Текст
В. В. СОНИН
ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ И СТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1917-1922)
Издательство Дальневосточного университета Владивосток, 1987
ББК 60.61 (2)
С 62
Печатается по решению редакционно-издательского совета ДВГУ
Научный редактор:
доктор юридических наук В. С. Михайлов
Рецензенты:
кандидат исторических наук Л. Д. Карамышева; кандидат юридических наук В. П. Федоров
Сонин В. В.
С 62 Великий Октябрь и становление советской государственности на Дальнем Востоке (1917—1922). Владивосток. Издательство Дальневосточного университета, 1987. 264 с.
В монографии рассматривается строительство Советов на Дальнем Востоке, их правовой статус, правотворческая деятельность, создание правоохранительных органов. Исследуется также террористический политический механизм контрреволюционных правительств и их крах. Показаны государственный строй ДВР и ее правовая система, организация «черного» буфера в Приморье, его разгром и воссоединение Дальнего Востока с РСФСР.
Для преподавателей истории КПСС, истории права, студентов и широкого круга читателей.
ВВЕДЕНИЕ
Великая Октябрьская социалистическая революция в России стала поворотным пунктом в истории всего человечества, началом нового этапа его развития. «Впервые в истории, — говорится в Программе КПСС, — возникло и утвердилось государство диктатуры пролетариата. Рабочий класс, объединяя вокруг себя всех трудящихся, приступил к решению сложнейших задач переходного от капитализма к социализму периода, к созданию основ нового общества» 1. В связи с этим В. И. Ленин писал, что «введение основ коммунистического порядка составляет содержание начавшейся теперь новой эпохи всемирной истории» 2. Последующая революционная практика народов полностью подтвердила это гениальное предвидение. «Освободительные революции, начатые Великим Октябрем, — отметил Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачев в Политическом докладе Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза, — определяют облик XX века» 3. Социализм, первоначально ставший действительностью в СССР, превратился в мировую систему. Национально-освободительные революции привели к крушению колониальной системы империализма и возникновению независимых государств.
Теория и практика строительства социализма и коммунизма в СССР широко изучаются и используются во всем мире.
В 1917 г. советскому народу приходилось создавать новое общество и государство, не имея никакого опыта. «То, что кажется очевидным сегодня, далеко не было видно в то бурное, переходное время», — писал Ю. В. Андропов 4. Это был ответственный период ста-
3
новления советской государственности, когда осуществлялся творческий поиск «...конкретных государственных форм, политических институтов...» 5. В. И. Ленин и Коммунистическая партия в ходе советского строительства опирались на революционное сознание, творчество и инициативу трудящихся масс, преодолевая бешеное сопротивление свергнутых классов. Изучение этого процесса, как в центре, так и на местах, является важнейшей задачей современной науки.
Советская историография за последнее десятилетие обогатилась крупными исследованиями, посвященными возникновению и развитию социалистической государственности в СССР и союзных республиках 6. Остается еще недостаточно исследованным процесс утверждения советской государственности в отдельных районах РСФСР, в частности в Сибири и на Дальнем Востоке.
Вопросы борьбы за установление Советской власти в 1917—1918 гг. на Дальнем Востоке разработаны в трудах А. И. Крушанова, Л. И. Беликовой, Н. А. Шиндялова, Э. М. Щагина, М П. Стельныха 7 и др. Авторы глубоко и всесторонне показали создание Советов на Дальнем Востоке, основные направления их деятельности и т. д. Однако правовой статус Советов, их право- творчество, организация правоохранительных органов и утверждение революционной законности и правопорядка на Дальнем Востоке и другие историко-юридические проблемы остаются неразрешенными.
История взаимоотношений Советов края с земствами и городскими думами и ликвидации органов буржуазного самоуправления на Дальнем Востоке получила освещение в монографии В. Н. Назимка 8.
Гражданской войне и интервенции на Дальнем Востоке посвящена обширная общеисторическая литература. В работах А. И. Крушанова, Г. С. Куцего, С. С. Григорцевича, Б. И Мухачева, Г. Е. Рейхберга, А. П. Шурыгина 9 и др. убедительно показана героическая борьба трудящихся Дальнего Востока под руководством Коммунистической партии с интервентами и белогвардейцами. Но в Дальневосточной историографии гражданской войны нет научных публикаций, исследующих контрреволюционные образования в. Сибири и на Дальнем Востоке, которые противопоставлялись интервентами Советской власти. Крушение этих буржуазных правительств в 1918—1920 гг. должно получить отражение на страницах исторических произведений.
4
Общеисторический в основном характер носит и литература о Дальневосточной республике 10. Государственно-правовое строительство в Дальневосточной республике все еще остается малоизученным вопросом в юридической науке 11.
Исследователи-правоведы Ю. Н. Гавло, Л. С. Клер и др. ведут научные изыскания в области государственного и административного права Дальневосточной республики 12.
Обобщение исторической государственно-правовой практики на Дальнем Востоке имеет большое значение. На Дальнем Востоке в период Октябрьской революции, интервенции и гражданской войны были созданы политические и правовые комплексы, конструкции и институты, которые не встречаются в других районах страны. Отдаленность края и отсутствие постоянной связи с центром РСФСР нередко заставляли советских работников на Дальнем Востоке самостоятельно искать необходимые в тех условиях организационные и правовые формы. Нельзя пройти и мимо того политического факта, что разрушать буржуазный госаппарат на Дальнем Востоке грудящимся пришлось трижды (в 1917 г., 1920 г. и в 1922 г.).
Представляется важным провести комплексное историко-юридическое исследование становления и укрепления рабоче-крестьянских политических образований, показать ДВР как этап в становлении Советской власти на Дальнем Востоке, раскрыть контрреволюционную сущность различных политических образований интервентов и белогвардейцев, без ликвидации которых было бы невозможно установление власти Советов на всей территории Дальнего Востока.
Методологической основой исследования являются труды В. И. Ленина, решения Коммунистической партии и Советского правительства. Автор использует научную литературу и опубликованные источники.
Важное значение для разработки темы имеют сборники архивных документов и материалов: «Борьба за власть Советов в Приморье (1917—1922 гг.)», Владивосток, 1955; «Дальсовнарком», Хабаровск, 1969; «Октябрь на Амуре», Благовещенск, 1969; «За власть Советов на Камчатке (1917—1923 гг.)», Петропавловск- Камчатский, 1959; «Победа Советской власти на Северном Сахалине (1917—1925 гг.)», Южно-Сахалинск, 1959; «Борьба за власть Советов на Чукотке (1919—1923 гг.)», Магадан, 1967.
Привлечены многие неопубликованные документы центральных и Дальневосточных областных и краевых партийных и государственных архивов, а также материалы газет, журналов и брошюр изучаемого периода. Использованы критически осмысленные материалы белогвардейской прессы, где широко публиковались всякого рода декларации, постановления, приказы белых правительств па Дальнем Востоке.
Многие малоизвестные и теневые стороны существования буржуазных правительств, их соперничество и политическая деятельность раскрываются в мемуарах представителей белых режимов 13 и интервентов 14. Тенденциозность, сознательный отход от правды, ненависть к большевикам, государственному строю РСФСР и ДВР являются типичной чертой этих мемуаров.
Буржуазные специалисты «по русскому вопросу» извращают дальневосточную политику СССР в первые годы Советской власти, фальсифицируя очевидные политические факты. Они всячески стараются оправдать военную интервенцию в Сибири и на Дальнем Востоке, насаждение иностранным командованием белогвардейских правительств 15.
В связи с этим объективный показ становления Советской государственности на Дальнем Востоке представляется весьма важным.
ГЛАВА 1
СОВЕТСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1917—1918 гг.)
1. СОЗДАНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫХ СОВЕТОВ
Великая Октябрьская социалистическая революция положила начало повсеместному слому старой, эксплуататорской, буржуазно-помещичьей государственной машины и созданию нового, советского государственного аппарата. Разрушение буржуазного госаппарата и упрочение власти местных Советов осуществлялось не только вооруженным путем, а в значительной мере путем проведения в жизнь нормативных актов, принятых органами Советской власти на основе решений II Всероссийского съезда Советов и последующих декретов Советского государства.
На Дальнем Востоке процесс ликвидации старого госаппарата со всеми его придатками шел параллельно с созданием и упрочением Советов. Институт комиссаров Временного правительства упразднялся актами, принятыми II Всероссийским съездом Советов 1. Однако, не желая признавать Советскую власть, И декабря 1917 г. бывший краевой комиссар Временного правительства Русанов передал власть в Дальневосточном крае «временному бюро земств и городов» в составе 6 человек (по одному от Амурской, Приморской, Сахалинской, Камчатской областей и от Амурского и Уссурийского казачьих войск) 2. Председателем этого бюро был избран правый эсер Тимофеев, его заместителем — председатель Амурской областной земской управы меньшевик Шишлов 3.
В своем распоряжении № 1 бюро объявило себя единственным правомочным органом в крае» и предложило «всем правительственным учреждениям и должностным лицам... принимать к исполнению все распоряжения и указания бюро...» 4. Бюро и Дальневосточ-
7
ные областные земства направили в Петроград в адрес Всероссийского Учредительного собрания телеграммы, обещая последнему всяческую поддержку и защиту его прав.
Сложно проходил слом и таких придатков буржуазно-помещичьего государства, как городские думы, волостные и уездные земства. Немедленная ликвидация этих учреждений была, как правило, нецелесообразна в связи с тем, что Советы на Дальнем Востоке на первых порах не располагали необходимым опытом, специальным аппаратом, подготовленными и преданными Советской власти кадрами для разрешения вопросов, входящих в компетенцию органов местного самоуправления.. Кроме того, определенная часть дальневосточного крестьянства еще не освободилась от земских иллюзий и сохранила веру в Учредительное собрание. Поэтому па Дальнем Востоке земства временно были сохранены и Советская власть использовала их в качестве хозяйственного аппарата.
Ликвидация буржуазных карательных учреждений большей частью проводилась явочным порядком без издания нормативных актов. Причем этот процесс ускорялся зачастую самим фактом саботажа буржуазных чиновников.
Более сложной была задача строительства Советов как пол невластных органов государственной власти. В основу советского строительства на Дальнем Востоке были положены декреты Октября и последующие законодательные акты Советского правительства. Эсеры и
меньшевики, засевшие в Советах Дальнего Востока еще в дооктябрьский период, стремились не допустить ликвидации органов Временного правительства и превращения Советов в единственно полноправные органы государственной власти. Меньшевики и эсеры после Октябрьской революции пытались создать на Дальнем Востоке «однородное революционное правительство» из всех «социалистических партий». Таким путем представители мелкобуржуазной демократия рассчитывали сохранить здесь органы Временного правительства и не допустить «большевизации» Дальневосточных Советов.
Большевики разъясняли трудящимся всю важность для социалистической революции укрепления союза рабочих и крестьян, политическим выражением которого должны стать Советы без эсеро-меньшевистских соглашателей. Они разоблачали политику эсеров и
8
меньшевиков, направленную на срыв советского строительства и первых ленинских Декретов на Дальнем Востоке, Это была целенаправленная работа по освобождению политического и правового сознания трудящийся от мелкобуржуазного эсеро-меньшевистского влияния, по формированию у них социалистического правосознания.
Народные массы шли в революцию, имея свои вполне определенные взгляды, представления, Требования, возникшие у них под воздействием целого ряда социально-экономических и Политических факторов: кризис социально-экономической системы российского капитализма; гнет царизма; борьба пролетариата под руководством большевиков за свое освобождение; первая русская революция 1905—1907 гг.; империалистическая война и февральская буржуазно-демократическая революция 1917 г.; политическая борьба различных партий, их пропаганда и агитация.
У пролетариата и беднейшего крестьянства Дальнего Востока в результате работы большевиков в массах получили распространение передовые политико- правовые идеи социалистического характера. Средние слои крестьянства, мелкобуржуазные по своей классовой сущности, постоянно колебались между буржуазией и пролетариатом, что выражалось и в двойственности их политических и правовых идеалов. Верхние, капиталистические слои крестьянства и казачества откровенно шли за буржуазией и ее партиями, от кадетов до меньшевиков и эсеров, разделяя их политико- правовые взгляды.
В условиях острой классовой борьбы, под воздействием революционной практики Великого Октября процесс формирования социалистического, политического и правового сознания у трудящихся Дальнего Востока ускорился. Это наиболее наглядно проявилось в активной правотворческой деятельности рабочих и крестьян Дальнего Востока в первые месяцы после победы Октябрьской революции. На многочисленных массовых митингах и собраниях трудящиеся Дальнего Востока в конце октября — начале ноября 1917 г. принимали резолюции и постановления, в которых выражали поддержку Советскому правительству и требовали перехода всей государственной власти в руки Советов 5.
Представители промышленного и торгового капитала, чиновники, кулаки, казачья верхушка и прочие буржуазные элементы Дальнего Востока яро защища-
9
ли свергнутое буржуазное Временное правительство. Они объявили о своем непризнании СНК РСФСР и власти Советов. По их мнению, высшая государственная власть должна была принадлежать Учредительному собранию, которое и решило бы вопрос о будущем государственном строе России. На местах же надлежало сохранить в неприкосновенности органы Временного правительства, земства и самоуправление.
Но воля большинства населения, зафиксированная в первых нормо-творческих актах Великого Октября, была направлена на немедленное и повсеместное установление в дальневосточном регионе Советской власти. В концентрированном виде она была сфомулирована большевиком А. Я. Нейбутом, который сказал: «...настало время, когда Советы должны быть призваны к жизни уже как полноправные органы революционной власти» 6.
Советская власть сначала установилась в промышленных районах Дальнего Востока, где влияние большевиков было наибольшим. 5(18) ноября 1917 г. был переизбран исполком Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов. В его состав вошли 18 большевиков, 11 эсеров, 6 представителей воинских организаций, 3 меньшевика и 2-е беспартийны х7. 29 ноября 1917 г. Владивостокский Совет объявил о переходе к нему всей полноты государственной власти. Рабочими органами Совета являлись: исполком (в составе 40 человек), избираемый им президиум из 5 человек (в него вошли 3 большевика и 2 левых эсера) и комиссии. В своей деятельности Владивостокский Совет опирался на рабочие коллективы города, профсоюзы, фабрично-заводские комитеты, рабочий контроль, военные комитеты и др.
Большевики г. Партизанска и возглавляемый ими местный Совет потребовали от Дальневосточного краевого исполкома и Владивостокского Совета «сделать решительный шаг для осуществления постановления II Всероссийского съезда Советов, т. е. чтобы вся власть в здешнем крае была в руках этих революционных органов...» 8. Владивостокский Совет обратился к крайисполкому с предложением о созыве III съезда Советов Дальнего Востока. Съезд проходил в Хабаровске с 12 по 20 декабря 1917 г. и имел решающее значение для дальнейшего распространения и укрепления Советской власти на Дальнем Востоке.
Антисоветские элементы предприняли шаги, направ-
ленные па срыв работы съезда. Бывший комиссар Временного правительства на Дальнем Востоке правый эсер Русанов призвал население не признавать Советскую власть. Он заявил, что власть в центре принадлежит Учредительному собранию, а на Дальнем Востоке — «временному бюро земств и городов», которое должно заменить крайисполком Советов. Эти действия Русанова III съезд Советов Дальнего Востока квалифицировал как направленные на разжигание гражданской войны, что по советским законам является уголовно-наказуемым деянием 9, По постановлению III съезда Советов Русанов был арестован.
Съезд принял важные решения, осуществление которых привело к дальнейшему ослаблению позиций старого буржуазного госаппарата на Дальнем Востоке. В январе 1918 г. были ликвидированы канцелярия бывшего генерал-губернатора, прокуратура, упразднена система буржуазных судов на Дальнем Востоке и т. д. Но окончательно старый госаппарат на Дальнем Востоке в этот период не был уничтожен. На Дальнем Востоке продолжали функционировать земства, их управы, городские думы и другие органы буржуазного местного самоуправления. Их руководители, опираясь на контрреволюционные слои населения, встали на путь борьбы с Советской властью. 19 ноября 1917 г. Чрезвычайное Амурское областное земское собрание приняло постановление о непризнании СНК РСФСР. Владивостокская городская дума отказалась исполнять законы Советского государства. «Декреты Ленина,— заявила Приморская областная земская управа,— ни областной земельный комитет, ни местные — уездные и волостные комитеты не считали для себя обязательными и не выполняли их» 10. Эти действия земств и самоуправления на Дальнем Востоке III съезду Советов надлежало также квалифицировать как прямой саботаж и неповиновение Советской власти.
Советским руководителям Дальнего Востока были известны факты, свидетельствующие о проводимых дальневосточными земствами мероприятиях по собиранию и сплочению внутренних контрреволюционных сил, по установлению ими антигосударственной связи с консульствами США, Японии, Англии, Франции и других стран, активно ведущих подготовку иностранной военной интервенции на Дальнем Востоке. В соответствии с действовавшими законоположениями Советы Дальнего Востока имели право распустить земства и город-
11
ские думы; В специальном циркуляре Народного Комиссариата внутренних дел РСФСР местным Советам предписывалось в обязательном порядке ликвидировать органы буржуазного самоуправления, «если последние противодействуют Советской власти», ...«ибо никакого двоевластия на местах быть не должно» 11.
Дальневосточные Советы не выполнили это предписание. Причина кроется в основном в следующих исторических обстоятельствах, на которые указывает А. И. Крушанов: 1) «Основной политической организацией дальневосточного и забайкальского крестьянства в конце 1917 — начале 1918 гг. являлись земские собрания и управы, так как Советы крестьянских депутатов только начинали создаваться»; 2) «...земские иллюзии у значительной части крестьянства, энергично внушаемые кулацко-эсеровскими руководителями сельских органов самоуправления, были настолько значительными, что большевикам края приходилось считаться с политическим положением в деревне и медлить с проведением советизации. Требовалось некоторое время, чтобы крестьяне поняли свое заблуждение» 12.
Исходя из этого, III съезд Советов Дальнего Востока принял тактическое решение о временной коалиции с земствами и предоставлении последним не только хозяйственных, но и политических функций. Так, они имели право под контролем Советов издавать нормативные акты в пределах своей компетенции, пользоваться официальным правом выступать от имени краевой власти Советов и самоуправления и т. д. Они в законодательном порядке через высший орган краевой власти, съезд Советов, получили право принимать участие в политической жизни Дальнего Востока.
Используя возрастающий авторитет Советской власти среди трудящихся, земства под прикрытием коалиции с Советами укрепляли свои контрреволюционные позиции. Земства стали центрами, вокруг которых группировались контрреволюционные силы. Они развернули борьбу за ликвидацию Советов и переход всей полноты государственной власти на Дальнем Востоке к органам буржуазного самоуправления.
Тактика соглашения Советов с земствами себя не оправдала. Отказ от окончательного слома старой буржуазной машины и попытка частично использовать ее на Дальнем Востоке привели к крайне нежелательным политико-правовым последствиям.
12
Данная нетипичная для государственно-правового строительства в РСФСР коалиция породила в буржуазном правосознании идею соотношения власти Советов и земств. Эсеры и меньшевики утверждали, что земства выражают интересы всего населения Дальнего Востока, а Советы лишь отдельных социально-политических групп, поэтому земства должны были стать органами государственной власти, а Советы — лишь совещательными учреждениями при местном самоуправлении. Земства должны были обладать широкими правомочиями, а назначение Советов — оказывать помощь последним в разрешении земельного вопроса. Эсеры отстаивали «самостоятельность» Советов крестьянских депутатов и старались не допустить объединения их с Советами рабочих и солдатских депутатов. Это была продуманная стратегическая линия, направленная на постепенное сужение роли Советов в жизни края, и последующую их ликвидацию при участии внутренних и внешних контрреволюционных сил.
Одновременно земства и органы городского самоуправления на Дальнем Востоке встали на путь прямого отказа от применения норм советского права. Они объявляли декреты СНК РСФСР незаконными и неприемлемыми для Дальнего Востока 13. Буржуазная газета «Самоуправление», издаваемая в г. Николаевске- на-Амуре, писала о том, что царские законы и постановления Временного правительства должны «сохранить свою силу, ибо они определяют всю жизнь современного общества и государства» 14. Некий профессор М. П. Чубинский в специальной статье, помещенной в газете «Амурский лиман», писал: «Большевики ведут агитацию против правосудия и закона. Чувству законности в народе нанесен ущерб. Необходимо законодательное строительство» 15. По мнению этого правоведа, дальневосточные земства, опираясь на законодательство бывшего Временного правительства, должны были активизировать правотворческую деятельность. Но выполнить это пожелание органы самоуправления не смогли, так как политические события на Дальнем Востоке развивались в ином, нежелательном для контрреволюции направлении.
Большая разъяснительная работа большевиков среди крестьянства, опубликование и осуществление первых ленинских декретов на Дальнем Востоке поколебали у последних эсеровские представления о политике и праве, обеспечили постепенное преодоление, соб-
13
ственнической психологии и формирование у беднейшей части сельского населения социалистического правосознания. Беднейшее крестьянство становится активным союзником рабочего класса в борьбе за Советскую власть.
Преодолевая сопротивление эсеров и кулачества, революционное крестьянство на сходках, собраниях и съездах принимает решения, направленные на окончательную ликвидацию государственно-правого наследия Временного правительства и развертывание широкого советского строительства в дальневосточной деревне. Дальневосточное трудовое крестьянство повсеместно одобрило роспуск Всероссийского учредительного собрания, которое, по мнению участников III Приморского областного съезда крестьян (16—18 января 1918 г., Никольск-Уссурийск), не выражало «...действительной воли трудового народа». Земцы — «...защитники капиталистов и помещиков», — говорили крестьяне 16.
В Амурской области крестьяне и казаки заявили, что «старый политический аппарат, осуществлявший политику соглашения с представителями денежной и земельной буржуазии...», вставшей на путь контрреволюционной борьбы с Советской властью, объявляется вне закона 17. В постановлении IV Амурского областного крестьянского съезда от 26 февраля 1918 г. сказано, что земства — «...форма народовластия, ...по существу враждебная Советской власти, а поэтому ...земства распустить и передать власть ...Советам» 18. Понимание антинародной сущности земств и самоуправлений овладевало массами. Процесс ликвидации земств на Дальнем Востоке начался снизу. Сельские сходы принимали решения об установлении Советской власти в своих деревнях, селах и волостях. Только в январе 1918 г. крестьяне 126 сел Амурской области провозгласили у себя Советскую власть 19.
Нередко упразднение земств и выборы в Советы проходили одновременно. 3 марта 1918 г. общее собрание уполномоченных Ракитнинского волостного схода Дальнереченского уезда Приморской области постановило: «Распустить членов земской управы и образовать волостной Совет крестьянских депутатов» 20. 10 марта 1918 г. I крестьянско-казачий съезд Дальнереченского уезда принял резолюцию: «Земские и городские самоуправления, как не соответствующие быту и жизни трудящихся, упразднить, передав всю власть Советам» 21. Функции земств отныне возлагались на Советы. Так,
14
в Амурской области вместо земских управ были созданы хозяйственные отделы при Советах 22.
Крестьяне Амурской области наказывали Советам:
1. Объединиться с рабочими и солдатскими Советами;
2. Наделить Советы «...всеми правами хозяйственно-экономической и политико-правовой жизни...» 23.
3. «...решительно проводить все декреты Народных комиссаров по всем вопросам политической и экономической жизни области» 24.
4 января 1918 г. был переизбран Благовещенский Совет рабочих и солдатских депутатов, большинство в котором принадлежало большевикам и сочувствующим нм. 25 февраля 1918 г. Благовещенский Совет слился с крестьянским Советом и стал называться Амурским областным Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
В крупнейших городах Дальнего Востока Советы распустили городские думы, заменив их муниципальными секциями при местных Советах.
Процесс ликвидации земств и замены их Советами проходил в упорной классовой борьбе. Пытаясь осознать и объяснить свое поражение и исторический поворот масс к Советам, некоторые идеологи буржуазии утверждали, что у трудящихся в тот момент отсутствовало политическое и правовое сознание. Победа Советской власти, по их мнению, была конкретным проявлением «классового бессознания трудящихся», на которое якобы и опирались большевики 25. Буржуазия отрицала, таким образом, социалистическое правосознание трудящихся. Торжество же буржуазного правосознания она в определенной степени увязывала с восстановлением земств и городских самоуправлений.
В условиях крушения коалиции земств и Советов на Дальнем Востоке эсеры, чтобы сохранить органы местного самоуправления, готовы были формально отказаться от принадлежавших последним политических функций. Они предлагали Советской власти восстановить статус-кво, т. е. вновь передать земствам ведение хозяйственных дел, а Советам оставить общеполитические и правовые вопросы 26. Большевики Дальнего Востока, естественно, отклонили этот план искусственного продления существования органов буржуазного самоуправления. Процесс ликвидации созданной Временным правительством на Дальнем Востоке системы буржуазного самоуправления продолжался.
15
В январе 1918 г. прекратило свою деятельность эсеро-меньшевистское «бюро земств и городов» 27. Некоторые земства на местах объявили о «самоликвидации» и проведении выборов в Советы28. В апреле 1918г. состоялся IV съезд Советов Дальнего Востока, который подвел итоги советского государственно-правового строительства и принял постановление, направленное на окончательную ликвидацию местных органов буржуазного самоуправления в Дальневосточном регионе. Однако в отдельных районах Дальнего Востока этот процесс затянулся.
Советский исследователь В. Н. Назимок считает, что это объяснялось целым рядом причин. Во-первых, сопротивлением меньшевистско-эсеровских руководителей, имевших большое влияние в земствах; во-вторых, вхождением представителей от земств в состав крайисполкома, от имени которого длительное время действовали местные органы самоуправления; в-третьих, неопытностью Советов в хозяйственных вопросах, чем пользовались земцы, всячески саботируя передачу дел Советам; в-четвертых, надеждой земских руководителей, устранив Советы, при помощи иностранных штыков сохранить за собой политическую власть в крае 29.
На Сахалине земцы, опираясь на эсеров и меньшевиков, отсталые и мелкобуржуазные слои населения, также пытались разделить власть с Советами и тем самым помешать окончательному установлению Советской власти в Сахалинской области. Им удалось склонить на свою сторону крестьянский областной Совет, который находился под значительным влиянием эсеров, и образовать коалиционный орган власти: так называемый «Коллектив самоуправления о. Сахалина» 30. В его состав вошли представители Совета крестьянских депутатов, областного земства и думы г. Александровска 31.
Совет рабочих и солдатских депутатов на основе советских законов разработал и ввел в действие 21 февраля 1918 г. Инструкцию об установлении Советской власти в Сахалинской области. Но Совет крестьянских депутатов объявил эту Инструкцию недействительной и вышел из состава рабочих, солдатских и крестьянских депутатов объединенного Совета.
Вслед за этим Совет крестьянских депутатов обратился к Сахалинскому областному земству с просьбой рассмотреть вопрос о целесообразности дальнейшего функционирования крестьянского Совета, что было от-
16
крытой капитуляцией Совета крестьянских депутатов перед областным земством, усилившей позиции земства в Сахалинской области. Этот политический шаг крестьянского Совета Сахалинской области шел в разрез с общей тенденцией укрепления и упрочения Советской власти на Дальнем Востоке. И хотя земское собрание было неправомочно решать данный вопрос, оно, вполне понятно, не только одобрило уход крестьянских депутатов из объединенного Совета, но и предложило тем сотрудничать с земством. Собрание наделило земскую управу и крестьянский Совет широкими полномочиями «...для рассмотрения неотложно важных земских вопросов» 32.
Исходя из установки III съезда Советов Дальнего Востока о политике в отношении земств и стремясь сохранить единство с крестьянским Советом, рабочие и солдатские депутаты пошли на включение представителей земств в состав областного исполкома Совета. Это дало возможность объединенному Совету поставить деятельность земства под свой контроль. Совет внимательно следил за тем, чтобы земство не превышало своих правомочий и всю свою деятельность сосредоточило на разрешении хозяйственных вопросов. Вскоре Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов издал постановление об отстранении от должности комиссара Временного правительства по Сахалинской области, роспуске земства и Александровской городской думы. Но последние не подчинились решению Совета. И только в июне 1918 г., опираясь на вооруженную силу, Сахалинский Совет ликвидировал эти государственные учреждения Временного правительства.
В начале 1918 г. было завершено установление Советской власти на Камчатке и Охотском побережье.
На Камчатке в период с февраля по октябрь земства не были созданы. Однако двоевластие существовало и здесь. Власть делили Петропавловский Совет рабочих и солдатских депутатов и органы Временного правительства в лице областного комиссара 33, Комитета общественной безопасности и городской думы Петропавловска. Опираясь на местную реакцию и иностранную помощь, Комитет общественной безопасности провозгласил «автономию» Камчатской области по отношению к РСФСР.
Петропавловский Совет рабочих и солдатских депутатов, протестуя против этих политических действии
2 В. В. Сонин.
17
реакционных сил, подтвердил единство Камчатки с Советской Россией и заявил, что он и впредь «неуклонно будет проводить в жизнь декреты, постановления и распоряжения рабочего и крестьянского правительства в лице Совета Народных Комиссаров» 34. Тогда областной комитет общественной безопасности объявил Совет низложенным. Совет это решение комитета признал незаконным и продолжал свою деятельность, направленную на проведение советской политики на Северо-Востоке страны.
Опираясь на большинство населения, Петропавловский Совет реорганизовал Комитет общественной безопасности в Камчатский областной Совет. Явные враги Советской власти были удалены из его состава. Эту практику Камчатский Совет попытался перенести и на места. Так, 11 марта 1918 г. Камчатский областной Совет направил Анадырскому уездному комитету предписание о реорганизации его в Совет. Но контрреволюционное руководство комитета ограничилось лишь его переименованием в советский орган власти, заявив о признании СНК РСФСР 35. Анадырский «Совет» не переизбирался. Под вывеской «Совета» контрреволюция продолжала свою подрывную деятельность 36.
Дальневосточная буржуазия считала «советский государственный эксперимент» временным явлением, с которым покончат войска интервентов. Белоэмигрантская газета «Вестник Маньчжурии» в январе 1918 г. писала о предстоящей «замене» Советов организацией «...внепартийной власти, опорными пунктами которой являются земства и думы...» 37. В начале марта 1918 г. Владивостокская городская дума приняла резолюцию о текущем моменте, в которой указывалось, что все «разогнанные Советом городские самоуправления немедленно должны приступить к прерванной работе, а органы Советской власти сложить свои полномочия» 38.
Дума заявила о немедленном прекращении действия всех декретов Совета Народных Комиссаров. Только эти меры, по мнению эсеров и меньшевиков, могли спасти Приморье от оккупации войсками иностранных держав39. После появления первых подразделений интервентских войск во Владивостоке III «чрезвычайное» Приморское областное земское собрание открыто выступило против Советов. 24 апреля 1918 г. оно объявило себя единственным правомочным органом государственной власти в Приморье.
Таким образом, Приморское земство, как и другие
18
дальневосточные буржуазные органы самоуправления, ориентируясь на интервентов, всячески противопоставляло себя Советам, пытаясь продлить свое существование и не допустить окончательного распада старого государственного аппарата. Разоблачив их контрреволюционную сущность, IV чрезвычайный съезд крестьян и казаков Приморской области в середине апреля 1918 г. единогласно принял решение о полной ликвидации местных органов самоуправления. Владивостокский Совет распустил городскую думу и Приморскую областную земскую управу.
Мелкобуржуазные контрреволюционеры старались, с одной стороны, сохранить свои позиции в Советах, с другой стороны, пытались не допустить появления новых органов Советской власти. Они, например, не сомневались, что в казачьих районах, Дальнего Востока Советская власть утверждена не будет: скажутся предрассудки казаков, их сословная обособленность, влияние офицеров, относительно высокая земельная обеспеченность казачества и т. д. Иначе думали беднота и часть середняков казачьих поселений.
Казаки знали, что Советская власть, упразднив все сословия и сословные деления, призвала образовать Советы казачьих депутатов и присоединиться к рабочим, крестьянам и солдатам. СНК РСФСР считал политически важным и необходимым, «чтобы сами казаки решились отменить старые порядки» 40. На большом войсковом круге Амурского и Уссурийского казачьих войск разгорелась упорная борьба. Казачья верхушка настаивала на сохранении старого правления, допуская лишь частично нововведения, взятые из опыта земского строительства в Сибири и на Дальнем Востоке 41. Большинство казачьего населения выступало за признание Советского правительства и его декретов.
31 марта 1918 г. V круг Амурского казачьего войска объявил о признании Советской власти 42 и слился с V съездом крестьян Амурской области. В апреле 1918 г. круг Уссурийского казачьего войска избрал временный Совет 43, который принял участие в работе крестьянских съездов Приморья 44. В казачьих поселках и селах возникали Советы и их исполкомы. Городские и уездные Советы, на территории которых проживало казачье население, включали представителей последних в свой состав и становились Советами рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов.
Итак, создание Советов на смену буржуазной си-
2*
19
стеме государственного управления проходило на Дальнем Востоке в условиях острой классовой борьбы. По сравнению с другими районами страны этот процесс здесь имел свои особенности. Разрушение старых политических институтов осуществлялось параллельно со строительством Советов. Двоевластие на Дальнем Востоке (особенно на Сахалине и Камчатке) сохранялось более продолжительное время, чем в Сибири или центральных районах РСФСР. По тактическим соображениям большевики Дальнего Востока пошли на временную коалицию с земствами. В начале 1918 г. Дальневосточные Советы стали полноправными органами государственной власти.
2. ПРАВОВОЙ СТАТУС СОВЕТОВ
К июню 1918 г. на Дальнем Востоке сложилась разветвленная и стройная система Советов, организационно и политически сплотившая трудящихся города и деревни в канун тяжких испытаний, связанных с интервенцией и гражданской войной. Советское строительство на Дальнем Востоке осуществлялось на основе соответствующих законов РСФСР и нормотворчества местных государственных органов. Местными компетентными органами были изданы нормативные акты, регулирующие наиболее важные вопросы советского строительства.
Одним из первых нормативных актов такого характера был приказ Далькрайисполкома от 18 января 1918 г. «О правах и обязанностях местных Советов». В нем акцентировалось внимание на задачах, стоящих перед Советами Дальнего Востока. «На Советы, — говорилось в приказе, — как органы власти, возлагаются задачи управления и обслуживания всех сторон местной жизни, административной и хозяйственной, финансовой и культурно-просветительной» 45.
Советы признавались самостоятельными в решении местных вопросов, при этом они были обязаны действовать сообразно декретам и постановлениям Центральной Советской власти и вышестоящих местных Советов.
Местные Советы наделялись широкими правами: они могли издавать обязательные постановления, производить реквизиции и конфискации, налагать штрафы, закрывать контрреволюционные органы печати, и
20
производить аресты и распускать общественные организации» призывающие к активному противодействию или свержению Советской власти.
Согласно «Положению об организации Советов Крестьянских, рабочих и казачьих депутатов в Дальневосточном крае», разработанному Дальсовнаркомом и утвержденному IV съездом Советов Дальнего Востока, Советы избирались тайным, равным и прямым Голосованием на общем собрании граждан, достигших 18-летнего возраста, без различия национальности, вероисповедания и пола. В Советы избирались граждане, достойные доверия, способные «защищать беспристрастно, честно и добросовестно интересы трудящейся бедноты, интересы крестьян, казаков и рабочих» 46. К выборам не допускались бывшие помещики, капиталисты и служащие полиции, кулаки, торговцы и другие лица, жившие иа нетрудовые доходы. Лишение эксплуататоров избирательных прав было ответом Советской власти на их ожесточенное сопротивление, на отказ признать рабоче-крестьянскую власть, на открытую войну свергнутых классов против народа. Недопущение к выборам эксплуататоров было важнейшим принципом советского избирательного права, продиктованным исключительно острой классовой борьбой.
В отличие от других районов страны Дальсовнаркомом, с учетом пограничного положения края и консолидации контрреволюционных сил с уголовниками, были лишены избирательных прав и уголовные элементы. В это число вошли не только профессиональные преступники и правонарушители, но и ...пьяницы и «вообще порочные люди»47. Список лиц порочного поведения составлялся избирателями и утверждался местным Советом. В условиях борьбы Советской власти с контрреволюцией данные ограничения в области избирательных прав были исторически оправдано. Эти меры способствовали «оздоровлению» избирательного корпуса, укреплению Советов, соответствию их деятельности платформе Советской власти.
Списки избирателей, составленные Советами, направлялись в избирательные комиссии, которые назначались или избирались исполкомами. Избирательные комиссии отвечали за организацию и проведение выборов. Для оказания помощи советским работникам в период избирательной кампании дальневосточные партийные организации направляли иа места агитаторов и пропагандистов, которые разъясняли рабочим и кре-
21
стьянам политику Коммунистической партии и разоблачали врагов Советской властй.
Нередко избиратели давали наказы своим депутатам. В этих наказах к депутатам предъявлялись-требования, которые отражали глубочайшую заинтересованность трудящихся в решении как общегосударственных, так и местных вопросов48. Наказы не были простой формальностью, так как депутатам затем приходилось выступать перед избирателями и отчитываться перед ними. Депутаты местных Советов избирались на собраниях трудящихся. Их выбирали либо по спискам, либо отдельно каждого, в большинстве случаев открытым голосованием. Избранными считались кандидаты, получившие большинство голосов.
На первых порах на Дальнем Востоке не было единых норм представительства в местные Советы и единой организационной структуры их.
Высшей властью на Дальнем Востоке являлся краевой съезд Советов, который обсуждал общегосударственные и местные вопросы, вырабатывал свой предложения по ним, рассматривал отчеты о деятельности учреждений и предприятий, находящихся на подведомственной территории, направлял работу всех местных органов и нижестоящих Советов.
На первом заседании съезда избирались президиум для руководства работой съезда и мандатная комиссия для проверки полномочий делегатов, принимались порядок дня и регламент заседания. Съезд Советов мог образовывать различные комиссии для рассмотрения подлежащих его ведению вопросов. Решения принимались открытым голосованием, простым большинством голосов. Делегаты — члены Коммунистической партии — составляли партийную фракцию. Она обеспечивала проведение линии партии в работе съезда.
В промежутках между краевыми съездами Советов высшим органом государственной власти на Дальнем Востоке являлся Дальневосточный исполнительный комитет. В состав Дальневосточного краевого исполнительного комитета избирались как делегаты съезда, так и независимо от места их работы и жительства другие лица, пользовавшиеся избирательными правами. Так, количественный состав Дальневосточного исполкома был определен III краевым съездом Советов Дальнего Востока в 23 чел., по 6 представителей от рабочих; солдатских и крестьянских Советов, по 2 представителя от Приморского и Амурского и 1 — от Сахалинского обла-
22
стного земства49. Социальный состав Далькрайисполкома отражал руководящую роль рабочего классами его союз с. трудящимся крестьянством.
Основной формой работы Далькрайисполкома был периодически созываемый пленум. На. нем рассматривались основные вопросы, отнесенные к компетенции Далькрайисполкома, избирался президиум, председатель и секретарь этого органа государственной власти. Заседания считались действительными при наличии большинства членов Далькрайисполкома. Постановлен ния принимались простым большинством голосов присутствующих. Для обсуждения наиболее важных вопросов проводились расширенные пленумы, на которые привлекался широкий актив.
Для руководства всей текущей работой по управлению и проведению в жизнь принятых съездами решений, актов вышестоящих органов, а также координации деятельности подведомственных ему учреждений Даль- крайисполком избирал из своего состава президиум числом в 7 человек. Из числа членов президиума Даль- крайисполком избирал председателя и секретаря.
Рабочими органами Далькрайисполкома являлись и комиссариаты. В первые месяцы существования Советской власти, когда еш,е отсутствовал необходимый опыт государственного строительства, число комиссариатов и их организационная структура не могли быть постоянными. Сразу же после образования краевого исполкома было создано 5 комиссариатов: военный, труда и транспорта, финансов, продовольствия и земле: делия, просвещения. В январе 1918 г. по решению Далькрайисполкома были организованы комиссариаты юстиции и иностранных дел. На комиссариат иностранных дел возлагалась задача разрешения дел местного характера, когда речь шла об иностранных подданных, военнопленных, урегулировании пограничных вопросов и т. п.
Основным звеном в системе Советов были Советы городов, поселков, сел и деревень.
Выборы в городские Советы проводили профсоюзы, что обеспечивало избрание представителей передовой части пролетариата. В деревнях и селах, насчитывающих до ста правомочных граждан, высшим местным органом власти являлся сход трудового крестьянства. Во всех населенных пунктах, имеющих сто и более правомочных граждан, избирался сельский Совет. Законоположением определялся следующий, порядок
23
представительства: при наличии 100—200 правомочных граждан избирался 1 депутат на каждые десять человек, при 200—400 гражданах — 1 депутат на 15 — 20 человек; при 400—1000 граждан — 1 депутат на 30—50 человек50. Депутат избирался на 6 месяцев, но по постановлению избирателей этот срок мог быть продлен. При этом не уточнялось, на какое время. Досрочный отзыв депутатов был возможен, если за это выскажется 1/10 избирателей. Совет был правомочен решать вопросы при наличии не менее 2/3 депутатов. Депутат, не посетивший подряд три заседания Совета без уважительных причин, считался выбывшим из его состава.
От каждых 100 правомочных граждан в Волостной Совет посылался 1 представитель 51. Волостной Совет избирался не реже 2-х раз в полгода. В уездный Совет избирался 1 депутат от 500 человек 52. Депутаты уездного Совета заседали не реже одного раза в три месяца.
Постоянными рабочими органами Советов были их исполнительные комитеты. Сельский Совет избирал на 6 месяцев исполком из 3—6 человек и ревизионную комиссию, число членов которой Совет определял самостоятельно. Исполком волостного Совета состоял из 3—7 человек. Для проверки дел волостного исполкома создавалась ревизионная комиссия, которая работала на тех же основаниях, что и сельская ревизионная комиссия.
Съездам Советов и исполкомам принадлежало право контроля за деятельностью местных Советов, вплоть до отмены их решений. При исполкомах организовывались отделы, руководившие различными областями жизни (земледелия, юстиции, социального обеспечения, народного просвещения, труда, продовольственный, здравоохранения и др.). Отделы, в свою очередь, делились на подотделы: медицинский, статистический, милиции и т. д. Во главе отдела стоял член исполкома. Подотдел мог возглавляться и буржуазным специалистом при условии признания им Советской власти. Контроль за деятельностью всех отделов осуществлялся президиумом исполкома.
В нормативных актах по советскому строительству на Дальнем Востоке многие вопросы организаций. деятельности Советов освещения не получили (количественный состав Советов, периодичность созыва съездов и соподчиненность органов власти и управления и др.), указаний на этот счет из центра йе поступало.
24
Поэтому дальневосточные советские работники очень надеялись на соответствующую помощь Советов Сибири.
В феврале 1918 г. 11 представителей Дальнего Востока приняли участие в работе Всесибирского съезда Советов. Они извлекли много полезного из опыта организации деятельности Советов в Сибири. На съезде отмечалось, что в восточных районах страны успешно проходит процесс объединения Советов в рамках уездов, губерний и областей. Возникли общесибирские объединения Советов и дальневосточные советские объединения, которые предлагалось соединить в единое политическое целое — в Сибирскую Советскую республику. Однако съезд и большинство местных партийных и советских органов высказались против создания Сибирской Советской республики, «...усматривая в этом тенденцию советского областничества» 53.
Не появилась в то время на политической карте страны и Дальневосточная Советская республика. Отношения мест с центральной властью РСФСР только устанавливались. В архивах хранятся многочисленные инструктивные, информационные материалы, указания, практические советы, разъяснения, запросы Центра Дальневосточным Советам. Особое значение в строительстве Советов в Сибири и на Дальнем Востоке имела деятельность НКВД и его отдела местного управления. Советы Дальнего Востока сообщали в центр о формировании госаппарата, отправляли нормативные акты, принятые на местах, просили оказать помощь и направить опытных работников. На места для разрешения организационных вопросов и выполнения ответственных заданий из центра приезжали уполномоченные и инструкторы.
«Отношение мест к центру составляло нашу немалую задачу...» — писал В. И. Ленин 54. Многие местные Советы на Дальнем Востоке не понимали всей важности централизма и общегосударственной дисциплины, всячески отстаивали свою самостоятельность. Постановления Центральных государственных органов иногда толковались, исходя из местных потребностей и представлений. А. М. Краснощеков, обращаясь к председателям местных Советов, говорил: «Из центра идут распоряжения, часто неприменимые к местным условиям, проведение их в жизнь требует переработки применительно к условиям края» 55. Но нередко местные Советы не затрудняли себя «переработками», а просто
25
копировали центральные государственно-правовые институты.
Например, в начале 1918 г. во всех уездных Советах Дальнего Востока стали создавать СНК. Появление уездных СНК можно рассматривать как известный перегиб в копировании структуры центральных государственных органов, как отражение имевших место сепаратистских тенденций на местах. СНК избирался на уездном съезде Советов. На пост комиссара мог быть избран и неучастник съезда Советов, любой правомочный гражданин. Комиссар мог быть отстранен от исполнения своих обязанностей большинством в 2/3 голосов членов СНК. Совет Народных Комиссаров был ответствен в своей деятельности перед уездным съездом Советов, перед высшим СНК и, что особенно интересно, перед народным судом 56. Последний обязан был осуществлять надзор за законностью в деятельности уездного СНК.
Одним из проявлений местнических тенденций явилось и появление на политической карте Советского Дальнего Востока «местных республик». Так, V объединенный съезд крестьян и казаков Амурской области в апреле 1918 г. провозгласил образование Амурской социалистической советской республики. «Отныне Амурская область, — говорилось в решении съезда, — является автономной Амурской социалистической советской республикой...»57. Новая республика объявлялась составной частью РСФСР. «Амурская ...республика, — пишет советский исследователь В. Т. Агалаков,— по существу оставалась обычной областной административно-территориальной единицей. В документах она именуется и республикой, и областью» 58.
Съезд принял «Инструкцию по организации Советского управления в Амурской области» 59. В этом нормативном акте юридически закреплялась целостная система Советов сверху донизу. В краткой форме говорилось об организационных основах деятельности Советов. Высшим органом государственной власти в Амурской республике считался съезд Советов. В промежутках между съездами Советов высшую власть на территории республики осуществлял Облисполком, избираемый съездом и подотчетный ему 60.
В состав СНК Амурской республики входили 12 комиссаров, возглавлявшие соответствующие комиссариаты (просвещения, здравоохранения, соцобеспечения, труда, продовольствия, финансов, военный, юстиции,
26
земледелия, городского хозяйства, иностранных дел, Советского управления). Особенностью СНК Амурской республики явилось отсутствие комиссариата внутренних дел. Его функции частично исполнял комиссариат Советского управления. Вопросами торговли и промышленности ведали сразу несколько комиссариатов: городского хозяйства, продовольствия и финансов. Комиссариат иностранных дел разрешал местные спорные пограничные вопросы, оформлял документы на выезд за границу и въезд на территорию республики. Комиссары назначались и смещались Облисполкомом и были ответственны перед ним 61.
Сельские и городские Советы объявлялись органами народного полновластия. Советам принадлежало руководство делами местного управления, и хозяйства. В Инструкции нет указаний на властные полномочия Советов. Инструкция устанавливала разные нормы представительства от сельских жителей и городских избирателей. В селе, где насчитывалось 300 правомочных граждан, в местный Совет избирался 1 депутат от каждых десяти избирателей. В более крупных селах, насчитывающих свыше 500 правомочных граждан, избирался один депутат от каждых 30 избирателей. На волостной съезд Советов направлялся один представитель от 50 избирателей. Районный Совет формировался из расчета: 1 представитель от 500 избирателей. Единицы измерения, таким образом, были неодинаковы — отсюда и пестрота норм представительства.
Применительно же к городским Советам норма представительства вообще не была установлена. В Инструкции было сказано, что в городах норма представительства определялась каждым Советом в отдельности. Это различие объясняется тем, что в Амурской области существовали две системы Советов: рабочая и крестьянская, каждая со своими нормами представительства. Кроме того, городские Советы избирали своих делегатов на областной съезд непосредственно, а сельские — опосредованно, через волостные и районные съезды. Норма представительства на областной съезд Советов — 1 представитель от 2000 избирателей. Инструкция вводила прямые и косвенные выборы. Советы отдельных населенных пунктов избирались прямым голосованием. На волостных, районных и областных съездах Советов были представлены не непосредственные избиратели, а соответствующие Советы.
Здесь имели место двухступенные выборы: гражда-
27
не избирали Совет, а последний посылал своих делегатов на съезд Советов — волостной, районный, областной. В Инструкции ничего не говорилось о порядке голосования. Из сохранившихся архивных документов по выборам в Советы в Амурской республике видно, что на практике применялось в основном открытое голосование. Выборы проводились на партийных, профсоюзных, кооперативных собраниях, на крестьянских сходках. Инструкция не устанавливала количественный состав Советов. Срок полномочий депутатов, а следовательно и Совета — 6 месяцев. Советы являлись постоянно действующими органами, которые собирались весьма часто—не реже одного раза в неделю. Депутат, не посетивший 3 заседания Совета без уважительных причин, считался автоматически выбывшим. Он мог быть и отозван избирателями. В постановлении Совета каждый депутат мог быть переизбран до истечения 6 месяцев.
Исключительно распорядительными органами Советов являлись исполкомы. Они избирались Советами. Сельский исполнительный комитет из 3 лиц избирался на крестьянском сходе. Волостные, районные и городские исполкомы избирались из расчета 3 человека от 1000 избирателей, 5 человек — от 3000 избирателей. При наличии свыше 3000 избирателей в местный исполком избиралось 2 человека на каждую тысячу правомочных граждан. При исполкомах Советов среднего звена организовывались отделы во главе с заведующими для руководства отдельными отраслями и сферами управления. В Инструкции ничего не сказано о компетенции и правомочиях Советов. Они подробно были определены в приказе Далькрайисполкома от 18 января 1918 г. «О правах и обязанностях местных Советов» и полностью распространялись на Советы Амурской республики.
В апреле — мае 1918 г. на Амуре прошли выборы в Советы. При организации Советов особое внимание было обращено на то, чтобы в Советы были избраны представители рабочих и крестьян. «Деревенские кулаки, богачи..., — говорилось в одной из инструкций по выборам в Советы, — ни в коем случае не могут быть допущены в состав Советов Те, кто наживал свое состояние торговлей, грабежом и мародерством, подлежат отстранению от участия в выборах. Когда в составе Советов оказываются люди, которым чужды и ненавистны интересы бедняков — это депутаты по не-
га
доразумению. Они должны быть отозваны самими избирателями» 62.
Согласно «Инструкции по организации Советского управления в Амурской области» исключались из избирательного корпуса эксплуататоры, служители культа, бывшие полицейские и жандармы и другие категории лиц, о которых подробно говорилось в приказе Далькрайисполкома от 18 января 1918 г. Активным и пассивным избирательным правом обладали граждане РСФСР с 18 лет. Ограничения избирателей по половому, национальному, возрастному и другим признакам не допускались.
Сведения о численности дальневосточных Советов в 1917—1918 гг., партийном, социальном и национальном их составе и т. д. отсутствуют. По всей видимости документы, содержащие эти данные, погибли в годы гражданской войны и интервенции. Поэтому можно привести лишь некоторые весьма приблизительные данные.
Благовещенский Совет в начале 1918 г. имел в своем составе около 100 депутатов, из них 85 большевиков, 8 левых эсеров, эсеров — 4, меньшевиков—1. Остальные депутаты беспартийные 63. Один из 6 районных Советов Амурской республики — Зейский — насчитывал 15 депутатов, из них 7 большевиков и 2 эсера 64. Исполком этого Совета состоял из 5 человек 65. Большинство членов Зейского исполкома — большевики и сочувствующие нм депутаты. В состав Амурского облисполкома было избрано 20 членов и 3 кандидата, из них 8 рабочих, 2 солдата, остальные представители трудового крестьянства 66.
Советы на Дальнем Востоке и в Сибири были многопартийными. Но руководящая роль в них принадлежала Коммунистической партии. Трудящиеся массы Дальнего Востока видели в Советах подлинно народные органы власти и проявляли заботу о чистоте рядов депутатов. Ярким показателем этой политической тенденции являлось, например, выражение недоверия избирателей к пробравшимся в Советы представителям кулачества, эсеров и меньшевиков. Они теряли свои позиции в Советах. Если в ноябре 1917 г. в исполкоме Владивостокского Совета было 5 левых эсеров, 6 правых эсеров, 3 меньшевика, то в апреле 1918 г. в исполком было избрано 4 левых эсера, 2 правых эсера и 3 меньшевика. Большинство в Советах принадлежало большевикам и сочувствующим им депутатам 67.
29
Таковы основные положения, определяющие правовой статус Советов на Дальнем Востоке.
3. ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОВЕТОВ
Перед молодым советским государством стояла задача создания новой революционной законности. Исторические решения II Всероссийского съезда Советов определили юридические основания и главные направления деятельности местных органов власти по правовому регулированию общественных отношений, Советское правительство в актах, принятых в ноябре- декабре 1917 г., неоднократно подтверждало широкие правомочия местных Советов.
Общегосударственные нормативные акты определяли лишь общее направление политики Советской власти, при проведении которой в жизнь местные органы могли вносить свои коррективы. Выступая на заседании ВЦИК 4 (17) ноября 1917 г. В. И. Ленин особо подчеркнул, что «...издавая законы, идущие навстречу чаяниям и надеждам широких народных масс, новая власть ставит вехи на пути развития новых форм жизни. Советы на местах, сообразно условиям места и времени, могут видоизменять, расширять и дополнять те основные положения, которые создаются правительством» 68.
Дальневосточные Советы, возглавляемые большевиками, в своей правотворческой деятельности руководствовались этим ленинским указанием. III Дальневосточный краевой съезд Советов обратился к населению с призывом «...проводить неуклонно и немедленно в жизнь все декреты, постановления и распоряжения рабоче-крестьянского правительства в лице его Совета Народных Комиссаров...» 69. Съезд особо отметил, что осуществление декретов Советской власти «...должно согласовываться с местными условиями» 70.
Советам принадлежала решающая роль в становлении советского права на Дальнем Востоке. Через Советы широкие массы трудящихся Дальнего Востока привлекались к правотворческой деятельности. Однако, исходя из сложившейся практики, законодательство на Дальнем Востоке предусматривало возможность издания правовых норм не только Советами и их органами, -но и иными организациями. Так, вследствие временной коалиции Советов и земств, последние под
30
контролем Советской власти разрабатывали в пределах своей компетенции правовые нормы, общеобязательные для данной местности. Нормотворческие права были предоставлены профсоюзам, фабрично-заводским комитетам и рабочему контролю, которые издавали нормативные акты, касавшиеся разных сторон деятельности предприятий и организаций.
В своей правотворческой деятельности органы Советской власти прежде всего исходили из правосознания рабочих и крестьян Дальнего Востока. Становление революционного правотворчества трудящихся на Дальнем Востоке проходило в упорной борьбе с контрреволюцией. Усилия буржуазии были направлены на то, чтобы всячески помешать формированию социалистического правосознания у трудящихся, затормозить осуществление первых советских законов на Дальнем Востоке. Например, лидеры дальневосточных меньшевиков прямо заявляли, что «...при настоящих условиях вся энергия... меньшевиков должна быть направлена на работу в массах по развитию классового самосознания и для борьбы за «трудовую демократию» 71 (т. е. буржуазного самосознания и буржуазную демократию — В. С.).
Важнейшую роль в формировании социалистического правосознания трудящихся масс Дальнего Востока имели произведения В. И. Ленина, документы Коммунистической партии, первые советские декреты. Ведущая роль большевистской партии в формировании революционного правосознания и правотворческой деятельности иа местах проявлялась также и в том, что многие нормативные акты принимались Советами Дальнего Востока после их предварительного обсуждения соответствующими дальневосточными партийными организациями.
Важным источником правотворческой деятельности Советов Дальнего Востока являлись многочисленные наказы трудящихся, в которых рабочие и крестьяне выражали свое правосознание 72. Формой правотворческой деятельности в отдельных районах Дальнего Востока явилось также принятие правовых норм, имевших сугубо локальное значение, на общих собраниях или сходках трудящихся 73. Таким образом, демократическая природа Советской власти предопределила демократические формы правотворческой деятельности.
В ряде положений и инструкций, разработанных органами Советской власти на Дальнем Востоке; был
определен порядок разработки и принятия нормативных актов. Проекты нормативных актов разрабатывались специальными комиссиями, избираемыми Советами. Делегаты и члены исполкомов активно участвовали в обсуждении проектов. Решения принимались большинством. голосов открытым голосованием.
На Дальнем Востоке сложилась и определенная практика обнародования и введения в действие правовых актов. Нормативный материал в виде листовок распространялся среди населения и расклеивался на улицах дальневосточных городов и сельских населенных пунктов 74. Наиболее важные нормативные акты публиковались в периодических изданиях. Так, постановления Дальневосточного Краевого Комитета Советов и Дальневосточного Совнаркома печатались в газете «Дальневосточные известия». В 1917—1918 гг. издавалась газета «Известия Владивостокского Совета». Нормативные акты публиковались и в других официальных губернских газетах. Они считались вступившими в законную силу с момента опубликования в официальной газете. Нередко нормативные акты вводились в действие по телеграфу. Телеграммы с текстом того или иного акта также подлежали опубликованию.
Порядок отмены нормативных актов не был установлен. Вышестоящий орган мог отменить решение нижестоящего, если оно находилось в противоречии с политикой Советской власти. Практически любой правовой документ считался отмененным с принятием другого юридического акта по этому же вопросу. Формальной отмены ранее принятого акта, как правило, не производилось. Сроки действия нормативных актов большей частью не устанавливались. Они продолжали действовать до нормативного урегулирования аналогичных решений вышестоящим органом или органом, который принял новый акт во изменение ранее существующего.
Правовые нормы, принятые в первые дни после установления Советской власти в отдельных районах Дальнего Востока, облекались в форму воззвания или обращения к гражданам, трудящимся, населению 75. По мере развития правотворчества Советов на Дальнем Востоке юридические акты стали оформляться более разнообразно. Появляются различные и многообразные постановления, резолюции, инструкции, циркуляры, приказы, директивы, декреты и т. д.
Съезды Советов Дальнего Востока принимали, как
32
правило, постановления и резолюции 76. Юридических различий между ними не было.
Нормативные акты исполнительных органов Советов именовались постановлениями, циркулярами, инструкциями. Органы отраслевого управления именовали свои акты приказами, распоряжениями и т. д. Если юридический акт предусматривал санкцию в виде штрафа, ареста, предания суду и т. д., то он чаще всего именовался «Обязательным постановлением».
Структура правовых актов на Дальнем Востоке была различной в зависимости от содержания принимавшихся норм. В одних случаях в вводной части обосновывалась необходимость принятия того или иного решения, в других сразу излагался нормативный материал. Отдельные акты касались вопросов, относящихся к определенной отрасли регулирования общественных отношений. В дальневосточной практике имели место акты, которые включали правовые нормы, относящиеся к различным отраслям и институтам права.
Санкции за нарушение правовых норм устанавливались в неопределенной форме. Например, «предать революционному суду» 77. Нередко определялся как низший, так и высший предел взысканий. Иногда практически невозможно определить, являлась ли санкция, предусмотренная нормативным актом, мерой административного воздействия или уголовным наказанием.
Политические и социально-экономические задачи, поставленные В. И. Лениным и Коммунистической партией перед Советами после победы Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде, определили основные направления и содержание правотворческой деятельности органов Советской власти па Дальнем Востоке.
Исходя из задачи овладения командными высотами хозяйства и управления, Советское государство провело национализацию крупной капиталистической промышленности и банков, транспорта, торгового флота, внешней торговли. Национализация осуществлялась на Дальнем Востоке на советской законодательной основе. Одним из первых нормативных актов общего характера, определившего значительную группу объектов, подлежавших национализации, явилось постановление IV Дальневосточного съезда Советов 78. На его основе были изданы местными Советами акты, являющиеся юридической базой для передачи того или иного объекта национализации в собственность государства.
3 В. В. Сонин.
.33
В результате издания таких актов в государственную собственность перешли основные фонды по всем отраслям народного хозяйства Дальнего Востока. Национализация средств производства — важнейший источник создания государственной собственности. Сфера частной собственности в результате национализации оказалась сильно суженной. В частном владении сохранялись мелкие предприятия, кустарные промыслы. Вся их деятельность ставилась под строгий государственный контроль79.
Без специального в каждом отдельном случае разрешения советских органов было запрещено открывать новые предприятия, товарищества и т. п. Вместе с тем необходимо отметить, что в правотворческой практике Советов Дальнего Востока имелись нормы, выделявшие из института частной собственности собственность, основанную на труде. Так, при аннулировании государственных займов Советы учитывали материальное положение малоимущих граждан. Облигации малоимущих граждан регистрировались и сохранялись в неприкосновении. Сбережения, «...приобретенные нетрудовым путем», аннулировались 80.
Нормативные акты дальневосточных Советов в регулировании гражданских правоотношений исходили из классового принципа. Лишая эксплуататоров права частной собственности на орудия и средства производства, эти нормативные акты ограничивали и гражданскую правоспособность ранее привилегированных классов (трудовая повинность, лишение права выбора места жительства и права передвижения и т. п.).
Одним из основных средств организации хозяйственных связей был договор, заключенный физическими и юридическими лицами. Все частные сделки в отношении торговых предприятий подлежали обязательной регистрации в соответствующих Советах. Объектами частных сделок не могли быть предметы, на которые устанавливалась государственная монополия. Было введено ограничение права частных лиц совершать сделки купли-продажи товаров, подлежащих государственному распределению. Отношения купли-продажи регулировались на основе соответствующих постановлений Советов, устанавливающих твердые правила торговли и цены на промышленные и продовольственные товары.
В рассматриваемое время Советами Дальнего Востока были изданы акты, регулирующие трудовые пра-
34
воотношения. К ним относятся нормативные акты, направленные на развитие и укрепление добровольных организаций трудящихся — профсоюзов, фабрично-заводских комитетов и других, устанавливающих правила социалистического труда, улучшения условий для трудовой деятельности трудящихся, охраны их жизни и здоровья. При этом первые акты о труде учитывали, что в трудовых отношениях наряду с государством участвовал мелкий и даже крупный частный собственник. Так, инструкция краевого исполнительного комитета Советов о проведении контроля над производством и распределением в Приморской области 81 исходила из факта существования мелких и средних частных предприятий.
Документы тех лет свидетельствуют о том, что независимо от формальной принадлежности предприятия государству, акционерной компании, частному лицу и т. д., рабочие организации властно вмешивались в ход производственной жизни. Профсоюзы, фабзавместкомы, контрольные комиссии осуществляли не только контрольные, но и оперативные функции: принимали на работу и увольняли рабочих и служащих; устанавливали нормы выработки, расценки, должностные оклады; организовывали поставки сырья и финансирование предприятий в необходимых случаях за счет государства и т. д.
В 1917—1918 гг. фабзавкомы на Дальнем Востоке разработали и внедрили правила внутреннего трудового распорядка; разрешения конфликтов между трудящимися и администрацией; увольнения лиц технического персонала, которые не могли наладить отношения с рабочими, и т. д.
Выражая нужды и чаяния рабочего класса, дальневосточные Советы специальными актами вводили восьмичасовой рабочий день, устанавливали еженедельный непрерывный отдых, воспрещали ночной труд, за исключением тех случаев, когда он необходим по техническим соображениям, воспрещали труд женщин на вредных производствах и т. д. 82, учреждали выборные инспекции труда и биржу труда, специальные суды для рассмотрения трудовых споров.
Было введено государственное страхование рабочих за счет предпринимателей на случай старости, полной или частичной потери трудоспособности. Эти нормативные положения проводились в жизнь трудящимися через коллективные договоры. Проекты коллективных
3*
35
договоров разрабатывались профсоюзом и по достижении соглашения с предпринимателем предоставлялись в отдел труда соответствующего Совета для регистрации и утверждения, после чего они приобретали законную силу.
Контроль за соблюдением законодательства о труде возлагался на местные Советы и инспекции труда. Большое внимание Советская власть на Дальнем Востоке уделяла борьбе с безработицей. В январе 1918 г. Дальисполком издал приказ, согласно которому государственным и частным предприятиям предписывалось наем рабочих и служащих производить исключительно через биржу, а «...подряды и всякие сдельные работы передавать не отдельным частным лицам, а союзам трудящихся». За нарушение данных правил на виновных налагались штрафные. санкции 83. Дальневосточные Советы в борьбе с безработицей встали на путь организации общественных работ, что несомненно увеличивало удельный вес населения, занятого производительным трудом 84.
Ряд актов по регулированию трудовых правоотношений был принят в Амурской республике.
В период борьбы за Советскую власть исключительно важное значение придавалось формированию нового социалистического отношения к труду, укреплению трудовой дисциплины с помощью применения соответствующих правовых средств. В конце июня 1918 г. на территории Амурской республики стали действовать новые «Правила внутреннего распорядка для всех частных, общественных и государственных учреждений Амурской области» 85.
Согласно «Правилам» прием на работу осуществлялся на основе личного заявления и специальной карточки биржи труда. Вновь принятому на службу выдавалась расчетная книжка, в которой фиксировались условия трудового договора, занимаемая должность и размер заработной платы. Прием и увольнение рабочих и служащих производились с согласия профсоюза. При сокращении штатов увольняемые получали денежное безвозмездное пособие в размере двухмесячного оклада. Профсоюзный отпуск — один месяц в году. Женщины освобождались от работы за 4 недели до родов и после рождения ребенка им предоставлялся 112-дневный декретный отпуск с сохранением заработной платы. Закон запрещал использовать труд женщин на вредных работах. В «Правилах» отме-
36
чалось, что между рабочими, и администрацией должны быть вежливые и корректные отношения. Каждый работник обязан был трудиться добросовестно и честно, строго подчиняться «разумной трудовой дисциплине и образцовому порядку». Общественной деятельностью предписывалось заниматься в нерабочее время.
В «Правилах» содержалось положение, согласно которому каждый рабочий или служащий имел в порядке очередности право на получение жилья с коммунальными услугами и бытовыми предметами первой необходимости.
В нормативных актах дальневосточных Советов нашли отражение и другие аспекты реализации советской социальной политики. В течение января — июня 1918 г. на Дальнем Востоке появилось свыше 20 правовых актов, направленных на развитие социального страхования трудящихся, на улучшение медицинского обслуживания населения, на перестройку школьного дела и совершенствование работы культурно-просветительных учреждений.
Особое внимание уделялось правовому обеспечению ленинской продовольственной политики на Дальнем Востоке. В условиях империалистической экономической блокады III съезд Советов нацелил местные Советы на решительную борьбу с нехваткой продовольствия. «Империалисты, — писала газета «Красное знамя», — угрозой голода стремятся сломить советские организации» 86.
В феврале 1918 г. буржуазия закрыла большинство продовольственных магазинов в г. Владивостоке и значительно повысила цены на продукты питания. Повсюду процветала спекуляция товарами первой необходимости. В этих условиях рабочий контроль принял специальное постановление о пресечении преступных действий торговцев-саботажников и об урегулировании цен на продукты 87. Рабочий контроль был введен на всех крупных торговых предприятиях города. Частные владельцы магазинов обязаны были в течение 24 часов допустить рабочих контролеров к проверке наличия продовольственных и промышленных товаров. В случае отказа выполнить требования рабочих и оказания сопротивления контролерам виновные привлекались к судебной ответственности S8.
Советы издавали постановления, направленные на пресечение спекуляции и контрабанды продовольственными товарами. Спекулянты и контрабандисты под-
37
лежали аресту и преданию суду, а имущество их конфисковывалось. Изъятые у них продукты питания передавались продовольственным органам 89. Далькрайисполком объявил борьбу со спекуляцией всенародным делом и обратился к трудящимся с призывом оказывать содействие Советской власти в пресечении этого зла 90. Одновременно Далькрайисполком обратил внимание на такой вид преступлений, как хищение продовольственных товаров, который должен караться по всей строгости закона 91.
На основании приказа Далькрайисполкома продажа продовольственных товаров должна производиться по твердым ценам и под контролем Советов. 24 апреля 1918 г. Облисполком Амурской республики принял постановление о торговле продуктами питания. На основе этого нормативного акта устанавливались «одинаковые цены как в городе, так и в деревне» 92. На отдельные виды продовольствия, в частности, на молочные продукты, цены были значительно снижены. Иностранные торговцы также были обязаны продавать продовольственные товары строго по ценам, установленным Облисполкомом. В случае нарушения этого предписания Советской власти иностранными торговцами их коммерческая деятельность на территории республики прекращалась.
Заготовка и распределение продуктов проходили под руководством и контролем продовольственных отделов местных Советов. IV съезд Советов Дальнего Востока, констатировал, что буржуазия всячески мешает правильному распределению продуктов 93.
С началом иностранной военной интервенции империалистических держав на Дальнем Востоке, в Амурской республике — главной житнице Дальневосточного края — была введена государственная хлебная монополия 94. В августе это положение в законодательном порядке было распространено Дальсовнаркомом на весь Дальний Восток 95. На основе решений IV съезда Советов Дальнего Востока были национализированы мельницы, маслобойни, булочные, рестораны, продовольственные магазины, принадлежащие врагам Советской власти.
В 1918 г. Советы перешли к нормированной пайковой системе снабжения членов семей красноармейцев. 96 Все запасы продовольствия были взяты под строгий государственный учет. 97 Советская власть первостепенное внимание уделяла изысканию резервов и дополнительных источников увеличения государственного продоволь-
38
ственного фонда. В связи с этим решающее значение придавалось увеличению сельскохозяйственного производства. На это были направлены два важнейших постановления Советской власти на Дальнем Востоке: 1. Приказ комиссариата земледелия Далькрайисиолкома «О мерах по развитию сельского хозяйства и освоению новых земель» (март 1918 г.) 98. 2. Приказ коммиссариата земледелия Дальсовнаркома «Об использовании непригодных земель для занятия скотоводством и другими неземледельческим и сельскохозяйственными промыслами» (июнь 1918 г.) 99.
С целью увеличения производства сельскохозяйственной продукции местные Советы были обязаны строго следить за тем. чтобы пахотные земли засевались хлебными злаками или использовались под огороды и сады. Обращалось внимание Советов на необходимость разработки целинных и залежных земель, увеличения поголовья скота. Закон запрещал использовать семенной фонд не по назначению. Успешное разрешение продовольственной проблемы на Дальнем Востоке, как и по стране в целом, во многом зависело от успехов в проведении советской аграрной политики.
Земельные преобразования первых лет Советской власти на Дальнем Востоке представляли собой исключительно сложное историческое явление и проходили в дальневосточной деревне в упорной борьбе с контрреволюцией. Так, руководствуясь ленинским декретом о земле, V съезд трудящихся Амурской области (апрель 1918 г.) отменил все старые формы землевладения и постановил перераспределить землю на основе уравнительного землепользования. В законодательном порядке «был установлен средний душевой надел в 7—9 десятин и на этой основе началось наступление на крупные кулацкие владения» 101. Одновременно съезд взял курс на создание коммун и артелей. Уже летом 1918 г. в Амурской области насчитывалось около 40 коллективных хозяйств 101.
13 (26) декабря 1917 г. Советское правительство издало новое «Положение о земельных комитетах» 102. В состав местных земкомитетов должны были входить представители от Советов и земств. Но некоторые, находящиеся под эсеровским влиянием, земства Дальнего Востока приняли решение о включении земкомитетов исключительно в Свою систему. В декабре 1917 г. IV сессия Приморского областного земельного комитета постановила передать земельные комитеты в ведение
39
земельных отделов при земствах. Эсеры и меньшевики на IV сессии Приморского областного земкомитета заявили, что они нс признают советские законы о земле и разрешение аграрного вопроса в Сибири лежит в иной плоскости, чем в Европейской России.
Согласно постановлению сессии в Приморской области устанавливалась «трудовая норма» земельного надела в зависимости от количества членов семьи. Данное решение было принято в интересах кулачества, так как наделы земли по трудовой норме зависели от возможности семьи обрабатывать ее имеющимся инвентарем и тяглом. Крестьянская беднота, не имевшая ни того, ни другого, выступила против такого распределения.
16—18 января 1918 г. в Никольск-Уссурийске проходил III областной крестьянский съезд, который подтвердил, что аграрный вопрос может быть решен исключительно на основе ленинского Декрета о земле. И только начавшаяся интервенция и гражданская война помешали осуществлению на Дальнем Востоке ленинского плана переустройства деревни.
В сложных условиях становления Советской власти на Дальнем Востоке партийные и государственные органы уделяли большое внимание вопросам охраны Природы. Охрана природы здесь осуществлялась различными средствами, средн которых важнейшее место занимали правовые. В течение 1917—1918 гг. Далькрайкомом и Дальсовнаркомом была издана целая серия природоохранительных актов. Компетентные государственные органы, реализуя право исключительной государственной собственности на природные богатства, распоряжались всеми природными ресурсами в пределах Дальнего Востока, определяли их целевое назначение и порядок пользования объектами природы.
Один из первых придоохранительных актов был посвящен охране лесов Дальнего Востока — главного богатства Дальневосточного края. Приказ Далькрайкома № 127 от 23 февраля 1918 г. предписывал местным Советам «немедленно принять меры к прекращению бессистемной вырубки... лесов; установлению строгого учета по заготовкам древесины и определению размера налога, исходя из местных условий и т. п. 103 В приказе особо подчеркивалось, что вывоз древесины «...допускается только на внутренний рынок с санкции местных Советов и комитетов 104. Это положение явилось началом борьбы иностранной хищнической эксплуатацией лесов Дальнего Востока.
40
Далькрайком указал местным Советам, что повальное уничтожение леса во имя наживы отдельных лиц, в ущерб лесному хозяйству всего края должно быть немедленно прекращено 105. Далькрайком призвал «...все население деревень оберегать народное достояние» 106. В развитие данного нормативного акта Далькрайкома Комиссариат земледелия 24 марта 1918 г. издал специальное Постановление «О мерах по прекращению расхищения лесных богатств края». Постановление обязывало местные Советы: установить строгий лесной надзор; всячески способствовать правильной постановке лесного дела; установить строгие цены на лес; все суммы. вырученные от лесного хозяйства, вносить в казначейство, в доход государства 107.
Вторая группа природоохранительных актов посвящалась регулированию рыболовства. Важнейшим нормативным актом, положившим начало правовой охране рыбных богатств Дальнего Востока, явился приказ Далькрайкома от 2 апреля 1918 г. «О правилах лова рыбы в реках и морях Дальнего Востока 108. В приказе перечислялся ряд конкретных мероприятий по охране рыбы: запрещались некоторые орудия и способы лова рыбы; устанавливался государственный налог на пойманную рыбу и икру; вводились особые правила лова осетровых пород рыб; некоторые районы Дальнего Востока были объявлены заповедными.
Приказ в самой общей форме указывал на ответственность, которая наступает в случае нарушения установленных Советской властью правил рыболовства: «Лица, не подчиняющиеся этим правилам, подлежат денежному штрафу и будут караться судом» 109. Дальневосточный краевой съезд рыбаков в июне 1918 г. принял решение о запрещении лова рыбы в местах нереста. Впервые была высказана мысль о необходимости приступить «...к организации на Амуре массового рыборазведения». Однако начавшаяся интервенция империалистических держав против Советской власти на Дальнем Востоке приостановила применение советских природоохранительных актов.
В каждой губернии Дальнего Востока первые послеоктябрьские Советы проявляли стремление к устранению анархии и саботажа, к установлению правопорядка и революционной законности. Дальневосточные Советы уделяли первостепенное внимание правовой регламентации борьбы с преступностью и контрреволюцией.
Уже в первые дни победы Октябрьской революции
41
буржуазия на Дальнем Востоке на национализацию частных банков, введение рабочего контроля ответила контрреволюционным сопротивлением в форме саботажа 110. В первых декретах Советского государства особо подчеркивалась эта опасность. В. И. Ленин советовал местным Советам срочно выработать революционные меры борьбы против саботажников 111. III Дальневосточный краевой съезд Советов принял специальную резолюцию о борьбе с саботажем чиновников. В ней в частности говорилось, что «в то время, когда власть рабочего и крестьянского правительства начинает проводить в жизнь свои декреты... часть служащих... открыто выступает против народной власти, хочет еще больше усугубить разруху страны и вызвать гражданскую войну» 112.
Съезд призвал трудящихся в этой борьбе «...объединиться сильнее вокруг Советов.., довести страну до социализма» 113. На митингах и собраниях рабочие и крестьяне Дальнего Востока принимали специальные резолюции протеста против саботажа 114. Некоторые старые чиновники, продолжавшие саботаж, были уволены 115.
Решительная борьба велась с хищениями и спекуляцией, представлявшими в тот период серьезную общественную опасность. В приказе Далькрайкома от 29 января 1918 г. «О мерах по борьбе с расхищением государственного имущества» объявлялось о беспощадном пресечении хищений и спекуляции 116. Виновные в совершении данных преступлений «...должны были немедленно привлечены к ответственности и переданы революционному суду» 117.
Приказ предписывал Советам на местах «...организовать... специальные отряды для борьбы со спекуляцией...» 118 с привлечением милиции, воинских частей и Красной гвардии. Далькрайком обратился к революционным солдатам с призывом дать отпор расхитителям народного имущества. Далькрайком рекомендовал, «...всех тех, кто будет заниматься спекуляцией и расхищением народных богатств, предавать в руки Советов для осуждения их революционным судом» 119.
Исполком Владивостокского Совета 19 февраля 1918 г. образовал особый комитет по охране народного имущества из представителей рабочих и военных организаций. Комитету предоставлялось «...неограниченное право фактической проверки всего имущества Владивостокского гарнизона» 120. В этой директиве Владивостокского Совета впервые на Дальнем Востоке ответственность распространялась не только на
42
спекулянтов и расхитителей, то также на лиц, замеченных в приобретении народного имущества. Согласно директиве данные лица «...должны были подвергаться ответственности перед революционным трибуналом, с применением арестов и конфискации всего принадлежащего им имущества — движимого и недвижимого» 121.
В связи с введением рабочего контроля некоторые владельцы движимого и недвижимого имущества встали на преступный путь передачи его иностранцам. В резолюции I Приморского областного съезда комитетов рабочего контроля «О запрещении передачи имущества иностранным подданным» от 15 февраля 1918 г. отмечалось, что «...декреты Народных Комиссаров запрещают подобные сделки». Но «...капиталисты иностранного подданства, явно покровительствуемые своими консулами, опирающимися не на право, ...а на грубую силу пушек и штыков ...разоряют ...Россию ...этими преступными сделками с русскими предприятиями...» 122.
Санкции в отношении лиц, совершавших это серьезное контрреволюционное преступление, были суровы. Даже лиц, заподозренных в намерении передать свои предприятия иностранным подданным, предписывалось «немедленно арестовывать и назначать следствия; по установлению же их виновности передавать революционному суду, самое же имущество конфисковывать в пользу государства» 123. Предприятия же, «...переданные в руки иностранцев по актам, не признанным Советом рабочего контроля, как принадлежащие государству, на основании нарушения русскими гражданами существующих законов, конфискуются» 124.
В пограничных районах Дальнего Востока получила развитие контрабанда. В своем обращении к населению Дальнего Востока Далькрайком призывал «всех контрабандистов предавать революционному суду с предоставлением права лишать всего имущества и средств, а также предавать тюремному заключению...» 125. При этом Далькрайком рекомендовал обратить особое внимание на пресечение контрабандного ввоза из-за границы спирта. «Пьянство, — говорилось в обращении, — страшное наследие царизма» 126. В крае не хватает хлеба, надвигается голод, «...но в то же время враги народа по деревням, селам и городам уничтожают зерно на выгонку спирта, которым
43
и теперь, как встарь, опаивают народ» 127. Виновных в изготовлении, сбыте и приобретении спиртных напитков Далькрайком советовал «...лишать всего имущества...» и «...предавать тюремному заключению...» 128. Запасы спиртных напитков подлежали уничтожению 129.
Заслуживает внимания приказ № 94 Комиссариата земледелия Дальсовнаркома от 8 июня 1918 г. «О запрещении макосеяния» 130. Это был один из первых нормативных актов на Дальнем Востоке, направленных на искоренение наркомании среди местного населения. Советам предлагалось «...принять решительные меры к недопущению посевов мака.., ...послать отряды Красной Армии для уничтожения посеянного мака» 131. Приказ обязывал местные Советы предавать лиц, занимающихся макосеянием, «...суду революционного трибунала и карать по всей строгости закона» 132. Штрафные санкции за макосеяние были велики (до 500 руб. за десятину посева) 133.
В начале 1918 г. на Дальнем Востоке заметно активизировалась подрывная деятельность многочисленных врагов Советской власти. В различных районах Дальнего Востока возникали заговоры и мятежи, направленные на свержение Советской власти; антисоветские выступления в печати; диверсии; вредительство; террористические акты и т. п. Одновременно возросла и общеуголовная преступность, которая использовалась контрреволюцией в борьбе с Советской властью. В период белогвардейского мятежа атамана Гамова в г. Благовещенске совершались во множестве политические и уголовные преступления. В связи с выступлением белогвардейцев в г. Благовещенске Далькрайком издал нормативные акты, предусматривающие конкретные меры по подавлению мятежа 134.
С началом открытой интервенции стран Антанты и Японии против Советской власти на Дальнем Востоке местные партийные и советские органы были вынуждены принять ряд срочных мер. Был проведен V чрезвычайный съезд Советов Дальнего Востока, на котором были рассмотрены вопросы организации борьбы с внешней и внутренней контрреволюцией 135. На местах Советы создавали комитеты по борьбе с контрреволюцией 136, деятельность которых направлялась и координировалась Временным объединенным военнополитическим управлением при Дальсовнаркоме 137.
В ряде районов Дальнего Востока нормативными актами Дальсовнаркома было введено военное поло-
44
жение 138 и действовали военно-революционные суды 139. Дальсовнарком направил Советам распоряжение о проведении регистрации бывших офицеров и изъятии имеющегося у населения оружия 140.
Особое внимание Советов было обращено на укрепление охраны государственной границы и улучшение деятельности таможенной службы 141. Переход границы без специального разрешения компетентных органов Советской власти был запрещен. Виновные привлекались к судебной ответственности как враги трудового народа 142. Был урегулирован вопрос о порядке выдачи разрешения на выезд за границу 143. Местные Советы осуществляли контроль за состоянием охраны границы и выделяли добровольных помощников корчмной страже 144.
В правовых актах первых месяцев Советской власти на Дальнем Востоке упоминались также некоторые воинские проступки и преступления. Так, в «Уставе крестьянской Красной Гвардии», принятом 18 ноября 1917 г. Исполнительным бюро Приморского областного Совета крестьянских депутатов 145, говорилось об ответственности красногвардейцев «за все проступки, противные свободному строю и нарушающие задачи Красной гвардии...» 146.
29 мая 1918 г. Дальсовнарком направил на места «Временную инструкцию по организации судопроизводства» 147. Этот нормативный акт, исходя из указаний ленинских декретов о суде, положил начало строительству советской судебной системы на Дальнем Востоке. Наряду с судоустройством в инструкции получили отражение отдельные вопросы судебного процесса, который еще не был закреплен в самостоятельных актах и не выделился в соответствующую отрасль права: 1) местным судьям предписывалось решать дела «...в том месте, где находились заинтересованные в деле стороны или скоплены доказательства по делу» 148; 2) «все пошлины и штрафы, взыскиваемые местным судом, должны вноситься в доход казны и комиссариату юстиции» 149; 3) «решения суда приводятся в исполнение милицией или тем органом, который ее заменяет» 150.
Судебная практика на Дальнем Востоке показывает, что при вынесении решения или приговора судьи руководствовались революционной совестью или революционным правосознанием, а также старыми законами, не отмененными Советской властью и не противо-
45
речащими интересам трудящихся. Пересмотр приговоров и решений местных судов производился в кассационном порядке 151. Bce решения суда подлежали немедленному исполнению, и подача кассационной жалобы не останавливала исполнения.
Наряду с судебным порядком защиты личных и имущественных драв граждан «Инструкция» предусматривала возможность разрешения споров о праве гражданским третейским судом. В «Инструкции» говорилось: «Третейский суд организуется из указанных сторонами заседателей по одному от каждой стороны и третейского судьи, избираемого упомянутыми заседателями» 152. Третейский суд решал дела «... по всем правилам советских судов, указанных в декретах Совета народных комиссаров» 153.
Анализ судебных приговоров по уголовным делам показывает, что наиболее распространенными мерами наказания были штрафы, конфискация имущества, принудительные общественные работы, лишение свободы. Тюрьмы находились в ведении местных Советов 154. Одним из первых актов, регламентирующих режим этого исправительно-трудового учреждения, являлось постановление облисполкома Амурской республики от 17 августа 1918 г. 155 Данное постановление предписывало администрации тюрем всех заключенных в обязательном порядке направлять на общественные работы, а также осуществлять постоянный медицинский и санитарный контроль, следить за состоянием пищеблока, не допускать нарушений заключенными внутреннего режима. Постановление обязывало комиссара юстиции периодически посещать тюрьмы с инспекторскими проверками. По решению комиссара юстиции заключенный, не нарушающий тюремный режим, мог быть до окончания срока, по ходатайству трудового коллектива, отпущен на поруки. Это правило не распространялось на лиц, совершивших особо тяжкие преступления.
Итак, декреты, принятые II Всероссийским съездом- Советов, послужили основой для активной правотворческой деятельности органов Советской власти на Дальнем Востоке. Правовые акты Советов Дальнего, Востока явились юридической базой революционных преобразований во всех областях жизни. Советское законодательство на Дальнем Востоке, создаваемое под руководством Коммунистической партии, было натравлено на решение ближайших задач социали-
46
стической революции, оно соответствовало воле рабочего класса и беднейшего крестьянства.
4. ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ
В процессе становления советской государственности на Дальнем Востоке создавалась и система правоохранительных органов.
Рабочий контроль
С победой Октября Коммунистическая партия и Советское правительство первостепенное внимание обратили на сосредоточение командных высот в народном хозяйстве в руках пролетариата, на планомерное регулирование развития экономики страны. Первым шагом в этом направлении явилось введение рабочего контроля над общественным производством и распределением.
29 декабря 1917 г. III краевой съезд Советов рабочих и солдатских депутатов Дальнего Востока принял резолюцию о контроле над производством. Первые организации рабочего контроля появились в крупнейшем промышленном центре Дальнего Востока — г. Владивостоке. В январе 1918 г. Владивостокский Совет создал Приморский областной Совет рабочего контроля над производством и распределением. Для планомерного и единообразного проведения контроля Совет разработал специальную инструкцию 156. Согластно инструкции на каждом предприятии рабочие комитеты должны были выделить из своего состава контрольные комиссии., которые наделялись широкими правами.
Устанавливался рабочий контроль над деятельностью администрации предприятий. Контрольная комиссия имела право, с согласия общего собрания рабочих, за неправомерные действия и злоупотребления по службе отстранить любое административное лицо от занимаемой должности, уволить и даже возбудить дело об уголовном преследовании.
Анализ деятельности рабочих контрольных комиссий в Приморье и других районах Дальнего Востока позволяет также сделать вывод о том, что в плане осуществления своей основной задачи они уделяли большое внимание контролю и надзору за соб-
47
людепием революционной законности. Именно рабочие контрольные комиссии строго следили за выполнением первых ленинских декретов и постановлений местных Советов. 1 февраля 1918 г. во Владивостоке состоялся краевой съезд представителей рабочего контроля. На основе имевшегося опыта было разработано положение о рабочем контроле, которое получило силу обязательного постановления и действовало ро всему Дальнему Востоку.
Комиссии рабочего контроля встретились с жесточайшим сопротивлением буржуазии, которая отказывалась признавать советские законы и контроль за их соблюдением. Буржуазные элементы, поддерживаемые иностранными представителями, встали на путь саботажа. Консульский корпус заявил протест по поводу введения рабочего контроля. Учитывая, что на собственность иностранцев рабочий контроль не распространялся, консульский корпус, путем различных махинаций, пытался добиться передачи предприятий иностранным подданным.
В конце февраля 1918 г. во Владивостоке состоялся съезд фабрично-заводских комитетов. В отношении попыток буржуазии передавать свои предприятия иностранцам съезд постановил: «Лиц, виновных в таких действиях, подвергать немедленному аресту и передавать революционному суду, а переданное иностранцам имущество конфисковать. Предупредить местных консулов, что имущество их соотечественников, вступивших в преступные сделки с русскими подданными, будет конфисковано без возмещения убытков, а они сами будут высланы из пределов России» 157. Так рабочий класс и его организации решительно пресекали попытки буржуазии обойти законы Советской власти:
Красная гвардия
Типичной первоначальной организацией, обеспечивавшей охрану общественного порядка и оборону Дальневосточных районов страны, была Красная гвардия — вооруженная опора большевиков и Советов.
21 ноября 1917 г. исполком Владивостокского Совета принял постановление о создании Красной гвардии. Специальным решением исполкома была создана комиссия по организации в г. Владивостоке отрядов
48
Красной гвардии (председатель — член исполкома, большевик П. Уткин). Владивостокский исполком рассмотрел и утвердил «Устав Красной гвардии». Определяя цели создания Красной гвардии, «Устав» отмечал: «Красная гвардия есть средство защиты рабочих и крестьян и всех угнетенных капиталом граждан общества от гнета, насилия и произвола буржуазии, которая стремится путем подавления народа, при помощи постоянной армии укрепить свое государство и отнять у народа все завоевания революции. Красная гвардия является первым шагом к замене постоянной армии, всенародным вооруженным ополчением, как необходимое средство борьбы с контрреволюцией в настоящее время» 158.
В Красную гвардию принимались мужчины и женщины не моложе 18-летнего возраста, не скомпрометировавшие себя. Заявления о приеме в Красную гвардию обязательно заверялись профсоюзными и другими революционными организациями.
Отряды Красной гвардии организовывались по районам города и подчинялись выборному районному комитету Красной гвардии. Структура Красной гвардии была армейской (взвод, рота, батальон). Высшим органом Красной гвардии г. Владивостока являлся ЦК Красной гвардии, подчиняющийся непосредственно городскому Совету 159. В состав ЦК Красной гвардии Владивостокский Совет избрал 11 человек. Постоянно действующим, рабочим органом ЦК Красной гвардии стал его президиум из 4 человек. Председателем президиума ЦК Красной гвардии был избран большевик Руденко Н. К.
Первые отряды Красной гвардии во Владивостоке организовали грузчики порта и рабочие железнодорожных мастерских. Вслед за Владивостоком приступили к организации отрядов Красной гвардии Советы Уссурийска и Партизанска.
Красная гвардия создавалась и в сельских районах Приморья.
В марте 1918 г. исполнительное бюро Приморского областного Совета крестьянских депутатов приняло «Устав крестьянской Красной гвардии». «Красная гвардия, — записано в «Уставе», — ...готова каждую минуту выступить с оружием в руках, бдительно охраняя и тем самым укрепляя власть Советов «крестьянских, рабочих и казачьих депутатов» 160.
Согласно «Уставу» членом Красной гвардии могли
4 В. В. Сонин.
49
быть граждане РСФСР, не моложе 18 лет, без различия национальности, всроисловсдования и пола, признающие Советскую власть и готовые ее защищать. Поступающий в Красную гвардию должен быть честен, ре- жителей и не иметь порочащих его поступков, что должно быть засвидетельствовано соответствующим Советом крестьянских депутатов. Прием в члены Красной гвардии производился на заседании Совета в присутствии красногвардейцев.
«Устав» подробно регламентировал права и обязанности красногвардейцев. Каждый член Красной гвардии обязан был регулярно посещать собрания и занятия, уметь пользоваться оружием, заботясь о сохранности последнего. Оружие находилось на руках у каждого. красногвардейца под строгим контролем сельского комитета Красной гвардии.
В «Уставе» особо подчеркивалось, что красногвардеец защищает «...завоевания революции, а потому всякое проявление малодушия должно в корне пресекаться самими же красногвардейцами» 161. За нарушение, уставных положений красногвардеец привлекался к судебной ответственности. Товарищеские суды избирались по мере надобности самими же красногвардейцами при сельских Советах.
Красная гвардия села, поселка, деревни в зависимости от количества членов делилась на отделения, взводы и т. д-, которые подчинялись своему сельскому Совету. Боевые выступления Красной гвардии допускались только с разрешения Советов.
24 февраля 1918 г. ЦК Красной гвардии опубликовал «Инструкцию караула красногвардейцев» 162. В «Инструкции» подчеркивалось, что красногвардейский караул ответствен перед всем рабочим классом и перед своей гражданской совестью». Караул назначался общим собранием (красногвардейцев в порядке очередности. Каждый красногвардеец имел оружие, удостоверение и повязку.
Руководствуясь данными документами, сельские Советы приступили к организации Красной гвардии. Для оказания помощи местным Советам в отдаленные районы Приморья выезжали члены ЦК Красной гвардии-
Мероприятия Советской власти по организации Красной гвардии вызывали тревогу и недовольство буржуазии. Консульский корпус во Владивостоке отказался подчиняться законным требованиям Красной гвардии.
50
заявив, что «эта организация не обладает достаточным опытом, чтобы выполнять свои обязанности». В ответ на это ЦК Красной гвардии обратился к населению с призывом: «Создавайте Красную гвардию». По всему Дальнему Востоку прошли собрания трудящихся, на которых, под контролем Советов, был осуществлен массовый прием в Красную гвардию.
Красная гвардия приобрела необходимый опыт в борьбе с внутренними и внешними врагами, которые вскоре поняли, что красногвардейцы-дальневосточники надежно выполняют своп обязанности. Красногвардейцы охраняли предприятия и государственные учреждения, несли патрульную службу по охране общественного порядка и т. п., оказывали помощь в установлении рабочего контроля над производством. При их участии производилась национализация важнейших предприятий. Красногвардейцы первыми вступили в бой с интервентами и белогвардейцами.
Судебные органы
Вождь Коммунистической партии и Советского государства В. И. Ленин указывал, что буржуазный суд и прокуратура являются преимущественно аппаратом угнетения, аппаратом буржуазной эксплуатации 163, подлежащим уничтожению в процессе пролетарской революции.
Эта ленинская установка стала неотъемлемой частью правосознания революционных масс, которые, испытав на собственном опыте произвол и беззаконие царских властей, еще в период февральской революции 1917 г. приступили к упразднению старых судебных и прокурорских учреждений Российской империи.
С победой Октябрьской революции трудящиеся, как в центре, так и на местах, взяв власть в свои руки, уверенно пошли на слом судебно-следственного аппарата буржуазного Временного правительства и создание подлинно народных судов и органов, стоящих на страже революционной законности и правопорядка.
На основе первых ленинских декретов о советском суде 25 февраля 1918 г. Дальневосточный комиссариат юстиции издал распоряжение о ликвидации аппарата буржуазно-помещичьей юстиции.
В первые месяцы после победы Октябрьской революции Советы Дальнего Востока сами выполняли судеб-
4*
51
но-следственные функции, рассматривая дела о контрреволюции и саботаже. В отдельных районах Дальнего Востока рассматривали имущественные споры между гражданами и вели борьбу с преступлениями сельские и волостные сходы, крестьянские комитеты и т. п. В своей деятельности рабоче-крестьянское правосудие опиралось на волю народа, революционное правотворчество и правосознание масс.
Одним из важнейших нормативных актов, положивших начало строительству системы народных судов на Дальнем Востоке, явилась «Временная инструкция Дальсовнаркома об организации судопроизводства» от 29 мая 1918 г. 164 Этот акт Дальсовнаркома определял порядок образования местных и окружных народных судов и их компетенцию. Согласно пункту 4 «Временной инструкции» народные суды избирались местными Советами. Компетенция местных судов, состоящих из судьи, секретаря и письмоводителя, была ограничена уголовными делами, по которым могло быть назначено наказание не более двух лет лишения свободы, и гражданскими, если иск не превышал 3000 рублей. Ведение предварительного следствия возлагалось на местного судью. Пересмотр дел в кассационном порядке осуществлялся судом «усиленного состава» (председатель, 2 члена местного исполкома, 1 народный заседатель) 165.
Для рассмотрения дел, превышающих подсудность местных судов, этим актом создавались окружные суды, члены которых избирались городскими и уездными Советами. Каждый окружной суд разбивался на дв. отделения: уголовное и гражданское, по три судьи в каждом. Дела в судах слушались в присутствии народных заседателей, которые также избирались местными Советами.
Для ведения предварительного следствия при окружных судах были организованы следственные комиссии из трех лиц, избираемых в том же порядке, что и судьи. В качестве государственных обвинителей и
официальных защитников могли выступать лишь члены создаваемых при городских и уездных Советах коллегий правозаступников. Членом коллегии мог быть любой не скомпрометировавший себя гражданин, не ограниченный в правах.
Резкое обострение классовой борьбы и начавшаяся весной 1918 г. иностранная военная интервенция на
52
Дальнем Востоке потребовали организации системы особых судов — революционных трибуналов 166. Советы Дальнего Востока при организации деятельности революционных трибуналов руководствовались декретами и другими правовыми актами Советского государства. Высшей кассационной инстанцией являлась специальная судебная коллегия под председательством А. М. Краснощекова. Члены коллегии назначались Дальсовнаркомом из числа видных партийных, государственных и судебных деятелей 167.
Специальным постановлением Дальсовнаркома от 23 августа 1918 г. был образован военно-революционный суд Уссурийского фронта 168.
В рассматриваемый период в частях Красной Армии были созданы первые на Дальнем Востоке товарищеские суды. В приказе краевого военного комиссариата Дальсовнаркома от 14 июня 1918 г. 169 сказано, что в полковых воинских гарнизонах для разбора недоразумений и ссор, для предупреждения и искоренения проступков, не влекущих уголовной ответственности, учреждался товарищеский суд, состоящий из 3 судей и 2 кандидатов, избираемых всем личным составом гарнизона на срок до 3 месяцев. При товарищеском суде образовывалась следственная комиссия из 3 лиц.
Наказания, которые могли налагаться товарищеским судом, были следующими: внушение и выговор по решению товарищеского суда, объявляемый перед строем соответствующим командиром; отмена увольнения на срок не свыше двух недель; наряд вне очереди; постановка перед командованием вопроса об отчислении провинившегося из рядов Красной гвардии. Дела, в которых был состав преступления, передавались в соответствующие судебные инстанции.
Общий надзор за законностью на Дальнем Востоке осуществлял ряд органов государственной власти и управления: народный комиссариат юстиции Дальсовнаркома и его отделы на местах, государственные инспекции, исполкомы местных Советов.
Милиция
Дальневосточная партийная организация и Советская власть большое внимание уделяли созданию органов, призванных защитить завоевания Октября. Повсеместно охрана завоеваний революции и подавление сопротивления свергнутых эксплуататорских классов возлагались Советами на вооруженные отряды Красной гвардии и рабочей милиции.
53
В основу организации рабочей милиции было положено известное постановление НКВД Советской России от 28 октября 1917 г. В нем указывалось: «1. Все Советы рабочих и солдатских депутатов учреждают рабочую милицию. 2. Рабочая милиция находится всецело и исключительно в ведении Совета рабочих и солдатских депутатов. 3. Военные и гражданские власти обязаны содействовать вооружению рабочей милиции И снабжению се техническими силами вплоть до снабжения ее казенным оружием...» 170.
III съезд Советов Дальнего Востока, отметив важность этого постановления, нацелил советские органы на скорейшее проведение его в жизнь.
В ходе строительства рабочей милиции на Дальнем Востоке возникли определенные трудности. Постановление НКВД РСФСР но решало всех вопросов, связанных с организацией пролетарской милиции как органа охраны общественного порядка. В частности, постановление не уточняло, что же следует понимать под рабочей милицией — всенародную ли. милицию, Красную гвардию или наемную милицию? В постановлении не содержалось разъяснения правового положения милиции, ее места в советском госаппарате; не были определены задачи и функции милицейских органов и т. д.
Отвергая идею о советской милиции, эсеры и меньшевики на III съезде Советов Дальнего Востока предлагали отказаться от «социалистических экспериментов» и сохранить в неприкосновенности старую милицию, находившуюся в ведении местных органов буржуазного самоуправления.
Давая отпор агентам буржуазии, дальневосточные большевики на первом этапе строительства рабоче- крестьянской милиции взяли курс на полное подчинение старой милиции Советам, на организацию контроля за ее деятельностью со стороны комиссаров и красногвардейцев, на чистку ее от контрреволюционных элементов и пополнение штата милиции представителями рабочих и крестьян.
Одним из первых развернул работу в этом направлении Владивостокский Совет. 5 января 1918 г. Совет принял решение о переходе старой милиции в ведение Советской власти и послал туда комиссара и 25 красногвардейцев 171. Совет разработал и ввел новые правила приема на работу в органы милиции 172. Эти при¬
вила давали возможность укомплектовать милицию преданными Советской власти кадрами.
54
В ответ на эти меры, направленные на создание подлинно народной милиции, Владивостокская городская дума призвала милиционеров не подчиняться советским декретам.
В начале февраля 1918 г. милиционеры-саботажники под влиянием анархистов объявили о независимости милиции как от городской думы, так и от Советов. Не надеясь в этих условиях на милицию, русская и иностранная буржуазия поспешила создать новую организацию. В марте 1918 г. газета «Далекая окраина» призвала граждан г. Владивостока по вопросам благоустройства, санитарии и охраны собственности и личности обращаться в «лигу благоустройства города» 173. В пользу «лиги» торгово-промышленная буржуазия сделала соответствующие денежные взносы.
За короткий срок «лига» набрала 500 ночных сторожей из -бывших полицейских, офицеров и прочих деклассированных элементов. «Лига» стала одной из многочисленных контрреволюционных организаций, призванных бороться с Советской властью.
Что касается Владивостокской милиции, то, несмотря на анархический уклон в ее рядах, она вплоть до мая 1918 г. подчинялась городской думе. В мае 1918 г. Владивостокский Совет принял решение о роспуске городской думы. С этого времени милиция окончательно перешла в ведение Владивостокского Совета.
В Амурской области милиция Временного правительства была упразднена, и функции охраны общественного порядка и борьбы с преступностью исполняла Красная гвардия.
В конце апреля 1918 г. исполком Петропавловск- Камчатского Совета принял решение о создании милиции. Вскоре исполком разработал и принял «Временную инструкцию о милиции», которая стала одним из первых нормативных актов, посвященных советской милиции на Дальнем Востоке. «Временная инструкция» определила права и обязанности работников милиции, которые должны были нести охрану общественного порядка, вести борьбу с пьянством, спекуляцией, контрабандой и т. п. Вместе с тем «Временная инструкция» возлагала на работников милиции несвойственные им обязанности: контроль за ввозом и вывозом рыбы, пушнины, икры и т. п.
В целом «Временная инструкция» сыграла положительную роль в деле организации советской милиции на Камчатке.
55
Создание советской милиции на Дальнем Востоке проходило не везде одновременно и одинаково. Не было также и централизованного руководства милицией, Советы Дальнего Востока создавали органы милиции, исходя из местных условий. Не существовало единой структуры органов милиции на Дальнем Востоке. В ряде районов новая милиция по своему структурному построению мало чем отличалась от старой. В г. Владивостоке, например, милицией руководило городское управление, состоящее из начальника, заместителя и заведующих отделами (уголовного розыска, наружной службы, транспорта). Территория города разделялась на милицейские участки, к которым прикомандировывалось определенное число пеших и конных милиционеров. На Дальнем Востоке существовали и специальные подразделения милиции. Например, в г. Владивостоке был организован летучий отряд по борьбе с пьянством.
Первостепенное внимание при строительстве рабоче-крестьянской милиции на Дальнем Востоке уделялось комплектованию ее преданными народной власти кадрами, Повсеместно создавались приемные комиссии, состоявшие из видных партийных, советских и общественных работников. На службу в милицию принимали на тех же основаниях, что и в Красную гвардию. Командные должности в милиции занимали лица, имеющие опыт работы в партийных и советских органах. Постоянное внимание уделялось вооружению милиции, улучшению материального положения ее сотрудников и т. п.
Всю свою работу милиция строила под руководством и контролем партийных организаций и Советов. Документы и материалы деятельности Дальневосточной милиции в первые годы Советской власти свидетельствовали о том, что молодая советская милиция активно вступила в схватку с преступной стихией. Работники милиции не считались с многочисленными лишениями, трудностями, не жалели ни сил, ни здоровья и самой жизни ради торжества завоеваний Октября. Им порой не хватало опыта, знаний и т. п. но все это покрывалось их самоотверженностью и преданностью порученному делу и долгу.
Оптативная обстановка на Дальневосточной окраине Советской России была сложной. Империалистические державы готовили интервенцию против молодой Советской республики. В различных районах Дальнего
56
Востока имели место открытые вооруженные контрреволюционные выступления. Города и села Дальнего Востока захлестнула уголовная преступность. Убийства, грабежи, насилия и т. п. стали обыденным явлением.
Советская власть мобилизовала все силы для борьбы с преступностью и контрреволюцией. В начале апреля 1918 г. Владивостокский Совет в своем постановлении указывал: «Принимая во внимание усилившиеся за последнее время разбой и грабежи в городе, Совет поручает исполнительному комитету вести с ними самую беспощадную борьбу, не останавливаясь для этого ни перед какими мерами» 174.
Владивостокский Совет срочно направил в милицию видных большевиков, с большим партийным и революционным стажем: Никифорова, Мельникова, Проминского. Оперативные сводки были малоутешительными. Только 2 апреля были убиты бандитами два милиционера и пятеро граждан, совершено более десятка вооруженных ограблений и краж. Стало известно о готовившемся покушении на председателя Совета К. Суханова 175.
В борьбе с преступностью в г. Владивостоке милиция сделала попытку ввести строгий паспортный режим, произвела изъятие огнестрельного оружия населения и т. п. Очень часто через печать милиция обращалась за помощью к населению. Верными помощниками милиции были рабочие и крестьяне.
В начале 1918 г. резко возросла спекуляция товарами первой необходимости. Дальисполком 16 января 1918 г. издал приказ, в котором трудящиеся края призывались к беспощадной борьбе с расхитителями и спекулянтами. Данный приказ обязывал все местные Советы создавать специальные отряды по борьбе со спекуляцией 176. Этим было положено начало созданию на Дальнем Востоке специальных органов для борьбы с хищениями государственной собственности. Виновные привлекались к административной и судебной ответственности.
Особое внимание административные органы уделяли мерам борьбы с пьянством. В январе 1918 г. Владивостокский Совет издал приказ № 7, в котором, в частности, говорилось, что «...ввиду участившегося в городе пьянства исполнительный комитет решил принять самые решительные меры по борьбе с ним». Вслед за этим исполком Владивостокского Совета опублико-
57
вал специальное обращение к населению города. «Граждане, — говорилось в обращении, — за последние дни замечается усиленное пьянство. Настал момент беспощадной борьбы против этого ужасного зла, наследия самодержавия. Все сознательные граждане Российской республики ... не могут ... равнодушно относиться к тому, что ... спаиваются малодушные, безвольные граждане. Граждане! ... Окажите всемерную поддержку Совету ... Каждый, появившийся в пьяном виде на улице, подлежит немедленному задержанию и преданию суду, революционному трибуналу. Лица, занимавшиеся продажей спиртных напитков, предаются суду с конфискацией имущества» 177.
Жители города откликнулись на это обращение. На предприятиях и в учреждениях прошли собрания, на которых разбирались факты пьянства. Посторонних лиц, продающих спирт, задерживали и передавали в милицию. Одновременно пресекались азартные игры, карты конфисковывались. Деньги, изъятые у играющих, передавались в детский приют 178.
Успешной была деятельность летучего отряда под командованием члена исполкома, коммуниста П. П. Бадарина. Только за один день (10 апреля 1918 г.) отряд изъял на судах Добровольного флота 2161 банку со спиртом. У частников было изъято 50 литров вина 179. В исполком поступили жалобы и требования лавочников и торгашей распустить летучий отряд. Исполком, обобщив опыт работы отряда, еще более расширил его права 180.
Аналогичная работа проводилась и в других районах Дальнего Востока. В Охотске, например, общее собрание горнорабочих постановило: реквизировать всю продукцию у самогонщиков. Для этого собрание избрало группу из 7 человек во главе с рабочий А. И. Унжаковым 181.
Распространенными видами преступлений на Дальнем Востоке были мошенничество, подлог и подделка документов. Задержанные без документов подлежали проверке милицией до выяснения личности, за отсутствие прописки полагался штраф (в первый раз — 10 рублей, второй раз — 25 рублей, третий раз — 100 рублей).
После мятежа атамана Гамова в Амурской области все еще продолжали действовать белогвардейские банды. Среди них выделялась банда, возглавляемая неким Седлицким. Банда совершала нападения на советские учреждения, расправлялась с партийными и
58
советскими работниками, терроризировала население. Решительные действия Хабаровской и недавно созданной милиции г. Благовещенска привели к ликвидации опасной банды.
Таким образом, в короткие сроки на Дальнем, Востоке была создана система правоохранительных органов, которая обеспечивала охрану правопорядка и законности.
5. ПЕРЕСТРОЙКА СОВЕТОВ В СВЯЗИ С НАЧАЛОМ ИНТЕРВЕНЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
Несмотря на первые и весьма ощутимые успехи Дальневосточной советской милиции, уголовная преступность в крае не снижалась, что использовалось иностранными державами как предлог для вмешательства. Иностранные газеты писали о бессилии властей перед уголовной преступностью. Иностранные консулы заявляли, что в ближайшее время они примут необходимые меры, направленные на обеспечение безопасности своих граждан. После провокационного ограбления белогвардейцами гостиницы «Версаль» (г. Владивосток), американский консул заявил: «Общественное мнение полагает, что ограбление гостиницы вызовет иностранную интервенцию» 182.
4 апреля 1918 г. японская секретная служба организовала провокационное ограбление частной конторы «ИСИДО». Представители советской милиции не были допущены японской военной полицией к месту происшествия183. Эта провокация послужила предлогом для высадки десанта японских войск во Владивостоке. Высадку десанта с военных судов, стоящих на рейде бухты «Золотой рог», японский консул объяснил необходимостью зашиты японских подданных, охраны порядка в городе.
Председатель Владивостокского Совета К. Суханов разоблачил всю несостоятельность утверждения японского консула. «...Нами (т. е. Владивостокским Советом — В. С.) и милицией, — сообщил К. Суханов,— приняты меры к розыску преступников, но пока безуспешно. Необычайность нападения утром, без ограбления заставляет предполагать политическую обстановку. Лживость воззвания японского адмирала Като ясно указывает, что насилие, которое раньше не могли провести, теперь, после загадочного убийства двух япон-
59
цев — возможно. Указание о помощи русской революции десантом — это гнусная ложь. Отношение других консулов о высадке десанта не известно» 184.
Вскоре и этот вопрос прояснился. По улицам г. Владивостока маршировали солдаты Англии, США, Франции и других империалистических держав.
Владивостокский Совет совместно с Дальневосточным краевым бюро РКП (б) опубликовали официальное сообщение, в котором осуждали действия империалистов, спровоцировавших высадку интервентских войск во Владивостоке под предлогом «подержания порядка», Совет принял постановление: «1) оставаться на своей прежней советской позиции; 2) горячо и энергично протестовать против высадки десантов, заклеймить позором захватнические стремления буржуазии всех стран...»185. Совет заявил, что будет «стоять на страже трудового народа и будет защищать суверенные права Великой Российской республики» 186.
С началом открытой военной интервенции на востоке страны В. И. Ленин от имени Советского правительства потребовал от Советов Сибири и Дальнего Востока срочного проведения необходимых мероприятий оборонного значения 187. Этот вопрос был обсужден на открывшемся 8 апреля 1918 г. IV краевом съезде Советов Дальнего Востока. Съезд принял конкретную программу экономических, политических, военных и идеологических мероприятий, направленных на организацию отпора интервентам и белогвардейцам. Съезд, в частности, отметил, что в связи с введением на территории края военного положения, необходима перестройка системы управления. Он своим решением юридически закрепил ликвидацию земств, которые «...вошли в заговор против власти народа» 188. Отныне слово «самоуправление» в названии краевого исполнительного органа упразднялось. С целью усиления в военных условиях централизации государственной власти Даль- крайисполком- был преобразован в Совет народных комиссаров (Дальсовнарком).
Этот высший орган исполнительной власти избирался краевым съездом Советов Дальнего Востока. В своей деятельности он был ответствен перед краевым съездом Советов и Совнаркомом РСФСР 189. В состав Дальсовнаркома входили: избираемый им президиум во главе с председателем и 9 комиссариатов (военный; иностранных дел; финансов; труда; промышленности и транспорта; советского управления; народ-
60
пого просвещения; юстиции; продовольственно-хозяйственный; земледелия и переселения). Для руководства экономикой края съезд образовал при Дальсовнаркоме Совет народного хозяйства. Деятельность Дальсовнаркома и его комиссариатов была направлена на подавление сопротивления свергнутых классов, организацию социалистической экономики и обороны страны на ее дальневосточных рубежах.
Съезд обратил особое внимание на Перестройку в чрезвычайных условиях органов местной Советской власти. Для ее осуществления и дальнейшего руководства деятельностью местных органов при Дальсовнаркоме был создан комиссариат советского управления. Съезд одобрил переход в некоторых районах Дальнего Востока власти к чрезвычайным органам диктатуры пролетариата — революционным комитетам. Так угроза контрреволюционного переворота заставила Владивостокский Совет уже 8 декабря 1917 г. избрать военно-революционный комитет в составе 5 человек190. С апреля 1918 г. по мере расширения зоны боевых действий с интервентами и белогвардейцами сокращалось количество местных Советов. В ряде районов Приморской области были образованы ревкомы в связи с открытием Гродековского фронта. В июле 1918 г. вся полнота власти на Амуре перешла в руки военно-революционного комитета 191.
IV съезд Советов Дальнего Востока принял специальное постановление по военному строительству. Перед трудящимися края была поставлена задача в кратчайший срок сформировать части Красной Армии, которые совместно с Красногвардейскими отрядами должны были отстоять целостность и независимость нашей страны на Дальнем Востоке. Общее руководство военным строительством осуществлял военный комиссариат Дальсовнаркома — центральный орган управления вооружёнными силами Дальнего Востока. В марте-апреле 1918 г. создаются областные военные комиссариаты.
В начале мая 1918 г. был образован Восточно-Сибирский военный округ в границах Амурской, Приморской и Камчатской областей и острова Сахалина 192. В г. Хабаровске был сформирован штаб округа 193. В отдельных областях и районах Дальнего Востока стали разворачивать работу революционные штабы.
С образованием в первой половине 1918 г. Гродековского, а затем Уссурийского фронтов возникла необходимость уже сложившуюся систему военного уп-
61
равлепня дополнить новыми структурными построениями. Для централизованного управления войсками Дальсовнарком назначил главнокомандующим вооруженными силами Дальнего Востока В. В. Саковича и определил временную организацию полевого штаба фронта 194. В состав штаба вошли следующие отделы: оперативный, формирования и обучения, учета, вооружения, снабжения, финансов, санитарный, военно-технический, военных сообщений и походной канцелярии195.
Начальником полевого штаба фронта стал член Дальсовнаркома Г. Калманович, инспекторами были назначены: по артиллерии — Э. Шренбер, пулеметной части — М. Лазарев, кавалерии — С. Скударный, бронесилами — В. Зубарев 196. Уссурийский фронт был разделен на боевые участки во главе с командующими, назначаемыми штабом. Высшей организационной единицей регулярной Красной Армии на Дальнем Востоке являлся полк, который состоял из двух строевых, одно го вспомогательного батальона и хозяйственной роты Строевой батальон включал две роты. Вспомогательный батальон состоял из 4 команд: пулеметной, разведчиков, ординарцев и связи. Каждый полк имел одну артиллерийскую роту, вооруженную 4—6 легкими по левыми пушками 197.
В старые и вновь формирующиеся части были на правлены комиссары. В войсках округа, в казачью частях, в Сибирской и Амурской военных флотилиях прошли перевыборы ротных, батальонных, полковых, судовых комитетов. Во главе их встали преданные Советской власти солдаты и матросы.
В январе 1918 г. повсеместно прошли перевыборы командного состава. Из армии были уволены контрреволюционно настроенные офицеры. На их место пришли военные специалисты, изъявившие желание служить новой России. Для подготовки командных кадров из рабочих и крестьян при краевом штабе Красной Армии в апреле 1918 г. была организована школа младших командиров198. В марте 1918 г. Дальисполком разработал и ввел в действие «Положение о Красной Армии в Приамурском военном округе», в котором были определены основные организационные формы и
принципы комплектования воинских частей, задачи обучения и воспитания красноармейцев 199.
До июля 1918 г. части Красной Армии на Дальнем Востоке формировались на добровольной основе. К ле-
62
ту 1918 г. стало ясно, чго противник превосходит советские войска во много раз не только по техническому обеспечению, но и по численности личного состава. Конкретные боевые условия диктовали необходимость формирования регулярной армии на основе обязательной воинской повинности. Дальсовнарком объявил мобилизацию в ряды армии граждан рождения 1896—1898 гг. 200 СНК Амурской республики в июле 1918 г. призвал под ружье всех граждан, имеющих избирательные права 201.
Формированием и обучением новых частей занимались уездные и губернские военные комиссариаты, которые находились в стадии становления. Если в начале июля войска Красной Армии на Уссурийском фронте насчитывали около 3 тысяч бойцов, то в конце месяца эта цифра возросла до 14 тысяч человек. Одновременно с Красной Армией на Дальнем Востоке продолжалось строительство Красной гвардии, которая насчитывала в своих рядах более 20 тысяч вооруженных рабочих, крестьян, казаков 202. Несмотря, на это, огромное превосходство объединенных сил белогвардейцев и интервентов сохранялось. Советские войска сражались героически, по коренным образом изменить военную обстановку на Дальнем Востоке в пользу Советской власти в тот момент своими силами они не могли. Советский Дальний Восток оказался в кольце вражеских войск, насчитывающих около 100 тысяч человек 203.
25 августа 1918 г. в Хабаровске открылся V Чрезвычайный краевой съезд Советов, который, всесторонне оценив обстановку, принял единственно правильное в тех условиях решение: перейти к партизанским формам борьбы, к организации подполья и забастовочного движения. 29 августа съезд единогласно принял следующую важную политическую декларацию: «Единственной высшей полномочной народной властью на. Дальнем Востоке является Дальневосточный Совет Народных Комиссаров. Всякие же другие несоветские правительства и правители ...объявляются самозванными и их распоряжения народу необязательны» 204.
Видная участница борьбы за власть Советов па Дальнем Востоке А. Н. Геласимова вспоминает: «Делегаты расходились со съезда с думами о судьбах революции, с твердым намерением продолжать борьбу за Советскую власть...» 205.
Таким образом, в ходе проведения Великой Октябрьской социалистической революции на Дальнем
63
Востоке была уничтожена вооруженным путем и через реализацию первых советских декретов старая буржуазная система государственной власти и yпpaвлeния.
Советы явились новым аппаратом, заменившим старую государственную машину. Установление власти Советов на Дальнем Востоке проходило в обстанови упорной борьбы с внутренней и внешней контрреволюцией.
Советская власть утверждалась в разных районах Дальнего Востока не одновременно. Двоевластие на
Дальнем Востоке сохранялось более продолжительное время, чем в других районах страны. Советы взяли государственную власть вначале в промышленных, а затем в сельскохозяйственных районах.
В ходе государственного строительства на Дальнем Востоке творчески использовался опыт центра, с внесением в него необходимых изменений в зависимости от местных условий. Съезды Советов Дальнего Востока и их исполнительные органы приняли ряд нормативных актов, закрепляющих правовой статус Советов. В основе организации деятельности Советов лежали ленинские принципы.
В обстановке начавшейся интервенции и гражданской войны наблюдается перестройка деятельности органов государственной власти. Во многих районах Дальнего Востока власть перешла к чрезвычайным органам пролетарской диктатуры — ревкомам. Появляется тенденция к централизации государственной власти и копирование политических институтов центра. Возникает Амурская советская республика, которая своим появлением внесла определенное своеобразие в
политическую структуру Дальнего Востока.
Советы Дальнего Востока в специфических условиях региона творчески применяли законы Советского государства и развернули активное правотворчество, направленное на решение ближайших задач социалистического строительства. В рассматриваемый период на Дальнем Востоке возникла система правоохранительных органов, которая обеспечивала охрану революционной законности и правопорядка.
ГЛАВА 2
ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ИНТЕРВЕНТОВ И БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1918—1920 гг.)
1. БУРЖУАЗНЫЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА И УСТАНОВЛЕНИЕ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОГО РЕЖИМА В ПЕРИОД КОЛЧАКОВЩИНЫ
Падение буржуазного Временного правительства и триумфальное утверждение Советской власти в центре и на местах заставили буржуазию, ее партии и организации срочно перестраиваться, искать в противопоставлении Советам новые политические конструкции. В отдаленных районах бывшей Российской империи — Сибири и на Дальнем Востоке — за это в первую очередь взялись эсеры—наиболее активная политическая организация контрреволюционной буржуазии.
Верховной властью на всей территории Сибири и Дальнего Востока, вплоть до Урала, объявило себя «Временное правительство автономной Сибири», во главе с правым эсером П. Я. Дербером 1.
Дербер заявил, что его «правительство» создано на широкой классовой основе. Одним из первых указов «правительства автономной Сибири» отменило все декреты Советской власти, все органы Советской власти были объявлены вне закона. Были легализованы все контрреволюционные партии и организации. Право на существование имели лишь те профсоюзы, которые регистрировались в судебных и политических органах и признавали существующую власть 2.
В декларации от 29 июня 1918 г. «правительство автономной Сибири» объявило о том, что оно вступило «в права и обязанности Центральной государственной власти в Сибири», будучи уполномоченным па это Сибирской думой. В ноте союзным державам правительство Дербера заявило, что «всякие соглашения союзных держав с отдельными лицами и организациями частного характера, объявляющими себя правителями или государственной властью в пределах Сибири, неминуе-
65
5 В. В. Сонин.
мо встретят в населении Сибири единодушное осуждение и будут приняты, как действия враждебные...» 3
Главной своей задачей «Временное правительство автономной Сибири» считало восстановление городских и земских самоуправлений, с тем, чтобы через них обеспечить скорейший созыв Сибирского учредитель ного собрания, которое, в свою очередь, должно было оказать помощь и поддержку в восстановлении Всероссийского Учредительного собрания.
Вскоре возобновили свою деятельность распущенные в апреле 1918 г. Владивостокская и Хабаровская меньшевистско-кадетские городские думы и Приморская областная земская управа. Органы местного управления объявили, что в своей деятельности они будут строго руководствоваться «Временным Положением о земских учреждениях в Архангельской губерния и в Сибири»4, изданным Временным правительством 17 июня 1917 г.
Согласно «Временному Положению» местные земские органы (губернские, волостные и уездные) ведали делами местного управления и хозяйства (ст. 1). В осуществлении поставленных задач земства действовали самостоятельно (ст. 7), опираясь на закон и вооруженную силу (милицию). Постановления земских собрании! и их исполнительных органов подлежали утверждению правительственной властью. Надзор за законностью деятельности земства возлагался на комиссара.
Объявив себя высшей государственной властью на местах, дальневосточные земства полностью высвободились в 1918 г. из-под какого-либо надзора и контроля. Приморская областная земская управа стремилась подчинить своей власти все земства Дальнего Востока С этой целью в начале августа 1918 г. Приморская земская управа созвала совещание земств Дальней Востока.
Совещание констатировало необходимость внесения изменений в действующее «Положение о земствах (1917 г.)». Выступивший на совещании бывший комис cap Временного правительства на Дальнем Востоке Русанов призвал «возвратиться к законам Временного правительства», не внося в них изменений. В постановлении совещания особо подчеркивалось, что земства становятся органами государственной власти, ответственными «перед законом и местным населением». Совещание избрало Дальневосточное бюро земств и городов из 4 человек, призванное направлять и координировав
66
деятельность земских учреждений на Дальнем Востоке.
На совещании присутствовал представитель «правительства автономной Сибири». Переговоры последнего с- председателем Приморской земской управы Медведевым закончились соглашением о новой политической структуре в Сибири и на Дальнем Востоке. Такой политический компромисс не являлся неожиданностью. Интервенты настаивали на создании «прочной» власти в Сибири и на Дальнем Востоке, способной «эффективно» бороться с Советами. Еще 2 июля 1918 г. Приморская облземуправа в своем постановлении «Об отношении к Временному «правительству автономной Сибири» признала последнее, «как временный государственный орган Сибири» 5.
Ввиду отсутствия в тот момент у правительства Дербера чиновничьего аппарата, вооруженных сил, милиции и т. и. всеми делами управления на Дальнем Востоке с согласия первого занималась Примоблземуправа. В связи с этим были внесены изменения в ее структуру. На основе специального постановления, подписанного председателем Примоблземуправы Медведевым, был создан «Временный эмиссариат Приморской области» 6. В состав эмиссариата входили: председатель Примоблземуправы, городской голова, заведующие отделами которые избирались гласными управы и городских дум. Трудящиеся Приморской области были отстранены от участия в выборах. Списки кандидатов в члены эмиссариата должны были быть подписаны не менее 50 гласными. Выборы производились на основе прямого, равного избирательного права, при тайном голосовании.
Особое внимание уделялось созданию административных органов, системы судов и т. п. на основе законов Временного правительства 1917 года. Примоблземуправа объявила себя прямым наследником власти Временного правительства на Дальнем Востоке. Согласно «Положению» обязанности комиссара были возложены на председателя Примоблземуправы.
Однако нового комиссара и его «правительство» отказались признать другие районы Дальнего Востока. Члены «правительства автономной Сибири» и Примоблземуправы старались добиться признания «новой законной власти» военным командованием интервентов и иностранным дипломатическим корпусом. Но последние не спешили. К этому времени уже существовали другие политические центры контрреволюции.
5*
67
Большой вес в буржуазных эмигрантских кругах имел генерал Д. Л. Хорват, управляющий КВЖД, который играл ведущую роль в контрреволюционной организации «Дальневосточный комитет активной защиты Родины и Учредительного собрания». При содействии этой организации Хорват 9 июля 1918 г. сформировал в Харбине под своим руководством новое белогвардейское правительство — так называемый «Деловой кабинет Временного правительства в России». Хорват объявил себя «верховным правителем» 7.
Дальневосточная буржуазия видела в лице Хорвата спасителя России. Например, в резолюции Владивостокского биржевого комитета, принятой 29 августа 1918 г., указывалось, что Россию может спасти только единоличная власть генерала Хорвата 8.
«Правительство» Хорвата в приказном порядке отменило все декреты Советской власти и восстановило в полном объеме действия свода законов Российской империи, со всеми изменениями и дополнениями. В армии были введены в действие царские воинские уставы и законы. Служащие советских учреждений были уволены без выдачи пособия. Одновременно все лица, уволенные при Советской власти, были восстановлены на прежней работе с выплатой содержания за все месяцы с момента увольнения.
В приказе № 19 Хорват требовал, чтобы «...начальники всех правительственных учреждений в Приморской области по делам этих учреждений подчинились «деловому кабинету (кабинету министров)» 9. Население Дальнего Востока должно было беспрекословно выполнять все его распоряжения. Хорват потребовал от Дербера ухода его правительства в отставку и передачи всей полноты власти «деловому кабинету». Одновременно Хорват стремился привлечь на свою сторону Дальневосточное земство, обещая «оберегать» земства, их организацию и законы.
Амурское областное земство и «Временное правительство Амурской области», возглавляемое правым эсером Алексеевским, выразило готовность признать власть Хорвата в качестве «верховной». Но Примоблземуправа не спешила с признанием «делового кабинета», так как не хотела расставаться с несвойственными для земских учреждений государственными функциями. Председатель Примоблземуправы Медведев ждал итогов переговоров между Хорватом и Дербером.
«Переговоры» проходили в обстановке взаимных
68
оскорблений и угроз. Дерберовцы заявляли, что Хорват — самозванец. Хорватовцы доказывали, что «Сибирское правительство» незаконно присвоило себе функции органа центральной государственной власти. Каждая из сторон старалась заручиться поддержкой дальневосточный атаманов Семенова и Калмыкова.
Атаманщина в годы интервенции и гражданской войны на Дальнем Востоке — это особый контрреволюционный институт политического бандитизма, направленный против рабоче-крестьянской власти. Забайкальский есаул Г. Семенов — злобный враг Советской власти — был выходцем из зажиточной казачьей семьи и «выдвинулся» еще в период февраля 1917 г. как активный участник контрреволюционных монархических организаций. В борьбе с Советской властью он решил использовать «эффективные средства исторического прошлого», создав крупное модернизированное конное соединение по образцу конницы Чингисхана.
Оружие и необходимое воинское снаряжение Семенов получил от интервентов и Хорвата. С последним Семенов заключил специальное соглашение, в соответствии с которым Хорват должен был выделить на содержание семеновской банды, состоящей из 5400 человек, около 6 млн. рублей 10. Семенов объявил себя атаманом Уссурийского, Амурского и Забайкальского казачеств и присвоил себе звание генерала,
В своей деятельности по руководству войсками Семенов опирался на штаб, состоящий из двух управлений (военного и гражданского). Военное управление включало оперативный, инспекторский и интендантский отделы; гражданское — судебно-административный, финансовый, железнодорожный, политический, мобилизационный. Семеновский штаб был укомплектован царскими офицерами.
Семенов и его банда совершали тягчайшие преступления в отношении рабочих и крестьян во имя восстановления монархического строя в Россиян. Перейдя в конце 1918 г. под полное «покровительство» японских интервентов, Семенов провозгласил идею восстановления на Дальнем Востоке былой «империи Чингисхана». Уже в 1918 г. японская разведка планировала на территории советского Дальнего Востока, Монголии и Маньчжурии создать марионеточное «государство», которое явилось бы плацдармом для борьбы с
Советской властью 11. По заданию японской разведки
69
Семенов установил самые тесные контакты с реакционными монгольскими князьями, ламаистской церковью и китайскими генералами-милитаристами.
Как с «организатором» борьбы с Советской властью в Забайкалье и лицом, пользующимся расположением японцев, с Семеновым старались установить связи различные белогвардейские политические группировки и «правительства» на Дальнем Востоке.
«Семеновщина» стала олицетворением наиболее оголтелого проявления политического бандитизма и антисоветизма. Материалы судебного процесса 1946 г. над Семеновым и его сподвижниками раскрывают чудовищные преступления, которые по своей жестокости и массовости напоминают злодеяния феодальных монгольских завоевателей. От рук семеновских палачей пали тысячи коммунистов, комсомольцев, рабочих и крестьян 12.
Таким образом, летом 1918 г. в Забайкалье и на Дальнем Востоке существовало несколько белогвардейских военных группировок и «правительств»: «деловой кабинет» генерала Хорвата, «Правительство автономной Сибири», «Эмиссариат» Примоблземупра- вы. Однако стремясь к консолидации всех антисоветских сил, интервенты вынашивали идею создания «сильной общенациональной государственной власти». Во второй половине 1918 г. они сделали ставку на «Сибирское правительство» Вологодского и, наконец, на военную диктатуру адмирала Колчака.
В конце сентября 1918 г. во Владивостоке состоялась встреча глав сибирских и дальневосточных белогвардейских правительств 13. «Местные» правительства признали власть Сибирского правительства во главе с Вологодским и сложили свои полномочия. Вологодский был недоволен тем, что председатель Примземуправы А. С. Медведев, генерал Хорват и прибывший из-за границы адмирал Колчак, каждый из которых претендовал на верховную власть, некоторое время противились признанию его в качестве главы Сибирского правительства. Поэтому Вологодский освободил А. С. Медведева от исполнения обязанностей комиссара Сибирского временного правительства по Приморской области и назначил на эту должность И. И. Циммермана- бывшего председателя Владивостокского биржевой комитета. Были также назначены уездные комиссары. Вслед за этим были изъяты из ведения земства милиция, военное ведомство и продовольственное дело-
70
Протесты Примоблземуправы по поводу этих распоряжений Вологодского остались без результата. Генерал Хорват был назначен уполномоченным Сибирского правительства на Дальнем Востоке. Колчак занял пост министра по военно-морским делам Сибирского правительства.
Итак, в конце 1918 г. Владивостокское совещание объединило контрреволюционные силы Сибири и Дальнего Востока. Сибирское правительство поспешило юридически закрепить свою власть на Дальнем Востоке. В декабре 1918 г. правительство Вологодского разработало и ввело в действие «Временное Положение о Верховном уполномоченном Временного Сибирского правительства на Дальнем Востоке» 14.
Опасаясь возможных местнических, сепаратистских тенденций и стремления к «независимости Дальнего Востока от Сибири» со стороны генерала Хорвата, правительство Вологодского во «Временном Положении» не только определило полномочия Верховного уполномоченного по Дальнему Востоку, но и предусмотрело формы контроля за его деятельностью. Во «Временном Положении» сказано, что Верховный уполномоченный по Дальнему Востоку от имени Сибирского правительства устанавливает связи по всем местным вопросам с представителями иностранных государств. Тем самым обеспечивалась юридическая и фактическая зависимость Верховного уполномоченного по Дальнему Востоку от командования интервентских войск. Верховный уполномоченный улаживал все местные пограничные дела, назначал и смещал областных комиссаров и других высших чиновников на Дальнем Востоке, за исключением служащих органов юстиции, контроля и государственного банка, которые находились в непосредственном ведении Сибирского правительства.
В своей деятельности Верховный уполномоченный должен был опираться на двух помощников (по гражданскому и военному управлению), а также на Совет, в состав которого входили помощники Верховного уполномоченного, по одному представителю от министерств и четыре представителя Дальневосточных земств и самоуправлений. Совет имел право входить в правительство с предложениями по изданию нормативных актов относительно Дальнего Востока, с согласия правительства приостанавливать действия отдельных законов Сибирского правительства на Дальнем Восто-
71
ке, разрабатывать обязательные постановления по обеспечению общественного порядка и безопасности. «Обязательные постановления» Совета носили ярко Сраженный контрреволюционный характер и были направлены против трудящихся. Совет осуществлял надзор и контроль за «законностью» в деятельности общественных и государственных организаций.
Совет, по замыслу Вологодского, должен был в известной мере ограничивать власть Верховного уполномоченного и служить «глазами» и «ушами» Сибирскому правительству.
Однако действовало «Временное положение» непродолжительное время. Интервенты не считали Сибирское правительство во главе с Вологодским достаточно авторитетным и способным решительно покончить «со всеми проявлениями большевизма в Сибири».
Идеал белогвардейской власти интервенты видели в единоличной военно-монархической диктатуре. В качестве «сильной личности» на пост военного диктатора России был выдвинут адмирал Колчак. При их одобрении и поддержке 18 ноября 1918 г. Колчак совершил «государственный переворот» и объявил себя «верховным правителем и верховным главнокомандующим сухопутными и морскими вооруженными силами России». Белогвардейские «местные» правительства и военные группировки, по требованию интервентов, признали Колчака «верховным правителем России» и подчинились ему.
Колчак оставил генерала Хорвата на посту уполномоченного на Дальнем Востоке. Но Колчак никогда не забывал, что управляющий КВЖД пользовался известностью в иностранных и белогвардейских кругах и
в свое время являлся претендентом на пост «правителя России». Поэтому он поспешил предписать Хорвату определенный регламент деятельности.
В течение 1919 г. правительство Колчака разработало и ввело в действие на Дальнем Востоке ряд документов, определяющих статус местного управления. В июле 1919 г. «Временное положение о верховном уполномоченном на Дальнем Востоке» было заменено «постоянным Положением» о верховном уполномоченном Российского правительства на Дальнем Востоке» 15.
Новое «Положение» признавало верховного уполномоченного в качестве «главнокомандующего сухопутными и морскими силами на Дальнем Востоке и глав-
72
ного начальника всех учебных заведений в крае». Согласно ст. 14 «Положения» Верховному уполномоченному разрешалось в любой момент ввести на Дальнем Востоке чрезвычайное положение и применить вооруженную силу по своему личному усмотрению. Командующим армиями и военными округами были предоставлены не ограниченные законом правомочия.
Главной опорой колчаковской власти был карательный аппарат (армия, контрразведка, военные полевые суды, тюрьмы и т. д.). На захваченной территории был установлен жестокий террористический режим. Повсюду колчаковцы производили многочисленные аресты и расстрелы. Десятки тысяч узников в нечеловеческих условиях содержались в областных тюрьмах.
Колчаковское правительство и его ставленники на Дальнем Востоке передали в распоряжение иностранных монополий многие промышленные предприятия, железные дороги, рудники, лесные и рыбные богатства, водный транспорт.
Из месяца в месяц усиливая террор против трудящихся, Колчак, однако, оставался недоволен «мягкостью внутренней политики» Верховного уполномоченного на Дальнем Востоке. По мнению Колчака, генералу Хорвату, постоянно проживающему в Харбине, из-за границы было трудно быстро разобраться в постоянно меняющейся обстановке и своевременно принять надлежащие меры «по наведению порядка». Адмирал неоднократно обращал внимание на то, что Хорват не владеет ситуацией и постепенно теряет контроль над территорией восточной окраины России.
Стремясь «исправить положение», Колчак 15 сентября 1919 г. подписал приказ о ликвидации управления Верховного Уполномоченного по Дальнему Востоку 16. Вся полнота военной и гражданской власти иа Дальнем Востоке была передана генерал-лейтенанту Розанову, который стал главным /начальником Приамурского края. Колчак подписал специальную «Временную инструкцию главному начальнику Приамурского края», разработанную МВД 17. Розанов наделялся правомочиями, которыми обладал Приамурский генерал-губернатор царской России. В «Инструкции» особо подчеркивалось, что главный начальник обязан обеспечить общественную безопасность в крае, постоянно сообщая о ее состоянии и принятых мерах в МВД. Пункт 13 «Инструкции» предписывал главному начальнику Приамурского края «в случае перерыва отноше-
73
ний с правительством и при необходимости быстро принять меры для обеспечения государственного порядка и безопасности...», действовать «самостоятельно вверенными ему средствами...» 18. Генерал Розанов развернул новую мощную кампанию террора и насилия, но дни колчаковского режима на Дальнем Востоке были сочтен ы.
Трудящиеся Дальнего Востока под руководством коммунистов развернули широкую забастовочную и партизанскую борьбу против интервентов и белогвардейцев. Несмотря на превосходство интервентов и белогвардейцев в живой силе и технике, они были бессильны справиться с революционным движением трудящихся масс на Дальнем Востоке. В течение 1919—1920 гг. советские войска и партизаны освободили от интервентов и белогвардейцев обширные территории Сибири и Дальнего Востока.
В начале 1920 г. Советская власть была восстановлена в Западном Забайкалье и на Амуре. Пытаясь спасти положение, японские интервенты разрабатывали новые планы военного подавления партизанских советских центров. Японское военное командование предприняло попытки, используя атамана Семенова, превратить Восточное Забайкалье в центр по созданию «черного» контрреволюционного «буфера» на Дальнем Востоке. В условиях агонии белогвардейской власти адмирал Колчак заявил, что Семенов способен создать «восточную государственность» 19.
4 января 1920 г. «Верховный правитель» России издал Указ о передаче власти атаману Семенову В Указе было сказано: «...в целях сохранения на нашей Российской Восточной окраине оплота государственности на началах неразрывного единства со всей Россией, предоставляю ...генерал-лейтенанту атаману Семенову всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной окраины... Поручить генерал-лейтенанту атаману Семенову образовать органы государственного управления в пределах распространения его полноты власти»20.
Данное колчаковское распоряжение конкретизировалось Указом Семенова от 26 июня 1920 г., в котором было сказано, что «власть управления во всем объеме принадлежит главнокомандующему» 21 (т. е. Семенову В. С.,).
Последний представлял Забайкалье и Дальний Восток в международных отношениях, заключал дого-
74
воры с иностранными государствами, назначал и увольнял офицеров и чиновников и т. п. Он мог в любой момент ввести чрезвычайное положение и применить вооруженную силу.
В условиях агонии белогвардейского режима семеновская администрация старалась прикрыть, насколько это возможно, свою террористическую сущность одеждами буржуазной демократии.
В апреле 1920 г. было объявлено о выборах в «представительный» орган власти — «Народное краевое совещание». Подавляющая часть населения была лишена избирательных прав за «...бунт в октябре 1917 г.» 22 (т. е. за участие в Великой Октябрьской социалистической революции — В. С.). Избирательный корпус был ограничен также путем введения многочисленных цензов: возрастного, образовательного и др. В выборах в «Народное краевое совещание» приняла участие только буржуазия.
Согласно «Положению о краевом Народном совещании» 23 число членов этого органа определялось главнокомандующим. Последний имел право по своему усмотрению «...созвать или распустить» этот «представительный орган». Ввиду того, что вся полнота законодательной власти принадлежала главнокомандующему, «краевое Народное совещание» имело лишь право законодательной инициативы. Полномочия «Народного совещания» были крайне ограничены.
На рассмотрение «представительного органа» выносились второстепенные вопросы. Участники его в количестве 14 человек, представители крупной буржуазии и интеллигенции, собирались, чтобы выслушивать указания Семенова. Не поднял авторитета «совещания» и «Указ Семенова от 26 июля 1920 г. о переименовании «краевого Народного совещания» в «краевое Народное собрание».
Указом Семенова от 26 июня 1920 г. было создано «правительство» — Совет управляющих ведомствами, состоящий из десяти ведомств (внутренних дел, юстиции, иностранных дел, финансов, торговли и промышленности, просвещения, военного, путей сообщения и контроля). Члены Совета управляющих ведомствами назначались и смещались Семеновым. Перед последним они были ответственны в своей деятельности. От имени Семенова Совет управляющих ведомствами пытался вступить в переговоры с Примоблземуправой о создании единого «буферного» государства. Но последние
75
отказались вести переговоры с семеновцами. Дни семеновщины были сочтены. Трудящиеся освобожденных районов Восточного Забайкалья 15 сентября 1920 г. в Нерчинске созвали съезд рабочих и крестьян, на котором был избран Нарревком.
Интервенты Японии, США, Англии, Франции и других империалистических держав не только поддерживали и направляли террористическую деятельность белогвардейских карательных органов, но и сами старались в зоне расположения иностранных войск применять свои формы и методы «руководства» местным населением. Интервентско-белогвардейский политический режим на временно захваченной советской территории Дальнего Востока носил ярко выраженный террористический характер.
Интервенты и их наймиты — белогвардейцы — беспощадно без суда и следствия уничтожали мирное население. Так, на пути «следования японских войск ...население умерщвлялось по одному подозрению в большевизме»24. Только за один день (29 июня 1918 г.) в г. Владивостоке «пропало без вести» 70 человек 25. Вскоре их трупы были обнаружены на окраине города. Большинство из них — рабочие-грузчики Владивостокского порта, протестовавшие против иностранной военной интервенции. В начале сентября 1918 г. в г. Хабаровске были казнены интервентами и белогвардейцами 3000 человек 26. Интервенты не только сжигали целые деревни, но и истребляли их жителей. В марте 1919 г. японцами было сожжено село Ивановка (Амурская область) и расстреляно 257 человек, в том числе женщины, старики и дети 27. Американские военнослужащие оставили свой кровавый след во многих населенных пунктах Приморья. 3 июля 1919 г. в с. Казанка они уничтожили свыше 100 человек 28. Вот что увидели партизаны, освободившие с. Степановку от американских солдат: «Страшная картина разгрома предстала перед нашими глазами: ...от изб остались кучки обугленного дерева, всюду — на улицах и огородах — лежали трупы заколотых и расстрелянных женщин и детей» 29.
В партизанских районах Дальнего Востока свирепствовали белогвардейские карательные отряды. В Партизанской долине (Приморье) репрессиям подверглось все взрослое население 30. С 18 ноября 1919 г. по 31 января 1920 г. по приказу начальника Приамурского края генерала Розанова во Владивостоке было расстреляно 600 человек без всяких объяснений этих убийств 31.
76
В Забайкалье от рук семеновских палачей погибло более 30 000 человек 32. Тысячи патриотов были заключены в тюрьмы и концентрационные лагеря.
Условия содержания заключенных в белогвардейских тюрьмах и застенках на Дальнем Востоке были ужасными. В Благовещенской тюрьме, например, рассчитанной на 600 человек, содержалось более 3000 заключенных. «Сотни рабочих томятся за решеткой, — писала газета «Красное знамя» во Владивостоке. — В душных камерах битком набито. Заключенных не пускают на прогулку, кормят впроголодь...» 33. Люди погибали от бесчеловечных условий содержания, болезней, применения пыток и истязаний.
В тюрьмах Забайкалья семеновцы устраивали массовые расстрелы политических заключенных. Так, в декабре 1919 г. в Троицкосавской тюрьме семеновскими карателями было расстреляно и замучено 2000 человек 34. На запросы родственников палачи отделывались формальными отписками «нам ничего не известно» или «погиб при попытке к бегству». После окончания гражданской войны только в Амурской губернии на учете в органах социального обеспечения состояло 2446 семей, главы которых погибли от рук интервентов и белогвардейцев, и более 500 инвалидов войны. В одном Владивостокском уезде насчитывалось 996 вдов и сирот гражданской войны 35. С помощью террора и репрессий интервенты и белогвардейцы рассчитывали навсегда покончить с Советской властью, расправиться с подпольем и партизанским движением, утвердить буржуазный строй и правопорядок. Но сломить сопротивление народа контрреволюции не удалось.
2 ЯПОНСКИЙ ОККУПАЦИОННЫЙ РЕЖИМ НА СЕВЕРНОМ САХАЛИНЕ
В обстановке успешного продвижения советских войск на Восток и роста народного партизанского движения, японское военное командование, понимая всю нестабильность положения интервентов и белогвардейцев на материковой части Восточной России, разработало план срочной военной оккупации Северного Сахалина и присоединения этого острова к японской империи. По замыслу японских правящих кругов Сахалин должен был стать своеобразным «заслоном» Японии от большевизма и плацдармом для проведения упреждаю-
77
щих военных акций в отношении Советской России в будущем.
Немаловажное значение, для японских монополий имела возможность эксплуатировать природные богатства острова.
В апреле 1920 г. японский десант высадился на побережье Северного Сахалина. Советы на Сахалине не располагали войсками, необходимыми для отражения агрессии. Сахалинский областной исполком направил губернатору Южного Сахалина и правительству Японии официальный протест, требуя прекращения враждебных действий японской военщины в отношении Советской власти и населения острова.
В ответ на это японское военное командование объявило Советскую власть на Сахалине низложенной. Должностным лицам предписывалось остаться на местах, «...весь материал административного характера сохранить» и готовить для передачи японской военной администрации. Был введен комендантский час. Запрещалось проведение собраний, спектаклей и т. п. без разрешения японского жандармского управления. Связь острова с внешним миром была прервана. Русским жителям не разрешалось пользоваться почтой, телеграфом. Выезд за пределы острова воспрещался. Введена строгая военная цензура. Населению предписывалось «заниматься своим трудом».
2 августа 1920 г. главнокомандующий японской экспедиционной армией в Сахалинской области генерал- лейтенант С. Козима издал приказ о ликвидации русских административных учреждений, распоряжения которых предписал «считать утратившими свою силу»36. Вся полнота гражданской и военной власти сосредоточивалась в руках японского военно-административного управления, которое подчинялось главнокомандующему экспедиционной армией и включало в себя следующие отделы: полицейский, информационный (контрразведка); внутренних дел; юридический; горный; земледелия и землеустройства; лесной; водных промыслов37. Начальник управления и начальники отделов назначались главнокомандующим. Штат управления состоял из военнослужащих японской армии, которые назначались на соответствующие должности главнокомандующим по представлению начальника военно-административного управления. По всем вопросам русские жители должны были обращаться в управление, к специальному следователю, который «...рас-
78
сматривает материалы и дает объяснения» 38. При управлении был организован совет из белогвардейцев, как совещательный орган. Северный Сахалин был разделен в территориально-административном отношении на четыре района, управляемые местными военноадминистративными отделами.
Оккупанты установили на Северном Сахалине режим террора, угнетения и эксплуатации. Все, «..кто так или иначе был причастен к Советской власти» 39, подвергались аресту. Белогвардейцами были составлены и переданы японской военной полиции списки лиц, подлежащих аресту. В военной полиции беспрерывно шли допросы арестованных, которые содержались в одиночных тюремных камерах в «самых невозможных условиях» 40. Справки об арестованных не давались, просьбы об их освобождении японские власти отклоняли, многие советские люди были убиты японцами без суда и следствия 41. За русскими был установлен надзор с помощью осведомителей. В русских поселениях японские власти вводили систему пятидворок. Все русские печатные издания запрещены, за исключением семеновской газеты «Слово» и японской газеты на русском языке «Владиво—ниппо».
Японские военные власти грабили крестьян, отбирая у них продукты, фураж, скот и т. п. Была проведена перепись населения и имущества. Постановлением главнокомандующего японской экспедиционной армией от 10 сентября 1921 г. все русское население было обложено квартирным, промысловым и другими налогами. Каждая категория налога делилась на 10 разрядов. Каждому разряду соответствовал определенный размер налога (300 йен промысловый налог 1 разряда и 6 йен соответствующий налог 10 разряда).
Налоговому обложению подлежали все виды хозяйственной деятельности, имущество (от добычи нефти я рыбы до кошек, собак и личных вещей). В пункте 6 приказа сказано, что порядок взыскания налогов определяется «Уставом о взыскании государственных налогов в Японской империи». Лица, уклоняющиеся от взноса налогов, наказывались уплатой денежного штрафа в тройном размере от суммы налогов, (ст. 7). Согласно «приказу» налогоплательщик, опоздавший со взносом налога или скрывший размеры имущества, подлежащего налоговому обложению, подвергался тюремному заключению до 2 лет 42.
Японцы прекратили снабжение населения предмета-
79
ми первой необходимости. Продовольствие и товары, доставляемые японскими коммерсантами из Кореи и Японии на Сахалин, продавались русскому населению по завышенным ценам. Многие русские семьи голодали. Из-за невозможности уплатить квартирный налог многие оказались на улице. Японцы насаждали пьянство, разврат, спекуляцию, наркоманию и т. п., воскрешая самые мрачные времена сахалинской каторги.
Описывая все ужасы сахалинского бытия при японских оккупантах; газета «Крестьянская правда» сделала мрачный вывод: «Жизнь для русского человека стала хуже, чем на царской каторге» 43.
Оккупационные власти активно осуществляли политику японизации исконно русского острова. Русское население рассматривалось как население завоеванной территории, как иностранное. В городе и населенных пунктах русские названия улиц были заменены на японские. В школах вводилось преподавание по царским учебникам. Для работы в школе привлекались белогвардейцы. Остров было намечено заселить японскими колонистами, а русское население подлежало постепенному выселению.
В момент захвата Северного Сахалина главнокомандующий японскими войсками, чтобы успокоить местное население, заявил, что японские военнослужащие будут охранять спокойствие всего народа и «увеличат его счастье» 44. Далее он обещал, что японцы будут уважать «прежние законы и обычаи» 45. Однако это было лицемерное заявление, сделанное для достижения военно-политических целей. Уже через месяц после занятия Северного Сахалина японские оккупационные власти объявили, что на занятой территории действуют исключительно законы японской империи.
В течение 1920—1921 гг. японское военное командование издало целую серию приказов, в совокупности составивших «Сборник оккупационных нормативных актов»46, который состоял из нескольких разделов: гражданское право, уголовное право, судопроизводство, полицейское право.
Первоначально, в приказе от 14 июля 1920 г. японское военное командование объявило, что вопрос о собственности изучается. Затем оно провело учет имущества русских жителей Северного Сахалина и с конца 1920 г. японские власти начали захват предприятий, торговых фирм и концессий, принадлежащих русским собственникам. 14 сентября 1920 г. были ограничены
80
права владельцев земельных участков. Лица, желающие купить, продать, арендовать или сдать в аренду земельный участок, отныне могли это сделать не иначе как с разрешения военно-административного управления. Арендная плата вносилась за год вперед 47. Были урезаны права русского населения по распоряжению жилыми помещениями. Все заборы вокруг домов русских жителей были снесены, а огороды уничтожены.
Гражданско-правовые сделки осуществлялись по японским законам и под надзором оккупационных властей. Без разрешения чиновников военно-административного управления русские люди не имели права заниматься торговлей, всеми видами промысла и т. п. Все вновь организуемые общества, товарищества, предприятия и т. п., чтобы обладать правом юридического лица, должны были иметь специальное разрешение военно-административного управления.
Оккупанты подвергли хищнической эксплуатации природные богатства Северного Сахалина. Военно-административное управление в течение 1920 года издало постановления о наблюдении за горным, нефтяным, рыболовным промыслами, о порядке разработки лесных площадей. Право заниматься горным и нефтяным промыслами, разрабатывать лесные богатства острова имели только японские граждане.
Крупнейшие японские монополии интенсивно проводили разведку и добычу угля и нефти. В 1920— 1922 гг. ими эксплуатировалась 31 нефтяная скважина. Ежегодно в Японию вывозилось 80 тыс. т угля и 70 млн. куфутов леса 48. В некоторых районах Северного Сахалина полностью уничтожались огромные лесные массивы. При этом японские официальные лица лицемерно заявляли, что лес с Северного Сахалина в Японию не вывозился, а «...добывался для местных жителей».
В «Постановлении о наблюдении за рыбным промыслом» 50 от 26 октября 1920 г. указывалось, что лов рыбы населением возможен только с разрешения японских властей. На имя начальника «водных промыслов» подавалось в установленной форме заявление с указанием места жительства, прописки, профессии, вида, места и срока рыбного промысла. Кроме того, требовалось специальное согласие на проведение рыбного промысла «Общества японских промышленников в русских территориальных водах».
Наличие такого рода юридических формальностей
6 В. В. Сонин.
81
устраняло от участия в рыболовном сезоне значительную часть русского населения Северного Сахалина. Но если русский житель и получал «разрешение» японских властей на лов рыбы, то его практические возможности также ограничивались. Так лов рыбы мог быть приостановлен, если он «препятствует осуществлению военных целей и противоречит общим интересам». При этом, что понимается под «общими интересами», авторы «постановления» не объясняли. Русским людям этот нормативный акт запрещал лов лососевых рыб, крабов, бобров и котиков. За нарушение этого правила—1 год тюрьмы или 1000 иен штрафа. Так японское военное командование проявляло «заботу» о сохранении наиболее ценных живых ресурсов и морепродуктов Тихого океана в районе Северного Сахалина.
В то же время японские бизнесмены в погоне за максимальными прибылями хищнически истребляли рыбные запасы Северного Сахалина. Рыбный промысел японских фирм в районах о. Сахалина и Камчатки за 1921 — 1922 гг. выразился в следующих цифрах (в штуках) 51:
Годы Кета Горбуша Сельдь
1921
145 460
1 087 642
80 672 000
1922
352 772
1 381 629
5 064 000
Это беспощадное истребление рыбных запасов вы звало нарушение хода горбуши и значительное уменьшение хода летней амурской кеты в бассейне Северного Сахалина.
18 марта 1921 г. военно-административное управление издало приказ «О сдаче в аренду рыболовных и рыбообделочных участков» 52. В аренду сроком на 1 год посредством организации торгов японским военным командованием сдавались рыболовные и рыбообделочные участки. В торгах мог участвовать лишь «благонадежный» человек, заплативший залог в размере 50% арендной платы и имеющий специальное разрешение японских властей на участок в данной местности. Начальник военно-административного управления имел право ограничить или сократить срок аренды из-за «военный надобностей» или для «общей пользы». Передача арендуемого участка другому лицу была возможна исключительно с разрешения военного командования. Японские власти осуществляли надзор за ловом и обработкой рыбы. В случае нарушения японского рыболовного
82
законодательства или несвоевременного внесения платы арендатор терял свои права на участок, а суда и орудия лова конфисковывались. Арендаторами, как правило, являлись русские белогвардейцы, которые всю рыбную продукцию направляли в Японию. Сотни тысяч пен арендной платы поступали в распоряжение японского военного командования.
Таким образом, регулирование гражданских правоотношений осуществлялось военно-административным управлением в интересах японского монополистического капитала и сопровождалось конкретным ограничением гражданских прав русских жителей и представителей малых народов Северного Сахалина.
В 1920 г. юридический отдел военно-административного управления разработал специальное «Уложение о наказаниях» 53, действие которого распространялось только на русских жителей Северного Сахалина. Большинство статей «Уложения» направлено па подавление политических противников оккупационного режима.
Законодательство о политических преступлениях стало инструментом массовой расправы с участниками антияпонских выступлений и носило открыто террористический характер. Преступным считалось членство в запрещенных политических организациях, распространение антиоккупационной литературы, хранение и перевозка взрывчатых веществ и оружия и др. В «Уложении» определялся состав преступлений, направленных против оккупантской армии: сопротивление японским вооруженным силам, сбор секретной информации, похищение оружия и снаряжения, уничтожение военных объектов, повреждение железнодорожных путей, мостов и т. п., а также сокрытие от японского военного ведомства теплой одежды, продуктов, фуража, средств передвижения.
За все эти преступления предусматривались суровые наказания военного времени: смертная казнь, бессрочное и срочное (до 15 лет) тюремное заключение.
Общеуголовным преступлениям в «Уложении» уделялось мало внимания. Наказуемо было убийство, грабеж, изнасилование, похищение отдельных лиц, нарушение общественного порядка. Наказание (от смертной казни до денежного штрафа) зависело от состава и тяжести преступления. Соучастие и подстрекательство рассматривалось как совершенное преступление.
Ряд оккупационных нормативных актов регламентировал судопроизводство. Гражданские и уголовные де-
6*
83
ла рассматривали единоличные военные судьи. Решения судей по наиболее важным делам подлежали утверждению главнокомандующим японской армией на Северном Сахалине.
Приговоренные к тюремному заключению содержались в камерах (нередко в наручниках). Отдельные категории осужденных обязаны были работать, не получая вознаграждения за труд. Им предписывалось пользоваться собственным продовольствием и одеждой.
Из вышеизложенного ясно, что японские оккупационные власти установили на временно захваченной ими территории Северного Сахалина режим террора и насилия, получивший юридическое закрепление в целом ряде колониальных по своему содержанию нормативных актов.
Стратегическая задача превращения Сахалина в опорный пункт японского империализма потребовала определенной перестройки и укрепления зоны Курильских островов и Южного Сахалина, захваченных Японией в русско-японскую войну 1904—1905 гг.
Курильские острова были включены в состав провинции Нэмуро (Нэмурокэн) губернаторства Хоккайдо и в административно-территориальном отношении делились на восемь уездов 54. Во главе уездов стояли чиновники, назначаемые губернатором. На отдельных островах вся полнота власти находилась в руках старост, назначаемых и смещаемых уездным управлением. В 1920 г. на каждом острове Курильской гряды появились небольшие военные гарнизоны японской императорской армии, содержание которых обеспечивалось старостами за счет местного населения.
Система управления Карафуто (Южный Сахалин) в рассматриваемый период строилась также по колониальному образцу (подобно Корее и Тайваню).
Генерал-губернаторство Карафуто подчинялось Министерству колоний Японии. Вся полнота гражданской и военной власти принадлежала генерал-губернатору, назначаемому и смещаемому по специальному указу императора Японии.
Обладая практически неограниченными правомочиями, генерал-губернатор Карафуто опирался на разветвленный чиновничье-бюрократический централизованный аппарат административного управления, состоящего из канцелярии и трех отделов (внутренних дел, полиции и колонизации) 55. Каждое из указанных подразделений, в свою очередь, делилось на сектора. Так, канцелярия
84
генерал-губернатора состояла из трех секторов (секретного, текущей информации и сектора расследования) 56. Секретный сектор осуществлял контроль за тайными операциями в пределах генерал-губернаторства; проверял социальное происхождение служащих, распределял чины, награды, пенсии; ведал организацией церемоний и празднеств; проверял выполнение приказов генерал-губернатора. Сектор расследования изучал внутреннее положение генерал-губернаторства и события в сопредельных зарубежных странах; проводил перепись населения; осуществлял подготовку проектов местных нормативных актов, издаваемых единолично генерал-губернатором.
Отдел внутренних дел состоял из секторов промышленности, сельского хозяйства, транспорта, строительства, связи, мер и весов, финансов, образования текущих событий. Функции последнего сводились к контролю за деятельностью районных управлений генерал-губернаторства, выяснению отношений между городом и деревней, между японцами и коренным местным населением.
Отдел полиции управления генерал-губернаторства занимался организацией полицейской службы на территории Карафуто. Здесь существовала сложная полицейская система: охранная полиция, криминальная (уголовная) полиция, Верховная (политическая) полиция. В функции полиции входила не только охрана общественного порядка и борьба с государственной (уголовной) преступностью, но и контроль за производством, соблюдением нравов и обычаев, использованием рабочей силы и т. п. Это был мощный аппарат, через который проводились все мероприятия управления генерал- губернаторства. Лишь через полицию можно было получить разрешение на занятие торговлей, искусством и т. п. Расходы на содержание полиции Карафуто почти вдвое превышали расходы на всю администрацию.
Японцы создали на Карафуто, как в Корее и на Тайване, вспомогательную полицейскую организацию, осуществлявшую надзор за населением. Тех из них, кому японцы разрешили остаться па постоянное жительство на Южном Сахалине, вместе с айну и другими представителями малых пародов острова, загнали под надзор полиции в резервации, как правило, в местности, мало пригодные для проживания. С 1917 г. эта часть населения в небольших размерах пополнилась за счет белоэмигрантов.
85
С целью стимулировать интенсивное заселение захваченного острова колонистами японский закон предоставлял им целый ряд льгот: безвозмездная аренда земли в течение 10 лет, освобождение на несколько лет от налогов, бесплатное предоставление инвентаря и т. п. 57. В отдельных районах Карафуто появились военно-земледельческие поселения японских колонистов, организованных по системе «пятидворок», «десятидворок» и т. п. В ее основе лежал принцип круговой поруки. В задачу организации входило не только под. держание порядка, по и предоставление в полицию данных о движении населения, выявление инакомыслящих и преступников. С помощью этой организации полиция мобилизовывала население на проведение общественных работ (ремонт дорог, мероприятия по борьбе со стихийными бедствиями и т. д.). Наблюдение друг за другом вменялось членам организации в обязанность, ответственность за каждого человека возлагалась на главу семьи.
В распоряжении генерал-губернатора Карафуто, кроме разветвленной сети полиции, находились органы юстиции, тюрьма, военные подразделения и другие атрибуты японского карательного аппарата.
В управлении генерал-губернатора Карафуто работало около 2000 чиновников 58. Это был дорогостоящий аппарат колониального управления, расходы на его содержание составили около 2 млн. иен в год 59. В колониальных условиях Карафуто действие японской конституции распространялось исключительно на японских граждан. Коренные жители острова были объявлены вне закона. В течение 1906—1920 гг. на Карафуто сложилась система местного колониального законодательства. Его основу составили императорские указы разных лет, посвященные колониальным проблемам Карафуто. Многочисленные распоряжения генерал-губернатора имели силу закона.
Данные нормативные акты устанавливали такой правовой режим на Карафуто, который предоставлял японскому монополистическому капиталу неограниченные возможности колониального, хищнического разграбления природных богатств Южного Сахалина. Так по японским данным, только в 1917 г. здесь было добыто 10 515 котиков, в 1919 г. — 11 443, в 1920 г. —
13 926, в 1921 г.— 14 833, в 1922 г. — 15 159 60. Над этими обитателями Тихого океана нависла реальная угроза исчезновения.
86
Активная вырубка леса привела к тому, что «...сопки и реки были оголены» 61. Возникла опасность «...полного истребления лесов Южного Сахалина» 62.
Итак, в интересах монополий и военщины, японское правительство установило па Сахалине типичный оккупационно-колониальный режим. Образовав в 1920 г. Курило-Сахалинский антисоветский островной пояс, правящие круги Японии не прекращали происков по созданию материковой «буферной» зоны.
3. СВЕРЖЕНИЕ КОЛЧАКОВЩИНЫ
И ВОССТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ОСВОБОЖДЕННЫХ РАЙОНАХ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА
Трудящиеся Дальнего Востока под руководством Коммунистической партии поднялись на всенародную борьбу с интервентами и белогвардейцами. Основными формами борьбы рабочих и крестьян за Советскую власть являлись партизанское движение, работа в подполье, забастовка, вооруженное восстание.
В октябре 1918 г. по инициативе подпольного комитета РКП (б) в Приморье был создан один из первых партизанских отрядов, названный «Комитетом по подготовке революционного сопротивления контрреволюции и интервенции». Население Приморья широко откликнулось на призыв большевиков о создании единого партизанского фронта. Трудящиеся, демонстрируя высокое политическое сознание, заявляли: «Долой земства и городские управы...» 63.
Боевой лозунг большевиков «Долой интервентов и белогвардейцев! Вся власть Советам!» был подхвачен широкими слоями населения Приморья. На собраниях трудящиеся принимали резолюции о признании лишь власти Советов и об организации отпора противнику.
В отдельных населенных пунктах Приморья крестьянские сходы выносили постановления о создании партизанских отрядов 64. В селе Ракитном Дальнереченского района из местных крестьян был организован комитет обороны для защипы родного села. Комитет обороны принял меры к образованию партизанского отряда. В Хабаровском уезде подпольный комитет большевиков уделил первостепенное внимание созданию сельревкомов, которые приступили к формированию партизанских отрядов.
87
В конце 1918—начале 1919 гг. в разных районах Приморья действовало несколько партизанских отрядов и групп самообороны. Подпольный комитет РКП (б) г. Владивостока, опираясь на поддерживающее Советскую власть население, оказывал партизанам необходимую помощь оружием, боеприпасами, продовольствием, медикаментами, одеждой. Для укрепления военно-политического руководства партизанским движением в отдельные отряды были направлены партийные и советские работники.
Важную роль в формировании партизанских соединений в Приморье сыграл I съезд партизанских отрядов, созванный большевиками 21 декабря 1918 г. в селе Фроловка. Съезд принял предложение большевиков реорганизовать «комитет по подготовке революционного сопротивления контрреволюции и интервенцию во временный военно-революционный штаб. 23 февраля 1919 г. рабочие Дальнегорского рудника избрали военно-революционный штаб. В этот же день на общерайонном собрании партизан был избран военно-революционный штаб рабоче-крестьянской обороны рудника. Ему была вручена вся полнота гражданской и военной власти в районе. 17—18 марта 1919 г. в селе Фроловка состоялся съезд командиров партизанских отрядов Ольгинского уезда, который принял решение об образовании «Временного военно-революционного штаба партизанских отрядов Ольгинского уезда», ставшего временным высшим органом военной и гражданской власти па территории Ольгинского уезда, отвоеванной у колчаковцев.
Для руководства партизанским движением при штабе было создано семь отделов: административный, военно-оперативный, связи, снабжения, санитарный, следственно-судебный, по национальным делам. Территория Ольгинского уезда была разделена на 4 участка, в каждом из которых действовал партизанский отряд. Они были построены по образцу Красной Армии. Каждый отряд состоял из 3—4 пехотных рот, деленных на взводы и отделения; подрывной команды; конной разведки; команды связи; санитарной команды и обоза.
Под руководством обкома РКП (б) Временный военно-революционный штаб принял меры к объединению и координации боевых действий партизанских отрядов в Ольгинском уезде и в Приморье в целом. Большую роль в этом сыграл первый повстанческий съезд трудящихся Приморской области, созванный 22 мая
88
1919 г. в селе Анучино. В его работе принимало участие 37 представителей от партизанских отрядов и подпольных партийных организаций. На съезде, единогласно было принято постановление: «Вести беспощадную борьбу с Колчаком и его бандой при помощи партизанских отрядов... По мере освобождения и укрепления новых местностей организовать в них власть по принципу Советской власти, существующей в европейской России» 65.
Большевики поставили перед партизанами не только военные, но и политические цели. «Особое внимание ...повстанческих отрядов, — указывал Дальневосточный комитет РКП (б), — должно быть направлено на разрушение ...всего аппарата государственной власти Колчака» 66. Съезд разработал и принял ряд актов, регламентирующих организацию партизанских отрядов и органов Советской власти в Приморье. Впервые в решениях съезда были определены правовые основы деятельности партизанских штабов, которые в структурном отношении подразделялись на сельские, волостные и районные 67.
В каждом освобожденном селе сходом избирался комитет как орган власти, в который в обязательном порядке входил представитель от партизан. По мере необходимости крестьяне избирали на общем собрании сельский партизанский штаб. Сельские комитеты и штабы проводили мобилизацию граждан старше 19 лет в партизанские отряды, обеспечивали их снабжение продовольствием и подводами, вели борьбу с дезертирами и контрреволюционными элементами, которые подлежали аресту и отправке в районную следственную комиссию при военно-революционном комитете.
Волостные штабы организовывались из представителей сельских комитетов или штабов, которые из своего состава избирали волостной штаб из 3—5 человек. Волостные штабы ведали вопросами связи между сельскими партизанскими отрядами, собирали разведывательные данные о противнике, заботились о продовольствии для «летучих» партизанских отрядов и конных разведчиков, вели учет и распределение продуктов в волости, устанавливая па них твердые цены,
Районные штабы формировались из представителей волостных штабов (по одному человеку от волостного штаба), представителей отдельных групп (от каждой сотни партизан по одному человеку), начальников отрядов. Функции районных штабов заключались в созда-
89
нии партизанских отрядов, их снабжении оружием, боеприпасами, медикаментами, наблюдении за ввозом и вывозом товаров и продуктов, обучении искусству партизанской войны, планировании и проведении боевых операций.
Центральный военно-революционный штаб Приморской области состоял из представителей обкома РКП (б), районных штабов и штабов крупных партизанских соединений. Он осуществлял общее руководство партизанским движением в области, планировал и осуществлял наиболее крупные операции партизан, координируя взаимодействие отдельных партизанских подразделений. Центральный штаб обязан был «...в каждом селе и деревне организовать на всякий случаи запасные тыловые резервы из граждан, которые занимаются мирным трудом, но по первому требованию полевых районных штабов таковые резервы выступают на помощь передовым отрядам, если в таковых явится необходимость» 68. Центральный штаб осуществлял контроль за доставкой партизанским отрядам оружия и боеприпасов. Все захваченные у неприятеля «...предметы снаряжения, продукты ...и денежные средства поступают в распоряжение...» центрального штаба, который распределяет их равномерно среди отрядов 69. Районные штабы отчитывались перед ним за израсходование материальных и денежных средств.
Такая организация партизанского движения в основном сохранялась на протяжении всего последующего периода гражданской войны в Приморье. Важнейшим подразделением данной структуры являлся партизанский отряд. Как боевой единицей им руководили начальники отряда и штаба, командиры взводов. Весь командный состав в тот период избирался личным составом отряда и окончательно утверждался районным штабом. Каждое лицо, вступающее в ряды партизан, проходило регистрацию в штабе и зачислялось в один из отрядов. Ему штаб выдавал удостоверение партизана.
Съезд принял постановление, которое можно назвать «Дисциплинарным уставом приморского партизана» 70. В соответствии с этим документом партизан обязан был беспрекословно подчиняться командира-'1' исполняя их приказы и распоряжения. За неисполнение приказа партизан предавался товарищескому суду своего взвода или отряда. Дезертиры подлежали наказанию, выносимому партизанским судом. В отрядах
90
пресекались пьянство и игра в карты. Данное постановление сыграло большую роль в укреплении дисциплины в партизанских отрядах, способствовало повышению их боеспособности.
В рассматриваемый период 3/4 территории Ольгинского уезда и около половины Дальнереченского и Никольск-Уссурийского уездов были освобождены от интервентов и белогвардейцев 71. В освобожденных районах власть принадлежала военно-революционным комитетам как органам чрезвычайной власти. В местных населенных пунктах власть сосредоточивалась в руках ревкомов, партизанских штабов.
Для централизованного руководства партизанским движением и советским строительством на освобожденной от белогвардейцев и интервентов территории съезд 24 мая 1919 г. избрал Центральный временный военно-революционный комитет Приморской области (облревком) — высший орган гражданской и военной власти, правовой статус которого был закреплен съездом в специальном постановлении. В статье 3 постановления говорилось, что законодательным органом Приморской области является Совет трудящихся, «...состоящий из представителей всех восставших волостей, Владивостока, Никольск-Уссурийска, Партизанского рудника — по одному представителю...» 72.
На Центральный временный ВРК как орган исполнительной власти возлагалась задача организации в Приморье партизанского фронта, руководства районными органами революционной власти и налаживания связи с соседними областями. В постановлении съезда было сказано, что Центральный временный ВРК в своей деятельности руководствуется распоряжениями и законоположениями ВЦИК и СНК РСФСР. ВРК избирал из своего состава председателя, двух заместителей и секретаря.
Рабочий аппарат ВРК состоял из 7 комиссариатов, каждый из которых возглавлялся членом комитета. Комиссариаты подразделялись на отделы. Так, Военный комиссариат имел 3 отдела (военно-оперативный, организационный и интендантство); Комиссариат внутренних дел подразделялся на отделы местного управления, народной охраны, почт и телеграфов, инородческий. Отдел местного управления ведал организацией органов Советской власти на местах. На народную охрану возлагалась борьба с контрреволюционными элементами, шпионами и бандитами. Комиссариат юстиции де-
91
лился на два отдела: уголовный и политический. В ведении комиссариата находились: суды первой и второй ступени (волостные и окружные), революционные трибуналы, политические общесудебные следственные комиссии.
Комиссариат продовольствия включал 2 отдела: заготовительно-распределительный и транспорта. Первый осуществлял заготовку, учет и распределение предметов первой необходимости. Второй обеспечивал доставку грузов по назначению. Комиссариат здравоохранения, состоящий из медицинского и санитарного отделов, оказывал врачебно-санитарную помощь партизанским отрядам и населению. Комиссариат народного просвещения через отделы (школьный, внешкольный и агитационно-информационный) проводил работу в области школьного строительства, создания народных университетов и других просветительных учреждений, а также занимался организацией политического просвещения среди населения. Комиссариат финансов внутренних подразделений не имел.
Задача восстановления народного хозяйства была возложена на специальный Совет народного хозяйства. По мнению съезда СНХ должен был состоять из подотделов: «земельного, горнозаводского, лесного, рабочего контроля и других, могущих возникнуть в порядке революционного творчества» 73. Данным постановлением съезда предусматривалась организация Народного контроля за расходованием «народных средств и богатств как путем предварительного контроля, так и путем фактической проверки уже произведенного расхода» 74. Народный контроль был ответствен только перед Советом трудящихся Приморской области.
Программа советского строительства в Приморье осуществлялась постепенно, по мере освобождения партизанами отдельных районов. 29 июня 1919 г. пленум Дальневосточного областного комитета РКП (б) указал, что в данный момент «вся наличная действительная энергия организации должна быть направлена на укрепление, организованное и естественное расширеине повстанческих районов согласно стратегическим и материальным соображениям революционной силы» 75. Наиболее полно эта партийная установка была выполнена в Ольгинском уезде. С 27 июня по 3 июля 1919 г. в селе Сергеевке проходил первый съезд трудящихся Ольгинского уезда. На него прибыло 140 делегатов, представляющих партизанские отряды и органы мест-
92
ной Советской власти. Съезд провозгласил восстановление Советской власти «...во всем Ольгинском уезде»76. На съезде был избран Исполнительный комитет Ольгииского уезда, в состав которого вошли видные руководители партизанского движения в Приморье: С. Г. Лазо, М. И. Губельмаи, А. А. Фадеев, И. М. Сибирцев, Г. М. Шевченко, И. В. Слинкин и др.
В резолюции съезда по текущему моменту было, в частности, сказано: «...правительство Колчака ликвидировало все права рабочих и крестьян.., с уничтожением на местах власти Советов, крестьянство и рабочий класс поставлены в положение дореволюционное.., по всей Сибири проводится против рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции белый террор. Массовые убийства, расстрелы населения, уничтожение целых деревень огнем и мечом заставило все трудовое население подняться на защиту своих политических прав с оружием» 77. Съезд дал принципиальную оценку контрреволюционной деятельности органов буржуазного самоуправления, которые, по его мнению, «...были и останутся виновниками свержения истинной народной власти Советов» и в данный момент «противодействуют восстановлению Советов». Делегаты съезда потребовали вывода иностранных войск «...из пределов России, Сибири и Дальнего Востока, ибо они своим присутствием и своими действиями разжигают и поддерживают кровавую гражданскую войну» 78.
Ольгинский уезд превратился в основной, базовый район всего партизанского движения в Приморье. По предложению Дальневосточного облкома РКП (б) и Временно-революционного комитета области съезд избрал С. Г. Лазо командующим партизанской армией Приморья. Командующий начал свою деятельность с разработки вопросов, направленных па дальнейшее совершенствование организации партизанского движения. Совместно с Центральным временным военно-революционным комитетом и Военным Советом партизанских отрядов он разработал «Основные положения об организации и управлении партизанскими отрядами Приморья» 79. Территория Приморья была разбита иа военные районы: Дальнереченский, Ольгинский, Партизанский, Анучинский, Спасский и Никольск-Уссурийский.
Во главе каждого района стоял командующий, избираемый личным составом партизанских отрядов. Затем эта должность подлежала утверждению исполко-
93
мом Советов Приморья. Командующий отрядами отдельного уезда избирался соответствующим исполкомом и утверждался «...партизанами всех отрядов, если это позволяет положение фронта» 80. Командиры отдельных отрядов, избранные партизанами, утверждались на заседании местного исполкома. «Весь командный состав, — говорилось в «Положении», — подчинен революционному исполнительному комитету Советов. Последний имеет право отстранить от занимаемого поста или предать суду каждого командира или начальника штаба». Командиры отрядов самостоятельны при исполнении боевых операций, «но в отношении общих целей и задач... они ведут работу согласно указаниям революционного исполнительного комитета Советов» 81.
Впервые была проведена четкая линия разграничения военной и гражданской власти в Приморье. Об этом ясно сказано в статье 8 «Положения»: «Все лица командного состава не имеют права вмешиваться в гражданские дела населения и в отношении последнего могут издавать только те приказы и распоряжения, которые вызваны военной необходимостью и в свою очередь должны оказывать содействие военной силой местным гражданским властям, если таковое потребуется для поддержания общественного порядка» 82. Таким образом, данное «Положение», во-первых, подчинило партизанские отряды Советам, во-вторых, провело разграничение гражданской и военной власти. Данные решения Советской власти поднимали партизанское движение на новую, высшую организационную ступень.
В этот же период командующий партизанскими соединениями С. Г. Лазо, предвидя скорое крушение колчаковщины, составил проект плана организации дальнейшей борьбы с японскими интервентами. В связи с этим он, в частности, писал, что «единственным полномочным органом, ведущим от имени Совнаркома борьбу с Японией, должен быть Дальневосточный комиссариат Российской Федеративной Советской Республики с отделами: а) политическим или дипломатическим, б) военным, в) финансов, г) местных (или внутренних) дел...»83. С. Лазо глубоко верил, что только власть Советов и немедленное присоединение Дальнего Востока к РСФСР обеспечат подлинную свободу и независимость, счастье трудящихся дальневосточного края. Он считал, что каждый дальневосточник должен стать
94
сознательным гражданином Советской России. В связи с этим, по мнению С. Лазо, необходимо проводить работу по формированию и укреплению социалистического правосознания партизан и населения. Для этого он рекомендовал самым тщательным образом изучать Конституцию РСФСР 1918 г. 84
Таким образом, ряд большевиков во главе с С. Г. Лазо ставили вопрос о немедленной советизации Приморья. Однако в сложной политической обстановке, когда в Приморье находились крупные силы интервентов и белогвардейцев, нельзя было немедленно установить Советскую власть 85. Это привело бы к усилению гражданской войны и затяжке интервенции иа Дальнем Востоке. Эту точку зрения высказывали такие видные большевики, как П. М. Никифоров, И. Г. Кушнарев, Г. Ф. Раев, А. А. Воронин и др. 7 января 1920 г. созванная обкомом РКП (б) Владивостокская подпольная партийная конференция по вопросу о форме власти приняла постановление о восстановлении Советов. Дальневосточный областной комитет РКП (б) не согласился с решением городской конференции и созвал 24 января новую конференцию с участием представителей от Партизанской, Никольск-Уссурийской, Ольгинской и других партийных организаций.
Ее участники понимали, что внутренние объективные условия в Приморье позволяли трудящимся под руководством Коммунистической партии ликвидировать белогвардейский режим генерала Розанова и установить в крае Советскую власть. Но это привело бы к немедленному антисоветскому выступлению объединенных сил интервентов и белогвардейцев, и Советская власть оказалась бы вновь под угрозой свержения.
Вместе с тем, коммунисты знали о том, что империалистов объединяет ненависть к Советской России и разъединяют территориальные притязания. Для достижения своих захватнических целей на Дальнем Востоке Япония по-прежнему поддерживала Семенова и переметнувшегося на их сторону генерала Розанова. Американцы и их союзники в условиях агонии колчаковского режима стремились заменить военную диктатуру на более «демократическую» власты
Эсеро-меньшевистская политическая организация «Центральное бюро военных организаций Сибири», возглавляемая Якушевым, Краковецким, Солодовниковым, предприняла попытку вооруженным путем покончить с колчаковским управлением во Владивостоке и
95
захватить политическую власть. Военным руководителей намеченного переворота был чешский генерал эсер Гайда, которому удалось договориться с интервентами, что они будут соблюдать нейтралитет во время восстания и поддерживать новую «демократическую» власть. По события развивались вопреки эсеровским планам. Воспользовавшись ситуацией, трудящиеся г. Владивостока выдвинули лозунг «Вся власть Советам». Они не желали иной власти. Поэтому вопреки обещаниям соблюдать нейтралитет интервенты немедленно выступили против восставших на стороне Розанова. Силы оказались неравными, и восстание было подавлено.
Учитывая вышеизложенное, партийная конференция РКП (б) постановила: 1) свергнуть власть генерала Розанова посредством вооруженного восстания, 2) временно отказаться от восстановления Советов и установить власть Приморской земской управы при условии проведения ею политики скорейшей ликвидации интервенции на Дальнем Востоке и осуществления объединения с Советской Россией 86. Земская управа согласилась с предложением коммунистов о захвате власти. Земские деятели сознавали, что массы идут за коммунистами, и взять власть без их поддержки они не смогут. Представители мелкобуржуазной демократии и их американские покровители считали, что идея создания буржуазного демократического государства в Сибири и на Дальнем Востоке получает реальное воплощение. По заданию американского командования в Восточной Сибири над этой политической проблемой работал правоэсеровский «Политцентр» (г. Иркутск), на Дальнем Востоке — Приморская земская управа г. Владивосток).
Для организации и проведения восстания против колчаковской власти во Владивостоке был создан объединённый оперативный штаб 87. В него вошел в полном составе военно-революционный штаб коммунистов, а также представители эсеров и сибирских областников. Председателем объединенного штаба был утвержден С. Лазо. Все воинские части, организации и комитеты подчинялись объединенному штабу. Этот орган революционного парода за короткий срок издал около 100 нормативных актов по различным вопросам подготовки и проведения вооруженного восстания.
29 января 1920 г. штаб опубликовал воззвание к
солдатам и офицерам колчаковской армии, в которой
96
сообщал о переходе власти в Никольск-Уссурийске в руки ревкома, во Владивостоке — Примземуправы. В течение 30—31 января 1920 г. во Владивостоке отряды штаба заняли все важнейшие стратегические пункты города: телеграф, почту, телефонную станцию, банки и правительственные учреждения. 31 января Примземуправа опубликовала декларацию, в которой заявила о том, что отныне к ней переходит вся полнота государственной власти 88. Главнейшая цель Примземуправы: прекращение гражданской войны, интервенции и «установление государственной правовой жизни» 89. Однако до конструирования аппарата Примземуправы вся полнота военной и административной власти в г. Владивостоке сохранялась за объединенным оперативным штабом, который издал ряд приказов, направленных на обеспечение охраны порядка и нормального функционирования учреждений и предприятий г. Владивостока 90.
Переход власти к Примземуправе противоречил политическому и правовому сознанию трудящихся, которые долгие годы боролись за власть Советов. В некоторых районах Приморья рабочие и крестьяне явочным путем создавали Советы. Поэтому и после установления власти Примземуправы коммунисты вынуждены были продолжать работу среди населения по разъяснению политики и тактики РКП (б) в своеобразных условиях Приморья. В специальном воззвании Дальневосточного комитета РКП (б) к трудящимся в связи с переходом власти к областной земской управе, в частности, было сказано: «Мы считаем временную передачу власти земству переходной ступенью к Советской власти» 91. Таким образом, созданная в Приморье в конце января 1920 г. власть Примземуправы явилась одной из первых попыток создать на востоке страны большевистский буфер.
В тех районах Дальнего Востока, где войска интервентов отсутствовали или их силы были незначительными, повсеместно устанавливалась Советская власть. Советский историк Г. С. Куцый пишет, что в Приамурье «...не осталось села или деревни, где бы ни были созданы революционные штабы и партизанские отряды» 92. По инициативе Хабаровского подпольного комитета РКП (б) в марте 1919 г. на I съезде трудящихся Приамурья был избран военно-революционный штаб партизанских отрядов из И человек во главе с большевиком Д. И. Бойко-Павловым 93. К лету 1919 г. 4/5 тер-
7 В. В. Сонин.
97
рнторнн Приамурья было освобождено от колчаковцев и интервентов, была установлена революционная власть, которая осуществлялась через партизанские штабы и сельские ревкомы.
В июле 1919 г. на станции Вяземской состоялся съезд представителей партизанских отрядов и подпольных большевистских групп, сельских ревкомов. Съезд провозгласил Советскую власть на освобожденной территории Приамурья и избрал Ревком. При ревкоме были организованы отделы (военно-оперативный, политический и др.) и ревтрибунал 94.
К январю 1920 г. Советская власть была восстановлена на всем протяжении реки Амур от Хабаровска и до его низовья. В середине февраля 1920 г. войска Примземуправы и приамурские партизаны разбили атамана Калмыкова и освободили г. Хабаровск. Американо-японское командование вынуждено было заявить о своем «нейтралитете». С согласия приамурских большевиков и профсоюзов в Хабаровском уезде власть перешла к местной земской управе. Но уже 12 марта 1920 г. по требованию трудящихся чрезвычайное земское собрание Хабаровского уезда и городская управа вынуждены были сложить свои полномочия и передать власть организовавшемуся к этому времени Временному исполнительному комитету Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.
Ликвидация колчаковщины в Приамурье способствовала подъему борьбы за власть Советов на Северном Сахалине и Охотском побережье. 14 января 1920 г. в Александровске-на-Сахалине подпольная революционная группа совершила антиколчаковский переворот, в ходе которого был создан Временный нарревком Северного Сахалина 95. Временный нарревком Северного Сахалина отказался исполнить требование Примземуправы, претендовавшей на осуществление власти на всей территории Дальнего Востока, о передаче власти местной земской управе. На заседании нарревкома 1 февраля 1920 г. было принято решение о создании коалиционного исполкома. В состав исполкома вошли представители нарревкома и самоуправлений. Ислолком избрал из своего состава президиум из 6 человек образовал 3 отдела: административный, хозяйственно-продовольственный, школьно-санитарный 96.
Исполняя волю трудящихся, исполком 9 марта 1920 г. созвал в г. Александровске первый Сахалинский островной съезд трудящихся, проходивший под
98
руководством большевиков. Съезд провозгласил на Северном Сахалине Советскую власть и избрал новый исполком Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, который в своей декларации от 21 марта 1920 г. объявил действующими все декреты СНК РСФСР, которые обязаны были исполнять как советские граждане, так и иностранцы. Советская власть на Северном Сахалине объявила, что, опираясь на трудящихся, она будет охранять природные богатства острова и пресекать любые контрреволюционные выступления. Необходимо обратить внимание на статью декларации, в которой говорилось, что «Сахалин по отличительным от материка условиям должен представлять автономную федеративную единицу с подчинением Дальневосточному краевому Совету» 97.
В конце 1919—начале 1920 гг. подпольные революционные группы трудящихся Северо-Восточных районов нашей страны ликвидировали систему колчаковского управления. В Охотске, Анадыре, Петропавловске, с учетом упорной классовой борьбы и опасности иностранного империалистического вмешательства, государственную власть осуществляли чрезвычайные органы — военревкомы. И только в отдельных небольших населенных пунктах были проведены выборы в Советы 98. «В момент решительной борьбы за новую жизнь, в интересах обеспечения всей полноты власти за трудящимися и устранения всякой возможности восстановления власти эксплуататоров или их наемников,— говорилось в инструкции Анадырского ревкома по организации Советов в уезде, — лишаются права участвовать в выборах: 1) лица, служившие в милиции и активно не участвовавшие в местном пролетарском перевороте, 2) лица, участвовавшие в свержении Советов в 1918 г., а также лица, пользующиеся чужим трудом. Власть должна принадлежать целиком и полностью трудящимся массам» 99.
Кампанию выборов в Советы провели работники соответствующих ревкомов. В отдельных случаях, однако, эта важная политическая работа пускалась на самотек 100. В результате в Советы проникали чуждые народной власти элементы. Отдаленность от центра и отсутствие даже в крупных поселках, таких как Охотск, крепких и сплоченных большевистских организаций, приводили нередко к искажению политики РСФСР в области Советского строительства. В частности, были отмечены анархические тенденции в мест-
7*
99
ной государственно-правовой практике 101. Стараясь ликвидировать ревком в Анадыре, старые чиновники и коммерсанты стали требовать выборов в уездный Совет, стремясь захватить руководство в нем. 31 января 1920 г. они организовали контрреволюционный переворот и расстреляли членов Анадырского ревкома. 8 февраля 1920 г. в Анадыре был «избран» Совет, который возглавили торговцы-спекулянты. Обманывая трудящихся, эти «руководители» демагогически заявляли, что их цель — построение социализма 102.
Военревком в Петропавловске из тактических соображений был вынужден не провозглашать открыто Советскую власть, выдвинув политическую идею «народоправства» 103. В порядке ее непосредственной реализации на службу в органы государственного управления Камчатки принимались старые специалисты, настроенные контрреволюционно. Рабочие и солдаты добивались от военревкома немедленного восстановления Советов. Они требовали «...шире смотреть на интересы трудящихся и отбросить методы строительства новой жизни путем февральской революции» 104. Вскоре военревком объявил в созыве 12 марта 1920 г. I Петропавловского уездного съезда Советов. В наказах делегатов съезда трудящиеся Камчатки обращали внимание па необходимость установить власть Советов сверху донизу. Паратунский сельский комитет рекомендовал съезду провозгласить Камчатку «единой, нераздельной частью РСФСР» 105.
I Петропавловский уездный съезд Советов постановил: «...сконструировать Камчатский областной Совет рабочих, крестьянских и инородческих депутатов трудового народа» 106. Высшую власть в области осуществлял съезд Советов, который имел право издавать нормативные акты, имеющие силу закона на территории Камчатки. Исполнительная власть вручалась местному СНК, который состоял из комиссариатов (народной охраны, здравоохранения, юстиции, почты и телеграфа) и отделов (счетно-финансовый, административный и контрольный) 107. Для руководства экономикой области предусматривалась организация Совета народного хозяйства с отделами: финансов, транспорта, торговли и промышленности, сельского хозяйства, рыбной, пушной, лесной, горной, продовольствия и снабжения, переселенческим и инородческим 108.
Было решено начать на Камчатке формирование советских воинских подразделений. Съезд принял ре-
100
шенис о создании специального органа ио борьбе с контрреволюцией «Политической коллегии для борьбы с саботажем и контрреволюционной агитацией» 109. Особое внимание было уделено введению единой системы народных судов. В резолюции съезда по этому вопросу говорилось: «до настоящих дней суд в Камчатской области обслуживался судьями-специалистами, назначаемыми правительством. Народ же не принимал никакого участия в отправлении правосудия» 110.
После краха колчаковщины при военревкомах были образованы следственные комиссии и ревтрибуналы, перед которыми предстали старые чиновники-саботажники, торговцы, спекулянты и т. п. В Анадыре по решению следственной комиссии и общего собрания жителей были расстреляны как враги народа бывший управляющий уездом Громов, его секретарь Толстихин и мировой судья Туздалев. За спекуляцию и сотрудничество с колчаковцами был расстрелян торговец Малков 111. В Охотске из 70 арестованных колчаковцев 44 были освобождены, 26 человек были приговорены к различным сроком тюремного заключения 112. Специальным решением собрание рабочих потребовало расстрелять всех осужденных. Ревтрибунал поддержал их требование. И несмотря на несогласие с этим постановлением военревкома, рабочие расстреляли контрреволюционеров 113.
Можно согласиться с мнением Б. И. Мухачева, который пишет, что данное решение было правильным, ибо эти «...ярые колчаковцы ...могли бы помешать успешной борьбе за установление Советской власти» на Камчатке 114. Действительно, данные действия трибунала и рабочих основывались на революционном правосознании, пролетарской совести и политической целесообразности. Но имеющиеся расхождения по этому вопросу между рабочими и трибуналом, с одной стороны, и военревкомом, с другой, в тех конкретных исторических условиях диктовали необходимость введения единой судебной системы и революционной законности.
I Чрезвычайный съезд Советов Камчатки (г. Петропавловск) принял постановление о создании сельских, волостных и уездных народных судов. Высшей судебной инстанцией был объявлен окружной народный суд Камчатской области. Делегаты съезда заявили, что это будет суд «выборный, скорый и справедлив вый» 115, который станет руководствоваться при рас-
101
смотрении гражданских и уголовных дел революционными законами и неотмеченными старыми законами, «...не противоречащими революционному правосознанию и совести» 116.
Лица, совершившие тяжкие уголовные преступления, были подсудны революционным трибуналам, образуемым из депутатов волостных и уездных Советов. Трибуналы обязаны были принимать к производству дела о вооруженном восстании и антигосударственной агитации; об умышленном убийстве или покушении на убийство должностных лиц; о разбое, грабеже и умышленном поджоге запасов продовольствия; о распространении ложных слухов, дискредитирующих народную власть; о вооруженном сопротивлении.
Борьба за народное правосудие и законность на Камчатке осложнялась из-за отсутствия связи с центром и советских нормативных актов, из-за незнания населением действующего законодательства РСФСР.
Работа большевиков по советизации Камчатки проходила в условиях непрекращающихся враждебных действий Японии, направленных на захват природных богатств полуострова и ликвидацию народной власти.
— И в Амурской области под руководством большевиков развернулась активная борьба трудящихся с колчаковской властью. 10 августа 1919 г. в Свободненском уезде (деревня Чудиновка) состоялся съезд трудящихся. На нем присутствовало 70 делегатов от рабочих, крестьян и партизан. По постановлению съезда для руководства партизанским движением был создан областной военно-революционный штаб.
12—13 августа 1919 г. в Михайловской волости (деревня Албазинка) подпольный Амурский обком РКП (б) созвал съезд представителей партизанских отрядов Съезд принял решение о разделении Амурской области на четыре партизанских района. Во главе районов стояли военно-полевые коллективы. Для общего руководства всеми партизанскими соединениями был избран Амурский областной военно-революционный коллектив рабоче-крестьянской Красной Армии (АОВРК). В «Положении о военно-полевом коллективе Амурской области» указывалось, что «областной военно-полевой коллектив является высшей революционной административной, политической и военной единицей...», которому «...подчиняются и революционные силы, и организации Амурской области» 117.
102
В Положении было сказано, что военно-полевой коллектив «...организует и объединяет революционные районы...», следит за выполнением его распоряжений на местах, «...ведет сношение с революционными организациями городов...», устанавливает связи с центром и другими областями Дальнего Востока 118. Особого внимания заслуживает пункт «б» Положения, который гласит, что важнейшей политической функцией военно- полевого коллектива является подготовка «...путем пропаганды, организации, вооружения и создания боевых единиц революционной армии для поднятия вооруженного восстания в областном масштабе против существующей власти» (колчаковской — В. С.).
Согласно Положению военно-полевой коллектив формировался из лиц, делегированных районами, партизанскими отрядами, крестьянскими съездами, революционными организациями области. Численный состав коллектива не был точно определен. В Положении лишь в самой общей форме отмечалось, что «...состав представителей в областном коллективе определяется количеством существующих районов, отрядов и революционных организаций областного значения» 119.
Это, на наш взгляд, объясняется тем, что в условиях ведения партизанской войны против колчаковской диктатуры число отрядов народных мстителей, революционных организаций и освобожденных районов постоянно изменялось. Поэтому авторы данного документа считали целесообразным не фиксировать строго определенное количество членов данного коллектива. На общем собрании коллектива избирался заведующий этой военно-административной единицей, который утверждался и был ответственным за свою деятельность перед главнокомандующим всеми партизанскими отрядами Амурской области.
За время своего существования (август—декабрь 1919 г.) военно-полевой коллектив провел значительную работу по объединению отдельных партизанских отрядов в Народную армию Амурской области. В своих обращениях к крестьянам и казакам военно-полевой коллектив призывал их вступать в ряды Народной армии и с оружием в руках бороться за Советскую власть. Создавая партизанскую армию, военно-полевой коллектив объявил 21 сентября 1919 г. мобилизацию граждан с 20 до 30 лет. Согласно приказу, лица, подлежащие мобилизации, обязаны были в течение 24 часов явиться в штаб ближайшего партизанского отряда.
ЛОЗ
Лица, уклоняющиеся от мобилизации и скрывающие от партизан оружие и снаряжение, подлежали преданию военно-полевому суду по всей строгости законов военного времени. Имущество данных лиц, как движимое, так и недвижимое, подлежало конфискации и поступало в распоряжение народной армии.
В начале декабря 1919 г. во все партизанские отряды была разослана спецкурьерами «Инструкция о дисциплпне в революционных войсках Амурской рабоче- крестьянской армии» 120, которая требовала от партизан точного и немедленного исполнения приказов, соблюдения дисциплины и искоренения всяких правонарушений. На основе статей 4 и 5 данного нормативного акта паникеры, мародеры, воры, изменники и шпионы подлежали немедленному преданию военно-полевому суду. К судебной ответственности привлекались партизаны, допустившие самовольную отлучку или разглашение военной тайны, оставившие боевой пост или вносившие дезорганизацию в партизанские ряды. За распитие спиртных напитков, азартные игры и другие правонарушения виновные подвергались дисциплинарному наказанию.
Специальным нормативным актом в партизанских районах Амурской области устанавливалась единая финансовая дисциплина. Все реквизированные и конфискованные партизанами материальные и денежные ценности отныне составляли «единый революционный фонд Советской власти» 121. Из этого фонда в сметном порядке каждому району и отряду отпускались определенные средства.
На освобожденные и находящиеся, под контролем партизан районы распространялась директива военно- полевого коллектива о том, что «все колчаковские учреждения... волостные, сельские и земские управы...» должны быть упразднены 122. Но, как показывают документы рассматриваемого периода, лишь «...отдельные управы складывали свои полномочия» 123. В связи с этим военно-полевой коллектив призывал партизан к повышению революционной бдительности и пресечению любых сопротивлений и саботажа по выполнению партизанских директив.
К декабрю 1919 г. большая часть Амурской области была освобождена от контрреволюции. Власть на местах осуществляли ревштабы, сельревкомы и Советы, избранные на крестьянских сходах. 300 сельских обществ, направляя своих делегатов на 7 областной съезд
104
трудящихся, наказывали им разработать и принять политический документ, в котором содержалось бы требование о немедленном удалении интервентов, ликвидации колчаковского режима и восстановлении Советской власти.
В работе съезда, проходившего 16—20 декабря 1919 г. в селе Ромны Тарбагатайской волости, участвовало 236 делегатов, в том числе 24 члена РКП (б) 124. Съезд объявил о восстановлении Советской власти в Амурской области и воссоединении ее с РСФСР, законам которой «...беспрекословно и безоговорочно подчиняться» 125. Съезд постановил о реорганизации АОВРК в Амурский областной исполком рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, получивший название «Таежный исполком» (25 человек). Он размещался в отдаленном, глубинном районе амурской тайги.
В своей деятельности исполком руководствовался постановлением съездов трудящихся. Нормативные акты облисполкома являлись обязательными для исполнения нижестоящими органами Советской власти. Председатель; заместитель председателя и заведующие отделами облисполкома избирались съездом. Председателем Амурского облисполкома единогласно был избран большевик С. С. Шилов. Съезд утвердил структуру облисполкома: президиум и отделы (оперативный, судебный, хозяйственный, медицинский, культурно-просветительный, политический, финансовый).
Съезд взял курс на создание выборных районных, уездных и волостных органов Советской власти. Он разработал и ввел в действие «Инструкцию о выборах сельских Советов трудящихся Амурской области». Право избирать и быть избранным предоставлялось всему трудовому населению с 18 лет, без различия национальности, вероисповедовання и пола 126. Как и в 1918 г. были лишены избирательных прав помещики, капиталисты, бывшие служащие царской полиции и жандармерии, духовенство, ростовщики и торговцы, жившие па нетрудовые доходы, лица, находящиеся под судом и следствием, а также сотрудники белогвардейских контрразведок и карательных отрядов.
Из этого перечня видно, что после колчаковщины круг лиц, лишенных избирательных прав, был значительно шире, чем в 1918 г. В связи с этим интересная статья была включена в «Положение о делегатах VIII съезда трудящихся Амурской области» от 20 марта 1920 г. Она обязывала делегатов представлять в
105
мандатную комиссию съезда сведения о том, «...кто за кем знает противосоветские действия как в прошлом, так и в настоящем» 127. Данная установка имела политическое значение, ибо ее применение позволяло недопустить проникновение в Советы чуждых Советской власти элементов.
Инструкция подробно регламентировала организацию деятельности сельских комитетов, которые избирались на общем крестьянском собрании. Сельский комитет, состоящий из 3 человек, призван был разрешать «все общественные вопросы в административном порядке», разбирать споры и тяжбы, возникающие между крестьянами. Решения сельского комитета носили обязательный характер для всех членов общества. В условиях военного времени сельские комитеты были наделены особыми функциями. Им вменялось в обязанность следить за продвижением и действиями противника, выяснять его численность и вооружение, выявлять шпионов и предателей. В необходимых случаях арестовывать последних и препровождать их в районный комитет. Крестьяне обязаны были снабжать партизан подводами, фуражом и прочими предметами первой необходимости. Инструкция рекомендовала сельским комитетам поддерживать связь с партизанскими отрядами, своевременно доставлять им необходимые сведения о противнике. На основе данной инструкции в январе-феврале 1920 г. в Амурской области были проведены выборы в местные Советы 128.
Съезд разработал меры по укреплению революционной законности в освобожденных районах Амурской области. В специальном постановлении съезда говорилось, что создание военно-полевых трибуналов и следственных комиссий преследует цель пресечения саботажа, шпионажа и контрреволюционных действий, направленных против народной власти. Судебная система Амурской области состояла из следующих звеньев: 1) областной трибунал из 5 человек (по одному представителю от каждого района и один представитель от облисполкома); 2) районные трибуналы (в их состав входили представители районных исполкомов и партизанских отрядов); 3) товарищеский суд при партизанском отряде (избирается личным составом партизанского отряда, количественный состав суда не был определен данным нормативным актом).
При областном и районных трибуналах были образованы следственные комиссии, члены которых избира-
106
лись соответствующими исполкомами местных Советов из числа трибунальцев. Впервые был определен правовой статус товарищеских судов партизанских отрядов. В Инструкции указывалось, что товарищеский суд разбирает дела о проступках, связанных с нарушением внутреннего распорядка партизанской службы и дисциплины, аморальным поведением. Если в ходе проведенного дознания будет вскрыто серьезное уголовное преступление, то его материалы должны быть переданы в районный трибунал. Последний следил и за соблюдением законности в деятельности товарищеских судов. Трибунал рассматривал уголовные дела как военных, так и гражданских лиц. При вынесении приговора трибуналы и суды руководствовались велением революционной совести. Высшая мера наказания за наиболее тяжкие уголовные преступления — смертная казнь. В случае несогласия одного из членов районного трибунала с принимаемым решением, дело передавалось для окончательного решения в областной трибунал.
Советская власть гарантировала гражданам полную безопасность, неприкосновенность личности и имущества. Облисполком официально объявил, что все уголовные деяния будут пресекаться самым решительным образом 129. Трудящиеся Амурской области, выражая полную поддержку Советской власти, создавали специальные отряды общественной охраны для преследования уголовных преступников и контрреволюционеров. В многочисленных резолюциях, принятых па собраниях трудящихся, содержалось требование соблюдать революционную законность, «...не творить самосудов и беззакония, строго памятуя, что только порядок и сознание рабочих могут закрепить завоеванные права» 130.
Таким образом, в конце 1919 — начале 1920 гг. в Амурской области были заложены основы социалистической законности. VII съезд трудящихся поставил перед революционными органами власти задачи, направленные на дальнейшее укрепление партизанской армии и окончательное освобождение области от белогвардейцев, восстановление народного хозяйства, снабжение рабочих и крестьян предметами первой необходимости, организацию медицинского и культурного обслуживания населения. VII съезд трудящихся и его решения способствовали укреплению политического союза рабочего класса и беднейшего крестьянства Дальнего Востока. На съезде была принята развернутая программа советского строительства на Амуре.
107
В начале 1920 г. партизанская армия подошла к г. Благовещенску — последнему оплоту контрреволюции на Амуре. В условиях развала белогвардейской власти атаман Кузнецов сделал последнюю попытку спасти положение. 4 февраля им был издан указ об амнистии политических заключенных, о передаче милиции земству, об упразднении контрразведки, окружной следственной комиссии и военно-полевых судов, об отстранении от должности управляющего областью эсера Прищепенко и роспуске по месту жительства всех призванных по мобилизации в колчаковскую армию. В тот же день Кузнецов передал власть «демократическому» блоку земских, профсоюзных и других организаций.
В течение одного дня власть в городе принадлежала так называемому «Временному Совету самоуправления и профессиональных рабочих организаций». Представители колчаковской администрации во главе с Кузнецовым, захватив деньги и ценности из местного банка, бежали в Маньчжурию. 5 февраля в г. Благовещенске на конспиративном собрании рабочих и военных делегатов с участием большевиков был избран Временный исполком Совета рабочих, солдатских и казачьих депутатов, которому «Временный Совет самоуправления и профессиональных рабочих организаций» в ночь на 6 февраля передал власть в городе.
По требованию Временного исполкома Совета областное меньшевистско-эсеровское земство самораспустилось, признав Советскую власть 131. Командование японскими войсками вынуждено было в этих условиях сначала заявить о нейтралитете, а затем вывести свои войска за пределы Амурской области. 28 февраля 1920 г. Исполнительный комитет Советов Амурской области («таежный исполком») в полном составе прибыл в г. Благовещенск. На всей территории Амурской области была восстановлена Советская власть. С колчаковской властью на Дальнем Востоке было покончено, но борьба с интервентами и белогвардейцами в новых условиях продолжалась.
Таким образом, советское государственно-правовое строительство было прервано иностранной военной интервенцией. Советской власти были противопоставлены многочисленные марионеточные белогвардейские «правительства». При Колчаке вся полнота военной и гражданской власти в крае принадлежала Верховному уполномоченному Сибирского правительства по Дальнему Востоку, а затем Главному начальнику Приамурского
108
края, наделенному правомочиями генерал-губернатора царской России.
Интервенты и белогвардейцы восстановили на Дальнем Востоке буржуазную систему управления, главным звеном которой являлись карательные органы. На временно оккупированной территории Дальнего Востока интервенты и белогвардейцы установили террористический политический режим и ввели в действие реакционное законодательство. Интервенты планировали отторжение территории и создание на Дальнем Востоке «независимого русского государства».
Под руководством Коммунистической партии трудящиеся Дальнего Востока повели активную борьбу с интервентами и белогвардейцами. В 1918—1920 гг. происходит организационное оформление партизанских отрядов, создаются партизанские штабы, которые в освобожденных районах временно осуществляли Советскую военную и гражданскую власть. Руководящие органы партизанского движения на Дальнем Востоке издавали нормативные акты, направленные на восстановление Советской общественной и государственной жизни. В отдельных партизанских зонах были образованы ревкомы или проведены выборы в Советы. Своеобразным военно-политическим институтом был военно- полевой коллектив Амурской области, являющийся носителем административной и военной власти.
ГЛАВА 3
ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ЛЕНИНСКОГО ПЛАНА ОРГАНИЗАЦИИ «КРАСНОГО» БУФЕРА НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1920—1922 гг.)
1. ОБРАЗОВАНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ
КОНСТИТУЦИЯ 1921 г.
В конце 1919 — начале 1920 годов Советское государство одержало решающие победы на фронтах гражданской войны. Но империалисты не отказались от своих планов борьбы с Советской властью и готовили новый поход Антанты. Они рассчитывали нанести по Советской России комбинированный удар с запада и востока, объединив военную силу Польши и Врангеля с Дальневосточной контрреволюцией во главе с Японией. Над республикой Советов нависла новая серьезная опасность. Опустошенной и разоренной Советской стране вести борьбу на два фронта было крайне трудно. В этой обстановке перед Коммунистической партией и Советским правительством встала ответственная задача — сделать все возможное, чтобы сорвать замыслы империалистической реакции.
В. И. Ленин и ЦК РКП (б), приступая к разрешению данной задачи, особое внимание обратили на дальневосточный фактор в планах организаторов нового похода Антанты. В связи с этим В. И. Ленина и партию интересовало все, что было связано с Дальним Востоком.
Обстановка в Дальневосточных районах страны в начале 1920 года была крайне сложной. Экономика края находилась в полуразрушенном состоянии. Хозяйственные и торговые связи между отдельными районами Дальнего Востока были утрачены. Экономическое обособление отдельных областей дополнялось их политической изолированностью. В г. Читу к атаману Семенову стекались остатки разбитой советскими войсками и партизанами колчаковской армии.
В начале 1920 г. Советская власть была восстановлена в Западном Забайкалье и на Амуре. Угроза вы-
110
ступления Японии еще более возросла. Японское военное командование планировало подавить партизанские, советские центры военным путем и образовавшийся между Советской Россией и Японией «вакуум» заполнить новой политической конструкцией. В правительственных кругах Японии вынашивалась идея о создании на обширной территории Забайкалья, Дальнего Востока, Корен и Маньчжурии буржуазного государства под протекторатом страны «восходящего солнца». Этот «черный» буфер явился бы плацдармом для японской военщины в борьбе с РСФСР. Необходимо было найти пути, предотвращающие военное столкновение между Советской Россией и Японией.
Правящие круги Японии неоднократно заявляли, что они воюют не с русским народом, а с Советской властью. Надо было лишить их повода к новому вооруженному выступлению.
Понимая всю опасность политических замыслов империалистической Японии, которые неминуемо вели к войне, В. И. Лепин, ЦК партии и Советское правительство приняли решение о временном отказе от советизации территории, расположенной за Байкалом, и создания здесь буферного государства.
В. И. Ленин говорил, что «...обстоятельства принудили к созданию буферного государства — в виде Дальневосточной республики...» 1. «Красный» буфер явится как бы заслоном, который ослабит нажим японского империализма на Советскую Россию с Востока, предотвратит пли отдалит военное столкновение РСФСР с Японией, что даст Советской власти возможность развернуть хозяйственное строительство и мобилизовать все силы для разгрома третьего похода Антанты.
Дальневосточный буфер создал бы определенные возможности для установления дипломатических и торговых контактов с зарубежными странами, для мирного изживания интервенции и гибкого сочетания невоенных и военных средств борьбы за освобождение Дальнего Востока от белогвардейцев.
Для практического претворения в жизнь ленинской идеи об образовании Дальневосточной республики в качестве руководящего партийного органа было создано Дальневосточное бюро ЦК РКП (б), которое подчинялось непосредственно ЦК РКП (б). В состав Даль- бюро ЦК РКП (б) вошли видные большевики: С. Лазо, П. Никифоров, И. Кушнарев и др. Дальбюро ЦК РКП (б), получив необходимые указания В. И. Ленина
111
и ЦК партии, приступило к проведению мероприятий по образованию Дальневосточной республики.
После ликвидации в январе 1920 г. во Владивостоке военной диктатуры генерала Розанова, Дальневосточная партийная организация сочла возможным передать власть в руки Приморской областной земской управы, которая объявила себя Временным правительством Дальнего Востока. В своем обращении к населению Дальнего Востока Временное правительство обещало проводить политику мира, восстановить политические и гражданские свободы, установить общественный контроль над промышленностью и торговлей.
Высшей законодательной властью на Дальнем Востоке обладало временное Народное собрание Дальнего Востока.
Народное собрание избиралось на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Из тех районов Дальнего Востока, где выборы в этот представительный орган государственной власти по политическим или иным условиям провести было невозможно, по одному представителю направляли в Народное собрание волостные органы самоуправления, 5 — торгово-промышленные организации и учреждения, 5 — областной совет профсоюзов и по одному — каждая политическая партия. Городские думы избирали 1/8 часть своих членов в состав Народного собрания Дальнего Востока.
В обстановке продолжавшейся интервенции и гражданской войны только около 42% членов Народного собрания было избрано непосредственно населением. В Народном собрании было представлено население Приморья, Сахалина, Камчатки и полосы отчуждения КВЖД. В составе Народного собрания было 26 коммунистов и 75 крестьянских депутатов, поддерживающих РКП (б) 2. Эсеры и меньшевики, представители других буржуазных партий получили около 30 мест. Коммунисты и сочувствующие им депутаты составляли большинство Народного собрания.
Временное правительство Дальнего Востока — Приморская земская управа, — избираемое населением, выполняло функции главы государства и было ответственным перед Народным собранием. В период между сессиями Народного собрания правительство издавало нормативные акты, имеющие силу закона. Правительству принадлежало право созыва и роспуска Народного собрания.
112
Непосредственное руководство всей работой госаппарата осуществлял коалиционный Совет управляющих ведомствами (Совет министров), состоящий из девяти ведомств: труда, финансов; внутренних дел; военно- морского; продовольствия и снабжения; промышленности; путей сообщения; юстиции; государственного контроля. Управляющие ведомствами назначались и смещались правительством и в своей деятельности были ответственны перед ним. Совет управляющих ведомствами не был однороден по партийному составу. Четыре ведомства: труда, промышленности, путей сообщения и государственного контроля — возглавлялись коммунистами. Остальные ведомства находились в руках представителей мелкобуржуазных партий: эсеров, меньшевиков, народных социалистов 3. Важнейшими органами государственной администрации являлись ведомства (министерства), различного рода комиссии и т. п. На основе законоположений и государственной практики февральской буржуазно-демократической революции 1917 г. в Приморье была создана система органов специального назначения: милиция, армия, суд и др.
Для работы в госаппарате широко привлекались буржуазные чиновники и служащие. Временное правительство в Приморье стремилось распространить свою власть на весь Дальний Восток, но осуществить это намерение полностью ему не удалось. Амурская и Прибайкальская области, где положение было иным, чем в Приморье, не хотели признавать над собой власть Приморского правительства.
В Амурской области трудящиеся, разгромив интервентов и белогвардейцев, в начале марта 1920 г. провозгласили Советскую власть. Высшим органом государственной власти стал съезд трудящихся Амурской области, а в период между съездами — избранный нм исполнительный комитет. 5 апреля 1920 г. состоялся 8-й съезд трудящихся Амурской области, который принял ряд постановлений, юридически закрепляющих советское государственное устройство 4.
Отдаленность Амурской области от центра советской страны, наличие в Забайкалье так называемой «читинской пробки» атамана Семенова, отделяющей Амурскую область и Приморье от Прибайкалья, — все это затруднило связь Советской власти на Амуре с центральными партийными и государственными органами РСФСР. В этих условиях, не имея необходимых указаний и инструкций из центра, Советская власть на Амуре вынуж-
8 В. В. Сонин.
113
дена была в государственном строительстве исходить из
опыта 1917-1918 гг.
В начале 1920 г. Красная Армия и партизаны освободили от интервентов и белогвардейцев Западное Забайкалье. В конце января 1920 г. в с. Бичуре состоялся 1 съезд рабочих и крестьян Западного Забайкалья, который провозгласил восстановление Советской власти. 1 съезд избрал ЦИК из 7 человек, которому была вручена вся полнота исполнительной государственной власти 5. Повсеместно стали создаваться Советы на ме¬
стах 6. В марте 1920 года советское строительство в Западном Забайкалье было приостановлено 7.
Анализируя военно-политическую обстановку, сложившуюся к марту 1920 г. на востоке страны, ЦК РКП (б) и Советское правительство пришли к выводу, что Западное Забайкалье более приемлемо, чем Приморье, в качестве центра по объединению областей Дальнего Востока в единую буферную демократичен скую республику. Забайкалье не являлось пограничным районом, и здесь отсутствовали войска интервентов. Буферное государство с центром в г. Владивостоку где находились значительные военные силы интервентов, могло оказаться под ударами иностранных войск и превратиться в «черный» контрреволюционный буфер.
Получив указание ЦК РКП (б) о строительстве буферного государства с центром в г. Верхнеудинске коммунисты Забайкалья развернули работу среди трудящихся по разъяснению причин вынужденного, временного отказа от восстановления Советской власти и образования ДВР. 22 марта 1920 г. в с. Бичуре состоялся II съезд трудового народа Западного Забайкалья который признал правильным решение Советского правительства о создании на Дальнем Востоке и Забайкалье буферного государства. В своем обращении к населению ЦИК Советов Западного Забайкалья объявил о передаче государственной власти земству.
Земская буржуазная государственная форма была использована для учреждения буферного государства. Временная земская власть конструировалась из представителей: От Верхнеудинской земской управы — 4; по 2 представителя от каждой из партий: коммунистов, меньшевиков и эсеров; от ЦИКа Совета Западного Забайкалья — 2; от профсоюзов—1; от бурятского населения — 1 8. Передав полномочия, Временной земской власти, куда вошли и его представители, ЦИК Советов
Западного Забайкалья не прекратил своего существования, а сохранился до созыва нового крестьянского съезда под названием «крестьянского комитета», контролируя деятельность земского правительства.
28 марта 1920 г. по инициативе крестьянского комитета был созван съезд трудящихся Западного Забайкалья (Прибайкалья), выполнивший функции учредительного собрания. На нем присутствовало 350 делегатов с правом решающего голоса. 6 апреля съезд принял Декларацию, которая провозгласила образование Дальневосточной республики, объединяющей Амурскую, Забайкальскую, Камчатскую, Приморскую и Сахалинскую области и полосу отчуждения КВЖД 9.
В Декларации говорилось: «На территории ДВР устанавливается демократическая власть, олицетворяющая волю всего парода, выявляемую через его избранных представителей, и гарантирующая всем классам данного общества демократические свободы, обеспечивающие мирное развитие общественных сил» 10.
Съезд избрал правительство из коммунистов и беспартийных крестьян. Меньшевики и эсеры отказались войти в состав правительства ДВР. Председателем правительства был избран коммунист А. М. Краснощеков. Правительство состояло из 25 человек и осуществляло законодательные функции. Из состава правительства был выделен президиум из 9 человек, обладающий исполнительно-распорядительными функциями ”. В Декларации об образовании ДВР были определены основные задачи правительства ДВР — продолжить борьбу с реакцией, объединить все области Дальнего Востока, созвать Учредительное собрание ДВР для разработки и принятия Конституции буферной демократической республики.
Для руководства различными отраслями экономической, политической и социально-культурной деятельности были созданы министерства во главе с министрами, назначенными правительством и ответственными перед ними. Наряду с коммунистами в состав ряда министерств (финансов, юстиции, промышленности и т. д.) вошли и представители эсеров и меньшевиков. Лидеры мелкобуржуазной демократии, изменив тактику борьбы с коммунистами, решили, с целью подчинения госаппарата ДВР своему идейно-политическому влиянию, войти в состав Совета министров буферной республики. Однако во главе большинства министерств стояли коммунисты 12. Руководство строительством важнейших
8*
115
органов госаппарата — органов государственной безопасности, народно-революционной армии и государственного контроля безраздельно находилось в руках коммунистов.
Одновременно с организацией системы государственного управления правительство ДВР большое внимание уделяло вопросу объединения областей Дальнего Востока. На пути разрешения этой важной политической проблемы стоял целый ряд объективных и субъективных трудностей:
1. Фактическому объединению Амурской области с Западным Забайкальем мешала так называемая «читинская пробка» в лице атамана Семенова, который, опираясь иа японцев, претендовал на переговоры с Верхнеудинским правительством в качестве «равноправной» стороны.
2. Буржуазный блок от кадетов до меньшевиков выступал за признание семеновского правительства в качестве законной власти в Забайкалье, за объединение областей Дальнего Востока исключительно вокруг правительств Приморской земской управы.
3. В Дальневосточной партийной организации не
было единства по целому ряду вопросов, связанных с организацией буферной республики. Некоторые комму нисты, не понимая назначения буфера, продолжали выступать за немедленное восстановление власти Советов, другие допускали возможность объединения Дальнего Востока вокруг Приморского правительства.
Не, признавая правомерными любые соглашения с Семеновым, Дальневосточная партийная организации мобилизовывала трудящихся на скорейший военный разгром семеновских банд. Военная кампания 1920 г. привела к ликвидации «читинской пробки» и изгнанию Семенова из Забайкалья в Маньчжурию. В октябре 1920 года японские войска были выведены из Забайкалья и Хабаровска.
Победа молодой Дальневосточной республики создала реальные условия объединения областей Дальнего Востока. С этой целью 28 октября 1920 г. в Чите открылась конференция представителей областных правительств. В принятой конференцией Декларации говорилось, что вся территория от Байкала до Тихого океана объявляется независимой, единой и нераздельной республикой 13. Было избрано новое Временное правительство ДВР, возглавляемое коммунистами. Оно взяло на себя власть до созыва Учредительного собра-
116
ния 14. Председателем правительства стал А. М. Краснощеков. 4 ноября правительство ДВР издало закон о роспуске всех областных правительств. Все областные правительства высказали готовность подчиниться этому закону.
Меньшевики и эсеры, заседавшие в Народном собрании Приморья, требовали непризнания правительства ДВР, «автономии» Приморья. К этому времени только в Приморье оставались японские войска, и создание «автономии» в таких условиях означало бы появление в Приморье особого прояпонского «буфера». Но большинство Народного собрания отклонило эти притязания и объявило о признании решений объединительной конференции в Чите и правительства ДВР. Временное Народное собрание Дальнего Востока было переименовано в Приморское областное Народное собрание. 12 декабря Народное собрание утвердило большевистское областное управление Приморья во главе с В. Г. Антоновым. Длительная и сложная борьба большевиков за воссоединение областей Дальнего Востока завершилась. Правительство ДВР приступило к работе по созыву Учредительного собрания ДВР. 11 ноября 1920 г. правительство приняло «Положение о выборах в Учредительное собрание ДВР» 15.
Положение установило всеобщие, равные и прямые выборы при тайном голосовании (ст. 1). Правом участия в выборах в Учредительное собрание были наделены российские граждане обоего пола, достигшие 18 лет (ст. 3). Вместе с тем Положение предусматривало лишение отдельных граждан права избирать и быть избранными. К ним относились лица, осужденные за политические и уголовные преступления. Были лишены права участвовать в выборах члены царствовавшего в России дома (ст. 10), члены карательных отрядов и т. п. Лишались избирательных прав психически неполноценные, безумные, находящиеся под опекой (ст. 3). Лишение избирательных прав применительно к наиболее опасным врагам демократического государства, преступным элементам и т. п. не нарушало всенародного характера Учредительного собрания.
Норма представительства — 1 депутат от 5000 жителей — была определена с таким расчетом, чтобы Учредительное собрание действительно представляло широкие слои населения.
Положение установило территориальный принцип выборов и в связи с этим решило вопрос об избира-
117
тельном районировании. Избирательные районы создавались с учетом административно-территориального деления, а в сельской местности также количества населения и географического положения уездов. Как правило, уезды делились на 2 и более избирательных районов. Каждый же город составлял только один избирательный район. Городской пролетариат в большинстве своем шел за коммунистами. Но пролетарская прослойка городского населения была незначительной. Большинство населения в городах составляли буржуазные и мелкобуржуазные элементы, которые готовы были отдать голоса за кандидатов от буржуазных политических партий. Подавляющее большинство населения сельских избирательных районов шло за РКП(б), Эсеры могли в основном рассчитывать только на кулачество.
С учетом количества жителей в каждом избирательном районе и нормы представительства от Приморской области должно было быть избрано 100 депутатов, Амурской — 87, Восточно-Забайкальской — 62, Сахалинской — 6, Камчатской — 7. Кандидаты выдвигались списками от партий. Кандидатские списки подлежали заявлению в сельских районах не позднее чем за 14 дней, в городских — за 7 дней до дня выборов.
Занесение одного и того же кандидата в разные списки по одному и тому же избирательному району не допускалось. Выставление одного и того же кандидата в разных избирательных районах считалось возможным, но не более чем в 5. Допускалась возможность соединения кандидатских списков, выставляемых разными партиями и общественными организациями. Распределение мандатов в Учредительное собрание должно было быть проведено в соответствии с количеством голосов, поданных в избирательном районе за каждый из представленных кандидатских списков, т. е. по пропорциональной системе представительства. Право назначать выборы и общее руководство их подготовкой и проведением было возложено на правительство ДВР. Непосредственное же руководство выборами осуществляли местные органы власти и управления и избирательные комиссии.
Объединительной конференцией была избрана Центральная Дальневосточная комиссия по делам о выборах в Учредительное собрание в составе 5 человек. На местах были организованы областные и районные избирательные .комиссии.
118
При подготовке к проведению выборов правительство и центральная избирательная комиссия ДВР столкнулись с определенными трудностями. Так, китайские власти под давлением представителей империалистических держав отказались допустить проведение выборов среди русского населения полосы отчуждения КВЖД на Основе «Положения о выборах в Учредительное собрание ДВР». В связи с этим правительство ДВР было вынуждено определить здесь особый порядок выборов. Русское - население полосы отчуждения КВЖД на основе специального постановления правительства ДВР от 28 декабря 1920 г. получило право произвести выборы своих представителей в Учредительное собрание путем делегирования их от общественных, политических и других организаций. Решить вопрос о признании полномочий этих делегатов должно было само Учредительное собрание, которое позже признало их в качестве полноправных депутатов 16.
Вскоре после окончания работы объединительной конференции в ДВР развернулась предвыборная кампания. Буржуазные партии рассчитывали одержать на выборах победу и, получив большинство в Учредительном собрании, превратить его в орудие своей борьбы с коммунистами. Буржуазная печать призывала граждан республики отдать голоса за «подлинных защитников демократии» — кадетов, эсеров, меньшевиков и т. п.
Предвыборная кампания коммунистов проходила под знаменем союза рабочих и крестьян. В сельской местности коммунисты проходили по общим крестьянским спискам. В городах выставлялись объединенные списки коммунистов с профсоюзами.
Прошедшие 9—11 января 1921 г. выборы дали большинство голосов блоку коммунистов с профсоюзами и революционным крестьянством. В Учредительное собрание ДВР было избрано 382 депутата. По социальному положению депутаты распределялись следующим образом: рабочих и ремесленников — 48, хлеборобов — 159 и представителей интеллигенции — 173. Компартию представляли 169 депутатов; меньшевиков — 13; сибирский союз эсеров — 6; народных социалистов — 3; партию народной свободы — 2; 187 депутатов были беспартийными 17. Депутаты Учредительного собрания разбивались на отдельные фракции. Левую часть Учредительного собрания составляли коммунистическая фракция и фракция беспартийного большинства 18. Правое крыло представляли фракции буржуазных партий.
119
Вся работа Учредительного собрания ДВР 'проходила в обстановке борьбы оппозиции с коммунистами. Первое заседание Учредительного собрания открыл председатель правительства ДВР 19. Меньшевики и эсеры заявили протест, считая, что такая практика умаляет достоинство собрания, так как правительство подчинено Учредительному собранию.
Оппозиция настаивала, чтобы заседание Учредительного собрания открыл старейший из депутатов. Соблюдение правил буржуазного парламентаризма она считала одним из средств установления буржуазно-демократического строя в Д'ВР 20. Но «буферное» государство строилось как государство революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. В соответствии с этим при создании Дальневосточной республики можно было допустить и использование буржуазных государственно-правовых институтов в той мере, в какой они действительно отвечали ее демократическому характеру. Необходимости в открытии Учредительного собрания старейшим из его членов не было, и поэтому левое большинство одобрило инициативу правительства.
Работой Учредительного собрания руководил президиум из 13 представителей фракции. Председателем собрания был избран коммунист Д. С. Шилов. Согласно «Наказу» 21, принятому Учредительным собранием, заседание собрания считалось правомочным при наличии 240 депутатов, т. е. 56% общего числа избранных депутатов. Решения принимались простым большинством голосов путем открытого, тайного или поименного голосования. Законодательная процедура состояла из трехкратного чтения законопроекта, предложенного комиссией.
Народный состав Учредительного собрания и соответствующие ему организационно-правовые формы работы позволили этому государственному органу успешно справиться со стоящими перед ним задачами.
Учредительное собрание заслушало отчет правительства и государственного контроля ДВР, приняло Декларацию об образовании Дальневосточной республики и Конституции.
Для выработки проекта Конституции Дальневосточной республики Учредительное собрание избрало из числа своих депутатов специальную комиссию из 39 членов 22. Комиссия соответственно разделялась на подкомиссии: финансово-экономическую, земельную, во-
120
енную и др. Проект основного закона ДВР разрабатывался по разделам. В законодательном порядке было закреплено правило, согласно которому каждый раздел проекта рассматривался и утверждался фракцией коммунистов и только после этого он выносился на обсуждение очередного заседания Учредительного собрания.
Разработка и обсуждение Основного закона проходили в обстановке острой борьбы между коммунистами и поддерживающими их депутатами, с одной стороны, и представителями мелкобуржуазной демократии—с другой. Эсеры и меньшевики, стремясь к введению в ДВР буржуазной конституции, отвергали проекты разделов, утвержденных коммунистической фракцией, в целом или по частям, применительно к отдельным конституционным институтам.
Так, представители мелкобуржуазной демократии в Учредительном собрании ДВР выступили против признания положения о том, что труд — обязанность всех граждан республики. Они заявили, что признание труда обязательным для всех граждан есть нарушение их демократических прав. Меньшевики и эсеры ратовали за абсолютное невмешательство государства в дела прессы, свободу личности и т. п. Особые возражения оппозиции вызвал проект раздела Основного закона «Об организации власти». Буржуазные демократы настаивали на максимальном использовании опыта крупнейших парламентских государств современного мира в практике государственного строительства ДВР 23. После долгих дебатов большинство Учредительного собрания отклонило все проекты и частные поправки эсеров и меньшевиков. 27 апреля 1921 г. Учредительное собрание приняло Конституцию Дальневосточной республики.
Демократическая Конституция буферной республики состояла из 10 разделов: 1) общие положения, 2) территория республики, 3) о гражданах и их правах, 4) о властях, 5) основы народнохозяйственного строя, 6) об обороне республики, 7) о народном образовании, 8) о гербе и флаге республики, 9) о пересмотре Основного закона, 10) о первом народном собрании и правительстве 24.
Конституция определила порядок внесения изменений в Конституцию, а также ее отмены в целом или частично. Вопрос о пересмотре, дополнении или отмене Конституции мог быть возбужден по инициативе
121
1/3 депутатов Народного собрания, правительства, областного собрания уполномоченных или 10 000 граждан, имеющих избирательное право25.
В основе Конституции ДВР лежали демократические принципы. Конституция закрепила формальное сохранение в ДВР института частной собственности, но принцип ее неприкосновенности упразднялся. Земля, ее недра, леса и воды объявлялись общегосударственной собственностью. Конституция провозглашала широкие политические права и демократические свободы граждан, осуществление которых гарантировалось. Конституция объявляла свободу слова, печати, собраний и т. п. Труд считался обязанностью всех граждан. Государство призвано было регулировать отношения между трудом и капиталом. В ДВР вводилось всеобщее, равное и прямое избирательное право при тайном голосовании. Конституция провозгласила самоопределение национальных меньшинств. Власть в республике, по Конституции, принадлежала пароду. По государственному устройству ДВР — унитарное государство.
2. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ ДВР
В Конституции ДВР была разработана экономическая основа республики. Экономика носила многоуклонный характер. В Дальневосточной республике признавался институт частной собственности. Статья 146 Конституции ДВР гласит: «Всем гражданам и частным обществам гарантируется неприкосновенность движимого и недвижимого имущества с ограничениями, предусмотренными в Основном законе» 26. Отрицая полное господство института частной собственности, государство сохранило за собой право контроля и регулирования этой собственности. В общественных интересах отдельные отрасли частной промышленности и хозяйства могли быть национализированы государством.
На частных предприятиях условия труда и отдыха рабочих подвергались государственной правовой регламентации. Государство поставило под свой контроль сбыт продукции частными предприятиями. Был запрещен вывоз за границу технического оборудования фабрик и заводов, средств транспорта и т. п. Ограничением капиталистической собственности явилось введение государственной монополии на торговлю сырьем и пушниной. Государству безвозмездно отошли частные
122
предприятия, хозяева которых бежали за границу или встали на путь борьбы о народной властью. В условиях острой классовой борьбы демократическое государство обратило в свою собственность железнодорожный и водный транспорт, национализировало часть торговых и промышленных предприятий, в том числе каменноугольные копи и золотые прииски. Бывшим собственникам государство выплатило определенные компенсации.
Государственной собственностью Конституция провозгласила землю и ее недра, леса, воды 27. Определенное место в экономике ДВР занимал государственный капитализм. Народная власть стремилась поставить на службу демократическому государству и эту форму использования частного капитала. В аренду частному капиталу сдавались промышленные предприятия, прииски, лесные и рыбные промыслы и т. п.
Самым большим сектором экономики ДВР был мелкотоварный. Его составляли крестьянские хозяйства, хозяйства ремесленников и других мелких производителей, основанные на личном труде. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР всячески поощряли развитие сельскохозяйственной, потребительской и других видов кооперации. Кооперативная форма собственности получила юридическое закрепление в Конституции ДВР и других нормативных актах.
Итак, сохранив элементы капиталистического хозяйства, экономика ДВР вместе с тем имела в себе зачатки, ростки нового социалистического экономического строя, т. е. она имела «...элементы, частички, кусочки и капитализма, и социализма» 28.
Конкретные исторические условия существования Дальневосточной республики определили и ее социальную структуру. В Конституции ДВР сказано, что народ есть носитель высшей суверенной власти 29. Понятие «народ» в ДВР включало в себя различные социальные силы: пролетариат, беднейшее крестьянство, мелкую буржуазию и даже торгово-промышленные элементы. Пролетариат не просто входил в «народ», он осуществлял руководство блоком демократических сил. Под руководством Коммунистической партии пролетариат Дальнего Востока крепил союз с бедняцко-середняцкими слоями сельского населения. Именно пролетариат и революционное крестьянство составляло основное ядро народа. По мере изживания интервенции на Дальнем Востоке и укрепления союза ДВР с РСФСР мелкобур-
123
жуазные (кулаки и зажиточное казачество) и торгово- промышленные элементы порывали связи с пролетариатом и его союзником и вставали на путь контрреволюционной борьбы с народной властью. Это поставило их вне народа.
На базе рассмотренной выше экономической и классовой структуры сложилась политическая организация Дальневосточной республики. Сущность политической организации ДВР составляла революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, которая осуществлялась через общественные организации и систему органов государства.
В ДВР существовала многопартийная система 30. Правящей была Коммунистическая партия, за которой шли трудящиеся. Поэтому только Коммунистическая партия являлась носительницей политического суверенитета рабочего класса и крестьянства. Коммунистическая партия в ДВР осуществляла руководство работой большинства государственных органов, общественных организаций, в которых ни одно важное решение не принималось без участия коммунистов. Одной из форм руководства общественными и государственными организациями являлось создание в них коммунистических фракций, которые имели своей задачей усиление влияния Коммунистической партии и проведение ее политики среди беспартийных, укрепление партийной и государственной дисциплины 31.
Буржуазная партия «народной свободы» (кадеты) и мелкобуржуазные партии (эсеров, меньшевиков, максималистов и др.) не только не признавали руководящей роли Коммунистической партии ДВР, но и всячески боролись с ее политикой. В этих условиях Коммунистическая партия считала своей важнейшей задачей беспощадную критику и разоблачение контрреволюционной политики буржуазных и мелкобуржуазных партий, сведение их политической роли на нет. К концу существования ДВР буржуазные и мелкобуржуазные партии своей контрреволюционной деятельностью окончательно дискредитировали себя и самораспустились.
Самой массовой организацией трудящихся в ДВР являлись профсоюзы, членами которых могли быть рабочие и служащие. Профсоюзы были наделены правом разрабатывать тарифные ставки оплаты труда рабочих и служащих, участвовать в управлении государственными предприятиями, осуществлять контроль за деятельностью частных предприятий и охраной труда 33.
124
Компартия, уделяя большое внимание профстроительству, боролась за руководящую роль в профсоюзах.
К числу важнейших массовых общественных организаций ДВР относились кооперативные объединения. Кооперация, объединяя главным образом сельское население, должна была стать одним из важнейших средств восстановления и развития мелкотоварного хозяйства, главным образом крестьянского. Задачи кооперации были определены «Положением о кооперативных организациях на территории Дальневосточной республики» 33. Кооперативные организации имели своей целью всестороннее удовлетворение нужд и потребностей своих членов, улучшение их экономического положения, поднятие их культурного уровня, производительности народного хозяйства и т. п. Первоначально у руководства кооперацией стояли эсеры и меньшевики. Это привело к тому, что кооперативы не выполняли тех задач, которые были поставлены перед ними государством. Коммунистической партии пришлось вести упорную работу по овладению кооперативными организациями, которая завершилась в ноябре 1922 г., т. е. уже после вхождения ДВР в состав Советской России.
В ДВР существовали молодежные организации, находящиеся под влиянием и руководством коммунистов (рабоче-крестьянский союз молодежи) и мелкобуржуазные юношеские союзы. Комсомол ДВР объединял в своих рядах более 20 000 юношей и девушек, которые проделали большую работу по восстановлению народного хозяйства, воспитанию молодежи в духе социалистической идеологии. Массово-политическая деятельность коммунистов и комсомольцев обеспечила изоляцию и распад мелкобуржуазных молодежных организаций к ноябрю 1922 г. 34 Были созданы женские организации, объединения интеллигенции и т. п.
В ДВР сложился новый политический режим. Это не буржуазно-демократический режим, но еще и не режим социалистической демократий, который можно охарактеризовать как революционно-демократический. Основными его признаками стали:
авангардная роль революционной пролетарской партии;
осуществление революционной демократической власти, как власти подавляющего большинства народа;
установление и обеспечение демократических прав и свобод для всех демократических сил народа путем материальных, политических и юридических гарантий;
125
революционно-демократическая законность, юридической основой которой служит Конституция, а фактической — роль трудящихся масс в осуществлении правопорядка.
Правовое положение граждан ДВР
Правовое положение личности в ДВР определялось ее классовой сущностью. Юридическим основанием и предпосылкой прав и обязанностей лица, предусмотренных Конституцией, являлось наличие у него гражданства ДВР 35.
Конституция ДВР отменила сословное деление граждан, сословные преимущества и привилегии, звания, гражданские и военные чины и титулы, установив общее для всего населения республики наименование — гражданин ДВР. По Конституции ДВР гражданами республики признавались:
1. Российские подданные, родившиеся на территорий ДВР, проживающие на ее территории в момент объявления независимости, т. е. с 6 апреля 1920 г.; прибывшие на ее территорию после ее образования и не зарегистрировавшиеся в установленном порядке в качестве граждан РСФСР. Лица, проживающие в полосе отчуждения КВЖД и не заявившие в течение 6 месяцев со дня принятия Конституции ДВР о своей принадлежности к РСФСР или о подданстве какого-либо другого государства, считались гражданами ДВР.
2. Иностранцы, перешедшие в гражданство ДВР. Согласно закону правительства ДВР «О приобретении прав гражданства Дальневосточной республики» от 27 февраля 1922 г. 36 в гражданство ДВР могли приниматься граждане иностранных государств, без различия пола и национальности, достигшие совершеннолетия и проживающие в республике 3 года.
Прав гражданства ДВР лишались лица: 1) бежавшие С контрреволюционными армиями Семенова, Каппеля и др. и не возвратившиеся к месту постоянного жительства к июлю 1921 г. Они были объявлены врагами народа. 2) Добровольно служившие в войсках, сражавшихся против ДВР и РСФСР, или принявшие участие в деятельности контрреволюционных организаций. 3) Выехавшие из пределов Дальнего Востока за границу после 7 ноября 1917 г. и после 6 апреля 1920 г. без разрешения соответствующих властей РСФСР и ДВР. Отдельные категории иностранцев, проживающие
126
в ДВР, нередко вели деятельность, несовместимую с демократическим характером ДВР 37. 6 апреля 1922 г. в ДВР был принят закон «О высылке иностранцев порочного поведения из пределов Дальневосточной республики» 38. Согласно ему подлежали высылке в административном порядке содержатели опиокурилен, заведений азартных игр, лица без определенных занятий.
В ДВР было установлено равенство всех граждан. При решении вопроса о приеме в гражданство ДВР или лишении этого гражданства исходили, из принципа демократизма, не делая различий между трудящимися и другими социальными группами. Объявлялось равенство всех граждан перед законом.
В Конституции получили закрепление основные права и обязанности граждан ДВР 39. Труд был признан обязанностью всех граждан. Был установлен 8-часовой рабочий день. Сверхурочные работы отменялись. Труд женщин и подростков во вредных условиях не допускался, был запрещен наемный труд детей до 16 лет и т. п. Законодательным путем устанавливался минимум заработной платы в государственных, общественных и частных предприятиях. В целях сокращения безработицы была создана государственная централизованная система трудоустройства (биржи труда).. Создавались специальные государственные органы для надзора за выполнением законов о труде. Конституция гарантировала трудящимся право участия через профсоюзы в управлении государственными предприятиями и в государственном контроле над частными предприятиями. Конституция вводила страхование трудящихся за счет работодателей.
Особое внимание уделялось праву на образование. Конституция ДВР устанавливала бесплатное всеобщее обучение для всех детей вне зависимости от социальной принадлежности их родителей, вне зависимости от национальной или расовой принадлежности детей.
Всем гражданам гарантировались политические права и свободы: право на объединение в общественные и политические организации, свободу собрания, митингов, шествий, демонстраций, свободу печати и т. п. По Конституции ДВР граждане освобождались от ответственности за свободное выражение своего мнения, наказания же за преступные деяния, «путем устного или печатного слова», могли налагаться только по суду 40.
Конституция ДВР устанавливала для трудящихся
127
свободу стачек. При конституционном признании частной собственности на орудия и средства производства за рабочим классом в законном порядке закреплялось право защиты своих классовых интересов пролетарскими методами борьбы.
Конституция провозглашала свободу совести и вероисповедания, отделение церкви от государства и школы от церкви. Были провозглашены личные права граждан (неприкосновенность личности, жилища и переписки). Не допускалась цензура корреспонденции.
В Конституции ДВР не был специально разработан институт обязанностей граждан, за исключением воинской обязанности. Армия ДВР организовывалась на основе всеобщей воинской повинности всех граждан мужского пола, достигших 20-летнего возраста и добровольцев с 18 лет.
Гражданам ДВР предоставлялось право избирать и быть избранными в представительные органы республики. Целый раздел Конституции ДВР посвящен избирательной системе, которая в основном сложилась в период подготовки к выборам в Учредительное собрание. В основу этого раздела Конституции вошли статьи «Положения о выборах в Учредительное собрание ДВР» с частичными дополнениями и изменениями. Так, в частности, были изменены нормы представительства. По Конституции в Народное собрание должен был избираться один депутат от 15 000 граждан (ст. 38) 41. Военнослужащие получили избирательное право наравне со всеми гражданами республики и т. п.
Народные массы в ДВР не только голосовали, но и принимали широкое участие в выдвижении кандидатов в депутаты, агитации за них, в работе избирательных комиссий. В период избирательных кампаний народом обсуждались основные экономические, политические проблемы государства; учитывая это, можно сказать, что выборы в Дальневосточной республике были формой участия широких народных масс в осуществлении государственной власти 42. Вместе с тем представительная система ДВР не знала императивного мандата, права отзыва депутатов. Поэтому избиратели не могли осуществлять эффективного контроля за деятельностью своих депутатов, представительных органов в целом.
Анализ экономической и политической основы Дальневосточной республики показывает, что это было государство революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. ДВР не буржуазное и не
128
социалистическое государство, а государство переходное к социалистическому типу, по форме — демократическая республика, которой присущи элементы социализма и капитализма 43. Переходный характер ДВР обусловил ее функции. Деятельность государства носила общедемократический характер. Можно согласиться с мнением, высказанным Ю. Н. Гавло: «В ДВР появились те функции, которые осуществляются государствами диктатуры пролетариата, однако по своему содержанию и направлению они значительно отличались от последних» 44.
Поскольку государство в ДВР, как было отмечено выше, не занимало полностью командных высот в экономике, экономическая, хозяйственно-организаторская функция не получила полного развития. Функция регулирования социальных отношений имела цель помочь трудящимся вынести тяготы борьбы с интервентами и белогвардейцами, принудить буржуазию нести расходы по содержанию армии. Государство стремилось возложить на буржуазию большую долю налоговых тягот. В интересах трудящихся государство встало на путь регулирования заработной платы, ввело социальное страхование за счет работодателей. Но в ДВР не были конфискованы жилища и не проводилось переселение рабочих в лучшие квартиры, не была осуществлена система единого государственного здравоохранения.
Культурно-просветительная функция государства ДВР была направлена па просвещение рабочих и крестьян и распространение на все слои населения культурных благ. Была упразднена старая сословная школа, заложены основы новой трудовой школы. Но в то же время в ДВР сохранились частные платные клиники, частные школы, отсутствовал школьный налог па буржуазию.
Итак, государство в ДВР, защищая интересы трудящихся, в целом ряде вопросов было вынуждено идти на компромисс с буржуазией.
В ДВР осуществлялись функции охраны прав и свобод граждан, правопорядка и законности. Подавление сопротивления эксплуататорского класса имело в ДВР свои особенности. Народная власть подавляла не весь класс эксплуататоров, а только ту часть его, которая сотрудничала с интервентами и вела борьбу против рабоче-крестьянской власти.
Внутренняя функция борьбы с контрреволюцией была тесно связана с внешне-политической функцией.
9 В. В. Сонин.
129
При поддержке РСФСР Дальневосточная республика проводила курс на упрочение своего суверенитета, вела борьбу за вывод японских войск с территории Дальнего Востока. Совместно с Советской Россией ДВР выступала за мир, за мирное сосуществование государств, Вместе с тем своеобразие политической функции ДВР заключалось в том, что после ликвидации интервенции борьба за существование данного политического строя продолжаться пе должна была.
Вопрос о конструкции государственной власти ДВР являлся одним из центральных в работе Учредительного собрания «буферной» республики. Вокруг него разгорелись острая борьба и политические дебаты. Коммунисты и поддерживающие их депутаты стремились к созданию представительных органов, обладающих полновластием и способных одновременно принимать законы и осуществлять их при помощи исполнительного аппарата. Оппозиция, преследуя цель превращения ДВР в обычную буржуазную парламентскую республику, хотела иметь в представительных органах привычную говорильню, а фактическая власть принадлежала бы исполнительным органам. Большинство Учредительного собрания отвергло эти политические планы сторонников буржуазного парламентаризма.
ДВР переходное государство к социалистическому типу и это определило всю систему ее государственных органов. В ДВР прежде всего были созданы и функционировали те органы, с помощью которых в республике обеспечивалось осуществление полновластия народа. Дальневосточная республика осуществляла свою государственную деятельность через органы представительного народовластия, органы государственного управления, правосудия, прокуратуры и государственного контроля. В Дальневосточной республике, как демократическом государстве, в котором суверенитет принадлежит народу, основу всей государственной системы составляли представительные органы.
Высшие органы государственной власти
Верховная государственная власть в ДВР принадлежала Народному собранию. Это было однопалатное учреждение, которое формировалось на основе выборов по пропорциональной системе представительство сроком на 2 года. Народное собрание работало в сессионном порядке. Сессии могли быть очередными и
130
экстренными. Очередные сессии, согласно Конституции, должны были проводиться дважды в год (1 февраля и 1 ноября). Однако сложная внутриполитическая обстановка в ДВР в 1921 и 1922 гг. мешала регулярному созыву сессий. Законодательство ДВР не определило вопрос о том, какой орган власти созывает очередные сессии Народного собрания. Практика пошла по пути предоставления этого права президиуму Народного собрания. Продолжительность сессии определялась Народным собранием. Для предварительного рассмотрения вопросов повестки дня Народное собрание создавало комиссии: хозяйственную; личного состава; по наказам; финансово-экономическую; торговую; промышленную; военную; земельную и др.
К компетенции Народного собрания Конституция относила: рассмотрение и принятие законов по вопросам общественной и государственной жизни; рассмотрение и одобрение всех международных договоров, установления государственной росписи доходов и расходов; утверждение концессионных договоров; внесение изменений в монетную и денежную систему, а также в систему мер и весов; решение вопросов об организации вооруженных сил; осуществление высшего надзора за центральными органами управления; объявление войны и заключение мира и т. п. 45
Верховное государственное руководство Народное собрание ДВР осуществляло путем принятия соответствующих законов. Народному собранию принадлежало право верховного управления и контроля за деятельностью центральных государственных органов исполнительной власти. В отличие от буржуазного парламента Народное собрание ДВР не только принимало законы, ио и непосредственно претворяло их в жизнь. Оно было подлинно народным учреждением, что обеспечивалось использованном всеобщих выборов для волеизъявления самих трудящихся, а также единством активной и пассивной избирательной правосубъектности. Поэтому отдельные уступки, сделанные буржуазному парламентаризму (отсутствие ответственности депутатов за свою деятельность перед избирателями; формирование Народного собрания па основе всеобщих выборов по пропорциональной системе представительства и др.) не изменили его классово-политической народной сущности. Депутаты Народного собрания совмещали работу в этом представительном органе государственной власти с выполнением своих професси-
9*
131
опальных обязанностей, находились в гуще своих из¬
бирателей и были связаны с ними в процессе повседневного труда 46.
В Дальневосточной республике действовало Народное собрание двух созывов. Народным собранием пер¬
вого созыва объявило себя Учредительное собран ДВР.
Народное собрание второго созыва было избрано нюне 1922 года в обстановке острой классовой борьбы. Предвыборную кампанию коммунисты проводили п лозунгом всемерного укрепления блока пролетариата и крестьянства, изгнания интервентов и укрепления развития всесторонних связей с Советской Россией Партийные организации РКП (б) проводили в города и селах Дальнего Востока большую агитационно-массовую работу. На предвыборных собраниях трудящиеся республики высказали полную поддержку РКП (б) и правительству ДВР. На выборах в Народное собрание ДВР коммунисты и им сочувствующие одержал внушительную победу. По своему социальному и партийному составу Народное собрание второго созыв было более демократическим по сравнению с народны: собранием первого созыва. В него было избран 124 депутата, из них 85 коммунистов и сочувствующих им, 18 эсеров, 3 меньшевика, 12 крестьян (групп; крестьянского меньшинства — кулаки), 1 демократ-максималист 47.
Таким образом, Народное собрание ДВР в противоположность буржуазному парламентаризму было построено по принципу демократического централизма. В «буферной» республике не применялся буржуазный принцип разделения властей. Принимая законы, Народное собрание организовывало их исполнение, осуществляло контроль за деятельностью всего госаппа¬
рата.
При обсуждении вопросов об организации государственной власти в Учредительном собрании ДВР коммунисты выдвинули политическую идею о необходимости создания постоянного правительства — органа, который будет действовать в период между сессиями Народного собрания, выполняя роль коллективного президента.
Оппозиция выступила против существования правительства ДВР как органа, стоящего между Народным собранием и исполнительной властью в лице Совета Министров. Представители мелкобуржуазной демокра-
132
тип стремились сосредоточить высшую исполнительную власть в руках одного лица, являющегося одновременно главой правительства и главой государства.
Но попытки оппозиции превратить ДВР в обычную буржуазную президентскую республику встретили отпор большинства депутатов Учредительного собрания.
Конституция ДВР утвердила правительство в качестве высшего государственного органа в промежутки между сессиями Народного собрания. Правительство ДВР избиралось тайной подачей голосов при наличии на заседании 2/3 всех членов Народного собрания. Избранными в состав правительства считались лица, получившие не менее половины голосов присутствовавших депутатов. Правительство выбиралось на два года в составе семи человек. Конституция предусматривала возможность досрочных перевыборов правительства в случае выбытия из его состава четырех его членов 48.
Выборы правительства были проведены Учредительным собранием 25 апреля 1921 г. Кандидатов в члены правительства выставили фракции коммунистов, крестьянского большинства, эсеров и беспартийных крестьян и рабочих. В члены правительства были избраны представители фракции коммунистов и крестьянского большинства. Правительство ДВР по форме явилось коалиционным, а по партийному составу — однопартийным, коммунистическим. Председателем правительства был избран коммунист А. М. Краснощеков.
Правительство — коллегиальный орган и его заседания считались правомочными при наличии не менее половины всех членов правительства.
Коммунистическая партия осуществляла руководство деятельностью правительства. Вопросы, выносимые на рассмотрение правительства, предварительно обсуждались Дальбюро ЦК РКП (б).
Конституция наделила правительство широкими полномочиями. Оно имело право законодательной инициативы; промульгации законов, принятых Народным собранием; принятия в перерывах между сессиями Народного собрания временных законов с условием, что они не могут заменить Конституцию или приостановить ее действие и должны в последующем утверждаться Народным собранием; право отлагательного вето по отношению к законам Народного собрания, если они призна-
133
вались правительством противоречащими Конституции.
Народное собрание могло преодолеть вето правительства, вторично приняв этот закон большинством 2/3 голосов присутствовавших депутатов. В отношен всех актов правительства действовало правило контр¬
сигнатуры. Правительство получило право заключать торговые и международные договоры при условии рассмотрения и одобрения Народным собранием, также представлять республику за границей, предварительно решать вопросы войны и мира, выносим впоследствии на рассмотрение Народного собрания. Правительство было наделено правом созывать экстренные сессии Народного собрания, приостанавливать и отменять все постановления Совета Министров, ее. они противоречили Конституции 49.
Согласно Конституции правительство вместе с Советом Министров осуществляло на территории ДВР исполнительную власть, в круг предметов ведения которой входило: общее управление страной и руководства ее внешней и внутренней политикой; организация военных сил; заключение займов; роспись доходов расходов республики и т. п. Правительство назначало и смещало председателя Совета Министров, министров и их заместителей, народного государственного контролера, членов высшего кассационного и главного военного судов; областных правительственных эмиссаров и
других должностных лиц. Оно ведало вопросами национально-государственного строительства и административно-территориального деления. В порядке вepxoвного контроля за деятельностью органов государств правительство периодически заслушивало отчеты председателя Совета Министров и отдельных министров руководило деятельностью областных правительственных эмиссаров и через них осуществляло контроль за деятельностью местных органов государственной власти.
Решения правительства облекались в форму законов, постановлений, обращений, деклараций и приказов.
Итак, правительство ДВР по своей правовой природе имело общие черты с постоянно действующими высшими органами государственной власти Советской республики (правительство ДВР избиралось представительным органом и было постояннодействующим уч¬
реждением, ответственным перед Народным собранием
131
и т. п.). По своему составу оно могло быть многопартийным, строиться на коалиционных принципах. Оно было наделено правом отлагательного вето на законы Народного собрания. Эти черты присуши буржуазному правительству. Правительство ДВР было наделено полномочиями главы государства, являясь как бы коллективным президентом.
Правительству ДВР принадлежало общее управление. Для конкретной исполнительно-распорядительной работы был учрежден Совет Министров. Совет Министров существовал и до Учредительного собрания и организационно составлял единый аппарат с правительством, так как члены правительства были одновременно членами Совета Министров.
При разработке Конституции против такого положения выступила оппозиция, стремившаяся отделить Совет Министров от правительства. В этом отношении ей была сделана уступка, и должность министра была объявлена несовместимой с должностью члена правительства. Но несмотря на разделение правительства и Совета Министров в организационном смысле, они остались связаны обшей ответственностью перед Народным собранием.
Правовое положение Совета Министров определялось конституцией и Положением о Совете Министров ДВР от 8 сентября 1921 г. 50 Совет Министров, состоящий из председателя и министров, носил коалиционный характер, образовывался правительством и был подотчетен Народному собранию. В период между сессиями Народного собрания он был подотчетен правительству. Председателем Совета Министров правительство назначило коммуниста П. М. Никифорова, заместителем председателя и министром здравоохранения коммуниста Ф. Н. Петрова. Коммунисты занимали посты: военного министра — В. К. Блюхер, министра внутренних дел — Е. М. Матвеев, министра иностранных дел — И. Л. Юрин, министра торговли — С. Гроссман, министра транспорта — В. С. Шатов, государственного контролера — В. И. Пичугин. Меньшевики заняли посты министра промышленности (Анисимов), министра финансов (Бинасик), министра национальностей (Лукс), министра просвещения (Шрейбер), министром юстиции был назначен эсер Трупп, а министром земледелия — член этой же партии — Тарасов 51.
Итак, большинство мест в Совете Министров принадлежало коммунистам. Коммунистическая фракция в
135
Совете Министров играла решающую роль. В своей практической работе представители мелкобуржуазной демократии в Совете Министров стремились действовать в интересах буржуазии, поэтому правительство ДВР широко применяло право контроля над деятельностью коалиционного Совета Министров. По мере того как партии меньшевиков и эсеров теряли свой авторитет среди мелкой буржуазии города и деревни, они стали выходить из состава Совета Министров.
Решения Совета Министров принимались коллегиально, простым большинством голосов. Кворум был установлен в 2/3 общего числа членов Совета Министров, Присутствие министра, к ведомству которого относился рассматриваемый вопрос, было обязательным. На заседании Совета Министров с правом совещательного голоса участвовали: народный государственный контролер, начальник статистического управления, специалисты 52.
Для оперативного решения текущих вопросов экономической и политической жизни Совет Министров ДВР имел президиум, который состоял из председателя, его заместителей и управляющего делами Совета Министров. Президиум действовал от имени Совета Министров, его решения подлежали в последующем утверждению Советом Министров. Совет Министров имел и другие вспомогательные внутренние органы: бюджетная комиссия, экономическое совещание (Совет), совещание по вопросам внутреннего управления. Эти органы состояли из ответственных работников министерств, ведомств и предварительно обсуждали вопросы, входящие в их компетенцию, перед тем как они рассматривались в Совете Министров.
Совет Министров, осуществляя на территории республики исполнительно-распорядительную власть, обсуждал и принимал акты государственного управления. Компетенция Совета Министров в конкретных областях государственного управления была очень обширна и охватывала все стороны экономической и политической жизни республики 53. За свою деятельность Совет Министров нес ответственность перед правительством и Народным собранием. Народное собрание могло выразить недоверие Совету Министров, и тогда последний должен был уйти в отставку.
Совет Министров ДВР как высший исполнительнораспорядительный орган государства переходного к социалистическому типу имел сходство как с СНК
136
РСФСР (Ответственность Совета Министров ДВР перед Народным собранием и правительством), так и с правительством буржуазных стран (назначение Совета Министров не представительным органом, а правительством; многопартийность; коалиционность).
Местные органы государственной власти
Дальневосточная республика имела в своем составе 6 областей: Прибайкальскую, Забайкальскую, Амурскую, Приморскую, Камчатскую и Сахалинскую. Области. делились на уезды, волости и села (станицы). Города, независимо от численности населения, являлись самостоятельными административно-территориальными единицами. В состав ДВР входила на правах автономии Бурятская область, которая включала 4 аймака (на правах уезда), 23 хошуна (на правах волости) и 230 сомонов (сел).
Практическая связь правительства с местными органами государственной власти осуществлялась через институт областных правительственных эмиссаров, которые контролировали деятельность местных органов.
По Конституции местными представительными органами являлись собрания уполномоченных в областях, уездах, волостях, городах. Выборы во все вышеуказанные собрания уполномоченных были всеобщими, равными, прямыми при тайном голосовании.
Областные собрания избирались из расчета 1 уполномоченный на 2500 граждан; уездные и городские на правах уездных—1 уполномоченный на 1000 граждан; волостные и городские на правах волостных — 1 уполномоченный на 100 граждан. В сельских избирательных округах коммунисты шли на выборы в блоке с революционным крестьянством, а в городах — в блоке с профсоюзами. Областные, уездные и городские, на правах уездных, собрания избирались на два года, а волостные и городские на правах волостных — на 1 год.
На сессиях собраний уполномоченных решались все местные вопросы. Решения принимались простым большинством голосов и оформлялись в виде постановления. В селах республики представительных органов не было. Власть в селе принадлежала общему собранию граждан.
Собрания уполномоченных и сельские собрания граждан избирали свой исполнительно-распорядительный орган (управления и сельские комитеты). Управ-
137
ления избирались из уполномоченных в количестве от 5 до 7 человек, сельские комитеты — из 3 человек. Отраслевыми органами управления были его отделы.
Если областные, уездные и городские управления были по своему составу революционными, то в волостные управления и сельские комитеты нередко избирались случайные и даже враждебные народной власти люди. Коммунистической партии пришлось вести борьбу с буржуазными элементами за оздоровление органов местного управления.
Органы местного управления созывали соответствующие собрания, осуществляли руководство хозяйственным и культурным строительством, принимали меры по охране общественного порядка и законности и т. п.
Для местных органов государственной власти ДВР, как и для органов самоуправления буржуазных государств, было характерно ведение дел местного значения. но круг этих дел в ДВР был гораздо шире 54. Изменился и сам характер регулирования этих вопросов. При решении дел местного значения закон ДВР закрепил за местными органами не только обширное поле деятельности, но и представил им широкую самостоятельность и инициативу. Если компетенция буржуазных органов самоуправления исчерпывается решением чисто местных дел, да и то под контролем центральной власти, то для местных органов ДВР ведение дел местного значения составляло только часть их компетенции: пп. 5, 6, 23, 34, ст. 37 «Положения о местных органах управления Дальневосточной республики» предусматривали различные формы участия местных органов также в выполнении дел общегосударственного значения 55.
Некоторые особенности были присущи государственным органам Бурятской автономной области.
Автономия в условиях ДВР
При определении сущности автономии в этом государстве следует исходить из глубокой мысли В. И. Ленина о связи решения национального вопроса с общим стратегическим планом большевистской партии на этапе буржуазно-демократической революции — с идеей союза рабочего класса и крестьянства. Освободительное движение угнетенных наций Ленин считал по своей сути буржуазно-демократическим и видел всю сложность национального вопроса в тогдашней
138
России в правильном соотношении этого движения с пролетарским освободительным движением угнетающей нации56. Последнее достигалось путем выдвинутого партией плана областной автономии, предусматривающего, что только с учетом единства экономических, бытовых, национальных и других условий можно добиться национального возрождения отсталых народов и обеспечить единство всех национальностей в рамках демократического государства 57.
Использование областной автономии в демократическом государстве, каковым, несомненно, является государство, переходное к социалистическому типу, служит гарантией демократического разрешения национального вопроса на условиях предоставления широкого местного самоуправления ранее угнетенным народам. Здесь автономия выступает широким самоуправлением в том смысле, как это понимал В. И. Ленин, писавший С. Г. Шаумяну: «Автономия есть наш план устройства демократического государства» 58.
Автономия в условиях государства, переходного к социалистическому типу, — результат реализации партией своей программы-минимум и осуществления одной из целей буржуазно-демократической революции. В. И. Ленин, говоря о задачах революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в условиях России 1905 года, отмечал, что она должна дать полную свободу угнетенным нациям и неполноправным народностям 59. Конечно, автономия в государстве переходной формы не является социалистической, поскольку она не базируется на диктатуре пролетариата и по своему экономическому содержанию остается на почве капиталистических отношений.
Следовательно, сущность и содержание автономии в государстве, переходном к социалистическому типу, определяется классовой сущностью этого государства как государственной формы революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, опирающейся на народ, включающей в себя различные социальные силы, от революционного пролетариата до отдельных частей буржуазии. Однако такая социальная основа народной власти переходного государства обусловливает ее противоречивый характер, что сказывается на его организационной структуре и правовой системе 60, а также на таком институте государственного устройства, как автономия.
Своеобразный характер государственной революци-
139
онно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства и обусловил противоречивый подход к разрешению национального вопроса в ДВР. Устанавливала равенство перед законом всех граждан, незасивимо от их пола, рода занятий, вероисповедания и национальности (разрядка автора), Конституция ДВР предоставила народностям и национальным меньшинствам, входящим в состав республики, право широко автономии в пределах, определяемых законом (ст. 28) Конкретизируя это положение, она в специальном раз деле установила, что вся территория, населенная бурято-монгольским народом, выделяется в особую автономную область 61, а иные национальные меньшинства проживающие на территории республики, наделяются культурно-национальной автономией, сфера которое ограничивается лишь культурной жизнью нации. Основной закон считал, что культурно-национальная автономия будет осуществляться органами национального самоуправления, объединяющими соответственно людей украинской, еврейской, татарской и других национальностей.
Повторяя О. Бауэра 62, меньшевистские деятели считали, что «культурно-национальная автономия» по существу своему имеет не территориальный, а персональный характер и что право отдельных граждан на участие в культурно-национальном самоуправлении зависит не от места их жительства, как при участии в местном самоуправлении, а от их принадлежности к данному национальному меньшинству. Отрицательное отношение к административно-политической территориальной автономии было выражено в воззвании Министерства по национальным делам от 20 июня 1921 года «Всем гражданам нерусской национальности», в котором было записано: «...лица нерусской национальности (за исключением бурят), живущие компактными массами... не должны требовать выделения их в хозяйственно-административном отношении, как это по недоразумению в некоторых случаях имело место...» 63.
Эта же мысль проводилась в воззвании Министра по делам национальностей от 24 нюня 1921 г. к тюркско- татарскому населению.
Классовую сущность, полную несостоятельность и вредность этой теории вскрыл В. И: Ленин, который отмечал, что «...Пролетариат, сознающий и ценящий свой интернационализм, не пойдет никогда па эту глупость утонченного национализма» 64. Программа культурно-
110
национальном автономии вела к усилению национальной замкнутости, разобщенности рабочих и раздроблению единого революционного движения пролетариата на отдельные национальные движения, подчиненные влиянию буржуазно-националистической интеллигенции. Национально-культурная автономия, выделявшая представителей той или иной нации независимо от их местожительства, охранявшая их от ассимиляции, противоречила и интересам экономического развития и объективным законам развития самих наций. Очевидной была и политическая реакционность этой программы. Для широких масс национальный гнет заключался не только в преследовании национальной культуры, но и в более общих социально-экономических проявлениях. Игнорируя это, сторонники «культурно-национальной автономии» сужали массовую базу национально- освободительной борьбы 65.
Таким образом, Конституция ДВР была непоследовательна в разрешении национального вопроса, допуская национально-культурную автономию наряду с областной автономией. Отдельные авторы эту непоследовательность объясняют тем, что в подготовке этого раздела Основного закона ДВР активно участвовали меньшевики. В результате чего им удалось добиться законодательного закрепления выдвинутого в свое время австрийскими социал-демократами О. Бауэром и К. Реннером реформистского положения о праве национальных меньшинств на создание культурно-национальной автономии 66. На наш взгляд, данное обстоятельство следует объяснять не только этим, но и тем, что классовая природа самого государства и права, переходных к социалистическому типу, обусловливает влияние правовых идеологий различных социальных сил на его правовую систему и государственно-правовые институты.
Закрепление в Конституции ДВР двух диаметрально противоположных планов автономии — марксистского (областной административно-территориальной автономии) и мелкобуржуазного националистического (национально-культурной автономии) обусловливалось различным пониманием пролетариатом и мелкой буржуазией коренных задач буржуазно-демократической революции, что в свою очередь порождало несовпадение их взглядов на государственно-правовые формы разрешения национального вопроса. Следовательно, конституционное законодательство государства, пере-
141
ходкого к социалистическому типу, отражает компромисс в национальном вопросе между социальными си¬
ламп, составляющими блок, на который опирается революционная диктатура пролетариата и крестьянства этом государстве. Однако, как показывает практик ДВР, в таком государстве исключается реализация плана «культурно-национальной автономии» 67.
В связи с этим представляется правильной точка зрения Л. С. Клер о том, что в Конституции ДВР был сделана уступка мелкобуржуазной демократии в отношении культурно-национальной автономии. Но ее объявление сопровождалось провозглашением свобод: совести и отделением школы от церкви, образование единой советской школы для всех национальностей преподаванием на национальных языках и руководством школой со стороны государства. Такое решение вопроса фактически парализовало осуществление куль турно-национальной автономии 68.
Министерство по национальным делам активно пыталось осуществить национально-культурную автономию в государственно-правовой практике. В 1921 году в Хабаровске, Свободном, Благовещенске на украинские рады Министерство возложило права органов национально-культурной автономии. Украинская рада организовала в Чите педагогические курсы, а в Верхнеудинске — украинские начальные школы. Были предоставлены права органов культурно-национальной автономии Благовещенскому и Хабаровскому тюрко-татарскому обществу 69. Проводилась работа и по реорганизации еврейских общинных советов в органы национально-культурной автономии, в ведении которых были переданы еврейские школы 70.
Ленинский план областной автономии нашел свое государственно-правовое выражение в ДВР в предоставлении автономии забайкальским бурятам. Конституция ДВР объявляла, что «Вся территория, населенная бурят-монгольским народом, выделяется в особую область под названием Бурят-Монгольская автономная область...» (ст. 116). Население Бурят-Монгольской области, подчинись общим законам республики, в пределах области «самостоятельно в сфере организации суда, административно-хозяйственной и культурно-национальной жизни» (ст. 117). Этот шаг правительства ДВР явился началом разрешения национального вопроса на Дальнем Востоке с позиций программы РСДРП и выражением демократических требований;
142
уничтожения угнетения каких-либо национальностей, политического самоопределения и безусловного равноправия всяких национальных меньшинств, широкого самоуправления и автономии областей, отличающихся особенностями хозяйства, быта и национального состава 71.
На развитии государственности бурятского народа в этот период сказались особые исторические обстоятельства — затянувшаяся на Дальнем Востоке гражданская война и расчленение в связи с этим бурят на две части — забайкальских, образовавших в апреле 1921 г. автономную область в пределах ДВР, и иркутских, самоопределившихся в январе 1922 г. в автономную область в составе РСФСР.
На государственно-правовой статус БМАО ДВР оказали определяющее влияние классовая сущность этой республики и ее правовой системы. Становление автономии бурятского народа осуществлялось в условиях борьбы с буржуазным сепаратизмом, со стремлением нарождавшейся национальной буржуазии к отделению и образованию своего государства. Создание же БМАО выбивало почву у буржуазной интеллигенции, феодально-родовой верхушки и лам для агитации против демократической национальной политики ДВР.
Автономия забайкальских бурят осуществлялась на основе широкого блока социальных сил, включающих в себя на первом этапе развития БМАО и национальную буржуазию, заинтересованную в автономии, но имеющую противоположные интересам трудового народа взгляды на ее содержание и задачи. Буржуазные националисты сумели в период становления БМАО 2 июня 1920 года по ноябрь 1921 года занять и удерживать ключевые позиции в национальных органах управления — Бурнарревкоме, а затем Бурятском автономном управлении 72. И когда в ноябре 1921 г. первое Национальное собрание избрало президиум управления БМАО во главе с коммунистами, то в состав управления по-прежнему входили и представители национальной буржуазии 73. Таким образом, органы самоуправления бурятского народа носили коалиционный характер, имея в своем составе представителей различных социальных сил.
Опыт БМАО свидетельствует, что административно-политической автономии в государстве, переходном к социалистическому типу, как и в целом этому государству, свойственно сочетание старых форм государст-
143
венно-правовых институтов, используемых в интересах народа, с новыми органами государства и наполнение старых государственно-правовых форм новым содержанием 74. В период становления БМАО используются система органов самоуправления, сложившаяся под влиянием буржуазных националистов 75, и старая традиционная форма политической жизни бурят — обычное право.
Законом правительства ДВР от 17 января 1921 г. аймачные, хошунные и сомонные управления были признаны местными органами бурят-монгольского самоуправления и включены в единую систему административных органов республики 76, а Закон об автономии управления Бурят-Монгольской автономной областью позволял Национальному собранию БМАО устанавливать правила применения обычного права в суде 77. В судебных учреждениях автономной области применение обычного права допускалось лишь по тем делам, которые касались лиц бурят-монгольской национальности. К лицам других национальностей оно не применялось78.
Если автономные области РСФСР не обладали правом законодательствования, то БМАО наделялось правом местного законодательствования под контролем республики. Ст. 119 Конституции ДВР устанавливала: «Автономная Бурят-Монгольская область в пределах своей компетенции самоуправляется на основании общих законов республики областным собранием уполномоченных, ...причем означенное собрание уполномоченных имеет право издания областных местных законов, не противоречащих общим законам республики»79. Эта особенность правового статуса БМАО была результатом компромисса между коммунистами и меньшевиками, а также буржуазными националистами по вопросу о пределах административно-политической автономии.
За годы существования БМАО было принято значительное количество местных законов. Среди них особо выделяются конституционные законы, являющиеся актами учредительного характера и закрепляющие права и обязанности, принадлежащие автономной области, в лице ее высших органов власти и управления. Это прежде всего одобренный в октябре 1921 г. Национальным собранием БМАО Закон об автономном управлении Бурят-Монгольской автономной областью. Он устанавливал, что автономная область есть особая
144
самоуправляющаяся часть ДВР с правом местного законодательствования и гарантировал ей неизменность территории и право на самостоятельное определение своего административно-территориального деления и организацию органов местного самоуправления.
Хотя Закон об автономном управлении БМАО и не был утвержден Народным собранием ДВР, его положения, касающиеся структуры органов власти и управления, претворялись в жизнь 80.
Первая сессия Национального собрания в октябре 1921 г. утвердила также «Положение о Центральном управлении и местных органах власти Бурят-Монгольской автономной области». Этот акт установил, что Национальное собрание осуществляет свою власть через Центральное управление БМАО, которое избирается им в составе не менее трех членов и двух кандидатов в члены. Центральное управление, будучи ответственным перед Национальным собранием, являлось высшей исполнительной властью автономной области. В круг его ведения входили: высший надзор и руководство деятельностью всех местных органов власти; проведение в жизнь наказов и постановлений правительства ДВР; исполнение решений и постановлений Национального собрания, обнародование и проведение в жизнь издаваемых им местных законов; общее управление областью; созыв Национального собрания на экстренные сессии; составление предварительной росписи доходов и расходов области; издание в период между сессиями Национального собрания временных местных законов с последующим утверждением их Национальным собранием; представительство автономной области в ее сношениях с центральной властью ДВР 81.
Важное значение в законодательстве БМАО занимали акты о контроле и правосудии. Второй сессией Национального собрания БМАО 23 июня 1922 г. было принято «Положение о Народном контроле Бурят-Монгольской автономной области ДВР». Оно определило: принципы организации органов народного контроля, систему их центральных и местных органов, права и обязанности этих органов. Положение закрепляло независимость народного контроля и подчинение его лишь Национальному собранию.
В развитие конституционных норм об автономии бурят-монголов Положением о Народном суде Дальневосточной республики, утвержденном законом правительства от 28 марта 1922 г., устанавливалось, что суды
10 В. В. Сонин.
145
в БМАО организуются и действуют на основании особого о них Положения (ст. 2) 82. Еще в середине 1921 Года был разработан проект «Временного положения об устройстве национального суда Бурят-Монгольской автономной области», по которому на территории области предполагалось учредить национальные суды хошунные, аймачные и Высший национальный бурят- монгольский кассационный. Однако этот проект утвержден не был. Временное Бурят-Монгольское автономное управление учредило хошунные суды и приняло временный наказ о них. В октябре 1922 года Центральное управление БМАО признало возможным организацию в области народного суда на общих установленных в республике основаниях, ио с судоговорением на бурятском языке и применением в некоторых случаях обычного права 83.
1 июля 1922 года Национальное собрание приняло закон об административном делении области: вместе 26 хошунов было создано 10, а вместо 230 сомонов- 160 84.
В отличие от автономных областей РСФСР БМАО ДВР не имела сплошной компактной территории. Она состояла из аймаков только с бурятским населением, Расположенные на их территории русские деревю не входили в их состав. Также многие бурятские улусы были вкраплены в сплошные массивы русского населения, но подчинялись БМАО. Это обстоятельство обусловливало необходимость урегулирования земельных споров между двумя группами населения. Поэтому в законодательстве ДВР уделялось определенное внимание разрешению этих споров между БМАО, Забайкальской и Прибайкальской областями. И законом о временном управлении БМАО от 18 августа 1921 г. устанавливался демократический согласительный порядок разрешения земельных вопросов 85.
Конституционная регламентация статуса Бурят-Монгольской автономной области ДВР была несколько детальнее, чем регулирование правового положения автономных областей РСФСР. Это объясняется тем, что к моменту принятия Конституции ДВР имелся определенный опыт советского национально-государственного строительства. В это время в РСФСР уже различались три вида автономных областных союзов: автономная республика, трудовая коммуна и автономная область 86. Советское конституционное законодательство выработало правила, заключающиеся в том, что правовой
146
статус АО регламентируется специальным Положением, в разработке которого участвует область, и что границы и административно-территориальное деление последней также устанавливаются с ее участием 87.
Конституция и другие конституционные акты ДВР с учетом этого опыта, аналогично законодательству р£фСР, определяли демократический порядок установления границ АО и разрешения территориальных споров, подробно перечисляли административное деление области и устанавливали ее компетенцию. Так, ранее упоминавшимся нами Законом от 18 августа 1921 г. управлению БМАО предоставлялись права управления административной области, что можно сравнить с правовым статусом исполкома автономной области в РСФСР, который имел права губисполкома 88. Временное управление БМАО наделялось также правом обжалования актов республиканских органов в правительстве и Совете министров ДВР 89.
Однако в системе органов государственной власти Бурят-Монгольской автономной области ДВР, как и в целом в республике, в отличие от РСФСР, выделялись органы управления. Ими по закону от 18 августа 1921 г. являлось Временное управление БМАО, а по «Положению о Центральном управлении и местных органов власти» — Центральное управление, аймачные, хошунные управления и сомонные зайсаны 90.
Автономия забайкальских бурят не была социалистической: она основывалась на народовластии демократического государства, опирающегося на блок различных социальных сил, имеющих совпадающие интересы лишь в части некоторых демократических преобразований в стране. Классовая сущность ДВР определяла автономию БМАО как переходную к автономии, основанной на Советской форме диктатуры пролетариата. Руководящая роль пролетариата во главе с коммунистами, изоляция буржуазных националистов и изменение международной обстановки на Дальнем Востоке создали условия для преобразования БМАО в советскую социалистическую автономию и образования из двух автономных областей бурятского народа единой автономной республики,
Таким образом, в ДВР только буряты имели национально-государственную автономию. Другие малые народы (гольды, эвенки, орочи, тунгусы в др.), ведущие кочевой и полукочевой образ жизни, в силу своей малочисленности и отсталости не могли встать па путь
10*
147
создания своей государственности. Но Конституция ДВР юридически закрепила соответствующую форм их государственного устройства, допуская использование родовых учреждений в качестве органов самоуправления. Родовые советы ведали делами лишь внутреннего самоуправления. В административном поряди они подчинялись уездным и областным органам власти.
3. ОРГАНЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО УПРАВЛЕНИЯ
Министерства
Совет Министров ДВР руководил всеми отраслями управления Дальневосточной республики. Руководство отдельной отраслью принадлежало центральному органу государственного управления специальной компетенции — министерству, непосредственно подчиненному Совету Министров.
В апреле 1920 г. в ДВР было образовано 14 министерств: промышленности, труда, продовольствия, земледелия, финансов, транспорта, народного просвещения, внутренних дел, юстиции, здравоохранения, военное, иностранных дел, призрения. На правах особого учреждения находились центральное статистическое управление и государственный контроль.
В дальнейшем система министерств претерпевала определенные изменения, совершенствовалась. По решению Народного собрания и правительства в течение 1921 г. были созданы новые министерства: торговли, почт и телеграфа, социального обеспечения, министерство по национальным делам. В конце 1921 г. в связи с тяжелым экономическим положением республики, необходимостью целесообразного использования средств и кадров, объединения руководства экономикой, Народное собрание упразднило Министерство промышленности, продовольствия, торговли, земледелия, ЦСУ и вместо них образовало единое Министерство народного хозяйства. По этой же причине было расформировано Министерство здравоохранения с передачей его функций МВД, а Министерство труда и соцобеспечения были вновь объединены в единое Министерство труда. Государственный контроль был подчинен непосредственно правительству.
В течение 1922 г. в ДВР существовало 11 мини-
118
стерств: народного хозяйства, транспорта, почт и телеграфа, труда, финансов, военное, юстиции, внутренних дел, народного просвещения, по национальным делам, иностранных дел.
Правовой статус министерств определялся Конституцией, Положением о Совете Министров, а также положением об отдельных министерствах. Министерства возглавлялись министрами, назначенными правительством, по представлении председателя Совета Министров. Министры входили в состав Совета Министров на правах его членов. В организации деятельности министерств сочетались единоначалие и коллегиальность. В своей деятельности министр, будучи полноправным и ответственным руководителем, опирался на советы и другие совещательные органы при министерстве.
Министерства имели отраслевую компетенцию. Вопросы, затрагивающие интересы нескольких министерств, разрешались Советом Министров. Только через Совет Министров министерства входили с предложениями в правительство и в Народное собрание ДВР. В своей деятельности Совет Министров и отдельные министерства были ответственны перед правительством и Народным собранием ДВР. Народное собрание имело право предавать министров суду за преступления, совершенные ими по должности. Решения министров облекались в форму циркуляров и инструкций.
Вооруженные силы
В условиях продолжавшейся иностранной интервенции гражданской войны прежде всего нужно было создать в кратчайшие сроки массовую, народную армию. 1 Дальневосточная конференция РКП (б), состоявшаяся в конце ноября 1920 г., обратила внимание на необходимость существования постоянной регулярной армии, дисциплинированной, воспитанной в коммунистическом духе, способной успешно справиться с натиском врага.
В основу организации Народно-революционной армии (НРА) были положены ленинские принципы строительства Вооруженных сил. НРА строилась по образцу Красной Армии, сохраняя преемственность как в организационной структуре и командных кадрах, так и в боевой тактике и организации политической работы Высшие военные учреждения Советской России оказывали помощь НРА в разработке военно-опера-
149
тивных и мобилизационных планов, направляя на Дальний Восток видных военачальников и политработников, снабжали армию «буферной» Дальневосточной республики оружием и боеприпасами. Без сотрудничества с РСФСР Дальневосточная республика не смогли бы создать боеспособную регулярную армию и, в конечном итоге, осуществить возложенные на нее задач по освобождению Дальнего Востока от интервентов белогвардейцев.
В состав НРА ДВР вошли некоторые советские воинские части и партизанские отряды. Общая численность НРА к февралю 1921 года составляла 100 тыс. человек 91. В рядах Народно-революционной армии на ходилось около 6 тыс. коммунистов 92.
В военном строительстве на Дальнем Востоке по следовательно проводился в жизнь - принцип политического, экономического и военного руководства. Орга нами, которые осуществляли такое руководство, являлись Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР В Дальневосточной республике военное управление но сило централизованный характер. Централизация руководства вооруженными силами ДВР обеспечивалась установлением единого и общего для всех видов Вооруженных сил командования; сосредоточением в центральных военных органах функций общего руководства, контроля и направления деятельности всего аппарата военного управления сверху донизу; безусловной обязательностью актов вышестоящих военных органов для нижестоящих.
Система органов военного управления ДВР была построена с учетом опыта Красной Армии Советской России, условий гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке.
По характеру выполняемых задач и объему компетенции в системе органов военного управления различались центральные органы военного управления ДВР и органы управления родами войск, службами, группами войск, военными округами, соединениями, воинскими частями, -флотами, кораблями, военно-морскими базами.
Основным центральным органом военного управления являлось военное министерство, которое осуществляло практическое руководство Вооруженными силами Дальневосточной республики. На него были возложены: разработка и осуществление планов строительства и развития Вооруженных сил ДВР; материальное
150
оснащение войск; проведение мобилизации и ряд других функций.
Во главе военного министерства стоял министр, который являлся одновременно главнокомандующим Вооруженными силами ДВР. Он организовывал выполнение законов и постановлений правительства ДВР, относящихся к Вооруженным силам, в пределах своей компетенции издавая Приказы, инструкции и проверяя их исполнения 93.
Важнейшие вопросы строительства, жизни и деятельности Вооруженных сил ДВР обсуждались на заседаниях Военного Совета, который действовал как совещательный орган под председательством военного министра. Состав Военного Совета утверждался правительством ДВР.
Основным органом управления всеми Вооруженными силами ДВР являлся главный штаб, непосредственно подчиненный военному министру. Начальник главного штаба назначался и смещался военным министром с согласия правительства ДВР. Главный штаб руководил работой всех центральных и местных военных органов, обеспечивал согласованность деятельности штабов родов Вооруженных сил, центральных управлений военного министерства Дальневосточной республики 94.
В течение 1920—1922 гг. военным министерством были разработаны и введены в действие положения об отдельных центральных военных управлениях.
В систему военного министерства входили: 1) административное управление, которое ведало кадровыми вопросами, разрабатывало приказы по личному составу Вооруженных сил ДВР; осуществляло сбор и хранение нормативных актов по военным делам; 2) строевое управление, формировавшее воинские подразделения различных родов войск, определявшее дислокацию и расквартирование воинских частей; 3) мобилизационное управление, составлявшее мобилизационные планы и проводившие учет военнообязанных и мобилизационные мероприятия; 4) оперативное управление, занимавшееся разработкой и проведением военных операций; 5) управление связи, обеспечивавшее командование и войска телеграфной, радио- и фельдегерьской связью; 6) разведывательное управление, осуществлявшее функции военной разведки и контрразведки; 7) управление всевобуча, проводившее военную подготовку войск и военнообязанного населения; 8) военноинже-
151
мерное управление, на которое возлагалось техническое обеспечение войск и строительство военных объектов; 9) служба тыла, важнейшими управлениями которой являлись военно-хозяйственные и военные сообщения; 10) военная юстиция Дальневосточной республики, во главе которой стояло судебно-следственное управление.
Каждое из управлений, входивших в состав военного министерства, отличалось сложностью внутренне структуры и состояло из множества отделов и отделений. При Военном министерстве, например, было образовано несколько военных инспекций (пехоты, кавалерии и др.) и комиссии (по борьбе с дезертирством и
др.).
Руководство партийно-политической работой в вооруженных силах осуществлялось Дальбюро ЦК
РКП (б) через Военное политическое управление НРА и флота ДВР.
В ДВР использовался опыт организации военно политического аппарата Красной Армии РСФСР. «Политотделы, военкомы, коммунистические ячейки, при легальном существовании в ДВР мелкобуржуазных партий с честью выполняли директиву ЦК о безраздельном коммунистическом руководстве войсками» 95.
Большое внимание в ДВР было уделено разработке правового статуса отдельных родов войск: артиллерийских, бронетанковых, инженерных, военно-воздушных.
Правительство и Военное министерство придавали исключительно важное значение развитию военно-морских сил, учитывая, в частности, перспективу перенесения военных действий против интервентов и белогвардейцев на побережье Тихого океана.
Японскому командованию казалось, что за годы иностранной военной интервенции с морской мощью России на Тихом океане покончено. Но оно ошибалось. С ноября 1920 г. между РСФСР и ДВР велись переговоры о создании Военно-Морского флота «буферной» республики. Реввоенсовет республики принял специальную директиву об организационных связях РСФСР и ДВР по вопросу морского строительства на Дальнем Востоке. План военно-морского строительств ва определял количество судов, которые будут составлять будущий флот ДВР, его материальное и боевое обеспечение, комплектование личного состава кораблей и береговых частей флота и т. п.
Советская Россия передала ДВР суда Байкальского отряда с личным составом военных моряков, ко-
152
торые с отдельными сохранившимися кораблями Амурской флотилии составили основу Военно-Морского флота Дальневосточной республики.
Правовой статус Военно-Морского флота ДВР как рода войск определялся целым рядом нормативных актов. В «Положении о морских силах ДВР» 96 отмечалось, что высшим флотским должностным лицом является начальник морских сил Дальневосточной республики. В Положении юридически был закреплен принцип двойного подчинения начальника морских сил ДВР: наркому по военным и морским делам РСФСР (по всем вопросам), а также военному министру и главнокомандующему всеми Вооруженными силами ДВР (в оперативном отношении). Одновременно он являлся помощником военного министра Дальневосточной республики по морским делам.
Принцип двойного подчинения флота создавал различные трудности и отрицательно влиял на ход военно-морского строительства на Дальнем Востоке. Положение еще осложнялось и тем, что некоторые представители высшего командования армии ДВР, недооценивая возможности флота в боевых операциях Вооруженных сил «буферной» республики против интервентов и белогвардейцев, отводили ему вспомогательную, второстепенную роль.
Положение изменилось с назначением на пост военного министра ДВР В. К. Блюхера. В военно-стратегических планах борьбы Вооруженных сил ДВР против интервентов и белогвардейцев флоту было отведено достойное место. В. К. Блюхер хорошо понимал, что от обеспечения взаимодействия флота и сухопутных войск зависел успех военной операции по освобождению Приморья от интервентов и белогвардейцев. Под руководством и непосредственном участии В. К. Блюхера развернулась работа по дальнейшему укреплению боеспособности Военно-Морского флота ДВР. Всемерно использовался опыт организации управления Военно-Морским Флотом Советской России.
19 сентября 1921 г. было введено в действие «Положение о народно-революционном флоте ДВР» 97. Оно отменило принцип двойного подчинения командования Военно-Морского флота ДВР. В середине 1922 г. была введена должность главнокомандующего Народно-революционным флотом ДВР, являющегося заместителем военного министра. В аппарат управления флотом, непосредственно подчиненный главнокомандующему,
153
входили военно-морской штаб, ряд управлений: административное, оперативное, техническое, гидрометеорологическое, санитарное и др.
Особое место в системе управления Военно-Морским флотом занимал институт комиссаров. Политическую работу на флоте возглавлял главный комиссар, назначаемый Дальбюро ЦК РКП (б) и правительством ДВР. Комиссаров в отдельные военно-морские подразделения направляло военно-политическое управление НРА в флота ДВР.
Важнейшей оперативной единицей флота являлась флотилия кораблей. Флотилия решала военно-тактические задачи, согласуя свои действия с соответствующим сухопутным военным командованием. Командующий флотилией назначался и смещался главнокомандующим Военно-Морским флотом ДВР и был ответствен только перед ним. Члены штаба флотилии, командиры кораблей подчинялись командующему флотилией.
В ходе военного строительства исключительное значение придавалось и органам местного военного управления. Войска НРА ДВР для управления сводились в военные округа (Восточно-Забайкальский и Приамурский). Непосредственное руководство войсками осуществлял командующий округом через штаб, управления и отделы. На территории округа размещались дивизии, бригады, полки 98.
При местных органах государственного управления были созданы отделы по военным делам, на них возлагались учет годного к военной службе населения и его призыв, формирование воинских частей, обучение трудящихся военному делу, удовлетворение потребностей военного снабжения.
Части особого назначения
В военных округах наряду с регулярными частями были расположены территориальные подразделения, сформированные на милицейской основе.
Военный округ состоял из полковых и батальонных территориальных округов, ротных и взводных участков. Личный состав «терчастей» подлежал обязательному военному обучению через систему Всевобуча. Военному обучению подлежали военнообязанные лица с 18 до 45 лет. Обучение проводилось в свободное от основной работы время. Всевобуч стал одним из видов подготовки боевых резервов действующей армии.
154
21 января 1921 г. Дальбюро ЦК РКП (б), заслушав вопрос о военном обучении коммунистов, приняло решение о создании специальных коммунистических частей (ЧОН). Всевобуч стал штабом коммунистических частей ДВР. Руководство по организации ЧОН Дальбюро возложило на инспекцию Всеобуча ДВР.
В постановлении Дальбюро от 22 февраля 1921 г. отмечалась необходимость прежде всего разработать акты, определяющие правовое положение ЧОН в ДВР. По мнению Дальбюро, при организации ЧОН ДВР не следовало отступать от «основных положений ЧОН. РСФСР» 99.
Инспекция Всевобуча разработала ряд нормативных актов о ЧОН, которые были утверждены Дальбюро и правительством ДВР. Среди них важное значение имели «Краткая инструкция коммунистическим отрядам особого назначения ДВР» (1921 г.) 100 и «Положение о ЧОН ДВР» (1922 г.) 101.В этих актах определялись задачи ЧОН на Дальнем Востоке в военных и мирных условиях. В «Инструкции» было сказано, что во время военной обстановки подразделения ЧОН должны действовать как самостоятельные единицы в составе НРА ДВР. В мирное время они принимали участие в сооруженин военных объектов несли охрану важнейших государственных учреждений и предприятий.
Важнейшая задача ЧОН — борьба с бандитизмом. В «Положении» особо подчеркивалось, что ЧОН — «...боевая единица пролетарской революции», формирующаяся из коммунистов и комсомольцев в порядке мобилизации с 16 до 55 лет. Личный состав ЧОН делился на кадровый и милицейский. Первые числились на действительной военной службе. Вторые периодически призывались на сборы (иногда без отрыва от производства).
Весь командный состав назначался только из коммунистов. Во главе ЧОН ДВР стоял начальник инспекции Всевобуча. На чоновцев распространялась военная дисциплина, строевая и военная подготовка. Во время войны ЧОН подчинялись командованию НРА. К началу 1922 г. в составе ЧОН ДВР было более 11 тыс. человек 102.
Внутренние войска
В состав сухопутных вооруженных сил ДВР входили внутренние войска, которые состояли из воинских
155
подразделений по охране железных дорог, караульных команд и конвойной стражи.
Успешные военные действия НРА против интервентов и белогвардейцев во многом зависели от железнодорожного транспорта, призванного обеспечить воинские перевозки в восточном направлении. Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР, разрабатывая мероприятия по организации бесперебойной работы транспорта, обратили особое внимание на введение строжайшего революционного порядка на железных дорогах. Согласно «Положению о войсках обороны и охраны железных дорог ДВР» от 22 января 1921 г. 103, железнодорожные войска находились в ведении Управления военных сообщений Главного штаба НРА и Министерства транспорта.
Управление войск обороны и охраны железных дорог ДВР разрабатывало и вводило в действие различного рода нормативные акты, регулирующие порядок охраны железных дорог, планы дислокации и перемещения железнодорожных войск, ведало вопросами их комплектования, вооружения, снабжения и т. п. План охраны и обороны железных дорог ДВР подлежал согласованию с Министерством транспорта и Управлением военных сообщений и утверждению начальником штаба НРА. Свои действия по обороне и охране железных дорог начальнику железнодорожных войск необходимо было координировать с работой транспортной милиции и ГПО.
«Инструкция обороны и охраны дорог ДВР» (1920 г.) 104 конкретизировала задачи, права и обязанности войск по охране железных дорог. Железнодорожным войскам ДВР вменялась в обязанность постоянная охрана, а в необходимых случаях и оборона железнодорожного полотна и находящихся на нем сооружений, мостов, станций, водокачек, складов, паровозов, вагонов, вокзалов и т. п.
Однако железнодорожным воинским подразделениям вменялись и несвойственные этому роду войск обязанности: сопровождение по железным дорогам арестованных, наблюдение за порядком на станциях, осуществление контроля за получением пассажирами билетов в кассах, организация борьбы со спекуляцией на железных дорогах и т. д. Данные функции надлежало выполнять органам транспортной милиции и караульным командам общевойскового назначения. Железнодорожные войска принимали участие в борьбе с бан-
156
дамп и помогали Полевому контролю НРА пресекать действия контрреволюции, направленные на дезорганизацию работы железнодорожного транспорта ДВР с помощью совершения актов диверсии, саботажа и т. п.
В конце ноября 1921 г. военное министерство осуществило проверку состояния охраны железных дорог республики. С целью улучшения организации охраны железных дорог Дальнего Востока комиссия рекомендовала всемерно «...использовать опыт РСФСР», ликвидировать двойное подчинение войск железнодорожной охраны и «...внедрять в сознание каждого, что органы военных сообщений являются составной частью НРА» 105.
В октябре 1922 г. были введены в действие новое «Положение о войсках обороны и охраны железных дорог ДВР» и «Инструкция по обороне и охране железных дорог ДВР» 106. В правовом статусе железнодорожных войск Дальневосточной республики произошли существенные изменения.
Согласно новому «Положению» железнодорожные войска — составная часть НРА, и находились они исключительно в распоряжении военного министерства ДВР. К обороне и охране железных дорог военное командование могло привлекать, в. случае необходимости, и полевые войска. Охране подлежал весь район, прилегающий к железной дороге. Каждому воинскому подразделению выделялся определенный участок железной дороги. Командование железнодорожных воинских частей не должно было «...вмешиваться в административное и техническое управление железными дорогами». Схема охраны железных дорог Дальнего Востока разрабатывалась управлением военных сообщений по согласованию, с министерством транспорта и утверждалась Военным Советом НРА ДВР. Новая «Инструкция» предусматривала организацию инженерно-технического обеспечения охраны железных дорог, создание резерва охраны в наиболее важных пунктах железнодорожного пути.
Указанные меры способствовали тому, что железные дороги Дальнего Востока в условиях интервенции и гражданской войны остались в неприкосновенности. Все действия контрреволюции, направленные на срыв железнодорожных коммуникаций, потерпели крах.
Специальные войска несли караульную службу. «Положение о караульных частях местных гарнизонов» от 8 декабря 1921 г. 107 следующим образом определи-
157
ло задачи караульных воинских подразделений: «Караульные части предназначаются: а) для несения все. гарнизонных караулов, патрулирования.., б) содействия гражданским властям «...в охране общественной порядка, государственной собственности и т. и.», в) ох раны различных военных объектов.
Караульные части формировались при соответствующих штабах военных округов, в уездах при местные военных управлениях.
Из караульных и иных воинских подразделений в
ДВР формировалась специальная конвойная стража, Правовой статус конвойной стражи определялся «Положением о конвойной страже» от 20 сентября 1921 г. 108 Согласно п. 4 «Положения», «конвойные команды, скомплектованные из воинских частей, сохраняя военную организацию и военную дисциплину, поступают в непосредственное ведение Министерства юстиции». Однако вопрос о пунктах постоянного расположения данных команд разрешался Министерством юстиции по согласованию с военным Министерством.
При уездных военных управлениях были организованы отдельные конные взводы для конвоирования арестованных, сопровождения воинских грузов и других ценностей. «Положение об отдельных конных взводах» 109 вменяло также народоармейцам конных взводов в обязанность содействовать соответствующим органам в борьбе с дезертирством и бандитизмом. 4 июля 1921 г. военное командование ДВР отдало приказ о создании при дивизиях и отдельных бригадах специальных отрядов по борьбе с дезертирством 110.
Таким образом, в ДВР существовали различные виды охраны и войск вспомогательного назначения В отличие от РСФСР, где они были объединены в ВОХР, в ДВР не было единой централизованной организации внутренних войск.
Милиция
Первым нормативным актом, положившим начало созданию милиции ДВР, явилось «Временное положение о народной милиции ДВР» 111, изданное правительством республики в феврале 1921 г. При составлении этого документа использовался нормативный материал о советской милиции, в частности «Положение о рабоче-крестьянской милиции РСФСР» от 10 июня 1920г. 112
Во «Временном положении о народной милиции
158
ДВР» лаконично и четко были определены основы организации милиции буферного государства. Согласно этому положению милиция входила в систему МВД. Она была военизирована и действовала как вооруженный исполнительный орган государственной власти, которому придавалось значение вооруженных частей особого назначения со всеми вытекающими из этого положения правилами и обязанностями. Милиция, находившаяся в районе боевых действий, могла по требованию военного командования привлекаться в ряды НРА, но по выходе данной территории из района боевых действий она была обязана немедленно возвратиться из района боевых действий и приступить к исполнению своих прежних обязанностей. В органах милиции было введено обязательное военное обучение, проводившееся на основе уставов и наставлений, принятых для НРА.
Центральным органом милиции являлось главное управление при МВД ДВР, осуществлявшее руководство деятельностью всех органов милиции на территории республики и издававшее нормативные акты по милиции. Оно изучало состояние охраны общественного порядка и борьбы с преступностью в республике осуществляло надзор за деятельностью органов милиции на местах.
В областях были образованы областные управления милиции, входившие на правах подотдела в административный отдел областного управления (облревкома). Начальник областного управления милиции назначался административным отделом областного управления с последующим утверждением МВД ДВР. Областное управление милиции руководило деятельностью всех органов милиции, расположенных на территории области; издавало распоряжения и приказы; контролировало деятельность подчиненных органов милиции. Территория каждого уезда разбивалась на участки, которые возглавлялись участковыми начальниками милиции, имевшими в своем распоряжении небольшой аппарат. Деятельностью участковых милиционеров руководило уездное управление милиции. Начальники городской и уездной милиции назначались областными управлениями (Облнарревкомом) по представлению начальника областной милиции.
С целью расследования преступлений уголовного характера и борьбы с бандитизмом «Временным положением» предусматривалось создание аппарата уго-
159
ловного розыска при главном управлении (отделении уголовного розыска). Во «Временном положении» только отмечалась необходимость создания промышленной, речной и железнодорожной милиции, но не давало подробной регламентации организации их деятельности.
В организации деятельности милиции ДВР последовательно проводился принцип демократического централизма, сочетавший непосредственное подчинение местных органов милиции отделам управления с руководством из единого центра по оперативным вопроса охраны порядка и борьбы с преступностью.
Анализируя «Временное положение о народной ми¬
лиции ДВР», следует указать на некоторые его пpoбелы: не были конкретно определены задачи милиции ДВР и структурные построения отдельных звеньев аппарата милиции, ничего не было сказано о железнодорожной и водной милиции, не разработан вопрос о взаимодействии различных видов милиции.
Все это требовало создания нового положения о
милиции, и такое положение было принято правитель ством ДВР в сентябре 1921 г. 113 В нем подробно определялись основные задачи милиции ДВР. Главной из них была. охрана общественного порядка и гражданской безопасности. Положение относило к предмету ведения милиции предупреждение и пресечение нарушений порядка; наблюдение за исполнением всеми гражданами законов и постановлений государственной власти; оказание содействия государственным органам в осуществлении ими своих обязанностей; оповещение населения о распоряжениях органов власти; выдача удостоверений личности, трудовых книжек, справок, свидетельств. На милицию возлагались обязанность дознания по уголовным преступлениям и проступкам, содействие исполнению судебных приговоров.
Руководство деятельностью милиции согласно новому Положению осуществляло Главное управление милиции, являвшееся структурной частью МВД. Его возглавлял начальник милиции Дальневосточной республики, входящий в состав Совета МВД 114. К ведению Главного управления милиции, кроме общего руководства деятельностью милиции ДВР, относилось издание различных разъяснений и распоряжений, установление и проведение мер по укреплению дисциплины в милиции, составление смет и отчетов, организация учебы личного состава, снабжение обмундированием,. снаря-
160
жением, оружием, продовольствием и т. п., инспектирование и организация местных органов милиции/
В новом Положении указывалось на необходимость всемерно укреплять организационную структуру милиции и централизацию руководства (закреплялся принцип ее «двойного подчинения»). С одной стороны, милиция подчинялась местным органам управления, с другой — Главному управлению милиции, чьи приказы и распоряжения носили обязательный характер. Местные органы государственной власти не имели права приостанавливать выполнение приказов Главного управления милиции и в случае своего несогласия должны были представлять свои соображения в МВД. Главное управление милиции структурно включало следующие отделы: инструкторский, информационный, уголовнорозыскной, паспортный, снабжения, общую канцелярию и хозяйственную часть. Областное управление милиции состояло из аналогичных отделов. При городских и уездных управлениях милиции имелись: канцелярия, отделения уголовного розыска, паспортный отдел, конный резерв, помещение для арестованных.
Положение детально регламентировало правовое положение железнодорожной и водной милиции. Железнодорожной милиции предоставлялись права общей милиции. Кроме того, она несла специальные обязанности по охране порядка и безопасности на железных дорогах. Личный состав линейного отделения закреплялся на отдельными участками дороги. Штатные работники линейного отделения милиции назначались и увольнялись Главным управлением милиции по согласованию с Министерством транспорта.
Водная (морская и речная) милиция ДВР, пользуясь правами общей милиции, выполняла вместе с тем обязанности по охране порядка и безопасности на водных путях республики.
Водная милиция комплектовалась необходимым командным и техническим штатом, который в основном работал в период летней навигации, а зимой поступал в распоряжение городской или уездной милиции, имеющей на территории обслуживания границы с. реками и водоемами.
Новое Положение оповещало о создании милиции горного округа, находящегося на содержании золотопромышленников. В своей деятельности они подчинялись соответствующему местному управлению (городскому или уездному).
11 В. В. Сонин.
161
Положение обязывало все виды милиции действовать согласованно, поддерживая друг с другом тесные связи.
Государственная политическая охрана
В августе 1920 г. Дальбюро ЦК РКП (б) приняло решение о создании государственной политической охраны (ГПО) — органа, на который возлагались задачи обеспечения государственной безопасности.
В феврале 1921 г. Дальбюро и правительство Дальневосточной республики приняли «Временное Положение о государственной политической охране» 115. Этот нормативный акт определял правовое положение ГПО. В Положении говорилось, что ГПО создается для борьбы со шпионами, контрреволюцией, преступлениями по должности и преступлениями против существующего государственного строя ДВР. ГПО входило в систему МВД на правах управления. Во главе ГПО стоял директор, назначенный правительством по согласованию с Дальбюро и министром внутренних дел. Директор ГПО одновременно являлся заместителем министра внутренних дел. За период существования ДВР (1920—1922 гг.) этот пост последовательно занимали четыре человека. Все они были коммунистами.
В своей деятельности директор ГПО опирался на Коллегию из пяти человек. Председателем Коллегии ГПО являлся директор. В состав Коллегии входили заведующие отделами управления ГПО, а также представители Особого отдела Дальбюро и милиции. Структура ГПО: Главное управление, состоящее из трех отделов (общего, оперативного и следственного); областные отделы; уездные отделы; контрольно-пограничные пункты. В начале 1922 г. в систему ГПО вошел Военный отдел при Военном Совете НРА, выполняющий функции военной разведки. Военный отдел подчинялся директору ГПО и Военному Совету НРА. ГПО имела свои военные подразделения.
Организация охраны государственной границы ДВР
Важнейшим условием обеспечения безопасности яв лялась охрана государственной границы ДВР. Правовой основой организации охраны государственной границы ДВР являлось «Положение о пограничных войсках ДВР» (1921 г.) 116.
162
Охрана государственной границы была возложена на Военный отдел ГПО, в подчинений которого находился Начальник погранвойск ДВР и его штаб. Граница разбивалась на погранрайоны и участки, где находились подразделения пограничных войск. Осуществляя охрану государственной границы ДВР, пограничные войска отражали вооруженные вторжения на территорию ДВР войск и банд; защищали пограничное население, государственную и личную собственность от преступных посягательств; не допускали переходов государственной границы в неустановленных местах пли незаконными способами; осуществляли в установленных пунктах пропуск лиц, следующих через государственную границу; пресекали совместно с таможенными органами провоз через границу запрещенных для ввоза и вывоза предметов, товаров, валюты; контролировали совместно с органами милиции выполнение правил пограничного режима, установленного законодательством ДВР.
Пограничные войска применяли оружие для отражения вооруженного нападения на территорию ДВР, против нарушителей государственной границы. Въезд в пределы пограничного района лицам, не являющимся постоянными жителями ее, без разрешения органов милиции воспрещался. Нарушение указанных правил влекло за собой уголовную ответственность.
Пропуск через границу грузов, иного имущества проводился таможенными органами ДВР. В соответствии с «Положением о таможенных учреждениях ДВР» 117 таможенная служба состояла из ряда учреждений (управление таможенными сборами, инспекторское управление таможен, заставы и посты). Таможенные органы вначале входили в систему министерства финансов, а затем — министерства продовольствия ДВР.
Управление в области иностранных дел
Центральным звеном системы органов управления в области иностранных дел являлось Министерство иностранных дел ДВР 118. На него были возложены следующие основные задачи: осуществление дипломатических связей ДВР с иностранными государствами; защита внешних интересов ДВР, а также находящихся за границей граждан ДВР; разрешение различных вопросов, связанных с пребыванием граждан иностран-
12* 163
пых государств на территории Дальнего Востока; составление обзоров об экономической, политической и культурной жизни зарубежных стран.
Министр иностранных дел ДВР непосредственно руководил внешнеполитическими связями «буферного» государства. Министерство иностранных дел имело в своем составе ряд отделов: административный, политический, экономико-правовой, информационный.
Специфика управления иностранными делами заключалась в том, что министерство иностранных дел ДВР имело свои органы при областных Нарревкомах (управлениях) и за границей (дипломатическое и консульское представительства).
Органы государственного контроля
Правовое положение органов государственного контроля Дальневосточной республики определялось целым рядом нормативных актов, изданных в разное время правительством ДВР. Наиболее важным из них было «Положение о государственном контроле Дальневосточной республики» от 13 декабря 1920 г. 119 Согласно «Положению», государственный контроль Дальневосточной республики был подчинен и ответствен перед высшей законодательной властью — Учредительным (Народным) собранием ДВР.
Государственный контроль был независим по отношению к исполнительной власти в лице Совета Министров, отдельных министров и их учреждений, деятельность которых с точки зрения законности и целесообразности подлежала контрольному наблюдению.
Особое положение государственного контроля в общей системе органов государственной власти и управления являлось необходимым условием выполнения поставленных перед ним задач:
1) вовлечение трудящихся в управление государством, обучение их государственной работе;
2) наблюдение за законностью в деятельности контролируемых учреждений;
3) охрана государственной собственности;
4) усовершенствование государственного аппарата.
Привлечение трудящихся масс к делу контроля — важнейший принцип рабоче-крестьянского контроля, впервые созданного в Советской России под руководством В. И. Ленина. Этот принцип обеспечивает участие рабочих и крестьян непосредственно в делах государ-
161
ственного управления. В ДВР в обстановке классовой борьбы это имело большое политическое значение. Участие трудящихся масс в деятельности контроля ставило под рабоче-крестьянский контроль буржуазные элементы хозяйственных организаций и государственных учреждений ДВР. В руках трудящихся масс органы государственного контроля ДВР должны были стать важнейшим орудием классового подавления буржуазии.
Государственный контроль ДВР носил всеохватывающий характер. Опираясь в своей работе па трудящиеся массы, органы государственного контроля обязаны были наблюдать за обширными областями государственной власти.
Выполнение поставленных перед госконтролем ДВР задач гарантировалось весьма широкими правами, которые были предоставлены ему «Положением». Госконтроль имел право: «производить проверку деятельности... органов с точки зрения достигнутых на деле результатов» (ст. 3, пункт «л» «Положения»); давать руководителям предприятий и организаций указания об устранении недостатков; обращаться с предложениями к высшей законодательной власти о принятии соответствующих законов, направленных на искоренение и недопущение в дальнейшем недостатков в деятельности хозяйственных и государственных организаций и др. Кроме того, органы госконтроля ДВР пользовались правом привлечения к дисциплинарной и материальной ответственности, передачи материалов в судебноследственные органы. Органы госконтроля ДВР могли налагать следующие виды дисциплинарных взысканий: штрафы, денежные начеты на виновных лиц, отстранение от должности или понижение в занимаемой должности, общественное порицание с опубликованием или без опубликования в печати и т. п. Штрафы и денежные начеты являлись мерами материальной ответственности, применяемыми в административном порядке органами госконтроля в целях возмещения ущерба, причиненного государству со стороны должностных лиц.
В основе организации и деятельности органов госконтроля лежал принцип демократического централизма, который проявлялся: в выборности на высшие посты в государственном контроле ДВР, отчетности перед избирателями, сменяемости всех работников госконтроля, безусловной обязательности актов высших органов для низших, сочетании коллегиальности в об-
165
суждении принимаемых решений с единоличной ответственностью за их выполнение.
Во главе контроля ДВР стоял государственный контролер, назначаемый на эту должность правительством. Ему предоставлялось право принимать участие, правом совещательного голоса, в работе правительств, (ст. 10).
Государственный контролер являлся председателем Совета — высшего ревизионного органа республики (ст. 19), в состав которого, кроме государственного контролера, входили его помощник, управляющие отделами центрального аппарата госконтроля и канцелярии, управляющие областными и губернскими отдела мн госконтроля и главный Полевой контролер.
«Положение» подробно рассматривало права и обязанности Совета, который объединял и направлял деятельность всех контрольных органов республики; принимал и рассматривал протесты на действия органов контроля, утверждал важнейшие постановления государственного контроля и т. п. Решения в Совете принимались большинством голосов.
В центральный аппарат государственного контроля входило 13 отделов.
Положение предоставляло государственному контролеру право «в соответствии с объемом работы соединять несколько отделов в один» (ст. 26). Отделы возглавлялись управляющими, которые в своей работе опирались па коллегиальные органы — общие присутствия, состоящие из управляющего, его помощника, старших контролеров. На свои заседания общие присутствия имели право приглашать представителей ревизуемых учреждений и специалистов.
Низовыми звеньями системы государственного контроля ДВР являлись областные, уездные органы контроля, а также контроль специального назначения. По «Положению» на областные и губернские отделы контроля распространялись права и обязанности ревизионных отделов Центрального аппарата госконтроля. Структура местных органов контроля была аналогичной по строению центральному аппарату госконтроля ДВР. Уездный контроль находился на правах отделения губернского контроля. При всех центральных и местных органах контроля имелось бюро жалоб и заявлений.
В январе 1921 г. Совет госконтроля ДВР издал специальную «Инструкцию о бюро жалоб и заявлений».
166
Согласно «Инструкции» бюро жалоб и заявлений «...являются самостоятельными органами, подчиненными в своей деятельности через государственного контролера законодательной власти республики» 120. Центральное бюро жалоб и заявлений состояло при центральном аппарате государственного контроля.
Бюро обязаны были привлекать к своей работе трудящихся рабочих и крестьян через профессиональные союзы в качестве понятых. Бюро жалоб и заявлений являлось одной из конкретных форм участия трудящихся в деятельности контрольных органов республики. Подобного рода деятельности нет в системе буржуазного государственного контроля любой капиталистической страны.
«Положение о государственном контроле Дальневосточной республики» несомненно испытало па себе значительное влияние «Положения о рабоче-крестьянской инспекции РСФСР» от 7 февраля 1920 г. по линии определения основных направлений деятельности контроля ДВР, принципов его организации и деятельности. Вместе с тем имелись и некоторые, отличия: а) Госконтроль ДВР перегружен различными обязанностями, которые больше относились к компетенции министерства финансов; б) в «Положении о государственном контроле Дальневосточной республики» не предусматривалось создание опорных пунктов контроля на предприятиях и в учреждениях, подобно ячейкам содействия РКИ. Впоследствии, исходя из положительного опыта работы ячеек содействия РКИ в Советской России, эта форма участия трудящихся в деятельности контроля была введена в ДВР.
«Положение о государственном контроле Дальневосточной республики» и «Инструкция о бюро жалоб и заявлений государственного контроля ДВР» действовали до мая 1921 г. Уже 16 апреля 1921 г. на 41-м заседании учредительного собрания ДВР был принят проект раздела Конституции ДВР «О народном контроле», положивший начало реорганизации контроля ДВР в направлении дальнейшего расширения в нем демократических начал, более широкого привлечения трудящихся к делу контроля. 9 мая 1921 г. правительство ДВР утвердило новое «Положение о народном контроле Дальневосточной республики» 121.
В соответствии с вышеупомянутыми актами государственный контроль был переименован в народный контроль ДВР. Этим новым наименованием «Народ-
167
ный» подчеркивалась его неразрывная связь с трудящимися. В целях дальнейшего расширения демократических начал и коллегиального руководства деятельностью контрольных органов как в центре, так и на местах были введены коллегии народного контроля.
Центральная коллегия — высший орган народного контроля, который объединял и направлял деятельность народного контроля. В состав Центральной коллегии народного контроля входил народный государственный контролер (он же председатель коллегии), два его помощника и пять членов коллегии, избираемых один Дальневосточным объединением рабочих, три — объединением крестьян и один — малыми народностями республики. Полномочия избранных членов коллегии подтверждались законодательной властью.
Областные коллегии народного контроля состояли из управляющего областным отделом народного контроля (он же председатель коллегии), его помощника и трех членов коллегии, избираемых областными собраниями.
Уездные коллегии народного контроля состояли из заведующего уездным отделением народного контроля (он же "председатель коллегии), назначаемого центральной коллегией, и двух членов коллегии, избираемых уездным собранием на срок его полномочия.
Народный контролер по ст. 14 «Положения о народном контроле Дальневосточной республики» имел право принимать решения по всем вопросам, подлежащим ведению коллегии, доводя сведения о них до членов коллегии. В случае разногласия коллегии с тем или иным решением народного контроля, коллегия, не приостанавливая исполнения решения, имела право обжаловать его перед законодательной властью. Члены коллегии закреплялись за отделами Центрального аппарата народного контроля для наблюдения за их работой и находились на правах управляющих отделами. Областные коллегии подчинялись Центральной коллегии. В свою очередь областные коллегии осуществляли наблюдение за деятельностью губернских и уездных коллегий.
В связи с созданием коллегии изменились функции Совета народного контроля. Он стал высшим ревизионным органом республики, т. е. осуществлял общую постановку ревизионной работы органов контроля и разрешал все вопросы, касающиеся ревизии. Постановления Совета могли быть отменены законодательной властью в том случае, если они противоречили действу-
168
юшему законодательству или если имело место превышение прав и полномочий со стороны контроля при проведении ревизии.
Таким образом, во-первых, основные изменения, введенные «Положением о народном контроле ДВР» в организационную структуру органов контроля, сводились к созданию коллегии и в связи с этим изменялись функции Совета; во-вторых, дальнейшее совершенствование органов контроля сводилось к тому, чтобы сделать их еще более близкими и доступными трудящимся.
«Положение о государственном контроле ДВР» и IV раздел Конституции ДВР «О народном контроле» юридически закрепляли ленинские принципы деятельности государственного контроля Дальневосточной республики; при организации деятельности государственного контроля ДВР широко использовался опыт контрольных органов РСФСР, в частности, в деле привлечения в контрольную работу трудящихся по своему характеру государственный контроль ДВР, согласно вышеуказанным нормативным актам, являлся не буржуазным, а рабоче-крестьянским.
Суд и прокуратура
Согласно Конституции народный суд являлся единым судом на территории республики. Основной закон ДВР предусматривал также организацию специальных судов. Конституция юридически закрепила ленинские принципы организации правосудия: выборность и независимость судов, гласность их работы, участие граждан в отправлении правосудия. Эсеро-меньшевистская оппозиция выступала против создания специальных судов, за назначаемость судей и сохранение аппеляции, но ни одно их требование не получило юридического закрепления в Конституции.
28 марта 1922 г. правительство ДВР приняло «Положение о народном суде» 122. Все суды в пределах одной области составляли судебный округ. Народный суд являлся и основным судом первой инстанции. Ему были подсудны почти все уголовные и гражданские дела. Рассматривались они одним судьей и двумя народными заседателями.
Народный суд избирался собранием уполномоченных данного уезда или соответствующими органами управления сроком на один год. Народными судьями
169
могли быть избраны граждане обоего пола, пользовавшиеся избирательным правом, имевшие необходимую практическую подготовку. Но «Положение о на родном суде» ограничивало возможность досрочного отзыва судей. Совершенное отрешение судьи от должности могло быть осуществлено лишь по приговору суда. Народные заседатели избирались сроком на 6 месяцев: для городских участков народных судов органами городского управления, для сельских участков — волостными, хошунными и станичными собраниями. Народными заседателями могли быть местные жители обоего пола, достигшие 18 лет, обладающие избирательным правом. В городской участок избиралось 100 заседателей, в сельский — по 40 человек от каждой волости, хошуна или станицы. При рассмотрении дел народные заседатели пользовались одинаковыми правами с народными судьями.
Приговоры и решения народных судов могли быть пересмотрены лишь в кассационном порядке.
Судом второй инстанции, рассматривавшим кассационные жалобы, являлся съезд народных судей, создававшийся в каждом судебном округе. Он состоял из председателя или его заместителя, пяти постоянных членов и народных судей, участвовавших в заседании съезда по очереди.
Съезд народных судей не решал дел по существу, а наблюдал за сохранением «точной силы закона, за единообразным его исполнением народными судами». В случае отмены решения или приговора съезд народных судей передавал дело для вторичного рассмотрения в другой народный суд (соседнего участка). В «Положении о народных судах ДВР» сказано, что народные суды в своей деятельности «руководствуются революционной совестью, революционным правосознанием и действующими уголовными и гражданскими законами, поскольку таковые не отменены и не изменены правительством Дальневосточной республики».
Для предварительного расследования дел о преступлениях, подсудных народному суду, учреждался институт народных следователей. Народные следователи избирались на тех же условиях, что и народные судьи.
Для борьбы с контрреволюцией, спекуляцией, саботажем и прочими особо опасными преступлениями в каждой области были созданы политические народные суды. В состав политического суда входили председа-
170
гель и члены, избираемые иа 6 месяцев областными органами управления из числа общественных деятелей, пользующихся доверием граждан. Дознание по политическим делам осуществляла государственная критическая охрана. Кассационной инстанцией по отношению к политическому народному суду являлся высший кассационный суд по политическим делам при правительстве ДВР. Высший кассационный суд состоял. из председателя, пяти членов суда и двух членов-докладчиков, назначаемых правительством сроком на 6 месяцев, из числа граждан, имеющих необходимую теоретическую и практическую подготовку и соответствующий общественный и революционный стаж. По делам первой инстанции высший кассационный суд выносил окончательные приговоры, которые обжалованию не подлежали.
К специальным судам относились и военные суды ДВР. Главный военный суд в составе председателя, его заместителя и членов, назначаемых правительством, рассматривал дела о воинских преступлениях. В таком же составе, назначаемые Военным Советом ДВР, воинские суды были организованы при военных округах, в дивизиях, бригадах.
Кассационной инстанцией по отношению к военному суду являлся высший кассационный суд по политическим делам при правительстве ДВР.
Из вышеизложенного видно, что в ДВР существовала стройная судебная система.
В соответствии с «Положением о народном суде ДВР (1922 г.)» в марте 1922 г. была образована прокуратура. Органы прокуратуры еще не составляли отдельной системы. Прокурором республики стал министр юстиции, который назначал прокуроров областей, состоящих при съездах народных судей. На прокуроров возлагались: надзор за осуществлением следствия, поддержание обвинения в суде, принесение кассационных протестов по уголовным делам, надзор за правильностью содержания арестованных и общий надзор за деятельностью судов и органов управления, «а также общее наблюдение за точным исполнением законов па территории республики».
При народных судах состояли коллегии правозаступников (адвокатура). Правовой основой организации и деятельности Дальневосточной адвокатуры являлось «Положение о коллегии правозаступников» 123. В задачу коллегии входило оказание помощи гражданам в
171
защите их прав и законных интересов. Согласно «Положению о народном суде ДВР (1922 г.)» составным частями судебной организации буферной республики являлись институт судебных исполнителей и нотариат, которые работали под руководством и контролем съезда народных судей. Суды, прокуратура, институт су¬
дебных исполнителей и нотариат составляли в ДВР единый комплекс юстиции.
4. ПРАВОВАЯ СИСТЕМА БУФЕРНОЙ РЕСПУБЛИКИ
Основы права ДВР
Ленинский план образования «буферного» государства на Дальнем Востоке предусматривал и создании соответствующего права, переходного к социалистическому типу.
Политика Дальбюро ЦК РКП (б) и правительства ДВР в области правового строительства определялась в важнейших партийных и государственных документах. Дальневосточная партийная организация формулировала общие задачи, цели общественного развитие в условиях «буферного» государства, для реализации которых н издавались правовые акты. В партийных документах определялись основные направления станов*лення и развития права ДВР, намечались конкретные мероприятия по подготовке новых законов и отмене старых правовых норм. Партийное правотворчество в ДВР осуществлялось путем придания силы правовых актов важнейшим партийным документам.
Процесс формирования права в ДВР носил творческий и созидательный характер. Дальневосточная партийная организация при выработке стратегии и тактики правового строительства в специфических условиях «буферного» государства учитывала правосознание различных социальных слоев населения края. Необходимо было воспрепятствовать распространению буржуазного правосознания на Дальнем Востоке. Еще не до конца, было преодолено доставшееся от прошлого отношение широких слоев населения к праву как к
принудительной силе, негативное отношение ко всему правовому. Поэтому наряду с регулятивной функцией права ДВР. оно во мнению Дальбюро ЦК РКП (б) и правительства «буферной» республики, должно дейст-
172
вовать в качестве идеологического и воспитательного фактора, оказывающего решающее влияние на развитие революционного правосознания трудящихся.
Стратегическая линия партии в правовом строительстве была направлена на создание законодательства ДВР, в котором сочетались бы «...все правовые нормы применительно к интересам всех классов и, прежде всего, трудящихся» 124, образование «...системы права, проникнутой коммунистическими тенденциями» 125. Дальбюро ЦК РКП (б) придавало исключительное внимание участию трудящихся масс в правотворчестве. Население ДВР привлекалось к подготовке проектов нормативных актов. В частности, общественные организации и граждане ДВР выступали в качестве субъектов права законодательной инициативы.
Нормативная регламентация процесса правотворчества была в ДВР явно недостаточна. Конституция ДВР лишь регламентировала вопрос о законодательной инициативе (гл. 5 Конституции). Законодательный процесс нашел определенное отражение в регламенте работы Учредительного (Народного) собрания ДВР. Законопроекты предварительно рассматривались в комиссиях Народного собрания.
Обсуждение законопроектов в Народном собрании обычно начиналось по докладу соответствующей комиссии. Депутаты имели право предлагать дополнения и поправки в обсуждаемые тексты. Законы принимались простым большинством голосов. Законы, одобренные Народным собранием, промульгировались правительством. Последнее могло отказать в промульгации и применить отлагательное вето. Для преодоления отлагательного вето необходимо было большинство в две трети голосов при вторичном рассмотрении законопроекта в Народном собрании (ст. 50 Конституции). Дальбюро ЦК РКП (б) осуществляло руководство и контроль за законодательной деятельностью Народного собрания через коммунистическую фракцию, на заседании которой предварительно рассматривались все основные законопроекты.
В Дальневосточной республике был установлен определенный порядок опубликования и вступления в силу законов. Законы публиковались в газетах и специальных официальных изданиях. Закон мог вступить в силу: а) в срок, установленный специальным актом; б) в срок, указанный в самом законе; в) с момента опубликования. Закон в ДВР обратной силы не имел.
173
Правотворчество в ДВР проходило в обстановке острой классовой борьбы. Буржуазия выступала против правовой политики Дальбюро ЦК РКП (б) и правительства ДВР, отвергала повое законодательство, старалась в максимальных масштабах сохранить действие старых законов. Большевики и трудящиеся Дальнего Востока стремились придать законодательству «буферной» республики антиинтервентский и антибелогварденский характер. При этом из-за пробелов в действующем законодательстве ДВР, по тактическим соображениям, ради сохранения демократического блока, дальневосточные большевики допускали применение в известных пределах старых законов, не противоречащих правосознанию трудящихся. По мнению Дальбюро ЦК РКП (б), по мере успехов в правовом строительстве ДВР удельный вес старых законов должен был неукоснительно снижаться.
Своеобразным условиям Дальнего Востока соответствовала особая структура права. Здесь переплетались новые и старые правовые акты, наблюдалась многослойность структуры. Но новые правовые акты играли главенствующую роль, преобразуя всю правовую структуру, ломая старые нормы, изменяя их содержание и действие, направляя развитие права ДВР.
Право, переходное к социалистическому, типу, не является возведенной в закон волей какого-либо одного класса общества, а представляет собой совокупную волю классов и социальных слоев, участвующих в блоке демократических сил 126. Право ДВР отражало не только интересы рабочего класса, крестьянства, но и части буржуазии, вставшей на путь борьбы с интервентами и белогвардейцами. Эта объективно согласованная, совокупная воля выковывалась в постоянной борьбе демократического блока с интервентами и белогвардейцами, в условиях противоборства самих социальных сил, формулирующих эту волю. Каждому классу демократического блока, стремящемуся формулировать в законе именно свою волю, в условиях классовой борьбы приходилось учитывать и интересы других классов блока.
Государственная воля — воля рабочих и крестьян, составляющих большинство народа ДВР, руководимого Коммунистической партией. Право ДВР носило народно-демократический характер и имело конкретное политическое содержание, так как оно было связано с политикой РКП (б) на Дальнем Востоке, служило од-
174
ной из важных форм ее выражения и осуществления. «Закон, — писал В. И. Ленин, — есть мера политическая, есть политика» 127. Как показывает опыт ДВР, в условиях борьбы с интервентами и белогвардейцами, неуклонно возрастала роль трудящихся в формировании единой государственной воли. Роль же буржуазии, которая до известного времени и в известных пределах участвовала в демократическом блоке, неуклонно падала. Некоторая часть буржуазии на завершающем этапе гражданской войны перешла иа контрреволюционные позиции и тем самым поставила себя вне демократического блока. Это также способствовало установлению подлинно единой государственной воли, выражающей интересы рабочих и крестьян.
Отражая сложную структуру государственной воли, право ДВР обладало внутренней противоречивостью. Внутренне противоречивый характер права ДВР, в частности, проявлялся в различном значении, которое вкладывалось в одни и те же нормы различными силами демократического блока. Каждый класс демократического блока, формируя согласованную волю в законе, преследовал цель использовать закон в своих интересах. Рабочий класс и беднейшее крестьянство стремились путем закрепления в нормах права тех или иных порядков обеспечить дальнейшее развитие народной демократии в ДВР, буржуазия — приостановить этот процесс и установить капиталистический строй и соответствующую демократию.
Нестабильность законодательства характерна для системы права ДВР. Эта нестабильность была обусловлена наличием классовой борьбы, частыми изменениями, вносимыми в правовые акты, отменой старых законов. Быстрая смена нормативных актов являлась средством освобождения права от буржуазных институтов. Внутренняя согласованность права ДВР носила относительный и неустойчивый характер. Достижение стабильности в законодательстве ДВР было возможно на основе последовательного проведения курса советизации права «буферной» республики.
В Дальневосточной республике существовала единая система права. Буржуазное деление всех отраслей права на публичное и частное здесь было преодолено. Основными структурными элементами права ДВР являлись правовые отрасли: конституционное (государственное) право, административное, финансовое, гражданское, гражданско-процессуальное, земельное, трудо-
175
вое, уголовное, уголовно-процессуальное. В условия интервенции и гражданской войны на Дальнем Воете ке в 1920—1922 гг. возникло и получило развитие воен ное законодательство.
Центральное место в системе права ДВР принадлежало конституционному праву. В нем были закреплены основные принципы права ДВР:
1) Законодательное закрепление демократической власти парода.
2) Юридическое оформление режима демократии народа. Гражданские и политические права в условиях режима демократии народа на Дальнем Востоке предоставлялись всем слоям населения. Народная демократия ДВР прежде всего отвечала интересам трудящихся, составляющих подавляющее большинство населения дальневосточного региона.
3) Ограничение, но не ликвидация, эксплуатации человека человеком. В ДВР осуществлялось нормирование государством рабочего времени и установление минимума заработной платы не только на государственных, но и на частных предприятиях и т. д.
4) Укрепление, развитие и охрана общественной и государственной собственности на средства производства, стимулирование кооперирования крестьянства определенная поддержка частнохозяйственной деятельности.
5) Расовое и национальное равноправие.
Принципы и основные положения конституционного законодательства ДВР часто носили программный характер и не всегда сразу и полностью реализовались в других отраслях права «буферной» республики. Но, составляя основу системы права, Конституция ДВР определяла общую целеустремленность и творческую направленность законодательства, действующего на Дальнем Востоке в 1920—1922 гг. Опа оказывала влияние на темпы и последовательность развития отдельных отраслей права ДВР.
Анализ этой практики на Дальнем Востоке показывает, что в «буферной» республике быстрее развивались процессуальные отрасли, чем материальные. Условия гражданской войны требовали в первую очередь утвердить законность в отправлении правосудия, что прежде всего соответствовало интересам трудящихся. В ДВР наблюдалось некоторое отставание в развитии отраслей, связанных с регулированием экономических отношений. Это объяснялось, на наш взгляд, двумя
176
причинами: опережающим развитием в ДВР политической надстройки на первых этапах государственно- правового строительства «буферной» республики; ведущей ролью демократического блока в политической жизни Дальнего Востока в годы интервенции и гражданской войны, а не в экономической.
Становление единой и цельной правовой системы ДВР проходило в сжатые исторические сроки. Законодательство ДВР играло роль системообразующего фактора, своеобразного «правового стержня» для других элементов системы, которые оно постепенно подчиняло себе, придавая им новый характер. К концу существования «буферной» республики в ее правовой системе большой удельный вес имели нормы, введенные новым законодательством, содержащиеся в крупных кодифицированных актах, что придавало этой системе стройность и завершенность. Но единство и целостность правовой системы ДВР постоянно подрывались, прежде всего из-за наличия в ней разнородных юридических элементов.
Социально-экономические и политические процессы, вызванные интервенцией и гражданской войной на Дальнем Востоке, приводили к нарушению адекватности отражения общественных потребностей и интересов в правовой форме, объективно требовали внесения изменений в действующее право и тем самым вызывали «ломку» существующей системы права. Поэтому историческое развитие права ДВР в значительной мере сводилось к тому, чтобы устранить имеющиеся противоречия в нем, установить более или менее гармоническую правовую систему. Быстрая смена нормативных актов являлась конкретным средством освобождения права ДВР от чуждых ему институтов. Нестабильность законодательной основы не являлась одинаковой для всех отраслей действующего права на Дальнем Востоке. Неустойчивость в большой мере относилась к отраслям материального права, где вторжение нового законодательства было минимальным.
Основные источники (форма) права ДВР—новые нормативно-правовые акты государства (конституция, Законы, подзаконные акты); старое законодательство; судебный прецедент; обычное право. Своеобразие источников права ДВР заключалось в их двойственности. Наряду с наличием старых источников права, возникали новые. Роль источника права выполняли программные документы (декларации) / правительства ДВР.
12 В. В. Сонин.
177
Программные документы определяли основные цели будущих социально-экономических и политических преобразований.
В феврале 1920 г. ЦИК Прибайкалья издал декларацию о применении старых законов, которые не противоречили правосознанию трудящихся 128. Старые акты продолжали применяться в Забайкалье и на Дальнем Востоке не автоматически, не сами по себе в силу континуитета, а лишь в результате их санкционирования высшей государственной властью ДВР. Сама форма внешнего выражения старой правовой нормы, нормативное содержание старого акта после санкционирования не менялись. Однако существенно изменялось классово-волевое содержание такого закона, поскольку он уже начинал выражать государственную волю новых социальных сил.
Практика ДВР имела пример правотворчества судебных органов (судебный прецедент). Нередко это происходило в силу отсутствия нормативно-правовых актов в сфере регулирования тех или иных общественных отношений. Судам ДВР в законодательном порядке в случае отсутствия конкретного закона предписывалось выносить решения «на основе справедливости». Практически это положение понималось судьями как отсылка к их правосознанию и толковалось в духе ст. 99 Конституции ДВР, которая обязывала судей в случае молчания закона следовать «велениям своей совести» 129. В результате регулярного вынесения аналогичного решения по сходным случаям оно практически приобретало характер судебного прецедента.
Правительство ДВР допускало и применение норм обычного права среди малых народов Дальнего Востока, если они не противоречили правосознанию трудящихся. В Приамурье, например, в 1920—1921 гг. проводились специальные работы по согласованию норм обычного права с положениями действующей Конституции ДВР 130.
В Бурятской автономной области вопрос об обычае как источнике права приобрел ярко выраженный политический характер, вокруг которого развернулась упорная классовая борьба.
Буржуазные националисты, проводя курс на создание самостоятельного государства бурят 131, стремились к независимости от ДВР и в правовом отношении. Они утверждали, что «законы ДВР не удовлетворяют правосознание, бурятского народа» 132, ибо это «особое
17S
правосознание, которое отличается от правосознания русских людей», что «министерство юстиции ДВР игнорирует правовые особенности и историческое развитие бурятского права» 133. В связи с этим бурятские националисты настаивали на применении норм обычного права и свода степных законов без изменений.
Нормы обычного права и степные законы, будучи порождением феодализма, естественно, консервировали устаревшие общественные отношения, препятствовали прогрессивному развитию Бурятии, были несовместимы с политической и правовой идеологией ДВР. Поэтому в Конституции ДВР (ст. 118) особо подчеркивалось, что население Бурятской автономной области «подчиняется общим законам Республики» 134. Областное управление Бурятии имело право издавать местные законы, не противоречащие общим законам Республики (ст. 119).
Правительство ДВР утвердило разработанные министерством юстиции республики специальные правила о применении законов в национальных судах Бурятии, в которых, в частности, подчеркивалось, что если в вышеуказанных законах вопрос оставался неурегулированным, то допускалось применение норм обычного права и степных законов с изъятием положений, противоречащих правосознанию трудящихся, несовместимых с общественным и государственным строем ДВР 135.
Основным источникам права ДВР являлось новое законодательство, которое представляло собой определенную систему, включающую различные виды нормативно-правовых актов. Классификацию нормативно-правовых актов ДВР можно провести по степени их юридической силы (законы и подзаконные акты).
Принципы и основные положения конституционного законодательства постепенно реализовались в органических и обычных законах. К органическим законам относились те акты ДВР, которые регулировали какой- либо государственно-правовой институт в целом или его отдельные существенные стороны (избирательный закон ДВР, закон гражданства и другие). Обычные (текущие) межотраслевые и отраслевые законы составляли большинство правовых актов ДВР. Среди них надо отметить кодексы, кодифицированные акты, отдельные законы, регулирующие различные аспекты политической и экономической жизни Дальнего Востока.
Кроме того, новое законодательство ДВР классифицировалось в зависимости от того, каким государственным органом был принят тот или иной акт. Законо-
12*
179
творческая функция являлась прерогативой высшего представительного органа власти — Народного собрания (ст. 42 Конституции ДВР). («В круг ведения На родного собрания входит: 1) рассмотрение и принятие законов по всем вопросам государственной и общест венной жизни») 136. Но в ДВР Народное собрание не
являлось единственным законодательным органом. По ст. 48 Конституции ДВР в промежутках между сессия ми Народного собрания правительство «буферной» республики имело право издавать акты, имеющие силу закона. Как по численности, так и по значимости объектов правового регулирования, акты, имеющие силу закона, в ДВР играли большую роль, чем законы, принятые Народным собранием.
Особую группу нормативно-правовых актов составляли подзаконные акты, издаваемые в основном органами государственного управления. Они имели различные названия: распоряжения, циркуляры, постановления, приказы и др. Подзаконные акты были связаны между собой иерархической самоподчиненностью в зависимости от места учреждения, их издавшего, в системе органов власти и управления ДВР. Удельный вес подзаконных актов во всей совокупности нормативно-правовых норм в ДВР был весьма значителен. В то же время подзаконные акты играли разную роль в различных отраслях права «буферного» государства. Если в уголовном и процессуальном законодательстве их роль была невелика, то основную массу хозяйственной законодательства составляли акты правительства, министерств, ведомств и межведомственных органов. Не редко циркуляр министра имел своей целью дать лишь официальное- разъяснение соответствующему акту правительства и организовать его выполнение. В нем находил свое выражение классовый подход того или иного министра к исполнению данного правительственного акта.
Развитие права ДВР сопровождалось рождением новых институтов. В области государственного права это институты, связанные с преодолением буржуазного парламентаризма, превращением представительных органов на Дальнем Востоке в подлинно работающие корпорации и политическую основу народного государства. В области гражданского и административного права новые институты возникли в связи с регулированием государственных экономических отношений В трудовом праве появление новых институтов было
180
обусловлено борьбой с безработицей, возрастающей ролью профсоюзов в деятельности трудовых коллективов. В уголовном праве были выделены новые составы преступлений, появились новые институты, имеющие целью правовую защиту складывающихся социальных отношений. Новые уголовно-правовые акты направлены на охрану общественного и государственного строя ДВР, на пресечение контрреволюционных преступлении, спекуляции, контрабанды и т. д.
Курс на подготовку к советизации Дальнего Востока был взят Дальбюро ЦК РКП (б) и правительством Дальневосточной республики в середине 1922 г. В принятых 23 августа 1922 г. «Тезисах внутренней политики» было сказано: «В связи с изменением международной обстановки (интервенция и белогвардейщина начинают изживать себя)—надо в области внутренней политики держать курс на планомерное приближение к политическим и хозяйственно-экономическим формам РСФСР... Приближение государственного строя ДВР к строю РСФСР должно неизбежно привести к советизации буфера» 137.
Подготовка к советизации Дальнего Востока должна была проводиться по следующим основным направлениям: 1) в области законодательства — сужение и постепенное аннулирование политических прав буржуазии и родственных ей классовых группировок, замена всеобщего избирательного права советской избирательной системой, ограничение института частной собственности, постепенная организация государственного управления сверху донизу по системе Советов, построение хозяйственной политики по образцу советской; 2) в области договорных отношений — заключение военно-политического, таможенного и паспортного договоров ДВР с РСФСР 138.
В «Тезисах» особо подчеркивалось, что «процесс изживания» буржуазного «демократизма» ДВР должен проводиться достаточно планомерно, осторожно и умело, приняв в расчет как внешнюю опасность, так и контрреволюцию внутри» 139.
До периода советизации право ДВР несколько отставало от темпов развития государства, преобразовывалось медленнее. С началом проведения политического курса на советизацию Дальнего Востока право ДВР, как более динамичный и находящийся в состоянии постоянного правотворчества элемент надстройки начинает опережать развитие политических институтов «бу-
181
ферной» республики. Это привело к тому, что в конце существования ДВР право этого государства вплотную приблизилось по своему содержанию к правовой системе РСФСР. Право ДВР являлось важнейшим инструментом советизации, активно и сознательно воздействуя па общественные отношения с целью создания оп¬
ределенных предпосылок для введения Советов. Издавая законы, идущие навстречу интересам широких народных масс, стремящихся к воссоединению Дальнего Востока с РСФСР, государственная власть ДВР намечала перспективы дальнейшего общественного развития дальневосточного региона на советской основе.
Отрасли права ДВР
В Дальневосточной республике, как указывалось выше, действовало множество разнообразных по со держанию и формам выражения юридических норм В определенном сочетании, обладая внутренним единством и взаимодействуя друг с другом, они складывались в систему права, отдельные его отрасли, подотрасли, институты. Внутреннее единство норм права ДВР выражалось в том, что они закрепляли волю народа, направленную на осуществление исторических целей рабочего класса и крестьянства Дальнего Востока, связанных с освобождением дальневосточного края от интервентов и белогвардейцев.
Система права ДВР строилась в соответствии с общественными отношениями, которые требовали правового регулирования. Предметом правового регулирования каждой отрасли права ДВР являлась строго определенная область общественных отношений. Характер регулируемых отношений предопределял соответствующий метод правового регулирования.
В административных, финансовых и других отношениях применялся авторитарный метод, когда в качестве одной из сторон выступал государственный орган, которому предоставлялись определенные права, а встречных обязательств он на себя не брал. В гражданском праве применялся метод автономии, когда стороны выступали как равноправные субъекты, самостоятельно определяя взаимные права и обязанности. Принятые ими на себя права и обязанности могли быть изменены и прекращены по взаимному соглашению.
Система права ДВР отличалась от системы буржу-
182
азного права. Внутреннее единство правовых норм здесь имело более широкую социальную основу. В праве ДВР отсутствовали нормы, которые выражали бы своекорыстные интересы меньшинства. Но это, конечно, не означало, что в праве ДВР не было несогласованных норм. В ДВР действовали нормы старого права и нормы нового законодательства, которые согласовать было очень -сложно.
Большинство отраслей права ДВР по названию были сходны с соответствующими отраслями буржуазного права, но отличались от них по своей сущности и содержанию. Деление права на публичное и частное в ДВР было преодолено, так как на Дальнем Востоке уже не существовало противопоставления государства и «гражданского общества». В. И. Ленин в 1922 г. писал: «Мы ничего «частного» не признаем, для нас все в области хозяйства есть публично-правовое, а не частное» 140. И далее: «Отсюда расширить применение государственного вмешательства в «частноправовые» отношения; расширить право государства отменять «частные» договоры; применять ...к «гражданским правоотношениям»... наше революционное правосознание...» 141.
В. И. Ленин решительно высказался за то, чтобы государство вторгалось в гражданско-правовые отношения во всех тех случаях, когда в них нарушались государственные интересы, когда частно-капиталистические элементы выходили за предоставленные им законом пределы. Эта ленинская установка четко и последовательно проводилась в жизнь на Дальнем Востоке.
В системе права ДВР не было частного права, но и то, что называлось раньше в царской России публичным правом (государственное право, административное право и др.) в праве переходного к социалистическому типу государства, имело совершенно иное значение и содержание, чем в буржуазном праве.
Буржуазное понятие публичного права как сферы только господства, принуждения и подчинения нельзя полностью переносить на право дальневосточного «буфера», в котором граждане выступали как участники государственной деятельности, в котором вся власть принадлежала народу. Личные права и интересы граждан охранялись во всех отраслях права ДВР, в том числе и в тех, которые в буржуазном праве именуются публичным правом (государственное, административное и др.). С другой стороны, государственные интересы
183
обеспечивались и в той отрасли права, которая в буржуазном праве относится к частному гражданскому праву.
Систему права ДВР сближало с советской правовой системой наличие земельного трудового права, т. е. тех отраслей, которые не существовали в царской России.
В процессе творческого использования достижений советской юридической теории и практики, в ДВР сложились правовые нормы и институты, незнакомые буржуазному праву. Например, в гражданском праве ДВР возникли нормы, регулирующие отношения с участием государственных предприятий, договор стал основной формой установления хозяйственных связей. В гражданско-процессуальном праве ДВР, как и в советском гражданском процессуальном законе, сформулировался институт арбитража. В уголовном законодательстве ДВР в нормах, посвященных борьбе с контрреволюцией, использовались институты советского уголовного права. В отличие от права Советской России, в дальневосточном «буферном» государстве кооперативное право находилось в. процессе становления и входило как составной элемент в земельное право.
В процессе становления и развития правовой системы ДВР возникали отдельные подотрасли права. Например, в гражданском праве такой подотраслью являлось семейное право, в уголовном праве — военноуголовное право, исправительно-трудовое право. В ДВР не было абсолютно изолированных друг от друга отраслей. Они находились в определенной взаимосвязи и располагались в зависимости от значения и важности отношений, регулируемых той или иной отраслью.
Основополагающее место в системе права ДВР занимало государственное право. Нормы и институты государственного права закрепляли конституционные основы общественного и государственного строя. Ими регулировались отношения, связанные с осуществлением рабочими и крестьянами государственной власти. Государственное право фиксировало сложившуюся систему, принципы организации и деятельности государственных органов, национально-государственное устройство, избирательную систему, основные права и обязанности граждан.
Многие нормы государственного права содержали основные принципы и начала других отраслей права. Основным актом, устанавливающим нормы государственного права, являлась Конституция ДВР 1921 г.,
184
которая служила юридической базой для текущей правотворческой деятельности государственных органов республики. В этом состояла ведущая роль государственного права.
Административное право ДВР регулировало исполнительно-распорядительную деятельность органов государственного управления по руководству хозяйственным, социально-культурным и административно-политическим строительством на Дальнем Востоке, которое осуществлялось с учетом опыта Советской России. Как и в РСФСР, на Дальнем Востоке в административно- правовых отношениях одним из субъектов выступал государственный орган или должностное лицо, наделенное властными полномочиями. Административное право определяло субъектов административно-правовых отношений в ДВР, их правовое положение.
В отличие от РСФСР в Дальневосточном «буферном» государстве существовала министерская система, правовой статус которой был закреплен в Конституции ДВР и в Положении о Совете Министров ДВР 142. Участие в государственном управлении принимали общественные организации (политические партии, профсоюзы, кооперативы 143 и др.). Граждане ДВР независимо от пола, национальности, расы и имущественного положения обладали равным объемом административной правоспособности.
Административное право закрепляло права и обязанности граждан в области государственного управления. Гарантии прав граждан ДВР не были столь всеобщими, как в РСФСР. Но все органы управления в процессе своей деятельности призваны были охранять права граждан. Обеспечение законности в государственном управлении «буферной» республики осуществлялось посредством: 1) государственного контроля, 2) судебного контроля, 3) прокурорского надзора, 4) контрольных функций арбитража.
В процессе государственного управления в ДВР использовались правоустановительная, правоисполнительная и правоохранительная формы государственной деятельности. Важнейшими методами управленческой деятельности являлись убеждение и принуждение. Законодательство ДВР определяло следующие виды административного взыскания: предупреждение, административный штраф, исправительные работы, административный арест, выселение правонарушителей в специально отведенные места.
185
По своему характеру, по кругу участников и методу правового регулирования финансовые отношения на Дальнем Востоке были подобны административным (в Финансовых отношениях одним из участников обязательно являлся государственный орган, наделенный властными полномочиями по отношению к другому участнику).
Финансовое право регулировало финансовую деятельность государственных органов, установление бюджетов, взимание налогов и иных средств, установление порядка расходования государственных средств. Утверждение единого государственного бюджета ДВР производилось правительством республики и, следовательно, относилось к области государственного права. Взимание же налогов и связанные с этим взаимоотношения государственных органов с гражданами и с хозяйственными организациями относились к административному праву. Но возникающие в финансовой области правоотношения имели на Дальнем Востоке такие специфические особенности, отличающие их от других отношений, что правовые нормы, касающиеся финансовой деятельности, выделялись в отдельную отрасль права.
Гражданское право ДВР регулировало имущественные отношения между государственными, кооперативными и общественными организациями; между организациями и гражданами; между гражданами. Особенность регулирования имущественных отношений гражданским правом ДВР, в отличие от административного и финансового права, состояла в том, что субъекты этих отношений выступали как юридически равноправные лица.
Право собственности являлось основным институтом, предопределявшим содержание прочих институтов гражданского права ДВР. Законодательство ДВР предусматривало различные виды и формы собственности, что принципиально отличало его от буржуазного законодательства о праве собственности, знающего лишь единое понятие права частной собственности. В ДВР существовали государственная, кооперативная и частная собственность.
Законодательство ДВР предусматривало различные основания возникновения права собственности в зависимости от отдельных видов и форм собственности. Помимо традиционных способов приобретения права собственности устанавливались и специфические способы для данного вида собственности. Так, государст-
186
венная собственность возникала в силу, национализации, конфискации, реквизиции, взимания налогов, и др. В условиях ДВР конфискация применялась, только к врагам, а национализация во всех случаях носила возмездный характер. В ДВР были предоставлены известные свободы действий частному предпринимательству в рамках госкапитализма. В аренду частному капиталу сдавались государственные предприятия, золотые прииски, леса и т. п. Конституция ДВР допускала существование частной собственности на орудия и средства производства и предоставляла право государству регулировать отношения между трудом и .капиталом.
Государство регулировало и сбыт продукции частных предприятий. Ограничением буржуазной собственности явилось введение государственной, монополии на торговлю сырьем и пушниной 144. Государственная монополия означала, что государство становилось обязательным контрагентом в каждой сделке по Приобретению или отчуждению определенной продукции. Основным средством организации хозяйственных связей в ДВР был договор в различных его. формах. Но вследствие проведения национализации и введения государственной монополии на отдельные виды продукции сфера применения договора в известной мере сужалась. Кроме того, в условиях гражданской войны, применительно к отдельным районам Дальнего Востока, правительство ДВР ограничивало или вообще прекращало установление каких-либо хозяйственных связей 145. В интересах сельской бедноты правительство ДВР 17 октября 1922 г. издало закон «О признании уничтоженными сделок кабального характера» 146.
При регулировании семейно-брачных и наследственных отношений нормы права ДВР, с небольшими отступлениями, воспроизводили основные положения советского права. Но в отличие от него, закон ДВР ничего не говорил о встречных обязанностях детей по отношению к родителям. Закон ДВР более узко определял состав семьи, ограничивая ее супругами, родителями и детьми. Свобода, завещания в ДВР не была ограничена.
Земельное право ДВР состояло из норм, которые регулировали распределение единого государственного земельного фонда в соответствии с хозяйственным назначением и по субъектам землепользования, закрепляли правовой режим земель специального назначения, городских земель и т. д. Земельное право ДВР, как и
187
в РСФСР, исходило из принципа незыблемости государственной собственности на землю, ее недра, воды, леса. Однако закон ДВР разрешал землепользователям применять в хозяйстве наемный труд, а Также предоставлял право крестьянам сдавать надельные земли в аренду. Право государственной собственности на землю представляло ДВР возможность наиболее рационально использовать природные богатства Дальнего Востока, охранять их. В «буферном» государстве был издан ряд нормативных актов, направленных на правовую охрану природы.
Трудовое право ДВР регламентировало порядок заключения и содержание коллективных договоров, рабочее время и время отдыха, заработную плату, трудовую дисциплину, охрану труда, порядок разрешения трудовых споров, отношения страхования.
В Конституции ДВР получили юридическое закрепление важнейшие принципы и положения советского трудового права. Труд был провозглашен обязанностью всех граждан республики (ст. 132). В отличие от Советской России в ДВР сразу была введена всеобщая трудовая повинность, которая охватила все слои населения. Трудовое право ДВР не было лишено противоречий: с одной стороны, закон признавал коллективный договор формой правового регулирования труда, а с другой, он не был обязательным, и профсоюзы должны были добиваться его заключения с частными предпринимателями средствами классовой борьбы. Социальное страхование являлось обязательным для всех трудящихся, и его финансирование осуществлялось за счет работодателя без всяких вычетов из заработной платы страхуемых. В трудовом праве республики содержались положения по организации надзора и контроля за соблюдением законодательства о труде государственными, общественными, частными предприятиями и учреждениями.
Нормы уголовного права были направлены иа защиту общественного и государственного строя ДВР 147, собственности, на охрану установленного государством правопорядка, обеспечивавшего свободу граждан, осуществление ими своих демократических прав, свобод и законных интересов. В борьбе с контрреволюцией использовались нормы нового законодательства ДВР, которое учитывало опыт РСФСР, а против общеуголовной преступности применялись нормы старого права.
В законодательных актах ДВР подчеркивалась
188
классовая природа преступления, направленного против трудящихся и народной власти. Наказанию подлежали не только лица, совершившие уголовные деяния в период ДВР, но и те, которые стали преступниками «...в годы белогвардейской реакции Колчака, Семенова и прочих контрреволюционеров» 148. Характерной особенностью нового уголовного закона ДВР являлось то, что санкции распространялись на контрреволюционные преступления, направленные не только против ДВР, но и РСФСР. Тем самым обеспечивалась уголовно-правовая защита общественного и государственного строя не только «буферной» республики, но и Советской России 149. Между двумя государствами был заключен договор о взаимной выдаче политических и уголовных преступников.
Уголовное право ДВР включало в качестве подотрасли исправительно-трудовое право, состоящее из норм, которые регламентировали деятельность государственных органов, приводящих в исполнение меры наказания по отношению к лицам, признанным народным судом виновными в совершении преступлений. В исправительно-трудовых учреждениях ДВР для лишенных свободы лиц был установлен соответствующий режим, соединенный с общественно полезным трудом и проведением политико-воспитательной работы 150.
Одним из важнейших видов государственной деятельности ДВР являлось правосудие, имевшее своей задачей обеспечение точного и неуклонного исполнения законов всеми организациями, учреждениями, должностными лицами и гражданами «буферного» государства. Правосудие на Дальнем Востоке осуществлялось путем: 1) рассмотрения и разрешения в судебных заседаниях гражданских дел по спорам, затрагивающим права и интересы граждан, предприятий, учреждений, общественных организаций; 2) рассмотрения в судебных заседаниях уголовных дел и применения установленных законом мер наказания к лицам, виновным в совершении преступления или оправдания невиновных.
В ДВР существовало две отрасли права, регламентирующих процесс по уголовным и гражданским делам.
Уголовно-процессуальное право регулировало деятельность суда, прокуратуры, органов предварительного следствия и дознания по расследованию и рассмотрению уголовных дел, установлению прав и обязанностей каждого из этих органов, закрепляло право-
189
вое положение лиц, участвующих в производстве по уголовным делам, определяло условия судопроизводства 151.
Гражданско-процессуальное право ДВР было направлено на то, чтобы обеспечить фактическую реализацию прав и законных интересов граждан, государственных и общественных организаций в области имущественных отношений. В гражданском процессуальном отношении действовали, за некоторым исключением, те же субъекты, что и в уголовно-процессуальном праве. В гражданско-процессуальное право входили также нормы, регулировавшие деятельность арбитражных и нотариальных органов.
Таковы отрасли, составляющие систему права ДВР. Степень разработки, насыщенность содержания, динамика развития отдельных отраслей права на Дальнем Востоке в 1920—1922 гг. были различны, что создавало положение неустойчивости и нестабильности правовой системы в целом.
В связи с этим показательно, что классовая борьба в сфере права развернулась вокруг определенных правовых отраслей. Буржуазия ополчилась прежде всего против тех отраслей права, в которых в наибольшей степени выражены интересы трудящихся и использован правовой опыт РСФСР. К ним относились такие отрасли права, как административное, трудовое и др. Те. отрасли права, в нормах которых удельный вес буржуазного содержания был наибольшим, не вызывал «критику» и отказ их применять со стороны нетрудовой части населения Дальнего Востока.
5. БОРЬБА ЗА УКРЕПЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ЗАКОННОСТИ И ПРАВОПОРЯДКА В УСЛОВИЯХ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ
Обеспечение революционной законности
Законность, в соответствии с ленинским ее пониманием, утверждалась в качестве важнейшего юридического принципа ДВР. Документы Дальневосточной партийной организации требовали точного и неуклонного исполнения законов, охраны прав и свобод граждан, пресечения бюрократизма и волокиты, проведения в жизнь норм права, верховенства закона при издании
190
актов государственного управления, правильного соотношения законности и целесообразности, единства законности (наличие единого для всего Дальнего Востока законодательства, единообразие его понимания и применения всеми субъектами правоотношений).
Вопрос о законности имел два основных аспекта: законность в правотворчестве и законность в процессе реализации правовых норм. Основными требованиями законности к правотворчеству были: а) реальность содержания законов ДВР, т. е. их соответствие социально-экономическим и политическим условиям Дальнего Востока, интересам и воле народа; б) правильное и точное установление пределов правового регулирования; в) обеспечение должной детализации правовых положений; г) своевременная отмена старых и издание новых правовых актов; д) простота структуры закона и доступность правовой формы; е) проведение систематизации и кодификации законодательства республики.
Законодательство ДВР составляло основу, юридическую базу законности на Дальнем Востоке в 1920—1922 гг. Важную роль во внедрении начал единой законности на Дальнем Востоке сыграла Конституция ДВР 1921 г. Многие положения Конституции ДВР (ст. 84, 86, 96, 109) были направлены на обеспечение законности в деятельности различных государственных органов, должностных лиц и граждан 152.
Рост нового законодательства ДВР выдвинул перед правительством «буферной» республики задачу его объединения и систематизации. Необходимо было обеспечить органы государственной власти и управления систематизированным законодательным материалом, который способствовал бы усвоению всеми органами государства, должностными лицами и отдельными гражданами действующего законодательства.
Появление «Собрания узаконений и распоряжений правительства Дальневосточной республики», различных инкорпорированных сборников (например, «Сборник законов, постановлений, инструкций и приказов по Министерству финансов Дальневосточной республики, Чита, 1922 г.) являлось важной предпосылкой успешной борьбы за революционную законность. Министерство юстиции ДВР, возглавляемое на первых порах эсерами, планировало создать свод законов 153. Стремясь к достижению торжества в ДВР буржуазного права и
законности, старые юристы намеревались приспособить законы Российской империи к республиканскому строю
191
дальневосточного «буфера». Они утверждали, что новое законодательство ДВР имеет несравненно меньшую ценность, чем законы Российской империи.
Допуская применение на Дальнем Востоке отдельных законов бывшей Российской империи, дальневосточное большевики считали, что главными критериями оценки буржуазных законов являлись революционная совесть и революционное правосознание. Новое законодательство ДВР использовало все лучшее, что было в советском и отчасти в буржуазном русском праве, учитывая специфические условия Дальнего Востока, историческое назначение «буферной» государственности.
Важное значение для укрепления революционной законности на Дальнем Востоке имело преодоление противоречия между политической целесообразностью и законностью при применении права. Старые правовые нормы на завершающем этапе развития ДВР стали отставать от потребностей общественного развития. Это приводило к утрате ими политической целесообразности. Очевидно, что оценка фактов общественной жизни ДВР с точки зрения Переживших себя норм старого буржуазного права не совпадала с оценкой этих же фактов с точки зрения политики, проводимой РКП (б) в условиях «буферного» государства. Данное обстоятельство закономерно привело к ограничению применения норм старого права. В связи с предстоящим освобождением Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев целесообразно было усилить использование советского законодательства в правотворческой деятельности высших органов государственной власти «буферной» республики.
Но законность требовала, чтобы до тех пор, пока правовая норма не была отменена или не изменена в установленном законом порядке, она обладала юридической силой действия. Ее нельзя было изменить или заменить требованиями практической целесообразности в процессе применения.
В процессе применения правовых норм компетентные органы ДВР были обязаны соблюдать основные требования политической целесообразности и законности в области правоприменительной деятельности: а) тщательное исследование фактических обстоятельств, на которые рассчитана правовая норма; б) правильный выбор применяемой нормы; в) правильное толкование этой нормы; г) вынесение право-
192
мерного и обоснованного акта ее применения. Осуществление этих требований способствовало устранению противоречий между политической целесообразностью и законностью.
Иногда целесообразность противопоставлялась законности. Такое противопоставление было ошибочным, ибо всякая целесообразность должна была опираться на силу закона. На завершающем этапе развития ДВР широкое применение старого законодательства перестало быть целесообразным. И оно постепенно заменялось. новыми законами.
В отдельных районах Дальнего Востока был установлен надзор за законностью и целесообразностью. Так, например, 22 июня 1922 г. Забайкальское областное управление издало специальный циркуляр «О контроле за законностью и целесообразностью», в котором выдвигалось требование «недопущения незаконных действий» 154. Контроль за законностью осуществляли местные отделы юстиции, Народный контроль, суды.
Введение на Дальнем Востоке прокурорского надзора было с одобрением встречено населением, которое «...стосковалось по законности и порядку» 155. Трудящиеся Забайкальской и Амурской областей заявляли, что «прокурорский надзор необходим как воздух» 156. Рабочие и крестьяне Дальнего Востока и Забайкалья сделали правильный политический вывод: «Без права и законности немыслимо существование Дальневосточной республики» 157. Выражая волю населения, Учредительное (Народное) собрание ДВР отметило Всю важность установления единой законности и правопорядка 158.
Революционная законность утверждалась в ДВР в обстановке острой классовой борьбы. В годы интервенции и гражданской войны контрреволюция превращала беззаконие и нарушение правопорядка в средство борьбы с народной властью ДВР. Враждебные элементы проникали в органы государственной власти, чтобы дискредитировать новый строй, вызывать антиправительственные настроения, втягивать несознательных людей в контрреволюционные мятежи. Носители буржуазной правовой идеологии призывали население Дальнего Востока и должностных лиц не соблюдать законы ДВР, отказаться от их применения.
Буржуазная газета «Дело» в конце мая 1921 г. опубликовала статью «О законах и законности», которой было положено начало кампании клеветы и
13 В. В. Сонин.
193
лжи в отношении деятельности правоохранительных органов ДВР 159. Фальсификаторы заявляли, что поскольку на Дальнем Востоке упразднен «нормальный (т. е. буржуазный — В. С.) правопорядок», то восторжествовала анархия, произвол и беззаконие 160. «Старые понятия о законности, — писали эсеры,— в годы гражданской войны расшатались и не находят себе надлежащей замены в новом законодательстве» 161. Выход они видели в возврате к буржуазной демократии и законности.
Малейшее нарушение законности и правопорядка немедленно использовалось контрреволюцией в своих политических целях.
Законы нарушались вследствие низкого политического и общекультурного уровня отдельных работников государственных органов, непонимания ими политики РКП (б) в условиях ДВР, плохого знания и неправильного толкования законов. Имели место попытки уклониться от проведения в жизнь ряда законов. Местные органы государственной власти и управления иногда выносили решения, противоречащие законам ДВР. Мешали внедрению в жизнь принципа единства законности сепаратистские тенденции. Местные органы государственной власти нередко восполняли своими нормативными актами пробелы в общереспубликанском законодательстве. Право издавать свои нормативные акты они подчас понимали как право местных органов государственной власти законодательствовать и устанавливать свою «местную» законность, не считаясь подчас с актами центральной власти.
Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР придавали исключительно важное значение укреплению законности и правопорядка. Только в течение 1921 г. вопросы законности и правового строительства обсуждались на заседаниях Дальбюро ЦК РКП (б) 18 раз. В этой работе партийные и государственные органы ДВР руководствовались идеями В. И. Ленина и Коммунистической партии.
В деле укрепления законности Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР первостепенное внимание отводили правовому воспитанию, как важнейшей части идеологической работы, направленной на утверждение в массах революционного правосознания.
Предстояла большая и трудная работа, чтобы трудящиеся поняли преимущества права и закона ДВР
194
перед буржуазной законностью. Условия демократического «буфера» были благоприятны для возрождения буржуазного правосознания. Поэтому коммунисты Дальнего Востока разъясняли трудящимся разницу между старым и новым правопорядком, буржуазной и революционной законностью. С учетом обстановки они проводили работу по формированию классового правосознания трудящихся, очищая его от буржуазных и мелкобуржуазных политико-правовых идей, психологии и представлении о праве. Необходимо было убедить людей в необходимости соблюдения законов, постановлений судебных учреждений, поднять понимание и оценку новых правовых явлений массой населения Дальнего Востока. Каждый гражданин должен был знать, какую роль играл закон в решении задач, стоящих перед «буферной» республикой.
Партийные организации Дальнего Востока главные усилия сосредоточили на проведении работы по разъяснению новых законов и постановлений высших органов государственной власти ДВР. Правовая пропаганда среди населения Дальнего Востока проводилась под руководством и при непосредственном участии ответственных партийных и государственных работников. А. М. Краснощеков, П. М. Никифоров, Ф. Н. Петров, Н. М. Матвеев и другие видные деятели партии и «буферного» государства выезжали в самые отдаленные районы Дальнего Востока, выступали на рабочих собраниях, крестьянских конференциях и сходках. В ходе этих встреч обсуждались вопросы права и законности, политика правительства ДВР в области правового строительства, содержание законов и их применение и т. д.
Материалы беспартийных конференций, проводившихся в городах и селах Дальнего Востока в 1920—1922 гг., раскрывают отношение трудящихся к законам ДВР. На начальном этапе развития ДВР трудящиеся настороженно, а в отдельных случаях отрицательно относились к праву «буферного» государства, так как в нем преобладали старые буржуазные нормативные акты. Возникло опасение, что данный взгляд ими будет перенесен и на новое законодательство ДВР. Большевикам Дальнего Востока пришлось проводить большую и целенаправленную работу, чтобы повернуть правосознание трудящихся к действующему законодательству. В этой связи особое
13*
195
значение также приобретали выступления перед населением депутатов Учредительного (Народного) собрания. Депутаты рассказывали о высшем представительном органе ДВР, его деятельности, Конституции и первых законах, созданных на ее основе, которые были приняты в интересах народа и направлены на выполнение главной задачи — освобождение Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев.
Отношение рабочих и крестьян к праву ДВР постепенно менялось. На митингах и собраниях трудящиеся принимали постановления и резолюции, в которых одобрялась и поддерживалась политика РКП (б) на Дальнем Востоке, в том числе и- законодательная.
Значительное внимание вопросам разъяснения сущности законодательства ДВР уделяла дальневосточная печать. Журналы и газеты систематически помещали статьи и подборки материалов на правовые темы. Их авторами были партийные и государственные работники, публицисты, юристы. В этих публикациях раскрывалось содержание правовых актов ДВР, нередко вносились предложения по дальнейшему совершенствованию законодательства «буферной» республики и повышению эффективности правового воспитания населения.
Во главе этой важной политической работы стояли газеты «Дальневосточный путь», «Дальневосточная- республика», которые призывали граждан ДВР внимательно изучать и выполнять законы. Они подвергали критике и осуждению нарушителей законов, тех, кто не освободился еще от пережитков прошлого и продолжал жить вопреки воле народа, выраженной в законе. Большое пропагандистское значение имела публикация в официальных отделах газет законов и постановлений государственной власти ДВР, материалов крупнейших судебных процессов, уголовной хроники и происшествий. Правительство ДВР специальным актом обязало государственные и частные редакции газет и журналов опубликовывать законы республики. Но некоторые из частных изданий отказывались помещать на своих страницах тексты законов ДВР. Компетентные государственные органы ДВР вынуждены были применять в этом случае соответствующие меры 162.
Центрами по повышению правовой культуры населения Дальнего Востока стали, общественно-просветительные учреждения: клубы, народные дома, избы-
196
читальни, библиотеки. В их, политико-просветительной деятельности определенное значение имела и пропаганда права. В культурно-просветительных учреждениях Дальнего Востока проводились лекции и беседы по правовой тематике, читки текста законов; проходили заседания товарищеских судов, выездные сессии политических и народных судов.
Местные отделы юстиции координировали и направляли всю деятельность по пропаганде законов ДВР, распространяли брошюры на правовые темы, публиковали списки изданных нормативных актов, составляли их алфавитные и хронологические каталоги и т. п. Суды ДВР не только пресекали, нарушения законов, но играли важную роль в правовом воспитании населения. Судебная хроника — постоянная рубрика всех дальневосточных газет. Огромное воспитательное значение имели показательные судебные процессы.. Например, знаменитый процесс над бандой Ленкова, продолжительное время терроризировавшей население Читы и его окрестностей, привлек огромную аудиторию. Материалы процесса были опубликованы в печати.
В ДВР оказывалась правовая помощь населению. Члены коллегии правозаступников за определенную плату давали юридические консультации.
В отдельных случаях пропаганда права сопровождалась мероприятиями по конкретной реализации его отдельных норм. Так, когда в 1921 г. в Амурской области сложилось тяжелое положение со сбором сельскохозяйственного налога, туда выехала специальная правительственная комиссия, которая выявила причины срыва налоговой кампании, провела разъяснительную работу среди крестьян, ознакомив их с соответствующим законодательством ДВР, наметила ряд практических мер, осуществление которых помогло несколько поправить положение.
Воспитательно-правовые мероприятия встретили упорное сопротивление буржуазии, кулачества, эсеров и меньшевиков. Их представители в Учредительном (Народном) собрании предлагали понятие «социалистическое (революционное) правосознание» Заменить на «гражданское правосознание», как якобы «нейтральное», «внеклассовой», которое, по их мнению, будет не «разъединять», а «объединять» население 163. Большинство Учредительного собрания ДВР отвергло это предложение буржуазной оппозиции, как контрре-
197
волюциоиное. Представители буржуазной правовой идеологии в начальный период истории законодательства ДВР заявляли «о торжестве буржуазного закона» в республике как проявление «...подлинного демократизма» 164.
Трудящиеся не могли согласиться с требованием оппозиции о применении старого права в полном объеме, что означало бы торжество буржуазного правосознания и законности. «Буржуазный закон — ложный», — заявляли представители народной власти, выражая мнение трудящихся 165. В буржуазном обществе законы составлены так, что «...они всегда на стороне богатого» 166. Буржуазная демократия «...означает власть капитала, где право парализуется перед ...силой денег буржуазии» 167. Газета «Прибайкальская правда» писала: «Эсеры и меньшевики за соблюдение буржуазной морали и права, которые благоприятны для контрреволюции. У трудящихся своя мораль и свое право...» 168.
Особый интерес представляют материалы, отражающие взгляды рабочих и крестьян ДВР на революционное право и законность. «Социалистический закон краток и отражает интересы трудящихся», — говорили участники съезда трудового народа Прибайкалья. «Законы ДВР юридически оформили завоевания трудящихся», утверждая «...правосознание рабочих и крестьян» 169. Съезд представителей Полтавской волости (Амурская область) 7 июня 1922 г. принял наказ депутатам Народного собрания об установлении в республике строгого правового режима, «точного и неуклонного исполнения законов ДВР, проведения их в жизнь» 170. Трудящиеся Путятинской волости (Амурская область) обратились с призывом ко всем слоям населения «строго придерживаться всех узаконений ДВР» 171. Амурский Нарревком, выражая волю рабочих и крестьян, опубликовал специальное заявление, в котором, в частности, указывалось: «Законность и правопорядок... — есть залог народовластия, средство укрепления завоеваний революции» 172.
Приморский Нарревком объявил населению о том, что по мере освобождения территорий области от интервентов и белогвардейцев будет устанавливаться твердый правопорядок и вводиться законодательство ДВР 173. Выполняя волю трудящихся, правоохранительные органы ДВР развернули деятельность по укреплению законности на Дальнем Востоке.
198
Пытаясь распространить и закрепить буржуазное правосознание среди населения Дальнего Востока, контрреволюционные элементы, с одной стороны, вели пропаганду закона, действующего в капиталистических странах, с другой стороны, подвергли «критике» новое законодательство ДВР, стремясь исказить его сущность, посеять у населения недоверие к нему. Фальсифицируя факты, они утверждали, что в законодательной деятельности высших государственных органов республики отсутствует плановость в издании правовых актов, отдельные нормативные акты характеризуются, якобы, «полной незаконченностью содержания» 174. Законы не связаны единством системы и принципов 175. Население их часто не знает. Толкование права зачастую носит абсурдный характер и т. п. «Закон,—делает вывод буржуазная газета «Дело», — остается только на бумаге, не находя для себя почвы в действительной жизни» 176, «закон бездействует, с ним никто не считается» 177.
Но с новым законом ДВР не считалась только контрреволюционная буржуазия. Она распускала провокационные антиправительственные слухи, извращая реальные политические и правовые события. Через печать контрреволюция подстрекала население не выполнять принятые народной властью законы. Так, под влиянием этой пропаганды кулачество и малосознательная часть трудового крестьянства отказывались в некоторых районах ДВР платить государству налоги, саботировали выполнение Закона о мобилизации в НРА178 и т. д.
В связи с разнузданной антиправительственной кампанией меньшевистско-эсеровскюй и кадетской прессы на территории ДВР, направленной против народной власти, правительство республики 22 июня 1922 г. издало Закон об ответственности за злоупотребление свободой слова и печати 179. За оскорбление в печати правительства, государственных учреждений и должностных лиц в ДВР устанавливалось наказание в виде лишения свободы на срок от 1 года до 2 лет. Лица, виновные в распространении ложных слухов среди населения о деятельности государственных органов ДВР, с целью вызвать недовольство и беспорядки, подвергались заключению в тюрьму на срок от 2 до 5 лет. За призыв к низвержению существующего государственного строя ДВР политический народный суд приговаривал виновных к лишению свободы до 10 лет.
199
Характерной особенностью данного закона являлось то, что данные санкции распространялись на преступления, направленные не только против ДВР, ио и РСФСР. Тем самым обеспечивалась уголовно-правовая защита общественного и государственного строя не только «буферной» республики, но и Советской России.
С изданием закона 6 печати, против него ополчились всевозможные буржуазные «защитники» свободы и демократии. Буржуазная газета «Дело» писала, что закон о печати «противоречит конституционным свободам и республиканскому строю», и его появление есть «деспотизм древности» и «юридическое недоразумение», которое должно «исправить» Народное собрание 180. Высший законодательный орган ДВР одобрил закон о печати и оставил его в силе.
Наконец, когда меньшевики и эсеры перешли к открытой антисоветской агитации и подпольной контрреволюционной деятельности, Дальбюро ЦК РКП (б) дало указание правительству ДВР: «Начать борьбу против эсеров и меньшевиков по всему фронту, используя для этого судебный и административный аппарат» 181.
Были закрыты меньшевистская газета «Волна» и эсеровская «Дело парода», а их редакторы преданы суду за контрреволюционную деятельность. ГПО арестовало ряд особо ненавистных трудящимся лиц, виновных в предательстве интересов народа и Родины, чьи политические комбинации способствовали продолжению кровопролитной гражданской войны и интервенции, В ответ на это остатки эсеро-меньшевистских организаций пытались угрожать террором в отношении коммунистов и госполитохрановцев, но вскоре разбежались и к концу 1922 г. навсегда прекратили свое существование.
Партийные и государственные органы принимали меры по усилению требовательности к строгому, точному выполнению правовых актов народной власти ДВР всеми должностными лицами и гражданами, проводили профилактическую работу. Повсеместно осуществлялись перевыборы тех местных органов, где наблюдалось засилие кулаков, не принимавших должных мер к реализации законов ДВР. В период выборных кампаний партийные организации Дальнего Востока призывали сельское население изгонять кулаков из органов местной власти и избирать в эти органы пре-
200
данных народной власти людей. В марте 1921 г. был переизбран Сретенский нарревком. Коммунисты получили после перевыборов 19 мест из 25 182. Общее собрание граждан Бичурской волости 20 июня 1921 г. отмечало, что волнарревком состоит из кулаков, и постановило: «Весь состав Волнарревкома уволить и избрать новый» 183.
Выход эсеров и меньшевиков из коалиционного Совета Министров, значительное ослабление их позиций в кооперации, профсоюзах и т. д. также содействовали укреплению законности.
Административный аппарат ДВР подвергся чистке от чуждых, контрреволюционных элементов, был укреплен членами РКП (б) и преданными народной власти гражданами. Вопросы работы административных и судебных органов систематически обсуждались на заседаниях Дальбюро ЦК РКП (б) и правительства ДВР.
В случае выявления фактов беззакония со стороны должностных лиц к последним принимались соответствующие меры независимо от служебного положения. Так, в 1921 г. правительством ДВР за злоупотребления был отстранен от должности эмиссар в Прибайкальской области. Специальная правительственная комиссия осуществила проверку законности содержания подследственных и осужденных лиц в исправительно-трудовых учреждениях ДВР. В ходе ее проведения были вскрыты факты нарушения законности и приняты меры к их устранению.
Партийные и государственные органы с вниманием относились к работе с заявлениями и жалобами граждан. При народном контроле ДВР было создано бюро жалоб, куда трудящиеся обращались с заявлениями на тех лиц, которые нарушали законы. Жалоба являлась средством защиты законных прав граждан в случае их нарушения. Право жалобы — один из способов обеспечения законности. Всякие неправомерные акты и действия любого должностного лица и учреждения подлежали безусловной отмене, а виновные лица должны были быть привлечены к ответственности 184.
В органы народного контроля поступали жалобы й заявления о реквизициях, конфискациях, незаконных арестах и т. д. Некоторая часть жалоб отражала частноправовые, имущественные домогательства буржуазии. Некоторые жалобы органами народного контроля не удовлетворялись, так как они носили необоснован-
201
ный, неосновательный характер или факты, изложенные в заявлении, не подтверждались в ходе проверки Эсер Е. Трупп, будучи временно министром юстиции ДВР, попытался сформулировать основы уголовной политики в условиях «буферного» государства. Выступая на судебном процессе над бандой Ленкова, он в частности, сказал: «Первой и основной задачей является укрепление государственного организма, нельзя считаться с интересами отдельных личностей и последние в случае надобности должны быть принесены в
жертву государству, а поэтому субъективная сторона дела, личные особенности подсудимого, мотивы, условия совершения преступления и степень проявления преступной воли не могут иметь существенного значения» 185. Вступая на процессе в полемику с министром юстиции, народный заседатель Малик, в частности, подчеркнул, что предлагаемая Е. Труппом мера укрепления государства вредна. Она противоречит законности. «Суд не может и не должен карать даже ради самых высоких целей невинных людей или не по мере содеянной вины, а также за деяния, не предусмотренные уголовным законом и с нарушением пределов установленного законом наказания» 186. Эсеровская уголовно-правовая концепция была отвергнута коммунистами. На заключительном этапе гражданской войны на Дальнем Востоке коммунисты проводили в жизнь уголовную политику РСФСР.
Основные направления деятельности правоохранительных органов ДВР
Основную массу преступлений в рассматриваемый период совершали чуждые революции элементы: белое офицерство, бывшие царские чиновники и помещики, кулаки и духовенство, а также профессиональные преступники с дореволюционным стажем преступной деятельности. Они организовывали заговоры и мятежи, покушения на руководителей Коммунистической партии и правительства ДВР, совершали поджоги и взрывы, пытались дезорганизовать работу транспорта, продовольственного, финансового и банковского аппаратов и путем спекуляции, хищений и контрабанды стремились подорвать и расстроить хозяйство молодой Дальневосточной республики. Банды преступников терроризировали население, производили налеты на государственные учреждения, погром и вооруженные разбои, грабе-
202
жи, насилия, убийства. С ноября 1920 г. по ноябрь 1921 г. на территории ДВР было зарегистрировано 3430 уголовных преступлений, а с ноября 1921 г. по ноябрь 1922 г. — 8736 уголовных преступлений.
На территорию региона из-за границы прорывались хорошо вооруженные и многочисленные белогвардейские и хунхузские банды. В годы гражданской войны и интервенции белая контрреволюция фактически слилась с уголовным миром в единый лагерь против ДВР.
Борьбу с политическим бандитизмом возглавила ГПО. «И в России, и здесь, на Дальнем Востоке,— писала газета «Боец и пахарь», — почвой, питающей бандитизм; являются кулацкие слои деревенского населения, главными элементами бандитизма —дезертиры, остатки белогвардейщины. Руководимые идейно эсерами, снабжаемые деньгами и оружием заграничных разведок, возглавляемые офицерами, они задались целью уничтожить все ...подорвать вконец народное хозяйство, транспорт, промышленность... Бандитизм уничтожит все завоевания наши, если не будет вовремя уничтожен». В течение 1921 —1922 гг. ГПО раскрыла и пресекла деятельность нескольких десятков больших и малых законспирированных белогвардейских вооруженных организаций, в том числе «Амурскую военную организацию», в которую входило до 200 отъявленных контрреволюционеров. Были взяты с поличным, арестованы и преданы народному политическому суду группа агентов зарубежных разведок и их осведомители.
В военно-политических планах интервентов и белогвардейцев на Дальнем Востоке немаловажное значение придавалось высокой уголовной преступности в ДВР. Стремясь подорвать тыл ДВР, империалисты активно поддерживали и финансировали действия внутренней контрреволюции на Дальнем Востоке. Спецслужбы иностранных государств осуществляли общее руководство и координацию действий всего белобандитского движения на Дальнем Востоке. В этих чрезвычайных условиях Дальбюро ЦК РКП (б) и правительство ДВР действовали по ленинскому принципу: «Революционная целесообразность выше формального Демократизма» 187.
Прифронтовые районы и местности, охваченные бандитским разгулом, объявлялись зонами «особой охраны» 188, где временно приостанавливалось действие конституционных правовых норм, и вся полнота власти перадавалась чрезвычайным органам — нарревкомам.
203
По предложению Дальбюро ЦК РКП (б) в центре и на местах были созданы «тройки» из Представителей ГПО, милиции и НРА, которые непосредственно занимались организацией борьбы с бандитизмом. В их распоряжении находились военные подразделения, отряды особого назначения, войска ГПО, милиция.
В связи с активизацией контрреволюционных действий и бандитизма 3 апреля 1922 г. правительство ДВР приняло закон о временном приостановлении действия ст. 26 Конституции и введении смертной казни за наиболее тяжкие уголовные преступления. Закон гласил, что смертная казнь через расстрел устанавливается «...за государственную измену, шпионаж, умышленное посягательство на жизнь членов правительства и высших должностных лиц республики, умышленное повреждение железнодорожных путей, сооружений, подвижного состава, пароходов, телеграфа.., умышленное убийство.., разбой или вооруженный грабеж...» 189 и др.
Такой шаг народной власти вызвал поток нападок и клеветы со стороны буржуазии. Меньшевистская газета «Наш голос» писала «Смертная казнь — варварский институт, противоречащий моральному и правовому дознанию рабочего класса. Она введена под прикрытием идеи установления твердого правопорядка. Эта мера наоборот извращает понятие о правопорядке, ослабляет его» 190. Но иного мнения были рабочие и крестьяне Дальнего Востока, которые одобряли политику Коммунистической партии и оказывали необходимую помощь правоохранительным органам в борьбе с контрреволюцией 191.
В трудные моменты борьбы за революционную законность правоохранительные органы обращались к рабочим и крестьянам с призывом выявлять преступные элементы, помогать следствию выяснять обстоятельства совершения преступлений. Обращения партийных и государственных органов Дальнего Востока к трудящимся с призывом строго соблюдать законы, вести непримиримую борьбу с нарушителями правопорядка активно поддерживались большинством населения. Это явилось важнейшей предпосылкой успешной борьбы с политическим бандитизмом и уголовной преступностью. Правоохранительные органы информировали рабочих и крестьян на партийных и профсоюзных собраниях, а также через центральную местную печать о состоянии законности, о мерах по предупреждению и пресечению правонарушений.
204
В некоторых районах республики крестьяне создавали отряды самообороны, объявляя бандитам «красный террор». 5 июля 1922 г. общее собрание крестьян с. Хонхоле (Прибайкалье) объявило бандитизм вне закона, подвергая взятых в плен бандитов самосуду192. Крестьяне объясняли этот факт нарушения законности глубокой ненавистью к бандитам.
Опираясь на помощь беднейшего крестьянства, ГПО и милиция ДВР только в 1922 г. ликвидировали 21 крупную банду. В Амурской области, например, была раскрыта и уничтожена банда в 150 человек, называвшая себя «махновцами эсеровского течения», и еще 55 контрреволюционных организаций, в том числе «Комитет украинской рады» из 16 человек, которые мечтали о создании на Дальнем Востоке петлюровской автономной республики.
Правоохранительные органы большое внимание, уделяли выяснению причин преступности, предупреждению и раскрытию уголовных деяний. В 1920 г. во Владивостоке был создан специальный научный кабинет в целях изучения социальных и экономических факторов преступности. Эту работу возглавлял профессор Н. Трифонов. Были собраны и научно обработаны статистические данные о преступности, численности банд, их социально-классовом составе, связи с населением, вооружении, передвижении и т. п. За период с ноября 1921 г. по ноябрь 1922 г. раскрываемость преступлений органами милиции составила 58%. Постепенно наблюдалось снижение преступности. Так, с апреля по октябрь 1922 г. преступность в ДВР снизилась в 2,5 раза.
Оценивая успехи правоохранительных органов в борьбе с преступностью, МВД ДВР 10 октября 1922 г. в специальном приказе отметило, что деятельность ГПО «...способствовала укреплению законности и порядка на Дальнем Востоке», а «...милиция стала проводником власти и закона» 193.
Белая же пресса называла ГПО «орудием коммунистического насилия». Лидеры оппозиционных буржуазных партий па заседаниях Учредительного (Народного) собрания требовали «конституционного контроля над деятельностью ГПО», ограничения ее функций, сокращения штата и даже упразднения. Депутаты-коммунисты дали достойный отпор этим притязаниям реакции, указав, что демократический режим ДВР в условиях натиска внутренней и внешней контр-
205
революции без НРА, милиции и ГПО устоять не может. Тогда буржуазная пресса начала кампанию прямой дискредитации органов ГПО и провокационной шумихи о произволе госполитохрановцев, о нарушении ими конституционных прав и свобод граждан и т. п. На имя министра юстиции посыпались жалобы на «необоснованные» аресты и репрессии «красного ЧК — ГПО». Авторитетная правительственная комиссия провела работу по проверке указанных в «жалобах» фактов, и они не подтвердились.
Народный контроль ДВР сообщал правительству республики о бездеятельности Министерства финансов, которое возглавлялось меньшевиками 194, а штат сотрудников состоял в большинстве из лиц, служивших в свое время у Колчака и Семенова 195. Народный контроль рекомендовал правительству начать мероприятия по оздоровлению финансов республики с изгнания меньшевиков из Министерства финансов 196. Правительство ДВР не могло пойти на эту меру из-за необходимости сохранения коалиции коммунистов с мелкобуржуазными партиями.
Дальбюро ЦК РКП (б) обратило внимание Народного контроля на организацию наблюдения за исполнением законов по финансовым вопросам. Систематическое нарушение министерствами закона единства кассы побудило Народный контроль поставить перед Советом Министров вопрос об издании специального распоряжения, запрещающего подобную практику и обязывающего ведомства соблюдать единство кассы. Против лиц, совершивших уголовное деяние, Народный контроль возбуждал судебное преследование. Если в . начале 1921 г. органы Народного контроля передали в суды 133 дела, то в сентябре их уже насчитывалось 219 197, а в начале 1922 г. — 311198.
На путь совершения хозяйственных преступлений в основном вставали старые чиновники, которые превратили бесхозяйственность, растрату, хищения и другие уголовные деяния в орудие политической борьбы с народной властью 199.
Однако из 311 дел, переданных контрольными органами в суды, последними в 1922 г. было рассмотрено всего 12 дел 200. Из-за нехватки штатов и из-за значительного количества дел, находящихся в производстве, суды очень медленно рассматривали дела.
Наложение наказаний в административном порядке в ДВР почти не регламентировалось, но круг органов,
206
имевших право их налагать, был определен в законодательном порядке. Нерегламентированным оставался порядок обжалования и пересмотра решений о наложении наказаний и т. д. Нередко местные власти злоупотребляли правом налагать штрафы и другие взыскания в административном порядке и таким путем старались восполнить нехватку средств в местном бюджете.
Постановлением правительства ДВР от 18 апреля 1921 г. местные органы государственной власти были наделены правом издавать «обязательные постановления по предупреждению нарушений общественного порядка и государственной безопасности» 201. В случае выхода несогласующихся с законами центральной власти решений и постановлений местных органов государственной власти, по представлению органов юстиции (а с 1922 г.— органов прокуратуры), такие факты тщательно расследовались, а незаконные акты отменялись.
Как правило, подобные акты издавались органами, в которые пробрались кадеты, эсеры, меньшевики, кулаки и другие контрреволюционные элементы для «взрыва политической и правовой системы ДВР изнутри и ее перерождения в современные формы» (т. е. в буржуазные — В. С.). Они отказывались исполнять законы правительства ДВР. добиваясь «законодательной независимости». Особенно отчетливо буржуазные сепаратистские тенденции проявлялись в Приморье. Так, видный буржуазный деятель, член ЦК партии кадетов Л. А. Кроль при обсуждении Конституции ДВР. заявил: «Этот закон не приемлем для Приморья. Он уничтожает местные самоуправления и всю полноту власти отдает правительству ДВР. Народное собрание Приморья должно обсудить, насколько Конституция ДВР приемлема для Приморья» 202. Народное собрание Приморья обсудило и одобрило Конституцию ДВР, распространив действия законов «буферной» республики на территорию Приморской области.
В преодолении сепаратизма и местничества громадное значение имели следующие политико-юридические мероприятия, проведенные на Дальнем Востоке в 1920—1921 гг.: 1) объединение областей Дальнего Востока вокруг Верхнеудинского правительства; -2) принятие Конституции ДВР; 3) правовая регламентация деятельности местных органов и административного аппарата.
207
Таким образом, в своеобразных и сложных условиях гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке РКП (б) смогла не только избежать прямого военного столкновения с Японией, но и создать революционно-демократическое государство, защищавшее интересы дальневосточных трудящихся.
Строясь на парламентских началах и сохраняя элементы буржуазной демократии, Дальневосточная республика по сути своей была государством революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства. ДВР стала первым государством, переходного к социалистическому типа. В соответствии с этим строился и его госаппарат. В государственном устройстве ДВР нашли отражение ленинские принципы и опыт РСФСР. В своем развитии госаппарат буферной республики постепенно приближался к советскому.
Право ДВР в своем развитии прошло три этапа. Первый этап был связан с процессом возникновения и формирования правовой системы буферной республики. До принятия Конституции. ДВР в праве этого государства наблюдалось преобладание буржуазных нормативных актов. С принятием Конституции ДВР начался второй этап, который характеризуется бурным развитием нового законодательства. В этот период наблюдалось постепенное установление своеобразного уравновешивающего баланса между старым и новым законодательством. Третий этап связан с проведением политики советизации Дальнего Востока, когда многие законы были отменены и наступило полное верховенство нового законодательства ДВР, основанного на всемерном использовании правового опыта РСФСР. С учетом данной периодизации истории права ДВР можно выявить основные тенденции и особенности правового развития буферной республики. Одно из важнейших явлений развития права ДВР — процесс упрощения права, устранения многочисленности и запутанности источников права. Развитие права ДВР характеризовалось тенденцией преодоления старых норм и созданием нового законодательства, преодолением противоречивости и нестабильности правовой системы ДВР, постепенным стиранием унаследованного вместе со старым правом деления всех отраслей права па публичное и частное.
ГЛАВА 4
«ЧЕРНЫЙ» БУФЕР И КРУШЕНИЕ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ПЛАНОВ
КОНТРРЕВОЛЮЦИИ
НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1921 — 1922 гг.)
1. МЕХАНИЗМ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ДИКТАТУРЫ КРУПНОЙ БУРЖУАЗИИ В ПЕРИОД МЕРКУЛОВЩИНЫ
Дальневосточная республика вызывала глубокую ненависть внутренних и внешних врагов, которые вели непримиримую и упорную борьбу за свержение народной власти на Дальнем Востоке. Контрреволюция вынашивала планы государственного переворота в ДВР п образования па территории Дальнего Востока буржуазного государства, которое явилось бы новым плацдармом для борьбы с Советской властью. Центр реакционного заговора находился в Приморье, где все еще сосредоточивались войска интервентов. Военная администрация интервентов и консульский корпус держали все нити контрреволюционного выступления в своих руках.
Оперативный план государственного переворота во Владивостоке был детально разработан японским военным командованием. План предусматривал одновременное вооруженное выступление подпольных белогвардейских организаций и частей бывших колчаковских и семеновских войск, захват важнейших государственных учреждений ДВР во Владивостоке, арест крупных приморских коммунистических лидеров, объявление независимости Приморья, формирование «демократического правительства» и т. п. Организаторы заговора полагали, что ликвидация народной власти в Приморье послужит сигналом для выступления их сторонников в других районах Дальнего Востока и Сибири.
Для объединения и координации действий различных политических сил и группировок контрреволюции на Дальнем Востоке в конце марта 1921 г. во Владивостоке состоялся съезд несоциалистических партий и
14 В. В. Сонин.
209
организаций. Материалы съезда наглядно показывают, что социально-классовой базой заговорщиков явилась многоликая и разношерстная масса из так называемых «бывших», очутившихся под ударами революционных бурь на. задворках былой Российской империи. Бывшие капиталисты, помещики и интеллектуалы, царские чиновники и офицеры, попы и деклассированно-уголовные элементы объединились в своей ненависти к революции и Советской власти. Они готовы были идти за кем угодно и выполнять любые, даже самые авантюристические политические замыслы, лишь бы вернуть прошлое, реставрировать в нашей стране капитализм.
Для подготовки и проведения задуманной политической акции съезд избрал специальный комитет из 5 лиц. В его состав вошли представители буржуазных промышленно-финансовых кругов и военщины (Еремеев, Макаревич, Адерсен, Николай Меркулов). Председателем комитета стал известный приморский торгаш и спекулянт Спиридон Меркулов — наймит японских империалистов и ярый враг Советской власти. Японское военное командование передало в распоряжение комитета крупную сумму денег п оружие. Места сосредоточения заговорщиков, их штаб-квартиры охранялись солдатами японской императорской армии.
Главнокомaндующий японского экспедиционного корпуса заверил С. Меркулова, что в нужный момент японские войска поддержат «доблестных русских борцов за демократию». 26 мая 1921 г. в разных районах г. Владивостока, при участии японских войск, одновременно начались вооруженные выступления белогвардейцев. Численное и военно-материальное преимущество позволило им подавить очаги сопротивления милицейских частей ДВР и захватить город.
Коммунисты и преданные народной власти работники вынуждены были уйти в подполье или в партизанские отряды, чтобы с оружием в руках бороться с белобандитским политическим режимом, получившим уже в то время название «меркуловщины». Для предотвращения антимеркуловских выступлений в рабочие районы города были спешно введены войска. Вслед за Владивостоком власть ДВР пала в Уссурийске, Спасске и других населенных пунктах. Начался заключительный этап белогвардейского и интервентского господства в Приморье.
В условиях неустойчивости внутриполитического положения нового режима меркуловский комитет по-
210
спешил узурпировать власть, объявив себя «Временным правительством Приамурского края», власть которого распространялась на г. Владивосток и несколько прилегающих уездов. Глава этого антинародного и незаконного «правительства» С. Меркулов заявил, что будущий государственный строй «Приамурского государства» будет определен Учредительным съездом Дальнего Востока, который предполагалось созвать уже в 1921 г.
Правительство С. Меркулова ввело военное положение на территории «Приамурского государства» и целым рядом чрезвычайных указов ликвидировало систему органов государственной власти и управления ДВР в Приморье. Так, собрание уполномоченных (Приморское народное собрание) указам «Приамурского правительства» № 3 от 30 мая 1921 г., как «избранное недемократическим путем», было распущено, и назначены выборы в новое «Народное собрание» 1. Приморское областное управление, милиция и суды ДВР также были упразднены, законы ДВР отменены. «Чрезвычайные» указы следовали один за другим.
Меркуловское правительство объявило об аресте и предании суду ответственных работников ДВР в Приморье. Некоторым арестованным 26 мая коммунистам было предъявлено обвинение в совершении уголовных преступлений, к которым они не имели никакого отношения. «Приамурское правительство» применяло излюбленный метод империалистической реакции, стремясь дискредитировать коммунистов и их союзников перед населением. Многие арестованные были брошены в тюрьму или убиты по суду и без суда. Коммунистическая партия была объявлена вне закона. Антикоммунизм возводился новым буржуазным правительством Приморья в ранг государственной политики.
С помощью террора меркуловское правительство пыталось упрочиться у власти. Однако рабочие и крестьяне Приморья не хотели признавать новую белогвардейскую власть. На митингах и общих собраниях трудящиеся объявили меркуловское правительство незаконным и называли его кучкой авантюристов, захвативших насильственно власть2. Трудящиеся заявляли, что они признают только власть народного правительства ДВР и готовы исполнять его распоряжения и законы.
Целые районы были свободны от меркуловцев. В Дальнереченске обосновалось Приморское народное
14* 211
собрание ДВР и областное управление, которые призывали население к неподчинению и сопротивлению белогвардейской власти. «Укрепление власти Меркулова во Владивостоке, — говорилось в воззвании Приморского областного управления к населению, — грозит зажечь пожар войны не только в Приморье, по и на всем Дальнем Востоке. И мы должны потушить его в самом начале» 3.
Меркуловское правительство в результате своей внутренней слабости вынуждено было сохранить видимость парламентарного режима. При создании государственно-правовых институтов оно старалось замаскировать их реакционность громкими наименованиями «народный», «демократический», «прогрессивный» и т. п. Новый политический режим не был закреплен конституцией.
Политическое устройство «Приамурского государства» определялось рядом указов и положений. К их числу относились: Указ от 26 мая 1921 г. «Об исполнительных органах государственной власти», «Положение о выборах в Приамурское Народное собрание» от 14 июня 1921 г., «Положение об учреждении Совета управляющих ведомствами Временного Приамурского правительства» от 5 июня 1921 г., «Положение о Приамурском народном собрании» от 8 июля 1921 г. и некоторые другие.
После разгона Народного собрания ДВР в Приморье меркуловское правительство планировало создать послушный своей воле законодательный орган. 14 июня 1921 г. было издано «Положение о выборах в Приамурское Народное собрание» 4. Согласно «Положению» вводилось всеобщее -избирательное право. Активным избирательным правом наделялись граждане обоего пола с 21 года, пассивным — с 25 лет. Фактически избирательное право в Приамурском государстве не было всеобщим, поскольку в нем действовали многочисленные ограничения (цензы), отстраняющие от участия в выборах значительную часть населения.
Возрастной ценз отстранял от участия в выборах молодежь до 21 года. Вместе с тем законодательство «Приамурского государства» не делало каких-либо скидок лицам старше 18 лет. Так, на военную службу юноши призывались с 18-летнего возраста. Права избирать и быть избранными в «Народное собрание» по ст. 29 указанного «Положения» лишались лица, принадлежащие к «антигосударственным партиям» (ком-
212
мунисты, анархисты, максималисты). При этом вторая часть ст. 29 гласила, что избирательного права лишаются лица, не являющиеся членами данных партий, но «разделяющие и осуществляющие их политическую и социальную программу». Так как критерии, определяющие соответствие или несоответствие того или иного лица данному положению были недостаточно ясны, от участия в выборах могли быть отстранены широкие демократические массы и, прежде всего, рабочие и крестьяне.
Для того, чтобы гражданин «Приамурского государства» мог участвовать в голосовании, надо было еще быть включенным в списки избирателей. Регистрация в списках производилась по инициативе самого избирателя. Регистратору вменялось в обязанность лишь не допускать к участию в выборах лиц, не имеющих, согласно установленным цензам, права голоса. Лица, не внесшие себя в избирательные списки, подлежали наказанию по постановлению районной- избирательной комиссии (по ст. 24 штрафу до 50 руб. золотом). Эта административная санкция была направлена против тех, кто бойкотировал выборы, и ложилась тяжелым бременем на малоимущую часть населения.
Каждый избиратель имел один голос. Все избиратели голосовали на одинаковых основаниях. Выборы объявлялись прямыми при тайном голосовании. В «Положении» ничего не было сказано о норме представительства (число жителей, представленных одним депутатом), в соответствии с которой правительству надлежало, образовывать избирательные районы. Не объясняя, из каких расчетов оно исходит, правительство установило весьма странную избирательную географию. В «Положении» сказано, что Приморская область будет представлена в так называемом Народном собрании 140 депутатами, а Сахалинская и Камчатская — 5 депутатами каждая. Независимо от того, что избирательные районы не были равными по числу жителей, следовательно, и избирателей, городские избирательные районы Приморской области должны были избирать по 74 депутата, а сельские — 68.
Председатель и два члена центральной избирательной комиссии назначались правительством, а остальные 4 члена приглашались председателем из числа «известных общественных лиц, пользующихся особым доверием». Районная избирательная комиссия из 5 человек избиралась местными органами самоуправле-
213
ния Состав участковых избирательных комиссий (5 человек) назначался районной избирательной комиссией (ст. 14).
Кандидатами в депутаты могли быть выдвинуты только те лица, которые обладали пассивным избирательным правом. Несмотря на то, что кандидаты в депутаты повсюду выдвигались главным образом политическими партиями как юридическими лицами, «Положение» не упоминает о партиях, предоставляя таким образом право выдвижения кандидатов отдельным гражданам или группам граждан.
Предоставление права выдвижения кандидатов не партиями, а просто гражданам — весьма распространенное явление в буржуазных странах — объясняется тем, что правящие круги буржуазии обычно стараются выставить на первый план не политический курс кандидата, не его партийную принадлежность, а его личные качества. Практически же такой порядок облегчал выдвижение беспартийных кандидатов, именуемых, «независимыми».
Заявление о выдвижении кандидата должны были подписать не менее 25 избирателей в городах (ст. 29) и не менее 5 избирателей в сельской местности (ст. 40). В соответствии со ст. 33 один и тот же кандидат мог быть выставлен в нескольких избирательных районах, ио не более чем в пяти.
«Положение» в известной мере регламентировало избирательную кампанию. Не связывая руки буржуазным партиям при использовании тех или иных средств агитации, правительство, учитывая общее недовольство и брожение масс, сочло необходимым поставить проведение предвыборных собраний под контроль органов охраны общественного порядка и государственной безопасности. Примечателен в связи с этим указ правительства № 40 от 28 июня 1921 г. В нем говорилось, что на таких собраниях гарантируется полная свобода «суждений» как о «достоинствах и недостатках того или иного политического строя, ...способах и средствах его осуществления, так и о достоинствах, недостатках тех или иных кандидатов, критика правительства...» 5. И тут же объявлялось, что лица, призывающие к свержению власти и бойкоту выборов, будут привлекаться к судебной ответственности 6.
«Положение» устанавливало тайное голосование записками, отпечатанными группами избирателей или партиями. При этой системе избирателю требовалось
214
больше внимания для того, чтобы сохранить тайну голосования. Основная масса избирателей оставалась при этом довольно пассивной и безразличной, ибо за годы гражданской войны и интервенции опа устала и потеряла веру в бесконечные политические эксперименты временных буржуазных правительств. Значительная часть избирателей, откликнувшись на призыв коммунистов о бойкоте выборов, и вовсе не явилась на выборы. Для того чтобы заставить избирателей голосовать, была установлена обязательность голосования (обязательный вотум) и предусмотрена определенная санкция (штраф до 50 руб. золотом) за неявку на выборы.
Своеобразна была вводимая «Положением» избирательная система. Даже в мировой буржуазной практике редко встречается такое явление, когда избирательная система строится в зависимости от избирательной географии. В сельской местности «Положение» устанавливало мажоритарную избирательную систему. При системе относительного большинства избранным по району считался тот кандидат, который собрал больше действительных голосов, чем любой другой кандидат, баллотировавшийся в том же районе. Антидемократизм этой системы очевиден, ее применение приводило к тому, что доля мест, полученных партией в представительном органе власти, не соответствовала общему числу собранных ею на территории «Приамурского государства» голосов избирателей.
В городах «Приамурского государства» применялась пропорциональная система выборов, при которой депутатские мандаты распределялись между участвующими в выборах политическими партиями пропорционально количеству голосов, поданных за их кандидатов. Ст. 17 «Положения» закрепляла основной принцип пропорциональной избирательной системы — принцип избирательной квоты (число голосов, необходимых для избрания одного депутата). Каждая партия должна была получить по району столько депутатских мест, сколько избирательных квот содержалось в сумме собранных ею по району голосов. Величина квоты в разных районах оказывалась, в связи с различием числа голосовавших избирателей и числа избираемых депутатов, неодинаковой. В ст. 71 указывался конкретный способ вычисления избирательной квоты, который заключался в делении общего числа поданных по району голосов на число избираемых по нему депутатов.
215
Распределение мест на основе вычисленной таким способом квоты могло быть последовательно пропорциональным только при. условии, если число голосов, полученных каждой партией, делится на квоту без остатка. А так как это условие отсутствовало, то часть голосов «пропадала», и, следовательно,депутатские места, предназначенные для данного района, распределялись не полностью, В «Положении» было сказано, что в этом случае определённое «...число мест членов Народного собрания остается незамещенным».
Была введена практика единых списков. Если блокирующиеся партии заявляли о соединении ими своих списков кандидатов, голоса, поданные за списки этих партий, рассматривались как якобы поданные за их общий описок. При этом в действительности общий список кандидатов блокирующихся партий не составлялся. Поэтому голоса, поданные за кандидата одной партии, автоматически засчитывались и кандидату другой партии в силу введенной фикции единого списка. Реакционный смысл правила соединения списков заключался в том, чтобы искусственно, повысить шансы блокирующихся партий.
Применение смешанной избирательной системы обеспечивало победу буржуазии и их партий на выборах. В выборной кампании приняли участие различные буржуазные партии и организации от монархических организаций и партии кадетов до «демократического союза» и эсеров. В состав «Народного» собрания были избраны представители крупного промышленного и финансового капитала, генералитета, церкви,. кулачества, зажиточного казачества. Депутатов от рабочих и крестьян в так называемом «Народном» собрании не было.
14 июля 1921 г. меркуловокое правительство объявило Собрание продуктом «подлинной воли всего народа» 7 и приняло ряд актов, закрепляющих правовое положение высших органов «государственной» власти и управления. Правовой статус Собрания определялся специальным «Положением о Приамурском Народном собрании», изданным правительством 8 июля 1921 г. 8
Согласно «Положению» высшая законодательная власть принадлежала однопалатному «Народному собранию», избираемому сроком на 1 год. Право созыва и роспуска «Народного» собрания принадлежало правительству, которое издавало для этого специальный указ. Собрание действовало в сессионном порядке.
216
Внеочередные сессии созывались по требованию правительства или по требованию не менее 50 членов собрания. Продолжительность сессий законом не ограничивалась.
Внутренняя организация «Народного» собрания определялась регламентом (наказом). Депутаты группировались по политическим соображениям, образуя партийные фракции. Образование фракций не регулировалось нормами права. Депутаты, принадлежащие к одной и той же фракции, обычно защищали своей деятельностью интересы не только всего класса буржуазии, но и отдельных групп этого класса, вследствие чего позиции членов одной и той же фракции не могли не расходиться. Все важные вопросы, которые предстояло обсуждать Собранию, выносились на рассмотрение пленарного заседания фракции с тем, чтобы принять решение, обязывающее членов фракции голосовать определенным образом.
Депутатам предоставлялись: свобода речи и голосования в «Народном» собрании; неприкосновенность, в силу которой не допускались арест и судебное преследование депутата без разрешения Собрания; вознаграждения депутатам во время их сессионной работы.
Руководящие органы Собрания образовывались на основе пропорционального представительства фракций. Заседаниями руководил председатель, который избирался на срок полномочий собрания и представлял Собрание в отношениях с другими органами государства, следил за работой административного персонала собрания. Из среды членов Собрания избирали также секретарей, редактирующих и подписывающих протоколы заседаний.
Для решения конкретных вопросов создавались временные и постоянные (специализированные) комиссии, которые состояли из членов, избираемых депутатами Собрания из своей среды на основе пропорционального представительства фракций. Временные комиссии образовывались для решения какой-то одной конкретной задачи и затем распускались. Постоянные Комиссии создавались на весь срок полномочий «Народного» собрания. Они составляли заключения по законопроектам, касающимся определенной области дел, и в связи с этим могли требовать информации от соответствующих ведомств. Решения, принятые на заседаниях комиссий, как правило, определяли решения, ко-
15 В. В. Сонин.
217
торые затем принимались на заседаниях «Народного» собрания.
В компетенцию «Народного» собрания входили полномочия законодательного характера (согласно «Положению» ни один закон не мог быть издан, если он но был рассмотрен и одобрен Собранием); финансовые полномочия (утверждение «государственного» бюджета); полномочий, связанные с рассмотрением и утвержденном международно-правовых договоров «Приамурского государства» с иностранными державами.
В «Положении» ничего не было сказано о других полномочиях «Народного» собрания, присущих буржуазным парламентам: контроле над деятельностью правительства; формировании органов государства и др. При этом в «Положении» говорилось, что «Народное» собрание не может законодательствовать по вопросам, относящимся к общественному и государственному устройству «Приамурского государства», к политическим и гражданским правам граждан. Это также относилось к компетенции будущего учредительного съезда. Так в своеобразной форме меркуловское правительство ограничивало роль высшего законодательного органа.
Законодательные полномочия «Народное» собрание «Приамурского государства» осуществляло в соответствии с процедурой, установленной регламентом. Первой стадией законодательного процесса являлось внесение законопроекта (законодательная инициатива). Субъектами права законодательной инициативы могли быть: правительство; Совет управляющих ведомствами; Члены «Народного» собрания. Законодательная инициатива избирателей отсутствовала, а право законодательной инициативы членов «Народного» собрания было ограничено. Так, внести законопроект могли только группы депутатов, насчитывающие не менее 10 человек (ст. 3 «Примечание»).
Наиболее важное значение имела на практике правительственная законодательная инициатива. Внесенные законопроекты подвергались обсуждению в комиссиях и на заседаниях «Народного» собрания.
«Народное» собрание, согласно регламенту, трижды- обсуждало законопроект. Каждое такое обсуждение составляло особую стадию законодательной процедуры, называемую чтением законопроекта.
- Первое чтение проводилось без обсуждения законопроекта по существу и являлось простой формаль-
218
ностью. Если же правительство не желало допустить детальное обсуждение того или иного своего законопроекта, то по его указанию вносилось предложение о закрытии прений.
Важное место в деятельности Собрания занимало утверждение «государственного» бюджета. Проект бюджета вносился в «Народное» собрание правительством. Закон о бюджете всегда являлся законом с ограниченным сроком действия. Вследствие тяжелого финансового и экономического положения «Приамурского государства» роспись расходов и доходов производилась всего на несколько месяцев. Обсуждение проекта «государственного» бюджета обычно превращалось в обсуждение политики правительства в целом.
За все время своего существования «Народное» собрание не рассмотрело ни одного международного договора. Всячески поддерживая марионеточное «Приамурское государство», ведущие капиталистические державы, однако, не спешили с его признанием и установлением с ним дипломатических отношений.
На примере «Приамурского государства» особенно ясно прослеживается тенденция, присущая буржуазному государству в эпоху империализма — падение роли парламента и усиление органов исполнительной власти. Исключительное положение в системе высших органов «государственной» власти и управления занимало правительство «Приамурского государства». Специального акта, определяющего правовые основы деятельности правительства, не существовало. Тем не менее анализ различных документов позволяет сделать вывод, что меркуловское правительство фактически осуществляло полномочия, которые в других капиталистических государствах формально представлены главе государства, главе правительства и отдельным министрам. Правительство, по «Положению о Народном собрании», осуществляло законодательную власть совместно с Приамурским «Народным» собранием. Ни один закон не мог войти в силу без одобрения его правительством.
Правительство осуществляло непосредственное руководство всей работой госаппарата и принимало решения по разнообразнейшим вопросам внутренней и внешней политики, действовало в обход «Народного» собрания и при проведении внешней политики. Меркуловское правительство не информировало Собрание о переговорах с другими странами. Военные действия
15*
219
против ДВР меркуловское правительство начало без уведомления Собрания.
Ответственность правительства перед «Народным» собранием в «Приамурском государстве» отсутствовала. В политической истории «Приамурского государства» имели место факты, когда «Народное» собрание выносило по отношению к правительству вотум недоверия. Но меркуловское правительство не уходило в отставку. Более того, опираясь на «Положение о Народном собрании, оно объявляло о досрочном роспуске высшего законодательного органа «Приамурского государства» и назначало новые выборы.
В условиях обострения классовой борьбы, партизанского движения и военных поражений на фронтах гражданской войны меркуловское правительство присвоило себе чрезвычайные полномочия: оно отменяло действующие законы, ликвидировало остатки буржуазно-демократических прав и свобод граждан, запрещало всякую политическую деятельность, меркуловская милиция получила право производить аресты и применять оружие без соблюдения действующих правовых норм и т. п.
Важнейшим органом государственной администрации в «Приамурском государстве» являлся Совет управляющих ведомствами. Согласно «Положению об учреждении Совета управляющих ведомствами», разработанному и утвержденному правительством 5 июля 1921 г. 9, это был исполнительно-распорядительный орган, ответственный в своей деятельности перед «Народным» собранием и правительством.
Совет управляющих ведомствами состоял из председателя и членов (управляющих отдельными ведомствами), которые назначались и смещались правительством. Это были в основном отъявленные контрреволюционеры, слепо преданные меркуловскому правительству. Решения Совет принимал коллегиально, простых большинством голосов. Присутствие управляющего, к ведомству которого относился рассматриваемый вопрос, было обязательным. В заседаниях Совета с правом совещательного голоса участвовали представитель государственного контроля и специалисты.
Совет осуществлял на территории «Приамурского государства» высшую исполнительно-распорядительную власть, направляя деятельность всех государственных ведомств. Правовой статус отдельных ведомств не получил закрепления в законодательных актах.
220
На основе указа правительства № 1 от 26 мая 1921 г. были созданы следующие государственные ведомства с соответствующими внутренними подразделениями:
1) Ведомство внутренних дел, состоящее из отделов (административно-милицейского, городского и земского самоуправления, просвещения, почт и телеграфов, здравоохранения, общественного призрения). Проводя антинародную внутреннюю политику, меркуловское правительство передало административно-принудительному аппарату ведение вопросами здравоохранения, просвещения, самоуправления на местах. Тем самым обеспечивался административно-милицейский надзор и контроль за просвещением, здравоохранением и местным самоуправлением.
2) Финансово-экономическое ведомство с отделами (государственное казначейство, государственный банк, прямые и косвенные налоги, торговля и промышленность, пути сообщения, государственное имущество).
3) Ведомство юстиции. Что касается ведомства иностранных дел и военно-морского, то они были изъяты из подчинения Совета управляющих ведомствами и находились в непосредственном ведении правительства.
Исполнительно-распорядительный аппарат отдельных ведомств был укомплектован старыми чиновниками со стажем службы царскому правительству и правительствам Керенского и Колчака.
Стремясь к подавлению народного сопротивления и созданию пресловутого «правового государства», Приамурское «правительство» уделяло исключительно большое внимание аппарату государственного насилия.
Формально признав действующим «Положение о милиции», принятое Всероссийским временным правительством 17 апреля 1917 г., меркуловское правительство внесло в него существенные изменения. Милиция входила в систему ведомства внутренних дел и полностью исключалась из ведения органов местного самоуправления. Непосредственное руководство милицией возлагалось на назначенного Приамурским «правительством» инспектора милиции. Последнему предоставлялось право назначать и смещать городских и уездных начальников милиции. Милиция действовала в соответствии с инструкциями, вырабатываемыми ведомствами внутренних дел. Органы милиции обязаны были подчиняться правительственным уполномоченным.
221
Милиция являлась частью единого централизованного госаппарата. Состав милиции подбирался из буржуазных слоев населения. В милицию принимались бывшие чины царской полиции, жандармерии, охранки и т. п., а также освобожденные из тюрем уголовники.
Для усиления милиции специальным постановлением Приамурского «правительства» была создала «казачья милиция». Уполномоченным «правительства» предоставлялось право передвигать кадры милиции из одного уезда в другой и создавать крупные отряды милиции, которые принимали активное участие в разгроме революционных, подпольных организаций и выполняли карательные функции по подавлению партизанского движения. Милиция поддерживала связь с информационным отделением (меркуловской контрразведкой) ведомства внутренних дел. Во всех крупных городах и селах Приморья были созданы паспортно-розыскные пункты милиции и контрразведки. В помощь милиции организовывались из верноподданнического, черносотенного населения добровольческие дружины «самообороны». Милиция имела целую армию тайных осведомителей, агентов и т. п.
Направляя всю свою деятельность на разгром политических противников режима, милиция совершенно устранилась от борьбы с уголовной преступностью, которая приняла невиданные размеры. Владивосток оказался в руках убийц, громил, притоносодержателей, наркоманов и т. п. Милиционеры нередко сами совершали уголовные деяния, находились на содержании банд. Власти равнодушно смотрели на разгул преступных элементов.
Много уголовных преступлений совершали солдаты интервентских войск. В Приморье орудовали банды международного гангстеризма. Между тем, под предлогом «борьбы» с преступностью, милиция врывалась в рабочие кварталы, арестовывала людей и бросала их в застенки. Частые убийства политзаключенных стали обыденным явлением. Когда же жители находили трупы этих людей, сброшенных в море, власти объявляли, что это «жертвы» уголовных элементов. В милиции, органах следствия и тюрьмах широко практиковали пытки, истязания, всевозможные телесные наказания. Получила широкое распространение внесудебная расправа.
Активное участие в карательных операциях против партизан принимали подразделения так называемой
222
дальневосточной армии «Приамурского государства», состоящей из бывших частей колчаковских войск. Формально командующий Дальневосточной армией и флотом подчинялся «правительству», но фактически был от него независим. Вооруженные силы играли важную роль в политической жизни «государства». Мнение генералов нередко являлось решающим при определении важнейших моментов внутренней и внешней политики правительства. За влияние в армии боролись различные буржуазные политические партии и группировки.
«Приамурское правительство» неоднократно заявляло, что за годы войны и революции население утратило «уважение к закону и правопорядку». Поэтому при строительстве «правового» государства, меркуловское правительство особое внимание уделяло восстановлению царской судебной системы как, по его мнению, наиболее эффективной и соответствующей «правосознанию народа». В течение 1921 г. — первой половины 1922 г. правительство издало следующие акты: о восстановлении действия судебных уставов 1864 г. с дополнениями и изменениями, о введении института присяжных заседателей и административного суда и др. Согласно этим актам судебная система «Приамурского государства» была представлена: мировыми судами, окружным судом, владивостокской «судебной» палатой, военным судом.
Мировой суд учреждался в составе двух инстанций: участкового мирового судьи и уездного съезда мировых судей. Уезд (город) делился на несколько судебных участков. В каждом участке учреждалась должность участкового мирового судьи. Мировые судьи избирались органами местного самоуправления из числа лиц не моложе 25 и не старше 70 лет, со средним или высшим образованием, умеющих писать и читать по-русски, проживающих в данной местности не менее двух лет и знакомых с деятельностью судебных учреждений 10.
Если в течение двух месяцев со дня открытия вакансии мирового судьи последний не был избран местным самоуправлением, Министерство юстиции, назначало на эту должность лицо по своему усмотрению. Судьи утверждались административным департаментом судебной палаты.
Кроме участковых на тех же условиях избирались почетные мировые судьи, которые пользовались одинаковыми с участковыми судьями правами, но не имели
223
постоянного участка, не получали жалованья и не могли заменять участковых судей на время их отсутствия, либо решать дела при добровольном обращении к ним обеих сторон. Все подсудные ему дела мировой судья разбирал единолично.
Согласно судебному уставу 1864 г. второй, аппеляционной, инстанцией являлся съезд мировых судей. Обязанности съезда мировых судей были возложены на окружной суд. Судебный округ охватывал всю территорию «Приамурского государства». Окружной суд состоял из трех отделений: гражданского, уголовного и административного, каждое отделение из двух частей — коронного суда и суда присяжных заседателей.
Коронный судья назначался правительством по представлению управляющего ведомством юстиции. Присяжные заседатели были выборные лица местного самоуправления. Из них ведомство юстиции отбирало очередных и запасных заседателей на год.
Председатель окружного суда по своему усмотрению отбирал уголовные дела для рассмотрения с участием присяжных заседателей. Окружному суду не были подсудны преступления государственные, должностные, военные.
Судебная палата в г. Владивостоке являлась второй аппеляционной инстанцией для окружного суда и первой — по более важным государственным делам. Палата состояла из трех департаментов — гражданского, уголовного и административного. Члены судебной палаты назначались правительством в том же порядке, что и члены окружного суда. Кроме местных и общих судов существовали административные, а также специальные по делам печати.
Административному суду были подсудны: дела по протестам прокуроров, правительственных уполномоченных и дела по жалобам на государственные, общественные учреждения, органы самоуправления и должностных лиц 11.
Дела по протестам и жалобам на учреждения и должностных лиц волостного и поселкового управления и самоуправления рассматривались административным судьей (а там, где он отсутствовал, его обязанности возлагались на мирового судью).
Дела по протестам и жалобам на учреждения и должностных лиц в городах и уездах рассматривались окружным судом. Протесты и жалобы в адрес правительственных учреждений и высших должностных лиц
224
управлялись во Владивостокскую судебную палату. Судебная палата являлась второй, аппеляционной, инстанцией для окружного суда по административным делам.
Рост антиправительственной пропаганды в печати (особенно со стороны коммунистической газеты «Красное знамя», издаваемой нелегально) заставил правящую буржуазную элиту создать специальный суд по делам печати 12. Суд по делам печати состоял из трех мировых судей (без освобождения от своей основной обязанности), назначаемых ведомством юстиции. Владивостокская судебная палата являлась второй, аппеляционной, инстанцией для суда по делам печати.
В «Приамурском государстве» были восстановлены и ненавистные народу военно-полевые суды.
По постановлению правительства был учрежден институт судебных следователей при окружном суде. Судебные следователи имели свои участки и вели предварительное расследование преступлений под контролем прокуроров. Для надзора за законностью деятельности государственных учреждений, органов юстиции, должностных лиц и т. п. при окружном суде и от Владивостокской судебной палаты были учреждены должности прокуроров. Все они назначались правительством по представлению управляющего ведомством юстиции.
В указах «Приамурского правительства» неоднократно провозглашалось отделение суда от администрации. Но оно было непоследовательным. Местные суды находились под контролем правительственной администрации. Институт присяжных заседателей составляли должностные лица местного самоуправления.
Члены окружного суда, судебной палаты, прокуратуры назначались высшей администрацией из числа рсобо благонадежных юристов, имеющих стаж работы в органах царской юстиции и контрреволюционных правительств периода гражданской войны и интервенции. Мировыми судьями и присяжными заседателями являлись бывшие царские офицеры, чиновники, деревенские богатеи и т. п. Правительством было сделано все, чтобы разветвленный судебно-следственный аппарат стал орудием расправы реакции с трудящимися.
В Приамурском буржуазном «государстве» не существовало четкой и единообразной системы местного управления.
После переворота 26 мая меркуловское правитель-
225
ство назначило в уезды правительственных уполномоченных, обладающих всей полнотой административной власти и имеющих право контроля за деятельностью земств. Однако это вызвало недовольство и протесты последних. В условиях неустойчивости своего положения «Приамурское правительство» вынуждено было пойти на временную уступку земскому самоуправлению и объявить об организации при ведомстве внутренних дел специального совещания по вопросу о разграничении функций правительственных учреждений и органов местного самоуправления. В состав указанной комиссии, помимо чиновников ведомства внутренних дел, вошло 6 представителей местного самоуправления 13.
Комиссия не добилась существенных результатов. Представители самоуправления заявили, что они не желают отходить от больших и ответственных государственных дел, порученных им еще в 1917 г. правительством Керенского, законами которого они и руководствуются. В ответ на это последовало официальное выступление в печати управляющего ведомством внутренних дел В. П. Разумова. Он обвинил земства в том, что своим сотрудничеством с РКП (б) до событий 26 мая они предали забвению идеалы демократии правительства Керенского, и от имени правительства объявил о необходимости срочно ввести на местах «единообразные формы» административно-хозяйственного аппарата. Ссылаясь на опыт царских крестьянских начальников, он предложил ввести институт старшин и старост, которые будут содержаться за счет местных средств 14.
Исходя из этих политических идей, ведомство внутренних дел разработало и ввело в действие «Временное положение о личных правах и управлениях сельских обывателей». В нем указывалось, что под «сельским обывателем» понимается сельский житель как носитель (субъект) гражданских и политических прав.
Сельское общественное управление состояло из сельского схода и старосты. Сельский сход составляли совершеннолетние сельские обыватели — домохозяева, как мужчины, так и женщины. Сход мог решать вопросы при явке 50% его членов. В компетенцию схода входило: решение вопросов об общинных угодьях, сбор государственных налогов и окладных на культурно- просветительные мероприятия, школьное дело, дела воинской повинности, и т. п.
226
Сход избирал сроком на один год старосту и других должностных лиц (сборщиков налогов, сельских писарей и др.). Староста собирал и распускал сход, наблюдал за целостностью межевых знаков на землях, находящихся в собственности сельских обывателей, наблюдал за исправным содержанием дорог, мостов, сбором налогов и недоимок по ним, следил за общественным порядком и т. п.
В состав волостного правления входили сельские старосты, члены волостного отравления, а также лица, избираемые из числа сельских обывателей (1 — от каждых десяти дворов). Волостной сход и правление во главе со старшиной, избираемым в таком же порядке, что и сельские старосты, — был аппаратом административного управления, который решал все местные вопросы, выходящие за пределы компетенции волостных земств. Собрание волостных старшин составляло уездный съезд. Председателем съезда являлся управляющий уездом, который назначался правительством.
Управляющий уездом осуществлял функции, которые при царизме принадлежали руководителю дворянства и уездному исправнику. Крестьяне восприняли введение этой системы управления как возврат к царской административной практике. Сельское население в подавляющем большинстве бойкотировало выборы в эти органы управления. План введения нового местного административного управления провалился. Тогда правительство решило «возродить» деятельность земского и городского самоуправления. В январе 1922 г. правительство через своих уполномоченных отдало указания о выборах в органы местного самоуправления.
«Приамурское правительство» отменило соответствующие законоположения о земстве «Временного правительства Керенского и издало новые «Временные правила для производства выборов волостных, уездных и губернских (областных) земских гласных» 15.
Согласно правилам, преданные меркуловскому правительству земские гласные должны были быть избраны на три года (1922—1925 гг.).
Число гласных устанавливалось земским собранием в зависимости от численности населения. Каждая волость (город) образовывала отдельный избирательный округ, который делился на избирательные участки. Активным и пассивным избирательным пра-
227
вом обладали российские граждане, достигшие 21 года, проживающие в данной местности более года .и имеющие недвижимую собственность. Данное положение устраняло от участия в выборах неимущие слои населения.
На основе указанных «Временных правил» в отдельных районах Приморья, находящихся под контролем Меркулове кого правительства, в начале 1922 г. были проведены выборы в волостные, уездные земства и в городские думы. Трудящиеся Владивостока бойкотировали выборы в городскую думу. Из 150 000 жителей города участие в выборах приняли всего 4000 избирателей. Вновь избранные органы местного самоуправления состояли из преданных правительству богатеев города и деревни.
Итак, к началу 1922 г. при полном одобрении и поддержке интервентов, меркуловское правительство создало разветвленный чиновничье-бюрократический госаппарат, призванный обеспечить интересы русской и иностранной буржуазии на Дальнем Востоке.
2. ВОЕННАЯ ДИКТАТУРА
В 1922 г. «Приамурское государство» являлось единственным военным форпостом русской и международной реакции на территории нашей страны. Это было последнее контрреволюционное буржуазное «государственное образование» периода гражданской войны и интервенции. В нем со всей отчетливостью проявились все антинародные черты политики буржуазного государства.
Правительство возвратило канита листам их собственность, издало ряд актов, направленных на поощрение буржуазного предпринимательства и торговли. Отбросив прочь национальные интересы, меркуловское правительство всемерно поощряло /разграбление иностранным капиталом природных богатств Дальнего Востока. В «государстве» царила атмосфера коррупции, взяточничества, хищений и т. п. Правительство способствовало спекулятивным махинациям буржуазии.
Население Приморья страдало от налогов, всевозможных поборов на военные нужды и т. п. Повсюду царил террор. Карательный аппарат работал на полную мощность. В невиданных масштабах производи-
228
лись массовые аресты коммунистов, комсомольцев профсоюзных активистов и т. п. Сотни патриотов томились в тюрьмах, подвергаясь пыткам и расстрелам. Против восставших крестьян и партизан посылались карательные военные экспедиции, которые сеяли смерть и разорение. Белая Дальневосточная армии развернула военные действия против Народной революционной армии ДВР.
В то время как меркуловское правительство практически претворяло в жизнь антикоммунистически идеи и повсюду лилась кровь народа, в так называемом «Народном» собрании «Приамурского государства» шли политические дебаты по вопросу о бyдyщeм государственном строе России и «Приамурского государства». С трибуны «Народного» собрания выступали прожженные политиканы, царские генералы, юристы профессора и т. п.
В большинстве своем депутатами были монархисты Жалкая кучка буржуазных интеллигентов выступала с республиканскими идеями. Меньшинство составляли сторонники директории.
Политическая доктрина монархистов — попытка старого, безвозвратно и окончательно гибнущего буржуазно-помещичьего мира ссылками на историю оправдать кровавую борьбу против рабочих и крестьян и с помощью скудных, фальсифицированных фактов создать политическую платформу отрицания Советского государства. Большое внимание уделялось разработке политических и правовых конструкций, призванных в будущем заменить советскую государственно-правовую систему.
Жалкую попытку развить республиканские политические идеи сделала небольшая кучка депутатов «Народного» собрания. Они убеждали «Народное» собрание в том, что народ не пойдет на восстановление монархии. Необходим переходный период, который даст возможность воспитать народ в монархическом духе. Этому, по их мнению, наглядно учит пример наполеоновской Франции. Императорской Франции предшествовал период директории.
Пока депутаты «Народного» собрания «Приамурского государства» совершали исторические экскурсы, вынашивали планы государственного устройства России, народ, о будущем которого они так «беспокоились», с новой силой заявил о себе. Пламя всенародной борьбы охватило «Приамурское государство». На-
229
родная революционная армия ДВР нанесла ряд сокрушительных ударов по позициям Дальневосточной армии. Повсюду царило массовое неповиновение властям. Трудящиеся заявляли о непризнании правительства. Так, в резолюции митинга крестьян деревни Гродеково говорилось: «...горячо протестуем против кучки насильников, захвативших власть при помощи японских штыков, ... признаем только власть ДВР, ... призываем все население подняться на защиту попранных прав трудового народа...» 16.
Ширилось партизанское движение, активизировалась деятельность коммунистического подполья. Репрессии были бессильны перед мужеством и патриотизмом народа. Японское командование заявило о скорой предстоящей эвакуации своих войск с Дальнего Востока. Пораженные депутаты «Народного» собрания спешно искали выход из создавшегося положения. Стало очевидным, что меркуловское правительство не способно руководить «государством». Этот вывод был сделан в момент, когда оно готовилось с большой помпой отметить первую годовщину существования «Приамурского государства».
27 мая 1922 г. глава правительства С. Меркулов в своей речи, обращенной к гражданам «Приамурского государства», отметил большие заслуги перед нацией каждого из членов его кабинета. Глава обанкротившегося правительства пытался оправдать перед общественностью свой «твердый политический курс» (т. е. террор и насилие по отношению к народу — В. С.), ссылаясь при этом на то, что у населения были «подорваны правосознание и уважение к закону». Он призывал и в будущем крепить правовые устои «Приамурского государства». Тем самым контрреволюция попыталась еще раз представить свою борьбу с революционным народом как стремление к созданию идеального правового государства.
1 июня 1922 г. «Народное» собрание выразило недоверие председателю Совета управляющих ведомствами Ефремову. Требование Собрания об отставке Ефремова было расценено С. Меркуловым как недружелюбный акт по отношению к правительственной группировке в целом. Правительство издало акт о роспуске Собрания. Собрание не подчинилось и объявило меркуловское правительство низложенным. Одновременно с этим оно обратилось с просьбой о поддержке к Командованию Дальневосточной армии. Командова-
230
ние дало согласие при условии, что во главе будущего правительства станет главнокомандующий вооруженными силами «Приамурского государства». Речь, таким образом, шла об установлении открытой военной диктатуры. «Народное» собрание согласилось.
«Народнее» собрание специальным указом объявило о низложении, аресте и предании суду членов Меркулове кого кабинета, укрывшихся в штабе Сибирской военной флотилии. Вся полнота высшей государственной власти временно перешла в руки «Народного» собрания и его президиума во главе с Андрушкевичем. Президиум Собрания призвал население к спокойствию и порядку. В «Приамурском государстве» распоряжением командующего Дальневосточной армией было объявлено чрезвычайное положение, введен комендантский час. Командование Дальневосточной армией в контакте с президиумом Собрания искало кандидатуру на пост военного диктатора. Выбор пал на известного контрреволюционера, царского и колчаковского генерала М. К. Дитерихса.
Генерал-лейтенант М. К. Дитерихс — одна из зловещих фигур контрреволюции в Сибири и на Дальнем Востоке. В свое время он наравне с Колчаком был кандидатом на пост Верховного правителя России. Неизменно занимал высшие военные посты при Колчаке вплоть до начальника штаба колчаковской армии, но за бездарность и провал был снят с этого поста. После разгрома Колчака Дитерихс бежал за границу (г. Харбин). В начале 1919 г. Колчак назначил Дитерихса председателем следственной комиссии по делу казни Романовых. Материалы следствия Дитерихс в 1920 г. вывез за границу и в течение двух лет работал над трудом, который, по его мнению, должен был произвести подлинную сенсацию на Западе и способствовать активизации антисоветизма. Дитерихс уже заканчивал рукопись, когда «Народное» собрание «Приамурского государства» пригласило битого колчаковского генерала на пост главнокомандующего Дальневосточной армией. Дитерихс спешно выехал во Владивосток.
Ко времени прибытия нового главнокомандующего политический правительственный кризис подходил к концу. Роль умиротворителя взяло на себя японское военное командование. Оно считало, что внутренние распри ослабляют единый фронт борьбы с ДВР, а в конечном счете с Советской властью. Под его нажи-
231
мом «Народное» собрание и меркуловское правительство вынуждены были взаимно признать недействительными акты, появившиеся с 1 по 10 июня. Кое-кто из депутатов уже перебежал к Меркуловым и выразил им свои верноподданические чувства. Генерал Дитерихс был торжественно принят в «Народном» собрании. Дитерихс принял командование армией. С. Меркулов остался главой правительства.
Удержавшись у власти, С. Меркулов с целью поднятия своего заметно пошатнувшегося, «политического престижа» объявил о введении директории 4-х как формы «государственного» правления. Пятый член правительства, Еремеев, не вошел в состав директории, так как проявил колебания в период июньского кризиса. Главная цель директории — «вернуть жизнь Приморья в русло до Октябрьской революции» 17, ближайшая задача — созыв Земского собора, который окончательно решит вопрос о «государственном устройстве Приамурского государства».
Правительство, теперь уже навсегда, распустило «Народное» собрание. Некоторые депутаты подверглись гонениям (Андрушкевич, Старковский и др.). Июньские события были расценены меркуловским правительством как заговор кучки безответственных людей, стремящихся к власти. Наступил завершающий этап истории «Приамурского государства».
Весной и летом 1922 г. войска Народно-революционной армии ДВР продолжали наступательные операции, не давая белым закрепиться. Главнокомандующий Дитерихс в боях под Спасском призвал белые части не только сдержать натиск НРА, но и готовиться к крестовому походу против ДВР и Советской России. Спасая положение, японские войска большими силами начали контрнаступление. Правительство ДВР дало указание командованию НРА боя не принимать и отходить, сдерживая японцев артиллерийским огнем. Войска НРА отошли до станции Уссури 18. Японское военное командование спасло «Приамурскую государственность» от сокрушительного разгрома.
Буржуазная контрреволюционная пропаганда пыталась убедить всех и каждого в отдельности, что только «бог и монархия спасут Приамурское государство и Россию». Монархический политический идеал превратился в главный стержень политики «Приамурского государства» на заключительном этапе его истории.
232
26 июля 1922 г. правительство издало «Положение о Приамурском Земском соборе» 19. В «Положении» указывалось, что задача Собора—конструирование органов верховной власти «Приамурского государства». Членами Земского собора по своему служебному положению являлись: члены правительства, управляющие ведомствами, главнокомандующий армией и флотом, командующий Сибирской военной флотилией, атаманы казачьих войск, епископы, главный священник армии и флота, председатель судебной палаты.
Правительство имело право своим распоряжением назначить в члены Земского собора 10 лиц из числа видных общественных и политических деятелей. В состав Земского собора вошли представители церковных организаций (32 чел.), вооруженных сил (25), государственных ведомств (14), комитета несоциалистических организаций (70), городского самоуправления (18), земства (4) и т. д. Земский собор состоял из 347 человек. Представителей трудового парода в нем не было. «Это сборище, — пишет П. М. Никифоров,— включало в себя монархически настроенных домовладельцев Владивостока и Никольск-Уссурийска, реакционное чиновничество, попов и офицеров...» 20.
Земский собор открылся во Владивостоке 22 июля 1922 г. Его организаторы старались соблюдать царские церемониальные традиции.
В отчете правительства и выступлениях отдельных членов Земского собора подчеркивалось, что «Владивосток— четвертый Рим», вокруг которого собираются силы для разгрома ДВР и Советской России. Открытие приморского Земского собора, по единодушному мнению его членов, — важное историческое событие, которое знаменует отход российского государства от пагубной для пего западно-европейской практики и возврат к общественным и государственно-правовым началам древней Руси.
В связи с этим некоторые Дальневосточные монархисты предлагали возродить из глубин веков допетровскую Русь, другие (большинство)—восстановить Династию Романовых. Приморский Земский собор 1922 г. объявил себя преемником Земского собора начала XVII века, положившего начало династии Романовых. Генерал Дитерихс с самым серьезным видом заявил с трибуны Земского собора, что психологический настрой масс сейчас таков, как и в период I Земского собора в России.
16 В. В. Сонин
233
Земский собор принял решение о восстановлении империи Романовых на территории «Приамурского государства» и направил в Данию уведомление об этом на имя бывшей царицы, матери Николая II, Марии Федоровны 21.
Пост главы «Приамурского государства» имел определенный вес для находящихся в эмиграции основных претендентов на российский престол. В эмигрантских кругах на западе и в «Приамурском государстве» такими претендентами прежде всего были великие князья Кирилл Владимирович и Николай Николаевич. После долгих дебатов Земский собор высказался в пользу Николая Николаевича. До приезда во Владивосток великого князя Николая Николаевича временное правление должен был осуществлять избранный Земским собором «правитель». На пост правителя претендовал С. Меркулов.
Земский собор выразил признательность недавнему правительственному лидеру и выдвинул на пост «правителя» кандидатуру бывшего царского генерал-губернатора Н. Л. Гондатти. Но Гондатти, понимавший обреченность «Приамурского государства», снял свою кандидатуру. Тогда С. Меркулов выдвинул кандидатуру Дитерихса. Кто-то предложил кандидатуру атамана Семенова как «наследника власти Колчака». Но она оказалась слишком одиозной даже для монархического Земского собора. Земский собор избрал правителем Дитерихса.
Дитерихс дал торжественную клятву Земскому собору свято выполнять пожелания Земского собора, строго блюсти законы и следовать историческим заветам предков. Генерал заявил, что в своей деятельности он ответствен перед «царем и русской землей». Так военная диктатура получила юридическое оформление.
Земский собор закончил свою работу принятием обращения к «людям Великой русской земли», призывая их к сплочению вокруг правителя, к жертвенности во имя священной борьбы за империю.
Дитерихс, наделенный всей полнотой высшей военной и гражданской власти, считал, что только тесное соединение церкви с военно-государственным аппаратом явится гарантией грядущей победы.
По указанию правителя Земский собор был объявлен высшим законодательным органом «Приамурского государства». Он обладал правами и обязанностями бывшего «Народного» собрания.
234
Высшая исполнительная власть вручалась Земской думе, состоящей из 25 человек, избранных Земским соборам. Дума имела полномочия бывшего Совета управляющих ведомствами. Вся прежняя система местных органов государственной власти и управления упразднялась. Правитель объявил и о ликвидации органов местного самоуправления. Исходя из принципа органического единства «веры и государства», правитель возложил на церковные приходы исполнение государственных дел. Во главе уезда стоял уездный правитель, назначаемый правителем «Приамурского государства». Уездный правитель возглавлял уездное приходское общественное управление, в состав которого входили старосты церковных общественных приходов.
Наиболее важные дела прихода решались на общем собрании верующих, достигших 25 лет и проживающих на территории прихода не менее 3 лет. Собрание избирало старосту и Совет прихода. К особым компетенциям прихода относились: воспитание населения в духе христианства, национального самосознания и единства; административно-хозяйственное управление; культурно-просветительное и школьное дело; охрана безопасности прихожан и устройство этического суда, влекущего за собой исключение из прихода, с последующей высылкой с территории «Приамурского государства». Приход был наделен правом юридического лица, имел право законодательной инициативы и со всеми предложениями мог через уездного правителя входить в Земский собор. Уездному правителю и приходам было предоставлено право издавать нормативные акты, имеющие силу закона.
Данная система управления без особых изменений просуществовала до октября 1922 г.
3. ОСВОБОЖДЕНИЕ ПРИМОРЬЯ
ОТ ИНТЕРВЕНТОВ И БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ
И ВОССОЕДИНЕНИЕ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА С РСФСР
В середине 1921 г. на Дальнем Востоке существовало два политических образования, порожденных условиями гражданской войны и интервенции: Дальневосточная республика и белогвардейское «Приамурское государство» в Приморье.
Советская Россия первой признала Дальневосточ-
16*
235
ную республику и заключила с пей ряд договоров о сотрудничестве в экономической, военной и других областях. Дружественные связи установились между ДВР и Монгольской народной республикой.
Империалистические государства во главе с США отказались признать молодое, Дальневосточное, демократическое государство. Правящие и деловые круги США надеялись на превращение буфера в буржуазное государство и всячески поддерживали контрреволюционные элементы Дальневосточной республики 22. Установлению официальных дипломатических и экономических отношений ДВР с Китаем помешали империалистические государства в зависимости от которых находилось правительство Пекина. Но, несмотря на это, дипломатические контакты Дальневосточной республики с Китаем были положительными, поскольку между ними установились отношения де-факто 23.
Япония, хотя и пошла на официальные встречи с представителями правительства ДВР, но пыталась навязать «буферной» республике тяжелые условия мира, требуя предоставить японцам свободу колониального грабежа и разбоя на Дальнем Востоке. Дальневосточная республика отвергла эти требования империалистической Японии. На Дайренской конференции, проходившей с 26 августа 1921 г. по 16 апреля 1922 г., делегация ДВР внесла проект соглашения «О мире, дружбе и торговле» 24. Документ, в частности, предусматривал эвакуацию в течение месяца японских войск с территории русского Дальнего Востока, обязательство правительства ДВР предоставить Японии концессии и др. Япония отвергла эти принципы мирного сосуществования, и ее делегация покинула конференцию.
Общим положительным итогом дипломатической деятельности ДВР явилось достижение на некоторое время мирной передышки, во время которой все силы были брошены иа восстановление народного хозяйства и социально-культурное строительство.
В ходе Дайренской конференции Япония убедилась в том, что ДВР невозможно подчинить своему диктату дипломатическим путем. Поэтому японское военное командование стало усиленно готовить вооруженные силы «черного» буфера в Приморье к походу против ДВР. Особое внимание при этом было уделено укреплению тыла.
С помощью осведомителей и провокаторов белогвардейской контрразведке удалось дважды разгро-
236
мить большевистское подполье в Приморье. В ноябре 1921 г. японцы совместно с белогвардейцами провели широкие операции против приморских партизан. Под натиском превосходящих сил противника партизаны вынуждены были с боями отойти в глубинные таежные районы. В селах и деревнях Приморья бесчинствовали карательные отряды белогвардейцев и японских интервентов. Тысячи советских патриотов были брошены в тюрьмы, концентрационные лагеря, подвергаясь изнурительным допросам и пыткам. Многие из них были уничтожены без суда и следствия. Повсюду в Приморье свирепствовал белый террор 25.
Обеспечив свой тыл, белогвардейские части под командованием генерала Молчанова в конце ноября 1921 г. повели наступление из Приморья против ДВР. уступая белым в численности и вооружении, войска
НРА ДВР вынуждены были отступать, оставив 22 декабря Хабаровск.
Над ДВР нависла серьезная опасность. Дальбюро ЦK РКП(б) объявило партийную организацию на военном положении и провело мобилизацию коммунистов в армию. Формировались новые соединения. На Восточный фронт были отправлены некоторые части Забайкальского военного округа, были приняты меры по повышению боеспособности НРА. По всей республике был проведен сбор средств для НРА. Органы государственной безопасности, военной контрразведки, милиции, ЧОН предприняли надлежащие меры, по пресечению деятельности контрреволюционных организаций и банд в тылу НРА. Фронтовые и прифронтовые районы были объявлены на особом положении.
Вышеуказанные мероприятия привели к укреплению НРА ДВР, и был достигнут решительный перелом на фронте. НРА, отразив все атаки белых, перешла в наступление и нанесла белогвардейцам под Волочаевкой сокрушительное поражение. Волочаевское сражение стало поворотным пунктом в вооруженной борьбе за освобождение Дальнего Востока. 14 февраля 1922 г. войска НРА освободили Хабаровск и вскоре вступили на территорию Приморья. В освобожденных от белогвардейцев районах восстанавливалась государственная власть ДВР. Борьбой приморских подпольщиков и партизан против интервентов и белогвардейцев руководили областное бюро РКП (б), Приморский нарревком и Военный Совет партизанских отрядов Приморья и их уполномоченные на местах.
237
Осуществляя подготовку к решающим сражениям с НРА ДВР, правящие круги «Приамурского государства» в рассматриваемый период особое внимание уделяли военной организации. Войска Дальневосточной армии были переименованы в «земскую рать», Дитерихс провозгласил себя «воеводой» этой «рати». Спешно создавалось ополчение. Члены Земского собора записались в Национальную гвардию правителя. Необходимую военную помощь вооруженным силам «Приамурского государства» оказала Япония.
Но всеобщая мобилизация населения провалилась. Трудящиеся Приморья уходили к партизанам. Земская рать разваливалась. Разбегались не только солдаты, но и офицеры. Большинство членов Земского собора не явилось в отряды Национальной гвардии.
Несмотря на безнадежность положения, Дитерихс решил обороняться на укрепленных позициях. Основным пунктом обороны стал Спасский укрепленный район, который состоял из семи сомкнутых редутов, огражденных окопами, блиндажами и проволочными заграждениями. Основные силы земской рати находились здесь. Штурм спасских укреплений НРА ДВР начался 7 октября, 9 октября весь укрепленный Спасский район был взят. Преследуя части белой армии, НРА 16 октября освободила Уссурийск и Гродеково. 19 октября была занята станция Океанская. НРА ДВР вплотную подошла к Владивостоку. Попытки японских войск сдержать наступление НРА также закончились неудачей.
Во Владивостоке началась паника и массовое бегство буржуа за границу. Аппарат управления перестал функционировать. Правительство во главе с Дитерихсом планировало переехать на Камчатку, но затем, передав власть находящимся во Владивостоке членам так называемого «Правительства автономной Сибири», бежало в Японию. С. Меркулов, назначенный Дитерихсом представителем «Приамурского правительства» в США, прихватив значительную часть средств, пожертвованных гражданами на «алтарь отечества», бежал в Японию, а затем за океан. Другой член «Приамурского правительства» Н. Меркулов скрылся в Китай, где в качестве советника верно служил известному китайскому реакционеру Чжан Цзолину. Большинство бывших деятелей «Приамурского государства» в последующие годы в эмиграции продолжали заниматься активной политической деятельностью на основах самого оголтелого антикоммунизма.
238
До последнего дня во Владивостоке функционировал карательный аппарат, и прежде всего контрразведка, жестоко расправляясь с участниками всеобщей забастовки рабочих и служащих, которыми руководила подпольная большевистская организация. Бастующие требовали пропустить в город НРА, препятствовали уводу кораблей, не давали грабить имущество и т. д.
Япония вынуждена была эвакуировать из Владивостока войска. 25 октября 1922 г. части НРА ДВР и приморские партизаны вступили во Владивосток.
В. И. Ленин от имени РСФСР поздравил рабочих и крестьян Дальнего Востока: «Занятие Народно-революционной армией ДВР Владивостока объединяет с трудящимися массами России русских граждан, перенесших тяжкое иго японского империализма. Приветствуя с этой новой победой всех трудящихся России и героическую Красную Армию, прошу правительство ДВР передать всем рабочим и крестьянам освобожденных областей и города Владивостока привет Совета Народных Комиссаров РСФСР» 26.
Ненавистный трудящимся военно-бюрократический «черный» буфер и его вооруженные силы были уничтожены.
С освобождением Приморья от японских интервентов и белогвардейцев встал вопрос об объединении Забайкалья и Дальнего Востока с РСФСР. Дальневосточная республика выполнила свою историческую миссию, и дальнейшее ее функционирование было нецелесообразным 27. Во-первых, к 1922 г. вырос и укрепился международный авторитет РСФСР. Теперь Советская Россия могла сама непосредственно защищать независимость и целостность Дальнего Востока от империалистических посягательств. Во-вторых, только в составе РСФСР было возможно восстановление и дальнейшее социалистическое развитие производительных сил Дальнего Востока. В-третьих, сохранение «буферной» республики могло вызвать лишь недовольство рабочего класса и крестьянства, которые всегда стремились к восстановлению Советской власти. Трудящиеся на многочисленных митингах и собраниях требовали немедленного упразднения ДВР и воссоединения Дальнего Востока с РСФСР 28.
Первоначально в руководящих кругах ДВР возник план автономизации «буферной» республики. В связи с этим предполагалось объявить ДВР социалистической республикой, входящей иа правах равноправного
239
члена в РСФСР 29. 12 октября 1922 г. Политбюро ЦК РКП (б), рассмотрев этот план, отвергло его и постановило: ДВР упразднить и воссоединить Дальний Восток с РСФСР 30.
14 ноября 1922 г. Народное собрание ДВР вынесло постановление: «Народное собрание ... объявить распущенным и на всем русском Дальнем Востоке объявить власть Советов» 31. 15 ноября ВЦИК издал декрет о включении Дальнего Востока в состав РСФСР.
С ликвидацией «буфера» вся полнота государственной власти на территории Дальнего Востока по решению советского правительства была передана чрезвычайному органу — Дальневосточному Революционному Комитету.
Дальревком в своей деятельности подчинялся ВЦИК и СНК 32. Состав Дальревкома назначался ВЦИК по представлению СНК РСФСР.
Аппарат Дальревкома создавался на основе реорганизации системы государственного управления бывшей «буферной» республики. Всем бывшим министрам предлагалось срочно ликвидировать подведомственные аппараты3. Одними из первых были упразднены министерство иностранных дел и министерство по национальным делам ДВР, а их компетенции передавались в отдел управления Дальревкома 34. Бывшее министерство народного хозяйства ДВР было преобразовано в Дальневосточное промышленное бюро. Для наблюдения за своевременным и точным выполнением постановлений ВЦИК и СНК по экономическим вопросам при Дальревкоме было организовано Дальневосточное экономической совещание. С целью оперативного решения хозяйственных проблем при Дальревкоме создавались постоянные и временные комиссии — Даль- план, арбитражная комиссия, комиссия по реализации и учету госфондов, концессионная, топливная и др. 35
К началу 1923 г. создается 15 отделов в аппарате Дальревкома 36. Особенностью структуры аппарата Дальревкома являлось то, что отделы его возглавлялись уполномоченными наркоматов, которые назначались соответствующими комиссариатами и утверждались СТО. «Положение о Дальревкоме» закрепило принцип двойного подчинения отделов и управлений Дальревкома. С одной стороны, они в своей деятельности были ответственны перед Дальревкомом, а с другой стороны, подчинялись и отчитывались перед соответствующими наркоматами. Параллельно с оформлением
240
структуры Дальревкома шел процесс создания местных органов государственной власти. В первые недели восстановления Советской власти на местах сохранялись органы власти ДВР. Из-за невозможности провести в кратчайшие сроки выборы в Советы, Дальбюро ЦК РКП (б) и Дальревком приняли решение об организации на местах ревкомов, состав которых назначался соответствующими партийными органами 37. В основу организации деятельности ревкомов был положен принцип строжайшего централизма и твердой революционной дисциплины 38.
В течение ноября-декабря 1922 г. местные органы ДВР повсеместно были заменены ревкомами на всей территории Дальнего Востока.
На базе правоохранительных органов бывшей ДВР были созданы ГПУ, советская милиция, ЧОН, ВОХР и др. Народный контроль ДВР был переименован в РКИ Дальнего Востока. Более сложно проходил процесс становления органов советской юстиции. В циркулярном письме от 22 ноября 1922 г. Дальбюро ЦК РКП (б) указывало: «Ломку существующих судебных органов «буфера» сразу проводить нецелесообразно, так как из-за отсутствия подготовленных судебных работников мы не сможем обеспечить кадрами судебные органы, а существующие отличия в нормах избирательного права Конституции ДВР и РСФСР 1918 г. не дают многим судьям сохранить свое право»39. Состав судей назначался Дальревкомом, он мог отменить решения суда. Политнарсуды бывшей ДВР были переименованы в губревтрибуналы, которые являлись чрезвычайными судами. Им были подсудны дела о контрреволюционных преступлениях, дезертирстве, спекуляции, бандитизме. саботаже. Военные суды ДВР преобразовывались в судебные военотделы, а существующий в «буферной» республике Высший кассационный суд — в отделение Верховного трибунала.
В судебной системе Дальнего Востока в этот переходный период сохранялись многие элементы ранее существующих судов ДВР. На местах создавались народные суды, которые по-прежнему имели две инстанции: собственно народный суд, который рассматривал дела по существу, и съезд народных судей (кассационная инстанция). Состав народных судов назначался ревкомами и утверждался губернскими отделами юстиции. При судах как и в ДВР находился институт судебных следователей.
241
23 ноября 1922 г. специальным постановлением Дальревкома на Дальнем Востоке было введено в действие «Положение о прокурорском надзоре». В соответствии с ним в Дальневосточном регионе устанавливался независимый от юстиции прокурорский, надзор.
Итак, в процессе советизации Дальнего Востока политические институты ДВР были ликвидированы, хотя отдельные их элементы продолжали существовать еще некоторое время.
В отношении же правовой системы бывшей Дальневосточной республики в период советизации было выдвинуто два предложения. .Предлагалось полностью отменить все законы «буферной» республики, но некоторые советские юристы-дальневосточники считали, что немедленная отмена законов ДВР может создать своеобразную «правовую пустоту», так как в этом случае старые законы перестанут одновременно действовать, а советское законодательство разом ввести невозможно. Поэтому целесообразно было бы отменить те законы ДВР, которые не соответствовали проводимой в РСФСР новой экономической политике, а законы РСФСР вводить постепенно по мере возможности и необходимости 40. Дальревком пошел по этому пути. 15 ноября 1922 г. Дальревком образовал специальную юридическую комиссию, которая в короткий срок определила законы ДВР, подлежащие отмене, собрала и изучила советские нормативные акты за 1917—1922 гг.
Дальревком объявил действующими все законы ДВР в области финансовой, экономической, поскольку они не противоречили новой экономической политике РСФСР. Он объявил действующими на прежних основаниях бывший банк ДВР и о сохранении свободы золотого обращения. Действия остальных законов ДВР сохранялись лишь в силу тех случаев, когда они не противоречили революционному социалистическому правосознанию рабочих и крестьян, и до тех пор, пока на местах не будут получены обязательные постановления Дальревкома 41.
Постановлением ВЦИК «О порядке проведения декретов и постановлений ВЦИК на территории ДВО» Дальревком был наделен особыми полномочиями в области законодательства 42. Он имел право приостанавливать проведение в жизнь распоряжений отдельных наркоматов, а при введении законоположений РСФСР вносить в них изменения и дополнения приме-
242
нительно к местным условиям. Но все эти изменения и дополнения вступали в силу лишь после утверждения их ВЦИК.
В течение ноября-декабря 1922 г. все законы Советского государства вводились на Дальнем Востоке без изменения, и лишь в отдельных случаях они подвергались изменениям и дополнениям, исходя из местных условий, в которых эти нормативные акты применялись. Лишь отдельные нормативные акты ДВР, относящиеся к социально-экономической области, продолжали, действовать вплоть до конца 1923 г. Параллельно с упразднением госаппарата ДВР, ее законов и организаций Дальревкома шел процесс создания местных органов Советской власти. В первые педели освобождения Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев на местах сохранялись органы власти, существующие в ДВР. К середине ноября 1922. г. на Дальнем Востоке повсеместно местные органы власти ДВР были постепенно заменены ревкомами (губернскими, уездными и волостными). Ревкомы создавались путем назначения. Вышестоящие ревкомы не только создавали нижестоящие, по и руководили- ими, направляя всю их деятельность 43.
Таким образом, в переходный период от войны к миру, с учетом всей сложности внутреннего и внешнего положения дальневосточного региона, органы государственной власти ДВР повсеместно были заменены сверху донизу системой ревкомов. На базе соответствующего аппарата ДВР были созданы на Дальнем Востоке советские административные органы, юридические службы, суд и прокуратура. Введена в действие Конституция РСФСР 1918 г. и советские законы. На дальневосточной земле навсегда утвердилась Советская власть.
243
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Великая Октябрьская социалистическая революция привела к уничтожению старой буржуазной государственной машины и рождению государственной власти Советов. Вместе со всем советским народом трудящиеся Дальнего Востока приняли активное участие в создании нового пролетарского госаппарата. Советское строительство в дальневосточном крае проходило в условиях борьбы рабочих и беднейшего крестьянства с контрреволюцией. Опираясь на подлинно революционные слои населения, преодолевая сопротивление буржуазии, Советы Дальнего Востока, несмотря на наличие временной коалиции с земствами, превратились в единственно полновластные органы государственной власти. В основе организации и деятельности Советов лежали ленинские принципы. На началах демократического централизма Советы Дальнего Востока были объединены в единую систему, правовой статус которой был определен с учетом специфики региона. Обладая широкими правомочиями, Дальневосточные Советы направили все свои усилия на революционные преобразования в социально-экономической, культурной и других областях общественной жизни. Участие в работе Советов явилось для сотен тысяч трудящихся Дальнего Востока приобщением к активной политической деятельности.
Одной из форм этой деятельности являлось народное правотворчество. На основе нормативных актов Советов правовому урегулированию подверглись самые различные сферы общественных отношений. На страже законности и правопорядка на Дальнем Востоке, с учетом пограничного положения края и активной
244
деятельности внутренней и внешней контрреволюции, стояли советские правоохранительные органы.
Советское государственно-правовое строительство на Дальнем Востоке было прервано иностранной военной интервенцией. На временно захваченной интервентами территории советского Дальнего Востока возникли различные белогвардейские «правительства», которые, опираясь на карательный аппарат, установили террористический политический режим. Борьба трудящихся под руководством Коммунистической партии с интервентами и белогвардейцами сорвала политические планы реставрации капитализма в России. В конце 1919 г. многие районы Сибири и Дальнего Востока были освобождены Красной Армией и партизанами от интервентов и белогвардейцев.
Внешнеполитическое положение Советской России к началу 1920 г. объективно привело Коммунистическую партию и Советское правительство к принятию важного исторического решения — временному отказу от восстановления Советской власти в Забайкалье и на Дальнем Востоке и образованию на этой территории «буферного» демократического государства — Дальневосточной республики. Это «буферное» государство призвано было обеспечить борьбу Советской России с японскими интервентами в основном мирными средствами и дать возможность первому в мире социалистическому государству вступить через нее в торгово-экономические, культурные и иные связи с капиталистическими странами. Идея и план создания этого необычного и уникального в мировой политической практике государственного образования принадлежали В. И. Ленину.
Осуществление этого ленинского политического замысла проходило на Дальнем Востоке в борьбе коммунистов с буржуазией и ее партиями. Коммунисты и трудящиеся Забайкалья и Дальнего Востока видели в ДВР демократическое государство революционной диктатуры народа. Буржуазия же стремилась к образованию в лице ДВР буржуазно-демократического парламентарного государства. Принятая Учредительным собранием Дальнего Востока Конституция юридически оформила общественный и государственный строй ДВР как государства революционно-демократической диктатуры рабочих и крестьян, государства переходного к социалистическому типу. Переходный характер ДВР обусловил своеобразие ее государственной системы.
245
При конструировании госаппарата «буферной» республики широко и творчески использовался опыт государственного строительства РСФСР. В ДВР применялись и отдельные буржуазные политико-правовые институты. Но они отличались от аналогичных институтов буржуазных государств, ибо были наполнены новым, демократическим содержанием сообразно с сущностью государственной власти ДВР. Система государственных органов строилась в соответствии с ее функциями и формами ее деятельности как демократической республики.
В ДВР государственная деятельность проходила в следующих формах, составляющих единую систему: деятельность по осуществлению государственной власти через представительное народоправие, государственное управление, правосудие, прокурорский надзор и контроль. В условиях интервенции и гражданской войны особое значение приобретала деятельность правоустановительных, правоприменительных и правоохранительных органов. Правотворчество являлось ведущей формой государственной деятельности ДВР.
Право ДВР представляло собой возведенную в закон совокупную волю классов, участвующих в борьбе демократических сил Дальнего Востока против интервентов и белогвардейцев. Совокупная воля выковывалась в ДВР в упорной борьбе демократического блока во главе с коммунистами с внешней и внутренней контрреволюцией. В своей основе, благодаря тому, что политическая власть в ДВР находилась в руках рабочих и крестьян, право выражало интересы широких слоев населения, прежде всего трудящихся. В ходе правового строительства народная власть в ДВР использовала нормы советского права, а также нормы старого права, которые не противоречили правосознанию рабочих и крестьян. В праве отражалась и закреплялась политика ДВР в области хозяйственного, политического и культурного строительства. Характерной особенностью правовой системы ДВР как переходного государства являлось наличие в ней институтов социалистического и буржуазного права, многослойность структуры права, противоречивость и нестабильность отдельных ее элементов. Буржуазное деление всех отраслей права на публичное и частное здесь было преодолено. Правовая система ДВР отличалась подвижностью и повышенным динамизмом, прежде всего за счет интенсивной законодательной деятель-
246
ности государства. До принятия Конституции ДВР в праве этого государства наблюдалось преобладание буржуазных нормативных актов. На базе Основного закона ДВР происходило ста появление и развитие нового демократического законодательства. К концу 1921 г. установился уравновешивающий баланс между старым и новым законодательством. В последующем многие старые законы были отменены, и наступило полное верховенство нового законодательства ДВР, основанного на всемерном использовании правового опыта РСФСР.
До периода советизации Дальнего Востока право ДВР несколько отставало от темпов развития «буферного» государства, преобразовывалось медленнее. С началом проведения политического курса на советизацию Дальнего Востока право ДВР, как более динамичный и находящийся в состоянии постоянного правотворчества элемент надстройки, начинает опережать развитие политических институтов «буферной» республики. Это привело к тому, что в конце существования ДВР право этого государства вплотную приблизилось по своему Удержанию к правовой системе РСФСР. В ДВР широко применялись советские формы и методы обеспечения революционной законности и правопорядка.
В конце мая 1921 г. демократическое государственно-правовое строительство в Приморье было прервано. Белогвардейцы при поддержке японских империалистов совершили контрреволюционный переворот во Владивостоке и провозгласили создание «Приамурской государственности» — марионеточного реакционно-политического образования крупной буржуазии. В этом «черном» буфере существовал террористический политический режим и соответствующая антинародная система управления, в котором главным звеном явился карательный аппарат. Контрреволюционная сущность «черного» буфера прикрывалась отдельными элементами буржуазного парламентаризма. Но ни фикция «парламентского государства», ни откровенная военная диктатура, пытавшаяся восстановить дореволюционные порядки, не смогли устоять перед натиском тре. дящихся масс, стремившихся к восстановлению Советской власти на Дальнем Востоке. С падением «черного» буфера и полным освобождением Дальнего Востока от интервентов и белогвардейцев историческая миссия ДВР была выполнена, и дальневосточный регион был воссоединен с РСФСР.
247
ЛИТЕРАТУРА И ПРИМЕЧАНИЯ
Введение
1 Программа Коммунистической партии Советского Союза. — М., Политиздат, 1986.— С. 7.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 41. —С. 425.
3 Горбачев М. С. Политический доклад Центрального Комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза.—М.., Политиздат, 1986.— С. 8.
4 Андропов Ю. В. Шестьдесят лет СССР. — М., Политиздат, 1982, —С. 5.
5 Там же.
6 Гимпельсон Е. Г. Из истории строительства Советов (ноябрь 1917—1918 гг.).—М.» 1958; Городецкий Е. Н. Рождение Советского государства. — М., 1965; Ирошников М. П. Создание советского государственного аппарата. — М., 1965; Кукушкин Ю. С. Исторический путь Советов в СССР. — М., 1966; Королев А. И. Историческая необходимость социалистического государства и возникновение его в России. — М., 1968; Лесной В. М. Социалистическая революция и государственный аппарат. — М., 1968; Косицын А. П. Социалистическое государство. — М., 1971; Лесной В. М. Социалистическая государственность. — М., 1974 и др.
7 Крушанов А. И. Октябрь на Дальнем Востоке.— Владивосток, 1969, — ч. II.; Круиюнов А. И. Борьба за власть Советов на Дальнем Востоке и в Забайкалье. — Владивосток, 1961; Беликова Л. И. Коммунисты Приморья в борьбе за власть Советов на Дальнем Востоке. — Хабаровск, 1967; Шиндялов И. А- Октябрь на Амуре.— Благовещенск, 1973; Щагин Э. М. Октябрьская революция в деревне восточных окраин России. — М.. 1974; Стельных М. П. Победа Великого Октября на Камчатке. — Петропавловск-Камчатский, 1975.
" 8 Назимок В. Н. Борьба Советов против буржуазных органов самоуправления на Дальнем Востоке. — Томск, 1968.
9 Кру шанов А. И. Гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке (1/918—1920 гг.). — Владивосток, 1972, кн. 1; Куцый Г. Борьба рабочего класса Дальнего Востока против интервентов и внутренней контрреволюции 1918—1920 гг. — Владивосток, 1967; Григорцевич С. Американская и японская интервенция на Советском Дальнем Востоке и ее разгром. — М., 1957; Мухачев Б. И. Становление Советской власти и борьба с иностранной экспансией на Северо-Востоке СССР (1917—1920 гг.). — Новосибирск, 1975; Рейх- берг Г. Е. Разгром Японской интервенций на Дальнем Востоке,— М., 1940; Шурыгин А. П. Коммунистическая партия — организатор и вдохновитель разгрома международной и внутренней контрреволюции на советском Дальнем Востоке (1918—1922 гг.). — М., 1957.
10 Авдеева Н. А. Дальневосточная народная республика. — Хабаровск, 1957; Егунов И. П. Очерки истории Дальневосточной республики. — Улан-Удэ, 1972; Никифоров П. М. Записки премьера ДВР м 1974; Папин Л. М. Крах колчаковщины и образование Дальневосточной республики. — М., 1957; Шерешевский Б. М. Разгром семеновщины. — Новосибирск, 1966; Он же. В битвах за Дальний Восток (1920—1922 гг.). — Новосибирск, 1974 и др.
11 См.: Сонин В. В. Государство и право Дальневосточной республики (1920—1922 гг.). —Владивосток, 1982.— £. 3.
248
12 Гавло Ю. И. Государственный строй Дальневосточной республики.— Томск, 1978; Клер Л. С. К вопросу о предпосылках создания и сущности Конституции Дальневосточной республики / / Вопросы Советского государства и права. — Иркутск, 1965 и др.
13 Андрушкевич Н. А, Последняя Россия // Белое дело. — Берлин, 1928. — т. 4; Гинс Г. К. Сибирь, союзники, Колчак. — Пекин, 1921; Болдырев В. Г. Директория, Колчак, интервенты. — Сибкрайиздат, 1925; Сахаров К. В. Белая Сибирь. — Мюнхен, 1923; Петров П. П. От Волги до Тихого океана в рядах белых.— Рига, 1930; Семенов Г. О себе. Воспоминания, мысли и выводы. — Харбин, 1938; Кроль Л. А. За три года. Воспоминания, впечатления, встречи.— Владивосток, 1921; Устрялов Н. В борьбе за Россию. - Харбин, 1920; Филимонов Б. Б. Конец белого Приморья. — Вашингтон, 1971 и др.
14 Уорд Джон. Союзная интервенция в Сибири 1918—1919 гг.— М. — Пг., 1923; Питон. Союзническая интервенция на Дальнем Востоке и в Сибири. — М. — Л., 1925; Грэвс В. Американская авантюра в Сибири (1918—1920). — М., 1932 и др.
15 Сайто Есиэ. Собиэто — рококу — но кекуто синсюцу. — Токио, 1931. — С. 8; Williams V. A. American-Russian relations 1781 — 1947. — New-York, 1952. — р. 140; Н. Norton. Tbc Far Eastern Republic of Siberia.—London, 1923. — p. 131.
Глава 1
1 Государственный архив Хабаровского края (ГАХК), ф. 410, oп. 1, Д. 7, л. 34.
2 Назимок В. И. Борьба Советов против буржуазных органов самоуправления на Дальнем Востоке. — Томск, 1968. — С. 33.
3 Там же.
4 Амурское эхо.— 1917.— 19 дек.
5 Борьба за власть Советов в Приморье (1917—1922 гг.): Сб. док. — Владивосток, 1955.— С. 53—54.
6 Известия Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов. — 1917. — 8 иояб.
7 Крушанов А. И. Октябрь на Дальнем Востоке. — Владивосток, 1969.— ч- 2.— С. 41.
8 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 53—54.
9 Декреты Советской власти. — М., 1957. — т. 1. — С. 162.
10 Крушанов А. И. Указ. соч. — С. 84.
11 Там же. — С. 56.
12 Там же. — С. 84—85.
13 Голос Приморья. — 1917. — 5 дек.
14 Самоуправление.— 1917.— 16 иояб.
15 Амурский лиман.— 1917,— 17 иояб.
16 Назимок В. Н. Указ. соч. — С. 59.
17 Октябрь на Амуре. 1917—1922 гг.: Сб. док. — Благовещенск, 1961 — С. 23.
18 Там же. — С. 44.
19 Малышев В. П. Борьба за власть Советов на Амуре. — Благовещенск, 1961,— С. 74.
20 Назимок В. Н. Указ. соч. — С. 96.
21 Там же. — С. 97.
22 Октябрь на Амуре... — С. 37.
23 Там же. — С. 32.
219
17 в. в. Сонин
24 Там же.— С. 33.
25 Вестник Маньчжурии. — 1918,. — 21 янв.
26 Назимок В. II. Указ. соч. — С. 89.
27 Голос труда. — 1918. — 13 янв.
28 Центральный государственный архив РСФСР Дальнего Востока (ЦГА РСФСР ДВ), ф. 534, oп. 1, д. 11, л. 19.
29 Назимок В. Н. Указ. соч. — С. 109.
30 Победа Советской власти на Северном Сахалине (1917 1925 гг.): Сб. док. — Южно-Сахалинск, 1959.— С. 68.
31 Леонов П. А., Панькин И. В., Белоусов И. Е. Область на островах. Южно-Сахалинск, 1970. — С. 48.
32 Назимок В. Н. Указ. соч. — С. 95.
33 За власть Советов на Камчатке (1917—1923 гг.): Сб. док. Петропавловск-Камчатский, 1957.— С. 16—17.
34 Крушанов А. И. Указ. соч. — С. 73.
35 Очерки истории Чукотки с древнейших времен до наших дней. — Новосибирск, 1974. — С. 149.
36 Борьба за власть Советов на Чукотке (1919—1923 гг.): Сб. док. — Магадан, 1967.— С. 9—10.
37 Вестник Маньчжурии.— 1918. — 26 янв.
38 Рабочая газета.— 1918. — 3 марта.
39 Далекая окрайна.— 1918. — 9 апр.
40 Декреты Советской власти. — М., 1957. — т. 1. — С. 156.
41 Центральный государственный исторический архив СССР (ЦГИА СССР), ф. 1288, он. 3, д. 4, л. 5—6.
42 Протокол заседаний 5-го объединенного съезда крестьян и казаков Амурской области. — Благовещенск. 1918.— С. 51—52.
43 Дальневосточные известия.— 1918. — 3 апр.
44 Бойко-Павлов Д. И., Сидорчук Е. П. Так было на Дальнем Востоке. — М., 1964.— С. 228—231.
45 Дальневосточные известия.— 1918.— ‘20 янв.
46 Дальсовнарком. 1917—1918 гг.: Сб. док. — Хабаровск 1969. —С. 138.
47 Там же.
48 Борьба за власть Советов, в Приморье... — С. 126.
49 Бойко-Павлов Д. И., Сидорчук Е. П. Указ. соч. — С. 143.
50 Дальсовнарком...— С. 142.
51 Там же, — С. 144
52 Там же. — С. 147.
53 Агалаков В. Т. Советы Сибири, 1917—1918 гг. — Новосибирск, 1978. —С. 232.
54 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 45. — С. 249.
55 Известия Совета рабочих, солдатских, казачьих и крестьянских депутатов гор. Никольск-Уссурийского. — 1918. — 18 июня
56 Дальсовнарком... — С. 149.
57 Октябрь на Амуре... — С. 58.
58 Агалаков В .Т. Указ. соч. — С. 235.
59 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1004, oп. 1, д. 266, л. 137.
60 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, oп. 1, д. 16, л. 136.
61 Там же.
62 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1952, оп. 1, д. 354, л 57.
63 Агалаков В. Т. Указ. соч. — С. 133.
64 Там же.
65 Шиндялов Н. А. Октябрь на Амуре. — Благовещенск 1973.- С. 119,
250
66 Протоколы заседания 5-го объединенного съезда крестьян и казаков Амурской области... — С. 41—52
67 Никифоров П. Октябрь в Приморье. — Владивосток, 1964.—
С. 36; Агалаков В. Т. Указ. соч. — С. 192.
68 Ленин В. И. Полн. собр. соч. — т. 36. — С. 56—57'.
69 Дальсовнарком... — С. 29.
70 Там же. — С. 35.
71 Там же. — С. 36.
72 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 126.
73 Там же. — С. 175.
74 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4518, on. 1, д. 35, л. 15.
. 75 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 52—53.
76 Там же. — С. 63.
77 Дальсовнарком... — С. 92.
78 Там же. — С. 152.
79 Там же. — С. 81.
80 Там же. — С. 74.
81 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 74—75.
82 ГАХК, ф. 410, oп. 1, д. 8, л. 31—45.
83 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, oп. 1, д. 1, л. 75.
84 Там же. — С. 188.
85 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, oп. 1, д. 16, л. 78.
86 Красное знамя.— 1918.— 6 марта.
87 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 93.
88 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 47, oп. 1, д. 15, л. 12.
89 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 786, оп. 1, д. 1, л. 11.
90 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 133.
91 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 786, oп. 1, д. 1. л. 1.
92 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 786, oп. 1, д. 3. л. 19.
93 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4518, oп. 1, д. 35, л. 2.
- 94 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 115.
95 Октябрь на Амуре... — С. 65.
96 Дальсовнарком... — С. 279.
97 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 449.
98 Дальсовнарком... — С. 289.
99 Там же. — С. 97.
100 Шиндялов Н. А. Указ. соч. — С. 23.
101 Там же.
102 Декреты Советской власти.— М., 1957.— т. 1. —С. 218.
103 Дальсовнарком... —-С. 82.
104 Там же. — С. 84.
105 Там же. 106 Там же.
107 Там же. — С. 96—97.
108 Там же.— С. 106.
109 Там же. — С. 112.
110 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 63.
111 Ленин В. И. Полн. собр. соч. — т. 35. — С. 176.
112 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 63.
113 Там же. — С. 64.
114 Там же. — С. 95.
115 Дальсовнарком... — С. 57—58.
116 Там же. — С. 67.
117 Там же.— С. 68.
.118 Там же.
119 Там же.— С. 68—69,
251
17*
120 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 90.
121 там Же. — С. 91.
122 Там же. —С. 89.
I23 Там же.
124 Там же.
123 Дальсовнарком.., — С. 66.
126 Там же.
127 Там же.
128 Там лее.
129 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 786, on. 1, д. 1, л. G.
130 Дальсовнарком... — С. 197—198.
131 Там же.
132 Там же.
133 ГАХК, ф. 410, on. 1, д. 7, л. 121.
134 Дальсовнарком... — С. 157. *
135 Там же. —С. 313.
136 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, oп. 1, д. 16, л. 11.
137 Дальсовнарком... — С. 232.
138 Там же.— С. 263.
139 Там же. — С. 259.
140 Там же. — С. 92.
141 Там же. — С. 294.
142 Там же. — С. 273.
143 Там же.— С. 244.
144 ГАХК, ф. 410, он. 1, д. 7, л. 126.
145 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 54.
146 Там же. — С. 57.
147 Дальсовнарком... — С. 188.
148 Там же. — С. 189.
149 Там же.
150 Там же.
151 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, oп. 1, д. 16, л. 63.
152 Дальсовнарком... — С. 191.
153 Там же.
154 ГАХК, ф. 410, oп. 1, д. 7, л. 157.
155 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, on. 1, д. 16, л. 63.
156 Борьба за власть Советов в Приморье...-- С. 74.
м Никифоров П. М. Записки премьера ДВР. — М., 1963.- С. 119.
158 Красное знамя.— 1917.— 26 ноября.
159 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 59.
160 Там же. — С. 57.
161 Там же.
162 Далекая окраина. — 1918.— 23 февраля
103 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. Зо.
164 Дальсовнарком... — С. 188.
165 ГАХК, ф. 410, on. 1, Д. 7, л. 138.
166 Дальсовнарком... — С. 87.
167 ГАХК, ф. 410, on. 1, д. 7, л. 185.
168 Дальсовнарком... — С. 303.
169 Там же. — С. 207.
170 СУ РСФСР. — 1917. —№ 1.- ст. 15.
171 Красное знамя. — 1918.— 17 февр.
172 Известия Владивостокского Совета.— 1918. — 14 февр.
173 Далекая окраина. — 1918. — 3 марта.
174 Далекая окраина,— 1918. — 9 апр.
252
175 Левицкий В. Л. Константин Суханов — председатель первого Владивостокского Совета. — Владивосток, 1956. — С. 73.
176 Беликова Л. И. Коммунисты Приморья в борьбе за Советскую власть на Дальнем Востоке. — Хабаровск,. 1967. — С. 111.
177 Красное знамя. — 1918. — 27 февр./
178 Крестьянин и рабочий.— 1918. — 26 февр.
179 Далекая окраина. — 1918. — 16 мая.
180 Далекая окраина. — 1918. — 26 мая.
181 Фетисов А. П. Охотская прелюдия. — Хабаровск, 1967. С. 31-32.
182 Героические годы борьбы п побед: Сб. ст. — М., 1968.—
С. 50—51. . '
183 Гражданская воина на Дальнем Востоке: Воспоминания ветеранов. — М., 1973,—С. 26—27.
184 Далекая окраина. — 1918,— 10 апр.
185 Крушанов А. И. Победа Советской власти на Дальнем Востоке и в Забайкалье. — Владивосток, 1983. — С. 204.
186 Там же.
187 Там же. — С. 205.
188 Дальсовнарком... — С. 125.
189 Там же. — С. 150.
190 Назимок В. Н. Указ. соч. — С. 13.
191 Красный остров: Воспоминания, очерки, документы о борьбе за власть Советов на Амуре 1918— 1922 гг. — Хабаровск, 1967.— С. 138.
192 Краснознаменный Дальневосточный: Очерк истории Краснознаменного Дальневосточного военного округа. — Хабаровск, 1979. — С. 20.
193 Дальсовнарком... — С. 221.
194 Краснознаменный Дальневосточный... — С. 24.
195 Дальсовнарком... — С. 257.
196 Краснознаменный Дальневосточный... — С. 24.
197 Там же.
198 Там же. —С. 18.
199 Там же. — С. 17.
200 Там же. — С. 24.
201 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1016, on. 1, д. 16, л. 11.
202 Краснознаменный Дальневосточный... — С. 19.
203 Там же. — С. 26.
204 Гражданская война на Дальнем Востоке... — С. 106.
205 Там же. —С. 103.
Глава 2
1 Гармиза В. В. Крушение эсеровских правительств. — М., 1970. —
С. 89.
2 Куцый Г. Борьба рабочего класса Дальнего Востока против интервентов и внутренней контрреволюции. — Владивосток, 1967.— С. 99.
3 Там же.
4 Сборник законоположений о земстве в Сибири.— Томск, 1919. — С. 20.
6 Земская жизнь Приморья.— 1918.—№ 1. — С. 1—2.
8 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, oп. 1, д. 14, л. 52.
7 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 720, оп. 2, д. 681, л. 11.
8 Голос Приморья.— 1918, —.31 авг.
' 253
9 Там же.
10 Куцый Г. Указ. соч.— С. 104.
11 Неотвратимое возмездно. По материалам судебных Процессов нал изменниками Родины, фашистскими палачами и агентами империалистических разведок. — М„ 1973. — С. 158.
12 Самойлов Е. М. Процесс над ягамииом Семеновым: В сб.: Верховный суд СССР. - М„ 19 74. - С. 392-401.
13 Крушанов Л, И. Гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке. 1918—1920 гг. — Владивосток, 1972.— С. 108.
14 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 534, оп. 2. д. 16, л. 90.
I5 Журналы и протоколы заседаний Совета Верховного уполномоченного Российского правительства на Дальнем Востока,— Владивосток, Харбин. — С. 297.
16 ЦГА РСФСР ДВ. ф. 720, оп. 2. д. 109, л. 9.
17 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 720, он. 2, д. 529, л. 5 7.
18 Там же.
19 Великий оксан. — 1919. — № 4—6. — С. 98.
20 Неотвратимое возмездие... — С. 158.
21 Вестник Забайкалья. — 1920.— 4 июля.
22 Вестник Забайкалья, — 1920.— 28 апр.
23 Там же.
24 Японская интервенция на русском Дальнем Востоке (Кровавая эпопея японской интервенции). — М., 1922. — С. 12.
25 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 138.
26 Куцый Г. Указ. соч. — С. 109.,
27 Октябрь на Амуре...— С. 113.
28 Крестьянин и рабочий.— 1919,—7 июля.
29 Это не забыть: Сб. воспоминаний трудящихся. Приморского края о кровавых злодеяниях американских интервентов в 1918— 1920 гг. — Владивосток, 1951. —С. 92—93.
30 Куцый Г. Указ. соч... — С. 111.
31 Там же.
32 Г у бельмам М. И. Борьба за советский Дальний Восток.— М., 1958. — С. 120.
33 Красное знамя. — 1918. — 7 июля.
34 Флеров В. С. Дальний Восток в период восстановления народного хозяйства. — Томск, 1973. — т. 1. — С. 62.
35 Там же. — С. 63.
36 Победа Советской власти на Северном Сахалине... — С. 147— 148
37 Государственный архив Сахалинской области (ГАСО), ф. 58, оп. 2, д. 4, л. 37.
38 Победа Советской власти на Северное Сахалине... — С.148.
39 Там же.— С. 150.
40 Там же. — С. 157.
4» Там же.
42 Там же. — С. 165»
43 Крестьянская правда. — 1920.— 19 авг.
44 Победа Советской власти на Северном Сахалине...— С. 165.
45 Там же.
46 ГАСО, ф; 58, сщ, 2, д. 4, л. I.
47 Там же. — л. 19.
48 Победа Советской власти на Северном. Сахалине...— С. 174.
49 Там же. — С.. 191.
50 ГАСО, ф. 58, оп. 2, д. 4, л. 98.
51 Победа Советской власти на Северном Сахалине... — С. 176.
251
52 ГАСО, Ф- 58, оп 2, д. 4, л. 160.
53 Там же. — л. 64.
54 Stefan Yohn. Kuril islands. Russian-Japanese boundary on the pacific. Oceon.—Clarendone Press, Oxford, 1974,—p. 123
55 Карафуто тс сисэй сандзюнэнси. — Токио, . 1936. — С. 1548.
56 Там же.
57 Там же. — С. 306.
58 Stefan John. Sakhalin History. — Clarendone, Press, Oxford, 1971 —P- 1°9-
59 Там же.
60 Карафуто те сисэй сандзюнэнси... — С. 379.
61 Stefan John. Sakhalin. Hictory...— p. 108.
62 Там же.
63 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 152.
64 Там же. —С. 212.
65 там же. —С. 219—220.
66 Там же. — С. 239.
67 Там же. — С. 225—227.
68 Там же.— С. 223—224.
69 Там же. — С. 225.
70 Там же. — С. 224.
71 Куцый Г. Указ. соч. — С. 208.
72 Борьба за власть Советов в Приморье...— С. 221.
73 Там же. — С. 222.
74 Там же. — С. 223.
75 Куцый Г. Указ. соч. — С. 208.
76 Борьба за власть Советов в Приморье...--С. 243.
77 Там же. — С. 242.
78 Там же. — С. 243.
79 Там же. —С. 245—247'
80 Там же.
81 Там же.
82 Там же.
83 Лазо С. Воспоминания и документы. — ОГИЗ, 1938. — С. 151 — 152.
84 Там же. — С. 168. J
85 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 309.'
86 Там же. — С. 344.
87 Там же. — С. 326—327.
88 Там же. — С. 340—341.
89 Там же.
90 Там же. — С. 339—340.
91 Там же. — С. 344.
92 Куцый Г. Указ. соч. — С. 214.
93 Там же. —С. 216.
94 Там же. — С. 219.
93 Победа Советской власти на Северном Сахалине... — С. 120.
96 Там же. — С. 123.
97 Там же С 129
98 Мухачев Б. И. Становление Советской власти и борьба с иностранной экспансией на северо-востоке СССР. Новосибирск 1975. — С. 154, 157.
99 Борьба за власть Советов на Чукотке... — С. 27.
100 Мухачев Б. И. Указ. соч.— С. 164.
101 Там же. — С. 165.
102 Там же, —С. 170.
255
103 Первый ревком Чукотки (1919—1920 гг.): сб. документов,— Магадан» 1957. С. 35.
104 За власть Советов. Из истории борьбы за установление Советской власти в Камчатской области. 1920—1922 гг.: Сб. документов. — Владивосток, 1967. ~ С. 41, 45.
105 Там же. — С. 45.
106 Там же. — С. 47,
107 Там же. .
108 Там же.
109 Там же. —С. 42—43.
110 Там же. — С. 50.
111 Мухачев Б. И. Указ. соч. — С. 167.
112 Там же. — С. 161.
113 Там же.
114 Там же. — С. 161 — 162.
115 За власть Советов... — С. 51.
116 Там же.
117 Октябрь на Амуре... — С. 116.
118 Там же.
119 Там же.
120 Там же. —С 152
121 Там же. — С. 140.
122 Там же. —С. 140.
123 Там же. —С. 147.
124 Куцый Г. Указ. соч. — С. 252.
125 Октябрь на Амуре... — С. 149.
126 Там же.
127 Там же. — С. 188. ,
128 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4518, on. 1, д. 61, л. 6—91.
129 Октябрь на Амуре... — С. 173.
130 Там же. —С. 174.
131 Там же. — С. 186.
Глава 3
1 Ленин Б. И. Поли. соор. соч. — Т. 42. — С. 93.
2 Шерешевский Б. М. Разгром семеновщииы. — Новосибирск, 1966 — С. 154.
3 Никифоров П. М. Записки премьера ДВР. — М., 1963.— С. 199.
4 Октябрь па Амуре...— С. 181—20о.
5 Государственный архив Читинской области (ГАЧО), ф. 34, оп. 1. Д. 47, л. 3.
6 Никифоров П. М. Указ. соч. — С. 169.
7 Рабочий и крестьянин Прибайкалья.— 1920.— 1 марта.
8 Партизанское движение в Буря тип. — Улан-Удэ, 1965.— С 398.
9 Дальневосточная республика,- 1920.— 16 апр.
10 Там же.
11 Хатаев П. Т. Бурятия в годы, гражданской войны.— Улан- Удэ, 1967, —с. 205.
12 Дальневосточная правда.— 1920. - 16 апр.
13 СУ ДВР. — 1920. — № 1. — ст. 1.
14 СУ ДВР. — 1920. —№ 1. —ст. 2
15ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 22, л. 51.
16 СУ ДВР. — 1920. — № 4. — ст. 1Г
256
17 Дальневосточная республика. — 1921. — 31 марта.
18 Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ЦПА НМЛ), ф. 372, oп. 1 Д. 61, л. 131.
19 СУ ДВР,-1921, —№5, —ст. 37.
20 ЦГА .РСФСР ДВ, ф. 4676, on. 1, д. 2, л. 49.
21 Там же. — д. 156, л. 223.
22 Там же. — д. 2, л. 52.
23 Там же. — д. 150, л. 336—337.
24 Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики. — Владивосток, 1921. —С. 1—23.
25 Там же. — С. 22—23.
26 Там же. — С. 18.
27 1ам же. — С. 17.
28 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 36; — С. 295—296. .
29 Основном закон (Конституция) Дальневосточной республики... — С. 5.
30 Гавло Ю. И. Партийные системы государств, переходных к Советской форме диктатуры пролетариата (на примере Дальневосточной республики): Докл. итоговой конф. юрид. фак. Томского ун-та. — Томск, 197L — С. 65.
31 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, ц. 141,. л. 39.
32 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1484, оп. 3, д. 24, л. 9.
33 СУ ДВР, - 1921. № 8 (14).-ст. 164.
34 Дудченко Е. М. Из истории комсомола Приморья (1920— 1922): в со. Дальний Восток за 40 лет Советской власти. — Комсомольск-на-Амуре, 1958.— С. 288.
35 Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики.— Владивосток, 1921. — С. 2.
36 СУ ДВР. — 1922. —№ 3(19). —ст. 73.
37 СУ ДВР. — 1922. —№ 6 (22). —ст. 139.
38 Там же.
39 Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики... — С. 3—4.
40 Там же. —С. 3.
41 Там же. — С. 5.
42 Гавло Ю. Н. Выборы и избирательное право в Дальневосточной республике / / Советское конституционное законодательство и вопросы государственного управления.— Томск, 1980.— С. 104.
43 Гавло Ю. Н. Государственный строй Дальневосточной республики.— Томск, 1978. — С. 92.
44 Там же. — С. 112.
45 Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики... — С. 6.
46 Амельченко И. А. Представительные органы государственной власти ДВР как выражение народного суверенитета / / Советское конституционное законодательство и вопросы государственного управления. — Томск, 1980. — С. 112.
47 Гавло Ю. Н. Указ. соч. — С. 143.
48 Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики... — С. 7.
49 Там же.
50 СУ ДВР. — 1921.— № 4 (10). —ст. 108.
51 Никифоров П. М'. Указ. соч. — С. 240.
52 Основной закон (Конституция) Дальневосточной республики... — С. 8.
53 Там же.
257
54 Кобяков А. С. Местные органы пласты в ДВР // Новая Конституция СССР и вопросы государства и правд. — Томск, 1979. —С. 81.
55 Там же.
56 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 25. — С. 305.
57 Филимонов В. Г. Образование и развитие РСФСР. Очерки ио государственному строительству. — М„ 1963. — С. 35.
58 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 48. — С. 235.
59 Ленин В. И. Ноли. собр. соч. — т. 10. — С. 342.
60 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Исторические типы государства и права. — М., 1971. — С. 620.
61 Основной закон (Конституция) ДВР.— Чита, 1921. —ст. 116-120.
62 Бауэр О. Национальный вопрос и социал-демократия. — Пг.: Кинга, 1918. —С. 106—110.
63 ЦГА РСФСР ДВ, ф. Р—623, on. 1, д. 19, л. 19,- 21.
64 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 24. — С. 176—177.
65 История Коммунистической партии Советского Союза.— В 6-ти томах. — М.: Политиздат, 1966. — т. 2. — С. 426.
66 Правительство ДВР, руководимое коммунистами, сорвало планы претворения в жизнь положений Конституций ДВР о «Культурнонацноналыюй автономии»: проекты законов об этой автономии не были одобрены в Совете Министров республики.
67 Шулунов И. Д. Становление советской национальной государственности в Бурятии (1919—1923 гг.). — Улан-Удэ, 1972. — С. 284.
68 Клер Л. С. О классовой сущности и государственной форме Дальневосточной республики // Тр. Иркутск, ун-та.— 1971. — т. 45, в. 8, ч. 1. —С. 70.
69 ЦГА РСФСР ДВ, ф. Р—623, on. 1, д. 19, л. 25.
70 Там же. — л. 9.
71 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 23. — С. 208—209.
72 Санжиев Г. Л. В. И. Ленин и национально-государственное строительство в Сибири (1917—1937 гг.). — Улан:Удэ, 1971. — -С. 76—80.
73 Шулунов Н. Д. Указ. соч. — С. 278—282.
74 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Исторические типы государства и права... — С. 598.
73 Санжиев Г. Л. Указ. соч. — С. 49.
. .76 СУ ДВР. — 1921. — № 5. — ст. 25.
77 ЦГА РСФСР ДВ, ф. Р—623, on. 1, д..19, л. 47.
78 Шулунов И. Д. Указ. соч. — С. 312.
79 Основной закон (Конституция) ДВР. — Чита, 1921. —С. 17.
80 Шулунов И. Д. Указ. соч. — С. 310.
81 Образование Бурятской АССР: Сб. архивных документов — Улан-Удэ, 1964. —С. 100—111.
82 СУ ДВР. — 1922. — № 5. — ст. .127.
83 Шулунов И. Д. Указ. соч. — С. 379—380.
84 Там же. —С. 318, 324.
85 СУ ДВР. — 1921. — № 4 (10). —ст. 83.
86 Чистяков О. И. Становление Российской Федерации —МГУ 1966.-С. 149-150.
87 СУ РСФСР. — 1920. —№ 87. — ст. 435—437.
88 СУ РСФСР. — 1920. — № 92. — ст. 489, 490; СУ РСФСР— 1921.-№ 4. — ст. 30.
89 СУ ДВР.— 1921, — № 4 (10). — ст. 83.
90 Образование Бурятской АССР... — С. 110—111.
258
91 Краснознаменный Дальневосточный... — С. 72.
92 История гражданской войны в СССР.—М., I960. — т. 3. — С. 753.
93 Центральный государственный архив Советской Армин (ЦГАСА}.-ф. 221,.on. 1, д;5, л. 221.
94 Там же. —д. 881, л. 109.
95 Краснознаменный Дальневосточный... — С. 76.
96 Центральный государственный архив Военно-Морского Флота СССР (ЦГА ВМФ СССР), ф. Р—1, оп. 3, д. 687, л. 1.
97 Там же. — д. 29, л. 367.
98 Краснознаменный Дальневосточный... — С. 86—87.
99 ЦПА ИМЛ.—ф. 372, on. 1, д. 121; л. 41.
100 Там же. —д. 133, л. 84—85.
101 Там же. — д. 105, л. 69—70.
102 Героические годы борьбы и побед... — С. 276.
103 ЦГАСА, ф. 221, on. 1, д. 1582, л. 47.
104 Там же. —ф. 18580, on. 1, д. 4. л. 66.
105 Там же. - ф. 221, on. 1, д. 34, л. 42.
106 Там же. —д. 611, л. 128—138.
107 Там же. — д. 1297, л. 62.
108 СУ ДВР. — 1921. —№ 6 (12). —ст. 127.
109 ЦГАСА, ф. 221, on. 1, д. 1297, л. 41.
110 Там же. —д. 18, л. 2.
111 СУ ДВР. — 1921. — № 2. — ст. 52.
112 СУ РСФСР. — 1920. — № 79.— ст. 371.
113 СУ ДВР. — 1921. —№ 5. — сг. 112.
114 Вестник ДВР. — 1922. — № 2. — С. 67.
115 СУ ДВР. — 1921. —№ 2. —ст. 51.
116 . ЦГАСА, ф. 18230, on. 1, д. 40, л. 2.
117 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, оп. 7, д. 3, л. 48.
118 СУ ДВР.— 1922, —№ 7. — ст. 190.
119 ГАЧО, ф. 409, on. 1, д. 171, л. 3.
120 СУ ДВР. — 1920. — № 2. — ст. 77.
121 СУ ДВР.—1921. —№ 1 (7). —ст. 5.
122 СУ ДВР.— 1922. —№ 5 (21). —ст. 75.
123 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 16, л. 177.
124 ЦПА ИМЛ, ф. 372, оп..1, д. 171, л. 142
125 ГАХК, ф. 18, on. 1, д. 12, л. 22.
126 Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Исторические типы государства и права... — С. 619—620.
127 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 30. — С. 99.
128 ГАЧО, ф. 340, оп. 1-6, д. 1, л. 49.
129 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 577,
130 ГАХК, ф. 18, on. 1, д. 1, л. 49:
131 Егунов Н. П. Указ. соч. — С. 94.
132 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, on. 1, д. 77, л. 64.
133 Там же.
134 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 581.
135 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 67, л. 80-81.
156 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 567.
137 [UepetueecKufi Б. М. В битвах за Дальний Восток (1920 - 1922 гг.) — Новосибирск, 1974. — С. 177.
. 138 Там же.
139 Там же.
140 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 44. — С. 398. ;
141 Там же.
259
142 су ДВР.—1921, —№ 4 (10). —ст. 108.
143 СУ ДВР, — 1921, —№ 8 (14). —ст. 164.
144 СУ ДВР. —1920, —№ 3, —ст. 106.
145 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4374, он. 7, д. 90, л. 3.
146 Там же, —ф. 1039, on. 1, д. 11, л. 298.
147 СУ ДВР.—1920.— № 4.— ст. 125.
148 СУ ДВР,—1921, —№ 10 (16). —ст. 238.
149. СУ ДВР,— 1922. — № 13 (29). —ст. 276.
150 СУ ДВР.— 1922,-№ 6.-ст. 149.
151 СУ ДВР.— 1921, —№ 10 (16). —ст. 238.
152 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 561—591
153 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4344, оп. 8, д. 22, л. 2.
154 Вестник ДВР.— 1922. — № 3. — С. 66.
155 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 551, л. 46.
156 Там же.
157 Центральный государственный архив Бурятской АССР (ЦГА Бур. АССР), ф. 58, on. 1, д. 9, л. 244.
158 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4676, on. 1, д. 150, л. 246.
159 Дело.— 1921. — 27 мая.
160 Русский голос.— 1921. — 18 дек.
161 Дело. — 1922. — 21 окт.
162 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 33, л. 19.
163 Там же. — ф. 4676, on. 1, д. 78, л. 4.
164 Рабочий и крестьянин Прибайкалья. — 1920.— 4 апр.
165 ГАЧО, ф. 424, on. 1, д. 43. л. 52.
166 Рабочий и крестьянин Прибайкалья.— 1920.— 7 апр.
167 Рабочий и крестьянин Прибайкалья. — 1920.--4 аир.
168 Прибайкальская правда.— 1921.— 14 дек.
169 ГАЧО, ф. 424, on. 1, д. 43, л. 52.
170 Вестник ДВР. — 1922. — № 3. — С. 62.
171 Там же.
172 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1132, оп. 1, д. 629, л. 68.
17з ЦЦА ИМЯ, ф. 372, on. 1, д. 141, л. 34.
174 Дело. — 1922.— 17 сент.
175 Там же. — 1921. — 17 мая.
176 Там же.— 1922.— 27 мая.
177 Там же. — 1921. — 17 мая.
178 Шерешевский Б. М. В битвах за Дальний Восток...— С. 127.
179 СУ ДВР. — 1922. — № 13. — ст. 276.
180 Дело. — 1922. — 2 септ.
181 ЦПА ИМЯ, ф. 372, on. 1, д. 131, л. 152.
182 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 4693, on. 1, д. 4 8, л. 3.
183 Дальневосточная правда.— 1921.— 10 марта
184 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1028, оп. 2, д. 7, л. 98.
185 Дело. — 1922. — 21 окт.
168 Там же.
187 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 42. — С. 246.
188 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1565, on. 1, д. 32, л. 313.
189 СУДВР. — 1922.— № 16 (22). —ст. 136.
190 Наш голос. — 1922. — 6 апр.
191 Прибайкалье. — 1921. 27 мая.
192 ЦПА ИМЯ, ф. 372, on 1, Д. 37о,л. 3_5.
193 ГАХК, ф. 19, on. 1 д. 53, л. 245.
194 Никифоров П. М. Указ соч. С. -40.
195 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1720, on. I, д. -, л. 84.
260
196 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 513, л. 129.
197 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1720, on. 1, д. 2, л. 21—23.
198 ГАЧО, ф. 409, on. 1, д. 419, л. 120.
199 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 513,'л. 128.
200 ГАЧО, ф. 409, on. 1, д. 419, л. 207.
201 ЦГА РСФСР ДВ, ф. 1477, оп. 2, д. 10, л. 76.
202 Там же. — ф. 4693, on. 1, д. 48, л. 3.
Глава 4
I Вестник Временного Приамурского правительства (ВВПП).— 1921.-№Ь
2 Борьба за власть Советов в Приамурье... — С. 618—623.
3 Никифоров П. М. Указ. соч. — С. 170.
4 ВВПП. — 1921. —№ 2.
5 Там же. — 1921. — № 4. 6 Там же.
7 Там же. — 1921, —№ 2.
8 Там же, — 1921. —№ 5.
9 Тз м же
10 Там же. — 1922. —№ 35.
11 Там же. — 1922. — № 3.
12 Там же. — 1921. —№ 6.
13 Там же. — 1921. —№ 7.
14 Там же.— 1921. — № 4.
15 Там же. — 1922. —№ 8.
16 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 621.
17 ВВПП. — 1922. —№ 32.
18 Никифоров П. М. Указ. соч. — С. 183.
19 ВВПП. — 1922. —№ 38.
20 Никифоров П. М. Указ. соч. — С. 184.
21 Там же.
22 Егунов Н. П. Указ. соч. — С. 99.
23 См.: Персиц М. А. Дальневосточная республика и Китай. — М., 1962.
24 Документы внешней политики СССР. — М., 1960. — т. 4.,— С. 724.
25 Егунов Н. П. Указ. соч. — С. 106.
26 Ленин В. И. Поли. собр. соч. — т. 45. — С. 236.
27 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 136, л. 52.
28 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 797—798.
29 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 135, л. 74.
30 Егунов Н. П. Указ. соч. — С. 114.
31 Борьба за власть Советов в Приморье... — С. 802.
32 Дальревком: Сб. док. — Хабаровск, .1957. — С. 44.
33 Исаева Т. С., Сонин В. В. Из истории развития советской государственности на Дальнем Востоке 1922—1926 гг. — Владивосток, 1974. — С. 9.
34 Там же.
35 Там же. — С. 13.
36 Исаева Т. С., Сонин В. В. Указ. соч. — С. 9.
37 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 135, л. 150.
38 Исаева Т. С., Сонин В. В* Указ. соч. — С. 31.
39 Там же. — С. 41.
40 ЦПА ИМЛ, ф. 372, on. 1, д. 583, л. 1.
41 Дальревком... — С. 51.
42 Исаева Т. С., Сонин В. В. Указ. соч. — С. 56.
43 Там‘же. —С. 27—31,
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Глава 1. СОВЕТСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1917—1918 гг.), 7
1. Создание дальневосточных Советов......7
2. Правовой статус Советов 20
3. Правотворческая деятельность Советов 30
4. Правоохранительные органы 47
5. Перестройка Советов в связи с началом интервенции и гражданской войны 59
Глава 2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ИНТЕРВЕНТОВ
И БЕЛОГВАРДЕЙЦЕВ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1918—1920 гг.) 65
1. Буржуазные правительства и установление террористического режима в период колчаковщины 65
2. Японский оккупационный режим на Северном Сахалине 77
3. Свержение колчаковщины и восстановление Советской власти в освобожденных районах Дальнего Востока 87
Глава 3. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ ЛЕНИНСКОГО ПЛАНА ОР¬
ГАНИЗАЦИИ «КРАСНОГО» БУФЕРА НА ДАЛЬНЕМ ВОС¬
ТОКЕ (1920—1922 гг.) 110
1. Образование Дальневосточной республики. Конституция 1921 г 110
2. Государственный строй ДВР 122
3, Органы государственного управления 148
4. Правовая система «буферной» республики . . 172
5. Борьба за укрепление революционной законности и правопорядка в условиях Дальневосточной республики ... 190
Глава 4. «ЧЕРНЫЙ» БУФЕР И КРУШЕНИЕ ВОЕННО-
ПОЛИТИЧЕСКИХ ПЛАНОВ КОНТРРЕВОЛЮЦИИ НА
ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ (1921 — 1922 гг.) .209
1. Механизм террористической диктатуры крупной буржуазии в период меркуловщнны 209
2. Военная диктатура . 228
3. Освобождение Приморья от интервентов и белогвардей¬
цев и воссоединение Дальнего Востока с РСФСР . 235
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 244
Литература и примечание 248
Виктор Владимирович Сонин
ВЕЛИКИЙ ОКТЯБРЬ И СТАНОВЛЕНИЕ СОВЕТСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
Монография
Редактор С. Н. Слонько Художественный редактор В. П. Трофимов Технический редактор JI. М. Кабалик Корректоры Л. 3. Анипко, Е. В. Приеаленкова
ИБ № 142
ВД 02038. Сдано в набор 23.10.86. Подписано в печать 09.03.87. Формат 84 х 108/32. Бумага тип. №3. Печать высокая. Усл. печ. 13,86. Уч. изд. л. 15,68. Тираж 1000 экз. Заказ 8072. Цена 1 р. 40 к.
Издательство Дальневосточного университета, 690600, г. Владивосток, ул. Октябрьская, 2 7 Приморский полиграфический комбинат Управления издательств, полиграфии и книжной торговли Приморского крайисполкома 690600, г. Владивосток, Океанский пр., 69