬
тина И. К. Majewski, N° 637.
411. С. Дашев Винницкой обл., 1880 г. — несколько римских монет, в том числе
Траяна — 2 экз. В. Б. Антонович, АККГ, 72.
272
В. В. КРОПОТКИН
412. С. Розношинцы Тернопольской обл.— монеты Траяна. К. Majewski, № 907.
413. С. Залесье Тернопольской обл.— монеты Траяна. К. Majewski, № 1102.
414. С. Большие Бирки Киевской обл.— монеты Траяна, Адриана, Луция Вера,
Марка Аврелия, Коммода и других. Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 137; В. Б. Антонович,
АККГ, 116.
415. С. Бендриковцы Каменец-Подольской обл.— римские моменты Траяна.
Е. И. Сецинский, 204.
416. С. Безугловка, Черниговской обл.— монета Траяна. В. Г. Ляскоронский, 463.
417. С. Габриелишки Литовской ССР — 2 монеты Траяна и Марка Аврелия.
Р. Tarasenka, 128; Н. Моога, EL, II, 581, прим. 4, № 13.
418. С. Белобожница Тернопольской обл.— монета Траяна. К. Majewski, № 447.
419. В г. Калинине, в Заволжье найдены римские монеты: Марка Аврелия —
1 экз., Криспины — 1 экз. Отчет Н. П. Милонова, Об археологических исследова¬
ниях в г. Калинине и его окрестностях за 1936 г., Архив ЛОИИМК, № 259,
420. Г. Черновцы — 3 римские монеты: Траяна — 2 экз., Луция Вера — 1 экз.
К. Majewski, № 1172.
421. С. Венджиогалос Литовской ССР — монета Траяна. Р. Tarasenka, 258;
Н. Моога, EL, II, 581, прим. 4, № 27.
422. С. Нововоле Литовской ССР — монета Адриана. Н. Моога, EL, И, 581,
прим. 4, № 16J
423. С. Лисовцы Тернопольской обл.— монеты Адриана и Марка Аврелия.
К. Majewski, № 732.
424. С. Глиняны Львовской обл.— римские монеты, в том числе Адриана. К. Ма-
jewki, № 561.
425. С. Жовтанцы Львовской обл.— монета Адриана в погребении. М. Ю. Брай
чевський, 95; К. Majewski, № 1138.
426. С. Косари Кировоградской обл.— монеты Адриана и Фаустины. В. Б. Анто¬
нович, АККГ, 115.
427. С. Борохтянская Олыпанка Киевской обл.— монета Адриана в погребении.
М. Ю. Брайчевський, 95.
428. Г. Ромны Сумской обл.— монеты Адриана, Антонина Пия, Фаустины и
Марка Аврелия. В. Г. Ляскоронский, 463.
429. С. Бубнище Станиславской обл.— монета Адриана. К. Majewski, № 486.
430. Г. Болехов Станиславской обл.— монета Адриана. К. Majewski, Л: 464.
431. С. Бильче Злото Тернопольской ^обл.— монеты Адриана и Гонория. К. Ma¬
jewski, № 452.
432. С. Дичков Тернопольской обл.— монеты Адриана и Коммода. К. Majewski,
JV- 539.
433. С. Кальник Винницкой обл.— монеты Элия Вера, Марка Аврелия и Коммода.
В. Б. Антонович, АККГ, 71.
434. С. Семиполки Черниговской обл.— монета Элия Вера. АИЗ, VI, 379.
435. С. Дусанов Львовской обл.— монеты Фаустины Старшей, Марка Аврелия
н Коммода. К. Majewski, № 537.
436. Г. Новый Быхов Могилевской обл., 1905 г.— монета Антонина Пия.
Р. Р. Фасмер, II, 486.
437. С. Арестов Ровенской обл.— несколько монет Антонина Пия. В. Б. Анто¬
нович, АКВГ, 38.
438. С. Ивание Тернопольской обл.— на поле найдены монеты Антонина Пия
и Дидия Юлиана. В. Б. Антонович, АКВГ, 79.
439. С. Звенигород Львовской обл.— 3 римские монеты, в том числе одна Антонина
Пия. К. Majewski, № 551.
440. С. Климковцы Тернопольской обл.— монета Антонина Пия. К. Majewski,
№ 665.
441. С. Дагиляй Литовской ССР — монета Антонина Пия. Н. Моога, EL, II, 581,
прим. 4, № 3; Р. Tarasenka, 115.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
273
442. С. Неманиунай Литовской ССР — монета Антонина Пия. Р. Tarasenka, 192;
Н. Моога, EL, II, 581, прим. 4, № 14.
443. С. Мокайчай Литовской ССР — монета Антонина Пия. Р. Tarasenka, 187,
Н. Моога, EL, И, 581, прим. 4, № 12.
444. С. Альседжай Литовской ССР — монета Антонина Пия. Р. Tarasenka, 92;
Н. Моога, EL, И, 581, прим., 4, № 2.
445. Киев, Александровская ул., 1841 г.— 2 монеты: Фаустины Младшей и Ком-
мода. В. Б. Антонович, АККГ, 41.
446. С. Крымки Кировоградской об л.—монета Фаустины Младшей. В. Б. Анто¬
нович, АККГ, 116.
447. С. Миленино Курской обл.— монета Фаустины Младшей. А. Орлов, 137.
448. С. Войтово Киевской обл.— монета Фаустины Младшей. В. Г. Ляскорон-
ский, 363.
449. Пос. Заболотов Станиславской обл.— монеты Фаустины Младшей, Коммода,
Галлиена, Константина I, Констанция II, Валентиниана I. К. Majewski, № 1095.
450. С. Вайгува Литовской ССР — монеты Фаустины. Р. Tarasenka, 254; Н. Мо¬
ога, EL, II, 581, прим. 4, № 24.
451. Г. Збараж Старый Тернопольской обл.—монета Фаустины. К. Majewski,
№ 1112.
452. С. Лиеварде Литовской ССР — монета Фаустины Старшей. Н. Моога, EL, I,
№ И.
453. С. Вичавки Ровенской обл.— монеты Фаустины и Марка Аврелия. К. Ma¬
jewski, № 1091.
454. Г. Снятый Станиславской области — монеты Фаустины, Луция Вера и
Филиппа Араба. К. Majewski, № 953.
455. С. Кривче Тернопольской обл.— 2 римские монеты, в том числе Марка Авре¬
лия. К. Majewski, N° 706.
456. С. Кудринцы Тернопольской обл.— монеты Марка Аврелия. К. Majewski,
N° 710.
457. С. Имбрадас Литовской ССР — монета Марка Аврелия. Н. Моога, EL, И, 581,
прим. 4, N° 7.
458. С. Рыжаяовка Киевской обл.— монета Марка Аврелия, найдена $у подошвы
кургана N° 7. Д. Я. Самоквасов, MP3, 90.
459. С. Шуляки Киевской обл., 1891 г.— монета Марка Аврелия. В. Б. Антонович,
АККГ, 78.
460. Г. Гайсин Винницкой обл., 1896 г.— на поле найдена 'монета Марка Аврелия
вместе с провинциальной монетой Гордиана III и дугообразной фибулой. Е. И. Се-
цинский, стр. 245.
461. С. Семерсньки Сумской обл.— монета Марка Аврелия. В. Е. Данилевич,
ТХПАС, I, N° 24.
462. С. Большие Грибовицы Львовской обл.— монета Марка Аврелия. К. Majew¬
ski, N° 594.
463. Г. Снятый Станиславской обл.— монеты Марка Аврелия, Гордиана III,
Аврелиана, Проба, Диоклетиана, Елены, матери Константина I, Константина II, Кон¬
станция Флавия. К. Majewski, «Ns 954.
464. Г. Станислав —монеты Марка Аврелия, Проба, Грациана, Аркадия. К. Ma¬
jewski, № 968.
465. С. Кавуновка Киевской обл.— монета Марка Аврелия в погребении с сосудом.
М. Ю. Брайчевський, 95.1
466. С. Севериновка Винницкой обл.— монета Луциллы. Е. И. Сецинский 224.
467. Близ г. Рыльска Курской сбл., около городища «Сирайки» найдены монеты
Коммода, рядом с городищем известны погребения в виде урн с пеплом. Н. И. Злато-
верхников, 85.
468. С. Колодистое Киевской обл.—монета Коммода. В. Б. Антонович, АККГ, 131.
469. С. Старый Мизин Станиславской обл.— монета Коммода. К. Majewski, N° 779.
18 Вестник древней истории, Ni 4
274
В. В. КРОПОТКИН
470. С. Янковцы Тернопольской обл.— 2 монеты Коммода. К. Majewski, №621.
471. С. Штекова Станиславской обл.— монета Коммода. К. Majewski, № 975.
472. Г. Костоноль Ровенской обл.— монеты времени Антонинов. В. Б. Антонович,
АКВГ, 44.
473. С. Ягнятин Ружинского р-на Житомирской обл.— па поле найдена монета
времени Антонинов. К. В. Махно, АПУРСР, I, 169.
474. С. Быково Московской обл.— римская монета II в. н. э. О. Н. Бадер, 104.
475. С. Подлиски Ровенской обл.— монета Пертинакса. К. Majewski, № 865.
476. С. Кривеньки Тернопольской обл.— римские монеты, в том числе Септимия
Севера, одна монета найдена в погребении, К. Majewski, № 707; М.Ю.Брайчевський, 95.
477. Г. Полтава — монета Септимия Севера. В. Г. Ляскоронский, 464.
478. С. Привольное Днепропетровской обл., 1941—1943 гг.— в погребении Черня¬
ховского типа найдена монета Септимия Севера. Сообщение Ю. В. Кухаренко.
479. С. Мигонис Литовской ССР — монета Максимина I. Н. Moora, EL, 11, 581,
прим. 4, № 11.
480. Г. Тлумач Станиславской обл.— монеты Гордиана III ^Константина I. К. Ma¬
jewski, № 1017.
481. С. Гусятин Тернопольской обл., 1885 г.— монеты Гордиана III. Е. И. Седин-
ский, 305.
482. Г. Киев, 1893 — монета Филиппа Араба. М. К. Каргер, 244.
483. С. Бежаки Ленинградской обл.— монета Филиппа Араба. Архив А. А. Спи-
дына, л. 45.
484. Окрестности городища Булгар Татарской АССР — римские монеты III—
IV вв. н. э. А. Ф. Лихачев, И.
485. Г. Зборов Тернопольской обл.— монета Максимиана. К. Majewski, № 1113.
486. С. Бортники Львовской обл.— монета Максимина Дай и Константина I.
К. Majewski, № 471.
487. Г. Самбор Дрогобычской обл.— монеты Галерия, Константина I, Юлиана,
Валентиниана I. К. Majewski, № 914,
/ 488. С. Янчин Львовской обл.— монета Константина I. К. Majewski, № 620.
489. Г. Николаев Дрогобычской обл.— 2 монеты Константина I. К. Majewski,
№ 775.
490. С. Новое Место Дрогобычской обл.—монета Константина I. К. Majewski,
№ 812.
491. Г. Киев — монета Константина I. М. К. Каргер, 244.
492. Б. Змиевский у. Харьковской губ.— римские монеты I—III вв. н. э.
В, Е. Данилевич, ТХПАС, I, № 18.
493. С. Букачовцы Станиславской обл.— 3 монеты: Константина I, Фаусты, жены
Константина, и Криспа, сына Константина. К. Majewski, № 489.J
494. С. Кашетай Литовской ССР— монета] Валентиниана. Р. Tarasenka, 152;
Н. Moora, EL, II, 581, прим. 4.
495. С. Белелуя Станиславской обл.— монета Аркадия. К. Majewski, № 440.
496. С. Высоцк Ровенской обл.— римские монеты. В. Б. Антонович, АКВГ, 46.
497. Ст. Нижне-К}'ндрюченская Ростовской обл.— римские монеты. ТХНАС,
II, 579.
498. С. Антоновцы Тернопольской обл., 1860 г.— несколько римских монет.
В. Б. Антонович, АКВГ, 97.
499. С. Юфковцы Ровенской обл.— несколько римских монет. В. Б. Антонович,
АКВГ, 91.
500. С. Сковородки Каменец-Подольской обл.— несколько римских монет.
В. Б. Антонович, АКВГ, 105.
501. С. Новоселица Каменец-Подольской обл.— несколько римских монет..
В. Б. Антонович, АКВГ, 106.
502. Г. Киев, Киселевка — римские монеты. М. К. Каргер, 248.
503. С. Триполье Киевской обл.— римские монеты. М. К. Каргер, 248.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
275
504. Г. Киев, 1890 г.— римская монета. ОАК, 1890, стр. 136.
505. Сс. Пирогово, Китаевка Киевской обл.— римские монеты. В. Г. Ляскорон-
ский, 459.
506. Близ г. Борзны Черниговской обл.— римские монеты. «Древн.», VII, 1,2.
507. С. Ярмолинцы Каменец-Подольской обл.— 3 римские монеты. Е. И. Седин-
ский, 205.
508. С. Черноостров Каменец-Подольской обл.—римские монеты. Е. И. Сецинский,
205.
509. С. Пашковцы Каменец-Подольской обл.— римские монеты. Е. И. Сецинский,
208.
510. С. Теплик Винницкой обл.— 2 римские монеты. Е. И. Сецинский, 247.
511. С. Михайловка Каменец-Подольской обл.— римские монеты. Е. И, Се¬
цинский, 290.
512. С. Репинцы Каменец-Подольской обл.— римские мопеты. Е. И. Сецинский,
310.
513. С. Думанов Каменец-Подольской обл.— римские монеты. Е. И. Сецинский,
320.
514. М. Сатанов, Каменец-Подольской обл.— римские монеты, П. П. Семенов,
IV, 497.
515. С. Хитцы Полтавской обл.— римские монеты. В. Г. Ляскоронский, 463.
516. С. Терны Сумской обл.— римские монеты. В. Г. Ляскоронский, 463.
517. Г. Лубны Полтавской обл.— римские монеты. В. Г. Ляскоронский, 463.
518. С. Большая Березовица Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majew-
ski, № 444.
519. Г. Гродно — 2 римские монеты. К. Majewski, № 590.
520. С. Чехи Львовской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 517.
521. С. Хмелево Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 498.
522. С. Джурков Станиславской обл.— римская монета. К. Majewski, № 552.
523. С. Гермаковка Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 560.
524. С. Горигляды Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 605.
525. С. Гринёв Бобркского р-на Львовской обл.— римские монеты. К. Majewksi,
№ 606.
526. С. Окно Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewksi, № 831.
527. С. Слободка Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 946.
528. С. Тязов Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1014.
529. С. Трофановка Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1021.
530. С. Неслухов Львовской обл.— римские монеты Траяна и Фаустины, най¬
дены на поселении культуры «полей погребений». М. Ю. Брайчевський, 95.“
531. С. Тулуков Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1027.
532. С. Шумское Тернопольской обл.— римские монеты, найдены на поселении
культуры «полей погребений». М. Ю. Брайчевський, 95; К. Majewski, № 1001.
533. С. Уторопы Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1038.
534. С. Лука Врублевецкая Каменец-Подольской обл.— на поселении культуры
«полей погребений» найдены римские монеты. М. Ю. Брайчевський, 95.
535. С. Винники Львовской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1062.
536. Г. Збараж Тернопольской обл.— 7 римских монет. К. Majewski, № 1111.
537. С. Антоновка Киевской обл.— римские монеты найдены на поселении
культуры «полей погребений». М. Ю. Брайчевський, 95.
538. С. Зимнавода Львовской обл.— римская монета. К» Majewski, № 1123.
539. С. Желиборы Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1133.
540. С. Дмитрушки Киевской обл.— римские монеты, найдены на поселении куль¬
туры «полей погребений». М. Ю. Брайчевський, 95.
541. С. Жеребки Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, N° 1134.
542. С. Гауре Литовской ССР — римские монеты. Н. Моога, EL, II, 581,
прим. 4, № 6.
18*
276
В. В. КРОПОТКИН
543. С. Середжюс Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 232; Н. Моога,
EL, II, 581, прим. 4, №21.
• 544. С. Андуляй Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 93.
545. С. Аукштакеймио Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 98.
546. С. Ейгуляй Литовской ССР — римские монеты. Н. Moora, EL, II, 581,
прим., № 4.
547. С. Нимерзатес Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 192.
548. С. Плейшкайчиу Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 215.
549. Г. Приекуле Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 217.
550. С. Скериай Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 234.
551. С. Шерниай Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 243.
552. С. Гаргждай Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 130.
553. С. Киаулейкай Литовской ССР — римские монеты. Н. Moora, EL, II,
прим. 4, № 9.
554. С. Лигумай Литовской ССР—римские монеты. Н. Moora, EL, II, прим. 4,№ 10.
555. Окрестности г. Шяуляй Литовской ССР — 3 римские монеты найдены в по¬
гребениях. Р. TarasenKa, 244; Н. Moora, EL, И, прим. 4, № 22.
556. С. Барзденяй Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 103.
557. С. Петриняй Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 211.
558. Г. Шилуте Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 244.
559. С. Пакальняй Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, 199; Н. Моога,
EL, II, 581, прим. 4, № 17.
560. Г. Тракай Литовской ССР — римские монеты. Р. Tarasenka, № 250.
561. С. Варнай Литовской ССР — 5 римских монет. Н. Moora, EL, И, прим. 4,
№ 25.
562. Г. Умапь Киевской обл.— римская императорская монета, найдена в могиле.
М. Ю. Брайчевсышй, 95.
563. С. Карловка Полтавской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин, № 31.
564. С. Деймановка Полтавской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин, № 47.
565. С. Сасиновка Полтавской обл.— римские хмонеты. И. И. Ляпушкин, № 48.
566. С. Мануйловка Полтавской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин, № 49.
567. С. Колонтаев Харьковской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин, № 51.
568. С. Шмырево Курской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин, № 53.
569. С. Анисово Черниговской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин, № 54.
570. С. Орлик Полтавской обл.— римские монеты. И. И Ляпушкин, № 60.
571. С. Чеховка Полтавской обл.— римские монеты. И. И. Ляпушкин. № 64.
572. С. Бабинцы Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 430.
573. С. Березов Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 443.
574. С. Беловцы Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 449.
575. С. Галущинцы Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 600.
576. С. Ятвягй Дрогобычской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 629.
577. С. Постоловка Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 872,
578. С. Семяковцы Станиславской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 933.
579. С. Крылос Станиславской обл.— на берегу реки Луквы часто находят рим¬
ские монеты. К. Majewski, № 703.
580. С. Васильковцы Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1047.
581. С. Задаров Тернопольской обл.— множество римских монет. К. Majewski,
№ 1097.
582. С. Завалье Тернопольской обл.— римские монеты, в том числе бронзовые.
К. Majewski, № 1108.
583. С. Жабипцы Тернопольской обл.— римские монеты. К. Majewski, № 1130.
584. С. Мельница Тернопольской обл.— римские монеты. М. А. Тиханова, 267.
585. С. Кейнене Латвийской ССР — римская монета. Н. Moora, EL, I, № 9.
586. С. Ница Латвийской ССР — римская монета. Н. Moora, EL, I, № 12.
587. С. Бирини Латвийской ССР — римская монета. Н. Моога, EL, II, 578.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
277
IX. Отдельные находки бронзовых и медных монет
588. Г. Новгород — медная монета Юлия Цезаря, найдена на глубине 2 м на
Славной улице. В. С. Передольский, 302.
589. С. Виноград Киевской обл., 1887 г. — медная монета Августа. «Древн.»,
XV, 1, 114.
590. С. Сапогов1Тернопольской обл.— 3 медные монеты: Калигулы, Филиппа Араба
и Константина I. К. Majewski, № 918.
591. С. Рудайчай] Литовской ССР — большая бронзовая монета Клавдия.
Н. Моога, EL, И, 581, прим. 4, № 20.
592. С. Дергачи Саратовской обл.— бронзовый сестерций Веспасиана, найден
на глубине 1,5 м рядом с костяком. Б. В. Зайковский, №«N*2 128—133.
593. С. Каугарс Латвийской ССР — 2 большие бронзовые монеты: Веспасиана
и Фаустины Младшей. Н. Моога, EL, I, № 8.
594. С Угодичи близ г. Ростова Ярославской обл.— медная монета Домициана.
Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 127; TIAC, стр. 659, 752.
595. С. Велюона Литовской ССР — 4 большие бронзовые монеты: Веспасиана,
Александра Севера, Максимиана и одна не определенная; 5 медных денариев: urbs
Roma, Валента, остальные 3 — IV в. н. э., серебряный антониниан Гордиана III.
Р. Tarasenka, 258; Н. Моога, EL, II, 581, прим. 4, № 26.J
596. Г. Рига, Владимирская ул.~ 12 медных монет I—IV вв. н. э. Н. Моога,
EL, II, 578 прим. 1, № 6.
597. Г. Чернигов, 1873 г. — около городища найдены 2 серебряные и 2 медные
монеты Траяна, Адриана и Антонина Пия. Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 133.
598. С. Капседе Латвийской ССР — в могильнике вместе с серебряными монетами
найдены 7 бронзовых монет: Траяна — 1 экз., Адриана — 2 экз., Максимина — 1 экз.,
Гордиана III — 1 экз., Филиппа Араба — 1 экз. и одна не определенная. Н. Моога,
EL, I, № 7.
599. С. Каменка Бугская Львовской обл.— бронзовая монета Траяна. К. Majew¬
ski, 651.
600. С. Триката Латвийской ССР — в поле найдены 2 бронзовые монеты: боль¬
шая бронза — Адриана, средняя бронза — Адриана или Антонина Пия. Н. Моога,
EL, I, № 22.
601. Станция Булдури Латвийской ССР — бронзовые монеты: Адриана — 1 экз.,
Луция Вера — 2 экз., Коммода — 2 экз., Траяна Деция — 1 экз., неопределенные —
1 экз. и медный слиток. Н. Моога, EL, I, № 3.
602. Г. Рига — большая бронзовая монета Фаустины Старшей. Н. Моога, EL, I,
№ 14.
603. М. Тетиев Киевской обл. — большая бронзовая монета Антонина Пия.
В. Б. Антонович, АККГ, 77.
604. С. Городище Жашковское Киевской обл., 1879 г. —бронзовая монета
Антонина Пия. В. Б. Антонович, АККГ, 78.
605. Б. Сурожский у. Черниговской губ.— сестерций Антонина Пия. В. А. Шу-
гаевский, 3.
606. С. Звенигород Львовской обл.— бронзовая монета Антонина Пия. К. Majew¬
ski, № 549.
607. С. Сенное Харьковской обл., 1922 г. — оловянная монета Фаустины Млад¬
шей. Р. Р. Фасмер, I, 288; И. И. Ляпушкип, № 45.
608. С. Клобани Латвийской ССР — средняя бронзовая монета Луция Вера.
Ы. Моога, EL, I, 173, прим. 2.
609. С. Локачи Волынской обл.— медная монета Марка Аврелия. К. Majewski,
JVs 746.
610. С. Руцава Латвийской ССР — в могильнике найдено 17 больших бронзовых
мойет, из них 7 экз. случайно: Фаустины Старшей (?) — 1 экз., «Максимина» — 1 экз.,
278
В. В. КРОПОТКИН
Гордиана III — 2 экз., Максимина I — 1 экз., не определенных 2 экз.; 10 монет найдено
при раскопках в 1924 г.: Элагабала — 2 экз., Юлии Мамеи — 1 экз., не определенных—
7 экз. Н. Моога, EL, I, № 15.
611. Г. Кулдига Латвийской ССР — 2 бронзовые монеты: Луциллы и Александра
Севера. Н. Моога, EL, I, № 10.
612. Г. Киев — бронзовая монета Коммода. М. К. Каргер, 246.
613. С. Лановцы Тернопольской обл.— бронзовая монета Коммода. К. Majew-
ski, № 740.
614. С. Ерсики Латвийской ССР — средняя бронзовая монета Коммода, вы¬
пахана из вала. Н. Моога, EL, I, 173, прим. 2, № 1.
615. С. Казимирка Ровенской обл., 1895 г.— 5 бронзовых монет времени Антони¬
нов. В. Б. Антонович, АКВГ, 45.
616. С. Мытки Винницкой обл.— большая бронзовая монета Септимия Севера.
Е. И. Сецинский, стр. 282.
617. С. Тауркалне Латвийской ССР — большая бронзовая монета Александра
Севера. Н. Моога, EL, I, № 21.
618. С. Браслава Латвийской ССР — большая бронзовая монета Гордиана III.
Н. Моога, EL, I, № 2.
619. Р. Еруслан Саратовской обл.— 2 медные монеты: Галлиена и Клавдия II.
Б. В. Зайковский, №№ 111—114.
620. Водянское городище близ г. Дубовки Сталинградской обл.— в разное время
найдены медные монеты Деция, Константина I, Криспа — 2 экз., Констанция. Б. В.
Зайковский, № 75—79.
621. С. Борнсминде Латвийской ССР — бронзовые монеты Клавдия II — 1 экз.,
Аврелиана — 2 экз., Макспмиана — 1 экз., Криспа — 1 экз., Валентиниана — 1 экз.
Н. Моога, EL, I, № 1а.
622. Городище Булгар, Татарской АССР, 1873 г.— медная монета Аврелиана.
А. Ф. Лихачев, И.
623. С. Узморье Саратовской обл., 1913 г.— медная монета, вероятно, III в. н. э.
Б. В. Зайковский, № 24.
624. Г. Чернигов — при распашке огорода возле городища найдена медная монета
Диоклетиана. Д. Я. Самоквасов, ИРП, II, 133.
625. Г. Киев, близ Выдубицкого монастыря — медная монета Константина.
М. К. Каргер, 249.
626. Близ г. Саратова, 1900 г.— медная монета Константина I. Б. В. Зайковский,
16.
627. Г. Петро^ск, Саратовской обл., 1909 г.— медная монета Константина!.
Б. В. Зайковский, № 135.
628. Г. Сосница Черниговской обл.— 2 медные монеты Константина I. Сообщение
О. Н. Мельниковской.
629. Г. Киев, 90 гг. XIX в.— несколько бронзовых монет Константина I и его
преемников, найдены при земляных работах в различных местах города. М. К. Каргер,
244.
630. С. Граши Латвийской ССР, в 1926 г. при рытье картофельной ямы найдены
3 римские монеты: средняя бронза (до середины III в. н. э.) — 2 экз., малая бронза
(Константина И) — 1 экз. Н. Моога, EL, I, «№ 6.
631. С. Нижняя Добринка Сталинградской обл.— медная монета Криспа.
Б. В. Зайковский, №№ 33—34.
632. С. Саласпилс Латвийской ССР — бронзовая монета Константина II. Н. Моога,
EL, I, До 18.
633. Г. Канев Киевской обл,, 1884г.— бронзовая монета КонстанцияII, найдена
на горе Московке. Б. В. Антонович, АККГ, 90.
634. Бизюково городище, близ колхоза Червоный Шлях Бериславского р-на
Херсонской обл., 1895 г.— медная монета Феодосия I. В. И. Гошкевич, ИАК,
XLVII, 135.
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
279
635. С. Селитренное Астраханской обл.— 2 медные римские монеты IV в. н. э.
Б. В. Зайковский, № 94—99.
636. Г. Маркс Саратовской обл.— медная монета Юстина I. Б. В. Зайковский,
JVa 12.
637. Г. Вольск Саратовской обл.— медная монета Юстиниана I. Б. В. Зайков¬
ский, № 9—10.
638. Г. Сталинград, Денежный о-в — медная монета, вероятно, Юстиниана I.
Б. В. Зайковский, № 90.
639. С. Козиевка Киевской обл.— бронзовая римская монета. В. Г. Ляскорон-
ский, 461.
640. Шаргородская слободка Винницкой обл.— медная римская монета. Е. И. Се-
цинский, 288.
641. Г. Бобрка Львовской обл.— медная римская монета. К. Majewski, № 458,
642. С. Саламатино Сталинградской обл.— медная римская монета. Б. В. Зай¬
ковский, №№ 138—143.
643. Г. Долина Станиславской обл.— медная римская монета. К. Majewski, № 532.
644. С. Дворцы Львовской обл.— 2 медные римские монеты. К. Majewski, № 538.
645. С. Новое село Тернопольской обл.— бронзовая римская монета. К. Majewski,
№ 813.
646. С. Стржильцы Станиславской обл.— бронзовая римская монета. К. Majew¬
ski, № 982.
647. Г. Теребовль Тернопольской обл.— медная римская монета. К. Majewski,
№ 1020.
648. С. Завалье Тернопольской обл.— римские монеты, в том числе бронзовые.
К. Majewski, № 1108.
649. Г. Паланга Литовской CGP — 30 бронзовых римских монет. Н. Моога,
EL, И, 581, прим. 4, № 18; Р. Tarasenka, 201.
650. С. Ужава Латвийской ССР — бронзовая римская монета. Н. Моога, EL, I,
№ 23.
651. С. Руцава Латвийской ССР — бронзовая римская монета. Н. Моога, EL, I,
№ 16.
652. С. Рускулава Латвийской ССР — бронзовая римская монета. Н. Моога,
EL, I, № 17.
653. С. Век-Ате Латвийской ССР — большая бронзовая римская монета. Н. Моога,
EL, II, № 1.
654. С. Мури Латвийской ССР — 3 большие не определенные медные римские
монеты. Н. Моога, EL, II, прим. 1, № 4.
665. Кристинополь Сокальского р-на Львовской обл.— бронзовые монеты
Криспа и Константина II. А. В. Фенин, «Арх.», V, 94.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Антонович В. Б., Археологическая карта Киевской губернии, М., 1895.
2. Он же, Археологическая карта Волынской губернии, М., 1900.
3. Он же, Описание Киевского клада, содержащего римские монеты III и IV
столетий, «Древности», VII, 3, 1878, стр. 241—244.
4. Арциховский А. В., Введение в археологию, М., 1947.
5. Бадер О. Н., Материалы к археологической карте Москвы и ее окрестностей,
МИА, VII, 1947, стр. 88—167.
6. Белягиевский Н. Ф., Монетные клады Киевской губернии, Киев, 1889.
7. Бобринский А., Курганы и случайные археологические находки близ м. Сме¬
лы, I—III, СПб., 1887-1901.
8. Брайчевсъкий М. Ю., Знахдаи римських монет на территорп УРСР, «Арх.»,
III, 1950, стр. 93—101.
9. Гончаров В. К., Райковецкое городище, Киев, 1950.
280
В. В. КРОПОТКИН
10. Городцов В. А., Материалы для археологической карты долины и берегов
р. Оки, TXIIAG, I, 1905, стр. 515—672.
11. Горохов Т. А., Монетные клады Курской губернии, ИКГОК, 1927, № 4, стр.
33-44.
12. Гошкевич В. Я., Клады и древности Херсонской губернии, Херсон, 1903.
13. Он otce, Древние городища на берегах низового Днепра, ИАК, XLVII, 1913,
стр. 117—145.
14. Данилевич В. Я., Монетные клады, принадлежащие мюнц-кабинету Уни¬
верситета св. Владимира, I—II, Киев, 1892—1893.
15. Он'же, Монетные клады Киевской губернии до первой четверти XV в., ТХНАС,
I, 1895, стр. 260—264 (с картой).
16. Он же, Карта монетных кладов и находок единичных монет Харьковской гу¬
бернии, ТХПАС, I, 1905, стр. 374—410.
17. Он же, Монетные клады Екатеринославской губернии, ССЕНОИК, Екатери-
нослав, 1905, стр. 302—313.
18. Деев С. С., Археологические памятники Брянской губернии, МДЦПО, М.,
1927, стр. 31—34.
19. Денисенко Г., Из истории Среднего Поосколья, Сборник «Прошлое Курской
области», Курск, 1940, стр. 109—121.
20. Байковский В. В., Из монетной летописи Нижне-Волжской области. Топогра¬
фия наиболее достоверных монетных кладов и отдельных находок древнего времени
до XIII в. включительно, Саратов, 1926 (с картой).
21. Златоверхников Н. Я., Памятники старины и нового времени и другие досто¬
примечательности Курской губернии, Курск, 1902.
22. Зограф А. Н., Распространение находок античных монет на Кавказе, ТОНГЭ,
I, 1945, стр. 29—85 (с картой).
23. Иверсен Ю. В., О монетных кладах последних трех лет, TVIAC, I, Одесса, 1886,
стр. 273—275.
24. Каргер М. Я., К вопросу о древнейшей истории Киева, СА, X, 1949,
стр. 235—254.
25. Кене Я. Я., Описание европейских монет X, XI и XII века, найденных
в России, ЗРАО, IV, СПб., 1852, стр. 1—224.
26. К он ягиин Г. М., Материалы к археологической карте среднего течения Москвы-
реки, ТНИИКМР, I, М., 1940, стр. 175—188.
27. Леопардов Я., О начале славяно-руси со стороны историко-археологической,
Киев, 1892.
28. Лихачев А. Ф., Скифский след на Билярской почве, ИОАИЭ, V, Казань,
1884, стр., 1—33.
29. Луцкевич Я., Матер1алы до карти поширення пам’яток культури пол1в по-
ховань на Teppirropii Харювсько! облает!, «Арх.», II, 1948, стр. 164—178.
30. Ляпушкин Я. Я., Памятники культуры полей погребений Левобережья Днеп¬
ра, КСИИМК, XXXIII, 29-38 (с картой).
31. Ляскоронский Я. Г., Находки римских монет в бассейне Среднего Придне¬
провья, TXIAC, I, 1901, стр. 458—464 (с картой).
32. Маевский Д. Я., Смоленское княжество, Смоленск, 1948.
33. Majewski К., Importy rzymskie па ziemiach slowianskich, Wroclaw, 1949. Рец.
В. Ф. Гайдукевича, ВДИ, 1951, № 2, стр. 187 сл.
34. Магура С., Випадков1 знахщки за р. 1927, ХАМ, II, Киев, 1930, стр. 49—57.
35. Махно Е. В., Поселения культури «пол1в поховань» на швшчно-захщному
Правобережж1, АПУРСР, I, Киев, 1949, стр. 153—176.
36. Она же, Пам’ятки культури пол1в поховань чернях1вського типу, «Арх.»,
IV, 1950, стр. 56-77.
37. Милонов Я. Я., Отчет об археологических исследованиях в г. Калинине и
его окрестностях за 1936 г., Архив ЛОИИМК, № 259.
38. Моога Я., Die Vorzeit Estlands, Tartu, 1932 (с картой).
КЛАДЫ РИМСКИХ МОНЕТ В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ
281
39. Он же, Die Eisenzeit in Lettland bis etwa 500 n. Chr., Tartu, I, 1929; II,
1938 (с картой).
40. Обозрение некоторых губерний и областей России в археологическом от¬
ношении, ЗРАО, н. с., VIII, IX, XI.
41. Орлов А.у Истоки рек Оки, Сваны, Сновы и Сновки, ТКГУАК, I, 1911, стр.
134—137.
42. Пахомов Е. А.у Монетные клады Азербайджана и других республик, краев и
областей Кавказа, I—V, Баку, 1926—1949.
43. Передолъский В. С., Новгородские древности, Новгород, 1898.
44. Покровский Ф. В. у Археологическая карта Гродненской губернии, ТХНАС,
I, 1895, стр. 1—65 (в приложении).
45. Он же, Археологическая карта Ковенской губернии, Вильна, 1899.
46. Самоквасов Д. Я., История русского права, II, Варшава, 1884; 3 изд.,
М., 1908.
47. Он жеу О происхождении русских и польских славян и причине появления
кладов римских монет в землях древних руссов и ляхов, TVIIIAC, III, 1897, стр.
31—43.
48. Он жеу Могилы русской земли, М., 1908.
49. Семенов Тянь-Шаньский Я. Я., Географическо-статистический словарь
Российской империи, I—V, СПб., 1863—1885.
50. Сецинский Е. И. у Археологическая карта Подольской губернии, TXIAC, I,
1901, стр. 197—354.
51. Смигико М. Ю. Селище доби иол1в похованьу В1книнах Великих, «Арх.», I,
1947, стр. 111-121.
52. Он же, Доба iioniB поховань в зах1дних областях УРСР, «Арх.», II, 1948,
стр. 98—129 (с картой).
53. Соломоник Э. И. Раскопки Неаполя Скифского — столицы скифского госу¬
дарства в Крыму, Симферополь, 1950.
54. Сосновский Н. Я., Городища и курганы в бассейне верхнего течения реки Пела
в пределах Обоянского уезда Курской губернии, ТКГУАК, I, 1911, стр. 299—320.
55. Спицын А. А.у Поля погребальных урн, СА, X, 1949, стр. 53—72.
56. Он же, Древности Пензенской губернии, ТПОЛЕК, VII, 1925.
57. Он же, Римские монеты, Архив ИИМК, фонд № 5, № 349.
58. Стевен А., Таракташский клад, ИТУАК, № 43, Симферополь, 1909, стр.
99—101.
» 59. Страгикевич К., Клады, рассмотренные в мюнц-кабинете университета св.
Владимира с 1838 по 1866 год, Киев, 1867.
60. Tarasenka Р., Lietuvos archeologijos medfiaga, Kaunas, 1928.
61. Тихонова M. А.у Культура западных областей Украины впервые века нашей
эры, МИА, VI, 1941, стр. 245—277.
62. Толстой Я. Я., Клад византийских монет IV иУ вв., ЗРАО, н. с., V,
1892, стр. 409—410.
63. Фасмер Р. Р.у Список монетных находок, зарегистрированных секцией ну¬
мизматики и глиптики АИМК в 1920—1925 гг., СГАИМК, I, 1926, стр. 287—308.
64. Он жеу Список монетных находок, СГАИМК, II, 1929, стр. 281—324.
65. Федоров А. Ф., Монетные клады Рязанской губернии, Спасск, 1928.
66. Фетн О. В,, Знахдаи римських монет у Прикарпагп, «Арх.», V, 1951,
стр. 92—104.
67. Fredrick Carl, Funde antiker Miinzen in der Provinz Posen, ZHGPP, XXIV,
Posen, 1909, стр. 193—247.
68. Шугаевский В. А., Краткий обзор монетных находок Черниговской губернии,
1915.
УКАЗАТЕЛЬ
СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Составлен
И. М. Дьяконовым, Г. X. Саркисяном и Е. Ф. Яковлевой
Цифры, отделенные точкой с запятой, означают номера текстов в сборнике
(номера 1—50 см. ВДИ, 1951, № 2; номера 51—86 см. ВДИ, 1951, № 3); в круглых
скобках дается номер или шифр подзаголовка или же номер столбца и строки, обозна¬
ченный в начале абзаца в тексте (в последнем случае сопровождается буквами «ел.»),
в квадратных скобках — шифр квадрата на карте. Географические названия, помещен¬
ные на карте, отмечены звездочкой.
В указателе не учтены: все заголовки текстов, список эпонимов (Текст Ль 39)
и перечень ассирийских областей (текст Ль 71), а также упоминания в текстах
Ассирии и бога Апипура. Из географических названий и собственных имен, при¬
водимых в примечаниях, в указатель вошли лишь важнейшие.
«И. с.» — «имя собственное». Знак «ц» передает в географических названиях
«s» эмфатическое
Абаинди, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Абалукуну (?), и. с., урартский областена-
чальник Мусасира—50 (12,прим. 3; 13).
Абарсиуни, область в Наири — 10 (IV,
43 сл ).
Абаэни, область в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Аббиса, поселение в Энзи (?) — 42 (28 сл.).
Аб да дана, область в Мидии — 35.
Аб данайцы, племя — 34.
Абешлайпы, племя Хетте кой страны —
11—13.
Абийака, и. с. — 50 (37).
Абитикна, город — 46 (32 сл.); 53.
Аблиукну, и. с.—ср. Абалукуну (?).
Абраниа, поселение в Наири (?) — 41
(176 сл.).
Абуку, поселение в Тумме — 23 (I, 43 сл.).
Агалишна, страна — 6.
Аггуну, страна в Наири — 26 (об.,36сл.);
ср. Ангану.
Агдзник, страна (средневек.) — 3, прим. 6;
50 (4), прим. 3; см. Алзи.
Ада, и. с., царь Шурды — 53.
Адад, бог — 1; 10 (II, 36 сл.; IV, 7 сл.;
IV, 43 сл.); И; 13; 16; 22; 23 (1,101 сл.);
24; 26 (лиц. 25 сл.); 27 (II, 45 сл.);
28 (174 сл.); 29; 34; 49 (6 сл.; 125
сл.;156 сл.; 213 сл; 309 сл.); 69 (1);
72 (II, 95 сл.).и
Адад куммейский (Тейшеба), бог — 21 и
прим. 10.
Ададана, и. с., царь асатийский — 34.
Адад(?)-бакар(?), и. с.- 40, прим. 7.
Ададия, и. с.—21 и прим. И.
Ададкиштиэтир, и. с.— 40 (б).
Ададнерари I, и. с., царь Ассирии — 1;
5; 7; 36, прим. 1.
Адад^ера^и II, я. с., царь Ассирии —
Ададнерари III, и. с., царь Ассирии —
35; 36 и прим. 1.
Адаррашка, поселение в Уруатру —19.
Адауш, страна — 10 (III, 35 сл.); 23
(I, 54 сл.).
Адаэни, область в Наири — 10 (IV, 43 слО.
Аддуру, гора в Урарту — 27 (II, 45 сл.)
Адем, река (совр.) — 1, прим. 5; 27, прим.
1; 49, прим. 5; 50 (22); прим. 2.
Аджи, река (совр.) — 49, прим. 42.
Адраммелек, и. с.— 62.
Адыльджеваз, город (совр.) — 2, прим. 5.
Аза (Аца?), и. с., царь Страны Маннеев —
46 (52 сл.), прим. 12; 16; 20; 54.
Азалзи, страна — 5.
Азаканани, город — 73.
Азамери, горы — 18.
Азербайджан, страна (совр.) — 49,
прим. 13; 50 (17), прим. 1; 69 (2),
прим. 4.
Азу, гора в стране бабхийцев — 10 (III,
35 сл.)."
Аиса, гора в стране Мусру — 10 (V,
73 сл.).
Айа, гора в стране бабхийцев — 10 (III,
35 сл.).
♦Айаду (Айаид), область Урарту — 46
(116 сл.); 49 (280 сл.; 297 сл.); [Г 2].
Айазе, и. с.— 69 (3): ср. Йазе.
Айаид, область в Урарту—46 (116 сл.);
см. Айаду.
Айале, поселение в Армарили (Урарту) —
49 (269 сл.).
Айалийцы, жители Айале (?) — 50 (40);
ср. Айале.
284 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Айаусиаш, крепость в Стране Маннеев —
73.
Айацун, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Аккад, страна — 3; 5; 7; 12; 34; 50 (41, к);
60, прим. 8; 64; 68 (е, 1); 77, прим. 8;
81.
Аккуссу, и. с., царь г. УсиГ 1 в Мидии—
49 (6 сл.).
Акриаш, страна — 6.
Алайа, страна — 3; 4; 6; 7.
Аламун, страна — 10 (IV, 7) и прим. 41;
поселение — 50 (6); см. Эламуни(а).
Албури, поселение в Айаду — 49(280 сл.).
Алеппо, город (совр.) — см. Халпу.
*Алзи, страна — 1, прим. 18: 3 и прим. 6;
4—7; 10 (I, 62 сл.; II, 89 сл.) и
прим. 2; 11; 12; 21 и прим. 4; 23,
прим. 61; 28 (35 сл.) и прим. 1; 40 (д,
е); 50 (4); [В 2].
♦Аллабриа, страна — 23, прим. 71; 35;
46 (52 сл.; 165 сл.) и прим. 20; 49
(6 сл.); 50 (17); 53; 54; [Д — Е 3].
Алли, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Аллуриа (Адлуриу), гора между Хубуш-
кией и Мусасиром — 46 (121 сл.); 49
(309 сл.)/
Аллуриа, река в Айаду — 49 (297 сл.).
Алуарза, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Алу-пуси, поселение в Ассирии — 60.
Алше, страна — см. Алзи, Апина.
Альбада, страна — 6.
Альбайа, область в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
*Амадана (Амадани), горы — 10 (IV,
43 сл.) и прим. 46; 23 (III, 92 сл.)
и прим. 64; [В 2—3]; ср. Мадани.
Амадия, город (совр.) — 3, прим. 2.
Амамаш, и. с., царь кингиш-тилэнзахский
(в западной Мидии) — 34.
Аман, горы — 31, прим. 1; ср. Хаману.
Амасаку, поселение в Мптанни—1, прим. 9.
♦Аматту, область и город в Сирии (Хамат
на реке Оронте) — 54; 55; [Б 4].
Амахара, и. с., царь хармешандский — 34.
Амбариду, и. с., царь страны Табал—
см. Амбарис.
Амбарис (Амбариду, Амрис), и. с., парь
Табала (Бит-Буруташа)— 44, прим. 18;
46 (165 сл.) и прим. 43; 47; 50 (10),
прим. 13, 16; 53; 54.
♦Амеду (Анду?), город, совр. Амид (Ди-
ярбекир) — 2, прим. 4; 23 (III, 92 сл.;
109 сл.) и прим. 30, 68—70; 26, прим.
34, 45, 48; 40 (г,ж) и прим. 10, 14; 42,
прим. 14, 15; 50 (34), прим. 5; см.
Бит-Замани; [В 3]. •
Амид, город (совр.) — см. Амеду.
Амиташши, и. с., царь страны Караллу—
46 (139 сл.). ‘
Аммаба’ли, и. с.— см. Аммиба’лу.
Амман, страна в Трансиордании — 44,
прим. 13; ср. Бит-Амман.
Аммауш. страна — 10 (III, 75 сл.).
♦Аммапптбп, перевал — 28 (141 сл.);
[В 2].
Аммиба’лу (Аммеба’ли, Аммаба’ли, Ам-
мепа’ла и др.), и. с., царь Бит-За¬
мани — 22: 23 (II, 2 сл.); 26 (об.,
26 сл.) и прям. 34, 37.
Аммон, страна — 44, прим. 13; 84, прим. И;
см. Бит-Аммап.
Амрис, и. с., ошибочно вм. Амбарис (см.).
Амуль (?), город — 68 (г, конец).
Амурру, страна — 11 я прим. 1; 46 (46 сл.)
и прим. 6, 10
Ана (?), гора в Караллу — 46 (139 сл.).
сАназ, город в Месопотамии (совр.) — см.
ДУРУ-
Аналукуну, и. с. —- см. Абалукуну(?)*
Анара, гора — 57.
*Анат, город на среднем Ев&рате — 81;
[г, 5].
Апгану, урартская крепость около Арка-
нии, совр. Энджене — 42 (28 сл.).
Андариа, и. с., урартский областеначаль-
ник — 73.
Андарпатиану, поселение в Мидии — 68
(г, 1) и прим. 1; ср. Андирпатиану.
♦Андарутта, гора и перевал, совр. Де-
хок—49 (415 сл.); [Г 3].
*Андиа (Андиу), область на реке Сефид-
руд близ Каспийского моря — 28,
прим. 17; 35 и прим. 7; 46 (75 сл.)
и прим. 25; 47; 49 (6 сл.; 74 сл.; 125 сл.;
156 сл.); 50 (14; 16; 17); 52; 53; 54и-прим.
4, 8; 55; ср. андийцы; [Ж 3].
Андиабе, область в Напри — 10 (IV,
43 сл.)
Андийцы, племя — 28 (174 сл.); 50 (17).
Андирпатиану, поселение в Мидии — 49
(6 сл.); ср. Андарпатиану.
Анду (м. б. Амеду или Андиа?), город—40
(Д, е).
Андуарсалиа, поселение в Малой Азии —
46 (178 сл.).
Анзалиа, город в Айаду — 49 (280 с л.)*
Анзи, и. с., царь г. Хальхубарра в Мидии—
49 (6 сл.).
Аниаштаниа, город в Айаду — 49 (280 сл.).
Аниаштаниа, город на границе об л. Бит-
Сангибути — 46 (109 сл.); 49 (167 сл.).
Анисускиа, поселение — 68 (в).
Анитку, гора в Наири — 10 (III, 35 сл.).
Анкурна, горы — 18.
Анмурру (?), город в Малой Азии — 46
(178 сл.).
Антитавр, горы — 50 (10), прим. 10.
Ану,и. с., бог—1; 10 (ТУ,7ел.); 11; 49 (125 сл.).
Анхиала, гавань Тарса — 59, прим 5;
ср. Ингира.
Анхите (Анхити, Анхиттегае), и. с., царь
Шуприи—23(11,2сл.); 28 (52 сл.);29; 31.
Анару ну [....], поселение в У^уатру —19.
*Апку, город в Месопотамии — 26 (лиц.,
25 сл.) и прим. 5; [Г 3].
Аплй, и. с.— 77.
Аплайа, и. с.— 40 (ж) и прим. 18.
Аппатар, область и поселение в Гизиль-
бунде — 49 (51 сл.).
Ара[ ], поселение в Уруатру—19.
Арабы, племена — 84.
Аравия, страна — 28, прим. 24; 70,
прим. 2; 84, прим. 12.
Арад, город в Финикии — 44, прим. 12;
см. Арвад.
Арад-Нинлиль (А рад-Нил л и ль, Арад-Бе-
лет), и. с.— 62, прим. 4; ср. Адрам-
мелек.
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ 285
Арад-Син, и. с.,сынСинаххериба — 50 (8).
Аразиаш, область в Мидии — 35.
Аразу, город в Сангибуту — 49 (233 сл.).
* Араке, река в Армении (совр.) —
[Д 2].
Арам, страна арамеев; библ. обычно=госу-
дарству
Дамаск— 18, прим. 14; 84; 86, прим. 3.
Арама, Араме, и. с.— см. Араму.
Арамалё, страна — 27 (II, 54 сл.); ср.
Армарили, Армарийали и т. д.
Арамеи, племена — 1, прим. 13; 10 (V,
44 сл.); 18 и прим. 14; 26 (об., 36 сл.)
и прим. 46; 49, прим. 121; 50 (32); 68
(е, 2) и прим. 12; 77, прим. 1.
Араму (Арама, Арраму и т. д.), и. с., царь
Урарту — 27 (I, 23 сл.; 45 сл.) и прим.
5; 28 (35 сл.); 29 и прим. 1; 31; 32.
Арарат, горы и страна — 62; 83 и прим. 7;
86 (2); см. Урарту.
Арарди, гора — 23 (I, 58 сл.).
Арарна, поселение в Наири— 42 (28 сл.).
Аратпати. поселение — 49 (6 сл.).
Аратта, река — 49 (6 сл.).
♦Арацани (Арцаниа), река (Мурад-чай)—3,
прим. 6; 10, прим. 1,2, 25, 36, 62, 27; (II,
45, сл.)и прим. 10; 28(141 сл.)и прим. 8;
45, прим. 2; 50 (4), прим. 3; [В 2].
Арба, Арбу, поселение в Армарили — 46
(116 сл.; 269 сл.).
Арбак(к)у, область и поселение в долине
р. Бохтан (?) — 26 (об., 30 сл.; 36 сл.)
и прим. 32.
♦Арбела, город в Ассирии — 23 (I, 58 сл.);
27 (И, 63 сл.); 50(41, д); 67 (к); 72(11,
95 сл.); 76; [Д 3].
♦Арвад, город и область в сев. Финикии,
античн. Арад—И; 44 (7 сл.); 84; [А 4].
Аргана Маден, город (совр.) — см. Мал-
лану, Арканиа.
Аргишти I (также Аргишт^), и. с., царь
Урарту — 37; 38 и прим. 6, 10; 49
(367 сл.).
Аргишти II (также Аргиста), и. с., урарт¬
ский царь — 50 (33; 34 и прим. 2, 3);
54 и прим. 18; 67, прим. 53; 76, прим. 1.
Аргиштиуна, крепость в Айаду — 46
(11б"сл.); 49 (280 сл.).
Ардарай, и. с., парь ушташшайский — 34.
Ардикши, гора между Хубушкией и
Мусасиром — 46 (121 сл.); 49 (309 сл.).
Ардиунак, поселение в Айаду — 49
(280 сл.).
Ардупа, поселение в Хабхи, что на пере¬
вале (?) — 23 (II, 15 сл.).
Арзани(а), город и область на крайнем
юге Палестины, на границе Египта —
64; 70.
Арзанибиу, гора в Наири — 10 (ITI,
35 сл.) и прим. 33.
Арзашку(ну), город в Урарту — 27 (II, 45
сл.); 28 (35 сл.); 29; 31; 32.
Арзугу, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Арзухина, область — см. Ахизухина, Ур-
зухина.
Ариду, город и область — 27 (I, 14 сл.;
18 сл.); 34 и прим. 4.
Арие (?)г и. с. — 50 (40, прим. 3); ср.
Арьяэ.
Арикдеыилу, и. с., царь Ассирии—1.
Аримайцы, племя — 34.
Арина (Аринни и т. д.), город в Мусру
— 2; 6 и прим. 8; 10 (V, 67 сл.) и
прим. 67.
Аринун, поселение в Уруатру — 19.
Арица, и. с — 50 (18; 28; прим. 3).
Арканиа, гора у истоков Тигра, совр.
Аргана— 23 (III, 92 сл.) и прим. 65.
Армаид, Армед (Армет?), город в Стране
Маннеев — 46 (52 сл.); 54; ср. Урмей-
ате.
♦Армарили (Армарийали, Арамалё, Ар-
миралиу), область в Урарту— 27,
прим. 16; 46 (116 сл.); 49 (269 сл.;
280 сл.) и прим. 67; 50 (4); [Д 2].
Армения, страна — 18, прим. 15; 27.
прим. 12 -
Армиралиу, область — см. Армарили.
Арму на, поселение в Сангибуту - 49
(233 сл.).
Армянский Тавр, горы — 3, прим. 8;
10, прим. 37, 39, 43, 45; 41, прим. 12;
42, прим. 6; 43, прим. 5.
Армянское нагорье — 1, прим. 6; 3, прим. 8;
34, прим. 1; 50 (5), прим. 8.
Арна, поселение в Армарили — 49 (269 сл.).
Арнон, речка в Трансиордании — 84,прим.
И
♦Арпад(да), город, совр. Телль Эрфад, се¬
вернее Алеппо — 41 (83 сл.) и прим. 1;
45; ср. Бит-Агуси. [Б 3—4].*
Арпакшад, страна — 86 (1), прим. 3; ср.
Аррапха.
♦Арраиха (Аррапху, Арбаха), город и об¬
ласть, совр. "Керкук—1, прим. 5;
6 и прим. 10; 49 (428 сл.); 50 (22);
81; 86 (1), прим. 3; [Д 4].
Ар(п)ирги, область в Хабхи (?) — 10
‘(TV, 7 сл.).
Арсийанши, город в Стране Маннеев — 73.
‘Арсита, племя — 73, прим. 7.
Арсиу, гора — 49 (309 сл.).
Артасирара, и. с., индийский вождь —34.
Аруа, гора в Хабхи — 23 (I, 58 сл.).
Аруа, и. с., царь киндутаушский в Запад¬
ной Мидии — 34.
Арубе, поселение в Тумме — 23 (I, 43 сл.).
Арума, гора в стране Ишдиш (Милдиш?)—
10 (II, 63 сл.).
Арума, гора в стране Луллуму (?) -* 10
(III, 73 сл.).
Аруни, гора в Тумме — 23 (Т, 43 сл.).
Арура, поселение в Тумме — 23 (I, 43 с л.).
Арцабиа, гора в Сангибуту — 46 (109 с л.);
49 (233 сл.).
Арцабиа, область около Укку — 50 (14)
и прим. 12.
Арцаниа, поселение в Хабхи — 23 (I,
58 сл.).
Арцаниа, река — см. Арацани.
Арпиду, гора -- 46 (116 сл.); 49 (280 сл.).
Арьяэ (Арье, Арие?), и. с.— 50 (14 и
прим. 4; 25 и прим. 3; 28 и прим. 3;
40, прим. 3).
Асапа, город в Уайапсе — 49 (297 сл.).
Асархаддон (Ассурахиддин, Апплурахид-
дин(на), и. с., царь Ассирии — 49,
прим. 118; 62 и прим. 6, 7; 63; 64; 65.
286 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
прим. 9; 67 (б, в, г, д, п) и прим. 7, 20,
44, 47, 51; 68 (г, 1, 5, 13, 17, 18, 19;
е; 1) и прим. 2,4, 20, 21, 23; 69 (1 и
прим. 2-5; 2—3); 70; 75 (1).
Асатийцы, племя — 34.
Асау (Асу, Суа), и. с., царь Гильзана — 27
(I, 27 сл.; II, 60 сл.) и прим. 7, 17;
ср. Асу.
Аскалон, город в стране филистимлян —
44 (об. 7 сл.).
Асиа, и. с., царь Дайаэни — 31.
*Асоирия, страна — в тексте passim; на
карте [Д 3—4].
Ассурахиддин, и. с.—62, прим. 7; см. Асар-
хаддон.
Асу, и. с., царь Гильзана (не Гузаны!) —
см. Асау.
Асухили, царь Арзани — 70.
Аткун (Аткаяа), поселение в Наири — 2
и прим. 4; 19, прим. 2; 23 (I, 69 сл.)
и прим. 20; ср. Йаткун, У аткун.
Атрана, крепость в Стране Маннеев — 73.
Атургини, область в Наири — 10 (IV,
43 сл.).
Ауиби, поселение севернее Кутмухи -- 42
(28 сл.).
♦Аукане, область Зикирту — 49 (79 сл.;
91 сл.); [Е 3].
Ахаз (Йаухази), и. с., царь Иудеи - 44,
прим. 15.
Ахатабиша, и. с., дочь Саргона II, жена
Амбариса (см.) — 50 (10) и прим. 13.
Ахидурэнши, и. с.- 69 (1).
* Ахизухина, область см. Урзухина. —
[Д 4];
Ахираму. и. с., царь Бит-Иахиру — 23
(П\ 21 сл.).
Ахламеи, кочевники (= арамеи?) — 1 и
прим. 13; 6; 26 и прим. 47; 67 (е, 1).
Ахсери (Ахшери), и. с., царь Страны
Маннеев — 68 (б); 72 (II, 95 сл.);
73 (III, 16 сл.); 77.
Ахшуру, гора — 49 (6 сл.).
Ашдиаш, поселение в Стране Маннеев —73.
Ашгуза — см. Ашкеназ, скифы.
Ашкеназ, царство скифов — 83 и прим. 9;
86 (1).
Ашнаху (?), поселение — 21.
Апшаштатаук, и. с., царь уилайский (?).
— 34.
Ашурдаи, поселение в Уллубе — 42
(23 сл.).
Аппла, страна — 23 (III, 92 сл.) и прим. 61;
ср. Алзи.
♦Ашшур, город в Ассирии — 1, прим. 10;
2; 3; 7; 9; 10 (V, 22); 13; 14; 20;
27 (И, 63 сл.); 28, прим. 12: 34; 38,
прим. 8; 40 (ж); 46(178сл.); 49 (1 сл.;
112 сл.; 125сл.) и прим. 1; 50 (24; 36);
80; 81; [Д 4].
Апплурахиддина, и. с., царь Ассирии —
см. Асархаддон.
Ашшурбанапал, и. с., царь Ассирии —
50 (41, к); 57, прим. 3; 68 (г, прим. 13;
д); 69 (1, прим. 3; 3); 72 (II, 95 сл.);
73; 74 и прим. 1; 75 (1, 2); 76 (1,2 )и
прим. 5; 77 и прим. 4; 78, прим. 1;
79.
Апппурбелдан, и.с.—50(29,прим. 5,10; 39).
Апппурбелкаин, и. с. — 27 (II, 30 сл.).
Апппурбелкала, и. с., царь Ассирии — 18;
19.
Ашшурбелуданнин, и. с.— см. Ашшур-
белдан.
Апппурбелусур, и. с., эпоним 685 г. до
н. э.— 59.
Апплурдан III, и. с., царь Ассирии — 38,
прим. 1.
Ашурданнинапал, и. с.—57, прим. 3.
Апппурдурпания, и. с., главный кравчий
(?) — 50 (37; 38; 40).
Апплурикиша, город в Уллубе — 42 (I)
28 сл.); 43; 44 (43 сл.).
Апппуркассуну, и. с.— 50 (37).
Ашшуркин, и. с.— 69, прим. 1; ср. Апплу -
рушаллим.
Ашшурле’, и. с., царь Караллу — 46
(52 сл.; 139 сл.) и прим. 20; 53; 54.
Апплурмукинпалеа, и. с. — 69, прим. 3.
Ашшурнерари V, и. с., царь Ассирии —38,
прим. 1; 41, прим. 1.
Апппурнасирапала город—23 (I, 58 сл.).
Апплуррешпши, и. с., царь Ассирии—9;
Апплурримнишешу, и. с.— 18 и прим. 4.
Ашшуррисуа, и. с.— 50 (3 и прим. 3;
5;~ 9; 10; И и прим. 1; 12; 13; 14 и
прим. 4; 20; 21; 24; 25; 26; 28; 29; 30; 31).
Апплурубаллит I, и. с., царь Ассирии —
1 и прим. 18.
Апплу рубаллит II, и. с., царь Ассирии —
69, прим. 3; 81.
Апппурушаллим, и. с.—69 (1) и прим. 1.
Апппуршезибани, и. с.— 40 (б).
Апппурэтелшамеирситиубаллитсу, и. с.—
69, прим. 3.
Бабарурцы, племя — 34.
Бабилу, область—28, прим. 20; 38, прим. 6;
49, прим. 14; ср. Вавилония, Намру.
*Бабиту, гора и перевал — 24 и прим. 8;
25; [Д 4].
Бабутта, поселение в Уллубе — 42 (23 сл.).
Бабхи, страна (?) — 3 и прим. 4; 4; 5; 7.
Бабхийцы, племя — 5; 6; 10 (II, 16 сл.;
III, 35 сл.; IV, 7 сл.) и прим. 43.
Багбарту, богиня — см. Багмашту.
Багдад, город (совр.) — 50 (38), прим. 1;
Багдатти, и. с., царь Уишдиша — 46
(52 сл.) и прим. 12; 56.
Багмашту, и. с., богиня (м. б., читай Баг¬
барту) — 49 ( 415 сл.) и прим. 98; 51;
52.
Багпарна (?), и. с., царь г. Закруте в Ми¬
дии — 49 (3 сл.).
Баг-Тешуб (?), и. с. — 50 (16 и прим. 1;
37 и прим. 4).
Бадахшан, местность (совр.) — 50 (41, ж),
прим. 1.
База, поселение в Хабхи — 20.
Базу, страна (совр. Неджд в Аравии) —70.
(367 сл.).
Бактрия, страна — 28, прим. 24; 50 (41, ж).
Балдуарза, поселение в Айаду — 49
(280 сл.).
Бала, город — 46 (32 сл.); 53.
Балават, городище — см. Имгур-Энлиль.
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 287
♦Балих, город и река — 81 и прим. 9;
[В 4].
Ba’jnr, и. с., царь г. Тира — 70.
Банбакабна, поселение — 60.
Бара, и. с., царь гинзинайский в Мидии
(?) - 34.
Барбас, поселение в Наири (?); чтение
не бесспорное — 41 (176 сл.).
Баргун, страна (м. б., Машгун ?) — 2;
19 и прим. 7.
Барзаништу(н), поселение в Ицалле —
23 (III, 92 сл.) и прим. 67; 50 (28 п
прим. 6).
Барзуриани, поселение в Уайаисе — 49
(297 сл.)
Барзута, и. с., царь таурлайский — 34.
♦Бари, область — 49 (188 сл.); [Е 2].
Барикану, поселение в Мидии — 49 (6 сл.).
БарнакуЦ страна (ср. Бит-Бунаки) — 65.
Барпаниш, поселение — 4.
Барунакка, город в Зикирту — 49 (79 сл.).
Батман, река, приток верхнего Тигра
(совр.) — 42, прим 12; 43, прим. 6.
Батуми, город (совр.) — 10, прим. 45;
*31, прим. 1.
Башан, область в Заиорданье — 84.
Бел, и. с., бог — 49 (415 сл.) и прим. 37,
75; 50 (7); 69 (1, 2,3); 72 (II, 95 сл.);
82.
Белапалиддина, и. с., царь Аллабрии —
46 (165 сл.); 49 (6 сл.); ср. Белиддин.
Белет, и. с., богиня — 10 (IV, 7 сл.).
Белиддин, и. с., царек Аллабрии (?) — 50
(17 и прим. 1; 18); ср. Белапалиддина.
Беликиша, и. с. — 77.
Белримани, и. с.— 50 (19).
Белуджистан, страна (совр.) — 7, прим. 2.
Белушезиб, и. с.— 69 (2).
Белхабу, и. с.— 69 (2).
Бензу, урартская крепость — 42 (28 сл,);
50 (32, прим. 3); ср. Пенза.
Бер, и. с., бог — 69 (1).
Биби, и. с.— 66.
♦Библ, город в Финикии — 17, конец
примечаний; 44 (7 сл.); 84, прим. 4;
ср. Гебал, Гублу; [А 5].
Бикни, гора (совр. Демавенд) — 47; 50
(ж, прим. 1).
Бирате, город — 80.
Бирдаша (Бирдашу), гора, совр. Шернах.
даг (?)—41иприм. 16; 42 (28 сл.);45.
Бирисхадри, и. с., мидийский вождь —73.
Биртату, и. с., царь г. Цибур в Мидии —
49 (6 сл.).
♦Биртиту, город и область — 6 и прим. 9;
81, прим. 14; ср. Такритайн; [Д 4].
Бируа (?), поселение — 73.
Бируатти, гора — 49 (6 сл.).
Бирхилуза, поселение в Айаду — 49
(280 сл.).
Бисиа, поселение в Уллубе — 42 (23 сл.).
Бисираин, и. с., царь аримайский — 34.
Бит-Абдаданст, страна — 49 (6 сл.); ср.
Абдадана.
♦Бит-Агуси, царство с центром в г. Ар-
паде (см.)—41 (59 сл.); 43; [Б 3].
♦Бит-Адини, область в Месопотамии —
84, прим. 13; ср. Эден; [Б 3—4].
Витай, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Бит-Акука(?)ния, область в Табале — 46
(165 сл.).
Бит-Амман, страна и город, совр. Амман
в Трансиордании — 44 (7 сл.).
♦Бит-Бахианп, царство в Сев. Месопота¬
мии — 23 (II, 21 сл.) и прим. 48;
[В—Г 3].
♦Бит-Бунаки, область между Эламом и
Мидией — 65, прим. 5; ср. Барнаку.
Бит-Буритиш (Бит-Буруташ), династия в
Табале — 46 (165 сл.) и прим. 43; 53.
Бит-Дай(а)укки, страна — 46 (139 сл.);
ср. Дайукку.
♦Бпт-Замани, страна с центром в Амеду
(см.) — 22; 23 (II, 2 сл.; III, 92 сл.)
и прим. 68, 69, 70; 26 (об., 36 сл.)
и прим. 34; 27 (II, 40сл.); 28 (141 сл.);
[В 3].
Бит-Зуальзаш, область в Зап. Мидии — 49
(б‘ сл.).
Бит-Ипггар, поселение в Зап. Мидии —
49 (6 сл.).
Бит-Йахири, область в Месопотамии —
25 (II, 21 сл.).
Бит-Капси, область и город в Зап. Мидии—
49 (6 сл.; 74 сл.) и прим. 29.
Бит-Кари, область в Мидии — 68 (г, 2)
и прим. 8,9, 21.
Бит-ки[ ], область (?)—50 (13).
Бит-Кубатти (?), город в Мидии — 68
(г, 4).
Бит-Кулла, страна — 6.
Бит-Макки, страна — 6.
Биг-Па’алла, область или династия —54.
Бит-Сакбат, город в Мидии — 49 (6 с л.).
Бит-Сапгибути, область — 46 (109 сл.);
ср. Сангибуту.
Бит-Тат[ ] — 68 (г, 1).
Битурра, поселение в Ассирии — 60.
♦Бит-Халупе, область в Месопотамии —
[В-Г 4].
Бит-Хамбан, область, античн. Кампадена,
район совр. Бисутуна — 53; 68
Бит-Якин, халдейское княжество — 77,
прим. 4.
♦Богинь перевал—23 (II, 86, с л.) и прим. 53;
26 (лиц., 25 сл.) и прим. 8; [Г 3].
♦Большой Заб, река (совр.)—3, прим. 2; 10,
прим. 63; 17, прим. 2; 27, прим. 18; 28,
прим. 24;49, прим. 86; 50(1, прим. 6; 5,
прим. 1; 10, прим. 8; 12, прим. 4); ср.
Заб, Верхний Заб; [Д 3].
Бохтан, река, приток Тигра (совр.) — 26,
прим. 31; 27, прим. 4; 28, прим. 10; 49,
прим. 73; 50(5), прим. 8; 68(в), прим.
Буба, и. с.— 23 (I, 58).
Бубу, и. с., начальник поселения —
23 (I, 58).
Бубузи, крепость в Армарили — 49
(269 сл.).
Будауа, страна — 64.
Буйа, река — 49 (6 сл.).
Бунну, город в Сев. Месопотамии — 26
(лиц., 25 сл.).
Бурдир, поселение в Малой Азии — 46
(178 сл.).
Бурисайцы (?), племя — 28 (174 сл.).
288 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Бурраману, и. с.— 26 (об., 36 сл.).
Бусуту (Бушту), поселение в Парсуа —
28 (174 сл.); 73 и прим. 2.
Бушше, страна — см. Пушше.
♦Вавилон, город—7; 12; 32; 49, прим. 75; 50
(36); 69 (1) и прим. 4; 81; 83; [Д 5].
Вавилония, страна—1, прим. 3,8; 3, прим.1;
6 и прим. 6; И; 18, прим. 18; 24, прим.
3, 7; 34, прим. 5; 38, прим. 6; 41,
прим. 10;50(41,ж, прим. 1); 77, прим.
I, 9; 81, прим. 2; ср. Аккад, Бабилу,
Кардуниаш.
Вади ал-Ариш, река (совр.) — 70, прим. 1.
Ван, озеро—2, прим. 5;10, прим. 45; 16, прим.
2; 17, прим. 2; 18, прим. 15; 27, прим. 16;
32, прим. 1; 49, прим. 68; 50(8), прим.
4; ср. Наири Море.
♦ Вашшукканни, столица Митанни — см.
Упппукани; [В 3].
Верхний Заб, река — 15; 49(6 сл.; 309 сл.);
См. Заб, Большой Заб, Эламуниа.
Вусурну — см. Мусурну, Ушурну.
Габбуана-Апплу р, и. с., крупный асе.
сановник — 50 (29).
Гавраэна, страна — см. Тогарма.
Гагу, и. с. — 73.
Газа, город в стране филистимлян — 44
(7 сл.), прим. 17.
Гала (?) — см. Диулла.
♦Галис, река (античн.) — [А — Б 2].
Гамбулу, арамейское племя между Вавило¬
нией и Эламом — 77, прим. 1.
Гамир(ра), страна киммерийцев (см.) —
50 (10 и прим. 2; И и прим. 2); ср.
Гомер.
Гаргамиш (Каркемиш), город, совр. Дже-
раблус на Евфрате — 1, прим. 9; 34;
41 (83 сл.); 47; 55.
Гаэташ, город в Мелитене — 28 (107 сл.).
Гебал, город в Финикии — 84; см. Библ,
Гублу.
Гёльджик, озеро (совр.)—23, прим. 66; 27,
прим. 10.
Герюн, город (совр.) — см. Тогарма.
Гета, поселение в Аааду — 49 (280 сл.).
Гефше, ^деревня (совр.) — см. Кипшу(на).
Гигес, и. с., царь Лидии — см. Гуггу.
Гидбула (?), поселение севернее Кутмухи—
42 (28 сл.).
♦Гизильбунда, область между Страной
Маннеев и Мидией — 34; 35; 46
(101 сл.); 49 (51 сл.) и прим. 27;
[Ж 3].
Гизуарзу, поселение в Сангибуту — 49
(233 сл.).
♦Гилеад, область — [Б 5].
Гильгамеш, и. с.— 49, прим. 8, 115.
♦Гильзан(у), страна—22; 23 (I, 56 сл.;
II, 80 сл.); 24 и прпм. 4; 25; 27 (И,
60 сл.; 63 сл.) и прим. 7; 28 (35 сл.;
174 сл.) и прим. 15; 29; 30; 31—33; [Д 3].
Гимдакрикка, поселение в Зикирту — 49
(79 сл.).
Гингпбирцы, племя (?) в Зап. Мпдии — 34.
Гингилиниш, поселение в Ассирии — 60.
Гингирдайцы, племя (?) в Зап. Мидии—34.
Гинзинайцы, племя (?) в Зап. Мидии —34.
Гинхухтапцы, племя (?) в Зап. Мидии — 34.
Гиридаду, и. с., царь Агаши — 23 (III,
92 сл.).
Гишта, и. с., царь абданайский (в Зап.
Мидии) — 34.
Главного кравчего область — 42 (28 сл.);
50 (1), прим. 2; см. Кутмуха.
Гог, и. с.—85; 86(1), прим. 3; см. Гуггу,
Гигес.
Гомер, страна — 85; 86 (1); ср. Гамир(ра),
киммерийцы.
Горькое море (лагуна Персидского зали¬
ва)— 31 и прим. 1, 4.
* Гублу (Библ), город — 84; [А 5].
Гуггу (Гигес), и. с., царь Лидии — 72
(И, 95 сл.) и прим. 3; 74; 86 (1), прим. 3.
Гудузаны, племя (?) — 69 (2).
♦Гузана, город в Месопотамии, совр.
Телль-Халаф —67, прим. 40; [В 3].
Гула, богиня — 21; 67 (к).
Гунзинану, и. с., царь Камману — 46
(178 сл.); 47; 51; 55.
♦Гургум(у), страна в Малой Азии в рай¬
оне совр. Мар’аша— 41 (59 сл.; 83
сл.) и прим. 3; 44 (7 сл.; 43 сл.); 47;
51; 55; [БЗ].
Гурдй (Гордий ?), и. с., правитель Тиль-
Гаримму — 46, прим. 53; 59.
Гурианиа, область (урартск. Куриани) —
50 (И) и прим. 2, 3.
Гуррайцы, племя—50 (38).
Гуррусупа, поселение в Зикирту — 49
(79 сл.).
Гусуне, поселение в Стране Маннеев — 73.
Гутип (Гутиум), горные племена — 38;
49 (309 сл.) и прим. 79; см. кутии.
Гюзаль-шехр, поселение в Месопотамии
(совр.)—2, прим. 4; 26, прим. 48.
Даг[ ], город в Сангибуту — 49
(233 сл.).
Дади, и. с., царь Хубушкии — 34; ср.
Дата, Датана.
Дадиму, и. с., царь каскейский — 44
(7 сл.).
Даиканша (Даиканшу), поселение в На¬
ири (?) — 41 (176 сл.); 45.
Дайазуна, поселение в Айаду — 49
(280 сл.).
Дайан-Ашшур, и. с. — 28 (141 сл.;
159 сл.; 174 сл.).
♦Дайани (Дайану, Дайаэни, Дайэни),
страна (урартск. Диауэхи) — 10 (IV,
43 сл.; V, 22 сл.) и прим. 45; И; 12; 13;
17 и прим. 2, 3; 27 (II, 45 сл.) и прим. 13;
28(35 сл.); 29; 31 и прим. 6; 32; 33;
53; [В 1].
' Дайаэ, страна — 57.
Дайи, народ — 57.
Дайукку (Дейок), и. с., маннейский на¬
местник — 46 (75 сл.); 54; ср. Бит-
Дайаукки.
Далаин, поселение в Ассирии — 60.
Далайцы, племя в южном Азербайджане-
46 (109 сл.); 49 (188 сл.).
Дальта, и. с., царь Эллипи — 46 (165 сл.);
ср. Тальта.
♦Дамаск, город — 41 (83 сл.); 46 (46 сл.);
84; [Б 5].
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 289
Дамдаммуса (Дамдамусу и т. п.), город
на верхнем Тигре — 23 (I, 101 сл.;
III, 92 сл.) и прим. 68; 26 (об., 36 сл.)
и прим. 48, 54.
Дамнауш, страна — 6.
Данай, и. с.— 50 (37).
Данан, страна — см. Денан.
Данзиун, поселение в Наири — 41 (176 сл.)
и прим. 15; 45; ср. Занзиуна.
Даниа, поселение в Наири (?)—41 (176 сл.).
*Данунийцы, племя — 84, прим. 9; [А 3].
Дарй, и. с., царь области Сапарды — 49
(6 сл.).
Дариа, страна — 10 (III, 88 сл.).
Дарсина, гора — 4.
Дата, и. с., царь Хубушкли — 28 (176 сл.);
ср. Датана, Дади.
Датана, и. с., царь Хубушкии — 28 (159
сл.) и прим. 13.
Дедан, область в Аравии (?) — 84.
Дедан, средиземноморская страна — 84;
ср. Данан, данунийцы.
Дезизу, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Дейок, и. с.— 46, прим. 23, 40; ср. Дай-
укку.
Денан(?), страна — 84, прим. 9; ср. Дедан.
Дербенд-и Базиан, перевал (совр.) —
24, прим. 8.
Дехок, перевал в горах Джебель ал-Абьяд
(совр.; асе. Андарутта) — 49, прим. 117.
Дешт-и Кевир, пустыня (совр.) — 49,
прим. 21.
Джебель ал-Абьяд, горы в Ассирии
(совр. ) — 49, прим. 117; 57, прим. 3.
Джебель Синджар, горы в Месопотамии
(совр.) — 81, прим. 19.
Джебель Софи, горный хребет в Ассирии
(совр.) — 60, прим. 1.
Джегету, река (совр.) — 49, прим. 23, 24.
Джезирет-ибн-Омар, город (совр.) — 2,
прим. 4; 23, прим. 19, 20; 26, прим. 7—
10; 41, прим. 16; 42, прим. 10; 50 (1,
прим. 2; 37, прим. 2); 57, прим. 6.
Джейхан, река (совр.) — см. Пирам.
Джераблус — см. Гаргамиш, Каркемиш.
' Джуди-даг, гора (совр.) — 41, прим.
16; 50 (10), прим. 1; 57, прим. 6, 9; ср.
Нибур.
Диауэхи — см. Дайаэни.
Д иду ала, поселение в Хабхи — 20.
Дилизиа, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Дильмун, остров в Персидском заливе — 7
и прим. 1.
Димамайцы, племя (?) — 34.
Дирнакуш, и. с., царь кибруйский — 34.
Дирра, город — 26 (об., 36 сл.) и прим. 21.
Дирриа, страна — 23 (III, 92 сл.) и
прим. 64; 26, прим. 29.
Диррийцы, племя—26 (лип., 25 сл.)
и прим. 21.
Диуабли, поселение в Энзи (?) — 42
(28 сл.).
Диулла (?) v Нала, поселение в Уллубе —
42 (23 сл.).
*Дияла, река (совр.)—18, прим. 19; 28,
прпм. 20; 34, прим. 11; 35, прим. 4;
38, прим. 6; 41, прим. И; 49, прим. 13,
14; [Е 5].
Диярбекир — см. Амеду, Бит-Замани. 1919 Вестник древней истории, № 4
Дуаин, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Дунану, и. с., правитель Гамбулу — 76
Дунаша[ ], поселение в Уруатру— 19.
Дурдукка, город — 46 (32 сл.); ср. Зир-
диакка, Зурзукка, Сирдакка.-
Дуриси, и. с. — 49 (6 сл.).
Дур-Ипггар, поселение в Ассирии — 60.
*Дур-Куригальзу, город в Вавилонии,
совр. Акаркуф— [Д 5]. * *
*Дуру, город и область в Сев* Месопо¬
тамии, совр. сАназ — 6 и прим. 7;
[В 3].
Длф-Шамаш, город — 50 (28).
*Дур-ШаррукЕН, город в Ассирии — 2,
прим. 9; 46 (178 сл.); 50 (30; 32)-; 56;
65, прим. 9; [Д 3].
Дур-Энлиль, город на границе Страны
Маннеев — 68(6).
Дусанпи, и. с., правитель Сапарды.-—Д>8
(г, 9, 13, 14). */ * :
Ду’уа, страна в Малой Азии(?)— 65:
i
*Евфрат, река — 1, прим. 8,9; 6 цприм.
4-6; 7; 10 (IV, 43 сл; V, 44 сл.;„ЛЧ,
39 сл.) и прим. 22, 25, 36, 45, 62;
И; 13; 17, конец примечаний?, 23 (I,
69 сл.; III, 92 сл.) и прим. 63, 64; 24,
прим. 2, 3; 27(11, 30сл.); 28 (35 сл.;
107 сл.) и прим. 8; 31 и приш 4у 6;
32; 34, прим. 2, 3,5; 41 (67. сл.стра¬
ница Урарту при Сар дури И); 42 (28
сл.); 49 (199 сл.) и прим. 56; 50 (4 и
прим. 3; 34 и прим. 7); 81 и прим.
4, 8; [В 4].
Египет, страна — 1, прим. 17; 2, прим. 9;
68 (е, 1, 2); 70 и прим. 1, 5—7; 72
(II, 95 сл.); 81; 84; 86 (1), прим. 3.
Заб, река — 28 (159 сл.); 34; 81; см.
Верхний Заб, Нижний Заб, Большой
Заб', Малый Заб, Эламуниа.
Забан, область — 24 и прим. 5; 25; 35.
Забана, и. с., царь зузарурайский — 34.
Задду, страна — 34.
Зазабуха, поселение в Сев. Месопотамии—
23 (II, 86 сл.); 26 (лиц., 25 сл.).
Зазаку, и. с. — 50 (36).
Закруте, область в Мидии — 49 (6 сл.).
Зала(й), и. с., правитель Китпата в Ги-
зильбунде — 46 (101 сл.); 49 (51 сл.).
Замба, страна — 23 (III, 92 сл.).
*3амуа, страна лулумейцев — 1, прим. 5;
18, прим. 19; 21 и прим. 1; 23 (II, 80 сл.)
и прим. 51; 24, прим. 8; 25; 40 (ж);
49 (6 сл.); [Д — Е 3].
*3амуа Внутренняя — 34, прим. 8; см.
Маннеев Страна; [Е 3].
Замуа Внутренней море (оз. Урмия) — 32.
Занзар, и. с., царь димамайский — 54.
Занзиуна, крепость в Армарили, то же,
что Данзиун — 27 (II, 54 сл.); 41,
прим. 15.
Заранда, область восточнее оз. Урмия —
46 (109 сл.); 49 (167 сл.).
Зардукку, и. с., царь г. Харзиапу в Ми¬
дии — 49 (6 сл.).
Заришу, п. с., царь хундурский — 34.
Заришу, и. с., царь парсанийский — 34.
290 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН II ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Захо, поселение (совр.) — 57, прим. 3.
Зенджирли, поселение (совр,) — см.
Сам’а ль.
Зербаниту, богиня — 78.
Зерибни, и. с. — 50 (36).
Зибиа, город в Стране Маннеев — 46
(52 сл.); ср. Изибиа, Узбиа.
Зизи, и. с., правитель Аппатара в Ги-
зильбунде — 46 (101 сл.); 49 (51 сл.).
•Зикарту (Зикерту, Зике(р)тиа, Зикирта,
Зикирту), страна восточнее оз. Ур¬
мия — 46 (32 сл.; 52 сл.; 101 сл.);
и прим. 12; 47; 49(бел.; 74сл.; 79сл.;
91 сл.; 125 сл ; 156 сл.; 415 сл.)
и прим. 29; 50 (14 и прим. 7; 15; 16;
17 и прим. 2, 3, 5); 52; 53; 54; 55; [Е
2-3].
Зикуну, поселение в Урарту — 19; ср.
Зингун.
Зимур, гора — 46 (109 сл.); 49 (125 сл.).
Зингун, область в Уруатру, ср. Зикуну—
2 и прим. 5; 19 и прим. 5;
Зирдиакка, город в Стране Маннеев, ср.
также Дурдукка, Зурзукка, Сир-
дакка — 49 (51 сл., 74 сл.).
Зирма, поселение в Сангибуту—49 (233 с л.).
Зиуку, область в Урарту — см. Зингун.
Зу, мифическая птица — 26, прим. 21; 38.
Зузарурайцы, племя в Мидии (?) — 34.
Зурура[...], поселение в Уруатру — 19.
Зурзукка, ср. Дурдукка, Зирдиакка, Сир-
дакка — 54.
Иберы, народ — 10, прим. L
Игани, страна в Закавказье — 50 (И),
прим. 2.
Игиги, боги — 78.
Идни, гора — 10(111, 35 сл.) и прим. 32.
Иезекиил, и. с., «пророк»—84; 85, прим.
3,7; 86 (1).
Иеремия, и. с., «пророк»—83.
Изз да, город в Наири(?)—41 (67 сл.) и
прим. 7.
Иззеда, поселение в Энзи(?)—(28 сл.).
Иззида, город — 45.
Изибиа, город в Стране Маннеев — 54; ср.
Зибиа, Узбиа,
Изирту- (Изирта), город в Стране Ман¬
неев — 46 (52 сл.; 75 сл.); 49 (6 сл.);
54; 72 (II, 95 сл.); 73.
♦Израиль, страна и народ—83; 84; 85; [А 5].
Ийайа, город около Арбакку (в долине
р. Бохтан?)—26 (об., 30 сл.); ср. Йайа.
Иккиа, поселение в Уруатру — 19.
Илану, и. с., царь Бит-Замани — 23 (III,
92 сл.); 26 (об., 36 сл.) и прим. 32.
Илзи, страна — 4; см. также Алзи.
Илидже, поселение и гора (совр.) — 29,
прим. 1; 67, прим 20.
Илпмильку, и. с.— 22.
Илптаккиль, и. с.— 68 (д).
Или-Тешуб, и. с., «хеттекпй» царь (в Ме-
литене?) — И.
Илгипп, страна — 75 (1); см. Эллипи.
♦Иллубру, поселение в Киликии, совр.
Нсмрун (?) — 59; [А 3].
Илудала. и. с.— 50 (38).
И лупа, ].'• с., царь куманийцев — 20.
♦Имгур-Энлиль, город в Ассирии (совр.
Балават) — 24, прим. 1, 4, 10; [Д 3].
Инаилияаллак, и. с. — 21 и прим. 7.
♦Ингира, город, гавань Тарса (Анхиала)—
♦Ингира (Анхиала) — 59; [А 3].
Индаруайцы, племя (?)—69(2).
Иннайа, река в Урарту — 49 (297 сл.).
Иония, страна— 82; 84; 86 (1), прим. 5; см.
также Кипр, Йаман, Йаван.
Иппа, поселение в Наири (?) — 41 (176 с л.).
Иптугутура, племя(?) — 50 (38).
Ирак, страна (совр.) — 31, прим. 4.
Иранзу, и. с., царь Страны Манпеев —
46 (32 сл.); 49 (51 сл.); 54.
Ирбиди, поселение в Хабхи — 23 (I,
58 сл.).
Иргистиани, город (в Урарту?) — 50 (40).
Ирди, поселение в Кумани — 14.
Иркеа, река — 28, прим. 24.
Ирра, и. с., бог чумы — 29 и прпм. 5.
♦Ирриди (Ирриду), поселение в Митанни —
I, прим. 9; [Г 3].
Иррупи, царь Катмухи, он же Кили-
Тешуб — 10 (II, 25 сл.).
Ирсиа, область и поселение — 23 (II,
86 сл.); 26 (лиц., 25 сл.).
Иртиа, гора в Урарту — 49 (233 сл.).
Иртизати, и. с., царь гингирдайский — 34.
Исайя, и. с., «пророк» — 86 (1), прим. 7.
♦Исана, область — [Г 3].
Испания, страна — 70, прим И; 84, прим.
6; 86 (1), прим. 7.
Испаррира, поселение в Ассирии — 60.
Испилабра, поселение в Ицалле — 23
(III, 109 сл.); ср. Ишпилибрия.
Исуа — см. Ишуа.
♦Ит, город — [Д 5].
Италия, страна — 84, прим. 5.
Иттй, и. с., царь аллабрийский — 46-
(52 сл.) и прим. 20; 53; 56.
Итти’, и. с., дарь Ицаллы — 23 (III,
92 сл.).
Итти-Адад-анену, и. с.— 66.
♦Иту’айцы, племя — 50 (28 и прим..5; 32;
34); 68 (е, 1); [Д 4].
Иудея, страна—44 (7 сл.); 62, прим. 1;
83; 84
♦Ицала (Ицалла, Ацалла, Цалла), страна»
в Сев. Месопотамии — 23 (I, 101 сл.;
II, 15 сл., 21 сл.; III, 92 сл.) и прим.
30, 40, 67; 50 (28, прим 6); [В 3].
Ицияу, и. с.— 50 (13).
Ишди-Харран, и. с., командир кимме¬
рийского полка в Ассирии — 66.
Ишдига, м. б., следует читать Милдиш,
город—10 (II, 63 с л.) и прим. 22.
Ишкаллу (Ишиккалу), и. с., царь Табала—
68 (д).
Ишкуза — см. Скифы.
Ишкутну, поселение в Уруатру — 19.
Ишпилибрия, поселение в Ицалле — 23
(II, 15 сл.) и прим. 40.
Ишпакай, и. с., царь скифов — 65 и
прим. 9.
Ишпуини (Ушпина, Ишпуэни), и. с.,
царь Урарту—34, прим. 9: 49
(367 сл.).
Иштаиппа, поселение в Зикирту — 49»
(79 сл.).
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 291
Иштайаун, поселение в Уруатру — 19.
Иштамниа, поселение в Уруатру — 19.
Иштар, богиня — 1; 8; 10 (IV, 7 ел.)*,
13; 23 (I, 69 сл.); 34; 49 (156 сл.);
50 (7); 67 (к); 72 (II, 95 сл.); 73; 76 (1.)
Иштараура, река—49 (79 сл.).
Иштардури, и. с. — 49 (428 сл.) и прим.
114; 50 (30).
Иштардури (чит. Исардури), п. с.— см.
Сардури III.
Иштарэмукайа, и. с.— 40 (в).
Иштатти, город в Стране Маннеев — 72
(II, 95 сл.).
Иштаршумикиша, и. с.— 50 (15), прим. 1,
3, 7.
Иштунда, поселение в Малой Азии — 44
(об., 7 сл.).
* Ишуа (Исуа), страна — 10 (III, 88 сл.)
и прим" 36; 17, конец примечаний;
27 (II, 40) и прим. И; [В 2].
Ишум, и. с., бог — 69 (1).
Иаблиуну, поселение в Уруатру — 19.
Йаван — 70, прим. 10; 84, прим. 7; 86 (1)
и прим., ср. Йаман(а), Иония.
*Йаданана, остров Кипр — 70; [А 4].
Йазе, и. с.— 69 (3); ср. Айазе.
Йайа, и. с.— 68 (а, 1); ср. Ийайа.
Йалуна, страна — 40 (г).
Йаман(а), страна — 70, прим. 10; ср.
Йаван, Иония.
Йасабду, поселение около Кумме — 21.
Йата, и. с.— 50 (37).
Пате, страна — 22.
Йаткун, гора в Уруатру — 19; ср. Аткун,
Уаткун.
Йаухази (Йехоахаз, Ахаз), и. с., царь Иу¬
деи — 44 (7 сл.).
Йаэри, поселение — 50 (19).
Йефет, и. с.— см. Яфет.
Йехоахаз, и. с., царь Иудеи — см. Йау-
хази.
Кабапи, поселение в ЗикиртуГ— 49
(79 сл.)
Каблин(у), город на Евфрате — 81.
Кади[ ], страна — 26 (лиц., 25 сл.).
Кайсари(е), город (совр.) — 46, прим. 44;
50 (10), прим. 10; ср. Мазака.
Какзу, город в Ассирии — 67 (к).
Какзу, крепость в Шуприи — 67 (п).
Каки(а), и. с., царь Наири (Хубушкии) —
27 (I, 20 сл.; II, 63 сл.).
Каккадану, и. с., урартский полководец—
50 (4; 9; 10; 21 и прим. 1).
Какме(йцы), страна и народ (?) —
46 (46 сл.) и прим. 8; 49 (51 сл.); 53.
Кали-Тептуб, и. с., царь Катмухи — 10
(II, 25 сл.).
Каллама (?), река— 42 (28 сл.) и прим. 12;
ср. Каллат, Калланиа.
Калланиа, крепость в Айаду — 46 (116 сл.);
49 (280 сл.).
Калланиа, река в Урарту — 49 (297 сл.
ср. Каллама.
*Каллат (?), река — 41, прим. 12; [Г 3].
*Кальха (Калху), город в Ассирии,
совр. Нимруд — 23 (III, 92 сл.);
24, прим. 1, 4, 10; 28 (159 сл.; 174 сл.);
31, прим. 6; 40 (г); 49 (6 сл.) и прим. 4;
50 (14), прим. 16; 67 (к); [Д 4].
Камзигла, страна — 6.
♦Камману, страна (античн. Комана) —
46 (178 сл.); 47; 51; 55; [Б 2].
Каммараш, страна — 6.
Камменза, страна — 6.
Кана, поселение у горы Нибур — 57; 58.
Канда, п. с.— 68 (д).
Канзабакани, поселение в Мидии — 49»
(6 сл.).
Каниун, область в Урарту — 50 (4).
Канне, (Калне, Кулланй)," город в Си¬
рии — 84.
Кантау, поселение в Мидии — 49 (6 сл.)/
Каппадокия, страна — 44, прим. 10; 54,
прим. 1.
Караджа-даг, гора (совр.) — 23, прим.
40, 64.
Каракку, и. с., царь урикайцев—49 (бел.).
Каралла (Караллу), страна — 46 (52 сл.;
139 сл.) и прим. 20; 47(7сл.); 49 (6 сл.);
53; 54.
Караниа, поселение — см. Арканиа.
Кара-су, исток Евфрата (совр.) — 31,
прим. 6.
*Кардуниаш (Кар-Дуньяш), страна —3;
7; 24 и прим. 7; 25; см. также Аккад,
Вавилония; [Д 5].
Карзину, поселение в Мидии — 49 (6 сл.).
Кар-Зита [...] (?), поселение и область в;
Мидии — 68 (г, 1).
*Каркар, город в Сирии — [Б 4].
Кар-кашшй («Касситская колония»), по
селение в Мидии — 68 (г, 5, 10, 13, 14,
19) и прим. 8.
*Каркемиш, город на излучине Ев¬
фрата, совр. Джераблус — 1, прим. 9;
10 (V, 44 сл.); 13; 23, прим. 49; 25,
прим. 1; 34, прим. 3; 42 (67 сл.);46 (46;
сл. и прим. 7); см. также Гаргамиш;
[Б 3].
*Кар-Нинлиль, город в Ассирии — [Д 3].
Карнури, поселение в Ассирии — 60.
Карсибутайцы, племя (?)—34.
Карсипар, крепость и область в долине
Большого Заба (?) — 50 (1; 12 и
прим. 4).
*Кар-Тукульти-Нину рта, город в Ассирии
-[Д 4].
Кар-Уригалли — см. Кишассу.
Карх, поселение на верхнем Тигре (совр.)—
23, прим. 34; 26, прим. 19; 28, прим. 1;
50 (1), прим. 3; см. Тушхан.
Кар-Шамашнасир, поселение в Ассирии —
60.
Кар-Шульмануашаред, город, то же, что-
Тиль-Барсиб (совр. Телль Ахмар)—
27 (И, 30 сл.; 40 сл.); 34.
*Каскейцы, племя в Понтийских горах (?);
Каску,страна—10(11,89 сл.) и прим. 26;
44 (об., 7 сл.); 46, прим. 50; 47; 53;
[Б 1 2].
Каспийское море — 10, прим. 45; 28,
прим. 17; 34, прим. 7; 35, прим. 9.
Касситы, племя—1; 49, прим. 13; 54,
прим. И; 68 (2,5), прим. 8.
Кастарити, и. с.— см. Каштарити.
19*
292 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Катазплу, и. с., царь Куммуха — 23
(III, 92 сл.).
Катмухи, область — см. Кутмух(а), Глав¬
ного кравчего область.
Каушмалакн, и. с., царь Эдома — 44
(7 сл.).
Кахат, поселение в Митанни — 1, прим. 9.
*Кашпйара (Кашийари, Кашияри, Каши-
яэри), горы в Месопотамии, совр. Тур-
сАбдин—1, прим. 9, 12; 4; 10 (1,62 сл.);
18 и прим. 11; 22; 23 (I, 101 сл.; II,
15 сл., 86 сл.; III, 109 сл.); 26 (лиц.,
25 сл.) и прим. 16, 50; 28 (52 сл.); 31;
[В—Г 3].
Каштарити (Кастарити), и. с., вождь
мидийских повстанцев—68 (г,5—14,17,
конец)и прим. 7,8,21,23; 69(1), прим. 5.
Каштирру» поселение в Уллубе — 42
(23 сл.).
К’гимар, армянское назв. обл. Куллим-
мери — 43, прим. 6.
Кедар (Кидру), область в Аравии — 84.
Кепани, страна — 23 (III, 92 сл.).
Керкук, город (совр.) — 1, прим. 5; 6,
прим. 10; 81, прим. 13; см. Аррапха.
Керманшах, город в совр. Иране — 49,
прим. 17.
Ки[ ], поселение — 46 (178 сл.).
Киакки, и. с., царь Шинухту (в других
текстах царь Табала) — 54.
Киаксар, и. с., царь Мидии — 81, прим. 17.
Киара, и. с., царь карсибутайцев — 34.
*Кибаку, поселение в Сев. Месопотамии,
совр. Кивах — 23 (II, 86 сл.); 26
(лиц., 25 сл.) и прим. 9; [Г 3].
Кибарушайцы, племя (?) — 34.
Кибурайцы, племя (?) — 34.
Кизил-узен, река (Сефид-руд) (совр.)— 49,
прим. 27.
Кизра, гора в Наири—10 (IV, 43 сл.).
Киламбате, поселение в Мидии — 49
(6 сл.).
Киликийские ворота, перевал — 59,
прим. 2.
Киликия, страна — 46 (75 сл. и прим.
44); 50 (10), прим. 10; 59, прим. 5; см.
Куэ, Хилакку, Денан, Таре.
Киликия равнинная — см. Куэ.
Киликия Трахея, страна — 46, прим. 44;
ср. Хилакку.
Килисса, поселение в Энзи (?) — 42
t (28 сл.).
Кили-Тешуб, и. с., царь Кутмухи — 10 (II,
25 сл.).
Кйлмад, страна — 84.
Кильмап, город — 68 (г, 13).
Киммерийцы, племена — 50 (8 и прим. 2;
10, прим. 13: 36 и прим. 4; 41, г,
д, к); 63; 64; 65 и прим. 1; 66,
прпм. 2; 68 (а, 1; б; г, 7, 9, 10, И,
13, 14, 18, конец; д; е, 1, 2); 69 (2,3);
72 (II, 95 сл.); 74; 75 (1); 77, прим. 9;
78, прим. 4; 81, прим. 18; 86 (1), прим. 2.
Кинабу, поселение в Наири — 23 (I,
101 сл.).
Кинаки, поселение — 34.
Кинапгганиа. город в Сангибуту — 49
(233 сл.).
Кингараку, поселение в Мидии — 49
(6 сл").
Кингиш-тилэнзах, поселение в Мидии —34.
Киндари, область в Наири—10 (IV, 43 сл.).
Киндутауш, поселение в Мидии — 34.
Кинихаману, поселение в Парсуа — 28
(174 сл.).
Кинукайцы, племя (?) — 34.
Кипабарутака, поселение в Мидии — 34.
Киппа, город в Уайаисе — 49 (297 сл.).
Кипр, остров (совр.) — 70, прим. 9; 84,
прим. 3.
*Кипшу(на) (Кипша), город к с. от Асси¬
рии, совр. Гефше — 10 (VI, 22 сл.)
и прим. 74, 77; 13; 57 и прим. 3; 58; 80;
[Г 3].
Кирини, область в Наири — 10 (IV,
43 сл.).
*Киррури, страна и перевал в дол. Боль¬
шого Заба — 17, прим. 2; 23 (I, 54 сл.,
56 сл., 58 сл.); 24 и прим. 4; 25; 27
(II, 63) и прим. 18; [Д 3].
Кируа, и. с.— 59.
Кисай, и. с.— 50 (36).
Кисиру, поселение я Ассирии — 60.
Китакки, и. с., царь Урианги — 49 (6 сл.).
Китпат, поселение в Гизильбунде — 49
(51 сл.).
Киттим, остров — 84.
Киуна, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Кишассу (Кишесим), город в Мидии, он
же Кар-Уригалли — 47; 68 (г, 7)
и прим. 13.
*Кишта(н), город в Коммагене, совр.
Кюштем —42 (20 сл.) и прим. 1; 43; 44
(43 сл.); [Б 3].
Кишпал (?) или Киштар (?), гора — 46
(109 сл.); 49 (199 сл.).
Коллара-даг, гора (совр.) — см. Куллар.
Комана (каппадокийская ?), город и об¬
ласть — 46, прим. 50.
Комане, поселение (совр.) — см. Кумме.
Коммагена, страна — 23, прим. 62; 27
(I, 27 сл.); 46, прим. 56; см. Ку(м)му-
х(у).
Куа, поселение к северу от Ассирии — 57;
58.
Куайаин (?), поселение в Айаду — 49
(280 сл.).
Куббу, гора — 23 (III, 92 сл.).
Куване, поселение (совр.) — 3, прим. 2.
Куда, поселение в Наири (?) — 41 (176
сл.); 50 (39 и прим. 2); ср. Кута,
Кутта.
Куззуракийцы, племя (?) в Малой Азии —
68 (д).
Кукиаба, поселение в Уруатру — 19.
Куккума, город в Мидии — 68 (г, 4).
Куккут, поселение в Ассирии — 60.
Кукуну, поселение — 26 (лиц., 25 сл.).
Кукусаншу, поселение (в Наири?) — 41
(67 сл.); 45.
Кулибарзини, область в Наири — 10
(IV, 43 сл.).
Кулламмери, город в Шуприи — см.
Куллиммери.
* Куллар, гора в стране Лулумейской,
совр. Коллара-даг — 49 (6 сл.) и
прим. 5; [Е 4].
УКАЗАТЕЛЬ- СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ 293
*Куллиммери, город в Шупрни, затем
наместничество Ассирии — 43; 67 (н);
68 (а, 1); 73; [Г 3].
Кума, поселение — 50 (25), прим. 6; см.
Кумме.
*Кум(м)анийцы (Кумени), племя и страна—
10 (V, 67 сл., 82 сл.; VI, 22 сл.); 11;
12; 13; 14; 20 и прим. 1; 21; см.
Укумани, Кума, Кумме [Г 3].
*Кум(м)е, Куммани, Кумману, Кумени,
поселение; кумейцы, племя (?) — 3,
прим. 2; 21 и прим. 8, 9; 50(14 и прим.
4; 25, прим. 6; 30 и прим. 1, 3); 60,
прим. 8; [Д 3].
*Ку(м)мух(у) (Куммух, Кумуху пт. д.),
страна, античн. Коммагена.— 23 (III,
92 сл.); 41 (59 сл.; 67 сл.) и прим.
4; 42 (23 сл.); 43; 44 (7 сл.; 43 сл.); 46
(178 сл.); 47; 54; 55; [Б 3].
♦Куммуху (Кумух), город, античн. Са-
мосата, совр. Самсат (?) — 41, прим.
4; 54; [В 3].
Кумурдайцы, племя — 73.
Кунну, поселение около Кумме — 21.
Курбан (?), город— 50 (29), прим. 3;
57, прим. 3.
Курбата (?), страна — 6.
Куруну, поселение — 26 (лиц., 25 сл.).
Кусу (Эфиопия) — см. Куш.
Кута, поселение в Наири — 42 (28 сл.);
ср. Куда, Кутта.
Кутии, племя —1; 2 и конец примечаний; 3;
4; 5; 7; 8; 9, прим.; 29 и прим. 4;
49, прим. 13; 65 и прим. 8, 9; см.
Гутии, Гутиум.
♦Кутмуха (Кутмухи, Катмуха), область
к северу от гор Кашийари, совр. Тур-
сАбдин— 1 и прим. 12; 2 и прим. 11;
3—7; 10 (I, 62 сл.; 89 сл.; II, 16 сл.;
36 сл.; III, 7 сл.); И; 12; 21; 23 (I,
69 сл.; II, 86 сл.); 26 (лиц., 25 сл.);
40 (а,б); 50 (37, прим. 1; 38, прим. 1);
58; ср. Главного кравчего область
[Г 3].
Кутта, поселение в Уайаисе — 42, прим. 12;
49 (297 сл.); ср. Кута, Куда.
Куш —85; 86 (1), прим. 3; см. Эфиопия.
Кушехну, местность (возможно чтение
«Тушшехну», ср. «Тушхан»?) — 64 и
прим. 5.
Кушташпи, и. с., царь Куммуха — 41
(59 сл.; 67 сл.); 44 (7 сл.; 43 сл.).
*Куо, страна (равнинная Киликия); ку-
айцы, народ — 41 (83) и прим. 10; 44
(7 сл.); 53; 59; 68 (д); [А 3].
Лаб(а)дуду, племя в Месопотамии — 38.
Лайле, царь Базу — 70.
*Лакё, область на Евфрате — 24 и прим. 2;
25; [В 4].
Лалар, гора — 4.
Лалла, и. с., царь Мелида — 28 (107 сл.).
'Лаллукна, город — 46 (46 сл.); 53.
Лаптуру, и. с.— 22, прим. 4; 23 (II, 2 сл.;
III, 109 сл.); 26 (лиц., 25 сл.).
Л ару эте, местность в Аллабрии — 49 (бел.).
Лас, и. с., богиня — 69 (1).
Латашё, крепость в Аллабрии — 49
(6 сл.).
Либе, крепость в Тумме — 23 (I, 43 сл.).
♦Ливан, горы в Сирии — 24; 84; [А 5].
Лпгдампд, и. с.—78, прим. 1, 3; ср. Туг-
даммё, вождь Умманманды.
Лиги-Тешуб (?), п. с.— 67 (ж).
Лигуну, поселение в Уруатру — 19.
Лидия, страна—68 (г), прим. 5; 84; прим.
5; 85, прим. 1, 3; см. также Луд, Лудд.
Лидяне, племя — 86 (1), прим. 3.
Луа, поселение в Наири (?) — 14.
Луа, река —23 (III, 92 сл.).
Лубба (?), поселение севернее Кутмухи —
42 (28 сл.).
Лубду, крепость восточнее р. Тигра, юж¬
нее Ассирии — 1 и прим. 7; 73, прим.
13.
Лубсуа, поселение в Наири (?) — 45.
Луд(ду), страна (Лидия) — 72 (II, 95 сл.);
74; 84; 86 (1), прим. 3.
Лудим, племя — см. Лидяне.
Лукаданшу, поселение в Наири (?) — 41
(176 сл.); 45.
Лукиа, река — 23 (II, 15).
Лукиа, поселение в Наири (?) — 41 (176 сл.)
и прим. 16; 42 (28 сл.).
Луксайцы, племя (?) — 34.
♦Лулумейцы (лулумеи), племена — 1; 2,
конец примечаний; 9; 12—14; 18 и
прим. 19; 21; 24 и прим. 8; 49 (6 сл.);
[Е 3—4].
Лулута, страна — 26 (об., 36 сл.).
Лусиа, поселение в У л лубе — 42
(23 сл.).
Лутипри. и. с., отец урартского царя Сар-
дури I - 28, прим 9.
Луха, крепость юго-восточнее совр. Ами¬
да — 2 и прим. 4; 10 (IV, 7 сл.) и прим.
40; ср. Элухат.
Лухсу, поселение в Малой Азии — 46
(178 сл.).
Магог, страна (Лидия?) — 85; 86 (1).
Магур, и. с., бог (прозвище Сина) — 49
(309 сл.).
Мадай (Матай) — см. Мидия.
Мадани, страна и горы — 3; 4; 6; 7; ср.
Амадани.
Мадан(у), поселение в области Аррапхи —
81.
Мадаранзу, поселение в Месопотамии, оно
же Маранзу — 23 (II, 86).
Мадахирайны, племя (?) — 28 (159 сл.).
Мазака, античн. город (совр. Кайсари) —
46, прим. 44.
Мазгерд, город (совр.) — 27. прим. 12.
Майафаркин, город (совр.)—см. Неферкерт.
Маклрту, и. с., парь г. Бит-Сакбата в
Мидии —49 (6 сл.).
Малатия город (совр.) — 10, прим. 45, 62;
И, прим. 4; 41, прим. 2; 42, прим. 1;
46, прим. 53; см. Мелид.
Малая Азия, полуостров — 13, прим. 1;
23, прим. 63; 46 (46 сл.) и прим. 7;
50 (36), прим.; 63, прим. 1; 78, прим. 6.
Мали, поселение в Мидии — 49 (6 сл.).
♦Маллану, область, совр. Аргана—23 (III,
92 сл.) и прим. 6^: 40 (д, е); [В 3].
294 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Маллау, гора — 46 (109 сл.); 49 (167 сл.)
Малоазийский Тавр, горы — см. Тавр.
* Малый Заб, река — 1, прим. 5; 10 (III,
92 сл.); 18, прим. 19; 23, прим. 51;
24, прим. 4, 8; 27, прим. 18; 49, прим.
5. 10; см. Заб, Нижний Заб; [Д 4].
Малхина (?), поселение в Месопотамии —
26 (лиц., 25 сл.).
Маманиш, и. с., царь луксайский — 34.
Мамптиаршу, и. с., начальник поселения
Мидии — 68 (г, 5) и прим. 9.
Мане, город — 81.
Манийаэ, и. с., царь Укку — 57.
*Маинеи, народ; Маннеев Страна, государ¬
ство—28 (159 сл.)и прим. 19; 34 и прим.1,
8, 10; 35, прим. 3; 46 (32 сл.; 52 сл.;
75 сл.; 101 сл.; 109 сл.; 165 сл.) и
прим. 2, 12, 18, 20, 24; 47; 49 (6 сл.;
51 сл.; 74 сл.; 91 сл.; 125 сл.; 156 сл.;
167 сл.; 233 сл.; 415 сл.) и прим. 13, 23,
25, 27, 30, 43, 79; 50 (8 и прим. 2; 12;
14; 16); 52; 53; 54 и прим. 4; 55; 65 и прим.
9; 68(6,в; г, 3, 4, 9, 10, И, 13, 14, конец)
и прим. 22; 23;(е, 2); 69 (1 и прим. 11);72
(И, 95 сл.); 73 (III, 16 сл.); 75 (2) и
прим. 4; 77 и прим. 7; 81; 83 и прим. 8;
84, прим. И; 86, прим. 1; см. также
Замуа Внутренняя, Мунна; [Е 3].
Маннукиаххе, и. с.— 76 (2) и прим. 10.
Маннуки-Ашшур, и. с.— 50 (22).
Манту па, поселение в У л лубе — 42 (23 с л.).
*Манцуату область в "Сирии — [Б 4].
Маранд, город (совр.) — 49, прим. 50.
Маранзу, поселение в Месопотамии, оно
же Мадаранзу — 26 (лиц., 25 сл.).
Мардин, город (совр.) — 23, прим. 30,
64; 26, прим. 10; 42, прим. 14.
Мардук, бог — 28 (174 сл.); 46 (121 сл.);
49 (6 сл.; 51 сл.; 91 сл.; 112 сл.;
125 сл.; 156 сл.; 309 сл.; 405 сл.)
и прим. 75; 67 (е); 78; 81.
Мардукайа, и. с.— 40 (а).
Мардукшемани, и. с.— 40 (е).
Мардукэтир, и. с.— 82.
*Мари, город на среднем Евфрате — 6
и прим. 5; [Г 5].
Мариру, поселение — 23 (I, 101 сл.).
*Маркасу, город в Гургуме, совр.
Мар’аш — 41 и прим. 3; 47 и прим.
5; 51; 55; [Б 3].
Марк^ха (Мархуха), крепость в Шуприи—
50 (38 и прим. 10); 67(н) и прим. 59.
Масий, горы (античн.) — 26, прим. 16;
см. также Кашийара.
Маситу, поселение в Ассирии — 60.
Матанби’ил, и. с., царь Арвада — 44
(7 сл.).
*Матара, поселение в Сев. Месопотамии,
совр. Матра— 26 (лиц., 25 сл.); [Г 3].
*Матиату, поселение, совр. Мидият — 23
(II, 86 сл.): 26 (лиц., 25 сл.) и прим.
10; [Г 3].'
Маткиу, поселение — 14; ср. Меткиа.
Матну (Матна), гора — 26 (лиц., 25 сл.;
об., 30 сл.).
Матра, поселение (совр.) — см. Матара.
Матти, и. с,, царь Тунны — 54.
Ма(т)ти’эль, и. с., царь Бит*-Агуси (Арпа-
да) —41 (59 сл.); 42 (20 сл.); 43.
Маусру — см. Мусру.
Мах(ха)унниа, гора в Урарту — 46
(116 сл.); 49 (280 сл.).
Мацираушайцы, племя (?) — 34.
Мацула, поселение в Сев. Месопотамии —
26 (лиц., 25 сл.).
Машгун, страна — см. Баргун.
Машдайукку, и. с., царь г. Кингараку — 49
(6 сл.).
Машдакку, и. с., цаФь г. Андирпатиану —
49 (6 сл.).
Машдакку, и. с., царь г. Аратпати — 49
(6 сл.).
Ме[ ], поселение — 60.
*Мегиддо, город в Палестине — [А 5].
Меинда, поселение — см. Менда.
Мекдиара (Никдиара), и. с., правитель
Внутренней Замуа — 34 и прим. 8.
Мелазгерд, город (совр.) — 17, прим. 1.
* Me л ид (Мелиде, Мелидду, Милид, Ми-
лидиа), страна (античн. Мелитена) и
город (в районе совр. поселения
Эски-П1ехр близ Малатии) — 10 (V,
33 сл.) и прим. 22, 45; И; 28 (107 сл.)
и прим. 5: 31; 32; 41 (59 сл.) и прим.
2, 4; 44 (43 сл.); 46 (178 сл.) и прим.
49; 47; 48 (7 сл.); 51; 55; 68 (д); [Б 2].
Мелитена — см. Me л ид.
Мелухха, страна на Персидском заливе,
позже — обозначение Эфиопии — 7 и
прим. 2.
Менда (или Меинда), поселение — 50
(41, г).
Мерхису (?), гора — 27 (II, 40.).
Месийцы, племя — см. Месу, Мисси.
Месопотамия, страна — 1, прим. 4, 6, 9;
6, прим. 2, 7; 10, прим. 23, 25; 18,
прим. И, 15; 22, прим. 16; 23 (I, 69 сл.)
и прим. 50, 57; 26, прим. 15, 16, 55; 27
(I, 27 сл.); 38, прим. 9; 66, прим. 2;
81, прим. 9, 19; 84, прим. 13.
*Месу (Месси)ч область в Стране Ман¬
неев — 34; 35; см. также Мисси; [Е 3].
Метатти (Митатти), и. с., царь Зикирту —
46 (32 сл.; 52 сл.; 101 сл.) и прим. 12;
49 (79 сл.; 91 сл.; 125 сл.; 415 сл.); 54.
Меткиа, поселение в Хабхи — 23 (I, 58 сл.);
ср. Маткиу?
Метурна, поселение около совр. Багдада—
50 (38) и прим. 1.
Мехрану, город — 65 и прим. 7, 9.
Мехри (Михри), племя и страна — 3
и прим. 3; 6—8; 13 и прим. 2; 20;
21; 40, прим. 6.
Мешек, страна — 10, прим, 1; 84—86; см.
Мушки.
Мигдония, страна (античн.)—26, прим. 16.
Мидас, и. с., царь Фригии — 46, прим 55;
ср. Мита.
* Мидия, страна; мидяне, народ — 34;
35 и прим. 2, 6; 46 (52 сл.; 75 сл.;
101 сл.; 139 сл.; 165 сл.); 47, прим. 1;
49 (6 сл.; 51 сл.; 74 сл.) и прим. 15,
21, 25. 27, 79; 50 (41, ж); 53; 68 (г, 2—
5, 7, 9 — 11, 13, 14, 16, 18, конец и
прим. 2, 4, 5, 9, 21; е, 2); 69 (1) и прим.
5; 73; 75 (1); 80; 81 и прим. 17, 18; 82;
83; 86 (1) и прим. 4; [Ж 4].
Мидия Горная, страна — 34, прим. 13.
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 295
Мидият, город (совр.) — см. Матиату.
Милдиш (?), м. б., читать Ишдиш, город—
10 (II, 63 сл.) и прим. 22.
Милиадруни, гора—10 (IV, 43 сл.).
Милид(е) — см. Мелид.
Милидия, город в Ханигальбате — 10
(V, 33 сл.); ср. Мелид
Минни, то же, что Страна Маннеев — 83.
Миннит, поселение в Аммоне—84, прим. 11.
Миси (Мисси, Мису), область Страны
Маннеев или Андии — 49 (51 сл.)
и прим. 23; 54; см. также Месу.
Мисиандийская, страна — 54 и прим. 4;
ср. Месу, Миси.
Мита, Митта, и. с., царь мушкийцев
(=Мидас?) — 46 (46 сл.; 165 сл.); 47
(10 сл.); 53 и прим. 3; 68 (д).
Митанни, страна — 1, прим. 6, 18; 2;
10, прим. 25; 18, прим. 9; 26, прим.
45; 40, прим. 4; ср. Ханигальбат.
Митатти, и. с., царь Зикирту — см. Ме-
татти.
Митинти, и. с., царь Аскалона — 44
(7 сл.).
Михри, страна — см. Мехри.
Моав, страна — 44 (7 сл.).
Море верхнее, Средиземное море — 3; 7;
9; 67 (н).
Море восхода солнца, Персидский залив—
34, прим. 7.
*Море захода солнца — 10 (IV, 43 сл.;
VI, 39) и прим. 45, 78; 12; 13; 31 и
прим. 1; 34; см. Средиземное море;
Черное море; Каспийское море; [А 4—
5; Б — В 1].
Море захода солнца, Великое; ср. Среди¬
земное море — 16 и прим. 1; 24;
31—33.
Море Каспийское — см. Каспийское море.
Море Наири — см. Наири море.
Море нижнее, Персидский залив — 3;
66 (н.)
Море Черное — см. Черное море.
Мосул, город (совр.) — 60, прим. 1, 5;
81, прим. 15.
Мосхи, народ — 10, прим. 1.
Мугаллу, и. с., царь страны Табал — 68
' (д); 72 (II, 68 сл.); 74.
Муканаш, страна — 6.
Муканиа, область в Наири (?) — 41
(176 сл.).
Мум(м)и (Мумме), страна — 3; 4; 50 (39 и
“ прим. 5).
Мунна — 35; ср. Страна Маннеев.
Мурад-чай, река (совр.) — 27, прим. 10;
28, прим. 8; 50 (4), прим. 3; см. Ара-
цани.
Мураррир (?), город в Шубрё — 18.
Муратташ, страна — 10 (III, 92 сл.).
*Мусасир, страна и город—1, прим. 17;
2, прим. 9; 3, прим. 2; 10, прим. 63,
67; 28 (179 сл.); 46 (121 сл.); 47; 48;
49 (309 сл.; 346 сл.; 405 сл.; 415 сл.)
и прим. 85—87; 50 (1; 2 и прим.
3: 3; 5 и прим. 1, 2; 10 и прим. 9;
12; 18; 23; 26; 27); 51; 52; 53;
54; 55; 60, прим. 8; 65, прим. 9;
ср. Мусру; [Д 3].
Муски(Муску), народ и страна—см. Мушки.
*Мусру, страна к северу от Ассирии — 1
и прим. 17; 2, прим. 9 и конец при¬
мечаний; 10 (V, 67 сл.; 82 сл.) и прим.
65, 68; 18; 28, прим. 24 [Д 3].
Мусру, гора — 2, прим. 9; 5G.
Мусурну, гора в Наири (?) —41 (176 сл.)
и прим. 16; ср. Ушурну.
Мутаккпль-Нуску, и. с., царь Ассирии—
16.
Мут(т)аллу, и. с., царь Коммагены —
46 (178 сл.); 51; 54.
Мутаррис-Ашшур, и. с.— 34.
Муцрайа (?), и. с.—44 (об., 7 сл.).
Мутурна, поселение (совр. Багдад?) — 50
(38) и прим. 1.
Муш, город (совр.) — 26, прим. 73; 28,
прим. 4.
* Мушки (Муски, Мушку, Муску), страда^
мушки (мушкийцы), племя — 10 (I,
62 сл.) и прим. 1; 12 и прим. 2; 13;
18 и прим. 3; 23 (1,69 сл.): 38' 46(46сл.;
165 сл.; 178 сл.) и прим. 55; 47 (10 сл.);
53 и прим. 3; 54; 68 (д); 86 (1), прим. 7;
ср. Мегаек; [А 2].
На[ ]и, поселение в Хабхи — 14.
Набала[...], поселение в Уруатру — 19.
Набопаласар (Набуапалусур), и. с., царь
Вавилонии — 81 и прим. 2.
Набу, и.с., бог — 49 (бел.; 156сл.; 309сл.;
415 сл.); 69 (1, 2, 3); 72 (II, 95 сл.);
81; 82.
Набуапалусур, и. с., царь Вавилонии —
см. Набопаласар.
Набудамик, и. с., эламский посол — 76
(1, 2) и прим. 5.
Набудурусур, и. с.— 50 (22).
Набукинудугул, и. с.— 66.
Набу куду рриусур, и. с., царь Вавилонии
(Навуходоносор II) — 82.
*Набула (Набулу), поселение в Месо¬
потамии, совр\ Нибль — 1, прим. 9;
[Г 3].
Набуле’ (Набулй), и. с.—40 (а); 50 (10 и
прим. И; 29 и прим. 4).
Набупадиншуму, и. с.— 82.
Набушаллимшуну, и. с.— 49 (428 сл.).
Набушаррусур, и. с.— 75 (2).
Навуходоносор II — см. Набукудурриусур.
Надбу, страна — 21.
Назабиа, область в Наири—10 (IV, 43 сл.)
Назинири, поселение в Стране Манпеев—73.
*Наири Море (оз. Ван)— 12; 16 и прим. 2;
27(1,23сл.; II, 54сл.);29; 31,32;33; [Г 2J.
Наири (На’ири), страны — 3 и прим. 8;
5—9; 10 (IV, 43 сл.; V, 22 сл.) и
прим. 45; И; 12; 13; 17; 18; 21; 22;
23 (II, 2 сл., 15 сл.); 24 и прим.
10; 25; 26; 26 (лиц., 25 сл.; об., 30
сл., 36 сл.; 53 сл.) и прим. 21; 27 (I,
20 сл.; И, 60 сл.); 31; 33; 34 и прим.
1; 35; наместничество — 40 (д, е); 41
(176 сл.) и прим. 16; 42 (28 сл.) и
прим. 15; 45, прим. 1; то же, что Ху-
бушкиа —46 (75 сл.; 121 сл.); 49 (233
сл.; 297 сл.; 306 сл.; 309 сл.; 405 сл.;
415 сл.) и прим. 73; 50 (5), прим.
8; 54; 67, прим. 40.
2 96 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН II ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ
*Нал(а), горы (Армянский Тавр) — 42
(23 сл.); 43; [Г 2].
Намдану, гора — 27 (II, 40 сл.).
Наме, река — 10 (II, 16 сл.).
Нампагата, поселение в Ассирии — 60.
*Намру (Намар), страна — 21; 28 (174 сл.)
и прим. 20; 31; 38 и прим. 6; 49 (6 сл.);
53; ср. Бабилу; [Е 4].
Нанза, поселение в Зикирту — 49 (79 сл.).
Нанийцы (?), племя (?) — 34.
Наппи, поселение в Мидии — 49 (6 сл.).
Нарагё, и. с.— 50 (13) и прим. 1.
Наху (?), поселение — 21.
*Нацпбин(а), город, античн. Нисибис,
совр. Несбин — 26, прим. 16; 81;
[Г 3].
Немрун, поселение (совр.) — см. Иллубру.
Неферкерт (Майафаркин), город (среднев.
и совр.) — 40, прим. 6; 42, прим. 5;
43, прим. 6.
Нергал, и. с., бог — 18, прим. 16; 49 (6 сл.;
156 сл.; 415 сл.); 65, прим. 9; 66;
67 (к); 69 (1); 72 (И, 95 сл.).
♦Нибур (Нипур), гора, совр. Джуди-даг —
23 (I, 69 сл.); 41 и прим. 14; 57; 58;
[Г 3].
Нигимхи, страна — 1 и прим. И.
Нижнее море — см. Море нижнее.
Нижний Заб, река — 4; 10 (VI, 39 сл.);
15; 21; 24; 25; 49 (6 сл.); см. Заб,
Малый Заб.
Никиппа, гора — 49 (6 сл.; 415 сл.).
Никку, поселение в Наири (?) — 41
, (176 сл.).
Никку, поселение в Туплиаше — 41,
прим. 11.
Ник-Тешу б (?), и. с., царь Шуприи — 70.
Нилипахри, страна — 2.
Нимруд, поселение (совр.) — см. Кальху.
♦Ниневия (Нинуа, Нина), город в Асси¬
рии 2, прим. 9; 22; 23 (I, 69 сл.);
26, прим. 5; 27 (II, 30 сл.); 40 (б);
50 (6, прим. 2; 36; 41, д); 56 и прим. 2;
57, прим. 1; 59; 60 и прим. 4, 6, 7; 62;
63, прим. 9; 66; 67 (к); 72 (И, 68 сл.;
95 сл.); 73; 74; 76, прим. 10; 81; [Д 3].
Нинигикуг, и. с., бог За — 49 (6 сл.).
Ниянп — 27 (I, 14 сл.).
Нинлиль (Ниллиль, Белет), и. с., богиня—
: 38; 49 (6 сл.); 67 (к); 77.
Нннурта, и. с., бог — 18, прим. 16; 49
*(6 сл.^; 62, прим. 3; 67 (к);72(11,95 сл.).
Нинуртакибсиусур, и. с.— 40 (д).
Нинуртаусалли, и. с.— 76 (2) и прим. 10.
Нинурташарриусур, и. с.— 82.
Ниппур, го{5Ъд в Вавилонии — 1, прим. 16.
Нирбу (Нербу, Нириб, Нереб), страна —
23(1,101 сл.; 11,2сл.; 15 сл.)иприм.40;
24 и прим. 4; 26 (об., 36 сл.) и прим. 50.
♦Нпрдун, область в Сев. Месопотамии —
23"(Н, 2 сл.); 26 (лиц., 25 сл.; об.,
36 сл.); [В — Г 3].
Нисибис, город — см. Нацибин.
Нпсрок(?),и. с., бог — 62.
Нпханп, страна — 3; 4; 6; 7.
Нпхпрпа, город — 40, прим. 6.
Нихрна, область — 40 (б).
Ниппун. поселение — 23 (I, 58 сл.).
Ной, и. с.— 86 (1).
Нубанаше,гора в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Нуннамнир, и. с., бог — см. Энлиль.
Нурайцы, жители города Нуру — 50 (27)
и прим. 2.
Нуску, и.с., бог—67 (к); 72(11,95 сл.).
Оман, страна (совр.) — 7, прим. 2
*Опис (Упи), город в Вавилонии —
[Д-Е 5].
♦Оронт, река в Сирии — 44, прим. 5;
54, прим. 10; [Б 4].
Пабхи, страна — см. Бабхи.
Паитери, область в Наири — 10 (IV,
43 сл.); И; 12. .
Пайукку, и. с., царь * г. Киламбате —
49 (6 сл.).
Палестина, страна — 26, прим. 6; 46
(75 сл.) и прим. 7; 61, прим. 6; 70,
прим. 1; 84, прим. 1.
♦Пальмира, поселение’ в Сирии — И;
[Б I].
Пан [....], поселение — 22.
Панамму, и. с., царь Сам’аля — 44 (6 сл.).
Панару, гора — 10 (II, 36 сл.).
Панзиш, крепость в Стране Маннеев —
49 (74 сл.; 79 сл.).
Пани[ ], поселение в Уруатру —
19.
Панирасу, поселение в Уруатру — 19.
Папа, город — 46 (46 сл.); 53.
Парас, страна — 84 и прим. 5; 85.
Парда, крепость в Зикирту — 46 (106 сл.);
48 (79 сл.); 54.
Парису, поселение в Уллубе — 42 (23 сл.);
45.
Парихиа, и. с. — 73.
Парра, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Парсанийцы, племя (?) — 34.
* Парсу а(ш), страна; парсуайцы, жители
Парсуа — 28 (159 сл.; 174 сл.) и прим.
18, 19; 34; 35; 46 (52 сл.); 49 (6 сл.;
51 сл.) и прим. 13; 53; 68 (г,16) и прим.
13; [Е 4].
Парсуаш (Парсумаш, Парса), страна
(Персида) — 49, прим. 13.
Партатуа (Бартатуа), и. с., царь скифов
(греч. Прототий) — 68 (г, 19).
Парушта, и. с., царькибарушайский — 34.
Патишхвар, область — см. ПатупГарра.
Патти-Синаххериба, канал — 60.
Пату рису, страна (Верхний Египет) — 70.
ПатупГарра, область в Мидии — 68 (г, 1)
и прим. 2.
Паукку, и. с., царь Бит-Капси — 49
(6 сл.).
Пафлагония, страна в Малой Азии — 86
(1), прим. 10.
Пацата (Пацате), .гора — 23 (I, 69 сл.).
Паша[ ]су, поселение в Стране Ман¬
неев — 73.
Пашшату, поселение — 50 (15) и прим. 4.
Пенза, поселение в Шуприи — 50 (32) и
прим. 3; ср. Бензу, крепость Урарту.
Перриа, город в Западной Мидии — 28
(174 сл.).
Персидский залив — 7, прим. 1, 2; 31,
прим. 4; 32, прим. 5
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 297
Персия, страна—84, прим. 5; 86, прим. 1.
Персы — 49, прим. 13, 25.
Пидара поселение—26 (об.ЗО с л.) ;см. Пптура.
Пизагиш, гора — 18.
Пизитта, гора — 18.
Пилази, поселение у горы Нибур — 23
(I, 69 сл.).
Пилакини) область в Напри — 10 (IV,
43 сл.).
Пиль[....]ра, страна — 5.
Пирам, река (античн.), совр. Джейхан —41,
прим. 3,10.
Пиришати, и. с., царь Ураша — 34.
Писирис, и. с., царь Каркемиша — 41
(83).
Пптану, город в Мидии — 65 и прим. 7, 9.
Питура (Пидара или Питара, Бптура),
город — 26 (лиц., 25 сл.) и прим. 30.
Пишамилку (Тушамплку), и. с., царь
Египта (Псамметих I) — 72 (II, 95
сл.) и прим. 7.
Понтийские горы — 10, прим. 26.
Пул (?), страна —86 (1), прим. 7; ср. Пут.
Пули(й)ани, поселение в Наири (?) — 23
(II, 15 сл.); 50 (8) и прим. 6.
Пуму, город — см. Уппуму.
Пунт (?), страна — 84, 85; см. также Пут.
Пурулумзи, страна (ошибочно Пурукуз-
РУ_3__7; 10 (I, 62 сл.; II, 89 сл.)
и прим. 3.
Пут, страна — 84 и прим. 5; 85.
Пушше (Пушши, Бушше), страна — 3 и
прим. 5; 4; 6.
Райади (?), и. с.—73.
Ракси, поселение в Зикпрту — 49 (79 сл.).
Расма, область в Аравии — 84.
Рамадани, поселение в Мидии (?) — 68
(г, 4).
*Рапику, крепость и местность на сред¬
нем Евфрате — 1 и прим. 8; 6 и прим.
6; 24 и прим. 3; 25; [Д 5].
Раппа, река — 49 (6 сл.).
Расал-‘Айн, город в Месопотамии (совр.)
— см. Решэни.
Рахилу, город — 81.
Рахисшарру, и. с.— 69 (3).
Рацаппа (Руцап), область в Месопотамии,
совр. Джебель Синджар—81, прим. 1 9.
Рацун (Рецон), и. с., царь Дамаска — 41
(83 сл.).
I Резайе, озеро — см. Урмия.
*Речки область — 49 (6 сл.); 68 (г, 19,
конец); [Ж 4]. v
Решэни, поселение в Месопотамии, совр.
Рас-ал^Айн — 1, прим. 9.
Решэни, поселение в Ассирии — 60.
Ри(й)ар, поселение в Урарту — 46 (116 сл.);
49 (269 сл.).
Римусу (Римуса), город в Ассирии — 59;
60 и прим. 4.
■ Рифат, страна — 86 (1).
Рубу’у, племя в Месопотамии — 38.
Руггулит, город — 81.
Руру» Река — 20•
Руса I (Урса, Руса), и. с., царь Урарту —46
(52 сл.; 75 сл.; 116 сл.) и прим. 5, 17,
36, 39; 49 (51 сл.;91 сл.; 112 сл.; 156 сл.;
269 сл.; 346 сл.; 367 сл.; 415 сл.) и
прим. 26, 85, 87; 50 (5 и прим. 3; 7
и прим. 2, 4; 9 и прим. 2; 14, прим. 11;
17; 21 и прим. 1; 34 и прим. 2; 41, з);
54 и прим. 18; см. также Урса.
Руса II (Урса, Руса, Русай), и. с., царь
Урарту —62, прим. 6; 67 (л) и прим.
53; 68 (а, 1); 76 (1,2) и прим. 1, 6.
Руцап, страна —см. Рацаппа.
Сава, страна (Сабейское царство), также
Шеба — 84.
Садудцы, племя (?) — 50 (14).
Сака (Сакка), поселение в Наири (?) —14
и прим. 3, 5; 41 (176 сл.).
Сактатуш, поселение в Зикирту — 49
(79 сл.).
Сакуата, и. с., урартский областеначаль-
ник — 50 (4).
Саламану, и. с., царь Моава — 44 (7 сл.).
Саланибу, поселение — 26 (об., 30 сл.).
Салманасар I, и. с., царь Ассирии — 5,
прим. 4; 23, прим. 26; 26, прим. 45;
см. Шульмануашаред.
Салманасар III, и. с., царь Ассирии —
10, прим. 45; 26,прим. 45; 27 (II, 63сл.);
31, прим. 6; 34, прим. 1; 40, прим. 13;
ср. Шульмануашаред.
Салманасар IV, и. с., царь Ассирии —
38, прим. 1.
Салу а, страна — 2; И; 12; 21.
Салуру, поселение и Энзите — 27 (II,
40 сл.).
*Сам’аль, город и царство, совр. Зенд-
жирли в Северной Сирии — 44 (6 сл.);
[Б 3].
Саману на, река в Уруатру — 19.
Самосата, город (совр. Самсат) — см.
Куммуху.
Санашу, и. с., царь кипабарутакский—
34.
Сангибуту, область в Мидии — 49 (6 сл.).
*Сангибуту, область в Урарту — 49
(167 сл.; 188 сл.; 213 сл.; 233 сл;
269 сл.); [Д 2].
Сандакшатру (Сандаккурру?), и. с., вождь
Умманманды — 78 Г
Сандашарме, и. с., царь Хилакку — 72
(II, 68 сл.).
Саниа, и. с.— 50 (21).
Санипу, и. с., царь Бит-Аммана — 44
(7 сл.).
Санхериб — 62; см. Синаххериб.
Сапарда, область в Мидии — 49 (6 сл.); 68
(г, 2, 9, 18) и прим. 5, 9, 21.
Саппанё, страна — 6.
Сар, река (античн.), совр. Сейхуп — 41,
прим. 10.
Сар(а)дауш, область — 10 (ТП, 92 сл.).
Сарати, * и. с.— 73.
Сарауш, страна — 10 (III, 73 сл.).
Сарбалиа, поселение в Мехри — 20 и
прим. 3.
Саргон II, и. с., царь Ассирии—2,прим. 9;
42, прим. 5;46, прим. И, 36, 40, 55;
47; 49, прим. 29, 33, 36; 50 (10,
прим. 10, 13; 17, прим. 1; 32, прим.
10; 36; 37, прим. 4; 41, и); 57, прим.
9; 63, прим.1; 68 (г), прим. 9; 77, прим.
3; ср. Шаррукпп.
298 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
*Сардаурри (Сардури), город в Уллубе,
совр. Сардева (Сардебар)?— 42 (20 сл.)
и прим. 6; 50 (28 и прим. 7); [В 3].
Сардури I (Седури), и. с., сын Лутипри,
урартский царь — 28 (141 сл.) и прим.
34, прим. 9.
Сардури II (Сардаурри, Сардурри, Иштар-
дури), и. с., царь Урарту—41 (59 сл.);
43; 44 (43 сл.); 46 (116 сл.); 49
(269 сл.); 50 (8 и прим. 3; И, прим. 2).
Сардури III (Иштардури), и. с., царь Урар¬
ту—50 (30); 72 (X, 40-50) и прим.
20; 79, прим. 1.
Сардури, и. с., сынИшпуини —49 (367 сл.).
Сардурихурда, крепость — 49 (199 сл.;
213 сл.).
Сарды, город в Лидии — 68 (г), прим. 5.
Саруарди, поселение в Айаду — 49
(280 сл.).
*Саруг, город в Месопотамии — [В 3].
Сасалхиа, поселение в Уруатру — 19.
Сасиашайцы, племя (?) — 34.
Сассу, поселение севернее Кутмухи —
42 (28 сл.).
Сасунские горы (совр.) — 18, прим. 15;
23, прим. 35; 26, прим. 53; 28, прим. 4;
67, прим. 28.
Сатарегау, и. с.— 49 (6 сл.).
Сатарпану, и. с., царь г. Барикану —
49 (6 сл.).
Сатирпай, и. с.— 34.
Саткури, поселение около Куммс — 21.
Сахир, город—81.
Сахенд, гора — см. Сохенд.
Саху, область в Иране (?) — 73.
Себеине, река (совр.) — 22, прим. 8.
Седури, и. с., царь Урарту -т- см. Сарду¬
ри I.
Сейхун, река (совр.) — см. Сар.
Сени (илиСиэни?), и. с., царь Дайаэни —
10 (V, 22 сл.) и прим. 61.
Сенир, гора в Палестине — 84.
Сетину, и. с., урартский областеначаль-
ник — 50 (3; 4).
Сефид-руд, река (совр.) — 28, прим. 17;
49, прим. 27.
Сибак (?), гора — 43.
Сибиттиби’ил, и. с., царь Библа — 44
(7 сл.).
*Сидон, город в Финикии — 17, конец
примечаний; 70; 84; [А 5].
Сидоняне (флникийцы), народ — 68 (е, 2).
Сикабда, страна — 6.
*Сикани, поселение—см. Ушшукани; [В 3].
Сикипса, поселение в Уллубе — 42
(23 сл.).
Сиккуру, страна — 6.
Силим-Анппур, и. с,— 50 (41, в).
Силу на, гора — 35.
Сим, и. с.— 86, прим. 3.
Симгурийцы, племя (?) — 34.
Симера, область — 23 (I, 54 сл.).
Симерцы, племя — 27 (I, 14 сл.).
Симеси, перевал и область — 23 (I, 54 сл.);
27 (I, 14 сл.) и прим. 1; 28 (174 сл.).
Спмесийцы, племя (?) — 27 (I, 14 сл.).
♦Симирра (Цимир), город в Финикии —
[А 4].
♦Спмпррпа, гора — 49 (6 сл.); [Д 3].
Син, и. с., бог — 49, прим. 79; 66, прим.
2; 72 (II, 95 сл.); 73.
Синабир, гора — 49 (6 сл.).
Синабу, поселение в Наири —26 (об.,
36 сл.); 40 (д, е).
Синахериб, и. с.— см. Синаххериб.
Синахульзи, гора — 49 (6 сл.).
Синахусур, и. с.— 49 (125 сл.) и прим. 38.
Синаххериб(а), и. с., царь Ассирии —
46, прим. 53; 50 (10; 14; 27; 32, прим.
1); 59, прим. 14; 60, прим. 2; 62, прим.
4, 6; 63; 65, прим. 9; 76, прим. 10.
*Сингара, город и область в Месопота¬
мии — [Г 4].
Синзи, канал в Куммуху — 44 (43 сл.).
Синихини, крепость в Стране Маннеев—
49 (6 сл.).
Синнадинапал, и. с., сын Асархаддона —
69, прим. 3. -
Синшарришкун, и. с., царь Ассирии — 81.
Синшаррусур, и. с. — 62, прим. 5.
Сион, гора (также г. Иерусалим) — 83.
Сипак, гора — 43, прим. 3; ср. Сибак.
Сиплиа, и. с., урартский областеначаль-
ник — 50 (4).
*Сиппар, город в Вавилонии —^7; [Д 5].
Сирашме, и. с., царь бабарурайский — 34.
Сирашу, и. с., царь симгурийский — 34.
Сиргану, поселение и местность в Наири—
40 (г).
Сирдакка, крепость в Стране Маннеев —
49 (51 сл.), см. Дурдукка, Зирдиакка,
Зурзукка.
Сирийская степь —1, прим. 14; 54, прим.
13.
Сиримайцы, племя (?)—27 (I, 14 сл.).
Сирис, область в Мидии (?) — 68 (г, конец).
Сирия, страна — 10, прим. 25; И, прим. 1;
25, прим. 1; 26, прим. 6; 27 (I, 27 сл.);
31, прим. 1; 32, прим. 3; 38, прим. 4;
42, прим. 6; 46, прим. 6, 7; 54, прим.
10,13; 84, прим. 1, 10.
*Сирку (Тирка), город— [В 4].
Ситера, поселение в Зикирту — 49 (79 сл.).
Сихана, поселение — 50 (23 и прим. 1).
Сиху, гора — см. Сибак.
Сихуа, поселение — 73.
Скифы (Ашгуза, Асгуза, Ишкуза, Ашке¬
наз), племена—65 и прим. 9; 68 (в,
г, 2, Г5, 18, 19и прим. 5, 23, 24; д); 77,
прим. 9; 83 и прим. 9; 86 и прим. 9.
Сомхети, груз, название Армении — 27,
прим. 12.
Софена, страна (античн.)—10, прим. 22, 36.
Сохенд, гора (совр.) — 49, прим. 34, 41; см.
Уауш.
Средиземное море—10, прим. 45; 32, прим.
2; 34, прим. 7; см. Море верхнее
захода солнца.
Суа, и. с., царь Гильзана — 27 (II, 45 сл.)
и прим. 17; 28, надписи над изобра¬
жениями; ср. Ас(а)у.
Субарту — см. Щубарту, шубарейцы.
*Суби, урартская область — 49 (167 сл.);
*Субнат, река, совр. Себеяне — 22; 23
(I, 101); 24 и прим. 4; 25; [В 2].
Суги, страна — 10 (IV, 7 сл.).
Сугуниа, город в Урарту—27 (I, 23 сл ); 29.
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 299
Судруи, поселение — 14.
Суду, поселение в Месопотамии (?) — 1,
прим. 9.
Суйа, гора — 49 (6 сл.;.
Суккиа (Сукку), город — 46 (32 сл.); 53.
Сукушки, гора — 4.
Сулу, поселение в Ассирии — 60.
Сулумаль, и. с., царь Мелида — 41 (59 сл.);
44 (7 сл.; 43 сл.).
Сумбу (Сунбу), область—49 (6 сл.; 415 сл.).
Суму, гора в*Мосопотамии—27 (11, 40 сл.).
Суна, и. с., урартскпй областеначаль-
иик-50 (3).
Сунбийцы, племя — 34; ср. Сумбу.
Суппилулиума, и. с., царь хеттов — 1,
прим. 18.
*Сура, поселение в Месопотамии — 23(11,
86 сл.).
Сурзи, город в Сангибуту — 49 (233 сл.).
Суриани, поселение—50 (8) и прим. 6. •
Сурикаш, местность в Стране Маннеев —
49 (6 сл.).
*Сурмаррате, город в Месопотамии (совр.
Самарра) — [Д 5].
Сурра, поселение в Туммо — .23 (I, 43 с л.).
*Суру, город на Евфрате — [Г 5].
Сусуку, поселение в Уруатру — 19.
Сутии, кочевники - ханаанец Сирийской
степи — 1 и прим. 14.
*Сухи (Суху), область на Евфрате се¬
вернее Вавилонии — 24 и прим. 3;
25; 34 и прим. 5; 81; [Г 5].
*Сухму (Сухну), страпа—17, конец приме¬
чаний; 27 (II, 45 сл.) и прим. 12;
28 (35 сл.); 31 и прим. 2; 32; 33; 40
<Д, е); [В 2].
Таба, поселение в Наири — 42 (28 сл.).
*Табал(у), страна — 28 (107 сл.) и прим.
5; 4^(об.7сл.; 17сл.);46(165сл.)иприм.
43; 47; 49 (352 сл.) и прим. 95; 50 (10
и прим. 13); 51; 53; 54; 59; 61; 63; 65
и прим. 3; 68 (д); 72 (II, 68 сл.); 74; 86
(1), прим. 6; ср. Тубал; [А — Б 3].
Табшар-Апппур, и. с., чиновник «аба-
ракку» — 49 (426 сл.); 50 (20; 25;
26; 28; 41).
Тавр, горы — 28, прим. 5; 41, прим. 3; 46,
прим. 43; 47, прим. 5; 49, прим. 95;
50 (10), прим. 10.
Тавриз, город (совр.)—49, прим.^ 41, 47.
*Тадмар, поселение в Сирийской степи;
см. Пальмира — И; [Б 4].
Тазиры, племя — 50 (32).
Таиди (Таиду), митаннийская крепость —
1, прим. 9; ср. Тиду.
Такритайн, город, совр. Текрит — 81;
см. Бирту.
Тала, гора в Мусру — 10 (V, 67 сл.; 82 сл.).
Тальта, и. с., царь Эллипи — 49 (6 сл.);
ср. Д альта.
Тапсиа, поселение около Кумме — 21.
Тарбид, город в Ассирии, совр. Шериф-
Хан — 81.
Тарзу, город (античн. Таре в Киликии)—
59.
Тарку, и. с.— см. Тахарка.
*Тармакиса (Тармакису), крепость в стра¬
не далайпев, совр. Тавриз — 46
(109 сл.); 49 (167 сл.; 188 сл.; 199 сл.);
Тарраба, поселение в Уруатру — 19.
*Тарс (совр. Тарсус), город в'Киликии-
59. прим. 5; ср. Тарзу; [А 3].
Тарспс (Таршиш), страна — 70 и прим. 11;
84; 86, прим. 7; ср. Испания(?).
Тарсиху, и. с., царь мацираушайский —
34.
Таруи, крепость в стране далайцев — 46
(109 сл.); 49 (188 сл.).
Тарханабе, гора в Напри — 10 (IV, 43 сл.).
Тархулара, п. с., царь Гургума — 41 (59
сл.; 83 сл.); 44 (7 сл.; 43 сл.); 47; 51;
55.
Тархуна, гора в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Тархунази, и. с., царь Мелида — 46
(178 сл.) и прим. 54; 51.
Таршиш, страна —70; 86, прим. 7; см. Тар-
сис, Испания.
*Тас, гора на Гранине Урарту, совр. Дже-
бель Софи — 60 и прим. 1; [Д 3].
Таса, поселение в Наири (?)—41 (176 сл.).
Таса, поселение в Энзи (?)—42 (28 сл.).
Татай, и. с., царь гингибирский — 34.
Таурлайцы (теурлайцы), племя — 34.
Тахарка, и. с., царь эфиопской династии
Египта — 70 и прим. 5.
Тахт-и Билкис, горы (совр.) —49, прим. 27.
Таштами, поселение в Зикирту — 49(79 сл.).
Ташуха, поселение в У л лубе — 42 (23 с л.).
Тебурзи (Тепурзи, Тедимзи?), страна — 3
и прим. 7; 4; 6; 7.
Тейшеба, урартский бог — 21, прим. 9.
Текрит, город (совр.) — 6, прим. 9; 81,
прим. 14.
Телль Ахмар, городище на излучине Ев¬
фрата — 34, прим. 2; ср. Тиль-
Барсиб, Кар-Шульмануашаред.
Телль Билла, городище в Ассирии, древн.
Шибаниба — 60, прим. 5.
Телль Фехерия, городище в Месопота¬
мии — см. Ушшукани.
Телль Харири, городище — см. Мари.
Тель Эрфад, городище в Сирии, совр.
Арпад — 41, прим. 1.
Телусина, и. с., царь Андии — 46 (75 сл.);
54.
Тесаммиа, поселение в Зикирту — 49
(79 сл.)
Теумман, и. с., царь Элама — 76, прим. 5;
77 и прим. 1, 4.
Теурлайцы, племя — см. таурлайцы.
Теушпа, и. с., вождь киммерийцев — 65.
Тешуб, и. с., хурритский бог—67, прим. 40.
*Тиана, город в Малой Азии — 44, прим.
9, 10; ср. Туна, Тухана; [А 3].
Тиглатпаласар I, и. с., царь Ассирии —
10 (VI, 58 сл.) и прим. 25, 45; см. Ту-
культиапал-Эшарра.
Тиглатпаласар III, и. с., царь Ассирии —
26, прим. 12; 38, прим. 1.
*Тигр, река—1, прим. 7, 9; 2, прим.
11; 6, прим. 9; 10 (I, 89 сл.; II, 16
сл.; 36 сл.) и прим. 1, 4, 15; 20; 23
(I, 69 сл.; II, 86 сл.; III, 92 сл.) и
прим. 19, 31, 64, 66; 24 и прим. 7;
25; 26 (лип., 25 сл.) и прим. 5, 7, 8,
300
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ
16, 10. 45, 48; 27, прим. 10; 28, прим.
10, 20; 31 и прим. 6; 32; 33; 49,
прим. 56; 50 (1) и прим. 2, 3; 57,
прим. 3, 6; 58; 68 (в), прим; 81 и
прим. 14; [Д 5].
*Тиду, поселение в Наири — 26 (об., 36 сл.)
и прим. 45; 57, прим. 3;ср.Таиди. [ВЗ].
Тнлашурп (Тилашурри), крепость и об¬
ласть в Мидии — 41 (176 сл.); 65;
ср. Питану.
Тилу, поселение в Ассирии—60.
*Тил(у)ле, город — 26 (лиц., 25 сл.) и
прим. 7; [Г 3].
Тилу-ша-Абтани, поселение — 24 и прим.
6; 25.
Тплу-ша-Забдани, поселение -- 24; 25.
*Тиль-Абна, область в Месопотамии —
[В 4].
Тиль-Бари (Тиль-Абари), город (?)—24; 25.
Тиль-Барсиб, город — 27 (II, 30 сл.);
38, прим. 2; ср. Кар-Шульмануашаред,
Телль-Ахмар; [Б 3].
*Тиль-Гаримму (Тиль-Гаримме), город в
Малой Азии —46 (178 сл.) и прим. 53;
51; 59; 61; 84, прим. 8; 86 (1), прим.
И; ср. Тогарма; [Б 2].
*Тир, город в Финикии — 41 (83сл.);70;
84; [А 5].
Тирас, страна — 84 и прим. 5; 86 (1); ср.
Этрурия (?).
Тиркахули, гора в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Тирсены, народ — см. Тирас.
Титамашка, и. с., царь сасиашайцев — 34.
Тогарма, страна — 46, прим. 53; 84; 85;
86 (1); ср. Тиль-Гаримму.
Том, поселение (совр.) —17, прим. 2.
Топузава, местность (совр.)—50 (7), прим.4.
Тохма-су, река (совр.) в Мелитене — 41,
прим. 2; 46, прим. 53.
Трансиордания, страна (совр.)—44, прим.
13.
Туайа, страна (м. б. ,Туайаду)—54 и прим. 8.
Туайаду (?) — см. Туайа.
Туали, область в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Туарацатап’ — см. Туаризу.
Туараци, долина — см. Туаризу.
Туаризу (Туарезу), поселение, ср. урартск.
«долина Туараци», арм. средне-
век. «Туарацатап’» — 45 и прим. 2.
Тубал, страна — 84; 85; 86 (1) и прим. 7;
см. Табал.
Тубусу, и. с. или страна?—23 (II, 2 сл.;
III, 109 сл.); см. Лаптуру.
Тугда^мме, и. с., вождь Умманманды — 78.
Тукультиапал-Эшарра, и. с. (Тиглат-
паласар I, царь Ассирии)—10 (II,
85 сл.; III, 32 сл.; IV, 40 сл.; V, 42 сл.;
V, 64 сл.; VI, 55 сл.); 16; 17; 23 (I,
‘ 101 сл.).
Ту культи-Нину рта I, и. с., царь Ассирии—
3; 4; 5; 6, прим. 2; 7 и прим. 2; 8; 9.
Ту культи-Нину рта II, и. с., царь Асси¬
рии — 22; 23 (I, 101 сл.).
Тумме (Тумми), страна — 10 (IV, 43 сл.);
11; 12 и прим. 1; 13; 17 и прим. 2, 3;
23 (I, 43 сл.; I, 54 сл.); 28 (35 сл.).
Тумни, страна — 10 (IV, 7 сл.) и прим. 42.
Тумурра (Тумурру), поселение к северу
от Ассирии — 57: 58; 61.
Тунибуни, перевал — 31.
Тун(н)а, город и область в Малой Азин —
44 (об., 7 сл.); 54.
Туннаун, и. с,, урартский областеначаль-
ник — 50 (12).
Тунубе, область в Наири—10 (IV, 43 сл.}.
*Туплиаш, область в низовьях р. Диялы —
41, прим. И; [Д — Е 5].
ат-Тур, гора — 22, прим. 4
Тур-сАбдин, горы в Месопотамии (совр )—
см. Кашийари.
Турнасума, страна — 6.
Туртана область — см. Харран.
Туртани, гора — 49 (6 сл.).
Туруккй, страна или племя — 1
*Турушпа (Турушпиа), город, урартск.
Тушпа, совр. Ван, столица Урар¬
ту — 42 (23 сл.) и прим. 3; 43; 40
(125 сл.); 50 (4; 9; И; 12, прим. 5;
13; 24; 29 и прим. 6; 34; 41, з, л); см.
Тупша; [Д 2J.
Турцинухлиа, страна — 6.
Туту (2). и. с., урартский областеначалв-
ник — 50 (4).
Тухамме, и. с., царь Иштунды — 44
(7 сл.).
Тухана, город и область в Малой Азии
(античн. Тиана ?)—44 (7 сл.).
Тушпа, столица Урарту, совр. Ван — 49,
прим. 40, 64; 50 (4, прим. 5; 9, прим. 3;
11, прим. 8); 81, прим. 23; см. Ту-
рушпа.
*Тушха(н), город на верхнем Тигре,
совр. Карх —23 (II, 2 сл.); 26 (лиц.,
25 сл.; об., 30сл.; 36 сл.)и прим. 19;
40 (в); 42, прим. 5; 50 (1), прим. 3; 64,
прим. 5; [В 3].
Тушшехну (?), страна — 64, прим. 5;
ср. Кушехну.
Тала, поселение — 23 (I, 58 сл.; 101 сл.).
Уаднаунза, город в Сангибуту — 49
(233 сл.).
Уазаун (Уазаэ), поселение и область в
Урарту — 50 (1; 10).
Уайаис (Уайси), город и область в
Урарту — 46 (116 сл.); 49 (297 сл.;
306 сл.); 50 (2, прим. 4; 3, прим. 6;
14 и прим. 8); ср. Уаси, Уэси.
Уайаис Старый, город в Урарту — 49
(280 сл.).
Уакирту, и. с., царь г. Наппи — 49 (6 сл.).
Уалли, и. с., царь Страны Маннеев — 72
(II, 95 сл.); 73.
Уаллиа, поселение в Наири — 42 (28 сл.).
Уалтукуйа, крепость в области Уайа¬
ис — 49 (297 сл.).
Уаргин, город в Малой Азии — 46 (178
сл.).
Уаси, город и область в Урарту — 50
(2; 5; 17; 27); ср. Уайаис, Уэси.
Уассурме, и. с., царь Табала— 44 (7 сл.;
17 сл.).
*Уаткун, страна —2 и прим. 4; ср. Аткун,
Йаткун;
*Уауш, гора, совр. Сохенд — 46 (52 сл.;
109 сл.) и прим. 12, 15; 49 (91 сл.;
125 сл.); 50 (17, прим. 7); 52; 54;
[Е 2-3].
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 301
Уашдирикка, гора — 49 (79 с л.).
Уашталь, поселение в Сухму — 27 (II, 45
сл.).
Убабара, поселение в Зикирту — 49
(79 сл.).
Убера, гора в Напри — 10 (IV, 43).
Убианда, гора—46 (116 с-л.); 49 (269 сл.).
Угина, область в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Уда (Уду), поселение в сев. Месопота¬
мии — 22 и прим. 4; 23 (III, 109 сл.).
*Уднунна, город в Ассирии — 57, прим.
3; [Г 3].
Узал, область в Аравии — 84.
Узбиа, город в Стране Маннеев — 73; см.
Зибиа, Изибиа.
Узамиа, страна — 6.
Узи, и. с., царь г. Мали — 49 (6 сл.).
Узитар, и. с., царь г. Кантару — 49 (6 сл.).
Узула, область в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Узуманда, и. с., царь г. Бит-Иштар —
49 (6 сл.).
Узурра, поселение севернее Кутмухи —
Уизуку, гора — 49 (280 сл.).
Уилайцы (?), племя — 34.
Уирам, область в Наири —10 (IV; 43 сл.).
*Уишдиш, область на границе Страны Ман¬
неев и Урарту — 46 (52 сл.; 109 сл.)
и прим. 12; 49 (91 сл.; 156 сл.; 167 сл.);
54; [Е 3].
-иУкку, область; уккийцы, племя — 50
(2—4; 10; 14 и прим. 4, 13; 25 и прим. 2;
26; 28; 41 а,в); 57 и прим.9; 61; [Г—Д 3].
Уксатар, и. с.,—49 (6 сл.).
Укумании, племя — 3 и прим. 2; 4—7; ср.
Кум(м)анийцы, Кум(м)е.
Улай, поселение в Наири (?)—41 (176 сл.).
Улайау, гора около Мусасира — 46 (121
сл.); 49 (309 сл.).
Улайаш, страна — 6; ср. Улай, Улайау.
*Уллуба (Уллиба), область, совр-
Хульп (?) — 26 (об., 36 сл.) и прим. 49;
41 (21 сл.; 28 сл.): 42 (23 сл.); 43; 44
(43 сл.); [В 3].
Уллусуну, и. с., царь маннейский — 46
(52 сл.; 75 сл.; 109 сл.; 165 сл.) и прим.
20; 49 (6 сл.; 51 сл.; 79 сл.; 125 сл.);
54.
Улуруш, река в Наири—41 (176 сл.).
*Улху, город в Урарту — 46 (109 сл.);
49 (199 сл.; 213 сл.; 233 сл.) и прим. 54,
56; [Д 2 или Е 2].
Ульманиа, поселение — 23 (I, 54 сл.).
Ульманийцы, племя — 27 (I, 14 сл.).
Ульмиш, поселение в Уруатру — 19.
Ульмуйаус (?), страна — 6.
Умакигатар, и. с., царь Мидии (Киаксар)—
81.
Умалиа, поселение — 23 (III, 92 сл.).
Умбадара, и. с., эламский посол—76 (1, 2).
Умманманда, племена (киммерийпы, м. б.,
скифы; мидяне)—50 (41, к); 65; 77
и прйм. 9; 78 и прим. 4; 81.
Унзамуни, область в Наири — 10 (IV, 43
сл.).
*Унку, страна — [А 4].
Упа, гора — 49 (6 сл.; 415 сл.).
Упаххир-Бел, и. с. (читать «Насхур-
Бел»?)—50 (19; 34 и прим.. 5; 35).
Уппа, гора — 57.
Уппиш, поселение в Стране Маннеев — 73.
*Уп(п)уму (Пуму, ошибочно Буми),
город в Шуприп, совр. Фум — 29;
67 (е. ж) и прим. 28, 31, 34; 68 (а,
1); [в 2].
Упрухунду, поселение — 14 и прим. 2.
Уну, и. с., царь Гильзана — 28 (174 сл.).
Ур, город в Вавилонии — 31, прим. 4.
Ура, поселение в области Муканиа — 41
(176 сл.); ср. Урра.
*Урарту, страна — 10, прим. 15, 45; 24
и прим. 4; 27 (I, 23 сл.; 45 сл.; II, 54
сл.); 28 (35 сл.; 141 сл.; 174 сл.); 29
и прим. 6; 30 и прим. 1; 31 —33;
34, прим. 9; 38 и прим. 5; 41 (59
сл.); 42 (20 сл.; 23 сл.; 28 сл.); 43;
44 (43 сл.); 45; 46 (32 сл.; 52 сл.; 75 сл.;
106 сл.; 121 сл.; 129 сл.; 165 сл.;
178 сл.) и прим. 5, 12, 19; 47; 49 (51 сл.;
79 сл.; 91 сл.; 112 сл.; 125 сл.;
156 сл.; 167 сл.; 233 сл.; 297 сл.;
309 сл.; 346 сл.; 352 сл.; 405 сл.;
415 сл.)иприм. 79, 97; 50 (1; 2; 3; 4;
5 и прим. 2; 6 и прим. 2; 7 и прим.
2; 8 и прим. 4; 9, прим. 3—5; 10 и
прим. 6, 13; И и прим. 2, 6, 8; 12;
14; 15, прим. 3; 16; 17; 22; 24; 25;
26 и прим. 2; 29; 30; 33 и прим. 5; 34
и прим. 2; 35 и прим. 1; 37, прим. 8;
38; 41, б, ж, и); 51—55; 60 и прим. 8;
62, прим. 6; 67 (л) и прим. 53; 68 (а,
1 и прим. 4; г, прим. 21; д); 69 (1);
72 (X, 40 сл.); 73; 76 (1, 2) и прим. 10;
77 и прим. 8; 79; 81, прим. 23; 83, прим.
8; 84; 86, прим. 1; ср. Уруатру,
Урарту, Урашту, Арарат; [Г — Д 2].
Уратри (Уратру), страна — 2; 21.
Ураш, город — 34.
Ураше, горы — 18.
Урашту, «город», то же, что Урарту или
то же, что Турушпа — 81.
Урбалла,и. с., царь Туханы—44 (об., 7 сл.).
Урзана, и. с.,царь Мусасира — 46 (121 сл.);
48 и прим. 1; 49 (309 сл.; 346 сл.;
405 сл.; 415 сл.) иприм.90;50 (2;5; 6; 7 и
п£им. 4; 8; 10, прим. 9; 18); 51; 52;
Урзухина, город и область в низовьях
реки Адема — 50 (22, прим. 2);
ср. Арзухина, Ахизухина.
Урианги, поселение в Мидии — 49 (6 с л.).
Урийаик (Урик), и. с., царь Куэ — 41
(83); 44 (об., 7 сл.).
Урикайцы, племя (?)—49 (6 сл.).
Уримму, и. с., царь Хубпшны — 44
(об., 7 сл.).
Урини, гора — 23 (I, 43 сл.).
Уркийамун, поселенпе в Стране Ман¬
неев — 73.
Урмейате, город в Стране Маннеев — 73;
ср. Армед.
Урмия, озеро (Резайе) (совр.)—1, прим. 5;
2, прим. 9; 23, прим. 51; 28,
прим. 15; 32, прим. 4; 34, прим. 1,
11; 46, прим. 1; 49, прим. 33, 43, 48;
50 (12),
302 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН II ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ
Урмуше, город — 45.
Урра, поселение в Наири — 41 и прим.
16; 42 (28 ел.); ср. Ура.
Уррахинаш, город—10(11,Збсл.) и прим.15.
Урса, и. с., царь Урарту — 46 (32 сл.;
52 сл.; 75 сл;. 106 сл.; 121 сл.; 129 сл.;
165 сл.) и прим. 12, 20; 49 (51 сл.;
79 сл.; 91 сл.; 112 сл.; 125 сл.; 156 сл.;
167 сл.; 199 сл.; 213 сл.; 269 сл.;
352 сл.; 405 сл.; 415 сл.); 50 (19);
51—54; см. Руса I.
Урса, и. с., царь Урарту — 76 (2); см.
Руса II.
У реи, и. с., царь гинхухтайский — 34.
Урфа, город в Месопотамии (среднев.) —6,
прим. 7; 23, прим. 30; 42, прим. 14.
Уруатру, страна; Уруатри, племена —
2; 9; 19 и прим. 3, 7; 21, прим. 2.
Урук, город в Вавилонии — 63 и прим. 9.
Уруллу, поселение — 80.
Урумейцы, племя — 10 (II, 89 сл.); И —
13.
Уруму, страна — 23 (II, 2).
Уруниаш, поселение — 19; ср. Хнмму.
Урусу, гора — 10 (III, 35 сл.).
Урцинё, и. с.—50 (13).
Уси, город в Малой Азии — 46 (178 сл.).
Уси[ ], город — 49 (6 сл.).
*Усиан, город в Малой Азии — 46
(178 сл.); [А 2].
Усни, поселение (совр.)—49, прим. 41.
Усу, гора — 23 (I, 58 сл.).
Уту’у, страна — 38; см. итуайцы.
Ухира, гора — 23 (I, 101 сл.).
Ушиши(?), город в Мидии—68 (г, И).
♦Упшайа, крепость на границе Урарту -
46 (109 сл.); 49 (167 сл.; 188 сл.);
[Е 2—3].
Ушпина, и. с., царь Урарту — 34; см.
Ишпуини.
Ушра, и. с., царь г. Канзабакани —
49 (6 сл.).
Уштапппайцы, племя — 34.
*Ушу (Старый Тир), город — [А 5].
Ушурну, гора в Наири (?)—41, прим. 16;
42 (28 с л.); ср. Мусурну.
Ушхитти, и. с., царь Тианы — 44 (7 сл.).
Ушху, поселение у горы Нибур (совр.
Шах ?) —23 (I, 69 сл.) и прим. 20;
41, прим. 14; 50 (39 и прим. 1).
Ушшукани (Вашшукканни), столица Ми-
танни—1, прим. 9.
♦Уэси, город — 50 (3; 4; 8; 9; 14; 18);
см. Уайапс, Уаси; [Г 2].
Филистимлян страна — 44, прим. 14, 17.
Финикийцы, народ — 68 (е), прим. 13.
♦Финикия, страна — 10, прим. 45; И,
прим. 2; 26, прим. 6; 32, прим. 3;
42, прим. 5; 46, прим. 7; 84, прим. 4;
86 (1), прим. 7.
Фраорт, и. с., царь Мидии — 68 (г1), прим.
8.
Фригия, страна — 10, прим. 1; 46, прим. 55.
Фум,поселение (совр.) — см.Уп(п)уму.
♦Хабур, река, приток Евфрата —6, прим.
2: 23 (I, 69 сл.) и прим. 30; 24, прим. 2;
[В 4].
Хабур. река, приток 1 игра — 57, прим. 3.
♦Хабхи(Хабху),страна—10(1У,7сл.)иприм.
37; 11; 12; 14; 17; 18 иприм. 12; 19, прим.
6; 20; 21; 23(1, 58сл.;П, 15 сл.; 86сл.;
III, 92 сл.); 24; 26 (лиц., 25 сл.;
об., 30 сл.); 43; 44 (43 сл.); 49 (309 сл.:
352 сл.; 367 сл.); 51; 53; [Г — Д 3].
Хадабиту, поселение в Ассирии — 60.
Ха[з ], страна — 81.
Халдеи, племена—77, прим. 4; см. Халдея.
Халдеи Море («Горькое море», лагуна
Персидского залива) — 31; 32.
Халдея, страна—32; 77, прим. 6; 83; (1,10).
Халди (а), бог — 46 (121 сл.); 49 (309 сл.;
346 сл.; 367 сл.; 405 сл.; 415сл.) и прим.
76, 89; 50 (2), прим. 3; 51; 52; 53; 80.
Халдиабусур, и. с.—80.
Халдидайа, и. с.—80.
Халдиилаи, и. с.—80.
Халдинасир, и. с.—80.
Халдиримани, и. с.—80.
Халдиусур, и. с.—80.
Халдиэтир, и. с.—80.
Халзилуха (Халцилуха), крепость — 23;
(I, 101 сл.) и прим. 25; см. Элухат,
Луха.
Халила, страна — 2.
♦Халпу, город и местность в Коммагенег
совр. Халфати—42(20 сл.) и прим. 1;
43; 44 (43 сл.); [Б 3].
♦Халпу (Халбу), совр. Алеппо, город —
41, прим. 1; [Б 4].
Халу а, поселение — 23 (I, 58 сл.).
Хальбуда (Хальгидда?), поселение — 57
и прим. 4; 58.
Хальман, область, совр. Хольван — 2 8-
(174 сл.).
Хальхубарра, поселение в Мидии — 49
(6 сл.).
Хальцу, город — 50 (10; И).
Хам, и. с.—86 (1).
Хамадан, античн. Экбатаны, город в Иран¬
ском Азербайджане (совр.)—46, прим.
40; 49, прим. 17, 19; 68 (г), прим. 8.
♦Хаману (Аман), горы в сев. Сирии —
31; [А 4 — БЗ].
♦Хамат, город в Сирии—44 (об., 7сл.);54,
прим. 10; ср. Аматту; [Б 4].
Хамеду, город и область — см. Амеду.
Хамби, и. с.—50 (36).
Хаммар, болото (совр.) — 31, прим. 4.
Хаммураби, и. с., вавилонский царь —
49, прим. И.
Хана, гора в стране лулумеев — 18.
♦Хана, область на среднем Евфрате — 6
и прим. 5; [В 4].
Ханаанеи, группа племен—1, прим. 14.
♦Ханигальбат, страна — 1, прим. 6; 2;
10 (V, 33 сл.) и прим. 25, 62; 18 и прим.
9; 23 (II, 21 сл.) и прим. 50; 26 (об.,
53 сл.) и прим. 54; 40 (а); [В — Г 3].
Хануну (Ганнон), и. с., царь Газы — 44
(об., 7 сл.).
Харан, город — см. Харран.
Харариа, поселение в Уруатру — 19.
Хар(а)бисин(н)а, поселение в Энзи (?)
или в Наири (?)—41 (67 сл.; 176 сл.);
42 (28 сл.).
Харгайцы, племя (?)—23 (I, 54 сл.); 27
(I, 14 сл.).
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИИ
303
Харгамуш, страна — 6.
Харда, поселение в Урарту — 50 (34; 35).
Хардиа, поселение в Уруатру — 19.
Харданиа, город в Сангибуту — 49 (233
сл.).
Харзиану, город в Мидии — 49 (6 сл.).
Хариа, страна — 10 (III, 35 сл.).
Харилу, племя — 38.
Хармакку, и. с.—49 (428 сл.).
Хармасцы, племя — 23 (1,54 сл.); 27
(1,14 сл.).
*Хармис, река в Месопотамии — 6, прим.
2; ir з].
Хармешандцы, племя — 34.
Харнабхи, страна — 6.
*Харран, город и область в Месопота¬
мии —1, прим. 9; 38; 66, прим. 2;
81; 82; 84 и прим. 13; ср.
Туртана область; [В 3].
Харрана (Харруна), город и область
в Стране Маннеев — 28 (174 сл.) и
прим. 16; ср. Харраниа.
Харраниа, поселение — 68 (в).
♦Харруа, город в Киликии — [А 3].
Харси, гора —73; ср. урартск. ^Арсита?
Хартишейцы, племя—[23 (II, 80 сл.).
Харуру[...], поселение в Уруатру—19.
Харуса, гора — 10 (V, 67, сл.; 82 сл.).
Харуту, город — 24; 25.
Хархар, крепость и область в западной
Мидии — 35; 47; 68 (г, 16) и прим. 9.
Хасрана, город в Айаду — 4Q (280 сл.).
Хата, поселение — 60.
*Хатарика, область в Сирии — [Б 4].
Хатару, поселение — 23 (I, 58 сл).
*Хатте (Хатти), страна — 23 (III, 92 сл.)
и прим. 63; 25; 46 (32 сл.; 178 сл.)
и прим. 6, 7; см. хетты; [Б 3].
*Хаттина, область в Сирии — [Б 4].
Хатту (?) поселение — 23 (I, 58 сл.).
*Хаттусас, город, совр. Богаз-кёй—[А 21.
Хаттусиль III, и. с., царь хеттов — 40,
прим. 6.
Хаттухи (Хаттохе), и. с.—10 (II, 36 сл.)
и прим. 17.
♦Хаурина, совр. Хауран, область в Си¬
рии — [Б 5].
Хашмар, страна — 24 и прим. 9; 25; 53
Хаштараэ, гора в Наири — 10 (IV, 43 сл.)
Хашшилуна, страна — 6.
Хезиль-су, река (совр.)—50 (10), прим. 1
57, прим. 9.
Хермон, гора в Палестине — 84, прим. 1
Хетты, племена—1, прим. 18; 6; 7; 10(11,
89 сл.) и прим. 1, 26; И и прим. 3;
13; 23 (II, 21 сл.); 26, прим. 6; 31; 32
33; 38; 46(178сл.)и прим. 45.; см.Хатте
Хиди — 58, прим. 13; см. Гурди.
*Хилакку (Хилакка, Хили(к)ка), го¬
род и область — 46 (165 сл.); 47; 54;
59; 61; 65; 68 (д); 72 (II, 68 сл.);
ср. Киликия, Киликия Трахея, Ма-
зака.; [А 3]
Хим(м)е, Химму, страна — 2; 10 (IV,
7 сл.) и прим. 39; 19 и прим. 6.
Химуа, область в Наири — 10 (IV, 43
cTi.) и прим. 39; И; 12.
*Хиндан(у), город, область и племя на
среднем Евфрате — 81; [В — Г 4].
Хини [...] гора в Уруатру — 19.
Хиппарна,поселение вАссирии—419(415сл).
Хиппу, поселение в Уруатру — 19.
Хирану, поселение — 23 (III, 92 сл.).
Хири(м)му, город к востоку от Тигра —
24 и прим. 7; 25.
Хириху, гора — 10 (IV, 7 сл.).
Хиришту, поселение — 14; 19 и прим. 4.
Хируа, "гора — 19.
Хирумму (Хирум, Хиром, Хирам), и. с.,
царь Тира — 41 (83 сл.).
Хиста, поселение в Наири (?) — 41
(176 сл.).
Хломарон — см. Куллиммери.
Хольван, город (совр.) — см. Хальман.
Хоср, река (совр.) — см. Хусур.
♦Хубишна, город в Малой Азии — 44
(об., 7. сл.); см. Хубушна; [А 3].
Хубкийцы, племя — 50 (17) и прим. 4;
ср. Хубушкиа.
*Хубушкиа (Хубушки, Хубз^скиа ит. д.),
область (также Наири) и город — 23
(I, 56 сл.; II, 80 сл.); 27 (I, 18 сл.;
23 сл.; II, 63 сл.) и прим. 4; 28 (35 сл.;
159 сл.; 174 сл.); 29—32; 34; 46 (75 сл.;
121 сл.); 49 (306 сл.) и прим. 73;
50 (5 и прим. 8; 10; 19; 27; 41, е,
и); 54; 65; 68 (в); 69~ (1) и прим .
6; [Г 2].
Хубушна, страна — 65 и прим. 3; ср. Ху-
бишна.
Худунцы, племя (?) — 23 (II, 80 сл.).
*Хузцрина, город в Месопотамии — 23
(III, 92 сл.); [Г 3].
Хузуш, страна — 6.
Хулай, и. с. — 23 (I, 101 сл.).
Хуллй,и. с., царь Табала— 44 (об.; 17 сл.)
и прим. 18; 46 (165 сл.) и прим. 19, 43;
54.
Хулун, поселение — 23 (I, 58 сл.).
Хульца, поселение — 18 и прим. 10.
Хумбе, и. с., царь Бит-Зуальзаша — 49
(6 сл.).
Хундур, город в Армарили — 49 (269 сл.);
ср. хундурцы (?).
Хундурна Верхняя, поселение в Санги¬
буту — 49 (233 сл.).
Хундурна Нижняя, поселение в Санги¬
буту — 49 (233 сл.).
Хундурцы, племя (?) — 34.
Хунуса, город—10 (V, 99 сл.); 13.
Хурнуку, поселение в Сангибуту — 49
(233 сл.).
Хурра, поселение или местность в Митан-
ни — 1, прим. 9.
Хурриты— 1, прим. 6; 6, прим. 10; 10,
прим. 12, 17, 25; 49, прим. 14; 67,
прим. 40.
Хуссауш, страна — 6.
Хусур, река, совр. Хоср — 60 и прим. 6.
Хшатрита, и. с. — см. Каштарити.
Цалла, страна — см. Ицалла.
Цаллайцы, или заллайцы, племя (?)—
23 (II, 21 сл.).
Цапариа, или Запариа, поселение в Му-
сасире — 28 (174 сл.).
Царица Кидмури, богиня — 24, прим. 1,
4, 10; 72 (II, 95 сл.).
304 УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН II ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ
Цибар(а), город п область в Мидии, в
Гизильбунде ? — 34; 53.
Цибур(ай), поселение — 49 (6 сл. ); см.
Цибар.
Ц ид кия, и. с., царь Иудеи — 83.
Цпкарра, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Цплар, гора — 34.
Цннппшала, поселение в Армарили — 49
(269 сл.).
Цнниунак, поселение в Армарили — 49
(269 сл.).
Цнттуарзу, поселение в Сангибуту — 49
(233 сл.).
Циццирту, крепость — 68 (г, 16).
*Цоба (Цубут), область в Сирии (античн.
Келесирия) — [А 5].
Цуа, озеро или река — 23 (III, 92 сл.) и
прим. 66.
Цуба[...]город — 68 (г, 10).
Цурзиалдиу, поселение в Сангибуту —
49 (233 сл.).
Чакорос, гора (совр.)— 22, прим. 4.
Черная, река (Нару-цальму) — 50 (3).
Черное море — 10, прим. 26, 45: 17; 31,
прим.1; 32, прим. 2; 34, прим. 7.
Чорох, река — 27, прим. 13; 31, прим. 4,
6; 32, прим. 2.
Ша-Ашшур-дуббу, и. с. — 50 (1 и прим.
3; 32; 33 и прим. I, 9).
Шабила, страна — 6.
Шабирешу, город — 50 (37).
Шада, страна — 6.
Шадаппа, страна — 6.
Шаддипппе, страна — 6.
Шади-Тешуб, и. с. — 10 (II, 36 сл.).
Шадишциниа, поселение в Сангибуту —
49 (233 сл.).
Шаилимадамку, и. с. — 23 (II, 86 сл.);
26 (лиц., 25 сл.) и прим. 1.
Шалахаману, поселение в Парсу а —
28 (174 сл.).
Шалзи, поселение в Айаду — 49 (280 сл.).
Шаллагиду, поселение в Уруатру — 19.
Шамаш, и. с., бог—1; 10 (IV, 43 сл.); 16; 23
(I, 43 сл.); 24; 34; 49 (6 сл.; 91 сл.; 112
сл.; 125 сл.; 156 сл.; 309 сл.; 415 сл.)
и прим. 80; 68 (г, 5, 7, И, 18, 19; е,
. 1); 69 (1, 2);72 (II, 95 сл.); 73.
Шамаш[ ], город — 68 (г, 19).
Шамашбелусур, и. с. — 40 (г).
Шамашмитубаллит, и. с. — 69, прим. 3.
Шамашнури, и. с. — 23 (III, 92 сл.).
Шамашшумукин, и. с., царь Вавилона —
69, прим. 3, 4; 77, прим. 9; 78,прим. 1.
Шамши-Адад V, и. с., царь Ассирии —
57, прим. 3.
Шамгаиилай (ср. Шамшиилу ?), и. с. — 50
(39).
Шамшиилу, и. с. — 37; 38 и прим. 1,3, 5;
50 ^39) и прим. 3.
Ша-Наб\-шу, и. с. — 68 (г, конец; д);
75 (1).
Шапнбел, крепость в Халдее — 77, прим.1.
Шаппарншу, поселение в Стране Ман-
неев — 60.
Шарнн, поселенпе в Армарили — 49
(269 сл.).
Шарнида, страна — 3; 4; 6; 7.
Шарруикби, поселение на границе Страны
Маннеев — 68(6); 73.
Шаррукин, и. с. — 46 (52 сл.); 49 (1 сл.;
112 сл.; 156 сл.; 428 сл.); 53; 63;
77; см. Саргон П.
Шаррулудари, и. с. — 50 (5).
Шаррусур, и. с. — см. Шар’эцер.
Шаррути, и. с. царь г. Карзину — 49
(6 сл.).
Шарум (Шарим), поселение к северу от
Ассирии-57; 58.
Шарцина, и. с., царь Внутренней Замуа —
34.
Шар’эцер, и. с., сын Синаххериба—62
и прим. 5.
Шасила," город — 4. *
Шаттера, область — 50 (1).
Шаттуариа, поселение — 28 (174 сл.).
Шах, поселение (совр.) — см. Ушху.
Шахишара, гора — 10 (IV, 43 сл.)/
Шашганайцы, племя — 28 (174 сл.).
Шашзисса, поселение в Сангибуту — 49
(233 сл.).
Шеба, страна — 84, прим. 12; см. Сава.
Шебарди, страна — 5 и прим. 3.
Шезу, гора — 10 (III, 35 сл.).
Шейак, гора около Мусасира — 46 (121 сл.);
49 (309 сл.).
Шельгу, гора — 10 (III, 35 сл.).
Шем — см. Сим.
Шерабели> гора в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Шерешще, поселение — 10 (I, 89 сл.).
Шернах-даг, гора (совр.) — 41, прим. 16.
Шерпи-Тешуб, и. с. — 67 (ж).
Шеруа, и. с., богиня — 67 (к).
Шеше, гора в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Шиб[ ]ур, область — 50 (1) и прим. 5.
Шибаниба, город в Ассирии, совр. Телль
Билла — 60.
Шигишу (Шинигиша, Шенгиша, Шигиша),
поселение страны Наири — 26 (лиц.,
25 сл.) и прим. 17.
Шийак, гора — см. Шейак.
Шиккану, поселение в Айаду — 49 (280
сл.).
Шилайа, поселение в Хубушкии — 27
(II, 63, сл.).
Шимирра, поселение севернее Кутмухи —
42 (28 сл.).
Шиндарара, поселение в Малой Азии —
46 (178 сл.).
Шинибирни, область в Наири — 10 (IV,
43 сл.).
Шинухту, город в Малой Азии — 54 (28) и
прим. 1.
Шу[ ], страна — 81.
Шуа, и. с., царь напийский (?) — 34.
Шуандахуль, крепость в Стране Ман¬
неев — 46 (32 сл.); 54.
Шубарейцы, народ (то же, что хурриты)
— 1; 2, конец примечаний; 3—8;
10 (II, 89) и прим. 25, 27; ср. Шу-
барту, Шубару.
Шубарту", страна — 1, прим. 6; 10 (II, 89
сл.) и прим. 27; 18, прим. 15; ср. Шу¬
бару, Шубрё.
Шубару, страна — 22; 24; ср. шубарейцы,
Шубарту, Шубрё.
УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН И ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАНИЙ 305
Пубрё (или Шупрё?), страна — 18 и прим.
15; 25; 26 (об., 36 сл.) и прим. 53;
ср. Шубару, Шуприа.
Пубура (?), страна — 50 (34) и прим. 9;
ср. Шуприа.
Пудухи, поселение в Митанни—1, прим. 9.
Иуира, гора — 10 (III, 35 сл.).
Щулианзи, гора — 10 (IV, 43 сл.).
Щульмануашаред, и. с., царь Ассирии
(Салманасар I) — 5; 7; 23 (I, 101 сл.);
26 (об., 36 сл.).
Шульмануашгред, и. с., царь Ассирии
(Салманасар III) — 26 (об., 36 сл.);
40 (д).
Шульмубел, и. с. — 50 (5; 6; 28).
Шульмубел, и. с.,эпоним 689 г. до н. э.—59.
Шума, и. с., царь кинукайский — 34.
Шуматтар, поселение в Айаду—49(280 сл.).
Шумер, страна — 3; 5; 7.
♦Шуприа (м. б., лучше Шубриа; Шупрё,
Шубрё), страна — 18, прим. 15; 23
(II, 2 сл.); 26, прим. 53; 28 (52 сл.)
и прим. 4; 29; 31; 32; 49, прим. 118; 50
(32 и прим. 3, 5, 7; 33; 34, прим. 9;
37, прим. 7, 8; 38 и прим. 1, 4, И);
62, прим. 6; 63; 67 (а, г, к, л) и прим.
5, 6, 7, 18, 28, 35, 39, 40, 47, 54; 68 (а, 1);
[70; ср. Шубура, Шубару и т. п. Г 2].
Шура (Шуру), гсрэд — 1, прим. 9; 26 (лиц.,
25 сл.; об., 53 сл.) и прим. 15; см. Сура.
Шурда, страна — 47; 53.
Ш^рдира (Шурдиру; читай Паддира, Г1ад-
диру?), крепость и местность в Стране
Маннеев — 34 и прим. 1; 73.
Шуриа, поселение — 14.
Шурубе, город — 50 (34) и прим. 9.
Шуруриа, область в Наири — 10 (IV,
43 сл.).
Эа, бог — 49 (6 сл.) итприм. 3.
Зама, поселение — см. Эзама.
Эашарруибни, и. с. — 50 (19).
Эбих, горы—18.
Эгейское море — 84, прим. 2.
Эден, страна — 84; см. Бит-Адинн.
Эдом,страна—44 (об., 7 сл.); 86(1), прим.7.
Эзама, поселение — 57; 58; ср. Эцама.
Эзауш, страна — 6.
Эзиат, поселение — 50 (34) и прим. 7.
Экбатаны, город (совр. Хамадан) — 46,
прим. 40; 68 (г), прим. 8.
Эку, гора — 23 (I, 58 сл.).
Экур, храм бога Энлиля — 1, прим. 16; 77.
Эл[ ]нак, поселение вСангибуту— 49
(233 сл.).
Элакуш[...], поселение в Уруатру —19.
Элам, страна — 1, прим. 5; 49, прим.
13; 50 (41, к); 68, (г, 12; 16; е, 1); 76
(1, 2) и прим. 5, 10; 77 и прим. 1, 4;
78 и прим. 1, 2; 86 (1), прим. 3 и 7.
Элама, город в Наири — 10 (IV, 43 сл.).
Эламуни, горы — 10 (V, 67 сл.) и прим. 41;
ср. Аламун.
♦Эламуниа, река — 23, прим. 9; 49
(309 сл.); см. Заб, Верхний Заб,
Большой Заб; ср. Аламун; [Д 3].
Элида, поселение в Уруатру—19.
Элиз’аншу, поселение в Наири (?) — 41
(176 сл.); 45.
20 вестник древней истории, J41 4
Элиззада, поселение — 50 (9).
Элийадинпа, поселение в Сангибуту —
49 (233 сл.).
Элим-даг, горы (совр.) — 26, прим. 8.
Элиски, поселение — 50 (25).
Элиша, остров — 84; см. Йаданана, Кипр.
♦Эллибир, крепость в Малой Азии —
46 (178 сл.); [Б 2].
Эллильнерари, и. с.— см. Энлильнерари.
Эллипи, царство в юго-западной Мидии —
35; 46 (101 сл.; 139 сл.; 165 сл.); 47;
49 (6 сл.) и прим. 17; 53; 68 (г, 16);
см. Иллипи.
Элула, гора в Наири—10 (IV, 43 сл.).
Элуре, страна — 6.
♦Элухат, крепость у истоков Тигра — 1
и прим. 9; ср. Луха, Халзилуха [В 3].
Эльхиш, горы в Наири — 10 (IV, 43 сл.);
23, прим. 25;
Элуша, поселение в Наири (?) — 41 (176
сл.).
Элхуниа, страна — 3; 4; 7.
Энгур, *и. £., царь цибарцев — 34.
*Энзи(те), область в Алзи или Ишуа;
(античн. Апзитена) — 27 (II, 40 сл.) и
прим. 10, И; 28, прим. 1; 29—31;
33; 34; 42(28сл.) и прим. И; 45; [В 2].
Энзите, перевал — 27 (II, 63 сл.).
*Эниэль, и. с., царь Хамата — 44 (7 сл.).
Энлиль (Эллиль), и. с., бог — 1 и прим. 16;
22 и прим. 14; 49 (6 сл.; 91 сл.; 112 сл.;
309 сл.) и прим. 37, 75.
Энлильнерари, царь Ассирии— 1.
Эну, поселение севернее Кутмухи — 42
(28 сл.).
Эреду, город в Вавилонии — 31, прим. 4.
Эрзинджан, город (совр.) — 27, прим. 12.
Эрзурум, город (совр.) — 31, прим. 6.
Эридун, поселение в Уруатру — 19.
Эрисинни, и. с., наследник У а лли (см.) —
72 (II, 95 сл.).
Эритиа, гора — 27 (II, 54 сл.); ср. Иртиа.
Эриша, поселение страны Хабху — 18.
Эриштейана, область в Стране Маннеев —
73.
Этини, гора в Тумме — 23 (I, 43 сл.).
Этрурия, страна—84, прим. 5; см. Тирас (?).
Этруски, народ — см. тирсены.
Эуса, поселение в Наири (?) — 41 (176 сл.).
Эцама (Эзама) поселение — 57 и прим. 2.
Эфиопия, страна — 7, прим. 2; 70; 85,
прим. 2; 86 (1), прим. 3.
Эфиопы, народ — 68 (е, 1).
Юнджалу (Гунджалу), местность (совр.) —
17, прим. 1.
Яббок, речка в Аммоне — 84, прим. И.
♦Яданана, остров — см. Йаданана; [А 4].
Янзу, и. с. или титул, царь Хубушкии
(Наири) — 46 (75 сл.; 121 сл.); 49
(306 сл.).
Яури, горы — 6 и прим. 2
Яурии, племя — 1; 7.
Яфет, и. с. — 86 (1).
Яхве, бог — 83 и прим. 3; 84; 85.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ, ВСТРЕЧАЮЩИХСЯ В ВДИ
М 4—1951 2.
Л£р— Annee Epigraphique
ЛИЗ — Археологические известия и заметки
АИМК — Академия истории материальной культуры
АКВГ — Археологическая карта Волынской губернии
АКГГ — Археологическая карта Гродненской губернии
АКК Г — Археологическая карта Киевской губернии
АККовГ — Археологическая карта Ковенской губернии
АКПГ — Археологическая карта Подольской губернии
АЛЮР — Археологическая летопись Южной России, Киев
АП — Археолошчш пам’ятки УРСР, Киев, I—II
Арх.— Археслопя, I—V, Киев
Afo — Archiv fur Orientforschung
AJ — Antiquitatis Judaicae Antt — Josephus Flavius, Antiquitates Judaice
ARAB — Ek D. Luckenbill, Ancient Records of Assyria and Babylonia, Chicago, I—
1926, II — 1927
APF — Archiv fur Papyrusforschung v
BCH — Bulletin de Correspondance Hellenique
BGA — British School at Athens
BGU — Aegyptische Urkunden aus den Koeniglichen Museen zu Berlin, Griechi^che
Urkunden
BIFAO — Bulletin de l'institut Frangais d'Arch6ologic' Orientate, au Caire
BSRAA — Bulletin de la Societe Royale d’ Arch6ologie d'Alexandrie
ВМУ — Вестник Московского университета
ВПШ — Высшая партийная школа
ГИМ — Государственный исторический музеи
ГЭ — Государственный Эрмитаж
ДАК — Доклады Археологической комиссии
ДСИФ МГУ — Доклады и сообщения исторического факультета Московского госу¬
дарственного университета
САН — Cambridge Ancient History
Cl — Codex Iustinianus
CIL — Corpus Inscriptionum Latinarum
CICh — Corpus Inscriptionum Chaldicarum
ChE — Chronique d’Egypte
CW — Philo, ed. Cohn — Wendland
ЖМНП — Журнал Министерства народного просвещения
ЗВО — Записки Восточного общества
ЗКВ — Записки Коллегии востоковедов Академии Наук СССР
ЗРАО — Записки Российского Археологического общества
ИАК — Известия Археологической комиссии
ИАН Арм. ССР — Известия Академии Наук Армянской ССР
ИВ — Исторический вестник
ИГАИМК — Известия Гос. академии истории материальной культуры
НКГОК — Известия Курского губернского общества краеведения
И ИМ К — Институт истории материальной культуры
ИОАИЭ — Известия общества археологии, истории и этонографии при Казанском
университете, Казань
ИРАНМК — Известия Российской академии истории материальной культуры
IIРАО — Известия Русского археологического общества
ИРП — История русского права
ПТЗД.К — Известия Таврической ученой архивной комиссии
JGRR — Cagnat, Inscriptions Graecae ad res Romanas pertinentes
ILS — Inscriptions Latinae Selectae
IOSPE — inscriptions antiquae orae Septentrionalis Ponti Euxini
JAOS — Journal of J,he American Oriental Society
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
307
JEA— Journal of Egyptian Archaeology
JR AS — Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland
КДХГ — В. И. Гошкевич, Клады и древности Херсонской губернии. Херсон, 1903
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры
Л ГУСИ Н — Ленинградский государственный университет, серия исторических наук
ЛТ — Луврская табличка
Leg — Philo Judaeus, Legatio ad Gaium
MAP — Материалы по археологии России
МГПИ — Московский городской педагогический институт
МДЦПО — Материалы к доистории Центрально-промышленной области
МИА — Материалы и исследования по археологии СССР
МКЕГ—В. Е. Данилевич, Монетные клады Екатеринославской губернии. Сборник
статей Екатеринославского научного общества по изучению края, Екатерипослав,
1905
МОИИМК — Московское отделение Института истории материальной культуры
МО ПИ — Московский областной педагогический институт
МНР — Монгольская народная республика
MP3 — Д. Я. Самохвалов, Могилы русской земли, М., 1908
Н. Moora, EL, I—II — Н. Moora, Die Eisenzeit in Lettland bis etwa 500 n. Chr., Tartu.
1—1929, 11—1938.
HKH3 — M. В. Никольский, Клинообразные надписи Закавказья, «Материалы но
археологии Кавказа», вып. V, 1896
NH — Naturalis Historia
OAK — Отчет Археологической комиссии
ОИФ — Отделение истории и философии
OGIS W. Dittenberger, Orientis Graeci Inscriptiones Selectae
ПСРЛ — Полное собрание русских летописей
PCZ — Zeno’s Papyrus of Cairo k
PSI — Papiri della Societa Italiana
PhW — Philologische Wochenschrift
РАИМК — Российская Академия истории материальной культуры
RA — Revue d’Assyriologie et d’archeologie orientale
RHA — Revue Hittite et Asiatique
CA — Советская археология
СГАИМК — Сообщения Гос. Академии истории материальной культуры
ССЕНОИК — Сборник статей Екатеринославского научного общества но изучению
края
СЭ — Советская этнография
SIG — W. Dittenberger, Sylloge Inscriptionum Graecarum
SHA — Scriptores Historiae Augustae
SSZP — T. Sulimirski, Scytowie na Zachodniem Podolu, Lwow, 1936
TAC — Труды I—XV Археологического съезда
ТКГУАК — Труды Курской губ. ученой архивной комиссии
ТКДА — Труды Киевской духовной академии
ТНИИКМР — Труды научно-исследовательского института краеведческой и музей¬
ной работы
ТОВЭ — Труды отдела Востока Государственного Эрмитажа
ТОИПКГЭ — Труды отдела истории первобытной культуры Государственного
Эрмитажа
ТОНГЭ — Труды отдела нумизматики Государственного Эрмитажа
ТОПКГЭ — Труды отдела первобытной культуры Государственного Эрмитажа
ТПОЛЕК — Труды Пензенского общества любителей естествознания и краеведения
ТЮТАКЭ — Труды Южно-Туркменской археологической комплексной экспедиции
ХАМ — Хроника археологи та мистецтва, Киев
ЭВ — Этнография Востока
ЮТАКЭ — Южная Туркменская археологическая комплексная экспедиция
ZA — Zeitschriit fur Assyriologie
ZDMG — Zeitschrift der deutschen Morgenlandischen Gesellschaft
ZE — Zeitschrift fxir Ethnologie
ZfN — Zeitschrift fiir Numismatik.
VBAG — Verhandlungen der Berliner Gesellschaft fur Anthropologie, Ethnologie und
Urgeschichte
WRCAE — L. Waterman, Royal Correspondence of the Assyrian Empire
20
СОДЕРЖАНИЕ ВДИ ЗА 1951 год
СТАТЬИ
Выше уровень критики и самокритики в области древней истории . .
Проф. А. Д. Дмитрев — Движение latrones как особая форма классовой
борьбы в Римской империи
Древняя история и археология в странах народной демократии ....
И. М. Дьяконов — Реформы Урукагины и Лагаше
И. М. Дьяконов — Последние годы Урартского государства по ассиро-
вавилонским источникам
С. Т. Еремян — Народно-освободительная война армян против персов
в 450—451 гг
За творческое обсуждение проблем древней истории
Значение трудов товарища Сталина по языкознанию для советской архео¬
логии
Г. Ф. Ильин — Особенности рабства в древней Индии
II. С. Кацнельсон — Характер войн и рабовладение в Египте при фарао-
нах-завоевателях XVIII—XX династии
О. В. Кудрявцев — Герод Аттик и социальная борьба в Афинах ....
Я. А. Ленцман — О древнегреческих терминах, обозначающих рабов .
Проф. И. М. Лурье — Древнеегипетские термины мерепг и хентиуше во
времена Древнего царства
|Проф. Я. А. Машкин — Городской строй Римской Африки. .....
IЯ. А. Машкин\— Из истории африканских городов во II—III вв. н. э.
Г. А. Меликигивили — Некоторые вопросы—социально-экономической
истории Наири-Урарту ~7~Óà .
От Академии Наук СССР . . ~ Г . . . . . . .
От Президиума Верховного Совета СССР . .
От Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) . .
|С. И. Вавилов. | Памяти великого труженика и организатора науки
Н. Н. Пикус — Переломный период в истории эллинистического Египта
|Проф. А. Ранович\ — Колонат в римском законодательстве II—V вв!
Акад. В. В. Струве — Проблема происхождения нации и вопросы древней
истории
М. Я. Сюзюмов — Еще раз о юридических источниках для истории ко¬
лоната
В. О. Тюрин — Социальное положение kur-ta§ по документам из «сокро¬
вищницы» Персеполя
Проф. С. Л. Утченко — О классах и классовой структуре античного
рабовладельческого общества
Е. В. Черезов — Социальное положение mr-tB храмовом хозяйстве Древ¬
него царства
Я. В. Шафранская — К вопросу о кризисе Ольвии в III в
Е. М. Штаерман — Рабство в HI—IV вв. н. э. в западных провинциях
Римской империи
ПУБЛИКАЦИИ
Н. В. Анфимов — Синопские остро донные амфоры эллинистической
эпохи в Прикубанье
Б. Н. Аракелян — Раскопки крепости Гарни . .
Р. Б. Ахмеров — О клеймах керамических мастеров эллинистического
Херсонеса
Т. В. Блаватская — Строительная надпись из Горгиппии
А. И. Болтунова — Из черновиков В. В. Латышева
О. Д. Дашевская — Земляной склеп 1949 г. в некрополе Неаполя
Скифского • ....
И. Б. Зеест — Новые данные о торговых ci язях Боспора с Южным При¬
черноморьем
Е. И. Леви — О ливийский декрет из раскопок 1949 г
Проф. М. Е. Массон — Новые данные по древней истории Мерва . . .
Проф. В. В. Павлов — Египетский фаянсовый сосуд № 3612 из ГМ ИИ
им. А. С. Пушкина ^
Г. А. Пугаченкова — Сосуд из Термеза с вакхической сценой . . . . .
Я. Я. Розанова — Неизданные надгробные стелы Таманского музея . .
II. Я. Розанова — Эпиграфические памятники Ялтинского музея . . .
С. Ф. Стржелецкий — Клер Херсонеса Таврического
С. Ф. Стржелецкий — Античные памятники Херсонеса из раскопок
1950 г
С. И. Xodotiam — Египетские расписные полихромные сосуды . . . .
/О. Шульц — Два золотых медальона Констанция II
з
3
4
61
4
3
1
15
2
29
4
41
1
9
2
3
1
33
3
40
3
55
2
47
4
73
1
65
2
70
4
22
1
4
1
3
1
3
1
5
1
53
1
83
2
12
4
83
3
21
4
15
2
40
3
9
2
84
1
110
4
101
3
77
2
117
2
120
2
131
2
106
1
142
4
89
2
126
1
128
3
91
1
149
3
85
2
136
1
136
1
156
СОДЕРЖАНИЕ ВДИ ЗА 1951 г.
309
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Проф. И. Н. Бороздин — П. Н. Кудрявцев как историк древнего мира
Проф. И. Н. Бороздин — К новому изданию учебника «История Грузии»
Проф. А. Я. Брюсов — А. П. Окладников. Неолит и бронзовый век
Прибайкалья
Н. Н. Вактурская — Труды Согдийско-Таджикской экспедиции ИИМК
АН СССР и Государственного Эрмитажа
Проф. В. Ф. Гайдукевич—К. М a j е w s k i. Importy rzymskie na
ziomiach sJowianskich
К. К. Зельин — J. d e R о m i 1 1 y. Thucydide et rimp6rialisme athenien
К. К. Зельин — А. Б. P а н о в и ч, Эллинизм и его историческая роль
М. Имшенин — Латинско-русский словарь. Составители И. X. Дворец¬
кий и Д. Н. Корольков
И. С. Кацнелъсон — G. Conteneau. La Civilisation des Hittites et
des Hourrites du Mitanni
Проф. С. В. Киселев — Л. П. Потапов. Очерки по истории алтайцев
Проф. С. И. К валев и проф. В. Я. Дьяков — Древний Рим. Книга для
чтения. Под ред. С. Л. Утченко
М. Г. Колотова и В. Г. Борухович—Панэллинизм и буржуазная историо¬
графия античности
Ю. С. Крушкол — Дж. Пен дл бери. Археология Крита
Я. А. Ленцман — По страницам польских исторических журналов . .
Г. Н. Маргиани — М. Алексишвили. Афинская рабовладель¬
ческая демократия . . . .
А. Монгайт — F. В е h n. Vor- und Friihgeschichte. Grundlagen. Auf-
gaben. Methoden
А. Л. Монгайт и И. T. Кругликова —Советская археология, тт. ХГ—XII,
XIII—XIV
А. Н. Москаленко — Археология, Изд. Института археологии АН Укр
ССР, тт. И—Ш—IV
А. И. Немировский— L. Ross Taylor. Party Politics in the age of Caesar
Проф. A. 11. Окладников — Новые данные по древнейшей истории Внут¬
ренней Монголии
Я. Я. Пикус — С. Кондратьев и А. Васнецов. Aula linguae
Latinae
Я. Я. Пикус — Начальный период изучения эллинизма в России . . .
Г. Б. Пузис — Архитектура древней Греции
Проф. С. Я. Радциг— Греческая трагедия. Эсхил, Софокл, Эврипид . .
Д. Г; Редер — И. М. Дьяконов. Развитие земельных отношений
в Ассирии
Р. И. Рубинштейн — Ж. Ф. Шампольон. О египетском иерогли¬
фическом алфавите
Р. Я. Рубинштейн — «Хрестоматия по истории древнего мира», т. I
Я. Сахарный — Эсхил. Прометей закутий. Перевод с греческого и ком¬
ментарии Б. Тена
(9. Я. Севастгянова — Н. А. Машкин. История древнего Рима .
Л. В. Симоновская — Н. Я. Бичурин (Иакинф.) Собрание сведений
о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена ....
Проф. Я. Я. Тарков — В. К. Никольский. Детство человечества
Проф. Я. Я. Тарков —Н. А. Машкин. История древнего Рима
Проф. С. А. Токарев — А. П. Окладников. Прошлое Якутии до
присоединения к Русскому государству. История Якутии .
Я. В. Фегенковская— Прокопий из Кесарии. Война с готами
Л. Я. Харко и проф. В. Я. Дьяков — А. Н. 3 о г р а ф, Античные мо¬
нет j
Г. А. Цветаева — Вопросы археологии древнего периода в «Ученых за¬
писках» университетов и пединститутов
Г. А. Цветаева — Вопросы древней истории в Ученых записках универ¬
ситетов и пединститутов за 1949—1950 гг
Е. М. Штаерман — Древняя Галлия (Обзор послевоенной буржуазной
историографии)
Е. М. Штаерман и Я. Я. Пикус — Памяти проф. В. С. Сергеева ....
Е. М. Штаерман — Кризис 68—69 гг. и деятельность Веспасиана . .
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Проф. В. Я. Авдиев — К вопросу о развитии древневосточных языков
Я. Д. Амусин — К вопросу о датировке Флорентийского папируса PSI,
X, 1160 ....
2
179
3
134
4
155
3
129
2
187
1
195
2
142
1
189
2
195
3
107
3
96
1
203
3
148
3
155
3
142
1
192
3
109
3
122
3
169
4
162
2
164
3
151
1
181
1
172
1
169
1
166
4
130
1
177
1
159
3
137
1
187
4
122
2
150
3
148
4
115
2
155
4
136
1
209
2
166
о
164
1
216
4
208
310
СОДЕРЖАНИЕ ВДИ ЗА 1951 г.
Л. М. Глускина — Дельфы в период Первой священной войны 2 213
К. В. Голенко — О монетах, приписываемых С^вмаку 4 199
Проф. Я. Ф. Дератани — Lucretiana II.K вопросу об исторической кон¬
цепции в поэме Лукреция 3 191
Проф. Я. Ф. Дератани — Научные проблемы в области классических
языков в свете работ И. В. Сталина по вопросам языкознания 4 175
Т. Златковская — Нижнедунайские племена в первые два века нашей эры 1 232
Проф. В. Я. Зубов — К вопросу о математическом атомизме Демокрита 4 204
Д. Г. Капанадзе — Несколько добавочных замечаний по поводу статьи
К. В. Голенко «О монетах, приписываемых Савмаку» 4 203
Акад. Гр. Капанцян — К установлению хурритского термина farr-||zarr-
в значении «слуга, раб» по данным армянского и грузинского
языков 1 245
l<). С. Крушкол — Раскопки древнего Патрэя в 1950 г 2 225
Я. Д. Л иберов — К вопросу о скифах-пахарях 4 178
Проф. И. М. Лурье — Забастовка ремесленников фиванского некрополя
во времена Рамсеса III 1 221
Проф. С. И. Макалатия — Археологические находки в селении Ахриси
(Картли) 3 181
Проф. М. И. Максимова — Местное население юго-восточного При¬
черноморья по «Анабасису» Ксенофонта. Дрилы и моссиники . . 1 250
Г. А. Меликишвили — Урартоведческие заметки . . . 3 174
А. И. Немировский — К вопросу о составе судебных комиссий по за¬
кону Ацилия о вымогательстве 2 222
Г. А. Пугаченкова — Архитектура среднеазиатской античности .... 4 185
А. М. Ременников — Война между Римской империей и племенами
Северного Причерноморья в 250—251 гг. н. э 2 201
Я. Я. Резано а — К вопросу о местонахождении Апатура 2 210
Акад. В. В. Струве — Реформа письменности при Дарии I 3 186
ХРОНИКА
Б. Н. Аракелян — Археологические открытия в Армении 1 265
A. И. Болтунова — К статье «Неопубликованные надгробия из Керчи
и окрестностей» 2 252
Хроника научно-исследовательской работы в области древней истории
и археологии в университетах, педагогических институтах и ♦
музеях СССР . . . • 4 234
М. А. Заборов — Проблемы истории поздней Римской империи на 5-й
византиноведческой сессии ОИФ АН СССР 2 244
Из научно-исследовательских и учебных заведений 1 279
Я. А.— Краснодарский историко-краеведческий музей 3 201
Т. Я. Никольская — Итоги работ советских археологов за 1946—1950 гг. 4 220
С. С. — Хер онесский историко-археологический музей 3 204
Э. И. Соломоник — Сессия по итогам археологических исследований
в Крыму 4 227
Я. В. Трубникова — Государственный исторический му*.ей.в Москве 3 198
Г. Б. Федоров — За преодоление влияния «теорий» Марра в археологии
(Заседания Ученого совета ИИМК в декабре 1950 г.) 2 229
С. И. X оджаги — Государственный музей изобразительных искусств
им. А. С. Пушкина 3 199
Д. Б. Шелов — К опубликованию двух кладов из Нимфея .1 263
Г. Эбергардт и В. Миронов — Письмо в редакцию 2 249
Я, Л.— Обсуждение учебника Н. А. Машкина «История древнего Рима» . 1 268
ПРИЛОЖЕНИЕ
B. Я. Дзагурова — Введение к переводу 1 283
Мемнон — О Гераклее. Перевод и комментарии В. П. Дзагуровой . . 1 289
Я. М. Дьяконов — Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту 2 257
Я. М. Дьяконов — Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту 3 205
В. В. Кропоткин — Клады римских монет в Восточной Европе ... 4 241
Сцстематический указатель содержания ВДИ за 1937—1950 гг. (отдель¬
ной брошюрой)
СОДЕРЖАНИЕ
Древняя история и археология в странах народной демократии ■ . . 3
Проф. С. Л. Утченко—О классах и классовой структуре античного рабовла¬
дельческого общества 15
Г. А. Меликишвили — Некоторые вопросы социально-экономической истории
Наири-Урарту 22
С. Т. Еремян — Народно-освободительная война армян против персов в 450—
451 гг 41
А. Д. Дмитрев — Движение latrones как особая форма классовой борьбы в Рим¬
ской империи 61
Проф. И. М. Лурье — Древнеегипетские термины мерет и хентиуше во времена
Древнего царства 73
М. Я. Сюзюмов — Еще раз о юридических источниках для истории колоната . 83
ПУБЛИКАЦИИ
Проф. М. Е. Массон — Новые данные по древней истории Мерва 89
Б. Н. Аракелян — Раскопки крепости Гарни 101
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Л. П. Харко и проф. В. Н. Дьяков — А. Н. 3 о г р а ф, Античные монеты . 115
Проф. П. Н. Тарков — Н. А. Машкин, История древнего Рима .... 122
Р. И. Рубинштейн — «Хрестоматия по истории древнего мира», т. I 130
Г. А. Цветаева — Вопросы древней истории в Ученых записках университетов
и пединститутов за 1949—1950 гг 136
И. В. Феленковская — Прокопий из Кесарии. Война с готами 148
Проф. А. Я Брюсов — А. П. О к л а д н и к о в, Неолит и бронзовый век При¬
байкалья - 155
Проф. А. П. Окладников — Новые данные по древнейшей истории Внутренней
Монголии 162
ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯ
Проф. Н. Ф. Дератани — Научные проблемы в области классических языков
в свете работ И. В. Сталина по вопросам языкознания 175
II. Д. Либероц — К вопросу о скифах-пахарях 178
Г. А. Пугаченкова — Архитектура среднеазиатской античности 185
К. В. Голенко — О монетах, приписываемых Савмаку 199
Д. Г. Капанадзе — Несколько добавочных замечаний по поводу статьи
К. В. Голенко «О монетах, приписываемых Савмаку» 203
W. В. П. Зубов — К вопросу о математическом атомизме Демокрита . . . 204
. Амусин — К вопросу о датировке Флорентийского папируса PSI, X, 1160 208
ХРОНИКА
Т. Н. Никольская — Итоги работ советских археологов за4 1946—1950 гг. 220
Э. И. Соломоник — Сессия по итогам археологических исследований в Крыму 227
Хроника научно-исследовательской работы в области древней истории и архео¬
логии в университетах, педагогических институтах pi музеях СССР . . . 234
ПРИЛОЖЕНИЕ
В. В. Кропоткин — Клады римских монет в Восточной Европе 241
Указатель собственных имен и географических названий 283
Систематический указатель содержания ВДИ за 1937—1950 гг. (отдельной
брошюрой)