История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века Т.4 Новое время (XVII-XVIII век) Переходная эпоха до французской революции 1789 г - Дубнов С.М.

Автор: Дубнов С.М.
Теги: национальные, народные, этнические движения и проблемы, национальные и этнические меньшинства география биографии история европа новое время история евреев памятники еврейской исторической мысли переходная эпоха
ISBN: 5-93273-144-3
Год: 2003
Похожие
История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века Т.3 Новое время (XVII-XVIII век) Рассеяние сефардов и гегемония ашкеназов
История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века Т.1 Средние века до конца крестовых походов
История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века Т.2 Позднее средневековье до изгнания из Испании (XIII-XV век)
Грузия - Южная Осетия. Исторические первопричины проивостояния
Текст
                    ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ
ЕВРЕЙСКОГО НАРОДА
от древнейших времен до
настоящего
ЗАПАДНЫЙ ПЕРИОД
ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ В ЕВРОПЕ
С.М. ДУБНОВ
Коллекция Швадрона.
Еврейская национальная
и университетская библиотека.
Иерусалим

ПАМЯТНИКИ ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
С.М. ДУБНОВ
ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ
В ЕВРОПЕ
от начала их поселения
до конца XVIII века
ТОМ 4
Новое время (XVII-XV1II век)
Переходная эпоха до французской революции
1789 г.
ГЕШАРИМ ИЕРУСАЛИМ 5764
МОСТЫ КУЛЬТУРЫ
МОСКВА 2003

УДК 323.1+93
ББК 63.3(0=Евр)
ПАМЯТНИКИ ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИЧЕСКОЙ МЫСЛИ
Текст печатается по изданию:
С.М. ДУБНОВ. ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ В ЕВРОПЕ от начала их
поселения до конца XVIII века : в 4 т. - Рига : Изд-во «Dzive un
kultura». 1936. -Т. IV. Новое время (XVII-XVIII век). Переходная
эпоха до французской революции 1789 г . - М.: Мосты культуры,
2003 -400 с.
Книга издана при поддержке Благотворительного
Фонда «РОССИЙСКИЙ ЕВРЕЙСКИЙ КОНГРЕСС»
Издатель М. Гринберг
Зав. редакцией И. Аблина (Москва)
М. Яглом (Иерусалим)
Мосты культуры, Москва
Тел./факс: (095) 284-3751
e-mail: gesharim@e-slovo.ru
Gesharim, Jerusalem
Tel./fax:(972)-2-624-2527
Fax:	(972)-2-624-2532
e-mail:house@gesharim.org
www.gesharim.org
© Оформление. Гешарим / Мосты культуры, 2003
ISBN 5-93273-144-3

ОБЩИЙ ОБЗОР ЭПОХИ 1648—1789
Полуторавековая эпоха, расположенная в общей истории Ев¬
ропы между Вестфальским миром 1648-го и французской революци¬
ей 1789 года, имеет в еврейской истории свои особые межевые знаки.
Два события знаменуют начало этой эпохи: крестовый поход против
евреев в русской части Польши во время восстания Хмельницкого и
великое мессианское движение, связанное с именем Саббатая Цеви.
Два события знаменуют конец эпохи: начавшийся раздел Польши
между Россией, Австрией и Пруссией и просветительное движение в
Западной Европе. Между этими политическими и духовными полю¬
сами вращается история гегемонических центров еврейства в это пе¬
реходное время между новой и новейшей историей.
Медленная эволюция совершается в политической и хозяй¬
ственной жизни евреев Западной Европы. Еврей все еще стоит
вне гражданского общества и носит тяжелое иго бесправия, но
носит его не везде так покорно, как прежде. В этот век мерканти¬
лизма торговля и индустрия поднимают многих евреев в верхние
ряды капиталистического общества, что не соответствовало их
низкому гражданскому положению. Отсюда неустойчивость реп¬
рессивной политики по отношению к евреям и выделение приви¬
легированных групп из общей бесправной массы. Здесь также за¬
мечается различие между началом и концом эпохи: в 1670 году
император-клерикал Леопольд I изгоняет евреев из Вены и Ниж¬
ней Австрии и через несколько лет вынужден возвратить группу
капиталистов, а в 1781 г. представитель просвещенного абсолю¬
тизма Иосиф II издает свой «эдикт терпимости», направленный к
улучшению еврейского быта путем коренных реформ. В Бранденбурге
и Пруссии «великий курфюрст» Фридрих-Вильгельм дает приют ав¬
стрийским изгнанникам и создает для них систему оплачиваемого

6
«покровительства»; эта система развивается и достигает совершен¬
ства в «регламенте» Фридриха Великого от 1750 года, где евреи
делятся на разряды «покровительствуемых» и «терпимых», в за¬
висимости от их экономического положения. Власть проводит
грань между крупным купечеством и массою мелких торговцев и
ремесленников, углубляя классовое неравенство правовым. Хрис¬
тианское общество постепенно поддается свободному духу XVIII
века. В начале века в Германии имеет еще шумный успех юдофоб¬
ский памфлет Эйзенменгера «Разоблаченное Иудейство», а к кон¬
цу века часть общества уже приветствует гуманизм Лессинга в его
драме «Натан Мудрый».
Знамением времени является реставрация двух еврейских цен¬
тров, разрушенных фанатизмом Средних веков: во Франции и в
Англии. До середины XVII века Франция не принимала евреев,
кроме тех, которые проникли на юг страны под маскою «ново¬
христиан», но Вестфальский мир 1648 года отдал во власть фран¬
цузских королей германскую провинцию Эльзас, густо населен¬
ную евреями, и с тех пор в стране возник «еврейский вопрос», ко¬
торый будет разрешен уже за гранью нашей эпохи, в годы Вели¬
кой французской революции. В Англии, после допущения горсти
евреев при Кромвеле, медленно реставрировался еврейский центр,
и в 1753 г. в парламенте был уже принят билль о «натурализации»,
т. е. гражданском равноправии евреев, который, однако, скоро был
отменен.
Иная картина наблюдается в Восточной Европе. В то время
как на Западе за «веком разума» чувствуется близость века свободы,
на Востоке совершается обратный процесс: возвращение к Средневе¬
ковью. Русская часть «Речи Посполитой», обширная Украина с ее
«вольным» казачеством, открывает эру крестовых походов, а корен¬
ная Польша все больше пропитывается духом католической реак¬
ции и воскрешает худшие моменты темных веков с их инквизици¬
ей ритуальных обвинений. Таким образом, здесь начинается дви¬
жение, обратное тому, которое происходило несколькими веками
раньше: после средневековых крестовых походов на Западе еврей¬
ские массы уходили из Германии в спокойную Польшу, а с 1648
года многие бегут из Польши в Германию и другие страны Запа¬
да, где почти прекратились массовые погромы. Страна иммиграции
превращается в страну эмиграции. Ашкеназский странник из Польши

7
становится в Европе таким же обычным гостем, как раньше сефард¬
ский странник из Пиренейского полуострова. Правда, автономный
центр в Польше, как самый большой в диаспоре, все еще сохраняет
свою национальную гегемонию в еврейском мире; разветвленная ка¬
тальная организация проявляет еще максимум энергии в борьбе с
общественной разрухой, и центральные ваады регулируют эту борь¬
бу до момента их упразднения (1764); но постепенный развал ев¬
рейства был связан с общим социальным разложением Польши и
распадом ее государственного организма. Новый взрыв украин¬
ской гайдаматчины в середине XVIII века, окончившийся «умань¬
ской резней», предвещает приближение русского господства. Пер¬
вый раздел Польши (1772) вводит в состав русской империи боль¬
шие массы людей того племени, которого раньше не терпели там
даже в малых дозах. Следующие разделы введут в Россию сотни
тысяч польско-литовских евреев, которые с течением времени пре¬
вратятся в миллионы.
Во внутренней жизни еврейства описываемой здесь эпохи кон¬
трасты были еще более резки, чем во внешней. Саббатай Цеви на
одном конце эпохи и Моисей Мендельсон на другом уже характери¬
зуют умственную эволюцию. И здесь она неодинакова на Западе и
на Востоке. Антиподом германского Мендельсона является его
польский современник Бешт, основатель хасидизма. Как ни различ¬
ны все эти движения, в основе их лежала глубокая потребность об¬
новления. Во второй половине XVII века измученная диаспора, не
видя конца страданиям, захотела верить в близость избавления и от¬
далась во власть мессианских фантомов. Саббатай Цеви был про¬
дуктом этого страстного порыва нации к новой жизни на древней
исторической родине; даже крушение этого сильнейшего из всех
мессианских движений не сразу отрезвило верующих, не желавших
разувериться. Долго еще после крушения политического мессиан¬
ства бродит в народе призрак мистического мессии, тень блеснув¬
шей и угасшей надежды. Народ судорожно цеплялся за эту тень
надежды, ибо душа его боялась пустоты, образовавшейся после
напрасной затраты энергии. Опасность опустошения душ была
велика, и результаты уже начали сказываться в ряде уродливых
явлений (тайное саббатианство, франкизм в Польше). И тут с двух
сторон подоспела помощь усталому путнику. В Германии одряхлев¬
шие раввинизм и мистицизм, истощенные взаимной борьбой, стали

8
уступать место новому просвещению, интеллектуальному гуманиз¬
му и рационализму. Жажда умственного и культурного обновле¬
ния охватила верхние слои общества, предвещая близкий перево¬
рот. Как в начале эпохи верили в освобождение нации путем уста¬
новления царства мессии в Палестине, так теперь стали верить в
возможность свободной жизни в диаспоре путем приобщения ев¬
рейства к общечеловеческому прогрессу. Общим лозунгом на За¬
паде стало, что духовная эмансипация евреев в духе европейского
просвещения должна предшествовать их гражданской эмансипа¬
ции. Противоположный призыв раздался с Востока: спасет нас не
внешнее, а внутреннее обновление, переход от религии обряда к
религии экстаза, религиозный индивидуализм вместо мессианского
национализма, духовное обособление от окружающей среды. Каж¬
дый из этих лозунгов имел своих приверженцев, и две армии —
Мендельсона и Бешта — стояли во всеоружии друг против друга к
концу XVIII века.
Таким образом, к самому концу рассматриваемой эпохи ашке¬
назская, или германско-польская, культурная гегемония раздвои¬
лась: германское еврейство стало во главе передовой части народа,
устремившейся к просвещению, гражданской эмансипации и сбли¬
жению с окружающими народами, а польско-русское еврейство за¬
мыкалось в своем духовном гетто, где формировалась новая духов¬
ная армия на старый лад: армия слепо верующих хасидов под гла¬
венством цадиков-чудотворцев, которые согревали сердца, но затем¬
няли умы.
Сообразно этим движениям распределен материал в настоя¬
щем томе. Он разделен на две неравные части: в первой, обнима¬
ющей столетие от 1648 до 1750 года, изложена история двух геге¬
монических центров и их периферии при господстве старого по¬
рядка; во второй же части, обнимающей короткое переходное вре¬
мя от 1750 до 1789 года, изображается динамика, выражающаяся
на Западе в росте идей просвещения и либерализма, а на Востоке
в политическом распаде и духовном расколе внутри еще не изжи¬
тых старых форм культуры*.
* Эта архитектурная реформа произведена в настоящем русском изда¬
нии, в отличие от плана соответствующего тома (VII) моей «Weltgeschichte
des jüdischen Volkes» (Berlin, 1928), где не было деления на две части. В связи
с этим здесь сделаны многие перемещения и поправки в тексте.

Отдел первый
ОТ СЕРЕДИНЫ XVII ДО СЕРЕДИНЫ XVIII ВЕКА
ГЛАВА I
КАТАСТРОФА В ПОЛЬШЕ И МЕССИАНСКОЕ
ДВИЖЕНИЕ (1648—1676)
§ 1. Экономический и национальный антагонизм в Украине
Середина XVII века открыла для евреев Восточной Европы та¬
кую же эру крестовых походов, как конец XI века в Западной Евро¬
пе. Гражданская война, вызванная восстанием русских крестьян на
Украине, потрясла организм разноплеменного польского государ¬
ства, а сопровождавший ее крестовый поход против евреев фаталь¬
но отразился на судьбе наибольшего центра диаспоры.
В центральных областях Польши, как мы видели (том III, § 42 и
следующие), положение евреев регулировалось соперничеством со¬
словных и хозяйственных групп. Если короли и крупная шляхта,
ради своих фискальных и помещичьих выгод, поддерживали тор¬
гово-промышленную деятельность евреев, то городские сословия,
ремесленные и купеческие союзы, из соображений конкуренции
препятствовали ей, а всесильное католическое духовенство стре¬
милось вообще к угнетению «неверных». Против социального гне¬
та евреи могли бороться путем воздействия на правящие круги и
твердой организации своего самоуправления. Эта борьба была
гораздо труднее на южных окраинах Польши, на обширных про¬
странствах Украины, ибо здесь в борьбу вмешался третий эле¬
мент, чуждый и полякам и евреям: русское православное населе¬
ние, преимущественно крестьянское.
Обширный край, омываемый бассейнами Днепра и Днестра, с
Киевом в центре, Волынью и Подолией на западе, Черниговщиной и

10
Полтавщиной на востоке до степей позднейшей Новороссии, нахо¬
дился под политическою властью польских королей и экономичес¬
ким господством крупных польских землевладельцев. После Люблин¬
ской унии 1569 года связь этого края с Короною стала теснее, так как
область Киева и Волыни, ранее административно связанная с Вели¬
ким Княжеством Литовским, вошла теперь в состав польских корон¬
ных земель. С той поры крупная польская шляхта стала усиленно
эксплуатировать сельское хозяйство в Украине. Огромные поместья
со множеством деревень, населенных русскими крестьянами, нахо¬
дились здесь в руках богатых польских магнатов, пользовавшихся
всеми правами феодальных владетелей. Крепостные мужики, или
«хлопы», были чужды своим господам и по религии и по народно¬
сти. Православие было для католиков, особенно для духовенства,
«хлопскою верою»; ее старались искоренить путем насильственных
церковных уний. На русских людей поляки смотрели как на низшую
расу, стоящую ближе к Азии, чем к Европе. При таких обстоятель¬
ствах, когда между феодалом и крепостным не было и смягчающих
отношений родства по нации и религии, экономический гнет стано¬
вился нестерпимым. Кроме обыкновенной тяжелой «панщины», то
есть даровой обработки панских земель, крестьяне были обремене¬
ны множеством поборов и платежей: за пастбища, мельницы и т. п.
Польские магнаты обыкновенно жили вдали от своих украинских
владений, предоставляя заведование ими управляющим и арендато¬
рам. Среди сельских арендаторов было много евреев, которых гнала
из города в деревню ненависть мещанства. Они брали в аренду корч¬
мы и продажу спиртных напитков («пропинация»), молочное хозяй¬
ство, мельницы, а иногда и сбор налогов с крестьян в пользу поме¬
щиков. Вместе с арендою к евреям переходила часть тех прав над
крепостными, которые принадлежали панам-помещикам. Арендатор
старался извлечь побольше доходов из панского имения, что было
связано с эксплуатацией крестьянского труда. Презрение, с которым
шляхта и католические ксендзы относились к «холопской вере», и
попытки окатоличить православных посредством церковной унии
придавали экономическому антагонизму яркую религиозную окрас¬
ку. Угнетенное крестьянство отвечало на этот гнет зловещим ропотом
и аграрными волнениями в разных местах. Украинский мужик ненави¬
дел польского пана как помещика, католика и ляха, но еще больше не¬
навидел еврейского арендатора как панского управителя и чужака-

11
«нехриста». Еврей очутился таким образом между молотом и нако¬
вальней: между паном и холопом, между католиком и православным,
между поляком и русским. Три класса, три религии и три националь¬
ности столкнулись на почве, таившей в своих недрах много вулкани¬
ческих сил, — и взрыв был неизбежен.
Русское население Украины вовсе не было тем терпеливым «быд¬
лом», рабочим скотом, каким его стремилась сделать польская шлях¬
та. Многие обстоятельства развили в этом населении воинственный
дух. Близость степей, тянувшихся до Крымского ханства, откуда тол¬
пы татар часто совершали хищнические набеги на восточные окраи¬
ны Польши, заставляла украинских жителей соединяться в боевые
дружины для отражения таких набегов, а польское правительство
через местных начальников, или «старост», содействовало образо¬
ванию таких дружин, охранявших границы государства. Так обра¬
зовалось украинское «казачество»*, полувоенное, полукрестьянское
сословие, имевшее свое автономное устройство с особым «гетманом»
во главе. Кроме украинских казаков, которые в мирное время зани¬
мались земледелием и работали на панов наравне со всеми крестья¬
нами, существовали еще вольные казацкие дружины на юго-восточ¬
ной границе государства, за порогами Днепра, в степях, примыкаю¬
щих к татарскому ханству в Крыму. Эти «запорожские» казаки со¬
вершали набеги на владения турок и татар или отражали нападения
с их стороны. Они образовали примитивную военную республику
под названием «Сечь» (Сичь), где во главе дружин стояли «атама¬
ны», подчиненные верховному начальнику, гетману запорожско¬
му. В эту степную республику часто уходили русские крестьяне из
внутренних областей Украины, предпочитавшие вольное житье
крепостному труду. Крестьянское население Украины с гордостью
и надеждой взирало на свою национальную гвардию, которая в
нужный момент должна явиться, чтобы освободить русский на¬
род от власти «ляхов и жидов».
Так накоплялся на восточных границах Польши горючий мате¬
риал, грозивший взорвать все государство. Еврейское население мог¬
ло уже по некоторым признакам предвидеть грядущую катастрофу.
Первое предостережение было дано в 1637 году, когда казацкий
* Слово «казак», употреблявшееся также у татар, обозначало бродягу,
промышляющего войною или разбоем.

12
предводитель Павлюк нагрянул из Запорожья в Полтавщину и под¬
нял там крестьян против панов и евреев. Восставшие разрушили ка¬
толические церкви и синагоги в городах Дубны и Лохвица, убили
ксендзов и около 200 евреев. Бунт был подавлен польскими войска¬
ми, и Павлюк подвергся жестокой казни. Права и вольности казаков
были ограничены. Решением сейма 1638 года все украинские казаки,
не записанные в особый реестр пограничной армии, были признаны
обыкновенными «хлопами», крестьянами, прикрепленными к земле
и обязанными работать на польских помещиков. Эти репрессии еще
более озлобили крестьян и казаков. В их сердцах горела жажда мес¬
ти, местами направленная против евреев-арендаторов больше, чем
против панов-помещиков, ибо пан жил далеко от своего имения, а
его арендатор или управляющий имели непосредственно дело с кре¬
стьянами.
Отголоски этих буйных страстей слышатся в украинских народ¬
ных песнях, или «думах», сочиненных, вероятно, позже для оправда¬
ния кровавой расправы: «Опечалилась, захлопоталась бедная вдова,
а то не бедная вдова — то королевская земля. Ибо жиды стали боль¬
шой откуп (арендную плату) давать и становили одну аренду (корч¬
му, заезжий дом) возле другой на каждую милю. Идет украинский
казак, минуя корчму, а жид выбегает и хватает его за чуб: казачок, а
чем же я буду ляхам рату (срочный взнос арендной платы) платить,
если ты мимо корчмы идешь и туда не заходишь? И он забирает все
оружие у украинского казака. А на Украине казак за жидом ухажи¬
вает, вельможным паном его называет. А жид жидовке своей гово¬
рит: хозяйка моя, Рейзя, как я славно зажил на Украине! Ведь казак
украинский меня вельможным паном называет. Еще не довольно
было жидам, что они три речки в откуп взяли, так что идет человек
на речку рыбу половить, еще до берега не дошел, а уже должен обе¬
щать жиду все лучшее (из улова); не довольно еще было жидам, что
они большую реку забрали, — они на ней мосты в откуп взяли: от
верхового за два шага брали (мостовой сбор), от пешого за каждый
шаг, а от бедного старца пшено и яйца, что он выпросил». В одной
украинской хронике говорится, что польские помещики отдавали
евреям в аренду также православные сельские церкви, так что рус¬
ские люди должны были просить у арендаторов дозволения крес¬
тить детей, венчать новобрачных и отпевать покойников. То же

13
повторяется и в одной казацкой песне*. Конечно, встречались и стро¬
гие еврейские арендаторы, которые по распоряжению пана-владель¬
ца наказывали крестьян, что вызывало крайнюю ненависть к евреям
вообще. Один еврейский летописец, описывая, как казаки мстили ев¬
реям во время восстания на Украине, рисует такую страшную сцену.
Толстому еврейскому арендатору казаки распороли живот, вынули
жир и совали ему в рот, говоря: на, ешь жир, который ты нагулял от
наших трудов; затем отрезывали полосы кожи со спины, приговари¬
вая: это тебе за то, что ты велел сечь нас ремневыми полосами за
безделие! Во всех этих сказаниях и описаниях современников еврей
представляется как собиратель доходов для польского пана и как
простое орудие его в деле угнетения крестьян. И тем не менее, когда
разыграется народная стихия, еврей пострадает больше, чем пан, и
пострадает не только еврей-арендатор, а вся огромная масса евреев
городов и сел, которая к арендаторству никакого отношения не име¬
ла. В еврейскую историю вступает новая фатальная сила, украинская
«гайдаматчина». Она проложит там кровавый след, который «крас¬
ной нитью» будет проходить на протяжении почти трех столетий...
§ 2. Страшный год: украинская резня (1648)
Тот самый год, который принес мир Западной Европе после
Тридцатилетней войны (Вестфальский мир), принес меч в Восточ¬
ную Европу. Весною 1648 года, когда еще царствовал король Вла¬
дислав IV (том III, § 45), казацкий сотник в Чигирине Богдан Хмель¬
ницкий (Хмель) поднял знамя восстания в Запорожье и на Украине.
Возмущенный общим гнетом польских властей и личной обидой (чи¬
гиринский староста отнял хутор Хмельницкого, надругался над его
семьей и некоторое время держал его самого в тюрьме), стал призы¬
вать родных украинцев к священной войне за веру православную и
вольность казацкую, против польских панов и евреев**. Прибыв в
* Некоторые русские историки (Костомаров и другие) видят в этом
оскорблении религиозных чувств православного люда главную причину воз¬
мущения украинцев против евреев. Но новейшие исследователи (Франко,
Каманин) считают все эти сказания об аренде церквей евреями сомнитель¬
ными, так как об этом не упоминается в документальных источниках. См.
библиографию к настоящему параграфу.
** В «универсале» Хмельницкого к украинскому населению, меж¬
ду прочим, говорилось: «А какие обиды делались вам от поляков и жи¬
дов, их арендаторов и любимых факторов, какие тяготы и злые дела и
разорения, — вы сами лучше знаете и помните». Хотя подлинность этого

14
Запорожскую Сечь, Хмельницкий организовал там боевые дружи¬
ны и заключил союз с крымским ханом, который обязался послать
на помощь восставшим большие отряды татар. В апреле 1648 г.
соединенные казацко-татарские войска двинулись из Запорожья к
пределам Украины. При Желтых Водах и у Корсуня они нанесли
сильное поражение польским войскам Потоцкого и Калиновско¬
го (6—15 мая), и это послужило сигналом к восстанию во всей об¬
ласти Восточного Приднепровья. Русские крестьяне и горожане
покидали свои жилища, собирались в шайки, или «загоны», разо¬
ряли панские усадьбы, убивали их владельцев, управителей и ев¬
реев-арендаторов, а затем бросались на города. В городах Пол¬
тавской области (Переяслав, Пирятин, Лохвица, Лубны)
были бесчеловечно перебиты тысячи евреев, а имущество их унич¬
тожено или разграблено. Мятежники даровали жизнь только тем,
которые принимали православную веру. Правдивый еврейский ле¬
тописец того времени (Натан Гановер) изображает варварские му¬
чительства казаков, превосходившие все жестокости былых крес¬
товых походов: «С одних казаки сдирали кожу, а мясо кидали со¬
бакам; другим наносили тяжелые раны, но не добивали, а бросали
их на улицу, чтобы они медленно умирали; многих же закапывали
живьем. Грудных младенцев зарезывали на руках матерей, а мно¬
гих разрывали как рыбу. Беременным женщинам распарывали
животы, вынимали ребенка и хлестали им по лицу матери, а иным
вкладывали в живот живую кошку, зашивали живот и обрубали
несчастным руки, чтобы они не могли вытащить кошку. Детей веша¬
ли на грудях матерей. Иных детей прокалывали пикой, жарили на
огне и подносили матерям, чтобы они отведали их мяса. Иногда сва¬
ливали кучи еврейских детей и делали из них переправы через речки
для проезда... Татары же брали евреев в плен; их жен они насиловали
на глазах мужей, а красивых забирали себе в качестве слуг или на¬
ложниц. Подобные жестокости казаки творили повсюду, также над
поляками, в особенности над их священниками».
С восточного берега Днепра восстание перекинулось в центр
Украины, в область Киева. Некоторые города (Погребище, Живо¬
тов и др.) были обложены с одной стороны казаками, а с другой
документа оспаривается некоторыми историками, мысль вождей восстания
выражена в нем точно, ибо в такой же форме она встречается и в других
актах времен Хмельницкого.

15
татарами, и евреи решили отдаться добровольно в плен татарам, преж¬
де чем придут казаки и всех перережут. Около 3000 евреев с женами и
детьми отправились в татарский лагерь. Когда они пришли туда, «ха¬
зан» (кантор синагоги) по имени Гирш выступил вперед и запел заупо¬
койную молитву («Эль моле рахамим») таким жалобным тоном, что
все разразились громким плачем. Татары сжалились над несчастны¬
ми и забрали их в плен, обещая доставить их в Турцию, где большие
еврейские общины обыкновенно выкупали из неволи привозимых туда
пленных соплеменников. Действительно, невольники были вскоре
отвезены в Константинополь и выкуплены богатыми членами тамош¬
ней общины. Для выкупа других пленных, которых в то лето татары
привозили целыми партиями из Польши, был устроен сбор денег в
Салониках и других городах Турции, а также в итальянских порто¬
вых городах Венеции и Ливорно; деньги отсылались в Константино¬
поль и там употреблялись по назначению.
Вскоре после начала восстания умер внезапно польский король
Владислав IV, и в стране водворилась смута междуцарствия, продол¬
жавшаяся полгода. Пламя мятежа охватило всю Западную Украину,
Волынь и Подолию. Отряды из казаков и русских крестьян, под
предводительством буйных запорожцев, рассыпались по селам и
городам и с остервенением истребляли поляков и евреев. Боясь
оставаться в деревнях и местечках, большинство населения убега¬
ло в укрепленные города; но печальна была участь таких бегле¬
цов. Узнав, что в подольском городе Немирове укрепилось не¬
сколько тысяч евреев, Хмельницкий отправил туда казацкий от¬
ряд под начальством запорожца Гани. Козаки подошли к Неми¬
рову с польскими знаменами и просили отворить им ворота. Ев¬
реи, думая, что это отряд польского войска, идущий к ним на вы¬
ручку, впустили их в город. Тут казаки, соединившись с местны¬
ми русскими жителями, принялись убивать евреев: женщин наси¬
ловали, детей бросали кучами в колодцы живьем (20 Сивана, 10 июля
1648). Многие евреи бросались в реку, чтобы переплыть на дру¬
гой берег, но их расстреливали в воде, которая окрасилась кро¬
вью. Немировский раввин и «рош-иешива» Иехиель-Михель,
призывавший народ умирать за веру и не спасаться притворным
крещением, сам пал мучеником за веру. Он скрывался со своей мате¬
рью на кладбище, желая по крайней мере быть погребенным пос¬
ле смерти; тут их настиг один русский сапожник и стал наносить

16
дубиною удары раввину. Престарелая мать раввина умоляла убий¬
цу умертвить ее вместо сына; но сапожник убил раньше раввина, а
потом и старуху. Молодых евреек часто оставляли в живых: каза¬
ки крестили их и брали себе в жены. Одна красивая девушка, по¬
хищенная с этой целью казаком, уверила его, будто она умеет за¬
говаривать пули, и просила выстрелить в нее, чтобы убедиться,
что пуля от нее отскочит, не причинив ей вреда; казак выстрелил,
и девушка упала, сраженная насмерть, но довольная, что не до¬
сталась врагу. Другая еврейская девушка, с которой казак решил
обвенчаться, просила его устроить венчание в церкви за рекой;
когда свадебная процессия направилась через мост на другой бе¬
рег, она быстро бросилась в воду и утонула. Число убитых в Не¬
мирове определялось в несколько тысяч человек (по одной лето¬
писи 6000, по другой 3000). Остались в живых только те, которые
приняли крещение. Имущество евреев было разграблено пришлы¬
ми и местными бандами.
Другое скопление еврейских беглецов образовалось в по¬
дольском городе Тульчине, имевшем сильную крепость. Туда сбе¬
жалось около 1500 евреев и 600 поляков. К Тульчину подошел мно¬
гочисленный отряд казаков и крестьян под начальством атамана Кри¬
воноса, человека-зверя с отвратительной наружностью. Осажденные
поляки и евреи поклялись друг другу вместе оборонять город про¬
тив общего врага. Евреи не уступали в энергии обороны опытным
военным из панов: они стреляли с городской стены и даже бросались
в атаку, преследуя отступавшего врага. После долгой осады казаки
задумали разъединить оборонявшихся союзников. Они известили
поляков, находившихся в крепости, что пощадят их, если получат
в виде выкупа имущество евреев. Польские паны, во главе кото¬
рых стоял князь Четвертинский, забыли о своей клятве и решили
пожертвовать евреями ради собственного спасения. Узнав об этом
предательском намерении, евреи хотели немедленно расправить¬
ся с поляками, которых они превосходили численностью. Но туль¬
чинский «рош-иешива» рабби Арон умолял их не трогать панов,
так как это может навлечь на евреев повсюду ненависть польско¬
го населения. «Лучше погибнем, — воскликнул он, — как погиб¬
ли наши Немировские братья, но не подвергнем наших братьев
опасности во всех местах их рассеяния». Евреи покорились: они
сдали все свое имущество Четвертинскому, прося его отдать это

17
казакам в виде выкупа, с тем чтобы те пощадили их жизнь. Вступив
в город, казаки сначала забрали имущество евреев, а затем загнали
их в один сад, водрузили там знамя и объявили: «Кто хочет принять
крещение, пусть станет под это знамя и останется жив!» Никто не
согласился на измену, и полторы тысячи евреев были перебиты са¬
мыми бесчеловечными способами. В живых были оставлены десять
раввинов, которые содержались под стражей как заложники, до по¬
лучения выкупа за них от соседних общин; в их числе был и р. Арон.
Не спаслись, однако, и вероломные поляки. Другой казацкий отряд,
подошедший к Тульчину, перебил там всех католиков; в числе их
погиб и князь Четвертинский, его жена и две дочери были изнасило¬
ваны на его глазах. С тех пор, говорит еврейский летописец, паны
уже держались союза с евреями, временными братьями по страда¬
нию, и не изменяли им. В крепости города Бар дружно оборонялись
поляки и евреи и вместе погибали, когда казаки путем подкопа про¬
никли в город.
В укрепленном волынском городе Полонное скопилось наи¬
большее количество беглецов, среди которых было около 12 000 ев¬
реев. Защита двойной стены города против обложивших его казаков
и татар велась энергично и евреями и поляками, но погубила дело
измена панских слуг, русских «гайдуков», которые перебежали к ка¬
закам и перетянули к ним местных русских жителей. Многие поляки
успели спастись бегством на быстрых конях, обезоруженные же ев¬
реи были перебиты. Уцелели только принявшие крещение и взятые
татарами в плен. В числе погибших был и уважаемый народом каб¬
балист Самсон из Острополя. Этот каббалист и с ним триста бла¬
гочестивых обывателей оделись в саваны для мертвецов и молились
в синагоге, ожидая смерти на священном месте. Здесь злодеи переби¬
ли их до единого.
Примеры Немирова, Тульчина и Полонного показали, что
бегство в укрепленные города не спасает от гибели, если на по¬
мощь осажденным не приходит на выручку польское войско. А
регулярная польская армия после первых поражений была совер¬
шенно деморализована. Во главе народного ополчения (pospolite
ruszenie) стояли престарелый воевода, князь Доминик Заславский,
ученый Остророг и молодой Конецпольский, которым Хмельниц¬
кий в насмешку дал прозвища: «Перина» (изнеженный), «Латина»
(ученый) и «Детина» (младенец). Действовал энергично только князь

18
Иеремия Вишневецкий, владелец обширных поместий на Украине,
который со своими отрядами носился по всей стране, истребляя в
разных местах шайки погромщиков. Евреи часто бежали под защиту
этих войск, и Вишневецкий охотно принимал несчастных в свой обоз
и заботился о них «как отец о детях» (выражение еврейского лето¬
писца). Заняв город Немиров, он велел казнить виновников местно¬
го погрома, но он один был не в силах потушить пожар казацкого
восстания, и ему самому неоднократно приходилось отступать пе¬
ред превосходными силами инсургентов. Лишенные защиты, евреи в
безумной панике метались по всей Волыни и Подолии, перебегая с
места на место при приближении казаков. Летописец Натан Гано¬
вер, живший в Заславе в те дни, когда близлежащий город Полон¬
ное был разгромлен казаками, описывает эту панику, пережитую им
и его близкими:
«В Заславе мы узнали, что татары и русские (автор называет пос¬
ледних везде «яваним», греки, т. е. люди греко-православной веры) осаж¬
дают Полонное. Так как Заслав находится на расстоянии шести миль от
Полонного, то мы все, кто только мог, пустились бежать, бросив дома с
имуществом, товаром, книгами и всяким добром, лишь бы спасти нашу
жизнь. Часть отправилась в город Острог, где находилась большая ев¬
рейская община со множеством ученых; я с семейством своим и тестя
бежали в Межерич, близ Острога. В обоих этих городах скопилось
больше десяти тысяч семейств. Там мы сидели и дожидались вестей о
положении дел в Полонном. Кто-то принес известие, что начальник
польской армии Доминик Заславский идет с большим войском на со¬
единение с Вишневецким, чтобы выручить Полонное, и мы обрадова¬
лись... Но вечером, с наступлением субботы, получились страшные вес¬
ти о падении Полонного, об истреблении там всех панов и евреев, о дви¬
жении врагов на Заслав, об отступлении Вишневецкого к городу Кон¬
стантинову, и о том, что казаки с татарами преследуют его, направляясь
в Острог и Межерич. Тогда встревожились князья Эдома (польские паны)
и великий страх напал на евреев... Начальники общин в Остроге объя¬
вили, чтобы ни один еврей не оставался в этом городе и в Межериче,
ибо враг был только в двух милях от нас, а у нас не было уверенности,
что на нас не нападут местные православные жители. И вот опять нача¬
лось бегство. Кто имел лошадь и повозку уезжал, а неимевший брал жену
и детей и убегал пешком, бросая дом с имуществом. Даже имевшие по¬
возку сбрасывали по пути, в ночлегах, лишние вещи, чтобы поехать на¬
легке. В тот Шаббат-хазон (суббота перед постом 9 Ава) шли по три
ряда лошадей с повозками по всей дороге от Острога до города Дубно,
на протяжении семи миль... По пути нас нагнали трое верховых, еврей

19
Моше Цореф из Острога и двое панов, и сказали: «Что же вы тащи¬
тесь так медленно? Ведь враги догоняют нас, сейчас они в Межериче,
откуда мы едва спаслись». Тогда началась небывалая паника среди
наших братьев: каждый бросал с повозки серебряные и золотые вещи,
одежду, книги, перины и подушки, чтобы скорее бежать и спасти
жизнь; многие женщины и мужчины, с детьми на руках, растеряли их
в суматохе и убегали в леса и пещеры».
Благодаря своевременному бегству, казацкие банды, вступив¬
шие в Острог и Заслав, могли устроить резню лишь в малых разме¬
рах: они убили в каждом городе по нескольку сот евреев, оставшихся
там по болезни или спрятавшихся у русских соседей. Большая резня
произошла в волынском городе Константинове, где скопилось
много евреев и поляков в надежде на храбрость Вишневецкого, ко¬
торый устроил там свою главную квартиру, а затем вынужден был
отступить перед соединенными силами казаков и татар.
В то время как главные силы союзников под начальством Хмель¬
ницкого и крымского мурзы Тогай-Бея опустошали Волынь и Подо¬
лию, направляясь к Галиции, отдельные банды казаков и взбунто¬
вавшихся крестьян или «гайдамаков» проникали в те города Литвы
и Белоруссии, где преобладало русское население. Разбойничьи шай¬
ки ворвались в Пинск и Брест, откуда евреи заблаговременно бе¬
жали, и разорили их дома. Были разгромлены еврейские общины в
Чернигове и Стародубе. Оттуда один гайдамацкий отряд отпра¬
вился в белорусский город Гомель (июль). Современник так опи¬
сывает гомельскую резню:
«Бунтовщики дали подкуп начальнику города, и он выдал им евре¬
ев. Окружили их русские с обнаженными мечами, кинжалами и пиками и
сказали: «Зачем вы верите в вашего Бога, который не жалеет своего бед¬
ствующего народа и не спасает его от наших рук? Отвергните вашего
Бога — и вы будете господами! Вы все погибнете, если будете держаться
веры отцов, как погибли от наших рук ваши братья в Украине, Покутье и
Литве». Тогда воскликнул рабби Элиезер, учитель наш, председатель (рав¬
винского) суда: «Братья, вспомните смерть наших братьев, погибших за
святость нашего Бога! Протянем и мы нашу шею к мечу врага; смотрите
на меня и так поступайте!» И тотчас тысячи отреклись от своей жизни,
презрели сей мир и освятили имя Божие. Рош-иешива первый отдал
свое тело как жертву всесожжения... Старики и юноши, мальчики и
девочки видели мучения и раны учителя, который не переставал при¬
зывать их, чтобы и они приняли муки во имя Того, кто призвал к бытию

20
поколения земнородных. Все как один человек откликнулись: «Про¬
стим друг другу личные обиды, отдадим нашу душу Богу, а тела ди¬
кой стихии, врагам нашим, отродию греческому!..» Услышав это,
враги совершили страшное избиение; били несчастных кольями, что¬
бы медленно умирали. Кучами падали мужья, жены, дети. И не было
им погребения, и псы и свиньи поедали валявшиеся трупы».
По официальным донесениям, присланным из Могилева и Смо¬
ленска в Москву, в Гомеле «было побито жидов с женами и детьми
больше двух тысяч, а ляхов с 600 человек; из белоруссов же никого не
побили и не грабили».
В сентябре сам Хмельницкий во главе казацкого войска, в со¬
провождении союзников-татар, подступил к стенам Львова, столи¬
цы Восточной Галиции, покинутой трусливыми начальниками
польской армии. Ворвавшись в предместье Львова, казаки держали
в осаде запертое в центре города население и морили его голодом.
Хмельницкий изъявил согласие снять осаду, если ему выдадут
польских панов и евреев с женами и детьми, ибо «евреи были причи¬
ною настоящей войны и давали деньги на поход против запорож¬
цев». Городской магистрат ответил Хмельницкому, что военных на¬
чальников в городе нет, а евреев город не может выдавать по двум
причинам: во-первых, они подлежат не власти магистрата, а короля
и правительства; во-вторых, они несут наравне с христианами все
тяготы и бедствия войны и вместе защищают город от нападения.
После долгих переговоров Хмельницкий согласился на получение
большой контрибуции со всего населения города. У евреев не хвати¬
ло денег для внесения своей доли контрибуции, и им пришлось про¬
дать для этого серебро и ценную утварь своих синагог. Из Львова
Хмельницкий с войском направился к Замостью и Люблину. Шай¬
ки казаков под предводительством различных атаманов рассыпались
по этому коренному польскому краю и уничтожали целые еврейские
общины (Народ, Томашев, Щебрешин и др.). Сам же Хмельницкий
двигался дальше к Варшаве, где в то время решался вопрос об избра¬
нии польского короля. Избранным оказался брат Владислава IV,
примас Гнезненский и кардинал Ян-Казимир (1648—1668). Новый
король вступил в мирные переговоры с вождем восстания Хмельниц¬
ким как признанным гетманом Украины, и с ноября 1648 года граж¬
данская война приостановилась. Действовали там и сям только парти¬
занские отряды, т. е. разбойничьи банды.

21
§ 3. Московско-шведское нашествие и разгром общин в
Центральной Польше (1654—1656)
Долго тянулись мирные переговоры между королем Яном-Ка¬
зимиром и гетманом Хмельницким. Казаки требовали больших воль¬
ностей и льгот для русского населения и православной церкви, ко¬
роль и сейм неохотно шли на уступки, и летом 1649 г. возгорелась
новая война. На границе Волыни и Галиции стояли друг против дру¬
га огромные армии, польская и украинско-татарская. Победа уже
клонилась на сторону казаков, которые под Зборовом окружили ар¬
мию Яна-Казимира и едва не забрали в плен самого короля; но изме¬
на татарского хана, перешедшего на сторону поляков, спасла их.
Хмельницкий был вынужден заключить мир менее выгодный, чем
предполагал. По Зборовскому договору (август 1649) три украинские
воеводства: Киевское, Черниговское и Брацлавское (часть Подолии) —
были признаны автономными: они состоят под охраною казацкого
войска и управляются православными чиновниками; иезуиты и ев¬
реи не могут проживать на этой территории. Скоро, однако, выяс¬
нилось, что мирным договором недовольны обе стороны. В 1650 году
произошли новые столкновения, от которых вторично пострадали
еврейские общины Волыни, где шли сражения; но в конце концов
победили поляки, разбившие казаков в битве при волынском селе¬
нии Берестечко. Заключенный после этой победы мирный договор в
Белой Церкви (октябрь 1651) значительно сократил вольности каза¬
ков; был отменен и пункт, запрещавший евреям жительство в каза¬
чьих областях («Жиды, как прежде были жителями и арендаторами
в имениях королевских и шляхетских, так и ныне должны быть»). Тог¬
да взоры Хмельницкого и всего казачества обратились в сторону Мос¬
квы. Созрело решение соединить казацкую Украину с единоверною
Московскою Русью. В 1654 г. были закончены переговоры Хмель¬
ницкого с царем Алексеем Михайловичем и по договору в Переясла¬
ве вся Украина на восточном, или левом, берегу Днепра была объяв¬
лена автономною провинцией Московского государства. На судьбу
еврейства стала влиять новая враждебная сила, скоро вторгшаяся в
пределы Польши. Несчастная страна опять сделалась ареною крова¬
вой борьбы.
Пятилетний промежуток между одной катастрофой и другой дал
еврейским общинам передышку слишком короткую для того, чтобы
они могли залечить свои раны. Король Ян-Казимир разрешил

22
евреям, принявшим православие под угрозою смерти, перейти в свою
прежнюю веру. Насильно окрещенные еврейки массами убегали от
своих мужей-казаков и возвращались в свои семейства. Многих жен¬
щин и детей выкупали на волю разные кагалы. «Ваад четырех облас¬
тей», заседавший в Люблине зимою 1650 г., выработал ряд мер для
восстановления порядка в семейной и общинной жизни. Литовский
ваад обязал все подвластные ему кагалы заботиться о призрении
попавших в Литву беженцев из Украины. В знак траура по муче¬
никам ваад запретил в течение трех лет носить шелковую, бархат¬
ную или шитую золотом одежду. Во всех общинах Польши и Лит¬
вы был установлен ежегодный пост с торжественным траурным
богослужением в день Немировской резни — 20 Сивана, совпав¬
ший с давно установленным постом в память мучеников кресто¬
вых походов. Многие раввины, уцелевшие от украинской резни,
сочинили потрясающие «кинот», молитвы плача, которые в эту
годовщину читались в синагогах вместе с заупокойными молит¬
вами в память «убиенных за святое имя Божие»... Но не успели
еще евреи оправиться от пережитых потрясений, как над ними
разразилась новая катастрофа. Еврейские общины Литвы и корен¬
ной Польши, сравнительно мало пострадавшие в год казацкого
восстания, сделались жертвою военного террора спустя пять лет,
во время нашествия московских и шведских войск, грозившего
самому существованию польского государства. Московские при¬
шельцы расправлялись с евреями в Белоруссии и Литве, а с еврея¬
ми Великой Польши расправлялись вожди самой польской армии,
подозревавшие их в сочувствии шведам.
Взяв под свое покровительство казацкую часть Украины, или
Малороссию, царь Алексей Михайлович заявил притязания на
близкие к Москве территории Белоруссии и Литвы. В момент сла¬
бости Польши Москва хотела ей отомстить за унижения «Смутного
времени», когда поляки хозяйничали в столице святой Руси. Летом
1654 года в Белоруссию ворвалось союзное московско-казацкое
войско с лозунгом борьбы за православие и русскую народность.
Быстро сдавались им Могилев на Днепре, Мстиславль, Быхов, Го¬
мель, Витебск и другие города Белоруссии вместе с пограничным
Смоленском. Южные и северные скифы расправлялись с евреями
в занятых городах по-своему: казаки избивали евреев, московские
полководцы изгоняли их. После сдачи Могилева местные рус¬

23
ские жители просили московского царя выселить из города всех евре¬
ев, своих давних конкурентов, и просьба была охотно исполнена.
Алексей Михайлович повелел половину еврейских домов отдать го¬
родскому управлению, а другую — в распоряжение русских властей;
в особой грамоте он обещал мещанам, что евреям будет навсегда за¬
прещено жительство в городе («А жидам в Могилеве не быти и жития
никакого не имети»). Евреи, однако, надеясь на перемену военного
счастья, не спешили выехать из Могилева. Они ожидали спасения от
польских войск, которые приближались к городу под начальством
литовского гетмана Радзивилла. Но и оккупанты зорко следили за
передвижением войск и приняли свои меры. Начальник русского от¬
ряда полковник Поклонский, узнав о движении Радзивилла к Моги¬
леву и о поддержке, оказываемой ему по пути евреями, счел опасным
оставить их братьев в городе, готовившемся к осаде. Он приказал
евреям выйти за городскую стену и обещал дать им проводников,
которые доставят их, как польских подданных, в Литву. Но когда
выходцы собрались за городом, Поклонский велел своим казакам
перебить их как изменников, готовых перебежать к неприятелю.
Были убиты все: мужчины, женщины и дети (осень 1655). В отня¬
том имуществе оказалось много денег и драгоценностей, спрятан¬
ных внутри печеного хлеба и в заплетенных косах девиц. Спас¬
лись только те, которые не успели выбраться из города; они за¬
явили о своей готовности принять крещение, и их оставили в жи¬
вых. Вскоре оказалось, что казнивший евреев за измену Поклон¬
ский, бывший польский шляхтич, сам изменил царю и перешел на
сторону Радзивилла.
В Витебске евреи принимали энергичное участие в обороне
города от осаждавших его московских войск: копали рвы вокруг
укрепленного замка, укрепляли стены, доставляли воинам оружие,
порох и лошадей, ходили на разведки; за то они, по взятии города
московским боярином Шереметьевым, были совершенно ограблены
казаками, а многие из них были взяты в плен и насильно окрещены
или вместе с военнопленными поляками отправлены в ссылку в
Псков, Новгород и Казань.
Немало пострадали евреи и при погроме, постигшем столицу
Литвы, Вильно, занятую московско-казацкими войсками в авгу¬
сте 1655 г. Большая часть виленской еврейской общины спаслась
бегством; оставшиеся были перебиты. Бежавший тогда из Вильны

24
раввин Моисей Ривкес (автор комментария «Беер га’гола» к «Шул¬
хан-аруху») рассказывает следующее: «Шайки русских и казаков рас¬
сыпались тогда по всей Литве, завоевали Полоцк, Витебск и Минск
и разоряли города. Казаки истребляли евреев массами во всех заня¬
тых ими местах и грабили их имущество. Когда страшное войско по¬
дошло к воротам Вильны, воевода Радзивилл бежал оттуда с своими
отрядами, а вслед за ним ушли многие жители. В среду, 24 Тамуза
5415 года (август 1655) бежала оттуда почти вся еврейская община,
одни на лошадях и повозках, другие пешком, нося малых детей на
плечах. Далеко разносились вопли плачущих, и из моих глаз слезы
текли ручьем».
Осенью 1655 года орды Хмельницкого вторично показались под
стенами Львова, который откупился от них в 1648 году. Захватив
предместья города и предав дома огню, казаки не могли утолить свою
жажду крови на жителях, ибо все, кроме русских, бежали в укреплен¬
ный центр, достаточно снабженный продовольствием, и храбро за¬
щищались. Хмельницкий и на этот раз не решился взять Львов штур¬
мом (говорили, будто он наметил этот главный город Червонной Руси
для будущей столицы своего украинского государства и не хотел его
разрушить). Он опять завел переговоры с магистратом о выдаче ему
евреев и уплате контрибуции. «Евреи, — писал он магистрату (14 ок¬
тября 1655), — как враги Христа и всех христиан, должны быть вы¬
даны нам со всем своим имуществом, с женами и детьми». Магист¬
рат ответил, что деньги он готов платить, насколько позволит со¬
стояние обедневшего населения, но евреев не выдаст. И на этот раз
торг окончился согласием Хмельницкого на выкуп: город уплатил
ему 60 000 гульденов, из которых значительную часть уплатили ев¬
реи как деньгами, так и товарами. Не так легко отделался от казаков
город Люблин, куда отряд этих хищников ворвался в тот же месяц,
в канун праздника Суккот. Здесь они действовали по определенному
плану: сначала ограбили евреев, а потом принялись за избиение.
В еврейском квартале, откуда многие жители бежали в другие ча¬
сти города, было забрано все ценное имущество и нагружено на
возы. Затем в праздничный вечер была подожжена синагога, в
которой собралось много молящихся, и огонь в течение несколь¬
ких дней бушевал в еврейском квартале. В этой адской обстанов¬
ке горящего города и безумно мечущихся людей казаки утоляли
свою жажду крови. Несколько сот мучеников пало в эти дни. Оче¬

25
видец, едва спасшийся от резни, раввин Самуил Авербах пишет: «Ска¬
зано (Псалмы 44, 23): «За тебя, Боже, нас избивают каждый день и
режут как скот для убоя». Это вполне применимо к мученикам горо¬
да Люблина. Каждый день над ними совершался убой, более мучи¬
тельный, чем убой скота: скот зарезывают быстро, наших же святых
злодеи резали медленно и жарили на огне по кусочкам. Одному свя¬
тому, Аврааму бен-Иегуда, они воткнули в тело пику, и он почти
целый день жил с воткнутым в тело острием».
Еще не окончилось московско-казацкое нашествие, как третий
враг вторгся в Центральную Польшу: шведская армия с своим коро¬
лем Карлом X Густавом, который имел свои династические счеты с
родственным польским королевским домом. В течение одного полу¬
годия (от осени 1655 до весны 1656) шведы заняли весь центр польско¬
го государства, Великую и Малую Польшу. Эти легкие победы были
результатом анархии и политической деморализации страны. Пре¬
дательство бывшего польского подканцлера Радзиевского привело
шведскую армию в Польшу, а трусость или партийные интересы раз¬
личных частей шляхты и бюргерства открыли перед неприятелем
ворота Познани, Калиша, Варшавы и Кракова. На сторону Швеции
переходили гонимые польские протестанты и реформаты, ждавшие
спасения от единоверной северной страны, как украинцы ждали за¬
щиты православия от Москвы. Евреи не имели прямого интереса в
измене родине, а только относились к шведам дружелюбно, поскольку
те относились хорошо к ним. Шведы действительно были единствен¬
ною из воюющих в Польше сил, которая не истребляла евреев, и по¬
этому еврейские общины во время шведской оккупации сохранили
лояльность по отношению к новой власти, аккуратно уплачивая ей
чрезвычайные военные налоги, которые она могла бы взять и пу¬
тем реквизиции. Это ставилось евреям в вину с того момента, ког¬
да пробудившаяся в польском обществе патриотическая реакция
выдвинула на сцену «освободителя» Польши, свирепого генерала
Стефана Чарнецкого, вождя партизанских отрядов, объявившего
священную войну врагам католической веры и польской народ¬
ности. Летом 1656 года евреи Великой и Малой Польши пережи¬
вали все ужасы гражданской войны. Отнимая у шведов один город
за другим, опустошая весь край огнем и мечом, банды Чарнецкого
совершали над еврейскими общинами те же дикие насилия, какие за
восемь лет перед тем совершали на Украине банды Хмельницкого,

26
Кривоноса и других казацких вождей. Польско-католический фана¬
тизм точно копировал русско-православный. Вся накопившаяся злоба
политически униженного народа вымещалась на беззащитном еврей¬
стве, стоявшем меж двух огней. Истреблялись целые общины под
предлогом, что они сочувствовали или оказывали содействие шве¬
дам. За человечное отношение шведов полагалась бесчеловечная
месть поляков, месть варварская, не щадившая женщин и младенцев.
По казацкому способу людей убивали с истязаниями, обрубая от¬
дельные части тела, оставляя недобитых корчиться в муках на глазах
родных и близких. Женщин насиловали, детей убивали на руках ро¬
дителей; часто оставленные в живых грудные младенцы медленно
умирали от голода на трупах матерей. Улицы были покрыты трупа¬
ми, которых некому было хоронить, и псы пожирали их. Спаслись
только те, которые вовремя бежали; при паническом бегстве мужья
разлучались с женами, родители с детьми, братья с сестрами.
Так были уничтожены еврейские общины в Бресте-Куявском
(100 семейств), Гнезене, Лиссе или Лешно (300 семейств), Плоцке,
Ленчице, Калише и других городах. Занятую немцами и шведами
Ленчицу, где находилась многочисленная еврейская община, осаж¬
дал отряд под начальством самого короля Яна-Казимира. Это было
во время осенних праздников. Когда в пост Йом-Киппур посреди
богослужения в синагоге вдруг погасли восковые свечи, община уви¬
дела в этом недоброе знамение. Через несколько дней, во второй день
праздника Суккот, город был взят штурмом. Незлобивый король
хотел пощадить жизнь жителей, «но ожесточенные поляки — по сви¬
детельству современной немецкой летописи, — стали варварским и
нехристианским способом истреблять все, что уцелело от огня, в осо¬
бенности евреев, которых погибло свыше тысячи душ, без различия
возраста и пола». Польский очевидец пишет: «Сначала большой по¬
жар в городе мешал нашим, и они в великой ярости против врагов
бросали в огонь и уничтожали все, что попадалось им на глаза. В
особенности не давали пощады евреям, которые помогали врагам
при защите города. В суматохе убивали их жен и детей, а многие
из них погибли в огне. Один рыцарь королевского двора, по име¬
ни Вульф, собрал всех еврейских детей, из которых многие были
вытащены из огня полуобгорелыми, и велел их окрестить для спа¬
сения их душ». По данным еврейских летописей, в Ленчице погиб¬
ло около 500 семейств, или 3000 человек. Многие сами бросались

27
в огонь или в колодцы, чтобы избегнуть мучений от врагов. В городе
Калише, колыбели средневекового польского еврейства, Чарнец¬
кий устроил настоящую кровавую бойню: была уничтожена почти
вся еврейская община, состоявшая из 600 семейств. Только столица
великопольская Познань не была взята поляками из отрядов Чар¬
нецкого; обыватели гетто спаслись от меча, но опустошительная вой¬
на и ее спутники, голод и чума, косили людей, и от общины, насчи¬
тывавшей 2000 семейств, осталось едва 300 семейств. В меньшей сте¬
пени пострадали общины Малой Польши, где не так свирепствова¬
ли банды Чарнецкого: общины Кракова, Пинчова и других значи¬
тельных городов спаслись от резни, хотя не избавились от общих
бедствий опустошительной войны.
Так на протяжении восьми лет дважды проносился над еврей¬
ством кровавый ураган. Казаки, московиты, шведы, наконец сами
поляки — все упражнялись в истреблении народа, стоявшего между
всеми этими разъяренными стихиями, занимая место то между моло¬
том и наковальней, паном и «хлопом» на Украине, то меж двух ог¬
ней, между шведами и поляками в собственной Польше. Острые стра¬
дания еврейства кончаются по мере того, как замешанные в этой бой¬
не государства и народы выпутываются из нее. Умирает вождь ка¬
зацкого восстания Хмельницкий (1657), и Украина распадается на
две части: польскую на правом, или западном, берегу Днепра и рус¬
скую на левом, или восточном. Уходят из разоренной Польши и мос¬
ковский царь и шведский король, урвав каждый по куску погранич¬
ной польской территории. Еще несколько лет длятся переговоры, пе¬
ремежающиеся военными столкновениями, но с 1657 года евреев ос¬
тавляют в покое. Однако возможен ли был покой после стольких
ужасов, потрясших душу еврейского народа? Душевное равновесие
еврейства было утрачено надолго...
§ 4. От «предмессианских мук» к царству мессии
Страшны были потери, понесенные польским еврейством в ро¬
ковое девятилетие 1648—1656. Показания еврейских летописей от¬
носительно числа погибших колеблются между ста и пятьюстами
тысячами. Если взять среднюю цифру, то получится число жертв, пре¬
восходящее все результаты катастроф крестовых походов и «черной
смерти» в Западной Европе. Около 700 еврейских общин подверглись
тогда полному или частичному разгрому. В казачьей Восточной

28
Украине не осталось ни одного еврея; уцелевшие от резни и бежавшие
в другие края не могли туда вернуться, так как казаки объявили эту
часть Украины запретною для всех нерусских. В Волыни и Подолии,
где особенно свирепствовали воины Хмельницкого, уцелела прибли¬
зительно лишь одна десятая часть еврейского населения. Когда с 1649
года здесь составлялись податные переписи населения, то оказалось,
что даже от больших еврейских общин уцелело лишь по нескольку
семейств (Кременец, Острог, Полонное), а мелкие совсем исчезли;
еврейские дома повсюду были большей частью разрушены, а уцелев¬
шие стояли пустыми, ибо их прежние обитатели либо бежали, либо
были убиты или взяты в плен татарами*.
В Крым и оттуда в Константинополь, Салоники, Смирну и дру¬
гие города Турции было увезено много тысяч пленных, проданных
татарами в рабство туркам и затем выкупленных тамошними еврей¬
скими общинами. Для выкупа пленных («pidion ševuim») в Констан¬
тинополе образовался особый комитет, который собирал деньги как
в Турции, так и в общинах Западной Европы, преимущественно в
портовых городах, связанных с Левантом: Венеции, Ливорно, Ам¬
стердаме, Гамбурге. Еще несколько лет после катастрофы (1650—
1652) по Италии и Голландии разъезжал агент комитета Давид Кар¬
кассони для сбора денег на выкуп скопившихся тогда в Константи¬
нополе трех тысяч пленных. В письмах, которыми его снабжали рав¬
вины различных городов, выражено чувство ужаса западного ев¬
рейства перед происшествиями на Востоке. «Такое бедствие не слу¬
чилось с тех пор, как Израиль лишился своего государства», —
пишет один итальянский раввин. Он видит в этих бедствиях «ро¬
довые муки», предшествующие пришествию мессии. «Это — сви¬
детели, вестники приближения нашего машиаха, возвещающие нам
избавление в момент, когда мы очутились у края могилы». Но едва
* Характерно, что русские жители этих городов, дававшие под прися¬
гою показания при податных переписях, утверждали, что избиением евреев
занимались преимущественно не казаки, а татары, которые будто бы не хо¬
тели брать евреев в плен. Верно как раз противоположное: очевидец погро¬
мов Натан Гановер рассказывает в своей летописи, что евреи часто даже
спасались бегством в лагерь татар, ибо последние брали их в плен для полу¬
чения выкупа от их соплеменников в Крыму и Турции. Русские мещане, оче¬
видно, показывали ложно из желания скрыть свое личное участие в избие¬
нии евреев вместе с казаками. Этого не понял автор статьи «Передвижение
южнорусского населения в эпоху Хмельницкого» (Киевская Старина,
1888 г., кн. VII, с. 92 сл.).

29
только справились западные общины с делом помощи разгромленно¬
му украинскому еврейству, как они увидели в своей среде толпы бе¬
женцев из Литвы и коренной Польши, жертв террора московских за¬
воевателей и польских «освободителей» из банд Чарнецкого. Равви¬
ны, ученые, именитые члены польских кагалов очутились на улицах
Франкфурта, Гамбурга, Амстердама, Венеции, среди толп измучен¬
ных беженцев, молящих о приюте и куске хлеба. Казалось, вся еврей¬
ская Польша была взорвана на воздух и осколки ее разлетелись по
всему свету.
Живые свидетели катастрофы разносили повсюду горе и отчая¬
ние. К устным рассказам прибавлялись описания пережитых бед¬
ствий, печатавшиеся в еврейских типографиях Венеции и Амстерда¬
ма. В 1653 г. в Венеции появилось подробное описание, составлен¬
ное вышеупомянутым Натаном Гановером, бежавшим из Заслава при
приближении казаков (§ 2). Эта замечательная летопись, известная
под именем «Иевен мецула» («Глубокий омут», с намеком на «иева¬
ним» — казаков), возвышается порою до уровня научной истори¬
ографии: в ней объективно объяснены политические и социальные
причины казацкого восстания и обрисована внутренняя жизнь
еврейских общин; это возбуждает доверие к правдивости его описа¬
ний ужасов 1648 года. Автор сознавал, что мученичество нации до¬
шло до крайнего предела, и по ту сторону кровавой завесы прозре¬
вал близость чуда избавления. На заглавном листе его книги год из¬
дания обозначен символически словами: «в год пришествия мессии»,
а в предисловии указано, со слов убитого в Немирове раввина Иехи¬
ель-Михеля, что буквы имени Хмель (Хмельницкого) составляют
инициалы слов: «Муки рождения мессии наступят в мире»*. Пере¬
живший ужасы волынской резни автор, очевидно, спасал свой дух
тем упованием на близость мессианского времени, без которого в мо¬
менты таких катастроф вера поколебалась бы даже у самых религи¬
озных людей. В конце своей книги Натан Гановер с чувством благо¬
дарности отмечает то братское участие, которое приняли евреи все¬
го мира в судьбе украинских пленников, «привезенных татарами в
Константинополь, Салоники и другие города Турции, Египта, Бер¬
* На заглавном листе венецианского издания дата обозначена в сло¬
вах בשנת ביא״ת המשיח (среднее слово составляет в цифрах число 413, т е. 5413
год от сотворения мира, что соответствует 1653 году христианской эры).
В предисловии же инициалы имени Хмель истолкованы по-еврейски сло¬
вами חבלי משיח יבאו לעולם

30
берии», а также в судьбе «беженцев, попавших в Моравию, Австрию,
Богемию, Германию, Италию, где их приютили, кормили, поили,
одевали, в особенности же в Германии». И тут автор выражает на¬
дежду, что новое рассеяние евреев приведет наконец к «собиранию
их с четырех концов земли через нашего праведного мессию».
Сильное впечатление производило тогда описание украинской
резни в стихах (точнее, в рифмованной прозе), изданное в Кракове
под названием «Бедствие времен» («Цок гаитим»)*. Возмущение звер¬
ствами казаков чувствуется здесь в каждой строфе и выражается час¬
то в резких эпитетах: «злодеи, насильники, люди Содома и Гомор¬
ры, проклятые» и т. п. В том же духе написана иеремиада «Петах
тешува» Гавриила Шусбурга из Ржешова в Галиции, напечатан¬
ная в 1651 г. в Амстердаме. Автор описывает казацкие зверства
(между прочим, как казаки подбрасывали еврейского юношу на
своих острых пиках в присутствии его отца, и когда кто-то заме¬
тил, что нельзя мучить сына на глазах отца, они выкололи стари¬
ку глаза) и кончает аккордом страстной мессианской тоски: «Боже,
когда же наконец наступит время последних чудес? Ты видишь:
Твои сыновья и дочери отданы в руки чужого народа. Покажи же
нам чудеса, как во дни нашего исхода из Египта!» В то же время в
Амстердаме появилось послание литовского талмудиста Сабба¬
тая Когена (Шах, «Мегиллат Эйфа») в виде предисловия к сбор¬
нику молитв покаяния («Селихот»), читаемых в посты в синаго¬
гах. В послании кратко описаны подвиги «презренной нации раз¬
бойников и негодяев, греков (русских), именуемых казаками». Вооб¬
ще, ноты ненависти и презрения к мучителям звучат в еврейских опи¬
саниях катастрофы 1648 года, как некогда в описаниях крестового
похода 1096 года (том I, § 38 и 41). Польские евреи той эпохи, как и
их западные братья XII века, приняли этот первый серьезный удар
со стороны враждебного мира не с тою покорностью судьбе, с какою
принимались следующие удары. Уже бедствия 1655—1656 годов в
Литве и Польше не вызвали такого страстного отклика, как украин¬
ская резня, хотя деяния Чарнецкого и его банд часто напоминали
* Имеются два издания этой книжки с вариантами текста и разны¬
ми именами авторов: в краковском издании 1650 года автором назван
Меир из Щебрешина, а в издании 1656 года — Иошуа из Львова.
В тексте многое явно заимствовано из летописи Гановера, которая, ве¬
роятно, до напечатания распространялась в списках (если дата 1650 не
ошибочна).

31
подвиги казацких шаек. О погромах времен московско-шведско¬
го нашествия говорит только книжка «Тит га’явен» («Тина болот¬
ная», с обычным намеком на казаков; напечатана в Венеции око¬
ло 1660 г.) некоего Самуила-Фебуса из Вены. Это сухой пере¬
чень мест, где были произведены погромы, с указанием числа уби¬
тых семейств. У народа после восьмилетнего плача как будто вы¬
сохли слезы: он перестал оплакивать свои страдания, а только ре¬
гистрировал их.
А слез было пролито на первых порах столько же, сколько кро¬
ви, судя по многочисленным синагогальным элегиям, в которых на¬
род изливал душу перед Богом. Написанные выдающимися равви¬
нами того времени для чтения в синагогах в траурную годовщину
20 Сивана, эти молитвы плача и покаяния, «кинот» и «селихот», были
страстными апелляциями в небесный суд на человеческую жестокость,
на зверя в человеке. Краковский раввин Липман Геллер, пережив¬
ший раньше в Праге тревоги Тридцатилетней войны, говорит в сво¬
ей «селихе», что годы казацких войн были для еврейского народа
наихудшим временем в течение всего «голуса»; он оплакивает сотни
разрушенных общин, сотни тысяч жертв меча, голода и чумы и кон¬
чает свою элегию страстною мольбою о восстановлении Сиона. По¬
знанский раввин Шефтель Горовиц, сын прославленного моралис¬
та-мистика «Шело», бежавший в Вену от банд Чарнецкого, назвал
украинско-польскую катастрофу «третьим хурбаном», третьим раз¬
рушением Храма. В своей молитве покаяния он вопрошает Бога: ре¬
шил ли Он уничтожить свой избранный народ, нарочно ли Он допу¬
стил самую страшную резню в месяц Сиван, когда на Синае дана
была Израилю та самая Тора, за которую их убивают? Он оправ¬
дывает суд Божий и призывает народ к покаянию, но молит также
о суде над злодеями, губителями этого народа. Моисей Коген, из
Волынского города Нароль, занявший после гибели своей паствы
место раввина во французском Меце, оплакивает разрушение ду¬
ховного центра в Польше, где истреблены ученые и учащаяся моло¬
дежь и разрушены талмудические академии (1657). «Благородная
(еврейская) Польша, шедшая впереди всех стран в Торе и благочес¬
тии, теперь она скитается, осиротевшая, одинокая! Кто будет ныне
заниматься наукой, учить народ закону и праву?.. Где обитель львов,
ученых в иешивах? Где писатель, исследователь, толкователь, ог¬
раждающий закон?» В Венеции читалась в синагогах «селиха» по по-

32
воду разрушения национального центра в «Полонии», бывшей «кра¬
сою мира, обителью Торы, где опочил Бог» («Polonia» разложена на
еврейские слова «ро-lon-jah»: פה־לן־יה — ««здесь опочил Бог»).
В некоторых элегиях повторяется одна мысль, крепко засевшая
в умах тогдашних духовных вождей: 5408 год от сотворения мира
(1648-й христианской эры), который почему-то был намечен мисти¬
ками как начало «мессианских дней», стал годом величайшей катас¬
трофы Израиля. «В 408-м году, который представлялся нам садом
Божиим, временем возвращения всех на свою родину, и в следующем
409-м пролилась моя кровь», — плачет Липман Геллер. «В 408 году
шестой тысячи, когда я надеялся выйти на свободу, злоумышленни¬
ки решили искоренить Твой народ», — вторит ему Шефтель Горо¬
виц. «В год, когда моему воображению рисовался первосвященник
из потомков Аарона, входящий в святилище иерусалимского храма,
моя радость превратилась в печаль, ибо жертву всесожжения при¬
несли (собою) все: израильтяне (простые), левиты и священники», —
жалуется Саббатай Коген. Какая это была мессианская надежда, при¬
уроченная именно к роковому году? Источник этой надежды най¬
ден. В священной книге каббалы «Зогар», которая в ту эпоху чита¬
лась многими, даже не посвященными в «тайную науку», имелось сле¬
дующее предсказание: «В шестое тысячелетие, по истечении 408 лет,
все подземные обитатели воскреснут, ибо сказано: в этот юбилей¬
ный год каждый из вас вернется в свой удел»*. Многочисленные ми¬
стики того времени толковали это предсказание в смысле пришествия
мессии в 1648 году. Смутные чаяния, связанные с этой датой, полу¬
чили особенно яркую окраску от резкого контраста действительнос¬
ти: вместо освобождения — истребление нации в ее главном авто¬
номном центре.
Потрясение было слишком велико, но оно не ослабило месси¬
анского настроения, а напротив — усилило его, повернув его только
в другую сторону. Именно потому, рассуждали потрясенные умы, что
предсказанный год оказался фатальным, он знаменует собою бли¬
зость мессианского времени: ведь пришествию мессии, как известно,
должны предшествовать великие катастрофы, мировое кровопроли¬
тие, нашествие варваров Гога и Магога, — все то, что в еврейской
* Слово «этот» (hazot) в библейском тексте (Левит 25,13) может быть
по численному значению своих букв истолковано как дата 5408. См. Зогар
к книге Бытия, отд. Toledot, «Midrasch ha’neelam»).

33
мистике называлось «родовыми муками мессии» («хевлэ маши¬
ах»). Один из составителей тогдашних элегий, переживший
погром Чарнецкого в Великой Польше (врешенский раввин Эф¬
раим), нашел даже, что численное значение слов «хевлэ маши¬
ах» точно соответствует 408 году. Немиров, Тульчин, вся укра¬
инская резня — это первый приступ родовых болей, начало ка¬
таклизма, из которого должен выйти очищенный, спасенный
Израиль. Эта вера, или, точнее, потребность веры, была рас¬
пространена по всему еврейскому миру, по которому разлилась
волна беженцев и пленников из несчастной Украины. Приютив¬
шиеся в Турции сефарды, видевшие этих странников в Констан¬
тинополе, Салониках, Смирне и других портах Леванта, общи¬
ны Западной Европы, приютившие несчастных эмигрантов,
чувствовали, что польская катастрофа 1648 года не уступает
испанской катастрофе 1492 года и даже превосходит ее: там
было бескровное изгнание, тут кровавое истребление. Два ге¬
гемонических центра нации разрушены. Устои диаспоры ру¬
шатся. Чего же еще ждать? Если обетования библейских про¬
роков истинны — а в этом не может быть сомнения для верую¬
щего, — то именно теперь наступил момент для пришествия
мессии. Практическая каббала давно уже подготовила почву
для страстного мессианского порыва. Из турецкого Востока,
особенно из Палестины, распространялись по всему еврейско¬
му миру мистические грезы Ари и Виталя. Аскетические упраж¬
нения: пост, покаяние, подвиги очищения («тиккун») — были
направлены не к личному спасению души, а к национальному
искуплению с целью ускорения пришествия мессии. В Палес¬
тине набожные сефарды и ашкеназы молились на святых гроб¬
ницах об избавлении Израиля. Вести из Польши усилили эк¬
стаз этих молитв, а живые реликвии разрушенных общин, за¬
брошенные в города Леванта и в Святую Землю, прибавили не¬
мало елея к тем, которые в ночных бдениях («тиккун хацот»)
проливались тоскующими о Сионе.
Так созрел новый мессианский порыв, гораздо более сильный,
чем все предшествовавшие ему со времени Бар-Кохбы. Через десять
лет после украинско-польской катастрофы возникло в близкой Тур¬
ции мессианское движение, всколыхнувшее весь еврейский мир и ос¬
тавившее глубокие следы в истории народа.

34
§ 5. Саббатай Цеви и мессианское движение на Востоке
В Европейской Турции левантинская торговля той эпохи сосре¬
доточивалась в трех портовых городах: Константинополе, Салони¬
ках, Смирне. Связанные морскими путями с Венецией, Ливорно,
Амстердамом, Гамбургом и другими портами Европы, эти турецкие
города являлись международными центрами: там жили дипломати¬
ческие агенты, консулы иностранных держав и представители тор¬
говых фирм различных стран. Туземные евреи, романиоты и сефар¬
ды, которые вместе с греками держали в своих руках нити левантин¬
ской торговли, служили, таким образом, связующим звеном между
еврейскими общинами Востока и Запада. Вот почему вышедшее от¬
сюда мессианское движение с такой быстротой распространилось по
всему еврейскому миру. Смирна была колыбелью мессии, Констан¬
тинополь — ареною его деятельности, Салоники — последним убе¬
жищем его секты.
Саббатай Цеви (Шабтай, или Шабси-Цви по выговору се¬
фардов и ашкеназов) родился в Смирне в 1626 году, в семье романиот¬
ского еврея из Мореи, Мардохая Цеви. Одно политическое событие
дало возможность этой семье мелкого торговца добиться благосос¬
тояния. Начавшаяся в 1640 г. война между Турцией и Венецианской
республикой вынудила многих иностранных купцов в Константино¬
поле перенести временно свои торговые дома в более спокойную
Смирну, и Мардохаю Цеви удалось пристроиться в качестве агента
богатой английской фирмы. Набожный Мардохай был убежден, что
Бог послал ему счастье ради заслуг его сына Саббатая. Действитель¬
но, уже в ранней юности Саббатай казался необыкновенным челове¬
ком. До 15 лет он успел изучить всю талмудическую и раввинскую
письменность, а затем увлекся «тайною наукою» каббалы. Он углу¬
бился в изучение практической каббалы по «писаниям Ари», кото¬
рые с легкой руки Хаима Виталя и палестинских мистиков распро¬
странялись в Европе в многочисленных списках (том III, § 9 и 18).
Он посвящал в тайны этой науки и своих товарищей. Часто ходил
он с ними за город для бесед под открытым небом, как это неког¬
да делал «святой Ари» в Сафеде. Скоро Саббатай перешел от изу¬
чения каббалы к тем мистическим упражнениям, которые кабба¬
листы считали средством очищения души перед пришествием мес¬
сии. Он стал вести аскетическую жизнь, часто постился, совершал
омовения в море и в уединении горячо молился, распевая месси¬

35
анские гимны Израиля Наджары. Иногда он впадал в состояние эк¬
стаза, и тогда ему казалось, что он сам призван быть мессией. Това¬
рищи Саббатая невольно поддавались обаянию личности этого вос¬
торженного юноши с задумчивыми черными глазами и приятным
голосом, которым он часто напевал песни тоски о Сионе. В тесном
кружке мистиков создалась обычная атмосфера взаимной психиче¬
ской заразы, внушения и самовнушения. Эта духовная семья заменя¬
ла Саббатаю личную семью. В двадцать лет его женили на красивой
дочери местного богача, но он не чувствовал склонности к брачной
жизни и должен был развестись с женой; его женили вторично, и дело
опять кончилось разводом.
События 1648 года вызвали в душе Саббатая поворот от мисти¬
ческого мессианства к политическому. Лето этого года приносило
ужасающие вести: на Украине, недалеко от пределов Турции, режут
евреев и истребляют сотни еврейских общин. В Смирне внимательно
следили за гражданскою войною в Польше, в которой были замеша¬
ны и крымские ханы, вассалы турецкого султана. Скоро там показа¬
лись жертвы катастрофы: привезенные из Украины через Крым в
Константинополь и другие порты Леванта еврейские пленники, ко¬
торыми татары и турки торговали как рабами. Это могло быть уже
осенью фатального года. Агент английского торгового дома Мар¬
дохай Цеви, вращавшийся среди иностранных коммерсантов и кон¬
сулов, ловил эти политические новости и приносил их домой. И меч¬
тательный сын его, который раньше прислушивался к «звукам не¬
бес», услышал страшные «песни земли», вопли мучеников, плач над
новым «хурбаном», над разрушением главного центра диаспоры. Тут
в душе Саббатая слились земная и небесная скорбь, политический и
мистический элементы мессианства, идеалы освобождения нации и
спасения душ. Мистические акты должны служить только средства¬
ми для акта национального освобождения, который представлялся
еще неясно, в тумане чудес. Нужно было выступить открыто с пер¬
вой символической манифестацией: ведь недаром и священный
«Зогар» приурочил начало времени чудес к 408 году шестого ты¬
сячелетия, к тому же фатальному 1648 году. И вот Саббатай Цеви
решается на великую дерзость: он публично произносит полное
название Бога по его буквенным начертаниям, «šem ha’meforaš»
(Ягве, Иегова), что разрешалось только первосвященнику в древ¬
нем иерусалимском храме. Свое дерзновение Саббатай мог объяснить

36
тем, что дозволенное первосвященнику может быть дозволено и тому,
который призван восстановить Иерусалим. Смирненские раввины
ужаснулись, услышав такие слова. Бывший учитель Саббатая, ста¬
рец Иосиф Искала, провозгласил «херем» над самозванцем (по дру¬
гой версии, пригрозил ему «херемом»). Саббатаю пришлось покинуть
родной город. Отныне отшельник становится странником, мечтатель —
агитатором. Первое противодействие на пути к великой цели усили¬
вает его энергию, закаляет волю.
Первою мыслью Саббатая было отправиться в Святую Землю,
где действовали творцы практической каббалы, где вековая тоска по
мессии всегда носилась в воздухе. По пути он остановился в Кон¬
стантинополе и Салониках. Здесь, в больших центрах еврейства, ему
несомненно пришлось встречаться с массою беженцев из Украи¬
ны, выкупленных на волю пленников, которые могли многое рас¬
сказать ему о пережитых ими муках. В Константинополе он встре¬
тился с другим человеком, мечтавшим о мессианском царстве: про¬
поведником р. Авраамом Яхини. Этот проповедник, объясняв¬
ший в синагогах тексты Св. Писания в каббалистическом духе,
имел еще другую специальность: он был переписчиком редких ев¬
рейских манускриптов и продавал свои копии любителям, в том
числе голландскому консулу в Константинополе. Сохранившиеся
отрывки из многочисленных сочинений Яхини свидетельствуют о
хаотичности его ума, а некоторые записи обличают в нем патоло¬
гические черты*. Этот мистик нашел в своих «древних ману¬
скриптах» и поднес Саббатаю таинственную рукопись некоего муд¬
реца, в которой начертаны были следующие пророческие слова:
«Я, Авраам, проведший сорок лет в уединении и скорбевший о
силе великого крокодила, расположившегося в реке египетской,
гадал и вопрошал: когда же наступит чудесный конец? И вот го¬
лос взывает: знай, что родится сын у Мардохая Цеви в 5386 году
(1626), и назовут его Шабтай. Он усмирит великого крокодила и
одолеет извивающегося змея; он есть истинный Машиах, его цар¬
ство вечно, и нет кроме него избавителя у Израиля». Это предсказа¬
ние произвело сильное впечатление на Саббатая; впоследствии он
признавался, что Авраам Яхини дал ему первый толчок на пути от¬
* В ряде записей Яхини о своих сновидениях повторяются эротиче¬
ские картины, в которых он, однако, не склонен видеть «искушение дьяво¬
ла». Записи относятся к 1652 году, предполагаемому времени пребывания
Саббатая в Константинополе или Салониках.

37
крытой мессианской пропаганды. Снабженный таким мистическим
паспортом, Саббатай становился все смелее в своих притязаниях. В
Салониках, старом гнезде каббалистов, он пригласил своих привер¬
женцев на пир и, держа в руках свиток Торы, объявил, что празднует
теперь свое бракосочетание с Торою, дочерью Бога. Эта символи¬
ческая церемония оскорбила религиозное чувство местных раввинов,
и Саббатаю пришлось уехать из Салоник.
После долгих скитаний Саббатай прибыл в страну своих грез.
В Иерусалиме он сразу заметил господство мистического настрое¬
ния и употреблял все старания, чтобы на этой почве добиться попу¬
лярности. Он усилил свои аскетические упражнения, проводил мно¬
гие часы на могилах древних праведников, в молитве громко плакал,
часто пел своим мелодичным голосом грустные гимны при свете
луны. Идя по улицам, он раздавал детям сладости, увлекая таким
образом за собой и детей и их матерей. Своей святою жизнью Сабба¬
тай успел приобрести доверие многих иерусалимцев, а одно случай¬
ное обстоятельство доставило ему еще репутацию благодетеля об¬
щины. В то время иерусалимская община, кормившаяся от присыла¬
емых из Европы пожертвований, крайне обеднела, так как, вслед¬
ствие недавней Тридцатилетней войны в Германии и гражданской
войны в Польше, евреи этих стран не могли присылать обычные по¬
жертвования в пользу палестинских пилигримов. К довершению беды
турецкий паша наложил на иерусалимских евреев непосильные по¬
боры и грозил им жестокими экзекуциями. Тогда решено было по¬
слать Саббатая Цеви в Египет для сбора пожертвований. В Каире
Саббатай имел влиятельного поклонника в лице богатого откупщи¬
ка государственных налогов Рафаила-Иосифа Челеби (Chelebi), офи¬
циального представителя еврейских общин в Египте. Челеби зани¬
мал пост государственного казначея («цараф-баши») при султанском
наместнике в Египте; и тем не менее принадлежал к числу «тоскую¬
щих о Сионе». Он окружал себя мистиками и гадателями о «конце
времен», и ему очень льстило то, что Саббатай был гостем в его доме.
Щедрый меценат, разумеется, помог своему гостю в исполнении его
миссии, и бедствующая община святого города получила все нужное
для уплаты дани турецкому паше. Община благословляла Саббатая
как избавителя от опасности, и многие склонны были верить в его
святое призвание. По этому поводу остряки говорили: «Он поехал
послом и вернулся мессией» («halach schaliach u’ba maschiach»).

38
Популярность Саббатая росла. Когда он заехал в город Хеврон,
местные жители окружили дом, где он остановился, и всю ночь смот¬
рели в окна освещенной комнаты, по которой гость ходил взад и впе¬
ред, распевая свои мистические гимны. На всех произвело сильное
впечатление то, что Саббатай совершил вечернюю молитву с громки¬
ми рыданиями у гробницы патриархов в Хевроне («меарат га’махпе¬
ла»). Видевший Саббатая в это время хевронский каббалист Авраам
Куэнки следующим образом описывает его наружность: «С трепетом
взглянул я на этого рослого, как кедр ливанский, человека с румяно¬
черноватым красивым лицом, с круглой черной бородой, одетого по-
царски, с здоровым внушительным видом. Я не мог оторвать глаз от
него во все время, когда он молился в синагоге и у гробниц праот¬
цов».
В это время произошел случай, который снова связал миссию
Саббатая Цеви с трагедией Украины. Живя в Каире, Саббатай узнал
о печальных приключениях одной молодой девушки, польской уро¬
женки Сары. Во время восстания казаков на Украине, будучи шес¬
тилетним ребенком, Сара была похищена из родительского дома и
увезена в монастырь, где ее воспитывали в христианской вере. После
десятилетнего пребывания в монастыре она однажды ночью бежала
оттуда. Евреи нашли девушку полунагою на своем кладбище, и она
рассказала им, будто покойный отец явился к ней во сне и унес сюда
из монастыря. Боясь держать беглянку у себя, евреи отправили ее в
Амстердам, чтобы она могла там свободно перейти в иудейство. Из
Голландии она отправилась через Германию в Ливорно. Испытан¬
ные в раннем детстве потрясения, жизнь в монастыре и дальнейшие
приключения наложили свой отпечаток на душу Сары. Она сдела¬
лась истеричной и повсюду твердила, что ей предназначено выйти
замуж за мессию. Рассказы о странной девушке дошли до Саббатая
Цеви, и он объявил, что и ему свыше внушено жениться на ней. В
Ливорно поспешили послы и привезли Сару в Каир, где в доме
Рафаила-Иосифа Челеби при торжественной обстановке состоя¬
лось ее бракосочетание с грядущим мессией. Про Сару носились
слухи, будто она в Ливорно вела распутную жизнь; когда об этом
сообщили Саббатаю, он сказал: «Пророку Гошее Бог также велел
взять жену-блудницу». В этом браке было нечто намеренно сим¬
волическое: дочь мучеников, жертва величайшей катастрофы «го¬

39
луса», должна соединить свою судьбу с судьбою того, кто послан по¬
ложить конец рассеянию Израиля и возродить еврейское государство.
Возвращаясь из Египта в Палестину, Саббатай приобрел в го¬
роде Газе восторженного «пророка» в лице молодого Натана
Ашкенази. Сын «мешулаха» — разъездного сборщика пожертво¬
ваний в пользу бедняков Святой Земли, Натан наслышался печаль¬
ных рассказов о положении евреев в европейских странах, посещен¬
ных его отцом, особенно же в Польше. Эти рассказы в связи с идея¬
ми практической каббалы толкнули юношу на путь мессианских ув¬
лечений. Он с трепетом следил за подвигами Саббатая Цеви и, уви¬
дев его, признал в нем истинного мессию. С полным доверием отнес¬
ся Натан к «древнему» пророчеству, найденному Авраамом Яхини,
которое приверженцы Саббатая усердно распространяли. Под влия¬
нием этого пророчества или под непосредственным обаянием лич¬
ности Саббатая 22-летний Натан впал в экстаз и сам начал пророче¬
ствовать. Летом 1665 года он разослал общинам свое пророческое
откровение о божественной миссии Саббатая Цеви. Он уверял, что
во время ночного бдения в праздник Шавуот ему, Натану, послы¬
шался глас с неба: «Отныне через год и несколько месяцев откроется
царство мессии, сына Давида!» «Да будет вам ведомо, — гласило по¬
слание Натана, — что наш мессия родился в городе Измире (Смир¬
на) и называется Саббатай Цеви. Скоро откроется его царство. Он
снимет царскую корону с головы турецкого султана и возложит на
свою голову, а султан пойдет за ним как раб ханаанский, ибо ему,
Саббатаю, принадлежит власть. Потом ваш мессия скроется от взо¬
ров Израиля, и никто не будет знать, жив он или умер; он же пойдет
по ту сторону реки Самбатион, через которую, как известно, не про¬
шел еще ни один человек, ибо она во все дни недели быстро течет и
выбрасывает камни и только в субботу отдыхает... Оттуда наш мес¬
сия поедет верхом с нашим учителем Моисеем и всеми иудеями в
Иерусалим... Тогда Бог спустит с неба храм из золота и драгоценных
камней, которые осветят весь город... Впоследствии совершится вос¬
кресение мертвых во всем мире»... В то же время Натан, по явному
внушению Саббатая, послал на имя Челеби в Каир письмо, в кото¬
ром говорилось, что святые Ари и Виталь не стали в свое время мес¬
сиями, потому что тогдашние поколения не были еще приготовлены к
акту спасения, но Саббатай Цеви явился, «когда уже исполнился срок и
Шехина (Божество) поднялась из голуса». Своими страданиями Саббатай

40
искупил грехи народа: ведь он 17 лет скитался по свету и много раз
подвергался опасности, а постом и истязанием плоти он вымолил на¬
роду прощение.
Открытое выступление Натана испугало иерусалимских равви¬
нов, во главе которых стоял р. Яков Хагес. Боялись прежде всего
преследований со стороны турецких властей, ибо тут речь шла уже
об отнятии Палестины у султана, т. е. о восстании. Саббатаю дали
понять, что его дальнейшее пребывание в Палестине может повлечь
за собою печальные последствия для еврейского населения. Ему даже
пригрозили «херемом» в случае продолжения мессианской агитации.
Таким образом, первоначальная мысль Саббатая — сделать Иеруса¬
лим главной базой деятельности — оказалась неосуществимой, и ему
пришлось подумать о возвращении в родной город Смирну после
многолетних странствий. «Херем», провозглашенный там против
Саббатая в 1648 г., был уже давно забыт; недоверие смирненцев к их
земляку поколебалось под влиянием доходивших из Палестины слу¬
хов о его святой жизни, а широковещательные послания Натана из
Газы подготовили ему восторженную встречу в некоторых кругах
общества. Когда Саббатай приехал в Смирну (в конце лета 1665) и в
праздник Рош-Гашана явился в синагогу, из толпы, посреди звуков
шофара, раздались восклицания: да здравствует наш царь, наш мес¬
сия!.. Главари общины еще не решались примкнуть к мессианскому
движению, но оно охватило толпу с силою психической эпидемии.
За Саббатаем в Смирне шли преимущественно простолюдины: ра¬
бочие, мелкие торговцы, рыбаки. Несколько сот человек, мужчин и
женщин, из этого класса составляли гвардию Саббатая Цеви, кото¬
рая охраняла его дома и на улице.
В Смирне начались шумные предмессианские приготовления по
определенной программе. На первом месте стояла «тешува», публич¬
ное покаяние в грехах. Мужчины и женщины, старики и молодые
проводили дни и ночи в синагогах в посте и молитве, купались в хо¬
лодной воде и всячески «истязали плоть»; по ночам в собраниях ка¬
ющихся читались с плачем и воплем молитвы о прекращении «голу¬
са» и возвращении рассеянного народа в Сион. Многие, считая себя
очищенными от грехов после покаяния, предавались необузданному
веселью, пели песни, пировали и прославляли царя-мессию. Сабба¬
тай сам ходил в уличных процессиях и громко пел стих псалма:
«Десница Бога поднялась, десница Бога побеждает!» (Пс. 118,16), и

41
толпа восторженно отвечала пением мессианских гимнов. Мистичес¬
кий экстаз толпы выражался порою в болезненных формах эпилеп¬
сии и кликушества: женщины и дети падали на землю, как «одержи¬
мые демоном», и пророчествовали, что Саббатай Цеви есть истин¬
ный царь-мессия. Английский консул в Смирне Рикоут (Ricaut), на¬
блюдавший эти сцены или слышавший о них от очевидцев, расска¬
зывает следующее: «Там было более 400 мужчин и женщин, которые
пророчествовали о наступающем царстве Саббатая. Даже еле лепе¬
тавшие дети повторяли имя Саббатая, мессии и сына Божия. Люди
постарше падали сначала в изнеможении, изо рта у них текла пена,
затем они говорили об избавлении и будущем счастии евреев, пере¬
давали свои видения о Сионе и о торжестве Саббатая». Когда припа¬
док проходил, эпилептики сами не помнили, что они говорили. То
была форма массового психоза, который действовал заразительно и
на здоровых людей.
Этот психоз имел обратное действие на самого вождя. Сабба¬
тай Цеви отныне решается на такие поступки, которые раньше каза¬
лись бы ему безумными. Он действует как «власть имущий», в сущ¬
ности подчиняясь воле тех, которые уверовали в него и дали ему
власть. Когда в субботу недели Хануки в синагоге была устроена
манифестация в честь нового «машиаха из рода Давида» и некото¬
рые главари общины протестовали против такого кощунства, с ними
круто расправились. Толпа верующих при участии самого Саббатая
бросилась в синагогу, где молился один из протестантов, богач
Хаим Пенья (Репа), с целью избить его; преследуемому удалось
скрыться, но, прибежав домой, он увидел такую картину: две его
дочери бьются в истерике и пророчествуют о мессианстве Сабба¬
тая Цеви. Тут скептик смирился: он просил прощения у Саббатая
и примкнул к верующим. Среди смирненских раввинов произо¬
шел раскол: один из них, Арон Лапапа, объявил Саббатая достой¬
ным «херема» и за это сам был отрешен от духовного сана; дру¬
гой, Хаим Бенвенисте, оказался более уступчивым и признал Саб¬
батая. Местная турецкая власть, конечно, не могла не обратить вни¬
мания на волнения среди евреев, которые могли принять политичес¬
кое направление, но подкупленный приверженцами Саббатая кади
молчал до поры до времени. В это время (конец 1665) доходили вести
о мессианском движении в общинах Салоник и Константинополя.
Там тоже многие забрасывали свои дела и предавались посту, мо¬

42
литве и покаянию. Для ускорения пришествия мессии, которое, по
учению каббалы, совершится после воплощения всех небесных душ
в земные тела, многие спешили сочетать браком малолетних детей, и
в Салониках часто встречались супружеские четы из десятилетних
мальчиков и девочек.
При Саббатае в это время состоял секретарем прибывший с ним
из Иерусалима ученый Самуил Примо, много сделавший для рас¬
пространения славы мессии. Примо рассылал циркулярные письма,
оповещая общины Азии, Африки и Европы о наступлении «времен
чудес» и о приготовлениях к предстоящим великим событиям. При¬
мо составлял тексты всех декретов Саббатая и умел придавать им
внушительную форму царских повелений. Одним из первых декре¬
тов был отменен пост 10 Тевета (в декабре 1665 г.), так как день тра¬
ура по случаю падения древнего Иудейского государства утратил
смысл в момент, когда предстояло его возрождение. Народное дви¬
жение все более разрасталось, и настал момент, когда центр его не
мог уже уместиться в пределах турецкой провинции. Обстоятельства
заставили Саббатая перенести свою деятельность в столицу Турции.
В начале 1666 года он со своей свитой двинулся в Константинополь,
где предстоял политический акт мессианской драмы.
§ 6. Начало мессианского движения в Европе
Устная и письменная пропаганда сделала свое дело. Приходив¬
шие из Турции вести начали волновать умы и в Западной Европе. С
одной стороны, консулы европейских государств и агенты торговых
домов в Смирне, Салониках и Константинополе сообщали в разные
европейские столицы о чрезвычайном волнении среди турецких ев¬
реев, отражающемся на торговых делах в портах Леванта. С другой
стороны, пророк Натан и Самуил Примо рассылали повсюду свои
воззвания, которые принимались европейскими общинами как при¬
зыв из Святой Земли, куда скоро всем предстояло идти. Эти воззва¬
ния и донесения консулов вызвали особенно сильное волнение в двух
общинах, имевших постоянные сношения с турецкими портами: в
Амстердаме и Гамбурге. В последние месяцы 1665 года в Амстерда¬
ме, «городе ученых и литераторов», творилось что-то необыкновен¬
ное. Легко воспламеняемые сефарды, из которых многие носили еще
в душе трагедию марранства, поверили в близость избавления, так
как издали эта перспектива казалась реальнее. Им казалось, что
палестинское и вообще все восточное еврейство находится в движе¬

43
нии, что там поднялись святые мужи и национальные герои для осво¬
бождения Святой Земли от власти турок.
«В Амстердаме волновались и шумели, — рассказывает со¬
временный раввин (Сапортас). — На площадях и на улицах двига¬
лись толпы народа с веселою пляскою под звуки барабанов; плясали
и в синагоге, вынимали из ковчега свитки Торы в красивых покры¬
валах и выносили на улицу. Не обращали внимания на зависть и не¬
приязнь христианского населения и всюду громко выкрикивали но¬
вые вести, не боясь насмешек христиан». Однако многие христиане
из наиболее образованных относились к делу весьма серьезно. Уче¬
ный Генрих Ольденбург писал в декабре 1665 г. из Лондона к Баруху
Спинозе в Амстердам, спрашивая его, как отнеслись амстердамские
евреи к новым вестям о возвращении еврейского народа в свое древ¬
нее отечество; в Лондоне, по словам Ольденбурга, «немногие в это
верят, но многие этого желают», а сам Ольденбург допускает воз¬
можность большого исторического переворота в случае оправдания
этих слухов. В Амстердаме к народному движению примкнули вид¬
ные представители еврейской общины — Авраам Перейра, Исаак
Наар, врач-филолог Вениамин Мусафия и другие, которые могли
разъяснить своим знакомым из христиан политический смысл мес¬
сианского движения.
Из Амстердама все новости немедленно сообщались в Гам¬
бург, где тогда рядом с сефардской общиной утвердилась и ашке¬
назская, из германских и польских евреев. Здесь известия из Тур¬
ции о новоявленном мессии печатались в периодических сборни¬
ках новостей, издававшихся христианами, что служило для евреев
лишним доказательством достоверности этих известий. «Невоз¬
можно описать, — говорит жившая тогда в Гамбурге женщина из
почтенной ашкеназской семьи, Гликель из Гамельна, — ту радость,
которая охватывала всех нас, когда получались письма (из Тур¬
ции). Большую часть писем получали сефарды, и каждый раз эти
письма приносились в синагогу и читались вслух. Туда же прихо¬
дили и немцы (ашкеназы), старые и молодые. Молодые Португезы
(сефарды) одевали свое лучшее платье, и каждый опоясывался
широким поясом из зеленого шелка, наподобие ливреи Саббатая
Цеви. Они шли с музыкой и пляской и веселились в своей синагоге,
как некогда в дни возлияния воды в Храме, читая полученные письма.
Некоторые продавали все свое имущество и со дня на день ожи¬

44
дали освобождения. Мой тесть, живший в Гамельне, оставил там
свой дом со всем имуществом и переселился в город Гильдесгейм.
Он прислал нам из Гамбурга две большие бочки со всякими продук¬
тами и холстами; там были горох, копченое мясо, компоты из слив и
сушеных плодов и другие припасы, могущие сохраниться. Добрый
человек думал, что мы прямо переедем из Гамбурга в Святую Землю.
Больше года стояли у нас эти бочки, и только потом, из опасения
порчи продуктов, нам писали, чтобы мы вскрыли бочки и вынули
все съестное; холст же хранился там еще три года, ибо старик все
надеялся, что это пригодится ему в дороге. Только Всевышнему не
угодно было избавить нас от голуса»...
Набожная женщина выражала в этом описании тогдашнее на¬
строение масс. Таково было и настроение вождей обеих общин в Гам¬
бурге. В турецкого мессию уверовали даже такие образованные люди,
как Мануэль Исаак Тексейра, банкир шведской королевы Христи¬
ны, и ее лейб-медик Бенедикт да Кастро (Барух Нехемиас). Исключе¬
ние составлял только Яков Саспортас, бывший раввином в Ал¬
жире, хорошо знавший нравы Востока и поэтому недоверчиво от¬
носившийся к приходившим оттуда вестям. Живя в то время в Ам¬
стердаме и в Гамбурге, он был свидетелем описанных выше сцен и
пытался отрезвить народ, доказать, что новые увлечения опасны
в политическом и духовном отношении, но его и слушать не хоте¬
ли, а порою грозили даже расправою. Саспортас неустанно посы¬
лал письма к раввинам восточных и западных общин, прося про¬
тиводействовать опасному народному движению; но он получал
ответы либо двусмысленные, либо прямо прославлявшие подвиги
мессианистов. Саспортас и горсть маловеров с ним не смели уже
выступать открыто после того, как из Смирны пришли вести о
массовых пророчествах взрослых и детей, провозглашающих Саб¬
батая мессией, и о том, как новый царь иудейский расправился
там со своими противниками. В полученных тогда письмах гово¬
рилось еще, что Саббатай Цеви лично подтвердил в народном со¬
брании в смирненской синагоге, что он есть настоящий мессия из
рода Давида и что его предтеча, мессия из рода Иосифа, уже со¬
вершил свой подвиг искупления в образе какого-то польского еврея,
который погиб мучеником за веру во время украинской резни. Это
усилило в народе веру, что в лице Саббатая явился не эфемерный
«машиах бен-Иосиф», который, по преданию, обречен на гибель в

45
борьбе с «гоями», а «машиах бен-Давид», истинный и конечный
спаситель. Торжества в гамбургской синагоге усилились: плясали
с свитками Торы в руках, пели, играли на инструментах; приходи¬
ли христиане и спрашивали, в чем дело, и им без страха отвечали:
«Наш царь-мессия пришел». «И, глядя на все это, хотя и достой¬
ное смеха, — писал Саспортас, — я тихо плакал, сокрушаясь о лег¬
коверии людей, забывших наших истинных пророков и наши пре¬
дания». Ему приходилось скрывать свои мысли, молчать или от¬
вечать двусмысленными фразами на обращенные к нему доводы
ликующих мессианистов.
Амстердамские и гамбургские сцены повторились в Венеции,
наиболее близкой по своим торговым связям к восточным очагам
движения. Тут столкновения между верующими («maaminim») и от¬
рицателями («kofrim») доходили иногда до драк в синагогах, при¬
чем страдало неверующее меньшинство. Гнездом самых ревност¬
ных мессианистов был портовый город Ливорно, через который
часто проезжали сборщики пожертвований из Палестины и обрат¬
но, обыкновенно распространявшие всякие небылицы о чудесах
Святой Земли.
В Лондоне, где евреев было еще очень мало, слухами о Сабба¬
тае Цеви заинтересовались христиане, в особенности пуритане, ко¬
торые ожидали в 1666 году наступления апокалиптического «нового
царства» Христа (дальше, § 7). Там держали пари в спорах о том,
станет ли Саббатай в этом году царем Иерусалима. В отдаленных же
местах, куда доходили лишь глухие вести о новых событиях, уверен¬
ность в скором освобождении была еще сильнее. В Авиньоне ев¬
реи, томившиеся в гетто под властью римских пап, готовились к ис¬
ходу в Палестину к весне 1666 года.
А что творилось в это время в Польше, самом больном месте
еврейского организма, еще не оправившегося от кровавых ран ужас¬
ного десятилетия? Здесь мессианские волнения, под влиянием сооб¬
щений от попавших в Турцию родных и близких, должны были при¬
нять массовый характер и выражаться в народных демонстрациях.
Мы знаем об этом не из еврейских, а из христианских источников,
рисующих, как отразилось мессианское движение в окружающей
враждебной среде. Киевский православный теолог Голятовский в
своей книге «Истинный Мессия» (писалась в 1669 г.) сообщает, что
незадолго до того разгромленные в Польше и Украине евреи под¬

46
няли голову, когда в Смирне появился их мессия «Сабета» и обещал
им восстановить израильское царство. «Люди покидали свои дома и
имущество, ничего не хотели делать и говорили, что скоро мессия
перенесет их на облаке в Иерусалим. Иные постились по целым дням,
не давали есть даже малым детям и во время суровой зимы купались
в прорубях, читая какую-то вновь сочиненную молитву. Жиды смот¬
рели на христиан высокомерно, угрожали им своим мессией и гово¬
рили: вот мы будем вашими господами!..» Было, конечно, весьма ес¬
тественно, что измученные еврейские массы, теперь окрыленные
надеждой на освобождение, предавались безумным порывам радос¬
ти и даже демонстрировали свои чувства перед враждебными хрис¬
тианскими соседями: скоро мы избавимся от вашего ига и заживем
свободно в нашем государстве! Христиане, в особенности духовен¬
ство, видели в таких демонстрациях прямой вызов церковному дог¬
мату мессианства Христа, который уже развенчивается пришестви¬
ем еврейского спасителя. Во многих местах дело доходило до контр¬
демонстраций со стороны христиан и до погромов. Еврейские общи¬
ны вынуждены были обратиться за защитою к польскому королю
Яну-Казимиру, который издал следующий декрет, подписанный 2 мая
1666 г. во время сессии сейма в Варшаве: «Доходят до нас слухи, что
своевольные люди взводят на евреев разные ложные обвинения с це¬
лью разорения их... Эти злобные люди ныне распространяют лож¬
ные объявления из чужих стран о каком-то мессии, вместе с отпеча¬
танным на листах его изображением, уверяя простых людей, что те¬
перь можно грозить евреям окончательным истреблением и забрать
их добро. Поэтому повелеваем всем воеводам, старостам и началь¬
ствующим лицам, чтобы они объявили подложными означенные ли¬
сты и рисунки и не допускали до насилий».
Это было уже в тот момент, когда мессианское движение вы¬
шло из подготовительной стадии и мессия перенес свою деятельность
из Смирны в Константинополь, где он, будучи пленником турецко¬
го султана, создал в народе иллюзию, будто он является соперником
властителя Святой Земли и скоро вырвет ее из рук турок.
§ 7. Мессианский год (1666)
Среди всеобщего возбуждения умов наступил 1666 год, год осо¬
бенный, которому кое-где и в христианском мире придавали мисти¬
ческое значение. Некоторые реформатские богословы, на основа¬

47
нии вычислений по Апокалипсису Иоанна, приурочивали к этому году
второе пришествие Христа или начало «промежуточного царства»,
которое образуется в Иерусалиме при участии евреев. Пуританская
секта индепендентов, к которой в Англии принадлежал и Кромвель, в
особенности распространяла эти верования, коренившиеся в учениях
древних сектантов церкви о тысячелетнем царстве (хилиазм), или «пя¬
той монархии». Тогдашний английский консул в Турции, вышеупо¬
мянутый Рикоут, приводит это обстоятельство в связи с еврейским
мессианским движением. «1666 год, — говорит он, — должен был,
согласно предсказаниям различных христианских писателей, в осо¬
бенности занимающихся объяснением Апокалипсиса, быть годом чу¬
дес и странных переворотов. Ожидалось, что он будет, в частности,
годом благодати для евреев, которым принесет либо обращение в
христианскую веру, либо восстановление Палестины. Такими веро¬
ваниями были проникнуты фанатики и энтузиасты, говорившие о
Пятой Монархии и о близком величии израильского народа, что, по¬
видимому, дало толчок движению среди евреев». Об этих толках сре¬
ди христиан знал, вероятно, и Саббатай Цеви, отец которого служил в
английской торговой фирме. Однако желание приурочить еврейский
мессианский год к христианскому апокалиптическому не могло вхо¬
дить в расчеты Саббатая: тут на ход событий влияли более реальные
причины. Мессианское движение уже созрело для активности. Слиш¬
ком много шума было уже возбуждено, слишком напряженно ждал
народ обещанного переворота, чтобы мессия мог спокойно сидеть в
Смирне и выжидать событий. И вот в январе 1666 г. Саббатай поки¬
нул Смирну и отправился на корабле в Константинополь с целью, как
гласила молва, отнять корону у султана. Пред отъездом он разделил
«весь мир» между своими родными и близкими. Из 26 уделов два
главных были отданы братьям Саббатая, а прочие — его привержен¬
цам в разных странах (Авраам Яхини в Константинополе, Рафаил-
Иосиф Челеби в Каире и др.). Рассказывают как курьез, что один из
будущих удельных князей, бедняк, живший на счет благотворитель¬
ности, отказался уступить свой удел нескольким богачам, предлагав¬
шим ему за это большие деньги. На корабле, везшем мессию в Кон¬
стантинополь, находились его секретарь Самуил Примо и ближай¬
шие друзья. Путешествие по зимнему морю было неспокойное и дли¬
тельное, и только в феврале корабль вошел в Босфорский пролив.

48
Отъезд Саббатая в Константинополь, возбудивший радостные
надежды среди его приверженцев, вызвал крайнюю тревогу среди его
противников. Ведь в посланиях Натана прямо говорилось, что мессия
прибудет в столицу Турции с целью сорвать корону с головы султана,
— значит, сама поездка есть начало еврейского восстания и может
вызвать гонения на все еврейские общины в Турции. Чтобы снять с
себя подозрение в сочувствии восстанию, представители константи¬
нопольской общины еще до прибытия корабля в гавань отправились к
великому визирю Ахмету Кеприли и сказали, что в столицу имеет
приехать человек, воображающий себя мессиею еврейского народа.
Визирь принял свои меры. Когда корабль с смирненскими путеше¬
ственниками пристал к берегу Босфора, его уже поджидала турец¬
кая полиция. Саббатая Цеви арестовали. Через несколько дней его
допрашивал чиновник великого визиря. На вопрос: «Кто ты?» —
Саббатай ответил: «Я ученый из Иерусалима, уполномоченный для
сбора пожертвований в пользу палестинских бедняков». Этот сми¬
ренный ответ мнимого государственного преступника мог отчасти
успокоить визиря. Саббатая заключили в тюрьму в Константино¬
поле, но содержали его там не строго. К нему допускались посети¬
тели, и скоро в тюрьму потянулись группы верующих, желавших
посмотреть на мессию. Турки смеялись над легковерием евреев и
при встрече с ними на улице насмешливо спрашивали: «Что же,
пришел он?» Для успокоения умов турецкие власти перевели Саб¬
батая из столичной тюрьмы в крепость близкого полуострова Гал¬
липоли, при Дарданеллах, известную под именем «замок Абидос».
Там держали «претендента» под стражей. На деле, однако, это пе¬
ремещение оказалось очень выгодным для Саббатая и его привер¬
женцев.
Поклонникам Саббатая показалось чудом то обстоятельство,
что арестованный мессия не был казнен султаном, которого он гро¬
зил низложить. Правда, он содержался под стражею в крепости, но
ведь может совершиться чудо, которое превратит турецкую кре¬
пость в еврейский «замок могущества» («Мигдал оз», как был про¬
зван в народе замок Абидос), а тюремную стражу в почетную гвар¬
дию. Действительность как будто оправдывала такие иллюзии. Ко¬
мендант крепости оказался очень податливым человеком: он не
только разрешил жить в замке при Саббатае его жене Саре, секре¬
тарю Примо и некоторым приближенным, но и допускал к нему

49
многочисленных сторонних посетителей, если они хорошо платили за
это. Скоро в Галлиполи устремилась из ближних и дальних мест такая
масса людей, желавших лицезреть мессию, что комендант разбогател
от даров, а жители города от платы за постой. Самому узнику присы¬
лались его почитателями крупные суммы денег и ценные вещи, так что
он мог устроиться с полным комфортом. Ему и его свите был отведен
ряд хорошо убранных комнат. Комната Саббатая была увешана и
устлана роскошными коврами, присланными ему в подарок, и обстав¬
лена золоченой мебелью. Когда паломники из дальних мест попадали
сюда на аудиенцию, им казалось, что они видят пред собою еврейско¬
го царя в его дворце. Городок Галлиполи стал как бы столицей мессии.
Ежедневно привозили туда множество гостей из разных стран. Приез¬
жали депутации от общин и частные лица, одни с целью поклониться
царю-мессии, в которого они уже уверовали, а другие с целью удосто¬
вериться, действительно ли перед ними освободитель нации, а не само¬
званец. Многие уезжали очарованными: пышная обстановка узника,
его свита и теснящиеся в его приемной посетители со всех концов све¬
та — все это свидетельствовало о какой-то большой национальной
власти, временно приютившейся в этих стенах, у «ворот Рима», быв¬
шей Византии, откуда путь чудес поведет мессию в Иерусалим*. Вести
об этом, облетая весь мир, облеплялись в пути множеством фантастичес¬
ких слухов и легенд, которые должны были убедить всех, что великий
мессианский подвиг уже начался, что нужно готовиться к дальнейшим
чудесам и к исходу в Обетованную Землю.
Эти фантастические представления вызывали ликование в об¬
щинах Западной Европы. В Гамбурге читалась в синагогах в честь
Саббатая «молитва за царя» («Ганотен тешуа»): «Кто дает победу
царям и мощь князьям... да благословит нашего властелина, царя,
праведника Саббатая Цеви, мессию Бога Яковлева, да возвысит¬
ся его слава!» и т. д. Гамбургская община хотела отправить по¬
слов в Константинополь, чтобы «выразить верноподданнические
чувства нашему царю Саббатаю Цеви». («Render a devida obediencia
a nosso Rey Sabetay Seby» — как записано в протокольной книге
общины португезов, под 23 Адара 1666 г.); но потом старшины
* Tempora mutantur. Через 250 лет, во время мировой войны (1915),
находился в том же Галлиполи в составе английской армии еврейский леги¬
он, который надеялся путем победы над Турцией завоевать для еврейства
свободную Палестину.

50
сообразили, что небезопасно посылать уполномоченных с письма¬
ми политического содержания в такой далекий путь, продолжав¬
шийся тогда три месяца, и поэтому было решено: пока воздержать¬
ся от отправки послов, так как «наш царь, без сомнения, еще до
истечения этого срока будет уже в Эрец-Исраэль, а для того, что¬
бы последовать за ним и привезти обратно его ответ, потребуется
больше года».
Из Амстердама весною 1666 г. выехали упомянутые выше вож¬
ди местных саббатианцев, Авраам Перейра и Исаак Наар, наде¬
ясь встретить мессию в Турции и с ним двинуться в Святую Зем¬
лю; по дороге они надолго задержались в Италии. Они везли с
собою письмо от амстердамских нотаблей к Саббатаю, где гово¬
рилось: «Возвести нам, наш царь-владыка, каким путем идти и что
делать: ополчиться ли нам сейчас и двинуться, дабы пресмыкать¬
ся во прахе ног твоих, или же ждать нам милости Божией до дня
сбора всех наших рассеянных?» Первая подпись на этом письме,
посланном в августе 1666 года, принадлежала врачу Вениамину
Мусафии, который слыл «философом» и пользовался уважением
в кругу свободомыслящих.
В это время из «замка могущества» на Галлиполи рассыла¬
лись декреты от имени «Саббатая Цеви, Мессии Бога Якова» об
отмене всех дней национального траура, установленных по слу¬
чаю падения древнего Иудейского государства. После зимнего
поста 10 Тевета были отменены также летние посты 17 Таммуза и
даже 9 Ава. В декрете по поводу «Тиша бе’Ав» повелевалось об¬
ратить этот день плача о разрушении иерусалимского храма в ра¬
достный праздник с пением гимнов в синагогах и с веселыми пир¬
шествами. «Неверующие» из партии Якова Саспортаса возмуща¬
лись этим дерзким распоряжением, оскорбительным для религи¬
озного и национального чувства; но эта оппозиция составляла
меньшинство, не смевшее громко протестовать; большинство же
рассуждало иначе: если Саббатай решился отменить даже такой
древний национальный пост, как Тиша бе’ав, — значит, он уверен
в скором восстановлении иерусалимского храма.
Религиозные реформы Саббатая Цеви заинтересовали и
польских раввинов, наиболее строгих стражей Закона. Они решили
послать в Константинополь своих представителей, чтобы убедиться,
действительно ли Саббатай обладает теми качествами, которые, по

51
древним преданиям, присущи истинному мессии. Из Польши поехали
в Турцию два делегата: сын престарелого львовского раввина Дави¬
да Галеви, известного комментатора «Шулхан-аруха» («Таз»), и внук
другого авторитетного раввина, Иоэля Сиркеса из Кракова («Бах»).
Летом 1666 года польские делегаты прибыли в Константинополь. Здесь
встретили их агенты Саббатая, которые придавали особенное значе¬
ние посещению этих послов от величайшего центра еврейства. Деле¬
гатов направили к провозвестнику мессии Аврааму Яхини и секрета¬
рю Саббатая, Самуилу Примо, и после надлежащих внушений допу¬
стили их в «замок могущества». Войдя в палату, где находился Саб¬
батай, оба посла низко поклонились ему и начали рассказывать о по¬
громах, пережитых евреями в Украине и Великой Польше. Саббатай
прервал их и сказал, что все это ему известно из лежащей перед ним
книги «Бедствие времен» (см. § 4). Затем он сказал: «Знаете, почему я
ношу красную одежду, а свиток Торы у меня окутан в красную ман¬
тию? Потому, что день мести в сердце моем и год избавления пришел»
(Иес. 63,4). Услышав слова послов, что в Польше еврейство показа¬
ло себя достойным избавления, ибо принесло Богу много жертв святы¬
ми мучениками, Саббатай воскликнул: «Я опьяню стрелы свои кро¬
вью» (Второзак. 32,42). Он утешал своих гостей, передал им некото¬
рые тайны каббалы, пел при этом гимны и вдруг, дойдя до стиха
Иеремиады (Эха, гл. 5): «Вспомни, Боже, что стало с нами», раз¬
рыдался, и послы плакали с ним. Успокоившись, он стал расспра¬
шивать сына львовского раввина Давида о здоровье старца и, уз¬
нав о его болезни, дал послу шитый золотом платок для окутыва¬
ния шеи больного. После угощения послов фруктами Саббатай
впал в экстаз, стал плясать по комнате и громко петь свой люби¬
мый стих: «Десница Бога поднялась, десница Бога дает победу»,
причем поправил текст, сказав: «дала победу». Следующий стих:
«Я умру, но жив буду» (Пс. 118, 17) он изменил так: «не умру, а
буду живить (achaje), воскрешать мертвых». На прощание он вру¬
чил послам следующее короткое письмо к львовскому раввину:
«Скоро я отомщу за вас и утешу вас, как мать дитя свое. Это
будет сугубое утешение, ибо день мести в сердце моем и год из¬
бавления пришел». Подпись гласила: «Давид сын Ишая, постав¬
ленный над царями земными, мессия Бога Якова и Израиля, Саб¬
батай Цеви». К концу была сделана приписка, в которой Сабба¬
тай просил поскорее выслать к нему «пророка Нехемию». Дело в

52
том, что от послов Саббатай узнал, что в Польше живет глубоко¬
мысленный каббалист Нехемия Коген, пророчествующий о близ¬
ком пришествии мессии, не называя последнего по имени, и Сабба¬
тай решил вызвать его, чтобы сделать святого ясновидца своим гла¬
шатаем.
Польские послы вернулись через Германию на родину. Расска¬
зы их обо всем виденном, как и собственноручное письмо Саббатая,
производили всюду огромное впечатление. «Эти двое ученых, — го¬
ворит Яков Саспортас, — своими рассказами и писаниями затума¬
нили всем головы в Германии и Польше». Тотчас после их возвраще¬
ния выехал в Константинополь каббалист Нехемия Коген с поруче¬
нием от общин побеседовать с Саббатаем и узнать в точности о пред¬
стоящих чудесах. К концу лета Нехемия прибыл в Галлиполи и был
принят Саббатаем в замке с большим почетом. Три дня подряд дли¬
лась беседа между ними, имевшая скорее характер диспута по вопро¬
сам мессианской догматики и каббалы. Нехемия спрашивал Сабба¬
тая, почему он себя называет «мессией из рода Давида», когда еще не
явился предтеча его, «мессия из рода Иосифа», который, по преда¬
нию, должен погибнуть в войне со скопищами Гога и Магога. Саб¬
батай ответил, что война Гога и Магога уже произошла в Польше,
когда во время казацкого восстания и нашествия иноземцев по¬
гиб упомянутый выше (§ 6) безвестный праведник. Доводы Саб¬
батая, однако, не убедили Нехемию. Суровый каббалист продол¬
жал доказывать цитатами из Агады, Мидраша и «Зогара», что в
личности и обстановке Саббатая нет признаков его мессианского
призвания. Страстный спор закончился скандалом. Нехемия обо¬
звал Саббатая лжемессией, совратителем народа, достойным смер¬
ти по библейскому закону о лжепророке. Это вызвало сильней¬
шее раздражение среди приближенных Саббатая и его фанатичес¬
ких приверженцев. К раздражению присоединилась тревога: упря¬
мый польский каббалист мог выступить с опасными разоблаче¬
ниями не только перед народом, но и перед турецкими властями.
Возникла мысль насильственно устранить его с пути, и Нехемия
догадывался об этом по таинственному шепоту в свите Саббатая.
Почуяв опасность, он выбежал из замка на площадь, где собра¬
лась толпа мусульман, бросил наземь свою шляпу, надел на голову
турецкий тюрбан и потребовал, чтобы его отправили в Адрианополь,
где он все расскажет властям. В Адрианополе Нехемия заявил ме¬

53
стному начальнику, что Саббатай Цеви есть самозваный мессия, ко¬
торый вводит в заблуждение еврейский народ и впутывает его в опас¬
ное мятежное движение. Совершил ли Нехемия это предательство с
обдуманным намерением, чтобы открыть народу глаза, или сделал
это в припадке отчаяния, ужаснувшись перед разрушением собствен¬
ной веры в пришествие мессии, — неизвестно. Сделав свое дело, он
исчез. Говорили, что он вернулся в Польшу, где вел жизнь бедного
странника, и умер в 1690 г. в Амстердаме.
Дело было доложено султану Мехмету IV, находившемуся тог¬
да в Адрианополе. Туда велено было доставить из Галлиполи Саб¬
батая Цеви. В Константинополе это вызвало и тревогу и надежды:
многие понимали грозящую опасность, но легковерные надеялись,
что тут именно мессия и покажет свои чудеса, и горячо молились в
синагогах об успехе. В совещании султана с высшими духовными
сановниками, муфтиями, было решено, что казнить Саббатая было
бы опасно, так как это может вызвать среди евреев возмущение или
создание новой секты, которая будет поклоняться мученику как но¬
вому Христу. Муфтий Ванни дал коварный совет: стараться обра¬
тить Саббатая в ислам, так как это доставило бы торжество правой
вере и оттолкнуло бы от мессии-отступника всех его приверженцев.
14 сентября (13 Элула) 1666 года к доставленному в Адрианополь
Саббатаю явился для переговоров султанский врач Гвидон, бывший
еврей, обратившийся в ислам. Ловкий ренегат объяснил Саббатаю,
что его, как подстрекателя к мятежу, ожидает лютая казнь и что толь¬
ко принятием ислама, хотя бы и притворным, он может спасти свою
жизнь. В этот роковой момент какое-то сложное чувство, в котором
инстинкт самосохранения сочетался с верою в предопределение Бо¬
жие, подсказало Саббатаю, что нужно принять это тяжкое испыта¬
ние, наружным принятием ислама отвратить гнев султана от всех
евреев и спасти свою собственную жизнь для других подвигов, суж¬
денных ему свыше. Приведенный на другой день в палату султана,
Саббатай Цеви уже на пороге сбросил на пол свою «еврейскую шля¬
пу» («bonnet juif», по выражению современного дипломата) и надел
на голову поданный ему служителем турецкий тюрбан, что означало
готовность перейти в мусульманскую веру. Покорность Саббатая
понравилась султану: ему, конечно, приятно было видеть мусульман¬
ский убор на голове еврея, претендовавшего на султанскую коро¬
ну. Новообращенный получил имя и титул Мехмет Эфенди, со

54
званием привратника султанского двора. Через несколько дней Сабба¬
тай известил об этом событии своего брата в Смирне следующей корот¬
кой запиской: «Теперь оставьте меня, ибо Всевышний сделал меня исма¬
елитом... Бог сказал и сталось, повелел и свершилось. 24 Элула, в 9-й
день моего обновления по воле Его». Слова эти дышат полным фата¬
лизмом: Бог, властный над жизнью человека, властен и над формою его
религии. Этот фатализм был единственным элементом ислама, воспри¬
нятым притворным мусульманином. Боготворимый большею частью
нации, Саббатай не мог мыслить себя вне связи с предназначенным ему мес¬
сианским подвигом и поэтому считал предопределенным и то, что на пути к
великой цели ему понадобилось надеть маску ислама. Все теперь зависело
от того, как отнесется к этому неожиданному превращению народ, ждав¬
ший от своего мессии чудес, а не слепой покорности фатуму.
§ 8. Превращение политического мессианства в мистическое
Вопреки ожиданиям, весть об отречении Саббатая не сразу от¬
резвила верившие в него народные массы. Слишком много надежд
связал с личностью мессии исстрадавшийся народ, слишком сильно
хотел он верить, чтобы одно случайное событие могло разрушить
все, с чем душа его сжилась в течение целого года. К тому же собы¬
тие в Адрианополе было само по себе так невероятно, что многие
просто не поверили известию о нем. Еврейский мессия, изменивший
еврейскому Богу, — это казалось невозможным. Люди, хотевшие ве¬
рить во что бы то ни стало, сочиняли другие версии о случившемся в
Адрианополе, строили по-своему ход событий путем рассуждений и
толкований. Ведь Саббатай после объяснений с султаном остался жив
и даже получил какой-то придворный чин — не это ли путь к власти?
Не чудо ли то, что он уцелел и, как Моисей, вскормленный во дворце
фараона, имеет возможность готовиться к великому акту освобож¬
дения? Так рассуждали в Амстердаме, Гамбурге и других центрах:
если Саббатай Цеви надел тюрбан, то не как мусульманин, а как
турецкий сановник. Иные склонны были верить самым нелепым
слухам о происшествии в Адрианополе. В Ливорно раньше гово¬
рили, что султан надел на голову мессии тюрбан с царской коро¬
ной и назначил его командующим большой турецкой армией, ко¬
торая пойдет в Польшу, чтобы отомстить за кровь еврейских му¬
чеников, как обещал Саббатай в беседе с польскими послами. Когда
же из Смирны прибыли пароходы с корреспонденцией, подтвердив-

шей факт отречения мессии, ливорнцы стали подыскивать ему раз¬
ные объяснения. Говорили, что не сам мессия, а его призрак при¬
нял ислам и остался на земле в образе турка Мехмет Эфенди, Саб¬
батай же вознесся на небо и скоро вновь явится для совершения
чудес.
Такими способами вера в мессию поддерживалась в народе в
первый год после кризиса в Адрианополе. Большинство в общи¬
нах еще верило в Саббатая и продолжало праздновать день «Тиша
бе’ Ав» вместо того, чтобы поститься и плакать. Но прежняя за¬
путанная оппозиция «неверующих» подняла теперь голову и тре¬
бовала решительного осуждения «вероотступника». Яков Саспор¬
тас вел оживленную переписку с раввинами Турции и других стран
и рассылал по общинам копии с их писем, в которых изображался
позорный конец Саббатая. Началась энергичная агитация против
лжемессианства.
Однако и оруженосцы мессии не складывали оружия. После от¬
речения Саббатая все взоры обратились на его «пророка» Натана из
Газы, который своими посланиями из Палестины разжег мессиан¬
ские страсти. Сам Саббатай в этот критический момент своей жизни
звал пророка к себе. Натан, находившийся тогда в Дамаске, ответил
учителю успокоительным письмом: он не пал духом под впечатлени¬
ем недобрых вестей, ибо то, что случилось, должно было случиться.
К евреям в Алеппо он писал: «Крепитесь в вашей вере. Пусть вас не
смущают странные слухи о нашем господине, да возвысится слава
его, ибо все его дела — чудесные опыты, и человеческий разум не
может постичь их глубины. Скоро все выяснится, и по последствиям
вы все поймете. Блажен тот, кто дождется спасения от истинного
мессии, царство которого скоро откроется!» Направляясь дальше
из азиатской Турции в европейскую, Натан убедился, что чем бли¬
же к резиденции отрекшегося мессии, тем сильнее становится ан¬
тимессианская оппозиция. В Салониках пророка чуть не избили,
так как многие были крайне озлоблены против человека, по при¬
зыву которого они, забросив свои дела, истомили себя обрядами
«покаяния» и в конце концов оказались обманутыми; Натану при¬
шлось поскорее уехать из города. В Смирне его хотели предать в
руки властей, и ему приходилось скрываться в доме одного из сво¬
их приверженцев. Приходившим к нему туда тайком он говорил,
55

56
что чудо освобождения отсрочено только на короткое время, и голо¬
вою ручался за верность этого предсказания.
Весною 1667 года Натан прибыл в городок Ипсола, близ Адриа¬
нополя, и здесь, по-видимому, состоялось его свидание с Саббатаем,
который не смел открыто принять своего пророка в самом Адриано¬
поле. Однако местные раввины узнали об этом и сообщили своим
коллегам в Константинополе о тайных переговорах мессии с проро¬
ком. К Натану явились делегаты от обеих общин и потребовали от
него доказательства или чудесного знамения, которое бы подтвер¬
дило его пророчество о пришествии мессии. Натан попросил их по¬
дождать несколько дней, до окончания праздника Шавуот, так как
Святой Дух открыл ему, что в этот праздник произойдет великое про¬
светление духа мессии и явится чудо; но чудо не совершилось, и деле¬
гаты заставили Натана выдать им следующее письменное заявление
на имя обеих общин: «Исполняя желание ваше и послов ваших, так
как вы считаете меня причиною опасности для Израиля, я обязыва¬
юсь клятвою не писать ничего Господину, к которому я и верующие
в народе стремимся (Саббатаю), не собирать вокруг себя людей и
удалиться от Адрианополя на расстояние 12 дней пути. При этом за¬
являю по правде, что 25 Элула 5425 г. (сентябрь 1665) я действитель¬
но слышал глас с неба, что через год и несколько месяцев откроет¬
ся царство Машиаха бен-Давида, но при этом не было названо
имя избавителя и не указано, сколько именно месяцев (сверх года).
Поэтому нужно отложить дело до месяца Элула нынешнего 5427 года
(сентябрь 1667), и если этот срок пройдет (без чуда), то означен¬
ный глас теряет силу». Пророк, однако, не исполнил своих вынуж¬
денных обещаний: он продолжал жить недалеко от Адрианополя,
собирал вокруг себя людей и несомненно имел тайные сношения с
Саббатаем.
Вскоре Натан через Корфу и Ионийские острова отправился
в Италию, рассчитывая на помощь тамошних мистиков, но и тут
его расчеты не оправдались. Когда он весною 1668 года прибыл в
Венецию, главари местной общины не хотели впустить его в гетто,
и лишь по просьбе его приверженцев префект дозволил ему пре¬
бывание в городе. Тут раввины и светские представители несколь¬
ких итальянских общин устроили заседание, пригласили Натана
для беседы и поставили ему ряд вопросов относительно его про¬
роческой деятельности. После продолжительной беседы раввины

57
и нотабли убедились, что перед ними «человек с больным воображе¬
нием, видящий и слышащий то, чего на самом деле не было, и вводя¬
щий других в заблуждение своими словами». Ввиду того что Натан
«причинил вред без злого умысла, а только в силу своего поврежден¬
ного воображения», было решено судить его не строго, а только выну¬
дить у него отречение от своих пророчеств. В этом смысле был состав¬
лен протокол заседания, а Натан выдал своим судьям следующее пись¬
менное заявление: «Так как раввины и гаоны Венеции признали оши¬
бочным и недоказанным мое заявление, что я видел колесницу небес¬
ную подобно пророку Иехезкелю, и мое пророчество, что Саббатай
Цеви есть мессия, — то я согласился с ними и заявил, что все, сказан¬
ное мною в виде пророчества о Саббатае Цеви, не имеет никакой
силы». Это заявление было разослано из Венеции многим общинам в
Европе и произвело огромное впечатление. Но и после своего вторич¬
ного гласного отречения Натан внутренне не отрекся от своей месси¬
анской веры, да и не мог отречься в силу той психической особеннос¬
ти, которую верно отметили его венецианские судьи. И Натан и сам
Саббатай считали реальностью лишь то, что происходило в их душе,
а внешние явления казались им призраками, случайными тенями. Ког¬
да они официально заявляли, что их пророчества лишены силы или
«осязаемости» (еврейское выражение мамеш), они имели в виду эту
видимую, по их мнению призрачную жизнь, которая не существует
для них, ясновидцев, верующих в то, что видно только духовному
оку.
Уехав из Венеции, Натан побывал в Ливорно и в Риме. В рим¬
ском гетто, находившемся под наблюдением инквизиторов «святого
престола», пребывание пророка считалось опасным для общины, и
гостя наскоро выпроводили из города. Натан уверял потом, что он
успел бросить в Тибр записку со словами: «Пройдет еще год — и Рим
будет разрушен». Ему, вероятно, припомнились подобные таинствен¬
ные деяния Соломона Молхо в Риме (т. III, §11). Еще некоторое вре¬
мя странствовал он по Италии и Турции, затем поселился в болгар¬
ском городе Софии, стараясь быть ближе к Саббатаю, которому
остался верным до конца.
А Саббатаю надоело жить в Адрианополе под наблюдением
своего духовного отца, муфтия Ванни. Его тянуло к евреям, и он
стал ходить к ним в синагоги под предлогом привлечения их к ис¬
ламу. На самом деле он продолжал поддерживать среди них мес¬

58
сианскую веру. Немногие из прежних последователей остались ему
верны; некоторые решились даже по образцу учителя «надеть тюр¬
бан» («labasch ha’miznefet»), т. е. носить маску ислама. В этом тесном
кружке господствовало мистическое убеждение, что мессия должен
искупить грехи народа временным пребыванием в образе мусульма¬
нина. На некоторое время Саббатай был отпущен из Адрианополя в
Константинополь, но тут вокруг него стало собираться много наро¬
да. За городом, на берегу моря, Саббатай возобновил свои мисти¬
ческие сеансы: пел гимны и вещал собравшимся истины каббалы. Об
этом было донесено турецкому визирю, и он (как говорят, по совету
еврейских нотаблей столицы) решил изолировать мессию от его при¬
верженцев. Саббатай был сослан в глухой албанский городок Дуль¬
циньо (ок. 1673 г.). Там он жил в полном уединении. Жившие в Со¬
фии Натан и Самуил Примо, по-видимому, еще поддерживали с ним
сношения в это время. Осенью 1675 года, на 50-м году своей жизни,
Саббатай заболел и умер. Его похоронили турки в день Йом-Киппу¬
ра поодаль от мусульманского кладбища, близ воды, о чем больной
просил перед смертью. Через пять лет (1680) умер в Софии и его про¬
рок Натан, еще молодой, приблизительно в возрасте 35 лет. Секре¬
тарь бывшего мессии Самуил Примо провел остаток жизни в Адриа¬
нополе, где умер около 1708 года.
После смерти Саббатая Цеви связанное с его именем мессиан¬
ское движение на Востоке сузилось до пределов сектантского уче¬
ния. В секте саббатианцев еще долго держалась теория, которую
апостолы мессии пустили в ход тотчас после его отступничества:
мессия должен быть презираем и преследуем, прежде чем добить¬
ся всеобщего признания. В распространявшемся среди сектантов
послании Натана говорилось, что народное представление о мес¬
сии как о библейском «бедняке, едущем на осле» следует понимать
в смысле временной духовной бедности вследствие необходимос¬
ти носить маску чужой религии. Ведь и царица Эстер спасла евре¬
ев только после того, как решилась быть женою персидского царя-
язычника и есть во дворце запрещенную пищу. В послании приво¬
дились многие выражения из «Зогара», намекавшие на то, что мес¬
сия должен до своего торжества над врагами Израиля погрузиться в
их нечисть, смешаться с иноверцами, быть «хорошим внутри и дур¬
ным снаружи». Эту теорию широко развил в 1680-х годах новый
идеолог саббатианства, Авраам-Михаил Кардозо. Этот бывший

марран внес в учение о мессии христианские начала. В духе христи¬
анской догмы он определяет судьбу еврейского Спасителя по извест¬
ному пророчеству Иешаи (гл. 53) о рабе Божием, отверженном и
страждущем, «причисленном к отступникам». Саббатай Цеви ока¬
зался невольником («анус») чужой веры, и «мы все должны быть таки¬
ми невольниками, прежде чем выйдем из голуса, ибо сказано: «И бу¬
дешь там (в изгнании) служить чужим богам из дерева и камня» (Вто¬
розак. 28, 36).
В этих суждениях сказалось прошлое Кардозо: он сам был в
юности невольником христианства. Его жизнь была полна приклю¬
чений. Сын португальского маррана, Мигуэль Кардозо изучал в
Испании медицину и вел там жизнь веселого франта, пил вино и рас¬
певал серенады под окнами мадридских дам. Уже в зрелых летах он
бежал в Италию и принял иудейство. В Ливорно он попал в самый
разгар саббатианского движения и быстро увлекся им. Он, по-види¬
мому, лично познакомился с Саббатаем во время его пребывания в
Адрианополе. Из Ливорно Кардозо отправился в Триполи, где за¬
нял место врача при местном бее. Здесь он стал пропагандировать
среди евреев Северной Африки свое мистико-мессианское учение,
которое излагал в проповедях и книгах. Он первый создал цельную
доктрину саббатианства из элементов, рассеянных в передававших¬
ся устно изречениях самого Саббатая и в посланиях его апостола
Натана. Сущность этой доктрины состояла в признании дуализма
Божества: Бога-первопричины («Сиба ришона»), непостижимого
и лишенного всяких атрибутов, и «Святого Отца», или «Бога Из¬
раильского» («Элоге-Исраель»), непосредственно управляющего
миром и судьбами еврейского народа. В Саббатае воплотилось
второе лицо Божества, которое в известный исторический момент
совершит мессианское чудо освобождения нации. Себя Кардозо
иногда выдавал за «мессию из рода Иосифа», подготовляющего
путь для еще не завершившего свое дело мессии из рода Давида.
После смерти Саббатая он старался играть роль его временного
заместителя впредь до его второго пришествия. В эти годы Кар¬
дозо вращался среди сектантов в Смирне, Адрианополе и Констан¬
тинополе, но везде его преследовали раввины, видевшие в его уче¬
нии подкоп под основы иудаизма, особенно же опасную примесь хри¬
стологии в форме идеи мессии-богочеловека вместо национально¬
го представления о человеческой природе мессии. Многочислен-
59

60
ные сочинения Кардозо не могли поэтому печататься и распро¬
странялись в списках, которые часто сжигались правоверными рав¬
винами.
Кроме теоретиков саббатианства, появлялись еще претенденты
на «престол» Саббатая, стремившиеся создать нечто вроде мессианс¬
кой династии. В Салониках, где оставшиеся верными Саббатаю при¬
верженцы образовали прочное сектантское гнездо, у покойного мес¬
сии вдруг оказались законные наследники. За несколько лет до своей
смерти овдовевший Саббатай (его провиденциальная жена Сара, так¬
же принявшая ислам, умерла во время пребывания в Адрианополе)
женился на дочери одного из своих последователей, салоникского
хахама Иосифа Философа. У этой второй жены Саббатая был мало¬
летний брат Яков Керейдо, которого сектанты считали «гилгулом»,
или духовным двойником, Саббатая Цеви и называли Яков Цеви.
Рассказывают, что после смерти Саббатая юная вдова его уедини¬
лась со своим братом три дня и три ночи и затем объявила, что этот
мальчик усыновлен явившимся к ней с того света мужем. От имени
«престолонаследника» салоникскою сектою управляло «регентство»
из его отца Иосифа Философа и сестры. В этом тайном кружке гос¬
подствовало странное мнение, что грехи мира могут быть искуплены
еще большим усилением внешней греховности; тут ссылались, может
быть, на талмудическое изречение: «Сын Давида (мессия) придет сре¬
ди поколения всецело праведного или всецело греховного». С этой
точки зрения оправдывались прелюбодеяние, кровосмешение и дру¬
гие пороки. Сектанты иногда уступали друг другу своих жен, ссыла¬
ясь на начало «сродства душ», в силу которого жена вправе оста¬
вить мужа ради другого мужчины, к которому она чувствует ду¬
шевное влечение. Мистическое умопомрачение вело к порче нра¬
вов. Раввины, не имея возможности остановить развитие «вред¬
ной секты», обратили внимание турецких властей на поведение
салоникских саббатианцев, и администрация стала преследовать
их. Чтобы избавиться от гонений, сектанты последовали приме¬
ру покойного лжемессии — и в 1687 г. из них приняли ислам около
400 человек. Вожди секты уверяли, что и это вероотступничество
имеет важное символическое значение. Мусульманам же они ста¬
рались доказать искренность своего обращения, для чего Яков
Цеви отправился во главе группы адептов в Мекку на поклоне¬
ние святыне Мухаммеда; на обратном пути он умер в Александ¬

61
рии, в Египте. После смерти Якова Цеви главенство над салоникс¬
кими саббатианцами перешло к его сыну Берахии (1695—1740). Чле¬
ны секты все более отдалялись от правоверных евреев, называя их
«кофрим», т. е. не верующими в мессию, и усваивали образ жизни
мусульман. Они наружно исполняли обряды мусульманской религии,
а тайно — мистерии, связанные с мессианством Саббатая Цеви. Так
выросла иудео-мусульманская секта «Донме», остатки которой со¬
хранились до настоящего времени (см. дальше, § 42).
Вне Турции неудавшееся мессианское движение оставило по себе
глубокие следы в виде мистических кружков и центров пропаганды,
которые еще в XVIII веке смущали покой раввинов и временами вы¬
зывали раскол в общинах различных стран Европы.

62
ГЛАВА II
АВТОНОМНЫЙ ЦЕНТР В ПОЛЬШЕ ЭПОХИ УПАДКА
§ 9. Ухудшение социальных отношений при реставрации
(1657—1674)
Крестовые походы Восточной Европы в годы казацко-московс¬
ко-шведских войн (1648—1656) произвели здесь такой же перелом в
судьбе евреев, как пятью веками раньше крестовые походы на Запа¬
де. Вместе с польским государством польское еврейство переходит
из своего раннего Средневековья в позднее, в полосу бедствий и же¬
стокой борьбы за существование. Польша все более усваивает с этих
пор наихудшие черты средневекового государства: крайний церков¬
ный фанатизм и связанное с ним грубое суеверие, самые низменные
инстинкты сословного строя с его междоусобицею, взрывающею го¬
сударство изнутри. Все вырождается здесь, от высших до низших сло¬
ев. Короли, избираемые шляхтою и обязанные покорностью воле
этого господствующего сословия в ущерб другим; шляхта, решаю¬
щая государственные дела в сеймах, часто срываемых отдельными
депутатами путем «liberum veto»*, устраивающая в критические мо¬
менты конфедерации и губящая страну этою карикатурою свободы,
называемою «золотою вольностью»; замкнутое в своих цехах мещан¬
ство и его магистраты, постоянно воюющие с еврейскими кагалами;
католическое духовенство с его евангелием ненависти к православ¬
ным «схизматикам», протестантам, «арианам» и евреям; наконец, по¬
рабощенное крестьянство, периодически заявляющее свой протест в
разбоях гайдаматчины, — такова социальная лестница, по которой
еврей должен был лавировать между верхними и нижними ступеня¬
ми, получая чувствительные толчки со всех сторон, а часто и тяже¬
лые удары.
При обострившемся после гражданской войны социальном ан¬
тагонизме еврей болезненнее ощущал эти удары, ибо злее станови¬
лась религиозная нетерпимость со стороны католиков и православ¬
* Известное liberum veto, т.е. право отдельных депутатов, не соглас¬
ных с решением большинства, уйти из заседания сейма и тем прекратить
работу всей сессии, привело к тому, что в короткий период между 1654 и
1696 годами 16 сеймов не были доведены до конца.

63
ных, яростнее экономическая борьба сословий в городе и деревне,
невыносимее бремя налогов, в особенности «еврейского поголовно¬
го», который обедневшая государственная казна взимала с чрезвы¬
чайной строгостью. Тяжелая борьба за существование заставляла
еврея хвататься за всякий промысел, который ему предлагала жадная
к доходам шляхта. В эту эпоху особенно процвел питейный промы¬
сел, основанный на «пропинации», или винной монополии шляхты:
право изготовлять из хлеба вино или водку («палить горелку»), пиво и
мед и продавать эти напитки в «шинках» или кабаках под условием
уплаты государству акциза («чоповое»). Не желая сами заниматься
этим промыслом, паны отдавали его в аренду евреям, жившим в их
сельских имениях или городских поселениях (много городов и месте¬
чек в Польше принадлежало польским магнатам). То же делали коро¬
ли в королевских городах, уступая аренду пропинации евреям или
мещанам-христианам, под ответственностью кагалов и магистратов.
Со второй половины XVII века шинкарство в городах и селах со¬
ставляет главную отрасль еврейской торговли, так как из других про¬
мыслов евреи все более и более вытесняются магистратами и ремес¬
ленными цехами. Евреям охотно предоставляют содержать постоя¬
лые дворы и корчмы на проезжих дорогах, где особенно бойко торго¬
вали водкой. Так народ самый трезвый был прикреплен к пьяному
промыслу, вообще сильно развившемуся в Польше и особенно в
русско-украинских ее провинциях. С этого времени питейный про¬
мысел играет здесь ту же роль, какую на Западе играла ссуда де¬
нег, другая «ненавистная привилегия», навязанная евреям борь¬
бою за существование. На первых порах появляются еще крупные
финансовые агенты из евреев, откупщики государственных нало¬
гов и таможенных пошлин, некогда игравшие и политическую роль,
но теперь они все более вытесняются агентами из дворянства и бо¬
гатого бюргерства, так как привилегированные сословия зорко
следят за тем, чтобы еврей в роли финансового агента не имел «вла¬
сти над христианами».
Медленно совершался процесс реставрации польского еврейства
после потрясений страшного десятилетия. Медленно поднимались
из развалин общины Волыни и Подолии, потерявшие большую часть
своего состава во время казацкого разгрома. Общины Центральной
Польши залечивали свои раны, полученные во время шведской вой¬
ны. Менее пострадавшие от московской оккупации Литва и Бе¬

64
лоруссия получили возмещение своей доли бедствий уже в годы рес¬
таврации, во время второго похода московских войск. По просьбе
виленского магистрата царь Алексей Михайлович снова приказал
выслать евреев из Вильны на житье за город (1658). При вторжении
русских войск в белорусский Быхов было перебито около 300 евреев
(зима 1659). В союзе с казацкими бандами московиты опустошили
«огнем и мечом» округ Пинска и разорили древнюю еврейскую об¬
щину в самом Пинске (1660). Короли эпохи реставрации Ян-Кази¬
мир и Михаил Вишневецкий должны были считаться с последствия¬
ми всеобщего разорения и старались помочь общинам оправиться
от пережитых бедствий. Ян-Казимир, которому прежний духовный
сан архиепископа-примаса не помешал питать человечные чувства к
евреям, сначала сердился на еврейские общины Познани и Кракова
за их дружелюбное отношение к шведам во время оккупации этих
городов (в 1656 году он грозил обеим общинам суровыми репресси¬
ями), но потом убедился, что нельзя требовать от еврейских общин
большего патриотизма, чем от польской шляхты, которая также мас¬
сами переходила на сторону шведов. Следующие декреты Яна-Кази¬
мира свидетельствуют о его сочувствии еврейскому горю. В приви¬
легии краковским евреям от 1665 года король заявил, что после пе¬
ренесенных страною страшных бедствий самая искренняя его забота
заключается в том, чтобы хоть отчасти помочь пострадавшему насе¬
лению в деле восстановления прежнего хозяйства, а потому предуп¬
реждает краковский магистрат, чтобы он не препятствовал местным
евреям торговать какими угодно товарами, в том числе и скотом.
Общинам Пшемысля, Бреста, Пинска и другим он предоставил раз¬
ные льготы и отсрочки по взносу податей.
Однако скудость государственной казны не позволяла давать
льготы населению, а, напротив, заставляла увеличивать налоги. При
составлении ежегодного государственного бюджета польский сейм
выдвигал еврейский поголовный налог как одну из важных статей
дохода. В 1661 году сейм повысил этот налог с евреев Короны (без
Литвы) до огульной суммы в 105 000 злотых. Тот же сейм счел своим
долгом уплатить дань господствующей церкви демонстрацией про¬
тив иудейской религии. В церковной метрополии Польши, Гнез¬
не, резиденции архиепископа-примаса, была разрушена солдата¬
ми во время войны синагога, издавна построенная там вблизи двух
костелов, и король разрешил вновь отстроить ее. Но великополь¬

65
ские депутаты в сейме настояли, чтобы разрешение это было отмене¬
но, так как «метропольная гнезненская церковь терпит большой вред
от того, что молельня жидов находится близ двух церквей и жидовс¬
кий шум заглушает церковное пение». И королю пришлось уступить
требованию фанатиков, более радевших о славе церкви, чем он сам,
бывший примас. Признаком времени было также возобновление ка¬
нонического закона, запрещавшего евреям держать христианскую
прислугу. Еще в 1653 г. Ян-Казимир подтвердил этот старый закон.
Через десять лет виленский епископ донес королю, что евреи, вопреки
сеймовой конституции, Литовскому Статуту и недавнему королевс¬
кому универсалу, продолжают держать в своих домах христианскую
прислугу, — и король издал второй универсал (1663), в котором пове¬
левалось строго соблюдать закон о прислуге, так как в противном
случае можно опасаться «дальнейших кар Божиих на вверенное на¬
шему попечению государство».
В этом объяснении сказалось все польское благочестие того
времени: возврат к церковным канонам казался верным способом
умилостивления Бога. Но осуществлять каноны, как известно,
было трудно во все времена и во всех странах, а тем более в тог¬
дашней Польше. Занятые в сельской аренде, винокурении и шин¬
карстве евреи не могли обходиться без наемного труда христиан,
так что стеснение в этих занятиях могло причинять шляхте и ко¬
ролевской казне большой убыток. Об этом представитель брест¬
ской общины, «школьник» Левка Иозефович, от имени всех ли¬
товских евреев довел до сведения правительства. Тогда преемник
Яна-Казимира, король Михаил, издал универсал, в котором
разъяснил, что запрещается держать христианскую прислугу толь¬
ко постоянную, нанятую на годичный срок, поденных же и недель¬
ных рабочих на винокурнях, в шинках и для ухода за скотом мож¬
но нанимать свободно, тем более что это доставляет заработок
бедному христианскому люду (1670). Однако в том же году вар¬
шавский сейм счел нужным восстановить запрет христианской
прислуги для евреев без всяких оговорок, с мотивировкой в церков¬
ном стиле: «дабы не усилились лжеверие и своеволие жидов». Заодно
были возобновлены и другие ветхие каноны: евреи обязывались си¬
деть дома и не ходить по улицам во время прохождения церковных
процессий, а также отходить в сторону при встрече со священни¬
ком, несущим «святую евхаристию». Той же сеймовой конституцией

66
евреям запрещалось брать по денежным ссудам больше 20 процентов
годовых. Впрочем, последняя репрессия большого значения не имела:
после всеобщего разорения еврейские кредитные операции сильно со¬
кратились и все более уступали место операциям католического духо¬
венства. Разбогатевшая от жатвы смерти и возросшего благочестия,
братия монастырей разных орденов пускала в оборот хранившиеся там
капиталы, взимая приличные проценты, и часто стесненные кагалы бра¬
ли взаймы значительные суммы у местного монастырского духовенства.
Это привело впоследствии к той задолженности кагалов у монастырей,
которая причиняла немало забот еврейским общинам XVIII века.
§ 10. «Тумульты» в городах и призрак мессии
Моральное одичание масс, обычное следствие продолжитель¬
ной войны, отразилось и на судьбе евреев. После многолетних уп¬
ражнений в человекоубийстве понизилась ценность человеческой
жизни. Усилились буйства толпы, «тумульты», как это называлось в
польских актах. Кровавые призраки носились в воздухе. Среди суе¬
верных масс, вдохновляемых иезуитскими монахами, создалась бла¬
гоприятная почва для кровавого навета против евреев. Уже в год
прекращения войны возобновила свою деятельность «ритуальная
инквизиция». В Пасху 1657 года в литовском местечке Ружаны был
обнаружен во дворе еврея изуродованный труп христианского мла¬
денца, очевидно подброшенный туда, и представители кагала были
привлечены к суду по обвинению в ритуальном убийстве. Процесс
тянулся больше двух лет, и так как виновных не нашли в еврейской
общине, то суд решил покарать всю общину казнью двух лучших ее
представителей, рабби Израиля и Товии (осень 1659). В молитве о
мучениках («селиха»), написанной сыном одного из них, сохранилось
следующее описание этого судебного убийства:
«Восстали на меня враги мои, расставили мне сети в виде лож¬
ного навета, дабы погубить достояние мое. Они взяли мертвые тела,
сделали на них порезы и, злобствуя лукаво, говорили: вот иудеи зло¬
счастные пьют и сосут кровь убиенных и питаются детьми инопле¬
менников!.. Наши заклятые враги потянули нас в свой суд. Собра¬
лись они в неделю, что перед Рош-Гашана, эти злодеи, превратившие
суд в отраву. Коварный и злой нечестивец судил только по усмотре¬
нию глаз своих, без свидетелей, судил безвинных и безгрешных,
дабы пролить чистую кровь. Толпа злодеев завершила извращен-

67
ный суд и сказала: выберите (для казни) двух иудеев, какие вам по¬
нравятся. Прекрасная чета попалась в сети: святые рабби Израиль и
рабби Товия выделились из среды общины. Друг другу они подали
руку и сказали: «Будем мужаться, будем готовиться к жертве. Будем
агнцами для заклания: ведь мы угнездимся под крыльями Бога». В
шестой день вывели на казнь этих святых мужей и приготовили жерт¬
венник. Гнев Божий разразился в год Воздаяния*, в праздник Воспо¬
минания (Рош-Гашана). Горечь смерти ждала (мучеников) посреди пло¬
щади. Они исповедались, говоря: «Согрешили мы перед Богом. Освя¬
тим же имя Его, как Ханания, Мисаил и Азария». Обратились они к
палачу и сказали: «Дай нам срок на один час, и мы воздадим Богу
хвалу». Уста нечестивые, обманчивые уста тех, которые гоняются за
ветром и почитают тленные иконы, соблазняли их чуждыми веровани¬
ями**. Тут вскричали святые мужи: «Отойдите, нечистые! Разве мы
отречемся от Бога живого и пойдем скитаться по деревьям!..» Святой
Израиль простер свою шею и закричал изо всей силы: «Слушай, Изра¬
иль, Бог наш — Бог единый!» И протянул палач руку за мечом, и раз¬
бился драгоценный сосуд. Увидел это святой Товия и воскликнул: «Бла¬
жен ты, Израиль, ибо ты первый ушел в царство света. Я иду за то¬
бой». И палач убил его, как и первого».
Были еще попытки создать ритуальные процессы в разных местах
Литвы и Короны. В Кракове доминиканским монахам удалось поста¬
вить на сцене более оригинальную пьесу из своего репертуара: на тему о
богохульстве. Здесь тогда кипел религиозный бой в связи с гонениями
на секту «ариан», как называли в Польше радикальных протестантов,
или евангелистов. В диспутах между представителями разных вероис¬
поведаний принимал участие и образованный еврей Мататия Кала¬
гора, аптекарь по профессии. Однажды он имел неосторожность всту¬
пить в религиозный спор с патером-доминиканцем. Священник пригла¬
сил его в монастырь для диспута, но еврей уклонился, обещая изложить
свое мнение в письме. Через несколько дней священник нашел в церкви
у алтаря записку, написанную по-немецки и содержавшую самые рез¬
кие отзывы о культе Матери Божией. Записка, вероятно, была под¬
брошена кем-либо из гонимых христианских сектантов, боровшихся
против культа Марии, но доминиканец решил, что ее написал Кала¬
* Это слово («שלמים»), отмечает дату события: (5) 420 год еврейской
эры, начало которого соответствует осени 1659 г. христианской эры.
**То есть склоняли к принятию католической веры.

68
гора, и возбудил против него процесс о богохульстве. Суд королев¬
ского замка допросил обвиняемого под пыткою, но не добился со¬
знания; свидетели удостоверяли, что Калагора не умел даже пи¬
сать по-немецки (выходец из Италии, он объяснялся с доминикан¬
цем по-итальянски). Тем не менее суд приговорил несчастного к
сожжению на костре. Встревоженная еврейская община подняла
шум и добилась того, чтобы дело было перенесено в высший три¬
бунал в Петрокове. Осужденного в кандалах доставили в Петро¬
ков. Но архикатолический трибунал оставил краковский приго¬
вор в силе. Установлен был следующий порядок казни: «богохуль¬
нику» сначала отрезывают губы, затем в руку вкладывают най¬
денную в церкви записку и сжигают ее вместе с рукою, отрезыва¬
ют язык, говоривший против христианской религии, и, наконец,
сжигают тело на костре, а пеплом заряжают пушку и производят
выстрел. Весь этот инквизиторский обряд был исполнен 13 декаб¬
ря 1663 г. на рыночной площади в Петрокове.
Об этом терроре со стороны польских клерикалов кагалы
Кракова и других городов довели до сведения высших представи¬
телей церкви в Риме. На скорбные жалобы гонимых откликнулся
генерал доминиканского ордена де Маринис. В феврале 1664 г. он
отправил начальнику ордена в Кракове послание, разоблачающее
махинации церковных политиков в Польше. «От несчастных ев¬
реев, рассеянных по королевству Польскому, — писал он, — к нам
поступила горькая жалоба о том, что темная масса и некоторые
очень враждебно настроенные к ним лица злостно взводят на них
различные обвинения, из коих главное — употребление христиан¬
ской крови в опресноках. Единственная цель этих обвинений —
повлиять на сейм, вскоре созываемый в Варшаве, и убе¬
дить его, что народ ненавидит евреев, что евреи опасны
для общества и что их следует безжалостно истреблять. В сво¬
ем бесконечном смятении евреи прибегают к состраданию на¬
шему и прелатов нашего ордена и именем Бога заклинают нас
принять меры к их защите или побудить подчиненных нам чле¬
нов ордена вступиться за них в столь тяжком, опасном поло¬
жении». «Движимый чувством справедливости», римский гене¬
рал доминиканского ордена просит своего польского собрата вну¬
шить «проповедникам слова Божия», чтобы они с церковной кафед¬
ры увещевали народ не преследовать евреев ложными обви¬

69
нениями и позорящею клеветою, приводящею к эксцессам, ибо
«глупо ожидать за подобные деяния награды от Бога». Последняя
фраза как будто прямо направлена против тогдашней тенденции
польской церкви: отвратить Божий гнев от Польши путем преследо¬
вания «неверных». Начало же письма скрывает политическую под¬
кладку юдофобской агитации: подготовить сейм к принятию новых
законов против евреев.
Внушения из Рима мало помогли. Если доминиканцы на вре¬
мя смирились, то главные вдохновители польского клерикализ¬
ма, иезуиты, развили тогда кипучую деятельность. Воспитатели
юношества, они в своих «коллегиях» внушали ему вместе с рели¬
гиозным фанатизмом и суеверием ту неискоренимую ненависть к
еврейству, которую восприимчивые школьники часто проявляли
в уличных эксцессах. Буйства польской учащейся молодежи на
еврейских улицах, или «набеги школяров» (Schülergeläuf), были не¬
редки и в прежнее время, и общинам приходилось платить выкуп
ректорам школ за обуздание буянов (том III, § 44), но и это не все¬
гда помогало. Из этих «шалостей» молодежи вышел однажды кро¬
вавый погром. Во Львове ученики двух церковных школ часто ус¬
траивали драки между собою, но все они дружно буйствовали в
еврейском квартале. В 1664 году школяры, соединившись с город¬
скою чернью, решили устроить настоящий погром в обеих общи¬
нах Львова: в предместье и в самом городе. Предупрежденные о
нападении, евреи вооружили свою молодежь для самообороны.
Около двухсот молодых людей ежедневно упражнялось за го¬
родом в военном искусстве. Это раздражало студентов и за¬
ставляло их ревностнее готовиться к нападению. Оно началось в
предместье города в день 3 мая, когда католики и православные
устроили крестные ходы, привлекшие много народу из окрестнос¬
тей. День был субботний, и расположившийся вокруг синагоги
отряд еврейской обороны стоял в полной боевой готовности. Ему
удалось разбить передовые ряды наступавших громил, группы
ремесленных подмастерьев и панских слуг; но когда к ним на по¬
мощь подоспели студенты, произошло кровавое побоище. Еврей¬
ские защитники не могли устоять против все возраставшей толпы
христиан, к которой предательски присоединилась и присланная
для охраны порядка городская милиция. Погромщики врывались
в дома, убивали людей и грабили имущество. В доме знаменитого

70
раввина Давида Галеви, автора «Таз», были убиты два его сына. В
синагоге был убит молившийся у алтаря кантор, свитки Торы были
изорваны, и вся утварь уничтожена. Сто убитых и около двухсот ра¬
неных были жертвами этой кровавой субботы. Толпы евреев бежали
из предместья в город.
Ожидая нападения внутри города, евреи снова вооружились
и выпросили у гетмана Потоцкого вспомогательный отряд дра¬
гун. Лучшие представители львовского магистрата призывали
мещан и студентов к спокойствию. Но слова не действовали, а
ничтожные силы обороны не могли устрашить разнузданную тол¬
пу. 12 июля, в католический праздник Божьего тела, погром раз¬
разился. Из церквей высыпала толпа студентов, подмастерьев и
слуг и принялась бить и грабить евреев. К ним присоединилась
чернь из предместья, прорвавшаяся в город под предводительством
учеников иезуитской коллегии. В запертый еврейский квартал гро¬
милы пробирались по крышам домов соседних улиц. 75 евреев пали
жертвами нового набега. Всего было убитых в городе и предмес¬
тье до двухсот, разрушено много домов и расхищено имущество
на 700 000 гульденов. На еврейском кладбище в предместье Льво¬
ва сохранился до сих пор длинный ряд надписей на могилах муче¬
ников с обозначением даты 8 Ияра 5424 года (день первого погро¬
ма). Фатальная годовщина еще долго была днем поста и траура
для львовской общины.
Львовский погром не был единственным в то время. В своем
универсале от 23 июня 1664 года король Ян-Казимир объявляет, что
в разных местах «своевольные шайки», под видом учащихся, бого¬
мольцев и солдат, бродят по городам, убивают и грабят евреев и
творят «неслыханные насилия». Король требует от местных влас¬
тей, чтобы они обуздывали все эти проявления своеволия, кото¬
рые могут привести к искоренению чувства законности в населении
и полному разорению государства. На время «тумульты» затихли,
но следы деморализации народных масс еще остались. Кулачное
право пустило глубокие корни в народе. Через несколько лет пре¬
емник отрекшегося от престола Яна-Казимира — Михаил Вишне¬
вецкий (1669—1673) также должен был взывать к чувству закон¬
ности по отношению к евреям, а сейм 1670 года заявил, что «securitas»
евреев должна быть обеспечена. Новый король поступал так в
силу семейных традиций, как сын князя Иеремии Вишневецкого,

71
защитника евреев во время казацкого разгула на Украине. В 1671 г.
литовские евреи просили короля защитить их от насилий простона¬
родья, которое подозревает еврейских женщин в колдовстве; при
этом было указано, что в Новогрудском воеводстве толпа схвати¬
ла двух евреек и сожгла их без суда как колдуний. Король предпи¬
сал городским и земским властям не допускать впредь такого са¬
мосуда на почве суеверия, но с суеверием трудно было бороться в
стране, где им было глубоко заражено и католическое и право¬
славное население.
В эти мрачные годы засиял для польских евреев свет с Восто¬
ка: звезда Саббатая Цеви. В 1665 и 1666 годах еврей в Польше мог
с высоко поднятой головой сказать своим гонителям: скоро я из¬
бавлюсь от вас! Мессианское движение, как мы видели (§ 6), при¬
водило даже к столкновениям между евреями и христианами. Тем
ужаснее было разочарование, когда вскоре после посещения Саб¬
батая польскими послами получилось известие, что мессия ока¬
зался пленником турецкого султана и даже должен был отречься
от своей веры. Долго этому не хотели верить, и в Польше, как в
Турции, стало распространяться мистическое мессианство, увле¬
кавшее массу сектантов. В 1670 году «Ваад четырех областей» в
Люблине объявил «херем» против упорных приверженцев Сабба¬
тая Цеви. Но это подействовало не на всех. В близких к Турции
областях Польши еще продолжались мессианские волнения в фор¬
ме борьбы между верующими и сомневающимися, а в более отда¬
ленных многие готовились даже к исходу в Обетованную Землю
(так было в Могилеве на Днепре еще в 1670 году, по рассказу мест¬
ного христианского летописца).
В то время, когда Саббатай Цеви жил в Адрианополе, про¬
изошло событие, которое его приверженцам в Польше могло ка¬
заться мессианским знамением. Турецкий султан Мехмет IV по¬
слал в Подолию огромное войско, которое взяло пограничную
польскую крепость Каменец и оттуда двинулось внутрь страны и
подступило к стенам Львова. Город, где еще недавно буйная
польская молодежь громила еврейский квартал, подвергался дол¬
гому штурму со стороны турецко-татарской армии и должен был
наконец согласиться на уплату большой контрибуции, в обеспе¬
чение которой были взяты восемь заложников из христиан и евреев.
Война кончилась позорным для Польши Бучацким миром (1672):

72
Подолия перешла под власть Турции на 27 лет (до Карловицкого
мира 1699 г.). Многие могли видеть в этом оправдание слов Саб¬
батая Цеви, объявившего львовским послам за шесть лет перед
тем, что он отомстит за унижение еврейства в Украине и Польше.
Казалось, что еврейский мессия в турецком тюрбане действует че¬
рез султана, имя которого он носил после притворного принятия
ислама*. Верующие, конечно, не хотели видеть, что пророчество
плохо сбывается: турки нанесли удар Польше при помощи глав¬
ных виновников еврейского горя — казаков (после того как гетман
Дорошенко изменил московскому царю и перешел к султану), что
контрибуцию должны были платить туркам не только поляки, но и
евреи города Львова и что сам мессия все еще остается в плену у
турецкого султана. Во всяком случае, турецкое подданство было
гораздо приятнее подольским евреям, или, точнее, жалким остат¬
кам их, уцелевшим после кровавого урагана 1648 года. Они те¬
перь были подвластны государству, где не было еврейских погро¬
мов и где рядом с ними еще томился во временной мусульманской
оболочке загадочный мессия, имя которого недавно заставляло
радостно биться еврейские сердца и еще теперь озаряло лучом на¬
дежды много омраченных душ. Сближение польских саббатианцев
с турецкими имело серьезные последствия для дальнейших судеб
мессианского движения в обеих странах (связь подольских сабба¬
тианцев с салоникскими и позднейшая секта франкистов).
* С этим брожением среди евреев была, по-видимому, связана упо¬
минаемая польскими историками (Чацкий и др.) молва о сочувствии или
содействии еврейского населения вторгшимся в Подолию туркам. На¬
слышавшись о еврейском мессии в Турции, поляки могли подозревать
евреев в тайных сношениях с ним через турецкую армию, но что тут не
было никакого содействия, видно из того, что турки повсюду грабили
евреев и увозили многих в плен. Турецко-татарские войска, находив¬
шиеся в союзе с казаками, повторяли в 1672 г. то, что делали союзники
казаков, татары, в 1648 году: множество еврейских пленных томилось в
Константинополе и соседних с Подолией турецких провинциях Вала¬
хии и Молдавии. Оттуда раздавались крики о выкупе из плена, и еврей¬
ские общины Польши были озабочены делом «пидион шевуим» в тече¬
ние ряда лет. Еще в 1677 г. заседавший в Ярославе Галицийском «Ваад
четырех областей» обратился к сефардской и ашкеназской общинам в
Амстердаме с длинным посланием, где описывал бедствия еврейских
пленников в Турции и умолял о скорейшем освобождении их путем вы¬
купа. См. Библиографию под именами Seligmann и Gurland.

73
§ 11. Реставрация при Яне Собеском (1674—1696)
Анархия в народных массах и бессилие власти при первых двух
королях эпохи реставрации сменились более стойким режимом при
короле Яне Собеском. Либеральный король был лично расположен
к евреям, которым он особенно покровительствовал в своем родо¬
вом имении Жолкиев, в округе Львова. Не обращая внимания на цер¬
ковные каноны, он отдал откуп пошлин в Червонной Руси еврейско¬
му финансовому агенту Бецалелю (Бецаль) и имел при себе в жолки¬
евском дворце врача-еврея Эмануила де Иона. В первые годы цар¬
ствования Яна Собеского государственный сейм объявил в своих
«конституциях» о необходимости решительной борьбы против ан¬
тиеврейских беспорядков, или «тумультов»; он обязывал местную
власть строго карать насильников, в особенности «своевольных сту¬
дентов, зачинщиков всяких буйств против евреев». Вместе с тем в сей¬
мовых решениях повторялось, что никто не вправе тянуть евреев в
мещанский суд или в высшие уголовные трибуналы, ибо они подчи¬
нены только королевскому суду воевод и старост. Это было крайне
важно в эпоху, когда вопреки старому закону евреев судили в суде
враждебных им магистратов или в трибуналах, где обыкновенно раз¬
бирались ритуальные процессы. Конечно, в тех же сессиях сейм под¬
тверждал и ограничительные законы: запрет евреям и татарам дер¬
жать христианских слуг (кроме пивоваров, винокуров и фурманов),
брать в аренду пошлины и налоги или быть сборщиками податей.
Этого требовало католическое духовенство, а также шляхта в своих
провинциальных сеймиках. Патеры боялись «ожидовления» христи¬
анской прислуги в еврейских домах, а дворяне не допускали, чтобы
еврей мог стать чиновником, хотя бы и по фискальной части. На сей¬
мике в Луцке волынские дворяне заявили, что христианская прислу¬
га, мужская и женская, охотнее поступает на службу к евреям, кото¬
рые платят ей большее жалованье, отчего христианские жители «тер¬
пят неудобства»; поэтому сеймик решил увеличить в четыре раза
поголовную подать с лиц, служащих у евреев (1680). Запрещая евре¬
ям заниматься откупом пошлин и податей, сеймовая шляхта кос¬
венно осуждала самого короля, имевшего своего откупщика в лице
Бецалеля. Так как король на это не реагировал, то представители
шляхты на гродненском сейме обвинили Бецалеля в обкрадывании
казны и неуважительном отношении к христианским святыням.

74
Король оспаривал и то и другое и довел до того, что оба обвинения
были признаны неосновательными (1693). Этот случай, однако, был
исключительным, ибо в общем государственные откупы уже давно
были изъяты из рук евреев. Тип еврейского «генерального откупщи¬
ка», обычный в XV и XVI веках, перевелся после кризисов XVII века,
когда сократилось до крайности число крупных еврейских капита¬
листов.
От времени до времени в больших городах, где существовали
иезуитские коллегии, еще происходили нападения на евреев, но те¬
перь власти чаще принимали меры к усмирению любителей кулач¬
ной расправы. В Кракове ученики иезуитской коллегии, участво¬
вавшие в церковной процессии в день св. Григория (12 марта 1682),
шли по улицам, распевая духовные песни и псалмы, и били встречав¬
шихся евреев. Предлогом избиения служило то, что евреи осмели¬
лись показаться на городской площади, вне своего квартала, при про¬
хождении церковной процессии. Евреи, однако, не отступили, и за¬
вязалась драка. Когда школьные буяны стали штурмовать дом, где
заперлась группа евреев, из дома грянул выстрел, которым был убит
один ученик. В отместку за это погромщики разрушили и разграби¬
ли соседние склады товаров, принадлежавшие евреям. Король Ян
Собеский поручил комиссии с краковским епископом во главе рас¬
следовать дело, и комиссия приговорила одного из вождей погром¬
ной банды к смерти, а другого к принудительным работам; однако
сами евреи исходатайствовали помилование для осужденного на
смерть юноши. С другой стороны, власти запретили евреям появлять¬
ся на центральных улицах города в дни церковных шествий, а также
в дни Страстной недели.
Более серьезное столкновение произошло в то же время в
Вильне. Здесь магистрат и цехи постоянно воевали с еврей¬
ской общиной на почве обычной конкуренции в торговле и ре¬
меслах. В 1681 году они задумали злую шутку. По случаю
переписи населения в городе магистрат приказал всем Виленс¬
ким евреям выйти за город, в поле, и там подвергнуться пере¬
писи вместе с цеховыми христианами. Как только евреи появи¬
лись на поле, мастеровые и другие мещане бросились на них, били,
сдирали платье, отнимали вещи. Вопреки ожиданию, на помощь
евреям пришла местная академическая молодежь, которая сжалилась
над избиваемыми и отбила их у разгулявшейся толпы. Виленский

75
магистрат не только не принял мер к прекращению побоища, но
смотрел на него (как говорится в официальном акте) «с удовольстви¬
ем». По жалобе пострадавших Ян Собеский послал магистрату при¬
каз: прекратить травлю евреев и не нарушать их стародавних прав
(1682). Но юдофобы не смутились. Один пан в Вильне публично при¬
зывал народ не слушаться королевских приказов. «Если, — говорил
он, — мы будем считаться с правами и привилегиями евреев, то кон¬
ца этому не будет; надо их попросту выжить отсюда: одних утопить
с камнями на шее, других избить». А толпа в ответ кричала: «Так им
и нужно!» Погром повторился в марте 1687 года. Тогда Ян Собеский
отправил виленскому магистрату два гневных послания и пригрозил
строгими карами за допущение «своеволия», и эксцессы на время
утихли.
Но в том же году, осенью, разбушевались страсти в Познани,
старом гнезде юдофобии. Здесь городские власти тиранили евреев.
Их ограничивали в промыслах до невозможности зарабатывать ку¬
сок хлеба. Бедным торговцам запрещалось разносить свои товары
по домам для продажи. Дошло до того, что магистрат ограничил
число еврейских браков до четырех и затем до шести в год, дабы Из¬
раиль не размножался в польском Египте. Параллельно с легальны¬
ми репрессиями шли нелегальные погромы, в которых зачинщиками
являлись ученики иезуитских коллегий. В декабре 1687 (5 Кислева
5448) года эти буяны, сопровождаемые толпою ремесленников, ста¬
ли громить еврейский квартал. Магистрат, помня о королевских при¬
казах, распорядился об аресте зачинщиков. Тогда еще большая тол¬
па, в несколько тысяч человек школьников и мастеровых, пошла на
штурм гетто. Евреи выставили довольно сильный оборонительный
отряд, и сражение длилось три дня. «Случилось небывалое, — го¬
ворит летописец еврейской общины, — Бог дал нам силу проти¬
востоять врагу три дня и три ночи. Каждый раз, когда они (по¬
громщики) с обнаженными мечами врывались в наши улицы, наши
побеждали их и гнали до рынка, ибо те были трусливы. То было
чудо, как во времена Ахашвероша (и Гамана)». Это чудо отраже¬
ния погромщиков решено было увековечить ежегодным молебном
в день 5 Кислева.
В это время еврейские общины стали принимать меры и про¬
тив судебных погромов: ритуальных процессов. В 1680 г. Союз ка¬
галов послал своего делегата в Рим с целью исходатайствовать у

76
генерала монашеского ордена кармелитов такую же охранную гра¬
моту, какую раньше удалось получить от генерала ордена домини¬
канцев (выше, § 10). Кармелитский генерал исполнил просьбу и
написал магистру ордена в Польше, что евреи совершенно непо¬
винны ни в убийстве христианских детей, ни в поругании таин¬
ства евхаристии путем похищения церковных гостий; он просил
магистра внушить всем подчиненным ему монахам, чтобы они
приняли меры к разубеждению черни в этих предрассудках и удер¬
живали народ от насилий. Такие «удостоверения благонадежнос¬
ти» из Рима представители различных еврейских общин предъяв¬
ляли административным и судебным властям в Польше в момен¬
ты опасности. С ритуальными обвинениями, как опаснейшими
орудиями в руках врагов еврейства, велась отчаянная борьба. В
Познани был такой случай. Весною 1696 года какой-то польский
мещанин заколол бедного еврея, пришедшего на городской ры¬
нок, «чтобы что-нибудь наработать для прокормления жены и
ребенка». Убийца бежал в загородный католический монастырь и
нашел там спокойный приют. Тогда толпа евреев окружила мона¬
стырь и потребовала выдачи убийцы. Возмущенные таким «дерз¬
ким» требованием, монахи ударили в набатный колокол, собра¬
лась толпа разъяренных христиан, чтобы «отразить нападение
евреев» на монастырь. В результате несколько евреев было арес¬
товано, а убийца скрылся. Через несколько дней по городу раз¬
несся ужасный слух: в поле за городом нашли изуродованный труп
ученика иезуитской коллегии, сына старосты из Оборника. Родные
убитого и вся местная шляхта поднялись против евреев, подозревая
их в том, что они убили юношу в отместку за сокрытие преступника,
убившего бедного еврея. Нашлись подготовленные лжесвидетели,
которые подтвердили это подозрение. Назревал чудовищный судеб¬
ный процесс. Нетерпеливые пытались устроить погром в гетто еще
до суда. Евреям грозила опасность во всем крае, ибо речь тут шла об
убийстве члена влиятельной шляхетской семьи. Но еврейская общи¬
на производила свое следствие для розыска убийцы и наконец на¬
шла. Польская крестьянка принесла на рынок для продажи окровав¬
ленную одежду убитого ученика. Убийцей оказался ее сын. Вдохно¬
вители судебного процесса старались и тут свалить вину на евреев,
надоумив убийцу, чтобы он показывал на допросе, будто евреи его
подговорили совершить преступление. Правда, однако, обнаружилась,

77
и «тогда, — говорит летописец общины, — почернели лица наших
врагов; ибо замысл их не осуществился». Это было в год междуцар¬
ствия, когда умер Ян Собеский и страна волновалась перед выбором
нового короля, Августа II (1697).
Сохранились сведения еще о двух ритуальных процессах, отно¬
сящихся к 1690 году, но сведения односторонние, пока не нашедшие
подтверждения в судебных актах. Церковное предание о православ¬
ном мальчике Гаврииле Заблудовском, якобы убитом евреями в Бе¬
лостоке, дало повод к консервированию «святых мощей» мнимого
мученика сначала в православной церкви местечка Заблудова, а поз¬
же города Слуцка, куда с тех пор ходили на поклонение суеверные
русские люди. Описание этой церковной легенды в русских «виршах»
висело с середины XVIII века в раме над гробиком с мощами в пра¬
вославной церкви Слуцка. С другой стороны, сохранилось еврей¬
ское стихотворное описание другого события того же года: в Виль¬
не утонул в реке христианский младенец по недосмотру няни; боясь
гнева своих хозяев, няня спрятала труп в ржаном поле и, когда его
нашли, заявила, что мальчика похитили и убили евреи. В результате
три случайно схваченных еврея были подвергнуты пытке и осужде¬
ны на мучительную казнь. Насыщенная слезами народная песня, по¬
вествующая подробно о страданиях мучеников и волнениях всей ви¬
ленской общины, сохранилась в напечатанной в Амстердаме около
1692 г. маленькой книжке (ныне уникум в библиотеке Оксфордского
университета). Отсутствие официальных архивных актов об обоих
этих происшествиях мешает нам определить степень их достоверно¬
сти по существу. Можно только допустить, что еврейское народное
предание вернее, чем предание церкви, ибо синагога не делала из сво¬
их действительных мучеников предмета публичного культа, как это
делала из своих мнимых мучеников церковь, обогащавшаяся от «чу¬
дотворных мощей». Обычный критерий «cui prodest» наводит тут на
следы преступления.
§ 12. Внутренняя организация во второй половине XVII века
Если еврейству в Польше удалось противостоять напору враж¬
дебных сил и удержаться среди волн анархии, то оно было этим
обязано своей автономной кагальной организации. Тотчас после
первой катастрофы 1648 года собрался Ваад объединенных глав¬

78
ных общин в менее пострадавшей Литве и постановил: возложить на
все общины обязанность приютить беженцев и выкупать пленных. В
1650 году возобновил свою деятельность высший орган союза об¬
щин в Польше, «Ваад четырех областей». В этой сессии, где участво¬
вали представители опустошенных провинций Волыни и Подолии,
вожди народа совещались о способах залечивания ран: о восстанов¬
лении разрушенных синагог, о помощи обедневшим и осиротевшим,
о розыске без вести пропавших отцов семейств или об установлении
их гибели для того, чтобы освободить их жен от вечного вдовства
(«агунот»). Собрание объявило день 20 Сивана, годовщину Немиров¬
ской резни, ежегодным днем поста и траура во всех общинах. Вслед
за тем и литовский ваад установил длительный траур, запретив на
три года всякие увеселения и ношение платьев из дорогих мате¬
рий или с дорогими украшениями. Вместе с тем он распределил
наиболее нуждающихся беженцев (их было свыше двух тысяч в 1652
году) по всем общинам, возложив на каждую общину обязанность
содержать определенное их количество. До весны 1655 года про¬
исходили регулярно сессии «Ваада четырех областей», но новые
катастрофы 1655 и 1656 годов надолго прервали эти съезды. Они
возобновились только в следующее десятилетие и происходили
почти ежегодно, большею частью во время ярмарок в Люблине и
галицийском Ярославе (между 1667 и 1699 гг.). В этот же период
созывались каждые три года сессии литовского ваада, состав ко¬
торого расширился вследствие того, что к прежнему союзу трех
кагальных округов (Брест, Гродно, Пинск) присоединились еще
два округа: Вильно (1652) и Слуцк (1691).
После украинской катастрофы, вызванной преимущественно
экономическим антагонизмом, «Ваад четырех областей» считал
своей главной задачей усилить контроль кагалов над хозяйствен¬
ной деятельностью отдельных членов общин, особенно по части
земельных аренд и торговых сношений с неевреями. Одно из воз¬
званий ваада (декабрь 1676) начинается следующими словами:
«Тяжко согрешили мы перед Господом. Смута растет с каждым
днем, все труднее становится нам жить, наш народ не имеет ника¬
кого значения среди других народов. Удивительно даже, как, не¬
взирая на все бедствия, мы еще существуем. Единственное, что нам
остается делать, это — объединиться в один союз, в духе строгого
послушания заветам Божиим и предписаниям наших благочестивых

79
учителей и вождей». И затем идет ряд статей, предписывающих чле¬
нам общин беспрекословно повиноваться распоряжениям своих кага¬
лов, не брать без разрешения кагала ни откупа государственных по¬
шлин, ни аренды шляхетских имений и не вступать в торговое товари¬
щество с неевреями, ибо подобные предприятия ведут к столкновени¬
ям с христианским населением; запрещается также «передавать ев¬
рейское добро в чужие руки» путем поддержки христианской торго¬
вой конкуренции, прибегать к помощи польских властей для достиже¬
ния целей, вредных интересам общества, вызывать раскол и партий¬
ные раздоры в общинах и т. п.
Само правительство давало кагалам большую власть в преде¬
лах самоуправления, так как возлагало на них ответственность и за
правильное поступление податей в казну, и за проступки отдельных
членов общины. В 1672 г. катальные старшины литовских городов
обратились к королю Михаилу с заявлением, что они не могут нести
ответственность за все растущее число закононарушителей в своих
общинах, ибо не в состоянии бороться с такими людьми, вредя¬
щими самому еврейскому населению, навлекая на него месть хри¬
стиан. Вследствие этого король предоставил кагалам право исклю¬
чать всех непослушных из общества, а если исключенный совер¬
шит потом какое-либо преступление, то отвечать будет перед су¬
дом он сам, а не кагал. Этот закон был подтвержден в следующем
году на сейме в Варшаве, а позже его подтвердил и король Ян
Собеский. В 1682 г. брестский кагал сделал старосте Сапеге пред¬
ставление, что многие евреи, занимая деньги у богатых панов
(«прицим»), впадают в неоплатные долги и тем вызывают претен¬
зии кредиторов-дворян к кагалу, — а потому необходимо объ¬
явить, чтобы никто из панов не давал в долг денег или вещей без
справки у кагальных старшин о кредитоспособности данного лица.
Староста охотно удовлетворил ходатайство и опубликовал в этом
смысле универсал, одобренный и шляхетским сеймиком Брестского
воеводства. Тут польские власти подтвердили, в сущности, реше¬
ние, принятое «Ваадом литовских кагалов» в Сельце в 1670 году:
ваад тогда постановил преследовать всякого, занимающего день¬
ги у панов или священников, а также берущего у них какую-либо
аренду или должность без ведома своего кагала. Львовский воевода
постановил (1692): не отдавать евреям откупа казенных пошлин, вроде
«чоповой» или «шеленговой» (от винокурения и раздробительной

80
продажи напитков) без удостоверения кагальных старшин о добропо¬
рядочном поведении откупщиков.
Правительство стремилось в особенности укрепить авторитет
центральных органов еврейского самоуправления: кагальных Ва¬
адов Польши и Литвы, которые несли ответственность за деятель¬
ность отдельных кагалов. В 1687 году «еврейские старшины ко¬
ронные», от имени заседавшего в Ярославе «Ваада четырех обла¬
стей», жаловались королю Яну III, что они не могут взять на себя
ответственность за взнос еврейской поголовной подати в размере,
установленном предыдущим государственным сеймом, так как
многие евреи в городах и селах уклоняются от платежа, пользуясь
протекциями панов и даже королевской канцелярии и не признавая
над собою власти «коронных старшин». Ввиду этого король издал
указ, строго осуждавший «такое замешательство и беспорядок».
Указ вменял в обязанность отдельным кагалам подчиниться распо¬
ряжениям Ваадов в деле раскладки податей и во всех других обще¬
еврейских делах.
Упомянутый выше принцип круговой поруки причинил не¬
мало горя еврейским общинам в то время административного и
судебного произвола в Польше. Часто катальные старшины кара¬
лись за преступления отдельных членов общины. В 1673 г. литов¬
ский трибунал заочно осудил старшин трех кагалов (Могилева,
Орши и Горки) за то, что им не удалось разыскать лиц, виновных
в убийстве одного шляхтича в их районе. В 1680 г. была похищена
в Бресте из дома одного чиновника дочь еврейского сельского
арендатора, принявшая католическую веру; возникло подозрение,
что отступницу увели и убили родные с ведома кагальных стар¬
шин, и виленский трибунал осудил на смерть не только родных,
но и пятерых старшин кагала. Самым опасным для старшин было
привлечение их к суду по обвинению в пособничестве мнимым «ри¬
туальным убийствам» там, где молва не указывала на определен¬
ных лиц, причастных к преступлению, или указывала на соверше¬
ние его в синагоге. Против этой опасности принимались самые
решительные меры. Оба катальные сейма, ваады коронный и ли¬
товский, имели особый фонд или производили специальные сбо¬
ры на расходы по «делам о ложных обвинениях» («alilot šeker»), то
есть на посылку ходатаев к высшим властям в Варшаву и оплату
труда юристов, которые должны были обжаловать приговоры раз¬

81
личных судебных инстанций, часто произвольно разбиравших та¬
кие неподсудные им дела. Своею энергичною деятельностью в подоб¬
ных случаях катальные и областные старшины, уполномоченные Ваа¬
дов, разоблачали не один навет, спасали не одну человеческую жизнь,
а главное — охраняли безопасность общин, ибо за каждым обвини¬
тельным приговором, за судебным погромом, мог последовать по¬
гром уличный.
В эту эпоху в официальных актах часто фигурируют представи¬
тели польского еврейства перед высшими властями, под титулом «ге¬
неральных синдиков» или «синдиков по еврейским делам» (Syndik
generalny, Syndicus causarum judaicarum). То были обыкновенно
финансовые агенты, или факторы, при королевском дворе, кото¬
рым ваады давали полномочие ходатайствовать по делам еврейс¬
ких общин перед королем и министрами. Еще во время полной
разрухи государства (1649) король Ян-Казимир назначил своими
финансовыми факторами «синдика польских евреев» Марка Не¬
келя и его сына Моисея Марковича и предоставил им преимущества
королевских служащих*. Им, между прочим, дозволялось жить с се¬
мействами в Варшаве, куда обыкновенно евреи на постоянное жи¬
тельство не допускались. После разорения этих привилегированных
семейств от многолетних войн король даровал им истинно
польскую регалию: право в Кракове и Люблине «варить пиво, па¬
лить горелку, сытить мед и таковые продавать или шинковать»
(1658—1659). В 1666 году Моисей Маркович избирается главным
уполномоченным от катального «Ваада Польши» с титулом «син¬
дика коронных евреев». В следующие годы он развивает энергич¬
ную деятельность при королевском дворе и на сеймах, добиваясь
подтверждения основных привилегий евреев для борьбы с произ¬
волом местных властей. При Яне Собеском выступает новый син¬
дик, уже со званием «генеральный писарь коронных евреев», Фи¬
шель Левкович из Владимира-Волынского, которого король так¬
же причисляет к своим «сервиторам» с дозволением жить при дво¬
ре или где ему угодно. Главная обязанность генерального синдика
заключалась в расчетах с государственным казначеем (podskarbi) по
* Характерно, что в «сервиториате», выданном синдику Марку, при
его имени красуется эпитет «perfidus» (неверный, некатолик), который на¬
ряду с однозначащим эпитетом «infidelis» или «niewierny żyd» все чаще упот¬
ребляется с тех пор в официальных актах.

82
уплате ежегодной поголовной подати. Так как каждая из двух частей
государства, Польша и Литва, имела свою особую ставку «еврейско¬
го поголовного», предусмотренную в бюджетной росписи каждой сес¬
сии сейма, то литовский кагальный союз имел в Варшаве своего осо¬
бого «штадлапа». Уполномоченные от обоих ваадов пользовались
своими связями в высших правящих кругах для защиты интересов
еврейского населения против произвола местных властей. При тог¬
дашнем отсутствии общегражданского кодекса и выделении евреев в
особую юридическую группу это были послы от автономного еврей¬
ства, аккредитованные при королевском дворе или центральном пра¬
вительстве.
О социальном и экономическом положении этой изолирован¬
ной группы и об отношениях к ней окружающего населения дают
некоторые сведения путешественники, проезжавшие тогда через
Польшу и Литву в Москву. Эти случайные гости из Западной Евро¬
пы замечали иногда самые выпуклые особенности чуждой для них
среды. В 1678 г. в составе польского посольства, поехавшего в Моск¬
ву с князем Чарторийским, находился немец Таннер, описавший
свои путевые впечатления. В этом описании отразились внушенные
автору взгляды шляхетских кругов: презрительное отношение к ев¬
рею и вместе с тем сознание, что без «жида» было бы плохо, что он
необходим для хозяйственного уклада Польши. Вот некоторые от¬
рывки из этого описания: «Евреи содержат большую часть корчем:
куда, бывало, ни приедешь, повсюду видишь корчмарями одних толь¬
ко евреев. Приехал в Янов, хороший город, но лучшими домами в
нем владеют большей частью евреи. Брест-Литовск замечателен
больше всего грязью да нечистым отродьем жидов, по обилию ко¬
торых зовется столицей жидовской... Потом (в селениях) прихо¬
дилось заезжать на постой почти всегда к евреям. Паны неохотно
сдают (в аренду) корчмы полякам: поляк любит мед да водку, а
давать счеты панам не любит, тогда как еврея они могут без цере¬
монии к этому принудить... Всюду (в городах Литвы) были мы
желанные гости. В какой город ни приезжали, все, особенно ев¬
реи, снабжали нас необходимым и пригодным для дороги: кто
пивом, кто медом и водкой, кто мясом или кормом для лошадей...
После схизматиков (православных русских) всего больше в Мин¬
ске евреев с их синагогами. Внося магнатам аккуратно огромные по¬
дати и будучи им поэтому весьма полезны, они обладают и немалою

83
свободою. В городе Кадине, на границе Литвы с Московией, като¬
ликов очень мало: живут в нем схизматики и евреи. Торгуют все боль¬
ше евреи. Скупая дешево меха из соседней Московии, они продают
их в Польше с огромным барышом. Тут крайний предел их торговой
деятельности: в Московию они показаться не смеют». Некоторые из
сообщенных Таннером сведений подтверждает секретарь австрий¬
ского посольства Корб, проезжавший в 1698 году через Литву в Мос¬
кву. Он тоже констатирует, что в Литве очень много евреев, что во
многих местах они содержат питейные дома, что путникам прихо¬
дится останавливаться в еврейских корчмах и постоялых дворах, как
в деревне, так и в городе.
§ 13. Смутное время при Августе II (1697—1733)
После обычной смуты «безкоролевья», или междуцарствия., ког¬
да польский престол был предметом торга между кандидатами раз¬
ных партий и разных государств: Франции, Австрии, Пруссии, Рос¬
сии, — в Польше с 1697 г. утвердилась Саксонская династия. Сак¬
сонский курфирст Фридрих-Август купил польский трон за несколь¬
ко миллионов гульденов, при помощи своего еврейского банкира в
Дрездене Беренда Лемана. В договоре с избравшей его шляхтой
(«pacta conventa») король сделал ей всяческие уступки в ущерб инте¬
ресам прочих сословий, в том числе и евреев. Он обязался, между
прочим, не допускать евреев к откупу государственных пошлин и к
аренде королевских экономий, так как шляхта считала это своей мо¬
нополией. Но не успел еще Август II насладиться плодами купленно¬
го трона, как над Польшей разразилась катастрофа: началась вели¬
кая Северная война (1700—1721), сопровождавшаяся гражданской
войной. Польша была разорвана между союзными войсками короля
Августа и русского царя Петра I, с одной стороны, и шведскими вой¬
сками Карла XII вместе с польскими сторонниками антикороля Ста¬
нислава Лещинского — с другой. Русский царь вернул власть своему
развенчанному союзнику, но с тех пор Польша попала в зависимость
от России, которая после победы над шведами захватила Прибал¬
тийский край и усилила свое влияние на внутреннюю политику осла¬
бевшей Речи Посполитой.
Велики были страдания евреев во время этой долгой внешней и
внутренней войны. Каждая проходившая через тот или иной город
часть войска, каждая шляхетская конфедерация облагала еврейскую

84
общину чрезвычайными податями или контрибуциями. Во время
оккупации различных городов нейтральные евреи всегда находились
меж двух огней в пожаре гражданской войны. Особенно пострадали
оккупированные шведами великопольские города. В сентябре 1704 года
союзная польско-саксонско-русская армия осадила Познань с целью
вытеснить оттуда шведов. Четыре недели продолжался штурм горо¬
да. Шведы заставляли евреев вместе с прочими жителями оборонять
город; несчастные должны были руками ловить попадавшие в город
бомбы и тушить их, чтобы они не разрывались. Сильно пострадало
гетто Львова, когда шведы взяли город штурмом; евреи были обло¬
жены тяжелой контрибуцией, а когда кагальные старшины не могли
ее вовремя внести, шведы повесили на площади двух из них для уст¬
рашения. Не менее давала себя чувствовать русская оккупация во
многих местах Польши и Литвы. Солдаты Петра I и казаки с особен¬
ным удовольствием били и грабили евреев. Смутным временем вос¬
пользовались и украинские патриоты для того, чтобы поднять кро¬
вавое знамя Хмельницкого. В первые годы войны (1702—1704) раз¬
гулялись и партизанские отряды казаков и бунтующих крестьян, «гай¬
дамаков», в районе Киевщины, Волыни и недавно возвращенной от
турок Подолии. В Баре, Немирове, Полонном, Заславе и других мес¬
тах, памятных со времен Хмельницкого, эти банды нападали на
польскую шляхту и на евреев, убивали и грабили.
Последствия войны во всей стране были печальны. Разоренные
еврейские общины должны были напрягать все силы, чтобы восста¬
новить свое собственное хозяйство и вместе с тем нести бремя уси¬
ленных податей в пользу разоренного государства. Варшавский «при¬
мирительный» сейм 1717 года, закончивший гражданскую войну, счел
нужным удвоить огульную сумму поголовной подати с евреев: реше¬
но было взимать ежегодно 220 000 злотых в Польше и 60 000 в
Литве. Для поощрения плательщиков сейм обещался отныне за¬
щищать их от эксцессов: «Все законы о безопасности евреев под¬
тверждаем. Ввиду того, что вследствие разных злоупотреблений
во время сеймиков и съездов (шляхты), а также заседаний трибу¬
налов и всяких собраний, парни и люди низшего звания, состав¬
ляя своевольные скопища, нарушают спокойствие и чинят грабежи,
нападают на школы (синагоги), избивают и производят разные бес¬
чинства, — мы, желая устранить это в будущем, настоятельно пору¬
чаем воеводам, старостам и городским властям, чтобы такие свое¬

85
вольные люди наказывались судом как нарушители общественного
спокойствия, по законам о разбойниках и своевольных скопищах».
Но трудно было насадить порядок и законность в стране, где их нару¬
шало само правящее сословие, дворянство, которое свой произвол
называло «золотой шляхетской вольностью». Ведь в это именно вре¬
мя сложилась циничная поговорка патриотов из шляхетской олигар¬
хии: «Польша держится неурядицей» («Polska bezrzadem stoi»).
В государстве, раздираемом борьбою сословных интересов, ко¬
роль вел также политику личного интереса. Он старался прежде все¬
го извлечь побольше выгод из своей регалии: конфирмации старых
привилегий, гарантировавших права еврейского населения Польши
в целом и отдельных еврейских общин. Ввиду непрерывных наруше¬
ний прав евреев со стороны магистратов и других властей, кагалам и
ваадам часто приходилось, не скупясь на расходы, посылать своих
ходатаев в Варшаву за такими конфирмациями, и король, со своей
стороны, не скупился давать эти бумаги, служившие для евреев един¬
ственным орудием защиты своих элементарных прав. Там, где дело
касалось личных королевских доходов, Август II нарушал даже пункт
своих «pacta conventa» со шляхтой о неотдаче евреям в откуп питей¬
ного акциза («чоповое» и др.), и дворянские сеймики не раз выноси¬
ли резолюции протеста по этому поводу. Со своей стороны старо¬
сты, представители королевской власти, должны были обуздывать
произвол акцизных сборщиков из привилегированной шляхты, ко¬
торые часто в пьяном виде творили насилия над населением при взи¬
мании сборов с пьяного промысла. Трезвые еврейские агенты испол¬
няли свой долг добросовестнее, и старосты отдавали им предпочте¬
ние. Что король вообще не был другом евреев, видно из того, что
во многих случаях он, по ходатайству христианских сословий, под¬
тверждал или вновь издавал враждебные евреям акты. Так, он в
1698 г. выдал цеху рыбаков в Гродно привилегию, которою за¬
прещалось евреям торговать сельдями и всякого рода рыбою. В
том же году он подтвердил привилегию Союза христианских куп¬
цов в Люблине, в которой между прочим говорилось: «Пусть ев¬
реи не смеют распространять свою торговлю (вне своего гетто), а
также надбавлять цену при покупке товаров, в которой участвует кто-
либо из люблинских купцов (христиан), ибо при каждом торге хрис¬
тианин-купец должен быть первым и иметь преимущество в получе¬
нии товара перед евреем». Такое правило, уничтожавшее свободу тор¬

86
говой конкуренции, могло только обострить экономическую борьбу.
В 1712 г. Август II решился на такую крутую меру, которая очень
редко применялась его предшественниками: по ходатайству католи¬
ческих фанатиков, возбудивших ряд ритуальных обвинений против
евреев в Сандомире, король приказал изгнать евреев из этого города
(ниже, § 14).
Городские магистраты и мещанские цехи продолжали свою си¬
стематическую борьбу с еврейскими общинами. Споры обыкновен¬
но кончались соглашением и договором, более или менее стеснитель¬
ным для евреев, а по истечении срока договора борьба возобновля¬
лась. В таком положении войны с промежутками мира находились
самые большие общины — львовская, краковская, люблинская, ви¬
ленская, гродненская и другие. Для истории тогдашнего хозяйствен¬
ного быта характерны следующие пункты регламента о благоустрой¬
стве города Вильно, выработанного комиссией из королевских чи¬
нов и членов магистрата (1712 г.): еврейские торговцы не могут по¬
купать ничего у крестьян, привозящих свои продукты на рынок, до
9 часов утра, пока домохозяева-христиане закупят все нужное для
себя; нельзя также евреям забегать вперед, в предместье или в поле,
для скупки продуктов у едущих в город крестьян; евреям нельзя се¬
литься за пределами отведенных им в Вильне улиц; им и татарам зап¬
рещается держать христианских слуг, кроме пивовара и возчика, а за
нарушение этой сеймовой «конституции» обе стороны несут наказа¬
ние: хозяин платит крупный штраф, а слуга подвергается телесному
наказанию и заключению в тюрьме.
Непримиримым оставалось католическое духовенство, един¬
ственное сословие, которое усилилось именно в эпоху развала
Польши, в моменты народных бедствий. Оно все более вторгается
во внутреннюю жизнь евреев. Познанский епископ Свенцицкий, при¬
знавая закон, что евреи не должны вызываться в суд церковной кон¬
систории, делает опасную оговорку: «кроме всяких религиозных дел»
(1703). В городе Баре, разоренном бандами Хмельницкого, по¬
дольский епископ разрешает евреям построить новую синагогу под
условием, чтобы она не была выше и красивее костела. При этом он
предписывает евреям следующие правила поведения (1717): они во
всем должны считать себя подчиненными христианскому населе¬
нию и отнюдь не выказывать неуважения даже к самому ничтож¬
ному из католиков или православных. Зато к туркам и татарам,

87
недавним оккупантам Подольского края, они должны питать вражду
и не продавать им ни продуктов питания, ни оружия и других вещей.
За малейшее нарушение правил доброго поведения епископ грозит
евреям отнять у них право на пользование новой синагогой. Вообще
католическое духовенство присваивает себе в эту эпоху право давать
или не давать разрешений на постройку новых синагог и таким обра¬
зом держит в страхе еврейские общины. Синод в Ловиче (1720) издает
Канон совсем в духе первых отцов церкви: «чтобы евреи не строили
новых божниц и не смели обновлять старые», с угрозою привлечь не¬
послушных к «суду духовному», т. е. церковному. Плоцкий синод
1733 года в своем «уставе» выражает в средневековом стиле глубо¬
кую скорбь по поводу самого существования иудейства в Плоцкой
епархии: «Мы знаем, что и в других областях государства, и в чужих
Краях этот неверный люд пользуется терпимостью, но это делается
для того, чтобы остатки Израиля обратились (в нашу веру). Затем это
нужно для того, чтобы евреи напоминали нам о муках Господа Хрис¬
та, чтобы божеское правосудие проявлялось в том презрении и лише¬
ниях, которые они переносят как наши рабы; наконец, для того, чтобы
рассеянные по всему свету они были невольными свидетелями торже¬
ства той веры, которую они ненавидят». Истинные мотивы подобных
благочестивых резолюций были разоблачены представителями шлях¬
ты в инструкции провинциальных сеймиков (1720): «Представители
духовенства, руководимые скорее корыстолюбием, чем чистым ре¬
лигиозным рвением, изыскивают всякие предлоги, чтобы подвергать
евреев преследованиям».
Ревнители польской церкви пытались, по примеру своих запад¬
ных товарищей, склонить евреев к христианству путем принудитель¬
ного слушания проповедей католических миссионеров в синагогах;
Но им пришлось убедиться в безнадежности таких попыток. Львов¬
ские евреи просили, чтобы их не мучили напрасно такими пропо¬
ведями, которые их не обратят (1721). Действительно, случаи кре¬
щения еврея были тогда крайне редки. Зато если случайно в сети
церковных ловцов попадала какая-нибудь еврейская душа, ее уже
оттуда не выпускали. За содействие выкресту к обратному пере¬
ходу в иудейство карали смертью. В 1728 г. во Львове было арес¬
товано по требованию архиепископа несколько раввинов и кагаль¬
ных старшин. Их обвиняли в том, что они вновь обратили в иудей¬
ство приехавшего туда крещеного еврея, причем сломали и рас¬

88
топтали образ Распятия и старались смыть с груди обращенного сле¬
ды помазания елеем. Когда выкресту предъявили всех арестованных,
он опознал среди них только двоих: братьев Хаима и Иошую Райце¬
сов. Дело разбиралось в особом суде под председательством местно¬
го воеводы. Суд вынес жестокий приговор: обоим братьям вырвать
языки, затем сжечь руки, четвертовать и сжечь на костре. Один из
осужденных, Иошуа, удавился в тюрьме, и приговор был исполнен
только над Хаимом, ученым ректором иешивы. Священник-иезуит
пытался уговорить осужденного принять крещение, обещая смягче¬
ние приговора, но — говорит иезуитская хроника — «ничего не до¬
бился от закоснелого сердцем». В канун праздника Шавуот на город¬
ской площади, в присутствии духовенства и массы горожан, были
сожжены рассеченное тело Хаима Райцеса и труп его брата. Еврейс¬
кая община выкупила пепел обоих мучеников и похоронила их на
старом кладбище Львова. На их могиле доныне еще стоит памятник,
начинающийся элегическим стихом: «И весь дом Израилев будет
оплакивать пожар, зажженный Богом». Выбор стиха неудачен: не
Бог Израиля зажег костер, на котором погибли мученики католичес¬
кого фанатизма... Аутодафе во Львове обратило на себя внимание и
за пределами Польши: в парижской газете «Recueil des nouvelles»
было напечатано письмо ее варшавского корреспондента об этом
событии, как сообщалось тогда и о выдающихся аутодафе испанской
инквизиции.
В такой же мере свирепствовал инквизиторский суд в тех слу¬
чаях, когда какой-либо природный христианин обращался в иудей¬
ство при содействии еврея. В 1716 г. в городе Дубно судились две
женщины: вдова Марина Давидова и девица Марина Войцехова —
по обвинению в переходе из христианской веры в иудейскую. Пер¬
вая показала на допросе, что перешла в иудейство по собственной
воле, без уговора с чьей-либо стороны, ибо еще от отца своего,
священника, слышала, что вера иудейская лучше христианской.
На вопрос, желает ли она вернуться в христианство, она отвеча¬
ла, что не желает и готова погибнуть еврейкой за живого Бога, ибо
вера христианская ложна. То же она повторила после получения
186 ударов и на допросе под пыткою. Другая новообращенная была
обвенчана с евреем и арестована в помещении, где происходила свадь¬
ба. Она показала, что служила у евреев и затем приняла иудейство
по увещанию хозяев. Измученная пыткой, она заявила о своем раска¬

89
янии и готовности умереть христианкою. Вместе с нею были аресто¬
ваны на свадьбе ее жених и еще четверо евреев: допрошенные под
пыткой, они твердили, что не знали о том, что невеста прежде была
христианкою. Городской суд приговорил обеих отступниц к смертной
казни: упорную вдову к терзанию тела клещами и сожжению затем
живьем на костре, а раскаявшуюся невесту к обезглавлению и сожже¬
нию трупа. Евреи были наказаны ста ударами у позорного столба.
Дубенский кагал за укрывательство отступниц и допущение свадьбы
был присужден к уплате разных штрафов в пользу местных церквей и
монастырей.
§ 14. Ритуальные процессы. Сандомирское дело
Специальностью польского клира издавна было создание риту¬
альных процессов, и в этой профессии он достиг высшего совершен¬
ства в XVIII веке. Никогда этим фабрикантам святых младенцев не
удавалось путем прямых улик доказать, что найденный труп (боль¬
шей частью плод внебрачной любви, подброшенный во двор еврея
самой матерью с целью отвести от себя подозрение в детоубийстве)
есть именно жертва мнимого еврейского ритуала; но следственная
пытка создавала искусственно нужные улики, которые казались убе¬
дительными в среде, пропитанной диким суеверием, и дело конча¬
лось казнью невинных. История одного из таких процессов и вы¬
званной им многолетней политической борьбы проливает яркий свет
на культурное и моральное состояние тогдашнего общества.
Весною 1698 года, перед еврейской Пасхой, в галицийском го¬
роде Сандомире (Цозмер) найдено было в усыпальнице при церкви
мертвое тело маленькой девочки, которая оказалась дочерью хрис¬
тианки работницы Катерины, раньше служившей в доме катального
старшины Александра Берека. На допросе мать уверяла, что ребе¬
нок умер естественной смертью и был брошен в усыпальницу, чтобы
избавить родных от забот о похоронах. Суд магистрата, не усматри¬
вая в деле признаков преступления, постановил обязать мать при¬
нести очистительную присягу и заключить ее на несколько дней в
тюрьму за то, что она не принесла ребенка в костел для погребения.
Этим дело бы кончилось, если бы в городе не нашлись люди, ко¬
торым хотелось создать из него непременно ритуальный процесс.
Вдохновителем их был местный католический священник, офици¬
ал Стефан Жуховский, прошедший всю иезуитскую науку и

90
удостоившийся звания «доктора обоих прав». По его ходатайству
краковский епископ опротестовал приговор суда и приказал магист¬
рату произвести новое следствие в инквизиционном порядке. Несча¬
стную мать подвергли пытке и вырвали у нее подсказанное палача¬
ми сознание, что она передала мертвое тело старшине Береку, а за¬
тем получила его искалеченным обратно. Однако на очной ставке с
Береком женщина устыдилась своей вынужденной лжи и сказала:
«Еврей неповинен; я сама от боли не знаю, что говорю». Новые боли
от пыток заставили Катерину повторить то, что подсказывали ей
палачи. Старшина Берек на допросе с негодованием отрицал свою
причастность к мертвому младенцу и потребовал очной ставки с об¬
винителем. Тогда ученый изувер Жуховский, хорошо знакомый с
описанием дела Симона Тридентского (том И, § 59) и других риту¬
альных процессов, решил инсценировать обычное «чудо». Когда по
приказу магистрата принесли труп ребенка в ратушу и показали его
Береку, из раны на трупе потекла кровь. Обвиняемый по этому пово¬
ду высказал предположение, что патеры могли влить в рану немного
голубиной крови, и потребовал медицинского осмотра тела через
краковских врачей, но это было отвергнуто.
Вскоре дело перешло из магистратского суда, которому оно с
момента привлечения еврея уже не было подсудно, в замковый (вое¬
водский) суд. Для воздействия на этот суд были пущены в ход все
средства. Заседавший тогда в Опатове сеймик шляхты Сандомирского
воеводства послал в суд заявление о необходимости раскрытия пре¬
ступления, «невзирая ни на какие протекции в пользу евреев». Сам
краковский епископ написал секретарю суда пастырское увещание:
«постоять за святую веру и отомстить за невинную кровь», быть за¬
щитником церкви против «многочисленных защитников коварного
племени». Об этих махинациях узнали члены кагала и добились
того, что дело было перенесено в главный трибунал в Люблине,
где оно могло разбираться при большей гласности. Но краков¬
ский епископ послал и трибуналу призыв к судебной расправе с
евреями. Возобновилось инквизиторское следствие. Берека, пере¬
везенного в Люблин, подвергали страшным пыткам, жгли ему тело
раскаленными железными полосами, но он мужественно твердил, что
ни о каком убийстве ребенка не знает и что молва об употреблении
крови в еврейских обрядах есть ложь. Взятый на дыбу трижды, он
кричал: «Клянусь Богом живым, я ни в чем невиновен!» Стойкость

91
еврея под пыткою обвинители объясняли тем, что у него в камере тюрь¬
мы нашли флакончик с мазью, где «были сильные чары», охраняю¬
щие от боли. По этому поводу патер Жуховский в своем описании
замечает: «Достойные уважения люди говорили, что необходимо было
пытать не только тело, растянутое на дыбе, но жечь свечами и тень,
падавшую от тела, потому что может случиться, что дьявол перено¬
сит тело пытаемого на то место, где тень, а в дыбу подкладывает что-
либо другое». Однако отсутствие сознания подсудимого не смутило
судей трибунала, веривших и в дьявола, и в ритуальные убийства.
Смертный приговор был вынесен. Это было в первые годы Северной
войны. Уполномоченные от катального союза бросились за помощью
к королю Августу И, который шел тогда с войсками из Варшавы ко
Львову (1704). Убедившись из слов просителей, что в Люблине гото¬
вится судебное убийство, Август послал трибуналу предписание при¬
остановить исполнение приговора до тех пор, пока он сам не приедет
к Люблин. Но трибунал, сильный поддержкою краковского епископа
и сеймиковой шляхты, устроил так, что осужденный был казнен не¬
медленно, под предлогом опоздания королевского приказа. Несчаст¬
ному Береку отрубили голову, рассекли тело на четыре части и разве¬
сили на перекрестках дорог.
Жуховский и его компания торжествовали. Сандомирское ме¬
щанство уже помышляло об осуществлении своей давней мечты, ко¬
торая, вероятно, сыграла немалую роль в создании чудовищного про¬
цесса: добиться королевского декрета об изгнании из города всех
евреев, опороченных в лице своего осужденного старшины. Но для
обеспечения успеха оно искало новых доказательств еврейской пре¬
ступности, и, разумеется, нашло. В 1710 году в Сандомире затевается
второй ритуальный процесс: весь кагал обвиняется в убийстве маль¬
чика-сироты Красновского. Чтобы добиться осуждения обвиняемых,
для чего не было никаких прямых улик, прибегли к старому сред¬
ству: выдвинуть «авторитетную» экспертизу в виде показания кре¬
щеного еврея, что ритуальные убийства предписываются тайным
еврейским законом. Искомый эксперт нашелся в лице некоего тем¬
ного человека Яна Серафинович а, который рассказал о себе
следующее. Он родился в 1685 году, в ранней юности женился на
дочери виленского раввина, а затем сам занимал пост раввина в
Слуцке и Бресте. Усиленная умственная работа довела его до ду¬
шевной болезни. Когда болезнь стала проявляться в форме буйного

92
помешательства, больного повезли к еврейскому знахарю, «баал-
шему» в Жолкиев. Тот лечил его «чарами» и призыванием бесов, а
затем связал его и запер в погребе. Тут сумасшедший узник взмолил¬
ся к «Богу христианскому»: «Если ты — истинный Бог, сделай так,
чтобы мои цепи сейчас разлетелись!» Тотчас цепи рассыпались в прах,
окно подземелья открылось, узник бежал «исцеленным» и прямо на¬
правился в церковь, чтобы принять крещение. Духовенство, зная о
душевной болезни Серафиновича, все-таки окрестило его под име¬
нем Михаил Неофит; его крестным отцом и матерью были
польские магнаты. Об этом-то неофите узнал сандомирский священ¬
ник Жуховский, затеявший тогда новый процесс против евреев.
Вызванный в Сандомир в качестве ученого эксперта, Серафи¬
нович дал пред церковным судом письменное показание, представ¬
ляющее собою сплошной бред безумца. Евреи, говорил он, нужда¬
ются в христианской крови для того, чтобы «творить свои чары»:
новобрачным при венчании дается яйцо с примесью христианской
крови; такою же смесью мажут глаза умирающим; в Пасху евреи при¬
мешивают эту кровь к лепешкам мацы, называемым «эфикомен».
Серафинович при этом заявил, что он сам, будучи главным равви¬
ном Литвы (?), замучил двух христианских детей, и подробно изоб¬
разил способ источения крови из убиваемых: сначала раввин ударя¬
ет ребенка ланцетом в палец, а ножом в бок, выпуская текущую кровь
в серебряную чашу; затем ребенка катают в бочке, набитой гвоздя¬
ми, наконец, распинают его на кресте и произносят фразу: «Как мы
замучили христианского Бога, так должны мы мучить христианских
детей». Для врача по душевным болезням было бы ясно, что свиде¬
тель помешался на крови, вероятно под впечатлением рассказов о
ритуальных убийствах и под гипнозом католических фанатиков,
овладевших этим больным субъектом; но «доктор обоих прав» и мо¬
нахи, верившие в «чары» и всяческие проделки дьявола, приняли этот
бред сумасшедшего за откровение, а церковный суд воспользовался
им как ученой экспертизой.
Узнав о показаниях Серафиновича, представители «Ваада че¬
тырех областей» решили публично опровергнуть эту гнусную ложь.
Они предложили крестной матери ренегата, краковской кастелянше
Сенявской, устроить диспут между ним и раввинами. Сенавская со¬
гласилась; она пригласила на диспут нескольких епископов, а евреи
с своей стороны назначили раввинов. Диспут должен был состояться

93
в Варшаве в начале мая 1712 года. Старшины ваада и раввины при¬
ехали к сроку; прибыли и два епископа и сандомирский воевода; но
Серафинович не явился. Убоялся ли он сам открыто выдавать свой
бред за правду перед оклеветанными им раввинами, или его удержа¬
ли его католические вдохновители ввиду неизбежного скандала, ко¬
торый бы произошел от публичного выступления сумасшедшего?
Люди, не потерявшие рассудка и совести, сделали надлежащий вы¬
вод из этого факта. Сама Сенявская, по просьбе еврейских старшин,
выдала им письменное удостоверение, что они не имели возможнос¬
ти очистить себя «от столь страшной и преступной клеветы» по вине
клеветника, не явившегося на диспут.
Однако цель агитаторов, воспользовавшихся услугами Сера¬
финовича-Неофита, была достигнута. Дело Красновского в Сан¬
домире перешло в люблинский трибунал, и здесь на чашку весов
Фемиды легла экспертиза безумца. Так как на основании этой эк¬
спертизы в убийстве обвинялся весь сандомирский кагал, то были
приговорены к смерти кагальный старшина Липман Маиорович
и «школьники» (синагогальные служки) Ицхак Иозефович и Да¬
вид Гершлович. Еще до исполнения приговора «актор» (истец) в
процессе Жуховский и стоявший за его спиною сандомирский ма¬
гистрат приняли меры для того, чтобы осуществить главную цель
поставленных ими судебных спектаклей: они обратились к коро¬
лю Августу II с ходатайством об изгнании евреев из Сандомира. В
своем прошении Жуховский перечислил все «ритуальные преступ¬
ления» последнего времени и убеждал короля, что недостаточно
наказать нескольких виновных евреев, когда преступление совер¬
шается раввинами и кагалом, как уже доказано экспертизой «быв¬
шего раввина» Неофита, а необходимо карать всю общину. Он
просил изгнать евреев из Сандомира и превратить их синагогу в
капеллу с изображениями замученных христианских детей (чем име¬
лось в виду создать паломничество народа в новую капеллу и огром¬
ный источник дохода для духовенства). На этот раз король, пытав¬
шийся заступиться за евреев в первом процессе, всецело перешел на
сторону их врагов: он издал требуемый декрет (28 апреля 1712) с мо¬
тивировкой, продиктованной ему Жуховским. В отличие от прежних
польских королей, он в декрете прямо признал, что «нечестивые и
неверные иудеи тайными и возмутительными способами проливают

94
кровь христианских младенцев, которая вопиет к Божескому пра¬
восудию».
В связи с обоими сандомирскими процессами Жуховский вел
сильнейшую литературную агитацию с целью распространения кро¬
вавого навета. В 1700 году он опубликовал полную яда книгу в сти¬
хах под названием «Отголоски уголовных процессов», где воспел
историю ритуального дела 1698 года. Вступление к книге написано в
стиле Вергилия: «Пою жестокое дело неслыханного преступления:
как жиды, подобно голодным псам, жадные до христианской крови,
ради чар, ради жертвоприношения или для своей Пасхи, жестоко за¬
кололи невинное, незапятнанное дитя. Строгие небеса! Почему вы
взирали на эту злобу и тотчас же не метнули огнем? Видно, держа
наготове молнию в туче, ждала Немезида приговора людей. Как суд
не хотел оставить злодейство без кары, воспой, о Муза, процесс в
звуках гитары». В 1713 году Жуховский издал обширный трактат о
втором сандомирском процессе, где изложил историю ритуальных
убийств во всех странах и во все эпохи, — образцовая энциклопедия
лжи и дикого суеверия*. Под диктовку Жуховского писалась, по¬
видимому, и книга Серафиновича, сочиненная в 1716 году под за¬
главием «Раскрытие еврейских обрядов перед Богом и миром». Она
не была напечатана, но распространялась в списках, пока поздней¬
ший двойник Жуховского, львовский каноник Пикульский, не
напечатал ее в своей книге «Злость жидовская» (1758). Так на заре
«века разума» сеялись в Польше семена темного суеверия и рели¬
гиозного фанатизма.
§ 15. Разлагающаяся Польша при Августе III (1734—1763)
Политический и социальный упадок Польши стал очевидным в
царствование Августа III, второго короля из Саксонской династии,
который был избран при помощи России и Австрии после долгой
борьбы со старым претендентом Станиславом Лещинским. При нем
усилился процесс разложения Польши, вызванный беспечностью
правящих кругов и разгулом шляхты («При короле-саксонце ешь, пей
и распускай пояс» — гласила тогдашняя поговорка). Фактический
правитель государства, министр-саксонец Брюль умел только лави¬
ровать между противоположными интересами разных сословий,
не заботясь об интересах государства в целом. Он удовлетворял
* Названия обеих книг см. в Библиографии.

95
хорошо оплаченные еврейские ходатайства лишь в той мере, в какой
это не возбуждало недовольства клерикально-шляхетских кругов.
Приходилось угождать предрассудкам этих кругов, закрывать глаза
на произвол панов и ксендзов и часто подкреплять королевской санк¬
цией репрессии против евреев. Угождение царящей юдофобии про¬
являлось в самой форме таких королевских декретов, в их резкой
мотивировке. В 1739 г. король предписывает старостам погранич¬
ных областей не пускать в Польшу евреев, изгнанных австрийским
императором из Бреславля и других городов Силезии. Не желая
отстать от императора, Август III характеризует в своем декрете
изгнанных евреев как бродяг, занимающихся бесчестной торгов¬
лей, и предлагает гнать из пределов Польши этих «врагов Христа,
изгнанных из соседней страны за свои позорные дела». Это, впро¬
чем, не помешало некоторым изгнанникам, в числе которых были
и ученые, поселиться в Познанской области. Жизнь оказалась силь¬
нее бумаги.
В городе Каменец-Подольск, которым Польша особенно доро¬
жила как освобожденною от турок пограничною крепостью, проч¬
но осели евреи, несмотря на былые запреты. Богатые из них арен¬
довали у панов и даже у королевских старост винокурни и шинки,
брали в откуп сбор пошлин с привозимых товаров. Как орудие
панской эксплуатации, они, конечно, не могли быть приятны на¬
селению. Мещане неоднократно обращались к властям с ходатай¬
ством о выселении евреев, откровенно объясняя, что те в интере¬
сах панской монополии препятствуют христианам заниматься сво¬
бодно шинкарством. Прося и каменецкого епископа о заступни¬
честве, жалобщики говорили даже о ремесленном труде евреев как
о чем-то преступном, вредном для цеховых христиан (1737). Король
назначил комиссию для расследования этих жалоб, но она ничего не
могла сделать, так как тут были затронуты интересы панов-владель¬
цев, у которых евреи состояли только арендаторами. Но духовен¬
ство работало в пользу мещан, и в 1746 г. в Каменец была послана
новая комиссия с инструкцией от короля, поражающей своим кле¬
рикальным тоном. Евреи, говорится в этой инструкции, суть из¬
менники и враги католической веры, и было бы опасно оставить
их в пограничной крепости, оплоте государства против турок и
татар: ведь они могут предать город неприятелю, как это сделали
недавно евреи Праги в войне Австрии с Пруссией, за что Марией-

96
Терезией были изгнаны оттуда (см. дальше § 25). Поэтому король
поручает комиссарам позаботиться о скорейшем изгнании из Камен¬
ца этого «лукавого и неприязненного народа». Дело кончилось тем,
что евреи-ремесленники и торговцы были выселены из Каменца, но
арендаторы остались там как «люди нужные» —для интересов шлях¬
ты и казны.
Отношение шляхты к евреям в ту эпоху недурно охарактеризо¬
вано в «Политическом катехизисе» английского писателя Стерна
(1735). «Кто в этой обширной стране занимается торговлею, ремес¬
лами, содержанием корчем и питейных домов? Евреи, потому что едва
одна десятая часть нации (польского общества) занимается общепо¬
лезным трудом. Отчего же это? Оттого, что всякая торговля и всякое
ремесло запрещаются шляхте по причине важности этого сословия.
При таком презрении к отправлениям городской жизни евреи легко
занимают место городского сословия. Кто налагает и кто платит
подати? Налагает подати шляхетское сословие, а платит крестьянин,
мещанин и еврей». Имея крепостного земледельца в лице крестьяни¬
на, польский помещик стремится прикрепить к своему имению и ев¬
рея, для извлечения доходов из сельских продуктов, из винной
монополии, или «пропинации», и других помещичьих регалий. До¬
бывать хлеб руками крестьянина, а деньги умом еврея — такова
программа шляхты. Была даже сделана попытка формально при¬
крепить к польским помещикам живущих на их землях евреев
(«glebae adscribere»). На сейме 1740 г. некоторые депутаты вне¬
сли проект, по которому евреи должны быть признаны «наслед¬
ственными подданными» (subjecti haereditati) владельцев имений,
так чтобы еврей-арендатор, покинувший своего помещика, был при¬
равнен к беглому крестьянину. Проект, однако, не был принят, как
вредный для интересов государства: опасались, что государствен¬
ная казна совершенно лишится доходов от свободных еврейских
профессий, ибо помещики в селах и магнаты-владельцы городов
прибрали бы к рукам большую часть еврейского населения и экс¬
плуатировали бы его для своей только личной пользы. Ведь и те¬
перь значительная масса еврейства работала, в сущности, на шлях¬
ту, торгуя ее водкой и пивом в ее корчмах, ее продуктами сельского
хозяйства на рынках и платя ей «чинш» за землю, на которой пост¬
роены еврейские дома в городах.
Фактически пан мог делать с таким «подданным» что угодно,
и нередко он позволял себе, в веселые минуты, самые грубые потехи

97
над «своими евреями». Каневский староста, желая вознаградить
своего соседа-помещика за убийство его еврейского арендатора,
велел навалить на повозку кучу евреев, подвезти их к воротам дома
потерпевшего и сбросить их там, как мешки картофеля. Тот же
староста позволял себе такую «охотничью» забаву: приказывал ев¬
рейкам влезать на яблоню и куковать как кукушки, а затем стре¬
лял в них дробью; несчастные женщины падали с дерева, а он, ве¬
село смеясь, бросал им золото. Особенно много скандалила шлях¬
та во время своих провинциальных сеймиков, где депутаты боль¬
ше занимались пьянством, чем делом. Иногда дело доходило до
погрома. В 1759 г. «маршалек» (председатель) сеймика в Бресте с
пьяными товарищами ворвались в синагогу, разогнали молящих¬
ся, гнались с обнаженными саблями за евреями по улицам, врыва¬
лись в дома и прекратили дебош лишь после получения выкупа
деньгами, напитками и разными вещами. На суде безобразия раз¬
гулявшихся панов подтвердились, но кара была очень мягкая.
Маршалка присудили к двухнедельному заключению в гражданс¬
кой тюрьме и возврату забранных денег и вещей. Его сподвижни¬
ки не явились в суд.
Мещанство продолжало в эту эпоху свою бесконечную борьбу
с евреями. Магистраты то объявляли кагалам войну, то заключали
мир в форме соглашений, имевших целью ослабить конкуренцию
евреев в торговле и ремеслах. «Еврей продает свой товар слишком
дешево и отнимает у нас покупателя» — такова была постоянная
жалоба мещан. Потребители, конечно, держались иного мнения.
«Паны, — пишет современник, — говорили, что хоть евреи и гадкие
нехристы, а все же хорошо их иметь в городе. У них найдешь шелк,
меха, золото, серебро, жемчуг, тюль, и все дешевле; можно достать и
деньги на размен либо под залог. Еврей не позволяет себе излише¬
ства. Посмотрите на его одежду, войдите в его дом: он грызет чес¬
нок, редьку или огурец, собирает денежки, угождает пану, а себе во
всем отказывает». Это сочувствие потребителя давало еврею возмож¬
ность бороться с христианским купцом и ремесленником. Магистра¬
ты то и дело добывали от королей подтверждения своих привиле¬
гий, в силу которых они могли бы выжить евреев, но кагалы, в свою
очередь, получали через своих ходатаев в Варшаве конфирмации
противоположных привилегий, данных той или другой еврейской
общине. И когда краковский, львовский или какой-либо иной ма¬

98
гистрат предъявлял воеводе свои бумаги, тот отвечал: «Вы имеете
рескрипты от его величества — хорошо; но ведь евреи предъявили
мне королевские рескрипты в их пользу, и я ничего не могу делать.
Вам остается вступить с ними в полюбовное соглашение». Тогда во¬
зобновлялся «худой мир» в форме договоров на определенные сро¬
ки, но при первом удобном случае христианские купцы и цеховые
ремесленники снова пытались обуздать конкурентов путем жалоб
начальству либо репрессий и самоуправства. Так, в 1761 году кра¬
ковский магистрат конфисковал товары евреев в предместье Ка¬
зимир, а мещане ворвались в еврейские склады в самом городе и
забрали товары в ратушу. От полного разорения спас евреев кра¬
ковский воевода: он заставил насильников возвратить похищен¬
ное и покрыть убытки потерпевших, а коменданту города пред¬
писал поставить солдат у городских ворот, чтобы охранять евре¬
ев из предместья от насилий толпы. «Обязанность моя, — гово¬
рится в этом предписании, — заключается в том, чтобы защищать
евреев и тем оберегать государственные подати, которые они в
количестве более ста тысяч уплачивают ежегодно; помимо того
они вносят еще выкупные платежи и несут всякие натуральные
повинности на миллионные суммы, и все это должны извлечь из од¬
ной торговли, ибо других средств для жизни не имеют».
Там, где старшим неудобно было буйствовать, на евреев напус¬
калась школьная молодежь. Набеги школяров в это время участи¬
лись. Автор «Описания обычаев и нравов при Августе III» (Кито¬
вич) рассказывает, что уличные нападения «студентов» на евреев
стали тогда обычным явлением. Когда по окончании занятий в
школе студенты расходились по домам, евреи старались не попа¬
даться им на глаза. «Если какой-нибудь еврей случайно встречал¬
ся им на улице, он чувствовал себя, как заяц между гончими соба¬
ками; студенты накидывались на него, и ему порядочно достава¬
лось от них». На Страстной неделе эти парни делали из тряпок кук¬
лу, изображавшую Иуду Искариота, ходили с нею по улицам Варша¬
вы и трепали ее, пока она не рассыпалась. Когда же им попадался
навстречу еврей, они, бросив искусственного Иуду, кидались на жи¬
вого иудея и колотили его до тех пор, пока он не убегал от них в
какой-нибудь дом. Ректоры иезуитских и прочих коллегий удер¬
живали своих питомцев от насилий над евреями, получая за это еже¬
годно условленный «козубалец» — подарки в пользу начальства

99
школы и учащихся (том III, § 44); но бывали моменты, когда и задоб¬
ренное евреями начальство не могло или не хотело предупредить на¬
падение. Такой погром произошел в Пшемысле, где борьба между
магистратом и кагалом составляла хроническую болезнь города. В
субботу, 9 июля 1746 года, толпа студентов иезуитской коллегии во¬
рвалась в синагогу, разрушила кивот, вынула оттуда и разорвала в
клочья пергаментные свитки Торы, уничтожила архив с ценными до¬
кументами, ранила камнями раввина и некоторых членов общины, а
затем грабила в частных домах. На другой день погром прекратил¬
ся, так как начальство коллегии получило выкуп: кагал письменно
обязался дать каждому из «почтенных панов философов» (препода¬
вателей) по паре желтых сапог хорошего сорта, а для учащихся бо¬
чонок меду. Это, однако, не означало, что община помирилась с по¬
громщиками. Через несколько дней кагал подал в суд жалобу на рек¬
тора, всех учителей иезуитской коллегии и участвовавших в погроме
студентов, требуя наказания виновных и возмещения убытков, при¬
чиненных синагоге и частным лицам.
В таких эксцессах видна была рука духовенства, которое всегда
радовалось случаю дать евреям почувствовать, что они живут в ка¬
толическом государстве. В том же Пшемысле, незадолго до школь¬
ного набега (1743), епископ Сераковский издал обширнейший рег¬
ламент для евреев, «виновных во множестве преступлений против
святой христианской веры и церкви», как выяснилось из произведен¬
ного епископом расследования («inkwizycya»). Кроме обычных за¬
прещений держать христианскую домашнюю прислугу, торговать в
дни христианских праздников, смотреть из окон и дверей на прохо¬
дящие церковные процессии, регламент содержит еще один ориги¬
нальный запрет: нельзя устраивать в Пурим сцену избиения Гамана.
Оказалось, что у евреев в Пшемысле сохранился обычай нанимать
в этот день какого-нибудь бедного христианина, нарядить его в
костюм Гамана и трепать его в память древнего события. Пурим¬
ские развлечения (Purim-Spiel) выражались еще в шумных улич¬
ных шествиях еврейской молодежи, «бахуров», которые наряжа¬
лись в шутовские костюмы и представляли разные сцены из тра¬
гикомедии «Книги Эстер». Все эти невинные забавы вменялись
евреям в преступление как демонстрация ненависти к христианам
и строго запрещались. Затем кагалу запрещалось пускать в сина¬
гогу христиан, желающих присматриваться к богослужению и «ев¬

100
рейским церемониям». За нарушение запретов епископ грозил штра¬
фами и даже закрытием синагоги.
В XVIII веке католическое духовенство особенно широко пользо¬
валось своим правом разрешать или запрещать постройку или ремонт
синагог. Знаменитый киевский епископ Солтык, давая разрешение на
ремонт синагоги в Городище (1758), ставит такие условия: чтобы си¬
нагога была без купола и башен и не походила на костел, «как жиды
себе во многих местах позволяют», а имела бы вид обыкновенного
дома; затем запрещаются шествия по улицам со свечами в синагогу,
а также наем христиан для снимания нагара со свечей и для других
услуг в синагогах в Судный день (Йом-Киппур); покойников своих
евреи не должны хоронить днем с публичным шествием к кладбищу,
а только «ночью, тайно, согласно обычаю»; в дни христианского
поста они «не смеют устраивать свадьбы с публичными увеселения¬
ми и танцами». Весь документ наполнен оскорбительными выраже¬
ниями по адресу евреев: автор его, известный вождь польских кле¬
рикалов, ведших яростную борьбу против равноправия диссиден¬
тов, не мог иначе говорить о евреях. Через несколько лет, когда
Россия потребовала равноправия для православных в Польше, епис¬
коп Солтык, доказывая опасность равноправия для государства,
воскликнул в сейме: «Если бы я увидел место, приготовленное для
постройки иноверного храма, то лег бы на это место, пусть бы на
моей голове заложили краеугольный камень здания». Абсолютизм
господствующей церкви и угнетение иноверцев были священными
заветами для всего польского духовенства и руководимого им об¬
щества; этот католический фанатизм, примененный к русскому пра¬
вославному населению, был одною из причин, приблизивших паде¬
ние Польши.
§ 16. Ритуальная инквизиция и вмешательство Рима
«Как невозможна шляхетская вольность без liberum veto (в
сейме), так невозможна еврейская маца (пасхальный хлеб) без хрис¬
тианской крови». Так писал изобразитель польского быта в царство¬
вание Августа III (Китович) и выразил этим мнение почти всего
польского общества того времени. Бывали в прежние века и в дру¬
гих странах острые эпидемии на почве ритуального суеверия, но
никогда еще не было такого обилия ритуальных процессов за ко¬
роткий период времени, как в Польше между 30-ми и 50-ми го-

101
дами XVIII века. Можно сказать, что в ту эпоху ни один пасхальный
сезон не обходился без какого-нибудь процесса или попытки создать
его. Всякий случай нахождения в лесу или в болоте трупа какого-
нибудь заблудившегося христианского ребенка, подкидыша или
жертвы детоубийства, давал повод к обвинению евреев, близких к
месту катастрофы. После того как дикий бред маньяка-авантюриста
Серафиновича был разглашен фанатиками церкви как «сознание рав¬
вина» (§ 14), для многих исчезло всякое сомнение в истинности кро¬
вавого навета. Вопреки отрицательным отзывам из Рима, польские
епископы — искренно или по расчету — верили в гнусный навет и
являлись главными инициаторами ритуальных процессов. Народ уже
давно воспитывался в этой традиции: ему показывали в церквах и
монастырских капеллах мощи «замученных евреями» младенцев, над¬
писи и картины на эту тему. В Познани на фасаде одной католичес¬
кой церкви красовалась картина, изображавшая раввина с ножом в
руке, готовящегося зарезать христианина, а около него евреев с чаш¬
кою в руках для собирания вытекающей крови*. Для познанских ме¬
щан, вечно боровшихся с торговой конкуренцией евреев, эта карти¬
на была отличным средством агитации; она была выгодна как рек¬
лама и для торговцев церкви, спекулировавших благочестием. Духо¬
венство старалось извлечь пользу даже из старых легендарных рели¬
гиозных процессов. В 1724 г. монашеский орден кармелитов в По¬
знани обязал еврейскую общину доставлять ежегодно два ведра мас¬
ла для вечной лампады, горевшей перед тремя чудотворными гости¬
ями, будто бы похищенными по умыслу евреев в 1399 году (см. том
II, § 63). Но воинствующая церковь искала новых побед над «невер¬
ными», и в 1736 году начался в Познани ритуальный процесс, длив¬
шийся четыре года.
Все было изготовлено по рецепту изувера Жуховского и ма¬
ньяка Серафиновича. Близ города найден был в один из дней Пас¬
хи труп двухлетнего ребенка из предместья и представлен для
осмотра сначала в консисторский суд, что уже обличало участие ка¬
толического духовенства в деле. Затем нашлась и женщина-бродяга с
уголовным прошлым, Совинская, которая была арестована и после
* Сообщающий этот факт современник, кардинал Ганганелли, пола¬
гает, что познанская картина была написана совсем на другой сюжет (из
истории древних войн поляков с жителями Померании), но народная молва
толковала ее в смысле ритуальной церемонии.

102
долгой подготовки на допросах научилась отвечать так, как от нее
требовали следователи-инквизиторы. Она показала, что сама вместе
с другою женщиною, сторожихой еврейского кладбища, продала по¬
хищенного ребенка служителям синагоги в Познани. С каждым но¬
вым допросом Совинская, очевидно по внушению допрашивающих,
впутывала в дело все больше людей из еврейской общины. Начались
массовые аресты. Многие из нотаблей успели бежать из города, но
некоторые видные представители кагала были взяты в качестве за¬
ложников. Между ними были синагогальный проповедник («дар¬
шан») Арье-Лейб Калагора (потомок краковского мученика Мата¬
тини, выше, § 10) и старшина, или синдик, кагала Яков Пинхасевич.
Рассказывают, что накануне ареста Калагора в своей субботней про¬
поведи говорил на библейский текст: «Кто сочтет прах Якова и чис¬
ло четвертей Израиля? Да умрет душа моя смертью праведников!»
(Числа 23,10) — и объяснил этот стих так: кто сочтет пепел сожжен¬
ных за веру Израиля и четвертованных за нее? Он предчувствовал
свой конец. Когда его вели в тюрьму, он крикнул окружавшей его
толпе евреев: «Братья, в час моей смерти около меня не будет десят¬
ка («миниан») людей для молитвы, а потому возгласите со мною в
последний раз молитву: славьте Господа славы («Barchu»)! Предчув¬
ствие не обмануло проповедника. И он, и старшина не выдержали
страшных пыток при допросе, пыток физических и нравственных
(когда пытали проповедника, прижигая тело раскаленным железом,
старшину заставляли светить палачу лампой). Изувеченных и окро¬
вавленных, их привезли из тюрьмы домой уже в состоянии агонии, и
они скончались осенью 1736 года. В тюрьме еще оставались семь за¬
ключенных, дело которых велось в городском суде с теми же приема¬
ми следствия.
Познанская община послала своего ходатая к королю Авгус¬
ту III с жалобами на жестокость и пристрастие следователей, и
король велел передать дело в особую комиссию из нескольких под¬
воевод. Но и комиссия прибегала к тем же инквизиторским при¬
емам следствия, без которых тогда не мыслился уголовный про¬
цесс. Местный епископ Станислав Гозиус подогревал усердие су¬
дей, и скоро был вынесен смертный приговор (1737): служителя си¬
нагоги Менделя и портного Лейба предать публичной смертной каз¬
ни по «особому изысканному способу» (exquisito genere mortis), а про¬
чих казнить просто и конфисковать их имущество; тела умерших от

103
пыток проповедника и старшины вырыть из могил и сжечь на костре;
сверх того еврейская община должна внести деньги на различные цер¬
ковные нужды для искупления своей вины. Приговор мог вступить в
силу только после королевской конфирмации, и тут еврейские хода¬
таи в Варшаве и Дрездене (второй резиденции Августа III) пустили в
ход все средства, чтобы спасти невинных, а с ними и честь общины. В
защиту евреев выступил тогда профессор еврейского языка в Венс¬
ком университете 3онненфельс, крещеный еврей. Он публично зая¬
вил в Вене под присягой, что евреи не совершают ритуальных пре¬
ступлений, а позже опубликовал книгу в опровержение гнусного на¬
вета («Judaica sanguinis nausea», 1753). Трудно было повлиять на Ав¬
густа, тупоумного монарха, покорного клерикалам, но поднятый
вокруг познанского процесса шум, а еще более давление на короля
со стороны его еврейских банкиров в Вене из дома Вертгеймер,
заставили его уступить. После длительного пересмотра дела в но¬
вой комиссии король велел выпустить на свободу «евреев, томя¬
щихся уже четыре года в тюрьме и многократно подвергавшихся
пытке» (август 1740). Чтобы смягчить гнев католического духо¬
венства, король в том же декрете регулирует отношения между ма¬
гистратом и евреями в духе церковных канонов: евреи в Познани
должны обособляться в своем квартале, который должен быть ок¬
ружен стеной со стражей у ворот; не показываться с товарами на
рынке в воскресные и праздничные дни; не держать христианской
прислуги, не ласкать христианских детей и не заговаривать с ними
на улице, во избежание подозрения в случае пропажи ребенка; ев¬
реи-врачи и «хирурги» (фельдшера) не должны лечить христиан,
пускать им кровь и перевязывать раны.
В Познани удалось еще спасти большую часть обреченных,
так как дело происходило в большом городе, на границе Запад¬
ной Европы, где был поднят шум против польской ритуальной ин¬
квизиции. Но в глухих углах Польши инквизиция свирепствовала
без удержу. В 1747 г. вся Волынь была взволнована страшным про¬
цессом в Заславе. Этот город с окрестными деревнями принад¬
лежал польскому магнату Сангушко, который отдавал свои име¬
ния в аренду евреям. Однажды, около праздника Пурим, в семье
арендатора села Михново праздновали рождение мальчика и на
«брит» съехались в сельскую корчму соседние арендаторы и гости
из Заслава, которые веселились с хозяевами всю ночь. Через ме¬

104
сяц, около Пасхи, близ деревни, под оттаявшим снегом нашли мерт¬
вое тело христианина, странника Антония. Его видели зимою пью¬
щим водку в шинке арендатора, и легко было догадаться, что он,
уйдя оттуда пьяным, замерз в снежную метель и пролежал мертвый до
весны. Но нашедшие тело пастухи отнесли его в дом сельского попа,
где оно было выставлено напоказ, и собравшаяся толпа стала кри¬
чать, что евреи убили христианина в ту ночь пиршества в корчме арен¬
датора. В этом мнении суеверный люд окончательно утвердился, ког¬
да к трупу подошли члены семьи арендатора и вдруг из ран на трупе
потекла кровь (вероятно, препарированная заранее в доме попа). Были
арестованы семья арендатора и его служащие, и дело поступило в
окружный мещанский («магдебургский») суд города Кременца. На
допросе арестованные отрицали приписываемое им преступление, и
поэтому было приступлено к пыткам. Верное средство подействова¬
ло. Сначала не выдержал мук один из обвиняемых, служащий на мель¬
нице арендатора Зорух Лейбович, и заявил, что уже давно «мечтал
о счастии быть католиком» и готов сейчас креститься, а потому
покажет правду: он сам в деле не участвовал, но подозревает сына
арендатора в убийстве, совершенном при участии гостей из Зас¬
лавского кагала. Это повело к аресту в Заславе катального стар¬
шины Бера Авросева, кантора и «могела», участвовавших в опе¬
рации обрезания еврейского младенца. Двое других подсудимых с
целью избавиться от дальнейших пыток ложно признали себя ви¬
новными, но один из них потом отрекся от своего вынужденного
показания. Остальные выдержали испытание до конца и не лгали
на себя и свой народ. В конце апреля 1747 г. в заславском замке
князя Сангушко был объявлен приговор, достойный суда канниба¬
лов. Четверо подсудимых (сын арендатора, содержатель шинка,
где пьянствовал погибший странник, и другие) были приговорены
к жесточайшей казни: «палач должен посадить осужденного на кол
живым и оставить его там, пока тело его не будет съедено птицами и
не распадутся его бесчестные кости; если кто-либо осмелится похи¬
тить тело для погребения, тот подвергается такой же казни»; с другого
осужденного нужно «содрать с живого четыре полосы кожи, вынуть
из груди сердце, разрезать на четыре части и прибить каждую к стол¬
бам по городу». В ответ на этот приговор церкви слышится стон си¬
нагоги в заупокойной молитве: «Боже милосердный в небесах, дай
безмятежный покой в рядах святых душам святых, которых повели

105
на заклание, как ягнят. Они испустили дух одни под острием меча,
другие на кольях железных и на столбах, разрезанные на куски. (Сле¬
дуют имена мучеников)... Земля, не закрой их крови и пусть не умол¬
кнет их вопль, пока не увидит Бог с небес!»
Самым крупным процессом того времени, потребовавшим це¬
лой гекатомбы еврейских жертв, было Житомирское дело 1753 года.
Главным вдохновителем его был знакомый нам киевский епископ
Солтык. Узнав о найденном накануне Пасхи близ Житомира трупе
трехлетнего мальчика, сына дворянина Студзинского, Солтык горя¬
чо принялся за создание ритуального процесса. Обычная «улика»
была налицо: когда проносили изувеченное тело ребенка мимо бли¬
жайшей еврейской корчмы, из ран потекла кровь, — значит, убийцы
находятся в корчме. На этом основании были схвачены два еврей¬
ских корчмаря с женами. Путем пыток заставили несчастных огово¬
рить в качестве соучастников мнимого преступления нескольких арен¬
даторов соседних имений. Сам епископ объехал эти имения и насто¬
ял, чтобы паны-владельцы арестовали своих арендаторов и переда¬
ли их консисторскому суду. Уже через две недели Солтык мог с тор¬
жеством сообщить львовскому архиепископу радостную весть: «У
меня имеется уже здесь (в Житомире) в тюрьме 31 еврей и две еврей¬
ки, в том числе наиболее знаменитые и богатые арендаторы этих
мест*... Со вчерашнего дня я начал вести допросы, а по оконча¬
нии их отошлю это дело в здешний гродский (замковый) суд. В
народе проявилось такое рвение (zelus), что он готов был выре¬
зать всех евреев. Из участников сильно избиты два еврея, за кото¬
рыми я распорядился тщательно ухаживать, так как они мне нуж¬
ны для допроса». Епископ, заранее убежденный, что ребенка за¬
мучили евреи, распорядился привезти тело в Житомир и тотчас
же после осмотра поместить его в костеле; он принял меры, чтобы
тело не разлагалось, и уже приготовил для этих «чудотворных
мощей» место в кафедральной церкви с соответствующей «эпита¬
фией для вечной памяти о деле».
Замковый суд в Житомире, приняв дело от консисторского су¬
да, действовал уже по указке епископа. В правдивых показаниях ни в
* Арестованные были взяты из местечек Паволочь и Ходорков, близ
которых был найден труп. Среди них были, кроме арендаторов, раввин и
купец из Паволочи и портной из Ходоркова. В еврейских источниках жерт¬
вы Житомирского дела известны под именем «мученики Паволочи и Хо¬
доркова».

106
чем не повинных, случайно нахватанных людей суд видел только «ока¬
менелость сердца и упорство ума». От них и пыткою ничего нельзя
было добиться; по-видимому, и первоначально «сознавшиеся» корч¬
мари с женами взяли обратно свои вынужденные показания. Суд
разрешил вопрос просто: он утвердил обвинительный акт первой
инстанции, причем обязал отца «замученного» ребенка и истца
совместно с шестью свидетелями присягнуть, что евреи являются
причиною гибели мальчика. Такая присяга была принесена дво¬
рянином Студзинским и его друзьями, которые могли присягать
по чистой совести, ибо верили в ритуальные убийства вообще,
тем более после «чуда» кровотечения из ран в присутствии евреев,
что, по словам судебного протокола, «перстом указало (indigitabat)
на убийц». На основании таких улик был вынесен смертный приго¬
вор тринадцати обвиняемым. Это было 26 мая 1753 года, через месяц
после начала дела: так быстро и решительно действовали епископ
и судьи.
Донесение о публичном исполнении приговора в Житомире гла¬
сит: «Прежде всего Кива, знаменитый в этих местах арендарь имений
великого коронного гетмана, паволоцкий раввин Шнайер, харлеевс¬
кие арендари Майер Мордухович и сын его Шмая и похитившие ре¬
бенка арендари Эля и Янкель, — все эти шесть лиц приведены были на
рынок, где им обложили руки облитыми смолою щепами, обмотали
до локтей паклею и зажгли. В этом состоянии их провели за город, к
виселице, где содрали с каждого по три полосы кожи, потом четверто¬
вали живьем, отсекли головы и развешали на кольях. Из них один
лишь Эля с женою просил святого крещения и поэтому был присуж¬
ден к более мягкому наказанию: простому обезглавлению; но епис¬
коп-коадъютор киевский (Солтык) исходатайствовал для него ос¬
вобождение от смертной казни». В следующие дни приговор был
исполнен еще над шестью лицами: трое были четвертованы, а трое
просто обезглавлены, так как перед казнью согласились принять
крещение. «Для вящего просвещения их святою верою» (слова про¬
токола) казнь этих трех неофитов была отсрочена на день, а тела
казненных были провезены в гробах в кафедральный костел в тор¬
жественной процессии, с епископом Солтыком во главе, при учас¬
тии католического и православного духовенства и «при громадном
стечении панов, обывателей и военных». Так праздновала церковь

107
свою победу у гробов телесно и душевно убитых трех евреев, приняв¬
ших крещение для того только, чтобы избавиться от длительных мук
«четвертования живьем» и умереть сразу под топором палача... По
ходатайству епископа был помилован и оставлен в живых еще один
арендатор за то, что согласился принять крещение вместе с женою и
четырьмя детьми. После того как палач у эшафота кончил свое дело,
палачи у церковного алтаря сделали свое: «епископом совершен был
обряд святого крещения над тринадцатью лицами, евреями и еврейка¬
ми, а также обряд бракосочетания трех пар». Солтык позаботился об
оглашении всего дела в особой книжке, напечатанной в том же году в
Кракове с приложением портрета «замученного» мальчика Студзин¬
ского. Еврейское общество увековечило событие только памятником
на могиле мучеников в Житомире и заупокойною молитвою с апелля¬
цией к небесному суду: «Доколе будешь молчать, Боже, и прощать
проливающим невинную кровь праведников? Ведь в городах и на по¬
лях вопиет пролитая кровь братьев наших, истерзанных и замучен¬
ных»...
Только после долгого господства ритуальной инквизиции Союз
кагалов в Польше решил апеллировать и к земному высшему суду —
к главе церкви, Папе Римскому. Ближайшим поводом к этому послу¬
жило затеянное в 1756 году в волынском городе Ямполе новое ри¬
туальное дело. Выброшенный рекою труп утопленника, известного
в городе пьяницы, дал местным монахам и луцкому епископу воз¬
можность повести агитацию. Владелец Ямполя, князь Радзивилл,
поручил разбор дела беспристрастным судьям, которые установи¬
ли, что при нахождении трупа на нем не было знаков насильствен¬
ной смерти и только после пребывания в руках монахов на нем
оказались раны, — и суд оправдал обвиняемых евреев. Но луцкий
епископ настоял на вторичном разборе дела с участием трех ду¬
ховных судей от епископа и трех светских от князя. Дело возобно¬
вилось, и начались уже допросы под пыткой наугад арестованных
членов еврейской общины. Тогда в Рим отправился уполномочен¬
ный от Союза кагалов в Польше Яков Зелиг (в итальянских актах
Selek). В начале 1758 года он представил Папе Бенедикту XIV жало¬
бу, где «молил оказать его несчастным единоверцам милость и за¬
щитить их от притеснений, тюремных заточений, пыток и смертных
казней» на почве ложных ритуальных обвинений. «Эти обвине¬
ния, — говорится в жалобе, — держатся уже в продолжение десяти лет

108
(непрерывно). Стоит лишь случайно обнаружить где-нибудь мертвое
тело — и тотчас же предполагается убийство, учиненное именно евре¬
ями близлежащих местностей с упомянутыми суеверными целями». В
жалобе перечислены все процессы последнего десятилетия, от Заслав¬
ского до Ямпольского, и доказывается, что еврейство в Польше обре¬
чено на истребление, если глава католической церкви, по примеру
своих давних предшественников, не наложит запрета на злую клеве¬
ту, которою чернят целую нацию.
Верховная конгрегация при Ватикане передала эту жалобу на
рассмотрение одному из своих членов, кардиналу Ганганелли (впо¬
следствии Папа Климент XIV). Кардинал добросовестно отнесся к
возложенному на него поручению, затребовал точных сведений о
ямпольском и других процессах от папского нунция в Польше Вис¬
конти, изучил вопрос о ритуальном навете по литературе всех эпох
и, на основании всего собранного материала, составил обширный
доклад для представления Папе. Это — замечательное по искренно¬
сти и ясности мысли произведение, которое можно было бы принять
за сочинение какого-нибудь трезвого рационалиста XVIII века, если
бы не специальная церковная терминология и некоторые оговорки,
сделанные ex officio. Ганганелли считает ритуальное обвинение
против евреев выдумкою, подобною той, которою в древности чер¬
нили первых христиан, ссылается на буллы Папы Иннокентия IV
и других против этой опасной лжи и признает все случаи такого
обвинения ложными. Только в двух случаях он признает возмож¬
ность убийства христиан отдельными евреями вследствие «рели¬
гиозной ненависти»: в делах канонизированных Симона Тридент¬
ского и Андрея Бриксенского (1475 и 1462 гг.), так как почитание
мощей этих «блаженных» уже утвердилось в народе; но эти два
случая («если даже считать их действительными», — осторожно за¬
мечает кардинал) не могут служить уликой против целой нации, как
нельзя бесчестить всю семью за преступление одного ее члена. Ган¬
ганелли предлагает Папе последовать примеру Иннокентия IV и
осудить злой навет. Представленный Папе Клименту XIII в янва¬
ре 1760 г. доклад Ганганелли был одобрен. В феврале кардинал
Корсини в Риме вручил Якову Зелигу письмо к папскому нунцию в
Варшаве с сообщением, что Папа принимает меры против губитель¬
ного для польских евреев ложного обвинения, о чем нунций будет
скоро извещен, а пока кардинал просит оказать защиту еврейскому

109
послу и «избавить его при возвращении на родину от беспокойств и
преследований со стороны тех, которые имеют основание быть недо¬
вольными подачей на них жалобы папскому престолу»*.
В Риме, однако, медлили с опубликованием папской деклара¬
ции в защиту евреев. По-видимому, там работали влиятельные люди
из черного стана польских клерикалов с целью задержать издание не¬
выгодного для них акта. А между тем юдофобы в Польше взялись за
литературную агитацию с целью ослабить ожидавшийся из Рима удар.
Львовский каноник Пикульский издал в 1760 г. большую книгу, в
которой сосредоточил всю польскую клерикальную злобу против ев¬
реев, но озаглавил ее «Еврейская злоба против Бога и ближнего»
(«Złość żydowska» etc.). То была целая энциклопедия человеконенави¬
стничества, сочиненная в эпоху появления французской энциклопе¬
дии гуманизма. В первой части книги собраны самые резкие нападки
на Талмуд, по искаженным или поддельным цитатам старых юдофо¬
бов, с целью доказать, что еврейская религия безнравственна и враж¬
дебна идее «христианской любви». Третья часть книги, посвященная
ритуальному обвинению, представляет собой комментарий к тут же
напечатанному трактату маньяка Серафиновича-Неофита, который
вдохновлял всех польских инквизиторов от Жуховского до Солты¬
ка. Книга Пикульского много читалась и делала свое дело: разжи¬
гала злобу христиан против евреев до крайней степени. Уже в 1761 г.
дворянский сеймик в Вишне (Львовского воеводства), ссылаясь на
книгу Пикульского, дал своим сеймовым депутатам следующую
дикую инструкцию: требовать сожжения всех еврейских книг;
еврейские типографии и школы закрыть; запретить евреям упот¬
ребление книг на их языке и обязать их пользоваться только
польским или латинским языком в своей литературе, не исключая и
религиозной; даже в богослужении евреи обязаны пользоваться толь¬
ко польским и латинским языком, а в синагогах должны присут¬
ствовать двое ксендзов, монахов или членов магистрата, чтобы
следить, не произносят ли евреи в молитвах оскорбительных для
* Тут, очевидно, имелся в виду епископ Солтык, о докладе кото¬
рого по поводу житомирского процесса Ганганелли отозвался презри¬
тельно: «На этом докладе мне незачем долго останавливаться, так как
большую его часть епископ посвятил защите себя от обвинения в про¬
клятой жадности к деньгам». Речь тут идет о жалобе евреев на виновни¬
ка житомирских казней Солтыка, который обвинялся в массовых арес¬
тах богатых еврейских арендаторов с целью получения от них выкупа
за освобождение от следствия.

110христианства выражений; за нарушение этих правил евреями полага¬
ется смертная казнь!
Эта юдофобская пропаганда в связи с новыми ритуальными про¬
цессами опять побудила представителей еврейства прибегнуть к за¬
щите Рима. И только в начале 1763 года им удалось добиться от Папы
Климента XIII обещанной инструкции или декларации к духовенству.
Она, однако, была издана не в виде папской буллы, а только в виде
следующего письма папского нунция в Польше Висконти на имя
польского министра графа Брюля:
«Еврейский народ (lа nation juive) в этой стране обратился, как из¬
вестно, к святому престолу с просьбой о защите против преследований,
которым он подвергается. По этому поводу я получил от его святейше¬
ства (Папы) распоряжения, которым я не премину последовать при пер¬
вой возможности... Его святейшество желает довести до всеобщего све¬
дения: что святой престол рассмотрел все основания того мнения, буд¬
то евреи нуждаются в человеческой крови для изготовления пасхально¬
го хлеба, вследствие чего их обвиняют в убийстве христианских детей.
Расследованием же установлено, что нет достаточно ясных доказа¬
тельств, которые могли бы подтвердить этот предрассудок и позволили
бы считать евреев виновными в подобных преступлениях. Поэтому в
случае возникновения таких обвинений следует при судебном разборе
руководствоваться не упомянутыми основаниями, а действительными
доказательствами, относящимися непосредственно к делу и могущими
уяснить преступление, которое приписывается евреям».
В это же время старшина катального сейма, или ваада, в Польше
(senior coetus judaici in Regno Poloniae) Меир Иевелевич подал Августу
III полученные нунцием из Рима инструкции, а также старые привиле¬
гии польских королей, сводящиеся к тому же: что суд не вправе исхо¬
дить из предрассудка об употреблении крови, а должен опираться на
реальные доказательства, имеющиеся в данном деле. Король подтвер¬
дил привилегии своих предшественников и полученные от Папы рас¬
поряжения (23 марта 1763 г.). С тех пор «ритуальная» эпидемия
на время прекратилась. А скоро была решена участь самой Польши.
На нее надвигался политический кризис, приведший к распаду
польского государства. Он шел, как и раньше, со стороны Украины
и стоявшей за нею России.

111§ 17. Гайдаматчина в польской Украине и гонения в русской
(Малороссия)
Как в середине XVII века в еврейской истории стал кровавый
призрак восстания казаков, так около середины XVIII века разбуше¬
валась вокруг украинских евреев дикая стихия гайдаматчины. Ос¬
тавшаяся за Польшей Западная Украина (Киевщина, Волынь и Подо¬
лия) была русскою ирредентою: ее предстояло еще освободить от
польского ига, хотя для сторонников украинской вольности давно
стало ясно, что перешедшая к России Восточная Украина, или Мало¬
россия, переменила только одно иго на другое. Политически Мало¬
россия связалась с деспотическим государством; отношения же эко¬
номические мало изменились: крестьянство на левом (российском)
берегу Днепра было так же порабощено своими помещиками из ка¬
зацкой аристократии, как на правом берегу польскими панами. Од¬
нако соседство православно-русской Украины, веявший из Запоро¬
жья дух удалого казачества, дух вольницы и разбоя, предания тех
времен, когда русские холопы купались в крови польских панов и
евреев, — все это давало себя чувствовать в моменты политических
смут в разлагавшейся Польше. Местные казаки или пришлые с того
берега формировали здесь банды из беглых крестьян или русских ме¬
щан, которые назывались «гайдамаками» (бродяги, своевольники).
Убивать и грабить на проезжих дорогах панов и евреев, разорить
усадьбу польского помещика, пьянствовать в корчме или шинке ев¬
рея-арендатора, а затем ограбить и убить хозяина и его семью, вор¬
ваться в населенное евреями местечко и забрать сразу большую добы¬
чу, а затем скрываться в лесах или в деревнях у крестьян-единомыш¬
ленников до нового набега, — такова была практика гайдамаков. Их
деятельность приобретала характер политического бандитизма в годы
внешних или гражданских войн. Так было в годы Северной войны в
начале XVIII века (выше, § 13). Второй, более сильный взрыв гайда¬
матчины произошел в 1734 году, во время «бескоролевья» между Ав¬
густом II и III, когда Россия вмешалась в борьбу претендентов, под¬
держивая Августа III против конфедерации шляхты из сторонников
Станислава Лещинского. Введенные Россией в Польшу казацкие вой¬
ска открыли широкий простор для организации гайдамацких банд.
Сильное гайдамацкое движение разгорелось тогда в воеводстве
Брацлавском, состоявшем из частей Подолии и Волыни. Началь¬

112
ник дворовых казаков князя Любомирского, Верлан, стал во главе
объединенных банд. Он распускал среди населения слух, что русская
императрица Анна Иоанновна прислала указ, призывающий право¬
славных жителей записываться в казачество, избивать поляков и ев¬
реев в польской Украине и затем воссоединить ее с Малороссией под
властью гетманов. Ураганом пронеслись шайки Верлана по Подолии
и Волыни, истребляя «ляхов и жидов» в городах и деревнях. Особенно
пострадали тогда районы городов Шаргород, Меджибож, Хмель¬
ник, Полонное. Наибольшие зверства совершал вождь одной шай¬
ки, Петр Демьянович. Зайдя однажды в местечко и услышав, что
там уже «казаки погуляли», он воскликнул: «Какие же это казаки,
если после них здесь остались еще ляхи, ксендзы и жиды! После нас
ни одного из них не останется: всех переколем». Погромы длились
все лето 1734 года и прекратились только с восстановлением по¬
рядка и упрочением Августа III на престоле. Шляхта с помощью
русских команд усмирила гайдамаков-крестьян. Привлеченные к
суду, громилы твердили, что военное начальство позволяло им гра¬
бить, а евреев убивать, ссылаясь на мнимый указ русской императ¬
рицы. Однако не надолго улеглось гайдамацкое движение. Уже в сле¬
дующем году составились новые отряды разбойников под предводи¬
тельством запорожских и местных казаков: Гривы, Медведя, Харька
и Игната Голого. В течение трех лет они производили налеты на горо¬
да Корсунь, Погребище, Паволочь, Рашков, Гранов и другие (1736—
1738 гг.).
Проезжавший тогда через Украину иностранный путешествен¬
ник (Böhl) дает следующую картину тамошней жизни: «Большая часть
жителей города Белая Церковь есть поляки; есть там и много евреев,
которые содержат шинки и умножают откупами государственные
доходы. Мало находится деревень, где не было бы евреев, а это боль¬
шое счастье для иностранцев, которые без этого не знали бы, где при¬
ютиться. В Голохвасте я квартировал у еврея. Эта страна плодо¬
родна и приятна, но малолюдна, будучи подвержена набегам та¬
тар и гайдамаков, которые причиняли в ней величайшие разоре¬
ния. Гайдамаки, вступив в нее прошлою зимою в числе пяти или
шести тысяч человек конных, совершили в ней всякие злодейства.
Пойманных евреев мучили немилосердно, выпрашивая у них де¬
нег, и возвратились с несметною добычею, покамест поляки собра¬
лись дать им отпор. Знающие довольно этих разбойников, которых

113
поляки называют гайдамаками, а россияне запорожскими казаками,
уверяли меня, что это — скопище бродяг, состоящее из множества
дурных людей разных народов, которые убегают из своих мест, что¬
бы спастись от руки правосудия».
В 1740-х годах гайдаматчина возобновилась. Набеги соверша¬
лись большею частью в пограничной Киевской области, откуда бан¬
ды после совершения погрома убегали на русскую сторону. По требо¬
ванию польских властей русские пограничные власти иногда ловили
этих перебежчиков, но обыкновенно разбойники ускользали от нака¬
зания. В это время гайдамацкое движение вспыхнуло в Белоруссии,
близ северной польско-русской границы, где православное населе¬
ние, особенно в Могилевском воеводстве, издавна проявляло тягу к
России. Здесь вело борьбу с иезуитами заразившееся от них фанатиз¬
мом православное духовенство, которое в ожидании поддержки от
русского правительства натравливало народные массы против като¬
ликов и евреев. В 1740 г. здесь поднял бунт некто Васька Вощило,
величавший себя «атаманом» или «гетманом», внуком Богдана
Хмельницкого. Он набрал множество крестьян и стал с ними гра¬
бить города и местечки в районе Быхова, Кричева, Мстиславля. К
его бандам примкнули и мелкие шляхтичи, бунтовавшие против
магнатов, крупных землевладельцев, отдававших свои имения в
аренду евреям. В течение трех лет эти банды, центром которых был
город Кричев, опустошали Могилевский край. Только в 1744 году
были призваны войска, которые начали усмирять разбойников. В
это время Вощило выпустил воззвание, в котором старался пред¬
ставить все движение, как направленное только против евреев. Оно
гласило: «Васько Вощило, внук Богдана Хмельницкого, атаман и
великий гетман войск, посланных на истребление жидовского наро¬
да и оборону христианства. В жалобе, поданной на меня жидовскими
протекторами, говорится, будто я поднимаю бунт и с мечом в руках иду
против правительства. Это гнусная ложь. Мне это и в мысль никогда не
приходило. Я христианин. Неверные жиды не только лишили христиан в
здешнем Кричевском и других староствах средств существования, но и
производят нападения, убийства, грабежи, арендуют таинства (церкви);
без их воли и записки, данной к каплану, ни одно дитя не может быть
окрещено; панов они чаруют и чарами приобретают их к себе уважение;
христианок насилуют и чинят многое прочее, что и перечесть трудно.

114
Побуждаемый ревностью к святой вере христианской, я решился вме¬
сте с другими добрыми людьми истребить проклятый жидовский на¬
род и уже, с помощью Божией, избил жидов в староствах Кричевском
и Пропойском. Хотя жиды выставили против меня войска правитель¬
ственные, однако справедливый Бог охранял меня во всех случаях.
Уповая на милость Божию, я кончу эту священную войну против не¬
верных». В дальнейшем Вощило уверяет, что он не грабит шляхетс¬
ких имений, а забирает провиант только у евреев и что его полки гото¬
вятся идти в поход на Брест и Вильно.
О тех же событиях рассказывает по-своему одновременная за¬
пись в кагальной книге города Мстиславля. К Мстиславлю банды
Вощилы подошли в начале 1744 года. Опасность была очень велика.
По настоянию двух братьев-богачей, Самуила и Гедалии, арендато¬
ров имений Мстиславского «дюка», или старосты, против бунтовщи¬
ков посылался один отряд войска за другим, пока их не отогнали от
города, а затем сам дюк в сопровождении Самуила отправился в
Кричев и там жестоко расправился с бунтовщиками. По случаю из¬
бавления Мстиславской общины от опасности установлен был еже¬
годный пост в день наступления бунтовщиков и затем торжество в
вечер того дня (4 Шевата). О подвигах шаек Вощилы катальная за¬
пись говорит: «Восстало на нас, на весь народ еврейский, отродье
подлое, по слову Моисея: «отродьем подлым раздражу их». То были
жители деревень в окрестностях города Кричева... Из Кричева они
изгнали жителей с женами и детьми нагими и лишенными всего. В
Хотимске они вошли в синагогу и сожгли свиток Торы, а также из¬
били членов еврейской общины, которые принуждены были бежать.
В других общинах и деревнях они умертвили многих людей с жесто¬
кими мучительствами и не дали даже похоронить трупы; многих же
мужчин, женщин и детей они принудили отречься от израильского
Бога. Еврей не мог проезжать по дорогам, ибо было опасно ездить.
Везде был среди евреев плач великий и пост и вопли до неба, особен¬
но же в нашей Мстиславской общине, близкой к Кричеву. Враги хо¬
тели погубить нас, ибо завидовали нашему благосостоянию. Но Бог
услышал наши мольбы».
Вскоре последовал третий взрыв гайдаматчины на ее родине, в
польской Украине. Гайдамачество уже сделалось постоянным ремес¬
лом для многих: беглые крестьяне, казаки-хищники из Заднепро¬
вья и простые уголовные преступники чувствовали себя хорошо в

115
этом профессиональном союзе бандитов; они предлагали свои услуги
любому предпринимателю по части разбоя и грабежа. Большой раз¬
бой совершился в 1750 году. В течение почти всего года «ватаги»
гайдамаков (их предводители называли себя «ватажками») держали
в страхе большую часть воеводств Брацлавского и Киевского. Они
разорили много городов и местечек с еврейским населением: Винни¬
цу, Летичев, Мошны, Гранов, Фастов, Умань, Радомысль; добира¬
лись до Полесья (Чернобыль, Лоев). Как в городах, так и в панских
усадьбах ватаги теперь не столько убивали, сколько грабили: экс¬
проприация была главною целью, и денежным выкупом можно было
спасти жизнь. Национально-религиозного героизма в этих похожде¬
ниях бандитов было очень мало, и тем не менее украинский народ в
целом ряде песен воспевал подвиги этих разбойничьих банд и пре¬
вращал их вожаков в национальных героев... После взрыва 1750 года
гайдаматчина на время затихла и проявлялась только в случайных
нападениях. Только спустя восемнадцать лет, накануне раздела
Польши, гайдаматчина снова проявится в связи с тогдашней религи¬
озно-политической борьбой и увековечит себя вакханалией «уманс¬
кой резни» (дальше, § 50).
§ 18. Евреи на рубеже Польши и России (1654—1725)
Старое Московское государство, боявшееся иноземцев и осо¬
бенно евреев («басурман, а наиначе жидов некрещеных»), впервые
натолкнулось на еврейские массы в годы войн после аннексии Вос¬
точной Украины под именем Малороссии (1654). В самой Мало¬
россии казаки не оставили живых евреев, но во время польско-швед¬
ской войны (1655—1656), когда русские войска царя Алексея Ми¬
хайловича оккупировали Белоруссию и часть Литвы, перед ними
предстало невиданное зрелище: города, густо населенные стран¬
ным народом, о котором темные московские люди знали только,
что он когда-то распял Христа и за это не допускается в святую
Русь. Царь Алексей и его полководцы начали по-своему хозяйни¬
чать в оккупированных польских провинциях: в Вильне, Могиле¬
ве и Витебске евреев, как известно (выше, § 3), громили и выселя¬
ли по просьбе местных христианских мещан; многие были увезе¬
ны в плен в глубь России вместе с оборонявшимися поляками. Из
пленных евреев часть была окрещена в православную веру. По
мирному договору между Польшей и Россией (Андрусовский мир

116
1667 г.) вопрос о еврейских пленных был разрешен так: некрещеные
евреи отпускаются на родину, а крещеные остаются в России, в осо¬
бенности женщины, вышедшие замуж за русских. Таким образом, в
Москве осталась маленькая колония крещеных евреев, из которых
иные, вероятно, еще сохранили тайную связь с иудейством*. Но по¬
селение евреев в России по-прежнему строго запрещалось. В 1676 году
появился указ царя Феодора, где сказано, что «Евреян с товарами и
без товаров пропускать к Москве не велено, а которые Евреяны
впредь приедут утайкою к Москве и учнут являться и товары свои
записывать в московской большой таможне, тех присылать в посоль¬
ский приказ и товаров их в таможне не записывать». В договорах о
«вечном мире» с Польшей (1678 и 1686 гг.) был помещен пункт, что
«в великий град Москву» могут приезжать из Польши и Литвы все
люди, «кроме жидов». Однако из ближайших к московской границе
городов Белоруссии (Шклов, Быхов, Могилев и др.) продолжали
«утайкою» приезжать еврейские купцы по торговым делам; они тор¬
говали в Москве сукном, жемчугом и прочими товарами, а некото¬
рые были даже поставщиками товаров для казны. Таким купцам раз¬
решалось временное жительство, но оседлого еврейского населения
в Москве не было.
Только крещеные или носившие христианскую маску, своего
рода марраны, могли жить в Москве постоянно и даже занимать го¬
сударственные должности. Имеются сведения, что к группе таких
«анусим», невольных христиан, принадлежал Даниил фон Гаден,
лекарь при Аптекарском приказе во время царя Алексея и его сына
Феодора. Он выдавал себя за еврея из Силезии, из города Брес¬
лавля, принявшего «люторскую веру» и жившего в разных местах
Польши; из Подолии к нему иногда приезжали члены его семьи,
оставшиеся в еврействе, и он сам несомненно был тайным евреем.
Погиб он трагически во время стрелецкого бунта 1692 года в Мос¬
кве, когда после смерти царя Феодора решался вопрос о наслед¬
* Сохранились списки нескольких еврейских семейств из Бело¬
руссии, живших в Москве, в Мещанской слободе, между 1670 и 1684
годом, владевших там домами и торговыми заведениями. Некото¬
рые из этих поселенцев избирались в мещанские старосты слободы
и в «гостиную сотню», т. е. почетное купечество, привлекавшееся на
«государеву службу». Надо полагать, что все они были формально
православными и назывались в списках «евреями» только по при¬
знаку происхождения. Имена у них были чисто русские: Матвей Гри¬
горьев, Владимир Елисеев и т. п.

117
нике престола и боярской партией был избран Петр Алексеевич, буду¬
щий преобразователь России. Дикие стрельцы перебили многих
бояр и зверски казнили также доктора Гадена, обвинив его в от¬
равлении царя Феодора. Русский историк так описывает эту казнь:
«Гаден, заслышав беду, успел было в нищенском платье уйти из
Немецкой Слободы; двое суток прятался в Марьиной роще и окре¬
стных местах; голод заставил его возвратиться в Немецкую Сло¬
боду, где надеялся приютиться у одного знакомого и поесть чего-
нибудь, но на улице был узнан, схвачен и приведен во дворец. Здесь
царевны и царица Марфа умоляли пощадить доктора; уверяли, что
он совершенно невиновен в смерти царя Феодора, что он на их гла¬
зах сам прежде отведывал все лекарства, которые составлял для
больного государя, — все понапрасну. Стрельцы кричали: «Это не
одно только, что он уморил царя, — он чернокнижник; мы в его
доме нашли сушеных змей, и за это его надобно казнить смертью»...
Гадена пытали; он не вытерпел мук, наговорил на себя разные раз¬
ности, стал просить, чтобы ему дали еще три дня сроку, и он укажет
тех, которые больше его достойны смерти. «Долго ждать!» — зак¬
ричали стрельцы, потащили Гадена на Красную площадь и там
разрубили на мелкие части». Был убит также молодой сын Дании¬
ла Гадена. В раввинском суде в Быхове, где в следующем году
рассматривалось дело о положении оставшихся членов семьи Га¬
дена, были даны свидетельские показания, из которых видно, что в
Москве существовала тогда значительная группа «анусим», тай¬
ных евреев. «Я слышал от многих анусим, — говорит один свиде¬
тель, — и получил письмо от ануса Иешаи, который пишет под¬
робно, как там во время погрома погибли вельможи (бояре), а с
ними был убит и Цеви (Гирш) сын Даниила, и анусим похоронили
его». Другой свидетель рассказал следующее: «Я приехал в Моск¬
ву через три или четыре дня после погрома и пошел на похороны с
другими анусим, ибо дан был приказ от царя похоронить убитых.
Даниил (Гаден) был изрублен на куски: отрублены были одна нога и
одна рука, тело проколото копьем, а голова разрезана топором. Я и
другие анусим похоронили Даниила и его сына Цеви в поле». Тре¬
тий свидетель показал, что на поставленном стрельцами на Красной
площади столбе с именами убитых бояр значились также имена Дании¬
ла Гадена и его сына. Так завелись «невольники» церкви в стране, где

118
«некрещеные евреи жить не могли» (выражение секретаря австрийс¬
кого посольства в Москве, Корба, в 1698 г.).
Реформы царя Петра I, открывшего двери России всем ино¬
странцам, не коснулись отношений к евреям, которые сохранили ста¬
ромосковский отпечаток и в новом Петербурге. Не считаясь с на¬
родными предрассудками в других областях, Петр должен был, по¬
видимому, считаться с предрассудком против евреев. Рассказывают,
что во время пребывания Петра в Голландии амстердамские евреи
просили его допустить в Россию и евреев среди тех купцов, фабри¬
кантов и художников, которых он тогда приглашал для переустрой¬
ства своего государства. Просьба была передана царю через его дру¬
га, амстердамского бургомистра Витсена (1698), но царь ответил: «Вы
знаете евреев, их характер и нравы, знаете также русских. Я знаю тех
и других, и верьте мне: не настало еще время соединить обе народно¬
сти. Передайте евреям, что я признателен за их предложение и пони¬
маю, как выгодно было бы им воспользоваться, но что мне при¬
шлось бы пожалеть их (переселенцев), если бы они были среди
русских». Можно допустить, что Петр считал небезопасным для
еврейских переселенцев пребывание их среди темных русских масс,
привыкших смотреть на еврея как на заморское чудовище, бого¬
убийцу и колдуна. Поэтому и Петербург времен Петра I и его бли¬
жайших преемников остался закрытым для евреев. Допускались
только приезды купцов по делам и более продолжительное пре¬
бывание некоторых поставщиков и финансовых агентов из при¬
соединенной к России Риги (фактор царя Израиль Гирш, постав¬
щик серебра на монетный двор Зундель Гирш, прусский банкир
Либман). Свободно жили в новой столице лишь крещеные евреи,
приезжавшие из Германии и других стран искать счастье в Рос¬
сии. Некоторые из них, благодаря своим способностям, занимали
государственные должности. Из четырех братьев Веселовских, отец
которых был польским евреем, двое состояли царскими резидента¬
ми в Вене и Лондоне, а другие занимали высокие посты в Петербур¬
ге. Полагают, что из евреев был и сотрудник Петра I, подканцлер и
сенатор барон Шафиров. Придворный шут в Петербурге Ян Лако¬
ста (или Дакоста) был португальским марраном, с которым Петр
или его резидент познакомились в Гамбурге и затем вывезли в Рос¬
сию. Умение говорить на нескольких языках, веселый нрав и тон¬
кое остроумие сделали Лакосту любимцем высшего петербургско¬

119
го общества. При других условиях он мог бы выдвинуться в качестве
политического сатирика, но при тогдашних нравах сделался по при¬
казу царя придворным шутом (ок. 1714 г.) и забавлял сановников,
подобно его русскому современнику Балакиреву. Петр любил вести
богословские споры с Лакостою, который хорошо знал Св. Писание.
В центре русского государства для евреев места не было, и толь¬
ко на пограничных с Польшею окраинах медленно назревал еврейс¬
кий вопрос. Отрезанная мечом и огнем от Польши казацкая Мало¬
россия (Черниговщина, Полтавщина и часть Киевщины) не могла
порвать все нити, связывавшие ее с польской Украиной (Уманщи¬
на, Брацлавщина, Подолия и Волынь). Верные заветам Хмельниц¬
кого, казацкие гетманы старались стереть всякий след еврейства в
Малороссии, но трудно было удержать на пограничной линии под¬
вижные массы еврейских предпринимателей и купцов, которых лич¬
ные выгоды и хозяйственные нужды оторванного от Польши края
толкали туда с неудержимой силой. Постепенно, забыв о проли¬
тых здесь ручьях еврейской крови, группы евреев проникали в
Малороссию. Сначала они приезжали временно по торговым де¬
лам, а потом поселялись в качестве арендаторов или шинкарей на
городских и сельских землях с разрешения начальников «полков»,
как назывались малороссийские округа. Порядочное число таких
поселенцев было рассеяно в деревнях Черниговского полка. Дере¬
венское население уживалось с ними мирно, но из городов шла
туда волна ненависти.
В перешедшем к России в 1668 г. Киеве, центре православной
церкви, воспитывалось поколение борцов за православие, одинако¬
во враждебных иудейству и католичеству. Киевский архимандрит
Иоанникий Голятовский писал в 1660-х годах обличительные книги
против евреев (упомянутый выше, § 6, диалог «Мессия истинный» и
др.), где прямо заявлял, что христиане должны разрушать «жидов¬
ские божницы», в которых хулят Христа, изгонять евреев из горо¬
дов, убивать мечом, топить в реках и губить различными способами.
Киевская православная академия сеяла тот же фанатизм, который
по-своему насаждали иезуитские коллегии в Польше, и внушала сво¬
им питомцам, будущим священникам, те же грубые предрассудки
против еврейства. Буйства русских студентов в Киеве ничем не от¬
личались от безобразий их польских товарищей во Львове. В 1700 г.

120
киевский магистрат принужден был подать Петру I жалобу на студен¬
тов и начальство духовной академии. Студенты избили и ограбили
приехавшего из Фастова еврея и отняли у него лошадь. По жалобе
пострадавшего магистрат обратился к префекту академии с требова¬
нием заставить студентов возвратить награбленное и внушить им
впредь не нападать на приезжих польских евреев, ибо за обиды приез¬
жим с польской стороны отплачивается киевлянам в Польше. Пре¬
фект грубо отказал магистрату и только по требованию киевского
воеводы, князя Хованского, велел студентам отдать коня еврею.
Студенты не послушались, вновь напали на еврея и избили его до
смерти, а с высланными против них стрельцами вступили в фор¬
мальное сражение. Магистрат, указывая на все это царю в своей
«челобитной», просил об охране города от своеволия студентов.
Петр вообще не отказывал в защите в таких случаях нарушения
порядка, но вместе с тем не был склонен к расширению прав евреев
в Малороссии. Получив донесение, что еврейская торговля там
все усиливается в городах, он повелел, чтобы евреям разрешали
ездить только в Киев и продавать свои товары оптом, а не в розни¬
цу (1708). В Киеве тогда могла быть только еврейская колония, но
не община.
С юдофобскою пропагандою киевского православного духовен¬
ства был связан ритуальный процесс, возбужденный в начале 1702
года в местечке Городне, Черниговского полка, во время управле¬
ния знаменитого гетмана Мазепы. Дело было поставлено на судеб¬
ною сцену по всем правилам польского инквизиционного ритуала.
Накануне праздника Рождества 1701 года в Городне после попойки
в еврейском шинке пропал местный житель, русский мещанин Сах-
но, ушедший из шинка с одним столь же пьяным казаком. По-види¬
мому, в дороге пьяные подрались, и казак убил мещанина, а чтобы
отвлечь от себя подозрение, изуродовал труп по образцу распро¬
страненных в народе сказок о ритуальных убийствах. Труп был най¬
ден, и на допрос взяли семью шинкаря Давида и его свояка Якова.
Обоих шинкарей с их женами подвергли пытке и добились желаемо¬
го «сознания». Дело было передано в черниговский суд. Здесь обезу¬
мевшие от мук узники, чтобы ускорить смерть, нарисовали кошмар¬
ную картину: в какой-то корчме в праздник «Трубки» (Рош-Гашана)
собралось на молитву много евреев, и там было поручено шинкарю
Давиду добыть христианской крови на ближайшую Пасху; кровь была

121
добыта убийством Сахно и разослана евреям в разных местах. Пытка
заставила подсудимых выгородить даже казака и заявить, что он не¬
причастен к преступлению. Чем кончилось дело, неизвестно, но из
актов видно, что им заинтересовались высшие власти. Черниговский
полковник известил о нем высшее начальство, которое сочло нуж¬
ным довести об этом до сведения царя. В грамоте к малороссийскому
гетману Мазепе Петр I, по-видимому неуверенный в основательнос¬
ти страшного обвинения, просил тщательно расследовать дело и уве¬
домить о его мотивах и результатах. Мазепа прислал требуемые све¬
дения на основании протоколов черниговского суда, но не известно,
удовлетворился ли ими Петр, так как на этом моменте архивные акты
обрываются.
Во всяком случае, этот эпизод не мог не усилить недоверие к
еврейству в душе русского царя. Публикуя в том же году свой мани¬
фест о вызове «искусных» иностранцев в Россию (апрель 1702), он
сделал исключение для евреев. В это время уже началась Северная
война; Петр со своими войсками ходил по союзной Польше, видел
густые еврейские массы, но от сановников и магнатов мог заимство¬
вать только неприязнь к этому народу. Русская армия участвовала
во всех грабительских экзекуциях, которым подверглось население,
в особенности еврейское, при прохождении войск через города. В
еврейских актах отмечен только один случай, когда Петр I заступил¬
ся за евреев, которых его солдаты начали громить. Это было в Бело¬
руссии в августе 1708 г., перед битвою со шведами при Лесной. Рас¬
положенная в городе Мстиславле часть русской армии бросилась на
местных евреев и начала грабить, но бывший там царь немедленно
прекратил погром и жестоко наказал зачинщиков. В кагальной кни¬
ге (пинкас) города Мстиславля это событие было записано тогда же,
«на память грядущим поколениям», в следующем виде: «28 Элула
5468 г. пришел Кесарь, называемый царь Московский, по имени Петр
сын Алексея, со всей толпой своей — огромным, несметным войс¬
ком. И напали на нас из его народа грабители и разбойники, без его
ведома, и едва не дошло до кровопролития. И если бы Господь Бог
не внушил царю, чтобы он самолично зашел в нашу синагогу, то на¬
верное была бы пролита кровь. Только с помощью Божией спас нас
царь и отомстил за нас, и приказал повесить немедленно тринадцать
человек из них (громил), и успокоилась земля».

122
Еврейский вопрос назревал и в другом пограничном пункте: в
районе русского города Смоленска. Торговля Белоруссии с Моск¬
вою шла через этот город, куда евреи легче допускались, чем во внут¬
ренние города России. В Смоленске и его уезде образовались неболь¬
шие еврейские колонии. Из них одна находилась в селе Зверович, где
жил откупщик таможенных и питейных сборов, богач Борух Лей¬
бов с семьей, многочисленными служащими и агентами по сборам.
Колония так разрослась, что в селе была построена синагога. Появ¬
ление евреев в качестве оседлого элемента в русском крае, давно
отобранном у Польши, встревожило смоленских православных ме¬
щан. Прикрывая свои сословно-коммерческие интересы религиозным
рвением, смоленские мещане послали «святейшему Синоду» в Пе¬
тербург следующее донесение (1722): с переходом Смоленска от
Польши к России утверждена была одна христианская вера, а «жи¬
довская поганая вера была искоренена без остатку», но в последнее
время смоленский губернатор князь Гагарин стал допускать евреев
«из-за литовского рубежа» к откупам питейного акциза и таможен¬
ных пошлин и ко всяким торгам, вследствие чего они с женами и деть¬
ми весьма размножились, к великому ущербу для христианства, со¬
блюдают свою субботу и праздники и работают в христианские праз¬
дники, заставляя работать и своих русских слуг. Далее мещане доно¬
сят, что откупщик Борух Лейбов построил в селе Зверович синагогу
рядом с церковью Николая Чудотворца, а когда местный священ¬
ник Авраамий стал мешать ему в постройке, Борух избил его, и от
этих побоев поп впоследствии будто бы умер. Донесение кончается
просьбой выслать евреев из Смоленской провинции за литовский
рубеж. Святейший Синод решил дело скоро и просто, положив
такую резолюцию: «Противную христианской церкви жидовско¬
го учения школу (синагогу) разорить до основания и в ней обре¬
тающиеся прелестного их учения книги собрать и сжечь без остат¬
ку». Вместе с тем Синод решил сообщить Правительствующему
Сенату сведения о действиях смоленского губернатора, виновни¬
ка размножения евреев в крае, и просить об изгнании их с воспре¬
щением им впредь заниматься там откупами и торгом. Решение
Синода было исполнено не скоро: только через несколько лет,
после смерти Петра I, правительство приступило к разрушению
еврейских поселений в пограничной полосе.
Такая же гроза надвигалась и с юга. Малороссийский гетман
Скоропадский обратил внимание на размножение евреев в казацкой

123
Украине и начал их высылать. Но высылке воспротивились многие
из русских и казацких помещиков, у которых евреи состояли аренда¬
торами имений и корчем. Тогда Скоропадский выпустил универсал
(июль 1721), в котором объявил, что заручился указом царя о высе¬
лении евреев из Малороссии за границу. Он требовал, чтобы выселе¬
ние было закончено в течение трех месяцев, до начала октября, грозил
штрафами владельцам, которые будут держать евреев в своих имени¬
ях, а «сердюкам» (полицейским) приказал искать везде евреев, и вся¬
кого, обнаруженного в стране после означенного срока, «все его жи¬
довское имение разграбивши, с бесчестьем и умалением здоровья,
прочь за рубеж обнаженного выгнати»; остаться может только тот,
«кто, жидовское покинувши неверие, восхотел до христианства по¬
вернутися». В универсале Скоропадского приводятся те же доводы в
пользу изгнания евреев, что и в донесении смоленских мещан Синоду:
он называет евреев «богоненавистниками», «зловерными и креста
Господня врагами». Духом мрачной юдофобии повеяло к концу цар¬
ствования Петра I, и преемники, или, точнее, преемницы, его станут
орудиями этого злого духа.
§ 19. Борьба русского правительства с наплывом евреев из
Польши (1727—1743)
После смерти императора Петра I пошла полоса активной борь¬
бы с еврейством на окраинах Российской империи. Государство, ко¬
торое дотоле гордилось отсутствием евреев, решило уничтожить их
гнезда в трех окраинных областях: в Малороссии, Смоленщине и
недавно присоединенной Лифляндии. Царедворцы, правившие Рос¬
сией под именем «Верховного Тайного Совета», обратили внимание
на размножение евреев в Малороссии вопреки указу Петра I, издан¬
ному по настоянию гетмана Скоропадского. Удар был направлен
главным образом на эту провинцию, но, чтобы придать новому акту
принципиальное политическое значение, он был формулирован в виде
общего запрета евреям жить на территории России. В апреле 1727 г.
появился следующий лаконический указ Верховного Тайного Сове¬
та от имени императрицы Екатерины I: «Жидов как мужеска, так и
женска пола, которые обретаются на Украине и в других Российских
городах, всех выслать вон из России за рубеж немедленно, впредь
их ни под какими образы в Россию не впускать, и того предосте¬
регать во всех местах накрепко»; изгнанникам запрещалось выво¬

124
зить с собою за границу, т. е. в польские владения, золотые и серебря¬
ные монеты, которые они пред выселением обязаны были обменять на
медные деньги. Указ, составленный в столь решительных выражени¬
ях, произвел свое действие. Местная администрация, начальники «со¬
тен» и «полков» в Малороссии, начали энергично выселять евреев-
арендаторов, шинкарей и торговцев. Но скоро оказалось, что такое
внезапное выселение разорительно для выселяющих: многие сотники
и полковники из владельцев поместий и винокурен были связаны с
евреями денежными обязательствами и расчетами, которые при спеш¬
ной высылке не могли быть ликвидированы. Еще в октябре того же
года не все евреи были высланы из Нежинского, Прилуцкого и неко¬
торых других полков. Малороссийский гетман Даниил Апостол, от¬
ветственный за исполнение царского указа, приказал полковникам
строго соблюдать его, но вместе с тем позволил оставить на некото¬
рое время тех евреев, которые еще не окончили своих денежных рас¬
четов с владельцами и кредиторами.
Уже через год после издания строгого указа в Малороссии спо¬
хватились, что без евреев плохо: из Польши привозилось очень мало
нужных товаров, все вздорожало, и население стало роптать. Тогда
гетман Апостол отправился в Москву, где находилось высшее уп¬
равление малороссийскими делами, и подал там прошение о позво¬
лении евреям временно приезжать для торга на ярмарки. Просьба
была рассмотрена в Верховном Совете, и в августе 1728 года после¬
довал указ от имени малолетнего императора Петра II следующего
содержания: «Жидам в Малую Россию на ярмарки для купеческого
промысла въезжать позволяется, только продавать им свои товары
(можно) оптом, а врознь на локти и фунты не продавать, и на выру¬
ченные из товаров деньги покупать товары же, а денег золота и се¬
ребра из Малой России за границу отнюдь не вывозить... А житье
(постоянное жительство) жидам в Малой России запрещается». Та¬
ким образом, евреям было предоставлено право временного приезда
на ярмарки, хотя с тяжелыми ограничениями, вроде запрещения роз¬
ничной торговли и обязательного оставления вырученных денег в
стране. В 1731 г. эта «льгота» была распространена и на Смоленскую
губернию, а спустя три года пришлось сделать еще одну уступку.
Представители Слободской Украины (позже Харьковской губернии)
ходатайствовали о дозволении приезжающим на ярмарки евреям
продавать свои товары не только оптом, но и в розницу, «на локти и

125
фунты», ввиду того что «в Слободских полках купецких людей мало
и торговый промысел имеют недовольный». Императрица Анна Иоан¬
новна удовлетворила просьбу (1734), подтвердив однако запрет по¬
стоянного водворения еврейских купцов. В том же году льгота отно¬
сительно розничной торговли евреев на ярмарках была распростра¬
нена на всю Малороссию, для пользы христианского ее населения,
«понеже мы, великая государыня, — говорится в указе, — всегда име¬
ем о наших подданных Малороссийского народа матернее попече¬
ние».
Вскоре произошло событие, воскресившее в Петербурге тот
примитивный «страх иудейский», которым была одержима старая
Москва. Святейший Синод боялся повторения «ереси жидовствую¬
щих», некогда поколебавшей устои православия (том II, § 65), и он
искал следов ее повсюду, куда только проникал еврей. Постройка
маленькой синагоги в селе Смоленской губернии еще при Петре I,
как мы видели, нарушила покой старцев Синода, как и того просто¬
душного сельского попа Авраамия, которому казалось, что с появ¬
лением «жидовской молельни» его паства отречется от церкви и об¬
ратится в иудейство. Тогдашняя резолюция Синода о «разорении»
синагоги и сожжении еврейских книг была, по-видимому, немедлен¬
но исполнена, но ходатайство его об изгнании евреев из грешного
села было удовлетворено только спустя пять лет, при Екатерине I. В
1727 г. Верховный Тайный Совет именем императрицы издал указ:
отрешить от сбора таможенных пошлин и кабацкого акциза откуп¬
щика Боруха Лейбова, строителя синагоги, и его компаньонов и вы¬
слать из села Зверович всех евреев за рубеж немедленно. Характер¬
ный случай был в 1733 году. Архиепископ Белгородский (в Курской
губернии) узнал, что в одной слободе его епархии, во владениях ка¬
мергера Юсупова, «имеется (как гласит его донесение Синоду) не
простой жид, но раввин, и с ним прочие жидове, и в оной слободе
сделали себе дом, в коем и действуют (совершают) всякие свои бого¬
противные церемонии и обрезание и свадьбы»; кроме того, евреи
содержат дом, где христиане «питьем их и всяким беззаконием сквер¬
нились». «Охраняя свою паству от иноверия и всякого зазору», ар¬
хиепископ просил управителя имением выслать евреев из слобо¬
ды, а когда тот не послушался, пригрозил ему церковным отлуче¬
нием, после чего евреи были высланы. Боясь ответственности за
свое распоряжение, которое могло быть обжаловано влиятельным

126
вельможей Юсуповым в Петербурге, архиепископ в своем донесении
Синоду спрашивал, «не причтется ли ему в вину» то, что он сделал с
благим намерением: «чтобы в пастве его скверные, проклятые и бо¬
гомерзские жиды не были и стада Христова не повреждали». В своем
ответе Синод не только одобрил поведение епископа, но заявил даже,
что находит для себя обидным одно предположение о какой-либо «за¬
щите жидам от святейшего правительствующего Синода». Действи¬
тельно, Синод в этом отношении был выше всяких подозрений: через
четыре года он поднялся на высоту инквизиционного трибунала в од¬
ном процессе о «совращении» христианина в иудейство.
Вышеупомянутый смоленский откупщик Борух Лейбов, кото¬
рый и после выселения приезжал по делам в Россию, сблизился в
Москве с отставным русским капитаном флота Александром Возни¬
цыным и «совратил» его. Склонный к религиозному мышлению, ка¬
питан изучил Библию под руководством своего еврейского приятеля
и убедился, что древнее откровение о Едином Боге несовместимо с
догмами церкви, в которых он был воспитан. Решив принять иудей¬
ство, Возницын не остановился перед трудностями и опасностями,
сопряженными с этим переходом. Он поехал в пограничное белорус¬
ское местечко Дубровну, где жила семья Боруха Лейбова, и принял
там обряд обрезания. Вероотступничество Возницына было откры¬
то благодаря доносу его жены (1737). Возникло судебное следствие,
которое сначала велось при участии чинов Синода в Москве и Пе¬
тербурге, а затем перешло в Юстиц-коллегию и Сенат. Арестован¬
ных Возницына и Боруха препроводили в Петербург и отдали в рас¬
поряжение страшной «Канцелярии тайных розыскных дел». В за¬
стенке, под жестокими пытками («подъем на дыбу» и т. п.), Воз¬
ницын сознался в принятии «жидовского закона» и в произнесе¬
нии «церкви святой противных богохульных слов», а Борух Лей¬
бов подтвердил свое содействие. Борух обвинялся сверх того в том,
что он «с прочими жидами» склонял к своей вере простой народ в
Смоленске, вступил в драку с упомянутым сельским попом и му¬
чил девку крестьянскую, служившую у него по найму; но эти пре¬
ступления не были исследованы ввиду того, что Боруха за совра¬
щение Возницына все равно ждала смертная казнь. Необычным
делом очень заинтересовалась царица Анна Иоанновна, и Сенат ча¬
сто докладывал ей о ходе следствия. 3 июля 1738 года она утвердила
приговор Юстиц-коллегии в следующих выражениях: «Понеже оные

127
сами повинились: Возницын в богохулении на Христа Спасителя на¬
шего, в отвержении истинного христианского закона и в принятии
жидовской веры, а жид Борух Лейбов в превращении его через преле¬
стные свои увещания в жидовство... того ради обоих казнить смер¬
тью, сжечь, чтобы другие, смотря на то, невежды и богопротивники,
от христианского закона отступать не могли, и таковые прелестники
(прельстители), как оный жид Борух, из христианского закона
прельщать и в свои законы превращать не дерзали». Казнь соверши¬
лась публично в Петербурге, «на Адмиралтейском острову, близ но¬
вого гостиного двора». Петербургское население было извещено, что
15 июля утром «имеет быть учинена экзекуция над некоторым против
истинного христианского закона преступником и превратителем», и
«всякого чина люди» приглашались сойтись к указанному месту «для
смотрения той экзекуции». Оба осужденные были сожжены на костре
живьем.
Достаточно было этих единичных случаев, чтобы разжечь в пе¬
тербургском правительстве старую московскую вражду к «некреще¬
ным жидам» и оправдать новые гонения на евреев. Опять всплыл
малороссийский вопрос. Пользуясь правом временного приезда в
Малороссию на ярмарочный торг, многие из приезжих оставались
дольше в запретном крае, а иные даже приобретали там оседлость.
Им покровительствовали местные богатейшие помещики из петер¬
бургской аристократии — графы, князья, тайные советники, гене¬
ралы, начальники полков и сотен, которые вновь стали отдавать
свои корчмы и шинки в аренду евреям, как более аккуратным пла¬
тельщикам. В 1738 г. в Петербурге получились сведения из Глухова,
от Малороссийской войсковой канцелярии, что в разных местах осе¬
ло значительное число евреев, пришедших из Польши. Сенат, толь¬
ко что пославший на костер еврея-«совратителя», решил круто рас¬
правиться с рецидивистами, нарушителями указа 1727 года, и по¬
становил тотчас выселить всех за границу. Ввиду тогдашней рус¬
ско-турецкой войны и опасений шпионства со стороны выселяе¬
мых, высылка была отсрочена, но по окончании войны последо¬
вал указ императрицы Анны Иоанновны о немедленном изгнании
евреев (1740). Подлежащих изгнанию оказалось 130 семейств, со¬
стоявших из 573 душ. Эта-то горсть евреев, приютившаяся на окраи¬
не России, наводила страх на русское правительство. Однако вполне

128
искоренить «опасность» не удалось, и скоро еврейский вопрос опять
стал на очередь.
Очень усердно занимались этим вопросом в царствование Ели¬
заветы Петровны (1741—1761). При этой императрице, делившей свое
время между церковным богослужением и придворными балами, уси¬
лились гонения на иноверцев вообще: притесняли мусульман, насиль¬
ственно крестили язычников в Сибири. С еврейскими жителями окра¬
ин также стали расправляться по-новому: их одной рукой изгоняли из
страны, а другой толкали на паперть церкви. В конце 1742 года Ели¬
завета Петровна издала замечательный указ. Ссылаясь на указ своей
«вселюбезнейшей матери» Екатерины I о высылке евреев, императ¬
рица с благочестивою скорбью говорит: «Как ныне нам известно учи¬
нилось, жиды еще в нашей империи, а наипаче в Малороссии под
разными видами, яко то торгами и содержанием корчем и шинков,
жительство свое продолжают, — от чего не иного какого плода, но
токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников,
нашим верноподданным крайнего вреда ожидать должно». А пото¬
му императрица «всемилостивейше» повелевает: «Из всей нашей
империи, как из Великороссийских, так и из Малороссийских горо¬
дов, сел и деревень всех жидов немедленно выслать за границу и
впредь оных ни под каким видом не впускать; разве кто из них за¬
хочет быть в христианской вере греческого исповедания, таковых
крестя, в нашей империи жить им позволить, только вон их из госу¬
дарства уже не выпускать». Опасаясь снисходительности чиновни¬
ков, императрица предупреждает губернаторов, воевод, малорос¬
сийских полковников и сотников: «смотреть накрепко под опасе¬
нием, за неисполнение по сему, высочайшего нашего гнева и тяг¬
чайшего истязания». В пылу рвения Елизавета разом лишила евре¬
ев и права жительства на всех окраинах России, и права временно¬
го приезда, то есть уничтожила даже льготу 1728 года, вызванную
требованиями жизни.
Этот жестокий указ, изданный для устранения «крайнего вреда
нашим верноподданным», был встречен верноподданными без вся¬
кой радости. Указом имелось в виду особенно «облагодетельствовать»
жителей двух окраин, Малороссии и Лифляндии, удалением из их сре¬
ды евреев; однако эти жители через местные учреждения заявили, что
такое благодеяние принесет им только разорение. Из Малороссии
Войсковая канцелярия доносила Сенату от имени греческих от¬

129
купщиков индуктных сборов (ввозных пошлин), что репрессии про¬
тив евреев, препятствуя их приезду из Польши по торговым делам,
причиняют большой убыток казенному доходу, ибо понижают сум¬
му поступлений от ввозных товаров; внезапная же высылка евреев,
связанных делами и вексельными обязательствами с христианским
купечеством, может разорить обе стороны; а потому необходимо ос¬
тавить за евреями прежнее право свободного приезда в Малороссию
для торговли. Из Лифляндии Сенат получил еще более энергичные
представления. Со времени перехода Лифляндии с ее главным горо¬
дом Ригой от Швеции к России (1710) за евреями сохранялось пре¬
жнее право — временно приезжать по торговым делам. Местное не¬
мецкое купечество не могло терпеть евреев-конкурентов как посто¬
янных жителей, продающих товары, но оно было очень заинтересо¬
вано временными приездами их из Польши для закупки товаров*.
По получении петербургского указа рижский магистрат и лифлянд¬
ская губернская администрация обратились к Сенату с рапортом, что
ввиду положения Риги как пограничного торгового порта запреще¬
ние приезда евреям приведет и к ущербу для имперской казны, и к
разорению торгующего мещанства: польские паны и купцы, имею¬
щие евреев-факторов в Риге, перестанут покупать там свои товары, а
будут их приобретать через своих посредников за границей, в Гер¬
мании, вследствие чего «коммерция в Риге совсем рушиться может».
Основываясь на этих донесениях, Сенат убеждал в своем докла¬
де императрицу — ради «распространения коммерции», увеличения
доходов казны и в интересах христианского населения в погранич¬
ных местах — уступить просьбам украинцев и лифляндцев и раз¬
* О положении евреев в Риге в то время свидетельствует письмо риж¬
ского магистрата, посланное в декабре 1742 г. в ответ на просьбу кенигсберг¬
ского магистрата сообщить сведения о том, какими правами пользуются
евреи в Риге. Ответ гласил: «Обычно здесь не имеется Schutzjuden. Еще ме¬
нее того допускается постоянное проживание здесь целых еврейских се¬
мейств... По рекомендации высоких особ, разрешается тому или другому
еврею беспрепятственное проживание здесь (постоянное), но и такому ев¬
рею, как и всем прочим, разрешается жительство не в самом городе, а в фор¬
штадте, в особо для того устроенном еврейском подворье. Евреям разреша¬
ется розничный торг различными товарами исключительно во время ярмар¬
ки, а именно, ежегодно от 20 июня до 10 июля. Евреям запрещена здесь вся¬
кая торговля, кроме продажи привезенных ими товаров здешним бюргерам
и закупки у последних необходимых для вывоза местных товаров, как,
напр., соли, железа, вина, пряностей и различных предметов мелочной тор¬
говли. Каждый пребывающий здесь еврей обязан платить бургомистру
Geleitgeld в размере двух альбертовских рейхсталеров».

130
решить евреям свободный приезд в обе эти провинции и другие погра¬
ничные места только для временной торговли во время ярмарок, как
это им дозволялось раньше. Елизавета Петровна прочла все эти убе¬
дительные доводы Сената, но, ослепленная религиозным фанатизмом,
не обратила на них никакого внимания. На докладе Сената она напи¬
сала лаконическую резолюцию: «От врагов Христовых не желаю ин¬
тересной прибыли» (декабрь 1743). Сенат должен был преклониться
пред деспотической волей императрицы — и через месяц (январь 1744)
разослал приказ о немедленном выселении за границу всех евреев,
кроме желающих креститься, из Малороссии, Лифляндии и других
мест. «И впредь, — говорится в сенатском приказе, — оных жидов ни
под каким видом, ни для чего, также и на ярмарки, ни на малое время
в Россию отнюдь не впускать и о впуске их никаких ни откуда пред¬
ставлений в Правительствующий Сенат не присылать; а все ли оные
поныне высланы — о том в Сенат рапортовать». Так очистила Елиза¬
вета Петровна от евреев те провинции, где они жили задолго до при¬
соединения к России.
Фанатичная императрица зорко следила за тем, чтобы искоре¬
нить в России последние признаки иудейства. В Петербурге жил с
1731 г. ученый медик из Португалии Антонио Санхес, потомок мар¬
ранов, тайно исповедовавший иудейство. Вызванный из-за границы
в Россию, Санхес занимал в Петербурге должность придворного вра¬
ча, заведовал медицинскою частью в армии, писал ученые труды по
медицине и, наконец, был избран в почетные члены Академии наук.
После отъезда Санхеса за границу царица Елизавета, по-видимому,
узнала о его связях с евреями в Париже и повелела исключить его из
числа членов Академии. Извещенный об этом, Санхес подумал, что
его подозревают в политической неблагонадежности, и в письме к
президенту Академии Разумовскому доказывал свою лояльность по
отношению к императрице. Но Разумовский в своем ответе открыл
ему истинную причину опалы. «Сколько я знаю, — писал он Санхе¬
су, — вы ничем не погрешили против ее императорского величества
или ее интересов, но она находит противным своей совести терпеть в
Академии человека, который покинул знамя Христа и стал в ряды
бойцов под знаменем Моисея и ветхозаветных пророков». Знамени¬
тый математик Эйлер, узнав об изгнании Санхеса, писал: «Сомнева¬
юсь, чтобы подобные удивительные поступки могли способствовать
славе Академии наук».

131
§ 20. Кагальная организация на ущербе (XVIII век)
Польская неурядица болезненно отражалась и на еврейских об¬
щественных организациях. Кагалы и кагальные союзы должны были
приспособляться к режиму многовластия и произвола. Взимание обык¬
новенных и чрезвычайных податей, посылка «штадланов» в Варша¬
ву для поддержания ходатайств общин перед королем и высшими са¬
новниками, борьба со всякого рода катастрофами: ритуальными про¬
цессами и погромами, со своеволием сверху и снизу — все это состав¬
ляло заботу кагалов и ваадов. Кагал, как общинное управление, нес
ответственность не только за общину в целом, но часто и за отдельных
ее членов, так как установленный ранее принцип круговой поруки
(выше, § 12) оставался незыблемым. Кагальные старшины отвечали
перед польскими властями и за неуплату в срок поголовной подати, и
за какого-нибудь беглого банкрота из еврейских купцов. Неудиви¬
тельно поэтому, что каждый кагал производил на отдельных членов
общины давление, пропорциональное тому, которому он сам подвер¬
гался извне. Он все контролировал, во все вмешивался. Ни одна круп¬
ная арендная или торговая сделка не могла совершиться без его раз¬
решения. За неплатеж податей налагались суровые кары. Кагалу при¬
ходилось бороться и с богатыми людьми, которые пользовались про¬
текцией знакомых панов для того, чтобы не платить повинностей, и
тем отягощали бремя бедных плательщиков. А бремя налогов, обык¬
новенных и чрезвычайных, было непосильно для обедневших об¬
щин, и часто приходилось прибегать к внешним займам: кагалы
занимали деньги на проценты у богатых панов и преимущественно
у монастырей различных монашеских орденов. Уже бедствия XVII
века привели к большой задолженности кагалов у католического
духовенства и шляхты, а в первой половине XVIII века сумма дол¬
гов выросла до угрожающих размеров (в 1719 г. краковский кагал
был должен свыше полумиллиона злотых и платил ежегодно одних
процентов больше 20 000 злотых; познанский кагал имел на себе в
1750 г. долгов в сумме 400 000 злотых, и т. д.). Долги центральных
Ваадов доходили в это время до трех миллионов.
При такой задолженности кагал должен был извлекать доходы
из обложения всех промыслов и даже предметов потребления. Кос¬
венный налог под названием «коробка» взимался с кошерного мяса
и других предметов первой необходимости. Прямые налоги взима¬

132
лись со всех торговых предприятий, аренд и откупов. С новых посе¬
ленцев в каждой местности кагал брал налог за «право водворения»
(«хезкат ишув»), который уплачивался единовременно или раскла¬
дывался на ряд лет. Одна из важных регалий кагала заключалась в
предоставлении права «хазаки», или закрепления определенного
промысла за известным лицом в силу давности. Еврей, постоянно арен¬
дующий у пана недвижимость, корчму, шинок, мельницу или другую
доходную статью сельского хозяйства, получал от кагала монопо¬
лию на эту аренду, и никто другой не имел права по истечении срока
аренды надбавить на нее и взять ее у владельца имения. Так создавал¬
ся институт наследственных арендаторов, плативших кагалу свое¬
го округа дань за монополию. Это было невыгодно панам-помещи¬
кам, ибо запрещение конкуренции понижало арендную плату, и они
на провинциальных сеймиках шляхты часто выносили решения о
запрещении «хазаки». Так, в 1714 г. собравшиеся на сеймик в Грод¬
но дворяне постановили: наложить на гродненский кагал штраф в
30 000 злотых, если он будет и впредь применять «хазаку», ибо
выяснилось, что такой именно доход получает с арендаторов ка¬
гал за предоставление им этой монополии. Такие же резолюции
были приняты сеймиками воеводств в Бресте и Минске. Гродненс¬
кий сеймик 1720 года дал своим послам на варшавский сейм инст¬
рукцию: добиться, чтобы «хазака» была повсюду запрещена под
страхом смертной казни для кагальных старшин. Но все это не по¬
могало. И только к концу века, в эпоху реформ, «Скарбовая ко¬
миссия» в Литве отменила «хазаку» и запретила кагалам взимать
подать с арендаторов, пользующихся этой незаконной монополией
(1781).
Многие кагалы превращали в доходную статью свое право на¬
значать раввинов. При наличии нескольких кандидатов на раввин¬
ский пост кагальные старшины отдавали предпочтение тому, кото¬
рый предлагал за свою должность большую сумму денег в виде дара
или займа. Литовский ваад 1691 года строго запретил такие сделки,
но это не помогало. Раввин иногда покупал свою должность у старо¬
сты или пана-владельца данного города, которые заставляли кагаль¬
ных старшин принимать своего кандидата. Порою в выбор раввина
вмешивалось и католическое духовенство. В 1742 году львовский ар¬
хиепископ утверждает в должности раввина во Львове некоего Левко
Ландиса, которого презрительно называет в своей грамоте «псевдо¬

133
министром», ложным священнослужителем, и обязывает его следить,
чтобы львовская община не имела больше двух синагог: в городе и в
предместье, согласно предписаниям церковных синодов. Такое уни¬
жение еврейского духовенства и общины в целом доставляло боль¬
шое удовольствие католическому клиру и служило для него средством
религиозной пропаганды. Луцкий епископ Кобельский, причастный к
вышеупомянутым ритуальным процессам, предпринял миссионерс¬
кую кампанию среди евреев Волыни и Галиции, устраивал религиоз¬
ные диспуты с раввинами и посылал ксендзов для миссионерских про¬
поведей в синагогах (1740—1752). Епископ сам произносил пропове¬
ди в синагоге города Броды и вызывал евреев на диспут. Получив
такой вызов, кагал послал письменный ответ, где между прочим воз¬
ражал на главный довод всех миссионеров: что еврейский народ ут¬
ратил всякое самоуправление с момента утверждения христианства;
кагал доказывал, что еврейские общины везде управляются выбор¬
ными из своей среды и что в Польше они имеют даже свои высшие
органы самоуправления. На это миссионеры ответили ядовитым по¬
сланием: «Как наивно и смешно говорить о вашей власти и вольно¬
стях, когда вы даже право отправления своих обрядов покупаете у
христианских панов! Ведь вы и раввина не можете иметь иначе, как
путем покупки этого сана пожизненно или аренды его на срок у вла¬
дельца-христианина. За деньги вы также покупаете чин катального
старшины пожизненно или на срок. Вы бы не могли иметь своих си¬
нагог и жить по-жидовски, если бы вы не платили дани государству
в целом и каждому воеводе, подвоеводе и разным чиновникам в от¬
дельности»*.
Тяжелые финансовые заботы и необходимость постоянно обо¬
роняться против гнета или нападений извне парализовали в XVIII
веке нормальную работу обоих центральных органов самоуправле¬
ния, польского и литовского Ваадов. «Ваад четырех областей» не ус¬
пел еще оправиться от страшных ударов XVII века (выше, § 12), как
грянула Северная война, а затем пошли политические смуты, привед¬
* Для примера приводим список местных податей и даров, ко¬
торые еврейская община в Познани должна была давать по догово¬
ру с магистратом ежегодно начиная с 1724 года: магистрату за оби¬
таемые евреями христианские дома, за освобождение от военного
постоя, за еврейскую бойню; подарки духовенству, коменданту гар¬
низона, познанскому воеводе и подвоеводе, председателю городского
суда и другим чиновникам (см. Перлес, История евреев в Познани,
с. 96).

134
шие к разделу Польши. Пострадали все четыре провинции, входив¬
шие в состав катального союза: Великая и Малая Польша, Волынь и
Червонная Русь с Подолией; главные общины в Познани, Кракове,
Люблине и Львове утратили свое былое значение руководящих цент¬
ров. Власть центрального ваада дробится между отдельными област¬
ными съездами, которые большею частью созываются по требованию
подскарбия, государственного казначея, для урегулирования плате¬
жа податей на ближайший срок. В XVIII веке сессии главного ваада
происходят очень редко. Люблин в это время перестал быть местом
заседаний; собирались в галицком Ярославе и других небольших го¬
родах Галиции, Подолии или Волыни*. Сократилась также деятель¬
ность литовского ваада: между 1700 и 1761 годами было только семь
сессий ваада и не всегда в полном составе. Юдофобское польское
общество смотрело косо на организацию, призванную для борьбы с
последствиями юдофобии. В государственных сеймах 1740-х годов раз¬
давались голоса, что ваады вовсе не нужны для фискальных функ¬
ций: распределения огульной суммы поголовного налога между ка¬
тальными областями. Некоторые депутаты говорили, что «жидовс¬
кий сейм» собирает гораздо больше установленной законом огульной
суммы государственных налогов и употребляет излишек для своих
«тайных целей». Предлагали вообще перейти к индивидуальному сбо¬
ру налогов на основании поголовной переписи еврейского населения.
Все эти жалобы привели впоследствии к прекращению деятельности
кагальных союзов и их центральных органов — Ваадов Польши и
Литвы, что печально отразилось на судьбе еврейского самоуправле¬
ния.
§ 21. Умственное гетто
Социально-экономический упадок еврейства в Польше после
1648 года не мог способствовать расширению умственного кругозо¬
ра, принявшего определенные очертания в предыдущую эпоху. Если
и тогда, в период расцвета польско-еврейской культуры, в школе и
литературе господствовал раввинизм, то теперь никакие более ши¬
рокие умственные течения не могли оспаривать это господство. Един¬
ственным соперником раввинизма, то мирным, то воинствующим,
являлся мистицизм, питавшийся скорбным настроением измученно¬
го народа, взлелеянный нездоровой атмосферой декаданса.
* См. Приложения № 2 в конце тома.

135
Интенсивная умственная культура на почве талмудизма, насаж¬
денная рядом поколений раввинов и «рош-иешив», не была равно¬
мерно распределена. В местах, наиболее пострадавших от катастроф
XVII века, умственный уровень еврейской массы все более понижает¬
ся. Талмудическая наука, прежде распространенная в широких слоях
народа, становится достоянием тесного круга книжников. В южных
провинциях, где много общин было разрушено во время катастроф,
сильно сократилось число раввинов; многие ученые эмигрировали в
Германию, Австрию и французский Эльзас. Цитадели раввинизма
сохранились только в некоторых центрах Польши и в особенности в
Литве. Но и здесь преобладают уже эпигоны. По традиции, еще пи¬
шутся длинные комментарии и диалектические новеллы («хидду¬
шим») к различным отделам Талмуда, даже к тем, которые давно
утратили всякое значение в религиозной жизни народа. Литовский
талмудист, впоследствии краковский раввин Арон-Самуил Кай¬
дановер (Маршак), бежавший из Вильны во время московского
нашествия 1655 года, комментировал отдел Талмуда о жертвоп¬
риношениях и упраздненном ритуале иерусалимского храма («Бир¬
хат га-зевах»). Сочинялись новые толкования и дополнения к ко¬
дексу «Шулхан-арух». Моисей Ривкес, ушедший в изгнание из
Вильны в тот же роковой 1655 год, составил указатель первоисточ¬
ников ко всем статьям этого кодекса («Беер га’гола»). Популярен
стал в иешивах казуистический комментарий к «Шулхан-аруху», из¬
данный «рош-иешивою» в Калише Абелем Гумбинером, родите¬
ли которого погибли во время разгрома Чарнецким общин Великой
Польши («Маген Абрагам»). Светила раввинизма препирались в своей
ученой переписке («Шаалот у-тешувот») о мелочных казусах ритуа¬
ла и юридической практики. Минский «рош-иешива» (с 1766 года
раввин в Меце) Арье-Лейб, носивший прозвище по имени своей
книги «Шаагат Арье», посвятил в ней длинное рассуждение вопросу
о том, к какой руке должен привязывать «тефиллин» при молитве лев¬
ша (по закону, филактерии привязывают ремнями ко лбу и к левой
руке), и это головоломное рассуждение разучивалось 13-летними маль¬
чиками для публичного чтения своей первой диссертации («драша») в
день «бар-мицва». Литва особенно отличалась обилием таких героев
раввинской схоластики, которые, кроме своих умствований, не при¬
знавали никаких других отраслей светского и духовного знания.

136
Редким исключением среди ученых был минский раввин Иехи¬
ель Гальперин (ок. 1670—1746), автор обширной исторической хро¬
нографии «Седер га’дорот». В этом сочинении, состоящем из трех
частей, изложены события еврейской истории от библейских времен
до 1696 года (1-я часть), перечислены в алфавитном порядке имена
всех таннаев и амораев с указанием принадлежащих каждому из них
мнений или изречений в Талмуде (2-я часть) и, наконец, помещен пе¬
речень писателей и книг поталмудического периода (3-я часть). Ори¬
гинальная работа Гальперина заключалась во второй части книги,
где он перечислением всех разбросанных в Талмуде мнений и афориз¬
мов каждого ученого дал ключ к индивидуальной характеристике
творцов этой энциклопедии, чем широко воспользовались поздней¬
шие историки. В области же истории вообще минский раввин толь¬
ко копировал прежние хронографии Закуто, Ганса и других без
всякой критической проверки. Он почти ничего не рассказывает о
событиях своего времени, даже о таких, как мессианское движение
Саббатая Цеви. Сущность истории он видит в генеалогии ученых и
святых мужей, ткавших нить религиозной традиции сквозь ряд ве¬
ков. Но даже в таком узком понимании история не интересовала
современников Гальперина. Его книга появилась в печати лишь
через четверть века после смерти автора и в другой стране (Карлс¬
руэ, 1769).
Светским наукам не было места ни в школе, ни в литературе.
Единственными светски образованными людьми были врачи, изучав¬
шие медицину в связи с «философией» в Падуанском университете, в
Италии (том II, § 16 и 49). Вслед за христианскими студентами из
Польши ездили в Италию и еврейские молодые люди, преимуществен¬
но из больших городов — Львова, Кракова, Люблина, Вильны, Грод¬
ны. Иногда их командировал кагал и содержал в Падуе на свой счет
для того, чтобы они потом служили врачами в госпиталях общины.
В списках Падуанского университета сохранилось около полусотни
имен еврейских студентов из Польши (обычное обозначение:
«hebraeus polonus»), учившихся там и получивших докторский дип¬
лом в промежуток времени между 1650 и 1730 годом. В этом универ¬
ситете студенты делились по «нациям», или странам происхождения;
каждый студент должен был записываться в национальную корпо¬
рацию и платить в ее кассу определенный ежегодный взнос за «по¬
кровительство». Польская корпорация постановила в 1654 г. не

137
вписывать в свои «матрикулы» евреев, «дабы не пятнать именем не¬
верных память столь славных мужей» («ne infideli nomine tot excellentum
et illustrium virorum memoria conspurcatur»); еврейским студентам выда¬
вался только билет на покровительство («privilegium protectionis»),
и за это взималось три дуката. Обиженные этим, многие еврейские
студенты стали записываться в немецкую корпорацию, но поля¬
ки потребовали, чтобы они платили за «протекцию» и в польскую
корпорацию, сохраняя, однако, запрет вносить имена «неверных»
в «матрикулы». Так сыновья панов, питомцы иезуитских школ на
родине, приносили с собой за границу дух нетерпимости и злобы. В
Падуе студенты-евреи не отрывались от своей национальной сре¬
ды: по местным законам, они могли жить только в гетто, среди
своих соплеменников. Возвращаясь на родину с докторским дип¬
ломом, они оставались правоверными членами своих общин, и ни
о каком вольнодумстве среди них не слышно было в ту пору. Не¬
которые из них выдвигались как энергичные кагальные деятели.
В Вильне были очень популярны из питомцев Падуанского уни¬
верситета врачи Арон Гордон (ок. 1695—1720) и Иекутиель
Гордон (1730—1752). Последний навлек на себя гнев строгих рав¬
винов не вольнодумством, а чем-то противоположным: склоннос¬
тью к каббале и мистицизму. В Падуе он сблизился с поэтом-мис¬
тиком Моисей-Хаимом Луццато, которого подозревали в сабба¬
тианской ереси, и сделался глашатаем его учения (дальше, § 40).
В послании из Падуи в Вильну Иекутиель писал: «По великой
любви моей к Торе я думал было бросить посторонние (светские)
науки, но услышал вещий голос («магид»): держись одного и от
другого не отказывайся». Он сочинял книги по каббале, оставшие¬
ся в рукописи.
Из всех падуанских врачей польского происхождения один толь¬
ко сделал попытку ввести естествознание в еврейскую литературу.
То был Товий Коген, сын раввина Моисея из польского города
Народа, покинувшего этот город во время резни 1648 года. Товий
родился в 1652 г. в этой семье эмигрантов в Меце, тогда принад¬
лежавшем Франции. Рано осиротев, он отправился в Польшу,
учился в тамошних раввинских школах, но не мог там устроиться.
«Я видел, — говорит он в предисловии к своей книге, — бедность,
смуту и войны в этой стране, частые бедствия и катастрофы, и ска¬
зал себе: Что мне здесь? Уйду далеко и не увижу горя народа моего».

138
Вместе с одним товарищем Товий решил поехать в Италию для изу¬
чения медицины. По дороге молодые люди попали во Франкфурт-на-
Одере, университетский город в Бранденбурге. Они подали прошение
бранденбургскому курфюрсту о дозволении им учиться в университе¬
те, куда по уставу евреи не допускались; курфюрст настоял, чтобы
для них сделали изъятие, и даже распорядился о выдаче им субсидий.
Здесь протестантские ученые часто вели с ними религиозные споры и,
между прочим, указывали на отсутствие у евреев интереса к светско¬
му знанию. Тогда Товий решил не успокоиться до тех пор, пока не
докажет, что и ныне не перевелись в еврействе люди с обширными
познаниями во всех областях. Он отправился в Падую, изучил там
естествоведение, философию и медицину, затем вернулся в Польшу,
оттуда переехал в Константинополь и здесь написал свою книгу «Ма¬
ассе Товия», нечто вроде энциклопедии наук (напечатана впервые в
Венеции в 1708 г., а затем была перепечатана в 1715 и 1721 гг.). Книга
состоит из двух частей. Первая, теоретическая, часть распадается на
пять отделов: «Высший мир» — метафизика и теология; «Средний
мир» — астрономия и космография; «Низший мир» — география;
«Малый мир» (микрокосм) — антропология, наконец «Элементы»
(физика) — о четырех стихиях (вода, огонь, воздух, земля). Вторая
часть посвящена физиологии и медицине. Для того времени, при пол¬
ном отсутствии научной литературы, книга Товия Когена была от¬
кровением. Но весьма немногие могли просвещать себя из этого ис¬
точника: ведь в книге, при всем желании автора казаться правовер¬
ным, сквозила рационалистическая тенденция. Так, например, он
объясняет загробные муки грешников тем, что не освободившаяся от
земных похотей душа мучается невозможностью удовлетворять их
без оболочки тела, ибо не может возвышаться до внематериального
бытия; «это именно и есть геенна, ад», — поясняет автор. Он считает
веру в пришествие мессии спасительной, но, подобно Иосифу Альбо,
не ставит ее в ряду основных догматов иудаизма. Деградация месси¬
анской догмы объясняется печальным исходом лжемессианства Саб¬
батая Цеви, которое, по мнению Товия Когена, «опозорило нас в гла¬
зах народов».
Не таково было время, чтобы прислушиваться к голосам трез¬
вых, ясномыслящих людей. Одиноко звучали эти голоса, заглушае¬
мые стонами страдающих, ищущих в религии не просветления ума, а
самозабвения, утоления боли. Народ толпился в синагогах и жад¬

139
но прислушивался к словам «магидов», местных или странствующих
проповедников, переносивших ум в волшебное царство Агады и Мид¬
раша или в фантастический мир Каббалы. Не имели успеха в наро¬
де те раввины-проповедники, которые уснащали свои речи талму¬
дической диалектикой; нравились те, которые вводили слушате¬
лей в тайны потустороннего, в каббалистическое учение о пересе¬
лении душ, загробной жизни, демонах и ангелах или давали рецеп¬
ты спасения души путем аскетических упражнений и религиозного
экстаза. Книги, поучавшие благочестиво такими способами —
«мусер-сефорим» на народном языке, душеспасительные книги, быс¬
тро приобретали популярность. В конце XVII в. раввин-каббалист
Иосиф Дубно написал одно сочинение в этом духе под заглавием
«Иесод Иосиф»; но прежде чем книга успела выйти в свет, рукописью
умершего между тем автора воспользовался Гирш Кайдановер, сын
упомянутого краковского раввина Арона-Самуила, и издал ее во
Франкфурте в 1705 г. под другим именем «Кав гаяшар» («Правиль¬
ная мера»). Через несколько лет книга была издана и в переводе на
разговорный еврейский язык (идиш) и сделалась любимым чтением
простонародья и женщин. В морали книги есть много истинного чело¬
веколюбия, сострадание к бедным и притесняемым. Автор обличает
кагальную олигархию и пугает загробными муками тех старшин, ко¬
торые угнетают бедных членов общины. Но главное содержание кни¬
ги относится не к реальным, а воображаемым бедствиям, к ужасам
загробного мира. «О, человек! — восклицает автор. — Если бы ты
знал, сколько тысяч ангелов-мучителей подстерегают последнюю ча¬
шечку крови в твоем сердце, ты бы всецело подчинил свое тело и
душу Господу Богу!» Атмосфера земная наполнена незримыми духа¬
ми умерших людей, не находящими себе успокоения «в том мире»,
блуждающими душами грешников и демонами, которые часто вселя¬
ются в живых людей и заставляют их бесноваться. Приводится мно¬
жество «достоверных» рассказов о столкновениях людей с демона¬
ми и о подвигах чудотворцев, изгоняющих нечистую силу из «одер¬
жимых» посредством заклинаний. Между прочим, рассказывает¬
ся о наделавшей в то время много шуму истории изгнания бесов из
одного дома в Познани. Бесы не давали покоя жильцам этого дома,
и жильцы сначала обратились за советом к местным священникам-
иезуитам. Когда употребленное попами средство не помогло, жильцы
пригласили известного знахаря-чудотворца Иоеля Баалшема из

140
Замостья. Чудотворец учинил формальный допрос демонам, требуя
объяснения, почему они не хотят оставить злополучный дом. На до¬
просе бесы доказывали, что дом по наследству принадлежит им, так
как они — законные дети бывшего владельца этого дома, ремеслен¬
ника-еврея, который имел супружескую связь с одной чертовкой. По
этому поводу состоялось заседание познанских раввинов в присут¬
ствии упомянутого чудотворца, и вышло решение, что демоны не
имеют права получать в наследство недвижимое имущество в мес¬
тах, населенных людьми, а должны ютиться только в лесах и пусты¬
рях. Совершенно верно писал упомянутый выше врач Товий Коген:
«Нет страны, где занимались бы так много чертовщиной, талисмана¬
ми, заклинаниями духов и всякими бреднями, как в Польше».
Эти «бредни» проникали в простонародную литературу на оби¬
ходном языке идиш. В переводе на этот язык распространялась в то
время жуткая книга одного аскета из Смирны, Илии Когена, под за¬
главием «Бич обличения» («Шевет мусар», напечатана в 1726 г.). Этот
«Бич» больно ударял по верующим душам своими страшными кар¬
тинами загробных мук, вроде следующих: «Нижняя геенна (ад) вме¬
щает в себе мириады людей, и чем больше прибывает грешников,
тем больше она расширяется. Там расположено много помещений
для костров с разными степенями казни для грешников разных раз¬
рядов. Огонь там в шестьдесят раз сильнее огня земного, уголья там
величиною с гору, и текут там потоки смолы и серы из пропасти, и
есть там много видов бесов-палачей, казнящих каждого по делам его:
одних избивают и изувечивают, других вешают и душат, третьим
выкалывают глаза» и т. д. «Горе тому, — восклицает автор, — кто не
думает, что он прах и в прах обратится! Горе тому, кто не думает об
ужасе, охватывающем человека при появлении ангела смерти, об ис¬
ходе души из тела, об избиении мертвеца в могиле («chibbut ha’kewer»),
о боли, причиняемой могильным червем, о дне суда, о казнях в аду, о
скитаниях грешной души! А подумавши об этом, может ли человек
гордиться своим богатством и здоровьем, веселиться, гулять в садах,
громко смеяться?»... Так насаждалась мораль, которая отравляла все
радости жизни постоянным напоминанием об ужасах смерти и загроб¬
ных муках.
Народный язык завоевал себе видное место в самой интимной
области религиозного творчества: в молитве. Широко разрослась
женская молитвенная лирика в многочисленных «Техинот», заду¬

141
шевных и наивно трогательных беседах с Богом, сочинявшихся безы¬
мянными женщинами или мужчинами для женщин. Эти вольные мо¬
литвы стали с течением времени необходимым дополнением к офици¬
альному «Сиддуру» или «Махзору». Составленные народом на его
языке, «Техинот» вернее отражали тогдашние эмоции верующей
души, чем заученные классические гимны давних времен. С другой
стороны, монополию народного языка составляли произведения для
легкого чтения: оригинальные и переводные сказки, фантастические
повести, исторические легенды, драмы на библейские сюжеты (на¬
пример, «Мехират Иосиф», о продаже Иосифа братьями) и пурим¬
ские комедии-фарсы для «Purim-Spiel». Некоторые драмы писались
для народного театра, зачатки которого в то время значительно раз¬
вились в Польше и Литве.
§ 22. Мистика и сектанты; тайные саббатианцы
В пропитанной мистицизмом духовной атмосфере польского
еврейства носились мессианские идеи еще в течение целого века пос¬
ле неудачи мессианского движения, вызванного Саббатаем Цеви.
Наиболее пострадавшая от украинской катастрофы польская про¬
винция, Подолия, была временно присоединена к Турции (1672—
1699), что приблизило еврейские массы к резиденции преемников
Саббатая в Салониках и к другим гнездам саббатианской секты (§§ 8
и 10). В то время как официальные вожди еврейства отрекались от
мессии-отступника и его самозваных преемников, в Салоники шли
пилигримы из Подолии и Галиции и возвращались оттуда с глубо¬
кою верою во второе пришествие мессии, который при первом своем
появлении в лице Саббатая потерпел поражение только «за грехи
поколения». Одним из таких глашатаев второго пришествия был
польский каббалист Хаим Малах, развивавший сильную мессиан¬
скую агитацию на рубеже XVII и XVIII веков.
Свое прозвище «Малах» Хаим получил оттого, что он часто
ходил в Салоники и обратно (слово «mehalech», ходок, было превра¬
щено одними иронически, другими серьезно в «Малах», ангел). В
Салониках, Смирне и Константинополе он сблизился с главарями
саббатианской секты и распространял ее учение в Польше. Не реша¬
ясь выступить открыто, он проповедовал в тайных кружках, что Саб¬
батай Цеви есть истинный мессия, который вновь явится через
сорок лет после своего вынужденного отречения, то есть в 1706 году,

142
и освободит народ, подобно тому как Моисей привел израильтян к
границе Обетованной Земли после 40-летних странствий в пустыне.
Для того чтобы в такой короткий срок приготовиться к встрече мес¬
сии, нужно поторопиться с очищением себя от грехов, покаянием,
молитвою и подвигами благочестия. Эту проповедь покаяния взял
на себя другой польский каббалист, Иегуда Хасид из Седлеца, или
Шидловца. Изучив практическую каббалу в Италии, где это учение
было перемешано с элементами «саббатианской ереси», Иегуда Ха¬
сид вернулся на родину и основал здесь кружок, или секту, «Хаси¬
дим», благочестивцев. Члены секты совершали акты предмессиан¬
ского покаяния и включали в богослужение мистические молитвы.
Вскоре Хаим Малах соединился с Иегудою Хасидом и ввел в его сек¬
ту своих последователей-саббатианцев. Число «Благочестивцев» воз¬
росло до таких размеров, что правоверные раввины встревожились
и начали преследовать их. Тогда предводители секты стали пропове¬
довать о необходимости массового переселения в Палестину для того,
чтобы там торжественно встретить грядущего мессию.
Многие увлеклись этой проповедью, и в начале 1700 года партия
пилигримов в несколько сот человек двинулась в путь под предводи¬
тельством Иегуды Хасида и Хаима Малаха. Эмигранты направля¬
лись группами через Германию, Австрию, Венгрию и Италию и ос¬
танавливались в разных городах, где предводители их, облаченные в
белые саваны, произносили пламенные речи о необходимости уско¬
рить избавление гонимой нации путем духовного очищения. В раз¬
ных городах по пути к польским странникам присоединялись но¬
вые группы лиц, желающих посетить Святую Землю, и скоро чис¬
ло пилигримов дошло до 1500 человек. Одна партия переселенцев
под наблюдением Хаима Малаха была отправлена из Вены, при по¬
мощи местных еврейских благотворителей, в Константинополь;
другая партия, с Иегудой Хасидом во главе, поехала в Палестину
через Венецию. После многих бедствий и потерь в пути (в дороге
умерло и застряло несколько сот человек) тысячная толпа достигла
Иерусалима. Новоприбывших ждало тяжелое разочарование. Один
из вождей, Иегуда Хасид, умер через короткое время после при¬
бытия в святой город. Его приверженцы жили там в особом по¬
дворье, питаясь подаянием добрых людей; но бедные жители Иеру¬
салима, сами жившие на счет поступавших из Европы благотвори¬
тельных сумм, не могли содержать странников, которые очутились

143
без всяких средств к существованию. 1706 год не принес ожидаемого
пришествия мессии. Разочарованные сектанты разбрелись в разные
стороны: одни соединились с турецкими саббатианцами, носившими
маску мусульман; другие вернулись в Европу и морочили легковер¬
ных людей разными небылицами; некоторые с отчаяния поддались
соблазнительным речам христианских миссионеров и приняли креще¬
ние. Второй вождь пилигримов, Хаим Малах, еще некоторое время
оставался в Иерусалиме с горстью своих приверженцев; в этом круж¬
ке тайно совершалось символическое богослужение по обряду сабба¬
тианской секты, причем, как говорят, плясали перед деревянным изоб¬
ражением Саббатая Цеви. Против опасного агитатора восстали иеру¬
салимские раввины, и ему пришлось удалиться в европейскую Тур¬
цию. Изгнанный раввинами из Константинополя, Хаим Малах воз¬
вратился на родину, где снова вел свою пропаганду в Подолии и Га¬
лиции. Он умер около 1720 года.
Несмотря на неудачу «хасидов», сектантство в Польше не пре¬
кращалось. В Галиции и Подолии существовали кружки «тайных
саббатианцев», которые назывались в народе «шабси-цвинниками»,
или сокращенно «шебсами». Они пренебрегали многими обрядами,
не соблюдали поста 9 Ава, а некоторые даже превращали этот день
траура в праздник, как заповедал Саббатай Цеви. В их поведении
замечалась странная смесь аскетизма и чувственности. В то время
как одни предавались покаянию, истязали свою плоть и «скорбели о
Сионе», другие позволяли себе излишества и даже распутство. Встре¬
воженные этой опасною ересью, раввины прибегли наконец к реши¬
тельным мерам. Осенью 1721 года (Тишри 5482) раввины главных
общин, собравшиеся в Ярославе-Галицком на «Вааде четырех обла¬
стей», провозгласили «великий и страшный херем» против всех саб¬
батианцев, которые к известному сроку не покаются в своих заблуж¬
дениях и не возвратятся на путь правоверия. Эта мера отчасти по¬
действовала: многие сектанты сознались публично в своих прегре¬
шениях и взяли на себя строгое покаяние. Но большинство «шебсов»
продолжало упорствовать в своей ереси.
В 1725 г. они даже осмелились послать агитатора, Моше Меира
из Жолкиева, в Германию, где существовали тайные приверженцы
Иегуды Хасида. Но здесь агитация вызвала немедленный отпор. Стар¬
шины кагала в Франкфурте-на-Майне распорядились произвести

144
обыск у галицийского эмиссара и обнаружили у него рукописи, сви¬
детельствовавшие о его принадлежности к секте тайных саббатиан¬
цев. Франкфуртские раввины провозгласили в синагоге «херем» про¬
тив Моше-Меира и «всех верующих в Саббатая Цеви, да сотрется
имя его». Такие же акты отлучения были объявлены в синагогах Аль¬
тоны, Праги и Амстердама. В воззвании амстердамских раввинов
говорилось: «Когда-то из Польши исходила Тора, а теперь оттуда
разносится зараза по другим странам». Этими актами вменялось в
обязанность всякому правоверному доносить духовным властям обо
всех известных ему тайных еретиках.
Все эти преследования привели к тому, что сектанты стали еще
более таиться и скрывать свои убеждения. В глухих городах Подо¬
лии, Галиции, Буковины, Валахии и Венгрии существовали группы
людей, которые не выделялись из состава общин, но в душе питали
надежду на второе пришествие Саббатая Цеви и тайно соблюдали
некоторые предписания его культа. Одно из таких сектантских гнезд
находилось в галицийском городке Надворна. Про сектантов гово¬
рили, будто они в пост Тиша бе’Ав выходили за город на пастбища
между горами, похищали овцу из пасшегося там стада, жарили ее и
ели в память «дня веселия» Саббатая. Рассказывали еще такой курь¬
ез. Саббатианцы говорили, что, когда придет ожидаемый мессия,
польские паны отпустят евреев из «голуса», отдадут им свои кареты
и лошадей и даже сами будут отвозить их к мессии. Узнав об этом,
пан-владелец Надворны велел поставить всех своих лошадей во дво¬
рах сектантов и обязал хозяев кормить их, говоря: «Если вы хотите
уехать на моих лошадях, то кормите их овсом и сеном». Будущие ев¬
рейские паны разорились на содержании целого табуна лошадей, при¬
гнанного к ним польским паном, их будущим кучером, и с трудом
откупились от этой подати.
В настроении этих сектантских кружков начался перелом око¬
ло середины XVIII века. Многие устали от ожидания второго при¬
шествия мессии, от ненависти окружающей христианской среды, от
тревожной жизни между ритуальными процессами и набегами гай¬
дамаков. Появились стремления к немедленному избавлению от ев¬
рейского горя хотя бы путем компромисса между иудейством и хри¬
стианством, вроде иудео-мусульманского компромисса в секте турец¬
ких саббатианцев. Эти стремления, в которых мистицизм служил

145
лишь прикрытием для обыкновенных житейских интересов и низмен¬
ных желаний, привели к движению, известному под именем фран¬
кизма. Но это движение относится уже ко второй половине XVIII
века и носит на себе признаки «переходного времени», которое трак¬
туется во втором отделе настоящего тома (см. § 52).

146
ГЛАВА III
АВСТРИЯ И ГЕРМАНИЯ ОТ ВЕСТФАЛЬСКОГО МИРА
ДО ГЕГЕМОНИИ ПРУССИИ (1648—1750)
§ 23. Изгнание евреев из Вены и допущение их в Берлин
(1670—1671)
Вестфальский мир 1648 года, раздробивший Германию на мно¬
жество протестантских и католических государств, отдалил ее от ка¬
толической Австрии, которая в лице резидирующих в Вене импера¬
торов сохранила только номинальную связь с германским Западом.
Австрия все более сливается со своими восточными провинциями,
Богемией и Моравией. Она становится промежуточным пунктом
между Западной Германией и Польшей. По численности своего ев¬
рейского населения она занимала второе место после большого
польского центра. Густые еврейские массы скопились в ее полусла¬
вянских провинциях, а также в Венгрии, стране магнатов и крепост¬
ных крестьян. Во всех этих провинциях еврейское торговое населе¬
ние служило той живой экономической связью, которая соединяла
Прагу с Краковом, Никольсбург или Пресбург с Львовом, Бреславль
с Познанью. Австрия была как бы продолжением еврейской Польши
в Европе. В самой столице государства, Вене, быстро росла еврей¬
ская община, реставрированная во время Тридцатилетней войны. Ко¬
нец этой войны совпал с началом польско-украинской катастрофы,
и тысячи еврейских беженцев с Востока пустились в австрийские зем¬
ли. Из одного католического государства евреи бежали в другое, не
менее злокачественное по своему клерикальному режиму. Едва тер¬
певшая евреев в столице и в провинциях, Австрия очутилась перед
перспективою наводнения еврейскими массами с Востока, куда она
в прежние времена посылала избыток своего населения. Перед пра¬
вительством и магистратами автономных городов снова встал еврей¬
ский вопрос в обычной его форме: что делать против усиления сина¬
гоги рядом с церковью и еврейской торговли рядом с христианскою,
а если евреев приходится «терпеть», как сделать их «безвредными»
для окружающего населения и вместе с тем обильным источником
доходов для государственной казны?
В Центральной Европе традиции темного средневековья со¬
хранились в наибольшей степени в Австрии, которая после эпохи

147
Реформации и религиозных войн сделалась сильнейшим оплотом ка¬
толицизма, противовесом протестантских государств Германии.
Связанная династическими узами с Испанией, Австрия как будто
унаследовала клерикализм этой несчастной страны. Иезуиты проч¬
но засели в ней и держали в своих руках все нити внутренней полити¬
ки. Они натравливали правительство на протестантов и на евреев.
Особенно трудно было духовенству и христианскому мещанству ми¬
риться с быстрым ростом новой еврейской общины в самой столице
страны, где в предместье за Дунаем (том III, § 37) вырос целый «Юден¬
штадт», как он значился в официальных актах. В середине XVII века
здесь числилось от трех до четырех тысяч жителей, из которых около
половины принадлежало к зажиточному классу. Венские евреи вели
оживленную торговлю с Италией, Турцией и Польшей; они особен¬
но развили торг сукном и драгоценностями, а также лошадьми, ко¬
торых они поставляли для двора и армии. Богатейшие из них снаб¬
жали государственную казну займами в мирное и военное время.
Вообще казна получала от евреев огромный доход в виде «пода¬
ти за покровительство» (Schutzgeld), то есть за право жительства
в Вене, и многих других постоянных или чрезвычайных налогов.
Эта политика «do ut des» давала евреям возможность жить,
пользуясь покровительством таких архикатолических импера¬
торов, как Фердинанд II и III. Последний остался верен своему
союзу с богатыми евреями Вены и по окончании Тридцатилетней
войны, когда почувствовались ее разорительные последствия.
Венское бюргерство и в особенности купечество со злобой и за¬
вистью смотрели на растущее благосостояние евреев. Просла¬
вившийся своей юдофобией венский магистрат не раз пытался
подчинить своему управлению население Юденштадта, состояв¬
шее в качестве автономной общины под непосредственным по¬
кровительством императора, но такое подчинение было бы рав¬
носильно уничтожению еврейской общины, чего император не
мог допустить без ущерба для своих интересов.
Положение ухудшилось при новом императоре, Леопольде I
(1657—1705), которому совершенно случайно надели на голову им¬
ператорскую корону вместо кардинальской шапки. Питомец иезуи¬
тов, готовившийся к духовному званию и получивший корону в
17 лет только по случаю внезапной смерти старшего брата, Леопольд

148
считал тяжким грехом держать евреев в своей католической столице.
Пока он еще был юн, правительство не давало ему возможности ме¬
нять прежнюю политику: Гофкамера, австрийское министерство фи¬
нансов, продолжала покровительствовать евреям. Но магистрат и
духовенство начали уже подготовлять почву для нового режима, ко¬
торый должен был наступить с совершеннолетием императора-цер¬
ковника. В 1664 году шла война с Турцией, и в народе была пущена
молва, что евреи тайно поддерживают турок, так как они часто езди¬
ли по торговым делам в Константинополь, Белград и подвластный
Турции венгерский Офен. В 1665 г. злоумышленники подбросили в
еврейский квартал труп женщины и распустили слух о ритуальном
убийстве. В Вене и других городах Нижней Австрии раздавались пе¬
чатные «пасквили», куплеты и картины с изображением «еврейских
злодейств». В некоторых местах уже начались эксцессы, но Гофкаме¬
ра распорядилась конфисковать всю эту агитационную литературу.
Такие же меры пресечения были приняты в Пасху 1668 г., когда буй¬
ные студенты вместе с городской чернью («Gesindel», по выражению
официального акта) ворвались в Юденштадт и приступили к грабежу
и убийству. Но в это самое время монарх, именем которого обузды¬
вали толпу, сам задумал большой погром в легальной форме.
В самом деле, терпимость к евреям должна была возбудить не¬
доумение в католической столице, где даже протестантам не дозво¬
ляли иметь свою молельню. Преследуемые венгерские протестанты
жаловались императору, что с ними обращаются хуже, чем с «худ¬
шими врагами креста», которым дозволяют не только жить в Вене,
но и иметь там свои синагоги, «где произносится столько хулы
против Спасителя». Такие доводы не могли не подействовать на
императора. В самой его семье появился в это время упорный враг
еврейства. Леопольд женился на испанской инфанте Маргарите-Те¬
резе. Уроженка страны, куда еврей не мог ступить ногою, благочес¬
тивая императрица чувствовала себя плохо в столице, в которой при¬
ютилось «безбожное» племя со своей синагогой, раввинами и авто¬
номными учреждениями. Когда маленький кронпринц умер через
три месяца после рождения, у императорской четы появилась
мысль: нужно умилостивить Бога добрым делом — изгнанием ев¬
реев. В начале 1669 г. была учреждена особая комиссия для «иссле¬
дования» этого вопроса, носившая характерное название «Judeninqui-

149
sitions-Commission». Деятельное участие в ней принимал ярый юдо¬
фоб и гонитель иноверцев вообще епископ Коллонич из Винер-Нейш¬
тадта. Комиссия представила императору ряд докладов, поистине до¬
стойных пера испанских инквизиторов. В одном докладе указывалось
на достохвальный пример Испании и многих других стран, давно из¬
гнавших «исконных врагов христианства»; «изгнанием» тут названо
также недавнее бегство многих евреев из Польши, где они «достигли
такого влияния, что их считают главными виновниками восстания
казаков». Евреи, говорят далее «инквизиторы», вредны для страны в
религиозном отношении: их общины и синагоги суть гнезда загово¬
ров против христиан; они портят христианок тем, что вступают с ними
иногда в любовную связь (закон карал такие «преступления» смер¬
тью). Они вредны и политически, ибо несомненно сочувствуют вра¬
гам Австрии, туркам, и в случае войны окажут им услуги. Выгоды от
них для государственной казны меньше того ущерба, который они
причиняют христианскому бюргерству, и последнее могло бы взять
на себя возмещение убытков, которые будут причинены казне выселе¬
нием евреев. Это подтвердил и венский магистрат в своем прошении
к императору: мещанство готово платить ежегодно в казну те 10 000
флоринов, которые вносит «проклятая еврейская община» («die
vermaledeiåte Judenschaft») в качестве подати за покровительство
(Schutzgelder), ибо мещанам нет житья от еврейских торговцев, прода¬
ющих дешево гнилой товар и не дающих заработать христианскому
торговцу. Уже теперь в Вене живет 3000 евреев против 2000 мещан-
католиков, а со временем они совсем вытеснят христиан. Нужно во¬
зобновить старый декрет об изгнании евреев из Вены и всей Нижней
Австрии.
Все эти доводы окончательно убедили императора, который
хотел быть убежденным, чтобы с «чистой совестью» совершить ужас¬
ное дело. В июле и августе 1669 г. появились два декрета о выселении
из Вены первых двух групп евреев: бедных и малосостоятельных, то
есть бездоходных для казны. 1600 человек должных были покинуть
город в двухнедельный срок; среди них были раввины и ученые, ко¬
торых еврейская община за их заслуги освобождала от податей. В
выданных изгнанникам паспортах указывалось, что обладатель дан¬
ного паспорта «выселен не за какие-либо совершенные преступле¬
ния, а только по воле его императорского величества признан долее
нетерпимым в эрцгерцогстве Австрии».

150
Труднее было выдворить состоятельных и богатых, составляв¬
ших около половины прежней общины. Нужно было дать им время
окончить свои дела, рассчитаться со своими должниками или креди¬
торами из христиан, продать свое имущество. Вдобавок влиятельные
члены еврейской общины пытались еще отвратить грозу от оставшей¬
ся ее части. Они подали Леопольду прошение, в котором напомнили о
финансовых услугах, оказанных ими государству во время Тридца¬
тилетней войны и после нее, о том, что они широко развили торговлю
и удешевили товары на благо потребителей, так как живут скромнее
христианских торговцев и поэтому довольствуются малым заработ¬
ком. Полагая, что «нежному сердцу» монарха не может доставить
удовольствие истребление евреев, просители «со стоном и мольбою»
просят об оставлении в Вене еврейской общины хотя бы в сокращен¬
ном числе. Но Леопольд был непоколебим. Он только дал выселенцам
отсрочку для окончания дел, а наступление зимы заставило его про¬
длить эту отсрочку до теплого времени. Новое несчастье в император¬
ской семье (императрица вследствие болезни родила мертвого мла¬
денца) окончательно укрепило набожного фараона в мысли довести до
конца начатое жертвоприношение. 28 февраля 1670 г. был подписан
Леопольдом окончательный декрет о выселении, а 1 марта по ули¬
цам Вены разъезжали герольды, которые созывали народ звуками труб
и объявляли: в течение ближайших месяцев, до праздника Божьего тела
(20 июня), все евреи без исключения должны навсегда уехать из Вены,
а также из городов и селений Нижней и Верхней Австрии. Еще в после¬
днюю минуту венская община попыталась повлиять на императора
дипломатическим путем: она просила об этом потомка испанских мар¬
ранов Мануеля Тексейру, который жил в Гамбурге в качестве рези¬
дента шведской королевы Христины. Тексейра немедленно написал
королеве и одному из римских кардиналов, прося их повлиять на авст¬
рийский двор в пользу обреченных на изгнание. Секретарь шведской
королевы ответил, что она писала об этом австрийской императрице и
папскому нунцию в Вене. Но все эти попытки не достигли цели: импе¬
ратор был неумолим.
Чтобы ускорить ликвидацию еврейской общины, венский ма¬
гистрат купил у нее все дома Judenstadt’a для перепродажи их хрис¬
тианам. Вырученные деньги, однако, не были возвращены еврейским
домовладельцам, а удержаны магистратом для уплаты долгов об¬
щины монахам кармелитского ордена и другим христианским

151
кредиторам. Многие семейства таким образом были разорены. Дело
выселения было окончено лишь в июле 1670 года. Последняя группа
изгнанников покинула Вену в траурный день девятого Ава, как не¬
когда при изгнании из Испании. Остались только несостоятельные дол¬
жники в тюрьмах и 16 представителей общины под предлогом окон¬
чательного расчета по общинным долгам, а на самом деле в каче¬
стве заложников, так как опасались, что выселенцы пред отъездом
будут отравлять колодцы или другим способом мстить своим гони¬
телям, но вскоре были высланы и заложники. Из нескольких тысяч
изгнанников ни один не согласился переменить свою религию для
того, чтобы остаться в Вене. Этот изумительный факт духовной
стойкости отметил шведский резидент в Вене в рапорте своему пра¬
вительству: «Удивительно, что среди трех-четырех тысяч человек
не нашлось ни одного, который в таком бедственном положении
решился бы переменить свою веру, чтобы продолжать свою бога¬
тую жизнь, а ведь это (обращение евреев) было одним из главных
мотивов, вызвавших решение императора». На первых порах вен¬
ское бюргерство торжествовало. Магистрат, ставший хозяином
Юденштадта, назвал его в честь императора Леопольдштадтом.
Большая синагога была превращена в католическую церковь
(Leopoldkirche). При перестройке этого здания была положена в
фундамент доска с надписью, что здесь воздвигнут храм Божий на
месте прежнего «вертепа разбойников» (Mördergrube). Строители
забыли, что их новое здание было результатом совершенного ими
разбоя.
В католической Австрии еврейскую политику направляли стра¬
сти, в протестантской Пруссии — холодный расчет. Там гнет и экс¬
цессы власти, здесь строгая регламентация и почти военная дисцип¬
лина. Жертвы австрийских правителей находят убежище в Пруссии.
Не гуманные чувства последователей Лютера, помнивших юдофоб¬
ские заветы учителя, открыли евреям доступ в новое бранденбург¬
ско-прусское государство, а политические соображения монарха,
положившего начало прусской гегемонии в Германии. Бранденбург¬
ский «великий курфюрст» Фридрих-Вильгельм из рода Гогенцоллер¬
нов (1640—1688) составил свое государство из нескольких дробей
Германии, доставшихся ему после Тридцатилетней войны. К на¬
следственному Бранденбургу с Берлином в центре и герцогством
Клеве на западе прибавились, в силу Вестфальского мира и других

152
договоров, епископские области Гальберштадт—Минден—Магде¬
бург, а также балтийские земли Восточной Пруссии (Кенигсберг,
Мемель) и Померании. Из этих территорий великий курфюрст стре¬
мился создать сильное военно-промышленное государство в духе на¬
чинавшейся тогда системы монархического абсолютизма и меркан¬
тилизма. Пример соседней Голландии показал ему, как много могут
сделать евреи для индустрии и торговли, и он решил привлечь в свои
владения еврейских коммерсантов. Он делал это не по голландскому,
а по военно-прусскому образцу, с применением стеснительной опеки
и регламентации, и тем не менее ему и его преемникам удалось поста¬
вить дотоле неизвестный Берлин рядом с Веной как политический и
промышленный центр, а потомки венских изгнанников создали в Бер¬
лине культурный центр нового еврейства.
В Бранденбургской Марке не было еврейских поселений с 1573
года, когда народное суеверие и придворные интриги выбросили ев¬
реев из Берлина и всей области (том III, § 36). Но в новых владениях
великого курфюрста были рассеяны еврейские колонии, а местами и
небольшие общины. Их положение было весьма шатко, насколько
оно зависело от местных властей; им не разрешалось даже строить
синагоги. В рейнской провинции Клеве и вновь присоединенных го¬
родах Гальберштадте и Миндене Фридрих-Вильгельм легализовал
эти общины, выдав каждой из них общую привилегию («генералге¬
лейт») на право жительства и торговли (1650—1651). Вследствие
протеста сословных властей Гальберштадта против дозволения
евреям строить синагоги для публичного богослужения («прокля¬
тые синагоги для ежедневного хуления нашего Спасителя Иисуса
Христа»), курфюрст был вынужден объявить, что разрешается мо¬
литься только в частных домах; но с течением времени это огра¬
ничение потеряло силу. Видя в евреях прежде всего плательщиков
податей, курфюрст сделал попытку фискального объединения ев¬
рейских общин. Он назначил своего финансового агента, еврея
Беренда Леви из Бонна, «начальником и представителем»
(Befehlshaber und Vorgänger) всего еврейского населения с поруче¬
нием регистрировать старых и новых поселенцев, выдавать им
«гелейт», собирать положенные за это ежегодные «шутцгельдер»
и другие подати, а также назначать раввинов и судей. Но Беренд Леви
злоупотреблял своей властью и вызвал ряд жалоб со стороны об¬
щин, что повело к его смещению и назначению сборщиком податей

153
одного из богатой семьи Гумперцов. Глава этой семьи Элиас Гум¬
перц из Эммериха (в герцогстве Клеве) был финансовым агентом
курфюрста и ездил по его поручениям в Амстердам для заключения
займов у еврейских банкиров, а в военное время поставлял своему
господину оружие и порох. Благодаря связям с еврейскими капитали¬
стами курфюрст имел возможность принимать в свое подданство ино¬
странных евреев со строгим выбором, допуская только солидных ком¬
мерсантов. Он поощрял также приезд крупных еврейских купцов из
других стран для временного торга. По давнишнему договору с
польским королем, прежним сувереном Восточной Пруссии, кур¬
фюрст должен был допускать в свои владения и представителей
польского купечества, которое состояло преимущественно из евре¬
ев. Ежегодно приезжали они на большую ярмарку во Франкфурте-
на-Одере, привозили сырье из Польши и увозили туда фабричные
изделия. Кроме пользы от усиления торгового оборота, приезжие
обогащали государственную казну пошлинами: евреи платили не
только пошлины с товаров, но и «личную пошлину», тот преслову¬
тый «Лейбцоль», который взимался с каждого проезжего еврея в та¬
ком же порядке, как с каждой головы провозимого скота.
Весною 1670 года Фридрих-Вильгельм узнал от своего резиден¬
та в Вене Неймана о предстоящем выселении евреев из австрийской
столицы и о желании одной части их переселиться в Бранденбург.
Курфюрст тотчас известил Неймана, что он готов принять от сорока
до пятидесяти семейств из «богатых и состоятельных людей, кото¬
рые принесут свои средства в страну и вложат их в дела», но предуп¬
редил, что не позволит переселенцам строить синагоги, а только не
будет препятствовать им молиться в частных домах. Тогда из Вены
приехали в Берлин трое еврейских уполномоченных для перегово¬
ров; то были родоначальники будущих аристократических фамилий
Берлина: Гиршель, Фейт и Рис. Изгнанникам пришлось согласить¬
ся на все «кондиции», поставленные курфюрстом. 21 мая 1671 г.
был подписан в Потсдаме эдикт курфюрста, содержавший десять
пунктов: 1) допускаются в Бранденбург 50 еврейских семейств с
правом повсеместно жить, нанимать и строить дома; 2) поселен¬
цам разрешается всякого рода торговля оптом и в раздробь, осо¬
бенно сукном, шерстью и готовым платьем; 3) запрещается нечест¬
ная торговля и взимание лихвенного роста по ссудам; 4) поселен¬
цы освобождаются при въезде от «лейбцоля», но обязаны платить

154
по 8 рейхсталеров с каждой семьи в год за право жительства и по
золотому гульдену с каждого бракосочетания; остальные подати они
платят по соглашению с магистратом; 5) в гражданских тяжбах они
подчинены городскому суду, а в уголовных особому суду курфюр¬
ста; 6) публичное богослужение в синагоге запрещается, но они могут
собираться для молитвы и совершения своих церемоний в частных
домах («без обиды для христиан, богохульства и кощунства»), а так¬
же держать резников и школьных учителей; 7) запрещается вывоз из
страны хорошей монеты и ввоз плохой; 8) магистратам предписыва¬
ется принимать в свои города еврейских переселенцев и не чинить им
обид; 9) в виде опыта означенные 50 семейств допускаются на житель¬
ство на двадцать лет, но при хорошем поведении они получат продле¬
ние срока; 10) в случае войны евреи будут находить защиту в крепос¬
тях наравне с другими.
Как только венские эмигранты начали селиться в Берлине и дру¬
гих местах Бранденбурга, поднялся ропот земских сословий, особен¬
но против данной евреям свободы торговли. Жаловались на конку¬
ренцию христианские купцы Франкфурта-на-Одере, а затем к кур¬
фюрсту поступила общая жалоба «сословий» на допущение евреев в
страну, откуда предки их были изгнаны сто лет тому назад как вред¬
ный для государства элемент. На это курфюрст ответил в своем рес¬
крипте кратко и решительно: «Мы всегда держались того мнения,
что евреи с их торговлей приносят нам и стране не вред, а пользу».
Но недовольство христианских сословий все-таки давало себя чув¬
ствовать эмигрантам, напуганным недавними преследованиями в Ав¬
стрии. Еврейская колония в Берлине на первых порах жила при ус¬
ловиях, которые никоим образом не могли предвещать ее будущую
роль первостепенной общины Европы. Переселенцы допускались
туда лишь после тщательной проверки их финансового ценза. Люди
небогатые проникали в Берлин украдкою, к великой досаде властей
и самих привилегированных евреев, которые боялись, что бедные
пришельцы будут их компрометировать. Эти привилегированные,
или «vergleitete», предложили курфюрсту, чтобы без их согласия
никто из евреев не допускался на постоянное жительство в Берлин
и чтобы им было дозволено карать отлучением поселенцев, наруша¬
ющих это условие. Курфюрст на кару отлучения не согласился, но
признал полезным, чтобы в Берлине и других городах новым посе¬
ленцам давались «гелейты» только при представлении аттестата

155
от местной еврейской общины об их честности и материальной обес¬
печенности; если же такой аттестованный окажется нечестным или
несостоятельным, община отвечает за него перед властями (1674).
Этот принцип круговой поруки часто приводил к печальным резуль¬
татам: враждебное бюргерство зорко следило за торговыми операци¬
ями евреев и доносило властям о всякой неаккуратности или «обма¬
не» со стороны того или другого еврейского торговца. Были слу¬
чаи банкротства отдельных лиц, за которых община отказывалась
отвечать. Тогда курфюрст принял следующую крутую меру: он обя¬
зал каждого из группы «ферглейтетэ» в Берлине вносить в казну
залог в тысячу талеров для возмещения убытков, могущих быть
причиненными христианину тем или другим незаконным деянием
еврея (1685). В то же время курфюрст увеличил размер «шутцгель¬
да» или «гелейтсгельда» с еврейских семейств и велел установить
различные таксы для плательщиков трех разрядов: богатых, сред¬
них и бедных (1684).
§ 24. Австрийская «терпимость» и фараоновский закон
«редукции» (1680—1740)
Радость венских христиан по поводу изгнания евреев была непро¬
должительна. Изъятие из хозяйственного оборота тысяч деятельных рук
привело к печальным последствиям, которые отразились и на государ¬
ственных финансах и на интересах христианского населения. Уже в 1673 г.
Гофкамера подача Леопольду I записку, в которой докладывала, что
торговля сильно пострадала от изгнания евреев, что цены всех товаров
возросли, так как христианские торговцы, и раньше продававшие това¬
ры дороже, чем евреи, теперь берут еще дороже, чтобы покрыть те на¬
логи, которые венское бюргерство взяло на себя в возмещение утрачен¬
ных еврейских «шутцгельдеров»; пострадали и потребители и произво¬
дители в лице ремесленников, которые раньше зарабатывали от ев¬
реев, но больше всех потерпела государственная казна; она, с одной
стороны, лишилась огромных доходов, которые лишь в малой доле
возмещаются бюргерством, а с другой, она не имеет прежних источ¬
ников быстрого и дешевого кредита. «Раньше, бывало, Гофкамера в
24 часа получала у евреев заем на сумму от 50 до 100 тысяч гульденов
и больше, а теперь в несколько недель трудно добиться займа в 10-
15 000 гульденов». Камера поэтому просит императора вновь допустить
в Вену евреев, хотя бы наиболее состоятельных, которые готовы за

156
это внести в казну вместе единовременно триста тысяч гульденов.
Камера обращает внимание Леопольда I, что великий курфюрст Бран¬
денбургский весьма охотно допустил в свои владения изгнанных из
Вены евреев и разрешил им жить даже в Берлине.
Император призадумался. В его душе боролись Бог и Мамон,
благочестие и интересы государственной казны. Он ответил, что же¬
лал бы еще получить отзыв от теологов Венского университета от¬
носительно возможности возвращения евреев. Теологи дали благо¬
приятный ответ: ни апостолы, ни отцы церкви и церковные соборы
никогда не запрещали монархам давать приют евреям в своих госу¬
дарствах, да и сам Папа терпит евреев в Риме. Все эти доводы подей¬
ствовали на Леопольда только отчасти. Ему неловко было отменить
декрет, недавно с такой помпой провозглашенный и выполненный,
но он решил делать изъятие из него в отдельных случаях, то есть от¬
менять его частями, незаметно. С тех пор император стал все чаще
давать концессии на поселение в Вене разным группам еврейских ка¬
питалистов, а право приезда по торговым делам и временного жи¬
тельства в Нижней Австрии было предоставлено еврейским купцам
вообще. Скоро такие концессии стали государственной необходимос¬
тью. Началась непрерывная цепь войн, которые Австрия вела
сначала в составе испано-германской коалиции против Франции
(с 1674 года), а затем со своим исконным врагом, Турцией (с 1682
года). Нужны были крупные займы, услуги умных финансистов и
энергичных военных поставщиков, а все это можно было с наиболь¬
шим удобством найти только у евреев.
На помощь воюющей Австрии пришел человек, который в фи¬
нансовой стратегии был не менее силен, чем лучшие тогдашние пол¬
ководцы в военной. То был Самуил Оппенгеймер из Гейдельбер¬
га, крупнейший поставщик провианта и амуниции для различных гер¬
манских армий. Уже в 1674 г. он сделался поставщиком австрий¬
ской армии и получил от Леопольда титул «императорского факто¬
ра» («Kaiserlicher Faktor»). В критический для Вены 1683 год (осада
города турками) и в следующие годы войны за Венгрию Оппен¬
геймер оказал австрийской армии важные услуги своей образцо¬
вой организацией интендантского дела. С течением времени он
сделался и главным банкиром королевского двора. Он жил посто¬
янно в Вене, где находилась его контора с многочисленным шта¬
том служащих и агентов. Многие еврейские купцы получали от

157
властей разрешение на постоянное жительство по рекомендации Оп¬
пенгеймера как агенты его фирмы или как самостоятельные коммер¬
санты. Так образовалась в Вене к концу XVII века новая еврейская
колония, взамен прежней общины; восстановления общины с си¬
нагогой император ни под каким видом не допускал. Можно было
незаметно молиться в частном доме, но не собираться для публич¬
ного богослужения. Венским юдофобам и эта маленькая еврейская
колония была бельмом в глазу. Вышеупомянутый кардинал Кол¬
лонич, сделавшись начальником Гофкамеры (1692), искал повода,
чтобы скомпрометировать Оппенгеймера; городская чернь однаж¬
ды ворвалась в дом банкира и похитила много ценностей и доку¬
ментов (1700).
Но назло врагам основанная Оппенгеймером в Вене еврейская
колония все росла. После его смерти (1703) во главе колонии стоял
Самсон Вертгеймер, оригинальная смесь банкира и раввина. Уро¬
женец Вормса и питомец франкфуртской иешивы, Вертгеймер сна¬
чала занимал пост управляющего делами фирмы Оппенгеймер в Вене,
а позже открыл собственный банкирский дом. В течение тридцати
лет (1694—1724) он был придворным банкиром и финансовым аген¬
том, с титулом «Oberhoffaktor», при трех императорах: Леополь¬
де I, Иосифе I и Карле VI. Он умел изыскивать источники госу¬
дарственных доходов от монополий (например, соляная монопо¬
лия в Зибенбиргене) и не раз получал благодарственные письма и
знаки отличия за свою финансовую службу. Подобно Оппенгей¬
меру, он также давал возможность жить в Вене многим пришлым
евреям, приписывая их в качестве служащих своего банкирского
дома или под видом личных домашних слуг у себя и у своих род¬
ственников. В первую четверть XVIII века число евреев в Вене до¬
ходило до 4000, то есть достигло уровня 1670 года, но в это число
входили и постоянные («привилегированные») и временные жите¬
ли; последние приезжали на короткий срок и по истечении его энер¬
гично выселялись полицией. Община и публичное богослужение
все еще не были легализованы; только в доме Вертгеймера име¬
лась частная молельня, где хозяин по субботам читал раввинские
лекции и проповеди.
Эта скудная терпимость стоила венским евреям очень дорого.
Привилегированные семейства платили за право жительства огром¬
ные суммы, которые при продлении срока привилегий прогрессивно

158
увеличивались. Росли и чрезвычайные налоги. Во время войны за
испанское наследство (1701—1714) и последовавшей затем турец¬
кой войны (до 1718 г.) от состоятельных венских евреев часто бра¬
лись коллективные принудительные займы, от участия в которых
нельзя было отказаться без риска выселения из столицы. Но и все
эти жертвы еще не обеспечили евреям спокойствия. Император с
ярко выраженными юдофобскими наклонностями, Карл VI (1711—
1740) внимательно прислушивался к голосу христианского купече¬
ства, которое в это время возобновило свои атаки на евреев. В сво¬
ей жалобе от 1712 года столичное купечество уверяет императора,
что если евреи не будут изгнаны из Вены, то все бюргеры обнища¬
ют; оно требует, «чтобы вместо проклятых и порочных четырех
тысяч евреев, находящихся в городе, власти оказывали покровитель¬
ство стольким же христианам, почитающим имя Бога». Карл VI не
решился повторить печальный опыт 1670 года, но поставил себе
задачей всеми безвредными для казны способами сокращать число
евреев в столице. Сокращению, конечно, подвергались «неприви¬
легированные», менее состоятельные люди. Их травили как дичь,
разыскивали в разных домах и высылали из города. Были уста¬
новлены ежемесячные «визитации» еврейских квартир с целью
розыска таких бесправных, живших в более богатых семьях в ка¬
честве родственников или слуг сверх дозволенного числа. Импе¬
ратор издавал ряд «Юденорднунген» (1718—1723), которыми вво¬
дились жестокие ограничения даже для «терпимых» семейств: же¬
ниться может только старший сын в каждой семье, жены и дети
служащих лишаются права жительства, продление привилегий
дается только в редких случаях, конечно в зависимости от увели¬
чения суммы «толеранцгельд». Была даже сделана попытка вос¬
кресить средневековый закон о ношении евреями особой одеж¬
ды для отличия от христиан (1721). Так жили евреи в столице Ав¬
стрии в унижении и под постоянным страхом изгнания. Только
еврейские подданные Турции пользовались правом свободного
жительства в Вене и во всей Австрии, так как это право для всех
подданных султана было гарантировано в Австро-Турецком мир¬
ном договоре 1718 года. Иностранные евреи пользовались, та¬
ким образом, большими правами, чем туземные, — прецедент,
который еще будет повторяться в других странах.

159
Из Вены зоркое око Габсбургов следило за ростом еврейских
масс в наиболее населенных ими провинциях, особенно в Богемии и
Моравии. Прага и Никольсбург были центрами самоуправления ев¬
рейских общин в этих областях и резиденциями областных раввинов.
Во время Тридцатилетней войны туда стекалось беззащитное населе¬
ние из малых городов и деревень, что привело к скоплению масс в
больших общинах*. А едва только война кончилась, еврейские общи¬
ны Богемии и Моравии увидели в своей среде несчастных братьев из
Польши, бежавших от кровожадных орд Хмельницкого. Этот наплыв
и концентрация евреев в городах тревожили представителей христиан¬
ских сословий. Уже в 1650 г. богемский ландтаг постановил: разре¬
шить жительство лишь тем евреям, которые в данном месте жили до
1618 года, до начала Тридцатилетней войны, или затем получили на
это особое королевское дозволение. Аналогичное решение принял и
моравский ландтаг. Но эти решения, не вполне санкционированные
императором, не имели существенных последствий. Когда же после
1670 года в Праге и других местах появились и венские изгнанники,
чаша терпения магистратов переполнилась. На пражскую общину
обрушились и стихии: чума 1680 года и страшный пожар 1689 года. Во
время войны Аугсбургской Лиги против Франции французские войс¬
ка подожгли Прагу со стороны гетто, и весь еврейский городок с его
деревянными домами и десятью синагогами превратился в груду пеп¬
ла. Пришлось искать приюта в домах христиан, но тут возник роко¬
вой вопрос, поставленный католическим духовенством: допустимо ли
сожительство евреев с христианами? Погорельцы долго бедствовали,
пока гетто не было отстроено вновь; по приказу Леопольда I дома
теперь строились из камня; работа была закончена в 1702 г.
В это бедственное время клерикалы повели агитацию против
евреев на религиозной почве. Распространился слух, что еврей Ла¬
зарь Абелес в Праге тайно убил своего 12-Летнего сына Симона,
пожелавшего принять крещение. Отца бросили в тюрьму. Пред¬
видя страшную пытку, несчастный удавился в тюрьме ремнем
* В эту эпоху еврейские общины в Моравии развились больше, чем в
Богемии. В Богемии был только один крупный культурный центр — Прага,
между тем как в Моравии, кроме Никольсбурга, выдвинулся еще ряд об¬
щин в Кремзире, Просснитце, Унгариш-Броде и других городах. Однако в
некоторых королевских городах, как Брюнн и Ольмюц, евреям запреща¬
лось постоянное жительство; они приезжали туда только на ярмарки и по
торговым делам (см. дальше).

160
от своих «тефилин». Обвиненный в пособничестве еврей Лейбель Кур¬
цгандель под пыткою сознался в преступлении для ускорения смерти,
а когда ему обещали более легкую казнь под условием крещения, он
и тут уступил к великой радости ловцов еврейских душ (1694). Като¬
лические миссионеры в это время вновь усилили свою пропаганду
среди евреев. В начале XVIII века евреев заставляли слушать пропо¬
веди христианских священников в синагогах. Нужно было много сми¬
рения, чтобы слушать в своем храме издевательства над иудаизмом,
но иногда наглость миссионеров выводила и смиренных из терпения.
В моравском городке Аусзее католический священник явился однаж¬
ды в синагогу в вечер Йом-Киппура и прервал торжественное бого¬
служение своей оскорбительной проповедью. Молящиеся потребова¬
ли, чтобы он удалился, а когда он отказался уйти, выпроводили его из
синагоги. За это проявление возмущенного религиозного чувства при¬
влекли евреев к суду. Суд постановил: синагогу разрушить и не по¬
зволить строить новую, трех старост синагоги за оскорбление свя¬
щенника клеймить каленым железом и изгнать из города, а четверто¬
го, семидесятилетнего старца, заставить работать при постройке ка¬
толической церкви (1722).
Это было в царствование Карла VI, на сочувствие которого кле¬
рикалы могли смело рассчитывать. Уже в первый год своего управ¬
ления (1711) Карл назначил комиссию для составления проекта по
еврейскому вопросу в репрессивном духе. Комиссия после долгих
трудов выработала проект упрощенного решения вопроса: изгнать
евреев из одних мест и сократить их число в других. Тем временем
поступило к императору донесение моравского камер-прокуратора
(1713) о чрезвычайном засилии евреев в Моравии: за последние деся¬
тилетия число их в стране возросло сверх всякой меры благодаря
притоку переселенцев из Нижней Австрии, Польши и других стран;
везде возникают новые общины или разрастаются старые; строятся
новые дома, и там, где раньше была одна синагога, имеются теперь
три, четыре и больше; «этот сброд («Gesindl») так размножился, что
нет в стране ни одной деревушки, где не было бы евреев», и, может
быть, недалеко время, когда христиане будут вытеснены евреями,
а церкви синагогами. Эти курьезные преувеличения удивили даже
императора, и он потребовал более подробных сведений. Неиз¬
вестно, что ответили моравские власти, но через несколько лет лжи¬
вость донесения властей о еврейском царстве в Моравии была до¬

161
казана жалобою евреев к императору (1722). Из нее видно, что в це¬
лом ряде королевских городов, как, например, в Брюнне и Ольмюце,
евреям давали только право временного пребывания и приезда на яр¬
марки, и то за особую въездную пошлину, «Лейбцоль», которая упла¬
чивалась за каждый день пребывания (от 7 до 32 крейцеров); кроме
того, евреи обременены множеством налогов сверх главного «толе¬
ранцгельда», а именно: домовым, имущественным, промысловым,
рекрутским, а также всевозможными таксами: за назначение нового
раввина или другого функционера общины, за совершение браков и
т. п.; евреям препятствуют заниматься ремеслом портных, сапожни¬
ков, цирюльников, а где дозволяют, взимают большие «таксы»;
вдобавок местная администрация крайне притесняет и оскорбляет
евреев. Подавшие это прошение «депутаты всего еврейства марк¬
графства Моравии» просили императора понизить огульную сум¬
му «толеранцгельда», расширить свободу промыслов и предохра¬
нить евреев от произвола местных властей. Карл VI главных нало¬
гов не понизил, но приказал не препятствовать евреям в торговле и
ремеслах (1723).
Скоро, однако, сам император, очевидно по настоянию местных
властей, пошел по пути решительных репрессий. В 1726 и 1727 гг. он
издал для Моравии и Богемии декреты, по которым во всякой оседлой
еврейской семье дозволялось жениться только одному сыну, наследу¬
ющему право жительства («инколат») родителей; остальные же дети,
сыновья и дочери, при вступлении в брак должны покинуть страну.
Этот жестокий фараоновский закон, направленный против естествен¬
ного размножения евреев, имел целью сокращение, или (по тогдаш¬
ней терминологии) «редукцию», еврейского населения в двух глав¬
ных центрах его. В связи с этим было предписано произвести «конск¬
рипцию», или перепись, еврейского населения во всех городах,
селах и феодальных имениях, а затем «сепарацию», или вывод,
еврейских жителей из обитаемых христианами частей городов, в
особенности из района католических церквей. В Моравии это выз¬
вало полную пертурбацию: приходилось покидать дома в одних
кварталах и приобретать их в других. «Сепарация» производи¬
лась по требованию ольмюцкого епископа, кардинала Шраттен¬
баха, вождя клерикальной партии в Моравии. Комиссия из чиновни¬
ков и духовных особ обсуждала детали всех этих репрессий и по¬
становила между прочим: усилить контроль на границах для того,

162
чтобы в Моравию не могли проникнуть иностранные евреи; для на¬
ружного отличия от христиан евреи обязаны носить длинные, не под¬
стриженные бороды и особую шейную повязку, а женщины покрыва¬
ло на голове («шлейер»). По этому поводу был запрошен моравский
«ландесрабинер» Бернард Эскелес, который объяснил, что по еврейс¬
кому закону запрещено только брить бороду, но не стричь ее, ноше¬
ние же особой одежды зависит от обычая той или другой страны. Так
умудрялось австрийское правительство воскресить средневековый
режим гетто и обособления в эпоху, когда в некоторых частях еврей¬
ства смутно бродили уже стремления к обновлению прежних форм
жизни и к сближению с лучшими элементами христианского обще¬
ства.
В Силезии, административно связанной с Богемией, судьба
евреев зависела от множества властей, между которыми гонимые
лавировали, ища помощи от одной власти против другой. Импе¬
ратор в Вене, Гофканцелярия в Праге, силезский Оберамт в Брес¬
лавле, магистраты отдельных городов и частные владельцы горо¬
дов и сел из высшего дворянства — все эти власти, каждая в зави¬
симости от своих интересов, решали вопрос: «терпеть» ли евреев
в том или другом месте, или гнать их. Большие и хорошо органи¬
зованные еврейские общины находились тогда в городах Глогау
и Цильц, меньшие общины были в Оппелне, Лигнице и некото¬
рых других городах. Даже в столице Силезии, Бреславле, средне¬
вековый запрет постепенно нарушался: в этот большой торговый
город, славившийся своей ярмаркою, допускались для торга ев¬
реи не только из австрийских земель, но и из соседней Польши,
купцы которой были особенно деятельны на ярмарке. Временное
пребывание иногда затягивалось и превращалось в постоянное, и
к концу XVII века в Бреславле образовалась уже еврейская коло¬
ния из полутораста семейств. Вся вторая половина XVII и начало
XVIII века прошли для силезских евреев в борьбе за право житель¬
ства против непрерывных попыток разных властей выселить их, со¬
кратить их число, стеснять их промыслы. Эта борьба велась с уди¬
вительным упорством во всех инстанциях, начиная с императорской
канцелярии в Вене и кончая магистратом того или другого силезско¬
го городка. Неопределенное положение евреев кончилось только в
1713 г., когда декретом Карла VI евреям в Силезии было обеспече¬
но право жительства под условием уплаты «толеранцгельда» по

163
особой, очень сложной системе (плательщики делились на шесть раз¬
рядов и должны были платить от 18 до трех гульденов ежегодно). Но
наступившая теперь определенность положения не сулила евреям ни¬
чего отрадного. Скоро подоспел декрет 1726 года о «редукции» насе¬
ления в Богемии путем лишения большей части еврейской молоде¬
жи права женитьбы, и опыты в этом направлении стали произво¬
диться также в Силезии. Австрийский деспотизм давал себя все бо¬
лее чувствовать в Силезии, и, когда в 1740 г. из-за этой провинции
возникла война между Австрией и Пруссией, евреи спрашивали
себя: какой деспотизм легче переносить, австрийский или прусский?
Подобная дилемма стояла раньше перед евреями Венгрии, толь¬
ко в другом сочетании: что хуже — власть христиан или мусульман?
Это был вопрос жизни и смерти для евреев турецкой части Венгрии,
когда в 1684—1686 гг. вокруг Офена (Будапешт) кипели бои между
турками и австрийцами, кончившиеся изгнанием турок из Венгрии.
Полтораста лет евреи жили спокойно под властью турок, между тем
как их братья в австрийской части Венгрии жили под постоянным стра¬
хом изгнания. Естественно, что им не хотелось вернуться под иго хри¬
стианской империи. Когда имперские войска штурмовали Офен, ме¬
стные евреи деятельно помогали туркам в обороне города. Тем ужас¬
нее была их участь после взятия Офена имперской армией (сентябрь
1686): христианское воинство перебило и потопило в Дунае множе¬
ство евреев, а уцелевшие едва спаслись бегством в Турцию и другие
страны. Император Леопольд запретил жить в Офене евреям, му¬
сульманам и протестантам. Ненависть венгерцев к «друзьям ту¬
рок» была так велика, что еще в XVIII веке евреи не смели селить¬
ся в старой столице Венгрии, а за проезд через Офен должны были
платить обременительную пошлину. Большими массами евреи жили
в других областях Венгрии, особенно в районе Пресбурга, где
находилась их центральная община. Многие жили во владениях
венгерских магнатов, как в сельских, так и в городских местнос¬
тях. Так возник в конце XVII века особый еврейский округ во вла¬
дениях графа Эстергази: в городе Эйзенштадте и примыкавших
к нему шести местечках, где устроились главным образом венские
изгнанники 1670 года. Эстергази дал евреям привилегию (1690),
которая обеспечивала им свободу жительства и промыслов и полную
внутреннюю автономию.

164
Гнет Вены чувствовался и в Венгрии. Прибывший из Вены епис¬
коп-юдофоб Коллонич, получивший сан венгерского архиепископа-
примаса, говорил, что евреев надо изъять из обращения, как «плохую
монету». Стараниями таких людей евреев выселили из епископской
резиденции Грана на том основании, что там некогда родился апос¬
тол Венгрии, святой Стефан (1712). Были попытки выселить евреев и
из некоторых других городов, в особенности из горнозаводского ок¬
руга. Однако исходившие из Вены эксперименты над «редукцией»
еврейского населения не прививались в Венгрии. Здесь не действо¬
вал фараоновский закон о сокращении еврейских браков, и из сосед¬
ней Моравии шли в Венгрию многие молодые люди, которым закон
запрещал вступать в брак на родине. От этого значительно увеличи¬
лось еврейское население во второй четверти XVIII века. По требо¬
ванию королевского наместника (штатгальтера) в 1735 г. была про¬
изведена перепись евреев в Венгрии. В стране оказалось около двух
с половиною тысяч еврейских семейств, состоявших из 11 620 душ, —
цифра, несомненно, меньшая, чем в действительности. Среди них
было только 35 процентов туземцев, остальные прибыли из других
стран, главным образом из Моравии; часть иммигрантов прибыла
из Польши. Из 2500 глав семейств занимались торговлею 883, ремес¬
лом (преимущественно портняжеством) — свыше 200, винокурением —
203 и содержанием гостиниц — 150. Значительную часть, по-види¬
мому, составляли лица без определенных профессий. К ним можно
было причислить тогдашнюю раввинскую интеллигенцию, которой
было много в Венгрии. Моравские, богемские и в особенности
польские выходцы насаждали здесь талмудическое образование;
иешивы Пресбурга и Эйзенштадта славились далеко за пределами
Венгрии. Ученый венский банкир Самсон Вертгеймер официально
считался областным раввином Венгрии в первой четверти XVIII века,
а местные фактические раввины считались его заместителями. Оби¬
ходным языком венгерских евреев, как видно из актов, был тот же,
что во всей Австрии, Германии и Польше: еврейско-немецкий диа¬
лект, идиш.
§ 25. Жестокие капризы Марии-Терезии (1740—1780)
Единственная женщина на австрийском престоле причинила
евреям больше горя, чем все предыдущие императоры. Пропитанная
юдофобией своего отца, Карла VI, Мария-Терезия проявляла эти

165
чувства с большим темпераментом. Ожесточенная несчастными вой¬
нами, навязанными ей с первого дня ее царствования победоносной
Пруссией, она вымещала свою досаду на евреях, которых считала
«внутренними врагами». Повод к этому дала уже первая силезская
война (1740—1742), когда пруссаки, баварцы и французы заняли мно¬
го населенных евреями городов Силезии, Богемии и Моравии. Не¬
счастное еврейское население было разорено контрибуциями и рек¬
визициями, которые налагали на него начальники всех проходивших
армий, но разбитым в войне австрийцам казалось, что евреи охотно
помогали врагам. Иные евреи, помня жестокости австрийской «ре¬
дукции», может быть, мечтали о том, чтобы их «редуцировали» пу¬
тем превращения в прусских подданных, но едва ли дело доходило
до нелояльности по отношению к родине. Евреи не служили в ар¬
мии, но везде несли тяготы войны, участвовали в обороне Праги среди
городской милиции и везде терпели от произвола своих и чужих ар¬
мий. «Измены» со стороны евреев не было и не могло быть, но ее
искали и находили в разных случайностях. Популярный пражский
раввин Ионатан Эйбешиц покинул в 1742 г. беспокойную Прагу,
чтобы занять пост раввина во французском Меце: это было истолко¬
вано как признак сочувствия неприятелю. Подозрительность особен¬
но усилилась после того, как ненасытный прусский король Фридрих II,
не довольствуясь захватом большей части Силезии, вторично вор¬
вался с своей армией в Богемию и занял Прагу в сентябре 1744 года.
Еврейское население Праги, численностью в 15 000 человек, должно
было терпеть вдвойне: от оккупантов и от ненависти мещан, по¬
дозревавших обитателей еврейского квартала в тайных симпати¬
ях к пруссакам. Подозрение возбудило, например, то, что при бом¬
бардировке Праги пруссаками в Юденштадт случайно не попали
снаряды. В договоре о сдаче Праги прусский генерал обязался со¬
блюдать неприкосновенность еврейского квартала наравне с дру¬
гими, и тут тоже усмотрели особое благоволение к евреям. Не¬
сколько спекулянтов из пражского гетто купили у прусских офи¬
церов часть вещей, награбленных в дворцах бежавших чешских
магнатов, — это поставили в счет всей еврейской общине. Настро¬
ение в Праге стало угрожающим для евреев. И как только прус¬
ские оккупанты ушли, в Юденштадте произошел погром (26—27
ноября): австрийские и венгерские солдаты вместе с городской
чернью убивали и грабили в еврейских домах, а расчетливые офи¬

166
церы вымогали у жителей огромные деньги за защиту от дальнейших
погромов.
Но большее несчастье было впереди. До Марии-Терезии дошли
те злостные слухи об «измене» евреев, которым в Богемии придавала
веру только темная толпа. Императрица тоже поверила и задумала
ужасную месть. Не посоветовавшись с богемским наместничеством
(Statthalterei), она из Вены спешно прислала ему следующий декрет,
подписанный 18 декабря 1744 года: «По разным чрезвычайно важ¬
ным соображениям мы приняли решение, чтобы на будущее время
ни один еврей не был терпим в нашем наследственном королевстве
Богемии». За этим лаконическим приговором следуют пункты о его
немедленном осуществлении: 1) к 31 января 1745 года, т. е. в течение
одного месяца, все еврейское население должно покинуть город Пра¬
гу; 2) те, которые не успеют в этот срок ликвидировать свои дела,
могут получить от королевского комиссара разрешение на пребыва¬
ние в близких к Праге местах и на приезд в город по делам в дневные
часы до конца июня 1745 года; 3) в конце июня должны покинуть
всю Богемию и пражские и провинциальные евреи. Эти короткие
сроки придавали акту изгнания характер погрома. Декрет, получен¬
ный в Праге 22 декабря, ошеломил не только евреев, но и членов
богемского наместничества, на которых было возложено его испол¬
нение (один из них, граф Коловрат, был назначен комиссаром по
выселению). Представители еврейской общины подали прошение, в
котором указали на невозможность выезда из города многих тысяч
людей с малыми детьми и больными в течение одного месяца, в зим¬
нюю стужу, и ходатайствовали об отсрочке выселения. Наместниче¬
ство препроводило это ходатайство в Вену при подробной запис¬
ке, в которой доказывало, что богемские евреи отнюдь не заслу¬
жили такой жестокой кары, и просило королеву (таков был титул
Марии-Терезии в Богемии) по крайней мере о смягчении их учас¬
ти, если уже королевское решение непоколебимо. Чем ближе под¬
ходил роковой день 31 января, тем отчаяннее становилось поло¬
жение выселяемых. Комиссар по выселению граф Коловрат умолял
королеву о продлении срока, и в ответ получилась «милостивая» от¬
срочка еще на один месяц; комиссии по выселению разрешалось про¬
длить этот срок только для больных и рожениц под контролем вра¬
ча. В течение февраля и особенно в последние дни месяца вышло из
города большинство еврейской общины. «Страшно было смотреть, —

167
писал очевидец, ректор Пражского университета, — как уходил из
города этот народ с детьми и слабыми, в жестокую стужу». Но в Пра¬
ге осталось еще около 2000 евреев, среди них и представители общи¬
ны, которые должны были уплатить в казну большую сумму подат¬
ных недоимок (160 000 гульденов). Оставшимся дан был из Вены окон¬
чательный срок: 31 марта. В этот день полной эвакуации Юденштад¬
та все, после горячих молитв в синагогах и на кладбищах, ушли из
Праги. Шли по улицам, многие с детьми на руках, одни в немой печа¬
ли, другие с громким плачем. Общинные старшины вручили графу
Коловрату ключи от синагог и других учреждений. В донесении
наместничества об этом моменте говорится: «Бывшие старшины здеш¬
него еврейского общества с болью в сердце передали графу фон Ко¬
ловрату ключи от синагог, школ, своей ратуши и депутатского дома,
а затем во исполнение приказа Вашего Величества направились со
всеми эмигрантами из города в день 31 марта, проливая горькие сле¬
зы и испуская горестные вопли».
Тысячи изгнанников скитались с апреля 1745 г. по окрестнос¬
тям Праги в ожидании дня 30 июня, когда не только пражским, но и
провинциальным евреям предстояло покинуть Богемию. Но прошел
и этот последний срок, а большинство эмигрантов не трогалось с
места: некуда было уйти. По ходатайству богемских властей изгнан¬
никам продлили срок пребывания. Этой отсрочкой воспользовались
невольные эмигранты и их заступники из христиан для того, чтобы
добиться отмены безумного декрета. Об оставлении евреев теперь
смелее ходатайствовали и богемское наместничество и даже праж¬
ский магистрат, указывая на возможное потрясение хозяйственного
строя при внезапном изъятии значительного промышленного элемен¬
та населения. Вследствие тайной переписки пражских евреев с их бра¬
тьями в Голландии, Англии и Италии удалось поднять дипломати¬
ческую кампанию в защиту гонимых. Английский король Георг II
писал своему послу в Вене Робинсону, что он находит жестоким из¬
гнание десятков тысяч людей из-за нескольких предателей, и пору¬
чил ему заступиться за несчастных. Особенно энергично действовал
по поручению своего правительства голландский посол барон Бур-
мания, который не постеснялся напомнить капризной женщине на
троне, что и монархи ответственны перед Богом за свои действия.
Послы указывали на вред, который причинит их странам разорение
еврейского купечества в Богемии, связанного торговыми сношениями

168
с заграничными фирмами. За спиною этих ходатаев стояли еврейские
банкиры и откупщики в Вене, в особенности барон Диего д’Аги¬
ляр, откупщик государственной табачной монополии в Австрии (он
был испанским марраном, который открыто перешел в иудейство и
стоял во главе общины сефардских, или «турецких», евреев в Вене).
На первых порах императрицу злило вмешательство иностранных
послов в ее «домашние дела», но потом она все-таки одумалась. Боль¬
ше всего отрезвила ее сама действительность, тот факт, что евреи по
прошествии двух-трех лет со дня издания декрета все-таки не трога¬
лись с места, а местные власти не находили в себе силы принуждать их
к этому. В марте 1748 г. была назначена комиссия для пересмотра
вопроса о евреях. Комиссия высказалась за отмену декрета. Ее под¬
держали в своем ходатайстве представители богемских сословий,
напуганные тогда проектированным военным налогом в четыре мил¬
лиона гульденов, который императрица требовала от Богемии для
усиления армии ввиду новой военной опасности. Сословные чины
поняли, что после удаления евреев вся тяжесть налога падет на хри¬
стиан, и поэтому заявили, что они согласны на новый налог только
при условии оставления евреев в крае и разрешения вернуться в
Прагу по крайней мере состоятельным семействам. Тут императри¬
ца вынуждена была уступить. В сентябре 1748 г. она издала декрет об
оставлении евреев в Праге и всей Богемии на десять лет. Изгнан¬
ников даже торопили вернуться в Прагу и устроиться там для того,
чтобы они могли исправно вносить подати в казну. По окончании
десятилетнего срока право жительства было возобновлено, причем
размер вносимого евреями «шутцгельда» или «толеранцгельда» все
более повышался.
Сороковые годы XVIII века принесли немало тревог и евреям в
Моравии. От первой силезской войны они не менее пострадали, чем
богемские их братья. Хищные армии всех воюющих держав упраж¬
нялись в грабеже еврейских общин Никольсбурга и других морав¬
ских городов. Едва оправившись от разорения, общины должны были
выдержать четырехлетнюю борьбу с жестоким капризом Марии-Те¬
резии, которая в начале 1745 года приказала и моравским евреям
готовиться к исходу вслед за богемскими. Тут назначались более про¬
должительные сроки и затем, по ходатайствам евреев и местных влас¬
тей, давались более длинные отсрочки; но в течение почти четы¬
рех лет моравские евреи находились между небом и землей, пока

169
осенний декрет 1748 года не вывел их из этого мучительного состо¬
яния.
Оставив евреев в своих «наследственных землях», Мария-Тере¬
зия старалась выжимать из них как можно больше денег. Налоговый
пресс был взвинчен до крайности. К налогам прибавились контрибу¬
ции во время Семилетней войны (1756—1763). Вместе с тем прави¬
тельство зорко следило за соблюдением фараоновского закона про¬
тив размножения евреев: в 1752 г. был возобновлен запрет женитьбы
для сыновей евреев, кроме одного в каждой семье. С целью редукции
еврейского населения была установлена предельная норма семейств
в Богемии и Моравии: в обеих провинциях может жить не больше
десяти тысяч семейств. Для этого производились от времени до
времени переписи еврейского населения, но точность их была весь¬
ма сомнительна, так как тут против канцелярской регламентации
боролся естественный инстинкт размножения. По переписи 1775
года в обеих провинциях числилось около 54 000 душ, т. е. при¬
близительно столько, сколько полагалось по норме семейства (счи¬
тая в среднем по 5 человек на семью), а в действительности число
это было гораздо больше.
Более свободно, хотя едва ли более успешно, могла Мария-Те¬
резия производить свои эксперименты над «терпимыми» евреями в
своей столице. В Вене числилось в 1752 г. только 452 еврея, имевших
право постоянного жительства; гораздо большее число нелегальных
и временных жителей в этот счет не вошло. Императрица периоди¬
чески издавала «Юденорднунген» (1753 и 1764) и отдельные декре¬
ты, в которых заботливо все предусматривала: чтобы состав «приви¬
легированных» семейств не увеличивался лишними слугами (боль¬
шею частью фиктивными), чтобы молодежь не вступала в брак без
особых концессий от властей, чтобы временно приезжающие в сто¬
лицу евреи снабжались проходным свидетельством («Passierzettel») не
более чем на четыре дня, чтобы на еврейских фабриках принима¬
лись только рабочие-христиане, чтобы венские евреи жили в отдель¬
ных домах, а не вместе с христианами, чтобы женатые евреи имели
неподстриженные бороды, а все вообще носили традиционный жел¬
тый бант на шляпе. Императрица забыла, что она живет уже не в Сред¬
ние века и что кругом идет совсем новая жизнь: еврейская молодежь,
большей частью из богатых семейств, посещает театры, танцеваль¬
ные салоны, рестораны и кафе, веселится и танцует с христианами,

170
одевается по последней моде и с желтой нашивкой ни за что не при¬
мирится. Мария-Терезия могла давать волю своим юдофобским чув¬
ствам только в резких резолюциях, вроде следующей: «Я не знаю
худшей язвы для государства, чем эта нация, которая позволяет себе
обман, ростовщичество и всякие дурные дела, отталкивающие чес¬
тного человека. Насколько возможно, нужно их держать подальше
отсюда и уменьшать их число» (1777). С целью уменьшения еврейско¬
го населения Вены была произведена тогда новая перепись, которая по¬
казала, что в столице живет 520 евреев. Но и это скромное число
(разумеется, только привилегированных) беспокоило императри¬
цу, и она на докладе положила резолюцию: «Здесь евреев сокра¬
щать, но отнюдь не размножать, ни под каким предлогом» (1778).
По иронии истории правительнице, желавшей избавиться от
своих евреев, суждено было присоединить к своему государству
одну провинцию с еврейским населением, которое сразу удвоило
прежнее число евреев в Австрийской монархии. В 1772 году, после
первого раздела Польши, в состав Австрии вошла большая часть
Галиции, где официально числилось около 150 000 евреев. Таким
образом, после столетия юдофобской политики, ознаменованного
венским изгнанием в начале и попыткой богемского изгнания в кон¬
це, еврейский вопрос стал пред австрийским правительством в го¬
раздо более сложной форме. Его попытается разрешить в духе «про¬
свещенного абсолютизма» преемник Марии-Терезии, император
Иосиф II (дальше, § 46).
§ 26. Регламентация еврейской жизни в Пруссии (до 1750 г.)
После смерти «великого курфюрста» (выше, § 23) судьба евреев
в Бранденбурге и в Пруссии зависела от его преемника, который ско¬
ро присвоил себе титул «короля прусского», Фридриха I (1688—1714).
Как раз в этот момент смены правителей подходил к концу срок до¬
говора с венскими переселенцами, заключенного первоначально на
20 лет. В некоторых местах горожане пытались воздействовать на
правительство, чтобы оно отказало евреям в праве дальнейшего
пребывания. Город Франкфурт-на-Одере, славившийся своим уни¬
верситетом и годовой ярмаркой, представил Фридриху обширную
записку, составленную теологами и купцами. Теологи доказыва¬
ли, ссылаясь на старые церковные авторитеты, что евреи в рели¬
гиозном смысле — народ неисправимый, не подающий никаких

171
надежд на возможность обращения его в правую веру, ненавидящий
христиан и считающий своим долгом разорять их. Купечество при¬
вело 16 доводов против терпимости к евреям: они продают на яр¬
марках плохую шерсть, расплачиваются плохими монетами, зараба¬
тывают большие деньги от скупки и продажи золотых вещей, жемчу¬
га и драгоценных камней, продают готовое платье студентам, отни¬
мая заработок у цеховых портных-христиан, причем дают студентам-
юристам вещи в кредит, даже под залог учебных книг вроде «Corpus
Juris». Жалоба теологов и лавочников была оставлена без послед¬
ствий. Правительство менее всего думало о выгодах той или другой
группы купцов, а заботилось о государственных финансах. В 1689 г.
Фридрих I возобновил привилегии евреев во всей стране, под усло¬
вием уплаты за эту «конфирмацию» 16 000 талеров. Он не нашел так¬
же возможным удовлетворить требование земских чинов о выселе¬
нии евреев, успевших «незаконно» водвориться в трех торговых го¬
родах Восточной Пруссии: в Кенигсберге, Мемеле и Тильзите, и од¬
нородные ходатайства в других провинциях; он только заботился о
том, чтобы число евреев не слишком возрастало в городах, особенно
же в Берлине. За это покровительство он себя вознаграждал повы¬
шением размера «шутцгельда». В 1700 г. этот основной налог был
превращен в Берлине из посемейного в огульный для всей общины
(3000 талеров, а затем 1000 дукатов ежегодно). В то же время, ввиду
начинавшейся Северной войны, от общины потребовали чрезвы¬
чайный налог на содержание одного полка («регимент») из 1200
солдат, что должно было обойтись в 85 тысяч талеров в год. Так
как даже евреи всего государства не в состоянии были внести та¬
кую огромную сумму, то ее понизили до 20 000 талеров, которые
были распределены между общинами (Берлин — 5000, округ Кле¬
ве — 5000, Гальберштадт с округом — 2800, Померания — 1000,
Восточная Пруссия — 500 и т. д.).
Берлинская община росла вопреки всем ограничениям. Фискаль¬
ные власти строго различали между патентованными (Vergleitete)
евреями, платившими большие подати, и непатентованными, кото¬
рые ухитрялись превратить свое временное жительство в постоян¬
ное и торговать без уплаты промысловых налогов. Но, несмотря
на все строгости, число таких нелегальных в Берлине было вели¬
ко. Многие из привилегированных богачей давали своим пришлым
братьям возможность легализоваться в качестве своих домашних

172
слуг или торговых приказчиков; другие пришельцы регистрирова¬
лись как служащие в общинном управлении или как духовные функ¬
ционеры. Среди выходцев из Польши было немало ученых раввинов,
насаждавших в прусской колонии талмудическое образование. Но
конечно, не эти скромные пришельцы задавали тон еврейской обще¬
ственности в Берлине. Здесь царил капиталист, предприимчивый де¬
лец, умевший извлекать выгоды из своих привилегий. Некоторые ев¬
рейские финансисты добились влиятельного положения при дворе.
Иост Либман из Гальберштадта состоял еще при великом курфюр¬
сте в должности «минцмейстера»: он заведовал чеканкою монеты и
закупкою нужных для этого металлов, причем его компаньонкою по
поставке металлов была одно время деловитая жена курфирста До¬
ротея. При Фридрихе I Либман состоял придворным банкиром и по¬
ставщиком драгоценностей для королевской семьи. Как крупнейший
богач в Берлине, он добивался неограниченной власти в еврейской
общине, но тут он встречал отпор со стороны влиятельных людей из
венской группы: Рисов и Фейтов. Либману разрешалось иметь в сво¬
ем доме молельню, которую он стремился превратить в обществен¬
ную синагогу, но к тому же стремились и венские богачи, которые
имели свою молельню. Между двумя приходами возникло соперниче¬
ство, грозившее расколом в общине. Королю пришлось легализовать
обе синагоги как общественные, и таким образом был отменен ста¬
рый запрет публичного богослужения (1712). Вскоре община объеди¬
нилась в одной синагоге, в специально построенном для этого здании
(1714). Берлинская община была реорганизована. Во главе ее стояли
выборные старшины, которые утверждались в своих должностях пра¬
вительством.
Один курьезный случай вызвал вмешательство правительства в
религиозную жизнь евреев. Выкресты Франц Венцель и Христиан
Кац, желая мстить прежним единоверцам за их враждебное отноше¬
ние к отступникам, возобновили средневековое обвинение, что ев¬
реи в своих книгах и молитвах поносят Христа. Христиан Кац донес,
что у одного берлинского еврея хранится вульгарное жизнеописание
Христа, известное «Сказание о Распятом» («Маасе Талуй»). Вен¬
цель из Кюстрина повторил старый донос пражского выкреста Пе¬
саха-Петра, что в ежедневной заключительной молитве «Алену»
содержатся оскорбительные намеки на Христа и христианство (том II,
§ 48). При этом он добавил свою собственную выдумку: будто в

173
печатных молитвенниках после слов: «Мы поклоняемся Богу» про¬
пущены слова: «но не распятому Иисусу», которые евреи произносят
шепотом, причем подпрыгивают и плюют. (Дурной обычай отплевы¬
ваться после слов: «они же поклоняются суетному и пустому» тогда
укоренился во многих местах). Когда об этом доложили Фридриху I,
он разослал приказ провинциальным администраторам: призвать рав¬
винов и старшин еврейских общин и допросить их под присягою, дей¬
ствительно ли в молитве «Алену» имеются антихристианские слова.
Допрошенные ответили, что молитва направлена исключительно про¬
тив язычников. Христианский богослов, профессор Михаэлис из Гал¬
ле дал также благоприятный для евреев отзыв. Тем не менее в душе
короля осталось подозрение против злополучной молитвы. Он издал
эдикт (август 1703), чтобы в синагогах эта молитва читалась канто¬
ром громко, чтобы молящиеся ничего не произносили шепотом и не
плевали. За этим должен был следить особый надзиратель из христи¬
ан, которому поручалось посещать синагогу от времени до време¬
ни. В Кенигсберге таким синагогальным инспектором был назна¬
чен профессор университета и пастор, получавший за свой труд
сто талеров в год. Через несколько лет король ввел цензуру еврей¬
ских книг, возложив ее на теологический факультет университета
во Франкфурте-на-Одере, где существовала еврейская типография
(1709).
Отношения верховной власти к евреям изменились к худшему
при прусском короле Фридрихе-Вильгельме I (1714—1740). Король-
солдат, мало смысливший в гражданском управлении, имел очень
смутное представление о еврействе. Говорят, что он однажды выра¬
зил удивление по поводу упорства евреев в своей вере и получил шут¬
ливый ответ, что они, вероятно, не хотят креститься из боязни, что
их тогда заставят брать по ссудам только установленные для христи¬
ан пять-шесть процентов, между тем как евреям разрешалось брать
больше; король принял это объяснение всерьез и решил сократить
взимаемый евреями процент, чтобы тем устранить препятствие к кре¬
щению. Нет, впрочем, надобности в таких анекдотических характе¬
ристиках, когда об отношениях короля к евреям говорят факты. В
год вступления на престол Фридрих-Вильгельм I выдал берлинским
евреям «конфирмацию» их привилегий, полученных в 1671 г., но под
видом подтверждения их прав он ввел в новый акт много суще¬
ственных ограничений. Вместо 10 статей первоначальной грамоты

174
в «конфирмации» имеется 32 статьи, в которых частью прибавлены
новеллы, изданные разновременно в дополнение к закону 1671 года,
частью введены новые правоограничения. Прежде всего к новому
акту приложен поименный список живущих в Берлине привилегиро¬
ванных еврейских семейств (около 120) и объявлено, что другие бу¬
дут допускаться только в случае, если глава семьи представит «атте¬
стат» от старшин о своем хорошем поведении и доказательство, что
он имеет состояние не менее чем в десять тысяч талеров. Затем уста¬
новлено, что из детей привилегированных семейств может свободно
вступить в брак только один сын или одна дочь, с условием уплаты
особого «щутцгельда» ежегодно; другие же дети могут вступить в
брак только при обладании определенным капиталом (не менее ты¬
сячи талеров для второго брака в семье и двух тысяч для третьего) и
уплате годового «шутцгельда» в повышенном размере. Все живущие
нелегально в Берлине должны быть немедленно удалены, и за этим
обязаны следить старшины еврейской общины; они же отвечают за
нарушение вышеприведенных правил и вообще за проступок каждо¬
го отдельного члена общины.
Строго нормируя еврейское население Берлина, грамота 1714
года, однако, не вводила ограничений в промыслах. Это возбудило
ропот христианского купечества, которое требовало, чтобы евреям
было запрещено торговать открыто в лавках. Купеческая гильдия
излила свой гнев в грубой резолюции, оглашенной в 1716 году: «Так
как купеческая гильдия состоит из честных людей, то в ней не могут
быть терпимы ни один еврей, убийца, богохульник, разбойник, вор,
распутник, клятвопреступник и вообще люди, запятнанные грубы¬
ми пороками». «Честным» христианским лавочникам действитель¬
но нелегко было видеть, как преуспевают и размножаются их конку¬
ренты. Несмотря на всякие нормы, еврейское население в Пруссии
росло. В 1728 г. оказалось по переписи: в Берлине 180 семейств, в
Гальберштадте с округом — 294, в Клеве с округом —176, во Франк¬
фурте-на-Одере — 60, в Галле — 50, в Курмарке, Неймарке и Поме¬
рании — 292, и т. д., так что во всем королевстве насчитывалось око¬
ло 1200 семейств. В Берлине, благодаря подбору состоятельных лю¬
дей, было очень мало евреев, состояние которых было ниже 1000 та¬
леров; подавляющее большинство семейств имело состояние от 2000
до 20 000 талеров и больше. Зависть христианских купцов росла и выра¬
жалась в повторных требованиях ограничения еврейской торговли.

175
Этим требованиям пошло, наконец, навстречу прусское правитель¬
ство. В 1730 г. был издан королевский «регламент» с целью предот¬
вратить «великий вред для христианских купцов» от торговли и дру¬
гих промыслов евреев. Здесь впервые детально нормированы еврейс¬
кие промыслы: торговать в открытых лавках привилегированные
могут только в местах своего постоянного жительства или на ярмар¬
ках; здесь они могут продавать всякие товары, кроме москательных и
сырых кож; им запрещается варить пиво и курить «брандвейн» для
продажи. Евреи же, не имеющие специальных привилегий, могут
торговать только старым платьем и мелкими товарами, но при этом
запрещается торговля вразнос по домам (Hausieren). Тяжелые огра¬
ничения были установлены для евреев в занятиях ремеслом: им за¬
прещались все «мещанские ремесла», кроме гравирования печа¬
тей (Påtschierstechen), вышивания золотом и серебром, а также убоя
скота для единоверцев. Денежные ссуды дозволены со взиманием
не более 12 процентов, а при долгосрочных ссудах не более 8 процен¬
тов. Затем было фиксировано число «терпимых» еврейских семейств
для Берлина: оно должно быть ограничено ста семействами, а так
как теперь оно превышено, то нужно ждать, пока «излишние вым¬
рут» («und sollen die übrigen Schutzjuden aussterben»). В провинциаль¬
ных городах нынешнее число евреев не должно быть увеличено. «Рег¬
ламент» обращает особенное внимание на аккуратное взимание двух
главных налогов: «шутцгельд» должен уплачиваться по четвертям
года, а «рекрутенгельд» каждый месяц, под угрозою лишения «приви¬
легий». При всех нарушениях закона установлен в общинах принцип
круговой поруки: «один за всех, все за одного». На этой почве совер¬
шались жестокости. Однажды король оштрафовал всю берлинскую
общину за воровство серебра, совершенное при участии несколь¬
ких скрывшихся евреев: община должна была возместить убыток в
тысячу талеров. Фридрих-Вильгельм I воспользовался этим случа¬
ем для редукции еврейского населения, не дожидаясь «вымирания из¬
лишка»: он потребовал, чтобы в берлинской общине осталось не
более 120 семейств. С трудом удалось добиться, чтобы сверх этой
нормы была оставлена еще пара десятков семейств на правах слу¬
жащих в учреждениях общины. Некоторые же группы семейств долж¬
ны были покинуть Берлин (1737). На докладе об этом король на¬
писал: «Слава Богу, что они ушли; пусть уйдут и прочие, только
чтобы они не селились в других моих городах». Официальная юдо¬

176
фобия была тогда в моде как в Берлине Фридриха-Вильгельма I, так
и в Вене Карла VI.
Преемник короля-солдата, «король-философ» Фридрих II Ве¬
ликий (1740—1786) обращался с евреями не лучше, а в некоторых
отношениях еще хуже, чем его предшественник. Этот представитель
«просвещенного абсолютизма» доказал на деле, что поверхностное
просвещение может уживаться с самыми грубыми предрассудками и
попиранием элементарной гуманности. Фридрих II не скрывал, что
«вообще не переносит евреев» (die Juden überhaupt nicht portirt) и что
заветное его желание — сократить их число в Пруссии. Он не только
оставлял евреев в их прежнем положении терпимых иностранцев, но
заботился о том, чтобы это положение отнюдь не улучшилось. В са¬
мом начале своего царствования судьба поднесла ему сюрприз: от¬
няв у Австрии в войне 1740—1742 гг. большую часть Силезии, он
обнаружил там большие массы евреев, благоустроенные общины в
Цильце, Глогау и в самом Бреславле. Страдавшие под австрий¬
ским режимом силезские евреи радостно встретили завоевателей:
бреславский раввин Гумперц приветствовал Фридриха II стихами
на еврейском и немецком языках; но надежды их не оправдались.
В тот самый год, когда раздраженная неудачами Мария-Терезия
задумала изгнать евреев из Богемии, победитель Фридрих II рас¬
порядился, чтобы в Бреславле были оставлены только 12 приви¬
легированных еврейских семейств, все же остальные должны вы¬
селиться и затем могут пользоваться только правом временного
приезда по делам (1744).
Скоро король принялся за евреев в своих коренных землях, осо¬
бенно в Берлине. Он обратил внимание на один дефект «регламента»
1730 года: признавая в принципе необходимость сокращения еврей¬
ского населения, закон допускал браки не только одного молодого
члена в каждой семье, но и больше при известных условиях, что не¬
избежно приведет к размножению. Чтобы держать население в пре¬
делах данной нормы, Фридрих II предписал генерал-директориуму
(министерство внутренних дел), чтобы впредь дозволялось «пристро¬
ить» («ansetzen») путем брака только одного из детей в каждой семье
(1747). Через некоторое время генерал-фискал фон Уден предста¬
вил королю «грозную» статистику: по переписи 1749 года оказа¬
лось в одном Берлине 350 еврейских семейств, а вместе с населе¬
нием других городов — 2093 семейства. Среди них было много

177
семейств, главы которых значились служащими при общине или слу¬
гами отдельных привилегированных лиц. Генерал-фискал усмотрел в
этом обход закона: прибывающие из других стран бедные евреи, не
могущие получить привилегии на жительство, прописываются в ка¬
честве раввинов, канторов, религиозных наставников, приказчи¬
ков или домашних слуг для получения права жительства, а на са¬
мом деле занимаются торговлей. Таких «прокравшихся» в страну
следует, по мнению Удена, выслать; прочих же разделить на разря¬
ды с различною степенью «покровительства». В прусских канцеля¬
риях заскрипели перья: целый год трудились там над пересмотром
прежнего «регламента» и выработали новый, при участии самого
короля.
В апреле 1750 г. Фридрих II подписал этот акт полицейского
творчества под названием «Revidiertes General-Privilegium und Reglement
vor die Judenschaft». Во вступлении к «регламенту» король говорит,
что размножение евреев вредно не только для христиан, но и для са¬
мих еврейских общин, где состоятельные члены вынуждены кормить
пришлых, бездомных и бесправных, а потому он желает установить
«пропорцию в деле пропитания и промыслов». По новому «регламен¬
ту» все состоящие под королевской опекой евреи, Schutzjuden, де¬
лятся на два разряда: ординарные (ordentliche) и экстраординарные
(ausserordentliche)*. К первым причисляются привилегированные
главы семейств, имеющие потомственное право жительства и мо¬
гущие передать свою привилегию по наследству одному из сво¬
их детей с правом вступления в брак; экстраординарные же
пользуются только личным правом жительства без права пере¬
дать его детям, лишенным права вступать в брак. Таким обра¬
зом, очень многие обрекались на безбрачие или выселение, что и
составляло цель законодателя. Торговлей могли заниматься са¬
мостоятельно только «ординарные», остальные же считались слу¬
жащими в их предприятиях. Евреи могут торговать всем, кроме не¬
которых товаров (шерстяные изделия, кожи, табак, вино и пр.); в ре¬
месле же установлен обратный принцип: евреям запрещено занимать¬
ся всеми ремеслами, для которых существуют христианские цехи,
а дозволены только нецеховые ремесла, как шлифовка стекол и
* В приложенном к «регламенту» поименном списке берлинских
евреев легализованы 162 семейства ординарных и 63 семейства экстра¬
ординарных.

178
драгоценных камней, изготовление печатей и вышивок, занятие жи¬
вописью и т. п. По особым концессиям евреи могут открывать ману¬
фактурные фабрики. Без концессии еврей не вправе ни купить дом у
христианина, ни строить себе новый дом. В Берлине число собствен¬
ных еврейских домов не должно превышать сорок, а в провинциаль¬
ных городах из каждых пяти еврейских семейств только одно вправе
купить себе дом. Берлин должен усиленно охраняться от проникнове¬
ния «чужих» евреев; таких пришельцев подвергают строгому допросу
при въезде у двух городских ворот (Пренцлауэр и Галлеше Тор), в
присутствии представителей еврейской общины, и пропускают толь¬
ко при наличности законного паспорта или документа, указываю¬
щего цель приезда в столицу.
Объявленный старшинам берлинской общины новый «регла¬
мент» произвел на них такое тяжелое впечатление, что они просили
не опубликовывать его в печати, а только рассылать полицейским
властям для руководства: они боялись, что этот акт официальной
юдофобии усилит юдофобскую агитацию в обществе. Просьба была
уважена: «регламент» был оглашен в печати только спустя несколь¬
ко лет. Но власти пользовались им с первого дня, применяя его реп¬
рессивные статьи без всякой пощады. Сам Фридрих II показывал при¬
мер строгого соблюдения им же созданного закона. На первых по¬
рах он считал неприкосновенным принцип передачи семейной при¬
вилегии (Schutzbrief) только одному из членов семьи и безжалостно
отказывал в выдаче самостоятельных привилегий другим членам се¬
мьи, желавшим вступить в брак и обзавестись своим домом. Он ра¬
довался, когда какая-нибудь еврейская семья выбывала из списка «ор¬
динарных» или привилегированных. По закону, еврейский купец, сде¬
лавшийся несостоятельным или банкротом, хотя, и не по своей вине,
лишался привилегии и обрекался на выселение с семейством; всякие
ходатайства о мораториуме, об отсрочке уплаты долгов, оставлялись
королем без удовлетворения.
Только позже, во время Семилетней войны, Фридрих II смягчил
некоторые строгости своего «регламента», но за такие облегчения он
брал большие деньги. Так, он в 1763 г., получив от еврейских общин
70 000 талеров, разрешил «ординарным» членам ее передавать свои
привилегии также второму из своих вступивших в брак детей. Убе¬
дившись в неосуществимости своего фараоновского идеала: сокра¬
щения числа евреев, король решил, по крайней мере, дорого продавать

179
им свой «шутц». Во вторую половину его царствования специально
еврейские налоги возросли до крайности. Кроме все возраставших
огульных сумм «шутцгельда» и «рекрутенгельда», были введены еще
следующие налоги и сборы: «зильберлиферунг» (доставка известного
количества серебра для монетного двора по фиксированной цене, ко¬
торая всегда была ниже рыночной), штемпельный сбор за выдачу раз¬
ных документов, брачный сбор за выдачу брачного свидетельства
(«траушейн») и другие. Особенно тяжело облагалось право вступле¬
ния в брак: за брачную концессию для первого молодого члена се¬
мьи взималось сто талеров, а для второго — полтораста; в послед¬
нем случае родители новобрачных обязывались сверх того экспор¬
тировать за границу мануфактуру из королевских фабрик на 1500
талеров, хотя бы и с убытком для себя. В 1769 г. был введен «фарфо¬
ровый налог»: обязательная покупка на государственных заводах
фарфора для вывоза на сумму от 300 до 500 талеров при венчании
детей, при покупке дома и тому подобных актах. Эта принудитель¬
ная поддержка государственных монополий была разорительна для
еврейского населения.
Фридрих II покровительствовал только еврейской плутократии,
которая стала общественной силой во время Семилетней войны. По¬
явились крупные капиталисты, разбогатевшие от откупа монетного
дела, от военных поставок, государственных займов и разных бир¬
жевых операций. Шефы банкирских домов Итциг, Эфраим и другие
были известны под названием «минц-юден» (монетные евреи), как
некогда назывались еврейские банкиры в Вене. Они учреждали ма¬
нуфактурные фабрики, поощряемые к этому королем. Толкая бога¬
чей на путь крупной фабричной промышленности, король в то же
время запрещал небогатому еврею заниматься скромным ремеслом
и сельским хозяйством. Когда Генерал-директориум предложил ему
в виде изъятия разрешить одному еврею аренду молочного хозяй¬
ства, король отклонил это резкой резолюцией: «Евреям дается шутц
главным образом для того, чтобы они занимались торговлей, ком¬
мерцией, мануфактурами, фабричным делом, в отличие от христиан,
которым нужно предоставить занятия сельским хозяйством: пусть
каждый занимается своим делом!» (1764).
В 1772 году король, мечтавший о сокращении еврейского насе¬
ления в Пруссии, получил вдруг крупное приращение: тысячи евреев,
преимущественно бедных, в присоединенной от Польши части Поз-

180
нанской области. Вид и обстановка этих патриархальных масс произ¬
вели на Фридриха II такое впечатление, что он не прочь был выгнать
обратно за границу тысячи бедняков, и его с большим трудом удержа¬
ли от этого варварского акта. Польских евреев только изолировали,
как в карантине, в пределах присоединенной территории, а затем и
здесь был пущен в ход железный аппарат регламентации, который да¬
вил все прусское еврейство при Фридрихе II и его преемниках.
§ 27. Сефарды и ашкеназы в Гамбурге
Таким же новообразованием, как еврейский центр в Пруссии,
была колония в вольном германском городе Гамбурге и в при¬
мыкавшей к нему датской группе городов (Альтона и другие).
Здесь рядом с сефардской колонией первой половины XVII века
(т. III, § 36) возникла во второй половине века колония ашкена¬
зов. Две ветви нации, разобщенные языком и бытом, снова срос¬
лись на берегах Северного моря, сохраняя, однако, каждая свои
исторические особенности.
С середины XVII века упрочилось в Гамбурге положение общи¬
ны сефардов, или «Португезов», как они официально назывались.
Либеральный гамбургский сенат, дороживший оживлением внешней
торговли, преодолел сопротивление местного христианского купе¬
чества и духовенства и наконец легализовал, хотя и с некоторыми
ограничениями, еврейскую общину в Гамбурге. По «регламенту» 1650
года евреям «португальской нации» разрешалось собираться для
богослужения в нескольких домах, не отличающихся по архитектуре
от обыкновенных жилых домов и не называемых «синагогами». Для
каждой группы прихожан в 15—25 семейств назначалась отдельная
молельня и рекомендовалось входить туда и выходить не скопом, а
по три-четыре человека, чтобы не сталкиваться с христианами, ко¬
торые считали недопустимым всякое иноверное богослужение в про¬
тестантском городе. Потомки марранов, привыкших к конспирации,
сумели и при таких условиях создать свою организованную общину.
В 1652 г. отдельные приходы, или конгрегации, слились в единую
общину и выбрали правление, или «Маамад», из семи членов. Маа¬
мад выработал статут общины и затем имел регулярные заседания,
протоколы которых (на португальском языке) сохранились до сих
пор. Одна из молелен была объявлена главною, общественною (под
именем «Бет Исраель»), а прочие приватными. При главной мо-

181
лельне была учреждена школа («Мидраш» или «Талмуд-тора»), где
дети изучали Библию в оригинале с переводом на «испанский язык».
Талмуд преподавали в школе местные раввины, «хахамим». Главным
раввином («Chacham de naçao») был в то время Давид Коген де Лара.
Позже одним из духовных руководителей общины был р. Яков Сас¬
портас, прославившийся в борьбе против охватившей гамбургцев
веры в мессианство Саббатая Цеви (выше, § 6).
Оригинален был состав этой сефардской общины. В числе ее
нотаблей были перешедшие в иудейство португальские марраны,
которые на прежней родине занимали высокие государственные дол¬
жности. Один из них, Диего-Авраам Тексейра, поселился в Гамбурге
в 1645 г. и сразу занял видное место в обществе в качестве крупного
негоцианта и финансового агента шведской королевы Христины,
которая назначила его своим резидентом в вольном торговом горо¬
де. Тексейра вел жизнь испанского гранда: выезжал в обитой барха¬
том карете с лакеями в ливреях и принимал в своем доме высших
представителей местной власти. В его доме останавливалась короле¬
ва Христина, когда после своего отречения проезжала через Гамбург.
Рассказывают, что однажды Тексейру встретил на улице в его пыш¬
ной карете известный протестантский пастор Шуппиус и, приняв
почтенного старого господина за германского князя, низко ему по¬
клонился; узнав про свою ошибку, пастор-юдофоб выразил сожале¬
ние о том, что гамбургские власти дают возможность евреям жить
по-княжески вместо того, чтобы обратить их в дровосеков и водоно¬
сов, как некогда поступили израильтяне с гивеонитами при покоре¬
нии Ханнана. Была, впрочем, попытка воспользоваться богатства¬
ми Тексейры, как одного из бывших гивеонитов церкви, марранов.
Еще в 1648 г. возник из-за Тексейры конфликт между гамбургским
сенатом и сувереном вольного города, германским императором
Фердинандом III в Вене. Номинальный глава «римской империи»
решил вступиться за честь католической церкви, от которой гор¬
дый марран отпал. Венское правительство уведомило гамбургский
сенат, что виновный в «оскорблении величества Божеского» («crimen
laesae majestatis divinae») Тексейра должен быть арестован для преда¬
ния его суду католической инквизиции, а впредь до решения суда иму¬
щество его подлежит секвестру. Протестантский сенат ответил, что
как правительство вольного торгового города он не может зате¬
вать инквизиционные процессы против представителей купечества

182
различных наций и исповеданий. Дело надолго заглохло, пока новый
император Леопольд I, гонитель еврейства, потребовал, чтобы им¬
перский суд возобновил процесс против Тексейры (1660). Была при¬
менена и репрессия: Тексейре отказали в выдаче паспорта для поезд¬
ки по делам в Вену, вопреки ходатайству королевы Христины. Скоро
ревнители католицизма показали свои истинные намерения: австрий¬
ское правительство, нуждаясь в деньгах для войны с Турцией, решило
путем запугивания богатого Тексейры вымогать у него большую сум¬
му в виде выкупа. В 1663 г. австрийскому резиденту в Гамбурге было
поручено совершить такую сделку через сенат и магистрат, причем от
Тексейры требовалось не менее 150 000 талеров «для покрытия рас¬
ходов нынешней войны», а до исполнения этого требования гамбург¬
ские власти должны гарантировать, что Тексейра не убежит и не уве¬
зет своего имущества. Сенат снова воспротивился дерзкому требова¬
нию; он доказывал, что Тексейру нельзя считать вероотступником,
так как он в душе никогда не был христианином; вообще же нельзя
создать такой прецедент, ибо в случае преследования судом инквизи¬
ции всех марранских беглецов из Испании и Португалии, торгующих
в Гамбурге, город будет обречен на полное разорение. Дело тянулось
несколько лет; Диего-Авраам Тексейра умер в начале «мессианского
года» (1666), и переговоры продолжались с его сыном Мануэль-Иса¬
аком. После долгого торга стороны пришли к соглашению: Тексейра
уступил императору право на взыскание 75 000 талеров по векселю
одного испанского гранда и уплатил наличными еще несколько тысяч
талеров.
Ничто не могло помешать предприимчивым сефардам занять
видное место в хозяйственной жизни Гамбурга, но их синагоги все
еще не могли занять видное место среди храмов господствующей ре¬
лигии. Об этом усердно заботились церковные власти, тот «мини¬
стериум», который с самого начала боролся против появления сина¬
гоги рядом с церковью. Несколько раз еврейская община пыталась
строить большую синагогу с фасадом на улицу вместо молелен, за¬
прятанных в дворах между частными домами; со стороны сената не
было препятствий к этому, но духовный министериум поднимал каж¬
дый раз крик о гибели христианства, пасторы гремели в своих про¬
поведях против «школы Сатаны», возбуждая толпу против либераль¬
ных властей, — и сенату приходилось уступить фанатическим по¬
следователям Лютера. С другой стороны, бюргерство в лице город¬

183
ского магистрата стремилось мешать коммерческому успеху евреев
и предлагало сенату разные репрессивные меры против них. В 1697 г.
некоторые такие меры прошли в сенате (увеличение налогов с евре¬
ев, запрещение больших молелен и т. п.), и это так возмутило сефард¬
скую общину, что многие из ее видных членов покинули Гамбург и
переселились в соседнюю Альтону, на датской территории; Мануэль
Тексейра и некоторые другие нотабли переехали в Амстердам. Испу¬
ганные уходом еврейских капиталов, городские власти одумались. В
1710 г. были официально признаны заслуги «португальских евреев»
в деле развития торговли с Испанией, и вследствие этого было раз¬
решено избирать из их среды до 20 присяжных маклеров на гамбург¬
ской бирже. В торговой метрополии легче было добиться терпимос¬
ти в храме Мамона, чем в храме Божием.
Гораздо более трудную борьбу за существование пришлось ве¬
сти общине ашкеназим, этих плебеев Гамбурга рядом с сефардски¬
ми патрициями. Отдельные группы немецких евреев проникали в Гам¬
бург еще во второй четверти XVII века. То были преимущественно
жители пограничных городов, тесно примыкавших к Гамбургу, но
принадлежавших Дании: Альтоны, Вандсбека, Глюкштадта и дру¬
гих. Там давно ютились под покровительством датских королей не¬
большие еврейские колонии, тяготевшие к близкому центру миро¬
вой торговли. Многие приезжали в Гамбург по делам, и часть их
оставалась там на продолжительное время. Так образовалась в Гам¬
бурге небольшая колония ашкеназов, или «тедесков» (немцев), как
их называли сефарды. Они занимались преимущественно мелким
торгом и тем вызывали недовольство торговцев-христиан. В 1649 г.
над пришельцами разразилась беда: магистрат потребовал их удале¬
ния, и тут не помогли усилия либерального сената, желавшего оста¬
вить их в городе. Большинство выселенцев устроилось в Альтоне,
составлявшей как бы пригород Гамбурга. Им разрешалось ежеднев¬
но приходить в город по делам с тем, чтобы к вечеру возвращаться
домой. Таким гостям выдавались месячные паспорты с уплатою од¬
ного золотого дуката за каждый. Через несколько лет, после упомя¬
нутой выше легализации сефардской общины, группе ашкеназов уда¬
лось снова водвориться в Гамбурге под видом «слуг португальской
нации» («Dienstboten der portugiesischen Nation»), т. e. состоящих под
опекою сефардской общины (1654). В это время стали прибывать
в Альтону и Гамбург эмигранты из Польши, часть того потока

184
беженцев, который разлился по Западной Европе после украинских и
польско-литовских погромов. Несчастных приютили, многих отпра¬
вили в Амстердам и другие места, но часть «поляков» («Polaccos»,
как их называли сефарды) осталась в Гамбурге и Альтоне и вошла в
состав ашкеназских общин. Альтонская община существовала ле¬
гально, гамбургская же должна была таиться от враждебных взоров в
частных молельнях, пока не была легализована в 1697 г. под именем
«Немецкой еврейской общины» («Hochdeutsche Judengemeinde»). В это
время произошло объединение общин Альтоны, Гамбурга и Вандс¬
бека в один союз, с общим главным раввином и судебной коллегией в
Альтоне («Kehillot AHW» — инициалы названий трех городов). На
первых порах положение еще было непрочно: гамбургский сенат и
бюргерство спорили из-за евреев. Магистрат требовал ограниче¬
ния торговли ашкеназов, которые отнимали часть заработка у не¬
мецких лавочников тем, что некоторые разносили товары по до¬
мам; сенат же пугал бюргеров тем, что при крайнем стеснении ев¬
реев они уйдут в Альтону и тогда вся тяжесть налогов в Гамбурге
падет на христиан. Чтобы уладить этот и другие споры, была на¬
значена императором комиссия, которая добилась соглашения
между сторонами. В 1710 г. был издан «Регламент для гамбург¬
ских евреев португальской и немецкой национальностей». Обеим
общинам дозволялось иметь частные синагоги, торговые права
были частью расширены, налоги же были установлены для сефар¬
дов по оценке каждого отдельного лица властями, а для ашкена¬
зов по оценке их общины, так как «немецкие евреи сбежались из
разных мест и различны по своему составу» и только община мо¬
жет определить состояние каждого члена.
Вопреки всем стеснениям, ашкеназская колония в Гамбурге рос¬
ла, опираясь на свой «гинтерланд» — Альтону и другие общины на
датской территории. В отличие от сефардов, представителей круп¬
ной индустрии и экспорта, ашкеназы большею частью занимались
мелкою торговлею, но и между ними были состоятельные купцы: юве¬
лиры, менялы, мануфактуристы. Мемуары современницы Гликель
фон Гамельн, жены одного видного члена гамбургской ашкеназс¬
кой общины (они написаны на тогдашнем немецко-еврейском раз¬
говорном языке), раскрывают внутренний быт немецких евреев в
конце XVII и начале XVIII в. Типичным представляется следующее
изображение зажиточного купца-ювелира:

185
«Мой муж сначала торговал золотыми изделиями. Он ходил из
дома в дом и скупал золото, а затем продавал золотых дел мастерам
или купцам и прилично на этом зарабатывал. И хотя мой муж бывал
крайне утомлен после целого дня беготни, тем не менее он не пропус¬
кал установленного урока Талмуда («шиур») и всегда постился в дни
чтения Торы (по понедельникам и четвергам); этот порядок нарушался
только потом, когда он стал совершать большие поездки, которые из¬
мучивали его, вообще слабого здоровьем и часто прибегавшего к вра¬
чебной помощи. Он себя не щадил и много разъезжал, чтобы с честью
прокармливать жену и детей, которых горячо любил... Вместе с тем он
был истинно набожный еврей, подобно своему отцу и братьям. Я знаю
мало людей среди раввинов, которые молились бы с таким благогове¬
нием, как мой муж. Когда он молился в своей комнате и в это время
кто-нибудь приходил с очень выгодным коммерческим предложением
(«мециа»), то ни я и никто из детей не осмеливались отрывать его от
молитвы, хотя бы от промедления предстояли большие убытки».
Из тех же мемуаров видно, как воспитывали детей, как женили
их и выдавали замуж и как они потом вели борьбу за существование
при ограниченности доступных евреям промыслов. Способных юно¬
шей посылали для усовершенствования в Талмуде в Польшу, пре¬
имущественно в Познань или Краков. Ранние браки (для девушек в
возрасте от 15 лет, а для юношей от 16 лет) заставляли родителей
обеспечивать новобрачных приданым и сверх того держать их на
своем иждивении в первые годы после свадьбы. Брачные партии за¬
ключались чрезвычайно просто: по предложению свата («шадхена»)
житель Гамбурга списывался с своими родными и знакомыми в
Берлине, Ганновере или Франкфурте, узнавал о личных качествах
жениха или невесты, о материальной обеспеченности их родите¬
лей и о количестве приданого, и если справки оказывались удов¬
летворительными, то родители съезжались (обыкновенно на яр¬
марках) и часто в отсутствие детей заключали предварительный
договор («тнаим»). Молодые нередко впервые встречались под
брачным балдахином. Позже начиналась для неопытного моло¬
дого человека, ставшего главою семейства, полоса борьбы за су¬
ществование: торговля, векселя, платежи, банкротства — со все¬
ми аксессуарами лихорадочной и неустойчивой еврейской торговли.
Из автобиографии известного писателя Якова Эмдена, который сам
занимался коммерцией в том же районе (около 1730—1750 гг.), вид¬

186
но, как непрочна, ненормальна и часто неблаговидна была эта тор¬
говля. Люди духовного склада, вроде мужа Гликель Гамельн, теря¬
лись здесь среди дельцов и плутов, маравших репутацию еврейского
торговца и навлекавших нарекания христиан на всех евреев.
В XVIII веке ашкеназская колония в Гамбурге, вследствие по¬
стоянного притока новых переселенцев, сильно разрослась и превзо¬
шла по своей численности колонию сефардов, которая не пополня¬
лась иммиграцией и постепенно вымирала. Союз трех общин Альто¬
на — Гамбург — Вандсбек прославился своими раввинами и учеными,
вроде р. Иехезкеля Каценеленбогена, Ионатана Эйбешица и Якова
Эмдена. С двумя последними именами связана борьба раввинизма с
мистицизмом в середине XVIII века (дальше, § 30).
§ 28. Старое гетто во Франкфурте-на-Майне
В то время как новая еврейская колония в Гамбурге вовлека¬
лась в обновленную экономическую жизнь, в крупную торговлю и
индустрию, старое гетто в другом «вольном имперском городе»,
Франкфурте-на-Майне, было еще сковано средневековыми путами.
Здесь действовала еврейская конституция («Juden Stättigkeit») 1616 года,
выработанная по соглашению между имперскими комиссарами и
франкфуртским магистратом после предшествовавшего погрома и
временного изгнания (том III, § 35). По этой конституции в гетто,
или «Юденгассе», могло жить не более 500 семейств, и приблизитель¬
но на этом уровне действительно держалось легальное ядро еврейско¬
го населения Франкфурта с конца XVII века. По официальной пере¬
писи 1694 года в гетто числилось 414 хозяйств и 78 иногородних, а в
1709 г. показано общее число хозяйств 505 с числом душ 3024. По
занятиям они распределялись так (в круглых цифрах): 225 купцов и мел¬
ких торговцев, 50 менял, рантье и занимающихся ссудою денег
(«Geldleiher»), 25 ремесленников и рабочих, 35 лиц духовного звания и
свободных профессий, 40 лиц без определенных занятий и нищих. В этой
неполной, обнимающей 375 хозяйств, статистике поражает малое чис¬
ло ремесленников и еще больше односторонность ремесла (только мяс¬
ники, пекари и три женщины-швеи; нет мужских сапожников, столяров
и т. п.), что объясняется недопущением евреев к цеховым ремеслам, мо¬
нополизированным христианскими цехами.
Франкфуртский городской совет зорко следил, чтобы евреи не
выходили за черту тесного гетто. «Еврейская Улица» Франкфурта не

187
могла вместить растущее население; приходилось надстраивать
новые этажи над старыми домами, что превращало узкую улицу с
ее переулками в темные коридоры и отнимало у жителей воздух и
свет. Плохое санитарное состояние еврейского квартала увеличи¬
вало там смертность. Евреи добивались от магистрата расшире¬
ния квартала прилегающею площадью, но отцы города энергич¬
но сопротивлялись этому. В это время (1711) пожар, начавшийся
в доме главного раввина, охватил еврейский квартал и уничто¬
жил большую часть домов. Около трех тысяч человек осталось без
крова. Несчастные ютились в христианских домах до тех пор,
пока гетто было вновь отстроено (1719). Главная улица была
несколько удлинена по ту сторону прежней границы гетто, а
дома были построены не выше трех этажей, согласно плану
городского совета, но теснота жилищ все-таки не была устра¬
нена. Оставался в силе и прежний регламент относительно
выхода узников гетто в христианский город. Они имели право при¬
ходить в центр города только в дневные часы, а к вечеру должны
были возвращаться в свой квартал. Ворота гетто запирались на
ночь: люди жили как в тюрьме.
Кондоминиум двух властей во Франкфурте, императорской и
магистратской, давал еврейской общине возможность лавировать
между обоими. На притеснения со стороны городского совета об¬
щина апеллировала в Вену, где она имела своего постоянного хода¬
тая, «штадлана», и Гофканцелярия часто исполняла ее справедливые
просьбы. Конечно, приходилось платить и в Вене и во Франкфурте.
В XVIII веке к этим двум властям прибавилась третья: «бюргеркол¬
легиум», учрежденная императором по требованию франкфуртско¬
го мещанства для контроля деятельности городского совета. Эта кол¬
легия больше всего заботилась о том, чтобы городской совет не «фа¬
воризировал» еврейской общине. Приходилось искать защиты в Вене
и от этой новой власти, которая часто прямо терроризировала евре¬
ев. Связями с Веной франкфуртская община иногда пользовалась для
защиты общих интересов еврейства.
В начале XVIII века готовилось литературное нападение на ев¬
реев. Христианский теолог Иоганн Эйзенменгер, профессор вос¬
точных языков в Гейдельбергском университете, принялся за ста¬
рое ремесло юдофобов: порочить еврейский народ цитатами из
Талмуда и раввинской письменности. Поверхностно знакомый с

188
этой письменностью, но зато хорошо знакомый с христианской поле¬
микой против нее, Эйзенменгер собрал все курьезы Галахи и Агады и
на этом основании составил нечто вроде энциклопедии юдофобии.
Длинное заглавие его двухтомной книги уже достаточно характери¬
зует ее содержание и тон: «Разоблаченное еврейство («Entdecktes
Judenthum»), или Основательное и правдивое известие с том, как
закоснелые евреи ужаснейшим образом поносят и бесчестят пре¬
святую Троицу, Новый Завет, евангелистов, апостолов и как они
вообще презирают и проклинают все христианство. При этом при¬
водится еще многое другое о великих заблуждениях иудейской
религии, а также рассказываются разные забавные побасенки. Все
это доказано на основании их собственных книг, прочитанных с
великим трудом и неутомимым прилежанием»... Когда эта книга
с столь вызывающим заглавием находилась еще в печати во Франк¬
фурте-на-Майне (1700), о ней уже носились слухи, которые трево¬
жили местных евреев. Они обратились к своему влиятельному со¬
племеннику в Вене, придворному банкиру Самуилу Оппенгейме¬
ру, с просьбою ходатайствовать пред императором Леопольдом I
о запрещении книги Эйзенменгера, способной разжечь народные
страсти. Энергичные хлопоты Оппенгеймера, вероятно, не имели
бы успеха при клерикальном настроении венского двора, если бы
не обнаружили и выпадов против католицизма в книге протестант¬
ского юдофоба. Это решило участь книги. Император приказал
опечатать и держать под замком все издание, состоявшее из 2000
экземпляров. Евреи предлагали Эйзенменгеру в возмещение его
издержек 12 000 гульденов, с тем чтобы он совсем уничтожил кни¬
гу; но он требовал более крупную сумму, и сделка не состоялась.
Когда Эйзенменгер умер (1704), его наследники энергично доби¬
вались снятия запрета с его книги. Им удалось заинтересовать в
этом деле прусского короля Фридриха I, который в то время был
предубежден против иудаизма из-за молитвы «Алену» (выше, § 26)
и вдобавок, как протестант, ничего не имел против антикатоли¬
ческой тенденции книги Эйзенменгера. Фридрих заступился за опаль¬
ную книгу и просил императора снять с нее запрещение, которое
будто бы разорило автора и даже ускорило его смерть. Но ни Лео¬
польд, ни его преемник Иосиф I не удовлетворили ходатайства
прусского короля. Тогда Фридрих разрешил перепечатать книгу
Эйзенменгера в Пруссии. Она была напечатана в 1711 г. в Бер¬

189
лине, но на заглавном листе значилось, что она печаталась в Ке¬
нигсберге, где имперская цензура не имела власти. С тех пор памф¬
лет «Разоблаченное еврейство» служил неисчерпаемым арсеналом,
откуда брали свое ржавое оружие юдофобы всех стран. Оттуда
заимствовались талмудические и раввинские цитаты, действитель¬
но странные или злостно истолкованные с целью выставить еврей¬
ство в смешном или отталкивающем виде. Сочинение Эйзенменге¬
ра имело и печальные практические последствия: оно давало мо¬
ральное оправдание всем угнетателям евреев в Пруссии и других
государствах.
Евреи вошли в моду в немецкой литературе. Через несколько
лет после книги Эйзенменгера появился обширный труд франкфурт¬
ского ориенталиста Якова Шудта под названием «Еврейские дос¬
топримечательности» («Jüdische Merkwürdigkeiten», в четырех томах,
Франкфурт-н.-М., 1714—1718). У Шудта не было злостной тенден¬
ции во что бы то ни стало опорочить евреев; он действительно инте¬
ресовался еврейской историей, литературой и современной жизнью
и даже начал с издания «Компендия еврейской истории» («Compendium
historiae judaicae», 1700); он лично наблюдал жизнь евреев в родном
Франкфурте и в Гамбурге и сообщал об этом весьма ценные сведе¬
ния в «Достопримечательностях». Но наряду с этим в его книгах на¬
громождены кучи нелепых сведений о евреях в прошлом и настоя¬
щем, а общий тон изложения враждебен народу, жизнь которого ав¬
тор взялся изобразить. Эти люди могли видеть только лицо гетто,
часто весьма неприглядное, но не могли проникнуть в душу его оби¬
тателей.
Через несколько десятилетий после Шудта (около 1760 г.) франк¬
фуртское гетто посетил великий франкфуртец, тогда еще отрок, Гете.
Первое впечатление юного сына бюргера было, конечно, неблаго¬
приятно для евреев, но на старости Гете почувствовал трагедию гет¬
то. Он рассказал об этом в своей поэтической автобиографии
(«Wahrheit und Dichtung», I, 4): «Ко всему, что волновало ум мальчи¬
ка и затем юноши смутными предчувствиями, можно отнести в осо¬
бенности положение еврейского города, точнее, еврейской улицы, ко¬
торая в прежнее время была стиснута как клещами между городской
стеной и рвом. Теснота, грязь, шум, акцент неприятного языка —
все производило самое неприятное впечатление, даже когда,
бывало, заглядываешь туда мимоходом у ворот. Это длилось до тех

190
пор, пока я не решился войти туда. Мне уже не легко было потом
вновь ходить туда, после того как я избавился от приставаний и зазы¬
ваний неугомонных торговцев, желающих что-нибудь заработать. При
этом в юном уме носились старые мрачные сказки о мучительствах
евреев над христианскими детьми, которые я вычитал в хронике Гот¬
фрида, где они иллюстрированы ужасными рисунками». Гете расска¬
зывает, что позорящее евреев изображение у моста (том III, § 35)
предубеждало его против них, так как оно было поставлено «обще¬
ственным учреждением» (магистратом). «А между тем, — грустно
прибавляет поэт, — они ведь остались избранным народом Божиим
и жизнь их связана с воспоминаниями отдаленнейших времен. Кро¬
ме того, они ведь люди деятельные, услужливые, и даже их упрям¬
ству в соблюдении своих обычаев нельзя отказать в некотором ува¬
жении. Да и девушки у них красивые и ничего не имели против того,
чтобы христианские мальчики, встречая их в субботу на рыбачьем
поле, оказывали им дружеское внимание». Впоследствии Гете, желая
познакомиться с обрядами иудейства, заходил в синагоги, бывал на
еврейских свадьбах, видел праздничные кущи в гетто и всегда встре¬
чал приветливый прием.
§ 29. Привилегированные капиталисты и бесправный народ
(Саксония, Ганновер, Мекленбург, Бавария, Баден, Вюртемберг)
Кроме Пруссии и двух имперских городов (Франкфурт и Гам¬
бург), раздробленная Германия делилась в ту эпоху на области, где
еврейские общины существовали легально, и такие, куда евреи до¬
пускались только временно, по торговым делам. Надо отметить, что
в протестантских странах (Саксония, Вюртемберг) к евреям относи¬
лись гораздо строже, чем в католических (Бавария, Пфальц). Но в
тех и других всегда отдавали предпочтение богатым евреям перед
бедными. Еврейские капиталисты часто устраивались в качестве фи¬
нансовых агентов, или «придворных факторов» (Hoffaktoren), при
курфюрстах или герцогах, и к таким нужным людям и их субагентам
не применялись ограничения по праву жительства и промыслов. Та¬
ких «такифим», влиятельных людей, было довольно много в ту эпо¬
ху расцвета официального меркантилизма, когда еврей стал «перпету¬
ум мобиле» европейского финансового оборота*. Привилегированные
* Вопрос о том, откуда взялись еврейские капиталы, которые играли
такую важную роль в финансовой жизни европейских государств после

191
«гоффакторы» жили с семьями и служащими в запрещенных для евре¬
ев местах и часто прокладывали туда путь своим нелегальным сопле¬
менникам, образуя таким образом негласные общины.
Типом такого государства была родина протестантизма Сак¬
сония, которая еще во время Реформации стремилась избавиться от
своих евреев (том III, § 32). Запрещая евреям постоянное жительство
в Дрездене и Лейпциге, саксонский курфюрст дозволял им для пользы
торговли приезжать три раза в год на знаменитые лейпцигские яр¬
марки, куда стекались купцы из всех частей Германии и других стран,
особенно из Польши. Условия пребывания здесь для еврейских куп¬
цов были тяжелые: приезжие должны были представлять свидетель¬
ства о благонадежности от своего начальства и наличность не менее
600 талеров; тотчас по приезде в Лейпциг они должны были платить
за явку и налог за покровительство, а по окончании ярмарки не¬
медленно уезжать. Если какой-либо гость засиживался дольше
срока, пользуясь снисходительностью местных властей, то бюрге¬
ры поднимали шум. В октябре 1682 г. приехавшие на ярмарку по¬
зволили себе большую вольность: устроили в праздник Сукот па¬
латку, покрытую зелеными ветвями, молились и обедали там. Это,
по-видимому, повторялось и в осенние приезды следующих лет. Но
в 1693 г. набожный курфюрст Иоанн-Георг IV прислал городскому
совету Лейпцига следующий приказ: «Мы вовсе не намерены потвор¬
ствовать бесчинствам и идолопоклонству евреев, а потому желаем,
Тридцатилетней войны, можно разрешить следующим образом. Три¬
дцатилетняя война, разорявшая народные массы, обогащала отдельные
группы военных поставщиков, устроителей военных займов и финансо¬
вых агентов, или факторов, при разных европейских дворах, а такие по¬
среднические функции в Германии и Австрии большею частью испол¬
няли евреи. От этой военной прибыли разбогатели верхи еврейской ко¬
лонии Вены во время Тридцатилетней войны, от нее же накопили свои
капиталы агенты при многочисленных дворах курфюрстов, герцогов и
графов раздробленной Германии. Эти накопленные капиталы увеличи¬
вались и позже, в течение всего столетнего промежутка, отделяющего
Тридцатилетнюю войну от Семилетней (1648—1763), так как это столе¬
тие было наполнено почти непрерывными войнами в Средней Европе:
австро-турецкая война (1682—1699), франко-германская (1689—1697),
война за испанское наследство (1700—1714), война за австрийское на¬
следство и силезские войны (1740—1747), завершившиеся Семилетней
войной. Так поднялись финансовые агенты в Австрии, Пруссии и мень¬
ших государствах Германии, все эти Оппенгеймеры, Вертгеймеры, Гум¬
перцы, Либманы, Леманны и другие, вплоть до Münzjuden Семилетней
войны. Из этой же среды вышел в конце XVIII века основатель дома
Ротшильдов, который в следующее столетие растянул свою финансо¬
вую сеть по всей Европе.

192
чтобы им запретили устройство своего праздника кущей и ложного
богослужения». Через несколько лет городские власти услышали со¬
всем иные речи от нового курфюрста, Фридриха-Августа Сильного,
который в 1697 г. был избран польским королем под именем Авгус¬
та II и принял для этого католическую веру. Увидев, что в Польше
церкви не рушатся от соседства синагог, Август решился предложить
лейпцигскому городскому совету дозволить евреям во время ярма¬
рок собираться для богослужения в частном доме, соблюдать свой
праздник кущей и хоронить за городом своих мертвецов с уплатою
12 талеров за каждое погребение (1698). Но городской совет и обер-
консистория, возмущенные предложением курфюрста-ренегата, рез¬
ко возражали против нарушения запретов, освященных старой лю¬
теранской традицией. Совет признавал пользу от участия евреев в
ярмарках, но боялся, что они заберут всю торговлю, а в своих празд¬
ничных собраниях будут молить Бога, чтобы он погубил христиан,
как некогда египтян. После долгих споров курфюрст должен был ус¬
тупить защитникам египетского рабства: евреям было запрещено со¬
вершать общую молитву даже в частных домах (1703).
Между тем как в Лейпциге старались помешать зарождению
еврейской общины, в столице Дрездене такой зародыш уже появил¬
ся. Здесь жил крупный еврейский финансист, без помощи которого
курфюрст Август не мог обойтись. То был Беренд Леманн (Иса-
хар Берман) из Гальберштадта, который тогда в Пруссии просла¬
вился своими широкими финансовыми операциями. В 1697 г. он по¬
мог саксонскому курфюрсту путем займа и продажи некоторых его
имений достать ту десятимиллионную сумму, которая нужна была
для приобретения польской короны, а позже, в годы Северной вой¬
ны, он поддерживал временно развенчанного короля своими финан¬
сово-дипломатическими комбинациями. Не раз ездил он по поруче¬
ниям Августа в Варшаву, Амстердам, Вену и другие столицы для пе¬
реговоров о займах, военных поставках и т. п. Он носил титул «рези¬
дента», т. е. уполномоченного, в Польше и других местах. Агенты Ле-
манна со своими семьями жили в Дрездене. В 1705 г. дрезденский ма¬
гистрат обнаружил к своему ужасу, что в городе живет около 15 ев¬
рейских семейств, имеющих свою молельню и занимающихся торгов¬
лей и ремеслами. Пошла жалоба к курфюрсту: евреи отнимают зара¬
боток у мещан и оскверняют протестантскую землю тем, что «совер¬
шают там свое проклятое суеверие». На этот раз курфюрст ответил

193
решительно (1707): он не может отказать своему верному резиденту
Беренду Леманну, оказавшему большие услуги государству, и его
уполномоченным в праве проживать в Дрездене и Лейпциге, а потому
просит оказывать им покровительство, конечно, при условии плате¬
жа «шутцгельда» и совершения ими богослужения «в полной тиши¬
не» («in aller Stille»). Так образовались первые общинные ячейки
из привилегированных семейств в Дрездене и Лейпциге. Местные
власти делали все возможное, чтобы не допустить поселения «про¬
стых» евреев в этих городах, но задерживаемый людской поток
разрушал всякие преграды и прорывался в запретные места. Влас¬
ти на заставах взимали с приезжих пресловутый «лейбцолль», ус¬
тановленный для привозимого скота; евреи платили и двигались
дальше, частью с намерением осесть в стране. В Дрездене и Лейп¬
циге к середине XVIII века образовались уже порядочные еврей¬
ские колонии, и «регламент» («Judenordnung») 1746 года должен
был только напомнить, чтобы евреи не осмеливались открыто
служить ни своему Богу, ни общему купеческому богу Меркурию:
не открывать синагог для публичного богослужения и магазинов
для розничной торговли.
Семилетняя война произвела некоторые перемены и здесь, как
в Пруссии: увеличилось число предприимчивых капиталистов и от¬
купщиков, известных под именем «Münzjuden», сгущались ряды их
агентов и служащих. По окончании войны (1763) в Дрездене оказа¬
лось около 900 еврейских душ; выросла колония и в Лейпциге. Об¬
щина в Дрездене уже имела свои учреждения: приют для больных,
погребальное братство, кладбище, но синагогу все еще не разреша¬
ли строить. Правительство всеми силами задерживало рост общи¬
ны, увеличивало налоги за концессии для богатых, а несостоятель¬
ных выгоняло. В 1777 г. назначено было к высылке несколько сот
евреев. Узнав об этом, Моисей Мендельсон послал из Берлина пись¬
мо своему другу, начальнику торговой палаты в Дрездене, с просьбою
о приостановке выселения. «Я слышал, — писал он, — что гото¬
вится изгнание сотен моих собратьев из Дрездена. Между ними
есть весьма порядочные люди, лично мне известные, которые,
может быть, вследствие разорения не могут платить наложенные
на них подати. Куда же этим несчастным идти с женами и детьми,
где им искать защиты и приюта, если страна, где они лишились сво¬
его достояния, выбрасывает их? Изгнание для еврея — жесточайшая

194
кара, равносильная запрету жить на Божьей земле, где предрассудки
отгоняют его вооруженной рукой от всякой границы». Высылка была
приостановлена. Но унизительное положение евреев в Саксонии как
едва терпимых иностранцев продолжалось до XIX века.
Та же система покровительства капиталистам практиковалась
и в Ганновере, который в конце XVII века имел своего «великого
курфюрста» в лице Эрнста-Августа (1679—1697), подражавшего при¬
меру своего бранденбургского коллеги. Обергоффактор Лефманн
Берендс (Липман Коген) играл здесь ту же роль, как в Саксонии Бе¬
ренд Леманн, связанный с ним финансовыми операциями. И в Ган¬
новере правом постоянного жительства пользовались только евреи,
получившие особые концессии от курфюрста на основании их иму¬
щественного ценза, а все остальные жили на правах гостей, приез¬
жих по делам.
Шествие капитала открыло евреям путь, хотя также очень уз¬
кий и тернистый, в герцогство Мекленбург, откуда их предки были
изгнаны на рубеже средних и новых веков (том III, § 29). Близость
еврейской колонии в богатом Гамбурге и желание мекленбургских
герцогов насадить промышленность в своей стране привели к тому,
что и тут появились еврейские гофагенты и гоффакторы. Первыми
были два еврея из Гамбурга, Авраам Гаген и Натан Бенедикс, кото¬
рые в 1679 г. получили от герцога Людвига I привилегию на моно¬
польную продажу табака во всей стране. За ними потянулись другие
богатые купцы, получавшие от герцогов разные концессии за боль¬
шие деньги. Но для среднего еврея-торговца, а тем более бедного,
страна была закрыта. Таким, по обыкновению, разрешались только
временные приезды с уплатою обидного «лейбцоля» у застав. Такие
гости иногда засиживались в стране и даже образовывали целые ко¬
лонии, но их часто выселяли. До середины XVIII века в Мекленбур¬
ге, в городах Шверине и Бюцове, жило всего несколько десятков сча¬
стливых обладателей концессий («баале-киумим»). В это время ли¬
беральный или радевший о своих доходах герцог Мекленбург-Шве¬
ринский стал щедрее раздавать концессии евреям, и число их быстро
увеличилось. Тогда против герцога поднялись представители зем¬
ских и городских сословий во имя «славных» традиций старины.
В 1755 г. между герцогами Мекленбург-Шверина и Мекленбург-
Стрелица и сословиями состоялось следующее соглашение: «Мы
(герцоги) обещаем нашим городам соблюдать в деле допущения

195
евреев такую меру, чтобы они (города) не имели повода жаловаться
на чрезвычайное число их. Евреям должно быть запрещено приобре¬
тение недвижимости». И тем не менее в обеих частях Мекленбурга
оказалось во второй половине XVIII века около 300 еврейских се¬
мейств, организовавшихся в автономные общины. В 1764 г. состоял¬
ся съезд представителей этих общин, выработавший для них органи¬
ческий устав. Жизнь как будто оказалась сильнее закона, и реставра¬
ция еврейства пошла полным ходом. Но не дремали и противники
евреев, поставившие себе целью нормировать их число по жестоко¬
му прусскому образцу. Этому образцу, освященному авторитетом
Фридриха Великого, стал следовать мекленбургский герцог Франц I
уже на пороге новейшего времени (1785).
В более широких размерах совершалась реставрация еврейских
общин в Южной Германии, в Баварии и Бадене, которые в ту эпо¬
ху состояли из дробных областей: Оберпфальц и Курпфальц, марк¬
графство Ансбах и епископство Бамберг, Баден-Дурлах, Баден-Ба¬
ден. После бури католической реакции и потопа Тридцатилетней
войны в баварских землях уцелело несколько еврейских островов.
Единственная большая община находилась тогда в городе Фюрте
(еврейский Фиурда), близком к имперскому городу Нюрнбергу.
Она была прямой наследницей старой нюрнбергской общины, раз¬
рушенной в 1499 году (том III, § 29). В начале XVIII века в Фюрте
числилось около 400 еврейских семейств. Община славилась своими
авторитетными раввинами, талмудической школой и типографией,
снабжавшей еврейскими книгами всю Среднюю Европу. Маркгра¬
фы Ансбаха и епископы Бамберга, делившие между собою опеку над
фюртской общиной и, конечно, податные доходы от нее, мирились с
ростом «собрания нечестивых» в стране, где преследовались даже про¬
тестанты. Фюрт стал центром еврейской «черты оседлости» в Бава¬
рии. На периферии находились меньшие общины в Ансбахе, Бам¬
берге, Зульцбахе (и здесь временно функционировала еврейская ти¬
пография) и Шнайтахе в Оберпфальце. Других значительных общин
в Баварии не было. В Мюнхене маленькая община восстановилась
лишь к концу XVIII века.
В 1670-х годах в кругу фюртских раввинов вращался любозна¬
тельный христианский теолог Иоанн Христоф Вагензейль, профес¬
сор истории и восточных языков в Альтдорфе. Он основательно изу¬
чил еврейскую литературу, где особенно интересовался антихри¬

196
стианской полемикой. Во время своих путешествий он разыскал ма¬
нускрипт книги «Укрепление веры» Исаака Троки (том III, § 49) и был
крайне взволнован решительной аргументацией автора против хрис¬
тианской догматики. Для предупреждения христиан Вагензейль напе¬
чатал этот трактат вместе с другими однородными сочинениями («Ниц¬
цахон» Мюльгаузена и др.) в еврейском оригинале с латинским пере¬
водом под устрашающим заглавием «Огненные стрелы Сатаны» («Tela
ignea Satanae», Альтдорф, 1681). Прочитанная Вагензейлем вульгар¬
ная биография Иисуса («Толдот Иешу» или «Маассе Талуй») возму¬
тила его и побудила напечатать книгу «Христианское донесение о
богохульствах евреев» («Denunciatio Christiana» etc., 1703), где убеж¬
дал правителей, чтобы они обязали евреев клятвою не поносить
Христа и христианство явно или тайно, в беседе или письме. При
этом Вагензейль предупреждает, что отнюдь не имеет в виду реко¬
мендовать преследование евреев, которые и без того терпят гонения
от всех христианских народов. Он считает такие гонения и издева¬
тельства несправедливыми, вредными. Он горячо протестует про¬
тив ложного обвинения евреев в ритуальных убийствах. Он доказы¬
вает, что при лучшем обращении с евреями можно было бы многих
склонить к христианству. Вагензейль впервые обратил внимание на
еврейскую народную литературу на обиходном немецком диалекте и
посвятил ей целый трактат («Belehrung der jüdisch-deutschen Red- und
Schreibart», Кенигсберг, 1699). Он хвалит нравоучительные книги на
этом языке и ставит их в пример христианской народной литературе
того времени, где преобладали пустая болтовня и фривольные рас¬
сказы.
Особая черта оседлости существовала для евреев и в Курпфаль¬
це, вошедшем позже в состав Великого Герцогства Баденского. Во
второй половине XVII века пфальцграфы или курфюрсты стали до¬
пускать небольшие группы евреев на постоянное жительство в свои
города Гейдельберг, Маннгейм, Оппенгейм, Моссбах и дру¬
гие, где им раньше дозволялось только временное пребывание. В сво¬
ей резиденции Гейдельберге курфюрсты следили, чтобы еврейская
колония не размножалась сверх ограниченной группы привилеги¬
рованных богатых семейств, которые могли бы оказывать прави¬
телям финансовые услуги (гейдельбергский финансист Самуил Оп¬
пенгеймер выдвинулся потом в качестве гоффактора в Вене; выше,
§ 24); в провинциальные же города евреи допускались свободнее, и

197
благодаря этому быстро выросла еврейская община в Маннгейме (с
1660 г.). Она состояла из двух групп: ашкеназим и сефардим, полу¬
чивших от курфюрста широкие торговые привилегии. Обе группы,
вместе с допущенными туда гугенотами, содействовали торговому
процветанию города. В 1689 г. молодые общины Гейдельберга и Ман¬
нгейма пострадали от французской армии, опустошившей Палати¬
нат (Пфальц); при этом потерпела и древняя община Вормса (он тог¬
да причислялся к территории «рейнского Пфальца»), где французы
сожгли еврейский квартал. Но вскоре общины оправились. В 1722 г.
маннгеймская община насчитывала около 200 семейств. В 1743 г.
во всем Курпфальце числилось 488 еврейских семейств, а к концу
века это число почти удвоилось. Маннгейм прослыл «новым Иеруса¬
лимом», как Фюрт в Баварии; автономная община имела талму¬
дическую иешиву и другие культурные учреждения. Не было, впро¬
чем, недостатка в столкновениях с христианским бюргерством. В Гей¬
дельберге студенты университета, подстрекаемые мещанами и иезуи¬
тами, иногда били прохожих евреев и врывались в дома (1714, 1718,
1736), но по требованию правительства университетское начальство
обуздывало буянов. Положение евреев в Курпфальце упрочилось при
курфюрсте Карле-Теодоре (1742—1799), представителе просве¬
щенного абсолютизма. Ограничивая вообще власть сословных
чинов, он сдерживал также антиеврейские выступления бюргерства
и купечества. Но с другой стороны, он, подобно прусским коро¬
лям, принимал меры к нормировке роста еврейского населения
путем контроля над браками, которые разрешались лишь богатым
людям, могущим дорого оплачивать «шутц» для каждого нового
семейства. В XVIII веке возникли некоторые еврейские колонии
вне баденского Пфальца. В новой резиденции маркграфов Баден-
Дурлах, Карлсруэ, организовалась даже еврейская община, во
главе которой стояли именитые раввины (например, Натаниель
Вейль, 1750—1769). В провинциальных городах Дурлахе, Пфорц¬
тейме и других существовали меньшие общины, подчиненные вер¬
ховному раввину в Карлсруэ. Здесь также укоренилась система
«Schutzjuden» по прусскому образцу.
Из Гейдельберга и Маннгейма евреи пытались проникнуть в
соседнюю закрытую для них страну швабов, герцогство Вюртем¬
берг. Герцог Эбергард-Людвиг впервые разрешил им приезжать
туда временно по торговым делам (1706). При его преемнике Кар¬

198
ле-Александре (1733—1737) в самой столице Штутгарте появились
еврейские капиталисты, привлеченные туда своим соплеменником
Иосифом Зюссом Оппенгеймером, всесильным финансовым со¬
ветником герцога; но эта маленькая колония была так же эфемерна,
как карьера еврейского сановника, имевшая трагический конец. Уро¬
женец Гейдельберга (1698), сын сборщика еврейских податей в Пфаль¬
це, родственник венского финансового короля Самуила Оппенгей¬
мера, Зюсс провел свою молодость в кругах той денежной аристо¬
кратии, которая золотой нитью связывала гетто с княжескими двор¬
цами. Он много путешествовал, бывал в Вене и в различных герман¬
ских государствах, присматривался к жизни еврейских гоффакторов
и скоро сам пошел по их пути. В Пфальце и Гессене он был откупщи¬
ком пошлин и монетного дела («минцмейстер»), поставщиком дво¬
ра, ювелиром и посредником по устройству государственных займов.
Но, нажив порядочное состояние, молодой Оппенгеймер не возвра¬
щался в гетто, подобно своим старшим товарищам по профессии, а
стремился вон оттуда, к тем пышным дворцам, где его принимали
только в качестве финансового агента; его тянуло в это блестящее
общество придворных кавалеров и дам, к их веселой жизни и воль¬
ным нравам; он хотел проникнуть из денежной аристократии в пра¬
вящие верхи как равный, как член дворянской семьи. На короткое
время это ему удалось. Он сблизился с вюртембергским принцем
Карлом-Александром и сделался не только «камерагентом», но и
личным другом принца и принцессы, а в 1733 г., когда Карл-Алек¬
сандр неожиданно стал вюртембергским герцогом, Зюсс Оппенгей¬
мер стал его ближайшим советником и доверенным лицом. Он с жа¬
ром принялся за финансовые и фискальные реформы: вводил госу¬
дарственную монополию на разные предметы потребления (соль,
вино, кожу, табак), сдавал эти монополии в откуп капиталистам, сре¬
ди которых были и евреи, устраивал фабрики, банки. В целях прове¬
дения реформ, к которым многие сановники относились враждебно,
Зюсс через единомышленного герцога смещал и назначал членов
Тайного Совета, тогдашнего совета министров. Для увеличения до¬
ходов казны была установлена продажа должностей чиновникам, что
не обходилось без злоупотреблений. В высшем христианском обще¬
стве росла ненависть к «жиду Зюссу» («Jüd Süss»), который вместе с
непопулярным герцогом правил страной. К ненависти прибавилась
зависть, так как Зюсс вел жизнь гранда, среди показной роскоши,

199
потех и удовольствий всякого рода, не исключая любовных интриг
с придворными дамами. Среди простого народа, которому в тече¬
ние веков рисовали еврея в виде дьявола, распространялись самые
нелепые басни о сатанинском еврее, пленившем христианского гер¬
цога.
Враждебная Зюссу партия не раз пыталась свалить сильного
временщика. Во время охватившего Германию денежного кризиса
Оппенгеймера обвиняли в чеканке неполноценной монеты и в вы¬
пуске денег сверх установленной нормы; ему удалось оправдаться от
этого обвинения пред комиссией экспертов, но враги находили дру¬
гие пути, чтобы его скомпрометировать. Ему, между прочим, вмени¬
ли в вину то, что он облегчил еврейским купцам доступ в Вюртем¬
берг и отдал некоторым выгодные откупы. Зюсс понимал всю опас¬
ность своего положения и просил герцога об отставке, но тот не от¬
пускал его. А в момент, когда герцог согласился наконец отпустить
своего советника, разразилась катастрофа. Во время прощального
свидания с Оппенгеймером в Людвигсбурге Карл-Александр внезап¬
но умер (март 1737). Оппенгеймер поспешил с одним полковником
из герцогской свиты в Штутгарт, чтобы известить герцогиню о слу¬
чившемся. Но тут его ждал арест; его бросили в тюрьму вместе с дру¬
гими штутгартскими евреями. Допрос с пыткою выяснил виновность
бывшего сановника во всех семи смертных грехах. Суд приговорил
его к повешению. Ему прочли приговор и предложили принять хри¬
стианскую веру, но он ответил: «Я хочу умереть евреем; я страдаю от
насилия и несправедливости». Осужденного повезли на площадь и
казнили при огромном стечении народа (сентябрь 1738). Его пред¬
смертный крик «Шема Исраиль» был заглушен ликующими возгла¬
сами толпы. Современные гравюры увековечили картину казни Оп¬
пенгеймера. Под одной из них злорадный стихотворец начертал: «Süss,
der Mosen schlecht gelesen und doch auch kein Christ gewesen, der die
Geistlichkeit verlachet und das Volk so arm gemachet... Hof und Land zugleich
betrogen, falsche Münz ins Land gezogen, die Gesetze nicht betrachtet, alles
Recht durchaus verachtet, muss jetzt wie ein Hund krepieren und zum Lohn
den Galgen zieren». («Зюсс, плохо читавший книги Моисея и не бывший
также христианином, осмеивавший духовенство и доведший до ни¬
щеты народ... обманывавший и двор и всю страну, ввезший в госу¬
дарство фальшивую монету, не уважавший законов и презирав¬
ший всякое право, должен теперь издохнуть как собака и в награду

200
украсит собой виселицу»). Все поселившиеся в Штутгарте евреи были
изгнаны, и новые еврейские колонии появились там только к концу
XVIII века.
На этот раз финансовый агент, приведший группу евреев в стра¬
ну, увлек их своим падением, но это случилось потому, что он захотел
быть и политическим деятелем и впутался в борьбу между монархи¬
ческим абсолютизмом и старым сословным режимом. Все другие ев¬
рейские капиталисты не претендовали на политическую роль, не втор¬
гались еще в высшее христианское общество; таким везде давали
дорогу, а они в свою очередь прокладывали путь непривилегирован¬
ным. XVIII век проходил под лозунгом: дорогу еврейскому капита¬
листу! Плутократия добивалась свободы путем привилегий, демок¬
ратия будет добиваться ее скоро путем борьбы за право, за равенство,
за эмансипацию.
§ 30. Вмешательство государственной власти в
самоуправление общин
Разрушая постепенно старое сословное государство, монархи¬
ческий абсолютизм не мог удержаться от посягательства и на авто¬
номию еврейской общины. Он совершенно уничтожил бы эту авто¬
номию, если бы общинная организация не служила орудием госу¬
дарственного фиска, ради которого евреев терпели вообще. Прави¬
тели государств рассуждали так: если уж необходимо мириться с су¬
ществованием самоуправляющейся еврейской общины, то нужно, по
крайней мере, установить над нею контроль, превратить ее предста¬
вителей в полицейских чиновников и проводить через них регламен¬
тацию еврейской жизни в интересах правящих классов.
В этих интересах монархи стремились больше всего к центра¬
лизации еврейского самоуправления, чтобы иметь одного ответствен¬
ного перед правительством представителя всех общин. Пример по¬
казал создатель прусской монархии, великий курфюрст Бран¬
денбургский. Он пытался соединить институт придворных факто¬
ров с самоуправлением еврейских общин. Собирая свое государство
из осколков разных провинций, он в Клеве и Гальберштадте ста¬
вил своих финансовых агентов во главе еврейских общинных союзов
(выше, § 23). Ему казалось естественным, чтобы сборщики или от¬
купщики еврейских государственных податей имели власть над
общинами, назначали там раввинов и судей. Долгое время офици¬
альными «штадланами», или синдиками еврейских общин, в герцог-

201
стве Клеве были члены финансовой династии Гумперцов, родона¬
чальник которой Элиас был фактором великого курфюрста. Из этой
династии назначались и податные инспекторы, раввины и «роше-ме¬
дина», представители «областной общины» перед правительством.
«Ландюденшафт» в Клеве представлял собою своеобразную органи¬
зацию: это было не свободное объединение общин, как в Польше, а
просто одна центральная община с окрестными колониями (Везель,
Ксантен и другие), которые имели в Клеве свое общее кагальное прав¬
ление («форштанд»), общего раввина («ландраббинер»), сборщика
податей и синдика или ходатая по делам перед правительством. Бо¬
лее широкая общинная организация сложилась в княжестве («фюр¬
стентум») Гальберштадт. В самом городе этого имени выросла в XVII
веке большая община с авторитетными раввинами и знатными «пар¬
насами» (известный дрезденский банкир Беренд Леманн был один из
них). Она играла роль метрополии для малых общин и новых коло¬
ний в ближайшем районе (Магдебург, Галле и др.). Но и ей приходи¬
лось в XVIII веке подчиняться директивам из Берлина.
Берлинская община, основанная богатыми переселенцами из
Вены, на первых порах не привлекала к себе внимания правитель¬
ства. Официально в Берлине существовала тогда только еврейская
«колония», которой великий курфюрст дал двадцатилетнюю концес¬
сию на жительство и промыслы с правом богослужения в частных
домах. На внутреннее устройство колонии обратили внимание поз¬
же, когда при Фридрихе I концессия возобновилась и власти имели
пред собою оседлое население, успевшее организоваться в общину
со всеми присущими ей учреждениями. Пришлось уже дать концес¬
сию и на публичное богослужение в синагогах и установить свою
опеку над автономной организацией. Первый повод к вмешатель¬
ству правительства дали раздоры в самой общине. Здесь привилеги¬
рованные члены боролись с пришельцами, которые еще не успели
запастись «гелейтом», а так как многие из этих бесправных имели
родственников и друзей среди части привилегированных, то общин¬
ная олигархия раскололась. Одно время не могли даже состояться
выборы старшин, ответственных за порядок в колонии. Отсутстви¬
ем надзора воспользовались эмигранты из Польши и других мест и
поселились в Берлине нелегально. Тогда группа нотаблей обрати¬
лась к курфюрсту Фридриху с просьбою повелеть произвести выбо¬
ры старшин или даже назначить их по своему усмотрению (1698).

202
Фридрих приказал немедленно приступить к выборам и, по просьбе
той же группы, запретил раввинам совершать бракосочетание при¬
шлых евреев. Когда старшины были избраны одной партией, другая
запротестовала и потребовала, чтобы были произведены новые выбо¬
ры в присутствии дворцового команданта (Hausvogt). Эта просьба
была исполнена, и вновь избранные старшины были конфирмованы
Фридрихом. С тех пор выборы происходили каждые три года по рас¬
поряжению правительства, и избранники вступали в должность толь¬
ко после утверждения их курфирстом (с 1700 года королем). Этот
порядок был узаконен в «Юденорднунг» Фридриха-Вильгельма от
1714 года. Король-солдат требует здесь от еврейской общины стро¬
жайшей дисциплины: не допускать никаких партий и «сепараций»,
избирать старшин и «рабби» и представлять их на королевскую кон¬
фирмацию, раввину решать все споры по части «обрядов и церемо¬
ний». В гражданских делах раввинская юрисдикция была ограниче¬
на; имущественные тяжбы должны были разбираться в обыкновен¬
ном суде и только по соглашению сторон могли решаться раввина¬
ми. «Регламенты» 1730 и 1750 гг. закрепили этот контроль прави¬
тельства над еврейским самоуправлением. Один только принцип со¬
лидарной ответственности всех членов общины за преступление от¬
дельного лица (выше, § 26) превращал общинное управление в поли¬
цейамт, орган правительства в деле надзора над евреями.
Бюрократическая опека над еврейским общинами была доведе¬
на до крайностей в Австрии при Марии-Терезии, которая облада¬
ла талантом доводить всякий принцип управления до абсурда или
до катастрофы. Через несколько лет после неудавшейся попытки из¬
гнания евреев из Богемии и Моравии (§ 25) императрица принялась
за переустройство их общинной организации. Особенно занимала ее
Моравия, к которой в ту эпоху перешла еврейская духовная геге¬
мония Богемии. Главная община в Никольсбурге унаследовала сла¬
ву Праги. Здесь со второй половины XVII века существовал орган
объединенных общин, наподобие литовского ваада. Самоуправле¬
ние моравских общин регулировалось статутом, выработанным в
1651 году под названием «311 постановлений» (שי”א תקנות ). На
основании этой конституции собирались периодически, между 1653
и 1724 годом, делегаты моравских общин (Никольсбург, Кремзир, Гол¬
лешау, Унгариш-Брод, Аустерлиц; главный город Брюнн находился
вне «черты еврейской оседлости»). С течением времени съезды стано¬

203
вились все реже, и функции их перешли к областному раввинату в
Никольсбурге. В эпоху владычества придворных факторов в Вене
правительство присвоило себе право назначения моравского главно¬
го раввина. С 1723 по 1753 год это звание носил зять венского «обер¬
гоффактора» Самсона Вертгеймера, Беруш (Бернард) Эскелес, так¬
же совмещавший в себе талмудиста и банкира. Продолжая жить в
Вене и вести там финансовые дела, Эскелес являлся как бы чиновни¬
ком особых поручений по еврейским делам при венском дворе. С его
помощью правительство Марии-Терезии решило подчинить поли¬
цейской власти весь аппарат общинного самоуправления. В 1750 г.
королевское управление в Брюнне потребовало от Эскелеса присыл¬
ки «полицейорднунг» моравских еврейских общин. Он ответил, что
существуют только старые статуты общин, вышеупомянутые «311 по¬
становлений», которые должны быть переведены с еврейского языка
на немецкий (статут был написан на обиходном идиш-дейтш с боль¬
шою примесью древнееврейских выражений). Переведенный статут
был передан на рассмотрение особой комиссии из государственных
чиновников и еврейских депутатов, заседавшей в Брюнне. Тут чи¬
новники составили на основании старого статута автономных об¬
щин проект нового «регламента» от имени императрицы, противо¬
речащий самому принципу автономии. Проект был утвержден Ма¬
рией-Терезией и опубликован 1 января 1754 г. под названием: «General-
Polizei-Prozess- und Kommerzialordnung».
Первый отдел этой казенной конституции, под названием «По¬
лицей-орднунг», трактует о функциях областных и общинных рав¬
винов и старшин в Моравии, о способе выборов их и вообще о под¬
держании порядка в общинах. Областной раввин и областные стар¬
шины, как высшие чины самоуправления, избираются под наблюде¬
нием королевских чиновников в Брюнне и утверждаются в должнос¬
ти «ее императорско-королевским величеством». Они должны забо¬
титься о соблюдении установленных для евреев законов и о воспита¬
нии юношества в добрых нравах. Заимствуя ряд статей из старого
общинного статута, «Полицей-орднунг» доходит до смешных под¬
робностей регламентации: как открывать школы для наставления
детей в духе «страха Божия», какой трактат Талмуда («масехте») дол¬
жен выбирать раввин на каждое полугодие и как устраивать ежене¬
дельные репетиции, как приучаться к скромной жизни, избегая
лишних расходов, как обеспечивать бедных мацой к Пасхе и т. п.

204
В своей отеческой заботливости о благе еврейства правительство не
забывает и о своих интересах: раввинат должен обеспечить аккурат¬
ное поступление государственных податей, заботиться о недопуще¬
нии в страну «чужих евреев», о строгом соблюдении декрета, ограни¬
чивающего еврейские браки, и прочих законов. Второй отдел нового
регламента («Процесс-орднунг») содержит правила судопроизводства
по еврейским гражданским делам в раввинском суде. Третий отдел
(«Коммерциал-орднунг») регулирует торговые и кредитные сделки
между евреями. На моравских евреев это грубое вмешательство в их
самоуправление произвело тяжелое впечатление. Областные старши¬
ны доносили правительству, что общины не могут приспособляться к
новым правилам, но эти протесты, конечно, не были услышаны. Бес¬
сильные в борьбе против внешней власти, общины истощали свою
энергию во внутренней борьбе партий из-за кандидатур на пост об¬
ластных раввинов и старшин. Вместо порядка правительственное
вмешательство водворило хаос.
В отнятой у Австрии прусской Силезии областной раввинат
возник в 1744 году по указу завоевателя края, Фридриха II. Первым
раввином был назначен живший в Бреславле полукупец и полуталму¬
дист Бендикс Гумперц из родовитой фамилии прусских «придвор¬
ных евреев», который приветствовал Фридриха торжественной
одой при его вступлении в Бреславль (выше, § 25). Прусский ко¬
роль основал здесь институт областного раввината в фискальных
целях, а также для надзора, чтобы евреи из других городов не се¬
лились в Бреславле, предназначенном для ограниченной колонии
еврейских капиталистов. Власть главного раввина распространя¬
лась на общины Цильца, Глогау, Диренфурта, Кротошина и дру¬
гих городов прусской Силезии.
В Германии встречались наряду с свободными и принудитель¬
ные съезды делегатов еврейских общин. В ландграфстве Гессен-Кас¬
сель, где были рассеяны небольшие колонии «терпимых» евреев,
ландграф приказывал их представителям периодически являться на
«ландтаги», чтобы под председательством правительственного ко¬
миссара производить раскладку податей, избирать раввина и стар¬
шин (1690—1738). Своеобразную организацию представлял собою
трехобщинный союз Гамбург—Альтона—Вандсбек, объединенных
под управлением главного раввина. Созданный сначала под гнетом
обстоятельств, вследствие кочевания ашкеназов между Гамбургом и

205
Альтоной (выше, § 27), этот союз потом стал свободной органи¬
зацией ашкеназских общин, которая не подвергалась давлению со
стороны правительства в такой мере, как в других городах Герма¬
нии.
§ 31. Борьба между раввинизмом и мистицизмом
Социальная отверженность евреев в Германии и Австрии еще
более усиливала в них то «достойное уважения упрямство» (выше¬
упомянутое выражение Гете), с каким они отстаивали свой внутрен¬
ний духовный строй. В осажденных извне общинах, штурмуемых дек¬
ретами и депрессиями властей, идет непрерывная работа самоукреп¬
ления. В этих маленьких еврейских республиках смена раввина или
общинных старшин волнует народ не меньше, чем смена курфюр¬
стов, герцогов или магистратов в окружающей христианской среде.
В Берлине и Гамбурге, Франкфурте и Фюрте, Праге и Никольс¬
бурга вырабатываются раввинские «регламенты», настолько же укреп¬
ляющие общину изнутри, насколько «регламенты» немецких пра¬
вителей ослабляют ее извне. Вспомогательные отряды этой духов¬
ной самообороны шли непрерывной цепью из Польши со време¬
ни катастроф середины XVII века. Польша снабжала Германию
раввинами и учителями Талмуда, которые насаждали здесь не толь¬
ко свою схоластику, но и некоторые лучшие элементы польско-
еврейской автономной культуры.
Наиболее крупные раввинские авторитеты в Австрии и Герма¬
нии того времени были выходцами из Польши. Бывший краков¬
ский раввин Мендель Крохмаль (автор респонсов «Цемах цедек»,
ум. в 1661 г.) стал главным раввином Моравии и организовал здесь
союз общин, для которого выработал вышеупомянутый статут из
311 статей. Главным раввином Вены перед изгнанием 1670 года
был краковский ученый Гершон Ашкенази, автор респонсов
«Аводат га’Гершуни» и других талмудических исследований. В
Вене же окончил свои дни познанский раввин Шефтель Горовиц
(том III, § 40 и выше, § 21). Во Франкфурте-на-Майне и Фюрте
раввинствовал виленский эмигрант Арон Самуил Кайдановер.
Позже пост раввина во Франкфурте занимал каббалист Нафта¬
ли Коген из Волыни, автор талмудического исследования «Семи-
хат хахамим» и комментариев к молитвенникам (ум. в 1716 г.). Его
пребывание здесь ознаменовалось одним трагикомическим происше¬
ствием, связанным с большим франкфуртским пожаром 1711 года.

206
От дома раввина начался этот пожар, и хозяин был арестован до
выяснения причин катастрофы. Шудт рассказывает, что пожар
вспыхнул во время опытов, которые р. Нафтали производил с це¬
лью доказать силу известного ему каббалистического заклинания
для тушения пожаров; по ошибке он в заклинании назвал ангела
огня вместо ангела воды, и поэтому никакими средствами нельзя
было потушить огонь. Раввин был потом освобожден, так как
выяснилось, что пожар возник вследствие неосторожного обра¬
щения со свечой.
Тройственная община Гамбург—Альтона—Вандсбек имела сво¬
им главным раввином литовского талмудиста Иехезкеля Кацене¬
ленбогена (ум. в 1749 г.), который также не пошел дальше писания
раввинских респонсов («Кнесст Иехезкель»). Один современник жа¬
луется, что с наплывом в Германию польских «меламдим» в школах
стали пренебрегать изучением Библии, которая вытеснялась Талму¬
дом. Сам Талмуд изучался по методу «пилпула», против которого
протестовали коренные германские ученые, вормсские раввины Сам¬
сон Бахарах (ум. 1670) и его сын Яир-Хаим Бахарах (ум. 1702).
Последний был феноменом учености: в ранней юности он уже знал
весь Талмуд с комментариями, а позже проявил большую силу ана¬
лиза в сложнейших юридических вопросах, не прибегая к обычной
пустой казуистике. (Это видно из его респонсов «Хаввот Яир» и сбор¬
ника талмудических новелл «Яир натив».) Но все эти способности
глохли в мертвящей атмосфере раввинизма. Бахарах отвергал даже
консервативную средневековую философию. «Я слышал, — пишет
он, — что в былые времена молодые люди изучали книги «Акеда»,
«Иккарим» и «Кузари», желая усовершенствовать свою душу раз¬
мышлениями о корнях религии; но я считаю более правильным
поведение нынешних поколений, которые удаляются от тех наук,
ибо лучше нам и детям верить в то, что заповедано нам, без всяко¬
го исследования».
Раввинизм охранял себя от свободного исследования, но не мог
обеспечить себя от другой опасности: от болезненной мистики, ко¬
торая осталась на почве иудейства как миазматический ил после того,
как схлынули воды мессианского потопа при Саббатае Цеви. Лихо¬
радку «мессианского года» (1666) германские евреи перенесли на¬
равне со всеми частями диаспоры. Не везде проявлялась она в бре¬
довых формах, как у экспансивных сефардов в Гамбурге или среди

207
измученных беженцев из разгромленной Польши (выше, § 6—7), но во
многих душах она оставила глубокий след после понижения мессиан¬
ской температуры. Многим Саббатай еще казался метеором, блес¬
нувшим и исчезнувшим, но для того, чтобы скоро вновь явиться. Одни
таили в себе эту веру, ставшую ересью после отступничества Сабба¬
тая, но люди экзальтированные говорили и проповедовали о близости
второго пришествия мессии. Такие агитаторы появились около 1680
года в Моравии и Венгрии, странах наиболее близких к турецким
гнездам саббатианской секты. Здесь проповедовал Мардохай Мо¬
хиах из венгерского города Эйзенштадта, каббалист и аскет, довед¬
ший себя постом и подвигами покаяния до болезненного экстаза.
Странствующий проповедник призывал народ к покаянию ввиду при¬
ближающихся новых чудес. В своих проповедях он развивал мысли,
близкие к идеям современных ему сектантов, в особенности Михаила
Кардозо: Саббатай Цеви должен был символически принять мусуль¬
манскую веру с целью одолеть нечистую силу («келипа») в исламе, но
он был только предтечей мессии; настоящий же мессия будет вращаться
среди христиан и, если его предадут, будет вынужден «надеть маску
Исава», то есть христианства. При этом Мардохай Мохиах намекал,
что он-то сам и есть «мессия сын Давида», преемник Саббатая Цеви.
Слухи о проповеди нового пророка проникли из Венгрии в Италию, и
тамошние саббатианцы пригласили его к себе. Под небом юга вооб¬
ражение проповедника еще более разыгралось, и он стал прямо гово¬
рить о себе как о мессии. В Модене и Реджио он нашел восторженных
последователей; но там же нашлись и маловерные, видевшие в Мар¬
дохае только маньяка. Ему пришлось покинуть Италию и скитаться
по Германии и Австрии; умер он на родине, в Венгрии.
В 1700 году в Германии и Австрии воскресли мессианские меч¬
ты в связи с прохождением через эти страны польских кающихся «ха¬
сидов» из партии Иуды Хасида (выше, § 22). Весною этого года груп¬
па странников остановилась во Франкфурте-на-Майне. Местная хро¬
ника, сохранившаяся в «Еврейских достопримечательностях» совре¬
менника Шудта, сообщает следующее об их пребывании в гетто: «В
1700 г. из Польши отправилось 31 семейство польских евреев с же¬
нами и детьми, в числе более 120 человек, направляясь в Обето¬
ванную Землю. Проехав через Никольсбург в Моравии, они отту¬
да послали четырех делегатов со слугами, чтобы оповестить о своем

208
намерении большие еврейские общины в Империи и в Голландии.
Когда они в марте прибыли во Франкфурт и приютились в здешней
еврейской общине, они стали часто призывать в синагогах к покая¬
нию, уверяя, что скоро наступит избавление... Эти евреи вели жизнь
отшельников, ежедневно купались в холодной воде, не лежали в по¬
стелях, спали ночью только 1—2 часа и проводили остальное время в
чтении Талмуда. В будни они ели только после появления звезд на
небе немного хлеба с растительным маслом. Поэтому их называли
«Хасидим», или благочестивыми. В синагогах их главари, рабби Иуда
Хасид и другие, надевали белые платья наподобие саванов, что про¬
изводило странное впечатление. Евреи не могли нахвалиться могу¬
чим голосом р. Иуды Хасида, который в субботу 3 апреля поучал
народ в синагоге; они говорили, что у него был такой красивый и
здоровый вид, как если бы он всегда ел и пил самое лучшее». Из
Франкфурта пилигримы отправились в близкие Ганау и Фюрт. Они
побывали также в Гамбурге и Альтоне, где проповеди Иуды Хасида
в синагогах производили потрясающее впечатление, вызывая рыда¬
ния и стоны. После одной из таких проповедей р. Иуда взял из киво¬
та свиток Торы, пошел с ним в женское отделение синагоги и своей
речью взволновал слушательниц. Затем пилигримы странствовали
по Австрии и Венгрии, привлекая по пути новые группы переселен¬
цев. Одну их этих групп отправил на свой счет в Палестину венский
банкир-филантроп Самуил Оппенгеймер, который охотно променял
бы должность финансового агента при юдофобском дворе ради по¬
ста министра финансов в освобожденном Иерусалиме.
С того времени в Австрию и Германию нередко проникали
эти подземные мистико-мессианские течения. Они шли из гнезд
саббатианской секты в Турции и из тайных кружков в Польше.
Около 1710 года прибыл в Западную Европу идеолог саббатиан¬
ской ереси, энергичный агитатор Нехемия Хайон. Уроженец
Боснии, побывавший в резиденции главарей секты Салониках,
Хайон начал проповедовать свое учение в Италии. То было видо¬
измененное учение Кардозо о дуализме Божества (выше, § 8); вме¬
сто двух лиц Божества здесь выступают три лица: Первопричина,
или Бесконечное, Святой Отец, или Святой Царь, и Святой Дух (Sibba
rischona, Abba kadischa, Schechina). Эта Троица называлась «Триеди¬
ный узел веры» («Schelasch kischre di’mehemnuta»), и посвященным от¬
крывали, что второй ее член есть святой царь Саббатай Цеви. В Be-

209
неции Хайон напечатал под заглавием «Тайна единства» отрывок из
книги, где это учение излагалось от имени анонимного каббалиста
(легковерным намекали, что аноним есть сам Саббатай или один из
его пророков), причем ухитрился получить от некоторых раввинов
апробацию на это издание («Raza di’jechuda», 1711). Из Италии агита¬
тор отправился в Прагу, Вену и Берлин. В берлинской еврейской ти¬
пографии ему удалось напечатать весь текст таинственного сочине¬
ния с своими объяснениями («Oz Elohim», 1713). В объяснениях указы¬
валось, что второе лицо Божества есть мессия, но имя его здесь не
названо и, вероятно, сообщалось только устно единомышленникам.
Хайон так ловко вел свою пропаганду, что германские раввины не
замечали никакой ереси под мистическим туманом его речей и писа¬
ний. Догадался об этом только один раввин. То был Цеви Ашке¬
нази, известный под именем Хахам Цеви. Он провел свою юность
в Офене, столице турецкой Венгрии, а когда австрийцы отвоевали
город в 1686 г., жил короткое время в Салониках и Боснии, где мог
присмотреться к быту саббатианской секты и, вероятно, слышал о
сношениях Хайона с нею. После этого Хахам Цеви двадцать лет
(1690—1709) состоял «рош-иешивой» и раввином в Альтоне, видел
там восторженных поклонников Иуды Хасида и выразил им свое по¬
рицание. Когда Хайон подвизался в Германии, Хахама Цеви уже там
не было, так как он тогда занял пост раввина в ашкеназской общине
Амстердама. Но скоро агитатор прибыл в Амстердам и нашел здесь
покровителя в лице «хахама» сефардской общины, Соломона Ай¬
лона. Хахам Цеви выступил с резкими разоблачениями против Хай¬
она (1714) и тем вовлекся в ту борьбу с сефардским раввином, кото¬
рая обострила отношения между двумя амстердамскими общинами
(дальше, § 34). Для Германии результат этой борьбы был тот, что
Хайон был окончательно скомпрометирован. С клеймом отлучен¬
ного скитался он по разным странам, нигде не находя приюта. В
Австрии он жаловался властям, что евреи преследуют его за сабба¬
тианский догмат Троицы, сближающий иудейство с христианством.
Сын Хайона принял крещение в Риме и потом усердно доносил инк¬
визиции на прежних единоверцев. Так мистическое мессианство дош¬
ло до паперти церкви, как в Турции — до порога мечети. Позже этот
шаг сделали франкисты в Польше.
Хахам Цеви лично пострадал в борьбе с ересью. Он лишился
должности амстердамского раввина и скоро окончил свои дни на

210
раввинском посту в польском Львове (1718). Но он оставил сына,
который поставил себе целью жизни искоренить всякие проявления
саббатианства и тайное сектантство в обществе и литературе. Яков
бен-Цеви Эмден (сокращенно Ябец, 1697—1776) родился и провел
большую часть жизни в Альтоне. Он только короткое время состоял
раввином в Эмдене (откуда и его прозвище), но вообще отказывался
от раввинского поста, так как его резкий характер и неуживчи¬
вость делали его неспособным к общественной службе. Он жил в
Альтоне и Гамбурге в качестве приватного ученого, занимался
коммерцией, писал талмудические исследования и вел обширную
переписку с раввинами разных общин. Яков Эмден зорко следил
за состоянием умов в общинах и везде искал пережитков саббати¬
анства. Скоро ему показалось, что он нашел искомое в тайных
деяниях одного из авторитетнейших раввинов того времени, Иона-
тана Эйбешица. Завязалась борьба.
Ионатан Эйбешиц (1690—1764) был популярнейшим равви¬
ном Богемии и Моравии. Ректор талмудической иешивы в Праге,
талантливый проповедник, автор комментариев к раввинским ко¬
дексам («Керети у’пелети», «Урим ве’Тумим») и сборника пропо¬
ведей «Яарот Деваш», он был известен далеко за пределами своей
страны. Верный духу своего времени, он занимался и каббалой. В
юности он, по-видимому, вращался в кругах мистиков и тайных
саббатианцев, где вели свою пропаганду разные выходцы из
Польши и Турции, и сохранил до старости ту склонность к мисти¬
цизму, которая навлекла на него столько гонений. В 1742 г. Эйбе¬
шиц был приглашен на должность раввина в общине города Меца,
принадлежавшего Франции. Это было в разгар войны между Ав¬
стрией и франко-прусской коалицией. Переездом Эйбешица во
Францию воспользовались пражские юдофобы для подтвержде¬
ния тех слухов о сношениях евреев с неприятелем, которые послу¬
жили поводом к роковому декрету Марии-Терезии. Через несколь¬
ко лет Эйбешиц переменил раввинский пост в Меце на более по¬
четный пост главного раввина объединенных трех германских
общин — Альтоны, Гамбурга и Вандсбека (1750). В Альтоне он
столкнулся с грозным ревнителем Яковом Эмденом — и тут нача¬
лись его злоключения.
Как поклонник практической каббалы, Эйбешиц верил в цели¬
тельную силу амулетов, или письменных заклинаний («камеот»), при

211
известных болезнях. Поэтому когда среди его паствы участились слу¬
чаи родильной горячки, он стал лечить рожениц амулетами, в кото¬
рых заключались написанные на кусках пергамента каббалистичес¬
кие формулы. Такие амулеты он раздавал еще раньше в Меце, Ман¬
гейме и Франкфурте-на-Майне. Оттуда дали знать в Альтону, что текст
амулетов Эйбешица возбуждает сомнение. Некоторые любопытные
альтонцы по поручению Эмдена вскрыли один из выданных раввином
в Гамбурге амулетов и, путем дешифрировки текста по особой ком¬
бинации алфавита, вычитали там следующее: «Именем Иеговы, Бога
израильского... и Его божественного мессии Саббатая Цеви, который
дыханием уст своих убивает злодея... я повелеваю всем злым духам и
всякой нечистой силе... не вредить и не причинять боли женщине, но¬
сящей этот амулет, дабы возвеличилось имя Бога израильского и имя
Саббатая Цеви в мире». Несмотря на гадательность дешифровки тек¬
ста, Эмден объявил автора амулета сторонником саббатианской ере¬
си. Возмущенный Эйбешиц отрицал свое авторство и заявил в торже¬
ственном собрании в синагоге, что он неповинен в сочувствии сектан¬
там, причем тут же предал их проклятию (1751). Общинный совет,
защищая честь своего раввина, принял репрессивные меры против
его обидчика: он велел расставить стражу вокруг дома Эмдена в Аль¬
тоне и держал его четыре месяца под домашним арестом. В общине
возникли сильнейшие раздоры; Эмден имел основание опасаться даже
за свою жизнь и бежал из Альтоны в Амстердам.
Ожесточенный репрессиями, он тут уже прямо выступил с обви¬
нением Эйбешица в саббатианской ереси. Между 1751 и 1753 годом
он написал в Амстердаме ряд воззваний и посланий, где призывал к
борьбе с саббатианцами, и, в частности, с Эйбешицом (изданы потом
в сборнике «Гитабкот»); он напечатал также историю Саббатая Цеви
и развития его секты во всех странах («Торат га’канаут», 1752). Под
влиянием этих страстных воззваний и памфлетов некоторые раввины
(в Берлине, Фюрте, Никольсбурге) стали в споре на сторону Эмде¬
на и предали Эйбешица «херему». Вскоре Эмден, заручившись ох¬
ранным листом от датского короля, вернулся в Альтону. Борьба все
более разгоралась. В нее вовлечены были раввины всех стран, в
том числе и польские, из коих, однако, наиболее влиятельные, де¬
легаты «Ваада четырех областей», стали на сторону Эйбешица.
Последний обнародовал в 1755 году свою апологию («Лухот

212
Эдут») с приложением отзывов своих сторонников; но эта апология
вызвала со стороны Эмдена ряд новых памфлетов с более тяжкими
обвинениями. Борющиеся партии обращались со своими жалобами к
гамбургскому сенату и датскому королю Фридриху V — суверену
Альтоны. Король поручил рассмотрение дела профессору богосло¬
вия пастору Мегерлину. Пастор дал свой отзыв в наивной книжке,
напечатанной в 1756 г. Здесь доказывалось, что в амулетах Эйбеши¬
ца имеются намеки, свидетельствующие о склонности этого раввина
к христианству, а потому он и подвергается преследованиям со сторо¬
ны староверов; христианская же власть должна защищать Эйбешица,
которого автор призывает подойти ближе к истинной вере. Благодаря
этой сомнительной защите Эйбешиц сохранил свой раввинский пост в
трех общинах до самой смерти (1764).
Яков Эмден, переживший своего противника на 12 лет, продол¬
жал с прежнею горячностью свою борьбу с мистическими ересями.
Когда в Польше из тайных саббатианских кружков вышло опасное
движение франкистов, под видом «контраталмудистов» и затем иудео-
христианской секты, Эмден вел оживленную переписку с польскими
раввинами и печатал собранный материал для осведомления еврей¬
ского мира о новой опасности («Сефер Шимуш», Альтона 1758—
1762). Долгая борьба с ересями, коренившимися в каббале, привела
его самого к выводу, который мог казаться еретическим для кон¬
сервативного раввина. Восходя к первоисточнику новой каббалы,
«Зогару», Эмден осмелился заявить в особом трактате («Митпахат
сефарим», Альтона, 1768), что эта книга состоит в значительной сво¬
ей части из фальсификаций древних текстов и содержит много идей,
противоречащих догматике иудаизма.
Столетняя борьба между раввинизмом и мистицизмом ослаби¬
ла обе стороны. В то время как в Польше скомпрометированный
мистицизм спасся от гибели, претворившись в народное движение
хасидизма, он в Германии окончательно потерял почву под собою.
На его место стал гораздо более серьезный противник раввинизма и
вообще всей замкнутой культуры гетто: просветительное движение,
связанное с именем Моисея Мендельсона.

213
ГЛАВА IV
МАЛЫЕ ЦЕНТРЫ ДО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XVIII ВЕКА
§ 32. Продолжение реставрации в Южной Франции
Начавшаяся в XVI веке реставрация еврейства во Франции (том
III, § 23) развернулась со второй половины XVII века. На юге, рядом
с уцелевшим гетто в папской области Авиньона, разрастается сефард¬
ская колония в округе Бордо, постепенно сбрасывая марранскую
маску. Отсюда евреи проникают в торговые города Прованса (Мар¬
сель и др.), преодолевая преграды средневековых запретов. На севе¬
ре к Франции отходит от Австро-Германии весь Эльзас с его густым
еврейским населением и создает здесь «еврейский вопрос». С обоих
концов Франции эти разнородные группы посылают своих пионе¬
ров в центр страны, и накануне французской революции в самом
Париже возрождается еврейская колония, которая будет вовлечена в
первую борьбу за эмансипацию.
Неподвижна жизнь в еврейских кварталах (juiveries) папской
области Авиньона, составляющих как бы продолжение римского
гетто на французской территории. Здесь продолжается система изо¬
ляции евреев от христиан. Зорко следят за ношением отличительной
желтой шапки. К началу XVIII века была допущена властями малень¬
кая «реформа»: дозволялось носить черную шляпу с прикрепленным
куском желтой материи, но главный инквизитор Авиньона отменил
эту льготу (1704). Еще в позднейшее время (1776) евреи, рассчитывая
на новый дух времени, ходатайствовали перед папой, чтобы им раз¬
решили носить черные шляпы с желтым бантом, как это заведено
недавно в Риме, причем осмелились указать, что в светских обла¬
стях Франции ношение знака вовсе не практикуется. Местный вла¬
дыка, кардинал Дурини, готов был поддержать это ходатайство,
но этому воспротивилось земское собрание, в особенности депу¬
таты от городов. Нельзя, говорили они, заменить сплошную жел¬
тую шапку желтым бантом, ибо бант можно спрятать в карман;
нельзя сравнивать авиньонских евреев с римскими, так как бога¬
тые авиньонцы одеваются роскошно и ездят в каретах, так что без
яркого знака их не отличишь от христиан; что же касается сосед¬
них провинций, то там евреи имеют только право временного жи¬

214
тельства и как приезжие легко отличимы. Папа Пий VI согласился
с этими доводами и отказал евреям в их ходатайстве. Желтая шап¬
ка красовалась на еврейских головах вплоть до великой револю¬
ции 1789 года.
Ловля еврейских душ для церкви была излюбленным занятием в
этом царстве монахов и попов (в Авиньоне было 20 мужских монас¬
тырей, 15 женских, семь приходских церквей со множеством священ¬
ников). Слушание миссионерских проповедей в церквах было обяза¬
тельно для всех членов еврейской общины, и часто сам раввин дол¬
жен был водить свою паству туда, где издевались над иудейской ре¬
лигией. В сохранившихся образчиках проповедей встречаются такие
места: «Дети Израиля! Чем объяснить, что вы, когда-то любимые
Богом, теперь являетесь презираемыми и опозоренными? Какой вы¬
сокий подъем и какое низкое падение! Ведь нет ни одного места
на земле, где вы могли бы жить свободно. Безумцы! Неужели не
понимаете, что Бог даром не карает? Вавилонское пленение дли¬
лось только 70 лет. Как велико же должно быть ваше преступле¬
ние, если ваше нынешнее рассеяние длится уже 17 столетий! Это
преступление — пролитая вашими предками кровь Мессии (Хри¬
ста). Вы возражаете нам, что смешно и стыдно почитать Богом
человека, осужденного на смерть и публично казненного. «Вы
почитаете мертвого Бога, а мы чтим живого и бессмертного», —
говорите вы нам. А мы на все ваши софизмы отвечаем: каким же
роком вы осуждены на то, чтобы быть несчастнейшими из людей?»
Это означало: если хотите быть счастливыми и духовно и матери¬
ально, приходите в лоно церкви. На эту удочку попадались не¬
многие, и приходилось для торжества церкви прибегать к насиль¬
ственному крещению. Как в римском гетто, в Авиньоне все уча¬
щались случаи похищения еврейских детей и увод их в монасты¬
ри. Во время эпидемий крестили евреев, попадавших в католичес¬
кие больницы. Выкресты, извлекавшие выгоды из своего отступ¬
ничества, доносили духовным властям, что те или другие еврейс¬
кие дети желают креститься, и детей отнимали у родителей и уво¬
дили в монастырь. Еще в 1781 году еврейские старшины предста¬
вили епископу города Кавальона записку, в которой изображен весь
этот террор, творившийся в гетто: «Мы не только стонем под бре¬
менем тяжких податей, но рискуем каждый день лишиться самого
дорогого для нас. Страшная мысль о похищении наших детей вызва¬

215
ла такое смятение во всех семьях, что многие евреи покинули это граф¬
ство (т. e., Comat Venaissin), а другие готовятся к отъезду».
Эмиграция из Авиньона и других городов папской области дей¬
ствительно росла. Она естественно направлялась в ближайшие края,
и прежде всего в разрушенный центр средневековой еврейской куль¬
туры, Прованс, который теперь играл особенно важную роль в раз¬
вившейся мировой торговле. По иронии судьбы евреям приходилось
в XVII веке вновь колонизировать край, где они имели свои цвету¬
щие колонии еще во времена римской Галлии. Мировой морской порт
Марсель особенно привлекал евреев со времени оживления меж¬
дународной морской торговли. Еврейские судовладельцы и него¬
цианты Ливорно и Венеции не могли развернуть свою деятельность
без марсельского порта, как центрального пункта Средиземного
моря. В 1669 г. Людовик XIV, находившийся еще под влиянием
реформатора народного хозяйства, министра финансов Кольбе¬
ра, объявил Марсель вольной гаванью. На этом основании груп¬
па еврейских купцов из Ливорно, во главе которой стоял богатый
судовладелец и банкир Виллареаль, получила разрешение посе¬
литься в Марселе (1670) и развила там большие торговые опера¬
ции. Христианское купечество заволновалось, и марсельская тор¬
говая палата послала в Париж к королю и Кольберу ряд жалоб на
незаконное проживание евреев в запретном для них городе. Тогда
торговая компания Виллареаля заручилась постановлением пар¬
ламента в Эксе (Aix), в силу которого она была признана состоя¬
щей под покровительством короля и уравнена в правах с христи¬
анским купечеством (1676). Парламент и евреи больше всего рас¬
считывали на поддержку либерального министра Кольбера. По¬
лучая из разных мест жалобы христианских купцов на «незакон¬
ное» поселение евреев, Кольбер писал одному из провинциальных
администраторов: «Коммерческая зависть всегда будет побуждать
купцов (христиан) гнать евреев, но вам следует стать выше этих
побуждений, вытекающих из личных интересов, и здраво рассуж¬
дать, насколько выгодна государству промышленная деятельность
евреев, охватывающая, благодаря их сношениям с единоверцами,
все части земного шара».
Скоро, однако, сам Кольбер лишился возможности следовать
этому совету: реакционная партия все усиливалась при дворе, и
марсельское купечество воспользовалось удобным моментом для

216
расправы с конкурентами. Оно послало в Париж меморандум-донос,
который должен был произвести впечатление на реакционных мини¬
стров. С 1501 года, говорилось там, евреи не смели показываться в
Марселе, откуда они были изгнаны на вечные времена, а теперь там
завелась еврейская колония, имеющая синагогу в доме своего глава¬
ря Виллареаля. В городе истинно христианском (ville tres chrestienne),
где не допускалось исповедание другой религии кроме католической,
евреи собираются теперь по субботам и молятся со своим раввином,
приглашенным из Авиньона. Они устраивают «праздник труб» в сен¬
тябре, собираются в куще с пальмовыми ветвями и апельсинами в
руках. Нужно положить этому конец и восстановить привилегию
Марселя на единый религиозный культ, римско-католический. Ре¬
зультатом этого донесения был королевский декрет от 2 мая 1682
года, повелевавший немедленно выселить евреев не только из Мар¬
селя, но и из всего королевства (Южной Франции), чтобы они ушли
куда им угодно (ou bon leur semblera). Этот жестокий декрет Людовика
XIV, изданный за три года до разгрома гугенотов путем отмены Нан¬
тского эдикта, вынужден был скрепить своей подписью сам министр
Кольбер.
Евреи, однако, не сложили оружия. Они представили королю
записку, в которой доказывали всю выгодность их ввозной и вывоз¬
ной торговли для города и государства: «Наша торговля распрост¬
раняется на Италию, Левант, Берберию и другие части света, и это
именно вызывает зависть некоторых жителей (христиан), которые
не могут делать ничего подобного, ибо не имеют общих связей с эти¬
ми странами и не владеют достаточными капиталами для таких пред¬
приятий». Просители заявили, что в случае разрешения евреям сво¬
бодного приезда в Марсель, туда прибудут еще многие энергичные
предприниматели, которые обогатят край. Они просили только о
дозволении им исполнять свои религиозные законы хотя бы тайно
(«en secret»), в своих домах. Если же король на это не согласится, то
они просят отсрочить выселение из Марселя до окончания ими сво¬
их дел, распродажи товаров и взыскания долгов. Отсрочка была, по¬
видимому, дана, но выселение все-таки состоялось.
На рубеже XVII и XVIII века евреи снова показались в Про¬
вансе. То были вечные странники, авиньонцы. Им удалось полу¬
чить от провансальского парламента разрешение приезжать в Мар¬
сель, Тулон и другие города для торговых дел на один месяц. Вы¬

217
давая такие разрешения, либеральный парламент рассчитывал на воз¬
можность исходатайствовать на это королевскую санкцию. Но он
ошибся. В Париже либерализм провансальских властей вызвал не¬
годование ставшего набожным старого короля и его камарильи. В
1710 г. было объявлено особым декретом, что король уничтожает
(«casse et annulle») незаконное решение парламента и приказывает
евреям «уйти из королевства без всякого промедления». Генерально¬
му прокурору парламента было приказано принять строжайшие меры
к изгнанию евреев, ибо так угодно королю («car tel est notre plaisir»).
Этот урок подействовал. Парламенты стали осторожнее в выдаче раз¬
решений евреям на приезд.
А рядом с этими запретными местами росла богатая еврейская
колония в округах Бордо и Байонны только потому, что ее осно¬
ватели проникли во Францию под маскою «новохристиан» и офици¬
ально причислялись к «португальской нации» (том III, § 23). Легали¬
зованные или «натурализованные» королевским патентом 1550 года,
сефарды («Португезы») должны были особенно тщательно носить
христианскую маску при короле Людовике XIV, который манифес¬
тировал свою религиозную нетерпимость актом преследования гуге¬
нотов. Хотя они избегали родниться с христианами и заключали бра¬
ки между собою, но обряд бракосочетания совершали в католичес¬
кой церкви и носили туда новорожденных для крещения. Этим они
отвлекали от себя подозрение и могли в своих домах тайно испол¬
нять законы иудейства. Их широкая торговая деятельность (они были
по преимуществу виноторговцами, судовладельцами и банкирами)
вносила большое оживление в хозяйственную жизнь Бордо. Посто¬
янно нуждавшийся в деньгах для своих походов, Людовик XIV обла¬
гал «португезов» очень высокими налогами, но оставлял их в покое.
Это придало им смелости, и в начале XVIII века мнимые христиане
стали понемногу сбрасывать маску: реже посещали церковь, меньше
таились в своих молитвенных собраниях, смелее исполняли свои об¬
ряды. Местные власти знали, что имеют дело с иудеями, но про¬
должали покровительствовать им, так как город получал большие
выгоды от их торговли. На ропот конкурентов из местных хрис¬
тианских купцов не обращали внимания. Но в Париже, по-види¬
мому по доносу тех же купцов, к делу отнеслись иначе. Там узна¬
ли, что кроме сомнительных «новохристиан» в Бордо стали селить¬
ся выходцы из папского Авиньона, типичные евреи гетто, и воз¬

218
никло опасение, что в городе могут вырасти сразу две еврейские
общины. На запрос из Парижа местные власти дали благоприятный
для евреев ответ: богатые «Португезы» сильно развили в Бордо вино¬
торговлю, главный источник богатства края, и банковское дело; ави¬
ньонцы же торгуют преимущественно старым платьем и только «тер¬
пимы» в городе. Несмотря на этот отзыв бордоского интенданта, в
Париже решили принять репрессивные меры. В 1722 году совет
регентства приказал конфисковать недвижимость «португезов» в
пользу короля, а пришлых авиньонцев выселить из города. Бога¬
тые сефарды встрепенулись; они внесли в королевскую казну «доб¬
ровольный дар» в сумме 100 000 ливров и просили о подтвержде¬
нии их старых привилегий. Крупный дар произвел надлежащий
эффект. В 1723 г. было объявлено от имени Людовика XV, что ос¬
таются в силе охранные грамоты (Lettres patentes), полученные в
1550 г. «евреями, поселившимися в Бордо под именем португезов
или новохристиан».
Таким образом, псевдоним был раскрыт официально, но это еще
не значило, что за «португезами» было признано право публичного
исповедания иудейской религии. Старый закон о недопущении евре¬
ев в Южную Францию оставался в силе. Пришельцы из Авиньона
подлежали высылке в далекие владения. О привилегированных се¬
фардах стали собирать сведения, насколько они проявляют себя
как евреи. На запрос из Парижа королевский интендант Бордо со¬
общил (1734): в Бордо живет 350 семейств как португезов, так и ави¬
ньонцев, составляющих от четырех до пяти тысяч душ; они имеют
семь синагог в частных домах, где открыто совершают свои обряды;
в одних синагогах молятся «потомки Иудина колена» (сефарды), в
других — «авиньонцы из колена Вениамина»; еще недавно Порту¬
гезы носили своих малюток в католические церкви для крещения,
но в последние годы они совершают над своими детьми обрезание
в присутствии раввинов; церемонии бракосочетания тоже произ¬
водятся раввинами публично; в субботу они закрывают свои лав¬
ки и ходят в синагогу с молитвенниками в руках, соблюдают боль¬
шие осенние и весенние праздники, молятся громко, с пением, на¬
девая при этом талес и цицис («tola», «cecis»), иногда трубят в
«шофар», публично хоронят своих покойников и т. д. Препровож¬
дая эти сведения, интендант высказал свое мнение, что публичное
богослужение следует запретить евреям и синагоги закрыть. Париж¬

219
ское правительство, в лице канцлера д’Агессо, одобрило это предло¬
жение и, кроме того, предписало выселить из Бордо авиньонских ев¬
реев.
Еще долго длилась борьба сефардов за право публичного испо¬
ведания своей религии, а авиньонцев за право жительства в Бордо.
Обе группы пускали в ход все средства — деньги, заступничество
влиятельных лиц, чтобы добиться отмены парижского приказа. При
этом сефарды совершили непростительный поступок: они всеми си¬
лами добивались выселения авиньонцев, которые их «компромети¬
ровали» своей мелкой торговлей и слишком резким еврейским ти¬
пом. Авиньонцы после ряда отсрочек были выселены, кроме группы
зажиточных семейств, оставленных в Бордо (1761). Сефардам при¬
шлось на время отказаться от публичного богослужения и превра¬
тить свои синагоги в домашние молельни, но в конце концом им уда¬
лось добиться полного признания в качестве организованной рели¬
гиозной общины.
Добившись терпимости для себя, сефарды, однако, не стали тер¬
пимее к оставшейся в Бордо группе авиньонцев и к недавно проник¬
шей туда из Эльзаса горсти немецких евреев. Давний антагонизм
между сефардами и ашкеназами проявлялся здесь в безобразной фор¬
ме. Долгая привычка маскироваться христианами выражалась в том,
что потомки марранов даже после открытого возвращения в иудей¬
ство старались отмежеваться от униженных еврейских масс других
стран. Они выдумали фантастическое преимущество для себя: сефар¬
ды будто бы происходят от господствовавшего в древности колена
Иуды, а прочие евреи — от Вениаминова колена. Когда оставшиеся
в Бордо авиньонцы образовали свою маленькую общину, сефарды
потребовали, чтобы она всецело подчинилась власти сефардского
общинного совета. В защиту этой гегемонии выступил один пат¬
риций из голландских сефардов, живший тогда к Бордо финан¬
сист и писатель Исаак де-Пинто. Он обратился к маршалу Ри¬
шелье, губернатору округа Бордо, с письмом, в котором, между
прочим, говорилось (1762): «Я считаю своим долгом представить
вам, что Португезы и испанцы (сефарды), имеющие честь проис¬
ходить из колена Иуды или верить в это происхождение, никогда
не смешивались путем брака, союза или иным способом с потом¬
ками Якова, известными под именами тедесков (немцев-ашкена¬
зов), итальянцев или авиньонцев. Первые сохранили, благодаря

220
своему трезвому поведению, те нравы и правила, которые их всегда
отличали даже в глазах христианских народов от прочих еврей¬
ских масс, с которыми и теперь не позволяют им слиться ни их чув¬
ство достоинства, ни их интересы». В этом заявлении еврейского
нотабля, желавшего отмежевать свою патрицианскую группу от
плебейских масс еврейства, слышались уже нотки будущей рабс¬
кой ассимиляции.
В 1776 году заветное желание сефардов осуществилось. Их пред¬
ставитель в Париже Родригес Перейра, известный филантроп, ос¬
нователь первого института для глухонемых и друг французских фи¬
лософов, исходатайствовал у Людовика XVI декрет о дозволении
бывшим «португальским купцам» жить в Бордо и других местах
Франции «согласно своим обычаям». Характерно, что в этом декре¬
те ни разу не упоминается слово «еврей»: везде бордосцы фигуриру¬
ют под названием «marchands portugais». Даже в акте, санкциониро¬
вавшем публичное проявление свободы совести, потомки марранов
предпочли фигурировать под маскою чужой национальности, хотя
для всех было ясно, о ком здесь идет речь.
§ 33. Евреи во французском Эльзасе
Больше всего содействовало вторжению еврейского элемен¬
та во Францию вторжение французов в немецкие провинции Эль¬
зас и Лотарингию. Оно началось с завоевания Меца (1567) и
закончилось присоединением Эльзаса в силу Вестфальского мира
(1648) и взятием Страсбурга при Людовике XIV (1681). Получив
вместе с этим наследием Австрии значительное еврейское населе¬
ние, разбросанное в городах и деревнях Эльзаса, правительство
Людовика XIV должно было решить вопрос: оставить ли это на¬
селение на местах или изгнать его ради соблюдения средневеково¬
го закона, запрещавшего жительство евреям во Франции. На та¬
кую жестокость правительство не решилось, и евреи были остав¬
лены на местах, но в тяжелом положении «терпимых» данников
по германской системе.
Под французским владычеством положение евреев в Эльзасе
ухудшилось вследствие особенностей хозяйственного и администра¬
тивного строя этой провинции. Евреи жили здесь не только в горо¬
дах, но и в многочисленных местечках и деревнях, принадлежавших
помещикам, владельцам больших латифундий (seigneurs), для кото¬
рых и крестьянин и еврей были предметом беспощадной эксплуата-

221
ции. Помещик взимал с каждого еврейского семейства, жившего на
его земле, тяжелый поголовный налог за право жительства (droit
d’habitation). Еще один основной налог взимался в пользу короля за
«покровительство» (droit de protection). В городских поселениях нуж¬
но было сверх того платить подать магистрату, а в деревнях аренда¬
тору или управляющему имением (fermier). Все эти платежи были не¬
соразмерны с скромным заработком среднего еврея. Из него выжима¬
ли максимум денег, как из крестьянина максимум продуктов. Надры¬
вался крестьянин в непосильной работе на помещика, надрывался
еврей в погоне за деньгами. Сфера его промыслов была крайне огра¬
ничена: скупка продуктов по деревням для продажи в городе, мелоч¬
ная торговля городскими товарами в деревнях и ссуда денег на про¬
центы. В Эльзасе последний промысел принял опасную форму мелких
ссуд крестьянам под залог хлебных запасов или будущего урожая. В
отличие от украинского еврея, который в качестве сельского аренда¬
тора являлся прямым орудием польского пана в эксплуатации кресть¬
янина, эльзасский еврей служил орудием косвенным: сеньор своими
поборами вынуждал его брать высокие проценты по ссудам и вообще
побольше зарабатывать. А в результате всей этой погони за заработ¬
ком еврейская масса в общем была бедна. Интендант Эльзаса Лаг¬
ранж, произведший перепись евреев в конце XVII века писал, что там
«очень мало евреев живет зажиточно, и нет ни одного, который мог
бы быть назван богатым». Зажиточными были торговцы скотом и
ювелирными изделиями.
Борьба за существование становилась все труднее вследствие
непрерывного роста еврейского населения, как естественного, так и
от иммиграции. По переписи 1689 года во всем крае жило 525 еврей¬
ских семейств (391 в Нижнем Эльзасе и 134 в Верхнем), то есть око¬
ло 4000 человек, а в 1716 г. свыше 6000 человек. С этого времени
рост населения быстрее увеличивался: в 1740 году перепись насчи¬
тывала 2125 семейств, в 1750 г. — 2585 семейств, в 1760 году —
3045, а в 1785 г. — 3942 семейства из 19 624 душ. Из городских
общин более значительные были в Гагенау, Росгейме, Вейсенбер¬
ге, Мюльгаузене и Бишгейме (около Страсбурга). Рост еврейского
населения пугал Людовика XIV, и в 1701 г. он намеревался изгнать
неимущих новых поселенцев, но вспыхнувшая в том же году война
за испанское наследство помешала этому, а позже мысль о выселе¬
нии была совсем оставлена. Магистраты разных городов (Вейссен-

222берг и др.) по временам ходатайствовали об ограничении числа евре¬
ев определенной нормой, но евреи своими контрходатайствами от¬
вращали эту опасность. Властям приходилось нередко защищать ев¬
реев от эксцессов толпы. В 1738 г. эльзасский наместник издал при¬
каз, запрещавший «оскорблять действием или словом оседлых евре¬
ев, их жен и детей, так как они находятся под попечением короля и под
нашим особым покровительством». В местах значительного скопле¬
ния евреев королевские власти и сеньоры издавали для них регламен¬
ты, упражняясь в искусстве законодательства. Почти во всех регла¬
ментах имелся пункт, запрещавший евреям жениться без особого раз¬
решения владельца. Разрешение нужно было для контроля вновь воз¬
никавших отдельных хозяйств, которые должны были платить особые
налоги. Власти иногда вмешивались и во внутреннюю жизнь евреев,
но в общем автономия еврейских общин не нарушалась. Выборные
раввины пользовались доверием народа, но к официальным равви¬
нам, которых правительство пыталось поставить во главе всего эль¬
засского еврейства для фискальных целей (например, раввин-финан¬
сист Самуил Леви в начале XVIII века), народ относился неприяз¬
ненно. Эльзасским евреям удалось создать централизованную орга¬
низацию общин по австрийскому образцу. Везде в городах и местеч¬
ках существовали талмудические иешивы, детей воспитывали в духе
строгого благочестия и верности древним преданиям. В этом отноше¬
нии ашкеназский центр в Эльзасе составлял противоположность се¬
фардскому центру на юге, где национальные и религиозные связи уже
ослабели.
Еврейскому центру в Эльзасе недоставало только столицы, круп¬
ной общины, которая могла бы играть роль духовной метрополии.
Столица страны, Страсбург, была закрыта для евреев. Когда этот
город в 1681 году сдался Людовику XIV, условием капитуляции было
сохранение его старинных привилегий, из которых одна, установ¬
ленная со времен «черной смерти», давала магистрату право не пус¬
кать туда евреев (том II, § 45; ср. том III, § 36). В течение веков немец¬
кий муниципалитет ревностно охранял эту привилегию, которая из¬
бавляла христианских купцов и ремесленников от еврейской конку¬
ренции. Еврею дозволялось останавливаться в городе только проез¬
дом на сутки, при условии уплаты двух шиллингов за ночлег
(«Nachtgeld») и 15 шиллингов за следующий день; кроме того, за
каждую свою лошадь проезжий должен был платить «мостовой

223
сбор» («Pflastergeld»). Более продолжительное пребывание в горо¬
де разрешалось только в чрезвычайных случаях, как, например,
поставщикам провианта для армии и их агентам во время войны,
но в таких случаях гостям ставились жестокие условия: не приво¬
зить с собою ни жен, ни детей, не устраивать молельни, не зани¬
маться ничем другим, кроме порученного им дела, и убраться из
города тотчас по исполнении подряда или поставки. Проезжим
купцам разрешался только оптовый торг сельскими продуктами
и лошадьми.
На особом положении жили евреи в столице Лотарингии, Меце,
где издавна существовала значительная еврейская община (том III,
§ 23). Здесь с каждого еврейского семейства взимался очень высокий
ежегодный налог в 40 ливров за право проживания. В 1716 г. регент
Филипп Орлеанский подарил этот доход герцогу де Бранка и графи¬
не де Фонтэнь*. Вследствие ходатайства христианских купцов регент
издал в 1718 г. указ, чтобы число евреев в Меце не превышало 480 се¬
мейств, которые должны жить в особом квартале и уплачивать, сверх
упомянутого налога (в общей сумме около 20 000 ливров) за право
жительства, еще различные сборы в пользу городских и церковных
учреждений. Но зато гетто Меца пользовалось полной автономией.
Во главе общины по-прежнему стояли выдающиеся раввины, сво¬
бодно избираемые, но со времен Людовика XIV утверждаемые
королем. Во всей остальной части Лотарингии с главным горо¬
дом Нанси, которая управлялась герцогами из австрийской ди¬
настии под французским верховенством, положение евреев коле¬
балось в зависимости от усмотрения герцогов. Следили за тем,
чтобы еврейское население не возросло чрезмерно, и в течение
XVIII века держались установленной нормы: 180 семейств для
Нанси и его округа. Для обеспечения своих доходов герцоги на¬
значали синдиков-евреев, ответственных за правильное поступле¬
ние податей со всех общин Лотарингии.
Во второй половине XVIII века экономические отношения в
Эльзасе обострились. Как в общей жизни государства, язвы «старо¬
го порядка» обнажились здесь именно в эту эпоху. Старый режим
* Молодой Вольтер, шутливо поздравляя графиню с этой бенефици¬
ей, пожелал ей «ежегодно прочитать два или три романа и облагать пода¬
тью четыре синагоги» («Puissiez-Vous tous les ans me lire deux ou trois romans et
taxer quarte Synagogues»).

224
беспощадно давил и крестьянина и еврея, крепостного земли и крепо¬
стного торговли; но крестьянин и мелкий фермер, в свою очередь, не
любили еврея, который скупал дешево сельские продукты для пере¬
продажи в городе и брал высокие проценты по денежным ссудам. Ев¬
рея ненавидел и христианский торговец, не только как своего конку¬
рента, но часто также как кредитора. А весь этот одиум еврей должен
был переносить в силу давления сверху: сеньор все увеличивал «так¬
су» за право жительства в своем местечке или деревне, а при малей¬
шей неаккуратности в платеже выгонял целые семейства; провинци¬
альные власти обирали еврея при передвижении по стране. Приезжая
даже на короткое время в новое место, еврей должен был уплачивать
такой же «телесный налог», какой был установлен для еврея и прово¬
зимого скота в Германии и под тем же названием («péage corporel»
есть буквальный перевод германского «Лейбцоль» и австрийского
«лейбмаут»). Эльзасское правительство в лице Верховного Совета
(Conseil souverain d’Alsace) стремилось ввести в этой провинции авст¬
рийские порядки Марии-Терезии, вплоть до нормировки еврейского
населения и контроля над браками. Проекты усиленных репрессий
вырабатывались даже при Людовике XVI, когда в стране ожида¬
лись либеральные реформы. В 1779 г. Эльзас был взволнован гран¬
диозною аферою судебного чиновника Гелла (Hell), который с целью
отомстить евреям-заимодавцам организовал массовую подделку
платежных квитанций по ссудам, взятым христианами у евреев. (Поз¬
же плутни Гелла были раскрыты и он понес достойное наказание.)
Должники перестали платить по векселям, предъявляя фальшивые
платежные расписки, и сотни семейств были разорены. В связи с этим
в стране шла яростная юдофобская агитация, которая могла вылить¬
ся в погромы.
Тогда представители эльзасского еврейства, во главе которых
стоял влиятельный финансист, поставщик королевской армии Серф-
Берр (Cerf-Berr), решились принять меры самозащиты. В 1780 году
они подали французскому правительству записку о невыносимом
положении эльзасских евреев, загнанных гнетом и нуждою в опас¬
ную профессию денежной торговли, и просили об отмене целого ряда
правовых ограничений. Правительство сделало только одну уступ¬
ку. В январе 1784 г. Людовик XVI отменил «телесный налог» со сле¬
дующей либеральной мотивировкой в декрете: «Мы слышали, что в
Эльзасе и районе Страсбурга евреи вынуждены платить телесный

225
налог, который приравнивает их к скоту. Так как чувствам нашим по
отношению ко всем подданным противно оставить в силе по отноше¬
нию к некоторым из них налог, оскорбляющий человеческое достоин¬
ство, мы сочли нужным этот налог отменить». Но, сделав один шаг
вперед, колеблющееся правительство сделало два шага назад. В июле
того же года король утвердил выработанный Верховным Советом
Эльзаса регламент для евреев, где к прежним репрессивным законам
были прибавлены еще новые. Первая статья этого акта гласит: «Те из
евреев, рассеянных в провинции Эльзас, которые ко времени опубли¬
кования этого закона окажутся неимеющими определенной оседлос¬
ти и неплатящими налога за покровительство королю, за допущение и
жительство (réception et habitation) сеньорам и городам и сбора
(contribution) в пользу общин, обязаны в течение трех месяцев уда¬
литься из этой провинции даже в том случае, если бы они отныне обя¬
зались платить упомянутые повинности; если же они останутся в стра¬
не, то поступить с ними как с бродягами и бездельниками («vagabonds
et gens sans aveu»). Следующие статьи запрещают сеньорам, городам
и сельским общинам допускать на жительство иностранных евреев;
последним разрешается только приезд по делам на срок не более трех
месяцев, если они представят удостоверение о цели своего приезда от
администрации своего постоянного местожительства. Охраняя стра¬
ну от наплыва евреев извне, новый закон нормировал также их есте¬
ственный прирост: запрещалось вступать в брак без особого королев¬
ского разрешения под страхом изгнания из страны; раввинам запре¬
щалось совершать обряд бракосочетания без такого разрешения.
Сдавленные в своей черте оседлости, эльзасцы рвались в столи¬
цу Франции, где предприимчивым людям открывалось широкое по¬
прище, но проникнуть в Париж было нелегко. Туда еще пропуска¬
ли бордоских негоциантов, носивших красивую полумаску «порту¬
гезов», но немецких евреев из Эльзаса принимали с большими труд¬
ностями, даже как временных жителей. Когда в Париже уже образо¬
валась небольшая сефардская колония, приезжих ашкеназов подчи¬
нили контролю главарей этой колонии. По распоряжению началь¬
ника полиции (1777), они должны были представлять свои документы
для отзыва вышеупомянутому сефардскому нотаблю Родригесу
Перейра; Перейра регистрировал допущенных и представлял их
списки полиции, а полицейская инспекция следила за тем, чтобы

226
гости не задерживались дольше данного им срока и чтобы в столицу
не проникали нелегальные. Тем не менее в Париже образовалась ма¬
ленькая ашкеназская колония рядом с привилегированной сефард¬
ской. В последние годы перед революцией в Париже жило около тыся¬
чи евреев обеих групп.
§ 34. Сефарды и ашкеназы в Голландии
До середины XVII века еврейская колония в Голландии могла
бы называться «Новой Испанией» или «Новой Португалией», так
как ее составляли почти исключительно марраны, уходившие из стран
инквизиции (том III, § 24). Тогда Голландия была сефардским цент¬
ром. Только со второй половины XVII века постепенно усиливается
иммиграция ашкеназов: из Германии, Австрии и Польши туда на¬
правляются гонимые бесправием, теснотою гетто или чрезвычайны¬
ми бедствиями, с целью устроиться в стране, ставшей важнейшим
международным рынком. Тем не менее первенство в общинах еще
остается за сефардами, которые составляли самый зажиточный класс
еврейского населения. Еще крепка была связь голландских сефардов
с братьями, оставленными в странах инквизиции. Делались даже по¬
пытки добиться для голландских евреев права свободного приезда
на их прежнюю родину. По договору, заключенному в 1648 г. между
Голландией и Испанией, подданные обеих стран могли свободно
переезжать из одной в другую и заниматься торговлею под защитою
местных властей; но испанские власти не пускали в страну бывших
своих подданных, ставших официально иудеями в Голландии. Те,
которые проникали туда под христианской маской, попадали в руки
инквизиции, так как испанское посольство к Амстердаме имело сво¬
их шпионов и посылало своему правительству списки бывших мар¬
ранов, перешедших в иудейство. Для этой цели перехватывалась
и корреспонденция между голландскими евреями и их родными
или друзьями на Пиренейском полуострове, что давало инквизи¬
ции возможность ловить своих иудействующих, изобличенных в
переписке с иностранными евреями. В 1652 г. правительство Ни¬
дерландских Штатов, по жалобе амстердамских евреев, потребо¬
вало свободного допущения их в Испанию, но получило ответ, что
по основному закону испанского государства лица иудейского ис¬
поведания туда не допускаются и что голландско-еврейские куп¬
цы могут вести там торговые дела только через поверенных хрис¬
тиан. Даже после того, как декретом 1657 года лица «еврейской

227
нации» в Нидерландах были узаконены в качестве подданных рес¬
публики, доступ на прежнюю родину оставался закрытым для них,
так что эмигранты из Пиренейского полуострова должны были на¬
всегда прощаться с родными местами. Всю свою культурную энер¬
гию они сосредоточили на новой родине. Еврейская община Амстер¬
дама стала одной из первых в Европе. Росли еврейские колонии в
Роттердаме, Гааге и других городах Голландии.
Пользуясь в Голландии свободою вероисповедания и полной
общинною автономией, евреи, однако, были еще далеки от граждан¬
ского равноправия. Кальвинизм считался здесь господствующей ре¬
лигией, а все прочие религии терпимыми. Профессиональная конку¬
ренция и сословные привилегии давали себя чувствовать; как везде,
представители христианского ремесленно-торгового класса старались
ограничить свободу промыслов евреев. Еще оставался в силе закон
1632 года, которым амстердамский магистрат закрыл для евреев до¬
ступ в ремесленные и купеческие гильдии, кроме гильдии маклеров.
Из свободных профессий им была доступна только медицина; адво¬
катура, как вид государственной службы, была закрыта для них, так
как здесь требовалась от кандидата присяга по христианской фор¬
муле. От всех этих ограничений страдали преимущественно интере¬
сы средних и низших слоев еврейского населения; крупные же капи¬
талисты не знали стеснений, особенно по части денежных операций.
Еврейский капитал играл большую роль на амстердамской бирже,
имевшей тогда мировое значение. Активные участники Ост-индской
и Вест-индской компаний, еврейские капиталисты много содейство¬
вали эксплуатации колониальных богатств Нового Света и влияли
на международный рынок. Владея большим количеством акций обе¬
их компаний, они развили к концу XVII века сильную спекуляцию
этими акциями на голландских биржах. Разбогатевшие таким спосо¬
бом финансисты часто приходили на помощь государственной каз¬
не; они стояли близко к штатгальтерам Голландской республики
и оказывали им важные услуги. Евреи неоднократно выказывали
свою привязанность к штатгальтерам из Оранского дома, един¬
ственным в Европе правителям, не преследовавшим своих еврей¬
ских подданных. Свой патриотизм евреи доказали во время втор¬
жения французской армии в Голландию (1672), когда они ревност¬
но участвовали в гражданской обороне городов. Вновь избран¬
ный штатгальтером после поражения правящей аристократии

228
Вильгельм III Оранский (1672—1702) особенно покровительствовал
евреям, поощрял их коммерческие предприятия и охранял их за¬
конную свободу от покушений со стороны сословных чинов. Он
пользовался услугами некоторых евреев в качестве консульских
агентов. Когда Вильгельм отправлялся в Лондон для принятия ан¬
глийской короны, сефардский банкир Исаак-Лопес Суассо поднес
ему два миллиона гульденов в виде беспроцентной долгосрочной
ссуды (1688).
Сефардская община в Амстердаме разрослась. Около 1675 г. она
насчитывала до 2400 семейств (по некоторым данным до 4000). В этом
году совершилось большое событие в жизни общины: была освяще¬
на при торжественной обстановке новая великолепная синагога, ко¬
торая должна была объединить всех прихожан прежних отдельных
синагог. Наряду с храмом Божиим высились дворцы служителей
Мамона. Один из сефардских богачей Давид Пинто, известный
среди христиан под именем «богатый еврей», построил себе дом,
о котором в народе ходили легенды. Говорили, будто в его хоро¬
мах все сверкало золотом, серебром и мрамором и что в одном
зале пол был выложен серебряными дукатами. Это, конечно, было
неверно; когда дом его строился, амстердамские власти предупре¬
дили Давида Пинто, чтобы он слишком большой роскошью в от¬
делке здания не привлек внимания враждебной уличной толпы.
Тем не менее во время общих беспорядков в Амстердаме, когда
толпа громила дом бургомистра, она ворвалась и в дом «богатого
еврея» с целью расхитить его баснословные сокровища, но тут
подоспел вооруженный отряд милиции и отогнал грабителей от
дома Пинто и других богатых домов (1696). Позже играл боль¬
шую роль в сефардской общине не только как финансист, но и как
писатель, Исаак де Пинто (1717—1787), упомянутый выше (§ 32) в
связи с своей дурной выходкой против ашкеназов в Бордо. Высо¬
кообразованный экономист Пинто писал по-французски тракта¬
ты о денежном обращении и кредите, о роскоши, о материализме
(Traité de la circulation et du credit; Essai sur le luxe; Arguments contre
les matérialistes, 1762—1774). Банкирский дом де Пинто в Ам¬
стердаме играл видную роль в финансовых делах республики.
В 1748 г., когда французская армия приблизилась к границам Гол¬
ландии, этот банк поднес в дар государственному казначейству зна¬
чительную сумму денег. Штатгальтер Вильгельм IV не раз гостил в

229
роскошной вилле де Пинто близ Удеркерке. Связь между еврейской
денежной аристократией и принцами из Оранского дома не прекра¬
щалась до французской революции.
Амстердам сохранил свою роль крупного культурного центра
до середины XVIII века. Его раввины и писатели, его большие еврей¬
ские типографии снабжали духовною пищею всю диаспору. Издания
этих типографий имели то преимущество перед итальянскими, что
они печатались без церковной цензуры. Амстердамская раввинская
коллегия пользовалась таким же авторитетом, как венецианская.
Общинный совет в Амстердаме («маамад»), состоявший из выбор¬
ных старшин и раввинов («парнассим», «хахамим»), широко осуще¬
ствлял свою автономию. Меньшие общины с сетью культурных уч¬
реждений сложились в Гааге, Роттердаме и других городах. Однако
время расцвета сефардской колонии в Голландии было непродолжи¬
тельно. С середины XVIII века заметны уже признаки упадка, вызван¬
ного как общим упадком голландской гегемонии на мировом рынке,
так и внутренним декадансом. Сефарды сохранили в Голландии чер¬
ты кастовой замкнутости, усвоенные ими из прежнего марранского
быта. Они смотрели на себя как на высшую аристократическую касту
в еврейском народе, брезгливо отворачивались от «тедесков» или
ашкеназов, которые отличались от них и по языку и по внешним мане¬
рам. Сефарды продолжали и в Голландии говорить и писать на испан¬
ском или португальском языке, между тем как ашкеназы из Польши и
Германии говорили на немецко-еврейском диалекте. Взаимное отчуж¬
дение доходило до того, что между двумя группами не заключались
браки. У сефардов сохранился вынесенный из южных стран обычай
ранних браков, которые часто заключались между близкими родствен¬
никами с целью препятствовать дроблению фамильных богатств, что
вело к физическому вырождению. Так за эпохою динамики следует
эпоха стагнации.
По мере упадка сефардской общины вырастала колония ашке¬
назов в Амстердаме и других голландских городах. Роковое девяти¬
летие в Польше (1648—1656) и постоянные бедствия в Германии за¬
гнали в Нидерланды большие массы эмигрантов. На первых порах
сефардская община Амстердама приняла участие в судьбе несчаст¬
ных, спасшихся от польско-украинских погромов, но дальше этих
отношений благотворителей к бедным дальним родственникам
сближение не шло. Ашкеназы образовали свои самостоятельные об¬

230
щины, имели свои особые синагоги, своих раввинов, свои школы и
благотворительные учреждения. С течением времени многие из гер¬
манских выходцев достигли благосостояния, занимаясь обработкою
и продажею алмазов и драгоценных камней, — промысел доныне рас¬
пространенный среди голландских евреев. В ашкеназских общинах
находила приют многочисленная армия странствующих ученых из
Германии и Польши, которые распространяли талмудическую науку
в Голландии и Англии. В отличие от замкнутых сефардских общин,
ашкеназские колонии были открыты для приема новых эмигрантов из
центров еврейской культуры и таким образом составляли более дина¬
мический элемент в голландском еврействе.
§ 35. Рост еврейской колонии в Англии
Мы видели (том III, § 26), с какими предрассудками английско¬
го общества пришлось бороться Кромвелю, чтобы добиться терпи¬
мости к еврейской колонии, образовавшейся в Англии к середине
XVII века из групп сефардских эмигрантов, желавших сбросить хри¬
стианскую маску. Не добившись от парламента закона о допущении
евреев в Англию, Кромвель принужден был разрешить этот вопрос
частично в порядке управления: власти мирились с существованием
в Лондоне группы иностранцев, составлявших отдельную религиоз¬
ную общину, вопреки монополии государственной церкви. После
смерти Кромвеля (1658) можно было опасаться, что монархическая
реставрация отменит эти льготы и восстановит средневековый за¬
кон о запрещении евреям жить в Англии. Но опасения не сбылись.
Вернувшийся из изгнания король Карл II (1660), еще будучи в Ни¬
дерландах, обещал представителям амстердамских евреев покрови¬
тельствовать их соплеменникам в Англии и «смягчить строгость за¬
конов против них», когда он вернется к власти. Обещание было дано
под условием финансовой поддержки, которую Карл получил от ев¬
рейских банкиров. И король сдержал слово. В первые годы рестав¬
рации число евреев в Лондоне увеличилось притоком новых пересе¬
ленцев. Община могла построить «в укромном углу города» неболь¬
шую синагогу, в которой богослужение мало-помалу сделалось пуб¬
личным, и избрала своим хахамом Якова Саспортаса, прославивше¬
гося своей борьбою с приверженцами Саббатая Цеви в Гамбурге и
Амстердаме (выше, § 6).
Корпорация лондонских христианских купцов, вообще не тер¬
певшая конкуренции иностранцев, не могла спокойно смотреть на

231
допущение крупных еврейских негоциантов. Ольдермены лондон¬
ского Сити неоднократно обращались к Карлу II с петициями о не¬
обходимости «запереть перед евреями двери страны ради безопасно¬
сти религии и блага всех подданных». Евреи со своей стороны про¬
сили короля оказывать им покровительство, как «верным и послуш¬
ным подданным». Король ответил, что «они могут пользоваться его
покровительством, пока будут вести себя мирно и спокойно, подчи¬
няясь законам его величества и не смущая его правительства» (1664).
Но агитация против евреев не унималась. Она объяснялась крайнею
строгостью английских законов, запрещавших публичное богослу¬
жение даже христианским диссидентам, отступавшим от правил анг¬
ликанской церкви, как, например, пуританам. На основании таких
законов государственный прокурор возбудил в 1673 г. жалобу про¬
тив представителей еврейской общины за самовольное присвоение
себе прав публичного богослужения. Евреи заявили, что, если их ли¬
шат свободы отправления религиозного культа, им придется уехать
из страны и увезти свои капиталы. Это подействовало на короля. Он
велел прокурору прекратить дело и «не причинять евреям дальней¬
шего беспокойства». Он даже расширил их торговые права. Так как
«навигационный акт» допускал к участию в морской торговле толь¬
ко британских подданных, то Карл II признал возможным выдать
крупнейшим еврейским купцам удостоверения о частичной натура¬
лизации, или «денизации».
Такой же политики держался и король Яков И, отстаивавший
свободу католиков против притязаний господствующей англикан¬
ской церкви. В 1685 г. были арестованы на королевской бирже в Лон¬
доне 37 еврейских купцов, подлежавших штрафу как бывшие ново¬
христиане, за непосещение христианской церкви, но король велел
прекратить архаический процесс. По примеру своего предшествен¬
ника он давал выдающимся членам лондонской общины свидетель¬
ства о «денизации».
Царствование Вильгельма III, бывшего голландского штатгаль¬
тера (1688—1702), установило такую тесную промышленную связь
между Лондоном и Амстердамом, что еврейские общины в этих двух
городах составляли как будто две группы одной общины. Крупные
банкирские и экспортные дома Лопесов, Медина, Фонсеков, Сальва¬
доров охватывали одним финансовым кольцом Англию, Голландию
и их американские колонии. Биржи Амстердама и Лондона решали

232
судьбу всех акций, векселей, кредитных билетов и прочих ценных бу¬
маг, находившихся в международном обороте. С 1697 года евреи
имели на лондонской бирже свою группу «брокеров», или маклеров
(12 человек на 100 христиан). Развившаяся в то время биржевая спе¬
куляция, несомненно, вносила немалую деморализацию в торговую
среду, но вместе с тем биржа регулировала товарообмен между все¬
ми странами света как «расчетная палата» мировой торговли.
Сефардская община значительно увеличилась к началу XVIII
века. Кроме двух-трех синагог, она уже имела несколько благотво¬
рительных учреждений и школ. Рядом с нею постепенно росла об¬
щина ашкеназов. Эмигранты из Германии и Польши, гонимые нуж¬
дою, стали проникать в Лондон через Гамбург и Амстердам еще в
последние десятилетия XVII века. Городские власти всячески меша¬
ли поселению бедных евреев. В 1677 г. олдермены Сити обратили
внимание на прибывающих в город «бедных иностранцев, называю¬
щих себя евреями». Было решено, чтобы «евреев без хорошего состо¬
яния» («Jews without good estate») не пускать в Лондон. Этому реше¬
нию содействовала коренная колония сефардов, которые боялись, что
пришлые бедные родственники будут нуждаться в их помощи и вдо¬
бавок своим слишком ярким национальным типом набросят тень на
них, старавшихся не бросаться в глаза. Здесь повторилась та же исто¬
рия, что в Бордо. Антагонизм между сефардами и ашкеназами прояв¬
лялся и в начале XVIII века, когда вопреки всем препятствиям ашке¬
назская колония утвердилась в Лондоне. Не столько мелкие различия
в чине богослужения, сколько социальные различия привели к тому,
что и в Лондоне ашкеназы организовались в отдельную общину с
отдельными синагогами и прочими учреждениями, с своими равви¬
нами и даже своим особым кладбищем. Основателями ашкеназской
общины были преимущественно выходцы из Гамбурга; между ними
были и люди состоятельные, которые могли состязаться в искусстве
биржевых операций с опытными сефардами. Но преобладающая масса
ашкеназов состояла из мелких торговцев. Вследствие недопущения
бедных эмигрантов в Лондон многие селились в провинциальных го¬
родах Англии: в Портсмуте, Ливерпуле, Бристоле, Плимуте. Пришель¬
цы занимались сначала «педлерством», разносным торгом, ходя по
домам с коробами мелких товаров, а потом, нажив достаточный ка¬
питал, открывали лавки и магазины.

233
В общественной жизни задавала тон сефардская община в
Лондоне. Во главе ее стояли выдающиеся хахамы, имена которых
были связаны с общественными движениями в европейском еврей¬
стве. Первый хахам, Яков Саспортас, покинул Лондон в 1665 году
для того, чтобы в Гамбурге и Амстердаме вести борьбу против раз¬
росшегося мессианского движения. Он дожил до того момента, ког¬
да хахамом лондонской общины сделался человек, весьма подо¬
зрительный по части саббатианской ереси: Соломон Айлон, уро¬
женец Салоник и питомец каббалистического гнезда в палестинс¬
ком Сафеде, объезжавший Европу для сбора пожертвований в
пользу бедняков Святой Земли. В Лондоне, где он занял пост хаха¬
ма (1689), для мистической пропаганды не было почвы, и в 1701 г.
Айлон переместился на пост хахама сефардской общины в Амстер¬
дам. Здесь он вскоре сблизился с своим земляком, странствующим
эмиссаром саббатианцев Хайоном, и сделался героем нашумев¬
шего тогда конфликта с ашкеназским раввином Хахам-Цеви
(выше, § 31). Преемником Айлона на посту хахама в Лондоне был
человек противоположного склада мыслей: уроженец Венеции
Давид Нието, врач, математик и философствующий теолог, со¬
стоявший раньше членом раввинской коллегии в Ливорно. В од¬
ной из своих проповедей в лондонской синагоге Нието при опреде¬
лении природы Бога употребил выражение, которое возбудило по¬
дозрение в склонности раввина к пантеизму Спинозы. С целью
оправдаться от тяжкого обвинения, хахам издал в 1704 году апо¬
логию на испанском языке под заглавием «О божественном прови¬
дении, об универсальной природе или о творческой натуре» («De
lа divina Providencia» etc.); но и это не сняло с него подозрения,
что он разделяет взгляд Спинозы на Бога как на «творящую при¬
роду» (natura naturans). Позже, однако, Нието искупил грех воль¬
нодумства книгою на еврейском языке под названием «Второй
Кузари» или «Мате-Дан» (Лондон, 1714). Она написана по образ¬
цу «Кузари» Иегуды Галеви, в форме диалога, с целью доказать
истинность устного учения, или Талмуда, против караимов и
вольнодумцев. Эта апология изобилует философскими и истори¬
ческими аргументами, свидетельствующими об обширных знани¬
ях автора. Нието был чужд модному в то время увлечению каб¬
балою и тайному сектантству. Он поддерживал Хахама-Цеви в
его борьбе против саббатианца-агитатора Хайона и его покро¬
вителя Айлона в Амстердаме, написав полемическую книжку

234
против двусмысленной доктрины Хайона («Эш-дат», Лондон, 1715).
Нието пробыл на своем посту в Лондоне до самой смерти (1728).
§ 36. Борьба за натурализацию в Англии в XVIII веке
В первой половине XVIII века число евреев в Англии непрерыв¬
но росло и важная роль их капиталистических верхов в международ¬
ной торговле никем не оспаривалась, а между тем их гражданское
положение оставалось неопределенным. Крупнейшие негоцианты,
банкиры, поддерживавшие государство своими займами, не имели
тех элементарных прав, которые имел любой из их клерков, контор¬
ских писцов, принадлежавший к господствующей церкви. Ограниче¬
ния в гражданских правах, установленные для католиков и протес¬
тантских диссидентов, применялись гораздо строже к евреям уже по
формальным причинам: еврей не мог купить клочок земли или дом
потому, что при заключении купчей крепости в суде требовалась
присяга с формулой: «Клянусь по истинной вере христианина». Счи¬
таясь с требованиями жизни, судьи иногда разрешали опускать ро¬
ковую формулу, но закон оставался в силе. В официальных актах ев¬
реи часто назывались «подданными его величества», а в действитель¬
ности они платили подать иностранцев (alien duty). Все более назре¬
вала необходимость натурализации евреев, по крайней мере родив¬
шихся в Англии или пробывших там определенное время.
Положением евреев заинтересовались некоторые представите¬
ли английской интеллигенции, творцы либеральной философии из
блестящей плеяды Локка, Шефтсбюри, Толанда и других, которые
на рубеже XVII и XVIII века провозгласили принципы рационализ¬
ма, позже развитые великими французскими мыслителями. Смелый
поборник свободомыслия, автор еретических книг «Христианство без
мистерий» и «Пантеистикон», Джон Толанд напечатал в Лон¬
доне в 1714 г. анонимную политическую брошюру («памфлет», по
английской терминологии) в защиту натурализации евреев. Книж¬
ка озаглавлена «Доводы в пользу натурализации евреев в Вели¬
кобритании и Ирландии» (Reasons for naturalizing the Jews in Great Britain
and Ireland). На заглавном листе ее поставлено мотто гуманизма из
пророка Малеахи (2, 10): «Не один ли Отец у всех нас, не один
ли Бог создал нас?» В заменяющем предисловие длинном обра¬
щении к архиепископам и епископам Толанд доказывает, что
именно духовным пастырям подобает быть инициаторами в деле
«натурализации» или эмансипации евреев. Ведь еврейская нация

235
дала христианской церкви все, чем она жива: Священное Писание,
Христа и апостолов, литургию и религиозные церемонии. Он напо¬
минает, что в жилах многих англичан течет еврейская кровь, ибо
во время средневековых преследований многие евреи искали спа¬
сения в «доме для новообращенных». Он просит епископов высту¬
пить в защиту евреев в британском парламенте. В тексте «памфле¬
та» автор сообщает, что он раньше принимал участие в борьбе за
натурализацию всех иноверцев, но парламент принял билль о нату¬
рализации только христианских «диссентеров» (диссидентов). Это
причинит Англии большой вред, ибо лишит ее притока полезных
граждан. Ведь пример налицо: Испания, изгнавшая евреев и пре¬
следующая марранов, все более беднеет, а давшая им приют Гол¬
ландия богатеет. Правда, хозяйственная роль евреев односторон¬
няя: они — «мировые маклера» (brokers of the world), занимаются
только торговлей и кредитными операциями, но это лишь потому,
что их не допускают к государственной службе, к землевладению,
ремеслам и свободным профессиям; стоит им дать свободу, и они
выдвинутся во всех отраслях народного хозяйства. Много путеше¬
ствовавший по Европе Толанд видел в Амстердаме и Гааге улицы
с великолепными еврейскими домами; отчего же не быть этому так¬
же в Лондоне и Бристоле? — спрашивает он. Наихудший предрас¬
судок — вера в присущий каждой нации «особый дух» или наклон¬
ности: такие особенности появляются не от природы, а лишь от об¬
стоятельств, в коих живет народ. Евреи везде жили, как «овцы сре¬
ди волков»; христианское духовенство брало из их среды «жертв
человеческих», обвиняя их в тайном убиении христиан, вопреки
опровержению этой лжи даже со стороны некоторых римских пап.
В средневековой Англии короли и бароны грабили евреев, духо¬
венство подстрекало к насилиям, а толпа громила, пока их всех
окончательно не изгнали из страны. Со времени Кромвеля они толь¬
ко терпимы в Англии, но не натурализованы. Если бы парламент из¬
дал акт о натурализации евреев, их соплеменники переселялись бы в
Англию массами из стран угнетения: из тесного гетто Праги, из Рима,
где они носят желтую одежду, и из Польши, где они имеют свои ака¬
демии, но страдают от крайней бедности и от неприязни окружающих
народов. В последних главах своей брошюры Толанд цитирует ита¬
льянскую книгу раввина Симона Луццато о евреях в Венеции

236
(том III, § 19), которая, по-видимому, произвела на него сильное впе¬
чатление.
Современники Толанда еще не созрели для усвоения его идей.
В 1715 г. появился ответ на его книгу под заглавием «Опроверже¬
ние доводов в пользу натурализации евреев» (Confutation of the
Reasons). Но в обществе уже началось брожение освободительных
идей, которые проникали в правительственные сферы. В 1740 г.
было предоставлено право натурализации евреям в британских
колониях Америки, прожившим там не менее семи лет. Предстоя¬
ло совершить такой же акт и в метрополии. Благоприятный для
этого момент, казалось, наступил при короле Георге И, когда у
власти стала партия вигов в лице либерального министерства
Пельгама, которому еврейские финансисты оказали важные услу¬
ги при подавлении попытки государственного переворота со сто¬
роны Стюартов (1745—1746). Правительство тогда пыталось про¬
вести через парламент билль о натурализации переселившихся в
Англию гугенотов, но потом вынуждено было взять его назад
вследствие протестов лондонского купечества и представителей
англиканской церкви (1751). Это было дурным предзнаменовани¬
ем для евреев, но правительство все-таки решило поставить во¬
прос об их натурализации. В начале 1753 года министерство Пель¬
гама внесло в парламент билль «о дозволении лицам, исповедую¬
щим иудейскую религию, натурализоваться с согласия парламен¬
та». Обсужденный сначала в палате лордов, билль не встретил се¬
рьезных возражений и был принят, причем за него высказалась
даже «скамья духовенства», епископы официальной церкви. Но
при обсуждении билля в палате общин разгорелись страстные пре¬
ния. Противники билля, вдохновляемые купечеством из лондон¬
ского Сити, доказывали, что натурализация евреев привлечет в
Англию огромные массы их, которые вытеснят коренное населе¬
ние из прибыльных отраслей хозяйства; евреев можно, пожалуй,
пускать в страны с неразвитой торговлей, где они могут оживить
торговый оборот, но не в промышленную Англию, где они толь¬
ко будут отнимать заработок у христиан; они расплодятся и на¬
полнят всю страну: ведь из Египта, куда первоначально вошло
только 12 сыновей Якова, вышло через 430 лет 600 000 изра¬
ильтян. Другой оратор оппозиции воскликнул: «Как в древно¬
сти Исав продал свое первородство Якову за блюдо чечевицы,

237
так и теперь англичане готовы даром отдать свое первородство
потомкам Якова».
Сторонники билля защищали его в ряде убедительных речей.
Они говорили, что право натурализации, сопряженное с большими
расходами и обусловленное в каждом случае согласием парламен¬
та, привлечет в Англию только состоятельных евреев, которые сво¬
ими капиталами и промышленной энергией обогатят страну. Даже
для интересов христианской церкви допущение богатых евреев
выгодно: такие люди будут стремиться к почестям, к высоким по¬
стам на государственной службе, ко вступлению в ряды лордов, и
ради этого будут постепенно переходить в христианство. Один из
защитников билля, депутат Гардинг, вскрыл настоящие мотивы его
противников: «Естественно, что купцы и промышленники заинте¬
ресованы в том, чтобы число их конкурентов было как можно бо¬
лее ограничено, но наша задача, как членов палаты, в том, чтобы
защищать интересы всего общества, невзирая на неудовольствие
отдельных групп. Евреи очень много сделали не только для расши¬
рения нашей торговли, но и для поддержания нашего государствен¬
ного кредита. В 1745 году, когда наше правительство находилось
в наибольшей опасности, все евреи ревностно поддержали его, в
особенности один из них. Этот джентльмен, узнав, что правитель¬
ство находится в затруднении за неимением достаточного количе¬
ства мелких военных судов для защиты наших берегов от француз¬
ских пиратов, явился к лорду адмиралтейства и сообщил, что у
него имеется пять хорошо оборудованных кораблей, которые он
предоставляет в распоряжение правительства, причем не только не
требует вознаграждения за это, но готов содержать все эти суда на
свой счет все время, пока правительство будет нуждаться в них»*. В
заключение выступил с речью сам автор билля, премьер-министр Пель¬
гам. Он выразил опасение, что в случае отклонения билля не только
прекратится приток еврейских капиталов в Англию из других
стран, но и живущие в стране богатые евреи будут покидать ее. Пос¬
ле речи министра билль был принят 95 голосами против 16 (май
* Речь идет о банкире Гидеоне (он же Реуэль Абудиентэ), финансовом
агенте английского правительства и друге известного государственного де¬
ятеля Вальполя. Он состоял членом совета сефардской общины и стремился
попасть в высшее английское общество.

238
1753). По этому закону евреи, прожившие в Англии более трех лет,
могли быть натурализованы актами парламента.
Но и правительство и парламент оказались далеко впереди анг¬
лийского общества. Как только билль стал законом, в Лондоне и дру¬
гих больших городах начались волнения. «Проклятия против прави¬
тельства стали раздаваться с церковной кафедры, со стороны разных
цехов, в кабаках и трактирах». Защитники билля в парламенте, не
исключая и духовных особ, подвергались уличным оскорблениям. За
одним епископом гналась толпа, которую он должен был причащать,
и кричала: «обрезание!» Появились памфлеты в прозе и в стихах, на¬
полненные ругательствами против правительства и евреев. Под¬
стрекаемая юдофобскими агитаторами, толпа носила по улицам
Лондона смешные изображения евреев и наклеивала плакаты с
надписью: «Не желаем ни жидов, ни деревянных башмаков!» («No
jews, no wooden shoes!») — последний эпитет относился к гугено¬
там. Многочисленные петиции к парламенту требовали отмены
билля. Правительство смутилось. Поддерживавшая его партия
вигов боялась потерять свою популярность и лишиться многих го¬
лосов на предстоящих парламентских выборах. И правительство
решило уступить.
В ноябре 1753 г. представитель министерства заявил в палате
лордов, что так как новый закон вызвал такие волнения, которые
могут затруднять его применение, то правительство предлагает от¬
менить его. Лорды сочувственно отнеслись к предложению, и толь¬
ко один из них, граф Тэмпль, счел нужным выразить свое возмуще¬
ние по поводу такого непринципиального отношения к делу. Нельзя,
говорил он, поддаваться влиянию одураченной агитаторами тол¬
пы, которая перестала бы кричать, если бы увидела на деле, что
применение нового закона приносит только пользу стране. Что¬
бы удовлетворить «клику, устраивающую этот протест», парла¬
менту придется идти дальше и совершенно уничтожить веротер¬
пимость в угоду крикунам, выкидывающим лозунги: «Долой ка¬
толический костел, частные молельни, синагогу, и да здравствует
одна высокая церковь!» Такой же одинокий голос раздался в ниж¬
ней палате. «Я не сомневаюсь, — говорил депутат Поттер, — что
в погоне парламента за популярностью отмена закона пройдет силь¬
ным большинством, но я все-таки огорчился бы, если бы оказался в
палате единственным противником отмены, ибо здесь затронуты не

239
только мудрость и беспристрастие, но и честность и бескорыстие пар¬
ламента, который обвиняется уличными крикунами в измене интере¬
сам родины. Неужели вы этой внезапной отменой покажете Европе
невиданное зрелище столь постыдно неустойчивого парламента, столь
слабого правительства?»... Призыв к высшим принципам не подей¬
ствовал в атмосфере горячих страстей и холодного политического
расчета. Нижняя палата также согласилась на отмену билля, и парла¬
менту удалось отстоять только мотивировку этой отмены, выражен¬
ной в предложенной министерством резолюции: «Так как этим зако¬
ном воспользовались для возбуждения недовольства и тревоги в умах
многих подданных его величества». Против этой формулы, ясно ука¬
зывающей на агитацию противников билля вне парламента, их
единомышленники в палате сильно возражали, но остались в мень¬
шинстве. Отмена билля была одобрена с этой оговоркой, за¬
клеймившей низких агитаторов (1754).
Отмена билля о натурализации произвела тяжелое впечатление
на евреев, особенно из сефардской аристократии, мечтавшей о вступ¬
лении в высшее английское общество. Почувствовал себя обижен¬
ным и финансовый агент правительства, упомянутый Самсон Гиде¬
он, заслуги которого были отмечены защитниками билля. Он не мог
примириться с разрушением своей мечты и решил обеспечить хоть
своим детям «счастье» приобщиться к английским лордам. Гидеон
вышел из состава еврейского общинного совета в Лондоне и окрес¬
тил своих детей, но сам остался евреем, хотя и не посещал синагоги.
Крещеный сын Гидеона легко добился того, о чем мечтал отец: еще
юношей он получил звание баронета. Позже произошли отречения
от еврейства и в некоторых других сефардских семействах, тяготив¬
шихся своей изолированностью от христианского общества. Предки
этих людей пришли в Англию, чтобы сбросить маску христианства,
а потомки пошли на добровольное крещение ради благ житейских.
Конечно, это были исключительные случаи, а среди ашкеназов, ко¬
торые и в прошлом не знали марранского маскарада, таких случаев
вовсе не было.
§ 37. Еврейские колонии в Америке до Декларации
независимости
В первый период колонизации Америки (1500—1650) глав¬
ными колонизаторами были испанцы и португальцы, а вслед
за ними шли их еврейские земляки, марраны, надеявшиеся здесь

240
найти убежище от преследований инквизиции. Но инквизиция шла
вслед за марранами и систематически разрушала их колонии в Мек¬
сике, Перу и Бразилии (том III, § 27). Тридцатилетнее владыче¬
ство Голландии в Бразилии (1624—1654) привлекло сюда значи¬
тельные группы еврейских поселенцев, но с восстановлением вла¬
сти Португалии эти поселения исчезли. С того времени испанские
и португальские владения в Южной Америке перестали быть мес¬
тами массовой иммиграции для евреев и иудействующих марра¬
нов. Во второй период колонизации (1650—1789) еврейские эмиг¬
ранты направляются в голландские, английские и французские
владения: в Гвиану, на Вест-Индские, или Антильские, острова и
наконец в страны Северной Америки.
В голландской Гвиане, в колонии Суринам образовались
во второй половине XVII века значительные сефардские поселе¬
ния. Здесь было много плантаторов, пользовавшихся рабским тру¬
дом негров. Возникли еврейские общины в городе Парамарибо и
на островке, называвшемся «Еврейская Саванна» (Jooden Savanna).
В XVIII веке в Парамарибо образовалась также община ашкена¬
зов с отдельной синагогой. К концу эпохи в городе числилось око¬
ло 900 сефардов, 500 ашкеназов и 100 мулатов (от браков с при¬
нявшими иудейство негритянками). Голландские евреи деятельно
колонизировали также вест-индский остров Курасао, в заселе¬
нии которого была заинтересована Вест-индская компания в Ам¬
стердаме. Здесь рядом с плантаторством развилась широкая тор¬
говля. В 1750 г. еврейская община в Курасао насчитывала около
2000 душ.
В британской Вест-Индии еврейские колонии возникли од¬
новременно с возвращением евреев в Англию. На островах Ямай¬
ка и Барбадос эти колонии были легализованы английскими
властями при Кромвеле и Карле II на более льготных условиях,
чем полулегальная община в Лондоне. Дозволялось строить си¬
нагоги и заниматься торговлей без ограничений. Когда в Барба¬
досе христианские купцы пожаловались на конкуренцию евреев,
губернатор от имени короля объявил, что для развития англий¬
ской колонизации признано нужным привлечь туда еще больше
евреев (1671). Совет острова Ямайка постановил возбудить хода¬
тайство об изгнании «потомков тех, которые распяли Иисуса»
(1681), но в Лондоне отвергли это ходатайство. Однако евреев все-таки

241
продолжали облагать более тяжелыми податями, чем христиан, под
тем предлогом, что они богаче. Действительно, в руках некоторых
сефардов находились наиболее доходные плантации и торговые пред¬
приятия.
Труднее была борьба во французской Вест-Индии, где в сере¬
дине XVII века выросла еврейская колония на острове Мартиника.
Губернаторы, заинтересованные в заселении края, покровительство¬
вали еврейским колонистам, но их христианские конкуренты стара¬
лись через парижских иезуитов побудить короля к репрессиям про¬
тив евреев. Либеральному министру Кольберу удалось рассеять
эти интриги и провести декрет Людовика XIV (1671) о предостав¬
лении евреям на Мартинике тех же привилегий, что и прочим ко¬
лонизаторам. Но после смерти Кольбера парижские юдофобы ус¬
пели повлиять на короля и в 1685 г. добились декрета, известного
под именем «Черный кодекс» (Code noir), об изгнании евреев из
острова. Колонизация возобновилась только в первой половине
XVIII века благодаря энергии сефардских негоциантов из Бордо
(Давид Градис и другие), которые были связаны финансовыми
операциями с парижским двором.
Медленно развивалась еврейская колонизация в Северной
Америке. С середины XVII века здесь все более утверждались анг¬
личане, вытесняя раньше осевших голландцев. Последним принад¬
лежала область, названная ими Ново-Нидерланды, с главным горо¬
дом Ново-Амстердам (впоследствии Нью-Йорк). В 1654 году туда
прибыла группа еврейских беженцев из занятой португальцами Бра¬
зилии (том III, § 27). Эмигранты рассчитывали найти спокойный
приют среди голландцев, наиболее пострадавших от португаль¬
ского вторжения в Бразилию. Нашелся, однако, представитель гол¬
ландской власти, который воспротивился переселению евреев в
Ново-Нидерланды. Губернатор этой колонии написал директорам
Вест-индской компании в Амстердам, что он не находит нужным
допускать евреев, которые могут «заразить Ново-Нидерланды».
Дирекция ему ответила, что она тоже усматривает большие за¬
труднения от переполнения колонии евреями, но все-таки нахо¬
дит, что отказать им в приюте было бы неразумно и несправедливо
после потерь, понесенных ими при взятии Бразилии, тем более что ев¬
реи вложили большой капитал в акции Вест-индской компании. «Пос¬
ле многих совещаний, — писали директоры, — мы решили, вслед¬

242
ствие петиции португальских евреев (из амстердамской общины),
дозволить им плавать по водам Новых Нидерландов, заниматься тор¬
говлей и жить повсюду, наблюдая только, чтобы бедные между ними
не ложились бременем на компанию или на общину (христианскую), а
были поддерживаемы своими соплеменниками» (1655). По-видимо¬
му, еврейские капиталисты в Амстердаме произвели давление на ди¬
рекцию и пригрозили ей сокращением количества акционеров. Гу¬
бернатор-юдофоб еще долго не унимался и делал всяческие зат¬
руднения евреям в приобретении земли. Дирекции приходилось
напоминать ему, чтобы он исполнял ее распоряжения и не стеснял
евреев в правах, которыми они пользуются в старом Амстердаме,
но вместе с тем ему было поручено наблюдать, чтобы евреи не стро¬
или синагог, а молились в своих домах, которые должны строиться
в особой части города, и чтобы их не принимали на общественные
должности.
Положение изменилось к лучшему с 1664 года, когда Ново-Ни¬
дерланды были присоединены к Ново-Англии и Ново-Амстердам
превратился в Нью-Йорк. Английское владычество оказалось здесь
либеральнее голландского. Строгое к евреям в Европе, английское
правительство поощряло их поселение в своих американских владе¬
ниях, ибо ценило их экономическое пионерство. Христианские ко¬
лонисты Ново-Англии, преимущественно пуритане, эмигрировавшие
в Америку после монархической реставрации на родине, хорошо
уживались с «потомками Израиля». В Ньюпорте, центре пури¬
танских колоний в провинции Род-Айленд (Rhode Island), обра¬
зовалась еврейская община еще раньше, чем в Нью-Йорке (около
1660 г.). Провинциальное собрание 1684 года признало евреев со¬
стоящими под покровительством английского короля наравне с
другими колонистами. В XVIII веке еврейское население Ньюпорта
увеличилось; прибывали сефарды из вест-индских плантаций и из
торговых центров Европы, за ними шли и ашкеназы. Среди ев¬
рейских общин английской Америки Ньюпорт тогда занимал бо¬
лее важное место, чем Нью-Йорк, который поднялся только после
американской революции. Меньшие общины существовали в ос¬
нованной квакерами колонии Пенсильвании, особенно в городе
Филадельфии. Завоеванием французской Канады (1763) Англия
достигла максимума своей экспансии в Северной Америке, но
очень скоро начался упадок ее колониальной мощи в этой части

243
света: колонии созрели для самостоятельной политической жизни, и
большая часть их объявила себя независимыми (1776).
§38. Римское гетто
Во второй половине XVII века католическая реакция в Риме,
прежде воинственная и склонная к эксцессам (том III, § 12-13), стаби¬
лизовалась: спорадические гонения превратились в постоянный гнет.
«Остаток Израиля» в Церковной области должен был служить симво¬
лом порабощения иудейства в царстве наместников Христа.
Еврейский квартал на низком берегу Тибра в Риме по-прежне¬
му представлял собою замкнутое царство изолированных масс, от¬
деленное от центра города сплошной стеной, где в нескольких пунк¬
тах открывались ворота для входа и выхода. Против главных ворот
стоял большой деревянный крест с библейскою надписью (Иешая 65,
2): «Весь день я простираю руки к народу непокорному», что должно
было обозначать скорбь церкви о неверии евреев. «Скорбящая цер¬
ковь» не довольствовалась, однако, этим немым символом у ворот
гетто, а держала там стражу для надзора за обитателями. На ночь
ворота запирались, и охранявшая их стража пропускала опаздывав¬
ших только по особым удостоверениям папской полиции. Так как
буллами Павла IV и его преемников евреям запрещалось владеть не¬
движимостью в Церковной области, то у них даже в гетто не было
собственных домов: они были только жильцами в домах, принадле¬
жавших христианам. Домовладельцы, пользуясь безвыходным по¬
ложением жильцов, брали с них очень высокую плату за кварти¬
ры, и жалобы эксплуатируемых заставили римскую курию регу¬
лировать квартирные цены. По указанию путешественника, посе¬
тившего Рим в 1724 г. (Авраама Леви из Амстердама), в еврей¬
ском квартале, состоявшем из двух больших и шести малых улиц,
жило в крайней тесноте около 3000 семейств, т. е. не менее 15 ты¬
сяч человек*. Большинство их занималось мелкою торговлею и
ремеслами. Улицы гетто были усеяны лавками и лавочками, где
торговали всем, от съестных припасов до старого платья. Торгов¬
ля старьем особенно поощрялась римскими властями как «привиле¬
* В 1699 г. население римского гетто составляло по народной пе¬
реписи 10 000 человек, в 1709—1720 гг. разные писатели определяли его
от 8 до 15 тысяч (Шудт, Банаж), а в 1732 г. официально числилось в
Риме свыше 12 000 евреев.

244
гия» старого народа; старьевщики имели право обходить и христиан¬
ский город для закупки подержанных вещей и даже иметь склады сво¬
их товаров вне гетто. Из ремесел самым распространенным было пор¬
тняжество. «Часто в летнее время, — рассказывает названный путе¬
шественник, — видишь сотни портных, сидящих за своей работой на
улицах, возле дверей своих жилищ. Женщины изготовляют тут же
пуговицы и петли для пуговиц. Эти мастерицы так усовершенствова¬
лись в своем ремесле, что портные других народностей из всего горо¬
да заказывают им изготовление пуговиц и петель. В общем три чет¬
верти евреев (ремесленников) суть портные, а прочие занимаются дру¬
гими ремеслами». Сохранился следующий список еврейских профес¬
сий в римском гетто (1726): портные, шьющие платья из сукна или
полотна для мужчин и женщин; лавочники, золотых дел мастера, юве¬
лиры, седельщики (шорники), кожевенники, кузнецы, столяры, рыба¬
ки; торговали коврами, шелковыми изделиями и дорогими материя¬
ми из Леванта. Сверх того существовала группа банкиров и владель¬
цев мелких ссудных касс. Христианские цехи и гильдии часто возбуж¬
дали перед курией ходатайства о запрещении евреям той или другой
профессии и успевали в этом. Папа Иннокентий XI запретил евреям
заниматься банкирским делом (1682), а Иннокентий XIII приказал,
чтобы они продавали только старое платье, но отнюдь не новое. Та¬
кие запреты, конечно, нарушались в силу экономической необходи¬
мости. Фактически евреи торговали многими товарами, продавая их
из складов или открытых лавок, порою даже вне территории гетто.
Из населения еврейского города папская курия выжимала не¬
померные налоги, порою крайне унизительные для плательщиков.
В одной петиции на имя кардинала-викария, непосредственного
начальника гетто, группа еврейских купцов перечисляет эти на¬
логи: налог в пользу «апостолической и капитолийской камеры»,
на содержание дома «катехуменов», где евреев приготовляли к
крещению, и стражи у ворот гетто; плата за навязанные им про¬
поведи католических миссионеров, за право есть мацу в Пасху и
т. п. Эти налоги разоряли еврейскую общину, которая должна была
прибегать к займам для уплаты их; в начале XVIII в. долг общины
по займам возрос до колоссальной суммы 400 000 скуди (свыше
миллиона марок), превосходившей сумму годового дохода всех
обитателей гетто.

245
Наиболее унизительным был «карнавальный налог», который
имел свою историю. Раньше в разгульные дни карнавала выгоняли
группу евреев на скаковую площадь в Риме и там заставляли состя¬
заться в беге до полного изнеможения; раввины и старшины должны
были пешком сопровождать кортеж римских сенаторов по всему Кор¬
со, служа предметом потехи для уличной толпы. Вследствие жалоб
евреев Папа Климент IX в 1668 г. заменил эту «натуральную» повин¬
ность ежегодным налогом в 300 скуди в пользу магистрата (сена¬
та), но поднесение этого налога должно было сопровождаться уни¬
зительной церемонией. Каждый год в первый день карнавала депу¬
таты от еврейской общины отправлялись в капитолийский дворец,
где восседали члены римского сената и «консерваторы»; глава
депутации, стоя на коленях, произносил установленное приветствие,
на которое старшина консерваторов отвечал, что магистрат наде¬
ется на покорность евреев и аккуратную уплату ими податей, а
затем касался ногой спины коленопреклоненного депутата и вос¬
клицал: «Ступайте!» («andate»). Депутаты, уплатив дань, уходили
и еще на улице слышали за собою насмешливые крики толпы: «Сту¬
пайте, ступайте!» Привыкшие к карнавальному издевательству над
евреями, римляне продолжали устраивать на улицах и площадях
оскорбительные зрелища, вроде похорон раввина, процессии ря¬
женых евреев с раввином на осле и тому подобные забавные пред¬
ставления.
Ношение отличительной одежды было обязательно для евреев
без различия пола и общественного положения. По закону, мужчи¬
ны должны были носить на голове желтую шапку (барет), а женщи¬
ны — головной убор из куска желтой материи. С течением времени
евреи переменили желтый цвет головного убора на оранжевый, а
потом на красный, так что мужские бареты были совершенно оди¬
наковы с красными кардинальскими шапками. Во избежание «со¬
блазна» курия приказала евреям вновь вернуться к желтому цвету
и особенно строго следила за этим в «юбилейный год святой цер¬
кви» (1700), когда массы пилигримов стекались в Рим из всех стран
Европы.
Издевательство над религиозными убеждениями евреев при¬
няло чудовищную форму в институтах «принудительной пропо¬
веди» (predica coattiva) и «дома катехуменов». Установленное для
евреев еще при Папе Григории XII (том III, § 13) обязательное слу¬

246
шание проповедей католических миссионеров контролировалось с
особенной строгостью. Каждую субботу после обеда в гетто являлись
полицейские надзиратели и гнали в церковь мужчин, женщин и детей
старше 12 лет. На проповеди должны были являться не меньше 300
мужчин и 200 женщин (по норме 1724 года). Богатые избавлялись от
этих посещений тем, что платили деньги заменявшим их беднякам,
которые таким образом хоть не даром отбывали тяжелую повинность.
Проповеди читались раньше в церквах, но потом вышло распоряже¬
ние, чтобы они читались в ораториумах или других помещениях при
церкви, так как невольные слушатели держали себя не с подобаю¬
щим дому Божьему почтением: зевали, спали, разговаривали.
«Ровно в 20 часов (два часа пополудни), — рассказывает оче¬
видец, — слушатели должны явиться в особо для того назначенную
церковь. Здесь висело большое деревянное изображение на кресте
(Распятие), прикрытое мешком, дабы евреи над ним не смеялись.
Тут расставлены и скамьи для сидения, причем мужчины и женщины
сидят отделенные друг от друга гардиной, как в синагогах. На возвы¬
шении устроена кафедра, на которой стоит поп. Он начинает свою
проповедь громким голосом и пересыпает ее такою массою еврейс¬
ких слов, что можно его принять за еврея*. Проповедь состоит в том,
что сначала оратор превозносит евреев как избранный Богом народ,
а потом говорит противное, отзывается о них презрительно, называет
жестоковыйным племенем, так как они не внемлют его поучениям. В
это время (проповедь продолжается два часа) все должны сидеть со¬
вершенно тихо, не произносить ни слова и не спать, ибо тут же нахо¬
дятся надзиратели, которые следят за этим и строго наказывают на¬
рушителей* **. Всех слушателей записывают, чтобы знать, кто явился
и кто нет. Неявившихся штрафуют в 25 баиокки каждого, что состав¬
ляет полгульдена на немецкие деньги».
Евреи с отвращением отбывали повинность принудительной про¬
поведи, и дело обращения подвигалось очень туго. Тогда на помощь
слову патера являлась палка «сбира», полицейского служителя. Час¬
то в еврейские жилища врывались сбиры и уводили того или друго¬
го члена семьи под предлогом, что он где-то выразился о своем со¬
чувствии христианству или о намерении креститься. Увод ма¬
* Эти миссионеры иногда вербовались из среды крещеных евреев.
** Известный гебраист Вагензейль, посетивший Рим в конце XVII века,
рассказывает, что надзиратель ударял палкою по спине тех слушателей, ко¬
торые затыкали себе уши, разговаривали, смеялись, зевали или спали во
время проповедей.

247
лолетних еврейских детей их христианскими нянями стал обычным
явлением. Молодой христианин, влюбленный в еврейскую девушку,
доносил властям, что она тоже его любит, — и ее тащили в монастырь
или в «дом катехуменов» (том III, § 9), где ее готовили к крещению.
Таких пленников держали сорок дней и то увещаниями, то угрозами
старались склонить к отречению от «иудейского заблуждения». Сла¬
бые натуры или дети поддавались внушению или насилию, и над ними
с большою помпою совершался обряд крещения; «упорные» же от¬
пускались назад в гетто, после того как община или родные упла¬
чивали за их содержание в «доме катехуменов», т. е. за сорокад¬
невное заточение и нравственные муки. Кадры выкрестов попол¬
нялись еще из числа уголовных преступников, осужденных на
смерть или каторгу, но помилованных под условием принятия кре¬
щения. В «дом катехуменов» шли забеременевшие девушки, что¬
бы скрыть там свой позор. Добровольно перешедшим в лоно церк¬
ви выдавалось из папской казны сто скуди на душу. Авантюристы
и торговцы совестью иногда продавали веру свою за такую сумму
и для этой цели приезжали в Рим из других городов. Благодаря
таким приемам пропаганды, число выкрестов в Риме было значи¬
тельно. Упомянутый путешественник насчитывал их в 1724 г. 5000.
Они жили недалеко от гетто, в особом квартале, и полиция зорко
следила, чтобы между этими двумя кварталами не было никакого
общения. Еврей, забредший на улицу выкрестов, платил большой
штраф.
Много трагедий было на этой почве ловли еврейских душ. Не¬
вольно или по легкомыслию попавшие в сети ловцов, разлученные с
семьями, убегали из «дома катехуменов» и монастырей с риском по¬
пасть в руки инквизиции, а иные лишали себя жизни. Родители, на¬
всегда потерявшие детей (к крещеным детям их не допускали), всю
жизнь оплакивали этих живых мертвецов. Даже благосклонный к
евреям Папа Бенедикт XIV не мог отказаться от ловли их душ для
церкви. В булле 1747 года он запрещает крестить еврейских детей до
семилетнего возраста против воли родителей; дети же старше семи
лет могут принять крещение по собственному желанию. При креще¬
нии одного из супругов брак считается расторгнутым.
Инквизиционный трибунал при курии заботился и о цензуре
еврейских книг, введенной после книжных аутодафе XVI века (том
III, § 13). Периодически церковные цензоры производили ревизию

248
еврейских библиотек. Они врывались в гетто, искали в домашних и
синагогальных библиотеках и забирали все книги, на которых не было
надписей прежних ревизоров. Такие книги пересматривались цензо¬
рами, и найденные там «антихристианские» места зачеркивались так,
чтобы их нельзя было читать; после этой операции «очищенные» кни¬
ги с разрешительной надписью возвращались владельцам. Книжные
люди из евреев часто восстанавливали потом зачеркнутый текст при¬
пискам на полях, рискуя конфискацией книги при вторичной ревизии.
При таких условиях задачи самоуправления еврейской общины
в Риме были чрезвычайно сложны и трудны. Общинный совет, или
«Congrega», по-прежнему (т. III, § 9) состоял из 60 членов, избирав¬
шихся ежегодно в течение трех траурных недель, от 17 Тамуза до 9 Ава.
Совет выделял из себя постоянную исполнительную комиссию из трех
синдиков, или «факторов», которые являлись официальными пред¬
ставителями общины. Специальные функции распределялись между
прочими членами совета: были наблюдатели за чистотою улиц и дво¬
ров в гетто, попечители школ и разных благотворительных учрежде¬
ний, наблюдатели за продажею кошерного мяса и т. п. В пленуме
совета, куда входили и раввины, рассматривались особо важные дела.
От времени до времени здесь составлялись так называемые
«Pragmatica» — правила, регулирующие домашний быт с целью ог¬
раничения роскоши в пище, одежде, угощении, празднествах. Здесь
же вырабатывались уставы разных благотворительных учреждений,
которых было особенно много в гетто, от больниц до касс для выда¬
чи приданого бедным невестам. Контроль над самоуправлением при¬
надлежал папской администрации в лице кардинала-викария. Со¬
стоявший при нем прелат, с титулом «вицегерент», непосредствен¬
но заведовал делами гетто и контролировал решения общинного
совета. Над всей этой иерархией бодрствовало недремлющее око
римской инквизиции, которая не признавала никаких законных гра¬
ниц и часто нарушала даже папские буллы. От нее то исходили меры
миссионерской пропаганды и насильственного крещения. Со старши¬
нами «конгреги» инквизиторы и вицегерент обращались как со свои¬
ми слугами, арестовывали и штрафовали их за проступки отдельных
необнаруженных членов общины. Поэтому многие неохотно прини¬
мали «почетное» звание старшин или выборных членов совета, со¬
ставлявшее тяжелую повинность. Сначала от этой чести можно

249
было откупаться деньгами, но потом папы объявили, что всякое из¬
бранное общиною должностное лицо обязано служить до новых вы¬
боров.
Строй жизни в римском гетто был уже так налажен, что личное
отношение того или другого папы к евреям не имело такого значения,
как в критическую эпоху XVI века, при переходе от «гуманизма» к
реакции. Да и не было в то время злых Гаманов на папском престоле,
вроде Павла IV или Пия V. Многие папы относились к евреям благо¬
склонно и защищали их от насилий кроме религиозных: у порога «дома
катехуменов» защита папы прекращалась, ибо страсть к обращению
евреев была неодолима. Только к самому концу эпохи на престоле св.
Петра сидело двое пап, составлявших резкий контраст друг к другу.
В лице папы Климента XIV (1769— 1775) во главе католического
мира стал тот либеральный и гуманный кардинал Ганганелли, кото¬
рый так много сделал для обуздания «ритуальной инквизиции» в
Польше (выше, § 16). Ему выпал на долю подвиг, небывалый в
истории папства: он осмелился упразднить могущественный орден
иезуитов, опору католической реакции во всем мире. Он освобо¬
дил жителей гетто от подсудности римской инквизиции, признав их
подсудными только кардинал-викарию, расширил свободу промыс¬
лов для евреев Церковной области, поощрял фабрикантов и людей
свободных профессий. Можно было думать, что либеральные вея¬
ния из Парижа проникли в Рим и увлекли первосвященника церкви.
Но не успели они еще освежить воздух Ватикана, как там поднялась
сильная реакция против всяких новшеств. Преемник Климента XIV,
Пий VI (1775—1798) почувствовал такой ужас перед надвигающейся
опасностью свободомыслия, что решил закрыть в своем царстве все
щели, через которые мог бы подуть вольный ветер. Для восстановле¬
ния авторитета церкви нужно было, хотя бы для демонстрации, возоб¬
новить и строгие соборные каноны против евреев. Это было сделано в
«Эдикте о евреях» (1775), который представляет собою свод всех реп¬
рессивных правил, установленных для гетто в эпоху католической ре¬
акции. Все виды бесправия одних и беззакония других формулированы
здесь в точных статьях, с обозначением наказаний за каждое наруше¬
ние. Не упущены и такие частности, как запрещение евреям читать
громко псалмы при погребении своих покойников, вырезывать над¬
писи на их надгробных памятниках, ездить по Риму в каретах, жить

250
на дачах в окрестностях города «под предлогом нужды в перемене
воздуха» и т. п. Пий VI велел огласить эту конституцию гетто в пуб¬
личных местах и особенно в синагогах, дабы всем и каждому было
известно, какая кара ждет нарушителей. Высший надзор за испол¬
нением папских законов был возложен на святую инквизицию, ко¬
торая и обнародовала этот акт в Риме 20 апреля 1775 года. С этим
позорным законом Средневековья Рим вступил в полосу новейшей
истории.
Из других городов, входивших в ту эпоху в состав Церковной
области, значительные еврейские общины находились в Анконе и
Ферраре. В. 1703 году в более промышленной Ферраре числилось
328 еврейских семейств, из которых 108 жили на доходы от капита¬
лов или индустрии и платили высокие налоги, 148 занимались ре¬
меслом и мелкой торговлей, но по бедности не могли платить нало¬
гов, а 72 жили на счет общественной благотворительности. Римская
инквизиция следила, чтобы в феррарском гетто соблюдался регла¬
мент, установленный для метрополии. Здесь тоже были «дома кате¬
хуменов», куда твердых в своей вере евреев и близко не подпускали,
а колеблющихся и малолетних тащили силою. Папы иногда давали
некоторые облегчения феррарским евреям: им разрешалось держать
товарные склады и лавки также вне гетто, но владельцы должны были
носить отличительный желтый знак на одежде; этот знак дозволя¬
лось снимать только при переезде из одного города в другой во избе¬
жание неприятностей в пути.
§ 39. Венеция, Тоскана и австрийская Италия
В независимой Италии вне Церковной области оставались еще
два центра еврейства: в Венецианской республике с ее главными об¬
щинами Венеция и Падуя и в Тосканском герцогстве с главной
общиной в Ливорно. Здесь евреи удержали свои экономические по¬
зиции, откуда не могли их вытеснить ни религиозный фанатизм, ни
коммерческая зависть. Левантинская торговля все еще была связа¬
на с деятельностью еврейских экспортеров и судовладельцев. Меж¬
ду Венецией, Ливорно, Константинополем и другими портами Ле¬
ванта постоянно курсировали еврейские товарные корабли, кото¬
рые иногда присоединялись к венецианскому торговому флоту и
плавали под флагом республики. Евреи открывали также фабри¬
ки для разных производств, или «мануфактур», как тогда выража¬
лись. Но то были занятия состоятельных людей. Большинство же

251
жителей венецианского гетто занималось обычными профессиями:
мелким торгом или ремеслом и мелкой ссудой денег. Еврейская об¬
щина Венеции насчитывала в начале XVIII века около 2500 душ, из
которых многие не были в состоянии платить общинные налоги, и
кагал (Universita) однажды вынужден был приостановить платежи
по своим займам (1735). Правящее христианское купечество Венеции,
бессильное против крупных еврейских коммерсантов, давило массо¬
вого еврея и не давало ему выбраться из низов хозяйственной жизни.
Каждое десятилетие при «рикондотта», т. е. возобновлении догово¬
ра между венецианским сенатом и еврейской общиной (том И, § 59),
делались попытки ограничивать права евреев. В 1777 г. сенат поста¬
вил евреям такие условия, что им пришлось бы отказаться от всех
профессий, кроме торговли старыми вещами. Евреи подняли шум. В
синагогах молились о предотвращении беды, в Иерусалим и Хеврон
посылались письма с просьбой молиться у Западной Стены и на мо¬
гилах праотцов; делались, конечно, и более практические шаги. Но
скоро жестокие репрессии были отменены. Бывали и попытки вы¬
звать уличные эксцессы, но правительство подавляло их в корне. В
1705 г. некоторые фанатики выставили на мосту Риальто большую
картину, которая изображала «разными фигурами и надписями», как
евреи убивают христианского младенца «по ритуалу». Так как это
могло разжечь страсти католиков, сенат распорядился уничтожить
картину. Распространение подобных изображений запрещалось се¬
натом и позже (1740 и 1762), что было одобрено либеральным карди¬
налом Ганганелли, впоследствии Папою Климентом XIV.
Не избегла погрома в ту эпоху община города Падуя. Это было
в 1684 г., во время осады турок в венгерском Офене австрийскими и
венецианскими войсками (выше, § 24). Дружная оборона города тур¬
ками и местными евреями против христиан давала повод к беше¬
ной юдофобской агитации в Италии. В Риме и Венеции еврей не
мог показаться вне гетто, не рискуя быть избитым. Когда в Падуе
в пост Тиша-бе’ав оплакивали в синагоге разрушение Иерусали¬
ма, в народе был пущен слух, что там молятся о победе турок над
христианами в Офене. Через некоторое время (20 августа) толпа
падуанских мещан стала кидать камни в дома гетто поверх окру¬
жавшей его стены и пыталась сломать ведущие туда запертые во¬
рота; она бросала камни и даже стреляла в полицию, которая хо¬
тела прекратить погром. Евреи решили послать за помощью к дожу

252
в Венецию, но, когда они открыли ворота гетто, чтобы выпустить по¬
сла, туда хлынула тысячная толпа, которая принялась грабить товар¬
ные склады и разрушать синагоги. Явившийся отряд солдат выгнал
громил из гетто, но тут какая-то безумная женщина подняла крик, что
евреи украли ее ребенка с целью выцедить из него кровь. Толпа броси¬
лась в ратушу, требуя наказания похитителей ребенка. Новое нападе¬
ние на гетто заставило многих евреев бежать оттуда и прятаться в
городе у знакомых христиан. Из Венеции получился строгий приказ
об усмирении буянов. После нескольких тревожных дней беспорядки
прекратились. В падуанском гетто был по этому случаю установлен
ежегодный памятный день (10 Элула) с молебном в синагоге. В этом
столкновении патриотизм и религия, как всегда, служили только при¬
крытием для экономических мотивов. Некоторые предприимчивые
евреи занимались в Падуе фабрикацией шелковых изделий, что
раздражало христиан, считавших этот промысел своей монополи¬
ей. Купеческая гильдия добивалась запрещения евреям всякой «ма¬
нуфактуры», как привилегии членов гильдии; евреи со своей сто¬
роны не слагали оружия в борьбе за существование, и вот их хоте¬
ли запугать террором. Падуанское гетто вообще стояло выше дру¬
гих в культурном отношении. Большое оживление вносили здесь
еврейские студенты, которые и в XVIII веке прибывали в Падую
из всех стран для изучения медицины в прославленном местном уни¬
верситете (выше, § 21).
В герцогстве Тоскана все более росло значение еврейской об¬
щины города Ливорно, который назывался «Малой Венецией». Тор¬
говая деятельность евреев в этом порту, связанном со всеми центра¬
ми Леванта, усиливалась благодаря покровительству тосканских гер¬
цогов. Здесь евреев не заставляли носить отличительный знак на одеж¬
де, считавшийся обязательным в Риме и Венецианской республике.
В герцогской резиденции Флоренции евреи, по свидетельству со¬
временника, жили свободнее, чем где-либо в Италии, так как в горо¬
де не было и особого еврейского квартала. Большая еврейская об¬
щина в Ливорно славилась своим образцовым самоуправлением и
многочисленными учреждениями. Она имела и свой раввинский суд
с широкой юрисдикцией даже по уголовным делам. Евреи-врачи
практиковали здесь часто и среди христиан, но — характерное явле¬
ние для той эпохи вообще — каждый раз по особому разрешению
папской инквизиции.

253
Контроль этого «священного присутствия» и его провинциаль¬
ных отделений распространялся и на область гражданских отноше¬
нии. Когда в 1752 г. правительство Генуэзской республики во¬
зобновило свой договор с еврейскими общинами в Генуе и других
городах, этот «конкордат» был представлен на утверждение архи¬
епископу и инквизитору республики. Духовным отцам пришлось, скре¬
пя сердце, уступить требованиям жизни и одобрить договоры, где име¬
лись, между прочим, следующие еретические пункты: евреи могут
жить во всех частях города, вне своего гетто, носить платье черного
цвета (что обыкновенно запрещалось с целью отличия еврея от като¬
лического священника) и не обязаны слушать проповеди христианс¬
ких миссионеров. По части хозяйственной договор давал евреям пра¬
во открывать всякого рода фабрики или «мануфактуры». Против этого
восстал магистрат города Генуи, ссылаясь на старое запрещение фаб¬
рикации шелка евреям, но сенат республики не обратил внимания на
этот протест.
Значительные части Италии на севере и на юге входили в
XVIII веке в состав австрийских владений. По окончании войн
за испанское наследство (1714) к Австрии перешли ломбардские
провинции Милан и Мантуя и бывшее Неаполитанско-Си¬
цилийское королевство. В области Милана, где еврейские об¬
щины были разрушены в конце XVI века (том III, § 15), восстанов¬
ление их шло очень медленно. Нетронутой осталась большая об¬
щина в Мантуе. Здесь положение гетто не изменилось и при авст¬
рийском владычестве: отличительный знак красовался на одежде
еврея вплоть до 1781 года, когда «Толеранцпатент» императора
Иосифа отменил его во всей Австрии.
В Неаполе и Сицилии была сделана неудачная попытка вернуть
туда евреев, давно изгнанных испанскими властями (том II, § 60 и
том III, § 10). Австрийцы хотели оживить южные порты при помощи
евреев, сделавших так много для экспорта в Венеции и Ливорно. Еще
в 1728 г. императорский декрет возвестил о разрешении евреям тор¬
говать в Сицилии и жить постоянно в портовом городе Мессина, но
евреи не спешили откликнуться на приглашение. Когда в 1738 г.
Неаполь и Сицилия были уступлены австрийским императором
испанскому инфанту из дома Бурбонов, дону Карлосу (Карл III),
была опять сделана попытка привлечь туда евреев. В 1740 г. по¬
явился манифест о дозволении им селиться во всех городах Неа¬

254
поля и Сицилии. В 37 пунктах были изложены условия нового водво¬
рения: евреи призываются на 50 лет, с тем что, если будет решено
выселить их до окончания этого срока, их предупредят за пять лет для
приготовления к отъезду; им разрешается устраивать автономные
общины в Неаполе, Палермо, Мессине и других городах, владеть
недвижимостью, заниматься ремеслами и торговлей; они освобожда¬
ются от ношения отличительного знака и даже имеют право держать
христианскую прислугу. На этот призыв откликнулись лишь несколь¬
ко купцов, которые поселились в Неаполе. Но укоренившаяся в насе¬
лении испанская юдофобия не давала этим пионерам спокойно жить:
монахи-иезуиты подняли сильную агитацию и распустили слух, что,
как только еврейские купцы откроют свои лавки, толпа нападет на
них и убьет владельцев. Сам король убедился в невозможности допу¬
стить евреев при таком настроении христианского населения. В том
же году, 13 сентября, он объявил об отмене либерального акта. Мона¬
хи были в восторге; они потом вычислили, что ровно через 9 месяцев
со дня этого объявления королева благополучно родила сына, и гово¬
рили, что Бог вознаградил королевскую семью в тот же день, когда
совершилось «доброе дело».
§40. Между мистикой и просвещением (Италия и Голландия)
Выше (§ 6—7) было рассказано о том шумном отклике, который
нашло мессианское движение 1665 и 1666 годов в Италии и Голлан¬
дии. Это неудивительно, если принять во внимание, что еврейская
морская торговля установила тесную связь между Венецией, Ливор¬
но, Амстердамом и резиденциями Саббатая Цеви, Смирною и Кон¬
стантинополем. В Венеции число верующих в мессию было так вели¬
ко, что в 1666 г. раввинская коллегия решилась апробировать напе¬
чатанный там чин мессианских молитв («Тиккун Шабтай Цеви»).
Членом этой коллегии был каббалист Моисей Закуто, школь¬
ный товарищ Спинозы по амстердамской Талмуд-торе. Рассказы¬
вают, что после отлучения Спинозы Закуто постился сорок дней,
чтобы искупить грех изучения латинского языка в молодые годы,
и старался забыть этот язык, на котором писал страшный еретик.
Венецианские раввины отрезвились только после отступничества
Саббатая и в 1668 г. заставили его пророка Натана подписать из¬
вестный акт отказа от пропаганды (§ 8). В Амстердаме же, после

255
политического разочарования, еще долго держалась мистическая
форма саббатианства. Когда обличитель псевдомессианства Яков
Саспортас потребовал отмены установленных в честь мессии молитв,
мистики этому воспротивились и нашли поддержку у старшего хаха¬
ма, Исаака Абоава. Вообще, среди сефардов из бывших марранов
саббатианство оставило более глубокие следы, чем среди ашкеназов.
Еще в начале XVIII века сефардский хахам в Амстердаме Соломон
Айлон был заподозрен в сочувствии пропаганде тайного саббатианца
Нехемии Хайона (выше, § 31 и 35). Ашкеназский раввин в Амстерда¬
ме Хахам-Цеви и другой гонитель ересей, Моисей Хагес из Иеру¬
салима, открыли в каббалистических писаниях Хайона намеки на
саббатианскую троицу и объявили херем против автора и его кни¬
ги. Это вызвало гнев хахама Айлона и сефардских нотаблей, по¬
кровителей темного агитатора. Они объявили, что особая комис¬
сия ученых, рассмотрев книгу Хайона, нашла в ней только выводы
из священного «Зогара» и творений авторитетных каббалистов. В
сефардской синагоге чествовали отлученного Хайона и объявили
контрхерем против Хахам-Цеви и Хагеса, что заставило обоих
покинуть Амстердам (1714).
Через двадцать лет борьба с остатками саббатианской ереси
возобновилась в Италии. Повод к тревоге дал человек, далекий и от
авантюризма и от умственной ограниченности тогдашних сектантов,
молодой поэт, в душе которого в этот предрассветный момент исто¬
рии боролись темные призраки уходящей ночи с первыми лучами
зари. Моисей Хаим Луццато (1707—1747), уроженец универси¬
тетского города Падуя, принадлежал к семье с гуманистическими тра¬
дициями и получил необычное для того времени воспитание: кро¬
ме Библии и Талмуда ему давали возможность усвоить и общие
знания. Падуанский раввин Иешая Басан знакомил его с литера¬
турою раввинизма и каббалы, а врач с университетским дипло¬
мом Исаак-Хаим Кантарини ввел его в литературу на латинском
и итальянском языках. Рано обнаружился в Луццато поэтический
талант. Он писал на прекрасном библейском языке гимны по об¬
разцу псалмов и стихотворения на разные случаи. На 18 году он
составил руководство по стилистике и метрике («Лешон лимудим»,
1725). И стихи и проза Луццато отличались изящным библейским
стилем, совершенно чуждым тяжелому раввинскому слогу. Вско¬
ре Луццато написал идиллическую драму «Мигдал оз» («Башня

256
могущества»), где воспевается торжество чистой любви над пороч¬
ною. Это наивное, дышащее свежим лиризмом произведение, состав¬
ленное по образцу популярной идиллии итальянского поэта Гварини
«Pastor Fido», было литературным феноменом в такое время, когда
еврейская муза казалась способною только оплакивать мучеников
или славословить Всевышнего в синагогальных гимнах.
Если бы Луццато шел дальше по этому пути, он стал бы творцом
еврейского литературного ренессанса, но он увлекся господствовав¬
шей тогда мистикой и был втянут в партийную борьбу. В Италии,
которая еще в XVI веке была гнездом каббалистов, саббатианское
движение оставило густой мистический осадок. Разочаровавшийся в
мессианстве Саббатая Цеви, каббалист Моисей Закуто не разочаро¬
вался, однако, в каббале, а, напротив, еще больше углубился в нее,
ища путей для новых мессианских откровений. Состоя раввином в
Венеции и Мантуе (до своей смерти в 1697 г.), он усердно распростра¬
нял в Италии тайную науку, издавал «Зогар» с своими комментария¬
ми, писал трактаты о покаянии, мистические молитвы и поэму о му¬
ках ада («Тафтэ арух»). От него пошла целая школа каббалистов,
среди которых особенно выдвинулись ливорнский раввин Иосиф
Эргас, автор популярного диалога о каббале («Шомер эмуним»,
Амстердам, 1736), и мистик Иммануель Рикки (Ricchi), изложив¬
ший учение каббалы в форме трактатов Мишны с явной претензией
создать таким образом каббалистический Талмуд («Мишнат хаси¬
дим», с введением «Олам катан», Амстердам, 1727). Каббала была
тогда модной философией в Италии. Для юного поэта Луццато она
стала и источником поэтического вдохновения. Изучив «Зогар»,
он стал писать на его арамейском диалекте и в его оракульском
стиле свои небесные видения. В кружке товарищей, где изучалась
«тайная наука», эти писания вызвали восторг и были названы «Вто¬
рым Зогаром» («Зогар тиниана»). Экзальтированный автор сам
удивился своему искусству вещать языком Симона бен Иохаи и
внушил себе убеждение, что он действительно получает откро¬
вения свыше и пишет под диктовку невидимого вещателя, «ма-
гида». В 1729 г. Луццато поделился волновавшими его думами
с товарищами. Те признали в нем учителя, призванного возвес¬
тить миру новое откровение. Один из его товарищей, студент медици¬
ны в Падуанском университете Иекутиель Гордон из Вильны, имел
неосторожность разгласить тайну Луццато. В двух письмах, послан¬

257
ных в Вильну и Вену, Гордон сообщил, что его учитель Луццато —
необыкновенный человек, что ему являются небесные видения и сам
Илия-пророк поучает его мудрости, которую он записывает в своем
«Втором Зогаре».
Содержание письма Гордона сделалось известным упомянуто¬
му выше антисаббатианцу Моисею Хагесу, который находился тогда
в Альтоне. Хагес усмотрел в новоявленном падуанском мистике опас¬
ного еретика, а в кружке его товарищей — новую организацию, заро¬
дыш секты с мистической Торой в виде второго «Зогара». Он отпра¬
вил послание к венецианскому раввинату, которому были подчинены
падуанские раввины, с просьбою «вырвать с корнем столь вредное
сообщество, пока зараза еще не распространилась в массе». От Луц¬
цато потребовали под угрозою херема, чтобы он прекратил свои мис¬
тические сеансы в кружке и распространение своих писаний; но моло¬
дой пророк не хотел отречься от того, что считал своим призванием, и
ему грозила участь Спинозы, его идеологического антипода. В дело
вмешался его старый учитель Басан, который умолял своего любимо¬
го ученика уступить требованиям раввинов и не подвергать себя опас¬
ности отлучения. Своему учителю Луццато не мог отказать и согла¬
сился подписать следующее клятвенное обещание: «Даю честное сло¬
во и клянусь никогда не сообщать никому каких либо тайных видений
по части истинной мудрости (каббалы) на каком бы то ни было язы¬
ке, от имени высшего духа-вещателя или душ святых. Обязуюсь
также не обнародовать и никому не показывать своих сочинений,
пока они не будут одобрены учителем моим р. Иешаей Басаном»
(1730).
Но сдержать свое обещание в полном объеме Луццато не мог.
Он с годами отрезвился от юношеской фантазии об откровениях свы¬
ше, но не в силах был таить в себе свои каббалистические идеи. Каб¬
бала являлась для него интуитивной философией религии, в отличие
от рационалистической, и в одном из своих сочинений он писал: «Все,
достигаемое путем философского исследования, есть ничто в срав¬
нении с тем, что познается с помощью истинной каббалы. Изуче¬
ние каббалы есть бальзам для человека, углубившегося в филосо¬
фию и в конце концов понявшего бессилие разума для объяснения
такой загадки, что Бог, существо бесконечное, мог создать мир с
множеством предметов конечных и ничтожных и управлять им.
Сущность каббалы в том, чтобы исследовать силы, посредством ко¬

258
торых Бог создал мир, и соотношения между ними». Луццато возвра¬
щается к учению об эманации, основе теоретической каббалы, при¬
бавляя к ней известные начала практической, или арианской, кабба¬
лы. Будучи в Венеции, Луццато познакомился с рукописью Леона
Модены о каббале (том III, § 19) и был возмущен убийственной кри¬
тикой старого скептика. Он написал антикритику, в форме диалога
между философом и каббалистам, и приготовил к печати книгу «Об
основных началах учения истины». Венецианские раввины усмотре¬
ли в этом нарушение данного им обязательства. В бумагах Луццато
был произведен обыск. От него потребовали выдачи всех рукописей
и вновь обязаться ничего не печатать. Луццато отказался исполнить
требование, и венецианский раввинат публично предал его херему
(1734). Текст херема был прочитан в синагогах Венеции и разослан к
раввинам Германии, Голландии и Польши. Опальному Луццато не¬
возможно было долее оставаться в Италии, и он уехал в Амстердам,
где тогда печаталось большинство книг по каббале. По дороге, во
Франкфурте-на-Майне, местные раввины вынудили у него обязатель¬
ство — никого не обучать каббале устно или письменно до достиже¬
ния 40-летнего возраста. Только в Амстердаме странник нашел по¬
кой. Он приобрел друзей и меценатов, высоко ценивших его поэти¬
ческий талант. Здесь он продолжал писать по каббале и поддержи¬
вал сношения с своими друзьями на родине. Мистические порывы
влекли его в Святую Землю, на родину «божественного Ари». Луц¬
цато отправился туда, но не успел еще там устроиться, как его похи¬
тила смерть. Он умер от чумы в 1747 г., имея всего 40 лет от роду, и
был похоронен в Тивериаде.
Тяготевший над Луццато херем лишил его радости видеть свои
каббалистические сочинения напечатанными при жизни; они появи¬
лись только после смерти автора («Хокер у’мекуббал», «Питхе хах¬
ма» и другие). Живя в Амстердаме, он успел издать те из своих книг,
которые не возбуждали подозрения. Таковы популярная книга о
морали «Месилат иешарим» (1740), трактат о методологии Талму¬
да («Дерех тевунот», 1742) и об Агаде («Маамар ал га’агадот»,
1743). Везде он вносил ясность мысли и красоту стиля, чуждые
другим каббалистам. В то же время он вернулся к поэтическому
творчеству юных дней и написал прекрасную аллегорическую дра¬
му «Слава справедливым» («Ла’иешарим тегилла», Амстердам, 1743),
которая положила начало новоеврейскому стилю в изящной литера¬

259
туре. Много творческих задатков было в этом рано угасшем уме, где
боролись стихии прошедшего и будущего. В Западной Европе Луцца¬
то был последним мистиком и первым творцом нового литературного
стиля, провозвестником возрожденного гебраизма.
Еще долго до Луццато в Амстердаме выдвинулся ряд еврейских
поэтов из бывших марранов, но те писали свои произведения боль¬
шею частью на испанском языке. Таков был плодовитый драматург
Антонио Гомес (ум. 1662), известный в испанской литературе под
именем «еврейский Кальдерон». Будучи капитаном испанской армии,
он едва не попал в сети инквизиции, но ему удалось бежать в Бордо,
а оттуда в Амстердам. Инквизиция сожгла изображение беглого ере¬
тика, но его драмы и комедии печатались и читались повсюду. Две
пьесы его написаны на библейские сюжеты («Самсон Назорей» и
«Благоразумная Абигаиль»). Первый поэт, писавший по-еврейски,
был амстердамский купец Иосиф Пенсо (1650— 1692), автор дра¬
мы «Пленники надежды» («Ассире га’тиква»). В этой нравоучи¬
тельной драме, где выведены аллегорические фигуры вроде Стра¬
сти, Рассудка, Провидения, нет ничего примечательного, но в ам¬
стердамских кругах она была крупным событием, как первая пье¬
са на обновленном библейском языке; появление ее приветствова¬
ли в стихах и прозе двадцать писателей (помещены в первом изда¬
нии 1673 года).
В других отраслях литературы голландских евреев преоблада¬
ли чужие языки. На латинском и испанском языках писал современ¬
ник Спинозы, философ Оробио де Кастро (1620—1687). Замечатель¬
на судьба этого маррана. На своей испанской родине он преподавал
философию в Саламанкском университете и занимался медицинской
практикой в Севилье. Однажды слуга Кастро, наказанный им за во¬
ровство, донес инквизиции, что хозяин тайно исповедует иудейство.
Кастро бросили в темную тюремную клетку и продержали там три
года; заточение и пытки при допросах едва не свели его с ума. Его
освободили, с тем чтобы он два года носил «рубаху кающихся» и
затем удалился из Испании. Кастро переехал в Тулузу, где сделался
преподавателем медицины в университете и обратил на себя внима¬
ние французского короля Людовика XIV. Он мог бы достигнуть вы¬
сокого положения, если бы оставался во Франции, но ему надоело
носить маску христианства: он переселился в Амстердам (1666), от¬
крыто перешел в иудейство, приняв имя Исаак, и сделался членом

260
сефардского «Маамада». Деятельность Спинозы, колебавшая осно¬
вы традиционною иудаизма, не могла, конечно, встретить одобрения у
человека, который за иудаизм перенес заточение, пытки и горечь из¬
гнания. Кастро написал на латинском языке опровержение «атеисти¬
ческих взглядов» Спинозы, под названием «Философское состязание»
(«Certamen philosophicum», Амстердам, 1684). Он писал еще по-испанс¬
ки ряд книг по теологии, в которых опровергал, с одной стороны, догмы
христианства, а с другой — идеи философов-вольнодумцев.
Самым плодовитым писателем из марранской группы был Да¬
ниель-Леви (в христианстве Мигуель) де Барриос (1625—1701).
Уроженец Испании, он многие годы жизни провел в странствовани¬
ях. В Ливорно он стал открыто исповедовать иудейство. Оттуда он
уехал с группою эмигрантов в Вест-Индию. Возвратившись через не¬
сколько лет в Европу, он поселился в Брюсселе. Здесь он опять надел
маску христианина, поступил на военную службу в звании капитана,
писал по-испански лирические стихотворения (сборник «Flor de
Apollo»), оды высокопоставленным лицам и комедии. Наконец Бар¬
риосу надоела бродячая жизнь, он ушел из христианского общества
и в качестве правоверного еврея поселился в Амстердаме. В 1674 г.
он уверовал в Саббатая Цеви и пророчил, что через год мессия-от¬
ступник сбросит мусульманскую маску и совершит чудо освобожде¬
ния. В ожидании этого чуда он изнурял себя постом и так ослабел,
что заболел. Его отрезвили только увещания хахама Саспортаса,
внушившего ему, что не стоит истязать себя ради лжемессии, кото¬
рый недурно себя чувствует под турецким тюрбаном. Вся дальней¬
шая жизнь Барриоса представляла собою цепь бедствий и нужды. Он
должен был писать ради куска хлеба и выпрашивать милость меце¬
натов. В его произведениях на испанском языке рассеяно много све¬
дений об амстердамской общине, ее раввинах, писателях и мецена¬
тах («Govierno popular Judayco», Amsterdam, 1684; «Relacion de los
poetas»; «Arbol de la Vida», 1689).
Ашкеназы в Голландии не выдвинули в эту эпоху заметных пи¬
сателей. Их раввины, большей частью выходцы из Польши или Гер¬
мании, печатали свои казуистические «Шаалот у’тешувот» и умно¬
жали кучу талмудических комментариев. В XVIII веке среди них
нашелся только один историк, Менахем-Ман Амеландер, ре¬
шившийся дать читающей публике продолжение книги «Иосиппон»,
средневековой переделки древней истории Иосифа Флавия. В не¬

261
большой книге «Остаток Израиля» («Шеерит Исраель», Амстердам,
1741) он излагает ряд эпизодов из средневековой и новой истории ев¬
рейства, стараясь дать побольше занимательных рассказов и легенд.
Свои сведения он заимствовал без разбора из общих и еврейских лето¬
писей. Простой компилятор, Амедандер оказался даже неспособным
написать самостоятельную главу об истории евреев в Голландии; эту
главу он наполнил сказками путешественников о вновь открытых в
«Западной Индии», в Америке, остатках десяти колен израильских.
Книга стала популярною именно благодаря этим сказочным «истори¬
ям» и легкому языку, в котором чувствуется стиль разговорной ев¬
рейской речи.
Более широкое «продолжение Иосифа Флавия» задумал хри¬
стианский теолог Яков Христиан Банаж (Basnage), один из гуге¬
нотов, покинувших Францию после отмены Нантского эдикта. Он
состоял пастором в Роттердаме и Гааге (1686—1725) и здесь
писал свой обширный труд «История и религия евреев от Иису¬
са Христа до настоящего времени» («L’Histoire et la Religion
des Juifs depuis J. Christ jusqu’au present», Rotterdam, 1706—
1711). Если бы содержание этой книги соответствовало ее загла¬
вию, мы бы имели в ней первую историю евреев, написанную хри¬
стианином, но попытка Банажа оказалась более смелой, чем удач¬
ной. В его книге много теологии и очень мало истории. Не зная
еврейской литературы в подлинниках, он был зависим от слу¬
чайных переводов или вольных передач на латинском языке. При
всей своей добросовестности, он не мог дать ничего, кроме сведе¬
ний о «еврейской церкви», с которою отождествляет еврейский
народ: о «сектах» фарисеев, цадукеев, талмудистов и караимов, о
законах и обычаях, о средневековых преследованиях. О близкой к
нему эпохе Банаж не мог сообщить ничего, кроме вычитанного из
книг, вроде басен о найденных в Америке потомках десяти колен
израильских. От своих современников Банаж отличается большим
беспристрастием. Сам выйдя из среды преследуемых, он прекло¬
нялся перед стойкостью народа, который, по его выражению,
«подобно терновому кусту в видении Моисея горел, но не сго¬
рал». Однако ему недоставало тех личных наблюдений над еврей¬
ским бытом, которые имели его немецкие современники Ваген¬
зейль и Шудт. Несмотря на эти недостатки, книга Банажа в свое
время много читалась (она была перепечатана с дополнениями

262
в девяти томах в Гааге, 1716—1726). Вольтер ее хвалил, хотя мало
чему от нее научился.
Поэт Моисей Хаим Луццато имел в Голландии своего подража¬
теля в лице амстердамца Давида Франко-Мендеса (1713— 1792).
Он сочинил драму по образцу расиновской «Аталии» («Гемул Ата¬
лия», 1770), которая после вышеупомянутой драмы Луццато является
вторым камнем в фундаменте новоеврейской изящной литературы.
Франко-Мендес был первым из голландских сефардов, примкнувшим
к основанному учениками Мендельсона «Обществу любителей ев¬
рейского языка». В конце жизни он состоял секретарем гефардского
«Маамада» в Амстердаме и оставил в рукописи описание истории
этой общины.
§ 41. Марраны в странах инквизиции
Трагедия марранов в Испании и Португалии (том III, § 20—22)
продолжалась до второй половины XVIII века, когда подувший из
Франции ветер свободомыслия начал гасить костры инквизиции.
Обеим странам Пиренейского полуострова трудно было расстаться
с «святым учреждением». Марранство застряло как заноза в орга¬
низме христианского общества и возбуждало в нем постоянное раз¬
дражение. «В Испании и Португалии, — говорит один бежавший
оттуда в Голландию марран (1666), — мужские и женские католичес¬
кие монастыри переполнены евреями (марранами). Многие канони¬
ки, инквизиторы, епископы происходят от евреев. Немало между
ними таких, которые иудействуют в душе (in corde judaizant) и носят
маску христианства лишь ради житейских благ, пока не одумаются и
при первой возможности не убегут (за границу). В нашем городе (Ам¬
стердаме) и других местах находятся бывшие монахи-августинцы,
францисканцы, иезуиты, доминиканцы, отрекшиеся от идолопоклон¬
ства (католического). В Испании имеются еще епископы и строгие
монахи, чьи родители, братья или сестры переселились сюда (в Ам¬
стердам) или в другие города для того, чтобы открыто исповедовать
иудейство».
Один случайно заброшенный в Испанию еврейский путеше¬
ственник имел возможность наблюдать, как там тайно исполняются
марранами иудейские обряды. Литовский выходец Арон Гордон из
Вильны, изучавший медицину в Падуанском университете в конце
XVII века, возвращался из Падуи морем на родину. Корабль, на
котором он ехал, был унесен бурей к берегам Испании и там потер¬

263
пел крушение. Путник попал в страну, куда еврею запрещалось сту¬
пить ногой, и поэтому он притворился христианином. К празднику
Пасхи он забрел в какой-то город и, вспомнив, что у него нет мацы
для питания в течение праздничной недели, пошел на рынок в на¬
дежде встретить там кого-либо из марранов, тайно соблюдающих
Пасху. На рынке продавались овощи, и странник стал следить, не
купит ли кто из тех сортов зелени, которые употребляются за пас¬
хальным сейдером. Скоро он увидел карету, подъехавшую к одной
из овощных лавок; из кареты вышел испанский гранд и поручил сво¬
ему слуге купить ту горькую зелень (марор), которая полагается для
пасхального стола. Странник последовал за возвращающейся каре¬
той и увидел, что она остановилась у одного прекрасного дворца.
Слуги пропустили его к своему господину. «Я еврей и предполагаю
в вас также еврея, — сказал ему странник, — поэтому прошу вас при¬
общить меня к вашей пасхальной трапезе». После некоторого запи¬
рательства испанский гранд признался, что он из марранов, испове¬
дующих иудейство, и заклинал гостя свято хранить эту тайну. В пас¬
хальный вечер марран повел своего гостя в подвальное помещение
дома, совершенно незаметное с улицы. Там оказалась великолепно
убранная комната со столом, приготовленным для сейдера. Хозяин
сидел за трапезой только с женой и старшим сыном: от младших де¬
тей еще скрывали тайну, которую они не могли бы хранить.
Христианское общество и церковь испытывали боль от этой
колючей занозы в своем организме, от язвы скрытого иудейства, но
вместо того, чтобы прибегнуть к удалению инородного тела, они
продолжали старое лечение огнем инквизиции. Вместо того чтобы
разрешить марранам либо открыто вернуться к религии предков,
либо выселиться в другие страны, светские и духовные власти шпио¬
нили за ними, томили подозрительных лиц в темницах, а неисправи¬
мых жгли на кострах. Таким путем духовенство надеялось очистить
церковь от ересей и вместе с тем сохранить ее бенефицию — право на
конфискованное имущество осужденных марранов. С другой сторо¬
ны, деморализованный зрелищами аутодафе народ не хотел отказать¬
ся от них. Эти «акты веры» на площадях, где сжигали еретиков и
иудействующих, уже давно стали частью национального культа ис¬
панцев. Правительство приурочивало самые крупные аутодафе к
торжественным моментам, вроде браков или рождений в королев¬
ской семье, и превращало их таким образом в народные праздники.

264
Один из таких «национальных праздников», самый грандиозный
и кровавый, состоялся в Мадриде в 1680 году. Молодой испанский
король Карл II решил ознаменовать большим аутодафе свой брак с
французской принцессой Марией-Луизой Орлеанской, племянницей
Людовика XIV. По распоряжению великого инквизитора в Мадрид
были привезены осужденные еретики из инквизиционных тюрем Толе¬
до и других городов, в числе 86 человек, между которыми было около
50 иудействующих марранов. За месяц до торжества герольды возве¬
стили на улицах столицы, чтобы народ в назначенный день собрался
на главной городской площади, где произойдет казнь еретиков. Це¬
лый месяц на этой площади воздвигались эстрады, павильоны и ам¬
фитеатр для королевской семьи, грандов и толпы зрителей. Утром 30
июня из дворца инквизиции двинулась торжественная процессия. Сре¬
ди густых рядов народа, кричавшего «Viva la fe!» («Да здравствует
вера!»), шли к месту казни осужденные. Они шли босиком, в «руба¬
хах покаяния» (санбенито) и бумажных колпаках, разрисованных
красными фигурами дьяволов, с зажженными свечами в руках, в со¬
провождении многочисленных священников, монахов разных орде¬
нов, «фамилиаров» инквизиции, носивших кресты и флаги со знаме¬
нем «Зеленого креста» в центре. Тут же несли портреты бежавших
еретиков, осужденных на сожжение in effigie, и гробы с костями умер¬
ших без покаяния «преступников».
Когда процессия подошла к площади, там уже ждали ее король,
королева, придворные чины, знатные дамы и сановники всех ран¬
гов. Среди восторженных кликов толпы, осужденных подвели к кос¬
тру, расположенному недалеко от королевской ложи. Вдруг раздал¬
ся умоляющий голос одной из осужденных, 17-летней красивой мар-
ранки Франциски Негуэйра: «Смилуйтесь, королева! Могу ли я от¬
казаться от религии, которую я всосала с молоком матери?» Юная
королева украдкой отерла слезу: мягкосердечность была неуместна
среди сонма палачей. Великий инквизитор Сарменто приблизился к
королю с крестом и Евангелием в руках и предложил ему присягнуть
в том, что он, как истинно христианский царь, будет беспощадно ис¬
треблять врагов церкви и поддерживать святую инквизицию. Ко¬
роль присягнул, за ним громко повторяли клятву сановники, ры¬
цари, представители муниципалитета, а в ответ гремел клич
«аминь!» из рядов народа. После прочтения обвинительного акта
с длинным перечнем присужденных к различным наказаниям нача¬

265
лась самая казнь. Королю поднесли факел, которым он собственно¬
ручно зажег костер. «Решимость, с которою евреи пошли на смерть,
—	рассказывает одна из придворных дам, француженка д’Ольней,
—	возбудила всеобщее удивление: одни сами бросались в огонь,
другие дали себе сперва жечь руки, потом ноги и переносили все с
такой стойкостью, которая поразила даже короля и заставила его
пожалеть, что такие непоколебимые души не хотят проникнуться све¬
том истинной веры». Король и свита присутствовали до конца казни,
закончившейся поздно вечером. Из марранов были сожжены тут же
18 человек, а прочие были отведены обратно в тюрьму. Две француз¬
ские придворные дамы в Мадриде, мадам д’Ольней и маркиза де Вил-
лар, свидетельствуют в своих мемуарах, что у них не хватило сил
присутствовать до конца при зрелище казни. «Это была, — пишет
маркиза Виллар, — ужасная картина. Не поддаются описанию жесто¬
кости, совершенные при казни этих несчастных. От обязательного при¬
сутствия на этом суде можно было освободиться только удостовере¬
нием от врача о серьезной болезни, ибо иначе можно было прослыть
еретиком. Находили даже очень дурным и то, что я не выражала вос¬
торга по поводу всего происшедшего».
С утверждением династии французских Бурбонов в Испании
(Филипп V, 1701—1746) появились надежды на ослабление власти
клерикалов. Марраны думали, что инквизиция не станет следить за
ними так зорко, как прежде, и тайно Иудействующие перестали со¬
блюдать ту осторожность, к которой они были приучены раньше.
Это их и погубило. С 1720 года инквизиция усилила свою деятель¬
ность так, что в течение одного десятилетия устроила в разных горо¬
дах Испании около ста аутодафе. Это было вызвано тем, что в Мад¬
риде удалось открыть тайную синагогу, где в течение ряда лет моли¬
лись 20 семейств с раввином во главе. Пойманные были сожжены, а
затем начались розыски по всей стране. Заработали инквизицион¬
ные трибуналы в Кордове, Севилье, Гранаде, Толедо и других го¬
родах, принося ежегодно сотни жертв католическому Молоху.
После этого пароксизма религиозной ярости, вызвавшего усилен¬
ное бегство марранов из Испании, чудовище несколько успокои¬
лось: в списках жертв аутодафе стали реже фигурировать еврей¬
ские имена. Во второй половине XVIII века «еврейская опасность»
могла казаться ничтожною в сравнении с французской — свобо¬
домыслием, исходившим из кругов энциклопедистов. Французская

266
умственная, а затем политическая революция заставила инквизито¬
ров усилить свою деятельность, но скоро им пришлось убедиться, что
их средневековый аппарат бессилен против нового духа времени.
Агония издыхающего чудовища инквизиции длилась в Испании до
1820 года.
В Португалии марранский вопрос был гораздо сложнее, чем в
Испании, ввиду создавших его там исторических условий (том III, §
21—22). Иудействующие составляли здесь большинство всей мар¬
ранской массы; из их рядов шла та эмиграция, которая создавала
колонии «португезов» в Голландии, Франции и Англии. Эта не¬
прерывная эмиграция, содействовавшая расцвету голландской про¬
мышленности, заставила португальских правителей призадуматься.
В начале царствования Педро II (1667—1705) в придворных кругах
много говорили о том, что деятельность инквизиции разоряет стра¬
ну, ибо заставляет состоятельных людей спасаться бегством и уво¬
зить свои капиталы в Голландию, которая все более вытесняет Пор¬
тугалию из мирового рынка. Правительству было сообщено, что
богатые марраны готовы покрыть издержки государства по завое¬
ванию Индии, если инквизиция прекратит свои преследования. В то
же время марраны открыли кампанию в Риме. Их делегат Франциск
де Азеведо подал папской курии жалобу на террор инквизиции, при¬
чем словесные доводы были, вероятно, подкреплены более веским
вещественным доводом, против которого кардиналы не могли усто¬
ять. В октябре 1674 г. папа Климент X ограничил права инквизици¬
онных трибуналов в Португалии: они могут выносить приговоры по
делам новохристиан только по соглашению с римской курией, куда
осужденные вправе апеллировать. Когда папский нунций в Лиссабо¬
не объявил об этом супреме инквизиции, духовенство заволновалось.
Подстрекаемая им толпа демонстрировала на улицах Лиссабона кри¬
ками: «Смерть иудеям и изменникам!» Когда через два года (1676)
новый Папа Иннокентий XI подтвердил распоряжения своего пред¬
шественника, инквизиторы отказались подчиниться им, и Рим дол¬
жен был уступить, отказавшись от контроля над приговорами три¬
буналов. Инквизиция могла опять свободно действовать.
Возобновление своей деятельности инквизиция ознаменовала
целой гекатомбой (1682). На площади перед королевским дворцом в
Лиссабоне были сожжены за верность иудаизму купцы Гаспар Лонес,
Перейра и Антонио д’Агиляр, адвокат Генрикес да Фонсека и сын

267аптекаря Педро Сирано; последнего сожгли вместе с трупом его юной
сестры, умершей в тюрьме. Другие были осуждены на ссылку в Брази¬
лию или на вечное заточение. В первой половине XVIII века инквизи¬
ционные костры еще дымились в Лиссабоне, Коимбре и Эворе. На
одном из этих костров испустил дух известный драматург Антонио
Хосе (Jose) да Сильва. Он родился в 1705 г. в португальской Брази¬
лии в образованной марранской семье, исповедовавшей тайно иудей¬
ство. Отец его, видный адвокат в Рио-де-Жанейро, строго хранил тайну
своей семьи, но мать, горячая еврейка Лауренс, была менее осторож¬
на и навлекла на себя подозрение инквизиции. В 1713 году ее аресто¬
вали и увезли в Лиссабон. Муж и дети последовали за ней. В Лиссабо¬
не Лауренс много лет держали в тюрьме и оставшиеся на свободе
члены семьи должны были соблюдать сугубую осторожность, чтобы
их не постигла та же участь. Молодой Сильва учился в португальской
школе, прошел курс канонического права в университете Коимбра и
вместе с отцом занялся адвокатурой. В 1726 г. он был арестован инк¬
визицией и допрошен под пыткой относительно своих религиозных
убеждений; он выдержал пытку и не сознался в страшном преступле¬
нии иудаизирования. Его выпустили на свободу. Скоро Антонио Силь¬
ва дождался освобождения своей матери и женился на марранке, ко¬
торую раньше также преследовала инквизиция. Он стал писать на
португальском языке драмы, или «оперы», которые печатались и ста¬
вились на сцене в лиссабонском театре. Сатирические «оперы» сме¬
шили публику и доставляли автору аплодисменты, но нашлись и люди,
которые усмотрели в пьесах еврейский дух и называли их «иудейски¬
ми операми». Однажды, когда Антонио сидел в кругу своей семьи и
забавлялся со своими маленькими детьми, в его дом вошли «фамили¬
ары» инквизиции и увели его вместе с беременной женой в тюрьму
(1737). Оказалось, что на него донесла из мести рабыня-негритянка,
которую он наказал за распутную жизнь. Кроме этого доноса, явных
улик в соблюдении иудейских обрядов против обвиняемого не было, но
инквизиторы умели создавать улики. Шпионы, следившие за узником
в самой тюрьме, показывали, что в известные дни он не принимает
пищи, а дни эти совпадали с еврейскими постами. Напрасно свиде¬
тельствовали в пользу обвиняемого его друзья из христианского об¬
щества, даже духовные особы, уверяя, что он посещал церковь и ревно¬
стно исполнял ее обряды; инквизиторы знали, что чем старательнее мар-

268
ран манифестирует свою набожность в церкви, тем ближе он в душе к
синагоге. Участь его была решена. После двухлетнего томления в
тюрьме Сильва был осужден трибуналом на смертную казнь как иудей¬
ствующий и вольнодумец. Он был сожжен на костре в Лиссабоне 19
октября 1739 года, 34 лет от роду. Его молодая жена и престарелая
мать были за прошлые грехи присуждены к тюремному заключению.
Мать не пережила казни сына и умерла через три дня.
Одна из таких трагедий в Лиссабоне внушила великому фран¬
цузскому писателю Монтескье замечательную главу в опубликован¬
ном вскоре (1748) «Духе Законов», посвященную оценке гнусной ин¬
квизиции*. Боец за свободу совести, Монтескье вложил в уста
представителю еврейства следующую блестящую речь перед судом
инквизиции:
«Мы — последователи религии, которая по вашему собственно¬
му признанию была некогда любима Богом. Мы думаем, что Бог и
теперь ее любит, а вы полагаете, что Он ее разлюбил. И потому, что
вы так рассуждаете, вы железом и огнем терзаете тех, которые нахо¬
дятся в простительном заблуждении, что Бог еще и теперь любит то, что
раньше любил. Когда последователи религии Мухаммеда хвастают
своей многочисленностью, вы им возражаете, что они этого добились
силой, что они мечом распространили свою религию; но почему же вы
распространяете вашу религию огнем? Вы доказываете божественность
вашей религии преследованиями, которым ее подвергали язычники, и
кровью ваших мучеников; теперь же вы на себя берете роль Диоклетиа¬
нов, а нам уступаете свою роль мучеников... Вы требуете, чтобы мы
стали христианами, но сами не хотите быть ими. Но если вы не хотите
быть христианами, будьте по крайней мере людьми: обращайтесь с нами
так, как если бы у вас не было ни руководящей религии, ни просветляю¬
щего откровения, а было бы только слабое сознание справедливости,
которое нам всем дает сама природа. Если небо так любит вас, что дало
вам прозреть истину, оно вам оказало большую милость; но подобает ли
детям, получившим наследство, ненавидеть тех, которые лишены его?
Сила истины в том, что она сама покоряет сердца и умы, но, желая
покорить их орудиями пытки, вы доказываете только слабость вашей
истины... Мы должны предупредить вас об одном: если в будущем
кто-нибудь осмелится сказать, что в наш век народы Европы были уже
цивилизованы, то на вас укажут в доказательство того, что они были вар¬
* Esprit des lois livre XXV, ch, 13. Монтескье говорит, что повод к этой
главе дало ему сожжение 18-летней еврейки в Лиссабоне на последнем ауто¬
дафе, и выдает свое рассуждение за произведение еврейского автора, кото¬
рого не называет по имени.

269
варами. Представление о вас будет таково, что оно заклеймит ваш
век и внушит ненависть ко всем вашим современникам».
Идеи XVIII века уже носились в воздухе и проникли даже в
такие темные гнезда религиозного фанатизма, как Испания и Пор¬
тугалия. Из Франции новые веяния переносились по ту сторону Пи¬
ренеев и очищали от векового мусора многие восприимчивые умы.
В 1750 г. во главе португальского правительства стал просвещен¬
ный министр, маркиз Помбаль, который предпринял борьбу с яз¬
вою страны, клерикализмом, и ввел там ряд реформ. В 1751 г. по¬
явился декрет короля Иосифа I, которым повелевалось произво¬
дить следствие и суд по религиозным делам со всеми гарантиями
правосудия, установленными для обыкновенных дел, и запреща¬
лось трибуналам инквизиции исполнять свои приговоры в форме
аутодафе без согласия правительства. Этим у змеи-инквизиции
было вырвано жало: без пытки, тайного суда и публичного костра
чудовище не могло дышать. Скоро сама стихия обрушилась на
преступное гнездо: землетрясение 1755 года в Лиссабоне снесло с
лица земли здание, где происходили заседания «священного при¬
сутствия». В 1759 г. было разрушено осиное гнездо католической
реакции: иезуитский орден был упразднен в Португалии. Между
1768 и 1774 годом был издан по настоянию Помбаля ряд декретов
об отмене всех правовых ограничений, связанных с марранским
происхождением, и об исключении из официальных актов самого
термина «новохристиане». По этому поводу рассказывают следу¬
ющий анекдот. Португальский король хотел сохранить для марра¬
нов какой-нибудь отличительный знак, вроде желтой шапки, уста¬
новленной для евреев в папских владениях. Тогда маркиз Пом¬
баль явился к королю с тремя шапками желтого цвета и на вопрос
короля, что это значит, ответил: «Одна шапка предназначена для
меня, другая для главного инквизитора, а третья для вашего вели¬
чества, если вы того пожелаете, ибо никто из нас не может пору¬
читься, что в его жилах не течет марранская кровь». Пришлось в
собственных интересах не выявить, а, напротив, затушевать вся¬
кое различие между настоящими и ненастоящими португальцами.
Вследствие наступившей после реформ Помбаля реакции дело
окончательного упразднения инквизиции задержалось до 1821 года.
Оно последовало через год после такого же акта в Испании.

270
§ 42. Европейская Турция и Балканские страны
В 1648 и 1649 гг. еврейские общины в портовых городах Тур¬
ции, в Константинополе, Смирне и Салониках, увидели пред собою
толпы братьев, бежавших из разгромленной Украины или взятых в
плен татарскими союзниками казаков и выкупленных турецкими ев¬
реями. В 1665 и 1666 годах в тех же городах наблюдаются другие
сцены: Саббатай Цеви шествует по улицам Смирны среди восторжен¬
ной толпы и поет: «Десница Божья поднялась»; он вступает в столи¬
цу Турции, и народная молва шумит: «Царь иудейский пришел!»; по
улицам Константинополя мечутся депутации от иноземных общин,
направляясь к «Замку могущества» в Галлиполи, чтобы лицезреть
мессию и услышать от него благую весть избавления. Сами турецкие
евреи должны были соблюдать крайнюю сдержанность в проявле¬
нии своих мессианских чувств, ибо это могло быть принято за госу¬
дарственную измену: ведь молва гласила, что Саббатай пришел, что¬
бы снять корону с головы султана и отнять у него Землю Израиль¬
скую. Константинопольские саббатианцы вынуждены были отвечать
на запросы из других стран шифрованными письмами*. После отре¬
чения Саббатая глаза многих верующих были еще прикованы к Ад¬
рианополю, новой резиденции «переодевшегося» мессии. В течение
десяти лет, вплоть до смерти Саббатая в глухом углу Албании, тыся¬
чи сокрушенных сердец еще тянулись к этой живой загадке, блуж¬
давшей по турецкой земле. Затем все стихло: Турция стала кладби¬
щем народных надежд, остатки саббатианцев в этой стране сосредо¬
точились в Салониках, вокруг «мистической семьи» умершего мес¬
сии, а когда турецкое правительство обратило внимание на их стран¬
ное поведение, они в 1687 г. решились последовать примеру учителя
и приняли ислам для прикрытия своих сектантских верований (выше,
§ 8). Однако и этот эпилог мессианской драмы имел не только мест¬
ное значение: Салоники стали очагом странных мистических идей,
которые через агитаторов вроде Хаима Малаха и Хайона распрост¬
ранялись в Турции, Польше и некоторых странах Западной Европы
и вызывали там ряд сектантских движений вплоть до христианству¬
ющего франкизма в Польше.
* Образчики таких писем сохранились в собрании актов Саспортаса
(«Цицат новел Цеви», с. 27 и 34, Одесса, 1867). В письмах говорилось о за¬
купке больших партий товаров, которые можно выгодно продать на ярмар¬
ках будущего года, что намекало на успехи мессии.

271
До 1740 года центр саббатианской секты в Салониках находил¬
ся под главенством Берахии, сына Якова Цеви, в котором символи¬
чески воплотился Саббатай. Секта насчитывала несколько тысяч чле¬
нов в Салониках и имела свои разветвления в других городах. Она
состояла в большинстве из сефардов, что видно из ее сохранившихся
молитв и уставов, написанных частью на эспаньольском языке. Сек¬
танты называли себя «мааминим», верующими, а всех остальных ев¬
реев «кофрим», отрицателями, отвергающими мессию. Мусульмане
называли их «Донме» или «Дэнме», отступниками, в смысле сомни¬
тельных приверженцев и ислама, и иудейства. В этом названии был
тот же обидный смысл, который влагали испанцы в кличку «марра¬
ны», но в то время как тайною религией марранов было подлинное
иудейство, тайный культ саббатианцев был таков, что они должны
были его скрывать и от мусульман, и от правоверных евреев. В уста¬
ве под названием «Указания (Encomendancas) нашего господина, царя
и мессии Саббатая Цеви», записаны следующие заповеди секты:
1) «Соблюдать веру в единого Творца; 2) верить в его мессию, истин¬
ного освободителя, царя нашего Саббатая Цеви из рода Давида; 3)
не присягать ложно именем Бога и его мессии; 4) ходить из одной
общины в другую для провозглашения тайны мессии; 5) в день 16
Кислева все должны собираться в одном доме и беседовать о тай¬
не мессианской веры; 6) не вводить никого (из непосвященных) в
веру тюрбана (наружного мусульманства); 7) читать ежедневно
псалмы тайно; 8) строго соблюдать обряды турок, для того чтобы
отвлечь их внимание, соблюдать пост Рамазан и вообще все, что
видно для глаз; 9) не родниться с мусульманами и не сближаться с
ними, ибо они мерзость и жены их мерзость; 10) совершать обре¬
зание сыновей». Несколько памятных дней в году праздновались
в честь Саббатая: день его рождения, обрезания, появления в роли
мессии и т. п. Одна из сектантских молитв на еврейском языке на¬
чиналась словами: «Во имя Бога Израиля и трех узлов веры, свя¬
занных воедино с нашим царем и истинным мессией Саббатаем
Цеви...» Термин «тройственный узел веры» для обозначения саб¬
батианской троицы, как известно, употреблялся в сочинениях Хай¬
она и других мистиков, стремившихся вставить имя мессии в ос¬
новной символ веры.
С течением времени секта «Мааминим», или «Дэнме», распалась
на несколько толков. Исследователи позднейшего времени нашли в

272
Салониках три группы ее: 1) Измирли (Смирненцы), ведущие свое
происхождение от последователей самого Саббатая Цеви; 2) Яку би¬
ты, последователи перевоплощенного мессии Якова Цеви; 3) Куни¬
озос, или приверженцы сектанта Отмана Баба, жившего в середине
XVIII века. Найденный в двух вариантах краткий катехизис секты
дает представление о верованиях и тактических приемах, общих для
всех групп. Содержание катехизиса сводится к следующему: Един
Бог и Саббатай Цеви — Его пророк. Адам, Авраам, Яков, Моисей,
Эстерь и другие герои Писания имели в себе лишь частицы души Саб¬
батая, который 18 раз появлялся на земле под разными именами. Мир
создан лишь для «мааминим», а мусульмане назначены для их охра¬
ны, как скорлупа для яйца. Неевреи вообще называются Келипой
(скорлупа, нечистая оболочка), и души их исчезают вместе с телом в
преисподней. «Маамин» не должен жениться ни на «Келипе», ни на
еврейке, доколе евреи не признают, что Саббатай был мессия. Надо
помнить правило: выдавать себя за мусульманина, оставаясь в душе
«маамином». Сектант, разоблачивший тайны своего учения, досто¬
ин смерти как предатель. «Мааминим» обязаны подчиняться турец¬
кому правительству, наружно уважать ислам, Коран и мусульман¬
ское духовенство; но нельзя прибегать к помощи мусульманских су¬
дилищ. Только законы Моисеевы должны служить руководством в
спорах между членами секты, которые разбираются в особом «бет-
дине». Сектанты должны носить два имени: одно для света, другое
«для рая» (в своих религиозных собраниях). Им запрещается упот¬
ребление спиртных напитков.
Так силен был мессианский фермент, оставшийся в еврействе и
после неудачи саббатианского движения, что вызванная им к жизни
иудео-мусульманская секта могла сохраниться больше двух столетий
и дожить до наших дней. Еще во второй половине XIX века секта
«Дэнме» насчитывала около десяти тысяч человек в Салониках; при¬
близительно столько же было рассеяно в Смирне, Константинополе
и других городах. В Салониках они жили сплоченными группами на
отдельных улицах, имели в частных домах свои тайные молельни,
но вместе с тем посещали мечеть, постились в дни Рамазана, а не¬
которые совершали даже паломничество в Мекку («Хаджи»). Была
разорвана национальная и религиозная связь сектантов с еврей¬
ством (они не соблюдали даже многих библейских законов, вроде
субботнего покоя), была надета маска мусульманства и принята

273
тягостная система двоеверия, и все это для того, чтобы включить в
символ веры лицо Бога-Мессии, который в разных лицах уже являлся
еврейскому народу и еще явится для того, чтобы повести его в Землю
Израильскую.
После длительной лихорадки мессианского движения сильно
понизилась общественная температура в турецком еврействе. Засты¬
ла жизнь в многолюдных общинах сефардов, туземцев-левантинцев,
ашкеназов. Здесь не было политической динамики в том виде, как в
христианских государствах. В турецкой деспотии все испытывали
одинаковое давление общего режима, и евреи чувствовали себя не
хуже, чем греки и армяне — их конкуренты в городских профессиях.
Здесь не было той регламентации элементарных прав передвижения
и промыслов, как в Западной Европе. Турецкие султаны не торгова¬
ли «терпимостью», как германские императоры, короли, курфюрсты
и герцоги. В Константинополе, как и во всех других городах Тур¬
ции, не надо было испрашивать у монарха разрешения на поселение
каждой еврейской семьи или на вступление в брак ее члена, как у
Марии-Терезии в Вене или у Фридриха в Берлине. Тут история уст¬
роила яркое сопоставление христианской «терпимости» и мусульман¬
ского фанатизма, крайне невыгодное для христианской культуры.
После австро-турецкой войны 1716—1718 гг. был заключен Пасса¬
ровицкий мир, по которому подданные каждого из договаривающих¬
ся государств имели право жительства и торговли на территории
другого. Вследствие этого турецкие евреи могли свободно водворять¬
ся и вести дела в Вене, где туземные евреи, сверх ограниченного чис¬
ла «терпимых», не имели права жить дольше трех дней. Получилась
привилегия для иностранцев при тяжелых ограничениях для собствен¬
ных подданных. С другой стороны, во время оккупации Белграда
австрийцами (1717—1739) для местных евреев была установлена «по¬
дать терпимости» (Toleranzsteuer) по венскому образцу. Когда вско¬
ре Мария-Терезия задумала изгнать из Вены привилегированных ту¬
рецких евреев вместе с своими еврейскими подданными, султан от¬
правил к ней послание, в котором напомнил о договоре и выразил
готовность приютить изгоняемых австрийских евреев. Императри¬
ца устыдилась и ответила султану, что слух о ее намерении выселить
евреев лишен основания (1749).
Об экономическом положении турецких евреев имеется свиде¬
тельство французского монаха-капуцина (Michel Febre), жившего

274
в Турции во второй половине XVII века. Евреи бросаются в глаза
везде: в крупных банках и в мелких ссудных кассах, на бирже в роли
маклеров и на всех рынках от Смирны до Каира и Алеппо. Без учас¬
тия еврея не обходится ни одно коммерческое предприятие в стране.
Если отбросить преувеличения и юдофобские комментарии, получит¬
ся в общем верное представление: евреи наряду с греками и армянами
составляли жизненный нерв торговли и промышленности в Леванте.
Названный путешественник заметил евреев также в свободных про¬
фессиях: врачей, химиков, переводчиков. В первой четверти XVIII
века при дворе султана Ахмета III состоял в звании главного врача
сефард Даниил де Фонсека. Очень образованный европеец, зна¬
ток многих языков, Фонсека исполнял также дипломатические пору¬
чения султана и великого визиря. Бывая по таким поручениям в Пари¬
же, он подружился там с молодым Вольтером, который в своей «Ис¬
тории Карла XII» рассказал об участии еврейского дипломата в пере¬
говорах шведского короля с султаном о наступательном союзе про¬
тив России (после Полтавского боя 1709 года). Вольтер называет
Фонсеку «единственным в его нации философом», т. е. свободомыс¬
лящим.
Общины Европейской Турции по-прежнему делились на се¬
фардов, сохранивших свой эспаньольский язык, или «ладино», и
туземных левантинцев и романистов. В эту эпоху рядом с ними
все более растет ашкеназский элемент, вследствие усиленной им¬
миграции из Польши и Германии; однако первенство в общинах
все еще остается за сефардами, давно занявшими в Турции твер¬
дые экономические позиции. Эта сефардская гегемония замечает¬
ся не только в столице Турции и в таких центрах международной
торговли, как Салоники и Смирна, но и в других подвластных сул¬
тану странах Балканского полуострова. В главном городе Бос¬
нии, Сараево или Босна-Сарай, существовала с XVI века благо¬
устроенная испанская община. В конце XVII века в ней действо¬
вал местный уроженец Нехемия Хайон, который потом вел сабба¬
тианскую пропаганду по всей Западной Европе; в то же время ха¬
хамом сараевской общины состоял спасшийся из Венгрии во вре¬
мя осады Офена антисаббатианец Хахам Цеви, которому позже
пришлось столкнуться с Хайоном на Западе (выше, § 31). Продол¬
жали развиваться и сефардские общины в славянских странах,
Сербии и Болгарии. В их столицах, Белграде и Софии, отра¬

275
зилось саббатианское движение начального периода; в Софии,
после своих неудач в Италии, скончался мессианский пророк
Натан Газати (1680). Оживленные торговые сношения связывали
все эти общины с Венецией и с венгерской столицей Офен-Буда, от¬
куда шла и ашкеназская иммиграция. Особняком стояла Греция,
где преобладал туземный романиотский элемент в еврейских об¬
щинах, но об истории их в эту эпоху мы не имеем определенных
сведений.
Смешанная колония сефардов и ашкеназов образовалась в ту
эпоху в двух румынских княжествах Молдавии и Валахии, прави¬
тели которых были вассалами турецких султанов. Основной слой ко¬
лонии возник еще раньше, во время великого переселения сефардов
в Турцию, и уже в XVI веке мы слышим о торговых сношениях мол¬
даво-валахских евреев с их братьями в близкой Польше, особенно в
Подолии и Галиции. Огромная эмиграционная волна, хлынувшая из
Польши после украинской катастрофы 1648 и следующих годов, за¬
несла в балканские княжества тысячи ашкеназов; они образовали
второй слой еврейского населения, который с течением времени по¬
крыл собою первоначальный сефардский слой. В XVII веке мы име¬
ем летописное свидетельство о существовании еврейской общины в
молдавском главном городе Яссы, которую в 1618 году посетил стран¬
ствующий писатель Иосиф Дельмедиго, а в 1660 году мы видим во
главе этой общины раввина из разгромленной Украины. То был
очевидец и лучший летописец польской катастрофы Натан Гано¬
вер (выше, § 4). После своего бегства в Италию, где он в 1653 г.
напечатал в Венеции свою летопись «Иевен мецула», Натан попал
на Балканы и в качестве ясского раввина был одним из вождей
ашкеназской колонии в Молдавии. В это время он издал свою вто¬
рую книгу «Шааре Цион» (Прага, 1662), сборник литургических
отрывков, приспособленных к идеям аскетической каббалы и мес¬
сианизма. Мы не знаем, как вел себя этот восторженный мистик в
те годы, когда рядом, в Смирне и Константинополе, бушевала саб¬
батианская буря, но через десять лет мы видим его уже в Моравии, в
городе Унгариш Брод, на посту «даяна» и проповедника общины.
В этом-то городе настигла Натана насильственная смерть, от кото¬
рой он раньше спасся на своей украинской родине. В июле 1683
года, когда турки из Венгрии пошли на осаду Вены, взбунтовав¬
шиеся против Австрии венгерские «куруцы» ворвались в Унгариш

276
Брод и разгромили город; они устроили резню в синагоге во время
богослужения, и там пал проповедник Натан Гановер. Об этом свиде¬
тельствует эпитафия, сохранившаяся на местном кладбище.
В начале XVIII века организовалась еврейская община и в Бу¬
каресте, столице Валахии. Декретом молдавского князя Гики от
1717 г. был установлен пост главного раввина («хахам баша») в Яс¬
сах и порядок выборов общинных «старост», которые подлежат ут¬
верждению со стороны государственного казначея (очевидно, для фис¬
кальных целей). Позже такой же порядок был установлен валахским
князем Ипсиланти для букарестской общины (1775). В это время ру¬
мынские княжества стали входить в сферу влияния России, победо¬
носно воевавшей с Турцией. Это влияние окажется фатальным для
судеб румынских евреев в XIX столетии.
§ 43. Палестина и Азиатская Турция
С наименьшими потрясениями, как это ни странно, прошла саб¬
батианская лихорадка в стране, составлявшей цель всего мессианс¬
кого движения. В Палестине, где Саббатай Цеви пытался выступить
в роли мессии еще до 1666 года (выше, § 5), ему удалось пленить только
одну восторженную душу: своего «пророка» и апостола Натана Га¬
зати, да и тот должен был вести свою пропаганду вне родины, в Ита¬
лии и в Балканских странах. В Иерусалиме и других палестинских
городах широкая пропаганда, направленная против турецкого пра¬
вительства, была невозможна; против нее был и иерусалимский рав¬
винат с Яковом Хагесом во главе. В те годы, когда в Европе не толь¬
ко еврейское, но и частью христианское общество волновалось в
ожидании чудес из Святой Земли, в этой стране царила мертвая ти¬
шина. Это была страна бедных и смиренных. Еврейские общины се¬
фардов и ашкеназов в Палестине состояли в большинстве из семейств
прежних и новых пилигримов, из которых лишь немногие могли жить
заработком или привезенными из Европы сбережениями; большин¬
ство, в особенности ашкеназы, жило на счет «хадуки» или благо¬
творительных сборов, которые производились в Европе и на Вос¬
токе в пользу жителей Святой Земли, молящихся за благополучие
диаспоры. Из этих денег значительная часть уходила на уплату
грабительских податей, которые взимались законно или незакон¬
но турецкими пашами, остальное распределялось между нуждаю¬
щимися в очень скудных долях. В годы катастроф, когда в Европе
целые общины гибли или разорялись от погромов или выселений,

277палестинские сборы поступали в меньшем размере и получатели ха-
луки обрекались на полуголодное существование. Ежегодно выезжа¬
ли из Палестины многочисленные «послы» («мешулахим», «шадар»),
уполномоченные для сбора пожертвований во всех странах, но не
всегда возвращались они с достаточной добычей. Эта нищенская
жизнь принижала людей, убивала энергию. Такие люди могли мо¬
литься о Сионе, но не активно стремиться к его освобождению. Са¬
мый акт пришествия мессии представлялся им не в политическом, а в
мистическом свете и связывался с самыми фантастическими чудеса¬
ми, вплоть до воскресения мертвых*.
Мессианское движение не вызвало даже усиленного притока
эмигрантов в Палестину. Единственная попытка массовой эмигра¬
ции из Европы, сделанная в 1700 году группою Иуды Хасида и Хаи¬
ма Малаха (выше, § 22 и 28), кончилась весьма печально. Прибыв¬
шая в Иерусалим тысячная толпа не имела чем прокормиться в горо¬
де, где большая часть еврейского населения жила на счет благотво¬
рительности; голод и болезни заставили многих покинуть страну;
один из вождей, Иуда Хасид, умер вскоре по приезде в Иерусалим, а
Хаим Малах был изгнан за саббатианскую пропаганду среди от¬
чаявшихся эмигрантов, из которых многие принимали ислам по
примеру салоникских сектантов. Оставшиеся в стране отправили
в Европу «мешулаха» для сбора пожертвований. Этот посол,
польский ученый Гедалия Семятичер, нарисовал жуткую картину
еврейской жизни в Святой Земле в опубликованной в Берлине в
1716 году брошюре под заглавием: «Спросите о благополучии
Иерусалима!» («Шаалу шелом Иерушалаим»). По его словам, боль¬
шинство жителей не имело никаких заработков. Если сефарды
иногда еще могли сговариваться с мусульманами и христианами на
арабском, турецком или одном из романских языков, то ашкеназы с
своим немецко-еврейским языком не имели этой возможности и
* Иерусалимский каббалист Натан Шапиро нарисовал в своей вы¬
шедшей тогда книге («Тув гаарец», Венеция, 1655) наивную, вполне на¬
родную картину пришествия мессии: сначала наступят небывалые бед¬
ствия, иерусалимцы убегут в пустыню, там встретятся с Моше Раббену,
будут мучиться и плакать с ним, многие не выдержат мук и уйдут к чу¬
жим народам, но стойкие спасутся и вместе с воскресшими мертвецами
вернутся в Иерусалим; там построится новый храм из драгоценных кам¬
ней, создастся новый тип людей с «духовными телами», как тело Адама
до грехопадения, и они будут летать по воздуху прямо в рай, и тому
подобное.

278
поэтому не могли заниматься даже мелким рыночным торгом. Для
крупной же торговли не было почвы в запущенной Иудее, откуда в
Египет приходилось ездить через пустыню две недели, а в Константи¬
нополь еще дольше рискованным морским путем. Сотни бедных се¬
мейств кормились подаяниями состоятельных лиц и пайками халу-
ки. И с этого населения турецкие паши, покупавшие свои должности
у султана, взимали чудовищные подати или просто вымогали день¬
ги путем угроз и насилий. Каждый год около Пасхи приезжал в Иеру¬
салим особый сборщик податей или сам паша и в течение несколь¬
ких недель, до праздника Шавуот, сдирали шкуру с населения; лю¬
дей хватали на улицах, сажали в тюрьму и мучили до тех пор, пока
они не отдавали последние гроши или пока другие не уплачивали за
них. Арабское население относилось к евреям враждебно и следило
за соблюдением унизительных правил, установленных для немусуль¬
ман: еврей и христианин могли ездить только на осле, но не на лоша¬
ди, одеваться в одноцветные, преимущественно черные ткани, а не в
пестрые и т. п. Отмечая бедность и приниженность еврейского насе¬
ления, Гедалия горестно восклицает: «Низко, низко пал наш святой
город!»
Несколько лучше было положение в Галилее, связанной тор¬
говыми путями с Дамаском. Общины Сафеда и Тивериады на вре¬
мя оживились, когда вместо турецких пашей Галилеей управляли
независимые эмиры или шейхи. В XVIII веке покровителем евреев
был шейх Дагир ал-Эмар, при котором разрушенная община Тиве¬
риады была восстановлена благодаря энергии ее раввина, Хаима
Абуалафии из Смирны (1740). Но и тут обычные у арабов полити¬
ческие междоусобицы и смена правителей делали положение не¬
прочным. Во время одной из таких усобиц приехал в Сафед поэт-
мистик Моисей Хаим Луццато, искавший вдохновения в городе
святого Ари, Мекке каббалистов (1745); однако святой дух не сни¬
зошел на поэта в унылой стране, и он скоро умер, не написав там
ничего на возрожденном им языке древней Палестины. О тогдаш¬
нем положении Галилеи рассказывает в книжке «Любовь к Сио¬
ну» («Ahavat Zion») еврейский странник из Польши, Симха бен
Иошуа, прибывший в Палестину в 1764 году с группою галиций¬
ских цадиков (Нахман Городенкер, Мендель Премишлионер в др.).
Странники приехали в Сафед через шесть лет после разрушения
города землетрясением и нашли там небольшое еврейское на¬

279
селение в уцелевших домах. Они горячо молились в полуразрушен¬
ной синагоге Ари; там стояла «бима», на которую, по преданию, Ари
вызывал к Торе ее героев с того света: первосвященника Арона в
роли когена, Моисея в роли леви, а затем праотцов Авраама, Исаа¬
ка, Якова и Иосифа. За синагогой и жилыми домами еврейской ули¬
цы тянулся ряд домов для мертвых: гробницы Ари, Моисея Кордове¬
ро и других сафедских каббалистов; там странники благоговейно
молились и читали святой «Зогар». Могила мнимого автора «Зога¬
ра», р. Симона бен Иохаи, служила предметом особого культа в
селе Мерон близ Сафеда. В Тивериаде странники убедились лиш¬
ний раз, что «арабы суть хозяева, а евреи их данники», но утеши¬
лись на том, что там, как и в Сафеде, имеются большие синагоги с
иешивами. В Иудее они еще больше почувствовали тяжесть арабс¬
кого ига. В Иерусалим пилигримов впустили лишь после уплаты
поголовного налога паше; за осмотр «пещеры пророка Самуила»
и других легендарных гробниц взимался особый сбор. Город мерт¬
вых в Хевроне (гробницы праотцов и другие могилы) привел стран¬
ников в умиление. Но живые люди кругом были либо угнетаемые,
либо угнетатели. По проезжим дорогам нельзя было ездить иначе
как целыми партиями и в сопровождении вооруженных людей, ибо
повсюду шныряли разбойники.
Страна, куда еще недавно были обращены с надеждой взоры
рассеянной нации, где мерещились возрожденный Иерусалим, вос¬
становленный храм и царь израильский в мистическом блеске, по¬
грузилась опять в свой вековой вдовий траур. Страна возрождения
оставалась страною могил. Культ Палестины опять стал культом
смерти, священных гробниц, дорогих исторических развалин, культ
«плачущих о Сионе». Туда шли благочестивые пилигримы, чтобы
лить слезы у «западной стены» или «простираться на могилах» свя¬
тых мужей. В этом мертвом обществе не могло быть и живой лите¬
ратуры. Кроме раввинской схоластики, процветали каббала с по¬
тусторонними фантазиями и «муссар» с загробными ужасами.
Единственный палестинский писатель той эпохи, оставивший след
в литературе, был Хаим Иосиф Давид Азулаи (1725—1807), уро¬
женец Иерусалима, проведший многие годы своей жизни в разъез¬
дах по Европе, Азии и Африке в качестве «мешуллаха». Во время
своих путешествий по разным странам он просматривал в книгохра¬
нилищах печатные еврейские книги и рукописи всех времен и соста¬

280
влял списки авторов и произведений. Так был создан его обширный
био- и библиографический лексикон «Шем гагедолим», где в первой
части даны биографии авторов, а во второй описания их произведе¬
ний в алфавитном порядке (Ливорно, 1774—1798). Дух раввина-каб¬
балиста дает себя чувствовать на каждой странице лексикона: мно¬
гие характеристики лиц сделаны на основании преданий, что в них
жила душа того или другого древнего праведника, а в биографиях
часто сообщаются «чудесные» случаи в жизни данного автора. О ми¬
стическом настроении Азудаи можно еще судить по дневнику его пу¬
тешествий («Маагал Тов»), где реальные происшествия теряются
в массе «чудесных случаев» и суеверных рассказов, достойных пера
не ученого, объездившего всю Европу, а невежественной деревенской
женщины.
По обеим сторонам малолюдной и бедной Палестины большие
еврейские общины Сирии и Египта могли казаться благоденству¬
ющими. В этих двух провинциях даже восточный турецкий режим не
успел уничтожить благосостояние городского населения. В Дамаске
и Алеппо, Александрии и Каире экономическое положение евреев
было не хуже, чем в городах Европейской Турции. Если сирийские и
египетские паши или губернаторы так же грабили жителей, как в
Палестине, то зажиточное население торговых городов могло легче
удовлетворять эти аппетиты. В Сирии и Египте бедных ашкеназских
общин в ту эпоху еще не было, а общины делились на две группы:
туземных мустарабов и пришлых сефардов; к последним в некото¬
рых местах (Дамаск) примыкала подгруппа итальянцев («Сикилиа¬
ни», сицилийцы). В культурном отношении первенство везде имели
сефарды. Они посылали в Святую Землю своим братьям материаль¬
ную помощь и получали оттуда живой духовный инвентарь: равви¬
нов и каббалистов. Дамаск, впрочем, сам славился своими учеными
и каббалистами, которые вели свое происхождение от своего земля¬
ка Хаима Виталя, апостола Ари.
В североафриканских государствах Магреба, где безраздель¬
но господствовал ислам, над основным пластом туземного еврейства
давно уже наросли густые слои сефардов из Пиренейского полуост¬
рова. В Алжирии, находившейся под верховною властью турец¬
ких султанов, но фактически управляемой туземными «деями», по¬
ложение евреев зависело от умения ладить с местными правителя¬
ми, что было только вопросом денег. Сефардские коммерсанты хо¬

281
рошо платили и могли спокойно жить. Мирно развивались еврейские
общины в городах Алжир, Оран, Тлемсен и других. Их самоуправле¬
ние стояло под контролем правительства, которое назначало из их
среды особого старшину («муккадем»), но это был надзор чисто фис¬
кальный; раввинская коллегия пользовалась большими администра¬
тивными и судебными правами. В середине XVII века раввином в
Тлемсене состоял уроженец Орана, Яков Саспортас, который вскоре
прославился в Европе своей борьбой с саббатианством.
Иначе сложилась судьба евреев в другом государстве Магреба,
Марокко, которое управлялось своими султанами. В этом царстве
необузданного мусульманского фанатизма, гнезде тех Альмогадов,
которые в Средние века угнетали евреев в Испании, создалась для
бежавших из родины сефардов новая Испания с мусульманской ок¬
раской. В городах Фец, Мекинес, Маракеш, Тетуан, Могадор, Тан¬
жер и других находились большие еврейские общины с выдающими¬
ся раввинами и всем аппаратом сефардского самоуправления. Сефар¬
ды были в Марокко пионерами европейской культуры, главными дви¬
гателями торговли и промышленности. Как знатоки западных и вос¬
точных языков, они часто служили переводчиками при султанах,
иногда и дипломатическими агентами или консулами в Голландии,
Англии, Италии и Турции. Больше того, некоторые финансисты и
способные политики из их среды состояли советниками или «мини¬
страми» при различных султанах. И тем не менее нигде на Востоке
евреям не приходилось столько страдать, как в Марокко. Причиною
тому была беспримерная тирания правителей, которая в сочетании с
религиозным фанатизмом масс порождала периодические взрывы.
Марокко распадалось на несколько областей, из которых каждая
имела своего правителя. Эти мелкие князья вели между собою кро¬
вавые усобицы за султанскую власть, и каждая смена султана созда¬
вала в стране хаос. Во второй половине XVII века такая смута про¬
должалась сорок лет. Захвативший власть Мулей-Аршид ознамено¬
вал свою победу грабежами и разбоями в еврейских кварталах (ок.
1666). Это было в «мессианские годы», и близкий к марокканским
евреям Яков Саспортас должен был своими посланиями из Евро¬
пы предостерегать их против опасных увлечений. Преемник Ар¬
шида, Мулей-Исмаид (с 1672 г.) имел при себе еврейского совет¬
ника Даниила Толедано, а сына его назначил консулом в Голлан¬
дии; но это не мешало ему налагать на общины тяжелые контри¬

282
буции. Однажды он пригрозил евреям, все еще увлекавшимся сабба¬
тианскою верою, что обратит их в ислам, если их мессия не придет к
определенному сроку. Так же непрочно было положение евреев в XVIII
веке. При малейшей политической смуте они становились жертвами
эксцессов либо правителей, либо фанатической толпы. Глубокая тра¬
гедия марокканских сефардов состояла в том, что, будучи в культур¬
ном отношении гораздо выше туземного населения, они терпели уни¬
жения париев, так как в Марокко еще оставались в силе все позоря¬
щие евреев кастовые отличия. Любой араб или бербер мог себе позво¬
лять издевательство над самым почтенным членом еврейской общи¬
ны. Это мало-помалу сломило гордость сефардов и принизило их по¬
чти до уровня туземных арабских евреев. Смена правителей в 1789
году ознаменовалась в Марокко новым избиением евреев, и таким
образом они в год французской революции перешли в новейшую ис¬
торию с тем трагическим ореолом, который останется их уделом и в
XIX веке.
Совершенно экзотический характер имела тогдашняя история
евреев в Персии и соседних странах Средней Азии, которые со вре¬
мени разрушения Багдадского Халифата монголами были скрыты
за горизонтом еврейской истории. Здесь совершались в XVII веке
события, эхо которых отдавалось на далеком Западе. (О них писали
немец Шудт и француз Банаж.) В Персии были разбросаны много¬
людные еврейские общины в тогдашней столице Испагань и в про¬
винциальных городах Тавриз, Хамадан, Шираз, Демавенд. При двух
персидских шахах из династии Сефидов, Аббасе I (1586—1629) и Аб¬
басе II (1642—1666), над этими общинами пронесся ураган мусуль¬
манского фанатизма, о чем рассказывают современные еврейские и
армянские летописцы (еврейский поэт Бабай ибн Лутаф и армянский
историк Аракел Тавризский). Об Аббасе I рассказывают, что он сна¬
чала относился хорошо к армянам и евреям. Во время похода в Гру¬
зию этому шаху оказал услуги еврейский отряд под начальством не¬
коего Элеазара (Лала-Зара), и за это шах дозволил евреям постро¬
ить себе собственный город на берегу Каспийского моря под име¬
нем Фарахабад («город прелестей»). Но во вторую половину цар¬
ствования Аббаса I его отношения к евреям ухудшились вследствие
предательства некоторых ренегатов. Еврейский сборщик податей
Симан-Тов, грабивший население, был обвинен в расхищении го¬
сударственных денег; чтобы избавиться от наказания, он принял

283
ислам и стал доносить на своих соплеменников. Донос, между про¬
чим, гласил, что евреи имеют магические книги, по которым они за¬
нимаются колдовством против шаха. Тогда по приказу шаха были
отобраны у испаганских евреев все их религиозные книги и брошены
в реку. От евреев потребовали, чтобы они приняли ислам и в знак
отречения от своих законов съели публично мясо в молоке. Евреи
подкупили великого визиря, и грозный декрет не применялся. Но поз¬
же, при Аббасе II, искоренением еврейства занялся его великий ви¬
зирь, который преследовал армян, а евреев решил во что бы то ни
стало сделать мусульманами. В течение пяти лет (1656—1661) в Ис¬
пагани и многих других городах Персии творились ужасы: евреев с
женами и детьми изгоняли из городов без права поселиться в другом
месте и предлагали им принять ислам, если они хотят остаться на
старых местах. Тысячи людей были выброшены из своих жилищ, ог¬
раблены и пущены по миру; многие же притворно принимали навя¬
занную веру и тайно соблюдали законы иудейства. Повторилась тра¬
гедия испанского марранства: «отступников», уличенных в соблю¬
дении субботнего покоя и других иудейских законов, жестоко нака¬
зывали. Если местами власти соглашались терпеть евреев, верных
своей религии, то их обязывали носить позорящие знаки вроде крас¬
ного колпака на голове или колокольчика на шее. Приходилось от¬
купаться и от насилия над совестью, и от издевательства над лично¬
стью. Террор продолжался до падения свирепого визиря. Это было
за несколько лет до «мессианского года» (1666), и можно себе пред¬
ставить, что почувствовали персидские евреи, когда к ним из Тур¬
ции проникла весть о грядущем мессии Саббатае Цеви. Армянский
летописец Аракел из персидского Тавриза, путешествовавший в те
годы по Турции, подробно рассказал в своей книге о бедствиях евре¬
ев при Аббасе II и о короткой радости их в дни мессианских надежд.
После этого персидское еврейство опять впадает в ту летаргию, в
которой пребывало сотни лет до этого. Оно снова надолго сходит с
исторического горизонта.

Отдел второй
ПЕРЕХОДНОЕ ВРЕМЯ (1750—1789)
ГЛАВА I
ВЕЯНИЯ ПРОСВЕЩЕНИЯ И ПРЕДВЕСТНИКИ
ЭМАНСИПАЦИИ НА ЗАПАДЕ
§44. Мендельсон в немецкой литературной республике
С середины XVIII века в Германию проникают либеральные идеи,
которые во Франции подготовляли умственное освобождение челове¬
ка накануне политического освобождения гражданина. В обеих стра¬
нах еще господствовал «старый порядок», монархический абсолю¬
тизм Людовиков и Фридрихов, но в литературе зашевелились силы
обновления, слышались призывы к свободе совести, мысли и слова, к
просвещению и религиозной терпимости. Эти идеи были так сильны,
что они частично овладели умами, которые в политической жизни
были столпами автократии. Король Фридрих II совмещал в себе воль¬
теровское свободомыслие с духом прусского полицейского государ¬
ства, где действовал его жестокий «регламент» о евреях. Но внутри
полицейского государства создалась автономная литературная рес¬
публика, где среди звезд первой величины — Лессингов, Гердеров,
Кантов — засияла также звезда Моисея Мендельсона, бесправно¬
го подданного в царстве Фридриха И.
Мендельсон родился в 1729 году в городе Дессау (в герцог¬
стве Ангальт), где его отец Мендель Софер был переписчиком пер¬
гаментных свитков Торы (отсюда фамилия Мендельсон: сын
Менделя). В Дессау Моисей изучил под руководством отца еврей¬
ский язык и Библию, а учителем его по Талмуду был местный рав¬
вин Давид Френкель, автор комментария к «Иерусалимскому
Талмуду». Раввинская наука не удовлетворяла юношу; он заинтересо¬

285
вался произведениями средневековых философов, в особенности
Маймонида. Дни и ночи просиживал он над «Путеводителем блуж¬
дающих», что отразилось на его слабом здоровье. Впоследствии
ставший горбатым, Мендельсон говорил, что своим горбом он
обязан «Путеводителю». Но если эта книга искривила ему спину,
то выпрямила ум, направив его из дебрей талмудизма по прямой
дороге к «религии разума», а затем к рационализму XVIII века.
Юного провинциала потянуло в Берлин, к источникам живой на¬
уки. И когда его учитель Давид Френкель уехал в Берлин, где за¬
нял пост раввина, 15-летний Моисей последовал за ним (1743). Бед¬
ный пришелец из Дессау, не имевший даже права жительства в сто¬
лице Пруссии, жил там в крайней нужде, но в своей чердачной ка¬
морке продолжал учиться с прежним усердием. За короткое время
он успел изучить немецкий литературный язык и с жадностью на¬
бросился на чтение немецких книг, что считалось большим гре¬
хом по понятиям тогдашних ортодоксов: еврейский мальчик, пой¬
манный с немецкой книгой, которую он нес Мендельсону, был
выслан за это из города по решению общинного совета. Скоро
судьба столкнула искателя знания с людьми, которые были ему
нужны. В Берлине жил тогда польский выходец Израиль Замосць
(ум. в 1772 г.), даровитый самоучка, который за свою склонность
к математике и философии терпел на родине гонения от фанати¬
ков. Израиль Замосць познакомил Мендельсона с элементарной
математикой, в особенности с геометрией Эвклида. Под руковод¬
ством врача Авраама Киша из Праги Мендельсон изучил латин¬
ский язык и вскоре мог уже читать «Опыт о человеческом разуме»
Локка в латинском переводе. Ученый медик Арон Гумперц при¬
влек его внимание к философии Лейбница и Вольфа, которая по¬
том долго владела умом Мендельсона. В 1750 г. Мендельсон до¬
бился и материального обеспечения: он поступил в качестве вос¬
питателя детей в дом богатого фабриканта шелковых материй
Бернгарда, а через несколько лет сделался счетоводом в его тор¬
говой фирме.
Первый толчок к литературной деятельности дал Мендельсону
творец новой немецкой литературы Лессинг, с которым он позна¬
комился через доктора Гумперца в 1754 г. Мендельсон был тронут
драмой «Евреи» (1749), в которой Лессинг выставил тип благородно¬
го и бескорыстного еврея, в противовес юдофобской рутине, и по¬

286
этому его возмутила рецензия геттингенского профессора теологии
Михаэлиса, в которой выражалось сомнение в реальности типа чест¬
ного еврея. Это негодование излил он в письме к своему учителю Гум¬
перцу, где, между прочим, писал: «Разве недостаточно тех жестоких
страданий, которые нам приходится переносить от горькой ненави¬
сти христиан, что стараются еще оправдать их клеветой? Пусть про¬
должают нас угнетать, пусть опутывают нашу жизнь ограничениями
среди свободно и счастливо живущих граждан, пусть нас и дальше
выставляют смешными и презренными перед всем миром, но пусть не
смеют отказать нам в добродетели, единственном утешении стражду¬
щих душ, единственном прибежище отверженных!» Лессинг переслал
это письмо Михаэлису, рекомендуя автора как молодого мыслителя,
из которого со временем может выйти «второй Спиноза без заблужде¬
ний первого». С тех пор между Лессингом и Мендельсоном установи¬
лась тесная дружба, основанная на постоянном обмене мыслей и общ¬
ности философских и этических идеалов. Лессинг ввел своего друга в
немецкую литературу. Когда Мендельсон вручил ему для просмотра
свою рукопись под заглавием «Философские беседы» («Philosophische
Gespräche»), Лессинг без ведома автора напечатал ее (1755) и тем
посвятил робкого друга в писательский сан. «Философские беседы»,
проникнутые духом учения Лейбница и Вольфа, понравились публи¬
ке, ибо отличались ясным изложением и изящным немецким стилем.
Вслед за тем появились «Письма о чувствованиях» («Briefe über die
Empfindungen») Мендельсона — трактат по эстетике, где выдвинут
этический критерий в оценке красоты. Через несколько лет на долю
молодого писателя выпало отличие: его сочинение «О достоверно¬
сти в метафизических знаниях» получило первую премию на кон¬
курсе Королевской академии наук в Берлине, между тем как рабо¬
та Канта на ту же тему удостоилась только похвального отзыва
(1763). Это поощрило Мендельсона к новым философским рабо¬
там. Вскоре появилась в свет его книга «Федон, или О бессмер¬
тии души» (1767), составленная по образцу платоновских диа¬
логов. В форме предсмертных бесед Сократа с Федоном и дру¬
гими учениками автор изложил все существенные доказательства
в пользу бессмертия души. В отличие от своего греческого об¬
разца, Мендельсон основывает свои доказательства не на мета¬
физических тезисах, а на идее бытия Божия и на истинах нравствен¬
ного порядка. Написанный в задушевном тоне диалог «Федон»

287
доставил автору большую популярность и лестное прозвище «вто¬
рой Сократ» или «еврейский Платон».
Мендельсон не ограничивался отвлеченными философскими
проблемами. Он живо откликался на все явления культурной и соци¬
альной жизни, занимавшие умы гуманистов XVIII века, восприняв¬
ших идеи французских энциклопедистов. К немецкому переводу трак¬
тата Руссо «О неравенстве людей» он написал предисловие, где вы¬
сказался против некоторых воззрений женевского мыслителя (1757).
Мендельсон был деятельным сотрудником в периодических изданиях
своих друзей Лессинга и Николаи «Письма о новейшей литературе» и
других. Он писал там критические статьи о новых произведениях ев¬
ропейской литературы, даже беллетристических, вроде «Новой Эло¬
изы» Руссо. В анонимной рецензии на плохие французские стихи ко¬
роля Фридриха II он, в отличие от многих, отказался от «не-пристой¬
ного тона панегириста в устах подданного» и даже осмелился выра¬
зить сожаление, что немецкий король не пишет на языке своего наро¬
да. Рассказывают, что за это Мендельсону грозили большие неприят¬
ности (1761).
Скоро Фридриху И, автору «Регламента о евреях», напомнили,
что под игом этого позорного декрета стонет и «еврейский Сократ».
Мендельсон, как уроженец Дессау в Ангальте, жил в Берлине на пра¬
вах «чужого еврея», служащего в торговом доме фабриканта Берн¬
гарда; если бы он лишился службы, он был бы немедленно выселен
из столицы. Об этом случайно узнал почитатель Мендельсона, фран¬
цузский маркиз д’Аржан (d’Argens), живший в Потсдаме при дворе
Фридриха И. Маркиз просил короля дать еврейскому философу ку¬
печескую «привилегию» на право постоянного жительства в Берли¬
не, причем на прошении Мендельсона написал: «Философ и плохой
католик просит философа и плохого протестанта дать привилегию
философу и плохому еврею. Во всем этом так много философии, что
сам разум не может не поддержать такое ходатайство». Фридрих удов¬
летворил просьбу без особенной охоты; он дал Мендельсону по¬
жизненную, но не потомственную привилегию (1763). После вы¬
хода «Федона» берлинская Академия наук решила принять Мен¬
дельсона в число своих членов, но король не утвердил решения:
он не хотел внести имя еврея в списки членов академии, куда дол¬
жна была попасть русская императрица Екатерина И. Мендельсо¬
ну напоминали и при дворе и среди уличной толпы, что он сын

288
презираемой нации. Даже в Берлине он не был застрахован от улич¬
ных оскорблений. «Я иногда гуляю вечером, — рассказывает он, — с
моей женою и детьми. «Папа! — спрашивает невинное дитя. — Что
там кричит нам вслед тот школьник? Почему они бросают в нас
камни? Что мы им сделали?» — «Да, милый папа! — говорит дру¬
гое дитя. — Они всегда преследуют нас на улицах и ругаются:
жиды, жиды! Но разве быть евреем позорно в глазах этих людей?
И что это им мешает?» Ах! Я опускаю глаза и тихо вздыхаю: люди,
люди! до чего вы наконец довели себя!»
Только новая умственная аристократия Германии признавала
Мендельсона. Выдающиеся писатели искали его знакомства (Гердер,
Виланд и др.). Его дом сделался сборным пунктом для образован¬
нейших людей из круга Лессинга; тут велись оживленные беседы о
возвышенных философских и эстетических вопросах, волновавших
то поколение; тут умы загорались тем идеализмом, который придает
такое обаяние эпохе Лессинга и Гердера, Шиллера и Гете. Однако и
тут прозвучал диссонанс, напомнивший Мендельсону, что он не толь¬
ко человек среди людей, но и еврей среди христиан. Среди берлин¬
ских друзей Мендельсона был швейцарский теолог Лафатер (Lavater),
автор полумистической «Физиогномики», который поддался обая¬
нию личности еврейского мудреца и открыл в нем «сократовскую
душу». Христианскому теологу хотелось приобрести эту душу для
своей религии. В 1769 г. он издал в немецком переводе часть фран¬
цузской книги женевского философа Боннета, озаглавив ее «О дока¬
зательствах истинности христианства». Снабдив этот перевод печат¬
ным посвящением Мендельсону, Лафатер просил его «либо публич¬
но опровергнуть доводы книги, либо, найдя их правильными, сде¬
лать то, чего требуют мудрость, любовь к правде и честь, и что сде¬
лал бы Сократ, если бы нашел доводы прочитанной им книги не¬
опровержимыми», — т. е. принять христианство. Этот бестактный
вызов крайне огорчил Мендельсона, который отличался безгранич¬
ною веротерпимостью и всегда старательно избегал щекотливых ре¬
лигиозных прений; но ему пришлось принять вызов и ответить Ла¬
фатеру печатно. В своем «Послании к Лафатеру» Мендельсон дол¬
жен был соблюдать крайнюю осторожность в выражениях, чтобы не
оскорбить религиозного чувства христиан; тем не менее ответ его на¬
писан с большим чувством достоинства. На провокацию Лафатера
он отвечает вопросом: «Если бы меня не связывало с иудаизмом глу¬

289
бокое убеждение в его истинности, что же могло бы удержать меня в
этой всеми презираемой религии? Если бы я был убежден в истинно¬
сти христианства, я был бы низким человеком, продолжая оставать¬
ся в другой религия, а если бы отвергал всякую религию Открове¬
ния, то я знал бы, что делать, и не боялся бы открыто это делать».
Отвергая всякие бесплодные диспуты в деле веры, Мендельсон здесь
уклонился от ответа на вопрос о взаимоотношениях двух религий,
но в позднейшем своем сочинении («Иерусалим») он дал такой от¬
вет в красивой аллегорической форме. Возражая там христианско¬
му миссионеру, Мендельсон пишет: «Вы торжественно и патетичес¬
ки предлагаете мне перейти в христианство; но должен ли я сделать
этот шаг, не подумав раньше, действительно ли он меня выведет из
состояния заблуждения, в котором я, по вашему мнению, нахожусь?
Если правда, что фундамент моего дома разрушается и грозит обва¬
лом всему зданию, то разумно ли я сделаю, если перенесу свое добро
из нижнего этажа этого дома в верхний? Разве я там более в безопас¬
ности? А ведь христианство, как вы знаете, есть надстройка над иуда¬
измом, которая в случае его падения по необходимости должна рух¬
нуть с ним в одну кучу».
§ 45. Мендельсон как просветитель еврейства
Возбудившая большой интерес в обществе литературная дуэль с
Лафатером напомнила Мендельсону, что он еще не исполнил своего
долга по отношению к своему народу. Он весь был в полосе чистого
гуманизма, вращался среди более или менее либеральных христиан и
забыл, что нужно еще очень много работать для того, чтобы засыпать
ту пропасть, которую века умственного мрака и фанатизма вырыли
между христианскими и еврейскими массами. Для этого тогда казал¬
ся целесообразным только один путь: просвещение. Вывести еврейс¬
кое общество из его умственной замкнутости, приобщить его к новой
европейской культуре — такова была задача ближайшего момента.
Для осуществления ее Мендельсон выбрал прежде всего то орудие,
которым воспользовался при своей реформе Мартин Лютер: новый
перевод Библии. Он перевел на обновленный немецкий язык Пяти¬
книжие, а затем лично и при помощи сотрудников составил на ев¬
рейском языке образцовый комментарий к древнему подлиннику,
основанный на грамматическом и логическом толковании, без ис¬
кусственных раввинских надстроек. Сотрудниками при составле¬
нии комментария («Биур») были: знаток еврейской грамматики

290
Соломон Дубно из Польши, писатель и стилист Нафтали-Герц Вес¬
сели (Вайзель), учитель Герц Гомберг и другие. В 1783 г. было за¬
кончено издание всех пяти книг Торы, в еврейском тексте с немец¬
ким переводом, напечатанным также еврейскими литерами, и с упо¬
мянутым комментарием — «Биур».
Появление «мендельсоновской Торы» вызвало большое волне¬
ние в еврейском обществе. Любители просвещения видели в ней мо¬
гучее средство к ренессансу библейской письменности и самого древ¬
него языка, как орудия новой литературы, а также к распростране¬
нию среди евреев чисто немецкой речи вместо смешанного идиша,
или иври-тайтш. Но среди консервативных раввинов эта «Тора Мо¬
исея из Дессау» вызывала большую тревогу. Ревнителям традиции
казалось святотатством то, что Священное Писание предлагается ев¬
реям в немецкой оболочке и с комментарием, устраняющим весь ле¬
гендарный покров, под которым терялся истинный смысл библейс¬
кого текста. Против «берлинской Библии» выступили столпы тог¬
дашнего раввинизма, выходцы из Польши: гамбургский раввин Ра¬
фаил Коген, пражский Иехезкель Ландау и франкфуртский Пинхас
Гурвиц. Предприятие берлинцев было объявлено безбожным, и всем
правоверным запрещалось пользоваться новым Пятикнижием под
страхом херема. В некоторых местах опальные книги были сожжены
фанатиками. Эти преследования содействовали только популярнос¬
ти новой Торы в тех кругах общества, которые уже были тронуты
духом времени. Для многих «берлинская Библия» стала соблазни¬
тельным «древом познания»: ее изучали тайно, по новому коммента¬
рию знакомились с правилами библейской речи, а по немецкому пе¬
реводу с чистым немецким языком, который давал им ключ к новой
литературе. Большой успех имел мендельсоновский перевод «Псал¬
мов», напечатанный в отличие от Пятикнижия немецкими лите¬
рами для того, чтобы им могли пользоваться также христиане,
которые вводились в заблуждение церковными догматическими
толкованиями некоторых мест текста. «Что сталось в мендельсо¬
новском переводе с теми псалмами, которые мы, христиане, счи¬
тали до сих пор пророчествами о Христе!» — воскликнул Лессинг,
когда прочел этот перевод. Прочие книги Библии были изданы
учениками Мендельсона уже после его смерти.
Работая для внутренней культурной реформы еврейства, Мен¬
дельсон в то же время должен был вести в литературе борьбу про¬

291
тив бесправия своего народа и против извращенных понятий христи¬
ан о иудаизме. Мирный философ сначала крайне неохотно выступал
в роли публициста-бойца и только поощрял к этому своих друзей. В
1780 г. представители еврейских общин в Эльзасе подали французс¬
кому правительству записку о необходимости облегчения невыноси¬
мого положения евреев в этой провинции и послали копию ее Мен¬
дельсону с просьбой поднять свой голос в защиту угнетенных. Мен¬
дельсон передал эту просьбу своему христианскому другу, либераль¬
ному прусскому публицисту Христиану Дому, который тогда носил¬
ся с мыслью о составлении книги в защиту гражданских прав евреев.
В 1781 г. эта книга была опубликована (см. дальше, § 46) и вызвала
горячую литературную полемику. Чтобы отразить удары юдофобов,
Мендельсон побудил своего ученика, врача Маркуса Герца, переве¬
сти на немецкий язык апологию Манассе бен Израиля «Vindiciae
Judaeorum», написанную в XVII веке для воздействия на английское
общественное мнение, а сам написал обширное предисловие к пере¬
воду («Rettung der Juden», 1782). Здесь спокойный философ становит¬
ся пламенным публицистом. Он указывает, как юдофобия меняет свой
лик в зависимости от духа каждой эпохи: в Средние века главными
поводами для преследования евреев служили суеверные обвинения в
употреблении христианской крови, похищении церковных гостий и
тому подобные выдумки, которые ныне сохранили свою власть толь¬
ко среди темных христиан Польши; в Западной же Европе нового
времени выдвигают против евреев другие обвинения: нелюбовь их к
полезному труду, наукам и искусствам, склонность к легкой наживе,
торговле и ссуде денег. «Нас устраняют от всяких искусств, наук и
полезных промыслов, закрывают все пути к усовершенствованию и в
то же время недостатком культуры оправдывают дальнейший гнет
над нами! Нам связывают руки и вместе с тем упрекают нас, что
мы ими не работаем!» Мендельсон считает экономическим со¬
физмом мнение, что еврейские торговцы бесполезны для госу¬
дарства, ибо они не производители, а только потребители: на
самом деле к категории производителей должны быть отнесены
все те, которые приспособляют продукт для сбыта, все торго¬
вые и финансовые посредники, счетоводы, затем люди умствен¬
ного труда, все не только работающие, но и что-нибудь делаю¬
щие для пользы людей. Нужно давать евреям свободу и экономи¬
ческого и гражданского развития. Вместе с гражданскими правами

292
им должна быть оставлена общинная автономия. Но тут Мендель¬
сон вспоминает, что одним из карательных орудий в общинах явля¬
ется херем, которым раввины часто злоупотребляли и еще недавно
применили его к «берлинской Библии», и он убеждает своих братьев
не употреблять этого орудия для подавления свободы совести. Он
обращается к общинам с горячим призывом — искоренить в своей
собственной среде нетерпимость, привитую еврейству Средними ве¬
ками: «Вы, братья мои, слишком сильно испытали на себе гнет не¬
терпимости... Все народы земли были доселе проникнуты ложною
мыслью, будто религию можно охранять грубою силою. Вы, может
быть, иногда тоже поддавались этому заблуждению... О братья мои!
Следуйте же отныне примеру любви, как ранее следовали примеру
вражды! Если вы хотите, чтобы другие вас щадили и терпели, будьте
снисходительны и терпимы в своей собственной среде. Любите — и
будете любимы».
Но полемика не прекращалась. В ряде юдофобских брошюр и
статей доказывалось, что иудаизм как мировоззрение не может быть
терпим в христианском государстве и поэтому не может быть речи
об уравнении его последователей в гражданских правах с христиана¬
ми. Мендельсон понял, что нужно прежде всего вырвать корень зла:
принцип безграничной власти государственной религии, который со
времен Лютеровой реформации причинил не меньше зла, чем сред¬
невековый абсолютизм церкви; нужно разграничить сферы государ¬
ства и религии и вместе с тем выяснить сущность иудаизма в его от¬
ношениях к обеим сферам. Это он сделал в своем трактате, опубли¬
кованном в 1783 г. под заглавием: «Иерусалим, или О религиозной
власти и иудаизме» («Jerusalem, oder über religiöse Macht und Judentum»).
Здесь он с большей решительностью, чем Спиноза в «Теологико-по¬
литическом трактате», устанавливает принцип, что государство вла¬
стно над действиями, а не над мыслями и верованиями граждан
(Handlungen, nicht Gesinnungen). Менее решительным является Мен¬
дельсон в своем анализе иудаизма. Он развивает своеобразную тео¬
рию, смесь рационалистического теизма и слепого традиционализ¬
ма. Иудаизм, по его мнению, устанавливает не догматы веры, а
законы поведения; Библия не повелевает верить в бытие Бога или
в бессмертие души, ибо эти истины вытекают сами собою из разу¬
ма и чувства человека и имеют для него силу законов природы.
Синайское откровение провозгласило не эти общие законы есте¬

293
ственной религии, а специальные законы для израильского народа.
«Голос, который слышался с Синая, не говорил: Я вечный, всемогу¬
щий Бог твой, который воздаст человеку в будущей жизни по его де¬
лам, — а совсем другое: Я — Бог твой, который вывел тебя из земли
египетской, из дома рабства». Иудаизм есть не религия откровения, а
законодательство, данное путем откровения (geoffenbarte
Gesetzgebung), т. е. совокупность обрядовых законов как дисципли¬
на для определенного народа. Тут является вопрос: если такие спе¬
циальные законы даны одному народу в особой исторической об¬
становке, то обязательны ли они во все времена и при иной обста¬
новке? Мендельсон отстраняет этот опасный вопрос силою непосред¬
ственной эмоции: он не хочет доискиваться мотивов божественной
воли, установившей для еврейского народа библейские законы и вы¬
текающие из них дополнения устного учения, ибо если бы они не были
направлены ко благу людей, Бог бы их не установил или позже отме¬
нил бы актом нового откровения. Таким образом, мендельсоновский
иудаизм вращается между двумя абсолютами: велениями общеобяза¬
тельной естественной религии и велениями национального закона.
Отсюда было недалеко до признания дуализма универсальной и наци¬
ональной религии в иудаизме, но Мендельсону, как и всем рациона¬
листам XVIII века, был чужд исторический аспект, принцип относи¬
тельности, противный идейному абсолютизму. Так получилось это
странное сочетание философской религии с верностью традиции не
только библейской, но и талмудической, воспринимаемой без всякой
исторической критики.
Это некритическое отношение к традиции объясняется еще
чрезвычайной эмоциональностью рационализма Мендельсона: для
него разум и совесть были неразлучны, потребность верить означа¬
ла разумность веры. Нравственный императив, а не теоретический
анализ властвовал в его религиозной философии. Всех покоряли его
этический пафос, его глубокая гуманность, его постоянная апелля¬
ция к взаимной терпимости. Свой «Иерусалим» он кончает призы¬
вом к справедливости по отношению к евреям, преследуемым только
за то, что они веруют, думают и живут не как другие: «Братья, если
вы добиваетесь счастья, не требуйте притворного единообразия там,
где многообразие явно входит в план и цели Провидения! Никто из
нас не верит и не чувствует совершенно так, как его ближний, так
зачем же нам обманывать друг друга лживыми словами?.. Правители

294
земли! Не доверяйте советникам, которые склоняют вас к этому опас¬
ному шагу (принудительному единомыслию). Слияние религий (с гос¬
подствующей церковью) не есть терпимость, а нечто ей противопо¬
ложное. Проложите по крайней мере потомству путь к той вершине
культуры, к той всеобщей человечной терпимости, о которой поныне
еще тоскует разум! Кто не нарушает общественного спокойствия и
гражданских законов, тому дайте свободу говорить, как он думает,
призывать Бога по своим унаследованным от предков обычаям, ис¬
кать вечного спасения там, где он надеется его найти... Любите прав¬
ду, любите мир!»
Этот призыв к свободе совести тронул многие сердца. Отклик¬
нулись лучшие люди Германии: Кант, Гердер и другие. Кант писал
Мендельсону, что видит в его книге «возвещение великой, хотя и
медленной реформы» для всех народов. «Иерусалим» явился фило¬
софским дополнением к поэтическому манифесту гуманизма, к «На¬
тану Мудрому» Лессинга (дальше, § 46). Преждевременная смерть
этого старого друга (1781) потрясла Мендельсона. Немало огорчали
его и толки в обществе, что Лессинг незадолго до смерти сделался
последователем пантеизма Спинозы, который тогда приравнивал¬
ся к атеизму. Мендельсон выступил с горячей защитой памяти Лес¬
синга. Кроме того, он счел еще нужным изложить свою систему
теизма, как противовес спинозовскому пантеизму. Он собрал все
лекции, читанные им в кругу семьи и друзей (между слушателями
были и молодые братья Гумбольдт), и издал их отдельной кни¬
гой: «Утренние часы, или Чтения о бытии Бога» («Morgenstunden»,
1785). Вскоре Мендельсон умер в возрасте 57 лет (4 января 1786).
Это был первый германский еврей, достигший высоты европей¬
ской мысли XVIII века, творивший новую немецкую литературу
вместе с лучшими людьми своей родины и в то же время сохра¬
нивший органическую связь со своим народом, который он хотел
просвещать и гуманизировать, не жертвуя ни одной йотой тради¬
ционного иудаизма. Насколько этот синтез осуществился в жиз¬
ни, покажет история следующих поколений.
§ 46. Утилитарная и гуманная терпимость: Иосиф II, Лессинг
и Дом
В те самые годы, когда Мендельсон и Дом взывали к правите¬
лям о терпимости и о даровании евреям гражданских прав, нашелся
правитель, который задумал осчастливить евреев своей страны тер¬

295
пимостью особого рода. То был австрийский император Иосиф И,
прежний соправитель, а потом преемник Марии-Терезии (1780—
1790). Представитель просвещенного абсолютизма, Иосиф II был на¬
столько тронут духом времени, чтобы понять устарелость ультрака¬
толического режима Марии-Терезии, но не настолько, чтобы уста¬
новить режим гуманной терпимости в духе Лессинга или Мендель¬
сона. В связи с предпринятыми им общими реформами (отмена кре¬
постного права, ослабление клерикализма, поощрение торговли и
промышленности, полезных искусств и наук), Иосиф II задумал и
реформу еврейского быта. В мае 1781 г. на рассмотрение австрий¬
ского государственного совета был представлен следующий проект
намеченной императором реформы: «чтобы сделать членов еврейс¬
кой нации более полезными для государства», необходимо распрос¬
транить среди них просвещение и расширить круг их промыслов; для
первой цели нужно устраивать для них «нормальные школы» (обще¬
образовательные) и допускать их во все христианские школы, а так¬
же запретить им пользоваться своим «национальным языком» во всех
публичных актах, кроме богослужения; для второй цели нужно до¬
пускать евреев к занятию земледелием в качестве «арендаторов, об¬
рабатывающих землю собственными руками, к занятию ремеслом
сапожников, портных, плотников, каменщиков, к учреждению фаб¬
рик и мануфактур; кроме того, необходимо отменить все «унизитель¬
ные и удручающие дух принудительные законы, установившие для
евреев отличия в одежде и особые внешние знаки».
В высших кругах венской и провинциальной бюрократии пла¬
ны императора возбудили тревогу. Конечно, никто не мог возражать
против принудительного насаждения государственной школы и го¬
сударственного языка среди евреев, но план расширения их промыс¬
лов вызывал сильнейшие возражения. Правительство Нижней Авст¬
рии выразило свои опасения, что будет расширена «терпимость» не
только в Вене, но и на запретных для евреев территориях Штирии и
Каринтии. Моравская «Ландесштелле» сообщила о тревоге мно¬
гих городских магистратов по поводу предстоящего допущения
евреев к ремеслу и свободной торговле в ущерб старым привиле¬
гиям христианского бюргерства. Во всех отзывах сквозил страх,
не делает ли император первый шаг к гражданской эмансипации
евреев. Гофканцелярия доложила об этом императору и получила от
него успокоительную «резолюцию», которая была опубликована в

296
октябре 1781 года: заботясь об образовании евреев и улучшении их
хозяйственного положения, его величество отнюдь не намерен содей¬
ствовать размножению евреев или допускать их в места, где им жи¬
тельство раньше запрещалось. После долгого обсуждения импера¬
торского проекта в разных инстанциях, получился компромиссный
акт, опубликованный в январе 1782 г. под именем «Толеранцпатент»
(в разных вариантах для Вены и Нижней Австрии и для населенных
евреями Богемии и Моравии).
Для этого акта «терпимости» характерно то, что уже первые его
статьи подтверждают ряд прежних ограничений. В венском вариан¬
те говорится: «Наша воля отнюдь не направлена к расширению прав
живущих в Вене евреев в смысле внешней терпимости, но все остает¬
ся по-прежнему, то есть им не дозволяется образовать общину, со¬
вершать публичное богослужение в синагоге» и т. п. В богемско-мо¬
равском варианте сказано, что и впредь установленное в этих про¬
винциях число евреев не должно быть увеличено. Далее идут льгот¬
ные статьи («Begünstigungen»): евреи могут заниматься всеми ремес¬
лами и обучаться им у христианских мастеров; они могут занимать¬
ся крупною торговлею наравне с христианами, открывать фабрики
и мануфактуры с христианскими рабочими; в районе своей оседлос¬
ти (Богемия, Моравия) они вправе арендовать в деревнях землю для
личной обработки, преимущественно необработанные участки или
пустыри, а если эти еврейские земледельцы примут крещение, то они
получат арендованные участки в полное владение. Евреям дозволя¬
ется обучаться в общих нормальных школах или открывать свои
школы по такой же программе под наблюдением учебного началь¬
ства; детям состоятельных лиц открыты и высшие школы. По исте¬
чении двух лет должно быть прекращено употребление еврейского
или еврейско-немецкого языка и шрифта во всех деловых бумагах и
публичных актах, под угрозою аннулирования всяких актов и обяза¬
тельств, не написанных на языке страны (der landesüblichen Sprache).
Отныне отменяются все внешние отличия евреев в одежде, обязатель¬
ное ношение бороды и другие подобные правила, подтвержденные
еще недавно Марией-Терезией. Велено также отменить тягостный
налог «лейбмаут» (германский «лейбцолль»), взимавшийся у застав
одинаково с проезжих евреев и провозимого скота, но с тем чтобы
он был заменен каким-нибудь огульным сбором. Основной же налог
«шутцгельд» остается в силе.

297
Таким образом, и «Толеранцпатент» был, в сущности, исключи¬
тельным законом, только с примесью частичных облегчений. Преж¬
няя регламентация внешней жизни была распространена на внутрен¬
нюю: на еврейскую школу и народный язык. В «Толеранцпатенте» и
позднейших дополнениях к нему сквозила тенденция к вмешатель¬
ству в духовную жизнь еврейских общин с целью насаждать там не¬
мецкую и «христианскую» культуру. Крещение награждалось, как
мы видели, правом землевладения. Эту тенденцию имел в виду Мен¬
дельсон, когда он в своем манифесте истинной веротерпимости, в трак¬
тате «Иерусалим», изданном через год после императорского эдикта
мнимой терпимости, писал: «Если гражданское объединение (евреев
с христианами) может быть добыто только ценою нашего отступления
от закона, который мы считаем для себя обязательным, то мы, как это
ни больно, скорее откажемся от гражданского объединения... От на¬
шего закона мы отступить по чистой совести не можем, а на что вам
годятся сограждане без совести?» «Покорно благодарю за терпимость,
которая дается с задней мыслью о религиозном слиянии
(«Glaubensvereinigung»), — писал Мендельсон своему сотруднику
Гомбергу, известившему его об австрийских реформах. «Пока из-за
толерантности будет выглядывать эта система слияния, я считаю та¬
кую игру в толерантность более опасной, чем откровенное преследо¬
вание». Мендельсон еще более возмутился бы, если бы дожил до по¬
зднейших экспериментов Иосифа II над галицийскими евреями, кото¬
рых он принялся «исправлять» путем жестоких полицейских мер, и
увидел бы в роли их исполнителя самого Гомберга.
Борьба старого и нового духа сказалась с особенной силой в
немецкой литературе. Новый дух блеснул ярким метеором в драме
Лессинга «Натан Мудрый» (1779), этом поэтическом евангелии гу¬
манизма и религиозной терпимости. Благая весть Лессинга преобра¬
зила все содержание понятия «толерантность». Истинная терпимость
не в том, чтобы мы «терпели» чужую религию, считая только свою
религию истинной, а в том, чтобы совсем отказаться от уверенности
в обладании единой абсолютной истиной. Знаменитая притча о трех
кольцах, в которых наследники не могли разобрать, какое подлин¬
ное и какое поддельное, применена в «Натане Мудром» к спору трех
мировых религий ради одного великого вывода: люди ищут Бога,
вечное и идеальное начало, разными путями, и никто не может быть
уверен, что его путь — единственно правильный.

298
Благочестивое безумство — думать, что Бога лучшего мы
почитаем,
И поэтому навязывать его насильно всей Вселенной.
В протестантской Германии, где «лжеучениями» считались ка¬
толицизм и иудаизм, или в Австрии, где католики считали погибши¬
ми души протестантов и евреев, сказать такое слово было подвигом.
Апостол гуманизма, Лессинг совершил этот подвиг. «Разве христиа¬
нин и еврей прежде всего не люди, а потом уже христианин и еврей?»
Такая возвышенная концепция толерантности была недоступна даже
большинству тогдашней немецкой интеллигенции, и «Натан Мудрый»
Лессинга, этот блестящий антитезис шекспировскому «Шейлоку»,
еще долго признавался творением еретической мысли. Через три года
после появления «Натана Мудрого» опыты Иосифа II в Австрии по¬
казали, какая пропасть лежит между толерантностью Лессинга и «То¬
леранцпатента».
Через два года после появления гуманистической драмы Лес¬
синга появился политический трактат другого друга Мендельсона,
Христиана Вильгельма Дома (Dohm): «О гражданском улучшении
евреев» («Über die bürgerliche Verbesserung der Juden», Берлин, 1781). У
политика Дома гуманные мотивы переплетены с утилитарными, как
свидетельствует само заглавие его книги: он доказывает правителям,
что предоставление евреям гражданских прав есть не только акт
справедливости, но и целесообразности, ибо это сделает евреев луч¬
шими, исправит их недостатки. Перечисляя многие факты прошлого
и настоящего, Дом резко обличает несправедливость народов по от¬
ношению к рассеянному народу. Он ставит евреям в заслугу их бес¬
примерную духовную стойкость при величайших страданиях, дока¬
зывающую, что для них духовные блага дороже материальных. Если
к евреям и прилипли какие-либо социальные недостатки, то это про¬
дукт их угнетенного состояния, заградившего им все прямые пути в
естественной борьбе за существование. Если гнет испортил евреев
как людей и граждан, то гражданское равноправие исправит их. Дом
отрицает присущую евреям религиозную вражду к христианам, о
чем Эйзенменгер и его последователи составили целую литерату¬
ру. Если у них есть вражда к окружающим народам, то это лишь
отклик на ненависть окружающих к евреям, на преследования, ко¬
торым они подвергаются. Естественный вывод из этих правильных
указаний тот, что нужно в корне изменить отношение к евреям: от¬

299
носиться к ним как к людям, к равным согражданам, снять все стес¬
нения, которыми опутана их жизнь, открыть им все пути обществен¬
ной и экономической деятельности. Дом лишь теоретически делает
этот вывод как общую директиву для будущего времени; в настоя¬
щем же он рекомендует постепенное освобождение евреев от гне¬
та, с одновременным их «гражданским улучшением» или исправ¬
лением. Им нужно предоставить свободу промыслов: торговли, ре¬
месел, земледелия, но на первых порах следует ограничить число
евреев-купцов, чтобы отвлечь их от торговли; нужно также сле¬
дить, чтобы земледельцы не превратились в крупных землевладель¬
цев, ибо тогда сельское хозяйство примет коммерческий характер.
Дом считает нежелательным допущение евреев на государствен¬
ную службу в широких размерах, так как это создаст сильную кон¬
куренцию чиновникам-христианам и усилит юдофобию; лучше
толкать еврея в область физического труда, для исправления его
характера. Школьное воспитание должно быть направлено к сбли¬
жению евреев с христианами, и обучение еврейских детей в немец¬
ких школах может привести к этой цели. В известных пределах
допустима и внутренняя автономия еврейских общин, но под кон¬
тролем государственной власти.
Когда Дом кончал печатание своей книги (1781), он узнал о ре¬
форматорских планах Иосифа II и в дополнительном примечании
приветствовал это начинание «выдающегося во всех отношениях
монарха». Однако после появления «Толеранцпатента» в январе
1782 г. он мог убедиться, что есть такая «терпимость», которая не
позволяет евреям в известных местах жить, жениться и открыто слу¬
жить Богу. Уже через месяц после издания этого акта он получил
письмо (по-видимому, от еврея) следующего содержания: «Импера¬
торский эдикт в пользу евреев, конечно, не оправдает ваших ожида¬
ний. Это, в сущности, политический опыт религиозного исправле¬
ния евреев; тут видна тенденция сделать евреев христианами лет че¬
рез двадцать или дважды двадцать, то есть по прошествии одного
поколения. Сомневаюсь, однако, в достижении этой цеди и думаю,
что при таком эдикте терпимости большая часть евреев охотнее ре¬
шится оставить страну»*.
* Это анонимное письмо помещено во втором издании книги Дома, в
дополнительном томе, где приведены цитаты из книг и писем противников
и сторонников эмансипации (Берлин, 1783).

300
При всей своей умеренности либеральные взгляды Дома оказа¬
лись для тогдашнего немецкого общества слишком смелыми, и на
автора полился поток возражений. С ним полемизировал тот же гет¬
тингенский теолог Иоанн Давид Михаэлис (автор известной книги
«Моисеево право»), который раньше выразил сомнение в реальности
Лессингова типа идеального еврея. Он защищал старую точку зрения
о непримиримости христианства и иудейства, а следовательно, и адеп¬
тов обеих религий. Михаэлис и другие полемисты (Гартман, Швагер)
указывали на невозможность уравнения евреев в правах еще потому,
что нельзя уравнять в одной гражданской обязанности — личной во¬
енной службе, к которой они будто бы не способны физически и в силу
своих религиозных законов (соблюдение субботы и т. п.). Среди крити¬
ков книги Дома нашелся только один (Dietz, Über Juden, 1783), кото¬
рый оказался либеральнее критикуемого автора; он выразил недо¬
умение по поводу того, что Дом, говоря об «испорченности» евреев,
упустил из виду, что такая испорченность имеется не в меньшей степе¬
ни и среди христиан. Как известно, откликом на всю эту полемику
явился отчасти «Иерусалим» Мендельсона, где проблема еврейства
была поставлена на надлежащую высоту; но большинство немецкого
общества не могло подняться до этой высоты. Еврейский вопрос трак¬
товался здесь в пределах узкого утилитаризма: как «сделать евреев
полезными для государства», а не с точки зрения чистой гуманности:
как освободить угнетенных и сделать их равноправными, свободны¬
ми гражданами.
§ 47. Борьба просветителей с обскурантами
Лозунг Просвещения неминуемо должен был вызвать культур¬
ную борьбу внутри еврейства. Впервые в Германии столкнулись те¬
перь не две старые традиции, как, например, раввинизм и мистицизм,
а традиция и свободомыслие. Только всепримиряющий ум Мендель¬
сона мог установить гармонию между этими двумя противополож¬
ными силами. Стремление к этой гармонии воодушевляло также часть
его друзей и учеников, но в противоположном лагере почуяли опас¬
ность для традиции и подняли знамя борьбы в момент, когда про¬
светители явились с предложением мирного союза.
Из кружка учеников Мендельсона и сотрудников его по новому
изданию Библии вышли эти пионеры просвещения. Они ставили себе
две задачи: преобразование школьного воспитания и возрождение
еврейской литературы. Осуществлению обеих задач было поло-

301
жено основание еще при жизни Мендельсона. По плану его ученика
Давида Фридлендера (1750—1834), зятя берлинского банкира Дани¬
ила Итцига, была основана в Берлине в 1778 году первая «Еврейская
свободная школа» (Jüdische Freischule, Chinuch nearim), в которой пре¬
подавались на немецком языке общеобразовательные элементарные
предметы, грамматика древнееврейского языка и Библия. Новая шко¬
ла была живым протестом против отживших хедера и иешивы с их
талмудической схоластикою и примитивными педагогическими
приемами польских меламедов. Для учредителей школы была важна
еще одна задача: вытеснить обиходный язык еврейских масс,
Jüdisch-deutsch, чисто немецким языком преподавания, с тем что¬
бы он из школы потом перешел в жизнь. Берлинская свободная
школа выпустила в течение десяти лет около пятисот воспитанни¬
ков, которые вступали в жизнь с новыми понятиями и являлись,
каждый в своем кругу, скромными пионерами просвещения. По
образцу берлинской школы позже открывались такие же реформи¬
рованные училища и в других городах: в Дессау, Зеезене, Воль¬
фенбютеле, Бреславле.
Параллельно с перевоспитанием юношества посредством шко¬
лы шло перевоспитание взрослых через литературу. И здесь нужно
было начинать с азбуки. Предстояло очистить вкус читающей пуб¬
лики, привыкшей к бестолковой схоластике и неправильному рав¬
винскому стилю, совершенно вытеснившему чистый библейский язык.
Ученики Мендельсона образовали в 1783 году в Берлине «Союз лю¬
бителей древнееврейского языка» («Chevrat dorsche leschon ever») и
основали свой печатный орган под заглавием «Меасеф» («Собира¬
тель»). «Собиратель» издавался с перерывами с 1784 по 1811 год, сна¬
чала ежемесячными, потом трехмесячными и, наконец, ежегодными
выпусками. В нем помещались лирические и дидактические стихо¬
творения на чистом библейском языке, статьи по естествознанию и
всеобщей истории, исследования по еврейской грамматике и библей¬
ской письменности, переводы образцов французской или немецкой
словесности. Вообще, сборник носил элементарно воспитательный
характер, напоминающий отчасти нынешние журналы для юноше¬
ства. Но именно благодаря этому он имел такой громадный успех в
публике. Первыми редакторами «Собирателя» были ученики Мен¬
дельсона Исаак Эйхель и Мендель Бреслау, из которых первый впос¬
ледствии написал на еврейском языке биографию своего славного

302
учителя. Главными сотрудниками были друзья Мендельсона — изве¬
стный кантианец и врач Маркус Герц, Давид Фридлендер, Гомберг и
Вессели. Сотрудники сборника назывались по его имени «собирате¬
лями» («меасфим»). Разбросанные по разным городам и странам (Гер¬
мания, Австрия, Голландия), они, однако, составляли тесный союз
единомышленников, искренно стремившихся к одной и той же цели —
просвещению еврейского народа.
Роль патриарха в этом кругу просветителей играл старший из
сотрудников Мендельсона, упомянутый выше Нафтали-Герц, или
Гартвиг Вессели (также Везель или Вайзель, 1726—1805). Пото¬
мок семьи, бежавшей в 1648 г. из украинского города Бара и жившей
среди сефардов Гамбурга и Амстердама, Вессели был как будто пред¬
назначен судьбой проложить путь от ашкеназской узкой схоластики
к сефардской литературе времен Ренессанса. В Амстердаме он напе¬
чатал обширное исследование о библейской синонимике и еврейском
стиле вообще («Га’Леванон» или «Ган-наул», 1766); он осмелился
подойти к запретным иудео-эллинским Апокрифам и перевел на ев¬
рейский язык один из лучших псевдоэпиграфов: «Соломонову муд¬
рость», который снабдил глубокомысленным комментарием («Хох-
мат Шеломо», 1780). Поселившись в 1774 г. в Берлине, он стал са¬
мым деятельным сотрудником Мендельсона по составлению свобод¬
ного библейского комментария «Биур». Среди «меасфим» Вессели
был наилучшим стилистом. Он первый возродил в Германии еврейс¬
кую изящную литературу своей «Моисеядой», обширной эпичес¬
кой поэмой, где в звучных библейских стихах воспеты подвиги
Моисея и исход из Египта («Шире Тиферет», Берлин, 1789—1802).
Этот эпос стяжал ему имя «еврейского Клопштока». В то же вре¬
мя Вессели писал трактат по этике и психологии («Сефер га-Мид¬
дот», Берлин, 1788) и стихотворения на разные случаи. Но глав¬
ным литературным делом Вессели была его горячая полемика с
раввинами-обскурантами, связанная с реформою школьного вос¬
питания в Австрии и Германии.
Возвещенная императором Иосифом II культурная реформа
произвела тревогу среди еврейского духовенства и консервативных
масс Богемии, Моравии и недавно присоединенной польской Гали¬
ции. Пугал декретируемый сверху переход к государственному язы¬
ку и государственной школе: в этом видели желание ассимилировать
евреев с христианами. Даже в экономических реформах императора

303
усматривалось стремление изменить еврейский быт с целью прибли¬
зить его к христианскому. Иначе смотрели на дело немногие пионеры
просвещения, которые видели в «Толеранцпатенте» австрийского
императора первый шаг к преобразованию еврейского быта в духе
нового времени, без ущерба для религии. Они полагали, что умствен¬
ная эмансипация должна предшествовать гражданской, что если ев¬
реи откажутся от своей замкнутости, усвоят государственный язык и
общее образование, то коренным образом изменится и социальное
их положение. В берлинском кружке Мендельсона первая весть о ре¬
формах австрийского императора вызвала радостное воодушевле¬
ние. Вессели написал хвалебную оду в честь «императора-освободи¬
теля». Узнав, что ортодоксы недовольны его культурными новшества¬
ми, Вессели обратился к еврейским общинам Австрии с посланием,
напечатанным в Берлине в 1782 г., под заглавием «Слова мира и прав¬
ды» («Дивре шалом ве’эмет»). В этом послании он горячо увещевает
народ приветствовать благодетельные указы Иосифа II и доказыва¬
ет, что без «человеческой науки» нельзя разуметь и «божественную
науку» и что необходимо реформировать всю систему еврейского
школьного обучения. Послание Вессели встретило сочувствие толь¬
ко в триестской общине, состоявшей преимущественно из итальян¬
ских евреев; в остальных же местах оно возбудило негодование. Рев¬
нители старины были возмущены предложенною Вессели програм¬
мою обучения: начинать с общих элементарных знаний, Библию изу¬
чать в связи с грамматикой еврейского языка и с немецким перево¬
дом, а Талмуд преподавать только в виде краткого курса, оставляя
специальное его изучение для лиц, готовящихся к раввинскому зва¬
нию, «ибо не все мы созданы для того, чтобы быть талмудистами».
Против этой «ереси» выступил с резкой проповедью р. Давид Тевель,
раввин в Лиссе, объявивший, что книга Вессели заслуживает публич¬
ного сожжения, ибо в ней светское знание поставлено выше Торы и
Талмуда, в которых заключаются все нужные еврею знания. То же
сделал пражский раввин Иехезкель Ландау, призывавший раввинов
Германии и Польши принять меры против распространения столь
опасных идей. Обскуранты находили моральную опору в народных
массах, которые чуяли опасность в «нормальных школах», навязан¬
ных им Иосифом И, и подозревали Вессели в солидарности с разру¬
шительными планами императора. Вессели опубликовал еще три
послания (1782—1784), в которых отвергал обвинения в чуждых

304
ему разрушительных стремлениях и указывал, что реформированная
по его программе народная школа могла бы служить дополнением к
казенной нормальной школе, где еврейскими знаниями пренебрегают.
Эти элементарные споры о пользе или вреде просвещения были
только прелюдией к более глубокому культурному кризису, который
наступил в следующее десятилетие под влиянием французской рево¬
люции и начавшейся борьбы за эмансипацию. Робкие сторонники
культурной реформы должны были отступить перед слишком сме¬
лыми деятелями культурной революции.
§ 48. Предвестники эмансипации во Франции и Америке
В стране, откуда дух «века разума» распространился по всей
Европе, на родине Вольтера и энциклопедистов, естественно было
ожидать появления новых течений в литературе по еврейскому во¬
просу. Однако на первых порах новая французская литература не
оправдала этих ожиданий. Старые навыки юдофобии повторялись
еще в произведениях родоначальника свободных мыслителей Фран¬
ции, Вольтера, умнейшего борца против средневековых предрас¬
судков. Как известно, нравственный лик Вольтера не был свободен
от темных пятен, и одним из них было его отношение к евреям и иуда¬
изму. Источник антиеврейских выступлений Вольтера был двоякий:
личный и идейный. Лично он имел два конфликта с еврейскими фи¬
нансистами. Не брезгавший биржевыми спекуляциями писатель от¬
дал для этой цели лондонскому еврейскому банкиру Медина значи¬
тельную сумму денег и, когда тот обанкротился, получил только пя¬
тую часть своего капитала. Другой конфликт вышел у него в Берли¬
не с еврейским ювелиром Гиршелем. Живя здесь и в Потсдаме при
дворе своего друга Фридриха II (1750), Вольтер завел какие-то де¬
нежные дела с этим ювелиром и так запутался, что подделал доку¬
менты и подменил драгоценные камни. Дело дошло до суда, кото¬
рый оправдал Вольтера только под давлением его сильных друзей.
Король держался в этом деле нейтрально, но лично сказал Вольтеру:
«Вам не прикрыть позорного пятна, наложенного этим поступком
на вашу славу». В комедии «Тантал в процессе» Фридрих II прозрач¬
но намекал на это темное дело. Все это оставило в душе Вольтера
осадок горечи. Личная неприязнь усилила в нем идейную вражду к
народу Библии как источника христианства и церковного режима. В
1756 году появилась в Париже в «Философском словаре» («Dictionnaire
philosophique») статья Вольтера о евреях («Juifs»), представ¬

305
ляющая собою сплошной памфлет на Библию и древнюю историю
Израиля. Как ни легковесна библейская критика Вольтера, в ней все
же можно было усмотреть идейную тенденцию: подорвать автори¬
тет Ветхого Завета для осмеяния Нового Завета и вытекающей из него
церковной веры в чудеса, — но вся статья пропитана злостной юдо¬
фобией современного типа. Изобличаемые библейскими пророками
преступления приписываются всему израильскому народу, хотя из
его же среды вышли сами эти обличители, и все это для того, чтобы
доказать, что и древние евреи были менялами и маклерами, гоняв¬
шимися за наживой, и римляне хорошо сделали, что разгромили их
царство; тайна сохранения евреев в рассеянии заключается в их идеа¬
ле: иметь побольше детей и побольше денег, вследствие чего они
размножаются и обогащаются; других талантов у них нет: нет ни
поэтов, ни художников, ни философов; презираемые всеми народа¬
ми, они всех ненавидят и мечтают о господстве над миром.
Против этой злостной характеристики выступил тот самый гол¬
ландский финансист и писатель Исаак Пинто, который в то время
вмешался в спор между «португезами» и «тедесками» в Бордо (выше,
§ 32). Представитель сефардской аристократии, Пинто счел долгом
чести ответить Вольтеру, тем более что имел в запасе казавшийся
ему несокрушимым довод: приписываемые евреям пороки могут от¬
носиться к ашкеназам, но не к благородным сефардам. В опублико¬
ванной им брошюре «Критические размышления» («Reflexions
critiques», 1762) Пинто, возражая Вольтеру, исходит из основного те¬
зиса, что не все евреи одинаковы: «Рассеянные между столь многими
нациями, евреи в каждой стране, по истечении известного периода
времени, принимают характер обитателей этой местности. Еврей из
Лондона столь же мало похож на константинопольского еврея, как
сей последний на китайского мандарина. Португальский еврей из
Бордо и немецкий из Меца — совершенно различные существа. Ев¬
рей — хамелеон, который везде принимает колорит страны, где жи¬
вет, и становится приверженцем тех правительств, которые ему дают
приют и покровительство. А между тем Вольтер подвел их под один
итог и нарисовал с них картину столь же ужасную, как и неправдо¬
подобную». Далее Пинто конкретно поясняет свою главную мысль,
что «Вольтеру следовало бы отличать испанских и португальских
евреев от евреев других стран, с которыми они никогда не были со¬
лидарны и которым никогда не сочувствовали». Между этими

306
«двумя расами» существует такое различие, что если иногда порту¬
гальский еврей вступает в брак с немецкой еврейкой, то его исключа¬
ют из общины. Сефарды считают себя потомками колена Иудина и
убеждены, что предки их переселились в Испанию в эпоху вавилонс¬
кого пленения. Эти аристократы отличаются от массы ашкеназов язы¬
ком, костюмом, осанкою и изяществом манер. В Голландии они зани¬
мают почетное место в христианском обществе. Автор, впрочем, до¬
бавляет, что немецко-польские евреи достойны уважения за ту стой¬
кость, с которой они выносят гонения, жертвуя ради своей веры
всеми выгодами жизни. «Вольтер, — говорит Пинто, — не желает
видеть евреев на костре (Вольтер в своей статье высказался против
испанской инквизиции), но разве зло, причиняемое пером, менее
гибельно, чем действие огня? Оно еще хуже огня тем, что перехо¬
дит в потомство. И чего можно ожидать для этой несчастной нации
от слепой и дикой черни, когда такие варварские предрассудки раз¬
деляются величайшим гением нашего просвещенного века?» Пин¬
то заключает свою апологию словом самого Вольтера, сказанным
в другом месте: «Пусть христиане перестанут преследовать и пре¬
зирать тех, которые как люди суть их братья, а как евреи — их
отцы».
В литературе отповедь французскому писателю вызвала ряд со¬
чувственных отзывов. Некоторые христианские оппоненты возража¬
ли Вольтеру с большим достоинством, чем еврейский апологист.
Профессор Сорбонны Ладвокат уличил Вольтера в невежестве, ука¬
зав, что евреи не только в древние, но и в Средние века произвели
великих поэтов и мыслителей; в нравственном отношении евреи не
уступают другим: проделки еврейских и христианских торгашей
одинаковы, а уголовные преступления среди евреев реже, чем у дру¬
гих. Два рецензента книги Пинто, французский и английский, упре¬
кают автора в пристрастии к одной части еврейства на счет другой.
«Если Вольтер, — говорит английский критик, — несправедливо при¬
писал целому народу пороки отдельных личностей, то не менее не¬
справедливо поступил де Пинто, сняв вину с своей партии, чтобы сва¬
лить ее на польских и немецких евреев». Сам Вольтер, которому Пин¬
то послал свою книгу с приложением льстивого письма, ответил ему
весьма любезно: «Строки, на которые вы жалуетесь, желчны и неспра¬
ведливы. Есть между вами сведущие и почтенные люди, в чем убеди¬
ло меня ваше письмо. Постараюсь исправить эти строки во втором

307
издании. Я виноват в том, что приписал целому народу пороки от¬
дельных личностей». Однако тут же Вольтер под видом комплимента
пускает несколько ядовитых стрел в древних предков своего коррес¬
пондента, намекая на библейские легенды: «Вы, как благородный
человек, ведь не будете закалывать 40 000 человек единственно
потому, что они не могли произнести слово «шиболет», или 24 000
мужчин за то, что они находились в близких сношениях с мидиа¬
нитскими женщинами»*. Вскоре в Париже появился сборник воз¬
ражений на все нападки Вольтера, под заглавием «Письма несколь¬
ких португальских и немецких евреев к господину Вольтеру»
(«Lettres de quelques juifs portugais et allemands а M. de Voltaire», 1769).
Анонимный составитель сборника, оказавшийся ученым аббатом
Гене (Guene), поместил в нем «Критические размышления» Пинто
и переписку его с Вольтером, затем вымышленные письма евреев
к Вольтеру и, наконец, свои собственные возражения на его биб¬
лейские толкования. Полемическая книга читалась публикою с
большим интересом и распространилась в нескольких изданиях.
По поводу этой книги престарелый Вольтер написал статью «Один
христианин против шести евреев» («Un chretien contre six juifs»,
1776), где очень слабо возражал критикам, признав, что он уже не
в силах больше защищаться.
Младшее поколение французских гуманистов и свободомысля¬
щих далеко опередило своего учителя. Во французском обществе
пробуждался серьезный интерес к еврейскому вопросу. Послышались
новые голоса, предвестники близкой революции, голоса тех, кото¬
рые потом в этой революции участвовали. В 1785 г. «Королевское
общество наук и искусств» в Меце назначило премию за лучшее со¬
чинение на тему: «Есть ли способ сделать евреев более полезными и
более счастливыми во Франции?» К назначенному сроку (август 1787)
в общество поступило девять записок, из которых семь доказывали
необходимость полной или частичной эмансипации евреев, а две
записки, курьезные по содержанию, настаивали на благодетель¬
ности бесправия евреев для государства и церкви. Из семи либе¬
ральных записок удостоились премии три. Авторами их были два
христианина, аббат Грегуар и Адольф Тьерри, и один еврей — Зал¬
кинд Гурвиц. Знаменитый аббат Грегуар, один из борцов за свободу
* Намеки на Книгу Судей XII, 6 и Числа XXV, 9. Оба рассказа переда¬
ны Вольтером неточно.

308
совести, увековечивший свое имя в истории французской револю¬
ции, ратовал за права евреев с пафосом пророка. В нем как будто
воплотилась проснувшаяся совесть католического духовенства, так
долго терзавшего рассеянную нацию. Трогательный библейский
эпиграф украшает заглавие записки Грегуара: «Ты отдал нас как
овец на пожирание и рассеял нас среди народов» (Пс. 44, 12). Ав¬
тор доказывает, что еврей опустился под тяжестью всеобщего пре¬
зрения («il etait méprise et il est devenu méprisable»), что христианин
на месте еврея стал бы еще хуже, что любовью можно уничтожить
плоды ненависти. Записка, требующая полного равноправия евре¬
ев. кончается следующими патетическими строками: «О народы!
Вот уже 18 веков, как вы попираете сынов Израиля ногами. Божий
гнев постигает их со всею строгостью, но разве Он вас избрал Сво¬
им орудием? Ярость ваших предков искала своих жертв среди это¬
го несчастного племени. Как жестоко поступали вы с этой робкой
овечкой, которая, убежав из бойни, нашла убежище под вашею
кровлею! Разве достаточно оставить евреям жизнь после того, как
вы отняли у них все, что делает жизнь сносною? Думаете ли вы
передать в наследство своим детям эту ненависть к еврейскому
племени? Вот наступает новое столетие: пусть мирные пальмы че¬
ловечности украсят его вход! Евреи также члены обширной семьи
народов: и над ними, как и над вами, Откровение простерло свой
величественный покров... Откройте им убежища, где бы они могли
безопасно преклонить голову и осушить свои слезы, и пусть нако¬
нец еврей, платя христианину взаимною любовью, обнимет в нем
своего согражданина и друга!»
Автор другой премированной записки, парламентский адвокат
из Нанси Адольф Тьерри (Thierry), поставил во главе ее девиз, заим¬
ствованный из трагедии Расина: «Il faut finir des juifs le honteux esclavage»
(«Пора покончить с позорным рабством евреев»). Он повторяет ос¬
новную мысль Дома, что государства, веками порабощавшие евре¬
ев, должны искупить свою вину предоставлением им всех граждан¬
ских прав. Третья записка, принадлежавшая перу библиотекаря па¬
рижской Королевской библиотеки, Залкинда Гурвица, была особен¬
но содержательна и богата фактическими доводами. Автор, кото¬
рый, как еврей, сам испытывал всю горечь бесправия, не без иронии
замечает, что христианское общество, предлагающее конкурс по

309
вопросу, как сделать евреев полезными и счастливыми, напоминает
императора Карла V, который бомбардировал Рим и в то же время
велел молиться о спасении осажденного там папы. Решение вопроса
всецело зависит от доброй воли христиан. Перестаньте делать евреев
несчастными и бесполезными! Дайте или, лучше, возвратите им граж¬
данские права, которые вы у них отняли вопреки всяким законам бо¬
жеским и человеческим и в ущерб вашим собственным интересам».
Все три премированные записки были опубликованы отдельными кни¬
гами к началу революции 1789 года и вызвали оживленный обмен
мыслей во французской прессе.
Накануне революции выступил в защиту евреев один из глав¬
ных ее творцов, мощный оратор Мирабо. Побывав в Пруссии с дип¬
ломатической миссией, граф Мирабо успел собрать там сведения о
личности «еврейского Платона», Мендельсона. Это обстоятельство,
а также личное знакомство с поборником эмансипации Домом побу¬
дили Мирабо написать этюд «О Моисее Мендельсоне и политичес¬
кой реформе евреев» («Sur Moses Mendelssohn et sur lа reforme politique
des juifs», London, 1787). Восхваляя деятельность берлинского мудре¬
ца и излагая доводы Дома, Мирабо развивает мысль, что настала
пора идти навстречу просветительным стремлениям передовых ев¬
реев: «Вы хотите, чтобы евреи были лучшими людьми, полезными
гражданами! Так изгоняйте же из общественной жизни всякие уни¬
зительные различия, откройте евреям все пути к пропитанию и при¬
обретению. Не только не запрещайте им заниматься земледелием,
ремеслами, механическими искусствами, но поощряйте их к это¬
му! Старайтесь, чтобы евреи, не пренебрегая святым учением сво¬
их отцов, лучше понимали природу и ее Творца, принципы мора¬
ли, разума и порядка, интересы человечества и того большого об¬
щества, часть коего они составляют... Пусть они пользуются все¬
ми правами гражданства, и они станут в ряды полезнейших граж¬
дан государства». Эти слова были писаны в 1787 году, а спустя
два года тот же Мирабо горячо ратовал за эмансипацию евреев на
другой, более шумной арене: во французском Национальном со¬
брании, созданном великой революцией.
Перед самой революцией задумалось над еврейским вопросом и
французское правительство. В 1787 г. издан был закон об отмене ус¬
тановленных для некатоликов ограничений по части торговли и про¬
мышленности, но этим могли воспользоваться только протестанты.

310
Правительство еще не решилось распространить этот закон на евреев
и приступило к обсуждению вопроса. Либеральный министр Маль¬
зерб (Malesherbes) поручил особой комиссии в Париже выработать
проект улучшения еврейского быта во Франции. В комиссию были
приглашены, в качестве сведущих лиц, представители обеих групп
еврейского населения, ашкеназской и сефардской: вышеупомянутый
Серф-Берр из Страсбурга, Исая-Бер Бинг из Нанси, Лазарь Тренель
из Парижа, Градис, Фуртадо и Лопес-Дюбек из Бордо. Еврейские
представители подали в комиссию записку, в которой требовали пра¬
ва повсеместного жительства, свободы промыслов, права покупать и
обрабатывать землю, допущение к муниципальным и государствен¬
ным должностям; некоторые требовали, чтобы за еврейскими об¬
щинами была признана их прежняя автономия. На последнем на¬
стаивали только национально настроенные эльзасские делегаты,
между тем как сефарды ограничивались требованием граждан¬
ского равноправия. Но и эти скромные пожелания показались пра¬
вительству слишком смелыми. Проект комиссии Мальзерба не ус¬
пел еще пройти через высшие инстанции, как началась революци¬
онная буря 1789 года.
Но прежде чем Великая французская революция провозгласила
Декларацию прав человека и гражданина, это сделала Декларация
независимости Соединенных Штатов Северной Америки, восставших
против власти Англии. Во время великой американской войны за
независимость (1775—1783) евреи стояли в обоих лагерях: револю¬
ционных «патриотов» и «лойалистов», но активные силы были на
стороне первых, борцов за независимую американскую республику.
Под влиянием пропаганды республиканцев-пуритан, которые ссы¬
лались на речь пророка Самуила против монархии (Книга Самуила
I, гл. 8), в душе многих потомков пророка как будто проснулись вы¬
сокие идеалы древности. Вождь революционной армии Георг Вашин¬
гтон не делал никаких различий между христианами и евреями в ря¬
дах борцов за независимость. А бороться и приносить жертвы при¬
ходилось даже тем, которые не сражались в качестве солдат или офи¬
церов. Многие еврейские купцы, связанные торговыми делами с
Англией, жертвовали своими интересами, добросовестно испол¬
няя решение восставших колоний прервать всякие торговые сноше¬
ния с метрополией. Революционный патриотизм толкал евреев и в
ряды освободительной армии Вашингтона. Около сорока имен от¬

311
мечено в списках еврейских волонтеров. Из богатой семьи Франкс
двое братьев служили в революционной армии, а третий остался
верным Англии. Некоторые волонтеры отличились в сражениях и
занимали посты командиров разных частей войск. Участие евреев
в освободительном движении выражалось главным образом в фи¬
нансовых услугах и снабжении армии продовольствием. В этом
отношении отличился «банкир революции» Хаим Соломон,
польский еврей, поселившийся в Нью-Йорке незадолго до восста¬
ния и быстро разбогатевший. Своими богатствами он воспользо¬
вался всецело для поддержки борцов за независимость. Сблизив¬
шись с министром финансов в правительстве Вашингтона, Морри¬
сом, он снабжал его огромными суммами денег, без которых, по
свидетельству министра, «и сам Вашингтон не был бы в состоянии
спасти страну». Больше полумиллиона долларов было дано Соло¬
моном правительству взаймы без процентов и даже без полной уве¬
ренности в возврате капитала. Действительно, когда еврейский
финансист преждевременно умер, оказалось, что он все свои день¬
ги вложил в эти займы и оставил семью с очень скудными средства¬
ми. Позже в сенате Соединенных Штатов было публично засвиде¬
тельствовано, что Хаим Соломон «оказал существенную помощь
делу революции бескорыстно, из искренней и горячей любви к че¬
ловеческой свободе». Этот филантроп, друживший с жившими тог¬
да в Америке польскими патриотами Костюшко и Пуласским, был
одарен редким в его среде политическим чутьем и мог бы стать
видным деятелем федеративной республики, если бы его не похи¬
тила ранняя смерть (1785).
Евреям действительно было за что бороться. В провозглашен¬
ной Декларации независимости тринадцати североамериканских со¬
единенных штатов (1776) для гонимого народа звучала неслыханная
в христианских странах, но родная музыка: «Все люди созданы рав¬
ными, и Творец даровал им некоторые неотъемлемые права: право
на жизнь, свободу и счастье. Правительства поставлены для того,
чтобы обеспечить людям эти права, а когда правительство нарушает
их, народ может его уничтожить или сместить». Еще большее сулил
еврейству пункт союзной конституции о свободе совести: «Никакой
человек, признающий существование Бога, не может быть лишен за¬
конным образом своих гражданских прав и вообще не должен тер¬
петь притеснения вследствие своих религиозных убеждений». Эта

312
первая в новой истории Декларация прав человека имела значение
акта о гражданском равноправии для евреев в новой республике. Вы¬
работанная по окончании освободительной войны федеральная кон¬
ституция предоставила каждому из штатов, вошедших в союз, права
самостоятельного государства в местных делах. Вследствие этого на
первых порах, при выработке конституции отдельных штатов, пред¬
стояли еще разногласия в толковании основных законов. Но с тече¬
нием времени принципы свободы и равенства восторжествовали, хотя
и не во всех областях жизни.

313
ГЛАВА II
РАСПАД ПОЛЬШИ И РАСКОЛ ЕВРЕЙСТВА
§ 49. Польский хаос и дезорганизация еврейских общин
Полный хаос водворился в Польше с того момента, когда коро¬
лем был избран под давлением русских штыков фаворит императри¬
цы Екатерины И, Станислав Понятовский (1764). Непрерывная борь¬
ба магнатских партий: Чарторийских, Потоцких, Браницких, Радзи¬
виллов, сторонников умеренных реформ и приверженцев старого кле¬
рикально-шляхетского строя, спор о равноправии «диссидентов» (пра¬
вославных и реформатов) с католиками, интриги русско-прусско-ав¬
стрийской дипломатии, прямое вмешательство русского резидента в
Варшаве во внутренние дела Польши, срываемые депутатами сей¬
мы, партийные конфедерации, новый взрыв гайдаматчины и, нако¬
нец, первый раздел Польши (1772) — таковы события только первых
восьми лет нового царствования. Еврейским вопросом в это бурное
время не занимались. Когда речь шла о равноправии диссидентов,
никому не приходило в голову причислять к этой группе евреев, кото¬
рые и в Западной Европе еще не имели гражданских прав, а в Россию
вовсе не допускались. Если польские законодатели еще занимались
вопросом о евреях, то исключительно как вопросом государственно¬
го фиска.
Перед созывом конвокационного сейма в Варшаве (май 1764),
где должны были рассматриваться различные проекты реформ в го¬
сударственном управлении, эти проекты обсуждались предваритель¬
но в провинциальных сеймиках, которые давали инструкции своим
«послам» в большом сейме. Сеймик шляхты Виленского воеводства
включил в свою инструкцию следующие ограничения для евреев:
1) к сбору пошлин и на службу в таможнях и в пограничной страже
не должны допускаться немцы, евреи, диссиденты и иностранцы; 2) тре¬
бовать увеличения поголовного налога с евреев, а для этого произ¬
вести общую перепись во всем государстве и вместе с тем прикре¬
пить их к тем городам и селениям, где их застанет перепись, без пра¬
ва менять место жительства; 3) регулировать торговлю евреев так,
чтобы она не вредила торгующим христианам. Подобные требова¬
ния предъявлялись, по-видимому, и депутатам других воеводств, по

314
лозунгу, данному из политических центров. Варшавский конвокаци¬
онный сейм включил многие из этих пожеланий в число условий,
поставленных новому королю при его избрании, а следующие сеймы
довершали «реформу». Для увеличения доходов казны сейм принял
решение изменить податную систему, переводя ее с огульной суммы
на единоличную. Согласно сеймовой конституции 1717 года, с евре¬
ев Короны взималась огульная сумма поголовного сбора в размере
220 000 злотых в год, а с евреев Литвы 60 000. Суммы эти собирались
отдельными кагалами и доставлялись в государственное казначей¬
ство союзными кагальными Ваадами, польским и литовским. Теперь
правительство обратило внимание на то, что в действительности ка¬
гальные старшины собирают в общинах по раскладкам гораздо боль¬
шие суммы подати, употребляя излишек сборов на свои общинные
или даже личные нужды. Казна, следовательно, могла бы получать
гораздо больше доходов с евреев без лишнего отягощения отдель¬
ных лиц, если бы определила сумму налога не огульно, а с каждого
плательщика. А потому сейм постановил: с 1765 года взимать еже¬
годно по два злотых с каждого еврея без различия пола и возраста.
Каждому кагалу вменяется в обязанность немедленно произвести
точную перепись всему еврейскому населению в своем районе при
участии ревизора от местной шляхты по назначению старосты или
пана-владельца. Для надзора за переписью сверх того назначаются
особые правительственные комиссары для каждого воеводства и по¬
вета. Ввиду отмены огульной системы взноса поголовной подати,
сделались излишними для казны услуги центральных органов кагаль¬
ных союзов в Польше и Литве, а потому сейм постановил: отныне
все кагальные съезды, или Ваады, запретить. Что центральные Ваа¬
ды, эти еврейские сеймы, были нужны для самоуправления и внут¬
ренней организации еврейских общин, этим польский государствен¬
ный сейм не интересовался: коль скоро Ваады не нужны больше для
сбора казенных податей, их следует закрыть.
Такова была первая реформа в отношении государства к евре¬
ям, вполне под стать общим «реформам», которые удалось провести
через конвокационный сейм. Следующий год прошел в работе по
переписи еврейского населения, которая, однако, велась не везде с
одинаковой энергией. Сейму в это неспокойное время было не до
евреев, но, когда ему попутно приходилось наталкиваться на еврей¬
ский вопрос в связи с каким-либо общим вопросом, дело решалось

315
не в пользу евреев. Так, при обсуждении в сейме 1768 года положения
городских сословии было принято решение, явно продиктованное
юдофобскими магистратами, которые энергично работали за кулиса¬
ми сейма и успели повлиять на большинство депутатов. Сейм нашел,
что «евреи несносны для городов и чинят обиды мещанам, отнимая у
них средства пропитания», поэтому нужно вернуться к порядку, уста¬
новленному сеймами XVI века, а именно: что во всех городах, где
евреи не имеют особых привилегий, они могут пользоваться правом
жительства и торговли только в пределах договоров, заключенных
ими с магистратами. Таким образом, во многих городах евреи отда¬
вались всецело в распоряжение своих врагов, мещан, которые могли
навязывать им самые тяжелые условия в смысле крайнего ограниче¬
ния их жительства и промыслов. В XVI веке эта сеймовая конститу¬
ция, как и связанные с нею канонические законы, не соблюдались на
практике, но теперь магистраты и цехи могли ухватиться за новое
решение сейма и отравлять евреям существование. Они это и сделали
в крупнейших городах, где и раньше непрерывно шла экономическая
борьба.
В Кракове купечество и мещанство выдвигают против евреев
тяжкие обвинения: «Евреи все более расширяют свою торговлю, на¬
везли разных товаров, даже церковные и священные вещи, потреб¬
ные для католиков, и открыто продают, надругаясь над христиана¬
ми; они выполняют всякие ремесленные работы и продают» и т. д. И
магистрат издает регламент, где перечислены предметы, которыми
евреи могут торговать (полотно, разная галантерея и старое платье)
«в их лавках, нанятых под Краковом, но не разносить по улицам,
домам, дворам, монастырям» (1771). Чтобы евреи не конкуриро¬
вали удешевлением товаров, христианское купечество назначало
твердые цены и ставило агентов для контроля. Вместе с тем кра¬
ковский магистрат наложил на еврейскую общину оригинальный
налог, «экспенсу», для возмещения издержек города в деле регу¬
лирования еврейской торговли, то есть борьбы с нею (1776). Та¬
кая же борьба началась в то время в Варшаве, где евреям издав¬
на запрещалось постоянное жительство. Варшавскому магистрату
предоставлялось право допускать временный приезд евреев по тор¬
говым делам и на ярмарку, которая совпадала со временем сеймо¬
вых сессий. Магистрат крайне скупо давал такие разрешения, и сейм
1768 года должен был вмешаться в дело: он дозволил евреям сво¬

316
бодно торговать в столице во время сессий «для общественной пользы
и для уменьшения дороговизны товаров». Евреи, конечно, широко
воспользовались этой льготой, и на этой почве в столице Польши
возгорелась борьба, которая позже приводила к столкновениям и улич¬
ным погромам.
Сильный удар еврейскому самоуправлению был нанесен упо¬
мянутым решением сейма о закрытии центральных общинных орга¬
низаций в связи с податной реформой. В XVI веке централизация
податных сборов укрепила еврейские сеймы, Ваады, а теперь децент¬
рализация разрушила их. Среди собственного хаоса старопольский
режим внес хаос в еврейскую жизнь, разрушив союз общин, который
в течение двух столетий стоял на страже интересов наиболее угнета¬
емого национального меньшинства.
Современник, переживший этот критический момент (Бер Бир¬
кенталь из галицийских городов Болехов и Броды), рассказывает о
нем некоторые характерные подробности: «Теперь расскажу о совер¬
шившейся в Польше великой перемене, которая унизила наш народ
и отняла у него и тот небольшой почет, которым он пользовался со
времен своего переселения сюда до короля Понятовского. Польские
паны тогда думали, что представители еврейских (кагальных) облас¬
тей, вынужденные жить в Варшаве во время сессий великого сейма
по делам государственного налога, содействуют срыву сейма. Дело в
том, что в каждом сейме было много врагов Израиля, которые кле¬
ветали на евреев для того, чтобы у них отняли их старые вольности и
запретили им лучшие виды торговли, вроде торговли скотом и ви¬
ном, а так как по польским законам даже один шляхтич в сейме
может остановить его работу заявлением о своем несогласии с дан¬
ным пунктом (законопроекта), то паны думали, что это делается
по вине еврейских представителей, которые подкупают больши¬
ми деньгами кого-нибудь из шляхты для того, чтобы тот сорвал
сейм. Вот почему правительство распорядилось отменить съезды
еврейских областных старшин и раввинов и послать во все
польские области комиссаров для поголовной переписи еврейско¬
го населения, дабы евреи платили (поголовную подать) по своему
числу и чтобы не нужно было поставить над ними старшин, кото¬
рые тормозят все законодательство нашей страны». Что уполно¬
моченные, или «штадланы», Ваадов в Варшаве старались влиять
на сеймовых депутатов с целью снять с очереди тот или другой юдо¬

317
фобский законопроект в сейме, не подлежит сомнению; но слухи о
том, что они пользовались для этого орудием «liberum veto» и были
косвенной причиною срыва сеймовых сессий, впервые сообщает нам
названный современник, свидетельство которого заслуживает вни¬
мания, так как по своим коммерческим делам (он был крупным вино¬
торговцем в Бродах) он всегда имел сношения с высшей шляхтой. Во
всяком случае, одной из причин упразднения еврейских сеймов, Ваа¬
дов, могло быть желание упразднить своеобразные еврейские посоль¬
ства при польском дворе и государственном сейме, мешавшие работе
юдофобских партий.
Тот же свидетель сообщает закулисные сведения о производив¬
шейся тогда по решению сейма переписи еврейского населения. Так
как еврейская поголовная подать, ради которой была предпринята
перепись, была тогда удвоена (два злотых с головы вместо одного),
то в общинах опасались, что население не выдержит этой тяжести,
и поэтому кагалы часто утаивали от комиссаров значительную
часть душ, особенно малолетних детей, которые тоже обязаны
были платить налог. Биркенталь признается, что он сам так сде¬
лал с целью «предупредить разорение». Когда польские комисса¬
ры прибыли в город Болехов для производства переписи, он посо¬
ветовал катальным служащим дать знать членам общины, что они
могут без риска утаить некоторое количество детей в своих семей¬
ствах, в особенности же бедных. Таким образом в общине, состо¬
явшей из 1300 душ, было внесено в списки только 883*. Когда ко¬
миссары, согласно закону, потребовали, чтобы два почетных чле¬
на кагала поехали в окружной город и присягой подтвердили вер¬
ность показанного числа душ, это было исполнено. Конечно, фис¬
кальные переписи никогда не обходились без утайки податных
душ, но в данном случае был и политический мотив: старый поря¬
док приучил евреев смотреть на государство как на враждебную
силу, от которой нужно спасаться всякими военными хитростями.
Сам автор цитируемых записок, человек для того времени обра¬
зованный, читавший даже «христианские книги», отмечает после¬
довавшие затем гражданскую войну (Барскую конфедерацию) и
* Надо полагать, что такая же утайка душ при переписи 1765 г. совер¬
шалась и в других местах и что, следовательно, действительное количество
еврейского населения в Польше было больше по крайней мере на одну треть
(если взять за образец общину, о которой рассказывает Биркенталь).

318
раздел Польши как кару Божию над «Эдомом», страною гонений на
еврейство. XVIII век с его ритуальными процессами, произволом
шляхты и неукротимой юдофобией городского населения оставил
горький осадок в душе польских евреев и заставил их забыть, что в
давние века Польша была лучшим приютом для их гонимых на Запа¬
де предков...
§ 50. «Уманьская резня» и первый раздел Польши (1768—1772)
Польша горела в огне гражданской войны. Резко поставленный
Россией вопрос о правах православных диссидентов был трудным
испытанием для католической Польши. Предъявляя через своего
посла в Варшаве Репнина требование равноправия для православ¬
ных и дизунитов (бывших униатов), императрица Екатерина II не
столько добивалась религиозной терпимости, сколько искала пово¬
да и оправдания для намеченных уже захватов польской территории.
Но та страстная оппозиция, которая объединила польскую шляхту
против требования веротерпимости, вытекала из католического фа¬
натизма панов, которые не могли допустить равенства ненавистных
«схизматиков» с католиками. Самым ярым противником равнопра¬
вия диссидентов был знакомый нам деятель ритуальной инквизиции,
краковский епископ Солтык, вождь антирусской оппозиции, вскоре
грубо захваченный Репниным и сосланный в Россию. С другой сто¬
роны, та часть шляхты, которая шла на уступки России в деле дисси¬
дентов, сопротивлялась всяким политическим реформам. В 1767 году
эта часть шляхты образовала под покровительством России Радом-
скую конфедерацию, а в начале следующего года в противовес ей со¬
ставилась ультракатолическая Барская конфедерация «для защиты
веры и древних республиканских свобод», то есть клерикального аб¬
солютизма и шляхетского произвола. В одном из памфлетов, опуб¬
ликованных противниками реформ, выставлены в смешном виде тре¬
бования православных, лютеран и кальвинистов, а также «претен¬
зии евреев». В форме «манифеста конфедерации израильской шлях¬
ты» излагаются жалобы евреев: «Нам не оказывают уважения, подо¬
бающего старейшей шляхте Израильского царства; не одному из нас
летит в голову камень, брошенный христианским мальчиком и со¬
провождаемый оскорбительными словами. Ради сохранения нашего
народа, для получения вольностей в купле-продаже и факторстве, мы
торжественно заявляем о себе» и т.д. Так издевался консервативный

319
поляк над «претензиями евреев» на равенство и общественное уваже¬
ние, считая такие претензии столь абсурдными, что он выдумал их
для карикатуры на требования диссидентов-христиан. Польский
пан не мог даже мыслить социальное равенство еврея с ним. А меж¬
ду тем в это время выступала грубая стихийная сила, которая урав¬
няла еврея с паном в смерти: вышедшие вновь на сцену украинские
гайдамаки и казаки вешали на одном дереве трупы еврея, пана и
собаки и прикрепляли к дереву надпись: «лях, жид да собака — все
вера одинака».
Опять, как во времена Хмельницкого, еврей очутился между
молотом и наковальней. «Фанатизм греческий и рабский борется
огнем и мечом против фанатизма католического и шляхетского» —
так характеризовал положение нейтральный король Станислав-Ав¬
густ в частном письме. Выступление католических фанатиков Бар¬
ской конфедерации усилило фанатизм православного духовенства в
русской и польской Украине. В православных монастырях погранич¬
ной полосы велась глухая агитация с целью поднять народ против
панов, ксендзов и евреев. И когда весною 1768 г. русские войска всту¬
пили в польскую Украину для усмирения барских конфедератов, один
из главных агитаторов, игумен православного монастыря в Киевс¬
ком воеводстве, Мельхиседек, счел момент весьма удобным для
поднятия восстания. Еще раньше этот монах ездил в Петербург и
получал различные обещания от императрицы Екатерины II. В мо¬
мент вступления русских войск в Украину в его монастыре нахо¬
дился запорожский казак Железняк (Зализняк) с группою запо¬
рожцев. Игумен стал их уговаривать поднять войну за веру про¬
тив поляков и евреев. Чтобы убедить казаков в поддержке Рос¬
сии, игумен показал им указ Екатерины II, в котором говорилось:
«Так как мы ясно видим, с каким презрением и бесстыдством по¬
ступают поляки и жиды с нашей православной верой, то даем этот
приказ и повелеваем Максиму Железняку, полковнику и команду¬
ющему в наших землях Низового Запорожья, вступить в пределы
Польши, чтобы вырезать и уничтожить, с Божьей помощью, всех
поляков и жидов, хулителей нашей святой веры». Впоследствии
императрица отрекалась от этого указа, и он был признан под¬
ложным; однако, пока гайдамаки делали свое кровавое дело, эта
«золотая грамота» (как назывался указ) служила им наилучшим
средством поднять народ. Везде, где появлялась «ватага» (банда)

320
гайдамаков, предводитель ее, или «ватажек», оглашал в право¬
славной церкви грамоту императрицы, и русский люд шел на свя¬
щенную войну.
В апреле Железняк с своими запорожцами двинулся из местечка
Жаботина в другие города Киевского района: Смелу, Черкассы, Кор¬
сунь, Богуслав, Тетиев и Лысянку. По пути он призывал православ¬
ный народ к восстанию, и таким образом у него составился целый
полк из казаков, беглых крестьян и всякого сброда. Во всех назван¬
ных городах и местечках эта армия гайдамаков резала поляков, осо¬
бенно ксендзов и панов, и евреев. В Жаботине было убито 70 евреев;
в других местах было вырезано все еврейское население. Убивали
часто с теми же мучительствами, как во времена Хмельницкого
Охваченные паникою, евреи и поляки убегали из всех мест Киев¬
щины, лежавших по пути гайдамацких банд, и многие тысячи их
скопились в укрепленном городе Умань. Город до такой степени
был переполнен беглецами, что вновь прибывшие не находили себе
там места и располагались таборами в соседних лесах. Умань при¬
надлежал киевскому воеводе Потоцкому и находился под управлени¬
ем губернатора Младановича. В распоряжении Младановича был от¬
ряд надворной казацкой милиции, которым командовал сотник Гон¬
та. Несмотря на то что Гонту еще раньше подозревали в сочувствии
гайдамакам, Младанович нашел возможным отправить его с отря¬
дом надворных казаков против приближавшегося к городу Железня¬
ка. Как и следовало ожидать, Гонта соединился с Железняком, и 18
июня 1768 г. оба вождя с войсками стали пред воротами Умани. В
течение первого дня город защищался. Поляки и евреи дружно рабо¬
тали на городской стене, стреляя в осаждавших из пушек и ружей. Но
не все поляки были проникнуты решимостью оборонять город; мно¬
гие только думали о том, как бы им спасти свою жизнь. Сам губерна¬
тор Младанович вел с гайдамаками мирные переговоры и успокаи¬
вался на их уверениях, что они панов не тронут, а расправятся только
с евреями. Когда гайдамаки с своими вождями, Гонтою и Железня¬
ком, ворвались в город, они действительно прежде всего бросились
на евреев, метавшихся в ужасе по улицам: зверски убивали, топта¬
ли копытами лошадей, сбрасывали с крыш домов, детей поднима¬
ли на острия пик, женщин насиловали. Гонта при этом еще глумил¬
ся над еврейской общиной: он обещал прекратить резню, если кагал

321
внесет ему большой выкуп; но, когда старшины принесли ему в рату¬
шу деньги и драгоценности, он дары принял, а старшин велел выки¬
нуть через окно на растерзание толпе. Огромная масса евреев запер¬
лась в большой синагоге. Когда гайдамаки приблизились к этому зда¬
нию, некоторые евреи, придя в ярость, бросились на их передние ряды
с кинжалами и ножами и убили несколько человек. Вся же остальная
масса вопила, моля Бога о пощаде. Чтобы скорее покончить с еврея¬
ми, гайдамаки приставили к дверям синагоги пушку. Двери были взор¬
ваны; разбойники проникли в синагогу и превратили ее в бойню. Сот¬
ни трупов плавали в лужах крови (5 Тамуза). Покончив с евреями,
гайдамаки принялись за поляков; многих они перерезали в костеле;
Младанович и все прочие паны были убиты. Улицы города были уст¬
ланы трупами или изувеченными, недобитыми людьми. Около двад¬
цати тысяч поляков и евреев погибло во время этой достопамятной
«уманьской резни». А победители вышли из города, превращенного в
кладбище, и в течение двух недель непрерывно пьянствовали в своем
загородном лагере.
В то же время мелкие банды гайдамаков истребляли шляхту и
евреев в других местах Киевщины: в Фастове, Животове, Макарове.
Украинская народная песня увековечила память вождей разбойни¬
чьих ватаг, как национальных героев. Ватажек Швачка, заколовший
в Фастове более 700 поляков и евреев, прославляется так:
Да ходить Швачка да по Хвастови
Да у жовтых чоботях.
Ой вывишав жидив, ой вывишав ляхив
Да на паньских воротах.
Протоколы судебного следствия сохранили также немало све¬
дений о подвигах героев «Колиивщины», как называлось это новое
гайдамацкое движение. В местечке Макарове шайка Бондаренко
перебила всех евреев. При самом въезде в местечко гайдамакам
попался навстречу еврей с женой и тремя детьми. Злодеи тут же
убили еврея и двух его сыновей, а третьему обещали помилова¬
ние, если он застрелит свою мать; мальчик исполнил требование,
и Бондаренко взял его к себе, чтобы окрестить. Сотник Шило с
отрядом казаков поскакал в Балту, торговый город на самой ту¬
рецкой границе. Речкою Кодыма город делился на две части:
польскую и турецкую. Казаки ворвались в Балту и перебили там часть
евреев при помощи местного русского и молдаванского населения.

322
После ухода казаков, евреи вместе с турками жестоко расправились с
оставшимися гайдамаками и их помощниками из местных жителей.
Еврейская народная песня простодушно откликнулась на
«уманьскую резню» и гайдаматчину 1768 года. Обращаясь к Высше¬
му Судье, народный поэт жалуется:
Owinu schebaschamaim, wie asoj kennst Du dos Zusehen,
Ukrainer Jüden sol asoine groisse Zores geschehen!..
Gseiros koschos aselche wu is gehört geworn in der Welt?
Gonte hot auch kleine Kinder meimis gewen un nachdem zugenumen dos Gelt.
A groisser Zorn is auf Zabotiner Jüden ausgegossen geworn,
Zelezniak hot sie früher beraubt, dernoch sie ale verlorn.
Gott, wie host Du dos bei sich gekennt pojelen,
Jeder Jüd sol alein sein Weib un Kinder koilen?..
Dos Schlechts von die Hajdamaken sol kumen far Dir, Herr von der Welt,
Un helfen sollst Du ale, wos hoben sich far uns gestellt!*
В песне под свежим впечатлением катастрофы говорится еще,
что 1768 год был для украинских евреев хуже 1648-го. Это, конечно,
неверно. 1768 год был лишь копией 1648-го в миниатюре**. Вспыш¬
ка гайдаматчины, начавшаяся весною, погасла к концу лета и не
успела распространиться вне района Киевщины и части Подолии.
И польское и русское правительство были теперь заинтересованы
в прекращении разбойничьего движения. Императрица Екатери¬
на, узнав обо всех прикрытых ее именем ужасах, объявила «золо¬
тую грамоту» подложною и приказала своим войскам положить
конец гайдамачеству. Русская армия Кречетникова и польская ар¬
мия Браницкого взялись сообща за ловлю разбойников. Желез¬
няк и Гонта были захвачены, когда они еще не успели очнуться от
* Перевод: «Отец наш в небесах, как можешь Ты (спокойно) взирать,
чтобы украинским евреям причинили столько бед! Слыханы ли на свете та¬
кие тяжелые напасти? Гонта убивал даже малых детей и затем отбирал день¬
ги. Великий гнев излился на евреев Жаботина: Железняк сначала их огра¬
бил, а затем уничтожил. Боже, как Ты мог примириться с тем, что каждый
еврей должен был зарезать свою жену и детей (чтобы спасти от мук креще¬
ния)! Пусть злодейство гайдамаков предстанет пред Тобою, владыка мира,
и пусть удостоятся Твоей помощи все, кто за нас заступились».
** В письме очевидца к кенигсбергскому раввину Эпштейну с извеще¬
нием о катастрофе показано предполагаемое число убитых, вероятно пре¬
увеличенное, в 50—60 тысяч (см. дальше в Библиографии, п. н. Гурлянд).
Там же приводится предание, что после резни 1648 г. раввины под херемом
запретили бежавшим вернуться на жительство в Украину; за нарушение этого
херема потомки вернувшихся в заклятую страну поплатились спустя 120 лет.
Предание это, лишенное фактического основания, выражает настроение тех,
которые пережили время уманьской резни.

323
великого пьянства после уманьской резни. Запорожцы и гайдамаки
из русской Украины судились с русскими властями в Киеве. Желез¬
няк и его вдохновитель игумен Мельхиседек были сосланы в Сибирь.
Жестоко наказали гайдамацких вождей польские власти. Гонта
был казнен как перебежчик-предатель. С него содрали полосами
кожу и затем четвертовали. Еврейская хроника утверждает, будто
по приказу Браницкого «злодею Гонте» надели на голову раска¬
ленную на огне железную корону и иронически короновали его
польским королем. Поплатились головою и другие вожди движе¬
ния. С тех пор украинская гайдаматчина надолго затихла. Она вос¬
креснет к концу XIX века в южнорусских погромах, а затем в са¬
мой страшной форме в 1918—1920 годах, во время Гражданской
войны между красными и белыми в России...
Близилась роковая развязка в истории Польши. Страна, где
сословный строй был доведен до своих худших крайностей, где в
течение веков отношения между различными группами населения
регулировались началами взаимной ненависти, не могла дольше
существовать в качестве самостоятельного государственного орга¬
низма. Страна, где высшее дворянство презирало низшую, мел¬
кую шляхту, где шляхта считала унизительным звание мещанина,
ремесленника и купца и порабощала крестьян, где католическое
духовенство относилось с ненавистью ко всем иноверцам, где го¬
родское сословие преследовало евреев, как торговых конкурентов,
а крепостные крестьяне были озлоблены против высших и сред¬
них классов — такая страна должна была разложиться, погибнуть.
Соседние государства, уже давно вмешивавшиеся во внутренние дела
Польши, составляли планы постепенного ее раздела. Анархия в
польском государстве выставлялась главным поводом раздела его
между тремя монархиями, которые гордились своим режимом абсо¬
лютизма. В 1772 году между русской императрицей Екатериною И,
прусским королем Фридрихом II и наследником австрийского пре¬
стола Иосифом II от имени своей матери Марии-Терезии состоялось
соглашение о разделе окраинных земель Польши. По этому догово¬
ру Россия забрала большую часть Белоруссии (губернии Могилев¬
ская и Витебская), Австрия — большую часть Червонной Руси, или
Галиции, а Пруссия — Померанию и Великопольскую область без
Познани (этот город с округом отошел к Пруссии позже, по второму

324
разделу). Наиболее населенные евреями области достались Австрии
и России.
Этот первый чувствительный удар должен был заставить приза¬
думаться лучшую часть польского общества. Учрежденный при по¬
мощи России верховный правительственный орган Постоянный со¬
вет (1775—1788) взялся за упорядочение управления в стране, кото¬
рая так долго «держалась неурядицей», но он постоянно наталкивал¬
ся на сопротивление польских магнатов, все еще видевших «золотую
вольность» в прежней анархии. Лучшие представители общества
решили начать реформу с перевоспитания молодого поколения. В 1773 г.
Папа Климент XIV, тот самый, который раньше под именем карди¬
нала Ганганелли поднял свой голос против польской ритуальной ин¬
квизиции, согласился на упразднение ордена иезуитов в Польше и
тем избавил польскую молодежь от деморализующей иезуитской
системы воспитания. Реформаторские порывы передового польско¬
го общества выразились в деятельности «Эдукационной комиссии»,
которая учредила целый ряд новых школ и преобразовала старые.
Один из членов этой комиссии, бывший канцлер Андрей Замойс¬
кий, которому правительство поручило составить проект нового
кодекса законов, выработал также особый проект о преобразова¬
нии быта евреев. Но проект Замойского, консервативный по свое¬
му духу, мог служить только лишним доказательством того, как
трудно было даже просвещенным представителям польской арис¬
тократии взглянуть на еврейский вопрос с точки зрения гуманнос¬
ти и права. Новые слова в духе нового века послышались уже в
самые последние годы существования независимой Польши, в эпо¬
ху «четырехлетнего сейма» (1788—1791), совпавшего с началом
Великой французской революции.
§ 51. Начало «черты оседлости евреев» в России
Когда императрица Екатерина II заняла российский престол
(1762), она не могла еще предвидеть, что в ее царствование в Россию,
принципиально не допускавшую и горсти евреев, вступят сотни ты¬
сяч людей этого племени вследствие трех разделов Польши. Екате¬
рина не разделяла диких предрассудков своей предшественницы Ели¬
заветы Петровны, обессмертившей себя изречением: «От врагов Хри¬
стовых не желаю интересной прибыли» (выше, § 19), но в первые годы
своего царствования она вынуждена была продолжать старую ан¬
тиеврейскую политику. Желая оправдать совершенный ею го¬

325
сударственный переворот, устранение мужа-пруссофила Петра III,
она должна была разыгрывать роль правительницы в истинно рус¬
ском духе, хотя в душе была «западницей», поклонницей просвеще¬
ния. Она сама об этом рассказывает в своих мемуарах, говоря о себе
в третьем лице: «На пятый или шестой день по восшествии своем на
престол, Екатерина II прибыла в Сенат. Случилось, что в это заседа¬
ние пришла очередь обсуждать дело о допущении евреев в Россию.
Все единогласно признали полезным это допущение. Но Екатерина,
по тогдашним обстоятельствам, затруднялась изъявить свое согла¬
сие. Ей помог сенатор князь Одоевский; он встал и сказал: «Прежде
чем решиться, не угодно ли будет вашему величеству посмотреть соб¬
ственноручное решение, которое в подобном случае дала императ¬
рица Елисавета». Екатерина приказала достать списки и нашла,
что императрица Елисавета на полях дела, по своему благочес¬
тию, написала: «От врагов Христовых не желаю интересной при¬
были». Надо заметить, что еще не прошло недели со вступления
на престол Екатерины и она возведена была на оный для обороны
православного закона... Умы, как всегда случается после перево¬
рота столь великого, находились в сильном волнении. Начать свое
царствование допущением евреев вовсе не было средством к успо¬
коению умов; объявить оное вредным было также невозможно.
Екатерина поступила просто: когда генерал-прокурор собирал
голоса и подходил к ней за ее решением, она сказала ему: «Я же¬
лаю, чтоб дело это было отложено до другого времени». Так-то
нередко случается, что недостаточно быть просвещенным, иметь
лучшие намерения и даже власть исполнять их». — Таким обра¬
зом, несмотря на единогласное мнение Сената о полезности допу¬
щения евреев в Россию и на свое личное либеральное настроение,
Екатерина II оставила еврейский вопрос в прежнем положении,
не желая восстановить против себя реакционную часть общества.
И в том же году (4 декабря 1762) императрица, в манифесте о доз¬
волении всяким иностранцам приезжать и селиться в России, при¬
бавляет роковую формулу: «кроме жидов».
Спустя два года Екатерине II было подано прошение от мало-
российского шляхетства и старшин, вместе с гетманом, о восстановле¬
нии автономных «старинных прав» Малороссии, грубо попран¬
ных русским правительством. Из 20 пунктов прошения один каса¬
ется евреев. Представители малорусского народа заявляют, что

326
запрещение польским евреям даже временно приезжать в этот край
вредно отражается на интересах торговли, ибо евреи, «яко погранич¬
ного государства люди, наибольшее в малороссийских торгах имели
участие». Прошение оканчивается словами: «Чтоб жительство (по¬
стоянное) в Малой России помянутые жиды имели, мы о том вашего
императорского величества утруждать не смеем, а единственное, для
распространения малороссийской коммерции, о свободном их для
торговых промыслах в Малую Россию въезде всеподданнейше про¬
сим». Просьба не была удовлетворена, ибо сама Екатерина II «не
смела» отменить безобразную резолюцию Елизаветы Петровны про¬
тив «врагов Христовых». По той же причине осталось неудовлетво¬
ренным и ходатайство магистрата города Риги перед Сенатом о доз¬
волении евреям временных приездов из Польши в Ригу; не помогло
и указание на то, что елизаветинский указ от 1743 года имел печаль¬
ные последствия для города: торговля из года в год падает и уходит
в другие порты — Либаву, Мемель, Кенигсберг (1764). Одно толь¬
ко могла сделать Екатерина по таким ходатайствам: в своей пере¬
писке с высшими представителями местной администрации она
предлагала им не относиться слишком строго к приездам евреев в
Ригу. Такую же тактику она, вероятно, допускала и в других зап¬
ретных областях. Это давало возможность евреям, уже привык¬
шим к обходу репрессивных законов, не только приезжать по де¬
лам в Ригу и в Малороссию, но и приобретать там оседлость, тем
более что влиятельные круги населения были заинтересованы в
их экономических услугах.
Официальная антиеврейская политика постепенно смягча¬
лась. В 1769 г., во время войны с Турцией, императрица разреши¬
ла поселить взятых в плен валахов, греков и армян в завоеванном
Новороссийском крае и в Малороссии, «принимая их с ласкою, а
не яко пленных»; евреям же дозволялось селиться на постоянное
жительство только в Новороссии. Однако, при близости последней
к Малороссии и при снисходительности администрации, зарубеж¬
ные евреи могли проникнуть и в малороссийские области и обра¬
зовать ту живую связь между двумя частями Южной России, кото¬
рая была столь необходима в ту эпоху аннексий, расширивших
территорию Российской империи.
При таких обстоятельствах совершилось событие, знаменатель¬
ное и в истории евреев и в истории России: Россия начала получать

327наследие распадавшейся Польши. В 1772 г. произошел первый раз¬
дел Польши, который сразу ввел в число русских подданных огром¬
ную массу евреев Белоруссии. К России присоединился новый, при¬
мыкавший к ее центральным владениям, край; но вместе с новой тер¬
риторией и ее пестрым населением она получила около ста тысяч
подданных, которых раньше беспощадно гнали «за рубеж». Что было
делать с полученным от Польши «роковым даром»? Примитивная
политика какой-нибудь Елизаветы, вероятно, продиктовала бы пра¬
вительству еще одну варварскую меру, вроде поголовного изгнания
всех евреев из вновь присоединенного края; но государственный ум
Екатерины И не мог в те либеральные годы допустить такое варвар¬
ство; да оно было бы несовместимо с теми обещаниями, которые рус¬
ское правительство должно было дать разноплеменному населению
Белоруссии в момент ее присоединения. В изданном по этому поводу
«плакате», или воззвании, к жителям Белоруссии первый генерал-гу¬
бернатор края граф Чернышев торжественно уверял их «священным
именем и словом императрицы», что их свобода веры, личные, иму¬
щественные и сословные права останутся неприкосновенными. Осо¬
бая оговорка была сделана в этом акте относительно евреев: «Еврей¬
ские общества, жительствующие в присоединенных к Империи Рос¬
сийской городах и землях, будут оставлены при всех тех свободах,
коими они ныне в рассуждении закона и имущества своих пользу¬
ются; ибо человеколюбие ее императорского величества не позво¬
ляет их одних исключить из общей всем милости и будущего благо¬
состояния под благословенною ее державою, доколе они с своей
стороны с надлежащим повиновением, яко верноподданные, жить
и в настоящих торгах и промыслах, по званиям своим, обращаться
будут». Таким образом, гарантия неприкосновенности прежних
прав была дана, и дальнейшая политика должна была этим руко¬
водствоваться.
Присоединенная территория была разделена на две губер¬
нии: Могилевскую и Полоцкую (позднее Витебская). В обеих жило
до ста тысяч евреев, разбросанных в городах и селах*. В видах
* По официальному подсчету в 1772 г. числилось мужчин и женщин
еврейских в обеих белорусских губерниях 47 680; если прибавить сюда
столько же малолетних детей, получится минимальная цифра в 100 000. Этот
вывод можно проверить по податным спискам 1783 года, где обозначены
одни обложенные податью мужчины, главы семейств: число их было 22 840,
что при расчете пяти душ на семью составит около 115 000 душ.

328
правильного взимания податей, администрация с самого начала рас¬
порядилась «приписать всех евреев к кагалам и учреждать таковые
по рассмотрению губернаторов и по надобности» (указ 1772 г.). В то
время совершались крупные реформы в областном и сословном
устройстве русского государства («Учреждение о губерниях» и «Го¬
родовое Положение» 1775—1785 г.), и правительству предстояло
решить вопрос: подчинить ли и евреев общим законоположениям о
сословиях, к которым они принадлежат, или же, в виду особеннос¬
тей их быта и унаследованной от Польши кагальной автономии,
оставить их в виде отдельного «еврейского сословия» с особым
самоуправлением? Задача была трудная, и законодательство в
первое время колебалось между этими двумя способами ее разре¬
шения.
Сначала практиковалась прежняя польская система. Указом
1776 г. было узаконено существование кагала, преимущественно как
фискального учреждения, удобного для русской администрации. По
представлению генерал-губернатора Чернышева, евреи в Белоруссии
были выделены в особую податную и сословную единицу. Их особо
заносили в поголовную перепись в городах, местечках, селах и де¬
ревнях, где производилась ревизия. Приказано было, «дабы сбор с
них в казну вернее вступать мог, учредить кагалы, в которые всех
их и расписать, так чтобы каждый из жидов, когда он куда для
промыслов своих ехать, или где жить и поселиться захочет, или
что-либо арендовать будет, от кагала получал паспорта; поголов¬
ные же деньги платить должен кагал и вносить оные в провинци¬
альную канцелярию». В то же время кагалу присваивались и су¬
дебные функции. Для разбора дел между евреями учреждались суды
при уездных и губернских кагалах (последние в роли апелляцион¬
ных инстанций), с определенным числом выборных судей в каж¬
дом. Только споры между евреями и христианами подлежали раз¬
бору в общих магистратских судах.
Через несколько лет правительство поколебалось в своем реше¬
нии поддерживать прежнюю социальную обособленность евреев. С
1778 года в Белоруссии вводилась общая городская реформа, по ко¬
торой все население городов должно было распределиться по двум
сословиям: купечество и мещанство (собственно крупное и мел¬
кое мещанство). Состоятельным евреям сначала разрешали запи¬
сываться в купеческое сословие по их ходатайству, но затем стали

329
обязывать всех евреев записываться либо в купечество, либо в ме¬
щанство в зависимости от их материального состояния (обладавшие
капиталом меньше 500 рублей причислялись к мещанскому сосло¬
вию). В результате подавляющее большинство еврейского населения
попало в мещанское сословие, а меньшинство в купеческое (в 1783 г.
пропорция была 13:1). Это повлекло за собою муниципальное равно¬
правие евреев. В 1783 г. правительство признало право еврейских
купцов и мещан участвовать в общем городском управлении, изби¬
рать и быть избранными наравне с христианами в магистраты, рату¬
ши и городские суды. В 1784 г. в десяти городах Могилевской губер¬
нии были избраны 25 евреев на должности бургомистров, ратманов и
городских судей. Однако осуществление муниципального ра¬
венства встречало немало препятствий со стороны враждебно¬
го евреям христианского мещанства и купечества. Привыкшие
смотреть на евреев как на граждан низшего разряда, христиан¬
ские бургомистры, ратманы и судьи недружелюбно относились
к своим еврейским коллегам, избранным на те же должности, и
путем выборной агитации доводили их число в городских уч¬
реждениях до минимума, вследствие чего страдали интересы
евреев, особенно при судебных разбирательствах.
В области экономической включение евреев в состав городских
сословий имело и печальные последствия. В то время вступил и силу
закон, по которому все лица, приписанные к мещанскому и купе¬
ческому сословию и живущие в деревнях, обязаны в определен¬
ный срок переместиться в города. Христиан эта мера не косну¬
лась, так как в деревнях они почти все причислялись к крестьян¬
скому сословию, но больно были задеты новым законом евреи,
которые в Белоруссии жили не только в городах, но и в деревнях и
занимались там городскими промыслами: винокурением, шинкар¬
ством и торговлею сельскими продуктами. Белорусский генерал-
губернатор Пассек, сменивший либерального Чернышева (1782),
распорядился о принудительном переселении евреев из деревень в
города; вместе с тем он запретил помещикам отдавать в своих
имениях евреям в аренду дома, корчмы и питейную торговлю.
Уроженец Полоцка, родители которого пострадали от этих мер (поз¬
же писавший по-английски Соломон Беннет), говорит: «У евреев (де¬
ревенских) отняли их пивоваренные и винокуренные заводы, посто¬
ялые дворы и прочие их промыслы. Тысячи семейств повергнуты

330
были в нищету. Сверх того сделаны были еще нововведения относи¬
тельно торговли и ремесл». Об остроте экономического кризиса сви¬
детельствует прошение, поданное в 1784 г. еврейскими депутатами
Екатерине II в Петербурге. Прошение, состоящее из пяти пунктов,
проникнуто глубоким отчаянием. Евреи жалуются, что администра¬
ция совершенно устранила их от главного их промысла — винокуре¬
ния, пивоварения и шинкования не только в селах, но и в городах (в
последних по вине магистратов); что уравнение евреев с христиа¬
нами в муниципальных правах не принесло ожидаемой пользы,
ибо там, где евреи находятся в меньшинстве, христиане не про¬
пускают их кандидатов на городские и судебные должности, «так
что еврей в тяжбе с христианами, не имея в судах заступника из
своих соплеменников и не зная российского языка, может сделаться
жертвой пристрастного приговора». Дальнейшие жалобы касают¬
ся произвола помещиков, владевших городской землей: они «по
своей прихоти, сверх договора» взимают высокий поземельный
чинш с евреев, построивших дома на их землях, и доводят жиль¬
цов до необходимости покидать свои дома; иные дома отбирают¬
ся для казенной надобности или сносятся «для постройки по пла¬
ну», без малейшего награждения владельцев; магистраты часто
принуждают местечковых и деревенских евреев, приписанных к ку¬
печеству или мещанству в городах, строить дома в этих городах,
«через что евреи в крайнюю бедность приведены быть могут, ибо,
употребя свой капитал на постройку, не будут иметь капитала чем
производить купечество».
Приняв это прошение, императрица передала его на усмотре¬
ние Сената, но сочла нужным дать сенаторам общее указание в сле¬
дующей резолюции (1785): «Ее величество приметить указала, что
когда означенные еврейского закона люди вошли уже на основании
указов ее величества в состояние равное с другими, то и надлежит
при всяком случае соблюдать правило, что всяк по званию и со¬
стоянию своему долженствует пользоваться выгодами и правами,
без различия закона и народа». Этим либеральным указанием им¬
ператрицы Сенат должен был руководствоваться в разрешении
жгучих вопросов по устройству быта евреев. Но он разрешил их пу¬
тем плохого компромисса между борющимися экономическими, со¬
словными и национальными интересами. Сенатским указом (январь
1786) ходатайства белорусских евреев были удовлетворены только

331
отчасти. В праве свободного винокурения по городам им отказано,
ввиду того, что там питейная торговля составляет монополию город¬
ских управлений, но было признано право евреев участвовать в тор¬
гах по откупу питейных домов у магистрата наравне с христианами.
Приказ Пассека помещикам — не отдавать сельским евреям в аренду
винокурен и корчем был отменен только потому, что он нарушал ин¬
тересы помещиков. Признано также преждевременным принудитель¬
ное переселение евреев из сел в города, где им сразу трудно найти себе
пропитание. Сложный вопрос о совмещении муниципального само¬
управления с кагальной автономией был разрешен так: в магистра¬
тах и судах евреи участвуют вместе с христианами, пропорционально
своей численности; в общих городских судах с участием выборных
еврейских заседателей должны разбираться дела не только между ли¬
цами разных исповеданий, но и тяжбы между самими евреями, граж¬
данские и уголовные; кагалы уездные и губернские имеют право су¬
дить своих членов только по духовным делам; на кагалы же возлага¬
ется раскладка государственных податей в еврейских общинах. Что
же касается прочих жалоб евреев на притеснения со стороны адми¬
нистрации, магистратов и помещиков, то Сенат ограничился ука¬
занием на принцип равенства внутри городских сословий («состоя¬
ний»); он даже предписывает не ссылаться на прежние польские
законы, отличавшие евреев от христиан, «поелику войдя они по
записке их в купечество и мещанство в равное с прочими состоя¬
ние и платя в казну равные подати, должны во всяком случае за¬
щищены и удовлетворены быть наравне с прочими подданными».
Однако в том же указе была отклонена просьба некоторых бело¬
русских евреев дозволить им записываться в купечество в Риге;
Сенат объяснил, что «нет особого высочайшего разрешения евре¬
ям записываться в купечество вне белорусских губерний». В Риге
было восстановлено только старое положение: евреям разреша¬
лось приезжать по торговым делам на время; они должны оста¬
навливаться в особом подворье, или «постоялом жидовском дво¬
ре», и только в случае переполнения этой гостиницы администра¬
ции предоставлялось назначать приезжим и другие дома для жи¬
тельства (1788).
Таким образом, уже в то время, в самом начале вступления ев¬
реев в русское подданство как-то сам собой установился принцип
будущей «черты еврейской оседлости»: евреи имеют право жить

332
только в местах, где они жили массами еще при польском владыче¬
стве, но в другие места той же империи, в состав которой вошла их
территория, они не вправе переселяться, а только допускаются туда
временно, по делам. Так было после присоединения Белоруссии в
1772-м и Крыма в 1783 году. (В Крыму оказалось несколько тысяч
евреев и караимов в городах Кафа-Феодосия, Козлов-Евпатория, Ка¬
расубазар и Чуфут-Кале, при Бахчисарае.) Только в Новороссийские
степи был свободен доступ евреям, но, как класс торгово-промыш¬
ленный, они могли там селиться лишь по мере роста общей колониза¬
ции этого края.
Накануне новой эпохи всемирной истории в России появился
только эмбрион еврейского центра. После дальнейших разделов
Польши и расширения западной полосы Российской империи из этого
эмбриона вырастет величайший центр диаспоры.
§ 52. Духовный раскол: секта христианствующих франкистов
Параллельно с внешним распадом еврейского центра в Польше
шел процесс внутреннего распада, духовного раскола. Но тут это
вызывалось не западными веяниями просвещения и духом «века ра¬
зума», а разложением старых раввинско-мистических элементов, не¬
здоровым брожением в народном организме. Мессианский мисти¬
цизм, скомпрометированный ересью саббатианцев (выше, § 22), ис¬
кал выхода из тупика и нашел его в двух направлениях: в центро¬
бежном движении франкистов, надевших христианскую маску, и в
центростремительном движении хасидизма, успокоившем боль¬
ной организм опиумом глубокой экзальтированной веры.
Франкизм явился прямым результатом саббатианского сектант¬
ства. Он возник среди серых масс пограничной польско-турецкой
полосы, где мистически прикрашенная легенда о мессии-отступнике
вносила глубокую деморализацию в умы. В личности творца этого
движения, Якова Франка, сливались мистик и мистификатор. Это
был двуликий Янус с одним лицом, обращенным к еврейству, и дру¬
гим — к христианскому миру. Он родился около 1726 года в глухом
местечке на границе Подолии и Валахии. Отец его, Иегуда Лейб,
принадлежал к тому мелкому персоналу духовенства, среди кото¬
рого особенно были в ходу всякие мистические идеи. Заподозрен¬
ный в принадлежности к тайной секте саббатианцев, он был из¬
гнан из своей общины и поселился в Валахии. Маленький Яков

333
рос в атмосфере мистических и мессианских бредней. С ранних лет
он обнаружил неохоту к учению и навсегда остался, по его собствен¬
ному признанию, «простаком». Живя с родителями в Валахии, он
состоял приказчиком в одной лавке, а затем превратился в стран¬
ствующего торговца, развозил по городам и деревням ювелирные и
галантерейные изделия. Иногда юному Якову приходилось ездить с
товарами во внутреннюю Турцию и подолгу жить в Салониках и
Смирне, центрах саббатианской секты. Здесь получил он свое про¬
звище Франк (Френк) — имя, даваемое на Востоке всякому выходцу
из Европы. Между 1752 и 1755 годом он жил то в Смирне, то в Сало¬
никах, сближаясь с вождями саббатианской секты. Позже Франк уве¬
рял своих приверженцев, что в Салониках его благословил на дело
пропаганды «святого учения» в Польше сам Берахия, наместник Саб¬
батая Цеви (выше, § 8), хотя последний умер в 1740 г., когда Франку
было только 14 лет. На самом деле Яков Франк, присмотревшись к
жизни сектантов под мусульманскою маскою в Турции, задумал
совершить подобную же реформу в Польше среди групп тайных
саббатианцев. План его был таков: против суровой дисциплины
Талмуда выдвинуть авторитет «Зогара», где можно найти оправ¬
дание для культа мессии-богочеловека; против прежнего аскетиз¬
ма — свободу плоти под видом эротических мистерий наподобие
тех, которые совершались в некоторых тайных кружках саббати¬
анцев в Подолии, а если нужда заставит, то не остановиться и пе¬
ред надеванием христианской маски, по примеру самого Сабба¬
тая и его секты, носивших мусульманскую маску.
Когда Франк в 1755 году приехал во Львов, он уже застал там
деятельных помощников в задуманном деле реорганизации секты.
Один из них, виноторговец Лейб Крыса из Надворны, издавна вел
агитацию среди подольских и галицийских «шебсов». Во Львове, куда
Лейб часто приезжал по торговым делам, он был деятельнейшим
членом тайного кружка сектантов и толковал им по-своему тексты
«Зогара». Этому кружку он представил Якова Франка как учителя и
вождя, получившего свой сан от высших вождей секты в святом ее
городе, Салониках. Во Львове, в каком-то «темном доме», устра¬
ивались тайные сходки сектантов и совершались религиозные ми¬
стерии. В них Франк фигурировал под названием «Святой госпо¬
дин» («Santo Senor» — термин эспаньольского языка, на котором
говорили салоникские сефарды). По-видимому, он выдавал себя за

334
перевоплощение Саббатая Цеви, как второго лица после Бога-Бес¬
конечного; третьим лицом в мистической Троице была «Шехина» или
«Матронита», божественная матрона, столь часто упоминаемая в
«Зогаре». Матрониту представляла в мистериях какая-нибудь деви¬
ца или замужняя женщина. Мистерии сопровождались общею трапе¬
зою и попойкою и порою превращались в оргии. Скоро Франк и Лейб
Крыса убедились, что подобные сеансы неудобно устраивать в боль¬
шом городе, и поэтому удалились с группою приверженцев в по¬
дольский городок Ланцкорон, где их, вероятно, ждали местные еди¬
номышленники. Но тут одна из тайных сходок сектантов окончилась
скандалом, который разоблачил их перед еврейским и христианским
обществом.
Это было в январе 1756 года, во время ярмарки, когда в Ланцко¬
рон съехалось много народа из окрестных мест. Франк и десятка два
сектантов, мужчин и женщин, собрались в одной комнате постоялого
двора и, при закрытых дверях и занавешенных окнах, стали совер¬
шать свои обряды. Они распевали свои гимны, возбуждая в себе эк¬
стаз веселием и пляской. Любопытные подсмотрели через щель и уви¬
дели танцующих вместе мужчин и женщин, которые выкрикивали
имена Саббатая Цеви и Берахия. Одни рассказывали, что все танцу¬
ющие были нагие, другие — что сектанты плясали вокруг нагой
женщины, изображавшей, по-видимому, «Матрониту». Тотчас это
стало известно на ярмарке. Сбежалась к постоялому двору возму¬
щенная толпа евреев, явился и пан-владелец местечка со слугами,
и местный судья, а также раввин с синагогальными служками. Из
веселой компании были арестованы Франк и еще восемь человек,
остальные разбежались. Франк, как турецкий подданный, был выс¬
лан из города, а прочие были переданы в распоряжение раввинс¬
кого суда. Суд заседал в главной общине Подолии, Сатанове,
куда съехались кагальные старшины и раввины из многих по¬
дольских городов. Здесь судили сектантов, арестованных в Ланц-
короне, а также других изобличенных в принадлежности к секте.
На допросах выяснилось, что сектанты совершили много про¬
ступков против законов еврейской религии и нравственности. Жен¬
щины с плачем сознались в сношениях с чужими мужьями, иногда с
согласия своих мужей, и рассказали о половой распущенности в
близких семьях, которая оправдывалась какими-то мистическими
соображениями. Суд раввинов наложил на раскаявшихся строгий ре¬

335
жим покаяния; некоторых подвергли палочным ударам и публично¬
му осрамлению. Через несколько месяцев (Сиван 1756) съезд равви¬
нов в Бродах, во время заседания «Ваада четырех областей», про¬
возгласил общий херем против всех приверженцев саббатианской
ереси: «Пусть они будут выделены из всякого еврейского обще¬
ства, пусть их жены и дочери считаются блудницами, их дети —
незаконнорожденными, дабы они не смешались с нами». Вместе с
тем было запрещено читать «Зогар» ранее тридцатилетнего возра¬
ста, а каббалистические «Писания Ари» — ранее сорокалетнего
возраста, дабы не впасть в мистическую ересь. Текст херема, под¬
писанный львовским раввином Хаимом Рапопортом и еще тринад¬
цатью раввинами, был напечатан под заглавием «Острый меч»
(«Cherev pifiot») и разослан всем еврейским общинам, где он объяв¬
лялся в синагогах при подобающей обстановке — трубных звуках
и погашенных свечах.
Саббатианцы и последователи Франка были, таким образом,
поставлены вне закона. В каждой общине их жестоко преследовали:
домовладельцы выселяли их из квартир и лавок, купцы прекращали
торговые сношения с ними, в синагоги их не пускали, на улицах час¬
то оскорбляли и били. Рассказывали, что сам Франк, скрывавшийся
в одном местечке в доме своего приверженца, подвергся нападению
толпы; его посетителям отрезали бороды и водили для потехи по
улицам. Отверженные, вытолкнутые из своей национальной среды,
сектанты в Подолии решились на отчаянный шаг. Они знали, что
ими заинтересовалось католическое духовенство. Подольский
епископ в городе Каменце, ярый юдофоб Дембовский, тотчас после
происшествия в Ланцкороне вмешался в религиозный спор евреев и
потребовал обе стороны к ответу. Раввины не подчинились неза¬
конному требованию, сектанты же попросили епископа выдать им
охранный лист против преследований со стороны кагалов. Им от¬
ветили, что просьба будет исполнена лишь после публичного их
отречения от талмудического учения. После бродского херема де¬
легаты секты заявили епископу, что они отвергают Талмуд как
вредную книгу, признают своей священной книгой после Библии
только «Зогар», веруют в Бога, единого в трех лицах, и в уже при¬
шедшего Мессию-искупителя как члена этой Троицы. Это заявле¬
ние подало Дембовскому надежду на обращение сектантов в хри¬
стианство, хотя он подозревал, что под «Мессией» они подразуме-

336
вают Саббатая или его перевоплощение, Якова Франка. Епископ рас¬
порядился опубликовать двусмысленное исповедание веры «Контра-
талмудистов» или «Зогаристов», как они себя называли, и решил ус¬
троить религиозный диспут между ними и раввинами. Подольские
раввины получили приглашение от епископа явиться из своих горо¬
дов в Каменец для оправдания воздвигнутых на сектантов гонений и
для разбора религиозных разногласий между партиями. Раввины не
явились: они не могли и не хотели препираться об основах своей рели¬
гии с отступниками перед враждебным католическим духовенством;
вдобавок они плохо объяснялись на польском языке и боялись, что
вследствие неумения выражать свои мысли будут побеждены в споре.
Тогда Дембовский обратился в своей анархии ко всем старостам и
владельцам городов и местечек с просьбою доставить в Каменец к 20
июня 1757 года из каждой местности представителей еврейского ду¬
ховенства и кагала для участия в диспуте. Тут уже кагальные стар¬
шины и раввины принуждены были явиться. Приехало 26 человек из
Меджибожа, Сатанова, Ланцкорона, Бара, Гусятина и других мест.
От сектантов явились их галицийский вождь Лейб Крыса из Надвор¬
ны, Элиша и его сын Соломон Шор из Рогатина и другие из Подолии
и Галиции — всего 18 человек.
Для прений были поставлены следующие тезисы «Контратал¬
мудистов», представленные в форме их «исповедания веры»: 1) Мы
верим во все, что заповедал нам Бог в Ветхом Завете; 2) Священное
Писание нельзя точно понять разумом человеческим без особой бла¬
годати Божией; 3) Талмуд наполнен богохульством, и его следует от¬
вергнуть; 4) Бог един и Он все сотворил; 5) Он существует в трех ли¬
цах и тем не менее неделим; 6) Бог может воплотиться в образе че¬
ловеческом и воспринять все человеческие свойства, кроме греха;
7) Иерусалим никогда не будет восстановлен; 8) Мессия больше не
придет; 9) Бог сам уничтожил (искупил) первородный грех; Он-то
и есть Мессия, явившийся в человеческом образе. На эти тезисы
раввины отвечали: на первый, второй и четвертый положительно;
против третьего пункта они возразили, доказывая, что все враж¬
дебные иноверию выражения Талмуда относятся к древнему язы¬
честву, а не к христианству. От споров же по следующим пунктам,
заключающим в себе признание христианских догм, они уклони¬
лись, так как свобода суждений по этим вопросам была для них
ограничена, но сослались на письменное объяснение, ранее ими

337
поданное епископу. Диспут длился восемь дней (20—28 июня) и все-
таки не был закончен. Окончание было отложено на несколько меся¬
цев, но и в октябре, когда участники с обеих сторон снова сошлись,
прения не были доведены до конца. Раввины мелких подольских го¬
родов, не обладавшие достаточным религиозно-философским обра¬
зованием, не могли победить в споре сектантов, также плохих теоло¬
гов, но пользовавшихся услугами умелых переводчиков из католи¬
ческих богословов, а главное — симпатиями судьи, епископа Дем¬
бовского. Каменецкий епископ был доволен уже одним выступле¬
нием партии «контраталмудистов». В их тезисах он видел явную
склонность к христианской Троице, хотя был предупрежден рав¬
винами, что саббатианцы далеки от признания Христа. Исход дис¬
пута был, в сущности, предрешен: епископ хотел доставить победу
«контраталмудистам» и унизить иудейство. И он вынес следую¬
щий приговор: зачинщиков нападения на сектантов в Ланцкороне
подвергнуть палочным ударам, а с местного кагала взыскать пять
тысяч злотых в пользу пострадавших, вредные все книги Талмуда
собирать по всей подольской епархии и публично сжигать. Пред¬
ставителям «контраталмудистов» было дано полномочие наблю¬
дать за истреблением этих книг, то есть на акт мести по отношению
к противникам.
В Каменце это решение было исполнено немедленно. 18 октяб¬
ря 1757 г. сектанты передали палачу полный экземпляр Талмуда, а
тот положил фолианты в мешок, привязал его к хвосту лошади и в
таком виде притащил на рыночную площадь. «Тут, — рассказывает
еврейский современник,— городской писарь вступил на подиум и
громким голосом прочел приговор перед всем собравшимся христи¬
анским народом, перед раввинами, посланными из округа, и други¬
ми евреями, которые принуждены были стоять здесь и слушать руга¬
тельства против нас и нашего Талмуда. Там горел большой костер, и
палач вытаскивал из мешка один том за другим, раскрывал его, по¬
казывал народу еврейские листы и бросал в огонь. Раввины и прочие
евреи разразились громким плачем». В следующие дни на той же пло¬
щади сжигались массами книги Талмуда, конфискованные в со¬
седних подольских городах и привезенные в Каменец. Казалось,
что вернулись времена Павла IV и что скоро костры для еврей¬
ских книг будут гореть по всей Польше. Но тут произошло то, что
современники называли «чудом». Новый Гаман в образе епископа

338
вдруг заболел и умер через три недели после первого аутодафе*. Сек¬
танты лишились своей опоры, и раздраженные кагалы снова воздвиг¬
ли на них гонения. Гонимые обратились с просьбою о покровитель¬
стве к королю Августу III и получили от него «железный лист» или
охранную грамоту (июль 1758), где обещалось покровительство тем,
которые «отреклись от богохульного Талмуда и дошли до познания
Бога в трех лицах». Но это бумажное покровительство не могло вы¬
вести сектантов из тяжелого положения людей, которые отстали от
своих и еще не пристали к другим.
В этот критический момент снова вынырнул из пограничных
турецких владений Яков Франк. Он явился теперь с новым открове¬
нием: нужно идти по стопам Саббатая Цеви, применяясь к обстоятель¬
ствам. Саббатай должен был пройти через мусульманскую веру, а его
последователям в Польше предначертано пройти через веру окружа¬
ющей среды, христианство, дабы подняться потом к «вере истинного
мессии». Это «откровение» вождя было, в сущности, тщательно обду¬
манным практическим решением, которое давало сектантам выход
из трудного положения. Взаимная ненависть между ними и правовер¬
ными евреями была так сильна, что о каком-либо примирении не мог¬
ло быть и речи. Религиозный антагонизм, коснувшийся уже самих ос¬
нов веры, перешел в жестокую борьбу, где обе стороны не разбира¬
лись в средствах. Оставаться в еврейских общинах сектанты не могли
уже потому, что над ними тяготел херем в форме религиозного и эко¬
номического бойкота. Католическая церковь была теперь единствен¬
ным убежищем для отверженных, проклявших родную нацию и про¬
клятых ею. Под маскою христианства можно таить и свои мессианс¬
кие верования и соблюдать тайно свои обряды. Над всеми же этими
соображениями господствовала мысль, что с принятием крещения
можно избавиться от всех унижений и страданий, связанных с принад¬
лежностью к еврейству. Стремление к улучшению своего материаль¬
ного быта стало главным стимулом в поведении франкистов, и все
средства для этого считались дозволенными: притворство перед хри¬
стианами, клевета на соплеменников, низкопоклонство с одной сто¬
роны, месть с другой.
* Гибель нового Гамана была изображена в распространивших¬
ся тогда листках с карикатурами, где Дембовский фигурирует в об¬
ществе демонов, в позе казнимого за свой грех. Снимки с них напе¬
чатаны в антифранкистской книге р. Якова Эмдена «Sefer Šimuš» (Ам¬
стердам, 1758).

339
Заветною мечтою франкистов в это время было: после фор¬
мального крещения выделиться в особую колонию полуевреев, по¬
лухристиан, где они могли бы жить по-своему. В начале 1759 г.
они подали львовскому архиепископу Лубенскому заявление о сво¬
ем желании принять крещение, с тем чтобы членам секты в числе 15
000 человек, позволили жить вместе, в двух галицийских городах
Буск и Глиняны, где они будут заниматься честным трудом, а не
шинкарством. Затем франкисты поставили еще следующие усло¬
вия: им должно быть позволено носить платье принятого у евреев
покроя, не брить бороду и не есть свинины, называться двойными
именами — еврейским и христианским (например, Велвель-Анд¬
рей), родниться браком только между собою, отдыхать и в субботу
и в воскресенье, чтить «Зогар» и другие книги каббалы. До своего
крещения франкисты выразили желание иметь еще один публич¬
ный диспут с талмудистами, чтобы доказать зловредность Талму¬
да, который будто бы предписывает употребление христианской
крови для религиозных обрядов. Архиепископ Лубенский отнесся
недоверчиво к домогательствам франкистов; он предложил им сна¬
чала принять крещение и отклонил также их просьбу об устройстве
публичного диспута. Такого же мнения был папский нунций в
Польше де-ла-Серра, который сносился с Римом по делу прохрис¬
тианского движения среди евреев. Но в это время архиепископ Лу¬
бенский был переведен из Львова в Гнезен с саном примаса польской
церкви, и временным «администратором» Львовской епархии сде¬
лался каноник Микульский, горячий сторонник франкистов, наде¬
явшийся через них нанести удар иудейству. В то время разгара ри¬
туальной инквизиции, когда ежегодно при помощи католического
духовенства инсценировались кровавые процессы, а посол евреев
в Риме Зелиг раскрывал эти махинации через кардинала Ганганел¬
ли (выше, § 16), польское духовенство было особенно заинтересо¬
вано в том, чтобы в лице еврейских сектантов приобрести свидете¬
лей в пользу ритуального навета. Поэтому Микульский решил ис¬
полнить повторную просьбу франкистов об устройстве диспута меж¬
ду ними и раввинами и сделал все приготовления к этому торже¬
ственному акту, согласившись отсрочить крещение сектантов до
окончания диспута.
17 июля 1759 года начался диспут в кафедральном соборе Льво¬
ва, в присутствии многих польских сановников, особенно из духовен-

340
ства. В нем участвовали со стороны талмудистов около сорока рав¬
винов и ученых, с львовским раввином Хаимом Рапопортом во гла¬
ве; со стороны сектантов пришли Яков Франк с своими апостолами
(Лейб Крыса и Соломон Шор), которые должны были играть роль
главных ораторов на диспуте, так как Франк не владел польским язы¬
ком. Им охотно помогали католические патеры, в особенности соста¬
витель протокола прений Пикульский, автор памфлета «Злость жи¬
довская». Формулированные при явном содействии патеров тези¬
сы франкистов теперь гласили в унисон с церковью: 1) все предсказа¬
ния пророков о Мессии уже исполнились; 2) Мессия, под именем
Адонай, есть Бог, принявший образ человека и претерпевший муки
ради искупления рода человеческого; 3) все обряды иудейства пре¬
кращены с момента пришествия Мессии; 4) все обязаны следовать
учению Мессии, ибо в нем спасение; 5) крест есть знак Троицы и пе¬
чать Спасителя; 6) веру в царя-Мессию можно усвоить только путем
крещения; 7) Талмуд учит, что христианская кровь нужна (для обря¬
дов), и кто верит в Талмуд, должен употреблять кровь. Тяжело было
положение раввинов во время прений по вопросу о Мессии: они не
смели оспаривать догму богочеловека или Троицы в присутствии
высших сановников католической церкви и ограничились защитою
иудейского толкования известных мест Библии, которые со времен
евангелистов и первых отцов церкви истолковывались в смысле сви¬
детельства о Христе. Самый страстный спор разгорелся вокруг пос¬
леднего пункта: о кровавом навете, который был вопросом дня и для
евреев и для их врагов. Раввины не могли хладнокровно слушать за¬
ведомо лживые доказательства франкистов в пользу навета. Найдя в
«Шулхан-арухе» фразу, что в пасхальный «седер» предпочтительно
употреблять красное вино (jaïn adom), ренегаты сблизили слово
«адом» (красный) с племенным именем «Эдом», который в раввин¬
ской литературе символически применялся к христианам, и указали
в этом намек на примесь христианской крови в пасхальном вине. Обо¬
значенные в пасхальной Гагаде инициалы десяти египетских казней,
где при чтении текста отливают из чаши капли вина, были ложно
истолкованы так, что они составили фразу: «Мы все нуждаемся в
крови по способу, примененному к тому человеку (Христу) муд¬
рецами Иерусалима»*. В ответ на эти абсурдные доводы Хаим Ра¬
דצ"ך עד”ש לאח״ב -דם צריכים כולנו על דרך שעשו לאותו איש חכמים בירושלים. *

341
попорт прочел составленную на латинском языке (при помощи сведу¬
щего лица из евреев) записку, в которой цитатами из Библии и по¬
зднейшей еврейской письменности доказывались несостоятельность
и недобросовестность кровавого навета.
По окончании диспута (10 сентября) председатель Микуль¬
ский произнес заключительное слово и объявил решение: по пер¬
вым шести пунктам (о мессии) евреи признаны побежденными,
последний же пункт не выяснен и подлежит рассмотрению в кон¬
систоральном суде. Последняя уступка была, вероятно, сдела¬
на по настоянию папского нунция, который считал нужным выж¬
дать решения по ритуальному вопросу из Рима, где верховная
конгрегация поручила тогда кардиналу Ганганелли высказать
свое мнение об этом. Но и без решения вопроса на диспуте заяв¬
ление франкистов имело крайне вредные последствия. Под их
влиянием был создан ритуальный процесс в местечке Войслави¬
цы, Люблинского воеводства, где жертвами инквизиции пали
двое раввинов и двое кагальных старшин (1760). Франкисты ис¬
полнили коварно задуманный план мести. Они больше всего хоте¬
ли отомстить львовскому раввину Хаиму Рапопорту, инициатору
бродского великого херема 1756 года. Он был главным оратором
на львовском диспуте со стороны раввинов, а по окончании дис¬
пута к нему подошел один франкист и сказал: «Хаим, ты хотел
пить нашу кровь (отлучением от общины), ну вот тебе кровь за
кровь!»
Франкисты катились по наклонной плоскости. Когда диспут
близился к концу, от них потребовали, чтобы они поскорее доказали
на деле свою привязанность к христианству. Началось крещение сек¬
тантов. Оно происходило торжественно в церквах Львова, причем
восприемниками новообращенных были представители польской
знати. Неофиты принимали фамилии и звания крестных отцов и ма¬
терей и таким образом вступали в среду польского дворянства. В
одном Львове приняли крещение в течение 1759 и 1760 годов 514 муж¬
чин и женщин, в том числе Лейб Крыса и Соломон Шор, вожди га¬
лицийской группы (последний был потом известен под польским
именем Франциск Воловский). В других местах крестилось еще
несколько сот человек, стараясь выбирать крестных отцов побогаче.
Сам Франк обставил свой переход в новую веру особенной торже¬
ственностью. Во Львове он принял только предварительное кре¬

342
щение, желая довершить этот обряд со всеми церемониями в Вар¬
шаве. Прибыв с женой и дочерью в столицу, Франк выпросил, что¬
бы сам король Август III был его крестным отцом. Король согла¬
сился, и переход вождя секты с его семьей в католичество состоял¬
ся в церкви святого Яна с необычайною помпой, в присутствии ко¬
ролевской семьи и чинов двора (ноябрь 1759). В крещении Франк
принял имя Иосиф.
Однако польское духовенство продолжало относиться недовер¬
чиво к обращенным сектантам. Темное прошлое Франка, его стран¬
ный образ жизни, благоговение, с которым к нему относились сек¬
танты, называвшие его «святым паном», — все это возбуждало по¬
дозрение церковных властей. Неосторожность некоторых франкистов
или тайный донос подтвердили это подозрение. Духовенство узна¬
ло, что крещение сектантов было притворным актом, что Франк
все еще продолжает разыгрывать среди них роль мессии и что
исповедуемый ими догмат троицы имеет весьма мало общего с
соответствующим христианским догматом. Нужно было рассле¬
довать дело и, если подозрение подтвердится, предать главарей
неофитов духовному суду. По распоряжению высшей церков¬
ной власти Франк был арестован в Варшаве (январь 1760) и под¬
вергнут строгому допросу. На допросе он отвечал по-турецки
или поеврейски, через переводчика. Как ни изворачивался вождь
секты, ему не удалось уверить судей в своем христианском пра¬
воверии. Духовный суд, снесшись через папского нунция с Ри¬
мом, постановил: заключить Франка в крепость при монастыре
города Ченстохова, дабы лишить его возможности сообщаться с
своими приверженцами.
Тринадцать лет (1760—1772) пробыл Франк в крепости, но цель
католического духовенства не была достигнута. Франкисты продол¬
жали поддерживать сношения с своим «святым паном», который те¬
перь явился для них в образе страждущего мессии; многие проникали
в Ченстохов и жили массами в окрестностях города, названного ими
символически «Воротами Рима» («Тага d’Roma» — вероятно, по
талмудической легенде о мессии, сидящем среди прокаженных у ворот
Рима). Они видели в судьбе Франка повторение судьбы Саббатая
Цеви, который тоже некогда содержался в заключении в замке Гал¬
липоли, близ столицы Турции. Франк воодушевлял своих последова¬
телей мистическими посланиями, в которых писал, что спастись мож¬

343
но только через «религию Эдома» или «Дас» (Dat — религия), под
которою подразумевалась смесь христианских и саббатианских воз¬
зрений. Ни истинно религиозного, ни нравственного элемента не было
в этой религии, как не было их и в жизни самого Франка, цинично
говорившего своим адептам: «Я пришел избавить мир от всяких за¬
конов и уставов, существовавших до сих пор». Ничего апостольско¬
го не было в поведении «святого пана», основанном на мистификации
и стремлении приспособиться к окружающей среде. «Если бы я, —
говорил он, — растолковал евреям, что означают слова: «Иди из стра¬
ны своей» (Быт. 12,1), то все бы они пошли со мною к кресту». «В Дас
можно вступить только после перехода к Исаву (христианскому миру).
Если бы рассказали вам, что такое Дас, то вы сейчас же пошли бы к
Исаву и оделись бы в новые одежды и назвались бы новыми имена¬
ми». Этими туманными изречениями внушалось еще не крещенным
сектантам, что они пойдут через церковь к какой-то совершенной ре¬
лигии, где не будет стеснительных законов. Колеблющимся судилось
избавление от «великого презрения и унижения, в котором находятся
евреи среди народов».
Многие выкресты старались использовать свое положение для
того, чтобы пробраться в среду польской родовитой шляхты. Те,
которые имели крестных отцов из высшего дворянства и получи¬
ли таким образом «нобилитацию», старались приобретать имения,
стать помещиками или занять видные посты в рядах чиновников.
Но тут они встретили сопротивление со стороны шляхты. На вар¬
шавском конвокационном сейме 1764 года был резко поставлен
вопрос об этих «неофитах». Депутаты жаловались, что «во всей
Польше размножилась порода неофитов, которые с прирожден¬
ной им ловкостью и жадностью к шляхетским преимуществам
добиваются государственных должностей и приобретения сель¬
ских имений в ущерб родовитой шляхте». Вследствие этого сейм
принял следующее решение: «Дабы та порода неофитов не затми¬
ла собою с течением времени природную шляхту, они или их
потомки должны либо вступить в сословие горожан и пользовать¬
ся там всеми вольностями наравне с шляхетскими мещанами, либо
заняться земледелием с условием уплаты установленного чинша
панам-владельцам земли. Если же кто-либо из неофитов или их
детей окажется на какой-нибудь государственной должности
или в положении владельца имения, приобретенного по на¬

344
следству или по залогу, то он обязан в течение двух лет продать это
имение природным шляхтичам, под страхом конфискации». Для по¬
павших в чиновники «по незнанию их происхождения» полагалось,
конечно, отрешение от должности. Это сеймовое решение вызвало
большое волнение среди франкистов, и коронационный сейм в том
же году смягчил для многих из них строгость решения предыдущего
сейма, вероятно по настоянию католического духовенства, желавше¬
го поощрять крещение, или магнатов из крестных отцов неофитов.
Сейм 1768 года, принимая во внимание, что по Литовскому статуту
всякий новообращенный получает права дворянства, отменил упомя¬
нутые ограничения для тех неофитов в Литве, которые приняли кре¬
щение до 1764 года, и они были признаны удостоенными законной
нобилитации. Однако еще долго приходилось выкрестам ждать фак¬
тического приобщения к польскому дворянству. Первое поколение
их еще занимало положение подозрительных сектантов, ибо большин¬
ство их исповедовало туманную «Дас» Франка.
В своей ченстоховской крепости Франк, осведомляемый свои¬
ми приверженцами, внимательно следил за тревожными событиями
в Польше в годы Барской конфедерации и гражданской войны. Со¬
образно с ходом событий он менял свою тактику. В 1767 г. он отпра¬
вил в Броды пророческое послание в стиле «Зогара», где объявил,
что наступает «конец времен», ряд кровавых войн и междоусобиц,
что «всякий, в ком есть искра потомства Авраама, Исаака и Якова,
вынужден перейти в святую веру Эдома»; принявший эту веру спасе¬
ния и дождется исполнения отрадных пророчеств Иешаии. Через год,
во время уманьской резни, Франк обращается ко всему еврейству с
новым пастырским посланием: «Знайте, что все государства, все цари
и князья, даже Пруссия, возненавидят вас, и будут бедствия неслы¬
ханные еще в мире. Извещаю вас, что вам нельзя будет никакими
способами существовать, пока не исполнится учение Моисея и вы
не войдете в святую веру Эдома». Однако из-под маски пророка в
этот момент опять глянул авантюрист. Под «религией Эдома» под¬
разумевалось саббатианство, прикрытое официальным католициз¬
мом, но так как католические патеры заключили подозрительного
вероучителя «эдомитов» в крепость, то нужно было искать более
доверчивых патронов в другой среде. Такими покровителями мог¬
ли быть представители русского правительства в Польше, кото¬
рые в те годы защищали там православных «диссидентов» и хозяй¬

345
ничали в стране, готовясь к разделу ее между Россией и соседними
державами. Ловкие агенты франкистов решили причислить свою сек¬
ту к православным диссидентам и добиться на этом основании по¬
кровительства могущественной державы. Запасшись рекомендатель¬
ными письмами от одного православного архимандрита в Варшаве,
трое агентов секты выехали в начале 1768 г. в Москву, представи¬
лись там одному «высокому духовному сановнику» и заявили, что
двадцать тысяч евреев готовы перейти в греко-православную веру и
за это поляки держат их вероучителя в ченстоховской крепости; они
просят поэтому освободить Франка и взять всю секту под покрови¬
тельство России. Эта смелая миссия, может быть, имела бы успех,
если б о ней не узнал давний противник франкистов Барух Яван,
бывший финансовый агент польского министра Брюля, часто приез¬
жавший по делам в Петербург. Барух поспешил предупредить рус¬
ское правительство через польского резидента, что саббатианцы-
франкисты уже имели четыре религии (иудейство, саббатианство,
мусульманство, католичество), а теперь готовы притворно принять
пятую, но они обманут новых покровителей, как обманывали преж¬
них. Таким образом попытка франкистов не удалась.
Усиление русской власти в Польше принесло, однако, пользу
Франку лично. Первый раздел Польши положил конец его заточе¬
нию. Он был освобожден русским генералом Бибиковым, занявшим
Ченстохов в конце 1772 г. После кратковременного пребывания в
Варшаве и возобновления непосредственных сношений с сектанта¬
ми Франк со своей семьею, в сопровождении многочисленной сви¬
ты, выехал из пределов Польши и поселился в Брюнне, в Моравии
(1773). Здесь и в соседней Богемии существовало и раньше гнездо
тайных саббатианцев, которые теперь примкнули к последовате¬
лям «религии Эдома». Франк пользовался среди них поклонени¬
ем, как «святой господин», заместитель мессии Саббатая. Даль¬
нейшая его деятельность протекала уже в Западной Европе. В ка¬
толической Австрии Франк разыгрывал роль миссионера христи¬
анства среди евреев. Им заинтересовались при венском дворе. Го¬
ворили, что его красивая дочь Ева пользовалась особым располо¬
жением сына и соправителя Марии-Терезии, будущего императо¬
ра Иосифа II, но императрица была недовольна этим, и семье Фран¬
ка пришлось удалиться из Австрии. В 1786 году мы видим ее уже в
Германии. Здесь Франк купил замок князей Изенбург в Оффен¬

346
бахе, близ Франкфурта-на-Майне, и присвоил себе титул «барона
Оффенбахского». Вместе с своей дочерью Евою, которую величали
«святою панной», он стоял во главе тайного кружка сектантов и жил
роскошно, по-княжески, получая деньги от своих польских и богем¬
ских приверженцев. После смерти Франка (1791) секта управлялась
его дочерью и ближайшими друзьями в Оффенбахе, но она постепен¬
но распадалась, и приток пожертвований в пользу оффенбахского
«двора» все уменьшался. В 1800 году польские главари секты, братья
Воловские (бывшие Шор), разослали воззвания ко всем еврейским
общинам Подолии и Волыни о том, что наступил крайний срок для
перехода в «религию Эдома», которая даст возможность евреям жить
среди народов. Но экземпляры воззвания были перехвачены русски¬
ми властями и отосланы в Петербург для расследования, не скрыва¬
ется ли под «Эдомскою сектою» тайное революционное сообщество.
После безуспешных попыток привлечь к себе сектантов, преемница
Франка Ева запуталась в долгах и, обедневшая, преследуемая креди¬
торами, скончалась в 1816 году в Оффенбахе. Оставшиеся в Польше
франкисты сохранили верность «святому пану» до дня его смерти;
потомки же их, постепенно сливаясь с католическим населением, все
более утрачивали предания секты и наконец совершенно затерялись в
польском обществе.
§ 53. Возникновение хасидизма: Израиль Бешт
Во франкизме саббатианское движение, а с ним и мистический
мессианизм вообще нашли свою бесславную могилу. Мистицизм
выродился в мистификацию, а мессианство в стремление избавиться
от еврейского горя путем отречения от иудаизма. То был протест
некоторой части народных низов против кагально-раввинской оли¬
гархии, но протест грубый, эгоистический, аморальный. А между тем
в больших народных массах назрела другая, более глубокая оппози¬
ция раввинизму, вызванная потребностью усилить внутреннюю ре¬
лигиозность на счет формально-обрядовой, индивидуальную веру на
счет коллективно-национальной. Снова, как в эпоху возникновения
христианства, встала великая антиномия между индивидуальной и
национальной религиозностью, конечно с отличиями, соответство¬
вавшими различию исторической обстановки. Тогда брожение на¬
чалось среди простонародья Галилеи: бедные рыбаки пошли за про¬
поведником, бросившим вызов гордым духовным сановникам Перу-

347
салима во имя верующей личности, и только сцепление исторических
обстоятельств вне Иудеи вывело позже это народное движение за
пределы иудаизма. Теперь однородное по существу движение заро¬
дилось среди простонародья Подолии и Галиции: человек из народа
бросил вызов раввинской аристократии во имя религии демократи¬
ческой, упрощенной, говорящей сердцу, а не интеллекту; но это дви¬
жение не вышло за пределы иудаизма, а только внесло в него новые
(или, точнее, подновленные) пути веры, создало иной тип верующе¬
го, у которого «стало светлее в сердце, но темнее в голове».
В ту эпоху особенно резко обозначился процесс расслоения в
еврейских общинах: нижний социальный пласт все дальше отодви¬
гается от верхнего даже в духовном отношении. «Поспольство», про¬
стой народ, относится враждебно к кагальной олигархии, состояв¬
шей из богачей или ученых талмудистов, а последние смотрят с пре¬
зрением на «темную массу». Массовый человек чувствовал себя час¬
то религиозно отчужденным от верхов общества, ибо там религиоз¬
ность измерялась степенью талмудической учености, а не глубиною
религиозного чувства. Тут, однако, замечалось еще географическое
различие: на севере, в Литве и Белоруссии, было сильно господство
раввинизма, между тем как на юге, на Украине, оно уже поколеба¬
лось. Вот что пишет относительно Литвы тамошний уроженец, изве¬
стный философ Соломон Маймон: «Изучение Талмуда составляет у
нас главную цель научного воспитания. Богатство, физические пре¬
имущества и таланты всякого рода, хотя и ценятся народом, не мо¬
гут, однако, сравниться в его глазах с достоинством хорошего талму¬
диста. Талмудист первый может претендовать на всякие должности
и почетные места в общине. Когда он приходит в какое-либо собра¬
ние, все встают перед ним и ему отводится первое место. Он — дове¬
ренный, советник, законодатель и судья простого человека». Не то
было на юге. Здесь массовый человек стоял гораздо дальше от ис¬
точников учености и успел освободиться от обаяния книжника-талму¬
диста. Мертвая ученость, которая в сочетании с формализмом об¬
ряда составляла идеал богоугодной жизни, не могла удовлетво¬
рять религиозное чувство украинского еврея. Ему нужна была эмо¬
циональная, а не интеллектуальная вера. Раньше он искал откли¬
ка на свои душевные запросы в мистико-мессианских учениях, а
разочаровавшись, ощутил душевную пустоту. Нужно было запол¬
нить эту пустоту, дать новую пищу неудовлетворенному религиоз¬

348
ному чувству. Эту роль исполнил новый хасидизм (учение о благо¬
честии), творцом которого был человек, вышедший из низших слоев
подольского еврейства.
Израиль Баалшем-тов (сокращенно Бешт) родился около
1700 г. в местечке Окопы, на границе Подолии и Молдавии. Рано
осиротев, он поступил на попечение благотворителей своего городка,
которые отдали его в школу (хедер) для изучения Талмуда. Но рав¬
винская наука не привлекала мальчика; он часто убегал из школы, и
не раз его находили в ближайшем лесу одиноким, погруженным в
свои думы. Достигши 12-летнего возраста, Израиль, чтобы зарабо¬
тать себе кусок хлеба, сделался «бегельфером», т. е. школьным над¬
зирателем, а потом сторожем синагоги. Здесь он вел себя довольно
странно: днем спал или притворялся спящим, а по ночам, когда сина¬
гога пустела, горячо молился наедине или читал каббалистические
книги. Он углубился в таинства практической каббалы, читал ходив¬
шие тогда по рукам «рукописи Ари» и знакомился с искусством тво¬
рить чудеса через заклинания. Приблизительно на 20-м году жизни
Израиль поселился в одном из главных городов Галиции, Бродах,
и женился на сестре тамошнего раввина Гершона Кутовера. Пос¬
ледний пробовал привлечь своего зятя к изучению Талмуда, но тот
не обнаруживал охоты к этим занятиям. Тогда гордый раввин, стес¬
няясь родством с таким «ам-гаарецом» (невеждой), посоветовал
Израилю уехать из Брод. Израиль поселился с женою в какой-то
деревне, между городами Кутовом и Коссовом. Здесь, среди Кар¬
патских гор, он часто уединялся, горячо молился и предавался ре¬
лигиозному созерцанию. Содержал он себя и жену тем, что копал в
горах глину, которую жена возила в город для продажи. Такую
жизнь Израиль, по преданию, вел в течение семи лет. То был пери¬
од тайных приготовлений к позднейшей деятельности. По оконча¬
нии своего мистического подвига в Карпатских горах Израиль жил
в галицийском городке Тлусте, где занимался мелкими духовны¬
ми профессиями: был меламедом, резником, кантором синагоги.
Все по-прежнему считали его «простаком» и не знали о его завет¬
ных стремлениях.
Наконец, когда Израилю минуло 36 лет, он — по внушению свы¬
ше, как говорят хасиды, — решил, что настала пора «открыться
миру». Он начал практиковать в качества «баалшема», т. е. знахаря-
каббалиста, лечащего больных посредством молитв, заклинаний и

349
нашептываний, амулетов («камеот») и целебных трав. Тип странству¬
ющего «баалшема» был тогда очень распространен среди польских
евреев, и профессия эта обыкновенно соединялась у мистиков с ре¬
лигиозной пропагандой. Израиль странствовал по городам и селам
Подолии и Волыни, лечил своими травами и «заговорами» не толь¬
ко евреев, но и крестьян и даже панов, любивших знахарские сред¬
ства. Он прослыл в народе чудотворцем, и его называли «добрым
баалшемом»: Баалшем-тов, «Бешт». Еврейская масса чувствова¬
ла, что имеет дело не с обыкновенным знахарем, а с праведником,
подвижником. К Израилю Бешту обращались за советами или пред¬
сказаниями, и он, раскрывая наугад книгу «Зогар», предсказывал
по ней будущее.
Бешт становился любимцем простонародья. Начав с роли цели¬
теля телесных недугов, он незаметно перешел к роли врача духа, ве¬
роучителя. Он учил, что истинная религиозность заключается не в зна¬
нии религиозных законов, а в том непосредственном ощущении Бога
в своей душе, которое проявляется в горячей молитве. Встречаясь с
каббалистами, Бешт доказывал им несостоятельность аскетизма и
вечного траура, проповедуемых практической каббалой, и учил,
что общение с Богом должно быть радостным, бодрящим, утешаю¬
щим. Он часто повторял, что простолюдин, проникнутый наивною
верою и умеющий молиться усердно, дороже Богу, чем раввин, толь¬
ко погруженный в изучение Талмуда. Эта демократизация иудаиз¬
ма нравилась простому народу и многим из низшего духовенства,
которых не удовлетворяла ни раввинская схоластика, ни аскети¬
ческая каббала.
Около 1740 года Бешт избрал своим постоянным местопребы¬
ванием подольский городок Меджибож. Здесь он стал во главе зна¬
чительного кружка учеников, которым он излагал свое учение не си¬
стематически, а в форме задушевных бесед, изречений и притчей. Эти
изречения сохранились в произведениях его ближайших учеников,
ибо сам Бешт почти ничего не писал. Две идеи лежат в основе его
«учения благочестия», или хасидизма: идея всебожия, или везде¬
сущности Божией, и идея взаимодействия низшего и высшего ми¬
ров. Первая может быть приблизительно определена следующи¬
ми изречениями: «Человек должен постоянно думать о том, что Бог
везде и всегда с ним; что Он есть как бы тончайшая материя, разли¬
тая повсюду, что Он — двигатель всего совершающегося в мире...

350
Пусть человек знает, что, когда он смотрит на материальные вещи,
он, в сущности, всматривается в лик Бога, в вещах присутствующе¬
го; имея это в помыслах, человек постоянно, даже в мелочах, может
служить Богу». Вторая основная идея заимствована из каббалы и со¬
стоит в том, что в силу упомянутого закона взаимодействия поведе¬
ние человека вызывает ту или другую реакцию в небесных сферах и
может влиять на решения Божества. Отсюда вытекают все дальней¬
шие пункты учения Бешта. Общение с Богом есть главная цель
религии; оно достигается путем сосредоточения всех мыслей на Боге
и искания его во всех явлениях жизни. Молитва является действи¬
тельным актом единения с Богом, если молящийся охвачен религи¬
озным экстазом и в момент богослужения его душа как бы отделяет¬
ся от тела. Исполнение всякого обряда бесцельно, если оно не вызы¬
вает определенного настроения; излишняя мелочность обрядов вред¬
на. Также мертва книжная ученость, не осмысленная высокой нрав¬
ственной идеей; поэтому гораздо полезнее читать книги священ¬
ных легенд и нравоучений, чем ученые раввинские исследования.
Истинный хасид должен служить Богу не только соблюдением об¬
рядов, но и во всяком житейском деле, во всех своих помыслах.
Посредством такого постоянного мысленного общения с Богом
можно достигнуть способности ясновидения, пророчества и чудо-
действа. Но в полном объеме это доступно лишь избранным, пра¬
ведным или цадикам. Такие близкие к Богу избранники являются
посредниками между ним и простыми людьми. Через цадиков про¬
стой человек может общаться с Богом, их молитвами живет и доби¬
вается всяких благ свыше.
Догма спасения через цадика-чудотворца и вытекающий отсю¬
да культ цадика имели огромное значение для дальнейшего разви¬
тия хасидизма и позже заслонили собою основные принципы этого
учения. Сама личность Бешта, а затем священная легенда о нем, боль¬
ше действовали на народ, чем его учение, которое могли вполне
усвоить только его ближайшие товарищи и ученики. Среди них осо¬
бенно выдавались подольский раввин-каббалист Яков Иосиф Коген
и волынский проповедник Бер из Межирича. Приезжавшие в Мед¬
жибож поклонники Бешта приносили ему вести о происшествиях
в своих общинах. Получая печальные вести о набегах гайдамаков,
о ритуальных процессах и тому подобных бедствиях, Бешт чувство¬
вал особенный «подъем души», жгучую потребность беседовать с

351
Богом, и в порыве экстаза ему казалось, что он действительно ведет
такие беседы в небесных чертогах.
В 1750 г., в разгар гайдаматчины в Подолии, Бешт, как гласит
хасидское предание, совершил таинство «вознесения души» («алиат
ганешама») и узнал о «великом гневе» в небесных сферах: «Самаэлю
(нечистой силе) была дана власть истребить целые области и общи¬
ны». Тут Бешт увидел Мессию и спросил его: «Скажи мне, господин
мой, когда же придешь ты на землю?» Мессия ответил: «Вот тебе знак:
когда станет известным учение твое и разольются ручьи мудрости тво¬
ей, когда всякий будет в состоянии совершать такие же таинства, как
ты, — тогда исчезнут все полчища нечистой силы и настанет время
великого благоволения и спасения». Об этом видении Бешт сообщил
своему шурину Гершону Кутоверу в особом послании, которое мо¬
жет быть названо первым манифестом хасидизма. Тут национально¬
мессианский элемент всецело подчинен индивидуально-религиозно¬
му, идеалу совершенной верующей личности в духе нового учения.
Подобные откровения сильно действовали на мистически настроен¬
ные умы. В народе говорили, что Бешт имеет сношения с Илией-про¬
роком и что учителем его является библейский пророк Ахия из Шило.
Кружок нового вероучителя в Меджибоже все более разрастался.
Незадолго до своей смерти Бешт был свидетелем агитации франкис¬
тов в Подолии и затем их поголовного крещения. Раввины радова¬
лись, что с переходом сектантов в католичество еврейский народ из¬
бавился от опасных еретиков. Но Бешт, узнав об этом, сказал: «Я
слышал, как Бог плачет и говорит: пока больной член соединен с те¬
лом, есть надежда, что он когда-либо исцелится, но если его отрезали,
то он уже пропал навсегда». Через год после диспута франкистов во
Львове основатель хасидизма скончался в Меджибоже, окруженный
своими верными учениками (1760).
§ 54. Рост хасидизма и религиозный раскол
В момент смерти Бешта в разных городах Украины существова¬
ли уже ячейки хасидской секты. Широкая же пропаганда хасидизма
началась при преемниках Бешта. Первым из них был проповедник
Бер из Межирича, прозванный «Великим Магидом» (1760—
1772). При нем городок Межирич сделался таким же рассадником
хасидизма для Волыни, каким был Меджибож для Подолии. Бер

352
значительно уступал Бешту в оригинальности мысли и в силе непо¬
средственной веры, но превосходил его книжной ученостью, вслед¬
ствие чего особенно успешно вербовал членов новой секты в ученом
классе. В течение 12 лет вокруг Бера группировалось множество вы¬
дающихся талмудистов и каббалистов, увлекшихся хасидским уче¬
нием; некоторые прибыли даже из архираввинской Литвы и Белорус¬
сии. Бер развил дальше учение Бешта, систематизировал его и дал
теоретическое обоснование принципу цадикизма. Ученики Бера рас¬
пространяли его идеи в своих книгах, из которых одна («Магид дева-
ров ле-Яков» или «Ликуте амарим», Корец, 1784) содержала записи
из его проповедей и бесед. Наиболее активным апостолом хасидизма
был Яков-Иосиф Коген, который за свою привязанность к Бешту тер¬
пел гонения от своих коллег-раввинов. Лишившись места раввина в
Шаргороде, он при содействии Бешта занял должность проповед¬
ника в Немирове, а по смерти учителя состоял проповедником и в
Полонном. Везде он энергично занимался пропагандою хасидско¬
го учения путем устных проповедей и книг. Яков-Иосиф Коген пер¬
вый выступил в литературе с изложением основных начал хасидиз¬
ма. В 1780 году он обнародовал сборник своих проповедей («Тол¬
дот Яков-Иосиф»), где привел множество изречений, слышанных
им от Бешта, который не оставил после себя письменного изложе¬
ния своей доктрины. Возвеличивая роль цадиков как духовных от¬
цов простого народа, Яков-Иосиф резко обличает в этой книге вы¬
сокомерных талмудистов, или «лжемудрецов», которые полагают
всю религиозность в книжной учености и относятся с презрением к
народной массе. Книга Якова-Иосифа положила начало хасидс¬
кой письменности, отличавшейся по содержанию и по стилю как от
раввинской, так и от прежней каббалистической литературы.
В последние десятилетия XVIII века хасидизм с неимоверною
быстротою распространился среди еврейских масс Украины и Гали¬
ции и даже проник в Литву и Белоруссию. Во многих общинах воз¬
никали хасидские кружки и устраивались особые молельни, где со¬
вершалось богослужение по рецепту Бешта, с крайним экстазом, не¬
истовыми криками и телодвижениями. Хасиды ввели в употребле¬
ние каббалистический молитвенник Ари, отличающийся от обыкно¬
венного молитвенника прибавлениями и перемещениями в тексте.
Сектанты не соблюдали законных сроков утреннего богослужения и
изменили ритуал убоя скота; иные одевали по субботам белое платье;

353
они любили проводить время в шумных кружках для поддержания в
себе «бодрого настроения» согласно завету Бешта. Особенно отлича¬
ло хасидов их восторженное поклонение своим цадикам, или «реб¬
бе». Будучи теоретически следствием хасидизма, цадикизм фактичес¬
ки создавал почву для него во многих местах. Появление какого-либо
цадика-чудотворца в том или другом районе весьма часто приводи¬
ло к поголовному переходу местных жителей в хасидскую секту. К
цадику стекались толпы легковерных мужчин и женщин с просьбами
об исцелении от болезней, о прекращении женского бесплодия, о
благословении новых торговых предприятий и вообще о предска¬
зании или совете в житейских делах. И если хоть в одном из многих
случаев «реббе» кому-нибудь оказал помощь, что-нибудь предуга¬
дал или удачно предсказал, то его слава как «чудодея» уже упро¬
чивалась.
С 1780-х годов число цадиков в разных областях Польши и от¬
делившихся от нее провинциях росло с неимоверной быстротой. Наи¬
более авторитетные цадики вышли из кружка Бера Межиричера.
Каждый из них накладывал свой индивидуальный отпечаток на про¬
поведуемое им учение или же приспособлялся к нравам населения
своего района. Вот почему учение хасидизма разветвилось вскоре на
несколько толков. Главных отраслей было две: галицийско-украин¬
ская и литовско-белорусская. Представителями первой были: Эли¬
мелех Лизенский, Леви-Ицхок Бердичевский, Нохум Чернобыльский
и Борух Тульчинский, внук Бешта. Элимелех Лизенский (ум. в 1786 г.)
развил до крайностей учение практического цадикизма. Первая за¬
поведь для хасида, говорил он, заключается в преклонении перед
цадиком, который является «маклером между человеком и Богом»;
через его посредство Бог ниспосылает верующему земные блага:
«жизнь, пропитание и детей». Нужно поэтому поддерживать ца¬
дика денежными и всякими иными приношениями, дабы он мог
предаваться всецело служению Богу и успешнее выпрашивать у
него всякие блага для людей. Эта коммерческая теория обмена
услуг возымела свое действие: народ нес к цадику последние гро¬
ши, а «реббе» не уставал благословлять, изливать блага на землю,
исцелять недужных, лечить женщин от бесплодия и т. д. Выгодное
звание «реббе» делалось наследственным, переходило от отца к сыну
и ко внукам. Размножились повсюду «династии» цадиков, оспари¬
вавшие друг у друга первенство. Культ цадиков грозил выродиться

354
в народное суеверие, особенно на Украине. Однако в ту эпоху еще
встречались цадики-идеалисты, человеколюбцы и подвижники. Та¬
ков был, например, Леви-Ицхок Бердичевский (ум. в 1809 г.), еще в
молодости терпевший от литовских раввинов сильные гонения за
свою приверженность к хасидизму. Живя с конца XVIII века в Бер¬
дичеве, он приобрел громадную популярность своею отеческою лю¬
бовью к простому народу и своею святою жизнью.
В то время как на юге хасидизм сразу отхватывал целые общи¬
ны, встречая слабое препятствие в захудалых представителях равви¬
низма, ему на севере, в Литве и Белоруссии, пришлось вести упорную
борьбу за существование с властной кагально-раввинской организа¬
цией. Вместе с тем он получил здесь и особый отпечаток. Занесенный
на север учениками Бера Межиричера Ароном Карлинским, Менде¬
лем Витебским и Залманом Шнеерсоном (ум. в 1813 г.), хасидизм
воспринял некоторые элементы раввинской религиозной философии.
Главнейшему из апостолов нового учения на севере, Залману Шне¬
ерсону, удалось создать замечательную систему, которую можно
назвать «рациональным хасидизмом». Здесь Бештовский принцип
слепой, нерассуждающей веры был заменен синтезом веры и позна¬
ния, по библейскому слову: «Познай Бога твоего». Девизом уче¬
ния Залмана были слова: Мудрость, Понимание и Познание (Хох¬
ма, Бина, Деа — сокращенно ХБД; отсюда название «Хабад»,
присвоенное северным хасидам). В своем трактате «Тания» (1796)
Залман применил некоторые методы Маймонидова «Путеводите¬
ля». Ему был чужд идеал цадика-чудодея, и, когда к нему обра¬
щались за помощью свыше, он отвечал: «Разве я заместитель
Бога?» Он очистил хасидизм от многих грубых суеверий, но вмес¬
те с тем отнял у него детскую наивность, которою отличалось пер¬
воначальное Бештово учение. Учение Залмана было приспособ¬
лено к сравнительно высокому умственному уровню еврейской
массы северо-западного края; на юге же оно никогда не имело при¬
верженцев.
Раввинизм давно уже чуял в хасидизме опасного врага. Провоз¬
глашенное Бештом начало, что человек спасается через веру, а не
через религиозное знание, подрывало самую основу интеллектуаль¬
ного раввинизма, который измерял религиозность человека степе¬
нью его талмудической учености. Раввин увидел в цадике сильного
соперника, новый тип народного жреца, питающегося суеверием

355
простолюдина и быстро приобретающего популярность. Еврейская
масса покидала скучного талмудиста, премудрости которого не по¬
нимала, и шла к «реббе», который мог давать и житейский совет и
благословение, и принимала его слова как изречения оракула. Но
если на юге раввинизм был уже почти побежден, то на севере он еще
господствовал и объявил хасидизму решительную войну.
Во главе литовских раввинов стоял во второй половине XVIII
века рабби Илия Виленский, получивши высший титул «Гаон»
(1720—1797). В этом человеке воплотилась вся мощь ума, изощрен¬
ного в ряде поколений тонкой талмудической схоластикой. С детства
Илия обнаружил феноменальные способности. Шестилетним ребен¬
ком он уже понимал текст Талмуда настолько, что мог обойтись без
помощи учителя. Десяти лет он участвовал в сложных талмудичес¬
ких прениях и своими познаниями приводил в изумление старых рав¬
винов. Его ум быстро схватывал все, к чему ни прикасался. Илия
знал каббалу, усвоил между делом обрывки из математики, астроно¬
мии и физики, насколько это ему нужно было для понимания извест¬
ных текстов Талмуда. Жил он в Вильне совершенным затворником,
всецело зарывшись в книги; питался скудно, спал всего два часа в
сутки, мало говорил с посторонними о мирских делах и только в из¬
вестные часы читал лекции Талмуда своим ученикам. Вместо фор¬
мального метода «пилпула» р. Илия усилил метод анализа источни¬
ков, при помощи которого разрешал труднейшие вопросы законо¬
ведения. Свои комментарии и «примечания» к библейским, талму¬
дическим и каббалистическим книгам он писал по большей части
небрежно — намеками, ссылками, полусловами, полагая, что сведу¬
щий читатель поймет его; на досуге он сочинял кое-что по грамма¬
тике и математическим наукам. Раввинская наука была его стихией;
в ней сосредоточивался для него весь смысл религии. В религиозной
обрядности он был ригористом и к бесчисленным законам «Шул¬
хан-аруха» иногда прибавлял новые предписания; лишь изредка по¬
зволял он себе объявить тот или другой народный обычай не име¬
ющим основания в законе. Он был кумиром всех литовских рав¬
винов, но масса его не понимала, как он ее не понимал. За святую
жизнь отшельника Илию прозвали «Хасидом», но его интеллек¬
туальное хасидство не имело ничего общего с эмоциональным
учением Бешта. Тут столкнулся идеал религии для избранных, для

356
умственной аристократии, с идеалом народной религии, и борьба была
неизбежна.
Борьба против хасидов началась в 1772 году. В это время были
обнаружены тайные хасидские кружки в разных литовско-белорус¬
ских городах: в Вильне, Минске, Пинске и его пригороде Карлине, в
Шклове и других местах. Сектантов называли «Межиричер» или
«Карлинер», по имени резиденции «великого магида», Бера, откуда
прибыли некоторые его ученики, и по имени одного из гнезд секты в
Литве. В Вильне были обнаружены главари секты, у которых нашли
рукописи с изложением хасидской доктрины. По решению раввинс¬
кого суда, одобренного Гаоном, рукописи были публично сожжены, а
один из вождей секты был выставлен к позорному столбу («Куна»)
возле синагоги. Из Вильны были разосланы циркуляры в другие об¬
щины с призывом искоренить «безбожную секту». Получив такое воз¬
звание, галицийские раввины, собравшись в Бродах во время ярмар¬
ки, провозгласили «великий херем» против всякого, кто осмелится
молиться по хасидскому обряду в особых помещениях («мини¬
аним»), носить белую одежду по субботам и вообще отступать от
установленных обычаев. Через несколько лет борьба возобнови¬
лась. Появилось вышеупомянутое сочинение апостола хасидизма
Якова-Иосифа Когена, где впервые цитировались изречения Беш¬
та с объяснениями автора, полными нападок на «суемудрие» рав¬
винов. Из Вильны опять дали сигнал к походу против хасидов. Ли¬
товские раввины, собравшись на ярмарке в м. Зельве, Гродненской
губернии, разослали оттуда прокламации ко всем еврейским об¬
щинам (1781), требуя строжайших кар для «бесчестных последо¬
вателей Бешта, губителя Израиля». Правоверным вменялось в обя¬
занность везде исключать хасидов из общества, смотреть на них
как на иноверцев, не иметь с ними никаких сношений, не роднить¬
ся с ними, не хоронить их покойников. Противники хасидов на¬
зывались «миснагидами» (противники, протестанты). Когда в Бе¬
лоруссии размножились хасидские кружки под главенством Залма¬
на Шнеерсона, агитация миснагидов усилилась. На раввинских съез¬
дах в Могилеве и Шклове были приняты репрессивные меры против
хасидов, а вождь их был объявлен ересиархом (1784). Напрасно Зал¬
ман оправдывался в посланиях к раввинам, доказывая свое правове¬
рие; напрасно ездил он также в Вильну, чтобы лично объясниться с
Илией Гаоном и снять пятно ереси с себя и своих последователей:

357
суровый гаон даже не допустил к себе «расколоучителя». К самому
концу XVIII века борьба партий еще более обострилась и вызвала
даже вмешательство русского правительства*.
Борясь друг с другом, раввинизм и хасидизм сходились только в
одном: в ненависти к новому просвещению, проникавшему тогда из
Германии, из кругов Мендельсона и «Берлинеров». Раввинизм сопро¬
тивлялся свободному знанию активно, как сопернику, оспаривавше¬
му его духовную монополию, а хасидизм сопротивлялся ему пассив¬
но — всем своим естеством, своею неудержимою сменностью к ум¬
ственному усыплению и «возвышающему обману». Хасидизм и его
спутник цадикизм, как продукты мистического миросозерцания,
не могли устоять против критики холодного разума. Вот почему
цадики были еще враждебнее свободному исследованию, чем рав¬
вины. Новое просветительное движение, возникшее среди немец¬
ких евреев, не могло проникнуть в это темное царство, охраняе¬
мое с одной стороны схоластикой, а с другой — мистикой. Если
среди польско-русских евреев изредка появлялись люди с наклон¬
ностью к общему образованно, то они уходили за границу, пре¬
имущественно в Берлин.
К таким редким выходцам из темного царства принадлежал
Соломон Маймон (1754—1800). Он родился в семье сельского арен¬
датора в Литве (близ Несвижа, Минской губернии), получил талму¬
дическое образование и готовился к званию раввина, но пытливый
ум толкал юношу на новые пути. От Талмуда он перешел к кабба¬
ле и пытался войти в хасидский кружок Бера в Межириче; отсюда
он сделал скачок к религиозной философии Маймонида и рацио¬
налистов. Ум юноши раскрылся для новых идей, которые счита¬
лись запретными в окружающей среде. В 1777 году Маймон поки¬
нул свою родину и свою семью и отправился в Германию для при¬
обретения научных познаний. Он попал сначала в Кенигсберг, а
затем в Берлин, Познань, Гамбург и Бреславль, терпел нужду и
изведал всю горечь скитальческой жизни на чужбине. В Берлине
он познакомился с Моисеем Мендельсоном и его кружком, быст¬
ро освоился с немецкой литературой, изучил философию и в осо¬
бенности новую систему Канта. Резкий переход от патриархаль¬
ного быта литовского еврея к вольной жизни образованного ев¬
* См. том I «Новейшей истории еврейского народа».

358
ропейца сильно подействовал на душу Маймона. Он впал в скеп¬
тицизм и безверие, отрицал все основы религии и общепринятой
морали, вел беспорядочную жизнь, которая отталкивала от него
лучших друзей.
В своем философском критицизме Маймон пошел гораздо даль¬
ше Канта. В 1790 г. он опубликовал на немецком языке книгу «Опыт
трансцендентальной философии»; за нею последовал еще ряд сочине¬
ний по метафизике и логике. Кант отозвался по поводу первого сочи¬
нения Маймона так: «Никто из моих противников не понял так глубо¬
ко, как Маймон, сущность моей системы, да и вообще немногие ода¬
рены таким изощренным и проницательным умом в вопросах столь
отвлеченных и сложных». В 1792 г. была обнародована «Автобиог¬
рафия» («Lebensgeschichte») Соломона Маймона — замечательная
книга, где ярко изображены бытовые особенности и воззрения литов¬
ских евреев и рассказана печальная одиссея автора. «Автобиография»
произвела глубокое впечатление в Германии, между прочим на Гете и
Шиллера. Последние годы жизни Маймон провел в Силезии, в име¬
нии своего друга, графа Калькрейта, и продолжал там свои философ¬
ские исследования. Он умер в 1800 г. и похоронен в Глогау. От еврей¬
ства Маймон был совсем далек в последний период жизни. Он ничего
не делал для просвещения своего народа (на еврейском языке издан
только его недоконченный комментарий к «Путеводителю» Маймо¬
нида). Выйдя из темного царства, он уже не вернулся туда, да и не мог
вернуться, не рискуя испытать участь Уриеля да Косты и Спинозы.
Для польско-литовских евреев еще не настала пора культурного
обновления, которое уже началось на Западе. Приобщение к новой
европейской культуре совершится в восточных центрах еврейства
только в XIX веке.

ПРИЛОЖЕНИЯ

361
№1. К ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЮ И МЕТОДОЛОГИИ
В обзоре источников для предыдущего тома дана была клас¬
сификация их по внешним признакам: архивные или актовые, ле¬
тописные, научно обработанные и т. д. Так как там уже указаны
многие источники, относящиеся также к той половине «новых ве¬
ков», которая трактуется в настоящем томе, я считаю целесообраз¬
ным обозревать здесь материал в упрощенном порядке: по отделам
и главам. При этом будет обращено особенное внимание на мето¬
дологию, которую я счел нужным применить при исследовании,
распределении материала и оценке главнейших событий описыва¬
емой здесь эпохи.
В первой главе установлена причинная связь между украин¬
ской катастрофой 1648-го и мессианским движением 1666 года. Эта
непосредственная связь ускользнула от внимания прежних истори¬
ков, которые выдвигали на первое место идеологическую причину
саббатианского движения: влияние практической каббалы. Тут нет
недостатка в подлинном материале. Катастрофы 1648—1656 го¬
дов впервые выдвинули в Польше еврейских летописцев-очевид¬
цев, и между ними такого первостепенного, как Натан Гановер
(выше, § 4). Кроме специальных летописей, мартирологов и ли¬
тургических произведений, появившихся вслед за катастрофами
и сыгравших известную роль в подготовке мессианского настро¬
ения (вспомним ссылку самого Саббатая Цеви на мартиролог
«Цок га’итим» в беседе с польскими послами, выше, § 7), в рав¬
винской литературе разбросано много отдельных описаний бед¬
ствий той эпохи. Заслуга собирания этих фрагментов принадле¬
жит Ионе Гурлянду («Лекорот га’гзерот»; см. дальше в Библио¬
графии к § 2—3). Этот ценный еврейский материал не имеет, одна¬
ко, достаточного коррелятива в польских официальных актах, из
которых многие, вероятно, затерялись в хаосе гражданских войн и
оккупации. До нас дошли только короткие донесения польских и
русских пограничных властей о том, что в таких-то местах «выреза¬

362
ны все поляки и жиды», да еще немногие описания в русско-украинс¬
ких летописях (собраны в «Регестах и надписях», том I, № 877—965).
Польские и русские историки уделяют мало внимания такому факту,
как истребление сотен еврейских общин. Вдохновляемый украински¬
ми источниками Костомаров отмечает эти факты не без злорадства, а
Соловьев безразлично. Грец в третьей главе 10-го тома писал на осно¬
вании летописи Гановера и скудных фрагментов из нееврейской лите¬
ратуры, причем слишком много полагался на тенденциозную моногра¬
фию «Богдан Хмельницкий» Костомарова, которую читал во француз¬
ском переводе.
Нужно, однако, отметить большую заслугу Греца в другом акте
трагедии: он положил начало критике источников для истории саб¬
батианства (обширные приложения III и IV к 10-му тому). Он ра¬
зобрался в полемическом материале, собранном современником Сас¬
портасом и затем Эмденом, привлек туда свидетельства христианс¬
ких современников, европейских дипломатов в Турции, а в поздней¬
ших стадиях саббатианства использовал большой материал из
раввинской письменности. Ныне можно к этому прибавить доку¬
менты, опубликованные А. Фрейманом в коллекции «Саббатиана»
(«Injane Schabti-Zwi»), мемуары Гликель фон Гамельн о движении в
Гамбурге и опубликованные протоколы гамбургской сефардской
общины (см. Библиографию к § 6—8). Весьма ценен найденный М.
Балабаном в архиве декрет польского короля Яна-Казимира от 1666
года о прекращении антиеврейских эксцессов, вызванных распрос¬
транением воззваний о пришествии еврейского мессии (выше, § 6).
В дополнение к цитированному нами памфлету Голятовского «Мес¬
сия истинный», Балабан передает также аналогичные отклики из
польских церковных кругов («Sabataizm w Polsce», Варшава, 1935).
При нынешнем состоянии материала о мессианском движении и при
новой социологической концепции еврейской истории вообще
нельзя согласиться с устарелой грецовской оценкой личности и де¬
ятельности Саббатая Цеви. Нельзя рассматривать ту эпоху, в силу
простого синхронизма, под аспектом двух идейных полюсов: «Спи¬
ноза и Саббатай Цеви», как это делает Грец в двух параллельных
главах своего труда. Охватившее весь народ мессианское движение
не могло быть результатом только агитации мистиков и аскетов или
взаимодействия «обманщиков» и «обманываемых». Еще более ар¬
хаична монография Давида Кагана о Саббатае Цеви и его секте
(«Толдот гамекубалим», 1913), основанная на раввинском материа¬
ле Саспортаса и Эмдена и воспроизводящая их партийную точку

363
зрения. Раввинская оценка XVII и XVIII века не обязательна для на¬
учного исследования нашего времени.
В большой главе о «Польше эпохи упадка» пришлось реставри¬
ровать картину позднего «польского Средневековья» на основании
большей частью необработанного материала официальных актов: ко¬
ролевских декретов, сеймовых и судебных решений, постановлений
еврейских органов самоуправления (по «пинкасим» кагалов и Ваадов
и разбросанным во всей современной литературе документальным
фрагментам). Насколько это возможно в труде по общей истории,
я подробно разработал материал польского законодательства о евре¬
ях, а в особенности о польской «ритуальной инквизиции», которая
представляет не менее мрачную картину, чем одновременная ис¬
панская инквизиция. Эту строительную работу местами облегчали
мне монографии по истории отдельных общин (Перлеса, Балаба¬
на, Шорра и других, цитируемых в Библиографии), а также этюды
о различных проблемах, в том числе мои собственные, разбросан¬
ные в периодических изданиях. В эту же большую главу о Польше
включены и параграфы о России той эпохи, когда евреи стали про¬
никать туда через пограничную Украину-Малороссию и русское
правительство энергично боролось против этой инфильтрации. Под¬
линная история евреев в России начинается только с разделов
Польши, что относится уже к заключительной части настоящего
тома.
В третьей главе проводится параллелизм Австрии и Германии,
в особенности Австрии и Пруссии, в ту эпоху раннего капитализма,
когда отдельные привилегированные группы еврейства выделялись
из общей бесправной массы. Эта путеводная нить дала нам возмож¬
ность пробираться по лабиринту эпохи, когда в раздробленной Гер¬
мании и в разноплеменной Австрии было столько же законодатель¬
ных систем «еврейского права», сколько правителей, королей, кур¬
фюрстов и герцогов. Тут к старым описаниям современников, вро¬
де «Еврейских достопримечательностей» франкфуртца Шудта
(1714), к «Анналам евреев в Пруссии» Кенига (1790) и общим сбор¬
никам актов из государственных архивов прибавились в последние
десятилетия специальные сборники актов о евреях: кроме упомяну¬
того в предыдущем томе богатого кодекса Прибрама (Akten zur
Geschichte der Juden in Wien, Bd. I—II, 1918), появился обширный свод
актов о Пруссии Зельмы Штерн (Der preussische Staat und die Juden,
1650—1712, Berlin, 1923) и ее же солидная коллекция документов к
монографии о Зюссе Оппенгеймере (Jüd Süss, ein Beitrag zur deutschen

364
und jüdischen Geschichte, Berlin, 1929). По внутренней истории особен¬
но ценны мемуары Гликель Гамельн, опубликованные с еврейской
рукописи XVIII века и сохранившие все особенности тогдашнего диа¬
лекта идиш (изданы Д. Кауфманом в 1896 г.), а также автобиография
Якова Эмдена («Мегилат сефер», Варшава, 1897). Старые и новые
монографии Л. Гейгера о Берлине, Ауэрбаха о Гальберштадте, Поло¬
вина о Кенигсберге, Грунвальда о Гамбурге, Кракауера о Франкфурте-
на-Майне, Левенштейна о Курпфальце, Левина и Розенталя о Бадене и
другие перечислены дальше в Библиографии к соответственным пара¬
графам.
Для главы «Малые центры еврейства» пришлось пользоваться,
кроме указанных в предыдущем томе источников, многочисленными
документами, опубликованными в изданиях Еврейских Историчес¬
ких обществ («Publications» в Англии и Америке) или отдельными
исследователями в специальных периодических изданиях (особенно в
«Revue des etudes juives»). Крупных систематических трудов в этой
области не появилось в последние десятилетия, если не считать неко¬
торых популярных монографий или этюдов, относящихся скорее к
истории литературы.
Выделив в настоящем издании в особый отдел короткую пере¬
ходную эпоху (1750—1789), я имел в виду особенно подчеркнуть па¬
раллелизм западного и восточного еврейства: культурный пере¬
лом в Германии и Австрии, приведший к раздвоению германско-
польской гегемонии, и политический перелом в Польше, превра¬
тивший польских евреев в российских. Тут противопоставлены на¬
чало просветительного движения в Германии эпохи Мендельсона и
новое мистическое движение в Польше (эфемерный франкизм и поз¬
же укоренившийся в народе хасидизм). По этой части появилось в
последнее время довольно много дополнительных материалов. С
одной стороны, начатое в 1929 году новое издание сочинений Мен¬
дельсона с обширными научными комментариями, а с другой — но¬
вые монографии по истории франкизма (Балабан, Le’toldot ha’tenua
ha’frankit, I—II, Tel-Aviv, 1934) и хасидизма (переработанная на древ¬
нееврейском языке моя «История хасидизма»: Toldot ha’chassidut,
Tel-Aviv, «Dvir», 1930—1931; cp. немецкий перевод А. Штейнберга:
Geschichte des Chassidismus, I—II, Берлин, 1931) — освещают эту
поляризацию еврейской мысли во второй половине XVIII века и
подготовляют читателя к пониманию процессов, которые развер¬
нутся в XIX веке, при раздвоенной духовной гегемонии Запада и
Востока.

№ 2. ПОСЛЕДНИЙ ВЕК КАГАЛЬНЫХ СОЮЗОВ В ПОЛЬШЕ
(к §12 и 49)
В «Приложениях» к предыдущему тому (№ 3) я коснулся гене¬
зиса кагальных союзов в Польше и их центральных «Ваадим». Здесь
нужно определить, какие перемены произошли в структуре и функ¬
циях этих органов самоуправления в последний век их существова¬
ния (1648—1764). Собранные в последнее время документы дают
нам возможность отчасти преодолеть те трудности при решении это¬
го вопроса, которые вызываются отсутствием полных протоколь¬
ных книг польского «Ваада четырех областей» (только «Пинкас»
литовского Ваада сохранился и издан мною целиком в Берлине, в
1925 г.). Удалось найти и опубликовать целый ряд решений польско¬
го Ваада, сохранившихся в пинкасах отдельных общин или окруж¬
ных кагальных союзов (Дубнов, Акты Ваада четырех областей из
пинкаса города Тыкоцина, в «Еврейской Старине» 1912 года; Ле¬
вин, Neue Materialien zur Geschichte der Vierländersynode, 1906—1916;
Die Landessynode der grosspolnischen Judenschaft, Breslau, 1925). С другой
стороны, ныне удалось отыскать в польском государственном архиве
часть официальных отчетов о бюджетных сессиях Ваада областей,
относящихся к XVIII веку (И. Шиппер, Poilische Regesten zu der
Geschichte fun’m Waad arba arazot, в היםטארישע שריפטן том I, издан¬
ном Еврейским Научным институтом в Вильне в 1929 г., а также
Гельбер-Гальперн: 1753—1738 ועד ארבע ארצות», в трехмесячнике
«ציון», Иерусалим, 1937). На основании этих материалов и рукопи¬
сей из моего архива, переданного тому же Виленскому институту,
можно дать здесь общие итоги перемен в организации Ваада четы¬
рех областей в период 1648—1764 гг.
Прежде всего нужно отметить, что в этот период «Ваад четы¬
рех областей» не отвечает больше своему названию. Кагальный
союз, центральным органом которого был Ваад, атомизируется, рас¬
падается на более мелкие составные части. Прежде в союз входили
четыре цельные области Великой и Малой Польши, Волыни и Руси-
Галиции с Подолией, а теперь происходит дробление внутри этих
территориальных частей. Из областей («арацот», «мединот») выде¬
ляются меньшие кагальные округа («галилим») и даже отдельные
большие общины, которые посылают в Ваад своих особых уполно¬
моченных. Это вызывается главным образом фискальными причи¬
нами. Тот или другой округ или большой кагал, желая регулиро¬
вать самостоятельно свои податные дела, откалывается от своего об¬
365

366
ластного союза и через своих делегатов непосредственно отстаивает
свои интересы в сессиях центрального Ваада. Так, в Великопольской
области рядом с представлявшим ее познанским кагалом становятся
кагалы Калиша и Лешно (Лисса). На месте прежней союзной едини¬
цы Малой Польши, представленной Краковом или Люблином, мы
видим отдельные округа: Краков-Сандомир (сам город Краков выде¬
лился с 1692 года в особую единицу), город Люблин, округа Холм-
Белз (позже Холм-Замосць) и еще меньшие дроби. Волынь дробится
на свои окружные общины: Острог, Владимир, Кременец, Дубно и
другие*. Галиция-Подолия распадается на округа: Львов, Пшемысль,
Жолкиев, Броды, Ржешов, Сатанов-Брацлав. В раскладке поголов¬
ного налога, сделанной в сессии Ваада 1739 года в Ярославе в при¬
сутствии польского комиссара от государственного казначейства, пе¬
речислены следующие города и округа: города Познань, Краков,
Люблин, Пшемысль, Ржешов, Тыкоцин, Львов вместе с «русским»
(галицийским) округом, затем отдельно округа: Краковский, Холмс¬
кий, Волынский, Познанский, Пшемысльский. Таким образом,
польский, или «коронный», кагальный союз приближается по своей
структуре к типу литовского союза «главных общин» с тем отличием,
что в коронном Вааде участвовали кроме представителей главных
городов и делегаты от «повятов», или округов, плативших подати по
особой раскладке.
Более конкретные выводы из собранного еврейского и польско¬
го материала можно сделать относительно времени и места сес¬
сий коронного Ваада в занимающий нас период**. Мнение о силь¬
ном сокращении деятельности Ваада после катастроф 1648 года не
оправдывается документами. Ваады реже собирались только во вре¬
мя гражданских войн и длительных оккупации. Между 1648 и 1660
годом нам известны только пять сессий польского Ваада в Любли¬
не и близкой Ленчице (1649,1651,1652,1654 и 1656). С 1661 по 1700
год сессии происходят почти ежегодно, а часто и дважды в год, обык¬
* См. Бершадский. Материалы для истории евреев в Юго-Западной
России и Литве («Еврейская Библиотека» Ландау, том VIII, Петербург, 1880).
В актах Волынской синагоги говорится о выборах делегатов на «жидовский
сейм» или «генеральный конгресс» от всего волынского воеводства, но на пер¬
вом месте стоят крупные кагалы (1726—1758).
** Тут можно извлечь даты также из ссылок в раввинской литературе на те
или другие решения Ваада, особенно же из апробаций участвовавших в нем рав¬
винов на печатание различных книг. См.: Левенштейн, Index approbationum
(Берлин, 1923) и Гальперн в библиографическом журнале קרית ספר (Иеру¬
салим, 1932-1934).

367
новенно в галицком Ярославе, затем в Люблине, Ленчице, Пшевор¬
ске, Пинчове и Ричиволе. За время Северной войны и следующих
смут (1701—1716) состоялось всего только шесть сессий в Яросла¬
ве, а между 1717 и 1738 годом нам известны двенадцать сессий в
Ярославе и Ричиволе. В последние же 25 лет своего существования
(1739—1764) Ваад собирался почти ежегодно, но главным образом
для раскладки государственных податей, по требованию польского
правительства. В эти годы заседания происходили чаще всего в
Ярославе, а затем в Константинове (Волынь) и Пилице (Варшавс¬
кого округа). В литовском Вааде замечается обратное явление: в пе¬
риод 1649—1700 гг. он имел 15 сессий, а в 1700—1761 гг. только 7.
Последний съезд состоялся в Слуцке в 1761 г., т. е. еще до закона
1764 года о закрытии всех Ваадов в Польше и Литве.
Интенсивная деятельность польского Ваада в последние деся¬
тилетия объясняется, с одной стороны, тревожным состоянием об¬
щин вследствие тогдашнего «ритуального террора», а с другой —
небывалым нажимом податного пресса. Именно в эту эпоху часто
отмечается в польских актах присутствие в заседаниях Ваада госу¬
дарственного комиссара, представителя «скарба» или государствен¬
ного казначейства. Он участвовал не только в распределении (дис¬
партимент) поголовного налога, который устанавливался государ¬
ственным сеймом ежегодно в огульных суммах для евреев Короны
и Литвы, но и вмешивался в бюджетные дебаты и часто даже во
внутренние споры партий. Спорные вопросы комиссар передавал
на усмотрение финансового трибунала в Радоме. В последних сес¬
сиях самым волнующим был вопрос о безмерной задолженности
кагалов и центрального Ваада. Решения последнего съезда, состояв¬
шегося в Пилице в октябре 1764 года, не могли быть исполнены вслед¬
ствие опубликованного тогда сеймового закона о закрытии всех еврей¬
ских съездов в связи с изменением налоговой системы и учреждением
правительственной комиссии для ликвидации кагальных долгов.
В польских актах коронный Ваад фигурирует под разными име¬
нами: Kongress generalny Żydowski, Congressus generalis seniorum
judaeorum и т. п. Иногда он назывался «Kongress Jarosławski», так как
большая часть сессий в ту эпоху происходила в Ярославе Галицком.

Библиография
Источники и литература
Алфавитный список сокращений в названиях
источников, часто цитируемых в Библиографии
АКТЫ Виленские - Акты Виленской Археологической комиссии,
тома 28 и 29: акты о евреях. Вильна, 1901-1902
BAŁABAN, Lublin = Die Judenstadt von Lublin (Berlin, 1920)
BERSON, Dyplomatarjusz = Dyplomatarjusz dotyczący żydów w dawnej Polsce
(Warszawa, 1910)
EBP. СТАР. - Еврейская Старина. Трехмесячник Еврейского Исто¬
рико-этнографического общества. Петербург, 1909-1928
ENC. JÜD. = Encyclopaedia Judaica. Bd. I-IX. Berlin, 1928-1932
JEW. ENC. = Jewish Encyclopedia, I-XII (New York, 1901-1906)
JQR = Jewish Quartely Review (London, New York - Philadelphia, 1888-1935)
MS = Monatsschrift fur Geschichte und Wissenschaft des Judentums. Breslau,
1852-1936
PRIBRAM, Wiener Akten = Urkunden und Akten zur Geschichte der Juden in
Wien. Bd. I-II, Wien, 1918
РЕГЕСТЫ - Регесты и надписи: свод материалов для истории рус¬
ских евреев. Тома I-III. Петербург, 1899-1913
REJ = Revue des etudes juives. Paris, 1880-1932
SCHUDT, Merkwürdigkeiten = Jüdische Merkwürdigkeiten, Bd. I, IV. Frankfurt
a. M., 1714-1718
VOLUMINA LEGUM - Сборник решений польских сеймов XV-XVIII
веков. Тома I-VI. Петербург, 1859-1860
ГУРЛЯНД לקורות הגזרות - Сборник материалов для истории катаст¬
роф в Украине и Польше из еврейских источников, в ежегоднике
אוצר הספרות I—IV, Краков, 1887-1892; дополнительный выпуск
Д. Когана, Одесса, 1893
היסטארישע שריפטן - Исторический сборник Еврейского научного ин-
статута в Вильне. Том I, под ред. Чериковера (Вильно, 1929);
том II (1937)

369
§ 1. Экономический антагонизм на Украине
Летопись событий в Юго-Западной Руси, сост. С. Величко, и
Летопись Самовидца, изд. Комиссии для разбора древних актов
(Киев, 1848-1864 и 1878); Кулиш, Записки о Южной Руси (Петер¬
бург, 1857); Костомаров, Русская история в жизнеописаниях, том II,
главы о Хмельницком и Голятовском (Петерб., 1881); Грушевский,
Ictopia Украини-Руси, том VIII, части 1-2 (Киев - Львов, 1912,1916);
того же, Иллюстрированная история Украины, с. 63 сл., 292 сл.
(Москва, 1913); Талант, Арендовали ли евреи церкви на Украине?
(Евр. Стар. I, 81-87); Регесты I, № 875-882). - Гановер, летопись
יון מצולה венецианское издание 1653 г., листы 2-3.
§ 2. Украинская резня (1648)
Летопись Гановера יון מצולה л. 3-11 (Венеция, 1653); марти¬
рологи צוק העתים и פתח תשובה и другие описания и элегии, собранные
в לקורות הגזרות Гурлянда; см. также ספר הדמעות С. Бернфельда,
том III, 109 сл. (Берлин, 1926). - Русские источники: Регесты, т. I,
№ 877-905; Костомаров, Богдан Хмельницкий, I-III (Петерб.,
1884); Rawita-Gawroński, Bogdan Chmielnicki, I-II (Lwów, 1909);
Caro, Geschichte der Juden in Lemberg, 51-59 (Krakau, 1894);
Bałaban, Lublin, 42-50.
§ 3. Погромы в Центральной Польше
Регесты, I, № 910-965; Акты Виленские, т. XXXIX, № 7; За¬
писки игумена Ореста (Археографический сборник, т. И, приложение,
ст. XII сл. Вильно, 1869); Соловьев, История России, И, с. 1657-
1720 (Петерб., 1910); Lewin, Judenverfolgungen im schwedisch-
polnischen Kriege (Posen., 1906); Caro, op. cit., 69-70; Bałaban, Lublin,
44-48; Гурлянд-Коган 63-66 ,28-17 לקורות הגזרות (Одесса, 1893);
Дубнов צאן ההרגה (о погроме 1655 г. в Могилеве, сборник «פרדס» том
III, Одесса, 1896).
§ 4. «Предмессианские муки»
Гурлянд לקורות הגזרות в элегиях на катастрофы 1648-1656 гг. -
«Зогар», т. I, с. 233 (в новой перепечатке еврейского подлинника,
Берлин, 1926); Дубнов, Пинкас Литовскаго Ваада (פנקס מדינות
ליטא Берлин, 1925), № 425 сл., 460, 463, 484, 503, 514 сл.; Влади¬
мирский-Буданов, Передвижение южнорусского населения в

370
эпоху Хмельницкого (Киевская Старина, 1888 г., кн. VII);
D. Kaufmann, Le rachat des Juifs prisoniers durant lа persecution de
Chmielnicki (REJ, XXV, 202-216); Steinschneider, Geschichtsliteratur
der Juden, Nr. 168-174 (Berlin, 1905).
§ 5-8. Саббатай Цеви и мессианское движение
Еврейские первоисточники: Саспортас קצור ציצת נובל צבי
(Одесса, 1867); Я. Эмден תורת הקנאות (Львов, 1870); Бриль
תולדות שבתי צבי (Вильно, 1879); מאורעות צבי - народное жизнеописание
С. Цеви (Львов, 1804); Товий Коген מעשה טוביה Л. 14-16 (Иесниц,
1721); А. Фрейман עניני שבתי צבי (сборник документов, Берлин, 1912),
Гликль фон Гамельн, Мемуары на еврейско-немецком языке в из¬
дании Д. Кауфмана (Франкфурт, 1896), с. 80-82; Протоколы пор¬
тугезской общины в Гамбурге, в Jahrbuch der jüdischen Literarischen
Gesellschaft in Frankfurt, том XI, c. 5, 9 сл., 29 сл.
Нееврейские первоисточники: «Theatrum Europaeum» X, 438
(Frankfurt, 1667); Ricaut, Histoire de l’eimpire Ottoman, t. II, p. 169;
Histoire de Sabatai Sevi (Paris, 1709); De lа Croix, Memoire contenant
diverses relations de l’empire Ottoman, t. II, passim (Paris, 1684); Arakel
de Tauriz, Livres d’histoire, ed. Brosset (Petersbourg, 1874); Аракел
Тавризский, Армянская летопись о Саббатае Цеви (Ев. Стар., том. X,
c.	76-86); Голятовский, Мессия праведный, Киев, 1669 (2-е изд. Киев,
1887; см. «Восход», 1887, кн. 4); Регесты I, № 1050, 1089, 1110; Бала¬
бан, Sabataizm w Polsce (отклики польских современников
С. Цеви), с. 37-45, Варшава, 1935; Schudt, Merkwürdigkeiten, II, 47.
Литература: Грец, Geschichte der Juden, X, глава VII и
приложения 3-4; Д. Каган, אבן התועים в журнале «Гашахар», 1873;
2-е изд. с дополнениями в его книге תולדות המקובלים, т. I (Одесса, 1913);
Дубнов, Саббатай Цеви и псевдомессианизм в XVII веке («Восход»,
1882, кн. 7-9).
§ 9-10. Реставрация в Польше (1657-1674)
Volumina Legum, IV, 327, 339; V, 41, 77, 86; Berson,
Dyplomatarjusz, Nr. 253-292, 357-371; Perles, Geschichte der Juden in
Posen, 58-61; Schorr, Żydzi w Przemyślu, 36, 163 сл., 181 сл. (1903);
Caro, Gesch d. Juden in Lemberg, 74 сл.; Bałaban, Skizzen zur Gesch.
d.	Juden in Polen, 120-123 (Berlin, 1911); Czacki, Rozprawa o żydach, 55
(ed. 1860); Seligmann, Ein Originalbrief der Vierländersynode nach
Amsterdam aus 1677 (Księga pamiątkowa S. Poznańskiego, 147-152,

371
Warszawa, 1927); Шорр, Краковский свод еврейских привилегий (Ев.
Стар., II, 235 сл.); Акты Виленские, тома 28-29; Регесты, I, 1008-
1020, 1078; II, № 1127, 1131-1139, 1143, 1149; Д. Каган, Московс¬
кий разгром Быхова (Ев. Стар., IV, 114 сл.); Дубнов, Исторические
сообщения: Ружанские мученики («Восход», 1893, кн. 7); Балабан, Ев¬
реи-врачи в Кракове: о мученике М. Калагора (Ев. Стар., V, 51-53).
IV 484); סוכוסטאוו מצבת קודש , IV לקורות הגזירות (אוצר הספרות
.(1893 12-7 (לבוב 1864); ש. בובר, אנשי שם: גדולי ישראל בלבוב, 15 ,146 ,(קרקא
§ 11 Время Яна Собеского (1674-1696)
Volumina Legum, V, 86, 180, 192, 239, 277, 286, 314, 355, 375,
399; Czacki, Rozprawa o żydach, 55; Gumplowicz, Prawodawstwo
polskie względem żydów, 80-81 (Kraków, 1867); Sternberg, Gesch.
d. Juden in Polen, 92-93 (Krakau, 1878); Bałaban, Lublin, 52; Däää¬
nöü, II, 1184,1185,1192, 1194, 1197, 1206, 1228, 1229, 1231, 1251, 1262,
1275, 1331; Шорр, Краковский свод (Ев. Стар., II, 242 сл.); Дуб¬
нов, Церковные легенды о Гаврииле Заблудовском (Ев. Стар.,
IX, 309 сл.); Акты Виленские, том 29, № 63, 76; Вейнрейх,
сборник статей 203-220 שטורעמווינט (Вильно, 1927); Bałaban,
Z historji żydów w Polsce, 59-65 (Warszawa, 1920).
§ 12. Внутренняя организация во второй половине XVII века
Дубнов, Акты Ваада четырех областей 1621-1699 гг. (Ев. Стар.,
V, 178 сл.);פנקס מדינת ליטא под датами 1649-1695 (изд. Дубнова. Бер¬
лин, 1925); Гальперин מלואים לפנקס ליטא (Иерусалим, 1935); Lewin,
Die Landessynode der grosspolnischen Judenschaft (Frankfurt, 1926);
Berson, Dyplomataijusz Nr. 250-253 (о синдиках); Perles, Gesch. d. Jüd. in
Posen, 67; Бершадский, Материалы для истории евреев Юго-Западной
России (Еврейская Библиотека, том VIII, Петербург, 1880); Регесты, II,
№ 1139, 1163, 1184 (Таннер), 1206,1326 (Корб); Акты Виленские,
т. XXXIX, с. 38, 102, 193; Шиппер в вышеупомянутой (приложение
№ 2) статье «Польские регесты о Вааде четырех областей»,
היםטארישע שריפטן I, 83-114; idem, Beiträge zur Geschichte der partiellen
Judentage in Polein um die Wende des 17 und 18. Jahrhunderts (MS, 1913).
§ 13. Смутное время при Августе II (1697-1733)
Регесты, И, № 1301, 1304, 1312, 1339, 1366-1378, 1401, 1409
сл., 1460, 1481, 1484, 1505, 1509, 1512, 1534, 1550, 1564 сл., 1676,

372
1743; Акты Виленские, том XXIX, № 139, 164, 181, 188, 194, 196
сл., 207, 216; Бершадский, Материалы (указ, место, № 28 сл.);
Volumina Legum, VI: Sejm 1717 roku; VII, 44 ss.; Gumplo wicz, Prawo
dawstwo polskie względem żydów, 94, 95, 105, 106 (1867); Perles, Gesch,
d. Juden in Posen, 62-66, 85-98; Berson, Dyplomatarjusz Nr. 297 ss., 376 ss.;
Bałaban, Autodafe we Lwowie wr. 1728 (Studja historyczne, 134-140 (Warszawa,
1927); idem, Lublin, 55 ss.; I. Meisl, Behrend Lehmann (Frankfurt, 1924).
§ 14. Сандомирский процесс
Zuchowski, Odgłos processów kriminalnych na żydów etc. (1700);
idem, Process kriminalny o niewinne dziece Krasnowskiego etc. (1713);
Turowski, Polska rajem dla żydów, «Kwartalnik Histor. żydów», III
(Warszawa, 1913); Бершадский, Старинное средство («Восход»,
1894, кн. 12); Балабан, Эпизоды из истории ритуальных процессов
(Ев. Стар., VII, 318), Геккер, Юдофобия в Польше XVIII века (Ев.
Стар., VI, 444 сл.); Кузьмин, Материалы к вопросу о ритуальных
преступлениях, с. 104-132 (Петербург, 1913).
§ 15. Польша при Августе III (1734-1763)
Регесты, II, № 1800, 1815, 1817; III, № 1930, 1957, 2062;
Бершадский, Материалы, № 43; Геккер, Евреи в польских го¬
родах во второй половине XVIII века (Ев. Стар., VI, 185 сл., 325
сл.); Berson, Dyplomatarjusz, Nr. 319; Kitowicz, Opis obyczajów za
panowania Augusta III, tom I, 37, 102, 224 (1883); W. Smoleński, Stan i
sprawa żydów polskich w XVII. wieku, 11-26 (1876); Schorr, Żydzi w
Przemyślu, 40-43.
§ 16. Ритуальная инквизиция (1736-1763)
Балабан, Ритуальный процесс в Познани 1736-1740 гг.
(Ев. Стар., VI, 469-484); Талант, Жертвы ритуального обви¬
нения в Заславе 1747 г. (там же, V, 202-218); С. Гольдштейн,
Житомирское дело 1753 года (там же, VIII, 296-323); Мучите¬
ли и мученики в ритуальных процессах (там же, V, 26-37); Кузь¬
мин, Материалы по вопросу о ритуальных преступлениях, №
54, 62, 63, 64 (Петерб., 1913); Turowski, L., с. 73-100; Perles,
Geschichte d. Juden in Posen, 98-104; Schorr, Żydzi w Przemyślu,
239-245; Pikulski, Złość Żydowska (Lwów, 1760); Documenta
Judaeos in Polonia concernentia (Warschau, 1763); Berliner,

373
Gutachten Ganganellis, aus dem Italienischen übersetzt (Berlin, 1888);
Stern, Die päpstlichen Bullen über die Blutbeschuldigung (Berlin,
1900); Loeb, Un memoire de Ganganelli (REJ, XVIII, 179 ss.); Berson,
Dyplomatarjusz, Nr. 306-308.
§ 17. Гайдаматчина в Украине
Архив Юго-Западной Росии, часть III, том 3: акты о гайдамат¬
чине (Киев, 1876); Регесты, И, № 1770-1837; III № 1903-1920, 1986-
2006; Дубнов, Из еврейской старины: погромы Вощилы («Восход»,
1889, кн. I); ср. подлинный еврейский документ в сборнике העבר том I,
63 сл. (Петроград, 1918); Грушевский, Иллюстрированная история
Украины, 446 сл. (Москва, 1914); Rawita-Gawroński, Historja ruchów
hajdamackich, tom I (Lwów, 1901).
§ 18. Евреи на рубеже Польши и России
Соловьев, История России, том III, с. 723, 903, 1344-1345; т. IV,
214, 217 (Пет., 1910).
Леванда, Сборник законов о евреях в России (Петербург, 1874),
№ 2-10; Регесты, том I, № 1055; т. II, № 1156, 1169, 1183-1184
1207-1209, 1301, 1330, 1344, 1424-1426, 1437, 1617, 1637, 1673; Гес¬
сен, Евреи в Московском государстве (Ев. Стар., VIII, 171-172);
Кунин, Евреи в Москве во второй половине XVII века (Ев. Стар.,
VI, 96 сл.); Дубнов, Из еврейской старины: Петр I в Мстиславле («Вос¬
ход», 1889, кн I); Терешкович, Первый ритуальный процесс в Рос¬
сии в 1702 г. (Ев. Стар., 1918, т. X, 7-26); Б. Кац, לקורות היהודים ברוסיה
(из раввинских респонсов), с. 47-48. Варшава, 1899.
§ 19. Борьба с наплывом евреев в Россию (1727-1743)
Леванда, Сборник законов о евреях в России, № 12-25; Реге¬
сты, II, № 1677, 1680-1682, 1688, 1693, 1697-1698, 1700, 1702- 1704,
1706, 1720, 1726, 1729, 1733, 1738, 1741, 1754, 1762, 1771-1774, 1778,
1803, 1805, 1828, 1833, 1844; III, 1856, 1861, 1883, 1891, 1896, 1899,
1902, 1926, 1963; Дубнов, Евреи в Малороссии XVIII века (Ев. Стар.,
VI, 123, 400, 526); Маркон, Дело Возницына («Пережитое», II-IV,
Петербург, 1910-1913); Ривкин, Евреи в Смоленске, 61-86 (Петер¬
бург, 1910); Шугуров, История евреев в России (цит. в 1-й книге
«Восхода», 1895); Joffe, Regesten und Urkunden zur Geschichte der
Juden in Riga und Kurland, Nr. 240-370 (Riga, 1912); Buchholz,
Geschichte der Juden in Riga, 32-54 (Riga, 1889).

374
§ 20. Кагальная организация в XVIII веке
Кроме указанных выше (§ 12) источников, см. Дубнов, Исто¬
рические сообщения («Восход», 1894, кн. IV и XII); М. Schorr,
Organizacja Żydów w Polsce, Str. 43,86, 90, 93 etc. (Lwów, 1899); Lewin,
Neue Materialien zur Geschichte der Vierländersynode, III (Jahrbuch
der jüdisch-literarischen Gesellschaft in Frankfurt, Bd. XI, 1916); Акты Ви¬
ленские, том V, № 260,265, 306, 309, 322344 ,330 ,325 ־; том XXIX,
№ 75, 93, 98, 107 сл., 143-155, 171, 207, 231 сл. - Биркенталь,
זכרונות ר׳ דוב מבוליחוב с, 87-92 и др. (изд. Вишницера, Берлин, 1922);
Levitats, חיסטארישע שריפטן) דער פנקס סון דובנער קהל II, 80-114, Виль¬
но, 1937).
§ 21-22. Умственное гетто. Секты
היילפרן, סדר הדורות השלם (ווארשע 1878, דוצאת משכיל-לאיתן); ש״י פין, קריה
נאמנה §§ 21 ,31 ,48 ,56 ,(ווילנא 1860); טוביה הכהן, מעשה טוביה (יעסניץ 1721);
יוסף דובנא. יסוד יוסף (שקלאוו 1785); הירש קיידנובר,קב הישר, פרק אי, הי, ס״ט
ועוד (פרנקפורט עמ״ 1705, 1709); אליהו מאזמיר, שבט מוסר, פרק די, כ״ו ועוד (פיורדא
1732); א. שולמאן, שפת יהודית-אשכנזית וספרותה (ריגה 1913); יעקב עמדין, תורת
תקנאות, 60-55, 78-70 (לבוב 1870); ד. כהנא, תולדות המקובלים, כרך א׳ 122-120;
כרך בי, 180-175, 186, (אידיסה 1914-1913); דובנוב, תולדות החסידות, 34-24 (תל•
אביב, 1930); בלבן, לתולדות התנועה הפראנקית 1, פרק הי־ו (תל־אביב 1934); ברוור,
מקור חדש לתולדות פרנק (״השלוח כרך ל״ג , 333-330).
Warchal, Żydzi na uniwersitecie Padewskim (Kwartalnik historyi
żydów w Polsce, III, 58-72 (Warszawa, 1913); Berson, Tobiasz Kohn
(Krak., 1872); Lewin, Jüdische Studenten an der Universität
Frankfurt .a.O. (Jahrbuch der Jüdisch-literarischen Gesellschaft, XIV, 222 f.,
Frankfurt a. M., 1925); Цинберг, Народная литература (глава XII
в «Истории евреев в России», т. I, с. 437 сл.).
§ 23. Изгнание из Вены и допущение в Берлин
D. Kaufmann, Die letzte Vertreibung der Juden aus Wien (Wien,
1889); Pribram, Wiener Akten Nr. 95 f.; G. Wolf, Die Juden in der
Leopoldstadt im 17. Jahrh. (Wien, 1864); idem, Geschichte der Juden
in Wien, 49 f. (1876); Grunwald, Geschichte der Juden in Wien 1625-
1740 (Wien, 1913). - König, Annalen der Juden in den Preussischen
Staaten, 84 f. (Berlin, 1790); S. Stern, Der Preussische Staat und die
Juden, Darstellung, Kap. 1-4, Akten Nr. 1-31 (Berlin, 1925); L. Geiger,
Geschichte der Juden in Berlin, Bd. I (1871).

375
§ 24. Австрийская терпимость
Pribram, Wiener Akten Nr. 100—153; G. Wolf, Geschichte d. Juden in
Wien 55-75; M. Grunwald, Samuel Oppenheimer und sein Kreis (Wien, 1913);
idem, Gesch. d. Juden in Wien; D. Kaufmann, Samson Wertheimer, der
Oberhoffaktor und Landesrabbiner (Wien, 1888); Hermann, Geschichte der
Israeliten in Böhmen (Prag, 1819); Stein, Geschichte der Juden in Böhmen
(Brünn, 1904); D’Elvert, Geschichte der Juden in Mähren und Schlesien
(Brünn, 1895); W. Müller, Urkundliche Beiträge zur Geschichte der
mährischen Judenschaft (Olmütz, 1903); Brann, Das Landesrabbinat
in Schlesien (Graetz-Jubelschrift, Breslau, 1887); Raibin, Vom
Rechtskampf der Juden in Schlesien, 1582-1713 (Bericht des Jüdisch-
Teologischen Seminars, Breslau, 1927); Schudt, Merkwürdigkeiten,
Bd. II, Anhang, S. 175 f.; Prozess Abeies (Frankfurt, 1715); Bergei,
Geschichte der ungarischen Juden, 64-72 (Leipzig, 1879); D. Kaufmann,
Die Erstürmung Ofens (Trier, 1895); idem, Gesammelte Schriften, II, 296-327
(Frankfurt, 1910); Markbreiter, Beiträge zur Geschichte der jüdischen
Gemeinde Eisenstadt (Wien, 1908); Wachstein, Urkunden zur Geschichte
der Juden in Eisenstadt und den Siebengemeinden (Wien, 1926).
§ 25. Эксперименты Марии-Терезии
Pribram, Wiener Akten I, S. LIII-LXVI und Nr.155-203; G. Wolf, Die
Vertreibung der Juden aus Böhmen im J. 1744 (Jahrbuch für Geschichte
der Juden, Leipzig, 1869; Lieben, Handschriftliches zur Geschichte
der Juden in Prag,1744-1754 (Jahrbuch d. Jüd.-lit. Gesellschaft,
Frankfurt, 1904); D. Kaufmann, Burmania und die Vertreibung der
Juden aus Böhmen (Gesam. Schriften II, 328-374); L. Wolf, Notes on
the diplomatic history of the Jewish question (London, 1919); I. Bergl,
Die Ausweisung der Juden aus Prag im J. 1744 («Die Juden in Prag», Festgabe
der Loge «Bne-Berith», Prag, 1927); Frankel, Jüdisch-deutsche Schriften über
die Schlesischen Kriege (Zeitschr. für Gesch. d. Jüd. in Deutschland, IV, 93, 286 f.,
Berlin, 1890); Steinschneider, Geschichtsliteratur, Nr. 238, 241, 243a, 245.
289-258: גירוש ביהם תק״ה (ברלין 1926); א. טרע ,III ברנפלד, ספר הדמעות
.(1854 ביטש, קורות חעתים (לבוב
§ 26. Регламентация еврейской жизни в Пруссии
König, Annalen der Juden in den Preussischen Staaten, 96-290
(Berlin, 1790); Schudt, Jüdische Merkwürdigkeiten IIa, 251-258;
Selma Stern, Der preussische Staat und die Juden, I—II: die Zeit des

376
grossen Kurfürsten u. Friedrich I (Berlin, 1925); Ism. Freund, Die
Emanzipation der Juden in Preussen, I, 7—30; II, 13-60 (Berlin, 1912);
L. Geiger, Gesch d. Juden in Berlin, I, 15-69; II, 3-118 (1871);
Auerbach, Geschichte der israelitischen Gemeinde in Halberstadt,
23-43 (1866); F. Baer, Das Protokollbuch der Landjudenschaft des
Herzogtums Cleve (Berlin, 1922); Köhler, Die Juden in Halberstadt
und Umgebung bis zur Emanzipation (Berlin, 1927); Jolowitz,
Geschichte der Juden in Königsberg (Königsberg, 1867); Täubler,
Statistik der Juden in den Preussischen Staaten 1729 und 1749
(Mitteilungen des Gesamtarchivs der deutschen Juden, II. Jahrgang,
58-62, Berlin, 1910); И. Левин, Евреи в Пруссии XVIII века (Ев.
Стар., IX, 159-177).
§ 27. Сефарды и ашкеназы в Гамбурге
Schudt, Merkwürdigkeiten, I, 336 f., 380 f. Aus dem
Protokollbuch der portugiesisch-jüdischen Gemeinde in
Hamburg (Jahrbuch d. Jüdisch-literarischen Gesellschaft in Frankfurt,
VI-XI, 1909-1916); Haarbleicher, Zwei Epochen aus der Geschichte
d. deutsch-israelitischen Gemeinde in Hamburg (1867); Feilchenfeld,
Aus der ältesten Geschichte der. portugiesischen Gemeinde in
Hamburg, 9-15 (Hamburg, 1898); idem, Die älteste Geschichte der
deutschen Juden in Hamburg (MS. XLIII, 271 f., 322 f., 370 f.); M.
Grunwald, Portugiesengräber auf deutscher Erde (Hamburg, 1902);
idem, Hamburgs deutsche Juden bis 1811 (Hamburg, 1904); idem,
Zur Geschichte der Marranen: Zum Prozess Texeira (Jahrb. f. jüd.
Volkskunde, 1924-1925, S. 13-71); Glückei von Hameln, Memoiren,
herausg. v. D. Kaufmann (Frankfurt, 1896);
Я. Эмден, Автобиография (nav лЬмэ), 85 сл., 109, 147 сл. Вар¬
шава, 1897.
§ 28. Старое гетто во Франкфурте
Schudt, Merkwürdigkeiten, II: Frankfurter Juden-Chronik; III, 63-82,
155-197 (Neue Judenstättigkeit); ibid. I, 426-438 und III, 1-8 (über
Eisenmenger); Wolf, Der Prozess Eisenmenger (MS, 1869); Kracauer,
Geschichte der Juden in Frankfurt a. M. II, Kap. 11-14 (Frankfurt, 1928).

377
§ 29. Раздробленная Германия
A. Levy, Geschichte der Juden in Sachsen, 46-76 (Berlin, 1900);
E. Lehmann, Der polnische Resident Behrend Lehmann (Dresden, 1885);
I. Meisl, Behrend Lehmann und der sächsische Hof (Frankf. Jahrbuch, 1924);
Markgraf, Zur Geschichte der Juden auf den Messen in Leipzig, 1664-1839
(1894); Freudenthal, Leipziger Messgäste (MS, XLV, 460-509); Donath,
Geschichte der Juden in Mecklenburg, 83-154 (Leipzig, 1874); Lewinski,
Hannover (Jew. Enc. VI, 223); Eckstein, Geschichte der Juden in Bamberg,
passim (1898); Barbeck, Geschichte der Juden in Nürnberg und Fürth (1878);
Hänle, Gesch. d. Jüd. in Ansbach (1867); Weinberg, Gesch. d. Jüd. in der
Oberpfalz (1909); L. Löwenstein, Gesch. d. Jüd. in d. Kurpfalz (Frankfurt,
1895); Zimmermann, Süss Oppenheimer (Stuttgart, 1874); Selma Stern,
Jüd Süss, ein Beitrag zur deutschen und jüdischen Geschichte (Berlin, 1929);
A.	Lewin, Geschichte der Badischen Juden seit 1738 (Karlsruhe, 1909);
B.	Rosenthal, Heimatsgeschichte der Badischen Juden, 101 f., 189 f. (Bühl,
1927).
§ 30. Государство и автономные общины
F. Baer, Das Protokollbuch der Landjudenschaft des Herzogtums Cleve
(Berlin, 1922); Auerbach, Geschichte der Juden in Halberstadt (1866);
Köhler, Die Juden in Halberstadt und Umgebung, Kap. 2 (Berlin, 1927);
L. Geiger, Gesch. d. Jüd. in Berlin, I-II (1871); S. Stern, Der Preussische
Staat und die Juden I, Kap. 8 (Berlin, 1825); Munk, Judenlandtage in Hessen-
Kassel (MS, XLI, 505-522); G. Wolf, Die ältesten Statute der jüdischen
Gemeinden in Mähren (Wien, 1880); W. Müller, Urkundliche Beiträge zur
Geschichte der mährischen Judenschaft, 81 f., 103 f., 157 f. (Olmütz, 1903);
Brann, Das Landesrabbinat in Schlesien (Graetz’ Jubelschrift, 1887).
§31. Борьба раввинизма с мистицизмом
Сочинения Якова Эмдена против мистических сект: ,החאבקית
תורת הקנאות, שפת אמת (нов. изд. Львов, 1870-1877); его же, Автобиография
מגלת לפר (Варш., 1897); Апология И. Эйбешица לוחות עדית (нов. изд. Варша¬
ва, 1892); Д. Каган, תולדות המקובלים I-II (Одесса, 1913-1914); С. Горо¬
децкий, לקורות הרבנות (Варш., 1911); С. Асаф, מקורות לתולדות התנוך בישראל
I, 117-224 (Тель-Авив, 1925); Грец, История евреев в евр. переводе с
дополнениями С. Рабиновича (דברי ימי ישראל) том VIII, гл. 3 и приложения
4-7 (Варшава, 1900); А. Фрейман, צו דער געשיכטע פון די שבתי-צביניקעס
היסטארישע שריפטן) II, 140-151, Вильно, 1937); Schudt, Merkwürdigkeiten,

378
IIa, 58-59 (Juda Chassid in Frankfurt a. M.); D. Kaufmann, Die Vertreibung
der Juden aus Wien, 1889; idem, R. Jair-Chaim Bacharach und seine Ahnen
(1894); Grunwald, Hamburgs deutsche Juden (1904); Geiger, Gesch. d. Jüd.
in Berlin, II, 50, 74 f. (1871); Horowitz, Frankfurter Rabbiner, II, 40 f.; III, 5 f.
(Frankfurt, 1883-1884); Güdemann, Quellenschriften zur Geschichte der
Erziehung bei den deutschen Juden, S. 122-211, 218-284 (Berlin, 1891).
§ 32. Сефарды в Южной Франции
Malvezin, Histoire des juifs a Bordeaux, 130-238 (Bordeaux, 1875);
Maulde, Les juifs dans les etats franęais du papę (REJ, VII-X); Bauer, Le
chapeau jaune chez les juifs comtadins (ibid., XXXVI, 54-64); idem,
Conversions juives dans le comtat Venaissin (ibid., L, 92-111); Weil, Les
juifs français aux echelles du Levant sous Louis XIV et XV (ibid., XII-XIII);
idem, La residence des juifs à Marseille (ibid., XVII, 96-110); Cremieux, Un
etablissement juif à Marseille au XVII, s. (ibid., LV-LVI); Brunswick, Les
juifs de Nantes (ibid., XVII, 126, 131); idem, Les juifs en Bretagne au XVII. s.
(ibid., XXXIII, 92-121); See, Commerce des juifs en Bretagne au XVIII. s.
(ibid., LXXX, 170-178); S. Kahn, Les juifs de Montpellier au XVIII s. (ibid.,
XXXIII, 285); Roubin, La vie commercialle des juifs comtadins en Languedoc
au XVIII. s. (ibid., XXXIV-XXXVI); Wolfson, Le bureau de commerce et les
reclamations contrę les commerçants juifs, 1726-1746 (ibid., LX-LXI).
§ 33. Ашкеназы в Эльзасе
Memoire sur l’etat des juifs en Alsace (Dohm, Die bürgerliche
Verbesserung der Juden, I, 165-210, Berlin, 1783); Scheid, Histoire des juifs
d’Alsace, 131-256 (Paris, 1887); idem, Histoire des juifs de Hagueneau pendant
lа periode française (REJ, VIII, 243-254; X, 204-231); Is. Loeb, Les juifs ä
Strassbourg de 1349 à lа Revolution française (Annuaire de lа Societe de
etudes juives, II, Paris, 1883); Glaser, Geschichte d. Juden in Strassburg, 30-
47 (Strassburg, 1892); Calmet, La condition des juifs de Metz sous l’ansien
regime (Paris, 1903); Cahen, Le rabbinat de Metz pendant lа periode française
(REJ, VII-VIII); Ginsburger, Memoriaux Alsaciens (ibid., XL-XLI); idem,
Samuel Levy, rabbin et financier (ibid., LXV-LXVII); L. Kahn, Les juifs a
Paris, 51-59 (Paris, 1889); R. Anchel, Les lettres patentes de 1784 (Dubnow-
Festschrift, 187-200 (Berlin, 1930).
§ 34. Сефарды и ашкеназы в Голландии
Schudt, Jüdische Merkwürdigkeiten, I, 18, 271 ff.; Koenen,
Geschiedenis der Joden in Nederland (Utrecht, 1843); Ullmann, Geschichte

379
der spanisch-portugiesischen Juden in Amsterdam im XVII. Jahrhundert
(Jahrbuch der Jüdisch-literarischen Gesellschaft in Frankfurt, Bd. V, 58-72);
idem, Studien zur Geschichte d. Juden in Belgien (1909); Silva Rosa,
Geschiedenis der portugeesesche Joden te Amsterdam, 95-119 (Amsterdam,
1925); S. Seligmann, Amsterdam (Jew. Enc. I, 537 f.); Slijper, Netherlands,
ibid., IX, 229 f., Ouverleaux, Documents sur les juifs de Belgique (REJ, VII,
259 f., VIII, 206 f.; IX, 264 f.); Sombart, Die Juden und das Wirtschaftsleben,
Kap. 6 (1911).
§ 35-36. Рост еврейства в Англии
Transactions of the Jewish Historical Society of England (London, 1894-
1935); Piccioto, Sketches of Anglo-jewish History (London, 1875);
Henriques, The Jews and the english law (IQR, vol. XIV-XVI, London,
1903-1905); L. Wolf, Essays in Jewish History, 115-143 (London, 1934);
Gaster, History of the ancient Synagogue of the Spanish and Portuguese
Jews in Bevis Marks (London, 1901); Hyamson, A History of the Jews in
England, 164-299 (London, 1908); Mirabeau, Sur Moses Mendelssohn et lа
reforme des juifs, p. 92-109; L’acte de naturalisation de 1753 (London, 1787);
Sombart, Die Juden und das Wirtschaftsleben (1911); Парламентские речи
по еврейскому вопросу, 1-22: о билле 1753 года (рус. перев, под ред.
С. Познера. Петербург, 1914).
§ 37. Еврейские колонии в Америке
Publications of the Jewish Historical Society of America, I-XVIII,
passim (New York, 1893-1913); Daly, The settlement of the Jews in North
America (New York, 1893); Wiernik, History of the Jews in America, chapt.
V-XII (second revised edition, New York, 1931); Cahen, Les juifs de Martinique
au XVII. s. (REJ, II, 93-122); idem, Les juifs dans les colonies françaises du
XVIII. s. (ibid., IV-V); Hyamson, History of the Jews in England, 179 f., 248 f.
(London, 1908); Newman, Jewish influence on Christian reform movements,
631-646 (NewYork, 1925).
§ 38. Римское гетто
Schudt, Jüdische Merkwürdigkeiten, I, 230,242 ff.; IV, 166 f.; Bertoletti,
Les juifs à Rome aux XVI-XVIII s. (REJ, II, 278- 289); Perugini, L’inquisition
romaine et les israelites (ibid., III, 96-108); Bruzzone, Les juifs des Etats de
1’église au XVIII s. (REJ, XVI, 246-252); Berliner, Geschichte der Juden in
Rom, II-b, 27-119; Rieger, Gesch. d. Juden in Rom, II, 206-254,290-344; Stern,

380
Die päpstlichen Bullen über die Blutbeschuldigung: Ganganellis
Gutachten (1900).
§ 39. Венеция, Тоскана и др.
Morpurgo, Bibliographia della storia degli Ebrei nel Veneto (Rivista
Israelitica, VII); Schiavi, Gli Ebrei in Venezia (Nuova Autologia, 1893);
Schudt, Merkwürdigkeiten, I, 225-229; IV, 161-166; Stern, op. cit., 100,
117; Zunz, Zur Geschichte und Literatur: Sizilien, S. 532-533 (Berlin, 1845);
Jost, Geschichte der Israeliten, IX, 18-21 (Berlin, 1828); Ferorelli, Gli
Ebrei nell Italia méridionale (Archivio storico Napolitane, XXXII-XXXIII);
Ciscato, Gli Ebrei in Padova, 202-212 (Padova, 1901); Roth, Venice and
the last persecution of the Jews (REJ, LXXXII, 411-424); idem, Venice
(Philadelphia, 1930).
§ 40. Между мистикой и просвещением
Документы о М. X. Луццато: Эмден, 91-116 תורת הקנאות (изд.
Львов, 1870); ср. биографию Луццато в כרם חמד т. II-III, 1836-1838 гг.;
Д. Каган, תולדות המקובלים И, 3-13 (Одесса, 1914); Дубнов, М. X. Луц-
цато («Восход», 1887, кн. 5-6); S. Ginzburg, The life and works of
M. H. Luzzato (Philadelphia, Dropsie College, 1931); idem, משה חיים לוצטו
ובני דורו (собрание писем и документов, Тель-Авив, 1937);
D. Kaufmann, Luzzato and Jekutiel (REJ, XXIII, 256);
M. Amelander: שארית ישראל (Amsterdam, 1741); Kayserling.
D. L. de Barrios (REJ, XVIII, 276-289; XXXII, 88); idem, Biblioteca
espanola-portugueza judaica, s. v. Barrios, Gômez, Orobio Castro etc.
(1890); Silva Rosa, Geschiedenis der Joden te Amsterdam, Кар. III-
IV (Amsterdam, 1925); M. Schwab, Basnage (Jew. Enc. II, 579-582);
Mailhet, Jacques Basnage, théologien, diplomat et historien (Genève,
1880). О еврейской компиляции Банажа см. статью М. Гастера
в היסטארישע שריפטן Виленского Еврейского института, т. II
(Вильно, 1937).
§ 41. Марраны в странах инквизиции
Llorente, Histoire critique de l’inquisition d’Espagne, IV-IX
(Paris, 1820-1822); Lea, History of the inquisition in Spain, I-IV, Index
s. v. Jews, New-Christians (NewYork, 1907); Kayserling, Gesch. d.
Juden in Portugal (Leipzig, 1867); idem, Ein Feiertag in Madrid (1859);
Adler, Autodafe and Jew, 96-97, 112, 146-151 (London, 1908);

381
Malvezin, Les juifs à Bordeaux, 77, 139 (1875); Wolf, Don Antonio Jose
da Silva (Wien, 1860); Grunwald, Jose da Silva (MS, 1880, S. 241-
257); Roth, A History of the Marranos (Philadelphia, 1932); Azevedo,
Historia dos christaos no vos portugueses (Lisboa, 1922); Remedios, Os
judeus em Portugal, I-II (Coimbra, 1895, 1928); S. I. Finn, 48 § ק יה נאמנה.
§ 42. Турция и Балканские страны
Rosanes, דברי ימי ישראל בתוגרמא III-V (1913-1935); Franco, Essai
sur l’histoire des israelites de l’empire Ottoman, 114 ss. (Paris, 1897);
A. Danon, Une secte judeo-musulmanne en Turquie (REJ, XXXV, 264-281);
idem, כח יהודית-מושלמית (в сборнике Соколова ספר השנה Варшава,
1900); Graetz, Überbleibsel der sabbatianischen Sekte in Salonichi (MS, XXXIII,
49 f.); Reinach - Levi, Les juifs d’Orient d’après les géographes (REJ,
XX); M. Levy, Die Sephardim in Bosnien (Sarajewo, 1912); Mezan,
Les juifs espagnols en Bulgarie (Sofia, 1925); Berkowitz, Lа question
des israelites en Roumanie, 48-72 (Paris, 1923); Neubauer, Chronicles,
I, 147, 149 (Sambari, דברי יוסף); Conforte, קורא הדורות (Berlin, 1845);
Schwarzfeld, ספר זכרון ליהודי רומניה (Krakau, 1892); M. A. Halevy,
Les communautés juives de Jassi et de Bucarest jusqu’à, 1821 (текст по-
румынски с приложением эпитафий по-еврейски, Бухарест, 1931).
§ 43. Палестина, Азиатская Турция и др.
Шварц 458-461 תבואת האוץ (нов. изд. Лунца, Иерусалим, 1900);
Лунц, היהודים בארץ הצבי (сборник «ירושלים» IV-VI, 1897-1902); A. 3. Ра¬
бинович, תולדות היהודים בארץ ישראל глава 22-27 (Яффа, 1921); Рив¬
лин, לקורות היהודים בדמשק (сборник «רשומות» т. IV, Тель-Авив, 1926);
Э. Шохат, היהודים בירושלים במאה הי״ח (трехмесячник 1936 ציון г.,
с. 377-410). - С. Романели, מסע בערב (Берлин, 1792); Jost, Geschichte
der Israeliten, VIII, 43-46 (Berlin, 1828); Толедано נר המערבי (история
евреев в Марокко, Иерусалим, 1911); Аракел Тавризский, Лето¬
пись о евреях в Персии XVII века (русск. перевод с армянского, Ев.
Стар., 1918, т. X, 60-76); Бахар и Зеликсон, «Kitab Anussi» Бабая
ибн-Лутафа (REJ, 1906-1907).
§ 44-45. Мендельсон и новое просвещение
Moses Mendelssohn, Gesammelte Schriften, I-VIII (Leipzig,
1843-1845); Mendelssohns, Schriften zur Psychologie und
Ästhetik, sowie zur Apologetik des Judentums, herausg. von M.

382
Brasch, I-II (Leipzig, 1880); Mendelssohn, Gesammelte Schriften,
Jubiläums-Ausgabe (Beridn, 1930-1932), Bd. I, II, III, VII, XI, XVI (Издание
не закончено); Kayserling, Moses Mendelssohn, sein Leben und seine
Werke (Leipzig, 1862; 2. Aufl. 1888); J. Eychel, תולדות רמבמ״ן (Berlin,
1789 - первая биография Мендельсона); Scholz, Die Hauptschriften
zum Pantheismusstreit Jacobi-Mendelssohn (Berlin, 1916); S.
Rawidowicz, Einleitungen zu Mendelssohns Gesam. Schriften, Bd. VII:
Zum Lavater-Streit; zu «Ritualgesetze der Juden» (Berlin, 1930); M.
Mendelssohn zur 200-jährigen Wiederkehr seines Geburtstages, herausg.
von der Encyclopaedia Judaica, Berlin, 1929 (сборник статей).
§ 46. Иосиф И, Лессинг и Дом
Pribram, Wiener Akten I, S. LXVII-XC und Nr. 205-232; G. Wolf, Gesch,
d. Jüd. in Wien, 78-94; W. Müller, Urkundliche Beiträge zur Geschichte der
mährischen Judenschaft, 167-190 (Olmütz, 1903); Treibitsch, קורות העתים
Nr. 53-57 (Lwów, 1851); Mendelssohn, Gesamm. Schriften, V, Briefwechsel,
S. 671 (ed. 1844); Kayserling, Mendelssohns Leben, 327 f.; Dohm, Über die
bürgerliche Verbesserung der Juden, neue verbesserte Auflage, I-II (Berlin,
1783); Reuss, Dohms Schriften und deren Einwirkung auf die gebildeten
Stände Deutschlands (1901); И. Левин, Евреи в Пруссии XVIII века
(Ев. Стар., IX, 178-193).
§ 47. Борьба просветителей с обскурантами
Сборник המאסף тома I-V, Кенигсберг, 1784-1789; Вессе¬
ли (Вайзель), דברי שלום ואמת Берлин, 1782, 1785 (нов. изд. Вар¬
шава, 1886); С. Ассаф, מקורות לתולדות החנוך I, 225-246; II, 213-
223; Mendelssohn, Ges. Schriften, V, 593 f. (1844); Jost,
Geschichte der Israeliten, IX, 80 f. (Berlin, 1829); Geiger,
Geschichte d. Juden in Berlin, I, 84 f.; II, 136 f.; Graetz, XI, Кар. 4.
§ 48. Предвестники эмансипации
Halphen, Recueil des lois concernant les Israelites en France,
p.	XXXIV et 175 ss. (Paris, 1851); Graetz, Voltaire und die Juden
(MS, 1868, S. 161 ff.); Cahen, L’emancipation des juifs devant lа Societe
royale des sciences et arts de Metz en 1787 (REJ, I, 83-104); Malvezin,
Histoire des juifs á Bordeaux, 244-254; L. Kahn, Les juifs à Paris
pendant lа Revolution, chapt. I (Paris, 1899); Дубнов, (Мстиславс¬
кий), Комиссия по еврейскому вопросу во Франции («Восход»,

383
1883, кн. X, 59-86); Wiernik, History of the Jews in America, chapt.
XI-XIII (NewYork, 1931); Форнберг, Польско-еврейский банкир
американской революции (Сборник «Пережитое», т. И, 212 сл. Пе¬
тербург, 1910).
§ 49-50. Польша до первого раздела (1764-1772)
Volumina Legum, VI, Nr. 26-29, 81, 82, 100, 101, 333, 352;
Регесты, III, № 2107, 2121, 2153-2197; Соловьев, История Рос¬
сии, VI, 530 (Петербург, 1910); Rawita-Gawroński, Historja
ruchów hajdamackich, II, 173, 205, 220, 244 (Lwów, 1901); Шульгин,
Очерк колиивщины по неизданным источникам (Киев, 1890; ср.
«Восход», 1890, кн. X); Грушевский, Иллюстрированная исто¬
рия Украины, 451; Архив Юго-Западной России, часть V, том 2
(Каманин, Переписи еврейского населения в Юго-Западном
крае в 1765- 1791 гг., Киев, 1890); Bałaban, Historja żydów w
Krakowie, II (Краков, 1936; извлечение о евреях во время Барс¬
кой конфедерации напечатано в היסטארישע שריפטן том II,
с.	269-290, Вильно, 1937). Дубнов, מעשה גדולח מן גזירת אומאן по трем
вариантам, в היסטארישע שריפטן том I, 27-54 (Вильно, 1929); Бир¬
кентель, זכרונות ר׳ דוב מבוליחוב (Берлин, 1922); Рингельблюм,
היסטאר. שריפטן) יידן אין ווארשע אין) 18 יארהונדערט, Вильно, 1937).
§ 51. Начало «черты оседлости» в России
Леванда, Сборник законов о евреях № 26-40 (время Екатери¬
ны II); Регесты, III, № 2222-2224, 2303, 2316, 2332; Прошение ма¬
лороссийского шляхетства в 1764 г. («Киевская Старина», 1883 г.,
кн. VI, с. 341 сл.); Иоффе, Из жизни еврейской общины в Риге («Пе¬
режитое», II, 190-211); С. Беннет, К истории западнорусских евреев
(«Евр. Библиотека» Ландау, том IV, Петерб., 1874); Шугуров, Ис¬
тория евреев в России (цит. в «Восходе», 1895 г., кн. I, с. 27-30 второ¬
го отдела); Голицын, История русского законодательства о евреях,
107 сл., 247 сл. (Петерб., 1886); Оршанский, Русское законодатель¬
ство о евреях (Петерб., 1877); Гессен, Евреи в России, 202 сл., 293
сл. (Петерб., 1906).
§ 52. Франк и секта христианствующих
Pikulski, Złość Żydowska (1760); Theiner, Vetera Monumenta
Poloniae et Lituaniae, IV, 158-165 (Roma, 1864); Graetz, Frank und

384
die Frankisten (Breslau, 1868); Skimborowicz, Żywot, Skon i Nauka
Franka (1866); Volumina Legum, VI, 39, 400, 401; Bałaban, Das
offizielle Protokoll der Frankisten-Disputalion in Lemberg (Skizzen zur
Geschichte Juden in Polen, 54-70, Berlin, 1911); idem, הת עה יפואנקית
לחולדות (Tel-Aviv, 1934); Kraushar, Frank i frankisci polscy, I-II
(Krarów, 1895); Дубнов, Яков Франк и его секта христианствующих
(«Восход», 1883, кн. I-IX); его же, История франкизма по новоотк¬
рытым источникам («Восход», 1896, кн. III-IV - корректив к преды¬
дущей статье); Вишницер, Послание франкистов 1800 года (Запис¬
ки Академии наук, Петербург, 1914). - Антифранкистские докумен¬
ты в книгах Я. Эмдена (1758-1760 התאבקות, ספר שמוש гг.; см. Д. Кага¬
на תולדות המקובלים И, 68-85 (Одесса, 1914). Бравер в журнале השלוח
т.	XXXIII, 333-342 (מקור חדש לתולדות פראנק).
§ 53-54. Хасидизм и религиозный раскол
Дубнов, «Возникновение хасидизма» (Бешт), «Возникновение
цадикизма», «История хасидского раскола», «Религиозная борьба
в конце XVIII века» - систематическая история хасидизма до кон¬
ца XVIII века, печатавшаяся в «Восходе» 1888-1893 гг. Спустя 40
лет переработана автором на древнееврейском языке и издана в
Тель-Авиве, в 1930-1931 гг. с обширным научным аппаратом
(תולדות החסידות). Одновременно появился и немецкий перевод с евр.
оригинала: Geschichte des Chassidismus, aus d. Hebr. übersetzt von
A. Steinberg, Bd. I-II (Berlin, 1931), а также перевод на идише 3. Каль¬
мановича (изд. ИВО, т. I-II, Вильно, 1931-1933; не закончено). - Там
указана полная библиография, из которой тут приводим лишь два
произведения из новейшей литературы: Городецкий החסידות החסידים
т. I-IV, (Берлин, 1923; основана на хасидских легендах); Мартин
Бубер, Die chassidiachen Bücher, Hellerau, 1928 - собрание прежних
монографий автора о Беште, Бере Межиричере и других цадиках, с
освещением их учений с точки зрения «неохасидизма», больше в дог¬
матическом, чем в историческом аспекте.

Указатель
именной и предметный*
А
Аббас I и II (Персия) - 282 сл.
Абелес, Лазарь (дело) - 158
Абулафия, Хаим - 278
Август II (Польша) - 83 сл., 192
Август III (Польша) - 94 сл., 338,
342
Авиньон, область - 45, 213 сл.
Австрия - 5, 146 сл., 155 сл.,
202 сл., 253 сл., 295 сл.
Автономия - 77 сл., 131 сл.,
200 сл., 222, 223, 310, 328 сл.
Агиляр, Диего - 168
Адрианополь - 53, 270
Азулаи, X. Д. - 279 сл.
Айлон, Солом. - 209, 233, 255
Александрия (Египет) - 280
Алексей Михайлович, царь -
21 сл., 64, 115
«Алену» (молитва) - 172 сл.
Алжирия - 280 сл.
Альтона - 183 сл. См. Гамбург
* Названия предметов и стран
напечатаны разрядкой. При именах
и терминах, отмечающих содержа¬
ние больше чем одной страницы,
ставится знак сл. (и следующие).
Амеландер, Менахем - 260 сл.
Америка- 236, 239 сл., 310 сл.
Амстердам - 43 сл., 50, 227 сл.,
258
Англия - 230 сл., 242, 310
Анкона, гор. - 250
Анна Иоанновна, царица - 112,
126 сл.
Антисемитизм - см. Юдофобия
«Анусим» - 117. См. Марраны,
Крещение
Апология - 196, 291. См. По¬
лемика
Арабы (Палестина) - 278 сл.
Аренда, сельская - 10 сл., 65, 73,
79, 295 сл., 329 сл.
Аскетизм - 33, 34, 139 сл., 143
Ассимиляция - 220, 297, 305
Аутодафе - 88, 263 сл., 338.
См. Инквизиция
Африка - см. Египет, Магреб
Ашкенази, Гершон - 205
Ашкенази, Цеви - 209. См. Ха-
хам-Цеви
Ашкеназим - 43, 180 сл., 183
сл., 219 сл., 229 сл., 232, 260,
274 сл., 277

386
Б
Баалшем (чудотворец)
139 сл., 349
Баалшем-тов, Израиль - см.
Бешт
Бавария - 195 сл.
Баден - 196 сл.
Балта, гор. - 321
Бамберг, княжество - 195
Банаж (Basnage), Я. Хр. - 261
Банки, банкиры - 218, 228, 231.
См. Финансовые агенты
Бар (Подолия) - 17, 86. Барская
конфедерация - 318
Барбадос (Америка) - 240
Барриос, Даниель Леви - 260
Бахарах, Самсон и Яир - 206
Белая Церковь, гор. - 112
Белград (Сербия) - 272, 274
Белоруссия - 22 сл., 113 сл.,
121, 323, 327 сл.
Белосток, гор. - 77
Бенедикт XIV, папа - 107, 247
Беннет, Солом. - 329
Бер из Межирича («Магид») -
351 сл.
Берахия, саббатианец - 61, 271,
333
Бердичевский, Леви Ицхок - 354
Беренд Леви - 152
Берлин - 152 сл., 171 сл., 201
сл., 285 сл.
Бецалель (Бецаль), откупщик -
73
Бешт, Израиль - 7, 8, 348 сл. См.
Хасидизм
Библия (немец. перевод) - 289 сл.
Биржа - 227 сл., 231 сл., 274
Биркенталь (Бер Болеховер) -318
Богемия- 146, 158 сл., 166 сл.
(изгнание), 202 сл., 296 сл., 345
Болгария - 274
Бордо, округ - 217 сл.
Босния - 274
Бранденбург, курфюршество -
151 сл., 200 сл. См. Пруссия
Бразилия - 240
Браки (ограничения) - 161, 169,
174, 176 сл.
Бреславль - 95, 162, 176, 204
Брест-Литовский - 19, 82
Брюнн (Моравия) - 161, 202 сл.,
345
Букарест - 276
Быхов, гор. - 64, 113
Бюргерство, мещанство -
149 сл., 155, 158, 182 сл.
В
Ваады (еврейские сеймы в
Польше и Литве) - 22, 71, 72
(прим.), 78 сл., 92, 131 сл., 143,
314, 316, 335, 364 сл. См. Кагал
Вагензейль, теолог - 195 сл., 246
(прим.)
Вайзель - см. Вессели
Валахия - 275 сл.
Варшава - 82, 98, 315 сл., 342
Вашингтон, Георг - 310 сл.
Вена - 146 сл., 150 сл., (изгна¬
ние), 155 сл., 169, 274, 296
Венгрия - 146, 163 сл.
Венеция, республика - 45, 56, 250
сл.
Вертгеймер, Самсон - 157, 203
Вессели, Нафтали Герц - 290,302 сл.
Вест-индская компания -241 сл.
Вест-индские острова - 240 сл.
Вильгельм III Оранский - 228,
231

387
Вильно - 23 сл., 64, 74 сл., 77,
78, 86, 355 сл.
Винокурение - см. Шинкар¬
ство
Вишневецкий, Иеремия - 18
Вишневецкий, Михаил - 64, 65,
70
Витебск - 23, 327 сл. (губерния)
Владислав IV (Польша) - 13, 15
Возницын, капитан - 126 сл.
Волынь - 18, 134
Вольтер - 223, 274, 304 сл.
Вормс, гор. - 197
Вощило, гайдамак - 113 сл.
Врачи - 136 сл., 274
Выселения - 23, 93, 95, 123 сл.,
149 (Вена), 166 сл. (Прага), 216
Вюртемберг - 197 сл.
Г
Гаага (Голландия) - 229
Гаден, Даниил - 116 сл.
Гайдаматчина - 13, 19, 62, 84,
111 сл., 319 сл.
Галилея (Палестина) - 278 сл.
Галиция (Польша) - 170, 323
Галлиполи (Турция) - 48 сл.
Гальберштадт, гор. - 152 сл.,
171, 200 сл.
Гальперин, Иехиель - 136
Гамбург - 43 сл., 49, 180 сл.,
204
Ганганелли, кардинал - 101,
(прим.), 108 сл., 249, 324
Ганновер (Германия) - 194
Гановер, Натан - 14, 18, 275 сл.
Гаон, Илия Виленский - 355 сл.
Гегемония, национальная - 7,
8, 364
Гейдельберг, гор. - 196 сл.
Геллер, Липман - 31
Генуя, республика - 253
Германия - 146 сл., 151 сл.,
170 сл., 190 сл., 284 сл. См.
Пруссия
Герц, Маркус - 291, 302
Гессен-Кассель - 204
Гете, Вольфганг - 189 сл.
Гетто - 151, 165, 186 сл., 243 сл.
(Рим), 251 сл. (Падуя)
Гидеон, Самсон - 237, 239
Гликель фон Гамельн - 43 сл.,
184 сл.
Глогау (Силезия) - 162
Гнезен, гор. - 64
Голландия - 226 сл., 241 сл.,
254, 259 сл.
Голятовский, рус. теолог - 45 сл.,
119
Гомберг, Герц - 290, 297
Гомель, гор. - 19 сл.
Гомец, Антонио - 259
Гонта, казак - 320 сл.
Гордон, Арон - 137, 262
Гордон, Иекутиель - 137, 256
Городское сословие - 9 сл., 62
сл., 147 сл., 215 сл., 329. См. Ме¬
щанство, Магистраты
Горовиц, Шефтель - 31, 32, 205
Градис, Давид - 241, 310
Грегуар, аббат - 307 сл.
Греция - 275
Гуманизм, гуманность - 285 сл.,
297 сл.
Гумбинер, Абель - 135
Гумперц, Арон - 285
Гумперц, Бендикс - 176, 204
Гумперц, Элиас - 153, 201
Гурвиц, Залкинд - 307 сл.

388
Д
Дамаск - 278, 280
Давид Галеви («Таз») ~ 51, 70
Дания - 183. См. Альтона
Декларация независимости -
311 сл. См. Америка
Дембровский, епископ - 336 сл.
Денежная торговля - см. Кре¬
дитные операции
Диспуты - 67, 92, 133, 336 сл.,
340 сл.
Дом (Dohm), Хр. В. - 291,298 сл.,
309
Доминиканцы - 67 сл.
«Донме», секта - 61, 271 сл.
Дрезден - 191 сл.
Дубно, гор. - 88
Дубно, Иосиф - 139
Дубно, Соломон - 290
Духовенство, еврейское - см.
Раввины
Духовенство, католическое -
9 сл., 62, 76, 86 сл., 95, 99 сл.,
132 сл., 147, 149, 159 сл., 214,
243 сл., 262 сл.
Духовенство, православное -
119 сл., 125 сл., 319
Духовенство, протестантское -
170, 182
Дэнме - см. Донме
Е, Ж, 3
Еврейский знак - 162, 169,
213, 269. См. Одежда
Еврейский квартал - 151,
213. См. Гетто
Египет - 37 сл., 280
Екатерина I, царица - 123
Екатерина II, импер. - 319, 322,
324 сл.
Елизавета Петровна, имп. -
128 сл., 324
Железняк, казак - 319 сл.
Житомир - 105 сл. (процесс)
Жуховский, патер - 89 сл.
Закуто, Моисей - 254, 256
Залмал, рабби - см. Шнеерсон
Замосць, Израиль - 285
Заслав, гор. - 18, 103 сл. (про¬
цесс)
Зелит, Яков (Селек) - 107 сл., 340
Землевладение - см. Аренда,
Сельское хозяйство
Земледелие - 295 сл.
«Зогар» - 32, 35, 256, 333 сл.
«Зогариты» (франкисты) - 336
Зонненфельс, проф. - 103
Зюсс Оппенгеймер - см. Оппен¬
геймер
И
Идиш - см. Язык немецко-еврей¬
ский
Иезуиты - 69, 147, 249, 324
Иерусалим - 37, 142, 276 сл.
Иехиел-Михель, рав. (Немиров) -
15
Изгнания - см. Выселения
Илия Виленский - см. Гаон Илия
Индустрия - 179, 252. См. Ре¬
месло, Фабрики
Инквизиция - 226, 259, 263 сл.,
266 сл.
Иннокентий XI и XIII, папы - 244,
266
Иосиф II, импер. (Австрия) - 295
сл., 346
Ислам (обращение) - 53 сл., 60
сл., 271 сл., 283
Испагань (Персия) - 282

389
Испания - 226, 262 сл.
Италия - 243 сл., 254 сл.
Историография - 261. См.
Хронография
Иудаизм (философия) - 289,
292 сл.
Иудействующие - 88 сл., 126 сл.
См. Марраны
К
Каббала, каббалисты - 33, 34,
139 сл., 210 сл., 256 сл., 279.
См. Мистицизм
Кагал, катальные союзы - 77 сл.,
131 сл., 314 сл., 328 сл., 364 сл.
Казаки - 11 сл., 13 сл., 72,
111 сл., 319 сл.
Кайдановер, Арон Самуил - 135
Кайдановер, Гирш - 139
Каир - 37 сл., 280
Калагора, Арье - 102
Калагора, Мататия - 67 сл.
Калиш, гор. - 27
Каменец-Подольск - 95 сл.
(изгнание), 336 сл. (диспут)
Канада - 242
Кант, Иммануил - 294, 358
Капитализм, капиталисты - 5,
153, 156 сл., 172, 190 сл., 200,
227 сл. См. Финансовые агенты
Кардозо, Мих. - 58 сл., 208
Карл II (Англия) - 230 сл.
Карл VI (Австрия) - 158 сл.
Карлсруэ - 197
Карнавал (Рим) - 245
Кастро, Оробио - 259 сл.
«Катехумены», дом - 244 сл.
См. Крещение
Кенигсберг - 171, 173
Киев, Киевщина - 14 сл., 119 сл.,
319 сл.
Киш, Авр. - 285
Клеве, герцогство - 151, 171,
200 сл.
Климент IX, папа - 245
Климент X, папа - 266
Климент XIII, папа - 108, 110
Климент XIV, папа - 108, 249,
324. См. Ганганелли
Коген, Нафтали - 205 сл.
Коген, Нехемия - 52 сл.
Коген, Саббатай (Шах) - 30, 32
Коген, Товий (врач) - 137 сл.
Коген, Яков-Иосиф - 351, 352,
356. См. Хасидизм
Кольбер, франц. министр -
215 сл., 241
Константинополь - 36 сл., 270
Константинов (Волынь) - 18,
19, 47 сл.
Контраталмудисты - 336 сл.
См. Франкисты
Корчмы, корчмари - 10 сл., 63,
82 сл. См. Аренда, Шинкарство
Краков - 64, 67 сл., 74, 315
Кредитные операции - 66,
131, 173, 175, 186, 221 сл., 224.
См. Банки
Крестьянство - 9 сл., 62, 221
Крещение -15 сл., 22, 87,115 сл.,
247, 297, 339, 341 сл. См. Ка¬
техумены, Миссионеры, Фран¬
кисты
Кричев (Белоруссия) - 113 сл.
Кромвель (Англия) - 230
Крохмаль, Мендель - 205
Круговая порука - 79, 80, 131,
155, 175
Крым (ханство) - 11, 28, 332
(Россия)

390
Крыса, Лейб - 333 сл., 340 сл.
Культурная борьба - см. Про¬
свещение
Курпфальц (Баден) - 196 сл.
Курасао (Америка) - 240
Л
Лакоста, Ян - 118
Ландау, Иехезкель - 290, 303
Ланцкорон (Подолия) - 334 сл.
Лафатер, Иоган - 288
Левант (торговля) - 34 сл., 42 сл.,
250
Леви-Ицхак р. - см. Бердичев¬
ский
Лейбов, Борух - 122, 125 сл.
Лейбцоль - 153, 161, 194, 224 сл.,
297
Лейпциг - 191 сл.
Леманн, Беренд - 83, 192 сл.
Лемберг - см. Львов
Ленчица, гор. - 26
Леопольд I (Австрия) - 147 сл.,
155 сл., 182
Леопольдштадт (Вена) - 151
Лессинг, Г. Э. - 6, 285 сл., 294,
297 сл.
Летописи - 29 сл. См. Хроно¬
графия
Либман, Иост - 118
Либерализм - 234 сл., 284 сл.
Ливорно, гор. - 45, 252
Лизенский, Элимелех - 353
Лисса (Лешно) - 26
Лиссабон - 266 сл.
Литва - см. Польша
Литература (светская) - 255 сл.,
301 сл.
Лифляндия - 129
Лондон - 43, 45, 230 сл., 238
Лотарингия - 220, 223. См.
Эльзас
Луццато, М. X. - 137, 255 сл., 278
Львов (Лемберг) - 20, 24, 69 сл.,
71, 88, 340 сл. (диспут)
Люблин - 20, 24 сл., 78
Людовик XIV (Франция) - 215 сл.,
241
Людовик XV (Франция) - 218
Людовик XVI (Франция) - 224
М
Магистраты, город. советы -
62 сл., 74 сл., 86, 97, 147 сл.,
315, 329. См. Бюргерство, Ме¬
щанство
Магреб (Африка) - 280 сл.
Мадрид - 264 сл.
Мазепа, гетман - 120 сл.
Маймон, Соломон - 357 сл.
Малах, Хаим - 141 сл., 270, 277
Малороссия - 22 сл., 111 сл.,
115 сл., 123 сл. (выселение),
325 сл. См. Украина
Мальзерб, министр - 310
Манассе б. Израиль - 291
Мангейм, гор. - 197
Мантуя (Италия) - 253
Мануфактуры - 179, 295. См.
Фабрики
Мария-Терезия - 164 сл., 202 сл.,
273, 296, 345
Марокко - 281 сл.
Марраны - 217 сл., 226, 262 сл.,
266 сл.
Марсель - 215 сл.
Мартиника, остров - 241
Мартирология - 29 сл., 322.
См. Ритуальные процессы
«Меасеф», «меасфим» - 301 сл.

391
Меджибож (Подолия) - 336, 349
Медицина - 136 сл. См. Врачи
Межирич (Волынь) - 18
Мекленбург - 194 сл.
Мендельсон, Моисей - 7, 8, 193,
212, 284 сл., 289 сл., 309
Меркантилизм - 5, 152, 190 сл.
См. Капитализм, Торговля
Мессианизм - 28 сл., 36 сл., 47,
52, 59 сл., 207 сл., 336, 340, 351
Мессианское движение - 5,
33, 40 сл., 71 сл., 141 сл., 276,
283. См. Саббатианство
Мец, гор. - 220, 223
Мещанство - 62 сл., 91, 95,
97 сл., 147 сл., 315, 328 сл.
См. Бюргерство, Магистраты
Милан - 253
Минск, гор. - 82
«Минцмайстеры», Минц-
юден - 193, 198
Мирабо, граф - 309
«Миснагдим» - см. Хасидизм
Миссионеры (христ. пропо¬
веди) - 87, 160, 213. См.
Проповеди принудительные
Мистицизм - 29 сл., 34 сл., 54
сл., 141 сл., 206 сл., 212, 254 сл.
См. Каббала, Мессианизм, Ха¬
сидизм
Михаэлис, И. Д. - 286, 300
Могилев (на Днепре) - 22 сл.,
71, 327 сл. (губерния)
Модена, Леон - 258
Молдавия - 275 сл.
Монтескье - 268
Моравия - 146, 158 сл., 168 сл.,
202 сл., 295 сл., 345
Москва, Московия - 21 сл., 83,
116 сл. См. Россия
Мохиах, Мардохай - 207
Мстиславль (Белоруссия) -
113 сл., 121
Мусафия, Вен. - 43, 50
Муссар (аскетическая мораль) -
139 сл., 279
Мученичество - 15 сл., 19, 51,
70, 88, 102 сл. См. Инквизиция,
Ритуальные процессы, Резня
Н
Налоги - 64, 84 (Поголовный),
131, 133, 147, 158, 161, 171,
179, 221, 225, 244 сл., 276 сл.,
314 сл.
Нанси (Лотарингия) - 223
Народная литература -140 сл.
Натан из Газы - 39 сл., 55 сл.
Натан Гановер - см. Гановер
«Натан Мудрый» - 297 сл.
Натурализация (Англия) -
234 сл.
Науки, светские - 136 сл., 285,
303
Неаполь - 253 сл. (с Сицилией)
Немиров (Подолия) - 15 сл., 352
Неофит, Михаил - см. Серафи-
нович
Нието, Давид - 233
Никольсбург (Моравия) - 168,
202 сл.
Новороссия - 326, 332
«Новохристиане» - 217 сл.
Нью-Йорк -241 сл., 311
Нью-Порт (Америка) - 242, 311
О
Обособление - 8, 103, 161 («се¬
парация»). См. Гетто, Еврей¬
ский знак, Одежда

392
Обскурантизм - 290, 302 сл.
См. Просвещение
Община, автономная - 77 сл.,
131 сл., 184, 200 сл., 229, 248,
310. См. Кагал
Одежда, особая - 169, 213, 245,
269, 295, 296
Оппенгеймер, Зюсс - 198 сл.
Оппенгеймер, Самуил - 156 сл.,
196, 208
Острог, гор. -18
Откуп, откупщики - 73,79,83,85,
122, 198. См. Аренда, Финансо¬
вые агенты
Офен-Буда - 163, 251
Оффенбах, гор. - 346
П
Падуя (Италия) - 136 сл., 250 сл.
Палестина - 37 сл., 142, 258,
276 сл.
Паны, панство - см. Шляхта
Папская область - 213 сл. См.
Церковная область
Папы, папство - 244 сл.
Париж - 225 сл., 310
Пенсо, Иосиф - 259
Перейра, Родригес - 220, 225
Переписи населения - 28, 314,
317
Переселения - 28, 72, 146,
151 сл., 226, 240
Персия - 282 сл.
Петербург - 118, 130
Петр I Великий, царь - 83, 117 сл.
Пий VI, папа - 249 сл.
Пикульский, юдофоб - 109, 340
Пинск, гор. - 19, 64
Пинто, Давид ~ 228
Пинто, Исаак - 219, 228, 305 сл.
Погромы -14 сл., 25 сл., 69 сл.,
74 сл., 112, 121, 165, 251 сл.,
320 сл. См. Гайдаматчина,
Резня
Подолия - 15 сл., 71 сл., 84,
333 сл.
Познань - 27, 64, 75 сл., 84,
101 сл., 179 сл., 323
Полемика, апология - 292, 300,
305 сл.
Полонное (Волынь) - 17
Полтава, Полтавщина - 12, 14.
См. Малороссия
Польша - 5 сл., 31, 32, 45, 62 сл.,
170, 179, 313 сл., 323 сл.
Помбаль, маркиз - 269
Португалия - 266 сл.
«Португезы» - 180 сл., 217 сл.,
305 сл. См. Сефардим
Поэзия - 255 сл., 259, 302
Прага (Богемия) - 158 сл., 165 сл.
Пресбург (Венгрия) - 163
Преследования - см. Духовен¬
ство, Мещанство, Погромы, Ри¬
туальные процессы
Примо, Самуил - 42, 47 сл., 58
Прислуга христ. -65, 73, 86
Пропинация - 10 сл., 63. См.
Шинкарство
Проповедь (принудительная) -
87, 214, 245 сл. См. Миссио¬
неры
Просвещение - 5, 8, 284 сл.,
289 сл., 295, 300 сл., 357 сл.
Прованс - 215 сл.
Пруссия -5,151 сл., 165,170 сл.,
200 сл., 287
«Пурим-шпиль» - 99, 141
Пуритане - 47, 310
Пфальц - см. Бавария, Баден
Пшемысль, гор. - 99

393
Р
Раввинизм - 134 сл., 205 сл.,
212, 290, 303, 347, 354 сл.
Раввины, раввинат - 132 сл.,
186, 203 сл., 205 сл., 233, 276,
335 сл.
Равноправие, борьба за - 234
сл., 298 сл., 307 сл., 310 сл.
Рапопорт, Хаим, р. - 335, 340 сл.
Райцесы, братья-мученики - 88
Регламентация - 174 сл., 177 сл.,
202 сл., 222
«Редукция» (евр. населения) -
161 сл., 164, 175. См. Браки
Резня - 14 сл. (Украина), 26 сл.
(Польша), 320 сл. (Умань).
См. Погромы
Ремесло -97, 161, 175, 177, 244,
295 сл. См. Индустрия
Ренегаты - 91 сл., 172, 341 сл.
См. Франкисты
Ривкес, Моисей, р. - 135
Рига (Лифляндия) - 129, 326, 331
Рикки, Имануил - 256
Рим -57, 107 сл., 110, 243 сл.
Ритуальные процессы - 6,
66 сл., 75 сл., 80, 89 сл., 100 сл.,
107 сл., 110, 120 сл., 341
Россия - 6, 7, 21 сл., 111 сл.,
115 сл., 123 сл., 324 сл.
Ружаны (мученики) - 66 сл.
С
Саббатай Цеви - 7, 34 сл., 51 сл.,
58
Саббатианцы - 7, 58 сл., 71 сл.,
141 сл., 143 («шебсы»), 207 сл.,
233, 270 сл., 276, 332 сл.
Саксония - 191 сл.
Салоники - 37, 60 сл., 141,
270 сл., 333
Самоуправление - см. Авто¬
номия, Община
Самсон из Острополя - 17
Сандомир (процесс) - 89 сл.
Санхес, Ант. -130
Сара (жена Саббатая Цеви) -
38 сл., 60
Сараево (Босния) - 274
Саспортас, Яков - 44 сл., 50, 181,
230, 281
Сатанов (Подолия) - 334 сл.
Сафед (Цефат) - 278 сл.
Свободомыслие - 137 сл., 292
сл., 303. См. Просвещение
Сеймы и сеймики (Польша) -
62, 65, 68, 97, 109, 182, 313 сл.,
343 сл.
Сеймы (еврейские) - см. Ваады
Секты - 60, 142 сл., 271 сл.
См. Саббатианцы, Франкисты,
Хасидизм
Сельское хозяйство - см.
Аренда
«Сепарация» - 161. См. Обособ¬
ление, Гетто
Серафинович (Неофит) - 91 сл.,
109
Сербия - 274
Серф-Берр, Герц - 224, 310
Сефардим - 43 сл., 180 сл., 217
сл., 219, 226 сл., 230 сл., 274 сл.,
277, 282, 305 сл., 310
Силезия - 162, 176, 204
Сильва, Антонио Хозе - 267 сл.
Синагоги - 64 сл., 86 сл., 100,
122, 125, 151, 153, 160, 172,
180, 182, 193, 230 сл.
Сирия - 280
Сицилия - см. Неаполь

394
Слуцк (Литва) - 77, 78
Смоленск - 122, 125
Смирна - 34 сл., 40 сл., 270, 333
Соединенные Штаты С. Аме¬
рики-310 сл.
Соломон, Хаим - 311
Солтык, епископ -100,105 сл., 109
(прим.), 318
София (Болгария) - 57, 58, 274
Спиноза, Спинозизм -43,233,260,
292, 294
Станислав-Август (Польша) -
313 сл.
Стародуб (Украина) - 19
Статистика - 27 сл., 164, 169,
170, 174, 176, 186, 221,243,317
Страсбург - 220, 222 сл.
Студенты, христианские - 98 сл.,
119,137,148,197. См. Школьные
набеги.
Студенты, еврейские - 136 сл.,
252 (Падуя)
Суд (общий и еврейский) - 73, 86,
90, 328
Суеверие - 71, 104, 139 сл., 277
(прим.)
Суринам (Америка) - 240
Т
Талмуд - 135, 205 сл., 303, 335,
337 сл. (сожжение), 347, 355.
См. Раввинизм, Франкисты,
Хасидизм
Татары (Крымские) - 14 сл., 28
Театр, народный - 141
Тексейра, Диего - 181 сл.
Тексейра, Мануэль - 44, 150, 182
Теология - см. Иудаизм
«Терпимость» (Толеранц) -
155 сл., 297 сл.
«Техинот» - 141
Тивериада (Палестина) - 278 сл.
Типографии - 195, 229
«Тиша бе’Ав» (9 Ава) - 50, 55,
143, 144
Товий Коген - см. Коген
Толанд, Джон - 234 сл.
«Толеранцпатент» - 296 сл.
Торговля -86,97 сл., 116,154 сл.,
175, 177, 179, 185, 215 сл., 227,
232,243 сл., 251 сл., 274,291,296,
299, 315 сл.
Тульчин (Подолия) - 16 сл.
«Тумульты» (Польша) - 66 сл.
Турция - 28, 34 сл., 71 сл., 148,
158, 270 сл., 276 сл. (Азиатская)
Тьерри, Адольф - 308
У
Украина - 6, 9 сл., 21 сл., 27, 51,
111 сл., 319 сл. См. Малороссия
Умань (резня) - 320 сл.
Унгариш-Брод (Моравия) - 275
Ф
Фабрики - 179, 252, 253, 295
«Факторы» - см. Финансовые
агенты
Фастов, гор. - 321
Феодор, царь - 116
Фердинанд III, импер. - 181
Феррара (Италия) - 250
Философия - 286 сл. См. Иуда¬
изм
Финансовые агенты - 63, 81,
118, 156 сл., 179, 190 сл., 198 сл.,
228, 235
Флоренция - 252
Фонсека, Даниил - 274

395
Франк, Ева - 345 сл.
Франк, Яков - 332 сл.
Франкисты - 333 сл., 351
Франко-Мендес, Давид - 262
Франкфурт-на-Майне
186 сл.
Франкфурт-на-Одере - 170
Франция - 213 сл., 241, 304 сл.
Френкель, Давид - 284 сл.
Фридлендер, Давид - 301, 302
Фридрих I (Пруссия) - 170 сл.
Фридрих II В. - 176, 284, 287, 304
Фридрих-Вильгельм, курфюрст -
151 сл.
Фридрих-Вильгельм I, король -
173 сл., 202
Фуртадо, Авр. - 310
Фюрт (Бавария) - 195
X
Хагес, Моисей - 255, 257
Хагес, Яков - 40, 276
«Хазака» - 132
Хайон, Нехемия - 208 сл., 233,
274
«Халука» - 276
Хасид, Иуда - 142 сл., 207 сл.,
277
Хасидизм, хасиды - 346 сл.,
350 сл.
Хахам Цеви - 209 сл., 233, 255,
274
Хеврон, гор. - 38, 71, 279
«Херем» - 36, 143, 144, 258,
292, 335
Хмельницкий, Богдан - 5, 13 сл.,
20 сл., 27
Хозяйство - см. Экономичес¬
кий быт
Христина, швед. кор. - 150, 181
Христианство - 288 сл. См.
Крещение
«Христианствующие» - см.
Франкисты
Хронография - 29 сл., 136,
260 сл.
ц, Ч
Цадики, цадикизм - 350 сл.
См. Хасидизм
Цензура - 247 сл.
Церковная область - 243 сл.
См. Папская область
Цехи, ремесленные - 74, 85, 86,
244
Чарнецкий, Стефан - 25 сл.
Челеби, Рафаил - 37 сл.
Ченстохов - 342 сл.
Черниговщина - 19. См. Мало¬
россия
«Черта оседлости» (Россия) -
332
ш,щ
«Шаагат Арье» - 135
Шведская оккупация (Поль¬
ша) - 25 сл., 84
Шинкарство - 10 сл., 63, 120,
329 сл.
Школа (реформа) - 295, 300 сл.
Школьные набеги -69,75, 98.
См. Студенты
Шляхта - 9 сл., 62 сл., 96,318 сл.,
343
Шор (Воловский) - 336, 340 сл.
Шнеерсон, Залман - 354 сл.
Штутгарт - 198 сл.
Шудт, Яков - 189, 207

396
э
«Эдом», религия Э. (Фран¬
кизм) - 343 сл.
Эйбешиц, Ионатан - 210 сл.
Эйзенменгер -6, 187 сл.
Эйзенштадт (Венгрия) - 163
Эйхель, Исаак - 301
Экономический быт - 6, 9 сл.
(Украина), 63 сл. (Польша), 82,
112, 185 сл., 274, 295 сл., 329 сл.
См. Аренда, Индустрия, Кредит,
Ремесло, Торговля, Шинкарство
Эльзас - 220 сл., 291
Эмансипация, предвестники - 8,
304 сл., 307 сл.
Эмден, Яков - 210 сл.
Эмиграция - см. Переселения
Эргас, Иосиф- 256
Эскелес, Беруш - 203
Ю
Юдофобия - 12 сл., 62 сл., 66 сл.,
90 сл., 100, 130, 147 сл., 165 сл.,
170, 176, 188, 238, 288, 304,
319 сл. - См. Духовенство, Ме¬
щанство, Гайдаматчина, Риту¬
альные процессы, Погромы
Я
Яван, Барух - 345
Языки: древнееврейский - 255
сл., 301 сл.
немецко-еврейский (идиш) -
139, 140 сл., 196, 229, 290,
296, 301
немецкий - 285 сл., 289 сл., 295,
301
испанский (ладино) - 229, 260
португальский - 180, 229
Яков II (Англия) - 231
Яков Цеви - 60
Ямайка - 240
Ямполь (Волынь) - 107
Ян Казимир (Польша) - 20 сл.,
26, 46, 64, 70
Ян Собеский (Польша) - 73 сл.
Ярмарки (Лейпциг и др.) - 153,
162, 191 сл.
Ярослав Галицкий - 78, 80, 134,
143
Яссы (Молдавия) - 275 сл.
Яхини, Авраам - 36, 39, 51

Оглавление
Общий обзор эпохи 1648-1789	 5
ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ: ОТ СЕРЕДИНЫ XVII
ДО СЕРЕДИНЫ XVIII ВЕКА
Глава I. Катастрофа в Польше и мессианское движение
(1648—1676)
§ 1. Экономический и национальный антагонизм в Украине		9
§ 2. Страшный год: украинская резня (1648)	 14
§ 3. Московско-шведское нашествие и разгром общин в
Центральной Польше	 21
§ 4. От «предмессианских мук» к царству мессии	 27
§ 5. Саббатай Цеви и мессианское движение на Востоке		34
§ 6. Начало мессианского движения в Европе	 42
§ 7. Мессианский год (1666)	 46
§ 8. Превращение политического мессианства в мистическое...	54
Глава II. Автономный центр в Польше эпохи упадка
§ 9. Ухудшение социальных отношений при
реставрации (1657-1674)	 62
§ 10. «Тумульты» в городах и призрак мессии	 66
§11. Реставрация при Яне Собеском (1674-1696)		 73
§ 12. Внутренняя организация во второй половине XVII века....	77
§ 13. Смутное время при Августе II (1697-1733)	 83
§ 14. Ритуальные процессы. Сандомирское дело	 89
§ 15. Разлагающаяся Польша при Августе III (1734-1763)	 94

398
§16. Ритуальная инквизиция и вмешательство Рима	 100
§ 17. Гайдаматчина в польской Украине и гонения в русской
(Малороссия)	 111
§18. Евреи на рубеже Польши и России (1654-1725)	 115
§ 19. Борьба русского правительства с наплывом евреев из
Польши	 123
§ 20. Кагальная организация на ущербе (XVIII век)	 131
§21. Умственное гетто	 134
§ 22. Мистики и сектанты; тайные саббатианцы	 141
Глава III. Австрия и Германия от Вестфальского мира
до гегемонии Пруссии (1648-1750)
§ 23. Изгнание евреев из Вены и допущение их в
Берлин (1670-1671)	 146
§ 24. Австрийская «терпимость» и фараоновский закон
«редукции» (1680-1740)	 155
§ 25. Жестокие капризы Марии-Терезии (1740-1780)	 164
§ 26. Регламентация еврейской жизни в Пруссии (до 1750)	 170
§ 27. Сефарды и ашкеназы в Гамбурге	 180
§ 28. Старое гетто во Франкфурте-на-Майне	 186
§ 29. Привилегированные капиталисты и бесправный народ
(Саксония, Ганновер, Мекленбург, Бавария,
Баден, Вюртемберг)	 190
§ 30. Вмешательство государственной власти	в самоуправление
общин	 200
§ 31. Борьба между раввинизмом и мистицизмом	 205
Глава IV. Малые центры до второй половины XVIII века
§ 32. Продолжение реставрации в Южной Франции	 213
§ 33. Евреи во французском Эльзасе	 220
§ 34. Сефарды и ашкеназы в Голландии	22 6
§ 35. Рост еврейской колонии в Англии	 230
§ 36. Борьба за натурализацию в Англии в XVIII веке	 234
§ 37. Еврейские колонии в Америке до Декларации
независимости	 239
§ 38. Римское гетто	 243
§ 39. Венеция, Тоскана и австрийская Италия	 250

399
§ 40. Между мистикой и просвещением (Италия и Голландия)... 254
§ 41. Марраны в странах инквизиции	 262
§ 42. Европейская Турция и Балканские страны	 270
§ 43. Палестина и Азиатская Турция	 276
ОТДЕЛ II: ПЕРЕХОДНОЕ ВРЕМЯ (1750-1789)
Глава I. Веяния просвещения и предвестники
эмансипации на Западе
§ 44. Мендельсон в немецкой литературной республике	 284
§ 45. Мендельсон как просветитель еврейства	 289
§ 46. Утилитарная и гуманная терпимость: Иосиф И,
Лессинг и Дом	 294
§ 47. Борьба просветителей с обскурантами	 300
§ 48. Предвестники эмансипации во Франции и Америке	 304
Глава II. Распад Польши и раскол еврейства
§ 49. Польский хаос и дезорганизация еврейских общин	 313
§ 50. «Уманьская резня» и первый раздел Польши (1768-1772).. 318
§ 51. Начало «черты оседлости евреев» в России	 324
§ 52. Духовный раскол: секта христианствующих франкистов ... 332
§ 53. Возникновение хасидизма: Израиль Бешт	 346
§ 54. Рост хасидизма и религиозный раскол	 351
ПРИЛОЖЕНИЯ
№ 1. К источниковедению и методологии	 361
№ 2. Последний век кагальных союзов в Польше	 365
Библиография. Источники и литература	 368
Указатель, именной и предметный	 385

Научное издание
С.М. ДУБНОВ
ИСТОРИЯ ЕВРЕЕВ В ЕВРОПЕ
от начала их поселения до конца XVIII века
ТОМ ЧЕТВЕРТЫЙ
Новое время (XVII-XVIII век)
Переходная эпоха до французской революции 1789 г
Издательство «Мосты культуры-Гешарим»
ЛР№ 030851 от 08.09.98
Формат 60 х 90 /16
Бумага офсетная. Печать офсетная. Печ.л. 25,0
Подписано в печать 07.10.2003
Заказ № 8967
Отпечатано в полном соответствии
с качеством предоставленного оригинал-макета
в ППП «Типография «Наука»
121099, Москва, Шубинский пер., 6