История современной Италии. Том V. Создание единого государства. 1860-1871 - Канделоро Д.

Автор: Канделоро Д.
Теги: история италии новое время
Год: 1971
Похожие
История современной Италии. Том VI. Развитие капитализма и рабочего движения. 1871-1896
История современной Италии. Том III. Национальная революция
История современной Италии. Том IV. От Национальной революции до Объединения
История современной Италии. Том II. От Реставрации до Национальной революции
Текст
                    □ш
— -	:	J

GIORGIO CANDELORO
Storia
dell’I TALIA
MODER NA
La costruzione
DELLO STATO UNITARIO
I86O-I87I
M I E А К О ** 1 9 6 8

ДЖОРДЖО КАНДЕЛОРО
История
СОВРЕМЕННОЙ
ИТАЛИИ
Создание
единого
ГОСУДАРСТВА
I860-1871
ЯС G fo Q, в О'
с ит^алблиского
В» С,Б
« ЭО.&фр
е а к тп; а ь
$
«Прогресс»
ЖосК^а <971

Редакция литературы
по вопросам международных отношений и истории
1-6-3
28—71

ОТ АВТОРА
Данный V том «Истории современной Италии» охваты¬
вает период 1860—1871 гг.— период создания единого
итальянского государства и завершения национального
объединения. Первому из этих двух вопросов я уделил
значительно большее внимание, чем второму, и избрал его
в качестве названия тома не только потому, что этот вопрос
(благодаря связанным с ним социально-экономическим,
финансовым и другим проблемам) является более обширным
и сложным, чем второй, но прежде всего потому, что созда¬
ние единого государства представляет собой событие, нераз¬
рывно и тесно связывающее период 1860—1871 гг. с после¬
дующей историей Италии, в то время как присоединение
Венеции и Рима лишь увенчало собой движение эпохи
Рисорджименто, решающая и кульминационная фаза кото¬
рого приходится на 1859—1860 гг. Словом, я счел необхо¬
димым уделить большее внимание событию, определившему
последующее развитие, а не тем фактам, которые завершают
предыдущий этап истории, хотя, разумеется, учитывал
влияние, оказанное проблемой завершения объединения
на политическую борьбу в Италии в 1860—1870 гг. Впро¬
чем. выбор 1860, а не 1871 г. в качестве отправного пункта
истории объединенной Италии хотя и противоречит тради¬
ции, которой следовали авторы широко известных истори¬
ческих работ, однако вместе с тем согласуется с тенденцией
многих появившихся в последнее время работ, посвященных
созданию итальянского государства и экономическому раз¬
витию Италии; в этих работах период 1860—1871 гг.
рассматривается в тесной связи с последующей историей.
Следует, впрочем, указать, что хронологические рамки,
избранные для рассматриваемого периода (1860—1871 гг.),
носят приблизительный характер. В самом деле, первая
5

глава этого тома содержит ретроспективный обзор ряда
основных проблем, рассмотренных в предыдущих томах,
а также характеристику некоторых аспектов итальянской
культуры и идеологии последнего десятилетия перед воссо¬
единением, тесно связанных с историческим развитием
после I860 г. (они не были рассмотрены в четвертом томе,
посвященном главным образом политической борьбе за до¬
стижение национального единства). С другой стороны,
в последнюю главу включены некоторые данные и факты,
относящиеся к первым годам после 1871 г., поскольку это
необходимо для завершающего анализа центральной темы
данного тома; в то же время я решил перенести рассмотрение
некоторых событий, относящихся к периоду до 1871 г.,
в шестой том, ибо значение этих событий может быть оцене¬
но в полной мере только в связи с последующим развитием.
Джорджо Канделоро
Рим. 24 сентября 1967 г.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПЕРВЫЕ ШАГИ ИТАЛИИ КАК ЕДИНОГО ГОСУДАРСТВА
1.	Единое итальянское государство и предшествующая
история
Великие события 1859 и 1860 гг., формальным заверше¬
нием которых стало провозглашение в марте 1861 г. Италь¬
янского королевства, открыли новый период в итальянской
истории. Для страны, в течение веков страдавшей от поли¬
тической раздробленности, иностранного господства и ди¬
настического и олигархического абсолютизма, создание
единого, независимого, конституционного государства яви¬
лось историческим поворотом огромной важности.
Завершение периода Рисорджименто — в собственном
смысле этого слова — и начало периода истории единой
Италии следует датировать скорее 1860, чем 1870 г., посколь¬
ку хотя конечные цели борьбы за независимость и единство
можно считать полностью достигнутыми только с присоеди¬
нением Венеции и Рима, однако эти последние события
не изменили политического итога Рисорджименто, то есть
создания умеренной монархической системы, восторжест¬
вовавшей осенью 1860 г.; кроме того, именно в 1860 г. нача¬
лось развитие итальянской государственности, которое
продолжается уже более века и до сих пор в значительной
степени сохраняет тот отпечаток, который был придан ей
в период 1860—1870 гг.
Впрочем, нельзя проводить слишком резкую грань
между периодом Рисорджименто и периодом единой Ита¬
лии, поскольку между ними, так же как между периодом
реформ просвещенного абсолютизма и Рисорджименто, суще¬
ствует глубокая преемственность. Напротив, более глубо¬
кий рубеж следует провести в первой половине XVIII в.
(условно можно говорить о 1730 г.), когда после кризиса
XVII в. во всех итальянских государствах начинается
новый этап процесса развития буржуазии (хотя формы и осо¬
бенно темпы этого процесса были неодинаковы) и в то же
7

время по-новому складываются отношения между Италией
и Европой; в самом деле, под влиянием более развитых
европейских стран Италия вступает на путь прогресса, да
и сами иностранные династии, правившие в некоторых
итальянских государствах, начинают проводить политику
реформ и обновления. С этого времени начинается история
современной Италии — процесс развития чрезвычайно слож¬
ный, который продолжается и ныне и ведет к превращению
Италии в государство современного типа, отвечающее
потребностям динамической цивилизации нашего времени
и способное внести вклад в общечеловеческий прогресс,
не вызывая ослабления страны, как это произошло в XVI—
XVII вв. Этот исторический этап включает в себя период
Рисорджименто (70 лет с конца XVIII в. до 1860 г.), харак¬
теризующийся буржуазной революцией, то есть завоеванием
буржуазией политической власти, и в то же время борьбой
за национальную независимость и объединение.
Как отмечалось в I томе данной работы \ термин
«Рисорджименто» был рожден мыслью о том, что итальян¬
ская нация должна подняться из состояния упадка и пора¬
бощения, в котором она пребывала, чтобы возобновить свое
поступательное развитие. Эта идея, сыгравшая в период
самого Рисорджименто значительную мобилизующую роль,
была связана лишь отчасти с предшествующей итальянской
историей, поскольку именно процесс формирования италь¬
янской нации был в предыдущие века замедленным, трудным
и неполным и национальное сознание проявлялось прежде
всего в сфере литературы.
Как бы то ни было, термин Рисорджименто> несмотря
на идеологическую подоплеку его происхождения, вошел
в обиход и может быть использован — без ущерба для
исторической правды — в качестве определения итальян¬
ской национальной и буржуазной революции, лишь бы толь¬
ко это не приводило к мифологической трактовке самого
Рисорджименто 1 2. В самом деле, вопрос о терминах — вопрос
второстепенный по сравнению с главной проблемой, а имен¬
но — решительным преодолением концепции Рисорджименто
как совершенно особого периода итальянской истории,
полностью завершившегося с достижением определенных
1 См.: Дж. Канделоро, История современной Италии,
М., 1958, стр. 17—21.
2 См. Библиографическую справку к т. I данного труда.
8

целей, то есть с рождением единого государства и с победой
либерализма Кавура. Из этой концепции, все еще отстаи¬
ваемой представителями либерально-идеалистического
направления в историографии, вытекает оптимистическая
оценка вышедшего из Рисорджименто правящего либераль¬
ного класса — не только по сравнению со старой реакцион¬
ной правящей группой, но также и с точки зрения его мето¬
дов управления Италией вплоть до первой мировой войны.
Слабость этой историографической концепции выявляется
с полной очевидностью в интерпретации социальных и поли¬
тических кризисов, поразивших итальянское государство,
и прежде всего самого тяжелого из них, приведшего к фа¬
шизму. В самом деле, история Италии после объединения
характеризуется переплетением старых проблем, унаследо¬
ванных от прошлого, и новых проблем, порожденных разви¬
тием как самой Италии, так и других стран в последние
десятилетия XIX в. и в XX в. Нельзя, следовательно, дать
удовлетворительного объяснения итальянских социальных
и политических кризисов этого периода (так же как и глубо¬
ких внутренних противоречий, постоянно напоминающих
о себе и в наши дни) без критического анализа завершающего
этапа Рисорджименто и, следовательно, деятельности правя¬
щих либеральных групп. С другой стороны, радикальные
или рядящиеся в радикальные одежды авторы историогра¬
фических концепций, пессимистически истолковывающих
Рисорджименто как «неудавшуюся» или «преданную рево¬
люцию» и настойчиво подчеркивающих прежде всего оли¬
гархические и авторитарные тенденции правящего либераль¬
ного класса (связывая, таким образом, в известном смысле
фашизм с Рисорджименто), обнаруживают однобокий взгляд
на завершение Рисорджименто и историю единой Италии.
К правильному, действительно историческому пониманию
развития современной Италии можно прийти, лишь отказав¬
шись как от идеализации Рисорджименто, так и от тенден¬
ции «предать его суду» на том основании, что оно не соответ¬
ствует идеальной модели; для этого необходимо прежде
всего углубить научно-критическую оценку тех уз, которые
связывают эпоху Рисорджименто с единой Италией, а исто¬
рию Италии с европейской и мировой историей.
Правящий- либеральный класс, сформировавшийся
в эпоху Рисорджименто, был одним из главных звеньев,
связывавших Рисорджименто и единую Италию. Ему были
присущи положительные и отрицательные черты, обуслов¬
9

ленные развитием итальянского общества. Несомненно,
в 1860 г. и еще в течение многих последующих лет в такой
отсталой стране, как Италия того периода, этот правящий
класс, в общем, стоял на более высокой ступени развития,
чем громадное большинство населения. Тем не менее было
бы ошибкой рассматривать его только как прогрессивную
силу, даже как единственную прогрессивную силу страны.
В самом деле, социальная база этого класса, и в частности
социальная база умеренной партии, составлявшей его
главное ядро, охватывала, помимо небольших социальных
групп, передовых и динамичных в экономическом отноше¬
нии, также очень многочисленные группы, по существу
своему консервативные и статичные, которые приняли
либеральный режим и воссоединение страны прежде всего
из-за кризиса старых государств, так как его невозможно
было преодолеть в рамках прежней государственной систе¬
мы Италии, и из страха перед победой демократов, казав¬
шейся им преддверием социальной революции. В сущности,
буржуазная революция в Италии завершилась компромис¬
сом между двумя общественными силами: группой аграр¬
ных, торговых и в меньшей мере промышленных капитали¬
стов и группой землевладельцев, собственность которых
в юридическом плане уже носила буржуазный характер, но
отношения которых с крестьянской массой были на деле
феодальными или полуфеодальными. Компромиссами этого
типа завершились буржуазные революции в ряде других
стран. Тем не менее следует отметить, что в Италии роль
консервативных сил в этом копромиссе была особенно зна¬
чительна отчасти вследствие специфических политических
и социальных условий страны, а отчасти как результат
влияния европейской ситуации. Поэтому итальянскому
правящему либеральному классу были свойственны два
начала — прогрессивное и консервативное. И это последнее
брало верх до такой степени, что толкало этот класс на реак¬
ционные позиции. Его политическая эволюция в десятиле¬
тия, последовавшие за 1860 г., не изменила существенным
образом эту основную черту его характера. Таким образом,
своим экономическим и гражданским прогрессом Италия
была обязана отчасти деятельности руководящего класса,
а отчасти действиям оппозиционных сил, выражавших
устремления и интересы народных масс.
Другой важный момент, отражавший связь и даже пре¬
емственность между Италией эпохи Рисорджименто и единой
ю

Италией, заключался в тех проблемах, которые были постав¬
лены в период Рисорджименто, но не были разрешены и ко¬
торые настойчиво давали о себе знать в объединенной Ита¬
лии. Самая серьезная из этих проблем — положение кре¬
стьянства. Тот факт, что буржуазная революция в Италии
произошла без радикального преобразования социальной
структуры деревни (поскольку здесь не сложился союз
буржуазии и крестьянских масс), был особо отмечен Анто¬
нио Грамши, чья концепция Рисорджименто1 вызвала
в последние 15 лет оживленную полемику. Здесь невозмож¬
но рассматривать критические оценки концепции Грамши,
многие из которых продиктованы идеологической пред¬
взятостью и случайными политическими мотивами. Следует,
однако, отметить, что тенденция многих критиков сводить
выдвинутую Грамши концепцию Рисорджименто к форму¬
ле «несостоявшейся аграрной революции» является ошибоч¬
ной, поскольку Грамши рассматривает Рисорджименто в бо¬
лее широком плане и сосредоточивает внимание на пробле¬
ме политического руководства в решающей фазе Рисорджи¬
менто. Как бы то ни было, если, с одной стороны, и следует
отвергать неполную и неудовлетворительную концепцию
Рисорджименто как несостоявшейся аграрной революции,
то, с другой стороны, следует избегать тенденции рассмат¬
ривать крестьянскую проблему как чуждую самому Рисорд¬
жименто. В самом деле, во-первых, в течение всего периода
Рисорджименто крестьяне выступали более или менее реши¬
тельно — в разные периоды и в разных частях Италии —
с их собственными требованиями, а во-вторых, крестьянская
проблема была поднята сразу же после революции 1848 г.
частью левых сил и рассматривалась ими как проблема,
которая могла бы придать иной характер национальной
революции. Хотя выступления крестьян (за исключением
некоторых районов и определенных моментов, впрочем
весьма важных, как, например, в Сицилии в мае и июне
1860 г.) не сливались с национальным движением и были
отчасти использованы реакционными силами, это еще
не значит, что крестьянское движение и буржуазная револю¬
ция были совершенно несовместимы. Недостаточно убеди¬
тельны и возражения тех, кто доказывает, что крестьянские
требования, и прежде всего на Юге, носили архаический
характер, поскольку часто крестьяне добивались сохране¬
1 A. Gramsci, Il Risorgimento, Torino, 1949.
11

ния или восстановления древних сервитутных прав на об¬
щинных землях; в самом деле, ведь крестьянские требова¬
ния не сводились только к этому, и к тому же потребности,
лежавшие в основе подобных требований, могли быть удов¬
летворены путем перераспределения земельной собственно¬
сти в результате эффективной раскладки домениальных
земель, раздела церковных имуществ и т. д. На практике
же, напротив, имело место расширение земельной собствен¬
ности средней и крупной буржуазии. Это связано с тем
фактом, что более зрелые с точки зрения капиталистического
развития буржуазные круги передовых районов Италии,
вместо того чтобы встать на сторону крестьянских масс
более отсталых районов и содействовать преобразованию
этих последних в буржуазном духе, вступили в союз с зе¬
мельной буржуазией, тесно сомкнувшейся с дворянством.
Причины этого явления следует искать не только в относи¬
тельной слабости более передовых групп буржуазии, но
и в политических условиях Италии и Европы, которые опре¬
делили завершающую фазу Рисорджименто.
Как бы то ни было, крестьянская проблема не была чуж¬
дой Рисорджименто. Эта проблема давала о себе знать уже
в XVIII в. Она обрела отчасти новый аспект в результате
реформ революционного периода и наполеоновской эпохи,
но сохраняла актуальность и после Реставрации, содейст¬
вуя в немалой степени назреванию кризиса старых госу¬
дарств, в особенности Неаполитанского королевства,
и таким образом косвенно содействуя объединению страны.
Единая Италия унаследовала эту проблему от Рисорджи¬
менто вместе со многими другими проблемами, возникшими
еще в средние века, а отчасти даже в период античности.
Речь идет о таких проблемах, как отношение между городом
и деревней, различия между Севером и Югом, региональные
различия, и других проблемах, касающихся отдельных зон
или отдельных городов. В XVIII в. в результате нового
подъема в развитии всего итальянского общества почти все
эти проблемы обрели новый аспект, а затем они претерпели
частичные изменения и в период Рисорджименто, не затро¬
нувшие, однако, их существа. Дальнейшие, более глубокие
изменения этих проблем произошли под воздействием про¬
цесса развития, который обострил некоторые старые проти¬
воречия и породил новые.
12

2.	Единая Италия в современном ей мире
Рождение единого итальянского государства произошло
на гребне исторического периода, отмеченного многочислен¬
ными войнами и важными политическими переворотами.
В этот период, с 1849 по 1871 г., инициатива находилась
преимущественно в руках правительств, а не революцион¬
ных сил и в то же время не было того разительного проти¬
востояния революционных и реакционных сил, которым
характеризовался период 1815—1849 гг. В самом деле,
растущее ослабление старых феодальных сил и превращение
буржуазии, хотя и переживавшей период быстрого эконо¬
мического подъема, в консервативную силу из страха перед
рабочим классом и крестьянскими массами сделали возмож¬
ным достижение в ряде стран компромиссов между буржуа¬
зией, с одной стороны, и династиями и земельной аристо¬
кратией, с другой — компромиссов, благодаря которым
буржуазия смогла значительно усилить свои позиции в по¬
литике, не говоря уже об экономике. Поэтому возобладала
инициатива правительств, подчинявшихся буржуазии или,
во всяком случае, находившихся под сильным влиянием
буржуазных интересов и буржуазной идеологии. Эта ини¬
циатива проявлялась в войнах, отчасти продиктованных
межгосударственными противоречиями, а отчасти интере¬
сами национально-освободительной борьбы, в войнах, в зна¬
чительной степени изменивших территориальный порядок
Европы и внутреннее устройство различных стран.
Образование Германской империи явилось, несомненно,
самым важным европейским событием в течение первого
десятилетия существования Итальянского королевства. Оно
повлияло также самым непосредственным образом на поло¬
жение Италии, поскольку итало-прусский союз и последую¬
щая война против Австрии в 1866 г., а также франко¬
прусская война 1870 г. сделали возможным присоединение
Венеции и Рима к Итальянскому королевству. Между объ¬
единением Италии и объединением Германии, между ролью
Пьемонта в Италии и ролью Пруссии в Германии, между
деятельностью Кавура и деятельностью Бисмарка сущест¬
вуют, несомненно, аналогии, которые были отмечены еще
современниками и, в общем, признаются историками.
Но’уже тогда некоторые современники и в еще большей сте¬
пени историки нашего века подметили значительные разли¬
чия как в способе образования единых государств в Италии
13

и Германии, так и в их специфических чертах. В самом деле,
в то время как воссоединение Италии было результатом
одновременных действий (пусть даже отмеченных широкими
разногласиями и противоречиями) Пьемонтского государ¬
ства, руководимого умеренным либералом Кавуром, и рево¬
люционного демократического движения, Германия была
обязана своим объединением главным образом армии и ди¬
пломатии прусского государства, руководимого Бисмар¬
ком — консерватором и в то же время неукротимым побор¬
ником политики силы. Кроме того, в то время как Итальян¬
ское королевство к 1870 г. являлось уже унитарным госу¬
дарством, включая почти всю итальянскую с географической
и этнической точек зрения территорию, Германская импе¬
рия, допускавшая существование рядом с собой Австрии
(то есть многонационального государства, в котором, одна¬
ко, господствовала весьма многочисленная немецкая этни¬
ческая группа), была федеральным государством, в котором
Пруссия, расширившаяся до такой степени, что она погло¬
тила две трети всей территории империи, занимала господ¬
ствующие позиции. Наконец, в то время в Италии в соответ¬
ствии с процессом развития, уже начавшимся в Пьемонте
в 1849—1859 гг., конституционный режим эволюционировал
в парламентском духе (хотя ограниченное избирательное
право еще долго сохранялось), а влияние династии сказы¬
валось преимущественно косвенным и отчасти скрытым
образом; в Германии же конституционный режим, несмот¬
ря на то, что в 1867 г. было введено всеобщее избирательное
право на выборах в рейхстаг, сохранял авторитарный
характер вследствие системы канцлерства, юридически
и фактически обеспечивавшей династии широкое поле дей¬
ствий.
Это политико-конституционное несходство (ему соответ¬
ствовали другие глубокие различия в дальнейшей эволю¬
ции двух стран) вытекало из разных социальных и полити¬
ческих условий Италии и Германии, присущих им еще до
объединения. В Италии национальное движение выступа¬
ло в одно и то же время против политической раздробленно¬
сти и против иностранного господства, так что борьба
за единство оказалась тесно связанной с борьбой за неза¬
висимость. Напротив, в Германии в 1815 г. существовало
еще около 40 государств, но два из них — Австрия и Прус¬
сия — являлись мощными военными державами; кроме
того, не было иностранного господства и существовала связь,
14

пусть и недостаточно прочная, между этими государствами
в форме Германского союза, так что цель немецкого нацио¬
нального движения сводилась к преобразованию конфеде¬
ративного союза в федеральное государство путем преодоле¬
ния австро-прусского соперничества. Но сопротивление
двух правящих династий, Габсбургов и Гогенцоллернов,
привело к неудаче германской либеральной и национальной
революции-1848 г., и проблема создания единой Германии
была разрешена с уходом Австрии в 1866 г. из Германского
союза и с образованием в 1871 г. федеральной империи под
гегемонией Пруссии. В результате войны против Франции,
которая разожгла националистические чувства немцев,
Бисмарку удалось преодолеть партикуляризм южногер¬
манских государств и в то же время добиться того, что
Германия благодаря самому факту объединения преврати¬
лась в самое мощное военное государство Европы.
Не менее очевидными были различия между Германией
и Италией и в социально-экономическом плане. В Италии
после реформ эпохи просвещенного абсолютизма и Напо¬
леона не существовало больше глубокой пропасти между
аристократией и буржуазией. В самом деле, первая хотя
и сохраняла, особенно в Пьемонте, доминирующие позиции
в армии и в дипломатии, в значительной мере уже обуржуа¬
зилась и не брезговала банковской и торговой деятельно¬
стью, а буржуазия, хотя и включала группы промышленных
и торговых капиталистов и капиталистов-аграриев, в боль¬
шинстве своем состояла из землевладельцев, занимавшихся
также отчасти торговлей и свободными профессиями.
Напротив, в Германии, и прежде всего в Пруссии, аристо¬
кратия представляла собой замкнутый и сплоченный класс
крупных земельных собственников, обладавших еще некото¬
рыми феодальными привилегиями, класс, державший
в руках политическое руководство государством, в то время
как буржуазия, менее активная и влиятельная, чем италь¬
янская, в политической сфере, была значительно более
сильной экономически. В самом деле, благодаря Таможен¬
ному союзу, который в 1834 г. связал с Пруссией большую
часть немецких государств, и благодаря быстрому строи¬
тельству национальной железнодорожной сети, а также
другим благоприятным обстоятельствам, связанным с при¬
родными условиями, национальный рынок сформировался
в Германии значительно быстрее, чем в Италии, и значи¬
тельно более динамичным было капиталистическое разви¬
15

тие, вследствие чего в 50—60-е годы в крупной промышлен¬
ности произошли некоторые решительные сдвиги и сразу
же после политического объединения страны начался период
бурного подъема. Вследствие этого и процесс формирования
современного пролетариата продвинулся в Германии значи¬
тельно дальше, чем в Италии, да и рабочее движение здесь
представляло уже политическую силу, относительно неза¬
висимую от буржуазных демократических групп, так что
Бисмарк даже попытался в 1864 г. использовать рабочее
движение в своей борьбе против буржуазной прогрессист¬
ской партии, заключив тайное соглашение с Лассалем.
Однако ему удалось достичь только частичного и временного
успеха. Бисмарк сумел, однако, взять верх над буржуазной
либеральной оппозицией, заключив союз с национально¬
либеральной партией, который оставался в силе длительное
время и явился политическим выражением социального
компромисса между аристократией и буржуазией.
Образование Германской империи повлекло за собой
приостановку в процессе формирования национальных
государств в Европе. В самом деле, благодаря Бисмарку
Габсбургская империя—это наиболее типичное многона¬
циональное государство старой Европы — смогла выжить
после поражения 1866 г., а затем превратиться в двуединую
монархию на основе австро-венгерского компромисса 1867 г.
и просуществовать еще пол века. А так как несколько
ранее, в 1863 г., Россия подавила польское восстание, то
национальные чаяния народов Центральной и Восточ¬
ной Европы, оставшихся по-прежнему угнетенными и рас¬
колотыми, не были удовлетворены. С этого момента и вплоть
до первой мировой войны лишь на Балканах борьба
за национальную независимость народов, подчиненных
Оттоманской империи, привела к некоторым частичным
результатам. Но теперь и национальный вопрос обнару¬
живал тенденцию проявиться в новой форме по сравнению
с первой половиной XIX в., поскольку мир стоял на пороге
вступления в эпоху империализма.
Конец Второй империи и рождение Третьей республики
во Франции явились также следствием политики Бисмарка,
отмеченной в свою очередь некоторыми чертами бонапартиз¬
ма, причем Бисмарк сумел ловко использовать кризис, кото¬
рый переживали режим Наполеона III и его внешняя
16

политика с 1860 г. После поражения в 1870 г. и жестокого
подавления Парижской Коммуны власть во Франции ока¬
залась в руках блока клерикальных и консервативных сил,
но затем, окрепнув, буржуазно-демократические силы
захватили руководство государством, превратив его в пар¬
ламентарную республику. Поражение не положило конец
экспансионистской политике Франции, она развивалась
далее и особенно успешно в колониях, следуя традиции,
наметившейся уже во время Июльской монархии и Второй
империи. Напротив, гегемония на Европейском континенте,
которая принадлежала Франции при Наполеоне III,
перешла теперь к Германии Бисмарка. Последний, однако,
проводил политику сохранения нового территориального
устройства, сложившегося в результате войн 1866 и 1870 гг.,
и избегал новых захватов, не желая подвергать опасности
немецкое государство. Но могучее развитие германского
капитализма на протяжении двух десятилетий превратило
Германию в одну из сильнейших империалистических дер¬
жав мира.
Некоторые важные изменения произошли также в двух
великих державах, не участвовавших в войнах, происходив¬
ших в Европе между 1859 и 1871 гг.,— в Англии и России.
В Англии избирательная реформа 1867 г., предоставившая
практически избирательное право рабочему классу, и дру¬
гие законодательные и административные реформы, осу¬
ществленные кабинетом Гладстона, создали к 1870 году
условия для новых успехов демократии. Эта реформатор¬
ская деятельность сопровождалась, однако, изоляционист¬
ской внешней политикой, представлявшей собой резкий
контраст с политикой интенсивного дипломатического вме¬
шательства в европейские дела, проводимой Пальмерстоном
до самой смерти, последовавшей в 1865 г. С другой стороны,
после подавления великого индийского восстания 1857 г.
и последующей реорганизации индийской колониальной
империи колониальная экспансия Англии также несколько
замедлилась; она возобновилась с новой силой после 1874 г.,
когда консервативное министерство Дизраэли сменило
либеральный кабинет Гладстона. В России период реформ
Александра II, начавшийся после Крымской войны и до¬
стигший своего апогея в 1861 г. с отменой крепостного
права, продолжался недолго и окончился после 1863—
1864 гг. Россия единственная среди великих европейских
держав сохранила абсолютистский режим, вынуждавший
2—445
17

оппозиционные группы бороться за изменение существую¬
щих условий исключительно с помощью подпольных мето¬
дов. Кроме того, аграрный вопрос так и не был решен, а сре¬
ди национальных меньшинств, подчиненных Российской
империи, не прекращалось движение за национальную
независимость. С другой стороны, Россия возобновила
в это время свою захватническую политику на Дальнем
Востоке и в Центральной Азии, а после 1870 г. снова устре¬
мила свои взоры к Турецкой империи и Балканам.
В этот же период чрезвычайно важные изменения про¬
изошли также в двух неевропейских странах — в Соеди¬
ненных Штатах и Японии, которым предстояло стать глав¬
ными действующими лицами в ожесточенных схватках
эпохи империализма. В Соединенных Штатах в 1865 году
гражданская война завершилась победой капиталистиче¬
ского индустриального Севера, придерживавшегося протек¬
ционизма, над аграрным и рабовладельческим Югом,
отстаивавшим политику свободной торговли. Таким обра¬
зом, возникли необходимые условия для гигантского эко¬
номического развития, позволившего Соединенным Штатам
стать самой могущественной капиталистической державой
мира в XX в. В Японии, после того как американское вме¬
шательство в 1854 г. вынудило эту страну открыть свои двери
для иностранных государств, старый феодальный порядок
оказался охваченным глубоким кризисом, вылившимся
в 1867—1871 гг. в самую настоящую революцию сверху.
С этого времени началась модернизация административных
и законодательных порядков, вооруженных сил, техники
и экономики, пережившей в последующие годы бурный
расцвет. Таким образом, в Японии также были созданы
условия для последующего мощного развития империали¬
стической экспансии, развернувшейся в XX в.
Как уже было указано в предыдущем томе, период войн
и политических переворотов (1849—1871 гг.) совпал при¬
близительно с 25-летним периодом развития экономики
(1848—1873 гг.), который характеризовался общим ростом
цен, ускоренным развитием тяжелой промышленности и ми¬
ровой торговли и поворотом многих стран к принципу сво¬
бодной торговли.
Англия, значительно превосходившая по промышленно¬
му производству Францию, Бельгию, Германию и Соеди-
18

пенные Штаты, оставалась еще в этот период мастерской
мира и в большой мере способствовала (благодаря своей
металлургической и машиностроительной промышленности,
благодаря капиталовложениям и усилиям своих техников)
строительству железных дорог в других странах. Франция
также играла важную роль как экспортер капиталов, вкла¬
дывавшихся главным образом в железнодорожные пред¬
приятия и государственные займы европейских стран.
Но основа ее финансовой мощи была заложена накоплением
капитала, притекавшего из сельского хозяйства и промыш¬
ленности, производившей предметы роскоши и оставшейся
в основном на стадии мануфактуры или домашнего ремес¬
ла. С другой стороны, несомненно, что в этот период про¬
мышленность современного типа, стимулируемая в своем
развитии железнодорожным строительством, сделала
решающие шаги как во Франции, так и в Германии и Соеди¬
ненных Штатах, так что в последующий период 1873—
1895 гг. эти страны достигли уровня Великобритании,
а в некоторых областях и превзошли его.
Следует, однако, напомнить, что в рамках этого периода
(1848—1873 гг.) годы, последовавшие за экономическим
кризисом 1857 г., характеризовались весьма сильными коле¬
баниями и фазами застоя, более продолжительными, чем
в предыдущий период. Это объяснялось отчасти влиянием
войн в Европе и длительной гражданской войны в Соеди¬
ненных Штатах, а отчасти перепадами в добыче золота,
которая сократилась после 1857 г. и вновь возросла между
1864 и 1870 гг. Но прежде всего следует напомнить, что
в эти годы ускорился процесс образования мирового рынка
для ряда основных видов продукции, поэтому изменение
в уровне сельскохозяйственного производства и горнодо¬
бывающей промышленности в различных странах, резуль¬
таты технических нововведений в промышленности и на
транспорте и последствия политических событий дают о себе
знать с неслыханной ранее быстротой на громадном расстоя¬
нии и оказывают влияние на биржи наиболее развитых
капиталистических стран, создавая почву для спекуляций,
для биржевой игры на понижение и на повышение. Во вся¬
ком случае, в Европе после кризиса 1857 г. новый подъем
производства шел медленно и завершился фазой относитель¬
но короткого финансового процветания в 1862—1863 гг.,
а затем в течение нескольких лет денежный рынок испытывал
трудности, вылившиеся в кризис 1866—1867 гг. Новый
2* 19

подъем был достаточно быстрым и, несмотря на перерыв,
обусловленный войной 1870 г., привел в 1871—1873 гг.
к самому настоящему финансовому буму, принявшему
огромные размеры особенно в Германии и внезапно прер¬
ванному тяжелым кризисом, начавшимся в мае 1873 г.
Вслед за тем начался период экономического развития,
продолжавшийся вплоть до 1895 г. и характеризовавшийся
новыми чертами.
Период с 1860 по 1870 г. ознаменовался также важными
событиями и в истории рабочего движения и социализма.
Кровавая расправа над парижскими рабочими в июне
1848 г., почти одновременно наступивший конец чартист¬
ского движения в Англии, провал надежд левых сил Евро¬
пы на новый революционный подъем в ближайшее время
и внушительный экономический подъем 1850—1857 гг.
обусловили фазу собирания сил в истории рабочего и со¬
циалистического движения. Само развитие капитализма
приводило к усилению рабочего класса; теперь, после эко¬
номического кризиса 1857 г. и политических событий 1859—
1860 гг., он выступает как самостоятельная сила. Основание
в 1864 г. I Интернационала и выход в 1867 г. первого тома
«Капитала» явились, без сомнения, двумя наиболее важны¬
ми событиями в истории рабочего и социалистического дви¬
жения 60-х годов. К ним следует присоединить основание
Лассалем в 1863 г. Всеобщего германского рабочего союза,
создание на конгрессе в Эйзенахе в 1869 г. Германской
социал-демократической рабочей партии под руководством
В. Либкнехта и А. Бебеля и, кроме того, усиление профсо¬
юзного движения во Франции, Бельгии и Англии, вызван¬
ное отчасти ликвидацией старых законов, лишавших рабо¬
чих права на союзы и забастовки. Кроме того, большое
идейное значение имела полемика, развернутая Марксом
и Энгельсом в рядах Интернационала против Бакунина
и анархистов. Этот период интенсивной деятельности,
оказавший влияние также и на Италию, завершился траги¬
ческим подавлением Парижской Коммуны 1871 г. и V кон¬
грессом Интернационала, состоявшимся в 1872 г. в Гааге
и означавшим практически конец деятельности этой орга¬
низации в Европе.
Итак, Италия начала свой путь как единое государство
в тот период мировой истории, который характеризовался
20

бурным ростом экономического и технического прогресса,
но наряду с этим и весьма сложными проблемами. Именно
в годы, когда было осуществлено и завершено объединение
Италии, разрыв между передовыми и отсталыми странами
становился все более сильным, а ликвидировать его стано¬
вилось труднее по сравнению с возможностями, существо¬
вавшими в первой половине века. Теперь страна, находя¬
щаяся на уровне современной цивилизации, должна была
обладать прежде всего прочной индустриальной базой
капиталистического типа, а эта база предполагала создание
соответствующей металлургической и машиностроительной
промышленности. Теперь не могло быть и речи о повторении
той модели развития, образец которой дала английская
промышленная революция: связанное с ней широкое обнов¬
ление хлопчатобумажного производства создало условия
и возможности для последующего развития. Отныне же для
индустриализации были необходимы совсем иные, чем
в прошлом, масштабы накопления капиталов, технического
оснащения и кредитования, а вмешательство государства
должно было стать более активным и настойчивым. С другой
стороны, политическая обстановка в мире также приобрела
новые черты как внутри отдельных стран — вследствие
обострения социального вопроса, так и на международной
арене — из-за борьбы, которую готовы были начать великие
державы за раздел мира.
3.	Италия к 1860 г.: экономическое развитие,
Север и Юг, город и деревня
Как указывалось в предыдущих томах, период с конца
XVIII в. и до 1860 г. был для Италии периодом значитель¬
ного экономического прогресса, хотя темпы его были не всег¬
да высокими, да и уровень экономического развития отдель¬
ных областей страны был неодинаков. Этот прогресс эко¬
номики явился основой национального движения эпохи
Рисорджименто, поскольку он породил потребность в новом
политическом устройстве, и его последствия были анало¬
гичны тому влиянию в экономической, политической и куль¬
турной областях, которое оказывали на Италию государ¬
ства, расположенные по ту сторону Альп. Тем не менее
к моменту создания единого государства Италия еще очень
отставала от экономически более развитых стран Европы;
2!

конечно, ее отсталость была бы не столь значительной, если
бы еще до 1860 г. удалось добиться независимости и создать
какую-то форму политического и экономического союза.
Поражение революции 1848 г. замедлило экономическое
развитие всех итальянских государств, за исключением
Пьемонта, а это еще более усилило отставание Италии, ибо
именно в десятилетие 1849—1859 гг. чрезвычайно ускори¬
лось экономическое развитие главных капиталистических
стран. Но основные причины отставания Италии в 1860 г.
уходят своими корнями в прошлое, а потому следует напом¬
нить о некоторых основных чертах экономического и соци¬
ального развития Италии с начала XVIII в. и до создания
единого государства, с тем чтобы понять характерные осо¬
бенности воссоединения страны, осуществленного в 1860 г.,
и, следовательно, причины трудностей в развитии Италии
после воссоединения и причины ее запоздалой и неравно¬
мерной индустриализации.
Одним из наиболее наглядных свидетельств процесса
социально-экономического развития, предшествовавшего
объединению, был значительный прирост населения.
В 1861 г. Италия насчитывала около 26 млн. человек \ в то
время как в начале XVIII в. численность ее населения
достигала приблизительно 11 млн. (или немногим более
того) человек. В тот же период население всей Европы,
согласно достаточно надежным подсчетам, выросло прибли¬
зительно со 115 млн. до 282 млн. человек. Прирост итальян¬
ского населения за эти 160 лет (136%) был, следовательно,
несколько ниже среднего прироста европейского населения
(145%), но выше прироста населения Франции (100%) и дру¬
гих стран. Во всяком случае, несомненно одно: в Италии,
как и во всей Европе, постоянное увеличение населения
в XVIII и XIX вв. представляло собой явный контраст
с крайне замедленным в целом ростом населения в течение
четырех предыдущих веков и в особенности с демогра¬
фическим застоем XVII в. Следует также напомнить, что
в XVII в. население Италии уменьшилось приблизительно
на 2 млн. человек, так что последующий демографический
подъем приобретает особенно важное значение.
1 Такова была в этом году приблизительная численность насе¬
ления в пределах границ современной Италии. Согласно первой
всеобщей переписи, па 31 декабря 1861 г. население королевства
в тогдашних границах достигало 21 777 334 человек.
22

Постоянный и общий рост европейского населения с на¬
чала XVIII в. и в последующий период был вызван не столь¬
ко улучшениями в области санитарии и гигиены, еще весьма
ограниченными, особенно в XVIII в., сколько увеличением
производства продуктов питания, вследствие чего голодовки
стали менее частыми, а эпидемии менее ужасными, что при¬
вело к уменьшению смертности, однако низкий жизненный
уровень народных масс остался почти неизменным. Рост
сельскохозяйственной продукции наряду с облегчением
и расширением торгового обмена был, таким образом, глав¬
ной причиной роста населения в XVIII, а также в первой
половине XIX в.
Что касается Италии, то все источники единодушно
подтверждают рост продукции сельского хозяйства с начала
XVIII в. и в последующий период, однако размеры этого
роста не поддаются определению из-за того, что в нашем рас¬
поряжении имеется слишком мало надежных данных. Мож¬
но, однако, утверждать, что этот рост затронул, хотя и в не¬
одинаковой мере, различные сельскохозяйственные куль¬
туры и многие области. Производство зерновых, оставав¬
шееся главной отраслью итальянского сельского хозяйст¬
ва1, конечно, значительно возросло, но не в такой степени,
чтобы это могло удовлетворить нужды населения, значи¬
тельно увеличившегося к моменту объединения страны. Это
относится прежде всего к злакам. В самом деле, экспорт
зерна с Юга, и прежде всего из Сицилии, еще весьма значи¬
тельный в XVII в. (он шел, однако, отчасти и в другие рай¬
оны Италии), сократился в XVIII—XIX вв. в результате
возросшего внутреннего потребления, в то время как Италия
в целом стала ввозить зерно даже в урожайные годы 1 2.
Напротив, рис, производством которого занимались прежде
всего в районе Верчелли, Ломеллины и в долине Эмилии,
продолжал в умеренных размерах экспортироваться, в то
время как кукуруза (последняя начала возделываться
с конца XVI в.) получила широкое распространение в Север¬
ной Италии, где она стала основным продуктом питания
крестьян, постепенно заменяя другие, менее питательные
1 См.: «Annuario statistico italiano» за 1857—1858 гг. (а сига
di С. С о г г е n t i, Torino, 1958).
2 См.: «Annuario statistico italiano» за 1864 г. (а сига di С. С о г-
r е n t i е Р. Ma es t г i, Torino, 1864); а также: G. Taglia-
c a г n e, La bilancia internazionale dei pagamenti dell’Italia,
<<L’Economja italiana dal 1861 al 1961», Milano, 1961, p. 323.
23

зерновые. Однако к моменту воссоединения Италии эти
последние еще широко использовались для питания насе¬
ления в обширных областях, прежде всего на Юге. Кроме
того, во многих горных районах Альп и Апеннин соби¬
рали значительное количество каштанов, служивших
важным добавлением к пище крестьян. Картофель, возде¬
лывание которого началось с конца XVIII в., также стано¬
вился продуктом потребления низов, но его производство
было еще относительно ограниченным в 1860 г.
Но прогресс сельского хозяйства — помимо увеличения
общего объема продукции, рассчитанной главным образом
на потребление самих крестьян,— выразился также в уве¬
личении продукции, предназначенной для рынка и отчасти
для экспорта в другие страны Европы. Среди отраслей
сельскохозяйственного производства, получивших в этой
связи значительное развитие, следует назвать скотоводство
и связанное с ним производство сыра в Ломбардии, Пьемон¬
те и в герцогствах Парма и Модена; шелководство и, следо¬
вательно, шелкопрядение и кручение шелка в Ломбардии,
Венето, Пьемонте, а также в некоторых районах Централь¬
ной и Южной Италии; производство вина, в небольших
размерах во всех районах, но особенно в Пьемонте, Тоскане
и Сицилии; производство оливкового масла в различных
районах, но прежде всего в Апулии; производство конопли
в районе Болоньи и в Кампанье; производство миндаля
в Апулии и Сицилии и, наконец, в еще очень ограниченных
размерах производство цитрусовых в Сицилии и в Калабрии.
Различные обстоятельства благоприятствовали разви¬
тию сельского хозяйства и связанным с ним видам деятель¬
ности. Прежде всего в такой стране, как Италия, с замед¬
ленным и слабым развитием промышленности, сам рост
населения, коль скоро он приобрел постоянный характер,
обеспечивал сельскому хозяйству широкий приток дешевой
рабочей силы. Кроме того, развитию сельского хозяйства
в большой степени благоприятствовала общая тенденция
к росту цен, характерная для периода 1730—1816 гг.;
это развитие было лишь частично замедлено, когда в 1817—
1847 гг. возобладала противоположная тенденция, посколь¬
ку потребность в некоторых продуктах (шелке, рисе, олив¬
ковом масле и т. д.) продолжала расти, хотя и очень нерав¬
номерно, в странах Западной и Центральной Европы.
Наконец, значительный толчок сельскохозяйственному
производству был дан реформами эпохи просвещенного
24

абсолютизма и особенно революционной и наполеоновской
эпох, реформами, которые ряд государств продолжил и в по¬
следующие годы. Новые кадастры, осуществившие относи¬
тельное уравнение налогового обложения, отмена запрети¬
тельных мер в области торговли, почти полная ликвидация
феодальных прав и феодальной юрисдикции, упразднение
большей части фидеикомиссов и права мертвой руки —
словом, все мероприятия, которые сделали свободными
и доступными для купли и продажи землю и ее продукты,
а также строительство железных дорог и осуществленные
в некоторых государствах ирригационные работы в очень
большой степени способствовали развитию сельского
хозяйства.
Увеличение сельскохозяйственной продукции было
достигнуто отчасти благодаря расширению обрабатываемых
площадей, а отчасти благодаря возросшему объему капита¬
ловложений и труда. Хотя к 1860 г. необрабатываемые
и болотистые земли занимали еще почти 22%, а естествен¬
ные пастбища — почти 19% общей площади Италии, пло¬
щадь обрабатываемых земель, несомненно, весьма расши¬
рилась с начала XVIII в. и в последующие годы \ однако
точно оценить масштабы этого роста невозможно. Расшире¬
ние обрабатываемых площадей в некоторых случаях шло
за счет осушения земель, заболотившихся в XVII в. из-за
недостаточного ухода или неправильных ирригационных
мер, что произошло отчасти в долине Болоньи, утраченной
для сельского хозяйства после 1604 г. и вновь ставшей при¬
годной для земледелия после 1767 г. 1 2. В других случаях
увеличение обрабатываемых площадей произошло благо¬
даря интенсификации проводившихся веками ирригацион¬
ных работ, которые никогда полностью не прекращались, что
имело место, например, в орошаемых долинах Ломбардии
и Пьемонта. На этих новых землях вели в основном интен¬
сивное сельскохозяйственное производство. Напротив,
в обширных внутренних районах Юга, а также во многих
горных зонах Центральной и Северной Италии расширение
1 В Пьемонте, например, в начале XVIII в. размеры необраба¬
тываемых земель составляли от 18 до 20% площади, занятой под сель¬
скохозяйственные культуры и леса; в 1860 г. они сократились
до 7% . См.: D. G г i b a u d i, Breve storia del paesaggio piemontese
«Storia del Piemonte», Torino, 1960, vol. I, p. 22.
2 См.: C. Pon i, Aratri e sistemazioni idrauliche nella storia
dell’agricoltura bolognese, «Studi Storici», 1964, p. 636—640.
25

обрабатываемых площадей происходило за счет сокращения
площади под лесами и пастбищами, причем здесь отдавали
предпочтение экстенсивному зерновому хозяйству.
Но еще большее значение для общего экономического
развития имело увеличение капиталовложений и затрат
труда в сельском хозяйстве, однако их удельный вес в про¬
изводстве был очень неодинаков. В самом деле, к момент)
создания единого итальянского государства сельскохо¬
зяйственные предприятия подлинно капиталистического
типа были еще сосредоточены главным образом в Паданской
долине с ее развитой ирригационной системой и особенно
в Нижней Ломбардии, где было распространено скотоводст¬
во и производство сыра. Эти хозяйства находились в руках
крупных арендаторов, вкладывавших большие капиталы
в хозяйство (покупка скота и инвентаря) и использовавших
преимущественно труд сельскохозяйственных рабочих,
предпочитая его труду колонов и испольщиков. Достаточно
четко выраженный капиталистический характер имели так¬
же рисоводческие хозяйства Пьемонта, а также рисоводчес¬
кие хозяйства (число их постоянно возрастало) и сыровар¬
ни в нижней долине Эмилии. В этом районе около 1860 г.
формирование сельскохозяйственного пролетариата, состо¬
явшего из батраков, чей труд во многих хозяйствах заме¬
нял труд испольщиков, продвинулось достаточно далеко.
Тем не менее капиталистическое преобразование сельского
хозяйства Эмилии вступило в свою решающую фазу лишь
в последние десятилетия XIX в. в связи с крупными мелио¬
ративными работами. В других, значительно более обшир¬
ных зонах сельскохозяйственное развитие явилось резуль¬
татом увеличения объема труда, в то время как технические
нововведения были довольно ограниченными, а капитало¬
вложения относительно скудными. В этих зонах не только
усилилась эксплуатация земли, но и возросла эксплуатация
крестьян — земледельцы изменяли условия старых аграр¬
ных договоров в целях стимулирования роста продукции,
предназначенной для рынка. В холмистых районах Ломбар¬
дии характерным явлением стало распространение договоров
смешанного типа, сочетавших в себе черты испольщины
и зерновой аренды х, которые содействовали разведению
шелковичных червей и шелкопрядению и в то же время
заставляли крестьян расширять производство зерна для
1 См. т. II данного труда, стр. 302,
26

внесения его в виде арендной платы хозяину и кукурузы
для собственного потребления. С другой стороны, избыток
рабочих рук позволил увеличить продукцию, предназна¬
ченную для рынка, также в Тоскане и других районах
Центральной Италии, где преобладала старая система
испольщины, поскольку стремление землевладельцев к со¬
хранению социальных порядков брало верх над стремлением
к техническому прогрессу \ Во всяком случае, и в этих
районах капиталовложения в целом были невелики. Нако¬
нец, в относительно ограниченных зонах Юга, где разво¬
дили интенсивные культуры (оливки, виноград, цитрусовые
и т. д.), решающим фактором сельскохозяйственного разви¬
тия было увеличение объема труда крестьян. Более того,
в результате невероятно широкого распространения ростов¬
щичества и чрезвычайно тяжелых для трудящихся условий
сельскохозяйственных договоров 1 2 эксплуатация крестьян
была здесь, в общем, более жестокой, чем в Центральной
и Северной Италии, а размеры капиталовложений в целях
развития сельского хозяйства — почти всегда меньше.
С другой стороны, в обширнейших районах Юга и остро¬
вов, а также в некоторых зонах Центральной Италии
(в Маремме, Римской Кампанье) в земледелии и скотовод¬
стве по-прежнему применялись традиционные, часто попро¬
сту архаические методы ведения хозяйства. В самом деле,
экстенсивные зерновые культуры и отгонное скотоводство
оставались преобладающими формами хозяйственной дея¬
тельности на этих территориях, разделенных на латифундии
или же на мелкие участки земли, принадлежавшие бедней¬
шим крестьянам, вынужденным часть года работать в ка¬
честве батраков в тех же латифундиях, в районах, часто
чрезвычайно отдаленных от мест их жительства. Наличие
этого обширного отсталого сектора, в котором сельскохо¬
зяйственная техника и производственные отношения нахо¬
дились в состоянии застоя, представляло собой к моменту
воссоединения самую серьезную проблему итальянского
сельского хозяйства.
Что касается распределения земельной собственности,
то наиболее важными изменениями явились переход в част¬
1 Знаменательным в этом отношении было обсуждение проблемы
испольщины, происходившее в Тоскане. См.: «La mezzadria negli
scritti dei Georgofili: 1832—1872», Firenze, 1934.
2 См. сведения о договорах «об улучшении» и о договорах
«на условиях пользования» в т. II данной работы, стр. 388.
27

ную собственность общественных земель (эта операция про¬
должалась и после создания единого государства), совер¬
шавшийся посредством раздела и захватов феодальных,
общинных, а также государственных доменов, и отчуждение
большой части церковных имуществ, имевшее место в напо¬
леоновскую эпоху (после 1815 г. последовало восстановле¬
ние в значительных размерах церковной собственности,
особенно на Юге, однако после воссоединения произошли
новые крупные отчуждения этих земель). Хотя при совре¬
менном состоянии исследований невозможно точно оценить
результаты этих мер, можно, однако, утверждать — на осно¬
ве многочисленных признаков, а также некоторых тщатель¬
ных исследований локального характера,— что они имели
следствием расширение прежде всего крупной и средней
буржуазной собственности; росту этой собственности в те¬
чение всего этого периода способствовала также старая
традиция, побуждавшая городскую буржуазию вкладывать
в землю свои доходы от профессиональных занятий, госу¬
дарственной службы, торговли и спекуляций. С другой сто¬
роны, дворянская собственность, хотя она несколько сокра¬
тилась из-за разорения некоторых знатных семей и подверг¬
лась дроблению в результате законов, упразднивших или
сокративших фидеикомиссы, сохранила все же в целом
весьма значительные размеры, приобретя, однако, юриди¬
чески буржуазный характер в результате антифеодальных
реформ. Напротив, крестьянская собственность, несмотря
на известное расширение ее масштабов, оставалась в целом
очень ограниченной по своим размерам и занимала скром¬
ное место в общем объеме производимой продукции. Группы
богатых крестьян, возникавшие тут и там в результате
прогресса сельского хозяйства некоторых зон или социаль¬
но-политических перемен, быстро пополняли ряды земель¬
ной буржуазии. В целом Италия оставалась страной, в ко¬
торой, несмотря на существование многочисленных мелких
и мельчайших владений, большая часть обрабатываемой
площади была разделена между крупными и средними земле¬
владельцами.
К моменту создания единого итальянского государства
сельское хозяйство занимало главенствующее положение
в итальянской экономике. Его доля в валовом частном
продукте составляла ежегодно 56,7%, в то время как доля
2$

промышленности равнялась 20,3, а доля сферы обслужива¬
ния — 23% \ В сельском хозяйстве было занято 70% само¬
деятельного населения, в то время как в промышленности
было занято 18%, а в сфере обслуживания — 12% 1 2. Подоб¬
ное превалирование сельского хозяйства в итальянской
экономике, несомненно, наблюдалось и в предыдущие эпо¬
хи, поскольку громадное большинство населения Италии,
как и всего мира, до XIX в. занималось земледелием
и скотоводством. Тем не менее в XI—XVI вв. в Италии
получили развитие торговля, промышленность и банков¬
ское дело, благодаря чему она выдвинулась на первый план
в европейской экономике. В эти века Италия экспортиро¬
вала в другие страны Европы в значительно большей степе¬
ни изделия промышленности (главным образом шерстяного
производства, а затем и шелкового, принявшего частично
капиталистический характер), чем продукты сельского
хозяйства, которое было нацелено прежде всего на удовлет¬
ворение местных нужд. Только Сицилия и в меньшей мере
континентальный Юг играли в XV, XVI и XVII вв. нема¬
лую роль как страны — экспортеры зерна. Поэтому упадок
Италии в рамках европейской экономики в начале нового
времени выразился, по существу (помимо утраты ею роли
главного торгового посредника между Европой и Востоком),
в упадке ее экспортных отраслей промышленности, которые
стали производить продукцию в расчете на удовлетворение
(и то только частичное) потребностей местного рынка.
Первой стала приходить в упадок шерстяная промышлен¬
ность, в то время как производство шелка (речь идет о про¬
изводстве шелковых тканей), процветавшее еще в XVI в.,
медленно отступало в XVII и XVIII вв. перед французской
конкуренцией. Но тем временем начался экономический
подъем Италии, обусловленный развитием сельского хозяй¬
ства и некоторых других связанных с ним видов деятельно¬
сти, который положил начало новой системе торговых отно¬
шений между Италией и странами Западной и Центральной
Европы; в самом деле, Италия начала экспортировать в эти
страны некоторые виды сырья и полуфабрикатов и некото¬
рые продукты питания и ввозить из них во все возрастаю¬
щих масштабах ткани и другие промышленные изделия.
1 ISTAT (Istituto Centrale di Statistica) Sommario di statistiche
storiche italiane, 1861 —1955, Roma, 1958, p. 213.
2 Ibid., p. 54.
29

Наиболее важной статьей итальянского экспорта стал
тогда шелк-сырец, так как наряду с упадком производства
шелковых тканей шло широкое развитие шелководства
и шелкопрядильной промышленности, а затем производства
крученого шелка х. Поскольку ни одна другая европейская
страна не производила такого громадного количества шелка-
сырца и поскольку, с другой стороны, стоимость перевозок
сильно отражалась тогда на цене азиатского шелка, италь¬
янские производители смогли извлечь выгоду из растущего
спроса на шелк со стороны текстильной промышленности
Франции, Англии, а затем также других стран и получать,
таким образом, достаточно значительную прибыль. После
1825 г. конкуренция шелка из Бенгалии на лондонском
рынке поколебала, но все же не ликвидировала этого при¬
вилегированного положения итальянского шелка. Более
серьезный удар был нанесен ему китайской конкуренцией
после 1842 г. и японской — около 1860 г. Именно тогда
производство шелка в Италии потерпело серьезный ущерб
вследствие пебрины, болезни шелковичного червя, продол¬
жавшейся с 1855 по 1865 г. Однако этот кризис был преодо¬
лен, и шелк вновь превратился в один из главных продук¬
тов итальянского экспорта и оставался таковым еще почти
полвека.
Доходы от производства шелка, очень значительные осо¬
бенно в первой половине XIX в., шли на пользу крупным
коммерсантам-экспортерам и владельцам земель, разводив¬
шим шелкопряд и, как правило, располагавшим прядиль¬
нями. На этих предприятиях, разбросанных в сельской
местности, были заняты женщины и дети из тех же самых
крестьянских семей, которые разводили шелковичного
червя. Следовательно, здесь не формировался индустриаль¬
ный пролетариат в собственном смысле этого слова,
и это объяснялось также тем, что труд на прядильнях
сохранял сезонный характер, однако в тех зонах, где было
большое число прядилен, происходило приобщение кресть¬
янских масс к промышленному производству. Ломбардия,
Венето и Пьемонт были районами, которые главенствовали
в производстве шелка в эпоху Рисорджименто и опережали
значительно другие районы в Центре и на Юге, такие, как
Марке, Тоскана, Калабрия и Сицилия, где, однако,шелко¬
водство и связанные с ним виды производства получили
1 См. об этом т. II данного труда, стр. 306—307.
30

h течение ЬекоЬ немалое развитие. Различные факторы
благоприятствовали развитию производства шелка в Се¬
верной Италии. Главным из них, несомненно, была большая
близость к рынкам Западной и Центральной Европы, но не¬
малое значение имели также улучшившиеся внутренние ком¬
муникации, облегчавшие сбор продукта, а с определенного
времени и заинтересованность собственников и коммерсан¬
тов в столь доходной деятельности.
Следует, однако, напомнить, что рост производства шел¬
ка шел в рамках общего развития, направленного на вклю¬
чение Италии в новую капиталистическую Европу в качест¬
ве страны, выполнявшей подчиненные функции. В самом
деле, по сравнению с ведущим европейским экономичес¬
ким районом, включавшим в себя промышленно развитые
страны или страны, вступившие на путь быстрой индуст¬
риализации (Англию, Бельгию, Северо-Восточную Фран¬
цию, прирейнскую Германию), Италия накануне воссоеди¬
нения обнаруживала тенденцию превратиться во второ¬
степенный район с преимущественно аграрным характером,
в котором наряду с некоторыми динамическими производ¬
ственными секторами существовали отсталые секторы полу¬
колониального типа. Это явление проявлялось, например,
в том, что довольно значительная продукция расширявше¬
гося производства некоторых видов сырья, как, например,
железной руды на острове Эльба, серы в Силиции, свинца
и цинка в Сардинии, почти целиком вывозилась в необра¬
ботанном виде в индустриальные страны. Однако тенден¬
ции итальянской экономики к преимущественно аграрному
развитию, первоначально проявлявшейся стихийно, а затем
нашедшей опору в интересах и стремлениях большинства
правящего аграрно-торгового класса, выступавшего с по¬
зиций либерализма и свободы торговли \ не суждена была
долгая жизнь, поскольку она противоречила другим тен¬
денциям, возникшим в результате развития самой Италии
и общего прогресса Европы. Действительно, капиталисти¬
ческое развитие, ограниченное только сферой сельского
хозяйства и некоторых видов аграрно-промышленной
деятельности, могло успешно продолжаться лишь при
условии возрастающего экспорта достаточно качественных
продуктов и все более широкого потребления импортных
1 См. в этой связи характеристику экономических воззрений
Кавура в т. IV данной работы, стр. 137—139.
31

промышленных товаров. Но подобное развитие вскоре
должно было натолкнуться на непреодолимую преграду
как раз в виде недостаточных в целом потенциальных воз¬
можностей итальянского сельского хозяйства, обусловлен¬
ных ограниченностью обрабатываемых площадей, быстрым
ростом населения (не находившего применения сверх опре¬
деленного уровня в сельском хозяйстве и связанных с ним
производственных отраслях), существованием обширных
и экономически отсталых районов и прежде всего неспособ¬
ностью выдержать конкуренцию многих европейских
и неевропейских стран, чьи товары в период широкого
распространения железных дорог и парового судоходства
могли продаваться на рынках сбыта по ценам, значительно
более низким, чем цены итальянских товаров. Поэтому, если
бы экономика Италии продолжала развиваться только
в этом направлении, страна неизбежно оказалась бы в со¬
стоянии экономического застоя и нового упадка. Тот факт,
что Италия, напротив, пошла по пути промышленного раз¬
вития, пусть даже запоздалого и неравномерного, был
вызван (помимо некоторых новых как внутренних, так
и внешних обстоятельств, созревших к концу XIX в.)
самим капиталистическим развитием части сельского хозяй¬
ства, что создало определенные условия, необходимые для
индустриализации, а также влиянием более передовых
стран.
В самом деле, английская промышленная революция
и последующая индустриализация некоторых других стран,
с одной стороны, обострили неравенство между более раз¬
витыми и менее развитыми странами, породив экономичес-
ское подчинение вторых первым, а с другой стороны, вызва¬
ли в менее развитых странах стремление к подражанию,
чему способствовали в известной степени сами более раз¬
витые страны как непосредственно, благодаря строитель¬
ству фабрик, экспорту машин и посылке специалистов, так
и косвенно, благодаря капиталовложениям в железнодо¬
рожное строительство и в предприятия коммунального
обслуживания современного типа. Эта тенденция промыш¬
ленной революции к расширению затронула в эпоху Рисор¬
джименто и Италию, хотя это дало ограниченные резуль¬
таты, поскольку стремление к подражанию и внешнее сти¬
мулирующее влияние сковывались социальной отсталостью
и политической раздробленностью страны, а также ранее
упомянутой тенденцией итальянской экономики отвечать
32

на внешние побудительные импульсы развитием преимуще¬
ственно в аграрном направлении. Поэтому к моменту объе¬
динения страны преобладающими формами итальянской про¬
мышленности все еще оставались ремесленные мастерские,
мануфактуры, еще не оснащенные машинами, и домашнее
производство, контролируемое купцами-предпринимателя¬
ми: на предприятиях этого типа была занята большая часть
трудящихся. И все же, несмотря на внешние трудности,
еще до объединения страны возникли некоторые центры
промышленности современного типа, скромные по своим
размерам, но обладавшие значительной потенциальной
силой. Эти центры впоследствии в немалой степени способ¬
ствовали дальнейшему развитию производства.
Первые промышленные предприятия современного типа
возникли в Италии в области хлопчатобумажного и шер¬
стяного производства и в машиностроении, В хлопчатобу¬
мажной промышленности переход от домашнего производ¬
ства и мануфактуры к производству, сконцентрированному
на предприятиях, оснащенных машинами, начался в пря¬
дении в конце наполеоновской эпохи и в эпоху Реставрации
и усилился после 1830 г., в то время как в ткацком произ¬
водстве такой переход совершался значительно медленнее.
К моменту объединения хлопкопрядение и отчасти хлопко¬
ткацкое производство были сконцентрированы в трех глав¬
ных районах: в Ломбардии, являвшейся наиболее важным
районом, а именно в Бусто-Арсицио и его окрестностях;
в Пьемонте, в зоне Вербано и в Турине, и на Юге, в окрест¬
ностях Салерно. В создание этой отрасли промышленности
очень значительный вклад внесли швейцарские предпри¬
ниматели и специалисты, сохранявшие преобладающие
позиции в этой отрасли на Юге еще в течение более полувека
после воссоединения. Также и в шерстяной промышленно¬
сти переход от домашнего производства и от мануфактуры
к промышленности, сконцентрированной на предприятиях,
оснащенных машинами, начался в период Реставрации
и развивался после 1830 г. прежде всего в Пьемонте и в Ве¬
нето. В 1860 г. Бьелла и Скио были все еще двумя главны¬
ми центрами итальянского шерстяного производства совре¬
менного типа, в то время как в Тоскане стал формироваться
центр шерстяного производства в Прато. Тяготение шерстя¬
ной и хлопчатобумажной промышленности к маленьким
3—445
33

центрам, расположенным в долинах вблизи рек или Водопа¬
дов, объяснялось различными причинами, но главным обра¬
зом потребностью в гидравлической энергии. В самом деле,
каменный уголь был очень дорог в Италии из-за высоких
расходов, связанных с его перевозкой, поэтому в течение
некоторого времени использование пара в качестве движу¬
щей силы для машинной промышленности было еще ограни¬
ченным. Менее быстрая механизация ткацкого производства
также вызывалась прежде всего недостатком движущей
силы, поскольку для приведения в движение ткацких
станков требовалось значительно больше энергии, чем
для вращения веретен. Большая часть сырья, необходимо¬
го как для шерстяного, так и для хлопчатобумажного
производства, ввозилась из-за границы. Их продукция
к моменту воссоединения не могла удовлетворить внут¬
ренний спрос, поэтому Италия ввозила в значительном
количестве хлопчатобумажные и шерстяные ткани из Анг¬
лии и Франции.
Что касается машиностроения, то возникновению и раз¬
витию некоторых предприятий современного типа в период
1840—1860 гг. способствовало прежде всего железнодорож¬
ное строительство. В 1860 г. ряд крупных фабрик существо¬
вал в окрестностях Генуи, где фирма Ансальдо насчитывала
уже почти тысячу рабочих; другие весьма значительные
предприятия возникли в Турине, в Милане и в Неаполе, где
государственное предприятие Пьетрарса насчитывало также
тысячу рабочих. Эти фабрики производили экипажи и желез¬
нодорожные вагоны, а также локомотивы и двигатели для
судов, но в целом их производительная мощность была еще
весьма слабой, так что большая часть железа, двигателей
для судов и вообще промышленного машинного оборудова¬
ния ввозилась из-за границы. Словом, итальянскую машино¬
строительную промышленность нельзя было сравнить
не только с английской, но даже с французской, бельгийской
и немецкой, однако существование подобных машинострои¬
тельных предприятий было, во всяком случае, показате¬
лем способности итальянской промышленности развивать
и такие отрасли производства, которые представляли боль¬
шие трудности в техническом отношении.
Значительно слабее была металлургическая промыш¬
ленность, производство которой, однако, после 1830 г.
также в целом увеличилось, и в ней наметился некоторый
технический прогресс. Железная руда, добывавшаяся
в Италии в изрядном количестве (82 719 тони в 1861 г.),
вывозилась большей частью за границу. Существовало
несколько десятков плавильных печей на древесном угле,
рассеянных по Ломбардской долине, а также в Валь д’Аоста,
в Тоскане и в Калабрии, производивших в 1861 г. 26 551
тонну чугуна, почти целиком высокого качества; при этом
использовались ограниченные ресурсы железной руды
на острове Эльба, в Валь д’Аоста и ресурсы других малень¬
ких шахт в Альпах и в Калабрии. Этот чугун вместе с им¬
портируемым чугуном и железным ломом использовался
в многочисленных мастерских, производивших в 1861 г.
около 30 тыс. тонн листового железа \ Производство стали,
о котором нет статистических данных, было, конечно,
ничтожно малым. В 1861 г. Италия импортировала 36 700
тонн железного лома и чугуна и 59 600 тонн листового
железа и стали. Главным препятствием для создания совре¬
менной металлургической промышленности, которая при
существовавших тогда в Италии запасах железной руды
имела достаточную базу, был недостаток каменного угля 1 2.
Это препятствие естественного характера не было совер¬
шенно непреодолимым — ведь позднее в той же Италии
развилась значительная металлургическая промышлен¬
ность; однако в силу экономических, социальных и поли¬
тических условий страны после воссоединения и настрое¬
ний, преобладавших в господствующем классе, препят¬
ствие это сильно затормозило развитие не только металлур¬
гии, но и всех других отраслей промышленности. Решение
проблемы производства энергии (что стало возможным бла¬
годаря определенному техническому прогрессу и в еще
большей степени благодаря ясному курсу экономической
политики, намеченному правящим классом) явилось одним
1 «Sommario di statistiche storiche italiane», p. 354.
2 Согласно A. S a p о r i, L’industria e il problema del carbone
nel primo cinquantennio di unita nazionale, «L’economia italiana
dal .1861 al 1961», p. 262. Италия сразу после воссоединения про¬
изводила ежегодно тысячу тонн плохого антрацита, 60 тыс. tn лин-
гитов и 50 тыс. tn торфа. Каменный уголь, стоивший в английских
портах 0,9 лиры за квинтал, в итальянских портах стоил от 4 до
5,5 лиры за квинтал, к чему следует добавить 0,7 лиры за каждые
100 километров внутренних перевозок. Металлургический кокс
стоил в Италии от 5,5 до 6,5 лиры за квинтал. В первые три года
после воссоединения Италия импортировала ежегодно около
300 тыс. tn каменного угля, но большая часть его потреблялась
железными дорогами, военным и торговым флотом и предприятиями,
занимавшимися организацией газового освещения.
3* 35

из тех новых обстоятельств, которые к концу XIX и в тече¬
ние XX в. позволили итальянской промышленности выйти
из состояния незрелости и облегчили дальнейшее развитие
жизнеспособных отраслей, возникших еще в эпоху Рисорд-
жименто.
Необходимым предварительным условием для эконо¬
мического развития Италии (какой бы характер ни носило
это развитие) было формирование национального рынка;
создание его являлось одним из главных требований нацио¬
нального движения в эпоху Рисорджименто. Создание
Таможенной лиги, строительство национальной желез¬
нодорожной сети, унификация денежной системы, системы
мер и весов и т. д.— все эти требования, сформулированные
умеренными либералами накануне революции 1848 г.,
преследовали, в сущности, именно эту цель — создание
единого рынка, и Мадзини считал его логическим следстви¬
ем политического единства. Несомненно, эти требования
были вызваны к жизни скорее желанием перестроить италь¬
янскую экономику по образцу более развитых стран Евро¬
пы, чем под давлением непосредственных интересов более
развитых групп буржуазии. В самом деле, в то время как
немногие ранее упомянутые отрасли промышленности
нового типа не могли еще из-за их недостаточной произво¬
дительности удовлетворить внутренние потребности тех
государств, где они развивались, более доходные аграрные
и аграрно-промышленные отрасли производства были заня¬
ты прежде всего производством на экспорт в другие евро¬
пейские государства. Следует, однако, напомнить, что не су¬
ществовало местных интересов, которые бы противоречили
идее национального рынка, и что сторонники таможенного
объединения Италии являлись, как правило, также побор¬
никами политики свободной торговли с иностранными госу¬
дарствами. Словом, формирование национального рынка
итальянцы эпохи Рисорджименто рассматривали главным
образом как ликвидацию внутренних барьеров, а не как
возведение преграды между Италией и иностранными
государствами. Идея экономического объединения страны
вполне совпадала поэтому, как отмечалось ранее, с пер¬
спективой преимущественно аграрного развития и полно¬
стью соответствовала интересам производителей шелка
и других товаров, предназначенных на экспорт, как, впро¬
36

чем, и коммерсантов, ввозивших из-за границы промышлен¬
ные изделия.
С другой стороны, в XVIII в. и в эпоху Рисорджименто
уже наметилась практически тенденция к экономической
унификации, которая развивалась наряду с эволюцией
в капиталистическом духе части итальянского сельского
хозяйства. В самом деле, не только возрос объем торгов¬
ли между итальянскими государствами, но и проявилась
прежде всего в Северной Италии тенденция к установлению
одинаковых цен на различных рынках. Можно утверждать,
что в отношении цен на зерно формирование единого рынка
в Паданской долине зашло уже весьма далеко накануне
объединения \ Напротив, очень значительная разница
в ценах сохранялась на рынках Юга, несмотря на его веко¬
вое политическое единство. Во всяком случае, можно утвер¬
ждать, что хотя к середине XIX в. идея экономической
унификации всей Италии несколько и опережала непо¬
средственные потребности итальянской экономики, она
отвечала тенденции, реально существовавшей уже начиная
с XVIII в.
В такой стране, как Италия, не обладавшей сетью кана¬
лов и судоходных рек и не имевшей даже разветвленной
и удобной сети дорог (за исключением некоторых районов
Севера), железнодорожное строительство было необходи¬
мым средством для создания национального рынка. Кроме
того, для Европы той эпохи железнодорожное строитель¬
ство представляло собой основополагающую экономиче¬
скую инфраструктуру даже применительно к тем странам,
где формирование национального рынка зашло значитель¬
но дальше, чем в Италии. Следовательно, итальянцы эпохи
Рисорджименто вполне оправданно придавали важнейшее
значение разрешению железнодорожной проблемы, казав¬
шейся им необходимым условием также для политической
и культурной унификации Италии. Однако по причинам,
вызванным главным образом политической раздробленно:
стью страны, в период между 1839 (годом введения в строй
первой железнодорожной линии в Италии) и 1859 гг.
железнодорожное строительство протекало, в общем, мед¬
ленно и скачками. До революции 1848 г. лишь в Тоскане
1 См. доклад Е. S е г е n i, Mercato nazionale е accumulazione
capitalistica nell’Unita italiana, «Problemi dell’Unita d’Italia. Atti
dell II Convegno di studi gramsciani del marzo 1960», Roma, 1962.
37

достигли значительных результатов в железнодорожном
строительстве, в то время как в других государствах выдви¬
гались многие проекты, но были сооружены только корот¬
кие линии. После 1848 г. железнодорожное строительство
усилилось прежде всего в Пьемонте, в то время как в других
государствах оно шло замедленным темпом. Наконец после
1856 г. в результате крупных капиталовложений, осущест¬
вленных парижскими банками, начались интенсивные рабо¬
ты по сооружению железных дорог. Во всяком случае,
к началу 1859 г. в эксплуатации находилось около 1800
километров железнодорожных путей, из которых 850 при¬
ходилось на Пьемонт, 524 — на Ломбардо-Венецианскую
область, 266 — на Тоскану, 96 — на Папское государство
и 100 километров — на Неаполитанское королевство.
Около 600 километров железнодорожных линий находи¬
лось в стадии сооружения, и был взят подряд на строи¬
тельство еще приблизительно 1000 километров пути. Кроме
того, проектировалось создание множества других линий.
Правда, не существовало еще никакой связи между желез¬
нодорожной сетью различных итальянских государств,
но сразу же после войны 1859 г. пьемонтские железные
дороги были соединены с ломбардской железнодорожной
сетью посредством моста Боффалора через Тичино. В июле
того же года было открыто сообщение между Пьяченцей
и Болоньей, но строительство железнодорожного моста
через По у Пьяченцы было окончено только в 1865 г.
В 1859—1860 гг. железнодорожное строительство чрезвы¬
чайно оживилось прежде всего благодаря стараниям вре¬
менных правительств в Центральной Италии, так что к кон¬
цу 1861 г. в эксплуатации находилось уже более 2100 кило¬
метров, а с железнодорожной сетью в Венето протяжен¬
ность железнодорожных путей Италии достигла 2500 кило¬
метров.
В сущности, к моменту объединения главные города
Северной Италии либо были уже соединены между собой
железной дорогой, либо это соединение должно было вскоре
осуществиться. В Центральной Италии тосканская желез¬
нодорожная сеть была уже достаточно обширной, и ей вскоре
предстояло слиться с железными дорогами Северной Ита¬
лии благодаря сооружавшейся ветке Порреттана. Линия.
Болонья — Анкона была завершена в ноябре 1861 г.,
в то время, как быстро подвигались вперед работы по соору¬
жению линии Анкона — Фолиньо — Рим, а также ветки,
38.

соединявшей между собой эту линию и тосканские железные
дороги. Шло также строительство дороги с целью соедине¬
ния Рима с Неаполем через Чепрано, Кассино и Капую.
Но к югу от Неаполя железная дорога оканчивалась
у Вьетри, и Калабрия, Базиликата, Апулия, Абруццы,
Сицилия и Сардиния были полностью лишены железных
дорог. Что касается сообщения через Альпы, то нужно
напомнить, что работы по прокладке туннеля Фрежюс
(обычно именуемого Мон-Сени), начавшиеся в 1857 г.,
завершились лишь в 1871 г. В то же время Австрия, закон¬
чившая сооружение в 1859 г. линии Верона — Больцано,
построила в 1863—1867 гг. также железную дорогу Боль¬
цано — Инсбрук через горный перевал Бреннер. Как бы то
ни было, перед новым итальянским государством в 1861 г.
встала трудная и грандиозная задача в области железно¬
дорожного строительства, поскольку большую часть желез¬
нодорожной сети еще предстояло построить, особенно
в Центральной и Южной части Италии и на островах. Кроме
того, строительство и проектирование всех железных дорог
как в районе Апеннин, так и в районе Альп представляло
собой чрезвычайно трудную техническую задачу и требо¬
вало огромных затрат на сооружение туннелей и мостов
и выполнения других сложных работ.
Железные дороги представляли для нового государства
серьезную проблему также в связи с разнообразием их юри¬
дического и административного статуса. В самом деле,
существующие линии принадлежали частично государству,
а частично компаниям, сооружавшим их на основе различ¬
ных по своему типу соглашений, заключаемых с правитель¬
ствами. Эксплуатация железных дорог осуществлялась ’
отчасти государством, а отчасти частными лицами. В Пье¬
монте примерно половина железных дорог, включая линии,
принадлежавшие частным обществам, находилась в управ¬
лении государства, но некоторые важные линии управлялись
частными компаниями, как, например, линии Турин — Суза
и Турин — Тичино, переданные «Сочьета Витторио Эмануэле»,
контролируемому парижским банком Лаффита. Это общество
управляло также железными дорогами Савойи и на основе
конвенции 1857 г., заключенной с правительством Турина,
должно было финансировать строительство железнодорож¬
ной линии через туннель Мон-Сени, которая затем должна
была перейти под его управление. В других итальянских
государствах преобладало частное управление железными
39

дорогами. Среди различных железнодорожных компаний
наиболее важной была «Сочьета делле ферровие делль,
Аустриа меридионале, дель Ломбардо — Венето э делль,
Италиа чентрале», обычно называвшаяся «Зюдбан», осно¬
ванная в 1865 г. Хотя главная контора компании нахо¬
дилась в Вене, большая часть капитала была предоставлена
ей парижским банком Ротшильда, получившим в концессию
все железнодорожные линии Ломбардии и Венето и желез¬
нодорожные линии Пьяченца — Болонья и Болонья —
Пистоя. Надо назвать также «Сочьета дженерале делле
страде феррате романе», основанное на базе преимуществен¬
но французских капиталов испанским банкиром маркизом
Касавальдесом, который взял в концессию действующие
и строящиеся железные дороги Лацио, Умбрии, Марке
и Романьи вплоть до Болоньи. С этими обществами италь¬
янскому правительству в первые годы после объединения
пришлось вести сложные переговоры. Кроме того, ему надо
было решить, сохранять ли и расширять государственное
управление железными дорогами или же целиком перейти
к системе сдачи железных дорог в концессию частным
компаниям. Это был один из вопросов экономической поли¬
тики, более всего волновавших правящий класс нового
королевства в течение нескольких десятилетий.
Деятели эпохи Рисорджименто видели также в строи¬
тельстве железнодорожной сети то средство, с помощью
которого можно будет вернуть Италии первостепенные
позиции в мировой торговле. «Когда сеть железных дорог
будет завершена,— писал Кавур в 1846 г.,— Италия станет
участвовать в солидной транзитной торговле... Если в Аль¬
пах будут пробиты проходы (а верить в это есть все основа¬
ния) между Турином и Шамбери, Лаго-Маджоре и Лаго-
ди-Констанс, Триестом и Веной, то порты Италии смогут
наряду с океанскими портами и портами Северного моря
снабжать Центральную Европу колониальными товарами.
Наконец, если неаполитанские линии будут продолжены
в глубь королевства, Италия станет выполнять новую и вы¬
сокую миссию на поприще торговли. В силу самого ее поло¬
жения в центре Средиземного моря... ей как будто предна¬
значено связать Европу с Африкой. Это положение сделает
Италию, несомненно — когда пар восторжествует на всей
ее территории,— самым коротким и самым удобным путем
40.

с Востока на Запад... Из всего сказанного, на наш взгляд,
совершенно очевидно вытекает, что железные дороги откры¬
вают перед Италией великолепные экономические перспек¬
тивы и должны позволить ей вновь вернуть себе те блестя¬
щие позиции в торговле, которые она занимала в течение
всего средневековья» х.
Когда затем начались работы по прорытию Суэцкого
канала, эти надежды усилились, поскольку полагали, что
через порты Южной Италии, связанные железными дорога¬
ми с Северной Италией и с Западной и Центральной Евро¬
пой, могла бы идти большая часть морской торговли, кото¬
рую новый водный путь через Суэцкий перешеек направил
бы в Средиземное море. Тот факт, что в первые годы после
объединения была быстро сооружена железнодорожная
линия вдоль Адриатического моря до Бриндизи (ее строи¬
тельство закончили в 1865 г.) и что тогда же в этом порту
были осуществлены необходимые работы, ясно говорит о том,
насколько глубоко захватили эти надежды итальянский
правящий класс.
Однако эти надежды в значительной мере оказались
иллюзорными. На практике железнодорожное сообщение
между Севером и Югом Италии вдоль Адриатического моря
в международном плане послужило только для перевозок
пассажиров и почты с Востока в Европу, что принесло
Италии незначительные экономические выгоды. Оно приве¬
ло также к увеличению экспорта продуктов Юга, в особен¬
ности апулийских вин, во Францию и другие европейские
страны, но это преимущество не имело ничего общего с пер¬
спективой того, что по территории Италии пройдет торго¬
вый путь между Востоком и Западом. Напротив, случилось
так, что поток товаров с Востока шел отчасти через Суэц —
Гибралтар и далее к атлантическим портам, а частично через
порты Генуи и Венеции, а также (в большой степени под
влиянием различных экономических и политических при¬
чин) через порты Марселя и Триеста. Это являлось есте¬
ственным следствием низкой стоимости морских перевозок
в сравнении с железнодорожными.
Но идея того, что Италия могла бы «вернуть себе блестя¬
щие позиции в торговле», принадлежавшие ей в средние
века, была иллюзорной прежде всего потому, что развитие
капитализма и промышленная революция быстро меняли
1 С. С a v о и г, Des chemins de fer en Italie, «Revue nouvelle»,
1846.
41

сам характер мировой торговли не только по сравнению
со средневековьем, но и с XVII и XVIII вв. Отныне прихо¬
дили в упадок все формы торговли, основанной на неэкви¬
валентном обмене \ при котором купец мог извлекать при¬
быль из значительной разницы в ценах, существовавшей
между отдаленными и неосвоенными рынками. Приходила
в упадок комиссионная торговля, связанная с размещением
товаров в портах, обладавших статусом порто-франко,
торговля, получившая в XVII и XVIII вв. огромное рас¬
пространение в результате расширения объема мировых
перевозок и в то же время вследствие низкой скорости мор¬
ского судоходства и в еще большей степени — сухопутного
транспорта. Словом, приходила в упадок торговая при¬
быль, выступавшая как самостоятельная категория, сво¬
димая в значительной степени к прибыли, чье возникнове¬
ние обусловлено выгодной ситуацией. В эпоху железных
дорог, пароходного сообщения и телеграфа цены на глав¬
ные промышленные и сельскохозяйственные товары и сырье
все более обнаруживали тенденцию к выравниванию в мас¬
штабах всего мира, так что торговая прибыль (за исключе¬
нием чрезвычайных обстоятельств, вроде кризисов или
войны) обнаруживала тенденцию сводиться к части пред¬
принимательской прибыли, уступаемой коммерсанту за ту
роль, которую он выполняет в сфере распределения. Про¬
мышленный капитал стремился подчинить себе торговый
капитал, а не наоборот. В этих условиях Италия не могла
вновь взять на себя ту роль торгового посредника между
Востоком и Западом, которую она играла в средние века.
Эта функция дополнялась, впрочем, в последний период
средневековья довольно ощутимой промышленной актив¬
ностью. Италия могла надеяться приобрести важную роль
в мировой торговле только на базе развития производства
и капитализма. Лишь при наличии и этих социально-эко¬
номических условий Италия могла бы выгодно использовать
свое положение в центре Средиземного моря и свою отно¬
сительную близость к Африке и Востоку.
Возможное усиление позиций Италии в международной
торговле зависело также от развития торгового флота.
1 См. по этому поводу интересные соображения Э. Серени
в упоминавшемся докладе «Национальный рынок и капиталистиче¬
ское накопление».
42

Последний, в самом деле, значительно вырос в XVII и в пер¬
вой половине XVIII в. вследствие общего развития италь¬
янской экономики и безопасности мореплавания по Среди¬
земному морю в те времена. До 1850 г., когда паруса еще
полностью преобладали над паром, казалось, что торговые
флоты итальянских государств в своей совокупности усту¬
пали по тоннажу в Европе только английскому торговому
флоту. Лигурийские, венецианские и неаполитанские шху¬
ны и бригантины появлялись во всех портах Средиземного
и Черного морей и достигали часто даже портов Северной
и Южной Америки. Чрезвычайно оживленным было кабо¬
тажное судоходство вдоль итальянских берегов, поскольку
до сооружения железных дорог морское судоходство было
главным средством связи между Севером, Центром и Югом
полуострова ввиду дороговизны и медлительности сухо¬
путного транспорта. Численность людей, занятых во флоте,
была велика. Итальянские моряки были опытны и достаточ¬
но активны в политическом отношении, что обусловило их
широкое участие в заговорах и выступлениях эпохи Рисорд¬
жименто. Пароходное судоходство появилось в Италии
также рано (первым пароходом, начавшим бороздить Сре¬
диземное море, был корабль «Фердинад I», построенный
в Неаполе в 1817 г.), но оно развивалось медленно и в огра¬
ниченных размерах. Некоторые арматоры, отличавшиеся
большей предприимчивостью, как, например, Рубаттино
из Генуи и Флорио из Палермо, заключившие соглашения
с соответствующими правительствами об организации регу¬
лярных рейсов паровых судов, к моменту воссоединения
испытывали финансовые трудности. Согласно статистиче¬
ским данным за 1862 г., торговый флот Итальянского коро¬
левства (за исключением, следовательно, Венецианской
области и Лацио) насчитывал 9356 парусных судов водоиз¬
мещением 643 946 тонн и 57 пароходов водоизмещением
10 288 тонн х. Поскольку примерно в то же самое время
Великобритания обладала торговым флотом водоизмеще¬
нием приблизительно 4500 тыс. тонн, Франция — 700 тыс.
тонн, а другие европейские государства имели более скром¬
ный морской флот, то Италия оказалась на третьем месте
в Европе по общему тоннажу своих судов. Но разрыв между
двумя крупными европейскими государствами и Италией
оказывается более значительным, если учесть, что в 1860 г.
1 Е. С о г b i п о, Statistica marittima, Napoli, 1944, р. 68.
43

водоизмещение паровых судов Великобритании достигло
500 140 тонн, а Франции — 68 025 тонн L Кроме того,
среднее водоизмещение итальянских судов составляло
69 тонн, а английских и французских — примерно 170 тонн.
Техническое отставание итальянского торгового флота
было тем более серьезным, что приближалась решающая
фаза борьбы между паром и парусом, и эта борьба должна
была завершиться победой первого. В самом деле, вплоть
до 1870 г. общий мировой тоннаж парусных судов продол¬
жал увеличиваться, но темп его роста значительно отставал
от темпа роста пароходов, а потом начал сокращаться, так
что к 1890 г. водоизмещение пароходов окончательно прев¬
зошло общее водоизмещение парусного флота. Победа пара
была обусловлена главным образом различными техниче¬
скими усовершенствованиями, получившими широкое при¬
менение в эти десятилетия, но, кроме того, этому способ¬
ствовало открытие Суэцкого канала. Действительно, парус¬
ники были мало приспособлены к судоходству на Красном
море. Случилось так, что к моменту столь долго ожидаемого
открытия Суэцкого канала Италия оказалась с торговым
флотом, большей частью малоприспособленным для прямой
торговли со странами бассейна Индийского океана. Рост
числа пароходов был очень медленным в первое десятилетие
после объединения страны и еще в течение нескольких лет
после 1870 г. Это было обусловлено отчасти ограниченным
потенциалом итальянской судостроительной промышленно¬
сти, что в свою очередь являлось следствием слабости
металлургической и машиностроительной промышленности,
а отчасти — консервативными настроениями многих арма¬
торов, которые слишком долго продолжали предпочитать
пароходам парусные суда, приносившие ограниченные
доходы, но все еще достаточно надежные и требовавшие
меньших расходов на их сооружение и эксплуатацию. Толь¬
ко государственные субсидии положили начало модерниза¬
ции торгового флота, хотя сделано это было с запозданием
и с помощью методов, вызвавших долгие дискуссии. Поэтому
и в этой области правящему классу нового итальянского
государства пришлось столкнуться с проблемами, не менее
трудными, чем проблема железнодорожного строительства,
и принять некоторые чрезвычайно ответственные решения
в сфере экономической политики.
1 А. Р е t i п о, Il problema marittimo in Italia all’alba dell’uni-
ficazione, «L’economia italiana dal 1861 al 1961», p. 277.
44

В области кредита в эпоху Рисорджименто были также
достигнуты некоторые весьма существенные успехи, недо¬
статочные, однако, для удовлетворения современных тре¬
бований развития страны. Прежде всего развитие сельского
хозяйства, торговли, возникновение некоторых новых отрас¬
лей промышленности и железнодорожное строительство
привели к оживлению деятельности частных банкиров.
Последних было немало во многих городах, но сфера их
деятельности была, в общем, весьма ограниченной. Только
некоторые из них, как, например., генуезец Раффаэле Де
Феррари, герцог ди Галльера (совершавший, однако, боль¬
шую часть своих операций в Париже), ливорнец Пьетро
Бастоджи или римлянин Алессандро Торлония, были в со¬
стоянии вкладывать внушительные средства в государст¬
венные займы, в железнодорожное строительство и другие
крупные предприятия. Двумя новыми явлениями эпохи
Рисорджименто в области финансов были основание сбе¬
регательных касс и учреждение учетных, депозитных и эмис¬
сионных банков.
Сберегательные кассы начали возникать в Ломбардо¬
Венецианской области в 1822 г., а затем распространились
по всей Северной и Центральной Италии. Созданные перво¬
начально с филантропическими целями, чтобы приучить
к сбережениям самые бедные слои трудящихся, они первое
время ограничивали свои операции различными условиями,
касавшимися размеров вкладов и типов кассовых операций.
Но многие из них в течение нескольких лет резко активизи¬
ровали свою деятельность благодаря притоку вкладов,
размеры которых значительно превзошли все предположе¬
ния, так что в различных государствах были изменены пер¬
воначальные уставы сберегательных касс. Самой важной
из них была «Касса ди риспармио делле Провинче Ломбар¬
де», основанная в Милане в 1823 г., чьи вклады, составляв¬
шие в 1829 г. почти 7,5 млн. австрийских лир, превысили
в 1847 г. 18 млн. лир, а в 1860 г.— 96 млн. лир. Эта касса
специализировалась прежде всего в области земельного
кредита, предоставляя ипотечные займы, и стала в этой
области главным итальянским финансовым учреждением.
Среди депозитных, учетных и эмиссионных банков следу¬
ет назвать прежде всего «Банка ди Дженова», основанный
в 1844 г., в 1849 г. он слился с «Банка ди Торино» (послед¬
ний был основан в 1847 г.) и образовал «Банка национале
дельи Стати Сарди». В 1860 г. этот банк, руководимый
45

генуэзцем Карло Бомбрини и энергично поддерживаемый
Кавуром (последний был одним из основателей «Банка ди
Торино» и одним из главных инициаторов его слияния
с «Банка ди Дженова»), являлся главным публичным
итальянским банком х. В этом году в дополнение к двум его
главным отделениям и 5 филиалам в старом Сардинском
королевстве этот банк открыл 12 филиалов в других провин¬
циях Итальянского королевства. В 1861 г. он поглотил
«Банка делле Куаттро Легациони» в Болонье и «Банка ди
Парма». Аналогичными институтами, сохранившими само¬
стоятельность, были «Банка национале Тоскана», возникший
в 1858 г. в результате слияния двух ранее существовавших
учетных банков, основанных соответственно во Флоренции
в 1817 г. и в Ливорно в 1836 г., и «Банка романа», основан¬
ный в 1834 г. при участии французского капитала; в 1851 г.
он стал называться «Банка делло Стато Понтифичо»,
а в 1870 г. принял снова прежнее наименование «Банка
романа». Все эти институты имели право выпускать банков¬
ские билеты с официальным курсом и производить учетные
операции. Несколько иной характер носил «Банко делле
Дуэ Сичилие» (ставший в 1863 г. «Банко ди Наполи»),
он возник в Неаполе в 1808 г. в результате слияния ранее
существовавших банков и в 1816 г. был реорганизован бур-
бонским правительством. Этот банк имел «Касса ди Корте»,
обслуживавшую государственное казначейство, и «Касса деи
привата», принимавшую вклады и совершавшую учетные
операции. В 1843 г. этот банк открыл два филиала в Па¬
лермо и Мессине, которые в 1850 г. были преобразованы
в «Банко деи реали домини аль ди ла дель Фаро», получив¬
ший после объединения название «Банко ди Сичилиа». Эти
банковские институты бурбонского королевства не имели,
однако, права выпускать банковские билеты с официаль¬
ным курсом: они могли выпускать лишь именные кредит¬
ные обязательства.
В целом кредитная система была недостаточно эластич¬
ной и оказывала ограниченное влияние на торговлю вслед¬
ствие еще слабого капиталистического развития и глубоко
укоренившихся предрассудков. Опыт выпуска бумажных
денег в революционную эпоху оставил в наследство италь¬
янцам XIX в. укоренившееся недоверие ко всякого рода
бумажным деньгам. Эксперименты с выпуском бумажных
1 См. настоящую работу, т. IV, стр. 147 и 216—218.
46

денег, предпринятые в Венеции и Риме в 1849 г., были
непродолжительными по времени; столь же краткими были
периоды (во время войны за независимость), когда был
введен принудительный курс банковских билетов в Пье¬
монте. Банковские билеты с официально установленным
курсом, в общем, недолго находились в обращении и спустя
несколько месяцев после их выпуска предъявлялись
в банки для обмена на металлические деньги; векселя же
использовались главным образом для платежей, производи¬
мых вне места сделок. Крайне ограниченным было также
влияние кредитной системы в области промышленности:
в Италии почти полностью отсутствовали банки обычного
кредита, построенные по принципу акционерных обществ,
которые специализировались бы прежде всего на предостав¬
лении кредита на средний срок, по образцу банков, полу¬
чивших широкое распространение во Франции в период
Второй империи, а в последующие годы — с некоторыми
изменениями — также в Германии. Некоторые попытки,
сделанные в этом направлении в Пьемонте в эпоху Кавура,
оказались мало удачными. Главный банк этого рода «Касса
дель коммерчо э делль’индустриа» в Турине, основанный
в 1852 г., оказался в 1860 г. в затруднительном положении,
поскольку действия его администрации носили рискован¬
ный характер. Как бы то ни было, банковская система,
существовавшая в Италии к моменту ее объединения,
не в состоянии была должным образом мобилизовать имев¬
шиеся в стране средства (впрочем, довольно ограниченные)
в целях экономического развития страны. Поэтому ино¬
странным капиталовложениям в Италии, достигшим уже
весьма значительных размеров в железнодорожных компа¬
ниях, предстояло вырасти в еще большей степени.
Из этого суммарного очерка экономического положения
Италии к моменту воссоединения вытекает с достаточной
очевидностью следующее. Даже в рамках все еще отсталой
и преимущественно аграрной экономики существовал зна¬
чительный разрыв между в целом более развитой областью,
включавшей Северную и большую часть Центральной
Италии, и значительно более отсталой областью, совпадав¬
шей территориально с Королевством обеих Сицилий; к этой
последней весьма приближалась по своим условиям крайне
отсталая Сардиния, обладавшая, впрочем, некоторыми
весьма специфическими чертами.
47

К сильным сторонам экономики первой области можно
отнести, во-первых, развитие аграрно-промышленных отрас¬
лей, связанных с производством шелка, заложившее осно¬
ву для оживленной торговли с Западной и Центральной
Европой, а во-вторых, наличие аграрных хозяйств капита¬
листического типа, преобладавших в долинах 'Ломбардии
и Пьемонта и начинавших возникать и в Эмилии. Эти два
динамичных сектора сыграли важную роль в подготовке
предварительных условий последующего промышленного
подъема, ибо они стимулировали накопление капитала
и формирование пролетариата и способствовали уже в эпоху
Рисорджименто созданию благоприятной почвы для возник¬
новения новых отраслей хлопчатобумажной и шерстяной
промышленности. С другой стороны, сельское хозяйство
менее развитых районов, которые к моменту объединения
составляли еще большую часть площади Центральной и Се¬
верной Италии, отчасти развивалось в капиталистическом
направлении, но для него было характерно сохранение
старых форм производственных отношений в земледелии,
как, например, испольщины, унаследованной от эпохи
коммун. Эта приверженность к старине, хотя и критиковав¬
шаяся учеными, ощущавшими потребность в новых методах
ведения хозяйства, еще не вызвала тяжелого кризиса,
подобного кризису, возникшему после 1880 г., поскольку
почти повсюду наблюдался рост сельскохозяйственной про¬
дукции, предназначенной для рынка. Наконец, только в не¬
которых окраинных районах, как, например, в Маремме
и Римской Кампанье, еще полностью преобладали экстен¬
сивное зерновое хозяйство и отгонное скотоводство. В целом,
следовательно, различный уровень развития разных частей
Северной и Центральной Италии был, так сказать, нормаль¬
ным для страны, втягивавшейся в процесс капиталистиче¬
ского развития (который всегда порождает в известной
мере явления концентрации и нарушает равновесие), и, во
всяком случае, не мог затруднить унификацию всего этого
района.
Это экономическое развитие повлекло за собой усиление
торговой и аграрной буржуазии и стимулировало в боль¬
шей части государств Северной и Центральной Италии
реформаторскую и прогрессивную деятельность прави¬
тельств, носившую, впрочем, весьма неодинаковый характер
в различных государствах и в разные периоды времени
и оказавшуюся в целом неудовлетворительной. Однако
48

она оказалась более эффективной, чем реформы, проводив¬
шиеся правительством Неаполитанского королевства, имен¬
но потому, что эта деятельность разворачивалась в среде,
более динамичной и более восприимчивой к экономическому
влиянию остальной Европы. Поэтому в 1860 г. Северная
и Центральная Италия явно превосходила Юг по организа¬
ции банковского дела, развитию внешней и внутренней
торговли, ирригационных и мелиоративных работ, дорож¬
ной сети и железнодорожного строительства.
Отставание Юга, столь наглядное в области сельского
хозяйства, можно свести к следующим моментам: почти
полное отсутствие аграрных капиталистических хозяйств,
узость районов интенсивного земледелия, широчайшее
распространение экстенсивного зернового хозяйства (как
в латифундиях, так и в парцеллярных хозяйствах крестьян)
и отгонного скотоводства. Как уже говорилось, увеличение
продукции, позволившее прокормить растущее население,
было вызвано главным образом расширением посевных
площадей. Но уже приближался момент, когда рост насе¬
ления грозил нарушить временное равновесие между про¬
изводством и потреблением. В промышленной области
отставание Юга казалось менее очевидным \ поскольку даже
в Северной и Центральной Италии промышленность носила
еще в значительной мере кустарный и надомный характер,
а предприятия современного типа были немногочисленны
и сконцентрированы в немногих центрах. Следует, однако,
заметить, что на Юге существовало только два центра отно¬
сительно современного производства: центр машинострое¬
ния в окрестностях Неаполя и центр хлопчатобумажного
производства вблизи Салерно. Первый из них являлся
государственной собственностью и опирался на государ¬
ственные заказы, второй находился полностью в руках
швейцарских предпринимателей и специалистов, обосновав-
1 Данные о распределении населения по профессиям, которые
вытекают из первых трех всеобщих переписей (1861, 1871 и 1881 гг.),
говорят даже о том, что на Юге процент лиц, занятых в промышлен¬
ности, был выше, чем в более развитых районах Севера (17,4% всего
населения Юга против 14,8% населения Ломбардии).Однако дан¬
ные этих переписей малонадежны, они по крайней мере частично
фальсифицированы, поскольку учитывают нерегулярную и сезон¬
ную занятость на мануфактурах женщин и детей, проживавших
в деревне. См. по этому поводу: G. G а 1 a s s о, Lo sviluppo demo-
grafico del Mezzogiorno prima e dopo 1’unita, «Mezzogiorno medioevale
e moderno», Torino, 1965, p. 339—340.
4-4 4 5
49

шихся в районе Салерно, как в колонии. Кроме того, южная
промышленность жила под защитой очень высокого тамо¬
женного барьера, превосходившего таможенные барьеры
Пьемонта и даже Ломбардо-Венецианской области, поэто¬
му эта промышленность оказалась значительно менее под¬
готовленной к борьбе с иностранной конкуренцией, когда
волна свободной торговли, прокатившаяся в те годы по
Европе, достигла Юга Италии.
Несомненно, отставанию Юга по сравнению с Севером
и Центром Италии содействовали неблагоприятные природ¬
ные условия (гористый характер рельефа, малоплодородные
почвы в большей части Неаполитанского королевства,
неупорядоченность водного режима, ограниченность и раз¬
бросанность плодородных зон и т. д.), а также причины
исторического характера, уходившие корнями в отдаленное
прошлое. Следует напомнить, между прочим, что в Южном
королевстве в свое время широко развился феодализм и при¬
шли в упадок города, в то время как в Центральной и Север¬
ной Италии как раз усилилось развитие коммун, так что
в целом значительное социально-экономическое отставание
Юга наметилось уже в начале нового времени и было затем
усугублено налоговой системой испанцев, общим упадком
стран Средиземноморья и относительной отдаленностью
Юга от более передовой и развитой части Европы. Но
неблагоприятные природные и исторические условия не
могли бы породить столь сильного разрыва между Севером
и Югом, если бы их отрицательное воздействие не было
усилено глубоким социальным кризисом, который привел
к кризису политическому и крушению Южного королевства.
Следует остановиться на этом кризисе и на том, как он
проявился под воздействием событий, приведших к объе¬
динению страны, чтобы понять особенности «Южного
вопроса» в объединенной Италии.
Социальный кризис на Юге созрел в XVIII в. в резуль¬
тате разложения феодальной системы и обострился в пер¬
вой половине XIX в. после юридической ликвидации фео¬
дализма х. Эта реформа освободила крестьян от юрисдикции
баронов и от произвольных поборов, но она предусматрива¬
ла также постепенную ликвидацию старых сервитутных
1 Более подробно об этом см.: т. I настоящей работы, стр. 399—
404, и т. II, стр. 373—411.
50

прав на обширных домениальных землях, которыми поль¬
зовались крестьяне, и раздел самих домениальных земель,
который на практике был осуществлен, однако, в очень
ограниченных размерах, поскольку большая часть этих
земель была узурпирована дворянами и буржуазией. Полу¬
чилось так, что латифундии еще более расширились,
в частности, также в результате отчуждения церковных
земель, в то время как условия жизни крестьян ухудшились.
В самом деле, крестьяне лишились сервитутных прав, раз¬
меры же мелкой крестьянской собственности увеличились
в самой незначительной степени, так что крестьяне вынуж¬
дены были наниматься на крайне тяжелых условиях на
работу в латифундиях в качестве поденщиков. С другой
стороны, увеличение производства и его усовершенствова¬
ние были очень незначительны (по сравнению с ростом
населения), за исключением ограниченных районов Кам¬
паньи, Апулии и Сицилии, где развитие экономики дости¬
галось в результате жестокой эксплуатации крестьян.
На практике главные выгоды от ликвидации старого
феодального режима извлекла часть самого дворянства
(особенно в Сицилии) и земельная буржуазия, формировав¬
шаяся в южных провинциях начиная с XVII в. в результате
постепенного обогащения управляющих феодами, аренда¬
торов и даже крестьян, занимавшихся скотоводством,
торговлей и ростовщичеством. Эта буржуазия прибрала
к рукам коммунальную администрацию сельских центров
и использовала свое господствующее положение в ней для
узурпации домениальных земель, приобретения земель
у задолжавших крестьян, торговли протекциями и ростов¬
щичества. Однако эта буржуазия располагала незначи¬
тельными капиталами, и, во всяком случае, была мало
склонна использовать их для улучшений сельскохозяйствен¬
ного производства, поскольку находила более выгодным
вести хозяйство на основе старых методов и увеличивать
свои доходы за счет ростовщической прибыли и выручки
от профессиональных занятий в столице и в главных про¬
винциальных центрах. Интересы этой земельной буржуа¬
зии и дворянства оказывали отрицательное воздействие на
правительственную политику, поскольку в немалой степени
тормозили деятельность бурбонских властей в экономиче¬
ской области и, следовательно, сковывали прогресс неболь¬
ших групп более развитой аграрной и торговой буржуазии,
все же формировавшейся в некоторых зонах.
4* 51

Ё самом деле, почти во всех провинциях королевства
множились столкновения за обладание и пользование зем¬
лей: шла борьба между владельцами отгонных стад и новы¬
ми собственниками земель, в прошлом отводившихся под
пастбища; борьба между собственниками крупными и сред¬
ними, старыми и новыми и, наконец, особенно острая борь¬
ба между узурпаторами домениальных земель и крестья¬
нами, требовавшими раздела этих земель или восстановле¬
ния на них старых сервитутных прав. Это порождало беско¬
нечные противоречия и конфликты, обострявшиеся в мо¬
менты революций, в 1799, 1820, 1848 и в 1860 гг. Политика
бурбонских властей была направлена на то, чтобы не
допустить такого углубления этого кризиса, которое бы
выбило почву из-под ног монархии, но на деле она вызвала
лишь обострение всех противоречий. В самом деле, в то
время как, с одной стороны, правительство старалось
покровительствовать буржуазии, сохраняя и развивая
антифеодальные реформы наполеоновского десятилетия,
с другой стороны, оно вызвало у буржуазии глубокое разо¬
чарование, решительно отказавшись от всяких конститу¬
ционных уступок и встав на путь ограничения расходов на
общественные работы, что замедляло создание условий,
необходимых для экономического развития. Кроме того,
в моменты политических кризисов, чтобы держать буржуазию
в руках, Бурбоны использовали в демагогических целях
угрозу крестьянского восстания, тогда как в более спокой¬
ные времена они благоприятствовали или, во всяком слу¬
чае, терпимо относились к узурпации буржуазией общин¬
ных земель в ущерб крестьянству. Таким образом, Бур¬
боны содействовали образованию блока крупных и средних
землевладельцев, что (особенно после революции 1848 г.)
определило упадок демократических течений и облегчило
репрессии Фердинанда II, но не могло спасти династию
в 1860 г. Земельная буржуазия, опасавшаяся, с одной сто¬
роны, политики социальных реформ (впрочем, в боль¬
шой степени гипотетических) гарибальдийской диктатуры,
а с другой — бурбонской реакции, опиравшейся на кре¬
стьянские восстания, с готовностью приняла пьемонтское
вмешательство и решительно поддержала безусловное при¬
соединение территорий Королевства обеих Сицилий к ново¬
му объединенному государству. Тем временем крестьяне,
оставшиеся без политического руководства, вновь стали
объектом провокационной деятельности бурбонских аген¬
52

тов и подняли широчайшее неорганизованное восстание (так
называемый «бандитизм»), но потерпели жестокое пораже¬
ние после нескольких лет кровавой партизанской войны.
Экспедиция «Тысячи» и последующее вступление сардин¬
ской королевской армии в южные районы привели, таким
образом, к соединению в едином государстве двух частей
Италии, очень различных не только по уровню их эконо¬
мического развития, но также по их социальной структуре.
В самом деле, в Центральной и Северной Италии, несмотря
на существование довольно отсталых зон и сохранение
в обширнейших районах старых аграрных договоров, шло
буржуазное развитие, преобразовывавшее, хотя и медленно,
в капиталистическом духе сельское хозяйство (порождая
все присущие капитализму противоречия); во всяком слу¬
чае, здесь не было необходимости в полном сломе сущест¬
вовавших в деревне производственных отношений. Напро¬
тив, на Юге, за исключением некоторых, относительно
ограниченных зон, ликвидация феодализма в юридическом
плане не привела к установлению в деревне собственно
буржуазных аграрных отношений, способных обеспечить
развитие капитализма и дать толчок прогрессу производ¬
ства. Действительно, в тех случаях, когда на крестьян
(лишенных их старых сервитутных прав на домениальных
землях) переставало давить старое дворянство, хозяином
положения становилась взимавшая ренту с крестьян буржуа¬
зия, в большинстве своем неспособная — из-за скудости
средств, из-за того, что ее устраивали относительно легкие
пути извлечения ростовщической прибыли, а также вслед¬
ствие ее образа мышления — заняться трудными проблема¬
ми поземельных отношений и агрономического прогресса.
Чтобы утвердить действительно буржуазный порядок,
было необходимо сломать полуфеодальный латифундист-
ский строй, преобладавший в большей части континенталь¬
ного Юга и Сицилии. Но это не могло произойти без пред¬
варительного перераспределения очень обширных земель-
ных"угодий,^с тем чтобы удовлетворить крестьянские тре¬
бования и направить их в русло буржуазной революции.
Новый эффективный раздел всех домениальных земель,
как узурпированных, так и свободных \ мог стать отправ-
1 Как будет показано в главе IV, меры по разделу домениаль¬
ных земель, принятые в 1861 г. и в последующий период, практи¬
чески не предотвратили новых узурпаций и не коснулись ранее
совершенных,
53

ним моментом этой операции. Развивая ее, можно было
бы затем приступить к переделу огромных церковных зе¬
мель, отчуждение которых после объединения привело
к дальнейшему увеличению собственности латифундистов,
принеся очень незначительный выигрыш казне. Таким
образом, могла бы возникнуть новая ситуация, конечно
чреватая новыми противоречиями и дальнейшим углубле¬
нием социальной дифференциации, но, во всяком случае,
более динамичная и прогрессивная с точки зрения целей
общего развития страны, чем та ситуация, которая, напро¬
тив, сложилась в 1860 г.
Теоретически ломка социальной структуры, господство¬
вавшей в южной деревне, могла произойти двумя путями:
либо в результате совместных действий мелких земле¬
владельцев и крестьян против крупных землевладельцев,
либо в результате реформаторской деятельности северной
буржуазии в момент объединения Юга с Северной и Цен¬
тральной Италией. На практике ни одна из этих двух
возможностей не была реализована, и крестьяне были пре¬
доставлены самим себе. Первый путь (его прецеденты можно
было бы, впрочем, усмотреть в борьбе против баронов,
охватившей в XVII и XVIII вв. все социальные слои вас¬
сальных коммун, а его сторонники могли найти опору
в демократической и эгалитарной традиции, присущей части
Общества карбонариев) оказался невозможным из-за духов¬
ной и материальной слабости мелкой провинциальной
буржуазии, еще более возросшей после революции 1848 г.,
и политики демагогии и запугивания, проводившейся
Бурбонами, о чем уже говорилось ранее. Второй путь (пре¬
цедентом которого могли бы служить антифеодальные
реформы, осуществленные в наполеоновское десятилетие
правительством, опиравшимся на сильную поддержку извне)
оказался невозможным, поскольку демократы-северяне
и эмигранты-южане, действовавшие на Юге в период гари-
бальдийской диктатуры, были озабочены главным образом
проблемой национального единства и мало склонны отчасти
из-за своей неподготовленности, а отчасти из страха зани¬
маться аграрной проблемой; к тому же умеренные группы
на Севере стремились (прежде всего по соображениям
международного характера) как можно быстрей завершить
революционную фазу объединения. Поэтому, вмешавшись
в дела Юга, они пошли на союз с блоком местных земле¬
владельцев, к чему умеренных либералов Севера толкал их,
54

в сущности, консервативный образ мышления. В самом
деле, они также были преимущественно землевладельцами
(хотя, в общем, более обуржуазившимися, чем земле¬
владельцы Юга) и потому были мало способны понять чая¬
ния крестьян. Следовательно, аграрная революция на Юге
к моменту объединения была объективно невозможной, так
что о ней можно говорить только в качестве рабочей гипо¬
тезы, полезной для понимания того, как в действительности
развивались события в тот поворотный момент в истории
Италии. Во всяком случае, как будет показано далее,
узкая политика умеренных сделала еще более тяжелым
положение крестьян Юга. Социальный кризис на Юге
получил консервативное по существу разрешение в самом
акте рождения Итальянского объединенного государства:
действительно, в союзе с аграрно-торговым блоком Север¬
ной и Центральной Италии блок полуфеодальных земель¬
ных собственников Юга занял фактически подчиненное
положение, однако ему удалось укрепить и усилить свое
господство на Юге. Но тем самым была закреплена и соци¬
ально-экономическая отсталость Юга по сравнению с Севе¬
ром, что обусловило характер развития всей Италии в после¬
дующие десятилетия.
Преимущественно аграрное развитие итальянской эко¬
номики и размещение некоторых отраслей промышленности
в деревне в период с начала XVIII века и до 1860 г. оказали
влияние на отношения между городом и деревней в демо¬
графическом плане. Действительно, темп роста городского
населения в целом был ниже, чем сельского населения.
Однако поскольку в городах уровень смертности оставался,
в общем, более высоким по сравнению с рождаемостью, то
только более или менее интенсивный приток людей из
деревни сделал возможным это увеличение городского
населения. Притягательная сила городов для сельского
населения давала о себе знать и в этот период, хотя
и в меньшей степени, чем в прошлом (в XI—XIII вв.
и в XVI в.), причем в такой мере и в такой форме, которые
совершенно несопоставимы с размерами и формами этого
явления в последние десятилетия XIX и в XX вв.
Что касается территориального размещения большинст¬
ва городов, то и в этом плане к моменту объединения сущест¬
вовало значительное различие между Северной и Централь¬
55

ной Италией и Южной Италией, порожденное самим истори¬
ческим развитием этих областей страны, о чем уже говори¬
лось ранее. Из 20 итальянских городов, которые в 1861 г.
насчитывали более 50 тыс. жителей, 16 находилось в Север¬
ной и Центральной Италии, где была сосредоточена также
большая часть мелких и средних городов. Это объясняется,
в сущности, широким развитием городов в Северной и Цен¬
тральной Италии еще в эпоху коммун, которое возобнови¬
лось в известной мере в XVI в., а затем стабилизировалось
(правда, в рамках общего упадка) во время кризиса
XVII в. Новыми фактами в период 1600—1860 гг. в Север¬
ной и Центральной Италии по сравнению с концом XVI в.
можно считать, в сущности, следующие: развитие Турина
(24тыс. жителейв 1612 г., 43тыс. в 1702 г., 94тыс. в 1791 г.,
205 тыс. в 1861 г.), Ливорно (5 тыс. жителей в 1581 г.,
17 тыс. в 1694 г., 39 тыс. в 1790 г., 96 тыс. в 1861 г.) и быст¬
рый рост Генуи после кризиса XVII в. (47 тыс. жителей
в 1581 г., 39 тыс. в 1682 г., 77 тыс. в 1788 г., 151 тыс.
в 1861 г.). В противоположность этим городам происходил
медленный, но постоянный упадок Венеции (148 тыс. жите¬
лей в 1591 г., 138 тыс. в 1696 г., 137 тыс. в 1790 г., 120 тыс.
в 1861 г.) и в целом медленное развитие других городов,
чье население в XVII в., в общем, оставалось неизменным
(претерпевая сильные колебания только в связи с эпиде¬
миями чумы и голодом), мало увеличилось в XVIII в.
и несколько больше в период 1815—1861 гг. Так, например,
население Милана выросло со 120 тыс. жителей в 1562 г.
до 130 тыс. в 1790 г. и до 184 тыс. в 1861 г., население
Флоренции — с 72 тыс. в 1609 г. до 81 тыс. в 1795 г. и до
130 тыс. в 1861 г., население Болоньи — с 62 тыс. в 1600 г.
до 71 тыс. в 1791 г. и до 89 тыс. в 1861 г., население Рима —
со 113 тыс. в 1600 г. до 135 тыс. в 1800 г. и до 184 тыс.
в 1861 г.
На континентальном Юге сохранялось положение, в
сущности, определившееся еще в XVI в.: большая столица
с отчетливо выраженным паразитическим характером по
отношению к провинции и ряд слаборазвитых провинци¬
альных центров. В самом деле, Неаполь, превратившийся
в XVI в. в самый большой итальянский город и один из
крупнейших городов Европы, насчитывал 300 тыс. жите¬
лей в 1650 г. Затем численность его населения сильно сокра¬
тилась из-за ужасной эпидемии чумы в 1656 г., но впо¬
следствии в XVIII в. город снова ожил и в 1818 г. насчи¬
56

тывал 328 тыс. жителей (не считая пригородов), а к 1861 г.
число его жителей достигло 447 тыс., так что к моменту
воссоединения он оставался все еще самым крупным горо¬
дом Италии. В континентальных провинциях существо¬
вали небольшие города, развивавшиеся крайне медленно:
в 1861 г. ни один из них не насчитывал и 50 тыс. жителей.
Единственным примером значительного роста является
Бари, который вырос с 18 тыс. жителей в 1800 г. до 41 тыс.
в 1861 г. В Сицилии развитие Палермо, весьма значитель¬
ное в XVI в., в XVII и XVIII вв. в целом было медленным
и несколько ускорилось в XIX в.: действительно, населе¬
ние города выросло со 123 тыс. жителей в 1591 г. до 140 тыс.
в 1798 и 194 тыс. в 1861 г. Более значительным был рост
Катании (16 тыс. жителей в 1713 г., 45 тыс. в 1798 г.,
68 тыс. в 1861 г.), а в XIX в. и Мессины (46 тыс. жителей
в 1798 г. и 103 тыс. в 1861 г.).
В целом к моменту объединения Италия (особенно ее
северные и центральные части) оставалась одной из евро¬
пейских стран с наибольшим числом городов, то есть сохра¬
няла свою характерную особенность, которая всегда очень
рельефно выступала в ее истории и которая именно тогда
была определена Карло Каттанео как «идеальное начало»
(то есть типичный, унифицирующий элемент) истории Ита¬
лии Следует, однако, напомнить, что в итальянских
городах их политическая и руководящая, административная
и культурная роль почти всегда преобладала над экономи¬
ческой ролью. Вплоть до объединения страны шесть из них
(Турин, Парма, Модена, Флоренция, Рим и Неаполь)
являлись столицами государств, благодаря чему извлекали
выгоду из присутствия в них дворов, правительств, дипло¬
матического корпуса и т. д.; другие три (Милан, Венеция
и Палермо) были местом пребывания политико-администра¬
тивных региональных органов; около 80 городов являлись
центрами провинций, почти 300 городов (среди них было
1 См. очерк Каттанео: «La citta considerata come principio
ideale delle istorie italiane», опубликованный в конце 1858 г. в жур¬
нале «Crepuscolo» в Милане. В этом очерке Каттанео полемизировал
с книгой Дж. Феррари («Histoire des revolutions d’Italie ou Guelfes
et Gibelins», Paris, 1858), в которой Феррари рассматривал в каче¬
стве идеальных начал итальянской истории папство и империю.
Очерк * Каттанео с комментариями к нему опубликован также
в «Ореге' di Romagnosi, Cattaneo, Ferrari», a cura di E. Sestan,
Milano — Napoli, Ricciardi, 1957, p. 997—1040.
57

множество крошечных) — резиденциями епископов; нако¬
нец, в городах обосновался господствующий класс, тратив¬
ший здесь значительную часть доходов от своих земельных
владений. Словом, по сравнению с городскими центрами
тех стран, где экономическая жизнь была более развита
и промышленность сделала значительно большие успехи,
итальянские города играли в области производства огра¬
ниченную роль и в целом получали от деревни — в виде
рабочей силы и материальных благ — значительно больше,
чем давали ей.
Паразитический характер итальянских городов, прису¬
щий в определенной степени даже экономически более раз¬
витым из них, нашел свое наиболее яркое выражение
в Неаполе в результате политики крайней централизации,
проводившейся испанскими властями, а затем Бурбонами
Действительно, в столице Юга проживала самая богатая
часть дворянства и буржуазии королевства, большинство
судебного сословия, интеллигенции и студентов, стекавших¬
ся в единственный на континентальном Юге университет.
Расходы этих слоев поддерживали в большой степени тор¬
говлю и ремесла, но группы квалифицированных тружени¬
ков как бы тонули среди огромной массы бедняков, которым
удавалось кое-как перебиваться благодаря случайным
заработкам и пожертвованиям правительства и благотвори¬
тельных учреждений. Нечто подобное происходило в Палер¬
мо, где проживала большая часть сицилийской аристокра¬
тии, и в Риме, где папское правительство поддерживало
развитие многочисленных благотворительных учреждений.
Но достаточно четко выраженный паразитический характер
имели также маленькие и средние города Центральной
и даже Северной Италии, которые после периода процвета¬
ния в эпоху коммун превратились в «города молчания»
(как назвал их Д’Аннунцио в начале XX в.); в этих городах
господствовали местные олигархии земельных собствен¬
ников, а население их состояло из различных групп ремес¬
ленников и мелкой буржуазии, связанных с традиционными
торговыми интересами и производством.
Тем не менее в XVIII в. и в эпоху Рисорджименто новые
силы сообщили свою энергию некоторым итальянским
городам, превратив их в движущие центры общественного
прогресса, так что жизнь в них стала постепенно оживлять¬
ся. Эти силы были представлены прежде всего группами
новой буржуазии, или буржуазии, находившейся в ста¬
58

дии обновления: земельными собственниками и крупными
арендаторами, стремившимися стать аграрными капиталис¬
тами, коммерсантами — экспортерами шелка и сельско¬
хозяйственных продуктов и импортерами иностранных това¬
ров, банкирами, заинтересованными в новых кредитных
учреждениях и институтах страхования, и, наконец, неко¬
торыми предпринимателями, связанными с новыми отрасля¬
ми промышленности. В районах, где прогресс сельского
хозяйства был более значительным, постепенно увеличива¬
лись размеры капиталовложений в сельское хозяйство
(в целях его усовершенствования), в гидротехнические
и мелиоративные работы. Поэтому, хотя эксплуатация кре¬
стьян и усилилась, равновесие между городом и деревней
постепенно восстанавливалось, поскольку деревне возвра¬
щалась все большая часть того богатства, которое извлека¬
ли из нее городские правящие классы, и это создавало почву
для развития производства.
Кроме того, в то время как ярмарки постепенно прихо¬
дили в упадок, и торговцы, разъезжавшие по стране,
ограничивали свою деятельность главным образом более
мелкими городскими центрами и сельской местностью,
в городах развивалась постоянная и специализированная
мелкая и средняя торговля, множилось число лавок, баров,
кафе и росла мелкая торговая буржуазия. Ремесленное
производство, хотя и пострадало в некоторых областях
в результате иностранной конкуренции, захватило новые
позиции в других сферах, поскольку спрос буржуазии на
предметы потребления и обслуживание значительно возрос.
Наконец, в некоторых городах происходило обновление
старых мануфактур, возникали текстильные или машино¬
строительные предприятия, оживилось строительство, вво¬
дилось газовое освещение общественных мест, возводились
вокзалы и железнодорожные сооружения, что привело
к заметному увеличению числа рабочих и вообще лиц наем¬
ного труда. Новая городская жизнь, более богатая и много¬
образная, способствовала также расширению администра¬
тивной, судебной и издательской деятельности, а также
деятельности в области просвещения и медицинского обслу¬
живания, что в свою очередь привело к росту численности
служащих, лиц свободных профессий, интеллигенции, сту¬
дентов. Этот процесс обновления, явившийся первым шагом
на пути к дальнейшему превращению ряда итальянских
городов в промышленные и торговые центры современного
59

типа, зашел достаточно далеко в некоторых северных
городах, как, например, в Турине, Генуе и Милане, но он
ощущался уже и во многих других городах Северной и Цен¬
тральной Италии и в некоторых городах Юга, в то время
как в ряде других городских центров о его приближении
возвещали только некоторые симптомы кризиса старой
структуры. После объединения этот процесс обновления
городов начал развиваться более быстрыми темпами, хотя
и протекал совершенно по-разному на Севере и Юге, а так¬
же в различных районах, и стал одним из наиболее важных
аспектов экономического и социального развития Италии.
4. Италия к 1860 г.: культура и идеология
К моменту объединения страны культурный уровень
огромного большинства итальянского народа был крайне
низким, о чем свидетельствуют первые статистические дан¬
ные о неграмотности. Согласно переписи 1861 г., неграмот¬
ных было 78% всего населения королевства. Эта цифра может
быть уменьшена до 75%, если учитывать также Венето
и Лацио. Общая социально-экономическая отсталость
и ретроградная политика большинства правительств были
главными причинами такого положения. Лишь в некоторых
северных районах дело обстояло лучше благодаря политике
в области просвещения, проводимой австрийскими властя¬
ми (особенно в первые годы Реставрации) и пьемонтским
правительством (в период 1849—1859 гг.). В самом деле,
в Ломбардии, Пьемонте и Лигурии процент неграмотных
достигал все еще 54, но он был чрезвычайно высоким
в Сардинии (90%), Сицилии (89%), в континентальных
районах Юга (86%), в Умбрии (84%), Марке (83%) и Эми¬
лии — Романье (78%) и в то же время несколько ниже сред¬
него национального уровня в Тоскане (74%), Лацио (68%)
и в Венецианской области (65%). Кроме того, следует на¬
помнить, что перепись 1861 г. (как и все итальянские пере¬
писи до 1951 г.) не содержала никаких сведений о количе¬
стве полуграмотных, которое было, конечно, очень велико.
В самом деле, в начальных школах, не говоря уже о том,
что их не хватало, преподавание было поставлено из рук
вон плохо, особенно в деревне. Это вытекает совершенно
очевидным образом из опроса о состоянии народного обра-
60

зования, проведенного в 1864 г.1, который, однако, показал
некоторое улучшение по сравнению с 1861 г. Поэтому среди
тех, кто мог уверенно читать и писать, насчитывалось не
25% итальянцев, а, вероятно, 12 или 10% 1 2, то есть от 2,5
до 3 млн. человек.
Значительно более ограниченным был круг лиц, обла¬
давший средним или высшим образованием. Об этом также
свидетельствует малочисленность учебных заведений вто¬
рой ступени. Согласно упомянутому опросу 1864 г., во
всем королевстве в 1863/64 учебном году было около 27 тыс.
учащихся в публичных и частных школах второй ступени
(в гимназиях, лицеях и технических училищах), то есть
9 человек на каждую 1000 жителей в возрасте от И до
18 лет. Но также и в этой области наметилось некоторое
улучшение по сравнению с периодом до объединения, когда
достигли школьного возраста те, кто стал уже взрослым
в 1861 г. Можно, следовательно, считать (вероятно, допу¬
ская некоторые преувеличения), что в 1861 г. среди итальян¬
цев в возрасте старше 18 лет (их было немногим более
15 млн., включая также население Венето и Лацио) около
8 человек на каждую 1000 жителей, то есть немногим более
120 тыс. человек, посещали различные школы второй сту¬
пени. Из них, вероятно, треть, или немногим более того,
обучалась в университетах или закончила их, получив
таким образом высшее образование3. Территориальное
распределение этого ничтожного меньшинства итальянцев,
получивших среднее и высшее образование, было также
1 Этот опрос именуется также опросом Маттеуччи — по имени
Карло Маттеуччи, являвшегося тогда вице-президентом Высшего
совета народного образования, подготовившего этот опрос и руко¬
водившего им. См.: G. Т а 1 a m о, La Scuola dalla Legge Casati
alia inchiesta del 1864, Milano, Giuffre, 1960, p. 58—67, который
опубликовал документы этого опроса на стр. 197—348.
2 Согласно переписи 1951 г., полуграмотные составляли на деле
четвертую часть так называемых «грамотных». Следовательно,
можно с уверенностью предположить, что 90 лет назад, в значи¬
тельно более отсталых условиях, полуграмотные составляли
более половины «грамотных».
3 В 1861 г. насчитывалось 6500 студентов университетов (в этом
отношении данные «Sommario ISTAT» и опроса 1864 г. совпадают.
См.: G. Т а 1 a m о, op. cit., р. 347, 384), то есть 3,3 человека
на каждую 1000 населения королевства в возрасте от 18 до 23 лет.
Следовательно, можно предположить, что лица, которые посещали
или закончили университеты, составляли в 1861 г. 3 человека
на каждую 1000 человек населения в возрасте старше 18 лет, то есть
их насчитывалось 45 тыс. человек.
61

очень неравномерным. На основании распределения уча¬
щихся школ второй ступени можно заключить, что две
трети этого образованного меньшинства приходилось на
Северную Италию (где проживало 46,1% всего населения
Италии) и около одной трети — на Центральную и Южную
Италию. Тем не менее вклад интеллигенции этих районов
Италии, в особенности Юга, в развитие литературы, фило¬
софии и наук был весьма значительным, учитывая относи¬
тельную немногочисленность местных культурных слоев;
а после объединения он еще более возрос, несмотря на
прежнее отставание южных районов.
Буржуазию и дворянство, несмотря на значительные
региональные различия, объединяла в целом общая куль¬
турная традиция, прочной основой которой было упо¬
требление национального литературного языка. В самом
деле, флорентийский литературный язык, употреблявший¬
ся Данте, Петраркой и Боккаччо, превратился в XIV—
XVI вв. в общий язык образованных людей всей Италии.
Но эта языковая унификация, не подкрепленная унифика¬
цией политической и экономической, оставалась, по суще¬
ству, культурным фактором, хотя и приобретала все более
национальный характер благодаря вкладу писателей всех
районов Италии в развитие итальянской литературы. Кроме
того, в течение XVI в. итальянским языком стали пользо¬
ваться все более широко вместо латинского языка в области
философии, а затем и в области различных наук (прежде
всего благодаря Галилею) и юриспруденции. На протяже¬
нии XVII и XVIII вв. он получил еще более широкое рас¬
пространение и стал обычно применяться также в частной
переписке; но в качестве разговорного языка его использо¬
вание было более ограниченным и сводилось, так сказать,
к чисто внешнему использованию: в школах, университетах,
судах, академиях и научных обществах, наконец, в поли¬
тических учреждениях. Само культурное меньшинство про¬
должало, в общем, разговаривать в семейном кругу на раз¬
личных диалектах, особенно с людьми из низов, которые
часто не понимали итальянского литературного языка и, как
правило, не могли говорить на нем, за исключением насе¬
ления Тосканы и некоторых примыкающих к ней районов,
а также Рима \ Вне этих районов только те, кто получил
1 Римский диалект, очень близкий в средние века к южным
диалектам, начиная с XVI в. подвергся итальянизации отчасти
вследствие эмиграции множества тосканцев, обосновавшихся в Риме
62

среднее образование, были в состоянии правильно говорить
и писать на национальном языке, поскольку в большей
части начальных школ преподавание итальянского языка
было поставлено совершенно неудовлетворительно Ч Впро¬
чем, итальянский язык именно благодаря его литературно¬
му и официальному характеру мало подходил для нужд
обыденной жизни и обнаруживал значительные лексиче¬
ские пробелы как раз в области процессов и орудий труда,
названия которых, как правило, определялись местными
традициями. Напротив, к этим нуждам были приспособле¬
ны диалекты, сохранявшие, кроме того, живость выражений,
свойственную народному языку. Это являлось одной из
причин расцвета диалектальных литератур, некоторые из
них дали миру как раз в XIX в. выдающихся писателей.
Таким образом, особую важность в Италии приобрел
«языковый вопрос», который в XVIII и XIX вв. имел совер¬
шенно очевидное социально-политическое значение, по¬
скольку отождествлялся с вопросом о том, как сделать
итальянский язык живым языком. Иначе говоря, проблема
сводилась к тому, чтобы, во-первых, приспособить итальян¬
ский язык к многообразным требованиям современной
цивилизации, а во-вторых, превратить его в народный язык,
то есть в язык, используемый все более широкими массами
итальянцев. Первая потребность особенно остро ощущалась
просветителями, прежде всего из миланской группы, спло¬
тившейся вокруг журнала «Каффэ». Они были сторонниками
возможно большего влияния на итальянский язык лекси¬
ки, синтаксиса и стилистики европейских языков, и преж¬
де всего французского. Противниками этой тенденции были
пуристы, выступившие с абстрактных и педантичных пози¬
ций, вдохновляясь, однако, острым чувством национальной
значимости языка великих деятелей культуры XIV в.,
а также представители неоклассической школы Монти,
настаивавшие прежде всего на лингвистическом единстве
всей итальянской литературной традиции и на возможности
во время понтификатов пап, выходцев из Тосканы, а отчасти благо¬
даря итальянскому, а не локальному характеру папского двора.
1 Согласно Т. D е Mauro, Storia linguistica dell’Italia unita,
Universale Laterza, Bari, 1965, p. 37—38, к моменту воссоединения
людей, говоривших по-итальянски, было немногим более 600 тыс.
человек, а именно: 400 тыс. тосканцев, 70 тыс. неграмотных римлян
и около 160 тыс. человек, получивших среднее образование и рас¬
сеянных по всей остальной Италии.
63

приспособить традиционный литературный язык к современ¬
ным требованиям. Напротив, Мандзони поставил по-иному
и более четко проблему языкового единства, утверждая, что
только разговорный язык может быть живым и органиче¬
ским, народным и вместе с тем литературным, и в качестве
его образца указывал на разговорный язык образованных
флорентийцев. Этот тезис, выдвинутый Мандзони еще до
объединения, был подтвержден им в 1868 г., когда министр
просвещения Эмилио Брольо назначил его председателем
комиссии, уполномоченной подготовить предложения, каса¬
ющиеся того, как распространить среди всего народа хоро¬
шее знание языка и хорошее произношение. Но предложе¬
ния, сделанные тогда Мандзони \ вызвали очень резкую
критику. Составленный по его совету словарь 1 2, опирав¬
шийся на флорентийское наречие, а не на авторитет клас¬
сиков, имел незначительный успех, а попытка сторонников
Мандзони распространить использование флорентийского
разговорного языка в новом объединенном государстве
через посредство начальной школы практически потерпела
неудачу.
Программу языковой унификации Мандзони не удалось
осуществить по многим причинам: из-за нехватки в течение
нескольких десятилетий подготовленных учителей и пло¬
хой организации школьного обучения, из-за устойчивости
местных диалектов, из-за нелепого педантизма многих
сторонников Мандзони в борьбе с диалектами, из-за оппо¬
зиции литераторов и писателей, враждебных, подобно
Кардуччи, «мандзонизму стентерелли» 3, а также вследствие
критики новой научной лингвистики, инициатором которой
выступил Асколи, и преобладания среди образованных сло¬
ев в конце XIX и в XX вв. своеобразной формы «лингвисти¬
ческого либерализма» 4. Но главная причина неудачи попыт¬
1 См. доклад, составленный для министра Брольо, под назва¬
нием «О единстве языка и средствах его распространения»(«Ое!ГипИа
della lingua е dei mezzi di diffonderla», 1868), а также «Приложение»
к нему (1869) и два письма Мандзони к Р. Бонги: «Intorno al libro
De vulgari eloquio di Dante Alighieri», и «Intorno al vocabolario»
(1868).
2 «Novo Vocabolario della lingua italiana secondo 1’uso di Firen¬
ze», 4 voll., Firenze, 1870—1897, составленный под руководством
самого Брольо и Д. Б. Джорджини, зятя Мандзони.
3 Стентерелли — маска флорентийской комедии.— Прим. ред.
4 См.: Т. D е Mauro, op. cit., р. 42—44.
64

ки Мандзони состояла в том, что после 1870 г. не Флорен¬
ция, а Рим, как политическая столица, и Милан, как столи¬
ца экономическая и «духовная», стали центрами, одновре¬
менно поглощавшими и стимулировавшими энергию нации;
именно поэтому они и стали выполнять, хотя и не всегда
последовательно, ту функцию языковой унификации, кото¬
рая во Франции (почитавшейся за образец самим Мандзони)
принадлежала Парижу. Впрочем, наиболее ценным в самом
творчестве Л^андзони — с точки зрения национальной язы¬
ковой унификации — было использование не столько фло¬
рентийского наречия, сколько прозрачного и плавного
стиля, отчасти навеянного французскими образцами, лег¬
кого синтаксиса и богатой лексики, в большой степени
опиравшейся на итальянскую литературную традицию. Во
всяком случае, языковая унификация явилась результа¬
том не намеченной программы, а глубоких социально-эко¬
номических и культурных изменений Италии начиная
с воссоединения и до сегодняшних дней.
Но столь сложное и противоречивое положение с язы¬
ком, сложившееся в 1861 г., являлось лишь наиболее оче¬
видным выражением общей культурной отсталости страны.
Правящий класс нового объединенного государства сразу
же ощутил необходимость исправить сложившееся поло¬
жение и начал действовать в этом направлении, хотя
и с известной робостью и большой неопределенностью.
Действовать подобным образом его побуждали, с одной
стороны, выступления демократов и прогрессивно настро¬
енных либералов, а с другой стороны, страх перед клери¬
калами и реакционерами, которые, казалось, могли,
используя невежество народных масс, мобилизовать эти
массы против нового политического строя. Следовательно,
перед правящим либеральным классом встало две пробле¬
мы: с одной стороны, приобщить хотя бы частично к своей
культуре народные массы, а с другой — обогатить это
культурное наследие, дабы оно отвечало потребностям сов¬
ременного государства, окруженного быстро развивающим¬
ся миром. От решения этой второй проблемы зависело,
в сущности, и решение первой, поскольку только подлинно
живая, современная культура, свободная от риторических
наслоений прошлого, могла стать национальной и народной,
то есть стать доступной массам и духовно объединить их.
Следовательно, в 1861 г. начался очень долгий и сложный
процесс культурного развития, не завершенный и поныне,
5—445
65

в котором сталкиваются и оказывают взаимное влияние
различные идейные течения, как итальянские, так и евро¬
пейские.	'
В истории идеологии и культуры великий поворот Х1Х’в.
(как в самой Италии, так и во всей Европе) произошел
в 1848, а не в 1860 г. Темне менее события 1860 г. ускорили
и расширили развитие кризиса и процесса обновления,
начавшиеся в 1848 г.
Накануне революции 1848 г. идеологическими направ¬
лениями, пользовавшимися наибольшим влиянием среди
самых деятельных сил Италии в сфере культуры и политики,
являлись либеральный католицизм, романтический демо¬
кратизм Мадзини и прогрессизм, который вел свое про¬
исхождение от просветительского движения..Самой распро¬
страненной идеологией, более всего соответствовавшей сред¬
нему уровню развития итальянской буржуазии, был либе¬
ральный католицизм, стремившийся примирить католиче¬
скую традицию с современной философской мыслью, цер¬
ковь с либерализмом, папство с итальянским национальным
движением. Он утвердился прежде всего в литературе
благодаря произведениям Мандзони и романтическому дви¬
жению, возникшему в Милане в первые годы Реставрации;
затем, после 1830 г., он очень настойчиво стал проникать
в другие области культурной жизни: достаточно вспомнить
философские системы Росмини и Джоберти, исторические
работы Бальбо, Трои, Каппони, Тости и других авторов
неогвельфистского направления, педагогическую деятель¬
ность Ламбрускини, того же Каппони и Апорти. Наконец,
в годы, протекшие между опубликованием работы Джобер-
ти «О духовном и гражданском первенстве итальянцев»
(1843) и революцией 1848 г., либеральный католицизм
стал господствующей идеологией умеренной партии, при¬
мем основные его политические формулы признавались
также людьми, испытавшими на себе влияние эклектизма
Кузена и других философских школ эпохи романтизма.
Группа умеренных, прозванных «неогибеллинами», была
накануне революции 1848 г. немногочисленной, да и влия¬
ние ее было невелико, поскольку ее представители стреми¬
лись использовать историческое прошлое Италии для
обоснования антипапских и антиклерикальных идей. В са¬
мом деле, именно в эти годы острая антииезуитская по-
66

лёМика Джоберти, проложившая достаточно четкую грань
между непримиримым католицизмом и католицизмом либе¬
ральным, привлекла к этому последнему немало мирян,
относившихся ранее с недоверием к неогвельфистской
программе. С другой стороны, распространение либераль¬
ного католицизма свело к минимуму культурное влияние
реакционных писателей и привело в политической области
к разрыву блока консервативных и реакционных сил,
открыв таким образом путь короткой фазе реформ и обще¬
ственных выступлений, предшествовавших революции
1848 г.
Просветительская идея прогресса, которую либераль¬
ный католицизм стремился согласовать с традицией или
подчинить ей, лежала и в основе идей Мадзини; последний,
однако, под влиянием Сен-Симона придал ей религиозную
направленность, заострив даже в спиритуалистическом
духе религию Сен-Симона. Действительно, Мадзини рас¬
сматривал прогресс как божественный закон, как божест¬
венное откровение народу и возвещал рождение новой
религии, призванной заменить христианство и послужить
моральным руководством для демократии будущего. Ита¬
лия должна была проявить «инициативу» в этом религиоз¬
ном и социальном обновлении посредством национальной
революции, призванной послужить примером и стиму¬
лом для всех угнетенных народов. Эту типично романти¬
ческую идею «миссии Италии» Мадзини связывал с истори¬
ческой концепцией, покоившейся на итальянской лите¬
ратурно-риторической традиции: подобно Риму цезарей
и Риму пап в прошлом, Рим народа, Третий Рим, должен
выполнить в будущем универсальную роль в деле цивили¬
зации. Аналогичным образом, но делая значительно боль¬
ший упор на традицию, развил свою идею «первенства
итальянцев» Джоберти. Эти концепции возрождения Италии
рухнули после 1848 г. (вместе с крушением романтического
спиритуализма), оставив, однако, некоторые формулы в
наследие итальянской националистической риторике. Но
в мадзинистской мысли был более прочный сплав идей,
которые оказали до и после 1848 г. огромное влияние даже
на многих противников Мадзини: очень ясное утверждение
национального принципа и неразрывной связи между
независимостью, свободой и единством; утверждение един¬
ства мысли и действия, имевшее огромное моральное зна¬
чение в такой стране, как Италия, которая в течение веков
5* 67

привыкла к сервилизму и безразличию в общественных
делах; утверждение необходимости литературы, которая
выражала бы чаяния народа и в то же время была бы свя¬
зана с общим развитием европейской культуры. Меньшее
влияние оказала, напротив, социальная доктрина Джузеппе
Мадзини, опиравшаяся в значительной мере на идеи Анри
Клода Сен-Симона и Фурье и пронизанная иллюзорной
надеждой на возможность сотрудничества между трудом
и капиталом. Однако эта доктрина подкреплялась интенсив¬
ной деятельностью по мобилизации и организации рабочего
класса, подобную которой в эпоху Рисорджименто не
смог развернуть никто другой. Наконец, религиозные
идеи Мадзини, всегда формулировавшиеся в очень туман¬
ных выражениях, не оказали на современников почти
никакого влияния.
Идеи, унаследованные от эпохи Просвещения, которые
в мадзинистской доктрине и в либеральном католицизме
вписывались в общие рамки романтических по своему
существу концепций, в сочинениях других писателей,
напротив, господствовали. Последние, хотя и испытали
на себе в различной мере влияние романтизма, относились
враждебно к католическому традиционализму и к любой
форме спиритуализма и стремились развивать просвети¬
тельское наследие в материалистическом или позитивист¬
ском духе. Эти писатели, рассеянные по всей Италии, не
объединились в едином движении, хотя всех их сближали
некоторые общие черты: в литературе они были в боль¬
шинстве своем последователями классицизма или считали
себя таковыми; в политике они стояли на демократических
позициях, тяготея отчасти к прогрессивному либерализму,
а отчасти — к утопическому социализму. Очень близко
к этим людям можно поставить Джакомо Леопарди — не
столько из-за неоклассического патриотизма некоторых его
юношеских стихотворений, сколько из-за лишенного пред¬
рассудков отрицания всякого провиденционализма и всяко¬
го финализма в развитии природы и истории и благодаря
его резкому и смелому пессимизму. В конце жизни он
истолковывал этот последний как космический пессимизм,
но вместе с тем как мировоззрение, опирающееся на опыт,
которое должно стать мировоззрением всех людей, дабы
освободить их от иллюзий и предрассудков и объединить
в героической и отчаянной борьбе с природой; отсюда изо¬
бражение в его «Дроке» будущего человечества, сплотивше¬
68

гося в этой борьбе, которое выглядит почти как преддверие
социализма.
Именно в эти годы в Милане просветительская традиция
получила дальнейшее развитие в экономических, юридиче¬
ских и исторических исследованиях благодаря деятельно¬
сти Джои и Романьози. От их идей отправлялся Каттанео,
выступавший с позиций разработанного им исторического
позитивизма и первым в Италии давший образцы научного
исторического исследования, характеризовавшегося тща¬
тельным анализом природных условий и социально-эконо¬
мических отношений и не чуждого изучению первобытной
эпохи и неевропейских народов. Кроме того, Каттанео
занимался экономическими исследованиями, отправляясь
от них при анализе определенных проблем и положения
в определенных областях. Однако в отличие от того же
Романьози и других прогрессистов, стремившихся найти
какую-то форму разрешения социального вопроса, Катта¬
нео был убежденным поборником экономического либера¬
лизма и восхвалял буржуазное общество, свободное от
феодальных пережитков, в котором капитализм (он пред¬
ставлял его себе главным образом как капитализм аграр¬
ный) мог бы беспрепятственно развиваться. Относясь вра¬
ждебно как к деятельности Мадзини, направленной на под¬
готовку заговоров и восстаний, так и к деятельности лом¬
бардских умеренных, приверженцев савойской династии,
Каттанео не выдвинул, однако, до революции 1848 г. соб¬
ственной политической программы: республиканский феде¬
рализм, с которым обычно связывают его имя, был четко
сформулирован им только после опыта революции 1848 г.
Иной была позиция Феррари, также миланца, но не столь
связанного, как Каттанео, с традицией Джои и Романьози
и испытавшего влияние французской демократической и
социалистической мысли. Накануне революции 1848 г.
Феррари, вот уже несколько лет как обосновавшийся во
Франции, стал приобретать в Италии известность как автор
статей и брошюр, содержавших острую критику неогвель-
физма и мадзинизма. Уже тогда он утверждал, что освобо¬
ждение Италии может произойти только с помощью Фран¬
ции, что проблема завоевания свободы должна быть разре¬
шена раньше проблемы объединения и что будущее полити¬
ческое устройство Италии должно быть республиканским
и федеральным. Напротив, свои социалистические идеи
Феррари высказал открыто только после революции 1848 г.
69

Однако эти идеи получили достаточно широкое распро¬
странение в Италии еще до революции 1848 г., ибо жива
была еще традиция эгалитарного коммунизма в тайных
обществах, основанных Буонарроти, и в различных ответ¬
влениях Общества карбонариев на Юге, и, кроме того,
сказывалось влияние экономических работ Сисмонди
и утопических систем Сен-Симона и Фурье. Последние
исследования пролили свет на деятельность многих итальян¬
ских утопических социалистов до революции 1848 г., таких,
как туринец Давиде Леви, болонец Габриэлло Росси,
тосканец Андреа Луиджи Мадзини, сицилийцы Пьетро
Корвайа, Микеле Фодера, Франческо Мило Гуджино. Эти
люди, в общем, не ставили проблемы отношений между
социальной революцией, предвещавшейся ими, и рево¬
люцией национальной, однако полагали, что первая должна
последовать за второй. Поэтому расхождения между ними
и Мадзини не были еще особенно острыми.
Во всяком случае, накануне революции 1848 г.,хотя
патриотическая и демократическая пропаганда Мадзини
и получила широкое распространение, прогрессистски
и демократически настроенные либералы, особенно на Юге,
были большей частью чужды мадзинистской идеологии,
даже если в практическом плане они сотрудничали с тем
же Мадзини или с его эмиссарами. Кроме того, они враж¬
дебно относились к либеральному католицизму, в общем
сохраняя верность просветительской и якобинской тради¬
ции, традиции светской и антиклерикальной, и отчасти
склонялись к позитивизму, хотя этот термин еще не упо¬
треблялся в Италии. Достаточно вспомнить неаполитанцев
Джузеппе Риччарди и Луиджи Сеттембрини, калабрийца
Бенедетто Музолино, сицилийцев Микеле Амари, Джузеп¬
пе Ла Фарина и Франческо Криспи. В светском и прогрес¬
систском духе была настроена также группа гегельянцев,
возникшая в Неаполе в период 1840—1848 гг., однако вли¬
яние ее носило еще чисто местный характер.
После 1848 г. провал неогвельфистской программы, не¬
примиримая политика Пия IX по отношению к националь¬
ному движению, борьба между государством и церковью
в Пьемонте, а затем прямое столкновение между рождаю¬
щимся унитарным государством и папством в 1858—1860 гг.,
положившее начало затянувшейся на несколько дерятиле-
70

тий борьбе, определили упадок либерального католицизма,
который, однако, происходил очень медленно, поскольку
влияние верных этой идеологии писателей, философов
и историков на итальянские образованные слои было еще
очень широким и действенным. В то же время партия уме¬
ренных приобрела более четко выраженный светский
характер и под руководством Кавура начала все больше
приобщаться к идеям английского и французского эконо¬
мического и политического либерализма. Следовательно,
эта партия смогла более легко привлечь на свою сторону
или оказывать влияние на многих прогрессивно настроен¬
ных либералов и демократов, в свою очередь немало содей¬
ствовавших ее переходу на более современные и светские
позиции. С другой стороны, тяжелый кризис охватил левые
группы. Обострились противоречия между Мадзини и соци¬
алистами и нетолько из-за нападок Мадзини на социалистов,
ставившего им в вину поражение революции 1848 г. во
Франции, но также и особенно из-за резкой критики, кото¬
рой Феррари и Пизакане подвергли самого Мадзини, дока¬
зывая необходимость того, чтобы в Италии национальная
революция была в то же самое время революцией социаль¬
ной \ Кроме того, усилились расхождения между Мадзини
и теми демократами, которые решили сотрудничать с пье¬
монтским правительством и с партией умеренных в борьбе
за национальное освобождение. Знаменателен тот факт, что
демократы, полемизировавшие тогда с Мадзини как с ле¬
вых, так и с правых позиций, были людьми, в общем скло¬
нявшимися к материализму или позитивизму.
Развитие этих идей и политические дискуссии происхо¬
дили на фоне общего процесса культурного обновления,
продолжавшегося около 20 лет и ознаменовавшегося также
и в Италии переходом от эпохи романтизма к эпохе пози¬
тивизма. Это обновление состояло, по существу, в новом
и более тесном сближении итальянской культуры с куль¬
турой европейской, которое затронуло, однако, преимуще¬
ственно некоторые области (философию, историю, литера¬
турную критику, естественные науки) и сопровождалось
острыми противоречиями.
Первый шаг к сближению итальянской культуры с куль¬
турой европейской был сделан в XVIII в. благодаря про¬
светительству, в общее развитие которого Италия внесла
1 Об этой дискуссии см. т. IV данной работы, стр. 69—97.
71

значительный вклад. Второй шаг в этом направлении был
сделан благодаря романтизму, принесшему с собой в Ита¬
лию влияние немецкой литературы и философии (в целом
переосмысленных женевскими писателями, а именно госпо¬
жой де Сталь и Сисмонди), а затем эклектизма Кузена.
Но романтизм, встреченный в штыки сторонниками класси¬
цизма, видевшими в нем проявление иностранного духа,
чуждого итальянской традиции, восхвалял как раз нацио¬
нальную традицию и содействовал распространению мифа
о «первенстве», пустившего глубокие корни в итальянской
культуре и приобретшего теперь сильное патриотическое
звучание. Идея универсальной миссии Италии, отождест¬
влявшейся по существу с католической традицией, хотя
и сыграла в известный момент полезную в политическом
отношении роль, сказалась, однако, отрицательно на италь¬
янской культуре, поскольку побудила многих интел¬
лигентов занять в отношении современной им европейской
мысли позицию открытого отрицания или глубокого недо¬
верия. После революции 1848 г. этот провинциализм стал
тем более опасным для дальнейшего развития культуры,
что кризис неогвельфизма, с одной стороны, и страх перед
социализмом — с другой, побудили часть либеральных
католиков усилить консервативные стороны их учения;
к тому же более непримиримое клерикальное направление
вновь стало набирать силы, главным образом благодаря
деятельности иезуитов из «Чивильта каттолика».
Эта идеология, которую можно охарактеризовать как
умеренно консервативную, пустила особенно глубокие кор¬
ни в Пьемонте, несмотря на развитие политической жизни
в умеренно либеральном духе. Тем не менее в период 1850—
1860 гг. именно Турин стал главным центром распростране¬
ния новых культурных веяний. В самом деле, пьемонтская
столица превзошла тогда все другие итальянские города
с точки зрения издательской и журналистской деятельно¬
сти, в которую внесли решающий вклад изгнанники из
других областей Италии. Среди этих последних перво¬
степенную роль сыграли южане. Некоторые из них явля¬
лись гегельянцами или испытали на себе влияние филосо¬
фии Гегеля. Они вдохновлялись светскими идеями и, кро¬
ме того, очень остро ощущали необходимость приобщить
итальянскую культуру к самым последним достижениям
европейской культуры. Сам факт, что они были выходцами
из неаполитанского государства, где внутренний кризис
72

достиг тогда особой остроты, а обстановка характери¬
зовалась особенно глубоким разрывом между интеллиген¬
цией и существовавшим политическим строем, делал их
более смелыми, чем пьемонтские интеллигенты. В самом
деле, последние были связаны с традицией государства,
которое, правда, превращалось в либеральное, но было
отягощено клерикальными и реакционными пережитками,
а кроме того, они были озабочены тем, чтобы отстоять свои
господствующие позиции. Поэтому у южных интеллигентов,
находившихся в Пьемонте в период 1850—1860 гг., жизнь
была нелегкой 1 и часто возникали острые конфликты с их
пьемонтскими собратьями. Тем не менее им удалось раз¬
вернуть очень энергичную обновительную деятельность
и добиться того, что гегемония умеренной партии Кавура
в области политики стала сочетаться с руководством в обла¬
сти культуры, в результате сама партия умеренных оказа¬
лась более подготовленной к выполнению огромной зада¬
чи — к руководству объединением Италии. С другой сто¬
роны, южные интеллигенты, многие из которых были демо¬
кратами, прибыв в Пьемонт после революции 1848 г.,
приняли политическое руководство Кавура и в 1860 г.
активно участвовали в борьбе за разрешение национальной
проблемы на монархической основе в духе умеренных.
Среди интеллигентов гегельянского направления, эми¬
грировавших из Неаполя в Турин после революции 1848 г.,
именно Бертрандо Спавента поставил тогда с большой
ясностью проблему духовной независимости государства
по отношению к церкви и проблему отношений между
итальянской и европейской мыслью в современную эпоху.
Доменико Берти и другие пьемонтские либералы выступали
в защиту идеи полной свободы образования (в смысле сво¬
боды организации школ частными лицами), идеи, бывшей
одним из главных требований клерикалов. В противополож¬
ность этим либералам Спавента 1 2 утверждал в 1851 г., что
клерикалы стремятся на деле сохранить за собой господ¬
1 См. т. IV данной работы, стр. 230—231.
2 Работы по этому вопросу, первоначально опубликованные
в газете «Прогрессо», собраны в книге: В. Spavent a, La liberta
d’insegnamento. Una polemica di settant’anni fa (a cura di G. Gen¬
tile, Firenze, 1920). Пример Франции, где закон Фаллу 1849 г.,
учредивший свободу просвещения, фактически вновь передал
в руки духовенства контроль над школой, повлиял на позицию
С павенты.
73

ствующие позиции в области народного образования и тем
самым обеспечить духовенству контроль над воспитанием
масс, дабы отгородить их от современной культуры образо¬
ванных классов. Спавента доказывал, что необходимо, на¬
против, гарантировать государству возможность повы¬
сить с помощью школы культурный и гражданский уровень
народа, чтобы государству не приходилось конкурировать
с клерикальными кругами в невыгодных для себя услови¬
ях. Словом, Спавента, который в политическом отношении
был тогда очень близок к социализму \ провозгласил демо¬
кратический тезис, противоречивший доктринерству мно¬
гих умеренных либералов, склонных сохранить за духо¬
венством идеологический контроль над массами, к чему
либералов побуждала их консервативная позиция в соци¬
альном вопросе. Спавента ясно указал на опасность, кото¬
рую представляет для политической свободы осуществле¬
ние принципов либерализма в особых условиях Италии,
где школа веками контролировалась церковью.
Подобно многим демократам, Бертрандо Спавента после
2 декабря 1851 г. также утратил надежду на близкую победу
демократической и социалистической революции и все
более и более склонялся к либерально-политическому курсу
Кавура, хотя по-прежнему очень остро сознавал необходи¬
мость подвести под доктрину государства и национальный
принцип прочную базу в виде современной, светской фило¬
софии (каковой для него, в сущности, являлась философия
Гегеля), связав их с культурой современной Европы. Осо¬
бое значение имела полемика, которую Спавента развернул
в 1854—1855 гг. на страницах газеты «Пьемонте», руко¬
водимой Фарини, и журнала «Чименто» против иезуитов
из «Чивильта каттолика», ратовавших тогда за укрепление
непримиримого католицизма 1 2. Выступлениям современ¬
ных иезуитов в защиту абсолютизма Спавента противо¬
поставлял осуждение абсолютизма и демократические
высказывания иезуитов XVI века, таких, как Суарес,
Беллармино и прежде всего Мариана. Но в то же время он
1 См. статьи Спавенты в «Прогрессе», перепечатанные И. Кубед-
ду в «Giornale critico della filosofia italiana», 1963, p. 46—93, а так¬
же последние исследования, посвященные Спавенте, упомянутые
в «Библиографической справке».
2 Большая часть антииезуитских статей Спавенты собрана
в книге: В. Spavent a, La politica dei gesuiti nel secolo XVI e nel
XIX (a cura di G. Gentile), Milano, Roma, 1911.
74

утверждал, что хотя прогрессивные идеи, выраженные фило¬
софами-иезуитами 300 лет назад, объективно полезны для
борьбы против абсолютизма, однако, в сущности, они
являются выражением оппортунистического подхода к по¬
литике, когда церковь рассматривает государство как
орудие осуществления своих духовных целей. В отличие
от антииезуитской полемики Джоберти, стремившегося
поддержать либеральный католицизм и привлечь к нему
светские либеральные круги, полемика, развернутая Спа-
вентой, была, в сущности, возобновлением (отчасти на но¬
вой теоретической основе) борьбы просветителей против
любой формы — открытой или замаскированной—церков¬
ных привилегий и против всякой церковной концепции
морали и воспитания.
Эта связь с просветительством была определена самим
Спавентой следующим образом: «Дух нашего века не прием¬
лет всех идей XVIII в., или, лучше сказать, всех форм,
в которых эти идеи обнаруживали себя; это дух более серьез¬
ный, более глубокий, но в то же время более свободный,
более независимый, более критический. Конечно, нрав¬
ственное и религиозное чувство возродилось, и насмешки
маркиза д’Аржана и барона Гольбаха более не в моде; но
это не означает, что человеческий дух, бывший ранее
разнузданным, теперь стал ханжеским. Если бы даже отсут¬
ствовали иные доказательства, вас должно было бы убедить
в этом следующее обстоятельство: в то самое время, как
отвергается неверие прошлого века, возрождается и упро¬
чивается принцип свободы совести и культа и торжествует
убеждение, что характер вероисповедания безразличен с
точки зрения политической и гражданской деятельности
личности. Вы совершаете ошибку, конструируя философию
истории с помощью конфессиональных реминисценций; вы
полагаете, что человеческий разум подобен тем старым
маркизам, которые, продав плоть дьяволу, бросали кость
господу и оставшийся грош — его присным. Не заблуждай¬
тесь, досточтимые отцы, человеческий разум не одряхлел
и стоит немного поболее, чем ум дряхлых дам; хотя вы
знатоки дела, ваши усилия завладеть этим наследием
никогда не увенчаются успехом»\ Это утверждение
преемственности между антиклерикализмом просветителей
и антиклерикализмом либералов XIX в. следует, с другой
1 В. Spavent a, op. cit., р. 25.
75

стороны, связать с борьбой, начатой в те годы министерством
Кавура — Раттацци против клерикалов в связи с отчужде¬
нием монастырских имуществ1, и с дискуссиями, порожден¬
ными этой борьбой между умеренными либералами и либе¬
ралами-прогрессистами 1 2, продолжением которых явилась
борьба 60—70-х годов за светский характер итальянского
государства.
В то же время Спавента углубленно изучал Гегеля
и занимался исследованием идей выдающихся итальянских
философов эпохи Возрождения, а также идей Росмини
и Джоберти. Одним из главных результатов этого исследо¬
вания явился знаменитый тезис о «взаимосвязи между
итальянской философией и философией европейской», те¬
зис, выдвинутый Спавентой еще в первые годы своего пре¬
бывания в Турине и окончательно созревший к концу
50-х годов. Спавента изложил его в лекциях, прочитанных
в 1859 г. в Моденском университете и в 1860 г. в Болон¬
ском, а затем развил его в курсе лекций, прочитанных в
Неаполитанском университете в 1861—1862 гг. 3. Спавен¬
та утверждал, что современная философия, родившаяся
в Италии в эпоху Возрождения, «бежала» от контррефор¬
мации за Альпы, где она зажгла «среди других народов
великий факел жизни и свободы», способствуя непрерывному
развитию философской мысли от Декарта до Гегеля.
В Италии же философская мысль переживала застой,
который (если исключить Вико) продолжался до появления
работ Галлуппи, Росмини и Джоберти. Эти последние,
хотя и в форме, приспособленной к особым условиям,
в которых находилась итальянская культура, вновь верну¬
ли в Италию современную мысль, так что уровень идейного
1 См. т. IV данной работы, стр. 180—187.
2 Боджо и Мингетти поддерживали принцип отделения церкви
от государства (см.: Р. С. В о g g i о, La Chiesa e lo Stato in Piemon¬
te, Torino, 1854; M. Minghetti, Della liberta religiosa in Italia,
lettere dodici, Torino, 1855). Напротив, Ла Фарина поддерживал
тезис, навеянный принципами французской конституции 1790 г.
(см.: La F а г i n a, La Nazione ё unicaevera proprietaria de’beni
ecclesiastici, Torino, 1854).
3 Спавента, которому не удалось получить университетскую
кафедру в Пьемонте, был назначен Фарини в 1859 г. профессором
университета в Модене, а в 1860 г. Мамиани, тогда министр просве¬
щения, назначил Спавенту благодаря вмешательству того же Фари¬
ни профессором университета в Болонье. Наконец, Де Санктис
назначил его профессором Неаполитанского университета, где
Спавента начал преподавать в 1861 г.
76

развития, достигнутый в Германии благодаря Гегелю,
в Италии был достигнут благодаря Джоберти.
«Но между двумя уровнями,— писал в заключение
Спавента,— существует глубокая разница, если принимать
во внимание не один результат, а весь процесс развития
мысли. В Италии (как бы ни старались доказать обратное)
не было подлинной преемственности мысли; от Бруно к
Кампанелле и до Вико мысль развивалась в историческом
плане как бы скачками, и подобный же скачок она соверши¬
ла от Вико к Джоберти. После Декарта два оригинальных
направления философской мысли возникли уже вне Ита¬
лии, и новая проблема познания стала заповедным полем
немецкой философии. Если, с одной стороны, тот же анах¬
ронизм Вико еще больше подчеркивает его оригинальность,
то не менее очевидно, с друюй стороны, что Галлуппи,
Росмини и Джоберти занимаются проблемами, уже подня¬
тыми (чтобы не сказать, разработанными и разрешенными)
другими. Поэтому они вынуждены в силу самой необходи¬
мости заниматься подражанием и повторением даже тогда,
когда, по их мнению, они делают нечто противоположное.
Я хорошо понимаю, что подобное утверждение не может
нравиться и звучит оскорбительно для итальянского гения.
Я сознаю и то и другое, но я должен говорить то, что думаю.
Этому итальянскому гению (который чрезмерно восхваляют
и превращают в идола и которому часто оказывают столь
дурную услугу именно эти льстецы) тут совершенно нечего
бояться, и вовсе не умаляется ничья оригинальность, когда
говорят, что тот, кто появился позже, имел предшествен¬
ников в лице тех, кто появился ранее. Мы пришли позже,
после тех, кто был первым,— и только. Кто виноват в этом?
Те, кто связал нас по рукам и ногам и мешал нам действо¬
вать. Отчасти это вина именно самих идолопоклонников...
Ныне Германия вступила в новый период критики, более
широкой и энергичной, чем в прошлом, и за этим периодом
последует новое построение реального. Нам же, итальян¬
цам иного склада, прежде чем в самом деле отправиться
в путь и дать выход скороспелой оригинальности, которая
нам отнюдь не свойственна, следует трезво взглянуть на
самих себя, сориентироваться, внимательно оглядеться
вокруг, рассмотреть и усвоить то, что другие сделали 60 лет
назад, и особенно то, что они делают ныне. Только таким
образом мы создадим в области мысли, как мы уже почти
создали в политическом плане, Италию, которой суждено
77

будет жить; не воображаемую Италию — пеласгическую г,
пифагорейскую, схоластическую и еще бог весть какукъ
но Италию историческую, Италию, занимающую достойное
место в жизни наций»1 2.
Эта трактовка развития итальянской мысли была чрез¬
вычайно спорной, особенно в отношении Галлуппи, Рос-
мини и Джоберти. Но историческое значение этой трактов¬
ки состояло в том, что с ее помощью Спавента стремился
Свести счеты со старой итальянской мыслью и открыть
новый путь, который позволил бы Италии приобщиться
к развитию современных философских идей. Словом, Спа¬
вента остро ощущал необходимость того, чтобы Италия
в тот самый момент, когда рождалось единое итальянское
государство, отказалась от традиции Контрреформации,
от мифа о первенстве, от риторического национализма
и постаралась стать современной нацией, проникшейся
стремлением содействовать развитию общечеловеческой
цивилизации. И именно для того, чтобы преодолеть сопро¬
тивление приверженцев идеи первенства и итальянской
оригинальности, Спавента утверждал, что истоки совре¬
менной европейской философии имеют итальянские корни,
и энергично подчеркивал кантианский аспект в мысли
Росмини и гегельянский — в философии Джоберти. Впро¬
чем, борьба против мифа о первенстве была нелегкой;
в первый период своего преподавания в Неаполе Спавенте
пришлось вести бурную полемику со сторонниками Джобер¬
ти, обвинявшими его в распространении иностранной фило¬
софии, антирелигиозной и разрушительной, а впоследствии
он вынужден был также бороться с философским национа¬
лизмом, которому не давали угаснуть Мамиани и его
последователи.
Франческо Де Санктис, живший с 1853 по 1856 г. в Тури¬
не й с 1856 по 1860 г. в Цюрихе, также с головой окунулся
вместе со своим другом Спавентой в борьбу за освобожде¬
ние итальянской культуры от формализма, риторики, про-
1 Намек на Джоберти, восхвалявшего древнее италийское
племя пеласгов.— Прим. ред.
2 В. S р a v е n t a, Prolusione е introduzione alle lezioni
di filosofia nella Universita di Napoli, Napoli, 1862. Работа пере¬
издана под редакцией Д. Джентиле под названием «La filosofia
italiana nelle sue relazioni con la filosofia europea», Bari, 1908, p. 195.
78

вийцйализма и от элементов реакционности, в какой бы
фор ме^они ни проявлялись. Большой резонанс вызвала
его^беспощадная критика «Еврея из Вероны» отца Антонио
Брешиани, исторического романа, затрагивавшего совре¬
менные проблемы (он был опубликован «Чивильта катто-
лика»). Сравнив сочинение Брешиани с романом Мандзони,
Де Санктис ясно показал, что роман иезуита лишен подлин¬
но религиозного чувства, а религия служила ему лишь
средством для восхваления реакции и очернения либерализ¬
ма. Де Санктис показал также, что реакционные взгляды
Брешиани (побуждавшие его предвзято и безоговорочно
отрицать идеи и стремления, порожденные в современном
мире либеральными и национальными движениями) лишили
его изложение живости и превратили его в сухое риториче¬
ское повествование \ В то же время Де Санктис критиковал
вялый спиритуализм Прати1 2 и напыщенную риторику
Гверрацци 3. Кроме того, он продолжал в других очерках
и в лекциях, читанных в Турине и в Цюрихе, изучение
Данте, Петрарки, Мандзони, Леопарди и других писателей.
Этими исследованиями он занялся более широко с 1867 г.,
когда после нескольких лет, посвященных преимущественно
политической деятельности, Де Санктис вновь погрузил¬
ся в занятие литературой и написал свои главные труды.
В годы пребывания в Цюрихе Де Санктис развил дальше
и критику гегелевской эстетики, а его приверженность к
реализму стала еще более очевидной. Но концепция реально¬
го, развитая Де Санктисом, неизменно опиравшимся на геге¬
левскую концепцию становления, оставалась всегда вра¬
ждебной любой форме иррационализма и мистицизма. В этом
отношении особенно знаменательна его острая критика
философии Шопенгауэра, ставшей тогда модной в Герма¬
нии 4. То, что Де Санктис, отвергая систему Гегеля, оста¬
вался верен гегелевскому историзму, отчетливо видно из
его письма к Паскуале Виллари от октября 1857 г. Однако
это письмо представляет для нас интерес прежде всего
1 Эта рецензия («L’Ebreo di Verona del Padre Bresciani»,
«Cimento», 1855) много раз переиздавалась в различных изданиях
«Критических очерков».
2 «Satana е le Grazie, leggenda di G. Prati», «Cimento», 1855.
Затем опубликовано в «Критических очерках».
3 «Beatrice Cenci, storia del secolo XVI di F. D. Guerrazzi»,
«Cimento», 1855. Затем опубликовано в «Критических очерках».
4 См. диалог «Schopenhauer е Leopardi» в «Rivista contempo-
гапеа», Torino, dicembre 1858.
79

потому, что оно содержит очень меткую оценку состояния
итальянской культуры (особенно литературы) тех лет. «На
мой взгляд,— писал Де Санктис,— основная ошибка Геге¬
ля состоит в том, что он рассматривает в качестве эволюции
человечества то, что является эволюцией лишь одного из
периодов его истории. Конечно, есть периоды времени,
когда чистая мысль заменяет искусство, но искусство
и религия вечны, они существуют одновременно у всех
более молодых народов и возрождаются из пепла филосо¬
фии. Искусство, религия, чистая мысль не являются тре¬
мя различными содержаниями, они есть единое содержание
в трех формах, которые рождаются, развиваются, гибнут,
чтобы уступить место другой форме в момент, когда данное
содержание исчерпает себя. Из нового содержания возни¬
кают сначала формы —вечность содержания, вечность форм.
Содержание в своем развитии не знает возврата назад, оно
всегда прогрессирует, формы же подчиняются закону кру¬
говорота Вико. Гегель смешивает две разные вещи и дума¬
ет, что вместе с ним погибнет все человечество. Простите
мне эту болтовню и позвольте договорить. Сегодня налицо
гибнущее содержание и другое, находящееся еще в стадии
брожения, отсюда двойная болезнь искусства, общие места
и расплывчатость, которая ошибочно именуется поэзией
бесконечного. Однако лишь немногие придерживаются край¬
них взглядов. Большинство не осознает вполне современ¬
ной жизни и придерживается двух крайних точек зре¬
ния, склоняясь то к одной, то к другой, нагромождая
противоречивые по своему происхождению идеи, одна из
которых опровергает другую. Ретрограды, не ведая того,
отстаивают немало идей, носящих либеральный характер
(это относится и к иезуитам). Либералы же в некоторых
отношениях являются реакционерами. Эта путаница сегод¬
ня именуется синтезом; самым великим путаником такого
рода является Джоберти, самым тупым — Прати, самым
педантичным — Массари. Прошу прощения у Джоберти,
что ввел его в эту компанию, но тому его вина. Я и не ду¬
мал, что, говоря о нем, мне придется говорить о Массари.
Искусство не находит сегодня substratum \позволяющей
обрести спокойствие; его истина — в юморе, который вос¬
производит эту путаницу, и, сознавая, что речь идет именно
о путанице, поднимается над ней. Словом, сегодня искусство
1 Основы (лат.).— Прим. ред.
80

не умирает, а находится в состоянии брожения, подобно
обществу, находящемуся в стадии формирования. Гегель
поэтому не прав ни в целом, ни в частностях. Искусство
гибнет в некоторые периоды и возрождается в другие,
подобно всем формам» Ч В сущности, еще накануне 1860 г.,
в период, справедливо определенный Де Санктисом как
переходный и застойный в развитии литературы1 2, он
наметил путь ее возрождения, видя этот путь в обновле¬
нии содержания, в «полном осознании современной жизни»,
то есть в сближении искусства с жизнью.
Но необходимость обновления литературы в смысле при¬
ближения ее к реальным условиям Италии того времени
ощущали также люди, стоявшие в идеологическом отноше¬
нии правее Де Санктиса, те, кто не столь резко порвал
с либерально-католической традицией и был более тесно
связан с романтизмом мандзонианского толка. Сам Джо-
берти в «Гражданском обновлении Италии», обращаясь
к концепциям, уже изложенным им в предыдущих работах,
восхвалял литературу, понятную народу, и считал ее
основоположником Мандзони. Он затрагивал также вопрос
о языке и предсказывал (проявив в этом большую широту
взгляда, чем Мандзони) гегемонию в этой области Флорен¬
ции и Рима. С другой стороны, преклонение перед
Мандзони эклектически сочеталось у Джоберти с ссылками
на авторитет Леопарди, которым Джоберти восхищался,
и с серьезной критикой последователей Мандзони 3. Спустя
несколько лет проблема народности литературной прозы
;(в духе творчества Мандзони) была поставлена Руджеро
Бонги (другим изгнанником с Юга, проживавшим в Пье¬
монте) в «Критических письмах», опубликованных в 1855 г.
в «Спеттаторе» во Флоренции и затем изданных отдельной
брошюрой 4, получившей широкое распространение. Однако
1 Письмо к П. Виллари от 3 октября 1857 г. F. D е Sanctis,
Epistolario (1856— 1858), а сига di G. Ferretti е М. Mazzocchi
Alemanni, в «Ореге», vol. XIX, Einaudi, Torino, 1965, р. 4С6.
2 «Мы переживаем момент кризиса и застоя. Старое поколение
ослабевает, а новое рождается». Письмо к П. Виллари от 12 февра¬
ля 1857 г. Ibid., р. 298.
3 V. Gi obert i, Del Rinnovamento, ed. a cura di F. Nicol ini,
Bari, 1912, v. Ill, pp. 110 sgg. Такая позиция Джоберти была связана
со стремлением обеспечить в демократии будущего «преобладание
мысли». См. замечание об этом в т. IV данной работы, стр. 234 —235.
4 R. Bong hi, Perche la letteratura italiana non sia popolare
in Italia. Lettere critiche, Milano, 1856.
6-445
81

Бонги уделял главное внимание вопросам стиля и вкуса,
изъяны которых объяснялись недостаточной народностью
сочинений итальянских писателей (исключая, разумеется,
Мандзони и некоторых из его последователей). Бонги поста¬
вил, следовательно, проблему народности литературы ско¬
рее с точки зрения формы, чем содержания. Значительно
ближе к Де Санктису был, напротив, миланец Карло Тенка,
возглавлявший «Крепусколо», миланский еженедельник,
немало содействовавший в период 1850—1859 гг. переходу
многих ломбардских демократов с республиканских пози¬
ций (в духе идей Мадзини или Каттанео) к пропьемонтскому
либерализму. Сам Тенка, являвшийся также республикан¬
цем, перешел после 1848 г. в либерально-монархический
лагерь. В очерке 1852 г., в котором он критиковал «Историю
итальянской литературы» Эмилиани Джудичи, выдержан¬
ную в антиромантическом и антиклерикальном духе, Тенка
подтвердил позитивные аспекты романтической школы,
и прежде всего народное направление, приданное ею лите¬
ратуре. Однако он признавал, что это направление исто¬
щило себя, ибо его общая концепция носила исключитель¬
но католический характер и выродилась в новый формализм.
В заключение он предсказывал обновление содержания, но
утверждал, что такое обновление может быть достигнуто
посредством примирения традиции и новаторства, клас¬
сицизма и романтизма на «мирной почве национального
сознания» \ иначе говоря он предвещал эклектический
путь решения проблемы, близкий к пути, предложенному
Джоберти.	1
В 50—60-е годы преобладание умеренных проявилось
и в области экономических исследований, и в это же время
усилилось влияние европейской культуры. Но если в обла¬
сти философии и литературной критики деятельность наи¬
более передовых людей, таких, как Спавента и Де Санк¬
тис, была связана с проблемами, порожденными немецкой
философией, в особенности гегельянством, которое оказало
косвенное воздействие также на часть последователей
Джоберти, то в области экономических исследований пре¬
1 С. Tenca, A proposito di una Storia della letteratura italia¬
na, «Crepuscolo», 1852. Впоследствии этот очерк вошел в сборник
«Prose е poesie scelte», а сига di Т. Massarani, Milano, 1888,
vol. I, p. 361—410. Очерк Тенка представляет собой критическую
рецензию на работу Р. Emiliani Giudici, Compendio
della storia della letteratura italiana», Firenze, 1851.
82

обладало влияние политической£*экономии, понимаемой
как наука, основанная на естественных законах и разрабо¬
танная прежде всего английскими и французскими теорети¬
ками (Адамом Смитом и другими). В самом деле, этим
писателям было отведено главное место в первых двух
книгах «Библиотеки экономиста»— серии классиков полит¬
экономии, которую начал выпускать с 1850 г. туринский
издатель Джузеппе Помба (основатель Туринского типог¬
рафско-издательского союза). До 1867 г. это издание возгла¬
влял сицилийский экономист Франческо Феррара.
Феррара, прибывший в Турин в 1848 г. в качестве
посланника палермского правительства, остался здесь пос¬
ле восстановления власти Бурбонов в Сицилии и стал про¬
фессором политэкономии в Туринском университете, где
читал курс лекций, заслуживших горячие похвалы Каву¬
ра. Но спустя некоторое время Феррара подверг резкой
критике экономическую политику Кавура, прежде всего
в банковской сфере. Выступления Феррары приобрели
постепенно явно антиправительственную заостренность,
кроме того, у него возник конфликт с местными академи¬
ческими кругами, в итоге он вынужден был отказаться
в 1858 г. от кафедры в Туринском университете и эмигри¬
ровать в Тоскану, где в течение некоторого времени препо¬
давал в Пизанском университете \ В 1860 г. он выступил
вместе с группой сицилийских умеренных автономистов, но
ему не удалось оказать какого-либо влияния на развитие
политических событий. Культурное же, а также политиче¬
ское влияние Феррары, напротив, усилилось после 1861 г.
и оставалось весьма значительным вплоть до 1870 г. и даже
в последующий период. Этим влиянием Феррара был обя¬
зан не столько своей деятельности в качестве профессо¬
ра, журналиста, депутата и министра финансов (лишь на
протяжении трех месяцев в 1867 г.), сколько огромному успе¬
ху «Библиотеки экономиста». Участие Феррары в этом изда¬
нии выразилось как в подборе текстов, так и в написании
больших и ясных предисловий к двадцати одному тому
этого издания.
Убежденный, что экономическая наука опирается на
естественные законы, Феррара примыкал, по существу,
к оптимистической традиции французской школы полит¬
экономии, представленной Сеем и Бастиа. Поэтому он отвер¬
1 См. т. IV данной работы, стр. 452 и 546.
6* 83

гал всякую концепцию, истолковывавшую экономические
явления в антагонистическом или дуалистическом духе
(начиная с концепции Рикардо), и стремился выработать
единую концепцию производства и обмена, сводя производ¬
ство к обмену в рамках единой системы рыночной гармо¬
нии. В сущности, Феррара пришел к концепции всеобщего
равновесия, хотя он и не выразил ее с помощью математи¬
ческих формул, как сделали затем теоретики предельной
полезности \ Исходя из этих предпосылок, Феррара выдви¬
гал принцип свободы индивидуальной инициативы, воз¬
можность всестороннего осуществления которой он связы¬
вал с либеральным обновлением государства. Отсюда его
полемика против некоторых аспектов экономической поли¬
тики Кавура. Последний, хотя он также являлся сторон¬
ником свободы торговли, признавал различия, проводив¬
шиеся В. Н. Сениором между теоретической и практиче¬
ской экономией (то есть между экономической наукой
и экономической политикой), и склонен был — как по
общеполитическим соображениям, так и под влиянием
вполне определенных интересов — отходить в некоторых
случаях от концепции абсолютной свободы торговли. В этом
отношении особенно знаменательным примером может слу¬
жить следующий факт. Кавур предоставил «Банка нацио¬
нале» привилегию на выпуск банковских билетов с офици¬
ально установленным курсом и с помощью различных мер
(лишь частично достигших цели) стремился укрепить этот
банк (основанию которого он сам содействовал и которым
руководили его друзья), поскольку был убежден, что
современное государство нуждается в сильном централь¬
ном банковском институте, чтобы в случае необходимости
можно было прибегать к краткосрочным займам, маневри¬
ровать в кредитной и денежной сфере и т. д. Словом, Кавур
хотел создать в Италии институт по типу Английского банка
и Французского банка. С другой стороны, эта политика
предполагала влияние определенных групп на правитель¬
ство, что отвечало логике развития капитализма, даже если
не соответствовало в полной мере требованиям политики
1 Об отношениях между Феррарой и сторонниками теории
предельной полезности и вообще о месте Феррары в истории
итальянской экономической мысли см. обширную критическую
рецензию А. Маккиоро на первые четыре тома F. Ferrara,
Opere complete, Roma, 1955—1956, в: «Annali Istituto G. Fel-
trinelli», 1959, p. 651—673.
84

свободной торговли. Феррара же, напротив, приводил
пример Соединенных Штатов, где около 20 лет назад окончи¬
лась неудачей попытка создать центральный банк и с тех
пор существовало множество небольших банков. В этой
связи Феррара требовал полной свободы для всякого банка
выпускать банковские билеты, которые должны были являть¬
ся (за исключением чрезвычайных обстоятельств, когда по
особой договоренности устанавливался бы их принуди¬
тельный курс) простыми платежными обязательствами,
гарантирующими расплату металлическими деньгами, то
есть являться средством обычного кредита. Во всяком слу¬
чае, отрицательное отношение Феррары к банковской поли¬
тике Кавура разделялось многими представителями правых
и левых кругов; правда, эта политика была осуществлена
только частично \ Следовательно, Феррара выражал в осо¬
бенно ортодоксальной форме весьма распространенные пред¬
ставления о свободной торговле, выражением которых
(хотя и с определенными ограничениями) являлась сама
политика Кавура.
С другой стороны, Феррара выступил как новатор в отно¬
шении традиционного направления исследований, преобла¬
давшего до этого в Италии, поскольку он решительно подчи¬
нял экономической науке (опирающейся, по его мнению,
на универсальные по своей значимости законы) любое кон¬
кретное статистическое исследование и любую проблему
экономической политики. Успех его концепции привел
к оттеснению на задний план работ по прикладной экономи¬
ке, статистических исследований, опросов по определенным
зонам или по определенным проблемам, которые начиная
с XVIII в. получили довольно широкое распространение
по всей Италии, особенно в Ломбардии, благодаря работам
Джоя, Романьози и Каттанео. Это традиционное направле¬
ние экономических исследований, связанное с реформатор¬
ской деятельностью просвещенных монархов и наполеонов¬
ской администрации, продолженное частично некоторыми
итальянскими правительствами после 1815 г., носило на
себе, по существу, также отпечаток концепции свободной
торговли, поскольку стремилось к ликвидации феодальных
и церковных привилегий и преград, сохранившихся от
эпохи меркантилизма. Тем не менее это традиционное на¬
правление не исключало возможности государственного
1 См. т. IV данной работы, стр. 147 и 217—218.
85

вмешательства в целях стимулирования определенных ви¬
дов экономической деятельности или разрешения опреде¬
ленных социальных и территориальных проблем. Но в
первое десятилетие после объединения большинство
итальянской буржуазии скорее склонялось к экономическо¬
му индивидуализму, превозносимому Феррарой, и требо¬
вало, чтобы государство лишь юридически гарантировало
свободу частной инициативы. Эти стремления совпадали
с тенденцией, преобладавшей тогда в европейской экономи¬
ческой мысли, но они отвечали также консервативным
настроениям, широко распространенным среди той же
буржуазии, поскольку она стремилась свести к минимуму
всякую инициативу государства, выходящую за рамки дея¬
тельности по ликвидации юридических пережитков феодаль¬
ной структуры и ускорению создания инфраструктур, необ¬
ходимых для формирования национального рынка. Кроме
того, как уже указывалось, в таможенной области политика
свободной торговли отвечала интересам аграрной и торговой
буржуазии, преобладавшей тогда в Италии. Позиция, кото¬
рую в основном отстаивали представители правящего либе¬
рального класса, начала изменяться около 1870 г. в связи
с обострением многих проблем и под влиянием новых
интересов. С этого времени вновь приобрели широкий раз¬
мах исследования в области прикладной экономики, и в то
же время появилось новое направление экономистов, испы¬
тавших влияние немецкой экономической мысли (иначе
говоря, распространился так называемый «экономический
германизм») и развернувших острую полемику с поборника¬
ми свободной торговли.
События 1859—1861 гг. ускорили культурное обновление
и усилили в разных областях сближение итальянской
культуры с культурой европейской. Важное значение име¬
ло в этом отношении обновление университетов, состоявшее
не в реформе системы образования (оказавшейся невозмож¬
ной, как это будет показано ниже, по социальным, полити¬
ческим и финансовым причинам), а в появлении в системе
высшего образования большого числа новых профессоров
(среди них было много выдающихся), которые частично
заменили старых неспособных или посредственных препо¬
давателей, подавших в отставку, а частично получили вновь
организованные кафедры. Очень значительный вклад в это
86

обновление внес Де Санктис, когда он возглавлял департа¬
мент просвещения в Неаполе во время последнего мини¬
стерства гарибальдийской диктатуры, а также в качестве
министра просвещения в последнем правительстве Кавура
и в первом правительстве Риказоли в период с марта 1861
по март 1862 г. Таким образом, университеты, несмотря
не дефекты их системы обучения и скудость учебного
инвентаря, вновь стали главными центрами распростране¬
ния научных знаний как в области гуманитарных, так и есте¬
ственных наук и оттеснили на второй план старые научные
общества, академии и частные школы, которые до объеди¬
нения дали известный толчок развитию науки в различ¬
ных итальянских государствах и частично компенсировали
недостатки, присущие высшему государственному образо¬
ванию. Ученый стал отождествляться, как правило, с пре¬
подавателем университета или, во всяком случае, он вел
свою научную работу в рамках университета, или в тесной
связи с университетскими кругами. С другой стороны, эти
круги, несмотря на соперничество между научными школами,
порой обострявшееся (что являлось отчасти отражением
старых региональных и муниципальных противоречий),
подвергались все большей унификации как вследствие
частых переходов профессоров из одного университета
в другой и общей зависимости университетов от государства,
так и благодаря большому облегчению контактов между
различными центрами после объединения страны. Кроме
того, расширились связи с европейскими университетски¬
ми кругами как потому, что многие из новых профессоров
долгие годы по политическим соображениям жили за гра¬
ницей или поддерживали культурные, идейные, а иной
раз и личные связи с представителями главных иностран¬
ных философских и научных школ, так и потому, что после
объединения Италии научные поездки итальянских профес¬
соров и студентов за границу стали более частыми, как
и поездки иностранных ученых и писателей в Италию,
поскольку объединение Италии возбудило в Европе живей¬
ший интерес.
Среди новых университетских профессоров некоторые
были гегельянцами и развернули очень активную деятель¬
ность в первые годы после создания единой Италии. Неапо¬
литанский университет стал главным центром распростра¬
нения гегельянства, в основном благодаря Бертрандо Спа-
венте и Аугусто Вера (оба были назначены Де Санктисом).
87

Однако эти философы истолковывали и развивали филосо¬
фию Гегеля совершенно различным образом. В самом деле,
Спавента стремился превратить гегелевскую философию
в органическую часть общественной жизни новой Италии
и пытался придать этой философии национальный харак¬
тер, связав ее с итальянской традицией начиная с эпохи
Возрождения и до Джоберти. Кроме того, Спавента крити¬
чески истолковывал гегельянство с учетом новейших науч¬
ных теорий и дискуссий, вызванных позитивизмом; нако¬
нец, он стремился превратить гегелевскую доктрину госу¬
дарства в теоретический фундамент политики правой, борясь
одновременно против демократов, клерикалов и либераль¬
ных католиков. Эта его политическая и идеологическая
деятельность развивалась в тесной связи с деятельностью
других гегельянцев, которые приняли более или менее
активное участие в национально-освободительном движе¬
нии за объединение страны. Среди них были его брат Силь¬
вио Спавента, освобожденный в 1859 г. после десятилетнего
тюремного заключения, к которому его приговорили бур-
бонские власти, и ставший после объединения одним из
наиболее видных деятелей правой, его друг Анджело Камил¬
ло Де Мейс, врач и философ, также находившийся в эми¬
грации в Пьемонте вплоть до 1860 г. и ставший затем про¬
фессором университета в Болонье, другой его друг и после¬
дователь — Франческо Фиорентино, назначенный профес¬
сором в Болонский университет в 1862 г. и переехавший
в 1870 г. в Неаполь (впоследствии он стал неокантианцем),
и другие менее известные гегельянцы. Очень близкой к по¬
зиции Бертрандо Спавенты была также политическая
и идеологическая позиция Де Санктиса, который, однако,
около 1865 г. перешел в лагерь левой, задавшись целью
обновить ее в конституционном духе, и отошел от своих
старых друзей-гегельянцев, оставшихся верными правой.
Напротив, Вера, живший в течение многих лет во Фран¬
ции, а затем в Англии, приобрел определенную извест¬
ность как популяризатор и переводчик на французский
язык работ Гегеля. Он продолжал также заниматься этой
деятельностью и во время своего преподавания в Неаполе.
Оставшись в стороне от движения за объединение и вер¬
нувшись в Италию в 1860 г. после 25-летнего пребывания
за границей, Вера стал глашатаем «ортодоксального» гегель¬
янства, отстаивая незыблемость устоев философской системы
Гегеля, которую он истолковывал в теологическом духе.
88

Кроме того, в отличие от Спавенты, стремившегося привить
гегельянские идеи итальянской культуре, Вера относился
к последней с определенным презрением, рассматривая себя
как европейского мыслителя, немца по мировоззрению
и француза по языку, и даже продолжал публиковать свои
работы большей частью по-французски. Словом, его реак¬
ция на провинциализм приняла крайне космополитический
характер. Наконец, в противовес светским идеалам Спавен¬
ты и его друзей, Вера противопоставлял кавуровскому иде¬
алу отделения государства от церкви пример протестант¬
ской Германии. Но его политическая позиция, характери¬
зовавшаяся авторитарным консерватизмом, еще более ярко
выраженным по сравнению с тем, который в те годы энер¬
гично отстаивали другие гегельянцы, не оказала практиче¬
ского влияния на политическую борьбу.
И все же, несмотря на достаточно значительный резо¬
нанс, который получили в первые годы после создания еди¬
ной Италии лекции и печатные выступления Спавенты,
а также Вера, обновление итальянской философии и куль¬
туры, начатой гегельянцами, вскоре стало развиваться под
знаком позитивизма, в то время как гегельянство довольно
быстро утратило свое влияние и примерно в 1865—1880 гг.
исчерпало себя, в частности, потому, что некоторые старые
и молодые гегельянцы перешли на позиции позитивизма.
Широкое наступление позитивизма в Европе в период 50—
70-х годов объяснялось интересами и культурными устрем¬
лениями буржуазии эпохи развития промышленного капи¬
тализма, а теоретическое обоснование позитивизма — кри¬
зисом идеалистических и спиритуалистических кон¬
цепций и огромными успехами экспериментальных
наук.
Было естественно, что в таких условиях задача поднять
итальянскую культуру до уровня культуры более разви¬
тых стран отождествлялась в значительной степени с усво¬
ением позитивизма. Впрочем, хотя и с опозданием, обу¬
словленным консервативным образом мышления многих
интеллигентов, отрицательное отношение к спиритуализму
получило довольно широкое распространение и в Италии,
и стала ощущаться потребность в мировоззрении и научном
методе, которые не противоречили бы результатам, достиг¬
нутым экспериментальными науками.
Именно широкое применение и усовершенствование экс¬
периментального метода в области биологии и физиологии
89

и разработка новых гипотез и новых доктрин в этих науках
содействовали распространению позитивизма, который
очень скоро проник также в историю и филологию, а затем
положил начало и новым философским системам. Психо¬
физиологический материализм, разработанный в Германии
в 50—60-е годы Молешоттом и Бюхнером, распространился
в Италии благодаря самому Молешотту, приглашенному
в 1861 г. на кафедру физиологии в Туринский университет
по инициативе Де Санктиса, который познакомился с ним
в Цюрихе \ Между тем благодаря докладам, дискуссиям,
переводам и популяризаторским работам широкое рас¬
пространение получило эволюционное учение Дарвина.
Большую роль в распространении этого учения сыграли
пьемонтцы Филиппо де Филиппи и Микеле Лессона (являв¬
шиеся последовательно профессорами зоологии в Турин¬
ском университете), трентинец Джованни Канестрини (про¬
фессор зоологии в Падуе с 1866 г., опубликовавший в
1864 г. в Модене первый итальянский перевод «Происхо¬
ждения видов» Дарвина), немец Маурициус Шифф, при¬
глашенный в 1863 г. на кафедру физиологии в Институт
высших исследований во Флоренции, и ассистент этого
института Александр Герцен-младший, сын знаменитого
русского писателя-революционера.
В то же самое время два южанина, в молодые годы
испытавшие сильное влияние гегельянства, врач Сальва¬
торе Томмази и историк Паскуале Виллари, решительно
перешли на позиции позитивизма. Томмази преподавал
в Неаполе до революции 1848 г., а затем отправился в изгна¬
ние в Пьемонт. Вернувшись в Неаполь в 1865 г., когда
в местном университете был только что введен курс кли¬
нической медицины, он отверг всякую метафизику и всякую
философию природы гетельянского типа, которые испове¬
довал ранее, и провозгласил экспериментальную науку
единственной надежной формой познания, ибо она основана
исключительно на опыте. С этого момента он стал также
поборником обновления медицинской науки в Италии.
В самом деле, он утверждал, что в медицине произошел
переворот в результате открытия Вирховом клетки и
1 Молешотт, голландец по происхождению, был вынужден
покинуть кафедру физиологии в Гейдельбергском университете
из-за своей приверженности к материализму. В Турине он оставался
до 1877 г., когда его пригласили в Римский университет.
90

в результате новых исследований в области физиологии
и развития химии и других экспериментальных наук. Сле¬
довательно, Томмази стремился приобщить итальянскую
медицину, в которой преобладало направление, опирав¬
шееся на методы Гиппократа, к современным достижениям
европейской медицины, но в то же время (подобно Спавен-
те в области философии) Томмази связал свою обновитель¬
ную деятельность с традицией Мальпиги, Морганьи и Спал¬
ланцани, то есть с традицией великих итальянских биоло¬
гов и анатомов XVII и XVIII вв. Виллари, эмигрировав¬
ший в 1848 г. из Неаполя во Флоренцию, где подготовил
свою обширную работу о Савонаролех, в предисловии
к курсу истории, прочитанному в Институте высших иссле¬
дований в 1865—1866 гг., а затем опубликованному под
названием «Позитивистская философия и исторический
метод» 1 2, также отрицал претензии философии на абсолют¬
ное познание человека и отождествлял исторический метод
с позитивистским и экспериментальным методом. Впрочем,
четкую антиметафизическую позицию всегда занимал Кат¬
танео, именно в 1863 г. завершивший публикацию своей,
быть может, самой важной философской работы «Психоло¬
гия ассоциированных умов» 3, о которой, однако, нельзя
сказать, чтобы она оказала большое влияние на итальян¬
скую мысль своего времени. Во всяком случае, влияние ее
было меньшим, чем вышеупомянутых итальянских и пере¬
водных работ. В самом деле, распространение в Италии
позитивизма в эти годы было обусловлено не столько уси¬
лением уже существовавшей тенденции, которая была, как
мы уже отмечали, продолжением просветительской тради¬
ции, сколько влиянием идей, проникавших из Германии,
Англии и в меньшей мере из Франции.
Но хотя в Италии, как и в Германии, распространение
позитивизма проходило под лозунгом «Долой метафизику!»,
воздействие новых доктрин не ограничивалось обновле¬
нием метода научных исследований, ибо сторонники этих
1 Р. V i 1 1 а г i, Storia di Gerolamo Savonarola e dei suoi tempi,
Ia ed., Firenze, 1859—1861.
2 Он был опубликован в журнале «Politecnico» (Milano, 1866),
а затем в книге: Р. V i 1 1 а г i, Saggi di storia, di critica e di poli¬
tica, Firenze, 1868.
3 Опубликована в «Politecnico» в 1859—1863 гг., а затем в изда¬
нии: С. Cattaneo, Opere editе ed inedite.
91

доктрин стремились к утверждению материалистического
монизма, в целом, однако, чрезвычайно грубого и упро¬
щенного, или же (как это произошло с эволюционистским
позитивизмом Спенсера, который начал распространяться
в Италии около 1870 г.) к разработке метафизики непозна¬
ваемого. Бертрандо Спавента, никогда не отрицавший цен¬
ности экспериментальных наук и воспринявший принцип
эволюции видов, говорил относительно занятия некоторых
ученых общефилософскими проблемами, что у него создает¬
ся такое впечатление, будто он «присутствует на представ¬
лении с участием танцующих медведей» х. Спавента харак¬
теризовал позитивизм как поверхностную и агностическую
философию, открывающую путь для примирения с наиболее
реакционными формами традиционной идеологии 1 2.
Хотя некоторые проявления позитивизма давали основа¬
ние для подобной озабоченности, несомненно, однако, что
вначале, примерно в 1863—1865 гг., позитивистское и мате¬
риалистическое направления сомкнулись и отчасти слились
с антиклерикальным и атеистическим движением, усилению
которого благоприятствовали конфликт между новым
итальянским государством и церковью и враждебное
отношение к папству, все шире распространявшееся среди
либералов и демократов. В 1863 г. молодой Кардуччи вос¬
хвалял в «Гимне сатане» «мстительную силу разума» и отож¬
дествлял ее со всеми видами бунта против догмы, против
принципа авторитета и против католической церкви.
Лишенный поэтических достоинств, но отнюдь не пропа¬
гандистской силы, поскольку он отвечал весьма распро¬
страненным тогда вкусам и настроениям, гимн Кардуччи
является типичным свидетельством усиления якобинской
и просветительской традиции. Как раз в том же году во
Франции вышла в свет «Жизнь Иисуса» Эрнеста Ренана,
тотчас же переведенная на итальянский язык Филиппо Де
Бони, одним из наиболее видных представителей демокра¬
тического журнализма, который предпослал книге под¬
черкнуто антиклерикальное вступление 3. Попытки Ренана
1 В. S р a v е п t a, Da Socrate a Hegel, а сига di G. Gentile,
Bari, 1905, р. 349.
2 В. Spavent a, Paolottismo, positivismo, razionalismo,
«Rivista bolognese», 1868, затем было перепечатано в «Scritti
filosofici», а сига di G. Gentile, Napoli, 1900.
3 E. Renan, Vita di Gesu, trad, di F. De Boni, Milano, 1863.
92

изобразить Иисуса исключительно как человеческую лич¬
ность (притом в книге, отличавшейся чрезвычайно высокими
литературными достоинствами и доступной для широкой
публики) вызвала тогда яростную реакцию католиков
и энтузиазм свободомыслящих, принадлежавших к свет¬
ским кругам.
Вскоре, 8 декабря 1864 г., были опубликованы энци¬
клики «Куанта кура» и «Силлабус», в которых Пий IX
осудил различные течения модернистской философии и все
вдохновлявшиеся ими направления политической идеоло¬
гии. Эти энциклики, нанесшие новый удар либеральному
католицизму и надеждам некоторых либералов-мирян на
примирение с папством, вызвали новую волну антиклери¬
кализма и косвенным образом содействовали распростра¬
нению позитивистских и материалистических идей. Анти¬
клерикализм масонства, реорганизованного в 1859—
1860 гг. и вновь широко распространившегося в эти годы
(к нему примкнула большая часть представителей правящего
класса объединенного государства), приобрел особую остро¬
ту. Это относится к обоим направлениям, на которые после
1860 г. разделилось масонство; к направлению, возглавляв¬
шемуся ложей «Великий Восток» в Турине (а затем во
Флоренции) и объединявшему преимущественно либералов
(с этим направлением практически слилось в 1863 г. также
«Национальное общество» во главе с Ла Фарина), и к на¬
правлению, возглавлявшемуся ложей «Великий Восток»
в Палермо, объединявшему преимущественно демократов,
гарибальдийцев и мадзинистов. Кроме того, самые крайние
антиклерикальные настроения были присущи группе «Ли¬
беро пенсьеро», возникшей в 1864 г. и привлекшей к себе
демократов, придерживавшихся в основном атеистических
и материалистических убеждений.
Было естественно, что в такой ситуации часть сторон¬
ников позитивизма и материализма заняла воинствующие
позиции и развязала бурную полемику, принимавшую под¬
час несколько грубую и упрощенную форму, но наносив¬
шую при всем том удары традиционализму и конформизму,
все еще весьма распространенным в Италии. К такого рода
полемике относилась дискуссия об эволюционной теории
Дарвина, о «родстве человека и обезьяны», как тогда гово¬
рили, дискуссия, развернувшаяся между сторонниками
эволюционной теории и католическими и спиритуалисти¬
ческими писателями, убежденными, что отрицание тезиса
93

о неизменности всех существующих видов и включение
человека в процесс биологической эволюции привели бы
к деградации самого человека и подорвали бы основы мора¬
ли. Более важной для развития научного знания было,
конечно, обновление метода, коснувшееся не только есте¬
ственных наук, но и истории, филологии и лингвистики.
Но это обновление привело в конечном счете (особенно
после 1870 г. по мере того, как ослабевала идейная борьба,
порожденная эпохой Рисорджименто) к агностицизму и без¬
различному отношению к важным социальным, политиче¬
ским и идеологическим проблемам; такое положение сохра¬
нялось до тех пор, пока развитие рабочего движения и
социализма не поставило вновь эти проблемы, но уже во
многом по-новому.
Среди тех, кто стремился противодействовать распро¬
странению позитивизма и материализма, был и Мадзини,
решительно отвергавший также учение Гегеля. В августе
1864 г. Мадзини отклонил предложение о сотрудничестве,
сделанное ему Франческо Челлези, главным редактором
выходившей в Сиене газеты «Либеро пенсьеро», подтвердив
при этом свою веру в «религию будущего», покоящуюся на
идее прогресса и на «вечном откровении Бога Человечест¬
ву». В заключение он писал: «Есть обстоятельство, глубо¬
ко печалящее меня в эти последние годы или месяцы жизни.
Мне приходится видеть, как под воздействием профес¬
соров, лишенных таланта и итальянских устремлений,
самонадеянных недоучек или людей достойных, подобно
вам, неблагоразумно позволивших увлечь себя раздраже¬
нию при виде окружающего лицемерия, наша молодежь
становится на ложный путь, усваивая либо доктрины
Гегеля, которые ведут лишь к обоготворению Силы, либо
французские доктрины нынешнего века (которые взбала¬
мутили Францию, навязав ей культ интересов и доброволь¬
ное рабство), или склоняется к чисто аналитическим док¬
тринам, сковывавшим в течение трех веков нашу инициати¬
ву. Мне приходится слышать, как молодые люди, пылаю¬
щие, подобно вам, любовью к отчизне, проповедуют у колы¬
бели народа: нет Бога, нет бессмертия, следовательно,
нет Закона, нет Религии, нет святости мученичества, нет
уверенности в будущем... Оппортунизм, макиавеллизм, эго¬
изм, которые, к нашему стыду, вызывают терпимое отноше-
94

йие к пребыванию иностранных войск в Венеции и Риме,—
вот логическое следствие этих доктрин» \
В этом враждебном отношении Мадзини к материализму
и гегельянству была доля культурного национализма, при¬
сущего также сторонникам Джоберти. В самом деле, спу¬
стя некоторое время в письме к графине д’Агу Мадзини
утверждал: «Да, несомненно, что Германия — дурная
Германия — заполоняет нас, но этим вы обязаны не италь¬
янскому инстинкту, а попросту господину Де Санктису,
почитающему своим долгом предоставлять кафедры всем
тем, с кем он обедал в Цюрихе или другом месте в дни
изгнания. Он подарил нам Вера, Молешотта и прочих. Пер¬
вый поучает нас именем Гегеля восхвалять существующее,
второй — именем Бюхнера видеть в гении лишь комок
фосфора»1 2. Мадзини оставался верен сенсимонистскому
различию между органической и критической эпохами
и приписывал философии чисто критическую функцию:
«Философия, — писал он той же д’Агу,— гордо претендую¬
щая на то, чтобы быть наукой о жизни, может лишь кон¬
статировать смерть одной религии и подготовить путь для
другой; никогда она не играла иной роли; ту же роль
выполняет она и ныне в отношении христианства, и это
прекрасно. Но пока философия будет слишком разделять,
анализировать, анатомировать и расчленять, она никогда
не обретет того дыхания жизни, которое, обновляя и возве¬
личивая мораль, утверждает Долг и побуждает людей
к действию. Поверьте, рано или поздно будет воздвигнута
истинная Церковь и этот момент приближается» 3.
Но хотя политическая деятельность Мадзини в 60-е годы
не была безрезультатной, мадзинистские идеи находили
отныне очень небольшой отклик. Издание первых восьми
томов первого собрания сочинений Мадзини (многие из
1 Письмо к Франческо Челлези от 31 августа 1864 г., опубли¬
кованное на страницах миланской «Унита итальяна» 24 сентября
1864 г. Ныне напечатано: G. Mazzini, Scritti editi ed inediti,
edizione nazionale, v. LXXVIII, p. 354.
2 Письмо г-же Мари д’Агу от 25 мая 1865 г., G. М a z z i n i,
op. cit., v. LXXX, p. 253.
3 Письмо к г-же Мари д’Агу от 1 января 1865 г., G. Maz¬
zini, op. cit., v. LXXIX, p. 327. По поводу полемики Мадзини
этого периода против католицизма и материализма см. также
работу «Questione morale», опубликованную на страницах генуэз¬
ской «Довере» 3 марта 1866 г. и затем много раз перепечатывав¬
шуюся. См. G. Mazzini, op. cit., v. LXXXIII.
95

которых стали библиографической редкостью), вышедших
в свет в первые годы после объединения Италии под редак¬
цией самого Мадзини \ было, конечно, важным фактом
в истории итальянской культуры, но вовсе не потому, что
оно означало новый подъем мадзинизма; значение этого
издания состояло в том, что оно впервые давало цельное
представление о мысли и деятельности Мадзини вплоть
до 1853 г. и открывало возможность для критической
оценки и определения значения его деятельности. Начало
этому было положено Де Санктисом вскоре после смерти
Мадзини 1 2.
Как бы то ни было, сложное идейное развитие левора¬
дикальных и социалистических группировок в 60-е годы
протекало в стороне, а часто и приходя в столкновение
с демократическим романтизмом Мадзини. У итальянских
демократов и социалистов тех лет, находившихся под
влиянием материалистических и позитивистских идей, дол¬
жна была найти значительно больший отклик проповедь
атеизма, содержавшаяся в «Очерке о революции» Пизакане,
посмертно опубликованном именно в 1860 г., чем восхва¬
лявшаяся Мадзини новая религия. «Некоторые говорят,
символом новой религии станет человечество, разум, свобода.
Но эти идеи, не являясь ни мистическими, ни сверхчело¬
веческими, не заключают в себе никакого религиозного
чувства. Но, не давая увлечь себя словесной игрой, позво¬
лим спросить у этих людей: может ли существовать в новом
обществе, о котором они сами твердят, мистическая идея,
способная преобразовать его конституцию и человеческие
нравы? Ответ может быть лишь отрицательным, следова¬
тельно, возродившееся общество должно быть, несомненно,
иррелигиозным. Называть религией и деизмом стремление
к познанию бесконечного — значит допускать неточность
выражения, значит затемнять новые идеи старыми наимено¬
1 G. Mazzini, Scritti editi ed inediti, vol. I — VII, Daelli,
Milano, 1861 —1864, vol. VIII, Robecchi, Milano, 1871. Этим томам
Мадзини предпослал «Автобиографические заметки», напечатан¬
ные затем в т. LXXVII «Национального издания». Еще семь томов
работ Мадзини были опубликованы после его смерти под редакцией
А. Саффи. Все эти работы были затем собраны в «Национальном
издании».
2 См. третий курс итальянской литературы XIX в., прочитан¬
ный в Неаполитанском университете в 1873—1874 гг. F. D е San¬
ctis, Ореге, vol. XII, Mazzini е la scuola democratica, а сига
di C. Muscetta e G. Candeloro, Einaudi, Torino, 1951.
96

ваниями, призванными выражать совсем иное чувство.
Признание лишь этих стремлений, провозглашение вся¬
кого символа бога абсурдом, отрицание всякого его вмеша¬
тельства в человеческую жизнь — все это не что иное, как
отрицание религии и атеизм» Ч
После 1860 г. в литературе также начались резкие высту¬
пления, направленные прежде всего против спиритуалисти¬
ческого романтизма. Наиболее характерное из них было
связано с миланской группой («Распущенность»), чья
деятельность получила значительное развитие в первое
десятилетие после объединения. Ее наиболее видными
представителями были Арриго Бойто и Эмилио Прага.
«Распущенные» 1 2, вдохновлявшиеся крайним индивидуализ¬
мом, проповедовали цинизм и стремились порвать с нормами
общепринятой морали также в обыденной жизни. Испытав
влияние Бодлера и некоторых немецких романтиков, они
содействовали в определенной степени общему процессу
европеизации итальянской культуры. Относясь крайне
враждебно к туманному романтизму Прати и Алеарди,
они оставались, однако, по существу романтиками, близ¬
кими по своим бунтарским и индивидуалистическим пози¬
циям к раннему немецкому романтизму и частично к фран¬
цузскому романтизму; однако они испытали на себе также
влияние позитивизма и подготовили дальнейшее развитие
реализма.
Бунт «распущенных», хотя и наложил отпечаток на раз¬
витие ломбардского политического радикализма, затронул
главным образом область литературы и нравов. В большей
мере был связан с политикой, в частности с протестом
демократов против монархической Италии и против поли¬
тики умеренных, бунт, поднятый Кардуччи; формально
этот бунт развернулся в рамках традиции классицизма.
В 60-х годах созрели «якобинские» настроения Кардуччи,
которые проявились в некоторых стихотворениях, вошед¬
ших в сборник «Левиа Гравиа», в «Гимне Сатане» и прежде
1 С. Pisacane, Saggi storici-pol it ici-mil itari sullTalia.
III. La Rivoluzione, a cura di A. Romano, Ed. Avanti! Milano —
Roma, 1957, p. 52.
2 Термин «распущенность» (scapigliatura) родился в 1860 г.
после выхода в свет в Милане романа Клетто Арриги (Карло Ригет¬
ти) под названием «Распущенность и 6 февраля».
7—4 45
97

всего в «Ямбах и эподах». После 1870 г. Кардуччи посте¬
пенно умерил свой якобинский пыл и, подобно многим
бунтарям первого десятилетия после объединения, при¬
способился к сложившейся политической системе и стал
поэтом Третьей Италии. Но это явилось также в известной
мере следствием поворота, который произошел в итальян¬
ском обществе и в итальянской культуре в период, непо¬
средственно последовавший за 1870 г. Как бы то ни было,
«якобинская» поэзия Кардуччи — один из наиболее харак¬
терных документов, отразивших мысли и чувства широких
кругов итальянской Левой в первые годы после объединения.
С другой стороны, в противовес этим новаторским
движениям в 60-е годы по-прежнему сохраняли силу тенден¬
ции романтизма и классицизма, связанные с традицией
начала XIX в. Кроме того, в 1867 г. был посмертно опубли¬
кован роман Ипполито Ниево «Исповедь итальянца» (под
названием «Исповедь восьмидесятилетнего», как того поже¬
лал издатель), написанный в 1858 г. Появление этой книги
знаменовало собой переход от исторического романа к рома¬
ну психологическому, в то время как Джованни Верга,
опубликовавший в 1861—1865 гг. свои первые романы
исторического характера, начал после этого писать психо¬
логические романы и рассказы в трагически заостренном
стиле, подготовившие переход к собственно веристской
фазе его творчества.
В целом с точки зрения развития литературы 60-е годы
явились переходным периодом от эпохи романтизма к эпохе
натуралистического и веристского реализма. Но литератур¬
ная жизнь в эти годы была более богатой и полнокровной,
нежели в предыдущее десятилетие, поскольку оживились
дискуссии, предпринимались попытки новых эксперимен¬
тов, усилилась издательская и журналистская деятель¬
ность. (Между прочим, следует напомнить, что в 1866 г.
была основана во Флоренции «Нуова антолоджиа», в тече¬
ние длительного времени остававшаяся главным итальян¬
ским журналом.) Наконец, в эти годы сделали первые шаги
некоторые поэты и прозаики, ставшие известными в после¬
дующие десятилетия. Словом, эти годы подготовили расцвет
итальянской литературы в конце XIX в.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО ИТАЛИИ И «РИМСКИЙ ВОПРОС»
(1860—1861 гг.)
1.	Кавур и «римский вопрос»
В октябре 1860 г. с вступлением королевской армии
в пределы Южной Италии завершилась решающая фаза
объединения Италии, которое было санкционировано пле¬
бисцитами — 21 октября в Королевстве обеих Сицилий
и 4 ноября в Марке и Умбрии. В последующие дни всту¬
пление Виктора Эммануила II в Неаполь, отъезд Гарибаль¬
ди на Капреру и назначение Фарини и Монтецемоло коро¬
левскими наместниками в Неаполе и Палермо положили
конец двоевластию гарибальдийской диктатуры и турин¬
ского правительства и закрепили за умеренной партией
бразды правления в объединенной Италии. Итак, с ноября
1860 г. перед Кавуром и его партией встали две основные
проблемы: завершение объединения и государственное
устройство объединенной Италии.
Завершение объединения страны состояло, по существу,
в разрешении двух вопросов — венецианского и римского,
согласно обязательству, взятому на себя Кавуром в речи,
произнесенной в палате депутатов 11 октября 1860 г.
в заключение дебатов по закону о территориальных при¬
соединениях. Но, учитывая военное могущество Австрии,
венецианский вопрос невозможно было быстро разрешить,
особенно правительству, подобному правительству Кавура,
которое не намерено было ни прибегать к революционным
средствам, ни рисковать, ввязавшись в трудную войну,
только что достигнутым единством, во всяком случае до
тех пор, пока не произошло бы серьезных сдвигов в евро¬
пейской ситуации. Напротив, «римским вопросом», хотя он
был труден и сложен, следовало, по мнению Кавура,
заняться немедленно, начав прямые переговоры со святым
престолом. В сущности, речь шла о том, чтобы убедить
Пия IX передать новому объединенному государству функ¬
7* 99

ции светской власти пап, ограниченной теперь лишь обла¬
стью Лацио и не представлявшей больше для святого пре¬
стола гарантии независимости, ибо эта власть сохранялась
только благодаря французской вооруженной поддержке.
В обмен итальянское государство гарантировало бы папе
полную независимость в осуществлении его функций главы
католической церкви и предоставило бы церкви широкую
свободу деятельности во всей Италии, отменив юрисдик-
ционалистское законодательство, унаследованное от ста¬
рых государств. Если бы подобное соглашение было дости¬
гнуто, католики перестали бы рассматривать Итальян¬
ское королевство как узурпатора папских владений, что
позволило бы Наполеону III также признать это соглаше¬
ние без всякого ущерба для его престижа среди француз¬
ских католиков. Впрочем, поскольку Наполеон III явно
желал урегулирования отношений между Италией и свя¬
тым престолом, что позволило бы ему вывести из Рима
французский оккупационный корпус, Кавур информиро¬
вал императора о своей попытке примирения и постарался
заручиться его поддержкой.
В Риме последние события и особенно согласие, данное
Наполеоном III на вторжение в Марке и Умбрию, вызвали
в кругах курии тревогу. Многие прелаты, а также неко¬
торые кардиналы, как, например, Сантуччи, Д’Андреа
и Амат, были того мнения, что не следует занимать крайне
непримиримую позицию в отношении нового итальянского
государства и отказываться от переговоров с туринским
правительством, если к тому представится случай. Напро¬
тив, кардинал Антонелли, руководивший в течение 12 лет
в качестве статс-секретаря папской дипломатией, а также
иезуиты и некоторые влиятельные прелаты, такие, как
папский военный министр монсеньёр Де Мероде, полагали,
что не следует делать никаких уступок правительству,
которое они рассматривали как узурпаторское и револю¬
ционное; кроме того, они были убеждены, что объединен¬
ное итальянское государство очень скоро будет опрокинуто
внутренними противоречиями, и прежде всего бурбонской
реакцией в Южной Италии. Окруженный реакционными
советниками, никогда не забывавший о революции 1848 г.,
Пий IX под влиянием антиитальянских настроений, рас¬
пространенных среди духовенства и католиков Франции,
Бельгии и других стран, скорее склонялся к непримири¬
мой, чем к умеренной, позиции.
100

Тем не менее в тревожной и неопределенной ситуации,
сложившейся в Риме в период между сентябрем 1860 и мар¬
том 1861 г., не исключено было, что папа отзовется на
призывы к умеренности и отнесется благожелательно
к предложению о примирении, гарантирующему независи¬
мость папства и свободу церкви в Италии. Подталкиваемые
этой надеждой, доктор Диомеде Панталеони и священник
Карло Пассалья начали действовать в Риме сначала в каче¬
стве тайных, а затем официозных агентов Кавура, прилагая
все усилия, чтобы наладить переговоры.
Панталеони, уроженец Мачераты, бывший в молодости
заговорщиком, а затем перешедший в ряды умеренных,
стал в 1848 г. депутатом римского парламента, а затем,
в 1849 г., отказался от избрания в Учредительное собрание.
Оставшись после реставрации папы в Риме, Панталеони,
несмотря на надзор полиции, установил многочисленные
связи с аристократией и прелатами, пользовавшимися его
услугами как опытного врача. Порывистый и болтливый,
он не очень подходил для ведения трудных и деликатных
переговоров, но зато был проницательным наблюдателем
происходящего и обладал ясным взглядом на «римский
вопрос», благодаря чему в 1859—1860 гг. он завоевал дове¬
рие Кавура, так как сообщал ему, в общем, точную инфор¬
мацию о положении дел в Риме и верно оценивал развитие
событий. Пассалья, уроженец Лукки, вступивший моло¬
дым человеком в орден иезуитов, приобрел широкую
известность как теолог и был одним из главных советников
Пия IX при разработке догмата о непорочном зачатии
(1854 г.). Порвав с орденом иезуитов в 1858 г. из-за своих
либеральных воззрений, Пассалья добился, однако, от
Пия IX разрешения перейти в ряды белого духовенства
и вскоре был назначен профессором философии в Римский
университет. Не обладая особыми дипломатическими даро¬
ваниями, Пассалья благодаря своей компетентности в тео¬
логических и канонических вопросах и тому уважению,
которое питал к нему папа, все же больше подходил для
ведения переговоров с римским первосвященником и с Анто¬
нелли, а поэтому он и стал главным агентом Кавура в
момент, когда попытки примирения с папой достигли
решающей стадии.
В письме от 18 октября 1860 г. Кавур просил Панталео¬
ни сообщить ему, какие шансы на успех может иметь
попытка примирения, которое обеспечило бы папству гораз¬
101

до более надежные гарантии его независимости, чем ино¬
странные войска,— в соответствии с обязательствами, взя¬
тыми на себя самим Кавуром в речи, произнесенной неде¬
лей ранее в палате депутатов \ В своем ответе от 23 октября
Панталеони писал, что, учитывая настроение папы и сло¬
жившуюся в данный момент ситуацию, попытка примире¬
ния была бы «несвоевременной», но что перспективы зна¬
чительно улучшатся, если встреча в Варшаве 1 2 окончится
безрезультатно и будет покончено с сопротивлением сторон¬
ников Бурбонов на Юге. Далее он советовал сделать сна¬
чала очень широкие и великодушные предложения о при¬
мирении, а затем придать их огласке, в случае если они
будут отклонены папой (чего следовало ожидать). «Такое
предложение,— писал в заключение Панталеони,— буду¬
чи обнародовано, тотчас бы обнажило притязания и жад¬
ность политических прелатов, скрытые под религиозным
покровом, и обеспечило бы нам поддержку общественного
мнения Европы» 3. Начиная с этого момента Панталеони,
настроенный уже не столь пессимистически, развернул
интенсивную деятельность, причем даже отчасти превысил
полученные от Кавура инструкции. Он вступил тогда
в контакт с Пассалья, который в середине октября имел
беседу с королем и с Фарини в Гроттамарре (в Марке),
и побудил его предпринять в Риме шаги с целью примире¬
ния. Пассалья и Панталеони стремились оказать влияние
на более умеренно настроенных кардиналов и прелатов,
с тем чтобы максимально расположить их к открытию
переговоров. В частности, они обхаживали кардинала Сан¬
туччи, с которым часто консультировался папа. Кроме
того, Панталеони в согласии с Пассалья подготовил про¬
ект конвенции между Италией и папством, предназначенный
послужить основой для открытия переговоров, и направил
этот проект 20 ноября Кавуру 4, 28 ноября вернувшему ему
этот проект с поправками и добавлениями 5. Тотчас поел*
этого Панталеони составил «Меморандум», в котором
обосновывал уместность для церкви встать на путь при¬
1 С. С a v о и г, Carteggi. La questione romana negli anni 1860¬
1861 (a cura della Commissione reale editrice), Zanichelli, Bologna,
1929, t. I, p. 61.	’
2 См. t. IV данной работы, стр. 561.
3 C. Cavour, Carteggi. La questione romana..., t. I, p. 65.
4 Ibid., p. 93—95.
5 Ibid., p. 102—108.
102

мирения и излагал основные условия проектируемого
соглашения Ч 14 декабря он вручил «Меморандум» Сантуч¬
чи, за день до этого имевшему разговор с Пием IX о воз¬
можности примирения и получившему от последнего пред¬
ложение подготовить соответствующий проект 1 2.
Тем временем Кавур через графа Вимеркати, адъютанта
короля, направившего графа в Париж с полуофициальной
миссией, получил проект примирения между папством
и Италией, подготовленный Наполеоном III. Этот проект
обходил вопрос о ликвидации светской власти пап, откла¬
дывая ее на неопределенное будущее; вместо этого проект
предусматривал возвращение папе Марке и Умбрии вместе
с Абруццами в обмен на легатства при условии, что Пий IX
назначит Виктора Эммануила II своим наместником в этих
областях; кроме того, предполагалось, что французский
гарнизон в Риме будет заменен итальянским гарнизоном 3.
Кавур ответил памятной запиской, в которой противо¬
поставил императорскому проекту план соглашения, под¬
готовленный Панталеони, с его собственными поправками
и сообщил некоторые сведения о шагах, предпринятых
в Риме 4. В то же время в письме к Панталеони Кавур про¬
сил его временно не давать ход «Меморандуму» 5. Однако
темпераментный доктор двумя днями ранее уже передал
этот «Меморандум» Сантуччи. Наполеон III отнесся весьма
скептически к возможности принятия проекта Кавура
римской курией и отметил, что проект предоставляет
церкви слишком большую свободу и может поэтому вызвать
оппозицию итальянского парламента и оказать отрицатель¬
ное влияние на конкордаты, заключенные между папством
и различными государствами, поставив эти последние
в затруднительное положение 6. В самом деле, было есте¬
ственно, что отделение церкви от государства, предложен¬
ное Кавуром для Италии, пришлось бы не по вкусу фран¬
цузским правящим группам, привыкшим опираться на под¬
держку католиков и духовенства, но в то же время строго
контролировать церковь в соответствии с конкордатом Напо¬
1 Ibid., р. 121 — 131.
2 Ibid., р. 138.
3 Ibid., р. 132—135.
4 Ibid., р. 140—144.
5 Ibid., р. 136.
6 См. письмо Вимеркати Кавуру от 30 декабря I860 г., Ibid.,
t. I, р. 159,
103

леона I. Во всяком случае, император еще 11 февраля
1861 г. дал знать Вимеркати через доктора Конно, что
он был бы «в восторге, если бы переговоры между господи¬
ном графом Кавуром и римским двором состоялись», но
что он не верит в возможность их успеха х. Тем временем
были предприняты новые шаги в связи с попыткой Кавура
добиться соглашения с папой.
10 января 1861 г. кардинал Сантуччи, озабоченный тем,
как бы нейтрализовать нажим непримиримых (которые
прямо требовали от папы объявить догматом веры необ¬
ходимость существования светской власти пап), ознакомил
Пия IX с планом, содержащимся в «Меморандуме» Панта¬
леони. Папа объявил, что он не имеет принципиальных
возражений против переговоров, и попросил тотчас же
вызвать Антонелли, который, высказав сначала возраже¬
ний, затем согласился с тем, что переговоры нельзя отвер¬
гать. Но в последующие дни статс-секретарь начал прибе¬
гать к уловкам и чинить препятствия Сантуччи в его уси¬
лиях в пользу примирения. Как бы то ни было, в первой
половине февраля Пассалья после переговоров с папой
и Антонелли отправился в Турин, чтобы ознакомить Каву¬
ра с полон ением дел. Тогда Кавур в сотрудничестве с Мин¬
гетти (единственным министром, посвященным им в тайну
переговоров о примирении) выработал окончательный текст
проекта соглашения, который надлежало представить папе.
Пассалья имел его при себе, когда отправился в Рим
11 февраля. Несколько позже Кавур попросил подготовить
также инструкции и верительные грамоты для Панталеони
и Пассалья как официальных уполномоченных вести пере¬
говоры. Но эти документы, отправленные из Турина 21 фев¬
раля, из-за различных помех прибыли в Рим только
12 марта, когда попытка переговоров была близка к срыву.
Уже в ходе беседы с Пассалья 19 февраля Антонелли
занял отрицательную позицию в отношении переговоров,
которые поставили бы под вопрос существование светской
власти папы. Тем не менее он не исключал возможности
продолжить беседы с тем же Пассалья1 2. Последнему, одна¬
ко, не удалось получить аудиенции у папы, ибо в эти дни
вследствие пребывания в Риме Франческо II и его семьи,
1 См. письмо Конно Вимеркати от 11 февраля 1861 г., Ibid.,
р. 284.
2 См. письмо Пассалья Кавуру от 20 февраля 1861 г., Ibid.,
t. I, р. 302—306,
104

бежавших из Гаэты, Пий IX, «будучи в высшей степени
возбужден и взволнован, не внимал доводам разума»х,.
так что даже Сантуччи остерегался говорить с ним о пред¬
полагаемом соглашении. Так прошло несколько недель,
в течение которых двум агентам Кавура не удалось про¬
двинуться дальше ни на шаг в деле выполнения их миссии,
а 16 марта во время новой беседы с Пассалья Антонелли
открыто заявил, что между Римом и Турином невозможны
никакие переговоры, за исключением переговоров по церков¬
ным вопросам, касающимся старого сардинского государ¬
ства и Ломбардии 1 2. В тот же день Панталеони было пред¬
ложено отправиться в изгнание под тем предлогом, что,
будучи избран в Мачерате в новый итальянский парламент,
он не отказался от депутатского мандата. Доктор заявил
энергичный протест, но он не был принят во внимание,
и Панталеони пришлось отправиться через несколько дней
в Турин. Между тем 18 марта в речи, обращенной к карди¬
налам, Пий IX в общих выражениях, но весьма решительно
отверг идею примирения. «В течение длительного вре¬
мени,— сказал он,— верховного первосвященника просят
примириться с прогрессом и либерализмом и, как гово¬
рится, с современной цивилизацией. Но мыслимо ли
подобное соглашение, если эта современная цивилизация
порождает и ревностно отстаивает бесчисленные ошибки,
бесконечные злоупотребления, распространяет максимы,
противные максимам католической религии? Она позво¬
ляет свободно распространять безверие, доверяет госу¬
дарственные должности неверующим, открывает для детей
их государственные школы, выказывает враждебное отно¬
шение к религиозным братствам, противится попечитель¬
ству духовенства над просвещением, лишает Святой пре¬
стол его законных владений, поощряет распущенность
в нравах, мешает духовенству в его спасительной миссии
и стремится ниспровергнуть церковь Христову» 3. Несмо¬
1 См. письмо Пассалья Кавуру от 23 февраля 1861 г., Ibid.,
t. II, р. 9.
2 Письмо Пассалья Кавуру от 19 марта 1861 г., Ibid., t. II,
р. 66—67. Следует напомнить, что святой престол считал един¬
ственным законным актом присоединение Ломбардии к Сардин¬
скому королевству, поскольку оно произошло на основе между¬
народного договора.
3 N. Bianchi, Storia documentata della diplomazia europea
in Italia, Torino, 1878, v. VIII, p. 441.	'	.
105

тря на то что Пий IX занял столь жесткую позицию, Пас¬
салья остался в Риме и имел еще несколько бесед с Анто¬
нелли по вопросу о примирении. Но его попытки не имели
какого-либо успеха.
Способ, к которому прибег Кавур, пытаясь добиться
соглашения с папой, был не лишен ошибок. Уже Панталео-
ни и Пассалья в их переписке с графом отмечали несвое¬
временность (что впоследствии подтвердили также неко¬
торые историки) ликвидации монастырей и мер, ограничи¬
вающих деятельность духовенства, предпринятых королев¬
скими комиссарами Умбрии и Марке и наместником Неапо¬
ля. Все эти мероприятия повлекли за собой энергичные
протесты епископов и религиозных орденов и вызвали
невероятное раздражение Пия IX как раз тогда, когда
необходимо было оградить папу от влияния непримиримых.
Другой ошибкой была попытка подкупить Антонелли,
предпринятая Кавуром по совету трех тайных посредников
(один из них, как оказалось затем, был человеком нена¬
дежным и подозрительным), действовавших — по крайней
мере до определенного момента — независимо от Панталео-
ни и Пассалья. Эта попытка, возможно искусно спровоци¬
рованная самим Антонелли, позволила ему изобразить
негодование и представить предложение о примирении
как подозрительный маневр, имевший целью обмануть
доверие папы и его советников \ Эти ошибки не привели
бы сами по себе к провалу попытки примирения, если бы
Наполеон III отнесся благоприятно к проекту решения
«римского вопроса», предложенного Кавуром. Но француз¬
ский монарх вынашивал другие проекты, которые не пре¬
дусматривали немедленной ликвидации светской власти
папы. Пий IX и кардинал Антонелли поняли, таким обра¬
зом, что император не покинет их в случае, если они про¬
явят твердость и не согласятся на отречение от светской
власти на оставшейся в руках папы территории; поэтому
они и отвергли предложение Кавура о примирении.
1 Посредниками в этом оставшемся не вполне ясным деле были
стряпчий (causidico) из Верчелли Омеро Бодзино, у которого
были родственники и друзья в Риме, сицилийский священник
Антонио Изая, секретарь кардинала Д’Андреа, и адвокат Сальва¬
торе Агулья, также сицилиец, состоявший на службе у Антонелли
и занимавший во всем этом деле особенно двусмысленную позицию.
См.: С. С a v о и г, Carteggi, La questione гогпапа negli anni 1860—
1861, t, I, p. 222; t. II.
10§

Выступления французского духовенства и католиков
в пользу сохранения светской власти папы, несомненно,
оказали огромное влияние на Наполеона III, заставив
его занять подобную позицию. Выступления эти достигли
особого размаха в феврале и марте, когда «римский вопрос»
обсуждался в сенате и в Законодательном корпусе. Опуб¬
ликование брошюры «Франция, Рим и Италия» (как обыч¬
но, за подписью доверенного лица императора Ла Герон-
ньера, хотя авторство принадлежало министру внутренних
дел Персиньи), в которой критиковалась папская политика
последних лет и предсказывалась возможность соглашения
между папством и Италией, и в еще большей мере речь,
произнесенная в сенате 1 марта принцем Жеромом Наполео¬
ном, который настаивал на необходимости положить конец
светской власти папы и вернуть Италии ее столицу, выз¬
вали волну протестов, епископских посланий, петиций на
имя императора, статей, брошюр в защиту светской власти
папы, в пользу сохранения которой высказывались также
орлеанисты. Все антибонапартистские течения правой и
центра увидели в «римском вопросе» удобный предлог
для активизации своей деятельности. Впервые после
декабрьского государственного переворота 1851 г. бона¬
партистский режим оказался перед лицом достаточно
сильной оппозиции как во Франции в целом, так и в приру¬
ченном парламенте Второй империи. Оппозиция более
или менее открыто обвиняла императора в чрезмерной
уступчивости в отношении Кавура и Италии и требова¬
ла, чтобы светская власть папы была сохранена. Но в этом
вопросе стрелы оппозиции в определенной мере били мимо
цели, ибо в действительности Наполеон III, хотя и в своей
обычной уклончивой, колеблющейся и двусмысленной
манере, стремился придерживаться в «римском вопросе»
политической линии, не лишенной последовательности.
В сущности, он не считал жизнеспособным итальянское
единое государство, родившееся вопреки плану конфеде¬
ративного устройства полуострова, который император
пытался осуществить с момента его вмешательства в италь¬
янские дела в 1859 г.; в частности, он полагал, что серьез¬
ные трудности, с которыми столкнулись туринское прави¬
тельство и его наместники в Южной Италии, приведут,
возможно, к отрыву Юга от остальной Италии и заставят
вновь вернуться к идее создания конфедерации, от кото¬
рой он никогда не отказывался, поскольку такая конфеде¬
107

рация более соответствовала его планам французской геге¬
монии в Средиземном море \ Поэтому императора не устра¬
ивало радикальное и окончательное решение «римского
вопроса», подобное решению, предложенному Кавуром.
Решение это предусматривало прямое соглашение между
Италией и папством на новой основе по сравнению с тра¬
диционным методом конкордатов и было призвано уси¬
лить единое итальянское государство, скрепив союз Юга
и Севера. Конечно, если бы Пий IX обладал достаточной
смелостью, чтобы принять это предложение, Бонапарт не
смог бы помешать ему; но, поскольку папа отвергал это
предложение, не в интересах Наполеона III было навязы¬
вать его. Он предпочитал настаивать на более или менее
обходных методах решения «римского вопроса», дабы они
не связывали его в будущем и, возможно, предоставили
бы ему удобный случай добиться какой-либо территори¬
альной компенсации 1 2 * * * * * В.
1 Показателен в этой связи намек на возможность отрыва
от Италии Юга, сделанный французским министром иностранных
дел Тувенелем (выражавшим в тот момент идеи императора) в беседе
с Вимеркати 12 марта 1861 г. («Questione romana», t. II, р. 52).
См., кроме того, свидетельства о надеждах бонапартистов на пере¬
мены в Италии, сообщенные графом Сиркуром Кавуру в письме
от 5 апреля 1861 г. («Cavour е 1 ’ Inghilterra», a cura della Commissione
reale editrice, Zanichelli, Bologna, 1933, vol. II, t. II, p. 295). Сле¬
дует, наконец, напомнить, что еще в августе 1862 г. газета «La Fran¬
ce», возглавляемая Ла Геронньером, официозным рупором импера¬
тора, утверждала, что Италию следовало бы разделить на два коро¬
левства, разделенные папским государством, в состав которого
снова вошли бы Умбрия и Марке. О позиции Наполеона III в этот
момент см. замечания, сделанные Р. Мори в работе «La questione
romana, 1861 —1865», Le Monnier, Firenze, 1963, p. 136—137.
2 Идея передать Сардинию папе, упомянутая уже ранее прин¬
цем Жеромом Наполеоном в письме к Нигра от 10 октября 1860 г.
(см.: «Carteggio Cavour-Nigra», a cura della Commissione reale edi¬
trice, Zanichelli, Bologna, 1929, vol. IV, p. 245), а затем высказан¬
ная от имени императора в письме Конно к Вимеркати от 25 фев¬
раля 1861 г. (см.: С. Cavour, op. cit., t. II, p. 10) и, наконец,
подтвержденная самим императором в беседе с Вимеркати на сле¬
дующий день (Ibid., р. 22),— эта идея должна быть поставлена
в связь со слухами о видах на остров французов. Эти слухи, хотя
и преувеличенные Мадзини, имели под собой известное основание.
В самом деле, 9 апреля 1861 г., отвечая на запрос сенатора Музио,
Кавур отрицал тот факт, что предпринимались шаги или велись
переговоры относительно уступки Сардинии. Кавур, однако, приз¬
нал, что несколькими месяцами ранее на острове была отмечена
определенная активность французских агентов. О проблеме в целом
см.: С. D е В i a s i, Mire francesi sulla Liguria e la Sardegna negli
anni 1860—1861, Le Monnier, Firenze, 1947.	‘	•
108

Первые общие сведения о беседе 16 марта между Анто¬
нелли и Пассалья, о вынужденном отъезде Панталеони
и о речи Пия IX 18 марта (полученные в Турине по теле¬
гРаФу) должны были создать у Кавура впечатление, что
попытка переговоров не обещает ничего хорошего. Но в том,
что она провалилась, граф убедился практически только
в конце марта, после того как получил полную информа¬
цию из Рима и переговорил с Панталеони, прибывшим
тогда в Турин. Но тем временем он официально изложил
свою позицию в «римском вопросе» в двух знаменитых
речах, произнесенных в палате депутатов 25 и 27 марта
1861 г.
В самом деле, хотя Кавур еще питал в эти дни некото¬
рую надежду на возможность продолжить переговоры, он
решил, что наступил момент последовать совету, данному
ему Панталеони 23 октября, то есть апеллировать к обще¬
ственному мнению Италии и Европы. 22 марта Кавур
писал тому же Панталеони следующее: «В ближайшую
неделю мне придется отвечать на парламентские запросы,
которые будут касаться проблемы Рима. Я воздержусь от
сообщения о начатых переговорах, но повторю следующее:
правительство считает, что свобода является как для
церкви, так и для государства единственной взаимной
и эффективной гарантией достоинства и независимости.
Вообще, на мой взгляд, подчеркивание того факта, что
государство расположено сделать широчайшие уступки
в духовных делах, не может причинить вреда, но должно
помочь Вам и Пассалья в усилиях, предпринимаемых
Вами с целью примирения, убедив папу в том, что сделан¬
ные нами предложения искренни. Если же римская курия
будет упорствовать в своем отказе, те общие декларации
о примирении, с которыми я выступлю, еще больше распо¬
ложат к нам общественное мнение. Итак, я считаю, что
малодостойному молчанию следует предпочесть свободное
и открытое изложение той политической линии, которой
намерено придерживаться правительство»х.
Дебаты в палате депутатов начались с запроса по «рим¬
скому вопросу», сделанного (с согласия Кавура) умерен¬
ным из Болоньи Одино.
1 «Questione гогпапа», t. II, р. 83. Когда писалось это письмо,
Кавур надеялся еще, что он сможет добиться с помощью париж¬
ского правительства (которое он сумел заинтересовать в этом деле)
отмены высылки Панталеони.
109

Кавур ответил на этот запрос в речи 25 марта. Он снова
решительно подтвердил, что только Рим может быть сто¬
лицей Италии и что это необходимо для укрепления
национального единства. Тем самым он отверг различные
аргументы тех умеренных, например Массимо д’Адзельо \
которые возражали против идеи сделать Рим столицей
Италии, и окончательно примкнул к тезису Мадзини, отста¬
ивавшемуся последним в течение 30 лет.
Но вместе с тем Кавур тотчас же отмежевался от пози¬
ции демократов, касавшейся метода присоединения Рима
к Италии. «Я сказал, господа, и утверждаю вновь,—
заявил Кавур,— что Рим, только Рим должен быть столи¬
цей Италии. Но здесь начинаются сложные проблемы,
здесь возникает трудность с ответом на вопрос, который
я должен дать выступавшему с запросом депутату. Мы
должны быть в Риме, но на двух условиях. Наше вступление
в Рим должно состояться при согласии Франции; кроме
того, присоединение этого города к остальной Италии долж¬
но произойти таким образом, чтобы оно не было истол¬
ковано широкой массой католиков Италии и за ее преде¬
лами как свидетельство порабощения церкви. Иначе гово¬
ря, наше вступление в Рим должно произойти так, чтобы
при этом не была ущемлена независимость первосвящен¬
ника. Мы должны вступить в Рим, но так, чтобы органы
гражданского управления не распространили своей власти
на церковные порядки». Кавур утверждал, что новое италь¬
янское государство не может порвать с Францией, как
учитывая общую ситуацию в Европе, так и из чувства
признательности за французское вмешательство в 1859 г.
Далее он продолжал: «Но это означает, возразят мне, что
решение «римского вопроса» невозможно. Я отвечаю: если
мы сумеем сделать так, что будет соблюдено второе из
упомянутых условий, то первое не будет сопряжено с боль¬
шими препятствиями». Затем Кавур перешел к обстоятель¬
ному доказательству того, что светская власть папы более
не гарантирует церкви ее независимость, и заявил, что
независимость папы и независимость церкви могут быть
«обеспечены путем разделения двух властей, путем про¬
возглашения принципа свободы, широко и лояльно при¬
меняемого в отношениях гражданского общества с общест¬
вом религиозным». Затем Кавур туманно намекнул на
1 В брошюре: «Question! urgenti. Pensieri», Firenze, 1861.
ПО

начатые переговоры и выразил надежду, что на такой
основе Пий IX согласится на примирение.
В речи, произнесенной 27 марта в заключение дебатов,
Кавур особенно энергично подтвердил свою верность тезису
об отделении церкви от государства. «Остается убедить
первосвященника,— сказал Кавур,— что церковь может
быть независима, утратив светскую власть. И вот мне
кажется, что когда мы предстанем перед верховным перво¬
священником и скажем ему: «Святой отец, светская власть
не является более для Вас гарантией независимости, отка¬
житесь от нее, и мы предоставим Вам ту свободу, которую
Вы в течение трех веков тщетно просили у всех великих
католических держав; ту свободу, частицы которой Вы
стремились вырвать посредством конкордатов, вынуждав¬
ших Вас, Святой отец, уступать в виде компенсации при¬
вилегии, даже больше чем привилегии — уступать исполь¬
зование духовных средств светским державам, предостав¬
лявшим Вам небольшую долю свободы. Итак, то, чего Вы
никогда не смогли добиться от этих держав, выдающих
себя за Ваших союзников и Ваших верных чад, мы готовы
предложить Вам во всей полноте; мы готовы провозгласить
в Италии этот великий принцип: свободная церковь в сво¬
бодном государстве» \
Эти речи принесли Кавуру один из самых крупных успе¬
хов за всю его парламентскую деятельность. В самом деле,
палата одобрила почти единодушно резолюцию Бонком-
паньи, принятую правительством и гласившую: «Выслушав
заявление министра и полагая, что при условии обеспечения
достоинства, чести и независимости первосвященника
и полной свободы церкви будет^ соблюден оговоренный
с Францией принцип невмешательства и что Рим, провоз¬
глашенный общественным мнением национальной столицей,
будет присоединен к Италии, палата переходит к очередному
вопросу». Спустя несколько дней, 9 апреля 1861 г., сенат
после другой речи Кавура также единодушно одобрил
резолюцию по «римскому вопросу», в сущности аналогич¬
ную резолюции, одобренной палатой депутатов.
3 Речи, произнесенные Кавуром 25 и 27 марта 1861 г. и публи¬
ковавшиеся много раз, были напечатаны целиком в «Atti Parla-
mentari, Camera dei Deputati, Discussioni», а также: C. Cavour,
Discorsi parlamentari, ed. a cura della Camera dei Deputati, Roma,
1872, vol. XI, p. 314—338.
11 1

Решения парламента по «римскому вопросу» имели боль¬
шое значение для будущего. С этого момента правящий
класс нового итальянского государства преисполнился
решимости сделать Рим столицей Италии. Никакие настой¬
чивые призывы «антиримлян» и муниципалистские притяза¬
ния, никакие рассуждения и объективные трудности, свя¬
занные с этим вопросом, не смогли ослабить эту решимость.
В то же время умеренная либеральная партия избрала путь
решения «римского вопроса» с помощью переговоров (с Фран¬
цией и по возможности с папой) и окончательного урегули¬
рования его на основе принципов, выдвинутых Кавуром:
предоставление папе основных гарантий для осуществления
его обязанностей главы церкви и отделение — в пределах
возможного — церкви от государства в Италии. На прак¬
тике метод переговоров потерпел провал, потому что, как
будет показано далее, позиция Наполеона III и позиция
папы не претерпели существенных изменений после 1861 г.
Поэтому Рим был присоединен к Италии силой (что стало
возможным вследствие развития событий в Европе в 1870 г.)
и итальянское государство вынуждено было решить в одно¬
стороннем порядке вопросы, касающиеся пребывания папы
в Риме и отношений между церковью и государством. Сле¬
довательно, два условия, которые Кавур в своих речах
в марте 1861 г. назвал основополагающими для решения
«римского вопроса», не были реализованы. Но в основе
«закона о гарантиях» 1871 г., по существу, лежали прин¬
ципы проекта примирения, предложенного Кавуром за
десять лет до этого,— не только в части, касавшейся гаран¬
тий верховному первосвященнику (здесь закон почти пол¬
ностью совпадал с проектом), но и в части, касавшейся
отношений между государством и церковью. В самом деле,
закон 1871 г. проводил в жизнь (хотя и в смягченной форме,
обусловленной весьма значительным сохранением юрис-
дикционалистских норм) принцип отделения церкви от
государства, отстаивавшийся Кавуром.
Свобода церкви была главной компенсацией, предложен¬
ной Кавуром папе за отказ последнего от светской власти.
Было бы, однако, ошибкой считать, что свобода церкви
была для Кавура только средством политического торга
и орудием пропаганды, воплощавшейся в формуле «сво¬
бодная церковь в свободном государстве». На деле эта фор¬
мула соответствовала глубокому убеждению Кавура.
В самом деле, исследования, посвященные культурному
112

и идейному формированию Кавура, показали, что принцип
свободы церкви, понимаемой как отделение церкви от госу¬
дарства, был одним из главных аспектов его либерализма.
Эта идея отделения церкви от государства, присущая в боль¬
шой степени всей либеральной идеологии XIX в. как в като¬
лических, так и в протестантских странах, формулировалась
по-разному в зависимости от конкретных исторических
условий. Порой эта идея принимала подчеркнуто светскую
или даже прямо антиклерикальную форму, порой она ста¬
новилась выражением прав религиозных меньшинств, порой
выражала требования католиков о большей свободе церкви
в странах, заключивших с церковью конкордаты, которые
предусматривали широкий государственный контроль над
церковью. Возможно, что принцип отделения церкви от
государства, как он был сформулирован либеральным про¬
тестантским пастором из Лозанны Александром Вине1,
оказал на Кавура влияние, как прямое, так и косвенное
(ведь в годы принятия законов Сиккарди Луиджи Амедео
Мелегари отстаивал в Турине тезис Вине с некоторыми
изменениями, учитывая обстановку в Пьемонте). Во всяком
случае, не следует забывать, что Вине выступил как глава
диссидентской церкви (по отношению к официальной про¬
тестантской церкви кантона Во). Таким образом, речь шла
об обстановке, глубоко отличной от той, в которой прихо¬
дилось действовать Кавуру. С другой стороны, возможно
также, что некоторое влияние на Кавура оказали фран¬
цузские либеральные католики, в особенности Монталамбер,
несколько ранее использовавший выражение «свободная
церковь в свободном государстве». Но Монталамбер, пылкий
защитник светской власти церкви, назвал Кавура «великим
грешником», поскольку последний, усвоив его принцип,
сделал из него совершенно неприемлемые выводы 1 2. Кроме
того, следует учитывать, что обстановка в Италии очень
отличалась от обстановки во Франции, что Кавур вдохнов¬
лялся светскими идеями, чуждыми французским либераль¬
ным католикам, и что для него свобода церкви являлась,
1 А. V i и е t, Essai sur la manifestation des convictions reli-
gieuses et sur la separation de I’Eglise de 1’Etat, Lausanne, 1842.
Относительно дискуссии об истоках кавуровской идеи отделения
церкви от государства см. Библиографическую справку в конце
книги.
2 С. deMontalembert, L’Eglise libre dans I’Etat libre,
Paris, 1863.
8 -445
113

в сущности, выражением религиозной свободы и не своди¬
лась к наделению церкви особыми правами, то есть приви¬
легиями.
Чтобы понять светский характер кавуровского принципа
отделения церкви от государства, следует прежде всего
учесть статью 4 проекта конвенции о примирении, состав¬
ленного Мингетти на основе замечаний Кавура к первона¬
чальному варианту этой конвенции, написанному Панта-
леони. В самом деле, эта статья гласила: «Государство,
уважая свободу церкви, в любом случае отказывается пре¬
доставить ей средства светской власти для осуществления
церковью ее духовных прав. В области светских отношений
духовенство как юридическое лицо и индивиды, принадле¬
жащие к нему, подчиняются общим законам государства,
подобно всем иным гражданам. Государство не признает
за какой-либо религиозной корпорацией прав юридического
лица» \ Таким образом, в рамках общего закона проект
конвенции о примирении признавал за духовенством сво¬
боду проповедей, печати, ассоциаций, преподавания, про¬
возглашая, что епископ и священники ограждаются от вся¬
кого вмешательства правительственных властей в осуще¬
ствление их обязанностей и совершение таинств, и объяв¬
лял поэтому об отмене любого закона или конкордата, кото¬
рый утверждал бы противоположные принципы.
Но если в этом важном вопросе Кавур полностью рас¬
ходился с идеями либерального католицизма, то в двух
других важных вопросах он, напротив, не был чужд
итальянской либерально-католической традиции. Кавур
считал, что объединение Италии должно быть осуществлено
в согласии с папством, и признавал необходимость реформы
церкви, которая бы вернула последней духовную силу
и примирила бы ее с современной цивилизацией. Поэтому
его заявление о том (во время выступления в сенате 9 апреля
1861 г.), что в Италии либеральная партия является «более
католической, чем в любой другой части Европы», и вос¬
хваление им в той же речи Мандзони, Росмини и Джоберти
за то, что они стремились добиться (пусть даже различными
способами) «преодоления — с помощью реформы — неко¬
торых злоупотреблений» и «примирения духа свободы с рели¬
гиозным чувством»1 2, свидетельствовало не только о четком
1 С. Cavour, Carteggi, La questione romana negli anni
1860—1861, t. I, p. 314.
2 С. C a v о u r, Discorsi parlamentari, vol. XI, p. 359.
114

йолитическом плане1, но и о сознаний преемственности
между его либерализмом и предшествующим развитием
итальянского либерально-католического движения. Во вся¬
ком случае, позиция Кавура резко отличалась от позиции
тех умеренных (например, Риказоли), которые, исходя из
своей тайной приверженности к янсенизму и побуждений
протестантского характера, полагали, что реформа должна
быть в известной мере навязана церкви. В самом деле,
Кавур считал, что обновление церкви произойдет само
собой, когда с ликвидацией ее светской власти и с отделе¬
нием церкви от государства будут устранены материальные
препятствия, мешающие этому обновлению.
Словом, можно сказать, что в отношении церкви каву-
ровский либерализм (наиболее передовая идеология, вос¬
принятая тогда умеренным большинством, возглавлявшим
итальянскую буржуазию) обнаружил две противоречивые
черты, ибо его отличали сильные светские устремления
и в то же время желание примирения с папством и духов¬
ного обновления церкви. После провала кавуровской попыт¬
ки примирения непримиримость папства, деятельность
демократов и либералов-прогрессистов и воздействие евро¬
пейской ситуации в течение нескольких десятилетий все
сильнее толкали почти все течения итальянского либерализ¬
ма на более четко выраженные светские и отчасти анти¬
клерикальные позиции. Тем не менее надежды на примире¬
ние с Ватиканом не были полностью утрачены. Во всяком
случае, такое примирение состоялось в XX в. в совер¬
шенно иных исторических условиях, в то время как обнов¬
ление церкви (а ему, конечно, в огромной степени содейство¬
вала утрата ею светской власти) приняло формы, весьма
отличные от тех, которые намечались либеральными като¬
ликами в XIX в.
Речи Кавура в марте 1861 г., в которых он энергично
отстаивал свои принципы, не исключали возможности про¬
.	1 «Я считаю, что следует идти открывшимся перед нами путем,
используя любую возможность для разъяснения принципов и идей,
лежащих в основе указанного мною способа разрешения проблемы.
Этот способ единственный, которого следует придерживаться.
Именно с этой целью я подготовил прения в сенате. Они состоятся
в ближайший вторник. Несмотря на провокации Рима и насилия
папы, я буду еще более умеренным и более католическим, чем был
в палате» (письмо Кавура Вимеркати от 7 апреля 1861 г., С. С а -
v о и г, Carteggi. La questione romana negli anni 1860—1861, t. II,
p. 118.).
8* 115

должений переговоров в Париже с целью достижений
соглашения с Наполеоном III о частичном и временном
решении «римского вопроса». В такого рода соглашении
был заинтересован также Наполеон III, желавший, по
крайней мере временно, гарантировать папе обладание
Лацио и отозвать в не слишком отдаленном будущем фран¬
цузские войска из Рима. Поэтому проект решения «римского
вопроса», подготовленный министром иностранных дел
Тувенелем и с поправками самого императора, был направ¬
лен Кавуру с письмом принца Жерома Наполеона от
13 апреля 1861 г., что явилось отправным моментом новой
фазы переговоров. Проект включал в себя следующие
условия: 1) прямое соглашение между Францией и Ита¬
лией; 2) вывод французских войск из Рима; 3) обязательство
Италии «не нападать самой и даже воспрепятствовать силой
любому нападению извне» на папскую территорию; 4) обя¬
зательство Италии не протестовать против формирования
десятитысячной папской армии из добровольцев, в том
числе иностранных; 5) обязательство Италии договориться
с папским правительством о пропорциональном распределе¬
нии государственного долга старого папского государства.
Официальное признание Итальянского королевства со сто¬
роны Франции, о чем несколько ранее просило туринское
правительство, явилось бы одним из важных результатов
соглашения. Принц дал знать Кавуру, что гарантии, кото¬
рые должна предоставить Италия, касаются возможного
нападения на папские владения извне, включая нападение
добровольцев, но не восстания внутри папских владений,
так что оставалась надежда, что таким путем светская
власть папы рано или поздно будет ликвидирована. Однако
он дал понять, что этот пункт соглашения не желательно
предавать гласности \
Кавур, отметив большие трудности осуществления этого
проекта, согласился, однако, вести переговоры на его
основе. Но Наполеон III вновь начал вилять: он был озабо¬
чен возмущением французских католиков, враждебным отно¬
шением к Италии со стороны части его двора и самой импе¬
ратрицы Евгении, упорной непримиримостью святого пре¬
стола, дипломатическими шагами Австрии и Испании
1 См. письмо принца Наполеона Кавуру от 13 апреля 1861 г.,
«Questione готапа», t. II, р. 138—141.
116

в пользу сохранения светской власти папы; кроме того,
он не доверял туринскому правительству и боялся, что
в Риме, едва только французские войска покинут его,
начнется восстание. Тем не менее в мае переговоры несколь¬
ко продвинулись вперед и император объявил, что признает
Итальянское королевство и заключит соглашение о Риме,
как только закроется сессия французского парламента,
то есть после 20 июня. Но 2 июня, когда Парижа достигла
весть о болезни графа Кавура, которой суждено было свести
его в могилу, император заявил Вимеркати, что отвод
французских войск следует осуществить постепенно в тече¬
ние длительного периода времени и что он не признает
Итальянское королевство, если Кавур, даже по состоянию
здоровья, должен будет выйти из состава правительства \
Смерть Кавура 6 июня 1861 г., напротив, побудила Наполео¬
на III поторопиться с признанием Итальянского королев¬
ства, чтобы поддержать короля и умеренную партию
в преодолении трудностей, вызванных непосредственно
кончиной крупного государственного деятеля; но в то же
время это событие побудило его отложить на неопределен¬
ный срок заключение проектировавшегося соглашения
о Риме.
2.	Проблема государственного устройства
Другой важнейшей задачей, вставшей перед Кавуром
и его партией в то самое время, когда они приступили
к разрешению проблемы завершения объединения, была
задача государственного устройства объединенной Италии.
Деятельность, начатая в этой связи уже в 1858 г., после
присоединения Ломбардии, продолжалась и после смерти
Кавура и была завершена в основном в 1865 г. Тем не менее
некоторые наиболее важные решения были приняты
в период между октябрем 1860 и октябрем 1861 г., во время
пребывания у власти последних кабинетов Кавура и первого
этапа деятельности правительства Риказоли.
Чтобы понять основные принципы устройства родив¬
шегося тогда единого итальянского государства, принципы,
1 См. депешу Вимеркати Кавуру от 3 июня 1861 г., «Questione
romana», t. II, р. 242.
117

остающиеся в силе в значительной мере и поныне, следует
прежде всего напомнить, что способ, каким было тогда
осуществлено политическое объединение, сделал невозмож¬
ным как федеративное разрешение итальянской проблемы,
так и созыв национального Учредительного собрания,
которое бы разработало совершенно новые формы государ¬
ственности для единой Италии. В самом деле, воссоедине¬
ние было осуществлено посредством последовательных
присоединений к Сардинскому королевству территорий дру¬
гих итальянских государств (или части этих государств).
Одно из этих присоединений, а именно присоединение Лом¬
бардии, было проведено на основе международного соглаше¬
ния, решение же о присоединении других территорий было
принято после плебисцитов, одобривших формулу о безу¬
словном присоединении, то есть без дополнительного согла¬
шения, которое гарантировало бы сохранение на присоеди¬
ненных территориях существовавших там особых институ¬
тов или законов. Принцип безусловного присоединения,
даже не поставленный на обсуждение в момент присоедине¬
ния Эмилии и Тосканы, был ясно закреплен законом
о присоединениях, предложенным Кавуром и одобренным
огромным большинством парламента в октябре 1860 г.
На основе этого закона были присоединены Юг, Марке
и Умбрия. Следовательно, Итальянское королевство было
государством новым по своему национальному характеру,
а также потому, что его создание было формально обуслов¬
лено волей народа, выраженной во время плебисцитов.
Но это новое государство было в то же время продолжением
Сардинского королевства, от которого оно унаследовало
династию, Статут (Конституцию) и очень важные стороны
законодательного, административного, финансового и воен¬
ного устройства и т. д.
Преемственность между Сардинским королевством
и Итальянским королевством была естественной и неизбеж¬
ной (учитывая ранее упомянутые политические предпосыл¬
ки) как в отношении некоторых основополагающих инсти¬
тутов, tax и в известной мере парламентской практики
и методов управления. Но что касается преемственности
ряда других институтов и законов, также в немалой степени
определявших характер единого государства, то это явилось
результатом политических решений партии умеренных.
Следствиям этих решений следует, очевидно, приписать
и то новое, что столь отличало устройство итальянского
па

государства от Сардинского королевства. Эти решения
были обусловлены различными соображениями и обстоя¬
тельствами: стремлением как можно быстрее завершить
революционную фазу объединения, усилившую консерва¬
тивные настроения умеренных либералов; стремлением сце¬
ментировать возможно более быстрым и простым путем —
перед лицом все еще недоверчивой и отчасти враждебной
Европы — единство, достигнутое столь неожиданно быстро;
примером Франции Наполеона III, побуждавшим правя¬
щие итальянские группы стремиться к административной
централизации; наконец, last but not least \ сложными
политическими и социальными проблемами, порожденными
присоединением Юга, которые в значительной мере застав¬
ляли ускорить проведение мер по государственному устрой¬
ству в соответствии с пьемонтским образцом (что уже прак¬
тиковалось на первой фазе политического объединения)
и усилить авторитарный и централизованный характер
управления с точки зрения его институтов и практики 1 2.
После присоединения Ломбардии правительство, воз¬
главляемое Ла Мармора, развернуло прежде всего по ини¬
циативе Раттацци (министра внутренних дел, а с октября
1859 г. также министра юстиции) широкую законодатель¬
ную деятельность без всякого участия и контроля парла¬
мента, поскольку это правительство пользовалось неогра¬
ниченными полномочиями, предоставленными парламентом
правительству короля на основании закона от 25 апреля
в связи с войной против Австрии. Общая ситуация (оста¬
вавшаяся довольно неопределенной даже после того, как
Цюрихский договор положил формально конец состоянию
войны с Австрией) позволила правительству, сформирован¬
ному после соглашения в Виллафранке и состоявшему —
за исключением ломбардца Габрио Казати — из одних
пьемонтцев, продлить действие этого особого закона, предо¬
ставлявшего практически неограниченные полномочия пра¬
вительству, и издать на его основе ряд важных законода¬
1 Последнее по порядку, но не по значению (англ.) —
Прим. ред.
2 О влиянии, которое присоединение Юга оказало на государ¬
ственное устройство Италии, см. доклад Э. Раджоньери «Политика
и администрация единого государства», сделанный на II конгрессе
по изучению наследия Грамши в Риме в марте 1960 г. Этот доклад
опубликован в книге: «Politica е amministrazione nella storia dell’
Italia unita», Laterza, Bari, 1961, p. 80—82, 88—90.
119

тельных актов, чье действие распространялось временно
на старое Сардинское королевство и на Ломбардию. Однако
эти законодательные акты оказали в дальнейшем громадное
влияние на итальянское законодательство. Несомненно,
правительство Ла Мармора — Раттацци действовало край¬
не поспешно, явно рассчитывая поставить будущий парла¬
мент перед лицом свершившегося факта, то есть уже создан¬
ного даже в новых провинциях и по возможности уже
функционирующего управления. Тем не менее нельзя ска¬
зать, чтобы эта деятельность, за исключением нескольких
случаев, была импровизированной, ибо она являлась про¬
должением и отчасти завершением того, что уже было осу¬
ществлено в Пьемонте в последние годы правления Кар¬
ла Альберта и в 1849—1859 гг. Некоторые законы, изданные
в конце 1859 г., воспроизвели с незначительными поправ¬
ками существовавшие пьемонтские законы; другие, напро¬
тив, изменяли существующие законы, но в соответствии
с тенденциями, уже отчетливо наметившимися в Пьемонте
еще до 1859 г. Среди законов первого рода следует упомя¬
нуть, поскольку они более или менее длительное время оста¬
вались в силе в итальянском законодательстве: декрет от
28 ноября 1859 г., вносивший небольшие изменения в изби¬
рательный закон 17 марта 1848 г. и распространявший его
на Ломбардию; закон об организации общественной безо¬
пасности от 13 ноября 1859 г., основанный на декретах
и законах 1848, 1852 и 1854 гг.; два закона также от 13 нояб¬
ря 1859 г. о порядке составления ежегодного государствен¬
ного бюджета и об организации центрального управления,
которые воспроизводили с небольшими изменениями положе¬
ния закона Кавура от 23 марта 1853 г. об общей государ¬
ственной отчетности и о реорганизации центральной адми¬
нистрации. Среди законов второго рода нужно прежде всего
упомянуть закон об устройстве коммун и провинций от
23 октября 1859 г., обычно именуемый «закон Раттацци»,
и закон об общественном образовании от 13ноября 1859 г.,
известный как «закон Казати» по имени министра просве¬
щения, занимавшего тогда этот пост. На этих двух чрез¬
вычайно важных законах необходимо остановиться более
подробно.
Административное устройство Пьемонта, чья строгая
централизация была подчинена определенной иерархиче¬
ской системе, благодаря усилиям прежде всего Карла Аль¬
берта, все более приближалось к наполеоновскому образцу
120

в результате осуществленных этим королем реформ. Его
эдикт от 27 ноября 1847 г. учреждал выборные коммуналь¬
ные советы (на основе цензовых выборов), устанавливал
назначение мэров королем из числа коммунальных совет¬
ников, а также учреждал назначаемые королем провин¬
циальные советы (отчасти на основе рекомендаций комму¬
нальных советов) и окружные советы \ состоявшие из
делегатов провинциальных советов. В провинциях и в окру¬
гах правительство было представлено назначаемыми коро¬
лем интендантами и генеральными интендантами, которые
возглавляли также советы. Коммуны, провинции и округа
имели статут юридического лица. Их расходы подлежали
одобрению надзирающих за ними властей, представленных
соответственно интендантами, генеральными интендантами
и правительством. Вскоре закон от 7 октября 1848 г. изме¬
нил эдикт 1847 г., установив, что провинциальные и окруж¬
ные советы также подлежат избранию. Кроме того, он
передавал округам большую часть функций провинцийf
лишенных права юридического лица. Этот закон в общем
рассматривался как недостаточно либеральный и неспособ¬
ный увязать с конституционной системой административное
устройство, унаследованное от абсолютной монархии.
Но различные попытки улучшить этот закон, предпринятые
прежде всего Раттацци в период 1854—1856 гг., окончились
безрезультатно из-за невозможности опереться в парламенте
на большинство, согласное со всеми принципами изменения
данного закона. Это объяснялось также тем, что Кавур,
относившийся в принципе благоприятно к административ¬
ной системе, основанной на местной автономии, никогда
всерьез не занимался этой проблемой, ибо не считал ее
неотложной в отличие от других политических и экономиче¬
ских проблем. Во всяком случае, проекты реформы Раттацци
легли в основу закона, подготовленного последним в 1859 г.
в сотрудничестве с комиссией, состоявшей из пьемонтцев
и ломбардцев, которая учла (впрочем, в ограниченной сте¬
пени) некоторые требования, вытекавшие из существовав¬
ших в Ломбардии административных порядков.
Закон Раттацци сократил число ломбардских провинций
1 В конце 1847 г. территория сардинского государства, за
исключением о-ва Сардиния, делилась на 23 очень маленькие про¬
винции, объединенные в 11 округов (division!). В 1848 г. Сардиния
также была разделена на 11 провинций, объединенных в три округа.
121

с 8 до 7 х, превратил в провинции старые округа Сардин¬
ского королевства, сократив их число 1 2 и разделив провин¬
ции на очень небольшие округа, лишенные права юридиче¬
ского лица. Кроме того, он более четко определял порядок
выборов в местные органы и расширил круг участвующих
в них лиц (хотя цензовый характер выборов сохранялся) 3;
согласно этому закону, исполнительный орган коммун вме¬
сте с мэром составлял джунту (насчитывающую от 2 до
8 асессоров), но назначение мэра королем сохранялось.
Аналогичным образом закон устанавливал, что в провин¬
циях исполнительным органом является провинциальная
депутация, избираемая провинциальным советом, но воз¬
главляемая губернатором, назначаемым королем. Губерна¬
тор выполнял двойную функцию — представителя прави¬
тельства в провинции и главы местной администрации.
От губернатора зависели вице-губернатор и интенданты,
которые, согласно закону, возглавляли соответственно сто¬
личный округ провинции и другие округа. Почти все губер¬
наторы отбирались Раттацци среди политических деяте¬
лей, а вице-губернаторы и интенданты — среди кадровых
чиновников. Закон Раттацци, однако, сильно суживал
функции провинции по сравнению со старым пьемонтским
округом, ибо лишал провинцию права на обязательные
расходы (в том числе на дорожное строительство), возлагая
их на центральное правительство, и сохранял за провин¬
цией незначительные возможности активного управления.
1 Бергамо, Брешиа, Комо, Кремона, Милан, Павия, Сондрио.
Провинция Лоди и Крема была разделена между провинциями Кре¬
мона и Милан, провинция Мантуя оставалась у Австрии.
2 Территория старого Сардинского королевства была рзделена
на 10 провинций: Аннеси, Шамбери, Турин, Новара, Кунео, Алес¬
сандрия, Ницца, Генуя, Кальяри, Сассари. Округа Ивреа, Верчел-
ли, Савона и Нуоро были поглощены соответственно провинциями
Турин, Новара, Генуя и Сассари. В апреле 1860 г. была образована
провинция Порто Маурицио, включившая в себя часть провинции
Ницца, не перешедшую к Франции.
3 Право участвовать в выборах в местные органы имели граж¬
дане, достигшие 21 года и платившие по крайней мере 5 лир прямого
налога в коммунах с населением до 3 тыс. человек, 10 лир — в ком¬
мунах с населением от 3 до 10 тыс., 15 лир — в коммунах с населе¬
нием от 10 до 20 тыс., 20 лир — в коммунах с населением от 20 до
60 тыс., 25 лир — в коммунах с населением более 60 тыс. жителей.
Следовательно, право участия в выборах в местные органы было
менее ограничено по сравнению с парламентскими выборами, участ¬
вовать в которых могли лица, достигшие 25-летнего возраста, пла¬
тящие 40 лир прямого налога и умеющие читать и писать.
122

Эти положения, вызвавшие многочисленные критические
замечания, когда встал вопрос о распространении действия
закона Раттацци на другие территории (вследствие чего
закон в этой части подвергся затем изменениям), обосновы¬
вались Раттацци тем, что нельзя взваливать на ломбардские
провинции обязательные расходы (которые до этого момента
австрийское законодательство возлагало на правительство
всей Ломбардии), не реформировав предварительно финан¬
совой системы. С другой стороны, закон Раттацци очень
четко различал, в том случае, когда речь шла о надзоре над
коммунами, общий контроль за соблюдением законов от
специального контроля, касающегося существа отдельных
актов, и закреплял первый за интендантами (а в следующей
инстанции — за губернаторами), а второй за провинциаль¬
ной депутацией. И это последнее положение, навеянное
бельгийским законом 1836 г. о коммунальном и провин¬
циальном управлении, вызвало широкую критику. В целом
закон Раттацци, хотя он и был более либеральным, чем
закон 1848 г., сохранял централизованное управление
и предоставлял местным органам власти весьма ограничен¬
ную автономию. Этот закон тотчас же возбудил большое
недовольство, прежде всего в Ломбардии, так как вводимая
им централизация резко контрастировала с большей авто¬
номией, предоставлявшейся коммунам австрийским зако¬
нодательством, восходившим к временам Марии-Терезии,
а также потому, что он был навязан авторитарными метода¬
ми правительством, наделенным чрезвычайными полномо¬
чиями парламентом, в котором Ломбардия не была еще
представлена. Во всяком случае, с введением этого закона
начинается история итальянской местной администрации.
Закон Казати, хотя он также вызвал сначала сильную
критику, оставался в силе очень долгое время даже фор¬
мально, поскольку некоторые его статьи действовали без
изменения вплоть до школьной реформы 1923 г. В сущно¬
сти, этот закон лежал в основе организации итальянской
школы также и в XX в. Его 380 статей регламентировали
управление школами в центре и на местах, высшее образо¬
вание, классическое образование, техническое образование
и начальное образование. С административной точки зрения
этот закон вводил большую централизацию, чем закон об
образовании от 4 октября 1848 г., действовавший дотоле
в Сардинском королевстве и учредивший в центре и на
местах различные консультативные коллегиальные органы,
123

обладавшие отчасти и правом принимать решения. В самом
деле, закон Казати наделял широчайшими полномочиями
министра просвещения и предоставлял Высшему совету
народного образования (целиком назначавшемуся королем),
в сущности, одни лишь консультативные функции. Кроме
того, закон превращал местные органы народного образова¬
ния в ответвления соответствующих центральных органов,
поскольку ректоры университетов, главные провинциаль¬
ные инспекторы начальных и средних школ и провинциаль¬
ные инспекторы назначались королем; единственные колле¬
гиальные органы, которым закон предоставлял некоторые
права в провинциях — провинциальные школьные сове¬
ты,— также состояли из лиц, назначавшихся в большин¬
стве королем. Установленная законом система организации
школ различных видов и ступеней была, в сущности, та же,
которая действовала в Сардинском королевстве; она несла
на себе лишь некоторый отпечаток австрийских порядков
в области технического образования.
Закон педантично регламентировал высшее образова¬
ние, устанавливая численность университетов и факуль¬
тетов, их организацию, порядок назначения профессоров
и т. д.1. Не менее пространной была часть, посвященная
классическому образованию второй ступени, которое уже
обладало в Сардинском королевстве достаточно органичной
традиционной структурой, не слишком отличавшейся от
системы школ этого типа, существовавшей в других итальян¬
ских государствах. Закон возлагал на коммуны обязанность
содержать гимназии (за исключением тех, которые еще ранее
взяло на свое содержание государство); содержание препо¬
давательского состава и расходы на учебные пособия лицеев
закон возлагал на государство, а расходы на помещение
и другое оборудование — на коммуны. Закон устанавливал,
1 Закон сократил число университетов до четырех (в Турине,
Павии, Генуе и Кальяри), упразднив университет в Сассари. Одна
ко год спустя это решение было отменено. В университетах могло
быть не больше пяти факультетов: теологического (эти факультеты
были упразднены в 1872 г.); юридического; медицинского; естест¬
венных, физических и математических наук; литературы и филосо¬
фии. Закон точно определял программу обучения для каждого
факультета и число профессоров. Последние могли быть назначены
королем по предложению министра в случае «заслуженной извест¬
ности» или же они назначались после прохождения конкурсных
экзаменов или конкурса по документам. Конкурсные комиссии
целиком назначались министерством.
124

что В каждой провинции должен обязательно существовать
по крайней мере один лицей. Менее подробной была часть,
посвященная системе технического образования. Закон
предусматривал, что эта система включает в себя бесплат¬
ные трехгодичные технические школы, находящиеся на
содержании коммун (за исключением расходов на препода¬
вательский персонал, оплачиваемых отчасти государством),
а также трехгодичные технические институты (в них могли
поступать выпускники технических школ), находящиеся
на содержании провинций; эти институты могли время от
времени получать субсидии от государства. Очень короткой
и составленной в общих чертах была часть, посвященная
начальному образованию. Закон предусматривал бесплат¬
ное и обязательное начальное образование для детей обоих
полов, но предписывал коммунам заботиться о нем «в соот¬
ветствии со своими возможностями и нуждами жителей»
(статья 317), игнорируя тот факт, что эти два условия очень
трудно было сочетать, поскольку в целом именно в более
бедных коммунах было больше неграмотных и существовала
более настоятельная потребность в образовании населения.
Кроме того, начальное образование подразделялось на две
двухгодичные ступени, и создание школ первой ступени
было признано обязательным для всех коммун, в то время
как школы второй ступени признавались обязательными
только для тех коммун, где были средние школы или про¬
живало «компактно» по крайней мере 4 тыс. человек.
В целом эта часть закона Казати хорошо выражала умо¬
настроения итальянского правящего класса, стремившегося
сохранить гуманистическую культурную традицию, носи¬
телем которой он себя считал, и в то же время склонного
в принципе принять некоторые требования прогрессивного
характера. Однако этот класс не был расположен со всей
серьезностью поставить задачу эффективного повышения
культурного уровня народных масс и пойти ради этого
на необходимые финансовые жертвы.
Правительство Ла Мармора — Раттацци законом от
13 ноября 1859 г. реорганизовало также во всем королев¬
стве судопроизводство и занялось проблемой унификации
кодексов. В самом деле, 20 ноября 1859 г. были опублико¬
ваны три новых кодекса — уголовный, уголовно-процес¬
суальный и гражданский процессуальный. Было установле-
125

йо, что начиная с 1 мая 1860 г. новый уголовный кодекс
войдет в силу во всем королевстве, а два других процессуаль¬
ных кодекса — только в старых провинциях. В Ломбардии
введение этих двух кодексов задержалось до вступления
в силу нового унифицированного гражданского кодекса.
В самом деле, 24 декабря 1859 г. Раттацци назначил комис¬
сию, состоявшую из ломбардских и пьемонтских юристов,
уполномоченную подготовить новый гражданский кодекс
с целью замены кодекса Карла Альберта, введенного в ста¬
рых провинциях в 1837 г., и австрийского кодекса 1811 г.,
применявшегося в Ломбардии. Никаких мер не было при¬
нято в отношении торгового законодательства, уже достаточ¬
но унифицированного: в самом деле, в Ломбардии по-преж¬
нему действовал наполеоновский торговый кодекс, который
лежал в основе и пьемонтского торгового кодекса 1842 г.
Три кодекса, введенные в ноябре 1859 г., в ряде отноше¬
ний выгодно отличались от кодексов, ранее действовавших
в Сардинском королевстве 1 (видоизменением которых они
были). Однако, являясь результатом поспешной работы,
эти три кодекса вызвали широкую критику. Поэтому встал
вопрос об их переделке, а одновременно велась дискуссия
и работа по созданию нового гражданского кодекса. Сле¬
дует, однако, отметить, что в 1860—1861 гг. внимание печа¬
ти и общественного мнения привлекали (в значительно
большей степени, чем проблема унификации кодексов)
проблемы унификации управления, проблемы, более тесно
связанные с конституционной практикой нового объединен¬
ного государства, с деятельностью местного управления
и его отношениями с центральной администрацией. Унифи¬
кация управления, в общем, непосредственно касалась
повседневных проблем жизни общества и в то же время
находила более прямое и ясное отражение в политической
сфере. Поэтому в новой ситуации, вызванной присоедине¬
нием Эмилии и Тосканы, вопрос о том, следует ли оконча¬
тельно распространить закон Раттацци о коммунах и про¬
винциях на новые территории или нужно разработать новый
закон, который поставил бы отношения между центральной
1 Уголовного кодекса 1839 г., уголовно-процессуального
кодекса 1847 г. и гражданского процессуального кодекса 1854 г.
В Ломбардии действовали австрийский уголовный кодекс 1852 г.
и уголовно-процессуальный кодекс 1853 г., но не существовало
гражданского процессуального кодекса; его заменяли различные
плохо согласовавшиеся между собой законы.
126

властью и местными органами управления на новую осно^
ву,— этот вопрос находился в центре дискуссии о государ¬
ственном устройстве и приобрел значительно большее
политическое значение, чем обсуждение вопроса о кодексах,
которое, впрочем, тогда не раз откладывалось в парламенте.
Законы Раттацци, принятые в 1859 г., были введены
в Эмилии вместе с другими, ранее принятыми пьемонтскими
законами еще до ее присоединения в марте 1860 г. Фарини
и его окружение стремились таким образом пробить брешь
в муниципализме, скрепить союз герцогств и Романьи
и поставить европейскую дипломатию перед лицом фактиче¬
ского присоединения этих территорий к Сардинскому коро¬
левству, дабы сделать неизбежным их формальное присое¬
динение. Между прочим, Фарини в двух декретах от
27 декабря 1859 г. предписал опубликовать в Эмилии пять
сардинских кодексов, которые должны были войти в силу
с 1 мая 1860 г. Был издан также (подвергшийся некоторым
изменениям) закон о коммунах и провинциях от 23 октября
1859 г. Кроме того, приступили к разработке нового терри¬
ториального деления на провинции, округа и коммуны.
Но после плебисцита, когда спало политическое напряже¬
ние, вызванное борьбой за присоединение, в Эмилии (осо¬
бенно в бывших герцогствах Парма и Модена) также рас¬
пространилось недовольство, как это уже было в Ломбар¬
дии, в связи со слишком форсированной пьемонтизацией
институтов и законов. Депутаты от Эмилии в новом парла¬
менте добились, впрочем, чтобы некоторые меры, приня¬
тые в чрезмерной спешке, были изменены \
По-иному сложились события в Тоскане, где государ¬
ственная традиция была более сильной, чем в небольших
эмилианских герцогствах и папском государстве. На Тоска¬
ну не были распространены ни пьемонтские кодексы, ни
закон Раттацци, так что ее объединение с Пьемонтом носило,
по существу, политический, военный и таможенный харак-
1 Так, согласно закону от 20 мая 1860 г., немедленно вступал
в силу в Эмилии только пьемонтский уголовный кодекс; введение
же других кодексов было приостановлено. Затем после оживлен¬
ных парламентских дебатов законом от 27 октября 1860 г. было
установлено, что действие гражданского кодекса Карла Альберта
не будет распространено на Модену и Парму в отличие от Романьи,
где он вошел в силу с 1 января 1861 г.
127

тер и оставалось таковым ещё в течение года после проВедё-
ния плебисцита. В самом деле, в то время, как эмилианские
провинции вскоре после присоединения стали управляться
непосредственно из Турина (и без установления какого-либо
переходного режима), Тоскана получила в силу декрета
от 23 марта 1860 г. временное автономное управление во
главе с принцем Евгением Кариньянским, двоюродным
братом короля, в качестве королевского наместника
и Риказоли в качестве генерал-губернатора. Наместник
и губернатор осуществляли в Тоскане различные функции,
которые, согласно статуту, принадлежали королю и пра¬
вительству. Во Флоренции временно был сохранен «адми¬
нистративный центр», состоявший из старых тосканских
министерств, за исключением военного и морского мини¬
стерств, чьи функции были переданы центральным мини¬
стерствам в Турине. Во главе различных министерств были
поставлены управляющие, зависевшие от губернатора,
который один имел право сноситься с туринским прави¬
тельством.
Решение о временной автономии Тосканы было принято
Кавуром отчасти под давлением Наполеона III, который
до последнего момента стремился воспрепятствовать при¬
соединению этой территории, а отчасти потому, что сам
Кавур был убежден в необходимости осуществлять унифи¬
кацию управления менее поспешно, чем это делало прави¬
тельство Ла Мармора — Раттацци в отношении Ломбардии.
Кавур особенно настаивал на этом моменте в речи, произ¬
несенной в палате депутатов 26 мая 1860 г. (во время деба¬
тов, посвященных ратификации договора об отделении
Ниццы и Савойи). Отвечая на резкий выпад Раттацци по
поводу предоставления автономии Тоскане, Кавур сказал,
между прочим: «Остается фактом (не берусь судить, име¬
лись ли на то основания или нет), остается фактом, что после
вхождения в состав министерства мы обнаружили, что
Ломбардия крайне раздражена теми методами, которые
были применены по отношению к ней, ибо в течение немно¬
гих недель было опубликовано неизвестно сколько тысяч
статей законов и объявлено об их введении в действие —
в новой стране с новыми чиновниками и абсолютно новыми
нормами. И это, бесспорно, породило большое недовольство
в Ломбардии. Не знаю, не впали ли мы здесь в преувеличе¬
ние, но несомненно одно: увидев дурные результаты подоб¬
ного образа действия, мы отказались следовать ему в Тоска¬
128

не... Возможно, спросят о следующем: будут ли сохранены
навсегда особые законы и обособленное управление? Нет,
господа, речь идет совсем о другом. Следовало бы сказать
вот что: намерение правительства (а вы знаете, что, говоря
так, кабинет министров всегда предполагает поддержку
парламента) заключается в частичной модификации законов,
обнародование которых, по его мнению, принесло плохие
результаты в Ломбардии, в изменении этих законов в смы¬
сле предоставления большей свободы, в децентрализации.
Мы не станем там применять эти законы прежде, чем они
не будут модернизированы, ибо, став более либеральными
и менее централизаторскими, эти законы принесут Тоскане,
помимо всех благ свободы и децентрализации, еще и выгоды
автономии. Ибо в чем заключаются блага административ¬
ной автономии? Они заключаются в предоставлении каждой
части социального целого большой свободы действий. Если
нам удастся, а я надеюсь, что с вашей помощью это удастся,
организовать управление на основе этой широкой свободы
на местах, то мы обеспечим Тоскане вместе с унификацион-
ными законами также блага автономии» х.
Итак, Кавур заявил тогда о намерении проводить уни¬
фикацию управления не только более осторожно, чем это
делал Раттацци, но и руководствуясь программой (хотя
еще не окончательно сформулированной) децентрализации
и автономии. В этом вопросе большинство умеренных было
согласно с ним, отчасти по идеологическим мотивам —
поскольку речь шла о людях, идейно сформировавшихся
в первой половине века под влиянием принципов либерализ¬
ма, восхвалявшего местное самоуправление по английскому
образцу и решительно отвергавшего централизацию как
порождение якобинизма,— но в еще большей степени по
политическим мотивам, обусловленным создавшимся тогда
в Италии положением. В самом деле, умеренные в Ломбар¬
дии и Эмилии были чувствительны к недовольству, прояв¬
лявшемуся в их областях, а умеренные Тосканы опасались
за будущее этой части страны; кроме того, усилились ста¬
рые автономистские устремления лигурийцев и сардинцев,
да и среди самих пьемонтских умеренных находились люди,
обеспокоенные перспективой полного растворения Пьемонта
в рамках нового большого королевства. Именно пьемонтец,
1 Речь 26 мая 1860 г. «Atti Parlamentari, Camera, Discussioni,
Legislature», vol. VII, p. 317.
9—445
129

принадлежавший к бюрократии Сардинского королевства,
граф Густаво Понца ди Сан Мартино (уже в 1853 г. разра¬
ботавший проект административной реформы, предусматри¬
вавший, между прочим, учреждение в королевстве шести
крупных межпровинциальных органов управления) набро¬
сал тогда план нового государственного устройства, про¬
никнутый идеей децентрализации и стремлением к регио¬
нализму. Этот план был представлен на рассмотрение Мин¬
гетти и «поразил» его, как он сам писал 23 апреля 1860 г.
Джузеппе Пазолини. «Если представить,— говорилось
далее в этом письме Мингетти,— что правительство действи¬
тельно желает отказаться от многих прерогатив и намерено
передать в руки местного управления и провинциальные
дороги, и проведение ирригационных работ, и заботу о лесах,
и всю систему образования, включая университеты, — сло¬
вом, все, кроме законодательства, внешней политики, армии,
флота и государственной полиции,— в таком случае, каким
образом удастся сохранить наши маленькие традиционные
провинции? Не вызовет ли это беспредельной расточитель¬
ности, резкого увеличения численности служащих и чинов¬
ников? Хватит ли людей и средств? Теперь, напротив,
представьте себе большие провинции с одним или двумя
миллионами человек населения, разве они не имели бы
достаточных средств для этого? И разве не облегчили бы
они центральное управление? В таком случае сохранилась
бы та местная жизнь, которая присуща Италии, а прави¬
тельству сопутствовал бы больший успех в его деятельности
и в его верховном руководстве» \
Эти «крупные провинции», которые Понца ди Сан Мар¬
тино и Мингетти казались необходимыми для функциони¬
рования децентрализованной системы управления, должны
были быть неизбежно отождествлены с областями (региона¬
ми), как только проект реформы получил бы более четкую
форму. Но разработка такого проекта предполагала реше¬
ние сложных юридических и политических проблем. Поэто¬
му Фарини, ставший министром внутренних дел 22 марта
1860 г. и также убедившийся в необходимости реформы
управления, представил 16 мая палате депутатов проект
закона о создании «временной секции Государственного
совета по подготовке законопроектов». С некоторыми поправ-
1 «Carteggio tra Marco Minghetti e Giuseppe Pasolini», a cura di
Guido Pasolini, Torino, 1924—1930, vol. Ill, p. 47.
130

ками предложение Фарини было принято; закон от 24 июня
1860 г. учреждал Временную законодательную комиссию
при Государственном совете, состоявшую из 20 членов —
сенаторов, депутатов и государственных советников. В ее
состав вошли Мингетти и Пазолини от Эмилии, Перуцци
и Сальваньоли от Тосканы, Джулини делла Порта и Гуэррье-
ри-Гонзага от Ломбардии и Карло Кадорна, Ланца и Пон-
ца ди Сан Мартино от Пьемонта.
13 августа 1860 г. Фарини торжественно открыл заседа¬
ние комиссии, представив ей «Записку», излагавшую прин¬
ципы, которые правительство намеревалось положить
в основу проектируемой реформы. Эта «Записка» явилась
первым официальным документом, связанным с планом
областного (регионального) устройства, вошедшим в исто¬
рию как план Фарини — Мингетти. В «Записке» чуть ли
не с федералистских позиций обосновывалась целесооб¬
разность образования областей с учетом действительно
существующих «подразделений, которые обусловлены при¬
родными и историческими условиями». Проводилось разли¬
чие между этими областями и «государствами, бесповоротно
отвергнутыми волей нации», государствами, которые «даже
не всегда совпадали с естественными границами областей,
обусловленными самой природой и историческим разви¬
тием Италии, ибо большинство их явилось плодом соглаше¬
ний между иностранными державами и следствием длитель¬
ных злосчастных завоеваний, поправших наше националь¬
ное право». Словом, Фарини предлагал учитывать и, где
необходимо, восстановить «естественные центры итальян¬
ской жизни». В самом деле, из названных им шести обла¬
стей 1 четыре (Пьемонт, Ломбардия, Лигурия, Тоскана)
соответствовали региональным государствам, сформиро¬
вавшимся в XIV — XVI вв. и существовавшим как особые
территориально-политические образования до конца
XVIII в. (а Тоскана — даже до момента ее присоединения
к Сардинскому королевству); другая область — Сардиния
обладала ярко выраженными особенностями и также явля¬
лась государством, хотя и находившимся в подчиненном
положении сначала в рамках огромной испанской империи,
а затем вплоть до революции 1848 г. в рамках Савойской
1 Следует учитывать, что к моменту представления «Записки»
Фарини Сицилия была уже освобождена, но еще не присоединена
к Сардинскому королевству и что Гарибальди еще не высадился
на континенте.
9* 131

монархии. Следовательно, одна лишь Эмилия представляла
собой почти исключительно географическую область, ибо
факт существования в Древнем Риме аналогичной области
вряд ли мог иметь какое-либо значение. Впрочем, именно
относительно целесообразности образования области Эми¬
лия комиссия тотчас же высказала некоторые сомнения.
Как бы то ни было, Фарини поспешил далее в «Записке»
устранить все то, что могло дать повод для истолкования
его предложения в федералистском духе. Так, он недвусмыс¬
ленно выступил против предоставления областям «избирае¬
мого правительства, подобного тому, которое столь подхо¬
дит для провинций и коммун». Фарини обосновывал эту
позицию тремя довольно спорными положениями, утверж¬
дая, что автономия провинций и коммун оказалась бы
под угрозой; что власть национального парламента была
бы ущемлена вследствие создания в городах, являвшихся
прежде столицами государств, советов, наделенных широ¬
кими полномочиями и правом принимать решения, и что
не следует множить несообразности децентрализации только
ради определенного числа областных центров. Наряду
с этими аргументами, явно расходившимися с первоначаль¬
ными положениями «Записки», Фарини предложил внести
ряд изменений в закон от 23 октября 1859 г., в частности
о передаче в ведение провинций различных функций актив¬
ного управления. Однако, не упомянув конкретно ни
об одной функции, которую можно было бы отнести к само¬
стоятельной компетенции областей, Фарини ограничился
предложением учредить в каждой области пост губернатора,
представляющего исполнительную власть и наделенного
довольно широкими полномочиями. Кроме того, он пред¬
ложил комиссии обсудить, допустимо ли будет «создать
при губернаторе немногочисленное собрание провинциаль¬
ных делегатов» \
Крайняя робость и неопределенность, с какими Фарини
развивал тогда свой план областного управления, несомнен¬
но, немало содействовали провалу проекта реформы адми¬
нистративного управления, что, однако, произошло позд¬
нее. Мотивы этой позиции Фарини, впрочем разделявшейся
Кавуром, следует искать в унитаризме умеренных, к кото¬
рому они пришли совсем недавно и потому их унитаризм
1 Текст «Записки» Фарини перепечатан в работе: С. Р a v о и е,
Amministrazione centrale е amministrazione periferica da Rattazzi
a Ricasoli (1859—1866), Milano, Giuffre, 1964, p. 279—286.
132

был весьма пуглив. Но возможно также, что особая осторож¬
ность, проявленная в этом вопросе председателем Совета
министров и министром внутренних дел, была обусловлена
общей ситуацией, тогда еще очень неопределенной, и перс¬
пективой нового пересмотра проблем, касающихся госу¬
дарственного устройства, в случае присоединения всего
Королевства обеих Сицилий к Северно-центральному коро¬
левству (отныне такое присоединение стало уже вероятным,
но нельзя было предвидеть, как оно конкретно произойдет).
Во всяком случае, опираясь на «Записку» Фарини,
комиссия ревностно принялась за дело, и уже 31 августа
председатель Государственного совета Дезамбруа смог
направить министру внутренних дел ряд «Предложений» 1
(одобренных комиссией большинством в 14 голосов против
5), в которых проектируемое областное устройство обретало
несколько более конкретную форму. В самом деле, комис¬
сия предложила, чтобы каждая область «управлялась обла¬
стной комиссией, имеющей право принимать решения»
и состоящей из комиссаров, избираемых провинциальными
советами; в то же время предлагалось, чтобы губернатор,
представляющий в области центральную исполнительную
власть, осуществлял бы также функции областной испол¬
нительной власти вместе с двумя асессорами, назначаемыми
областной комиссией. Наконец, комиссия предложила,
чтобы в компетенцию областей входило все, связанное
с дорогами, портами, плотинами и другими речными соору¬
жениями, помощь умалишенным и подкидышам, высшее
образование, право регламентации в области лесного дела,
сельского хозяйства и охоты.
Выступив 18 сентября, Фарини затронул, между про¬
чим, и этот вопрос. Он выразил принципиальное согласие
с предложениями комиссии и призвал ее продолжить
работу с целью представить правительству окончательный
проект1 2.
Десятью днями позже Фарини покинул Турин, чтобы
сопровождать короля в Южную Италию. Декретом 6 ноября
Фарини был назначен королевским наместником на конти¬
нентальном Юге. Министр юстиции Кассинис временно
исполнял обязанности министра внутренних дел до 30 ок .
1 Текст «Предложений» также перепечатан у: С. Pavone,
op. cit., р. 287—290.
2 См. письмо Фарини Дезамбруа от 18 сентября 1860 г., С. Ра¬
у о n е, op. cit., р. 290.
133

тября, когда на этот пост был назначен Мингетти. Послед¬
ний решил дать новый толчок работам Законодательной
комиссии, которая затем пополнилась новыми членами
от Сицилии и Неаполя. На ход работ комиссии и прежде
всего на судьбу проектов реформы управления, разрабо¬
танных тогда Мингетти, оказали, однако, решающее влия¬
ние проблемы, возникшие вследствие присоединения Юга.
3. Государственное устройство и проблема Юга
с ноября 1860 г. до выборов 27 января 1861 г.
Присоединение Юга породило проблемы, значительно
более сложные и трудные, чем проблемы, вызванные при¬
соединением других территорий. Это объяснялось тремя
основными причинами: значительным различием между
Югом и Севером в уровне экономического развития и в обще¬
ственной структуре; внутренним кризисом Королевства
обеих Сицилий, значительно более глубоким, чем кризис,
пережитый другими государствами; особыми событиями,
связанными с освобождением Юга (то есть гарибальдийская
экспедиция, конфликт между Кавуром и Гарибальди, вме¬
шательство короля, имевшее целью ликвидировать полити¬
ческое влияние гарибальдийской диктатуры еще до того,
как были подавлены последние очаги военного сопротивле¬
ния Бурбонов)х. Но еще большему усложнению всех
проблем в немалой степени содействовало иллюзорное
убеждение умеренных, что с ликвидацией гарибальдийского
правительства и переходом власти в их руки удастся эффек¬
тивно разрешить кризис, охвативший Юг.
Умеренные изображали в мрачных тонах действия
гарибальдийского правительства, обвиняя его в произволе,
беспорядке в управлении, разбазаривании средств, в прак¬
1 «Я резюмирую в двух словах военно-политическую концеп¬
цию, которая должна быть осуществлена. Сначала восстановить
порядок в Неаполе, затем усмирить короля. Горе, если порядок
будет обратным... Нужно не допустить того, чтобы осада Гаэты
предшествовала вступлению Виктора Эммануила в Неаполь». См.
письмо Кавура Фарини от 5 октября 1860 г., С. С a v о и г, Carteg-
gi. La liberazione del Mezzogiorno e la formazione del Regno d’Italia
(a сига della Commissione editrice), Zanichelli, Bologna. 1952, vol,
III, p. 38—39.
134

тике фаворитизма при назначении на должности и т. д.
Эти обвинения, являвшиеся в большой степени плодом
умышленного преувеличения неаполитанских умеренных
и агентов Кавура на Юге, были использованы пропагандой
умеренных для оправдания королевского вторжения в гла¬
зах консервативно настроенных кругов Европы; в опреде¬
ленной мере в эти обвинения поверил даже Кавур и его
окружение. На самом деле гарибальдийская диктатура
должна была не только вести тяжелую борьбу в связи
с восстаниями и вследствие этого принимать непредвиден¬
ные меры, носившие неизбежно импровизированный харак¬
тер; диктатуре пришлось также столкнуться с тяжелейшим
кризисом, охватившим здесь государственное управление.
В Сицилии кризис этот разразился, в общем, за несколько
дней до высадки гарибальдийской экспедиции, между тем
как в континентальных провинциях королевства он начался
сейчас же после издания королевского акта от 25 июня
(в котором Франческо II объявил о проведении либераль¬
ных реформ) и поэтому продолжался уже почти два месяца,
когда Гарибальди высадился 18 августа в Калабрии. Кроме
того, гарибальдийская диктатура не являлась в полном
смысле слова диктаторским правительством, состоящим
почти исключительно из левых деятелей. В самом деле,
сначала в Палермо, а затем в Неаполе Гарибальди образо¬
вал министерства преимущественно из умеренных или
из лиц, занимавших центристские позиции, правда одно¬
временно он назначил генеральными секретарями (обладав¬
шими не очень ясными, но фактически чрезвычайно широ¬
кими полномочиями) Криспи, а затем Бертани (первого
в Сицилии, а второго в континентальных провинциях). Так
возник дуализм власти, углубившийся в результате анти-
гарибальдийских действий кавуровских агентов, и это еще
более усилило разброд, особенно на континентальном Юге
к концу гарибальдийского правления; в Сицилии же в то
же самое время события развивались несколько иначе.
В самом деле, Мордини, назначенному 17 сентября
Гарибальди продиктатором Сицилии вместо Депретиса
и выполнявшему свои обязанности до 2 декабря, когда
в Палермо обосновался королевский наместник Монтеце¬
моло, удалось прийти к соглашению с умеренными-автоно¬
мистами и в определенной мере упорядочить управление.
В эти два месяца на острове воцарилось относительное спо¬
койствие, так как после жестоких репрессий, осуществлен¬
135

ных летом самими вооруженными силами гарибальдийцев \
крестьянские движения прекратились, а пропаганда Бурбо¬
нов имела ничтожный отклик в Сицилии. Мордини при¬
шлось отказаться от созыва декретированного им 5 октяб¬
ря сицилийского Учредительного собрания (последнее
должно было вынести решение об объединении острова
с Италией) и назначить на 21 октября плебисцит, как это
было сделано на континенте. Тем не менее, идя навстречу
пожеланиям автономистов, он назначил 19 октября «Чрез¬
вычайный государственный совет для изучения порядков
и установлений, призванных сочетать особые нужды Сици¬
лии с общими потребностями объединения и процветания
итальянской нации, и представления правительству мнений
на этот счет». Председателем совета был демократ Грегорио
Угдулена, а вице-председателем — умеренный Мариано Ста-
биле 1 2. Большинство в совете принадлежало умеренным,
причем все они в большей или меньшей степени были
убежденными автономистами. Среди них были некоторые
из наиболее видных представителей сицилийской культуры,
такие, как Микеле Амари, Станислао Каннидзаро, Фран¬
ческо Феррара, Франческо Паоло Перес. Спустя приблизи¬
тельно месяц совет составил доклад, опубликованный
26 ноября 1860 г. В нем развивались в последовательно
автономистском духе (порой с достаточно ощутимой кон¬
сервативной окраской) идеи областного управления, содер¬
жавшиеся в «Записке» Фарини и в ранее упомянутых пред¬
ложениях Законодательной комиссии. В самом деле, эти
документы вызвали очень большой интерес в Сицилии
и оживили надежды автономистов 3.
1 Мордини по совету демократа Саверио Фриша пошел навстре¬
чу требованиям крестьян, издав два декрета: один от 4 октября
о ликвидации десятины и другой, от 18 октября, о разделе на уча¬
стки церковных земель (см. т. IV данного труда, стр. 491). Однако
эти декреты остались неосуществленными и были затем отменены.
2 Другой вице-президент, назначенный Мордини, автономист
Эмерико Амари, отказался от предложенного ему поста на том осно¬
вании, что Сицилии не было предоставлено право сформулировать
через посредство избранного собрания «основные условия ее при¬
соединения». См.: F. Maggiore Per n i, Per Emerico Amari,
Palermo, 1875, p. 65.
3 О дискуссии, развернувшейся в Сицилии в связи с проектом
Фарини, и о сицилийском автономизме см.: S. М. G а и с i, L’auto-
nomismo siciliano nello Stato unitario, «La Sicilia e 1’unita d’Italia.
Atti del Congresso internazionale di studi storici sul Risorgimento
italiano (Palermo 15—20 aprile 1961)», Feltrinelli, Milano, 1962, vol.
I, p. 221—267.
136

В докладе сицилийского Чрезвычайного государствен¬
ного совета предлагалось, между прочим, чтобы Сицилия
образовала одну из областей, предусмотренных проектом
Фарини, чтобы она, «как всякая другая подобная область»,
пользовалась «правом решающего голоса и обладала бы
наместником, назначаемым королем», чтобы областной совет
Сицилии был сформирован «путем прямых выборов так,
чтобы каждый член совета представлял по крайней мере
пять тысяч жителей»; чтобы к компетенции области относи¬
лись общественные работы, народное образование, обще¬
ственная благотворительность, кредитные институты, сфера
деятельности которых ограничивалась бы только областью;
чтобы решения совета получали бы «силу закона в области
после санкции наместника» \ Но эти предложения, которые
справедливо были оценены как «набросок областного ста¬
тута» 1 2, ни в коем случае не могли быть приняты туринским
правительством, поскольку Кавур рассматривал области
скорее как средство децентрализации управления 3, чем
как автономные образования, а Мингетти, приступивший
тогда к переработке проекта Фарини, руководствовался
взглядами, немногим отличавшимися от этой точки зрения
Кавура. Возможно, что позиция сицилийского Государ¬
ственного совета была обусловлена иллюзорной надеждой
на то, что Кавур и Мингетти расположены признать основы
автономии, предусматривавшиеся проектом областного
устройства, но более вероятно, что умеренные из числа
автономистов, составлявшие большинство совета, стреми¬
лись провозгласить самый принцип автономии, хотя и были
убеждены, что лишь незначительная часть их предложений
осуществима.
Напротив, на континентальном Юге умеренные стреми¬
лись прежде всего парализовать деятельность правитель¬
1 Доклад опубликован у С. Pavone, op. cit., р. 309—327.
2 S. М. Ganci, op. cit., p. 241.
3 Кавур, уже в июле безоговорочно отвергший предложение
Феррары разрешить проблему присоединения Сицилии в федера¬
листском духе (см. «Liberazione del Mezzogiorno», v. I, p. 296—305),
подтвердил свое враждебное отношение к федерализму в письме
к Джачинто Карини от 19 октября 1860 г. Это письмо он закончил
такими словами: «Сицилия может положиться на министерство
в том, что касается принятия системы широчайшей децентрали¬
зации управления. Мы ввели систему областей, парламент должен
сделать ее плодотворной» («Liberazione del Mezzogiorno», vol. Ill,
p. 145).
137

ства Бертани и губернаторов — демократов или прогрес¬
сивных либералов, назначенных Гарибальди в разные
провинции (их деятельность сама по себе была малоэффек¬
тивной), и одновременно старались ускорить присоединение
Юга к королевству Виктора Эммануила, полагая, что это
гарантирует их как от демократической революции, так
и от бурбонской реакции, поддержанной восстанием кре¬
стьян. Эти цели были практически достигнуты к началу
октября после отставки Бертани с поста генерального
секретаря и назначения Паллавичино продиктатором кон¬
тинентальных провинций. Именно тогда расстройство управ¬
ления достигло своего апогея, а о поддержании обществен¬
ного порядка за пределами столицы нечего было и думать,
поскольку бурбонская полиция распалась, национальная
гвардия была скверно организована и плохо вооружена,
а гарибальдийские войска были в основном заняты борьбой
с бурбонской армией и с крестьянскими восстаниями, все
более ширившимися в областях Ирпиния, Саннио и Молизе.
Кроме того, разразился серьезный финансовый кризис,
вызванный расходами на содержание сражающейся армии
и углублявшийся прекращением поступления налогов на
обширных территориях королевства. Очень скоро дал о себе
знать и тяжелый экономический кризис, характеризовав¬
шийся ростом дороговизны и безработицы. В самом деле,
в 1860 г. почти повсюду был плохой урожай, а в Южной
Италии к этому еще добавились отрицательные последствия
войны, беспорядок в управлении, крестьянские восстания
и бандитизм.
Итак, когда Фарини 9 ноября 1860 г. возглавил прави¬
тельство в качестве генерального наместника континен¬
тального Юга, наделенного, по существу, неограниченными
полномочиями (за исключением военных дел), он, несомнен¬
но, столкнулся с серьезными трудностями. Его первейшая
задача, по мнению Кавура, должна была заключаться
в устранении из администрации всех тех, кто был назначен
гарибальдийским правительством. «Обходитесь хорошо
с Гарибальди,— писал Кавур Фарини 13 октября,—
а также с этим глупцом Паллавичино. Всех других штат¬
ских пошлите к черту»1. А 5 ноября он настаивал: «Вы
1 «Liberazione del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 101.
138

должны стать фактически, если не номинально, диктатором.
Назначайте управляющих. Вам надлежит без всякого
снисхождения очистить стойла, забитые навозом из сторон¬
ников Бертани, Конфорти и им подобных» х. Что же касает¬
ся унификации управления, то советы, исходившие из
Турина, напротив, отличались осторожностью, а подчас
носили чрезвычайно общий характер: «Кавур тебе уже
высказал,— писал Мингетти Фарини 1 ноября,— свои
идеи о королевстве, или о бывшем Неаполитанском коро¬
левстве: надо сохранить все, что только можно, от прежней
администрации, наладить то, что находится в состоянии
расстройства и беспорядка (а масштабы этого расстройства,
должно быть, огромны) и подготовить будущее. Полагаю,
что это и твоя идея, и я разделяю ее всей душой. Опыт
прошлого убедил нас в том, что в области управления не
следует спешить с переменами» 1 2. Исходя из этого, Фарини
наметил свою правительственную программу, которую
изложил в общем виде в «Докладе королю», опубликован¬
ном в Неаполе 10 ноября. Он подтверждал свои идеи децен¬
трализации, уже изложенные ранее в августовской «Запис¬
ке», заявлял о своем намерении обеспечить порядок
и заняться самыми неотложными проблемами в ожидании
выборов и созыва парламента и в заключение призывал
к согласию 3.
В сущности, программа Фарини была призывом к сотруд¬
ничеству, обращенным к бывшим сторонникам Бурбонов
и к той многочисленной группе умеренных Юга (приняв¬
ших идею единства в последний момент), которых можно
назвать автономистами не столько потому, что они отстаи¬
вали ясную программу автономии для континентального
Юга 4, подобную программе, разработанной тогда сицилий¬
скими автономистами, сколько потому, что они были свя¬
заны с традициями и порядками старого королевства и были
заинтересованы в сохранении в Неаполе административно¬
1 Ibid., р. 287.
2 «Liberazione del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 252.
3 «Доклад королю», «Relazione al ге», составленный Фарини,
опубликован у: С. Pavone, op. cit., p. 301—304.
4 Группа сторонников Джоберти (самыми видными ее предста¬
вителями в Неаполе были Энрико Ченни, Федерико Персико
п Джакомо Саварезе), долгое время стоявших на автономистских
позициях и полемизировавших с гегельянцами, также не разрабо¬
тала в 1860 г. четкой автономистской программы. Впрочем, влияние
этой группы было тогда очень невелико.
139

го центра самого Юга. Эти настроения глубоко укоренились
в сознании высшего слоя буржуазии и той части аристо¬
кратии, которая не бежала с Бурбонами, а также в созна¬
нии адвокатского сословия, судей и бюрократии старого
режима. На деле же Фарини, отстраняя демократов и вооб¬
ще всех тех людей, принадлежавших главным образом
к мелкой провинциальной буржуазии, которые выдвину¬
лись при гарибальдийском правительстве, не сумел в то
же время привлечь на свою сторону автономистов. Достиже¬
ние политического компромисса с этими последними было
объективно очень трудным делом, поскольку неаполитан¬
ский автономизм, унаследовавший централизаторские тра¬
диции бывшего королевства, мог быть осуществлен на прак¬
тике лишь в форме федерации (ибо только так возможно
было сохранить особенности законодательства, а также адми¬
нистративного устройства неаполитанского государства).
Между тем Фарини, хотя в своей правительственной про¬
грамме он и заявил о стремлении «отнестись с полным ува¬
жением к системе децентрализации и административной
свободы» не входил в подробности и не объяснял, почему
все еще не поднят вопрос о том, должен ли континентальный
Юг быть разделенным на различные области или должен
образовать единую область 1 2; кроме того, Фарини намере¬
вался ввести на Юге пьемонтское законодательство, хотя
1 Письмо Фарини Кавуру от 14 ноября 1860 г., «Liberazione
del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 323.
2 Мингетти в ранее цитировавшемся письме к Фарини от 1 нояб¬
ря писал следующее: «Я полагаю, что территориальное устройство
Неаполитанского королевства превосходно, а размеры коммун
и провинций и численность их населения таковы, какими им и над¬
лежит быть, дабы можно было заниматься местными делами и нуж¬
дами. На случай, если идея областей, кою ныне изучают во всех
подробностях, возобладает, я придерживаюсь того мнения, что
континентальная часть (за исключением, разумеется, Сицилии)
должна непременно составить единую область, учитывая огромные
размеры Неаполя, превосходящие все остальное, и тот факт, что
всякое другое территориальное деление было бы надуманным
и не отвечало бы традициям, обычаям и установившимся интересам.
Но об этом у нас еще будет время поговорить» («Liberazione del
Mezzogiorno», v. Ill, p. 252). Напротив, мнение о целесообразности
разделения Юга на несколько областей в целях уменьшения «нездо¬
рового влияния, оказываемого Неаполем на всю остальную терри¬
торию», отстаивал тогда Джино Каппони, как о том свидетельствует
Леопольдо Галеотти в письме к Мингетти от 2 декабря 1860 г.,
опубликованном в книге: L. L i р р а г i n i, Marco Mighetti, Bologr
па, 1942, vol. I, p. 356,
140

и постепенно и с некоторыми изменениями. Но компромисс
оказался попросту невозможным потому, что Фарини
образовал свое правительство (официально называвшееся
Наместнический совет) почти исключительно из эмигрантов,
недавно вернувшихся в Неаполь. Среди них было несколь¬
ко выдающихся людей (достаточно назвать Джузеппе Пи-
занелли, Антонио Шалоя и Сильвио Спавенту), однако
почти все они прониклись пьемонтскими настроениями
и стали почти чужими на Юге. Эти люди, имевшие в Неаполе
немногих друзей, образовали узкую группу, так что их
правительство стало походить на «клику» \
Назначение Фарини 23 ноября Консульты в числе 30 че¬
ловек, уполномоченной подготовить законодательные меро¬
приятия и высказать свое мнение правительству, ненамного
улучшило отношения между правительством наместника
и местными умеренными, но зато усилило среди них автоно¬
мистские настроения и вызвало тревогу среди убежденных
унитаристов, таких, как Манчини (который в течение
нескольких недель принимал участие в работах самой
Консульты) и Кассинис, министр юстиции в туринском
правительстве, направленный Кавуром в середине ноября
в Неаполь, чтобы контролировать действия короля1 2.
В самом деле, этот последний стремился проводить личную
политику и старался привлечь демократов и офицеров-
1 Наместнический совет был образован 10 ноября в составе:
Гаэтано Вентимилья (внутренние дела и полиция), Джузеппе
Пизанелли (суд и церковные дела), Антонио Шалоя (финансы),
Родольфо Д’Афлитто (общественные работы), Джузеппе Девин-
ченци (сельское хозяйство), Раффаэле Пириа (образование), Камил¬
ло Караччоло ди Белла, Паскуале Станислао Манчини и Джузеппе
Ферриньи — советники без портфеля, Руджеро Бонги — секретарь
совета. Преобладание эмигрантов, и так весьма заметное, еще более
усилилось 21 ноября в результате изменений, вызванных отставкой
Вентимилья, бывшего бурбонского чиновника и представителя
местных умеренных кругов. Вместо него в состав совета вошел
Сильвио Спавента, которому была поручена полиция, в ведение
же Д’Афлитто были переданы внутренние дела, Девинченци —
департамент общественных работ и сельского хозяйства, а Фер¬
риньи — департамент по делам культа. Манчини и Караччоло
ди Белла 27 ноября вышли в отставку. О позиции эмигрантов
и об особенностях их правительства, походившего на «клику»,
см. письмо П. Виллари к Фарини от 9 декабря 1860 г. («Liberazione
del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 41—43).
2 Виктор-Эммануил провел в Неаполе весь ноябрь; затем
он отправился с Кассинисом в Палермо водворять там генерального
наместника Сицилии Монтецемоло, а потом возвратился в Неаполь,
где находился до 27 декабря, когда он отправился обратно в Турин.
141

гарибальдийцев на свою сторону, что шло вразрез с полити¬
ческой линией, которой следовали военный министр Фанти
и сам Фарини. Кассинис и Манчини, убежденные в необ¬
ходимости быстрейшей унификации законодательства
и управления, в своих письмах к Кавуру 1 обвиняли Фари¬
ни в инертности и слабости по отношению к автономистам,
за которыми, как они опасались, стояли сторонники Бур¬
бонов и мюратисты. В самом деле, Фарини не проявил
в Неаполе той энергии, какую он обнаружил во время
пребывания в Эмилии. Следует, однако, напомнить, что
он перенес тогда болезнь и пережил тяжелое семейное горе
и что его правительственную политику затрудняли обстоя¬
тельства, не зависевшие от его воли, такие, например, как
позиция, занятая Фанти и другими военными руководите¬
лями; последние, озабоченные прежде всего осадой Гаэты
и безопасностью Неаполя, недостаточно помогали Фарини
в подавлении бандитизма и восстаний, вспыхнувших в про¬
винции. Кроме того, Шалоя, ответственный за финансовую
и экономическую политику, руководствовался доктриной
свободной торговли, мало соответствовавшей сложившейся
тогда чрезвычайно трудной обстановке, а также иллюзорной
надеждой на то, что он может справиться с финансовыми
трудностями, не прибегая к поддержке центрального пра¬
вительства. Такая политика в конечном счете привела
к углублению финансового кризиса, не оказав сколько-
нибудь заметного сдерживающего влияния на дороговизну
и безработицу.
Эти и другие ошибки и неблагоприятные обстоятельства
содействовали, несомненно, неудаче правления Фарини,
но основной ее причиной, в сущности, был тот факт, что
не удалось опереться на прочную политическую базу.
На это ясно указал именно Шалоя в письме к Кавуру от
27 декабря 1860 г.: «Мы столкнулись здесь не с великими
препятствиями и устрашающими трудностями, а кое с чем
похуже: с отсутствием у правительства, по крайней мере
в течение длительного времени, иной опоры, кроме силы. Мы
подобны идущему по песку и не имеющему никакой опоры.
Ваш путь не преграждают ни реки, ни горы, и, однако же,
вы не в силах продвинуться вперед. Кроме того, бесконеч¬
ное недовольство, обиды, претензии, низкое честолюбие
связывают нас непоправимым образом. Мы, искушенные
1 Многие письма Кассиниса и Манчини к Кавуру опублико¬
ваны в «Liberazione del Mezzogiorno», vol. Ill—IV.
142

политики и, осмелюсь сказать, люди принципиальные,
не можем управлять здесь, где утрачено всякое прави¬
тельственное чутье... Напряженная работа и побольше
карабинеров; приход к власти личностей, не скомпромети¬
ровавших себя и способных откровенно говорить со всеми;
возможность использовать силу без соблюдения особых
формальностей и широкая смена чиновников — вот, на
мой взгляд, единственное средство объединить Неаполь
с Италией» 1.
Поспешный роспуск Южной армии (то есть армии Гари¬
бальди) наряду с отстранением либо оттеснением на вто¬
ростепенные посты многих людей из администрации времен
гарибальдийской диктатуры во многом содействовали суже¬
нию политической базы наместничества, ибо эти меры уда¬
рили по группам людей, которые были унитаристами либо
по убеждению, либо в силу материальной заинтересованно¬
сти и готовы были бороться даже с оружием в руках против
реакции Бурбонов. Армия Гарибальди в конце кампании
против бурбонских войск насчитывала около 53 тыс. чело¬
век, из них немногим более 23 тыс. прибыли на Юг в составе
различных экспедиций в период между маем и сентябрем
и являлись почти все без исключения северянами, а почти
30 тыс. человек были уроженцами Юга (главным образом
из Сицилии, Калабрии, Лукании и Чиленто), завербован¬
ными во время наступления Гарибальди. Кроме того,
в Ирпинии, Саннио, Молизе, Апулии и в Абруццах были
созданы отряды добровольцев и группы из мобилизованной
национальной гвардии численностью несколько тысяч чело¬
век. Эти подразделения, возглавляемые, как правило, демо¬
кратами и прогрессивными либералами, действовали весьма
активно при подавлении бандитизма и пробурбонских вос¬
станий в сельской местности. В Южной армии насчитыва¬
лось более 7 тыс. офицеров. Несомненно, их было слишком
много в сравнении с общей численностью армии (это объяс¬
няется щедростью Гарибальди при назначениях и произ¬
водстве в чин). Во всяком случае, многие из этих офи¬
церов были мужественными людьми, обладавшими незау¬
рядными военными способностями; сам же Гарибальди
намеревался провести среди них чистку с целью признания
воинских званий его офицеров, о чем он просил короля 1 2.
1 «Liberazione del Mizzogiorno», vol. IV, p. 143—144.
2 См. письмо Гарибальди королю от 3 октября 1860 г., опубли¬
кованное у: G. Е. С u г a t u 1 о, Garibaldi, Vittorio Emanuele
143

После отъезда Гарибальди на Капреру его генералы
попросили короля преобразовать Южную армию в армей¬
ский корпус регулярной армии, состоящий из пяти дивизий
и призванный стать в будущем центром притяжения для
всех добровольцев в случае войны против Австрии, которую
гарибальдийцы надеялись начать весной 1861 г. Виктор
Эммануил из симпатии к гарибальдийским бойцам, а также
стремясь подчинить, насколько это было возможно, демо¬
кратов своему влиянию, отнесся к этому проекту благоже¬
лательно. Но находившиеся в Неаполе генералы регуляр¬
ной армии, которые, как писал Фарини, «хотели бы всех
гарибальдийцев проглотить между делом»* 2 , энергично вос¬
противились этому, встретив поддержку у генерала Фанти,
угрожавшего выйти в отставку с поста военного министра,
если король решит настоять на осуществлении этого плана.
Вопрос затем был решен Кавуром, также относившимся
враждебно к проекту создания столь значительного корпуса
добровольцев, и тем же Фанти, отправившимся на несколько
дней в Турин. 16 ноября 1860 г. был опубликован декрет
(датированный, однако, 11 ноября), осуществление которо¬
го привело к роспуску Южной армии.
Добровольцам предложили на выбор: либо в течение
двух лет нести военную службу в специально создаваемом
корпусе, либо выйти в отставку с выплатой наградных в раз¬
мере месячного жалованья солдатам и полугодового жало¬
ванья офицерам. Большая часть добровольцев, рассматри¬
вая предложение об отставке как доказательство того, что
никаких надежд на войну с Австрией в недалеком будущем
нет, решили принять это предложение. Однако выплата
наградных надолго затянулась, что вызвало протесты и вол¬
нения среди гарибальдийцев, остававшихся в Неаполе и его
окрестностях. Это были преимущественно южане, поскольку
почти все северяне возвратились домой в декабре. Послед¬
ние, хотя и были, в общем, возмущены правительством,
оставались достаточно спокойными и легко вернулись
к гражданской жизни. Кроме того, добровольцы-южане
стали также объектом дискриминации со стороны пьемонт¬
ского генерала Якопо Дженова ди Ревеля, назначенного
е Cavour nei fasti della patria, Bologna, 1911, p. 355. Письмо цити¬
руется в т. IV данного труда, стр. 555.
2 Письмо Фарини Кавуру от 14 ноября 1860 г., «Liberazione
del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 327.
144

Фанти главой специального отдела военного министерства;
перед этим отделом, находившимся в Неаполе, была постав¬
лена задача ликвидации гарибальдийской армии. В самом
деле, Ревель проявил крайнюю жесткость при аттестации
добровольцев и отказал в вознаграждении, предусмотрен¬
ном законом, всем тем, у кого документы не были, на его
взгляд, в полном порядке; иначе говоря, он решил провести
разграничение между «подлинными» добровольцами и теми,
кто, по его выражению, «сбежался для грабежа». К послед¬
ним он относил главным образом южан, многие из которых
вступили в ряды гарибальдийской армии уже в период
военной кампании и не принимали активного участия в сра¬
жениях, однако они несли гарнизонную службу и подавляли
восстания, что также было необходимо. Кроме того, Ревель
отказался признать в качестве «подлинных» добровольцев
членов местных добровольческих отрядов. Это решение
ударило по некоторым карьеристам и любителям легкой
наживы, но в то же время вызвало недовольство значитель¬
ной части мелкой провинциальной буржуазии Юга и оттолк¬
нуло силы, которые могли бы быть очень полезны в деле
предотвращения и подавления бандитизма.
Трудная обстановка, сложившаяся на Юге в декабре
1860 г., вызвала у Кавура большую озабоченность. Под
впечатлением докладов Кассиниса и Манчини он считал
политику Фарини в отношении автономистов слишком
мягкой и не раз побуждал наместника поторопиться с уни¬
фикацией законодательства и управления. Став неистовым
поборником единства, Кавур, говоря о своем стремлении
отстоять объединение Италии, стал выражаться в якобин¬
ском духе. В письме от 18 декабря к советнику Джузеппе
Девинченци он писал следующее: «Италия должна быть
создана и будет создана. Мы постараемся преодолеть пре¬
пятствия по-хорошему, если же это не удастся, преодолеем
их с помощью крайних средств. Теперь, когда слияние
различных частей полуострова осуществлено, пусть меня
десять раз казнят, прежде чем я соглашусь на то, чтобы
это слияние было ликвидировано. Но вместо того чтобы
позволить покончить с собой, я постараюсь покончить с дру¬
гими. Я не боюсь ни сторонников Бурбонов, ни мадзини-
стов, ни муниципал истов. Пусть кричат, беснуются, вос¬
стают, я готов сражаться с ними в парламенте и на площади.
10-445
145

До тех пор пока мы располагаем большинством хотя бы
в один голос и хотя бы одним батальоном, мы не уступим
и пяди. Все заключается в том, чтобы убедить партии в этой
нашей непоколебимой решимости» Ч
* Готовый, следовательно, прибегнуть к силе, Кавур не
намеревался, однако, игнорировать парламент. Уже в нача¬
ле октября он заручился поддержкой его большинства,
чтобы навязать свое решение вопроса о присоединении
Юга, и противопоставил парламентскую систему народной
гарибальдийской диктатуре. В декабре, столкнувшись
с трудностями, обусловленными присоединением Юга,
Кавур был озабочен прежде всего тем, каким образом до¬
биться проведения в январе выборов и подготовкой самих
выборов. Он нуждался в парламенте, чтобы придать закон¬
ность новому государству и ускорить его устройство.
Именно к концу декабря относится его знаменитое письмо
к графине Сиркур, в котором Кавур выразил самым недву¬
смысленным образом свою веру в парламентскую систему.
Предлогом для этого послужило письмо Филанджери (жив¬
шего в изгнании в Марселе после падения Бурбонов) к той
же Сиркур, сообщившей об этом письме Кавуру. В своем
письме старый генерал и государственный деятель, служив¬
ший Мюрату и Бурбонам, предсказывал, что Кавур стре¬
мится к диктаторской власти. «Я весьма польщен,— писал
в ответ Кавур, —мнением, которое Ваш достопочтенный
друг высказал на мой счет. Однако я не разделяю его. Он
относится с чрезмерным недоверием к свободе и придает
слишком большое значение влиянию, которым я пользуюсь.
Со своей стороны я совершенно не верю в диктатуру, и осо¬
бенно в гражданскую диктатуру. И полагаю, что с парла¬
ментом можно добиться многого из того, что совершенно'
не под силу абсолютистской власти. Тринадцатилетний
опыт убедил меня в том, что честный и энергичный министр,
которому нечего опасаться разоблачений с трибуны и кото¬
рый не позволит запугать себя натиску партий, должен
выигрывать парламентские битвы. Я чувствовал себя сла¬
бым лишь тогда, когда парламент не заседал. Впрочем,
я не смог бы предать своего прошлого, отречься от прин¬
ципов всей моей жизни. Я — сын свободы, и тем, каков
я есть, я всецело обязан ей. Если бы пришлось накинуть
покрывало на ее статую, это бы было делом не моих рук.
1 «Liberazione del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 101.
146

Если бы удалось убедить итальянцев в том, что им нужен
диктатор, они выбрали бы Гарибальди, но не меня. И они
были бы правы. Парламентский путь более долгий, но он
более надежный. Выборы в Неаполе и Сицилии не пугают
меня. Уверяют, что их исход будет плохим — пусть так.
Мадзинисты не столь страшны в палате, как в клубах...
Большинство нации — монархисты, армия лишена совер¬
шенно гарибальдийского налета, столица ультраконсерва¬
тивна. Если при таких условиях мы не добьемся своего, мы
будем величайшими простофилями» \
•. Либерализм Кавура и его вера в парламентскую систему
качественно превосходили идеи административного абсолю¬
тизма наполеоновского толка, которому оставался всегда
верен Филанджери. В словах Кавура нашел яркое отраже¬
ние образ мышления, типичный для буржуазии второй
половины XIX в. и отличный от образа мышления, харак¬
терного для правящих групп первой половины века. Парла¬
ментская система, как ее представлял себе Кавур, превос¬
ходила также- абсолютизм Наполеона III, лишь слегка
смягчаемый палатами, состоявшими из чиновников и знати.
Но либерализм Кавура был неотделим от его консерватизма
в социальной области, что в политическом плане находило
выражение в цензовом избирательном законе и в том, что
Кавур видел предназначение монархии и армии в выполне¬
нии ими консервативных функций. Если учесть эти обстоя¬
тельства и условия объединения страны, то становится
понятным, как могла та главенствующая роль, которую
Кавур отдавал парламенту среди всех конституционных
органов государства (эту роль парламент стал действитель¬
но играть в последующие десятилетия), прекрасно сочетать¬
ся с централизацией и авторитарными методами в управле¬
нии. Франческо Феррара писал в июле 1860 г.: «В общем,
парламенты, по крайней мере в странах латинской расы,
выполняют в гораздо меньшей мере, чем это признается,
централизаторскуюфункцию... В Италии, и особенно в нашу
эпоху, отмеченную сильным наполеоновским влиянием...
всеобщая тенденция, как правило, состоит в смешении
механического соединения с единством, порядка с едино¬
образием и единства с силой»1 2. Напротив, Кавур в октябре
1 Письмо Кавура графине Сиркур от 28 декабря 1860 г., «Cavo¬
ur е 1 ’Inghilterra», vol. II, р. 282—283.
2 F. Ferrara, Brevi note sulla Sicilia, «Liberazione del
Mezzogiorno», vol. I, p. 302..
10* 147

утверждал, что «парламент будет органом согласия и едине¬
ния, а не централизаторской тирании» х. Факты подтвердили
скорее правоту Феррары, чем Кавура. Во всяком случае,
политическая линия Кавура, которую можно определить
как центристскую, основанную на сочетании политического
и экономического либерализма и социального консерватиз¬
ма, парламентаризма и авторитарных методов управления,
позволила самому Кавуру и его преемникам укрепить поли¬
тическое объединение и создать достаточно прочное государ¬
ство; однако им не удалось разрешить проблему Юга и обе¬
спечить новому государству, хотя и основанному формаль¬
но в результате плебисцитов, широкую народную базу.
В октябре 1860 г. Кавур добился одобрения парламентом
закона, предоставлявшего правительству право устанавли¬
вать путем королевского декрета размеры избирательных
округов таким образом, чтобы в каждом округе численность
населения не превышала 50 тыс. человек и чтобы общее чис¬
ло депутатов парламента было не меньше 400. Эта мера име¬
ла своей целью сократить общую численность депутатов,
которая оказалась бы слишком большой (более 700), в слу¬
чае если бы на каждый округ приходилось 30 тыс. человек,
как это предусматривалось прежним избирательным зако¬
ном. Но Кавур стремился также сократить как можно боль¬
ше число избирательных округов на Юге и поэтому посове¬
товал Фарини иметь в виду эту задачу при установлении
округов 1 2. В самом деле, Кавур боялся, что многие депута¬
ты, избранные на Юге, окажутся в оппозиции к правитель¬
ству. 17 декабря 1860 г. были опубликованы декреты,
в которых король официально утверждал присоединение
Марке, Умбрии и бывшего Королевства обеих Сицилий.
Был издан также декрет, устанавливавший, что все королев¬
ство будет разделено на 443 избирательных округа.
В остальном сохранялись нормы, установленные избира¬
тельным законом 28 ноября 1859 г., который, как известно,
повторял, по существу, соответствующий пьемонтский
закон 1848 г.: право участвовать в выборах предоставлялось
гражданам, достигшим 25 лет, умеющим читать и писать
и платящим по крайней мере 40 лир ежегодного прямого
налога. Таким образом, избирательный корпус был очень
1 Письмо Кавура Дж. Карини от 18 октября 1860 г., «Libe»
razione del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 145.
2 См. письма Кавура к Фарини и к Кассинису от 8 декабря
1860 г., «Liberazione del Mezzogiorno», vol. IV, p. 30—31.
148

ограниченным: в списки избирателей на выборах 1861 г.
было внесено 418 696 человек, то есть менее 2% всего насе¬
ления королевства. Этот процент был еще более низким
в более бедных районах, где царила неграмотность.
29 декабря 1860 г. было официально объявлено о закры¬
тии сессии парламента VII созыва, а 3 января 1861 г.—
о проведении 27 января выборов (3 февраля предстояло про¬
вести перебаллотировку) и о созыве 18 февраля парламента.
Другие важные меры касались Юга. Фарини был освобож¬
ден от поста генерального наместника, и вместо него указом
от 7 января был назначен принц Евгений Кариньянский,
а Костантино Нигра—«генеральным государственным
секретарем при генеральном наместничестве». Назначение
принца (о чем давно уже просил сам Фарини х) должно было
удовлетворить желание неаполитанцев иметь в своем городе
члена королевской фамилии и двор. С другой стороны, каза¬
лось необходимым, чтобы рядом с принцем был политиче¬
ский деятель, но для этого избрали личность второго плана,
чтобы избежать противоречий, возникших в Тоскане между
Риказоли и тем же принцем Евгением, и чтобы надежнее
подчинить административный центр в Неаполе туринскому
правительству. Нельзя сказать, однако, чтобы выбор Ниг¬
ра 1 2 был особенно удачен, так как последний, будучи лов¬
ким дипломатом, не имел никакого административного опы¬
та и совершенно не был знаком с Южной Италией и ее про¬
блемами.
Инструкции, полученные Нигра, носили менее общий
характер, чем инструкции, данные Фарини. В основу этих
инструкций (как и в основу всей деятельности по реорга¬
низации наместничества) лег «Меморандум» Манчини3
о положении в неаполитанских провинциях, о допущенных
ошибках и о мерах по их исправлению. В сущности, Манчи¬
ни советовал ускорить унификацию законов, провести ряд
конкретных мер, но не указывал, на какие политические
силы следовало опереться новому правительству наместни¬
1 См. письма Фарини к Кавуру и к Мингетти от 14 ноября
1860 г., «Liberazione del Mezzogiorno», vol. Ill, p. 328—329.
2 Нигра, отозванный в сентябре из посольства Италии в Пари¬
же (когда Наполеон III в виде формального протеста против экспе¬
диции в Марке и Умбрию отозвал французского посла из Турина),
оставался в Турине в распоряжении кабинета.
3 Опубликован в книге A. S с i г о с с о, Governo е paese nel
Mezzogiorno nella crisi dell’unificazione (1860—1861), Giuffre,
Milano, 1963, p. 350—364.
149

ка. Тем не менее принц Евгений и Нигра, как только они
прибыли 14 января в Неаполь, обратились к Карло Поэрио
с предложением сформировать новый Наместнический совет.
Уважаемый патриот отказался взять на себя ответствен¬
ность и возглавить правительство, но назвал имя Либо-
рио Романо, человека в высшей степени популярного
в Неаполе (к нему относились благожелательно даже демо¬
краты). Однако сторонники Кавура и бывшие эмигранты-
умеренные, в общем, относились к нему как к человеку
подозрительному, с сомнительной репутацией, поскольку
он входил в последнее правительство Бурбонов, а затем
в первое гарибальдийское правительство. В действительно¬
сти, если вступление Гарибальди в Неаполь и отход бурбон-
ских войск в сентябре произошли без кровопролития, если
в этот трудный момент удалось избежать (благодаря тому,
что Романо доверил полицейские функции в столице Камор¬
ре) грабежей и нарушений общественного порядка, то это
было заслугой Романо. Как бы то ни было, Нигра принял
совет Поэрио и доверил Романо ведомства внутренних дел
и сельского хозяйства, стремясь создать впечатление того,
что он идет навстречу как автономистам, так и либералам-
прогрессистам, представителем которых, казалось, является
сам Романо. Но рядом с Романо и двумя другими предста¬
вителями местного правящего класса в совете остался Спа-
вента и были введены еще либералы, настроенные в реши¬
тельно унитаристском духе, и среди них сам Манчини 1
(он был введен в состав совета в начале февраля). Результа¬
том этого явился дуализм власти, сделавший в, конечном
счете деятельность правительства малоэффективной. Но
с точки зрения результатов выборов, то есть с точки зрения
проблемы, более всего в тот момент волновавшей Кавура,
введение в состав Наместнического совета нескольких
людей, пользовавшихся влиянием в местных кругах, пошло
на пользу правительственным кандидатам.
В Сицилии в начале января также произошли измене¬
ния в составе правительства, аналогичные отчасти изме¬
1 В своем окончательном составе Наместнический совет выгля¬
дел следующим образом: Романо (внутренние дела и сельское
хозяйство), Спавента (полиция), Манчини (дела культа), Джованни
Д’Авосса (юстиция), Паоло Эмилио Имбриани (просвещение),
Антонио Латерца (финансы), Луиджи Оберти (общественные рабо¬
ты). Романо, Латерца и Оберти представляли местный правящий
класс, Спавента, Манчини, Имбриани и Д’Авосса, бывшие эми¬
гранты, были умеренными-унитаристами. -
150

нениям в правительстве Неаполя. Наместнический совет,
назначенный Монтецемоло в начале декабря, в который
вошли Ла Фарина и Кордова, подвергся в течение декабря
резким.нападкам со стороны демократов во главе с Криспи,
-а также со стороны умеренных-автономистов. Попытка аре¬
стовать Криспи, предпринятая 31 декабря, вызвала сильное
волнение в Палермо, а затем отставку Наместнического
совета. Монтецемоло уполномочил тогда маркиза Фарделла
ди Торреарса образовать новый совет, в который вошли два
известных автономиста — Эмерико Амари и барон Турри-
зи Колонна х. Эти перемены были одобрены Кавуром, кото¬
рый в письме к Монтецемоло от 13 января вновь подтвердил
свою веру в «децентрализацию» и в следующих словах выра¬
зил надежду на соглашение с автономистами: «У меня нет
ни малейшего сомнения в том, что, когда улягутся волне¬
ния, которые интриганы стараются вызвать, разжигая лич¬
ную вражду, удастся без всякого труда прийти к соглаше¬
нию относительно схемы организации, предусматривающей
сохранение за центральной властью силы, необходимой
для завершения великого дела национального освобожде¬
ния, и предоставление областям и провинциям подлинного
self government1 2. Я прошу Вас, милостивый государь,
отбросить всякое сомнение относительно моего образа мыс¬
лей в этом вопросе»3.
Эти перемены в составе правительства в Неаполе и Па¬
лермо, конечно, содействовали тому, что результаты выбо¬
ров на континентальном Юге и в Сицилии оказались значи¬
тельно более благоприятными для правительства, чем этого
ожидал Кавур. Такому исходу выборов содействовал также
аппарат государственного управления. Губернаторам
и генеральным интендантам провинций всего королевства
был направлен циркуляр Мингетти, в котором говорилось,
что правительство намерено уважать свободу избирателей,
но не может оставаться «равнодушным наблюдателем»
избирательной борьбы. Далее в циркуляре говорилось:
«Поэтому, если выдвинуты двое или больше кандидатов,
правительство не станет воздерживаться и укажет, какой
из этих кандидатов способен, по его мнению, с наибольшей
1 О кризисе в Сицилии и о его разрешении см. письма Монте¬
цемоло Кавуру от 2 и 9 января 1861 г., «Liberazione del Mezzo-
giorno», vol. IV, p. 162—164, 193—196.
2 Самоуправление (англ.).— Прим. ред.
3 «Liberazione del Mezzogiorno», vol. IV, p. 220.
151

пользой служить национальному делу и либеральным прин¬
ципам, лежащим в основе правительственной политики».
Демократическая газета «Пополо д’Италиа», основанная
Мадзини в октябре в Неаполе и руководимая Филиппо
Де Бони, следующим образом комментировала этот пункт
циркуляра Мингетти: «Трудно найти избирательный
округ, где был бы выдвинут только один кандидат. Следо¬
вательно, данная фраза прокламирует повсеместное вмеша¬
тельство властей в выборы. Слово властей всегда весомо
и безотказно действует на людей; поддерживая власть,
каждый надеется добиться собственной выгоды. Один
добивается должности, другому надо устроить друга или
родственника, третий надеется выиграть процесс и т. д.
Завоевать расположение властей в этих делах всегда в выс¬
шей степени желательно и полезно. А затем, как подчинен¬
ные господина министра будут указывать на наиболее под¬
ходящих кандидатов? Каким критерием будут они руко¬
водствоваться? Этот критерий будет определяться прин¬
ципами, на которых базируется правительственная полити¬
ка. Но разве сами выборы не означают, что правительство
призвано предстать перед судом всей нации? Значит, можно
быть судьей и тяжущейся стороной, выносить решение
по собственному делу?.. Этот циркуляр является законным
детищем наполеоновской системы во Франции, где выборы
в Законодательный корпус целиком находятся в руках
префектов. В Италии еще не дошло до этого, но путь в этом
направлении уже намечен»г.
Кроме того, на Юге некоторые чиновники и стоящие
у власти политические деятели были направлены в про¬
винции для ведения пропаганды в пользу кандидатов, угод¬
ных правительству. «Национальное общество», реоргани¬
зованное Ла Фарина после кризиса, вызванного экспеди¬
цией «Тысячи», развернуло эффективную деятельность во
многих провинциях Северной и Центральной Италии
в качестве правительственного избирательного общества,
поддерживая усилия избирательных комитетов умеренных.
Правительственное давление на избирателей было, таким
образом, весьма сильным, но нельзя сказать, чтобы оно было
в состоянии исказить волю ограниченного избирательного
1 Статья «Циркуляр Мингетги» в «Пополо д’Италиа» от 21 янва¬
ря 1861 г. приводится в книге: А. С а г а с с i о 1 о, Il Parlamento
nella formazione del Regno d’Italia, Giuffre, Milano, 1960, p. 287—
288.
152

корпуса. Нет даже никаких сведений о насилиях и махи¬
нациях, носивших сколько-нибудь значительный размах.
Престиж Кавура и его партии, чрезвычайно высокий
в Северной и Центральной Италии после успеха, достигну¬
того осенью 1860 г., был всегда велик и на Юге, несмотря
на недовольство, вызванное в декабре наместническими
правительствами, во всяком случае этот престиж был под¬
креплен мероприятиями, проведенными в январе. Таким
образом, победа сторонников Кавура на выборах 1861 г.
отражала, по существу, сложившуюся ситуацию.
Важным элементом этой ситуации, игравшим на руку
правительству, была большая пассивность избирателей:
в самом деле, в голосовании 27 января 1861 г. приняло уча¬
стие лишь 239 583 человека, то есть 57,2% внесенных
в избирательные списки. Отказ от участия в выборах принял
весьма значительные размеры (что отмечало также и после¬
дующие избирательные кампании). Определенную роль
сыграл при этом, несомненно, лозунг «Ни избирать, ни быть
избранными», брошенный 8 января 1861 г. клерикальной
туринской газетой «Армониа». В пользу этого лозунга дон
Джакомо Марготти, руководитель газеты, приводил сле¬
дующие аргументы: «Прежде всего избирательная борьба
разворачивается сегодня между Камилло Кавуром и Джу¬
зеппе Гарибальди, то есть между теми, кто воюет с папой,
прибегая к лицемерию, и теми, кто желает бороться с ним
открыто, прибегая к святотатству и демагогии. И мы гово¬
рим: «Ни того, ни другого: все они одного поля ягоды».
И мы не будем голосовать. Во-вторых, если мы примем
участие в выборах и во многих местах одержим победу, это
вызовет тотчас же самые различные злоупотребления и все
наши усилия пойдут прахом. Поэтому на этот раз мы не
хотим заниматься бесполезным делом и воздерживаемся.
В-третьих, для выборов нужна полная свобода, а ухватки
газет, повадки революции и практический опыт убеждают
нас, что мы не будем полностью свободными; поэтому мы
воздерживаемся. Наконец, предстоящие выборы являются
следствием предшествующих событий и должны стать при¬
чиной подобных же событий в будущем. Ныне всем известно
наше суждение о событиях в Центральной и Южной Италии,
и это суждение побуждает нас не принимать никакого уча¬
стия, ни прямого, ни косвенного, в выборах» х. Святой пре-
1 «Ne eletti, ne elettori», «L’armonia», 8 gennaio 1861.
|53

стол не занял тогда официальной позиции, он не призвал
католиков не участвовать в парламентских выборах. Гово¬
рили, будто Антонелли надеялся на победу демократов, кото¬
рая могла бы привести к революции, вызвать всеобщую
реакцию и, следовательно, взорвать единое государство;
кардинал будто бы дал даже инструкции епископам, чтобы
католики поддержали кандидатуры мадзинистов и гари¬
бальдийцев Но совершенно невероятно, что бы могли дать
подобные инструкции даже в словесной форме. Напротив,
вполне возможно, что позиция, занятая папой в отношении
событий 1859 и 1860 гг., стимулировала избирательный
абсентеизм духовенства и воинствующих католиков. Кроме
того, сторонники старых режимов, а их также было немало,
не имея возможности организоваться и выдвинуть своих
кандидатов, также уклонились от участия в выборах. Сло¬
вом, тогда почти полностью исчезли в качестве избиратель¬
ной и парламентской политической силы крайне правые
реакционные группы, так что умеренно либеральная партия
Кавура, в действительности являвшаяся правоцентрист¬
ской партией, стала попросту правой и сохранила за собой
это место в политической жизни объединенной Италии.
Как бы то ни было, среди 443 депутатов, избранных
27 января и при перебаллотировках 3 февраля 1861 г.,
только около 80 можно рассматривать как поборников
оппозиции правительству, причем среди них, помимо пред¬
ставителей собственно левых групп (сторонников Гарибаль¬
ди и Мадзини), были сторонники Раттацци, стоявшего на
позиции левого центра. Все другие депутаты принадлежали
к правительственному лагерю. Естественно, отсутствие орга¬
низованных партий того типа, которые сформировались
впоследствии в XX в., делало невозможным четкое разме¬
жевание в палате депутатов на политические группировки.
Кавур был в высшей степени удовлетворен исходом выбо¬
ров: «Как Вы видели из газет,— писал он 4 февраля выздо¬
равливавшему Фарини, находившемуся тогда в Портичи,—
выборы прошли превосходно: от кандидатов всех оппози¬
ционных групп было избрано именно столько, сколько необ¬
ходимо, чтобы палата депутатов не носила бы характер
монополии» 1 2.
1 См. письма Панталеони Кавуру от 30 декабря 1860 г. и 7 янва¬
ря 1861 г., «Questione romana», vol. I, p. 158—579.
2 «Liberazione del Mezzogiorno», vol. IV, p. 276.
154

4. Государственное устройство и проблема Юга
в период с января 1861 г. до смерти Кавура
После успеха на выборах 27 января капитуляция Гаэты
13 февраля 1861 г. еще выше подняла престиж правитель¬
ства. Уход французской эскадры в январе позволил Чаль¬
дини в полной мере использовать превосходство своих сил,
прежде всего в артиллерии, и сломить упорное сопротивле¬
ние бурбонских войск. Таким образом, после 102 дней осады
гарнизон Гаэты сдался на почетных условиях, и 15 февраля
Франческо II взошел на палубу французского корабля
и отправился в изгнание в Рим. 12 марта тот же Чальдини
после нескольких часов ожесточенного обстрела принудил
к сдаче гарнизон мессинской цитадели, насчитывавший
около 4 тыс. солдат и располагавший 300 пушками. Нако¬
нец, 20 марта цитадель в Тронто, последний небольшой
центр сопротивления бурбонской армии, сдалась генералу
Луиджи Медзакапо. Следовательно, именно неаполитанско¬
му офицеру, последовавшему в 1848 году за Гульельмо Пепе
в Венецию и затем участвовавшему в обороне Рима, дове¬
лось принять капитуляцию последнего отряда армии быв¬
шего Королевства обеих Сицилий,— спустя три дня после
провозглашения закона, который закреплял за Виктором
Эммануилом II титул короля Италии и санкционировал
таким образом рождение единого итальянского государства.
Этот закон стал первым важным актом, одобренным
парламентом VIII созыва \ первым парламентом объеди¬
ненной Италии, заседания которого открылись в Турине
18 февраля 1861 г. Первый итальянский парламент носил
отчетливо выраженный кавуровский отпечаток: умеренное
большинство, чрезвычайно многочисленное в палате депу¬
татов, было еще более внушительным в сенате благодаря
включению многочисленных групп сенаторов, выходцев
из новых провинций, осуществленному по предложению
Кавура в период между мартом 1860 и январем 1861 г.,
а также благодаря умеренно консервативному характеру
старого сената Сардинского королевства. Тем не менее
присутствие в палате депутатов небольшого, но очень
активного левого меньшинства, включавшего почти всех
Счет легислатурам, то есть периодам деятельности парламента
от его открытия и до роспуска, в Итальянском королевстве было
решено вести начиная с созыва парламента Сардинского королев¬
ства, заседания которого открылись 8 мая 1848 г.
155

наиболее известных представителей различных демократи¬
ческих течений, придало некоторым дебатам очень бурный
характер. Главными вопросами, обсуждавшимися парла¬
ментом в первые месяцы его работы, были вопросы о титуле
короля и о порядке оформления правительственных актов,
«римский вопрос» и отношения между государством и цер¬
ковью (о чем уже говорилось ранее), вопросы об отношении
к бойцам гарибальдийской армии, об организации воору¬
женных сил нового государства и положение на Юге.
Решение о титуле короля было связано с определением
названия королевства и, следовательно, с формальным
провозглашением нового государства, на основе чего пра¬
вительство могло требовать официального признания
Итальянского королевства другими державами. Однако,
приняв этот акт, парламент не взял на себя выполнение
функций Учредительного собрания, к чему все еще призы¬
вали Мадзини 1 и часть демократов, поскольку парламент
не заключил нового национального договора между короной
и народом, а лишь санкционировал решение, формально
принятое народом в результате плебисцита. Это решение,
хотя и носило учредительный характер, ограничивалось,
однако, только основанием нового государства и призна¬
нием Виктора Эммануила в качестве короля. «Да будет
мне позволено сказать, господа,— заявил Кавур в сенате
26 февраля,— что инициатива исходила не от правительства
и не от парламента, инициативу проявил народ, который
к этому моменту уже провозгласил и намерен провозгла¬
сить навсегда Виктора Эммануила II королем Италии»1 2.
С помощью подобного утверждения в бонапартистском духе,
утверждения, сводившего этот законодательный акт к про¬
стому признанию народной воли, Кавур оправдал тот факт,
что данный закон был выдвинут по инициативе правитель¬
ства, а не парламента. В действительности решение Кавура
обусловливалось соображениями внешнеполитического
порядка: «Мы решили сначала,— писал он 21 февраля
Эммануеле д’Адзельо, сардинскому послу в Лондоне,—
не брать на себя инициативы в этом деле и подождать, пока
1 См. статью «Обязанности избирателей», опубликованную
в «Пополо д’Италиа» 29 декабря 1860 г., G. Mazzini, Scritti
editi ed inediti, ed. nazionale, Imola, 1906—1943, vol. LXVI,
p. 385—394 (далее будет указываться только номер тома).
2 «Atti Parlamentari, Senato, Discussioni, Legislatura VIII»,
vol. I, p. 32.
156

подобное предложение последует от депутатов. Но так как
я узнал, что в этой связи могла быть допущена очень боль¬
шая неосторожность (хотели провозгласить, что Венеция
принадлежит Итальянскому королевству), то я покончил
со всеми этими милыми проектами и сам представил закон» х.
В той же речи 26 февраля, отвечая сенатору Лорен¬
цо Парето, который считал более предпочтительным титул
«короля итальянцев», чем титул «короля Италии», Кавур
сослался на национальный принцип. Кавур отрицал, что
титул короля Италии содержит «нечто от античных и фео¬
дальных времен», и добавлял: «Почему титул короля Италии
возбуждает такой энтузиазм среди нации?.. Потому что
этот титул освящает великое событие — основание Италии.
Этот титул означает преобразование этой страны, чье суще¬
ствование как политического организма нагло отрицалось
(причем — необходимо сказать и об этом — почти всеми
политическими деятелями Европы), преобразование этого
организма (который презирали и о котором не заботились)
в Итальянское королевство. В нем заключена идея образо¬
вания этого королевства, создания этого народа, идея,
которая нашла удивительное выражение и утверждение
в провозглашении Виктора Эммануила II королем Италии» 1 2.
В данном вопросе Кавур мог еще найти общий язык
с демократами, и прежде всего с Гарибальди, который
с момента его высадки в Сицилии в своих воззваниях назы¬
вал Виктора Эммануила королем Италии и употребил
этот титул, приветствуя короля в Теано, зато полное рас¬
хождение существовало между тем же Кавуром и демокра¬
тами, а также некоторыми умеренными типа Риказоли отно¬
сительно порядкового номера «второй», который Кавур,
следуя желанию самого Виктора Эммануила, хотел сохра¬
нить в его титуле. Это почтительное отношение к савойской
традиции, эта преемственность, которую таким образом
стремились установить между Итальянским королевством
и Сардинским, подверглись острой и разносторонней кри¬
тике левых депутатов. Но точка зрения правительства
возобладала: 26 февраля сенат 192 голосами против двух,
а 14 марта — палата депутатов единогласно одобрили закон,
обнародованный 17 марта 1861 г. Единственная его статья
1 «Cavour е ГInghilterra», vol. II, t. II, p. 190.
2 «Atti Parlamentari, Senato, Discussioni, Legislatura VIII»,
vol. I, p. 33.
157

гласила; «Король Виктор Эммануил II принимает для себя
и для своих наследников титул короля Италии». . Закон
о порядке оформления правительственных актов, содержав¬
ший формулу «милостью бога и по воле нации король Ита¬
лии», также подвергся критике слева, но был одобрен сена¬
том 20 марта 74 голосами при 75 участвовавших в голосо¬
вании и палатой депутатов 17 апреля 174 голосами про¬
тив 58.
Сейчас же после обнародования закона о титуле короля
Совет министров по предложению Кавура решил реоргани¬
зовать южные наместничества, лишив их политического
характера, но в то же время он счел необходимым ввести
в центральное правительство несколько министров-южан,
поскольку действовавшее правительство, образованное
Кавуром 21 января 1860 г. и затем много раз реорганизо¬
ванное, состояло из министров, бывших родом из северных
и центральных районов Италии. Поэтому кабинет министров
решил представить королю свою отставку, заявив, однако,
при этом открыто, что отставка продиктована не противо¬
речиями между членами кабинета, а желанием предоставить
монарху полную свободу выбора. Правительственный кри¬
зис был очень коротким: 20 марта Кавур объявил палате
депутатов об отставке, а 23-го — о сформировании нового
правительства, которому предстояло стать последним воз¬
главляемым им правительством. В состав этого кабинета
вошли пять министров предыдущего: пьемонтцы Кавур
(премьер-министр, министр иностранных дел и морского
флота) и Кассинис (министр юстиции), эмилийцы Мингетти
(министр внутренних дел) и Фанти (военный министр)
и тосканец Перуцци (министр общественных работ), кото¬
рый месяцем раньше сменил вышедшего в отставку ломбард¬
ца Ячини, и четыре новых министра: ливорнский банкир
Пьетро Бастоджи (министр финансов), неаполитанцы Фран¬
ческо Де Санктис (министр просвещения) и Винченцо.Ниут-
та (министр без портфеля) и сицилиец Джузеппе Натоли
(министр сельского хозяйства, промышленности и торговли)^
Из состава правительства вышли пьемонтец Веджецци,
тосканец Корси и опьемонтившийся выходец . из. Марке
Мамиани. В целом правительство носило более «итальян¬
ский» характер. Тем не менее если брать наиболее важные
министерства, то для этого кабинета было характерно явное
158

преобладание пьемонтской и тоскано-эмилианской умерен¬
ной группы, преобладание, которое в целом (несмотря на
перерывы и порой достаточно острые противоречия) отли¬
чало правительство правой вплоть до 1876 г.
Путем решений, принятых вскоре после образования
нового правительства и касавшихся наместничеств в Неапо¬
ле и Палермо, Кавур стремился разрешить серьезные
трудности, в которых увязли наместничества, проводя уси¬
ление административной унификации. В неаполитанских
провинциях, как тогда обычно называли континентальный
Юг, положение было особенно трудным. В самом деле, дуа¬
лизм власти, присущий сформированному в январе Намест¬
ническому совету, делал политику правительства противо¬
речивой и неэффективной. Так, например, в то время как
Либорио Романо стремился воспрепятствовать осуществле¬
нию закона 1859 г. о коммунах и провинциях, обнародо¬
ванного Фарини в конце его наместничества, и содействовал
по мере возможности проникновению гарибальдийских
элементов в коммунальную администрацию, Спавента про¬
должал свою деятельность по чистке и реорганизации поли¬
ции в Неаполе в решительно умеренном и унитаристском
духе; кроме того, по предложению Комиссии законодатель¬
ных предложений, возглавляемой Манчини, 17 февраля
были опубликованы уголовный кодекс, уголовно-процес¬
суальный кодекс и действовавший в Сардинском королев¬
стве закон о порядке судопроизводства, причем было уста¬
новлено, что' закон вступит в силу 1 июля 1861 г.
' ‘ В тот же день 17 февраля, то есть накануне открытия
парламента, были обнародованы другие важные декреты,
подготовленные Манчини и касавшиеся отношений между
государством и церковью. Конкордат 1818 г. между Коро¬
левством обеих Сицилий и святым престолом был объявлен
утратившим силу: вводилось право апелляции по поводу
нарушения законности в соответствии с действовавшими
в Пьемонте нормами; ликвидировались епархиальные комис¬
сии и восстанавливалась должность королевского управляю¬
щего для вакантных .бенефициев; гражданским властям воз¬
вращалось право назначения администраторов светских
благотворительных организаций; был обнародован пьемонт¬
ский закон от 29 мая 1855 г. об упразднении большей части
религиозных орденов. Эти декреты, отчасти восстанавли¬
вавшие неаполитанское юрисдикционалистское законода¬
тельство XVIII в., а отчасти вводившие последние пье-
159

монтские законы, преследовали, в сущности, цель лишить
церковь привилегированного положения, которого ей уда¬
лось добиться на Юге благодаря конкордату 1818 г. и кото¬
рое не соответствовало отныне ее положению во всей осталь¬
ной Италии. Но для издания этих декретов был избран
неудачный момент — не только потому, что именно в эти
дни Кавур (впрочем, одобривший сами декреты) предпринял
попытку вступить в переговоры с папством, но и потому,
что декреты эти еще более осложнили трудную обстановку
на Юге. В самом деле, в то время как высшее духовенство
(на Юге насчитывалось целых 20 архиепископов и 77 епи¬
скопов), в подавляющем большинстве своем связанное
с династией Бурбонов, было враждебно новому режиму,
немалая часть низшего духовенства (а оно формировалось
на Юге преимущественно из представителей провинциаль¬
ной буржуазии), стоявшая на позициях либерализма или
склонявшаяся к нему, была дезориентирована и встревоже¬
на этими мероприятиями. Кроме того, ликвидация рели¬
гиозных орденов наносила удар почти 20 тыс. монахов,
ущемляла интересы многих семей, да и осуществление этой
меры породило большие трудности. Таким образом, в поли¬
тическом плане декреты Манчини сразу же привели к тому,
что реакционное духовенство получило явное преобладание
над либеральным, а пропагандистская деятельность самого
духовенства против нового режима, особенно среди кре¬
стьянства, резко усилилась.
В то же время оказался неудачным план Либорио Романо
преодолеть экономический кризис путем проведения легко
осуществимых общественных работ, поручаемых коммунам,
но финансируемых с помощью государственных ссуд. Без¬
действие коммунальных властей, мало расположенных
браться за преобразования, которые в течение длительного
времени серьезно обременяли бы их бюджет, явилось глав¬
ной причиной неудачи этого плана; впрочем, в такой бедной
и отсталой стране, какой был неаполитанский Юг, этот
план из-за скудости отпущенных средств являлся, в сущно¬
сти, палиативом разрешения проблемы. Кроме того, финан¬
совое положение продолжало оставаться чрезвычайно нена¬
дежным, несмотря на некоторые ссуды, предоставленные
центральным казначейством Турина. Наконец, с приближе¬
нием весны проблема поддержания общественного порядка
в провинции сделалась особенно трудной. Как будет пока¬
зано далее, летом 1861 г. проблема бандитизма и крестьян¬
160

ских Восстаний стала наиболее серьезной из всех проблем
континентального Юга и отодвинула на второй план все
другие вопросы.
12 марта Либорио Романо после более острого, чем обыч¬
но, столкновения с Манчини и Спавентой вышел из соста¬
ва Наместнического совета. Вскоре Романо отправился
в Турин для участия в работах парламента — ибо он был
избран депутатом, причем в целых 8 округах,— подобного
успеха в тот период не удалось добиться ни одному другому
политическому деятелю. Нигра был чрезвычайно удовле¬
творен отставкой Романо. «Тем самым мы добились громад¬
ного выигрыша,— писал он Кавуру 17 марта.— Мы дали
ясно понять, что нельзя идти вместе со сторонниками муни¬
ципализма, что необходимо следовать по пути унификации,
что нужно отдавать предпочтение нашим людям и пьемонт¬
цам» х. Нигра предложил тогда Кавуру упразднить Намест¬
нический совет и поручить неаполитанские департаменты
простым директорам. Хотя Кавура не вполне удовлетворяли
методы управления, практиковавшиеся Нигра 1 2, он был
рад отставке Романо и решил провести реорганизацию
наместничества. Декретом от 29 марта Наместнический
совет был упразднен и были назначены 4 директора: Спа-
вента (внутренние дела и полиция), Манчини (юстиция
и дела культа), Имбриани (просвещение, сельское хозяй¬
ство и торговля) и пьемонтский чиновник Витторио Сакки
(финансы и общественные работы). Практически у власти
остались бывшие эмигранты, которых мало уважали на
Юге, а зависимость неаполитанских органов управления
от центрального правительства усилилась.
Вскоре в палате депутатов начались прения о положе¬
нии на Юге. В связи с запросом Массари в течение 2—
6 апреля выступило множество депутатов от правой и левой
и министры Мингетти и Кассинис. Правительству и правой
удалось обойти самые важные вопросы, между тем как
депутатам левой не удалось наметить четкой политической
линии; предложение Джузеппе Феррари назначить парла¬
ментскую комиссию по обследованию положения на Юге
не имело успеха. В конечном счете палата депутатов одоб¬
рила резолюцию Торреарса — Мамиани, поддержанную
1 «Carteggio Cavour — Nigra dal 1858 al 1861», a cura della
R. Commissione editrice, Zanichelli, Bologna, 1929, vol. IV, p. 362.
2 См. письмо Кавура принцу Кариньянскому от 14 марта 1861 г.
в: «Carteggio Cavour — Nigra», vol. IV, p. 357—360.
11-445
161

правительством, которая рекомендовала «ускорить админи¬
стративную унификацию неаполитанских и сицилийских
провинций» и принять незамедлительные меры для’ обеспе¬
чения общественной безопасности и организации обще¬
ственных работ. Первая дискуссия в национальном парла¬
менте по вопросу о Юге не привела, таким образом, к изме¬
нению политики правительства, которое продолжало еле--
довать по пути административной унификации, не обладая
ясным пониманием того, в чем заключались глубокие
потребности Юга.
В те же дни были также проведены некоторые мероприя¬
тия, касавшиеся Сицилии, где автономисты не продержались
в правительстве и месяца. В самом деле, в конце января
Наместнический совет был пополнен лицами, послушными
воле центрального правительства; они заменили Торреарса,
Турризи-Колонна и Эмерико Амари. 14 апреля Монтеце-
моло, уже давно подавший заявление об отставке, был
замещен на посту наместника генералом Алессандро Дел¬
ла Ровере, принявшим также на себя командование раз¬
мещенными на острове войсками. Назначение генерала вме¬
сто гражданского должностного «лица, каким был Монте-
цемоло, вызвало недовольство и протесты со стороны
демократов. Как бы то ни было, наместничество в Палермо
было реорганизовано таким же образом, как и в Неаполе.
Оппозиция левой обнаружила себя в тот период
с наибольшей остротой не столько в вопросе о Юге, сколько
в критике позиции правительства в отношении гарибальдий¬
цев и в попытке добиться восстановления военных добро¬
вольческих отрядов. Эта позиция левой легко объясняется,
если учесть глубокое недовольство, вызванное среди патрио¬
тов демократического толка роспуском Южной армии,
и надежды левой ускорить разрешение проблем Венеции
и Рима посредством новой организации добровольческих
соединений. Но и это парламентское сражение, ознамено¬
ванное драматическими моментами, завершилось победой
Кавура.
Первая стычка произошла в марте, когда несколько депу¬
татов левой, в том числе Брофферио и Криспи, воспользо*
вавшись чрезвычайно острой критикой Ла Мармора по ад¬
ресу Фанти по поводу технических вопросов организации
армии, выступили с энергичным протестом против, методов
162

обращения с гарибальдийцами и попытались развязать пар¬
ламентские дебаты по вопросу о Южной армии. Однако
им не удалось добиться этого из-за решительного противо¬
действия Кавура, поддержанного большинством палаты.
30 марта вопрос снова был поднят самим Гарибальди, кото¬
рый в речи, произнесенной на Капрере перед делегацией
рабочих обществ, обрушился на правительство за отноше¬
ние последнего к его товарищам по оружию. Так, он назвал
«толпой лакеев» тех, кто поддерживал правительственную
политику, и заявил, что многие «индивидуумы», заседающие
в парламенте, не оправдывают ожиданий нации; он указал,
что короля «окружает отравленная атмосфера», но выразил
надежду «вновь увидеть его на добром пути». Эта речь вызва¬
ла протесты со стороны умеренного большинства, которое
сочло ее оскорбительной для короля и парламента. Тем не
менее Гарибальди решил отправиться в Турин, чтобы поста¬
вить этот вопрос перед палатой депутатов, членом которой
он являлся, ибо 27 января был избран депутатом от Неаполя.
Но едва лишь приехав в Турин, Гарибальди заболел и в те¬
чение нескольких дней не мог участвовать в работе парла¬
мента. Тем временем Риказоли, движимый желанием при¬
мирения, выступил 10 апреля с запросом относительно рос¬
пуска Южной армии, что положило начало дебатам, в ко¬
торых мог бы принять участие и Гарибальди; Кавур заявил
о своем согласии на проведение дебатов, назначенных на 15,
а затем перенесенных на 18 апреля.
Чтобы предупредить атаку Гарибальди, Кавур предло¬
жил Фанти подготовить декрет, который и был опубликован
11 апреля. Согласно этому декрету, офицеры Южной армии,
которые получили или должны были получить в будущем
предписание о назначении, образуют кадровый состав трех
дивизий Корпуса итальянских добровольцев (его сформи¬
рование предусматривалось ранее упоминавшимся декретом
от 11 ноября 1860 г.). Практически это означало, что пред¬
стояло отобрать 2200 офицеров, которые, однако, должны
были быть переведены в запас или оставаться в отпуске
(без сохранения содержания) до того момента, когда обста¬
новка сделает необходимым формирование добровольческого
корпуса. На следующий день председатель палаты Раттацци
отправился для переговоров с Гарибальди и получил от него
письмо, зачитанное им на заседании палаты 13 апреля.
В этом письме Гарибальди после утверждения, что он не
имел намерения каким-либо образом оскорбить короля
11* 163

и парламент в своей речи 30 марта, писал следующее:
«Плачевное состояние Южной Италии и то, как обошлись
с моими доблестными товарищами по оружию, бросив их
на произвол судьбы, действительно пробудило во мне гнев
против тех, кто несет ответственность за подобные беспо¬
рядки и подобную несправедливость. Преклоняясь, однако,
перед святым делом нации, я прекращаю всякие личные спо¬
ры, дабы посвятить себя целиком и неустанно этому делу.
Желая содействовать в меру своих сил этой великой цели,
я предлагаю законопроект о национальном вооружении
и прошу представить его палате в соответствии с нормами,
предписанными регламентом».
Законопроект Гарибальди предусматривал создание
национальной мобильной гвардии для военной службы.
Эту гвардию, по мысли Гарибальди, следовало организовать
в дивизии, наподобие армейских; призыву в гвардию под¬
лежали все граждане в возрасте от 18 до 35 лет, исключая
тех, кто уже служил в армии и морском флоте, а также
негодных к военной службе и двух небольших категорий
лиц, освобожденных по семейным причинам. Практически
Гарибальди предлагал создать крупную вспомогательную
армию на основе массового призыва, которую он сам пытал¬
ся, но без успеха, создать во время экспедиции на Юг.
В самом деле, национальная мобильная гвардия имела очень
мало общего с национальной гвардией, введенной в 1848
и реформированной в 1859 г., на которую, однако, Гарибаль¬
ди ссылался в статье 1 своего законопроекта. Действительно,
в последнюю не входили батраки, поденщики и вообще
неимущие; организованная в батальоны, она должна была
поддерживать общественный порядок и являлась, по суще¬
ству, силой, призванной защищать от внутренних врагов
либеральный строй и господство класса буржуазии. Напро¬
тив, организация, предложенная Гарибальди, призвана
была осуществить мечту демократов о вооруженной нации
и имела в качестве непосредственной цели завершение
объединения Италии, ибо Гарибальди помышлял вновь
начать в ближайшем времени войну с Австрией за освобож¬
дение Венеции и не исключал возможность применения
силы в целях освобождения Рима. Но именно политическая
направленность предложенного Гарибальди законопроекта
сделала его неприемлемым для умеренного большинства
палаты депутатов. С другой стороны, этот законопроект
можно было изменить, сделав его в политическом отношении
164

безвредным. Поэтому Кавур, желавший в этот момент про¬
демонстрировать определенную уступчивость перед лицом
требования гарибальдийцев усилить военную подготовку
страны, счел возможным допустить, чтобы законопроект
Гарибальди был передан на рассмотрение парламента. Но
жаркая дискуссия, развернувшаяся в палате депутатов
18, 19 и 20 апреля, вылилась, по существу, в обсуждение
вопроса о Южной армии; законопроект же Гарибальди был
затронут лишь в общей форме.
18 апреля в присутствии Гарибальди Риказоли выступил
со своим запросом, выразив сожаление по поводу дуализма,
возникшего между частями регулярной армии и доброволь¬
ческими отрядами. Затем последовала длинная речь Фанти
в защиту его действий. Гарибальди в своем выступлении
отрицал ответственность за дуализм, о котором говорил
Риказоли. «Мне были сделаны предложения о примирении,—
сказал он,— это верно, однако эти предложения были
сделаны лишь на словах. Но Италия знает, что я — человек
дела. Положение же таково, что дела были всегда прямо
противоположны словам о примирении. Итак, я говорю:
всякий раз, когда этот дуализм мог причинить вред вели¬
кому делу моей страны, я подчинялся и всегда буду под¬
чиняться. Однако, как рядовой человек, я предоставляю
совести этих представителей Италии ответить на вопрос,
могу ли я пожать руку тому, кто сделал меня иностранцем
в моем отечестве». Вслед за этими резкими словами, содер¬
жавшими намек на отделение Ниццы, генерал выразил рез¬
кий протест против того, как обошлись с бойцами Южной
армии, и бросил правительству открытое обвинение в на¬
мерении развязать «братоубийственную войну». Это заявле¬
ние вызвало волнение и шум в зале, заставившие председа¬
теля палаты прервать заседание на четверть часа. Когда
порядок был восстановлен, Гарибальди продолжил выступ¬
ление, критикуя в более сдержанном тоне действия прави¬
тельства. Он связал тяжелую ситуацию в южных провин¬
циях с роспуском его армии; представляя палате депутатов
свой законопроект о национальном вооружении, Гарибаль¬
ди заявил: «В заключение укажу, что по тем же соображе¬
ниям, которые побуждают меня рассматривать вооруже¬
ние как средство спасения итальянского дела, я считаю
необходимым немедленно реорганизовать Южную армию,
как начало необходимого вооружения и как акт справедли¬
вости и гарантии безопасности».
165

После выступления Биксио, который призывал к согла¬
сию, слово взял Кавур. Он признал, что можно обсудить
законопроект Гарибальди, что же касается Южной армии,
то, утверждал он, невозможно пойти дальше декрета от 11
апреля. Кавур заявил, что было бы неуместно по военным
и политическим соображениям приступить тотчас же к на¬
бору добровольцев, как предлагал Гарибальди. «Неумест¬
но по военным причинам,— сказал Кавур,— учитывая
уже высказанные соображения, поскольку я считаю, что,
раз война в данный момент вряд ли вероятна, наиболее
активная часть молодежи, которая не стремится к чинам,
но жаждет лишь сражаться, не откликнулась бы на призыв
вступить в ряды армии. Я считаю это неуместным также
по политическим причинам, поскольку очевидно, что если
приступают к формированию армии, которая явно нужна
только на случай войны, и притом войны в ближайшем
времени, то это является почти наполовину объявлением
войны. Правительство объявляет во всеуслышание, что
считает невозможным развязать войну в этот момент и.
следовательно, полагает неуместным и невозможным согла¬
ситься на набор и на окончательное формирование соедине¬
ний, которые могут быть использованы только в случае
немедленной войны» Ч
Депутаты, выступавшие в дискуссии, продолжавшейся
еще два дня, склонялись к одной из этих двух противополож¬
ных точек зрения, высказанных Гарибальди и Кавуром, так
что не удалось прийти к подлинному компромиссу. Ораторы
левой очень энергично осуждали несправедливость, совер¬
шенную в отношении гарибальдийцев, но в конечном счете
согласились, по крайней мере отчасти, с аргументами прави¬
тельства и убедили Гарибальди изменить в этом смысле его
резолюцию, отвергнутую большинством палаты. В конце
концов 194 голосами против 79 при 5 воздержавшихся была
одобрена резолюция, представленная Риказоли. Принятая
правительством, эта резолюция усматривала в «лояльном
осуществлении» декрета от И апреля и особенно его 13-й
статьи (предусматривавшей привлечение на военную служ¬
бу части гарибальдийских офицеров) средство позаботиться
«должным образом о судьбе доблестной Южной армии»
и увеличить и упорядочить вооруженные силы страны.
1 О дебатах, посвященных Южной армии, см.: «Atti Parlamen-
tari, Camera, Discussioni, Legislatura VIII», vol. I, p. 561—632.
166

На деле же лишь немногим более 1500 гарибальдийским офи¬
церам удалось в последующие месяцы вступить в регуляр¬
ную армию, причем большинство их было переведено в запас
или временно освобождено от службы.
Эти парламентские дебаты получили шумный отклик
в последующие дни. Генерал Чальдини написал и добился
опубликования оскорбительного по тону письма к Гари¬
бальди, на которое последний ответил вызовом Чальдини
на дуэль. Но тут с обеих сторон вмешались влиятельные
лица и сам король, чтобы уладить эту ссору, а также еще
более острый конфликт между Кавуром и Гарибальди.
24 апреля, видимо в результате личного вмешательства
короля, произошло формальное примирение между Каву¬
ром и Гарибальди, которые, однако, не обменялись рукопо¬
жатием; вслед за тем последовало сердечное примирение
между Гарибальди и Чальдини.
Законопроект Гарибальди о национальном вооружении
обсуждался палатой депутатов в июле, уже после смерти
Кавура. Но комиссия, назначенная палатой депутатов для
изучения самого законопроекта, переработала его с тем,
чтобы глубоко изменить его существо. В самом деле, комис¬
сия предложила, чтобы мобильная гвардия состояла только
из лиц, ранее принадлежавших к национальной гвардии,
в результате чего из ее рядов исключались рабочие и моло¬
дежь в возрасте от 18 до 27 лет. Кроме того, комиссия пред¬
ложила, чтобы мобильная гвардия была организована, как
и национальная гвардия, в батальоны, а не в дивизии,
и таким путем свела ее к положению вспомогательной силы,
используемой в оборонительных целях второстепенного
характера. Измененный подобным образом закон, хотя
он и подвергся острой критике со стороны депутатов левой
(Гарибальди, впрочем, не участвовал в дискуссии), был
одобрен парламентом и опубликован 4 августа 1861 г. Так
закончились попытки демократических кругов оказать влия¬
ние на организацию вооруженных сил объединенного госу¬
дарства, которая осталась такой же, какой она была разра¬
ботана в Пьемонте генералом Ла Мармора по французскому
образцу в результате реформ 1854 и 1857 гг.1 и затем рас¬
пространена Фанти в 1860—1861 гг. с незначительными
изменениями на всю Италию.
1 См. т. IV данного труда, стр. 351.
167

В апреле месяце, в то время как в парламенте шло обсуж¬
дение положения на Юге и вопроса о гарибальдийской
армии, комиссии палаты депутатов обсуждали законопро¬
екты об административном устройстве, представленные
Мингетти 13 марта. Эти законопроекты явились результа¬
том обширной работы, проведенной министром, по крайней
мере отчасти, на основе материалов и дискуссий законода¬
тельной комиссии при Государственном совете, о чем ранее
уже говорилось.
28 ноября 1860 г. Мингетти обратился к этой комиссии
с «Запиской», более пространной, чем представленная в ав¬
густе Фарини. В этой «Записке», объявляя о своем намере¬
нии представить ближайшей сессии парламента законо¬
проекты о реформе административного устройства, Мин¬
гетти писал: «Цель реформы должна состоять в установле¬
нии и укреплении политического, военного и финансового
единства королевства и по возможности в децентрализации
администрации. Члены комиссии всегда будут помнить
о первой из этих двух целей, как главной и важной. Однако,
предусматривая в своих предложениях максимальный про¬
стор для инициативы частных лиц и небольших граждан¬
ских ассоциаций, они никогда не должны забывать, что
разнообразие местных условий, хотя они покоятся на тра¬
диции, обычаях и устремлениях, должно не ослаблять,
а усиливать национальное единство». После этого вступ¬
ления, выдержанного в подчеркнуто унитаристском и, по
существу, централистском духе, Мингетти заявлял, что
предлагаемая им реформа имеет целью децентрализовать
функции четырех министерств (внутренних дел, просвеще¬
ния, общественных работ, сельского хозяйства и торговли)
либо путем передачи представителям правительства полно¬
мочий самих министров (то есть посредством иерархической
или бюрократической децентрализации), либо путем пере¬
дачи части этих полномочий выборным органам (то есть
посредством автаркической децентрализации).
Далее, Мингетти признавал возможным вернуть про¬
винциям те функции активного управления, которых лишил
их закон от 23 октября 1859 г., и передать некоторые мини¬
стерские функции главным должностным лицам провинций
(он предлагал назвать их префектами}', Мингетти, однако,
добавлял, что целям двух типов децентрализации соответ¬
ствовали бы более крупные территориальные образования,
то есть области. Однако Мингетти не приводил, как это
168

делал Фарини, аргументов исторического и географического
характера в пользу областей, и образование их он рассмат¬
ривал как эксперимент. «В самом деле,— писал Мингетти,—
я рассматриваю область, с одной стороны, как переход¬
ную меру, а с другой стороны, как пробу, которая со вре¬
менем может обрести постоянный характер». Словом, область
должна была прежде всего «облегчить переход от состояния
раскола, в котором Италия пребывала на протяжении столь¬
ких веков, к нормальному состоянию». В будущем ее функ¬
ции могут перейти к провинции; если же обнаружится, что
область соответствует «характеру и склонностям итальян¬
цев», она может пустить «глубокие корни» и утвердиться
окончательно. «Решать этот вопрос априори я считаю невоз¬
можным,— писал в заключение Мингетти.— Только опыт
сможет дать ответ, для меня же достаточно того, что введение
сегодня этого установления не только возможно, но полез¬
но и удобно». Исходя из этих крайне робких взглядов, отра¬
жавших сомнения, бытовавшие в правительственных кругах
(даже среди наиболее убежденных поборников децентрали¬
зации) относительно своевременности учреждения областей
(особенно после присоединения Юга), Мингетти дал опреде¬
ление области как «постоянного сообщества провинций»,
управляемого назначаемым королем губернатором и «обла¬
стной комиссией», избранной провинциальными советами.
Поэтому область не обладала бы правом вводить налоги, но
пополняла бы свои финансы за счет поступлений от провин¬
ций. Тем не менее Мингетти, согласившись с предложением,
уже сделанным комиссией Фарини, предложил, чтобы
область была признана юридическим лицом и чтобы за ней
были закреплены две особые функции: «1. Поддержание
в порядке дорог, до сих пор именовавшихся националь¬
ными, плотин и других необходимых для защиты рек соору¬
жений, которые не находились бы в ведении консорциумов
или коммун. 2. В ведение ее передаются институты высшего
образования, университеты и академии изящных искусств,
однако государство сохраняет за собой право верховного
руководства, одобрение органических уставов, порядка
проведения экзаменов и присуждения степеней, а равным
образом инспекцию школ любого типа».
Что касается коммун и провинций, Мингетти предложил
сохранить в основном закон от 23 октября 1859 г., внеся,
однако, в него важные поправки. В частности, Мингетти
предложил ввести выборность мэров, доверив их назначение
169

коммунальным советам, разделить коммуны на категории
в зависимости от численности населения и предоставить
крупным коммунам более широкую автономию, дабы содей¬
ствовать «без принуждения» слиянию более мелких коммун.
Далее Мингетти предлагал передать в ведение провинций
многочисленные функции: дороги, не являющиеся комму¬
нальными или областными, порты, не объявленные нацио¬
нальными, среднее и техническое образование, благотвори¬
тельные учреждения, дома умалишенных и приюты, орга¬
низацию санитарии и гигиены, охрану лесов, установление
правил охоты и рыбной ловли 1.
Комиссия уполномочила тогда подкомиссию, возглав¬
ляемую Понца ди Сан Мартино, подготовить законопроект
на основе «Записки» министра. Этот законопроект, усили¬
вавший региональную направленность предложений Мин¬
гетти, обсуждался в январе и феврале на пленарном засе¬
дании комиссии, которая проявляла намерение перерабо¬
тать его в противоположном духе. Но 27 февраля Мингетти
объявил о своем намерении незамедлительно представить
палате депутатов проекты реформы, в которых лишь час¬
тично учитывалось мнение членов самой комиссии. Поэтому
последняя 4 марта окончательно прекратила свою работу.
Четыре законопроекта Мингетти (о территориальном
устройстве королевства и соответствующей организации
государственной власти; о коммунальной и провинциальной
администрации; о консорциумах; об областной админи¬
страции), развивавшие положения, изложенные в ранее
упомянутой «Записке» и пересмотренные и частично исправ¬
ленные самим Кавуром, представляли собой план довольно
органичной реформы. Реформа эта, хотя и в рамках уже
сделанного итальянским правящим классом «основопола¬
гающего выбора», означавшего, в сущности, ставку на цен¬
трализацию, представляла собой «наиболее либеральный
вариант реформ, предложенных тогда представителями
правительства»1 2. Напомним, между прочим, что законо¬
проект о коммунальной и провинциальной администрации
распространял избирательное право (речь идет о выборах
в местные органы управления) на всех граждан, которые
по крайней мере в течение шести месяцев значились в спис¬
ках плательщиков коммунальных налогов (независимо
1 Текст «Записки» Мингетти опубликован теперь у: С. Р a v о-
п е, op. cit., р. 291—298.
2С. Pavone, op. cit., р. 125.
170

от размера налога), включая неграмотных \ Кроме того,
проект предусматривал весьма широкую децентрализацию
министерств внутренних дел, просвещения и общественных
работ. «Министерство внутренних дел,— заявил Мингетти
13 марта, представляя палате депутатов законопроекты,—
будет лишено большей части его прерогатив, всего того, что
касается здравоохранения, театров, приютов, домов умали¬
шенных, благотворительных учреждений, лесов, сельского
хозяйства. Из компетенции министерства просвещения будет
изъято начальное, среднее и высшее образование, первое
будет передано в ведение коммун, второе — провинций,
третье — областей. Из компетенции министерства общест¬
венных работ будет изъято все, что касается дорог и вод.
Что же остается министерству внутренних дел? Остаются
функции правительственных чиновников в центре и в про¬
винциях, остаются общественная безопасность и ее агенты
и исправительные тюрьмы... Что остается за министерством
просвещения? Остаются надзор и меры по лучшей органи¬
зации обучения. Что остается в ведении министерства
общественных работ? Остаются железные дороги, почта,
телеграф, надзор за портами и пляжами — то есть все то,
что затрагивает интересы нации в целом».
Из той же речи Мингетти достаточно ясно вытекает
и главная причина того, почему эти законопроекты были
провалены палатой депутатов: отсутствие у правительства
подлинной решимости защищать их. «Все мы, господа,—
сказал Мингетти,— согласны относительно двух, если мне
позволено будет так выразиться, отрицательных моментов,
мы не хотим централизации по французскому образцу...
С другой стороны, мы не хотим также административной
независимости, наподобие той, которая существует в Соеди¬
ненных Штатах Америки или в Швейцарии... Но между
этими двумя крайностями — громадное расстояние, и здесь
возможны самые разнообразные системы, некоторые из них
приближаются скорее к одной крайности, чем к другой.
Итак, кто может указать мне ту точку, в которой как раз
1 Последнее положение было внесено благодаря Кавуру,
настаивавшему на необходимости этого «временного и исключитель¬
ного установления» в пользу неграмотных Юга, Сицилии и Сарди¬
нии, дабы избежать того, «чтобы коммуны этой части Италии»
оказались «под властью тирании деревенских адвокатишек, самой
худшей из тираний». См. замечание Кавура к проектам Мингетти,
опубликованные в книге: L. С h i а 1 a, Lettere edite ed inedite
di Cavour, Torino, 1885, vol. IV, p. 237—244.
171

следует остановиться и воздвигнуть систему, необходимую
для нынешних и будущих условий Италии?» Ответ на этот
вопрос, согласно Мингетти, должна была дать дискуссия
в парламенте. Словом, решение проблемы, предлагаемое
законопроектами, представляло один из многих возможных
вариантов решения и не могло поэтому быть навязано
правительством палате депутатов. В самом деле, как заявил
Мингетти, «правительство, перед которым я развивал свои
идеи задолго до того, как изложить их вам, единодушно
согласилось с ними, но в то же время оно признало, что
не следует в большинстве случаев делать из этой проблемы
то, что называется министерским вопросом, ибо министер¬
ские вопросы только тогда законны, когда речь идет о по¬
литическом курсе правительства или когда взгляд на дан¬
ную проблему не только точно сформулирован, но и неиз¬
менен» х.
Решение не ставить в связи с законопроектами Мингетти
вопроса о доверии правительству, принятое Советом
министров 28 февраля и подтвержденное также после обра¬
зования 22 марта нового правительства, было, очевидно,
обусловлено желанием Кавура, считавшего более важными
другие вопросы, например вопрос о Риме; именно в этом
вопросе полемика левой против правительства была более
острой, поэтому Кавур не хотел придавать принципиального
значения проблеме, по которой не существовало согласия
среди большинства палаты депутатов. Кроме того, серьез¬
ные трудности, вставшие на Юге перед наместничествами,
и напряженные отношения с автономистами Неаполя
и Палермо побуждали председателя Совета министров воз¬
держаться от решительного выступления в защиту област¬
ной системы. В письме к Кавуру от 15 февраля Нигра пре¬
дупреждал, что не следует еще ликвидировать Наместниче¬
ский совет, учитывая общее стремление к автономии, суще¬
ствующее в Неаполе, и в заключение писал: «Когда в даль¬
нейшем парламент одобрит новое провинциальное и терри¬
ториальное устройство Италии, тогда и здесь будут легко
приняты и осуществлены соответствующие декреты. Но
ради бога, отвергните областную систему, иначе мы
погибли» 1 2.
1 Речь Мингетти 13 марта опубликована в: С. Pavone,
op. cit., р. 368—379.
2 «Carteggio Cavour — Nigra», vol. IV, p. 334.
172

В сущности, различные обстоятельства побудили мно¬
гих депутатов, в принципе благожелательно относившихся
к идее децентрализации, занять враждебную позицию по от¬
ношению к проекту создания областей. К таким обстоятель¬
ствам относились: трудная ситуация на Юге, побуждавшая
многих представителей южной буржуазии требовать от цен¬
трального правительства осуществления энергичных репрес¬
сий, а с этим плохо согласовывалось усиление автономии;
тот факт, что проектируемая областная система, в общем,
нашла хороший прием у тех, кто оплакивал старые госу¬
дарства и кто стал теперь сторонником федерализма или
перешел в ряды автономистов; трудность определения, каки¬
ми должны быть области, что вынуждало Мингетти не свя¬
зывать себе руки в этом вопросе ни в «Записке» от 28 ноября,
ни в речи 13 марта и что определило крайнюю нерешитель¬
ность его позиции в докладе, приложенном к проекту
о территориальном устройстве королевства. На практике
решение этой проблемы представляло очень большие
трудности. В самом деле, уже из 6 областей, которые пред¬
ложил создать Фарини, одна, Эмилия, выглядела искусст¬
венной, идея ее создания решительно отвергалась многими
в Модене и Парме и вызывала возражения также в Болонье
и Романье. Что же касается областей, присоединенных
позже, то две из них — Умбрия и Марке — казались
слишком маленькими, так что сам же Мингетти предложил
объединить Умбрию с Тосканой, а Марке — с Романьей
(в случае, если бы решили разделить на две части Эмилию)
или с частью Абруцц. Но проблема представляла еще боль¬
шие трудности для Юга: создать из всего континентального
Юга одну область казалось опасным для единства, а с другой
стороны, было трудно разделить его на достаточно жизне¬
способные области, ибо на Юге не существовало региональ¬
ных государств и, следовательно, не было, за исключением
Неаполя, городов, способных стать областными центрами.
Как заметил позднее Бонги, на Юге «объединение имело
историческую базу, которую, казалось, необходимо было
разрушить; разделение же не имело исторической базы,
на которую можно было бы действительно опереться» \
С другой стороны, вопреки утверждению Мингетти,
сделанному им в речи 13 марта, существовали решительные
1 R. В о n g h i, La vita e i tempi di Valentino Pasini, Firenze,
1867, p. 829.
173

поборники «централизации но французскому образцу»,
такие, как Ла Фарина, мобилизовавший против законопро¬
екта об областях «Национальное общество», или тосканец
Джамбаттиста Джорджини, и существовали сторонники
американской и швейцарской системы (как, например,
Каттанео), которых Мингетти счел за благо не называть их
истинным именем федералистов; но в то время, как первые
пользовались, в общем, более сильным влиянием и могли
использовать поворот к централизации многих бывших ее
противников, вторые были немногочисленны и не оказывали
влияния на решения парламента. Это относится также
и к сторонникам левой, не являвшимся федералистами,
но поддерживавшим идею создания областей (как, напри¬
мер, сам Мадзини г), однако они сконцентрировали свои
усилия в значительно большей мере на завершении единства
(присоединение Рима, Венеции, национальное вооружение
и т. д.), чем на вопросах государственного устройства.
В таких условиях провал законопроектов Мингетти,
отличавшихся значительным размахом, но представленных
палате с такой неуверенностью, был неизбежен. В апреле
бюро палаты депутатов обсудили прежде всего вопрос об об¬
ластях и отвергли их в качестве административной единицы.
В мае комиссия, назначенная теми же бюро, вновь обсудила
вопрос об областях и единодушно отвергла область в качест¬
ве административной единицы и большинством в 18 голосов
против 6 — идею создания областного управления. Среди
противников создания областей были Риказоли, Ланца,
Депретис, Поэрио, Мелегари и другие весьма влиятельные
депутаты правой и умеренной левой. Несомненно, две
группы сторонников и противников областного устройства
не были однородными, так как в пользу создания областей
голосовали некоторые представители как правой, так и ле¬
вой, но не следует забывать, что большинство палаты депу¬
татов и, следовательно, членов бюро и комиссии, поддержи¬
вали правительство и, следовательно, часть палаты, вероят¬
но, заняла бы иную позицию, если бы Кавур решил побудить
1 Мадзини заявил о своей поддержке областной системы во вто¬
рой части очерка «Об итальянском единстве», написанной в 1861 г.
(первая его часть была написана в 1833 г.) и опубликованной
в феврале 1862 г. в томе III его «Scritti editi ed inediti», ed. Daelli,
а ныне вошедшей в Национальное издание, т. III, стр. 302—335.
См. также статью: A. S a f f i, Question! d’ordinamento nazio¬
nale, «II Popolo d’Italia», 13 dicembre 1860, перепечатана в книге:
С. P a v о n e, op. cit., p. 360—364.
174

правительство авторитетно высказаться в пользу законо¬
проектов Мингетти.
. Совет министров 9 мая принял решение отклонить зако¬
нопроект о создании областей как административных орга¬
нов и решил настаивать на целесообразности образования
областей как правительственного органа; но после ранее
упомянутого голосования комиссии, состоявшегося 18 мая,
Совет министров решил представить законопроект, содер¬
жавший временные положения, касавшиеся административ¬
ного устройства. Мингетти потребовал тогда от комиссии
уполномочить правительство вновь временно объединить
на Юге несколько провинций под властью одного губерна¬
тора или комиссара ввиду уже давно намечавшегося упразд¬
нения наместничества. Но большинство комиссии отнеслось
отрицательно к этой мере, усмотрев в ней попытку мини¬
стра претворить в жизнь косвенным путем план создания
областей. Поэтому Мингетти решил 27 мая взять назад
свое предложение, заявив, что оно не является безотлага¬
тельным, поскольку упразднение наместничеств временно
откладывается.
В самом деле, несколькими днями ранее генеральным
наместником неаполитанских провинций был назначен граф
Понца ди Сан Мартино, сменивший принца Кариньянского,
который уже длительное время просил освободить его
от этого поста. Понца был облечен также полномочиями
государственного секретаря и сменил, следовательно,
также Нигра. Однако функции наместничества в Неаполе
были впоследствии ограничены декретом от 5 мая, предо¬
ставившим центральному правительству право издавать
установления, выпускать государственные процентные
бумаги, отчуждать государственное имущество, назначать
или отзывать чиновников и судей. Тем не менее наместни¬
чество в Неаполе, как и наместничество в Палермо, сохра¬
няло весьма широкие функции. Более ограниченной стала
автономия Тосканы, бывшая весьма широкой в период
правления Риказоли (превратившегося затем в непримири¬
мого противника областного устройства). Действительно,
декрет 14 февраля 1861 г. устанавливал, что генеральный
губернатор Тосканы подчиняется непосредственно мини¬
стру внутренних дел и может осуществлять функции, отно¬
сящиеся к компетенции других министерств, когда его на то
уполномочивают специальные законы или мандаты мини¬
стров. После ухода Риказоли, избранного депутатом пар¬
175

ламента, губернатором Тосканы был назначен маркиз
Франческо Мариа Саули. Умбрия и Марке после короткого
периода, когда ими управляли комиссары, были переданы
в непосредственное подчинение центрального правительства,
соответственно 30 декабря 1860 г. и 19 января 1861 г.
Такова была ситуация, когда в результате голосования
18 мая парламентская комиссия отвергла проект областного
устройства. Провал этого проекта повлек за собой провал
других представленных Мингетти законопроектов, что
произошло в период пребывания у власти правительства
Риказоли.
29 мая Кавура сразила болезнь, которая свела его затем
в могилу 6 июня 1861 г. Его смерть была тяжелым ударом
для молодого итальянского государства, поскольку в Ита¬
лии не было другого государственного деятеля, обладавшего
равным ему талантом, политическими способностями и пре¬
стижем в Европе. Но итальянское государство сохранило
на себе отпечаток усилий Кавура, а его идеи и практический
опыт в течение многих лет оказывали воздействие на поли¬
тику правящего либерального класса.
Среди многих панегириков в его память мы хотели бы
привести один, принадлежащий его противнику Джузеппе
Феррари. В речи, произнесенной в палате депутатов 26 июня
1861 г., Феррари сказал: «Кто не восхищался этим знамени¬
тым итальянцем, этим мужеством без меча, торжествовав¬
шим над генералами и трибунами и, казалось, почти в рав¬
ной мере властвовавшим над революционными легионами
Гарибальди на Юге и регулярными войсками Франции
на Севере? Нет, в этих стенах вы не услышите от меня слов,
враждебных графу Кавуру, который свершил свое дело,
победил нас. Умереть так, как умер он, познав победу,
можно пожелать самому близкому из друзей. И сколько
б ни минуло лет, граф Кавур все равно одержал над нами
верх. Я считаю, что мне на долю выпала великая честь —
помериться с ним силами в короткой словесной схватке,
которая никогда не изгладится у меня из памяти... Что бы
вы теперь ни предприняли, пойдете ли на Рим, вступите ли
в Венецию, вас поведет граф Кавур, он будет опережать
вас, будет вашим советником, вашим кормчим, и, какая бы
ни нагрянула беда, он вечно будет мертвым и вечно бес¬
смертным, как Александр Великий» х.
1 «Atti Parlamentari, Camera, Discussione, Legislatura VIII»
vol. I, p. 848.
176

5. Риказоли и «римский вопрос». Борьба
с бандитизмом и упразднение наместничеств
Смерть Кавура не повлекла за собой подлинного прави¬
тельственного кризиса. Мингетти, временно возглавивший
министерство иностранных дел, 6 июня в депеше к Вимер-
кати, находившемуся еще в Париже с неофициальной мис¬
сией, сообщая ему о смерти Кавура, писал: «Я собрал каби¬
нет и полагаю, что мы назовем королю имя Риказоли как
человека, способного образовать новое министерство» \
В другой депеше, отправленной в тот же день, он сообщал:
«Король пригласил Риказоли» 1 2. Спустя два дня сам Виктор
Эммануил сообщил Наполеноу III: «Я предложил барону
Риказоли возглавить кабинет, и он дал согласие; нынешнее
министерство сохранится с некоторыми изменениями, при¬
званными усилить его» 3. В самом деле, скоропостижная
смерть великого государственного деятеля создала сложную
ситуацию, которая оправдывала поспешность короля и ми¬
нистров, и выбор Риказоли был, так сказать, вынужденным,
поскольку флорентийский барон (хотя он был человеком
совершенно иного склада, чем Кавур, с которым у него
были даже резкие столкновения) среди всех лидеров боль¬
шинства пользовался самым большим престижем благодаря
высоким моральным качествам, твердому характеру и энер¬
гии, обнаруженным им на посту главы тосканского прави¬
тельства в период борьбы за присоединение Тосканы. Кроме
того, полагали, что Риказоли, ставший горячим сторонником
объединения еще прежде Кавура, будет проводить полити¬
ку, направленную на укрепление и завершение националь¬
ного объединения Италии, не делая при этом уступок рево¬
люции и демократам (поскольку его умеренный либерализм
и тяготение к консерватизму были хорошо известны), но
и не прибегая к дискриминации гарибальдийцев и самих
мадзинистов. Кроме того, в пользу Риказоли был тот факт,
что Фарини, единственный человек, который годом ранее
обладал равным ему престижем и имел то преимущество,
что был более близок Кавуру и более угоден пьемонтским
кругам, за два месяца неудачного правления в Неаполе
растратил свою славу; кроме того, он находился в мораль¬
но угнетенном состоянии и переживал упадок сил.'
1 «Questione romana», t. II, р. 245.
2 Ibid., р. 246.
3 Ibid., р. 248.
12-445
177

Но хотя в дни траура и печали, последовавшие за
смертью Кавура, выбор Риказоли, в общем, казался оче¬
видным, нельзя сказать, что король сделал его с охотой
и что этот выбор был встречен с удовлетворением в пьемонт¬
ских политических кругах, как при дворе, так и в парламен¬
те. В самом деле, Виктор Эммануил, всегда стремившийся
проводить личную политику, а после смерти Кавура еще
более уверившийся в том, что она необходима для заверше¬
ния объединения Италии, предпочел бы суровому барону
из Тосканы, чье дворянское высокомерие сочеталось с мо¬
ральным ригоризмом янсенистского толка, своего верного
Раттацци, возглавлявшего тогда палату депутатов, гибкого
и хитрого придворного и вместе с тем значительно более
опытного человека, чем Риказоли, в парламентской борьбе
и в области административных проблем. Раттацци не мог
стать воспреемником Кавура, чьим главным соперником
он был с момента разрыва «брака», то есть с 1858 г., ибо
его назначение премьер-министром было бы воспринято
как внутри страны, так и за границей как свидетельство
изменения политики, а этого в тот момент желательно было
избежать. Однако Раттацци мог надеяться стать преемником
Риказоли и вскоре начал прилагать усилия в этом направ¬
лении. Помимо поддержки короля, Раттацци мог рассчиты¬
вать на сочувственное отношение Наполеона III и влиятель¬
ных внутриитальянских сил — небольшой группы левого
центра (так называемой «Третьей партии»), весьма влия¬
тельной в Пьемонте и поддерживавшей связь как с умерен¬
ным крылом левой во главе с Депретисом, так и с пьемонт¬
ской правой, относившейся с недоверием к государственным
деятелям из новых провинций. В самом деле, в это время
среди умеренного большинства наметились противоречия,
которые в последующие годы привели к резкому обострению
отношений между пьемонтской и другими группами умерен¬
ных Северной и Центральной Италии, среди которых тос¬
канская группа была наиболее сплоченной, в то время как
умеренные Юга поддерживали то одних, то других. Этими
противоречиями, помимо объективных трудностей ситуации,
а затем и ошибок Риказоли, и сумел воспользоваться Рат¬
тацци.
В состав правительства Риказоли вошло четыре министра
из последнего кабинета Кавура: Мингетти (министр внут¬
ренних дел), Бастоджи (министр финансов), Перуцци
(министр общественных работ) и Де Санктис (министр про¬
178

свещения) и пять новых министров: Риказоли (премьер-
министр и министр иностранных дел), Мильетти (министр
юстиции), Кордова (министр сельского хозяйства и тор¬
говли), Менабреа (министр морского флота) и Делла Ровере
(военный министр). Этот последний значился министром
формально, поскольку до конца сентября оставался в Си¬
цилии в качестве генерального наместника, и в течение
этого времени функции военного министра исполнял сам
Риказоли. Наряду с тремя тосканскими государственными
деятелями — Риказоли, Бастоджи и Перуцци — в каби¬
нет входили, таким образом, три пьемонтца — Мильетти,
Делла Ровере и Менабреа (этот последний, человек крайне
правых взглядов, был выходцем из Савойи). Что касается
остальных трех министров, то Мингетти вышел из состава
правительства в конце сентября вследствие разногласий
с председателем Совета министров из-за административного
устройства, и его обязанности взял на себя тот же Риказоли;
Де Санктис был в хороших отношениях с Риказоли (хотя
по своим взглядам и обнаруженным ранее симпатиям он был
более близок к левому центру, чем к правой), в то время
как сицилиец Кордова, друг Ла Фарина и влиятельный
член умеренного крыла недавно реорганизованного масон¬
ства (он возглавил туринскую ложу «Великий Восток»
и в марте 1862 г. стал ее великим мастером), действовал
в союзе с Раттацци, играя роль longa manus1 внутри
кабинета Риказоли.
Как уже отмечалось, сразу же после смерти Кавура,
стремясь побудить короля и туринское правительство
и далее проводить умеренную и антиреволюционную поли¬
тику, Наполеон III решил признать Итальянское королев¬
ство, но в то же самое время отложить на неопределенный
срок вывод французских войск из Рима, чего Кавур пытался
добиться в ближайшее время, начав с этой целью в апреле
переговоры. За признанием со стороны Франции, хотя оно
и было сформулировано в такой форме, которая не вполне
удовлетворяла туринское правительство, и сопровождалось
различными формальными оговорками, последовало призна¬
ние Итальянского королевства Англией, Соединенными
1 Свой человек (лат.).— Прим. ред.
12* 179

Штатами и другими менее крупными державами \ что
явилось важным шагом вперед по пути окончательного
включения итальянского национального государства в кон¬
церт европейских держав. Во всяком случае, Риказоли,
сообщая об этом событии 25 июня в палате депутатов, зая¬
вил,. что итальянское правительство намерено продолжить
свои усилия, направленные на разрешение «римского вопро¬
са». С этой целью он вручил Франческо Арезе, направлен¬
ному спустя несколько дней в Париж в качестве чрезвы¬
чайного посла, письмо к французскому министру ино¬
странных дел Тувенелю, в котором предлагал вновь начать
переговоры о разрешении «римского вопроса» на основе
плана, подготовленного в апреле самим Тувенелем. Этот
шаг не встретил благожелательного отклика у Наполеона
III, который к тому же был раздражен речью Риказоли
в палате депутатов 1 июля. В этой речи, в связи с новыми
и не совсем безосновательными слухами о попытках Фран¬
ции добиться отделения Сардинии 1 2, Риказоли заявил, что
итальянское правительство не собирается уступать ни пяди
национальной территории и, напротив, стремится завер¬
шить национальное объединение присоединением Рима
и Венеции. Несколько позже в письме к Виктору Эммануи¬
лу, доставленном генералом Флери, посланным в Турин
в качестве чрезвычайного посла, Наполеон III подтвердил
свое намерение держать в Риме французские войска до тех
пор, пока король не примирится с папой и пока оставшаяся
под властью первосвященника часть папского государства
не будет гарантирована от всякой угрозы. Кроме того,
в этом письме император косвенным образом, но в доста¬
точно прозрачных выражениях высказал оговорки относи¬
тельно жизнеспособности объединенного итальянского госу¬
дарства. «Я могу иметь мнения,— писал он,— противопо¬
ложные мнениям Вашего Величества, считать, что полити¬
ческие преобразования — дело времени и что полное объ¬
единение не может быть прочным, если оно не подготовлено
в течение длительного времени сближением интересов, идей
1 Англия и Швейцария признали Итальянское королевство
31 марта, а Соединенные Штаты — 13 апреля 1861 г., затем после¬
довало признание Италии со стороны скандинавских и некоторых
южноамериканских государств. Россия и Пруссия объявили
о своем признании Италии только в июле 1862 г.
2 См. в этой связи: С. D е В i a s е, Mire francesi su la Liguria
e la Sardegna, p. 116—124; R. Mori, La guestione romana, p. 19—21.
180

и обычаев; словом, я полагаю, что Единство должно не пред¬
шествовать Союзу, а следовать за ним. Но это убеждение
нисколько не влияет на мои действия. В их собственных
делах итальянцы лучшие судьи, и не пристало мне, обязан¬
ному народному избранию, оказывать давление на решения
свободного народа» х.
Несмотря на эту позицию императора, Риказоли решил
добиваться быстрейшего решения «римского вопроса». Тяже¬
лое положение на Юге (где ширившийся бандитизм встречал
поддержку укрывшегося в Риме Франческо II) и необходи¬
мость помешать левой перехватить инициативу в борьбе
за завершение единства побуждали его к немедленным дей¬
ствиям. Риказоли рассчитывал на поддержку английского
правительства, желавшего вырвать Италию из-под опеки
Наполеона III и потому противившегося французской
оккупации Рима. Итальянский премьер-министр был обна¬
дежен также тем, что тот же Наполеон III назначил фран¬
цузским посланником в Турин корсиканца Бенедетти, ди¬
пломата, известного своим сочувствием итальянскому делу
и чрезвычайно тесно связанного с окружением принца
Жерома Наполеона. Итак, в августе 1861 г. были возоб¬
новлены нормальные дипломатические отношения между
Турином и Парижем, прерванные в сентябре 1860 г., и Ко¬
стантино Нигра также вновь занял свой пост полномочного
министра в Париже. Тогда же в августе Риказоли вызвал
в Турин падре Пассалья, который оставался в Риме после
провала начатых Кавуром переговоров, и обсудил с ним
и с Мингетти возможность вновь поднять «римский вопрос».
Однако он убедился, что возобновить прямые переговоры
с Римом, как ему советовали Мингетти и Пассалья, в данный
момент очень трудно. Поэтому он избрал путь давления
на правительство Парижа, предлагая ему сыграть роль
посредника в деле примирения Италии и папства. Риказоли
стремился связать Францию попыткой примирения, ибо
если бы папа отказался вести переговоры, это означало бы
отказ от принятия французского посредничества, что побу¬
дило бы Наполеона III к прямым переговорам с Италией
относительно вывода французских войск.
Проект примирения, направленный Риказоли 10 сентяб¬
ря для изучения в Париж, немногим отличался от соответ-
1 Письмо Наполеона III Виктору Эммануилу II от 12 июля
1861 г., «Questione готапа». t. II. р. 251.
181

ствующего проекта, предложенного Кавуром святому пре¬
столу за восемь месяцев до того. В обмен на отказ от светской
власти проект предоставлял папе личный суверенитет, право
на активное и пассивное дипломатическое представительство
и ежегодную дотацию, в которую вносили бы свой вклад
другие католические державы в соответствии с особой дого¬
воренностью (Кавур, напротив, предлагал передать папе
в полную собственность недвижимое и движимое имуще¬
ство, приносившее ежегодную ренту в размере двух мил¬
лионов лир). Кроме того, проект предусматривал отказ
государства от всякого вмешательства в назначение еписко¬
пов, от королевского патроната и права exequatur \ а также
предусматривал международные гарантии выполнения
обязательств, принятых на себя Италией, меру, решитель¬
но отвергнутую Кавуром, когда она была предложена
Панталеони в ноябре 1860 г. 1 2 Кроме того, Риказоли
направил Тувенелю проект письма к Пию IX, выдержан¬
ного в явно неуместном тоне. В самом деле, Риказоли при¬
зывал церковь к обновлению в соответствии с требованиями
современного общественного развития и к отказу от изоля¬
ции от гражданского общества и излагал в письме историю
отношений между итальянским национальным движением
и папством начиная с «Обращения» от 29 апреля 1848 г.
и в последующий период, желая продемонстрировать невоз¬
можность для папы быть одновременно светским государем
и главой церкви. Далее в письме утверждалось, что часть
духовенства отказывается от участия в борьбе против
Итальянского королевства, а возмущение «простолюдинов»
ставилось в связь с «заговорами против государства» части
духовенства; причем в достаточно угрожающем тоне в пись¬
ме утверждалось, что «простолюдины» могли бы приписать
вину людей, являющихся служителями церкви, самой
религии и отречься от церкви. В заключение письмо при¬
зывало папу принять из рук Италии «надежное местопребы¬
вание, полную свободу и новое величие». Словом, Риказоли
позволил себе увлечься своей идеей обновленного и рефор¬
1 Exequatur (лат.)— разрешение, даваемое монархом на осу¬
ществление в его владениях папских постановлений.— Прим. ред.
2 «Я согласен на добрые услуги или посредничество, но я не могу
принять ни гарантий, ни других подобных уз, которые могли бы
послужить предлогом для конфликтов или для иностранного вмеша¬
тельства». Письмо Кавура Панталеони от 28 ноября 1860 г., «Que¬
stione romana», t. I, p. 106.
182

мированного католицизма и избрал для своего письма про¬
поведнический поучительный тон, абсолютно неприемлемый
для дипломатического документа. Таково было, по суще¬
ству, мнение Тувенеля, изложившего его в ходе своих бесед
с Нигра, которому он дал ясно понять, что не намерен ниче¬
го предпринимать, дабы помешать провалу попытки Рика¬
золи. Однако последний решил с согласия Франции опуб¬
ликовать проект примирения и письмо к папе в «Зеленой
книге», вышедшей в свет в ноябре месяце незадолго до нача¬
ла новой сессии парламента \
Между тем в октябре Раттаци, не встречая со стороны
Риказоли никакого противодействия, отправился в Париж,
официально по личным делам, но на деле для того, чтобы
представить императору проект Виктора Эммануила отно¬
сительно Венеции. Король действительно придерживался
того мнения, что «римский вопрос» был в данный момент
неразрешим и что прежде следует заняться вопросом
о Венеции. Виктор Эммануил полагал, что следует исполь¬
зовать вновь обострившуюся ситуацию на Балканах (Гер¬
цеговина была охвачена антитурецким движением, да и в
Греции началось довольно сильное брожение против короля
Оттона) и возможное восстание в Венгрии для организации
экспедиции Гарибальди в Венгрию через Далмацию, а затем
для вступления итальянской армии в Венецианскую
область. Однако, прежде чем начать действовать, Виктор
Эммануил II хотел бы гарантировать себе наступательный
и оборонительный союз с Наполеоном III. Но этот фантасти¬
ческий и авантюрный проект был отвергнут Наполеоном III,
посоветовавшим королю запастись терпением и проявить
предельную осторожность. Тем не менее Раттацци провел
свою миссию очень умело и сумел добиться того, что симпа¬
тии, которые питал к нему император, еще более окрепли.
Кроме того, весть о его поездке в Париж и переговорах
с императором (естественно, о содержании самих перегово¬
ров не сообщалось ни слова) породила в Италии предполо¬
жение, что Раттацци удалось договориться с Наполеоном III
о каком-то плане, подобно тому, как это удалось Кавуру
в Пломбьере, и что вскоре он станет преемником Риказоли.
1 Проект примирения и письмо к папе были перепечатаны
в издании «Documenti diplomatic! italiani», serie I, vol. I, Roma,
1952, p. 355—362.
183

Тем временем за лето положение на Юге очень осложни¬
лось. Понца ди Сан Мартино, занявший 21 мая пост наме¬
стника в Неаполе, несомненно, более умело, чем Нигра,
обращался с южанами и был более опытным администрато¬
ром. Он снова стал проводить, вначале с известным успе¬
хом, политику примирения с автономистами — бывшими
сторонниками Бурбонов. Политика эта (уже практиковав¬
шаяся ранее Фарини) была продиктована убеждением, что
нельзя управлять Югом только с помощью бывших эми¬
грантов-умеренных и чиновников-северян. В то же время
новый наместник решил предпринять энергичные действия
против бандитизма с тем, чтобы поднять авторитет государ¬
ства в провинциях и обеспечить безопасность имущих слоев,
без этого политика примирения могла быть истолкована
лишь как проявление слабости и превратиться в препят¬
ствие на пути укрепления единства, поскольку благоприят¬
ствовала бы заговорам агентов Бурбонов. Но бандитизм,
вспыхнувший с новой силой в апреле, особенно в Базилика¬
те, принял внушающие тревогу масштабы, и его не удалось
подавить (на что первоначально рассчитывал Понца ди
Сан Мартино) с помощью ограниченных сил, находившихся
на Юге. В самом деле, здесь было сосредоточено всего 1500
карабинеров, полиция и национальная гвардия (за исклю¬
чением Неаполя) были слабо вооружены, плохо организо¬
ваны и не всегда надежны; войска, входившие в VI армей¬
ский корпус под командованием генерала Джованни
Дурандо, насчитывали не более 20 тыс. человек, причем
значительная часть их была занята несением гарнизонной
службы в Неаполе и провинциальных центрах. Как бы то
ни было, в течение нескольких недель Понца не просил
подкреплений у Турина; затем, побуждаемый Дурандо
и озабоченный ухудшением обстановки, он неоднократно
просил прислать новые контингенты войск, но его просьбы
были удовлетворены только частично. В самом деле, армия
находилась в стадии реорганизации, а международная
обстановка, остававшаяся неопределенной, не позволяла
ослабить войска, стоявшие вдоль Минчо перед фронтом
австрийцев, отправив крупные соединения на Юг.
В начале июля обстановка стала критической: в Бази¬
ликате, Ирпинии, Саннио, Капитанате, Молизе и Терра-
ди-Лаворо многочисленные отряды бандитов, к которым
примкнули тысячи восставших крестьян, захватывали
на целые дни десятки селений, где учиняли избиение либе-
184

ралов и вывешивали белые бурбонские флаги, а затем отсту¬
пали, часто после ожесточенных стычек с войсками и на¬
циональной гвардией, чтобы немедленно совершить нападе¬
ния в других местах. На насилия и грабежи бандитов кара¬
тельные отряды отвечали поголовными расстрелами и сож¬
жением целых селений; акты жестокости совершались той
и другой стороной. Сообщение между Неаполем и Апулией
становилось день ото дня все более трудным, так как вдоль
всего Апеннинского хребта кипела партизанская война.
Небольшие и более крупные банды наводнили всю осталь¬
ную часть бывшего Неаполитанского королевства, они
совершали ежедневно десятки убийств, грабили, похищали
людей, нападали на курьеров и т. д. Страх, как бы подоб¬
ные события не вылились во всеобщее восстание под руко¬
водством сторонников Бурбонов, подобно восстанию 1799 г.,
со всеми вытекающими отсюда и не поддающимися учету
международными последствиями (принимая во внимание
позицию Наполеона III и напряженные отношения с Авст¬
рией), заставил туринское правительство предпринять неко¬
торые меры. Было решено заменить Дурандо на посту коман¬
дующего VI корпусом Чальдини, который обязался раз¬
громить бандитизм, не требуя подкреплений. Но прибытие
в Неаполь столь авторитетного военачальника, каким был
победитель при Гаэте, конечно не склонного подчиняться
указаниям гражданских властей при проведении репрессий,
побудило Понца подать в отставку. Тогда Риказоли решил
заменить его самим Чальдини, который 15 июля занял так¬
же пост наместника, сосредоточив, таким образом, в своих
руках гражданскую и военную власть на Юге.
Чтобы оценить в историческом плане «великий банди¬
тизм», бушевавший на континентальном Юге в период 1861 —
1865 гг., следует прежде всего напомнить, что он разразился
в отсталой и угнетенной стране, где индивидуальный бан¬
дитизм и создание бандитских отрядов в течение веков было
естественным выражением анархического бунта наиболее
бедных крестьян против угнетения со стороны феодалов
и земельной буржуазии. Однако подобный бунт часто
использовался теми же угнетателями в их собственных
целях. Следует также напомнить, что во времена револю¬
ционных кризисов или смены режима действия бандитских
отрядов всегда выливались в широкие крестьянские восста¬
ния или, во всяком случае, принимали форму партизанской
ройны, как правило использовавшейся в политических
185

целях реакционерами, но иной раз и либералами. Доста¬
точно напомнить об огромном санфедистском восстании
в 1799 г., о бандитизме, направлявшемся агентами Бурбо¬
нов, в наполеоновскую эпоху, о бандитизме в эпоху Рестав¬
рации и в годы, непосредственно последовавшие за рево¬
люцией 1820 г., который находился отчасти под влиянием
Общества карбонариев или других, примыкавших к нему
тайных организаций. С этой-то традицией «бандитизма»,
который, в сущности, был выражением глубокого недо¬
вольства крестьянских масс и раздиравшего Юг социально¬
го кризиса, и следует связывать «великий бандитизм»
в годы, последовавшие за объединением страны. Его причи¬
ны коренились в определенной социальной обстановке,
однако непосредственное и косвенное влияние на его раз¬
витие оказывали действия политических сил, отчасти чуж¬
дых Югу. В самом деле, гарибальдийская экспедиция про¬
будила среди крестьян Юга великие надежды, которые тут
же постигло разочарование, так что уже осенью 1860 г. не¬
довольство породило первые признаки «сопротивления», тот¬
час же использованного и всячески разжигаемого агентами
Бурбонов. Следствием этого явилось формирование бандит¬
ских отрядов. Затем в течение зимы ошибочная политика
умеренных в немалой степени содействовала расширению
бандитизма и обусловила его громадную вспышку летом
1861 г.
Наличие очень большого числа безземельных крестьян
или крестьян, владевших крохотными участками и вы¬
нужденных наниматься батраками в латифундии без гаран¬
тированных условий найма, несправедливые условия аграр¬
ных договоров, которые делали тогда особенно тягостным
положение большей части колонов,— таковы были главные
причины глубокого недовольства южных крестьян и их
нищеты, становившейся невыносимой в случае плохого
урожая и общего экономического кризиса, что как раз
и случилось в 1860 г. В главе I этого тома и в предыдущих
томах уже говорилось о том, что корни такой отсталости
были весьма многообразны, а также отмечались причины,
в силу которых аграрная революция на Юге к моменту вос¬
соединения оказалась практически невозможной. Но несо¬
мненно также, что политика, проводившаяся умеренными
на Юге с ноября 1860 г., отчасти из-за плохого знания стра¬
ны и недостатка финансовых средств, но в еще большей мере
из-за страха и сугубо консервативных тенденций привела
186

к осложнению некоторых проблем, которые по крайней
мере отчасти можно было разрешить, даже преодолевая
кризис южного общества с помощью консервативных по сво¬
ему существу методов; таким путем можно было ослабить
в известной степени недовольство крестьян и предотвратить
вспышку «великого бандитизма».
Среди этих проблем следует назвать прежде всего вопрос
о домениальных землях. Операцию по разделу домениаль-
ных земель, начатую в наполеоновскую эпоху и продол¬
женную при режиме Бурбонов, затрудняли все новые узур¬
пации земель, совершавшиеся дворянами и буржуазией,
и к 1860 г. она была очень далека от завершения. Декрет
Фарини от 1 января 1861 г. объявлял о возобновлении этого
раздела и возлагал его реализацию не на провинциальных
интендантов, как это устанавливал бурбонский закон,
а на специальных комиссаров-раскладчиков (наподобие тех,
деятельность которых предусматривалась наполеоновским
законом) и устанавливал, кроме того, что эта операция
должна быть завершена к 31 декабря 1861 г. Эта дата
являлась, конечно, абсурдной, учитывая сложность постав¬
ленной задачи и бесчисленные судебные тяжбы, вызванные
узурпациями земли. Во всяком случае, работа по проведе¬
нию декрета в жизнь шла крайне медленно, в то время как
выступления крестьян против узурпаций и за раскладку
земель множились. Либорио Романо однажды собрал комис¬
саров-раскладчиков, но не приложил достаточных стараний,
чтобы активизировать их деятельностьх. Другие меры
в этом направлении предпринял Спавента, который назна¬
чил комиссаров-раскладчиков в каждой провинции и вы¬
пустил инструкцию по проведению операции по разделу.
Но 1861 г. прошел без серьезного сдвига в проведении рас¬
кладки домениальных земель, проблема же узурпации
земли так и не была поднята. В последующие годы прове¬
дение раскладки земли было ускорено1 2, что привело
в известной мере к ослаблению бандитизма в некоторых
провинциях, но этот прогресс в разделе земли затронул
1 Политика Либорио Романо получила противоречивую оценку
историков. Что касается данного вопроса, то представляются
правильными основанные на документальных данных замечания
А. Широкко (A. S с i г о с с о, Governo е paese nel Mezzogiorno nella
crisi dell’unificazione, p. 151 —152).
2 См. данные, приведенные в книге: F. М о 1 f е s е, Storia del
brigantaggio dopo 1’unita, 2a ed., Feitrinelli, Milano, 1966, p. 125—127.
187

относительно ограниченные районы, поскольку меры
по возврату узурпированных земель очень редко оказыва¬
лись успешными. Во всяком случае, тот факт, что вопросу
о домениальных землях не было уделено в 1861 г. должного
внимания, явился, конечно, одной из причин резкой враж¬
дебности крестьян новому ржеиму, еще более усилившейся
в результате полного провала политики общественных
работ, с помощью которой власти наместничества пытались
справиться с безработицей, вызванной экономическим
кризисом.
Распад бурбонской армии, насчитывавшей почти 100
тыс. человек в начале гарибальдийской кампании, явился
другим фактором, содействовавшим развитию бандитизма.
Этот распад начался стихийно после высадки Гарибальди
в Калабрии и завершился с возвращением домой солдат,
бежавших в ноябре 1860 г. в папское государство, и тех, кто
капитулировал в Гаэте и Мессине. Отношение офицеров
и массы унтер-офицеров и солдат к новому режиму было
столь же различным, как и обращение нового правитель¬
ства с теми и другими. В отношении офицеров туринское
правительство заняло позицию примирения: смешанная
комиссия, состоявшая из пьемонтских и бывших бурбонских
офицеров, была уполномочена составить списки офицеров,
изъявивших желание вступить в итальянскую армию;
работа комиссии протекала быстро, и к концу февраля
1861 г. было принято положительное решение по 2200 заяв¬
лениям из 3600. За принятыми в армию офицерами сохрани¬
лись воинские звания и выслуга лет, которые они имели
на 7 сентября 1860 г., когда Гарибальди вступил в Неаполь.
Практически лишь небольшая часть этих офицеров посту¬
пила на действительную службу, так как подавляющее
большинство их уволилось в запас или вышло в отставку.
Как бы то ни было, большинство бывших офицеров бурбон¬
ской армии заняло лояльную позицию в отношении нового
режима и почти никто из них не примкнул к бандитским
отрядам; лишь немногие офицеры, главным образом высшие,
остались на службе у Франческо II и повели борьбу против
объединенного государства как в Риме, так и в тайных бур¬
бонских комитетах, созданных в королевстве. Напротив,
очень значительным было участие в движении бандитизма
унтер-офицеров и солдат, причем некоторые из них стали
знаменитыми предводителями банд. Объяснение этому
явлению можно найти, если вспомнить, что огромное боль¬
188

шинство рядовых и унтер-офицеров были выходцами
из крестьян, что они сохраняли глубокую преданность
королю обеих Сицилий, ибо в отличие от офицеров оказа¬
лись почти совершенно незатронутыми пропагандой либе¬
ральных принципов и идеи объединения; что множество
их после возвращения домой не нашли занятия и часто
подвергались притеснениям со стороны либералов. Кроме
того, туринское правительство косвенным образом содей¬
ствовало притоку в бандитские отряды бывших солдат
бурбонской армии, издав декрет 20 декабря 1860 г., призы¬
вавший в армию (на основе бурбонского закона о воинской
службе, еще не замененного соответствующим законом
Сардинского королевства) рекрутов четырех самых молодых
возрастов при одновременном увольнении в запас военно¬
обязанных четырех старших возрастов \ Проведение этого
декрета в жизнь оказалось весьма неудачным: крайний
срок для явки рекрутов, назначенный сначала на 31 января,
пришлось продлить до 1 июня 1861 г., но к этому времени
явилось только 20 тыс. человек из 72 тыс. подлежавших
призыву. Успех не сопутствовал и набору рекрутов (в ко¬
личестве 36 тыс. человек), объявленному в южных конти¬
нентальных провинциях в июне 1861 г. Это привело к тому,
что несколько десятков тысяч молодых людей, которым
грозило суровое наказание за уклонение от призыва, были
вынуждены стать бандитами или пособниками бандитов.
С другой стороны, наплыв в ряды бандитов бывших
солдат и унтер-офицеров помог сторонникам Бурбонов в их
усилиях придать самому бандитизму облик политической
вооруженной борьбы за реставрацию низложенной дина¬
стии. Подобные действия начались тотчас же после бегства
Франческо II из Неаполя и продолжались после сдачи
Гаэты и прибытия Бурбонов в Рим благодаря поддержке
французского командования в Риме и папского правитель¬
ства. Тем не менее в январе и феврале 1861 г. попытки сто¬
1 Закон Бурбонов о воинской повинности устанавливал восьми¬
летний срок военной службы, для несения которой отбиралась
путем жеребьевки часть призывников, достигших 18-летнего воз¬
раста. Предусматривались многочисленные случаи освобождения от
военной службы по семейным причинам и замены лица, на которое
пал жребий, добровольцем путем уплаты взноса в размере 240 дука¬
тов (1020 лир), так что на практике только последние бедняки
зачислялись на действительную военную службу. Сицилийцы были
освобождены от призыва в армию и могли нести службу исключи¬
тельно в качестве добровольцев.
189

ронников Бурбонов проникнуть на Юг с крупными отря¬
дами, сформированными на папской территории, провали¬
лись, так как итальянские войска, размещенные в Абруц-
цах и Терра-ди-Лаворо, хотя они и были немногочисленны
и в значительной степени скованы борьбой с местными бан¬
дами, действовали очень энергично и отбили атаки. Напро¬
тив, оказалось практически невозможным помешать пере¬
ходу границы мелким группам, доставлявшим бандитам
оружие и деньги, а также бурбонским агентам (среди них
были французские легитимисты, испанские карлисты
и бельгийские клерикалы), которые занимались пропаган¬
дой и подстрекательством и принимали также участие
в нападениях бандитов. Позиция большой части духовен¬
ства, настроенного враждебно по отношению к единому
государству (особенно после декретов Манчини, изданных
17 февраля), благоприятствовала деятельности этих агентов
и подпольных бурбонских комитетов, способствуя распро¬
странению в деревне мнения о том, что благодаря поддержке
папы, Австрии и самой Франции реставрация Бурбонов
неизбежна и даже близка.
Наместничество Чальдини знаменовало собой поворот
в борьбе с бандитизмом и в политике итальянского прави¬
тельства в отношении Юга. Отказавшись от попытки прими¬
рения с бывшими сторонниками Бурбонов, предпринятой
Понца, Чальдини пошел на союз с демократами и вообще
с бывшими гарибальдийцами не из симпатии к их идеям,
а потому, что, сознавая незначительность находившихся
в его распоряжении вооруженных сил, счел необходимым
заручиться поддержкой левых группировок, дабы разгро¬
мить бандитизм и сорвать попытку сторонников Бурбонов
превратить бандитское движение во всеобщее реакционное
восстание. Поэтому Чальдини решил прежде всего органи¬
зовать мобильную национальную гвардию, зачислив в ее
ряды несколько тысяч патриотов, сражавшихся в рядах
Южной армии, и несколько сот бывших офицеров этой
армии. Эти части сумели оказать более эффективную под¬
держку регулярным войскам, нежели обычная национальная
гвардия,— последняя не могла действовать на большом
расстоянии от места своего расположения; кроме того,
в более опасных районах не удавалось предотвратить
проникновение в ее ряды агентов Бурбонов. В сущности,
военно-политические мероприятия Чальдини преследовали
цель заручиться поддержкой мелкой буржуазии, ремеслен¬
190

ников и рабочих провинциальных центров, которые, как
уже указывалось, годом ранее в большинстве своем примк¬
нули к Гарибальди отчасти из чувства патриотизма, а отча¬
сти в надежде на улучшение их положения. Кроме того,
Чальдини при поддержке и одобрении демократической
печати принял решительные меры против откровенных сто¬
ронников Бурбонов или сочувствовавших им элементов
среди высших слоев общества, арестовав и выслав из страны
епископов, аристократов и высших офицеров старой армии.
Даже архиепископ Неаполя, кардинал Систо Риарио Сфор¬
ца был вынужден отправиться в Рим и пополнить ряды
бежавших, изгнанных или арестованных епископов, числен¬
ность которых достигала 71 человека. Эти меры, осущест¬
вленные в военном порядке и без всякого соблюдения закон¬
ности, не были одобрены Риказоли, который хотел бы
организовать судебные процессы. Однако это оказалось
невозможным, поскольку полиция, не обладавшая надеж¬
ной службой информации, была не в состоянии представить
доказательства виновности репрессированных лиц, многие
из которых, впрочем, по-видимому, не участвовали в заго¬
ворах, а скорее, просто оказывали поддержку бурбонским
комитетам. В самом деле, последние продолжали свою дея¬
тельность и были разгромлены только позднее. Тем не менее
эти меры революционного характера оказались в политиче¬
ском отношении весьма эффективными, поскольку показа¬
ли, что правительство единой Италии исполнено решимо¬
сти неуклонно и с помощью всех средств бороться против
любых сепаратистских попыток реакционеров и подавить
их пропаганду, содействуя распространению мысли о том,
что объединение Италии является окончательным и беспо¬
воротным.
Как бы то ни было, Чальдини, который в середине авгус¬
та вследствие разногласий с Риказоли относительно приня¬
тых на Юге мер обратился в Турин с просьбой об отставке,
было предложено взять свою просьбу назад и продолжать
борьбу с бандитизмом. Тогда Чальдини воспользовался
случаем, чтобы попросить военных подкреплений, и они
были ему обещаны, поскольку теперь войну с Австрией
считали невозможной, во всяком случае в ближайшем буду¬
щем. С этого момента контингент вооруженных сил, разме¬
щенных на Юге и занятых борьбой с бандитизмом, постоян¬
но увеличивался и достиг в 1863 г. 120 тыс. человек. Факти¬
чески Чальдини не удалось добиться перелома в военной
191

ситуации и повести решительное наступление против бан¬
дитизма, так как это движение в целом было очень сильным
и широко распространенным. Чальдини пришлось придер¬
живаться уже принятой оборонительной тактики: прочно
удерживать силами гарнизонов провинциальные центры
и другие важные населенные пункты, контратаковать банды
мобильными отрядами, блокировать папскую границу, обес¬
печивать коммуникации между Неаполем и Адриатическим
морем. И все же он проводил репрессии все более энергично,
•со всей силой обрушивая их на тех, кто оказывал поддержку
•бандитам. Беспощадной каре подвергались селения, даже
ненадолго захваченные бандитами, поэтому начиная с сен¬
тября главари банд, опасаясь, как бы терроризированное
население не прониклось к ним враждой, начали менять
тактику, отказываясь от захвата населенных пунктов.
В сущности, Чальдини удалось помешать крупным отря¬
дам бандитов прочно обосноваться на определенной тер¬
ритории, добиться широкой поддержки населения и таким
образом превратиться в армию, способную развернуть под¬
линно повстанческую войну вместо партизанских дейст-
•ствий, складывающихся из множества выступлений локаль¬
ного характера. Таким образом, удалось также сорвать
попытку сторонников Бурбонов превратить бандитизм
в орудие политической борьбы, направленной против еди¬
ного итальянского государства. Следует, однако, сказать,
что сторонники Бурбонов, очень активные в подстрекатель¬
стве населения, не проявили подобной же энергии в военно¬
политическом руководстве движением южных крестьян.
Их главная попытка в этом направлении, осуществление
которой взял на себя глава испанских карлистов Хосе
Борхес, окончилась провалом, так как она была предпри¬
нята слишком поздно, да и бандиты отказались принять
руководство человека, явившегося извне с недостаточными
силами. В самом деле, Борхесу, высадившемуся в Калабрии
14 сентября с небольшой группой людей, с огромным трудом
удалось к концу октября добраться до крупных бандитских
отрядов в Базиликате, которыми командовал Кармине
Донателл и, по прозвищу Крокко (Крюк), один из наиболее
ловких главарей бандитского движения. Вместе с Крокко
Борхес совершил ряд набегов, заняв при этом на несколько
дней некоторые населенные пункты и добившись известного
местного успеха в столкновениях с регулярными войсками
и национальной гвардией. Однако ему не удалось совершить
192

внезапного нападения на Потенцу, что могло бы стать нача¬
лом всеобщего восстания. Поэтому к концу ноября Крокко
и другие предводители бандитов, уставшие от этих действий,
сопряженных со слишком большими трудностями при тех
средствах, которыми они располагали, и озабоченные нео¬
жиданно наступившей суровой зимой, отказались подчи¬
ниться указаниям испанца и предпочли на время прекратить
свои акции и уйти в леса Вультуре. Поэтому Борхес отде¬
лился от них и после труднейшего перехода сумел через
несколько дней добраться до Абруцц. Но когда Борхес
готовился перейти папскую границу, он был схвачен отря¬
дом берсальеров и сразу же расстрелян 8 декабря 1861 г.
в Тальякоццо вместе с 17 товарищами. В дальнейшем агенты
Бурбонов продолжали снабжать оружием и деньгами
бандитов, но им пришлось отказаться от надежды превра¬
тить бандитизм во всеобщее восстание под легитимистским
знаменем. В самом деле, отнюдь не выкорчеванный
в результате репрессий 1861 г., бандитизм вспыхнул с новой
силой весной 1862 г., однако все более отчетливо проявля¬
лась его подлинная сущность отчаянной социальной
борьбы крестьянской бедноты Юга против землевладельцев
и правительства.
Между тем летом 1861 г. вести о серьезном положении
в южных провинциях еще более усилили сомнения европей¬
ского общественного мнения в прочности единого итальян¬
ского государства, поскольку подобные известия, казалось,
подтверждали мнение Наполеона III о том, что объединение
Италии было искусственным и преждевременным и что рано
или поздно Италии неизбежно придется дать иное террито¬
риально-политическое устройство. Во всяком случае,
туринское правительство оказалось в затруднительном
положении, ибо если год назад быстрый крах государства
Бурбонов под ударами гарибальдийцев выглядел как дока¬
зательство воли населения Юга объединиться с остальной
Италией, воли, подтвержденной затем плебисцитом, то
теперь восстание южных крестьян выглядело как опровер¬
жение результата самого плебисцита. В Италии эти настрое¬
ния выразил Массимо д’Адзельо в письме к Карло Маттеуч-
чи 2 августа 1861 г., опубликованном через несколько дней
французской газетой «Патри»— неожиданно для самих
д’Адзельо и Маттеуччи (как они об этом заявляли) —
1 3 — 445
19 5

и вызвавшем во Франции и Италии громкий скандал.
«Вопрос о том, удерживать ли Неаполь или нет,— писал
д’Адзельо,— должен зависеть, на мой взгляд, главным
образом от самих неаполитанцев, если только мы не хотим
ради удобства изменить доселе провозглашавшимся нами
принципам. До сих пор мы шли вперед, утверждая, что
правительства, которых не желают народы, суть незакон¬
ные... Соответствующим образом в Неаполе мы изгнали
монарха, чтобы установить правительство, опирающееся
на всеобщее согласие. Но вот требуются 60 батальонов
(и кажется, этого еще недостаточно), чтобы удержать
королевство, и общеизвестно, что все — бандиты и небанди-
ты — не хотят об этом ничего знать. Мне говорят — а всеоб¬
щее голосование? Мне ничего не известно о всеобщем
голосовании, но я знаю, что по эту сторону Тронто нет нужды
в 60 батальонах, а по ту сторону — есть. Следовательно,
допущена какая-то ошибка. Поэтому надо либо изменить
принцип, либо изменить действия и, воспользовавшись
благоприятным случаем, узнать от неаполитанцев, хотят
они нас или нет. Ибо я считаю, что итальянцы, не желаю¬
щие видеть немцев в Италии, имеют право начать борьбу
с тем, кто захотел бы призвать их. Однако мы не имеем права
стрелять в тех итальянцев, которые, оставаясь итальянца¬
ми, не хотят объединяться с нами» х. Это письмо явилось
выражением того весьма абстрактного морализма, который
не раз побуждал Массимо д’Адзельо, остававшегося умерен¬
ным старого склада (каким он был еще до революции 1848 г.),
выступать с антиунитаристских Позиций, ставя туринское
правительство в затруднительное положение. Так случи¬
лось, например, в марте 1861 г., когда д’Адзельо опублико¬
вал брошюру «Неотложные проблемы», в которой отвергал
идею превращения Рима в столицу Италии; он опубликовал
ее как раз в тот момент, когда Кавур стремился разрешить
«римский вопрос». Но существовала опасность того, что
настроения, выраженные в письме д’Адзельо, распростра-
1 Это письмо, опубликованное тогда несколькими газетами,
было перепечатано в книге: N. Bianchi, С. Matteucci е 1’Italia
del suo tempo, Torino, 1874, p. 313—319. В письме к Риказоли
от 14 августа 1861 г. (оно опубликовано в книге: В. Ricasoli,
Lettere е documenti, а сига di М. Tabarrini е A. Gotti, vol. VI,
Firenze, 1891, р. 95—96) д’Адзельо снова настаивал на своей непри¬
частности к опубликованию его письма к Маттеуччи, но подтвер¬
ждал верность своихМ взглядам в вопросе о Юге.
194

нятся среди тех умеренных в Пьемонте и вообще на Севере
и в Центре страны, которые повернули к унитаризму только
под впечатлением удивительных событий 1860 г. Словом,
среди этих кругов, настроениями которых никак нельзя
было пренебрегать, могло распространиться убеждение, что
присоединение Юга было вредным делом и поэтому следует
предоставить Юг самому себе. Подобные настроения могли
благоприятствовать возможным антиунитаристским манев¬
рам Наполеона III, который именно в эти дни дал ясно
понять, что он не одобряет жестоких репрессий, применяв¬
шихся на Юге \
Риказоли, подготавливавший тогда свой проект решения
«римского вопроса», решительно отверг аргументы д’Ад-
зельо в циркуляре от 24 августа 1 2, направленном итальян¬
ским представителям за границей и содержавшем инструк¬
ции о необходимости сгладить невыгодное впечатление,
произведенное известиями о положении на Юге. Риказоли
утверждал, что результаты плебисцита никоим образом
не могут быть поставлены под сомнение и что нация не может
признать за одной из своих частей право на отделение.
Кроме того, Риказоли доказывал, что бандитизм не носит
политического характера, а представляет собой выражение
социального беспорядка и преступности, порожденных
пороками управления в прошлом, внезапной сменой режима,
распадом бурбонской армии, а также результатом подстре¬
кательства агентов реакции, получающих поддержку
папского правительства; поэтому в заключение он вновь
настаивал на необходимости ликвидации светской власти
пап и завершения национального объединения Италии.
Таким образом, Риказоли дал бандитизму слишком
поверхностное объяснение, но он был прав, когда утвер¬
ждал, что бандитизм являлся сам по себе не политическим,
а социальным явлением, используемым реакционерами
в политических целях. Напротив, д’Адзельо, хотя он и апел¬
лировал к демократическому принципу народного согласия,
1 Об этом свидетельствуют факты, приводимые в книге
R. М о г i, La questione romana, p. 23, 30, в особенности телеграмма,
направленная Наполеоном III генералу Флери 20 июля, и фраза
«так не может продолжаться» (по поводу положения на Юге), бро¬
шенная им в разговоре с генералом Фанти 23 августа.
2 Опубликован в книге В. R i с a s о 1 i, Lettere е documenti,
vol. VI, р. 107—118; «Document! diplomatic! italiani», s. I, vol. I,
p. 329—335.
13* 195

ошибался, изображая бандитизм как восстание, направлен¬
ное против объединения. В самом деле, движение банди¬
тизма было направлено не против единого итальянского
государства как такового, а против правительственных
властей, как пьемонтских, так и местных, стоявших на стра¬
же существующего социального порядка и собственности
«благородных». Во время этого социального восстания,
действия участников которого отличались смелостью и хит¬
ростью, но носили грубую и примитивную форму, враждеб¬
ное отношение к иностранцам, хотя оно и было распростра¬
нено среди крестьян Юга, не вылилось в чувство общности
маленькой южной национальности или некой народности
(поскольку тоску по утраченным порядкам старого коро¬
левства испытывали главным образом образованные слои);
эта враждебность скорее находила выход в примитивных
проявлениях приверженности к династии Бурбонов и в про¬
диктованном предрассудками резко отрицательном отно¬
шении ко всему новому. С другой стороны, поскольку дви¬
жение бандитизма использовали агенты Бурбонов, стремив¬
шиеся превратить его во всеобщее санфедистское восстание,
прекратить борьбу с ним означало бы капитулировать перед
европейской реакцией и поставить под сомнение все резуль¬
таты, достигнутые к этому моменту итальянским националь¬
ным и либеральным движением. В этом смысле призыв Чаль¬
дини ко всем патриотическим силам объединиться против
бандитов и реакционеров, призыв, на какое-то время вос¬
кресивший среди демократов патриотический подъем
1860 г., приобрел более важное политическое значение,
чем если бы он был простым тактическим средством в целях
усиления борьбы с бандитизмом.
Страх перед тем, что критическое положение на Юге
может благоприятствовать маневрам против итальянского
единства на международной арене, а также убеждение, что
это положение вызвано в большой степени невозможностью
координировать действия правительства наместника с дей¬
ствиями центрального правительства, заставили Риказоли
ускорить административную унификацию путем поспешной
ликвидации наместничества в Неаполе. В этом вопросе
выявились разногласия между Риказоли и Мингетти.
В самом деле, последний согласился остаться на посту мини¬
стра внутренних дел в кабинете Риказоли, поскольку сам
Риказоли обязался временно не ставить на обсуждение
вопрос об общих принципах административного устройства.
196

Мингетти надеялся таким образом сохранить за собой воз¬
можность вновь выдвинуть в наиболее подходящий момент
проект областного устройства, решительным противником
которого был Риказоли. Но в июле, когда Понца ди Сан
Мартино был заменен Чальдини, Риказоли поручил Мин¬
гетти подготовить проект упразднения наместничества
в Неаполе. Мингетти подготовил тогда доклад, в котором
подчеркивал трудности, делающие целесообразным поэтап¬
ное упразднение наместнического правительства, с тем что¬
бы полная его ликвидация была осуществлена лишь после
введения нового всеобщего административного устройства;
к таким трудностям Мингетти относил существование в Неа¬
поле Совета государственного контроля и Высшего админи¬
стративного совета, действовавших еще на основе бурбон-
ских законов, невозможность слияния департамента внут¬
ренних дел в Неаполе с соответствующим министерством
в Турине и др. Но 7 августа Совет министров отверг предло¬
жение Мингетти, получившее поддержку лишь со стороны
Перуцци. В последующие дни расхождение между премьер-
министром и министром внутренних дел углубилось. Оза¬
боченный теперь также протестами умеренных против
политики Чальдини и просьбой об отставке самого Чаль¬
дини, вызванной отрицательным отношением премьер-
министра к предпринятым Чальдини арестам и высылкам
из Неаполя, Риказоли все более убеждался в необходимо¬
сти безотлагательной ликвидации наместничества; Мингет¬
ти же, напротив, продолжал настаивать на постепенном его
упразднении. Но 20 августа Совет министров принял реше¬
ние о ликвидации наместничества. Тогда государственный
деятель из Болоньи подал заявление об отставке, удовлет¬
воренное 1 сентября. Риказоли взял на себя руководство
министерством внутренних дел и решил приступить к лик¬
видации наместничества в Неаполе, как только Чальдини
(чья просьба об отставке была тем временем отклонена)
добьется известного успеха в борьбе с бандитизмом, что
и произошло спустя примерно месяц.
9 октября был опубликован декрет о ликвидации с 1
ноября правительства тосканских провинций и генераль¬
ного наместничества неаполитанских провинций. Временно
отсрочивалась ликвидация наместничества в Сицилии
1 6 сентября наместником в Сицилии был назначен генерал
Иньяцио Дженова ди Петтиненго вместо генерала Делла Ровере,
отозванного в Турин, где он возглавил военное министерство.
197

9 октября был опубликован также закон, предоставлявший
правительству право провести в жизнь временные меры,
предложенные Мингетти в мае и одобренные парламентом
с некоторыми поправками в июле. На основе этого закона
в тот же день были обнародованы другие важные декреты.
Один из них присваивал всем главам провинций (губерна¬
торам и генеральным интендантам) звание префектов,
а окружным интендантам — звание супрефектов, унифи¬
цировал во всей Италии чины, размеры жалованья и пенсий
служащим государственного аппарата. Другой декрет
передавал префектам целый ряд функций, ранее принадле¬
жавших министру внутренних дел. На практике эта ограни¬
ченная бюрократическая децентрализация усилила власть
префекта, превратив его в конечном счете в «столп италь¬
янской гражданской администрации» \ Следовательно,
«октябрьские декреты», закрепив окончательный провал
планов областного устройства и победу административного
устройства на базе провинций, усилили централизаторский
и авторитарный характер системы административного
управления Италии. Это было подтверждено решением
Совета министров от 25 октября о возвращении законопро¬
ектов, представленных Мингетти палате депутатов 15 марта
1861 г., а также решением подготовить распространение
на все королевство (с некоторыми изменениями) закона
Раттацци от 23 октября 1859 г., который, впрочем, уже
был распространен (отчасти с различными поправками)
на все территории, присоединенные в течение 1860 г.
(за исключением Тосканы). Итак, 22 декабря 1861 г. Рика¬
золи представил палате депутатов проект закона, преду¬
сматривавшего частичные изменения закона Раттацци и рас¬
пространение его на всю Италию 1 2. Этот проект, по ряду
обстоятельств оставшийся необсужденным, лег затем
в основу других законопроектов, а впоследствии в основу
1 С. Р a v о n е, op. cit., р. 163.
2 Совет министров решил также взять назад законопроекты
о благотворительных учреждениях и общественной безопасности
и распространить на всю территорию Итальянского королевства
законы Раттацци от 20 и 13 ноября 1859 г. С этой целью Риказоли
22 декабря представил палате депутатов два законопроекта, один
из которых был принят затем 3 августа 1862 г. в качестве закона
о благотворительных учреждениях, в то время как другой был
принят 20 марта 1865 г. в качестве Приложения В (об общественной
безопасности) к закону об административной унификации (этот
закон будет рассмотрен в гл. III).
198

закона об административной унификации, принятого в марте
1865 г. Кроме того, 17 декабря Совет министров принял
решение упразднить наместничество в Сицилии; 5 января
1862 г. было официально объявлено об упразднении этого
наместничества с 1 февраля.
«Октябрьские декреты» не разрешили проблем Юга.
Действительно, неудовлетворительная деятельность намест¬
нического правительства не была главной причиной кризиса
южного общества, который имел более глубокие корни
и осложнялся узколобой и часто непоследовательной
политикой, проводившейся на Юге умеренными с ноября
1860 г. На деле, даже с чисто административной точки
зрения, унификация не могла быть осуществлена немед¬
ленно, поскольку пришлось оставить в неприкосновенности
в Неаполе бюрократический центр, состоявший из различ¬
ных органов и бюро, которые только в последующие годы
удалось постепенно упразднить. Но главное — политиче¬
ский режим, установленный на Юге, сохранял свой исклю¬
чительный характер. В самом деле, генерал Ла Мармора
был назначен префектом Неаполя и в то же время — коман¬
дующим VI армейским корпусом, так что фактически вся
территория бывшего Южного королевства была подчинена
его власти, не уступавшей власти Чальдини в бытность его
наместником. Такое положение диктовалось необходимо¬
стью борьбы с бандитизмом, неизбежно приводившей к по¬
стоянному вмешательству военных властей в такие сферы,
которые в нормальных условиях относятся исключительно
к компетенции гражданских властей. Подобное ненормаль¬
ное положение усугубилось в последующие годы вследствие
осадного положения, сохранявшегося на Юге долгое время
после кризиса при Аспромонте, а затем вследствие чрезвы¬
чайного законодательства, введеного в южных провинциях
с целью подавления бандитизма. Фактически в Неаполе
сохранялся правительственный центр, представленный
командованием VI армейского корпуса, осуществлявшим
в течение 4 или 5 лет своего рода военную диктатуру
на всем континентальном Юге. И в Сицилии префекту Палер¬
мо или военным комендантам много раз также предостав¬
лялись на весьма продолжительные периоды времени чрез¬
вычайные полномочия, распространявшиеся на всю терри¬
торию острова; здесь, следовательно, длительное время
фактически сохранялся региональный центр управления.
Ла Мармора отказался от осуществлявшейся Чальдини
199

политики соглашения с демократами, в частности потому,
что он получал все новые военные подкрепления для борьбы
с бандитами; но он не вернулся и к политике соглашения
с бывшими сторонниками Бурбонов и с автономистами,
проводившейся предыдущими наместниками. Вследствие
этого политическая база правительственных властей оста¬
валась на Юге очень узкой, в то время как база левой
оппозиции расширялась, что стало очевидным начиная
с выборов 1865 г. На деле широко распространившееся
недовольство побуждало примыкать к левой многих лиц,
не имевших ничего общего с демократами, и этот факт, как
мы увидим, немало способствовал эволюции левых на Юге
в трансформистском и умеренном духе.
В течение 2—11 декабря в палате депутатов разверну¬
лась широкая дискуссия по общеполитическим вопросам
в связи с представленными Риказоли документами, касав¬
шимися его попытки примирения, а также в связи с рядом
запросов о положении на Юге. Дебаты завершились при¬
нятием резолюции доверия правительству, одобренной 232
голосами против 79 при 6 воздержавшихся. Эта резолюция
подтверждала вотум палаты депутатов 27 марта по вопросу
о Риме, как столице Италии, и принимала к сведению дея¬
тельность правительства по улучшению положения в Юж¬
ной Италии. На деле позиция правительства оказалась
ослабленной в итоге этой дискуссии, ясно обнаружившей,
что политика Риказоли в «римском вопросе» зашла в тупик\
в то же время ненормальность положения на Юге была про¬
демонстрирована левой значительно более наглядно, чем
в предыдущих парламентских дискуссиях. Кроме того,
Раттацци, хотя и голосовал за доверие правительству, про¬
изнес во время дискуссии очень ловкую критическую речь,
которая была всеми истолкована как предложение его кан¬
дидатуры в качестве возможного воспреемника Риказоли.
На протяжении двух последующих месяцев положение
Риказоли делалось все более трудным: его отношения с ко¬
ролем стали более напряженными, в то же время против
него возник своего рода дворцовый заговор, организованный
сторонниками Раттацци и адъютантами монарха, а внутри
самого кабинета поддержанный Кордова. Кроме того,
король упорно стремился проводить собственный внешне¬
политический курс, преследовавший цель разрешить вопрос
200

о Венеции раньше «римского вопроса» в соответствии
с планом, который еще в октябре Наполеон III отказался
принять во внимание. В самом деле, в январе 1862 г.
Виктор Эммануил вновь добивался от Наполеона III
одобрения плана, предусматривавшего оказание помощи
греческим либералам в деле изгнания короля Оттона и заме¬
ны его принцем Савойского дома, который в союзе с Серби¬
ей и Черногорией объявил бы войну Турции; организацию
экспедиции Гарибальди в Далмацию, экспедиции, которая
послужила бы сигналом для венгерской революции; и,
наконец, вступление итальянской армии в Венецианскую
область при поддержке Франции. Император решительно
отверг этот план и рекомендовал королю проявлять макси¬
мальную осторожность. Тем не менее король вновь пожелал
запросить мнение Наполеона III относительно позиции
Франции в случае австрийского нападения на Италию;
император ответил тогда, что подобная возможность,
на его взгляд, исключена, но что в случае нападения
Австрии Италия может рассчитывать на французскую под¬
держку. Поэтому Виктор Эммануил продолжал трудиться
над осуществлением своего плана, питая убеждение (опи¬
равшееся на несколько упрощенное истолкование ответа
императора), что ему удастся спровоцировать Австрию,
заставить ее объявить войну и таким образом добиться
французского вмешательства.
Риказоли же, напротив, полагал, что война с Австрией
предоставила бы Наполеону III возможность еще более
усилить свою опеку над Италией и даже навязать ей новое
территориальное устройство, основанное на отделении Юга
от Севера. Поэтому, по его мнению, сначала следовало раз¬
решить «римский вопрос» и освободиться от французской
опеки, а потом уже думать о Венеции. Исходя из этого,
Риказоли, не переставая добиваться согласия Франции
на переговоры о выводе ее войск из Рима, в то же время под¬
держивал подготовленные Пассалья 1 выступления либе¬
ральной части итальянского духовенства против светской
власти папы и терпимо относился к агитации демократов,
1 В октябре 1861 г. Пассалья под угрозой ареста папской
полицией бежал из Рима в Турин, где был назначен профессором
философии в университете. В 1862 г. он выступил инициатором
«Послания итальянского духовенства Пию IX», содержавшего
призыв к отказу папы от светской власти. Послание подписали
8943 священника.
201

требующих перенесения столицы в Рим. Риказоли надеялся,
таким образом, что ему удастся рано или поздно с помощью
Англии (а возможно, и других держав, заинтересованных
в ликвидации очага беспорядка в Европе) вынудить Напо¬
леона III изменить политику в отношении Рима.
Во всяком случае, чтобы нейтрализовать маневры коро¬
ля, поддерживавшего частые контакты с Гарибальди через
доверенное лицо, Риказоли в феврале 1862 г. направил
на Капреру сенатора Плецца с поручением убедить гене¬
рала отказаться от опасного проекта экспедиции в Далма¬
цию. В то же время он стал относиться еще более терпимо
к деятельности демократических организаций. Однако
в этой связи он подвергся нападкам со стороны умеренных:
25 февраля депутат Боджо выступил с запросом о позиции
правительства по отношению к демократическим органи¬
зациям. В своем ответе Риказоли утверждал, что роспуск
этих организаций противоречил бы Статуту и что их дея¬
тельность, поскольку она не нарушает законов, позволяет
правительству улавливать настроение страны; дебаты
завершились затем единодушным одобрением резолюции,
принимавшей к сведению заявление правительства. Виктор
Эммануил воспользовался этим голосованием как предло¬
гом, чтобы заставить Риказоли подать в отставку. Король
предложил премьер-министру вновь провести в палате депу¬
татов голосование по вопросу о доверии, так как, по его
мнению, было недостаточно единодушного вотума 25 февра¬
ля, поскольку его поддержала и крайне левая. В ответ
на это требование короля Риказоли 1 марта заявил об от¬
ставке кабинета, немедленно принятой королем. В тот же
день Виктор Эммануил поручил сформирование нового
правительства Раттацци.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО И «РИМСКИЙ ВОПРОС»
(1861 — 1865)
1.	Деятельность левой. Министерство Раттацци
и кризис, вызванный битвой при Аспромонте
Парламентская деятельность левой в первые месяцы
работы парламента VIII созыва отличалась значительной
активностью ее депутатов, но вместе с тем и глубокой сла¬
бостью, обусловленной прежде всего явной неспособностью
демократов эффективно включиться в парламентскую
борьбу и использовать парламент как трибуну для обраще¬
ния к нации с революционными призывами, что не раз
советовал сделать Мадзини \
Тем не менее эта слабость левых в парламенте отчасти
компенсировалась той широкой деятельностью, которую
они развернули в стране. Она особенно усилилась после
смерти Кавура и в значительной мере стимулировалась
и развивалась под влиянием Мадзини. В самом деле, вновь
отправившись в конце 1860 г. в изгнание в Лондон, Мадзини
продолжал прилагать величайшие усилия (помещая много¬
численные статьи в миланской «Унита итальяна» и в неапо¬
литанской «Пополо д’Италиа» и ведя интенсивнейшую пере¬
писку с организациями и отдельными лицами) для объеди¬
нения всех сил левой (или, как тогда говорили, «Партии
действия»), с тем чтобы она вновь взяла в свои руки ини¬
циативу, утраченную в сентябре 1860 г. В этом деле Мадзи¬
ни оказывали поддержку некоторые демократы, которые,
подобно ему, остро ощущали необходимость поднять
на борьбу народные массы с тем, чтобы завершить объедине¬
ние Италии и добиться демократизации нового итальянско¬
го государства.
Деятельность Мадзини и этих демократов, по существу,
имела своей целью укрепить и использовать два типа орга-
1	См. письма от 14 апреля 1861 г. к Луиджи Мичели и письма
от 3 и 27 июня 1861 г. к Франческо Криспи, G. Mazzini,
vol. LXXXI, р. 109, 204, 273.
203

низаций—рабочие общества и собственно политические
организации, возникавшие постепенно повсюду в 1859
и 1860 гг.
Рабочие общества, объединявшие ремесленников и ра¬
бочих, но руководимые буржуазными элементами, входив¬
шими в эти общества в качестве «почетных членов»,
до 1859 г. получили значительное распространение в Сар¬
динском королевстве, чему способствовала свобода ассоциа¬
ций, допускавшаяся Статутом. Они занимались главным
образом вопросами взаимопомощи, просвещением трудя¬
щихся и изучением средств улучшения условий труда. Руко¬
водившие ими буржуазные элементы были в большинстве
своем умеренными и либералами-прогрессистами; лишь
в Генуе они принадлежали к сторонникам Мадзини.
Во всяком случае, все они в большей или меньшей степени
были враждебны социализму и идее классовой борьбы,
поэтому рабочие общества в целом оставались в стороне
от выступлений и забастовок, стихийно возникавших
в разных местностях в 1849—1859 гг. Кроме того, преобла¬
дание в руководстве умеренных мешало приобщению рабо¬
чих обществ к политической борьбе, несмотря на все усилия
демократов. Тем не менее рабочие общества в Сардинском
королевстве поддерживали между собой связь, и в период
1853—1859 гг. было созвано семь съездов этих обществ,
на которых обсуждались различные общие проблемы,
например продолжительность рабочего дня и обязательное
образование.
В 1859 и 1860 гг. в областях, присоединенных к Сардин¬
скому королевству, возникло несколько новых рабочих
обществ (главным образом по инициативе демократов), так
что VIII съезд, собравший в Милане в октябре 1860 г.
делегатов от 64 рабочих обществ как из старых, так и из
новых провинций, заметно отличался по своему характеру
от предыдущих. В самом деле, демократы поставили на нем
вопрос об участии рабочих в выборах и призвали рабочие
общества выступить с требованием всеобщего избиратель¬
ного права. После оживленной дискуссии большинством
голосов была одобрена резолюция, требовавшая реформы
избирательного закона с тем, чтобы рабочий класс получил
«справедливую долю участия в избрании депутатов». Кроме
того, миланский съезд уделил значительно больше внима¬
ния проблемам трудовых отношений, чем проблемам взаи¬
мопомощи и благотворительности, хотя принятые на нем
204

резолюции отвергали любую форму классовой борьбы. Тем
не менее в 1860 и 1861 гг. экономические трудности, явив¬
шиеся отчасти следствием политических событий, а отчасти
неурожаев, усилили боевой дух различных категорий тру¬
дящихся. В эти годы значительно выросли цены на про¬
дукты первой необходимости, и это чрезвычайно ухудшило
положение трудящихся (чья заработная плата и в обыч¬
ных условиях была мизерной). Следствием этого явились
забастовки и волнения почти во всех городах Италии, часто
сопровождавшиеся демонстрациями, столкновениями с по¬
лицией, арестами и т. д.
В таких условиях развернулась подготовка к IX съезду
рабочих обществ, состоявшемуся во Флоренции в сентябре
1861 г. Мадзини прилагал огромные усилия, чтобы рас¬
пространить свое влияние на рабочие общества. В письме
от 21 мая 1861 г. к Феличе Казачча, одному из руководите¬
лей Генуэзского рабочего союза, Мадзини следующим обра¬
зом сформулировал свою программу: «Наша цель, как гово¬
рилось об этом не раз, должна заключаться в создании вели¬
кой Народной лиги, охватывающей Италию от края до края.
И этой цели можно было бы добиться немедленно, если бы
на съезде, собравшемся с этой целью, все рабочие общества
приняли бы категорическое решение о своем объединении
и как следствие этого одобрили бы общий Статут и избрали
бы Высший центральный комитет, уполномоченный зани¬
маться всеми вопросами, касающимися экономических,
интеллектуальных и моральных интересов всего рабочего
класса. Вы понимаете, что если в состав Центрального
комитета вошли бы наши люди, то весь рабочий класс
целиком оказался бы под нашим руководством. Это была
бы огромная сила, и подобный акт сам по себе побудил бы
присоединиться к обществам очень многих рабочих, ныне
еще не входящих в них. Комитет смог бы тогда с помощью
одного лишь лозунга вызвать движение за всеобщее изби¬
рательное право, добиться массовых петиций с требованием
улучшения экономических условий, основания банков рабо¬
чего кредита и т. д. Мне нет необходимости подробно рас¬
пространяться о результатах создания подобной ассоциа¬
ции» \ Мадзини отстаивал эту программу во многих других
письмах, в частности в письме от 14 августа 1861 г., адресо¬
ванном Болонскому рабочему обществу и опубликованном
1 G. Mazzini, vol. LXXI, р. 189—190.
205

вскоре на страницах «Унита итальяно» и «Пополо д’Ита-
лиа» 1; это письмо-манифест Мадзини служило подготовкой
к съезду во Флоренции. Умеренные, еще контролировавшие
большую часть пьемонтских рабочих обществ, готовились
со своей стороны дать отпор попытке демократов привлечь
рабочие общества к политической борьбе.
На съезде во Флоренции участвовало около 200 делега¬
тов от 124 рабочих обществ (в том числе 67 пьемонтцев,
16 лигурийцев и 16 ломбардцев, остальные были из Эмилии,
Тосканы, Сардинии, Умбрии и Неаполя). Число умеренных
и демократов было примерно равным, но на съезде было
немало независимых делегатов, занимавших неопределен¬
ную позицию. Едва открылся съезд, как делегаты рабочих
обществ Кальяри и Сассари потребовали, чтобы съезд
высказался против возможного присоединения Сардинии
к Франции, о чем продолжала писать печать (прежде всего
французская), несмотря на заявление Риказоли от 1 июля.
Это предложение вызвало бурную дискуссию по предвари¬
тельному вопросу: должны ли рабочие общества заниматься
политикой или нет. В итоге была поставлена на голосова¬
ние примирительная резолюция, предложенная Джузеппе
Монтанелли, которая гласила: «Съезд заявляет, что поли¬
тические вопросы заслуживают внимания представленных
на нем организаций в тех случаях, когда он признает это
полезным для их развития и укрепления». Резолюция
была одобрена 74 голосами против 30, но около 100 делега¬
тов не приняли участия в голосовании и покинули съезд
в знак протеста. В большинстве своем это были пьемонтцы-
умеренные, но среди них были также представители парла¬
ментской левой, как, например, Агостино Депретис и Мауро
Макки. Это был «первый раскол в истории итальянского
рабочего движения» 1 2. Тем не менее съезд продолжал свою
работу и демократы, оказавшиеся теперь в большинстве,
добились того, что возобладала линия, намеченная Мадзи¬
ни. Генуэзец Филиппо Бартоломео Сави (один из руководи¬
телей заговора 1857 г.) выступил с развернутым изложением
демократической программы и настаивал на необходимости
борьбы за всеобщее избирательное право. Вслед за тем
съезд одобрил резолюцию, требовавшую объединения рабо¬
чих обществ, введения всеобщего избирательного права
1 G. Mazzini, vol. LXXI, р. 385—388.
2 G. Manacord а, И movimento operaio italiano attraverso
i soui congressi, Roma, 1953, p. 51.
206

и обязательного светского образования. Кроме того, была
избрана комиссия, уполномоченная изыскать пути, наибо¬
лее подходящие для достижения этих целей Ч Съезд одоб¬
рил, кроме того, другую резолюцию, которая, хотя и счи¬
тала вопрос о заработной плате «животрепещущим», объяв¬
ляла, однако, «пагубным» для рабочих организацию забасто¬
вок и рекомендовала укреплять рабочие общества и прибе¬
гать к посредничеству «честных людей», добиваясь увеличе¬
ния заработной платы и сокращения рабочего времени;
наконец, резолюция требовала отмены статей уголовного
кодекса, запрещавших «коалиции рабочих»1 2. Словом, съезд,
хотя и одобрил доктрину классового сотрудничества Мадзи¬
ни (а также рекомендовал использовать его работу «Обязан¬
ности человека»3 как средство просвещения рабочих),
осознал необходимость деятельности профсоюзного типа,
предложив добиваться ликвидации запрета, мешавшего
обществам взаимопомощи превратиться в общества социаль¬
ной борьбы. Наконец съезд завершился избранием Посто¬
янной комиссии, состоявшей в подавляющем большинстве
из демократов. После съезда во Флоренции демократы могли
1 В адрес этой комиссии (ее членами были Ф. Б. Сави, Дж. Мац-
цони и Ф. Франкини) Мадзини направил в ноябре 1861 г. проект
«Статута Всеобщего братства ремесленников Италии», который лег
затем в основу «Акта братства итальянских рабочих обществ»
1864 г. См.: G. Mazzini, vol. LXIX, р. 247—250, vol. LXXII,
p. 104—107.
2 Статьи 385 и 386 сардинского уголовного кодекса 1859 г.
(распространенного тогда на всю Италию, за исключением Тосканы)
запрещали «все соглашения между работодателями с целью неспра¬
ведливого навязывания рабочим сокращения заработка» и «все
соглашения между рабочими о том, чтобы прекратить работу, вос¬
препятствовать ей или добиться повышения стоимости труда без
обоснованной причины». Эти статьи были заимствованы из напо¬
леоновского уголовного кодекса 1810 г., который опирался в этом
вопросе па знаменитый закон Ле Шапелье, одобренный француз¬
ским Учредительным собранием в 1791 г.
3 Полное издание «Обязанностей человека» (включавшее,
помимо первых четырех глав, опубликованных в 1841 —1842 гг.
в «Апостолато пополаре», главы V—XII, опубликованные в 1859—
1860 гг. на страницах «Пенсиеро эд Ационе» и «Унита итальяна»)
было напечатано в Лугано (хотя в качестве места издания был ука¬
зан Лондон) в 1860 г. и немедленно перепечатано в Неаполе в конце
того же года. Текст этой работы опубликован теперь в «Национальном
издании» Мадзини: G. Mazzini, vol. LXIX, р. 1 —145. В «Обязан¬
ностях человека» Мадзини предлагал, между прочим, рабочим
обществам создавать производственные кооперативы, финансируе¬
мые специальными кредитными банками, в свою очередь получаю¬
щими средства от национального «кредитного фонда».
207

рассчитывать во многих городах на достаточно широкую
и организованную массовую базу. Умеренные со своей сто¬
роны попытались перехватить инициативу, созвав другой
съезд, состоявшийся в ноябре в Асти; но им очень скоро
пришлось убедиться в невозможности организовать расколь¬
ническое движение, которое опиралось бы почти исключи¬
тельно на Пьемонт. Поэтому они приняли примирительные
предложения тех демократов, которые, хотя и покинули
флорентийский съезд, не хотели, однако, углублять раскол
в рабочем движении. В результате съезд в Асти закончился
избранием Джунты, уполномоченной установить связь
с Постоянной комиссией, избранной во Флоренции. Вслед
за тем начались переговоры, завершившиеся в июле 1862 г.
соглашением на основе резолюции Монтанелли, одобрен¬
ной флорентийским съездом.
Осенью 1861 г. демократы активизировали свою деятель¬
ность также в политических организациях. Опорой этих
организаций должны были служить комитеты по обеспече¬
нию акций в отношении Рима и Венеции (возникшие в январе
1861 г. путем преобразования ранее существовавших коми¬
тетов по оказанию помощи Гарибальди в освобождении
Неаполя и Сицилии). Ими руководил Центральный коми¬
тет в Генуе, президентом которого был Гарибальди, а сек¬
ретарем—Федерико Беллацци, доверенное лицо генерала.
Но в течение нескольких месяцев эти комитеты действо¬
вали очень вяло, хотя Мадзини постоянно требовал от Бел¬
лацци активизировать их работу. Слабость этих комитетов
была вызвана, в сущности, неопределенной позицией
Гарибальди, подвергавшегося двойственному давлению —
со стороны короля и демократов. В самом деле, король
стремился использовать Гарибальди и левые силы для
завершения объединения под своим личным руководством
и полагал, о чем уже шла речь выше, что ему удастся в то
же время добиться поддержки Наполеона III, связав свой
план действий против Австрии с более широкими планами
переустройства Европы, вынашиваемыми самим Бонапар¬
том. Демократы же, хотя и приняли лозунг «Италия и Вик¬
тор Эммануил», стремились связать борьбу за завершение
объединения с борьбой против правительства умеренных
во имя демократического обновления государства и, кроме
того, рассчитывали при этом освободить Италию из-под
опеки Наполеона III. Во всяком случае, необходимость
более активных действий побудила группу демократов
208

во главе с Агостино Бертани основать в Генуе в сентябре
1861 г. Итальянскую унитарную ассоциацию, которая
тотчас же постаралась достичь соглашения с возникшими
в других городах унитарными обществами, а также с ра¬
бочими обществами в целях объединения всего демократи¬
ческого движения.
Эта деятельность подтолкнула Беллацци: он постарался
тогда активизировать работу комитетов, а после перегово¬
ров на Капрере с Гарибальди решил созвать в Генуе 15
декабря общее совещание этих комитетов. В этом совещании
приняли участие также представители Итальянской уни¬
тарной ассоциации, которые пришли к согласию с подав¬
ляющим большинством делегатов комитетов, в результате
чего был избран новый Центральный комитет, в который
вошли Беллацци (тут же подавший в отставку и заменен¬
ный Альберто Марио) и мадзинисты Кампанелла, Мосто,
Кунео, Бурландо, Сави и Сакки. Тот факт, что мадзини-
стам удалось захватить руководство комитетами, вызвал
недовольство Гарибальди, и он отказался от предложенного
ему поста президента, заявив, однако, что он готов пере¬
смотреть свое решение, если новое совещание выберет чле¬
нами комитета людей, «отвечающих цели», стоящей перед
всеми. Как бы то ни было, в январе и в феврале 1862 г.
новый Центральный комитет принял ряд энергичных мер
для создания единой крупной демократической организа¬
ции. В том же направлении действовали многие местные
комитеты, в том числе флорентийский комитет, возглав¬
лявшийся Дольфи, Маццони и Мартинати. Кроме того, депу¬
тация в составе Криспи, Мордини, Мичели и Дольфи
отправилась на Капреру и убедила Гарибальди принять
участие в работе нового совещания в Генуе, намеченного
на 9—10 марта 1862 г., на которое были приглашены пред¬
ставители комитетов, демократических ассоциаций, рабо¬
чих обществ, признавших решение съезда во Флоренции,
а также депутаты демократической оппозиции.
Гарибальди незадолго до открытия этого совещания
прибыл в Турин, где имел беседу с королем и Раттацци,
только что сформировавшим новый кабинет; затем Гарибаль¬
ди принял участие в работах генуэзского совещания,
результатом которого явилось создание Итальянской осво¬
бодительной ассоциации. Новая организация, чьим прези¬
дентом был избран Гарибальди, объединила указанные
комитеты на основе принципа федерации. В ее уставе гово¬
14—445
209

рилось, в частности: «В Итальянской освободительной ассо¬
циации может состоять любая организация, чьи цели
заключаются: а) в осуществлении на практике результатов
плебисцита 21 октября 1860 г.; б) в превращении Рима
в столицу Италии; в) в достижении равенства политических
прав для всех классов; г) в участии вооруженных граждан
в завоевании и укреплении единства и свободы родины» \
Был избран Центральный комитет в составе 20 членов,
среди которых были почти все видные руководители демо¬
кратического движения 1 2. Таким образом был закреплен
союз мадзинистского крыла «Партии действия» с ее гари-
бальдийским крылом на основе программы, основными
положениями которой были: признание монархии 3, требо¬
вание всеобщего избирательного права, активного участия
народных сил в борьбе за завершение объединения. Но для
сохранения союза было необходимо, чтобы демократиче¬
ская партия вновь взяла в свои руки инициативу в деле
борьбы за освобождение Рима и Венеции, а такая воз¬
можность отчасти зависела от отношений Гарибальди с ко¬
ролем и с Раттацци и от решений, принимавшихся этими
последними.
В правительство, сформированное Раттацци 3 марта
1862 г., вошли пять министров-пьемонтцев: Раттацци (пре¬
мьер-министр, министр внутренних дел и временно испол¬
няющий обязанности министра иностранных дел), Селла
(министр финансов), генерал Петитти (военный министр),
адмирал Персано (министр морского флота), Депретис
1 Цитируется по: R. С о m р о s t о, Democratic! е societa
operaie sulla via di Aspromonte, «Rassegna storica del Risorgimento»,
1964, p. 212.
2 В Центральный комитет входили Джузеппе Авеццана, Аго¬
стино Бертани, Джованни Кадолини, Бенедетто Кайроли, Феде¬
рико Кампанелла, Франческо Криспи, Джамбаттиста Кунео,
Филиппо Де Бони, Джузеппе Дольфи, Саверио Фриша, Джованни
Гриленцони, Джузеппе Либертини, Альберто Марио, Джузеппе
Маццони, Луиджи Мичели, Антонио Мосто, Джованни Никотера,
Акилле Сакки, Аурелио Саффи, Филиппо Бартоломео Сави. Кан¬
дидатами были избраны Джорджо Аспрони, Никола Фабрици,
Джузеппе Монтанелли, Антонио Мордини, Луиджи Пьянчани.
Комитет избрал Исполнительную комиссию в составе Кайроли,
Кунео, Марио, Мичели и Мосто.
3 Напомним, что результаты плебисцита 21 октября 1860 г.,
упомянутого в уставе ассоциации, дали положительный ответ
на вопрос: «Хотите ли вы единой и неделимой Италии с Виктором
Эммануилом в качестве конституционного короля и с его законными
наследниками?»
210

(министр общественных работ), болонец Пеполи (министр
сельского хозяйства), тосканец Поджи (министр без порт¬
феля), неаполитанец Манчини (министр просвещения),
сицилиец Кордова (министр юстиции). Из них только Раттац¬
ци и Пеполи принадлежали к «Третьей партии», в то время
как Депретис был главой наиболее умеренного крыла
левой, к которому принадлежал также Манчини. Все
остальные были членами различных фракций правой.
Противник Раттацци умеренный ломбардец Стефано
Ячини назвал тогда новое правительство «выкидышем»
и предсказал ему короткую жизнь, хотя, возможно, она
и будет более продолжительной, чем полагают многие.
«Сейчас,— писал Ячини в письме от 5 марта,— все депута¬
ты-пьемонтцы, даже если в прошлом большинство их было
противниками Раттацци, вздохнули свободно, чувствуя
себя освобожденными от этрусского господства. Эмилийцы
склоняются уже на сторону Раттацци. Что касается неапо¬
литанцев, то все те, кого можно подкупить с помощью чинов,
должностей и т. д., будут подкуплены, как то имеет обыкно¬
вение делать Раттацци, тем более что он может воспользо¬
ваться услугами двух коллег, которые являют собой обра¬
зец разложения и продажности... Более благородные неапо¬
литанцы будут скованы страхом, опасаясь, что в случае
новых выборов, в момент, когда общественным мнением
южных провинций продолжают заправлять демагоги, они
могут оказаться не у дел. Во всяком случае, если министер¬
ство будет осмотрительным, осторожным и активным в орга¬
низации интриг, ему удастся удержаться даже при нынеш¬
нем парламенте пару месяцев, по истечении которых его
полномочия будут продлены до следующей осени... Но все это
может явиться отсрочкой — и ничем иным. Рано или поздно
несовместимость кабинета Раттацци и нынешнего парла¬
мента приведет к взрыву... Единственная реальная опас¬
ность состоит в том, что нынешнее министерство пришло
к власти при поддержке Гарибальди. Раттацци, который
верит в Гарибальди, как я в великого ламу Тибета, надеется
использовать его и обвести вокруг пальца, не дав ему утвер¬
диться на господствующих позициях. Если это удастся —
тем лучше, но игра весьма опасна» \
1 См. письмо Стефано Ячини отцу от 5 марта 1862 г.,
S. J а с i n i, Un conservatore rurale della nuova Italia, Bari, 1926,
vol. I, p, 144—146.
14*	211

17 марта 1862 г. палата депутатов выразила доверие
Раттацци 210 голосами против 80 при трех воздержавшихся.
Против голосовали умеренные депутаты из Тосканы и Лом¬
бардии, некоторые депутаты от Эмилии и немногие другие;
за доверие правительству голосовали депутаты левой, левого
центра и умеренные-пьемонтцы, их примеру последовали
остальные депутаты правой. Но новое большинство не было
результатом «брака» (подобного тому, который был заклю¬
чен 10 лет назад между тем же Раттацци и Кавуром), опи¬
рающегося на соглашение с четко разработанной про¬
граммой. Действительно, Раттацци выступил перед палатой
депутатов с программой, которая в целом, и прежде всего
в вопросе о Риме и Венеции, не отличалась от идей умерен¬
ных. Поэтому голосование депутатов левой за доверие пра¬
вительству объяснялось, по существу, надеждой, которая
была порождена обещаниями, данными несколькими днями
ранее королем и Раттацци Гарибальди (не известно, в какой
форме) относительно того, что действия правительства будут
существенно отличаться от его слов. По-видимому, Раттац¬
ци в первые недели пребывания у власти считал возможным
осуществление балканского и антиавстрийского плана
короля с молчаливого согласия Наполеона III. В самом
деле, в циркуляре от 20 марта итальянским представителям
за границей председатель Совета министров вновь настаи¬
вал на необходимости завершения национального объеди¬
нения, высказавшись, однако, крайне осторожно по вопро¬
су о Риме, и, напротив, прибег к совершенно откровенным
и, в сущности, угрожающим выражениям, когда речь заш¬
ла о Венеции. Но этот циркуляр вызвал раздражение и бес¬
покойство в министерствах иностранных дел главных евро¬
пейских держав, которые уже ранее были встревожены слу¬
хами (получившими теперь широкое распространение) отно¬
сительно разрушительных планов Виктора Эммануила II.
Во всяком случае, после циркуляра от 20 марта из Пари¬
жа последовали призывы к осторожности. Тувенель через
Бенедетти посоветовал даже Раттацци отказаться от поста
временно исполняющего обязанности министра иностранных
дел. Тогда Раттацци осуществил политический поворот,
реорганизовав 7 апреля свой кабинет. Министры Кордова,
Манчини и Поджи подали в отставку, а в состав правитель¬
ства вошли генерал Джакомо Дурандо, получивший порт¬
фель министра иностранных дел, Карло Маттеуччи и Ра¬
фаэле Конфорти, которые стали соответственно министрами
212

просвещения и юстиции. С введением Дурандо в состав
правительства влияние пьемонтской правой усилилось.
В самом деле, новый министр иностранных дел, в молодости
бывший членом тайных обществ, а затем принимавший уча¬
стие в гражданской войне в Испании вместе с братом Джо¬
ванни, включился затем в период, предшествовавший рево¬
люции 1848 г., в публицистическую кампанию умеренных
и получил широкую известность благодаря книге «Об италь¬
янской национальности» (1846); содержавшиеся в ней идеи
отчасти использовал Наполеон III при разработке плана,
положенного в основу Пломбьерского соглашения. Дуран¬
до, склонявшийся к компромиссному решению «римского
вопроса», относился отрицательно к планам, грозившим рез¬
ко изменить ситуацию на Балканах, с которой он был пре¬
красно знаком, поскольку занимал пост сардинского
посланника в Константинополе с 1855 по 1861 г. Его назна¬
чение, с удовлетворением встреченное Тувенелем, породило
у всех ощущение того, что правительство Раттацци не на¬
мерено более покровительствовать возможным начинаниям
Гарибальди и что с дунайско-балканскими планами короля
отныне покончено.
Тем временем Гарибальди остался после генуэзского
совещания на континенте и предпринял поездку по Ломбар¬
дии, где останавливался во многих городах под предлогом
организации там отделений Национального стрелкового
общества, вице-президентом которого он состоял. Его
появление вызывало повсюду огромный энтузиазм и бурные
народные демонстрации под лозунгами освобождения
Рима и Венеции. Гарибальди не собирался отказываться
от действий, к которым его побуждали руководители
Итальянской освободительной ассоциации. Поэтому, когда
Гарибальди понял, что обещания короля и Раттацци ока¬
зались пустым звуком, по крайней мере в данный момент,
он решил организовать выступления добровольцев в Трен¬
тино и Венето.
В ноябре 1860 г. Мадзини подал Гарибальди мысль
об этом плане \ который он затем упорно противопоставлял
1 См. письмо к Гарибальди от ноября 1860 г. в: G. М a z z i n i,
vol. LXX, p. 187—190.
213

как плану действий в Далмации и Венгрии (считая послед¬
ний в высшей степени опасным и чреватым заключением
нового союза с Наполеоном III на тяжелых условиях1),
так и плану похода добровольцев на Рим, поддерживаемому
Бертани и большей частью демократов. Уже в августе
1861 г., когда казалось, что этот поход должен состояться,
Мадзини писал Сакки и Мосто следующее: «Вы хотите
атаковать извне. Вы атакуете пункт, где не будет никого,
кроме папистов. Но что это даст? Французы, которые поручи¬
лись за этот район, незамедлительно прибудут. Вам либо
придется отступить, заявив протест, и тем самым предприя¬
тие будет обречено на осмеяние и станет новым свидетель¬
ством вашего бессилия; либо вы вступите в бой и в таком
случае будете разбиты... Я считаю эту попытку одной из са¬
мых губительных, какие только можно себе представить.
Теперь рассмотрите мой план. Общественное мнение Италии
и Европы склонно симпатизировать нам даже в случае
неудачи и проявить энтузиазм в случае успеха; Австрия,
зажатая между нами и Венгрией, где неизбежно вспыхнет
восстание; сигнал, поданный Польше и тем народностям
Востока, среди которых Гарибальди хотел зажечь пламя
войны много месяцев назад; инициатива Италии в борьбе
за освобождение наций; единодушная поддержка населения,
в чем вы не можете сомневаться; неприступные и имеющие
чрезвычайно важное стратегическое значение позиции в ука¬
занном мною районе военных действий [Трентино]; дезер¬
тирство венгерских полков; изолированный четырехуголь¬
ник крепостей; итальянское правительство, принужденное
действовать; Луи-Наполеон, лишенный возможности как
сражаться с нами, так и помогать нам,— вот то, чего мы
хотим. Чем более я думаю над своим планом, тем более
нахожу его осуществимым и жизненно важным для нас.
Разгромив Австрию, мы двинемся в едином порыве на Рим»1 2.
Словом, Мадзини надеялся, что выступление в Трентино
и в Венето может ускорить развитие кризиса, охватившего
Австрийскую империю, и вызвать новый революционный
1 См. письма к Гарибальди от 8 января 1861 г. и к Ф. Беллацци
от 24 января 1861 г. в: G. Mazzini, vol. LXX, р. 271, ЗИ;
и к Джесси Уайт Марио от 12 февраля 1862 г., G. Mazzini,
vol. LXXII, р. 178.	~ '
2 Письмо от 13 августа 1861 г., G. Mazzini, vol. LXXI,
р. 345—347.
214

подъем Ч Решение «римского вопроса» и освобождение ново¬
го итальянского государства из-под опеки Наполеона III
должны были явиться, по его мнению, следствием ради¬
кального изменения европейской ситуации, которое, воз¬
можно, захватило бы и саму Францию. «Ко всем факторам, —
писал Мадзини к Альберто Марио в конце марта 1862 г., —
уже отмеченным мною в качестве благоприятствующих
экспедиции в Венето, следует ныне добавить брожение
умов во Франции. Восстания, сигналом для которых послу¬
жило бы наше выступление против Австрии, возможно,
повлекли бы за собой также восстание в Париже. Напротив,
поход на Рим задел бы гордость французов и разжег бы их
слепой национализм, усилив тем самым позицию Луи-
Наполеона» 1 2.
Гарибальди и руководители Итальянской освободитель¬
ной ассоциации с апреля 1862 г. стали склоняться к при¬
нятию этого плана, однако они испытывали большие коле¬
бания и не обеспечили надлежащей подготовки для его
осуществления. Как бы то ни было, в начале мая Гарибаль¬
ди обосновался в Трескорре, в районе Брешии, под пред¬
логом лечения водами, в то время как некоторые его офице¬
ры начали собирать добровольцев в районах, примыкавших
к границе с Трентино. Но правительство решило вмешаться,
прежде чем концентрация сил позволила бы Гарибальди
начать боевые действия, пусть даже в ограниченных мас¬
штабах, по ту сторону границы. 14 мая многие гарибаль¬
дийцы (среди них оказался Франческо Нулло) были аресто¬
ваны в Палаццоло и Сарнико и заключены в тюрьму в Бре¬
шии. Народная демонстрация, участники которой пытались
освободить их, была разогнана войсками, открывшими
огонь, в результате чего четверо было убито и несколько
человек ранено.
После событий в Сарнико и Брешии Мадзини в своих
письмах руководителям Итальянской освободительной ассо¬
циации продолжал настаивать на осуществлении плана
1 С этими планами европейской революции были связаны
работы Мадзини по немецкому вопросу, вошедшие в LXIX том его
сочинений. См. по этому вопросу работу F. Della Peruta,
Democratic! italiani e democratic! tedeschi di fronte all’unita d’Italia
(1859—1861), в: «Annali del 1 ’ 1stituto Feltrinelli», 1960, Milano,
1961, p. 11 — 121.
2 G. M a z z i n i, vol. LXXII, p. 252.
215

экспедиции в Трентино и в Венето, но его призывы не нашли
отклика, поскольку большинство демократов обратили свои
взоры к Риму. Римский вопрос казался тем узлом, в котором
переплелись основные внутренние и международные пробле¬
мы Италии. Намечавшаяся Мадзини перспектива европей¬
ской революции, которая бы вспыхнула в результате
выступления против Австрии, казалась утопической и была
в самом деле такой, учитывая общую тенденцию развития
европейской политики; но реалистическая оценка Мадзини
позиции, которую бы занял Наполеон III перед лицом
похода на Рим, казалась демократам несерьезной. Они
тешили себя иллюзией, что император отступит перед свер¬
шившимся фактом, и поэтому полагали, что освобождения
Рима можно достичь путем выступления, в котором основ¬
ную роль сыграли бы добровольческие силы, в то время
как освобождение Венеции потребовало бы в определенный
момент вмешательства королевской армии. В связи с этим
родилась надежда добиться такого усиления сил левой,
которое позволило бы навязать умеренным проведение ряда
демократических реформ, например введения всеобщего
избирательного права, а то и созыва Учредительного собра¬
ния с целью разработки «национального договора» взамен
альбертинского Статута. С другой стороны, освобождение
Рима казалось необходимым, как уже говорилось, и боль¬
шинству умеренных, видевших в нем возможность покон¬
чить с бандитизмом на Юге и укрепить союз Севера и Юга.
Наконец, освобождение Рима казалось необходимым усло¬
вием избавления нового итальянского государства от фран¬
цузской опеки, которую некоторые круги буржуазии
начали уже считать, как будет показано ниже, обремени¬
тельной в экономическом и финансовом отношении. В этом
же духе действовала и Англия.
В самом деле, весной 1862 г. обострилось соперничество
между Францией и Англией из-за нового итальянского
государства. Английское правительство, недовольное тем,
что Риказоли был заменен Раттацци, которого оно считало
слишком тесно связанным с Луи Бонапартом, попыталось
усилить в Италии течения, добивавшиеся ликвидации фран¬
цузской опеки, и в то же время продолжало обращаться
к французскому правительству с настойчивыми предложе¬
ниями урегулировать «римский вопрос», что сделало бы воз¬
можным вывод французских войск из Рима. 11 апреля
в палате общин премьер-министр Пальмерстон заявил, что
216

светская власть пап недолговечна и что недалек тот день,
когда Рим станет столицей Италии, хотя и останется местом
пребывания первосвященника; кроме того, он заявил, что
светская власть церкви не может служить гарантией неза¬
висимости для папы, ибо последний нуждается в присут¬
ствии иностранных войск для ее сохранения. На деле такая
позиция Англии ничуть не облегчила решение «римского
вопроса», ибо привела к тому, что Наполеон III стал рас¬
сматривать «римский вопрос» как вопрос своего престижа;
вместе с тем позиция Англии способствовала росту анти-
французских и антипапских настроений в Италии.
Со своей стороны Наполеон III, поддерживаемый в этом
как Бенедетти, так и послом в Риме маркизом де Ла Валет-
том, продолжал занимать уклончивую позицию в отноше¬
нии планов урегулирования взаимоотношений между Ита¬
лией и папством, разработанных Тувенелем. Лишь в конце
мая Наполеон, главным образом для того, чтобы дать
щелчок правительству Турина, решил предложить папскому
правительству проект урегулирования отношений с Ита¬
лией, крайне невыгодный для последней, но в то же время
составленный таким образом, что он был неприемлем и для
папы. В самом деле, проект, представленный Антонелли
Ла Валеттом 11 июня, включал в себя следующие поло¬
жения: отказ de facto папы от возврата утраченных терри¬
торий; обязательство Италии уважать оставшиеся папские
владения и принять на себя большую часть государственного
долга папы; предложение папе провести реформы управле¬
ния; обещание Франции начать переговоры с державами,
подписавшими договоры 1815 г. с целью обеспечения для
этого соглашения международных гарантий и установления
ежегодных субсидий, причитающихся святому престолу.
В случае отказа папы Франция оставляла за собой право
отвести войска, но эта угроза была выражена в крайне
неопределенной форме, дабы дать понять, что она никогда
не будет приведена в исполнение.
Предложенный план был отвергнут Антонелли и Пием IX.
В эти дни непримиримость папы нашла поддержку
в решении 244 епископов, собравшихся в Риме по случаю
канонизации нескольких христианских мучеников Японии.
9 июня они передали папе послание, настаивавшее на необ¬
ходимости сохранения светской власти для независимости
церкви. Послание вызвало многочисленные протесты в Ита¬
лии, так что 14 июня палата депутатов приняла решение
217

противопоставить ему послание палаты к королю, в кото¬
ром вновь заявила о праве Италии на Рим. Подготовленное
парламентской комиссией, это послание было одобрено
палатой 18 июня после бурной дискуссии, начатой депутата¬
ми левой, полагавшими, что этот документ дает слишком
мягкую оценку политики Наполеона III. В этой свя¬
зи Сиртори резко обрушился на Раттацци, обвинив его в
том, что он пришел к власти благодаря соглашению с «ино¬
странной державой» и превращает Италию в ее при¬
служницу.
Тем временем Гарибальди, энергично протестовавший,
как и другие демократы, против событий в Сарнико, не поры¬
вал своих контактов с эмиссарами короля и с Раттацци.
В вопросе о характере этих отношений и о той роли, которую
сыграли в событиях, приведших к Аспромонте, монарх
и премьер-министр, никогда не удавалось достигнуть пол¬
ной ясности как из-за скудости документальных источников
или их недоступности, так и вследствие тенденциозности,
.проявленной в этом вопросе большой частью историков.
Во всяком случае, кажется бесспорным, что в мае Гари¬
бальди взял обязательство или по крайней мере обнаружил
намерение организовать экспедицию в Грецию, задуманную
королем, и что в этой связи ему обещали помочь оружием
и материальными средствами и предоставить военный
корабль. Следствием новой договоренности между королем
и Гарибальди, возможно, и явилось письмо генерала
к председателю палаты депутатов Себастьяно Теккьо;
в этом письме, говоря о событиях в Сарнико, Гарибальди
отрицал, что у него было намерение организовать экспеди¬
цию в Трентино, что вызвало удивление и негодование
многих его друзей. С другой стороны, в эти дни были осво¬
бождены гарибальдийцы, арестованные в районе Брешии.
Кроме того, можно, по-видимому, утверждать, что экспе¬
диция в Грецию была одобрена Раттацци или по крайней
мере не вызвала с его стороны серьезного противодействия.
2 июня Раттацци информировал об этом плане Бенедетти,
заявив последнему (желая снять с себя ответственность),
что ему не удалось убедить Гарибальди отказаться от это¬
го предприятия и что он по-прежнему намерен сделать
все возможное, чтобы помешать этой экспедиции \ Возмож-
1 О беседе между Раттацци и Бенедетти см.: R. М о г i, La ques-
tione готпапа, p. 128.
218

но, Раттацци надеялся благодаря этой экспедиции освобо¬
диться от Гарибальди, по крайней мере на некоторое время,
и вместе с тем удовлетворить обостренное честолюбие
короля.
Письмо от 3 июня и сведения о соглашении Гарибальди
с королем и Раттацци породили противоречия между гене¬
ралом и руководителями Итальянской освободительной
ассоциации, чья политика становилась день ото дня все
враждебней по отношению к Раттацци. Тем не менее на сове¬
щании, состоявшемся в Бельджирате 15 июня, было под¬
тверждено соглашение между генералом и Центральным
комитетом Итальянской освободительной ассоциации:
Гарибальди, взяв назад заявление об отставке, сделанное
им в первый момент, остался, по крайней мере формально,
президентом этой ассоциации и подписал вместе с другими
членами Центрального комитета обращение ко всем демо¬
кратическим организациям, в котором подтверждалось
«право выступить ради освобождения пребывающих в раб¬
стве братьев»1. Спустя несколько дней, 21 июня 1862 г.,
Гарибальди примерно с 20 товарищами отплыл из Генуи
в Палермо, куда и прибыл после короткой остановки
на Капрере 28 июня. Уже давно сицилийские демократы
настоятельно просили Гарибальди посетить их остров,
откуда вместе с тем должна была отправиться и пла¬
нируемая экспедиция в Грецию. Эта экспедиция, которая
повлекла бы за собой отъезд Гарибальди из Италии для
участия в рискованном и, вероятно, длительном предпри¬
ятии (учитывая весьма неясные перспективы развития
событий на Балканах и в Европе), противоречила согла¬
шению, заключенному между Гарибальди и руководителя¬
ми Освободительной ассоциации, подталкивавшими гене¬
рала к походу на Рим. Но, возможно, Гарибальди принял
свое решение еще до прибытия на остров. Во всяком случае,
вскоре после высадки в Палермо Гарибальди покончил
со всякой неопределенностью и дал ясно понять, что наме¬
рен предпринять попытку освободить Рим.
В течение нескольких недель после прибытия Гари¬
бальди в Палермо и в других городах Сицилии проходили * II,
1G. Garibaldi, Scritti е discorsi politici e militari, vol.
II, Bologna, 1935, p. 93.
219

широкие народные демонстрации, во время которых Гари¬
бальди произносил пламенные речи, призывая к освобож¬
дению Рима. 6 июля в Палермо, после парада националь¬
ной гвардии, Гарибальди в присутствии префекта Джорджо
Паллавичино в крайне резких выражениях высказался
о Наполеоне III, а 19 июля в Марсале во время бурной
демонстрации он подхватил клич «Рим или смерть!», бро¬
шенный каким-то простолюдином. Кроме того, в своих
речах Гарибальди повторял программные требования демо¬
кратов и призывал всех патриотов объединиться под поли¬
тическим руководством Освободительной ассоциации, одна¬
ко подтверждал свою верность лозунгу «Италия и Виктор
Эммануил!». Одновременно начался набор добровольцев,
ускорившийся к концу июля. Тем не менее, если, с одной
стороны, широко распространенное в Сицилии недоволь¬
ство стимулировало энтузиазм, вызванный появлением
Гарибальди (впрочем, он объяснялся и личным престижем
генерала), то, с другой стороны, страх буржуазии перед
возможным крестьянским движением и в то же время почти
полное безразличие к требованиям крестьян, проявленное
демократами, явились причиной того, что набор доброволь¬
цев шел менее успешно, чем надеялся Гарибальди. Как бы
то ни было, к концу июля несколько тысяч добровольцев
собралось в ряде городов Западной Сицилии.
В течение всего июля отношение местных властей к дей¬
ствиям Гарибальди было весьма снисходительным, а во
многих случаях они даже заняли поощрительную позицию.
Пример Паллавичино, находившегося в дружеских отно¬
шениях с Гарибальди и тесно связанного с королем, и от¬
сутствие инструкций из Турина, несомненно, повлияли
на других префектов, на мэров, командиров отрядов наци¬
ональной гвардии и отчасти также на военные власти.
Возможно, что бывший продиктатор Неаполя, назначен¬
ный Раттацци префектом Палермо, по собственной ини¬
циативе поддерживал действия Гарибальди; но тот факт,
что спустя несколько дней после резкой антинаполеонов-
ской речи, произнесенной 6 июля Гарибальди в присутствии
Паллавичино, последнему лишь посоветовали подать в от¬
ставку и что только 27 июля он был смещен со своего
поста,— этот факт выглядит как проявление очень подо¬
зрительной терпимости со стороны туринского правитель¬
ства в отношении гарибальдийской инициативы. Впрочем,
следует напомнить, что действия Гарибальди вызвали
220

во всей Италии громадные манифестации под лозунгом
«Рим или смерть!» и увлекли даже часть умеренных и что,
кроме того, как Дурандо, так и Раттацци, выступая в пала¬
те депутатов по поводу положения в Сицилии, высказались
в таком духе, что это породило надежды на возможность
повторения ситуации 1860 г., то есть что за выступлением
добровольцев последует вмешательство правительства.
Во всяком случае, создается впечатление, что Раттацци,
по-видимому, захотел проверить, какова будет реакция
Наполеона III на действия Гарибальди, прежде чем при¬
нять решение об их пресечении или поддержке. Но нель¬
зя исключить и того, что сам король оказал более реши¬
тельную поддержку действиям Гарибальди сразу же или
вскоре после того, как последний поставил монарха в из¬
вестность, что вместо экспедиции в Грецию он намерен
предпринять акцию против Рима.
В начале августа в развитии событий произошел пово¬
рот. 1 августа Гарибальди принял командование над добро¬
вольцами и разбил лагерь в Боско-делла-Фикуцца близ
Пьяна-деи-Гречи, готовясь выступить в Восточную Сици¬
лию и переправиться на континент. 3 августа в Турине
было опубликовано воззвание Виктора Эммануила к нации,
осуждавшее действия Гарибальди, но не их цель. «Италь¬
янцы! — говорилось между прочим в этом воззвании.—
Воздерживайтесь от выражения преступного нетерпения
и от неблагоразумных волнений! Когда настанет час вели¬
ких свершений, призыв короля оповестит вас об этом.
Любой призыв, исходящий не от него,— это призыв к мяте¬
жу и к гражданской войне. Тот, кто не прислушается
к моим словам, возьмет на себя всю ответственность и испы¬
тает на себе всю строгость законов. Как король, провоз¬
глашенный Нацией, я сознаю свой долг. Я сумею сохранить
в неприкосновенности достоинство Короны и Парламента,
дабы иметь право потребовать от Европы воздать Италии
справедливость сполна». Позиция Наполеона III, ясно
заявившего о своем намерении воспрепятствовать силой
освобождению Рима, и опасение, что гарибальдийское
предприятие превратится в широкое революционное дви¬
жение под руководством левой, явились главными причи¬
нами, побудившими короля и правительство занять подоб¬
ную позицию.
Однако Гарибальди не пожелал принять во внимание
призыв короля, будучи убежден, что он представляет собой
221

лишь политический маневр, и 5 августа начал поход.
Пройдя Центральную Сицилию, Гарибальди без особого
труда достиг Катании и занял ее 20 августа. Говорили, что
его продвижение было облегчено особым пропуском короля,
присланным ему 16 августа, но, возможно, бездействие
регулярных войск было обусловлено одним лишь прести¬
жем Гарибальди, воспоминаниями о событиях 1860 г.
и желанием избежать развязывания гражданской войны.
С другой стороны, вне Сицилии демократы отказались
от насильственных действий: народные демонстрации состо¬
ялись во многих городах, но руководители левой ограни¬
чились действиями в рамках закона, а главные сподвиж¬
ники Гарибальди, вступившие в ряды королевской армии
(такие, как Биксио, Медичи, Сиртори, Козенц и др.),
не откликнулись на события. Наконец в конце августа
правительство прибегло к более энергичным мерам: были
распущены Освободительная ассоциация и все другие демо¬
кратические организации; на всем Юге было введено
осадное положение и в руках Ла Мармора была сосредото¬
чена вся полнота власти; Чальдини был послан в Сицилию
с поручением остановить Гарибальди. Однако последний,
завладев в Катании двумя пароходами и разместив на них
около 2 тыс. добровольцев, 25 августа сумел высадиться
вблизи Мелито в Калибрии, не встретив противодействия
со стороны военных судов, крейсировавших в Мессинском
проливе, хотя на них, конечно, видели, как плыли корабли
Гарибальди. Преследуемый отрядами Чальдини, Гарибаль¬
ди двинулся в глубь Калабрии, к Аспромонте. Здесь в мест¬
ности под названием Форестали его подстерегли королев¬
ские войска под командованием полковника Паллавичини
ди Приола и 29 августа 1862 г. захватили его после пере¬
стрелки, в которой сам Гарибальди был ранен. В столкнове¬
нии добровольцы потеряли 7 человек убитыми и 20 ране¬
ными, а королевские войска — 5 убитыми и 23 ранеными.
В последующие дни другие гарибальдийские отряды, все
еще находившиеся в Сицилии, были частично рассеяны,
а частично взяты в плен королевскими властями. В Фантине
близ Милаццо 7 добровольцев, которые как будто бы дезер¬
тировали из королевской армии, чтобы примкнуть к Гари¬
бальди, были расстреляны по приказу офицера. Состоялось
еще несколько массовых казней в других местах. В общей
сложности около 2 тыс. человек были брошены в тюрьмы.
Гарибальди, заключенный в форт Вариньяно близ Ла Спе¬
222

ции, длительное время страдал от раны, полученной при
Аспромонте. 5 октября была дарована амнистия всем тем,
кто участвовал в мятеже, завершившемся событиями при
Аспромонте. Таким образом король и правительство избе¬
жали затруднительного положения, в которое их поставил
бы суд над Гарибальди.
Между тем громадное впечатление, произведенное в Ита¬
лии и за границей трагическим исходом экспедиции Гари¬
бальди, побудило правительство предпринять дипломати¬
ческие шаги с целью разрешения «римского вопроса».
В самом деле, 10 сентября Дурандо направил всем италь¬
янским представителям за границей ноту, настаивая на не¬
обходимости решения вопроса о Риме. Министр иностран¬
ных дел подчеркивал решимость правительства поддержи¬
вать порядок, что было продемонстрировано при Аспромон¬
те. «...Но лозунг добровольцев,— говорилось в ноте,—
был на этот раз, и это необходимо признать, выражением
потребности более настоятельной, чем когда-либо: вся
нация требует своей столицы». Однако ответ Франции был
резко отрицательным, отрицательным был и ответ фран¬
цузского правительства на английскую ноту от 25 сентября,
требовавшую вывода французских войск из Рима. Вскоре
Тувенель вынужден был подать в отставку и его сменил
Друэн де Люис, известный своим недоброжелательным
отношением к Италии.
Кризис при Аспромонте оказал серьезное воздействие
на внутриполитическую обстановку в Италии. Прежде
всего он положил конец единству действий левых сил,
достигнутому в марте. Мадзини вновь обрел свободу дей¬
ствий и приступил к организации подпольного республи¬
канского движения, сохраняя, однако, контакты с другими
группами левой в надежде, что его проект экспедиции
в Венецию будет снова принят; в то же время он продолжал
работу среди рабочих обществ. С другой стороны, обозна¬
чилась тенденция к широкому развитию парламентской
деятельности, что привело в последующие годы к трансфор¬
мации революционной левой в прогрессистскую левую,
полностью включившуюся в конституционно-монархиче¬
скую систему. Наконец, возникло социалистическое или
просоциалистическое направление, связанное отчасти с иде¬
ями Пизакане, а отчасти испытавшее на себе в последующие
годы влияние старых и новых европейских социалистических
течений.
223

Кризис при Аспромонте Вызвал также изменения в пра¬
вительстве. В самом деле, в конце ноября с началом работы
парламента Раттацци подвергся энергичным нападкам как
со стороны большинства правой, так и со стороны левой»
Ему удалось с большой ловкостью преодолеть бурю, но он
предпочел избежать выражения ему вотума недоверия, что
могло нанести моральный урон монарху, и поэтому 29 но¬
ября 1862 г. он решил подать в отставку»
2.	Правительства Фарини и Мингетти.
Ликвидация «великого бандитизма» и Сентябрьская
конвенция
После отставки Раттацци король уполномочил Касси-
ниса и Пазолини сформировать новое правительство. Это
были деятели, хотя и влиятельные, но не первого плана,
и их выбор был обусловлен намерением короля сформиро¬
вать переходное правительство без участия ведущих поли¬
тических деятелей, что сделало бы возможным в недалеком
будущем возврат к власти Раттацци. Но подобному раз¬
решению правительственного кризиса воспротивились уме¬
ренные из Тосканы, Эмилии и Ломбардии, которые были
даже против коалиционного правительства с участием
Раттацци, так что королю пришлось согласиться на вклю¬
чение в состав правительства представителей непьемонт¬
ской фракции правой и предложить Фарини пост предсе¬
дателя Совета министров. В результате в новый кабинет
министров, образованный 8 декабря 1862 г., вошли три
представителя Эмилии — Фарини (глава правительства),
Пазолини (министр иностранных дел) и Мингетти (министр
финансов), один тосканец — Перуцци (министр внутрен¬
них дел), один неаполитанец — Манна (министр сельского
хозяйства), один апулиец — Пизанелли (министр юстиции),
один сицилиец — Амари (министр просвещения) и три
представителя старых провинций — генерал Менабреа
(министр общественных работ), генерал Делла Ровере
(военный министр) и капитан первого ранга Риччи (морской
министр) Ч
Это правительство также получило интересную оценку
Стефано Ячини. «Министерство прочное,— писал он 9 де-
1	В январе 1863 г. Риччи был заменен вице-адмиралом Ди Нег¬
ро, которого в апреле в свою очередь сменил генерал Куджа.
224

кабря,— но противники Раттацци намерены добиться реши¬
тельной победы, так как считают, что Фарини духовно
и физически слаб и стал лишь тенью прежнего Фарини,
а Мингетти не только слаб, но и упорно стремится полу¬
чить портфель, который ему не подходит, а именно порт¬
фель министра финансов,— учитывая это, новое правитель¬
ство, в сущности, можно определить как министерство
Перуцци, выступающее под антипьемонтским знаменем.
Сейчас не составило бы труда проводить антипьемонтскую
политику в Риме, но в Турине с его враждебно настроен¬
ным населением и двором, при наличии такого серьезного
противника, как Раттацци, это равносильно подвигу
Геракла»х. Действительно, Перуцци, назначивший гене¬
ральным секретарем своего кабинета Сильвио Спавенту
вместо сторонника Раттацци Каприоло, оказал решающее
воздействие на политический курс нового правительства,
целью которого было максимальное ограничение влияния
пьемонтцев в управлении и резкое усиление полицейских
ограничений и репрессий в отношении демократов. С дру¬
гой стороны, Мингетти, обнаруживший в качестве мини¬
стра финансов значительно большие способности, чем пред¬
полагал Ячини, очень скоро силою обстоятельств вынуж¬
ден был взять на себя руководство правительством. В са¬
мом деле, Фарини, состояние здоровья которого резко ухуд¬
шилось, в марте 1863 г. обнаружил серьезные симптомы
душевного расстройства, заставившего его окончательно
отказаться от политической деятельности. Вследствие этого
24 марта Мингетти принял на себя обязанности премьер-
министра, сохранив за собой пост министра финансов.
В связи с этим подал в отставку также Пазолини, которого
сменил Эмилио Висконти-Веноста, ломбардский дворянин,
в прошлом сторонник Мадзини, перешедший в лагерь уме¬
ренных после событий 1853 г. Это назначение, вызвавшее
удивление, поскольку Висконти-Веноста едва минуло
34 года и он не обладал опытом государственного деятеля,
позволило Мингетти обрести очень способного сотрудника
и выдвинуло на первый план человека, оказавшего в буду¬
щем большое влияние на итальянскую внешнюю политику.
Министерство Фарини — Мингетти, находившееся у вла¬
сти почти 22 месяца, провело ряд весьма важных меро-
1 Письмо С. Ячини к отцу от 9 декабря 1862 г. опубликовано
в: S. J а с i n i, op. cit., vol. I, p. 149.
1 5—445
225

прйяТий в экономической и финансовой сфере и в области
унификации законодательства и управления. Этим мерам
(мы рассмотрим их далее, поскольку их нельзя отделить
от мероприятий следующего правительства Ла Мармора)
сопутствовали внутри страны энергичные действия, озна¬
меновавшие - решительный поворот в деле подавления
широкого бандитского движения, а во внешней политике —
возобновление:переговоров с Францией, которые привели
к .заключению Сентябрьской конвенции 1864 г. по «рим-?
сйому вопросу». "
/ • ■ '
* г В течение всего 1862 г. в южных провинциях продол¬
жалась изнурительная борьба с бандитизмом, принесшая,
в общем, неутешительные результаты, учитывая брошен¬
ные - на борьбу с бандитизмом войска. В конце ноября
в ходе ■ парламентских дебатов, приведших к падению
министерства Раттацци, вопрос о бандитизме был поднят
прежде.всего в выступлениях депутатов левой, поэтому
Раттацци представил палате депутатов доклад, авторство
которого- приписывали Ла Мармора (в действительности
доклад' был составлен в Турине на основе материалов
tf: донесений/ полученных от генерала), и была назначена
комиссия•' для. изучения самого доклада. Министерству
Фарйни не удалось избежать новой широкой дискуссии
по; этой проблеме. Так, 16 декабря 1862 г. состоялось
закрытое заседание палаты депутатов, на котором было
принято' решение назначить комиссию по расследованию
вопроса р бандитизме. Это явилось успехом левой, уже
не раз выдвигавшей1 подобное предложение. В самом деле,
расследование имело своей целью приподнять завесу мол-
чаййя, е помощью которой правительства умеренных стре¬
мил йеь скрыть ошибки и злоупотребления, совершенные
при-подавлении бандитизма, и глубоко изучить как соци¬
альные, так и политические причины кризиса на Юге, дабы
изыскать средства его преодоления, которые не носили
бы' исключительно репрессивный характер.
< Комиссия по расследованию, избранная палатой депу¬
татов;, была образована в составе 9 человек: трех депутатов
от правой (Джузеппе Массари., Донато Морелли и Антонио
Чикконе), одного сторонника Раттацци — Стефано Кастань¬
ола, трех представителей-левой (Аурелио Саффи, Стефано
Ромео и Акилле Арджентино) и двух гарибальдийских
'226

генералов — Нино Биксио и Джузеппе Сиртори (первый
был близок к приверженцам Раттацци, а второй — к уме¬
ренным, хотя иной раз и отходил от них). В период с нача¬
ла января и до середины марта 1863 г. комиссия развер¬
нула энергичную деятельность, ее члены посетили про¬
винции, где более всего свирепствовал бандитизм, опросили
большое число лиц и собрали обширный документальный
материал. 30 марта на закрытом заседании палаты депутатов
Массари сделал краткий доклад, а затем в начале мая;
в ходе других закрытых заседаний, он огласил полный
текст доклада, который был. однако, опубликован с неко¬
торыми купюрами лишь в августе, в то время как все
другие акты и документы комиссии по расследованию
оставались засекреченными до недавнего времени. Умерен¬
ному большинству удалось поэтому не допустить оглаше¬
ния значительной части фактов, касавшихся бандитизма
и его подавления, хотя Саффи ответил на это публикацией
летом 1863 г. в газете «Довере» серии статей \ которые
дополняли и отчасти уточняли анализ и оценку бандитиз¬
ма, содержавшиеся в докладе Массари. Составители этого
доклада осветили многие социально-экономические факты,
обусловившие распространение бандитизма, но умолчали
об ошибочной политике правительства, сделав, напротив,
чрезмерный упор на разоблачении деятельности агентов
Бурбонов и клерикалов. Поэтому практический вывод,
к которому пришла комиссия по расследованию (хотя она
и рекомендовала осуществление социально-экономических
мер), сводился к предложению ввести чрезвычайный закон
репрессивного характера.
Предложение о принятии такого закона вызвало серьез¬
ное замешательство и многочисленные критические заме¬
чания не только со стороны депутатов левой (некоторые
из них потребовали проведения в ускоренном порядке
мероприятий по организации общественных работ, расклад¬
ки домениальных земель и т. д.), но и ряда депутатов
правой. Последние, поскольку они критиковали Раттацци
за то, что он продлил до ноября осадное положение, вве¬
денное на Юге в августе 1862 г. в связи с походом Гари¬
бальди, оказались теперь в затруднительном положении
1 Эти статьи под общим названием «Заметки о южных провин¬
циях» опубликованы в книге: A. S a f f i, Ricordi e scritti politici,
vol. VII, Firenze, 1901.
15* 227

перед лицом предложения принять закон, который устанав¬
ливал на Юге своего рода перманентное осадное положение
и отменял большую часть гарантий свободы, зафиксиро¬
ванных в Статуте. Поэтому дебаты о чрезвычайном законе
оказались трудным и щекотливым делом для парламент¬
ского большинства и для правительства. Тогда последнее,
стремясь преодолеть возникшие трудности, заставило депу¬
тата от умеренных, уроженца Абруцц Джузеппе Пика
внести 1 августа 1863 г. предложение прекратить обсужде¬
ние проекта комиссии и приступить вместо этого к обсужде¬
нию его собственного, более простого проекта, содержав¬
шего, однако, основные положения первого. При поддержке
части левой во главе с Мордини, который склонялся
к сближению с умеренными, предложение было принято,
и закон с некоторыми исправлениями и добавлениями был
одобрен палатой депутатов 174 голосами против 33. Таким
образом, закон Пика (как его стали затем обычно называть),
одобренный в спешном порядке также сенатом, удалось
обнародовать уже 15 августа 1863 г. Закон устанавливал,
что в тех провинциях, которые королевским декретом
объявлялись «охваченными бандитизмом», суд над банди¬
тами и их пособниками будет вершить военный трибунал;
карал расстрелом тех, кто оказывал вооруженное сопро¬
тивление; обещал смягчение наказания тем, кто в течение
месяца отдаст себя в руки властей; учреждал провинциаль¬
ные джунты (в составе префекта, председателя трибунала,
королевского прокурора и двух провинциальных совет¬
ников), наделенные правом приговаривать к ссылке на по¬
селение бездельников, бродяг, каморристов и любого чело¬
века, заподозренного в укрывательстве бандитов; наконец,
закон предусматривал формирование на местах отрядов
добровольцев для борьбы с бандитизмом. Срок действия
закона ограничивался сначала 31 декабря 1863 г., а затем
был продлен до 28 февраля 1864 г., когда вместо него был
принят другой чрезвычайный закон сроком до 30 апреля
того же года, содержавший, в сущности, те же положения,
но подготовленный без крайней спешки. Действие этого
нового закона было продлено до 31 декабря 1864 г., а затем
до 31 декабря 1865 г.
Вскоре после обнародования закона Пика все конти¬
нентальные провинции бывшего Неаполитанского коро¬
левства, за исключением провинций Неаполь, Терамо
и Реджо-ди-Калабрия, были объявлены «охваченными бан¬
228

дитизмом». С этого момента военные трибуналы начали
использовать процедуру ускоренного судопроизводства.
Таким образом, удалось преодолеть недостатки обычных
судов, функционировавших крайне медленно и малоэффек¬
тивно. Деятельность этих судов крайне затруднялась необ¬
ходимостью вести дела, связанные с бандитизмом, в соот¬
ветствии с обычными процессуальными нормами, а также
колеблющейся позицией судей-южан. В то же время введе¬
ние военных трибуналов позволило почти полностью отка¬
заться от сопряженной с грубейшими злоупотреблениями
практики массовых казней без суда, к которым ранее
прибегали очень часто. Военные трибуналы выносили очень
суровые приговоры, но в целом, по-видимому, оставались
в рамках, установленных законом. Этого, однако, нельзя
было сказать о деятельности провинциальных джунт
по делам о высылке на поселение, поскольку они выносили
приговор за закрытыми дверями и без всякого соблюдения
гарантий для обвиняемых, что позволило правительствен¬
ной партии использовать их как орудие в политической
борьбе против демократов. Кроме того, с помощью этих
джунт сводили личные и семейные счеты, в результате
чего атмосфера в южных провинциях долго затем была
отравлена чувством ненависти.
В период действия чрезвычайных законов были нане¬
сены решающие удары «великому бандитизму». Это было
достигнуто отчасти благодаря самим законам, но в значи¬
тельно большей мере благодаря более эффективному исполь¬
зованию вооруженных сил, укреплению полиции и службы
информации, смягчению, а то и полному прекращению
соперничества между военными и гражданскими властями.
Ла Мармора, который, будучи командующим VI армей¬
ским корпусом, придерживался до этого момента преимуще¬
ственно оборонительной тактики, теперь, побуждаемый
настойчивыми просьбами правительства, решил предпри¬
нять наступление в районах, наиболее зараженных банди¬
тизмом, поручив командование операциями генералу Пал-
лавичини, тому самому, который арестовал Гарибальди при
Аспромонте. Начиная с сентября 1863 г. Паллавичини
нанес ряд энергичнейших ударов по бандам в районах
Беневентано и Капитана™ и в 1864 г. почти полностью
разгромил крупные конные банды, наводнявшие Базили¬
кату и Терра-ди-Бари. Эти успехи были обусловлены чрез¬
вычайно подвижной тактикой, применявшейся Паллави-
229

чини, который располагал сильными отрядами берсальеров
и кавалерии, согласованными действиями с национальной
гвардией и карабинерами и поддержкой отрядов добро¬
вольцев, организованных местными либералами, а также
умелым использованием информаторов и лазутчиков.
Усталость населения помешала, с другой стороны, вожакам
банд восполнить новыми людьми свои потери убитыми или
пленными. В то же время землевладельцы, многие из кото¬
рых в предыдущие годы оказывали поддержку бандитам
ради спасения своей жизни и собственности, а порой и из
политических соображений или стремясь к личной мести,
отныне, убедившись в эффективности карательных мер
правительства, постепенно порвали всякие связи с банди¬
тами. Борьба еще продолжалась в 1865 г., но можно было
уже считать, что она идет к успешному концу, поскольку
крупные банды были ликвидированы. В последующие пять
лет, вплоть до 1870 г., наблюдались еще некоторые опасные
вспышки бандитизма, но в целом он продолжал ослабевать,
утратил характер массового движения, присущий ему
в первые годы после объединения, и постепенно свелся
к спорадическим индивидуальным выступлениям или к про¬
стой преступности, типичной для отсталых районов. Таким
образом, стихийное и широкое восстание южных крестьян
потерпело поражение (причем в ходе борьбы обе стороны
понесли большие потери)х; в то же время карательные
действия не сопровождались серьезными политическими
мерами по улучшению положения крестьян. Напротив,
политика правительства объединенного государства приве¬
ла к усилению аграрной буржуазии, которая (сохранив
за собой узурпированную землю общинных и королевских
доменов) сумела, как мы увидим в дальнейшем, почти цели¬
ком завладеть громадными массивами церковных земель,
перешедших в руки государства и пущенных затем в про¬
дажу.	-
1 Согласно достоверным, но, конечно, неполным данным,
в период от 1 июня 1861 г. до 31 декабря 1865 г. было убито в боях
или ранено 5212 бандитов, арестовано — 5044, сдалось властям —
3597 (см. G. М о 1 f е s е, op. cit., р. 361—363). Потери правитель¬
ственных сил (при современном уровне исследований) не поддаются
даже приблизительной оценке, но, конечно, они были очень велики.
Численность жертв среди гражданского населения, вызванных
нападениями бандитов или массовыми репрессиями, также была
велика. . ...	.
230.

В Сицилии в 1863 г. также были приняты чрезвычайные
меры. На острове не существовало бандитизма Гсопостави-
мого по масштабам с бандитизмом на континентальном
Юге, но обстановка была тревожной и напряженной, как
в результате обострения социальных противоречий в дерев¬
не, так и вследствие политики полицейских преследований
и провокаций, проводившейся в отношений демократов?
Среди последних после Аспромонте началось размежевание,
поскольку часть из них стремилась приспособиться суще¬
ствующей политической системе, в то время как другие
начали помышлять о возможности вооруженного вбсстаййя
и даже устанавливать связи-с агентами Бурббйбв. В то же
самое время условия общественной безопасностирезко
ухудшились в Западной Сицилии, где наблюдался быстрый
рост преступности, вызванный отчасти острой политиче¬
ской борьбой на местах. В самом деле, явлёнйе, наблюдав¬
шееся уже и в прошлом, с этого времени приобретает
общий характер и становится примечательной чертой этой
части Сицилии — речь идет об установлений связей между
организациями преступников и политическими группами.
В самом деле, с этого времени все более возрастает значение
мафии, как тогда начали называть 1 совокупность разбой¬
ничьих шаек, все глубже внедрявшихся в политическую
жизнь и местную администрацию. Это явление было резуль¬
татом, так сказать, патологической эволюций отсталой
социальной структуры, когда буржуазия развивалась в рам¬
ках системы, остававшейся, по существу, феодальной,
и в то же время — результатом неспособности правитель¬
ства объединенной Италии наладить на острове нормаль¬
ную работу административных органов: и -внушить-всем
уважение к закону. -	Г:	:л::
{- *• Между--тем-'ещё одно явление -пр йобрёл&Ж^СйциЛйи
широкие размеры — уклонение от 'призыва "в- армию,Обус¬
ловленное местной традицией’ (состоявшей:в.’ том, что наеён
1 Термин «мафия» получил распространение благодаря гнадк?
санной на диалекте пьесе Дж. Ридзотто («Мафирзи наместничества»),
впервые показанной на сцене, в Палермо в 18бЗ г. В. официальном
документе этот термин впервые был использован, До^видимому;
в докладе, составленном для правительства префектом Палермо
маркизом Филиппо Антонио Гуальтерио в апреле . 1865 г.■ См.
Р. А 1 a t г i, Lotte politiche in Sicilia sotto il.-govern? della .Qestra
(1866—1874), Torino, 1954, p. 92—97; S’ F. R о m a no," Storia
della Mafia,-Milaiio; 1966, p. 439—148?	-	■ .
23F

ление Сицилии всегда освобождалось от всякого рекрут¬
ского набора) и стимулировавшееся глубоким недоволь¬
ством крестьян. Чтобы изменить создавшееся положение,
генерал Джузеппе Говоне летом 1863 г. совершил со зна¬
чительными силами настоящий поход через провинции
Палермо, Кальтаниссетта, Джирженти и Трапани, были
проведены широчайшие облавы и арестованы тысячи людей.
Вскоре действие закона Пика было распространено на сици¬
лийские провинции, и во многих населенных пунктах
на более или менее продолжительный период введено осад¬
ное положение. В целом было арестовано около 4500 чело¬
век, уклонившихся от призыва, и дезертиров, что же каса¬
ется более чем 8 тыс. человек, которых также сочли укло¬
нившимися от призыва, то выяснилось, что речь идет
об умерших, сменивших местожительство или вовсе не суще¬
ствующих лицах! В самом деле, в период диктатуры и наме¬
стничества списки призывников составлялись крайне по¬
спешно и впоследствии не обновлялись. Как бы то ни было,
борьба против уклонения от призыва сопровождалась
большими злоупотреблениями, насилиями и даже жестоко¬
стями со стороны военных властей, прибегавших во многих
местах к суровым репрессиям в отношении гражданского
населения; в частности, в семьях, где были лица, уклонив¬
шиеся от призыва, брали заложников.
Ненормальная обстановка, сложившаяся в Сицилии,
получила громкий отклик в стенах палаты депутатов.
В декабре 1863 г. умеренный автономист Вито д’Ондес
Реджо (ставший затем одним из организаторов католиче¬
ского движения) сделал запрос, вызвавший очень бурные
дебаты. В ходе их многие депутаты левой, а также некото¬
рые депутаты правой разоблачили злоупотребления и наси¬
лия, совершенные в Сицилии, но им не удалось добиться
парламентского расследования, и 258 голосами против 52
была принята резолюция, выражавшая доверие правитель¬
ству. Спустя несколько дней Гарибальди в знак протеста
отказался от своего депутатского мандата, его примеру
скоро последовали Бертани, Гверрацци, Никотера, Рич¬
чарди и другие депутаты левой. Впрочем, этот демонстра¬
тивный жест не повлиял на политику правительства в Сици¬
лии. Почти все депутаты, подавшие в отставку, выставили
свои кандидатуры на выборах, назначенных в связи с необ¬
ходимостью заполнить освободившиеся места в результате
их ухода из парламента. Эти деятели левой были переизбра¬
2з2

ны в соответствующих избирательных округах, почти
исключительно южных, и вновь вернулись в палату депу¬
татов.
Тем временем в январе 1863 г. в польских землях, вхо¬
дивших в состав Российской империи, вспыхнуло восста¬
ние, которое затянулось до весны 1864 г., вылившись
в отчаянное вооруженное сопротивление. Восстание это
оживило на какое-то время надежды демократов на новый
всеобщий подъем национального движения, который облег¬
чил бы завершение итальянского объединения. Италия стала
свидетельницей многочисленных демонстраций в поддерж¬
ку Польши и сбора средств в помощь восставшим полякам,
а некоторые группы гарибальдийцев отправились в Поль¬
шу, чтобы сражаться в рядах повстанцев. Среди них был
Франческо Нулло, павший в бою с царскими войсками
5 мая 1863 г. вместе с другими восемнадцатью итальянцами.
Умеренные’также в какой-то мере надеялись, что поль¬
ские события приведут к таким международным ослож¬
нениям, которые сделают возможным освобождение Вене¬
ции. Но соглашение с Пруссией позволило России подавить
восстание и в то же время спокойно отклонить дипломати¬
ческие ноты в поддержку поляков, направленные прави¬
тельствами Франции, Англии и других государств, в том
числе Италии. Предложение Наполеона III созвать между¬
народную конференцию для обсуждения польского и дру¬
гих острых европейских вопросов не имело успеха. В то же
время Австрия попыталась использовать охлаждение между
Россией и Францией, чтобы вновь обрести большую свободу
действий, но затем, озабоченная возможностью восстаний
в Галиции, сблизилась с Россией и Пруссией, стремясь
возродить совместно с ними старый консервативный блок,
существовавший в первой половине века.
Мадзини считал, что польское восстание предоставляет
удобную возможность для осуществления проекта экспеди¬
ции в Венецию, от которого он никогда не отказывался.
Мадзини полагал, что Россия, занятая борьбой с поляками,
не сможет оказать поддержки Австрии, и в то же время
надеялся, что польское восстание и выступление итальян¬
цев дадут толчок национально-освободительному движению
всех народов, угнетаемых Австрийской и Турецкой импе¬
риями; в этом он видел также наилучший способ помочь
Польше. С этой целью через посредство патриота из Рима,
233

находившегося в изгнании в Турине, Деметрио Диамилла
Мюллера (с которым он познакомился в 1849 г. и вновь
встретился в Лондоне в 1863 году) Мадзини вступил в кон¬
такт с Виктором Эммануилом II, вновь замышлявшим
выступление против Австрии, началом которого должна
была послужить экспедиция во главе с Гарибальди. Но все
эти шаги не привели к каким-либо конкретным резуль¬
татам \
В апреле 1864 г. Гарибальди совершил поездку в Анг¬
лию, где ему был оказан восторженный прием. Его сердеч¬
ная встреча с Мадзини, казалось, открывала путь к ново¬
му сближению двух вождей демократов и, следовательно,
создавала возможность для нового революционного выступ¬
ления в ближайшем будущем. С другой стороны, лондон¬
ское правительство, не желавшее в тот момент портить
отношения с Наполеоном III (поскольку шла австро-
прусско-датская война и Англия старалась заручиться
поддержкой Франции, предлагая созвать международный
конгресс), повело себя так, что Гарибальди пришлось
прервать свою поездку и возвратиться на Капреру. Неко¬
торое время спустя возобновились оживленные контакты
Гарибальди с эмиссарами Виктора Эммануила II. Речь шла
об экспедиции генерала в Галицию с тем, чтобы поднять
в этой области и в Венгрии антиавстрийское восстание.
В июне в сопровождении большого числа сторонников
Гарибальди отправился в Искию под предлогом лечения
теплыми водами, но в действительности для того, чтобы
руководить подготовкой к экспедиции. Но опубликование
10 июля в газете «Диритто» составленного Бертани проте¬
ста «Партии действия» против идеи гарибальдийской экспе¬
диции за пределами Италии вынудило генерала отказаться
от этого фантастического и опасного предприятия, посколь¬
ку обстановка в Центральной и Восточной Европе измени^
лась в пользу консервативных сил.
Между тем в течение всего 1863 г. в решении «римского
вопроса» не было достигнуто ни малейшего прогресса.
1 Правительство Мингетти, информированное о «тайных» кон¬
тактах короля с Мадзини, попыталось, естественно, убедить монар¬
ха отказаться от его планов. Возможно, с этими усилиями прави¬
тельства, преследовавшего цель сорвать контакты между королем
и Мадзини, следует связать так называемый заговор Паскуале
Греко, злоумышлявшего против жизни Наполеона III, который
был инсценирован французской полицией совместно с итальянской.
234

Попытка, предпринятая туринским правительством в июле
этого года, возобновить переговоры с Парижем на условиях,
выдвинутых в июне 1861 г. \ снова натолкнулась на уклон¬
чивую позицию Наполеона III. Но итальянское прави¬
тельство не могло до бесконечности придерживаться осто¬
рожной политики выжидания, рекомендуемой императором
и проводившейся туринским правительством начиная с осе¬
ни 1862 г., ибо оно знало, что заговорщическая деятель¬
ность демократов вновь была нацелена на освобождение
Рима. Кроме того, в первые месяцы 1864 г. тяжелая болезнь
Пия IX наводила на мысль о том, что в скором времени
папский престол может оказаться свободным, а это может
послужить очень удобным случаем для решения вопроса
с помощью силы. Поэтому сам Мингетти начал подумы¬
вать о возможности организации восстания в Риме, в случае
если святой престол окажется вакантным. С этой целью
туринское правительство и римские патриоты, привержен¬
цы умеренной партии, договорились о некоторых подгото¬
вительных мерах. Но в то же время наметились изменения
в политике Наполеона III, который в апреле 1861 г. в бе¬
седе с Пеполи 1 2 выразил желание возобновить переговоры
с туринским правительством относительно вывода фран¬
цузских войск из Рима. Бонапарт оказался в этот момент
в трудном положении: позиция, занятая им в отношении
польского восстания, привела к разрыву дружественных
отношений между Францией и Россией, установившихся
после 1856 г., в то же время Австрия, отвергавшая союз
с Францией и Англией, по-прежнему была полна недове¬
рия; одновременно император ввязался в трудную мекси¬
канскую авантюру и столкнулся с серьезным недоволь¬
ством внутри страны, которое проявилось на выборах
1863 г., приведя к усилению оппозиционных групп в Зако¬
нодательном корпусе. Такое положение заставило импера¬
тора попытаться смягчить недовольство Италии и недоверие
1 См. записку Висконти-Веноста к Нигра от. 4 июля 1864 г.
в: «Document! diplomatic! italiani», s. I, vol. HI, Roma, 1965,
p. 635.
2 Джоаккино Пеполи, сыгравший значительную роль в под¬
готовке Сентябрьской конвенции, был тогда полномочным мини¬
стром Италии в Петербурге, но, учитывая его родство с императо¬
ром (мать Пеполи была дочерью Иоахима Мюрата и Каролины
Бонапарт), его направили с неофициальной миссией в Париж
с целью выяснения позиции императора ввиду возможного союза
Австрии, России и Пруссии.
235

Англии, выдвинув предложение об урегулировании «рим¬
ского вопроса». Предложение Наполеона III, хотя и вос¬
принятое туринским правительством со скептицизмом,
не могло быть отвергнуто, тем более что французская сто¬
рона дала понять, что любая попытка Италии разрешить
с помощью силы «римский вопрос» вызвала бы энергичное
противодействие. Во всяком случае, только в июне Пеполи
был направлен в Париж, чтобы начать вместе с Нигра пря¬
мые переговоры с императором на основе плана, разрабо¬
танного Тувенелем в апреле 1861 г. и, по существу, полу¬
чившего одобрение Кавура \
Беседа между Наполеоном III и Пеполи, состоявшаяся
в Фонтенбло 21 июня 1864 г., имела решающее значение
для переговоров, приведших к заключению Сентябрьской
конвенции. В самом деле, столкнувшись в этот день с но¬
вой попыткой императора затянуть до бесконечности раз¬
решение «римского вопроса» путем выдвижения практиче¬
ски неосуществимых предложений, Пеполи высказал мысль
о перенесении столицы Италии из Турина в другой город,
указав, что, «пока местопребыванием правительства будет
Турин, единство Италии всегда будет ставиться под сом¬
нение ее врагами» 1 2. Эта идея понравилась Наполеону III,
который, усмотрев, очевидно, ее смысл в отказе Италии
от Рима, «поспешил заметить, что перенесение столицы
явилось бы необходимой предпосылкой для придания
соглашению серьезного характера» 3, и согласился затем
вести переговоры на основе плана Тувенеля. Важно отме¬
тить в этой связи, что, хотя идея перенесения столицы
была высказана Пеполи в беседе с императором от соб¬
ственного имени, Нигра тотчас же заявил Наполеону III,
что она отражает мнение «влиятельной партии в Италии»
и разделяется самим Мингетти. Впрочем, сам Нигра и вслед
затем также Мингетти и Висконти-Веноста не стали возра¬
жать против предложения о перенесении столицы, хотя
и утверждали, что это вызовет серьезные трудности, поэто¬
му дискуссия с Бонапартом коснулась лишь вопроса о том,
каким образом это дополнительное условие должно быть
1 Уже в памятной записке императору от 12 марта 1861 г.
Пеполи предложил в качестве основы для переговоров план Туве¬
неля. См.: R. Mori, La questione romana, p. 192.
2 Донесение Пеполи Мингетти от 21 июня 1864 г. цитируется
по: R. Mori, op. cit., р. 207.
3 Донесение Пеполи Мингетти, ibid.
236

связано с остальными статьями соглашения. В этой связи
следует также отметить, что, в то время как император
был расположен разделить в официальном порядке оба
акта и подписать соглашение, после того как будет обна¬
родовано решение о переносе столицы, итальянская сторо¬
на, напротив, пожелала связать эти два акта. Это было
обусловлено не только опасением, что Наполеон вновь
прибегнет к своей тактике затяжек после перенесения сто¬
лицы, но и стремлением оправдать в глазах итальянского
общественного мнения сам факт перенесения столицы, под¬
писав одновременно соглашение, которое, как полагали,
можно будет представить как отвечающее интересам един¬
ства и подлинной национальной независимости х. Словом,
решение императора сделать перенесение столицы непре¬
менным условием подписания соглашения о Риме было
встречено с большим удовлетворением Мингетти и почти
всеми другими итальянскими министрами; некоторые из них
уже давно высказали мнение о невозможности далее управ¬
лять Италией из Турина 1 2. Поэтому, даже учитывая, что
Пеполи был человеком тщеславным, фанфароном и к тому
же способным несвоевременно проявлять личную иници¬
ативу, вполне вероятно, что высказанная им в беседе
21 июня мысль о необходимости перенесения столицы
не являлась результатом его неожиданной личной ини¬
циативы, а была в какой-то форме подсказана ему Мингетти
и Висконти-Веноста.
В начале августа переговоры в Париже были практи¬
чески завершены. Статья первая конвенции устанавливала
обязательство Италии не нападать на папскую территорию;
статья вторая — обязательство Франции постепенно, по
мере того, как будет организована папская армия, но,
во всяком случае, за срок, не превышающий двух лет,
вывести свои войска из папского государства; статья третья
содержала обязательство Италии не препятствовать орга¬
1 См. по этому вопросу основанное на документах исследова¬
ние: R. Mori, op. cit., р. 213—217.
2 Перуцци в речи в палате депутатов 28 июня 1862 г. говорил
о невозможности управлять Италией из Турина. О необходимости
новой столицы писал также Манна в брошюре «Le province meri¬
dional! nel Regno d’Italia», Napoli, 1862. Из деятелей левой о невоз¬
можности сохранения столицы в Турине говорил Мордини в речи
25 февраля 1863 г. Идея перенесения столицы во Флоренцию была
высказана также Массимо д’Адзельо в брошюре «Questioni urgenti»
(Firenze, 1861).
237

низации папской армии (и вступлению в нее католиков-
иностранцев), если только эта армия не станет средством
нападения на Итальянское королевство; статья четвертая
возлагала на Италию обязательство вести с папой пере¬
говоры о принятии на себя государственного долга папского
государства; наконец, статья пятая, которая должна была
оставаться секретной, устанавливала, что конвенция всту¬
пит в силу и подлежит проведению в жизнь только после
того, как король Италии издаст указ о перенесении сто¬
лицы, и что это должно произойти в течение шести месяцев
после подписания самой конвенции. Этот пункт ставил
перед Мингетти задачу добиться согласия короля, инфор¬
мированного в общих чертах о ведущихся в Париже пере¬
говорах, но не об условии, касавшемся перенесения сто¬
лицы.
Уже в июле, предвидя сопротивление, которое пьемонт¬
цы и сам монарх, несомненно, окажут принятию этого
условия, Мингетти попытался уговорить Ла Мармора
войти в его правительство и информировал его о перегово¬
рах на основе доклада, специально составленного Нигра.
В докладе перенесение столицы изображалось как непре¬
менное условие, на котором настаивал Наполеон III.
Но Ла Мармора отказался принять предложение о вхожде¬
нии в состав правительства и раскритиковал проект кон¬
венции не за обязательство итальянской стороны перенести
столицу, а за обязательство гарантировать границу папско¬
го государства, которая, по его мнению, была слишком
длинной и извилистой и требовала огромных воинских
контингентов для ее охраны. Мингетти убедил затем гене¬
рала отправиться в Париж и переговорить с императором.
Последний, однако, полностью отверг выдвинутую Ла Мар¬
мора идею о возможности исправления папской границы
в пользу Италии. Тем временем Виктор Эммануил, инфор¬
мированный о проекте соглашения, высказал намерение
просить императора, чтобы он отказался от секретной
статьи, касавшейся перенесения столицы, для чего в Париж
был направлен генерал Менабреа, миссия которого, однако,
оказалась безрезультатной. Поэтому король вынужден был
дать согласие на заключение конвенции, подписанной
в Париже 15 сентября 1864 г. 18 сентября Военная комис¬
сия, состоявшая из генералов и возглавляемая принцем
Евгением Кариньянским, вынесла решение о том, что
Флоренция является городом, который в стратегическом
238

отношений более всего подходит в данный момент для
столицы Италии. Таково, впрочем, было желание, выра¬
женное королем, когда он решил одобрить конвенцию.
В тот же день, в то время как Мингетти пытался при¬
влечь в свое правительство кого-либо из пьемонтских поли¬
тических деятелей, газеты начали публиковать сообщения
о «тайной» статье конвенции, касавшейся перенесения
столицы. Это вызвало сильное волнение в Турине, которое
усилилось в последующие дни и вылилось в бурные анти¬
правительственные демонстрации. Власти, ответственные
за поддержание общественного порядка, охваченные пани¬
кой, ответили на демонстрации жестокими и беспорядочны¬
ми репрессиями: 21 и 22 сентября произошли кровавые
столкновения между демонстрантами и полицей, 30 человек
было убито и более 100 ранено. Разгневанный бунтом
в верной ему столице и крайностями репрессий, Виктор
Эммануил, которого никогда не покидало недовольство
министерством Мингетти, 23 сентября предложил послед¬
нему подать в отставку и уполномочил Ла Мармора сфор¬
мировать новое правительство, приступившее к исполнению
обязанностей 28 сентября. В его состав вошли 4 пьемонт¬
ца — Ла Мармора (премьер-министр, министр иностранных
дел и министр морского флота) \ Ланца (министр внутрен¬
них дел), Селла (министр финансов) и Петитти (военный
министр), два ломбардца — Ячини (министр общественных
работ) и Торелли (министр сельского хозяйства), неаполи¬
танец Вакка (министр юстиции) и сицилиец Натоли (министр
просвещения). Это правительство вынуждено было скрепя
сердце взять на себя задачу перенесения столицы из Тури¬
на во Флоренцию.
Сентябрьская конвенция тотчас же получила противо¬
речивые толкования двух договаривающихся сторон, что
повлекло за собой обмен дипломатическими нотами и поле¬
мику в печати. Эти противоречивые толкования конвенции
были обусловлены не только весьма общим и неясным
характером ее текста, но и главным образом тем, что обе
стороны (хотя они и скрывали это) преследовали противо¬
положные цели. Французы стремились представить конвен¬
цию как скрытый отказ Италии от голосования 27 марта
1861 г. и выдвигали на первый план обязательство Италии
1 21 декабря 1864 г. министром морского флота был назначен
генерал Диего Анджолетти.
239

не совершать нападения на папское государство. Италь¬
янская сторона стремилась изобразить конвенцию как шаг
в сторону решения «римского вопроса» и потому настаива¬
ла на том, что конвенция не содержит отказа от Рима,
и утверждала, что отвод французских войск открывает
возможность прямого соглашения с папой, и не исключено,
что римляне заставят услышать свой голос. Таковы были
аргументы правительства Ла Мармора, когда оно выступи¬
ло в ноябре в ходе парламентской дискуссии о конвенции
и о перенесении столицы и отвергло обвинение левой в том,
что, подписав конвенцию, оно перечеркнуло результаты
голосования 27 марта 1861 г. и плебисцита 21 октября
1860 г. с его унитаристской направленностью. Тем не ме¬
нее 30 депутатов левой во главе с Мордини, хотя и выска¬
зали оговорки по поводу конвенции, голосовали за пере¬
несение столицы во Флоренцию; Джузеппе Феррари также
проголосовал за смену столицы, поскольку видел в этом
акте шаг в сторону депьемонтизации Италии. Кроме того,
значительная часть пьемонтской правой покорно последо¬
вала примеру Ла Мармора и других министров. В итоге
перенесение столицы во Флоренцию было одобрено палатой
депутатов 19 ноября 317 голосами против 70 при 2 воздер¬
жавшихся. В сенате оппозиция пьемонтцев была несколько
более сильной, но закон о перенесении столицы был также
одобрен 134 голосами против 47 при 2 воздержавшихся.
Сам закон был обнародован 11 декабря 1864 г.
Что касается «римского вопроса», то нельзя сказать,
чтобы Сентябрьская конвенция ускорила его разрешение,
но нельзя также сказать, что она отсрочила его. В самом
деле, эта конвенция не противоречила курсу Кавура, в ос¬
нове которого лежала идея, что «римский вопрос» может
быть разрешен в согласии с Францией и, возможно, так¬
же — с папой. Эта идея обнаружила затем свою утопич¬
ность, но столь же утопичной оказалась идея освободить
Рим с помощью экспедиции добровольцев или путем восста¬
ния. Только изменение международной ситуации сделало
возможным воссоединение Рима с Италией. Что касается
перенесения столицы во Флоренцию, то следует сказать,
что, за исключением Пьемонта, этот акт был встречен
благожелательно общественным мнением Италии, посколь¬
ку в стране остро ощущалось недовольство засильем пьемонт¬
цев в управлении и в политической сфере. Кроме того,
несмотря на неожиданность принятого решения о перене¬
240

сении столицы и на временный характер пребывания прави¬
тельства в главном городе Тосканы, Флоренция благодаря
ее относительно центральному местоположению и боль¬
шому культурному значению оказалась весьма подходящей
для роли столицы Италии. С другой стороны, хотя разно¬
гласия между пьемонтской и непьемонтскими фракциями
правой тогда и обострились, пьемонтцы по-прежнему
сохраняли за собой в политической и административной
сфере преобладающие позиции, что отчасти оправдывалось
их большим конституционным и парламентским опытом;
но в то же время горечь, испытанная ими в связи с необ¬
ходимостью покинуть Турин, побудила пьемонтских уме¬
ренных стать решительными поборниками превращения
Рима в столицу Италии.
3. Правительство Ла Мармора и законы
по унификации управления
После 1861 г. унификация управления шла медленно.
В самом деле, проект закона, представленный Риказоли
палате депутатов 22 декабря 1861 г., который распространял
на Тоскану действие закона Раттацци о коммунах и про¬
винциях и, внося в него некоторые поправки, делал его
единообразным для всего королевства; этот закон был рас¬
смотрен комиссией палаты (докладчиком выступил Бонком-
паньи), но не был обсужден на заседании самой палаты
из-за политических событий, происшедших во второй поло¬
вине 1862 г. Впоследствии Перуцци внес изменения в зако¬
нопроект Риказоли и вновь представил его палате в мае
1863 г., а затем—с новыми поправками — в апреле
1864 г. Эти законопроекты были снова изучены парламент¬
скими комиссиями и стали темой докладов того же Бон-
компаньи; второй из них в течение нескольких недель
также обсуждался в палате. Тогда же вновь были сделаны
попытки, прежде всего депутатами левой, придать более
демократический характер системе выборов в местные орга¬
ны управления с тем, чтобы наделить большей властью
избираемые коммунальные и провинциальные органы и ос¬
лабить правительственный контроль над местной админи¬
страцией; выдвигались также предложения заново рас¬
смотреть проблему общей реформы управления. Но дискус¬
сия приобрела столь широкий размах и накопилось столько
16-445
241

спорных вопросов, что 13 июля 1864 г. палата единодушно
приняла решение прекратить обсуждение этого законо¬
проекта. В связи с этим сложилось мнение, что для завер¬
шения парламентской дискуссии по проекту столь сложно¬
го закона следует ограничиться обсуждением основных его
положений.
Работа по унификации законов также протекала мед¬
ленно после распространения на всю Италию (за исключе¬
нием Тосканы) уголовного и уголовно-процессуального
кодексов 1859 г. и других сардинских кодексов на Романью,
Марке и Умбрию. Особенно трудной оказалась разработка
единого гражданского кодекса для всей Италии 1 вопреки
надеждам Кассиниса, министра юстиции в двух последних
кабинетах Кавура. Кассинис полагал, что проблему удастся
быстро разрешить путем неофициального представления
в июне 1860 г. палате и сенату проекта реформы альбертин-
ского гражданского кодекса (подготовленного за считанные
месяцы комиссией юристов), который был, однако, направ¬
лен на изучение в судебные инстации. Но заседания парла¬
мента VII созыва закрылись в конце 1860 г. до начала обсуж¬
дения проекта. С началом работы парламента VIII созыва
Кассинис снова представил свой проект одновременно
палате депутатов и сенату в надежде добиться более быстро¬
го и согласованного обсуждения проекта в обеих палатах
парламента. Но палата депутатов 15 марта 1861 г. отклони¬
ла его просьбу о назначении комиссии для изучения проек¬
та на том основании, что одновременное представление
законопроекта обеим палатам парламента является некон¬
ституционным актом. Кассинис решил подготовить новый
законопроект, но не смог представить его парламенту, ибо
после смерти Кавура был заменен Мильетти. Последний
переработал законопроект и представил его сенату в янва¬
ре 1862 г., но его преемник на посту министра юстиции
Конфорти взял переработанный вариант законопроекта
назад, передав его на обсуждение судебных органов Юга,
1 К концу 1861 г. действовало пять различных гражданских
кодексов: сардинский кодекс 1837 г. в старых провинциях, в Ро¬
манье, Марке и Умбрии; австрийский кодекс 1811 г. в Лом¬
бардии; пармский и моденский кодексы 1820 и 1851 гг. на терри¬
тории этих двух бывших герцогств; кодекс Королевства обеих
Сицилий 1819 г. на территории бывшего Южного королевства;
в Тоскане не было гражданского кодекса, но действовали нормы
общего права, дополнявшиеся местными законами.
242

которые еще не высказали своего мнения о нем. После
падения правительства Раттацци работа по переработке
гражданского кодекса значительно продвинулась вперед
благодаря усилиям министра Пизанелли. Сначала по его
указанию несколько комиссий юристов из различных частей
Италии изучили проект Мильетти, а затем на основе их
замечаний и всей работы, проделанной в централизованном
порядке начиная с 1860 г., Пизанелли подготовил новый
законопроект, который представил сенату в июле (I книга)
и в ноябре 1863 г. (II и III книги), сопроводив его простран¬
нейшим докладом. Одновременно он представил также про¬
ект гражданского процессуального кодекса. Сенат назна¬
чил комиссию, внесшую много поправок к проекту кодекса,
принятых Пизанелли. Но прежде чем началась парламент¬
ская дискуссия по проекту кодекса, кабинет Мингетти пал
и Пизанелли пришлось уйти в отставку.
В этих условиях Сентябрьская конвенция должна была
дать решительный толчок процессу унификации управления
и законодательства, предоставив правительству Ла Мармора
удобный случай для того, чтобы быстро завершить работу
предыдущих кабинетов. В самом деле, конвенция делала
наглядной настоятельную необходимость такого заверше¬
ния — прежде всего ее целью было положить конец тому
состоянию неопределенности, в котором, казалось, пре¬
бывало единое итальянское государство до этого момента,
и, кроме того, «столица была перенесена как раз в тот
город, где законодательство и администрация в значитель¬
но большей степени опирались на нормы местного права,
которые очень плохо согласовывались с новой националь¬
ной функцией, предназначенной отныне Флоренции» \
Поэтому на заседании 19 ноября 1864 г. вместе с законом
о перенесении столицы палата депутатов одобрила резо¬
люцию, предложенную депутатами Боджо, Манчини и Кок¬
ко, призывавшую правительство «представить проект зако¬
на, предусматривающего более быструю законодательную
и административную унификацию королевства, ибо этого
настоятельно требует перенесение столицы».
Спустя пять дней после одобрения этой резолюции,
очевидно согласованной с правительством, министр внутрен¬
них дел Ланца и министр юстиции Вакка представили два
аналогичных законопроекта о законодательной и админи¬
1 С. Р a v о n е, op. cit., р. 183.
16* 243

стративной унификации. Статья 1 первого законопроекта
гласила буквально следующее: «Королевское правитель¬
ство уполномочивается опубликовать и ввести в действие
во всех провинциях королевства следующие законопроек¬
ты — в том виде, в каком они представлены той или другой
палате парламента: закон о коммунах и провинциях, закон
об общественной безопасности, закон об учреждении Госу¬
дарственного совета, закон о конфликтной комиссии, закон
об общественных работах. Правительству предоставляется
право внести во все эти законы изменения, которые оно
сочтет целесообразным как с целью согласования их между
собой и с другими законами государства, так и с целью
упрощения государственного управления и сокращения
расходов» \ Статья 1 второго законопроекта гласила:
«Правительство уполномочивается опубликовать и путем
издания королевских декретов ввести в действие во всех
провинциях королевства в том виде, в каком они представ¬
лены той или другой палате парламента, следующие зако¬
ны: 1) гражданский кодекс; 2) гражданский процессуаль¬
ный кодекс; 3) закон об уголовной компетенции судей пер¬
вой инстанции и окружных судов; 4) закон о распростране¬
нии на тосканские провинции уголовно-процессуального
кодекса от 20 ноября 1859 г.; 5) закон о распростране¬
нии на тосканские провинции судебного регламента
от 13 ноября 1859 г. и законов о жалованье судейскому
сословию от 20 числа того же месяца; 6) закон об экспро¬
приации, вызванной интересами общественного блага;
7) закон о торговом флоте. Правительство имеет право
внести в эти законы дальнейшие изменения, которые оно
сочтет необходимыми для координации этих законов между
собой и с другими законами государства, а также обнародо¬
вать путем издания королевского декрета временные и дру¬
гие распоряжения, необходимые для полного осуществления
указанных законов» 1 2.
В сущности, правительство испросило предоставления
ему законодательных полномочий для введения в действие
огромного комплекса установлений (почти все они имели
1 Первоначальный текст и все последующие варианты этого
законопроекта опубликованы в книге: С. Pavone, op. cit.,
р. 678—679.
2 Текст закона опубликован в книге: A. Aquarone,
L’Unificazione legislativa е i codici del 1865, Milano, Giuffre, 1960,
p. 241.
244

большое значение), лишь частично изученных парламент¬
скими комиссиями или комиссиями экспертов, причем
только небольшая часть их подверглась обсуждению в той
или иной палате парламента. Обсуждение двух законо¬
проектов развернулось в первые три месяца 1865 г., во вре¬
мя последней парламентской сессии, состоявшейся в Тури¬
не. Правительству удалось без особого труда добиться
принятия почти без изменений предложенных им законо¬
проектов, поскольку палата депутатов была утомлена
и изнурена четырехлетней парламентской деятельностью
и борьбой и депутаты испытывали озабоченность в связи
с приближавшимся окончанием срока их полномочий и пред¬
стоящими выборами.
Первый законопроект утратил, по крайней мере фор¬
мально, характер закона, предоставлявшего правительству
законодательные полномочия, поскольку комиссия, назна¬
ченная палатой депутатов для его изучения, договорилась
с правительством представить самой палате пять ранее упомя¬
нутых законов (вместе с шестым законом о государственном
здравоохранении) в качестве приложения к статье закона
об унификации, гласившей: «Одобряются и вступают в силу
во всем королевстве следующие законы». Во всяком случае,
предложение правительства одобрить или отвергнуть в це¬
лом все шесть законов осталось неизменным. Против подоб¬
ной необычной процедуры, мало соответствовавшей консти¬
туционным принципам, безуспешно протестовали многие
депутаты. Обсуждению, состоявшемуся в палате депута¬
тов 28 января — 7 февраля 1865 г., подвергся прежде всего
закон о коммунах и провинциях, в первоначальный текст
которого, представленный правительством, был внесен ряд
изменений. Этот закон был одобрен 184 голосами против 63.
Одобренный без поправок сенатом 8 марта закон об адми¬
нистративной унификации с шестью законами-приложе¬
ниями, помеченными буквами алфавита, был обнародован
20 марта 1865 г. Этот закон имел первостепенное значение
в итальянском законодательстве, поскольку он представлял
собой «кодекс административного права» (это определение,
впрочем, критиковало немало ученых), многие нормы
которого действовали в течение нескольких десятилетий
и в значительной части все еще остаются в силе.
Закон о коммунах и провинциях (приложение А) мало
245

отличался от закона Раттацци от 23 октября 1859 г. Возвра¬
щение провинции функций активного управления, что
являлось наиболее существенным отличием принятого зако¬
на от закона Раттацци, не изменило фактического поло¬
жения дел, существовавшего в большей части Италии,
поскольку статья 241 закона Раттацци, лишавшая провин¬
ции права на обязательные расходы, не применялась на тер¬
риториях, присоединенных в 1860 г. В сущности, комму¬
нальная и провинциальная администрация Италии сохра¬
нила характер, приданный ей законом Раттацци и октябрь¬
скими декретами Риказоли 1861 г. Круг лиц, обладавших
правом участвовать в выборах административных органов,
по-прежнему оставался очень узким. Мэры все также
назначались королем, а коммуны оставались под контролем
провинциальных депутаций, возглавлявшихся, как и ранее,
префектами 1е, по-прежнему сохранялся ряд норм, сводив¬
ших к минимуму деятельность местных выборных органов
по сравнению с органами, назначавшимися правитель¬
ством. Этот закон действовал без изменений вплоть до ре¬
форм, осуществленных первым кабинетом Криспи в 1888—
1889 гг., которые, хотя и изменили некоторые важные сто¬
роны местной системы управления, оставили, однако,
в неприкосновенности ее основы.
Закон об общественной безопасности (приложение В)
представлял собой закон, внесенный Риказоли в палату
депутатов 22 декабря 1861 г., который в свою очередь
воспроизводил закон Раттацци от 13 ноября 1859 г., рас¬
пространяя его действие на всю территорию королевства.
Закон этот, который Государственный совет в своем заклю¬
чении, направленном Риказоли 30 ноября 1861 г., оценил
как не вполне отвечающий либеральным принципам1 2,
1 Проект закона, представленный Ланца, возлагал контроль
над коммунами на префекта и учреждал пост председателя, изби¬
раемого провинциальной депутацией. Но палата депутатов одобрила
поправку Меллана, восстанавливавшую за провинциальной депу¬
тацией право контроля. Тогда Ланца тотчас же представил другую
поправку (она была также одобрена), возвращавшую префекту
пост председателя депутации.
2 См.: С. Pavone, op. cit., р. 583. Государственный совет
тем не менее отнесся положительно к распространению закона
на всю территорию Италии как потому, что «применение его прави¬
тельством в прошлом обеспечило ему поддержку людей честных
и соблюдающих законность», так и потому, что этого настоятельно
требовали обстоятельства.
246

и который, в самом деле, предоставлял очень широкую
дискреционную власть органам общественной безопасности,
префектам и другим органам исполнительной власти, оста¬
вался в силе вплоть до 1889 г., когда он был заменен новым
законом, который, впрочем, сохранил его основные поло¬
жения, согласовав их с новым уголовным кодексом.
Закон о государственном здравоохранении (приложение
С), который воспроизводил, в сущности, установления, дей¬
ствовавшие в Сардинском королевстве, объединив их в еди¬
ном документе и распространив их действие на всю Италию,
оказался особенно неудовлетворительным и устаревшим.
Он оставался в силе до 1888 г., когда был заменен более
органичным и современным законом о здравоохранении.
Закон о Государственном совете (приложение D) санк¬
ционировал фактическое положение дел, существовавшее
с 1860 г., то есть превращал Государственный совет Сар¬
динского королевства, учрежденный указом Карла Аль¬
берта от 18 августа 1831 г., в Государственный совет Италь¬
янского королевства и как следствие ликвидировал еще
существовавшие аналогичные органы, такие, как Госу¬
дарственный совет Тосканы, Высший административный
совет Неаполя и секция Государственного совета Пармы,
чья деятельность постепенно зачахла после ликвидации
местных центров управления. Кроме того, в соответствии
с положениями следующего закона-приложения закон сво¬
дил Государственный совет к трем секциям, обладавшим
чисто консультативными функциями.
В самом деле, закон об учреждениях по разрешению
административных конфликтов (приложение Е) упразднял
эту систему, возникшую в наполеоновскую эпоху и осно¬
ванную на исключительной компетенции специальных
административных судов при разборе споров, возникающих
между органами государственной администрации \ поэтому
1 Во Франции учреждения по разрешению административных
конфликтов, основанные знаменитым административным законом
от 28 плювиоза VIII г. (7 февраля 1800 г.), имели две юридические
инстанции: советы префектур и Государственный совет. Такая
система была введена в Итальянском королевстве и в Неаполитан¬
ском королевстве в 1806 г., но после Реставрации она была отме¬
нена во всех итальянских государствах, за исключением герцог¬
ства Парма. Однако позже эта система была снова введена в анало¬
гичных формах, но с некоторыми изменениями отдельных органов,
в Неаполитанском королевстве (в 1817 г.), в папском государстве
(в 1835 г.) и в Сардинском королевстве (в 1862 г.). Напротив, единая
юрисдикция обычных судов (в сочетании, однако, с широкими
247

закон ликвидировал секцию по административным кон¬
фликтам Государственного совета, отменял юридическую
компетенцию советов префектур * 1 и упразднял все анало¬
гичные органы, унаследованные от старых государств, как,
например, секции по конфликтам Большого совета государ¬
ственного контроля в Неаполе и Палермо и Конфликтный
суд в Парме, и вводил систему единой юрисдикции, закреп¬
ленной за обычными судами. Этот закон, внесенный Перуц-
ци в палату депутатов в мае 1863 г. и одобренный этой
последней 22 июня 1864 г. 150 голосами против 54 (несмотря
на критику некоторых видных депутатов, принадлежавших
к различным политическим группировкам, как, например,
Кордова, Криспи и Раттацци), должен был быть рассмотрен
сенатом, когда Ланца включил его в комплекс законов,
представленных 24 ноября 1864 г. Составители этого зако¬
полномочиями, предоставленными активно действующей админи¬
страции) была сохранена в Ломбардо-Венецианской области и в гер¬
цогстве Модена, в то время как в Тоскане единая юрисдикция была
ограничена тем, что часть прав была предоставлена администра¬
тивно-юридическим органам.
1 В Сардинском королевстве система учреждений по разре¬
шению административных конфликтов, созданная на основе коро¬
левских патентов 1842 г., имела две юридические инстанции —
интендантские советы и контрольную палату. Компетенция админи¬
стративных судов распространялась на спорные вопросы, касав¬
шиеся прямых и косвенных налогов; истолкования и выполнения
арендных договоров на государственное имущество, подряды
и поставки; кадастра; государственных дорог и вод; пенсий и жало¬
ванья государственных служащих; отчетности и бухгалтерской
ответственности. В уголовной сфере компетенция административ¬
ных судов распространялась на нарушения в сборе налогов, на дей¬
ствия общинной инспекции, касавшиеся дорог и вод, а также
на нарушения в делах экспроприации. С изданием закона 30 октяб¬
ря 1859 г., который заменил Советом государственного контроля
Контрольную палату, юридические функции последней перешли
к секции по административным конфликтам учрежденного тогда
Государственного совета, за исключением прав, касавшихся отчет¬
ности и бухгалтерской ответственности, которые оставались преро¬
гативой Совета государственного контроля. Этот закон был распро¬
странен также на Ломбардию, а в 1860 г.— и на Марке, в то время
как в Романье и в Умбрии учреждения по разрешению админи¬
стративных конфликтов были ликвидированы временными прави¬
тельствами. В Королевстве обеих Сицилий административные суды
(Большой совет государственного контроля и интендантские сове¬
ты) обладали более широкой компетенцией, чем в Сардинском коро¬
левстве. Об учреждениях по разрешению административных кон¬
фликтов, существовавших в Южном королевстве, см.: С. Ghi-
salberti, Contributi alia storia delle amministra^ioni ргец-
nitarie, Milano, Giuffre, 1963, p. 67—144.
248

на руководствовались либеральными идеями, поскольку,
ликвидируя юридические органы, зависимые от исполни¬
тельной власти, они стремились осуществить принцип
разделения властей и обеспечить полное преобразование
административной абсолютной монархии наполеоновского
типа в конституционную монархию. Но на практике из-за
своих органических дефектов и из-за объективной невозмож¬
ности расширить дальше определенных границ компетен¬
цию обычных судов в вопросах административных конфлик¬
тов этот закон привел к чрезмерному усилению дискре¬
ционной власти центральных и периферийных правитель¬
ственных органов, которая, с другой стороны, оказалась
во многих сферах почти неограниченной, поскольку местные
органы управления обладали ничтожной автономией. Силь¬
вио Спавента, являвшийся как генеральный секретарь
министерства внутренних дел главным сотрудником Перу¬
цци, спустя 15 лет в знаменитой речи «Юстиция в адми¬
нистрации», произнесенной в Бергамо в 1880 г., подверг
критическому анализу этот закон и его результаты. Об этом
анализе стоит вспомнить, поскольку Спавента беспристра¬
стно осветил многие пороки административной системы,
созданной правой, а затем использованной левой, а также
внес своей речью важный вклад в движение за реформу
(по крайней мере частичную) самой этой системы, которое
достигло апогея в 1889 г. с образованием IV юридической
секции Государственного совета.
«Необходимость унификации и вместе с тем прогресса
наших юридических институтов,— указывал Спавента,—
требовали упразднения этих учреждений [по разрешению
административных конфликтов.— Д. К.] в том виде, как
они были созданы, ибо нельзя было дальше терпеть дозво¬
ленную им чудовищную узурпацию — выносить судебные
решения по делам, относящимся сугубо к сфере частного
права — inter'privates et fiscum \— даже если судьям этих
учреждений были предоставлены независимость и гарантии
судопроизводства, которые предоставлялись и предписы¬
вались обычным судьям. Там, где существует несомненно
одно право, где налицо один метод и одна цель судебного
разбирательства, там нет необходимости в особой кате¬
гории судей, чтобы знать его... и закон 20 марта 1865 г.
благоразумно и превосходно осуществил эту реформу,
1 Между частными лицами и фиском (лат.).— Прим. ред.
249

передав в ведение обычного судьи все вопросы частного
права, даже если с ними были сопряжены интересы госу¬
дарственной и муниципальной администрации. Однако
закон вознамерился сделать еще больше, то есть передать
в ведение обычного судьи также дела из области публично¬
го права, но он оказался не в состоянии справиться с этой
задачей иначе как в крайне несовершенной форме. Более
того, решительно ликвидировав административную юрисдик¬
цию, закон лишил многие заинтересованные стороны всякой
гарантии правосудия, в результате чего вопрос о многих
правах, переставший быть отныне прерогативой судей,
передавался на рассмотрение так называемой активной
администрации или подлежал специальной юрисдикции,
расплывчатой и крайне устаревшей, составляющей часть
самой этой администрации или же подчиненной ей. Такое
положение явилось прямым следствием статьи 1-й этого
закона, которая, упразднив специальные суды, обладавшие
тогда административной юрисдикцией (как в области уго¬
ловных, так и гражданских дел), не отнесла все подсудные
им дела к сфере обычной юрисдикции (и она не могла
бы этого сделать), но поделила их между обычной юрисдик¬
цией и административными органами в соответствии с нор¬
мами, установленными тем же законом. Существо же этих
норм состояло в следующем: в любом случае, когда вопрос
касается гражданского или политического права... дело
переходит в сферу обычной юрисдикции; все другие дела
передаются административным органам; но если дело свя¬
зано с обвинением в ущемлении прав вследствие постановле¬
ний административных органов, то суды ограничиваются
выяснением результатов этих действий для рассматриваемого
дела, однако они не могут ни аннулировать эти постановле¬
ния, ни изменить их — это право сохранялось за админи¬
стративными органами, признававшимися компетентными
выносить решение. Из судебной компетенции, безусловно,
исключались вопросы, касавшиеся кадастровой оценки
имущества и размеров налогообложения, как и все другие
вопросы, касавшиеся прямых налогов, до того момента,
пока не будут опубликованы податные списки. Но не вно¬
силось никаких изменений ни в юрисдикцию Совета госу¬
дарственного контроля и Государственного совета в вопро¬
сах отчетности и пенсий, ни в полномочия других учреж¬
дений и коллегий, обладавших правом разрешения конфлик¬
тов, полномочий, вытекавших из специальных законов...
250

Но это еще не все. Одновременно с опубликованием этого
закона об упразднении институтов по разрешению админи¬
стративных конфликтов было обнародовано несколько
органических законов в области публичного права. К край¬
ностям, уже отмеченным в сфере судебной юрисдикции,
эти законы добавили еще более серьезные, передав целиком
в руки административных властей разрешение конфликтов,
которые могли затрагивать серьезнейшие вопросы, связан¬
ные с интересами частных лиц... Но закон содержал также
еще более серьезные ограничения, касавшиеся публичного
права всех юридических лиц, которые, согласно статье 2-й
гражданского кодекса, пользовались гражданскими пра¬
вами, но, конечно, не обладали правами политическими.
В редакции статьи 2-й этого закона была допущена очень
серьезная неточность в терминологии, если попросту
не ошибка: вместо публичного права было употреблено
выражение политическое право, которое обычно использо¬
вали для обозначения лишь одного вида отношений граж¬
данина с государством, то есть его участия в правитель¬
стве и государственной администрации. Вследствие этого
публичное право юридических лиц оказалось полностью
изъятым из сферы судебных властей» Ч
Закон об общественных работах (приложение F), пред¬
ставленный в палату депутатов 9 мая 1864 г. вместе с прост¬
ранным докладом министра общественных работ Менабреа,
не обсуждался, однако, ни в палате депутатов, ни в сенате.
Закон этот, по существу, копировал закон Сардинского
королевства от 20 ноября 1859 г., изменяя его лишь в ча¬
сти, касавшейся права на обязательные расходы, возвра¬
щенного провинциям, и распространяя его действие на всю
Италию. Это был очень обширный органический закон,
сохранивший свое значение главным образом в отношении
критериев классификации дорог, портов, гидросооружений
и других общественных работ и последующего определения
различных их категорий, передаваемых в ведение государ¬
ства, провинций и коммун. Закон устанавливал также
принципы и методы строительства и эксплуатации железных
дорог, проводил различие между государственными и част¬
ными железными дорогами, определял права государствен¬
ных железных дорог в отношении частных владений и условия
1 S. S р a ven t a, La giustizia nell’amministrazione, а сига
di P. Alatri, Torino, Einaudi, 1949, p. 73—75.
251

их эксплуатации в случае сдачи в концессию частным
предпринимателям. В этой части закон об общественных
работах был дополнен законом о новом устройстве желез¬
ных дорог королевства (о нем пойдет речь ниже), представ¬
ленным 24 ноября 1864 г. министром общественных работ
Ячини палате депутатов и обнародованным 14 мая 1865 г.
Кроме того, важным дополнением закона об общественных
работах явился закон об экспроприации в интересах обще¬
ственного блага; как уже отмечалось, этот закон представ¬
лял собой часть комплекса мер, с предложением о при¬
нятии которых министр юстиции Вакка обратился к палате
депутатов.
Чтобы завершить картину административной унифика¬
ции, следует напомнить, что в период пребывания у власти
правительства Раттацци был одобрен и обнародован
14 августа 1862 г. закон об учреждении Совета государ¬
ственного контроля. Он унаследовал функции ранее суще¬
ствовавших государственных контрольных органов в Тури¬
не, Флоренции, Неаполе и Палермо за исключением
конфликтных секций этих органов в Неаполе и Палермо,
упраздненных в 1865 г. Закон носил органический характер
и определял как устройство, так и контрольные функции
и юрисдикцию (в области отчетности) Совета государ¬
ственного контроля. Этот закон оставался длительное
время основополагающим, поскольку первые существенные
изменения к нему были приняты лишь в 1923 г.
В законопроект об унификации законодательства были
внесены менее серьезные изменения формального характера,
чем в законопроект об административной унификации,
поскольку он носил характер закона, вступающего в силу
без голосования в парламенте, хотя некоторые депутаты
и подвергли критике метод, избранный правительством.
Увеличилось, и даже весьма ощутимо, число законов,
полномочия на издание которых предоставлялись прави¬
тельству. В самом деле, комиссия палаты депутатов пред¬
ложила и правительство согласилось присоединить к семи
законам, перечисленным в статье 1-й ранее упомянутого
законопроекта, закон об авторском праве и закон о неко¬
торых изменениях, касающихся состава судебных органов.
Затем, во время дебатов в палате депутатов, по предло¬
жению Манчини к законам, упомянутым в статье 1-й, был
252

добавлен торговый кодекс» так что число законов, издать
которые было уполномочено правительство, достигло десяти.
Закон обсуждался в палате с 9 по 22 февраля и был одобрен
149 голосами против 77. В сенате он обсуждался с 15 по
29 марта и был одобрен 70 голосами против 34. Дискуссия
в обеих палатах была таким образом очень непродолжитель¬
ной, весьма невелико было и число депутатов и сенаторов,
принявших участие в голосовании этого законопроекта, ко¬
торому суждено было определить характер итальянского
законодательства на несколько десятилетий. Итак, закон об
унификации законодательства был опубликован 2 апреля
1865 г. На основе статьи 2-й, предоставлявшей правитель¬
ству право вносить в кодексы и законы, перечисленные
в статье 1-й, изменения, необходимые для приведения част¬
ных установлений в соответствие с утвержденной системой
и общими принципами и для согласования законов между
собой и с другими законами государства, было образовано
несколько юридических комиссий, предложивших различ¬
ные поправки. Министр подготовил затем окончательные
тексты, обнародованные в виде королевских ; декретов.
Четыре самых важных (гражданский кодекс, гражданский
процессуальный кодекс; торговый кодекс и кодекс о торго¬
вом флоте) были опубликованы в виде декретов от 25 июня
1865 г. и вступили в силу 1 января 1866 г.
Гражданский кодекс содержал различные нововведения
по сравнению с кодексами, действовавшими до воссоедине¬
ния страны, однако количество этих нововведений было
ничтожным в сравнении с наполеоновским кодексом, взятым
за основу при составлении итальянского гражданского
кодекса как с точки зрения формы, так и содержания.
Возврат к наполеоновскому кодексу явился новшеством,
вызвавшим наиболее широкую и оживленную дискуссию
в парламенте и на страницах печати в связи с введением
гражданского брака. Негодование клерикалов и замеша¬
тельство консерваторов были весьма значительными, однако
не настолько сильными, чтобы помешать (как это произошло
в 1852 г. в Пьемонтег) принятию этой реформы. Для
понимания значения этой меры (означавшей проведение
в жизнь светских принципов и отделение государства
1 См. т. IV данного труда, стр. 156—157.
253

от церкви), а также характера дискуссий, развернувшихся
тогда по вопросу о методах осуществления этой реформы,
важно учесть некоторые замечания, содержавшиеся
в докладной записке сенатской комиссии по изучению за¬
конопроекта Пизанелли, представленной сенатором Вильяни.
«Разве гражданский законодатель,— писал Вильяни,—
полагающий сущность бракосочетания в религиозном обряде
и почитающий брачные узы без него недействительными,
не осуществляет абсурдного давления на сознание граждан,
не принуждает их к религиозному акту, даже если то про¬
тивно их убеждениям? В этой связи достопочтенный Порта-
лис мудро заметил, что, регулируя нормы брака, граждан¬
ский закон должен видеть перед собой только граждан,
подобно тому как религия видит перед собой только веру¬
ющих. Отсюда следует, что гражданский брак должен
в самом деле существовать как независимый и отличный
от церковного брака. Формы первого могут быть предпи¬
саны и навязаны, выбор форм второго должен быть предо¬
ставлен совести вступающих в брак. К алтарям придут
те обрученные, которые ощущают душевную потребность
получить святое благословение их священника. Но все
граждане, независимо от того, какого культа они придер¬
живаются, и независимо от их вероисповедания должны
подчиниться — чтобы стать мужем и женой перед лицом
общества — нормам и торжественному обряду, предписы¬
ваемым гражданским законом... Законопроект правитель¬
ства более почитает принцип свободы, чем французский
закон, ибо последний категорически запрещает совершать
церковный брак раньше гражданского, нарушителям же,
согласно угловному кодексу, грозит серьезная кара; напро¬
тив, законопроект правительства, ревностно соблюдая
великую формулу «свободная церковь в свободном госу¬
дарстве»... предоставляет самим вступающим в брак сторо¬
нам испросить благословения неба, когда они сочтут это
наиболее уместным — до или после гражданского брака.
Эта свобода, хотя сама по себе она и заслужила одобрение,
представляется очень опасной кое-кому из членов комиссии,
которые предпочли бы французский закон или любую
другую подобную ему систему, дабы воспрепятствовать
церкви благословлять браки, которые до этого либо не были
заключены сторонами, либо вообще не могли быть оформле¬
ны светской властью из-за каких-нибудь препятствий,
связанных с гражданским правом; ибо вследствие этого
254

могла бы возникнуть весьма неприличная ситуация, когда
один и тот же брак оказался бы действительным для церкви
и недействительным для государства, причем могла бы воз¬
никнуть и значительно худшая ситуация, когда у одного
мужа оказались бы две жены или одна жена имела бы двух
мужей в результате заключения одного церковного и дру¬
гого гражданского браков...
Признавая серьезность мотивов, обусловивших это пред¬
ложение, комиссия отметила, во-первых, что там, где
великие интересы вступающих в брак и семьи не в силах
помешать чудовищному конфликту, вряд ли можно пола¬
гаться на эффективность уголовных санкций; что того, кто
начинает с церковного обряда, нравственное чувство побу¬
дит совершить и гражданский акт; что само религиозное
чувство, как известно, широко распространенное в Ита¬
лии, служит надежной гарантией того, что предписания
гражданского закона будут выполнены; что, по правде
говоря, католическая церковь, оспаривая гражданский
брак, проявляла озабоченность скорее всего тогда, когда
вступающие в него стороны не позаботились заручиться
святым благословением, чем в противоположном случае...
Мы знаем, что молчание гражданского закона относитель¬
но обряда, используемого любой религией для освящения
брака, дает повод обвинить закон в том, что он является
атеистическим и проявляет безразличие. Но тот, кто сделал
бы небольшое усилие, дабы не предвзято постичь природу
вещей, без труда заметил бы, что закон, рассматривающий
исключительно гражданский аспект брака, является не ате¬
истическим, но подлинно светским, не проявляет безраз¬
личие, но является неправомочным, согласно справедливо¬
му выражению знаменитого французского публициста...
Однако, господа, мы не должны умалчивать о том, что
среди членов комиссии получила значительную поддержку
система необязательного гражданского брака, которую
в это время горячо отстаивали также выдающиеся либералы
во имя одного из наиболее почитаемых принципов совре¬
менного общества — свободы совести; к тому же они учи¬
тывали сознание огромного большинства итальянцев, при¬
выкших в течение веков рассматривать брак лишь как
церковный акт и не склонных признавать действительной
другую форму брачного союза... Но мы должны с сожале¬
нием заявить, что, проведя самое серьезное и тщательное
расследование и выслушав мнение министра юстиции,
255

большинство комиссии сочло невозможным принять эту
систему, ибо оно еще более убедилось в том, что свобода
совести и всеобщее религиозное чувство полностью уважа¬
ются законом, который никоим образом не препятствует
соблюдению священного брачного обряда, ибо обязанность
совершения гражданского акта, будучи обусловлена дол¬
гом граждан в отношении государства, нисколько не ума¬
ляет святости церковного таинства католиков и никоим
образом не оскорбляет католической веры; предоставление
же гражданам права самим решать, заключать ли им граж¬
данский или церковный брак, повлекло бы за собой утверж¬
дение почти всех несообразностей системы канонического
брака, помимо некоторых других присущих ему и не менее
серьезных несовершенств.
В самом деле, в этом случае государство отказывается
как от своей власти, так и от своей миссии, подчиняя
наиболее важный акт гражданской жизни церковным пра¬
вилам, изменяющимся в зависимости от культов, и служи¬
телям культа, в отношении которых оно не обладает ника¬
кой властью; делает невозможным кодификацию наиболее
существенной части гражданского права; сохраняет рас¬
плывчатые, неопределенные формы законодательства, ставя
его в зависимость от изменений в характере не зависящей
от него власти; принуждает своих судей применять законы
иного общества и, наконец, открывает путь частым конфлик¬
там между представителями двух властей. Ко всем этим
отрицательным сторонам следует присовокупить дискреди¬
тацию гражданского брака, недоверие к которому проде¬
монстрировал бы сам законодатель, возникновение стимула
для своеобразной борьбы между двумя формами брачного
союза, в равной мере признаваемых законом,— это обсто¬
ятельство позволило бы духовенству добиться того, что
гражданский брак стал бы редким явлением, а то и вовсе
игнорировался бы» х.
С другой стороны, гражданский кодекс в полном согла¬
сии с каноническим законом подтверждал принцип нерастор¬
жимости брака и не возвращался в этом вопросе к наполе-
1 «Relazione della commissione del Senato sul progetto di codice
civile», 16 giugno 1864, «Atti Parlamentari, Senato, Legislature VIII,
Document!», vol. II, p. 1246. Доклад перепечатан также в книге:
G. D’A m е 1 i о, Stato е Chiesa. La legislazione ecclesiastica fino
al 1867, Milano, Giuffre, 1961, p. 331—334.
256

оновскому кодексу, разрешавшему развод Ч Вопрос о раз¬
воде, не привлекавший к себе еще значительного внимания
страны и политических кругов, был поднят именно като¬
ликом д’Ондес Реджо во время дебатов в палате депутатов.
Его выступление, преследовавшее цель развенчать прин¬
цип гражданского брака, отличалось вместе с тем глубокой
логикой: «Согласно католической церкви,— сказал д’Он-
дес,— брак может быть аннулирован, то есть может быть
объявлено, что брак никогда не был совершен, ибо для
католической церкви брак никогда не расторгается, он не¬
рушим. Согласно же протестантским церквам и еврейской
общине, брак не только может быть аннулирован, но он
может быть также расторгнут, ибо они допускают развод.
Что тогда произойдет с браком с точки зрения государства —
будет ли он аннулирован или расторгнут? Нет, отвечают,
никогда; государства не касаются церковные дела, оно
предоставляет каждому свободу совести, но оно сохраняет
в неприкосновенности брак, заключенный перед его лицом.
Но это софизм, ложь, будто невмешательство в церковные
дела — одно, а предоставление свободы совести — совсем
другое. Итак, государство утверждает: то, что ваша рели¬
гия аннулирует, я сохраняю; если один из супругов поже¬
лает остаться в браке, я обладаю правом сохранить этот
брак; мои правила таковы, что вы не сможете заключить
новый брачный союз: ни супруги, ни дети никогда не смогут
пользоваться гражданскими правами — таково мое неот¬
вратимое наказание... Налицо противоречие, в которое
впадает государство. Все личные обязательства, согласно
законам всех цивилизованных народов, теряют силу в слу¬
чае возмещения ущерба, и только лишь гражданский
договор о брачном союзе не может быть расторгнут. Госу¬
дарство не может желать того, чтобы заключенный с его
санкции брак был вечным; государство должно допустить
развод. Я считаю, что развод причиняет ущерб человече¬
скому обществу, но все же бывают случаи, когда его нельзя
отвергнуть лишь в силу религиозных принципов. И вот
перед лицом тягостной альтернативы: увидеть попранной
свободу совести или защитить ее, допустив развод при
1 Напомним, что в период наполеоновского господства в Ита¬
лии также был введен развод. Во Франции развод был запрещен
в 1816 г. и вновь разрешен в 1884 г.
17-44 5
257

гражданских браках, я без колебания признаю необходи¬
мым такой развод» 1.
Помимо гражданского брака, гражданский кодекс
содержал и некоторые другие новшества по сравнению
с законодательством, существовавшим до объединения,
а в известном смысле — даже в сравнении с наполеонов¬
ским кодексом. Введение этих новшеств было несомненным
прогрессом 1 2. Но, в сущности, они касались частных аспек¬
тов, поэтому гражданский кодекс 1865 г. в целом был
проникнут явно консервативным духом, в ряде случаев
придававшим кодексу попросту ретроградный отпечаток 3.
Укажем, между прочим, на предусмотренное кодексом
юридически зависимое положение женщины (вызвавшее
критику многих депутатов во время обсуждения проекта
кодекса)4, на неравноправное положение незаконных детей,
на признание возможности (хотя и ограниченной немно¬
гими случаями) ареста граждан за долги 5. Кроме того,
гражданский кодекс 1865 г.— и в этом заключалась его
основная особенность,— в сущности, был нацелен, подобно
наполеоновскому кодексу, на «признание и защиту почти
исключительно прав, непосредственно связанных с правом
собственности» 6, тогда как ничтожное внимание уделялось
трудовым отношениям, принимавшим и в Италии новые
формы и порождавшим новые проблемы в результате капи¬
талистического развития, хотя и запоздалого по сравнению
с более развитыми странами. В сущности, законодатели
1865 г. руководствовались прежде всего стремлением уни¬
1 «Atti Parlamentari, Camera, Legislatura VIII, Discussion!»,
p. 8180, заседание 13 февраля 1865 г.; эта речь воспроизведена
в книге: A. A q и а г о n е, op. cit., р. 298. 16 февраля Криспи
также напомнил, что существуют культы, признающие развод,
в результате чего возможно появление супругов, «ставших свобод¬
ными благодаря религии», но вынужденных оставаться «рабами
вследствие гражданского закона». Ibid., р. 303.
2 Об этих новшествах см. книгу: A. A q u ar one, op. cit.,
р. 40—41.
3 Об этих отрицательных сторонах кодекса и о критике по его
адресу см.: A. A q и а г о n е, op. cit., р. 42—60, и приведенную
в этой книге библиографию.
4 См. речи депутатов Нинки, Массари и Криспи, приведенные
в книге: A. A q и а г о n е, op. cit., р. 291, 295, 303.	'
5 Арест за долги, сохраненный по желанию министра Вакка,
несмотря на противоположное мнение консультативной комиссии,
был отменен в 1877 г.
6 A. Aquarone, op. cit., р. 47.
258

фицировать законы различных районов Италии и закре*
пить юридические завоевания буржуазии революционного
и наполеоновского периодов, затем после 1815 г. частично
утраченные ею. Напротив, законодатели обнаруживали
крайне слабый интерес к тем сдвигам, которые произошли
в Европе и в известной степени в самой Италии в соци¬
ально-экономической области после 1815 г. Во всяком случае,
в первый момент кодекс 1865 г. не выглядел слишком
отсталым в сравнении с социальными условиями Италии;
но так как эти условия в довольно короткий промежуток
времени претерпели изменения вследствие общего развития
цивилизации и вследствие того же воссоединения Италии,
то в течение немногих лет устаревшие аспекты кодекса
стали постепенно все более явными и начали подвергаться
все более острой критике, особенно после 1880 г. Но эта
критика, отчасти выявившая классовый характер граж¬
данского кодекса 1865 г., не оказала практического воздей¬
ствия на социально-политические условия (о которых
пойдет речь ниже), еще более усугубившие трудности,
связанные непосредственно с подготовкой нового кодекса.
Поэтому гражданский кодекс 1865 г. с частичными, не
имевшими большого значения поправками оставался в силе
до 1942 г.
Гражданский процессуальный кодекс, подготовленный
Пизанелли в 1863 г., еще не был изучен какой-либо пар¬
ламентской комиссией или экспертами, когда его вклю¬
чили в комплекс законов, представленных 24 ноября 1864 г.
Это вызвало критику и замешательство среди парламен¬
тариев, принявших участие в его обсуждении в 1865 г.,
хотя оно и носило общий характер; но кодекс был одобрен,
так как невозможно было принять новый гражданский
кодекс и в то же время сохранить положение, при котором
процессуальные нормы регулировались бы старыми кодек¬
сами и старыми законами. Как и в случае с гражданским
кодексом, введение гражданского процессуального кодекса
также означало прогресс в сравнении с законодательством,
существовавшим до воссоединения; но гражданский процес¬
суальный кодекс стал еще раньше, чем гражданский кодекс,
объектом острой критики прежде всего за его чрезмерный
формализм и медлительность предусматривавшейся им про¬
цедуры. Подобно гражданскому, гражданскому процес¬
суальному кодексу была суждена очень долгая жизнь —
он также оставался в силе до 1942 г.
17* 259

Унификация торгового законодательства, которую пра¬
вительство не считало необходимой (поскольку почти все
торговые кодексы, унаследованные от старых государств,
в основном были сходны между собой, ибо все они восхо¬
дили к одному источнику — наполеоновскому торго¬
вому кодексу), была вызвана одобрением палатой депутатов
16 февраля 1865 г. поправки Манчини, предусмат¬
ривавшей распространение на всю Италию действия сар¬
динского торгового кодекса 1842 г. с некоторыми поправ¬
ками, обусловленными сардинскими законами 1853—1854 гг.
о векселях и торговых посредниках и торговым кодексом
бывшего Королевства обеих Сицилий — в части, касав¬
шейся установлений о сельскохозяйственных продуктах.
Таким образом, из-за спешки в унификации законодатель¬
ства не успели разработать действительно нового кодекса
в такой области, где в нем ощущалась особая необходи¬
мость, ибо именно в области торговли наблюдалось доста¬
точно быстрое развитие. В самом деле, сардинский кодекс
1842 г. слепо копировал наполеоновский коммерческий
кодекс 1807 г., уже устаревший во многих отношениях,
подобно тому как устарел и закон о векселях 1853 г. Кроме
того, согласование торгового кодекса и гражданского кодек¬
са было проведено поспешно и неудачно. Поэтому тотчас
же стала ощущаться необходимость реформы, ставшей
особенно настоятельной после присоединения Венециан¬
ской области, когда выяснилась невозможность распро¬
странить в полном объеме на эту область торговое законо¬
дательство, являвшееся во многих отношениях более отста¬
лым, чем соответствующее австрийское законодательство. По¬
этому уже в 1869 г. была назначена комиссия по пересмотру
торгового кодекса. Так началась подготовительная работа,
завершенная в 1882 г. с изданием нового торгового кодекса.
Кодекс торгового флота был разработан комиссией,
назначенной в 1859 г., и одобрен сенатом в ноябре 1864 г.
за несколько дней до того, как правительство включило
его в комплекс законов по унификации управления. Его
введение знаменовало собой значительный прогресс по срав¬
нению с ранее существовавшим законодательством, доволь¬
но отсталым, недостаточно органическим и неодинаковым
в различных частях Италии, но очень скоро обнаружилось,
что он мало соответствовал новым потребностям. Поэтому
пришлось подвергнуть его широкой переработке и допол¬
нению, и в 1877 г. был принят единый текст кодекса.
260

В закон об унификации законодательства не был вклю¬
чен уголовный кодекс, здесь существовало особое поло¬
жение, затруднявшее полную унификацию. В самом деле,
сардинский уголовный кодекс, принятый 20 ноября 1859 г.,
был распространен на всю Италию, за исключением Тоска¬
ны, где действовал собственный уголовный кодекс, обна¬
родованный в 1853 г.; в общем, его считали более совре¬
менным, чем сардинский уголовный кодекс; в 1859 г.
временное правительство внесло изменения в тосканский
уголовный кодекс, отменив смертную казнь х. В сардин¬
ском уголовном кодексе 1859 г. она, наоборот, предусматри¬
валась, хотя и в более ограниченном числе случаев по срав¬
нению с предыдущим кодексом 1839 г. Поэтому унификация
законодательства в области уголовного права предпола¬
гала следующую альтернативу: либо отмена смертной каз¬
ни во всей Италии, либо введение ее снова в Тоскане.
Но первое решение, хотя его энергично отстаивали сторон¬
ники отмены смертной казни, наталкивалось на враждеб¬
ное отношение консерваторов и предрассудки, весьма широ¬
ко распространенные в большей части Италии; второе же
решение должно было, напротив, породить недовольство
среди тосканцев и вызвать резкие протесты со стороны
прогрессистов. Поэтому правительство решило временно
оставить проблему открытой и предложить распростра¬
нить на Тоскану только уголовно-процессуальный кодекс.
Но Манчини 17 ноября 1864 г. представил палате депута¬
тов законопроект о распространении на Тоскану сардин¬
ского кодекса 1859 г. и об отмене смертной казни во всей
Италии. Не получив поддержки правительства, законо¬
проект был, однако, одобрен комиссией, назначенной
палатой депутатов для его изучения, и стал предметом
обсуждения палаты депутатов в период с 24 февраля по
16 марта 1865 г. Это обсуждение, вызвавшее значительный
интерес в общественных кругах и оживленную полемику
на страницах печати, завершилось одобрением законо¬
проекта Манчини 127 голосами против 96 при одном воз¬
державшемся. Но сенат отклонил законопроект Манчини
и одобрил 27 апреля 71 голосом против 16 другой законо-
1 Напомним, что в Тоскане смертная казнь была отменена
в 1786 г. великим герцогом Петром Леопольдом и что ее восстанов¬
ление в уголовном кодексе 1853 г. вызвало резкую критику. Поэтому
отмена смертной казни, декретированная временным правитель¬
ством, была воспринята, в общем, с удовлетворением.
261

проект, распространявший на Тоскану действие сардин¬
ского уголовного кодекса, допускавшего возможность смерт¬
ной казни, но в редких случаях. Этот законопроект никогда
не обсуждался в палате депутатов, так что сложившееся
положение оставалось без изменения. Лишь в 1889 г.
с одобрением уголовного кодекса Дзанарделли Италия
получила единое уголовное законодательство, предусмат¬
ривавшее отмену смертной казни.
Уголовно-процессуальный кодекс был распространен
на Тоскану в 1865 г. и также подвергся некоторому усо¬
вершенствованию. Введение суда присяжных расценива¬
лось всеми как прогрессивный демократический акт. Но вме¬
сте с тем кодекс тотчас же подвергся резкой критике (она
постоянно возобновлялась и сохраняла актуальный харак¬
тер, несмотря на изменения, внесенные в процессуальные
нормы) за чрезвычайную медлительность судебного раз¬
бирательства, за наделение следователя слишком неогра¬
ниченной властью, тогда как защите предоставлялись сла¬
бые гарантии. Как бы то ни было, уголовно-процессуальный
кодекс также просуществовал длительное время, и только
в 1913 г. он был заменен новым кодексом.
Консервативная позиция, занятая сенатом в вопросе
об отмене смертной казни, знаменовала собой остановку
в широкой законодательной деятельности 1865 г. Хотя,
помимо уголовного законодательства, и другие, не лишен¬
ные важности сферы жизни общества оказались подчинен¬
ными (в некоторых случаях в течение многих лет) законо¬
дательным нормам, сохранившимся от старых государств \
формирование объединенного государства, начавшееся
в 1859 г., можно рассматривать в целом завершенным
с принятием законов 1865 г. Именно тогда приняли окон¬
чательный вид некоторые важнейшие устои итальянского
государства, поскольку они оставались неизменными в те¬
чение многих десятилетий и в значительной степени оста¬
ются в силе и поныне. К ним относится централизованная
и авторитарная система управления и унифицированное
и достаточно органическое законодательство, в целом,
однако, весьма устаревшее.
1 Среди этих сфер отметим (указывая в скобках год, когда для
каждой из них был впервые издан закон, действие которого распро¬
странялось на всю Италию): нотариальное дело (1877), фармацев¬
тику (1913), рыболовство (1877), охоту (1923), общинные права
пользования (1927), горное дело (1927).
262

4.	Унификация таможенной, денежной и финансовой
систем. Проблема дефицита в 1861 —1865 гг.
Образованию единых административной и законода¬
тельной систем предшествовала унификация некоторых
основных экономических систем (таможенной, денежной
и других); этому сопутствовала усиленная деятельность,
направленная на создание национального рынка и осна¬
щение Италии средствами, столь необходимыми современ¬
ному государству. Все это вполне соответствовало програм¬
ме экономического объединения и гражданского прогресса,
программе, в течение многих десятилетий отстаиваемой
всеми течениями национального движения, программе, осу¬
ществление которой, по мнению умеренных накануне
1848 г., должно было предшествовать политическому
объединению страны.
Но вскоре выявилось, что реализация этой программы
слишком дорого обходится, учитывая производственный
потенциал Италии, мощность которого до 1861 г. чересчур
оптимистически оценивали. Кроме того, стало очевидно,
что бюджет объединенного государства превышает сумму
бюджетов вошедших в него семи государств то ли в силу
большей сложности его организационной структуры или
необходимости удовлетворить некоторые неотложные по¬
требности развития страны, то ли в силу необходимости
защиты, укрепления и особенно завершения национального
объединения, что требовало немалых ассигнований на воен¬
ные нужды. Вот эти объективные трудности и решения
в области экономической политики, принятые правящими
кругами, привели к тому, что финансовая проблема на про¬
тяжении целого десятилетия оставалась одной из основных
проблем объединенной Италии и обусловила само эконо¬
мическое развитие страны, затруднив и замедлив его.
Создание единой таможенной системы проводилось осо¬
бенно ускоренными темпами и отчасти даже предшествова¬
ло присоединению отдельных государств к Пьемонту.
Введение пьемонтских таможенных тарифов и отмена тамо¬
женных барьеров между Сардинским королевством и новы¬
ми его территориями было осуществлено 9 июля 1859 г.
в Ломбардии, 10 октября в пармских, моденских и романь-
ольских провинциях, 29 октября в Тоскане, 24 сентября
263

1860 г. в неаполитанских провинциях, 10 октября в Умб¬
рии, 31 октября в Марке и 1 января 1861 г. в Сицилии.
Ставки пьемонтского таможенного тарифа, самые
низкие из всех действовавших в итальянских государствах
тарифов, за исключением Тосканы, были еще дополнитель¬
но снижены на ряд хлопчатобумажных изделий декретами
от 18 августа и 12 сентября 1860 г., что как раз довело
их до уровня тосканскихх. Таможенная унификация
означала, следовательно, для значительной части Италии
отмену барьеров, стимулировавших развитие местной про¬
мышленности, и доступ на итальянский рынок промышлен¬
ных товаров более развитых иностранных государств.
В конце мая 1861 г. в палате депутатов состоялись инте¬
ресные прения относительно преобразования двух выше¬
упомянутых декретов в закон. Депутат левой, представи¬
тель Юга Антонио Польсинелли, владелец текстильной
фабрики в Сора, пытался расширить рамки дискуссии,
подняв вопрос о слишком поспешном распространении
на всю Италию пьемонтского тарифа, что нанесло особый
ущерб промышленности Юга, ранее защищенной высокими
таможенными пошлинами. Но другие депутаты Юга не под¬
держали его; некоторые из них, как, например, Ниско
и Шалоя, выступили в защиту действий правительства,
прибегая к обычной либеристкой аргументации и проти¬
вопоставляя общие интересы потребителей частным инте¬
ресам фабрикантов, пользующихся выгодами протекци¬
онистских пошлин. Сильное преобладание в парламенте
аграриев над промышленниками и глубоко укоренившиеся
среди господствующего класса либеристские настроения
не оставляли сомнений, что закон этот получит одобрение
палаты депутатов. С резкой критикой его, однако, высту¬
пил депутат Квинтино Селла, произнесший тогда свою
первую значительную речь в парламенте. Селла, принад¬
лежавший к семье крупных предпринимателей шерстяного
производства Бьеллы, неизменно враждебно относившихся
к принципу свободы торговли, не стал защищать протек-
1	Эти меры были приняты главным образом для удовлетворения
пожеланий англичан в тот момент, когда поддержка лондонского
правительства была для Италии весьма важна. И действительно,
Кавур сразу же известил британское правительство об издании
этих декретов. См.: N. В 1 a k i s t о и, L’Inghilterra е la tariffa
piemontese 1859—1860, «Atti del XXXIV Congresso di storia del
Risorgimento, Venezia 1955», Roma, 1958, p. 128—132.
264

ционизм с помощью обычных общих доводов, а поставил
проблему индустриального будущего Италии. Он утвер¬
ждал, что при наличии обширного национального рынка,
каким обладает объединенная Италия, таможенная протек¬
ционистская система не повлечет за собой, как это имело
место ранее в маленьких государствах, привилегирован¬
ного, монопольного положения промышленности, наоборот,
она породила бы внутреннюю конкуренцию между самими
промышленными предприятиями и, следовательно, привела
бы к росту производства, снижению цен и позволила бы
впоследствии выдержать международную конкуренцию при
условии более низких пошлин. Селла пытался, в сущности,
разорвать ту крепкую связь, которую буржуазная полити¬
ческая экономия (на основе теории Рикардо о сравни¬
тельной стоимости) установила между механизмом накоп¬
ления капитала (и следовательно, внутренним развитием)
и международной торговлей; Селла в самом деле утвер¬
ждал, что можно добиться накопления капитала и разви¬
тия, опираясь преимущественно на внутренние факторы;
далее, поставив проблему времени, необходимого для любого
производства (даже по переработке сельскохозяйственных
продуктов), чтобы окрепнуть и быть способным выдержать
международную конкуренцию, депутат из Бьеллы катего¬
рически отрицал, что тенденция к международному раз¬
делению труда автоматически вытекает из принципа свобо¬
ды торговли.
Критика депутата Селла вынудила Кавура выступить
27 мая 1861 года в прениях — это была последняя произне¬
сенная им речь х. Он заявил, что как раз создание обшир¬
ного национального рынка делает необходимым, даже в еще
большей степени, чем при наличии региональных рынков,
установление связи с международным рынком путем сво¬
бодного обмена. Такая связь должна стимулировать разви¬
тие промышленности по переработке сельскохозяйственных
продуктов Италии, содействуя притоку в нее необходимых
капиталов. Коснувшись Юга, Кавур остановился на при¬
мере экспорта коконов (занимавшего тогда еще значитель¬
ное место в экспорте южных провинций), которые можно
1 Об этой речи, которую можно считать завещанием Кавура
в области экономической политики, см.: L. С a f a g n a, Industria¬
lism© е politica economica dopo I’unita d’Italia, «Annali dell’Istituto
G. Feltrinelli», a. V, 1962; G. А г e, Il problema dello sviluppo indu¬
striale nell’eta della Destra, Nistri-Lischi, Pisa, 1965, p. 24—44.
265

было бы обработать на месте на сучильных и прядильных
предприятиях, а также экспорта сицилийской серы, пол¬
ностью вывозимой за пределы страны, меж тем как она
могла бы стать сырьевой базой для национальной химиче¬
ской промышленности. С другой стороны, признавая необ¬
ходимость определенного времени для укрепления и ста¬
новления промышленности, Кавур заявил, что по крайней
мере десять лет в качестве министра или просто депутата
он боролся против дальнейшего снижения таможенных
пошлин на изделия, пострадавшие от недавнего снижения,
и предсказывал отмену пошлин на сырье.
Кавур, в сущности, наметил перспективы экономи¬
ческого развития Италии в духе развития пьемонтской
экономики в 1850—1860 гг. Италии предстояло, по¬
добно Пьемонту, включиться в сферу западного либе¬
рализма, движущие центры которого находились в Англии
и Франции.
Связь с экономически более развитыми державами,
располагавшими богатыми капиталами и экспортировав¬
шими промышленные изделия, побуждала к дальнейшему
усилению тех черт экономического развития Италии, кото¬
рые были характерны для нее начиная с XVIII в., прежде
всего к развитию сельского хозяйства, в особенности неко¬
торых экспортных культур, а также отдельных видов про¬
мышленной продукции, связанной с сельским хозяйством,
главным образом полуфабрикатов, как, например, шелка-
сырца и пряжи. По мысли Кавура, к этим отраслям про¬
мышленности могли присоединиться и другие, по пере¬
работке итальянского сырья, и это позволило бы постепенно
покончить с колониальным характером, еще присущим
торговым отношениям между определенными зонами Ита¬
лии и более развитыми странами. Такие перспективы раз¬
вития, отвечавшие также и политическим требованиям,
поскольку союз с Францией и дружественные отношения
с Англией были для Кавура и его партии краеугольным
камнем итальянской внешней политики, были весьма
созвучны преимущественно аграрному и торговому харак¬
теру итальянской буржуазии, что находило выражение
в широком распространении идей свободной торговли как
среди деятелей правой, так и левой. Сторонники перспек¬
тивы индустриализации были действительно весьма немно¬
гочисленны и изолированы. На протяжении ряда лет они
не смогли последовательно противопоставить свою альтер¬
266

нативу либеристской политике, которая после смерти
Кавура даже приняла более конкретные формы, находя
выражение в защите и дальнейшем развитии аграрных
и торговых интересов, и даже, в связи с ухудшением финан¬
сового положения, в поддержке спекулятивных устремле¬
ний банковской аристократии.
После одобрения парламентом вышеупомянутого закона
представители либеристского направления сделали еще
один важный шаг вперед в связи с подписанием Францией
17 января 1863 г. торгового договора, который в ноябре
того же года был представлен для ратификации в палату
депутатов. Этот договор был весьма выгоден для экспорта
целого ряда итальянских изделий (таких, как оливковое
масло, рис, цитрусовые, конопля, лен, шелк-сырец и шел¬
ковая пряжа), ибо французские таможенные пошлины
на них были значительно снижены или полностью отме¬
нены. Согласно этому договору, были также отменены
или резко снижены прежние экспортные итальянские
пошлины, а Франции были предоставлены благоприятные
условия для экспорта в Италию некоторых промышлен¬
ных изделий, таких, как шерстяные и особенно шелковые
ткани х.
В палате депутатов и сенате договор был встречен
в целом благожелательно, если не считать кое-каких заме¬
чаний по отдельным пунктам, некоторой критики по суще¬
ству, заслуживающей того, чтобы на ней остановиться.
Джузеппе Феррари заявил, что считает перспективу без¬
граничного развития свободной торговли утопией, ибо,
по его мнению, это противоречит тенденции формирования
национальных государств и постоянно возникающему нера¬
венству наций в связи с техническим прогрессом. По мне¬
нию Феррари, не защищать свою промышленность — значит
тем самым ослаблять конкурентоспособность нации на меж¬
дународной арене. «Вы дошли до того, что утверждаете,
будто у нас имеется лишь сырье,— воскликнул он,— что
готовые изделия мы получаем от иностранной промышлен¬
ности, а взамен даем им фрукты, мрамор или изделия про¬
мышленности, вроде той,что занимается перевозкой камней.
1 Характеристику пошлин, установленных этим договором,
можно найти у: L. Izzo, Vicende della politica commerciale italo-
francese dal 1860 al 1892, «Atti del XXXIV Congresso di storia del
Risorgimento, Venezia, 1955», p. 208—211.
267

Разве вас совсем не тревожит то обстоятельство, что наша
промышленность так сильно отстает от промышленности
других наций?» Были и другие выступления, вроде выступ¬
ления депутата Мордини, предвещавшие иную политику,
влияние которой в Италии резко усилилось при правитель¬
ствах левой; выступавшие требовали протекционистских
мер в защиту машиностроительной, металлургической и су¬
достроительной промышленности, то есть отраслей, крайне
важных для обороноспособности страны. И наконец, резко
возражал против этого договора депутат из Ломбардии
(владелец хлопчатобумажных предприятий) Эрколе Луаль-
ди, предложивший отсрочить прения, пока не будет про¬
ведено обследование действительного положения итальян¬
ской промышленностих.	’
Однако это предложение было отклонено, и договор,
заключенный на 12 лет начиная с 1 января 1864 г., был
одобрен палатой депутатов 28 ноября 1863 г. 257 голосами
против 49, а сенатом — 13 января 1864 г. 70 голосами
против 8.
Главным результатом этого договора было резкое уси¬
ление экспорта ряда итальянских сельскохозяйственных
товаров во Францию (оливкового масла, конопли, сыров,
а позднее вина, цитрусовых и скота) и увеличение импорта
в Италию французских промышленных изделий. Таким
образом, он способствовал улучшению положения италь¬
янского сельского хозяйства, не стимулируя, однако, его
технического прогресса, и в то же время нанес ущерб
промышленности, в особенности текстильной, шерстяной
и шелкоткацкой. В первые годы выгоды, полученные сель¬
ским хозяйством от этого договора, не смогли компенсиро¬
вать ущерба, нанесенного им промышленности, поэтому
торговый баланс Италии по отношению к Франции ухуд¬
шился. Экспорт Франции в Италию возрос с 233 млн. лир
в 1862 г. до 346 млн. в 1865 г., меж тем как итальянский
экспорт во Францию, составлявший в 1862 г. 189 млн.,
снизился до 188 млн. в 1865 г. В последующие годы торго¬
вый баланс постепенно выравнялся, а в дальнейшем стал
даже благоприятным для Италии в силу различных обсто¬
ятельств, о которых пойдет речь ниже. Но еще долгое
время итальянский экспорт во Францию сводился в основ-
1 О речах Луальди и Феррари см.: G. А г е, op. cit., р. 152—161.
268

ном к сельскохозяйственным продуктам, а французский
в Италию — к промышленным товарам 1.
Унификация денежной системы также свелась к рас¬
пространению на всю Италию денежной системы Пьемонта
и привела к тесной связи Италии с Францией и вообще
более развитыми экономически странами Запада. Это было,
впрочем, логическим следствием денежной системы, суще¬
ствовавшей в Сардинском королевстве.
После 1815 г. только в Сардинском королевстве, где
декретом Виктора Эммануила I от 1816 г. была введена
новая пьемонтская лира 1 2, и в герцогстве Парма сохрани¬
лась десятичная и биметаллическая денежная система
наподобие французской, установленной Наполеоном I
в 1803 г. и введенной им также в Италии 3. Все же осталь¬
ные итальянские государства после 1815 г. вернулись
к недесятичной серебряной монометаллической денежной
системе, за исключением папского государства, сохранив¬
шего биметаллическую систему. В этих государствах допу¬
скалось, однако, обращение и золотых монет, преимуще¬
ственно иностранных, по рыночной цене, особенно значи¬
тельным оно было в Ломбардо-Венецианской области.
Общее состояние денежного обращения было крайне запу¬
танным из-за разнообразия денежных единиц, из-за обра¬
щения иностранных монет и монет, чеканенных еще до
1815 г., а то и в XVIII в. Стоимость золотых монет состав¬
ляла, в общем, 2/3 стоимости всех находившихся в обра¬
1 Тогда Италия заключила много других торговых договоров
на условиях, аналогичных договору с Францией, который содержал
статью о наиболее благоприятствуемой нации. Отметим договоры
с Бельгией, Великобританией, Нидерландами и Россией, подпи¬
санные в 1863 г., а также договор 1865 г. с Таможенным союзом.
2 Новая пьемонтская лира, получившая такое название, дабы
отличить ее от прежней пьемонтской лиры, введенной в 1775 г.
Карлом Эммануилом III, первоначально находилась в обращении
только в континентальных провинциях Сардинского королевства
и только в 1843 г. была введена и па острове Сардиния.
3 Напоминаем, что наполеоновский франк (в Итальянском коро¬
левстве он назывался лирой) был серебряной монетой пробы
900 тысячных весом 5 г. Золотая 20-франковая монета была пробы
900 тысячных и весила 6,452 г. Официальное соотношение стоимости
золота и серебра, установленное наполеоновским законом, было
1 единица золота = 15,5 единицы серебра и соответствовало соотно¬
шению рыночных цен обоих металлов в то время.
269

щении металлических монет в Сардинском королевстве
и Ломбардо-Венецианской области, немногим более полови¬
ны в герцогствах, 40% в папском государстве, 2% в Тоска¬
не и 2,5% в Королевстве обеих Сицилий. Серебряные
монеты составляли 93,2% стоимости находившихся в обра¬
щении металлических денег в Королевстве обеих Сицилий,
95,2% в Тоскане, 52,5% в папском государстве, 22,5?4>
в Сардинском королевстве и 7,5% в Ломбардо-Венецианской
области. Остальные монеты были бронзовые или из метал¬
лического сплава (серебра с медью). Итак, наибольший
процент золотых монет в обращении наблюдался в Северной
Италии, а серебряных — в Центральной и Южной. Бумаж¬
ных же денег (банковских билетов и эмиссионных казначей¬
ских банкнот, в основном крупных купюр) было в обраще¬
нии относительно мало, и они играли второстепенную роль
по сравнению с металлическими деньгами. По подсчету,
сделанному в 1861 г., из общей суммы находившихся
в обращении денег (1300 млн. лир) металлические деньги
составляли 82,5%, а бумажные—17,5%. Резервы метал¬
лических денег, находившиеся в банках и казначействе,
достигали 143 млн. лир, следовательно, общая масса денег
в обращении составляла 1160 млн. лир \ Итак, денежная
система Италии была весьма разнородной и в целом крайне
отсталой.
Первые шаги по унификации были сделаны в 1859
и 1860 гг. различными временными правительствами, кото¬
рые постепенно внедряли пьемонтскую лиру на управ¬
ляемых ими территориях, вводя ее официальный обмен
на местные деньги. Они приступили также, правда в огра¬
ниченных размерах, к изъятию старых денег, что впослед¬
ствии продолжило общенациональное правительство Ита¬
лии. Последнее приняло, кроме того, ряд других мер, в том
числе закон от 23 марта 1862 г., распространивший на все
Итальянское королевство официальный курс золотых монет
десятичного исчисления, отвечавший их рыночной цене,
что положило конец серебряному монометаллизму. Несколь¬
ко месяцев спустя, 9 июня 1862 г., министр сельского
хозяйства и торговли П. Пеполи внес на рассмотрение
палаты депутатов законопроект об унификации денежной
1 Точная и обширная информация о положении на денежном
рынке Италии до объединения содержится в книге: R. De Mat¬
t i a, L’unificazione monetaria italiana, Torino, ILTE, 1959, cap. I,
Арр. В, C.
270

системы, который в ускоренном порядке был одобрен
палатой и сенатом и обнародован 24 августа 1862 г. Этот
закон сыграл решающую роль, ибо окончательно устано¬
вил новую итальянскую денежную систему и определил
нормы для изъятия и обмена прежних денег.
При унификации денежной системы отправлялись
от пьемонтской системы. В нее были внесены лишь неко¬
торые изменения, учитывая конъюнктуру международного
денежного рынка, постепенно менявшуюся по сравнению
с первой половиной века, однако вопрос выбора основы
металлического обращения все еще оставался неясным.
И действительно, хотя большинство экономистов склонялось
в пользу золотой монометаллической системы (введенной
в Англии в 1816 г.), спор между сторонниками этой системы
и биметаллизма нельзя было еще считать законченным.
Впрочем, после 1850 г. соотношение между золотом и сереб¬
ром постепенно менялось в пользу серебра в связи с ростом
добычи золота, вызванным открытием золотых приисков
в Калифорнии и в Австралии, а затем в связи с войной
в США между Севером и Югом х. В этих условиях итальян¬
ские законодатели считали нецелесообразным немедленное
введение монометаллической золотой системы, тем более
что Франция оставалась верна биметаллизму, а Париж
держал в своих руках довольно значительную часть италь¬
янского государственного долга. С другой стороны, посколь¬
ку и во Франции и в ряде других стран, где действовала
биметаллическая денежная система, изменение соотноше¬
ния стоимости золота и серебра вызвало ряд затруднений
и дискуссию о целесообразности сохранения или же отмены
действующей системы, то им казалось более уместным
подготовить возможность перехода без опасных потрясений
к золотой монометаллической системе в предвидении того
(это впоследствии подтвердилось), что эта последняя система
в конце концов восторжествует и упрочится 1 2.
1 Гражданская война в США полностью приостановила солид¬
ный экспорт хлопка с Юга США в Англию и другие страны Европы,
которые расплачивались за хлопок промышленными изделиями,
что вынудило Европу ввозить хлопок из Азии, где в обращении
были лишь серебряные деньги, что в свою очередь способствовало
большому накоплению серебряных монет для расчетов за хлопок.
2 По вопросу предвидения, какая система восторжествует,
и относительно господствовавших тогда в итальянских политиче¬
ских кругах идеях об основе металлической денежной системы
271

С этой целью закон, унифицировавший денежную систе*
му, постановил ограничить чеканку серебра мелкой монетой
(2,0, 1,0, 0,50 и 0,20 лиры), снизить пробу серебра до
835 тысячных 1 и выпустить серебряных монет общей сто¬
имостью на 150 млн. лир, в то время как предполагалось
изъять их на сумму 433 млн. лир. Снижение пробы, которое
фактически привело к следующему соотношению стоимости
золота и серебра — 1 единица золота = 14,38 единицы
серебра, то есть примерно к тогдашней рыночной цене
золота, позволило помешать скупке и утечке новых денег
за границу, в то время как разница, и весьма значительная,
между стоимостью серебряных монет новой чеканки и сто¬
имостью монет, подлежавших изъятию, была предназна¬
чена на покупку золота для чеканки новых золотых монет.
И действительно, закон установил чеканку новых золотых
монет достоинством 5, 10, 20, 50 и 100 лир, в соответствии
с теми, какие существовали в пьемонтской денежной системе.
Закон предписывал далее изъятие из обращения прежних
золотых монет и их обмен на новые, причем сохранялась
прежняя проба 900 тысячных * 1 2.
Практически же сведение серебра до роли мелкой моне¬
ты (2, 1, 0,50 и 0,20 лиры) и то обстоятельство, что золото
стало выполнять функцию основного средства обмена,
большой интерес представляет доклад, сделанный министром Пепо-
ли при внесении его законопроекта, и доклады комиссий палаты
депутатов, занимавшихся изучением закона от 23 марта и закона
об унификации, приводимые в книге: R. De Mattia, op. cit.,
p. 49, 52—55.
1 Было также решено, что государство не будет более чеканить
серебряные монеты в 5 лир (скуди), а предоставит право и частным
лицам чеканить на государственном монетном дворе серебряные
монеты пробы 900 тысячных и допустит к обращению иностранные
серебряные скуди того же веса и пробы, что и итальянские. Не
желая чеканить монеты, которые бы сразу скупили и вывезли за гра¬
ницу, и вместе с тем руководствуясь соображениями престижа,
государство решило воздержаться от чеканки скуди более низкой,
чем обычно, пробы. Этим решением, кроме того, был подчеркнут
разменный характер серебряных монет.
2 Закон установил также чеканку бронзовых монет достоин¬
ством 10, 5, 2 и 1 чентезимо. Для общего представления о распро¬
странении и использовании различного рода монет напоминаем, что,
согласно ISTAT (Istituto di Statistica), «Coefficient! di trasforma-
zione del valore della lira italiana, 1861 —1955» (Roma, 1956), одна
лира 1861 г. была равна 210 лирам 1955 г. (исходя из роста стоимости
золота), равна 330 лирам (исходя из роста оптовых цен), рав¬
на 320 лирам (исходя из прожиточного минимума).
272

сделали новую систему лишь номинально биметаллической
и весьма сблизили ее с английской монометаллической
системой. С другой стороны, эта система могла быть тесно
связана с французской в силу своего десятичного характера,
совпадения денежных единиц и серии монет одинакового
достоинства, к тому же Франция готовилась тогда перейти
к аналогичной форме неполного биметаллизма. Соответ¬
ствие этих двух систем способствовало тесному итало¬
французскому сотрудничеству, завершением которого яви¬
лось заключение 23 декабря 1865 г. в Париже между Фран¬
цией, Италией, Бельгией и Швейцарией Латинского денеж¬
ного союза.
Почти для 4/5 всей Италии единая денежная система
была радикальным новшеством ввиду десятичного исчисле¬
ния. Кроме того, важным нововведением этой системы,
особенно для Южной и Центральной Италии, было уста¬
новление явного преимущества золота над серебром. Тем
самым для этих районов Италии была создана возможность
установить более тесные связи с наиболее развитыми капи¬
талистическими странами. С другой стороны, следует учи¬
тывать, что не во всех районах Италии процесс изъятия
старых монет и их обмена на новые шел одинаково быстро.
В Северной и Центральной Италии эта операция протекала
быстро и практически была уже завершена к концу 1865 г.
Меж тем изъятие бурбонских серебряных монет на Юге
протекало крайне медленно. Трудности объясняются,
во-первых, обилием находившихся в обращении старых
денег, которых фактически оказалось значительно боль¬
ше, чем предполагали; во-вторых, тем, что эти деньги
находились у людей, разбросанных по огромной террито¬
рии; в-третьих, плохим сообщением, что замедляло торго¬
вый обмен, и, в-четвертых, отсутствием безопасности ввиду
борьбы с бандитизмом. Установление в 1866 г. принуди¬
тельного курса банковских билетов несколько затормозило
ход операции по обмену, ибо стимулировало тезаврирова¬
ние старых серебряных монет. К этому прибавились в ре¬
зультате присоединения к Пьемонту Венето и Лацио
и другие операции по обмену, которые, однако, были
довольно быстро завершены, меж тем как изъятие старых
бурбонских серебряных монет длилось еще несколько лет
и было завершено лишь в 1894 г. Обмен старых серебряных
монет был выгоден государству до тех пор, пока сохраня¬
лись высокие цены на серебро. Но после 1870 г., когда
18-445
273

вследствие постоянного и значительного увеличения миро¬
вой добычи серебра цена серебра упала, государство стало
проявлять определенную пассивность, преодоленную, впро¬
чем, в течение нескольких лет. Но именно это обстоятель¬
ство (падение цен на серебро) предопределило в главных
капиталистических странах торжество золотого монометал¬
лизма, к которому итальянскую экономику разумно под¬
готовил закон 1862 г.	•
Закон 1862 г. не коснулся сложной проблемы существо¬
вания множества эмиссионных банков и поэтому не унифи¬
цировал обращения бумажных денег. Как вы увидите
из следующей главы, решительный поворот в этом направ¬
лении был сделан установлением принудительного курса.
Тем не менее, однако, введение по всей Италии золотой
денежной системы позволило «Банка национале» (который
для увеличения своего резервного фонда и, следовательно,
своей эмиссионной деятельности мог рассчитывать только
на ввоз золота из-за границы) организовать свои филиалы
в Центральной и Южной Италии и, таким образом, стать
единственным банком, чья деятельность охватила всю тер¬
риторию королевства Ч
В плане унификации было осуществлено еще одно важ¬
ное мероприятие, в значительной степени способствовав¬
шее сближению итальянской экономики с экономикой
более развитых капиталистических стран, особенно Фран¬
ции. Речь идет об унификации государственного долга.
Этот вопрос был решен еще за год до создания единой
денежной системы, правда, когда на территориях, при¬
соединившихся к Пьемонту, уже была введена пьемонтская
лира и уже был установлен официальный курс для обмена
старых монет.
Само собой разумеется, унификация государственного
долга означала признание государственного долга всех
государств, вошедших в Итальянское королевство. Насколь¬
ко известно, никто не оспаривал этот принцип, учитывая
то, что образование единого государства явилось заверше¬
нием буржуазной революции в Италии, и то, какими мето¬
дами это объединение было осуществлено. В самом деле,
если преемственность между Итальянским и Сардинским
1 По этому вопросу см.: R. D е М a t t i a, op cit.r p. 47.
274

королевствами оправдывала признание сардинского госу¬
дарственного долга (в значительной степени вызванного
расходами на войну за независимость), то признание долга
других государств было неизбежным результатом самого
метода их присоединения (которое, собственно говоря,
не было ни революционным актом, ни актом завоевания)
и политики, нацеленной на объединение вокруг турин¬
ского правительства буржуазии всей Италии. С другой сто¬
роны, унификация государственного долга предшествовала
унификации налоговой системы; это объяснялось не только
тем, что эту операцию было легче провести и она была
не столь неприятна для населения, да и для самого пра¬
вительства, но главным образом сознанием необходимости
в ближайшее же время прибегнуть к новым займам, следо¬
вательно, надо было завоевать доверие иностранных и италь¬
янских банкиров.
Как раз один из крупнейших банкиров Италии, Пьетро
Бастоджи из Ливорно, в юности мадзинист, ставший затем
умеренным, был тем деятелем, который в качестве министра
финансов последнего кабинета Кавура и первого кабинета
Риказоли, подготовил и осуществил унификацию государ¬
ственного долга. Главную роль при этом сыграли два
закона, одобренные огромным большинством палаты депу¬
татов и сената в июне — июле 1861 года. Первый закон \
обнародованный 10 июля 1861 г., учредил Большую книгу
государственного долга, аналогичную той, которая была
создана во Франции Наполеоном I, то есть свод реестров,
в который заносились государственные долгосрочные
и краткосрочные долговые обязательства, а также все
связанные с ними операции. Второй закон 1 2, обнародован¬
ный 4 августа 1861 г., был, собственно говоря, подлинным
законом об унификации государственного долга, ибо
он объявлял о занесении в Большую книгу долга прежних
государств, признанного Итальянским государством. Боль¬
шая часть этих долгов, состоявших из 5, 4 и 3-процентных
бессрочных государственных займов, была занесена в Боль¬
шую книгу как займы, консолидированные соответственно
в 5-процентные (большая часть) и в 3-процентные (вла¬
1 Одобренный палатой депутатов 229 голосами против 7, а сена¬
том — 68 против 5.
2 Одобренный палатой депутатов 229 голосами против 9, а сена¬
том — 67 против 3.
18* 275

дельцы 4-процентных облигаций имели право обменять
их на 5-или 3-процентные), по которым в общей сложности
необходимо было выплачивать ежегодно в виде процентов
98,5 млн. лир на номинальный капитал в 2051 млн. лир.
Другие долги, подлежащие досрочному погашению и регла¬
ментируемые особыми условиями, были занесены в Боль¬
шую книгу государственного долга отдельно с ежегодной
выплатой процентов на общую сумму 13,5 млн. лир на номи¬
нальный капитал в 351 млн. лир ввиду их предстоящего
погашения или конвертирования в 5-процентные или
3-процентные консолидированные займы. Итого в Большую
книгу было занесено долгов на сумму 2402 млн. лир номи¬
нального капитала. Вне Большой книги оставался некон¬
солидированный долг, состоявший тогда преимущественно
из краткосрочных бон казначейства (от 3 месяцев до года),
выпущенных в 1861 г. на общую сумму 90 млн. лир, к концу
же года их оставалось на сумму 39 млн.
Долги, занесенные в Большую книгу, были следующего
происхождения:
Сардинское королевство
1321
млн.
лир
Королевство обеих Сицилий
657,8
млн.
»
Тоскана
219,3
млн.
»
Ломбардия
151,5
млн.
»
Романья
22,5
млн.
»
Модена
16,1
млн.
»
Парма
14,1
млн.
»
Итого ... 2402,3 млн. лир
Следовательно, долг, унаследованный от' Сардинского
королевства, составлял примерно 55% общего долга (это
были преимущественно долги, сделанные в период 1848—
1860 гг., поскольку долги Пьемонта до 1848 г. не превы¬
шали 100 млн. лир). Если при этом учесть, что весь долг
провинции Романья \ примерно половина пармского, моден¬
ского и тосканского и более 50 млн. долга Королевства
обеих Сицилий явились результатом займов, выпущенных
временными правительствами в 1858—1860 гг., то можно
смело утверждать, что почти 1 2/3 унифицированного в июле
1861 г. государственного долга пошли на покрытие части
1 Следует отметить, что папское государство продолжало тогда
выплачивать проценты по государственному долгу всего папского
государства, каким оно было до 1859 г.
276

расходов по созданию единого государства (учитывая,
конечно, не только расходы на войну за независимость,
но и на модернизацию и укрепление Пьемонтского госу¬
дарства). Во всяком случае, начиная с этого момента
тяжесть выплаты процентов легла на плечи налогоплатель¬
щиков всех территорий, вошедших в итальянское государство.
Крупные эмиссии государственных ценных бумаг,
осуществленные туринским правительством в период 1848—
1860 гг., были почти на 2/3 размещены внутри страны
и несколько более х/3 за границей при посредстве банкир¬
ского дома Ротшильдов в Париже.
После 1861 г. пришлось в большей мере прибегать
к заграничным сбережениям, ибо по общему признанию
крупные займы, выпущенные тогда единым итальянским
государством, не удалось бы разместить внутри страны.
В размещении этих займов за границей решающую роль
снова сыграл банкирский дом Ротшильдов в Париже.
Следует помнить, что Париж в силу избытка свободных
капиталов и наличия нескольких крупных банкирских
домов, специализировавшихся главным образом на ино¬
странных займах, был и еще долгое время оставался основ¬
ным рынком размещения государственных займов европей¬
ских стран. Эти операции были крайне выгодны банкирам,
ибо приносили им огромные прибыли не только в силу зна¬
чительного комиссионного вознаграждения, но и от спе¬
куляции на самих ценных бумагах в связи с колебаниями
их курса на бирже. Даже курс итальянских государствен¬
ных бумаг зависел прежде всего от положения дел на
парижской бирже, где операций с итальянскими ценными
бумагами проводилось куда больше, чем на любой итальян¬
ской или иностранной бирже. Это обстоятельство в немалой
степени способствовало тесной^ связи 'итальянской эконо¬
мики с французской.
Первый крупный займ единого итальянского государ¬
ства был выпущен на основании закона от 17 июля 1861 г.
с расчетом получить чистыми 500 млн. лир, которыми
Бастоджи собирался покрыть значительную часть дефици¬
та, который намечался в 1861 г. довольно солидным.
Поскольку курс сардинских государственных ценных
бумаг, ставших уже теперь итальянскими, упал в среднем
с 80 лир (на 100 лир номинальной стоимости) в 1860 г.
до 71 лиры в 1861 г., было решено новые ценные бумаги
продавать по 70,5 лиры. Таким образом, для получения
277

нужных 500 млн. лир надлежало выпустить бумаг на
714 млн. лир номинальной стоимости.
Следовательно, номинальному доходу в 5% соответство¬
вал фактический доход в 7,09%. Займ был размещен на
564 млн. лир среди банков и на 150 млн. лир среди публики
путем открытой подписки, прошедшей с большим успехом,
ибо спрос на облигации (ренту) достиг суммы 1046 млн.
лир Ч После выпуска этого займа курс ценных бумаг про¬
должал падать и дошел в январе 1862 г. до 65 лир; затем
в октябре того же года поднялся до 73 лир и на протяжении
всего 1863 г. колебался между 70 и 73 лирами. Но в том
же году пришлось выпустить еще один крупный займ для
покрытия непрерывно возраставшего бюджетного дефицита.
Первый предварительный бюджет единого итальянского
государства на 1862 г. был представлен министром Бастод¬
жи на рассмотрение парламента 1 2 согласно декрету от 3 ноя¬
бря 1861 г. (вводившему единый порядок государственной
отчетности), в основе которого лежал закон Сардинского
королевства от 13 ноября 1859 г. На 1861 г. все еще суще¬
ствовало четыре отдельных бюджета: один — для прежнего
Сардинского королевства, Ломбардии, Эмилии, Марке
и Умбрии, предусматривавший также расходы по военному
и военно-морскому министерствам и министерству ино¬
странных дел, и остальные три — соответственно для Тос¬
каны, неаполитанских провинций и Сицилии. Словом,
взятые вместе, все эти 4 бюджета были дефицитны. В апреле
1861 г. этот дефицит достиг 314 млн. лир, а Бастоджи,
делая доклад в палате депутатов 21 декабря 1861 г. о сос¬
тоянии финансов, определил его в 400 миллионов, из коих
161 млн. составлял разницу между обычными поступления¬
ми и обычными расходами, а 239 — разницу между чрез¬
1 Относительная малочисленность облигаций, проданных
по открытой подписке (что было характерно и для последующих
займов, несмотря на большой успех подписки на этот первый займ),
объясняется, по-видимому, соображениями благоразумия, нажи¬
мом со стороны банков, заинтересованных в этой финансовой опе¬
рации, а также нежеланием правительства чрезмерно использо¬
вать внутренние накопления, которые могли быть вложены в про¬
мышленные предприятия. Во всяком случае, при нынешнем состоя¬
нии исследовательских работ трудно точно установить мотивы этого
решения и судить о том, насколько возможно было шире прибегать
к частному внутреннему кредиту без ущерба для национальной
экономики.
2 Напоминаем, что до 1884 г. финансовый год соответствовал
солнечному году.
278

вычайными поступлениями и чрезвычайными расходами.
Кроме того, на 1862 г. Бастоджи предвидел дефицит
в 317 млн. Таким образом, общий дефицит первых двух лет
жизни объединенного государства достиг бы колоссальной
суммы 717 млн. лир. Бастоджи, однако, утверждал, что,
получив 500 млн. от займа и 58 млн. от реализации еще
не проданных неаполитанских и сицилийских ценных
бумаг удастся сократить дефицит до 150 млн. Из этих
150 млн. 139 млн. Бастоджи надеялся покрыть за счет
поступлений от новых налогов, уже предложенных им
на утверждение парламента, а остальные 11 млн. —
за счет экономии расходов в связи с унификацией и
упрощением финансового аппарата. В случае же задерж¬
ки утверждения новых налогов Бастоджи предложил вре¬
менно покрыть дефицит путем эмиссии бон казначейства \
Доклад Бастоджи о состоянии финансов был в целом
весьма оптимистичным и закончился изложением обнаде¬
живающих перспектив на ближайшее будущее. Даже
предложенное министром усиление налогового бремени,
что означало введение во всей Италии пьемонтской налого¬
вой системы (самой тяжелой из всех систем бывших итальян¬
ских государств), хотя и вызвало недовольство и протесты,
было все же не очень обременительным, особенно если при¬
нять во внимание, что временные правительства 1859—
1860 гг. провели значительное снижение налогов, и сопо¬
ставить размер новых налогов с размером тех, куда бо¬
лее тяжких, которые пришлось ввести спустя несколько
лет.
Закон от 5 декабря 1861 г. распространил на всю Ита¬
лию взимание так называемой «военной десятины», то есть
10% налоговой надбавки на все прямые и косвенные нало¬
ги, временно введенные в Пьемонте 5 июля 1859 г. для
покрытия расходов на ведение войны. Другие законы,
изданные уже при преемнике Бастоджи Селла, министре
финансов в правительстве Раттацци, вводили различные
пошлины и сборы со сделок (гербовый сбор, государствен¬
ная пошлина, ввод в права наследства, ссудные операции
и т. д.) и устанавливали акциз на товары государственной
монополии (соль и табак). Эти законы были распростра¬
нены на все королевство, кроме Сицилии.
1 Обширная выдержка из доклада Бастоджи о состоянии финан¬
сов дана в книге: L. I z z о, La finanza pubblica nel primo decennio
dell’unita italiana, Milano, Giuffre, 1962, p. 172—186.
279

Доход от этих налоговых поступлений оказался
ниже ожидаемого. Но еще до того, как это удалось конста¬
тировать, значительные расходы, вызванные в основном
новыми ассигнованиями на нужды военного и военно-мор¬
ского министерства и министерства общественных работ,
превзошли все прогнозы Бастоджи на 1862 бюджетный
год. Это отметил в своем докладе палате депутатов (7 июня
1862 г.) о состоянии финансов страны новый министр
Селла, обрисовавший его несколько менее оптимистично,
чем его предшественник. Министр заявил, что, по-видимому,
дефицит достигнет 433 млн. лир, но его, вероятно, удастся
покрыть за счет дохода от новых налоговых поступлений
(примерно на 100 млн. лир), реализации других, еще
не проданных сицилийских ценных бумаг, а также предо¬
ставив частной компании концессию на эксплуатацию кана¬
лов, принадлежащих государству, и на сооружение канала
Кавура в Пьемонте 1 и отдав в частные руки строитель¬
ство неаполитанской железнодорожной сети; и, наконец,
100 млн. лир министр предполагал получить путем эмиссии
бон казначейства, которая была уже одобрена парламентом.
Оставшиеся 225 млн. нельзя было покрыть путем выпуска
нового займа, поскольку незадолго до этого был выпущен
предыдущий займ. Поэтому Селла предложил покрыть
эту часть дефицита в результате следующих мер: продажи
домениальных земель, которые не находились бы в тюль-
зовании жителей этих районов или государства; передачи госу¬
дарству земель Церковной кассы 1 в обмен на государствен- 1 2
1 Законом от 25 августа 1862 г. вся сеть пьемонтских каналов
была передана в эксплуатацию сроком на 50 лет «Компаниа джене¬
рале деи капали д’ирригационе итальяни — Канали Кавур», соз¬
данной благодаря французским и английским капиталам; это обще¬
ство брало на себя также обязательство соорудить канал Кавура.
Это важное ирригационное сооружение было построено в 1863—
1866 гг. и впоследствии дополнено различными ответвлениями.
В 1874 г. государство выкупило эту концессию.
2 Церковная касса была основана в Сардинском королевстве
согласно закону от 29 мая 1855 г. (см. т. IV настоящего труда,
стр. 180). В ее функции входило управление от имени государства
землями религиозных орденов, упраздненных этим же законом,
и обеспечение выплаты пенсий членам этих орденов, а также добав¬
ки к жалованью приходских священников. С 1860 г. были упраздне¬
ны еще многие другие религиозные ордена на Юге, в Марке и Умб¬
рии, а их земли были переданы кассе, которая распространила
таким образом свою деятельность на значительную часть нового
государства. Закон, предложенный Селла, был обнародован 21 авгу¬
ста ; 1862 г.	'
280

ные ценные бумаги, приносящие равноценный доход, и, разу¬
меется, продажи этих земель; выкупа цензов, эмфитевтиче-
ской и либеллярной арендной платы, еще вносившихся
натурой государству; дополнительной эмиссии бон казна¬
чейства на 100 млн. лир.
Эти меры, одобренные потом парламентом, не носили
органического характера, а представляли собой крайние
средства, пущенные в ход, чтобы справиться с чрезвычай¬
ным положением. Это понимал и сам Селла, заявивший
тогда, что для наведения порядка в итальянских финансах
необходимы «налоги, налоги и еще раз налоги» Ч Поэтому
он тогда же представил на рассмотрение палаты депутатов
законопроект о налоге на предметы широкого потребления,
а 18 ноября — законопроект о налоге с движимого иму¬
щества; далее, он приступил к разработке законопроекта
об уравнении поземельного налога. Но к концу 1862 г.
положение отнюдь не улучшилось. В речи, произнесен¬
ной Селла 1 декабря в палате депутатов, как раз в день
объявления об отставке кабинета Раттацци, он заявил, что
в 1862 г. следует ожидать дефицита в 418 млн. лир, а в
1863 г.— в 354 млн., следовательно, предстоит покрыть
дефицит на общую сумму 772 млн. лир. Для этой цели
он предложил выпустить займ на 500 млн. лир и бон каз¬
начейства на 150 млн. Это дало бы возможность полно¬
стью покрыть дефицит 1862 г. и часть (чрезвычайные
расходы) дефицита 1863 г. Что же касается другой части
дефицита 1863 г. (обычных расходов) в размере 250 млн.
лир, то Селла рекомендовал ускорить санкционирование
предложенных им новых налогов, доход от которых даст
по меньшей мере 10 млн. лир, и предложил также передать
в ведение частных обществ пьемонтские железные дороги,
являющиеся собственностью государства и находящиеся под
его управлением, что принесет дополнительно 150 млн.
Тогда, в обстановке тяжелого политического кризиса,
Селла счел необходимым прибегнуть к драматическому
тону, чтобы дать почувствовать палате депутатов всю
серьезность финансового положения страны, и прежде
всего необходимость сбалансировать обычные доходы
и обычные расходы, поскольку чрезвычайные расходы,
1 Обширные выдержки из доклада Селла 7 июня и его выступ¬
ление от 1 января 1862 г., о котором пойдет речь, содержатся в кни¬
ге: ]^. I z z о, op. cit., р. 192—213.
281

связанные с унификацией и удовлетворением самых острых
насущных потребностей цивилизации, должны быть покры¬
ты, само собой разумеется, с помощью новых кредитов.
«Я полагаю, напротив,— сказал он,— что следует как
можно скорее покончить с обычным дефицитом. Сбалансиро¬
вание обычных доходов с обычными расходами наряду
с ликвидацией бандитизма в южных провинциях является
в данный момент самой неотложной проблемой, ибо этот
вопрос должен сегодня больше всего беспокоить каждого,
кому действительно дороги интересы родины. И действи¬
тельно, поскольку в силу роковых, не зависящих от нас
обстоятельств мы не можем тотчас же добиться нашей
высшей цели, у нас нет иного способа содействовать благу
Италии, как навести порядок в ее освобожденной части,
и в первую очередь в военном деле и финансах. Дорога
каждая минута, ибо, когда наступят тяжелые времена,
мы, пожалуй, не сможем сделать того, что сегодня не только
возможно, но, откровенно говоря, не составляет особой
трудности. Что же касается дефицита по статьям обычных
расходов, то я не могу сообщить вам ничего утешитель¬
ного, кроме цифр, уже сообщенных вам... Следовательно,
необходимо в самом срочном порядке резко уменьшить этот
дефицит, то есть вотировать по крайней мере увеличение
налогов на 100 млн. лир и в результате в 1863 г. снизить
сумму дефицита ниже 150 млн. К концу 1863 г. я или дру¬
гой министр, который, по мнению короля, сможет лучше
меня управлять финансами страны, будет располагать
такими сведениями о богатстве страны, что, безусловно,
сможет предложить на ваше утверждение на 1864 г. такие
новые налоги или такие изменения в нынешних, непомерно
высоких налогах, которые позволят полностью сбалансиро¬
вать дефицит по статье обычных расходов. По моему мне¬
нию, сбалансирование обычных доходов с обычными рас¬
ходами в течение 1864 г.— это для Италии вопрос жизни
или смерти, вопрос «быть или не быть» \
Мингетти, руководивший министерством финансов
с декабря 1862 по сентябрь 1864 г., согласился с боль¬
шинством предложений Селла, но хотел включить их в орга¬
нический план с тем, чтобы осуществить их постепенно
1 Q. Sella, Discorsi parlamentari, а сига della Camera dei
Deputati, vol. Ill, Roma, 1888, p. ИЗ, перепечатано также у:
L. Izzo, op. cit., p. 212—213.
282

в течение 4 лет. С помощью дохода от новых налоговых
поступлений, увеличения уже существующих и сильного
сокращения расходов он рассчитывал добиться постепен¬
ного уменьшения дефицита по бюджету обычных доходов
и расходов и к 1867 г. сбалансировать бюджет. Кроме того,
он предложил сокращать ежегодно в течение предстоящих
четырех лет чрезвычайные расходы на 100 млн. лир. Эти
расходы плюс существующий дефицит и постепенно сни¬
жаемые дефициты предстоящих четырех лет составят
дефицит чрезвычайных расходов на общую сумму 1325 млн.
лир, которые Мингетти полагал покрыть с помощью нового
займа, эмиссии бон казначейства и продажи домениальных
земель и земель Церковной кассы, перешедших в собствен¬
ность государства. Мингетти предложил далее наряду
с этим финансовым планом провести ряд мероприятий,
могущих содействовать развитию экономики страны. Он,
в частности, предложил слить «Банка национале» с «Банка
тоскана» в качестве первого шага на пути унификации
эмиссионных банков и обращения бумажных денег, а также
реорганизовать железнодорожную систему путем заклю¬
чения новых соглашений с основными концессионными
компаниями и передать одной из них государственные
железные дороги х.
Из всех предложенных Мингетти мероприятий быстрее
всего был осуществлен выпуск нового займа. Закон от
11 марта 1863 г. уполномочивал правительство выпустить
облигации 5-процентной государственной ренты на общую
сумму 1014 млн. лир, реализуемых по цене 71 лира
за 100 номинальных, что должно было принести правитель¬
ству 700 млн. чистыми после отчисления комиссионного
вознаграждения банкам и покрытия других расходов. Эта
эмиссия была осуществлена в следующие сроки: в марте
1863 г.— на 714 млн. номинальной стоимости, из коих
114 млн. путем открытой подписки, 100 млн. через посред¬
ство «Банка национале» и 500 млн. через посредство бан¬
кирского дома Ротшильдов в Париже; в 1864 г.— на 285 млн.
номинальной стоимости по цене 67,50 лиры за 100 номиналь¬
ных через тот же банкирский дом Ротшильдов и, наконец,
в 1865 г.— на 15 млн. номинальной стоимости по цене
1 См. доклад Мингетти от 14 февраля 1863 г. в палате депутатов
о состоянии финансов, воспроизведенный в значительной части
у: L. Izzo, op. cit., р. 225—246.
283

65,25 за 100 номинальных лир. Происшедшее в 1864 г.
снижение курса государственной ренты было вызвано
отчасти причинами общего порядка, а частично самим
фактом размещения этого займа, что, понятно, оказало
влияние на цены последующих эмиссий.
Полученными от первого выпуска займа 500 млн. уда¬
лось покрыть значительную часть дефицита 1863 г. К концу
этого года Мингетти все еще довольно оптимистически
относился к реализации своего плана, ибо надеялся
покрыть оставшуюся часть дефицита по чрезвычайным
расходам путем продажи домениальных земель, а дефицит
1864 г. по статье обычных расходов (он составлял примерно
250 млн.)— путем второго выпуска займа и введения новых
налогов.
К сожалению, продажа домениальных земель протекала
очень медленно, а ожидавшаяся экономия была весьма
незначительной. С другой стороны, парламент, очень быстро
утвердивший законопроект о выпуске займов и распродаже
государственных земель, не торопился с обсуждением
законопроекта о введении новых налогов, которые были
одобрены после резких столкновений в лоне правитель¬
ственного большинства и стали взиматься лишь во второй
половине 1864 г. Со своей стороны Мингетти не сумел или
не захотел по политическим соображениям ускорить про¬
цедуру обсуждения законопроектов о новых налогах; трем
из них суждено было сыграть главную роль в фискальной
системе объединенной Италии. Первый закон — о налоге
на предметы потребления, то есть о пошлине, уплачиваемой
при ввозе определенных товаров в коммунальный налоговый
пояс, был внесен Селла в июне 1862 г., но был отклонен
комиссией палаты депутатов, нашедшей его невыгодным
для коммун, в бюджет которых должны были поступать
доходы от отдельных пошлин. Этот же законопроект с незна¬
чительными изменениями, вновь внесенный Мингетти, был
одобрен палатой 1 июля 1863 г., а сенатом — 15 января
1864 г. Он был обнародован лишь 3 июля 1864 г. и вступил
в силу 1 сентября этого же года. Закон этот упразднил
все старые пошлины на предметы потребления и ввел во всем
королевстве единые коммунальные налоги; доходы от наи¬
более важных налогов (на вино, мясо и т. д.) шли государ¬
ству, а от всех остальных — коммунам, закон предостав¬
лял последним право облагать дополнительными сборами
товары, налоги от которых шли государству. Взимание
284

Правительственного налога было возложено, как правило,
на те же коммуны, которым это давало новый источник
доходов. Согласно этому закону, максимальный размер
коммунальных налогов устанавливался королевским декре¬
том. Такое предписание, сильно ограничивавшее автоно¬
мию коммун, оправдывалось необходимостью помешать
представителям коммунальных властей, принадлежавшим
к имущим классам (вследствие избирательной цензовой сис¬
темы), устанавливать чрезмерные налоги на товары широ¬
кого потребления. Но вскоре начали раздаваться голоса,
резко критиковавшие государство за присвоение им зна¬
чительной части доходов от типично коммунальных нало¬
гов, тем более не оправданное, что закон о коммунах и про¬
винциях возлагал на коммуны немало обязанностей обще¬
государственного характера х.
Второй закон установил налог на доходы от движимого
имущества, заменивший аналогичные налоги, унаследован¬
ные от прежних государств, (как правило, они были доволь¬
но умеренные и взимались лишь с ограниченной категории
доходов), не считая пьемонтского налога на личное движи¬
мое имущество (преобразованного Кавуром в 1853 г.),
послужившего основой для разработки нового налога.
Поэтому этот налог натолкнулся на враждебное отношение
со стороны не пьемонтских депутатов и был одобрен пала¬
той 21 июля 1863 г. после многодневных прений 130 голосами
против 70, а сенатом — 11 января 1864 г. также после
оживленных прений 57 голосами против 44. Обнародован
он был 14 июля того же года. Новым налогом облагались
все доходы (за исключением доходов с земельных участков,
доходов от строений и доходов землевладельцев, живущих
своим трудом) на основе разделения их на категории
в зависимости от характера их происхождения; этот кри¬
терий был применен тогда впервые.
Полностью облагались доходы от чистого капитала,
на ®/8 смешанный доход от капитала и трудовой деятель¬
ности, на 3/8 доход от одной трудовой деятельности, причем
на доход ниже 250 лир был установлен твердый налог
в 2 лиры. Взимание налогов проводилось первоначально
по системе взносов; на первый год затребованная прави¬
тельством общая сумма налогов 55 млн. была снижена
1 Об этом см.: F. V о 1 р i, Le finanze dei comuni e delle province
del Regno d’Italia, 1860—1890, Torino, ILTE, 1962, p. 19—22.
285

палатой депутатов до 30 млн., позднее закон от июля 1866 г.
заменил систему взносов системой доли (квоты), чего
в 1864 г. безуспешно добивалась левая, определив налог
в размере 8% от дохода, освободив полностью от налогов
доходы ниже 250 лир и установив взимание налога путем
прямого удержания с жалованья и других видов содержа¬
ния, выплачиваемых государством.
Третий закон преследовал цель уравнения поземельного
налога, существовавшего во всех прежних итальянских
государствах, где он взимался на основе 22 различных
кадастров (составленных в разные эпохи отчасти путем
метода описания, а отчасти методом геометрического
вычисления) и принципа доли, которая колебалась от
10 до 20% выявленного дохода. Поскольку немыслимо было
осуществить в течение нескольких лет гигантский труд
по составлению генерального кадастра \ правительство
поручило комиссии подготовить проект временного вырав¬
нивания поземельного налога, который должен был спо¬
собствовать увеличению дохода от самого налога. Это было
осуществлено путем сравнения различных кадастров и при¬
близительной оценки доходности различных кадастровых
округов, между которыми был распределен национальный
взнос в размере ПО млн. лир. Этот закон также вызвал
оживленные дебаты; встретили его в штыки главным обра¬
зом пьемонтские депутаты и вообще депутаты центральных
и северных районов Италии. Он был все же одобрен палатой
20 марта 1864 г. 191 голосом против 123 и при 2 воздер¬
жавшихся, а сенатом—21 июня 96 голосами против 55
и был обнародован 14 июля 1864 г. Срок действия его был
установлен в 4 года; правительство обязалось внести в 1867 г.
новый законопроект об уравнении поземельного налога.
Владельцы строений, которые до этого в преобладающей
части Италии были вынуждены платить поземельный налог
наравне с землевладельцами, начали теперь облагаться
иным налогом, как это раньше практиковалось в Сардин¬
ском королевстве и Ломбардии. Закон о налоге на строения,
внесенный Мингетти в апреле 1864 г., был утвержден уже
после его отставки и обнародован 26 января 1865 г.
Задержка со вступлением в силу новых налогов в нема¬
лой степени способствовала краху плана Мингетти. Селла,
1 Работы по составлению нового генерального кадастра, нача¬
тые после длительной дискуссии в 1886 г., были закончены лишь
в 1956 г.
286

вновь возглавивший министерство финансов в кабинете
Ла Мармора, заявил 4 ноября 1864 г. в палате депутатов,
что необходимо в срочном порядке изыскать 200 млн. для
частичного покрытия дефицита. С этой целью он предложил
утвердить соглашение между государством и одним частным
обществом, готовым уплатить государству 150 млн. (из них
40 в течение 1864 г.) в виде аванса за продажу домениаль-
ных (государственных) земель, которые это общество
обязуется реализовать. Министр потребовал также согла¬
сия палаты на взимание в 1864 г. поземельного налога
за 1865 г. и предложил дополнительно проводить более
жесткую налоговую политику. Все эти меры были одобрены
парламентом. Тем не менее, однако, в январе 1865 г. Селла
объявил, что предполагаемый в текущем году дефицит
составляет 208 млн., а остаток непокрытого дефицита
за прошлые годы достигает в общей сложности 317 млн.
Таким образом, общая сумма дефицита достигла 525 млн.,
которые Селла предложил покрыть путем выпуска нового
займа на сумму 425 млн. (после вычета комиссионных и про¬
чих расходов) и продажи государственных железных дорог.
Этот заем на 660 млн. лир нарицательной стоимости
был выпущен в мае (облигации его продавались по цене
66 лир за 100 номинальных), из коих 160 млн. были реали¬
зованы путем открытой продажи, а 500 млн.— через бан¬
кирский дом Ротшильдов. Продажа пьемонтской государ¬
ственной железнодорожной сети, ранее подготовленная
Мингетти, заключившим в июне 1864 г. соглашение с
«Сочьета ферровие делл’Альта Италиа», была осуществле¬
на согласно закону от 14 мая 1865 г. (о чем пойдет речь
ниже), что повлекло за собой реорганизацию всей итальян¬
ской железнодорожной системы. Эта операция принесла
государству 188 млн. лир.
Но в конце 1865 г., когда во Флоренции открылись
заседания парламента IX созыва, положение страны все
еще оставалось довольно тяжелым. На заседании палаты
депутатов 13 декабря Селла объявил, что на 1866 г. пред¬
полагается дефицит в размере 265 млн., которые при макси¬
мальной экономии удастся снизить примерно на 30 млн.
Чтобы покрыть этот дефицит и, главное, избежать его накоп¬
ления с годами, необходимо было увеличить обычные
доходные статьи бюджета, ибо нельзя бесконечно прибе¬
гать к займам и распродаже государственных земель.
Поэтому Селла предложил ввести налог на помол зерновых,
287

что приносило бы ежегодно по меньшей мере 100 млн.,
налог на двери и окна, который дал бы еще 25 млн.; увели¬
чить государственные пошлины и гербовый сбор, чтобы
выручить еще 20 млн. Кроме того, он предложил реформу
налога на движимое имущество на основе вышеупомянутых
критериев, что и было осуществлено в 1866 г., а также
предложил передать полностью в ведение коммун налог
на предметы широкого потребления (кроме муки) и ряд
налогов на производство, лишив коммуны права вводить
дополнительные налоги. Но предложения министра Селла,
в частности проект налога на помол, существовавший
в ряде государств до объединения (в Сицилии, Умбрии
и Марке) и упраздненный там в 1860 г. временными прави¬
тельствами, были встречены в палате враждебно и вызвали
недоумение, хотя Селла пытался доказать в своем докладе,
приложенном к законопроекту о налоге на помол, что
неприязненное отношение к этому налогу объясняется
не столько его обременительностью, сколько произволом
и притеснениями, которые чинили при его взимании. Отри¬
цательное отношение палаты депутатов к докладу Селла
от 13 декабря 1865 г. еще более ухудшило положение пра¬
вительства, которое и без того было затруднительным, как
это будет видно из дальнейшего. Палата отнеслась отри¬
цательно к проекту Селла о слиянии «Банка национале»
и «Банка тоскана» и присвоении этому новому', институту
функций государственного казначейства. Отклонение этого
проекта привело 19 декабря к отставке правительства
Ла Мармора. В новом правительстве во главе с тем же
Ла Мармора, приступившим 31 декабря к исполнению
своих обязанностей, министерство финансов было вверено
Антонио Шалоя. Этот неаполитанский экономист считал,
что финансовые проблемы следует разрешить путем общей
реорганизации системы прямых налогов — концепция тео¬
ретически абсолютно правильная, но практически трудно
осуществимая — и частичного увеличения налогов на пред¬
меты широкого потребления, не прибегая, однако, к налогу
на помол. Но вскоре, как это предсказывал Селла в 1862 г.,
настали «тяжелые» времена как в политическом, так и в эко¬
номическом плане: Италии пришлось вступить в третью
войну за независимость как раз в период всеобщего эконо¬
мического кризиса, вызвавшего бурю на всех европейских
биржах и повлекшего за собой резкое падение курса
итальянской ренты.
288

Следует, пожалуй, высказать некоторые общие сообра¬
жения относительно первых пяти лет финансовой политики
объединенного государства. Прежде всего надо отметить
постоянный серьезный дефицит бюджета; кроме того, пре¬
вышение расходов над доходами, достигшее за пять лет
почти 2 миллиардов лир, было лишь частично покрыто
за счет сумм, полученных от размещения займов и продажи
государственных земель. В результате государственный
долг консолидированный и неконсолидированный возрос
с 2439 млн. в 1861 г. до 4797 млн. в 1865 г., то есть почти
удвоился, а общая сумма ежегодно выплачиваемых про¬
центов еще более возросла (со 115 млн. до 238 млн.)
в результате снижения курса государственной ренты и зна¬
чительных эмиссий бон казначейства. Параллельно нача¬
лась в грандиозных размерах продажа государственных
земель, продолжавшаяся и в последующие годы. Продажа
с аукциона государственных и церковных земель была,
по существу, маловыгодной операцией для казначейства,
зато она была крайне выгодна для земельных собственников
и спекулянтов. Кроме того, приобретение государственных
земель и займов было надежным и очень выгодным поме¬
щением капитала и в какой-то степени отвлекало итальян¬
ских и заграничных владельцев капитала от инвестиций
в промышленность, торговлю и сельское хозяйство. Вполне
понятно, что огромные расходы тех лет неизбежно приво¬
дили к росту государственного долга и продаже более или
менее значительной части государственных земель, но все
это можно было сделать в значительно меньших масштабах,
если бы, не откладывая, решили проблему, в основном
налоговую, сбалансирования реальных доходов и рас¬
ходов.
В самом деле — ив этом состоит второе важное соображе¬
ние,— в то время как расходы за первые пять лет существо¬
вания единого государства составляли с небольшими откло¬
нениями 900 млн. лир ежегодно, доходы начиная с 1862 г.
постоянно возрастали, правда незначительно; так, в 1863 г.
они увеличились по сравнению с 1862 г. на 8%, в 1864 г.—
на 19 и только в 1865 г.— на 37%. Это объяснялось глав¬
ным образом увеличением прямых налогов (на движимое
и недвижимое имущество), осуществленным с опозданием
в 1864 году.
И действительно, если сопоставить поступления от нало¬
гов в 1865 г. с этими же поступлениями в 1862 г., то ока¬
19-4 4 5
289

жется, что прямые налоги возросли на 54%, налоги на тор¬
говые операции (гербовый сбор, государственные пошлины
и другие) — на 40, налоги на предметы потребления
(за исключением коммунальных налогов) — на 11%, меж
тем как доходы от государственных монополий (соль, табак
и государственная лотерея) возросли на 25% \
До этого момента господствующий класс нес как будто
большее бремя налогов, чем народные массы, но вместе
с тем господствующий класс значительно больше, чем
народные массы, выиграл от образования нового государ¬
ства, от увеличения государственного долга, от железно¬
дорожного строительства и других технических начинаний
и, наконец, от продажи государственных земель. Во всяком
случае, в последующие годы, в результате финансового
и экономического кризиса 1866 года, налоговая политика
была изменена и стала развиваться по пути, указанному
Селла; в самом деле, если сопоставить доходы от налоговых
поступлений в 1871 г. и 1865 г., то станет ясно, что прямые
налоги возросли на 63%, налоги на торговые операции —
на 50%, меж тем как налоги на предметы потребления
и доход от государственных монополий увеличились соот¬
ветственно на 107 и 37%. Следовательно, значительно
вырос удельный вес налогов, тяжелым бременем ложивший¬
ся на народные массы, меж тем как рост государственного
долга и продажа государственных земель не прекращались.
5.	Железнодорожное строительство и развитие
банковского капитала
Создание современного государства в отсталой и бед¬
ной, в сущности, стране, огромное бремя вынужденных
военных расходов 1 2, запоздалое введение правительством
и парламентом налоговой системы, поступления от которой
были бы равны или по крайней мере ненамного ниже суммы
необходимых расходов, поставили итальянское государ¬
ство перед необходимостью самым широким образом при¬
1 Мы исходили из данных, приведенных у: F. A. R е р а с i,
La finanza pubblica italiana nel secolo 1861 —1960, Bologna, Zani¬
chelli, 1963.
2 Расходы по военному и военно-морскому министерствам
достигли в 1862 г. 39,76%, в 1863 г.—34,11, в 1864 г.—31,01
и в 1865 г.—23,31% всего государственного бюджета.
290

бегать к кредитам как путем выпуска крупных консолиди¬
рованных займов, так и эмиссии отнюдь немалого количе¬
ства бон казначейства. Эти эмиссии представляли возмож¬
ность крайне выгодных операций для тех итальянских
и иностранных банковских групп, которые обладали
огромными капиталами и могли распоряжаться много¬
численными сбережениями своих вкладчиков; эти капиталы
приносили им проценты, иногда прямо ростовщические,
а поэтому они не склонны были вкладывать их в произ¬
водство и торговлю. И действительно, на протяжении ряда
лет вкладывать деньги в государственные ценные бумаги
было более выгодно, чем в промышленные предприятия,
ибо ни один вид ценных бумаг не превысил до 1868 г. еже¬
годный доход от облигаций государственной ренты
Строительство железных дорог, продажа государствен¬
ных земель и сдача крупных подрядов предоставляли новые
возможности крупных махинаций для банковских групп,
действовавших в тесном контакте с правящими политиче¬
скими группами, а порой и принадлежащих к ним. Таким
образом ряд банков сосредоточил в своих руках крупные
ссудные капиталы, предназначая их в гораздо большей
степени для срочных нужд государства, чем для прямого
стимулирования развития и преобразования экономики
страны. Это повлекло за собой запоздалое развитие инфра¬
структур, как, например, строительства железных дорог,
способствующего созданию национального рынка.
Как уже отмечалось в первой главе, к концу 1861 г.
на всей территории королевства в эксплуатации находи¬
лось всего около 2100 км железнодорожных линий, обшир¬
ные зоны, главным образом Южной и Центральной Ита¬
лии, были полностью лишены железнодорожного сообще¬
ния. Новое государство, хотя и осуществившее своими
силами строительство отдельных железнодорожных веток,
было абсолютно не в состоянии обеспечить сооружение
крупной железнодорожной сети. В самом деле, для соору¬
жения 6 тыс. км железнодорожных линий, крайне необхо¬
димых для обеспечения основных связей, нужна была
сумма в 1,5 млрд, лир, то есть ежегодно 150 млн. в течение
1	См. таблицу, опубликованную в книге: М. Da Pozzo
е G. F е 1 1 о n i, La Borsa valori di Genova nel secolo XIX, Torino,
ILTE, 1964, p. 160.
19* 291

десяти лет, что еще более увеличило бы и без того огром¬
ный дефицит. Поэтому восторжествовало без особых, достой¬
ных упоминания споров решение предоставить частным
обществам концессии на строительство и эксплуатацию
новых железнодорожных линий, которые бы гарантировали
этим обществам соответствующую прибыль, как это, впро¬
чем, практиковалось во многих странах Европы и до этого
и в большей части самой Италии.
В связи с этим решением возникли две серьезные проб¬
лемы: во-первых, найти финансовую группу, готовую взять
на себя строительство (и управление) железнодорожной
сети в Южной Италии, то есть сооружение железнодорож¬
ной линии, наименее выгодной и наиболее рискованной
в экономическом отношении вследствие отсталости и слож¬
ных политических условий Юга; и, во-вторых, заключить
с существующими обществами новые соглашения, которые
позволили бы более рационально распределить между
ними всю железнодорожную сеть страны.
Проблема железнодорожного строительства на Юге
не нашла органического решения во времена Бурбонов,
не проявлявших желания серьезно заняться ею. Но все
же 25 августа 1860 г., незадолго до бегства Франческо II
в Гаэту, неаполитанское правительство заключило с фран¬
цузским инженером Полем Талабо, доверенным Ротшиль¬
дов, соглашение на сооружение нескольких железнодорож¬
ных линий, в том числе одной вдоль Адриатического моря
и другой — от Неаполя и до побережья этого моря.
Но месяц спустя правительство Гарибальди заключило
соглашение с ливорнскими банкирами Пьетро Антонио
Адами и Адриано Лемми (оба были демократами, а второй
к тому же другом Мадзини), доверив им строительство всей
железнодорожной сети на континентальном Юге и в Сици¬
лии; за этих банкиров перед Гарибальди ходатайствовали
Мордини, Бертани, Криспи и Каттанео.
Но эта попытка демократов обеспечить себе на Юге
важные ключевые позиции, осуществленная весьма неуме¬
ло \ была сведена на нет Кавуром, который немедленно
1 Соглашение Адами — Лемми носило скорее характер под¬
рядного договора, чем подлинной концессии, и было составлено
в столь неясных, двусмысленных и общих выражениях, что могло
подвергнуть государство серьезному риску без надлежащих гаран¬
тий. Поэтому оно сразу же подверглось нападкам в печати со сто¬
роны умеренных и было отвергнуто Кавуром.
292

после присоединения Юга отказался признать соглашение
Адами — Лемми и возобновил переговоры с Талабо. Эти
переговоры завершились соглашением, утвержденным зако¬
ном 21 июля 1861 г., который предоставлял инженеру
и представителю деловых кругов Франции концессию
на строительство железнодорожных линий от Анконы
до Отранто, от Неаполя до Фоджи и от Чепрано до Пескары.
Другое соглашение вновь предоставило обществу Адами —
Лемми концессию на строительство калабрийско-сицилий¬
ских железных дорог. Но уже в августе 1861 г. Талабо,
ссылаясь на то, как трудно найти капиталы, необходимые
для предприятия, не сулящего в ближайшем времени боль¬
ших выгод, потребовал изменения отдельных статей соглаше¬
ния и ввиду несогласия итальянского правительства отка¬
зался от соглашения. Тогда правительство взяло на себя
дальнейшее ведение начатых уже Талабо работ и одновре¬
менно приступило в Париже к новым переговорам, которые,
однако, привели к конкретным результатам лишь весной
1862 г. В этой связи следует напомнить (это необходимо
и для понимания фактов, о которых пойдет речь ниже), что
весьма тяжелое положение, сложившееся на финансовом
рынке Европы после экономического кризиса 1857 г.,
в 1862 г. улучшилось. 1862 г. ознаменовался значительным
ростом вложения капиталов 1 и всеобщим восстановлением
доверия, это продолжалось до середины 1863 г.
В этой обстановке относительного подъема туринскому
правительству удалось подписать 15 июня 1862 г. согла¬
шение с банкирским домом Ротшильдов в Париже на строи¬
тельство и эксплуатацию железнодорожных линий, ранее
предоставленных Талабо; это соглашение было передано
на одобрение палаты депутатов. Комиссии палаты, пред¬
седателем и секретарем которой были соответственно лом¬
бардские депутаты Амброджо Трецци и Гуидо Сузани,
было поручено доложить в палате об этом соглашении.
Тем временем пошли разговоры об инициативе итальян¬
ских капиталистов, готовых взять концессию вместо дома
Ротшильдов. В то же время против соглашения с Ротшиль¬
дами ясно высказалась и комиссия, представив 31 июля
1 Избыток свободных капиталов в это время объяснялся, в част¬
ности, изъятием капиталов из хлопчатобумажной промышленности,
переживавшей кризис вследствие гражданской войны в США между
Севером и Югом, и притоком американских капиталов в Европу
в поисках надежных вложений.
293

соответствующий доклад палате депутатов; она мотивиро¬
вала свое отрицательное отношение главным образом сообра¬
жениями общеполитического порядка: нецелесообразно
предоставлять французскому капиталу, и особенно бан¬
кирскому дому Ротшильдов, уже контролировавшему
«Сочьета делле ферровие ломбарде э делль’Италиа чен-
трале» (которое после Цюрихского договора отделилось
от австрийской «Зюдбан»), господствующее положение
в деле сооружения итальянской железнодорожной сети
и ее управления. Тогда граф Пьетро Бастоджи, банкир,
депутат и бывший министр финансов, направил министру
общественных работ Депретису письмо, в котором заявил
о своей готовности взять концессию на строительство
южных дорог в качестве представителя общества итальян¬
ских капиталистов.
«Дабы явить первый пример создания у нас националь¬
ного общества капиталистов,— писал в своем письме
ливорнский банкир,— осмеливаюсь представить на одоб¬
рение Вашего превосходительства свое предложение и проект
соглашения о предоставлении концессии на строительство
южных железных дорог и о последующем учреждении
акционерного общества с капиталом в 100 млн. лир. Дабы
Ваше превосходительство не сомневалось в содействии
этому делу капиталистов и в учреждении такого общества,
прилагаю документы, подтверждающие, что уже сейчас
обеспечено размещение акций на сумму 100 млн. лир.
Считаю в заключение своим долгом представить в качестве
гарантии моего предложения предварительный взнос
в 5-процентных государственных ценных бумагах на сум¬
му 2 млн. лир номинальной стоимости. Нет никакой необ¬
ходимости излагать Вашему превосходительству, какие
выгоды сулит стране принятие моего предложения. Во вся¬
ком случае, я уверен, что мое предложение будет благо¬
склонно принято и им будет по праву гордиться министр
Итальянского королевства» Ч
Внесенное в момент патриотического подъема и напря¬
женных отношений с Францией, в момент, когда клич
«Рим или смерть!», брошенный в Сицилии Гарибальди,
снова звучал на площадях и сотрясал также парламент¬
1 Это письмо приводится в «Storia del Parlamento italiano»,
a cura di N. Rodolico, vol. XVIII, «Inchieste politiche», a cura
di D. Novacco, Palermo, Flaccovio, 1964, p. 6.
294

ские круги, даже правые, предложение Бастоджи, реши¬
тельно поддержанное многими депутатами, по-разному
заинтересованными в этой инициативе, было встречено
в парламенте с энтузиазмом и обсуждалось в спешном
порядке, невзирая на протесты французских газет, связан¬
ных с домом Ротшильдов, и на попытки Депретиса и Рат¬
тацци оттянуть решение и выиграть время, поскольку они
были озабочены перспективой нарушения обязательств,
взятых на себя правительством по отношению к дому
Ротшильдов.
Предложение Бастоджи, одобренное той же комиссией,
которая отклонила соглашение с Ротшильдами, после
недолгих прений было окончательно одобрено палатой
депутатов 9 августа 1862 г. 195 голосами против 25. Никто
не обратил тогда внимания на тот факт, что палата депу¬
татов была вправе отклонить подписанное правительством
соглашение, но не могла по своей инициативе предложить
правительству заключить другое соглашение. В той слож¬
ной политической обстановке Раттацци и Депретис, види¬
мо, решили не поднимать этого вопроса, который, несом¬
ненно, вызвал бы возмущение большинства палаты депу¬
татов. Поэтому правительство заключило соглашение
с Бастоджи, вступившее в силу на основании королевского
декрета от 28 августа 1862 г. 18 сентября в Турине было
официально учреждено «Сочьета итальяна пер ле страде
феррате меридионали», именуемое «Меридионали».
Список подписавшихся на акции нового общества, при¬
ложенный к акту об его учреждении, несколько отличался
от списка акционеров, представленного 31 июля Бастоджи
Депретису, ибо тем временем кое-кто из капиталистов
ретировался. Было размещено 167 995 акций по 500 лир
каждая, из которых 35 тысяч приобрел сам Бастоджи,
21 тысячу «Касса дель коммерчо э делль’индустриа ди Тори¬
но», а остальные — банкиры и представители делового
мира Турина, Генуи, Милана, Ливорно и ряда других
городов. Все акционеры были итальянцами или же лицами,
проживавшими в Италии. Но, судя по всему, многие акции
были приобретены по поручению заграничной клиентуры
1 Об участии иностранного капитала в этом обществе южных
железных дорог см. соображения и данные, приведенные в книге:
G. Luzzatto, L’economia italiana nel primo decennio dell’unita,
«Atti XXXIV Congresso di storia del Risorgimento», p. 90—91.
295

поэтому вскоре возникли сомнения насчет столь разрекла¬
мированного «чисто итальянского» характера общества.
Не следует также забывать, что «Касса дель коммерчо
э делль’индустрия», которую в 1860 г. возглавлял весьма
ловкий генуэзский банкир Доменико Балдуино, была
накануне преобразования в «Кредито мобильяре» с учас¬
тием парижского банка братьев Перейра, главных сопер¬
ников Ротшильдов. Вполне вероятно, наконец, что и кое-
какая английская финансовая группа была в известной
степени заинтересована в создании «Сочьета итальяна пер
ле страде феррате меридионали» г.
Во всяком случае, хотя новое общество было лишь
частично детищем национального капитала, а его подчерк¬
нуто национальный облик был для его учредителей лишь
ловким предлогом, однако тот факт, что могуществу дома
Ротшильдов в Италии удалось противопоставить влияние
других соперничавших с ним финансовых групп, иностран¬
ных и итальянских, сыграл объективно положительную
роль.
С другой стороны, вскоре интерес итальянского обще¬
ственного мнения был прикован не столько к вопросу
о том, вложены ли в это общество исключительно итальян¬
ские или смешанные капиталы, сколько к разоблачению
закулисной истории его возникновения, носившего харак¬
тер операции, в которую была замешана группа весьма
влиятельных политических деятелей. Словом, это был пер¬
вый крупный скандал в истории объединенной Италии.
Отталкивающее впечатление произвело прежде всего
то, что в первый административный совет, избранный
акционерами в ноябре 1862 г., и состоявший из 22 человек,
вошло 14 депутатов, в том числе Сузани, Трецци и дру¬
гие 1 2, которые приложили немало усилий, чтобы откло¬
1 В этом смысле знаменательно, что членом административного
совета этого общества был Джакомо Лакаита, апулиец, эмигриро¬
вавший в Англию, где он принял английское гражданство, друг
Рассела и Гладстона, который после возвращения в Италию стал
депутатом и участвовал в учреждении как раз в 1862 г. англо¬
итальянского банка.
2 В состав административного совета вошли следующие депу¬
таты: Бастоджи — председатель, Риказоли и Барракко — вице¬
председатели, Сузани — генеральный секретарь и, кроме того,
Аллиеви, Одино, Бельтрами, Чини, Корси, Дженеро, Лакаита,
Теккьо, Трецци и Чезаре Валерио. Членами совета стали также
Доменико Балдуино, директор «Кредито мобильяре», Карло Бом-
296

нить соглашение с домом Ротшильдов и добиться одобрения
палатой проекта Бастоджи. Начали раздаваться голоса,
обвинявшие Бастоджи и ряд депутатов, ставших членами
административного совета общества, в коррупции. Рас¬
пространению таких слухов способствовало негодование
Ротшильдов и связанных с ним лиц, а также разногласия
между некоторыми акционерами и Бастоджи, что повлекло
за собой судебное разбирательство. В конце концов по ини¬
циативе группы депутатов левой во главе с Мордини, под¬
держанной частью пьемонтских депутатов правой, в мае
1864 г. была создана парламентская комиссия расследо¬
вания. 21 мая 1864 г. палата депутатов вынесла решение
о создании такой комиссии и поручила председателю пала¬
ты Кассинису назначить ее членов. В ее состав вошли:
Бальдаккини, Финци, Ланца, Маленкини, Музолино (един¬
ственный левый), Пироли, Дзанолини. Комиссия, избрав¬
шая своим председателем депутата Ланца, а докладчиком
Пироли, быстро закончила работу и 15 июля доложила
палате депутатов о ее результатах. Однако комиссии уда¬
лось установить лишь часть истины вследствие уклончи¬
вых и туманных ответов некоторых свидетелей, которые
воспользовались отсутствием в ту пору еще закона о пар¬
ламентских расследованиях и о правах соответствующих
парламентских комиссий.
Комиссия все же выяснила, что Сузани еще до одобре¬
ния палатой предложения Бастоджи получил от послед¬
него 1100 тыс. лир. Далее было установлено, что Бастоджи
заставлял лиц, подписавшихся на акции общества, подать
дополнительное заявление (отчего некоторые уклонились),
согласно которому они передавали ему, Бастоджи, подряд
на строительство железнодорожной линии по цене 210 тыс.
лир за один километр с правом передать подряд другому
лицу. Бастоджи это и сделал, разделив 1150 км, которые
надлежало построить, между тремя фирмами — одной
английской и двумя итальянскими — по цене 198 тыс. лир
за километр. Разницу, составившую примерно в целом
14 млн. лир, разделили (не было установлено, в какой про¬
порции) между собой сам Бастоджи и трое субподрядчиков.
брини, директор «Банка национале», банкиры и дельцы: Карло
Брамбилла и Джулио Беллинцаги из Милана, Иньяцио де Вейль
Вейс и Винченцо Денина из Турина, Франческо Онето и Тито
Орсини из Генуи.
297

Комиссия осудила участие депутатов в административ¬
ном совете и потребовала издания закона о несовместимости
обязанностей депутата с функциями администратора пред¬
приятий, субсидируемых государством. Палата утвердила
доклад комиссии 153 голосами против 10 при 43 воздер¬
жавшихся (в том числе всех министров) и одобрила затем
резолюцию довольно общего характера о целесообразности
издания подобного закона, внесенного правыми депута¬
тами Мари и Бьянкери. Но такой закон был принят лишь
в 1875 г.
В итоге расследование по делу «Меридионали» принесло
лишь частичный успех левым, которым удалось разобла¬
чить тайные махинации части правой; однако они не смогли
добиться принятия каких-либо определенных мер, которые
бы изменили характер отношений между политическими
и деловыми кругами. В результате этого расследования
6 депутатов отказались от своих депутатских мандатов:
Аллиеви, Одино, Бастоджи, Бельтрами, Корси и Сузани.
Впрочем, двое из них — Одино и Корси,— хотя и вошли
в административный совет «Меридионали», не были, однако,
причастны к политическим и деловым махинациям. Из всей
этой шестерки одному только Сузани пришлось навсегда
покинуть политическую арену. Аллиеви неоднократно
избирался впоследствии депутатом, а в 1881 г. стал сена¬
тором; с 1871 г. он был директором «Банка дженерале
ди Рома», бывшего в течение 20 лет одним из важнейших
кредитных учреждений Италии. Бастоджи остался пред¬
седателем «Меридионали» и впоследствии неоднократно
избирался депутатом, а в 1890 г. стал сенатором.
Возникший скандал и парламентское расследование
не помешали «Меридионали» быстро и успешно развернуть
работу по железнодорожному строительству, несмотря
на серьезные технические и экономические трудности.
Достаточно вспомнить, что в 1865 г. было закончено
сооружение длинной железнодорожной линии Анкона —
Бриндизи и как быстро была построена линия Неаполь —
Фоджа и завершена линия Неаполь — Рим. Правда, госу¬
дарство оказало «Меридионали» широкую финансовую
помощь. По августовскому соглашению 1862 г. государ¬
ство гарантировало обществу валовой годовой доход в раз¬
мере 29 тыс. лир с каждого километра, а 28 ноября 1864 г.
было заключено новое соглашение, согласно которому
государство обязалось в течение четырех лет выплачивать
298

«Меридионали» твердую годовую субсидию в размере
22 тыс. лир за каждый километр дороги независимо от вало¬
вого дохода дороги. Обществу была тогда предоставлена
концессия на сооружение 1746 км железнодорожных линий.
Твердая государственная субсидия должна была затем
постепенно уменьшаться в зависимости от ожидаемого уве¬
личения валового дохода с километра. Но и в последующие
годы ряд других соглашений гарантировал «Меридионали»
новую солидную финансовую помощь государства. Во вся¬
ком случае, после преодоления серьезных трудностей
1866—1870 гг. влияние «Меридионали» на экономическую,
финансовую и политическую жизнь Италии все более
и более усиливалось.
Дом Ротшильдов в Париже, над которым в 1862 г.
восторжествовала группа Бастоджи в деле строительства
южных дорог, поправил в последующие годы свои дела,
воспользовавшись реорганизацией железных дорог, про¬
водимой в 1863—1864 гг. и санкционированной законом
от 14 мая 1865 г. И действительно, «Сочьета делле страде
феррате ломбарде э делль’Италиа чентрале» приобрело
государственные железные дороги Пьемонта и преобразова¬
лось в «Сочьета делле страде феррате делль’Альта Италиа»
(Общество железных дорог Верхней Италии), поглотив
в 1866 г. также венецианские железные дороги. Таким
образом, банкирский дом Ротшильдов контролировал
железнодорожную сеть Северной Италии, наиболее раз¬
витую и самую доходную из всей железнодорожной сети
Италии. «Сочьета делле страде феррате романе», основан¬
ное, как уже говорилось выше, в 1856 г. франко-испанским
капиталом и контролируемое с 1859 г. парижским банком
«Креди эндюстриель э коммерсьяль» (возглавляемым като¬
лическим финансистом де ла Бу Йери), владело всей железно¬
дорожной сетью Центральной Италии, за исключением
адриатической и лигурийской железнодорожных линий.
Но это общество не было столь мощным, как общество
Верхней Италии и «Меридионали», и вскоре оказалось
в тяжелом положении. А «Компаниа Витторио Эмануэле»,
контролируемая первоначально банком Лаффита, усту¬
пила свои железные дороги в Пьемонте государству, кото¬
рое впоследствии продало их обществу Верхней Италии,
а в 1863 г. эта компания получила и концессию общества
Адами — Лемми на калабрийско-сицилийские железные
дороги. Попав спустя несколько лет в крайне тяжелое
299

положение, «Компания Витторио Эмануэле» после целого
ряда злоключений уступила в 1871 г. эти дороги обществу
«Меридионали», в чьих руках оказалась таким образом
вся сеть железных дорог Юга.
Избыток капиталов, характерный для европейского
рынка в 1862 г. и до лета 1863 г., предопределил возникно¬
вение в Италии, особенно в Турине, многих акционерных
обществ, в большинстве банков и строительных предприя¬
тий, гарантируемых государством. Укажем среди главных
следующие три: ранее упомянутую «Компаниа дженерале
деи канали д’ирригациони итальяни — Канали Кавур»
с капиталом 25 млн. лир; «Банко ди сконто э сете», возник¬
ший в 1863 г. в результате слияния «Касса ди сконто
ди Торино» и «Банко сете» с капиталом 40 млн., и особенно
«Сочьета дженерале дель кредито мобильяре итальяно»,
который в течение 30 лет был одним из крупнейших банков
в Италии.
Как уже отмечалось, новый институт возник в итоге
преобразования «Касса дель коммерчо э делль’индустриа»,
банка, основанного в Турине в 1853 г., деятельность кото¬
рого в результате вмешательства Кавура была расширена
и направлена на кредитные операции с движимым имуще¬
ством, то есть на предоставление кредитов не на очень
долгий срок промышленным, железнодорожным и морским
предприятиям, а также частным предприятиям общест¬
венного значения. Это первое преобразование было совер¬
шено при участии банкирского дома Ротшильдов, который,
однако, продал свой пакет акций, вероятно, вследствие
переживаемых трудностей, вызванных кризисом 1857 г.
С другой стороны, «Касса» занялась спекулятивными опе¬
рациями, имевшими плачевные последствия, и находилась
в тяжелом положении, когда в 1860 г., опять-таки в резуль¬
тате вмешательства Кавура, ее директором был назначен
Доменико Балдуино; последнему удалось наладить дела
и при содействии банкирского дома братьев Перейра
в Париже подготовить преобразование «Касса» в «Сочьета
дженерале дель кредито мобильяре итальяно», осущест¬
вленное в марте 1863 г. На капитал в 50 млн. лир было
выпущено 100 тысяч акций, половина из них предназнача¬
лась для прежних акционеров «Касса дель коммерчо
э делль’индустриа», а вторая половина — для новых акцио¬
300

неров, по подписке. Среди последних был парижский банк
«Креди мобилье» (причем новый банк стал чем-то вроде
его итальянского филиала), ряд парижских банкиров
и представителей делового мира, в том числе Адольф Фульд,
Алессандро Биксио, крупный генуэзский банкир Раффаэле
Де Феррари герцог ди Галльера, ряд других генуэзских
дельцов и, наконец, Бастоджи. Устав нового банка преду¬
сматривал всевозможные операции: выпуск государствен¬
ных займов, продажу и покупку государственных и частных
ценных бумаг, основание промышленных предприятий
и предприятий коммунального обслуживания, слияние
и преобразование обществ, подряды на взимание налогов
и на проведение общественных работ.
В силу сложившихся в Италии условий, о чем уже шла
речь, «Кредито мобильяре» в течение многих лет занимался
значительно в большей мере государственными займами
и операциями, связанными с железнодорожным строитель¬
ством, подрядами на взимание налогов, общественными
работами и продажей государственных земель, чем капи¬
таловложениями в промышленность.
Одной из его первых важных операций была организа¬
ция в декабре 1864 г. общества «Сочьета анонима пер
ла вендита деи бени дель реньо д’Италиа», которое на основе
вышеупомянутого соглашения, подписанного Селла и под¬
твержденного законом от 24 ноября 1864 г., обязалось
продать 130 тыс. га государственных земель, разбитых
на 50 тыс. участков. Основной капитал общества в размере
10 млн. лир внесли: «Кредито мобильяре» (60%) и турин¬
ский «Банко ди сконто э сете» и генуэзская «Касса ди скон¬
то» (40%). Каждый из этих банков постарался заручиться
компаньонами, среди которых была, по-видимому, и англий¬
ская финансовая группа. Общество обязалось вносить
в казначейство суммы от продажи государственных земель
и сразу же внесло аванс в размере 150 млн. Взамен оно
получило 15 облигаций на 212 млн. номинальной стоимости,
которые государство обязалось выкупить за 15 лет, внося
ежегодные равные взносы (с начислением 5%). Обществу
было в свою очередь разрешено выпустить 420 тыс. 5-про¬
центных облигаций по 505 лир номинальной стоимости
каждая, которые подлежали реализации по цене 391 лира
за облигацию и должны были быть погашены равными
долями в течение 15 лет путем розыгрыша. Помимо 5%
дохода от аванса в 150 млн., общество получало от государ¬
301

ства дополнительно еще 2% комиссионных с номинальной
стоимости облигаций, то есть 212 млн., и 5-ю часть разницы
между ценой участков земли, установленной экспертизой,
и более высокими ценами, полученными от их продажи
с аукциона. Значительная часть этих облигаций (184 тыс.)
была размещена в Англии \ Немало облигаций было реа¬
лизовано во Франции 1 2. В первые годы продажа земель
протекала довольно-таки медленно, ибо в октябре 1867 г.
было продано менее г/3 на общую сумму 83 млн.; впрочем,
в целом дело это было весьма выгодным для общества, кото¬
рое, по-видимому, получало от государства и всякие иные
льготы 3.
Операции с государственными землями, предпринятые
по желанию Балдуино, вопреки братьям Перейра, поло¬
жили начало разногласиям между последними и генуэз¬
ским банкиром, которые обострились в 1865 г. Француз¬
ские финансисты приступили к ликвидации своего участия
в делах «Кредита мобильяре итальяно», это их решение
было продиктовано также все возраставшими трудностями,
которые привели в 1867 г. к краху «Креди мобилье». Надо
сказать, что 1865—1868 гг. были сопряжены с большими
трудностями и для «Кредита мобильяре итальяно».
В первые пять лет существования объединенной Ита¬
лии, когда шло образование единого централизованного
административного и законодательного аппарата нового
государства, возникают крупные объединения, сосредото¬
чивающие в своих руках финансовые и деловые операции,
которые долго будут господствовать в экономической жиз¬
ни Италии. Появление этих объединений явилось след¬
ствием финансовых потребностей самого государства, кото¬
рое было вынуждено тратить огромные средства на модер¬
низацию страны. Лигурия, Пьемонт, Ломбардия и Тос¬
кана наряду с иностранным капиталом (в первую очередь
французским) внесли наибольший вклад в создание этих
объединений.
В основе этого развития банковского капитализма
лежало накопление капиталов в этих провинциях, бывшее
1 См.: М. Da Pozzo е G. F е 1 1 о n i, op. ci t., p. 210.
2 См.: J. Bouvier, Les interventions bancaires franchises
dans quelques «grandes affaires» financieres de I’unite italienne,
1863—1870, «Annali Istituto G. Feltrinelli», a. IV, Milano, 1962,
p. 229.
3 J. В о u v i e r, op. cit., p. 230.
302

результатом их предыдущей коммерческой и банковской
деятельности, шелкового производства и торговли шелком,
а также введения земельной ренты.
Кроме того, лигурийские и пьемонтские капиталисты
держали в своих руках также «Банка национале», руково¬
димый Карло Бомбрини; он в эти годы значительно рас¬
ширил свою деятельность. «Банка национале», столкнув¬
шемуся с враждебным отношением непримиримых либе-
ристов вроде Феррары, с неприязнью деятелей левой,
которые его считали, и не без основания, орудием Кавура
и пьемонтской правой, а также с недоброжелательством
других эмиссионных институтов Тосканы и Южной Ита¬
лии, пришлось удовольствоваться ролью национального
банка в Итальянском королевстве, а не национального
банка Итальянского королевства, как он того желал, ины¬
ми словами, ему не удалось стать единственным эмиссион¬
ным банком Италии. Словом, провалились оба проекта —
Мингетти 1863 г. и Селла 1865 г. о слиянии «Банка нацио¬
нале» с «Банка национале тоскана» и о передаче новому
банку функций государственного казначейства. Поэтому,
помимо «Банка национале», действовало еще четыре эмис¬
сионных банка: «Банка национале тоскана», «Банка тос¬
кана ди кредите», «Банко ди Наполи» и «Банко ди Сичи-
лиа» (последние два с характерными особенностями),
а в 1870 г. к ним еще прибавился «Банка романа» (прежний
«Банка делло Стато Понтифичо»). Однако «Банка нацио¬
нале» был единственным, который тотчас же после объе¬
динения страны распространил свою деятельность на все
королевство и, кроме того, был самым солидным банков¬
ским институтом Италии.
6. Эволюция партий и выборы 22 октября 1865 г.
Сентябрьская конвенция усилила противоречия между
двумя группами, на которые разделилось умеренное боль¬
шинство (о чем уже шла речь),— между пьемонтской
и другой группой, именуемой тогда обычно Консорте-
рия х; основным ядром последней были тосканские депу¬
1 Термин этот, унаследованный от средневековых коммун,
где Консортерия была своего рода объединением дворянских
семейств, широко использовали в презрительном смысле, говоря
о различных, весьма многочисленных группах политических дея-
303

таты, вокруг которых объединялись депутаты из Болоньи,
Романьи, большинство ломбардских депутатов и кое-кто
из неаполитанских депутатов. Умеренные депутаты из Сици¬
лии и из других провинций, наоборот, ориентировались
преимущественно на пьемонтцев. Такое разделение (не
исключавшее колебаний более мелких групп и противоре¬
чий между отдельными деятелями в лоне главных двух
групп) объяснялось в основном стремлением непьемонт¬
ских депутатов ограничить гегемонию сардинцев в управ¬
лении страной, и прежде всего в государственной админи¬
страции, а с другой стороны, боязнью пьемонтцев лишиться
этой гегемонии.
Образование в палате депутатов региональных группи¬
ровок, что тогда осуждали Де Санктис \ Бонги * 1 2 и другие,
высказывавшие пожелания, чтобы причиной размежевания
партий стали крупные политические проблемы, было,
во всяком случае, проявлением живучести этих провинций,
которым в административном плане было отказано в при¬
знании. Образование этих группировок вытекало также
из слабой социальной дифференциации итальянской круп¬
ной и средней буржуазии, учитывая при этом, что мелкая
буржуазия ориентировалась преимущественно на левую.
В самом деле, поскольку удельный вес промышленных
интересов был еще весьма незначителен, то дифференциа¬
ция внутри господствовавшего аграрно-торгово-банковско¬
го блока проистекала из различного характера, который
носили в разных провинциях и в главных городах земель¬
ная собственность, производственные отношения в деревне,
коммерческие и кредитные операции. Вот почему разногла¬
сия между группами принимали особенно острый характер
при обсуждении финансовых и экономических вопросов,
как, например, налога на движимое имущество, уравни¬
телей умеренного толка. Судя по всему, употреблению этого тер¬
мина в подобном значении в отношении депутатов правой —
непьемонтцев способствовала миланская газета «Пунгало», называя
Консортерией группу умеренных, объединившихся вокруг газеты
«Персеверанца», см.: G. Visconti Venost a, Ricordi
di gioventu, 1847—1860, Milano, 1959, p. 394.
1 Его речь в палате депутатов от 30 июня 1864 г. и статью
от 28 июля 1864 г. см.: F. D е S a n с t i s, Il Mezzogiorno e lo Stato
unitario, Torino, Einaudi, 1960, p. 183—218, 392—394.
2 Его очерк о политических партиях в итальянском парла¬
менте см.: R. В о n g h i, Come cadde la Destra. Milano, 1929,
p. 79—184.
304

вания поземельного налога, объединения эмиссионных бан¬
ков, вопроса о «Меридионали», общества, тесно связанного
с тосканской группой через своего председателя Бастоджи
и вице-председателя Риказоли.
После Сентябрьской конвенции большинство пьемонт¬
ских умеренных учредило Постоянную либеральную ассо¬
циацию во главе с Понца ди Сан Мартино, поставившую
своей задачей бороться против любого правительства,
которое не включит в свою программу превращение Рима
в столицу Италии. Эта ассоциация, обычно именуемая
«Перманенте пьемонтезе» («Постоянная пьемонтская»), хотя
в нее и не вошли Ланца, Селла и другие авторитетные дея¬
тели старых провинций, определяла деятельность пьемонт¬
ских представителей в парламенте и энергично боролась
против Консортерии, не гнушаясь в иные моменты и союза
с депутатами левой. С другой стороны, как раз проблема
Рима и новая ситуация, сложившаяся в результате Сен¬
тябрьской конвенции, которая породила надежды и даже
попытки примирить Италию с папством, вызвали в лоне
правой разногласия политического и идеологического харак¬
тера, предопределившие первое знаменательное сближение
правой и левой. Для лучшего понимания этого факта
необходимо учитывать эволюцию левых сил.
С трудом восстановленное в начале 1862 г. единство
между сторонниками Мадзини и приверженцами Гари¬
бальди в лоне «Партии действия» было фактически взор¬
вано кризисом при Аспромонте, невзирая на состоявшуюся
в Лондоне еще в апреле 1864 г. внешне довольно сердеч¬
ную встречу Мадзини с Гарибальди и на возродившуюся
в какой-то момент солидарность между различными груп¬
пами левой. Тогда начался очень сложный процесс разви¬
тия, который привел, с одной стороны, к образованию
радикальных и социалистических групп, а с другой —
к формированию новой конституционной левой. Первая
тенденция нашла выражение как в распространении социа¬
листических идей в духе Пизакане и Прудона, так и в мало
удачных попытках организовать федералистское республи¬
канское движение, вдохновляемое в значительной мере
идеями Каттанео, как, например, попытка Альберто Марио
и Джузеппе Маццони, пропагандировавших на страницах
флорентийской газеты «Нуова Эуропа» идею «перестановки
формулы», то есть завоевание свободы должно предшество¬
вать объединению и независимости Италии, а не наоборот,
20—445
305

Как того добивался Мадзини, о чем тогда велась оживлен¬
ная дискуссия. Но пока дело сводилось к брожению, кото¬
рое принесло результаты уже после 1866 г. и даже позже,
после 1870 г.
Более значительной по своим непосредственным послед¬
ствиям, а также более шумной в своих проявлениях была
вторая тенденция, вызванная прежде всего вставшей перед
деятелями левой необходимостью вести политическую борь¬
бу по конкретным законодательным, административным,
финансовым и экономическим проблемам и сообразовывать¬
ся с требованиями парламентской борьбы, развернувшейся
по всем этим вопросам. Нельзя же было, как того хотел
Мадзини, рассматривать палату лишь как трибуну, с кото¬
рой надлежит обращаться к народу, поднимая вопросы,
не могущие получить немедленного разрешения. Многих
гарибальдийцев и мадзинистов, ставших депутатами и жур¬
налистами, привлекала деятельность пьемонтских деятелей
умеренной левой во главе с Депретисом, группы Раттац¬
ци и менее консервативного крыла умеренных. Словом,
продолжался процесс поглощения демократов господствую¬
щими группами умеренных, начало которому положил
Кавур в Пьемонте еще до 1859 г. Первую группу деятелей
левой, проявившей желание встать на этот путь, возглавил
Антонио Мордини, которому еще ранее, осенью 1860 г.,
в бытность его продиктатором Сицилии, удалось наладить
хорошие отношения с определенными кругами умеренных.
Еще в 1863 г. Мордини пытался стать посредником между
левыми и правыми, не отрываясь, однако, от левых. 4 октяб¬
ря 1863 г. он писал своему другу Джузеппе Чивинини,
главному редактору «Диритто»: «Мне это показалось нецеле¬
сообразным, и поэтому неблагоразумно носиться с этой
мыслью. Необходимо, чтобы в лоне нашей партии наиболее
влиятельные и пользующиеся авторитетом в провинциях
люди уяснили себе эти вопросы и, приняв провозглашен¬
ные идеи и принципы, не раз предлагавшиеся в палате
депутатов и на страницах «Диритто», во всеуслышание
потребовали покончить со всякого рода недомолвками...
Когда мысли выражены столь ясно и четко, как наши,
как могут возникнуть пагубные проявления и раскол,
о которых столько трубят? Кто не знает, какова точка зре¬
ния Чивинини, Никола Фабрици, Раниери, Рениоли,
Берти-Пиша, Криспи, Музолино, Кадолини, Кайроли,
Баргони, Кальвино, Лаццаро, Перрони-Паладини, Чип-
306

риайи, Дзанарделли, Мордини? Кто может когда-либо
их спутать с Куадрио, Кампанелла, Марио, Бертани и
утверждать, что мы боремся под одним знаменем?»1
На самом деле Мордини старался привлечь на свою
сторону преобладающую часть «Партии действия», с тем
чтобы изолировать деятелей, названных в конце его письма,
убежденных мадзинистов или сторонников Каттанео. С этой
целью он пытался убедить Гарибальди возглавить новую
партию и отправился в Лондон для переговоров с ним
в апреле 1864 г., когда по случаю знаменитого посещения
Гарибальди Великобритании там находились многие руко¬
водящие деятели итальянской левой.
«Мордини все еще здесь,— писал Мадзини Эрджисто
Бецци 24 апреля,— чтобы предложить в длинном обраще¬
нии за подписью Гуасталла, Лемми, Корте, Чивинини
и своей образование прогрессивной монархической партии
во главе с генералом — словом, опять старая песня...
Я ограничился тем, что сказал Гарибальди, что подобный
шаг был бы роковым и привел бы к расколу партии на два
лагеря и т. д. Его здравый смысл побудил его отклонить
это предложение. Мне, кстати, известно, что сегодня Мор¬
дини собирается возобновить атаку, но, надеюсь, без¬
успешно; это был бы крах, так как я бы устранился, ииедин¬
ству партии пришел бы конец» 2.	'
Но партийное единство было уже тогда иллюзией,
как это обнаружилось несколько месяцев спустя во время
парламентских дебатов по поводу Сентябрьской конвен¬
ции. В самом деле, в то время как Мадзини высказывался
против конвенции и призывал своих друзей и единомышлен¬
ников в Италии организовывать митинги протеста, ибо,
по его мнению, такой акт противоречил итогам плебисцита
и решению парламента, Мордини внес на рассмотрение
палаты депутатов положительную резолюцию, хотя и заяв¬
лял при этом, что по-прежнему верен решению плебисцита
и идее превращения Рима в столицу Италии. Отвечая
18 ноября 1864 г. депутату Никотера, обвинившему его
в том, что он занял двойственную позицию, депутат из Лук¬
ки, Мордини, заявил, что если бы он рассматривал конвен¬
цию как нарушение плебисцита, то покинул бы палату
1 Письмо опубликовано в книге: R. М о г i, La questione гота-
па, р. 305.
» G. Mazzin i, vol. LXXVIII (Epistolario, XLVII), p. 131.
20* 307

депутатов и поднял бы «другое знамя». Его слова были,
по существу, адресованы Криспи, не разделявшему его
точку зрения и внесшему проект резолюции, отклонявшей
конвенцию. Но Криспи немедленно дал отпор, заявив, что
его позиция в данном вопросе не противоречит его убе¬
ждениям. «Я убежден, — заявил он,— что национальный
пакт, в основе которого лежат плебисциты 21 октября
1860 г., нарушается конвенцией от 15 сентября. Но это
отнюдь не означает, что я должен покинуть свой пост
в законодательном органе, в который меня послали мои
избиратели; я останусь здесь до тех пор, пока они не лишат
меня своего доверия... У меня нет другого знамени, которое
я мог бы поднять; мое знамя то же, что я поднял, выса¬
дившись в Марсале вместе с Гарибальди: единая Италия
во главе с Виктором Эммануилом. Те, кто мечтает о другом
знамени, не хотят объединенной Италии. Я это неоднократ¬
но говорил, я это повторил недавно во всех коммунах,
которые посетил во время поездки в Сицилию, что монар¬
хия нас объединяет, а республика разъединяет. Мы,
сторонники объединения,— прежде всего монархисты,
и мы отстоим монархию лучше, чем прежние монархисты» \
Эти слова, встреченные аплодисментами умеренного
большинства, вызвали сенсацию среди правых и левых.
Мадзини в письме от 21 ноября 1864 г. Саверио Фриша,
который совместно с Бенедетто Кайроли, Николо Фабрици,
Филиппо Де Бони и другими подписал проект резолюции
Криспи, назвал это заявление «печальным и излишним» 1 2.
В своем письме «К Франческо Криспи», опубликован¬
ном 3 января в «Унита итальяна», а затем и в других газе¬
тах, Мадзини ожесточенно нападал на сицилийского депу¬
тата, обвиняя его в оппортунизме. «Вы оппортунист, как
теперь принято резко говорить. Вы видите ныне монар¬
хию сильной, а нас слабыми; видите армию, которую вы
считаете монархической, я же считаю ее, как и все прочие
армии, просто правительственной; видите официальную Ита¬
лию, сильную широкой сетью своих чиновников, преданных
ей и с жаждой богатства, сильную множеством слепых,
немых, раболепных сторонников, то ли из привычки к пас¬
сивному повиновению, то ли из боязни, что если они выска¬
1 F. С г i s р i, Scritti е discorsi politici (1849—1890), Roma,
1890, p. 537.
2 G. Mazzini, vol. LXXIX (Epistolario, XLVIII), p. 220.
308

жут сомнения или проявят непослушание, то вместо них
призовут других, которые сделают все, что им прикажут.
Будучи искренним сторонником единства Италии, но вос¬
питанный в политическом духе, который я назвал бы мате¬
риалистическим, но назову не столь раздражающим словом,
скажем в духе Гвиччардини, вы признаете лишь Силу или
подобие Силы. Вы полагаете, что при желании монархия
могла бы легко создать Италию, и Вы приемлете монархию
как средство для достижения цели. Если же завтра Вы уви¬
дите нас сильными, Вы опять будете с нами» Ч
Последовало ответное письмо Криспи, опубликованное
в брошюре «Республика или монархия? Ответ Ф. Криспи
Джузеппе Мадзини»1 2, изданной 18 марта 1865 г. В нем
Криспи обстоятельно излагал свою программу конститу¬
ционной левой. Мадзини ответил новым открытым письмом,
и полемика продолжалась еще некоторое время.
Но эти два человека говорили отныне на разных языках
и не могли уже понять друг друга. Мадзини не проповедо¬
вал избирательный абсентеизм и не отрицал полезность
парламентской оппозиции, но отводил ей лишь второсте¬
пенную роль по сравнению с основной работой, которая
должна вестись в двух направлениях: во-первых, подготав¬
ливать освобождение Венето, побуждая монархию и прави¬
тельство к действиям, либо путем предложения совместной
борьбы, либо под угрозой восстания; во-вторых, одновре¬
менно терпеливо подготавливать образование демократиче¬
ской республики путем подпольной деятельности истинных
республиканцев и организации рабочих обществ. Но эта
деятельность Мадзини не имела успеха. Предпринятая
в октябре 1864 г. в Фриули несколькими вооруженными
отрядами попытка восстания была без особых усилий
подавлена австрийцами; сближение с некоторыми пьемонт¬
скими элементами, осуществленное и на сей раз через
Диамилла Мюллера, с целью повлиять в какой-то мере
на короля, не принесло никаких результатов; к тайной
республиканской организации, созданной Мадзини после
Аспромонте под названием Священная фаланга, примкнуло
очень мало сторонников, так что сам Мадзини принял
в 1866 г. решение о ее роспуске и образовании Республи¬
канского союза. Менее плачевными были, правда, резуль¬
1 G. Mazzini, vol. LXXXIII, р. 26.
2 «Repubblica о Monarchia. A Giuseppe Mazzini, lettera
(ii F. Crispi», Torino, 1865.
309

таты по организации рабочих обществ, но и они не оправ¬
дали расчетов и надежд Мадзини. В октябре 1863 г. в Парме
состоялся X съезд рабочих обществ, на котором во всей
остроте обнаружился раскол между умеренными и демо¬
кратами, происшедший два года назад во Флоренции,
ибо на съезд не явилось большинство умеренных, а немногие
присутствующие из них ретировались во время работы
съезда. Мадзинисты удержали во всяком случае в своих руках
руководство национальной организацией рабочих обществ.
Избранная в Парме постоянная комиссия разработала
тогда устав на основе проекта, подготовленного Мадзини
два года назад, но учла при этом другой проект, подго¬
товленный Каттанео х.
Этот устав был утвержден в октябре 1864 г. на XI съезде
рабочих обществ в Неаполе и получил название «Акт
братства итальянских рабочих обществ». Однако на съезде
в Неаполе участвовали представители 57 обществ, то есть
менее десятой части обществ, существовавших тогда в Ита¬
лии. Большинство этих обществ, особенно те, которые
начали тогда превращаться в общества сопротивления
и организовали в 1864 г. многочисленные забастовки,
находилось вне всякого политического влияния. Впрочем,
принятое в Неаполе решение о создании единой для всей
Италии организации практически не было осуществлено,
и поэтому только в 1871 г. в Риме смог собраться XII съезд
рабочих обществ. В 1864 г. провалилась также попытка
Мадзини положить «Акт братства» в основу устава I Интер¬
национала 1 2. В 1864 г. в Италию приехал Михаил Бакунин,
он установил контакты с передовыми демократами, однако
еще не оказывал влияния на зарождавшийся итальянский
социализм 3.
1 См. письмо Каттанео к Антонио Мартинати от 20 февраля
1864 г. в книге: С. Cattaneo, Epistolario, а сига di R. Caddeo,
vol. IV, Firenze, 1956, p. 192—203. Сравнение проектов Мадзини
и Каттанео дано в книге: N. Rosselli, Mazzini е Bakunin,
Dodici anni di movimento operaio in Italia (1860—1872), 2a ed.,
Torino, Einaudi, 1967, p. 112—115.
2 См. письмо Маркса Энгельсу от 4 ноября 1864 г., К. М а р к с
иФ. Энгель с, Соч., т. 31, стр. 11.
3 О первом пребывании Бакунина в Италии см.: N. R os-
sell i, op. cit., p. 148—171, и A. R о m a n о, Storia del movimento
socialista in Italia, vol. I, 2a ed., Bari, Laterza, 1966, p. 153—204.
А. Романо на основании документов, не известных Росселли, под¬
черкивает крайне ограниченное влияние русского революционера
на зарождавшееся движение итальянского социализма.
ЗЮ

Во всяком случае, в противовес Мадзини, по-прежнему
связывавшему все надежды с перспективой европейской
революции, поскольку он все более изолировал себя от
нового развития социализма, Криспи настаивал на необ¬
ходимости прогрессивных действий в рамках монархиче¬
ской системы, восторжествовавших в 1860 г. «Политиче¬
ский режим королевства,— писал он в своем ответе Мад¬
зини,— бесконечно далек от своего совершенства. Но не сле¬
дует бороться с ним ни с помощью тайных обществ, ни при¬
зывая народ на баррикады. Наш долг исправить этот
режим, улучшить и подлатать его, как это сделали и делают
англичане в отношении своей Хартии... Успокойтесь же,
негодующие души! Уверуйте в силу страны, просвещайте
народ, но не возбуждайте его... Каждая враждебная акция
против законно установленных властей, которая не завер¬
шится их свержением — а у вас нет для этого необходимых
средств,— лишь раздражает их и толкает на произвол.
Нам придется отступить, и вы добьетесь результатов, прямо
противоположных вашим желаниям и вашей цели. Наше
знамя — это знамя прогресса, и иным оно не может быть» х.
Криспи, в сущности, стремился повести за собой большую
часть левой, с тем чтобы по возможности устранить
от управления страной блок умеренных, находившийся
уже в состоянии распада, и заменить его прогрессивным
блоком, который бы включал также сардинских левых —
сторонников Депретиса, группу Раттацци и наименее
консервативное крыло умеренных из тех, кто был реши¬
тельным поборником светской политики. Ради этого
он и подчеркивал тогда свой отход от Мадзини и от рево¬
люционных демократов.
Весьма сходную позицию занял тогда Де Санктис,
который еще весной 1864 г. критиковал правительство
Мингетти. «Демократия,— писал он 15 октября 1865 г.
в газете «Италиа»,— со всеми своими подспудными тече¬
ниями и особенностями, связывающими ее с большой евро¬
пейской демократической эмиграцией, не пустила корней
в Италии. У нас демократическая партия весьма слаба.
Преобладающее большинство состоит из умеренных, либе¬
ралов, боготворящих результаты плебисцита, не допускаю¬
щих никаких соглашений относительно национальной про¬
граммы и требующих немедленных реформ. Вот та почва;
1 F. С г i s р i, Repubblica о Monarchia, р. 31.
311

на которой можно создать большую прогрессивную и нацио¬
нальную партию в противовес тем, кто готов ради аван¬
тюры поставить под вопрос национальную программу
и пойти на соглашение или уступки, несовместимые с основ¬
ным договором. Все прочее — чистая поэзия» х.
Намек Де Санктиса на «соглашение и уступки, несовме¬
стимые с основным договором», относился к попытке начать
переговоры с папством, вызвавшей у левой и у части правой
опасения, как бы это не привело к отказу от Рима в каче¬
стве столицы Италии и не положило бы конец политике
правительства, направленной на придание государству
светского характера.
Сентябрьская конвенция вызвала у папского правитель¬
ства изумление и довольно сильное разочарование: Пий IX
и Антонелли заявили послу Франции, барону де Сартиж.
что они не питают никакого доверия к словам «Пьемонта»
и рассматривают французские гарантии как безоговорочное
признание совершившейся узурпации в ущерб интересам
святого престола, а поэтому отказываются вести непосред¬
ственные переговоры с правительством Турина по вопросу
о государственном долге папского государства. Кроме того,
папа и Антонелли были разочарованы в своих надеждах
на поддержку других католических держав; предпринятый
Австрией шаг, по правде говоря довольно вялый, добиться
коллективной гарантии еще существовавшей светской влас¬
ти папы был решительно отвергнут Парижем 1 2. Это состоя¬
ние полного разочарования ускорило обнародование 8 декаб¬
ря 1864 г. энциклики «Куанта кура» и приложения к ней
«Силлабо дельи эррори дель ностро темпо» («Силлабус»),
подготавливавшееся, однако, уже несколько лет.
Опубликование «Силлабус» явилось кульминационным
моментом в борьбе католической церкви с современной
мыслью во всех ее основных проявлениях, но в то же время
это был сильный удар, нанесенный папством либеральным
католическим течениям, то есть попыткам теоретически
примирить католическую веру с современной философией
и особенно с либеральной политической доктриной.
В результате все те примирительные течения, которые
1 F. D е Sanctis, Il Mezzogiorno е lo Stato unitario, а сига
di F. Ferri, Torino, Einaudi, 1960, p. 445.
2 См.: R. Mori, La questione romana, p. 252—269.
312

после 1860 г. получили в Италии широкое распространение
отчасти благодаря деятельности духовных лиц, отправляв¬
шихся как раз от либерально-католических идей, быстро
исчезли после опубликования «Силлабус». Необходимо,
впрочем, напомнить, что после падения правительства
Риказоли эти течения не находили поддержки у итальян¬
ского правительства и в 1864 г. переживали уже упадок.
Тем не менее, однако, разработанные тогда главным обра¬
зом епископом Орлеанским монсеньёром Дюпанлу и не
отвергнутые папством различия между тезисом, то есть
концепцией общества исключительно католического (допу¬
скаемой «Силлабус»), и гипотезой, то есть реально суще¬
ствующим положением, когда государство проводит в жизнь
принципы, осужденные «Силлабус», позволили католикам
и после издания этой энциклики заниматься политической
деятельностью в обществе, где господствовали светские
либеральные принципы. Поэтому наряду с упадком либе¬
рального католицизма, типичного для периода Рисорджи-
менто, развивались течения примирительного характера,
к ним примыкали группы, которые можно считать умеренно
клерикальными, и даже представители более консерватив¬
ного крыла либеральной правой. Умеренно клерикальная
группа объединилась вокруг генуэзского журнала «Аннали
каттоличи», во главе которого стояли маркизы Парис Мариа
Сальваго и Манфредо Да Пассано. В 1866 г. этот журнал
выходил под названием «Ривиста универсале», позднее его
издание было перенесено во Флоренцию. «Католики —
с папой, либералы — с конституцией» \— гласил девиз этих
деятелей, напоминавших, что первая статья конституции
утверждала католицизм религией государства. Эта груп¬
па, в которую входил историк Чезаре Канту, философ
Аугусто Конти и другие, принимала участие в избиратель¬
ной борьбе и придерживалась позиции, противоположной
позиции журнала «Армониа» дона Марготти, отстаивав¬
шего с 1861 г. лозунг «Не избирать, не быть избранными».
Наоборот, абсентеизма придерживались болонцы, объеди¬
нявшиеся вокруг газеты «Консерваторе» и возглавляемые
Джамбаттиста Казони, Марчеллино Вентуроли, Джулио
Чезаре Фангарецци. В июне 1865 г. эта группа основала
Итальянскую католическую ассоциацию защиты свободы
1 Это был заголовок статьи, которой Сальваго открыл издание
журнала «Ривиста универсале» в 1866 г.
313

церкви в Италии, просуществовавшую недолго, ибо в 1866 г.
она была упразднена. Это была первая попытка создания
организации непримиримых католиков.
С другой стороны, Пий IX, побуждаемый Францией
начать переговоры с итальянским правительством и обес¬
покоенный положением церкви в Италии (где вследствие
ухода со своих постов ряда епископов, или их отстранения
правительством, или же несогласия правительства на их
назначение было фактически 24 вакантных места в 44 архи¬
епископствах и 84 вакантных места в 183 епископствах),
считал, что положение, сложившееся после Сентябрьской
конвенции, дает святому престолу возможность начать
с итальянским правительством во Флоренции переговоры
хотя бы о частичном урегулировании религиозных вопросов,
не признавая в то же время нового итальянского государ¬
ства. Вот почему Пий 1X6 марта 1865 г. обратился с пись¬
мом к Виктору Эммануилу II, предлагая начать переговоры
в целях принятия необходимых мер для замещения многих
осиротевших «епархиальных престолов в Италии», а также
предлагая королю направить в Рим своего доверенного
представителя х. Совет министров, поставленный в извест¬
ность королем о предложении папы, решил принять его
и направить в Рим пьемонтского депутата Франческо
Саверио Веджецци, бывшего министра финансов в пред¬
последнем кабинете Кавура, а также адвоката Джованни
Маурицио, профессора Генуэзского университета.
Миссия Веджецци длилась с конца апреля до конца
июня 1865 г. Поначалу правительство Ла Мармора соби¬
ралось пойти на некоторые уступки4 папе, сохранив
юрисдикционалистские принципы, унаследованные от преж¬
них самостоятельных государств, с тем чтобы добиться
признания де-факто своей власти. Но в дальнейшем оно
решило настаивать на обязательной присяге всех еписко¬
пов королю, меж тем как Антонелли готов был согласиться
на это требование только в отношении старых провинций
и Ломбардии, поскольку присяга королю епископов других
провинций означала бы признание де-факто святым престо¬
лом нового итальянского государства. Поэтому результаты
миссии Веджецци были убогими, поскольку удалось
1 Текст этого письма опубликован в книге: Р. Р i г г i, Pio IX
е Vittorio Emanuele II nel loro Carteggio privato, III. La questions
romana, p. II, Documenti, Roma, 1961, p. 51.
314

достигнуть лишь принципиального соглашения о посте¬
пенном возвращении епископов на покинутые им посты.
В сущности говоря, столь убогие результаты миссии
Веджецци и то, что она не стала началом примирения
Италии с папством, как надеялись многие представители
правой и умеренные клерикалы, объясняется не только
непримиримостью папы, но и неуступчивостью деятелей
левой и наиболее прогрессивной части правой. Перипетии
законопроекта об упразднении еще существовавших рели¬
гиозных орденов и передаче их имущества государству,
предложенного министрами Вакка и Селла, в немалой
степени тревожили антиклерикалов. И действительно,
законопроект Вакка — Селла, базировавшийся на преды¬
дущем законопроекте Пизанелли от января 1864 г., носил
преимущественно фискальный характер, но комиссия пала¬
ты депутатов во главе с Риказоли, которой было поручено
его изучение, внесла в этот проект в соответствии с рефор¬
маторскими идеями самого Риказоли изменения о предо¬
ставлении приходским епархиальным общинам верующих
права свободного управления имуществом, необходимым
для отправления культа. Правительство отклонило этот
законопроект, поскольку большинство палаты никогда
бы его не утвердило, и, желая преодолеть возникшие труд¬
ности, внесло на рассмотрение палаты урезанный вариант
проекта Вакка — Селла. Тогда в адрес правительства
посыпались обвинения, что оно таким образом стремится
содействовать примирению с папством в ущерб престижу
государства. Эти обвинения усилились после того, как пра¬
вительство решило взять обратно урезанный законопроект
Вакка — Селла, и в особенности после того, как сенат
отклонил 30 апреля 1865 г. законопроект о воинской повин¬
ности для низших духовных лиц. Словом, антиклерикаль¬
ные и прогрессивные течения нашли тогда точку соприкос¬
новения в борьбе против переговоров с папством.
Следует, впрочем, напомнить, что в те годы некоторые
явления (уже отмеченные нами в первой главе), такие, как
проникновение в Италию идей позитивизма, распростра¬
нение атеизма, возникновение общества «Либеро пенсьеро»,
усиление масонства, благоприятствовали развитию анти¬
клерикализма и способствовали отождествлению’ этих
настроений с духом прогресса. В ответ на безоговорочное
осуждение церковью всех без исключения достижений
современной мысли наиболее жизнеспособные течения
315

итальянской буржуазии перешли в резкое наступление,
подогреваемое патриотическими чувствами, ибо «римский
вопрос» все еще не был решен, да и в европейской культуре
тех лет усилились антиспиритуалистские настроения.
В обстановке такого умонастроения развернулась изби¬
рательная борьба в связи с выборами в палату депутатов.
В канун выборов правительство Ла Мармора было ослаб¬
лено уходом в отставку министра Вакка, которого сменил
Паоло Кортезе, и в еще большей степени уходом из прави¬
тельства министра Ланца, который, уже ранее возмущен¬
ный тем, что правительство допустило провал миссии
Веджецци, решил 22 августа подать в отставку ввиду
назначения генеральным секретарем министерства финан¬
сов болонца Гаспаре Финали, представителя Консортерии
и друга Мингетти. Сицилиец Натоли, министр просвещения,
взял на себя временное исполнение обязанностей министра
внутренних дел. Меж тем для избирательной кампании
в Пьемонте характерным явлением были соглашения между
представителями Постоянной либеральной ассоциации
и различными левыми группами, а в более общем плане —
борьба всех, считавших себя прогрессистами, против уме¬
ренных клерикалов, либералов, склонявшихся к консер¬
ватизму, против всех, кто, подобно Массимо д’Адзельо,
стали тогда поборниками политики временного отказа от
завершения объединения (политики «сосредоточения»).
В результате крайне беспорядочной избирательной
борьбы умеренное большинство палаты депутатов восьмого
созыва сильно поредело. Новая палата не имела столь ясно¬
го лица, как предыдущая, поскольку в значительной мере
нечеткими были границы между правой и левой. Общее
число депутатов умеренных достигало 250, представите¬
лей разных течений левой — 120, умеренных клерикалов
и консерваторов — около 20 человек; примерно 50 депу¬
татов не придерживались определенной политической
ориентации. Участие избирателей в голосовании было
менее активным, чем в 1861 г.: проголосовало 276 523 изби¬
рателя из общего числа 504 265 внесенных в списки, то есть
53,8% против 57,2% в января 1861 г. Однако выборы
в октябре 1865 г. обозначили первый поворотный пункт
в политической жизни Италии, предвещавший дальнейшее
развитие, которое явно проявилось в 1874 и 1876 гг. Замед¬
3J6

ленность этого процесса объясняется в основном длитель^
ным и затрудненным формированием новой левой и опре¬
деленным усилением правой вследствие событий, происшед¬
ших в период 1866—1870 гг.
Враждебное отношение нового состава палаты депу¬
татов к финансовым проектам Селла привело к отставке
правительства Ла Мармора. Было сформировано новое
правительство во главе с тем же Ла Мармора. В самом деле,
несмотря на успех левых сил на выборах, различные тече¬
ния левой не были еще достаточно сильными и едиными,
чтобы совместно с другими группами левого центра и центра
сформировать правительство. Кроме того, выборы более
ослабили Консортерию, чем пьемонтскую группу, так что
Ла Мармора был единственным, кто в тот момент мог сфор¬
мировать правительство. Но ему все же пришлось отка¬
заться от сотрудничества двух самых авторитетных и спо¬
собных пьемонтцев, а именно: Ланца и Селла. Новое пра¬
вительство, приступившее к исполнению своих обязанно¬
стей 31 декабря и представшее перед палатой депутатов
22 января, включало трех министров предыдущего прави¬
тельства: Ла Мармора (глава правительства и министр
иностранных дел), генерал Анджолетти (военно-морской
флот) и Ячини (общественные работы) и пять новых мини¬
стров: трех пьемонтцев — Кьявес (внутренние дела), гене¬
рал Петтиненго (военный министр), Берти (просвещение
и временно сельское хозяйство) и двух южан — Де Фалько
(юстиция) и Шалоя (финансы). Более слабое, чем предыду¬
щее, это правительство было создано в основном для раз¬
решения внутренних проблем, в частности финансовой,
которую Шалоя стремился разрешить с иных позиций, чем
Селла, надеясь избежать слишком жестких мер. Меж тем
внешнеполитические проблемы вскоре приобрели перво¬
степенное значение. Ими занялся лично Ла Мармора, имея
помощника в лице Ячини, единственного министра, с кото¬
рым генерал советовался во время переговоров, приведших
к заключению союза с Пруссией и к войне 1866 г.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЗАВЕРШЕНИЕ ОБЪЕДИНЕНИЯ И ПРЕОДОЛЕНИЕ ФИНАНСОВОГО
КРИЗИСА
1.	Третья война за независимость
В конце июля 1865 г., когда шел горячий спор между
Пруссией и Австрией о судьбе герцогств, отнятых в пре¬
дыдущем году обеими державами у Дании, Бисмарк пору¬
чил прусскому посланнику во Флоренции, графу Узедому,
узнать у Ла Мармора, какую позицию заняла бы Италия
в случае войны между Пруссией и Австрией. В ответ
на такой демарш, отнюдь не первый \ Ла Мармора заявил,
что Италия, прежде чем взять на себя какое-либо обяза¬
тельство, должна выяснить позицию Франции в этом вопро¬
се. Поэтому он поручил Нигра, послу Италии в Париже,
позондировать почву у министра иностранных дел Фран¬
ции, Друэн де Люиса, который одобрил осторожные дей¬
ствия Италии и посоветовал выждать хода событий. Тем
временем Бисмарк, не удовлетворенный итальянским отве¬
том, обеспокоенный неопределенной позицией Наполео¬
на III, враждебным отношением короля Вильгельма I
и консервативной партии Пруссии к его антиавстрийской
политике, заключил 14 августа с Австрией Гаштейнскую
конвенцию, по которой Пруссия сохраняла за собой управ¬
ление Шлезвигом, а Австрия — Гольштейном. Глава прус¬
ского правительства считал, однако, это соглашение лишь
временным модус вивенди и готов был вернуться к своей
прежней политике подготовки войны против Австрии,
поощряемый, видимо, Наполеоном III, с которым он встре¬
тился в Биаррице в начале октября. Никто не знает, что
именно сказал тогда Наполеон Бисмарку, но зато обще¬
известно, что он рассчитывал воспользоваться австро-прус-
1	Намеки общего характера на возможность заключения итало¬
прусского союза против Австрии уже делались Бисмарком в декаб¬
ре 1862 г. итальянскому посланнику в Берлине Де Лонэ. См.:
«Document! diplomatic! italiani», s. I, vol. Ill, p. 226.
318

ским конфликтом для территориального расширения Фран¬
ции или на Рейне, или за счет Бельгии.
Тем временем Ла Мармора перед лицом неожиданной
Гаштейнской конвенции, заключенной спустя всего две
недели после демарша Узедома, решил, что не следует
доверять Бисмарку и что, пожалуй, наступил момент
попытаться начать непосредственные переговоры с Австрией
об уступке Италии Венето за определенную денежную ком¬
пенсацию. Глава итальянского правительства давно вына¬
шивал эту мысль, к которой в прошлом не раз возвра¬
щался, но до этого момента она казалась неосуществимой
из-за непримиримой позиции Австрии. Ла Мармора пола¬
гал, что угроза войны с Пруссией, союзницей Италии, могла
бы сделать венское правительство более сговорчивым.
Поэтому в сентябре 1865 г. он поручил графу Алессандро
Малагуцци-Валери, дворянину из Реджо, у которого
в австрийской столице были влиятельные родственники
и друзья, повести тайные переговоры с главой австрий¬
ского правительства графом Белькреди об уступке Италии
Венето за компенсацию в размере одного миллиарда лир.
Но хотя лично Белькреди был настроен примирительно,
а в австрийских правительственных кругах существовало
течение, благосклонно относившееся к этому предложению,
тем не менее непримиримая позиция императора и его двора
привела все же в декабре 1865 г. к провалу миссии Мала-
гуцци. С другой стороны, Ла Мармора и на этот раз по сове¬
ту Франции пытался всячески подогревать антиавстрий-
скую политику Бисмарка, впрочем не нарушая слишком
равновесия в области внешней политики. Подписание
31 декабря 1865 г. торгового договора между Италией
и Таможенным союзом свидетельствовало о хороших отно¬
шениях между Италией и Пруссией, которой пришлось
немало потрудиться, чтобы преодолеть антиитальянские
настроения и предубеждения со стороны некоторых гер¬
мански х государств.
В январе 1866 г. австро-прусские отношения стали
более напряженными и вновь казалось, что война вот-вот
вспыхнет. 28 февраля в Берлине состоялось экстренное
заседание Совета министров под председательством короля
и с участием начальника генерального штаба генерала
Мольтке, заявившего, что Пруссия может разгромить
Австрию лишь в том случае, если в этой войне примет
участие и Италия. Несколько дней спустя Бисмарк предло-
319

жил Ла Мармора прислать в Берлин высшего офицера
для ведения переговоров о военном союзе. Ла Мармора
решил направить генерала Говоне, выехавшего 19 марта
из Флоренции с инструкциями весьма общего характера.
Такое приобщение Италии к воинственным планам Бисмар¬
ка произошло по совету Наполеона III. Следует также
отметить, что когда вспыхнувшее в Бухаресте в феврале
восстание свергло господаря Александра Куза, под властью
которого были объединены в 1859 г. княжества Молдавия
и Валахия, а итальянская сторона выдвинула перед Напо¬
леоном III неновую идею — распространения верховной
власти Австрии на эти два княжества взамен передачи
Италии Венето, то император ответил, что Италии необхо¬
димо продолжать свою политику поощрения Пруссии
и заключить с ней союз, ибо только таким путем можно
будет заставить Вену уступить Венето. Словом, Наполеон
использовал Италию как пешку в своей сложной игре,
направленной на территориальное расширение Франции
за счет прирейнской Германии или же за счет Бельгии,
с более или менее вынужденного согласия двух крупнейших
государств Германского союза. Он хотел, чтобы Италия
получила Венето, не прибегая к военным действиям или
в результате войны несерьезной; таким образом, это счи¬
талось бы скорее заслугой Франции, чем нового итальян¬
ского государства, и еще более упрочило бы зависимость
Италии от Франции.
Берлинские переговоры генерала Говоне и посланника
Италии графа Барраля с Бисмарком завершились 8 апреля
1866 г. подписанием договора «О наступательном и обо¬
ронительном союзе». Согласно этому договору, Италия
обязывалась объявить Австрии войну, как только Пруссия
начнет военные действия; каждая из обеих держав обязы¬
валась не заключать ни перемирия, ни мира без согласия
другой стороны, пока Австрия не согласится уступить
Италии «Ломбардо-Венецианское королевство» (то есть
Венето и провинцию Мантую), а Пруссии—территории
с населением, равным населению территорий, уступленных
Италии; договор о союзе автоматически теряет силу, если
в течение трех месяцев со дня его подписания Пруссия
не объявит Австрии войну. В договоре не было ни слова
о Трентино (хотя итальянская сторона и настаивала на его
присоединении к Италии вместе с Венето), ибо Бисмарк
отказался взять на себя обязательства в отношении терри¬
320

тории, которая в 1815 г., как неотъемлемая составная
часть Австрийской империи, вошла в состав Германской
федерации. Бисмарк обещал, однако на словах, поддержать
Италию в этом вопросе, если ей удастся в ходе военных
действий захватить Трентино. Позиция, занятая Бисмар¬
ком при переговорах, была предопределена отчасти его
желанием не оскорблять легитимистского консерватизма
короля Вильгельма I и национальных чувств других немец¬
ких государств, но в гораздо большей мере его недоверием
к итальянскому правительству, которое отчасти оправды¬
вали тесные связи Италии с Наполеоном III и предыдущие
виляния итальянского правительства. Поэтому договор
носил односторонний и в какой-то степени унизительный
для Италии характер, ибо Италия обязалась воевать на сто¬
роне Пруссии, как только последняя объявит войну (даже
если это обязательство действовало всего в течение трех
месяцев), Пруссия же не взяла на себя никаких обя¬
зательств помочь Италии в случае нападения на нее
Австрии. С другой стороны, и у итальянцев были все осно¬
вания не доверять Бисмарку: и действительно, статья
о краткосрочном действии договора была первоначально
предложена итальянской стороной, а затем, по настоянию
Бисмарка, был установлен трехмесячный срок. Ла
Мармора, впрочем, отклонил предложенную ему Говоне
идею о дополнении договора военной конвенцией и
тем самым уклонился от обязательств по конкретному ве¬
дению военных действий, полагая, видимо, что целесо¬
образнее будет не особенно усердствовать при ведении
войны.
Ла Мармора решился подписать договор от 8 апреля,
собственно говоря, лишь предварительно проконсультиро¬
вавшись с Наполеоном III через посла Нигра и графа
Франческо Арезе, друга императора, который и на сей
раз был послан в Париж с конфиденциальной миссией.
Итак, дипломатическая деятельность Ла Мармора и его
ближайших соратников протекала в рамках двойственной
политики Наполеона III. Это было отражением реально
существовавшего положения, поскольку в 1866 г. Италия
была тесно связана в экономическом, финансовом и поли¬
тическом отношениях с Францией и наблюдалась полная
политическая солидарность между правящими группами
умеренных в Италии и бонапартистским правительством
в борьбе против демократов. Но вместе с тем реальностью
321
21-445

было и наличие в Италии левых течений, стремившихся
покончить с превращением страны в полуколонию Напо¬
леона III (с чем иногда не хотели мириться и правые),
реальностью была и необходимость для монархии сохра¬
нить свой престиж, завершив путем решительных действий
объединение Италии (отсюда неоднократные попытки Вик¬
тора Эммануила II вести тайные переговоры с Гарибальди
и даже с Мадзини), и, следовательно, получить Венето
в результате победоносной войны. Этими противоречивыми
обстоятельствами и объясняется глубокая двойственность
политики итальянского правительства, которая оказала
большое влияние на методы ведения войны.
Спустя несколько дней после подписания итало-прус¬
ского договора Австрия попыталась смягчить напряженные
отношения с Пруссией, предложив довести численность
вооруженных сил обеих сторон, уже частично мобилизован¬
ных, до уровня мирного времени. Бисмарк не мог откло¬
нить это предложение, ибо многие европейские правитель¬
ства обращались к нему, призывая сохранить мир.
Но 23 апреля венское правительство неожиданно заявило,
что оно вынуждено сосредоточить войска в Венето ввиду
военных приготовлений Италии.
Ла Мармора отверг это обвинение и через Нигра запро¬
сил мнение Наполеона III о целесообразности принятия
энергичных военных мер. Император посоветовал не пред¬
принимать никаких мер, а ограничиться уведомлением
европейских держав о военных приготовлениях Австрии
в Венето. Но Ла Мармора не мог последовать совету пас¬
сивного выжидания, поскольку по всей Италии началось
брожение и существовала угроза внезапного нападения
австрийских войск. Поэтому итальянское правительство
решило призвать под ружье 130 тыс. человек, оправдывая
этот факт в разосланном всем итальянским представителям
за границей меморандуме необходимостью противостоять
австрийской угрозе.
Это решение не встретило одобрения Наполеона III,
Бисмарк же уклонился от прямого ответа, ссылаясь
на текст договора, и заявил итальянскому послу Барралю,
что Пруссия объявит войну Австрии лишь в том случае,
если она нападет на Италию, и посоветовал Италии не начи¬
нать первой. Однако 3 мая берлинское правительство
начало мобилизацию.
Таково было положение дел. Во всех итальянских
322

городах шли оживленные антиавстрийские демонстраций,
как вдруг 5 мая венское правительство дало знать итальян¬
скому правительству через парижское, что оно готово усту¬
пить Венето Наполеону III, а этот последний передаст его
Италии при условии, если Италия разорвет союз с Прус¬
сией. Вполне понятно, что Ла Мармора оказался тогда
перед лицом крайне затруднительной альтернативы.
В самом деле, согласиться на австрийское предложение —
значит не выполнить долга чести в отношении Пруссии,
что, по существу, усилило бы Австрию, и тогда Италии
не осталось бы ничего иного, как еще теснее связать себя
с Наполеоном III, а это было чревато серьезными послед¬
ствиями внутри страны. Если же отклонить австрийские
предложения, придется столкнуться с неожиданностями
тяжелой войны, имея союзника, на которого нельзя было
вполне положиться, иными словами вести войну ради полу¬
чения территории, которую предлагали Италии без единого
выстрела. Ла Мармора попытался выйти из создавшегося
тупика, отклонив предложение, но стараясь вместе с тем
выиграть время. Несколько дней спустя он заявил, что
Италия готова принять предложение Англии, Франции
и России о созыве международного конгресса для разре¬
шения спорных вопросов между Австрией, Пруссией и Ита¬
лией. Несколько недель это предложение то принимали,
то отклоняли, и наконец оно провалилось окончательно,
после того как Австрия в ноте от 1 июня заявила, что она
готова принять участие в таком конгрессе с тем, однако,
условием, что ни одно из заинтересованных государств
не будет территориально увеличено. Провал этой попытки
означал неминуемую войну. 12 июня произошел разрыв
дипломатических отношений между Берлином и Веной.
Но в этот же день в Вене было подписано австро-француз¬
ское соглашение, по которому Наполеон III обязался
сохранять нейтралитет и сделать все от него зависящее,
чтобы Италия также осталась нейтральной или, во всяком
случае, вела военные действия не слишком усердно. Австрия
обязалась уступить Наполеону III Венето и согласиться
на кое-какие территориальные изменения в пользу Фран¬
ции в случае, если война приведет к изменению положения
в Германии. Наполеон обязался уступить Венето Италии
в обмен на признание Италией светской власти папы
и уплаты ею Австрии денежной компенсации. В этот же
день Наполеон заявил послу Нигра: «Во время войны
21* 323

Может сложиться такое положение, когда для Италии будет
полезнее не слишком усердно воевать».
Франко-австрийское соглашение было тайной, но более
или менее точные сведения о нем и о давлении Наполео¬
на III на Италию дошли до Берлина и еще более усилили
недоверие Бисмарка к Италии, тем более что Италия
в довершение всего опоздала на три дня с объявлением
Австрии войны и на шесть дней с началом военных дей¬
ствий. И действительно, в то время как Пруссия начала
военные действия 16 июня, захватив Гессен, Кассель,
Ганновер и Саксонию, союзников Австрии, а 17-го объявила
войну Австрии, Италия лишь 20 июня известила эрцгерцога
Альберта, главнокомандующего австрийских сил в Ита¬
лии, об объявлении войны, а начало военных действий
наметила на 23 июня.
Когда война стала неизбежной, пришлось принять ряд
важных решений касательно политического и военного
руководства страной. Ла Мармора решил взять на себя
функции начальника генерального штаба и 17 июня выехал
на фронт, сохранив за собой пост министра без портфеля.
Председателем Совета министров стал Риказоли, который
образовал 20 июня новое правительство в следующем сос¬
таве: Риказоли (глава правительства и министр внутрен¬
них дел), Висконти-Веноста (иностранные дела), Боргатти
(юстиция), Шалоя (финансы), генерал Петтиненго (военный
министр), Депретис (военно-морской флот), Берти (просве¬
щение), Ячини (общественные работы), Кордова (сельское
хозяйство). Итак, новое правительство состояло в основном
из представителей правой, но через Депретиса было свя¬
зано и с левой. Правительство было довольно уравновешен¬
ным и с точки зрения регионального представительства:
главой его был тосканец, кроме того, в него входили три
пьемонтца (помимо Ла Мармора), два ломбардца, один
представитель Эмилии, один неаполитанец и один сицилиец.
Однако как коллегиальный орган правительство играло
слабую роль в деле руководства военными действиями.
В этом отношении лишь некоторое влияние оказывали
Риказоли и министры иностранных дел, военный и военно¬
морского флота.
Формально верховное командование взял на себя король,
при котором Ла Мармора был начальником генерального
штаба. Этот последний фактически командовал 12 диви¬
зиями, которые были разделены на три корпуса, дислоци¬
324

рованные вдоль реки Минчо, меж тем как Чальдини, поль¬
зовавшийся нечетко определенной автономией в отношении
Ла Мармора, командовал одним корпусом, состоявшим
из 8 дивизий, дислоцированных по нижнему течению
По. Итальянские войска вдоль Минчо и По насчитывали
220 тыс. солдат и офицеров, 452 пушки и примерно 38 тыс.
добровольцев под командованием Гарибальди, целью кото¬
рых было вступить в Трентино. Общая численность австрий¬
ских войск, выставленных против Италии, достигала 190 тыс.
солдат и офицеров, включая гарнизоны крепостей и гар¬
низоны побережья Венето, Истрии и Далмации. Но боевые
силы Австрии, принимавшие участие в сражениях, насчиты¬
вали всего 75 тыс. солдат и офицеров, 152 пушки, не считая
артиллерии крепостей, которые были разделены на 3 кор¬
пуса и 1 резервную дивизию. Основные силы австрийской
армии — примерно 250 тыс. солдат и офицеров — были
брошены против Пруссии, которая мобилизовала 550 тыс.
солдат и офицеров, из которых 320 тыс. участвовало в боях.
Другие германские государства, союзники Австрии, моби¬
лизовали около 150 тыс. солдат и офицеров, разделенных
на несколько корпусов, которые прусская армия числен¬
ностью в 50 тыс. человек без особых усилий разгромила;
только 25 тыс. саксонцев присоединились к австрийцам
и совместно с ними воевали в Богемии против основных
сил Пруссии. Союз с Италией практически привел к тому,
что на главном театре войны прусское командование имело
против себя приблизительно равные по численности австрий¬
ские силы, что при лучшем вооружении прусской армии
и стратегических талантах генерала Мольтке не могло
не сказаться решительным образом на исходе войны.
То обстоятельство, что по общей численности австрий¬
ские войска в Италии намного уступали итальянским,
частично компенсировалось лучшей организацией и боль¬
шей мобильностью имперской армии, но в еще большей
мере мощными позициями четырехугольника крепостей,
возможностью маневрирования на внутренних линиях
и превосходством полководческих талантов эрцгерцога
Альберта по сравнению с Ла Мармора. Следует наконец
помнить, что Австрия готова была отныне отказаться
от Венето и поэтому ее войскам предстояло главным образом
поддержать честь имперской армии и задержать по возмож¬
ности продвижение итальянцев. Последним же надлежало
добиться значительных успехов, дабы за столом мирных
325

переговоров получить больше того, что они могли бы полу¬
чить даже при ведении войны спустя рукава.
К сожалению, между двумя союзниками не было ника¬
кой договоренности относительно ведения военных дей¬
ствий; более того, у итальянцев даже не было плана воен¬
ных операций. Опасаясь, что итальянцы будут воевать
с излишней осторожностью и ограничатся в основном оса¬
дой четырехугольника крепостей, Бисмарк попытался уго¬
ворить их действовать энергично и широким фронтом,
подобно тому как предполагал действовать Мольтке,
но допустил ошибку, послав в начале июня во Флоренцию
вместо генерала дипломата Теодора фон Бернгарди, иссле¬
дователя военных проблем и истории, не пользовавшегося,
однако, достаточным авторитетом, чтобы к словам его
могли прислушаться. Прусский посланник во Флоренции
Узедом на основании меморандума Бернгарди, разработан¬
ного последним в свою очередь на базе меморандума
Мольтке, составил дипломатическую ноту, изложенную
в несколько неуместных выражениях, которая содержала
краткое изложение плана ведения войны для итальянских
сил. Эту ноту он вручил 18 июня министру Ячини, который
немедленно переслал ее Ла Мармора, уехавшему накануне
на фронт. Ла Мармора отнесся, однако, к ней как к обыч¬
ному письму и ограничился тем, что принял ее к сведению,
намереваясь позднее ответить, но нота так и осталась без
ответа. Совет прусского союзника сводился, в сущности,
к тому, чтобы предпринять форсированное наступление
через район четырехугольника крепостей или же двигаться
от нижнего течения По через Полезине; в обоих случаях
целью этой операции было взятие Падуи, откуда итальян¬
ские войска должны были продвигаться в направлении
Изонцо и к центру Габсбургской империи одновременно
с массированными действиями, которые прусская армия
собиралась предпринять в Богемии. Кроме того, итальян¬
цам было предложено организовать высадку экспедицион¬
ного корпуса во главе с Гарибальди на восточном побе¬
режье Адриатического моря, чтобы таким образом поддер¬
жать возможное восстание венгров.
Эту вторую часть прусского плана невозможно было
немедленно осуществить, поскольку итальянский флот,
хотя он численно и превосходил австрийский, не распола¬
гал надежными базами, какие имела Австрия, и, следова¬
тельно, не господствовал на Адриатическом море. В этих
326

условиях высадка в Триесте, Фиуме или Далмации была
операцией чрезвычайно трудной. В довершение всего как
раз в это время сильная венгерская партия обсуждала
в Вене с правительством условия соглашения, которое
и было заключено в 1867 г., поэтому венгерское антиавстрий-
ское восстание было маловероятным.
Что же касается первой и более важной части плана,:
вкратце изложенного прусской стороной, то и Ла Мар¬
мора и Чальдини были, по-видимому, в принципе согласны
с ним. Однако беда заключалась в том, что соперничество
между этими двумя генералами, первым следствием кото¬
рого был чрезмерно раздутый численный состав корпуса,;
возглавляемого Чальдини, помешало им договориться
по основному вопросу относительно выбора главного
направления наступления: Ла Мармора хотел начать
наступление от Минчо, а Чальдини — от нижнего течения
По. Не известно, какое конкретное и окончательное реше¬
ние приняли оба генерала 17 июня во время свидания
в Болонье, но несомненно одно: каждый из них считал, что
именно действия его войск будут иметь решающее значение.
Во всяком случае, в последующие дни Ла Мармора обещал
начать решительные действия 24 июня, а Чальдини —
уже 26-го перейти По.
Тем временем эрцгерцог Альберт оставил у реки По
небольшую часть своей армии, а главные силы сосредоточил
у Вероны и в ее окрестностях, чтобы помешать продвиже¬
нию войск Ла Мармора, который 23 июня начал переправу
через Минчо у Валеджо и Гойто. Эрцгерцог считал, что
основные итальянские войска двигаются в направлении
Адидже, чуть севернее Леньяго, и поэтому решил сосредо¬
точить свои главные силы в холмистой зоне южнее Гарда,
чтобы атаковать с левого фланга итальянские войска,
продвигавшиеся по равнине. Итальянское же командова¬
ние было убеждено, что основные силы австрийской армии
занимают оборонительные позиции по Адидже, и ничего
не знало о передвижении неприятельских войск между
Вероной и Пескьерой, хотя итальянские аванпосты заме¬
тили это передвижение. Словом, Ла Мармора приказал
6 дивизиям наступать очень широким фронтом по холми¬
стой зоне и равнине в направлении Виллафранки; две
дивизии должны были окружить Пескьеру, а 4 — Мантую.
Ла Мармора явно переоценил опасность, которую пред¬
ставляли эти две крепости, ибо гарнизон, оставленный
327

Там австрийцами, был очень невелик. Таким образом, лишь
половина итальянской армии, стоявшей на Минчо, продви¬
галась, да и то рассредоточенно, меж тем как австрийские
войска были сосредоточены на более сильных позициях.
24 июня у Кустоцы противники сошлись и разгорелась
битва, выразившаяся в многочисленных острых схватках,
причем отдельным итальянским подразделениям пришлось,
как правило, сражаться с численно превосходящим непри¬
ятелем. Не было никакого верховного руководства дей¬
ствиями войск, командующий Ла Мармора двигал войска
то вперед, то назад и в какой-то момент даже решил, что
произошла полная катастрофа, хотя победа могла быть еще
одержана, если бы восстановили связь между отдельными
сражавшимися частями, бросили в бой стоявшие в без¬
действии войска и повели бы их вовремя в контрнаступ¬
ление. Король, принявший правильное решение контрата¬
ковать со стороны Виллафранки, не сумел осуществить
свой план, ибо был лишь номинальным командующим
и не смог установить связь с Ла Мармора. К вечеру глав¬
ные итальянские силы отошли на правый берег Минчо,
меж тем как австрийцы, потери которых были довольно
значительны, остались на своих позициях.
Битва при Кустоце обошлась итальянцам очень дорого:
714 убитых, 2576 раненых и 4101 взятых в плен и пропав¬
ших без вести. Потери австрийцев составили: 1170 убитых,
3984 раненых и 2802 взятых в плен и пропавших без вести.
Дело можно было бы еще поправить, если бы в после¬
дующие дни военное командование предприняло бы более
решительные и умелые действия у Минчо и было бы осу¬
ществлено предполагавшееся наступление Чальдини на ниж¬
нем течении По. Вместо этого наступил кризис командова¬
ния, который в еще большей степени, чем поражение при
Кустоце, повлиял на ход войны. Вечером 24 июня Ла Мар¬
мора решил было отвести войска прямо до реки Адда
и только по совету Говоне отвел их к Ольо; далее он при¬
казал Гарибальди отступить от границ Трентино и защи¬
щать Брешию. Чальдини не только отказался перейти
По, но отвел свои войска к Модене.
Меж тем австрийцы оставались на своих позициях,так
что итальянцы сочли возможным вновь перейти в наступ¬
ление, которое, однако, все откладывали из-за злополуч¬
ных столкновений и ссор между Ла Мармора и Чальдини.
Тем временем прусская армия нанесла 3 июля жестокий
328

удар австрийцам при Садовой в Богемии, а 4 июля венское
правительство обратилось к Наполеону III за посредниче¬
ством, предлагая немедленно передать Италии Венето при
условии, что она выйдет из войны. 5 июля Наполеон изве¬
стил Виктора Эммануила об австрийском предложении и
заявил, что готов также посредничать в урегулировании
спора между Австрией и Пруссией. Последняя, продолжая
вести военные действия, 8 июля дала принципиальное согла¬
сие на французское посредничество. Итальянскому прави¬
тельству также пришлось согласиться на посредничество,
но оно стремилось не только использовать время, оставшееся
до начала самой посреднической акции, но и с помощью
всяческих уловок выиграть дополнительное время, с тем
чтобы добиться за это время существенного военного успе¬
ха, который позволил бы ей избежать унизительного поло¬
жения, когда она получила бы Венето из рук Наполео¬
на III, и вообще упрочил позиции Италии на предстоящих
мирных переговорах. И действительно, Риказоли и пре¬
обладающая часть как правых, так и левых надеялись
на присоединение к Италии Трентино и даже Триеста и
Истрии. Риказоли чувствовал также необходимость как-
то успокоить негодование и разочарование, вызванные
в стране методами ведения военных действий.
В начале июля Гарибальди начал наступление в Трен¬
тино. Но его продвижению по ущельям Валли Джудикарие
сильно препятствовал генерал Кун. Последний располагал
численно меньшими силами, но они были лучше вооружены
и обладали большим опытом ведения войны в горных усло¬
виях, кроме того, они занимали сильные оборонительные
позиции. Все же продвижение гарибальдийцев, хотя и це¬
ной тяжелых боев, продолжалось безостановочно несколько
недель. 8 июля войска Чальдини перешли наконец По и
стали продвигаться по Венето, достигнув 14 и 15 июля
Падуи и Виченцы. Тем временем австрийцы начали спешно
отступать в направлении Изонцо, оставив гарнизоны в че¬
тырехугольнике крепостей и в Венеции. Большая часть
австрийской армии была сосредоточена на Дунае, дабы
воспрепятствовать продвижению прусской армии, насту¬
павшей на Вену. Сам эрцгерцог Альберт взял на себя вер¬
ховное командование.
14 июля в Ферраре под председательством короля со¬
стоялся военный совет, на котором присутствовали Рика¬
золи, Ла Мармора, Чальдини и министры Висконти-Вено-
329

ста, Петтиненго и Депретис. Было решено, что Чальдини
во главе 14 дивизий будет в спешном порядке продвигаться
в направлении Изонцо и направит часть войск к Триесту.
Остальные 6 дивизий под командованием Ла Мармора,
сохранившего формально пост начальника генерального
штаба, должны были расположиться в Венето и осадить
крепости, оставшиеся еще в австрийских руках, а также
поддержать наступление гарибальдийцев в Трентино путем
военных операций в Вальсугане. Было, наконец, решено
приказать командующему флотом адмиралу Персано, кото¬
рый до этого не предпринимал никаких действий, под угро¬
зой отстранения атаковать австрийский флот.
Итальянский флот превосходил австрийский как по чис¬
лу кораблей, так и по оснащению артиллерией. За 1861 —
1866 гг. итальянский флот пополнился 12 броненосцами
(почти все они были построены на французских, англий¬
ских и американских верфях), меж тем как австрийский
флот располагал всего 7 броненосцами, недавно построен¬
ными в Триесте. Решение строить броненосцы, против чего
многие возражали, в свое время отстаивал как раз адмирал
Персано в качестве главного советника Кавура по морским
делам, а затем министра военно-морского флота в прави¬
тельстве Раттацци. Но итальянский флот был ослаблен
в силу ряда отрицательных обстоятельств как техниче¬
ского, так и политического и морального характера. К пер¬
вым относится разнообразие кораблей (построенных в раз¬
личных странах и по-разному оснащенных), что затрудняло
перевод моряков с одного корабля на другой, ремонт этих
военных судов и т. д., а также недостаточная военная под¬
готовка экипажа, поскольку не было проведено должного
количества маневров и рейсов. Ко вторым следует отнести
соперничество между морскими офицерами, ранее служив¬
шими в сардинском и неаполитанском флотах, а также
неприязненное отношение большинства высшего офицер¬
ства к адмиралу Персано. Соперничество между офицерами
объяснялось тем, что два основных флота бывших само¬
стоятельных государств (Пьемонта и Неаполя) до их объеди¬
нения были примерно равными по численности и в сентяб¬
ре 1860 г. неаполитанский флот влился целиком, не рас¬
формированный, в состав нового флота, поэтому влияние
пьемонтского морского офицерства было более затруднен¬
ным, чем в сухопутной армии, где численное превосходство
пьемонтцев над другими группами было несомненным.
ззо

Неприязненное же отношение к Персано было вызвано раз¬
личными причинами личного характера и карьеристскими
устремлениями. В 1860—1861 гг. Персано, будучи коман¬
диром сардинской эскадры, играл немаловажную роль как
в области политической (он весьма искусно осуществил
директивы Кавура в отношении гарибальдийской экспеди¬
ции и флота Бурбонов), так и в чисто военной области
(успешно провел операции по блокаде и взятию Анконы
и Гаэты). Но Кавур чрезмерно восхвалял деятельность
Персано, ибо, будучи министром военно-морского флота,
всячески стремился прославлять операции флота. Собствен¬
но говоря, деятельность Персано на посту министра военно¬
морского флота нельзя в целом считать отрицательной, ибо
он способствовал строительству броненосцев и разработке
ряда проектов, осуществленных его преемниками, как,
например, создание единого морского училища в Ливорно
взамен двух ранее существовавших и постоянно соперни¬
чавших между собой в Генуе и в Неаполе. Но Персано до¬
пустил ошибку, добившись звания адмирала из рук пра¬
вительства Раттацци, когда последнее фактически уже было
в отставке. Все это вызывало зависть многих высших офице¬
ров, а если к этому еще добавить недостатки характера
Персано — резкое обращение со своими подчиненными и
проявление наряду с этим во многих случаях какой-то
робости и нерешительности,— то станет понятным неприяз¬
ненное к нему отношение. Однако распространявшиеся
во флоте порочащие его слухи носили, несомненно, клевет¬
нический характер. Можно, пожалуй, утверждать, что
недостатки, присущие итальянскому господствующему клас¬
су и высшей военной иерархии, а именно отсутствие спло¬
ченности и непонимание необходимости решительной войны
в 1866 г., нашли особенно яркое выражение в кругах мор¬
ского офицерства. Австрийский же флот, подвергшийся
в 1849 г. реконструкции после дезертирства большинства
венецианских офицеров (перешедших на сторону Пьемонта),
был в политическом и моральном отношениях сплоченным ор¬
ганизмом. Командующим этого флота был сравнительно мо¬
лодой человек (39 лет), смелый и отважный адмирал, поль¬
зовавшийся уважением офицеров и матросов, Вильгельм
фон Тегетгоф, меж тем как Персано минуло уже 60 лет.
В начале военных действий итальянский флот, стоявший
у Таранто, перебазировался в Анкону. Тегетгоф, вышедший
со своей эскадрой из Полы, провел 27 июня рекогносци¬
331

ровку вплоть до Анконы и отступил, не решившись атако¬
вать более многочисленную итальянскую эскадру. Пер¬
сано вывел свою эскадру из порта, но не стал преследовать
неприятеля, чтобы дать ему бой. Этот факт произвел удру¬
чающее впечатление на общественное мнение и на прави¬
тельство; начиная с этого дня министр Депретис 1 беспре¬
станно побуждал Персано начать действовать. Но адмирал
старался избежать решительного столкновения с неприя¬
телем, ибо не верил в своих офицеров и был убежден, что
корабли не находятся в полной боевой готовности, а эки¬
пажи не подготовлены. С 8 по 13 июля Персано совершил
с флотом рейд по центральному району Адриатического
моря, а затем вернулся в Анкону, куда 15 июля прибыл
Депретис с предписанием военного совета в Ферраре, о ко¬
тором сообщал также Персано в своем письме Ла Мармора.
Тогда, с согласия Депретиса, Персано решил напасть
на остров Лисса, выдвинутую вперед позицию автрийцев
перед Далматинским побережьем с хорошим портом, защи¬
щаемым береговыми артиллерийскими батареями. Каза¬
лось, что основной целью нападения на остров Лисса было
принудить эскадру Тегетгофа покинуть Полу и принять
бой; таким образом, достаточно было бы ложной атаки
острова. Однако было решено немедленно захватить остров,
и в течение двух дней он подвергался бомбардировке
с итальянских кораблей с весьма слабыми результатами
и немалыми повреждениями для нескольких итальянских
кораблей. Начались даже десантные операции. Так обстоя¬
ло дело, когда утром 20 июля на горизонте появился флот
Тегетгофа. Произошло беспорядочное сражение, в кото¬
ром участвовала лишь часть итальянских броненосцев,
а с австрийской стороны — главные силы флота. Персано,
перебравшийся до начала сражения с броненосца «Ре д’Ита-
лиа» на «Аффондаторе» (новый военный корабль), боеспо¬
собность которого не вызывала у него сомнений, не смог
ни руководить сражением, ни заставить эскадры, подчи¬
ненные вице-адмиралу Альбини и контр-адмиралу Вакка,
принять в нем активное участие. В разгар боя броненосец
«Ре д’Италиа» был поврежден в результате прямого попа¬
дания неприятельского снаряда в рулевое управление
и потоплен австрийским флагманским кораблем. На кано-
1 Депретис был назначен министром военно-морского флота,
так как в прошлом активно выступал при обсуждении бюджета
этого министерства.	'
332

Пёрке «Палестро», в которую попало несколько снарядов,
вспыхнул пожар, и вследствие взрыва порохового погреба
она затонула уже после боя, длившегося немногим более
часа. Итальянский флот, сохранявший численное превос¬
ходство над австрийским, смог бы во второй половине дня
возобновить бой, но по приказу уставшего и не верившего
в победу Персано он через несколько часов направился
в Анкону, меж тем как Тегетгоф укрылся в порту Сан¬
Джорджо острова Лисса и на следующий день возвратился
в Полу. Ущерб, нанесенный итальянскому флоту (не счи¬
тая потери «Ре д’Италиа» и «Палестро»), был относительно
невелик; несколько более серьезные повреждения понесли
австрийские военные корабли. Итальянцы потеряли 620 уби¬
тыми (из которых 612 утонуло при погружении двух кораб¬
лей) и 40 ранеными; австрийцы потеряли 38 убитыми и
138 ранеными. Сражение при острове Лисса было, в сущ¬
ности, скорее неудачей, чем поражением \ это сражение
было небольшим и поэтому не могло существенно изменить
соотношение сил между двумя флотами. Однако оно стало
поражением, ибо за ним не последовала попытка взять
реванш и оно вызвало у общественного мнения всей Ита¬
лии, возлагавшего столько надежд на свой флот, чувство
глубокого унижения и подавленности. Это сражение нанес¬
ло сильный удар надеждам итальянцев на улучшение исхо¬
да войны, хотя на континенте положение несколько выпра¬
вилось. 21 июля Гарибальди разбил австрийцев в тяжелой
схватке у Беццекки. 22 июля генерал Медичи, бывший
соратник Гарибальди в 1849 и 1860 гг., командовавший
одной из дивизий Чальдини 1 2, начал наступление в Валь-
сугане и в последующие дни дошел до Левико, Перджине
и Чивеццано, расположенных всего лишь в 9 км от Тренто.
Оказавшись в тисках между Медичи и Гарибальди, гене¬
рал Кун собирался отступить к Альто Адидже, как вдруг
военные действия прекратились. И действительно, 21 июля
Пруссия заключила перемирие с Австрией, а 26-го после¬
1 В книге: А. I а с h i п о, La campagna navale di Lissa, 1866,
Milano, Mondadori, 1966, p. 484—485, подчеркивается, что Тегет¬
гоф не говорил о победе в своем рапорте на имя императора и в при¬
казе по эскадре после этого сражения.
2 Военные действия в Вальсугане, как это 14 июля было реше¬
но в Ферраре, должна была осуществить одна из дивизий Ла Мар¬
мора, но последний, будучи, видимо, убежден, что это бесполезная
акция, своевременно не принял должных мер. Поэтому действия
Медичи по приказу Чальдини слегка запоздали.
ззз

довало подписание прелиминарного мирного договора
в Никольсбурге. На итальянском фронте 26 июля также
вступило в силу перемирие, и Чальдини, авангард кото¬
рого дошел почти до Изонцо, вынужден был остановиться.
В последующие дни итальянская сторона старалась добить¬
ся таких условий перемирия, которые не вынудили бы Ита¬
лию уйти из Трентино. Но крупные австрийские силы уже
направлялись в Италию и Наполеон угрожающе настаивал
на принятии условий, согласованных между ним и Австри¬
ей. Поскольку Италия не была в состоянии одна продол¬
жать войну, пришлось согласиться с навязанными ей усло¬
виями. 9 августа Гарибальди было приказано отступить
из Трентино, а 12-го в Кормонсе было подписано перемирие.
В подписанном 23 августа в Праге мирном договоре
между Пруссией и Австрией предусматривалась передача
Италии Венето через посредство Наполеона III. Мирный
договор между Италией и Австрией был подписан 3 октяб¬
ря 1866 г. в Вене полномочным представителем Италии
генералом Менабреа и австрийским министром иностранных
дел графом Вимпфеном. Оставалась в силе унизительная
для Италии статья о получении Венето из рук Наполео¬
на III; австрийский император отказался от титула короля
Ломбардии и Венето и признал Итальянское королевство;
Италия взвалила на свои плечи примерно 91 млн. государ¬
ственного долга Венето и уплатила компенсацию в размере
6 млн. 19 октября в Венеции представитель Австрии гене¬
рал Меринг официально передал Венето представителю
Наполеона III генералу Ле Бёфу, который в свою очередь
осуществил формальную передачу Венето именитым граж¬
данам города, немедленно вручившим свои полномочия
представителю Виктора Эммануила II генералу ди Реве¬
лю, после чего итальянские войска вступили в город.
Между тем в Венето был издан ряд итальянских законов
и объявлен плебисцит, состоявшийся 21 октября. Избира¬
тели должны были ответить «да» или «нет» на следующую
формулу: «Объявляем о нашем присоединении к Итальян¬
скому королевству под конституционно-монархическим
правлением короля Виктора Эммануила II и его наслед¬
ников». Из общего числа 647 486 принявших участие в пле¬
бисците 647 426 ответили «да» и 60—«нет».
4 ноября 1866 г. Виктор Эммануил в торжественной
обстановке принял депутацию Венето, сообщившую ему
334

о результатах плебисцита. После этого генерал Менабреа
передал королю железную корону, которую австрийцы
увезли в 1859 г. в Вену и которую император Австрии
Франц-Иосиф возвратил сразу же после подписания мир¬
ного договора. Эта церемония символизировала (наряду
с формальным признанием воли народа новых присоеди¬
ненных провинций) конец австрийского господства в ни¬
зовьях По и признание Габсбургской империей, бывшей
всегда наследницей Священной Римской империи, нового
итальянского объединенного государства. В этом смысле
Венский мирный договор и плебисцит в Венето явились
заключительным актом периода Рисорджименто, а война
1866 г. именуется третьей войной за независимость вполне
заслуженно, а не только по формальным признакам. В са¬
мом деле, присоединение Венето и провинции Мантуя
явилось очень важным шагом в деле завершения объедине¬
ния, а новая граница с Австрией, хотя она и оставляла
в руках австрийцев итальянское население Трентино и
Венеции-Джулии и в ряде случаев была неудобной с воен¬
ной точки зрения, все же была во много раз лучше границы
1859 г., ибо независимость Италии нельзя было считать
надежной, пока австрийцы являлись хозяевами четырех¬
угольника крепостей. Помимо этого, факт признания
Австрией нового итальянского государства давал возмож¬
ность правительству Италии проводить более независимую
внешнюю политику, так как появилась возможность не¬
сколько ослабить слишком тесные узы зависимости от по¬
литики Франции; развеялись в прах иллюзии легитимистов
о возможных реставрациях; единое государство, признанное
теперь всей Европой, стало уже неотъемлемой частью меж¬
дународной обстановки, меж тем как окончательно канули
в Лету планы и мечты о создании конфедерации, еще недав¬
но столь лелеемые Наполеоном III. Развеялись также на¬
дежды Мадзини и демократов на развал Австрийской импе¬
рии и на переустройство средневосточной Европы на на¬
циональной основе. Но все это было следствием общего
исторического развития Европы после 1849 г. и самого
метода осуществления итальянского единства в 1860 г.
Италия вошла в состав буржуазной и правящей Европы
тех лет как элемент социальной и даже династической ста¬
бильности, и эта ее роль впоследствии нашла еще более
яркое выражение.
335

В силу этих результатов й цёлйго ряда ее особенностей
война 1866 г. была еще явлением Рисорджименто в духе
кавуровской концепции: умеренно монархическое руковод¬
ство, сотрудничество с гарибальдийцами, игравшими в по¬
литическом отношении подчиненную, а в военном — лишь
вспомогательную роль, включение Италии в европейскую
дипломатическую игру на основе соглашения с Наполеоном.
Но война 1866 г. была не только явлением периода Рисорд¬
жименто, к которому следует подходить с той же историче¬
ской меркой, как к войне 1859 г. и военным и политиче¬
ским событиям 1860 г. Она была также первой войной
единого итальянского государства и велась в той европей¬
ской ситуации, которая сильно отличалась от ситуации
1859 г. и быстро менялась вследствие новой политики Бис¬
марка и новой стратегии Мольтке.
Однако война 1866 г. как первое коллективное усилие
единой Италии, выступавшей под единым знаменем и руко¬
водимой единым правительством, воистину всех разочаро¬
вала. Установление ответственности отдельных лиц, при¬
ведшее в последующие годы к острой полемике, возможно,
было и небесполезно с точки зрения исторического осмысле¬
ния происшедшего, однако представляется ныне нам в зна¬
чительной степени утратившим свое значение. Вся полити¬
ческая группа умеренных монархистов, включая и воен¬
ных, которые, начиная с Ла Мармора и кончая Чальдини,
были скорее политическими деятелями, чем военными спе¬
циалистами, оказалась не на высоте положения. В самом
деле, эти люди, с одной стороны, обрекли итальянский
народ на огромные материальные и моральные жертвы,
сначала в связи с созданием большой армии и флота, что
потребовало колоссальных средств, затем в связи с веде¬
нием войны, стоившей народу и многих человеческих жиз¬
ней и тяжелых финансовых лишений, а с другой — сами
оказались неспособными вести эффективную войну, глав¬
ным образом потому, что рассматривали ее как своего рода
дипломатический маневр, политическую игру (на манер
абсолютных монархий XVIII в., и то не самых крупных),
вместо того чтобы вести эту войну самым решительным
образом без всяких колебаний и задних мыслей.
Война 1866 г., которую итальянское правительство под¬
готавливало дипломатически в надежде, что ее не придется
вести, и которую оно начало, полагая, что главная цель
уже достигнута, глубоко всколыхнула в то же время всю
336

нацию и вызвала у политически активной части народа
волну энтузиазма и больших надежд. Отсюда и родилась
противоречивая позиция господствующего класса, явив¬
шаяся одной из основных причин военных неудач, чему
также способствовали некомпетентность военачальников и
распри между ними, а также переоценка сил противника.
Карло Каттанео в письме к сенатору Джузеппе Музио
от 9 октября 1866 г., написанном спустя несколько дней
после созыва сената в качестве Верховного суда для разбо¬
ра дела Персано х, достаточно ясно указал на этот аспект
войны 1866 г. «Отныне,— писал он,— Кустоца и Лисса
останутся в памяти нации и народов и в сознании солдата
как звенья одного преступления. Ныне никто не в силах
развязать этот узел. Сенат — единственный, высший судья
виновных, он может, если захочет, всех оправдать, но
должен всех судить. Более того, если было совершено
преступление, то его кульминационный момент — Кустоца.
Лисса — запоздалый и бесполезный след уже выдохшейся
войны. Если это считать преднамеренным, то лишь постоль¬
ку, поскольку имели намерение выставить напоказ военное
бессилие королевства не только на суше, но и на море.
Лишь наличие тайного соглашения может объяснить это
подобие войны, явление беспримерное в анналах истории.
Располагать полной свободой действий, даже в Тироле
и Истрии, подчиненных юрисдикции Германской федера¬
ции, иметь перед собой уже дрогнувшего и униженного
неприятеля, окруженного даже в его горах, крепостях
и на кораблях трехмиллионным возбужденным народом,
располагать трехсоттысячной армией и при всем этом пред¬
намеренно повести в бой менее одной пятой части своих
войск; дать себя победить, словно случилась непоправи¬
мая катастрофа,— это столь странный образец военного
искусства, что его нельзя приписать лишь простой ошибке.
Сенат не имеет права требовать ответа за события у остро¬
ва Лисса, не потребовав одновременно ответа за Кустоцу...
Лисса не является, подобно Кустоце, следствием софисти¬
ческого намерения победить, не сражаясь, не было при ней
1	Персано, дело которого было передано в Верховный суд,
был признан виновным в халатности, неумелом ведении дел
и невыполнении полученных приказов и 15 апреля 1867 г. приго¬
ворен к отставке и лишению звания адмирала. Он был единствен¬
ным пострадавшим среди всех ответственных за методы ведения
войны 1866 г.
22—445
337

унизительного сговора с высокомерным чужеземцем, под¬
лого соглашения с угрюмым неприятелем, не было при¬
быльной торговли честью, не было притворной, мнимой, но
все же кровавой войны, которая навсегда вселила в сердца
солдат не веру в победу, а лед подозрения. И вот из-з?
всякого рода недостойных уловок Италия утратила в i'
ших глазах свою воинскую честь» \
В этих заключительных словах Каттанео затронул, одна¬
ко, более широкую проблему, а именно проблему необхо¬
димости для Италии окончательно порвать с прошлым,
дабы пойти по пути культурного и морального обновления
страны и стать действительно современным государством.
Образование единого государства, достижение независимо¬
сти, признание Европы были лишь первыми шагами.
На страницах журнала «Политекнико», основанного Кат¬
танео, этот вопрос поднял Паскуале Виллари. «В лоне
самой нации,— писал Виллари,— находится враг более
могущественный, нежели Австрия,— это наше чудовищное
невежество, бесконечное множество безграмотных, бюро¬
кратическая государственная машина, профессора-невежды
и наивные политики, бестолковые дипломаты, бездарные
генералы, неопытные рабочие, патриархальное земледелие
и риторика, разъедающая весь наш организм. Не четырех¬
угольник Мантуи и Вероны задержал наше продвижение,
а четырехугольник 17 млн. безграмотных и 5 млн. пустых
болтунов» 1 2.
2.	Экономический и финансовый кризис 1866 г.
Принудительный курс и его последствия
За кратким периодом подъема, вызвавшим в 1862 и пер¬
вой половине 1863 г. оживление на всех европейских фи¬
нансовых рынках, последовала фаза депрессии (ознамено¬
вавшаяся все возрастающей нехваткой капиталов), кото¬
рая вылилась к концу 1865 г. во всеобщий экономический
кризис. Наиболее отчетливым проявлением его был ярко
выраженный недостаток капиталов. Кризис этот достиг
своей вершины в Англии в 1866 г., когда Английский банк
1С. Cattaneo, Epistolario, vol. IV, р. 425—426.
'	2 Р. V i 1 1 а г i, Di Chi la colpa? О sia la pace e la guerra, «Poli-
tecnico», settembre 1866.
338

установил самую высокую за весь Х1Х в. учетную ставку
в 10%. Одновременно кризис достиг серьезных масштабов
во Франции и других странах Европейского континента,
вызвав повсюду застой в делах и полосу банкротств. Де¬
прессия и кризис были следствием чрезмерных капитало¬
вложений в благоприятный период и ряда сопутствующих
причин политического характера, как, например, размеще¬
ния в Европе в 1863—1865 гг. крупных американских зай¬
мов в связи с гражданской войной в США; огромной утечки
наличных капиталов из Европы в Индию в оплату за круп¬
ные партии хлопка, вывезенного оттуда в 1861—1865 гг.;
резкого снижения цен на хлопок после окончания войны
в Америке; состояния неуверенности и напряженности
в международных отношениях в Европе, которое все более
возрастало с конца германо-датской войны 1864 г. и до
начала в 1866 г. новой войны.
Этот кризис не мог не повлечь за собой тяжелых послед¬
ствий для Италии, поскольку она широко прибегала к ино¬
странному кредиту для покрытия своего бюджетного дефи¬
цита.
Курс государственной ренты, составлявший к концу
1863 г. примерно 71 лиру за 100 номинальных, упал до 65
к концу 1864 г. Однако в том же году общая сумма про¬
центов, выплаченных иностранным государствам, соста¬
вила 72 млн. лир, что соответствовало номинальному капи¬
талу в 1440 млн., то есть примерно общей сумме итальян¬
ских государственных бумаг предыдущих эмиссий, разме¬
щенных за границей. Следовательно, доверие иностранных
банков и держателей облигаций к итальянским государ¬
ственным бумагам не было еще подорвано. Но в 1865 г.
положение начало меняться; в самом деле, хотя в мае
1865 г. был выпущен новый заем на 660 млн. лир номи¬
нальных, из них 500 млн. было размещено за границей
через банкирский дом Ротшильдов в Париже, общая сумма
оплаченных за границей купонов, которая должна была
увеличиться на 12,5 млн. лир, выросла всего на 6 млн.
Поэтому в том же году из-за границы вернулось в Ита¬
лию 1 государственных ценных бумаг на общую сумму
130 млн. лир, которые были обменены на золото. Это явле¬
ние усилилось в первые три месяца 1866 г. и приняло опас-
1 См.: М. Da Pozzo е G. Felloni, La Borsa di Genova
nel secolo XIX, p. 196—197.
22* 339

Ные размеры в апреле, когда весть об итало-прусском союзе
и военные приготовления Пруссии, Австрии и Италии убе¬
дили всех в возможности войны и, следовательно, обраще¬
ния итальянского правительства к чрезвычайным финансо¬
вым мерам.
Итальянская государственная рента, которая в декабре
1865 г. котировалась еще на парижской бирже по 65 лир
за 100 номинальных, упала к концу апреля 1866 г. до
46,15 х. Денежный кризис вызвал погоню за золотом в стра¬
нах-кредиторах и возвращение странам-дебиторам их госу¬
дарственных бумаг. Низкие цены итальянской государ¬
ственной ренты на парижской бирже, по которой с неболь¬
шими отклонениями равнялись итальянские биржи, побуж¬
дали итальянских дельцов скупать эти бумаги в большом
количестве, поскольку они фактически приносили доход
свыше 10% всем, кто приобрел их в тот момент. Дабы
иметь деньги, необходимые для такой массовой покупки,
многие банкиры, коммерсанты и спекулянты продавали
свои акции, брали в «Банка национале» кратковременные
ссуды под залог ценных бумаг, изымали свои вклады из
банков. Возвращение в Италию большого количества госу¬
дарственных ценных бумаг повлекло за собой возврат из-за
-границы акций и появление на итальянском рынке вексе¬
лей, оказавшихся на руках у иностранных капиталистов.
Во второй, половине апреля изъятие вкладов из банков
приняло характер настоящей лихорадки, поскольку наряду
с распространением слухов о предстоящей войне пошли
разговоры, что правительство намерено установить при¬
нудительный курс для банковских билетов. В связи с этим
четыре банка оказались тогда в крайне затруднительном
положении: «Кредите мобильяре», «Банко сконто э сете
ди Торино», «Касса дженерале» и «Касса ди сконто ди Дже-
нова». Вмешался «Банка национале», решивший поддер¬
жать эти банки 1 2, с которыми он был тесно связан. Однако,
с другой стороны, «Банка национале» способствовал углуб¬
1 4 июня 1866 г. курс итальянской государственной ренты
на парижской бирже был самым низким — 36,10 лиры за 100 номи¬
нальных.
2 «Кредито мобильяре» был спасен «Банка национале», ссудив¬
шим ему 14 млн. лир, и благодаря личному вмешательству герцога
ди Галльера, который передал Балдуино 12 млн. лир наличными.
См.: М. Р a n t а 1 е о n i, La caduta della Societa Generale del
Credito Mobiliare, «Scritti storici di economia», Bologna, Zanichelli,
1936, p. 259.
340

лению общего кризиса, ибо сократил учетные операции
в надежде добиться от правительства установления прину¬
дительного курса на свои банковские билеты, что сулило
ему огромные выгоды. Правительству пришлось действи¬
тельно решиться на этот шаг под давлением кризиса и вви¬
ду срочных расходов, связанных с военными приготовле¬
ниями.
30 апреля 1866 г. палата депутатов единогласно одобри¬
ла законопроект, состоявший только из одной статьи
(на следующий день он был одобрен сенатом и подписан
королем), которая гласила: «Королевскому правительству
предоставляется право в течение июля 1866 г. предприни¬
мать расходы, необходимые для обороны государства, и
прибегать к чрезвычайным мерам для покрытия нужд каз¬
начейства, оставляя нетронутой раскладку налогов, кото¬
рые были и будут вотированы парламентом».
На основе этого закона, предоставлявшего особые полно¬
мочия правительству, в тот же день, 1 мая, был объявлен ко¬
ролевский декрет, обязывавший «Банка национале» ссудить
государству 250 млн. лир из расчета 1,5% годовых; этот
же декрет освобождал банк от обязательства обменивать
по предъявлении его банковские билеты на звонкую моне¬
ту; кроме того, банковские билеты «Банка национале» при¬
равнивались к звонкой монете. Этот же декрет и другой,
изданный вслед за ним, устанавливали, что банкноты
«Банко ди Наполи» и «Банко ди Сичилиа» 1 Il получают пра¬
во свободного обращения в неаполитанских и сицилийских
провинциях, а банкноты «Банка национале тоскана» и
«Банка тоскана ди кредито» имеют такое же право обраще¬
ния в тосканских провинциях и могут обмениваться по
предъявлении на билеты «Банка национале» по прину¬
дительному курсу. С этой целью весь запас драгоценного
1 Как уже указывалось в первой главе, оба южных банка
не имели тогда (и вплоть до конца 1874 г.) права выпускать настоя¬
щие банковские билеты, но могли выдавать своим вкладчикам
именные индоссируемые банковские чеки, так называемые свиде¬
тельства о кредитоспособности (fedi di credito). После установления
принудительного курса эти банки начали выпускать «fedi a taglio
fisso intestate al cassiere maggiore»— свидетельства банковского
кредита на твердую сумму, выписанные на имя главного кассира,
которые имели хождение наравне с банковскими билетами; их чис¬
ленность намного превышала свидетельства, выдававшиеся вклад¬
чикам. О южных банках и их операциях см.: D. Demarco,
Il Banco delle Due Sicilie, Napoli, 1958, и R. De Mattia,
L’unificazione monetaria italiana, p. 150—154.
341

металла, служивший покрытием для банковских билетов
четырех региональных банков, был на 2/3 заморожен под
контролем казначейства и «Банка национале», который
в свою очередь должен был предоставить этим банкам
соответствующую сумму в своих банковских билетах.
Этот закон положил начало новому и весьма длительно¬
му периоду в истории денежного обращения и финансов
Италии: принудительный курс был отменен лишь законом
от 7 апреля 1881 г., который вступил в силу 12 апреля
1883 г.
Решение о введении принудительного курса вызвало
волну критики. Противники «Банка национале» утвер¬
ждали, что это решение было вынесено главным образом
в интересах банка и чтобы спасти те банковские институты,
в делах которых «Банка национале» был крайне заинтере¬
сован. Антонио Шалоя как министр финансов нес главную
ответственность за принятие этого решения; в своей речи
на заседании палаты депутатов от 16 января 1867 г.,
оправдывая свои действия, он сказал следующее: «Господа,
экономический и финансовый кризис в марте и апреле
1866 г. вызвал повсюду в Европе величайшее потрясение
государственной и частной экономики. В Италии этот кри¬
зис неизбежно должен был привести к еще более серьезным
последствиям, поскольку государственный кредит у нас еще
более чувствителен к этим серьезным явлениям, поскольку
тогда одновременно распространился слух о предстоящей
войне, вызвавший у некоторых опасения, а у нас надежды,
поскольку крупные расходы, необходимые для покрытия
наших нужд, заставившие нас обра иться за границу,
привели к нарушению равновесия на денежном рынке коро¬
левства; поскольку, наконец, значительное количество
итальянских частных и в еще большей мере государствен¬
ных процентных бумаг, курс которых на заграничных рын¬
ках начал сильно колебаться вследствие всевозможных
опасений и надежд, потоком хлынули обратно в нашу стра¬
ну. Таким образом, все эти наши кредитные обязательства
вернулись в Италию для инкассации или учета, итальян¬
ская государственная рента возвращалась к нам в огром¬
ных количествах.
При таком положении вещей нам оставался следующий
выбор: либо равнодушно взирать на разорение великого
342

множества частных лиц, либо прибегнуть к мерам, которые
я бы назвал скорее принудительными, нежели чрезвычай¬
ными. Оказавшись перед лицом такого выбора, я предпочел
бы первый путь, если бы дело шло только об экономиче¬
ских и финансовых последствиях. Но дело было гораздо
сложнее, чем решение просто экономической и финансовой
задачи. Здесь речь шла о вопросе более высокого порядка,
о национальной независимости. Мы, господа, знали, что
война на пороге, что враг спешно концентрирует свои силы
у наших границ. Внутренний крах был бы чреват непопра¬
вимыми последствиями. Я, не колеблясь, решился на этот
шаг (поверьте, ни одно решение за всю мою безотрадную
жизнь не обошлось мне так дорого) — я приказал ввести
принудительный курс на банковские билеты; и этот шаг,
хотя он и был огромной жертвой как для меня, так и для
всей нации, дал нам три существенных результата: во-пер¬
вых, позволил нам взять в руки оружие и испытать свою
судьбу, оказавшуюся к нам столь благосклонной, во-вто¬
рых, помешал тем самым осуществлению планов неприяте¬
ля; и последнее, наконец,— обеспечил нам возможность
справиться с расходами на ведение войны, окончание кото¬
рой трудно было предвидеть» \
Франческо Феррара, первоначально осуждавший уста¬
новление принудительного курса, признал впоследствии,
что тяжесть кризиса 1866 г. полностью оправдывала реше¬
ние Шалоя 1 2. Критика и дискуссии относительно целесооб¬
разности решений от 1 мая 1866 г., однако, не умолкли,
и дело дошло до того, что в марте 1868 г. палата депутатов
назначила комиссию по расследованию вопроса о принуди¬
тельном курсе 3, которая в своем докладе утверждала, что
это решение не было вызвано ни соображениями экономи¬
ческого порядка, поскольку кризис коснулся лишь отдель¬
ных банков, ни финансового, ибо тогдашнее положение каз¬
начейства позволяло покрыть все срочные потребности;
и, наконец, оно не было вызвано и соображениями полити¬
ческого порядка, ибо, учитывая царивший в стране энту¬
1 Эта речь изложена в книге: L. Izzo, La finanza pubblica
nel primo decennio, p. 355.
2 См. речь Феррары в палате депутатов 9 мая 1867 г. в той
же книге: L. Izzo, La finanza pubblica nel primo decennio, p. 372.
3 В состав комиссии входили депутаты: Кордова (докладчик),
Лампертико, Луальди, Месседалья, Росси, Сейсмит-Дода и Селла;
28 ноября 1868 г. комиссия представила палате свой доклад.
343

зиазм, можно было покрыть военные расходы путем выпу¬
ска займа. Но эти аргументы не имели под собой почвы, что
доказало беспристрастное изучение тогдашнего положения,
которым занялись впоследствии ученые \
И действительно, кризис был крайне тяжелым и, что
главное, не позволил бы итальянскому государству полу¬
чить за границей еще один заем, а дела казначейства были
в таком состоянии, что оно не справилось бы с чрезвычай¬
ными расходами, которых неизбежно потребовала бы война,
внутренний же заем мог бы только частично и не сразу 1 2
обеспечить средства на эти расходы.
Всеобщий экономический кризис и война, в сущности,
ускорили возникновение в значительной степени искусствен¬
ного денежного и финансового положения, которое не
могло долго продолжаться. В самом деле, Италия, де¬
нежное обращение которой к концу 1865 г. было еще
по меньшей мере на три четверти металлическим, имела
остро дефицитный торговый баланс: достаточно напомнить,
что в 1864 г. импорт достиг 984 млн. лир, а экспорт —
всего лишь 573 млн., в 1865 г. импорт достиг 965 млн.,
а экспорт — 558 млн., таким образом, превышение импорта
в 1864 г. составило 411 млн., а в 1865 г.—407 млн. лир.
Помимо этого, за период с 1861 по 1866 г. задолженность
Италии за границей возросла по меньшей мере до 3 млрд,
номинальных лир (в виде государственных займов, ино¬
странных капиталовложений в железнодорожное строитель¬
ство и другие предприятия), соответствовавших 2 млрд,
фактически полученных за границей денег. Следовательно,
равновесие платежного баланса достигалось с помощью
заграничных кредитов, и это делало возможным обращение
в Италии золотой и серебряной монеты. Но это рано или
поздно неизбежно должно было прекратиться, как только
иностранные капиталисты, нуждаясь в наличных средствах
(в связи с общим валютным кризисом) и в силу возникшего
недоверия к итальянскому государству (в связи с постоян¬
ным бюджетным дефицитом и слухами о предстоящей вой¬
1 См., в частности: С. S u р i п о, Storia della circolazione car-
tacea in Italia dal 1860 al 1928, Milano, 1929, p. 26—39; G. Luz-
z a t t o, L’economia italiana nel primo decennio dell’unita, «Atti
del XXXIV Congress© del Risorgimento, Venezia», p. 150—156.
2 На основании закона от 28 июля 1866 г. был выпущен нацио¬
нальный принудительный 6-процентный заем на сумму 350 млн. лир
по цене 95 лир за 100 номинальных.
344

не), начнут реализовать в широких масштабах свои кре¬
диты.
Итак, введение в 1866 г. принудительного курса не бы¬
ло только средством для покрытия расходов на подготовку
войны (как это имело место в Пьемонте между апрелем
и ноябрем 1859 г.), а было главным образом неизбежным
следствием экономической и финансовой политики, про¬
водимой последовательно всеми правительствами с 1861
по 1866 г. Эта политика в свою очередь была предопределена
отчасти объективными причинами, а именно неотложными
нуждами, а отчасти выбором, сделанным господствующим
классом под давлением определенных интересов и идеоло¬
гических устремлений. Но если, однако, учитывать мотивы
не случайного характера, которые привели к установле¬
нию принудительного курса, то становится понятно, почему
он оставался в силе еще долгое время спустя после окон¬
чания войны 1866 г. И действительно, лишь после 1871 г.
появилось два предварительных условия, необходимых
для его упразднения: оздоровление государственных финан¬
сов и улучшение торгового баланса. Тем временем усили¬
лись позиции группы, заинтересованной в сохранении
этого принудительного курса, что совместно с другими
трудностями технического и политического характера за¬
держало его отмену до 1881 г.
Первым последствием принудительного курса был лаж,
то есть повышение рыночной цены золота, золотых монет
или денег, свободно обмениваемых на золото, по сравне¬
нию с бумажными деньгами, выпущенными «Банка нацио¬
нале» или другими банками, имевшими на это право. Коле¬
бание лажа, весьма резкое, особенно в первое время, объяс¬
нялось влиянием политических событий, состоянием пла¬
тежного баланса и колебанием общего количества бумаж¬
ных денег, находившихся в обращении. В среднем лаж
составлял: в 1866 г.—7,99%, в 1867 г.—7,37, в 1869 г.—
3,94%. Но колебание между минимальными и оптималь¬
ными процентами было в каждом году весьма значитель¬
ным х. Само собой понятно, что следствием лажа было бы¬
строе исчезновение из обращения золотых и серебряных
монет, которые тезаврировались или вывозились за гра¬
1 В 1866 г. лаж колебался от 20,50% до 1,25%; в 1867 г.—
от 13,40 до 4,87; в 1868 г.— от 15,15 до 5,20, а в 1869 г.— от 5,72%
до 2,02%.
345

ницу. Первоначально исчезли из обращения и мелкие
бронзовые монеты, что нанесло серьезный ущерб мелким
сделкам и повлекло за собой незаконные многочисленные
эмиссии мелких купюр бумажных денег со стороны банков
и даже частных лиц. В 1867 г. этому затруднению с мелкой
монетой был положен конец — началась чеканка бронзо¬
вых мелких денег и были выпущены бумажные деньги стои¬
мостью 1 и 2 лиры. Зато вошло в норму обращение бумаж¬
ных денег, сохранившееся и после отмены принудитель¬
ного курса. Таким образом, Италия свыклась, хотя первое
время и не без трудностей, с обращением бумажных денег,
то есть с формой обращения, более отвечающей развитию
капиталистической системы.
Обесценение денег, вызванное введением принудитель¬
ного курса, повлекло за собой рост цен, частично ослаб¬
ленный общей тенденцией мировых цен к снижению в пе¬
риод, последовавший за кризисом 1866 г., за которым
в 1870—1873 гг. наступила фаза нового роста цен. Сог¬
ласно данным Центрального статистического института,
индекс оптовых цен в Италии составил в 1866 г. 89,7,
в 1868 г.—95,8 и в 1873 г.—105,1 х.
В преобладающей части Италии заработная плата воз¬
растала, по крайней мере в первое время; наблюдавшийся
в некоторых местах рост заработной платы «не был ни бы¬
стрым, ни равномерным, ни общим, как это было харак¬
терно для роста цен на продукты, а в некоторых местах
(Феррара, Сиракузы) наблюдалось даже снижение зара¬
ботной платы» 1 2. Однако с 1868 г. заработная плата стала
возрастать, хотя рост ее был неравномерным для разных
зон и разных профессий, но обычно он соответствовал росту
цен, а зачастую даже превышал его, особенно в 1870—
1873 гг., хотя реальная заработная плата в 1868 и 1869 гг.
в целом не превышала уровня 1866 г., а после 1870 г. была
на протяжении нескольких лет даже ниже этого уровня 3.
1 ISTAT, Sommario di statistiche storiche italiane, 1861 —1955,
Roma, 1958, p. 172. Отправной точкой для индекса послужила
средняя цена за 1913 г., принятая за 100.
2 С. Supino, Storia della circolazione cartacea in Italia, p. 30.
3 См. оценку, данную в книге: A. Geissere F. Magrini,
Contribuzione alia storia e statistica dei salari industriali in Italia
nella seconda meta del secolo XIX, в «Riforma sociale», 1904, а также
у: N. R о s s e 1 1 i, Mazzini a Bakunin, cit., p. 220—221. См. также
данные об одном из наиболее передовых районов с точки зрения
боевого духа рабочего класса у: V. Castronovo, L’industria
laniera in Piemonte nel secolo XIX, Torino, ILTE, 1964, p. 580—602.
346

В сущности, принудительный курс, а также значитель¬
ное увеличение косвенных налогов были одним из средств,
с помощью которых господствующий класс заставлял на¬
родные массы оплачивать объединение и создание единого
государства.
Принудительный курс оказал значительное влияние
также на внешнюю торговлю, поскольку, во-первых, он
стал своего рода заменителем умеренной протекционистской
таможенной системы, по крайней мере до тех пор, пока
сохранялась ощутимая разница между ценами внутрен¬
него и международного рынков, и поскольку, во-вторых,
блокируя на какое-то время возможность получения новых
заграничных займов, он стимулировал экспорт, превратив
его в основное средство сбалансирования платежного ба¬
ланса.
Нижеприводимая таблица итальянской внешней тор¬
говли за первые 10 лет после объединения страны нагляд¬
но показывает, что начиная с 1866 г. экспорт значительно
возрос, меж тем как импорт после резкого снижения оста¬
новился на уровне 1863 г. с небольшими от него откло¬
нениями.
Для верного понимания этой таблицы * 1 следует, однако,
принять во внимание, помимо принудительного курса,
и ряд других факторов, оказавших влияние на развитие
итальянской внешней торговли. «Если взять, — пишет
Луццатто,— статистические данные итальянской внешней
торговли за период 1862—1870 гг. и сравнить данные за
5 лет, предшествовавших введению принудительного кур¬
са, с данными за 4 года, последовавшие за его введением,
то мы увидим, что импорт значительно сократился лишь
по двум статьям — по шелку и шелковым изделиям средне¬
годовая цифра снизилась со 154 млн. лир до 102 млн. лир,
а по зерну, муке, макаронным изделиям и аналогичным
товарам — со 134 млн. лир до 88 млн. лир. Сокращение
импорта по первой статье (шелк и шелковые изделия) было
связано отчасти с ростом цен на иностранные шелковые
ткани, а отчасти с ростом национального производства
коконов в результате успешной борьбы с пебриной, болез-
1 Эта таблица составлена на основе таблицы из книги: G.Tag-
1 iacarne, La bilancia internazionale dell* Italia nel primo cente-
nario dell’unita, «L’economia italiana dal 1861 al 1961», 1961, p. 356.
Пересчет тогдашних лир в лиры 1938 г. сделан на основе коэффи¬
циентов, рассчитанных ISTAT по индексам оптовых цен.
347

Год
В лирах тех лет
(в млн.)
В лирах 1938 г.
(в млн.)
Экс¬
порт в
про¬
цент¬
ном
отно¬
шении
к им¬
порту
На душу населения
(в лирах 1 938 г.)
им¬
порт
экс¬
порт
торго¬
вое
балан¬
совое
сальдо
им¬
порт
экс¬
порт
торго¬
вое
балан¬
совое
сальдо
им¬
порт
экс¬
порт
торго¬
вое
балан¬
совое
сальдо
1861
821
478
—343
4073
2371
—1702
58,2
185
108
—77
1862
830
576
—254
4406
3058
—1348
69,4
199
138
—61
1863
902
633
—269
5009
3515
—1494
70,2
224
157
—67
1864
984
573
—411
5465
3182
—2283
58,2
243
141
-102
1865
965
558
—407
5445
3148
—2297
57,8
240
139
— 101
1866
869
613
-256
4688
3307
—1381
70,5
204
144
—60
1867
884
732
— 152
4745
3930
—815
82,8
185
153
—32
1868
895
786
-109
4525
3974
—551
87,8
176
154
—22
1869
935
791
— 144
5070
4289
—781
84,6
195
165
—30
1870
895
755
— 140
4894
4128
—766
84,4
187
158
—29
нью шелковичного червя, но в еще большей мере в резуль¬
тате присоединения к Италии Венето, что сделало излиш¬
ним фиксирование таможенной статистикой значительного
вывоза шелкопрядов и шелка-сырца из этого района на ми¬
ланский шелковый рынок.
Что же касается сокращения импорта зерновых, то это
было вызвано не столько валютной проблемой, сколько
хорошими урожайными годами, что позволило почти пол¬
ностью отказаться от покупки зерна на черноморских рын¬
ках, где в предыдущие годы закупали большие партии
зерна. Наоборот, с изменением положения на валютном
рынке был более связан, пожалуй, некоторый рост экспор¬
та кое-каких товаров, и в частности экспорт шелка-сырца,
который увеличился с 200 млн. до 250 млн. лир, экспорт
скота возрос с 12 млн. до 31 млн., а конопли — с 23 млн.
до 34 млн., но рекорд побил экспорт зерновых, муки и
макаронных изделий, что объясняется главным образом
быстрым развитием мукомольной и макаронной промыш¬
ленности» Ч
Следовательно, сельское хозяйство наряду с тесно свя¬
занной с ним промышленной переработкой некоторых видов
1 G. L u z z a t t о. L’economia italiana nel prinio decennio
dell’unita, p. 98.
348

сельскохозяйственного сырья в значительной степени спо¬
собствовали росту экспорта, стимулом для которого послу¬
жили введение принудительного курса и иные вышеупомя¬
нутые политические причины и естественные условия.
Однако это явилось результатом, так сказать, тради¬
ционного развития сельского хозяйства, а не следствием
структурного и технического обновления самого земледе¬
лия. С другой стороны, принудительный курс, ослабив
отчасти чрезмерный либеризм итальянской таможенной
политики, способствовал развитию некоторых отраслей
промышленности, в первую очередь текстильной, и развер¬
тыванию дискуссии по вопросу промышленного развития
страны, которая начиная с 1867 г. принимала все более
широкий и плодотворный характер, о чем пойдет речь ниже.
Кризис 1866 г. и принудительный курс приостановили
на какое-то время приток иностранных капиталовложений
в государственные и частные предприятия страны, который
в первые пять лет после объединения Италии был весьма
значительным. Возврат в Италию государственных ценных
бумаг из-за границы продолжался весь 1866 и 1867 гг.
и достиг в целом примерно 1 млрд, номинальных лир, сог¬
ласно данным парламентской комиссии по обследованию
вопроса о принудительном курсе. Определить со всей точ¬
ностью общую сумму государственных ценных бумаг,
оставшихся за границей, невозможно, поскольку данные
об оплаченных там купонах включают весьма значительное
(но не установленное точно) количество купонов, отправ¬
ленных итальянскими держателями за границу к моменту
выплаты там процентов, чтобы нажиться на лаже: за гра¬
ницей проценты выплачивались в золоте. Эти ухищрения,
решительные меры против которых правительство начало
принимать лишь в 1874 г., привели к росту пассива пла¬
тежного баланса и способствовали колебанию лажа. Во вся¬
ком случае, котировка итальянских ценных бумаг, значи¬
тельная часть которых оставалась в руках иностранных
капиталов, слегка повысилась (правда, не без скачков
вверх и вниз) и до 1870 г. колебалась вокруг 56—57 лир
за 100 номинальных. Отныне Италии предстояло, однако,
собственными силами справиться с оздоровлением госу¬
дарственных финансов, и это было сделано путем резкого
увеличения налогового бремени.
349

Принудительный курс значительно усилил финансовую
мощь и политическое влияние «Банка национале». Это
было следствием существовавшего в Италии положения
банков и пороков, если можно так выразиться, декрета,
установившего принудительный курс. Провал попыток
слияния «Банка национале» с другими эмиссионными бан¬
ками и передачи ему функции государственного казначей¬
ства затормозил в самом его зарождении процесс развития,
направленный на превращение «Банка национале» в един¬
ственный государственный банк, что рано или поздно при¬
вело бы к государственному контролю над деятельностью
самого банка. С другой стороны, «Банка национале», пред¬
ставитель сильного капитала Лигурии и Пьемонта, оказав¬
шийся в выгодном положении, поскольку до 1859 г. в Лом¬
бардии не было эмиссионного банка (поэтому ему удалось
легко включиться в экономическую жизнь этого района),
ставший после присоединения других провинций единст¬
венным эмиссионным банком Эмилии, Марке и Умбрии,
пользовавшийся покровительством Кавура и большинства
его преемников, руководимый с самого начала своего воз¬
никновения таким искусным финансистом, как Карло Бом-
брини, смог без особых трудностей (невзирая на недоверие
и более или менее открытую враждебность двух тосканских
и двух южных банков) стать самым крупным эмиссионным,
учетным и депозитным институтом Италии. Декрет о при¬
нудительном курсе лишь усилил его привилегированное
положение. Этот декрет устанавливал, между прочим, что
государство будет выплачивать банку 1,5% годовых.
«Но банк,— заметил тогда Феррара,— давал одну только
бумагу. Взаймы государству давали мы, верившие ему
на слово, принимавшие бумагу как звонкую монету, сми¬
рившиеся с тем, что не только не получим высоких про¬
центов, но даже будем нести непрерывные и все возрастаю¬
щие убытки вследствие лажа и резкого вздорожания цен» х.
Но это еще не все. «Сам декрет, определяя размер займа
и порядок его выпуска, установил принудительный курс
не только на банковские билеты, бывшие своего рода обли¬
гациями займа, но и на все другие банковские билеты,
которые были выпущены «Банка национале», южными
банками, а впоследствии и тосканскими банками. Следова-
1 F. F е г г а г а, Il corso forzato dei biglietti di banco in Italia,
«Nuova Antologia», giugno 1866.
350

тельно, государство ради получёния_суммы, сначала не пре¬
вышавшей 250 млн., подняло до уровня неконвертируемой
валюты огромное количество бумажных денег, достигшее
в марте 1868 г. примерно 1 млрд. лир. И это наиболее
важная часть проблемы. Ибо, если можно согласиться
с тем, что принудительный курс был абсолютно необходи¬
мой мерой, то нельзя, однако, отрицать, что способ введе¬
ния этого курса был одним из самых нецелесообразных
и неподходящих для государства, так как он сделал еще
более тяжелой меру, обременительную уже саму по себе»
Предоставление «Банка национале» фактически неогра¬
ниченной свободы эмиссии бумажных денег явилось одной
из причин, побудивших палату депутатов назначить в фев¬
рале 1868 г. комиссию по обследованию вопроса о прину¬
дительном курсе, о чем шла речь выше, и именно эта ко¬
миссия внесла законопроект, одобренный потом палатой
депутатов и обнародованный 3 сентября того же года, кото¬
рый ограничил выпуск банковских билетов «Банка нацио¬
нале» суммой 750 млн. лир. Этот закон несколько обуздал
неумеренный аппетит «Банка национале», но не пошатнул
его привилегированного положения. И действительно, пре¬
доставив государству в октябре 1866 г. заем в 28 млн. лир,
банк уже в августе 1870 г. вновь предоставляет государ¬
ству 212 млн. лир, в июне 1871 г.—150 млн. лир и, нако¬
нец, в марте 1872 г.—300 млн. лир из расчета 0,5% годо¬
вых. Этим займам сопутствовало значительное расширение
обращения бумажных денег1 2.
Доказательством отличного положения дел «Банка на¬
ционале» после введения принудительного курса является
котировка его акций и выплата дивидендов. На бирже
Генуи 3 акции «Банка национале», котировавшиеся в апре¬
ле 1866 г., то есть в разгар кризиса, минимально в 1160 лир
за акцию в 1000 лир, подскочили в октябре того же года
до 1605 лир. В 1867 г. они колебались между 1380 мини¬
мально и 1612 лирами максимально, в 1868 г.— между
1515 и 1775, в 1869 г.— между 1700 и 2060, в 1870 г.—
между 1910 и 2434, в 1871 г.—между 2334 и 3915, в 1872 г.—
между 3700 и 4545, в 1873 (кризисном году) — между 2010
1 С. Sup ino, op. cit., p. 29.
2 Обращение бумажных денег было упорядочено законом
от 30 апреля 1874 г., о чем пойдет речь в VI томе.
3 40% акций «Банка национале» принадлежали генуэзцам.
См.: М. D a Pozzo е G. F е 1 1 о и i, op. cit., р. 70.
351

и 2705 лирами. Дивиденды возросли со 104 лир в 1866 г.
до 140 лир в 1867 г. и 215 лир в 1868 г. Это была макси¬
мальная цифра, равная 21,5% номинальной стоимости
акции, затем дивиденды снизились до 193 лир в 1869 г.,
180 —в 1870 г., 174 —в 1871 г., 133 — в 1872 г., 100—
в 1873 г. Вокруг этого примерно уровня и колебался раз¬
мер дивидендов вплоть до 1882 г. 1
Сила и влияние «Банка национале», типичного явления
для страны, где, несмотря на господство либеризма и даже
отчасти благодаря столь удобному и выгодному либеризму,
установилась тесная связь между деловыми капиталисти¬
ческими кругами и государством, были в 1873 г. следую¬
щим образом обрисованы Франческо Феррарой: «У нас
в стране имеется банк-колосс, чей капитал постепенно
достиг 200 млн. лир. Благодаря своим многочисленным
филиалам, учетным операциям, ценным бумагам, своим
крупным дивидендам, своим акциям, биржевая стоимость
которых вдвое превышает номинальную, он привязал
к своей колеснице все торговые круги королевства, защи¬
щающие его до последнего и раболепно выполняющие
каждое его указание. «Банка национале» был полновласт¬
ным хозяином на нашем денежном рынке, потому что
в горячке рискованных спекуляций его поддержка ока¬
зывалась решающей, а затем в самый разгар операций
достаточно было банку просто ограничить учет, чтобы по¬
ставить под угрозу существование самых солидных торго¬
вых домов и вызвать кризис. На любой бирже агенты
этого банка играют первостепенную роль, их спрос и пред¬
ложение определяют курс всех ценностей. В каждом круп¬
ном городе звучит голос газет банка, итальянских или
французских, ловких, сметливых, красноречивых, воин¬
ственных, порой не гнушающихся ни клеветой, ни оскорб¬
лениями. Правительство всегда оказывает этому банку
явное предпочтение. Оно рассматривает его как подлинный
государственный банк. Самые крупные текущие счета
финансистов находятся у него. И именно через его посред¬
ство ведутся крупные операции с государственной рентой
и займами. Банк стал, впрочем, своеобразным монетным
двором Италии. Он получил привилегию принудительного
курса, благодаря ему выпуск его банковских билетов,
1 М. Da Pozzo е G. Felloni, op. cit., p. 223—224,
228—230.
352

подлинная стоимость которых равна стоимости бумаги,
на которой они были напечатаны, называется займом,
и банк получает проценты. Нет года, чтобы министр финан¬
сов не подписал с ним новое соглашение и не поставил бы
вопрос о доверии правительству, если палата депутатов
проявляет нерешительность и медлит с одобрением... Есте¬
ственно, банк приобрел характер и масштабы гигантского
института. Нельзя, конечно, утверждать, что он пользуется
исключительным, привилегированным положением, чего,
собственно говоря, добивался несправедливый закон; это
результат целого ряда событий; это монополия де-факто,
как было справедливо отмечено при попытке оправдать
правительство, которое, не замечая того, шаг за шагом
содействовало возникновению этого гиганта. Бессмыслен¬
ный вопрос — монополия ли это де-факто или де-юре?
Это реальная сила, которая, просочившись исподтишка
в кровь нации, подчинила себе ее экономику» Ч
3.	От палермского восстания до кризиса,
вызванного битвой при Ментане
(сентябрь 1866 г.—ноябрь 1867 г.)
Экономический кризис, война и вызванные ими обесце¬
нение денег, дороговизна и безработица привели летом
1866 г. к значительному ухудшению и без того тяжелых
жизненных условий народных масс и усилению всеобщего
недовольства. Тем не менее, однако, тогда вспыхнуло лишь
одно большое восстание — палермское восстание в сен¬
тябре 1866 г., вызванное, помимо общего роста нищеты
народных масс, еще целым рядом социальных и политиче¬
ских причин, характерных для Сицилии, и в особенности
для города и провинции Палермо.
Как уже говорилось в третьей главе, после Аспромонте
«Партия действия» в Сицилии разделилась на два течения:
умеренное, ориентировавшееся в основном на сотрудниче¬
ство с правительством,— тенденция, которая в общена¬
циональном плане была представлена Криспи и Мордини;
и передовое демократическое, с социалистической окраской,
ориентировавшееся на подготовку повстанческого движе¬
1 F. Ferrara, La questione de’banchi in Italia, «Nuova
Antologia», novembre 1873..
23—445
353

ния. Главой этого второго течения был вначале Джованни
Коррао, командир народных отрядов в 1848 и 1860 гг.,
ставший гарибальдийским генералом. После же убийства
Коррао в августе 1863 г. при крайне таинственных обстоя¬
тельствах (вероятно, в результате заговора, организован¬
ного самой полицией или при ее пособничестве) это тече¬
ние возглавил Джузеппе Бадиа, тоже гарибальдиец, став¬
ший впоследствии членом Интернационала, как, впрочем,
почти все руководители этого течения. В то же время в Си¬
цилии активизировалась деятельность агентов Бурбонов,
которые в эти годы нашли на острове благоприятную почву
не только среди крайне правых элементов, аристократов
и клерикалов, но даже среди народа. Эти агенты Бурбонов
также готовили восстание и поэтому обратили свой взор
на народных вожаков и командиров отрядов, которые
в 1848 и 1860 гг. начали восстание против бурбонского
правительства, а впоследствии превратились в ярых про¬
тивников правительства умеренных объединенной Италии.
Впрочем, социальные условия Западной Сицилии были
таковы, что делали возможным успех восстания, по край¬
ней мере вначале, поэтому было неизбежным сближение
и даже тайный сговор между крайне правыми и крайне
левыми, поскольку обе стороны стремились, хотя цели их
были совершенно различны, к свержению режима, уста¬
новленного после гарибальдийской диктатуры.
Вместе с тем в Сицилии существовало еще автономист¬
ское, или «регионалистское», течение, которое, как опре¬
деленное течение общественного мнения, оказывало нема¬
ловажное влияние на широкие круги буржуазии и аристо¬
кратии. «Регионалисты» не были сепаратистами, как ими
не были и крайне левые демократы, но они склонны были
приветствовать движение, которое вновь поставило бы
проблему региональной автономии Сицилии в рамках еди¬
ного государства. Однако нельзя было исключать возмож¬
ность перерастания восстания в сепаратистское движение,
поскольку на это была нацелена деятельность агентов Бур¬
бонов. Эта опасность объясняет быструю проправитель¬
ственную эволюцию умеренного крыла левой, решительных
сторонников единства Италии, и озабоченность Мадзини
перспективой восстания в Сицилии х.
1 См., например, письмо Мадзини к Розарио Баньяско от
20 июня 1865 г., G. М a z z i n i, vol. LXXX, p. 292—296.
354

Вопрос о церковных землях привел в Сицилии к согла¬
шению между частью левой и умеренными сторонниками
центрального правительства и к сближению крайне левых
и клерикалов. Декрет, изданный 18 октября 1860 г. про¬
диктатором Мордини по совету демократа Саверио Фриша,
устанавливал раздел существовавших еще в Сицилии об¬
ширных церковных земель (около 230 тыс. га), которые
надлежало разделить на земельные участки, передаваемые
по жеребьевке крестьянам на условиях долгосрочной арен¬
ды (эмфитевсис). Но этот декрет практически не дал ника¬
ких результатов, поскольку все сменявшие друг друга
после продиктатуры правительства наместника не прово¬
дили его в жизнь. Вскоре этот декрет был заменен законом,
предложенным сицилийским депутатом Симоне Корлео
и обнародованным 10 августа 1862 г., который также уста¬
навливал передачу церковных земель в Сицилии в дол¬
госрочную арендух, однако вместо жеребьевки вводил
систему продажи с аукциона и отменял нормы, препят¬
ствовавшие концентрации в одних руках большого коли¬
чества участков. Этот закон, выгодный главным образом
земельной буржуазии, был осуществлен в 1863—1866 гг.
в значительной степени благодаря деятельности окружных
комиссий и под контролем верховного интендантства, кото¬
рое было доверено самому Корлео: нажим буржуазии ока¬
зался на деле сильнее сопротивления, оказанного еписко¬
пами, церковными организациями и религиозными орде¬
нами. Тем временем проблема церковных земель была
поставлена в национальном масштабе в результате внесе¬
ния законопроектов Пизанелли и Вакка — Селла об
упразднении религиозных корпораций и отчуждении их
имущества. В Сицилии развернулась оживленная дискус¬
сия по этим законопроектам, яростными противниками
которых выступили клерикалы и даже крайние демократы,
рассматривавшие их как простую конфискацию централи¬
зованным государством церковного имущества, принадле¬
жащего по праву народу Сицилии; представители же уме¬
ренного крыла левой требовали, чтобы деньги от продажи
отчужденных церковных земель Сицилии были переданы
1 Заслугой Корлео является то, что отмененная в 1857 г.
в Пьемонте система долгосрочной аренды, которую многие хотели
отменить по всей Италии, была сохранена и включена в граждан¬
ский кодекс 1865 г., после того как ее очистили от различных фео¬
дальных наслоений.
23* 355

сицилийским провинциям, а система «раздела земель»,
установленная законом Корлео, сохранена. В сущности,
умеренное крыло левых присоединилось к антиклерикаль¬
ной агитации, которой в Сицилии способствовала партия
умеренных, и в конечном счете охотно приняло закон от
7 июля 1866 г. (о нем пойдет речь ниже), а последний в от¬
ношении Сицилии ограничился признанием системы раз¬
дела и предоставления сицилийским коммунам начиная
с 1 января 1867 г. четвертой части дохода от отчужденных
церковных земель. Эта последняя доходная статья была,
однако, упразднена законом о ликвидации церковного
имущества от 15 августа 1867 г. Во всяком случае, упразд¬
нение весьма многочисленных в Сицилии монастырей, со¬
державших большой административный персонал из свет¬
ских лиц для управления своим имуществом и поддержи¬
вавших подаяниями десятки тысяч нищих, вызвало
на острове, и особенно в Палермо, сильное недовольство,
а народ был и без того недоволен войной и обесценением
денег. Даже лица, взявшие в долгосрочную аренду цер¬
ковные земли на основании закона Корлео, были недоволь¬
ны тем, что им приходится теперь платить арендную плату,
а то и выкуп за землю более требовательному государству,
а не местным церковным организациям.
Вдобавок ко всему власти продолжали проводить поли¬
тику репрессий, часто незаконных арестов и полицейских
провокаций против демократов, сторонников Бурбонов и
клерикалов. В апреле 1865 г. был арестован Джузеппе Ва¬
диа по обвинению в подготовке восстания. Возобновили
также борьбу против уклонения от воинской повинности.
Летом 1865 г. генерал Медичи, командовавший тогда диви¬
зией, стоявшей в Палермо, провел крупные операции
по прочесыванию провинций Палермо, Джирдженти и
Трапани, чтобы «покончить с уклоняющимися от воинской
повинности, дезертирами и преступными элементами»,
разорявшими эти провинции. В результате этих операций
было произведено более 2500 арестов. Этой политике ре¬
прессий сопутствовал хаос в управлении, усугубляемый
частыми перемещениями префектов и чиновников, к тому
же масштабы железнодорожного строительства и обществен¬
ных работ были в целом довольно жалкие.
Весной 1866 г. из Сицилии было отозвано и отправлено
на австрийский фронт много военных соединений, несмотря
на то что число уклоняющихся от воинской повинности
356

и дезертиров сильно возросло, а в окрестностях Палермо,
как и в 1848 и 1860 гг., вновь появились вооруженные
отряды мятежников. В начале сентября в городе распро¬
странились слухи о скором восстании, но префект ломбар¬
дец Луиджи Торелли и особенно квестор сардинец Фели-
че Пинна не приняли никаких чрезвычайных мер и про¬
должали посылать центральному правительству успокаи¬
вающие доклады. По-видимому, Пинна, показавший себя
до этого ревностным гонителем демократов и клерикалов,
старался спровоцировать восстание, надеясь подавить его
с помощью обычных полицейских мер — что оказалось
впоследствии химерой — и таким образом выявить и аре¬
стовать главарей крайних политических течений.
Как бы то ни было, в ночь с 15 на 16 сентября 1866 г.
примерно 3 тыс. вооруженных людей спустились с гор и
внезапно атаковали Палермо, как это уже было в 1848
и 1860 гг. Проникнув в город, повстанцы призвали жите¬
лей к восстанию, которое сразу же приняло широкие мас¬
штабы, и через несколько часов восставшие овладели поч¬
ти всем городом. Мэр города Антонио Старабба маркиз
ди Рудинй, молодой аристократ, который впоследствии
играл первостепенную роль в итальянской политической
жизни, и префект Торелли попытались оказать сопротив¬
ление восставшим, собрав вокруг муниципалитета неболь¬
шие силы, но вынуждены были укрыться в королевском
дворце, где и оставались осажденными с другими граждан¬
скими и военными властями в течение всего восстания.
В руках правительственных сил оставались также форт
Кастелламмаре и тюрьмы, где находился еще в заключении
Джузеппе Бадиа, которого все считали идейным вдохнови¬
телем этого движения. Вожаки повстанческих отрядов,
стремясь придать этому восстанию политический характер,
организовали Временный комитет, в который заставили
войти ряд нотаблей города, главным образом аристократов
(так утверждали впоследствии, когда восстание было по¬
давлено). Но этот Временный комитет, возглавляемый кня¬
зем Лингуаглосса, был в политическом отношении весьма
разнородным, поскольку наряду с некоторыми клерика¬
лами, приверженцами Бурбонов, в него входили самые раз¬
нообразные сторонники автономии Сицилии, в том числе
и масоны, а секретарем комитета был один из главарей
восстания Франческо Бонафеде, демократ, ставший впо¬
следствии членом Интернационала. Впрочем, само восста¬
357

ние, явившееся, несомненно, следствием социального неду¬
га, как тогда, так и впоследствии трудно было понять
с политической точки зрения, ибо наряду с лозунгом
«Да здравствует республика!» звучал чисто муниципалист-
ский лозунг «Да здравствует святая Розалия!» и легитимист¬
ский «Да здравствует Франческо II!». На деле же ни одна
из трех политических группировок, которые прямо или
косвенно способствовали подготовке восстания, крайние
демократы, пробурбонски настроенные клерикалы и авто¬
номисты, не сумела придать политический характер этому
восстанию, которым никто практически не руководил.
Лишь 21 сентября регулярные войска под командова¬
нием генерала Кадорна, спешно переброшенные на подав¬
ление восстания, смогли вступить в Палермо и завязать
бои с восставшими, разгромив их после двухдневных оже¬
сточенных уличных схваток. 22 сентября восстание, длив¬
шееся семь с половиной дней, было полностью подавлено.
Много повстанцев, приблизительно несколько сотен, пало
в боях или было казнено без суда и следствия. Потери ре¬
гулярных войск составили примерно 20 убитых и несколь¬
ко сотен раненых. До 1 декабря городом и провинцией
Палермо управлял в качестве чрезвычайного комиссара
генерал Кадорна, объявивший осадное положение. Кадор¬
на в своих докладах Риказоли ясно указал, что причиной
восстания были социальные и экономические условия и це¬
лый ряд ошибок администрации, и тем не менее он прибег
к репрессиям: были арестованы тысячи людей, их долгое
время держали в заключении, не предъявляя никаких
обвинений; военные трибуналы приговорили ряд лиц
к смертной казни и к пожизненной каторге и вынесли нема¬
ло других менее суровых приговоров. Генерал сильно пере¬
оценил помощь, оказанную духовенством восставшим, и
с исключительной жестокостью провел упразднение мона¬
стырей, отправив в ссылку на поселение в Северную'Ита¬
лию много монахов и монашек.
Сентябрьское восстание 1866 г. «произвело решительный
поворот в сознании итальянского правящего класса, убе¬
дившегося, что сицилийский вопрос является частью проб¬
лемы Юга» \ Обследование положения города и .провин¬
ции Палермо, проведенное в 1867 г. парламентской комис-
1 Р. А 1 a t г i, Lotte politiche in Sicilia sotto il governo della
Destra, p. 9.
356

сией, пролило свет на различные аспекты экономического
и социального положения провинции. Впоследствии во вре¬
мя длительного правления в качестве префекта генерала
Медичи (1868—1873 гг.), бывшего одновременно командую¬
щим вооруженными силами всей Сицилии, был дан неко¬
торый толчок развитию железнодорожного строительства
и общественным работам. Но политика правительства
в Сицилии по-прежнему оставалась авторитарной, опираю¬
щейся на репрессии, а тайный сговор полиции и админи¬
стративных органов (как центральных, так и местных)
с мафией стал обычным явлением для Западной Сицилии
и одним из средств, с помощью которых правительство
боролось, с одной стороны, с тайными происками сторон¬
ников Бурбонов и клерикалов, а с другой — с демократа¬
ми, деятельность которых продолжалась и после пораже¬
ния восстания 1866 г.
В период после окончания войны 1866 г. и вплоть до
лета 1867 г. в центре политической борьбы находилась про¬
блема церковных земель и их продажи. В самом деле, если,
с одной стороны, она была одним из аспектов более общей
проблемы взаимоотношений между государством и церко¬
вью и, следовательно, была связана с «римским вопросом»,
то, с другой стороны, она была связана с финансовой проб¬
лемой, поскольку продажа церковных земель являлась
одним из средств, с помощью которых господствующий
класс рассчитывал справиться с бюджетным дефицитом,
резко возросшим вследствие войны 1866 г. И наконец,
немаловажную роль играли социально-экономические сооб¬
ражения, поскольку речь шла об отчуждении и продаже
весьма обширных земельных угодий, особенно на Юге,
что позволило бы более или менее легко удовлетворить
потребность в земле определенной части буржуазии.
Первое правительство Ла Мармора, после того как за¬
конопроект Вакка — Селла был взят обратно, что привело
к отставке Вакка, вновь вернулось к вопросу об упраздне¬
нии религиозных корпораций и других церковных органи¬
заций. 13 декабря 1865 г. министр юстиции Кортезе по до¬
говоренности с Селла внес по этому вопросу на рассмотре¬
ние палаты новый законопроект. При втором правитель-
стве’Ла Мармора комиссия палаты депутатов изучила этот
законопроект и внесла в него ряд изменений; в эту комис¬
359

сию входили Ланца, Пизанелли и Раели, который был ее
докладчиком. Но, учитывая близость войны, было решено
обсудить только ту часть законопроекта, которая касалась
упразднения религиозных корпораций (монастырей), и от¬
ложить обсуждение той части, где речь шла об упраздне¬
нии других форм церковной собственности.
Этот столь урезанный законопроект был затем 19 июня
1866 г. одобрен палатой 179 голосами против 45 и 7 июля
стал законом без обсуждения в сенате благодаря закону
от 28 июня о представлении законодательных полномочий
правительству, который ввиду состояния войны давал пра¬
вительству право «публиковать и проводить в качестве закона
уже одобренные выборной палатой депутатов решения
о религиозных корпорациях и церковном имуществе». Этот
закон лишил юридического признания все религиозные
ордена, корпорации и конгрегации, жившие общиной
(в общей сложности 1809), и передал их земли в управление
государству при условии обязательной передачи облигаций
5-процентной ренты в пользу Фонда для нужд культа, рав¬
ных доходу, приносимому отчуждаемым имуществом. Этот
фонд, заменивший Церковную кассу и унаследовавший ее
имущество, доходы и функции, должен был обеспечить
выплату пенсий членам упраздненных орденов. Здания, при¬
надлежавшие упраздненным монастырям и обителям, надле¬
жало передать коммунам и провинциям, изъявившим жела¬
ние использовать их под школы, детские сады, больницы
и другие благотворительные учреждения. Книги, рукопи¬
си и произведения искусства, принадлежавшие упразднен¬
ным церковным организациям, передавались библиотекам
и государственным музеям соответствующих провинций.
Государство брало под свою охрану здания и произведе¬
ния искусства некоторых аббатств, представлявших особую
историческую или художественную ценность.
После обнародования этого закона оставалось решить
вопрос о способе реализации конфискованного имущества
и о возможном упразднении других церковных организа¬
ций. Решением этих проблем занялся Риказоли, стремив¬
шийся связать их с попыткой отделения церкви от госу¬
дарства, по возможности согласовав вопрос с папством
и епископатом. Для достижения этой цели тосканский
государственный деятель предпринял двоякого рода шаги.
Идя навстречу пожеланию Пия IX, он направил в Рим
в декабре 1866 г. государственного советника Микеландже¬
360

ло Тонелло для возобновления переговоров о заполнении
вакантных епископских престолов, прерванных после про¬
вала миссии Веджецци. В то же время он дал указание
министру юстиции Боргатти и министру финансов Шалоя
разработать законопроект о «свободе церкви и ликвидации
церковного имущества», который был внесен на рассмотре¬
ние палаты депутатов 17 января 1867 г.
Первая часть законопроекта Боргатти — Шалоя гла¬
сила, что церковь «свободна от всякого особого вмешатель¬
ства государства в отправление культа и во все, что ка¬
сается внутренних дел религиозной общины, отношений
духовных властей и порядков, которые ей присущи»; та¬
ким образом упразднялось любое вмешательство государ¬
ства в вопросы назначения епископов, placet regio 1 и право
exequatur 1 2, но в то же время и все привилегии, которыми
церковь еще пользовалась. Таким образом каноны церкви
и ее установления лишались силы государственного закона
и рассматривались лишь «как частные правила или устав
самой церкви», которые гражданские власти могли при¬
знать обязательными в отношениях между членами церкви
и между ними и обществом верующих только в том случае,
если они не противоречили законам государства. Закон
далее устанавливал, что церковь должна удовлетворять
свои нужды за счет собственных средств и при доброволь¬
ном содействии своих приверженцев, не возлагая никакого
бремени на государство; церковь имеет право использовать
имущество, принадлежавшее церковной организации, пре¬
кратившей свою деятельность, в интересах других орга¬
низаций. И наконец, согласно закону, церковь не могла
владеть иным недвижимым имуществом, кроме зданий для
богослужения и жилых помещений для священнослужи¬
телей.
Вторая часть законопроекта, озаглавленная «О церков¬
ном имуществе, подлежащем разделу между государством
и церковью», устанавливала, что имущество церковных
организаций, упраздненных до издания закона от 7 июля
1866 г., а также имущество еще не упраздненных еписко¬
пальных трапезных, семинарий, капитулов, приходов, бене¬
1 Разрешение короля на опубликование постановлений духов¬
ных властей.— Прим. ред.
2 Разрешение, даваемое монархом, на осуществление в его
владениях папских постановлений.— Прим. ред.
361

фициев и т. д. подлежит отчуждению, за исключением зда¬
ний для богослужения, произведений искусства, священной
утвари и жилищ епископов, приходских священников и
т. д. Закон устанавливал, кроме того, что отчуждение мо¬
жет быть осуществлено при содействии самих епископов,
если последние того захотят. В этом случае они должны
будут произвести отчуждение в течение 10 лет, обращая
недвижимое имущество в движимое, выплатить государству
600 млн. лир по 50 млн. лир в полгода, распределить между
церковными институтами и организациями соответствую¬
щих епархий суммы, вырученные от продажи (за вычетом,
понятно, 600 млн., которые составляют приблизительно
х/3 общей стоимости всего церковного имущества), и выпла¬
чивать пенсии священнослужителям и монахам этих упразд¬
ненных организаций. Если же большинство епископов
не согласится заняться продажей церковных земель, то
государство обеспечит епископам 50 млн. ежегодного дохо¬
да в облигациях 5-процентной ренты и возьмет на себя
обеспечение 'всем необходимым церковных организаций
соответствующих епархий и выплату пенсий служителям
упраздненных организаций; вместе с тем государство само
проведет продажу всех церковных земель.
В этом законопроекте была специальная статья, утвер¬
ждавшая соглашение, заключенное 5 января 1867 г. между
Шалоя и бельгийским банкиром Ланграном Дюмонсо, кото¬
рый обязался выплатить государству в течение четырех лет
600 млн. лир, с тем что он имеет право взыскать эту сумму
на протяжении десяти лет с епископов, причем банкир полу¬
чал 10% комиссионных. Лангран Дюмонсо, делец сомни¬
тельной репутации х, основал в Бельгии и ряде других
стран общества по продаже церковных земель и выпол¬
нял поручения финансового характера святого престола,
поэтому его сочли наиболее подходящим лицом при прове¬
дении операции, для которой необходимо было заручиться
согласием папства.
Но проект Боргатти — Шалоя не только не пришелся
по душе епископам и клерикалам, не признававшим прин¬
ципа отделения церкви от государства, но и вызвал мас¬
совый протест в светских кругах как правой, так и левой,
сильно встревоженных миссией Тонелло. Само собой разу¬
1 См.: J. Bouvier, Les interventions bancaires fran^aises
en Italie, p. 230,
362

меется, что свободу церкви отвергали юрисдикционалисты,
считавшие необходимым оставить в руках государства не¬
которые средства контроля; отвергали ее и те, кто считал
церковь врагом прогресса и национального единства.
Но к этой идее относились с подозрением также многие
из тех, кто был сторонником отделения церкви от госу¬
дарства или называл себя таковым, считавшие, что свобода
церкви должна быть следствием, а не предпосылкой общего
соглашения с папством и, следовательно, также решения
«римского вопроса». К горестному изумлению Риказоли,
в стране развернулась бурная кампания против этого зако¬
нопроекта, с которой сам Риказоли пытался бороться
всякими незаконными средствами. Его действия вызвали
протесты в палате депутатов, приведшие 11 февраля 1867 г.
к одобрению резолюции Манчини, выражавшей недоверие
правительству, за которую проголосовало 136 депутатов
против 104. На сей раз король, однако, поддержал Рика¬
золи, оставив его на посту главы правительства и подписав
декрет о роспуске палаты депутатов. Однако министры
Боргатти, Шалоя, Берти и Ячини подали в отставку,
вследствие чего правительство было реорганизовано сле¬
дующим образом: Риказоли (премьер-министр, министр
внутренних дел и временно юстиции), Висконти-Веноста
(министр иностранных дел), Депретис (министр финансов),
Корренти (министр просвещения), Де Винченци (министр
общественных работ), Бьянкери (министр морского флота),
генерал Куджа (военный министр) и Кордова (министр
сельского хозяйства).
Выборы, состоявшиеся 10марта 1867 г., ознаменовались
еще большей пассивностью избирателей, чем выборы
1865 г. Из 498 208 внесенных в списки избирателей про¬
голосовало только 258 243, то есть 52%. На этот раз было
и много случаев перебаллотировки. Новый состав палаты
мало чем отличался от прежнего. Левая со всеми ее оттен¬
ками сохранила почти полностью свои места. Правая была
несколько ослаблена; зато усилилась небольшая группа
умеренных клерикалов крайне правой, насчитывавшая
15 депутатов. Поэтому Риказоли оказался в трудном поло¬
жении и решил укрепить свое правительство, включив
в его состав в качестве министра финансов Селла. Но ко¬
роль воспротивился этой кандидатуре, ссылаясь на то, что
Селла слишком не популярен. По этой причине Риказоли
пришлось 4 апреля 1867 г. уйти в отставку. Тогда король,
363

как и в 1862 г., поручил сформировать новое правитель¬
ство Раттацци.
Тем временем завершилась миссия Тонелло. Итальян¬
ский представитель вернулся в конце марта во Флоренцию,
заключив в Риме соглашение о назначении или перемеще¬
нии 37 епископов, из которых 17 в провинциях бывшего
папского государства и 20 в других провинциях. На два
важных поста были тогда назначены прелаты, тесно свя¬
занные с Савойским домом: архиепископом Турина был
назначен монсеньёр Алессандро Риккарди ди Нетро, быв¬
ший ранее епископом Савоны, а архиепископом Милана —
монсеньёр Луиджи Надзари ди Калабиана, прежний епи¬
скоп Казале и сенатор королевства, тот самый, который
в 1855 г. вызвал кризис правительства Кавура, названный
по его имени \ Святой престол перестал настаивать на на¬
значении миланским архиепископом монсеньёра Баллери-
ни, известного проавстрийца, который был назначен в июне
1859 г., но которому итальянское правительство постоянно
отказывало в своем утверждении. Итак, после восьмилет¬
ней вакансии в Милане вновь появился архиепископ. Хотя
в инструкциях, данных Тонелло, Риказоли отмечал, что
итальянское правительство готово освободить епископов
от обязательной присяги королю, от «exequatur» и свести
placet к простой формальности, тем не менее не удалось
достигнуть никакого соглашения общего характера, по¬
скольку, с одной стороны, Пий IX и Антонелли старались
уклониться от всяких обязательств, могущих повлечь за со¬
бой признание святым престолом итальянского государства,
а с другой стороны, решительные протесты против законо¬
проекта о свободе церкви показали, что в Италии преобла¬
дает тенденция поставить возможное примирение с папст¬
вом в зависимость от принятия закона об отделении церкви
от государства и от разрешения «римского вопроса». Эти два
требования и обусловили политику второго правительства
Раттацци.
Состав правительства Раттацци, приступившего к испол¬
нению своих обязанностей 10 апреля 1867 г., был следую¬
щий: Раттацци (премьер-министр и министр внутренних
дел), граф Помпео ди Кампелло (иностранные дела), Тек-
1 См. т. IV данной работы, стр. 182—186.
364

кьо (юстиция), Феррара (финансы), генерал Таон ди Ре¬
вель (военные дела), генерал Пешетто (военно-морской
флот), Колпино (просвещение), Джованола (общественные
работы), Де Блазиис (сельское хозяйство). За исключением
Теккьо, обладавшего большим опытом парламентской дея-
рельности и Феррары, крупного экономиста, не имевшего,
однако, большого политического веса, все остальные члены
правительства были второстепенными фигурами. Вдобавок
правительство не располагало в парламенте солидной базой
и могло держаться лишь благодаря внутренним противоре¬
чиям в лагере правой и терпимости левой. Левые надеялись,
что Раттацци откажется от политики примирения Рика-
золи и будет способствовать разрешению «римского вопроса»
с позиции силы.
Феррара сразу же взялся за решение вопроса о церков¬
ных землях, связав его с планом финансового оздоровления,
о чем пойдет речь ниже. 14 мая 1867 г. он внес на рассмот¬
рение палаты депутатов законопроект, основной целью
которого, как писал он в своем докладе, было «быстро из¬
влечь из ликвидации церковного имущества чистую сумму
600 млн. лир и в то же время освободить государство от
всякого бремени, возлагаемого на него расходами по от¬
правлению культа». Практически Феррара предложил
нанести удар по церковной собственности в целом как уже
упраздненных религиозных организаций, так и еще сущест¬
вующих, обложив ее чрезвычайным налогом в размере
600 млн. лир. Сумма эта составилась бы из дохода, посту¬
пающего в Фонд для нужд культа, исчисляемого в 158 млн.
лир, и из контрибуции в 430 млн., распределенной между
всеми земельными владениями и равной 25% капитализи¬
рованной стоимости этих земель, вычисленной на основе
налога на неотчуждаемое имущество. Эту сумму надле¬
жало уплатить четырьмя взносами в течение четырех лет.
Остальная церковная собственность, за вычетом налога,
должна была пойти на обеспечение выплаты пенсий и рас¬
ходов по отправлению богослужения; если же этих сумм
будет недостаточно, то следует обложить новым налогом
имущество церковных организаций, еще не упраздненных
законом от 7 июля 1866 г. Чтобы облегчить уплату уста¬
новленного налога, Феррара предлагал, кроме того, отме¬
нить запрет на отчуждение и заклад церковных земель.
Феррара заключил также соглашение с банком Эрлангера
(имевшим свои конторы в Париже и Франкфурте), согласно
365

которому должно было быть создано общество по осущест¬
влению всех операций, связанных с взысканием в пользу
государства 600 млн. лир. Это общество должно было выпу¬
стить облигации, гарантированные церковным имуществом.
Но этот законопроект, исходивший, подобно законопроекту
Боргатти — Шалоя, из принципа отделения церкви от го¬
сударства, был отвергнут комиссией палаты депутатов,
которой было поручено изучить его, ибо она сочла, что он
противоречит закону от 7 июля 1866 г. и открывает путь
для возвращения церковным организациям уже отчужден¬
ного у них имущества. С другой стороны, многие депутаты
высказались против плана оздоровления финансов, пред¬
ложенного Феррарой и предусматривавшего введение нало¬
га на помол., в соответствии с прежним законопроектом
Селла конца 1865 г. В результате Ферраре пришлось подать
в отставку и сам Раттацци взял на себя временное испол¬
нение обязанностей министра финансов.
Тем временем отклонившая законопроект Феррары
комиссия палаты депутатов в составе депутатов Гуеррьери-
Гонзага, Акколла, Корренти, Кортезе, Рестелли, Аспро-
ни, Альвизи, Сейсмит-Дода и Феррариса (докладчика)
разработала другой законопроект, принятый Раттацци
и с небольшими изменениями 28 июля одобренный палатой
депутатов 204 голосами против 58, а 12 августа одобрен¬
ный сенатом 84 голосами против 29. Этот проект, вступив¬
ший в силу 15 августа 1867 г. как закон «об упразднении
церковных организаций и ликвидации церковного имуще¬
ства», а также закон от 7 июля 1866 г. и «закон о гаран¬
тиях» 1871 г. и легли в основу церковного законодатель¬
ства, действовавшего в Италии до 1929 г. Отныне, согласно
этому закону, не могли считаться юридическим лицом:
1) капитулы соборных церквей, пустыни, хоральные общи¬
ны и капелланства, за исключением тех среди них, кто
печется о спасении души верующих и обеспечивает содер¬
жание приходского священника за счет одного бенефиция
или пожертвований прихожан; 2) каноникаты, бенефиции
и капелланства капитулов кафедральных церквей, нахо¬
дящиеся под покровительством короля или светских лиц;
3) аббатства и приорства типа аббатств; 4) бенефиции, кото¬
рым при их основании не были приданы подлинно пастыр¬
ские функции; 5) прелатства и церковные или светские
капелланства; 6) фонды постоянного характера, которые,
какое бы наименование или название они ни носили,
366

будут определены как основанные или завещанные
из благочестивых побуждений в культовых целях, за
исключением управлений по строительству и ремонту
церквей и других учреждений, коим доверено хранение
священных памятников и сооружений. Практически этот
закон упразднил около 25 тыс. церковных учреждений,
которые не выполняли прямых пастырских функций о спа¬
сении души. Имущество этих упраздненных учреждений
перешло к государству, которое обязалось передать в поль¬
зу Фонда для нужд культа бумаги 5-процентной ренты,
равные доходу с отчужденного имущества. Все недвижи¬
мое имущество, передаваемое государству в соответствии
с этим законом и законом от 7 июля 1866 г., подлежало про¬
даже с аукциона, но предварительно оно должно было быть
разделено на «возможно минимальные участки земли, исхо¬
дя из экономических интересов, аграрных требований и
местных условий» (статья 9). Покупатели этих участков
должны были внести десятую часть их стоимости при
оформлении акта покупки земли, а остальные девять
десятых в течение 18 лет с выплатой 6% годовых с посте¬
пенно снижающейся суммы задолженности. Относительно
продажи церковных земель Сицилии был подтвержден
прежний закон Корлео. Правительство получило право
выпустить облигации 5-процентного поземельного займа на
общую сумму 400 млн. лир, обязавшись принимать их в
уплату за покупаемые земли. Был введен 30-процентный
чрезвычайный налог на все имущество церкви (за исключе¬
нием имущества приходских церквей), что потребовало умень¬
шить на 30% ренту, переписанную на имя Фонда на нужды
культа на основе предыдущих законов, и на 30-процен¬
тов ренту, которую предстояло передать согласно новому
закону. Этот новый закон, однако, устанавливал, что
чистый доход епархии не должен быть ниже 6 тыс. лир
в год, если же такие случаи имеют место, фонд обязан до¬
плачивать недостающую сумму.
15 сентября 1867 г. состоялся первый выпуск облига¬
ций поземельного займа на сумму 250 млн. номинальной
стоимости, из них 100 млн. продавались по открытой под¬
писке по цене 85 лир за 100 номинальных, а 150 млн. были
сданы на хранение «Банка национале», предоставившему каз¬
начейству заем в 100 млн. лир. В конце октября открылись
аукционы по продаже церковных земель. Итак, началась
новая массовая распродажа государственных земель
367

(к экономическим и социальным последствиям этого явле¬
ния мы вернемся позднее) и открылись новые возможности
для прибыльных операций «Банка национале» и многочис¬
ленных спекулянтов.
Во всяком случае, законы от 7 июля 1866 г. и 15 авгу¬
ста 1867 г. нанесли могуществу церкви, этому привилеги¬
рованному институту, деятельность которого все еще регу¬
лировалась нормами преимущественно феодального про¬
исхождения, тяжелый удар, ибо ее экономическое могу¬
щество коренилось главным образом в обширных земель¬
ных владениях, не подлежавших прежде отчуждению.
Законы эти, следовательно, способствовали завершению
в этой очень важной области буржуазной революции (нача¬
ло которой было положено в период реформ просвещенных
монархий и наполеоновского господства) и вполне отвечали
курсу на придание государству и гражданскому обществу
светского характера, которого придерживалось итальян¬
ское национальное движение еще в 1848 г. и который еще
более усилился в связи с острым конфликтом, возникшим
между объединенным государством и папством после 1860 г.
Провал предпринятой Риказоли попытки примирения
и связанного с ней законопроекта Боргатти — Шалоя,
в свою очередь также стремившегося последовательно
осуществить провозглашенный Кавуром принцип свободы
церкви, означал в политическом плане поражение консер¬
вативного крыла правой и умеренно клерикальной группы.
Как показал ясно Де Санктис в своей речи в палате депу¬
татов 8 июля 1867 г., формула «свобода церкви» в тот кон¬
кретный исторический момент имела объективно реакцион¬
ное значение (такое же значение, как правило, она имела
и в прошлом), ибо она служила в целом защите привилеги¬
рованного положения самой церкви. Решение Раттацци
не поддерживать законопроект Феррары (бывший, в сущ¬
ности, лишь упрощенным вариантом прежнего законопроек¬
та Боргатти — Шалоя) и принять законопроект комиссии
палаты депутатов было, несомненно, продиктовано сообра¬
жениями парламентской целесообразности, но вместе с тем
оно отвечало также убеждениям самого Раттацци и тому
светскому прогрессистскому курсу, которому он следовал
еще в Пьемонте в качестве главы левого центра. К верности
традициям этой политической группы призывал тогда
Де Санктис в вышеупомянутой речи 8 июля: «Я, господа,
надеюсь,— сказал он,— что в этом случае еще выше будет
368

поднято славное знамя пьемонтского левого центра. Вспом¬
ните, что как раз в Пьемонте была предпринята первая
попытка навязать консервативную политику. Вспомните
всех этих бальбо, ревелей, менабреа, этот авангард той
многочисленной партии, которая начертала на своем зна¬
мени: «Переговоры с Римом». Вспомним, господа, с благо¬
дарностью славный левый центр, начертавший в противо¬
вес им на своем знамени: «Церковные реформы»— и заста¬
вивший Кавура вступить на тот путь, в конце которого мы
должны были обрести Италию и свободу. Ныне наступили
очень схожие времена; делаются новые попытки; перед
нами уже новые люди, но принципы те же. Я надеюсь,
господа, что здесь, в этой палате депутатов, которая состо¬
ит не только из тех людей, что боролись тогда с реакцией,
но и из флорентинцев, ломбардцев, сицилийцев и неаполи¬
танцев, братски объединившихся с 1848 г. под одним зна¬
менем, я надеюсь, что и сегодня мы дадим решительный
отпор этим попыткам реакции и в свою очередь сумеем
высоко поднять то же знамя» Ч
К сожалению, политика Раттацци, которая в вопросе
церковного имущества вполне отвечала требованиям свет¬
ских и либеральных кругов левой и прогрессистского кры¬
ла правой, потерпела полный провал в более трудном
вопросе — проблеме Рима.
В феврале и марте 1867 г. Гарибальди принимал актив¬
ное участие в кампании, поднятой левой против церковной
политики Риказоли, и настаивал на необходимости решить
«римский вопрос» в самом срочном порядке. В конце марта
по требованию повстанческого центра, руководившего
в Риме подпольной деятельностью патриотов-демократов,
Гарибальди организовал во Флоренции Центр римской
эмиграции во главе с Маттиа Монтекки, который начал
в апреле свою деятельность по объединению всех патриоти¬
ческих сил для освобождения Рима. Восстание в Риме
и Лацио, поддержанное в решающий момент отрядами во¬
лонтеров,— такова была в принципе программа Гарибаль¬
ди, которая была детально разработана лишь впоследствии.
Однако деятельность гарибальдийского центра немедленно
1 Эта речь воспроизведена в книге: F. De Sanctis,
II Mezzogiorno е lo Stato italiano, p. 238—262.
2 4 — 4 4 5
369

подверглась нападкам со стороны Римского национального
комитета, контролируемого умеренными, «который за его
неизменную пропаганду выжидательной позиции вполне
заслуженно называли усыпителем» х. Этот комитет, опи¬
равшийся в основном на буржуазные и отчасти на аристо¬
кратические круги, многие годы следовал директивам ту¬
ринского, а затем флорентийского правительств и вел
острую борьбу с демократами.
Против решительных действий, имевших своей целью
присоединение в кратчайший срок Рима к Италии, возра¬
жал и Мадзини, но из соображений, прямо противополож¬
ных соображениям умеренных. Анализируя события послед¬
ней войны с Австрией, Мадзини пришел к убеждению, что
отныне необходимо порвать все связи с монархией и на¬
чать открытую пропаганду в пользу республики. С этой
целью он решил создать новую организацию — Республи¬
канский союз — ив сентябре 1866 г. опубликовал ее пер¬
вый манифест. Вскоре в манифесте «К римлянам», поя¬
вившемся в декабре 1866 г., он следующим образом обосно¬
вывал свою политическую линию, первоочередной задачей
которой было установление республики, а затем уж завер¬
шение объединения Италии: «Когда в 1859 и 1860 годах я
советовал Югу Италии присоединиться, тогда фактического
единства, которому препятствовали все вынашиваемые
Бонапартом планы, еще не существовало; тогда вся Италия
готова была — не важно, правильно или нет,— предоста¬
вить монархии все выгоды от эксперимента ради возмож¬
ности соглашения между нею и всей страной; тогда среди
городов, к которым она обращалась, уважая народный
суверенитет, не было великого Рима. И все же я предла¬
гал, чтобы ассамблеи предшествовали любому плебисциту,
тем более что присоединение совершалось по взаимному
согласию и с твердой верой в свободу и уважение буду¬
щей нации. Моему голосу не вняли и ныне сожалеют, что
действовали вслепую. Но теперь я обращаюсь к вам, наро¬
ду Рима, в совершенно иных, изменившихся условиях.
Отныне единство Италии — реальный и бесповоротный
факт; ни ваши решения, ни ваше промедление не могут
поставить это единство под угрозу. Сегодня не важно, когда
вы присоединитесь к Италии, в тот или иной день, важно
другое, чтобы это произошло достойным для вас образом
1 G. Guerzoni, Garibaldi, Firenze, 1882, vol. II, p. 474.
370

и обеспечило судьбу Италии и моральное, духовное един¬
ство, кое и по сей день неведомо и недоступно монархии» х.
В сущности, Мадзини взял теперь на вооружение, переде¬
лав ее на свой лад, идею «перестановки формулы», с кото¬
рой он боролся, когда ее выдвинул Альберто Марио.
Итак, своим друзьям республиканцам в Риме Мадзини
рекомендовал следующую программу: «Восстание при пер¬
вой возможности; создание временного правительства,
которое поведет с монархией переговоры, настаивая на пре¬
вращении Рима в столицу и на созыве Учредительного
собрания, с тем чтобы дать Италии Национальный дого¬
вор». Республиканское движение по всей Италии должно
будет поддержать это требование Рима, которое в случае
неудачи приобретет характер протеста, полезного для
будущего1 2. Но римские мадзинисты были значительно
слабее не только умеренного Национального комитета, но
и гарибальдийского повстанческого центра, состоявшего
из таких же республиканцев, но жаждущих действовать
и готовых согласиться на присоединение к Италии путем
плебисцита. Учитывая сложившееся положение, Мадзини
в конце концов посоветовал своим римским друзьям при¬
нять участие в возможном восстании, но постараться в слу¬
чае успеха выдвинуть требование о созыве Учредительного
собрания вместо плебисцита. Во всяком случае, хотя обви¬
нение, брошенное Гарибальди впоследствии Мадзини и его
единомышленникам в том, что они помешали попытке осво¬
бождения Рима, и было необоснованным, однако в 1867 г.
не было все же того единства левых сил, которое с таким
трудом удалось достигнуть в 1862 г. на основе формулы
плебисцита, проведенного на Юге 21 октября 1860 г. С дру¬
гой стороны, и сам Гарибальди избегал в 1867 г. выдви¬
гать лозунг «Италия и Виктор Эммануил».
Есть основание считать, что и Раттацци в принципе
благосклонно относился к решению «римского вопроса»
путем восстания в Риме (случай, не предусмотренный
Сентябрьской конвенцией в числе тех, в каких Италия обя¬
зана была вмешаться и воспрепятствовать присоединению
Рима), которое бы завершилось плебисцитом о присоедине¬
нии или, во всяком случае, оправдывало бы интервенцию
1 G. Mazzini, vol. LXXXVI, р. 64. В этом же томе на
стр. 25—46 опубликован «Манифест Республиканского союза».
2 Письмо Мадзини Дж. Б. Кунео от 13 февраля 1867 г. см.:
G. Mazzini, vol. LXXXIV, р. 218.
24* 371

королёвских войск. Но в своих официальных заявлениях
Раттацци был чрезвычайно осторожен. Спустя несколько
дней после прихода к власти, отвечая 15 апреля в палате
депутатов на запрос Джузеппе Феррари, он сказал: «Что
касается римского вопроса, то политика правительства
не может вызывать сомнений. У нас имеется конвенция, и
мы обязаны лояльно ее выполнять. Время разрешит этот
вопрос. Мы никогда не возьмем на себя никаких компроме¬
тирующих обязательств, но и никогда не позволим, чтобы
другие попытались необдуманно разрешить этот серьезный
вопрос». Его слова «не возьмем на себя компрометирую¬
щих обязательств» часть левой истолковала как косвенное
поощрение сторонников идеи восстания в Риме, ибо это
был единственный случай, в отношении которого итальян¬
ское правительство не взяло на себя никаких обязательств.
С другой стороны, Раттацци, внушавший недоверие разным
течениям правой, нуждался в парламентской поддержке
левых, отношение которых к нему было различным. Крыло
наиболее решительных демократов во главе с Бертани
(который намеревался создать радикальную партию), хотя
оно и не стояло более на столь непримиримых республикан¬
ских позициях, не верило в возможность соглашения с Рат¬
тацци в целях освобождения Рима. Умеренное же крыло
левой, и в частности Криспи, верило в возможность согла¬
шения между Раттацци и Гарибальди. В этом плане Криспи
и развил усиленную деятельность, но безуспешно. В самом
деле, Гарибальди, хотя он и желал заручиться поддержкой
монархии, правительства и армии, считал, что для осво¬
бождения Рима надо пойти на риск разрыва и даже войны
с Наполеоном III, и, следовательно, делал ставку на бы¬
стрые действия, которые поставили бы французского импе¬
ратора перед совершившимся фактом и в крайне затрудни¬
тельное положение: идти войной на итальянское государ¬
ство, созданию которого он сам способствовал, да еще
в столь неблагоприятной для него обстановке в Европе.
Раттацци же, наоборот, придерживался выжидательной
тактики (и тем самым непоправимым образом затянул вы¬
ступление Гарибальди), потому что хотя он и стремился
также воспользоваться затруднениями Бонапарта, однако
не хотел идти на разрыв с ним, а когда решился, было уже
слишком поздно и король воспротивился этому.
Выжидательная политика Раттацци, которая на первый
взгляд кажется лишь естественным проявлением его харак¬
372

тера, его хитрости и склонности к интригам, была также,
и в первую очередь, следствием объективных условий, кото¬
рые Раттацци, чье политическое положение было крайне
шатким, никак не мог изменить. Не следует прежде всего
забывать, что значительная часть правых не считала при¬
соединение Рима к Италии делом столь неотложным, а пола¬
гала предпочтительным выждать несколько лет в надежде
добиться этого мирным путем, с согласия папы и Франции,
как это предлагал Кавур, или, во всяком случае, без опас¬
ных потрясений и в более благоприятной европейской об¬
становке. Предпринятая Риказоли попытка примирения
путем издания закона о свободе церкви и посылки в Рим
миссии Тонелло и была как раз шагом в этом направлении,
по крайней мере таковы были намерения самого Риказоли,
хотя на деле эта попытка носила умеренно клерикальный
характер. Нельзя, впрочем, недооценивать и удельного
веса консервативного крыла правой, благосклонно отно¬
сившегося к политике «сосредоточения», отстаиваемой еще
до выборов 1865 г. Массимо д’Адзельо, смысл которой
заключался в следующем: прежде чем завершить объедине¬
ние Италии, надо оздоровить финансы, улучшить государ¬
ственную администрацию и постепенно провести в жизнь
многие другие реформы, отложив на неопределенный срок
решение «римского вопроса». На Раттацци, кроме того, ока¬
зывала воздействие позиция короля, призвавшего его
к управлению страной, когда он убедился в невозможности
поддержать до конца политику Риказоли в отношении
церкви. Королю, собственно говоря, хотелось, чтобы в со¬
став правительства наряду с Раттацци вошел и Менабреа,
другой его доверенный человек, но стоявший на крайне
правых позициях; но последний отклонил это предложение,
ибо переживал в эти дни большое горе — смерть сына,
а возможно, и потому, что не хотел нести вместе с Раттацци
ответственность за управление страной. Как бы то ни было,
Виктор Эммануил превратился отныне, по едкому выра¬
жению Мадзини, «в полупаписта» \ не желавшего ухуд¬
шать и далее свои отношения с папой, с которым он под¬
держивал постоянную переписку; король также охотно
отложил бы на неопределенный срок освобождение Рима,
но, разумеется, не хотел, чтобы это освобождение, если уж
1 См. письмо Мадзини Винченцо Бруско Оннису от 22 июля
1867 г.» G. Mazzini, vol. LXXXV, р. 148.
373

оно окажется неизбежным, произошло без решающего уча¬
стия монархии. Словом, позиция монарха была также дву¬
смысленной, но несколько менее, чем позиция Раттацци.
Сентябрьской конвенции следовала формально и фран¬
цузская сторона: и действительно, в декабре 1866 г., то
есть в предусмотренный соглашением двухгодичный срок
со дня ратификации, французские войска были выведены
из Рима. Но для защиты папского государства наряду
с регулярными частями самого папы остался легион добро¬
вольцев, состоявший из французских католиков, так назы¬
ваемый Антибский легион, по имени города, где этот легион
формировался; в него входили многие французские сол¬
даты, перешедшие на службу к папе, и офицеры, выделен¬
ные для легиона командованием императорской армии.
Пребывание в Риме этого замаскированного экспедицион¬
ного корпуса, вызвавшее протесты итальянской демокра¬
тической печати, могло послужить для правительства
во Флоренции удобным предлогом для денонсирования
Сентябрьской конвенции. Но Раттацци предпочел не возоб¬
новлять обсуждение с Францией проблемы Рима в дипло¬
матической плоскости. В самом деле, возобновление пере¬
говоров с Францией не принесло бы положительных резуль¬
татов, по крайней мере в ближайшее время, поскольку
исключалась всякая возможность немедленной оккупации
Рима под этим предлогом итальянским правительством.
Как бы то ни было, в апреле 1867 г. вопрос о Люксембурге
(Наполеон III хотел присоединить его к Франции, но он
был оккупирован прусскими войсками) наводил на мысль
о возможной войне между Францией и Пруссией и, следо¬
вательно, о возможности нового франко-итальянского со¬
глашения о Риме или по меньшей мере молчаливого согла¬
сия Бонапарта на занятие итальянцами Рима в обмен
на поддержку Италией его антипрусской политики. Но до¬
стигнутое И мая на Лондонской конференции соглашение
о Люксембурге отодвинуло на время угрозу франко-прус¬
ской войны, нанеся Наполеону III еще одно дипломатиче¬
ское поражение, поскольку Люксембург был объявлен
независимым и нейтральным государством. Однако в итоге
Бонапарт приобрел большую свободу действий и, есте¬
ственно, занял более непримиримую позицию в «римском
вопросе», побуждаемый к тому давлением со стороны фран¬
цузских клерикалов и необходимостью как-то поднять за
границей свой основательно пошатнувшийся престиж ввиду
374

дипломатических неудач в Европе и злополучного окон¬
чания мексиканской авантюры. Как раз 19 июня 1867 г.
в Керетаро был расстрелян Максимилиан Габсбургский,
марионеточный император Мексики, которого Бонапарт
посадил на этот трон, а затем бросил на произвол судьбы,
когда Соединенные Штаты заставили отозвать французский
экспедиционный корпус.
В июне 1867 г. Римский национальный комитет уведо¬
мил Гарибальди через двух эмиссаров, что он готов дей¬
ствовать совместно с Повстанческим центром. Гарибальди,
:желая, видимо, прощупать намерения флорентийского пра¬
вительства, с которым Римский национальный комитет
поддерживал связь, направил в Терни, где находился
тайный склад оружия, двух своих офицеров, которые
во главе сотни людей попытались проникнуть на террито¬
рию папского государства. Но на границе отряд королев¬
ской армии рассеял маленькую группу добровольцев, а
^некоторых захватил в плен. Невзирая на этот эпизод, кото¬
рый смахивал на провокацию, 13 июля Римский нацио¬
нальный комитет и Повстанческий центр объявили о своем
слиянии и об образовании Римской национальной джунты
в целях «окончательного свержения остатков папского
владычества и возвращения Италии Рима». Гарибальди,
проживавший тогда в разных местах Тосканы, объявил
о своем намерении двинуться на Рим в начале осени. Кроме
того, началась вербовка добровольцев, которые стали соби¬
раться вблизи границ папского государства, невзирая на
то, что правительство проявляло явное намерение помешать
им и в свою очередь сосредоточило войска у этих границ.
В том же июле месяце из Парижа в Рим был направлен
генерал Дюмон, учинивший инспекцию Антибскому легио¬
ну, угрожая суровыми карами за возможное дезертирство
(к чему подстрекали легионеров римские патриоты), словно
генерал имел дело с солдатами французской армии. В Ита¬
лии стали раздаваться голоса протеста, но Раттацци заявил
в палате, что, за исключением этого эпизода, Францию
нельзя упрекнуть в нарушении Сентябрьской конвенции.
В начале сентября Гарибальди отправился в Женеву
на первый конгресс Лиги мира и свободы, в котором участ¬
вовало множество демократов и социалистов из разных
стран. Восторженно встреченный членами конгресса и
375

избранный его почетным председателем, Гарибальди резко
обрушился на папство, утверждая, что войну можно и сле¬
дует вести только в одном случае: «когда речь идет о защи¬
те слабых и угнетенных или о сопротивлении игу тирана».
После этого выступления, целью которого было завоевать
симпатии левых сил Европы на сторону борьбы за освобож¬
дение Рима, но которое в силу характерной для него идео¬
логической путаницы вызвало лишь у членов конгресса
растерянность и недоверие, генерал неожиданно вернулся
в Италию и направился во Флоренцию, намереваясь про¬
браться к границам папского государства. Он отдал тогда
ряд распоряжений своим офицерам, командовавшим от¬
дельными отрядами волонтеров, сконцентрированными
у границ: его сын Менотти должен был выступить из Терни
в направлении Пассо Корезе, Джованни Ачерби — напра¬
виться из Орвието к Витербо, а Джованни Никотера —
с Юга к Фрозиноне. Кроме того, Гарибальди послал в Рим
Франческо Кукки с заданием ускорить подготовку вос¬
стания. Но Раттацци после тщетных попыток убедить
Гарибальди через посредство Криспи отказаться в данный
момент от подобного шага опубликовал в «Гадзетта уффи-
чале» заметку, гласившую, что правительство не допустит
нарушения папских границ, и приказал арестовать гене¬
рала, что и было приведено в исполнение 24 сентября
в Синалунге (провинция Сиена). Сначала Гарибальди был
посажен в алессандрийскую крепость, а затем препровож¬
ден на остров Капрера, где и находился под надзором не¬
скольких военных кораблей. Он отказался дать обязатель¬
ство не покидать остров; однако через Криспи он пред¬
ложил Раттацци освободить Рим с помощью регулярных
войск. Тогда между двумя сторонами начались переговоры,
о которых нам мало что известно, меж тем как в различных
городах Италии происходили бурные демонстрации, вызван¬
ные арестом Гарибальди. Казалось, что в тот момент сам
Раттацци подумывал о том, как бы организовать восстание
в Риме.
Спору нет, в начале октября весьма многочисленные
части королевской армии, дислоцированные вдоль гра¬
ницы папского государства, не препятствовали передви¬
жениям отрядов волонтеров. Отряд под командой майора
Равина занял 30 сентября Аквапенденте и двинулся в на¬
правлении провинции Витербо, получив вскоре поддержку
со стороны отряда Ачерби. Менотти Гарибальди занял Не¬
376

ролу и Монтелибретти. Никотера вступил в провинцию
Фрозиноне. Стычки с папскими военными подразделениями
происходили в различных пунктах. Франция угрожала
интервенцией, если итальянское правительство не воспре¬
пятствует продвижению гарибальдийских отрядов. С этой
целью в Тулоне было уже сосредоточено значительное
количество войск, готовых погрузиться на корабли. Рат-
тацци дал уклончивый ответ, в связи с чем 17 октября Совет
министров Франции под председательством самого импера¬
тора принял решение об интервенции, мотивируя его тем,
что «итальянское правительство бессильно помешать захва¬
ту папской территории». Видимо, попытка Раттацци зару¬
читься поддержкой Пруссии особенно разгневала Наполео¬
на III, к тому же в тот момент на него оказывали сильное
давление французские клерикалы. Раттацци намеревался
оказать сопротивление, приказав войскам оккупировать
папское государство, но этому воспротивился король и
принудил Раттацци 19 октября подать в отставку. В тот
же день Гарибальди, которому удалось ускользнуть от
военных кораблей, бежал и высадился вблизи Ливорно,
в Ваде. 20 октября генерал прибыл во Флоренцию, и никто
не осмелился его арестовать. Генерал Чальдини, присту¬
пивший по поручению короля к формированию нового
правительства, безуспешно пытался уговорить Гарибальди
отказаться от его планов. Раттацци, все еще продолжавший
заниматься текущими делами, всячески содействовал отъез¬
ду Гарибальди к границам папского государства. И дей¬
ствительно, 22 октября Гарибальди удалось добраться
до Терни специальным поездом, предоставленным ему Крис-
пи, разумеется с согласия правительства. 23 октября он
взял на себя в Пассо Корезе командование всеми отрядами
волонтеров.
Но накануне потерпела провал попытка восстания
в Риме. Весьма сложный план, разработанный патриотами-
гарибальдийцами, был сорван в самом начале, так как
восстание, в котором преобладающая часть населения Рима
не приняла участия, было тут же подавлено в результате
бдительности папских властей, с некоторых пор весьма
обеспокоенных. Небольшой отряд во главе с Кукки попы¬
тался захватить Капитолий, но был рассеян жандармами
и прибывшим подкреплением. Гуерцони, который по плану
должен был войти в город через ворота Сан-Паоло и до¬
ставить оружие, обнаружил на условленном месте лишь
377

несколько заговорщиков и был оттеснен папскими зуава¬
ми. Каменщики Джузеппе Монти и Гаэтано Тоньетти
взорвали часть казармы Серристори в предместье Санто-
Спирито; было убито 23 папских солдата, но большая
часть размещенных в казарме солдат уже покинула зда¬
ние, отправившись к Капитолию и к воротам Сан-Паоло.
Выступления, намеченные внутри города, не удалось даже
начать. Тем временем братья Энрико и Джованни Кайроли,
которые вместе с 70 товарищами на двух лодках, гружен¬
ных оружием, спустились по Тибру, чтобы оказать под¬
держку ожидаемому восстанию, добравшись до моста
Мильвио, не нашли никого на месте. Тогда они решили
остановиться у Виллы Глори в надежде еще установить
связь с римскими патриотами. Но 23 октября их атакова¬
ли зуавы и антибские легионеры, и после жестокой схватки
они были разгромлены; среди павших был и Энрико Кай¬
роли, а брат его Джованни умер вскоре от полученных
ран. И наконец, 25 октября разыгрался трагический и ге¬
роический эпилог неудачного римского восстания. Человек
сорок патриотов, собравшихся на шерстопрядильне Айяни
в Трастевере (квартал Рима на правом берегу Тибра) были
врасплох окружены папскими войсками и на требование
сдаться открыли огонь. После ожесточенной борьбы зуавы
и жандармы ворвались в шерстопрядильню и убили Фран¬
ческо Аркуати, его жену Джудитту Тавани, которая была
душой сопротивления, их троих детей и еще четырех пат¬
риотов.
24 октября Гарибальди во главе примерно 7 тыс. плохо
вооруженных волонтеров, без кавалерии и артиллерии
выступил из Пассо Корезе и двинулся в направлении Мон-
теротондо, заняв его 26 октября после тяжелого боя, длив¬
шегося несколько часов. Здесь он задержался на три дня,
чтобы перегруппировать свои силы. Тем временем Ачерби
продвигался в провинции Витербо, а Никотера занял
28 октября Фрозиноне и 30-го Веллетри, меж тем как
Луиджи Пьянчани с другим отрядом занял 29 октября
Тиволи. В тот же день Гарибальди, двигаясь по дороге
Салариа, подошел к Кастель Джубилео, а 30-го добрался
до Казаль де’Пацци и моста Номентано. Однако он отда¬
вал себе отчет, что восстание в Риме безнадежно провали¬
лось и что в городе сосредоточены главные силы папских
войск. Поэтому наступление с небольшими силами и без
артиллерии неминуемо привело бы к катастрофе. И Гари¬
378

бальди решил тогда отступить к Монтеротондо, но по доро¬
ге примерно 2 тыс. волонтеров, усталых и павших духом,
дезертировали. Тем временем резко изменилось общее поло¬
жение. Генерал Чальдини, которому не удалось образовать
коалиционное правительство, ввиду невозможности добить¬
ся согласия между правыми и левыми, отказался от поруче¬
ния сформировать новое правительство, и король назначил
премьером генерала Менабреа, который 27 октября и сфор¬
мировал правительство из представителей крайне правой.
В тот же день Виктор Эммануил II обратился с воззванием
к народу, в котором осуждал деятельность Гарибальди и
подтверждал свою верность соглашениям с Францией.
В то же время 30 октября началась высадка в Чивита-Веккии
французского экспедиционного корпуса под командованием
генерала де Файи.
В подобных условиях предприятие, начатое Гарибальди,
можно было считать фактически проигранным. Однако
Гарибальди не хотел мириться с мыслью об отступлении,
ничего не добившись, и решил перебраться из Монтеротондо
в Тиволи. Городок Тиволи, восторженно встречавший отряд
Пьянчани, мог стать благодаря своему выгодному местопо¬
ложению — горный кряж в тылу и близость довольно длин¬
ной пограничной линии между Лацио и Абруццами — ба¬
стионом и опорой партизанских операций. Гарибальди
таким путем надеялся продлить борьбу внутри папского
государства и оказать воздействие на развитие событий.
Но он слишком поздно вышел из Монтеротондо, чтобы осу¬
ществить задуманную операцию, не подвергая свой правый
фланг атакам неприятеля. И действительно, в Риме генерал
де Файи и папский генерал Канцлер решили 3 ноября ата¬
ковать гарибальдийцев. В этот день находившиеся на мар¬
ше волонтеры столкнулись у Ментаны с папскими отря¬
дами. Завязавшееся сражение сразу же приняло ожесто¬
ченный характер и, казалось, сулило успех гарибальдий¬
цам, когда Гарибальди, перестроив их ряды, штыковой
атакой отбросил неприятеля. Но противник ввел в бой два
французских батальона, вооруженных новыми скорострель¬
ными винтовками «шаспо», атаки гарибальдийцев были
отбиты, и к четырем часам пополудни битва была проигра¬
на. На следующий день 1500 гарибальдийцев, укрывшихся
в Ментане, капитулировали. Остальные под командой
самого Гарибальди повернули в сторону Монтеротондо,
а затем отошли без помехи к Пассо Корезе, где, сложив
379

оружие, сдались регулярным частям итальянской армии.
Гарибальди, выехавший поездом во Флоренцию, был аре¬
стован на станции Фильине и препровожден в форт Ва-
риньяно вблизи Ла Специи, где он находился уже в зато¬
чении после Аспромонте. 26 ноября его снова отправили
на Капреру. Итальянские части, направленные флорентий¬
ским правительством в папское государство в надежде
на совместную с французами оккупацию папской террито¬
рии, были отозваны, дабы избежать столкновений с фран¬
цузскими подразделениями, которые в тот момент нахо¬
дились в Риме и Чивита-Веккии.
Провал римского восстания 22 октября был, несомнен¬
но, одной из главных причин неудачи предпринятой Гари¬
бальди в 1867 г. попытки. Многие объясняют провал вос¬
стания в Риме консерватизмом, апатией римского населе¬
ния, заинтересованностью различных социальных слоев
Рима в сохранении папского правительства. Но если нель¬
зя отрицать, что присутствие в Риме папского двора ока¬
зывало сильное влияние на социальную структуру, эко¬
номическую и духовную жизнь города, то не следует вме¬
сте с тем забывать, какое живое участие принимали римля¬
не в волнениях 1846 и 1847 гг., в революции 1848 г. и
в обороне 1849 г. Таким образом, состояние депрессии,
апатии и неверия, предопределившее неудачу восстания
1867 г., следует объяснять иными причинами: прежде всего
жестокой политикой репрессий, проводимой папским пра¬
вительством на протяжении последних 18 лет, которая
заставила эмигрировать почти 10 тыс. римлян, сотни поли¬
тических деятелей были брошены за это время в тюрьмы,
не говоря уже о множестве приговоренных к смертной
казни в первые годы после 1849 г.; во-вторых, выжидатель¬
ной и инертной позицией Национального комитета уме¬
ренных и, наконец, противоречиями между этим комите¬
том и гарибальдийскими и мадзинистскими группами.
Нельзя, между прочим, забывать, что 22 сентября, когда
Раттацци официально заявил о неодобрении затеянного
Гарибальди выступления, между гарибальдийцами и уме¬
ренными произошел разрыв, а образованная в июле Рим¬
ская национальная джунта была распущена, так что после¬
дующая подготовка восстания была, в сущности, делом рук
одних гарибальдийцев.
Таким образом, мы вновь вернулись к основной при¬
чине провала попытки 1867 г. в национальном масштабе:
380

невозможность достигнуть хотя бы временного соглашения
между правительственными и повстанческими силами, и
к кризису, который переживали как одни, так и другие.
В самом деле, не только правительство оказалось слабым
и неспособным повести в тот момент страну по пути завер¬
шения единства, но и левые силы были слабыми и отныне
глубоко разъединенными, причем ни одному из этих левых
течений не удалось предложить последовательной и реаль¬
ной политической линии. Ментанский кризис разразился
как раз в момент формирования партии конституционали¬
стов, поэтому им не удалось, несмотря на деятельность
Криспих оказать какое-то серьезное влияние на ход собы¬
тий. Левые же мадзинисты и радикалы, сторонники Берта-
ни, практически не смогли проводить свою политическую
линию, которая бы четко отличалась от линии гарибаль¬
дийцев. И наконец, последние стали подлинными жертвами
сложившейся ситуации. В сущности говоря, 1867 г. с ге¬
роической смертью братьев Кайроли, семьи Аркуати и мно¬
гих других патриотов, павших в Риме и Лацио, знаменовал
собой конец Рисорджименто, понимаемого как действия
героического меньшинства борцов и заговорщиков, подоб¬
но тому, как смертоносный огонь новых винтовок «шаспо»
означал конец гарибальдийской и революционной тактики,
при которой главный расчет делался на успех штыковой
атаки.
С другой стороны, Ментана, вырыв пропасть между
Францией и Италией и укрепив клерикальные реакционные
силы Рима, сделала также невозможным решение «рим¬
ского вопроса» с согласия Франции и папы, как это пред¬
лагал Кавур в марте 1861 г.
4. Правительства Менабреа и финансовая политика
Камбрэ-Диньи. Налог на помол и сдача
государственной табачной монополии на откуп
с участием в прибылях
Более двух лет, с 27 октября 1867 г. по 14 де¬
кабря 1869 г., Италией правили три кабинета министров,
возглавляемые одним и тем же лицом — генералом Луид¬
жи Федерико Менабреа. Выходец из Савойи, офицер инже¬
нерных войск, преподаватель Туринской военной акаде¬
мии, видный ученый в области военно-инженерного дела,
381

Менабреа занялся политикой в 1848 г., какое-то короткое
время он придерживался прогрессивных тенденций, а затем
перешел к правым и стал одним из доверенных лиц короля.
В пьемонтском парламенте он был вместе с Оттавио ди Ре¬
велем одним из лидеров немногочисленной, но весьма актив¬
ной консервативной оппозиции политике Кавура. После
объединения страны Менабреа в качестве министра мор¬
ского флота в кабинете Риказоли и министра общественных
работ в кабинете Мингетти неизменно являлся проводником
личной политики короля. Как и сам Виктор Эммануил,
Менабреа был сторонником проведения умеренно консер¬
вативной политики, базирующейся на буквальном и огра¬
ничительном толковании конституции, то есть стремящейся
к расширению королевской власти, но без нарушения кон¬
ституционных гарантий. И действительно, за два года его
правления страной усилился авторитарный характер адми¬
нистрации, но вместе с тем деятельность парламента была
очень интенсивной, не было случаев предоставления пра¬
вительству особых законодательных полномочий и редко
прибегали к изданию декретов, не подлежащих обсуждению
в парламенте. С другой стороны, ни король, ни Менабреа,
не обладавший талантами крупного политического деяте¬
ля, не хотели полной независимости исполнительной вла¬
сти от парламента и стремились, в сущности, к установле¬
нию конституционного режима прусского типа; но они
ограничились использованием разногласий и расколов,
которые ослабляли как правых, так и левых, чтобы
держать в руках политическое руководство страной.
Однако парламентская олигархия, выражавшая политиче¬
ские интересы земельной, банковской и торговой буржуа¬
зии, а также буржуа, занимавшихся свободными профес¬
сиями, была сильнее монархии и двора, которые не могли,
как в Пруссии, опереться на сплоченную феодальную ари¬
стократию и на сильную армию. Поэтому в 1869 г. пришел
конец дворцовым правительствам и парламентская правая
смогла вернуться к власти на основе компромисса с монар¬
хией, что знаменовало собой новое усиление роли парла¬
мента в конституционной системе Италии.
Состав первого правительства Менабреа, приступивше¬
го к исполнению своих обязанностей 27 октября 1867 г.,
был следующим: Менабреа (премьер-министр и министр
иностранных дел), Гуальтерио (министр внутренних дел),
Камбрэ-Диньи (министр финансов), Мари (министр юсти¬
382

ции), Кантелли (министр общественных работ), БрольО
(министр просвещения и временно министр сельского
хозяйства), генерал Бертоле-Виале (военный министр),
адмирал Прована (министр морского флота). Два министра,
близких к особе короля, маркиз Филиппо Антонио Гуаль-
терио и граф Луиджи Гульельмо Камбрэ-Диньи, более
всех других задавали в правительстве тон. Гуальтерио,
выходец из Орвието, эмигрировавший в 1848 г. в Пьемонт,
автор работ, освещавших историю Италии до 1848 г.,
историк, придерживавшийся умеренных взглядов и вос¬
хвалявший Савойскую династию, с 1860 г. сенатор, будучи
префектом Генуи, Палермо и Неаполя, отличился ревност¬
ным проведением в жизнь авторитарной и консервативной
правительственной политики. Поэтому его назначение ми¬
нистром внутренних дел в тот момент было расценено как
наступление реакции против демократов. Камбрэ-Диньи,
флорентинец из семьи французского происхождения, посе¬
лившейся в Тоскане в 1753 г., много лет служившей верой
и правдой Лотарингскому дому, примыкал к группе тос¬
канских умеренных и долгое время был ближе к Каппони
и Ридольфи, чем к Риказоли и Сальваньоли. Но с 1860 г.
он стал особо доверенным лицом Виктора Эммануила, рас¬
порядителем королевского цивильного листа и управляю¬
щим владениями королевского дома в Тоскане. Землевла¬
делец и делец, он не разделял распространенного в Тоскане
неприязненного отношения к «Банка национале», с кото¬
рым у него установились весьма тесные связи. Мэр Фло¬
ренции после перенесения туда столицы, он стал играть
первостепенную роль среди тосканских умеренных, особен¬
но после падения второго правительства Риказоли. Неиз¬
менный министр финансов во всех трех министерствах
Менабреа, он провел ряд важных мероприятий, которые,
как мы увидим далее, оказали немалое влияние на полити¬
ку самих правительств.
В ноябре и декабре на политической борьбе все еще
сказывались международные и внутренние последствия
Ментанского кризиса. Спустя несколько дней после собы¬
тий при Ментане, 9 ноября 1867 г., французское правитель¬
ство предложило великим державам созвать международ¬
ную конференцию, чтобы выработать платформу для при¬
мирения святого престола и Италии. Таким путем Наполеон
III стремился выйти из затруднительного положения, в ко¬
торое его поставила интервенция в Риме, аннулировавшая,
383

хотя и частично, Сентябрьскую конвенцию, и вновь пред¬
лагал урегулировать вопрос о Риме путем соглашения
между Италией, Францией и папством. Это предложение,
формально принятое итальянским правительством, хотя
оно и заявило, что предпочло бы непосредственное франко¬
итальянское соглашение по данному вопросу, оговорив
«неотъемлемое право на независимость и единство коро¬
левства», было встречено правительствами Англии, Герма¬
нии, России и Австрии если и не формальным отказом, то,
во всяком случае, отрицательно, поскольку теперь такого
рода попытка казалась всем бесполезной тратой времени.
Так или иначе, предложение это было окончательно похо¬
ронено в результате заявлений, сделанных французским
премьером Руером в Законодательном корпусе 5 декабря
1867 г. В самом деле, под нажимом большинства Законода¬
тельного корпуса, благосклонно относившегося к светской
власти папы, Руер позволил себе неосторожное проявление
непримиримости: «От имени французского правительства
мы заявляем вам,— сказал он,— никогда Италия не захва¬
тит Рима, никогда Франция не допустит такого оскорбле¬
ния для своей чести и верности католичеству. Если Италия
вздумает двинуться на Рим, на ее пути снова встанет Фран¬
ция». Хотя потом, в связи с итальянскими протестами,
французы попытались несколько смягчить значение слов
Руера, однако они, несомненно, углубили пропасть, разде¬
лявшую Францию и Италию, и фактически застопорили
решение «римского вопроса». Немногочисленный француз¬
ский экспедиционный корпус остался в Риме в качестве
гарнизона, меж тем как итальянцы вновь подтвердили свое
намерение рано или поздно присоединить Рим к Ита¬
лии.
В самом деле, в тот же день, 5 декабря, во Флоренции
открылась сессия парламента, и Менабреа, сделав сначала
сообщение о политике правительства в связи с последними
событиями, закончил выражением веры правительства в
мирное разрешение «римского вопроса», что вернет Рим
Италии и гарантирует независимость папы. Вслед за этим
заявлением в духе Кавура, разочаровавшим клерикалов,
последовало выступление Ланца, избранного 9 декабря
председателем палаты депутатов (он был правительствен¬
ным кандидатом). Ланца дал ясный ответ на заявление
французского министра Руера: «Мы все единодушны в жела¬
нии завершить национальное объединение,— сказал он,—
384

и рано или поздно в силу логики вещей и веления времени
Рим обязательно станет столицей Италии».
Оппозиция немедленно выступила с интерпелляциями,
принудив правительство к длительной дискуссии о собы¬
тиях, приведших к Ментане. Раттацци защищал свои дей¬
ствия в речи, продолжавшейся три дня, в которой ему
удалось искусно обойти вопрос о личной ответственности
короля. Дискуссия закончилась 22 декабря принятием
резолюции Бонфадини о доверии правительству, одобрен¬
ной 201 голосом против 199 при 8 воздержавшихся. Против
правительства голосовали левые, сторонники Раттацци
и несколько крайне правых депутатов. Ввиду явно небла¬
гоприятного исхода голосования Менабреа подал королю
заявление об отставке всего правительства, но король
отказался принять его, посоветовав Менабреа произвести
частичные изменения в составе правительства. Тогда дей¬
ствительно невозможно было сформировать другое правое
правительство из-за постоянных распрей между Постоянной
либеральной ассоциацией (Постоянной пьемонтской) и Кон-
сортерией, а король не желал образования правительства
Раттацци — Криспи, то есть коалиции левой и центра, что,
-впрочем, было совершенно неосуществимо, ибо часть левой
враждебно относилась к Раттацци. Поэтому Менабреа вновь
сформировал свое правительство, заменив министра вну¬
тренних дел Гуальтерио Карло Кадорна, представителем
правой, но в прошлом принадлежавшим пьемонтской левой;
взамен тосканца Мари он назначил министром юстиции
неаполитанца Дженнаро Де Филиппо, очевидно желая
предоставить министерский портфель южанину, а вместо
.адмирала Прована на пост министра морского флота был
назначен адмирал Риботи. Таким образом, облик второго
правительства Менабреа был, пожалуй, несколько менее
реакционным, чем первого. Однако Гуальтерио был назна¬
чен королем министром королевского дома и продолжал,
следовательно, оказывать значительное политическое влия¬
ние как посредник между двором и правительством.
В центре политической деятельности второго правитель¬
ства Менабреа стояла финансовая проблема. Хотя деятель¬
ность Камбрэ-Диньи нельзя назвать оригинальной, по¬
скольку он исходил в значительной мере из проектов и кри¬
териев своих предшественников, однако она была весьма
2 5^4 4 5
385

обширной (ведь, помимо всего прочего, этот политический
деятель Флоренции долгое время находился на посту
министра финансов) и оказала весьма существенное влия¬
ние на политические, экономические и социальные аспек¬
ты жизни Италии.
Война 1866 г. привела к значительному росту чрезвы¬
чайных расходов, поэтому дефицит, который постепенно
уменьшался в предыдущие годы, вновь резко возрос, до¬
стигнув невиданных ранее размеров — 721 млн. лир \
большая часть дефицита была покрыта за счет займов у «Бан¬
ка национале», в виде компенсации за принудительный
курс, принудительного национального займа на 350 млн.
лир и выпуска бон казначейства. Но все эти займы плюс
принятие государственного долга Венето, а также пере¬
писка государственной ренты в пользу Фонда для нужд
культа привели к значительному росту расходов на выпла¬
ту процентов. В начале 1867 г. Шалоя оценил дефицит
на текущий финансовый год в 185 млн. и внес на рассмо¬
трение палаты депутатов план финансового оздоровления,
рассчитанный на 10—12 лет, в основе которого лежало уве¬
личение уже существующих налогов и ликвидация церков¬
ного имущества. Но Феррара в своем докладе палате депу¬
татов 9 мая 1867 г. о финансовом положении, оценив дефицит
1866 г. в 137 млн., заявил, что дефицит 1867 г. достигнет
приблизительно 260 млн. лир. Это означало, что к концу
1867 г. общий дефицит достигнет примерно 400 млн., а к
концу 1868 г. предположительно 580 млн. Для его покры¬
тия Феррара предложил чрезвычайный налог на имуще¬
ство церкви в размере 600 млн., о чем шла речь выше. Далее
он предложил ряд мероприятий, чтобы избежать в 1869 г.
нового дефицита по меньшей мере в 150 млн. лир, в том
числе сдачу государственной табачной монополии на откуп
с участием в прибылях, окончательное уравнение поземель¬
ного налога, более тщательный контроль за доходами
от подлежащего налоговому обложению движимого иму¬
щества и самое главное — введение налога на помол в соот¬
ветствии с проектом, представленным Селла парламенту
1 Согласно расчетам Regioneria Generale dello Stato, Il bilancio
del Regno d’Italia dal 1862 al 1912—13, p. 402. Согласно подсчетам
Ф. А. Репачи (F. A. R e p a c i, La finanza pubblica, p. 28), дефицит
1866 г. составил 740 млн. в тогдашних лирах, равных 678 млн.
золотых лир.
386

предыдущего созыва и вновь внесенного Феррарой 11 июня
1867 г.
Надо сказать, что прогнозы Феррары, в общем, не очень
расходились с истинным положением вещей. Как это яв¬
ствует из первого доклада о финансовом положении, сде¬
ланного новым министром финансов Камбрэ-Диньи палате
депутатов 20 января 1868 г., дефицит 1866 г. достиг 168 млн.,
а 1867 г.— 224 млн., что в итоге составило 392 млн. На 1868 г.
предусматривался дефицит в 240 млн., так что к концу
текущего года суммарный дефицит составил бы 630 млн.
Но и новый министр настаивал в своем докладе на необ¬
ходимости приступить начиная с 1869 г. к оздоровлению
финансового положения. В этих целях он предложил ряд
мер, которые должны были бы снизить дефицит 1869 г.
с 240 млн. до 78 млн., и в первую очередь введение налога
на помол.
Законопроект о налоге на помол, который после отставки
Феррары не был взят обратно, был рассмотрен комиссией
палаты, 21 февраля 1868 г. она закончила свою работу,
предоставив доклад, одобряющий введение такого налога.
Со своей стороны она предложила ввести одновременно
и другие новые налоги, бремя которых легло бы в основном
на имущие слои, в том числе налог на движимое имущество
в государственных ценных бумагах, взимаемый при оплате
купонов, увеличение налогов на наследство, размера госу¬
дарственной пошлины и гербового сбора. Прения в палате
по этому законопроекту, начатые 1 марта 1868 г., были
продолжительными и бурными, так как депутаты левой
решительно высказывались против введения этого налога
и даже некоторая часть депутатов правой была в нереши¬
тельности. Наиболее резко выступили против этого налога
Криспи, Феррари и Депретис. Камбрэ-Диньи три дня
подряд выступал в защиту законопроекта и был энергично
поддержан Селла. 30 марта палата депутатов 182 голосами
против 164 решила перейти к обсуждению отдельных статей
законопроекта, состоявшемуся в первых числах апреля.
Окончательное одобрение закона произошло лишь 21 мая
219 голосами против 152. В тот же день палата одобрила
закон об увеличении ставок государственной пошлины,
гербового сбора и налога на наследство и предложенный
Камбрэ-Диньи закон об увеличении налога на предостав¬
ляемые государством концессии. Одна из статей закона
о налоге на помол устанавливала его взимание с дви-
25* 387

Жимого имущества в государственных ценных бумагах
путем удержания при оплате купонов. В сенате все эти
законы были одобрены в конце июня после более кратких
прений и более значительным большинством, чем в палате:
закон о налоге на помол был одобрен 101 голосом против И.
Закон был обнародован 7 июля 1868 г.
Закон о помоле устанавливал начиная с 1 января 1869 г.
налог на помол зерновых в размере 2 лир за квинтал зерна,
0,8 лиры за квинтал кукурузы и ржи, 1,2 лиры за квинтал
овса и 0,5 лиры за квинтал других зерновых, вики и каш¬
танов. Налог надлежало вносить мельникам до выдачи
ими муки. Этот налог был куда более обременителен для
сельского населения, чем для городского, хотя было под¬
считано, что в среднем этот налог отнимал ежегодно у город¬
ского рабочего Северней Италии десятидневный зарабо¬
ток \ В самом деле, как верно отмечал Плебано, «в то
время, как в городе между мельником — налоговым аген¬
том и потребителем становится торговец, авансирующий
налог и затем возвращающий его себе путем минимальных
и почти неощутимых надбавок к ценам, так что взимаемый
налог приобретает характер и форму косвенного налога,
для сельского населения, которое само доставляет на мель¬
ницу потребляемые им сельскохозяйственные продукты,
этот налог приобретает в конечном счете характер тяжело¬
го и невыносимого прямого налога» 1 2. А так как взимание
этого налога через посредство специальных людей, при¬
крепленных к мельницам (эта операция требовала немало
времени), было значительно проще на больших мельницах,
чем на мелких, то в конечном счете это пошло на пользу
первым в ущерб вторым.
Взимание этого налога вызвало в январе 1869 г. ряд
весьма серьезных волнений и крестьянских восстаний во
многих районах Италии, но больше в Северной, чем в Цен¬
тральной и Южной. Крестьянские восстания в Эмилии,
в которых участвовали прежде всего батраки и поденщики,
но также испольщики, мелкие собственники и ремесленни¬
1 G. Alessio, Saggio sul sistema tributario italiano e sui
suoi effetti economici e sociali, Torino, 1883, vol. II, p. 327.
2 A. P 1 e b a n o, Storia della finanza italiana nei primi quarant,
anni dell’unificazione, Torino, 1890, vol. I, p. 249. Плебано ссылает¬
ся на речь депутата Пескаторе, одного из противников этого зако¬
на, охарактеризовавшего этот налог как установление подушной
подати с рабочих.
388

ки, приняли во многих сельских коммунах серьезные раз¬
меры: имели место кровопролитные столкновения между
демонстрантами и полицией, запылали пожары, грабили
муниципалитеты и другие учреждения. Тогда генералу
Кадорна были даны неограниченные полномочия для про¬
ведения репрессий в провинциях Парме, Реджо-Эмилии,
Модене и Болонье. Речь шла о стихийных демонстрациях,
принявших форму традиционных крестьянских бунтов.
Раздавались возгласы: «Да здравствует Австрия!», «Да
здравствует Франческо V!», «Да здравствует папа!» и даже
«Да здравствует республика!» Кое-кто из клерикалов и рес¬
публиканцев принял участие в этом движении, впоследствии
правительственная печать страшно раздула это обстоятель¬
ство. Мадзини все же посоветовал своим друзьям исполь¬
зовать крестьянские волнения для распространения рес¬
публиканских идей, обещая крестьянам отменить налог
на помол, снизить на 50% налог на соль и отменить обяза¬
тельный военный набор1, то есть удовлетворить требова¬
ния, выдвинутые бунтовавшими крестьянами.
Н ; Эти выступления, вызванные налогом на помол, дорого
обошлись крестьянам — 250 человек было убито и 1000 ра¬
нено. Первые агитаторы-социалисты не принимали участия
в них. То обстоятельство, что в Эмилии эти выступления
отличались крайне бурным характером, объясняется, веро¬
ятно, социально-экономическими изменениями, которые
начались в деревнях этого района и сильно ухудшили и без
того тяжелые жизненные условия все растущего числа
батраков и поденщиков.
Финансовый эффект от введения налога на помол был
относительно незначителен как в 1869, так и в 1870 г.
главным образом из-за сложности операций, которые необ¬
ходимо было осуществить, чтобы обеспечить систематиче¬
ское и регулярное взимание этого налога. Доход от нало¬
говых поступлений составил в 1869 г. всего 26 880 тыс.
лир, а в 1870 г.—28 980 тыс. лир, но уже в 1871 г. он пре¬
высил 46 млн. лир и затем постепенно все возрастал, достиг¬
нув 83 млн. лир в 1876 г. В среднем за десятилетие 1872—
1881 гг. ежегодный доход от этого налога составил 69 млн.
и являлся, конечно, немаловажной частью тяжелого налого¬
вого бремени, которое сделало возможным финансовое
оздоровление.
’ G. Mazzini, vol, LXXXV1I, р. 244, 252, 257.
389

Другим важным финансовым мероприятием, которое
удалось осуществить Камбрэ-Диньи летом 1868 г., была
сдача на откуп табачной монополии обществу частных
капиталистов, в прибылях которого участвовало государ¬
ство. Как уже отмечалось, такую идею в свое время выдви¬
нул Феррара, который затем подверг критике это меропри¬
ятие Камбрэ-Диньи, не отвечавшее его представлениям
и бравшее скорее за образец существовавшие ранее в Тоска¬
не учреждения подобного рода. Государство, несомненно,
извлекало из табачной монополии гораздо меньше, чем
оно могло бы получать, если бы организация этой монопо¬
лии после слияния табачных монополий всех вошедших
в объединенное королевство государств была бы не столь
запутанной и бестолковой, а сами табачные предприятия
менее устаревшими. Но реорганизация всего дела и модер¬
низация оборудования потребовали бы значительных рас¬
ходов, так что выгода от предполагаемого снижения себе¬
стоимости сказалась бы лишь через несколько лет. Этому,
однако, препятствовало крайне тяжелое финансовое поло¬
жение государства и получившие широкое распростране¬
ние либеристские идеи, согласно которым государство —
очень плохой предприниматель. Руководствуясь либерист-
скими идеями, депутат из Ломбардии Семенца внес в кон¬
це 1867 г. в палату депутатов законопроект об упразднении
государственной монополии и свободном производстве та¬
бачных изделий, причем было даже решено обсудить этот
законопроект. Камбрэ-Диньи полагал, напротив, что, сда¬
вая на откуп частному обществу табачную монополию,
государство может получить крупный аванс (крайне необ¬
ходимый для частичного покрытия дефицита в ожидании,
пока новые финансовые мероприятия принесут свои резуль¬
таты) и обеспечить себе ежегодные поступления, которые
в дальнейшем будут все возрастать. С другой стороны, типич¬
ному представителю земельной и финансовой аристократии,
каким был Камбрэ-Диньи, казалось вполне естественным
превратить операцию, имевшую своей целью удовлетворе¬
ние неотложных нужд государства, в крупное финансовое
предприятие, способное заинтересовать видных итальянских
и иностранных банкиров. Доменико Балдуино, который
спас в 1866 г. при содействии Бомбрини и герцога ди Галлье-
ра «Кредито мобильяре», а в 1867 г. помог ему пережить
косвенный удар, нанесенный банкротством парижского
«Креди мобилье», был именно тем финансистом, с которым
390

Камбрэ-Диньи повел переговоры (при участии некоторых
иностранных банкиров) о заключении соглашения относи¬
тельно предоставления концессии с правом участия в при¬
былях.
Соглашение, подписанное 23 июня, на следующий день
было представлено на рассмотрение палаты депутатов,
назначившей для его изучения комиссию под председатель¬
ством Филиппо Мартинелли, депутата правой из Болоньи,
состоявшую сплошь из правых депутатов. Почти месяц
комиссия изучала это соглашение и в итоге одобрила его,
посоветовав, однако, внести некоторые изменения, в част¬
ности уменьшить с 20 до 15 лет срок действия концессии.
На этой основе Камбрэ-Диньи и подписал 15 июля оконча¬
тельное соглашение, которое было представлено на рас¬
смотрение пленарного заседания палаты. Контрагентами
соглашения были, с одной стороны, министр финансов,
а с другой — «господин Доменико Балдуино в качестве пред¬
ставителя «Сочьета дженерале дель кредито мобильяре
итальяно» от своего имени и от имени других итальянских
кредитных учреждений, банкиров и капиталистов, являю¬
щихся его акционерами, а также господа Иаков Стерн
и Эдмон Жубер от своего имени и в качестве представителей
фирм «А. И. Стерн и К0», «Братья Стерн» (в Лондоне),
«ЯкобС. Стерн» во Франкфурте, А. Шнаппер и барон Самю¬
эль де Абер». Собственно говоря, в этой финансовой опера¬
ции приняли участие две иностранные группы, конкуриро¬
вавшие с Ротшильдами,— группа Стерна из Парижа, Лон¬
дона и Франкфурта и группа «Банк де Пари» (Жубер,
Шнаппер и де Абер). Согласно заявлению самого Камбрэ-
Диньи, сделанному им позднее в палате, в этой операции
были заинтересованы и другие лондонские, парижские и
франкфуртские банкиры, в том числе Эрлангер, Фульд
и герцог ди Галльера. Бастоджи непосредственно не прини¬
мал участия в этой операции, однако известно, что его
парижский агент довольно энергично старался разместить
акции табачной концессии среди банкиров, враждебных
Ротшильдам х.
Соглашение предусматривало образование смешанного
акционерного общества, которому сдавалась на откуп
государственная табачная монополия с участием государства
1	См.: «Storia del Parlamento italiano», a cura di N. Rodolico,
vol. 18, «Inchieste politiche», a cura di D. Novacco, p. 66.
391

в прибылях. Это общество могло в течение 15 лет исполь¬
зовать свое монопольное право во всем королевстве (за
исключением Сицилии, где монополия на табачные изделия
была введена лишь в 1877 г.). Общество, которое должно
было располагать капиталом в 50 млн. лир, разделенных
на 100 тыс. акций по 500 лир каждая, обязалось уплатить
государству аванс в 180 млн. золотых лир, помимо опре¬
деленного твердого налога, исчисляемого на основе чистого
дохода 1868 г. (который будет постепенно увеличиваться
в зависимости от ежегодных доходов), и участия в прибылях,
установленного в размере 40% для государства и 60%
для общества в течение первых шести лет, а в последующие
годы 50% для государства и 50% для общества. Общество
обязалось выплатить аванс в течение мая 1869 г. и для этого
выпустило 474 тыс. облигаций, гарантированных государ¬
ством, по 500 лир номинальной стоимости каждая из рас¬
чета 6% годовых в золотой валюте, подлежащих оплате
в течение 15 лет. Продажная цена облигаций была уста¬
новлена в 410 лир. Казначейство получило фактически
всего 171 млн. лир, после вычета необходимых платежей
и других расходов, против взятого на себя государством
долга в 237 млн. номинальных лир. Обсуждение этого
соглашения в палате с 4 по 8 августа ознаменовалось обра¬
зованием новых группировок политических партий. В самом
деле, против соглашения выступили все пьемонтские пра¬
вые (не только входившие в состав «Постоянной пьемонт¬
ской», но также Ланца и Селла), Раттацци со своей группой,
которая отныне проявляла уже склонность к объединению
с умеренным крылом левой, и большинство левой. Тогда
произошел полный разрыв с левой группы так называемой
«Третьей партии» во главе с Мордини, которая в соответ¬
ствии с договоренностью, достигнутой с Камбрэ-Диньи,
голосовала вместе с правительственной правой за согла¬
шение. Во всяком случае, нападки представителей левой
и «Постоянной пьемонтской» были весьма решительными
и Камбрэ-Диньи и сторонникам правительства было трудно
защищать соглашение. Тем не менее 8 августа палата одоб¬
рила соглашение 205 голосами против 161; а 22-го оно было
вотировано сенатом 106 голосами против 11, закон был
обнародован 24 августа 1868 г. Боязнь вызвать новый кри¬
зис с весьма сомнительным исходом, который мог бы при¬
вести к образованию нового правительства Раттацци,
ненавистного правым, а также пьемонтцам и некоторой
392

части левой, несомненно, побудила многих депутатов голо¬
совать за соглашение. Ланца, подавший в отставку с поста
председателя палаты депутатов после этого голосования,,
в своем письме от 16 августа 1868 г. к Луиджи Цини так
писал по поводу этого голосования, спасшего правитель¬
ство Менабреа: «Кто придет ему на смену? Вот что заботило
многих, голосовавших за правительство. Боязнь нового
правительства Раттацци заставила бы примириться не
только с Диньи, Балдуино и Бастоджи, но и с самим дьяво¬
лом, окажись он в этой компании, что не исключено» Ч
Фактически соглашение о табачной монополии укрепи¬
ло связи итальянского государства с банковским капита¬
лом и' деловым миром как раз в тот момент, когда гнет
налогового бремени стал для народных масс еще более
тяжким. Несмотря на ненависть, вызванную соглашением,,
и на распространившиеся вскоре слухи о подкупе некоторых
депутатов, голосовавших за соглашение, в финансовых
кругах считали создание общества табачной монополии
выгодным делом. Курс его акций колебался в 1869 г. от 610
до 685 лир, в 1870 г.— от 585 до 766, в 1871 г.— от 670/
до 760, в 1872 г.— от 715 до 975, и на этом примерно уровне
он оставался почти до истечения срока соглашения. Диви¬
денды, которые вначале были невысокими (22,25 лиры
в 1869 г., 35 лир — в 1870 г., 30 лир — в 1871 г.), подня¬
лись до 47 лир в 1872 г., 54 лир в 1873 г. и до конца 1881 г,
оставались выше 50 лир. За 15 лет существования этого об¬
щества доход от эксплуатации в общей сложности составил
105 млн. лир1 2. Государство получило благодаря этой операции
новые большие кредиты у итальянских и иностранных бан¬
киров, что позволило уплатить за границей крупные сум¬
мы, не прибегая к покупке золота на рынке; поэтому про¬
изошло значительное снижение лажа. Чистый доход, полу¬
чаемый государством от монополии, также значительно воз¬
рос: примерно с 50 млн. лир в 1867 г. до 70 млн. лир в 1868 г.;
за пятилетие 1869—1873 гг., он составлял в среднем 71 млн.
лир, а за пятилетие 1874—1878 гг.—87 млн. лир, в пятиле¬
тие же 1879—1883 гг., то есть в последние пять лет действия
этого соглашения, он достиг в среднем 106 млн. лир. Следу¬
ет, однако, учитывать рост численности населения, при¬
1 «Le carte di Giovanni Lanza», a cura di С. M. De Vecchi,
Torino, 1935—1940, vol. IV, p. 210.
2 M. Da Pozzo e G. Fei Ion i, La Borsa valori di Geno¬
va, p. 402—406.
393

соединение к Италии Лацио и введение в 1877 г. табачной
монополии в Сицилии.
Камбрэ-Диньи энергично занялся также вопросом про¬
дажи земель церковных организаций, упраздненных зако¬
нами в 1866 и 1867 гг. Продажа, начавшаяся, как это
уже отмечалось, в конце октября 1867 г., велась очень
интенсивно весь 1868 г. Если в 1867 г. было продано с аук¬
циона всего 7078 земельных участков на общую сумму
57 млн. лир, то в 1868 г. продали уже 25 888 участков
на 162,5 млн. лир. В 1869 г. темп несколько снизился, ибо
было продано только 9717 участков на 51 млн. лир \
Однако флорентийский финансист задумал использо¬
вать еще не проданные церковные земли для проведения
крупной операции, имевшей своей целью отмену прину¬
дительного курса, и внес 21 апреля 1869 г. на рассмотре¬
ние палаты соответствующий законопроект. Он подсчитал
тогда, что для проведения этой операции понадобится
728 млн. лир (378 млн. лир для возмещения «Банка нацио¬
нале» его займов 1866 и 1867 гг.; 300 млн. лир для покры¬
тия будущих бюджетных дефицитов и 50 млн. для изъятия
из обращения части бон казначейства), и предложил изы¬
скать их следующим образом: предоставить Обществу по
продаже домениальных земель (образованному в 1864 г.)
монопольное право продажи всех церковных земель за аванс
в размере 300 млн. лир; присвоить «Банка национале»
и южным банкам функции государственного казначейства
за вклад в сумме 100 млн. лир; выпустить принудительный
займ на сумму 300 млн. лир. С этой целью он внес на рас¬
смотрение палаты три проекта соглашений: один о передаче
вышеупомянутым банкам функций казначейства, второй
о слиянии «Банка национале» с «Банка национале тоскана»
и третий о предоставлении Обществу по продаже доме¬
ниальных земель монопольного права на продажу церков¬
ных земель. Но комиссия, назначенная палатой, отклонила
на основании докладов Феррары, Сейсмит-Дода и Торрид-
жани все три проекта на том основании, что они предостави¬
ли бы «Банка национале» и другим институтам чрезмерную
власть. Но к концу пребывания Камбрэ-Диньи на посту
министра финансов ему все же удалось заключить согла¬
шение с «Банка национале» о займе в размере 126 млн.
2	I. S а с h s, L’Italie, ses finances et son developpement econo-
mique, 1859—1884, Paris, 1885, p. 152.
394

лир в обмен на передачу облигаций, гарантированных
церковными землями, на сумму 150 млн. номинальных
лир, выпуск которых был предусмотрен законом от 15 ав¬
густа 1867 г.
Деятельность Камбрэ-Диньи как министра финансов
не ограничилась введением новых налогов и вышеупомя¬
нутыми кредитными операциями. Тосканский финансист
провел также важную реформу, внеся 4 февраля 1868 г.
на рассмотрение палаты депутатов законопроект об управ¬
лении государственным имуществом и о генеральной отчет¬
ности, который был одобрен парламентом с некоторыми
поправками и обнародован 22 апреля 1869 г. Этот закон
обновил многие правила отчетности и бюджета, установ¬
ленные декретами 1861 г., которые базировались на сардин¬
ском законе от ноября 1859 г., а последний в свою очередь
исходил из закона Кавура 1853 г. Закон Камбрэ-Диньи
четко разграничил сферу бюджета и сферу государственно¬
го имущества, учредил Главную счетную палату государ¬
ства и обязал правительство ежегодно представлять на рас¬
смотрение парламента предварительный и заключительный
бюджет. Этот закон оставался в силе вплоть до принятия
в 1883 г. закона Мальяни, который, впрочем, подтвердил
многие положения предыдущего закона.
Сразу же после одобрения палатой соглашения о табач¬
ной монополии поползли слухи, что многие депутаты (при¬
мерно 60 человек) были подкуплены заинтересованными
в этой операции банкирами. Поговаривали, что даже король
был заинтересован в этом деле и получил компенсацию
в размере шести миллионов \ Обвинения становились все
более упорными, и в ноябре 1868 г. об этом открыто заго¬
ворила левая печать. Особенно подвергались нападкам
три депутата правой: Раймондо Бренна, главный редактор
флорентийской газеты «Национале», его зять Пауло Фам-
бри, венецианец, журналист и литератор, и Джузеппе
Чивинини из Пистойи, недавно перешедший из лагеря
левой к правым. В конце декабря две резкие статьи Феличе
Каваллотти, направленные против этих депутатов, появи¬
лись в миланской «Гадзеттино роза», в газете ломбардской
1	См. переписку между Цини и Ланца (письма от 23 и 28 нояб¬
ря 1868 г.), «Le carte di Giovanni Lanza», vol. IV, p. 231—232.
395

демократической группы Скапильятура» (литературного на¬
правления середины XIX в.), редактором которой был Акил¬
ле Бидзони. Каваллотти и Бидзони, соратники Гарибальди
в 1860 и 1866 гг., входили в состав той группы молодых
демократов, которые совместно с Бертани положили на¬
чало радикальному движению. Но кампанию против обще¬
ства табачной монополии и его сторонников вдохновлял
главным образом Криспи, стремившийся поразить «Третью
партию» Мордини вместе с правительственной правой.
В то же время миланские и флорентийские банкиры Вейл-
Скот, друзья Криспи \ активно участвовавшие в свое
время в борьбе против Бастоджи во время операции с «Ме-
ридионали», надеялись нанести удар Балдуино и его груп¬
пе. Что же касается существа обвинений, то, бесспорно
(судя по результатам расследования парламентской комис¬
сии), Бренна и Фамбри и, вероятно, также Чивинини через
подставное лицо получили какую-то часть акций общества
табачной монополии, но уже после одобрения парламентом
соглашения. Впрочем, обвинители не могли представить
никаких доказательств, что эти или другие депутаты были
подкуплены во время голосования дельцами, заинтересо¬
ванными в этой операции. Следовательно, разговор мог
идти лишь о стремлении к наживе, но не о коррупции;
поэтому все тогдашние процессы по обвинению журналистов
в клевете всегда кончались осуждением. Особенно гром¬
ким был процесс, возбужденный Чивинини против газеты
«Гадзеттино роза», состоявшийся в Милане в мае 1869 г.
и закончившийся обвинительным приговором за клевету
и оскорбление.
Тем временем Менабреа и Камбрэ-Диньи усиленно ста¬
рались реорганизовать правительство, расширив его пар¬
ламентскую базу. При поддержке двора и с помощью вне¬
парламентских связей они пытались сформировать прави¬
тельство, которое не носило бы, как два предыдущих, столь
явного характера дворцового правительства. Поэтому
они стремились закрепить союз с «Третьей партией» Мор¬
дини, добиться участия в правительстве влиятельных дея¬
телей правой из приверженцев Консортерии и восстановить
1 Криспи был юрисконсультом Вейл-Скотов уже во времена
дела Бастоджи, один из них, Чимоне, сотрудничал во флорентий¬
ской газете Криспи «Риформа», главным редактором которой был
Антонио Олива. Эта газета вела кампанию против общества табач¬
ной монополии.
396

соглашение с «Постоянной пьемонтской». Первые два пунк¬
та этой программы им удалось осуществить полностью,
а третий лишь частично. Сторонники «Постоянной пьемонт¬
ской», хотя и не участвовали в скандальной кампании
левой, не желая, вероятно, причинять неприятности коро¬
лю, занимали сдержанную позицию в отношении прави¬
тельства, рассчитывая прийти ему на смену, и согласились
только на вхождение одного из них, а именно Луиджи
Феррариса, в правительство, но как частного лица. Во вся¬
ком случае, Менабреа на основе этих соглашений образо¬
вал 13 мая 1869 г. свое третье правительство, в состав
которого вошли Мингетти, министр сельского хозяйства,
Феррарис,- министр внутренних дел, Мордини и Баргони
из «Третьей партии», первый в качестве министра обще¬
ственных работ, второй —министра просвещения, меж тем
как все прежние руководители остальных министерств
сохранили свои посты. Однако в конце мая подал в отстав¬
ку министр юстиции Де Филиппо, замененный Микеле
Пиронти, другим южанином из числа правых.
Вскоре произошло то, чего все ожидали, а именно
чтобы палата занялась вплотную скандальной кампанией,
поднятой против общества табачной монополии. И дей¬
ствительно, 31 мая Джузеппе Феррари внес в палату
депутатов предложение назначить комиссию для рассле¬
дования обвинений, выдвинутых против ряда депутатов
в связи с делом о табачной монополии. Несколько дней
шли горячие и беспорядочные дебаты, в ходе которых
правая и «Третья партия» упорно возражали против созда¬
ния комиссии, на котором настаивала левая, в то время
как представители «Постоянной пьемонтской» в отличие
от той позиции, которую они занимали в вопросе о «Мери-
дионали», не поддерживали предложения о создании пар¬
ламентской комиссии, но и не возражали против него.
Какой-то момент казалось, что это предложение будет
отвергнуто, когда депутат левой Кристиано Лоббиа, майор,
избранный от венецианского округа Тьене, заявил, что
у него имеются решающие доказательства и свидетельства
наживы одного из депутатов (Чивинини), который голосо¬
вал за передачу частному обществу табачной монополии.
Таким образом вновь разгорелись дебаты, которые завер¬
шились 11 июня одобрением предложения о создании пар¬
ламентской комиссии по расследованию. Председателю па¬
латы Адриано Мари было поручено назначить комиссию,
397

И он включил в нее депутатов Фердинандо Андреуччи,
Мариано Фогадзаро и Джузеппе Пизанелли из правой,
Джузеппе Бьянкери и Микеле Казаретто из левого центра,
Бенедетто Кайроли, Сальваторе Кальвино, Николо Феррач-
чу и Джузеппе Дзанарделли из левой. Председателем ко¬
миссии был назначен Пизанелли.
Комиссия начала свою работу и 16 июня вызвала в ка¬
честве первых свидетелей Криспи и Лоббиа, но на этого
последнего накануне ночью напал неизвестный и нанес
ему три ножевые раны. Этот факт вызвал сенсацию: левая
печать единодушно обрушилась на правительство, и во
многих городах состоялись демонстрации и волнения,
особенно серьезные в Милане, сопровождавшиеся арестами,
запрещением газет, разгоном собраний. Гарибальди напи¬
сал Лоббиа письмо с выражением солидарности. 16 июня
палата единодушно одобрила резолюцию, выражавшую
возмущение палаты депутатов покушением на одного из ее
членов, но не смогла развернуть дебаты по поводу этой
резолюции, поскольку 17 июня правительство королев¬
ским декретом закрыло парламентскую сессию. Этот шаг
вызвал, естественно, новые протесты со стороны левой,
обвинявшей правительство в том, что оно уклоняется
от прений по данному вопросу. С другой стороны, прави¬
тельственная печать вскоре перешла в наступление и стала
обвинять Лоббиа в симуляции покушения. Факт отсут¬
ствия каких бы то ни было свидетелей этого нападения и то,
что первую помощь потерпевшему оказал один из его дру¬
зей, венецианский демократ Антонио Мартинати, навестить
которого шел Лоббиа, когда на него напали, способствовали
распространению слухов, бросавших тень на самого Лоббиа
и Мартинати. К тому же человек, выставленный в каче¬
стве свидетеля нападения, умер летом при таинственных
обстоятельствах, а другой, которого, согласно косвенным
уликам, считали участником покушения, был найден мерт¬
вым в реке Арно. Дело все более запутывалось, и Лоббиа
стал объектом подлинного преследования. Судебные власти
в угоду правительству постарались обратить дело против
неизвестных, покушавшихся на жизнь Лоббиа, в дело
против самого Лоббиа по обвинению в инсценировке поку¬
шения. Дело кончилось обвинительным приговором для
Лоббиа и Мартинати, вынесенным судом во Флоренции.
Осужденный также и апелляционным судом, Лоббиа подал
в кассационную палату прошение о пересмотре дела и добил¬
398

ся нового слушания дела в апелляционном суде города
Лукка, оправдавшем его за недостаточностью улик. Но от¬
ныне Лоббиа был уже конченым человеком и вскоре умер
сорока двух лет. Чивинини, глубоко потрясенный всеми
этими событиями, также преждевременно скончался в 1871 г.
Еще задолго до случившегося парламентская комиссия
по расследованию закончила свою работу. Она заслушала
показания всех лиц, причастных к этому делу, с одной
и с другой стороны, включая самого Лоббиа, и 12 июля
1869 г. единогласно утвердила заключительный доклад.
Доклад был очень коротким и гораздо более уклончив,
чем доклад комиссии по делу «Меридионали» три года назад,
в отношении основной моральной и политической пробле¬
мы, а именно проблемы связей депутатов с деловыми круга¬
ми. Что же касается участия депутатов Фамбри и Бренна
в обществе табачной монополии, то в докладе делался
упор на то, что это произошло уже после голосования, зна¬
чит, такой поступок нельзя считать недозволенным. «Тем
не менее,— отмечалось далее в докладе,— легко себе пред¬
ставить, сколько подозрений может породить участие
депутата спустя несколько дней после голосования закона
и сколь важно осудить такие факты, дабы они ни в коем
случае не повторились» \ В докладе далее говорилось, что
некий Трингали, друг Чивинини, получил на льготных
условиях акций на сумму 1 млн. лир и что ни сам Трин¬
гали, ни Балдуино не смогли дать удовлетворительных
объяснений по этому вопросу, но вместе с тем доклад под¬
черкивал, что комиссия не получила никаких доказательств,
которые бы подтверждали, что Чивинини извлек какую-
либо материальную выгоду из этого участия. Доклад комис¬
сии никого не удовлетворил, поэтому несколько месяцев
продолжалась полемика между журналистами той и другой
стороны, принявшая острый характер в связи с преследо¬
ваниями Лоббиа и суровыми репрессивными мерами против
печати и демократических кругов.
Бесспорно, обвинения, выдвигавшиеся левой, были пре¬
увеличены и, уж во всяком случае, не подкреплены доста¬
точно вескими доказательствами. Кроме того, представите¬
ли левой сосредоточили в конечном счете все свои усилия
против второстепенных лиц, не касаясь вовсе союза, или,
1 Доклад приводится в: «Storia del Parlamento italiano»,
vol. 18, p. 115—118.
399

вернее, тесного взаимопроникновения финансового и дело¬
вого капитала и правящих политических слоев. Это взаимо¬
проникновение имеет, впрочем, свою классовую основу,
оно отражает определенный этап развития государства
и буржуазного общества, аналогичный тому, на котором
находилась Франция в период Июльской монархии, а так¬
же во времена Второй империи, правда в условиях более
развитой экономики.	.
В сущности, если рассматривать эту проблему в более
общем плане, то это была скорее проблема социально¬
политическая, чем моральная, и в условиях Италии тех
дней ее невозможно было разрешить. Но верно и то, что
правительство Менабреа исключительно неумело реаги¬
ровало на шумную кампанию левых и на демонстрации,
вызванные инцидентом с Лоббиа, а это сделало его весьма
непопулярным даже среди тех узких групп, которые зани¬
мались тогда политикой, и обрекло таким образом на неуда¬
чу его попытки расширить свою парламентскую базу, пред¬
принятые в мае. Действия судебных органов, часть которых
проявила склонность превратиться в орудие исполнитель¬
ной власти, также вызвали критику и серьезную озабо¬
ченность.
Пьемонтская правая, как «Постоянная пьемонтская»,
так и Ланца и Селла и их приверженцы, выступавшие про¬
тив сдачи на откуп табачной монополии частному обще¬
ству, но не скомпрометировавшие себя участием в этой
шумной кампании, готовилась дать бой правительству,
объединив вокруг себя все силы, враждебные правительству
Менабреа. Первая схватка произошла в октябре, когда
вышли в отставку министры Феррарис и Пиронти, которые
были заменены первый Рудини, второй сенатором Вильяни,
пьемонтцем, но не связанным политически ни с одной опре¬
деленной группировкой. А затем, когда начались заседа¬
ния палаты депутатов, оппозиция перешла в решительное
наступление. Когда 19 ноября приступили к избранию
председателя палаты (так полагалось по регламенту в на¬
чале каждой сессии парламента) и были выдвинуты две
кандидатуры—Адриано Мари и Джованни Ланца,— то пер¬
вого поддержало правительство, а второго — вся оппози¬
ция. Мари получил 129 голосов, а Ланца — 169. В тот же
день собрался Совет министров, принявший решение подать
в отставку. Наступил длительный и трудный кризис, завер¬
шившийся сформированием правительства Ланца — Селла.
400

5. Правительство Ланца — Селла. Взятие Рима
и «закон о гарантиях»
Затяжной характер правительственного кризиса, вы¬
званного итогами голосования 19 ноября 1869 г., в сущ¬
ности, объясняется следующими двумя причинами: пози¬
цией короля и невозможностью сформировать правитель¬
ство на основе того же большинства, которое свалило пра¬
вительство Менабреа. Король с раздражением встретил
результаты голосования, означавшие также поражение
его личной политики, и в первый момент пытался даже
поручить сформирование нового правительства тому же
Менабреа; а потом всячески мешал Ланца, к которому
он 23 ноября вынужден был обратиться с тем же предло¬
жением. С другой стороны, пьемонтский политический
деятель не мог сформировать правительство, опираясь на то
большинство, что избрало его 19 ноября председателем
палаты депутатов, ибо внутри этого большинства преоб¬
ладали группировки левой, а Ланца, Селла и представите¬
ли «Постоянной пьемонтской» всегда были умеренными
и не хотели, чтобы над ними господствовали левые. Кроме
того, король никогда бы не согласился, чтобы левые при¬
обрели в правительстве сильное влияние. Это стало воз¬
можным лишь шесть лет спустя, но в совершенно иных
условиях в результате взятия Рима, достижения бюджет¬
ного равновесия, усиления конституционной левой, ослаб¬
ления правой и ряда других исключительных обстоятельств.
Тогда же нельзя было даже надеяться на прочный союз
пьемонтской правой и умеренного крыла левой, ибо по
основному вопросу того момента, а именно по финансово¬
му, у них были существенные программные расхождения:
пьемонтская правая боролась против Камбрэ-Диньи и Кон-
сортерии в вопросе о табачной монополии и в отдельных
вопросах налоговой политики, но вполне была согласна
с ними относительно необходимости усиления налогового
бремени для достижения столь желанного сбалансирования
государственного бюджета, меж тем как умеренная левая,
хотя у нее и не было четкой финансовой программы, не
могла обеспечить проведение такой налоговой политики,
все тяготы которой легли бы на плечи народных масс,
а также мелкой и средней буржуазии. С другой стороны,
между Консортерией и пьемонтской группой существо¬
вали сильные разногласия регионального происхождения,
2 6 — 445
401

усугублявшиеся острым личным Соперничеством. И нако¬
нец, сама пьемонтская группа не отличалась сплоченностью,
ибо Ланца и Селла не только соперничали друг с другом,
но подчас приходили в столкновение и с «Постоянной пье¬
монтской».
Все эти обстоятельства создали значительные затруд¬
нения для Ланца, и в начале декабря он отказался от сфор¬
мирования правительства. Тогда король обратился с ана¬
логичным предложением к генералу Чальдини, который
попытался сформировать правительство из руководителей
всех политических группировок, но эта необычная попытка
после двух или трех дней переговоров потерпела неудачу.
Тогда обратились к Селла, который успешно занялся фор¬
мированием правительства из правых с участием некоторых
деятелей центра, следуя прежней линии Ланца. Но посколь¬
ку он намеревался значительно сократить военные рас¬
ходы, то не нашел ни одного генерала, который бы согла¬
сился занять пост военного министра. Тогда король вновь
поручил формирование правительства Ланца, которому
удалось уговорить генерала Говоне занять пост военного
министра и сформировать правительство с участием мини¬
стров, ранее изъявивших свое согласие Селла.
В состав нового правительства, приступившего к испол¬
нению своих обязанностей 14 декабря 1869 г., входили:
Ланца (премьер-министр и министр внутренних дел), Селла
(министр финансов), Висконти-Веноста (министр иностран¬
ных дел), Говоне (военный министр), Раели (министр юсти¬
ции), Корренти (министр просвещения), Гадда (министр
общественных работ), Кастаньола (министр сельского хо¬
зяйства, промышленности и торговли); 8 января министром
морского флота был назначен адмирал Актон. В правитель¬
стве явно преобладали представители Севера, поскольку
оно включало трех пьемонтцев (Ланца, Селла и Говоне),
трех ломбардцев (Висконти-Веноста, Гадда и Корренти),
одного лигурийца (Кастаньола) и только одного неаполи¬
танца (Актон) и одного сицилийца (Раели). Политической
основой правительства было соглашение пьемонтской пра¬
вой с частью Консортерии, то есть с Мингетти (который,
однако, предпочел остаться вне правительства, рассчитывая
в будущем стать его наследником), и с ломбардской груп¬
пой «Персеверанца», представленной в правительстве Вис¬
конти-Веноста и Гадда, которых поддерживал Раели, быв¬
ший умеренным еще в 1848 г., а затем в эмиграции. В сторо¬
402

не и, в сущности, враждебной правительству оставалась
тосканская группа, но ее оппозиция больше сказывалась
на страницах газеты «Национале», чем в парламенте.
Кастаньола и Корренти принадлежали прежде к левой
пьемонтского парламента — к ней, впрочем, принадлежал
также и Ланца,— впоследствии они стали склоняться к уме¬
ренным, однако не связали себя ни с одной определенной
группировкой. Кастаньола стал представителем левого
центра, Корренти же, занимавший два месяца пост министра
просвещения во втором правительстве Риказоли, а в 1868 г.
благосклонно относившийся к налогу на помол, сблизился
с «Третьей партией» Мордини, поддерживая по-прежнему,
подобно Кастаньола, дружественные отношения с деятеля¬
ми левой. В общем, правительство Ланца было сформирова¬
но так, что вполне обеспечивало преемственность полити¬
ческого курса правых в финансовой и внешней политике,
и вместе с тем был положен конец чрезмерной тенденциоз¬
ности в отношении конституционной левой, что было харак¬
терно для правительства Менабреа. Кроме того, Ланца
и Селла добились от короля отставки Гуальтерио с поста
министра королевского дома и отстранения Менабреа и
Камбрэ-Диньи с занимаемых ими должностей в военной
и гражданской канцелярии короля. Это привело к значи¬
тельному ограничению влияния двора и самого короля
на деятельность правительства, по крайней мере в области
внутренней политики.
15 декабря Ланца представил свое правительство палате
депутатов, выступив с программной речью, в которой объя¬
вил о необходимости жесткой экономии, подчеркнув, что
финансовая проблема является первоочередной задачей,
которую надлежит разрешить в самом срочном порядке,
подобно тому как 25 лет назад Чезаре Бальбо выдвинул
в качестве первоочередной задачи проблему независимости
нации; что же касается всех прочих проблем, то курс, наме¬
ченный правительством, был в основном умеренным. Через
несколько дней палата и сенат утвердили предварительный
бюджет и объявили о закрытии заседаний парламента на
длительный срок, предоставляя тем самым правительству
время для осуществления объявленных финансовых меро¬
приятий. В марте 1870 г. заседания парламента возобнови¬
лись. Палата избрала своим председателем Джузеппе
Бьянкери, кандидата правительства, 144 голосами против
117, поданных за Бенедетто Кайроли, кандидата левой,
26* 403

и 10—11 марта заслушала обстоятельный доклад Селла
по финансовым вопросам. Министр финансов в первую
очередь доложил об исполнении государственного бюдже¬
та за время с 1 января 1862 г. по 31 декабря 1867 г., то есть
представил баланс расходов и доходов, и впервые просил
парламент, который ранее никогда не утверждал расход¬
ных статей бюджета, одобрить отчет и тем самым подвести
черту под предыдущим периодом управления финансами,
которое, несомненно, было крайне беспорядочным. Министр
представил также отчет за 1868 и 1869 гг. и предваритель¬
ный бюджет на 1870 г. Он подчеркнул при этом, что обыч¬
ные поступления возросли с 471 млн. в 1862 г. до 880 млн.
лир в 1870 г., а обычные расходы по управлению государ¬
ством составили в 1862 г. 448 млн. лир, чрезвычайные же
236 млн., в то время как на 1870 г. предусматривается
соответственно 378 млн. и 63 млн. лир. Если исходить
только из этих данных, то бюджет должен иметь положи¬
тельное сальдо, но приходится планировать бюджетный
дефицит ввиду огромного увеличения обязательных рас¬
ходов с 239 млн. до 670 млн. лир, вызванных ростом госу¬
дарственного долга, железнодорожными гарантиями и вы¬
платой пенсий. До конца 1869 г. государству необходимо
было изыскать 3442 млн. лир путем выпуска займов, про¬
дажи железных дорог, государственных и церковных зе¬
мель, сдачи на откуп табачной монополии. Кроме этого,
у государства было еще 700 млн. лир неконсолидированно¬
го долга в бонах казначейства и банковских займов. «Ныне,
господа, вот к какому выводу я пришел на основании всего
вышеизложенного,— сказал Селла,— мы действовали пра¬
вильно, повышая доходы и сокращая расходы, но мы
совершили величайшую ошибку, и повинны в этом мы все
(если хотите, я первый и главный из виновников); наша
ошибка состоит в том, что мы действовали не своевременно.
Мы приносили жертвы, но приносили их не вовремя. Мы
поступали, как больной лихорадкой, который ежедневно
принимает небольшие дозы хинина, но их недостаточно,
чтобы прекратить лихорадку; организм ослабевает и раз¬
рушается».
Чтобы раз и навсегда покончить с бюджетным дефици¬
том, Селла внес на рассмотрение палаты депутатов законо¬
проект, предусматривавший проведение целого комплекса
мероприятий, который благодаря своему обширному и раз¬
ностороннему характеру вошел в историю под названием
404

«финансовый омнибус». Селла предложил сократить рас¬
ходные статьи по бюджету военного и морского министерств,
сократить многочисленные центральные и провинциальные
учреждения, переложить на провинциальные власти рас¬
ходы по среднему образованию и ряд других расходов,
что в итоге должно было уменьшить планируемый на 1870 г.
бюджетный дефицит на 25 млн. лир. Кроме того, он предло¬
жил резко повысить многие действующие прямые и косвен¬
ные налоги, что должно было привести в 1871 г. к сбалан¬
сированному бюджету. Чтобы покрыть срочные расходы
1870 г., Селла прибег к помощи «Банка национале», заклю¬
чив с ним соглашение о займе на 122 млн. лир, так что
задолженность государства банку возросла до 500 млн.
лир; кроме того, министр предложил отчуждение тех цер¬
ковных земель, вопрос о которых не был решен в 1867 г.,
то есть земель, принадлежавших управлению по строи¬
тельству и ремонту церквей, братствам, приходским бене¬
фициям, и передачу последним бумаг государственной рен¬
ты на определенную сумму. Палата назначила для изуче¬
ния предложений Селла четыре комиссии, которые всю
весну 1870 г. занимались их обсуждением. Особенно бур¬
ным было обсуждение вопроса об экономии расходов на
военные нужды. Весь «омнибус» в целом был одобрен, прав¬
да со многими поправками, и соответствующие мероприя¬
тия были оформлены в виде двух законов от 11 августа
1870 г. Предложение о конверсии приходских бенефициев
было отклонено.
Пока шли прения по «финансовому омнибусу» Селла,
в различных частях Италии были предприняты попытки
поднять восстания, инспирированные прямо или косвенно
Мадзини. После 1867 г. он продолжал свою работу по орга¬
низации Республиканского союза, переименовав его отны¬
не во Всемирный в надежде, не имевшей на то оснований,
превратить его в объединительный центр всех демократиче¬
ских сил Европы и Америки. По своей идее этот союз был
тесно связан с предыдущими попытками Мадзини создать
международную организацию («Молодая Европа», Интер¬
национальный союз народов и Европейский демократиче¬
ский центральный комитет), но это была еще одна попытка
Мадзини оказать влияние на другие международные орга¬
низации, возникшие в те годы (как, например, Лига мира
и свободы, Международное товарищество рабочих и «Аль¬
янс социалистической демократии», основанный тогда Ба¬
405

куниным), и помешать их деятельности. Во всяком случае,
Республиканский союз добился кое-каких успехов в Ита¬
лии в 1868—1869 гг. благодаря созданию многочисленных
подпольных комитетов. Политическое положение, сложив¬
шееся после Ментаны, и все растущее недовольство прави¬
тельством Менабреа, безусловно, благоприятствовали кос¬
венным образом успехам республиканской пропаганды.
Но упорство Мадзини, настаивавшего на необходимости
восстания с целью свержения монархии и установления
республики как предварительного условия для решения
всех наболевших вопросов государства и итальянского
общества, не находило отклика в народных массах. В сущ¬
ности говоря, крестьянские волнения против налога на
помол были стихийными и развивались фактически вне
сферы влияния Мадзини, так же как и забастовки и волне¬
ния рабочих. В те годы влияние Мадзини на рабочие обще¬
ства нисколько не возросло, тогда, наоборот, начали раз¬
вивать свою деятельность (о чем пойдет речь ниже) социа¬
листы, сторонники Интернационала. Тем не менее Мадзи¬
ни, убежденный в том, что если в каком-либо важном центре
Италии вспыхнет восстание, то оно быстро охватит всю
страну, в конце 1867 г. и в 1868 г. пытался через посредни¬
ков установить контакт с Бисмарком, чтобы получить
помощь оружием и деньгами в целях свержения итальян¬
ского правительства, освобождения Рима и заключения
затем итало-прусского союза, направленного против Напо¬
леона III. Со своей стороны Пруссия всячески поощряла
Мадзини, ибо Бисмарк всеми средствами старался оторвать
Италию от Франции, но эти попытки мадзинистов не при¬
несли реальных результатов.
22 февраля 1869 г., выступая на совещании в Лугано,
Мадзини призвал руководителей Республиканского союза
к действию, утверждая, что организация, проникающая
уже даже в ряды армии, настолько расширила сферу своей
деятельности, что не сможет долго оставаться тайной.
Было также принято решение установить связь с частью
парламентской левой; дело дошло до того, что Никотера
и Аспрони согласились войти в состав комитета союза
по руководству действиями в южных провинциях. Но
не известно, насколько эти депутаты действительно верили
в возможность успеха республиканского восстания. Во вся¬
ком случае, подготовке восстания помешали аресты, раз¬
доры между руководителями и все время возникавшие
4Q6

колебания. В феврале 1870 г. Мадзини обосновался тайно
в Генуе в надежде активизировать подготовку восстания,
но ни Милан, ни Генуя, два города, на которые Мадзини
возлагал самые большие надежды, не были в состоянии начать
действовать. Зато 24 марта 1870 г. были предприняты две
попытки восстания в Пьяченце и Павии: первая непосред¬
ственно по инициативе Мадзини, вторая по инициативе
местных республиканцев. Обе попытки были легко подав¬
лены. В Павии был арестован один из руководителей вос¬
стания — капрал Пьетро Барсанти, приговоренный затем
военным трибуналом к смертной казни и расстрелянный
27 августа 1870 г. Потом последовали и другие попытки,
совершенные повстанческими отрядами в деревнях. Самое
крупное восстание вспыхнуло в мае в Калабрии, оно не
имело ничего общего с планами Мадзини, а было делом
отряда, насчитывавшего около 200 человек, частично кре¬
стьян, руководимых бывшими гарибальдийцами Джузеппе
Фолья и Раффаэле Пикколи, членами Республиканского
союза. В одной из схваток в Филадельфии, в провинции
Катандзаро, отряд был рассеян правительственными вой¬
сками. В июне другие вооруженные отряды попытались
поднять восстание в провинции Лукка, в Маремме (где
гарибальдийский офицер, совершенно не связанный с Мад¬
зини, попытался выступить против папского государства)
и в Вальтеллине, где действовал отряд, проникший из
Швейцарии, во главе с Джузеппе Натаном.
Все эти выступления были легко разгромлены, так же
как и в самом начале были подавлены попытки восстания
в Генуе и Неаполе. Однако правая печать, и прежде всего
находившаяся под влиянием Консортерии, воспользова¬
лась этим предлогом для нападок на правительство, обви¬
няя его в слабости. Эти нападки были лишь частью манев¬
ра, имевшего своей целью заставить Ланца подать в от¬
ставку и заменить его Мингетти. 25 июля, когда уже вспых¬
нула франко-прусская война, в палате депутатов началось
обсуждение майских и июньских мадзинистских выступ¬
лений и состояния общественного порядка. Это обсужде¬
ние, которому предшествовали прения по внешней полити¬
ке, закончилось принятием резолюции, выражающей дове¬
рие правительству как в области внешней, так и внутренней
политики, одобренной 168 голосами против 103, правые,
за исключением некоторых депутатов, покинувших зал
заседания, не могли не одобрить в целом политику прави¬
407

тельства, так что Ланца застраховал себя от козней Кон-
сортерии. Этот успех, сильно раздосадовавший Мингетти
которому ничего не оставалось, как отдать свой голос сопер¬
нику, не был неприятен левым, которые предпочитали пра¬
вительство Ланца — Селла, хотя и критиковали его, пра¬
вительству Консортерии.
Невзирая на такие неудачи повстанческого движения,
Мадзини не считал себя побежденным. Разразившаяся
франко-прусская война делала, по его мнению, еще более
необходимым срочные действия. Поэтому в начале августа
Мадзини решил попытаться организовать восстание в Си¬
цилии, согласно плану, подготавливаемому с некоторых
пор его друзьями. Поэтому он тайно перебрался из Генуи
в Палермо. Но за всеми его передвижениями отныне тща¬
тельно следили, и не успел он 12 августа прибыть в Палер¬
мо, как был арестован и на военном корабле доставлен
в Гаэту. Здесь его посадили в крепость, где он находился
до 14 октября 1870 г., когда был выпущен по амнистии
в связи с освобождением Рима. Он не пожелал, однако,
воспользоваться амнистией и после краткой остановки
в Генуе отправился в изгнание.
После Ментаны и вплоть до июля 1870 г. «римский во¬
прос» оставался все в том же положении, в каком он ока¬
зался в результате введения французских войск в целях
помешать продвижению отрядов Гарибальди. Ни одна
из двух сторон не денонсировала Сентябрьскую конвенцию,
но французский гарнизон оставался в Риме и Чивита-
Веккии. Безуспешными оказались все попытки, предпри¬
нятые Менабреа в 1868 г., чтобы добиться вывода француз¬
ских войск на базе полного восстановления конвенции
и ввиду предстоящей договоренности о модус вивенди
между Италией и святым престолом. В то же время выне¬
сение смертного приговора Монти и Тоньетти, отказ Пия IX
помиловать их, несмотря на вмешательство самого Виктора
Эммануила II, и казнь этих двух патриотов 24 ноября
1868 г. вызвали по всей Италии волну протестов и еще более
усилили антипапские и антиклерикальные настроения,
1 См. письмо Мингетти к Висконти-Веноста от 27 июля 1870 г.
в: «Document! diplomatic! italiani», serie I, vol. XIII, Roma,
1963, p. 209.
408

широко распространившиеся отныне и среди умеренных,
не говоря уже о демократических кругах.
С другой стороны, на протяжении всего 1868 г. и первой
половины 1869 г. велись интенсивные дипломатические
переговоры между Веной, Парижем и Флоренцией о созда¬
нии тройственного австро-франко-итальянского антипрус-
ского союза, с помощью которого Виктор Эммануил и италь¬
янское правительство надеялись добиться кое-каких поло¬
жительных результатов в разрешении «римского вопроса».
Вдохновителем этих переговоров был граф Фридрих Фер¬
динанд фон Бёйст, бывший премьер-министр Саксонии,
ставший после войны 1866 г. министром иностранных дел
Австрии, а в 1867 г. председателем Совета министров и канц¬
лером двуединой монархии, возникшей на основе австро¬
венгерского компромисса в июне того же года. Протестант,
либерал и антиклерикал, Бёйст стал проводить светскую
политику, направленную на ликвидацию конкордата 1855 г.,
что привело к ухудшению отношений между Австрией
и папством. В то же время новый глава австрийского пра¬
вительства всячески стремился содействовать сближению
Австрии с Италией, которое наметилось сразу же после
Венского мира. Основными причинами, побуждавшими
Италию пойти на сближение с Австрией, были, с одной
стороны, напряженные отношения с Францией из-за Рима,
что заставило флорентийское правительство предпринимать
хотя бы робкие политические шаги, направленные на
ослабление опеки Наполеона III, а с другой — родственные
связи между Савойским и Габсбургским домами, которые
после разрешения проблемы Венеции могли бы вновь
играть немаловажную политическую роль. К тому же
вопрос об итальянских территориях, еще остававшихся
под властью Австрии, пока не вызывал у итальянского
общественного мнения особого интереса. Но Бёйст был
в то же время ярым противником Бисмарка и его планов
подчинения своей власти всей Германии, поэтому полити¬
ческий курс Бёйста совпадал с политикой Наполеона III,
имевшей своей целью воспрепятствовать объединению гер¬
манских государств под эгидой Пруссии даже путем пре¬
вентивной войны. Итак, начались переговоры об австро¬
французском союзе, в который Бёйст предложил включить
также Италию, чтобы на случай войны тыл Австрии и Фран¬
ции был бы обеспечен и они могли бы, кроме того, рассчи¬
тывать на военную помощь Италии. Разумеется, австрий¬
409

ский канцлер предложил предоставить Италии за ее участие
в войне соответствующие компенсации.
С итальянской стороны переговоры вел вначале сам
Виктор Эммануил, продолжавший проводить свою внеш¬
нюю политику за спиной правительства через своих дове¬
ренных лиц, в первую очередь графа Вимеркати, находив¬
шегося с 1860 г. в Париже официально в качестве военного
атташе итальянского посольства, а фактически в качестве
личного представителя короля. В дальнейшем правитель¬
ство было поставлено в известность о происходящих пере¬
говорах, в которых приняли участие Менабреа и Нигра,
постоянный посланник Италии в Париже. Был разработан
проект оборонительно-наступательного союзного договора
между тремя державами, в силу которого Италия обязана
была принять участие в возможной войне, за что ей было
обещано Трентино, территория до Изонцо, выпрямление
границ с Францией в районе Ниццы, право колониального
проникновения в Тунис и возмещение военных расходов.
Но требование итальянского правительства предусмотреть
в договоре формальное признание Францией принципа
невмешательства применительно к папскому государству,
что повлекло бы за собой вывод французских войск из
Рима, было отклонено Парижем, а переговоры прерваны.
В первой половине 1870 г. новое итальянское правитель¬
ство избегало ставить перед французским правительством
«римский вопрос», учитывая серьезные внутренние изме¬
нения, происшедшие во Франции с приходом к власти Эми¬
ля Оливье и последующим превращением авторитарной
империи в империю либеральную. Тем временем в Риме
начал свою работу I Ватиканский собор (XX Вселенский
собор), торжественно открытый 18 декабря 1869 г. папой
Пием IX. На этом соборе течение непримиримых клерика¬
лов явно преобладало над течением либеральных католи¬
ков, или течением, проявлявшим подобную тенденцию,
уже осужденную энцикликой «Силлабус». В силу этого
и удалось принять догмат о непогрешимости папы (когда
он выступает ex cathedra, то есть выполняет обязанности
пастыря и учителя всех христиан и определяет доктрины,
касающиеся веры и морали), против чего возражали пра¬
вительства католических стран, опасавшиеся его полити¬
ческих последствий как ввиду невозможности провести
строгое разграничение между политическими и моральными
вопросами, так и потому, что в те годы течение непримири¬
мо

мого клерикализма практически отождествлялось с поли¬
тической реакцией. Этот догмат был окончательно утвер¬
жден 18 июля 1870 г., накануне франко-прусской войны,
535 голосами против 2. Но в дни, предшествовавшие голо¬
сованию, множество епископов, несогласных с догматом
о непогрешимости, в том числе и шесть итальянских \
отбыли из Рима. Однако и покинувшие Рим подчинились
решениям собора и приняли догмат. Принятие этого догма¬
та не имело последствий, которых так опасались правитель¬
ства: он не расширил власти папства и не усилил неприми¬
римого характера его политического курса. Наоборот,
провозглашение этого догмата, непосредственным резуль¬
татом которого явилось денонсирование австрийской сто¬
роной конкордата 1855 г., еще более усилило политиче¬
скую изоляцию папства в Европе в тот трудный момент.
С другой стороны, Пий IX решил не выносить на обсужде¬
ние собора проект, который устанавливал догмат о необ¬
ходимости для папства светской власти.
В начале июля 1870 г. избрание на испанский престол
принца Леопольда Гогенцоллерна-Зигмарингена и после¬
довавший протест Франции неожиданно породили в Евро¬
пе состояние напряженности и неуверенности, завершив¬
шееся 19 июля объявлением Францией войны Пруссии.
Италия немедленно заявила о своем нейтралитете, как это,
впрочем, сделали Австрия, Англия и Россия, но в итальян¬
ских политических кругах придерживались различных
мнений относительно позиции, которую следует занять.
Король считал, что дело чести его лично и всей нации высту¬
пить на стороне Наполеона III, дабы отблагодарить за
помощь^ оказанную Италии в 1859 г. К тому же он был
уверен, что Франция выйдет из войны победительницей
и поэтому Италии надлежит присоединиться к ней вместе
с Австрией в духе проектировавшегося в прошлом году
1 Надзари ди Калабиана, архиепископ Милана, Риккарди,
архиепископ Турина, Ранальди, епископ Пинероло, Лозана, епи¬
скоп Бьеллы, Биале, епископ Альбенги, Морено, епископ Ивреа,
и Монтикси, епископ Иглезиаса. На этих прелатов оказало, видимо,
влияние флорентийское правительство. Все же остальные итальян¬
ские епископы поддержали догмат о непогрешимости, включая
Риччо, епископа Кайяццо, одного из 2 голосовавших против, ибо
он добивался более четкой формулировки этого догмата.
411

тройственного союза. Его точку зрения разделяло боль¬
шинство крупных военачальников. Деятели правой в боль¬
шинстве своем, хотя и с разными нюансами, были настрое¬
ны в пользу Франции, но склонялись к сохранению ней¬
тралитета, надеясь, что таким образом конфликт будет
локализован. Причин такой позиции было несколько, при¬
чем каждая из них находила большее или меньшее пони¬
мание у отдельных деятелей или групп правой. Среди этих
причин самыми значительными были: боязнь общеевро¬
пейского пожара с его неисчислимыми политическими
и социальными последствиями, тяжелое финансовое поло¬
жение, неподготовленность итальянской армии, упорное
противодействие Франции присоединению Рима к Италии,
что делало союз с Францией крайне непопулярным, давало
повод для агитации левых и, пожалуй, могло даже привести
к прямому восстанию. Левые не замедлили выступать
на страницах печати и на бесчисленных митингах, прово¬
дившихся во многих городах при стечении огромного
числа жителей, как сторонники нейтралитета, выражая
в то же время свои симпатии Пруссии то ли из-за враждеб¬
ного отношения к Наполеону III, то ли потому, что дело
Пруссии (а отчасти так оно и было) казалось им националь¬
ным делом, то ли в надежде, что поражение Бонапарта сде¬
лает возможным освобождение Рима. Решительными сто¬
ронниками нейтралитета были три наиболее влиятельных
члена правительства: Ланца, Висконти-Веноста и Селла.
Последний был скорее пруссофилом (меж тем как двое
других были франкофилами) и с самого начала военных
действий считал, что следует воспользоваться этой войной
для решения «римского вопроса», поэтому он сблизился
с депутатами левой и в дальнейшем сыграл немалую роль
в решении «римского вопроса», всячески подталкивая к тому
итальянское правительство.
После 10 июля, когда разгорелись жаркие споры между
Парижем и Берлином по испанскому вопросу, Наполеон III
поставил в известность Виктора Эммануила II, что насту¬
пил момент для создания итало-франко-австрийского сою¬
за, причем заявлял, что он готов отозвать свои войска
из Рима и таким образом доверить чести короля Италии
целостность папских владений. Но Висконти-Веноста уда¬
лось добиться, чтобы вывод французских войск из Рима
состоялся без каких-либо новых обязательств со стороны
короля и правительства Италии, а, наоборот, рассматри¬
412

вался бы как решение Франции вновь считать действующей
Сентябрьскую конвенцию, которой после Ментаны при¬
держивалась лишь одна итальянская сторона. Министр
иностранных дел Италии считал вывод французских войск
из Рима положительным фактом и не колеблясь открыто
подтвердил намерение Италии соблюдать Сентябрьскую
конвенцию, невзирая на требования левой денонсировать
эту конвенцию.
Позиция, занятая Висконти-Веноста, облегчила в авгу¬
сте эвакуацию из Папской области небольшого экспедицион¬
ного французского корпуса, возвращение которого на роди¬
ну с точки зрения военной не имело для Франции большого
значения, зато для Италии это было очень важно, ибо
позволяло избежать прямого столкновения с французами
в решающий момент захвата Рима.
Между концом июля и началом августа Висконти-
Веноста сумел также весьма искусно воспротивиться созда¬
нию тройственного союза, а затем и очередной попытке
заключения итало-австрийского союза, фактической целью
которого было оказание помощи Наполеону. Эти попытки
явились плодом энергичной деятельности Вимеркати, убе¬
жденного сторонника союза с Францией, посланного коро¬
лем в Вену с секретной миссией. Туда же Висконти-Веноста
направил несколько ранее и также с секретной миссией
Изакко Артома, искусного дипломата, бывшего секретаря
Кавура, ярого сторонника нейтралитета Италии. Краху
этих попыток способствовали, впрочем, разные обстоятель¬
ства: отрицательное отношение австрийских немцев к про-
французской политике Бёйста, противодействие венгров,
боязнь русского вмешательства в пользу Пруссии и, нако¬
нец, обстоятельство, более важное для Италии,— отказ
Франции принять во внимание предложение того же Бёйста
разрешить Италии занять своими войсками Папскую об¬
ласть. В письме к Нигра, благосклонно относившемуся
к союзу с Францией, Висконти-Веноста следующим обра¬
зом объяснял 4 августа 1870 г. проводимую им в те тяжелые
дни политическую линию:
«Начнем с римского вопроса. Вы вполне резонно заяв¬
ляете, что лучше отказаться от союза, чем настаивать
на условиях, которые, как мы заранее знаем, французское
правительство ни в коем случае не примет. Прежде всего
необходимо уточнить, в каких условиях мы подняли рим¬
ский вопрос. В прошлом году если и не были еще взяты
413

формальные обязательства, то по крайней мере переговоры
о тройственном союзе зашли уже достаточно далеко. Эти
переговоры предполагали дипломатическую подготовку,
выражавшуюся также в подготовке общественного мнения
и в осуществлении соответствующих мер во внутренней
политике. В этом году ничего подобного. Император, ухва¬
тившись за удобный случай, самым явным образом пока¬
зывает свое заранее обдуманное намерение начать войну,
и не надо заблуждаться — метод и способ ведения пере¬
говоров был таков, что не мог расположить общественное
мнение Европы в пользу Франции. Вимеркати приезжает
во Флоренцию и передает предложение французского пра¬
вительства о заключении союза, согласно которому Италия
обязуется, ко всеобщему удивлению, послать сто тысяч
человек сражаться против Германии. Мы тогда заявили:
если хотите, чтобы мы проводили такую политику, признай¬
те по крайней мере немедленно наши великие национальные
интересы.
Как же мы можем в подобных условиях немедленно
броситься в борьбу, когда мы не можем даже заявить, что
наши национальные вопросы полностью решены или хотя
бы находятся на такой стадии, что не внушают более стране
опасений или неуверенности?
Разве мы можем толкать страну против ее воли на аван¬
тюру, чтобы впоследствии продемонстрировать единствен¬
ный ощутимый результат — конвенцию во французском
толковании на потребу клерикалам? Не говоря уже о том,
что само требование нашего немедленного, априори, вступ¬
ления в войну и строгого выполнения конвенции, которая
не известно еще до какой степени может парализовать
наши силы, уже само по себе в какой-то степени противоре¬
чиво. Франция нам отвечает: никаких уступок в вопросе
Рима. Ну и прекрасно; но в таком случае, если мы не можем
добиться немедленного удовлетворения наших националь¬
ных интересов, не выходя из системы естественных союзов
Франции, Италии придется определить свою собственную
линию поведения, руководствуясь лишь своими общеполи¬
тическими интересами как европейской державы»
В своей политике осторожного нейтралитета Висконти-
Веноста опирался на поддержку Мингетти, который напра¬
вился тогда с неофициальной миссией в Лондон и согласил-
1 «Documenti diplomatic! italiani», serie I, vol. XIII, p. 253.
414

ся на назначение его посланником в Вену, куда и отбыл
24 августа. Тогда итальянское и английское правительство
заключили соглашение, согласно которому они обязались
не отступать от политики нейтралитета без взаимной пред¬
варительной консультации. Впоследствии к этому согла¬
шению присоединились русское и австрийское правитель¬
ства. Впрочем, торжеству политики нейтралитета немало
способствовал в августе ход военных действий. Победы
Пруссии при Виссамбуре (3 августа) и Верте (6 августа)
и сражения между 12 и 18 августа позволили пруссакам
расколоть надвое французскую армию и окружить в Меце
армию маршала Базена, явив изумленной Европе военное
превосходство Пруссии; эти победы сделали вполне вероят¬
ным поражение Франции и крушение Второй империи.
Франция еще пыталась добиться вступления Италии в вой¬
ну, первая попытка была предпринята 7 августа, вторая
20-го, когда император направил во Флоренцию принца
Наполеона. Но теперь даже король начал пересматривать
свою позицию, несмотря на настойчивый нажим Вимеркати,
который из Парижа, куда он вернулся, продолжал неустан¬
но твердить о несомненной победе французов почти вплоть
до Седана \ В течение августа нажим сторонников вступ¬
ления в войну среди верхушки армии, после резкого вы¬
ступления Чальдини 3 августа в сенате против правитель¬
ства, также иссяк.
Итак, благодаря осторожности и ловкости Висконти-
Веноста, а также самому развитию военных и дипломати¬
ческих событий Италия счастливо избегла опасности вступ¬
ления в войну, что было бы чревато катастрофическими
последствиями. Но вместе с тем все более неотложным ста¬
новился «римский вопрос», поскольку после ухода фран¬
цузских войск снова появилась возможность восстания или
вторжения волонтеров в папское государство; с другой
стороны, левые настаивали на необходимости для Италии
не упустить случая (намекая на франко-прусскую войну)
и, захватив Рим, завершить объединение страны.
. Для наблюдения за границами Папской области и чтобы
быть готовыми в случае возможной интервенции, флорен-
1 См. в цитируемом томе «Document! diplomatic! italiani»
многочисленные письма Вимеркати королю.
415

тийское правительство решило создать специальный «на¬
блюдательный корпус Центральной Италии» под командой
генерала Кадорна. Были призваны в армию два контин¬
гента призывников и принято решение потребовать от пар¬
ламента утверждения экстренных ассигнований в 40 млн.
лир на военные расходы. Палата депутатов, распущенная
31 июля на каникулы, в срочном порядке собралась 16 ав¬
густа на заседание для обсуждения требования правитель¬
ства. Депутаты левой, воспользовавшись случаем, подверг¬
ли критике внешнюю политику правительства и потребова¬
ли денонсировать Сентябрьскую конвенцию. В своем ответе
Висконти-Веноста подчеркнул, что нецелесообразно денон¬
сировать конвенцию в тот момент, когда французы поки¬
дают Папскую область. Хотя Ланца и выступил с защитой
политики правительства, однако заявил, что правительство
должно использовать все возможности для разрешения
проблемы Рима. 20 августа прения закончились принятием
резолюции, выражавшей доверие правительству, поскольку
палата убеждена, что оно сделает все возможное для «реше¬
ния римского вопроса в соответствии с чаяниями нации».
Эту формулировку депутаты левой сочли чересчур слабой
и поручили комиссии в составе Бертани, Кайроли, Криспи,
Фабрици и Раттацци принять по данному вопросу соответ¬
ствующие решения. Комиссия решила предложить всем
депутатам левой отказаться в знак протеста от своих ман¬
датов. Однако выступившему на этом заседании Селла уда¬
лось отговорить их от подобного решения. Он заявил, что
сам подаст в отставку с поста министра и примкнет к оппо¬
зиции, если правительство не выполнит своего обещания
разрешить «римский вопрос». С этого момента деятельность
Селла внутри правительства и действия левых депутатов
в стране приобрели решающее значение для окончатель¬
ного решения «римского вопроса».
Хотя Висконти-Веноста не разделял политической линии
Селла и был сторонником осмотрительности поистине чрез¬
мерной, он все же занялся дипломатической подготовкой
возможного захвата Папской области. 28 августа он пред¬
ложил Совету министров принять за основу возможных
переговоров проект урегулирования «римского вопроса»,
разработанный в свое время Кавуром. Совет министров
одобрил это предложение и выразил согласие предоставить
папе Читта Леонина (то есть часть Рима, включающую район
Борго и Ватикан). Тем временем Висконти-Веноста напра-
416

вил 29 августа всем представителям Италии за границей
циркуляр, в котором речь шла о необходимости для Италии
добиться окончательного решения «римского вопроса» и о
неуклонном намерении итальянского правительства обеспе¬
чить папе независимое положение. К циркуляру был при¬
ложен обстоятельный меморандум, составленный Альберто
Бланком, генеральным секретарем министерства иностран¬
ных дел. В меморандуме после подробного изложения
истории вопроса начиная с 1860 г. предлагалось оконча¬
тельное решение на основе гарантий, предложенных в свое
время в проекте Кавура, а также сохранения за папой
светской власти над Читта Леонина. Помимо этого,
меморандум расходился с установкой Кавура в вопросе
соглашения с католическими державами, хотя это и пред¬
лагалось в весьма общей форме. Вот что гласило это пред¬
ложение: «Эти статьи будут рассматриваться как дву¬
сторонний общественный договор и являться объектом
соглашения с державами, подданные которых католики» Ч
3 сентября 1870 г. до Флоренции докатилась весть о по¬
ражении французов при Седане. Тогда депутаты левой снова
стали угрожать коллективным отказом от мандатов, если
Рим не будет немедленно занят. В этом духе они развернули
по всей Италии широкую агитационную кампанию. Однако
Совет министров на своем заседании 3 сентября отклонил
предложение Селла и Кастаньола о немедленной оккупации
папского государства. На следующий день предложение,
выдвинутое Ланца, было принято, несмотря на возражения
Висконти-Веноста, Говоне и Актона. Однако восторжество¬
вало мнение (против были только Селла, Раели и Кастаньо¬
ла) не распространять в настоящий момент оккупацию
на сам Рим. И только 5 сентября, когда стало известно
о провозглашении во Франции республики, Совет мини¬
стров единогласно принял решение занять также и Рим,
предприняв предварительно последнюю попытку догово¬
риться с папой, что позволило бы избежать применения
силы.
Было решено направить в Рим графа Понца ди Сан
Мартино с личным письмом Виктора Эммануила II папе
Пию IX, чтобы уговорить папу согласиться на оккупацию
и приступить к переговорам с Италией. В инструкциях,
данных Ланца графу Сан Мартино, вновь подчеркивалось
«Document! diplomatic! italiani», р. 417.
27—445
417

намерение правительства «предоставить необходимые гаран¬
тии независимости духовной власти святого престола»
и обещание поставить этот вопрос на обсуждение во время
будущих переговоров между Италией и заинтересованными
державами х.
Это намерение правительства было подтверждено и в
циркуляре, который 7 сентября Висконти-Веноста разослал
дипломатическим представителям Италии за границей.
В этом циркуляре решение о занятии папского государ¬
ства оправдывалось необходимостью обеспечить безопас¬
ность Италии, ибо ей угрожает существование теократиче¬
ского, явно враждебного государства, «которое, по его
собственному признанию, не может существовать без вме¬
шательства извне и чья территория представляет удобный
плацдарм для действий всяческих элементов, сеющих
смуту» 1 2.
Висконти-Веноста стремился также заручиться согла¬
сием нового французского правительства на действия,
которые собиралась предпринять Италия, и поручил Нигра
переговорить по этому поводу с министром иностранных
дел временного правительства Франции Жюлем Фавром,
который всегда критиковал римскую политику Наполео¬
на III. Отвечая Нигра, поставившему также вопрос об
отозвании Антибского легиона, денонсировании Сентябрь¬
ской конвенции и о согласии Жюля Фавра на упразднение
светской власти папы, французский министр выразил кос¬
венное согласие, но в довольно уклончивой форме. «Госпо¬
дин Фавр ответил мне следующее,— писал Нигра 8 сен¬
тября министру Висконти-Веноста,— что касается Антиб¬
ского легиона, то он примет нужные меры, в отношении же
всего остального он предпочитает предоставить действовать
правительству короля и не впутывать в это дело Францию
какими-либо действиями или выражением мнения. Итак,
если вы и не полностью свободны, то у вас по крайней мере
развязаны руки» 3.
10 сентября Пий IX принял Сан Мартино и категориче¬
ски отклонил предложение короля о переговорах. Два
дня спустя генерал Кадорна вступил на территорию Пап¬
ской области и двинулся по направлению к Риму, не встре¬
1 Ibid., р. 495.
2 Ibid., р. 484.
з Ibid., р. 496.
418

чая никакого сопротивления, if-го он подошел к Риму.
Здесь он задержался, ожидая результатов последней попыт¬
ки избежать вооруженного столкновения, предпринятой
посланником Пруссии при святом престоле, графом Арни¬
мом, оказавшейся безуспешной, ибо Пий IX хотел проде¬
монстрировать всему миру, что уступил только насилию.
20 сентября в 5 часов утра итальянская артиллерия начала
обстрел стен Рима; в 10 часов утра пехота и берсальеры
вступили в город через пробитую брешь у Порта Пиа, меж
тем как защитники папы подняли белый флаг. В этой
схватке войска итальянского правительства потеряли 49
убитыми и 141 ранеными, а солдаты папы — 19 убитыми
и 68 ранеными. В 14 часов дня генерал Кадорна и генерал
Канцлер, командующий папскими войсками, подписали
акт о капитуляции Рима. На следующий день после сты¬
чек в районе Борго между населением и папскими жандар¬
мами Кадорна по требованию папы оккупировал также
Читта Леонина,за исключением Ватикана. Так закончилась
светская власть пап.
«Наконец-то мы в Риме! Большое, грандиозное событие.
Знаю, что ты вместе с нами переживаешь сильное душевное
волнение,— писал 21 сентября 1870 г. Селла Мингетти,—
знаю также, что ты был самым настойчивым советчиком,
побудившим Эмилио (Висконти-Веноста) преодолеть свои
колебания, а их, сказать по правде, у него было и есть
немало. Прими мою величайшую благодарность за огром¬
ную помощь, оказанную тем, кто вроде меня видит в Риме
веление судьбы. Я уверен, что и ты считаешь, что теперь
следует идти до конца и перенести столицу в Рим, предо¬
ставив, разумеется, папе все те гарантии, которые намеча¬
ли Кавур, Риказоли, ты и наиболее видные деятели Италии...
Клич «Рим наш!», как электрическая искра, пробежал
от одного конца Италии до другого, вызвав повсюду глубо¬
кий энтузиазм. Даже Флоренция была потрясена. Ты тоже
должен быть счастлив. Это блестящий триумф и для авторов
Сентябрьской конвенции 1864 г. Не будь вашей политики,
там, пожалуй, и по сей день развевался бы французский
флаг»\ Довольный, Селла обменивался поздравлениями
с главой правой группы, его соперником, приветствуя его
1 «Document! diplomatic! italiani», vol. I, Roma, 1960, p. 9.
27* 419

действия, направленные на разрешение «римского вопроса»,
при этом он надеялся заручиться его сотрудничеством
при решении сложных проблем, возникавших в связи
с присоединением Рима.
Но образ действий правительства при взятии Рима
вызвал смущение и разочарование, особенно среди людей
принципа, как тогда говорили, для которых имели боль¬
шое значение определенные требования идеологического
порядка, получившие распространение в первой половине
века. Так, Риказоли в письме к Челестино Бьянки от 16 сен¬
тября жаловался, что правительство взяло курс на Рим
под влиянием развернувшихся событий, «без всякого соб¬
ственного понимания дела, необходимого, чтобы вступить
на столь тяжкий путь», и добавлял: «Единственно верный
способ войти торжественно в Рим — это вступить туда
со знаменем свободы церкви. Провозглашая великий соци¬
ально-религиозный принцип и претворяя его в жизнь,
вы не только воздаете должное революции, но укрепляете
ее и делаете более действенной» х.
Что касается Мадзини, стоявшего на крайне противо¬
положных позициях, то проездом из Гаэты в Геную, оста¬
новившись на один день в Риме, он писал 17 октября
1870 г. своему другу неаполитанцу Никколо Ле Пьяне:
«На душе у меня, дорогой Никколо, траур. Правительство
Италии трусливо направилось в Рим, ибо французская
республика его напугала, к сожалению совершенно зря,
с другой стороны, падение человека, которого в случае
победы оно должно было бы приветствовать как союзника,
устранило все препятствия. Что же касается нас, то мы
допустили, чтобы инициативу — возможно ненадолго —
проявила Франция и свершилось осквернение Рима монар¬
хией. Моя двойная мечта рассеялась как дым. И я повторяю:
в душе моей траур. У вас должно быть то же. Во мне сти¬
хийные демонстрации славной молодежи, которые я наблю¬
дал во время своего путешествия, вызвали не радость,
а скорее боль. Я пишу эти строки из Рима, но у меня нет
мужества выйти в город: сижу безвыходно в гостинице
и двинусь разве лишь для того, чтобы отправиться на вок¬
зал и подальше уехать» 1 2.
1 Это письмо опубликовано частично у: А. В е г s е 1 1 i, La De¬
stra storica dopo I’unita, I, L’idea 1 iberale e la Chiesa cattolica, Bolog¬
na, Il Mulino, 1963, p. 52.
2 G. M a z z i n i, vol. XC, p. 63.
420

Однако идея, что концу светской власти папы и присое¬
динению Рима к Италии должны сопутствовать обновление
церкви, вдохновляемое идеями либерального католицизма,
или же торжество итальянской инициативы в деле нацио¬
нального и демократического обновления всей Европы,
теперь, в условиях Европы 1870 г., утратила уже свое поли¬
тическое значение. Альберто Бланк, генеральный секре¬
тарь министерства иностранных дел, направленный Вис¬
конти-Веноста в Рим с чрезвычайной миссией вместе с гене¬
ралом Кадорна, писал Мингетти 12 октября: «Трогатель¬
ные привычки изгнания, сердечная привязанность к настав¬
никам юных лет ныне уже зрелого поколения, концепции,
последовательно возникавшие на каждом этапе нашей
истории за последние 50 лет, гвельфизм, либеральный като¬
лицизм, политический союз Италии и папства, союз пред¬
ставителей латинской расы — сохраним все это как вол¬
нующие воспоминания и как доказательство наших добрых
намерений в любых условиях, которые мы пережили,
но разрубим эти узы прошлого, связывающие нашу мысль,
наши нынешние действия. Вслед за Англией и Америкой
Германия настолько опередила остальные страны, что нам
следует поторопиться и бегом устремиться к реальности,
отбросив все привязанности, мечты и сентиментальные
идеалы, и основательно заняться только солидными и вер¬
ными вещами, к примеру позитивной наукой и производ¬
ством, и обрести силу, которую дает то и другое» \
Далее Бланк писал, что в Риме чувствуется «ум, среда,
которые, не обладая бесспорным интеллектуальным и мо¬
ральным превосходством», тем не менее, как ему кажется,
должны придать политической и социальной деятельности
«более возвышенный и серьезный характер, чем это было
у нас во Флоренции, и менее нетерпимый, чем мы видели
в Турине».
Правда, хотя универсальные идеи о примате и реформе
церкви, идеи демократической инициативы выдохлись, идея
культурной миссии Италии уцелела. Квинтино Селла,
человек позитивистского образа мышления, поборник науч¬
но-технической культуры, был убежден, что приход в Рим
накладывает на Италию перед всем миром цивилизаторскую
миссию и что ее универсальная миссия, как заявил он сам
1 «Document! diplomatic! italiani», serie II, vol. I, p. 211.
421

Моммзену, заключается в прогрессе и распространении
науки г.
Бесспорно, унаследованный от прошлой истории кос¬
мополитизм являлся элементом, неразрывно связанным
с итальянской культурой и национальным характером,
и в свое время сыграл даже положительную роль; верно
и то, что идея о Риме как столице, родившаяся как след¬
ствие преклонения перед этим космополитическим прош¬
лым, сыграла в период Рисорджименто решающую роль
в деле объединения всех национальных сил. Но идея о не¬
отвратимости универсальной миссии Италии была опасной
иллюзией, которая впоследствии претерпела национали¬
стическое перерождение и превратилась в идеологическое
оружие империализма.
Суровой критике подверг иллюзии об универсальной
миссии Италии Франческо Де Санктис в 1873 г. Он высту¬
пал с позиций реализма, ненамного отличавшегося от реа¬
лизма Бланка (см. его вышеприведенное письмо). «Одно
время,— писал Де Санктис,— итальянцы, утешая себя,
твердили: «Мы потомки Брута и Катона». Затем они гово¬
рили: «У нас папство, мы во главе Европы». Даже в наши
дни слышно, как без конца повторяют известную строку:
«Ты и в третий раз будешь царицей» (имеется в виду Ита¬
лия.— Ред.), и эту же идею поддерживают очень разумные
люди, это же чувство живет в их груди. Однако постепенно
зародилась новая мысль: когда действительность столь
сильно отличалась от чаяний, а итальянский народ, кото¬
рому надлежало идти во главе мира, даже в хвосте его
не плелся, то вполне понятно, что начали говорить: нам
надо прежде всего подумать о том, чтобы стать нацией,
и «нацией свободной, а когда мы добьемся этого, вот тогда
и (Посмотрим, смеем ли мы рассчитывать на более'блиста-
тельное, более прекрасное будущее. Мысль эта очень серь¬
езная. Она вызвала реакцию национального чувства против
католического или космополитического^чувства и привела
Италию к тому состоянию, в котором она ныне находится» 1 2.
Но если реальная проблема, вставшая перед итальян¬
ским господствующим классом, сводилась к тому, чтобы
превратить Италию в современное государство, способное
внести свой вклад в общий прогресс цивилизации, то сле¬
1 Q. S е 1 1 a, Discorsi parlamentari, vol. I, Roma, 1887, p. 292.
2 F. De Sanctis, La scuola cattolico-liberale, a cura
di C. Muscetta e G. Candeloro, Torino, Einaudi, 1953, p. 256,
422

дует ли тогда оценивать политическую акцию, приведшую
к взятию Рима, уж столь отрицательно, как это делают
Риказоли и Мадзини в вышеприведенных письмах или
Кардуччи в некоторых своих эподах х.
В самом деле, взятие Рима совершилось не только с не¬
значительными потерями, людскими и финансовыми, это
был также результат благоразумной и уравновешенной
политики, удерживавшей Италию от опаснейшей войны
и в то же время помешавшей превращению этой войны в ев¬
ропейский пожар. Проводники этого осторожного курса
и на этот раз подверглись решительному давлению со сто¬
роны левых, выразителем точки зрения которых в прави¬
тельстве стал Селла, осуществляя таким образом политику
посредничества и подталкивания, аналогичную проводимой
в свое время Кавуром. Завершение объединения Италии
не внесло, однако, никаких изменений в умеренно монар¬
хическую систему, восторжествовавшую в 1860 г., и лишь
усилило консервативный характер внешней политики Ита¬
лии. Но вместе с тем нельзя не признать, что в момент за¬
вершения объединения и ликвидации такого наследия сред¬
невековья, как светская власть папы, Италия предстала
перед всей Европой как элемент мира и равновесия. Это
была заслуга государственных деятелей 1870 г., которая
представляется еще более значительной, если сопоставить
ее с политикой авантюр и войны, в которую, к великому
сожалению, втянул впоследствии итальянский народ его
правящий класс.
2 октября 1870 г. в Лацио был проведен плебисцит по
вопросу о присоединении к Италии. Предложенная форму¬
ла плебисцита была аналогична той, которую четыре года
назад использовали во время плебисцита в Венето. Она
гласила: «Желаем объединения с Итальянским королев¬
ством под конституционным правлением короля Виктора
Эммануила II и его наследников» 1 2.
1 См. особенно: «Feste ed oblii», «1о triumphe!», «Canto dell’Ita¬
lia, che va in Campidoglio» (стихотворения 1871 —1872 гг.).
2 Флорентийское правительство поначалу решило, что формуле
плебисцита должна предшествовать следующая фраза: «С уверен¬
ностью, что итальянское правительство обеспечит независимость
духовной власти папы». Но назначенная генералом Кадорна 22 сен¬
тября для управления Римом временная джунта, хотя она и сос¬
тояла из умеренных, воспротивилась включению этой фразы и доби¬
лась ее исключения из текста формулы плебисцита.
423

Из общего числа в 167 548 избирателей, внесенных в
списки, в голосовании принял участие всего 135 188 чело¬
век: 133 681 ответил «да», 1507 —«нет». В голосовании
участвовали также жители Читта Леонина, положение
которого еще не было определено, несмотря на оккупацию
его итальянскими войсками; за объединение с Италией
было подано 1566 голосов, против — ни одного. Поэтому
в последующие недели фактически отказались от мысли
оставить за папой эту часть Рима. 9 октября результаты
плебисцита были утверждены декретом, согласно которому
папа сохранял верховные прерогативы. В декрете также
отмечалось, что будет издан специальный закон, который
определит гарантии свободного осуществления духовной
власти папы, в том числе и «территориальные гарантии».
Тем временем (хотя после 20 сентября в течение не¬
скольких недель происходили многочисленные беседы меж¬
ду кардиналом Антонелли и Бланком, проходившие в об¬
становке сердечности) окончательно рассеялись надежды
на примирение со святым престолом ввиду непреклонного
решения Пия IX и Антонелли не признавать утраты свет¬
ской власти. Папа не внял настойчивым призывам непри¬
миримых, советовавших ему покинуть Рим, и решил остать¬
ся в городе, но не выходить из Ватикана. 1 ноября 1870 г.
Пий IX издал энциклику «Respicientes», в которой объявлял
оккупацию владений святого престола «несправедливой,
насильственной, недействительной и не имеющей законной
силы», утверждал, что очутился в «таком плену», что лишен
возможности свободно и уверенно осуществлять свою вер¬
ховную пастырскую власть, и в заключение заявлял, что
все, кто участвовал в узурпации папского государства
и Рима, «сколь высокое звание они бы ни носили, даже
достойное специального упоминания», будут подвергнуты
«самому тяжкому отлучению от церкви».
Позиция папы, исключившая всякую возможность веде¬
ния двусторонних переговоров, вынудила Италию уста¬
новить гарантии независимости святого престола путем
издания собственного закона, тем самым отпало предло¬
жение о соглашении по этому вопросу с католическими
державами, изложенное в меморандуме от 29 августа и цир¬
куляре Висконти-Веноста от 7 сентября. Последний счел
необходимым уже 18 октября разослать дипломатическим
представителям Италии за границей новый циркуляр,
в котором, напомнив о результатах римского плебисцита,
424

вновь подтверждал намерение итальянского правительства
обеспечить папе свободное осуществление его духовной
миссии и выражал надежду на будущее примирение между
папой и Италией, но не упоминал более ни словом о пере¬
говорах с католическими державами \ Тем не менее, как
заявил сам Висконти-Веноста 13 февраля 1871 г. в палате
депутатов при обсуждении законопроекта о гарантиях,
урегулирование «римского вопроса» путем издания вну¬
треннего закона Италии не может считаться «последним
словом в римском вопросе». Исключительное положение,
в котором находилась Европа в 1870 г., вынудило державы
волей-неволей придерживаться в «римском вопросе» прин¬
ципа невмешательства и позволило избежать решения,
связанного с предоставлением международных гарантий,
решительным противником которого 10 лет назад выступил
Кавур, считая, что это может привести к новым случаям
интервенции. Но вместе с тем не последовало никакого
официального признания присоединения Рима к Италии
и ликвидации светской власти папы, безуспешными ока¬
зались и все попытки Висконти-Веноста добиться полу¬
официального одобрения «закона, о гарантиях» в какой бы
то ни было форме. Поэтому «римский вопрос» оставался
открытым не только в силу разногласий между папой
и Италией, но и в смысле его международных последствий,
поскольку он оставлял возможность для вмешательства
любой державы в защиту папских притязаний и, уж во
всяком случае, для использования итало-ватиканских раз¬
ногласий державами, враждебными Италии. Несколько
лет это обстоятельство оказывало сильное влияние на внеш¬
нюю политику Италии.
Другой проблемой, вставшей перед правящим классом
Италии сразу же после 20 сентября наряду с проблемой
о гарантиях папе, был вопрос о перенесении столицы из
Флоренции в Рим. Это представляло значительные труд¬
ности, и не только технические и финансовые, но и поли¬
тические, поскольку этот вопрос был тесно связан с вопро¬
сом о гарантиях, а правительство соблюдало чрезвычайную
осторожность. Левые, «Постоянная пьемонтская», Селла
и римские либералы как правого, так и левого толка настаи¬
вали на скорейшем перенесении столицы и требовали, чтобы
покончить с неопределенным положением, хотя бы официаль-
1 «Documenti diplomatic! italiani», serie II, vol. I, p. 235—237.
425

ного перенесения в Рим королевской резиденции. Однако
восторжествовало мнение, поддержанное в правительстве
Висконти-Веноста и разделяемое Ланца, отложить переезд
короля в Рим до одобрения «закона о гарантиях», чтобы
явить таким образом самому папе (поскольку опасались,
что его уговорят покинуть Рим) и католическим державам
доказательство склонности итальянского правительства к
примирению. Таково было, впрочем, и мнение Виктора
Эммануила, который не хотел чересчур раздражать папу
и не спешил с переездом в Рим. Однако 31 августа 1870 г.
в связи с наводнением, вызванным разливом Тибра и при¬
чинившим большие разрушения, король посетил Рим и
пробыл там несколько часов, восторженно встреченный
жителями.
Тем временем 20 ноября состоялись всеобщие выборы.
Хотя срок полномочий парламента X созыва еще не истек,
Ланца и большинство министров сочли целесообразным
назначить выборы в новую палату депутатов, вместо того
чтобы объявить частичные выборы в Лацио и включить
избранных депутатов в состав существующего парламента.
Это решение, продиктованное надеждой правительства
использовать в своих интересах успех, достигнутый взятием
Рима, было политически верным; ведь события 1870 г.
были столь значительны, что вполне оправдывали новое
обращение к избирателям, которые при выборе своих пред¬
ставителей в парламент могли учесть проблемы, возникшие
в связи с присоединением Рима. Но так как нужно было
как можно скорее принять решение по этим проблемам,
все делалось в большой спешке и избирательная кампания
поэтому была короткой и велась беспорядочно.
Решение распустить палату и назначить новые выборы,
принятое Советом министров 16 октября, было санкциони¬
ровано 3 ноября королевским декретом, назначившим голо¬
сование на 20-е, а перебаллотировку на 27 октября. Одно¬
временно с этим декретом был опубликован доклад с изло¬
жением правительственной программы, состоявшей из сле¬
дующих статей: распространение на Лацио законов, дей¬
ствующих во всем королевстве; свобода церкви и гарантии
для первосвященника; административная реформа и рас¬
ширение местных льгот; более равномерное распределение
налогов и более ускоренное их взимание; военная реформа,
которая стала неизбежной в свете опыта франко-прусской
войны; реформа народного образования. Эта программа,
426

следствие коалиционного характера правительства, не мог¬
ла способствовать новой и более четкой расстановке партий,
на что уже несколько лет многие надеялись. В самом деле,
что касается гаранти^папе и свободы церкви, то различные
мнения по этому вопросу вызвали раскол внутри суще¬
ствующих политических групп, меж тем как в отношении
предложенных правительством реформ линия конститу¬
ционной левой мало чем отличилась от правительственной,
по крайней мере в ряде важных вопросов, как, например,
в вопросе расширения местных льгот и реформы просвещения.
Отсутствие ясности в позициях противоположных груп¬
пировок способствовало росту абсентеизма, процент голо¬
совавших на выборах 20 ноября 1870 г. был самым низким
по сравнению со всеми парламентскими выборами в Италии.
Действительно, из общего числа 530 018 избирателей,
внесенных в избирательные списки, голосовало всего
240 974, то есть 45,5%. Но неучастие значительного числа
в выборах было вызвано еще и другими причинами, напри¬
мер пропагандой клерикальной печати, призывавшей бой¬
котировать выборы (последняя руководствовалась при этом
папской энцикликой от 1 ноября, хотя официально Вати¬
кан не издал еще такого распоряжения), но главным обра¬
зом разрывом между страной действительной и страной
законной (к этому мы ниже вернемся), что в значительной
степени способствовало равнодушию или весьма слабому
интересу к борьбе, происходившей внутри парламентской
олигархии, со стороны значительной части самого избира¬
тельного корпуса (то есть страны законной). На этот раз
было также много случаев перебаллотировки. Другой
характерной чертой выборов 1870 г. было большое число
новых депутатов, избранных в палату (184). Эти депутаты,
объявлявшие себя независимыми, занимали места преиму¬
щественно в центре и в большинстве своем не стояли на
определенных политических позициях, так что их пребы¬
вание в палате депутатов сделало еще более неопределен¬
ным различия между партиями и расстановку сил при голо¬
совании. В общем, правые приобрели еще несколько ман¬
датов, а «Постоянная пьемонтская» и левые потеряли не¬
сколько мест. Почти полностью исчезла «Третья партия»,
так же как и умеренно клерикальная группа крайне
правой, сохранившая всего 4—5 депутатских мандата.
Палата депутатов XI созыва начала свою работу 5 декаб¬
ря 1870 г. еще в Палаццо Веккьо, где проходила первая
427

сессия. В тронной речи, подготовленной Ланца, выража¬
лось всеобщее удовлетворение освобождением Рима, под¬
тверждался еще раз нейтралитет Италии в отношении
продолжавшейся еще франко-прусской войны, говорилось
о надеждах на скорое восстановление мира и вновь под¬
тверждались основные моменты правительственной про¬
граммы, и прежде всего предоставление гарантий папе
и перенесение столицы.
9 ноября Ланца внес на рассмотрение палаты три зако¬
нопроекта: первый — о превращении в закон декрета от
9 октября, утвердившего итоги римского плебисцита; вто¬
рой — о перенесении столицы из Флоренции в Рим; тре¬
тий — о гарантиях независимости первосвященника и сво¬
бодного осуществления духовной власти святым престолом.
Первый был одобрен палатой 22 декабря в более упро¬
щенной редакции по сравнению с декретом от 9 октября,
поскольку статью о гарантиях папе, о которых коротко
говорилось в декрете, было решено включить в специаль¬
ный закон. 239 депутатов голосовало за, против — 20.
Против были депутаты крайне правой и кое-кто из депута¬
тов левой, как, например, Джузеппе Феррари, который
отвергал идею о создании для папы привилегированного
положения. В сенате против первого законопроекта выска¬
зались, помимо некоторых клерикалов, ряд умеренных
консерваторов вроде Менабреа, Камбрэ-Диньи и Каппони,
предпочитавших отложить решение до одобрения «закона
о гарантиях». Тем не менее закон был одобрен сенатом
30 октября 56 голосами против 22.
Что касается второго законопроекта, то оживленные
прения в палате вызвала лишь его вторая статья — относи¬
тельно даты перенесения столицы. Предложение Пьянча-
ни — Ла Порта, поддержанное левыми и устанавливавшее
в качестве окончательного срока переезда 31 марта 1871 г.,
было отклонено 205 голосами против 119. 23 декабря 192 го¬
лосами против 18 было принято предложение правительства
осуществить перенесение столицы не позднее 30 июня 1871 г.
В сенате прения по этому закону были гораздо более ожив¬
ленными, ибо многие сенаторы вновь подняли вопрос необ¬
ходимости обсудить сначала «закон о гарантиях» и потре¬
бовали отложить обсуждение данного закона до одобрения
первого. Вдобавок Стефано Ячини в своем интересном
выступлении утверждал, что следует отделить «римский
вопрос», решение которого необходимо для обеспечения
428

независимости й единства Италии, от вопроса о столице.
Используя отчасти географические и исторические доводы,
ранее изложенные Массимо д’Адзельо в его брошюре
1861 г. «Неотложные проблемы», Ячини внес предложение
оставить Рим лишь как почетную столицу, предназначен¬
ную для коронации королей и всяких торжественных
церемоний, а Флоренцию сделать резиденцией правитель¬
ства и парламента. Таким образом можно будет избежать
затруднений, связанных с одновременным пребыванием
в Риме двух правительств — итальянского государства
и католической церкви. Ячини призывал также к созданию
современного государства, критикуя идею Рима-столицы
как «устаревшую». Но его рассуждения, несмотря на их
искусную аргументацию, страдали политической абстракт¬
ностью, ибо он не учитывал, какое огромное значение
приобрела идея Рима-столицы, особенно после 1848 и 1849
годов, как фактор сплочения национального движения.
Точку зрения Ячини поддержал кое-кто из сенаторов,
к примеру Карло Альфьери ди Состеньо, и она оказалась
в центре дискуссии, но никаких конкретных предложений
по этому поводу сделано не было. С отсрочкой вопроса отно¬
сительно перенесения столицы правительству пришлось,
однако, согласиться и принять резолюцию Вильяни, выра¬
жающую уверенность, что «закон о гарантиях» будет
принят до перенесения столицы. Итак, закон, установивший
30 июня как крайнюю дату перенесения столицы в Рим,
был 26 января одобрен также сенатом 94 голосами против 39.
Вокруг «закона о гарантиях» развернулись простран¬
ные прения, вызвавшие огромный интерес прессы. В основу
внесенного на рассмотрение палаты законопроекта был
положен по решению Совета министров 28 августа 1870 г.
кавуровский проект, которого, в сущности, и придержива¬
лась комиссия, назначенная министром юстиции Раели
в октябре месяце для участия в подготовке законопроекта;
в состав комиссии вошли Карло Бонкомпаньи, Луиджи
Дезамбруа, Теренцио Мамиани, Акилле Маури и Паоло
Вильяни. В этой связи следует напомнить, что проект Каву¬
ра носил примирительный характер и имел своей целью
не только обеспечить независимость святого престола опре¬
деленными гарантиями, но и компенсировать папу за поте¬
рю светской власти полной свободой церкви в Италии,
впрочем, Кавур был ее убежденным идейным поборником.
Поэтому принятие проекта Кавура за основу нового закона
429

означало, что этот закон, предоставляя папе гарантии неза¬
висимости, вместе с тем должен был урегулировать отно¬
шения между государством и церковью в Италии, по суще¬
ству, в духе отделения церкви от государства. С другой
стороны, после смерти Кавура произошло немало важных
событий, существенно изменивших отношения между госу¬
дарством и церковью. Прежде всего определенное развитие
претерпел процесс освобождения государства от влияния
церкви, основными этапами которого были принятие граж¬
данского кодекса 1865 г. и законов 1866 и 1867 гг. об упразд¬
нении церковного имущества, кроме того, резкие разно¬
гласия между Италией и папством способствовали рас¬
пространению антиклерикализма, агностицизма и атеизма
в позитивистском духе и в то же время ускорили упадок
либерального католицизма и идеи реформы церкви; и нако¬
нец, церковь с принятием энциклики «Силлабус» и реше¬
ний Ватиканского собора еще более усилила свою непри¬
миримую позицию и свою иерархическую и авторитарную
структуру. Все это затрудняло осуществление программы
отделения церкви от государства, которой, однако, боль¬
шинство правящего класса хотело бы по возможности остать¬
ся верным в силу уважения также к взятым на себя обя¬
зательствам перед лицом иностранных держав в меморан¬
думе от 29 августа и циркуляре Висконти-Веноста от 18 ок¬
тября 1870 г.
Законопроект, внесенный Ланца 9 декабря на рас¬
смотрение палаты депутатов, состоял из 20 статей, из кото¬
рых первые восемь касались прерогатив папы, статьи 9—
13 — свободы папы и святого престола в их отношениях
с верующими всего мира, духовенством и правительствами
иностранных держав, статьи 14—19 — отношений между
церковью и государством в Италии; и наконец, статья 20
аннулировала все положения законов, противоречащие
этому новому закону. С 13 по 16 декабря 1870 г. этот зако¬
нопроект изучал комитет экспертов палаты депутатов, обсуж¬
давший главным образом статьи, касающиеся отношений
между церковью и государством. В заключение он одобрил
в принципе законопроект и назначил комиссию в составе
депутатов Акколла, Андреуччи, Бонги, Боргатти, Ман¬
чини, Рестелли и Торриджани, которой было поручено изу¬
чить спорные моменты и предложить возможные изменения.
Самыми авторитетными членами комиссии были Бонги,
Боргатти и Манчини. Первый, бывший докладчиком, дей¬
430

ствовал, в общем, в согласий с Боргаттй, другом Риказолй,
но отличался от него в политическом отношении более реа¬
листической постановкой проблемы отношений между цер¬
ковью и государством (а в теоретическом плане он был
менее последователен в вопросе отделения церкви от госу¬
дарства), которая в конечном счете восторжествовала в ко¬
миссии, но пришел в столкновение с Манчини, который
в конце концов вышел из состава комиссии. Манчини дей¬
ствительно возражал против намерения сделать папу монар¬
хом без государства и распространить на кардиналов,
собравшихся на конклав, неприкосновенность, являющую¬
ся прерогативой папы, ибо считал, что независимость ду¬
ховной власти можно гарантировать, не прибегая к таким
двусмысленным формам, которые при определенных обсто¬
ятельствах могут стать опасными для национальной неза¬
висимости. С другой стороны, в вопросе об отношениях
между государством и церковью Манчини отдавал пред¬
почтение правительственному законопроекту, изменения
же, предложенные Бонги, представлялись ему весьма
туманными.
Во всяком случае, в докладе комиссии правительствен¬
ный законопроект подвергся значительным изменениям.
Прежде всего он был разделен на две части: первая —
«о прерогативах верховного первосвященника и святого
престола» (статьи 1—14) и вторая —«Отношения между
церковью и государством в Италии» (статьи 15—20). Кро¬
ме того, если в первой части проект комиссии, хотя и рас¬
ширяя в некоторых вопросах и ограничивая в других
прерогативы папы, по существу, не отходил от основных
предложений и самого духа правительственного проекта,
то во второй части проект комиссии давал более ограничи¬
тельное толкование проблемы отделения церкви от госу¬
дарства, чем правительственный проект, вводя некоторые
ограничения юрисдикционалистского характера, ставшие
необходимыми, по мнению Бонги, в силу реальных отноше¬
ний, сложившихся в тот момент в Италии между церковью
и государством.
Во время общей дискуссии, продолжавшейся в палате
с 23 января по 2 февраля 1871 г., выявились четыре основ¬
ных течения (не считая небольшой клерикальной группы,
решительно возражавшей против всего законопроекта).
Одно течение, объединявшее большинство депутатов левой,
поддерживало проект резолюции Кайроли, подписанный
431

также Криспи, Никотера и многими другими, и предла¬
гало вернуть законопроект в комиссию для выработки нового
проекта, который, не предоставляя папе особых привиле¬
гий, обеспечил бы ему как главе церкви независимость
в условиях полной свободы и гарантировал бы равенство
всех религий перед лицом закона. Но такая позиция чистой
секуляризации, вполне оправданная как утверждение
принципа, не могла рассчитывать на успех. Другое тече¬
ние, к которому склонялся Селла, поддерживало проект
резолюции депутата Риги и объединяло некоторых депу¬
татов центра, а также правой и левой, в основном ломбард¬
цев и венецианцев. Представители этого течения принимали
первую часть законопроекта, но требовали возвращения
второй части в комиссию для подготовки отдельного зако¬
нопроекта, поскольку немедленное осуществление принци¬
па свободы церкви в Италии невозможно. Это течение хоте¬
ло практически отложить на неопределенный срок закон
об отношениях между церковью и государством и сохра¬
нить действующие юрисдикционалистские нормы. И нако¬
нец, большинство депутатов правой разделились в свою
очередь на два течения: одно, возглавляемое Бонги, одоб¬
ряло проект комиссии, а другое, возглавляемое Риказоли,
Перуцци и Мингетти, требовало более полного осуществле¬
ния принципа отделения церкви от государства, внесения
поправок во вторую часть закона именно в этом смысле
и дополнения ее мероприятиями, направленными на рефор¬
му в либеральном духе управления Фонда для нужд куль¬
та и еще существующего церковного имущества. Итак,
между правой и центром существовало в основном согласие
относительно первой части законопроекта, но что касается
второй части, то здесь имелись весьма значительные раз¬
ногласия даже в рядах самой правой. По окончании общих
прений Ланца заявил, что правительство принимает проект
комиссии, но оставляет за собой право внести в него изме¬
нения при обсуждении статей проекта, а предложенные
депутатами резолюции отклоняет. Таким образом, резолю¬
ции Кайроли и Риги были отклонены и палата приступила
к постатейному обсуждению законопроекта.
Статьи первой части обсуждались с 3 по 16 февраля,
статьи второй — с 9 по 21 марта. Развернулся весьма ши¬
рокий обмен мнениями, не раз принимавший бурный харак¬
тер. Принятый текст в некоторых вопросах соответство¬
вал проекту комиссии, а в других — проекту правитель¬
432

ства, а во многие статьи были внесены изменения, предло¬
женные депутатами во время прений. Депутаты левой
и центра боролись за ограничение привилегий, которые
первая часть законопроекта сохраняла за папой и святым
престолом, и добились кое-каких весьма незначительных
результатов. По второй части законопроекта шли весьма
оживленные дебаты между тем крылом правой, которое
настаивало на полном отделении церкви от государства,
и сторонниками частично юрисдикционалистской линии
комиссии, также из числа депутатов правой, поддерживае¬
мых депутатами центра и левой. По некоторым вопросам
возникли даже разногласия между правительством и комис¬
сией. Отдельные пункты принятого палатой текста закона
явились результатом с трудом достигнутого компромисса.
Наконец 21 марта закон в целом был одобрен 185 голосами
против 106.
Обсуждение в сенате заняло гораздо меньше времени.
Вильяни, которого поддержало несколько правых сена¬
торов, весьма энергично отстаивал принцип отделения
церкви от государства и предложил внести некоторые изме¬
нения во вторую часть закона, но безуспешно. Принятые
сенатом незначительные поправки касались формальных
уточнений или несущественных изменений. Закон в целом
был одобрен 2 мая 105 голосами против 20. Законопроект
с внесенными поправками был возвращен в палату депута¬
тов, которая одобрила его без всякого обсуждения 9 мая
151 голосом против 70, ибо надо было спешить с обнародо¬
ванием закона, поскольку близился срок перенесения
столицы в Рим. Итак, «Закон о гарантиях прерогатив
верховного первосвященника и святого престола и об
отношениях между государством и церковью» смог быть
подписан королем 13 мая и обнародован 15 мая 1871 г.
В тот же день Пий IX опубликовал энциклику «Уби нос»,
в которой в резком тоне отвергал гарантии и снова настаи¬
вал на необходимости светской власти для независимости
папства.
Основные прерогативы, которые «закон о гарантиях»
обеспечивал папе, были: неприкосновенность личности;
монаршьи почести; право держать вооруженную гвардию;
предоставление папе Ватиканского и Латеранского двор¬
цов, палаццо делла Канчеллерия и виллы Кастель-Гандоль-
фо с правом экстерриториальности; ежегодная дотация
в размере 3250 тыс. лир, сумма, равная той, что была отпу¬
2 8—4 45
433

щена в последнем бюджете папского государства на нужды
папы, священной коллегии и на содержание апостольских
дворцов и т. д.; свобода почтовой и телеграфной связи;
право на активное и пассивное дипломатическое предста¬
вительство. Отказ папы признать закон и решение Пия IX
оставаться затворником в стенах Ватикана повлекли за
собой отказ в выплате ежегодной дотации и сделали прак¬
тически излишними некоторые прерогативы, связанные
с оказанием почестей. Но папа и святой престол фактиче¬
ски продолжали пользоваться правами, предоставленными
им «законом о гарантиях», хотя и протестовали против него,
заявляя, что папа — пленник. Фактически со 2 июля 1871 г.,
когда резиденция короля и итальянского правительства
была официально перенесена в Рим, началось сосущество¬
вание двух властей в одном городе на основе «закона о га¬
рантиях», несмотря на отсутствие официальных отношений
между обеими сторонами.
Вторая часть закона привела к осуществлению в основ¬
ном, правда с некоторыми ограничениями, принципа свобо¬
ды церкви. Закон отменил прежде всего все ограничения,
затрагивавшие право собраний представителей католиче¬
ского духовенства (статья 14); кроме того, закон объявлял
об отказе правительства от «права апостолического легат-
ства в Сицилии, а также во всем королевстве от права на¬
значений, представлений или предложений, которым пра¬
вительство до сих пор пользовалось в силу конкордата,
закона или обычая, при пожаловании крупных бенефици¬
ев» (епархий). Далее закон освобождал епископов от при¬
сяги королю, ограничивал право итальянских подданных
на получение больших или малых бенефициев, за исклю¬
чением находящихся в Риме в окрестных епархиях, и объяв¬
лял, что никаких изменений в порядке пожалования бене¬
фициев, находящихся под королевским патронатом, не
будет (статья 15). Наряду с этими типично либеральными
положениями можно отметить другие, как, например,
упразднение, санкционированное статьей 17, так называемо¬
го права appello d’abuso, то есть права обращаться с жало¬
бой на действия духовных властей к специальным админи¬
стративным органам, которые, с другой стороны, не имели
права добиваться исполнения вынесеннего ими решения
в принудительном порядке. Закон, напротив, оставил
в силе, несколько ограничив их, юрисдикционные права
короля (статья 16); «упраздняются право exequatur и коро¬
434

левское placet, а также любые другие формы правитель¬
ственного разрешения на опубликование и осуществление
постановлений духовных властей. Однако, пока не будут
установлены особым законом другие правила, о чем идет
речь в статье 18, право exequatur и королевское placet
остаются обязательными для актов духовных властей,
касающихся церковного имущества и раздачи больших
и малых бенефициев, за исключением расположенных в Ри¬
ме и в окрестных епархиях. Остаются неизменными поло¬
жения гражданских законов относительно создания и обра¬
за существования религиозных учреждений и отчуждения
их имущества». В статье 18, на которую ссылается статья 16,
в частности, сказано: «Последующим законом будут пре¬
дусмотрены реорганизация, сохранение и управление цер¬
ковным имуществом в королевстве». Именно эти статьи
и вызвали особо оживленные дебаты в палате депутатов.
Действительно, Перуцци, Риказоли, Мингетти и другие
сторонники полного отделения церкви от государства хоте¬
ли бы полностью упразднить право exequatur и placet
и немедленно поставить на обсуждение свой проект о ре¬
организации церковной собственности, базирующийся на
упразднении Фонда для нужд культа, распределении его
по епархиям, создании с участием мирян епархиальных
и приходских конгрегаций, которым будет доверено управ¬
ление фондами епархий и приходскими бенефициями. Но
это предложение, в котором вновь вернулись к идее цер¬
ковной реформы, пусть и в урезанном виде, было откло¬
нено правительством, группой правых, возглавляемой Бонги,
и юрисдикционалистами. Поэтому было решено сохранить
exequatur и placet в отношении бенефициев в ожидании,
пока вопрос о церковном имуществе будет урегулиро¬
ван новым законом. Но такой закон так и не был обна¬
родован. Поэтому за государством сохранилось ограничен¬
ное право юрисдикционалистского контроля, а церковь
сохранила свою иерархическую и авторитарную структуру.
В итоге «закон о гарантиях», хотя воинствующие като¬
лики и поносили его как односторонний акт, предоставил
католической церкви в Италии широкую свободу действий
и в немалой степени способствовал наряду с упразднением
светской власти (что освободило папство от мертвого груза)
возобновлению в ближайшие десятилетия активной дея¬
тельности католицизма не только в узкорелигиозной, но
и главным образом в политической и социальной областях.
28* 435

6. Оздоровление финансового положения
и экономическое положение к 1871 г.
Чрезвычайные военные расходы 1870 г., принятие на
счет королевства папского государственного долга по Лацио
и расходы, связанные с перенесением столицы, снова при¬
вели к ухудшению финансового положения. Чтобы спра¬
виться с таким положением, палата и сенат одобрили в июне
1871 г. ряд мер, предложенных Селла, в том числе решение
о новом займе у «Банка национале» в размере 150 млн.
(при соответствующем увеличении находящихся в обра¬
щении бумажных денег) и об увеличении существующих
налогов. 12 декабря 1871 г., сделав пространный обзор
экономического и финансового положения за 1861—1870 гг.,
Селла выдвинул план обеспечения предстоящих в 1872—
1876 гг. чрезвычайных расходов в сумме 730 млн. лир; эти
деньги были предназначены на погашение краткосрочных
долгов (400 млн.), на уже утвержденное железнодорожное
строительство (160 млн.) и на покрытие бюджетного дефици¬
та (170 млн.). В своем плане Селла предусматривал огра¬
ниченное увеличение налогового обложения, избегал при¬
бегать к новой экономии, но предлагал конвертировать
краткосрочные, подлежащие погашению долги в долго¬
срочные, начиная с национального займа 1866 г., и прекра¬
тить погашение задолженности «Банка национале», передав
ему на хранение церковные облигации; получить от «Бан¬
ка национале» еще один заем на 300 млн. лир, разрешив
ему эмиссию банкнотов на соответствующую сумму; предо¬
ставить функции государственного казначейства «Банка
национале» и другим эмиссионным банкам. Все эти предло¬
жения, за исключением последнего, были одобрены в марте
и апреле 1872 г. палатой депутатов и сенатом, что дало
государству возможность справиться с предстоявшими круп¬
ными платежами.
Тем временем жесткая налоговая политика, начатая
Камбрэ-Диньи, а затем продолженная Селла, стала прино¬
сить свои плоды и дело шло к достижению бюджетного
равновесия. 1870 г. был и в этом отношении поворотным.
И действительно, ежегодные бюджетные дефициты, состав¬
лявшие в 1867—1870 гг. соответственно 214, 266, 149
и 215 млн. (значительный рост дефицита в 1870 г. был вы¬
зван вышеупомянутыми чрезвычайными расходами), в сле¬
дующие четыре года (1871—1874 гг.) составили 47, 84,
436

89 и 13 млн. лир. Мингетти, сменивший Селла в 1873 г.,
заявил, что к 1876 г. будет достигнут сбалансированный
бюджет. Но фактически, согласно авторитетным подсче¬
там, уже в 1875 г. превышение доходов над расходами соста¬
вило 14 млн., а в 1876 г.—21 млн. 1
Итак, завершение объединения Италии совпало с решаю¬
щим моментом в деле оздоровления государственного бюд¬
жета. Не следует, однако, упускать из виду, что остался
в силе принудительный курс и что в значительной степени
увеличилось количество находящихся в обращении бумаж¬
ных денег, вследствие чего среднегодовая цифра лажа золо¬
та повысилась с 4% в 1870 г. до 5% в 1871 г. и с 9,6%
в 1872 г. до 13,9% в 1873 г. На деле это обесценение денег,
хотя и удерживаемое в определенных границах, сделало
бремя расходов в целях достижения бюджетного равно¬
весия еще более тяжелым для народных масс, и без того
страдавших от сильного увеличения косвенных налогов.
Кроме того, следует учесть значительный рост налоговых
поступлений в коммунах и провинциях, отстававший,
однако, от роста их расходов, поэтому именно в те годы,
когда удалось достигнуть сбалансирования государствен¬
ного бюджета, начали обнаруживаться дефициты многих
местных бюджетов, пока еще не очень значительные (за
исключением бюджетов таких коммун, как Флоренция,
Неаполь и Рим, уже тогда весьма дефицитных), но прояв¬
лявшие тенденцию к увеличению в будущем 1 2.
В первое десятилетие после объединения расходы италь¬
янского государства составили в общей сложности пример¬
но 10,5 млрд, лир при приблизительно 7 млрд, налоговых
поступлений. Разница была покрыта за счет широкой про¬
дажи государственных земель и колоссального увеличения
государственного долга. Экономические и социальные по¬
следствия этих двух операций были огромны. О первой
из них Селла заявил следующее в своем докладе от 12 де¬
кабря 1870 г.: «В этом десятилетии мы провели в больших
масштабах ликвидацию мертвого капитала в виде госу¬
1 См.: Ragioneria Generale dello Stato. Il bilancio del Regno
d’Italia negli esercizi finanziari dal 1862 al 1912—1913, p. 402.
2 Cm.: F. V о 1 p i, Le finanze dei comuni e delle province del
regno d’Italia, 1860—1890, 1962, p. 55—62.
437

дарственных земель; произошла, если можно так выра¬
зиться, своего рода экономическая революция, было про¬
дано земель примерно на 500 млн. лир: на 57 млн. прода¬
ло непосредственно государство, на 122 млн.— Общество
по продаже домениальных земель, и на 312 млн. было
продано церковных земель. Эта грандиозная распродажа,
примерно на 500 млн. лир, была осуществлена путем заклю¬
чения 81 000 договоров! Если взять количество проданных
государственных земель по районам, то мы получим следу¬
ющую картину: на первом месте находятся неаполитанские
провинции, где было продано на 162 млн. лир, затем идут
Пьемонт и Лигурия — на 73 млн., Тоскана — на 63,
Марке и Умбрия — на 49, Эмилия — на 40, Сицилия —
на 34, Ломбардия — на 27, Венето — на 25 и Сардиния —
на 10 млн. лир. Коммунам были переданы дома, принадле¬
жавшие упраздненным религиозным организациям, общая
стоимость которых составила 27 млн. лир; коммунам, про¬
винциям и вообще организациям, обладающим правом
юридического лица, были переданы здания тоже на сум¬
му 27 млн. лир для организации общественно полезных
предприятий. Далее были проданы имущество капелланств
на 106 млн. лир, из коих на 51 млн. недвижимого имуще¬
ства. В Сардинии было выделено на 17 млн. beni ademp-
rivili, которые передали коммунам; была заключена сдел¬
ка на выкуп Апулийской низменности за 17 млн. лир; была
проведена раскладка земель религиозных организаций
Сицилии, чем мы обязаны нашему старинному коллеге,
подлинному благодетелю Италии, депутату Корлео...
Итак, каков же результат, господа, всех этих операций?
Вот они: 20 тыс. земельных участков, 188 тыс. га, 5800 тыс.
лир ренты (только от раздела земель в Сицилии). Надо
сказать, что только в результате продажи государственных
и церковных земель и раскладки церковных земель в Сици¬
лии появилось 100 тыс. земельных участков. Я не хочу
утверждать, что появились 100 тыс. новых земельных соб¬
ственников, но полагаю, господа, что нет необходимости
обращать ваше внимание на то, какое влияние должна
оказать на экономическую активность ликвидация в таких
огромных масштабах мертвого капитала в виде земель.
Закон 1864 г., носящий имя депутата Пизанелли, дал
результаты, которые он, а вместе с ним и все мы счастливы,
разумеется, теперь отметить. Были выкуплены каноны,
цензы и либеллярная аренда на общую сумму более 8 млн.
438

ренты. Эти каноны, цензы и либеллярная аренда были
очень многочисленны. Часть из них (более 60 тыс. выкупов)
можно было прямо занести в Большую книгу государствен¬
ного долга, а часть (29 тыс. выкупов) из-за крохотных
размеров участков, да к тому же обремененных ипотеками,
подлежала оформлению через «Касса ди депозити э прести-
ти». Итак, вы видите, господа, что в области освобождения
земельной собственности в последнее десятилетие произо¬
шла... поистине великая революция»1.
Следовательно, Селла дал в основном с общеэкономиче¬
ской точки зрения положительную оценку этой колоссаль¬
ной ликвидации мертвого капитала в виде земель (то есть
освобождения от уз неотчуждаемости и других ограничений
феодального характера) и продажи государственных земель.
Эта гигантская операция, которая, как уже говорилось,
достигла в 1868 г. своего апогея, была осуществлена почти
наполовину в 1870 г., ее продолжали проводить весьма
интенсивно до 1880 г., а затем темпы ее постепенно ослаб¬
ли, и практически она завершилась в первые годы XX в.
В общей сложности она принесла государству примерно
один миллиард (эта цифра была, несомненно, значительно
ниже подлинной стоимости этих земель) за 750 тыс. га
церковных земель, 190 тыс. га сицилийских церковных
земель, которые были сданы в бессрочную аренду с правом
выкупа, и 300 тыс. га домениальных земель, итого
1240 тыс. га. Но для полной картины процесса ликвидации
мертвого капитала необходимо учесть также те 1263 тыс. га
коммунальных земель Юга Италии (состоявших частично
из древних общинных земель (demani universal!) и частично
из феодальных доменов, которые были разделены между
бывшими баронами и коммунами на основе закона, издан¬
ного Жозефом Бонапартом в 1806 г.), из которых 393 тыс. га
были оставлены захватившим их баронам в результате их
«примирительных» процессов с коммунами, 461 тыс. га
подверглись раскладке, а 407 тыс. га оставлены для общин¬
ного пользования. Помимо этого, 470 тыс. га beni adempri-
vili в Сардинии (смешанная собственность государства
и коммун, на которую распространяются сервитутные
права), на основе закона о «разделе» 1865 г. были переданы
коммунам (а частично «Компаниа делле ферровие сарде»),
1 Q. Sella, Discorsi parlamentari, vol. Ill, p. 312.
439

которые постепенно распродавали их частным лицам,
оставляя за собой лишь наименее плодородные террито¬
рии, расположенные далеко от селений, подобно тому, как
это случилось с землями, оставленными для общинного
пользования, на континентальном Юге. Таким образом,
мертвого капитала всего было ликвидировано около
2,5 млн. га1 Il в результате массового отчуждения, проведен¬
ного после объединения. Этим завершился процесс осво¬
бождения земли и перехода ее в частные руки, процесс,
начавшийся в XVIII в., переживший бурное развитие
в революционную и наполеоновскую эпоху, приостановлен¬
ный в годы Реставрации, а затем вновь возобновившийся
понемногу после 1830 г. «Экономическая революция» пер¬
вого десятилетия существования объединенной Италии,
о которой говорил Селла, была, по существу, лишь интен¬
сификацией и ускорением векового процесса развития под
влиянием интересов буржуазии и финансовых затруднений
государства.
Точных исследований, посвященных специально эконо¬
мическим и социальным последствиям массового отчуждения
государственных земель после объединения Италии в раз¬
ных частях страны, пока еще нет.
Можно только в общем утверждать, что процесс пере¬
хода земли в частные руки соответствовал логике буржуаз¬
ной революции, целью которой было покончить со всеми
феодальными ограничениями, препятствовавшими свобод¬
ному использованию земли и переходу ее в другие руки,
а также добиться раздела собственности в определенных
пределах, в чем и заключался в основном социальный аспект
Рисорджименто.
В этом смысле вполне понятна положительная оценка,
данная Квинтино Селла отчуждению и продаже всех
этих земель. Что же касается социальных и экономиче¬
ских последствий этой грандиозной распродажи земель,
-то по этому поводу можно сделать два общих вывода, глав¬
ным образом на основе обследований положения сельского
хозяйства, проведенных примерно в 1880 г. (а именно обсле¬
дований Франкетти и Соннино и аграрного обследования,
проведенного под руководством Ячини), о чем речь пойдет
в следующем томе.
1 Данные относительно продажи и раскладки см.: Е. S е г е и i,
Il capitalismo nelle campagne, Torino, Einaudi, 1947, p. 160—171.
440

Во-первых, можно утверждать, что от этой колоссаль¬
ной распродажи выиграла главным образом земельная
буржуазия, масса же крестьян выиграла очень незначи¬
тельно или вовсе ничего не получила, напротив, в обширных
зонах она даже пострадала.
Во-вторых, это массовое отчуждение земель оказало
весьма слабое влияние на технический прогресс земледелия
и значительно меньшее, чем предполагали, на рост произ¬
водства. Спешка, проявляемая в некоторые годы при рас¬
продаже земель, система продажи с аукциона, льготы, предо¬
ставляемые покупателям, которые могли незамедлительно
уплатить за покупаемые земли, а также владельцам цер¬
ковных облигаций, отсутствие аграрного кредита, который
облегчил бы мелким покупателям приобретение земель,—
таковы были основные причины, практически исключавшие
или сводившие к минимуму покупку крестьянами доме-
ниальных и церковных земель; все это свело на нет
положение статьи 9 закона о ликвидации церковного иму¬
щества от 15 августа 1867 г., предусматривавшей продажу
земли мелкими участками. Впрочем, раздел коммунальных
земель также имел лишь ограниченный эффект, ибо многие
владельцы этих участков уступили их спустя некоторое
время крупным и средним землевладельцам. С другой
стороны, крестьяне лишились прав пользования, распро¬
странявшихся на многие домениальные, церковные и комму¬
нальные земли, и нередко были вынуждены соглашаться
на условия труда, предлагаемые новыми землевладельца¬
ми, которые были значительно более тяжелые, чем те,
которые они заключали с владельцами неотчуждаемой
земли.
В будущем специальные исследования, возможно, вне¬
сут кое-какие изменения в отдельные аспекты этой общей
картины, и в частности дадут более детальную картину
положения различных групп буржуазии (которые в отдель¬
ных зонах весьма выиграли от продажи земель) и условий
труда и жизни крестьян в разных районах. То же самое
следует сказать относительно второго общего утверждения.
Бесспорно, однако, что в общей сложности технический
прогресс сельского хозяйства Италии к 1880 г. был очень
слабым по сравнению с 1860 г. и рост сельскохозяйственной
продукции был вызван в гораздо большей степени усиле¬
нием эксплуатации крестьянских масс и расширением обра¬
батываемых площадей, чем новыми значительными капитало¬
441

вложениями. Это объяснялось в значительной мере тем,
что значительные свободные капиталы вкладывались
тогда не только в спекулятивные и ростовщические опе¬
рации, но и в приобретение огромного количества
земли.
Эти выводы общего характера могут быть, конечно, уточ¬
нены и претерпеть некоторые изменения в результате част¬
ных исследований, но мы не думаем, чтобы эти поправки
и уточнения смогли в какой-то мере изменить основное
суждение о социальных и экономических результатах
отчуждения и распродажи домениальных и церковных
земель после объединения Италии.
Суждение Селла относительно огромного роста госу¬
дарственного долга, содержавшееся в его докладе и вызван¬
ное в основном озабоченностью финансового характера,
было далеко не оптимистичным. «Рост государственного
долга таков, что наводит ужас на такого робкого чело¬
века, как я. (Смех.) Проценты по государственному долгу,
составлявшие в 1861 г. 113 млн. лир, в 1870 г. достигли
318 млн. лир, то есть возросли на 270 млн. лир. Это ужаса¬
ющие цифры, господа. О росте самого государственного
долга в номинальных различные министры финансов никогда
не упоминали. Они стремились, очевидно, не огорчать вас.
Но следует все же взглянуть правде в глаза — наш долг
вырос с 2300 млн. номинальных лир до 8200 млн., то есть
увеличился примерно на 6 млрд. лир. Заметьте, что госу¬
дарственный долг увеличился, невзирая на отчуждение
железных дорог и огромной государственной собствен¬
ности и церковных земель, продав которые мы хорошо
сделали, ибо ликвидировали огромный мертвый капитал,
и с экономической точки зрения это весьма положительное
явление, но в то же время мы ликвидировали значительную
часть наших активов. Итак, для получения 2691 млн. лир
нетто мы взяли на себя долг в размере 3852 млн. лир номи¬
нальных, и в это десятилетие, когда были проведены все
эти операции, мы уплатили 1369 млн. лир в виде процен¬
тов, премий и возмещений (только последних на 150 млн.)
за проведение тех самых операций, которые дали нам
2691 млн. лир нетто. Такова история неблагоразумного
сына семейства; так дальше продолжаться не может.
Учтите, что потери на номинальном капитале и наши пла¬
тежи в течение десятилетия за все эти финансовые опера¬
ции составили убыток в 2530 млн. лир.
442

Может быть, господа, кто-нибудь повинен в этом?
Можно ли было избежать этого? Был дефицит, и следовало
принять меры. Не было благоприятных условий для полу¬
чения кредита, поэтому произошло то, что произошло,—
все эти кредитные операции обременили бюджет довольно
крупными суммами. Это, по-моему, самый важный урок,
который нам следует извлечь при изучении нашего финан¬
сового положения» х.
Как это неоднократно признавал сам Селла, можно
было фактически не столь широко прибегать к кредиту,
увеличив в первые 5—6 лет после объединения Италии
налоговое бремя. Во всяком случае, благодаря принуди¬
тельному курсу и оздоровлению бюджета урок мог дать
положительные результаты, так как в десятилетия, после¬
довавшие за 1870 г., государственный долг увеличивался
постепенно, оставаясь в приемлемых границах. Курс госу¬
дарственной ренты также заметно возрос в 1871 г. с 57 лир
в январе до 72 лир в декабре, продолжая увеличиваться
и в последующие годы, так что низкий курс периода 1866—
1870 гг. остался лишь неприятным воспоминанием.
Однако чрезмерный рост государственного долга в пер¬
вое десятилетие существования единой Италии явился,
как уже отмечалось, одной из главных причин развития
банковского и делового капитала, занявшего господствую¬
щие позиции в экономической и политической жизни
Италии. Влиянию некоторых мощных итальянских и ино¬
странных банковских групп благоприятствовали, помимо
выпусков крупных займов, широкие масштабы кредитных
операций, которые были вызваны необходимостью прове¬
дения значительных общественных работ и финансовыми
затруднениями государства. Среди этих операций, о кото¬
рых уже говорилось на страницах этого тома, следует
отметить железнодорожные концессии, и прежде всего
пресловутую «Меридионали» в 1862 г., продажу в 1864 г.
железных дорог Верхней Италии акционерному обществу,
принадлежавшему группе Ротшильда, сдачу государствен¬
ной табачной монополии на откуп с участием государства
в прибылях в 1869 г. и, наконец, что касается главным
образом развития «Банка национале», введение принуди¬
тельного курса в 1866 г. и последующий рост обращения
бумажных денег.
1 Q. Sella, Discorsi parlamentari, vol. Ill, p. 330.
443

Привилегированное положение, которое занял капитал,
приносящий исключительно проценты, капитал в значи¬
тельной мере фиктивного характера, поскольку в вышеупо¬
мянутых операциях он представал в различной форме,
извлекая новые прибыли из каждого своего видоизмене¬
ния,— все это наряду с грандиозными масштабами прода¬
жи земель замедляло приток капиталов в промышленность,
торговлю и сельское хозяйство в целях его улучшения.
Начиная с 1868 г. государственная рента и банковские
акции оставались еще долгое время самым прибыльным
капиталовложением. Во всяком случае, в основе этого
явления лежало выкачивание государством капиталов
путем огромной задолженности. Приток иностранного
капитала, стимулируемый либеристской таможенной поли¬
тикой, тесными связями между Италией и Францией
и стремлением Англии в какой-то мере уравновесить влия¬
ние Франции в Италии, был весьма значительным до кри¬
зиса 1866 г. и побудил правительство и парламент пойти
на чрезмерное увеличение государственного долга и отло¬
жить принятие фискальных мер, соответствующих реаль¬
ному экономическому и финансовому положению Италии.
Это обстоятельство обусловило также распределение госу¬
дарственных расходов после кризиса 1866 г. и в значитель¬
ной степени ограничило свободу деятельности правитель¬
ства в экономической области.
В пятилетие 1862—1866 гг. военные расходы, включая
расходы на ведение войны против Австрии, составили
39,5% всего бюджета. В следующем пятилетии они снизи¬
лись до 18,5%. Но расходы на уплату процентов по госу¬
дарственному долгу возросли с 21,3% в первом пятилетии
до 37% во втором, и этот рост съел большую часть сниже¬
ния военных расходов. Кроме того, увеличились другие
постоянные расходы (пенсии, железнодорожные гарантии,
возврат капиталов и т. д.), так что общие расходы по всем
другим статьям бюджета и на содержание государствен¬
ного аппарата практически снизились во втором пятиле¬
тии по сравнению с первым. Так, например, расходы на
общественные работы снизились с 10 до 8,4% в последую¬
щем пятилетии. Это был самый низкий уровень расходов
на общественные работы за все первые 50 лет существова¬
ния единого итальянского государства; и действительно,
444

в пятилетие 1872—1876 гг. эти расходы составили 12,1%,
затем, постепенно увеличиваясь, они достигли в пятиле¬
тие 1887—1892 гг. 22,1% и до 1911—1912 гг. оставались
на уровне 20%.
Следовательно, неправильно будет утверждать, как это
делают некоторые, будто в первое десятилетие после объеди¬
нения Италии государственные расходы на общественные
работы были особенно велики. Однако нельзя упускать
из виду, что общественные работы проводились тогда
также и за счет других финансовых источников.
Согласно вышецитированному докладу Селла, общие
расходы по министерству общественных работ (в ведении
которого находились тогда почта и телеграф) составили
за десятилетие 1861—1870 гг. 978 млн. \ к которым сле¬
дует, однако, добавить, по его мнению, расходы на железно¬
дорожные гарантии и по другим обязательствам, имевшим
отношение к общественным работам и обременявшим бюд¬
жет министерства финансов, тогда эта цифра достигнет
1250 млн. лир. К этой сумме надлежит еще прибавить рас¬
ходы на общественные работы, проводившиеся коммунами
и провинциями (они имели большое значение для дорожного
строительства, которое начиная с 1869 г. проявляло тен¬
денцию к бурному развитию), составившие за пятилетие
1866—1870 гг. соответственно 193 млн. лир для коммун
и 123 млн. лир для провинций 1 2.
Итак, все расходы за десятилетие на государственные,
коммунальные и провинциальные общественные работы
можно примерно определить в 1750 млн. лир при расходах
в целом (государства, коммун и провинций) примерно
в 15 млрд. Лир. Но даже при суммировании всех видов рас¬
ходов на общественные работы общая сумма будет относи¬
тельно ниже израсходованной в последующие десятилетия,
когда особенно возросли расходы на общественные работы
в коммунах и провинциях. С другой стороны, следует
принять во внимание и частные капиталовложения (глав¬
ным образом иностранные) в общественно полезные пред¬
приятия (железные дороги, каналы, водопроводы, газ
и т. д.), это были крупные капиталовложения, но при
1 По данным F. A. R е р а с i, op. cit., р. 43, общая сумма расхо¬
дов за десятилетие 1862—1871 гг. не совпадает с указанной Селла
и составляет 840 млн. золотых лир.
2 См.: F. V о 1 р i, Le finanze dei comuni e delle province, таб¬
лицы 57 и 58.
445

нынешнем положении исследовательских работ не поддаю¬
щиеся точному учету (пожалуй, 400—500 млн. лир в первое
десятилетие).
Расходы на железнодорожное строительство (их разме¬
ры за первое десятилетие 1 также не удалось уточнить)
были, несомненно, самой важной статьей всего бюджета
общественных работ.
Общая протяженность всех находящихся в эксплуата¬
ции железных дорог составляла к концу 1861 г. примерно
2500 км (включая Венето), а спустя 10 лет достигла 6200 км.
Весьма значительным было развитие железнодорожной
сети в Центральной и Южной Италии: Рим и Неаполь были
связаны с Севером, а также с Апулией. Для связи Италии
с Францией была сооружена линия Фрежюс (или Сенизио),
открытая в сентябре 1871 г. В этом же году, чтобы обеспе¬
чить железнодорожное сообщение с Германией (частично
осуществлявшееся благодаря железной дороге через Брен-
нерский туннель, которую Австрия открыла в 1867 г.), была
подписана Бернская конвенция между Италией, Швейца¬
рией и Германией о сооружении железной дороги через
туннель Сен-Готард, закончившемся в 1882 г.
К началу второго десятилетия со времени объединения
Италии в области железнодорожного строительства были
завершены многие работы, кроме того, много важных
линий уже строилось или же решение об их строительстве
было принято. Но экономический эффект от этого бурного
железнодорожного строительства был в общей сложности
еще весьма неудовлетворительным. Валовой доход с кило¬
метра железнодорожного пути оставался низким и даже
уменьшился с 28 556 лир в 1861 г. до 23 тыб. в 1868 г.
на железных дорогах Верхней Италии, с 16 679 до 11 215
лир на римских линиях и с 26 420 до 8110 лир на южных
1 Согласно цитированному докладу Селла, расходы государ¬
ства на железные дороги составили в первом десятилетии 700 млн.
лир, включая и гарантии. Однако он не проводит различия между
расходами на эксплуатацию дорог и расходами на их строительство.
Согласно другим данным, государство израсходовало с 1861 по
1877 г. 678,3 млн. лир на эксплуатацию и 694,3 млн. лир на строи¬
тельство железных дорог, меж тем как капиталовложения концес¬
сионных предприятий составили один миллиард за период с 1861
по 1882 г., не считая государственных субсидий. См.: S. В. С 1 о u g h ,
Storia dell’economia italiana dal 1861 ad oggi, Bologna, Cappelli,
1964, p. 89—90.
446

Линиях, меж тем как в Англии за этот же период валовой
доход повысился с 27 тыс. до 47 500 лир с километра пути Ч
Это снижение экономической рентабельности итальян¬
ских железных дорог объясняется отчасти тем, что по мере
расширения железнодорожной сети она охватывала, особен¬
но на Юге, более отсталые районы, где торговля была слабо
развита ввиду еще довольно сильных позиций натураль¬
ного хозяйства, а обмен продуктами носил чисто местный
характер и был ограниченным и нерегулярным. Но отчасти
это падение рентабельности было вызвано замедленностью
технического прогресса в земледелии и слабым ростом
промышленной продукции даже в более развитых зонах.
Во всяком случае, убытки понесло государство, которое,
гарантировав концессионным обществам доход с километ¬
ра пути, как правило превышавший фактический доход,
вынуждено было выплачивать разницу. Все же после
1867 г. в этой области стал намечаться некоторый прогресс.
В своем неоднократно цитированном докладе Селла отме¬
тил, что общее число железнодорожных пассажиров воз¬
росло с 15 млн. в 1867 г. почти до 25 млн. в 1871 г. Однако
Селла находил еще слишком низким тоннаж железнодорож¬
ных перевозок (4 млн. т). В 1880 г. при наличии железно¬
дорожной сети в 9300 км было перевезено 32,5 млн. пас¬
сажиров и 9,3 млн. т грузов. Следовательно, и во втором
десятилетии после объединения Италии рост перевозок
был не очень значительным, и поэтому можно утверждать,
что размах строительства железнодорожной сети оказал
весьма слабое, лишь с течением времени сказавшееся
влияние.
С другой стороны, железнодорожное строительство
в Италии не сыграло роли движущей и революционной
силы для развития металлургической и машиностроитель¬
ной промышленности, как это имело место в Англии, а затем
(в большей или меньшей степени) в США, Германии, Фран¬
ции и в других странах. Итальянские железнодорожные
общества действительно ввозили из-за границы рельсы
и другие металлические изделия, необходимые для обору¬
дования дорог, а также преобладающую часть локомотивов.
И только пассажирских и товарных вагонов для железно¬
дорожных компаний итальянская промышленность постав¬
ляла значительно больше, чем иностранная.
1 G. Luzzatto, L’economia italiana nel primo decennio
dell’unita, p. 92—93.
447

Не подлежит сомнению, что отсутствие взаимосвязи
между бурным развитием железнодорожной сети и подъемом
металлургической и машиностроительной промышленности
объяснялось нехваткой каменного угля, крайней отстало¬
стью существовавших тогда в Италии металлургических
предприятий, малым количеством машиностроительных
заводов, которые были, впрочем, в состоянии производить
локомотивы уже в 1855 г. Но такому положению вещей
в гораздо большей степени способствовала либеристская
таможенная политика и сильная заинтересованность ино¬
странных компаний в итальянских железнодорожных обще¬
ствах. Неблагоприятные естественные и социальные усло¬
вия, унаследованные от прошлых времен, фактически
не изменились, однако на них оказывала отрицательное
влияние проводимая тогда экономическая политика.
Экономическая политика (пожалуй, лучше сказать
социально-экономическая), проводимая господствующим
классом Италии в момент объединения и в последующие
десятилетия, отличалась двумя основными характерными
чертами: во-первых, она была направлена на завершение
буржуазной революции в деревне в чисто юридическом
плане, то есть на устранение всех видов неотчуждаемого
имущества, не изменяя при этом существовавших произ¬
водственных отношений (пронизанных еще во многих зонах
феодальными пережитками) и сводя к минимуму участие
крестьян в великом разделе домениальных и церковных
земель; и, во-вторых, она имела своей целью провести эко¬
номическую унификацию страны на либеристской основе,
чтобы тесно связать итальянскую экономику с экономикой
более развитых западных стран, и в первую очередь
Франции.
Основными последствиями этой политики были, с одной
стороны, существенный застой в структуре и технике сель¬
ского хозяйства (за исключением тех небольших зон, где
уже начался агротехнический переворот или где возделы¬
вали специализированные культуры), а с другой — сниже¬
ние темпов развития промышленных центров, возникших
за последние десятилетия в некоторых районах страны.
Кроме того, эта политика замедлила мобилизацию внут¬
ренних ресурсов, необходимых для подготовки материаль¬
ного и организационного оснащения современного госу¬
448

дарства, и создала тем самым благоприятные условия для
проникновения иностранного капитала, в определенной
степени, бесспорно, необходимого, но принявшего столь
широкие масштабы, что это привело к кризису 1866 г.
По этой же причине связь итальянской экономики с фран¬
цузской превратилась в зависимость.
В силу всех этих обстоятельств создание единого госу¬
дарства, завершение национального объединения, строи¬
тельство железнодорожной сети и проведение других обще¬
ственных работ в период 1861—1870 гг. не дали мощного
толчка экономическому развитию Италии, но даже в какой-
то степени замедлили его. Однако даже в этих условиях,
характеризовавшихся существенным социальным застоем
и слабыми темпами промышленного развития \ обнаружил¬
ся, особенно после кризиса 1866 г., некоторый и весьма
немалый рост производства и появился ряд новых потреб¬
ностей, которые содействовали впоследствии существен¬
ным изменениям1 2. И действительно, кризис 1866 г., поло¬
живший конец искусственному и исключительно тяжелому
положению, сложившемуся в годы резкого увеличения
государственного долга, заставил государство ввести при¬
нудительный курс и очень сильно повысить налоговое
обложение. В результате еще более понизился и до этого
низкий жизненный уровень народных масс, именно за их
счет и были созданы условия для оздоровления государ¬
ственного бюджета и сильного роста производства. Это
в свою очередь вызвало увеличение экспорта и позволило
ограничить импорт, чему способствовало также снижение
потребления, и, как уже указывалось, в какой-то мере
уравновесить торговый баланс 3.
Довольно значительным был рост сельскохозяйственной
продукции, что, согласно данным Центрального института
статистики, увеличило ее долю в национальном валовом
1 Согласно данным ISTAT, Indagine statistica sullo sviluppo
del reddito nazionale d’Italia dal 1861 al 1956, Roma, 1957, p. 46.
О ценности данных, разработанных ISTAT, см. Библиографическую
справку.
2 На следующих страницах для дополнения картины положе¬
ния Италии в 1871 г., главным образом в связи с образованием еди¬
ного государства, мы излагаем в общем виде отдельные показатель¬
ные факты и проблемы. Сложная и спорная проблема развития
Италии будет изложена более обстоятельно в VI томе данного
труда. ’
3 См. таблицу на стр. 450.
29—445
449

частном продукте х. На основе этих данных, рост основных
продуктов сельского хозяйства выглядит так 1 2:
Среднегодовая продукция по пятилетиям
(в тыс. квинталов)
Годы
Пшеница
Кукуруза
Рис
Ячмень,
рожь, овес
1861—1865
34 360
15 595
2640
6243
1866—1870
40 327
20 580
4761
7106
1871—1875
39 485
24 076
4676
7933
1876—1880
40 155
24 994
5153
7839
Годы
Апельсины,
лимоны
Оливковое
масло
Вино (в гл)
Коконы (в кг)
1861—1865
2359
2170
21 328
16 750
1866-1870
2700
2430
25 737
36 540
1871—1875
3204
3154
28 031
48 183
1876—1880
3822
2892
25 837
28 191
В этой таблице указаны данные до 1880 г., ибо с эконо¬
мической точки зрения и особенно для развития сельско¬
хозяйственной продукции первые 20 лет после объединения
1 Согласно данным ISTAT (Sommario di Statistiche storiche
italiane, p. 213), процент сельскохозяйственной продукции в обще¬
национальном валовом продукте (в частном секторе), составляв¬
ший в пятилетие 1861 —1866 гг. ежегодно в среднем 56,7%, достиг
в 1866—1870 гг. 57,2 и в 1871 — 1875 гг.—57,4%. Процент промыш¬
ленной продукции составлял соответственно 20,3%, 20,2 и 18,8%,
а сектора услуг соответственно 23%, 22,6 и 23,8%. Не исключено,
что снижение процента промышленной продукции, вытекающее
из этих данных, является фиктивным вследствие неточного опре¬
деления промышленной и сельскохозяйственной деятельности, сде¬
ланного в первые годы после объединения, на основе которого
и были произведены подсчеты; но, вернее всего, эти данные соответ¬
ствуют действительности и являются отражением кризиса промыш¬
ленной деятельности старого типа. Рост доли сектора услуг объяс¬
няется развитием кредитных, страховых и торговых операций,
а также государственного аппарата.
2 Данные взяты из ISTAT, Sommario di statistiche storiche
italiane, p. 106, 110, 116. См. также: R. Romeo, Risorgimento
e capitalismo, Bari, Laterza, 1959, p. 119.
450

Италии представляют единый законченный период, и по¬
этому оценка одного лишь первого десятилетия без
второго не дала бы верной картины. Итак, за первые 20 лет
самый сильный рост дало производство риса (оно почти
удвоилось), цитрусовых (увеличилось почти на 2/3) и куку¬
рузы (тоже на 2/3). Росту производства первых двух куль¬
тур, идущих главным образом на экспорт, способствовали
проведение крупных ирригационных работ в Пьемонте
(канал Кавура и его разветвление) и расширение железно¬
дорожной сети на Юге, а также установление железнодо¬
рожной связи между Италией, Францией и Австрией.
Железнодорожное строительство содействовало и росту
производства оливкового масла и вина (особенно в Апу¬
лии), также предназначенного в значительной степени
для экспорта. Не следует также упускать из виду, что фор¬
мирование национального рынка вызвало в те годы специа¬
лизацию возделывания культур по районам, вследствие
чего некоторые культуры, как, например, оливы, ранее
весьма распространенные в некоторых районах Севера,
где культура эта была рентабельной благодаря существо¬
ванию таможенных барьеров и отсутствию хороших путей
сообщения, после объединения Италии сосредоточились
преимущественно на Юге. Увеличение производства пше¬
ницы, кукурузы и в меньшей степени других зерновых было
вызвано в основном ростом населения, для которого они
являлись главным продуктом питания, и привело к умень¬
шению импорта пшеницы, который за десятилетие 1861—
1870 гг. составлял в среднем ежегодно 3,5 млн. квинталов,
а в следующем десятилетии снизился до 3,1 млн. квинталов.
Производство коконов, резко упавшее после 1855 г. из-за
распространения пебрины, к 1866 г. вновь увеличилось
вследствие принятия должных мер для эффективной борьбы
с этой болезнью шелковичного червя и после 1870 г. достиг¬
ло уровня 1855 г. Но в 1876 г. производство коконов
вновь упало в связи с новым распространением пебрины
и начало возрастать лишь после 1880 г.
Сравнительно незначительным, наоборот, был рост
животноводства. Крупный рогатый скот, число которого
в 1862 г., по неточным данным, в одном только королев¬
стве составляло 3 272 758 голов, к 1881 г. возросло до
4 783 232 голов, меж тем как поголовье других видов
скота оставалось неизменным, а если и увеличилось, то
незначительно, учитывая большое расширение территории
29* 451

за 20 лет с 1861 по 1881 г. Ч Однако стоимость поголовья
скота возросла как в силу общего повышения цен, так и уве¬
личения самого поголовья. Разводимый скот также шел
на экспорт (ставший возможным в связи с низким уровнем
потребления населения), увеличившийся с 37 тыс. голов
в 1862 г. до 80 тыс. голов в 1881 г.
Общий рост цен между двумя кризисами 1866 и 1873 гг.
и наступившая затем определенная стабильность цен на
продукты сельского хозяйства, продолжавшаяся до 1880 г.,
стимулировали рост производства зерна, вызванного, судя
по всему, не столько увеличением урожайности с гектара
(то есть интенсивным ведением хозяйства), еще весьма
низкой в 1875 г., когда был достигнут максимальный рост
производства зерновых 1 2, сколько расширением обрабаты¬
ваемых земель за счет лесов и естественных лугов (то есть
экстенсивного ведения хозяйства). В те годы к крупным
мелиоративным работам в Эмилии и Романье едва лишь
приступали. Расширение обрабатываемых земель было
особенно значительным на Юге за счет церковных и госу¬
дарственных земель, приобретенных землевладельцами-
буржуа. Кроме того, большой спрос на древесину для шпал
в связи с железнодорожным строительством стимулировал
значительную порубку лесов в Центральной и Южной
Италии, что в свою очередь способствовало расширению
площадей под экстенсивное земледелие. И наконец, для
исчерпывающей оценки социально-экономических послед¬
ствий, вызванных ростом сельскохозяйственной продук¬
ции, следует иметь в виду, что это происходило в обстанов¬
ке все усиливающегося налогового бремени, ложившегося
главным образом на плечи крестьян, однако не легче оно
было и для средних и мелких землевладельцев и совпало
с периодом роста арендной платы и снижения реальной
заработной платы, вызванных обесценением денег и (до
1873 г.) значительным ростом цен на международном рынке.
Во всяком случае, можно в основном утверждать, что в те
1 См.: С. Correnti еР. Maestri, Annuario statistico
italiano, Torino, 1864, и «Censimento del bestiame del 14 febbraio
1881», Roma, 1881.
2 В 1875 г. урожайность с гектара земли составляла в среднем
8,9 квинтала на Севере, 8,2 в Центральной Италии (без Лацио)
и 8,5 квинтала на Юге (вместе с Лацио) и островах. В Ломбардии
с гектара собирали 10,6 квинтала. См.: Е. S е г е n i, Capitalismo
е mercato nazionale in Italia, p. 114—117.
452

годы росту сельскохозяйственной продукции не сопутствова¬
ли структурные изменения и значительный технический
прогресс, наоборот, в отсталых зонах этот рост, по-види-
мому, был связан с еще большим усилением хищнического
характера ведения хозяйства.
Согласно данным Центрального института статистики,
рост промышленной продукции был тогда значительно
меньшим, чем сельскохозяйственной и в секторе услуг, так
что ее доля в национальном продукте во втором десятиле¬
тии существования объединенной Италии уменьшилась
по сравнению с первым. Как уже отмечалось, данные, полу¬
ченные в результате исследований, проведенных Централь¬
ным институтом статистики, по-видимому, не очень далеки
от действительного положения вещей. Если даже допустить,
что снижение доли промышленной продукции полностью
или частично ошибочно, бесспорно все же, что она не уве¬
личилась, ибо все источники подтверждают, что соотноше¬
ние между промышленностью, сельским хозяйством и сек¬
тором услуг не изменилось тогда в пользу промышленности.
С другой стороны, незначительному росту абсолютной стои¬
мости промышленной продукции1 сопутствовали рост
производства и весьма заметный технический прогресс
в отдельных, весьма жизнеспособных отраслях промышлен¬
ности. Это особенно наблюдалось в текстильной про¬
мышленности после 1866 г., когда введение принудитель¬
ного курса частично смягчило отрицательные последствия
либеризма, когда производство коконов вновь возросло
и после окончания гражданской войны в Америке стало
легче с доставкой хлопка-сырца и цены на него снизились,
а присоединение Венето облегчило развитие ломбардской
шелковой промышленности и шерстяной промышленности
самого Венето.
Для шелковой промышленности была характерна та же
тенденция, что проявилась в Ломбардии в 1830—1848 гг.:
применение пара в шелкопрядении и особенно развитие
шелкокручения (в 1876 г. насчитывалось 2 млн. веретен,
из которых 80% в Ломбардии). Длительный кризис, вызван¬
ный пебриной, привел к гибели многих устаревших мастер¬
1 Общая стоимость валовой промышленной продукции, состав¬
лявшая в 1861 —1865 гг. ежегодно в среднем 1,5 млрд, лир, увели¬
чилась до 1,7 млрд, в 1866—1870 гг. и до 1,9 млрд, лир в 1871 —
1875 гг. (все в лирах того времени). См.: ISTAT, Indagine statistiche
sullo sviluppo del reddito nazionale, p. 42.
453

ских и дал импульс для модернизации оборудования. Сред¬
негодовой экспорт, значительно возросший не столько
благодаря шелковой пряже, сколько благодаря круче¬
ному шелку, составил в первое десятилетие 1861—1870 гг.
22 тыс. центнеров, а в последующее десятилетие уже 32 тыс.
центнеров. Лишь небольшая часть шелка, производимого
в Италии, использовалась отечественным шелкоткацким
производством, потенциальные возможности которого были
ограничены. Тяжелый кризис, вызванный торговым догово¬
ром с Францией 1863 г., лишь усилил спад, продолжавший¬
ся уже долгое время. Однако шелкоткацкому производству
удалось преодолеть этот кризис в результате концентрации
производства в деревнях вокруг Комо, где можно было
получить более дешевую, чем в городе, рабочую силу,
а также в результате введения принудительного курса
и французского кризиса 1870—1871 гг.
Хлопкопрядильное производство возросло с 400 тыс.
веретен в 1860 г. до 765 тыс. в 1876 г., причем более четырех
пятых этих веретен было сосредоточено в Северной Италии
(в Ломбардии, Пьемонте и в меньшей степени в Лигурии
и Венето), а остальные в районе Салерно. В 1876 г. ткац¬
кое производство насчитывало 13 500 механических ткац¬
ких станков, незначительное число по сравнению с 70 тыс.
ручных станков, разбросанных по домам крестьян, которые
частично работали для удовлетворения потребностей соб¬
ственной семьи, а частично на крупных фабрикантов.
Как бы то ни было, Италия ввозила хлопчатобумажную
пряжу и хлопчатобумажные ткани, но уже приступила
к их экспорту, правда еще в незначительных количествах:
за десятилетие 1871—1880 гг. в среднем ежегодно вывози¬
лось 1000 квинталов пряжи и 3 тыс. квинталов хлопчато¬
бумажных тканей, меж тем как среднегодовой импорт хлоп¬
ка-сырца возрос с 80 тыс. квинталов в первое десятилетие
(1861—1870 гг.) до 276 тыс. квинталов в последующее
десятилетие.
Что касается шерстопрядильного производства, то если
в 1867 г. было 200 тыс. веретен, в 1876 г. их стало 305 тыс.;
в 1867 г. ручных ткацких станков было 6230, а механиче¬
ских — 250, а в 1876 г. ручных 5990, а механических уже
2570. Шерстяная промышленность была сосредоточена
главным образом в Пьемонте и Венето, причем ведущую
роль играла Венецианская область благодаря лучшему
техническому оснащению.
454

Самым крупным предприятием по изготовлению шерстя¬
ных тканей, а пожалуй, и самым крупным промышленным
предприятием Италии была суконная фабрика Росси в Скио,
насчитывавшая 15 300 веретен и 560 ткацких станков
(в том числе 260 механических). Это предприятие, принад¬
лежавшее одному семейству, как и все тогдашние текстиль¬
ные фабрики, первым приняло в 1872 г. форму акционер¬
ного общества. Этим оно было обязано Алессандро Росси,
который, как истый капитан промышленности, депутат,
сенатор и знаток экономических проблем, оказывал немалое
влияние на экономическую политику Италии после 1866 г.
и до конца века.
Однако шерстяная промышленность в целом развивалась
медленнее хлопчатобумажной: и действительно, среднего¬
довой импорт шерсти-сырца увеличился лишь с 53 тыс.
квинталов в первом десятилетии (1861—1870 гг.) до 68 тыс.
во втором десятилетии. В связи с этим следует также учесть,
что производимая в Италии шерсть, используемая еще
в надомном ткацком производстве, удовлетворяла ничтож¬
ным образом требования промышленности.
Развитие текстильной промышленности Италии, хотя
и весьма скромное по сравнению с более развитыми стра¬
нами, было все же более значительным, чем развитие
любой другой отрасли итальянской промышленности
в первые два десятилетия после объединения страны. Зна¬
чительно медленнее развивалась машиностроительная
и металлургическая промышленность Италии. Характер¬
ным для металлургии были кризис старого местного про¬
изводства чугуна и некоторое развитие производства железа
путем использования импортного чугуна и лома, также
ввозимого из-за границы. Низкие цены на лом после
1870 г. в связи с заменой железных рельсов стальными и уста¬
новление также и в Италии мартеновских печей благоприят¬
ствовали этому изменению, которое пока носило ограни¬
ченные размеры. Таким образом, среднегодовое производ¬
ство чугуна первой плавки, составлявшее в первом пяти¬
летии 1861—1865 гг. примерно 23 тыс. т, упало до 16 500 т
в пятилетии 1876—1880 гг., меж тем как среднегодовое
производство железа возросло с 30 тыс. т в первом пятиле¬
тии после объединения Италии до 95 тыс. т в 1881 г., когда
впервые началось производство стали, достигшее /тогда
скромной цифры 3630 т. С другой стороны, добыча желез¬
ной руды на острове Эльба, составлявшая в 1861 г. 82 719 /п,
455

достигла в 1880 г. 289 058 т, но она еще большей частью
шла на экспорт. Так же обстояло дело с добычей серы в Сици¬
лии и цинка и свинца в Сардинии, которая также возросла.
В общем, рост производства некоторых отраслей про¬
мышленности, хотя и немалый, не привел еще (во втором
десятилетии после объединения Италии) к изменению пре¬
имущественно сельскохозяйственного характера итальян¬
ской экономики, которая продолжала развиваться мед¬
ленно и включилась в европейскую экономику как экспор¬
тер сельскохозяйственных продуктов (вина, оливкового
масла, риса, фруктов, сыра), полуфабрикатов и некоторых
руд (серы, свинца, цинка, и железной руды) и как покупа¬
тель пшеницы и промышленных изделий.
С другой стороны, формирование единого государства
и национального рынка выдвинуло новые требования,
о которых открыто заговорили после 1866 г. в связи с начав¬
шейся дискуссией по вопросу индустриализации, приняв¬
шей в последующие годы широкий размах. Всемирная
выставка в Париже 1867 г., которая наглядно показала
прогресс новых индустриальных держав, таких, как Гер¬
мания и Франция, и отставание Италии, дала толчок
этой дискуссии. Важный шаг в этом направлении был сде¬
лан с открытием II Национального конгресса торговых
палат, состоявшегося в сентябре — октябре 1869 г. в Генуе,
на котором в противовес чисто либеристской линии была
поставлена проблема роли государства как фактора, стиму¬
лирующего индустриализацию. В этом же году Мингетти,
министр сельского хозяйства, промышленности и торговли
в третьем правительстве Менабреа, имевший в качестве
помощника генерального секретаря Луиджи Луццатти
(ранее прославившегося как вдохновитель организации
.первых народных банков), решил учредить Совет торговли
.и промышленности, аналогичный уже существовавшему
Совету земледелия. У членов этого нового органа созрело
решение, принятое затем в 1870 г. министром Кастаньола,
.провести обследование национальной промышленности,
которое и было осуществлено между 1870 и 1874 гг. Тогда
началось широкое изучение экономических и социальных
условий Италии (как по инициативе правительства и парла¬
мента, так и по инициативе отдельных ученых), которое
приобрело большое значение в последующие десятилетия.
В это же время разгоралась оживленная дискуссия по
поводу экономической политики между сторонниками клас¬
456

сического либерализма и последователями так называемой
немецкой экономической школы, находившимися под влия¬
нием исторической школы и догматического социализма.
Об этих дискуссиях, научных трудах и исследованиях,
явившихся ответом на новые интересы и новые требования
восходящих социальных групп и приведших к таможен¬
ным реформам 1878 и 1887 гг.,— обо всем этом пойдет
речь в следующем томе данного труда.
Между тем 1871, 1872 и первая половина 1873 г. были
годами бурной экономической деятельности. Во всех более
развитых капиталистических странах, за исключением
Франции, пострадавшей от войны, цены быстро росли,
предложение капиталов, казалось, не имело предела, мно¬
жились начинания в промышленной, железнодорожной,
горнорудной областях и чисто спекулятивные также. Этот
бум затронул в значительной мере и Италию, а в Европе
его центром являлась Германия. Временный приток
в 1870—1871 гг. капиталов из Франции в поисках надеж¬
ных вложений и увеличение бумажных денег в обращении
наряду с влиянием общего положения создали условия
для ликвидности на рынках и способствовали капиталовло¬
жениям. Не следует упускать из виду, что в результате
французского кризиса 1871 г. был исключительно удачным
для итальянской внешней торговли: экспорт, достигший
1075 млн. лир, превысил импорт, составивший 961 млн.,
что дало активное сальдо в размере 114 млн. лир х.
Итак, в 1871 и 1872 гг. рост производства был действи¬
тельно значительным, однако в основе его лежало ощути¬
мое снижение реальной заработной платы, вызванное
обесценением денег, что привело к забастовкам и волне¬
ниям в небывалых дотоле масштабах. Но спекуляция пре¬
взошла границы, которые рост производства мог допустить.
В Генуе, Милане, Турине и Риме возникали общества,
назначение которых было самым различным, причем многие
из них были чисто фиктивными, созданными для облегче¬
ния спекуляций. Вслед за бумом, как это всегда бывает,
последовал кризис, который разразился в мае 1873 г.
на венской бирже, немедленно перебросился на берлинскую
биржу и захватил в последующие месяцы также Италию,
как, впрочем, и всю Европу и Америку, вызвав массовые
банкротства.
1 Только в 1939, 1941 и 1942 гг., в совершенно иных условиях,
связанных с автаркией и войной, экспорт Италии превысил импорт.
457

Кризис 1873 г. знаменовал поворот в мировой экономи¬
ке, ибо он положил начало новому периоду, длившемуся
до 1895 г., характерными чертами которого были: тенден¬
ция к понижению цен, усиление международной конкурен¬
ции в связи с быстрым развитием новых индустриальных
держав, протекционизм, а после 1880 г. аграрный кризис,
охвативший большую часть Европы. Все эти факторы ока¬
зали впоследствии сильное влияние на экономическое раз¬
витие Италии. Но кризис 1873 г. с точки зрения его непо¬
средственных последствий был для итальянской экономики
менее тяжелым, чем кризис 1866 г., поскольку он поразил
главным образом спекулятивные предприятия, приведя
к их краху, и не слишком задел при этом производственные.
Этот кризис привел далее к снижению цен на международ¬
ных рынках, что в Италии несколько ослабило результаты
увеличения бумажных денег в обращении и сделало воз¬
можным после 1875 г. небольшой рост реальной заработ¬
ной платы. Преодолению последствий кризиса способство¬
вало, впрочем, в значительной степени сокращение госу¬
дарственного долга и относительное сбалансирование бюд¬
жета.
7. Централизованное государство и «действительная»1
Италия
Дискуссии относительно промышленного развития Ита¬
лии и, в более общем плане, относительно экономической
политики Италии, развернувшиеся в 1866—1870 гг. и при¬
нявшие еще больший размах в последующие годы, были,
в сущности, критическим анализом политики, проводимой
правящим классом в первые годы после объединения Ита¬
лии, политики, для которой была характерна оптимистиче¬
ская вера как в действенность либеризма, так и в способ¬
ность итальянской экономики развиваться быстрыми тем¬
пами. Это критическое переосмысление имело тенденцию
уйти от решения назревших вопросов и заняться пробле¬
1 Понятия «действительная» Италия и «законная» Италия (Italia
reale, Italia legale) стали применяться в итальянской политической
литературе и публицистике после объединения страны для выражения
глубокого разрыва, существовавшего между народными массами
и системой централизованной государственной власти, созданной господ¬
ствующими классами.— Прим. ред.
458

мами экономического будущего Италии в мире бурного
развития капитализма, крупной промышленности и не¬
прерывного научно-технического прогресса. Одновремен¬
но среди господствующего класса развернулись дискус¬
сии по поводу административной и политической деятель¬
ности государства, вызванные распространившимся в стра¬
не недовольством организацией административного управ¬
ления, проводившейся в 1859—1865 гг.; этим дискуссиям
способствовали и разочаровавший всех ход войны 1866 г.,
и парламентский и политический кризисы, выражением
которых были правительства Менабреа, и события 1870 г.
В самом деле, казалось, что взятие Рима, то есть заверше¬
ние объединения Италии, ставило отныне на первый план
проблему реформы государства. Газета «Диритто», орган
«Третьей партии», так ставила эту проблему 21 сентября
1870 г.: «С чем придет в Рим конституционная монархия?
Сохранит ли она и впредь нелепую и гибельную админи¬
стративную систему, которая нами управляет, господство
бюрократии, манию регламентирования, всемогущество
префектов, истощение провинций и коммун в угоду столи¬
це, военный хаос, монополию, направленную на удовлетво¬
рение безграничной алчности кучки банкиров, и нескон¬
чаемое царство клик всех мастей? Если такова перспектива,
то надо сказать без обиняков: сама конституционная монар¬
хия несет в себе свою гибель и подготавливает неизбежное
торжество республики» х.
Впрочем, необходимость связать завершение объедине¬
ния страны с осуществлением государственных реформ,
была высказана также, хотя и в общем плане, в программе,
с которой кабинет Ланца выступил на ноябрьских выборах
1870 г., и подтверждена в тронной речи 5 декабря в сле¬
дующих словах: «Предстоящее перенесение резиденции
правительства в Рим обязывает нас изучить пути и методы,
с помощью которых можно максимально упростить адми¬
нистративное устройство и судопроизводство, а также вер¬
нуть коммунам и провинциям права, им принадлежащие».
Эти слова подготовленной Ланца тронной речи затронули
вкратце две проблемы, которые до и после установления
централизованной системы управления служили темой
1 «II Diritto», 21 setembre 1870, цитируется у: А. В е г s е 1 1 i,
La Destra storica dopo Kunita. II. Italia legale e Italia reale, Bologna,
Il Mulino, 1965, p. 40.
459

оживленных дискуссий. Первая, в основном технического
характера, касалась того, как упростить деятельность
административного аппарата, избавить его от излишней
волокиты, причем многие полагали, что вопрос этот можно
разрешить путем бюрократической или иерархической
децентрализации; вторая касалась автономии местных
органов, которую закон 1865 г. о коммунах и провинциях
почти свел на нет. Многие считали, что этот закон следует
преобразовать в целях осуществления хотя бы частичного
либерального принципа самоуправления и разрешить
таким образом путем автаркической децентрализации —
иными словами, путем расширения компетенции местных
органов — проблему административного управления, изба¬
вив его от волокиты и приспособив и приблизив к местным
условиям.
Эти две, несомненно связанные между собой проблемы,
к сожалению, частенько смешивали, что, конечно, помеша¬
ло четкой постановке вопроса и привело к нагромождению
противоречивых предложений, способствовавших провалу
предложений о проведении реформ.
С другой стороны, поскольку к недовольству админист¬
ративной системой прибавилось широкое недовольство
политикой правительства, то нашлось немало людей, ста¬
вивших проблему расширения господствующего класса
и главным образом создания для него более широкой базы,
приобщив как-то к политической жизни массы, лишенные
права голоса; поднимали они и вопрос о необходимости
положить конец усиливающемуся распаду существующих
партий, создав новые группировки, более сплоченные
и прежде всего более отвечающие конкретным потребно¬
стям Италии тех дней. Некоторые дальновидные деятели
усматривали, кроме того, тесную связь между этими про¬
блемами и проблемой реформы централизованного госу¬
дарства. Само собой разумеется, что эти дискуссии не были
чисто теоретическими, они являлись отражением политиче¬
ской борьбы тех дней и интересов различных групп. Во вся¬
ком случае, эти дискуссии свидетельствовали о том броже¬
нии, которое хотя и не привело в те дни к конкретным
результатам, все же оказало влияние на последующий ход
событий.
Уже во время октябрьской избирательной кампании
1865 г. достаточно ясно проявилось недовольство центра¬
лизацией административного управления, поэтому вновь
460

избранная палата депутатов назначила комиссию в числе
15 депутатов для изучения этой проблемы. Но доклад этой
комиссии, составленный Корренти и представленный палате
в апреле 1866 г., в котором выражалось пожелание про¬
вести разделение между общеполитическими функциями,
оставляемыми за правительством, и функциями админи¬
стративными, предоставляемыми местным органам (для
которых комиссия требовала эффективной автономии),
не дал практически никаких результатов. Риказоли после
окончания войны 1866 г. безуспешно пытался органиче¬
ски упорядочить систему центральной администрации,
взяв курс на иерархическую децентрализацию в вопросе
местного управления, но правительство его пало прежде,
чем он' успел подготовить соответствующий законопроект.
Идеи иерархической децентрализации придерживался
позднее Карло Кадорна, министр внутренних дел во втором
правительстве Менабреа, внесший в феврале 1868 г. на рас¬
смотрение палаты законопроект, передававший префектам
ряд правительственных функций, а супрефектам — некото¬
рые функции префектов с таким расчетом, чтобы создать
134 окружных подцентра управления; в том же духе Кам¬
брэ-Диньи предложил преобразовать финансовое ведом¬
ство. Но комиссия палаты, которой было поручено изучить
законопроект Кадорна, в своем докладе, составленном депу¬
татом Баргони, выражавшем взгляды «Третьей партии»,
предложила упразднить супрефектуры и учредить пример¬
но 630 «правительственных делегаций» с функциями и су¬
префектов и агентов по взиманию прямых налогов. Это
предложение ставило своей целью дальнейшее развитие
иерархической децентрализации таким образом, чтобы не
закрыть путь последующим реформам, могущим обеспе¬
чить определенную автаркическую децентрализацию. Но
этот законопроект, не встретив одобрения ни правых,
ни левых, был окончательно похоронен в марте 1869 г.
Не имело успеха и предложение Перуцци дополнить
закон о провинциях и коммунах в том плане, который
тот же Перуцци отстаивал еще в 1864 г., а именно лишить
префекта поста председателя провинциальной депутации,
передав его выборному лицу. Большинство депутатов пра¬
вой возражало, утверждая, что опека, осуществляемая
провинциальной депутацией над коммунами и благотвори¬
тельными учреждениями согласно закону 1865 г., не долж¬
на быть изъята из-под контроля префекта. Поэтому востор¬
461

жествовало мнение тех, кто предлагал отложить обсужде¬
ние предложения Перуцци до рассмотрения проекта рефор¬
мы закона о коммунах и провинциях, на которую прави¬
тельство в принципе согласилось. Практически же доволь¬
но оживленная дискуссия относительно реформы системы
провинциальной администрации, развернувшаяся при
правительствах Менабреа, закончилась безрезультатно.
Финансовые интендантства — типичный орган иерархиче¬
ской децентрализации — были единственным мало-мальски
важным новым административным институтом, созданным
при Камбрэ-Диньи декретом от сентября 1869 г.
Тем временем некоторые политики попытались объеди¬
нить дискуссию по административному вопросу с дискус¬
сией по другим проблемам. Так, например, Понца ди Сан
Мартино предложил в марте 1868 г. Менабреа план админи¬
стративной реформы, в основе которого лежала идея усиле¬
ния местной или, во всяком случае в тенденции, областной
автономии. Этот план предусматривал также постепенный
переход к всеобщему избирательному праву при выборах
в парламент и предоставление права голоса при выборах
в местные органы самоуправления всем тем, кто платит
прямые налоги. Проект так и остался без движения, это
объяснялось, помимо прочего, тем, что соглашение между
Консортерией, поддерживавшей Менабреа, и «Постоянной
пьемонтской», возглавляемой Сан Мартино, было тогда
невозможно. Но вопрос о связи проблемы администра¬
тивной с общеполитической был снова поднят Стефано
Ячини в брошюре «О положении государственных дел
в Италии после 1866 г.», опубликованной в январе 1870 г.
Этот ломбардский политический деятель, возвращаясь
к противопоставлению, проводившемуся во Франции
в эпоху Реставрации и Июльской монархии и используе¬
мому в Италии после 1861 г. клерикальной пропагандой,
настаивал на необходимости преодоления существующей
противоположности между Италией «действительной» и Ита¬
лией «законной». По его мнению, действующий избиратель¬
ный закон — анахронизм, ибо нелепо, чтобы национальное
представительство избиралось едва одним процентом всего
населения Италии; и действительно, из 25 млн. итальян¬
цев лишь полмиллиона пользуется избирательным правом
и только половина этих последних участвует в выборах.
Чтобы покончить с этим разрывом между нацией и ее
представителями, Ячини предложил ввести непрямое все¬
462

общее избирательное право. По его мнению, было бы гру¬
бой ошибкой упорствовать в сохранении ограниченного
избирательного права, когда весь цивилизованный мир
переходит к всеобщему избирательному праву. Впрочем,
народные массы привлекались к голосованию, когда речь
шла о плебисцитах, к тому же неразумно и несправедливо
считать, что «умение подписать свою фамилию или уплата
хотя бы незначительного налога» наделяют человека полити¬
ческой мудростью или способностью вынести суждение
о великих государственных делах, меж тем как на деле
всем свойственно умение судить о достоинствах людей,
с которыми они соприкасаются \ Поэтому Ячини предла¬
гал двухстепенные выборы в палату депутатов, в которых
должны участвовать все граждане. Это предложение Ячини
дополнил другим — ограничить компетенцию парламента
подлинно общенациональными вопросами, а именно обо¬
роной государства, внешней политикой и финансами,
и образовать области (регионы), передав в их ведение обще¬
ственные работы, почту и телеграф, народное образование
и распределение прямых налогов.
Предложения Ячини в основном преследовали цель
создания в Италии новой консервативной партии, опираю¬
щейся на крестьянские массы, которые путем всеобщего
непрямого избирательного права были бы вырваны из-под
влияния реакционной крайне правой, а в будущем, воз¬
можно, и из-под влияния крайне левой. В письме к Мингет¬
ти от 18 февраля 1870 г. Ячини писал: «Я тоже отлично знаю,
что, если мы по своей вине окажемся в безвыходном поло¬
жении, нам волей-неволей придется прибегнуть к прямому
всеобщему избирательному праву, положению со многими
неизвестными, вызывающему у меня некоторые опасения.
Хотелось бы предварить прямое всеобщее избирательное
право дискуссией по вопросу непрямого всеобщего изби¬
рательного права, проблемы, еще мало изученной в Ита¬
лии, которая бы подготовила почву для его своевременного
принятия, прежде чем возникнет необходимость всецело
отдаться во власть этого прямого всеобщего избиратель¬
ного права. Мандзони, великий знаток народа,— пламен¬
ный приверженец двухстепенных выборов, он неустанно
1 S. J а с i n i, Sulle condizioni della cosa pubblica in Italia
dopo Г66. Lettera agli elettori di Terni del loro deputato dimissio-
nario, Firenze, 1870, p. 90.
463

повторяет, что, не будь такого права, его бы следовало
выдумать для блага итальянского народа. Ты ведь знаешь,
что великие поэты — пророки наций... Я не сожалею, что
поднял эти вопросы, несмотря на войну, объявленную мне
многими твоими друзьями, точно я дезертир, а не предвест¬
ник сильной партии порядка»1.
Многие представители правой, принадлежавшие к раз¬
личным группировкам, весьма холодно отнеслись к пред¬
ложениям Ячини или вовсе отвергли их, ибо они каза¬
лись им опасными, но в действительности они могли бы
привести к усилению самой правой, если бы большинство
воинствующих католиков согласилось примкнуть к ново¬
му консервативному объединению, поборником которого
был умеренный ломбардец. С другой стороны, опасным
казалось и образование областей, которое Ячини предлагал
по двум причинам: во-первых, это упростило бы парла¬
ментскую борьбу, которая была бы сосредоточена вокруг
нескольких основных вопросов, что облегчило бы новое
объединение политических партий, и, во-вторых, это сдела¬
ло бы более эффективной деятельность администрации,
оживив одновременно жизнь на местах.
Вскоре после опубликования брошюры Ячини Ланца
внес на рассмотрение палаты депутатов несколько законо¬
проектов в целях изменения закона о коммунах и провин¬
циях. Согласно этим законопроектам, провинциальные
депутации получали выборных председателей, но лиша¬
лись опеки и контроля над коммунами, которые передава¬
лись префектам и правительственным органам; кроме
того, коммунальные советы получали право назначать
мэров; правда, последние лишались многих правитель¬
ственных функций, которыми они ранее обладали, но не
всех, чтобы сохранить еще за правительством возможность
смещать мэров. Но когда этот законопроект обсуждался
в мае 1870 г. в комитете экспертов палаты, депутатам левой
удалось добиться одобрения поправки, лишавшей мэров
всех правительственных функций, а правительство — пра¬
ва смещения мэров. Но Ланца не принял эту поправку,
которая, несомненно, вызвала бы ожесточенную оппозицию
со стороны депутатов правой, если бы в палате началось
1 Письмо опубликовано у: А. В е г s е 1 1 i, op. cit., vol. II.
p. 112.	’	*
464

общее обсуждение, и решил взять обратно свой законо¬
проект.
Как уже указывалось, во время ноябрьских выборов
1870 г. Ланца подтвердил намерение правительства осуще¬
ствить административную реформу. Ячини и Сан Мартино
решили тогда воспользоваться этим случаем, чтобы вновь
предложить проект реформы на региональной основе,
и созвали во Флоренции для обсуждения этого вопроса
совещание, в котором приняли участие и некоторые пред¬
ставители «Третьей партии», и конституционной левой,
как, например, Мордини и Пьянчани. Ячини и Сан Мартино
опубликовали затем доклад, в котором подытожили свои
предложения с тем, чтобы обсудить их на более широких
собраниях, а потом уже представить парламенту. В докладе
предлагалось ограничить функции центральной власти
вопросами общегосударственного значения, а все осталь¬
ные — передать в ведение коммун, провинций и областей;
далее, предлагалось, чтобы мэры и председатели провин¬
циальных депутаций были выборными, а представители
областных властей выбирались советами провинций, входя¬
щих в состав данной области. Программа Ячини — Сан
Мартино, в сущности, была очень близка к программе
Мингетти 1861 г. Но ее постигла такая же судьба, как и про¬
грамму Мингетти, поскольку после того как во время
избирательной кампании ее использовали представители
«Постоянной пьемонтской» и «Третьей партии», а группи¬
ровки правой встретили ее в штыки, эту программу даже
не удалось поставить на обсуждение палаты депутатов.
С другой стороны, Ланца назначил многочисленную
комиссию для изучения реформы закона о коммунах и про¬
винциях, которая была разделена на три подкомиссии во
главе с Мингетти, Сан Мартино и Шалоя. Но тем временем
попытка воскресить проект областного административного
устройства вызвала резкую критику, что практически
помешало самой комиссии обсудить вопрос о целесообраз¬
ности учреждения областей. Во всяком случае, в декабре
1871 г. Ланца внес на рассмотрение палаты законопроект
о реформе закона 1865 г. о коммунах и провинциях, кото¬
рый, по существу, воспроизводил его же законопроекты
от 1870 г., но содержал добавление о предоставлении изби¬
рательного права при выборах в местные органы самоуправ¬
ления «коллективным организмам» и женщинам, а также
устанавливал определенные правила созыва коммуналь¬
30—445
465

ных и провинциальных советов. Ланца сохранял, однако,
за правительством право как контроля над деятельностью
коммун, так и смещения мэров, которым оставили некото¬
рые правительственные функции. Но даже этот законо¬
проект подвергся критике как со стороны большинства
группировок правой, так и левой и был окончательно
отклонен в ноябре 1872 г. комиссией, назначенной для
его изучения.
Все эти бурные дискуссии, исследования и предложе¬
ния по вопросу административной реформы в 1868—1872 гг.
практически ни к чему не привели. Для оценки идей
и господствовавших тогда умонастроений весьма показате¬
лен тот факт, что не только была отклонена попытка вновь
поставить на повестку дня вопрос об областном устройстве,
поднятый Ячини и Сан Мартино (эти проекты предусматри¬
вали широкое обновление организационной структуры
государства), но и был отклонен весьма ограниченный
проект реформы, разработанный Ланца, основные положе¬
ния которого впоследствии были осуществлены при Криспи
путем издания законов 1888 и 1889 гг. о выборности мэров
и председателей провинциальных депутаций и об учрежде¬
нии провинциальных административных джунт. Не менее
показателен и другой факт: из двух других пунктов изби¬
рательной программы кабинета Ланца — школьной и воен¬
ной реформ — первый натолкнулся тогда на непреодоли¬
мые трудности и не был осуществлен, а второй, наоборот,
удалось .провести в жизнь.
В тот момент казалось, что эти две реформы тесно свя¬
заны между собой. Тогда в ходу было изречение, что победа
Пруссии явилась, собственно говоря, победой учителя
начальной школы, то есть победой «количественной армии»
(состоявшей из больших контингентов призывников
с кратким сроком военной службы) над «качественной
армией», французской (то есть состоявшей из меньшего
числа призывников, но с более длительным сроком службы),
победой, обеспеченной в значительной степени более высо¬
ким уровнем начального образования и гражданского
сознания прусских солдат. Кроме того, происходившая в те
дни оживленная дискуссия о разрыве между Италией «дей¬
ствительной» и Италией «законной», а также о ничтожных
масштабах профессионального обучения и низкой квалифи¬
466

кации итальянской рабочей силы заставили господствую¬
щий класс задуматься над необходимостью что-то сделать
для борьбы с безграмотностью и невежеством народных
масс. К сожалению, пресловутый «омнибус» Селла привел
к снижению и без того незначительных ассигнований
на народное образование. Но министр просвещения Чезаре
Корренти решил воспользоваться случаем, чтобы произве¬
сти переворот в распределении ассигнований и подготовить
широкую реформу. Он предложил навести экономию в рас¬
ходах университетов, особенно тех, где число студентов
было невелико, закрыть слабо посещаемые факультеты
и совершенно ликвидировать отжившие, как, например,
богословский факультет, который он предложил упразд¬
нить. Кроме того, он внес предложение передать в ведение
провинций среднее образование, причем первые три клас¬
са (как классические, так и технические дисциплины)
выделить в единую низшую среднюю школу с обязатель¬
ными (латынь сюда не входила) и факультативными пред¬
метами. Миланский политический деятель считал необхо¬
димым покончить, по меньшей мере на низших ступенях
образования, с противопоставлением двух культур — гу¬
манитарной и технической, а также двух школ — народной
и рассчитанной на детей господствующего класса. «Нам
казалось и кажется,— говорил он,— что разделение на
гуманитарные и технические дисциплины, все более углуб¬
ляемое, ныне вылилось в свою противоположность. Нам
казалось и кажется, что школы для подростков, где поисти¬
не формируются души, формируется человек и гражданин,
не должны грубо противопоставляться одни другим, как
если бы они были предназначены для подготовки двух раз¬
личных каст, и выращивать, с одной стороны, аристокра¬
тических трутней, а с другой — рабочих пчел» \ И нако¬
нец, Корренти предложил ряд мер по введению обязатель¬
ного начального образования.
Но все эти предложения были отброшены «омнибусом»
Селла (с которым они были увязаны), когда палата его
одобрила. Корренти вновь внес свои предложения в 1871 г.
и в начале 1872 г., разработав ряд законопроектов об обяза¬
тельном начальном образовании, о реформе среднего обра¬
зования, о реорганизации университетов и создании поли-
1 Цитировано по Т. М a s s а г a n i, С. Correnti nella vita
е nelle ореге, Firenze, 1907, р. 286.
30* 467

технических институтов, о положении преподавателей
и профессуры и по ряду других частных вопросов. Но почти
все его предложения были либо отклонены, либо вовсе
не обсуждались. Ненавидимый правой и не получая долж¬
ной поддержки со стороны Ланца, Корренти вынужден был
в мае 1872 г. подать в отставку с поста министра просвеще¬
ния. Только одно предложенное им важное мероприятие
получило одобрение палаты — упразднение богословского
факультета в государственных университетах. Законо¬
проект об обязательном начальном образовании, внесенный
его преемником, Антонио Шалоя, был отклонен палатой
депутатов 4 февраля 1874 г. 140 голосами против 107.
Таким образом, закон Казати 1859 г., распространенный
на всю Италию в 1860—1870 гг. и уже тогда считавшийся
во многих отношениях недостаточным и устаревшим, про¬
должал оставаться основой системы образования в Италии
на всех ее ступенях. В дальнейшем в него вносили урыв¬
ками некоторые исправления частного характера, начиная
с закона Коппино 1877 г. об обязательном начальном обра¬
зовании.
Зато не случайно, а в силу осознания господствующим
классом их необходимости были осуществлены некоторые
важные реформы в военном деле. Провел их в жизнь гене¬
рал Чезаре Рикотти Маньяни, ставший военным министром
в сентябре 1870 г. (после ухода с этого поста по состоянию
здоровья Говоне) и занимавший эту должность и в следую¬
щем кабинете Мингетти до 1876 г. С принятием законов
1871 г., 1873 и 1875 гг. была изменена система рекрутского
набора и частично сама организация армии по прусскому
образцу. Возражения Ла Мармора, всегда решительно
защищавшего свой закон 1854 г., по существу копировав¬
ший французскую военную систему, не помешали принятию
этих новых законов. Срок военной службы был уменьшен
с пяти до четырех, а затем и до трех лет; был увеличен
контингент первой категории и улучшена система военной
подготовки второй категории и увеличено число резерви¬
стов. Был учрежден альпийский корпус, реорганизованы
артиллерия и инженерные войска, учреждены военные
округа, улучшены различные специальные службы,
издан более гуманный дисциплинарный устав, введены
новые нормы тактического обучения. Практически законы
Рикотти Маньяни оставались основой организации воору¬
женных сил Италии вплоть до первой мировой войны.
468

Ученые приводили немало доводов, пытаясь объяснить
и отчасти оправдать сохранение после 1870 г. сильно цен¬
трализованной административной системы, невзирая на то
что недовольство ею приняло широкие масштабы. Упомянем
некоторые из этих доводов: боязнь поставить под угрозу
национальное единство в случае принятия областного
устройства, что могло бы благоприятствовать развитию
центробежных тенденций и могло бы быть также исполь¬
зовано в этих целях клерикалами и реакционерами; пози¬
ция «воспитателя», занятая правой в отношении страны,
еще в значительной мере отсталой и разъединенной, а отсюда
стремление подчинить своему контролю, сведя к минимуму
автономию коммун и провинций, местные клики, зачастую
могущественные и развращенные; стремление правитель¬
ства использовать административный аппарат как политиче¬
ское оружие, а отсюда желание не допустить, чтобы дей¬
ствиям этого оружия мешали местные органы, наделенные
широкой автономией; стремление депутатов быть единст¬
венными защитниками местных интересов путем рекомен¬
даций и давления на центральное правительство или на пре¬
фектов или же мэров, назначаемых правительством, а нали¬
чие автономных местных органов могло бы затруднить или
помешать выполнению этой роли. Но все эти мотивы (а неко¬
торые из них помогают нам понять, почему левая, пришед¬
шая в 1876 г. к власти с программой децентрализации,
на деле сохранила прежнюю систему), в сущности, следует
связать с основным мотивом: узостью правящего политиче¬
ского слоя и его классовой базы, а именно союза аграрно-
торгово-банковской буржуазии Северной и Центральной
Италии с земельной буржуазией Юга (к этому союзу прим¬
кнуло также большинство представителей аристократии
из разных районов страны, в той или иной степени обур¬
жуазившихся). Это объединение двух неравных по силе
союзников, поскольку буржуазия Северной и Централь¬
ной Италии была экономически гораздо более сильной
и держала в своих руках военно-бюрократический аппарат,
унаследованный от Пьемонтского государства, имело про¬
тив себя «действительную Италию», то есть разъединенные
и отсталые массы крестьян, но отнюдь не спокойных в об¬
ширных районах, и группы городского пролетариата,
тоже уже пришедшего в движение, меж тем как мелкая
буржуазия отчасти поддавалась давлению народных масс,
а отчасти слепо следовала за господствующим классом.
4(?9

Итак, завершение Рисорджименто, бывшее прогрессивным
в виду образования единого государства и консервативным
с социальной точки зрения и ввиду распространения на
всю Италию порядков Савойской монархии и ее конститу¬
ции, привело, следовательно, несмотря на либеральные
идеи большинства умеренных и их преклонение перед
системой местного самоуправления английского типа,
к централизованной системе управления наполеоновского
типа, которая в свою очередь была результатом компро¬
мисса между некоторыми юридическими завоеваниями
французской революции и административными традиция¬
ми прежней абсолютной монархии.
Собственно говоря, и в Италии большинство государств
следовали до объединения традициям централизованного
управления, сложившегося отчасти на местах, а отчасти
под наполеоновским влиянием. Но миф «государственной
преемственности» был чисто французского происхожде¬
ния, она фактически отождествлялась с административной
преемственностью, которую Токвиль широко осветил
в своем труде «Старый порядок и революция» (опубликован¬
ном в 1856 г.), однако с критических позиций либерала,
по существу враждебно относившегося к централизации,
меж тем как другие, к примеру Дюпон-Уайт в своей книге
«Централизация», вышедшей в 1861 г., превозносили эту
систему в бонапартистском духе. В Италии «государствен¬
ная преемственность» восхвалялась как преемственность
традиций старого Савойского государства новым итальян¬
ским государством * 1 и использовалась в первые годы после
объединения сторонниками централизма, как, например,
Ла Фарина, как оружие в борьбе с любой формой автоно¬
мии. Впоследствии «государственная преемственность»
означала прежде всего верность законам 1865 г., и стремле¬
ние развивать их в духе иерархической децентрализации,
а также уравновешивать малейшую уступку автономной
системе усилением правительственного контроля. К этому
прибавилось затем развитие системы административной
юстиции, поборником которой был Сильвио Спавента
и которая была навеяна в значительной мере германской
концепцией правового государства.
1 См. по этому вопросу замечания Раджоньери, Е. R a g i о п-
i е г i, Politica е amministrazione nella Storia dell’Italia unita,
p. 99—104.
47Q

Это развитие было вызвано необходимостью ослабить,
хотя бы частично, чрезмерный политический характер
административного аппарата, созданного правой в первые
годы после объединения, в годы (не следует этого забывать)
острой борьбы с клерикалами, с агентами Бурбонов и груп¬
пами, подпавшими под их влияние, а также с попытками
сторонников Мадзини и Гарибальди решить проблемы
Венеции и Рима путем восстаний. Отсюда стремление
использовать в качестве префектов в наиболее важных
провинциях или в тех, где политическое положение было
сложным, политических деятелей, депутатов, сенаторов,
генералов, чья деятельность (учитывая при этом различие
масштабов , и духовной и политической атмосферы) в неко¬
торые моменты больше напоминала деятельность «предста¬
вителей в миссии» Национального Конвента Франции, чем
работу государственных чиновников. То обстоятельство,
что среди префектов и вообще в центральной и периферий¬
ной администрации было много пьемонтцев, бывших чинов¬
ников Сардинского королевства, также усиливало полити¬
ческий характер административного аппарата. В самом
деле, пьемонтские чиновники, хотя и были в общем людьми
честными и добросовестными, все же привыкли служить
при правительствах, которыми с 1848 г. и позднее руко¬
водила умеренная партия, и, во всяком случае, сформиро¬
вались в атмосфере закостенелого консерватизма, порож¬
даемого династической и абсолютистской традицией.
К тому же пьемонтские государственные служащие и чинов¬
ники находились под влиянием многочисленных минист¬
ров — своих земляков, бывших тогда у власти. Не следует
забывать, что до 1876 г., то есть более 9 лет из 15, итальян¬
ские правительства возглавляли пьемонтцых. Засилье
пьемонтцев и умеренных на деле способствовало одному —
усилению политического характера бюрократии, чему
в немалой мере способствовало и то обстоятельство, что
политические партии не имели тогда постоянных и раз¬
ветвленных организаций, а представляли собой скопление
групп, опиравшихся в крупных центрах на комитеты,
кружки и клубы, функционировавшие лишь во время
выборов: вот почему государственный административный
аппарат выполнял фактически функции аппарата правящей
1 См.: Е. R a g i о n i е г i, op. cit., р. 127—129, а также
С. Pavone, Amministrazione centrale е periferica, р. 734.
471

партии. Следует также принять во внимание, что в те вре¬
мена деятельность государственной администрации огра¬
ничивалась сферой гражданской администрации и что
технический персонал был невелик, так что администра¬
тивные функции легко приобретали, даже на не очень
высоких ступенях, политический характер.
При такой политико-административной системе груп¬
пы, входившие в состав исторической правой, оказывали
успешное сопротивление клерикалам, бдительно следили
за действиями различных группировок левой или подав¬
ляли их — словом, им удалось удержать руководство
страной в своих руках, завершив при этом объединение
страны и проведя оздоровление бюджета. Но они не сумели,
а отчасти и не захотели расширить базу своей власти. Пред¬
ложенный Ячини политический курс, нацеленный как
раз на расширение базы (не говоря о том, насколько пред¬
ложения умеренного ломбардца были осуществимы), они
считали опасным или бессмысленным. Консерватизм значи¬
тельной части правой принял характер какого-то тупоумия
и ненависти ко всякому новаторству, показателем чего был
провал сугубо осмотрительных проектов административной
реформы Ланца и предложений Корренти об обязательном
начальном образовании. Следовательно, «законная» Италия,
угнетая «действительную» Италию с помощью налогов на
потребление, военных наборов, обременительных трудовых
соглашений, правила ею и помыкала, но не повела ее по
пути того прогресса, убежденной поборницей которого
она себя объявляла. В последующие годы конституцион¬
ная левая осуществила некоторые из этих требований, слег¬
ка расширив затем базу государства, однако, в сущности,
она не вышла за рамки государственной организации,
созданной правыми.
Но уже начиная с 1871 г. «действительная» Италия начала
приходить в движение, действуя уже не столь стихийно
и неорганизованно, как ранее. Рабочий класс, сильно вырос¬
ший численно, продемонстрировал в эти годы экономиче¬
ского подъема, а затем кризиса свою огромную способность
к сопротивлению и готовность к борьбе, организуя много¬
численные забастовки и волнения. В то же время на полити¬
ческой арене появились новые крайне левые силы в резуль¬
тате проникновения в Италию I Интернационала и дискус¬
сий, порожденных Парижской Коммуной. Враждебная
позиция, занятая /Мадзини в отношении Парижской
472

Коммуны, привела в результате к упадку влияния Мадзи¬
ни на рабочий класс. То было время усиления влияния
анархистских идей Бакунина, наряду с этим усилилась
деятельность радикалов, а многие демократы-гарибальдийцы
эволюционировали в сторону социализма. Тогда начался
период сложного и бурного развития, в итоге которого
социалисты стали играть руководящую роль в рабочем
движении и повели за собой значительные слои крестьян¬
ства. Это движение, как и католическое движение тех лет,
долгие годы развивалось в острой борьбе с государственным
аппаратом, созданным умеренными после 1860 г., а также
с политическими группировками конституционной левой
и правой., сложившимися в период Рисорджименто. Появ¬
ление народных масс на арене политической жизни итальян¬
ского государства привело к острой и тяжелой борьбе,
но вместе с тем оно предопределило (наряду с развитием
капитализма) более глубокое преобразование всего итальян¬
ского общества, чем обусловленное Рисорджименто и обра¬
зованием единого государства. Этому новому этапу в исто¬
рии Италии, отправным пунктом которого явился 1871 г.,
посвящен следующий том данного труда.

библиографическая справка
Среди работ, рассматривающих период 1860—1871 гг. или
какую-то часть его, все еще представляют интерес следующие:
L. Z i n i, Storia dell’Italia dal 1850 al 1866, Milano, 1866—1869
4 voll., которая содержит много официальных документов, которые
нелегко найти в оригинальном издании, а также L. A n е 1 1 i,
I sedici anni del governo dei moderati 1860—1876, Como, 1929,
посмертное издание под редакцией А. Гислери, весьма полемиче¬
ское в отношении умеренных. В силу богатого информационного
материала полезны также два последних тома С. Т i v а г о n i,
Storia critica del Risorgimento italiano, Torino, 1888—1897, 9 voll.
He утратила также во многом еще своего значения и работа общего
характера: Н. Bolton King, Storia dell’unita d’Italia 1814—
1870, Roma, Editori Riuniti, 1960, 4 voll. (см. ее четвертый том)
с предисловием Э. Раджоньери; этот труд был издан впервые на анг¬
лийском языке в 1899 г., а на итальянском в 1909—1910 гг.
Своим детальным изложением событий полезен также 4-й том
работы A. Comandini е A. Monti, L’Italia nei cento anni
del secolo XIX giorno per giorno illustrata, 1861 —1870, Milano,
A. Vallardi, 1929. События 1861 — 1864 гг. изложены Командини,
а последующих лет — Монти.
Из числа самых последних работ следует отметить материалы
X тосканского конгресса историков: «L’Italia dal 1861 al 1870», в:
«Rassegna Storica Toscana», 1957, fasc. Ill—IV, и исследования
L. В о г t о n e, Le strutture Dello Stato unitario, и E. Tagli-
a с о z z о, Il quindicennio della Destra (с библиографией), опубли¬
кованные в IV томе «Storia d’Italia» под редакцией Н. Валери
(второе пересмотренное издание, Torino, UTET, 1965).
Наиболее важными из опубликованных источников является
сборник «Atti del Parlamento italiano», разделенный по легислату¬
рам, в двух сериях «Палата депутатов» и «Сенат», разделенный
в свою очередь на «Документы» (законопроекты с соответствующими
докладами и т. д.) и «Дебаты» (протоколы заседаний). Под редакцией
палаты депутатов были также опубликованы большинство докладов
474

парламентских комиссий по обследованию и выступления в парла¬
менте виднейших политических деятелей. Из числа этих последних,
которые можно использовать вместо соответствующих разделов
«Atti del Parlamento», отметим для изучаемого нами периода высту¬
пления Кавура, Бертани, Бонги, Криспи, Депретиса, Манчини,
Мингетти, Селла, Спавенты. Полное издание «Discorsi parlamentari»
Кавура, начатое в 1932 г. А. Омодео и Л. Руссо и продолженное
затем А. Саитта (Firenze, La Nuova Italia), еще не доведено до
1860 г. Данные о выборах см. в: Istituto Centrale di Statistica
e Minister© per la Costituente, Compendio di statistiche elettorali
italiane dal 1848 al 1934, Roma, 1946, 2 voll.
Другим источником большой важности, публикация которого,
к сожалению, далека еще от завершения, является сборник «Docu¬
ment! diplomatic! italiani» под редакцией комиссии при Министер¬
стве иностранных дел (Roma, Libreria dello Stato, 1952 sgg.). Пери¬
оду 1860—1871 гг. посвящены четыре пока еще вышедших тома
I серии, а именно I, II, III и XIII, из которых I, II и XIII изданы
под редакцией В. Матури, а III — под редакцией Р. Москати;
в них приведены документы с 8 января 1861 г. по 9 июля 1863 г.
и с 5 июля до 20 сентября 1870 г. Этому же периоду посвящены пер¬
вые два тома II серии, изданные один под редакцией Ф. Шабо,
а второй — А. Тамборра; они содержат документы с 21 сентября
1870 г. по 30 июня 1871 г. В этом сборнике приводится большое
число писем, депеш, докладов, телеграмм, которыми обменивались
представители Италии за границей, с одной стороны, и министры
иностранных дел, председатели совета министров, монархи и иные
государственные деятели — с другой. В этот сборник вошли также
многие документы, уже публиковавшиеся ранее правительством
в так называемых «Libri Verdi» (как издававшихся по вопросам или
событиям, представлявшим особый интерес), так и отдельными
учеными. Тексты государственных договоров приводятся в офи¬
циальном сборнике «Trattati е Convenzioni del Regno d’Italia»
под редакцией Министерства иностранных дел.
Другим важным источником являются сборники писем и про¬
изведений виднейших политических деятелей (издание некоторых
из них было продиктовано политическими, семейными или личными
интересами). Назовем среди них в первую очередь: С. Cavour,
Carteggi, под редакцией национальной комиссии, особенно 2 тома
«La questione romana negli anni 1860—1861», Bologna, Zanichelli,
1929—1930, IV том «Carteggio Cavour-Nigra» (Bologna, Zanichelli,
1929) и III, IV и V тома «La liberazione del Mezzogiorno», Bologna,
Zanichelli, 1952—1954; G. Mazzini, Scritti editi ed inediti,
Edizione Nazionale, Imola, Galeati, 1906 sgg., vol. LXX—XCIII,
475

среди которых 17 томов «Epistolario»; G. Garibaldi, Scritti
е discorsi, Edizione nazionale, Cappelli, Bologna, 1932 sgg., volumi
IV, V e VI; G. Garibaldi, Epistolario, Con documenti e lettere
inedite 1836—1882, a cura ai E. Ximenes, Milano, 1885, 2 volL,
требующие очень осторожного подхода; С. Cattaneo, Epistolario,
под редакцией Р. Каддео, Firenze, Barbera, 1949—1956, 4 voll.;
L. C h i a 1 a, Carteggio politico di Michelangelo Castelli, Torino,
1890—1891, 2 voll., эта работа весьма важна, поскольку Кастелли
был другом и доверенным лицом важнейших деятелей правой;
F. С г i s р i, Carteggi politici inediti (1860—1900), под редакцией
Ф. Паламенги-Криспи (Roma, 1912); L. С. F а г i n i, Epistolario,
под редакцией Л. Рава (Bologna, Zanichelli, 1911 —1935), 4 voll.;
«Le carte di Giovanni Lanza», a cura di С. M. De Vecchi di Vai Cismon,
Torino, 1936—1941, 9 voll.; «Carteggio tra Marco Minghetti e Giuseppe
Pasolini», под редакцией Гуидо Пазолини (Torino, 1924—1930),
4 voll.; G. P a s о 1 i n i, Memorie, 1815—1876, собранные его сыном
П. Д. Пазолини (Torino, 1915), 2 voll.; В. R i с a s о 1 i,
Lettere е documenti, под редакцией М. Табаррини и А. Готти (Firen¬
ze, 1887—1896), 11 voll., ныне это издание частично заменено более
современным и более полным «Carteggi di В. Ricasoli», под редак¬
цией М. Нобили и С. Камерани, а далееС. Камерани и Арфе (Roma,
Istituto Storico per 1’Eta moderna e contemporanea, 1939 sgg.)
до сих пор вышло только 22 тома; S. Spaventa, La politica
della Destra. Scritti e discorsi, собранные Б. Кроче (Bari, Laterza,
1910), «Dal 1848 al 1861. Lettere, scritti e documenti», опубликован¬
ные Б. Кроче (Bari, Laterza, 1923), и «Lettere politiche (1861 —1893)»,
под редакцией Кастеллано (Bari, Laterza, 1926).
I. Первые шаги Италии как единого
государства
1.	Единое итальянское государство
и предшествующая история
Проблеме связей Рисорджименто с предыдущим и последующим
развитием Италии посвящены статьи Раджоньери (Е. R a g i о n i -
е г i) «Fine del Risorgimento. Alcune considerazioni sul centenario
dell’unita d’Italia» и «Storia del Risorgimento e storia d’Italia»
в «Studi Storici», 1964, No 1, 4, ныне перепечатанные в «Politica
e amministrazione nella storia dell’Italia unita» (Bari, Laterza,
1967). Защита традиционной умеренно-либеральной концепции
476

Рисорджименто и его завершения дана в докладе R. Mosca t i,
Vecchie e nuove forze politiche di fronte allo Stato unitario, в «Atti
del XL Congress© di Storia del Risorgimento italiano, Torino ottobre
1961», Roma, Istituto per la Storia del Risorgimento, 1963. В сле¬
дующем томе мы вернемся к полемике, вызванной интерпретацией
Рисорджименто и истории объединенной Италии, данной А. Грам¬
ши (об этом уже шла речь в Библиографической справке I тома).
2.	Единая Италия в современном ей мире
По- вопросу включения нового итальянского государства
в систему европейских государств того времени см.: А. Сагас-
с i о 1 a, Le istituzioni del nuovo Stato nelle dimension! mondiali,
Milano, Giuffre, 1966, L’organizzazione dello Stato, 10. Относительно
сопоставления развития Италии и Германии см.: В. Croce,
Storia d’Europa nel secolo decimonono, Bari, Laterza, 1932, p. 247—
256; G. Salvatorelli, Bismarck, в: «Rivista storica Italiana»,
1948; G. S a 1 v e m i n i, Germania e Italia dal 1814 al 1870, в:
«Scritti sul Risorgimento», под редакцией П. Пиери и К. Пискедда
(Milano, Feltrinelli, 1961), р. 443—453, и, наконец, I главу работы
F. С h а b о d, Storia della politica estera italiana dal 1870 al 1896,
vol. I, Le Premesse (Bari, Laterza, 1951), p. 2—177, где речь идет
о последствиях франко-прусской войны для Италии.
3.	Италия к 1860 г. : экономическое развитие,
Север и Юг, город и деревня
Сведения, касающиеся ретроспективной части этого раздела,
имеют своей целью дополнить сведения, приведенные в Библиогра¬
фических справках к 1 и 2-му томам, трактующих об экономиче¬
ском и социальном развитии.
По вопросу демографического развития см.: М. R. Reinhard —
A. Armengaud, Histoire generale de la population mondiale,
Paris, 1964 (где дана общая картина), а данные, относящиеся к Ита¬
лии, см. в следующих трудах: Р. Bandettini, L’evoluzione
demografica della Toscana dal 1810 al 1889, Torino, ILTE, 1960,
Archivio Economico dell’Unificazione Italiana, serie II, vol. Ill;
G. F e 1 1 о n i, Popolazione e sviluppo economico della Liguria
nel secolo XIX, Torino, ILTE, 1961, Archivio Economico dell’Uni-
ficazione, I taHana, serie II, vol. IV; G. M u t t i n i С о n t i, La po-
477

poiazione del Piemonte nel secolo XIX, Torino, 1LTE, 1962, Archivio
Economico dell’Unificazione Italiana, serie II, vol. VI, 2 voll; А.В e 1¬
1 e t t i n i, La popolazione di Bologna dal secolo XV all’unifica-
zione italiana, Bologna, Zanichelli, 1961; G. G a 1 a s s o, Losviluppo
demografico del Mezzogiorno prima e dopo 1’unita, в: «Mezzogiorno
medievale e moderno», Torino, Einaudi, 1965; R. Zangheri,
La popolazione italiana in eta napoleonica, Studi sulla struttura
demorgafica del Regno italico e dei Dipartimenti francesi, Bologna,
Museo del Risorgimento, 1966.
О развитии сельского хозяйства Италии общую картину с ука¬
занием новейших работ дал Р. V i 1 1 a n i, Il capitalism© agrario
in Italia (sec. XVII—XIX), «Studi Storici», 1966, No 3. См. также:
E. S e r e n i, Storia del paesaggio agrario italiano, Bari, Laterza,
1960, а в отношении отдельных районов и зон Италии см: М. R о -
m a n i, L’agricoltura in Lombardia dal periodo delle riforme al 1859.
Struttura, organizzazione sociale e tecnica, Milano, 1957 и «L’econo-
mia milanese nel’700», в: «Storia di Milano», vol. XII, Milano, Fon-
dazione Treccani, 1959, p. 479—547; L. C a f a g n a, La «rivoluzione
agraria» in Lombardia, в: «Annali Istituto G. Feltrinelli», 1959,
p. 367—428; С. V i v a n t i, Le campagne del Mantovano nell’eta
delle reforme, Milano, 1959; L. Bulferetti, Agricoltura, indu-
stria e commercio in Piemonte nel secolo XVIIIt Torino, Comitato
dell’Istituto per la Storia del Risorgimento, 1963; M. В e г e n g o,
L’agricoltura veneta dalla caduta della repubblica all’unita, Milano,
1963; G. Scarpa, L’agricoltura nel Veneto nella prima meta
del XIX secolo. L’utilizzazione del suolo, Torino, ILTE, 1963, Arch.
Econ. dell’Unific. Itai., s. II, vol. VIII; D. Beltrami, Saggio
di storia dell’agricoltura nella Repubblica di Venezia durante 1’eta
moderna, Venezia — Roma, 1965; S. Nardi, Bonifiche e risaie
nel Ravennate, 1800—1860, в: «Problemi dell’unita d’Italia. Atti
del II Convegno di studi gramsciani, Roma, marzo 1860», Roma,
Editori Riuniti, 1962; p. 719—793; С. P о n i, Gli Aratri e 1’economia
agraria nel Bolognese dal XVII al XIX secolo, Bologna, 1963, и
«Aratri e sistemazioni idrauliche nella storia dell’agricoltura bolog-
nese», в: «Studi Storici», 1964, No 4.
По вопросу изменений, происшедших в распределении земель¬
ной собственности, и по вопросу перехода в частную собствен¬
ность государственных земель в последнее время появилось много
исследований, среди которых укажем следующие: R. Zangheri,
La propriety terriera e le origini del Risorgimento nel Bolognese,
I, 1789—1804, Bologna, Zanichelli, 1961; G. P or i s i n i, La propri¬
ety terriera nel comune di Ravenna dalla meta del secolo XVI ai
giorni nostri, Milano, Banca Commerciale Italiana, 1963; P. V i 1 -
478

1 a n i, Studi sulla propriety fondiaria nei secoii XV1I1 e XIX, в:
«Annuario dell’Istituto Storico Italiano per 1’Eta moderna e contem-
poranea», vol. XII, 1960; «La vendita dei beni dello Stato nel Regno
di Napoli, 1806—1815», Milano, Banca Commerciale Italiana, 1964;
A. L e p r e, Contadini, borghesi ed operai nel tramonto del feudale-
simo napoletano, Milano, Feltrinelli, 1963; A. Cestaro, Aspetti
della questione demaniale nel Mezzogiorno. Linee di una ricerca
ambientale dal 1750 al 1875, Brescia, Morcelliana, 1963; P. D e
C i с c o, Censuazione e affrancazione del Tavoliere di Puglia 1789—
1865, Roma, 1964, Quaderni della «Rassegna degli Archivi di Stato»,
32, A. P 1 a c a n i c a, Note sull’alienazione dei beni ecclesiastici
in Calabria nel tardo Settecento, в: «Studi Storici», 1965, No 3;
А. С о v a, La vendita dei beni nazionali in Lombardia durante la
prima e la seconda Repubblica Cisalpina, в: «Economia e Storia»,
1963, No 3—4; U. M a r c e 1 1 i, La vendita dei beni nazionali nella
Repubblica Cisalpina, Bologna, Patron, 1967; L. To cc h i n i,
Usi civici e beni comunali nelle riforme leopoldine, в: «Studi Storici»,
1961, No 2; G. G i о r g e t t i, Per una storia delle allivellazioni
leopoldine, в: «Studi Storici», 1966, No 2.
По вопросу включения Италии на европейский рынок (для
XVIII в. в отношении Юга) см.: Р. С h о г 1 е у, Oil Silk Enlighten¬
ment Economic problems in XVIIIth Century Naples (Napoli. Istituto
italiano di studi storici, 1965). О влиянии промышленного переворо¬
та см. исследования: F. S i г u g о, La «rivoluzione commerciale».
Per una ricerca su Inghilterra e mercato europeo nell’eta del Risor¬
gimento italiano, в: «Studi Storici», 1961, No 2; G. M о г i, Osserva-
zioni sul libero-scambismo dei moderati nel Risorgimento, в: «Prob¬
lem! dell’unita d’Italia. Atti II Convegno gramsciano», p. 704—717.
См. также книгу того же G. Mori, Rivoluzione industriale: storia
e significato di un concetto, в: «Studi Storici», 1964, No 2, содержа¬
щую ряд важных замечаний по вопросу о влиянии промышленного
переворота в Англии на Италию.
О развитии промышленности Италии, помимо работ, перечислен¬
ных в библиографических справках ко II и IV томам, см. также
обширный обзор у: G. Mori, La storia dell’industria italiana
contemporanea nei saggi, nelle ricerche e nelle pubblicazioni giubilari
di questo dopoguerra, в: «Annali Istituto G. Feltrinell», 1959, p. 259—
366, с библиографией; В. C a i z z i, Storia dell’ industria italiana
dal XVII secolo ai giorni nostri, Torino, UTET, 1965; V. C a s t г о -
novo, L’industria laniera in Piemonte nel secolo XIX, Torino,
ILTE, 1964, Arch. Econ. dell’Unific. Itai., s. II, vol. IX, и «L’indu¬
stria cotoniera in Piemonte nel secolo XIX», Torino, ILTE, 1965,
Arch. Econ. dell’Unific. Itai., s. II, vol. XI.
479

О состоянии итальянской экономики в первое десятилетие
после объединения страны см.: Е. С о г b i п о, Annali deU'economia
italiana, Citta di Castello, 1931 — 1938, vol. I; G. Luzza t t o,
L’economia italiana nel primo decennio dell’unita, в: «Atti del XXXIV
Congresso di Storia del Risorgimento, Venezia, ottobre 1955», Roma,
Istituto per la Storia del Risorgimento, 1958, p. 73—112, и книгу
того же G. L u z z a t t о, L’economia italiana dal 1861 al 1914, vol.I,
1861 —1894, Milano, Banca Commerciale Italiana, 1963. Представля¬
ет также интерес первая часть исследования R. Romeo, Lo svi-
luppo del capitalism© in Italia dal 1861 al 1887, в: «Risorgimento
e capitalism©», Bari, Laterza, 1959, и первые три главы книги
S. В. С 1 о u g h, Storia deU’economia italiana dal 1861 ad oggi.
Bologna, Cappelli, 1965 с предисловием P. Ромео.
По проблеме формирования национального рынка см. труды:
Е. S е г е n i, La formazione del mercato nazionale (1860—1900),
в томе «II Capitalism© nelle campagne», Torino, Einaudi, 1947,
а также: «Mercato nazionale e accumulazione capitalistica nell’unita
italiana», в: «Problemi dell’unita d’Italia», обе эти работы были пере¬
печатаны в «Capitalism© е mercato nazionale in Italia», Roma, Edi¬
tor! Riuniti, 1966.
Кроме того, по ряду частных проблем см.: A. S а р о г i, L’indu-
stria е il problema del carbone nel primo cinquantennio di unita
nazionale, в: «L’economia italiana dal 1861 al 1961. Studi nel 1°
centenario dell’unita d’Italia», Milano, Giuffre, 1961, Biblioteca
della rivista «Economia e Storia», 6, p. 262—270; A. P e t i n o,
Il problema marittimo in Italia all’alba dell’unita, Ivi, p. 271 —
297; С. C i a n o, La marina mercantile nazionale dall’unita ad oggi,
Ivi, p. 298—312; G. T a g И a с a r n e, La bilancia internazionale
dei pagamenti dell’Italia nel primo centenario dell’unita, Ivi, p. 313—
359; G. D i N a г d i, Le banche di emissione in Italia nel XIX seco-
lo, Torino, UTET, 1953; D. Demarco, Il Banco delle Due Sicilie,
1808—1863, Napoli, Banco di Napoli, 1958, «Storia del Banco di
Napoli», vol. II.
Среди статистических публикаций того времени определенный
интерес еще представляют следующие: С. Correnti, Annuario
statistic© italiano, Anno I, 1857—1858, Torino, 1858; С. С о г г e n -
ti e P. Maestri, Annuario statistic© italiano. Anno II, 1864,
Torino, 1864; P. Maestri, L’Italia economica nel 1868, 1869,
1870, Firenze, 1868—1870, 3 voll. Для изучения экономической
и социальной истории Италии после ее объединения необходимы
две публикации Центрального института статистики — Istituto
Centrale di Statistica, Indagine statistica sullo sviluppo del reddito
nazionale dell’Italia dal 1861 al 1956, Roma, 1957, и «Sommario
480

di statisticlie storiche italia ne 1861 —1955», Roma, 1958, которая
издана ныне под другим названием —«Cento anni di vita italiana
nelle cifre della statistica», Roma, 1961.
По вопросу социального кризиса Юга и его истоков, помимо
работ, перечисленных в библиографических справках предыдущих
томов, рекомендуем еще следующие: D. Demarco, Il crollo del
Regno delle Due Sicilie, I. La struttura sociale, Napoli, I960;.
R. V i 1 1 а г i, Mezzogiorno e contadini nell’eta moderna, Bari,
Laterza, 1961; «II Sud nella storia d’Italia, Antologia della questione
meridionale» под редакцией P. Виллари, Bari, Laterza, 1961,
p. 3—102.
Проблему усиления экономического антогонизма между Севе¬
ром и Югом сразу же после объединения Италии, вызывающую
в последние годы много споров и дискуссий, мы рассмотрим в сле¬
дующем томе, где будут даны соответствующие библиографические
сведения.
По вопросу итальянских городов, помимо уже упомянутых
исследований по истории демографии, а также указанных в I томе,
которые могут послужить отправной точкой для новых исследова¬
ний социальной структуры различных городских центров и их
влияния на деревню, см. замечания А. Грамши, содержавшиеся
в различных его работах, главным образом в: «II Risorgimento»,
Torino, Einaudi, 1949, «Note sul Machiavelli, sulla politica e sullo
Stato moderno», Torino, Einaudi, 1949. См. также указания A. Ka-
раччоло в его предисловии к сборнику работ различных авторов
«La formazione dell’Italia industriale», Bari, Laterza, 1963,
p. 27—31.
4.	Италия к 1860 г. Культура и идеология
О безграмотности и состоянии системы просвещения в Италии
в первые годы после объединения страны см. следующие труды:
D. Bertoni Jovine, Storia della scuola popolare in Italia,
Torino, Einaudi, 1954 (переиздана под названием «Storia dell’edu-
cazione popolare in Italia», Bari, Universale Laterza, n. 20, 1965),
и G. T a 1 a m o, La scuola dalla legge Casati alia inchiesta del 1864,
Milano, Giuffre, 1960, 1’organizzazione dello Stato, 7, где опублико¬
ваны многочисленные документы и статистические данные. Отно¬
сительно проблемы языка см.: Т. D е Mauro, Storia linguistica
dell’Italia unita, Bari, Laterza, 1963. Что касается идей, господство¬
вавших до 1848 г., см. сведения, приведенные во II томе. К ним мож¬
но добавить книгу: S. Timpanaro, Classicismo е Illuminismo
nell’Ottocento italiano, Pisa, Nistri-Lischi, 1965.
31-445
481

С 1950 г. появились множество исследований, посвященных
распространению гегельянства в Италии XIX в. Инициативу в этом
деле проявили ученые марксистской ориентации, которые под
влиянием опубликованных работ А. Грамши, в особенности «II
materialismo storico е la filosofia di Benedetto Croce», Torino, Einau¬
di, 1948, и «Letteratura e vita nazionale», Torino, Einaudi, 1950,
подвергли пересмотру интерпретацию работ Бертрандо Спавенты
и Франческо Де Санктиса, данную в первые десятилетия XX в.
Джентиле и Кроче. Представление об этих исследовательских
работах и дискуссиях дает подробный обзор G. V а с с a, Recenti
studi sull’hegelismo napoletano, в: «Studi Storici», 1966, No k
Среди исследований, способствовавших новому истолкованию1
идей Спавенты, см.: G. А г f ё, L’hegelismo napoletano е Bertrando*
Spaventa, в: «Societa», 1952; G. В е г t i, Antonio Labriola, Bertran-
do Spaventa e l’hegelismo napoletano, в: «Societa», 1954; P. Z a m-
belli, Tradizione nazionale italiana e sovranita etica razionale
nell’ideologia degli hegeliani di Napoli, в: «Problemi dell’unita
d’Italia. Atti del II Convegno gramsciano», p. 521—572; S. Lan¬
ducci, Il giovane Spaventa tra hegelismo e socialismo, в: «Annali
Istituto G. Feltrinelli», 1963; в основу этой последней работы поло¬
жены уже забытые политические статьи Спавенты, опубликованные
у: I. С u b е d d u, Bertrando Spaventa publicista, в: «Giornale
critico della filosofia italiana», 1963; S. Landucci, L’hegelismo
in Italia nell’eta del Risorgimento, в: «Studi Storici», 1965, No 4;
G. V a с c a, Politica e filosofia in Bertrando Spaventa, Bari, Laterza,
1967. В то же время авторы ряда трудов, посвященных в основном
философским взглядам Спавенты, проявляют склонность недооце¬
нивать политический аспект его мировоззрения; см. в этой связи
A. Plebe, Spaventa е Vera, Torino, 1954, и I. Cubeddu, Ber¬
trando Spaventa, Firenze, Sansoni, 1964; первый стремится даже
переоценить гегельянство Вера по сравнению с гегельянством
Спавенты. В резком противоречии с такой интерпретацией находит¬
ся книга: G. О 1 d г i n i, Gli hegeliani di Napoli, Augusto Vera
e la corrente ortodossa, Milano, Feltrinelli, 1964.
При изучении мировоззрения Де Санктиса следует ознако¬
миться с книгой: L. Russo, Francesco De Sanctis e la cultura
napoletana, la ed., Firenze, 1928; 3a ed., Firenze, Sansoni, 1958,
которая уже в годы широкого распространения крочеанской интер¬
претации ясно показала деятельность Де Санктиса как политиче¬
ского воспитателя и дала, кроме того, богатую и живую картину
неаполитанской культуры в первые годы после объединения Ита¬
лии. Стоит также обратить внимание на предисловия, принадле¬
жащие перу разных ученых, которые даны к каждому тому собра¬
482

ния сочинений Ф. Де Санктиса, издаваемого Эйнауди с 1952 г.;
до сих пор вышло в свет всего 14 томов. И наконец, среди работ,
обобщающих деятельность Де Санктиса, следует обратить внимание
на следующие: М. М i г г i, Francesco De Sanctis politico e storico
della civilta, Messina-Firenze, D’Anna, 1961, и S. Landucci,
Cultura e ideologia in Francesco De Sanctis, Milano, Feltrinelli, 1964.
Сейчас издается полное собрание сочинений Франческо Фер¬
рары, начатое в 1955 г. под редакцией Б. Росси Рагацци и продол¬
женное под редакцией Ф. Каффе. См. в этой связи обширную крити¬
ческую рецензию A. Macchioro, Francesco Ferrara. Opere
complete, в: «Annali Istituto G. Feltrinelli», 1959.
О начале распространения позитивизма в Италии, и в частно¬
сти о флорентийских позитивистских кругах и Паскуале Виллари,
см.: Е. G а г i n, La cultura italiana tra ’800 e ’900. Studi e ricerche,
Bari, Laterza, 1963. С другой стороны, следует ознакомиться с кри¬
тическим наброском историографии позитивизма, данным В. С г о -
с е, Storia della storiografia italiana nel secolo decimonono (2a ed.,
Bari, Laterza, 1930), vol. II, capp. XIII—XV. По вопросам разви¬
тия науки и техники см. исследование: A. Carugo eF. Mon¬
de 1 1 а, Lo sviluppo delle scienze e delle tecniche in Italia dalla
meta del XIX secolo alia prima guerra mondiale, в: «Nuove question!
di storia del Risorgimento e dell’unita d’Italia, Milano, Marzorati,
1961, vol. II. Об антиклерикализме см.: «L’anticlericalismo nel
Risorgimento (1830—1870)», антологию под редакцией Д. Пепе и
М. Темелли. (Manduria, Lacaita, 1966). О течении «Скапильятура»
см. недавнее исследование: G. М а г i a n i, Storia delle Scapigliatu-
ra, Caltanissetta-Roma, Sciascia, 1967; эта книга дает богатую инфор¬
мацию и обширные библиографические сведения о культурной
атмосфере той эпохи, особенно Милана.
II. Государственное устройство Италии
и «римский вопрос» (1860—1861 гг.)
1.	Кавур и «римский вопрос»
Основным источником при изучении попытки примирения,
предпринятой Кавуром, является переписка самого Кавура с Пан-
талеони, Пассалья и Вимеркати, изданная в двух томах под назва¬
нием: «La questione romana negli anni 1860—1861». Многие из этих
документов вошли в первый том первой серии «Document! diplo-
31* 483

inatici italiani» наряду с другими документами, касающимися «рим¬
ского вопроса». Различные ватиканские документы и изложение
•переговоров, опирающееся, однако, в основном на итальянские
и французские документы, даны в работе: Padre Р. Pirri,
Pio IX е Vittorio Emanuele II dal loro carteggio privato, II. La
questione romana (1856—1864), Parte I: Testo, Parte II: Documenti,
Roma, Pontificia Universita Gregoriana, 1951, 2 voll. Другие доку¬
менты смотри у: L. T h о u v e n e 1, Le secret de I’Empereur. Corre-
spondance officielle et inedite echangee entre M. Thouvenel, le due
de Gramont et le general Flahault, 1860—1863, Paris, 1889, 2 vol!.;
S. J a c i n i jr., Il tramonto del potere temporale nelle relazioni
degli ambasciatori austriaci a Roma 1860—1870, Bari, Laterza,
1931; N. Blakinston, The Roman Question. Extracts from
the despatches of Odo Russel from Rome 1858—1870; London, 1962;
H. В a s t g e n, Die romische Frage. Dokumente und Stimmen,
Freiburg in Br., 1917—1919, 3 voll. В книге: A. C. J e m о 1 o,
La questione romana, Milano, ISPI, 1930, дана подборка основных
документов.
Среди работ общего характера наиболее ценной является кни¬
га: А. С. J е m о 1 о, Chiesa е Stato in Italia negli ultimi cento anni,
Torino, Einaudi, 1963, cap. II (новое пересмотренное и дополненное
издание). Весьма полезно исследование А. О m о d е о, Il conte
di Cavour е la questione romana, в: «Nuova Italia», 1930, перепеча¬
танное в «Difesa del Risorgimento*, Torino, Einaudi, 1955, p. 327—
368. См. также: F. Ruffini, Le origini elvetiche della formula
del conte di Cavour «libera Chiesa in libero Stato», эта работа пере¬
печатана в сборнике: F. R u f f i n i, Ultimi studi sul conte di Cavour,
под редакцией А. Омодео (Bari, Laterza, 1936). Автор утверждает,
что кавуровская идея отделения церкви от государства ведет свое
происхождение от либерального протестантства Вине. В противовес
этому тезису Руффини другой автор (Е. Passerin D’Entre-
v е s, I precedent! della formula cavouriana «libera chiesa in libero
Stato», в: «Rassegna Storica del Risorgimento», 1954, fasc., 1—2,)
утверждает, что формула Кавура заимствована им у либерального
католика Монталамбера.
О политике Наполеона III см.: J. М a u г a i n, La politique
ecclesiastique du Second Empire de 1852 a 1869, Paris, 1930; G. D e -
than, Napoleon IIIе et 1’opinion fran^aise devant la Question
Romaine (1860—1870), в: «Rassegna Storica Toscana», 1957, fasc. Ill—
IV.
484

2.	Проблема государственного устройства
Проблема государственного устройства объединенной Италии
одна из тех, которые привлекли наибольшее внимание ученых;
значительным стимулом в этом деле послужило празднование сто¬
летия со дня создания единой Италии. Здесь следует в первую
очередь упомянуть очень важный сборник «L’organizzazione dello
Stato. Collana di studi e testi nel centenario dell’unita», под редак¬
цией A. M. Гизальберти и А. Караччоло (Milano, Giuffre, 1960—
1966), который включает следующие тома: 1. A. Caracciolo,
Il Parlamento nella formazione del Regno d’Italia, Milano, 1960;
2. C. Pavone, Amministrazione centrale e amministrazione peri-
ferica da Rattazzi a Ricasoli, 1859—1866, Milano, 1964; 3. M. D’A d*
d i o, Politica e magistratura, 1848—1876, Milano, 1966; 4. A. A q u -
a г о n e, L’unificazione legislativa e i codici del 1865, Milano, 1960;
5. R. M о s c a t i, Il ministero degli affari esteri 1861 —1870, Milano,
1961; 6. P. P i e r i, Le forze armate nella eta della Destra, Milano,
1962; 7. G. T a 1 a m o, La Scuola dalla legge Casati alia inchiesta
del 1864; 8. G. D’A m e 1 i o, Stato e Chiesa. La legislazione eccle-
siastica fino al 1867, Milano, 1961; 9. L. I z z o, La finanza pubblica
nel primo decennio dell’unita italiana, Milano, 1962; 10. A. Carac¬
ciolo, Le istituzioni del nuovo Stato nelle dimension! mondiali.
Все эти тома содержат тексты и документы (многие из них уже
были изданы, но их нелегко раздобыть, поскольку они разбросаны
по многочисленным публикациям), которым предшествуют вводные
статьи исследовательского характера.
Среди этих томов особое значение для вопросов, трактуемых
в данном разделе, имеют тома А. Караччоло. Стоит также ознако¬
миться с его книгой «Stato е societa civile. Problemi dell’uniticazione
italiana» (Torino, Einaudi, 1959), а также с книгами А. Акуароне
и Таламо, но в первую очередь с работой Павоне, рассматривающей
проблему административной унификации. Эта проблема, стоявшая
в центре последних исследований и дискуссий, посвященных госу¬
дарственному устройству объединенной Италии, была поставлена
в 1957 г. на упоминавшемся уже нами тосканском конгрессе исто¬
риков К. Гизальберти (С. G h i s а 1 b е г t i, L’unificazione ammi-
nistrativa del Regno d’Italia, «Rassegna Storica Toscana», 1957,
перепечатана в: «Contributi alia storia delle amministrazioni preuni-
tarie», Milano, Giuffre, 1963), который справедливо подчеркивал
необходимость углубленного изучения порядков, существовавших
до объединения Италии, что позволит понять и уяснить характерные
особенности административной унификации. Вместе с тем он отме¬
чал, что эту унификацию нельзя считать «пьемонтизацией», посколь¬
485

ку в основе всех административных систем прежних итальянских
государств лежала французская наполеоновская модель. Этот
тезис весьма спорный, ибо практически объединенная Италия уна¬
следовала французское наполеоновское устройство через пьемонт¬
ское государство вместе с присущей последнему административной
практикой и его бюрократическим аппаратом, состоявшим преиму¬
щественно из пьемонтцев.
По-иному эта проблема была поставлена в 1960 г. на II конгрес¬
се по изучению наследия Грамши историком Э. Раджоньери (Е. R а -
g i о n i e г i, Politica e amministrazione nello Stato unitario, в
«Problemi dell’unita d’Italia». Эта работа была перепечатана с допол¬
нениями «Politica е amministrazione nella storia dell’Italia unita»).
Раджоньери ясно и четко определяет классовые мотивы, побудив¬
шие правящие группы умеренных, бывших в большинстве своем
до 1861 г. сторонниками местного самоуправления, создать сильно
централизованное управление под влиянием двух соображений:
примера бонапартистской Франции и социально-политических
проблем, вставших в связи с присоединением Юга. В 1961 г. к этой
проблеме вернулся Астути (G. A s t u t i, L’unificazione ammini-
strative del Regno d’Italia, в: «Atti del XL Congresso del Risorgimen¬
to»). Астути считает, что централизация явилась результатом того,
каким образом было осуществлено политическое объединение стра¬
ны, результатом страха, как бы не восторжествовали центробежные
силы, и наследия абсолютистской системы. Он нарисовал, по суще¬
ству, оптимистическую картину проведения административной уни¬
фикации в полном соответствии с традиционной умеренно-либераль¬
ной интерпретацией Рисорджименто. Пьемонтское происхождение
итальянской административной системы (которое Астути признает,
хотя и подчеркивает существенное сходство административного
устройства и практики основных государств Италии до объединения
страны) подтверждает и А. Петракки (А. Р е t г а с с h i, Le origini
dell’ordinamento comunale e provinciale italiano. Storia della legis-
lazione piemontese sugli enti locali dalla fine dell’antico regime al
chiudersi dell’eta cavouriana: 1770—1861, Yenezia, 1962). А. Пет¬
ракки co всей точностью устанавливает связь закона Раттацци
1859 г. с предыдущими проектами реформ, разработанными в Пье¬
монте после 1849 г., и со всем развитием пьемонтской административ¬
ной системы. Петракки далее приписывает провал проекта реги¬
онального устройства 1861 г. стремлению ряда политических деяте¬
лей немедленно приступить к созданию автаркических учреждений
вместо того, чтобы создать в соответствии с логикой развития пье¬
монтских учреждений правительственные региональные органы
управления, из которых могли бы позднее возникнуть автономные
486

г региональные органы. Но этот тезис, вытекающий из специфйче-
' ского взгляда на историю административных институтов, рассмат¬
риваемых как учреждения, живущие своей особой жизнью, тезис,
поддержанный также Мильо (G. М i g 1 i о, L’uniflcazione ammi-
nistrativa, в сборнике разных авторов: «La formazione dello State
unitario» Milano, Vita e Pensiero, 1961), был раскритикован и опро¬
вергнут в обширном труде Ч. Павоне, о котором шла р'ечь выше.
В этой своей работе, приближаясь во многом к выводам Раджоньери,
Павоне ясно показывает, что при выборе централизованного устрой¬
ства, господствующие групоы умеренных руководствовались в 1861 г.
в основном политическими и социальными мотивами. Критический
анализ различных толкований, имевших место до выхода в свет
книги Павоне, дает: I. Zanni Rosiello, Sull’unificazione
amministrativa: a proposito di alcuni studi recenti, в: «Rassegna
degli Archivi di Stato», 1965, No 1.
По вопросу административной унификации Центральной и Се¬
рверной Италии см. для Ломбардии «Atti della Commissione Giulini
rper I’ordinamento temporaneo della Lombardia, 1859», Milano,
•Giuffre, 1962, под редакцией H. Рапони; F. Catalano, Moti-
vi politici e sociali nella lotta per I’autonomia lombarda (1859—
11860), в: «Belfagor», 1962; N. R a p о n i, Politica e amministrazione
:in Lombardia agli esordi dell’unita. Il programma dei moderati,
Milano, Giuffre, 1967; для Эмилии: Zanni Rosiello, L’uni-
'ficazione politica e amministrativa nelle «provincie dell’Emilia»
1895—1860, Milano, Giuffre, 1965; для Тосканы: G. P a n s i n i,
L’inserimento della Toscana nello Stato unitario, «La Toscana
nell’Italia unita. Aspetti e momenti di storia toscana 1861 —1954»,
Firenze, Unione regionale delle province toscane, 1962.
3,	Государственное устройство и проблема Юга
с ноября 1860 г. до выборов 27 января 1861 г.
Непременным источником при изучении вопросов, затрагива¬
емых в данном и следующем разделах, являются III, IV, V тома
переписки Кавура: «La liberazione del Mazzogiorno», и IV том
«Carteggio Cavour-Nigra». Ряд других важных документов опубли.
кован в основных трудах, посвященных политической борьбе тех
дней; среди них, помимо вышеупомянутой книги Павоне, отметим
последние главы книги: D. Mack Smith, Garibaldi е Cavour
nel 1860, Torino, Einaudi, 1958, и книги: E. Passerin D’E n¬
t r e v e s, L’ultima battaglia politica di Cavour. Problemi dell’uni-
ficazione italiana, Torino, ILTE, 1956, и A. Scirocco, Governo
487

e paese nel Mezzogiorno nella crisi dell’unificazione, 1860—1861,
Milano, Giuffre, 1963.
По вопросу автономистского движения в Сицилии см.:
S. М. G а п с i, L’autonomismo siciliano nello Stato unitario, в:
«La Sicilia e 1’unita d’Italia. Atti del Congresso Internazionale di
studi storici sul Risorgimento italiano, Palemo aprile 1961», Milano,
Feltrinelli, 1962, vol. 1, p. 221—267.
О неаполитанском неогвельфизме и автономизме см. исследо¬
вание, появившееся еще в 1920 г.: A. Anzilotti, Neoguelfi
ed autonomisti a Napoli dopo il Sessanta, в: «Movimenti e contrast!
per 1’unita italiana», Nuova ediz., Milano, Giuffre, 1964, а также
работы: L. G a s p a r i n i, Il pensiero politico antiunitario a Napoli
dopo la spedizione dei Mille, Modena, Soc., tip. ed. modenese, 1953;
F. Tessitore, Aspetti del pensiero neoguelfo napoletano dopo
il Sessanta, Napoli, Morano, 1962; P. Lopez, Enrico Cenni ed
i cattolici napoletani dopo 1’unita, Roma, Ed. Cinque Lune, 1962.
4.	Государственное устройство и проблема Юга
в период с января 1861 г. до смерти Кавура
О законах, касающихся титула монарха и порядка оформле¬
ния государственных актов см.: А. С а г а с с i о 1 о, Il Parlamento
nella formazione del Regno d’Italia, где опубликованы основные
документы, касающиеся этих вопросов. О дебатах относительно
роспуска Южной армии см., помимо вышеупомянутой книги Пас-
серэн Д’Антрев, еще следующие: Р. Р i е г i, Le forze armate nella’eta
della Destra, и «Storia militare del Risorgimento», Torino, Einaudi,
1962, cap. XX. О проекте областного устройства Мингетти см.
вышеупомянутые труды Э. Раджоньери и Павоне (последний опубли¬
ковал обширную документацию).
Идеи Мадзини об областях и коммунах изложены в: «Dell’uni-
ta italiana», в: «Scritti editi ed inediti» (ed. naz.), vol. Ill, вторая
часть этого тома (стр. 302—335), как раз касающаяся администра¬
тивного устройства, была дополнена в 1861 г. О позиции, занятой
тогда Каттанео, см. сборник произведений самого Каттанео: «I prob¬
lem! dello Stato italiano» под редакцией К. Д. Лакаита (Milano,
Mondadori, 1966).
5.	Риказоли и «римский вопрос». Борьба
с бандитизмом и упразднение наместничеств
О личности Риказоли, о его взглядах на отношения между
государством и церковью см.: А. С. J е m о 1 о, Chiesa е Stato
in Italia, р. 193—206. См. также: С. Р isched da, Appunti
488

ricasoliani, в: «Rivista Storica Italiana», 1956; L. Sa iva t or el li,
Religiosita di Ricasoli, в: «Spiriti e figure del Risorgimento», Firenze,
Le Monnier, 1961. О попытках разрешения «римского вопроса»
наиболее полную и документированную информацию дает книга:
R. Mori, La Questione romana 1861 —1865, Firenze, Le Monnier,
1963, cap. I, снабженная обширной библиографией. По вопросу
о бандитизме фундаментальным трудом является книга: F. М о 1 -
f е s е, Storia del brigantaggio dopol’unita, Milano, Feltrinelli, 1964.
О политической борьбе, завершившейся с принятием «октябрьских
декретов» усилением централизации, см. уже упоминавшиеся
книги Э. Раджоньери, Ч. Павоне и А. Широкко и исследование:
Е. Passerin D’E n t г е v е s, La politica nazionale nel giugno-
settembre 1861; Ricasoli e Minghetti, в: «Archivio Storico Italiano»,
1955.
III.	Государственное устройство и «римский
вопрос» (1861—1865)
1.	Деятельность левой. Министерство Раттацци
и кризис, вызванный событиями при Аспромонте
О развитии рабочих обществ, а также о Миланском и Флорен¬
тийском конгрессах см.: N. R о s s е 1 1 i, Mazzini е Bakunin. Dodici
anni di movimento operaio in Italia, с предисловием Л. Вальяни
(Torino, Einaudi, 1967), первое издание которой вышло в 1927 г.;
G. М а п а с о г d а, Il movimento operaio italiano attraverso i suoi
congressi, 1853—1892, 2a ed., Roma, Editori Riuniti, 1963. О соци¬
альной доктрине Мадзини см.: F. D е 1 1 а Р е г u m а, Il pensiero
sociale di Mazzini, в: «Nuova Rivista Storica», 1964, перепечатано в:
«Democrazia e socialismo nel Risorgimento», Roma, Editori Riuniti,
1965. О политической деятельности рабочих обществ и других
демократических организаций вплоть до Аспромонте см.: R.Com-
posto, Democratici е societa operaie sulla via di Aspromonte, в:
«Rassegna Storica del Risorgimento», 1964, No 2. См., кроме того,
материалы II Сицилийского конгресса по истории Рисорджименто,
состоявшегося в Марселе в октябре 1962 г. и посвященного кризису,
вызванному событиями при Аспромонте, помещенные в томе «1862.
La prima crisi dello Stato unitario» под редакцией Ди Стефано и с пре¬
дисловием А. М. Гизальберти (Trapani, Comitato prov. dell’ Istituto
per la Storia del Risorgimento, 1966). Критического обобщающего
труда о личности Раттацци и его деятельности пока нет. Доку¬
489

менты и сведения о его жизни приводятся в биографии Раттацци,
написанной его женой. См.: М. L. R a t t a z z i, Rattazzi et son
temps, par M-me Rattazzi. Documents inedits, correspondance, souve¬
nirs intimes, Paris, 1881 —1887, 2 voll. Важные документы, опубли¬
кованные у: A. Luzio, Aspromonte е Mentana, Firenze, 1935, и дру¬
гие, касающиеся кризиса, вызванного событиями при Аспромонте,
опубликованы в статьях и исследованиях разных ученых и переиз¬
даны совместно с другими, неизданными документами во II и III то¬
мах I серии «Document! diplomatic! italiani». Точное изложение
дипломатических событий дано в книге: R. Mori, La questione
romana, cap. II.
2.	Правительство Фарини — Мингетти. Ликвидация
«великого бандитизма» и Сентябрьская конвенция
О Мингетти см. книгу: L. L i р р а г i n i, Minghetti, Bologna,
Zanichelli, 1947, 2 voll., содержащую не опубликованные до этого
документы. По вопросу о парламентской комиссии по расследова¬
нию бандитизма, о законе Пика и о последующих репрессиях см.
обширный и хорошо документированный труд: F. М о 1 f е s е,
Storia del brigantaggio dopo 1’unita. Об условиях Сицилии см. пер¬
вые главы книги: Р. А 1 a t г i, Lotte politiche in Sicilia sotto il
governo della Destra. 1866—1874, Torino, Einaudi, 1954; F. Brancato,
La Sicilia nel primo ventennio del regno d’Italia, Bologna, Zuffi,
1956, Storia della Sicilia post-unificazione, 1; S. F. Romano, Storia
della mafia, Milano, Sugar, 1963; и том документов: «Antologia
della mafia. Documenti inediti, dibattiti parlamentari, inchieste,
saggi dai primi anni dell’unita ad oggi, под редакцией H. Руссо
и с предисловием М. Ганчи и Н. Сорджи (Palermo, Il Punto, 1964).
Об откликах в Италии на польское восстание см.: L. Е 1 d а
F u п а г о, L*Italia е 1’insurrezione polacca: la politica estera e 1’opi-
nione pubblica italiana nel 1863, Modena, Soc. tip. ed. modenese,
1964, и номер журнала «Studi garibaldini» за 1963 г., посвященный
«Francesco Nullo. L’insurrezione polacca del 1863» и содержащий
многочисленные статьи итальянских и польских ученых по этим
вопросам.
О поездке Гарибальди в Англию и о ее политических послед¬
ствиях см.: N. В 1 a k i n s t о n, La visita di Garibaldi in Inghilterra
e la crisi della democrazia italiana, в: «Rassegna Storica Toscana»,
1957; L. E 1 d a R u n а г о, Il viaggio di Garibaldi in Inghilterra
e la crisi della democrazia italiana в: «Studi Storici», 1966. О контак¬
тах между Мадзини и Виктором Эммануилом II см. книги их глав¬
490

ного посредника: D. Diamilla Muller, Politica segreta ita¬
liana, 1863—1870, Torino, 1880; и «Roma e Venezia, ricordi storici
d’un Romano», Torino, 1895.
О Сентябрьской конвенции см. посмертно изданную книгу
самого М. Мингетти (М. Minghetti, La Convenzione di Settembre,
Bologna, 1899), и исследование: L. M. Case, Franco-Italian relations
(1860—1865). The Roman Question and the Convention of Septem¬
ber, Philadelphia, 1932, и последнюю интерпретацию P. Мори
(R. Mori, La questione romana, cap. III).
3.	Правительство Ла Мармора и законы
по унификации управления 1865 г.
При изучении кодексов 1865 г. и связанных с ними дискуссий
очень полезна книга: A. Aquarone, L’unificazione legislativa
е i codici del 1865, содержащая обширную документацию и богатую
библиографию. О законах по унификации управления см. иссле¬
дование: Е. Ragionieri, Politica е amministrazione, и книгу:
С. Pavone, Amministrazione centrale е amministrazione peri-
ferica, содержащую обширную документацию и об этих законах.
Об институтах, обладавших правом разрешения административных
конфликтов см.: С. Ghisalberti, Per la storia del contenzioso
amministrativo nel Regno meridionale, в: «Contributi alia storia
delle amministrazioni preunitarie».
4.	Унификация таможенной, денежной и финансовой
систем. Проблема дефицита в 1861—1865 гг.
О критериях, легших в основу таможенной унификации и осу.
ществлявшейся тогда либеристской политики см., помимо уже
упомянутых трудов Ф. Сируго, Мори и Э. Серени, исследования:
L. С a f a g n a, Industrialismo е politica economica dopo I’unita
d’Italia, в: «Annali dell* 1stituto G. Feitrinelli», 1962, p. 150—182;
G. Аге, Il problema dello sviluppo economico dell’Italia nel pen-
siero e nell’opera di Quintino Sella, в: «Annali Istituto G. Feitrinelli»,
1962, p. 486—540, а также книгу того же G. А г e, Il problema dello
sviluppo industriale nell’eta della Destra, Pisa, Nistri-Lischi, 1965.
По вопросу торговой политики все еще представляет интерес
очерк: В. Stringher, Gli scambi con 1’estero e la politica com-
merciale italiana dal 1860 al 1910, в сборнике статей различных авто¬
ров: «Cinquant’anni di vita italiana (a cura dell’Accademia dei
Lincei, Roma, 1911), vol. II, p. 1 —189. См. также: N. В 1 akin¬
491

s t о n, L’Inghilterra e la tariffa piemontese 1859—1860, в: «Atti
del XXXIV Congresso di Storia del Risorgimento», p. 128—130;
L. Izzo, Vicende della politica commerciale italo-francese dal
1860 al 1892. Ivi, p. 206—224; C. F о h 1 e n, Il trattato di commercio
franco-italiano del 17 gennaio 1863, в: «Arch. Econ. dell’Unific. Itai.»,
serie I, vol. XII, fasc. I, Torino, 1963, и книгу того же L. Izzo,
Storia delle relazioni commerciali tra i’Italia e la Francia dal 1860
al 1875, Napoli, ESI, 1965.
Об унификации денежной системы см.: R. De Mattia, L’unifica-
zione monetaria italiana, Torino, ILTE, 1959, Arch. Econ. dell’Uni¬
fic. Itai., s. II, vol II.
По вопросу унификации финансовой системы, и в особенности
истории финансов, существует обширная библиография. Среди
наиболее значительных работ или по меньшей мере полезных для
понимания проблем, о которых идет речь в данной книге, укажем
следующие: I. S а с h е s, L’Italie, ses finances et developpement
economique depuis I’unification du royaume, 1859—1884, d’apres
des documents officiels, Paris, 1885; A. P 1 e b a n o, Storia delle
finanze italiane dalla costituzione del nuovo regno alia fine del secolo
XIX, Torino, 1899—1902, 3 vol., новое издание вышло под назва¬
нием: «Storia della finanza italiana nei primi quarant’anni dell’uni-
ficazione», под редакцией С. Бушема и с предисловием Параторе
(Padova, CEDAM, 1960), 3 voll.; G. Р а г г a v i с i n i, La politica
fiscale e le entrate effettive del regno d’Italia, 1860—1890, Torino,
ILTE, 1958, Arch. Econ. dell’Unific. Itai., s. II, vol. I; L. I z z o,
La finanza pubblica nel primo decennio dell’unita italiana (эта
работа содержит многочисленные документы и богатую библиогра¬
фию). О государственных бюджетах см.: Ragioneria Generale dello
stato, Il bilancio del regno d’Italia negli esercizi finanziari dal 1862
al 1912—1913, Roma, 1914; F. A. R e p a c i, La finanza pubblica
italiana nel secolo 1861 —1960, Bologna, Zanichelli, 1962. Об отдель¬
ных периодах и частных аспектах см.: Е. S с а 1 f а г i, La politica
finanziaria della Destra nel periodo delle origini, 1860—1864, в:
«Nuova Antologia», 1947; А. В e r s e 1 1 i, Accordi e disaccordi fra
Quintino Sella e Marco Minghetti sui mezzi per il raggiungimento
del pareggio, 1861—1876, в: «Atti del XXXIV Congresso di Storia
del Risorgimento», p. 115—127. Сведения и основные статистиче¬
ские данные о выпуске займов и о курсе облигаций государствен¬
ной ренты см. у: М. D а Р о z z о - G. F е 1 1 о n i, La Borsa valori
di Genova nel secolo XIX, Torino, ILTE, 1964, Arch. Econ. dell’Uni¬
fic. Itai., s. II, vol. X.
492

5.	Железнодорожное строительство и развитие
банковского капитала
О железнодорожном строительстве и участии иностранного
капитала см. уже упоминавшиеся работы общего характера Э. Кор-
бино и Дж. Луццатто. О предоставлении правительством Гарибаль¬
ди концессий на строительство железных дорог в Южной Италии
обществу Адами — Лемми и аннулировании этого соглашения см.:
R. Giuffrida, La dittatura di Garibaldi e il problema ferro-
viario in Sicilia, в сборнике разных авторов: «La Sicilia verso 1’unita
d’Italia», Palermo, 1960.
.По вопросу концессии, предоставленной Бастоджи, см.: «La
Societa italiana per le Strade Ferrate Meridionali nel 75° anno di
vita», Milano, 1937; G. Capodaglio, Storia di un investimento di
capitale: Sociata Italiana per le Strade Ferrate Meridionali, 1862—
1937, Milano, 1939; «La „Societa Italiana per le Strade Ferrate Meri¬
dionali” nell’opera dei suoi president!, 1861 —1904», Bologna, Zani-
chelli, 1962, где часть, касающаяся деятельности Бастоджи, напи¬
сана Э. Пассерэн Д’Антрев и Л. Коппини. И наконец, события,
связанные с парламентской комиссией по расследованию, из¬
ложены в: «Storia del Parlamento italiano», под общей редак¬
цией Н. Родолико, Vol. 18, «Inchieste politiche», под редакцией
Д. Новакко (Palermo, Flaccovio, 1964), р. 3—47 (в этом томе
опубликована также часть доклада комиссии по расследова¬
нию).
О «Кредите мобильяре» много сведений имеется в исследовании:
М. Р a n t а 1 е о n i, La caduta della Societa Generale di Credito
Mobiliare Italiano, в: «Giornale degli Economist!», 1895, перепеча¬
танном в: «Scritti storici di Economia», Bologna, Zanichelli, 1936,
p. 217—471. Много сведений и статистических данных об основных
финансовых обществах той эпохи имеется в уже упоминавшейся
книге: М. D a Pozzo. G. F е 1 1 о n i, La Borsa valori di Genova.
Об особенностях деловых операций см. исследование: Е. S е г е п !‘
Il nodo della politica granaria, в: «Politica ed Economia», 1958
e 1959, перепечатанное в: «Capitalismo e mercato nazionale in Italia»,
p. 101—277.
Данные об участии французского капитала имеются в книге:
J. Bouvier, Les interventions bancaires fran^aises dans quelques
«grandes affaires» financieres de I’unite italienne 1863—1870, в
«Annali Istituto G. Feitrinel 1 i», 1961, p. 224—233.
493

6.	Эволюция партий и выборы 22 октября 1865 г.
Об эволюции политических партий и политической борьбе
1864—1866 гг. имеется обширнейшая литература, состоящая в зна¬
чительной степени из статей и брошюр современников тех лет
и частично из исторических исследований (особенно много их появи¬
лось в последние годы). Из статей современников укажем прежде
всего: R. В ongh i, I partiti politic! nel Parlamento italiano», в:
«Nuova Antologia», gennaio-febbraio 1868, перепечатанную в: «Рго-
grammi politici e partiti», под редакцией Джентиле, Firenze, 1934,
который дает историю итальянских политических партий после
смерти Кавура и до конца 1867 г. с точки зрения умеренного деятеля.
В умеренно-консервативном духе написана также брошюра: S. J а -
с i n i, Due anni di politica italiana. Dalia Convenzione del 15 Set¬
tembre alia liberazione del Veneto, Milano, 1868. Зато весьма важ¬
ными документами об эволюции и создании новой левой являются
статьи и речи Ф. Де Санктиса, собранные во второй части тома:
«II Mezzogiorno е lo Stato unitario», под редакцией Ф. Ферри (Torino,
Einaudi, 1960). Очень полезны также многочисленные брошюры,
изданные на протяжении 1865 г. в связи с предстоящими парла¬
ментскими выборами, они дают представление о политической борь¬
бе накануне выборов. Из сочинений деятелей правой см.: М. d’A z е -
g 1 i о, Agli elettori. Lettera, перепечатано в: «Scritti е discorsi
politici», под редакцией М. Де Рубриса, vol. Ill (Firenze, La Nuova
Italia, 1938), p. 447—499; R. В о n g h i, La elezione del deputato,
Lettere due a un candidate nell’imbarazzo, перепечатано в: «Come
cadde la Destra», под редакцией Ф. Пикколо (Milano, 1929), р. 1 —
38; L. G а 1 е о t t i, La prima legislatura del Regno d’Italia. Studi
e ricordi, Firenze, 1865; G. B. G i о г g i n i, La Camera e i partiti
politici dal 1861 al 1865, Firenze, 1865; A. Guerrieri Gon¬
zaga, Uomini vecchi? О uomini nuovi? Studio proposto agli elet¬
tori, Firenze, 1865; M. M i n g h e t t i, Ai suoi elettori, Bolog¬
na, 1865.
Из сочинений представителей левой укажем: А. В е г t a n i,
Della opposizione parlamentare. Pensieri, Milano, 1865; G. Fer¬
rari, Il governo a Firenze, Spiegazioni, Firenze, 1865; перепеча¬
тано в: «Ореге di G. D. Romagnosi, C. Cattaneo, G. Ferrari», под
редакцией Э. Сестана (Milano-Napoli, Ricciardi, 1957), p. 1201 —
1254. О полемике между Мадзини и Криспи см.: G. Mazzini,
LXXXIII (ediz. nazionale), и F. С г i s р i, Repubblica e monarchia,
Torino, 1865. См. также «Carteggi» Криспи и LXXIX, LXXX,
LXXXI тома Национального издания сочинений Мадзини, где
содержится переписка за 1864—1865 гг.
494

Из числа самых последних исследований см.: «Atti» XIV—
XVI тосканских исторических конгрессов, из которых первый был
посвящен деятельности правой, а второй — деятельности левой
в первые годы после объединения Италии; материалы конгрессов
опубликованы в: «Rassegna Storica Toscana» за 1961 и 1965 гг.
В «Rassegna Storica Toscana» за 1961 г. имеются следующие докла¬
ды: А. С. J е m о 1 о, La Destra storica; F. Т г a n i е 1 1 о, La Destra
parlamentare piemontese dalla morte di Cavour al trasferimento
della capitale; C. Marchetti, La Destra lombarda; F. Man¬
zo t t i, La Destra storica in Emilia nel primo quinquennio unitario;
E. S e s t a n, La Destra toscana; R. C e s s i, Il Veneto e il partito
della Destra; А. С а г a с c i о 1 o, La Destra storica meridionale;
«Rassegna storica Toscana» за 1965 г. содержит следующие доклады:
F. D’A m о i a, La Sinistra e i problemi di politica estera; A. C. J e -
m о 1 o, La Sinistra e la questione romana; G. P a n s i n i, La Sini¬
stra parlamentare; L. V a 1 i a n i, Il partito d’Azione e la nascita
del movimento socialista italiano; G. M a с c h i a, Pensiero e azione
sociale nel mazzinianesimo dal 1860 al 1872.
См., кроме того, A. Salvestrin i, I moderati toscani e la
classe dirigente italiana, 1859—1876, Firenze, Olschki, 1965,— это
на сегодняшний день самый обширный труд о региональной группе
правой; G. Spadolini, Firenze capitale, Firenze, Le Monnier, 1966;
P. D’A n g i о 1 i n i, Il moderatismo lombardo e la politica italiana,
в: «Rivista Storica del Socialismo», 1962; S. C a m e r a n i, Da Tori¬
no a Firenze, в: «Rassegna Storica, del Socialismo», 1966, No 1;
A. Aquarone, Dalle elezioni del 1865 alia costituzione del secon¬
do ministero Ricasoli; incertezze e contrast! nella classe politica
italiana, в: «Rassegna Storica del Risorgimento», 1966, No 2. Что
касается деятельности Мордини, то до сих пор не утратила своего
значения старая книга: М. R о s i, Il Risorgimento italiano e l’azione
d’un patriota cospiratore e soldato: Antonio Mordini, Torino-Ro¬
ma, 1906.
Относительно медленного и мучительного разрыва между
социалистическим и демократическим движением и влияния I Ин¬
тернационала в Италии см., помимо уже упоминавшихся работ
Н. Росселли и Дж. Манакорда, первый том обширного труда,
содержащего богатую библиографию: A. Romano, Storia del
movimento socialista in Italia. I. L’unita italiana e la Prima Inter¬
nazionale 1861 —1871, 2a ed., Bari, Laterza, 1966. См. также: L. Va¬
li a n i, Question! di storia del socialismo, Torino, Einaudi, 1958.
Об истоках католического движения в борьбе между неприми¬
римыми и сторонниками примирения см.: G. Candeloro,
Il movimento cattolico in Italia, 2a ed., Roma, Editori Riuniti,
495

1961, cap. HI; G. D e R о ь a, Storia del movimento cattolicu in
Italia. I. Dalia Restaurazione all’eta giolittiana, Bari, Laterza,
1966, cap. II, в которой указано много недавно опубликованных
работ по этому вопросу.
О миссии Веджецци см.: R. М о г i, La questione romana, cap. V;
P. P. P i г r i S. J., Pio IX e Vittorio Emanuele II dal loro carteggio
privato. III. La questione romana dalla Convenzione di Settembre
alia caduta del Potere temporale con Appendice di document! fino
alia morte di Vittorio Emanuele II, 1864—1870, Roma, Pontificia
Universita Gregoriana, 1961, parte I (Testo) e parte II (Documenti).
IV. Завершение объединения и преодоление
финансового кризиса
1.	Третья война за независимость
Торжественное празднование в наши дни столетней годовщины
присоединения Венето к Италии породило поток многочисленных
статей на эту тему в ежедневной и периодической печати, созыв
конференций и научных конгрессов и появление целого ряда публи¬
каций, посвященных этому событию, однако в общей сложности
все это очень мало способствовало пониманию и верному истолко¬
ванию политических и военных событий 1866 г. Наоборот, важный
вклад был внесен в эти годы в изучение истории самого Венето
и дипломатических перипетий, связанных с проблемой Венето,
в 1859—1866 гг. В этой связи напомним среди прочих «Carteggio
Volpe-Cavalletto (1860—1866)»; raccolto е annotate da L. Briguglio
(Padova Comitato dell’ 1stituto per la Storia del Risorgimento, 1963);
L. Briguglio, Correnti politiche nel Veneto dopo Villafranca, 1859—
1866, Roma, Edizioni di Storia e Letteratura, 1965; «Atti» истори¬
ческого конгресса, посвященного столетию присоединения Венето
и Мантуи к Италии, и состоявшегося в Мантуе в марте 1966 г.
(«La Situazione politica del Veneto e di Mantova dal 1859 al 1866»,
Mantova, Museo del Risorgimento, 1966); C. D i M о 1 a, La Venezia
nella politica europea dalla pace di Zurigo alia pace di Vienna, в:
«Nuova Rivista Storica», 1961; сборник документов: «II problema
veneto e Г Europa» с предисловием P. Чесси, vol. I, «Austria»— под
редакцией P. Блааса, vol. II, «Inghilterra»— под редакцией H. Блэ-
киистона (Venezia, Istituto veneto di scienze, lettere et arti, 1966).
В ближайшее время будут опубликованы «Atti» LX 11 конгресса
по изучению истории Рисорджименто, состоявшегося в Венеции
496

в октябре 1966 г. и посвященного теме «La questione veneta е la
crisi italiana del 1866».
Обязательной при изучении военных событий является XXI гла¬
ва книги: Р. Р i е г i, Storia militare del Risorgimento, содержащая
обширную библиографическую справку о предыдущих публикациях
на эту тему. Много материала, касающегося также политических
событий, можно найти в книге: A. La Marmora, Un po’piu di
luce sugli eventi politic! e militari dell’anno 1866, Firenze, 1873,
и в книге Л. Кьяла, написанной в защиту Ла Мармора: «Апсога
un po’piu di luce sugli eventi politici e militari dell’anno 1866»,
Firenze, 1902. О войне на море основным трудом является книга
адмирала A. J а с h i п о, La campagna navale di Lissa 1866, Mila¬
no, Il Saggiatore, 1956, использовавшего в своей работе документы
и ранее опубликованные исследования. Можно также использовать
«La campagna del 1866 nei documenti militari austriaci. Le opera-
zioni navali», под редакцией А. Филипуцци (Padova, Universita
degli studi, 1966), которая не вносит, впрочем, никаких изменений
в сделанные выводы.
2.	Экономический и финансовый кризис 1866 г.
Принудительный курс и его последствия
О кризисе 1866 г. и принудительном курсе см. все публикации
современников: финансовые обзоры Ф. Феррара, публиковав¬
шиеся каждые две недели на страницах «Нуова антолоджиа» начи¬
ная с января 1866 г. (когда был основан этот журнал); статьи того
же Ф. Феррара: «II corso forzato dei biglietti di Banco in Italia»,
в: «Nuova Antologia», maggio-giugno 1866, «Del corso forzato e della
maniera di abolirlo», в: «Nuova Antologia», gennaio 1867; «Relazione
della Commissione parlamentare d’inchiesta sul corso forzoso dei
biglietti di banca», Firenze, 1869; C. D e C e s a r e, La vita, i tempi
e le opere di Antonio Scialoja, Roma, 1879. Из критических исследо¬
ваний см.: Е. С о г b i п о, Annali dell’economia italiana, vol. I;
G. Luzzatto, L’economia italiana nel primo decennio; A. P 1 e -
b a n o, Storia della finanza italiana, vol. I; L. Izzo, La finanza
pubblica nel primo decennio; C. S u p i n o, Storia della circolazione
cartacea in Italia dal 1860 al 1929, Milano, 1929; R. D e M a t t i a,
Leorigini della circolazione cartacea italiana (1861 —1874), в: «Rivista
di politica economica», 1958.
О влиянии принудительного курса на заработную плату см.:
A. Geisser е Е. Magrini, Contribuzione alia storia e stati-
stica dei salari industriali in Italia nella seconda meta del secolo XIX,
в: «La Riforma Sociale», 1904. О значении принудительного курса
32—445
497

для протекционистской политики см.: D. Morelli, 11 corso for-
zoso in Italia quale fattore di protezione industriale, в: «La Riforma
Sociale», 1918. О развитии «Банка национале» много данных и све¬
дений содержит книга: М. Da Pozzo. G. F е 1 1 о n i, La Borsa
valori di Genova nel secolo XIX, p. 215—242.
5. От палермского восстания до кризиса, вызванного
битвой при Ментане (сентябрь 1866 г.—ноябрь 1867 г.)
О палермском восстании, его причинах и следствиях см. уже
упомянутые книги: Р. А 1 a t г i, La lotta politica in Sicilia sotto
il governo della Destra; F. В r a n c a t o, La Sicilia nel primo venten-
nio del regno d’Italia; F. Brancat o, Origine e caratteri della
rivolta palermitana del settembre 1866, в: «Archivio Storico Sici¬
liano», serie III, vol. V, Palermo, 1953, в которых упоминаются
основные исследования, появившиеся до выхода в свет данных
работ.
О церковной собственности и о дискуссиях, завершившихся
принятием законов от 7 июля 1866 г. и 15 августа 1867 г. см. III гла¬
ву книги: А. С. J е m о 1 о, Chiesa е State in Italia, а среди преды¬
дущих работ книгу того же А. С. J е m о 1 о, La questione della
propriety ecclesiastica nel regno di Sardegna e nel regno d’Italia
durante il quarantennio 1848—1888, Torino, 1911; M. Falco,
La politica ecclesiastica della Destra, Torino, 1914; S. J a c i n i jr.,
La crisi religiosa del Risorgimento, La politica ecclesiastica italiana
da Villafranca a Porta Pia, Bari, Laterza, 1938. Из позднейших
работ см.: G. D’A m e 1 i о, Stato e Chiesa, La legislazione eccle¬
siastica fino al 1867, с большим подбором документов и богатой
библиографией; F. Manzotti, Francesco Borgatti е il progetto
sulla «Liberta della Chiesa», в: «Bollettino del Museo del Risorgi¬
mento di Bologna», 1960.
По вопросу о ментанском кризисе см. документы, опублико¬
ванные А. Луцио (A. Luzio, Aspromonte е Mentana) и основные
уже упоминавшиеся труды по «римскому вопросу». О кампании
Гарибальди 1867 г. и связанной с этим попыткой восстания в Риме
см.: Р. Р i е г i, Storia militare del Risorgimento, cap. XXII, и при¬
водимую там библиографию. Для изучения положения в Риме
весьма полезны книги: R. De Cesare, Roma е lo Stato del Papa
dal ritorno di PIO IX al XX settembre, Roma, 1907, vol. II;
G. L e t i, Roma e lo Stato pontificio dal 1849 al 1870, Ascoli Piceno,
1911, vol. II.	'
498

4.	Министерства Менабреа и финансовая политика
Камбрэ-Диньи. Налог на помол и сдача
государственной табачной монополии на откуп
с участием в прибылях
Период пребывания у власти правительств Менабреа в целом
мало изучен. О деятельности Камбрэ-Диньи имеются интересные
замечания и указания в исследовании: Е. R a g i о n i е г i, I mode-
rati toscani e la classe dirigente italiana negli anni di Firenze capi-
tale, в: «Politica e amministrazione nella storia dell’Italia unita».
О налоге на помол см. вышеупомянутые труды по истории финан¬
сов А. Плебано и Л. Иццо (книга последнего снабжена документами
и библиографией). По вопросу о восстании против налога на помол
см.: N. R о s s е 1 1 i, Mazzini е Bakunin, р. 201—216; F. Man¬
zo t t i, La rivolta del macinato, в: «Rassegna Storica del Risorgi-
mento», 1956, No I; R.Zangheri, I moti del macinato nel Bolog¬
nese, в: «Le campagne emiliane nell’epoca moderna. Saggi e testimo-
nianze», Milano, Feltrinelli, 1957, p. 101 —143. О скандале в связи
с предоставлением табачной монополии частному обществу и о пар¬
ламентской комиссии по расследованию см.: «Storia del Parlamento
italiano» под редакцией Н. Родолико; vol. 18, «Inchieste politiche»,—
под редакцией Д. Новакко, р. 51 —118, в которой опубликованы
различные документы и доклад парламентской комиссии по рас¬
следованию. Относительно Общества табачной монополии и курса
его акций см.: М. Da Р о z z о. G. Felloni, La Borsa valori
di Genova, p. 399—408.
5.	Правительство Ланца — Селла. Взятие Рима
и «закон о гарантиях»
При изучении деятельности правительства Ланца — Селла
следует в первую очередь обратить внимание на книгу: А. В е г -
s е 1 1 i, La Destra storica dopo 1’Unita. 1, «L’idea liberate e la Chiesa
cattolica», Bologna, Il Mulino, 1963; книга эта дает тщательный
анализ печати того времени, парламентских актов и переписки
между видными деятелями. Из числа более ранних работ полезны
содержащие богатый материал следующие книги: Е. Та val•
1 i n i, La vita е i tempi di Giovanni Lanza, Torino, 1887, 2 voll.;
A. Guicciol i, Quintino Sella, Rovigo, 1887, 2 voll. Следует
также обратить внимание на: «Le Carte di Giovanni Lanza» под
редакцией Де Векки; S. С a s t a g п о 1 a, Da Firenze a Roma.
32* 499

Diario storico-politico del 1870—1871, Torino, 1896; T. Massa -
rani, Cesare Correnti nella vita e nelle opere (эта работа содержит
письма и документы) (Firenze, 1907); «Pensieri» di С. Correnti под
редакцией А. Корренти и Э. Леви и с биографией Корренти (Mila¬
no, 1915). О Корренти см., кроме того, С. М о г a n d i, La Sini¬
stra al potere, Firenze, 1944. О Висконти-Веноста см. критико-биогра¬
фический очерк: F. Ch а b о d, Storia della politica estera italiana,
p. 563—599.
О восстаниях, организованных мадзинистами в 70-х годах
XIX в., см.: С. Pavone, Le bande insurrezionali nella primavera
dell 1870, в: «Movimento operaio», 1956, No 1—3. О «римском вопро¬
се» в период 1867—1870 гг. и о попытке создания тройственного
франко-австро-итальянского союза см.: Р. Р i г г i, Pio IX е Vit¬
torio Emanuele II dal loro carteggio private. III. La questione romana
1864—1870, parte I, cap. IX e X; C. D i N о 1 a, La situazione euro¬
pea e la politica italiana dal 1867 al 1870, в: «Nuova Rivista Storica»,
1955; R. M о г i, La prima fase delle trattative per la triplice allean¬
za Francia-Austria-Italia (1868—1869), в: «Storia e Politica», 1966,
No 2—3. О I Ватиканском соборе см.: R. Aubert, Vatican I,
Paris, 1964, Histoire de conciles oecumeniques.
О позиции, занятой правительством и политическими пар¬
тиями в отношении франко-прусской войны, о событиях, которые
привели к взятию Рима, и о событиях, последовавших после 20 сен¬
тября и до перенесения столицы Италии в Рим, обширную доку¬
ментацию содержит XIII том I серии и I и II тома II серии «Docu¬
ment! diplomatic! italiani», куда вошли также многие документы,
уже ранее публиковавшиеся министерством иностранных дел
и отдельными исследователями. Следует также обратить внимание
на книгу генерала R. С a d о г и a, La liberazione di Roma nell’anno
1870 ed il Plebiscite, 3a ed., Torino, 1898. Сведения и документы
о ликвидации светской власти папы имеются также в книге:
S. J а с i n i jr., Il tramonto del potere temporale nelle relazioni
degli ambasciatori austriaci, p. 313—339; см. также: P. P i г r i,
Pio IX e Vittorio Emanuele II dal loro carteggio privato, parte I,
p. 294—331, parte II, p. 269—285.
Относительно идеологических дискуссий, вызванных взятием
Рима, см. исчерпывающее изложение этого вопроса в книге:
F. С h а b о d, La storia della politica estera italiana, cit., cap. II,
в которой дается анализ позиции противников перенесения столицы
в Рим — таких, как Ячини.
О выборах 21 ноября 1870 г. и обсуждении в парламенте «зако¬
на о гарантиях» самое документированное и исчерпывающее изложе¬
ние этих событий дано в книге: А. В е г s е 1 1 i, La Destra storica
500

dopo 1’unita, cit. Весьма полезно ознакомиться также со старой
работой: F. S с a d u t о, Guarentigie pontificie е relazioni tra
Stato e Chiesa (legge 13 maggio 1871). Storia, esposizione critica,
documenti, Torino, 1884. Необходимо учесть также замечания
А. Емоло в его книге «Chiesa е Stato in Italia», cap. III.
6.	Оздоровление финансов и экономическое
положение к 1871 г.
Прежде всего необходимо ознакомиться с теми работами по исто¬
рии финансов и экономики первого десятилетия после объединения
Италии, Которые мы указали в 3-м разделе первой главы, в 4 и 5-м
разделах третьей главы и во 2-м разделе четвертой главы.
Что касается более частных проблем, то о продаже церковных
земель и переходе государственных земель в частные руки см.:
Е. S е г е n i, Il capitalismo nelle campagne, cit., p. 160—171; о рас¬
ходах на общественные работы см.: F. A. R epaci, La finanza
pubblica italiana, cit., p. 38—44, F. V о 1 p i, Le finanze dei comuni
e delle province del regno d’Italia 1860—1890, Torino, ILTE, 1962,
Arch. Econ. dell’Unific. Itai. s. II, vol. V. О росте сельскохозяй¬
ственной продукции см.: ISTAT, «Sommario di statistiche storiche
italiane», cit., и R. Romeo, Risorgimento e capitalismo, cit.,
p. 117—125; о развитии текстильной промышленности см. G.Luz-
z a t t о, L’economia lombarda dal 1861 al 1922, в: «La Cassa di
Risparmio delle provincie lombarde nell’evoluzione economica della
regione, 1823—1923, Milano, 1923 (сборник разных авторов);
F. Cappi-Bentivegna, Alessandro Rossi e i suoi tempi,
Firenze, Barbera, 1955; V. Castronovo, L’industria laniera
in Piemonte nel secolo XIX, и «L’industria cotoniera in Piemonte nel
secolo XIX».
О начале дискуссии по вопросам экономической политики
и индустриализации см.: G. Are, Il problema dello sviluppo indu¬
striale nell’eta della Destra; L. V i 1 1 a г i, Per la storia del pro-
tezionismo in Italia, в: «Studi storici», 1965, No 3—4; R. Prodi,
Il protezionismo nella politica e nell’industria italiana dall’unifi-
cazione al 1887, в: «Nuova Rivista Storica», 1965, fasc. V—VI, 1966,
fasc. I—II (Проди рассматривает преимущественно последующий
период).О «буме» 1871 — 1872 гг. и о кризисе 1873 г. см.: М. Da Р о z-
z о. G. F е I 1 о n i, La Borsa valori di Genova nel secolo XIX,
cit., и приведенную там библиографию.
501

7.	Централизованное государство и «действительная»
Италия
Что касается различных проектов административной реформы,
выдвигавшихся с 1865 по 1871 гг., то подробное и документирован¬
ное освещение событий дается в книге: A. Berselli, La Destra
storica dopo 1’Unita. II. Italia legale e Italia reale, Bologna, Il Muli¬
no, 1965, cap. I.
О противопоставлении Италии действительной и Италии закон¬
ной см. брошюру: S. J а с i n i, Sulle condizioni della cosa pubblica
in Italia dopo il’66. Lettera agli elettori di Terni, Firenze, 1870.
О самом Ячини см. апологетическую биографию, содержащую,
однако, богатый материал в работе: S. J а с i n i jr., Un conser-
vatore rurale della nuova Italia, Bari, Laterza, 1926, 2 vol. О проек¬
тах школьной реформы Корренти немало данных можно найти у:
Т. Massarani, Cesare Correnti nella vita e nelle opere; см. так¬
же: D. Bertoni Jovine, Storia della scuola popolare in Ita¬
lia. О военной реформе Рикотти — Маньяни см.: Р. Pieri, Le
forze nell’eta della Destra, p. 82—85, и соответствующие документы.

указатель имен
Абер, Самюэль де 391
Авеццана, Джузеппе 210
Агу, Мари д’ 95
Агулья, Сальваторе 106
Адами, Пьетро Антонио 292,
293, 299
Адзельо, Массимо д* ПО, 193,
195, 237, 316, 373, 429
Адзельо, Эммануэле д’ 156
Акколла 366, 430
Актон 402, 417
Акуароне, А. 244, 258
Алеарди, Алеардо 97
Александр Великий 176
Александр II 17
Алессио 388
Аллиеви 296, 298
Альберт, эрцгерцог 324, 325,
327, 329
Альбини, Джачинто 332
Альвизи 366
Альфьери ди Состеньо, Карло 429
Амари, Микеле 70, 136
Амари, Эмерико 136, 151, 162,
224
Амат ди Сан Филиппо, Луиджи
100
Анджолетти, Диего 239, 317
Андреуччи, Фердинандо 398, 430
Антонелли, Джакомо 100, 101,
Ю4—106, 109, 154, 217, 312,
314, 364, 424
Апорти, Ферранте 66
Аре 265
Арезе, Франческо 180, 321
Арджентино, Акилле 226
Аржан д’ 75
Аркуати, Джудита Тавани 378,
381
Аркуати, Франческо 378, 381
Арним 419
Арриги, Клетто (Ригетти, Кар¬
ло) 97
Артом, Изакко 413
Асколи 64
Аспрони, Джорджо 210, 366,
406
Ачерби, Джованни 376, 378
Бадиа, Джузеппе 354,	356,
357
Базен 415
Балдуино, Доменико 296,
300, 301, 340, 390, 393, 396,
399
Баллерини 364
Бальбо, Чезаре 66, 403
Бальдаккини 297
Бакунин, Михаил 20, 310, 405,
473
Баньяско, Розарио 354
Баргони 306, 461
Барракко 296
Барраль 320
Барсанти, Пьетро 407
Бастиа, Фредерик 83
Бастоджи, Пьетро 45, 158, 178,
179, 275, 277—280, 294—299,
301, 391, 393, 396
Бебель, Август 20
Бейст, Фридрих Фердинанд фон
409, 413
Беллармино 74
Беллацци, Федерико 208, 209,
214
Беллинцагги, Джулио 297
Белькреди 319
Бельтрами, Пьетро 296, 298
Бенедетти, Венсан 181, 212, 217,
218
Бертани, Агостино 135, 174,
178, 206, 210, 211, 294, 295,
306, 311, 324, 329, 332, 363,
387
Берти-Пиша, Карло 306
Бернгарди, Теодор фон 326
503

Берселли, А. 420, 259, 464
Берти, Доменико 73, 317, 324,
363
Бертоле-Виале 383
Бецци, Эрджисто 307
Бидзони, Акилле 396
Биксио, Алессандро 301
Биксио, Нино 165, 222, 227
Бисмарк, Отто фон 13, 14, 15,
16, 17, 318, 322, 324, 326, 336,
406, 409
Блэкистон, Н. 264
Боджо 243
Боджо П. 76, 202
Бодзино, Омеро 106
Бойто, Арриго 97
Боккаччо, Джованни 62
Бомбрини, Карло 46, 296, 303,
350, 390
Бонапарт, Жером, принц На¬
полеон 107, 108, 115, 181, 415
Бонапарт, Жозеф 439
Бонапарт, Каролина 235
Бонафеде, Франческо 357
Бонги, Руджеро 64, 81, 141, 173,
304, 430—432
Бонкомпаньи, Карло 241, 429
Бонфадини 385
Боргатти 324, 361—363, 366,
368, 430, 431
Борхес, Хосе 192, 193
Брамбилла, Карло 297
Бренна, Раймондо 395, 396, 399
Брешиани, Антонио 79
Брольо, Эмилио 64, 383
Брофферио, Анджело 162
Брут 422
Бувье, Ж. 302, 362
Буйери, де ла 299
Буонарроти, Филиппо 70
Бурландо 209
Бьянкери, Джузеппе, 363, 398,
403
Бьянки, Н. 105, 194
Бьянки, Челестино 420
Бюхнер, Фридрих 90, 95
Вакка, депутат и министр 239,
243, 252, 258, 315, 316, 355, 359
Вакка, адмирал 332
Валерио, Чезаре 296
Веджецци, Саверио 158, 314—
316, 361
Вейл-Скот, Чимоне 396
Вейль Вейс, Иньяцио де, 297
Вентимилья, Гаэтано 141
Вентуроли, Марчеллино 313
Вера, Аугусто 87—89, 95
Верга, Джованни 98
Вико, Дж. 76, 77, 80
Виктор Эммануил II 99, 103,
134, 138, 141, 144, 155, 156—
158, 177, 178, 180, 181, 183,
201, 202, 208, 210, 212, 220,
221, 234, 238, 239, 269, 308,
314, 322, 328, 329, 334, 371,
373, 379, 382, 383, 408, 409,
410, 412, 417, 418, 423, 426
Виллари, Паскуале 79, 81, 90,
91, 141, 338
Вильгельм I 318, 321
Вильяни, Паоло 254, 400, 429,
433
Вимеркати, Оттавиано 103, 104,
108, 115, 117, 410, 413, 415
Вимпфен, Франц 334
Вине, Александр 113
Вирхов, Рудольф 90
Висконти-Веноста, Эмилио 225,
235—237, 304, 324, 329, 363,
402, 408, 412—419, 421, 424 —
426, 430
Вольпи, Ф. 285, 437, 445
Гадда 402
Галассо, Джузеппе 49
Галеотти, Леопольдо 140
Галилей, Галилео 62
Галлуппи 76, 77, 78
Ганчи, С. М. 136, 137
Гарибальди, Джузеппе 99, 131,
134, 135, 138, 142—144, 146,
150, 152—154, 157, 163—167,
176, 183, 188, 191, 201, 202,
208—215, 218—223, 227, 229,
232, 234, 292, 294, 305, 307,
308, 322, 325, 326, 328, 329,
333, 334, 369, 371, 372, 375—
380, 396, 398, 408, 471.
Гверрацци, Франческо Доме¬
нико 79, 232
Гвиччардини, Франческо 309
Гегель, Георг Вильгельм Фрид¬
рих 73, 74, 76, 79, 80, 87, 88,
94, 95
Геракл 225
Герцен, Александр (сын
А. И. Герцена) 90
504

Гладстон, Уильям Юарт 17.
296
Гизальберти, А. 249
Гиппократ 91
Грамши, Антонио 11, 119
Греко, Паскуале 234
Грибауди, Д. 25
Гриленцони, Джованни 210
Говоне, Джузеппе 232, 320,
321, 328, 402, 417, 468
Гольбах, Поль Анри 75
Гуальтерио, Филиппо Антонио
231, 382, 383, 385, 403
Гуасталла 307
Гуерцони 370, 377
Гуэррьери-Гонзага, Ансельмо
131, 366
Д’Авосса, Джованни 150
Д’Амелио 256
Д’Андреа 100, 106
Д’Аннунцио, Габриэле 58
Д’Афлитто, Родольфо 141
Да Пассано, Манфредо 313
Да Поццо, М. 291, 302, 339, 351,
352, 393
Данте, Алигьери 62, 79
Дарвин, Чарлз 90, 93
Де Блазиис 365
Де Бони, Филиппо 92, 152, 210,
308
Де Винченци 363
Де Лонэ 318
Де Маттиа, Р. 341
Де Мауро, Т. 63
Де Мейс, Анджело Камилло 88
Де Мероде 100
Де Санктис, Франческо 76, 78,
79, 80, 81, 82, 86, 87, 88, 90
95, 96, 158, 178, 179, 304,
311, 312, 368, 422
Де Фалько 317
Де Феррари, Раффаэле, герцог
ди Галльера 45, 301,340, 390,
391
Де Филиппо, Дженнаро 385
397
Девинченци, Джузеппе 141, 145
Дезамбруа, Луиджи 133, 429
Декарт, Рене 76, 77
Делла Перута, Ф. 215
Делла Ровере, Алессандро 162,
179, 197, 224
Денина. Винченцо 297
Депретис, Агостино 135, 174,
178, 206, 210, 211, 294, 295,
306, 311, 324, 329, 332, 363,
387
Дженеро 296
Джоберти, Винченцо 66, 67, 75,
76, 77, 78, 80, 81, 82, 88, 95,
114, 139
Джованола 365
Джорджини, Джамбаттиста 64,
174
Джоя, Мелькиорре 69, 85
Джулиани делла Порта 131
Дзанарделли, Джузеппе 262,
306, 398
Дзанолини 297
Дизраэли, Бенджамин 17
Дольфи, Джузеппе, 209, 210
Донателли, Кармине (Крокко)
192, 193
Друэн де Люис, Эдуар 223, 318
Дурандо, Джакомо 212, 21?
221, 223
Дурандо, Джованни 184, 185
Дюмон 375
Дюмонсо, Лангран 362
Дюпанлу 313
Дюпон-Уайт 470
Евгений, принц Кариньянский
128, 149, 161, 175, 238
Евгения, императрица 115
Жубер, Эдмон 391
Изая, Антонио 106
Имбриани, Паоло Эмилио 150,
161
Иццо, Л. 267, 268, 279, 281 —
283, 343
Каваллотти, Феличе 395, 396
Кавур, Камилло Бенсо ди 9, 13,
14, 31, 40, 41, 46, 47, 71, 73—
75, 83—87, 99—118, 120, 122,
128, 129, 132, 134, 135, 137—
150,	153—163,	165—167,
170—172, 174, 176—179, 194,
203, 212, 236,	240,	242
264—267, 275, 280, 285, 292,
300, 302, 306, 314, 330, 331,
350, 364, 368, 369, 373, 381,
382, 384, 394, 413, 416, 417,
419, 423, 425, 429, 430, 475.
505

Кадолини, Джованни 210
Кадорна, Карло 131, 358, 385,
389, 416, 418, 419, 421, 423,
461
Казаретто, Микеле 398
Казати, Габрио 119, 120, 124,
125, 468
Казачча, Феличе 205
Казони, Джамбаттиста 313
Кайроли, Бенедетто 210, 306,
308, 398, 403, 416, 431
Кайроли, Джованни 378, 381
Кайроли, Энрико 378, 381
Калабиана, Луиджи Надзари ди
364, 411
Кальвино, Сальваторе 306,
398
Камбрэ-Диньи, Луиджи Гуль¬
ельмо 381—383, 385, 387,
390—396, 401, 403, 428, 436,
462
Кампанелла, Федерико 209,
210, 307
Кампелло, Помпео ди 364
Канестрини, Джованни 90
Каннидзаро, Станислао 136
Кантелли 383
Канту, Чезаре 313
Канцлер, генерал 379, 419
Каппони, Джино 66, 140, 383,
428
Каприоло 225
Караччоло, А. 152
Караччоло ди Белла, Камилло
141
Кардуччи, Джозуэ 64, 92, 97,
98
Карл Альберт 120, 126, 127, 247
Карл Эммануил III 269
Карини, Джачинто 137, 148
Кассинис 133, 141, 142, 145,
148, 158, 161, 224, 297
Кастаньола, Стефано 226, 402,
403, 417, 456
Кастроново, В. 346
Катон 422
Каттанео, Карло 57, 69, 82, 85,
91, 174, 292, 305, 310, 337, 338
Кафанья, Л. 265
Корбино, Э. 43
Корвайа, Пьетро 70
Кордова, Филиппо 151, 178,
200, 211, 212, 248, 324, 343,
363
506
Козенц, Энрико 222
Кокко 243
Компосто, Р. 210.
Конно, Анри 104, 108
Конти, Аугусто 313
Конфорти, Раффаэле 139, 213,
242
Коппино 365
Корлео, Симоне 355, 356, 467
Коррао, Джованни 354
Корренти, Чезаре 23, 363, 366,
402, 403, 452, 460, 467, 468,
472
Корси, Томмазо 158, 296, 298
Корте 307
Кортезе, Паоло 316, 359, 366
Криспи, Франческо 70, 135, 151,
162, 203, 209, 210, 246, 248,
258, 292, 306, 308, 309, 311,
353,	372, 376, 377, 381,
385, 387, 396, 398, 416,
432, 466
Куадрио, Маурицио 307
Кубедду, И. 74
Куджа 363
Куза, Александр 320
Кузен, Виктор 66
Кукки, Франческо 376, 377
Кун 329, 333
Кунео, Джамбаттиста 209, 371
Ла Валетт де 217
Ла Геронньер, Луи Этьенн 107,
108
Ла Мармора, Альфонсо 119,
120, 125, 128, 162, 167, 199,
222, 226, 229, 238—241, 243,
287, 288, 314, 316—330, 332,
333, 336, 359, 468
Ла Порта, Луиджи 428
Ла Фарина, Джузеппе 70, 76,
93, 151, 152, 174, 179,’ 470
Лакаита, Джакомо 296
Ламбрускини, Раффаэло 66
Лампертико 343
Ланца, Джованни 131, 174, 239,
243, 246, 248, 297, 305, 316,
317, 360, 384, 392, 393, 395,
400—403, 407, 408, 412, 416,
417, 426, 428, 430, 459, 464—
466, 468, 472
Лассаль, Фердинанд 16, 20
Латерца, Антонио 150
Лаффит 39, 299

Лаццаро 306
Ле Беф 334
Ле Пьяне, Никколо 420
Леви, Давиде 70
Лемми, Адриано 292, 293, 299,
307
Леопарди, Джакомо 68, 79, 81
Леопольд Гогенцоллерн-Зи-
гмаринген, принц 411
Лессона, Микеле 90
Либертини, Джузеппе 210
Либкнехт, Вильгельм 20
Лингуаглосса, князь 357
Липпарини, Л. 140
Лоббиа, Кристиано 397—400
Лозана 411
Луальди, Эрколе 268, 343
Луццато, Д. 295, 344, 347, 348,
447
Луццатти, Луиджи 456
Магрини, Ф. 346
Мадзини, Андреа Луиджи 70
Мадзини, Джузеппе 36, 66—71,
82, 94—96, 108, 109, 152, 154,
156, 174, 203, 205, 206—208,
213—216, 223, 225, 233, 234,
292, 305—311, 322, 335, 354,
370, 371, 373, 389, 405—408,
420, 423, 471, 472
Макки, Мауро 206
Маккиоро, А. 84
Максимилиан Габсбургский 375
Малагуцци-Валери, Алессандро
319
Маленкини, Винченцо 297
Мальпиги, Марчелло 91
Мальяни 395
Мамиани, Теренцио 76, 78, 158,
161, 429
Манакорда, Г. 206
Мандзони, Алессандро 64, 65,
66, 79, 81, 82, 114, 463
Манчини, Паскуале Станислао
145, 149, 151, 159—161, 190,
211, 212, 243, 252, 260, 261,
363, 430, 431
Маньяни, Чезаре Рикотти 468
Марготти, Джакомо 153, 313
Мари, Адриано 298, 382, 385,
397, 400
Мариана 74
Марио, Альберто 209, 210, 215,
305, 307, 371
Мария Терезия Австрийская 123
Маркс, Карл 20, 310
Мартинати, Антонио 209, 310,
398
Мартинелли, Филиппо 391
Массарани, Т. 467
Массари, Джузеппе 80, 161, 226,
227, 258
Маттеуччи, Карло 61, 193, 194,
212
Маури, Акилле 429
Маурицио, Джованни 314
Маццони, Джузеппе 207, 209,
210, 305
Маэстри П. 452
Медичи, Джакомо 222, 333, 356,
359
Медзакапо, Луиджи 155
Мелегари, Луиджи Амедео 113,
174
Меллана, Филиппо 246
Менабреа, Луиджи Федерико
179, 224, 238, 251, 334, 335,
373, 379, 381—385, 393, 396,
397, 400, 401, 403, 406, 408,
410, 428, 456, 459, 461, 462
Месседалья 343
Мёринг 334
Мило Гуджино, Франческо
70
Мингетти, Марко 76, 104, 114,
130, 131,	134,	137,	139,	140,
149, 151,	152,	158,	168—179,
181, 196—198, 224, 225, 234,
236, 237—239,	243,	282,	284,
286, 303,	311,	316,	382,	397,
402, 407,	408,	414,	419,	421,
432, 435,	437,	456,	463,	465,
468
Мильетти, Винченцо 179, 242,
243
Мичели, Луиджи 203, 209, 210
Молешотт, Я. 90, 95
Мольтке 319, 325, 326, 336
Мольфезе, Ф. 187, 230
Моммзен, Т. 422
Манна, Джованни 224, 237
Монталамбер, Шарль 113
Монтанелли, Джузеппе 206, 210
Монтекки, Маттиа 369
Монти, Джузеппе 378, 408
Монтецемоло, Массимо ди 99,
135, 151, 162	’
Монтикси 411
50?

Морган и 91
Мордини, Антонио 135, 136,
209, 210, 228, 237, 240, 268,
292, 297, 306, 307, 353, 355,
392, 397, 403, 465
Морелли, Донато 226
Морено 411
Мори, Р. 108, 180, 195, 218,
236, 237, 307, 312
Мосто, Антонио 209, 210, 214
Музио, Джузеппе 108, 337
Музолино, Бенедетто 70, 297,
306
Мюллер, Деметрио Диамилла
234, 309
Мюрат, Иоахим 235
Наполеон, см. Бонапарт Жером,
принц Наполеон
Наполеон I 269, 275
Наполеон III 16, 100,	103,
106-108, 112, 116, 117, 119,
128, 147, 149, 177—181, 183,
185, 193, 195, 201, 202, 208,
209, 212—218, 220, 221, 233—
236, 238, 318, 320—324, 328,
329, 334—336, 370, 372—374,
377, 383, 409, 411—413, 418
Натан, Джузеппе 407
Натоли, Джузеппе 158, 239,
316
Нигра, Костантино 108, 149,
150, 161, 172, 175, 181, 183,
184, 235, 236, 318, 321—323,
410, 413, 418
Ниево, Ипполито 98
Никотера, Джованни 210, 232,
307, 376, 378, 406, 432
Нинки, Аннибале 258
Ниско, Никола 264
Ниутта, Винченцо 158
Нулло, Франческо 215, 233
Оберти, Луиджи 150
Одино, Родольфо 109, 296, 298
Олива, Антонио 396
Оливье, Эмиль 410
Ондес Реджо, Вито д’ 232, 257
Онето, Франческо 297
Орсини, Тито 297
Оттон, король Греции 183, 201
Пассалья, Карло 101,	102,
Ю4—106, 109, 181, 201
Пепе, Гульельмо 155
Пеполи, Джоаккино 211, 235 —
237, 270
Перейра 296, 300, 301
Перес, Франческо Паоло 136
Перрони-Паладини 306
Персано, Карло Илларионе 211,
330—333, 337
Персико, Федерико 139
Персиньи, Жан Жильбер 107
Перуцци, Убальдино 131, 158,
178, 179, 197, 224, 225, 237,
241, 247, 248, 432, 435, 461
Петино, А. 44
Петитти, Карло Илларионе 211,
239
Петрарка, Франческо 62, 79
Петр Леопольд 261
Петтиненго, Иньяцио Дженова
ди 197, 317, 324, 329
Пешетто 365
Пизакане, Карло 71, 96, 97, 223,
305
Пий IX 70, 93, 99—101, 103—
106,	108,	109,	111,	182,	201,
217,	235,	312,	314,	360,	364,
408,	410,	411,	417—419,	424,
433, 434
Пизанелли,	Джузеппе	141,	224,
243,	254,	259,	315,	355,	360,
398
Пикколи, Раффаэле 407
Пинна, Феличе 357
Пириа, Раффаэле 141
Пироли 297
Пиронти, Микеле 397, 400
Пирри, П. 314
Плебано, А. 388
Плецца, Джакомо 202
Поджи, Энрико 211, 212
Польсинелли, Антонио 264
Помба, Джузеппе 83
Пони, К. 25
Понца ди Сан Мартино, Густаво
130, 131, 171, 175, 184, 185,
190, 197, 305, 417, 418, 462,
465, 466
Поэрио, Карло 150, 174
Прага, Эмилио 97
Прати, Джоаккино 79, 80, 97
Прована 383, 385
Прудон, Пьер Жозеф 305
Пьянчани, Луиджи 210, 378,
379, 428, 465
508

Равина 376
Раджоньери, Э. 119, 470, 471
Раели 360, 402, 417, 429
Раниери 306
Рассел, Джон 296
Раттацци, Урбано 75, 119—123,
125—129, 154, 163, 178, 179,
183, 198, 200, 202, 203, 209—
213,	216,	218—221,	224—227,
241,	243,	246,	248,	252, 279,
280,	295,	306,	311,	330, 331,
364—366,	368,	369,	371—377,
380, 385, 392, 393, 416
Ревель, Якопо Дженова ди 144,
145
Ренан, Эрнест 92
Рениоли 306
Репачи, Ф. А. 290, 338, 385, 445
Рестелли, 366, 430
Риботи, адмирал 385
Риги 432
Ридзотто, Дж. 231
Ридольфи, Козимо 383
Риказоли, Беттино 87, 115, 117,
128, 149, 157, 163, 165, 166,
174—183, 185,	191, 195—
198,	200—202,	206,	216,	241,
246,	296,	305,	313,	315,	324,
329,	358,	360,	363—365,	368,
369,	373,	382,	383,	403,	419,
420, 423, 431, 432, 435, 461
Рикардо, Давид 84, 265
Риккарди ди Нетро, Алессанд¬
ро 364, 411
Ринальди 411
Риччарди, Джузеппе 70, 232
Риччи 224
Риччо 411
Романо, А. 310
Романо, Либорио 150, 159—161,
187
Романо, С. Ф. 231
Романьози, Джованни Доменико
69, 85
Ромео, Р. 450
Ромео, Стефано 226
Росмини, Антонио 66, 76, 77, 78,
114
Росселли, Н. 310, 346
Росси, Алессандро 343, 455
Росси, Гарбиэлло 70
Ротшильд 40, 277, 283, 287, 292,
293—297, 299, 300, 339, 443
Рубаттино 43
Ру ер 384
Саварезе, Джакомо 139
Сави, Филиппо Бартоломео 206,
207, 209, 210
Савонарола, Джироламо 91
Сакки, Акилле 209, 210, 214
Сакки, Витторио 161
Сальваго, Парис Мариа 313
Сальваньоли, Винченцо 131, 383
Сантуччи 100, 102, 103, 104, 105
Сапори, А. 35
Сартиж, де 312
Саффи, Аурелио 96, 174, 210,
226, 227
Саули, Франческо Мариа 176
Сейсмит-Дод 343, 366
Селла, Квинтино 210, 239, 264,
265, 279—282, 284, 286—288,
290,	301,	303,	305,	315,	317,
343,	355,	359,	363,	366,	386,
387,	392,	400—405,	408,	412,
416,	417,	419,	421—423,	432,
436,	437,	439,	440,	442,	443
445—447, 466
Семенца 390
Сениор, Н. У. 84
Сен-Симон, Анри Клод 67, 68, 70
Сестан, Э. 57
Сеттембрини, Луиджи 70
Серени, Эмилио 37, 42, 440, 452
Сиккарди, Джузеппе 113
Сиркур, графиня 108, 146, 147
Сиртори, Джузеппе 218, 222, 227
Сисмонди, Жан Шарль 70, 72
Смит, Адам 83
Соннино, Сидней 440
Спавента, Бертрандо 73—78, 82,
87—89, 91, 92
Спавента, Сильвио 88, 141, 150,
159, 161, 187, 225, 248, 250, 470
Спалланцани, Л. 91
Спенсер, Герберт 92
Стабиле, Мариано 136
Сталь, Анна Луиза Жермен де 72
Старабба, Антонио, маркиз Ру-
дини ди 357, 400
Стерн, Иаков 391
Стерн, Якоб 391
Суарес 74
Сузани, Гуидо 293, 296—298
Супино 344, 346, 351
Сфорца, Систо Риарио 191
Сей, Жан Батист 83
509

Талабо, Поль 292, 293
Таламо, Д. 61
Тальякарне 347
Таон ди Ревель, Оттавио 334,
365, 382
Тегетгоф, Вильгельм фон 331 —
333
Теккьо, Себастьяно 218, 296,
364, 365
Тенка, Карло 82
Томмази, Сальваторе 90, 91
Тонелло, Микельанджело 361,
362, 364, 373
Тоньетти, Гаэтано 378, 408
Торелли, Луиджи 239, 357
Торлония, Алессандро 45
Торриджани 394, 430
Тости 66
Трецци, Амброджо 293, 296
Трингали 399
Троя, Карло 66
Тувенель, Эдуар Антуан 108,
116, 180, 182, 183, 212, 213,
217, 223, 236
Турризи-Колонна 151, 162
Уайт-Марио, Джесси 214
Угдулена, Григорио 136
Узедом 318, 319, 326
Фабрици, Никола 210, 306, 307,
416
Фавр, Жюль 418
Файи де 379
Фаллу, Альфредо 73
Фамбри, Пауло 395, 396, 399
Фангарецци, Джулио Чезаре
313
Фанти, Манфредо 142,	144,
158, 162, 163, 165, 167
Фарделла ди Торреарса, Вин¬
ченцо 151, 161, 162
Фарини, Луиджи Карло 74, 76,
99, 127, 130—142, 144, 145,
148, 149, 154, 168, 169, 173,
177, 184, 187, 224—226
Феллони 291, 301, 339, 351, 352,
393
Фердинанд II 52
Феррара, Франческо 83—86,
136, 137, 147, 148, 303, 343,
350, 352, 353, 365, 366, 386,
387, 390, 394
Феррари, Джузеппе 57, 69, 71,
161, 176, 240, 267, 268, 372,
387, 397, 428
Феррарис, Луиджи 366, 397, 400
Ферраччу, Николо 398
Ферриньи, Джузеппе 141
Филанджери, Карло 146, 147
Филиппи, Филиппо де 90
Финали, Гаспаре 316
Финци, Джузеппе 297
Фиорентино, Франческо 88
Флери 180, 195
Флорио 43
Фогадзаро, Мариано 398
Фодера, Микеле 70
Фолья, Джузеппе 407
Франкетти, Леопольдо 440
Франкини, Франческо 207
Франц-Иосиф 337
Франческо II 104, 135, 155,
181, 188, 189, 292, 358
Фриша, Саверио 136, 210, 307,
355
Фульд, Адольф 301, 391
Фурье, Шарль 68, 70
Цини, Луиджи 393, 395
Чальдини, Энрико 155, 167, 185,
190—192, 196, 197, 199, 222,
324, 327—329, 333, 334, 336,
377, 379, 402, 415
Челлези, Франческо 94, 95
Ченни, Энрико 139
Чивинини, Джузеппе 306, 307,
395—397, 399
Чикконе, Антонио 226
Чини 296
Чиприани, Леонетто 307
Шалоя, Антонио 141, 142, 264,
288, 317, 342, 343, 361—363,
366, 368, 386, 465, 468
Широкко, А. 149, 187
Шифф, Маурицио 90
Шопенгауэр, Артур 79
Шнаппер, А. 391
Эмилиани Джудичи, П. 82
Энгельс, Фридрих 20, 310
Эрлангер 365, 391
Ячини, Стефано 158, 224, 225,
239, 252, 317, 324, 326, 363,
428, 429, 440, 462—466, 472

ОГЛА ВЛЕНИЕ
От автора ....	5
Глава первая. Первые шаги Италии как единого госу¬
дарства
1.	Единое итальянское государство и предшествующая
история 	 7
2.	Единая Италия в современном ей мире	 13
3.	Италия к 1860 г.: экономическое развитие, Север
и Юг, город и деревня	 21
4.	Италия к 1860 г.: культура и идеология	 60
Глава вторая. Государственное устройство Италии
и «римский вопрос» (1860—1861 гг.)
1.	Кавур и «римский вопрос»	 99
2.	Проблема государственного устройства 	 117
3.	Государственное устройство и проблема Юга с ноября
1860 г. до выборов 27 января 1861 г	 134
4.	Государственное устройство и проблема Юга в период
с января 1861 г. до смерти Кавура	 155
5.	Риказоли и «римский вопрос». Борьба с бандитизмом
и упразднение наместничеств	 177
Глава третья. Государственное устройство и «рим¬
ский вопрос» (1861—1865)
1.	Деятельность левой. Министерство Раттацци и кризис,
вызванный битвой при Аспромонте	 203
2.	Правительства Фарини и Мингетти. Ликвидация «вели¬
кого бандитизма» и Сентябрьская конвенция ....	224
3.	Правительство Ла Мармора и законы по унификации
управления	 241
4.	Унификация таможенной, денежной и финансовой
систем. Проблема дефицита в 1861 — 1865 гг	 263
5.	Железнодорожное строительство и развитие банков¬
ского капитала	 290
6.	Эволюция партий и выборы 22 октября 1865 г. . . .	303
511

Глава четвер г а я. Завершение объединения и преодо¬
ление финансового кризиса
1.	Третья война за независимость	 318
2.	Экономический и финансовый кризис 1866 г. Прину¬
дительный курс и его последствия	 338
3.	От палермского восстания до кризиса, вызванного
битвой при Ментане (сентябрь 1866 г.— ноябрь 1867 г.)	353
4.	Правительства Менабреа и финансовая политика
Камбрэ-Диньи. Налог на помол и сдача государствен¬
ной табачной монополии на откуп с участием в при¬
былях 	 381
5.	Правительство Ланца — Селла. Взятие Рима и «закон
о гарантиях»	 401
6.	Оздоровление финансового положения и экономиче-
ческое положение	к	1871 г	 436
7.	Централизованное государство и «действительная»
Италия	 458
Библиографическая справка	.	.	.	474
Указатель имен 	 503
Д. Канделоро
ИСТОРИЯ СОВРЕМЕННОЙ ИТАЛИИ
Редактор Н. Рудницкая
Художественный редактор Л. Шкаков
Технический редактор Л. Шупейко
Сдано в набор 18/VIII 1970 г. Подписанок
печати 2/1 1971 г. Бумага 84Х 1081/32 =8 бум. л.
26,88 печ. л. Уч.-изд. л. 28,71. Изд. № 6/10338.
Цена 2 р. 35 к. Зак. 4 45
Издательство «Прогресс»
Москва, Г-21, Зубовский бульвар, 21
Московская типография № 16 Главполиграфпрома
Комитета по печати при Совете Министров СССР
Москва, Трехпрудный пер., 9